Солнцем Нью-Урана, планеты, открытой людьми совсем недавно, только в 2115 году, была огромная, но очень далекая красная звезда-гигант. Один раз в шесть земных суток она появлялась над горизонтом, поднималась над ним на небольшую высоту, и еще через шесть дней уползала обратно. Орлик Никс очень любил то время, когда звезда "высовывалась" из-за горизонта наполовину. В такие моменты она была невероятно похожа на земное заходящее солнце - единственное, чего ему не хватало на этой планете. В молодости он любил смотреть на закат - там, на Земле, где у него был другой дом и другое имя. Но вернуться туда Никс при всем желании не мог. Оставалось утешать себя тем, что он мог позволить себе все остальное - купить любой, самый роскошный дом, заказать натуральную земную еду или самый невероятный деликатес с какой-нибудь другой заселенной планеты, провести ночь с самыми красивыми женщинами... А закат... стоило ли расстраиваться из-за такой мелочи? В конце концов, Нью-Уранский закат был почти таким же, как у него на родине, да еще и длился гораздо дольше. Не несколько минут, а почти неделю!
Именно об этом Орлик в очередной раз думал, лежа в раскладном кресле на своем балконе, закутавшись в одеяло с электроподогревом и глядя то на неподвижно застывший в черном небе алый полукруг, то на розовый от его лучей снег под балконом. Его жизнь сложилась более, чем удачно, если единственный повод для грусти - невозможность побывать дома и увидеть земной закат. И впереди еще хотя бы пятнадцать-двадцать лет такой же удачной, приятной во всех отношениях жизни! Старость, конечно, будет постепенно брать свое, но при его деньгах даже старость не так уж страшна. Медицина на Нью-Уране развита отлично, так что он еще и побегает, и попутешествует по планете, и с собственными молоденькими сиделками романы покрутит...
Эти в высшей степени приятные размышления прервали два подъехавших к его дому лыжника. Один из них достал из кармана сложенную в несколько раз карту и принялся что-то разглядывать на ней в слабом свете заходящей звезды. Другой нетерпеливо тыкал снег лыжными палками.
- Да не найдем мы так ничего, давай вон лучше у местных спросим! - сказал он изучавшему карту спутнику. Тот нехотя оторвался от исчерченного неровными многоугольниками листа:
- Ладно, давай... Эй, скажите, пожалуйста, - крикнул он Никсу, задрав голову, - это дорога на Айстаун?
Орлик нехотя приподнялся в своем кресле:
- Что вы, Айстаун совсем в другой стороне. Там, на востоке, километров тридцать до него! - ответил он, махнув рукой себе за спину. Лыжники раздосадованно охнули. Тот, у которого была карта, громко выругался и прижал руку ко рту. Его напарник со злостью швырнул на снег обе лыжные палки.
- Я ж тебе говорил! Заблудились мы! - накинулся он на виновато спрятавшего лицо за картой товарища. - Так ведь нет - "Я все знаю, я здесь уже бывал!" Что теперь, в сугробах здесь будем ночевать?!
- Да откуда ж я знал, что все дороги так заметет?! - развел руками лыжник с картой и тут же перешел в наступление. - Между прочим, можно было и до завтра подождать, поехали бы на снегоходе, если бы не твое шило в заднице!!!
- Можно подумать, тебе улыбалось еще сутки слушать бабкину нудятину!!!
Орлик поморщился. Как же некстати эти ребята приблудились к его дому - именно на закате! И как же громко они ругаются!..
- Простите, пожалуйста! - лыжник с картой подъехал к самому балкону и заискивающе улыбнулся хозяину дома. - От вас можно позвонить в Айстаун? Нам очень нужно, правда! Мы только позвоним - и сразу уйдем, будем ждать наших друзей на улице!
- Да я вижу, - усмехнулся Никс. - Заходите, вход вон с той стороны, - теперь он махнул рукой в ту сторону, с которой незваные гости приехали к его коттеджу. - Можете даже в тепле своих подождать...
"Пусть звонят, пусть за ними побыстрее приезжают, - думал он, уходя с балкона и спускаясь на первый этаж, чтобы впустить лыжников. - Чем меньше они будут препираться у меня под окнами, тем лучше!"
Гости стряхнули с себя снег на пороге, вошли в дом и с удивлением огляделись. Орлик довольно усмехнулся. Да, жилье у него было, мягко говоря, небедное - и стены в прихожей обшиты настоящим деревом, и техника везде самая новая...
- Вон терминал, звоните, - указал он гостям на сияющий металлическим блеском аппарат. Предлагать им раздеться, присесть и выпить чаю он, естественно, не собирался. Разве что им скажут, что приехать за ними смогут нескоро - тогда ничего не поделаешь, придется проявить гостеприимство.
Лыжник, обвинявший своего напарника в том, что они потерялись, забарабанил по клавишам терминала, быстро набирая какой-то номер.
- Это Крэнстон, - сказал он в микрофон каким-то странным голосом. - Мы на месте.
Орлик посмотрел на него с удивлением. О каком месте говорил этот молодой человек, если его друзья в ближайшем городе пока еще не знали, где он находится? Или... они все-таки это знали?!
Подозрение, что неожиданные визитеры - не те, за кого себя выдают, и что "заблудились" они около его коттеджа не случайно, пришло к Никсу слишком поздно. Он метнулся к двери ближайшей комнаты, где можно было запереться и, при необходимости, пережить недельную осаду, но второй гость уже висел на нем всем своим весом, а первый, бросив на пол трубку, мертвой хваткой вцепился в его руки. Через секунду на этих руках защелкнулись наручники.
- Жак Фернье, вы арестованы за участие в работе "отрядов по защите детей" в период с две тысячи семьдесят первого по две тысячи семьдесят девятый годы, - звонким, но абсолютно бесстрастным голосом произнес этот лыжник, назвавшийся Майклом Крэнстоном. Его напарник молча мерил скованного старика презрительным взглядом.
- Добрались-таки, - буркнул тот и смачно плюнул на дорогое ковровое покрытие на полу.
- Мы уже почти до всех вас добрались, - все так же спокойно сообщил ему Майкл. - Возможно, ты даже последний, Жак. Тебя долго пришлось искать, остальные хуже спрятались.
- И не лень было сорок лет за мной гоняться? - несмотря на наручники, арестованный умудрился небрежно пожать плечами.
- Не лень, - подал голос напарник Майкла. - И еще сорок лет будет не лень, если понадобится. У ваших преступлений нет срока давности.
Земля, Москва, 3 февраля 2146 г.
Мужчине, сидевшему в приемной, было не меньше сорока лет, но Светлана Вишневская, наливая ему чай и придвигая вазочку с засахаренными орехами, думала о нем, как о маленьком ребенке, дошкольнике. Она всегда думала так обо всех своих клиентах. А те словно чувствовали ее материнскую доброжелательность и успокаивались, становились смелее и решительнее, даже если вначале боялись рассказывать о себе или переживали из-за того, что почти ничего не помнят.
С этим посетителем дело обстояло точно так же. Как и многие другие приходившие в земной офис фонда "Воссоединение", он сперва не знал, о чем говорить, смущался и искоса поглядывал на дверь, но под ласковым взглядом Светланы начал потихоньку "оттаивать"...
