Миловзоров Борис Валерьевич : другие произведения.

Хроники пяти планет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это сокращённая версия первых трёх романов цикла "РОК"

Б. МИЛОВЗОРОВ

Хроники пяти планет

Часть 1 Ирийские хроники

  
  
   Долгожданная Ирия была видна на обзорных экранах без увеличения. Пока она еще была яркой горошиной среди россыпи звезд и звездочек, однако, пройдет меньше суток, и она заполнит собою весь экран. Барри Глетчер оторвался от пленительного зрелища. Только теперь он почувствовал, как устал. В считанные секунды на него навалились две последние бессонные ночи, когда он не смыкая глаз, отыскивал вокруг солнца родную планету. Вопреки разуму, логике, он боялся, что планета исчезла, что он летит вникуда. Эту навязчивую идею он периодически отгонял от себя последние месяцы, с тех пор как солнце проявилось на обзорных экранах.
   Барри почувствовал, что засыпает. Веки стали тяжелыми, словно на них навесили гири. Он откинул спинку кресла и отдался во власть дремотного небытия. Последнее, что ему запомнилось, это предложение корабельного компьютера пройти в медицинский отсек для курса восстановительной терапии.
   Глетчер проснулся, с хрустом потянулся и, широко раскрыв рот, зевнул. Надо было просыпаться, приводить себя в порядок и приступать к главному, готовить спуск на планету. Радостное возбуждение охватило астронавта. Он встал.
  -- Капитан, я повторяю свою рекомендацию проследовать в медицинский отсек.
  -- Тисса, отстань, - махнул Барри рукой, - я выспался.
  -- Но, Капитан, ваши показатели...
  -- Перестань, Тисса, мои показатели, конечно же, не в норме! Лишняя порция адреналина мне не мешает, я просто волнуюсь.
   Ирия уже выросла больше светила и занимала пол-экрана. Планета, покрытая от края до края океанами, величественно вкатывала себя во весь размер экрана. Она казалась яркой, пленяющей жемчужиной, она завораживала, манила и обещала отдохновение. Верхний край огромного лазурного шара вздулся. Синева его замерцала, натянулась дрожащею струною и вдруг лопнула темной полосой суши. Движение самой планеты было неуловимым, казалось, что материк сам выползал из-за горизонта, ненасытно заглатывая лежащие перед ним воды. Над всей Ирией было торжественно чистое небо, редкие облачка как бы стыдясь измарать эту чистоту, быстро прятались за горизонт. Или таяли прямо на глазах. Атмосфера выглядела свежей и прозрачной.
   Барри долго не отрывал взгляда от чудесной картины, давно невиданные красоты не отпускали его, неудержимо манили туда, вниз, домой. Лишь когда единственный материк планеты полностью вышел, Барри, наконец, очнулся и направился к выходу.
   - Тисса, ты тут не скучай, я скоро. Рассчитай пока выход на стационарную орбиту, но без меня маневр не начинай.
   - Задание принято, капитан.
   Через час астронавт вернулся в центр управления, прошел два десятка пустующих кресел и уселся в центральное - кресло капитана. Перед ним теперь был только пульт и громада Ирии на обзорном экране. Глетчер оглянулся. Когда-то здесь было шумно и почти всегда весело. Как давно это было! А в еще более далеком прошлом он родился и жил на этой планете.
   Что-то беспокоило Глетчера. Глубинное чутье царапало изнутри, сигналя о чем-то. Он задумался, не сводя глаз с родной планеты. Странно, его никто не встречает! Его даже не вызвали до сих пор на связь! "Проклятье, что происходит?! - удивился про себя Барри, - Не заметить такой огромный объект как "Первый Звездный"?!
   Это просто абсурд. Даже невооруженным глазом можно увидеть на орбите небесное тело с поперечным сечением 26 километров. И еще, куда делись все орбитальные станции, спутники? Когда-то их было великое множество.
  -- Тисса!
  -- Слушаю, капитан.
  -- На орбитах есть искусственные объекты?
  -- Почти нет
  -- А что есть?
  -- Отдельные объекты без признаков энергетической насыщенности.
  -- Понятно. Мертвые значит, спутнички, - Барри задумчиво потер подбородок. - А эфир проверила?
  -- Да, капитан.
  -- Ну-у!
  -- Технические передачи ведутся достаточно интенсивно, только...
  -- Что только?
  -- Только они все не речевые.
  -- Как это?! - не поверил Глетчер, - что на Ирии радио пропало? Включи.
   В центре управления зазвучал голос его планеты. Но он был странен и непонятен. В микрофоне раздавались какие-то щелчки разной длительности.
  -- Тисса, проведи более глубокий радиопоиск, не может же быть, чтобы люди в эфире не разговаривали!
  -- Уже готово, капитан. Это в основном локальные маломощные радиоисточники. Включаю...
   В микрофоне раздались человеческие голоса: "База-3! Я Белый-14, обнаружен еще один пройдоха... Загоняй их в стойло, не то опять разбредутся". У Глетчера отлегло от сердца. И хотя смысл этих речей был не ясен, они звучали долгожданной музыкой...
  -- Тисса, а щелчки, что такое?
   На пульте засветился малый дисплей и пошел расшифрованный текст. Практически весь он был одинаков: "Посторонних объектов не обнаружено. 67213. Посторонних...". Некоторое различие было только в пятизначных наборах цифр, смысловое же содержание оставалось неизменным.
   Барри откинулся в кресле, он чувствовал себя растерянным. Почему эфир столь беден? Где следы человека в космосе? Ведь когда их звездная экспедиция отправлялась с первой переселенческой миссией, на орбитах вокруг Ирии плавали тысячи спутников, десятки орбитальных станций, несколько космических заводов. Куда все это делось?
  -- Тисса! Ты можешь мне сообщить, сколько физического времени прошло на Ирии?
  -- По расчетам около пяти тысяч лет, Капитан.
   Времени достаточно, чтобы мир переменился. Глетчера не успокоила информация Тиссы, что на северной и центральной части материка обнаружены около ста громадных мегаполисов с сетью дорог между ними, из них с десяток городов располагались на берегу океана и имели гавани. В общем то, он и мысли не допускал, что с человеческой цивилизацией могла свершиться беда. Еще в его время воспоминания о войнах давно канули в лету. Но сколько поразительных изменений! Отсутствовала мелкая сеть дорог, и десятки тысяч мелких населенных пунктов. Необъяснимым образом отсутствовали крупные города в южной части материка, откуда Глетчер, собственно, и был родом. И еще, исчезли многочисленные острова восточного полушария.
   - Тисса, сравни нынешней рисунок береговой зоны материка с прежним и посчитай площадь.
   - Уже готово, Капитан. Затоплено 15% материка, а восточные острова все под водой. Подъем поверхности океана составил 120 метров от прежнего уровня.
  -- Причины?
   - Общее потепление климата. Точно оценить процент не могу, мало данных...
   Глетчер опять задумался. Самое главное, утешал себя астронавт, что на Ирии совершенно точно есть развитая цивилизация. Надо спуститься и всё выяснить самому.
   Через полчаса Тисса доложила о предстартовой готовности "Планетарного-8". Этот корабль был создан для разведывательно-десантных космических операций, то есть, оборудован всеми известными в свое время способами активной и пассивной защиты. Всего на "Первом Звездном" было восемь таких кораблей. Остальные 32 были планетарными челноками, предназначенными для спуска двадцати пяти тысяч космических переселенцев на новые планеты. Вся эта армада осталась там, на краю Вселенной, в 120 световых годах отсюда. "Как они там, - с ностальгией вдруг подумал Барри, - ведь и у них прошла теперь не одна тысяча лет!". Сердце защемило. Астронавт как-то внезапно осознал ту временную пропасть, в которой оказался. Он чужой и здесь, и там. Барри даже затряс головой, как бы отшвыривая от себя эти холодные, мертвящие мысли. Надо лететь, а потом жить!

*****

   Попрощавшись с Тиссой и сообщив ей о переводе "Первого Звездного" на автономный режим, Глетчер направился в ангар к "Планетарному-8".
   - Да-а, это тебе не звездный размер, - проворчал Барри, устраиваясь в небольшой рубке десантного челнока и запуская программу расчета посадочной территории.
   Корабль висел в двадцати километрах от громады звездолета, бесформенная туша которого чернела темным провалом среди звезд. Лишь по его контуру тонким сияющим лучом шла полоска от Солнца. "Планетарный-8" был в тени звездолета.
   Все было выверено и подготовлено. Глетчер запустил программу спуска и тут же ощутил, как его на мгновение прижало к креслу: пошли управляющие импульсы. На обзорном экране звездолет начал медленно отдаляться, вдаль и вверх. Барри представил себе, каким лилипутом выглядит "Планетарный-8" рядом.
  -- Как баркас рядом с океанским лайнером, - усмехнулся он, глядя на вытянутую угловатую каменную громаду звездолета.
   "Первый Звездный" был не только творением рук человеческих, но и самой природы. Барри вспомнил, сколько было споров ученых светил по поводу определения критериев выбора нужного астероида. Он улыбнулся, не ошиблись умные головы, правильно выбрали и правильно переделали. Не подвела техника. Столько лет...
   Неожиданно оглушительно рвануло барабанные перепонки кваканье аварийной сигнализации. Одновременно включился внеплановый импульс маневра и практически совпал с сокрушительным грохотом от удара, потрясшего корабль до самого основания. Свет мигнул, погас, опять мигнул. Перестал мигать. На экранах царил хаос из мечущихся звезд, мигающего слепящим огнем Солнца и огромного черного пятна "Первого Звездного". Глетчер метнул руки к пульту. Через несколько секунд он понял что произошло.
   Ходовая корабельная дюза была деформирована, поток раскаленных газов отклонился от вертикали и ввергнул челнок в бешеную круговерть. Корабль получил скользящий удар именно в момент работы дюзы! Всего лишь двухсекундный маршевый импульс! Тем временем бортовой компьютер проанализировал ситуацию и приступил к стабилизации "Планетарного". Через минуту беспорядочное вращение прекратилось. Барри включил звуковое общение с бортовым компьютером, время разминать пальцы прошло. Он не имел собственного имени, как электронный мозг звездолета, да, и устроен был "потупее".
  -- Планетарный-8!
  -- Слушаю, Сэр!
  -- Доложить последствия столкновения.
   - Масса контакта 360 кг, скорость подлета - 8,768 километров в секунду. Происхождение контакта - технологическая часть орбитальной станции с вероятностью 99,97%. Место контакта - дюза N2, нижняя часть участка 234zp4. Удар скользящий, пробоин нет. Последствия - изменение траектории выхода плазмы. Коррекция при движении возможна, но при снижении общетягового усилия корабля на 56%.
  -- Что это значит?
  -- Сэр, это приведет к затруднению посадки. Точный прогноз поведения двигателей невозможен. Чем дольше они будут работать, тем выше неопределенность.
  -- Варианты минимального риска?
  -- Недостижимы.
  -- Не понял!? Планетарный-8, у тебя не хватает математических или технических ресурсов?
  -- Нет, Сэр. Ограничение дает человеческий фактор. Сто процентов выживаемости человека возможно только при 31% на благополучную посадку.
   - Понятно, - произнес задумчиво Глетчер, - дело в перегрузках. Компьютер, прими во внимание фактор того, что если корабль погибнет, то мои шансы выжить, равны нулю.
  -- Принято, Сэр.
   - Хорошо, теперь посчитай вероятность благополучной посадки, если шанс выживания для человека составит 60%.
  -- 83%, Сэр.
  -- Годится. Готовься.
  -- Сэр!
  -- Да!? - Барри удивился, так как обычно бортовые компьютеры с вопросами к экипажу не обращались.
  -- Сэр, я рекомендую вернуться на "Первый Звездный". В этом случае вероятность вашего выживания составит 100%.
  -- Ну, уж нет! Челнок в ангар с такой дюзой я завести не смогу, а один починить его в космосе - и подавно. И останусь я навсегда привязанным к орбите. Это исключено! Только садиться. Ремонтироваться будем на Ирии. Да, Планетарный-8, выбери место посадки подальше от городов. Мало ли что, только мы с тобой и угробимся.
  -- Не понял последней фразы, Сэр.
  -- Не учитывай ее, "Планетарный-8".
  -- Приказ понял, Сэр.
   Укладываясь в противоперегрузочный кокон и глядя, как скафандр заливается маслянистой розоватой жидкостью, Глетчер думал о том, что очень хочет остаться живым. Начался отсчет.
  
  

*****

   Барри Глетчер очнулся от недостатка воздуха. В рубке было темно, а сам он висел вниз головой. Ругнувшись, Барри, однако порадовался, что жив. Ощупью, отыскав под подлокотником небольшой выступ, с усилием надавил на него. Десантный корабль был оснащен не только электроникой, но и различными дублирующими механическими устройствами. Антиперегрузочный кокон скрипнул, покачнулся и съехал вниз, сработал механизм "найди опору".
   Расхаживая по бывшему потолку в свете аварийного фонарика, Глетчер раздумывал, что делать дальше. Он был здоров, это громадный плюс. Правда, тело ныло, а мышцы стонали. Бортовой компьютер на голос не отзывался, видимо, "Планетарный-8", разбился вдребезги, это минус. Хотя воздух в рубку поступал свежий, это плюс. Впрочем, какой плюс, если он может теперь свободно дышать атмосферным воздухом! "Черт!" - ругнулся опять Барри, - ему что-то явно мешало дышать. Он ощупал шею. Ворот нательного комбинезона как удавка обвился вокруг нее. Видимо при посадке здорово трясло, раз даже внутри скафандра все перекрутилось. Глетчер скинул не нужное теперь тяжелое облачение и вернулся к кокону. Он ощупал дистанционный пульт управления, находящийся на нем, пощелкал мертвыми тумблерами. Аппаратура безмолвствовала. До основного пульта дотянуться, нечего было и мечтать. Барри еще и еще раз переключал что-то на пульте, но все было бесполезно. Неужели корабль мертв?! Это было маловероятно. Космические десантные челноки проектировались в расчете на самые серьезные передряги. Даже развалившись на куски, отдельные его агрегаты должны были функционировать.
   - Вот черт! - заорал Глетчер, - что же мне теперь, подыхать в этом железном гробу!? - и что есть силы, ударил ногой по креслу и тут же зажмурился от яркого света. Барри ошарашено огляделся, столь эффективного способа ремонта конструкторы корабля явно не могли предусмотреть. Он наклонился и присмотрелся, оказывается, всего на всего, треснул разъем. Глетчер потрогал его, свет опять мигнул. Устранение такой неисправности даже ремонтом назвать нельзя.
   Осмотр корабля дал обнадеживающие результаты. Как ни странно это звучит, но посадка получилось почти мягкой. Компьютер "Планетарного-8" вновь обрел голос, сработала система самовосстановления. Все системы работали нормально, недостатка в энергии Барри не обнаружил. Наконец, облазив все закоулки, уставший, но довольный, он решил провести рекогносцировку "на местности". Барри включил внешние экраны и, задрав голову, стал пытаться что-либо там рассмотреть, но экраны были темными, только кое-где отсвечивали какие-то блики и искорки. Бортовой компьютер неисправностей не показывал. Не сразу Глетчер разобрался, что объективы пялились в ночное небо, затянутое облаками. Или нет? А может он на дне океана?!
  -- Компьютер!
  -- Слушаю, Сэр.
  -- Выведи на дисплей результаты анализа внешней среды.
   Барри несколько раз прочитал информацию, последний раз даже проговаривал ее вслух, но понять ее до конца так и не смог. Нет, он не был на дне океана, он был на поверхности, но была ли эта поверхность его родной планетой?! За бортом челнока уровень радиации составлял почти полтора миллирентгена в час, в атмосфере было полно опаснейших токсинов. Еще более удивительны были результаты замеров грунта вокруг корабля. Анализ показал, что из восьми проб не было ни одной одинаковой! Здесь были и сложные органические соединения, и обычные металлы, и экзотические сплавы с присутствием редкоземельных металлов. А в восьмом замере нашли "стронций-18" в чистом виде!
   Волосы астронавта, как ему показалось, встали дыбом. Он бессмысленно смотрел на результаты анализа и медленно соображал, что на поверхность родной планеты нельзя было выходить без защитного костюма. Правда, утешало, что в воздухе было достаточно кислорода, почти 16%, но дышать этим воздухом без фильтрации было никак нельзя. За бортом была глубокая ночь и Глетчер решил отложить выход до рассвета. Он еще раз проверил системы защиты и обстоятельно разместился в антиперегрузочном модуле. Спать не хотелось. Он вздохнул: никогда прежде он не пользовался снотворным препаратами, даже в самых сложных ситуациях, а сегодня без них, видимо, не обойтись. Барри проглотил сладковатую пилюлю и через несколько минут уже расслаблено посапывал носом.
  
  

*****

   Барри, наконец, увидел то, к чему так стремился. Сегодня утром, проснувшись, он первым делом кинулся к обзорным экранам. Картина, которая открылась у него над головой, поразила его не меньше, чем вчерашняя проба грунта. До самого горизонта холмами, горками и горами валялся хлам: контейнеры, битая посуда, мерзкая гниль, отбросы, исковерканные машины, скрученные в неясные узлы металлоконструкции, в общем, все то, что можно найти на свалке. "Планетарный-8" приземлился посредине гигантской помойки.
   Глетчер снова вывел на экран результаты исследования ночных проб. Никакой ошибки не было, за бортом была слабоагрессивная внешняя среда, а на обзорном экране раскинулась огромная свалка отходов человеческой цивилизации. Он растерянно переводил взгляд с дисплея на обзорный экран и обратно, словно никак не мог поверить, что родная планета подставила ему это гнилое место. Разве не обидно? Покачав удрученно головой, он поднялся и направился к выходу.
  -- Компьютер!
  -- Слушаю, Сэр.
  -- Рекомендации по уровню защиты при выходе за борт?
  -- Третий уровень. Защитный костюм готов к использованию.
   Прежде всего Барри осмотрел дюзу. Повреждение вполне можно было устранить самому и эта мысль вдруг порадовала его. Он тут же спросил себя: а, собственно, чему он обрадовался? Он что, действительно собирается чинить эту дурацкую дюзу?! Он же прибыл на родную планету! Сюда пришлют ремонтные бригады, а он будет с триумфом встречен и.... Странно. Он огляделся. Никто к нему не спешил. Двухсотметровый корабль прошел через атмосферу, а на него не отреагировали. В его время сюда бы уже давно примчались военные, вслед за ними телевизионщики с журналистами, а потом всякие научные группы. Что случилось с планетой, неужели его никто не заметил?! Так раздумывал Глетчер, неторопливо обходя корабль по пружинящему слою мусора. У него вдруг промелькнула гордая мысль, что всё-таки "Планетарный 8" был великолепно сконструирован и продуман до мелочей. У корабля не просто были предусмотрены несколько аварийных выходов и грузовых шлюзов, но и придумано, как к нему подать то, что понадобится экипажу в аварийной ситуации. Даже сейчас, лежа на боку, корабль мог не только выпустить экипаж, но и любую нужную ему технику.
   Глетчер выбрал малую полетную капсулу. Взлетев, он смог оценить истинные размеры свалки. Они были поистине циклопическими: до горизонта. Утро разогнало облака, небо было чистым и прозрачным, Барри тянул капсулу вверх, раздвигая линию горизонта, пока в одной из сторон не заметил ломаную линию, похожую на границу. От лежащего внизу корабля до нее было не более 40-50 километров. Дальше, насколько Барри смог рассмотреть в оптику, местность превращалась в тусклую желтую равнину. Очень хотелось немедля рвануть в ту сторону, вырваться за пределы свалки, найти людей, но внизу, на кучах мусора, беспомощно и жалко лежал его покалеченный корабль. Нет, бросить его здесь так было невозможно. Раз уж ему угораздило вляпаться в помойку, то хотя бы стоять на ней он должен гордо.
   Глетчер приступил к восстановительным работам. Первой победой был удачный вывод из ангара корабля "Черепахи" - тяжелого разведывательного вездехода. С помощью Черепахи Барри принялся расчищать площадку, но через полчаса бросил это занятие. Замеры показали, что слой мусора составлял больше ста метров! Пришлось лазером "выпекать" для "Планетарного" твердую и надежную стоянку. На это ушел весь оставшийся день. Ночевал астронавт прямо в Черепахе. Выходить в жуткую действительность за бортом было противно, да, и лишний раз проходить процедуру стерилизации не хотелось.
   Едва рассвело, Глетчер приступил к следующей задаче, надо было поднять корабль. На первый взгляд она казалась неразрешимой: многотонная махина "Планетарного" была не под силу даже Черепахе. Не один круг намотал вокруг лежащего челнока Барри, прежде чем в голову пришла стоящая идея. По замыслу очень простая, она требовала точного расчета и тщательного исполнения. Действовать можно было только наверняка. Попытка могла быть только одна. Предстояло так подкопать мусор, чтобы корабль сам, под собственной тяжестью, осел на подготовленную площадку и встал при этом на опоры. В расчетах пришлось учитывать десятки различных параметров: точный вес, коэффициент скольжения, влажность, скорость ветра, форму внешних обводов челнока. Вновь и вновь проигрывая с бортовым компьютером расчетную операцию, Барри все время ловил себя на мысли, что он не на Ирии, а на чужой неисследованной планете. Чудовищным психологическим испытанием была работа в скафандре. Это на родной планете!
   Только через неделю все было готово. Барри нажал пуск, гулко грохнул взрыв. Корабль вздрогнул, покачнулся, потом, словно нехотя, скрипя и охая, опустился на опоры. Теперь он высился стремительным обелиском, застывшей каплей движения. Правда нижняя часть с опорами вся была в круглой шахте с оплавленными дном и стенками, но это в еще большей степени подчеркивало космическую принадлежность "Планетарного": вот-вот и он рванет из шахты навстречу пространству.
   Следующий день Глетчер посвятил ремонту дюзы, а потом Барри отсыпался. Проснувшись, он почувствовал себя заново родившимся. "Все, - решил он, - завтра же вылетаю к людям". Остаток дня Глетчер посвятил проведению контрольных тестов всех систем. Результатом остался доволен и поздно вечером с чувством выполненного долга лег спать. Теперь корабль в любую секунду мог стартовать. Душа пела в предвкушении долгожданной встречи с людьми и мешала заснуть. Пришлось опять принять снотворное.
   Утром Глетчер на всякий случай подготовил Черепаху по первой категории. Теперь по первому зову, она сама найдет его. Вездеход в любом случае уже не мог вернуться на корабль из-за его заглубленного в шахту положения. Глетчер дал задание корабельному компьютеру сообщить Тиссе о последних событиях и еще раз прошелся по кораблю, зашел в рубку, сел в кресло. Как знать, скоро ли он вернется сюда?
  
  

*****

   Барри висел в капсуле километров в трех над границей царства мусора. За спиной до горизонта, - свалка, впереди, тоже до горизонта, - однообразная степь. Он долго и безрезультатно водил биноклем, прежде чем на самой кромке горизонта заметил нечто, похожее на населенный пункт. Не теряя ни секунды, Глетчер бросил капсулу к замеченным строениям. Он всегда любил скорость, а теперь, после стольких лет затворничества, безбрежное небо пьянило его своими просторами и он выжимал из летательного аппарата все, на что тот был способен. Степь стремительно неслась навстречу. Чтобы усилить ощущение полета, Барри снизился до 200 метров и теперь различал ветки редких кустов, мелькавших внизу. Разве можно было сравнить эти просторы с Вселенной?! Конечно, нет! Пусть в численном сравнении они несоизмеримы, но в ощущениях космос был тесным, застывшим мирком звездолета. Размеры космоса оценивал мозг, а не сердце. И только здесь, на планете, скорость захватывала дух. Барри захлебывался от восторга, он почти физически наслаждался тем, что видел. Ему казалось, что сейчас он смог бы парить в воздухе и сам, без капсулы. Хотелось петь. Барри поймал себя на мысли, что давно уже поет некую песнь, без слов и без ясного мотива.
   Неожиданно что-то заставило его оглянуться. Сзади капсулы приближался какой-то странный летательный аппарат. Тускло, отсвечивая черным металлом, он быстро увеличивался в размерах. Скоро незнакомец стал виден отчетливо, во всех деталях. Размеры его были достаточно внушительны, но не настолько, чтобы вместить пилота. Аппарат имел форму диска и очень смахивал на летающую тарелку. Диск летел теперь совсем близко, на его ребристой поверхности Барри разглядел пятизначное число. Впрочем, разглядеть цифры он так и не успел. В какой-то неуловимый миг диск вдруг брызнул яркой молнией и Глетчер почувствовал, как содрогнулась его капсула, ее полет немедленно перешел в падение.
   Глетчер не успел испугаться в первый момент, а потом пугаться было уже поздно. В несколько мгновений он окинул взглядом приборы: все, что относилось к двигателю, безмолвствовало, но аварийный блок был исправен. Поверхность Ирии стремительно приближалась: 20, 10 метров, сработала аварийная автоматика. Глетчер почувствовал, как его тело погружается сначала в мягкую, потом во все более плотную среду. Вот уже нечем стало дышать, воздух превратился в твердую, горячую резину...
   Очнулся Глетчер через несколько секунд. Через стекло капсулы видна была степь с чахлой, пожелтевшей травой. Он поискал глазами виновника своего падения и нашел его прямо над собой. Сверкающий в лучах Солнца диск неподвижно висел над своей жертвой. Астронавт опять огляделся. Земля была непривычно близка, казалось, он сидит не в капсуле, а на стуле. Барри осторожно пошевелился, тело немного ныло, но в целом было вполне работоспособным. В голове гудело, соображалось пока плохо. Он вышел из капсулы и тут же присвистнул от удивления. Низ яйцеобразного летательного аппарата, где находилась агрегатная система, отсутствовал. Не веря своим глазам, Глетчер медленно двинулся вокруг мертвой теперь капсулы. Сердце его щемило от жалости. Астронавт столько лет провел в космосе, настолько свыкся с замкнутым миром звездолета, что потеря любой, даже самой малой его части, огорчала словно потеря друга. Неожиданно Барри присел, ему на глаза попались оплавленные следы плазменного выстрела. В то же мгновение он почувствовал, как обжег лицо тугой, жаркий вихрь. Уши резануло нестерпимым свистом, а сантиметров в семидесяти, прямо на глазах, застывал в сплошной кусок стекла жидкий расплавленный песок.
   Глетчер оцепенел. Только сейчас до него дошло, что его хотели убить. Убить на родной Ирии, к которой летел так долго! Барри взял себя в руки. Голова заработала четко и трезво. Не шевелясь, он огляделся. Вверху по-прежнему висел его безжалостный враг. Отсюда, с земли, он казался безобидной игрушкой. Но человек знал, эта игрушка зорко следит за каждым движением, и она хочет его уничтожить. "А почему не стреляет? - подумал недоуменно Барри, - Ведь я как на ладони.... А может потому, что считает убитым?". Положение астронавта было отчаянным. Единственным спасением было возвращение в капсулу. Но как? Люк был открыт, это хорошо. Резервный энергетический блок функционирует, иначе бы он разбился, это тоже хорошо. На этом хорошее заканчивалось, и начиналось только плохое. Агрессивный диск спустился гораздо ниже, чем прежде, видимо демонстрируя свою готовность к бою. Глетчер даже пошевельнуться боялся, оставалось только думать. Делать что-то все равно надо, не сидеть же на песке до ночи?! Да, и спасет ли темнота от этого дьявольского отродья? Барри мысленно почесал затылок, думай, десантник, думай!
   Выбора не было, надо прыгать в капсулу. Барри сосредоточился, мысленно проделал несколько раз то, что задумал, прощупал нервами каждую мышцу, определил для каждой из них порядок и очередность движений. Он посидел еще минуту и потом отпустил пружину своих мышц.... Каким-то потусторонним зрением он видел, как приближается навстречу люк капсулы, как заранее тянутся к нужной кнопке его жилистые руки, как все более увеличивается опускающийся диск в размерах. Медленно, как во сне, он влетел в кабину, одной рукой нажал кнопку защиты, другой - захлопнул крышку люка.
   Глетчер взглянул в окно: рядом с капсулой виднелось еще одно пятно расплавленного песка. "Почему же он промазал, - устало подумал он, - неужели у электроники бывают промахи?". Барри понял, что ему, скорее всего, чертовски повезло.
   "Немного ли мне подарков от судьбы? То нелепый случай чуть не губит "Планетарный", но даёт шанс спастись, и теперь то же самое!?
   Впрочем, раздумывать долго было нельзя. Глетчер вызвал Черепаху. Он благодарил бога, который надоумил его ее подготовить. Через пару часов вдали показался вездеход, вспахивающий гусеницами степь. "Черепахой" машину называли за форму, напоминающую панцирь этого животного. Но на этом сходство и кончалось. Эта многотонная махина обладала мощным ядерным энергоблоком, отличным компьютером, всеми видами пассивной и активной защиты. Ее даже научили совершать прыжки.
   Диск, конечно же, заметил бронированного монстра. Он кружился над ним и беспрестанно плевал своим огненным жалом, не причиняя, впрочем, вездеходу никакого вреда. Черепаха подкатила, вплотную и накрыла энергетической защитой капсулу и Барри спокойно перебрался внутрь вездехода. Диск опять неподвижно завис над ним. "Что, съел?! - позлорадствовал человек, - устал, наверное? То-то, не связывайся с царем природы". Бездействие агрессивного аппарата продолжалось, однако недолго. Стоило только тронуться с места, как диск набрасывался на вездеход, без устали применяя свое оружие. Барри понял, - диск реагирует только на движущиеся объекты. Причем, только если объект двигался в сторону от свалки! Глетчер проехался назад, точно, летающий сторож молчал. Но улетать явно не собирался. В принципе, его атаки были не опасны, но их назойливость раздражала.
   Барри остановил Черепаху и задумался. Очень хотелось сбить эту назойливую железную тарелку, но начинать свое движение к людям под гром канонады глупо. Вдруг обидятся. Астронавт давно уже догадался, что лично против него этот летающий сторож ничего не имеет. Он что-то от кого-то или чего-то охраняет. И это нечто, видимо, время от времени появлялось со стороны свалки. После таких выводов, Глетчер несколько повеселел, он всегда был оптимистом, но, взглянув на небо, опять помрачнел. Над ним висело уже три диска. Они неспешно кружились в вышине, и в их неторопливом парении чувствовалась угроза, они явно ощущали себя хозяевами положения. Впрочем, вряд ли они что-либо оценивали с точки зрения эмоций. Астронавт еле заметно дернул машину в сторону от свалки. Диски тут же снизились.
   "Та-а-к! - почесал затылок Барри, - Есть два выхода: или убираться восвояси, то есть на помойку, или прорываться сквозь строй. Первое меня совсем не устраивает, а второе может привести к тому, что скоро надо мной будет кружиться целый рой этих бдительных стражей.". Надо было что-то придумать. Однако бедная голова раскалывалась от обилия впечатлений, поэтому, решив, что утро вечера мудренее, Глетчер завалился спать. И уснул без всяких таблеток.

*****

   Глетчер ехал уже много часов. Строения, которые он видел утром из капсулы, оказались полуразрушенными древними остатками небольшого городка. Сейчас они были далеко позади. Небо над головой теперь было девственно чистым и ярко-голубым, диски исчезли как кошмарный сон. Кстати, решение, как избавиться от них пришло во сне. Барри приснилось, что он прячется в здоровенной куче мусора, а вокруг катается огромная суповая тарелка и непрерывно бубнит: "Посторонних объектов не обнаружено, 33333, посторонних...". Проснувшись, Барри тут же попробовал расшифровать условный код дисков, которым они опознают друг друга. С этой задачей легко справился даже компьютер Черепахи. Истина оказалась до смешного проста: фразы о ненайденных объектах, кроме информационной нагрузки, несли и взаимоопознавательную функцию.
   Теперь, голося во всю свою радиомощь о том, что посторонних объектов не наблюдается, Черепаха без помех двигалась по степи. Через пару сот километров пискнул зуммер бортового компьютера. На дисплее высветилась карта пройденного пути и поперечная пунктирная линия в двадцати километрах по курсу. Ниже приводились краткие характеристики: локальное повышенное атмосферное давление, ширина полосы 4-5 метров, высота - около 20 километров. Поперечный параметр не определялся, не хватало дальности радара. Глетчер остановился, после встреч с дисками он стал осторожным. Он связался с компьютером "Звездного".
  -- Тисса!
  -- Слушаю вас, капитан.
  -- Проанализируй странное явление по курсу Черепахи, какая-то стена из воздуха.
  -- Совершенно верно, капитан. Это искусственно ионизированный воздух. Атмосферное давление повышено на 1 процент, но этого достаточно, чтобы воздушные потоки имели постоянное направление от барьера с его обеих сторон. Для человека барьер безвреден.
  -- А линейные размеры?
  -- Барьер проходит дугой по всему континенту. Посмотрите на карте.
  -- Спасибо, Тисса. Конец связи.
  -- До свидания, капитан. Счастливого пути.
   Глетчер внимательно рассматривал контуры материка и синюю линию барьера на нем. Он отрезал примерно 20-22 процента суши, как раз там, где Барри родился, жил, где жил его народ. Сердце отчего-то остро защемило. Усилием воли он отогнал прочь дурные мысли, но он точно знал, что они не ушли, а лишь нехотя подвинулись в сторону. Глетчер тряхнул головой и вернулся к барьеру. Судя по карте, полученной от Тиссы, за ним, примерно в пятистах километрах располагался самый ближний город. А на этой, как бы отгороженной территории, не было ни одного крупного населенного пункта. Впрочем, мелких Тисса тоже не обнаружила. Что это, мертвая территория? Такая огромная?! Понятно было, что барьер не пускал в "жилую" зону отравленный воздух, но, сколько же для этого требовалось энергии!? Не проще ли было утилизовать отходы, а не мусорить сотни или тысячи лет? Ответы на эти вопросы надо было искать впереди.
   Барьер Черепаха проскочила без всяких проблем, Барри ничего не почувствовал, лишь увидел на дисплее, что он остался позади. Здесь воздух уже не был отравленным, им можно было дышать. Многие часы вокруг ничего не менялось: та же степь, та же чахлая растительность. И только вечеру его ждал сюрприз: огромное пшеничное поле. Не дикое, а заботливо возделанное! Картина эта столь восхитила астронавта, что он полчаса просидел не шелохнувшись. Глаза его жадно вбирали в себя окружающее великолепие. Вдруг метрах в двадцати что-то мелькнуло. Глетчер пригляделся. Так это же, человек!
  -- Эй, Сэр! Эй! Остановитесь! - кричал Барри, сломя голову несясь за прохожим. - Вы что, глухой?
   Однако человек на оклики никак не реагировал. Шаг его был все также размерен и нетороплив.
  -- Да, стойте, черт вас возьми! - выдохнул разозленный астронавт, становясь прямо перед носом предмета своей погони. Тот молча остановился.
   Чем больше Барри вглядывался в стоящего перед ним человека, тем больше его вид приводил в недоумение. Он был одет в обычный рабочий комбинезон, в руке держал ведро с водой. Казалось бы все в норме? Но в тоже время человек выглядел странно и еще более странно вел себя. Лицо его не выражало никаких эмоций: ни удивления, ни радости, ни испуга. В глазах не было чего-то, что свойственно взгляду разумного человека. Может быть того, что называют "искрою божьей"?
  -- Кто ты?
  -- Дох 2232, - глухо ответил человек. Глетчер порадовался про себя, что его поняли, и он понял. Он, честно говоря, побаивался, что за тысячелетия язык мог измениться, а так, ничего, только легкий, еле уловимый акцент.
  -- Где ты живешь, где люди?
   В ответ молчание. Тупое и ничего незначащее молчание. Барри почувствовал, как в нем закипает злость.
  -- Послушай, ты, истукан безмозглый, я астронавт. Астронавт! Я вернулся со звезд! Понимаешь?! Где люди? Ты можешь, работать мозгами или нет? Ты...
  -- Да. Работать. - Неожиданно отозвался дох.
   Барри осекся. Между тем его собеседник наклонился, вылил из ведра воду и зашагал обратно. Шаги его были по-прежнему размерены и деловиты, только теперь его движение сопровождалось позвякиванием пустого ведра. Глетчер так и остался с открытым ртом на тропинке. Такого исхода он никак не ожидал.
  -- Дох 2232! - крикнул вдруг неожиданно для себя самого Барри. Человек с ведром дернулся и остановился. Астронавт чувствовал, как какая-то важная мысль зреет в его голове и она должна дать отгадку на происходящее здесь. Пока же он действовал чисто интуитивно.
  -- Назад! - скомандовал Глетчер. Дох послушно повернулся и зашагал к нему. "Так и есть, это робот! - понял, наконец, Барри. - Это тупой биоробот!".
  -- Домой!
   Дох 2232 безропотно зашагал мимо. Через полчаса они дошли до каких-то построек. Ферма, как решил для себя Глетчер, состояла из нескольких длинных бараков, огороженных невысокой изгородью. Расположены они были так, что между ними оставалась большая утоптанная площадка. Посреди нее возвышался объемистый кухонный агрегат. К нему и направился дох, пройдя неказистые ворота. Барри на всякий случай остался за забором. Ему почему-то не хотелось сразу знакомиться с хозяевами фермы. Десантная интуиция противилась поспешности, и он решил понаблюдать со стороны. Зайдя за ближайший угол первого барака, Барри увидел во дворе длинные навесы с несколькими рядами грубых столов под ними. Столы были непривычно высокими, рядом с ними не было ни стульев, ни скамеек. Если с них ели, то только стоя. Биоробот между тем подошел к агрегату, приподнял крышку и опрокинул туда пустое ведро. Неожиданно он вскрикнул диким звериным воплем и помчался назад по тропинке.
  -- Вода! Работать! Быстро! - услышал Глетчер металлический голос, раздавшийся из утробы автоматизированной кухни. Ему стало не по себе от этого машинного приказа, невольно он отодвинулся подальше от изгороди в подступающую к ней пшеницу.
   Прошло несколько часов. За это время дох натаскал в котел воды, потом по команде "Корм!", сбегал в один из бараков за мешком и высыпал его содержимое в кипящую воду. Около полудня Барри услышал странный шум, а через несколько минут увидел, как в облаке пыли на ферму начала вползать длинная колонна людей. Без единого звука сгорбленные фигуры медленно заполняли двор. Былую тишину нарушало только шарканье сотен человеческих ног.
  -- Стой! - разнеслось над колонной, и она остановилась. Глетчер сквозь клубы пыли с трудом разглядел, что команды раздаются из большого черного шара, висящего над толпой.
  -- Осмотр! - раздалась новая команда. Люди тотчас скинули свои рабочие комбинезоны. Только теперь Барри понял, что в строю были и женщины и мужчины, в одежде их различить было почти невозможно: все одинаково худые, сутулые, не поднимающие глаз. И еще он понял, что они не были биороботами. Во всяком случае, рождены они были людьми.
  -- Марш! - и они гуськом двинулись в одно из самых небольших строений. Через некоторое время их костлявые, согбенные тела показались с другой стороны барака. Выйдя, они подходили на свое место в строю, одевались и неподвижно застывали. Ни возмущения, ни нетерпения, только серая безликая вереница теней, оставшихся от когда-то людского облика.
   Глетчер решил рискнуть и пополз к бараку, тем более что он стоял у самой изгороди. Он разыскал в стене маленькое окошко и, приподнявшись, заглянул в него. Сначала в полумраке плохо освященного помещения глаза почти ничего не видели, потом постепенно стала заметна нескончаемая лента обнаженных тел. Посредине барака люди проходили мимо большого аппарата с каким-то экраном и стеллажом. Каждый, войдя в пространство между ними, на несколько секунд застывал, пока над экраном не загорался зеленый фонарь, и процессия сдвигалась на одного человека. Барри не сразу заметил две молчаливо стоящие человеческие фигуры. Они стояли по краям экрана, и, казалось, не обращали никакого внимания на ползущую мимо них вереницу людей. Астронавт рассмотрел, что они были одеты и это были не рабочие комбинезоны, а какая-то другая униформа. К тому же на руках у них были надеты большие резиновые перчатки. Барри предположил, что это охранники диагностической аппаратуры или врачи, но он не угадал. К экрану подошел тщедушный, как бы иссушенный какой-то болезнью человек. Над аппаратом зажегся красный фонарь. Тут же парни в перчатках встрепенулись, словно их только что разбудили и одновременными, видимо, давно заученными движениями схватили доха за руки. Не теряя ни мгновенья, они прислонили его к экрану. Проскочила яркая искра, человек дернулся, и затих. Цепко держащие доха руки так же заученно кинули бесчувственное тело на стеллаж. Оказалось, что это не стеллаж, а ленточный транспортер. Как только на нем оказался груз, лента дернулась и унесла труп в отверстие боковой стены.
   Широко раскрытыми глазами смотрел астронавт на происходящее перед ним убийство, а длинная очередь опять двинулась вперед, как будто ничего и не было. Снова замелькали зеленые блики. Однако минут через десять снова зажегся красный свет и молодая девушка с болезненным цветом лица, тут же последовала тем же путем в соседнее помещение. Прошло около часа. Глетчер все никак не мог оторваться от леденящего душу зрелища. За это время на транспортер попали еще несколько человек. В основном это были больные и престарелые, но один раз умерщвлению подвергся молодой парень, с виду вполне здоровый. Он даже попытался слабо сопротивляться. После него Глетчеру удалось сбросить оцепенение. Шок не прошел, но десантная выучка заблокировала эмоции. Он с большими предосторожностями двинулся вдоль стены ужасного барака. Дальше окон не было, но астронавт все-таки отыскал щель. То, что он увидел здесь, наполнило его омерзением и ненавистью, хотя казалось, что после всего увиденного ранее, вряд ли что-нибудь еще могло более глубоко ранить душу.
   В помещении за стеной людей не было. В тусклом свете Барри увидел массивный железный шкаф, к которому время от времени транспортерная лента подвозила трупы людей. Из шкафа доносилось низкое гудение. Как только очередная жертва касалась его стенки, тут же в этом месте образовывалось отверстие и с громким чавканьем и урчанием человеческое тело медленно исчезало в жутком устройстве. Глетчер заметил, что по ширине шкаф гораздо уже лежащего трупа, а между тем, к нему подплывали новые и новые останки, и всем находилось место. Кремация, решил было, Глетчер, но заметил несколько рукавов, которые выходили из шкафа и под наклоном уходили во внешнюю стену барака. Астронавт осторожно выглянул из-за угла барака. Из стены торчали три коротких желоба, из которых в большой металлический резервуар ссыпался серый порошок. Рядом стояли ведра. На них краской было аккуратно выведено: "Удобрения".
  
  

*****

   Бенни Адамс стоял перед ослепительно сверкающей витриной супермаркета. Со стекла на него тускло и скучно смотрела его деформированная личность. Бенни оглядел свой немало ношенный рабочий комбинезон, потрепанную куртку и горестно вздохнул. До чего он докатился! Был рафером, а стал... Впрочем, стоп. Это были запретные мысли. Если начать думать об этом, то можно свихнуться от жалости к самому себе.
   В витрине мелькнули отражения нескольких прохожих. Все они торопливо и деловито перебирали ногами. Почти никто из них не поднимал глаз. Время было рабочее, так что любой праздный зевака вызывал подозрение. Бенни взглянул на электронные часы, невозмутимо отсчитывающие секунды бытия за пуленепробиваемым, самовосстанавливающимся и самосигнализирующим стеклом. Он стоял здесь уже 3 минуты 20 секунд.
   - Странно, - подумал Бенни, - неужели здесь такие нерадивые патрульные? Эх, в былое время дал бы я им жару за такую службу! Они бы у меня... Стоп! - Опять оборвал себя Адамс. - Размечтался, болван несчастный! Теперь ты просто сброд. Все, что было раньше, это уже не твое прошлое. Помалкивай, ничтожество...
   Ругая самого себя, Бенни так увлекся, что не заметил патрульную машину. Только когда сзади хлопнула дверца, он заметил в стекле колеблющееся отражение фигуры полицейского. Тот не спеша шел к Бенни, расстегивая на ходу футляр с анализатором. Подойдя, он крепко стукнул человека по плечу. Возможно, ему хотелось напугать бездельника, но тот предвидел такое приветствие.
   - Кто такой, почему прохлаждаешься в рабочее время? - голос полицейского звучал строго и одновременно презрительно.
   - Работы нет, сэр, - кратко ответил Бенни, глазами жадно пожирая форму, отличительные нашивки, снаряжение. Он так давно уже не видел ее столь близко. К горлу подступил комок. Это ведь всего лишь сержант, но теперь и он для него недосягаемая чиновничья величина...
   - Какой я тебе сэр! - разъяренным рычанием прервал его ностальгические воспоминания страж закона. - Для тебя, рвань и подонок, я господин полицейский! Понял!? Повтори...
  -- Я, рвань и подонок, господин полицейский.
  -- То-то же, - смилостивился патрульный, - давай карту.
   Бенни Адамс послушно подал сержанту свой вид на жительство. Тот сунул его в анализатор и пощелкал на аппарате тумблерами. Брови его удивленно поползли вверх.
   - Да, ты, парень, уже почти мусорщик!
   Бенни обречено кивнул.
  -- Я еще попытаюсь найти работу, господин полицейский.
   - Ха...,- ухмыльнулся тот, и не надейся. У тебя такой вид на жительство, что и в мусорщики могут не взять, отправят сразу к пахарям. Ну, да ладно. На, держи свою карточку. Только учти, сегодня ее срок кончается. Или ищи работу, или.., - полицейский сел в машину, и хлопнув дверцей, закончил, - или завтра наша встреча не будет столь теплой.
   Автомобиль заурчал и, рванувшись с места, оставил после себя облачко пыли и водяные капли на дороге.
   Бенни Адамс бездумно шагал прочь. Невидящими, горящими глазами он смотрел перед собой, губы его что-то шептали, а руки то бессильно повисали словно плети, то яростно сжимались в кулаки. Так он бродил часа три. Потом, немного успокоившись, разыскал ближайший стационарный анализатор. Судя по показаниям его табло, существование официального члена общества могло длиться еще 4 часа 42 минуты. А потом Бенни Адамс кончится.
   Человек бессильно опустился на попавшуюся навстречу скамью. Его взгляд, бесцельно перебегавший с предмета на предмет, вдруг остановился. На противоположной стороне улицы Бенни прочитал большую вывеску: "Государственная контора мусорщиков".
   - Это судьба! - громко сказал Адамс, вставая.
   Он сделал шаг, ёще шаг, остановился и взглянул вверх. Солнце слепило окна верхних этажей небоскреба, а внизу, у его подножья уже стоял сырой вечерний полумрак. Адамс представил себе, какой крохотной букашкой выглядит он из окон фешенебельного высотного здания.
   Бенни вздохнул и побрел к ненавистным дверям. Мерцающая над ними надпись стала приближаться, медленно, но неотвратимо. Буквы яркими пятнами въедались в глаза, мешали видеть остальной мир: "Государственная контора мусорщиков", кричали они. "Оставь надежду, всяк сюда входящий", - подумалось Адамсу. Еще шаг. Буквы все больше, больше...
  -- Адамс!
   Бенни остановился посреди улицы.
  -- Адамс! - снова раздался приглушенный зов.
   Обернувшись, Бенни увидел полного румяного человека, одетого, как и он, в потрепанный рабочий комбинезон. Он сразу же узнал его. Это был Клеманс. Рони, кажется, его звали. Знакомство стародавнее, из тех ушедших безвозвратно времен, когда он был офицером полиции, жил в отличной квартире, в хорошем районе города, прекрасно питался, был уважаем... Клеманс лет пять назад приезжал к ним в отряд с какими-то научными целями. Все кто работал в социальном институте, занимались в той или иной степени наукой. Хотя Рони и был из высоких элитарных слоев, он прослыл добрым малым. Адамс несколько раз брал его с собой на дежурство. Помнится, они много разговаривали...
  -- Слушай меня внимательно, Бенни, - человек подбежал, схватил Адамса за рукав и оттянул его с дороги обратно на тротуар. Клеманс страшно волновался и, похоже, был явно не в себе, говорил он торопливо, проглатывая слова. - Молчи, не перебивай. Нет времени. Ты меня узнал, вижу. Хорошо. Я твой коллега по несчастью, я потерял все, жену, детей, работу и возврата нет. Ничего нет, только тьма... Я наивный юродивый, думал, что я счастлив в этом прогнившем обществе, я защищал его, но недооценил технарей, лезущих в социологию. Их методы слепы и примитивны, они не учитывают глубинных процессов, они молятся на свои компьютеры и заставляют делать то же самое всех. Нет больше авторитета потомственных социологов - профессионалов. Впрочем, это сейчас не важно, важно то, что и ты, и я здесь, перед этими дверьми. За ними открывается дорога в ад. Поверь, я знаю...
  -- Рони, - равнодушно отозвался Адамс, - я тоже знаю. Но я не вижу выхода: или сюда, или смерть.
  -- Бенни! Это одно и то же! Впрочем, ты прав, - Клеманс смахнул пот с крупной блестящей лысины. - Я знаю, что из бывших полицейских не делают осведомителей, поэтому могу тебе довериться. Там, - Рони махнул в сторону конторы, - люди перестают быть людьми, их превращают в ублюдков. У нас совсем нет времени, наверняка нас уже засекли. Хватай меня и тащи в контору!
  -- Да, ты что!? - возмутился Адамс и даже оттолкнул Клеманса.
  -- Делай что говорю! - фальцетом заверещал Рони. - делай вид, что насильно меня ведешь, так как уверен, что я пройдоха, а я действительно уже давно им стал. Два месяца прячусь, крадусь по ночам от помойки к помойке, не могу больше...
   Глядя на вулкан страстей, нездорово горящие глаза Клеманса, Адамс испугался, что у того сейчас же начнется психопатический припадок, и он машинально схватил Рони за руку.
  -- Так, хорошо, - Клеманс медленно стал толкать Адамса через дорогу в сторону конторы. Со стороны это действительно могло выглядеть, что Бенни тащит человека против его воли. - А теперь незаметно засунь руку в карман, и возьми маленький бумажный сверточек.
   Адамс непонятно почему подчинился и ловко переправил в свой карман шуршащий пакетик.
  -- Запоминай! Перед сеансом деструкции вставь пружинку в волосы. Не возражай! Посмотри на мою голову, разве я могу на ней что-нибудь спрятать?! Это твой шанс, если повезет. Не волнуйся, для себя я тоже кое-что припас...
  -- Рони, откуда это? - Адамс прекрасно все понял. То, что лежало теперь в его кармане, было изделием мифического ордена свободы, о котором среди полицейских шепотом рассказывали всякие небылицы. Но Бенни не верил в его существование.
  -- Некогда! - зло прервал его Клеманс. Знай одно, только через контору может быть выход во внешний мир. Иди в горы, через свалку, больше некуда. Но я не знаю, правда ли это. Могу только надеяться... - Рони дрожал мелкой дрожью, пот обильно стекал по его большому лицу. Похоже, он всерьез стал терять самообладание.
   - Успокойся! - зашипел на него Адамс. - Теперь уже нет пути назад. - Они уже стояли на крыльце. - Запомни, если сохранишь мозги, ни с кем не разговаривай, здесь все стучат. И ко мне не подходи. Понял?!
   Клеманс кивнул головой. Его всего трясло, возможно, он уже не соображал, так как начал что есть силы дергаться и вырываться из рук Адамса.
   - А-а-а!!! Пусти, гнида. Я не хочу, не хочу! - он начал извиваться, как змея. - Я человек! Я хочу мыслить, уйди, отпусти...
   Адамс не выдержал и отпустил Клеманса. Он не мог понять, играет тот или действительно боится? От неожиданности Рони упал, но вскочить уже не успел. Из дверей конторы выбежали два человека в униформе, ткнули в него электоршокерами, и коротко взглянув на Адамса, утащили трепыхающегося Клеманса за дверь. Бенни остался перед дверьми один. Тишина легла на уши затхлым одеялом. Для него пути назад тоже не было, если повернет, то и его силой втащат. Он протянул руку к ручке.
   Двери конторы раздвинулись сами. "Врата ада", - подумал Бенни и шагнул внутрь. Он попал в тихий зал со скамейками и конторкой, за которой восседал приветливый человек в форме и с эмблемой социального института на рукаве. Адамс оглянулся. Как он и ожидал, двери изнутри были бронированными и наверняка открывались только с пульта дежурного.
   Внезапно одна из дверей в конце зала с треском распахнулась, и оттуда выскочил растерзанный, с обезумившими глазами Клеманс. Он пронесся как вихрь мимо и воткнулся в стальные створки. Мыча что-то нечленораздельное, он обламывал ногти о кромки дверей, и на них тут же появились кровавые полосы. Вслед за ним выскочили те же самые охранники, опять наградили его электрошоком, но уже по несколько раз каждый и, подхватив обмякшее тело, поволокли его к стойке. Как не странно, Рони еще был в сознании. Или он был очень вынослив, или охранники хорошо знали свое дело. На Адамса пока никто не обращал внимания, что его, в какой-то степени даже удивило.
  -- Ваш вид на жительство, - брезгливо потребовал клерк.
  -- У меня его нет, я его потерял, - еле слышно промямлил Клеманс. Его былое буйство внезапно исчезло, и сейчас он казался совершенно несовместимым с тем ураганом эмоций, который извергался из него всего лишь полминуты назад.
  -- Номер карты, - голос дежурного был ровный и невозмутимый.
   Бенни подумал, что человек за стойкой, наверное, страшно скучает, потому что за годы своей службы видел подобные сцены в любых возможных вариантах. А то, что он не новичок было совершенно очевидно, за такую стойку сажали только проверенных людей, окончательно обугливших свою душу и не поддающихся укорам совести и жалам жалости. Удивительно, но и сам Бенни всю эту сцену наблюдал спокойно, отрешенно от мира и самого себя. Ему было все равно, даже то, как брезгливо скривил рожу дежурный за стойкой.
  -- Не помню.
  -- Имя.
  -- У меня его нет.
  -- Имя! - голос клерка лишь чуть усилился, но завибрировал явной угрозой.
  -- Рони Клеманс.
   Человек за стойкой склонился перед компьютером. Потом некоторое время изучал полученную информацию. Бенни видел, как несколько раз приподнимались брови чиновника. Один раз он даже удостоил поникшего Клеманса взглядом. Брезгливость в его глазах сменилась любопытством. Наконец, клерк откинулся в кресле и обратился к Адамсу.
  -- Я рад, что вы помогли задержать опасного элемента. Его, - он кивнул на Рони, - ищут уже два месяца и он подлежит немедленной и полной деструкции.
   По взмаху руки дежурного Клеманса потащили к двери. Ноги его волочились, но уже не от сопротивления, а от полного бессилия. Адамс поежился, в сердце предательски вползала тень страха.
  -- Однако, - продолжил чиновник, - я вынужден проверить и вашу карту. Таковы правила. После этого вы можете незамедлительно покинуть контору, а о благовидном поступке мы непременно сообщим вашему руководству. Денежное вознаграждение, и не малое, вам также полагается, и вы его получите.
   Бенни достал свою карту.
  -- Вставьте карту в анализатор, он справа от вас.
   Прошло минут пять. Человек за стойкой все не отрывал взгляда от дисплея компьютера. Лицо его посуровело.
  -- Я хотел бы в конторе мусорщиков найти работу, - хрипло произнес Адамс. Горло вдруг пересохло, и слова с трудом срывались с губ...
   Чиновник поднял глаза. В них искрился интерес человека, увидевшего редкое животное в зоопарке, в сочетании с жалостью к нему.
  -- Думаю, вам нет нужды объяснять условия приема на работу в нашу контору? Еще несколько часов вы могли быть там, - клерк кивнул на входную дверь, - на улице. Но с картой, с почти истекшим сроком, я не могу вас выпустить. - Он виновато улыбнулся.
  -- Я знаю. Я очень устал, для меня больше нет надежды, я принял решение.
   Чиновник встал из-за стойки.
  -- Поверьте мне, Адамс, вы правильно поступили. Контора даст вам работу здесь, в городе. Вы останетесь самим собой, только больше не будете страдать. Вы меня понимаете?
  -- Да.
  -- В таком случае, хочу сообщить вам, что право на премирование все равно принадлежит вам. Вы сможете хорошо отдохнуть в течение оставшегося по карте времени. Прошу.
   Он нажал на кнопку, и два прежних верзилы выскочили в зал. Без звука они заняли места по бокам от Адамса и застыли в ожидании указаний.
  -- Клиент нуждается в отдыхе! - торжественно объявил клерк. Время, три часа сорок семь минут. Прощайте, Адамс.
   Бенни находился в нескольких комнатах без окон. Здесь была душевая, телевизор, хорошая мебель и бар с хорошим набором спиртного. Полчаса назад, ему принесли роскошный ужин, видимо заказывали в очень дорогом ресторане. Блюда были из настоящих морепродуктов. Плохо только, что совсем не хотелось есть. Бенни заставил себя проглотить несколько кусочков, только для восстановления сил. Время давило гнетом неминуемо тикающих мгновений. Наверное, так ощущали себя приговоренные к смерти преступники. Адамс подошел к телевизору, но включать не стал. Сел в кресло и задумался. Он вспоминал тот злополучный день, когда, идя с дежурства, наткнулся на подозрительного человека. Как и положено он затребовал у него вид на жительство и тот безропотно ему ее дал. Карта была в порядке. Но Бенни не проверил ее по центральному анализатору. Он вернул документ и отправился домой. А сзади шел патруль, который проверил все досконально, и оказалось, что вид на жительство поддельный, причем настолько качественно сделанный, что портативные анализаторы его пропускали. Это было чрезвычайное событие, говорящее о реальном существовании подполья. После этого случая в течение года были обменены все карты в городе! А Адамсу влепили выговор и лишили офицерского звания. Из раферов третьей ступени его перевели на сержантскую должность пятой степени. Это было не наказание, это было крушение всей жизни. Так тогда казалось Адамсу. По сути, виноват он не был. Ни одной инструкцией не вменялась обязательная проверка карты через центральный анализатор, говорилось только, что необходимость проверки определяется проверяющим. Бенни не стерпел, написал жалобу, за что тут же вылетел из полиции навсегда. Теперь-то он понимал, что сделал громадную глупость. Даже у таких, как он проштрафившихся, был шанс вернуть положение. Конечно, о более высокой карьере можно было забыть, но получить к пенсии обратно звание рафера, вполне было реально.
   И вот, теперь он здесь. Бенни отчетливо ощутил, что за дверью этого номера жизнь его заканчивается, и будет ли у нее продолжение? Адамс встал и прошел в душевую. Раздеваясь, долго смотрел в зеркало, видимо прощался с самим собой. Тело будет продолжать жить, а душа, куда денется его душа? Он знал, что из себя представляли и дохи-мусорщики, и дохи-пахари. Последние были просто идиотами. А первые? Как они думают, как чувствуют? Вопросы возникали в голове, а ответов не было.
   Бенни тщательно мылся, намыливаясь по несколько раз, пока у него не мелькнула мысль, что он будто бы обмывает покойника. После этого плескаться под приятными струями воды сразу же расхотелось. Он вытерся и выглянул из душевой. По настенным часам у него еще было почти полтора часа времени. Адамс подошел к зеркалу и стал медленно расчесывать пышную после дорогого шампуня шевелюру. Волосы были легкими и воздушными. Вот теперь, он откинул все лишние мысли, ненужные эмоции и воспоминания, и разрешил себе думать о подарке Клеманса. Судя по его поведению, все это могло быть бредом больного человека, но других "соломинок" в руках не было. Поэтому Бенни решил попытать счастья. Вся проблема состояла в том, как засунуть в волосы эту пружинку. Он давно ее уже развернул в кармане, но как ее достать? Без всякого сомнения, каждый уголок в этом номере просматривается. Адамс понимал, что такие добровольцы, как он вызывают подозрение, а поэтому вежливый клерк наверняка глаз с него не спускает. Думай, думай, говорил он себе, индленно расчесывая волосы. Он в который раз прокручивал в голове проекции комнат своих премиальных апартаментов. Нет, негде. А любые странные движения, которые просто можно было бы истолковать таковыми, немедленно привели бы к жесточайшему обыску. И если бы при этом нашли пружинку, то это значило бы наверняка попасть, минуя мусорщиков, сразу в пахари. Где, где же можно безопасно пристроить ее в волосы? Здесь, в апартаментах, нельзя, а за их пределами, невозможно.
   Наконец, кое-какая идея созрела. Шанс был маленький, но, пожалуй, единственный. Адамс вышел в комнату и демонстративно зашагал из угла в угол, засунув руки в карманы. Пора, сказал он себе и пошел к выходу. За дверью стоял охранник. Он молча смотрел на Бенни, помахивая шокером.
  -- Извините, но я хотел бы переговорить с вашим начальником.
   Парень в униформе подумал, потом повернулся к журнальному столику, на котором лежало переговорное устройство.
  -- Повезло! - подумал Бенни, обычно рация должна висеть на поясе.
   Охранник протянул руку, Адамс нащупал пружинку. Здоровенная ладонь сомкнулась на рации, спина под униформой вздыбилась буграми мышц и превратилась в глыбу.... Пальцы Бенни выхватили аппаратик и точным движением вмяли ее внутрь шевелюры. Все, руку обратно в карман. Если здесь есть наблюдение, то ему конец. По спине пробежала волна холода, а вслед за ней покатилась капля пота...
   - Сэр! Клиент из "бара" просит разрешения на визит к вам.
  -- Веди.
  -- Есть, сэр. Идем.
   Чиновнику за стойкой Адамс сказал короткую фразу: "Я устал отдыхать". Тот внимательно посмотрел на него и махнул рукой. Охранник слегка подтолкнул в спину в сторону двери, куда увели несколько часов назад Клеманса.

