Аннотация: Песня-вдохновение: Chase & Status - Let You Go
Отверстия
Неожиданное письмо, пришедшее Генри Мастерсу уже вечером, когда начинался закат солнца, отвлекло его от мыслей о чём-то, что он сейчас и не вспомнил бы. Он сидел, закрыв глаза, в большом уютном кресле в небольшой спальне своего дома на берегу моря и на его немолодое лицо, на его длинные ухоженные усы сквозь совершенно прозрачные стены падал свет солнца, которое ещё достаточно высоко висело над горизонтом, когда раздался мелодичный дверной звонок. Генри Мастерс медленно, важно встал, поправил на себе короткий красный халат с подвязанным поясом, и столь же медленным шагом направился по широкому прозрачному коридору к двери. Парень в фирменной красной футболке и такой же кепке сказал, что для мистера Мастерса пришло письмо, и потребовал расписаться; за то время, как Генри Мастерс расписывался, доставщик успел прокомментировать открытый подземный гараж, который было немного видно с входной лесенки.
- Классная тачка, - сказал он, кивая на оранжевого цвета словно приплюснутый автомобиль от итальянского концерна.
Но Генри Мастерс ответил безразличным взглядом, отдал планшет с бумагами, забрал письмо и тут же закрыл дверь, прямо перед носом парня.
На конверте, в поле "отправитель" значилось имя "Джон Смит". Сам конверт не был сколь-нибудь тяжёлым, был аккуратно заклеен, попыток открыть его не было заметно. Внутри лежал свёрнутый втрое лист бумаги; две крайние части закрывали собой центральную; раскрыв лист, Мастерс мог прочитать лишь одну строчку, написанную аккуратным, но не выдающимся красотой и изяществом почерком: "Взгляни на закатное солнце и помолись".
На другой стороне листа было совершенно пусто. Генри Мастерс в недоумении взглянул на горизонт, к которому солнце было всё ближе, как вдруг раздался треск стекла; на прозрачной стене перед его глазами зияло аккуратное круглое отверстие; сверху на красный халат посыпались мелкие кусочки стекла. В следующую секунду в стене образовались рядом с первым ещё два отверстия, хрустальная полка со стеклянной посудой стала теперь лишь разбросанными по полу осколками. Генри Мастерс, вскинув руки и закрыв глаза, бросился влево, за толстую посудную стойку высотой до пояса, и сжался, чтобы ноги его не выглядывали наружу. Вся по порядку посуда, что висела на стене, оказывалась пробита или разбита, пока Генри Мастерс лежал на полу, не в состоянии понять, что именно происходит.
Когда всё стихло, он, развернувшись на полу, выскочил из кухни и бросился к входной двери, но на ней тут же образовались две неаккуратные дыры; Генри Мастерс, притормозив, развернулся направо и побежал в спальню, пока стекло за его спиной продолжало рушиться словно само собой.
Лишь вбежав, он бросился прямо к тумбочке, что стояла близ его широкой кровати, но два отверстия появилось сначала на стене над кроватью, а затем, с резким свистом, и над ним самим. Генри Мастерс бросился на пол, закрыв голову руками...
Всё стихло вновь, и в этой пугающей тишине раздалась громкая, протяжная мелодия. Генри Мастерс бросил взгляд на тумбочку, сверху которой лежал мобильный телефон; экран телефона горел. Медленно встав, оглядываясь попеременно то на комнату, то на солнце, Генри подошёл к трубке, взял её в руки и нажал на кнопку приёма, приложив к уху.
- Я даю тебе второй шанс: взгляни на закатное солнце и помолись, - послышался из динамика телефона низкий мужской голос.
Генри Мастерс вновь взглянул на горизонт, в недоумении.
- Кто ты? - спросил в трубку телефона Генри.
- Тот, кто заставит пулю влететь в твою голову даже на другом конце света.
Вглядевшись, Мастерс обратил внимание на какое-то слабо различимое тёмное пятно прямо перед линией горизонта. Невозможно было сказать, что это было, точно, но немногие вещи настолько большие будут плавать в море на закате.
- Чего ты хочешь?
- Увидеть тебя в луже собственной крови, - ответил он резко.
Возникла тишина, и Генри Мастерс не находил слов, которыми можно было бы выторговать ценные секунды жизни.
- И знаешь, почему я так этого хочу? - спросил человек на том конце телефона и, не получив ответа, продолжил сам: - Шестое июня. В два часа двадцать одну минуту ты вместе с твоей бандой подъезжаешь к заводу "Ривендейл" на Стейшн-стрит 3. Головорезы вооружаются автоматами и дробовиками, а сам ты берёшь в руку свой любимый пистолет, раритетный "1911", и все вы важным шагом направляетесь к входу. Расстреливаете охрану, расстреливаете рабочих и всех тех людей, которых видите на парковке. Расстреливаете тех, кто внутри, за работой, и тех, кто отдыхает, пьёт кофе за большим столом. А затем ты, охраняемый двумя самыми отмороженными из банды, поднимаешь в кабинет директора, прицеливаешься и с улыбкой на лице стреляешь прямо в лоб Кайлу Роджерсу. - Собеседник выдержал паузу, словно переводя дыхание, и затем добавил: - Ты помнишь это, Мастерс?
По глазам Генри стало понятно, что помнит; словно прямо сейчас видит перед собой во всех деталях.
- Моя жена лежала там, прямо около работающего конвейера, в луже собственной крови, рядом с моей дочерью, и у обеих в груди было по две пули сорок пятого калибра. Из твоего изукрашенного древнего пистолета. Ты помнишь это, Мастерс? - спросил он медленно, вкрадчиво, с приглушённым гневом в голосе.
- П-послушай, я могу дать тебе... - начал было Генри.
- Твоя жизнь не стоит даже того воздуха, которым ты дышишь сейчас, - прервал его собеседник. - Я даю тебе последний шанс: взгляни на закатное солнце и помолись, - проговорил он медленно и чётко.
И Генри Мастерс беспомощно глядел на него, и солнце словно уже не слепило, а, наоборот, гасло, как медленно гасло всё вокруг. Он что-то быстро проговорил одними губами, и в следующую секунду упал на спину, словно его толкнули, и лужа крови быстро растеклась по тонкому тёмно-красному ковру, лишь добавив ему красок. Он лежал посреди своей спальни, с жуткой окровавленной дырой в сердце, а рядом с холодной рукой трезвонил телефон, и на экране горела надпись "Охрана".