- Не торопитесь, пейте чай, - сказала ему девушка и поднесла к губам собственную чашку. - А потом расскажете мне все, что помните. Как вам удобнее - просто рассказывать или записывать? Я могу вас посадить за ноутбук или дать вам бумагу с ручкой.
- Я, наверное, лучше так расскажу... - неуверенно отозвался посетитель. - Раз уж приехал... А если что-то потом вспомню - можно ведь будет вам позвонить или в письме..?
- Конечно, можно, - кивнула Светлана. - Можете нам писать и звонить, сколько понадобится.
- Спасибо. Тогда я начну сейчас... - посетитель подул на свой чай, сделал маленький глоток и отставил чашку. Руки у него слегка дрожали.
Светлана на этот раз промолчала, давая собеседнику самому начать разговор. Тот отпил еще немного чаю, потом взял из вазочки орех, повертел его в руках и снова положил на место. Потом оглядел комнату, в которой сидели они с Светланой, задержал взгляд на компьютерном столе, где, кроме монитора, лежала большая недовязанная салфетка из белой пряжи с торчащим из нее крючком, и, наконец, заговорил:
- Меня забрали от настоящих родителей, когда мне было лет пять... Примерно - точной даты я не знаю. По документам я родился в две тысячи сотом году, но, мне кажется, на самом деле это не так. Я в школе всегда был выше и сильнее одноклассников, у меня поэтому много друзей было... Хотя это не важно! В общем, я сильно подозреваю, что на самом деле на год старше, чем по паспорту. Новая семья могла специально изменить мою дату рождения, чтобы запутать и меня, и тех, кто стал бы меня искать...
- Да, такие случаи бывали, - подтвердила Светлана.
- Вот и я о таком читал. А помню я себя примерно с пяти лет, но очень смутно. И самые ранние воспоминания... одни из самых ранних, так скажем... они - о каком-то другом доме и другой планете. Хотя полностью я в этом не уверен.
- Рубеус, ответьте мне сначала вот на какой вопрос - вы точно уверены, что росли у приемных родителей? И если да, то откуда вы об этом узнали? - осторожно спросила его сидящая напротив девушка.
- Вот в этом я уверен на сто процентов, - грустно усмехнулся мужчина. - Меня забрали из родной семьи, вывезли на Афину и там отдали женщине, которая хотела усыновить мальчика. Она сама об этом рассказала.
- Когда рассказала и как это вышло? В детстве она не говорила, что вы ей не родной?
- Нет. В детстве я был уверен, что я ее сын. А что она никогда не говорила мне об отце - так я думал, он ее бросил, вот ей и неприятно его вспоминать... Но потом я решил учиться на химика, а она была против. Хотела, чтобы я работал на Афине и занимался каким-нибудь престижным делом. Мы разругались, и тогда она проговорилась, что усыновила меня не для того, чтобы я ее не слушался.
- Она могла сказать это в пылу ссоры, чтобы побольнее вас задеть. Так бывает, к сожалению, даже с самыми любящими родителями...
- Я очень на это надеялся. Но потом она успокоилась, и мы поговорили еще раз. Без криков, без слез... И она подтвердила, что заплатила за меня большую по тем временам сумму и что теперь жалеет, что не сможет подать в суд на тех, кто меня ей привез. За то, что подсунули ей "бракованный товар".
Рубеус снова усмехнулся и сделал большой глоток из чашки. Эта первая часть рассказа о себе далась ему нелегко, но дальше должно было стать легче, и Светлана подбодрила его сочувственным и заинтересованным взглядом.
- После этого разговора я ушел из дома, уехал в другой город и два года вел... не совсем добропорядочную жизнь, - вздохнул Рубеус. - Но вы не пугайтесь, ничего серьезного! - добавил он, спохватившись. - Были разные мелкие хулиганские выходки, но не более того! И это было, как вы понимаете, очень давно. Потом я все-таки поступил в университет, правда, не на химический, а на физический факультет. Два раза вылетал оттуда, а потом восстанавливался. Потом все-таки доучился... Хотя это все тоже к делу не относится, извините!
- Продолжайте, Рубеус, это все тоже очень важно, - покачала головой Светлана.
- Да, хорошо... Я, собственно, уже почти подошел к главному... В общем, я стал вспоминать свое детство - самые ранние годы, насколько это возможно. Поначалу почти ничего не помнил, словно до пяти лет вообще не жил! А потом появились какие-то проблески...
Рубеус залпом допил чай и отставил чашку. Светлана придвинула к себе маленький блокнот, взяла ручку и приготовилась записывать - было ясно, что посетитель подобрался к самому главному. Вся их беседа, конечно, записывалась на диктофон, но собеседник, внимательно фиксирующий основную информацию в блокноте, обычно вызывал у людей больше доверия. Да и самой Светлане было удобнее записывать важные моменты по старинке, а не выискивать их в распечатке разговора.
- Мне вспомнилась комната, которой у нас с матерью... приемной... на Афине не было, - рассказывал мужчина. - Маленькая очень, и в ней всегда был яркий свет, потому что на улице всегда было темно.
- На улице? - уточнила Светлана. - В той комнате было окно?
- Да, было. Мы жили не под землей, точно, потому что иногда за окном все-таки становилось немного светлее. Да и само окно было самое обыкновенное! Не поверите - я сейчас это вспомнил! Обычное герметичное окно, но с форточкой - для красоты. Она не открывалась, а я в детстве сидел на подоконнике и мечтал до нее дотянуться и все-таки попробовать открыть!
Глаза посетителя вспыхнули азартным огнем. Девушка молча кивнула, давая собеседнику понять, что слушает его еще внимательнее и он может говорить, не смущаясь, все, что ему приходит в голову. К такому она тоже давно привыкла. Очень часто во время разговора с ней или другими сотрудниками фонда клиенты вспоминали о своем детстве больше, чем за всю взрослую жизнь. Видимо, так будет и в этот раз. Жаль только, что пока новые воспоминания Рубеуса мало чем могут ему помочь. Герметические окна с муляжом форточки делаются по одному стандарту и одинаковы на всех планетах, где атмосфера отличается от земной. Видеть такую форточку он мог на любой из шестидесяти с лишним таких планет...
- А еще за окном иногда бывало северное сияние! - неожиданно добавил Рубеус. - Вы знаете - я только сейчас сообразил... Это не днем становилось светлее, это просто иногда небо светилось красным, потому что сияние было по всему небу! Очень яркое. И довольно часто оно было, кажется?
Мужчина вопросительно посмотрел на сидевшую рядом девушку, словно она могла сказать ему, правильны ли его воспоминания или он ошибается. Увы, как раз в этом Светлана, при всем желании, не могла ему помочь. Ей оставалось только еще раз ободряюще кивнуть, показывая, что она очень внимательно его слушает.
- Да, там было полярное сияние, - сказал Рубеус уже увереннее. - Очень красивое и по большей части красного цвета. Я вспомнил.
- Очень хорошо, просто замечательно! - оживилась девушка. - Планет, где часто бывает это явление, не так уж много. Ярко-красное сияние бывает на Джоанне - знаете эту колонию?
