Аннотация: И чего только со мной не случалось. :0)
Случилось это в 97-м прекрасном году. Почему в прекрасном? Да потому, что все прошедшие годы прекрасны.
Шёл март месяц и моя первая (упешной оказалась только третья) попытка уйти от первой жены была в самом разгаре. Уже пару недель я жил в родовом гнезде на Вешняковской улице. Окрылённый свободой и независимостью пил я непросыхая.
Не был исключением и этот вечер. Мы сидели с моим близким другом Лёхой Горбуновым и выпивали как в старые добрые времена. Поскрипывая старенькими креслами чинно разливали водку по рюмкам, вели беседы на все темы сразу и радовались, что нам так хорошо. Часов в девять в комнату заглянула мама и пожелала нам спокойной ночи, она всегда рано ложилась спать.
Чем больше мы пили, тем меньше становилось предметов разговора, и вот остался только один - женщины. Повспоминали прошлые похождения, повздыхали об упущеных возможностях. Как-то сама собой в моих руках оказалась старая записная книжка.
--
Алё, а могу я услышать Юлю.
--
Молодой человек, а вы знаете который сейчас час?
--
М-м-м, одиннадцать?
--
Полдвенадцатого.
--
Ух ты! И тем не менее.
--
Кто хоть спрашивает-то?
--
Лёня.
--
Лёнечка, как же я тебя сразу не узнала! Как поживаешь?
--
Хорошо спасибо, - напрагшись изо всех сил я вспомнил имя мамы, - Елена Сергеевна.
--
Сейчас позову.
Меня сильно удивило, что меня помнят, я не набирал этот номер лет пять, видимо очень уж я её маме нравился, но это мой дар, я могу не очень нравиться самой девушке, но вот родители её обязательно будут от меня без ума.
--
Алло.
--
Юлька, привет.
--
Лёня, ты? - голос был немного растерянный, но вроде бы радостный.
--
Я.
--
А я только недавно тебя вспоминала. - а вот это уже совсем хорошо.
--
Как сама-то? Сто лет тебя не видел.
--
Да как. Вот замуж сходила, развелась полгода назад. Ты-то не женился ещё?
--
Да я тоже, вот, развожусь.
--
А-а, - голос Юли напомнил мне ворчание голодной пантеры (это если бы я когда-нибудь слышал как голодная пантера ворчит).
--
Слушай, Юлька, а приезжай в гости.
--
С удовольствием, когда?
--
Да прямо сейчас.
--
Ты чего позно уже, давай завтра.
--
Легко, значит я через полчаса за тобой заезжаю.
--
??
--
Ну через полчаса же уже завтра.
--
Подругу пусть возмёт, - шептал мне Горбунов.
--
Ну так как?
--
Ну не знаю.
--
Юлька, слушай, ты передо мной-то чего манерничаешь? Или забыла всё?
--
Не забыла, - ответила Юля очень тихо, - заезжай через полчаса.
Я бросил трубку на диван и с кряхтением потянулся. Из соседнего кресла на меня с ненавистью смотрел Лёха:
--
Ну, скотина, себе значит вызвонил, а мне чего, канделябру держать?
--
Лёх, ну не обижайся, если бы я сказал, что мы тут с тобой вдвоём, Юлька бы точно не согласилась бы, ты же её помнишь, скромная она.
--
Ладно, фиг с тобой. Мне-то теперь куда? Домой что ли?
--
Зачем оставайся, места хватит.
Я оделся и вышел на улицу. Юлька жила недалеко у платформы Новогореево. Немного подумав я решил обойтись без такси. Пикнув сигналкой уселся за руль своей красавицы.
Да пьяный, да за руль. А что делать? Меньшее, конечно, всегда уступает место большему, но у моего меньшего в тот момент было собственное мнение.
До Юлькиного дома добрался без приключений, она, разумеется, ещё не вышла. Я выкурил пару сигарет, протёр стёкла. Вот и Юлька, удивительно, но она совершенно не изменилась, всё таже шестнадцатилетняя девочка, только ей ведь теперь сколько... двадцать два, эх вот время летит-то.
--
Привет, Юльчик.
--
Привет.
Мы поцеловались мимоходом, как-будто расстались час назад. Я открыл ей дверь.
--
У тебя другая машина. А где наша трёшка?
--
Понятия не имею. Продал давно.
Юлька вздохнула и улыбнулась в сторону. Наверное вспомнила что мы творили в той трёшке на заре туманной юности.
--
Ты чего пить будешь?
--
Не знаю. Чего-нибудь лёгкого.
--
Понятно. Значит водку. Это уже есть.