*****

   И опять космический странник трясся в Черепахе. Мысли его были там, на ферме. Он никак не мог решить, должен ли он был вмешаться, освободить этих людей или правильно сделал, что уехал. Сомнения будоражили душу, стало страшно. Не за себя, за Ирию. В его эпоху тоже были тюрьмы, полиция, как без них обойтись государству? Сколько Барри себя помнил, всегда его жизнь сопровождали газетные статьи о преступлениях, фильмы о мафиозных кланах, о наркотиках, проституции.... Предостаточно было и политических страстей на почве анархистов, центристов, социалистов и бог его знает, кого еще. Глетчер был далек от политики, он стремился в небо и не любил оглядываться вниз. Поэтому он решил не спешить с выводами и сначала разобраться.
   От фермы вела укатанная грунтовая дорога, но он по ней не поехал. Очень не хотелось встретить кого-либо по дороге, тогда бы точно стало понятно, что он это фермерское безобразие видел. Барри вернулся на Черепаху и сделал на ней крюк километров в пятьдесят, прежде чем вновь повернул к городу. Несколько раз он пересек большие, широкие, но видимо очень древние шоссе. Они были засыпаны песком и пылью, бетон покрылся сетью трещин, местами крошился от старости. По ним явно никто не ездил. Возделанные поля пшеницы также иногда попадались, но Глетчер объезжал их. Через сутки местность заметно изменилась: ровная степь превратилась в холмистые поля, прорезанные неглубокими канавами, овражками, почва стала мягкой, на ней четко и глубоко отпечатывались следы гусениц Черепахи. Но растительность была очень скудная. Смотря, как легко после вездехода взлетает в воздух эта почва, астронавт с грустью понял, что земля не родит, что она или окончательно истощенна и выработана или отравлена. Когда-то здесь, вспоминал он, росли леса и луга, а теперь только жалкие сучкастые кусты и пятна чахлой травы рядом. Что они сделали с планетой?
   К вечеру третьего дня Барри заметил на горизонте мерцающее пятно света. С каждым километром оно все более разгоралось, то ли оттого, что становилось ближе, то ли оттого, что вокруг сгущались сумерки. Ленивое оцепенение, в котором он пребывал последнее время, мгновенно исчезло. Впереди лежал большой, сверкающий огнями город. Радостно напевая что-то, астронавт поддал Черепахе форсаж. Она взбрыкнула, как молодой жеребец и понеслась к людям. Остановился он километрах в трех от границ города и увидел дома, улицы, фонари, шапки кустов и густую листву деревьев! Какое блаженство, Глетчер именно так себе все и представлял! Отчетливо виднелись ажурные легкие здания, похожие на дворцы и множество двух-трех этажных строений, утопающих в садах. Широкие проспекты и улицы были заполнены пестро одетыми людьми. Барри с наслаждением всматривался в них, какие теперь они? Правда, реакции на его появление никто не проявлял, видимо, сказывались сумерки и яркое освещение улиц. "Ладно, я не гордый, сам вас поприветствую, - сказал сам себе Глетчер и медленно тронулся вперед.
   Однако его праздничное настроение омрачил зуммер компьютера, дисплей показывал, что впереди мощное энергетическое поле. Барри не стал останавливаться, он верил, что для него откроют проход. Через сотню метров Барри почувствовал, как навалилась на него страшная тяжесть. С каждым метром она становилась все невыносимее. Скорость Черепахи упала чуть ли не до нуля, впервые ее пассажир слышал натуженный рев двигателя, раньше он работал почти бесшумно. Сквозь застилающее глаза марево Глетчер видел, что компьютер работает, ищет параметры энергетического барьера. В ближайшие секунды Черепаха или сделает себе туннель или поползет назад. Барри уже ничего не различал, каждый вздох давался невероятными усилиями, но остановку вездехода все-таки ощутил. "Неужели назад? - разочарованно подумал он и в ту же секунду чуть не взлетел с кресла. Руки сами собой всплеснулись над головой, стало так легко, что казалось, он летит.
   Наконец-то его заметили. Только странным образом. Толпа с ближайшей улицы разом повернулась в его сторону и с криками ужаса мгновенно разбежалась. Барри остановился. Странно, ни малейшего любопытства, один страх. Что-то тут не так. В городе послышался мощный нарастающий гул, и через минуту на окраину города выскочило несколько огромных машин. Они были похожи на Черепаху, только были больше нее раза в три. Глетчер их почему-то не испугался, хотя намерения у них явно были воинственные, его просто опять охватило ощущение рухнувшей мечты и предательства. Совсем недавно он это уже ощущал, когда лежал рядом со сбитой капсулой в степи.
   Между тем машины выстроились в боевой порядок в форме вогнутой дуги. Барри проверил наличие полной активной защиты и задумчиво посмотрел на атакующих. Действия далеких потомков были продуманными и четкими. Может, на Ирии началась эпоха войн!? Глетчер почувствовал, как похолодели кончики пальцев. Когда они улетали с Ирии, о войнах не вспоминали уже несколько сот лет, с тех пор, как весь материк объединился в единое государство. А теперь, через пять тысяч лет на Ирии города защищены энергетическими барьерами и боевыми машинами, в воздухе летают автоматические сторожа, стреляющие на поражение, людей убивают и перерабатывают на удобрения!
   Барри терялся в догадках. Чего-чего, а такой встречи он не ожидал. Погруженный в свои размышления, он ощущал себя здесь сторонним наблюдателем, а происходящее снаружи - кошмарным сном. Его мозг безучастно отмечал, что боевые машины взяли его в кольцо. Они еще не стреляли, видимо ожидая подкреплений (в конце улицы показались еще несколько боевых монстров), а только мало-помалу сужали круг. Зуммер бортового компьютера вывел Глетчера из задумчивости. На экране дисплея высветилась информация об оценке угрожающей ситуации, связанной с включением полной активной защиты. Компьютер оценил боевую и энергетическую оснащенность противника на два класса ниже собственных возможностей Черепахи. Видимо он сравнивал эти машины с аналогами, заложенными пять тысяч лет назад в его память. Если компьютер прав, то Барри может спокойно оставаться и смотреть продолжение спектакля, так как разница в два класса боевой оснащенности соотносится примерно как велосипед рядом с танком. Черепаха выдержит натиск и сотни таких переростков. Ну, а если компьютер ошибся!?
   Надо что-то предпринимать, решил Глетчер, воевать со своими потомками, а тем более побеждать их, не входило в его планы. Он нажал кнопку ввода голосовых команд: "Компьютер, ввести режим эвакуации по варианту гравитационный прыжок! Подтвердить ввод задания". Что-то булькнуло и безликий, металлизированный мужской голос произнес: "Режим гравитационного прыжка подтверждаю. Тридцатисекундная готовность..." Компьютерный голос начал отсчет. Барри не любил разговаривать с обычными компьютерами, предпочитая общаться с ними через клавиатуру, поэтому этот посторонний звук раздражал его. Он даже поежился, но тут же забыл обо всем: сразу семь боевых машин плюнули в него шквалом лазерного огня. Защита Черепахи пока легко сдерживала натиск, но и ее ресурсы были не бесконечны. Вокруг вездехода плясали ослепительные сполохи, потомки били на поражение.
   Гравитационный прыжок поглощал много энергии и был опасен для человека большими перегрузками. А за последнее время организм Глетчера то и дело попадал в экстремальные условия. И теперь, опять... В промежутке между очередными залпами, компьютер Черепахи смог отстрелить одноразовый разведывательный зонд. Он благополучно взлетел на двухкилометровую высоту и дал точную картинку местности. Город был небольшим - километров 30 в диаметре. В центре находилась большая площадь, от которой радиально расходились лучи улиц. Только вокруг площади располагались несколько десятков больших многоэтажных зданий, остальные постройки города были низкими и стояли далеко друг от друга. Дома были окружены садами или рощами и самый крупный такой участок располагался буквально рядом, километров в пяти-шести от Черепахи. Условия были идеальными.
   Отсчет закончился. Старт! Окружающий мир покрылся серой мутью: заработали поглотители видимого и электромагнитного спектра, для стороннего наблюдателя Черепаха исчезла. Под днищем вездехода гулко заворчала мощь ракетных дюз и в одно мгновение выплеснулась наружу. Черепаха прыгнула вверх, а человек опять окунулся в душные объятия пятнадцатикратной перегрузки. Сознание на несколько секунд померкло.
   Глетчер пришел в себя от тишины. Прыжок удался, и теперь Черепаха спокойно стояла среди зарослей чужого сада. Барри облегченно вздохнул, хотя неожиданный покой настораживал. Он решил не медлить, а выходить к людям сразу. В душе проснулась фатальная покорность судьбе: если убьют, значит, такова его нелепая доля. Он устал прятаться, устал быть чужим на родной планете, как бы она не изменилась за прошедшие тысячелетия. Астронавт встал, снял скафандр и выглянул из люка. Тихо, только легкий ветерок колышет листья. Барри сполз с брони на землю. Вот теперь, он, кажется, добрался до финиша своего космического пути. Режим поглощения всех типов излучений Глетчер оставил, и теперь обнаружить вездеход, можно было, только непосредственно уткнувшись носом в его борт. Под ногами упруго и приятно шелестела трава, с легким щелканьем ломались старые высохшие веточки. Барри закрыл глаза и вздохнул полной грудью. Только этим мгновением он уже был счастлив.
   Дом в центре сада был до боли похож на дома его эпохи: двухэтажная усадьба с красивой стеклянной верандой. Окно рядом с нею открыто и оттуда слышна музыка. Глетчер крадучись подобрался к окну и заглянул. Комната оказалась большой гостиной с роялем посредине, перед которым сидела девушка. Золотистые волосы волнами падали на ее плечи, изящный профиль был благороден и изумительно красив. Глаза, казалось, излучали свет и обаяние. "Богиня!!!" - прошептал невольно Глетчер. После стольких лет космического одиночества он увидел сказочную девушку, не об этом ли он мечтал долгие годы?! Ее пальчики порхали по клавишам и извлекали тихую нежную мелодию. Золотистые кудри ритмично вздрагивали в такт с музыкой.
   Внезапно в комнату стремительной походкой вышел человек. Это был пожилой невысокий мужчина, с острой бородкой. Держался он очень достойно, из него как бы исходил дух важности и значительной озабоченности.
  -- Алиса, доченька, скорее включай экрон, там важные новости, такие события случаются два-три раза в столетие. В городе был жуткий переполох, но теперь ситуация уже под контролем.
   Девушка прекратила играть и повернулась в сторону отца. Вид у нее был обиженный.
  -- Папа, я же просила меня не отвлекать, когда я работаю. У меня концерт через неделю! Ты просто опять пытаешься развлечь меня какой-нибудь чушью из нашей протухшей жизни.
   Девушка быстро провела рукой по клавишам и легко соскочила со стульчика. Ее отец добродушно ухмыльнулся.
  -- Включай, включай, дочь. На этот раз это действительно интересно.
   Они уселись в высокие кресла, и Алиса громко сказала "Экрон!". Барри неожиданно увидел, как посредине комнаты появился кругленький румяный мужчина неопределенного возраста. Голограмма, догадался Глетчер. Мужчина, видимо, был диктором и рассказывал о каком-то важном событии. Голос его был приятен, но по первому впечатлению излишен приторный.
   Да! Дорогие амброзийцы, то, что вы сейчас увидите, возможно, будет очередной загадкой века. Событие, отчасти подобное этому произошло 30 лет назад. Тогда монстр добрался до окрестностей города невредимым благодаря удивительной способности поглощать энергию даже лазерных ударов. Только с помощью жидкого азота он был уничтожен. Неожиданно изображение вдруг замутилось, сначала пропал голос, потом и поплывший образ диктора, вместо него появился сидящий за пультом человек в униформе:
  -- Прошу срочно на связь Рональда Хармана!
  -- Харман на связи, - сказал отец девушки и строго добавил: - без видео.
  -- Сэр, мы нашли нечто интересное в последних событиях...
  -- Интереснее, чем само событие? - удивился Харман. - Внимательно слушаю.
  -- Господин директор, в момент взрыва пришелец не исчез, не уничтожился, просто стал невидимым и переместился. Мы поймали его инверсионный след, вернее турбулентные завихрения от его полета. Он как будто сам собой выстрелил.
  -- Выводы есть? - резко спросил Харман.
  -- Да, Сэр. Предварительные.
  -- Докладывайте.
  -- По ряду признаков объект не является обычным мутантом неоорганического происхождения. Определенно, это некий механизм, машина, в чем-то схожая с нашими боевыми аппаратами, но ее энергетические и технические возможности значительно выше. Она выдержала все наши лазерные залпы. Мы тут быстренько подсчитали, для того чтобы выдержать такой обстрел, нужно иметь такое энергообеспечение! Если бы....
  -- Достаточно. Меня не касаются второстепенные детали, укажете их после в отчете. Ответьте, почему вы уверены, что это устройство, а не очередной монстр?
  -- Сэр, есть один, но очень весомый аргумент: за объектом тянется многокилометровый гусеничный след.
   Возникла пауза. Харман вскочил и принялся нервно прохаживаться по помещению.
  -- Папа! - раздался насмешливый голос девушки, - Твои сотрудники просто гении: два ряды отпечатков гусеничных траков отнесли к разряду "ряда признаков". Браво!
  -- Не ерничай, Алиса, - одернул дочь отец.
  -- Да, вы тут уже полчаса умные речи ведете, а о главном вопросе молчите. Сам-то объект куда пропал или улетел?
   В кабинете опять повисла тишина. Лицо человека в экроне покрылось пятнами, в глазах мелькнул испуг.
  -- Извините, Сэр! Но объект находится в городе. Он упал, вернее, приземлился где-то в вашем саду. Служба безопасности уже оповещена...
   Отец Алисы как будто споткнулся, резко повернулся к своему сотруднику, лицо приняло суровое выражение. Надвигалась гроза. Барри понял, пора. Он решительно шагнул в гостиную, Харман и его дочь изумленно уставились на незнакомца.
  -- Здравствуйте, господа. Извините, но это я виновник сегодняшнего репортажа. Я сожалею, что оказался в вашем саду, но в меня стреляли на поражение!
   С удивительным самообладанием хозяин дома осмотрел незнакомца.
  -- Вы один?
  -- Да, один.
  -- Дежурной службе отбой тревоги.
  -- Ест, Сэр!
   Голограмма в середине комнаты погасла, Барри почему-то представил себе, с каким облегчением смахнул со лба пот сотрудник Хармана: на этот раз гроза миновала.
  -- Ну, что ж, - отец девушки с интересом рассматривал гостя. Теперь он улыбался и излучал доброжелательность, - присаживайтесь, мистер...э-э...
  -- Глетчер, Сэр. Барри Глетчер, к вашим услугам.
  -- Очень приятно, меня зовут Рональд Харман. Мистер Глетчер, - он указал на соеднее кресло, - вот сюда, пожалуйста.
   Барри натянуто улыбнулся и уселся на краешек кресла.
  -- Я, кажется, знаю кто вы. Первая межзвездная экспедиция?
  -- Да, но откуда....
  -- Уже много лет тайна вашего полета волнует меня, но я никак не предполагал, что отгадка однажды забредёт в мой сад. Впрочем, давайте пройдем в столовую, надо поужинать. Там и поговорим.
  -- Скажите, мистер Харман, а что загадочного в нашем полете?
  -- Всё! Ваш полет был первым и последним. Но пока хватит вопросов. Сегодня вы располагаетесь у меня, а завтра вас осмотрят наши медики. И не возражайте.
  
  

*****

   Охранник провел Адамса по полутемному коридору и завел в маленькую пустую комнатку.
  -- Эрни, веди сразу, - раздался откуда-то голос, - я на него в "баре" уже насмотрелся. - Голос хихикнул, - полный тюфяк.
   В следующую комнату охранник не пошел, втолкнул Адамса в нее, а сам остался за дверью. Сначала Бенни увидел пошарканное желтое кресло, похожее по форме на зубоврачебное. Над ним сверху, на гибком шарнире, торчал большой синий колпак. Потом заметил двух огромных верзил с тупыми лицами, сидящих в дальнем углу на диване. Рядом с креслом суетился старичок в грязно-белом халате. Руки его тряслись, а зрачки в глазах беспрерывно бегали.
  -- Так, так, - захлопотал он вокруг Бенни. - Раздевайтесь, молодой человек. Снимайте все, эта одежда вам уже не понадобится. Вам выдадут очень добротную и удобную одежду. Вот увидите, она очень вам понравится.
  -- А вы идите, ребятки, идите, - обернулся он к охранникам, этот молодой человек в вашей помощи не нуждается. - Так, ведь, мистер Адамс?
   Адамс пожал плечами и принялся расстегивать комбинезон, а охранники послушно поднялись и покинули комнату. Старик вызывал у Бенни необъяснимое мерзостное чувство.
  -- Слушай, сынок.... Да, ты не стой, садись в кресло-то. Вот, так. Что, холодит, чуток? Ничего, потерпи, а я тебя пока зафиксирую, - он защелкнул стальные дуги захватов на запястьях и лодыжках Адамса, - ты уж извини, порядок такой. Ты пока сиди и слушай, а я тебя инструктировать буду. Ты не волнуйся, за нами, конечно, наблюдают, но я тут давно работаю, ко мне привыкли. Так вот, - старик приблизил свое морщинистое лицо почти вплотную к Бенни, так близко, что тот заметил муть в его глазах и вдохнул его отвратительную глубинную вонь, - я тебе тихонечко рассказывать буду. Эта штуковина, - он еле заметно кивнул на колпак, - не на всех одинаково действует. Некоторых почти не берет, других чуть задевает. Ты мне симпатичен, я тебе на самый минимум поставлю, чтобы только погудела, а вреда тебе совсем не будет. Так ты только запомни, что после обработки дохи смеяться начинают. Это у них от эйфории. Реакция такая. А кто не смеется, того через кресло по несколько раз гоняют. Так они, бедные, ни на что потом не годятся, кроме как на ферме работать. Запомнил?
  -- Спасибо, я все понял, - шепотом, с максимальной искренностью в голосе, ответил Бенни.
   Но на самом деле он ничего не понял. Он был уверен, что старик его провоцирует, иначе и быть не могло, но сумятицу в его душу, тот все-таки заронил. Насколько он имел представление, дохи никогда не смеялись, и не плакали, у них чувства почти отсутствовали. Нет, решил Бенни, будь что будет, но смеяться он не станет.
  -- Вот так, молодой человек! - громко произнес старик, подмигнув заговорщицки Адамсу. - Теперь вы понимаете, что здесь все ваши беды кончаются. Поверьте мне, старому, повидавшему многое в этой жизни, человеку, что через пять минут вы будете счастливы.
   Хозяин кабинета привстал и потянул синий колпак к голове пациента.
  -- А что, старик, - спросил Бенни, криво улыбаясь, - ты и женщин здесь, - он многозначительно кивнул на ворох своей одежды в углу, - ...лечишь?
  -- Мне, сынок, все равно кого лечить, - меленько захихикал старик. - Женских прелестей я навидался вдосталь, и они меня уже не волнуют. Мне все равно, кто в кресле сидит, - и надвинул колпак.
   Свет померк. Адамс подумал, что только в этой последней фразе старик, наверное, и был по-настоящему откровенен и поэтому решил окончательно, что верить ему нельзя.
  
  

*****

   Пульс гулко отдавался в висках. Под веками, вспарывая темноту, плавали разноцветные круги. Бенни сидел, напряженно стиснув подлокотники кресла. Послышалось несколько приглушенных щелчков. "Началось, наверное", - подумал Бенни. Он не менял своей позы, да, и не смог бы, наверное, мышц не чувствовал, толи затекли, толи вытекли из тела. Секунд через пятнадцать в кончиках пальцев закололо, и тогда он понял, что они судорожно, до онемения, вцепились в подлокотники. Это плохо, подумалось ему, и попытался расслабиться. Получилось. Адамс медленно вытянулся и свесил левую руку с подоконника. Он не знал как себя вести, поэтому доверился своей интуиции. Ничего не менялось минут пятнадцать, разве что несколько раз донеслись звуки шаркающих старческих ног. Наконец, настал миг, и колпак вздернулся вверх. Сквозь прикрытые веки резануло ослепительным светом. Бенни не помнил, чтобы в комнате было так ярко светло. Он разлепил непослушные веки и увидел, что прямо ему в лицо был направлен мощный светильник. Бенни не стал закрывать глаза ладонью, просто медленно, очень медленно отвел взгляд. Рядом стоял старик. Только теперь он был совсем другим. Исчезли убогость и дряхлость, в лице появились странные черты: нечто среднее между выражением садиста и полового извращенца. Старик терпеливо ждал. Ждал, когда пациент будет смеяться. Но Адамсу было не до смеха, он смотрел вглубь себя и прощупывал закутки сознания и чувств, изменилось ли что-то, не исчезло ли нечто драгоценное, которое никто никогда не ценит, пока не теряет.
  -- Встать! - жестко скомандовал хозяин кабинета. Видимо он пока был удовлетворен результатами осмотра. - Следуй за мной.
   Бенни встал и шагнул за стариком. Теперь его очень беспокоила мысль о пружинке в волосах. От нее надо было избавиться, но как, и куда спрятать ее голому человеку? А выбросить нельзя, наверняка увидят. Старик вышел в коридор и свернул в следующую дверь. Пройдя несколько темных комнат, они вышли в большой зал. Наконец-то Бенни увидел своих будущих собратьев. Вдоль стены стояли полсотни голых мужчин и женщин. Все они были наголо острижены. В дальнем углу зала возле пустого табурета стоял человек в серой униформе с ножницами в руке и смотрел в их сторону. За его спиной мелькал ещё один, тот сгребал руками в большой мешок кипы волос, разбросанных по полу. Было тихо, разве что дыхание людей шелестело где-то под потолком, да гулко отдавались неторопливые шаги двух охранников, прохаживающихся посредине со скучающим видом.
  -- Том! - крикнул старик, - принимай последнего, и подтолкнул вперед Адамса. Тот шагнул два раза и остановился. Он совершенно не представлял, что дальше делать.
   Один из охранников, толстый молодой парень с еле пробивающимися усиками, направился к ним. Он несколько раз обошел вокруг Бенни, пристально оглядывая его с головы до ног. Остановился и прищелкнул языком.
  -- Хорош. Как назовем?
  -- Его уже назвали, - усмехнулся старик, - запиши его Тюфяком.
   Так Бенни стал дохом - мусорщиком по кличке Тюфяк. Парень расписался на каком-то бланке, который протянул ему старик и, взяв Адамса под локоть, повел к креслу.
  -- Садись, - потом повернулся к безмолвному человеку, рядом с креслом. - Стричь!
   Когда Адамс почувствовал на своей голове неторопливые ладони парикмахера, то похолодел от страха: вот, сейчас, все откроется. Но все сложилось, как нельзя лучше. Парикмахер тоже был дох, это, несомненно. Вряд ли его интересовали другие предметы, кроме расчески и ножниц, поэтому, когда он наткнулся на пружинку в волосах Адамса, то просто взял ее и кинул в ближайший ворох волос. Она упала почти на самый верх, на чью-то длинную светлую прядь и сразу же стала заметной. Во всяком случае, Бенни казалось, что пружинка вопит на весь зал: вот я, здесь, посмотрите на меня. Парикмахер же спокойно продолжал делать свое дело, но вдруг он остановился и застыл, потом дернулся и, подойдя к куче волос, запихнул пружинку ногой в самую глубь. После этого вернулся и продолжил стричь. Бенни позволил себе тихо вздохнуть. Теперь он успокоился и незаметно осматривал ряды голых людей. Клеманса нигде не было, видимо, он или выдал себя, если деструкция не удалась, или так допек старика, что тот сделал его полным идиотом, годным лишь на списание.
  
  

*****

  -- Господин Харман!
  -- Да, Барри.
  -- Скажите, почему наш звездный рейс оказался первым и последним? Мне не дает покоя этот вопрос. Ведь предварительно был накоплен колоссальный практический и технологический опыт. Я был уверен, что человечество вступило в свой звездный век, и вот, вдруг такое разочарование. Я даже орбитальных спутников не обнаружил.
  -- Не торопись, Барри, скоро все узнаешь. Ведь у тебя теперь вся жизнь впереди.
   Они ехали в большом лимузине с затемненными стеклами. Улицы были малолюдны и красивы. Редкие прохожие слегка кланялись автомобилю, хотя наверняка не видели пассажиров. Видимо, Харман был в этом городе важной персоной. Вот уже несколько дней Глетчер находился у него в доме на правах гостя и пленника одновременно. Харман откровенно сказал Глетчеру, что за 5000 лет мир изменился, поэтому в его интересах войти в него постепенно, с наименьшими психологическими трудностями. Он запретил Барри выходить за пределы своей виллы и взял с него честное слово. В целом, хозяин дома был прям, в меру откровенен и это нравилось Глетчеру. Он дал Харману слово во всем его слушаться и за неимением других занятий, стал отсыпаться. Никогда еще он так сладко не спал! В свободное время за ним присматривала белокурая дочь хозяина Алиса. Она весело щебетала и постоянно расспрашивала Барри о его времени. Ее интересовали всякие пустяки и мелочи: как любили, какая была музыка, что одевали, а важные вопросы, типа социального устройства, уровня развития науки, совершенно не волновали.
   С Харманом в эти дни они практически не разговаривали, Впрочем, Глетчер на это не сетовал, его вполне устраивало ежедневное общение с красивой и умной девушкой. При мысли о ней у него что-то обрывалось в сердце и растекалось тепло от воспоминаний о ее случайных прикосновениях, смехе, неуловимой смеси эксцентричности и лукавства. Она была непосредственна почти до бесстыдства, умна и наивна одновременно. Но больше всего астронавта подкупало в ней то, что он, похоже, интересовал ее именно как мужчина, а не как герой-звездолетчик и потенциальная знаменитость.
   Внезапно стало темно. Глетчер очнулся от размышлений и посмотрел в окно. Все понятно, машина двигалась по подземному гаражу.
  -- Этот туннель ведет к дворцу Совета Федерации свободных городов Ирии, - пояснил Харман, - Сейчас мы приедем, и ты предстанешь перед вершиной власти планеты. Я не имел и не имею права на откровенность с тобой, члены Совета должны получить объективное мнение о тебе. Но я дам тебе один добрый совет, так как ты мне симпатичен: больше слушай, меньше говори и совсем не задавай вопросов. Поймешь все потом, и узнаешь все потом, а пока поверь мне просто на слово. Как я тебе, когда оставлял с дочерью.
  -- Спасибо, Сэр! Я вас понял. Я постараюсь не подвести вас...
  -- Себя, Барри, прежде всего себя самого, своей будущей судьбы.
   В полумраке залы неярко отсвечивали знаки отличия и регалии. Это было первое, самое сильное впечатление. Члены Совета уже находились в креслах за отдельными столиками, которые ступенями, как бы амфитеатром спускались к небольшому пьедесталу со ступенями и к массивному длинному столу, стоявшему рядом на возвышении. За ним сидело три пожилых человека.
   Харман уверенно двинулся сквозь проход между рядами к центральному столу и поманил за собой своего спутника. Глетчера усадили на кресло, стоявшее сбоку от стола, а Харман сразу же прошел к пьедесталу и начал говорить:
  -- Уважаемые члены Совета! Несколько дней назад свершилось знаменательное событие: успешно завершилась первая межзвездная экспедиция человечества. Она стартовала пять тысяч лет назад, достигла другой солнечной системы и приступила к колонизации ее планет. Перед вами, - Харман повернулся к астронавту и протянул в его сторону руку, - наш далекий предок, мистер Барри Глетчер, особо подчеркну, уроженец Южной территории.
   Барри не понял последнего акцента Хармана, однако, почувствовал, что это имеет какое-то особое значение. Во всяком случае, прежде бесстрастные силуэты людей вдруг зашевелились, по залу прошел легкий шум, приглушенные голоса вспыхнули кое-где как искры и опять затухли. Глетчер напрягся, пытаясь расслышать хоть что-нибудь в отношении его родины, намек на то, почему она превратилась в пустыню, где теперь живет его народ. Неоднократно он спрашивал Хармана об этом и каждый раз он говорил, до Совета не имею права, терпи. Пользуясь хорошими отношениями с его дочерью, он спрашивал и у нее, но она не поняла его вопрос! Она никогда не слышала о Южной Территории! Сегодня он должен получить ответ. От дурных предчувствий похолодело в груди.
  -- Итак, - Харман опять обратился к залу, - план нашей работы следующий: мистер Глетчер коротко рассказывает о звездной экспедиции. Коротко потому, что развернутый письменный отчет, с цифрами, фактами и другими подробностями, он подготовит нам позже. Я думаю, месяца два-три ему на это хватит. После своего выступления наш гость ответит на вопросы. Если они будут. Потом Совет примет решение и объявит его мистеру Глетчеру. У меня все.
   Харман оглядел молчащий зал, потом повернулся к столу: "Господин Председатель?". После короткой паузы из-за стола поднялся небольшого роста седой человек, почти старик. Он поднял молоточек и стукнул по поверхности стола:
  -- Принято. Спасибо господин Директор. Мистер Глетчер, - он посмотрел на астронавта, - прошу.
   Барри встал. Он поймал себя на мысли, что не знает о чем рассказывать. О предыстории и подготовке экспедиции? Но если им все более-менее известно, то это будет простая трата времени. "А ведь они меня не прервут! - подумал внезапно Барри. - Будут также безучастно и молчаливо слушать даже чушь!". По коже пробежался холодок, - "А потом эти тени будут решать мою судьбу без меня! Вот и думай, балаган это или суд".
   В зале стало совсем тихо и Глетчер внезапно успокоился, ведь он звездный десантник! Он обвел зал глазами: все, как в его время, когда он защищал научную степень, только вот, глаза другие. Те, из прошлого, смотрели на тебя, а эти сквозь тебя. В этих глазах не было ни злобы, ни доброты, ни равнодушия, ни интереса. Ничего кроме пустоты.
  -- Прошу вас, сэр, - прервал его размышления председатель.
  -- Да, да, извините господа, я просто волнуюсь.
  -- Смелее Барри, здесь ваши друзья и они внимательно слушают вас, - раздался голос Хармана.
   У Глетчера на душе потеплело: хоть какое-то участие. Он начал говорить, опустив этапы подготовки и старта, да, и самого полета тоже. Подробнее всего он остановился на результатах перелета:
  -- ...Нам повезло. Несказанно повезло. Результаты автоматического зонда, сообщившего, что в найденной нами солнечной системе есть планеты, пригодные для жизни, полностью подтвердились. Даже с избытком. На самом деле там было четыре подходящие планеты, две из которых идеально подходили для колонизации. Всего в системе было 11 планет. На третьей от солнца планете буйство растительного и животного мира поражало воображение. Казалось, планета кипит жизнью. Правда, животный мир был хладнокровным и очень агрессивным. Колонизировать ее можно было, только уничтожив флору и фауну, несовместимую с людьми, а на это требовалось слишком много сил и времени. И климат надо было бы корректировать. Он был слишком влажным и жарким. Помню массу споров вокруг этих вопросов, но я в них не очень силен. Следующая планета также обладала атмосферой, пригодной для дыхания, но была прохладной: среднесуточная годовая температура колебалась от 10 до -10 градусов. Но на ней было спокойнее, не было крупных хищников, враждебной фауны. На этой планете было принято решение сделать основную базу. Туда и были переправлены все люди и грузы. Наши генетики буквально за пару месяцев приспособили имеющийся эмбриональный и семенной материал к внешним условиям. Когда я через год улетал, посевы и посадки уже начали всходить и появились небольшие стада животных. Все планетарные и разведывательные челноки, как и планировалось, были сняты со звездолета и оставлены с переселенцами.
  -- Барри замолчал.
  -- Зачем ты вернулся? - голос из зала звучал резко, но не враждебно. Хозяина его определить было невозможно, казалось, голос был гласом всего этого зала, этого полумрака с сотней глаз и с единым телом. Надо было отвечать. И отвечать честно.
  -- Кому-то надо было лететь.
  -- Зачем, разве автоматы не справились бы?
  -- Может быть, и справились бы, но возвращение одного или нескольких членов экипажа "Первого звездного" предусматривалось заранее. Не знали только, кто именно полетит. Желающих лететь обратно не было, все хотели остаться в новом мире...
  -- Почему же ты не остался?
   Барри замялся. Причина была и банально проста, и невероятно сложна одновременно:
  -- У меня не было пары. Так сложилось. Поэтому я вызвался сам.
  -- Вы, понимаете, что в результате своего решения, - раздался уже другой голос, более мягкий и доброжелательный, - вы оказались вне времени?
   Глетчер невольно пожал плечами, ответ был настолько очевиден, что не требовал озвучивания. Конечно, он все понимал. Вместо него ответил Харман:
  -- Я надеюсь, он еще послужит нам своим опытом и техникой.
  -- Да, конечно, - спохватился Барри, - я готов служить Ирии в любом приемлемом для нее качестве. Я не все здесь понимаю, все-таки прошло пять тысяч лет, но верю, что родина меня примет и я буду ей полезен.
  -- Вы приземлились на свалке?
  -- Да.
  -- Что с вашим космическим кораблем? - этот вопрос задал сам Председатель Совета.
  -- Я уже говорил господину Харману, посадка прошла крайне неудачно. При выходе на орбиту "Планетарный" получил скользящий удар обломком древнего спутника. В результате ходовая дюза получила деформацию и я, можно сказать, падал на Ирию. Мне чудом повезло, что посадка оказалась в буквальном смысле мягкой: корабль наполовину провалился в мусор. С трудом удалось вывести из него вездеход. К сожалению, имеющимися в моем распоряжении средствами, восстановить "Планетарный" не представляется возможным. Я надеюсь на вашу помощь.
  -- Звездолет может сесть на Ирию? - раздался другой голос из зала.
  -- Нет. Это невозможно. Он создан в космосе и обречен на вечную орбиту вокруг планеты.
   Барри послышалось, что в зале кто-то удовлетворительно крякнул.
  -- Двигаясь через свалку, вы не видели чего-либо необычного? - вопрос опять задал Председатель Совета.
   Барри чуть не проболтался про ферму с дохами, но вовремя спохватился.
  -- Да, меня поразила экология этой территории.
  -- Чем же, только коротко.
  -- Она странная и какая-то чужеродная. Но это ощущения, для выводов слишком мало информации. Я хотел спросить...
  -- Мистер Глетчер! - прервал его Председатель Совета, - вопросы пока излишни. Прошу вас выйти в комнату ожидания, - старик махнул молоточком в сторону одной из дверей, - нам надо посовещаться.
  -- Я так мало рассказал, может быть...
  -- Ничего, ничего, достаточно. Идите.
   Второй час заканчивался, а астронавта все еще не вызывали. Ему казалось странным, что его выступление оказалось в несколько раз короче, чем время его обсуждения! Правда, у них и другие темы могли быть.
   Глетчер находился в комнате с тремя стульями и одним изрядно поцарапанным столом. Изысканности здесь и близко не было, скорее помещение напоминало комнату допросов в полицейском участке. Барри нервничал. Почему, понять не мог. Ведь не совершал ничего плохого, напротив, он был вправе считать себя героем, а на деле чувствовал себя виноватым. За то, что просто появился, за то, что непрошено вынырнул из далекого прошлого? Барри нервно заходил по комнате. Нет, все-таки правильно он сделал, что сказал сначала Харману, а потом и Совету, что космический челнок взлететь не может. Проверить это они не смогут, а видеозапись сверху только подтвердит его слова.
   Дверь отворилась, и вошел Харман.
  -- Барри, Совет Федерации принял решение. Прямо скажу, для тебя весьма благоприятное. Может быть, ты не сразу это поймешь, но доверься мне. И главное, никогда не забывай, что прошло пять тысяч лет! Ты еще многого не понимаешь в нашем мире, но разбираться будешь потом, не на Совете! Обещаешь?
  -- Да.
  -- Пошли.
   Глетчер только в этот момент до конца осознал, что Харман прав, тысячу раз прав! За общностью языка, внешней похожести быта терялась та временная пропасть, которая разделяла его с этим миром. На ум тут же пришли воспоминания о жуткой ферме, о загаженной миллионами тонн мусора родине.
   Они вошли в зал, в котором ничего не изменилось: ни люди, ни глаза, ни полумрак.
  -- Мистер Глетчер! - к астронавту обратился человек, сидящий за столом слева. Он был худ и невзрачен. Говорил он, сидя, не поднимая глаз. Его руки по-хозяйски возлежали на полированной поверхности стола.
  -- Высший Совет независимых городов Ирии принял решение:
   Первое. Назначить вас на должность личного помощника директора социального института федерации, коим является известный вам сэр Харман.
   Второе. В связи с пунктом первым, присвоить вам 2 разряд табеля о рангах.
   Третье. Прибытию звездолета и посадке космического корабля на Ирию, а также всем сопутствующим материалам, присваивается гриф высшей федеральной секретности. Ответственность за разглашение - полная деструкция.
   Четвертое. В связи с пунктом 3, бывшего участника первой звездной экспедиции господина Глетчера подвергнуть стандартизации путем депигментации.
   Пятое. Ответственность за ввод господина Глетчера в социум и его работу на благо Ирии, возлагается на сэра Хармана. Полномочия без ограничений.
   Человек умолк, поднял на астронавта блеклые глаза и, не мигая, стал на него смотреть. Барри растерялся. Он не понял смысла решения Высшего Совета, он не понимал поведения этих людей, в его голове никак не укладывалось их равнодушие к космосу, к звездным полетам. Сказать ему было нечего.
  -- Принято! - неожиданно громко сказал седовласый Председатель и стукнул прямо по столу своим молотком, - Заседание Высшего Совета независимых городов Ирии объявляется закрытым.
  
  

*****

   Барри удивленно разглядывал себя в зеркало. Это был не он, чужой человек. Вроде бы те же брови, глаза, острый орлиный нос, сросшийся с лобной костью, те же полные губы и массивный подбородок, но он себя не узнавал. Он стал белым! Благородная шоколадная кожа обесцветилась до легкого загара, нормального с точки зрения любого из белолицей расы, но для себя, прежде гордого представителя темнолицего народа, он казался немощным и больным. "Зачем? - билось в его мозгу. - Что за прихоть?" Он до сих пор не мог прийти в себя от быстроты последних событий: утром Совет, а уже вечером он стоит обесцвеченный перед зеркалом. Что с ним, почему не возмутился, даже не спросил, почему? Струсил или поступил мудро?
   После того, как Совет закончился, Харман повел Глетчера длинным коридором, который постепенно спускался вниз. Метров через сто они уже явно находились ниже уровня земли.
  -- Куда мы идем? - поинтересовался Барри.
  -- Молчи, - прервал его Харман, - запомни, все решения Совета приводятся в жизнь немедленно. Вопросы прибереги, еще побеседуем.
   И вот теперь Глетчер стоял перед зеркалом в комнате, выделенной Харманом, и с содроганием смотрел на свой изувеченный внешний вид. С него будто содрали кожу. Хотелось плакать, и лишь тренированная выдержка астронавта не давала ему сорваться в истерику.
   Мелодичный сигнал зуммера за спиной неприятно резанул слух.
  -- На связи, - неохотно буркнул Глетчер.
   Наверное, только этот голос и мог быть ему сейчас приятен: голос Алисы. В центре комнаты появилась её точёная фигурка.
  -- Барри, здравствуйте. Ой! Какой вы стали красивый! Можно я к вам зайду?
   Слова у астронавта застряли в горле, поэтому он ответил неистовым киванием головы. Девушка звонко засмеялась и пропала. Барри окинул комнату взглядом. Кинулся поправлять кровать, прикрыл дверцу одежного шкафа и в нетерпении стал мерить шагами свое жилище. Черные мысли исчезли, душа пела и ждала встречи. Где-то в глубине души Глетчер понимал, что это блажь и мальчишество, но ничего с собой поделать не мог, да, и не хотел.
   Дверь открылась и в комнату впорхнула веселая и воздушная девушка. Без малейшего промедления она подбежала к астронавту и стала крутиться вокруг него, заглядывая в лицо, теребя уши, поднося его ладони к самым глазам. Глетчеру было так приятно, что чувство неловкости до него так и не добралось.
  -- Бесподобно! Ты чудо и я люблю тебя. Ты мне сразу понравился, только непривычно было видеть темную кожу. Но теперь! Теперь ты чудо, мое чудо. Папа мне сказал, что по результатам твоего медицинского осмотра, ты, моя идеальная генетическая пара. Все, я тебя выбираю.
   Она внезапно остановилась и строго взглянула на мужчину, - Барри, а ты меня выбираешь?
   У Глетчера с момента ее появления кружилась голова и все мысли внутри нее, а после ее вопроса, он чуть не рухнул на пол.
  -- Я-я-я!? Да, я... - голос предательски захрипел, он закашлялся. - Да, я даже мечтать, о такой, как ты не смел! Ты чудо, ты награда, ты счастье! Конечно, я люблю тебя! Ради тебя я готов перекраситься в любой цвет, хоть в зеленый...
   Алиса радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши, - Ой, ой, зеленый! Представляю себе... Ха, ха, ха. Ой, насмешил!
   Девушка внезапно опять стала серьезной.
  -- Пошли, скажем, папе.
  -- Как это? - растерялся Барри, вот так сразу?
  -- А как же еще? - искренне удивилась Алиса. - Если мы друг друга любим и подходим друг к другу, мы должны сказать об этом родителям и поскорее жениться. Таков закон. Пошли, - она взяла его за руку и повела к выходу.
   Через систему подземных бегущих дорожек они быстро добрались до Социального института. Глетчер даже оглянуться не успел, как Алиса втащила его в лифт и нажала верхнюю кнопку. Через полминуты они оказались перед массивной дверью, на которой было золотом написано: "Директор Социального института". Лифт был явно персональный, так как в этом помещении других дверей не было. Только голые стены и мягкая голубоватая подсветка. Девушка толкнула дверь и, не выпуская руку Барри, шагнула в кабинет.
  -- Папа! Я нашла!
  -- Вижу, - спокойно сказал Харман и встал из-за стола.
   Глетчер совершенно растерялся. Пунцовый от смущения, от совершенно непредсказуемой ситуации, он молча стоял со своей обольстительной спутницей.
  -- Не смущайся, Барри, - снисходительно усмехнулся Харман, - Ты просто не понимаешь всех изменений в обществе. В наше время брак, это явление особого рода. Оно не просто соединение любящих сердец, главное, чтобы генетическая комиссия дала добро на размножение, демографическая комиссия - разрешение на деторождение, а комитет по рангам - одобрил социальный статус будущей семьи. Есть еще кое-какие согласования, но это уже мелочи. Вам повезло, что все эти комитеты и комиссии - подразделения моего института, поэтому проволочек не будет. Подойдите сюда.
   Молодые люди подошли к столу директора. На столешнице виднелись сенсорные кнопки клавиатуры. Хозяин кабинета нажал одну из них и произнес: "Сайт брака". Над столом возникло объемное голографическое изображение двух сплетенных колец, а на столе засветилась панель с двумя контурами человеческих ладоней, мужской и женской. Харман кивнул головой на стол:
  -- Ставьте ладошки, молодые люди.
   Алиса немедленно приложила свою правую ладонь, а второй рукой потянула руку Глетчера, которую так ни разу и не выпустила. Барри ощущал себя, как во сне, он с трудом воспринимал происходящее всерьез, слишком все было похоже на какую-то игру. Тем не менее, он без колебаний вложил свою ладонь в светящийся контур. Через мгновение кольца над столом вспыхнули пламенем, оно было только изображением, но очень реальным, казалось, что руки горят, а брови опаливает нестерпимый жар. Одновременно, под торжественную негромкую мелодию (во времена Глетчера люди женились в сопровождении другого мотива), из компьютера раздался ласковый женский голос:
  -- Уважаемые господа, Алиса Харман и Барри Глетчер, ваши данные прошли все необходимые проверки и согласования и занесены в федеральный регистр браков. Для окончательного утверждения брака, прошу голосом ответить на вопрос: Алиса Харман, вы подтверждаете свое решение на брак с господином Барри Глетчером?
  -- Да!
  -- Барри Глетчер, вы подтверждаете свое решение на брак с госпожой Алисой Харман?
  -- Да! - голос Глетчера от волнения опять захрипел.
  -- Поздравляю. Ваш брак зарегистрирован. Условия брака:
   Вам разрешено рождение двух детей. Имущество, нажитое совместно, принадлежит обоим супругам. Место жительства - дом господина Хармана. Развод может быть осуществлен в любое время в одностороннем порядке. В этом случае, имущественные споры, а также вопрос о передаче детей одному из супругов, решаются самими супругами по обоюдному согласию. В случае невозможности достижения договоренности, имущество семьи конфискуется, а дети передаются в федеральный приют соответствующего общественного статуса. Прошу подтвердить брак двумя свидетелями или одним из родителей.
   На столе опять появились два контура в форме ладоней. Харман неспеша приложил к одному из них свою руку.
  -- Благодарю вас, господин Харман, вашего свидетельства достаточно. Удачной жизни молодым, прощайте, - экран погас, все стихло.
  -- Это все? - хрипло спросил Глетчер.
  -- Да, милый, мы теперь муж и жена! Папа, я так рада, давайте сегодня устроим праздник!
  -- Извини, дочка, но у меня много работы. Да, и зачем я вам, - Харман лукаво улыбнулся, - езжайте домой, собирайте вещи и переселяйтесь на второй этаж. Он полностью в вашем распоряжении.
  -- Ой, папочка, какой ты хороший! Спасибо...
   Барри слушал щебетание жены и был счастлив. Он был поражен стремительностью происходящего, но совсем не противился этому. Чтобы там не случилось, он видел, Алиса искренне была радостна, она действительно любила его! "Господи! Благодарю тебя!" - вновь и вновь шептал он, любуясь женой. Он шептал эти же слова еще много-много раз, пока окончательно не растворился в объятьях супруги.
  
  

*****

  -- Войдите.
  -- Здравствуйте, сэр.
  -- Ну, что ты, Барри, такой официоз между нами не уместен. В наше время также как и тысячи лет назад, принято называть родителей жены папой и мамой. Сожалею, что мать Алисы не дожила до ее свадьбы, но так уж случилось, - по лицу Хармана пробежала горестная тень. - Ничего, жизнь продолжается. Присаживайся.
   Сам хозяин кабинета встал и, удержав Глетчера жестом руки в кресле, заходил по кабинету.
  -- Барри, думаю, у тебя накопилось много вопросов. Я отвечу в рамках возможного. По рекомендациям медиков, информацию тебе можно давать, только дозировано...
  -- Но, сэр! Я же космодесантник...
  -- Во-первых, не сэр, а отец, мы же договаривались!
  -- Да, извини..., отец. - Барри был уже не молод и, направляясь на звездолете к Ирии, никак не ожидал, что кого-то еще придется называть "папой", но ему нравилось это делать.
  -- А во-вторых, слушайся старших, - Харман внезапно замолчал, сделал несколько кругов по кабинету, а потом добавил: - и проживешь дольше. Не торопись, все еще впереди. Пока же самое главное уже случилось, ты стал членом общества, обзавелся семьей, и теперь пора послужить родине.
  -- Я готов, отец.
  -- Знаю и не сомневаюсь. Но об этом несколько позже. А теперь я готов ответить на твои вопросы.
  -- Хорошо. Сэр, то есть, папа, почему я осветлен? Что за прихоть?!
  -- Ты думаешь, что задал легкий вопрос? - тесть присел напротив Глетчера. - Ошибаешься. Пожалуй, этот вопрос один из самых трудных. Но я отвечу. Дело в том, что на Ирии больше нет людей темнокожей расы.
  -- Как это нет?! - изумился Глетчер, внутри у него все похолодело, хотя, наверное, внутренне он был готов услышать нечто подобное. - Я, конечно, знаю, что большая часть южных территорий поражена радиоактивным заражением, но мой народ жил не только там. Насколько я помню, когда мы улетали, он составлял больше 30 процентов всего населения!
  -- Тридцать процентов?! Этого не может быть!
  -- Почему? Это неоспоримый факт!
  -- Странно, - Харман задумчиво постучал по столу пальцами. - У меня другие данные. Хорошо, Барри, вернёмся к этому позднее, после того, как закончишь отчет, а пока я расскажу то, что записано в наших хрониках. Хорошо?
  -- Хорошо, отец, - упавшим от отчаянья голосом отозвался Глетчер. Он готов был кричать от бессилия и боли, но надо было дослушать.
  -- Итак, Барри, случилось то, что случилось. Мужайся. То, что я тебе расскажу, потребует от тебя много сил и самообладания. Я вижу, тебе уже трудно. Готов ли ты меня слушать дальше?
  -- Готов, - мрачно ответил Глетчер.
   Харман встал и опять нервно заходил по кабинету, поглядывая на застывшего в ожидании астронавта.
  -- В каком году был старт корабля?
  -- В 4702.
  -- Да, все верно. Видишь ли, через три года после вашего отлета, в начале 4705 года, в Южной территории обнаружили локальное месторождение нового тяжелого элемента. Ранее его в периодической таблице элементов не было. Назвали его лирием, в честь человека, который открыл это месторождение. Скорее всего, это было вещество звездного происхождения, так как оно обладало чрезвычайной плотностью и радиоактивностью. Ученые сошлись во мнении, что это древний реликтовый метеорит. Он был невероятно энергоемкий и мог поднять энерговооруженность человечества на порядок выше. Но изучить его толком не успели. Во всяком случае, в архивах моего института, а в нем сосредоточены все исторические документы и материалы, результаты его анализов отсутствуют, есть только статьи и телерепортажи средств массовой информации. Видимо, его исследование слишком засекретили.
   Харман остановился около стола и забарабанил по нему пальцами, потом повернулся к зятю.
  -- Честно говоря, Барри, я и сам часто думал об этом, ведь в институте есть почти всё, документы любого уровня секретности, а вот по лирию нет ничего. Впрочем, это уже и ни к чему. До сих пор не ясно, по какой причине произошла беда, но вскрытое месторождение взорвалось...
  -- То есть, как это взорвалось?! Этого не может быть!
  -- Не знаю, Барри, - пожал плечами Харман, - готов с тобой согласиться, но факт налицо: Южная территория стерта с лица Ирии в результате ядерного взрыва колоссальной мощности. В гранитных породах среднегорья образовалась гигантская воронка. Вся южная часть нашего континента была мгновенно опустошена взрывной волной и огнем. Твой народ, Барри, пострадал от этой беды в большей степени, он почти весь погиб.
  -- Но мой народ жил по всему континенту. Практически в каждом научном центре были его ученые, в каждом городе - поэты, священники, темнокожая диаспора достигала иногда миллионов человек!
  -- Да-а-а? - вырвалось у Хармана. Он явно впервые слышал об этом. - Но у меня об этом ничего нет! Все исторические хроники говорят, что темнокожая раса жила очень компактно и погибла практически вся и сразу!
  -- Чушь! - выдохнул Глетчер. - Или жуткая ложь!
  -- Странно. У меня не было оснований предполагать, что эти сведения фальсифицированы. Ты твердо уверен в том, что сейчас заявляешь?
  -- Конечно!
  -- Хм-м, - Харман в раздумье потер подбородок, свою бородку он сбрил в честь свадьбы дочери, и начал вспоминать вслух: - Темнокожая раса жила замкнуто и компактно, составляла около пяти процентов населения Ирии, жила в основном за счет курортного бизнеса...
  -- Неправда это, отец, - холодно и отчужденно перебил его Глетчер, - мой народ всегда был народом музыки, науки и религии. Это не я сказал, это о нем так говорили остальные народы. Звездные технологии рождались в основном в наших лабораториях и строились на наших заводах, хотя, конечно же, в космических проектах участвовали все. Я не понимаю...
  -- Я и сам теперь не понимаю. Возможно, кто-то просто хотел скрыть свою ответственность за халатность? К сожалению, Барри, мы никогда не узнаем истины.
   Последовала долгая пауза. Глетчер чувствовал комок в горле: его гордый и такой живой народ, миллионоликий, миллионорукий буквально испарился, исчез с лица Ирии, со всей своей многовековой историей, культурой! Как такое может быть!? За что?
  -- Может на сегодня хватит?
  -- Ну, уж нет!
  -- Хорошо, тогда слушай дальше. Только ответь сначала на вопрос, какой сегодня на Ирии год?
  -- То есть как это какой? 9706 год, конечно!
  -- А вот, и ошибаешься. Барри, большой взрыв, как мы его называем, был столь сокрушительным, что впоследствии мы ввели новое летоисчисление. Сейчас 5001 год.
  -- Получается, что я старше будущего Ирии на три года.
  -- Получается, что старше. Только не на три, на четыре, лирий ведь не сразу рванул. Мне продолжать?
  -- Да, конечно.
  -- Во время большого взрыва пострадала не только темнокожая раса, досталось и желтолицым. Радиация нанесла огромный урон их генофонду, и они стали быстро вырождаться. Сейчас их несколько десятков миллионов и они живут в двух городах в Северных территориях.
   Барри равнодушно пожал плечами. Он никогда не испытывал большой любви к желтолицым и их трагедия на фоне трагедии собственного народа его не затронула.
  -- Что касается краснолицей расы, то она не существует уже полторы тысячи лет.
  -- Не понял, - удивился Глетчер, - А с этими-то что произошло, они же жили на северо-востоке?
  -- Совершенно верно. Взрыв здесь не причем, Барри. Они просто исчерпали себя. Их генотип растворился в других народах. Насколько я знаю, еще в твое время у них были проблемы с рождаемостью?
  -- Да, я слышал об этом. В газетах печатали, что раса балансировала на грани минимальной популяции.
  -- За тысячи лет твоего отсутствия, Барри, многое изменилось. Ты взял на себя смелость заглянуть в далекое будущее, но при этом твое настоящее неизбежно стало далеким прошлым. Ты должен это принять, а понять можешь и не сразу.
   Харман подошел к печально понурившемуся зятю и тронул его за плечо.
  -- Ты знаешь, Барри, у меня есть отличная пшеничная водка. Это большая редкость. К тому же она очищена по специальной технологии, просто слеза. Давай помянем твой народ?
   Глетчер молча кивнул головой. В ней было пусто и гулко от звенящей душевной боли. Задавать вопросов больше не хотелось.
   На следующее утро он проснулся с тяжестью в голове. Видимо, прошедшие годы невольного алкогольного воздержания совершенно отучили организм пить, а может, просто лишнего выпил. Барри тихо поднялся, чтобы не разбудить мирно посапывающую рядом жену и побрел в ванную комнату. Приняв душ, вычистив зубы и выпив два стакана воды, он почувствовал себя более-менее сносно. Хотя спать не хотелось, Глетчер опять лег. В уютном предрассветном полумраке рядом с Алисой хорошо думалось.
   Он никогда не любил водку, предпочитая ей хорошее сухое вино. Но Харман преподносил все новые и новые, в основном печальные новости и вместе с ними подливал жгучий ледяной напиток. Барри слушал, пил и не ощущал горечи, потому что настоящая горечь оседала у него на душе. Сейчас, обнимая жену, слушая ее ровное дыхание, Глетчер пытался переосмыслить то, что говорил ему его тесть.
   Южные территории составляли 20--25% поверхности единственного континента планеты и были отделены от остальной суши несколькими горными хребтами и среднегорьем. Это всегда выделяло Южные территории климатом, природой, обособленными этническими и культурными традициями его народа. Так было многие тысячелетия человеческой цивилизации, пока темнокожие геологи не открыли в самом центре южного среднегорья огромные залежи неизвестного минерала. Многие годы ушли на то, чтобы понять, какие колоссальные энергетические ресурсы прятались в этих серых, маслянистого вида комочках. Но при этом пришлось познать и что такое радиоактивность, за что заплачено не одной достойной жизнью. Минерал назвали ирилием.
   Глетчер вспомнил третью планету солнечной системы, открытой их экспедицией. Она была покрыта реками и ручьями, как паутиной, мощь этих потоков несла колоссальной количество энергии, ее просто надо было взять. На Ирии все было диаметрально иначе: материк только один, всего лишь несколько больших рек, текущих с Севера из реликтовых ледников. Энергии, получаемой от них, всегда не хватало. К тому же, все эти реки и гидроэлектростанции принадлежали другим народам. Южная территория могла довольствоваться только горными речушками и ручьями, и тем минимумом электроэнергии, который получала от них. Впрочем, темнокожий народ нисколько не расстраивался, казалось, его совершенно это не касалось, он пел, плясал, занимался сельским хозяйством и свято почитал единого Бога. Все изменилось после изучения ирилия. Темнокожий этнос, словно сжатая пружина, выстрелил в будущее открытием новой энергетики и на несколько столетий стал катализатором развития всей ирийской цивилизации. Именно на Южной территории были построены первые ракеты и спутники. Космическая программа, генерированная на Южной территории, как локомотив потянула за собой всю науку и экономику Ирии. Через полвека молодые темнокожие ученые легко получали кафедры в ведущих высших школах континента, их приглашали руководить научными и техническими центрами, а они самозабвенно мечтали о звездах и заражали своей мечтой все человечество.
   Никто на Ирии даже в мыслях не олицетворял Южную территорию с отсталостью и нецивилизованностью. Правда, культура темнокожего народа по-прежнему считалась несколько странной, не вполне понятной, но вопреки или, напротив, благодаря этому, стала предметом моды и подражания. Молодежь всего континента охотно перенимала песни и танцы, поголовно принялась писать стихи и романы, и особенно охотно рассуждала о смысле жизни. Все это активно отражалось в общефедеральной прессе, дискутировалось на телевидении. Гуманитарии разного цвета кожи, включая и темнокожих, с умным видом обсуждали феномен взрывного характера интереса к южному этносу, гадали, к чему это может привести, особенно если учитывать повышенную религиозность темнокожего этноса, как это может отразиться на дальнейшем развитии прежде сугубо технократической и прагматической цивилизации.
   Таким оставил Глетчер свой мир, когда был включен вторым пилотом в состав экипажа "Первого Звездного", мир, в котором его народ был "душою" общества. И вот, по прошествии пяти тысяч лет, от его народа остались только древние архивы и те врут!
   Харман рассказывал, что сразу же после взрыва цивилизация встала на грань хаоса и развала. Воздушные потоки разносили радиоактивную заразу по всему континенту, человечество в панике начало превращаться в скопище разрозненных обезумевших существ, озабоченных только желанием выжить. Сохранившиеся исторические хроники отражали дикость и апокалиптический хаос, преступления и убийства приняли глобальные масштабы, парализовали власть. Она просто не была готова к таким социальным потрясениям после многих столетий спокойствия и процветания. Только огромное напряжение всех здоровых и разумных сил остановило распад. Все научные и технические усилия были брошены на поиск выхода из тупиковой ситуации, на ликвидацию последствий чудовищной катастрофы. Само собой, что обо всех космических программах немедленно и навсегда забыли, посчитав их напрасной тратой и без того скудных ресурсов. Это мнение, по словам Хармана, не изменилось до сих пор, вот почему успешное завершение первой звездной экспедиции не превратилось в праздник.
   В то смутное время и был создан социальный институт, который сегодня возглавлял Харман. Он сказал, что Институт организован в 51 году нового летоисчисления. Барри наморщился, подсчитывая, получается, что ему почти пять тысяч лет! Глетчер мысленно присвистнул, вот, это да! И все эти тысячелетия эта организация свято блюдет разработанную когда-то социальную доктрину. Удивительная последовательность! В истории Барри таких примеров не помнил, даже их религия в Единого Бога была моложе. Впрочем, если бы его народ не погиб.... Но какой же нужно иметь государственный аппарат, чтобы столько лет хранить систему неизменной!?
   Глетчер печально вздохнул и попытался вспомнить, что ему на эту тему рассказывал его тесть. Кажется, доктрина заключается в безусловном приоритете федеральной стабильности. Точно, Харман так и сказал. Что еще? А ничего, вспомнил Глетчер, все остальное вытекало из этой доктрины: общество должно быть генетически здоровым, однородным в мировоззрении и способах мышления, структура государства определялась навсегда неизменной. Кажется, тесть называл фамилии авторов доктрины, которые теперь почитаются, чуть ли не за пророков, но Барри их не помнил. По замыслу родоначальников, это должно было привести к осознанному повиновению, дисциплине и ответственности каждого члена общества. Для того чтобы каждый в этом обществе четко осознавал права и обязанности, был введен табель о рангах. Глетчер иронично хмыкнул, надо хотя бы прочесть, что это такое и как себя вести чиновнику второго ранга, а то когда-нибудь можно попасть впросак. Что еще? А-а! Здоровье народа находится под неусыпным государственным и генетическим контролем: оптимальная численность населения определена в 9 миллиардов человек, рождаться должны только полноценные дети и в своей социальной нише. Да, тесть так и говорил.
   Оказывается, на Совете самый главный вопрос был в цвете моей кожи. По мнению вершителей нынешней Ирии, я мог внести дисбаланс в социальную ткань общества, поэтому меня и осветлили. Странно, что может изменить один человек?! Харман говорил, что все социальные отклонения гасятся специальной медицинской коррекцией, уменьшающей врожденные эмоциональность и агрессивность человека. Великих трудов стоило в этот момент Глетчеру не выложить, что он прекрасно знает, к чему ведет такая коррекция. Ох, не зря Харман так щедро подливал ему водки! Слава Богу, кажется, он ничего лишнего не наговорил.
   Глетчер не был наделен характером борца. Он понимал, что на Ирии происходят чудовищные вещи, но что он мог сделать в таком обществе, да, и имел ли на это право? Тем более ему теперь есть для чего жить. Он вздохнул и покрепче прижал к себе Алису.
   Разговор про свалку Барри помнил наиболее смутно. Вроде бы, Харман говорил, что сразу после взрыва было не до проблемы захоронения радиоактивных или других отходов, главное, было, не превратится в зверей. И консолидирующим фактором служила ядерная энергетика и дееспособная промышленность. Все отходы стали отправлять в район взрыва, мусором как бы выстреливали. Так повелось, так осталось. Вот уже несколько тысячелетий население проживало в огромных мегаполисах численностью от 60 до 120 миллионов человек. И таких городов было больше сотни! Плюс города сателлиты, в которых нежилось один - два миллиона правящей и интеллектуальной элиты. Первые нумеровались, а вторые имели приятные или даже возвышенные названия. Глетчер уже знал, что столицей федерации является город с поэтическим названием Амброзия, в который он попал благодаря невероятному стечению обстоятельств. А рядом с ним, не дальше двухсот пятидесяти километров, расположен 120 миллионный город под номером Р-1526. Кстати, надо обязательно там побывать!
   Глаза слипались, Барри увидел, что вновь на орбите, смотрит на Ирию и видит на ней гигантскую гору мусора, верхушка которой выходит за пределы атмосферы. В этот момент он понял, что спит.
  
