У любого приличного рыцаря когда-нибудь наступает кризис. Творческий. Вроде и надо совершать подвиги, а что-то не хочется... Знаменитая охотница на нечисть, истребительница василисков, победительница ужасной гидры и прочих летающих/ползающих/бегающих гадов сидела в таверне, хмуро попивая томатный сок из большой деревянной кружки, и задавалась извечным вопросом, мучивших не одно поколение ее славных предшественников: "кто виноват?" и "что делать?". Ответы почему-то не находились.
- Ну госпожа-а-а храмо-о-овница! Одна надежда на Вас, избавительницу! Никто браться не захотел, а тут Вы! - завел старую шарманку один из посетителей, жалостливо хлюпая носом.
- Цыц, не мешай, я думаю.
Ох, как чувствовала, не надо было ей заезжать в эту деревушку. А ведь Азура всего-навсего хотела произвести впечатление на местных, а эти наивные люди и рады верить. "Язык мой - враг мой, прости, Господи..." - уныло подумала она, размышляя как бы половчее смыться отсюда. Украдкой покосилась в сторону выхода. Два двухметровых амбала, косая сажень в плечах. Проще об стол убиться...
Тяжкие думы молодой храмовницы прервало деликатное покашливание злосчастного старосты, все это время скромно сидевшего рядом на скамеечке.
- Госпожа Ясная... - осторожно начал он, справедливо опасаясь вновь вызвать недовольство боевой монашки, настроение которой и так было уже основательно испорчено. А ну как опять начнет с горя головой об стол биться? Ей-то ничего, а вот стол жалко, чай не казенный, не малых денег стоит...
- Что? - девушка оторвалась от созерцания своей опустевшей кружки и уставилась на мужчину тяжелым немигающим взглядом красных от недосыпа глаз.
- Так как, пойдете на упыря? - без тени эмоций в девятый раз осведомился он.
Нет, и где они только эту полумифическую пакость откопали, а?! Их же лет сто никто не видел, а тут вот, пожалуйста вам живой (относительно), здравствующий и активно вредительствующий экземпляр! Надежды на то, что это всего-навсего сильно отощавший могильщик, было мало. И ведь не откажешь теперь: до конца жизни от позора не отмоешься.
- И много уже загрыз? - без особого воодушевления спросила девушка.
- Шестерых и собаку.
- Да, собачку жалко... - взгрустнула храмовница.
"Я - труп. Точно труп".
- Платите хоть сколько? - совсем уже безнадежно.
- Сорок серебрянных.
- Пятьдесят.
- Да хоть двести! - в сердцах бросил староста. - Мы все готовы отдать, лишь бы от этого упыря избавиться!
Звон благословенного металла раздался в ушах, и сердце сладко защемило.
- Да за такие деньги я и на дракона с голыми руками пойду! - лучась энтузиазмом. - Где, говорите, копать, милейший?
***
Ночь, кладбище, дубак и тишина-а-а... На дереве зловеще ухнул филин. Девушка вздрогнула и покрепче перехватила свой молот за рукоять. Ленивый какой-то упырь. Уже третий час ночи, а его все нет. Может, проспал?
Азура вся извелась, ожидая проклятого кровососа. Наверняка местные просто жестоко над ней пошутили. И поделом! Не будет в следующий раз басни травить.
Внезапно на плечо монашки легла чья-то рука.
- Слушайте, да, признаю, я немного... приврала, но это же не значит, что за это нужно человека на кладбище посылать!.. - девушка начала медленно оборачиваться, справедливо решив, что шутники, наконец, решили показаться.
А вот и упырь.
Леди-рыцарь обрадовалась ему, как родному, любимому, давно почившему родственнику: с перепугу заехала молотом прямо в его безобразное рыло. Точнее, попыталась. Кровосос умудрился успешно увернуться, еще и мазнул когтями по грудным пластинам доспеха.
"Быстрый гад" - мелькнула мысль в голове Азуры.
Сообразив, что молот будет только мешаться, замедляя девушку, та кинула им в нежить (пусть подавится!) и, не оглядываясь, бросилась наутек. Смелой быть, конечно, хорошо, но живой - еще лучше.
Памятники на этом кладбище строились плотно друг к другу, поэтому упырь периодически увязал между ними, что, впрочем, не мешало ему пару раз хорошенько приложиться к доспеху храмовницы. Прокусить не прокусил, но ведь испортил хорошую вещь, зараза!
Парочка еще какое-то время играла в салки, бодренько скача по могилкам, пока девушка не исхитрилась забраться на дерево. С высоты своего насеста Азура со смесью страха и злорадства наблюдала, как упырь нервно ходит кругами, глухо рыча.
- Что, не можешь достать? Ха-ха! - веселилась девушка. - По деревьям не умеешь лазать, бедняжка? - упырь игнорировал ее слова с поразительным спокойствием. Или попросту не понимал. Неожиданно он уселся под деревом, задрав голову кверху. Выжидает, гад. - Что, думаешь я отсюда слезу? А дулю с маслом не хочешь? - после этих слов ветка под девушкой предательски хрустнула. Нежить оживилась. - Нет-нет, Единый, я сейчас не сквернословила! - запаниковала храмовница. Сук заскрипел и прогнулся. - Ты не можешь так со мной поступить! - может. После этих слов ветка подломилась и тушка девушки свалилась прямо в загребущие лапки кровососа. Наверняка, он обрадовался такому неожиданному подарку.
Упырь уже готовился к раннему завтраку, а Азура - к безвременной кончине, но не тут-то было! Вскрыть без подручных средств консервы из рыцырятины - занятие непростое. А тут еще и жертва начала давить на психику, судорожно читая проповеди. Упырь нервничал, злился и старался как можно быстрее выколупать из металлического панциря свой завтрак. Из-под когтей вылетали искры, зубы сминали доспех, сквозь опущенное забрало Азура чувствовала этот непередоваймый аромат гниющей плоти и смрада. Крепко зажмурившись, ей оставалось только молиться. И ждать.
Настолько увлекшись процессом, нежить не заметила, как начало светать. Стоило затеплиться маленькому лучику над горизонтом, как чудовище, противно взвизгнув, бросила свою жертву, так и не добравшись до мягкой сердцевины, и кинулось к своей могиле. Но не успело. Это было страшно. Остатки кожи обугливались и сгорали, словно сухие листья под огнем, мясо и сухожилия, скукоживаясь, буквально пластами с слезали с тела. Дольше всего горели кости. Они медленно тлели, чадя и дымя, отчего начали слезиться глаза, а в горле встал ком. Азура проковыляла к сдвинутой надгробной плите, к которой так стремился упырь. Брезгливо откинув ногой обугленные останки, девушка склонилась над могилой, чтобы прочитать эпитафию. "Ты в нас, родной, как наша кровь, и смерть не властна над тобой, пока на свете есть любовь!". Храмовница с чувством сплюнула. Подобрав свой молот, девушка мрачно направилась в сторону тракта. К черту деньги за такую работу!