Как оказалось, я ошибся водки не было, на полу валялась пустая бутылка, а в кресле тихо посапывал спящий Горбунов.
--
Ой, так ты не один, - Юлька попыталясь обидится.
--
Юльчик, да один я. Лёха не в счёт, ну спит в кресле и спит. Проходи, хватит вести себя так, как-будто мы только что в театре познакомились.
Она смирилась, прошла в комнату и села на свободное кресло. Я косясь на спящего Горбунова (не увидел бы) полез в бар и достал бутылку Женька Пешеход Чёрный Ярлык, принёс с кухни бокалы, лёд и закрыл за собой дверь на задвижку. Сколько же лет я ей не пользовался? И неупомнить.
Как только я отвернул крышку, Лёха моментально проснулся, чего и следовало ожидать.
Дальше было полтора часа выпивания и воспоминаний, описывать здесь которые не вижу ни малейшего смысла, отмечу лишь, что Лёша нарезался как Мягков в Иронии судьбы.
--
Так пора спать. - Юля выразительно посмотрела на меня. В её взгляде легко читалось: Девай своего Горбунова куда хочешь, а лучше пошли на кухню.
--
Чего уже спать? - Лёха смерил взглядом полупустую бутылку.
--
Да спать. - теперь уже я выразительно посмотрел на Лёху.
--
Чего мне делать-то.
--
Ничего, сейчас я постелю тебе на полу и ТЫ БУДЕШЬ СПАТЬ КАК МЛАДЕНЕЦ, ЗУБАМИ К СТЕНКЕ.
Я разобрал диван, постелил свежее постельное бельё, положил на пол толстое одеяло, сверху плед, сверху Горбунова, повернул его на бок и одел ему свои большие наушники, врубив центр на полную громкость, глаза Лёхи полезли из орбит и я, сжалившись, немного убавил звук. Лёха замер всем своим видом изображая давно высохшую мумию.
--
Ну, твоя душенька довольна? - спросил я Юлю.
--
Почти. - она выключила свет.
Ну и оторвались же мы. Мой старый боевой друг (диван) скрипел громко и аритмично, постукиваясь подлокотником о стену. Мы всячески старались удержаться от криков и стонов, но всё равно шуму от нас было как от стаи буйволов обожравшихся виагрой.
Это продолжалось довольно долго эмоции пошли на убыль, мы уже почти не шумели, и тут проснулся Горбунов. Эта скотина встала и принялась танцевать под музыку в наушниках. Когда он слишком резко заходился в очередном па, штекер вылетал из гнезда и тридцать ватт музыки обрушивались на комнату. Лёха лепетал: Ща, ща, извините вставлял штекер наместо. Потом ему это наскучило и он начал комментировать происходящие:
--
Ну, Шпиндель, ну у тебя и жопа! Во, во, вот как, у хорошо. - и тому подобное.
Мы с Юлькой уже были в том состоянии, когда совершенно наплевать чего там вокруг происходит, единственное что, из-за громкой музыки в ушах Лёха не сораизмерял грокость своего голоса с тишиной спящей квартиры.
Потом все уснули. Часов в восемь утра хлопнула дверь, мама пошла куда-то по своим делам. Около часа дня пробудились и мы. Я отвёз Юлю домой, вернувшись, присоединился к похмеляющемуся Горбунову.
Мы пили водку и жаловались друг другу на трудность бытия в утренней России. Вернулась мама. Грустно посмотрела на Горбунова и попросила меня зайти к ней в комнату на поговорить. Выпив ещё рюмочку, я отправился к маме.
--
Чего, мам?
--
Не знаю, Лёня, ты мне скажи.
--
??
--
Я спокойно выношу, то что ты вторую неделю пьёшь, постразводный стресс, ладно. Но это же уже ни в какие ворота не лезет.
--
Да чего тут такого-то?
--
Лёня я тебя очень люблю и всегда готова понять, но не потерплю никакого гомосексуализма в своём доме.
--
Мам, гомо... чего-то я не понял ничего?!
--
Вы чего тут ночью с Лёшей вытворяли, а?
--
Ой... - у меня началась истерика, я ржал как заведённый минут десять, всё это время мама смотрела на меня как на идиота. Нет, конечно. Её можно понять, Юльку она не видела, диван скрипел полночи, визги-писки, Лёха орёт про жопу. - Мам, ты всё не так поняла, ко мне Юлька приезжала. Помнишь Юлю?
--
Да?
--
Ну, конечно.
--
Ой, ну слава богу.
Но выражение облегчения на её лице появилось только ближе к вечеру, когда я погрузил Лёху в такси, и ко мне в гости пришла Юля.