  

*****

  -- Барри, нам надо поговорить, зайди ко мне в кабинет.
   Глетчер обрадовано вскочил так, что кресло отлетело от него с шумом и грохотом. Ему порядком надоел этот кабинет, в котором он уже два месяца корпел над отчетом звездной экспедиции. Сознание того, что этот отчет никому не нужен, и, скорее всего, он осядет невостребованным в бездонных архивах института, никак не придавало ему энтузиазма. Руки не хотели печатать, голова не желала вспоминать, порою, он откровенно бездельничал. Правда, надо отдать должное, первые две недели были интересными. Первым вопросом, заданным астронавтом компьютеру, конечно же, был табель о рангах. Ответ на свой запрос Барри выучил почти наизусть:
   Решением Высшего Совета федерации независимых городов, числа 28 апреля 327 года, вводится табель о рангах. Каждый гражданин федерации обязан свято соблюдать и оберегать свой ранг. Нарушение ранга приравнивается к государственному неповиновению.
   1 ранг - дирекция;
        -- ранг - управленцы, собственники;
   4-7 ранг - технократия, бизнесмены и военные;
   8-11 ранг - предприниматели и служащие;
   12-14 ранги - рабочие.
   Глетчер не все понял в этих коротких градациях, но принял к сведению, что волею судеб забрался на самый верх служебной лестницы. Воодушевленный этим открытием, он добросовестно копался в электронных архивах, стараясь, поскорее освоиться в бездне прошедшего времени. Он часами не отрывался от компьютера, изучая прошлое своего будущего, однако скоро это быстро прискучило: информация была сухой и однообразной, сплошные сводки о потреблении, рождаемости, производстве, которые говорили о поступательном и благополучном развитии ирийского общества. Несомненно, электронные файлы ему кто-то старательно подбирал.
   Все эти переживания томили его душу, поэтому однажды он не выдержал и поделился своими обидами с Алисой. Он ей не хотел рассказывать не потому, что не доверял, нет, он видел и чувствовал, что она его искренне любит, просто не хотел ее волновать. А она, обычно такая наивная, с исконно женской мудростью, сразу же поняла, приласкала и шепнула на ухо: "Милый, не торопись, просто живи, смотри экрон и городское телевидение, в них много разных передач". Глетчер чуть по лбу себе не хлопнул, как же он не подумал об этом раньше.
   Следующая неделя прошла у него под знаком телевидения. Барри беспрерывно щелкал бесчисленными каналами, впитывая крохи информации о чуждой пока ему жизни. Он внимательно всматривался то в голографические изображение, то в обычный телевизионный экран, которые во многом походили друг на друга (особенно изобилием рекламных роликов), просто репортажи или фильмы с однообразными сюжетами переносились в разные уровни социума. Астронавт жадно слушал скудные новости, с тоской смотрел слащавые сериалы о несчастной любви, о счастливых карьерах, о борьбе за наследство, проскакивал спортивные каналы.
   Разница между экроном и городским телевидением все-таки была. Во-первых, по количеству каналов, городское телевидение имело несколько сот программ, а амброзийское около пятидесяти; во-вторых, по структуре построения передач. Экрон давал много музыки, передавал концерты и симфонии, часто показывал познавательные передачи по самым разным областям знаний и быта. Было множество фильмов о древних рыцарях, детских передач и сказок. В целом хорошее, добротное телевидение.
   Городское телевидение было проще и жестче. В нем присутствовала строгая градация каналов по тематике, только специального новостного канала Глетчер не нашел. Зато огромное количество спортивных каналов, Барри даже удивился, казалось, все население непрерывно соревнуется. К тому же оказалось, что на спортивных каналах есть тотализаторы. Приятно удивили Глетчера профессиональные каналы, передачи которых посвящались конкретной отрасли труда: бизнесу, медицине, компьютерам и электронике, промышленным отраслям и т.д. Таких каналов было десятки. Нашел Барри и каналы художественных фильмов. Его заинтересовали боевики, почти все они были о временах большого взрыва. В них светлолицые герои и героини влюблялись, ужасались, погибали, боролись со злодеями, спасали друг друга. О коренных жителях Южной территории не говорилось и не упоминалось.
   Чем больше Глетчер всматривался в экран, тем больше убеждался, что понять пока до конца свою сегодняшнюю родину не может, что-то постоянно ускользало от него. К концу второй недели вечером, когда Глетчер в очередной раз пришел с красными, усталыми глазами, Алиса усадила его напротив себя. Когда она заговорила, то выглядела несколько виноватой:
  -- Барри, папа просил тебе передать, чтобы ты не увлекался городским телевидением.
  -- Почему? - удивился он.
  -- Видишь ли, мне папа только сейчас сказал, я раньше не знала, оказывается городское телевидение, это почти непрерывное компьютерное моделирование.
  -- Не понял.
  -- Ну, все: спорт, фильмы, актеры, декорации. Все это делают на компьютерах, здесь, в социальном институте или в его филиалах.
   Барри нечего было на это сказать, он все сразу понял. Городское телевидение не просто развлекало или корректировало социальную среду, оно еще и помогало контролировать население. Если ты смотришь телевизор, то выбираешь определенную тематику канала и вот, твои пристрастия легко высчитываются компьютером! К телевидению он охладел теперь, наверное, навсегда.
   После этого пришла апатия. Полтора месяца тягучей неизвестности, скрашиваемой лишь любимой женой. Глетчер часто вспоминал начало своей работы в институте. Тогда он горел желанием быть полезным, а сейчас...
   В первый рабочий день Глетчера провожал тесть. Он провел его в кабинет помощника, усадил за рабочий стол, а сам присел напротив:
  -- Барри, это твое рабочее место. Там, - Харман развернулся и указал рукой на дверь в углу помещения, - вход сразу же в мой офис, но ты можешь им пользоваться только по моему вызову. Запомнил? Тем более, что пока функции моего помощника тебе не по плечу. Сейчас твоя задача изучить наше общество, начав с его истории. В перерывах печатай отчет по звездной экспедиции, надеюсь, ты помнишь, это требование Совета. Ну, все, удачи.
   И Харман вышел. С тех пор служебных разговоров с ним больше никто не вел. Астронавта никто не беспокоил, не контролировал, не давал никаких дополнительных заданий. Он совсем бы не ходил на работу, но Алиса предупредила, что пунктуальность, это непременная черта чиновника высших рангов. Глетчер все понял: опаздывать нельзя, поэтому приходил в институт всегда вовремя. За последние два месяца он с тестем, своим шефом, виделся только мимолетно и не каждый день. При встрече Харман обаятельно улыбался, доброжелательно приветствовал и тут же исчезал, ссылаясь на занятость. Похоже, он избегал встреч со своим зятем.
   И вот, наконец-то, его вызывает шеф! Глетчер предчувствовал, что это не простой вызов, а может, ему просто хотелось верить в то, что рутина серых будней закончилась?
  
  

*****

  -- Заходи Барри, садись.
   Директор института встал и заходил по кабинету.
  -- Как ты себя чувствуешь?
  -- Хорошо, - Глетчер удивленно взглянул на тестя, уж ему ли не известно о каждом шаге и вздохе мужа своей дочери!?
  -- Прекрасно. - Харман остановился напротив зятя. - Барри, думаю, ты уже весьма соскучился по настоящему делу?
  -- Сэр! Вопрос излишний.
  -- Я так и думал. Но не надо обращаться ко мне столь официально, для тебя, Барри, я всегда, прежде всего отец твоей жены. Не при посторонних, конечно. Ну, ты понимаешь?
  -- Да, отец.
  -- Тогда продолжим. Помнишь, как ты пробирался в Амброзию?
  -- Еще бы не помнить!
  -- Это прекрасный пример возможностей техники твоего времени. Мы осмотрели твою Черепаху. Как мы с тобой договаривались, не один винтик на ней не развинчивался, она в полном порядке, не волнуйся. Должен признаться, даже поверхностный осмотр показал, уровень технологического исполнения, энергонасыщенности вездехода для нас сегодня недостижим. Поэтому, на сегодняшний день, твоя Черепаха является самым мощным разведывательным средством на Ирии. И в связи с этим, Совет федерации поручил тебе дать очень важное задание.
  -- По свалке?
  -- Да, Барри, по ней. В нашем мире она до сих пор является проблемой...
  -- Извини, отец, - перебил его Глетчер, - я это сразу понял, когда приземлился там. Но объясни мне, почему вы не можете направить ресурсы цивилизации не на защиту от вредного воздействия свалки, а на переработку отходов? Надо, прежде всего, остановить выбросы мусора, особенно ядовитого и радиоактивного. Ведь получается замкнутый круг, проблема не решается, а усугубляется.
   Харман присел в кресло и терпеливо выслушал зятя. Помолчал. Потом встал и опять заходил по кабинету.
  -- Ты прав, Барри, безусловно, прав. Только ты не учел, что твои выводы лежат на поверхности и очевидно, что они приходили на ум и нам, - директор остановился перед Глетчером и строго посмотрел на него. Тот смутился, поняв, что тесть действительно прав.
  -- Извини, пожалуйста, наверное, я веду иногда себя несколько самоуверенно.
  -- Вот, именно! Впрочем, на твоем месте и я бы, наверное, подумал то же самое. Так вот, первые попытки прекратить сбросы отходов начались более двух тысяч лет назад.
  -- Ого! - невольно вырвалось у Глетчера.
  -- До этого на свалку валили все без разбора, в том числе отходы с многочисленных атомных энергостанций. Много лет шла борьба за принятие решения, потом разработка специальных технологий по утилизации, но то, что произошло после запрета на захоронение радиоактивных материалов предположить никто не мог: со свалки поползли жуткие монстры. Их возникновение и стремительная эволюция является для наших ученых загадкой. До сих пор у нас очень мало информации.
   Директор института замолчал. Повисла пауза. Харман застыл посреди своего кабинета, взгляд его отсутствовал, он как бы всматривался внутрь себя.
  -- Монстры! - Харман вынырнул из потока своих мыслей. - Они появились бесформенными, вяло перекатывающимися студнями. С ними легко справились, но поток их не уменьшался, он густел с каждым годом. Куски странной плоти лезли к атомным электростанциям, к силовым кабелям, к крупным заводам и сосали из них энергию. Это случилось примерно через 30 лет после первого запрета на сброс радиактивного мусора на свалку. Потом пятьдесят лет шла настоящая война с монстрами, в которой человеческая цивилизация несла все больший урон. Накопленные до этого ресурсы стремительно таяли, переработку радиоактивных отходов вынужденно забросили и их опять стали переправлять на свалку. Через три года нападения монстров практически прекратились. Догадываешься, почему?
   Глетчер молча кивнул. Он был поражен рассказом Хармана и сразу все понял. Дело не в халатности или лени новой цивилизации, она столкнулась с чуждой жизнью!
  -- Была выдвинута идея, - продолжил тесть, - что взрыв звездного метеорита генерировал каким-то образом инопланетную жизнь, спящую внутри него. Пока эта гипотеза остается основной. Теперь сам посуди, кому, как не тебе, космическому десантнику, заняться этим вопросом?
   Глетчер встал с кресла и невольно вытянулся перед шефом.
  -- Сэр, я готов служить Ирии всеми средствами и силами, которые доступны мне!
  -- Я не сомневался в этом, Барри. С самого начала я был уверен, что ты послан небом и в буквальном, и в переносном смысле. Как бы рука помощи от далеких предков, - Харман подошел к зятю, грустно взглянул ему в глаза и положил руки на плечи, - только вот, хватит ли сил у этой помощи?
  -- Посмотрим, и не в таких переделках бывали. Что от меня требуется?
   Харман подвел Глетчера к карте, голографическое изображение которой повисло у стены и начал рассказывать о свалке все, что было накоплено за несколько тысяч лет наблюдения за ней. Контуры свалки имели форму эллипса с размерами 4000 на 2500 километров, то есть 10 миллионов квадратных километров. От остального континента ее отделяли горные хребты и предгорья, затем более тысячи километров безжизненной степи. На этом уровне стоял атмосферный заслон, после которого уже начинались районы, пригодные для жизни. "Планетарный" совершил посадку на редкость удачно, он находился в зоне старого участка свалки, где выбросы уже столетиями не производились.
  -- Отец, здесь в мое время нефть качали. Я помню, еще бурная дискуссия была, на сколько лет ее хватит, на 50 или 100.
  -- Нефть! - хмыкнул тесть, - ныне это слово анахронизм. Знаю его я, да, еще несколько узких специалистов. Все давно выкачали, до донышка. И теперь туда закачивают фекалии.
  -- Но как же вы живете?
  -- Хорошо живем, Барри. И без нефти можно жить, главное, только чтобы энергии было в избытке. Наше богатство ныне - это океан. Он и кормит, и поит, воду, конечно, опреснять приходиться. Он и снабжает всеми необходимыми для цивилизации компонентами. В океане есть все. И я должен с гордостью тебе сообщить, что в отличие от суши, океан мы сохранили. И свято его храним. Ну, не будем отвлекаться, захочешь, найдешь все необходимое по океану в компьютере.
   Они наметили маршрут движения Черепахи. Он пролегал мимо фекальных затонов, заходил вглубь Южной территории, справа от эпицентра большого взрыва, огибал его с юга и возвращался по его левой стороне мимо гор, пересекая громадный лесной массив.
  -- А что это за лес? - Глетчер ткнул в жирную, изогнутую подковой дугу странного зеленовато-сиреневого оттенка.
  -- Не знаю, Барри. Все что нам удалось собрать по свалке за сотни лет наблюдения за ней, тебе подготовят, по дороге посмотришь. Но что там по-настоящему происходит, точно никто не знает. Так далеко никто не заходил, и наша автоматика там не работает. Путешествие тебя ожидает трудное и непредсказуемое. Я очень прошу беречь себя. Совет прекрасно понимает всю сложность возложенной на тебя задачи, поэтому при непреодолимой угрозе ты имеешь право и обязанность вернуться. Геройствовать там ни к чему, ты нужен планете живой и здоровый. Обещаешь?
  -- Да, отец, обещаю. Я уже не мальчик, так что необдуманных поступков не будет. В конце концов, есть инструкции по планетарной разведке, ими я и буду руководствоваться.
  -- Да? - заинтересовался Харман. - Будь добр, перекинь их в мой компьютер.
  -- А разве в ваших архивах их нет?
  -- Вряд ли. Космические программы разрабатывал твой народ, а его инфраструктура была уничтожена. Многое безвозвратно погибло.
   Харман встал.
  -- Что ж, кажется всё обговоирли. Кстати, как вы там с Алисой, не ссоритесь?
  -- Да, что вы, отец?! Я же люблю Алису! В ней источник и цель моей жизни. Она тебе не говорила, что беременна?
   Харман от неожиданности орять сел в кресло.
  -- Да, ты что?! Правда?! - лицо его было неподдельно счастливым. - Слава Богу, свершилось!
   Харман резво вскочил и подбежал к стене и куда-то нажал. Открылся небольшой зеркальный проем, уставленный бутылками и хрусталем.
  -- Сейчас, мы с тобой это игристым вином отпразднуем! - он схватил пузатую бутыль и два бокала. - Это надо, а отцу до сих пор ничего не сказала!
  -- Она и меня только вчера известила, а знает уже неделю.
  -- Вся в меня! - приговаривал счастливый отец, разливая вино в бокалы, - пока не убедится, пока не подумает, как следует, делать, не станет. - Ну! Чокнемся, что ли, зять! Подожди, - спохватился Харман, - за кого пить то будем?
  -- За сына, отец. Врачи вчера сказали, что у нас будет сын!
  -- А у меня, внук. Ура, Барри!
  -- Да, я тоже счастлив, только Алиса расстроится.
  -- Из-за экспедиции?
   Глетчер кивнул.
  -- Хорошо, беру этот вопрос на себя. Сам ей скажу.
   Харман на мгновение задумался.
  -- И вот ещё что! Даю тебе три дня на отдых. Проведешь их с женой. Хочешь, съездите в Р-1526?
  -- С удовольствием, - оживился Глетчер, - я и сам хотел попросить.
  -- Ну, и отлично. Завтра на моей машине отправляйтесь. Разрешаю переночевать для полноты ощущений, но только одну ночь. Долго там делать нечего.
  -- Отец, можно задать вопрос?
  -- Конечно, слушаю.
  -- Чем отличаются Амброзия и Р-1526?
  -- Ну, умеешь ты вопросы задавать, Барри! - Харман задумался. - Ладно, слушай мое личное мнение. Амброзия - это настоящее, а город - это призрачное.
  -- Не понял.
  -- А чего тут понимать? Тебе же Алиса сказала, что городское телевидение сплошь - компьютерные поделки? И вся остальная жизнь там напоминает сон. Но люди живут там и многие из них счастливы. Наш долг следить за этим и блюсти закон, - голос Хармана неуловимо изменился, стал более жестким, с властными нотками. - И все, что мешает счастью наших граждан, мы устраняем.
  -- Кстати, - Харман нагнулся к Глетчеру, и хитро прищурившись, заглянул ему в глаза, - учти, что информация об истинной природе телевидения, строжайшая государственная тайна. Представляешь, какой удар стабильности социума последует, если народ уяснит, что его водят за нос?
  -- Отец, но как же артисты, автографы, интервью?!
  -- Не волнуйся, под каждого раскрученного телевизионного героя или спортсмена есть реальные люди, мои сотрудники, так что все в порядке. Я тебя очень серьезно предупреждаю, Барри, держи язык за зубами, не то погубишь и себя, и Алису, и меня заодно. Лучше забудь об этом.
  -- Я очень постараюсь, отец. Я все понял.
  -- Ну, тогда до вечера. Береги Алису.
  
  

*****

   Прошло полтора месяца. Для Бенни жизнь вошла в некую колею. Кончились дни беспрерывного напряжения, ощущения опасности и ожидания сиюминутного разоблачения. Вместе с Адамсом, в бригаде было пять человек: он сам под кличкой Тюфяк, а также Клякса, Пузырь, Баран и Бык.
   Старшим бригады назначили Быка. Внешне он походил как раз на животное: громадного роста, с головой низко сидящей на могучей шее, со злыми маленькими глазками. От него всегда исходил тяжелый и резкий запах. И это несмотря на ежедневный душ, после рабочей смены. Свирепость Быка сочеталась с безграничной тупостью. Видимо, он и до деструкции не отличался умом и благонравием, а теперь от него осталась только человеческая оболочка, полная злобы. Это было очень странно, аномально. Изъятие в ходе деструкции нормальных человеческих чувств тупило и затормаживало остатки прежней личности, вводило людей в состояние психологического ступора, когда мысли в голове останавливались или вовсе исчезали. Дохи часами могли сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Адамс думал, что это состояние сходно с медитацией, только просветления после не наступало. При оклике дох тут же вставал и шел исполнять приказание, словно сидел и только этой команды ждал. Возможно, по причине этой чувственной тупости обычно дохи друг к другу были лояльны.
   Бык был ярким исключением из правила.У Бенни он вызывал отвращение, а у остальных животный страх. Особенно его боялся Пузырь. Он был толстым и старым человеком. Большая лысина, слабые руки, подслеповатые глаза, как бы просящие снисхождения и жалости. Но в мире дохов властвовало равнодушие и к другим, и к себе. Сочувствие и бескорыстная помощь товарищу могли вызвать только удивление. Хотя бы у тех дохов, кто хоть немного сохранил в себе эту способность. Поэтому Бенни вынужден почти ежедневно наблюдать, как Бык избивает Пузыря. Делал тот это регулярно перед началом работы и после нее. А иногда и в ходе нее.
   Противоположностью Пузырю был Баран. Это был высокий и тощий дох, из которого странным образом еще сочилось былое человеческое достоинство. Своей кличкой он был обязан огромным ушам, издалека действительно смахивающим на витые рога. Баран умудрился завоевать расположение бригадира и как-то незаметно стать его негласным заместителем. Бык, благодаря Барану стал позволять себе лениться. Он всякие мелочи, типа построений и досмотров поручал Барану. А тому это нравилось, он с удовольствием командовал, выводил бригаду на работы, тем более что как старший, только следил за качеством ее выполнения, а сам не работал. При всем при этом, он смог не испортить отношений с остальными членами бригады. Баран, безусловно, был хитер, он умело лавировал между злобной тупостью бригадира и ненавистью всей бригады к Быку, наверное, благодаря тому, что никогда никого не бил. Бенни подозревал, что Баран оказался тем браком, о котором упоминал старик во время сеанса деструкции.
   Клякса носил свою кличку по неведомым причинам, внешне он ее никак не напоминал. Он был молодой, атлетически сложенный парень, лет двадцати семи. Всегда молчаливый, он оставался безучастным к любым проявлениям действительности. Первые дни Бык избрал его объектом избиений, однако, очень скоро бросил это занятие. С таким же успехом можно было лупить мешок с опилками. Клякса не закрывался. Не увертывался, без каких-либо эмоций он сносил удары пока позволял организм, потом, когда силы заканчивались, молча падал. Ни страдания, ни ненависти в зеленых глазах не мелькало, деструкция убила в нем все человеческое. В конце концов, Бык оставил его в покое и переключился на Пузыря, который просто излучал из себя патологический страх. Особенно Быку нравилось, когда Пузырь мочился при его приближении, он даже иногда отменял сеанс побоев.
   Жизнь дохов - мусорщиков катилась однообразным колесом. Жили они в огромных бараках на сто бригад каждый. Эти строения располагались позади служебных зданий "Государственной конторы мусорщиков". В лагере, где жил Адамс, было 44 барака, то есть 22 тысячи дохов. Бараки были вполне благоустроены. В них царил культ чистоты и дезинфекции. Каждая бригада периодически оставалась за дежурную и скребла и мыла помещения.
   Для Бенни, самым трудным, после недель страха, стали недели привыкания к образу жизни дохов, когда дни стирались в серую полосу однообразного никчемного существования. Даже просто такая жизнь, вела к отупению и равнодушию, сходных с результатами деструкции. Наверное, так было и задумано. Талантливые психологи разработали жизнь дохов до мелочей и вложили во все ее стороны деструктивную направленность, явную или неявную.
   Для каждой бригады мусорщиков выделялась персональная комната, правда, без двери, так называемый, "бригадблок". В нем находились двухъярусные стеллажи на четырех человек, и одна пружинная кровать, для старшего. Кроме того, в комнате имелся стол со скамьями. И все. Остальное пространство бараков занимал огромный коридор, душевые и туалетные комнаты, а также подсобные помещения. Питались дохи в своих коморках. Пищу развозили дохи-кухари всегда в одно и то же время утром и вечером или, скорее, вечером и днем, так как работали дохи ночью, а днем спали. Бенни никак не мог смириться, что после работы приходилось безвылазно сидеть в бригадблоке, и совершенно ничего не делать. Спать запрещалось, лежать на стеллажах во внеурочное время тоже, поэтому все дохи тихо сидели за столами и тупо смотрели в пространство. Слава Богу, что можно было без ограничений ходить по коридору, что и делали десятки дохов каждый день, несмотря на усталость, после рабочей смены.
   Но больше всего проблем Адамсу создал электросон. По распорядку, с 10.00 до 17.00 дохи отправлялись спать, и, как правило, делали это очень охотно. Потому, что на каждом спальном месте из стены шел маленький жгутик проводов и заканчивался изящным металлическим обручем. Надевать это устройство было обязательным правилом, и все дохи его тщательно соблюдали. Дело в том, что деструкция необратимо разрушала людям сон. Специалисты установили, что во время сна подсознание доха начинает сопротивляться, пробуждая воспоминания об утраченных эмоциях и чувствах. Наутро дох просыпался не отдохнувшим, нервным, с признаками глубокой депрессии. В конце концов, это приводило к дисбалансу нервной системы и неизбежному повтору сеанса деструкции, после которой дох, в лучшем случае, годился только в пахари, или, в противном случае, для утилизации. Хитроумные сотрудники социального института еще много сотен лет назад придумали способ решения этой проблемы, создав электросон. Надев обруч, дох погружался в калейдоскоп смешения красок, форм, звуков. Они всегда были разными, но эффект имели одинаковый: дохи отключались и словно летали в пространстве, где не могло быть полетов, потому, что не было и самого пространство. Во всяком случае, дохи всегда хотели вернуться туда. Электросон, таким образом, выступал в роли пряника, он был, пожалуй, главным фактором, возбуждающим в мозге доха центр удовольствий, все остальные возбудители отсекались деструкцией. Для дох даже еда и питье не носили иного смысла, кроме обязанности. Все это Адамс знал еще по обучению в полицейской академии, но преподаватели не доводили до своих слушателей, что электросон губительно действовал на "бракованных" дохов, вызывая у них головную боль и гипертрофированную ностальгию по утраченному нормальному миру. А может быть, они этого и сами не знали? Бенни таких устойчивых к воздействию деструкции людей про себя называл полудохами. Они всегда после побудки были вялыми, подавленными и резко выделялись из остальной толпы. Некоторые переставали есть, следить за своим санитарным состоянием, от них гнусно разило.
   Полудохи исчезали, тихо и незаметно, но через некоторое время появлялись новые.
   Электросон, как убедился Бенни, пагубно действовал на здорового человека. В первую же ночь (вернее, "время сна по распорядку") он не смог сомкнуть глаз и таращился в темноту, хотя жутко хотелось спать. Как только опускались веки, в мозгу вспыхивала звенящая нота, от которой наяву бы зубы заболели, а перед глазами мелькали цветные сполохи. Несколько раз Бенни забывался, бессильный перед дремотой и за эти несколько минут получал такой психологический удар, что, открыв глаза, чувствовал себя на краю пропасти, в которую падают только один раз. Не надевать обруч было невозможно, видимо в нем была заложена какая-то сигнализация. Адамсу повезло, в ту же первую ночь он в этом убедился. Часа за два до подъема в их бригадблок зашел патруль дрессеров. Боже! Как он испугался! Едва хватило сил оставаться недвижимым, он думал, все, конец, засыпался. Но охранники подошли к Пузырю, посветили фонариком и, надев ему на голову соскочивший во время сна обруч, тихо удалились. Решение пришло неожиданно: он развернул обруч на 180 градусов, и боли в голове прекратились. Сначала Бенни испугался, ожидая немедленного прихода дрессеров, но сон его сломил, и он сладко уснул. Охранники так и не пришли. Теперь каждый раз Адамс отходил ко сну с удовольствием, как настоящий дох, только надевал обруч задом наперед. Провод при этом шел ото лба, а не от затылка, но никто кроме Быка этого не видел, и хотя он всегда добросовестно следил за соблюдением распорядка, внимания на это не обращал, так как был слишком туп.
   Кстати, отношения Адамса с бригадиром поначалу не ладились. Бык с первых дней воспылал к Бенни особым педагогическим рвением: все норовил воспитывать с помощью кулаков. Но Адамс, махнув рукой на возможные отрицательные последствия, вспомнил пару болевых приемов, которые отрабатывал еще на службе и Бык как-то сразу отступился, причем общался в дальнейшем без злобы и жажды мести, чем искренне удивил Бенни. Видимо, как не был туп Бык, оставшихся у него мозгов было достаточно, чтобы понять превосходство умения над простой физической силой.
   Работали мусорщики с 20.00 до 6-7 часов утра. Все они были задействованы в обеспечении жизнедеятельности огромного 105 миллионного города. Все жители привыкли, что в S-1740 самый безопасный воздух, что Ха-шоу самое лучшее, что все его жители радостные и довольные. Люди родились в этом городе, многие успели завести семью, кое-кто даже считал себя счастливым, но никто не готовился к тому, что попадет в тот процент необходимости, который обслуживают Город. Никто никогда не сочувствовал дохам и никто не собирался пополнять их ряды собственной персоной. Однако пополняли. Дохи, это объект насмешек и презрения, до тех пор, пока не окажешься здесь, в заднем дворе Конторы. Бенни оказался и теперь постоянно мысленно перебирал свою прежнюю жизнь, прогонял воспоминания сквозь сито анализа и не мог понять, если он, вполне добропорядочный гражданин Федерации, из-за нелепого случая оказался здесь, на дне, то в чем причина этого? В том, что Бенни был потенциально чужд стабильности, этой религии новой цивилизации, и тогда, то, что случилось с ним, справедливо? Или сама новая цивилизация имеет какую-то червоточину, если не сказать больше: гнилую рану? Пока Адамс так и не нашел ответа. Каждый день вместе со своими товарищами он спускался в подземные лабиринты Города. И здесь он совершенно точно усвоил, что в любом случае, без каждодневного труда сотен тысяч дохов-мусорщиков, этот громадный мегаполис выжить не может. Так, где же, правда? Неужели правы преподаватели академии, вдалбливая офицерам полиции, что все, что угрожает стабильности даже в зародыше или в потенциале, должно быть немедленно пресечено, изолированно или подвергнуто деструкции, что это не жестокость, а суровая необходимость выживания человеческого сообщества. Образующийся при этом человеческий мусор не выбрасывался, а активно использовался, причем там, где нормальный человек вряд ли стал бы работать. По логике государства получалось, что из нормальных людей с ненормальной психикой с помощью деструкции делают ненормальных людей с "нормальной" психикой. Вместо того, чтобы разрушать общество, они добросовестно работали на него. Ведь если оглядеться вокруг, то нельзя не заметить, что в бараках всегда было чисто, кормили их досыта.... Адамс про себя горько улыбнулся, до чего он докатился: радуется, что у него добрые рабовладельцы.
   Сегодня их бригада потеряла Кляксу. Адамс никак не мог остановить раз за разом прокручивающуюся ленту воспоминаний....
   Как обычно, вечером, Бык вывел бригаду на маршрут: двадцатикилометровый отрезок одного из рукавов канализационного туннеля. Бенни и представить раньше себе не мог, насколько циклопическими были подземные сооружения. Многими тысячами километров тянулись от каждого города гигантские подземные каналы, наверное, сливающиеся где-то в сточные реки и питающие собой сточные моря.
   Ритуал обхода участка был достаточно однообразен и поэтому очень скоро даже для Адамса превратился в набор автоматических действий: сначала спуск в клети, потом смрадная подсобка, где все влезают в заскорузлые комбинезоны, одевают маски с респираторами, пояса, цепи, фонари, багры и, через минуту на маршруте. Они выходили под огромные своды центрального ствола городской канализации. Респиратор спасал от зловонья лишь частично, поэтому первые вздохи казались ядовитыми, потом ничего, приедалось. У Быка на шее болталась рация, связь с дежурным дрессером. За полтора месяца Бенни ни разу не видел, чтобы бригадир пользовался ею. Он даже стал подозревать, что она неисправна. Сегодня ночью все началось как обычно. Гулко отдавались шаги по латанному - перелатанному металлическому пандусу с поручнями: дохи должны были успеть пройти за смену сорок километров: сначала двадцать по одной стороне, потом там, где канал упирался в глухую стенку, а поток нечистот бурно устремлялся под нее, перебирались на другую сторону, и топали обратно, еще двадцать. Периодически Бык наклонялся над поверхностью булькающего внизу потока и что-то там высвечивал фонариком. В этот раз он это делал чаще обычного и вглядывался вниз непривычно долго. График движения нарушился, а это плохо, если бригада опоздает, то останется без ужина. Бенни заметил, что Бык бурчал себе что-то под нос, видимо, пытался вслух размышлять. Неожиданно он остановился и, нажав кнопку на рации, глухо забубнил из-под респиратора:
  -- Сэр! Я Бык. Прошу связи.
  -- Слушаю, - донеслось из аппарата.
  -- Сэр! Сообщаю, что уровень ствола XII-К05 поднялся выше красной линии. За один час почти на четыре деления.
   Динамик некоторое время молчал, видимо дежурный дрессер консультировался с начальством или специалистами.
  -- Бык!
  -- Здесь, Сэр!
  -- Ищите запор в переходном тоннеле на следующий участок. Найдите, и расчистите!
  -- Есть, Сэр!
   Бык ускорил шаг, и уже не заглядывая вниз, устремился вперед. Чтобы успевать за ним, приходилось здорово попотеть. Наконец, показался долгожданный тупик. Бенни взглянул вниз. Уровень бурлящей мути стал действительно значительно выше, ему даже показалось, что он растет буквально на глазах. По сердцу резануло страхом: если они не сумеют устранить затор, то уйти из этого канала уже не успеют. А даже если бы и успели, то их немедленно отправили бы в "утробную".
  -- Клякса!
  -- Я.
  -- Возьми спецкостюм.
   Адамс удивился. О каких спецкостюмах говорит Бык, где им тут взяться? Между тем Клякса безо всяких сомнений направился в сторону, куда-то в темный угол. В свете фонаря Бенни разглядел ржавую скобу, за которую Клякса ухватился, и что есть силы, потянул на себя. Часть стены покрытой плесенью вдруг треснула прямоугольником двери, раздался скрежет и показалась неглубокая ниша, подсвечиваемая тусклой лампочкой. В ней висели три прорезиненных костюма с изолирующими противогазами.
  -- Эй, Тюфяк! - крикнул Бык. - Свети на Барана, а ты, Клякса, тащи костюм, одевай Барана. - Бык подошел к Адамсу и, ткнув в него своей лапищей, рыкнул. - Ты не просто свети, а запоминай, как это делается, а то полезешь сам в следующий раз и нахлебаешься дерьма.- Бык неожиданно хохотнул и, толкнув опять Адамса, отошел в сторону.
   Бенни не удивился такому способу обучения, другого среди мусорщиков просто не существовало. Баран в спецкостюме выглядел нелепо и неуклюже, однако через перила он перелез довольно-таки ловко. Адамс внимательно наблюдал, как тот спускается по обвешанным слизью скобам. Перед тем как отпустить последнюю над поверхностью скобу, он пристегнул к ней карабин троса и нырнул в зловонную пучину. Где-то около стены, из глубины, изредка маячило пятно света, Баран изучал обстановку. Минут через пять трос натянулся, он возвращался. Баран благополучно вылез и сообщил Быку, что в протоке затор из нескольких трупов. Бригадир тупо соображая несколько минут стоял неподвижно, не зная что предпринять, потом решил доложить дежурному дрессеру.
  -- Скотина! - донеслось из рации. - Ты же уже получил указания! Еще раз повторяю: расчистить завал!
  -- Есть, сэр!
   Глазницы противогаза Бригадира стали тяжелым взглядом обводить своих подчиненных. Бенни показалось, что губы Быка растянуты в дяьвольской усмешке. Даже он, новичок, понимал, что если расчистить завал, то течение почти наверняка унесет человека с собой. Вот взгляд Быка задержался на Адамсе, он похолодел, умирать не хотелось, но через мгновение бригадирские глаза дернулись и двинулись дальше. Бенни облегченно вздохнул. Бык поднял руку и ткнул ею в сторону Кляксы.
  -- Надевай второй костюм.
  -- Подожди! - неожиданно вмешался вдруг Баран. - Его же наверняка снесет вместе с завалом!
  -- Ну, и что? - бригадир удивленно уставился на своего заместителя.
  -- Как, ну, и что?! Снести может, понимаешь! Человек может погибнуть! - голос Барана дрожал возмущением.
   Всех охватило минутное оцепенение. Бык явно был в замешательстве. Вдруг из динамика раздался властный окрик дрессера.
  -- Бригадир! Что у вас там за балаган?! Почему не выполняются указания?!
  -- Сэр, Баран утверждает, что вместе с затором может унести человека.
  -- Человека?! - голос из эфира даже поперхнулся от возмущения. - Немедленно расчистить канал и всем оставшимся наверх.
  -- Есть, сэр!
  
  

*****

   ...Нет, сидеть без движения было больше невозможно. Адамс медленно встал и двинулся в коридор, перерыв был достаточный, теперь можно опять минут тридцать погулять. В который раз Бенни корил себя, что не разглядел в Баране за искусной маской доха нормального человека. Даже не успел спросить, как его зовут. Вновь и вновь он мысленно прокручивал случившееся.
   ... Клякса безропотно принял из рук Барана страховочный конец и пристегнул его к поясу. Кажется, он так ничего и не понял из происходящего. Единственное, что ему вдолбил Бык, надо расчистить завал. Наверное, именно поэтому он был совершенно спокоен, в его движениях не было ни обреченности, ни страха, ничего, кроме равнодушного послушания. Клякса погрузился в ходящую водоворотами зловонную жижу, и через несколько минут внизу что-то зачавкало. Крохотные водоворотики стали стягиваться друг к другу и в какой-то неуловимый миг вдруг объединились в один большой, который по размерам напоминал воронку. Бурая муть неслась по стенкам этого водоворота с бешеной скоростью, похоже, Кляксе удалось протолкнуть затор. Все, включая Быка, напряженно смотрели вниз, наблюдая за дрожащим страховочным тросом. Он шевелился, дергался. Адамсу очень хотелось верить, что это Клякса выбирается наружу, ему даже один раз показалось, что совсем близко от поверхности потока мелькнул свет его фонарика. Баран переметнулся и, рискуя упасть, вниз пытался тянуть страховочный трос, он натянулся как струна, ослаб, снова натянулся. Бенни бросился на помощь к Барану, тот увидел это и из последних сил подтянул трос вверх, еще немного и Адамс смог перехватить его. Он тут же почувствовал силу стремнины и еще ощутил, что на конце троса есть что-то живое, казалось, что это бьется рыба, пытаясь сойти с крючка или порвать леску. Баран, тяжело дыша, перевалился через парапет и присоединился к Бенни. Под совместными усилиями трос поддался, вот-вот должен был показаться человек, но вдруг усилия провалились в никуда, Баран и Адамс упали. Бенни машинально вытягивал трос, пока не показался его растрепанный конец: не выдержала заклепка, и трос оторвался от карабина. Кляксу унесло. Бык поднял рацию:
  -- Сэр! Затор устранен. Кляксу унесло.
  -- Хорошо. Поднимайтесь на поверхность по клети 23\19, она с левой стороны тоннеля в двух километрах от тупика.
   Бригадир оторвался от перил и прошел мимо все еще лежащих на полу Барана и Телка, подошел к Пузырю и хлопнул его по плечу:
  -- Пошли, Пузырь! По дороге расскажешь, почему так отстал на маршруте. А вы, - он оглянулся, - поднимайтесь и догоняйте.
   Бенни думал, что Баран пойдет снимать спецкостюм, но неожиданно он подошел к нему и дернул за полу рабочей робы:
  -- Тюфяк! Слушай меня внимательно. Ничего не спрашивай, просто запоминай. Я не знаю, полудох ты или человек, но в любом случае, мне уже теперь терять нечего, - Баран запнулся, - ничего, кроме второго сеанса деструкции мне не светит.
  -- Но может...
  -- Молчи. Не может. Вариантов нет, мне теперь только туда, в канал. Да, не волнуйся, ишь, вылупился. Топиться в дерьме я не собираюсь, просто другого пути нет, а случай самый подходящий. Спецкостюм предназначен для аварийных работ, он герметичен и автономен, надеюсь, что воздуха в нем хватит. Там в нише есть еще один костюм, насколько я знаю, последний на этом участке. Если ты не дурак, то постарайся им завтра же воспользоваться.
   Баран вновь перелез через перила и спустился на несколько ступеней вниз. Теперь его уже нельзя было бы остановить, стоило разжать руки и...
  -- Ты не брезгуй этим вонючим каналом. Другие пути лучше пахнут, но ведут только в "утробную". Значит так, если решишься, то по каналу плыви до отстойников. Там не высовывайся, свет не включай, жди обезвоживания. Сделай все, чтобы тебя не выкинуло из танкера, иначе смерть. В танкере будешь торчать не менее суток. Воздуха впритык, так что экономь, поменьше дыши. Груз вываливают через правую сторону по ходу движения, держись противоположной стороны, цепляйся за что-нибудь, а то смоет. Повезет, доберешься до свалки. Увидишь ее край, иди вправо, к белым горам. Не спрашивай ни о чем, сам не пробовал, тоже только запоминал. Все, пока, я и так на тебя кучу воздуха угробил. Да, берегись проверки, она наверняка будет...
   Догоняя Быка и Пузыря, Бенни думал о бывшем дохе - мусорщике, который сейчас, плывя в зловонной жиже, среди испражнений многомиллионного города, перестал быть дохом и вновь стал человеком. В душе забрезжила надежда, если не на спасение, то хотя бы на возможность действия.
   Адамс неожиданно наткнулся на стоявшего в темноте Быка.
  -- Почему один, где Баран!
  -- Он прыгнул вниз, сэр.
  -- Что-о?!
  -- Сэр! Это Бык. У нас опять ЧП: Баран в канал прыгнул.
  -- Хм, - послышалось из рации. - Сам?
  -- Так точно, сам.
  -- Ладно. Поднимайтесь, там разберемся.
   Бык подтолкнул Бенни к боковой двери. Они прошли в санитарный узел, где Пузырь уже обмыл обувь и сейчас стоял под струями вонючего обеззараживающего газа. Потом они поднимались в клети, в которой было непривычно просторно, а на выходе из шахты их встречал почетный эскорт: дежурный дрессер собственной персоной и два здоровенных охранника с автоматами. Офицер подошел к Быку и с размаха ударил его тростью:
  -- Где твой любимчик, скотина!
   Бык раболепно изогнулся и, втянув голову в жирные плечи, зачастил:
  -- Баран внизу, он прыгнул, Баран внизу...
   Офицер презрительно плюнул и повернулся к охранникам:
  -- Отправьте этих скотов в лагерь.
   Потом тут же поднял руку и что-то заговорил в маленькую рацию. Дрессер был очень возбужден. Когда их вели к машине, до Адамса донеслись обрывки фраз:
  -- ...Нет! Я требую немедленного контроля своего блока... То есть как это, нет оснований?! У меня увеличилось количество бракованных на полтора процента... А я прошу завтра... Тогда буду жаловаться...
   ...И вот, теперь, медленно шаркая ногами по коридору, Адамс с трудом скрывал бурлящее внутри него нетерпение. Он волновался, боясь завтрашней проверки, потому что не был уверен, что сможет скрыть свое отвращение к этому лагерю, к этим унизительным условиям существования и к этой жизни в целом. Бенни дошел до туалетной комнаты, машинально зашел и тут же вышел. В голове билась одна мысль: "только бы пустили в канал!". Впервые за полтора месяца ему так искренне хотелось поскорее приступить к своим ассенизаторским обязанностям.
   Ночь прошла беспокойно, каждый посторонний звук казался шагами дрессеров, для них ночь дохов была обычной дневной работой, имел ли хоть какое-то значение их сон? Удивительно, но все обошлось спокойно, Адамсу удалось даже вздремнуть пару часов. После подъема и завтрака никто не беспокоил бригаду Быка. Бенни терялся в догадках, как такое может происходить, неужели полицейские механизмы столь проржавели, что столь медлительно проворачиваются? Или идет некая оперативная игра? Вот, прозвучал привычный звонок, и дохи потянулись в рабочую зону барака, каждая бригада к своим шкафчикам со спецовками. Бык, Тюфяк и Пузырь оделись и направились к выходу. До шахты спуска оставалось еще пятьсот метров, каждый из которых уже был знаком, но как напряженно теперь они давались! Ничего не произошло, они вошли в клеть и поехали вниз. Бенни чуть успокоился и стал размышлять о том, каким образом заполучить доступ к последнему спецкостюму. Он, безусловно, мог бы справиться с Быком, не говоря о Пузыре, но такое явное бегство будет предательством по отношению к остальным смельчакам, которые когда-нибудь смогли бы решиться на побег. Нельзя давать повод власти перекрывать последнюю надежду на надежду. Надо было думать, как на фоне чрезвычайных вчерашних событий, обеспечить более-менее правдоподобное объяснение собственного исчезновения.
   Решение пришло внезапно, как озарение. Адамс ускорил шаг и на ближайшей наблюдательной площадке как бы ненароком обогнал бригадира. Металлические пандусы вдоль канала были узкие, и разойтись двум человекам на них было не просто. Странно, но Бык совершенно спокойно отреагировал на эту выходку, видимо, его амбиции не простирались дальше его интеллекта. Бенни бодро зашагал вперед, часто нагибаясь через парапет и подсвечивая вниз фонариком. Его пристальное наблюдение за бурлящим внизу потоком не прошло мимо внимания бригадира. Через полчаса он тоже стал часто посматривать вниз. Наконец, Бык не выдержал и, ускорив шаг, догнал Адамса.
  -- Эй, парень! Ты что это там высматриваешь?
  -- Кажется, уровень опять поднимается, сэр!
  -- Да-а? Ты тоже заметил? Я все на метки смотрю, смотрю, но точно не могу определить насколько. Пошли к сливу, там, наверное, опять засор.
   Бенни опешил. Такой реакции от Быка он никак не ожидал. Неужели он так легко внушаем? А может, его вдруг осенило, уровень действительно поднимается?! Но это просто невероятное везение! Адамс чуть не вскрикнул от радости, он вдруг ясно ощутил, сегодня у него все получится.
  -- Тюфяк!
  -- Здесь, сэр!
  -- Посмотри, что там, около стены болтается?
   Они опять стояли у стены, в том же месте, где и вчера. У Адамса сместилось ощущение времени, ему казалось, что вчера не закончилось, что все продолжается здесь и сейчас, он даже головой встряхнул, чтобы отогнать наваждение.
  -- Тюфяк! Ну, что головой трясешь, свети на слив.... Так, правее. Пузырь, а ты чего в стороне прохлаждаешься?! Иди сюда, слякоть!
   В свете трех фонарей удалось рассмотреть, что рядом со стеной медленно колыхается раздутый труп спиной вверх. Бык несколько минут морщил лоб, размышлял, наконец, нехотя потянулся к рации.
  -- Сэр! Это Бык, прошу ответить.
  -- Кто-кто?! То есть как это Бык?! - голос дежурного дрессера аж поперхнулся. - Это твою бригаду по общей сводке провели?
  -- Простите, Сэр, не понял.
  -- Вот скотина! У тебя в бригаде сейчас сколько людей?
  -- Трое.
  -- А двоих куда дел?
  -- Унесло вчера, сэр. При проведении ремонтных работ.
  -- Вот как. Ну, ладно. Ты лучше скажи, кто тебя вниз пустил.
  -- Не понимаю, сэр! Я здесь по обычному графику.
   Диалог опять прервался, видимо, наверху совещались. Адамс посмотрел на беспомощное лицо Быка, и ему даже стало его жалко. Он-то почти точно знал, что происходит. Из-за внутренних бюрократических проволочек и обыкновенного человеческого недомыслия, Бык с подчиненными остался в стороне от того случая, который с ними произошел. Вопрос об их бригаде был доложен наверх, и на том все успокоились: ответа сверху пока не было, и поэтому ими никто не занимался, новая цивилизация инициативы не поощряла.
  -- Бригадир! - зашипела опять рация.
  -- Слушаю, сэр! - шея Быка угодливо изогнулась, а на лбу в свете фонарей ярко блестели крупные капли пота.
  -- Даю команду на немедленный подъем твоей бригады. Как понял?
   Бенни похолодел, неужели все пропало!
  -- Простите, сэр, но здесь у слива плавает труп, он может опять забить протоку и создаст затор, уровень потока уже поднимается, я видел...
  -- Хорошо, Бык! - голос дрессера был раздраженным и злым, видимо нагоняй за то, что не отследил "чепэшную" бригаду, уже получил. - Быстро уберите помеху и наверх!
  -- Есть, сэр!
   Бык отпустил рацию и взглянул в сторону немногочисленного состава своей бригады. Он размышлял, кого отправить на задание, с учетом того, что нового страховочного троса им так никто и не выдал.
  -- Пузырь!
   Тот от неожиданности вздрогнул и сжался в комок, а Адамс опять почувствовал, как весь его план начинает рушиться.
  -- Пузырь! Черт тебя подери, чего молчишь?!
  -- Слушаю, сэр! - раздался дрожащий голос доха.
  -- Вот же слякоть, - выругался Бык, - ладно, иди, помогай Телку одевать спецкостюм. От тебя все равно проку не будет, только время терять. И побыстрей, начальство дожидается.
   Руки Адамса механически перебирали заржавленные скобы, буро-коричневая стремнина приближалась. Вот она коснулась ног, обхватила холодными объятиями щиколотку, колено. "А вдруг Баран меня обманул, - внезапно подумалось Бенни, - вдруг его рассказ, это последняя подлость самоубийцы, которому терять уже нечего?". Его руки судорожно вцепились в скобу. Человек с трудом подавил в себе неудержимое стремление мышц выдернуть наверх погруженное уже наполовину тело.
  -- А, впрочем, все едино, - вслух воскликнул Бенни, - здесь плохо, а наверху еще хуже.
   И разжал руки. Полутораметровое отверстие перелива было полностью скрыто под поверхностью стоков, хотя обычно на четверть выглядывала наружу. Адамс очень осторожно просунул в него ногу. Так и есть, снизу оно наполовину завалено всяким хламом, а сверху проток закрывала какая-то большая масса слипшегося мусора. Различить, что это, было невозможно даже в луче фонаря. Все скрадывала окружающая его муть. Бенни вплотную приблизил стекла шлема:
  -- О, Господи! - невольно воскликнул Адамс.
   К горлу подкатил комок тошноты. Он совсем забыл про труп, замеченный сверху, а течением его уже прибило к сливу. Болтаемый мутными струями раздувшееся тело терлось о стену. Мелькнул нарукавный шеврон. Для опытного глаза Адамса все стало ясно: это был один из пропавших уличных полицейских. Во времена его службы такое изредка случались. Подавив отвращение, Бенни попытался оттолкнуть труп, так как он мешал ему пролезть в отверстие. Не получилось. Он перехватил руку и стал тянуть в сторону. Тело слегка повернулось и показалось лицо, ощерившееся всезубой улыбкой. На лбу покойника зияла большая пробоина. Стреляли, видимо, сзади, в упор, и навылет. Вдруг Адамс почувствовал, что рука трупа стала свободно болтаться в рукаве куртки, он ее оторвал. Бенни окинул тело растерянным взглядом. До сих пор он не мог понять, почему не заблевал весь изолирующий противогаз. Очень хотелось это сделать, но это была бы катастрофа, полное фиаско. Наконец он справился, мертвый полицейский стал медленно отплывать в сторону, и в ту же секунду Бенни его остановил, он заметил, что служебное снаряжение было на месте! Адамс расстегнул пояс. На нем, как и полагалось, находилась сумка с анализатором, рация, а главное, оружие. Как ни странно, все было на месте. Убийца даже не удосужился обобрать жертву, впрочем, возможно это было опасно, таскать с собой такие улики. Впрочем, для Адамса это было уже не важно, чувствуя на поясе тяжесть пистолета на ремне, он ощутил уверенность и силу, от тошноты не осталось и следа. Бенни решительно ухватился за металлическое обрамление перелива и ногами стал проталкивать труп в отверстие, заодно вороша ногой прочий мусор. Надо было обязательно хорошо почистить пространство, чтобы не пропороть резину спецкостюма. Через минуту усердной работы тело развернулось и подхваченное усилившимся течением исчезло в отверстии. Адамс тоже почувствовал, как на спину навалилась упругая сила потока, он уперся руками и, напрягая мышцы, старался удержать себя в середине отверстия. Вот прошли ноги, можно было отпускать. Все, он на той стороне, прощай, Бык, прощай барак, впереди ждала неизвестность.
  
  

