Mirash
Трудная профессия: Смерть. Глава 12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я посмотрела в зачетку. - Эээ... Наталья Леонидовна, Вы мне нечаянно четверку в зачетке поставили, с ведомостью проблемы будут, - сообщила ей я. - Проблем не будет, в ведомости тоже четверка. На пятерку ты не тянешь, у тебя в первом вопросе две серьезные ошибки. - Так почему не тройка? Я же второй вопрос даже не начала отвечать! - Ты меня будешь учить экзамены принимать? - Нет, просто... - Мягкова, ты как всегда, очень вовремя! - она посмотрела на меня и вздохнула. - По второму вопросу ты все знаешь, мы его с тобой на той неделе обсуждали из-за статьи. Угомонись уже, заслужила ты свою четверку. Все, извини, мне некогда тебе это доказывать, мне еще ведомость в учебную часть нести.
  Заканчивалась зачетная неделя, я довольно уверенно сдала зачеты и получила допуски до большинства экзаменов - кроме двух предметов, у Подбельской и Германовой. Это требовало безумных усилий, ведь базы знаний, которая должна была у меня появиться за предыдущие годы и служить основой для понимания текущего материала, у меня попросту не было. Мне приходилось прилагать в два раза больше усилий, чем той же Евгении Вересной, чтобы всего лишь вытянуть на жалкую тройку. Ситуация усугублялась моим полным неумением связно отвечать и страхом перед преподавателями.
  Но все же теперь это были честные тройки, на которые я сама сдавала. Помогало еще то, что семестр был простой - минимум дисциплин и в целом демократичный подход к оцениванию знаний. Да и преподаватели были большей частью с других факультетов - некоторые вообще не знали, кто я и чем "знаменита", перед ними было не так стыдно и страшно. В результате замаячил реальный шанс быть допущенной до летней практики, что не радовало многих педагогов, особенно Подбельскую. Она занимала жесткую позицию против меня, написала докладную, пыталась собрать комиссию, но неожиданно оказалась без поддержки. Другие преподаватели разводили руками и заявляли:
  - Да я бы не против ее отчисления, конечно, та еще особа. Но что мне делать? На занятия ходит, работы слабенькие, но сданы. Отвечала плохо, но не хуже других слабых студентов - что, их тоже выгонять? А что матом ругается и ссорится с однокурсниками - за это тогда надо половину института отчислять. Все же теперь не то время, Лариса Степановна, что бы за несоответствие высокому моральному облику комсомольца выгнать можно было.
  Последняя выходка внешне, можно было сказать, сошла мне с рук - никаких санкций со стороны наставницы или педагогов не было, однокурсники вообще ничего не узнали. Но я сама переживала случившееся очень тяжело. Выход нашелся один - с головой уйти в работу и учебу, уставать за день так, что бы вечером без всяких мыслей падать на кровать и засыпать. А на следующий день с раннего утра опять идти на работу, на занятия, лишь бы отвлечься. Других вариантов я не видела, маленькая радость последних месяцев была теперь тоже недоступна - начиная с майских праздников, Ольга Валерьевна с Олегом уехали жить на дачу. Да и кто бы мне теперь доверил малыша...
  Вечером после первого экзамена, сданного Стекловой Наталье Федоровне, я вернулась в лабораторию, поработать с очередной базой данных. В лаборатории были Набокова и Нина Валентиновна Смоленская - сотрудница отдела кадров, отговаривавшая в свое время Некруева брать меня на работу. Мне было очень стыдно перед Валентиной Владимировной за поведение на ее юбилее и я бы предпочла уйти, но работа была срочная. Поэтому, краснея и заикаясь, я поздоровалась и спряталась за рабочим столом. Голоса из подсобки, конечно, были слышны. Начать, что ли, пользоваться плеером Арины? Уже нет никаких сил все это слушать...
  В конце концов, какой смысл вечно хранить его, даже не доставая? Впрочем, я знала, что не смогу пользоваться им, по крайней мере, сейчас. Даже при мысли о плеере сразу перед глазами вставала живая Арина, наворачивались слезы... ну как я смогу спокойно слушать музыку, которая утешала ее в последние дни жизни? Нет, спокойно я сейчас не смогу на него даже смотреть.
