Мироненков Александр Александрович. Шпионящие фашисты и фашиствующие диверсанты

А.А.Мироненков

Шпионящие фашисты и фашиствующие диверсанты

Зарисовка из сорок первого

***

2014 г.

Хроника сокрушительных поражений и непрерывный отход наших войск в начальный период войны была полна моментов, исполненных элементов драматизма, трагизма, душевной боли и горечи.

Немцы усилили активность воздушной разведки, которая доносила, радуя Гитлера, об отходе наших войск по всем фронтам центрального направления.

Это были дни серьёзных национальных испытаний для советского народа и его армии, не привыкшей быть побеждаемой.

На знаменитую "Варшавку", уже тогда известную по стольким дорожникам, выбрасывались, вызывая укорительные пересуды, всё новые и новые волны тех, кто вели войну и теперь вынужденно отступали с передовых позиций: бойцы регулярной армии, ополченцы и те, кто, прихватив с собой "лишь то, что в приспешню требуется", по выражению незабвенного Лескова, уходили на восток. Вал внезапной, без сборов, эвакуации, поднятый фашистским нашествием, катился от самой западной границы. Их гнала восточным путём самая тяжкая беда - подступившее вражье нашествие, фашистский "блицкриг", суливший гитлеровцам триумфы и быстроту своего завершения. Большую долю уходящих в любое место на спасительный восток составляли люди еврейского облика, которые уничтожались оккупантами преднамеренно и тотально.

В этом же направлении производился от деревень отгон колхозного скота.

Не раз отмечалось, что лазутчики вторгшегося неприятеля, как истые грабители, предпочитали большие дороги с оживлённым движением. С обманной целью переодетые в нарушение пункта международной конвенции в советскую обмундировку армейского образца, они жили одной задачей и стремлением: на захваченном автотранспорте наших тыловых баз фронтового обеспечения углубиться на советскую территорию и, совершая теракты и диверсии, выступить авангардом следующих за ними ударных группировок вермахта.

Армия "Третьего рейха", согласно концепции "молниеносной войны", не смогла бы много сделать, если бы её действия не облегчались в тылу Красной Армии шпионажем и материальными диверсиями отрядов особого полкового формирования "Бранденбург", из формуляра которого явствовало, что оно создано для разведки и провокаций.

В начале войны шпионы и диверсанты кишмя кишели в нашем тылу. Канарисы и лахузены породили целое племя себе подобных, - шпионящих фашистов и фашиствующих диверсантов, резко активизировавшихся в те критические дни.

Оказавшись в тактической полосе наших войск, одни собирали необходимые сведения о них, помогая своим штабникам заглянуть в карты противника; другие разрушали узлы и линии оперативной связи систем переговорных устройств, чтобы нарушить управление войсками; третьи вели в смятении отступления оголтелую, как правило, охоту за командным и штабным составом частей и соединений, задача которых состояла в том, чтобы, отступая на восток, отбиваться от противника с меньшими потерями и сохранять по возможности связь между войсками.

С каждым днём увеличивалась возможность посягательств на наших представителей всех степеней командования, которые всё чаще стали исчезать с дорог отступления. Абверовцы были бы счастливы заполучить побольше наших военачальников и комиссаров в свои захватистые руки!

В эти сухие дни осени знакомый участок столбовой дороги к Москве стал для нашей ребячьей компании сенсационным миром, миром похождений и скрытых, исподволь, действий. Чего только не увидишь и с чем только не столкнёшься, выйдя к шоссе!.. Как и много раз до того, нас неудержимо тянуло к шоссе, словно птиц в излюбленный репейник, хотя здесь было совсем не безопасно. По глупости своей мы не боялись тогда за самих себя. Спору нет, во врождённых смельчаках среди деревенской ребятни никогда не было недостатка. А впрочем, с нами ещё не произошло ничего такого, чтобы мы зареклись впредь ходить на основную магистраль Западного фронта.