Но мужчина в ответ на это снова загрустил и отрицательно покачал головой:
- Про Джоанну я читал. Это не она, точно. Там очень холодно, а у нас дома всегда было тепло.
- Ну, Джоанна - не единственная планета, где это могло быть... Мы поищем, - пообещала Светлана. - А вы попробуйте еще что-нибудь вспомнить!
Рубеус кивнул с задумчивым видом и на некоторое время замолчал, но потом виновато развел руками:
- Пока все... Больше совсем ничего не вспоминается.
- Не страшно, нам хватит и того, что вы уже рассказали, - заверила девушка. - А если вы еще что-то вспомните - звоните или пишите нам.
- Напишу, позвоню, - Рубеус поднялся и все с тем же задумчивым выражением лица двинулся к выходу. - До свидания...
- Счастливо! - Светлана едва дождалась, пока посетитель уйдет, и сразу же пересела за другой стол, к компьютеру. Отодвинула на край стола вязание, подключила к компьютеру миниатюрный диктофон, запустила расшифровку записи и, пока она шла, принялась искать в сети сведения о планетах, где часто бывает красное полярное сияние...
Джоанна, Артвилль, 4 февраля 2146 г.
В "культурной столице" Джоанны было, как всегда, не жарко, но все же теплее обычного. Звезды не светили: небо затянули плотные облака, и оно казалось непроницаемо-черным. Улицы, впрочем, были ярко освещены розоватым светом фонарей - так эта планета выглядела в дневное время, пока на ней длились долгие полярные ночи. Майкл Крэнстон шел по одной из центральных улиц, особенно светлых и оживленных, и старательно изображал туриста, снимающего на камеру местные достопримечательности. Хотя если бы попадающиеся ему навстречу жители столицы или настоящие туристы присмотрелись к нему повнимательнее, им наверняка показалось бы странным, что он снимает с разных ракурсов самые обычные, почти одинаковые жилые дома - не особо красивые и ничем не примечательные. Мало того, этот необычный турист еще и часто приседал на корточки и направлял камеру на дома снизу вверх! Однако джоанцы не обращали на такое экстравагантное поведение особого внимания. Мало ли, зачем человеку нужна такая съемка? Может, он создавал любительский фильм об их городе в каком-нибудь новом жанре?
Именно на такие предположения Майкл и рассчитывал. Заниматься съемкой и другими "мирными" делами ему, привыкшему к ловле беглых преступников, было не слишком интересно, но постепенно молодой человек вошел во вкус. Пока работа шла точно по его плану. Он заснял виды нескольких улиц, парков, детских площадок и еще пары мест, где обратившиеся в его организацию клиенты могли бывать в детстве. Оставалось запечатлеть еще один квартал - и достаточно. Потом он придет на работу, отправит это видео в главный офис "Воссоединения" на Земле и сможет немного отдохнуть. Минут пятнадцать-двадцать. Больше не получится - на вторую половину дня к нему на прием записаны пять семейных пар, когда-то потерявших своих детей. Крэнстон, конечно, успеет побеседовать со всеми, но свободного времени у него уже не останется. Ну да не страшно! Успеет еще отдохнуть, когда закончит свои дела на Джоанне и полетит на следующую планету. Пара часов в космопорту, час во время разгона перед выходом в суб-пространство, потом еще час после выхода из него, перед посадкой...
Размечтавшись о таком своеобразном отдыхе, Майкл не заметил, как дошел до конца улицы. Теперь точно можно было возвращаться в офис. Он выключил камеру, заспешил назад и через полчаса уже вбегал в джоаннское отделение фонда. В коридоре перед кабинетами дежурных сидело человек десять. Некоторые из них явно пришли раньше назначенного времени, но в этом не было ничего удивительного - мало у кого из обращавшихся в фонд хватало терпения, чтобы спокойно сидеть дома или заниматься какими-нибудь делами в ожидании визита к людям, которые могли помочь им в самом важном для них деле.
- Вы ко мне? Заходите! - бросил Майкл пожилой паре, сидящей ближе всех к его офису, и отпер дверь.
В кабинете он бросил в угол сумку, скинул пальто, упрятал его в шкаф, включил диктофон и уселся за стол рядом с посетителями, стараясь отдышаться. О чем говорить с посетителями и как вести себя с ними оперативник представлял себе смутно. Однако его мнения при назначении на Джоанну никто не спрашивал: здесь не хватало людей, проводящих беседы с клиентами, и на эту работу отправляли всех, кто не был занят расследованиями или еще какими-нибудь срочными делами.
Женщина дружелюбно улыбнулась ему:
- Вы не торопитесь, мы не отнимем у вас много времени. У нас все подробно записано.
Мужчина протянул Майклу флешку. Тот взял ее и перешел к компьютерному столу:
- Сейчас скопирую и прогляжу, все ли читается...
Файл открылся, и молодой человек быстро пробежался глазами по первым строчкам. "В 2118 году в семье Реналь родились три разнояйцевых близнеца, два мальчика и девочка. Несмотря на то, что семья была полной и абсолютно благополучной, организация "Спасители детей" сначала попыталась забрать у родителей двоих детей, объясняя это тем, что каждому ребенку нужно безграничное внимание матери, а уделять внимание трем младенцам одновременно невозможно. Им даже разрешили самим выбрать, какого ребенка они хотят оставить себе. А когда они отказались отдавать детей и попытались сбежать с Джоанны, их объявили вне закона. Семья жила под чужим именем полтора года, но потом их нашли и отобрали всех троих. Детей звали Жозеф, Мишель и Клер. Их внешность и особые приметы..."
Крэнстон оторвался от чтения и с сочувствием посмотрел на клиентов. С такими историями их фонд, кажется, еще не сталкивался! Хотя что тут удивляться - рождение тройни тоже нечасто бывает... А похожие случаи в практике Майкла и его коллег попадались. У одной пары новорожденного сына забирали, потому что его родителям было прилично за сорок - эгоисты, не подумали, что не смогут играть с мальчиком в подвижные игры, а в юности ему придется ухаживать за "двумя дряхлыми стариками" вместо того, чтобы бегать по девушкам. Другая семья, по мнению "детских спасителей", была, наоборот, слишком молодой, матери там было восемнадцать лет, а отцу - девятнадцать. Их дочь отобрали, потому что "в таком юном возрасте молодежь не может сознательно хотеть детей и быть хорошими родителями". Еще одну женщину посчитали никуда не годной матерью за маленький рост - естественно, отказавшись объяснить, какая между этими двумя вещами может быть связь...
Кроме письма, рассказывающего о трагедии супругов Реналь, на флешке было несколько видеофайлов - потерявшие детей родители скрупулезно сняли на камеру интерьеры квартиры, в которой скрывались, когда тройняшки были еще с ними. Скопировав все это в компьютер, Майкл вернулся к клиентам и вручил им флешку.
- Большое вам спасибо, что заранее все записали, - сказал он. - Я разошлю ваш файл по всем отделениям нашего фонда, и если в какой-нибудь из них обращались люди, которые соответствуют описанию ваших детей, мы очень быстро об этом узнаем. Обычно в течение нескольких дней. А если вдруг вы вспомните что-нибудь еще важное, чего нет в файле - звоните мне в любое время...