  По-хорошему, следовало его отдать родственникам Арины. Забирая себе плеер, я совершенно не думала, что беру чужую вещь, мне просто хотелось сберечь что-то на память о подруге, а он попался на глаза. Позднее я поняла, что поступила неправильно, но теперь было поздно это исправить. Где живут Аринины родные, я не знала. Наверное, можно попробовать выяснить через институт, но ведь мне никто ничего не скажет; и как я объясню свой интерес? Да и глупо больше чем через полгода придти и объявить: "Я тут плеер вашей умершей дочери брала, хотите, верну?"...
  - Еще не выгнали? Говорят, она на твоем юбилее опять отличилась. - Услышала я вопрос Смоленской.
  - Отличилась, но оставили пока. Посмотрим, как дальше пойдет.
  - Не понимаю я Витю...
  - Ты знаешь, Нин, она вообще очень старается. Кстати, погляди на полке кружка сбоку стоит, сухая?
  - Да, а что?
  - То, что она опять сегодня даже кофе не выпила за весь день.
  Набокова выглянула в основное помещение.
  - Ксения, на твою долю воды вскипятить? - я отрицательно покачала головой, хотя на самом деле была очень голодна.
  Послышался шум закипающего чайника, плеск воды. Набокова вышла из подсобки, поставила передо мной кружку с кофе и положила бутерброд.
  - Поешь.
  - Спасибо, не нужно...
  - Ты скоро от голода в скелет превратишься.
  "А у тебя это и без голодовок неплохо выходит, так что можешь смело поесть", - съязвило подсознание.
  - За компьютером Виктор Андреевич не разрешает...
  - Я не скажу.
  - Не хочу так, я обещала не разводить здесь столовую...
  - Тогда бери еду и пойдем в подсобку. Пойдем, говорю. Ксения, нельзя учиться и работать на голодный желудок, от этого толка не будет.
  Подталкиваемая неумолимой рукой Валентины Владимировны я зашла в подсобку и примостилась на стуле напротив Смоленской.
  - Валь, кстати! - вспомнила она. - А что с грантом у вас?
  - А, там все отлично. Буквально утром пришло подтверждение, что проект одобрен, собираемся сегодня обсудить.
  - Это же замечательно! Надолго у вас этот грант?
  - На два года.
  - А сколько участников?
  - Шестеро. Мы с Витей и Наташей Топотовой, еще студент второго курса с нашего института и два человека с областного: профессор и его аспирант. Руководитель проекта Витя.
  Они какое-то время обсуждали перспективы проекта, потом у Смоленской зазвонил телефон, она быстро переговорила, сказала "сейчас буду" и убежала по делам. Набокова вымыла чашки за собой и за ней, я ополоснула свою и побрела на рабочее место, долго пыталась собраться с мыслями, но безрезультатно. Как не тяжело, а нужно было кое-что сделать. Я встала и подошла к столу Набоковой.
  - Валентина Владимировна... - робко позвала я.
  Она отложила документы, сняла очки и посмотрела на меня.
  - Что такое?
  - Ничего, просто... - я облизнула пересохшие губы и тихо попросила:
  - Простите меня.
  - Конечно, Ксюша. Не переживай, я на тебя не сержусь.
  Она мне улыбнулась и вернулась к чтению документов. От сердца немного отлегло.
  Примерно через час в лабораторию пришел Виктор Андреевич, а через несколько минут после него Топотова. Вместе с Набоковой они принялись обсуждать грант. Подслушивать этот разговор было намного приятнее и интереснее - я немного успела поработать с данными проекта.
  - Ксения, ты не могла бы к нам подойти? - в какой-то момент позвал Некруев. - Ты, часом, для этих данных аналитику не делала, ты это любишь?
  - Нет.
  - На всякий случай, перефразирую. Файл "мысли" для этих данных имеется?
  - Ну да, но это же не аналитика, а так... мысли.
  - Можно посмотреть?
  - Ээээ... можно, сначала... отредактировать?
  - Опять требуется суровая цензура? Как скоро справишься?
  - Хотя бы минут пятнадцать-двадцать.
  - Займись прямо сейчас, ладно? И распечатай.
  Через двадцать минут я протянула ему листы.
  - Отлично! - обрадовался Некруев, просматривая бумаги. - То, что нужно. Возьми-ка чистую бумагу, цветные ручки и садись к нам. Можешь нарисовать структуру схематично?
  - Если только примерно. Ведь тут все непродуманно и несогласованно совершенно!
  - Это пока и не нужно, рисуй. Только с пояснениями, если можно.