Понаблюдав в листопадную пору за осенним увяданием природы, мы, все вместе, не поддаваясь страху, направлялись в роли досужих зевак к гудящему шоссе. Каждый выход к нему романтичный подросток Павлик Катушкин сопровождал двумя строками из какого-то стихотворения:

Прямая дорога, большая дорога!

Простору немало взяла ты у Бога...

Третий день кряду мы совершали совместные вылазки к шоссе и задерживались тут по целым часам, захваченные необычностью происходящего. Чтобы насытить своё любопытство, мы живо интересовались всем, что делалось и говорилось вокруг.

С самого начала октября на тракте наблюдалось большое оживление, чем в предыдущие дни. Кто бы мог подумать, что Красная Армия будет отступать? Она казалась теперь какой-то совершенно другой, чем та, какую мы знали по песням. И ведь пути отступления она себе не готовила. Сталин назвал её наступательной и не собирался воевать на своей земле.

По обочинам шоссе стояло, понурясь, местное население, которому оставалось уповать на одного только господа Бога.

Для наших уцелевших воинских частей отход с места боёв вглубь тыла стал насущной необходимостью. Как ни тяжко было отдавать своих людей на безудержное насилие и надругательства, которые в вермахте становились общим делом, а приходилось, как не сдержавшим танковых прорывов противника в пяти местах линии обороны наших войск.

Тут случился некто, умный и уважающий себя беженец в годах, поселившийся в соседней деревне.

- Что делается с армией, о боже!.. - со вздохом произнёс он. - Вы что, сынки, решили Россию до последних пределов сдать?

- Отец, не пугайся больше, чем следует, - бросил ему реплику старший командир с ромбами на петлицах. - Мы не стыдимся предков. Уроки войны 1812 года убеждают, что побеждает тот, кто умеет отступать. Суть нашего отхода сейчас - это сохранить себя. Если мы не спасём себя, то кто же тогда спасёт вас?

- Устоит ли за вами Москва? - не унимался беженец.

- Москва не отдастся врагу, - заверил кадровик. - Эти слова могут повторить многие. Но всё это трудно представить сейчас. Это произойдёт в своё время.

И на этих словах, произнесённых сухим деловым тоном, разговор между ними иссяк.

Бомбить не только войска, но и мирное население, обречённое на беженство, было у немецких лётчиков привычным делом. Представилось маловероятным, что удалые асы Геринга пощадили советских людей, когда два лёгких бомбардировщика, обостряя чувство опасности, пронеслись вдоль шоссе без единого выстрела.

Мы не знали, чему приписать, что их фронтовая авиация отгуливается в районе шоссе. У нас тогда из-за возрастной незрелости не хватало проницательности понять это. Однако на этот счёт нам удалось подслушать разговор между двумя ополченцами.

- В чём причина бездействия в лётную погоду авиации противника первой линии? - спросил один ополченец у другого.

- Вывод из этого напрашивается сам собой. Это значит, что среди нас много шпионов и диверсантов врага, - ответил по этому поводу, умеющий реально оценивать смысл происходящего. - Какой резон им опрометчиво убивать своих.

Кульминационной точкой в эпизодах отступления, полных захватывающего драматизма, стало дорожное происшествие, о котором старожилы ближайших к шоссе деревень, не утратившие памяти на прошедшее, ещё помнят. Это списанное с жизни происшествие и два других никем ещё не трактовались в печати.

Мы провели часть дня на открытом участке шоссе и своими глазами видели, как к колонне отступающих красноармейцев вплотную подъехал, круто затормозив, зелёный, как болотный крокодил, легковой автомобиль ГАЗ М-1, или попросту "Эмка". Из неё, как показалось нам, с какой-то нескрываемой злоумышленностью и не вполне определившейся подозрительностью, которая вскоре однако подтвердилась, выскочила группа в составе трёх щеголеватых офицеров то ли органов прокуратуры в войсках, то ли из военной контрразведки в лице 3-го управления НКО. Новосформированные военные трибуналы дивизий с их усердными представителями, наводящие на многих страх, появились чуть позже, в конце октября 1941-го года.

