- Саня, а помнишь как я приехал к тебе вечером перед твоим днём рождения? Мы нажрались так, что утром я пошёл писать на четвереньках, а по дороге из туалета увидел своё отражение в зеркале, начал на него лаять и разбудил тебя. - Сашка молча улыбается. - Потом проснулась Маринка. Мы начали собираться на шашлыки. Кое-как доехали с твоей Каховки до Кусково, через весь город, за рулём с такого бодуна. Ели мясо, играли в "крокодила" и "слона". Потом в темноте собирали разбросанное по парку в радиусе ста метров шмотьё. А утром я проснулся у Соколова, в обнимку с его доберманом. - Сашка улыбается в ответ. - Потом я попал в больницу и вы мотались ко мне почти каждый день. Чаще чем моя бывшая. Приезжали всей толпой. Пятнадцать человек набивались в одноместную палату. А ведь я знаю, это ты всех собирал.
- А помнишь, когда я только купил соседнюю с твоей дачу, мы вечером, хорошо выпив, пошли на озеро ставить сети? Ты нёс лодку, а я сети и водку. Мы плыли по водной глади в абсолютной тишине нарушаемой только тихим плеском воды, даже ветра не было. Ты сидел на вёслах, а я лежал на носу запрокинув голову, и смотрел на звёзды, на загородном небе так много звёзд. Состояние полнейшего блаженства. Помнишь, я говорил, что жизнь, она как кассета для проектора с набором цветных слайдов? Так вот это был один из самых лучших. - Саня смотрит на меня и улыбается.
- А когда мы ехали в Маринкиной "Оке". За рулём ты -110 кг, рядом я - 130 кг, сзади Маринка - 80 кг и беременная Дашка - 80 кг, итого четыре центнера. Вешняковскую эстокаду с разгона брали. - Саня улыбается.
- Как же теперь-то, а? - кричу я, и слёзы катятся по моему лицу. - Дальше как? - Саня улыбается мне с могильного креста. Он уже на год моложе меня.
- Саня, ты всегда был тем магнитом который держал нас вместе. Теперь тебя нет, и мы рассыпались как кучка пепла на ветру. Каждый сам по себе. Собираемся все вместе два раза в год, на твой день рождения летом и на поминки зимой.
Тяжелый гроб режет плечо, внутри него ты. Это самый страшный слайд в моей кассете.