Официальные гладкие фразы, сухие и бездушные. Майкл много раз видел, как это говорили клиентам психологи фонда, и самому ему всегда хотелось вмешаться, сказать посетителям, ищущим давно потерянных детей или родителей, что-нибудь по-настоящему доброе, приободрить их, дать им надежду... А этих двоих ему почему-то стало особенно жаль. Но что он мог им сказать? Шансы найти хотя бы одного из троих детей были исчезающее малы. Вряд ли их продали всех вместе в одну новую семью - обычно неспособные иметь детей жители богатых планет для начала покупали себе одного сына или дочь, и если решали завести второго, то позже. Значит, тех троих отправили в разные семьи и, скорее всего, на разные планеты. При этом им было всего полтора года от роду, и с тех пор прошло двадцать восемь лет. Описание их внешности, которое родители так скрупулезно записывали, почти бесполезно, опознать по таким описаниям взрослого человека удается в крайне редких случаях. Виды квартиры и детской площадки под окном тоже бесполезны: человек не помнит себя в таком раннем возрасте. Да еще не факт, что тройняшки знают, что выросли в приемных семьях - раз они попали туда младенцами, им, скорее всего, не сказали правды. В общем, давать сидящим перед ним супругам надежду было бы самым настоящим лицемерием, и потом, когда они поймут, что потеряли своих детей навсегда и даже фонд не в состоянии им помочь, им станет еще хуже, чем сейчас.
Крэнстон понимал, что ему следует остаться бесстрастным служащим, но что-то заставило его посмотреть клиентам в глаза живым, не официальным взглядом.
- Я уверен, что рано или поздно мы их найдем, - пообещал он, мысленно ругая себя за превышение полномочий.
Супруги Реналь долго благодарили его, и Майклу было очень стыдно за свой порыв, но исправлять ситуацию все равно было уже поздно. Когда за родителями тройняшек закрылась дверь, он почти минуту продолжал сидеть за столиком, глядя в одну точку, и лишь потом, опомнившись, вскочил и выглянул в коридор:
- Кто следующий? Заходите!
Афина, арабский квартал Приморска, 5 февраля 2146 г.
За окном маленькой дешевой гостиницы, расположенной на окраине одного из лучших курортов планеты Афина, сияло ослепительное палящее солнце. Казалось, его лучи вот-вот расплавят аккуратно выложенные каменными плитками дорожки, скамейки вдоль них и низкие фигурные решетки, огораживающие газон. Но в холле гостиницы на совесть работали кондиционеры и царила приятная прохлада. А пожилому мужчине, сидевшему напротив Юсуфа за маленьким стеклянным столиком, казалось, и вовсе было холодно. Юсуфу даже показалось, что его клиент чуть заметно дрожит. Впрочем, вряд ли причиной этого был кондиционер...
- Что-то опаздывает она, - пробормотал этот мужчина и обхватил себя руками за плечи. - Может, вообще решила не приходить?
- Она придет. Возможно, в столице погода нелетная и ее рейс задержали, - ответил Юсуф. - Я сейчас проверю...
Он открыл лежащий рядом мини-компьютер, но не успел включить его - в гостиницу вбежала задыхающаяся растрепанная смуглая девушка в легком коротком платье. Она замерла посреди холла, огляделась вокруг, увидела, что единственными людьми там, кроме администратора за стойкой, были Юсуф и его собеседник, и быстро зашагала в их сторону. В паре метров от столика, за которым они расположились, девушка, правда, слегка замедлила шаг и как будто бы даже захотела остановиться, но потом все-таки заставила себя идти дальше.
- Здравствуйте, мистер Фахим, - сказала она Юсуфу, подойдя к мужчинам почти вплотную. - Я задержалась, извините. Транспорт подвел...
Она повернулась к сидящему рядом пожилому человеку и растерянно замолчала. Тот, в свою очередь, тоже попытался было что-то сказать, но смутился и закашлялся. Пауза могла затянуться, но Юсуф поспешил на помощь своим клиентам.
- Гюзель, это мистер Ильяс Ли, - представил он девушке уже не просто растерянного, а по-настоящему испуганного мужчину. - Ваш отец. Мистер Ли - это ваша дочь.
Они смотрели друг на друга еще несколько секунд. Потом девушка подошла к Ильясу и села рядом с ним на низкий диванчик. Юсуф поднялся и медленно пошел по холлу мимо стойки, за которой скучала симпатичная девушка-администратор. Его работа с этими людьми была окончена. Позади были многочасовые разговоры по телефону и переписка с ними обоими, уточнение всевозможных подробностей, ожидание результатов генетических анализов и организация встречи двух человек, почти не знавших друг друга, но оказавшихся отцом и дочерью. Больше от Фахима ничего не требовалось. Вернее, требовалось только одно: не мешать этим двоим разговаривать и заново знакомиться.
Молодая служащая гостиницы поглядывала на них и на Юсуфа с любопытством. Фахим заинтересовал ее с самого начала, когда только поселился здесь в ожидании клиентов - белокожий и светловолосый, он резко отличался от большинства афинских жителей. Но теперь девушка больше присматривалась к Ильясу и его дочери. Ей, несомненно, было бы интересно узнать, что именно случилось в этой семье почти двадцать лет назад, почему отца разлучили с дочкой и почему на их встрече не присутствует мать. И когда Юсуф, дойдя до выхода из гостиницы и вернувшись в центр холла, повернул к стойке, администратор посмотрела на него чуть ли не с надеждой. Но Фахим, к ее огромному разочарованию, облокотился на стойку и завел совершенно нейтральный разговор о погоде.
- Вы не слышали прогноз? Эта жара собирается спадать или нет? - поинтересовался он, вставая так, чтобы служащей неудобно было смотреть на Ильяса с Эльзой.
- Вроде бы вчера писали, что она еще два дня продержится, до воскресенья, - ответила девушка.
- Жаль, я в воскресенье как раз улетаю, - вздохнул Юсуф. - И тоже в жаркое место, как назло!
- А вы разве не местный? Жару плохо переносите? - удивилась его собеседница.
- Местный, - кивнул Фахим. - Но жару не люблю с детства. Сам всегда удивлялся, почему мне в нашем климате так тяжело...
- Иногда бывает, - сочувственно кивнула администратор.
Юсуф покосился на своих подопечных. Старый Ильяс Ли и его дочь по-прежнему не сводили друг с друга глаз и держались за руки. Потом они встали и, продолжая разговаривать, медленно направились к выходу. На Фахима оба даже не посмотрели, но он ничего другого от них и не ожидал.
Убедившись, что он действительно больше не нужен отцу и дочери, Юсуф уселся на диван, с которого они только что встали, и достал из кармана телефон.
- Здравствуйте, это Вячеслав? - крикнул он в трубку. - Я Юсуф Фахим, с Афины! Я в понедельник утром буду на Земле, в Египте! И ваша бабушка тоже там будет, мы с ней уже созванивались! Записывайте адрес!