Молодцы, заставлявшие многих обманываться на свой счёт, вели себя слишком самоуверенно и беспредельно дерзко, не думая быть разоблачёнными. Бравируя своей особостью, они бесцеремонно, словно у них от безделья затекли руки, вывели из колонны отступающих старшего по званию, впавшего в хмурую задумчивость майора из прорвавшейся пехотной части. Небольшой ростом, с осунувшимся лицом и запавшими в орбиты глазами, он не производил должного впечатления "военной косточки", но, несмотря на свой неказистый вид, на деле, как нам предстояло увидеть, оказался твёрдым, незаурядно сильным и, как оказалось, прозорливым. Он был, словно самой природой, предназначен для атлетических и духовных столкновений. Под его внешним спокойствием скрывалось, как оказалось, чрезвычайное внутренне напряжение.

- Что такое? - не растерявшись, по-мужски воспротивился кадровый офицер при первых признаках враждебности к нему.

Пехотный майор вряд ли знал, что в числе назначенных к похищению с дороги будет и он.

- Уберите руки! - с негодованием потребовал майор. - Моё место возле бойцов, как и всякого, на ком лежит долг командира. Вы приняли меня за кого-то другого.

- Все обычно так говорят, - злорадно прозвучало ему в ответ. - Это классическая уловка, принятая у людей, ведущих двойную игру.

Никто из нас не ожидал того, что произошло: зарвавшиеся мнимые служаки военной прокуратуры сорвали с него головной убор с фронтовой зелёной звёздочкой и проговорили в один голос:

- Почему у вас перевёрнутая звезда на фуражке?

И тут мы увидели то, что нам совсем не понравилось: эти люди, искавшие приключений под прикрытием советской формы, хотели волоком затащить майора против его воли в командирскую "Эмку", чтобы насильно увезти кадровика к себе.

Нам никогда и в голову не пришло бы, что из-за положения звёздочки на фуражке может произойти такая шумная история.

Ничто, казалось, не предвещало неудачу для подозрительных субъектов. Сцена разыгралась как по нотам, и легко было догадаться, что последовало бы дальше, если бы насторожившийся, само собой, майор вновь не воспротивился их намерениям и не дался им в руки. Не выносивший насилия над собой и знавший, что он непреложно силён и ловок, как никогда прежде, он был готов к любым неожиданностям, что в данном случае явилось гарантией достойного исхода: как человек, очевидно, побывавший во многих переделках, майор, к нашему удивлению, отбился, расшвыряв этих хлюстов по сторонам.

Прибегнуть к оружию никто из них не решился. Обладателя майорского звания нужно было взять живым.

- Полюбуйтесь! - воскликнул Витька. - Нет, вы только полюбуйтесь! Каков молодец, наш командир, а?! Сумел постоять за себя!

- Не перевелись ещё богатыри на нашей земле, - заметил Павлик. - Наверно, ведёт свой род от Ильи Муромца.

Майор наглядно доказал и в самом деле, что ему не было равных в вольной борьбе. Успешно сразиться в одиночку против двоих - и то, как представляется, исключение из общего правила. А отразить одному натиск троих дерзких противников - это уже потасовочное чудо. Ничто не могло вызвать большего уважения к нему, командиру батальонного уровня, чем эта демонстрация уровня удали, ловкости и силы. Прекрасно владея собой, в тот день он превзошёл самого себя.

- Свято чтивший дух и букву устава, я не мог этого допустить, - имея в виду перевёрнутую звёздочку на фуражке, сказал майор.

- И всё-таки допустили... - старательно проговаривая каждое слово, произнёс один из них. - Мы что... не должны верить своим глазам! Вам, видно, не нравится наш армейский символ? Ведь звезда-перевёртыш - это древний знак сатанизма. Или вы приобщились к этой секте?

Ничто так не обостряет нервные узлы, как преднамеренное извращение фактов. У майора хватило чутья почувствовать в них врагов. Пройдёт не более десяти минут прежде, чем он окончательно поймёт, кто эти люди.