*****

  -- Барри! Милый! Я уже все знаю. Мы едем завтра в город.
   Алиса повисла на шее мужа и крепко его поцеловала. Все заботы растворились в ней, исчезли из сегодня. Барри всегда чувствовал себя рядом с женой счастливым мальчишкой. Со дня свадьбы они ни разу не поссорились. Два месяца, конечно срок небольшой, но все-таки. Глетчер уткнулся в золотистые кудри Алисы. Ее неуловимый, но такой знакомый запах, кружил голову, манил к ее телу. Вот оно под руками, близко, близко. Такое теплое, хрупкое, доверчивое. Какое наслаждение. Он тронул губами мочку уха, потом чуть ниже. Прикосновения были еле ощутимыми, не поцелуи, а почти дыхание, но они так нравились Алисе. Вот и сейчас, она еще крепче прижалась к нему, уронила голову на плечо.
  -- Ах, ты мое наслаждение! - Прошептал Глетчер и поднял жену на руки, - Да только ради встречи с тобой я бы согласился еще раз облететь полгалактики...
   Рано утром супругов разбудил зуммер вызова. "Без видео", - сонно скомандовала Алиса.
  -- Извините, мне нужен господин Глетчер. - Раздался сочный мужской баритон.
  -- Да, я тоже здесь. Слушаю.
  -- Позвольте представиться, Роман Блюк, сотрудник социологического института.
  -- А чем вы там занимаетесь?
  -- Не понял, где? - Блюк был явно растерян, даже голос задрожал.
  -- В институте. В каком отделе работаете, на какой должности.
  -- Э-э-э.... Простите...
   Алиса толкнула Глетчера в бок и энергично постучала своим милым кулачком по его лбу. Выражение ее лица и шевелящиеся беззвучно губы говорили Барри, что он в очередной раз сморозил глупость. Он виновато развел руками и попытался исправить положение:
  -- Извините, мистер Блюк, я, наверное, допустил бестактный вопрос?
  -- Да, нет, что вы, что вы.
  -- Прекрасно. Через 30 минут мы будем готовы, - Глетчер повернулся и посмотрел на жену. Она смотрела на него, не мигая, в глазах читался ужас. - Впрочем, подъезжайте за нами лучше ровно через час.
  -- Хорошо, через час. У центрального подъезда дома господина Хармана.
  -- Совершенно верно.
  -- До встречи.
  -- Фу-у! - Глетчер развернулся к жене. - Я так устал, разговаривая с этим занудой, что должен кого-то немедля съесть!
   Он грозно поднял руки и пополз по кровати к Алисе. Коленями он сгребал волной одеяло, корчил жуткие рожи и противно рычал.
  -- Ой, ой, ой! - взвизгнула жена. - Спасите! Помогите!
   Но Глетчер уже сгреб в могучие объятия. Они целовались долго и страстно.
  -- Ну, все, Барри! Я ведь действительно не успею.
  -- За час не успеешь?!
  -- Да, у меня слишком много дел утром, - она решительно сняла со своей талии руки мужа, и кокетливо поведя плечиком, побежала в ванную комнату. Глетчер совершенно счастливый откинулся на подушки. Ехать уже никуда не хотелось.
   Через час они ехали по городу в персональной машине Хармана. Лимузин величаво плыл по дороге. Минула застава с охраной, потом еще одна, охранявшая проход в силовом поле, и вот, они несутся по пустынному шоссе. Алиса почти сразу же уснула, видимо, не выспалась. За рулем сидел неопределенного возраста мужчина с большой лысиной и каплями пота на ней. Глаза у него казались живыми и доброжелательными, что несказанно удивило Глетчера, он привык к безликим и слепым взглядам. Но в дороге Блюк стал то и дело оглядываться, рассматривая астронавта.
  -- А-а, все понятно, - мысленно усмехнулся Барри. - Мистер Блюк пришел в зверинец.
   В душе шевельнулся комок гнева. Но Глетчер быстро взял себя в руки, ведь по сути нельзя винить за интерес к человеку, которому пять с лишним тысяч лет. От этих мыслей его очень скоро отвлек пейзаж за окнами машины. Там тянулась уже знакомая ему степь, но кое-где мелькали небольшие рощицы низких, каких-то неуклюжих и костлявых на вид деревьев.
  -- Мистер Блюк, что это за деревья по обочинам?
  -- Просто деревья, - пожал тот плечами, не оборачиваясь. - Я не знаю их названия, но других за пределами оазисов нет. Только на севере есть хвойные леса. Я там однажды был, летал с господином Харманом.
  -- Оазисы, это элитные города, типа Амброзии?
  -- Совершенно верно.
  -- А откуда же столько разных пород деревьев в оазисах, почему их не рассаживают в степи.
  -- На самом деле, не так уж их и много, сэр. А рассаживать пытались, и сейчас пытаются. Не получается. Гибнут деревья.
  -- Почему? - удивился Глетчер.
  -- Они ведь выведены все искусственно. И размножаются только в специальных условиях. Точно в чем причина я не знаю, не мой профиль, - при этих словах Глетчер поймал в зеркале заднего вида лукавый взгляд Блюка, - но знаю, что когда их в очередной раз высаживают в степи, то они растут год, два, не больше. А потом все равно гибнут, как будто их прокляли.
   Некоторое время ехали молча. Разговаривать не хотелось.
  -- Роман, скажите, почему такая странная традиция, одни города называются красивыми именами, а другие - только цифрами, жители не обижаются?
  -- Да, ничего обидного, мистер Глетчер. У меня у самого в городе дом. Просто, когда-то, для облегчения работы компьютеров, ввели специальные номера, которые выполняли сразу несколько опознавательных и информационных функций, а теперь все привыкли. Мы очень трепетно относимся к древним традициям. Вы спрашивайте еще, сэр. Я с удовольствием отвечу, если, конечно, смогу.
  -- Хорошо, тогда такой вопрос... Алиса, рано еще спи. Ложись на сидение, а голову ко мне.... Вот так, спи. Итак, вопрос о транспорте: вы используете двигатели внутреннего сгорания, на каком принципе?
  -- О-о! Это простой вопрос. Мы буквально ездим на воде. Энергии хватает, чтобы расщеплять ее на кислород и водород. Первый газ - в атмосферу, а второй - в двигатель....
   Город вынырнул из-за горизонта темной зазубренной тенью и горизонт тут же исчез, остался только бесконечный силуэт города. "Боже мой! - думал Барри, глядя на эти каменные джунгли, - здесь живут 120 миллионов человек! В одном необъятном мегаполисе! Чудовищно". Между тем Р-1526 медленно, но неотвратимо выползал навстречу солнцу и поджигал в его утренних лучах зубья своих небоскребов.
  -- Грандиозно! - воскликнула Алиса. - Мистер Блюк, вот вы, как я поняла, живете в этом городе, правильно?
  -- Да, можно сказать и так. Там живет моя семья: жена и сын. Я же нечасто вырываюсь к ним, служба. Но они все понимают.
  -- Там не страшно, мистер Блюк, вам, вашей семье?
  -- Госпожа Глетчер имеет в виду преступность?
  -- Да.
  -- Конечно, в этом огромном городе всякое бывает, но при разумном поведении, неприятностей почти всегда можно избежать. Кроме того, полиция прекрасно справляется со своими обязанностями. Статистика показывает, что сегодня преступлений совершается меньше на 1,5%, чем сто лет назад. Медленно, скажете вы, но зато неуклонно. Я знаю динамику за несколько столетий.
   Роман Блюк явно увлекся, из него стал просвечивать огонь страсти. Даже Алиса это заметила.
  -- Мистер Блюк! Я, кажется, знаю, чем вы занимаетесь в институте. Папа говорил...
   Испугаться Блюк не успел. Глетчер ткнул жену пальцем в бок так, что она ойкнула. Надо было исправлять положение, пока Блюк не додумался, что сгоряча, наболтал лишнего.
  -- Если все что вы говорите, реальность, то я искренне, от всей души рад, - как ни в чем ни бывало, заговорил Барри, - но объясните, Роман, как удается столь эффективно бороться с этими вечными язвами человеческого общества?
  -- Воспитанием, мистер Глетчер, и многовековой селекцией положительных качеств человека.
  -- Очень интересно! Хотелось бы поподробнее поговорить на эту тему.
  -- Сожалею, сэр, я и так, кажется, увлекся. Если вас эта тема заинтересовала, обратитесь к директору, без его разрешения я не смогу дать вам более подробную информацию.
  -- Нет, это возмутительно! - вмешалась опять Алиса. - Уже город начался, и я не хочу больше слушать скучных разговоров. А то сбегу от вас, сидите тут вдвоем и болтайте, сколько душе угодно.
  -- Прошу вас, не надо. Мне господин Харман рассказал, что восемь лет назад вы так и сделали. И эта шалость стоила моему предшественнику места, - голос Блюка был неподдельно озабоченным.
  -- Не волнуйтесь, - обиженно отозвалась Алиса. - Я уже не девочка, чтобы делать глупости.
   Все замолчали. Они уже несколько минут ехали в черте города, проскочив, не останавливаясь, несколько пропускных пунктов. Глетчер только мельком заметил, как засуетились на них люди в униформе. Видимо, машину Хармана здесь хорошо знали.
  -- Нет, мистер Глетчер, - заговорил Блюк, заметив его заинтересованный взгляд, - машина здесь не причем, просто на ней стоит специальный электронный опознаватель с кодом высшего допуска, вот они и переполошились. А внешне эта машина ничем не отличается от тысяч других, которые есть в городе. Конечно, видно, что она очень дорогая, но в городе много богатых людей.
   Глетчер хотел поблагодарить Блюка, но слова застряли в горле. Они как раз свернули с автострады на обычную улицу, обычную настолько, что астронавт остолбенел. Вокруг него неспешно двигался поток машин из его времени, только стекла у всех были затемненными, а по тротуарам люди из его времени: легкие курточки, юбки, костюмы, обувь....
  -- Что с тобой, милый! - испуганно затормошила мужа Алиса, - Ты весь побледнел!
  -- Алиса! Ты только оглянись вокруг! - Глетчер смотрел на нее лихорадочно горящими глазами. - Смотри, это мое время! Вон люди идут, машины, даже светофоры такие же. И дорожные знаки! Как будто не прошло несколько тысячелетий. Но это невозможно, это, наверное, сон?!
  -- Ну, и что? - Алиса презрительно надула губки, - да, у них здесь и через десять тысяч лет все будет по-прежнему.
  -- То есть, как это?!
  -- Можно, я отвечу? - Блюк спокойно и привычно лавировал в автомобильном потоке, впрочем, к дорогому лимузину относились здесь явно с почтением и уступали дорогу. - Мистер Харман предвидел вашу реакцию и поручил мне пояснить вам ситуацию. Все города планеты находятся в стадии оптимальной цикличности. Модель социума отрабатывалась несколько тысяч лет назад, поэтому в ее основу и вложили то, что вам, господин Глетчер, так знакомо.
  -- И с тех пор ничего не менялось?!
  -- Менялось, конечно. Иногда возникают обстоятельства, требующие вмешательства и корректировки, но в целом, все остается прежним. Стабильность превыше всего, превыше изменений, превыше прогресса.
  -- Удивительно, - тихо произнес Глетчер.
   Он долго молчал, глядя в окно, потом спросил:
  -- Правильно ли я вас понял, что стабильность достигается отказом от развития, от эволюции?
  -- В целом правильно, мистер Глетчер. Судите сами, вот вы говорите, прогресс, развитие, а что это за понятия, что реально за ними стоит, какая суть? Почему в ваше время они всегда были со знаком плюс? Это даже сомнению не подвергалось, априори принималось как достижения. Но ведь прогресс и развитие, в том смысле, как вы это понимаете, не могут быть самоцелью, ведь за ними что-то должно стоять, разве не так?
  -- Да, наверное, во всяком случае, это логично.
  -- Ну, вот для вас, какими могут быть цели такого развития?
  -- Хм, пусть не звучат мои слова высокопарно, но я уверен, что прогресс общества должен исходить из блага всего человечества в целом и каждого индивида в отдельности.
  -- Абсолютно с вами согласен, мистер Глетчер. Но в чем конкретном может выражаться это благо? Ведь не научными открытиями, не тоннами выплавленного металла, не количеством машин или объемами продуктов питания выражается оно, видимо, чем-то другим? Например, возможностью достойно жить, досыта есть, быть здоровым, растить детей и заниматься любимым делом. Разве не так?
  -- То есть вы хотите сказать, что решили все эти социальные проблемы: болезни, угрозу перенаселения, безработицу, голод?
  -- Именно это я и хочу сказать. В нашем обществе все продумано, во всем найдены разумные решения. Мы добились того, что все социальные величины констатированы, мы их знаем, мы их контролируем и регулируем. И подтверждение нашей правоты, те несколько тысяч лет, в течение которых не было ни войн, ни эпидемий, ни революций. Люди довольны, а значит, нет необходимости что-либо менять.
   Глетчер задумался. Мимо мелькали дома и улицы гигантского города, столь похожего на города его времени, но они уже отошли на задний план, стали, как бы иллюстрацией логики Блюка.
  -- Спасибо, Роман, вы очень убедительны.
  -- Я польщен, сэр, - Блюк сидя за рулем, попытался изобразить нечто, похожее на сдержанный поклон. - Я искренне пытаюсь помочь вам адаптироваться в нашем мире. Пожалуйста, не торопитесь делать окончательные выводы.
  -- Я постараюсь, Роман.
  -- Понимаете, мистер Глетчер, наше мировоззрение строилось на фундаменте громадного потрясения, вызванного катастрофой планетарного масштаба. Времена большого взрыва до сих пор олицетворяются с концом света. Все народы и каждый из конкретных людей получили психологическую травму, нет, скорее, глубочайшую, образно говоря, генетическую рану. Короткая эпоха безвременья ясно показала, как мало отделяет цивилизацию от прежнего дикаря, готового убивать и разрушать. Люди новой цивилизации после десятков лет страха и жестокости, последовавших сразу же вслед за большим взрывом, изменились. Они стали ценить возможность спокойно жить, не быть голодным, иметь крышу над головой, ощущать свою защищенность и знать, что все эти блага надолго, навсегда...
  -- Мистер Блюк! Извините, вы так интересно рассказываете, что даже я заслушалась, хотя все это уже знаю. Можно я тоже кое-что скажу Барри?
  -- Конечно, миссис! - Блюк доброжелательно улыбнулся, ему явно было приятно находиться в центре внимания.
  -- Барри, запоминай три "А"...
  -- Алиса, я не понимаю...
  -- Не перебивай, сейчас поймешь. Три "А", это наши древние ученые, родоначальники новой цивилизации, те, кто наполнили понятие социума новым смыслом, по заветам которых до сих пор строится наше общество. Запоминай, - Алиса взяла ладонь мужа и, загибая на ней пальцы, нараспев, с большими паузами, начала перечислять знаменитые имена и фамилии, - Альфред Грин, Александр Храмов и Арон Шерин. Три "А". Повтори.
   Глетчер с удовольствием выполнил ее требование, а она приподнялась и торжественно поцеловала его в нос:
  -- Молодец, получи награду, - потом резво повернулась к Блюку. - Господин Блюк, я тоже молодец?
  -- Вне всякого сомнения.
  -- Тогда продолжайте, пожалуйста...
  -- Ну, что ж... Великие предки, три "А", как совершенно правильно заметила миссис Алиса, известны сегодня каждому ребенку, начавшему говорить. Эти мыслители впервые подошли к общественному строительству с чисто научной позиции, определили его параметры и задачи, создали теорию, давшую человечеству надежду и путь к новой жизни. Их идею можно сконцентрировать в одном емком слове: стабильность. Кстати, именно три "А" основали социальный институт. Заметьте, господин Глетчер, наша государственная система весьма отлична от вашей.
  -- Чем же? Насколько я овладел информацией о вашем мире, она как раз очень похожа на нашу. У вас есть верховный орган государственного управления, Высший Совет, есть нижестоящие его подразделения, полиция, наверное, есть суд. В чем же отличие, Роман?
  -- В том, что все перечисленные структуры подчинены социальному институту.
  -- Не понял?! У меня сложилось впечатление, что господин Харман подчиняется Высшему Совету?
  -- Не подчиняется, а назначается. Это большая разница. Главная задача социального института, это поддержание стабильности в федерации и этой задаче подчинены все остальные органы управления, а также образования, медицины, полиции и т.д. Фактически институт, это правительство Ирии, но не избираемое, не сменяемое, а полновластное, четко знающее, что ему делать, для чего и как. Я понятно объясняю?
  -- Да, вполне, - Глетчер не знал, как ему реагировать на эту лекцию. Барри почти не сомневался, что Блюк проводит эту беседу санкционировано. Неясно было только, зачем: или в просветительских целях, или для проверки благонадежности астронавта. А может и для того, и для другого вместе. В любом случае, он решил не спорить, а подыграть Блюку и укрепить тем самым свою репутацию добропорядочного гражданина "новой цивилизации".
  -- Господин Блюк, наш разговор оказался как нельзя кстати. Вы действительно рассказали много неожиданного для меня, а самое главное, были очень логичны и убедительны. Мне придется о многом подумать, возможно, многое переосмыслить. Но у меня есть еще один вопрос.
  -- Я к вашим услугам, сэр.
  -- Роман, в вашем мире есть религия?
  -- Религия присутствует в нашем обществе совершенно свободно. В каждом городе выделено достаточно необходимое количество молитвенных мест, где любой верующий может уединиться, помолиться богу, богам или высшим силам, это как ему уже будет самому угодно.
  -- Не понял? - искренне удивился Барри, - как это, "как будет угодно"? У вас что, все верующие молятся в одних и тех же храмах? А как же тогда уживаются между собой священнослужители?
  -- Барри! - вмешалась Алиса, было видно, что ей давно уже надоело молчать. - Ну, и темен же ты все-таки! Нет у нас священнослужителей, уже много-много столетий нет. Вера - это дело каждого, оно интимно и, как правило, публично не обсуждается.
  -- Алиса права, - поддержал ее Блюк, - религия выведена из ткани государства. Мы даже не знаем точно, сколько верующих среди различных категорий населения, кому верят, что просят. Единственное ограничение, хотя вера и дело каждого, но она не должна исповедовать негативные ценности и не должна выходить за пределы молитвенных мест.
  -- А я слышала, - опять защебетала Алиса, - что некоторые люди молятся дома и устраивают там специальные уголки для поклонений.
  -- Да, я тоже слышал об это, - добавил Блюк. - Но, насколько мне известно, законом такое поведение не запрещается, хотя и не одобряется, это точно.
   Глетчер опять был шокирован. Ему и в голову не могло прийти, что какое-либо общество может обойтись без служителей культов. Верующие есть, а священников нет! Поистине удивительно. Нет, все-таки не зря нынешние жители Ирии называют свою цивилизацию новой. Внешне она как будто срисована с его времени, но чем глубже он вникал в нее, тем яснее понимал, насколько она другая.
  -- Роман, я очень заинтригован, хочется увидеть своими глазами. Алиса, ты не возражаешь?
  -- Поехали, - нехотя согласилась она и равнодушно отвернулась к окну, - но я туда не пойду, там слишком тоскливо.
  -- Нет ничего проще, господин Глетчер. Буквально через две минуты будем проезжать мимо. Я отведу вас внутрь.
   Они свернули с широкой улицы и очень скоро Блюк припарковал лимузин на огромной пустой стоянке вдоль невысокого вытянутого на полкилометра здания. При желании, здесь можно было разместить несколько тысяч автомобилей. Хлопнули дверцы. Барри вышел и слегка пошатнулся. В легкие проник тяжелый спертый воздух, с непривычки он даже закашлялся.
  -- Совсем забыл! - ойкнул рядом Блюк. - Вот, возьмите, приклейте на висок. Он протянул астронавту небольшой кружечек из пластика.
  -- Что это?
  -- Приклейте, сразу станет легче дышать. После Амброзии без этих адаптеров в городе тяжеловато приходится. Если бы вы остались здесь надолго, то через три-четыре дня смогли бы обходиться уже без них.
  -- Роман, а это невредно? - спросил Барри, приглаживая кружок у виска. Через пару секунд дышать действительно стало хорошо, воздух перестал быть тягучим и затхлым.
  -- Нет, это не вредно. Адаптеры подстегивают организм, включают его дополнительные резервы, чтобы не чувствовался недостаток кислорода.
  -- Барри, не верь, - высунулась вдруг из окошка машины Алиса, - здесь полно в воздухе всякой гадости, так что долго на улице не броди, ты мне нужен здоровый. - И немедленно закрыла стекло.
   Глетчер вопросительно взглянул на Блюка. Тот виновато пожал плечами и улыбнулся:
  -- Не волнуйтесь, воздух здесь не идеален, но особого ущерба вашему здоровью не нанесет. Кроме того, в городе есть разные районы, где-то воздух хуже, где-то лучше. К сожалению, этот, не из лучших районов. Пойдемте, внутри молитвенного места воздух очищается.
   Глетчер с удовольствием шел рядом с Блюком, разминая застоявшиеся мышцы, и оглядывался вокруг. Дом молитв на фоне серых зданий был олицетворением дисгармонии с окружающим ландшафтом: обложенный плитами из светлого гранита, с цветной мозаикой в высоких окнах и красной островерхой крышей, он смотрелся здесь яркой цветной кляксой. Вход находился в торце здания и тоже имел соответствующий помпезный вид: шесть гранитных колонн под красным козырьком и массивные двери. На коньке крыши не было никаких знаков, ни культовых, ни опознавательных. И витражи в окнах, были просто узорами, во всяком случае, Барри как не старался, не смог отыскать в них никакого смысла. Внутри здания царили полумрак и прохлада. Глетчер ожидал увидеть большой зал, и он там был, но ни длинных рядов скамеек, ни горящих свечей, ни потолков с красивыми росписями, ничего этого не было. Напротив, потолок был черен и давил этой чернотой. Сразу же за входными дверьми начиналась лестница вниз, она вела примерно на этаж ниже уровня земли и переходила в три длинных, параллельных друг другу коридора. От каждого из них тянулись входы в маленькие кельи без крыш. Все они были темными, лишь в самом конце громадного зала тускло светилось несколько штук. Сверху это все напоминало лабиринт
  -- Что это?
  -- Места молений. Вы хотели это видеть, мистер Глетчер. Можно пройти вниз, зайти в любую.
   Они спускались по лестнице, и звук их шагов гулко отдавался в сводах потолка. Хотелось идти на цыпочках, лишь бы не нарушать тишины.
  -- Правда, завораживает? - восторженным шепотом спросил Блюк.
  -- Что? Ах, да, конечно.
   Они подошли наугад к одной из келий. Глетчер зашел один. Взглянув вверх, он увидел огромное пространство. "Вот почему потолок черный" - догадался Барри. Он прикрыл за собой дверь. Щелкнул замок и автоматически зажегся светильник. В комнате едва вмещался маленький столик, стул и зеркало на косой подставке. Больше ничего. Глетчер присел на стул и увидел в зеркале потолок, вернее черное зияющее нечто, наверное, кого-то оно манило, кому-то что-то обещало.
   Выйдя на улицу, они щурились от яркого света и медленно шли по направлению к машине.
  -- А вы открывали ящичек?
  -- Какой ящичек?
  -- Там, справа, у стола. В нем должны были лежать блокнот и ручка. Можно отрывать листочки и писать пожелания, просьбы, жалобы, а потом бросить их в прорезь в стене, рядом с зеркалом. Говорят, это помогает молитве. А можно и забрать их с собой, это разрешается.
   Глетчер сразу ничего не ответил. В его душе было смятение: где он сейчас был, в храме или в вертепе, о чем молятся люди, глядя в эти куски бездонного пространства? Чтобы отвлечься, он решил опять попытать своего провожатого.
  -- Роман, а вы часто приходите в храм? Заранее извините, если вопрос бестактен и если не хотите, не отвечайте мне.
  -- Извините, мистер Глетчер, - помолчав, задумчиво заговорил Блюк, - но я действительно не хотел бы говорить на эту тему. Не принято это у нас. Но вы не смущайтесь, вы ничем меня не обидели. Да, и, кстати, у нас не пользуются словами храм или церковь, у нас говорят, молитвенное место или дом молитв, можно дом молений.
  -- Простите еще раз.
  -- Забудем об этом, сэр. Вы обратили внимание, как пусто сегодня?
  -- Конечно. Просто я уже боюсь об этом спрашивать.
  -- Нет, это вопрос не каверзный, - Блюк улыбнулся. - В рабочее время здесь часто бывает так нелюдимо, зато вечерами или по выходным дням, здесь не протолкнуться. Даже очереди выстраиваются.
   Они подошли к лимузину и с удивлением обнаружили Алису опять спящей. Блюк позволил себе улыбнуться и лукаво посмотреть на Глетчера, но тот сделал вид, что не понял красноречивого взгляда. Барри пересел на переднее сидение, а Блюк отгородил пассажирский салон стеклянной перегородкой.
  -- Ну, вот, теперь можно опять разговаривать. Мистер Глетчер, снимите пока адаптер, нам еще долго ехать, примерно час.
   Барри смотрел в окно, дома сплошной стеной подпирали улицы и переулки.
  -- Роман, сколько лет этим кварталам?
  -- Этим? Примерно, 300-400 лет. А через пару улиц начнутся более старые районы им больше двух тысяч лет.
  -- Двух тысяч?!
  -- Да.
  -- Вы хотите сказать, что у вас жилье может эксплуатироваться тысячелетиями?! А как же коммуникации, кабели, канализация, они же все очень быстро выходят из строя?
  -- Вот еще одно отличие наших цивилизаций, мистер Глетчер. Вместо того чтобы летать непонятно зачем к звездам, наши предки изобрели материалы с громадной износостойкостью, почти вечные. Вы не раз говорили, что эти дома кажутся вам такими знакомыми, а между тем, камень, из которого они построены, пропитан особым составом, который почти останавливает в них энтропийные процессы. То же самое относится и к коммуникациям. Наши предки так решили и мы полностью согласны с ними, мы уверены, что лучше один раз построить, но на несколько тысячелетий.
   Глетчер промолчал, но подумал, что новая ирийская цивилизация, похоже, свихнулась на стабильности и боязни перемен, будто не камень, а самих людей пропитали волшебным составом, убивающим энтропию. Он вспомнил Хармана. Тесть говорил, не спеши судить, сначала пытайся понять. Мудрый совет, но как ему следовать, когда неожиданные открытия следуют одно за другим. Наверное, пора поговорить на нейтральную тему.
  -- Роман, в городе много автомобилей, а пробок нет. Как вам это удается?
  -- Все очень просто, мистер Глетчер. Даже на этом простейшем примере вы можете видеть всю логическую целесообразность нынешнего общественного устройства. Представьте себе, что в 120 миллионном городе имели бы автомобили все, кто желает.
  -- Не могу, Роман. Даже сам город с таким населением представить не могу.
  -- То-то и оно! Поэтому наши ученые рассчитали допустимое количество автомобилей в городе и зафиксировали эту цифру как максимальную. Из нее вычли необходимый служебный транспорт, а остальное отдали населению.
  -- С учетом принадлежности табеля о рангах?
  -- Совершенно верно. Автомобиль можно приобрести, только начиная с 8 ранга, и стоит это удовольствие достаточно дорого. Правда, иногда проводятся городские лотереи, по которым разыгрываются автомобили и право на владение им. В случае выигрыша, даже рабочий может приобрести авто. Народ очень любят лотереи. В них разыгрывают все: продукты, деньги, машины, квартиры, выгодную работу. Можно найти лотерею на любой вкус и цвет.
  -- А ранги разыгрываются?
  -- Вы шутите? - Блюк изумленно взглянул на астронавта. - Нет, это невозможно. Табель о рангах - это святое.
  -- Тогда, как на счет туристических путевок?
  -- Ох, мистер Глетчер, вы слишком быстро думаете. Сдаюсь, вы опять меня подловили, туристические путешествия у нас не приняты.
  -- Вы хотите сказать, что после гибели всей курортной зоны на Южном побережье континента, люди больше не занимаются туризмом?
  -- Мистер Глетчер, наши традиции считают тягу к перемене мест угрозой стабильности, предпосылкой к возникновению ненужных перемен.
  -- Но как же быть с тягой человека к приключениям, к риску?
  -- О-о, не волнуйтесь, сэр, эти слабости учтены и им дана официальная возможность к реализации. Каждый член нашего общества может пережить любое приключение. Скоро я вам это продемонстрирую.
   Между этим разговором пейзаж за окном изменился. Серые громады вечных кварталов сменились малоэтажными домами, обильно украшенных разноцветьем рекламы, рядом, по широким тротуарам сновали толпы людей. Многие из них улыбались и даже смеялись.
  -- Это деловой центр? - спросил Барри, приятно удивленный видом веселящейся публики.
  -- Можно сказать и так, но мы называем это Торговой улицей. Здесь пешеходная зона и не ездят автомобили, просто у нас есть на это особое разрешение.
   Действительно, вокруг не было ни одной машины, только люди и магазины.
  -- Роман, так может сразу, здесь и выйдем?
  -- Не стоит, мистер Глетчер. Здесь товары подешевле, но зато и похуже. Советую проехать еще пару кварталов, там будут товары....
   Внезапно раздался тихий звук опускающейся стеклянной перегородки. Блюк и Глетчер одновременно оглянулись и увидели радостно сияющее лицо Алисы:
  -- Как вы посмели, обсуждать вопросы покупок без меня! - Алиса потянулась и аккуратно зевнула, прикрыв рот ладошкой. - Мистер Блюк! Везите нас не за два квартала, а сразу в центр, к магазину "Натурал".
   Глетчер с обожанием смотрел на жену. Как она была обворожительна и притягательна! Привел его в чувство случайно перехваченный взгляд Блюка, он тоже раскрыв рот смотрел на молодую женщину. В душе шевельнулась ревность. Чтобы отвлечь и себя и Блюка, он с нарочитой озабоченностью спросил:
  -- Алиса, а у нас есть деньги?!
  -- А как же, дорогой, - несколько удивленно взглянула Алиса на мужа, - Я же тебе их еще дома показывала, вот смотри. - Она вынула из сумочки толстую пачку разноцветных денежных знаков. - И кредитная карточка еще есть. Сейчас мистер Блюк остановится и мы все это непременно истратим.
  -- Алиса, объясни, пожалуйста, что такое "Натурал", это большой магазин?
  -- Да, милый, большой, но самое главное, там все продукты натуральные. Даже настоящее мясо есть! И ресторан рядом. Что-то есть уже хочется.
  -- А почему у новой цивилизации такие проблемы с мясной продукцией? - Глетчер давно хотел спросить об этом, так как блюда, которые он ел в Амброзии, походили на мясо, но мясом не были.
   Алиса молча пожала плечами. Пришлось отвечать Блюку.
  -- Видите ли, мистер Глетчер, мясо, в смысле как продукт из сухопутных диких или домашних животных, у нас не употребляется с момента взрыва. Большинство животных были заражены, но их их всё равно употребляли в пищу во времена социального хаоса. Это привело к жутким мутациям.
  -- У животных или у людей?
  -- И у тех, и у других. Пришлось от животных избавляться, а над людьми установить строжайший генетический контроль.
  -- Их что, тоже...? - Глетчер замешкался, не зная, как сформулировать вопрос, но Блюк его понял.
  -- Вы хотите спросить, не уничтожали ли мутированных людей?
   Барри молча кивнул
  -- Ну что вы, нет, конечно! Их стерилизовали, чтобы прекратить возможность разрушения человеческого генофонда. Сейчас опасность практически ликвидирована, но контроль остаётся.
  -- Я понимаю, - кивнул Глетчер.
  -- А я не понимаю! - раздался вдруг возмущенный голосок Алисы.
   Мужчины недоуменно переглянулись и Глетчер оглянулся.
  -- Милая, ты о чём? - ласково переспросил он.
  -- О мясе! Я есть хочу!
  -- О, миссис! - спохватился Блюк, - извините меня, мы уже приехали.
   Блюк припарковал машину, Алиса тут же принялась смотреть в зеркальце и поправлять прическу.
  -- Мистер Глетчер, я с вашего позволения останусь здесь, думаю, вам будет приятно погулять вдвоем.
  -- Конечно, как хотите, - Барри запнулся и бросив взгляд назад, спросил, понизив голос: - Роман, так всё-таки, что же вы называете мясом?
   Блюк улыбнулся.
  -- Мы называем мясо мясом, мистер Глетчер, просто это плоть теплокровных морских млекопитающих. Правда, оно дорогое и не всем доступно, но большинство ирийцев его регулярно употребляет.
  -- А бедные?
  -- Бедные? Основу рациона небогатых людей составляет рыба, а мясо они, как правило, едят по праздникам.
   Глетчер расстроился. Он еще раз почувствовал пропасть, которая отделила нынешнее настоящее от его прошлого: оно не осталось где-то, оно безвозвратно кануло в лету. Надо же пять тысяч лет, как исчезли котлеты и бифштексы!
  -- Милый, ну не расстраивайся так, - чутко отреагировала жена, - мы очень вкусно питаемся, посмотришь...
  -- Да, конечно, радость моя. Показывай, где твой ресторан?
   Они пообедали плотно и очень вкусно. Глетчер с удовольствием съел жаркое из китового мяса и запил это парой рюмок водки. Настроение улучшилось, он решил, что можно жить и без свинины с говядиной.
   Потом они двинулись по торговым рядам. Здесь к ним присоединился и Блюк. По пути он купил коробку конфет и несколько игрушек. Алиса без разбора покупала все, что хоть немного ей приглянулось. Купюры из ее сумочки улетали с необыкновенной быстротой, а все новые пакетики, коробочки и свертки отправлялись продавцами к выходу. Глетчер пару раз шептал ей на ухо, что неудобно, что нельзя так безрассудно тратить деньги, а она только смеялась в ответ и отвечала, что он просто не понимает, какие для них это мелочи: "Барри, милый, мы очень много зарабатываем. И ты, кстати, тоже". Глетчер терпел, снося лживую приветливость служащих, косые взгляды других посетителей и ироничную улыбку Блюка, но через два часа блужданий по торговым залам и эскалаторам, не выдержал.
  -- Алиса! - строго зашипел он на ухо жене. - Прекрати или я уйду! Даже если у вас тут так принято, в вашей новой цивилизации, меня от такого времяпрепровождения коробит. Нет, меня уже тошнит! Посмотри, люди смотрят.
  -- Ну, и пусть смотрят, - озорно сверкнула глазами жена, похоже, она нисколько не боялась грозного вида Глетчера. - Ты думаешь, я не вижу? Что ты, мужчина, - отчитывала она его, вертя в руках шкатулку из натурального камня, - можешь понимать в женской психологии!? Может только здесь, под градом завистливых взглядов, я и ощущаю себя человеком! Пусть в Амброзии все есть, пусть там товар в сто раз лучше, но этот, - Алиса отодвинула шкатулку на расстояние вытянутой руки и, прищурившись, осмотрела на свет, нет ли царапин, - Беру... Но этот, я нашла сама!
   Она чмокнула его в щеку, засмеялась и побежала дальше.
   Наконец-то, они покинули этот дворец торговли. Блюк давно уже сидел в машине. Под его руководством служащие магазина заполнили покупками багажник, а те, что в него не влезли, положили в салон. Приобретений было столько, что сзади осталось только одно место.
  -- Алиса, не много ли вы накупили товара? - спросил вежливо Блюк.
  -- Не волнуйтесь, мистер Блюк, через неделю я половину выброшу не распечатывая. Мне нравиться выбирать и приобретать, и вовсе не интересно иметь.
   Дальнейший маршрут их вояжа лежал в парк. Так сказала Алиса, и Блюк не переспрашивал, в какой именно: просто кивнул, включил двигатель, и они поехали. Высадив их через полчаса, он попрощался до завтра и уехал.
   Парком оказалось циклопическое многоэтажное сооружение. В нем были и открытые аллеи с кустарниками, и крытые зимние сады с искусственным микроклиматом, бассейны, казино, бесчисленное количество кафе и ресторанов. Парк был столь протяженным, что внутри него были сделаны, уже знакомые Глетчеру по Амброзии, бегущие дорожки. И кругом огни, огни, огни...
  -- Куда ты меня тащишь? - упирался Барри, когда Алиса потянула его от игральных автоматов. - Я только во вкус вошел...
  -- Барри, милый, пошли скорей. Брось ты эту чушь, я тебе такое покажу!
   Они прыгнули на бегущую дорожку, и Алиса принялась объяснять:
  -- Понимаешь, здесь есть особый аттракцион, называется "Ха-шоу". Выбираешь себе сценарий, например, любовный треугольник или боевик времен большого взрыва и подключаешься...
  -- Как, это, подключаешься? - не понял Глетчер.
  -- А-а, - махнула Алиса рукой. - Потом поймешь. Так вот, там есть сценарии с групповым участием. Я их еще не пробовала, а теперь мы с тобой вдвоем. Я закажу сценарий космических приключений. И ты, настоящий астронавт, будешь там вместе со мной. Понял?
   Улыбающийся менеджер по работе с клиентами провел их в полутемную комнату с двумя креслами, на которых лежали шлемы с проводами.
  -- Желаю приятного приключения, - менеджер чопорно поклонился и закрыл за собой дверь.
  -- Барри! Что ты стоишь? Садись.
   Глетчер взглянул на жену. Пока он осматривался, она уже оказалась в кресле и в шлеме. Глетчеру здесь не нравилось. Конечно, он понял, что это за шоу. Такие удовольствия уже появились и в его эпоху. Он помнил, как по телевидению проходил диспут на предмет вредности виртуального мира, психологи сходились во мнении, что человек получает зависимость, сравнимую с наркотической.
  -- Алиса, ты уверена, что это безопасно?
  -- Барри, да, что ты, конечно безопасно. В нашем мире все, что легально, все безопасно. Садись скорей.
   Глетчер скептически покачал головой и сел в кресло. Супруга сияла от счастья, она готова была вскочить и начать помогать надевать ему шлем, ей казалось, что он делает это слишком медленно. Наконец он был готов.
  -- Милый, до встречи, - и Алиса нажала кнопку.
   Окружающий мир померк, время как будто остановилось. Потом сначала ожили глаза, затем слух, осязание... Супруги оказались в сказочном звездолете, рядом с планетой, полной чудовищ. Они пытались приземлиться, чтобы добыть сокровища, а их обстреливали пираты, сбили, они падали... Корабль разбился, Алису похитили дикие местные племена, но, конечно же, мужественный Барри спас ее, добыл сокровище, захватил пиратский космический корабль и они, счастливые и богатые, улетели на свою родную планету...
  -- Ах, какой дивный сон! - мечтательно вздохнула Алиса, сняв шлем, - Почему так не бывает в жизни?
   Глетчер был мрачен. Красивый обман, и ничего больше.
  -- Милый, тебе не понравилось?
  -- Не хочу тебя огорчать, но скажу правду: нет!
  -- Но почему?
  -- Алиса, радость моя, это грезы, тем более, чужие. Я хочу тебя любить наяву, а не внутри компьютера. Что касается космоса, то все что там придумано, это глупая сказка. Космос очень опасен своей непредсказуемостью, всесилием случая, чаще всего с неприятными последствиями. Космос - это труд. А здесь, - он пнул рукой шлем, - игрушка.
   Глетчер встал, подошел к жене. Она все еще сидела в кресле. От былой жизнерадостности не осталось и следа, глаза потухли, на губах блуждала беспомощная улыбка. Барри взял ее за руки, поставил перед собой и долго вглядывался в ее глаза.
  -- Алиса, любимая, ты лучше любого, самого дивного сна. Разве я могу позволить, чтобы ты растрачивала себя на эти безделушки? Ты принадлежишь мне, без остатка, и я хочу, чтобы ты берегла себя для меня. Дай мне слово, что забудешь об этой забаве, - сказал Барри и приник к ее губам в долгом и страстном поцелуе.
  -- Милый, - чуть слышно прошептала Алиса едва отдышавшись, - какая же я глупая. Ты у меня есть, ты лучший из моих снов.
   Глетчер вывел жену в фойе.
  -- Эй! - властно окликнул он человека в униформе. - Быстро номер люкс в лучшем отеле.
   Купюра с парой нулей придала служащему Парка невероятную прыть. Через десять минут Глетчер уже раздевал жену и укладывал в постель. Она заснула мгновенно, видимо виртуальные приключения не были столь уж безобидны, они буквально высасывали силы. Глетчер чувствовал, что и для его организма "Ха-шоу" не прошло бесследно: болела голова и хотелось спать. В чем он себе не стал отказывать и с удовольствием забрался к жене под одеяло.
  
  

*****

   Несколько часов Адамс в кромешной темноте плыл навстречу неизвестности. Спецкостюм, наполненый воздухом, свободно держался на поверхности. Адамс пронесся через четыре аналогичных его участку перелива и, слава, Богу, не зацепил и не порвал резиновую оболочку. Пока ему везло. В самом начале два раза он видел мелькнувшие сверху блики фонарей дохов-мусорщиков, вряд ли здесь ходил еще кто-нибудь. Глаза, не могущие найти в течение нескольких часов даже лучика света, перестали посылать в мозг сигналы, а однообразное журчание давило на него через уши неодолимым гипнозом. Бенни то и дело ловил себя на том, что находится на неуловимой грани между сном и реальностью. Сначала он сопротивлялся, но потом сдался, к тому же, было довольно-таки прохладно, а в этой полудреме холод не так ощущался. Постепенно сознание как бы зажило отдельной жизнью от тела, оно плыло рядом с ним и созерцало происходящее отстранено и равнодушно. Бенни подумал, что, наверное, так люди и умирают, безропотно и умиротворенно.
   Ощущение времени исчезло, поэтому он не смог оценить, сколько часов продолжался этот заплыв. К реальности его вернула странная тишина и спокойствие. Адамс пошевелил рукой и ощутил сопротивление внешней среды. Он дернулся. Точно, еще совсем недавно такая стремительная, муть вокруг странным образом превратилась в жидкую кашу. Отстойник, наверное, догадался Бенни, вспомнив предупреждения Барана. На душе было неспокойно, прежнее созерцательное равнодушие без следа испарилось. Потянулись томительные часы, во время которых каша загустела еще больше. Помня наказы Барана, Бенни, несмотря на жгучее нетерпение, старался не шевелиться, экономил воздух. Но любому ожиданию приходит конец. В один момент все пришло в движение, огромная многотонная масса колыхнулась и медленно поползла куда-то вниз. Движение все ускорялось, впереди забрезжил неяркий свет. Как ему порадовался Адамс! Ведь ему начало казаться, что он погрузился в темное царство смерти, откуда уже нет возврата. Он даже не подумал о том, что там, впереди, где свет, его может ожидать опасность. Внезапно он всем телом ощутил необыкновенно мощный гидравлический удар. В ту же секунду свет впереди мигнул и погас, одновременно остановилось и движение загустевших стоков, по ним лишь пару раз прошла тяжелая волна, но через несколько секунд все затихло.
   Бенни насторожился, пока он не мог понять, на какой стадии движения находится. Он попытался продвинуться вперед, чтобы выяснить хоть что-нибудь определенное, звук удара и свет были там. А может и не там. Адамс беспомощно повернулся вокруг своей оси: везде все было одинаково темно, направление он тут же потерял. К тому же грести было очень утомительно, Бенни устал, пот стал стекать с висков и холодными струйками стекать к шее, поэтому он смирился и опять завис без движения. Через несколько минут все опять пришло в движение. Перед глазами опять появился свет: сначала тонкой полоской где-то далеко внизу, затем все шире и шире. Вот он уже занял все поле зрения и вдруг в одно неуловимое мгновение распахнулся для человека во весь мир. Бенни падал, падал всего несколько секунд, но все, что увидел за это время, впечаталось в его мозг как фотография. Вереница огромных емкостей, уходящих в глубину необъятного тоннеля и теряющихся дальше где-то в темноте. Сверху тоже находились какие-то гигантские металлоконструкции, рассмотреть их было трудно, так как на них Адамс смотрел сквозь массив падающей густой массы, в которой доселе несколько часов плавал и вместе с ней он падал вниз, с высоты десятиэтажного дома. Бенни даже испугаться не успел, но успел подумать, что это, наверное, конец. Последовал сильный удар, и он потерял сознание.
   Бенни пришел в себя. Он не разбился. Его руки и ноги двигались, только дышать было немного больно, да, голова побаливала. Спецкостюм цел. Ему опять повезло. А вокруг снова была темнота и снова вязкая жижа вокруг и под ним дрожала. Теперь Бенни стало все ясно. Городские стоки собрали в какие-то гигантские отстойники, частично обезвожили, а потом слили в огромные передвижные емкости - танкеры. О них Баран предупреждал, а вот о том, что придется падать с такой высоты, к сожалению, умолчал или, скорее всего и сам не знал. Где он сейчас, жив ли?
   Теперь надо было определиться, в какую сторону подгребать. Адамс никак не мог понять, в какую сторону танкер движется, жижа слегка его покачивала и только, а любые признаки направления скрадывала своей огромной массой. Бенни долго ломал голову, прислушивался, "причувствовался", но ни к чему путному так и не пришел. Отчаявшись, он решил включить фонарь. Баран говорил, что это опасно, но без света он все равно наверняка погибнет. Слава Богу, фонарь тоже был исправен. Яркий луч рванулся вверх и тут же вернулся в глаза: буквально в трех метрах над Адамсом просматривалась металлическая поверхность с толстыми наростами и шмотками ржавчины. Это была крышка танкера. Она должна приподниматься с правой стороны. Бенни приподнял голову и поводил фонарем по сторонам. Луч высветил размеры танкера, которые поразили Адамса, несмотря на жуткую усталость и боль от падения. В длину танкер имел метров триста, а в ширину, около пятидесяти. Человек плавал посредине между бортами и метрах в тридцати от торца емкости. В левом от себя углу он увидел какие-то выступы. Неуклюже барахтаясь, он стал подбираться туда. Только теперь по-настоящему сказалась многочасовая усталость, мышцы стонали и плохо слушались, опять пот заливал глаза и ворот. Страшно хотелось пить. Про жажду, Баран ничего не говорил, а сам Бенни не подумал, иначе бы вдосталь напился перед выходом на маршрут. Он потерял счет времени, лишь изредка делал передышку и подсвечивал себе направление, к сожалению, фонарь уже начал садиться.
   Через час Адамс приблизился к цели на расстояние вытянутой руки. Мутное сознание сквозь тяжелые веки с трудом разглядывало огромный шарнир крышки танкера. Взгляд наткнулся на какую-то скобу. Бенни подгреб и ухватился за нее негнущимися пальцами. Отдышавшись, он продел пояс, снятый с мертвого полицейского через скобу, и впал в мучительное полузабытье. Ему грезилась вода, во всех видах, в которых она только могла быть, и потрескавшиеся губы шептали: пить, пить...
   Очнулся он оттого, что лишился опоры и повис на ремне. Бенни включил фонарь и увидел, что уровень жижи, в которой он недавно плавал, находится под ним, метрах в пяти внизу. Танкер опрокидывался на бок, но еще продолжал двигаться. Очевидно, готовился сброс отходов. Надо было готовиться и Адамсу. Он еще раз осмотрелся. В тусклом свете фонаря он заметил, что скобы уходят ниже, под толщу жижи. Но если они предназначены для человека, допустим, ремонтника, думал Бенни, то такие же скобы должны быть и снаружи. Он отстегнул ремень и подтянулся как можно выше, надо было действовать быстро, так как крен танкера все увеличивался. Движение стало прерывистым: короткое движение, остановка, грохот, вновь движение, судя по всему, стоки куда-то сливали. Держаться наверху было очень тяжело, Адамс практически висел на скобе, просунув сквозь нее локоть. Танкер накренился настолько, что крышка стала почти вертикально, еще несколько минут, и она должна сама откинуться, и тогда из нее хлынет водопад дерьма. В этот момент должна открыться щель, между стенкой и крышкой танкера. Судя по величине поворотной петли, щель должна быть не менее метра шириной. За десяток секунд надо успеть выскочить через нее, да, еще не свалиться снаружи.
   Вот, совсем рядом оглушительно громыхнуло, судя по всему, опрокинулся соседний танкер. Танкер дернуло, крен еще больше увеличился. Снаружи что-то громко лязгнуло и вдруг в темноту хлынуло сияние дневного света. Бенни зажмурился, а, разомкнув глаза, увидел, как навстречу дню сползают в необъятную бездну тысячи тонн городских испражнений. Пустота внизу манила. Бенни опять зажмурился и отвернулся. Щель между крышкой и стенкой танкера была достаточной, чтобы проскочить в нее и Адамс рванулся вверх. Даже спиной ощущалось дыхание километровой пропасти. Он на одном дыхании перевалился на другую сторону стенки и мертвой хваткой вцепился в скобы, которые к счастью, как он и предполагал, там были. В ту же секунду танкер дернулся и медленно пополз дальше. Бенни огляделся. Он лежал на боковой стенке танкера, которая временно накренилась до горизонтального положения. Сзади от него клубилась туманом бездна, он даже ее границ разглядеть не успел, а перед ним отвесная скала. По бокам виднелась изогнутая вереница танкеров, еще полных и уже опустошенных. Да, еще сверху безоблачное небо. Времени оставалось совсем немного, мозг лихорадочно искал выход. Вдруг впереди раздался еще какой-то шум. Он был не похож на металлическое громыхание гигантской сцепки. Адамс нетерпеливо всматривался вперед, вот из-за поворота медленно выплыла какая-то ажурная конструкция, уходящая высоко вверх, это был шанс. Очередная остановка, Бенни рывком отталкивается и с трудом протискивается между стенкой танкера и основанием сооружения. Если бы сейчас дернулся состав, то его размазало бы в лепешку, но он успел! Он хватался за толстые металлические швеллера, балки, прутья и, не зная усталости, возносил себя вверх, к небу, к свободе, прочь из этого подземного ада. Внизу оставались лязгающие звуки, бездонная пропасть... Бенни остановился передохнуть, и покрепче ухватившись, решился оглянуться. Внизу виднелась огромная чаша для помоев, а прямо под ним длинная цепочка танкеров. Теперь они были небольшими, нестрашными. Отсюда, с высоты, было видно, как через пару километров танкеры с откинутыми вниз крышками въезжали в белесое облако. Это мощные струи воды вымывали из них человеческую грязь и они, блестящие черными бликами после омовения, постепенно выравнивали крен и исчезали в чреве скалы. Они возвращались обратно, за новыми отходами. И так сотни лет. Адамс поразился колоссальному сооружению рук человеческих, но вместо гордости, внутри него возникло сожаление, что это, чудо технологического гения посвящено банальному вывозу мусора.
   Из последних сил Бенни карабкался вверх, первый порыв иссяк, иссяк вместе с остатком сил, но он полз вверх, прочь от хватающей за спину пустоты. Еще одно усилие и он со стоном перевалился через парапет. Сердце бешено отплясывало в груди, перед глазами плавали разноцветные круги. Руки и ноги, словно чужие лежали рядом. Адамс вяло подумал, что никогда теперь уже не сможет ими владеть, это слишком трудно, лучше уж и не пытаться... Он почти сразу впал в забытье, так и не успев взглянуть на мир, к которому так стремился.
   Проснулся Адамс от удушья. Оно жгло и шершавило горло, с хрипом врывалось в легкие и совсем не давало кислорода. Он судорожно сорвал маску и стал жадно глотать воздух. В голове прояснилось, но после первого упоения свободным дыханием, на него навалилось невыносимое зловоние. Даже для него, доха - мусорщика, привычного к тяжелым канализационным ароматам, оно было чрезмерным. Из пропасти поднимались испарения, кутая собой окружающие скалы и сжигая его обоняние. Бенни взметнулся и рванулся прочь. Ноги слепо понесли в сторону от этого тошнотворного, всепроникающего запаха, глаза слезились, а мозг все более охватывала паника. Стоп! Адамс огромным усилием воли обуздал свои мечущиеся мышцы. Он стоял и прислушивался к себе. Он все еще был жив, значит, дышать было можно. А запах... Боже! Какая это все-таки гадость.... А на запах надо не обращать внимания.
   Мысленные самоуговоры помогли, стало полегче. Бенни огляделся и тут же испуганно юркнул за камень. Оказывается, в каких-то двух метрах от него проходила посыпанная гравием дорожка. Он осторожно высунулся и принялся приглядываться к ее серой полоске. Дорожка шла почти прямо, лишь изредка огибала камни и выбоины. Через пару километров она уже тонкой светлой ниточкой упиралась в небольшой поселок. Впрочем, на жилье он был мало похож. Шесть одинаковых ангаров. В одном из них, крайнем справа было три крохотных окна, остальные были глухими. Нет, скорее, это какие-то технологические строения. Новые впечатления притупили отвращение к запаху, вонь и даже жажду. Адамс долго и терпеливо вглядывался. Все было тихо, недвижимо. Он решился и крадучись стал красться вдоль дорожки. Через сотню метров он набрел на небольшую ровную площадку, которая скрывалась за большим камнем. Посредине нее торчала высокая труба с загнутым наверху раструбом и вентилем на боку. Вода! Неужели вода?! Не веря своим глазам, Адамс кинулся к вентилю. Он молил бога, чтобы в кране была вода, она так ему необходима, он больше суток не держал во рту даже капли. Язык шершаво терся о высохшую слизистую поверхность рта. Только теперь он вновь вспомнил, как хочет пить, и жажда немедленно завладела всем его существом.
   Вентиль противно и громко заскрипел, но поддался, стал проворачиваться. Бенни испуганно присел и, замерев, прислушался. Пока все тихо. Он опять потянул ржавое колесо. Рывок, еще один. В глубинах железной горловины что-то глухо заурчало, поперхнулось, рыгнуло и вдруг тяжело обрушилось потоком ржавой, застоявшейся воды. Адамс с опаской глотал крупные капли, отторгнутые от толстой водяной струи. Было страшно, но пить хотелось невыносимо, да, и на вкус это была просто вода. Впрочем, оторваться уже не было сил.
   Утолив жажду, он был почти счастлив. Теперь Бенни смог заняться самим собой. Он напялил маску комбинезона и отвернул воздушный шланг от регенерационной коробки. Потом, подумав, снял ее с пояса и зашвырнул ее далеко в россыпь камней. Она теперь была всего лишь бесполезным грузом. Под струями воды засохшие куски дерьма посыпались к ногам, он остервенело тер и тер спецкостюм, через пять минут тот заблестел первозданной чистотой. Адамс с наслаждением стоял под струей, тщательно проверяя каждую складочку, вдруг где-нибудь осталась грязь. А потом, раскинув руки, он лежал на большом плоском камне. Рядом, на солнышке сохли четыре десятка патронов и разобранный пистолет. Они тоже блестели чистотой. Бездумное довольство постепенно улетучивалось, вместо него вползало щемящее чувство одиночества: что ему делать здесь, на краю обитаемого мира, к которому уже возврата нет, и не будет? Чего достиг он, пройдя жуткую подземную дорогу, не проще было бы оставаться сытым ничтожеством, теша себя тем, что он обманул всех и остался внутри нормальным человеком? Со временем можно было привыкнуть, а может сделать "карьеру", занять место, например, Быка. А здесь его ждет гибель. Чем больше Бенни мучительно размышлял над этим, тем больше понимал, что шансов выжить, здесь нет. Хотелось есть. Единственной возможностью оставались ангары, может быть, там есть какие-нибудь продукты, но идти туда сейчас, в разгаре дня, было безумием. Адамс сел, потянулся и не спеша принялся собирать пистолет. Патроны в карман, снаряженный магазин - внутрь. Проверил. Механизмы оружия работали четко и слаженно, вопрос был только в патронах: вымокли или нет?
   Краем левого глаза Бенни уловил еле заметное движение, там, среди камней, метрах в ста пятидесяти. Рукоятка пистолета удобно и успокаивающе прильнула к ладони. По дорожке шел человек. Шел от строений. Его фигура плохо просматривалась в свете клонящегося к заходу солнца, но что-то знакомое веяло от нее. Человек подошел к мокрой площадке, на которой несколько часов назад плескался Бенни, обошел ее, потрогал вентиль, выпрямился и стал оглядываться.
   Рука Бенни непроизвольно поднялась, теперь между ним и незнакомцем находилась крохотная мушка пистолета. Человек обернулся. Да, это же Баран! Несомненно, это он! Адамс вскочил и завопил что-то нечленораздельное. Они бросились навстречу друг другу.
  -- Тюфяк! Рад, чертовски рад, - шептал Баран, обнимая собрата мусорщика. - Ты молодец! Смог! Я так надеялся.... Но, честно говоря, не верил. Уходить завтра утром собрался.
   Через полчаса экс-дохи лежали среди камней в ста метрах от ангаров. Бенни не сразу привык, что Баран оказался Чарльзом Пульдисом. Нормальное, даже красивое человеческое имя, казалось ненормальным после месяцев кошмара и унижений. Бенни и сам отвык откликаться на собственное имя, въелась дурацкая кличка. Баран, по имени Чарли, оказался душевным парнем, пожалуй, даже несколько стеснительным. Он достал из кармана кусок сушенного биота.
  -- Ешь, Бенни.
   Адамс заворожено смотрел на черствый кусок заменителя хлеба. Вид еды спровоцировал жуткий, звериный голод. Он чуть не вцепился в него, но вовремя одернул себя.
  -- А ты?
  -- Ешь, Бенни. Я уже перекусил.
  -- Откуда это у тебя? - спросил Адамс, с наслаждением работая челюстями.
  -- Бенни, я готовился. Смотри, - Чарльз вытащил из-за пазухи комбинезона сверток, - этих сухарей нам на три-четыре дня хватит.
   В душе Бенни разлилось восторженное ощущение, что у него впервые в жизни появился друг. Бескорыстный, надежный. Как это здорово! Вдруг словно чем-то черным плеснули на сердце. Адамс весь напрягся. Застыл, всматриваясь в Барана. Что если, кружилась внутри него щемящая своей жестокостью мысль, он подсадная утка?! Ведь я же профессионал, мне ли не знать, что несколько случайностей подряд, как правило, скрывают какую-то закономерность. Почему Чарли не дох? Откуда он знает о подземном маршруте? Почему вчера не провели немедленный контроль, почему без помех выпустили подозрительную бригаду вниз на работу? Где он взял сухари, в конце концов?! Ведь если их собирать, в два счета вычислят! Бенни казалось, что в голове у него загудел колокол от чудовищности подобных подозрений, и гул этого колокола слышит весь мир. Он скосил глаза на Пульдиса. Тот безмятежно лежал рядом и всматривался в сторону ангаров.
   Но для чего тогда городить такой огород, продолжил он размышлять. Кто я такой? Кому нужен и я сам, и мои переживания и даже сам побег?! Здравый смысл возобладал, теперь подозрения казались глупыми болезненными страхами. Адамс облегченно вздохнул и опять ощутил во рту сладость хлеба. Нет, он будет верить Барану несмотря ни на что, потому, что без этого просто не стоит жить дальше. И пусть будет все, как будет. Даже если он поневоле попал в какую-то сверхсекретную операцию по выявлению возможного подполья, то ему наплевать. Да, и есть ли оно, подполье? В мире голой целесообразности, где даже малейшее отклонение мышления от общепринятых канонов вело к деструкции, не могло быть и речи об инакомыслии. Он же был рафером, слышал ли он когда-нибудь об этом? Нет! ... Или, да? А поддельная карточка, а Клеманс, а пружинка, а мертвый полицейский? Биот опять застрял в горле. Так что же с ним произошло: цепочка случайностей или хитроумный план спецслужбы? Боже! Что же делать? Голова просто раскалывалась от противоречивых сомнений. Адамс энергично замотал головой, как бы пытаясь вытряхнуть из нее бредовые мысли. Нет, он все равно не верит в предательство, не хочет верить. Он будет жить пока можно, и будет верить, пока живет.
  -- Будь что будет. Потому, что хуже быть не может, - произнес Адамс вслух.
  -- Ты о чем? - повернулся к нему Пульдис.
  -- Да, так.... Пустяки. Спасибо, говорю.
  -- Не за что, Бенни. Я бы тебе еще дал, да экономить надо. Ох, и натерпелся я, пока сухарики из столовой таскал и в сортире их прятал....
  
  

*****

  
  
   Солнце легло на линию горизонта, окрасив скалы багряными бликами.
  -- Что будем делать, Бенни?
  -- Идти надо. Я так думаю. Пусть еще стемнеет, и двинем к ангарам. Похоже, там никого нет.
  -- Скорее всего. Я сутки перед тобой наблюдал, но подойти так и не решился.
  -- У тебя фонарь еще горит?
  -- Еле, еле.
  -- У меня тоже.
   Когда крохотными бутончиками расцвели на небесном шатре огоньки звезд, друзья двинулись к загадочным строениям. Пять из шести ангаров, как и предполагал Бенни, оказались просто ангарами. Постройки были очень старыми, конструкции проржавели. Перекосившиеся ворота были только прикрыты, в узкую щель можно было протиснуться, но створки уже не поворачивались и прочно вросли в пыльную утоптанную землю. Внутри было пусто. Наверное, когда-то здесь хранились механизмы или машины, но сейчас не было ничего, только многолетняя пыль. В тусклых лучах их фонарей с севшими батареями, они не обнаружили ничего полезного. Зато шестой ангар явно предусматривал нахождение там человека. Он выглядел ухоженным, краска почти везде была цела. Три окошка были размером с три ладони, и пролезть в них было никак нельзя, к тому же на них были решетки. На крыше торчала антенна. На воротах, к огорчению друзей, висели два здоровенных замка. Их размеры не оставляли надежд на взлом. На небольшой, наглухо закрытой торцевой двери рядом с воротами, не было ни замков, ни замочных скважин. Адамс и Пульдис несколько раз обошли ангар вокруг. Ни лазейки.
  -- Что за чертовщина! - выругался Чарли. - Они что, дверь изнутри открывают?
  -- Нет, Чарли, судя по всему, здесь стоит запор на опознание. Впускает только по голосу или по специальному дистанционному электронному коду. Я такие видел.
  -- Придумают же, - недовольно буркнул Пульдис.
   Бенни машинально отметил про себя, что Чарли не знаком с такими технологиями, а значит, принадлежит к классу не выше восьмого, а, скорее всего, и того ниже. Таких в спецагенты не берут. Впрочем, если он только искусно не претворяется.
  -- Бенни, а взломать нельзя? Погоди, я сейчас, - сказал Чарли и нырнул в темноту. Он тут же растворился в ней, но голос его звучал совсем рядом:
  -- Где же я это видел. Не мог я ошибиться... - послышался шорох, потом донесся звук удара и приглушенное чертыханье.
  -- Вот она, - в тусклом свете дежурной лампочки над дверью возник силуэт Пульдиса. В одной руке он держал увесистый железный прут, а другой потирал колено.
  -- Нет, друг, - улыбнулся Бенни, - этой палочкой такие двери не вскроешь.
  -- Может попробовать сбить замки на воротах, у тебя же есть пистолет.
  -- Бесполезно, пуля не возьмет, а вот шума наделаем. Вдруг здесь сигнализация есть?
  -- Так что тогда делать, стоять и облизываться? Чувствую я, есть там припасы, они бы нам ой, как пригодились. Я все-таки попробую.
   Чарли подбросил в руке прут и решительно направился к воротам. Вдруг он замер. Застыл и Адамс.
  -- Слышишь!
  -- Мотор?
  -- Смотри!
   Вдали забрезжило размытое пятно света. В их сторону явно двигалась какая-то машина. Бывшие мусорщики бросились прочь, в спасительный мрак. Они забились в нагромождение еще теплых камней недалеко от крайнего ангара. Было очень страшно, неужели сработала какая-то сигнализация? Неужели облава?!
   Звук двигателя зазвучал громко и надрывно, показались два больших пятна света, которые прыгали уже по территории строений. Несколько раз, сыпанув искрами в глаза, лучи метнулись по камням, за которыми спрятались беглецы. И каждый раз сердце невольно замирало от страха, а тела пытались врасти в камень. Хотя с такого расстояния их заметить было просто невозможно.
   Около запертого ангара появился большой автофургон. Скрипнув тормозами, он остановился. Больше машин не было. Хлопнули дверцы. Показались темные силуэты, донеслись голоса.
  -- Ну, и темень, Джо!
  -- Чего орешь. Дай закурить лучше.
   Засветились две искорки сигарет.
  -- Пойду, свет включу, а то тоскливо.
  -- Угу.
   Послышались шаги, потом открылась дверь ангара и через мгновение крыша ангара вспыхнула прожекторами.
  -- Молодец, Георг! Теперь выгружай добро.
   Когда глаза беглецов привыкли к яркому свету, они разглядели, что двое мужчин в черных форменных комбинезонах возились у дверей фургона. На душе стало поспокойнее, судя по всему, полицейские приехали сюда по своим делам и не собирались никого искать.
  -- Бенни, - шепнул Пульдис, - это дрессеры.
  -- Почему ты так решил?
  -- А вон, видишь, шокеры на поясах висят.
  -- Ты наивен, Чарли, шокеры входят в стандартную амуницию любого полицейского.
  -- Все равно, дрессеры! Я их за версту чувствую. Правда, форма какая-то у них странная и цвет сплошь черный.
  -- На счет дрессеров, не знаю, а вот то, что они полицейские, это точно. Не сомневайся, Чарли, я своих коллег полицейских в любом обличии узнаю.
  -- Как, коллег?! - ужаснулся Пульдис, отпрянув в сторону.
  -- Бывших, Чарли, бывших, - усмехнулся Бенни, - так что ты меня не пугайся.
  -- Уф! Ну, и напугал ты меня! - облегченно прошептал Пульдис, - душа аж в пятки провалилась, не люблю я вашего брата. Но, послушай, разве полицейских подвергают деструкции, вы же госчиновники?! Это странно...
  -- Странно, Чарли, ты прав. Только что мы знаем о жизни? Только то, что нам позволяют. Я тоже думал раньше, что уж от деструкции я гарантирован, а чуть провинился, и выгнали. А до промывки мозгов я уж сам докатился.
  -- Бенни, ты извини, но ты прошел ее без ущерба. Как?
  -- Давай отложим этот разговор, - обернулся к нему Бенни, до этого не отрывающий взгляда от ангара, - ты ведь тоже, как я посмотрю, благополучно проскочил?
  -- Согласен, Бенни. Смотри, все-таки странная у них форма, у нас я такой не видел. А тебе, знакома?
  -- Да, Чарли, я ее узнал. Это начальство дрессеров.
  -- Не понял?
  -- Психоподразделение. Это они в социальном институте определяют, как дохами командовать и где их использовать.
  -- Что-то не очень эти двое похожи на начальников.
  -- Да, нет, эти-то явно нижние чины. Я и с такими встречался. Спеси в них, аж на полицейских офицеров кидаются и все им с рук сходит. Была у нас в управлении одна история, потом расскажу.... Смотри, смотри....
   Двери фургона растворились. Один из дрессеров, тот, что помоложе, снял с пояса шокер.
  -- Георг, сгружай их поскорей, что они там возятся!
  -- Уже иду, Джо.
   Парень ловко запрыгнул в фургон и буквально тут же, оттуда посыпались худющие человеческие фигуры. Молча, до жути безропотно принимали они колкие электроразряды от шокера Георга, но двигались все равно медленно. Заученно, без суеты выстроились они вдоль машины.
  -- Джо, кормить их будем?
  -- Надоели они мне, дармоеды, но придется поработать. Гони их в стойло, мальчик.
  -- Налево! Живее, скоты.
  -- Георг, пусть пайки возьмут, - старший вынул из фургона небольшую коробку и сунул ее последнему доху.
   Георг повел колонну в уже открытые ворот, ангара, а Джо занялся машиной. Он обошел ее вокруг, постучал ногами по тугим скатам, потом забрался в кабину. Минут через тридцать показался его молодой напарник.
  -- Ну, как дохи?
  -- Почавкали, пописали, теперь на ниточках дрыхнут.
   Джо открыл капот. Начал там что-то подкручивать.
  -- Джо! Как ты можешь заниматься этими железками?
  -- А что? - напарник насмешливо выглянул, его явно забавлял встревоженный вид молодого человека.
  -- Спокойно, коллега. Нервы надо беречь, - он захлопнул капот, вытер тряпкой руки и подошел к дверце водителя. - Ну, ладно, залезай в кабину.
   Георг радостно бросился к противоположной дверце. Взревел мотор, и машина неуклюже развернувшись, вспорола темноту фарами. Полчаса и она скрылись за горизонтом, наступила тишина.
  -- Бенни, спросил дрожащим голосом Чарли, - ты что-нибудь понял?
   Адамс пожал плечами. Его и самого озадачил внезапный отъезд дрессеров. Сторожась любого шороха, замирая на каждом шагу, беглецы прокрались к приоткрытым воротам ангара. Они вошли. Большое помещение было занято каким-то оборудованием. Они походили рядом с ним и не найдя ничего полезного, осветили стены. В углу, справа от ворот виднелась дверь. Они вошли. Прямо перед ними тянулся коридор, слабоосвещенный несколькими плафонами. В коридор выходило несколько дверей. Одна из них, кстати, наружная, была сейчас открыта. Ничего странного здесь не было: два туалета, две душевых комнаты, холодильная камера и жилая комната с кухонным закутком. Была еще одна дверь, металлическая, но она была закрыта. В самом конце коридора было помещение, в котором спали дохи. Долго задерживаться в ангаре беглецы не решились, чувствовалось, что дрессеры уехали ненадолго. Взяв немного сухих пайков, пару ножей, канистру с водой и фонарик они опять вернулись на свой наблюдательный пункт.
  -- Может, надо было весь ящик с едой забрать, а, Бенни, и деру?
  -- Куда?
  -- Вглубь свалки, куда же еще? Другого пути у нас нет. Я знаю, туда все уходят, кому удается удрать.
  -- Откуда ты это знаешь, Чарли?
  -- Не думай, что я вру. Ты, Бенни, из чиновников, а я с низов. Наш брат может и не очень образован, а много чего знает. Шепчем друг другу всякие истории, легенды, слухи. Народ зря говорить не будет, там, за свалкой есть люди, и мы их найдем.
  -- Ага, или их кости. И с чувством глубокого удовлетворения, положим рядом свои. Получается, Чарли, что наше спасение зависит от правдивости народных баек? Негусто. Но выбирать не приходится. Да, и поздно, вон, машина возвращается.
   Автофургон остановился на том же месте. Дрессеры вышли из кабины и задымили сигаретами.
  -- Ну, покурили? Давай, мальчик, тащи-ка свою куклу на свет, рассмотрим, как следует.
  -- Шесть секунд, старик! - весь сияя подхватил Георг и юркнул к дверям фургона. - Сюда, милая, сюда. Вот так. Как козочка, ей, богу.
   В свете прожектора появилась девушка с шикарными воронеными волосами. Совсем молоденькая, или казалась такой? Стройная, с высокой грудью и упругой белой кожей. Одета она была в комбинезон дохов-пахарей. Джо задумчиво поглядывал на безмолвное существо. Что-то человеческое на миг мелькнула на его лице. Мелькнуло и пропало.
  -- Хороша! - выдохнул он вместе с клубом дыма.
  -- Что я тебе говорил! А ты ехать не хотел. Ты только взгляни, какая телочка! - Георг подскочил к девушке и хлопнул ее пониже спины. - Ух! Аж, до печенок прокололо! - Он ладонью стал поглаживать ее бедра, грудь.
  -- Подожди, Георг. Ее помыть надо. Ты кто?! - строго спросил он, обращаясь к безропотной девушке.
   Та еле заметно встрепенулась и монотонно произнесла:
  -- Я дох 2440, жду ваших приказов.
  -- Кукла, - поморщился Джо, - но хорошая. Разденься!
   Девушка спокойно выполнила команду. Худоба ее тела скрашивалась молодостью и соразмерностью пропорций. Молодой дрессер буквально пожирал ее глазами. Джо снисходительно посматривал на него, сам оставаясь холодно спокойным.
  -- Что, мальчик, слюна пошла? Ладно, не тушуйся. Это твоя первая кукла?
   Георг молча кивнул.
  -- Да-а! Везунчик ты: в первый раз, и такую кралю. Ящик пива за нее не жалко. Только вот забавляться нам с нею долго не придется.
   Георг вопросительно взглянул на напарника.
  -- Что глаза лупишь? Забыл, что эта база последняя? Завтра к вечеру в город возвращаемся.
  -- Ах, да, - уныло протянул парень. Но тут же засуетился. - Так что же время терять, Джо? Я пойду? - Он схватил девушку за руку.
  -- Куда?!
  -- Как куда? В душ, - в голосе Георга послышалось беспокойство. Он попробовал снять напряжение шуткой. - Джо, ты же ветеран, молодежь надо вперед пускать.
   Однако эти слова неожиданно разъярили напарника. Он шагнул навстречу и коротко, но сильно ударил парня в солнечное сплетение. Тот надломился, словно подкошенный и опустился на колени. Рот хрипло втягивал воздух.
  -- Щенок! - яростно процедил сквозь зубы Джо. - Ты мне предлагаешь поиграть тем, что останется от такого сопляка, как ты?! Как ты смеешь говорить такое настоящему мужчине!
  -- Но Джо! - с трудом выговорил Георг. Он поднялся с колен и на всякий случай отковылял несколько шагов в сторону. - Пиво ведь мое! И с хмырем я сам договаривался.
  -- Дурак! - криво усмехнулся старший, - твой хмырь, пока ты высунув язык бегал и выбирал себе девку, подходил ко мне и получил от меня добро. И я за тебя поручился. Понял?! Сопляк, ты знаешь, что про эти забавы все знают, но если официально попадешься, то.... Ну?!
  -- То выгонят со службы? - пролепетал побледневший Георг.
  -- Нет, ты неисправимый дурак! - Добродушно усмехнулся Джо. - Если бы! На ниточку посадить могут, вот, что страшно. И в следующий раз ты можешь приехать сюда в фургоне, а не в кабине. Понял?!
  -- Как, на ниточку?!
  -- А, так! Будешь вместе с этими дохляками под петелькой на башке сладкие сны видеть. И станет тебе так хорошо, так хорошо... и девки не понадобятся.
   Георг попытался что-то сказать, но из горла неслось лишь икающее мычание. Он всерьез струхнул.
  -- Ладно, парень, - смилостивился Джо, - не пугайся. Все будет нормально. Мы друг другу доверяем и это лучшее поручительство. А что касается этого, - он показал кулак, - то сам виноват, старших надо уважать. Ну, что, мир?
  -- М-м-и-ир, - выдавил из себя Георг. Потом криво и натянуто улыбнулся.
  -- Вот, и умница. Просто пай-мальчик. За это я разрешаю тебе помыть эту куколку. А потом посмотришь, что старики умеют, поучишься. Пошли.
   Георг уже не выглядел печальным. Черт с ней, с обидой. Впереди его ждало неизведанное наслаждение, еще более желанное, потому что запретное. Он обхватил девушку за талию и повел в ангар. За ним, снисходительно улыбаясь, шел Джо. Он был тоже доволен собой.
   Как завороженные следили Адамс и Пульдис за этой сценой.
  -- Мерзость, какая! - зло шептал Бенни и чувствовал, что его товарищ вторит ему аналогичными комментариями.
   Когда полицейские скрылись в ангаре, Чарли вызвался сходить на разведку. Бенни видел, как он еле уловимой тенью скользил от ангара к машине и обратно. Через десять минут он вернулся.
  -- Бенни, труба дело! - начал он, даже не успев отдышаться.
  -- Все закрыто?
  -- Все! И накрепко. Вот, гады!
  -- Ну, это ты зря, они от таких, как мы, свои шкуры берегут.
  -- Да, я не о том. Представляешь, что они сейчас с этой девчонкой вытворяют?!
  -- Чарли, я стараюсь об этом не думать.
  -- А у меня из головы не выходит. У меня ведь дочка, всего года на три-четыре моложе.
  -- У тебя есть семья?! - Бенни изумленно взглянул в лицо товарищу. Его глаза влажно блестели в отблеске далеких фонарей.
  -- Есть. То есть, была.
  -- Расскажи мне о себе, Чарли, о своей семье. У меня ведь никого нет. Родители умерли рано, братьев, сестер нет, а женитьбу, ради карьеры, все откладывал. Вот и дооткладывался.
  -- Извини, Бенни, не могу. Сейчас не могу. Душит меня злоба и тоска, - Пульдис откинулся к камню и минут двадцать сидел с закрытыми глазами. Адамс даже подумал, что тот уснул. Но Чарльз открыл глаза и, улыбнувшись, радостным тоном, как будто и не было ничего перед этим, заговорил:
  -- Шеф, что делать то будем?
  -- Почему это шеф?! - удивился Адамс.
  -- Потому, что в группе должен быть старший, и я выбираю тебя. Соглашайся, ты все-таки бывший полицейский. Кстати, ты в каких чинах ходил?
  -- Чарли, я был рафером.
  -- Старшим офицером полиции?!
  -- Да, первичный разряд мне уже был присвоен.
  -- Жалеешь?
  -- Честно?
  -- Конечно!
  -- Жалею. Я жил тогда в узких рамках несложных обязанностей и приятных привычек. А теперь, вот уже много месяцев, я каждый час вынужден думать о выживании. Иногда просто выть хочется, да чего себя жалко. А ты говоришь, шеф.
  -- Я с тобой согласен, и не согласен. Все ты правильно сказал, только отчаиваться нельзя. Посмотри, нам с тобой удалось совершить невозможное, вырваться из такой бездны! Я уверен, мы выживем, мы просто обязаны это сделать. Командуй, Бенни, у тебя получиться, а, кроме того, ты, наверное, старше меня. Сколько тебе лет?
  -- Мне? - Бенни от неожиданного вопроса даже вздрогнул. - Подожди, дай вспомнить, я так давно об этом не думал! Мне тридцать четыре, Чарли.
  -- А мне только тридцать три! - радостно воскликнул Пульдис. - Все, решено! По рукам?
  -- Ладно, уговорил. Согласен.
  -- Отлично! Так, какими будут первые указания?
  -- Будем ждать и наблюдать. Но надо немного отдохнуть. Давай попеременно, по часу. Ты, первый.
  -- Бенни, ты, как всегда прав, - Чарли зевнул. - Я уже ложусь.
   Он уснул мгновенно. Бенни посматривал на спящего Пульдиса и завидовал. Нет, не сну, а тому, что он может спать. После стольких передряг, такое железное самообладание. Видимо у парня великолепная нервная система, может, потому и деструкция об него споткнулась. Полушуточное назначение шефом их беглой группы, тем не менее, добавило ему внутреннего беспокойства. Раньше он думал только о себе, а теперь обязан был думать и о друге. Правильно ли, что в этом гнилом мире, полном предательства, жестокости и лицемерия, он принял на себя ответственность за другого человека?
   Глаза слипались. Часов не было, поэтому определять время приходилось по внутренним ощущениям. А все ощущения сводились к необходимости поспать. Когда стало совсем невмоготу, он растолкал Пульдиса.
  -- Чарли, вставай, твоя очередь.
   Заспанный подчиненный приподнялся и поежился от ночной прохлады. Голос у него был спросонья хриплый:
  -- Готов, командир, уже на посту. Спи спокойно.
   Адамс проснулся с первыми лучами солнца. И как ни короток был сон, чувствовалась его освежающая благодать. Пульдис сидел около скалы и, уткнувшись лбом в камень, преспокойно спал. Когда он его разбудил, Чарли густо покраснел, но Бенни не стал даже шуткой затрагивать этот пустяк. Автофургон все еще был на месте, надо было придумать какой-нибудь план действий, а в голове было девственно чисто. Друзья перекусили и опять стали наблюдать.
   Около ангаров было по-прежнему тихо. Ослепнувшие на солнце прожектора освещали теперь только собственные стекла, куда делось их ночное великолепие.
  -- Смотри, Бенни!
  -- Вижу.
   Из двери ангара вышло четыре доха. Вслед за ними показался Георг. Лениво потягиваясь, он направился к воротам ангара.
  -- Эй, скоты! Живее заходите, черти ленивые. Идите, помогайте остальным.
   Из ангара донеслось громыхание и брань Георга. Вскоре он опять показался на свет. Щурясь от яркого солнца, после ангарного полумрака, выпятив впалую грудь, он вихляющей походкой двинулся по дорожке. Даже перед самим собой он рисовался. Следом появились и дохи. Они с трудом катили тележку с большим оранжевым контейнером.
  -- Что это они затеяли, а?
  -- Не знаю, Чарли, давай за ними, потихоньку. Учти, в ангаре еще Джо, в любой момент может вылезти.
   Беглецы осторожно стали пробираться вслед дохам, прячась за валуны и нагромождения камней. По мере приближения к пропасти, усиливалось зловоние. Бенни подумал, что им очень повезло, ветер всё это время дул в сторону бездонной помойки и не давал далеко проникать ее миазмам. Но здесь уже попахивало изрядно. Между тем, Георг со своей командой вышел на бетонную площадку, расположенную буквально в ста метрах от пропасти. Он достал платочек и брезгливо прикрыл нос. Дохи сгрузили контейнер и установили его в специальные пазы в бетоне, видимо его ориентация в пространстве имела какое-то особое значение. Дохи дело свое знали, заученными движениями они открутили запоры на крышке контейнера и откинули две створки. После этого выстроились рядом.
  -- Начинайте, - буркнул Георг.
   Дохи вновь сгрудились вокруг оранжевых боков контейнера, двое свесились внутрь. Они что-то приподняли, потому что когда отошли и опять построились, над уровнем контейнера проглядывались несколько полусфер. Георг лениво обошел вокруг. Видимо, осмотром остался доволен. Он достал что-то из кармана и подойдя к контейнеру вплотную, откинул маленькую крышечку на боковине. Произвел там какие-то манипуляции и отошел в сторону. Из контейнера донеслось гудение. Бенни с любопытством смотрел на странное устройство и гадал, что же это такое. Гудение прекратилось через полминуты, полусферы еще чуть-чуть приподнялись, автоматика работала уже самостоятельно. Вдруг с оглушительным воем сферы, вернее теперь, это были толстые короткие сигары, одна за другой выпорхнули из контейнера и, оставляя за собой дымный шлейф и вой, рванулись в небо. Восемь ракет ушли к пропасти одна за другой и там, вдали, в определенном для каждой месте, взрывались ярко-оранжевой пылью, которая медленно опускалась вниз.
   Наступила звенящая тишина. Бенни казалось, что с головы вдруг сорвали давящий обруч, до того стало тихо. Он почувствовал толчок Чарли. Тот шевелил губами, но слова тонули в ушах, словно там была вата. Адамс беспомощно улыбнулся, показал на уши и развел руками. Чарли приблизился и прямо в ухо выдохнул:
  -- Шеф, рот надо открытым держать, тогда не оглохнешь. Вон, смотри.
   Бенни оглянулся. На дорожке, ведущей к площадке, показались Джо и девушка. Минут через пятнадцать они уже были совсем близко, а Бенни начал опять слышать. Молодой полицейский тоже увидел своего напарника в компании с девушкой, и пока они приближались, нервно заходил вдоль безмолвной шеренги дохов.
  -- Эй, Георг! - выкрикнул Джо, сходя с дорожки и лениво сбивая ногой камешки с бетона. - Как отстрелялся?
  -- Как обычно, Джо. Знаешь, давай-ка убираться отсюда поскорей. По-моему этот затон самый вонючий из тех, которые мы объехали. - Георг сильно кричал, видно и ему уши заложило.
  -- Боже, как ты кричишь, - поморщился Джо. - Побереги связки, мой мальчик. Поставь девку в строй к остальным и иди сюда, надо поговорить.
   Дрессеры отошли в сторону от дохов и стали что-то бурно обсуждать. Оба на удивление интенсивно жестикулировали. Бенни надо было обязательно услышать, о чем они так бурно беседовали. Он юркнул в просветы между камнями и пополз в их сторону. Через двадцать метров, несмотря на гул в ушах, он стал различать некоторые фразы:
  -- Одумайся, щенок, ведь....
  -- Нет, это жутко и не....
  -- Слюнтяй, если бы я знал...
  -- Джо, но я не могу, ведь....
  -- Да, что ты расквасился, это же кукла, их еще знаешь, сколько будет!
  -- Мне....
  -- Пожалей лучше себя, и меня тоже, оба загремим....
  -- Джо! Ну, неужели...
  -- Все, хватит! Я не желаю больше разговаривать на эту тему. Или ты делаешь, или я тебя туда же отправлю! Ты понял, ассенизатор вонючий?! Иди!
   Бенни прежним способом вернулся к Пульдису. Тот мрачно смотрел в сторону дрессеров.
  -- Чарли, я так толком и не понял, ругались только очень...
  -- Я тоже не понимаю, этот Джо молодого полицейского как грушу трясет. Чего не поделили?
   Георг, а следом за ним и Джо вернулись на площадку.
  -- Так, ты понял, Георг? - голос матерого дрессера звучал вкрадчиво, почти нежно, но за ним ощущалась подавляемая до поры клокочущая ярость.
  -- Ну, если нет других решений... - Георг из последних сил старался сохранить лицо, но видно было, что он очень испуган. Видимо, напарник просто так угрозы не раздавал.
  -- Хорош, болтать! - рявкнул Джо. - Иди и сделай то, что мы с тобой решили.
  -- Я-я-а?! - молодой дрессер в ужасе отшатнулся. - Нет! Нет! Никогда...
  -- Что-о-о?! - Джо угрожающе нахмурился. Потом медленно поднял свой шокер на уровень груди Георга. - Знаешь, мальчик, это ведь твой первый маршрут, у тебя мало опыта, но ты такой старательный.... Я очень подробно расскажу о твоих положительных качествах, поверь мне. Ты мне не оставляешь выбора.
   Бенни и Чарльз с напряжением и недоумением всматривались в происходящее, до них никак не доходила причина раздора между полицейскими. Георг стоял перед надменным напарником и молчаливо переминался с ноги на ногу. Лицо его, бледное и осунувшееся выражало тоску и страдание.
  -- Ну, же, - торопил парня Джо, голос его опять стал ласковым, почти дружеским. - Лучше сохраним нашу дружбу. Нельзя так малодушничать. Я начинаю сомневаться в твоей профпригодности, даю тебе последний шанс. - Джо подошел к молодому напарнику и положил руку ему на плечо, однако шокера не опустил. - Не робей, Георг, пойми, за все надо платить в этом мире. Тебе только кажется предстоящее страшным, на самом деле, это быстро и безвредно, а иногда даже доставляет удовольствие. - Джо запнулся, потому что Георг при последних словах вздрогнул и покрылся холодным потом, поэтому после паузы он опять заговорил еще более вкрадчиво и проникновенно: - Во всяком случае, малыш, ты привыкнешь к этому со временем, это я тебе твердо обещаю. Иди же. Больше я уговаривать не буду.
   Георг сломался. Он медленно, словно во сне повернулся и пошел к дохам. Пройдя мимо них, остановился перед девушкой. Голос его звучал хрипло.
  -- Кто ты?
  -- Я дох 2440.
  -- Иди за мной.
   Они двинулись к краю затона.
  -- Бенни, что же они затевают?
  -- Боюсь, Чарли, что какую-то мерзость.
   В его голове уже мелькнула догадка, но он не мог поверить, что люди могут опуститься до такого цинизма и скотства. Он уже давно держал в своей руке пистолет и готов был его применить, но не был уверен, что патроны не подмокли. Осечка означала для них с Чарли верную гибель.
  -- Боже мой! Чарли! Что он сделал?!
   Отсюда хорошо было видно, как Георг остановился у обрыва пропасти и, шагнув в сторону, замер. Он смотрел на девушку, которая шла за ним, вот она подошла, остановилась. Георг что-то скомандовал, девушка пошла дальше, несколько секунд, и она исчезла внизу. А поникшая, согбенная фигура молодого полицейского, не оборачиваясь, побрела назад.
  -- Ну, вот и все, - облегченно сказал сам себе Джо и обернулся. Все это время он неотрывно провожал взглядом печальную пару.
   Он обернулся и тут же застыл в изумлении. Перед ним, буквально в десяти шагах стоял человек. Из уст Джо донеслось что-то нечленораздельное. Увидеть здесь постороннего человека?! Проще было поверить в призрак или галлюцинацию. Незнакомец шел прямо на него. Пистолет в его руке черным зрачком смотрел ему прямо в лоб, а в глазах читался приговор. Дрессер задергался, его руки выронили шокер и суетливо искали кобуру, но взгляд заворожено, безотрывно смотрел на пистолет. Вот он нащупал кнопку, нажал, схватил рукоятку, потянул вверх.... Еще есть время, он успеет.
   Бенни побежал навстречу старому дрессеру и физически ощутил растянутые секунды, все происходило как в замедленном кино. Все было честно: кто первый, тот и прав. Бенни не стрелял, на это не было мгновений, всю свою обиду, весь свой гнев он выплеснул вперед и летел теперь вместе с ними. Осталось несколько шагов. Дрессер выпустил пистолет, понял, что не успеет, и заученно встал в боевую стойку, он был выше Адамса почти на голову, и в плечах шире. Но раферов учили не бояться таких противников. Бенни использовал всю энергию своего бега, взлетел в воздух, неся впереди себя вытянутую правую ногу с загнутой в бок и на себя ступней. Боль за прошлое и настоящее слились упругим комком и повисли тяжелой каплей на ее подошве. Удар, легкое касание, и эта смертельная доза энергии стекла в грудь полицейского, сковала смертельным холодом сердце и легкие. Не издав ни звука, Джо рухнул на бетон. Все было кончено. Бенни не сомневался, что противник мертв, он это знал.
   Георг, медленно шедший с места казни, столь сосредоточенно смотрел себе под ноги, что заметил труп своего старшего товарища, лишь едва не наступив на него. Два каких-то тощих субъекта сурово и молча смотрели на него. Георг онемел.
  -- Ну, что, языка лишился? - процедил один и вынул руку из-за спины. Ствол пистолета закачался перед самым носом шокированного дрессера.
  -- Чарли, что с этим сопляком делать будем? Шлепнем?
  -- А зачем нам этот душегуб? Бери-ка парень своего напарника, да, тащи туда, куда девчонку спровадил. Погоди-ка, я сначала у тебя шокер с пистолетом позаимствую.
   Георг как загипнотизированный смотрел на тело Джо, он не верил своим глазам, его разум не вмещал случившегося, не мог никак осознать, что действительность за несколько секунд перевернулась вверх ногами. Парень безучастно отреагировал на прикосновения одного из незнакомцев, когда тот отбирал у него снаряжение, но когда он хлопнул его по плечу и повторил предложение поднять труп, Георг очнулся.
  -- З-з-ачем? - прохрипел он заикаясь.
  -- Похоронишь его в этой вонючей яме, - отозвался второй незнакомец, не сводя с Георга пистолета.
  -- А потом сиганешь вслед, - подхватил разговор другой, - а лучше вместе со своим Джо сразу прыгай, веселее будет
   Молодой полицейский всхлипнул и вдруг сел на землю. Беспомощно раскинув колени, он громко и по-детски зарыдал. Взахлеб, с обильными слезами и совсем без слов.
   Пульдис толкнул локтем Адамса.
  -- Слюнтяй.
  -- Точно.
   Они переглянулись. Бенни отрицательно помотал головой, Чарли все понял, и ответил пожатием плеч, мол, как скажешь, командир. Они подождали, когда истерика пойдет на убыль, потом Чарли подошел к Георгу и слегка пнул его ногой.
  -- Ладно, падаль, жить будешь. Подбирай мертвяка и волоки к затону. Живее, пока не передумали!
   Георг живо вскочил и, взвалив на плечи труп напарника, понес его к пропасти. Несколько раз он спотыкался, так как все время оглядывался на идущего следом Пульдиса. Взгляд у того был злой, он шел и непрерывно сердито ворчал:
  -- Шеф тебе смерть отвел, он добрый, а я бы тебя скинул. Ишь, мрази, натешились девкой, и тут же губить! Спокойно отвезли бы ее обратно в поле и выпустили. Она же дох, не помнит ничего, пропалывала бы спокойно грядки дальше. Может от своей скотской жизни она и сама бы не против с двумя мужиками в душе помыться, а вы ее в дерьме топить...
  -- Я не хотел, - не выдержал жуткого монолога незнакомца Георг, - я уговаривал, а он уперся: из графика выбьемся. Она мне понравилась, мне так ее жалко. - У Георга опять полились слезы. - А он еще меня же и заставил....
  -- Хватит скулить! Кидай вниз.
  -- А что будет со мной?
  -- Следом не хочешь?
  -- Нет, нет, не надо!
  -- Иди вперед. Дернешься, убью с огромным желанием. А что с тобой делать, командир решит. Шагай.
  