  Я принялась вычерчивать структуру, попутно объясняя и постепенно увлекаясь. Когда я закончила и подняла глаза, Набокова умиленно улыбалась, Некруев тихо посмеивался, а Топотова с большим любопытством смотрела на меня.
  - Что-то не так?.. - напряглась я.
  Они переглянулись.
  - Наоборот, все так. Вполне себе предварительный проект базы данных, только техническая сторона почти не рассмотрена, - резюмировала Наталья Леонидовна.
  - Тут, кстати, примерный список доменов есть. - Некруев продолжал знакомиться с моими записями. - Смотрите.
  - А в каких случаях предполагается использование домена "фигня"? - невозмутимо поинтересовалась Топотова, прочитав список.
  - Полагаю, для данных, не соответствующих заявленной точности, - серьезно ответил Некруев.
  - Я...простите, проглядела. Не думала, что это придется кому-то показывать... - Они засмеялись.
  - Ксюша, все нормально, успокойся. Очень хорошая работа. Я хочу использовать эти результаты в гранте, а значит надо бы довести все до ума и сделать публикацию. Ты не возражаешь?
  - Нет, конечно, мне какая разница?
  - Думаю, ты не поняла. Это твоя работа и ты будешь в числе авторов, если согласишься на публикацию материалов.
  - Да я же писать не умею! - опешила я.
  - Так ведь ты не в гордом одиночестве будешь писать, а в коллективе опытных авторов, - присоединилась Топотова.
  - И Вы туда же?!
  Некруев меня перебил:
  - Ксения, скажи, только честно, тебе интересно попробовать написать статью?
  - Да! Но проблема в том, что...
  - Проблемы нет. Не получится - и ничего страшного. Нужно просто попробовать. - Я обреченно вздохнула.
  - Хорошо, я постараюсь.
  Старались мы все. Рисовали схемы, графики, писали текст... Я обнаружила на солнце пятна - Некруев плохо писал статьи. То есть вроде бы писал все правильно, грамотно, но читать это было совершенно невозможно! Поначалу я думала, что так только у меня, по причине моей личной безграмотности, но вскоре убедилась, что Набокова и Топотова не слишком высоко ценят его результаты в текстовом виде. Он на это мнение не обижался, подшучивал сам над собой и с радостью отдавал в этом деле пальму первенства Наталье Леонидовне, обладавшей удивительным даром складывать слова в красивые предложения без потери смысла.
  Она теперь много времени проводила в лаборатории, работая над проектом, в том числе и со мной. Я же вообще очень увлеклась и теперь на работе словно превращалась в кого-то совершенно другого, периодически ловя себя на том, что горячо доказываю свою точку зрения Некруеву, Топотовой или Набоковой и они почему-то меня внимательно слушают и даже соглашаются. Заработавшись, я теперь могла забыть про все на свете. Например, забыла я про экзамен у Топотовой и оказалась на нем только благодаря своевременному руководящему пинку от Набоковой. Я отвечала последней и незаметно для себя самой снова переключилась на тему статьи. Наталья Леонидовна, так же увлеченно не обратила внимания, и экзамен плавно перетек в обсуждение проекта.
  - Наталья Леонидовна, Вы скоро? Заседание кафедры скоро начинается, - заглянула секретарь кафедры в аудиторию.
  - Ой, да! - Топотова торопливо расписалась в ведомости и в моей зачетке.
  Я посмотрела в зачетку.
  - Эээ... Наталья Леонидовна, Вы мне нечаянно четверку в зачетке поставили, с ведомостью проблемы будут, - сообщила ей я.
  - Проблем не будет, в ведомости тоже четверка. На пятерку ты не тянешь, у тебя в первом вопросе две серьезные ошибки.
  - Так почему не тройка? Я же второй вопрос даже не начала отвечать!
  - Ты меня будешь учить экзамены принимать?
  - Нет, просто...
  - Мягкова, ты как всегда, очень вовремя! - она посмотрела на меня и вздохнула. - По второму вопросу ты все знаешь, мы его с тобой на той неделе обсуждали из-за статьи. Угомонись уже, заслужила ты свою четверку. Все, извини, мне некогда тебе это доказывать, мне еще ведомость в учебную часть нести.
  К концу июня первый вариант статьи был закончен и Некруев с Топотовой отдали ее на рецензирование Подбельской и Тимирязеву - доценту, специализирующемуся на технических сторонах проектирования баз данных. Я подозревала, что Подбельская в качестве рецензента - плохая идея, как бы она не отнеслась к статье с особым пристрастием, увидев мою фамилию в списке авторов.