- На такой демагогии меня не проведёшь. И, кстати, у меня есть означенное на петлицах звание, перед которым неукоснительно положено произносить уставное "товарищ", - всё более возбуждаясь, произнёс майор РККА.

- Чему вас учили, кроме демагогии, наши вожди, т-товарищ майор? - с какой-то натужливой чёткостью проговорил старший из них.

Видя, что жизнь их командира в опасности, от остановившейся колонны отделилась группа бойцов и направилась к нему.

- Чему учили, спрашиваете?.. Бдительности в первую очередь, которая помогла мне разгадать вашу игру. Я не стану дичью на этой вашей охоте. Я раскусил вашу попытку сойти за наших служителей военной Фемиды и насквозь вижу, кто вы есть.

Пока происходил этот диалог, не имевшие привычки избегать опасности плечистые разведчики майора почти вплотную подступили к "Эмке" и её седокам. Как вести себя дальше, им станет ясно по ходу дела.

Стремясь ускорить развязку, лжеслужаки военной прокуратуры собрали всю свою энергию и вновь попытались затеснить майора, как им хотелось, в легковой автомобиль, который бы сразу же разогнался и умчался с места происшествия на высокой скорости.

Это был момент новой реальной опасности, и этого в обстановке шпиономании нельзя было допустить. Майор не подбивал бойцов вступиться за себя. Верно служившие ему бойцы уже догадывались к чему идёт дело, и сами пришли к нему на выручку. Они тоже начали постигать тайный смысл происходящего.

К чему тут перевёрнутая звёздочка на фуражке?! Это просто грубо состряпанная провокация, коварная уловка, цель которой лишить их командира.

Нет, с ним у убийц из "войскового абвера" Франца Гальдера этот номер не пройдёт! Становилось всё более очевидным, что за армейским командиром, как за носителем важной информации, шла усиленная охота. Предвидя, что их комбат, может быть похищен с дороги отступления, бойцы держались начеку. В ту пору им всегда следовало помнить об этом.

Мы, как было условлено, держались настороже и в небольшом отдалении. Зная, какой это риск находиться поблизости от схваток со стрельбой, нам не следовало забывать об этом.

- Слышали, - насторожившись, проговорил Витька. - В нашем командире эти трое из "Эмки" возбудили подозрение. Они, скорее всего, далеко не те, за кого себя выдают. На месте комбата я бы тоже принял их за шпионов.

- Пока никто из них не выказал своего перевоплощения - это решать не нам, - авторитетно откликнулся Павлик. - Шпионы, активные и всюду шныряющие, на то и существуют, чтобы их разоблачать. Я не уверен, что обладаю даром выявить хоть одного из них.

Потом мы, будто спохватясь, решили, что здесь нам грозит опасность, хотя ничто не причинило нам пока вреда. Страху в нас изрядно поубавилось, когда мы переместились на несколько считанных метров назад. В случае чего не подставлять же лоб под пули!

Становилось всё легче поверить в то, что это переодетые гитлеровцы. Они с полной достоверностью враги. Весь вид этих порывистых, с шокирующими ухватками людей, уверенно трактующих себя работниками советской военной прокуратуры, имел что-то коварное, резкое и неистовое, как у персонажей фильма ужасов, что большого "разгадывательного усилия" опытному майору не потребовалось: это, конечно, не маститые проныры адмирала Канариса и генерал-майора фон Лахузена, а оперативные абверовцы Гальдера, имевшего собственную разведочную службу. Молодцы начальника Генерального штаба сухопутных войск искали приключений под личиной советской офицерской формы. И советский офицер увидел в них действительно врагов - смелых, опасных и наглых, но недостаточно опытных. Они не обладали такой способностью к перевоплощению, чтобы не вызвать ни у кого ни малейшего подозрения. Скорые на решения и поступки, избранную ими роль они исполняли уверенно и нагло, но не очень убедительно и умело. В самом деле, слишком отзывался маскарадностью для роли, которую они взяли на себя, заимствованный "наряд" и неспособность до конца переселиться в кожу другого. Немцы часто прибегали к перевоплощению, в котором изменяли не внутреннюю суть, а внешний облик, и то не всегда удачно.

