Аннотация: Мошенничество - это хорошая сделка, столкнувшаяся с плохим законом. Альфред Капю.
В одной из басен Крылова показано, как трусливый, но кичливый осел похваляется своим геройским поступком. Он лягнул льва: "Пускай ослиное копыто знает". Тот лев одряхлел, лежал один, без движений в пещере, и осмелевшие звери вымещали ему "кто зубом, кто рогами". Лягнул его и осел. Осел, которого только недавно прошибал кровавый понос даже при добродушном урчании льва.
Крыловский герой так и предстал перед глазами Мазая, когда он увидел по телевизору, что один из самых скандальных политиков взялся порочить советскую власть, власть коммунистов. В своей ядовитой филиппике он всячески глумился над фразой: "Каждая кухарка может управлять государством". Эти слова он приписывал Ленину, и ухмылялся ехидно: дескать, вот и доуправлялись.
Мазай, здравомыслящий пожилой человек, услышав такое кощунство закипает от возмущения:
- Ленин не так говорил!., Он сказал, что управлять государством надо учить! А научить можно даже кухарку.
После той передачи Мазай долго еще возмущался бесстыдством крикливого политикана и все искал в голове совместимость понятий: государство, кухарка и кухня. Несколько успокоился он, когда пришел к аллегории: кухня - это государственное учреждение, а кухарки и кухари - те, кто в таких учреждениях работает.
Не все хорошо получалось у советских кухарок: новые блюда, ни готовых рецептов, ни опыта. Но на той кухне все было понятно и ясно. Мазай доподлинно знал, что там готовили, зачем, для кого, из каких компонентов.
А вот с сегодняшней кухней у него такой ясности нет. Больше того, есть подозрения, что там царит плутовство. Причем, на самой ответственной кухне - там, где выпекают законы. Законы там пекут как блины, но блины эти с разной приправой: с белужьей икрой и сметаной для избранных, для других, избирателей, - с унизительной скверной. Оснований для таких подозрений у него уже было достаточно, и их становилось все больше.
Проходя однажды мимо автобусной остановки, Мазай увидел, что седоголовая женщина наклеивает на стену листок какой-то бумаги. Приклеила и торопливо ушла. Мазай подошел к этой свежей наклейке, достал из барсетки очки и буквально оторопел: текст, написанный от руки крупными буквами, был необычным. Как правило, на таких бумаженциях пишут о пропаже домашних питомцев с их умилительным описанием и о вознаграждении нашедшему.
Речь здесь тоже шла о деньгах, но как!.. Деньги предлагались тому человеку, кто нигде не работает, не имеет доходов, но желает их получать, не делая ничего. Мазай, не веря глазам, трижды перечитывал текст - обескураженность не проходила.
Нижняя часть листка была представлена лепестками и на каждом из них написан был номер, понятно, что телефона. "Вот это шарада!" - хмыкнул удивленно Мазай и потянул за один лепесток, но отклеилось все объявление.
Он осмотрелся растерянно. Люди были сосредоточены на подходящих автобусах, листок снова наклеить не удавалось, и Мазай, сунул в барсетку его целиком.
По дороге домой он все думал о загадочном тексте. "Что это, розыгрыш? Кто-то так решил пошутить? Позвонят чудаки, а над ними - насмешка. Так, скорее всего".
И все же Мазай решил позвонить.
- Я по вашему объявлению, - сказал он, услышав в трубке хрипловатое "Да?.."
- Кто вы? - спросил тот же голос, похоже, что женщина.
Мазай представил себя: пенсионер, но еще крепок.
- Могу, если надо, и дров нарубить.
- Дров рубить нам не надо, и пенсионеры тоже нам не подходят, - суховато ответила трубка.
- А кто же вам нужен?
- Тот, кто не имеет доходов. В объявлении это указано, а у вас - пенсия.
- Какая там пенсия! Мизер! Ее хватает лишь на лекарства!
Здесь Мазай спохватился: какой же я дровокол, если сижу на лекарствах!
- Да это я так про лекарства. Подчеркнуть только мизерность пенсии.
- Какой бы она не была, но она у вас есть. И это - доход. А нам нужен бездоходный товарищ.
- Это кто же такой? - Мазай захотел досконально узнать о причине столь странных запросов столь странных работодателей.
Женщина повторила содержание лежащего у него в барсетке листка: нужен человек, не имеющий никаких доходов, кроме тех, что получит у них.
- Только стипендия не является ограничением, - сказала она, чуть помедлив.
-А что за работа?
- Это мы сообщим подходящему для нас кандидату.
Любопытство Мазая усилилось. Что за причина платить ни за что? "Может быть, в этой семейке есть множество денег, и от них развивался маразм?.."
У Мазая был племянник, студент, и Мазай опять позвонил, его узнали по голосу:
- Вы же сюда недавно звонили, и я вам все объяснила, - сказала с раздраженностью женщина.
- Я не о себе сейчас говорю. Вам студент, как вы сказали, подходит?
- Подходит.
- А что за условия? Я могу предложить вам студента.
- Давайте встретимся, и я вам все расскажу.