- Юсуф, вы? - отозвался такой же громкий голос. Межзвездная связь редко была хорошей, на каких бы планетах ни находились собеседники, и Фахим поначалу решил, что Вячеслав просто не расслышал его.
- Да, это я!!! - закричал он еще громче. - В понедельник, на Земле, в Египте! Вы сможете встретиться со своей бабушкой!!!
- Я понял!!! - отозвался Вячеслав. - Понял, но... Простите, но я не приеду! Не могу!!!
- Что-то случилось?! - удивился Юсуф.
- Нет, - сказал Вячеслав неожиданно тихо, однако слышно его вдруг стало так хорошо, словно он находился не в сотне световых лет от Фахима, а в соседнем доме. - Юсуф, я передумал. Я не буду с ней встречаться и прошу вас перестать заниматься моим делом.
"Да чтоб тебе провалиться, тварь ты трусливая!!!" - вспыхнул про себя Юсуф. Вслух он при этом продолжил разговаривать совершенно спокойно:
- Вячеслав, не торопитесь с такими решениями, пожалуйста. Мы можем организовать вам встречу в другое время, позже. Подумайте еще...
- Я уже все обдумал, - перебил его клиент. - Простите, что отнял у вас время, но встречаться с бабушкой я не хочу. Это уже решено. Я возмещу вам все средства, которые вы на меня потратили.
- Вы ничего не сможете нам возместить, мы - не коммерческая организация, - сухо ответил Фахим. - Мы потратили на вас время и деньги, которые могли бы потратить на других потерянных детей, и вернуть их уже нельзя.
Вячеслав ответил не сразу - видимо, ему все-таки было неудобно. Но, в конце концов, он снова заговорил деловым уверенным тоном:
- Мне очень жаль, что так вышло. Но я имею право отказаться от ваших услуг на любом этапе. А вы не имеете права заставлять меня встречаться с теми, кого я не хочу видеть. И не имеете права рассказывать моим родственникам, кто я!
- Не имеем, - согласился с ним Юсуф. - И делать этого, конечно же, не будем. Но адрес вашей бабушки и все ее координаты я вам все равно перешлю: это мы сделать обязаны. Захотите - удалите мое письмо, не читая.
- Удалю, - отозвался Вячеслав, и в трубке снова стало тихо.
Фахим уже собирался прервать связь, думая, что его далекий собеседник больше не ответит, но внезапно тот снова подал голос. Теперь его слова звучали неуверенно и словно бы даже умоляюще:
- Поймите меня правильно, мистер Фахим... Хотя бы попытайтесь понять... Я тоже навел справки, когда вы назвали мне город, где живет бабушка... У нее есть муж и сын, мой дядя, и другие внуки, его сын и дочь. И две правнучки, дочки внука, совсем маленькие. Она потеряла мою мать, но пережила это, вышла замуж, родила другого ребенка и живет с ним и внуками, счастливо живет! Они все - приличные люди, очень уважаемые, все работают, внучка собирается замуж за такого же уважаемого человека. У них свой дом, наверное, очень уютный, они все друг друга любят, каждый день собираются вместе за столом, рассказывают друг другу новости... Они все добрые и приятные в общении, а самая большая проблема у них - это споры о том, какое у внучки будет свадебное платье. И тут к ним заявлюсь я. Сын девушки, которую четыре раза удочеряли и сдавали в детдома, которая его родила в тринадцать лет и умерла и который сам всю жизнь болтался по интернатам. Который ни любить, ни дружить не умеет, по ночам не спит, ругается через слово, напивается в стельку... Ну давайте откровенно, Юсуф - разве можно меня пускать в эту семью? Вы понимаете, как я им там все испорчу, понимаете, что вырастет из бабкиных правнучек, если они с детства будут со мной общаться?!
- Но это ваша семья, - не стал сразу сдаваться Фахим, хотя и чувствовал, что переубедить этого человека он не сможет.
- Нет. Уже не моя, - ответил Вячеслав, и в трубке запищали короткие гудки.
Юсуф с досадой отшвырнул телефон на стоявшее напротив кресло и негромко выругался. Потом снова взял в руки трубку, чтобы проверить, остались ли у него на счету деньги, и выругался еще раз: разговор с Землей не только "съел" все, что там было, но и вогнал Фахима в приличный долг. Утешало лишь то, что посчитавший себя "недостойным" войти в "приличную" семью Вячеслав тоже должен был лишиться во время этого разговора внушительной суммы.
- Так тебе и надо, дурак, - ворчал Юсуф, подходя к терминалу, чтобы заплатить за телефон. Но мысли его вертелись вокруг другого: он думал о том, что адрес бабушки у бывшего клиента "Воссоединения" все-таки остался. И он мог в любой момент передумать и приехать к ней.
Земля, Москва, 6 февраля 2146 г.
Последняя посетительница постучала в дверь кабинета Светланы Вишневской совсем робко, едва слышно. Девушка, услышав этот стук, тяжело вздохнула: ей уже приходилось слышать его много раз, и она догадывалась, кто сейчас появится из-за двери.
- Заходите! - крикнула она, откладывая вязание.
В кабинет осторожно заглянула седая женщина лет пятидесяти. Светлана подавила еще один вздох и заставила себя улыбнуться:
- Здравствуйте, Афанасия. Присаживайтесь! Только у нас, к сожалению, пока нет для вас новостей...
Женщина подняла на нее светло-серые, словно бы выцветшие от времени, глаза:
- Совсем никаких?
- Совсем, - Вишневская не выдержала ее взгляда, стала смотреть куда-то в сторону. - Я же вам показала в прошлый раз все ответы.
- Я помню, - тихо сказала женщина. - Я просто подумала... может быть, вдруг, на какой-нибудь из планет потом обнаружили... - она на мгновение замолчала. - Обнаружили, что моя дочь все-таки там?
- Нет, к сожалению, никаких новых сообщений мы не получали. Если мы что-то узнаем - мы сразу же вас известим. Даже не сомневайтесь!
- Что вы, я вам верю! Извините меня, - женщина снова заглянула в глаза психологу. - Извините за беспокойство... Я еще подумала - ведь моя Женя могла вообще никому не говорить, что она с Земли и что у нее была я... была другая семья. Она же могла испугаться, что ее и из новой семьи заберут, в детдом или к каким-нибудь совсем... ужасным родителям. Она наверняка затаилась и никуда не обращалась, не пыталась меня найти. Может быть, она и сейчас боится, ей ведь недавно восемнадцать исполнилось, она еще не привыкла, что совершеннолетняя и ей можно распоряжаться своей жизнью...
- Афанасия, вы все-таки присядьте, - Светлана ласково взяла женщину под руку и подвела к дивану. - Вы же помните, я вам говорила: на всех планетах, где могла оказаться ваша дочь, ее не просто искали, о ней объявляли на всех сайтах в интернете. Хотя бы одно из таких объявлений должно было попасться ей на глаза.
- А если не попалось? Или попалось, но она не захотела дать о себе знать? - посетительница с силой сжала руку Светлане, и в ее голосе зазвучали умоляющие нотки. - Вот скажите, Светочка, ведь она могла на меня обидеться? Может такое быть, что она просто не хочет меня видеть?