К тому же произошёл эпизод, окончательно разбивший их планы. Дело в том, что майор проявил тонкую наблюдательность, которая именно на этот момент и обострилась: намётанный к мелочам глаз его вовремя подметил красноречивый изъян в ордене Красной Звезды на одном из них. Поддельность ордена заключалась в том, что на фальшивой Красной Звезде в золотой оторочке красноармеец в ботинках с обмотками, а не в сапогах, как положено на настоящем. К тому же размещение ордена на груди не соответствовало правилу ношения.

Майор окончательно уверился в том, о чём он прежде только догадывался.

Неосведомленность немецкой разведки сыграла с ними злую шутку: эта была серьёзная улика, изобличающая их в шпионаже.

Вполне утвердившись в своём предубеждении против авантюристов из гальдеровского абвера и уповая на силу двух "шпал" на своих петлицах, майор, наделённый особой проницательностью, скомандовал:

- Ребята, в штаб их! На допрос! Это шпионящие фашисты! Мы сорвали с них маски.

Его команда прозвучала ясно и разборчиво.

Если кто-нибудь из нас ещё сомневался в том, что они не были шпионами, то этот приказ комбата рассеял все сомнения.

Вмешательство сплотившихся бойцов, своевременно обезопасивших своего командира и уже знавших с кем они имеют дело, придало этому происшествию новый оборот, отвративший от него смертельную опасность.

Выявленные враги, забыв о неравенстве сил, схватились за личное оружие, чтобы пустить его в ход, но бойцы уже не дали им такой возможности. Их тут же свалили на землю и крепко связали по рукам. Да и случай был из тех, когда сопротивляться было бы безумием. При таких обстоятельствах им ничего не оставалось, как тут же утихомириться, поняв, что своего им уже не добиться.

После этого всё пошло по-другому. Вид и поведение их изменилось как по мановению волшебного жезла.

- Ишь, импровизаторы, мутер вашу так!.. Хотели провести нас этим маскарадом!.. - вскричал майор, вскинув голову, будто вставший на дыбы горячий конь. - Я знаю весь свод ваших ухищрений...

Мы не сводили с него влюблённых глаз.

А разоблачённые немцы не хотели верить в то, что с ними случилось.

- Почему вы решили, что мы шпионы и представляем роли неудачных лицедеев, - преодолевая трудность чужой ему речи, поинтересовался поднявшийся с земли фальшивый орденоносец. - На лбу, что ли, у нас прочли?

- У меня нюх на шпионов, - уверенно и быстро отреагировал майор. - К тому же, среди нас есть разведчик, который видел вашу троицу в расположении посадочного планерного десанта под Рославлем. Знайте, мы воздаём вам должное!

Возникла полуминутная пауза, после которой абверовец сокрушённо спросил:

- И всё-таки как вы нас вычисляете?

- Вам не хуже меня известно, что существует так называемый "барьер инородности", - сменив резкий тон на более низкий, произнёс майор. - Так вот: вы оказались в числе тех, кому не удалось его перейти. Кем бы вы ни прикидывались, каждый из вас на две трети остаётся самим собой. К тому же, я по косвенной улике распознал на вас поддельный орден нашей Красной Звезды.

- Что за улика? - кусая губы, спросил изобличённый абверовец.

- Этого вам знать не положено.

Итак, тремя шпионами, неудачно отыгравшими свои роли, у фашистов стало меньше, но сколько их ещё осталось в военной разведке и контрразведке гитлеровской Германии?!

У распознанных и изобличённых "засланцев" противника отобрали элитные пистолеты агентурного образца - полагающиеся им по службе "Вальтеры", нашу, затрофеенную ими "Эмку", на которой они прибыли сюда, и связанных по рукам их надлежало доставить в Ново-Александровское для первоначального допроса и последующего препровождения в особый отдел одной из ополченческих дивизий.