Женщина назначила место для встречи: сквер неподалеку от остановки, где она поместила свое объявление. Сказала, что на ней будет красная кофта и что она подойдет туда через час. Мазай сообщил, что будет с барсеткой черного цвета, и на всякий случай, добавил:
- С мужской сумкой для документов.
Он пришел раньше, занял скамейку в тени невысокого дерева и стал рассматривать женщин, появлявшихся в сквере. Было жарко: полдень, середина июля, раскаленное солнце. Женщины были в легких одеждах, и кофта любого цвета могла быть надежным опознавательным знаком. Увидев красную и узнав в ней наклейщицу объявления, Мазай встал в полный рост и поднял вверх барсетку.
Женщина тоже подняла свою руку: сигнал был замечен. Барсетку Мазай опустил, но остался стоять, разглядывая седоголовую незнакомку. Худощавая, невысокая ростом, с озабоченным выражением лица.
- Надежда Ивановна, - подойдя, назвала себя женщина, и, присев на скамейку, деловито продолжила: - У нас ситуация, значит, такая: свекру исполнилось восемьдесят. Человеку, достигшему стольких лет, по закону положены деньги, чтобы платить их тому, кто за стариком возьмется ухаживать. Вот мы и ищем такого.
- Не понял, - нахмурил брови Мазай. - Вы написали и сказали по телефону, что делать ничего не придется, а тут такая нагрузка - уход за немощным человеком.
- Ухаживать он не будет, - успокоила Надежда Ивановна. - Он будет так только числиться, опекуном он будет только оформлен, за это мы ему и будем отдавать часть денег, положенных за уход.
И она описала порядок, который установило правительство при оказании денежной помощи людям, начиная с их восьмидесятилетнего возраста. Порядок оказался таким: деньги - тысяча двести рублей, выделяемые старому человеку, выдаются ему вместе с пенсией, но при условии - он обязан их отдавать тому, кто возьмется за ним ухаживать. Нет ухажера - деньги не начисляются. Ухажер должен соответствовать ряду установленных требований, одно из которых - не иметь ни откуда прочих доходов. Исключались только стипендии у студентов.
Мазай слушал и думал: "Что-то здесь слишком сильно накручено. Деньги выделяются старику, но он обязан их отдавать. И отдавать не просто тому, кто ему помогает по жизни, а только тому, кто помогает, но других денег ниоткуда не получает. Какая-то белиберда!"
И на сложность с получением денег, установленную правительством, накладывалось совсем несуразное, придуманное уже в семье человека почтенного возраста: забота о нем будет фиктивной. И за эту фиктивность - оплата. Запахло мошенничеством.
"Или что-то плутуют на государственных кухнях, или кто-то из нас маразматик, - шевелил мозгами Мазай. - Или я, потому что не все понимаю, или эта особа: ей в голову пришло несусветное - мошенничать на склоне годов, или же те, кто придумал такие условия".
Но особа, судя по ее поведению и речи, была адекватной, за собой Мазай тоже не замечал психических отклонений. Получалось, что маразматики - те, кухари, сотворившие этот порядок. Однако там тоже нездоровых на голову быть не должно. "Но, если не маразм, то что же?.. Как ни крути, но налицо ненормальность".
Надежда Ивановна тем временем изложила все, что хотела, и выжидающе смотрела на возможного помощника в решении своей житейской проблемы. А он боролся с появившимся чувством неловкости. На то, что ему предлагали, пойти он не мог - слишком неправомерно, но и прямо сказать о причине отказа тоже не мог: понимал, что семья, в которой оказался старенький родич, идет на неблаговидный поступок не от хорошей жизни, может быть, даже от бедности. И эта мысль была не беспочвенной: Надежда Ивановна пришла в изрядно поношенной кофте.
- О какой сумме мы говорим? - спросил он, скрывая смущение.
- Мы думаем отдавать ему триста рублей, - сказала Надежда Ивановна, и сразу добавила: - Если есть трудовая книжка, ему будет идти трудовой стаж. Для студента это, согласитесь, неплохо.
Мазай, чтобы не обидеть пожилую женщину категоричным отказом, виновато промолвил:
- Племяннику я пока ничего не сказал о таком предложении.
- Нам долго не выгодно ждать, - забеспокоилась Надежда Ивановна.
- Я к вам завтра его приведу, - слукавил Мазай и осторожно, с намеками все же сказал об абсурдности ситуации.
Надежда Ивановна полностью с ним согласилась:
- Если человеку положены деньги - выдай без кучи особых условий. Он ими сам должен распорядиться. Вот мы за ним постоянно ухаживаем, - вместе живем, но деньги нам не положены, потому что имеем доходы: у меня - пенсия, мужа держат пока на работе, но платят по минимуму. Какие наши доходы! Кошкины слезы! Но - не положено! Вот и приходится искать кого-то со стороны. Понимаем, что никто не захочет за такие деньги ухаживать так, как написано там, а что делать? Деньги ой как нужны... Да бог с ними, с нашими мудрецами, - вздохнула прагматичная женщина, - будем довольствоваться тем, чем возможно. Хоть клоком шерсти. Ну, сами понимаете, с какого животного...