Девушка собралась было возразить, но промолчала. Она лишь присела рядом с Афанасией и выжидающе посмотрела на нее. А та, неожиданно приободрившись, принялась рассуждать дальше:
- Она может сердиться на меня, за то, что я позволила ее тогда увезти, не стала с ними драться, не попыталась ее отбить. И за то, что потом не нашла ее, не добилась, чтобы ее мне вернули, не выкрала ее... Ведь я действительно виновата, действительно могла бы тогда хоть попытаться что-то сделать, и потом могла бы активнее ее искать! Я бы на ее месте тоже решила, что меня предали!
Светлана вновь попыталась что-то сказать, но в последний момент остановила себя. Что она могла сказать этой женщине, ребенок которой был одним из последних детей, отобранных уже запрещенной к тому времени, но еще пытавшейся действовать тайком на нескольких планетах организацией "детских защитников"? Что, скорее всего, ее дочери давно нет в живых? Что она, тогда еще семилетняя школьница, наверняка оказалась среди тех девочек и мальчиков, которых похитители пытались тайно вывезти на самые далекие от Земли планеты, жители которых еще не перестали покупать себе приемных детей, и корабли с которыми они уничтожили, чтобы избавиться от улик? Часть тех кораблей, вместе с их малолетними пассажирами, до сих пор числилась пропавшими без вести, но надежды на то, что когда-нибудь эти пассажиры найдутся, почти не было. Оставалась лишь вероятность, что дочь Афанасии не отправили в дальние колонии, а тайно усыновили на одной из ближних планет или отдали там в детский дом. Но все поиски, которые "Воссоединение" вело уже четвертый год, не дали никакого результата. И почти все в фонде, кто занимался делом Афанасии Михайловой, давно перестали верить, что девочку удастся найти. Верила в это только сама Афанасия, хотя Вишневской все чаще казалось, что и она на самом деле уже все поняла. Просто не хочет себе в этом признаться.
- Вы правы, - очень тихо, почти шепотом, сказала Светлана. - Ваша Женя действительно может пока еще чувствовать обиду. У нас были подобные случаи - отобранные дети отзывались не сразу. Но рано или поздно они все-таки давали о себе знать, писали нам или напрямую родителям.
- И вы думаете, Женя когда-нибудь тоже перестанет обижаться? Простит меня? - Афанасия снова взяла девушку за руку, снова стала заискивающе заглядывать ей в глаза.
- Ну, конечно, простит, - пообещала ей Светлана.
- Я ведь правда плохая мать, про таких, как я, психологи говорят, что у нас вообще нет материнского инстинкта, иначе мы бы за своих детей всем глотки перегрызли...
- Глупости мои коллеги говорят, не верьте им! Кто же тогда - хорошие матери, если не вы и не такие, как вы?! И ваша дочь это тоже поймет. Может быть, вам придется еще подождать, но потом она все поймет и отзовется.
Под конец своей короткой речи Вишневская уже и сама верила в то, что говорила. А потому ей поверила и ее посетительница. Она посидела еще немного неподвижно, глядя на девушку и словно пытаясь как можно лучше запомнить ее слова, а потом встала и виновато улыбнулась:
- Я опять у вас много времени отняла... Простите. Я не буду больше вам надоедать, я подожду, пока Женюшка сама захочет меня видеть. Только если вдруг она сначала вам напишет - лично вам или кому-то еще в вашем фонде - вы меня сразу известите, пожалуйста!
- Мы немедленно вас известим, как только получим любую информацию о ней, - мысленно сгорая от стыда, пообещала Светлана.
Выпроводив Афанасию, она вернулась за компьютер и закрыла лицо руками. Так она просидела несколько минут, а потом ее руки машинально взяли пряжу и крючок, и недовязанная узорчатая салфетка стала медленно увеличиваться в размерах. Рабочий день подходил к концу, и больше к ней в кабинет Вишневской никто не заходил. В конце концов, немного успокоившись, девушка принялась проверять почту фонда, в которую за день пришло еще несколько ответов с разных планет и земных городов.
Джоанна, Артвилль, 6 февраля 2146 г.
Майкл уже собирался уходить. Все посетители были выслушаны, обнадежены и отпущены домой, и у молодого человека даже осталось немного времени, чтобы разобрать сумку и разложить по ящикам стола свои вещи. Возле компьютера появилась пока еще тонкая кипа бумаг, которой предстояло вскоре вырасти во внушительную гору. Рядом появилась коробка с ручками и карандашами. Под конец Крэнстон достал из сумки несколько резных деревянных фигурок и заготовок для них, повертел их в руках и убрал обратно. Вряд ли у него будет время заниматься ими здесь! Пусть дожидаются, когда его переведут работать на новую планету - во время полета он успеет их закончить.
Впрочем, подумав, Майкл все-таки оставил на столе одну из своих последних работ - маленькую шкатулку из красного дерева с вырезанным на крышке сложным узором. Это была его самая большая гордость: узор, изображающий солнце, окруженное звездами и облаками, Крэнстон увидел во сне и сумел в точности повторить его на дереве. В центре крышки красовался выпуклый солнечный диск, от него во все стороны расходились волнистые лучи, а между ними спрятались маленькие остроконечные звездочки. А по краю крышки протянулась кайма из таких же выпуклых пышных облаков.
Майкл открыл и снова закрыл шкатулку, полюбовался ее матовым лаковым блеском и уже собрался уходить, когда на его рабочем столе тонко зазвенел сигнал межпространственной связи.
- Джоанна, фонд "Воссоединение"! - поднял он трубку.
- Крэнстон? - голос начальника главного офиса "Воссоединения" прерывался помехами, но молодой человек узнал его без труда. - Ты на работе еще? Сколько у вас там времени?
- Без шести семь, - ответил Майкл и на всякий случай уточнил. - Вечера.
- Отлично, тебе сейчас на этот телефон перезвонит Юсуф с Афины. У него новая информация, тебе она тоже пригодится!
- Ага, жду, пусть звонит... - начал было Майкл, но начальник уже прервал разговор. Крэнстон тоже положил трубку и стал ждать звонка от коллеги. Молодого сотрудника "Воссоединения" по имени Юсуф Фахим он никогда не видел, но несколько раз общался с ним по переписке. Интересно, что он там у себя, на своей жаркой планете, раскопал...
Ждать пришлось недолго, телефон зазвонил минут через десять.
- Майкл? Вы сейчас на Джоанне, да? Скажите, вы сможете завтра вылететь на Землю? На пару дней? - тратить время на такие мелочи, как приветствие, Юсуф, как видно, не любил, потому что сразу перешел к делу.
- Если успею сегодня взять билет - да. А что случилось? - удивился Крэнстон.
- Там двадцатого декабря соберутся сразу одиннадцать наших клиентов. Про некоторых из них я подозреваю, что они в родстве друг с другом. А с другими надо будет поговорить, чтобы они побольше вспомнили. Ну и всем нужно показать все наши видеозаписи - вдруг кто-нибудь что-нибудь узнает? Вы ведь на Джоанне уже, наверное, что-то наснимали?