Кивком головы майор выразил свой одобрение подчинённым, избавившим его от смертельной угрозы. Несколько минут спустя он ещё раз уверился в полной обоснованности своих подозрений: в "бардачке" легковушки герой дня нашёл материальное доказательство преданности арестованных фашизму - золотой скульптурный бюстик Гитлера и, вдобавок к нему, путеводитель по Центральной России.

Каким образом агенты Гальдера овладели командирской "Эмкой" навсегда останется их тайной.

Чтобы попасть в наш тыл, шпионам и диверсантам приходилось пускаться на всяческие козни и уловки. Классический мотив переодевания, к которому была тяга у многих писателей, в том числе и немецких, был взят на вооружение абверовцами. Позже произошли другие беспрецедентные сцены из жизни замаскировавшихся по беженок диверсантов. Уже на опыте предыдущих подрывных операций гитлеровцы убеждались в полезности ухищрения с переодеванием и выдачи себя за женщин.

Местом действия был всё тот же отрезок шоссе, по которому бесперебойно и всё большими массами двигались выведенные из боёв красноармейцы; вышедшие, сумев отбиться, из окружений ополченцы и переполошенные вереницы беженцев.

Наши наблюдательные и приметливые подростки Витька и Павлик, изучая людской поток на шоссе, взяли на подозрение группу женщин в православных, сильно собранных в складки одеждах, напоминающих античные драпировки, и в монастырских куколях.

- А это что ещё за гусыни? - произнёс, кажется, Павлик. - У них чужеродные навыки поведения.

Наблюдая за ними, мы увидели, что эти дюжие монашки, лишённые всякого намёка на обаяние, очень слабо были похожи на Христовых невест. Было видно на иных, что они придают себе не ахти какой бабий вид, чтобы избегать похотливых приставал. Что-то очень враждебное исходило от этих монахинь...

В каких только обличьях ни орудовали немцы в качестве агентов абвер-команд!..

Мы чувствовали, что так оно и есть: это определённо враги, оставшиеся ещё не изобличёнными. Это были те гитлеровцы, которых следовало особенно опасаться. Пробудившие в нас тревогу, они ушли от нашего наблюдения и затерялись среди дорожного многолюдья.

Дальнейшим развитием текущих событий в тот день было то, что тут уже не повезло одинокому диверсанту. Этого эпизода, достойного упоминания, могло и не быть, если бы не случай, поразивший нас своей нетипичностью и поставивший немца в опасное положение, в котором он поймался без наживки. Случилось так, что одной из рослых женщин по облачению, в которой казалось немыслимым усмотреть мамашу, катившую детскую коляску, кузовным крюком грузовика разорвало мышечный слой угла рта.

Чего только тогда не случалось на Варшавке!

И сдёрнуло при этом с головы рыжий парик вместе с небольшой мещанской шляпкой. И каково же было удивление большой группы беженцев, когда раскрылись его козни: здоровая "мамаша" превратилась в лысое, как марабу, дитё Вотана, явившееся вероломно морочить головы советским людям!.. Вот тебе раз, да это фашиствующий диверсант, причастный к проделкам вражьих взрывателей! Как это "ухитрило" его, не будучи пьяным, попасть под крюковой угол кузова? Немец, видимо, стал одурманиваться от недосыпа и едва не попал под колёса проносящегося мимо грузовика.

У меня не нашлось нужного набора слов, чтобы достойно описать эту сцену.

Тут многие и стали свидетелями уличительного зрелища, обострившего до крайности обстановку: из опрокинутой детской коляски вывалился не плачущий малыш, как можно было того ожидать, а диверсионная смертоносная продукция. Это была мощная марочная взрывчатка германского производства. Взрывчатку, внешне замаскированную под куски колотого каменного угля, он должен был в первую очередь подбросить в угольный штабель у железнодорожной станции Спас-Деменска, чтобы выводить из строя идущие на угле к фронту паровозы. Не обращая внимания на окровавленную физиономию, диверсант дал стрекача и попытался спастись бегством, но избежать силового задержания в сложной обстановке не сумел. Его рот с разорванным углом смахивал на оскал гориллы. Избежав смерти под колёсами грузовика, он отделался серьёзной раной лица. Этот неожиданный случай помог распознать и схватить опасного гитлеровца из пресловутого ведомства Канариса по восточному отделу.