  

*****

   Четвертые сутки Глетчер полз по намеченному маршруту в своей Черепахе. Он изнывал от безделья. Спать уже не мог, на унылый пейзаж за бортом вездехода смотреть надоело, поневоле оставалось только вспоминать и анализировать.
   Харман с тревогой выслушал рассказ Глетчера о последствиях "Ха-шоу" и согласился, что больше ей нельзя разрешать развлекаться таким образом. Тем более что все силы Алисе теперь нужны были на вынашивание ребенка. Барри прямо спросил тестя: это вредно для здоровья, или нет? Харман несколько помялся, потом нехотя ответил:
  -- Сложный вопрос. Ты когда спортом занимаешься, устаешь?
  -- Конечно!
  -- Так и здесь, только устает мозг, а не мышцы. Игры с мозгом всегда чреваты, так что если "Ха-шоу" и не вредно, то не полезно, это уж точно. Во всяком случае, статистика особых отрицательных последствий не наблюдает.
  -- А не особых?
  -- Не особых? ...Пожалуй, несколько снижается жизненная активность. На несколько дней.
  -- Да, я и на себе это почувствовал, чуть на ходу не заснул, а что говорить о хрупкой Алисе?!
  -- Но на производительности труда это не отражается. В конце концов, у человека всегда есть право выбора, участвовать в шоу или нет.
   Они помолчали, потом Харман встал и по привычке молча заходил по кабинету. Он явно хотел еще о чем-то поговорить, но никак не мог начать.
  -- Барри, я разговаривал с Блюком. Он рассказал мне о твоих вопросах, о дискуссиях в отношении некоторых особенностей новой цивилизации. Ты должен понять, что, несмотря на техническую похожесть, наши эпохи разные. В твою пору человечество было романтичным и наивным, а сейчас оно в стадии зрелости. Соответственно, и отношение к жизни такого общества отличается от прежнего, известного тебе, в той же степени, как разнится мировоззрение подростка и взрослого, умудренного опытом, человека. Ты меня понимаешь?
  -- Конечно. Именно об этом мы и разговаривали с Блюком, он...
  -- Да, и в этой связи, резко перебил его тесть, - хочу тебя попросить. Впредь не стоит обсуждать подобные темы с посторонними, особенно с социологами.
  -- Так он социолог, - усмехнулся Глетчер, - а я уж чего только не думал.
  -- Зря иронизируешь, Барри. Ныне слово социолог несет не совсем тот смысл, который известен тебе. В наше время, социолог, это сотрудник службы социальной безопасности Совета федерации. И это почти единственная, важная государственная структура, которая мне, как директору, не подчиняется. Заметь, социологи, а в состав социального института не входят. А?! Ирония судьбы.
   Харман сел за стол. Он нервничал.
  -- Отец, так это была проверка на благонадежность, и ты знал о ней?
  -- Конечно, знал. Но что я мог поделать? Я не мог тебя предупредить, ты бы сразу прокололся. Социологи, люди очень наблюдательные, их специально обучают рефлекторной психологии.
  -- Не понял. А это что за наука? В мое время была просто психология.
  -- Барри! О чем ты думаешь?! Это такие мелочи. Потом объясню.
  -- Да, ладно, отец, не переживай. Я все понимаю. Скажи, а Алиса тоже была в курсе?
  -- Да, ты что, Барри! Как можно! Кстати, имей ввиду, официально все социологи числятся у меня в штате.
  -- Я понял, отец, буду нем, как рыба, - Глетчеру показалось, что тесть сожалел, что рассказал ему про Блюка.
  -- Не сомневаюсь.
  -- Ну, так я пошел? Пора ехать.
  -- Да. Удачи тебе.
   Они пожали друг другу руки.
   Никто Глетчера не провожал. Только Алиса. Она равнодушно смотрела, как многотонная Черепаха медленно подминала под себя кусты и деревья их сада, выползая к воротам. На глазах ее были слезы, а на губах Барри - тепло ее поцелуев. Она махала рукой и что-то шептала, наверное, чтобы он поскорее возвращался.
   Глаза в глаза. Только что они были рядом, он держал ее руки:
  -- Будь осторожен, милый.
  -- Береги себя, родная. И его тоже, - Глетчер гладил живот жены.
  -- Мне будет грустно без тебя.
  -- Мне тоже.
  -- До свиданья, любимый.
  -- Прощай, счастье мое. На всякий случай прощай, но я постараюсь вернуться. Веришь?
  -- Верю. Поэтому тоже прощай. На всякий случай...
   Глетчер тяжело вздохнул, воспоминания об Алисе резанули душу тоской и одиночеством. Он тряхнул головой, нельзя раскисать!
   Временами астронавту казалось, что он только что высадился на чужой планете. И ничего не было, ни Хармана, ни Алисы, ни новой цивилизации, ни этих чертовых пяти тысяч лет! Все это было лишь анабиозными грезами, а настоящая действительность была здесь, на свалке. Она состояла только в бесконечных горах мусора, от горизонта, до горизонта. Даже небо здесь было какое-то не такое: дымчато-серое, нависшее. Анализ показал, что это парят испарения от процесса гниения и что они стелятся низко, метрах в пятидесяти от земли, но глаза их воспринимали небом. От этого на душе было неуютно и тоскливо.
  -- Барри, как слышишь?
   Глетчер взглянул на часы: 18.00, время очередного сеанса связи.
  -- Слышу хорошо, шеф, - буркнул в ответ астронавт.
  -- Опять на титулы перешел, - в голосе тестя слышалась укоризна, - мы же договорились.
  -- Ну, извини, отец. Противно здесь, настроение плохое, по Алисе скучаю.
  -- Держись, она тебе поцелуи посылает.
  -- Спасибо. Я ей их тоже посылаю.
  -- Новенькое что-нибудь есть? Необычное?
  -- Нет, отец. Пока все сходится с вашей статистикой. Много нитратов в почве, вернее в мусоре, полно тяжелых металлов, органики неясного для меня происхождения, но она у вас тоже фиксируется. В атмосфере множество пиролизных и углеродистых примесей, азотистых соединений. Не хотел бы я дышать этой смесью.
  -- Барри, а как с фауной?
  -- Богатеет, отец. Вчера кроме червячков, да плесени, ничего не было, а сегодня знатный улов, все ловушки забиты.
  -- Что там?
  -- Во-первых, крыса. Полутораметровая.
  -- Какая?!
  -- Полутораметровая. Сто с лишним килограммов веса. И она не самая крупная. Шныряют везде, жуть.
  -- Барри, они что, действительно походят на крыс?
  -- На первый взгляд, да, внешне они, обычные, но сильно увеличенные крысы, а по повадкам, кроты. Отец, внимание, передаю байт-пакет.
   Черная крыса, возникшая на объемном экране Хармана, отличалась мощными лапами с необычайно большими когтями. Форма головы была туповатой, а пасть вся усеяна несколькими рядами зубов.
  -- Да, она как акула! - изумился Харман.
  -- Абсолютно верное сравнение, отец. У нее четыре ряда острых зубов: первый, рабочий, остальные на подхвате. Кость зубов невероятно крепкая, чрезвычайно крепкая для органики. Думаю, такими зубками запросто можно перекусить стальной прут в полсантиметра диаметром.
  -- Вскрытие делал?
  -- Да, насколько это возможно делать манипуляторами.
  -- Еще сюрпризы есть?
  -- А как же! Посмотри в носоглотку. Следующая картинка в моем байте. Вот, видишь, пасть не сообщается с носом. Кстати, обрати внимание, какой он большой, а сразу за ним идет какая-то мякоть, наверное, что-то вроде фильтра.
  -- Чем же они питаются?
  -- Наверное, всем, что человечество посылает на свалку. Может и охотятся. Здесь есть и мелкие зверушки, не то черви, не то землеройки. Видел, но не поймал пока.
   Возникла пауза.
  -- Отец, как Алиса себя чувствует, почему на сеанс не пришла?
  -- Чувствует себя хорошо, а на сеансы ее врачи не пускают.
  -- Это почему же?
  -- Она как с тобой повидается, потом весь день плачет. Врачи говорят, это вредно для плода. Плохое настроение при беременности может легко перейти в хроническую депрессию. Она просит, чтобы ты не сердился.
  -- Хорошо, я не сержусь. Пусть бережет себя.
  -- Куда контейнер высылать за крысой?
  -- Даю координаты и пеленг...
   Дни тянулись за днями, а пейзаж вокруг Черепахи не менялся. По-прежнему он был унылым и однообразным. Глетчер много размышлял и никак не мог понять, неужели эти необъятные мусорные просторы, дело рук человеческих? Вот они, воочию, те миллионы тонн отходов, которые вытекали из простейших математических расчетов. Но как же это ужасно наяву!
   На десятый день путешествия показались первые признаки грядущих изменений. На поверхности стали показываться выходы скалистого камня. Кое-где росли чахлые кустики. Ландшафт становился более холмистым. Астронавт стал готовиться ко сну. Вдруг многотонная махина вездехода вздрогнула от удара, он дернулся и остановился. "Что за черт! - выругался Глетчер, вставая с пола и потирая ушибленное колено, - почему автоматика не сработала?". Он быстро взглянул на обзорный экран и сразу же забыл о боли в ноге. В сумерках заходящего Солнца от Черепахи быстро удалялось какая-то огромная черная туша. Недолго думая, он дал команду на поражение. Одиночный выстрел и движение прекратилось, незнакомый организм не упал, а как бы осел, но по-прежнему возвышался черной горой плоти. "Та-ак, вот, и поохотились, - потер руками Глетчер, - посмотрим, что за дичь. А говорили, мяса на Ирии больше не осталось!". Он подогнал вездеход поближе и включил прожектор. В луче света вздыбилось огромное, метров пять в высоту, тело, поросшее густой черной шерстью. Короткие тумбообразные ноги разъехались в разные стороны. Хорошо было видно, что они заканчивались идеально круглым плоским костяным наростом. "Господи! - воскликнул Барри. - Где я?! Неужели, это моя Ирия?!". Он объехал чудище вокруг. По внешнему виду оно напоминало десятиметровую цистерну, к которой снизу приделали низенькие коротенькие, судя по всему, без каких-либо сочленений, ножки. Правда, по диаметру эти "ножки" были никак не меньше метра, но рядом с этой горой мяса они выглядели несоразмерно. Голова животного была, напротив, необычно большой, с огромной пастью, куда при желании, мог бы въехать автомобиль. Пасть была приоткрыта, из нее вывалился необъятных размеров синий язык. Зубы были странными, прямоугольной формы, с плоской поверхностью. Почти наверняка существо было не плотоядным. Вокруг мертвого животного уже закопошилось местное зверье, начинался пир.
  -- Чем же этот гигант здесь питается, - удивлялся Глетчер, - ему же в день нужны тонны пищи?
   На всякий случай, он сделал анализ атмосферы. Результаты повергли его в уныние: даже компьютер сделал вывод, что в такой смеси ядовитых газов, жизнь невозможна. Тогда кто только что толкнул Черепаху так, что ее пассажир оказался на полу? Бред какой-то. Глетчер решил переночевать здесь, чтобы утром еще раз взглянуть на убитого монстра.
   Проснувшись, Барри несколько минут лежал, не открывая глаз. Это была его очень давняя традиция: полежать с закрытыми глазами, вспомнить, что произошло накануне, проанализировать, прикинуть задачу на новый день. Сегодня он не хотел просыпаться, всё цеплялся за уходящий сон, в котором рядом была смеющаяся Алиса. Господи, как же он по ней скучает! Сон окончательно растворился, Глетчер сел, потянулся. Глаза сразу же потянулись к обзорному экрану. Туша была на месте. Ее уродство и голая, шершавая кожа, обвисшее, склизкое брюхо в свете дневного света выглядели особо мерзко. А где шерсть? - Глетчер протер глаза кулаками. - Не может быть! Он ясно вечером видел сплошь обросшее животное.
   Барри присмотрелся, внизу, вокруг тела мутанта, ровным слоем лежала шерсть. По непонятным причинам она выпала за несколько часов. Сейчас, в ранний утренний час, по огромному противному телу ползали мелкие, юркие зверки. Они рвали тело поверженного гиганта, кое-где показались уже белые кости. Глетчер проверил, все ли, случившееся зафиксировано компьютером, но образцов брать не стал. Противно. Заметил только, что цвет мяса животного серо-зеленый, совершенно не жизненный, мертвый.
   Через несколько километров Глетчер выехал на берег речушки. Вернее, это был ручей из буро-желтой грязи, представляющей собой смесь фекалий и промышленных отходов. По берегам этого неспешного мутного потока растительности было на удивление много. Барри направил Черепаху вдоль ручья. По мере продвижения, трава и кустарники становились все гуще, кое-где они устилали почву сплошным ковром. Больше всего удивляло, что пышно растущая флора была сплошь ярко рыжего цвета.
   Ручей стал расширяться. Видимо в него вливались новые потоки. Теперь он уже выглядел настоящей маленькой речкой. Только очень мутной. С каждым новым километром она все глубже врезалась в толщу каменного ложа. Видимо не одно столетие текла здесь эта желто-бурая река, раз даже камень поддавался и таял под ней. Впрочем, подумал Глетчер, а может камень тает не от времени, а от едких химикатов, которые содержит этот поток? Черепаха баюкала его равномерным покачиванием. Как-то незаметно астронавт уснул. Проснулся он оттого, что вездеход не двигался. На обзорном экране, перед Черепахой, раскинулось настоящее море, до самого горизонта. Барри присвистнул. Черепаха стояла на высоком берегу, около отвесного, метров в двадцать обрыва. На старых картах моря здесь не было, а на новых, которые дал Харман, было. Что это? Откуда?
   Просмотрев анализы проб, Глетчер убедился, что море состояло из той же жидкости, что текла в ручье, приведшем его сюда. Море было морем дерьма. Заборы воздуха тоже дали примерно старые результаты, разве что концентрация ядов в нем стала еще больше. Выпущенный телезонд тоже изрядно удивил Глетчера. Оказывается ручей, по которому Глетчер сюда добрался, после выхода из скалистых берегов не растворялся в массе "мутного моря", как назвал его Барри, а непонятным образом был виден еще на протяжении нескольких километров. Разгадка была вполне простой: море было слишком густым, гуще киселя. Около берегов море густело настолько, что покрывалось толстой твердой коркой. Вправо и влево от ручья раздавались густые рыжие заросли высоченного тростника, в них отчетливо были видны тропы, шириной с хорошее шоссе. Глетчер почти догадывался, кто наделал эти тропинки, и поэтому совсем не удивился, увидев целое стадо цистернообразных чудовищ. Барри назвал их топами, уж больно неуклюжими они двигались на суше. Зато они прекрасно чувствовали себя в море: легко бегали по твердой коросте или плавали в густой морской жиже. Они были непотопляемы, как поплавки. Несмотря на всю абсурдность открывшегося перед Глетчером мира, ему доставляло удовольствие быть его первооткрывателем, давать новые названия странным животным и растениям, а к топам, своим первым "крестникам", он даже чувствовал определенную симпатию. Он решил остаться на несколько дней и понаблюдать за новой животной жизнью Ирии.
   Топы жили размеренной жизнью. Ночью спали на отмелях, а с восходом Солнца начинали процесс кормления, не прекращающийся весь день. Топы шли вглубь тростниковых зарослей, пока твердая корка их держала, а когда она подламывалась, совершенно спокойно погружались в жидкость и подгребая своими тумбообразными коротконожками продолжали невозмутимо набивать себе брюхо. Глетчер связался с "Планетарным" и задал его компьютеру задачу проследить исток происхождения этих животных. Не могли же они появиться из воздуха?! Ответ его обескуражил, компьютер определил с вероятностью девяносто процентов, что предками топов являются обыкновенные свиньи! За эти дни Барри так привык к топам, к их размеренному образу жизни, что начал подумывать, что они, пожалуй, на данный момент, самые счастливые существа на Ирии. Однако оказалось, что и у них есть серьезные проблемы.
   Внешняя акустика донесла до астронавта необычайный шум. Казалось, всколыхнулся гигантский водопад. Глетчер с удивлением смотрел, как внезапно все топы вдруг ожили и торопливо засеменили к берегу. Те из животных, что плавали в жиже, среди зарослей, что есть силы загребали к твердой почве, забирались на нее и стремительно мчались вслед сородичам. На берегу они успокаивались, но все как один смотрели в море. Глетчер смотрел туда же и искал возможную причину, взбудоражившую стаю этих исполинов. На глаза ему попался последний топ, уже подплывающий к тверди. Он уже было вылез, но вдруг вокруг него закипела жидкость, вверх полетели тяжелые брызги, куски отвердевшей поверхности. Топ тонко и пронзительно заверещал, дернулся и затих. На мгновение все стихло, только туша безмолвно покачивалась на глади моря, потом дернулась и медленно стала двигаться в сторону от берега. Стадо топов молчаливо провожало своего собрата в последний путь. Несколько раз около жертвы жижа тяжело дыбилась и на поверхности мелькало блестящее змеевидное тело, оно в обхвате было не меньше, чем сам топ. "Господи! - в который уже раз мысленно воскликнул Глетчер, - какой же величины этот хищник, если охотится на топов как на кроликов?!
   Барри выпустил телезонд, чтобы он сопровождал тело, пока это возможно. Часа через два Глетчер стал свидетелем омерзительной и неожиданной концовки драмы. Он ожидал, что из-под поверхности вынырнет нечто огромное, зубастое, вроде сказочного дракона, но ничего подобного не случилось. Просто вокруг мертвого топа жидкость буквально закипела и тысячи бесформенных студенистых существ бросились на штурм тела. Они выпрыгивали из жижи, падали на топа, а потом медленно в нем таяли, прожирая в мясе дыры. Топа поедало не чудовище, а стая, которая превращалась в единый хищный организм только на время охоты. Глетчер несколько раз просмотрел запись, глаза отказывались верить в реальность увиденного.
  -- Совершенно неизвестный метаболизм, это другая жизнь! - шептал астронавт. В душе нарастали недоумение и гнев: как можно было так загадить планету за столь короткий срок?!
   Очередной сеанс связи Глетчер начал с отвратительным настроением и как только Харман показался на экране, довольно в резкой форме высказал ему все свое возмущение. Тесть, не отвечая на укоры, терпеливо выслушивал упреки зятя до тех пор, пока тот не выдохся. Потом просмотрел отснятые материалы и надолго замолчал.
  -- Барри, твое негодование мне понятно, но оно нашей общей родине не поможет. Мы все виноваты перед тобой, но мы, это твои потомки. Так будь же снисходителен.
   Глетчеру стало стыдно. Он неловко извинился.
  -- Ничего, я тебя прекрасно понимаю. Не будем к этому возвращаться. А теперь о деле, - в голосе Хармана вновь зазвучали властные нотки. - Барри, то, что я увидел, ужасно. Но нечто подобное, правда, не в таких формах, я предполагал. В этом районе наши автоматы еще работают. Водоем, который перед тобой, на наших картах назван "Ветхий затон". Он самый старый и самый большой из фекальных затонов. В других затонах, мы проверяли, такого буйства чуждой жизни нет, а большинство из них мертвы. Возможно, просто еще не пришло время или, наоборот, время мутаций уже закончилось? Это тебе и предстоит выяснить.
  -- Отец, - заговорил Глетчер, - ответь, почему вы до сих пор гоните сюда свои отходы?
  -- Потому что нет альтернативы, Барри. Иначе города просто захлебнутся в своем дерьме. Но мы ищем выход. Ты одна из составных частей этого поиска, причем, теперь главная. И чем больше новых материалов ты мне направляешь, тем больше я убеждаюсь, что, наверное, только тебе и по плечу сдвинуть с мертвой точки вопрос лечения Ирии. Ты последняя надежда планеты. Звучит громко, но это правда.
   Глетчеру опять стало не по себе. Харман был прав, сто раз прав, пришлось опять извиняться.
  -- Барри, - сказал напоследок Харман, - не задерживайся здесь, спеши в черную зону.
  -- Это место, куда вы вынуждены сбрасывать радиоактивные отходы, и откуда приходят студенистые монстры?
  -- Да, мы предполагаем, что это именно так. Точно не знаем, автоматы оттуда не возвращаются, люди там не выживают, поэтому для наших ученых эта территория черная. Мужайся, Барри, топы, это смешные и безобидные гиганты, они цветики, а цветочки будут впереди. Удачи тебе.
  -- Передай Алисе, отец, что я к ней обязательно вернусь. А за удачу спасибо.
  
  

*****

  
   Они загрузили фургон под завязку. Как Бенни и предполагал, в комнате за железной дверью оказался приличный оружейный арсенал. Там были гранаты, шокеры, четыре пистолета с тройным боезапасом, но самое главное, пять полицейских автоматов и два ящика патронов к ним. Очень кстати были несколько упаковок сухого пайка для дохов, а также ящик консервированных продуктов для дрессеров. Они нашли новые экспедиционные комбинезоны, переоделись сами и заставили сменить одежду Георга. Адамс и Пульдис чувствовали себя на седьмом небе, с таким снаряжением любое путешествие было не страшным. Бенни несколько беспокоился тем, что они вскрыли оружейную комнату, если сработала сигнализация, то в любую минуту могла прибыть тревожная группа. Поэтому они решили отъехать немедленно. Беглецы посадили Георга в середину кабины автофургона, решать его судьбу сейчас было некогда. Пульдис сел за руль.
  -- Командир, - обратился он к Бенни, включив двигатель, - а куда собственно, едем?
   Это был хороший вопрос. Прямо за ветровым стеклом лежала хорошо накатанная дорога, ведущая в мир, где им нет места. За их спинами зиял бездной фекальный затон, по бокам расстилалась степная сушь.
  -- Ты же говорил, что надо идти в горы?
  -- Говорил, врать не буду, но в какой стороне они здесь? Подожди-ка, командир, сейчас мы у мальчика спросим, - Чарли с решительным видом развернулся к Георгу. - Горы, в какой стороне, только не говори, что не знаешь, у вас должна быть маршрутная карта и компас.
  -- Не было у нас ни того, ни другого. Джо по памяти ездил. Но я знаю, где горы, - Георг махнул рукой, - надо ехать по правой стороне затона, а там еще вправо принимать.
  -- Смотри, парень, не ошибись, - заговорил Адамс и пристально посмотрел на бывшего дрессера. - Я так смотрю, ты, наверное, сбежать надеешься? Чего краснеешь, угадал, да? Только зря надеешься. Сейчас мы отъедем подальше, и я тебя отпущу.
   И Георг и Чарльз при этих словах с изумлением уставились на Бенни, Пульдис от удивления даже затормозил.
  -- Командир, я не понял, как это, отпустим?
  -- Чарли, меня, бывшего рафера, - при этих словах Адамса Георг поперхнулся от удивления, - растоптали за то, что я просмотрел одного пройдоху, а ты представляешь, что сделают с этим сопляком, на котором повиснут два беглых доха, вскрытый оружейный склад и труп старшего дрессера?!
  -- Ну, шеф! Ты голова. Я даже не подумал, что свобода, будет самым лучшим наказанием этому молодому ублюдку.
   Мотор тихо гудел под капотом, они ехали почти час рядом с обрывом затона. Бенни и Адамс не спускали глаз с дороги, как не странно, но здесь была колея, видимо когда-то вокруг затона ездили машины, но она была очень старой, с рытвинами, камнями, местами она пропадала и ее приходилось искать. Их пленник не издавал ни звука, он съежился в комок и погрузился в горестные размышления. Он понял, что этот беглый, к тому же бывший офицер полиции, абсолютно прав. Такие проколы в их ведомстве не простят, если вернется, его ожидает тихий сон на ниточке, как Джо и предсказывал. Георгу было страшно, но самым большим потрясением для него стала необратимость ситуации, мгновенное обрушение всей предыдущей жизни и полная опасностей неопределенность будущей судьбы. Убивать его не собирались, но что ему делать дальше?
   Между тем автофургон подпрыгивал, подвывая мотором, а солнце незаметно прошло зенит и перешло в сторону заката. Пульдис несколько раз приподнимался, высматривая что-то впереди, через минуту Бенни понял озабоченность своего друга. Впереди, километрах в трех виднелась кромка, идущая из-за горизонта и смыкающаяся с краем затона. Это был ручей. Скоро они подъехали к нему и остановились. Чарли пошел вдоль течения, постоял, почесав лоб, на краю пропасти и повернул обратно. Не останавливаясь, он прошел мимо автомобиля, в кабине которого оставались Бенни и Георг. Лицо Пульдиса было очень озабоченным. Скорым шагом он следовал вдоль ручья, повторяя все его изгибы, периодически останавливаясь и спускаясь к руслу. Адамс все это время наблюдал за своим товарищем, а Георг, видимо в конец, подломленный сегодняшними событиями, в сочетании с бессонной ночью, полной плотских утех, уснул.
  -- Бенни, пойдем, посмотрим, надо думать.
   Адамс вышел из машины и они вместе с Пульдисом зашагали вдоль ручья к обрыву. Шли молча. Край затона был разрезан ручьем, по которому тек мутный вонючий поток, срывающийся вниз мелкими беспорядочными брызгами. Дна пропасти видно не было, все скрывал густой туман испарений свежеслитых фекалий. Устье было размыто и вширь и вглубь. В том месте, где устье начинало резко расширяться, через ручей были переброшены две толстые шпалы, длинной метра по четыре.
  -- Ну, - повернулся Бенни к Чарли, - теперь рассказывай.
  -- Погоди, - спохватился Пульдис, - а как же этот желторотый дрессер, сбежит ведь?!
  -- Да, пусть бежит. Нам с тобой заботы будет меньше. Ключи от машины и от фургона при мне, оружие тоже. Что он может сделать, как только избавить нас от своего присутствия?
  -- Ты прав, командир. И я думаю, идти ему некуда. Ладно, черт с ним. Слушай ситуацию.
   Чарльз подробно рассказал, что этот маленький зловонный ручей переехать нигде не представляется возможным. Он прошел вверх по течению километра два, но нигде нет даже намека на переправу, а потом ручей резко поворачивает направо и если ехать вдоль него, то придется фактически возвращаться.
  -- Поэтому, - заключил свой рассказ Пульдис, - переправляться можно только здесь.
  -- Чарли, но это невозможно! - Воскликнул Адамс. - Смотри, шпалы от древности вросли в берега, мы не можем знать ни насколько они сами крепки, ни насколько крепко они держаться за берега. Если грузовик соскользнет в левую сторону, это конец. Ужасный конец, Чарли, там, на дне затона.
  -- Шеф, поверь, выхода нет.
   Польдис подошел к краю ручья и осторожно ступил на шпалу. Постучал, потом попрыгал. Она даже не шелохнулось. Он отступил и пожал плечами.
  -- Командир, надо рисковать. А за рулем я поеду, я на грузовиках много лет ездил.
   Бенни тоже спустился к шпалам. Прошелся несколько раз по одной и по другой. Постоял, подумал, потом решительно направился к Чарли.
  -- Друг, мне очень жаль, но ты прав. Я не смогу провести здесь машину. Вся моя практика ограничивалась легковыми автомобилями. Подгоняй фургон.
   Когда Чарли лихо заложив вираж подъехал к переправе, из кабины вылез заспанный, ничего не понимающий Георг. Он заглянул в ручей и поморщился:
  -- Какую-то едкую гадость сливают, вон, как скалу сожрал.
   Бенни посмотрел, а точно, прав парень, здесь не годы скалу точат, а химия.
  -- Георг, хватит умничать. Курить хочешь? На, полсигареты, больше не дам, полпачки осталось. Я уже года полтора в рот не брал, а сейчас потянуло, руки дрожат, глядя на этот мостик.
   Пульдис вытащил из кармана пачку сигарет. Задымили. Бенни закашлялся. Он иногда раньше курил от случая к случаю, но никак не ожидал, что дым так дерганет горло и легкие. Отвык.
  -- Что, парень, - обратился к Георгу Чарли. - Вкусная сигарета? Кури, кури. Если вверх тормашками вниз полетим, то приятно вспомнить будет, как дым пускали, а?
   Георг поперхнулся дымом, закашлялся, но промолчал. Бенни усмехнулся.
  -- Хватит пугать молодого человека, он может такие испытания одной левой...
  -- Точно! - Чарли моментально подхватил тон товарища, - Шеф, ты, как всегда, гениален. Мы сейчас нашего экс-дрессера попросим по левой шпалине попрыгать, пусть проверит, насколько она прочная.
  -- Подожди, Чарли, а если он соскользнет?
  -- Тогда мы за него помолимся.
   Беглецы вдруг прекратили улыбаться, и моментально посерьезнев, выжидательно уставились на своего пленника. Адамс хмуро и серьезно спросил:
  -- Я тебя отпустить обещал. Иди.
  -- Ага, - подхватил Пульдис, - ступай, повинись, поплачь, может простят?
   Проквуст испуганно переводил взгляд с одного на другого, потом энергично замотал головой и хрипло выдавил из себя:
  -- Нет мне назад дороги, не прогоняйте меня.
  -- А если ты нас во сне поубиваешь со злости? - спросил Чарли.
   В глазах Проквуста заискрилось отчаянье, он начал говорить торопливо и бессвязно:
  -- Не знаю.... Я ведь только месяц как из школы.... Грех теперь на мне - эта девчонка. Я больше ничего... как мне исправить?! Никак! Я должен попытаться, позвольте идти с вами.
   Георг с ожиданием и надеждой смотрел в глаза бывшим дохам.
  -- Ладно, парень, - Бенни выплюнул сигарету, решив про себя, что курить уже вряд ли захочет, противно, - ты сам решил. Фамилия твоя как?
  -- Проквуст. Георг Проквуст.
  -- Что ж, будем знакомы, я Бенни Адамс, а мой друг и напарник, это Чарльз Пульдис. Пошли на тот берег, только сначала вещички кое-какие захватим.
   Они вытащили из фургона несколько коробок и рюкзаки. Потом по одной перенесли на другой берег. Там, по командам Чарли, остававшегося рядом с автомобилем, стали укладывать вещи напротив шпал, так, чтобы они лежали на условной прямой линии, являющейся их продолжением. Через несколько секунд их старания увенчались успехом, глядя из кабины, можно было более-менее точно представить, как лежат мостки.
   Бенни и Георг встали на тех же прямых сразу за вещами. И застыли, потому, что Чарли тщательно сориентировал грузовик, обошел его вокруг несколько раз, припадая за задними колесами на колено и выверяя направление, и теперь он присел на подножку и опять закурил. Торопить его было нельзя.
   Бенни Адамс смотрел на своего друга, а размышлял почему-то над судьбой молодого человека, ставшего столь неожиданно членом их беглой команды. Ему было жаль его, хотя тот успел показать себя порядочной дрянью. Да, только мог бы он стать другим? Мальчик попал в элитарное подразделение, обеспечил себе безбедное будущее, и поэтому просто развлекался, как это принято среди этой элиты. Наверняка именно так Георг все это и воспринимал. До тех пор, пока не увидел обратную сторону медали. И надо отдать ему должное, когда пришел срок платить за удовольствие подлостью, он долго сопротивлялся, прежде чем все-таки взял в руки эту прилипчивую монету. В обществе, где собственное выживание стало нормой хорошего тона, можно ли хулить методы, которыми оно достигается?
   Чарли выкинул окурок и, потянувшись, бодро вскочил в кабину автофургона. Мотор мощно заурчал, передние колеса приблизились к переправе. У Бенни защемило сердце, только теперь он отчетливо увидел, что шпалы рядом с грузовиком казались тонкими спичками.... Они вздрогнули и стали прогибаться, послышался тихое потрескивание старого-престарого дерева. Держись, Чарльз! Фургон продолжал движение, он не мог газануть и быстро проскочить переправу, потому, что шпалы раскачивались из-за не совсем одинаковой длинны с разной амплитудой. Вот автомобиль замер над пропастью и стоял, пока легкое покачивание не улеглось. Потрескивание усилилось.
  -- Господи! - подумал Бенни. - У этого парня не нервы, а стальные канаты!
   Фургон тихо, очень тихо тронулся вновь и неотвратимо пополз к желанному берегу. Вот, под передними колесами заскрипели мелкие камешки, еще немного.... Все. "Слава Богу!" - услышал Бенни возглас Георга. Пульдис выпрыгнул из кабины и опять нервно потянулся к сигарете, руки у него дрожали.
  -- Будь, я проклят, Бенни, - прохрипел он, - но я это сделал!
   Они перекусили, потом Георг вызвался сесть за руль, чтобы Чарли мог отдохнуть. Бенни тоже бы поспал, но пока опасался оставлять Георга без присмотра, хотя прекрасно понимал, что тому действительно никакого выхода, кроме искреннего объединения с беглецами, не оставалось. Парень неплохо вел машину: аккуратно, хотя не так быстро, как Пульдис. Мерное гудение мотора, шелест колес навевали дрему, веки очень тяжело было держать в верхнем положении.
  -- Командир! - шепотом позвал Георг.
  -- Да? - Бенни очнулся от полудремы.
  -- Я вспомнил! Мой напарник как-то говорил о беглецах. Я еще удивился, откуда они могут бежать, а он сказал.... Подождите, сейчас вспомню, - Георг наморщил лоб и зашевелил по-мальчишески пухлыми губами. - Он сказал, на свалке живут и размножаются, только вот, не все людьми получаются. Я его расспросить хотел, а он по носу мне щелкнул и говорит, мол, не лезь, а то это место прищемишь. Потом добавил, что придет время, и сам все узнаешь.
   Адамс оглянулся на Чарли, тот не спал. Он также как и он, ловя каждое слово, слушал Проквуста. Слова мальчишки вселяли надежду. Очень не хотелось бесследно сгинуть на этой древней мусорной свалке.
  
  

*****

  
  
  -- Командир, - спросил Чарли, - куда дальше двинем?
   Перед капотом автомобиля бугрилась серо-бурая земля. Кое-где, как бы изнутри разрывая грунт, выпирали ее внутренности: черное, с клоками ржавчины, угловатое железо и проволока, все остальное уже потонуло в недрах почвы, вернее стало ею, похороненное здесь давно и навечно. Об этом говорил и нос, запахи были терпимыми, а легкий ветерок казался даже приятным.
  -- А разве здесь можно проехать?
  -- Можно, только не прямо. Поехали вправо.
  -- Почему, вправо, Бенни?
  -- Черт его знает.
  -- Ну, что ж, весомый аргумент. А что скажет младший член команды? - повернулся он к Проквусту.
  -- Я думаю, можно ехать вправо, как говорит командир, мне тоже влево не хочется. Главное только не в обратную сторону, а то стервятники налетят.
  -- Сговорились вы, что ли. Ладно, поехали, все-таки лучше ехать, чем идти.
   Быстро темнело. Фары выхватывали из темноты картины тления и запустения, они грубыми тенями оживали и бросались под колеса фургона. Было жутко. Один раз в пятне света мелькнул выбеленный годами человеческий скелет. От него повеяло такой тоской и безысходностью, что всякое желание разговаривать пропало. В душах опять зашевелились комья засохших сомнений и страхов. Каждый с ними боролся в одиночку. Наконец, уже глубокой ночью Чарли остановил машину и сказал, что ехать дальше опасно, а выходить страшно, и предложил спать.
   Проснувшись утром, они не сразу поняли, где они. Вокруг клубился тяжелый туман, очень неприятный на запах, да, и на цвет тоже. Если солнце и сияло, то где-то вне этого мира, об этом говорило расплывчатое светлое пятно вверху, а здесь, внизу, царили мрачные туманные сполохи, гасящие и свет и звуки. Люди долго сидели, не решаясь выходить в это серое молоко. Слава богу, солнце побороло сумрак, как-то быстро туман вдруг стал съеживаться, оседать вниз, исчезать, уступая место настоящему, полноценному дню. При солнечном свете местность потеряла всю свою таинственность, но все равно нисколько не стала более уютной, чем обычная свалка мусора.
  -- Кажется, наш фургон, - Пульдис похлопал его по уже холодному капоту, - нашел свое последнее пристанище?
  -- Посмотрим, - пожал Бенни плечами. - Мы с Георг двинем на разведку, а тебе, Чарли, охранять наши запасы, отлучаться запрещаю.
  -- Бенни, да, кому здесь....
  -- Не знаю, друг, но будь настороже.
  -- Само собой, - Пульдис нервно хихикнул. - Я с харчами и питьем я расстанусь только вместе с жизнью.
   Адамс и Проквуст готовились к выходу тщательно. Несмотря на жаркий день, оделись в непромокаемые комбинезоны, на ноги натянули массивные ботинки столь грубой выделки, что, пожалуй, от них и пули бы отскочили. Бенни приладил себе на правое бедро специальные зажимы под полицейский пистолет и нож. Попробовал, навыки остались: пистолетная рукоять легко и быстро подпадала под ладонь, ну, а выдернуть ее, дело мгновения. В заплечные мешки положили запас еды и воды на несколько дней. Пульдис помогал им снаряжаться, а теперь, когда все готово было к выходу, он грустно смотрел на уходящих, кажется, ему не хотелось оставаться здесь одному.
  -- Не робей, старина. И чудовищ не бойся, мы их по округе распугаем.
  -- Командир, - улыбнулся Пульдис, - будь спокоен, справлюсь. Главное вы возвращайтесь.
   Они крепко пожали руки друг другу. Потом Бенни что-то шепнул Пульдису, тот молча кивнул и отошел к фургону. Через полминуты он вернулся, держа в руках еще один автомат с сумкой боезапаса. Адамс взял это в руки и подошел к Проквусту.
  -- Георг, это оружие для тебя. Ты больше не пленник, теперь ты полноценный член команды.
   Парень принял оружие и неожиданно всхлипнул, его распирало от благодарности к этим двум людям, которые не просто сохранили ему жизнь, а дали возможность начать ее заново. Он искренне любил их сейчас, всей своей юношеской душой.
   Подошел Чарли. Добродушно похлопал по плечу.
  -- Не тушуйся, Георг, мы тебе верим.
   Почти полдня шагали Адамс и Проквуст, а ландшафт нисколько не менялся. Кое-где росла чахлая, цвета высохшего сена, трава, еще реже встречались скрюченные низкорослые кусты. Следов человека видно не было. Несколько раз они пересекали тропинки, но вытоптали их явно не люди, а какие-то животные. То, что на свалке водилась живность, обнадеживало.
  -- Жалко, что нечем радиацию и качество воздуха померить, - сокрушался Бенни, - а то может мы уже не жильцы на этом свете, а, Георг? Не знаю, как ты, а мне жить теперь очень хочется!
   Во второй половине дня местность изменилась, стало больше холмов, среди которых приходилось петлять. Георг забрался на самый высокий холм и прокричал оттуда, что дальше холмов еще больше, а на горизонте, плотный слой облаков и он думает, что это горы. Дай бог, машинально подумал Бенни, а сам внимательно вглядывался в следы деятельности неизвестных обитателей свалки. Бока холмов были изрыты. Темные следы раскопок виднелись очень часто. Адамс подошел к одному из самых свежих разрывов. Он имел форму круглой ямы, метра полтора в диаметре и глубиной около полуметра. Вокруг виднелось много следов. Бенни присел на корточки, рассматривая следы.
  -- Ты не следопыт, Георг? - спросил он подошедшего к нему Проквуста.
  -- Нет, командир. Я не понимаю, как в этой пустыне можно жить.
  -- На счет пустыни, ты не прав. Судя по всему, здесь жителей хватает. Только что же едят эти обитатели? Помнишь ручеек, там столько разной ядовитой дряни, а течет он откуда-то отсюда.
  -- Бенни, давайте копнем рядом с этой ямой, может, поймем, что тут местная живность лопает?
  -- А что?! Это мысль! - Адамс встал и отошел на шаг в сторону. - Давай Георг, раз предложил, сам и поработай немножко лопатой.
  -- Нет проблем!
   Сначала ничего особенного не попадалось. Лезвие небольшой лопаты постоянно скрипело о стекла, камни, железки, но сами эти предметы редко показывались. Прокопав примерно полметра Георг в очередной вытащил лопату и уставился на ее штык. Там, среди грунта что-то шевелилось. Таких существ они еще не видели. Бесформенные, полупрозрачные комочки, от полутора до трех сантиметров, лениво переваливались среди крошек сгнившего мусора. В их тщедушных тельцах бродили какие-то темные сгустки, и тускло вспыхивали сполохи.
  -- Фу, ты, нечисть какая! - ругнулся Георг и стряхнул находку с лопатки.
   Вернее, он попытался это сделать, однако белесый шарик повис на тягучих сгустках и никак не хотел отрываться.
  -- Ну, вот, все мое орудие испачкал своими соплями, - брезгливо заворчал Проквуст.
   Помахав безрезультатно лопатой, он со злостью размахнулся, что есть силы, и загадочный шарик наконец-то отскочил в сторону. Попав на грунт, существо выпрямилось в колбаску и, завибрировав, всем телом стало зарываться в грунт, вернее погружаться в него.
  -- Смотри-ка! - воскликнул Георг, уставившись на штык лопаты, - эта гадость все лезвие мне обкусала!
  -- Как это, обкусала? - удивился Бенни.
   Вдвоем они принялись разглядывать лопату. Кромка лезвия была в выщербинах, а на плоской поверхности появились неглубокие червоточины, цвета ржавчины. Георг счищал остатки слизи попавшейся под руку корягой, и из-под нее появлялись все новые уродливые каверны.
  -- Ничего себе, червячок! - присвистнул изумленный Проквуст. - За пять секунд, чуть лопату не откусил!
  -- Червячок то может и занятный, - задумчиво произнес Бенни и стал настороженно оглядываться, положив на автомат руку, - но меня интересуют зверюшки, которые ими питаются. А еще их кулинарные воззрения на блюда из человечины.
  -- Что-то мне не хочется с ними встречаться, - в тон Адамсу проговорил Георг, но потому, как он передернул плечами, и ему было не по себе.
   Оба бодрились, шутили, но на душе было очень неспокойно. Вечерело, издалека раздавались шорохи и странные визгливые звуки, похожие на шум от ножовки по металлу. Они жутко дополняли убытие света. Но им повезло. Уже почти стемнело, когда на фоне черно-синего неба Бенни заметил на вершине холма большое квадратное пятно черноты. Они торопливо стали взбираться вверх. Почему-то Адамс был уверен, это то, что нужно.
   Это был огромный бетонный куб, без двух стенок, почти наполовину ушедший в грунт. Его верхняя сторона поднималась почти на два метра над холмом. Помогая друг другу, разведчики вскарабкались на площадку. Она была почти ровной и чистой. Места было вполне достаточно, чтобы разложить два спальных мешка. Дуло только сильно, но люди холода не замечали, они радостно переговаривались, уверенные в безопасности и в предвкушении грядущего покоя. Перекусив, они нырнули в спальные мешки и мгновенно уснули, сломленные усталостью и шквалом новых впечатлений. Бенни лишь успел подумать, что прошел день, а они живы. И это здорово! Внизу мелькали тени, раздавалась возня, вопли, но разведчики этого уже не слышали.
   Утром первым проснулся Георг и сразу же затормошил своего спутника.
  -- Смотри, командир! - он обвел вокруг рукой.
   Туман вокруг их убежища был разорван полосами мечущихся теней. Сквозь него хорошо просматривалось, что рядом с их бетонной постелью все было изрыто и истоптано. Десяток виновников этого хаоса все еще сновали между ближайшими холмами. По виду это были огромные крысы, длинной с метр, только хвосты были очень короткие, а морды какие-то сплюснутые. Они бойко шныряли, вереща и воюя между собой. Судя по всему, характер у них был пакостный, стоило одной из них начать рыть холм, как тут же прибегала другая крыса и начинала выталкивать первую. Они не кусались, а только толкались, фыркая и шумно дыша. Другие крысы или пробегали мимо, или безучастно наблюдали за происходящим. Наконец, один из поединщиков сдавался и убегал, а оставшийся шумно чавкая, рылся в яме, его уже никто не беспокоил. Эта картина повторялась постоянно.
  -- Командир, думаешь, червяков выискивают?
  -- Уверен. Только вот думаю, а как же они этих тварей переваривают, если те железом закусывают?!
   Как бы иллюстрирую свои аппетиты, жирная крыса, капавшаяся в десяти метрах от них, выдернула из земли здоровенного червяка, величиной с детский мячик, и, подкинув его вверх, поймала пастью и мгновенно проглотила. Бенни показалось, что из пасти пахнуло жаром хорошо растопленной печки, хотя с этого расстояния он, естественно, ничего ощутить не мог.
  -- У-у! Ненасытные твари! А как же мы пойдем, командир?
  -- Так же как и вчера. Вчера же их не было?
  -- Не было.
  -- Значит, с восходом солнца они прячутся.
  -- А может, они от нас прячутся?
  -- Да?!
   Адамс задумался, а может парнишка прав? Но тогда значит, что крысы знают людей, а раз избегают их, значит, люди здесь появляются регулярно. Но пора идти. Бенни вытащил пистолет и, прицелившись, нажал спуск. Звук выстрела утонул в клочьях тумана, начинавшего уже таять в первых солнечных лучах. Недавно пообедавшая крыса, мирно лежащая возле своей ямы, подпрыгнула, и пронзительно взвизгнув, завалилась набок. Остальные крысы, услышав выстрел, отреагировали на него удивительно спокойно и продолжали заниматься каждая своим делом.
  -- А стрельбы они не боятся!
  -- Я заметил, Георг.
   Бенни подошел к краю площадки и спрыгнул, держа оружие наготове. И в этот момент произошло странное, хотя нечто подобное он ожидал. Звери, словно по сигналу бросились врассыпную. Они спасались от него! Рядом спрыгнул Георг.
  -- Ничего не понимаю! Командир, чем ты их так напугал?
  -- Я и сам об этом думаю. И ты знаешь, кажется, догадываюсь. Они не нас боятся, они нас с кем-то путают. Похоже на свалке действительно живут люди, только в крыс они не стреляют, но эти твари их боятся. Ладно, разберемся. Пойдем на дичь посмотрим.
   Мертвая крыса вблизи была еще более мерзостной, чем подсказывало воображение на расстоянии. Из полуоткрытой пасти столь отвратительно воняло, что люди не сговариваясь, натянули респираторы. Адамс осторожно приблизился и ткнул в тушу железным прутом, который Георг нашел внутри бетонного куба. Крыса была мертвой, Бенни нагнулся, но тут же испуганно отпрянул от нее, тело зашевелилось!
  -- Что за черт?! - вскрикнул Георг.
   Они отскочили на пару метров и замерли. Туша на глазах раздувалась, безобразные лапы с громадными когтями поползли вверх, почти лысая кожа на животе натянулась, по ней поползли странные нутряные трещинки, из которых что-то сочилось. Запах резко усилился и стал ощутим даже через респираторы. Тело крысы превратилось уже почти в шар, верхние лапы задрались почти вертикально вверх, пасть развернулась и широко разинулась, из нее парил не то пар, не то дымок.
  -- Боже мой! - воскликнул Георг. - Командир, посмотри, какие у этой тупомордой гадины зубы!
   Смотреть действительно было на что. Вся ротовая полость животного была усеяна зубами, даже на нёбе виднелись совсем крохотные. Толстый, сизо-зеленоватый язык вывалился на бок. Вдруг плоть мертвой туши не выдержала нутряного напора, брюхо с треском лопнуло, и брызнуло в разные стороны тяжелыми ошметками, чуть не задев едва отскочивших людей. Глаза ожидали увидеть кишки, какие-то внутренности, однако, вместо них на земле распласталась странная однородная масса серого цвета, с паутиной черных прожилок. Это месиво вдруг опять зашевелилось и из него выполз червяк, недавно виртуозно проглоченный крысой. Он юркнул к земле и затрясся как в лихорадке, секунда и он исчез.
   Люди вернулись за вещами и, не позавтракав, пошли дальше. После последнего представления, о еде как-то не думалось.
  -- Не понятно, - рассуждал Георг, шагая рядом с Адамсом, - кто кого съел: крыса червяка, или наоборот? Наверное, крыса только живая может червяка переварить. Как ты считаешь?
  -- Посмотрим, Георг. Но крысы, это все-таки животные, странные, непонятные, но животные. Я о людях думаю.
  -- Думаешь, они хуже крыс могут оказаться?
  -- Да, опасаюсь.
   Ландшафт незаметно менялся. Видимо, эта часть свалки не была столь заброшенной и респираторов они уже не снимали, без них запах становился тошнотворным. Оскорбленное обоняние пробудило в Бенни воспоминания о его канализационных маршрутах, но там воняло по-другому. Осторожно пробираясь сквозь эти завалы, люди вдруг услышали странное заунывное пение, судя по всему, человеческое. Оно было чисто голосовым, без слов. Затаившись, они выглянули из-за очередной кучи хлама. Боком к ним, скрестив ноги в позе лотоса, сидел человек. Его длинные волосы были заплетены косичками, а голая спина просвечивала сквозь лохмотья рельефом позвоночника и ребер.
  -- Худющий то какой! - прошептал Георг.
   Бенни молча ткнул его в бок, мол, заткнись, пожалуйста.
   Незнакомец, закрыв глаза, держал ладони подмышками, раскачивался и выл на разные лады. Что-то завораживающее было в этом голосе. Рядом с ним лежали туши двух мертвых крыс. Их размеры были раза в полтора больше прежних знакомцев Бенни и Георга. Неожиданно, буквально из-под земли выскочила еще одна крыса. Она торжественно обошла человека вокруг и церемонно уселась на задние лапы перед ним. Пасть крысы щерилась множеством зубов, по краям отвислых губ пенилась и капала вниз едкая слюна. Не переставая голосить, человек поднялся и шагнул к омерзительной твари. Колченогий, худой, он был похож на скелет обтянутый кожей и одетый в истлевший саван. Дикое завывание внезапно смолкло. Человек протянул к крысе руки и засеменил навстречу. Его ладони приблизились к самой крысиной морде и застыли. Медленно распрямились указательные пальцы и вдруг резко рванулись вперед. Они легко воткнулись в глазницы твари, неуловимо быстрое движение и человек отдернул руки обратно. Крыса коротко заверещала, но не шелохнулась, а на каждой ладони лежали по целому глазному яблоку. Человек церемонно поднес ко рту сначала левую, потом правую руку и сглотнул с ладоней крысиные глаза. Тут же его руки вернулись к крысе и застыли над ее пустыми глазницами.
  -- Боже мой! - прошептал Адамс.
  -- Смотри, командир, как он доволен, - зашептал ему в ухо Георг.
   Действительно, неведомый повелитель крыс явно получал сейчас огромное удовольствие: глаза его были по-прежнему закрыты, на губах застыла блаженная улыбка. Руки человека вздулись синими прожилками вен, они недвижимо выполняли какую-то странную работу. Через десять минут огромное животное стало покачиваться и вдруг рухнуло, дернулось и затихло. Крыса была мертва. Только сейчас Бенни заметил, что и две предыдущие крысы тоже были с пустыми глазницами. Повелитель крыс выпрямился и напряженно застыл, в прямом смысле этого слова. Невозможно было поверить, что человеческое тело может быть столь неподвижным. Через несколько минут человек встрепенулся: напряглись тугими узлами мышцы, по коже пробежали волны дрожи, ноги стали вытанцовывать странный, ни на что не похожий узор, руки грациозно изгибались им в такт. И опять раздался этот ужасный вой. Человек, танцуя, двинулся вокруг туш трех крыс, случайно или специально разложенных в вершинах равнобедренного треугольника. Их убийца завершил три круга вокруг них, а потом в ходе одного из очередных "па" вдруг нагнулся и руками ухватился за толстые обрубки крысиных хвостов. Раздвинув руки с болтающимися в них тушами, он стал прыгать вокруг третьей крысы, беспорядочно пиная ее босыми ногами. Бенни и Георг не верили своим глазам, каждая мертвая крыса весила не меньше 50-60 килограмм!
   Дикий танец закончился внезапно: человек просто замолчал, остановился и легким движением откинул от себя мертвые тела. Затем подошел к третьей туше и поддев ее ногой отправил ее вслед остальным. После этого он направился мимо куч мусора почти прямо на притаившихся разведчиков. Он прошел буквально в двух метрах от них, сделал десяток шагов, и вдруг остановился и оглянулся. На лице его появилась по-звериному хищная улыбка, а потом медленно открылись веки. Они были пусты. Человек захохотал и, высоко подпрыгнув, рванулся в лабиринт свалки. Еще несколько минут слышался его дикий голос, потом все стихло.
   Адамс и Проквуст растерянно уставились друг на друга. Не сговариваясь, они вышли из-за укрытия и двинулись в сторону, куда странный зрячий слепец выкинул мертвых крыс. Они были на месте, лежали вповалку сразу за ближайшей кучей мусора, те самые, в этом не было никакого сомнения.
  -- Все равно не верится, - пробормотал Георг, выглядывая из-за плеча Адамса.
  -- Да, - согласился Бенни, - худой и такой сильный. Может, гипнотизер? И как он ориентируется в этих вонючих катакомбах?!
   Вопросов было больше, чем ответов, оставалось смириться с этим и двинуться дальше. Что они и сделали.
  