- Да, кое-что снял... Все ясно, я прилечу! Где мы встретимся? - обрадовался Майкл. Это была редкая удача - пообщаться "вживую" сразу с большой группой людей, ищущих своих родных. Он, правда, не такой уж хороший психолог, как, например, Света Вишневская, которую расхваливают во всех филиалах фонда, но встретиться с клиентами должны все, у кого есть такая возможность. Вдруг случится так, что именно он подметит какую-нибудь важную деталь, на которую не обратят внимания остальные. Или именно он первым догадается, какую планету описывает покинувший ее в раннем детстве человек. Такие случаи в фонде бывали, и не раз...
- Это будет в Египте, в выставочном центре "Хеопс", знаете, где это?
- Нет, я вообще на Земле ни разу не был, - вздохнул Крэнстон.
- Понятно, я сам там буду в первый раз! Записывайте адрес - Каир... - Юсуф начал быстро диктовать, и Майкл едва успел записать все подробности дороги из сахарского космопорта в столицу Египта.
- А что там хоть будет, в этом выставочном зале? - поинтересовался он под конец разговора.
- Выставка-ярмарка разных вещей ручной работы, - ответил Юсуф. - Я сам в ней участвую. Совмещаю, так сказать, работу и хобби! Так что встретимся мы около моей секции. Ее легко будет найти, она в самом центре павильона!
- Здорово, удачи вам! - не без удивления воскликнул Майкл. Он хотел было спросить коллегу, что именно он выставляет на этой ярмарке, но тот уже отключился.
"Знать бы раньше про эту выставку!" - вздохнул Крэнстон про себя и покосился на свою шкатулку. Может быть, там нашлось бы место и для его деревянных сувениров? Хотя вряд ли он смог бы попасть на Землю раньше - при его-то графике работы!
Словно подтверждая эти мысли, на столе Майкла снова зазвонил телефон - на этот раз местный, городской.
- Это вахта, - услышал он в трубке голос охранника. - Вы еще не закончили работу? К вам тут еще одна посетительница...
- Пусть поднимается, я пока еще здесь и никуда не ухожу! - поспешно заверил его молодой человек.
Земля, Москва, 7 февраля 2146 г.
Посетителей в тот день больше не было, и Светлана полностью погрузилась в анализ детских воспоминаний своего нового клиента. Опомнилась она только после того, как в дверь ее кабинета начали настойчиво стучать.
- Светка, ты там спишь или уже в отпуск улетела и свет забыла выключить? - послышался из коридора ехидный голос секретарши.
Девушка посмотрела на часы и охнула - рабочий день давно закончился! Она вскочила из-за стола и подбежала к двери:
- Я не сплю, Зоя, заходи! А в отпуск мне только завтра. Заработалась просто...
Дверь распахнулась, и секретарь, уже одетая в пальто, проскользнула в кабинет и уселась на диван для посетителей:
- Что, много новых клиентов?
- Нет, наоборот - клиент один, но очень сложный, - вздохнула Светлана. - Вот скажи мне, ты случайно не знаешь, на каких планетах бывает красное полярное сияние, но при этом тепло?
- Да понятия не имею, - Зоя развела руками. - Я вообще в планетологии полный ноль, ты же знаешь... Вроде бы на Джоанне красивые сияния, но не только красные? Или я путаю?
- Не путаешь, - мрачно ответила Светлана, выключая компьютер. - Но там не соблюдается другое условие - это холодная планета. А клиент в детстве жил в теплом климате, но при этом часто видел красное сияние. Я перерыла все сайты с описанием планет и ничего похожего не нашла.
- Может, он что-то путает? Сколько ему было лет, когда его забрали из семьи? - уточнила Зоя.
- Очень мало. Так что он, скорее всего, именно путает. И где искать его родную планету - непонятно...
Светлана подошла к шкафу, достала из него куртку и накинула ее на плечи. Сунула в сумку диктофон, блокнот и ручки, потянулась к пакету с вязанием. Зоя, заинтересовавшись, встала с дивана и подошла поближе:
- Что-то новое вяжешь?
- Да так, салфетку... - улыбнулась Светлана. - Придумала новый узор и пытаюсь его воспроизвести, но пока не уверена, что получится.
- Покажешь потом, когда готово будет? - заинтересовалась секретарша.
- Покажу, конечно!
Девушки вышли в коридор и двинулись к лестнице, застегиваясь на ходу. Их обогнали, крикнув "Пока, до завтра!", еще две задержавшиеся сотрудницы. А вечерняя Москва встретила подруг на улице не по-весеннему холодным ветром.
- Брр! - поежилась Зоя, поднимая повыше воротник.
- Хорошо еще, что мы не на Джоанне, по сравнению с ней здесь жара! - мрачно усмехнулась Светлана. Ее курточка была слишком легкой для такой погоды.
- Ага, зато по сравнению с, например, Клеопатрой тут - холод собачий! - возразила секретарша.
- Тоже верно, - не стала спорить Светлана и вдруг, остановившись посреди улицы, хлопнула себя по лбу. - Зойка! Так вот в чем, наверное, дело!!! Он жил не только на Джоанне, но еще на какой-нибудь более холодной планете!
- Кто, твой новый клиент? - Зоя тоже остановилась, и подруги уставились друг на друга напряженными взглядами.
- Ну да... Если его семья сначала жила в каком-нибудь совсем жутком холоде, а потом перебралась оттуда на Джоанну, то им новое место точно показалось бы теплым. Поэтому холод ему там не запомнился, а запомнилось северное сияние - самая необычная вещь...
- Слушай, а ведь действительно! Ты гений! - Зоя подпрыгнула на месте.
- Я тупица, иначе сразу бы до этого додумалась! Ладно, побежала обратно - надо проверить, какие планеты холоднее Джоанны... - Светлана развернулась и заспешила обратно к зданию фонда. - Пока!
- Стой, меня подожди, вдвоем быстрее все проверим! - помчалась догонять ее Зоя.
Земля, Каир, 2146 г.
Предложение Юсуфа встретиться в центре выставочного зала казалось Майклу разумным и дальновидным, пока он не вошел в этот зал. Молодой человек оказался в огромном павильоне, расходящемся в разные стороны и разделенном на отдельные участки полупрозрачными пластиковыми перегородками. Каждый такой участок был заставлен витринами и стеллажами с картинами, скульптурами всех размеров, игрушками, вышивками и множеством других предметов искусства, порой совершенно невероятного, полуабстрактного вида. В каждом толпилось огромное количество людей, которые заходили за перегородки и выходили из-за них, сталкиваясь друг с другом и, не переставая, обсуждали увиденное. Понять, где именно находится центр павильона и как туда пройти, в этом море экспонатов и посетителей было практически нереально.
Некоторое время Майкл все же пытался сориентироваться самостоятельно, но быстро сдался и, плюнув на гордость, спросил дорогу в центре у одного из участвовавших в выставке художников. Тот ответил ему неуверенным взглядом и махнул рукой в сторону одного из проходов между секциями:
- Кажется, это там... Правда, я могу ошибаться...