Ему никто не выказывал сострадания, хотя подобного видеть многим ещё не приходилось...

У места происшествия тотчас притормозила зелёная полуторка, битком набитая бойцами оперсостава особого отдела НКВД. Это был моторизованный дорожный патруль, до предела собранный, целеустремлённый и чутко реагирующий на всё, что происходило вокруг. На особистах и заградотрядниках лежала проблема выявления немецких агентов и диверсантов, изменников и дезертиров из своей армии. Слишком многое говорило за то, что на шоссе сейчас творилось такое, чему следовало положить конец. Объём работы у наших чекистов был максимальным. Надо было пойти на решительные действия по наведению порядка на тракте, а не предаваться отчаянью. Внешними силами развитие событий здесь определяться не должно.

- Всем покинуть грузовик! - подал команду бойцам НКВД молодой военный с петлицами старшего лейтенанта, уверенно освоившийся уже на фронтовых дорогах отступления. - Враг там, где его не должно быть. Проводим контрольную проверку. Искать чужих среди своих!

Отсчёт времени уже начался. Теперь советским чекистам, сознававшим всю тяжесть возложенной на них задачи, надо было быть начеку и глядеть в оба. Обычно от задержания вражеской агентуры никто ничего хорошего ни ждал.

Часть колонны беженцев, среди которой произошёл этот непредвиденный эпизод с кузовным крюком, энкавэдэшники, понимая, что дело не терпит промедления, вывели с шоссе на боковой просёлок и начали выполнять служебно-оперативную задачу на предмет выявления тех, кто усложнял нам в тылу жизнь.

Тут тоже имел место захват с поличным!

Второй диверсант по взрывной работе, выявленный уже на гладко наезженном просёлке, был обряжен для успеха своего замысла в женскую одежду, словно бог пьяниц Бахус, и под видом обычной повозницы вёз в тележной упряжке на деревянных колёсах под рогожкой взрывчатые вещества с подсоединёнными к ним взрывателями, коммутационно-подрывную машинку запального тока и ручной пулемёт Дрейзе МГ-13.

Пожилой, не воздержавшийся от войны и отряженный печально известным полком на какую-то диверсию в центральную Россию, бывший бюргер, а теперь функционер Канариса, пытался заглушить страх перед разоблачением. И думал лишь об одном - как успешнее, не рискуя жизнью, реализовать попытку к бегству и отвести от себя подозрения в диверсиях.

Увидев, что опасность возрастает, немец не знал куда ему теперь деваться: путь к бегству был отрезан. Пребывая в тревожном состоянии, он утешал себя тем, что сделал перед этим правильный расчёт: кому придёт в голову проверять по-первобытному простецкую телегу с пожилой бабой и заморенной кобылёнкой с отвислой губой? Да и кладь под рогожкой была совсем невелика.

Мы видели, как к лазутчику на задок расшатанной телеги пробрался тайком чекист. Ловким рывком очутившись возле него, он захватил немца за руки, когда тот развёл их врозь, погоняя вожжами лошадёнку.

- Куда колесишь, майн либер? - спросил с ненавистью особист.

Поставленный перед необходимостью защищаться, сильный, как Эвстен, работник Пантагрюэля, диверсант сумел освободиться от захвата и, ввиду предстоящей схватки, сдёрнул рогожку с ручного пулемёта, чтобы направить его на энкавэдэшника. Кончилось тем, что особист выбил у него из рук оружие. Пулемёт сполз по приструганному настилу телеги и с лязгом упал на дорогу. Несмотря на грубую физическую силу, которой немец решил бесхитростно воспользоваться, он не смог ни спастись бегством, ни устоять с противником в схватке...

До того, как началась война, ничего подобного на шоссе не случалось.