*****

  -- Ну, что, Черепашка, куда это мы с тобой попали?
   Вчера Глетчер последний раз получил контейнер с продуктами и отправил его с образцами назад. Буквально через два часа постоянный канал связи с центром, последние дни и так очень неустойчивый, окончательно пропал. Харман его об этом предупреждал, но все равно, когда это случилось, по спине пробежал холодок, и стало очень неуютно. Барри остался на полной автономии. Он пытался выяснить, почему радиосвязь в этом районе не функционирует, но к однозначному выводу так и не пришел. Телезонд сегодня потерялся уже через пять минут полета. Это был нонсенс, ни разу космическое разведывательное оборудование астронавта не подводило, а тут, на его родной планете...
   Настроение было отвратительным. Тесть сообщил, что Алису положили в клинику на обследование. Он всячески успокаивал зятя, но в душе засела тревога и улеглась там, где-то в глубине, видимо до той поры, пока он опять не свяжется и не узнает, что с женой все в порядке.
   От горьких размышлений отвлек сигнал зуммера. Компьютер сообщал, что резко увеличилось потребление энергии, хотя режим работы не изменился. Барри немедленно активизировал защитное поле и включил обзорные экраны. Вроде бы все спокойно, никаких отличий от вчерашнего пейзажа.... Впрочем, не совсем. Что это за странный холм? Да, он шевелится. Нет, он движется!
   В полукилометре от Черепахи полз холм. Он явно направлялся прямо к вездеходу. Глетчер увеличил изображение. Перед ним появилось странное образование, явно мягкое, бесформенное, оно перекатывалось, как тракторная гусеница. К нему налипали камешки, песок, поэтому издалека Барри и принял его за холм. Сквозь налипшую породу виднелось мерцающее свечение. Внезапно включился сигнал тревоги, энергия вновь стала уплывать, обычная защита не помогала. Судя по всему, этот ходячий холм и есть причина всех неприятностей, он как вампир высасывал из Черепахи энергию. Пока были не ясны природа опасности и способы защиты от нее, лучше держаться подальше. Глетчер отвел вездеход в сторону, порадовавшись, что в скорости Черепаха мутанта явно превосходила. Метров через пятьсот все встало в норму.
   Через минуту наблюдения за живым холмом, стало ясно, что он поворачивает в сторону Черепахи.
  -- Так, похоже на нас охотится огромный червяк. Это интересно.
   На самом деле он храбрился, ему было не по себе. Глетчер ещё раз отъехал от упрямого червяка. Он пока один, думал он, а если их будет несколько?! Надо было срочно найти какое-то решение, без этого в черную зону идти, нечего было и думать.
  -- Компьютер! Все имеющиеся свободные ресурсы энергии на установление связи с "Первым Звездным". Тисса?
  -- На связи, капитан.
  -- Тисса, тебе задание, запоминай. Изучи телеметрию, прямо по курсу перед Черепахой, живой организм, который питается энергией.
  -- Не имею аналогов, капитан...
  -- Не перебивай! - Барри рассердился, и так связь в любую минуту могла прерваться. - Прежде всего, направь на поддержание связи столько энергии, сколько потребуется, но чтоб связь была! Ясно?
  -- Уже сделано, капитан.
   Барри почувствовал, что связь улучшилась.
  -- Хорошо. Пусть эта тварь подавится. Я начну кружиться вокруг червя, запомни, я так назвал это животное, и постепенно начну сужать радиус, а ты накапливай информацию. Тисса, ты должна помочь найти мне решение.
  -- Есть, капитан.
  -- Тогда, начали.
   Вездеход тронулся и на высокой скорости двинулся в сторону червя, метрах в трехстах он свернул и стал двигаться по спирали, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Червь попытался, было поворачиваться вслед Черепахе, но она носилась вокруг него слишком быстро и он замер. Через десяток кругов защита вездехода поползла вниз, бортовой компьютер стал показывать знак опасности. Звездолету приходилось вкладывать колоссальное количество энергии, чтобы поддерживать связь. Но данных для анализа все равно не хватало.
  -- Ну, что, сэр, космодесантник, сматываем удочки?
  -- Капитан! - вызвала внезапно Глетчера Тисса, - Червяк растет в размерах.
   Барри посмотрел на экран и обомлел, мутант вырос процентов на сорок, как он этого сам не заметил?
   Все понятно, это он на наших харчах жирует! Чтоб ты лопнул... Стоп! - Глетчер хлопнул себя по лбу. - Точно! Надо, чтобы он лопнул!
  -- Капитан! Что вы намерены предпринять?! Нельзя больше приближаться к червю, это опасно!
  -- Нет, Тисса, и не уговаривай, космодесантники не сдаются! Компьютер, полная защита!
   Вездеход чуть замедлил ход, послышался шум охлаждающей установки реактора, а показатели энергии внезапно пришли в норму.
  -- Ага! Чудовище! Не нравится! - обрадовано воскликнул Барри.
   Он решительно отключил автопилот и взял управление на себя. Черепаха резко повернула и пошла к червю на таран. 150, 100, 80 метров... Глетчер видел, как увеличивается внутреннее свечение монстра. Видимо в нем шла титаническая работа по преодолению энергетического барьера, проще говоря, сразу такой "кусок в горло не лез". Когда до червя осталось метров двадцать, тот вдруг вздрогнул, так, что даже камешки с него посыпались, и с доселе невидимым проворством бросился прочь от вездехода. Из-под него тянулся стекловидный след оплавленного песка.
  -- Врешь, не уйдешь! - вскричал восторженно Барри и саданул в беглеца лазерной пушкой. Последствия для червя были плачевны. Он рванулся в стороны яркими брызгами огня и осыпался потухшими клочьями по полю.
   Приключение с червем встряхнуло астронавта, он вновь почувствовал уверенность в себе, задор, сочетаемый с холодным расчетом. Теперь он готов был идти в черную зону.
   Анализ останков существа Глетчер предоставил Тиссе, а сам засел ужинать.
  -- Готово, капитан. Высылаю результат.
   На дисплее замелькали цифры и химические формулы, потом попол текст: "Материальная часть объекта неорганического происхождения. В ее состав входит множество монокристаллических структур на кремниевой основе. Аналогов данного организма в базе данных отсутствуют, принцип функционирования не определен. Предположительно используются принципы управляемой внутриядерной энергетики. Способ дистанционного отбора энергии от других энергоносителей неясен. Объект имеет конечный объем энергии, который при взаимодействии с большим объемом плотной энергии, коим является режим полной защиты, может подвергнуться утечке в сторону большего объема. Так, во время сближения с объектом, вездеход типа "Ч-ХINL2" затратил энергии на создание режима полной защиты на 37,6% меньше, чем требуется по номиналу. Подобное взаимодействие выражается прямопропорциональной зависимостью мощностей и геометрической регрессией расстояния между ними..."
   Глетчер устало откинулся в кресле. Автопилотом решил пока не пользоваться, отсыпаться будет на месте. Неизвестный впереди путь и манил, и настораживал, не зря Харман цветочки обещал...
  
  

*****

  -- Барри! Наконец-то! Я места себе не нахожу. Алиса все спрашивает, так пришлось обманывать, говорить, что каждый день с тобой разговариваю. Где ты сейчас?
  -- Спасибо за заботу, отец. Передавай Алисе привет, пусть будет умницей и слушается врачей. А теперь, слушай меня внимательно, отец, и не перебивай. Времени у меня очень мало, на связь уходит слишком много энергии. Впрочем, об этом потом. Собранную информацию, я уже отстрелил в режиме быстродействия на "Планетарный", не уходи с канала, челнок расшифрует и передаст тебе. Все. Сеанс окончен.
  -- Барри, я...
  -- Извини, шеф, некогда...
   Глетчер вытер пот со лба, торопливо проглотил таблетку активизатора. Третью ночь подряд он не спал. Сон был равносилен самоубийству. Черепаха стояла на большом кургане. Степь внизу напоминала городской парк с дорожками, только без деревьев. Следы оплавленного кварца, результат режима охоты червяков, опутывал близлежайшее пространство блестящей паутиной, а самих этих бестий была полна степь.
   До недавнего времени черви то и дело мерялись между собой силами, вспыхивая нутряными сполохами ядерного огня, сильные пожирали слабых. Многие стеклянные дорожки оканчивались кучками праха побежденных и легкий ветер пылил ими на победителей. Схватки не прекращались ни днем, ни ночью. В темноте зрелище было похоже на карнавал с веселыми фейерверками, вспыхивающими в темноте, а внешние микрофоны доносили легкий шорох и периодические хлопки, означающие конец очередного монстра. Впрочем, как заметил Глетчер, иногда, примерно одинаковые по размеру черви соблюдали друг к другу подобие нейтралитета, разъезжались медленно, взаимно уступая дорогу. Впрочем, это наблюдение мало что давало для решения возникшей проблемы. Тем более, что сегодня утром черви перестали жрать друг друга!
   Два дня Глетчер лавировал между монстрами, которые, как пиявки, тянулись к ее энергии. Автопилоту такие маневры были не под силу, и астронавт спасал свою жизнь собственноручно, в поту и усталости. За прошедшие дни Глетчеру так и не удалось более-менее определенно разобраться в поведении червей. Очевидным было только их фантастическое чутье к энергоисточникам. Сначала Черепаха легко шествовала между редкими экземплярами червей и Барри, было, уже решил, что они, как все "порядочные" животные не поедают себе подобных, а делят территории соразмерно своим силам. Возможно, до появления вездехода так оно и было, но теперь все переменилось. Астронавт не мог вспомнить, когда редкое соседство червей превратилось в их нашествие, всё случилось неуловимо быстро. Черви, прежде сражающиеся и метущиеся внизу, вдруг разом воспылали одной целью: достать Черепаху. Они лезли к вездеходу, чуть ли не расталкивая друг друга.
   Баловство в виде плазменных выстрелов теперь Глетчер уже не применял. Поначалу было очень забавно: выстрел, и очередной червяк вспухал светящимся шаром, а потом лопался и опускался пылью на землю. Но через сутки продвижения вглубь степи, червей становилось все больше, и все большими становились размеры отдельных экземпляров. Они стали выдерживать выстрелы лазерной пушки! Выглядели такие случаи так: выстрел, червь съеживается, избыток энергии толкает его в стороны, но он напрягается, держит удар. Через мгновение, если удавалось уцелеть и благополучно пережевать плазменную жвачку, такой счастливчик толстел на глазах, зловеще переливаясь глубинными отсветами. Добивать их пришлось по два, три, а то и более раза, а ведь Черепаха при всей своей мощи была не бездонным резервуаром энергии. Пришлось экономить энергию.
   Изредка он замечал огромных червей, в два-три раза крупнее обычных, от таких приходилось удирать.
   И вот теперь убегать было уже некуда, а маневрировать, негде. Глетчер увидел высокий холм и, забравшись на него, получил короткую возможность связаться с Харманом. Дела были из рук вон плохи. Самым удивительным было то, что эти голодные твари почти перестали пожирать друг друга и упорно ползли вверх по склонам кургана. Он был крут, но они лезли, и лезли... Похоже их всех интересовала теперь только Черепаха. Словно их кто-то вдруг натравил на него.
  -- Безмозглые твари! - выругался астронавт, - почему вы перестали друг другом закусывать?!
   Он со злостью навел прицел плазменной пушки на ближайшего монстра и остервенело нажал гашетку. Выстрел червь выдержал, но от удара свалился с крутизны кургана прямо в лапы более крупной особи, беспорядочно задергался, попытался улепетнуть, но через пару секунд иссяк и лег серым лоскутком рядом с победителем. И это стало как бы сигналом, светящиеся колбаски засияли бликами холодного ядерного синтеза и одни из них толстели, пухли, а другие, напротив, худели и никли.
  -- Так! Очень интересно!
   В голове зрело какое-то решение, оно должно было вот-вот прорваться из глубин подсознания, но все медлило. Нужен был толчок. Глетчер подготовил запись только что увиденной картины и сбросил ее на звездолет мощным импульсом связи. Черви тут же, как бы очнулись и дружно вновь приступили к атаке кургана. Пока все их попытки были безуспешными, но с каждым разом они поднимались на несколько десятков сантиметров выше.
  -- А ведь они научатся! - отстраненно подумал Барри. - Забавно, до меня они этого не умели, а теперь научатся. А что из них получится через пару десятков или сотен тысяч лет? Неужели человечество неизбежно вымирает, неужели будущее за ними?
   Через час Тисса скинула долгожданный пакет информации. Расшифровав его, Глетчер радостно потер руки: выход был, простой и эффективный. Достаточно было определять энергетические потенциалы находящихся в округе червей, учитывая поправку на расстояние между ними и вездеходом, потом за счет регулирования энергопотенциала Черепахи, стравливать энергетических вампиров между собой. Большой мозг звездолета уже разработал соответствующую программу, позволяющую гарантированно держать под контролем до сотни червей, осталось только ввести ее в компьютер вездехода, опробовать, Глетчер сладко зевнул, и наконец-то можно будет поспать.
   Прошло несколько относительно благополучных дней. Программа работала прекрасно, настолько, что Черепаха практически выпала из области восприятия червей. Постепенно их количество редело и вот, сегодня вездеход двигался в гордом одиночестве. Пейзаж вокруг превратился из степи в каменистое плато. Согласно картам пятитысячелетней давности, до горного массива оставалось не более двух сотен километров, а по картам, полученным от Хармана, где-то на середине этого расстояния лежит эпицентр, в который сваливают радиоактивные отходы, сотни лет, изо дня в день, в одно и тоже место, в черную зону. Что в ней? В свете уходящего дня линия горизонта вздыбилась изломами...
   Утром следующего дня Черепаха стояла на высоком скалистом обрыве. Дальше пути не было, да, он и не требовался, черная зона была внизу. Перед Глетчером лежала огромных размеров котловина, противоположный край которой не был виден, но он был, Барри это знал, потому что приехал оттуда. Он чуть было не проскочил этот тридцатикилометровый резервуар неведомой белой плоти. Она заполняла собой всю котловину, шевелилась, рождала тяжелые волны на своей поверхности. Поначалу Глетчер подумал, что это червь-матка, этакий, разжиревший до невероятных размеров червяк, но, приглядевшись, понял, что ошибся. Сама материя, несомненно, была похожа, но не совсем. Космодесантник это нутром чувствовал. Барри потянулся, он с удовольствием бы вышел пройтись, ведь невозможно столько времени находиться в тесной кабине, заменяя движение специальной электростимуляцией мышц. Хотелось гулять, дышать, хотелось к Алисе.... Но предстояло разгадать тайну этой котловины, собственно, в этом и состояла миссия, которую на него возложил Харман.

*****

   К концу следующего дня Адамс и Проквуст набрели на громадный, многосекционный банковский сейф. Он на полметра вошел в землю, но зеленая краска с него еще не слезла, видимо мусоровоз его прямо с высоты совсем недавно скинул.
  -- Вот так находка, - усмехнулся Бенни, водя фонариком. - Новый почти.
  -- А металла то сколько, - вторил ему Георг, - Почему его черви не съели, командир?
  -- Не успели, наверное, а может металл не по вкусу, сейф то бронированный.
  -- Нет, я не понимаю, - не унимался Проквуст, - почему его выбросили?
  -- Кто его знает, Георг? Нам ли с тобой пустыми вопросами обременяться, давай-ка лучше спать укладываться, благо есть, где.
   Они втиснулись через приоткрытую дверь вместе со всем своим имуществом внутрь и довольно быстро там разместились. Выход забаррикадировали большими камнями и кусками толстой арматуры. И ночь прошла спокойно. Мощные стенки сейфа хранили их не только от опасностей, но и от внешних звуков, путешественники прекрасно выспались. Проснулись рано и благополучно. Наскоро перекусив, выбрались наружу. При свете дня Адамс задумчиво стал обходить их ночное убежище. Странно, практически новенькое изделие, Бенни недоуменно пожал плечами, оказывается, Новая цивилизация не столь проста.
   Холмы стали выше, менее пологими, кое-где из земли торчали камни. Идти приходилось, петляя между кучами мусора и естественными буграми, получалось, что разведчики шли как бы по дну бесконечного оврага. Под ногами тянулась хорошо утоптанная тропинка. Местами от нее ответвлялись другие тропки, поменьше. Дорога шла к людям, это было, несомненно. Это и радовало и страшило одновременно. Какие они, здешние обитатели?
   Посовещавшись, решили осмотреться, идти вперед практически вслепую, становилось опасным. Помогая друг другу, Проквуст и Адамс вскарабкались по правому склону наверх, почти на шестиметровую высоту. Первое, что бросилось в глаза, это горы. Казалось, они рядом, стоит только протянуть руку или сделать шаг. Горные хребты мощно вздымались над этим мусорным царством и вместо корон на них были ослепительно белые снежные шапки. Очень красиво. Адамс достал бинокль, на горных склонах проглядывался лес с тонкими блестящими нитями горных ручьев. Значит, там есть вода!
  -- Командир, ну, дай посмотреть.
  -- На, держи, - Бенни отдал бинокль Проквусту, а сам перевернулся на спину и задумчиво уставился в небо.
   Георг тут же принялся восторженно обсуждать увиденное:
  -- Даже представить себе не мог, что когда-нибудь, смогу увидеть нечто подобное. Это просто рай. Наверное, там живут счастливые люди...
  -- Георг, - раздраженно прервал его Адамс, - подожди радоваться, не всегда то, что красиво, безопасно. Если там, как ты говоришь, рай, то почему он не занят нашей элитой?
  -- Не знаю, может, не нашли?
  -- Не будь наивным, здесь есть какая-то причина, но какая?! В любом случае, мы видим с тобой то, к чему стремились. Теперь надо возвращаться и забирать Чарли. Возражения есть?
  -- Нет, командир!
  -- Тогда двинулись назад, успеем к своему сейфу, там и переночуем.
   Они сползли с крутого холма и, отряхнувшись, зашагали обратно, надо было торопиться, день уже начал клониться к закату. Без помех они нашли сейф, спокойно переночевали и отправились в обратный путь. Немного поплутав, они вполне благополучно открутили прежний маршрут назад, и к исходу второго дня увидели свой фургон. От него стремглав бежал Пульдис, вопя что-то радостное. Он бросился на них с объятиями и взволнованно и многословно объяснял, как он рад. За пять дней Чарли исхудал, под глазами темнели набухшие темные круги. Как только прошел первый восторг от встречи, Бенни спросил у своего друга, почему он так неважно выглядит. Перед этим он отдал свой вещмешок Георгу и, несмотря ни на какие его просьбы, отправил его вперед, разогревать праздничный ужин, он должен был поговорить с Чарли наедине.
  -- Пустяки, - улыбнулся Пульдис, - главное, что вы вернулись. Я уж чего только не передумал за эти дни.
  -- Неужели ты мог помыслить, что мы тебя бросим?
  -- Каюсь, и такое обдумывал, но чаще мучило, что вы ушли в неизвестность, полную опасностей, кто знает, ведь вы могли и погибнуть!
  -- Ладно, не переживай, видишь, мы вернулись, целые и здоровые. Расскажи лучше, как ты?
  -- Я? Да, нормально, только крыс боюсь, вернее не боюсь, просто очень противно и омерзительно. Как только темнеет, эти твари с руку величиной начинают ползать, греметь, что-то грызут, дерутся и в стекла кабины скалятся. Ужас. - Чарли от этих воспоминаний даже передернулся. - Эти твари тащат все, что плохо лежит, слава богу, фургон крепкий оказался. Ну, что ты улыбаешься, что нашел смешного, скажи, пожалуйста?!
  -- Извини, друг, просто там, куда мы завтра двинем, крысы величиной с человека, ты уж морально готовься к знакомству.
   Пульдис даже остановился от такого известия и озабоченно почесал затылок.
  -- Да, уж, обрадовал. Ну, чего встал, пошли. Георг, надеюсь, уже разобрался на кухне. Соскучились по горячему-то? Кстати, как он себя показал?
  -- Если коротко, то хорошо. Болтает только много и беспрерывно вопросы задает, как будто я больше него знаю.
   На следующее утро Пульдис завел грузовик и категорически заявил, что хоть двести метров лишних, но проедет на колесах. Похоже, ему было очень жаль расставаться с машиной, тем более что воды в баке хватило бы еще на пару сотен километров. Трясло и кидало фургон ужасно, но Чарли умудрился ехать почти три часа. Ехать, это громко сказано, но передвигались они, даже учитывая вынужденное петляние, все равно гораздо быстрее, чем пешком. К тому же они сэкономили массу сил. Еще до полудня было часа полтора, а на горизонте показалось их первое убежище, бетонный блок на холме. И как будто именно этого момента грузовик дожидался, он встал. Дальше ехать было некуда. Путешественники взвалили на себя все, что приготовили вчера к длительному переходу и, теперь стояли скорбно рядом с одинокой машиной.
  -- Все, тронулись, - скомандовал Бенни, - время не ждет.
   Благодаря экономии времени, решили на бетонной площадке не ночевать, а постараться дойти сразу до сейфа. Задача была нелегкой, поэтому Адамс шел впереди и задавал темп, за ним размеренно и широко шагал Пульдис, а Георг замыкал колонну, беспрестанно оглядываясь, спотыкаясь и отставая. В конце концов, Адамс не выдержал, отчитал Проквуста и поставил в середину, теперь дело пошло на лад. Шли молча, на разговоры не было сил. Пот стекал под одеждой, ремни поклажи оттягивали плечи, но каждый терпеливо нес груз, понимая, что в нем их жизнь. Вчера, в уюте тесного фургончика, за импровизированным праздничным столом, Пульдис затаив дыхание, слушал рассказ своих товарищей о невероятных событиях, свидетелями которых они стали за столь короткое время. Впрочем, не верить он им не мог, но поверить в эти истории тоже было невмоготу. Особо бурная дискуссия разгорелась у них по поводу могучего слепого аборигена. Не то, что Чарли, Бенни с Георгом и сами с трудом верили тому, что видели недавно их глаза.
   Скоро началась знакомая холмистая местность, под ногами запетляли лабиринты тропинок и тропочек. Неожиданным сюрпризом стало изменения в поведении крыс. Раньше они предпочитали держаться от людей подальше, а сегодня постоянно были на виду. Здоровенные особи нагло подходили на считанные шаги к людям. Они словно охраняли эту территорию, а может, просто хотели напасть и отомстить? Несколько раз Бенни и Чарли приходилось угощать разрывными пулями особо настойчивых особей, распугивая на некоторое время остальных крысиных собратьев. Георг даже перестал вздрагивать при выстрелах Пульдиса за спиной. Поляну, где повелитель крыс выковыривал у них глаза, им так и не попалась, зато неожиданно они вышли на большую утоптанную тропу, больше похожую на дорогу. Они двинулись по ней и через полчаса вышли на большую площадь. В противоположном ее конце виднелся огромный продолговатый валун, весь в бурых подтеках. На нем, спиной к путешественникам, сидел человек в лохмотьях и размеренно хлопал в ладоши. Под этот странный аккомпанемент вокруг алтаря (так почему-то про себя назвал камень Бенни) аккуратной вереницей бегали шесть здоровенных крыс. Люди изумленно застыли и непроизвольно вскинули автоматы наизготовку. В ту же секунду повелитель крыс, а это был он, Адамс сразу узнал его, вздрогнул всем телом, его лопатки неестественно вздыбили спину, и одновременно раздался дикий звериный вой. Мерзкие твари, как по команде ринулись навстречу людям. Ощеренные зубастые пасти, дробный топот костистых лап, стремительно несущих тяжелые щетинистые туши, буквально излучали волны страха, ужаса и омерзения. Бенни видел все это как во сне, время как бы растянулось, стало медлительным, даже холодный озноб по телу шел медленно, по сантиметру, от затылка к ногам. Но все эти ощущения перебивались навязчивой мыслью, судорожно бьющейся в висках: "Стрелять! Надо стрелять!", а палец на курке предательски игнорировал этот позыв, вяз в вате безволия. Крысы были уже так близко, что стали видны отблески в их злобных крошечных глазках и капли слюны, слетающие с колышущихся в такт прыжкам, челюстей. Адамс подумал, что рядом с ним сейчас стоят его товарищи и испытывают такие же муки, как и он, они недвижимо смотрят в глаза надвигающейся смерти. Эта простая мысль, словно копье прорвала пленку нечувствия, и в образовавшуюся брешь хлынула нестерпимая обида на возможность столь глупой смерти, и это после того, что уже пришлось пережить и вынести! Наконец-то внутренний вопль влился в глотку и вышел наружу не менее диким зовом, чем вой повелителя крыс: "Стреляйте, стреляйте!!!". Автоматы всех трех беглецов истерично задергались отрыгая навстречу опасности свинцовый шквал. Крысы наткнулись на огненные нити и, взвизгнув, закувыркались в воздухе, тут же упав на землю. Тела подергались и затихли, только пыль взвивалась над мертвыми звериными тушами.
   Все эти секунды повелитель крыс по-прежнему сидел спиной, но в момент расстрела его воинства, он обернулся безглазым лицом, и с силой выбросил вперед обе руки и автоматы внезапно захлебнулись. Бенни опять с ужасом ощутил, как онемели конечности, опять пропал голос. Человек спрыгнул с алтаря и направился в их сторону, трудно было судить о его настроениях по обезображенному лицу, но что-то подсказывало, что он очень недоволен, более того, в высшей степени раздражен. Нет, не гибелью своих крысиных подданных, а тем, что люди смогли вырваться из тенет безволия. Вот он остановился от них в нескольких шагах, потом начал обходить их, беспомощно стоящих как кролики перед удавом, постепенно сужая круг. Каждый раз, когда он проходил мимо Адамса, того окатывала неприятная волна чего-то чуждого, нечеловеческого, в свою очередь, и крысиный король, проходя мимо него, еле заметно сбивался с шага. В конце концов, он остановился перед Георгом. Руки медленно стали подниматься к глазам молодого человека. Бенни словно ножом резануло, он знал, что сейчас должно случится, но он не хотел этого, всей силой своей души он не верил, что такое может произойти! И в какой-то неуловимый момент он вдруг увидел, как руки безглазого нелюдя вздрогнули, замедлились, он чувствовал противодействие Адамса! Тогда Бенни крикнул, что есть мочи: "Георг! Нажми курок! Палец на себя!". Крик оборвался оглушительной автоматной очередью, Проквуст на уровне рефлекса среагировал на приказ командира. Безглазый стоял в двадцати сантиметрах от автоматной мушки, и десяток пуль легко прошили тонкое, костистое тело дикаря и отбросили его словно пушинку. Он упал и в теле его зияла черная, дымящаяся дыра, из которой пузырясь сочилась грязно-бурая жидкость. Тело извивалось и корчилось, Бенни показалось, что хотя вокруг был день, оно стало слегка светиться, особенно голова. Свечение мерцающими волнами плыло к ногам. Все ярче и чаще. Вот оно слилось в сплошное голубовато-прозрачное покрывало и вдруг ярко вспыхнуло, сжалось в небольшое пятно и растаяло. Или унеслось прочь?
   Издалека донеслись крики множества человеческих глоток, слов было не разобрать, может, их и вовсе не было, но ярость в этих воплях плескалась с избытком. Говорить, обмениваться впечатлениями было некогда, надо было срочно спасаться от соплеменников убитого ими субъекта. И они побежали, прочь от криков, подальше от этого треклятого места.
   Примерно через час крики смолкли, хотя при желании, догнать беглецов не составило бы особого труда: с их поклажей быстро не побежишь. Но видимо у племени были свои соображения, а может, их территория кончилась, во всяком случае, ничто больше не говорило об их близком присутствии. Адамс остановился между двумя холмиками и выдохнул: "Привал". Все рухнули, как подкошенные, и уснули здесь же на месте, не раздеваясь и не шевелясь. И никто их всю ночь не беспокоил, как будто ангел-хранитель распростер над ними свои бархатные белые крылья.
  
  

*****

  
  
   Беглецам очень хотелось верить, что горный массив, к которому они так стремятся, и к которому сейчас приходилось искать обходные пути, это действительно оазис новой жизни. Без такой надежды их путешествие теряло всякий смысл.
   Уже несколько дней они петляли среди лабиринтов свалки, выбирая маршрут в сторону от тропинок странного племени. По ночам жгли костры, оказалось, что и здесь огонь является уникальным средством отпугивания всякой живности. Мусора в этой стороне свалки казалось меньше, видимо, за много столетий он совсем перегнил, здесь даже росли какие-то чахлые сизо-зеленые кустики. Георг сорвал листочек и растер его в пальцах и понюхал, его поразил странный неприятный запах, резко ударивший в ноздри, Проквуст сморщился, сплюнул и тщательно вытер руку о штаны.
  -- Что, Георг, не нравится травка?
  -- Зря усмехаешься, Чарли, хочешь, и тебе сорву листочек?
   Проквуст потянулся к растению, но его остановил резкий возглас Адамса:
  -- Вот что, Георг, хватит шуток! И не не протягивай руки, куда попало! Не хватало нам только тебя лечить от яда или аллергии....
  -- Во, во! - подхватил Пульдис. - А может и закопать придется, не бросать же твое тело крысам. - Он с деланной серьезности отечески похлопал побледневшего Проквуста по плечу.
   Они двинулись дальше, бурно обсуждая увиденное. Здесь был поистине другой мир, незнакомый и враждебный. Вечером, сидя у костра, все они продолжали размышлять об этом. Никак не укладывалось в голове, что такое возможно на их Ирии, такой понятной и безопасной.
   Первым не выдержал Проквуст. Сначала он сидел у костра и выглядел непривычно понурым, его глаза невидящим взором устремились на огненные блики, а в руке тихо тлела палочка, которой он раньше помешивал угли. Потом он вдруг встрепенулся, и заворошил костер столь энергично, что из него красным неровным светом полыхнул сноп искр, на мгновение, вырвав из темноты усталые лица.
  -- Господа! Вот вы, умудренные возрастом и опытом, ну, объясните мне, молокососу, что здесь происходит?!
  -- Ты о чем? - спокойно переспросил Бенни.
  -- Об этом, - Георг широко обвел вокруг себя рукой.
  -- Ты что, про свалку только здесь узнал? - усмехнулся Чарли. - Кому, как ни тебе знать, что здесь происходит?
  -- Причем тут я, - воскликнул Проквуст, - я работал дрессером группы дохов, которая подсыпала отвердители в фекальные затоны. Противная работа, но платили хорошо, откуда я мог знать, что здесь... - он прервался, подыскивая подходящее слово...- такое. - Он так и не нашелся, как это назвать.
  -- Ладно, не паникуй, - прервал его Адамс. - Мы еще дышим, двигаемся и самое главное, у нас есть цель, вон она. - Он кивнул в сторону скрытых темнотой гор. - Надо надеяться, что там можно жить.
   Все замолчали. Потом также молча Георг и Чарли отправились спать. Адамс остался дежурить, костер надо было подкармливать заготовленными загодя дровами, потому что он, как светящийся круг оберега отодвигал в темноту шорохи, звериные вопли, чавканье.
   Адамс взглянул на часы Проквуста, во время ночных дежурств они передавались бодрствующему, пришло его время для сна.
  -- Чарли, вставай! - затормошил он друга.
   Сонный Пульдис потирая глаза, массируя виски и недовольно пофыркивая от холода вылез из спального мешка и Бенни тут же нырнул на его место. "Спокойной ночи", - услышал на прощанье Чарли. За что тут же буркнул вдогонку: "иди к черту, Бенни, нечего издеваться!".
   Адамс спал очень беспокойно и проснулся рано, он приподнял голову и огляделся. Пульдис дремал сидя возле костра, ночь уже ушла, вот-вот должно было взойти солнце. Бенни вылез из мешка. Схватил бинокль и полез по холму наверх. Утро было уже в разгаре, между холмами стелился туман, но он уже таял. Достигнув пологой вершины, Адамс огляделся. Сзади, насколько хватало глаз, простиралось уже знакомое нагромождение холмов и пригорков. Впереди холмистая местность переходила в заметный пологий подъем, заросший сначала редкими группками, а затем сливающимися в единый лесной массив, крупными кустами, или даже деревьями, чем дальше, тем гуще. Таких растений они еще не видели.
   Адамс присвистнул от изумления, конца и края этому лесу не было видно. Он едва удержался, чтобы не рвануться вниз по склону в эту прохладную благодатную сень. Но что-то остановило его, наверное, неожиданность и явная неуместность увиденного. Бенни достал бинокль. Лес уходил вперед и вверх, в мутноватую сизую дымку. Влево граница леса шла плотной извилистой линией вдоль холмов, а справа, где и подъем к горам был покруче, лес явно редел, между зарослями можно было легко пройти. Адамс про себя наметил маршрут здесь: самый короткий и безопасный. Самое главное, подумал он, не забираться влево, а то опять попадут на территорию аборигенов. А вправо тем более забираться не имеет смысла.... А кого он, собственно, уговаривает, поймал вдруг себя на мысли Бенни, зачем и почему? Он вновь прильнул к биноклю. Лес как лес. Листья на деревьях мясистые, с глянцевой поверхностью фиолетового оттенка, ну, шевелятся они под ветром.... Что в этом страшного? И тут Адамс понял, что ему не даёт покоя: все листья располагались на веточках под одним углом! Бенни протер усталые глаза и снова надолго припал к окулярам. Так и есть, все листья двигались синхронно, как единый организм. Причем они реагировали на солнце. Вот, самый его краешек сверкал над горизонтом и листики будто бы задрожали от нетерпения, потянулись навстречу этим первым лучам. Нет, это не простой лес.
   Огненный шар светила выкатился из-за горизонта так быстро, что Бенни показалось, что солнце почти выпрыгнуло на небосвод, или его ощущение времени изменило скорость? По лесу прошла дрожь, и вся листва резко развернулась под его животворные лучи, дружно, как жалюзи на окне. Адамсу даже послышался шорох, тихий, но грозный своею миллионоликой мощью. Лес словно оголился и в ту же секунду человек вскрикнул. Заросли были усеяны костями и высохшими остовами животных. В бинокль были видны в основном останки крыс, видимо, в этом ареале обитания они безраздельно доминировали. Кое-где попадались человеческие скелеты. Их было вроде немного, но когда Адамс попытался считать, то сбился на втором десятке. Что это, спрашивал он себя, кладбище или бойня? Бенни оглянулся назад, у костра, сидя на уже собранных вещах, мирно беседовали его товарищи.
  -- Чарли! Лезь скорее сюда. Георг, а ты куда?! Останься с вещами!
   Запыхавшийся от спешки Пульдис улегся рядом с другом. Вопросов не задавал, все и так было сразу понятно. Он выхватил уже протянутый ему навстречу бинокль.
  -- Вот, это да?! - только и смог он сказать, водя окулярами из стороны в сторону. Он смотрел очень долго, потом вдруг резко опустил руки и сел, повернувшись к лесу спиной.
  -- Это ужасно, Бенни.
  -- Что, трупы?
  -- Какие трупы? - не понял Пульдис. - А, эти? Да, они тоже ужасны, но для меня еще ужаснее мысль, что к горам мы здесь явно не пройдем. Придется обходить эти жуткие заросли, бог знает сколько дней.
  -- Чарли, ты побудь здесь, я спущусь к Георгу, а то он там весь издергался. Сейчас пришлю его к тебе, можешь его порадовать.
  
  

*****

  -- Барри! Любимый! Я так рада видеть тебя! - Алиса смеялась и плакала одновременно. - Пусти меня, папа..., лучше сам не волнуйся.
   Глетчер жадно вглядывался в лицо жены на экране. Чуть раздался нос, налились губы...
  -- Здравствуй, моя желанная! Как ты себя чувствуешь?
  -- Хорошо. У меня все хорошо. Живот только мешает, - Алиса так просто и естественно улыбнулась, что у Глетчера защемило от тоски сердце.
   Напряжение полутора месяцев экспедиции запрятало вглубь души эмоции, оставив только разум и навыки выживания. И вот теперь его вдруг сразу "отпустило". Барри почти физически ощутил как страдают его руки, столь долго не обнимающие тело супруги. Каждая клеточка стала вспоминать о любви, и это было в большей степени мучительно, чем приятно. С трудом пересилив себя, Глетчер поболтал с женой о пустяках, послушал ее жалобы на разлуку, на тестя и тепло попрощался. Скоро они увидятся.
  -- Барри! - на экране вновь появился Харман. - Я не в силах вынести Алисино щебетание, спасибо режиму, ей категорически пора на процедуры. Ты уж извини.
  -- Да, не за что извинять, я все понимаю. Главное, чтобы у Алисы и ребенка не было проблем со здоровьем.
  -- Тогда позволь спросить тебя, Барри, что есть нового за последние три недели, пока мы были без связи?
  -- Самое главное, отец, это место, куда вы выстреливаете контейнеры с радиационными отходами. Это очень опасно для экологии всей планеты. В котловине развивается жизнь, совершенно чуждая человеку и его цивилизации. Все заполнено массой дискретно-связанной материи, похожей на толстую махровую плесень гигантских размеров. Она буквально глотает контейнеры с отходами и растворяет их в себе, все без остатка. Объем материи растет, но не переходит определенного предела, видимо за счет избавления от лишней массы: плесень периодически выплевывает сгустки, которые, разлетаются в радиусе трех-пяти километров. Сначала эти плевки превращаются в этакие нашлепки, наросты с отвердевшей коркой. На энергию в этот период они не реагируют, совершенно нейтральны: они ее и не потребляют, и не излучают. Зато эти нашлепки движутся. Очень медленно, полметра - метр в сутки. Я только недавно это заметил, компьютер дал изменение координат.
  -- Барри, ты хочешь сказать, что именно эта плесень рождает энергетических монстров-вампиров?
  -- Именно. Черви появляются из движущихся наростов, через несколько дней, но не из всех. Примерно половина плевков через неделю замирает и они, как мне кажется, погибают.
  -- Почему ты сделал вывод, что погибают?
  -- Потому что они высыхают, съеживаются и превращаются в пыль, которую разметает ветер.
  -- Никаких следов не остается?
  -- Да, нет, как раз пятна остаются. Видимо наросты, каким-то образом воздействуют на скалы.
  -- А черви как получаются?
  -- В один прекрасный момент нарост сворачивается в жгут и новорожденный червь стремительно спешит прочь. Ни принципов, ни целей этой жизни я пока понять не могу, кроме, конечно того, что они жрут энергию. Кстати, чаще всего черви появляются утром и обратно в котловину черви никогда не возвращаются.
  -- Ты точно уверен?
  -- Две недели здесь дежурил, ни разу не наблюдал такого. Но ты прав, отец, исключать такой возможности нельзя. Надо бы наблюдение поставить.
  -- Невозможно, наша техника в черной зоне не работает.
  -- Ладно, отец, попробую помочь. Я дал команду на звездолет, Тисса уже повесила над котловиной спутник. Информация уже пошла, очень интересная. Подготовь дежурную смену для круглосуточного наблюдения.
  -- Через космос?
  -- Да, а что такого, ведь другого выхода нет?
  -- Барри, я же тебе рассказывал, на Ирии космос находится под запретом о вредных технологиях. Я должен буду сообщить Высшему Совету...
  -- Отец, и по мотивам сохранения стабильности Совет запрет не отменит...
  -- Вполне возможно, но надо попытаться убедить.
  -- А может не говорить пока, а?
  -- Барри! Даже думать об этом не смей! Неповиновение ведет к деструкции! И никакие благие мотивы ни тебе, ни мне, не помогут! Запомни это раз и навсегда.
  -- Извини, отец, ты прав, ситуация слишком серьезна, чтобы пытаться разобраться в ней без поддержки всей цивилизации.
  -- Я не буду дожидаться твоего возвращения, тем более что ты еще не прошел весь маршрут, послезавтра я соберу внеочередной Совет, материалов от тебя получено достаточно.
  -- Отец, прими еще один материал.
  -- Что в нем?
  -- Отец, - голос Глетчера был грустным и усталым, - популяция червей растет.
  -- Ты это за две недели определил?
  -- Нет, конечно. Спутник помог. Сверху видно, что плесень как бы разъедает скалы вокруг себя, увеличивая ареал обитания, при этом радиус разброса червей расширяется и увеличивается количество ее плевков. Это хорошо видно по пятнам. Компьютер легко просчитал экспоненту роста популяции, она последовательно восходящая.
  -- Да-а..., - Харман задумался. - Очень важная информация. Возможно, Совет не сможет ее игнорировать.... А когда достигнет максимума количество этих ползающих тварей?
  -- Что ты имеешь в виду, говоря о максимуме?
  -- Ну, когда процесс будет необратимым?
  -- Боюсь, что он уже необратим.
   Сеанс связи закончился на печальной ноте, но Глетчер, почему-то совсем не чувствовал грусти. Голос Алисы до сих пор ласкал его, наполнял смыслом его существование. Все будет хорошо, твердил он себе и почти был уверен в этом.
  
  

*****

   За три последующих дня они прошли в два раза меньшее расстояние, чем обычно. Приходилось буквально красться на грани свалки и леса, боялись пропустить какой-нибудь малозаметный проход. Чарли и Георг в первый же день ощутили коварство леса, стоило забыться, как тотчас ноги произвольно сворачивали к зарослям. Адамсу несколько раз приходилось окриками останавливать их. Сначала все приняли это за случайность или усталость, но когда подобные случаи повторились четыре раза, Бенни остановил команду и направился к ближайшим холмам. Ночевать было еще рано, но и идти дальше было страшно, получалось, что лес манил к себе неведомым способом, без слов, без жестов. Адамс, как и остальные, чувствовал необъяснимую притягательную силу зарослей, но первое утреннее очарование лесом, резко сменившееся психологическим шоком от его открывшейся подлинной сути, не давали расслабиться, он смог контролировать себя. А может быть, ему помогало чувство ответственности за членов своей команды?
   Сидя у костра люди делились впечатлениями от увиденного и прочувственного за день. Настроение было депрессивным: конца и края леса было не видно, а главное, горы стали уменьшаться, их нынешний путь удалял их от заветной цели.
  -- Друзья, - попытался все же ободрить своих друзей Адамс, - зря так убиваетесь. Ведь, заметьте, нам опять повезло!
  -- Это в чем же?
  -- В том, что заметили груды костей под деревьями. Они же видны очень недолго, стоит немного подняться солнцу, и листва опять повернется вслед за ним так, что закроет все эту гнусность под зарослями. И останется снаружи яркий, сочный, зовущий лес. Как думаете, мы бы пошли туда?
  -- Думаю, да, - ответил Георг.
   Чарли со злостью плюнул:
  -- Это ж надо, мы запросто могли сдохнуть под какими-то колючками!
  -- С чего это ты взял, про колючки? - удивился Бенни.
  -- А я этот лес теперь представляю колючим, с зубами!
  -- Очень образно, - усмехнулся Адамс, - ты лучше расскажи, почему к лесу то и дело сворачивал?
  -- Бенни, каких-то особенных ощущений не было, - Пульдис задумчиво подбросил в костер дровишек. - Помню монотонный ритм ходьбы, потом мысли о лесе: почему там костей полно, какой необычный цвет листьев на деревьях, как это красиво смотрится, а вблизи, наверное, еще лучше...
  -- Точно! Извини, Чарли, - прервал товарища Проквуст. - У меня то же самое было! Представляете, в такой же последовательности! А потом спохватываешься от окрика командира и осознаешь, что ты уже на пути к этим жутким зарослям...
  -- Правильно Георг говорит. И ведь сознания не теряешь, а вроде как отключаешься, - Чарли повернулся к Адамсу. - Бенни, но ты то, как умудрился не поддаваться?
  -- Не знаю. Сначала тоже мысли о лесе в голову лезли, а потом смотрю, вас все время к лесу заносит, ну, и перепугался, старался следить за каждым шагом, видимо, потому и не обольстился.
   Адамс подтянул к себе из-за спины рюкзак и, порывшись в нем, достал кусок биота.
  -- Будете? А я очень есть хочу, прямо не знаю, что со мной случилось, - Он принялся сосредоточенно поедать хлеб. Одновременно, видимо, работа мысли продолжалась. - Знаете, ребята, - не очень внятно произнес жующий Бенни, - а у меня есть одно соображение.
  -- Давай, выкладывай, раз есть. Только прожуй сначала, подавишься.
  -- Угу. Чарли, ты помнишь, когда мы первый раз лес осматривали, как трупы выглядели?
  -- То есть? - не понял Пульдис.
  -- Значит, не обратил внимания. Понимаете, большинство останков не разложились, а как бы усохли. Чарли, вспомни, большинство трупов обтянуты нетронутой шкурой, а кости, это уже останки столетней давности, а может и больше.
  -- Ну, хорошо, допустим, ты прав.
  -- Это значит, что жертвы не гниют, а высыхают.
  -- Но что это дает, Бенни?
  -- А черт его знает, - пожал плечами Адамс.
  -- Командир, - заговорил Проквуст, - а ведь лес нас буквально подманивал.
  -- Точно! - подхватил Пульдис - Я помню, фильм такой был, про хищные растения, только там они не воду, а душу высасывали.
  -- Эка, хватил, - усмехнулся Адамс, - где ты ее видел, душу то? Есть ли она?
   Риторический, по сути, вопрос, очень задел Проквуста. Он вдруг принялся рассуждать, есть ли у человека душа или нет. Зато и Адамс, и Пульдис, словно сговорившись, совершенно не реагировали на душевные излияния своего молодого собрата.
  -- Вот у нас в каждом городе есть молитвенные места. Я там много раз бывал. С мамой, в детстве, по выходным. Я помню, там тогда много людей было. Сверху когда смотришь, в темноте огоньки, как звездочки, полумрак, тишина. Все сидят по своим комнаткам, размышляют, молятся, свечки зажигают, а кому? Я так думаю, если к богу обращаются, значит, душа есть.... Ну, чего вы молчите?!
  -- Посмотри вокруг, Георг, - откликнулся мрачным голосом Бенни. - Разве то, что нас окружает сейчас, может подвигнуть к мыслям о боге? А что касается молитвенных мест. - Адамс замолчал. -Так вот, я точно знаю, что каждая комната в каждом молитвенном доме, в каждом городе оборудована прослушивающими устройствами.
  -- Как же так! - вскричал вдруг Пульдис. - Разве такое возможно?! Неужели в нашем мире, кроме этой чертовой социальной стабильности, ничего святого больше не осталось?!
  -- Всё понятно! - сказал вдруг Пульдис.
   Бенни и Георг недоуменно переглянулись.
  -- Чарли, ты о чем?
  -- Командир, я всё время мучился, почему к мусорщикам загремел, а теперь вдруг понял. Я в как-то раз богу сказал, что веру теряю, что жизнь неинтересна. И буквально через пару недель оказался среди дохов.
  -- А я все равно верю, что бог есть, - тихо сказал Проквуст, - не понимаю только, почему он посылает испытания и трудности нормальным людям, а сволочей не трогает?
  -- Потому, что если бог где-то и есть, - устало заметил Адамс, - то только не здесь. Мне сейчас кажется, что Господь ушел с нашей планеты. А свято место пусто не бывает.... Давайте-ка спать.
   Бенни приподнялся, да так и застыл: прямо перед ним отчетливо вырисовывался силуэт человека. Рука метнулась к пистолету, и его вороненый ствол мгновенно уперся в чужую фигуру.
  -- Господин Адамс, - раздался глухой хрипловатый голос, - это вы всегда успеете. Я пришел с миром и добрыми намерениями. Может, позволите приблизиться?
   В неяркий круг костра шагнул высокий худощавый мужчина неопределенно - среднего возраста. Он был недавно выбрит, его волосы были аккуратно подстрижены. Одет незнакомец в добротный камуфляжный комбинезон, правда, изрядно выцветший и высокие ботинки на толстенной подошве. За плечами виднелся маленький ранец.
  -- Кто вы такой? - спросил Бенни, не сводя с гостя оружия.
  -- Меня зовут Собиратель.
  -- Какой еще собиратель? - как всегда первым изумился Проквуст.
  -- И что вы, собственно, изволите собирать? - добавил Чарли, напряженно вглядываясь в темноту, как бы вопрошая ее на счет новых сюрпризов.
  -- А все, - незнакомец присел рядом с костром. - Я собираю хорошие и нужные вещи, продукты, всякий дурацкий хлам. А иногда я собираю новости, слухи. Но совсем редко я подбираю заблудших на свалке, таких, как вы. Кстати, надо отдать вам должное, впервые я встречаю столь прилично одетых и столь тщательно экипированных путешественников. Признаюсь, мне пришлось много дней наблюдать за вами, прежде чем решиться на контакт.
  -- А почему же именно сейчас вы на это решились? - хмуро и недоверчиво спросил Бенни. - Вы тоже выглядите не очень-то уместно посредине свалки.
  -- А потому, мистер Адамс, что люди на задании не разговаривают о Бог. Что касается моего внешнего вида, то это мой стиль, и я горжусь, что он вам заметен.
  -- Господин Собиратель, может, для начала откроете свое нормальное имя, а то не по-людски как-то.
  -- Хорошо, хорошо. Готов все объяснить, но потом, в безопасном месте.
   Путешественники переглянулись.
  -- Мы в этом районе вторую ночь ночуем и все в порядке.
  -- Знаю. Мне для этого пришлось приложить некоторые усилия....
  -- Вы не привираете, мистер? - вмешался Чарли. - Что значит, некоторые усилия?
  -- Объясню, обещаю, но потом. Я вам помог и еще помогу, поверьте. Зовут меня Клео. И хватит расспросов. А теперь....
   Мужчина вдруг неуловимо исчез в темноте. Все произошло настолько быстро и непринужденно, что среагировать не успел даже Бенни.
  -- Я здесь, не волнуйтесь, - раздался хриплый голос, - я тут кое-что приготовил, уже возвращаюсь.
   В освещенное костром пространство вернулся Клео, неся в руках лист старого ржавого железа и большой камень. Он накрыл костер листом, подложив с одного конца камень. Сразу стало темно. Но через несколько секунд глаза привыкли, и беглецы опять стали друг друга видеть, вернее различать. Огонь не потух, от него по-прежнему шло тепло.
  -- Костры на свалке надо жечь только таким способом.
  -- А крысы?
  -- Чарли, вы напрасно беспокоитесь, на самом деле с крысами справиться легче всего. Сейчас есть одна задача, быстро отсюда уйти.
  -- Но...
  -- Никаких но. Вы так далеко забрались на территорию детей леса, что только это и объясняет, почему они вас еще не сцапали. Они просто уверены, что вам деваться некуда.
  -- А кто такие, дети леса? - спросил Проквуст.
  -- И почему они должны нас сцапать? - добавил Пульдис.
  -- Вы еще спрашиваете! А кто ухлопал безглазого вождя этого племени?
  -- Господи! - воскликнул Проквуст. - Вы-то откуда это знаете?!
  -- Не поминайте имя господа всуе, молодой человек. Я же говорил, что собираю все, в том числе новости, слухи. Километров через десять, - Клео махнул рукой в сторону их многодневного движения, - прямо впереди, если вы продолжите прежний путь, вы попадете на святую поляну детей леса. Я там не был, но по слухам, жертвенный камень там большой, сразу на несколько человек. Там ваше путешествие и завершится. За мертвого вождя вам воздадутся соответствующие почести, так ведь?
  -- Клео, но мы уже были на поляне с камнем, - сказал Адамс, убирая пистолет в кобуру, - там, кстати, безглазый на нас и напал.
  -- Наверное, филиал, какой-нибудь, - усмехнулся Собиратель, - детей леса много. Но мы слишком долго разговариваем. Я может, и выгляжу добрым и веселым, но мне умирать не хочется. Последний раз предупреждаю, или вы собираетесь, или через три минуты я исчезаю из вашей жизни.
  -- Надо идти сейчас, ночью?!
  -- Да, мистер Адамс, каждая минута на счету. У меня уже давно мурашки по спине бегают, а это очень плохой признак.
   Бенни принял решение довериться этому человеку. Он встал и кивнул товарищам. Все бросились к вещам.
  