Через пару минут Крэнстону стало ясно, что тот художник действительно ошибся. Еще минут через пять он убедился, что все остальные участники выставки тоже не ориентируются в зале и просить у них помощи бесполезно. О зрителях нечего было и говорить - они сами то и дело спрашивали у Майкла дорогу. Кто в секцию стеклянных фигурок, кто - к выходу кто - в буфет...
Телефон Юсуфа был выключен, а какой именно вид искусства он представлял на выставке, Майкл не знал. Ругая себя за то, что не догадался спросить хотя бы это, молодой человек зашагал вдоль перегородок уже без всякой цели. Это было лучше, чем стоять на месте: рано или поздно он либо все-таки попал бы в центр случайно, либо наткнулся бы на кого-нибудь из служащих, занимающихся размещением экспонатов на выставке. Хотя Крэнстон бы, пожалуй, не удивился, если бы даже они не сумели найти середину зала.
Он прошел мимо стеллажей с выстроившимися на них расписными деревянными поделками. Полюбовался стройными рядами матрешек, самая большая из которых была ростом полметра, а самую маленькую едва можно было разглядеть под лупой, оценил роспись шкатулок, подносов, разделочных досок и прочей утвари и подумал, что все-таки стоило захватить на выставку собственные работы. Наверняка где-то здесь была и секция резных деревянных изделий, и там шкатулки Майкла смогли бы занять достойное место. Особенно та, последняя, с солнцем и звездами...
Вспомнив, как понравилась шкатулка коллегам на Джоанне, Крэнстон не удержался от довольной улыбки. Узор, который все, кому он его показывал, так искренне хвалили, нравился ему все больше и больше. Молодой человек даже начал подумывать о том, чтобы сделать другие предметы с таким же рисунком - может, вазу или пепельницу... Но сейчас мечтать о новых работах было не время, и Майкл отогнал все мысли о творчестве. Надо было попытаться еще раз узнать, где он находится и как ему найти своего коллегу...
Крэнстон в очередной раз огляделся по сторонам и в первый момент, увидев совсем рядом так хорошо знакомый ему узор из звездочек и солнца, даже не удивился. Молодому человеку показалось, что он просто слишком явственно представил себе свой узор на шкатулке, и поэтому он теперь он мерещится ему повсюду. Но в следующую секунду он понял, что видит свой собственный рисунок на самом деле. Точно такое же солнце с расходящимися во все стороны лучами и точно такие же восьмиконечные звезды были выкованы из темно-серого металла. Их острые прямые лучи так же терялись в волнистых солнечных, а вокруг всей этой композиции шла узкая каемка из пухлых облаков. И хотя все это было сделано из твердого, холодного и тяжелого материала, облака казались легкими и воздушными, а солнечный диск - теплым. От солнца, звезд и облаков, которые Майкл вырезал на своей шкатулке, эти небесные светила и тучки отличались только цветом. А еще - размером. Солнце было гораздо больше, с ладонь взрослого мужчины, а звезды и облака - со спичечный коробок...
Майкл с трудом оторвал взгляд от узора и оглядел всю металлическую конструкцию, на которой он был сделан, целиком. Конструкция оказалась каминной решеткой, к которой был прикреплен бумажный ценник и маленькая табличка с именем автора: "Ю.Фахим, Афина".
- Хотите купить решетку? - к Крэнстону подошел светловолосый молодой человек. Лицо его не было знакомо Майклу, но его голос он узнал, даже несмотря на то, что до этого они общались только по телефону.
- Вы Юсуф? - уточнил он все же на всякий случай, и в глазах создателя кованного узора тоже вспыхнуло узнавание.
- А вы - Майкл? - обрадовался он. - Как же здорово, что вы меня нашли! А то я уже опасался, что вы потеряетесь в этом столпотворении!
- Я и потерялся. А вас случайно нашел, - признался Крэнстон, пожимая ему руку и по-прежнему не сводя глаз с каминной решетки. - Скажите... вы сами ее выковали?
- Ну да. Это мое хобби, - кивнул Юсуф. - Знали бы вы, какая морока была притащить ее сюда с Афины!
- Догадываюсь... Мои деревяшки тоже много места занимают. Правда, они хотя бы легкие... - усмехнулся Майкл.
- А что за деревяшки? - заинтересовался его коллега.
- Разные изделия, я на них орнаменты вырезаю, - объяснил Крэнстон. - Как раз поэтому меня и удивила ваша решетка. У меня есть шкатулка с точно таким же узором, и этот узор мне, вы будете смеяться, приснился!
Теперь Юсуф уставился на него с таким же обалдевшим видом, с каким Майкл только что смотрел на сделанные им чугунные узоры.
- Этого не может быть, - покачал он, наконец, головой. - Я этот узор видел где-то в детстве. Точно не помню, где, но сам рисунок помню очень хорошо. А вырос я на Афине. Вы ведь там не были?
- Не был, - подтвердил Майкл. - Но, может быть, мы оба видели этот рисунок в какой-нибудь книжке? Или это какая-нибудь известная картина, и мы видели репродукции?
- Ну, разве что так... - согласился Юсуф и посмотрел на часы. - Ладно, у нас мало времени, надо идти встречать наших клиентов! Давайте потом это обсудим. Покажете мне вашу шкатулку или она на Джоанне осталась?
- Нет, я ее взял с собой, она в гостинице! Покажу, разумеется! - кивнул Майкл. Юсуф взял его за руку и увлек за собой в самую гущу гуляющих по выставочному залу людей.
Земля, Москва, 7 февраля 2146 г.
В отпуск лучшего психолога московского филиала фонда "Воссоединение" провожали все его сотрудники, от директора до двух уборщиц. Все желали Светлане Вишневской хорошего отдыха, грозились, что будут страшно скучать без нее, и придумывали всевозможные шутливые напутствия. Светлана улыбалась, отшучивалась в ответ, но лицо у нее было грустным и усталым.
- Света, ты завтра-то сюда забежишь вечером? У нас же гости будут, коллеги с Афины и Джоанны! И еще откуда-то... - спросила ее Зоя под конец посиделок. Светлана со вздохом помотала головой:
- Нет, у меня самолет сегодня вечером.
- Жаль, - загудели остальные сотрудники, - мы им хотели тебя показать, нашу гордость!
- Да ладно вам! - отмахнулась Вишневская. - Не до этого мне сейчас, отдохнуть хочу!
Вид у нее с каждой минутой становился все более уставшим. Утром девушка еще держалась, но потом к ней прибежал бурно радующийся клиент по имени Рубеус, который долго благодарил ее и звал с собой на Джоанну, куда он собирался на встречу с найденными родителями, и выпроводив его, Светлана окончательно расклеилась. Коллеги, заметив, как ей тяжело, перестали подкалывать девушку. Разговор перешел на другие темы, и, посидев для приличия еще полчаса, Светлана засобиралась домой:
- Поеду я, мне еще вещи дособирать надо. Развлекайтесь тут дальше сами!
Она подровняла и без того аккуратную стопку бумаг возле компьютера, поправила расстеленную на клавиатуре новую вязанную салфетку и вышла.
- Совсем ее клиенты замучили, давно пора было в отпуск! - сочувственно посмотрела ей вслед Зоя.