В этот же период времени к страху перед оккупацией прибавился страх перед фашистской агентурой, переодетой то в нашу армейскую форму, то в женское облачение.

Сейчас с трудом верится в то, что тогда происходило на шоссе, стоившем многих просёлочных дорог - главной магистрали Западного фронта.

После того как были выявлены задания шпионящих фашистов и фашиствующих диверсантов, все они в порядке наказания поплатились жизнью.

Начальный период войны был временем шумных успехов немецкой армии. Гитлеровцам казалось, что они уже держат в руках ключи от победы, считая нашу армию необратимо разгромленной и опозоренной.

Среди отступающих на перегруппировку или отставших от своих частей после неравносильных боёв и вышедших из окружений было немало и тех, кто, таясь друг от друга, самочинно отторгнул себя от воюющей армии, а попросту - дезертировал из своих войсковых частей и превратился в "чердачных батальонцев". Иные ловкачи шли и на такие беззакония: после расформирования их разбитых подразделений они тайком, тихой сапой, пытались улизнуть куда-нибудь в глухие тыловые районы. Всё больше таких опасных "вояк" в одиночку или небольшими группами самовольно покидали передовую, обходя дорожные контрольно-пропускные пункты. С большим основанием можно было предположить, что среди дезертиров, изменников, трусов и паникёров укрывались и специалисты секретной службы, "видоки и послухи" Канариса и фон Лахузена, работавшие на ведомство восточного блока.

Имелся основательный резон всю эту массу людскую не только проверить, но и перепроверить в отдельных случаях самым строгим образом. Нельзя было всё это пустить на самотёк, как бы невзгодно не складывалась для нашей армии обстановка на фронтах.

С начала войны до 10 октября 1941 года, по данным, оглашённым позже в печати, в результате оперативных усилий особых отделов и заградительных отрядов войск НКВД в прямых интересах армии были задержаны 657364 бойцов и командиров, как следует из справки, предоставленной наркому внутренних дел Л.П.Берии. После проверки, по имеющимся подсчётам военных социологов, обожающих статистику, были совершенно обоснованно арестованы 25878 человек. Среди арестованных было выявлено 1505 шпионов. Причём трое их них провалились на наших глазах. Количественный показатель диверсантов, всё глубже проникающих в наш тыл, был среди изменников, дезертиров, самострельщиков и других самым низким - всего 308 гавриков. 10201 человек был расстрелян, в том числе и пятеро разоблачённых на нашем участке "Варшавки". Их разоблачение стало легендой этого отрезка шоссе и его торного ответвления, ведущего в открытое поле. На самом деле всё происходило не так драматично, как нам хотелось бы, но факт захвата с поличным двух подрывников неприятеля стал от этого не менее успешным.

И всё таки мы не знали более захватывающего времяпрепровождения, чем в тот день - 3-го октября 1941 года. На холодной рассветной поре этих суток, как после выяснилось, фронт в районе Рославля оказался в состоянии танкового прорыва. Часом позже боевая гусеничная техника противника стала выдвигаться на "Варшавку" и устремилась вдоль шоссе, ведущего с запада на восток: оно имело большое значение для дальнейшего наступления на Москву. Вражья техника сопровождалась авиацией и крутящимся вокруг своей оси вихрем пыли, смешанным с дымом выхлопных газов.

Об этом к концу дня мы так и не узнали. Хотя уже подсознательно предчувствовали появление наступающего противника...

Оставить комментарий © Copyright Мироненков Александр Александрович (prohor_2008@mail.ru) Размещен: 17/01/2015, изменен: 17/01/2015. 32k. Статистика. Рассказ: Проза Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Наша ребячья компания, зная от ополченцев по какой причине бездействует авиация врага, совершает вылазку к "Варшавке", по которой идёт ускоренный отход наших полуразбитых войск и беженцев. Очевидцами каких эпизодов мы стали на этом тракте, читатель узнает из этой зарисовки.

Мироненков Александр Александрович : другие произведения.

Шпионящие фашисты и фашиствующие диверсанты