*****

  
  
   Клео не разрешил включать фонари, а света звезд явно было недостаточно для выбора пути, но необъяснимым образом он вел их по лабиринту свалки, будто видел в темноте. Беглецы шли вплотную к спинам друг друга, боясь выпустить из виду путеводный силуэт впередиидущего. Все молчали, было не до разговоров. Собиратель задал жуткий темп, все тяжело дышали и обливались потом, но удивительное дело, не спотыкались, ноги шли сами по себе.
   Они шли третий день. Лес оказался далеко позади, белые вершины гор тоже чуть утонули в горизонте и сместились влево. Вопросов никто не задавал, на это просто не было сил. Четырехчасовые привалы, которые через каждые десять часов пути устраивал Клео, начинались одним и тем же ритуалом: люди падали и засыпали прямо на земле, не в силах даже выползти из-под своих рюкзаков. Потом Клео всех будил, люди ели и как роботы вставали в цепочку. Через пять часов ожидалась остановка и прием пищи. Все обросли щетиной, мысли отупели и свелись к примитиву: спать, есть, встать, идти. Чтобы выдержать ритм движения, Бенни считал про себя: раз - два, раз - два. Судя по шевелящимся губам его товарищей, они тоже проделывали нечто подобное. Нельзя сказать, что Собирателю легко давался изнурительный поход, но внешне он оставался почти свежим, даже успевал бриться. Правда, под глазами появились темные круги, а черты лица обострились, посуровели.
   Клео подал знак остановки и тишины, этому он своих подопечных обучил в первый же день похода. Потом повернулся и шепотом произнес:
  -- Отдых. Долгий. Здесь. Я ненадолго отлучусь, верьте мне и ждите.
   И он исчез. Передвигался он очень стремительно. Многодневный марафон закончился. Беглецы с наслаждением скинули с себя тяжелые ноши и рухнули рядом на землю. Измученные мышцы охватило блаженство покоя, глаза сами собой закрылись. Живительный сон сковал мысли и чувства. Засыпая в сладкой истоме, Бенни успел краем сознания подумать, что, наверное, надо бы выставить охранение, но сил даже на то, чтобы думать об этом дальше, уже не было. Он провалился в дремоту, в которой продолжал идти и считать: раз - два, раз - два, а впереди колеблющимся пятном манила чья-то спина.
   Адамс проснулся первым. Видимо, последняя мысль об охранении жила где-то в глубинах мозга и терзала скрытой тревогой. Было раннее утро. Он сел. Все тело ныло, как будто его били палками. Рядом с ним лежали их огромные рюкзаки, а между ними его товарищи. Позы их не изменились с прошлого вечера, кто как упал, тот так и заснул. Бенни сладко потянулся и вдруг застыл: сразу за Пульдисом спал Собиратель. Видимо, и у него был предел сил. Страшно хотелось есть. Адамс зевнул, потянулся... и опять улегся спать.
   Разбудило людей солнце, оно нестерпимо палило светом и теплом и как не уворачивайся от них, они доставали и под согнутым локтем, и под ладонями. Все зашевелились, послышались шутки, начинался новый день.
   Через полчаса все дружно завтракали и обедали одновременно. Насытившись, перешли к разговорам. Бенни, по просьбе Собирателя, рассказал, кто есть кто в их команде, умолчал только о Георге и, судя по его глазам, тот был очень благодарен за это. Клео внимательно слушал, не задавая вопросов, потом надолго замолчал, видимо обдумывал или запоминал услышанное. Все тоже молчали, ждали обещанных пояснений.
  -- Спасибо за информацию, - наконец начал говорить Собиратель, - к сожалению, я не могу ответить вам той же долей откровенности. Пока не могу. Но на некоторые вопросы отвечу. - Клео поднял с земли проволочку и стал ее крутить в руках. - Знаете, я вас послушал, сопоставил с фактами уже мне известными, и могу сказать только одно: вы все трое чрезвычайно везучая компания. Слишком много случайностей. - Он ткнул проволочкой в землю и стал ею что-то рисовать. - Нет, вас определенно надо показать монаху.
  -- Кому? - переспросил Адамс.
  -- Это неважно. Неважно здесь и сейчас. Сначала надо дойти. Поэтому перед началом нового пути хочу с вами договориться.
  -- О чем договориться? - изумился Чарли, а Бенни настороженно промолчал, вопросительно посматривая на Собирателя.
  -- Сейчас поясню. Вы, наверное, задаете себе вопрос, почему мы столь стремительно шли предыдущие три дня?
  -- Да, безусловно, - за всех согласился Адамс.
  -- Поясняю. Смотрите сюда, - Клео кивнул вниз на рисунок и принялся тыкать в него палочкой. - Вот здесь горы, к которым мы хотим пройти, вот линия леса. Смотрите, как она коварно вырисовывается.
   На рисунке фронт леса делал странный и глубокий зигзаг, похожий на каплю.
  -- Вот здесь, - Клео ткнул в узкую часть капли, - вход в долину детей леса, а дальше, километров на сто, их исконная территория, окруженная чертовыми зарослями почти по кругу. До нас из этой долины никто не выходил. Понимаете, вы шли вдоль границы леса, надеясь найти переход к горам. Так?
  -- Совершенно верно. - Подтвердил Бенни.
  -- Но внутри капли только тупик, в конце которого расположена святая поляна детей леса. Вы передвигались слишком быстро, а я шел за вами и все никак не мог решить для себя, бросать вас, как очередную спецгруппу ордена, или выручать, как беглецов. Я уже говорил, очень уж вы непохожи на нормальных бегущих. Вам повезло, заметьте, в очередной раз, я подобрался к вам настолько близко, что сумел услышать ваши философско-теологические споры, после чего я решился на контакт. И после этого начался этот марафон. За 50 часов чистого движения мы прошли больше двухсот километров и сейчас находимся вот здесь.
   Клео ткнул концом проволочки в правую сторону от долины детей леса.
  -- Нам удалось уйти невредимыми из долины, и теперь мы в безопасности. Кстати, имейте в виду, что и с севера горы окружены лесом сплошным массивом.
  -- Как сплошным? - спросил растерянно Бенни. - А как же туда можно попасть?
  -- Вот об этом я с вами и должен договориться.
  -- Извините, Клео, но я не совсем понимаю....
  -- Мистер Адамс, все очень просто. Я рассказал вам, где вы находитесь, не говоря уже о том, что увел вас от смертельной опасности, на этом мои бесплатные услуги заканчиваются. Я собиратель, а не филантроп. Найдя и оберегая вас, я рисковал самой большой ценностью в моей коллекции, - собственной жизнью. Я понятно объясняю?
  -- Да, уж куда понятней, - сердито буркнул Чарли.
   Георг отреагировал гораздо более экспансивно:
  -- Вот, вы какой! Так я и знал! Вы вымогатель и торгаш! Неужели в этом мире не осталось места благородным поступкам?!
   Бенни и Чарли многозначительно переглянулись, меньше всего они ожидали таких слов от их молодого коллеги.
   Собирателя же негодование Проквуста явно забавляло.
  -- Очень пылкая речь! - воскликнул Клео. - И я, впечатленный и пристыженный ею, готов отказаться от своих корыстных замыслов, если вы, молодой человек, сможете меня в этом убедить. Начинайте.
   Георг на мгновение запнулся, ожидая не совсем такой реакции, но потом принял вызов:
  -- Вы, господин Собиратель, насколько я понял, местный житель. Вы знаете опасности этого мира и знаете, как их избежать. Вы же прекрасно видите, что мы беглецы, стремящиеся прочь от смерти, ищущие возможность жить в этом хаосе. Наживаться на этом подло.
  -- Полегче, молодой человек, - прервал его Клео, - вести диспут нужно корректно, не переходя на личности. Если же говорить о претензиях... Что ж, я отвечу. Я вас нашел, спас и дал вам информацию. Заметьте, совершенно бесплатно. Этим вы уже обладаете, и прошу вознаграждения не за то, что вам уже принадлежит, а за свои будущие услуги. Если мы не договоримся, то я исчезну, а вы останетесь наедине со своей судьбой. Пока она к вам явно благоволит, как знать, может моя помощь вам действительно ни к чему? Это честный выбор. Поэтому я не считаю себя злым, а свои поступки подлыми.
  -- Но люди должны друг другу помогать.
  -- Кто вам это сказал?! - искренне удивился Собиратель.
  -- Ну-у, скажем, это общепринятая норма морали.
  -- В этом мире, - Клео широко повел вокруг себя рукой, - нет морали. Здесь есть только право выживать, а, кроме того, умение жить, и это самая лучшая добродетель. Пока вы меня не убедили.
  -- Но добро самоценно. Если вы его совершаете, то должны получить внутреннее удовлетворение.
  -- Но я не получаю, - усмехнулся Клео.
   Проквуст растерянно молчал, для него этот ответ был слишком категоричен. Пауза затягивалась. Собиратель безучастно опять что-то вычерчивал на земле. Адамс понял, что пора идти на помощь.
  -- Клео, оставьте Георга в покое. Он еще молод. Лучше скажите, что вам нужно.
  -- Вот это уже деловой разговор. На самом деле, я хочу не так уж и много. Все мои услуги стоят одного вашего полицейского автомата и тысячи патронов к нему.
   Бенни и Чарли переглянулись. Им-то ясно было, что цена такого оружия в этом диком мире была огромной. Пульдис повернулся к Собирателю.
  -- Может быть, ограничимся, допустим, пистолетом?
  -- Нет, - жестко ответил Клео. - Все трое вы стоите больше, чем пистолет. Ваша цена, - автомат.
  -- Хорошо, - сказал Адамс, - видимо, у нас нет иного выбора, чем принять ваши условия. Но прежде, чем мы скажем "да", поясните, за что мы платим?
  -- Нет проблем. Вы идете в горы?
  -- Да. Но мы просто не знаем другой цели.
  -- Цель правильная, поверьте мне. Так вот, я отведу вас в горы.
  -- Но есть ли там люди?
  -- Есть и вполне достаточное количество. Только предупреждаю, мегаполисов не обещаю, зато несколько населенных пунктов покажу. Мы с вами пройдем до белой горы. Вон ее вершина выглядывает. - Собиратель небрежно махнул рукой в сторону гор. - Мы её так и называем, Белая гора. По пути туда мы пройдем несколько небольших поселков. А потом...
   Что-то насторожило Адамса в этом монологе. В душе росло ощущение, что их водят за нос. Но сказать Бенни ничего не успел. Первым среагировал Пульдис. Видимо, он думал о том же самом.
  -- Минуточку, Клео, а почему ты нас собираешься тащить до Белой горы? Что за прихоть? Оставь нас в первом же поселении, и ты свободен.
   Собиратель запнулся и понял, что допустил ошибку.
  -- Эх, язык, враг мой. Кстати, очень рад, что мы перешли на "ты", давно пора, - Клео выглядел несколько смущенным. - Чарли, не буду лукавить, я бы хотел отвести вас к Белой горе, но дело не во мне, а в вас, поэтому рекомендую последовать за мной. Когда вы увидите так называемые поселения, вряд ли пожелаете в них оставаться. После посещения монаха у вас появиться шанс занять в этом мире более - менее достойное положение, а не влачить жалкое существование...
  -- Ладно, - принял решение Бенни, - мы пойдем с тобой, Собиратель, но к автомату дадим только триста патронов. Я уверен, что ты тоже в нас заинтересован, так как визит на Белую гору больше нужен тебе, чем нам, значит, цена уменьшается. Согласись, не на много?
  -- Нет, Бенни, - спокойно возразил Клео, - этот визит все-таки больше нужен вам, но я принимаю поправку к условиям сделки, так как проговорился, и показал собственную заинтересованность. Но больших уступок не ждите. Итак, автомат и пятьсот патронов. Идет?
   Собиратель протянул к Адамсу руку ладонью вверх и тот почти уже стукнул по ней своей ладонью, но в сантиметре затормозился.
  -- Постой, Клео, я говорил о трехстах патронах!
  -- А я о пятистах, - Собиратель продолжал держать руку и по-доброму улыбался. - Бенни, на меньшее я не согласен, совершенно точно, поверь.
   Адамс взглянул на Чарли, тот еле заметно кивнул.
  -- Идет! - Бенни сильно хлопнул ладонь о ладонь. - Дойдем, и ты получишь автомат и пятьсот патронов.
  -- Я знал, что мы договоримся, - Клео встал и разомнул затекшую спину. - Вот, что друзья, предлагаю пораньше лечь спать, завтра будет долгий переход.
  -- Спать, так спать, - Адамс тоже поднялся.
  -- Позвольте! - внезапно подал голос Георг. - А вопросы?! Собиратель обещал ответить. Я хочу знать, кто такие дети леса, что такое этот дурацкий лес, кто живет в поселениях, что такое орден, и что такое монах и Белая гора? Там ваше правительство?
   Чарли и Бенни взглянули на Проквуста, затем сели обратно и взглянули на Собирателя.
  -- Клео, а ведь мальчишка прав. Я думаю, и нашему командиру, и всей нашей команде будет интересно послушать ответы на эти вопросы.
  -- Ладно, - Клео сел обратно, - слушайте. Только, - он взглянул на темнеющее небо, - давайте, сначала костер разложим.
   Никогда еще команда не работала столь слаженно и стремительно. Буквально через десять минут были собраны дрова, хворост и уложены кучкой. Рядом наготове лежал подходящий для маскировки костра лист железа и камень. Мгновение, и легкий дымок потянулся к небу. Все опять расселись вокруг невозмутимо восседающего Собирателя. Он оглядел собрание и приступил к рассказу.
  -- Уважаемые Бегущие! - Клео сделал многозначительную паузу. - Ибо теперь именно таков ваш статус. Не надейтесь встретить в этом мире начало новой цивилизации. Здесь этого нет. Те, кто приходят сюда, как и вы, из старой прогнившей жизни, часто умирают от недоедания, болезней или смертельной тоски. У нас нет правительства. Каждый живет сам по себе, и сам пытается выжить. Люди защищают сами свой кров, свои пожитки, еду. Слава богу, чистой воды и рыбы в горных ручьях много, хватает на всех. Конечно, у нас тоже есть определенные правила и традиции, но о них нет смысла говорить до встречи с монахом. Упомяну лишь некоторые. Например, те, кто рождается здесь, часто превращаются в уродов и инвалидов, таковы жуткие условия этого мира. И те, и другие живут, как могут, но им запрещено размножаться. Если они заводят детей, то их преследуют и убивают вместе с женами и детьми. Под корень! Не удивляйтесь, браки у нас не моногамные, есть и многоженцы, и наоборот, правда, реже, конечно. Все это вы увидите сами, потерпите, недолго осталось.
  -- Что же вас всех объединяет? - спросил Адамс.
  -- А кто сказал, что объединяет?
  -- А как же иначе?
  -- Нет, пока не могу вам всего рассказывать, в том числе про орден. Терпите. Монах при встрече определит меру вашего посвящения. Скажу одно, ты прав, Бенни, в нашем мире есть объединяющее начало, это вера. Мы верим в Единого Бога, а наша религия - это Церковь Рока. У нас есть заповеди, которые мы свято чтим и храним, а также пророчества, в которые мы верим. Белая гора - это жилище монаха, стража Церкви Рока. Иногда к нему приводят беглецов, и это очень большая честь для них.
  -- А кто решает, кого вести, а кого нет? - спросил Проквуст.
  -- У тебя острый ум, Георг, - Клео внимательно посмотрел на молодого человека. - Ты часто смотришь в корень, иногда даже глубже, чем думаешь. Что касается решения.... Решение принимает Собиратель. Я такое решение принял, теперь дело за вами. Все-таки туда можно идти только добровольно, силком я вас туда не поволоку даже за два автомата. - Он замолчал и выжидательно уставился на Адамса.
  -- Клео, прекрати, неужели не понятно, что мы давно уже согласны идти к твоему монаху.
  -- Прекрасно, Бенни, ты здравомыслящий человек. Тогда продолжаю. Что такое лес, я не знаю. Он здесь растет с незапамятных времен. И всегда он опасен, потому, что всегда голоден. Из всего живого он высасывает жизнь, поэтому его надо обходить стороной. Большей информацией о нем не располагаю.
  -- Неужели почти ноль?
  -- К сожалению, Георг. У нас нет ученых, есть только случайное накопление фактов и слухов, но все они сводятся к тому, что я вам о лесе уже сказал.
  -- А дети леса?
  -- О них тоже мало что известно. Они живут рядом с лесом, жуют его листья, а потом бегают по нему в экстазе. Для некоторых такой бег - последний в жизни, для других испытание, для третьих - наслаждение. А вот вождь может ходить по лесу, когда вздумается. Говорят, он даже спит там. Его лес не трогает, почему, неизвестно.
  -- А почему вождя ослепляют? - спросил Пульдис.
  -- Чтобы он прозрел.
  -- Не понял! - удивился Чарли.
  -- Так говорят сами дети леса. Своего вождя они так и называют: "Видящий". Судя по слухам, он и вправду обладает удивительными способностями. Только о них вам, наверное, лучше известно, чем мне. Ведь вы дважды встретились с Видящим, остались живы, я знаю только два подобных случая. Но вы еще умудрились его ухлопать, вот такого никогда не было.
   Все устали, да, и вечер давно начал переходить в ночь. Веяло прохладой, а над головой восстал черный шатер неба без единого облака и с россыпью звезд. Бенни хлопнул ладонями по коленям и резко встал.
  -- Все, господа, вечер вопросов и ответов объявляется закрытым. Пошли спать.
   Возражений не было.
   Утром быстро позавтракали и тронулись в путь. Собиратель шел впереди не так быстро как обычно, но все время уклонялся влево. Получалась большая дуга. Через два часа впереди показался лес. Бенни разглядел его в бинокль. Не останавливаясь, Клео проинструктировал:
  -- Идти придется по самой кромке между лесом и свалкой, смотрите в ноги впередиидущего. И постарайтесь забыть, что совсем рядом эти чертовы заросли, а то утянет.
   Скоро лес приблизился и они пошли уже вдоль него. Шли долго. Маршрут, выбираемый Собирателем, совсем подошел к кромке зарослей, оставалось буквально сто - сто пятьдесят метров. Лес шелестел листьями, хотя погода стояла совершенно безветренная. Казалось, что он что-то шепчет, что-то обещает. Клео тщательно обходил стороной кусты зарослей, которые вылезли за условные границы леса. От этого приходилось петлять зигзагами, без них они бы прошли по прямой в два раза дальше. Бенни поймал себя на мысли, что глаза перестали ему давать информацию. Перед ними монотонно мелькали каблуки Собирателя, но все внутреннее внимание перешло на слух. Он как бы стал видеть ушами, причем в поле такого "зрения" попадал только лес. Вернее, вместо него представлялся некто большой и властный. Они идут, а этот некто плывет рядом и неторопливо созерцает их.
   Адамс, что есть силы, помотал головой, стараясь стряхнуть наваждение, из-за чего сбился с ритма и тут же наступил Клео на ногу. Тот споткнулся, остановился и Бенни мягко ткнулся в его мокрую от пота спину, а ему под лопатку, в свою очередь, воткнулся Чарли, потом еще легкий толчок, это уже замыкающий Георг столкнулся со спиной Чарли. Маленькая колонна остановилась. Собиратель оглядел спутников, оценил их усталость, странную пустоту глаз и принял категорическое решение:
  -- На сегодня хватит, привал.
   Через десять минут нашлась подходящая ложбинка, в которой все с радостью расположились для сна. Никто не напоминал Собирателю, что он обещал сегодняшний переход последним. Все и так было ясно.
  
  

*****

   Тыйный проход незнающему человеку найти было невозможно. Он скрывался за искусно выложенным каменным прикрытием на левой стороне стены петляющего древнего разлома скал. Пробирались по нему чуть ли не ползком, до того он был узок, но через двадуть метров они попали в тоннель.
   Вода под ботинками брызгала эхом, в свете фонаря брильянтами сверкала капель, стекающая по стенам или падающая прямо с потолка. Кое-где виднелись белесые поросли не то мха, не то водорослей, оставалось загадкой: как эти растения умудрялись расти здесь, не видя ни света, ни тепла.
   Собиратель и Бегущие шли по тоннелю уже много часов. С потолка капали крупные капли, увернуться от которых было невозможно. Они налили холодной тяжестью плечи комбинезона, безжалостно пробирались под воротник и за шиворот. Особенно доставалось Пульдису. Из-за высокого роста он иногда задевал кепкой, глубоко надвинутой на уши, гроздья растений и они щедро сливали на него всю накопленную влагу. Чарли приходилось все время чуть пригибаться, а это было неудобно, шея затекала, он выпрямлялся и, забывшись, опять получал новую дозу холодного душа. Адамс с сочувственной улыбкой смотрел за мучениями своего друга, но ничем не мог ему помочь.
   За своими размышлениями Адамс не сразу отметил новый звук, который сначала слегка вплелся в привычные шумы, а теперь, вот уже с полчаса нарастал с каждым шагом. Это было что-то мощное, но далекое, похожее на гул многих сотен моторов одновременно. Клео остановился и повернулся к Бегущим.
  -- Устали? - спросил он участливо, доброжелательно посматривая на своих тяжело дышащих спутников. - Ничего, скоро привал.
  -- А идти еще долго? - Проквуст остался верен себе: кому, как ни ему задавать первому вопросы.
  -- Мы еще в пути, - ответил Собиратель, - поэтому следует пока отложить все расспросы и пройти еще несколько сотен метров. Там отдохнем и поговорим. - Он отвернулся, и уже начав движение, оглянулся и добавил: - Если силы останутся.
   Несколько сотен метров превратились в несколько километров. В голове вяло ворошилось недоумение, почему так ошибся Собиратель: не хотел огорчать, или сам точно не знает маршрута? Гул между тем все нарастал, теперь он уже не был похож на шум моторов. Он заполнил узкое пространство тоннеля вибрирующей низко нотой, которая для уха Бенни напоминала что-то очень знакомое и страшное. Но вспоминать было так тяжело, еще тяжелее, чем передвигать усталые ноги.
   Тоннель внезапно круто повернул вправо, и в глаза тут же полыхнуло ослепительным светом. Глаза невольно зажмурились. А когда открылись, то изумлению Бегущих не было предела. Тоннель вывел их на маленькую каменную площадку, вокруг которой ширилось пустое пространство. Пещера была огромной: метров двести в высоту и около километра в диаметре. Она была настолько правильных размеров, что вряд ли могла быть природным явлением. Слева от путников в скале зиял разлом с пятиэтажный дом, из которого величественно падала вниз масса воды. Водопад издавал грохот, от которого немели уши и нельзя было услышать даже собственного крика, но зато он был невообразимо красив! Дуга сверкающего потока переливалась и искрилась в свете десятков прожекторов, нанизанных на ажурные мачты, расставленные внизу на равном расстоянии друг от друга вдоль большого круглого озера, занимавшего почти все дно пещеры. В самом дальнем углу виднелись какие-то постройки, тоже щедро освещенные прожекторами.
   От их площадки вниз вела змейка вырубленной в скале лестницы. Очень аккуратно люди приступили к спуску. Перил не было, а ступени, шириной от метра до полуметра, были влажными от водяной взвеси. Здесь все вокруг было мокрым. Тяжелые рюкзаки кренили то в одну, то в другую сторону, а держаться было не за что, перил не было, только на поворотах, при которых ступени ужимались до сорока сантиметров, в стенах были вырублены углубления, за которые можно было держаться. На ощупь камень в этих местах был гладким, почти полированным. Видимо не одна тысяча рук скользила по нему, прежде чем появился этот матовый глубинный блеск.
   Благополучно спустившись, они двинулись вдоль каменного парапета водоема. Подземное озеро несомненно было делом рук человеческих, слишком уж ровно все выглядело. Клео вдруг свернул к берегу и наклонившись, стал пить воду. Посмотрев на молчаливых Бегущих, настороженно наблюдавших за ним, он жестами предложил подойти и последовать его примеру. После некоторого колебания Адамс последовал его примеру. Вода была жутко холодной, а на вкус нежна, с легким неуловимым привкусом. Такой воды они не пили никогда, поэтому все трое, не сговариваясь, потянулись к своим опустевшим фляжкам и канистрам.
   Меряя шагами дно пещеры, Бенни невольно любовался черными массами воды, лениво плывущими рядом с ними. После головокружительного падения вода выглядела умиротворенной, по ней лишь слегка ходили пологие волны, обгоняющие неспешное течение. Проквуст, в отличие от своего командира, водой не интересовался, зато нервно бегал от одной мачты освещения к другой. Дай ему волю и время, так он бы, наверное, залез бы на каждую из них, чтобы собственными руками потрогать гроздья прожекторов, бросающих лучи в разные стороны гигантского свода. А Чарли шел рядом с Адамсом и хмуро поглядывал вокруг, взгляд у него был настолько озабоченный и настороженный, что это даже Клео заметил. Он чуть замедлил шаги и, поравнявшись с Пульдисом, посмотрел ему прямо в лицо и дружески похлопал по плечу, как бы пытаясь успокоить. Говорить по-прежнему было невозможно, грохот от водопада не уменьшался. Бенни мысленно спросил себя, как при таком ежесекундном шуме выдерживают стены пещеры, почему они еще не потрескались и не ссыпались вниз бессильным песком? Но скалы и своды равнодушно вздымали себя вверх, влажно поблескивающими монолитами, слепыми к собственной красоте и глухими к любым звукам.
   Строения в конце пещеры оказались верхней частью гидроэлектростанции. Когда люди ступили на верхнюю часть плотины, то внизу, на глубине примерно двадцати метров, они увидели три потока воды, которые сливались в бурлящую беспокойную речку и почти сразу исчезали в темном провале тоннеля, зияющего в стене. Падающая вода должна была бы реветь, но грохот большого водопада и здесь глушил все звуки.
   Пройдя плотину, путники оказались на другой стороне водоема. Собиратель направился под дальний свод пещеры. Свет прожекторов сюда не попадал, впереди ничего не было видно, только камень и сумрак над ним. По мере того как люди продвигались к этому сумраку, сквозь него стало что-то прорисовываться. Зыбкие линии строились в воображении то домом, то ангаром, но, подойдя ближе, Адамс понял, что так и не угадал. Перед ним, по обеим сторонам дороги стояли высокие металлоконструкции, соединенные вверху толстыми швеллерами и уголками. На самом верху, метрах в десяти, виднелись рельсы и на них мостовой кран. Его кабина была темна, а свисающие крючья были столь недвижимы, что казались впаянными в воздух. Люди прошествовали под ними и скоро вышли к ангару. Собиратель подошел к двери, сделанной в воротах ангара, легко отворил ее и выжидательно посмотрел на своих спутников, они поняли, что следует идти внутрь, но замешкались: если вокруг был полумрак, то внутри помещения темнота была просто чернильной. Клео понимающе усмехнулся и вошел первым.
   В свете изрядно подсевших фонариков по бокам от дорожки, по которой люди продолжали идти, угадывались большие стеллажи, полки, местами пустые, но большей частью, заполненные какими-то коробками, тюками. Шум от водопада здесь ослабел, но разговаривать все равно было невозможно, просто уши вдруг почувствовали некоторое облегчение. Задней стенкой ангара была скала, а в ней виднелся периметр двухстворчатой двери, из-под которой выбивался свет. Собиратель подошел к ней и нажал кнопку звонка. Странно, подумал Адамс, разве можно услышать звонок в таком шуме? Однако, его опасения не подтвердились, буквально через полминуты дверь распахнулась и из нее показался темный силуэт человека. Он встал в проеме, держа наготове пистолет, внимательно посмотрел на Клео, потом отступил назад. Можно было входить. Сердце бешено заколотилось, вот он, первый, если не считать Собирателя, обитатель затерянного мира.
   Они прошли по длинному прямому коридору, и в конце него зашли в плотно подогнанные друг к другу стальные двери, толщиной сантиметров по тридцать. Как только они закрылись, наступила блаженная тишина. Как-то само собой получилось, что Бегущие встали у дверей, а Клео и хозяин помещения прошли на середину зала и повернулись к ним.
   Казалось, что незнакомец принес на себе в это ярко освещенное помещение сумрак пещеры. Его лицо и руки были темны, нос хищно загибался из-под самых бровей, и под ним сияла веселая белозубая улыбка. Человек был высок, лыс или побрит наголо, широкие костлявые плечи были завязаны тугими узлами мышц, выпирающими через рабочий комбинезон. "Боже мой! - поразился про себя Адамс. - Человек темнокожей расы! Они же давным-давно вымерли!".
  -- Собиратель! - раздался сочный бас незнакомца. Он обращался к Клео, но смотрел на Бегущих. - Расскажи, что собрал на дороге, кого привел за собой?
  -- Расскажу, Пещерник, только ты сначала дай мне и моим спутникам кров и отдых.
   Удивительно, но Клео тоже добродушно улыбался. Даже беглым взглядом было понятно, что эти два человека близкие знакомые, если не друзья, что они бесконечны встрече, но в тоже время, и тот и другой старательно исполняли какой-то словесный ритуал.
  -- Что ж, - милостиво согласился темнокожий, - будьте мне гостями, добрыми и благодарными.
   Они внезапно повернулись друг к другу, и слегка поклонились, потом темнокожий развернулся к гостям и удостоил их таким же поклоном. После этого он выпрямился и безмолвно застыл, строго посматривая на Бегущих. На шаг позади него стоял Клео и смешно гримасничая помахивал ладонью на поднятой руке: мол, давайте, кланяйтесь тоже. Адамс склонил голову и краем глаза увидел, что его друзья сделали то же самое. Видимо все необходимые процедуры были на этом закончены, потому, что хозяин снова белозубо улыбнулся и забасил:
  -- Заходите, располагайтесь, - он указал на стол и стулья, больше в комнате ничего не было, разве что, большая электрическая лампочка под потолком.
  -- Давайте, я вас познакомлю, - наконец-то вмешался Клео. - Наш гостеприимный хозяин, это Пещерник, зовут его Глимс. А моих спутников зовут, - Собиратель подошел к ним и стал их представлять, - это Бенни, он в команде старший, а это Чарли и Георг. Я назвал их Бегущими.
  -- Что ж, пусть будут Бегущие, хотя я бы им дал статус везунчиков.
  -- Почему? - не удержался Проквуст, - что в нас такого особенного?
  -- Да, ничего. В вас самих, ничего, а вот в том, что вы здесь, не голодные, не оборванные, не покусанные крысами, с глазами, наконец, вот это дело особенное. Не часто, но бегущие к нам забредают, так вот таких молодцов, как ваша троица, не было, - Глимс отошел в глубь комнаты, к другой двери. - Бросайте свои рюкзаки в угол и ступайте за мной. У меня здесь за дверью чудесный душ с теплой водой имеется. Прошу.
   Через час, скрипя чистой кожей, оттертой перед этим жгучей мочалкой, они повалились на железные кровати, стоящие в одной из комнат и провалились в сон. В этот раз Адамсу ничего не приснилось.
  
  

*****

  
  
   Бенни проснулся первым. В комнате было темно, но из двери по полу стелился свет. Было приятно от тишины и мерного дыхания все еще спящих товарищей. Адамс попытался осмыслить последние события, уж очень они были необычными. Он никак не ожидал увидеть под землей гидроэлектростанцию, а тем более уж темнокожего человека. Что это? Неужели их мечты сбылись, и они дошли до альтернативной цивилизации? Но как такое возможно?! Выходит, Клео лукавил, когда расписывал местные ужасы?
   Бенни тряхнул головой. Нет, соображалось еще пока плохо. Он, стараясь не шуметь, приподнялся и сел на край кровати. Нащупав свои ботинки, обулся и крадучись двинулся на выход. За дверью был все тот же коридор и несколько дверей. Кажется, из этой они вышли, после того, как оставили свои вещи. "Стоп! - осенило вдруг Адамса неприятным открытием, - они же оставили за этой дверью все, в том числе и оружие!". Бенни рванулся к двери и распахнул ее. Их вещи лежали нетронутыми там же, где они их оставили. Адамс торопливо подошел и прощупал вещмешки. Точно, все на месте. Под ладонь попалась приклад автомата. Адамс выпрямился и решительно вышел обратно, он даже не стал заходить в спальню, где под подушкой остался ремень с пистолетом и ножом.
   Бенни подошел к третьей двери коридора, всего их было в нем четыре. Осторожно потянул на себя и изумленно застыл. Перед ним открылась панорама небольшого помещения с двумя креслами и громадным пультом перед ними. Он весь был усеян циферблатами, кнопками, рукоятками. А над ним висел метровый телевизионный экран, на котором было восемь квадратных картинок. Некоторые из них Адамс узнал сразу: это сам водопад, две площадки над тоннелями и гидроузел. Остальные изображения были незнакомыми, но все они явно относились к подземному миру. Над спинкой кресла торчали голова и плечи Пещерника. Отталкиваясь от пола, он покачивался на крутящемся кресле вправо влево, и что-то мычал про себя. Неожиданно, не оборачиваясь, он проговорил:
  -- Бенни, вы не стесняйтесь, заходите. Садитесь в кресло.
  -- А-а...
  -- Вы о Клео? Не волнуйтесь, Собиратель спит в моей постели и храпит так, что с него постоянно падает одеяло, я устал его поднимать, - Пещерник весело засмеялся. - Ох, и утомили же его последние находки.
  -- Какие? - не понял Адамс.
  -- Так вы же сами и есть находки! - оглушительно загоготал Глимс.
   Не рассмеяться с ним заодно было невозможно, хотя шутка не показалась Бенни уж очень удачной.
  -- Не обижайтесь, - почувствовал это Пещерник. - Вы и меня должны понять, я ведь здесь по месяцу живу безвылазно. К концу дежурства выть от скуки хочется.
  -- А в чем суть дежурства, Глимс? Если, конечно же, это не секрет.
  -- Да, какой же тут секрет? Электричество делаю и за тоннелем смотрю.
  -- Но откуда...
  -- А вот этого, - бесцеремонно перебил Адамса Глимс, - я пока сказать не могу. Нет, не подумайте, что не доверяю, просто вам статус Собиратель дал, а потому ему и решать, что рассказывать, а что нет.
  -- Да, он нам тоже не все рассказывает, - вздохнул Бенни. - Говорит, что Монах будет рассказывать.
  -- Как?! - Пещерник аж подскочил в кресле. - Клео ведет вас к Монаху?
  -- Да, он так сказал.
  -- Все троих?!
  -- Да.
  -- Странно, - Глимс задумался. - Впрочем, Собирателю виднее, на то он и посланник рока.
  -- Простите, кто он?
  -- Посланник рока. А он вам этого не говорил? - темнокожий человечище опять засветился улыбкой. - Вот скромняга. Но и это он должен вам сам объяснить.
  -- А о чем же можно вас спросить?
  -- Спросить можно о чем угодно, - опять хохотнул Глимс. - А вот ответить... - он сделал паузу, - это уже сам по себе отдельный вопрос.
  -- Ладно, условия принимаются.
   Адамса стал заражать развеселый нрав Пещерника, хотя он явно видел за глубиной его смеющихся глаз холодный и трезвый ум, пристально наблюдающий за гостями. Или Бенни опять надумывает то, чего нет?
  -- Глимс, ответьте, почему вы темнокожий? Ведь еще в полицейской академии нам говорили, что ваш народ исчез.
  -- Так вы полицейский? - брови Пещерника от удивления выгнулись дугой.
  -- Да, я бывший полицейский, имел начальный разряд старшего офицера, учился в академии, - Адамс запнулся и замолчал. Не любил он вспоминать о прошедшем, тут же почему-то тоска наваливалась.
  -- Понимаю, - задумчиво отозвался Пещерник. - Но все-таки удивительно, вы, оплот режима, и вдруг здесь, на свалке.
   Бенни удивленно поднял глаза на Глимса, он никогда не думал о Новой цивилизации как о режиме.
  -- Странно вы сейчас сказали...
  -- Про режим-то? Так ведь режим, он и есть режим. Все эти разговоры про стабильность сказки, - Пещерник зевнул и почесал себе под подбородком. - Хотя люди сказочки любят.
  -- Скажите, Глимс, вы родились здесь, в этом мире?
  -- Если вы имеете ввиду наши горы, то, да, я родился на склонах одной из гор, в маленьком поселении. Бенни, вы же и сами понимаете, что я не мог родиться в Городе.
  -- Да, действительно, вы правы. Вас бы отнесли к мутации. Но нас уверяли, что гены темнокожей расы утрачены навсегда и безвозвратно!
  -- Как видите, они ошибались, - Глимс криво усмехнулся, - а, скорее всего, просто врали. Как может потеряться ген, растворенный в каждом третьем или втором человеке?
  -- Не может быть! Откуда у вас такие цифры?!
  -- Поверьте мне, Адамс, я знаю, о чем говорю. Вся ваша Новая цивилизация насквозь лжива. Утрата генов, это не утрата, а тысячелетняя селекция генетиков.
  -- Но зачем?! Кому и чем мог помешать темнокожий народ?!
  -- Вот этого я не знаю, а предполагать не хочу, - Пещерник выжидательно глянул на Адамса, как бы давая понять, что передает слово ему.
  -- Хорошо, оставим эту тему. Но тогда объясните, как вы, дитя гор, оказались здесь? - Адамс повернулся к экрану и повел рукой над пультом. - Ведь надо иметь хорошее техническое образование. А Клео рассказывал, что в вашем мире маленькие селения, что люди борются за выживание...
  -- Все правильно, - Пещерник пожал плечами. - Не будете же вы отрицать, что, сидя здесь, я тоже борюсь за выживание. Без энергии не может быть нормальной человеческой жизни.
  -- Но знания...
  -- Бенни, вы не обижайтесь, что я вас иногда перебиваю, это просто мое врожденное нетерпение. Что касается знаний, у нас есть школа, есть учителя. Их немного, но они были, есть и будут. Такова традиция, а мы их очень чтим.
  -- Учителей?
  -- И их тоже. Но о наших школах пусть вам лучше Клео рассказывает.
  -- И о чем же это я должен рассказывать? - раздался вдруг за спинами собеседников голос Собирателя.
  -- Стучаться надо, - недовольно проворчал темнокожий гигант, вставая с кресла и сладко потягиваясь, - а то я сильно испугаюсь и сделаюсь профессионально непригодным.
  -- Ладно, ладно, ворчун, - засмеялся Клео, - тебя, пожалуй, напугаешь! Иди спать, постель твоя свободна, спасибо за кров. - Собиратель поклонился Глимсу, а тот в ответ ему. У них выходило это так естественно, непринужденно. Когда Пещерник взглянул на Адамса, тот коротко поблагодарил его за беседу и поклонился. Глимс тоже поклонился и, направляясь к двери, сказал:
  -- Бенни, вы мне понравились, я принимаю ваш поклон.
   Адамс не понял сразу смысла сказанного, получалось, что он сделал что-то не то?
  -- Бенни, - окликнул его Клео, - не волнуйтесь, ничего плохого не произошло. Просто по статусу, Бегущий должен отвечать на поклон Пещерника.
  -- И Собирателя?
  -- Да, и Собирателя.
  -- А между собой, вы с Глимсом?
  -- Мы равны, Бенни. Не спеши, все придет, и понимание, и знания. Иди, буди остальных, пора отправляться снова в путь.
  
  

*****

   Грохот водопада затих, опять тишину нарушали только шаги и дыхание людей. Воды в этом тоннеле не было. Он был сух и продуваем сквозняком. Адамс шагал замыкающим вслед знакомым спинам и размышлял. Они столь быстро собрались в путь, что даже обменяться впечатлениями не успели, поэтому приходилось вариться в собственном соку.
   Бенни никак не мог объяснить себе технологического уровня здешней жизни. Где-то была явная нестыковка или ложная информация. Ну, никак все, что он успел предварительно узнать или увидеть в новом мире, не сливалось в единую картину. Взять того же насмешливого Глимса. Он управлял один целой гидроэлектростанцией! Кроме знаний, нужна была соответствующая база автоматизации, обслуживания и ремонта! Если же здесь, как говорит Клео, все живут в бедных селениях, то на каких заводах производится это оборудование? Да и сам гигантский свод, он явно рукотворного происхождения, хотя бы частично. Но тогда почему о таком сооружении не знает Социальный институт или Совет Федерации? А впрочем, оборвал себя Бенни, кто его знает, что они знают?
   Через несколько часов пути тоннель заметно повернул вверх, идти стало еще тяжелее. Темп движения снизился, Клео стал все чаще оглядываться, проверяя, не отстал ли кто-нибудь. Бенни обратил внимание, что прежде относительно гладкие и цельные стены местами покрылись паутиной трещин, которых с каждым километром становилось больше. Но вот подъем почти прекратился, пол снова выровнялся, но зато и трещины спустились вниз. Некоторые были настолько большими, что в них могла пролезть ладонь.
   Внезапно Клео остановился и, подождав тяжело дышащих спутников, заговорил:
  -- Впереди начинаются провалы. Я прошу быть внимательными и повторять все движения, которые я буду делать. Вниз не смотрите.
  -- Куда вниз? - испуганно спросил Проквуст.
  -- В провалы, Георг. Не надо светить в них фонарями, у некоторых дна не будет видно.
  -- Может, передохнем? - предложил Чарли.
  -- Нет. Темп потеряем, а силы все равно не восстановите. Лучше постарайтесь собраться, осталось немного.
  -- Клео! - раздался голос Адамса. - Последний вопрос, можно?
  -- Слушаю, Бенни.
  -- Причина трещин и разломов в чем, ведь тоннель прорублен в скальном монолите?
  -- Большой Взрыв.
  -- Этим тоннелям пять тысяч лет?!
  -- Больше.
   Все пораженно замолчали.
   Скоро в тоннель стал терять свои правильные формы. Сколы и каверны уродовали его стены, под ногами появились ямы и трещины. Через пару километров они дошли до первого разлома. В свете фонарей, обретших свою былую яркость после замены батарей, было видно, что тоннель в этом месте раскололся и сместился. Правая его стена почти наполовину ушла в месте трещины, а левая вылезла из стены, открыв неровную блестящую поверхность гранита.
  -- Здесь не опасно, только узко, - сказал Собиратель и, не оглядываясь, зашагал дальше.
   Туго пришлось через несколько метров. Перед людьми зиял двухметровый провал. Через него был перекинут мостик из двух швеллеров с наваренными на него крест накрест кусками арматуры. Справа, на уровне пояса, виднелся трос, натянутый между двумя крючьями. Верхняя часть тоннеля съежилась, встречные трещины раскрошили друг друга, по бокам разрыв криво сползал сверху тоненькой полоской, потом глубокой канавкой, а затем широченной черной пустотой. Адамс представил себе, как Некто берет огромными ладонями хрупкую трубу тоннеля и загибает ее концы вверх.... Но что же внизу, почему туда нельзя светить? Светить вниз или не светить?
   Собиратель, не останавливаясь, ступил на мостик и, не меняя темпа, перешел на другую сторону. Там он обернулся и застыл.
  -- Чарли, иди ты первым, - скомандовал Бенни.
   Пульдис без возражений шагнул вперед, и не задерживаясь, перешел на другую сторону. Следом пошел Георг. Луч его фонаря вдруг дрогнул и нырнул вниз, шаг Проквуста сбился, он судорожно схватился рукой за трос. Воцарилась звенящая тишиной пауза, разве что на грани человеческого слуха внизу, в разломе, что-то загудело, но секунды шли, а ничего не происходило. Георг вдруг вздрогнул и как ошпаренный перескочил на другую сторону. Не буду смотреть, решил Адамс и направился к мосту, но его тут же остановил тревожный окрик Собирателя:
  -- Бенни! Стоять!
   Адамс послушно застыл с поднятой ногой.
  -- Бенни, - уже более спокойно заговорил Клео, - тебе придется остаться здесь и ждать. У тебя есть часы?
  -- Да.
  -- Засеки время.
  -- Готово.
  -- Запомни его, через 73 минуты у тебя будет несколько минут, чтобы проскочить разлом. Если вдруг проспишь, пользоваться мостом можно будет только через сутки. И не свети вниз, я же предупреждал.
   Собиратель повернулся к Проквусту. Тот стоял с вжатой в плечи головой и понуро ожидал нахлобучки. Но Клео молчал. Смотрел и молчал. Парень не выдержал:
  -- Собиратель, извини, я....
  -- Георг, ты удивительно везучий человек, - тихо произнес Клео, не обращая внимания на его оправдания.
  -- Но я не понимаю....
  -- Это я вижу. Еще раз проявишь самодеятельность, погибнешь сам, и нас погубишь. Ты понял?!
  -- Д-д-да.
  -- Георг, я не знаю, что ты натворил, но ты поступил как мальчишка, - вступил в разговор Пульдис. - Думаешь, мне не хотелось вниз посмотреть? Кстати, что ты там видел?
  -- Глаза.
  -- Какие глаза?! - изумился Чарли.
  -- Огромные, с черными зрачками, которые, как зеркало....
  -- Фу, ты, бред какой-то, - Пульдис обернулся к Собирателю. - Клео, вы хоть можете объяснить, что тут происходит, просто чертовщина какая-то.
  -- Нам пора идти, господа. Объяснять я ничего не буду, берегите свои вопросы до встречи с Монахом. Если он сочтет нужным, то ответит.
  -- Но глаза?! Что это было, Клео?
  -- Чарли, это был дух горы.
  -- Чего?!
  -- Дух горы.
  -- О, Господи! - Пульдис стал взволнованно размахивать руками. - Что за идиотские шутки! Я никуда не пойду! Сяду здесь, и буду ждать командира.
  -- Чарли! - крикнул Адамс. - Не спорь с Собирателем.
  -- Нам надо уходить, - невозмутимо повторил свою просьбу Клео. - Здесь нельзя долго оставаться.
  -- Ну, хорошо, - не сдавался Пульдис, - Если это так опасно, то почему этот непослушный мальчишка жив и здоров?!
  -- Не знаю, Чарли, - голос Клео звучал ровно и спокойно. - Видимо, глаза не убивают.
  -- А что, там не только глаза бывают? - робко спросил Георг дрожащим голосом.
  -- Там бывает то, что у нас в головах и почти всегда это убивает любопытного, - тон Собирателя стал строгим. - Так вы идете или нет?! Я ухожу. - Его голос стал удаляться. - Бенни, не обращай внимания на развилки, держись все время левой стороны.
   Прошло пять минут и все стихло. Бенни выключил фонарь и уселся на рюкзак. Он почему-то поверил Собирателю. Нет, не в духа горы, а в то, что внизу есть действительно что-то странное и, наверное, опасное. Его разум устал удивляться за последнее время, слишком много необычных событий произошло за такой короткий срок: всего лишь, несколько недель человеческой жизни. В обычном мире они мелькают буднично и привычно, а здесь каждая врубается в память. Он стал вспоминать свой побег, знакомство с Чарли, появление беспутного Георга с негодяем напарником, путешествие по мусорным просторам. Чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что Клео был прав, говоря, что им везет. Сейчас, с высоты пройденного пути, было хорошо видно, как малы были их шансы на выживание. Взять хотя бы встречу с Собирателем, ведь он должен был их заметить на бескрайней свалке! То есть оказаться в нужное время в нужном месте. Какое зыбкое сочетание условий, достаточно было одному из них задержаться на минуту, не выглянуть вовремя из-за кучи с мусором, наконец, и все пошло бы по другому. Странная штука, жизнь, покруче "Ха-шоу"....
   Бенни вдруг спохватился, что темнота вокруг него исчезла. Он как на экране смотрел на быстро мелькающие кадры пережитого. Этого не могло быть наяву! Значит, он спит?! Адамс напрягся, стал прогонять видения прочь, он не знал, как это делать, поэтому просто гнал их от себя, отталкивал. Вот они заколебались призрачным маревом и истаяли, свет в глазах сменился сумеречной голубизной, как будто нырнул глубоко в бассейн. Бенни вытянулся и заработал ногами, руками, вверх, вверх, туда к свету....
   Воздух хрипло вошел в пересохшее горло, наконец-то, вот, она черная тьма яви, вот рюкзак под ним.... А вот шея совсем затекла, Бенни завалился на стену тоннеля боком, отлежал руку. Стоп! Время?! Адамс включил фонарь и уставился на циферблат. Слава, богу! Прошло всего пятьдесят с небольшим минут. Осталось немного. Коварное место, подумал Бенни, здесь нельзя расслабляться. Он встал и, надев на себя рюкзак, стал попеременно приподниматься то на носках, то на пятках. Движение успокаивало, разогревало, отодвигало в сторону разбушевавшееся воображение. И минутная стрелка на часах стала заметно передвигаться.
   Ровно в 01.34 (а может в 14.34?), Адамс подошел к мосту и без колебаний ступил на него. Металл лязгнул под каблуками. Ничего, все в порядке, несколько шагов и он уже на другой стороне. Он с удовольствием зашагал по тоннелю, приятно было осознавать, что загадочный разлом остался позади и расстояние до него с каждым шагом увеличивается. Еще два раза на его пути встречались мостки через разломы, но они были не больше метра, при желании, их можно было даже перепрыгнуть. Бенни преодолевал их с ходу и старался о них не думать. Через три часа пути он наткнулся на первую развилку. Бенни прекрасно помнил слова Собирателя, чтобы он держался левой стороны, но все равно было жутковато, вдруг он ослышался? Или Клео почему-либо решил отделаться от него? Бенни вытер пот со лба, сплюнул и решительно пошел в левый тоннель.
  
  

*****

  -- Бенни! Наконец-то!
   Чарли бросился навстречу другу и обнял его. Рюкзака на нем не было. Адамс только что вышел из тоннеля и с наслаждением глотнул свежего ночного воздуха. Он пах чем-то неуловимым, но очень приятным, никогда раньше с таким запахом он не встречался. Над выходом из тоннеля нависал козырек скалы, а рядом с ним яркие крапинки звезд. Вокруг что-то было, высокое, массивное, дышащее. Не сразу Бенни догадался, что это деревья, наверное, и запах шел от них. Оттуда, из-за темных силуэтов стволов и вынырнул Пульдис.
  -- Давно ждешь?
  -- Да, нет, только что подошел. Мы здесь недалеко остановились. Пойдем скорее, там люди!
  -- Какие они, Чарли?
  -- Увидишь, командир, сам все увидишь.
   Пульдис подхватил рюкзак друга и резво двинулся между деревьев.
  -- Чарли! - спросил удивленный Бенни, спотыкающийся о корни. - Как ты тут ориентируешься?
  -- Очень просто, командир, - отозвался весело Пульдис, - фонарик-то включи.
   Они дружно засмеялись. В луче света под ноги стелилась тропинка, утоптанная многим ногами, мимо мелькали могучие стволы сосен. Адамс никогда не видел таких деревьев, он трепетно проводил по их коре ладонью, ему казалось, что они разговаривают с ним, шепчут что-то доброе. А потом он вляпался в подтек смолы и беззлобно чертыхнулся. Чарли сразу понял, в чем дело.
  -- Что, командир, прилип? Я тоже приклеился, до сих пор вся рука коричневая.
   Они снова дружно засмеялись. В душе что-то пело, она вся расслабилась, хотелось верить, что испытания закончились, что они нашли заветный край, где смогут начать новую жизнь. Дорожка, между тем, вывела людей из леса и повела вдоль крутого склона горы. Ночное небо, напротив, по бокам, заслоняли темные громадины соседних кряжей. Идя многие часы по тоннелю, они видимо, поднялись на солидную высоту.
  -- Все, Бенни, пришли.
   Адамс ничего не видел. Он специально посветил вокруг фонариком: никаких признаков жилья, дорожка, насколько было видно вдоль луча света, продолжала куда-то петлять.
  -- Ты что, шутишь?
  -- Нет, что ты, командир! Смотри, - Чарли направил фонарик чуть в бок, - видишь, плита лежит.
  -- Да. Только я думал, это какой-то плоский камень.
  -- Так и задумано, они тут все маскируются.
  -- От кого?
  -- А кто их знает. Молчат пока. В основном нас расспрашивают, - Пульдис взял булыжник и постучал по плите три раза, а потом добавил еще два стука. - Сейчас откроют. Наш Георг, как всегда, завалил их вопросами. Бесполезно, как кремень. Вежливые, доброжелательные, но молчуны.
  -- Да, кто, они? - не вытерпел Бенни.
  -- Как, кто? Стражи. Двое их там. Бородатые, здоровые такие, выше меня.
   Плита скрипнула и плавно отодвинулась в сторону. Открылось темное пространство, в которое вела каменная лестница. Чарли нырнул первым, повернулся и сдернул на себя рюкзак.
  -- Бенни, не отставай! - раздался его голос уже из глубины.
   Адамс осторожно спустился. Как только его голова пересекла уровень земли, плита над ним встала на место. Вспыхнул свет. Бенни зажмурился, потом приоткрыл глаза. Он все еще стоял на лестнице. Через три ее ступени начинался коридор, ровный, как в нормальном доме. Метров через семь он заканчивался перед большой металлической дверью. Видимо, она была очень толстой, потому, что висела на трех мощных петлях. Бенни показалось, что сзади кто-то есть, он оглянулся. Над ним нависло большое лицо, заросшее черными жесткими волосами почти до глаз. Глаза смотрели добро и терпеливо. Человеку явно было неудобно стоять в полусогнутом положении, но он деликатно давал гостю время освоиться.
  -- Проходите. Вас ждут.
   Растерявшийся Адамс кивнул и торопливо бросился в след Пульдису, тот уже подошел к двери. Она была очень толстой. За нею шел точно такой же коридор, но в него уже выходили двери. Совершенно обычные, Бенни их насчитал двенадцать штук. Ничего себе, хоромы, подумал он удивленно. Чарли провел его к третьей двери справа. Первая, по его рассказу, была душем, вторая вела в туалет, а эта, он толкнул ее, наша гостевая комната. Они зашли. Бенни краем глаза заметил, как сзади неслышно прошел молчаливый страж, кажется, так их назвал Чарли. В комнате стояли три двухъярусных кровати, на средней сидел Проквуст и грустно смотрел в стену, подперев голову руками. Увидев входящего Адамса, он радостно вскочил и бросился обниматься. Бенни тоже было приятно его видеть. Прошлое этого мальчика как бы подернулось пеленой забытья, слишком многое было пережито вместе после их встречи, наверное, их уже можно называть друзьями. Да, что там друзьями, они почти сроднились друг с другом.
  -- Командир! Как я рад тебя видеть! Чарли, когда за тобой пошел, мне, почему-то так одиноко стало, даже страшно.
  -- Все уже позади, мы опять вместе. Рассказывайте, как дошли, где Собиратель.
   Они расселись друг против друга и достали еду. Странно, подумал вдруг Бенни, здесь радушно принимают, дают возможность помыться, отоспаться, но никто не предлагает поесть. Необычное гостеприимство. Жуя собственные запасы и запивая их из собственных фляжек, Бегущие принялись разговаривать. Первым стал рассказывать Чарли.
  -- Мы-то сами дошли нормально, о тебе только очень волновались. Георг все пытал Собирателя, почему мы тебя бросили, а он.... Что он ответил, Георг?
  -- Он сначала отмалчивался, но видно я его до печенок достал, он останавливается и говорит, а сам все фонариком мне в лицо светит, ты, в смысле я, не выполнил указания проводника и за это в этом мире всегда должна быть расплата. Я ему, мол, командир то тут причем? А он отвечает, платит не обязательно должник. И почесал дальше. Я его догоняю и за рукав, нет, Клео, ты скажи, это что, просто моральное наказание? А он, нет, это расплата.
   Проквуст так увлекся, что, похоже, стал опять переживать все заново. Пульдис мягко тронул его за руку и, улыбаясь, заговорил опять:
  -- Точно, командир, так все и было. Я тут тоже на Клео навалился, прямо бунт на корабле устроили, ну, он и сдался. Говорит, я много кого и чего за свою жизнь собирал, но таких упрямцев, еще не попадалось. Ничего с вашим командиром не случиться, придет через час или через сутки. Потом замолчал и добавил, если уснет. Мы поэтому и ушли, что один может побороть сон, а много людей не могут, у них какие-то совместные видения начинаются.
  -- А ведь он прав, - задумчиво сказал Адамс. - Я там действительно чуть не уснул. Вернее впал в какой-то транс, передо мной всякие картины из нашего путешествия мелькали, такие красочные, как наяву. Как я проснулся, и сам не пойму. Я уже внутри сна понял, что сплю, что выбираться надо. Ощущение было, как будто всплываю из глубокого омута. Все-таки в том месте какая-то чертовщина есть.
  -- И я в этом уверен! - возбужденно заговорил Георг. - Я через мост когда проходил, светить не хотел, Клео ведь запретил, а тут, словно черт подбил, против воли фонариком туда нырнул, а оттуда здоровенные два глаза!
  -- Как они выглядели, поточнее не вспомнишь?
  -- Чего тут вспоминать, командир?! Я этого век не забуду! Они на женские похожи.
  -- Почему это ты так решил? - удивился Чарли.
  -- Понимаете, на таких глазах ресницы длинные должны быть.
   Адамс и Пульдис недоуменно переглянулись. Проквуст это заметил.
  -- Вы не подумайте, я все хорошо помню. У меня эта мысль еще там, как молния в голове мелькнула. Глаза очень красивые, как у той девчонки... - он запнулся. - Ну, вы, понимаете. Только зрачки черные, а у той зеленые были. - Он опять замолчал. - Разрез, уголки, веки, хотя нет, век не было, в общем не знаю, но очень похожи. И они так пристально посмотрели, я в них как на ладони отразился, со всеми своими потрохами. Смотрят они на меня, без злобы, без добра, как бы это сказать, мудро, что ли. Ну, очень жутко стало, я и сиганул оттуда.
  -- А ведь Клео сказал, что тебе повезло, - заметил Адамс.
  -- Да, - вставил Чарли, - он явно удивился, что ты жив остался.
  -- Может, она меня простила, а, ребята?
   Глаза Проквуста налились слезой и грустью. Бенни, смотрел на него и понимал, этот парень навсегда свой поступок кровавой раной в душе оставил. Ведь он, по сути, от природы добрый человек и хороший товарищ, во что же превращает Новая цивилизация людей с более порочными задатками? Друзья замолчали, говорить расхотелось. Как-то само собой пришло время, ложиться спать. Георг откинулся на своей кровати и уткнулся невидящим взглядом в потолок, Чарли тоже принялся укладываться. Адамс встал и, вытащив из рюкзака полотенце, пошел к двери, но она вдруг открылась сама. Почти весь ее проем заполнила фигура уже знакомого стража. Он посмотрел на Бенни и коротко сказал:
  -- Бегущий, тебя Собиратель просит.
   Адамс остановился на мгновение, потом, не глядя, кинул на кровать полотенце.
  -- Я готов.
  -- Нет. Возьми плату для Собирателя.
   Бенни оглянулся. Чарли пожал плечами и кивнул в сторону рюкзака, мол, обещали, давай, доставай. Георг на стража не отреагировал и продолжал созерцать потолок. Держа в руках давно заготовленный сверток с автоматом и патронами к нему, Адамс шел по коридору за широченной спиной лаконичного хозяина. Чарли был прав, ни одного лишнего слова он не допускал. Они вошли в крайнюю левую дверь. За ней открылся еще один коридор, поуже, но раза в два длиннее. Пройдя его до середины, страж остановился перед дверью, и постучал, потом сразу же ее открыл и отошел в сторону. Бенни шагнул и измленно застыл, комната своими размерами впечатляла. Прямо напротив входа, торцом к стене, стоял длинный прямоугольный стол со скамьями. При желании, за ним могли бы пообедать человек тридцать. У левой стены стояли несколько массивных шкафов, а справа, два дивана. "Как они сюда все это затаскивали?", - удивился Адамс.
   Собиратель сидел напротив такого же большого бородатого человека, как и тот, который привел сюда Бенни. Они о чем-то разговаривали, над столом еще висели следы сказанных фраз. Адамс подумал об этом, и опять удивился, что за чушь приходит ему в голову, какие следы? Но глаза упрямо продолжали видеть тающие облачка не то слов, не то строчек. Бенни на мгновение зажмурился и даже головой мотнул, чтобы сбросить наваждение. Ну, все, слава богу, исчезли. Второй страж и Собиратель молча наблюдали за ним. Первый страж тоже еще не ушел.
  -- Бенни! - Клео встал. - Рад тебя видеть. Хочу тебя показать.
   В глазах Адамса мелькнуло недоумение, он не ожидал, что его будут показывать, как экспонат какой-нибудь. Собиратель, заметив это, поправился.
  -- Извини, Бенни, показать, у нас означает то же самое, что у вас представить. Могучего человека за твоей спиной зовут Креолом, а напротив меня, - собеседник Собирателя при этих словах поднялся из-за стола, - Александр.
   Пока Клео говорил, Адамс невольно сделал несколько шагов в сторону и встал полубоком, чтобы видеть всех сразу.
  -- Они, - продолжал свою речь Собиратель, - Стражи. А Бенни, - Клео уже обратился к хозяевам подземелья, - Бегущий с двумя собратьями, я их вам показывал.
   При этих словах оба Стража одновременно склонили головы, Бенни тоже поклонился в ответ. Краем зрения он заметил одобрение в глазах Собирателя, видимо, на этот раз, он сделал все правильно.
   Показ закончился. Креол молча удалился, прикрыв за собой дверь. Клео и Александр опять сели.
  -- Бегущий, - обратился к Адамсу Клео, тон его был нарочито официальный, наверное, он опять соблюдал какой-нибудь обычай, - поднеси свою плату.
   Бенни подошел к столу и положил перед сидящими тяжелый сверток.
  -- Развяжи.
   Под прочной тонкой тканью лежало оружие и пятьсот патронов. Страж своей большой ладонью провел по автомату, поднял и слегка подбросил упаковку боеприпасов. Одобрительно хмыкнул и широким жестом отодвинул их вглубь стола.
  -- Садись, Бенни, твоя плата принята, - пояснил Собиратель.
   Адамс подошел к столу и сел на свободное место рядом с Александром.
  -- Клео, - обратился он к сидящему напротив Собирателю, - так ты не для себя старался?
  -- Вопрос сложный, Бенни, поэтому я на него не могу ответить однозначно. Но это неважно. Нам хотелось бы поговорить о дальнейшей судьбе тебя и твоих товарищей.
  -- Но ведь ты собирался отвести нас к Монаху?
  -- Да, собирался, и отведу.
  -- Так в чем же дело?
  -- В том, что среди вас есть человек, убивший человека.
   Адамс замялся. Он не был готов к разговору с таким уровнем откровенности и доверия, а врать не хотелось. Бенни решил оттягивать время.
  -- Клео, с чего ты это взял?
  -- Он чувствует, - Собиратель кивнул на молчаливого Стража. - Александр еще не разу не ошибался.
   Адамс вопросительно взглянул на сидящего рядом бородача. Тот отозвался и повернулся к Бенни. Их глаза встретились.
  -- Ты не убивал, - пророкотал его голос.
   Бенни ошарашено уставился на Александра. Что за профанация, он ведь убил дрессера, напарника Георга? Страж некоторое время понимающе наблюдал за сомнениями Адамса, потом добавил:
  -- Отнятие жизни врага в бою - честь, убийство - бесчестие.
   Бенни опять задумался. Как реагировать на эти слова? Раскрыть случай с Георгом? Сидеть здесь и оправдываться? Они с Чарли уже ему все простили, да, и не им его судить. Общая дорога сковала всех троих накрепко, почти в единое целое. Нет, рассказать, значит, предать.
  -- Я не хотел бы обсуждать эту тему, - заговорил, наконец, Адамс, - но я вынужден спросить, а какое это имеет значение? Мало ли что происходило в прежней жизни.
  -- Прежняя жизнь, формирует будущую, - возразил Клео. - Дело в том, что убийца не может войти в Святилище, а воин, может.
   Адамс хотел ответить, но его прервала поднятая ладонь Стража:
  -- У тебя убивали двое, - глухо сказал он.
   Бенни растерялся. Чарли тоже убивал? Но когда и как? Впрочем, что он знает о его прошлом? Адамс перевел взгляд на Собирателя.
  -- Клео, это значит, что к Монаху ты берешься вести только меня?
  -- Совершенно верно.
  -- А что будет с моими ребятами?
  -- Ничего плохого не будет. Окончательно судьбу каждого из вас будет определять Монах.
  -- Но почему такая честь для нас, - перебил Собирателя Адамс, - ты же говорил, что здесь каждый выживает сам по себе?!
  -- А я и не отрицаю этого, могу и сейчас повторить.
  -- Но Клео, то, что я вижу....
  -- Бенни, то, что ты видишь, большинству жителей Горной страны недоступно. Сюда допускаются только свои.
  -- А мы? - хмуро спросил Адамс.
  -- Вы пока не свои.
  -- Но мы здесь, значит, нужны вам?
  -- Бенни, пока мы не знаем этого наверняка.
  -- И если не подойдем, что, убьёте нас?!
  -- Да, Бенни, ты хорошо уловил суть моих слов.
   Страж вдруг поднялся и нависая над Адамосм гулко сказал:
  -- Запомни, Бегущий, Церковь Рока не убивает!
   Он коротко склонил голову и тут же вышел из комнаты. Адамс недоуменно смотрел вслед, потом перевел взгляд на Собирателя.
  -- Клео, - хрипло выдавил из себя тяжелую и шершавую фразу Адамс, - мы ваши пленники?
  -- Бенни, ты всё ещё слишком однозначен, - мягко отозвался Собиратель. - Жизнь богаче смысла слов.
  -- Клео! - упрямо переспросил Адамс. - Так, кто мы: пленники или гости?
  -- И то и другое, Бенни.
   Адамс подождал, ожидая, что его собеседник продолжит объяснения, но он молчал.
  -- Я не понимаю, хотя, может быть, догадываюсь. Скажи, Собиратель, ты многим беглецам давал статус Бегущих?
  -- Вы первые.
   Бенни удивленно посмотрел на невозмутимого Клео. Тот не отводил взгляда, вел себя совершенно спокойно и уверенно, в нем не было даже тени смущения.
  -- Позволь, но из твоих рассказов я понял, что ты беглецов собираешь пачками!
  -- Вы неправильно меня поняли.
  -- Клео! - возмутился Адамс. - Ты что, заразился от Стража словобоязнью?! Неужели нельзя рассказать все по-человечески!
  -- А что рассказывать, Бенни?
  -- Как что?!
   Адамс замолчал. В голове вдруг стало пусто. Действительно, а что он хочет от Собирателя? Для него он и его друзья пока чужаки. Это-то он четко понял. Более того, несомненно, они невольно проникли в самые сокровенные тайны какого-то неведомого братства приверженцев Церкви Рока. Тут и спрашивать нечего, их или сделают своими или.... Об "или" думать не хотелось.
  -- Клео, скажи, а скольких беглецов ты собрал?
  -- Вы вторые.
  -- ??!
  -- Бенни! - заговорил, наконец, Клео. - Ну, что ты застыл, как в столбняке? Да, я привел только одного беглеца, ну, и что?! Он был именно такой, как и все предыдущие: истощенный, покусанный крысами, на грани безумия.
  -- Ты не назвал его Бегущим?
  -- Нет, не назвал. Я его провел через другой тоннель, более сухой и короткий, он есть дальше по каньону.
  -- Но почему же ты не повел нас там, а притащил сюда, посвятил в свои тайны, опутав этим по рукам и ногам?
  -- Бенни, - усмехнулся Клео, - ты, действительно умный человек, ведь в твоем вопросе уже содержаться все ответы.
  -- Ты хочешь сказать, что я и мои ребята понадобились вашей церкви?
  -- Да.
  -- А ты уверен, что не ошибся?
  -- Теперь, нет. Страж дал добро.
   При этих словах Собиратель поднялся и направился к ближайшему шкафу. Он знал, что Бенни готов спрашивать, спрашивать, и именно поэтому решил сделать паузу. В шкафу он взял большую бутыль и два деревянных стакана. Когда он поставил бутылку на стол, Адамс по звуку понял, что и она тоже деревянная. Внешне этого никак нельзя было сказать. Она матово блестела иссиня-черными боками, словно была из вороненого металла.
  -- Знаешь, Бенни, - сказал Клео, усаживаясь за стол и одновременно наливая в стаканы темную жидкость, - давай с тобой выпьем ягодного вина. Разговор у нас с тобой долгий будет.
   Они чокнулись. Выпили. Напиток был терпким, с непередаваемым букетом ягодной лесной симфонии запахов.
  -- Видишь ли, Бенни, я вас не собирал, а искал.
  -- Как это, ты что, знал, что мы идем?
  -- И да, и нет.
  -- Клео, мне твоя неоднозначность уже вот, где сидит! - Адамс выразительно провел ладонью по горлу. - Ну, можешь ты говорить конкретно или нет?!
  -- Ладно, ладно, не сердись, - усмехнулся Собиратель. - Возможно, я действительно, не договариваю.
  -- Так, договаривай. Только сначала давай еще выпьем, я такого вина в жизни не пробовал.
   Они опять чокнулись.
  -- Бенни, меня послал за вами Монах. Он сказал, иди к детям леса, найди там бегущих, приведи ко мне человека рока.
  -- Человек рока, это я?
  -- Да, Бенни, я уверен, что ты.
  -- Клео, там, в подземелье, Глимс назвал тебя посланцем рока, почему?
  -- Так часто говорят о собирателях, только и всего.
  -- Нет, но все-таки?
  -- Считается, что собиратель выполняет поставленные перед ним задания с помощью рока.
  -- То есть ты хочешь сказать, что Монах послал тебя туда, не знаю куда?!
  -- Это ты точно сказал.
  -- Как же ты на нас вышел?!
  -- Не знаю, Бенни. Я просто шел к вам. И пришел. Ну, хватит об этом, этой темы даже я сам боюсь.
   Они снова выпили, несколько минут помолчали.
  -- Клео, ты сказал, что Страж добро дал на то, что меня можно вести к Монаху, но на основании чего? Как он определяет, что человек убийца? Он что, всевидящий, мысли читает?
  -- Да, нет, что ты. Он обычный человек, только видит чуть по-другому.
  -- Не понял?
  -- Как это тебе объяснить? Я ведь и сам толком не знаю. Вот у меня есть дар собирателя, но я не могу его объяснить. Он просто есть, и все. Так же и у Стража. Он видит людей светящимися разными цветами. Причем эмоции, тип характера, даже, говорят, плохие мысли, все это накладывают свои оттенки, поэтому у каждого человека есть собственная цветовая гамма.
  -- Выходит Страж не дорогу охраняет, а всю вашу Церковь?
  -- Да, - Собиратель уважительно посмотрел на Адамса. - Бенни, ты удивительно быстро схватываешь суть.
   Они опять помолчали. Пить уже не хотелось.
  -- Клео, почему ты уверен, что именно я и есть этот самый человек рока? Разве не может быть им Чарли или Георг?
  -- Ты серьезно так думаешь? - Собиратель пристально взглянул в лицо Адамсу, тот невольно отвел взгляд. - Вот, видишь, - торжествующе произнес Клео, - не думаешь! В глубине души ты давно со мной согласился, но все-таки упрямишься. Нехорошо. К тому же, Страж не ошибается, а он пропускает к Монаху только тебя.
  -- Пропускает?
  -- Да.
   Бенни зажал голову ладонями и надолго погрузился в размышления. С одной стороны ему льстило, что сам неведомый Монах жаждет с ним встречи, но с другой, его пугал этот странный мир, наполненный волшебством. Как иначе назвать все те чудеса, свидетелем которых стал он и его спутники. Кстати, а что будет с ними.
  -- Клео, скажи все же, что ждет моих ребят? Мы ведь расстаемся с ними, когда, надолго ли?
  -- Не волнуйся, они будут живы и здоровы. Георг отсюда уйдет. Его, скорее всего, посвятят. Несмотря на черную метку на ауре.
  -- Ты имеешь в виду убийство?
  -- Да.
  -- Я свидетель этого случая. Я тебе честно скажу, он сделал это сознательно и гнусно. Но поверь, Клео, он жертва обстоятельств, которые сложились вокруг него, он находился не просто под чужим давлением, ему угрожали расправой.
  -- И он взял чужую жизнь вместо своей?
  -- Да, по приказу своего старшего напарника, он скомандовал доху шагнуть в бездонную пропасть. Он до сих пор мучается, видит ее глаза.
  -- Это была девушка?
  -- Да. Они привезли ее с фермы позабавиться. Нет, речь идет только о сексе, никаких издевательств, пыток, я в этом уверен. Я понял так, что эта несчастная девушка оказалась для парня первой в жизни. Представляешь, и вместо того, чтобы спокойно сделать крюк к ферме и выпустить ее где-нибудь в поле, его напарник заставляет ее убить!
  -- Бенни, - задумчиво спросил Клео, - а ты уверен, что напарник убил бы парня, если бы он все-таки не подчинился ему?
  -- Честно?
  -- Ну, а как иначе?
  -- Не уверен.
  -- Да-а, - Собиратель откинулся и вновь потянулся к деревянной бутылке. - Долго Георгу придется отмаливать свой грех.
  -- В каком смысле, Клео, он, что должен где-то стоять на коленях и молить о прощении?
  -- Такое тоже возможно, Бенни. Но в данном случае, вряд ли. Скорее всего, Монах назначит ему послушание.
  -- Неужели, кроме Монаха этим больше некому заняться?
  -- А нас не так много, Бенни. А еще меньше бегущих. Последний раз статус Бегущего подтверждался Монахом примерно сто двадцать лет назад.
  -- ??!
  -- Мало вас, беглецов. Как правило, бегут дохи. Для этого они сначала должны сохранить разум, потом найти способ сбежать на свалку, и только затем умудриться ее перейти. Редко кому это удается, а тут целых трое. Событие!
  -- Клео, а что это за спецгруппы ордена, о которых ты как-то говорил?
  -- Нехорошо, - Собиратель погрозил Адамсу пальцем. - Думаешь, если мы выпили, то я тебе лишнее скажу? Не жди! Это не мой вопрос и я тебе об этом уже говорил. Так?
  -- Так. Прости.
  -- То-то. Бенни, по-моему, мы напились?
  -- По-моему, тоже.
   Они стояли рядом со столом, положив, друг другу руки на плечи. Их чуть покачивало.
  -- Клео!
  -- Да.
  -- А вино то, пьяное!
  -- А ты думал! У нас все тут крепкое, а особенно дух.
   Собиратель вдруг остановился, отстранил от себя Адамса и почти трезвым голосом заявил:
  -- Бенни, я рад, что тебя нашел. Ты мне нравишься.
  -- Ты мне тоже.
  -- Все, пошли спать. Завтра я тебя бужу и мы уходим.
  -- Нет, постой!
   Они опять остановились, уже у самой двери.
  -- Клео! А что будет с Чарли? Ты про него ничего не говоришь.
  -- Чарли? - в глазах Собирателя мелькнула какая-то тень. - Чарли останется здесь. Пока. Скажи ему об этом. Страж считает, что из него выйдет хороший воин.
  -- Но ты же говорил, что нашу судьбу будет решать Монах, а не страж!
  -- Говорил, это точно, но это Монах решил! Монах. Чарли останется рядом со Стражем., понял?
  -- Теперь, понял.
  -- Тогда спать, Бенни, спать. Я ведь здорово с вами намотался, а теперь вот еще и вино.... - Клео закинул левую руку на шею Адамса и облокотился об него. - Знаешь, друг, отведи-ка меня спать, а то я в коридоре усну, неудобно как-то, некультурно.
   Бенни покрепче прижал к себе Клео и отворил дверь. Уже из-за нее донеслось:
  -- Бенни, можно я буду называть тебя по-дружески, Бен?
  -- Можно. А как я тебя смогу называть по-дружески?
  -- Называй меня Клео.