  - Мягкова, не неси чушь, тем более столь возмутительную, - высказала Топотова в ответ на мое робкое замечание на этот счет. - Лариса Степановна прекрасный специалист и порядочный человек, она не станет предвзято относиться к статье из-за того, что ее писала ты.
  - Да я не имела в виду предвзятость... но я даже допуск до экзамена не могу получить, как мне писать статьи...
  - Так, как ты это уже сделала. Выбрось эту ерунду из головы и иди работать.
  - Какая же она еще глупая! - услышала я комментарий Набоковой.
  - Да уж, детский сад в голове. Но если сравнивать с тем, что было еще в начале осени - небо и земля.
  - Согласна, она у нас молодец. А отдать статью Подбельской вы хорошо придумали.
  Я поняла, что вообще ничего не понимаю. Ладно, они умнее, им виднее....
  К последним двум экзаменам я не была допущена, но это не являлось препятствием для прохождения летней практики. С практики первого курса я была отчислена на первой же неделе, но трудами наставницы мне ее зачли. Практика после второго курса была якобы пройдена в другом институте - опять же, не моими трудами. Вечером в день оглашения списков студентов, допущенных до практики, куда я в этом году удивительным образом попала вместе со всеми, я вернулась домой рано и пошла на кухню к наставнице. Она сидела за столом с чашкой кофе, как всегда холодная и неприступная.
  В последнее время у нее ко мне по объективным причинам стало меньше претензий, а у меня соответственно меньше поводов ее бояться. Но она оставалась в моей жизни самым значительным лицом, властным казнить и миловать.
  - Мне нужно с Вами поговорить, у Вас есть время?
  - Садись, Ксюаремия. Что тебе от меня нужно?
  - Я допущена до практики, она продлится месяц. Я не знаю, как быть с дежурством, которое состоится в июле, у меня, скорее всего, не будет возможности. Но если я не поеду на практику или сбегу на этот день, то отчисление неизбежно. Это как-то... можно решить?
  Наставница оценивающе на меня смотрела, от этого взгляда мне было очень не по себе.
  - Дежурство - единственный вопрос, который тебя беспокоит? Ты уже решила проблемы с работой, нашла деньги на все необходимое для практики?
  - С работой проблем нет, Виктор Андреевич велел взять отпуск по учебе, даже основной у меня останется на август. Денег у меня немного есть, на необходимые вещи хватит... надеюсь. Могу я в сентябре как-то отдежурить два дня, за июль?
  - Ты же так хотела отчислиться. - Наставница откинулась на спинку стула.
  - Сейчас не хочу.
  - То есть ты сдала все экзамены и зачеты?
  - Нет, но допуск до практики у меня есть...
  - И что, хочешь напоследок вырваться на свободу, подальше от моего контроля? Об этом не может быть и речи. Я уже смирилась с тем, что потерпела фиаско с твоим образованием. Было бы, о чем говорить, если бы у тебя не было долгов. Но ты не защитила курсовую работу и не получила даже допусков к двум экзаменам из четырех. Не знаю, как ты поставила остальные предметы, да меня это и не волнует. Никаких поездок, я не собираюсь опять вывозить тебя с учебной базы в невменяемом состоянии. Тебе все ясно?
  - Да, - тихо сказала я.
  - Разговор окончен.
  Я вышла из кухни совершенно разбитая. Натянула кеды и побрела сначала без цели, потом в направлении института. В лаборатории никого не было, я свернулась клубочком на диване и заплакала. Заночевать здесь? Некруев рассердится, если узнает, но сил идти домой нет.
  Послышались голоса, в помещение вошли. Я успела только отвернуться к спинке дивана носом, кое-как утерев слезы. Да что же это такое?!
  - Ксюша? Что ты тут делаешь? - спросил Виктор Андреевич.
  - Вить, а она плакала, - поняла Ольга Валерьевна.
  Она села рядом со мной и положила руку мне на плечо.
  - Что стряслось?
  - Ничего.
  - А почему плачешь?
  - Просто...
  - Так не бывает. Что с тобой, тебя обидели?
  - Нет.
  - Тогда что?
  Я села, подтянув колени к подбородку.
  - Хотела поехать на практику...