Мазай слушал и сочувственно кивал головой, выражая солидарность со сказанным, но потом, уже дома, у него появились сомнения в правильном понимании услышанного. "Если все так, как она рассказала, - раздумывал он, - то это - цинизм и явное издевательство! Подвесить перед немощным человеком реальную, крайне насущную ценность, но так подвесить ее, чтобы достать ее было ему невозможно. Неужели кухари пошли на такое?.. То, что поддержка старикам архинеобходима, - это бесспорно. И гуманно, и справедливо, и благородно. То, что она мизерна, вроде логично: стариков много, а экономика не работает. Не нормально, конечно, что экономика слабая, но - такие правители. Сами же их выбирали. А вот почему даже самая малость ограждена сплошными барьерами?.."
Мазай был знаком немного с компьютером, и стал искать в Сети ответ на возникшее недоумение. Все, о чем говорила Надежда Ивановна подтверждалось документально. Действительно, есть утвержденная сумма - тысяча двести рублей, действительно, не в руки тому, кто взялся ухаживать, а через пенсию старика, действительно, ухаживающий не должен кроме этих тысячи двести нигде и ничего получать.
Обязанности ухажера впечатляли: он должен "менять старику (старухе) подгузники и пеленки; применять препараты, оказывающие дезинфицирующее и противовоспалительное воздействие; средства для выполнения гигиенических процедур; применять и обслуживать судна и другие системы схожего назначения, применять средства и устройства для уменьшения и профилактики пролежней больных".
"И такое за тысячу двести рублей!" - ужаснулся Мазай".
Но и это было не всё. Дальше он вычитал, что ухажер еще должен покупать продукты питания, лекарства и средства гигиены, производить уборку помещения, готовить, стирать грязные вещи, производить оплату коммунальных платежей и налогов, убирать зимой снег, а летом траву, если подопечный живет в частном доме. Это - прямые обязанности, но возможны и "иные услуги по согласованию сторон".
Мазай читал документы с подсознательным беспокойством: а ведь, пожалуй, когда-то и он будет нуждаться в обслуживании, и для него пойдет поиск платного опекуна. "На кого рассчитаны такие условия найма? Кто может на них согласиться?"
Даже фраза о том, что помимо финансовой компенсации, за осуществление ухода за престарелыми возможно начисление пенсионного стажа, не убавляла нахлынувшей удрученности. К тому же, и эта туманная фраза сопровождалась существенным ограничением: обязательным условием для начисления стажа является "наличие у ухаживающего лица трудовой или иной деятельности до и после ухода за пенсионером, при которой уплачивались страховые взносы в ПФР".
А условия найма поражали Мазая все больше: "назначаемый в качестве помощника гражданин должен соответствовать законодательно установленным критериям:
• находится в трудоспособном возрасте;
• не иметь официального трудоустройства, в том числе по договору ГПХ;
• не осуществлять предпринимательской деятельности;
• не состоять на учете в центре занятости с выплатой пособия по безработице;
• не получать пенсию или иные государственные выплаты".
И все это нагромождение повышенных требований завершалось угрозой: "При обнаружении проверяющими органами нарушения хотя бы одного из условий все денежные средства, выплаченные за период незаконного получения компенсации, подлежат возврату в Пенсионный фонд РФ".
Никаких объяснений причин столь обременительного выделения денег Мазай не нашел, и подозрение в чьем-то маразме переросло в подозрение в вероломстве и плутовстве: "На этих условиях не найдется ни одного чудака, кто будет хоть как-то ухаживать за престарелым. Деньги будут практически недоступны, и они останутся в кармане у кухарей".
И законопослушный Мазай нашел оправдание предосудительным действиям таких горемык, как семейство Надежды Ивановны. "Здесь поневоле станешь мошенником: чтобы получить законные деньги, нужны замысловатые трюки. Вот они и химичат... Быть мошенником на старости лет стыдно, конечно, но приходится - такие условия".
Тщательно изучив ситуацию, Мазай призадумался. В его душе вступили в борьбу два несовместимые чувства. С одной стороны, согласиться на предложение. За это был и материальный резон: деньги для cтудента не лишние, а также возникшее вдруг желание подпортить кухарям их задумку, хоть немного им насолить - пусть раскошелятся. Против были более веские аргументы: парень только вступает во взрослую жизнь, и Мазай хочет видеть его порядочным человеком, а тут - соблазн. Он может стать трамплином для других бесчестных поступков. Мазай не хотел развращения племянника.
И он твердо решил отказаться от предложения Надежды Ивановны, но не от возможности досадить плутовским кухарям.
Мазай разгладил листок с объявлением и вечером, когда уже стало темно, взял клей, прошел к автобусной остановке и наклеил листок на видное место: непременно найдется кто-то другой, кто польстится на халявные деньги. В эти минуты он невольно подумал: а нет ли в его поведении схожести с крыловским ослом? "Нет, здесь не умирающий лев, а гибридный ненасытный зверек полный сил и здоровья, хотя, по намеку озабоченной женщины, весьма шелудивый".
Утром он позвонил Надежде Ивановне и сказал, что племянник не сможет участвовать в её комбинации.