  - А в чем проблема, тебя же допустили? - спросил Виктор Андреевич.
  Я промолчала, хлюпнув носом.
  - Что-то дома? Ксюша, хватит отмалчиваться, говори уже.
  - Тетя против поездки... Меня же все равно отчислят осенью, зачем ей связываться с моей практикой.... Ждать, когда я там снова уйду в запой... - слезы опять полились ручьем.
  Да что со мной!!! Я совершенно перестала себя держать в руках. Ольга Валерьевна притянула меня к себе и крепко обняла.
  - Девочка моя хорошая, все наладится. Тетя просто еще не знает, какая ты у нас умница. Никто тебя не отчислит. Тише, тише, все будет хорошо.
  Некруев поставил стул напротив нас и сел. Я понемногу успокаивалась.
  - Ксюша, а она знает про твои успехи?
  - Какие успехи? Я провалила курсовую, я не получила допуск к экзаменам и по всем предметам еле тяну на тройку... какие это успехи?
  - Ксюша, ты за семестр считай, закончила пару курсов, которые до этого пропустила. И Топотова тебе поставила не тройку, а четверку. А еще ты написала отличную статью. Про это тетя знает?
  - Нет... ей это все равно.
  - А может она все-таки просто не знает? Давай попробуем ей сказать? Оль, я ее отвезу домой, доедешь на метро?
  - Да, конечно.
  - Вы что, так и будете меня без конца возить то в больницу, то домой? Я здорова, трезва и еще даже не поздно. Я вполне могу дойти сама, не переживайте за меня. Извините, что устроила тут очередную публичную истерику.... Все нормально, правда.
  - Хорошо. Ты можешь дойти сама. Но я хочу поговорить с твоей тетей и объяснить ей ситуацию, потому что ты сама не умеешь. Идти с тобой пешком я не хочу, придется поехать на моей машине.
  - С того раза-то отмыли?
  - Отмыл и проветрил. Хватит пререкаться, обувайся.
  Наставница встретила нас с явным удивлением и подозрительностью. Некруев попросил у нее возможности поговорить без моего участия, она отправила меня в комнату. Это был один из тех редких случаев, когда мне не грозило оказаться в курсе чужой беседы: уж наставнице прекрасно были известны возможности моего слуха и способы борьбы с ним. В то, что она передумает после разговора и позволит мне поехать на практику, мне не верилось. Но мой преподаватель специально приехал, что бы встать на мою сторону.... Пусть потом мне за это только светят дополнительные санкции, ничего. Я сидела на подоконнике, глядела в темнеющее небо и улыбалась.
  Через некоторое время меня позвала наставница. Мы с Некруевым спокойно попрощались, он сел в машину и уехал, мы вернулись в дом и направились в кухню.
  - Я прошу прощения, это получилось не специально, - хмуро сказала я.
  - Я знаю, он мне рассказал, что ты отчаянно сопротивлялась этому разговору. Ксюаремия, почему ты не сказала про статью и четверку?
  - Какое это имеет значение? - я вздохнула. - Вы правы, осенью меня все равно бы отчислили. Мне просто хотелось потянуть время, дождаться публикации статьи, еще немного поучиться... Я понимаю, что это несерьезные доводы. А Виктор Андреевич просто не знает всей картины.
  - Я изменила свое мнение. Ты можешь поехать на практику.
  Слова доходили до моего сознания очень долго, наконец, я отмерла.
  - Как... могу?
  - Да.
  - А дежурство?
  - Разберемся без тебя. Осенью обошлись.
  - То есть... правда, можно?
  - Разве я неясно выразилась? Все что я тебе хотела сказать, сказала. Можешь идти.
  В течение следующих нескольких дней я, совершенно не готовая к этому, собирала вещи. В общем, я имела довольно смутное представление о том, что мне необходимо. К счастью, жить нам предлагалось на учебно-научной базе института, со всеми удобствами, всего в трех часах езды от родного города. Климат, соответственно, заметных отличий не имел, природа была условная, а на базе имелись все необходимые удобства. Я ограничилась покупкой рюкзака, кипятильника, и термоса для кофе. Наставница снова на время выдала мне телефон для связи и вручила крупную с моей точки зрения сумму наличными на крайний случай, - без крайних случаев ее полагалось вернуть по приезду. В последний день июня мы всем курсом погрузились в автобусы и отправились на учебную базу. Я смотрела в окно, все еще не в силах поверить в случившееся.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"