*****

   Проквуст с тоской посмотрел на дверь. За ней только что скрылся их командир. Они горячо прощались: смеялись, хлопали друг друга по спинам, уверяли себя и каждого, что скоро увидятся. Но глаза Бегущих грустили, впервые за многие недели они разлучались, впереди лежала неизвестность, и, как оказалось, для каждого, разная. Пульдис, как только закрылась дверь, молча отвернулся к стене, похоже, заснул. Везет ему, просто железные нервы. А может только делает вид, что спит? Ну, тогда значит, тем более разговаривать не захочет.
   Георг тоже прилег. Что оставалось делать в небольшой комнате, заваленной их амуницией? Правда, после ухода Адамса стало просторней, впрочем, зачем им простор? Бенни на прощание сказал, что они не в плену, но и не на свободе, однако не объяснил, как это можно понимать, карантин им, что ли ввели? Проквуст прикрыл глаза. Лампочка наверху раздражала, даже сквозь веки от нее просачивались цветные пятна. Надо бы встать, выключить, но истома уже навалилась на мышцы. Георг закрыл глаза ладонью, цветные пятна стали еще ярче, задвигались в танце, стали складываться в живые картины. Сегодня они на редкость были спокойными, добрыми, без ежесекундного чувства вины....
  -- Георг!
   Голос Пульдиса неприятно ворвался в мир сновидений. Проквуст сердито отмахнулся от чужих рук и повернулся набок. Сны, ау, где вы? Ну, вот, даже забыл, о чем они были! Он полежал с минуту, силясь вспомнить, нет, потеряно безвозвратно. Его опять тронули чужие руки.
   Проквуст сел, протер кулаками глаза. Напротив него сидел на кровати Чарли и смотрел на него странным взглядом.
  -- Ты, чего? - испуганно спросил Проквуст.
  -- Да, я ничего, а вот за тобой пришли, - он кивнул в сторону двери.
   Георг увидел безмолвно стоящего Креола.
  -- Так что ж ты сразу не сказал! - зло зашипел на друга Проквуст.
  -- Скажешь тебе, ты как без сознания лежал, ничего себе уснул!
   Георг схватил кепку и вскочил.
  -- Я готов, - отрапортовал он, обращаясь к Стражу.
   Тот невозмутимо повернулся и шагнул за порог, как бы приглашая за собой. Пройдя пару коридоров, они попали в ту же комнату, где беседовали с командиром. Он сразу ее узнал по столу и шкафам вдоль стены, Адамс ее очень подробно описал. Но особенно пространно он хвалил, прежде чем провалился в сон, ягодное вино в деревянной бутыли. Георг сглотнул странный комок в горле, сразу же захотелось пить. Но на этот раз стол был пуст. За ним сидел Страж Александр и какой-то незнакомый старик. Он был костляв, но широкоплеч, рост и возраст определить было с первого взгляда трудно. У него были длинные, по плечи, седые волосы, зачесанные назад, но так, что не закрывали ушей. Бороды не было, зато были пышные седые усы, с закрученными в спиральку кончиками по обе стороны. Левой рукой старик сжимал посох, точнее, просто длинную сухую палку, отшлифованную большими морщинистыми ладонями до матового блеска, а на правую руку, лежащую на столе, опирался. Его лицо, с большим мясистым носом и крупным подбородком было повернуто в сторону вошедшего. Глаза из-под густых бровей смотрели пытливо и строго. Георг сразу ощутил веющую от этого человека силу, она легким сквозняком прошла сквозь сердце, вселяя уважение и робость.
   Страж встал и прорычал:
  -- Учитель, показываю тебе Бегущего.
   Старик слегка кивнул головой.
  -- Садись, - снова раздался рык Александра, и он указал рукой на место рядом с собой.
   Здесь, напротив старика, так близко от него, Проквуст смутился еще больше. Он увидел, какой у того огромный лоб. Весь испещренный морщинами, он казался голым мозгом, который вылез наружу, потому что уже не осталось места внутри черепа. Долгое время смотреть на него было невозможно, поэтому глаза сами собой опустились. Но Георг все равно чувствовал, что старик его рассматривает.
  -- Зачем ты сюда пришел? - спросил вдруг старик и выжидательно уставился на потупившегося Проквуста. - Чего молчишь? Отвечай!
   Вопрос Белоуса поставил Георга в тупик. Действительно, зачем? Бенни и Чарли сбежали от полусмерти, а он? Как ответить, соврать? Георг чувствовал, что этого делать нельзя, да, честно говоря, и не хотелось.
  -- Я пришел сюда из-за безвыходных обстоятельств, у меня не было выбора.
  -- Выбор всегда есть, - хмыкнул старик. - Ну, да, ладно, допустим. Но тогда выходит, ты не Бегущий?
  -- Возможно, - Георг пожал плечами. - Я не могу судить, так как не понимаю полного смысла, который вы все вкладываете в это понятие.
  -- А чего тут понимать? Бегущий, это беглец из того тухлого мира, откуда ты, собственно, и прибыл.
  -- Тогда я Бегущий.
  -- Пусть так и будет. Но все равно ты должен ответить, от чего ты бежишь. Таково наше правило.
  -- От смерти, - Георг ответил сразу, без раздумий.
  -- Хорошо, ответ принимаю, - старик качнул головой. - Тогда ответь на другой вопрос: что ты здесь ищешь или чего ждешь?
  -- Только возможности жить.
  -- Большое желание. Оно многого стоит и за него тебе придется платить.
  -- Я готов.
   Внутри Проквуста что-то переломилось, он перешел некую черту, и теперь не боялся больше смотреть в лица своих собеседников. Старик это заметил и едва заметно качнул головой.
  -- Зови меня Белоусом, юноша.
  -- Извините, но это странное имя.
  -- Здесь все странное, - нахмурился старик. - Вся эта планета странная. - Он помолчал несколько секунд, потом вдруг спросил: - Так чем готов ты платить за возможность жить?
   Проквуст растерялся, уж очень двусмысленный был вопрос. Старик и Страж терпеливо дожидались ответа.
  -- У нас есть, - неуверенно начал Георг, - оружие, патроны, кое-какое снаряжение.
  -- Этого надолго не хватит, даже если начнешь грабить и убивать.
  -- Я понимаю. Но я не собираюсь грабить и убивать.
  -- Значит, платить тебе нечем?
  -- Но у меня больше ничего нет!
  -- Ошибаешься, у тебя есть ты сам.
  -- Так что же, я должен сам себя продать в рабство?! - с вызовом воскликнул Проквуст.
  -- Нет, конечно. Здесь нет рабства. В нашей горной стране есть много пороков, но рабства, слава богу, нет. Не надо продавать себя, но кое-что, ты должен будешь нам отдать.
  -- Кому, нам? - насуплено спросил Георг. Разговор ему нравился все меньше, более того, он начал его пугать.
  -- Церкви Рока.
  -- Но я не знаю, что это такое!
  -- Узнаешь, когда отдашь.
  -- Но что вы хотите от меня взять, я не понимаю?!
  -- Твое послушание, твое доверие, твое слово чести следовать заветам церкви, несмотря на то, что ты их еще не знаешь.
  -- Как такое может быть?! Ведь это почти шантаж! Вы не оставляете мне никакого выбора! - голос Георга сорвался в крик. - Ну, нельзя же человека превращать в бессловесную пешку неведомой и чужой игры?!
  -- Почему? - в голосе Белоуса послышалось искреннее удивление.
   Проквуст осекся. Намек повис над столом огромным вопросительным знаком. Георг увидел его почти воочию, по нему текли густые бордовые капли крови, а сам он, дрожал и переливался черными сполохами скрытого в нем пламени гнева и проклятий. Он не знал, имел ли старик в виду именно его прошлую жизнь или тысячелетнюю практику деструкции Новой цивилизации в целом, но ему стало жутко и страшно. Проквуст понял: если принять условия этого старца, то придется рассказывать все, даже самое потаенное и ужасное, выворачивать наизнанку то, что и от самого себя прятал в глубинных закоулках своей души.
  -- Молчишь? - разрушил нависший камень тишины Белоус. - Вот и молчи. Лучше послушай.
   Старик уперся в край стола обеими руками и сладко потянулся, послышался хруст суставов.
  -- Не привык я столь долго члены свои согбенными держать.
   Он встал, подошел к шкафу и налил себе воды. Медленными глотками выпил. Утер усы тыльной стороной ладони.
  -- Александр, - обратился он к Стражу, - позволь походить, кости размять?
   Тот кивнул. За все время разговора он не проронил ни слова, если не считать самого начала. Недвижимый, как статуя, он только зрачки переводил с одного собеседника на другого. Его будто и не было здесь.
  -- Георг, - начал монолог Белоус, прохаживаясь вдоль стола. - Ты тут упомянул о выборе, а разве он у тебя когда-нибудь был?
   Он выдержал паузу, наверное, он ждал реакции Проквуста, но тому говорить пока было нечего.
  -- Не было у тебя выбора, парень, - ответил Белоус на свой же вопрос. - Не было, когда в дрессеры пошел, не было, когда похоть отвратно с беспомощной девушкой тешил. - Белоус остановился напротив Проквуста и строго на него посмотрел. - Не бледней, разговор еще не окончен. Вот когда ты бессловесную девчонку на смерть посылал, тогда выбор у тебя был. Так ведь?!
   Он опять вперил в Георга жгучие зрачки из-под лохматых бровей, а тот застыл, также недвижимо, как и Страж. Душа Проквуста взорвалась осколками отчаянья и раскаянья, вспыхнула жгучим огнем и осыпалась вниз пеплом. Они все знают! Командир рассказал? ... Да, какая, собственно, разница при той пустоте, которая воцарилась внутри него?
  -- Вряд ли твой напарник рискнул бы тебя убить, - продолжил говорить и мерить комнату размеренными шагами Белоус, - но, ты искренне боялся за свою жизнь. Так ведь?
   Проквуст кивнул, не поднимая глаз.
  -- Страх не грех, он в каждом есть, - Белоус сделал паузу. - Ты свой страх поставил выше чужой жизни. - Он остановился напротив и опёрся на свой посох. - Так часто бывает, Георг.
   Старик со вздохом вновь сел за стол.
  -- А потом ты пошел со своими нынешними друзьями. Пошел не по своей воле, как пленник. Был ли у тебя выбор? Не было, потому что смерть для тебя, не выбор. Ты ведь боишься смерти, Георг?
  -- Боюсь, - еле слышно ответил Проквуст.
   Старик удивленно посмотрел в его сторону, видимо, он не ожидал, что молодой собеседник найдет в себе силы сказать такое вслух.
  -- Георг, по сути дела, в твоей жизни никогда не было места выбору! Даже тогда, когда ты выбирал, выбора не было. Таковы правила Новой цивилизации. Ты всегда поступал как все или так, как требовали обстоятельства. Так почему же ты возмущаешься нашему предложению принять Церковь Рока? Разве у тебя есть выбор?
   Старик был прав! Тысячу раз прав! С глаз Георга, словно пелена спала. Вся их Новая цивилизация живет без выбора! Любые попытки выбора приводят или к деструкции или к смерти. Боже мой, как все элементарно просто, вспыхнуло в его мозгу озарение, лиши людей выбора, и настанет стабильность....
   Проквуст вздрогнул от легкого толчка. Он поднял глаза и увидел, что Александр поднялся и уже вышел из-за стола. Он тоже хотел, было вскочить, но тяжелая длань Стража легла на плечо.
  -- Верь старцу, отрок, найдешь покой для души. И прощай.
   Груз с плеча исчез, раздались шаги, стукнула входная дверь. Он остался один на один с Белоусом.
   Старик встал напротив.
  -- Ну, что? Понял ты теперь меня?
  -- Да.
  -- Готов идти за мной?
  -- Да.
  -- Готов дать то, что попрошу?
  -- Да.
  -- Можешь называть меня с этой минуты Учителем. И учти, твои поступки и даже мысли, это моя ответственность. Согласен?
  -- Да.
  -- Тогда, встань. Выйди из-за стола. Так. Протяни ладонь. Да не так, дурень, что ты, подаяние, что ли просишь? Вытяни правую руку. Ладонь вверх. Вот так.
   Белоус прислонил к открытой ладони Георга верхнюю часть посоха, и пальцы непроизвольно обхватили древко. Сверху легла ладонь Учителя, сухая, с чуть шершавой кожей. Глаза Старика закрылись, губы что-то зашептали.
  -- Нарекаю тебя, Ищущим, - он смотрел в глаза Георгу, и ему казалось, что он видит его насквозь, до самого дна. - Благослови нас господь. - Старик устало вздохнул. - Ну, вот и все.
   Он стряхнул с посоха пальцы ученика и переложил его в левую руку.
  -- Пойдем, парень, дорога у нас длинная.
   Георг безропотно пошел рядом, с радостью ощущая тепло от руки Учителя. Впервые ему стало спокойно, в душу вошла неведомая раньше тихая радость. Ради этого он готов был к дорогам и лишениям, все его прошлое сконцентрировалось в нем самом, и там же он чувствовал ростки будущего. Неведомого, но желанного. Поэтому он так и не спросил, что будет с его вещами, не попросил что-нибудь взять с собой. Лишь одна мысль его беспокоила, что он не попрощался с Чарли. Как бы почувствовав это, Белоус произнес:
  -- У твоего друга теперь свой рок. Пожелай ему мысленно удачи, этого будет достаточно.
   Креол вывел их наружу, под затухающие звезды и восходящее светило. Путь начался.

*****

  
   Бенни не стал ломать себе голову, отчего они так быстро ушли из комфортабельного подземелья, он верил своему новому другу, верил, что стремительное расставание с Чарли и Георгом вызвано очень вескими причинами. Странно, но сейчас, идя вслед Собирателю, он вдруг понял, что в его душе что-то произошло. В ней словно бы растворился непосильный камень ответственности, возложенный на него его спутниками. Он больше не командир, даже самому себе. Теперь он вверил свою судьбу человеку, который ему был глубоко симпатичен, и от этого внутри него царило умиротворение. Ноги натружено ныли от многочасовой ходьбы, но даже это было приятно. Мимо проплывали величественные деревья, они были безумно красивы, прозрачное небо изумительной синевой накрывало и лес, и путников, внизу шуршала падшая хвоя, и потрескивали под подошвами шишки. Господи, хорошо-то как!
  -- Бенни! - Клео выплюнул сосновую иголку изо рта. - Ты выглядишь ходячим идиотом, друг мой.
   Адамс чуть не наткнулся на внезапно остановившегося Собирателя.
  -- Это почему же?
  -- Слава Богу, хоть говорить еще по-человечески можешь! - хихикнул Клео и, прищурившись, продолжил. - Ты бы видел себя со стороны, тогда не спрашивал, почему.
  -- А что?
  -- А то! Сними немедленно с лица эту ненормальную улыбку. Я понимаю, что горы ближе к Богу, чем равнина, но не настолько, чтобы уже целый час блаженно улыбаться и смотреть вокруг такими безумными глазами, будто ты только что родился. К тому же, мы идем вниз, а не вверх. Ну, вот, ты опять также улыбаешься!
   Клео сделал вид что рассердился и слегка толкнул Бенни, однако тот оказался начеку и отбил выпад. Оба встали в боевую стойку.
  -- Сейчас я начищу твою глупую физиономию!
  -- Попробуй!
   Собиратель пригнулся и неуловимым движением метнулся к Адамсу. Голова Клео мелькнула под плечом Бенни, а правая рука стальным захватом стиснула грудную клетку. Короткое движение, и Адамс полетел на землю через подставленную ногой подсечку. Его реакция на этот раз не сработала. Оказавшись на мягкой хвойной подстилке, Бенни удивленно уставился на своего спутника.
  -- Клео, ты слишком быстр для человека! Уж поверь мне, я знаю толк в том, что говорю.
  -- Вставай, знаток человеческих возможностей! - Собиратель протянул руку и помог встать Адамсу. - Ты что, сомневаешься, что я человек?
  -- Нет, конечно, - Бенни слегка потер ушибленный локоть. - Просто я в академии был лучшим рукопашником. Специалисты говорили, что у меня высочайшие данные по реакции, а я даже не отследил полностью, что ты со мной проделал!
  -- Ты прав, друг, для меня ты несколько медлителен. Но знай, что дело не в реакции, вернее, не только в ней. Потом ты все поймешь и, поверь, все окажется простым и ясным. Пошли дальше, нам еще спускаться и спускаться.
  -- Надоел ты мне со своими загадками, - проворчал Бенни.
  -- Зато ты перестал по-дурацки улыбаться! - весело парировал Собиратель.
   Они шли еще несколько часов, когда лес внезапно закончился. Они стояли на голой скалистой гряде, тянувшейся от одного хребта до другого. За спиной стеной шелестел лес, а перед ними манила ветром и пустотой пропасть. Бенни невольно вцепился Собирателю в локоть, от высоты захватывало дух. Метров триста ниже, не меньше, в голубоватой дымке виднелись клочки аккуратных полей, небольших рощиц, кое-где выглядывали из-за деревьев островерхие крыши домов. Долину прорезала река и множество ручьев, а также несколько дорог и паутина троп и тропинок.
  -- Клео! - воскликнул изумленный Адамс. - Ты же говорил, что в горной стране нищета, насилие и голод! Говорил?!
  -- Ну, говорил, - спокойно отозвался Клео. - Я и сейчас отказываться от своих слов не собираюсь. Что, красиво?
  -- Очень! Просто рай какой-то!
  -- Кстати, ты угадал, многие из нас, ее так и называют: Райская долина. А коли ты такой догадливый, скажи, почему мы там не живем, как ты думаешь?
  -- Не знаю, - задумчиво перевел взгляд на своего спутника Адамс. - Я, собственно, себе этот вопрос еще не успел задать.
  -- Ну, извини.
  -- Да, нет, ты не увиливай! Скажи, Клео, если там, внизу, не вы живете, то кто?
  -- Люди живут, Бенни, люди, - Собиратель умолк, потом после секундной паузы загадочно добавил: "И не только", и тут же заговорил на другую тему. - Плато, на котором живет наша община, охраняемое со всех сторон братьями-воинами, да, еще эта долина, - Клео широко повел рукой перед собой, - единственные места, где возможна нормальная жизнь.
  -- А разве не стражи хранят горную страну?
  -- Хорошо ты сказал, - Клео одобрительно кивнул головой. - Именно хранят, а не охраняют, и не плато, а Церковь. Территорию же охраняют воины.
  -- Понял. А здесь, рядом, они тоже есть?
  -- А как же!
   Адамс замолчал и стал пристально вглядываться в окружающие камни и заросли.
  -- Зря стараешься, - засмеялся Собиратель, - они должны видеть, оставаясь незримыми. Вот так вот. Хватит стоять, пошли влево, там тропа.
   Адамс торопливо шел вплотную за Собирателем и сыпал вопросами. Однако большинство из них вдребезги разбивались о холодное спокойное молчание Клео. Бенни даже стало казаться, что он специально издевается над ним. Он решительно обогнал друга и встал перед ним.
  -- Требую привала и объяснений! Извини, Клео, но твое поведение приводит меня в очень дурное расположение духа. Ты что, специально меня заводишь?!
  -- Нет, что ты, - Клео словно очнувшись от каких-то своих дум, обеспокоено посмотрел в глаза своего спутника. - Пожалуйста, если хочешь, давай отдохнем. Вот, смотри, отличная полянка, пошли, там прохладно.
   Собиратель тут же повернул к лесу, а Адамс остался стоять с разинутым ртом. Потом он встряхнул головой, сердито пробормотал что-то про себя и бросился догонять Клео. Впрочем, полянка, действительно, оказалась чудесным местом, здесь было уютно и спокойно. При виде ее Адамсу даже расхотелось ругаться на Клео, хотя он буквально мгновение назад собирался это сделать. Они мирно уселись рядом друг с другом, прямо на траву, и облокотились на громадный ствол упавшего дерева. Собиратель расслабленно раскинул руки и прикрыл глаза.
  -- Клео! - тут же окликнул его Бенни. - Только не делай вид, что спишь! Давай, рассказывай, что происходит внизу?!
  -- Ладно, слушай, - Собиратель начал рассказывать спокойным негромким голосом, но глаз так и не открыл. - Во всем, что я вам рассказывал на свалке, нет неправды.
  -- Я понял, ты хотел сказать, что в твоих рассказах не вся правда? - усмехнулся Адамс.
  -- Молодец, правильно понимаешь, - невозмутимым тоном ответил Клео.
  -- Хорошо, хорошо, - смирился Бенни, - рассказывай хотя бы то, что можно.
  -- Если бы я еще знал, что можно, а что нельзя, - проворчал Собиратель и, помолчав минуту, начал говорить:
  -- Райская долина внизу, велика. Сверху, даже в очень ясную погоду ее края не видно, а ведь она замкнута горными хребтами со всех сторон. Благодаря этому в ней сформировался уникальный климат, всегда в меру теплый, ровный. Там нет зимы, нет холодных ветров. Правда и дожей там тоже почти нет, зато воды в избытке. Круглый год в Райской долине бурно растет любая растительность, даже поговорка есть: воткни копье, и оно зазеленеет. Я уверен, что только здесь, в этой долине еще и остались виды злаковых, фруктовых и овощных растений, которые на Ирии уже тысячи лет как исчезли или считаются экзотическими. В реках и маленьких озерах полно рыбы, даже водоросли съедобны.
  -- Удивительно.
  -- Вот именно. Только жить там нельзя!
  -- Радиация?
  -- Нет, Бенни, скорее мутации. Там странно изменяются организмы, хотя радиации почти в норме.
  -- Извини за тупость, Клео, - после некоторой паузы отозвался Адамс, - но ведь там все-таки живут?
  -- Конечно. Посуди сам, можно ли устоять перед искушением сытой и беззаботной жизни? Внизу живет множество народа, причем кое-кто из этого народа перешел на какой-то полуживотный образ существования, по-другому я такую жизнь назвать не могу.
  -- Как это?
  -- Очень просто. Строят шалаш, жуют фрукты, ловят рыбу, воруют или выменивают хлеб у более цивилизованных соседей и наслаждаются ленью и всевозможными пороками.
  -- ???
   Клео, удивленный паузой, открыл глаза и посмотрел на изумленного Адамса. Ухмыльнувшись, он потянулся и опять прикрыл веки.
  -- Ты же полицейский, и не знаешь, о чем я говорю?
  -- Прости, но в городах преступления редки.
  -- Так я тебе и поверил, это вы просто ничего не знаете, и знать не хотите. Короче, большинство народа внизу наркоманы, сексуальные извращенцы и даже каннибалы.
  -- Господи, неужели, это так?!
  -- Что делать, Бенни, - усмехнулся Клео и, открыв один глаз, опять посмотрел на Адамса, - правда жизни бывает очень нелицеприятной.
  -- Значит твои слова о монстрах и уродах чистая правда?
  -- Конечно. Наконец-то ты стал соображать. Сейчас в Райской Долине можно без ущерба для здоровья находиться довольно-таки длительное время, но жить постоянно все еще опасно.
  -- Но ведь ты говорил, что люди умирают от недоедания и тоски, что они защищают свои жизни в жестокой борьбе за выживание?!
  -- Ну, говорил. И что?
  -- Как что?! Неужели не видно противоречия?!
  -- В чем? - губы Собирателя сложились в подобие улыбки, но глаза, смотрящие в упор на Адамса, оставались холодными и колючими, как осколки ледяной глыбы. - В том, что при изобилии еды можно умереть от недоедания?
  -- Ты хочешь сказать...
  -- Снова туго соображаете, мой друг. Человеческая натура порочна и там, внизу, она предстает во все своей жуткой красе. Люди объединяются в роды и кланы, в сообщества по интересам или порокам, неважно. Важно то, что там царит культ силы и конкуренции, кто силен, тот и прав. Людям, которых по тем или иным причинам изгоняют прочь из таких сообществ, выжить очень нелегко, часто они становятся добычей.
  -- Их съедают? - с ужасом и отвращением спросил Адамс.
  -- Иногда бывает, но чаще обращают в рабство.
  -- Там еще и рабство?!
  -- А что в этом удивительного?!
   Пораженный Бенни замолчал. То, что он услышал, удручало, наводило на сердце горечь, от которой мерк свет солнца. Бесчисленные вопросы, еще недавно клокотавшие внутри от нетерпения озвучить себя, в одночасье испарились, на душе стало мрачно, почти траурно. На Адамса навалилась усталость, а еще слишком тяжелая для немедленного осмысления, реальность здешней жизни. Незаметно Бенни уснул.

*****

  -- Клео! Ну, подожди чуть-чуть, дай передохнуть!
   Собиратель остановился и посмотрел вниз, на карабкающегося следом Адамса. Тот устал, это было заметно даже на расстоянии. Его пальцы то и дело срывались с острых каменных краев, по лицу ручьями лил пот. Вчера они переночевали рядом с Райской Долиной, а сегодня весь день взбирались вверх. Пологая и широкая тропа очень скоро осталась позади, вернее ушла в сторону, а путники, резко взяв вправо, почти уткнулись в отвесную скалу. Бенни еще пошутил, мол, не ходят ли братья сквозь стены? На что Клео очень серьезно ответил, что согласно легендам, такой дар давался Роком двум братьям, но очень давно, более двух тысяч лет назад. Адамс чуть не поперхнулся от изумления, а уже через секунду забыл об этом, как о неудачной шутке.
   В скале была вырублена узкая лестница. Когда Бенни отступил на пару метров от скалы, насколько это позволяла ширина тропы, то задрав голову, увидел, как ступени чуть ломаной линией круто устремлялись вверх, превращаясь в узенькие черточки. Адамс невольно присвистнул и вдруг замер, увидев странные действия своего спутника. Собиратель подошел к началу лестницы и присев на корточки несколько раз провел ладонью правой руки по первой ступени, как бы стряхивая с нее пыль. При этом губы его что-то шептали. Потом он обернулся и, улыбнувшись, пояснил, что просит у пути доброй дороги. Бенни промолчал, лишь слегка пожал от удивления плечами.
   Зато теперь, после семи часов непрерывного подъема, он понял, что дальше ползти по этой лестнице не может. Все мышцы натружено ныли, суставы скрипели от нагрузки, пальцы сводило судорогой от напряжения, глаза щипало от пота. Но все это было бы ничего, к физическим нагрузкам Адамс привык, но он ощущал своей спиной бездну, которая хватала его за спину и это было невыносимой пыткой. Он не видел бездну глазами, нет, он видел ее всем своим измученным телом. Адамс смотрел сквозь марево усталости на ботинки Клео, мелькающие у самого лица, а видел пропасть.
  -- Бенни!
  -- Что? - Адамс поднял голову и наткнулся на внимательный взгляд Собирателя. Не было заметно усталости в его лице, оно лишь осунулось и посуровело.
  -- Бенни, ты молодец, соберись с силами.
  -- Клео, но я безумно устал!
  -- Вижу, но останавливаться нельзя.
  -- Почему?!
  -- В горах очень быстро темнеет, а ночью еще никто и никогда не мог пройти эту лестницу.
  -- А с фонариком?
  -- Свет здесь не причем, Бенни. У нас есть братья, которые видят в темноте как днем, но дело в том, что вдоль этой скалы дуют каждую ночь сильнейшие ветра, а на камнях конденсируется влага, удержаться невозможно. Нам осталось очень мало времени. - Собиратель взглянул на часы. - Час, не больше, а до конца лестницы осталось еще метров двести подъема.
  -- То есть как это двести?! - возмутился Адамс. - Тут всего-то высоты от силы с полкилометра, я же видел, а мы ползаем по скале уже семь часов! Что же это получается: за это время чуть больше половины только пролезли
  -- Бенни, извини, но это особенность лестницы в небо, у меня не было времени рассказать об этом.
  -- Ничего себе, не было времени! Это такой пустячок, который не стоит внимания. Друг, называется, - обиженно выпалил Адамс. Потом через секунду спросил. - Клео, так в чем особенность-то?
  -- Каждый шагнувший вверх, преодолевает лестницу в небо за разное время. Были случаи, она некоторых сама наверх возносила.
  -- Ладно, рассказывай сказки. Вы тут все свихнулись просто на чудесах.
  -- Как хочешь, - теперь обида сквозила в голосе Собирателя. - Можешь верить, можешь не верить, но запаса времени практически нет. Или ты очень захочешь меня догнать или не догонишь.
   И Собиратель рванулся вверх. Адамс даже возмутится не успел.
  -- Клео! - крикнул он, рванувшись следом: - Ты что, способен меня здесь бросить?!
  -- Да. Потому что каждый должен пройти эту лестницу сам.
  -- Жуткие правила!
  -- Не теряй силы на слова, Бенни, лучше чаще шевели ручками и двигай ножками, я еще хочу тебя наверху обнять.
   Из последних сил Адамс полз от ступени к ступени. Вокруг постепенно смеркалось, круг солнца уже сверкнул на прощание сквозь горы, теперь только брызги его огня бродили по скалистым склонам. Бенни дышал хриплыми толчками, пересушенное горло просило воды, но он боялся отстать от Собирателя, и полная фляжка злорадно стучала по пояснице. Иногда Бенни считал про себя, иногда пел что-то без слов, но сейчас из его мозга исчезли все мысли, ему казалось, что он даже все слова забыл, просто полз вверх, бездумно, механически, по животному.
   Руки вдруг провалились в пустоту, что-то горячее повеяло в почти слепое лицо, крепкие объятия стиснули бока, и выдернули из этой чертовой лестницы.
  -- Ну, вот, я же обещал тебя обнять, Бенни!
  -- Спасибо, друг, - прохрипел в ответ Адамс.
   Собиратель подполз к своему спутнику и поднес к губам фляжку. Вода была теплой, но Бенни ее все пил и пил, и никак не мог остановиться. Наконец глаза его опять приобрели способность видеть. Вокруг было темно, темнее, чем там, откуда они только что вынырнули. Адамс невольно поежился от ужаса при этой мысли и отполз подальше вглубь.
  -- Клео.
  -- Да, Бенни.
  -- Это что, опять пещера?
  -- Да.
  -- А отсюда есть другой выход, кроме этой жуткой лестницы?
  -- Есть, Бенни, есть, - было слышно, что Собиратель засмеялся. - По лестнице спуститься просто невозможно. Во всяком случае, о таких попытках я даже не слышал.
  -- Да?! А кто же ее построил?
  -- Бенни! - весело отозвался Клео. - Рад за тебя, ты приходишь в себя, раз вопросы задаешь.
  -- Ты давай не отвиливай, говори, что это за лестница, и почему ты ее называл лестницей в небо?
  -- Странный ты, Бенни, ну, что особенного в обычной лестнице?
  -- Клео! Опять за старое?! Прекрати издеваться! Объясни, как можно построить такую лестницу, по которой забраться можно только с риском для жизни, а спуститься невозможно?!
  -- Хорошо, хорошо, не сердись, друг, - ладонь Собирателя пронеслась сковзняком в темноте и похлопала Адамса по плечу. - Построили эту лестницу как раз те братья, которые сквозь стены ходили. Она ведет к Храму, в котором живет Монах. Потому мы ее меж собой часто называем лестницей в небо.
   На некоторое время воцарилось молчание. Адамсу ответы Собирателя ничего не объяснили, только внесли в его усталую голову еще больше сумятицы, но бороться с усталостью уже не было сил.
  -- Клео! - слабым голосом спросил Бенни. - Ночевать прямо здесь будем?
  -- Нет. Отдыхай. Минут через десять пойдем внутрь, там есть, где помыться и поспать.
  -- Слава Богу! Мне нравиться, что ваш сервис на высоте.
   Клео в темноте хихикнул.
   Адамс почти задремал, когда Собиратель толкнул его и ухватил за запястье. Они пошли вглубь. Пол был ровный. Бенни протянул свободную руку в сторону и ощутил шершавую стенку тоннеля, она была ровной, как и пол.
   Скоро впереди забрезжил свет. Это горела под потолком обыкновенная лампа в плафоне. Тоннель, минуя ее, тонул дальше в темноте, зато под нею была металлическая дверь. Путники вошли и попали в небольшую квадратную комнату.
  -- Располагайся, - Клео сел на один из двух деревянных топчанов и скинул на пол ботинки. - Вон, видишь дверь в углу? Там туалет и душ. Иди первый.

*****

  
  -- Заходи, Барри, заходи. - Голос Хармана звучал неподдельно радостно.
   Тесть встал из-за стола и пошел навстречу. Они обнялись.
  -- Рад тебя видеть, искренне рад. Был у Алисы?
  -- Да, отец. Выглядит хорошо. Врачи меня успокоили, сказали, что покой нужен для нормального развития плода.
  -- Ну, вот, видишь! Я же тебе говорил. Ладно, давай перейдем к делам. Мне доложили, что все материалы по экспедиции переданы тобой в научно-аналитический отдел. Теперь я бы хотел коротко услышать твои впечатления. Присаживайся. Выпьешь чего-нибудь?
  -- Водки, с удовольствием.
   Харман взял из холодильника бутылку и два стаканчика и уселся напротив зятя за приставным столиком.
  -- Холодная! Давай, за твое возвращение. Поверь, я очень волновался.
   Они чокнулись. Глетчер выглядел подавленным и хозяин кабинета это заметил, поэтому всячески пытался взбодрить своего гостя. Он опять начал разговор об Алисе.
  -- Как назовете сына?
  -- Пока не знаем, - Глетчер вздохнул и откинулся на спинку стула. - Решили до родов эту тему не обсуждать, чтоб не сглазить.
  -- Ну, как хотите, - Харман добродушно улыбнулся. - А сглаз, это чушь, пережитки, у нас про это и не помнят уже. Все будет хорошо, не волнуйся. Наша медицина в вопросах рождения достигла очень больших успехов. Мы всегда точно знаем, кого ожидать, девочку или мальчика, и со стопроцентной вероятностью определяем, здоров плод или есть отклонения. Я подключил самых известных специалистов, они гарантируют, что твой сын и мой внук родится абсолютно здоровым!
  -- А что, часто бывают отклонения?
  -- К великому сожалению, чаще, чем в твое время, Барри. Статистика печальна: до двадцати процентов зачатых детей имеют генные изменения, мутации, деградационные признаки. Но мы успешно боремся: две тысячи лет назад этот процент превышал тридцать процентов!
   Харман приподнял рюмку, Глетчер в ответ тоже. Они выпили. Барри вёл себя внешне, как ни в чем не бывало, но внутри у него всё оборвалось, он был сражен наповал! Такие цифры несовместимы с нормальным развитием общества. Барри хотел спросить, что делают в таких случаях, но не спросил, почему-то ему не хотелось слышать ответ. И ещё ему пришло в голову, что, наверное, даже думать на эту тему опасно, поэтому с некоторым облегчением вернулся к теме своей экспедиции.
  -- Отец, когда появятся первые выводы по моим материалам?
   Харман чуть запнулся, но с той же благожелательной улыбкой сказал:
  -- Барри, пойми меня правильно, наш мир не таков, как твой, хотя внешне они очень схожи. Я много раз тебе об этом говорил, но ты до сих пор до конца это так и не принял.
  -- Ну, почему? Я помню, понимаю....
  -- Мало понимать, надо принимать! Тогда бы ты не задавал столько ненужных вопросов.
   Харман несколько нервно поставил рюмку на стол, Глетчер виновато опустил голову, он понимал, что тесть прав.
  -- Барри, запомни, наконец, наша цивилизация более строгая, она строится на ряде принципиальных правил, которые не могут нарушаться. У нас не приняты любопытство и лишние вопросы в целом, а в отношении действий или намерений руководства они просто запрещены. Начальство нельзя спрашивать, пока оно это не дозволит, его нельзя критиковать, нельзя игнорировать руководящих указаний в рамках должностных обязанностей. Поэтому знание своей должностной инструкции является обязательным для каждого члена нашего общества. Инструкция есть у каждого работника Ирии, большая часть из них составлена сотни и даже тысячи лет назад. Одним этим фактом их статус уже свят. Каждое изменение инструкции, даже в вопросах пунктуации, проходит экспертизу социального института и утверждается Советом Федерации....
  -- Но это невозможно! - воскликнул пораженный Глетчер. - Совет даже теоретически не может следить за содержанием должностных инструкций, например, дворника!
  -- Может, Барри, может, - Харман усмехнулся и долил водки в стаканчики. - Я тебя понимаю. Понимаю, потому что я директор социального института. Мое мышление должно быть гибким, способным принять чуждое мышление, но только для того, чтобы апробировать его собственным мировоззрением, и если это необходимо, опровергнуть его. Ты должен быть настороже, Барри, и в своих поступках, и в высказываниях, и даже в мыслях. Иначе ты не выживешь в этом мире, а моя дочь удивительно искренне любит тебя. Постарайся понять, что в нашем мире работа - это залог определенного статуса жизни. Изменилась работа, изменился и статус. Гарантия сохранения статуса, это хорошая работа, а хорошо работать - это четко исполнять свою должностную инструкцию. - Харман многозначительно поднял вверх палец. - Свято чтить! Это истинная религия сегодняшнего дня, мой мальчик. Извини, что за пять тысяч лет твой мир превратился в мой. Такова действительность. Смирись.
  -- С чем? - мрачно спросил Глетчер, хотя ему все было и так ясно.
  -- Да, хотя бы с тем, что возможно ты никогда не узнаешь выводов по твоим отчетам. Смирись с этим, это будет полезно и тебе, и твоей семье. Я тебя очень прошу, учти, мои силы по твоей защите не безграничны, да, и гибкость моего мышления, тоже имеет пределы.
   Оба замолчали. Барри помедлил, потом без разрешения налил свой стаканчик доверху жгучим напитком. Выпил его и хрипло выдавил:
  -- Отец, я все понял. Я постараюсь.
  -- Отлично, я не сомневался в твоей разумности. А теперь я хочу тебе сказать, что ты допускаешься в отдел 14211, занимающийся твоим отчетом. Ты консультант анализа. Но ради всего святого, Барри, не лезь в группу прогноза! Ты, скорее всего, будешь с ними общаться, но не вздумай им навязывать свое мнение. Последствия могут быть катастрофическими.
  -- Да, понял я, понял. Не волнуйся, отец. И... - Глетчер запнулся, подыскивая слова. - Спасибо тебе. Наверное, как я теперь понимаю, тебе приходится из-за меня терпеть неприятности?
  -- Хорошо, Барри, я рад, что ты всё правильно понял, - Харман встал из-за стола, как бы давая понять, что аудиенция закончена. - И последнее, буквально в двух словах, скажи, что тебя больше всего насторожило или поразило во время разведки свалки.
   Глетчер тоже встал. Задумчиво потер подбородок.
  -- Первое, обилие чужеродных организмов с совершенно непонятным метаболизмом. Они не вписываются ни в какую теорию эволюции. Ощущение такое, что некоторые мутанты прибыли с другой планеты. Второе, это лес.
  -- Да, я помню твои отчеты.
   Харман подошел к столу и побегал пальцами по его поверхности. Посредине комнаты воздух засветился, и появилось объемное изображение множества небольших деревьев с листьями сиреневатого оттенка. Массив простирался на десятки километров. Или сотни?
  -- Что здесь плохого, Барри? Это же просто лес, - Харман спокойно вглядывался в голограмму. Потом опять подошел к столу, после его манипуляций изображения стали, как бы перелистываться. Многие фотографии Глетчер видел впервые. - Так, что же ты молчишь, что тебя здесь поразило, Барри?
  -- Скорее насторожило, - откликнулся задумчиво Глетчер. - Понимаешь, отец, это не лес, это нечто.
  -- Не понимаю.
  -- Корни, отец. Все корни у этих деревьев, включая самый маленький кустик, составляют единое целое. Это не растение, а некий неведомый организм, который работает как пылесос, высасывая из всего живого жизнь.
   Директор института выключил изображение и привычно заходил по кабинету. Он размышлял.
  -- Поясни, Барри.
  -- Отец, я не могу пояснить того, чего не понимаю. Мне в какой-то мере понятны черви, которые высасывают энергию, в том числе друг из друга. Но я ничего не понимаю, как и что высасывает лес из живых тварей, если обычная энергетика его не интересует. Представь себе, отец, деревья, а под ними кости, кости, кости. Или еще высохшие мумии, вросшие от старости в грунт. Вспоминая об этом, я иногда думаю, что этот лес прямо-таки растет на костях. Я там чуть не погиб. Этого в отчете нет, потому что описывать почти нечего. Я просто въехал в лес на Черепахе и спокойно направился к горам. Лишь система контроля космического десантника спасла меня. Постоянно действующая диагностика вдруг забила тревогу, по жизненным показателям, судя по тенденции их снижения, мне оставалось жить не более пяти-шести минут. Компьютер сам принял решение на срочную эвакуацию, я уже был слишком слаб, даже говорить не мог. Я потом три дня беспрерывно спал.
   Повисла тягостная тишина. Замерший во время рассказа зятя, Харман, зашевелился, потом медленно прошел к столу. Сел.
  -- Барри, ты сказал мумии, я не знаю этого слова, видимо, оно очень древнее, уточни смысл, который ты в него вложил.
  -- Ну, это мертвое тело, высохшее, но не разложившееся. Насколько я помню, мои древние предки делали мумии из великих вождей.
  -- И как же они это делали?
  -- Ну, я не очень знаю этот вопрос, - Глетчер пожал плечами, - как-то обезвоживали тело, пропитывали его специальными бальзамами, кажется так.
  -- Понятно, - кивнул Харман. - Эти мумии животных, тебе известны? Что ты можешь о них сказать?
  -- Животных?! Отец, в том то и дело, что в основном это были человеческие мумии.
   Харман резко встал, на его лице не дрогнул ни один мускул, но вся его поза, резкое движение говорили, что он взволнован.
  -- Барри, - заговорил он ровным голосом, - твоя задача меняется. Иди, готовься к новой экспедиции. Анализ данных твоей первой экспедиции придется проводить без тебя. Три дня тебе для отдыха.
   Глетчер кивнул и не задал ни одного вопроса, просто повернулся и вышел.
  
  

*****

  
  
   Происшествие получилось из ряда вон: во-первых, Пауль Блендер, генеральный советник социальной безопасности Совета Федерации, сегодня утром неожиданно позвонил Харману домой, а во-вторых, попросил приехать к нему в управление. Директор социального института поначалу даже опешил от такой двойной наглости, ведь по формальному статусу Рональд Харман был выше по должности любого советника, пусть даже генерального! Но! Этот советник был еще и начальником управления социальной безопасности, того самого, для которого не было секретов в его социальном институте, зато само оно было полностью закрыто даже для Хармана. Правда, Рональд Харман не помнил случая, чтобы Блендер открыто в чем-то ему противоречил, тот чаще всего отмалчивался, даже во время самых горячих дискуссий в верховной палате Совета Федерации. Но управление, возглавляемое Блендером, Харман это просто всей кожей чувствовал, источало скрытую угрозу хотя бы только тем, что существовало. Оно было единственным рычагом власти, к которому Харман не был допущен! Впрочем, одернул сам себя Харман, не единственным. Неслыханно, но он до сих пор не понимал принципа работы верховной палаты, хотя уже много лет числился ее выборным членом. Всего в верховную палату входили 13 человек, но официальными должностями обладали лишь семеро, в том числе и он сам, и Блендер. Все семеро относились к выборным членам. Остальные шестеро обладали статусом постоянного членства. Это были очень странные люди. Обычно они садились так, чтобы их лица оставались в тени. Они не имели имен! Вернее не называли их никому, даже остальным членам палаты, для всех они были обозначены номерами, от Первого, до Шестого. Харман никогда не видел ни одного из них нигде, кроме заседаний палаты, да, и то не всегда, а на заседания Совета Федерации они не являлись. Чем они занимались, где работали, где жили, как попали в Совет и в его верховную палату, он не знал. А если не знал Директор социального института, чиновник высшего ранга, то тогда кто знал?
   Когда-то в далеком прошлом, когда Харман уже восемь лет, как возглавлял социальный институт, что автоматически давало право членства в Совете Федерации, пределом его карьерных притязаний было попасть в верховную палату Совета. Да, тогда он был все еще горяч и романтичен, хотя уже и не юн. Как он тогда волновался в ожидании этого ослепительного мига! Его счастливое забвение продолжалась недолго, до тех пор, пока он не узнал, что его статус не высший. Эти шестеро уже были в палате, когда он туда только попал, были они и сейчас, будут и после него. Ему в голову все чаще приходила сумасшедшая мысль, что эти шестеро загадочных людей будут парить над властью и законом всегда, даже тогда, когда он уже умрет от старости и его тело рассыплется в прах и пыль. Харман терпеть не мог загадок, особенно заведомо неразрешимых, они вносили в его социальные схемы фактор неопределенности, но больше всего хлестали по его самолюбию. Это была ещё и дополнительная причина не любить Блендера, так как Харман был уверен, что тот уж точно знает тайну загадочной шестерки, а это вызывало непреодолимое чувство ревности.
   Председателя Совета Федерации, престарелого коротышку Йоргена Кайзера, Харман в расчет не брал. Природная склонность Кайзера к глупости бесконечно усугублялась его непомерным самолюбованием и заносчивостью. Подумать только, он всерьез предполагает, что является верховным владыкой Новой цивилизации! Вот ведь, кретин! Видимость власти, внешнее почитание совсем ослепили крохотные, всегда красноватые глазки Йоргена, за последние годы он окончательно превратился в марионетку. Только вот кто этими ниточкам дергает?
   Харман потер висок. Мысли о верховной власти всегда выбивали его из колеи и портили настроение. Долгие годы он подбирал логический ключ к разгадке этой странной системы, пришедшей из тьмы веков, но каждый раз она противоречила его знаниям и жизненному опыту, выходила за рамки здравого смысла, от нее веяло и фарсом, и страхом одновременно. Фарсом потому, что Харман был убежденным атеистом, не верил ни в Бога, ни в Черта, а от этой загадочной шестерки разило мистическим апломбом, претензией на тайное знание, якобы пришедшее из прошлого. Чего стоит это дурацкое тайное учение дуализма, разработанного еще самими "три А". Ну, и что?! Что гениального в утверждении необходимости социальных противовесов? Да, и в самой стабильности, которая завела общество... Стоп! Харман даже себе не позволял некоторых мыслей. Как человеку осведомленному и умному, Директору многое из происходящего вокруг казалось одновременно и смешным, и противным, но он терпеливо сносил эти странности, и нигде не искал ответы, кроме как в собственной голове. А на некоторые темы опасался даже формулировать вопросы, так как они были опасны для здоровья и благополучия. Как социолог, он прекрасно знал, что острые вопросы действуют на разум и душу, как вирус на организм: достаточно запустить болезнь, и она проявиться если не высокой температурой, то нервным поведением, неуравновешенностью, а это прямая дорога к деструкции. Долгая жизнь научила Хармана осторожности, он много раз убеждался, что древняя система не одряхлела, что она по-звериному чутка, агрессивна и непредсказуема. А потому страшна.
   Все его долгие размышления и прежний опыт говорили: не верь Блендеру, не реагируй на его провокации, поезжай спокойно на службу и.... И как раз в этом месте он приказал водителю следовать в управление социальной безопасности. Потом, подумав, он позвонил дежурному по Социальному институту и сообщил, куда направляется.
   Впереди, за темными стеклами лимузина показался поворот в тоннель, в который он въезжал лишь тогда, когда проводились заседания верховной палаты Совета Федерации, а они всегда проводились в здании управления безопасности. Сначала и это у Хармана вызывало раздражение, но потом он с этим смирился и даже испытывал облегчение, что не ему приходилось привечать эту загадочную шестерку. Лимузин мягко качнулся на повороте.
   Да, он едет к Блендеру. Возможно, всё-таки этого и не надо было делать, но Пуаль переиграл его. Он позвонил ему домой и вежливо попросил приехать к нему в управление, так как не хотел бы вызывать огласки. Харман мысленно усмехнулся, какая в их мире может быть огласка?! Честно говоря, он растерялся, но всё равно ответил уклончиво, мол я должен посмотреть нет ли срочных дел.., но ведь не отказал, дал Блендеру возможность обронить: "Рональд, я очень жду". Харман тяжело вздохнул, его мучали сомнения. В принципе, он и сейчас может дать команду изменить маршрут, но в глубине души знал: не даст. Проклятое любопытство гнало его на эту, наверняка опасную встречу.
  -- Нет! - мысленно воскликнул Директор. - Каков негодяй! Все просчитал! - На душе стало противно, неприятно было чувствовать себя в дураках. - Ну, ничего, Пауль, это только первое соприкосновение, мы ещё сразимся с тобой!
   Блендер ждал его прямо в холле у своего личного лифта, вокруг не было видно ни души. Это несколько смягчило Хармана.
  -- Рад вас видеть, Рональд! - тонкая холодная кисть мягко приникла к его пальцам, внутренне Харман вздрогнул, но внешне остался невозмутимым.
  -- Спасибо, что приехали.
  -- Пауль, при всём уважении к вам, у нас не так много времени.
  -- Да, да, прошу, - Блендер повернулся и нажал кнопку лифта, двери бесшумно раздвинулись.
  -- Пуаль! - перешел Харман в наступление, - вы меня удивили. О какой огласке может идти речь?
  -- Поверьте мне, Рональд, - Советник посторонился и указал рукой на лифт, - Здесь нам будет говорить удобнее и извините, если я нарушил ваши планы, я никоим образом не стремился обидеть вас.
  -- Хорошо, оставим это, - Харман шагнул к лифту. Он знал, что нельзя верить не единому слову Блендера, но его извинения все равно подействовали расслабляюще.
   Кабина мягко провалилась вниз, в окошке замелькали цифры. Никогда еще эти два человека не смотрели друг другу в глаза так близко. Они не были тесно знакомы, но в верховной палате существовало давнее правило, называть друг друга только по именам, без фамилий и титулов, а эти два человека привыкли блюсти традиции.
   Лицо у Блендера было вытянутым, с тонким длинным носом, узким подбородком и короткой щелкой рта, окаймленной исчезающими полосками губ. Он носил странную прическу с прямой челкой жестких черных волос, что уменьшало его и без того невысокий лоб, зато выделяло глаза, глубоко посаженные, со зрачками белесого цвета. Их взгляд был пронизывающе неприятен.
   В окошке этажности мелькнул минус 24 этаж.
  -- Ого! - подумал Харман. - Оказывается управление социальной безопасности занимает пространство, соразмерное его институту! Но ведь кабинет Блендера на верхнем этаже здания, также как и его, Хармана, почему же они не едут наверх?
   Он перевел взгляд на Советника. Тот тоже смотрел на окошко этажности. Внешне он был спокоен, но напряженные плечи выдавали волнение. Или Харману показалось?
  -- Пауль! Я думал, что мы будем разговаривать в вашем кабинете.
  -- Что? - Блендер вздрогнул и оглянулся на своего гостя. - Кабинет? Да, конечно, потом поднимемся. Сейчас кое-что вместе посмотрим, и поднимимся.
   Блендер смотрел немигающим взглядом, зрачки его, всегда водянисто-холодные, горели каким-то внутренним огнем. Харман словно окунулся в эти глаза и у него мелькнула мысль, что, наверное, вот так выглядит первый симптом заболевания социальным вирусом, вызванного бесконтрольным задаванием самому себе недопустимых вопросов.
  -- Рональд, я хочу с вами поговорить без помех. Там внизу есть все условия для этого.
  -- Хорошо, Пауль, - Харман пожал плечами, - я готов следовать за вами. Но учтите, я считаю такие меры предосторожности излишними.
   Лифт бесшумно затормозил и распахнул двери, в окошке высвечивалось число 44, это было глубже на два этажа, чем в социальном институте, на душе стало неприятно, совершенно глупое и неуместное сейчас чувство ревности опять кольнуло самолюбие. Харман поспешно задавил эти ощущения. Их никто не встречал. Перед ними начинался коридор, прорубленный прямо в граните, с редкой цепочкой тусклых фонарей. Такого Директор никак не ожидал увидеть.
  -- Что это?!
  -- Это мой этаж, - гордо пояснил Советник. - Его начали строить сто восемьдесят семь лет назад, а через пару лет почему-то забросили. Я его нашел, и кое-что доработал здесь. Пойдемте. Рональд, вы не обращайте внимания на голые стены, дальше начнутся вполне цивилизованные помещения.
   Они не прошли и двадцати метров, как коридор круто свернул в сторону. Харман увидел, что за поворотом не было ни одной двери, ход шел еще метров сто, и заканчивался тупиком, в котором застыла старинная проходческая машина. Он растерянно остановился.
  -- Здорово?! - восторженный смешок Блендера прозвучал из-за спины как выстрел.
  -- Да, - быстро взял себя в руки Харман. - Очень неожиданно. Ну, и где мы будем беседовать, прямо под этими голыми стенами?!
   Директор повернулся и строго посмотрел на Советника. Тот слегка смутился.
  -- Ну, что вы, Рональд! Вот смотрите.
   Блендер подошел к внешнему углу коридора, и часть стены вдруг беззвучно открылась темным провалом потайного хода. Толщина двери была с полметра и отсвечивала металлом! Советник шагнул внутрь и там тут же вспыхнул свет. Харман последовал за ним, стена за ним сомкнулась. Короткий коридор, все также проложенный в толще камня вел к трем одинаковым дверям. Блендер открыл первую обычным металлическим ключом и потянул на себя. Харман готов был увидеть какую-нибудь пещеру или каземат, но впереди включился приятный желтоватый свет и высветил диван, письменный стол, пару кресел и большой шкаф у стены.
  -- Располагайтесь, Рональд, - Блендер сел на диван и указал на кресло напротив. - Хотите свой любимый тоник?
  -- Нет, - Харману была неприятна такая забота. - Пауль! Я последовал за вами достаточно далеко, чтобы потребовать некоторых объяснений. Что все это значит?
  -- Ничего, кроме желания поговорить без лишних ушей и глаз.
  -- Я не понимаю. Пуаль, ну, объясните, если мы с вами оба здесь, то кто может нам помешать?! Ваши сотрудники?
  -- Нет, конечно, - голос Блендера внезапно стал опять невозмутимым, лихорадочный блеск глаз ушел вглубь, волнение выдавали только руки: пальцы правой руки машинально, но сосредоточенно потирали указательный палец левой. Советник перехватил взгляд Директора и усмехнулся. - Вы правы, Рональд, я волнуюсь. К нашему разговору я шел много лет.
  -- Не понимаю, Пауль.
  -- Немного терпения, я все объясню, - Блендер встал и, подойдя к шкафчику, достал два стакана с радужным напитком. Один стакан поставил перед гостем, а из другого жадно отхлебнул. - Я тоже люблю этот тоник. - Виновато пояснил он и сел опять на диван.
   Харман ждал.
  -- Рональд, я хотел бы поговорить с вами о вашем зяте.
  -- И ради этого мы спустились вниз?! - Харман удивленно уставился на собеседника.
  -- Именно. Видите ли, я не уверен в своей собственной информационной безопасности, не говоря уже о вашей.
  -- И кто же может собирать о нас сведения, Пауль? Может, Йорген?
  -- Да, нет, что вы, Рональд. Этот шут на это не способен, даже если додумается до такой возможности, - Блендер встретился с глазами Хармана. - Вы считаете, что я не осторожен? Но в этих стенах я уверен, также как уверен в том, что вы разделяете мое отношение к Кайзеру. - Блендер сделал выжидательную паузу.
  -- Нет, Пауль, эти ваши слова я оставлю без комментариев. - С легким металлом в голосе отозвался Харман.
  -- Умно, - Блендер одобрительно кивнул головой. - Но вернемся к предмету нашего разговора.
  -- Да, пожалуйста. Я жду пояснений, как мой зять, этот заблудший во времени человек, мог так заинтересовать столь могущественную особу, - Харман кивнул в сторону Блендера.
  -- Спасибо за комплимент, - усмехнулся тот. - Но вы, Рональд, явно лукавите, принижая значение астронавта из прошлого. Бережете его для дочери?
  -- А что в этом зазорного, Пауль? Я проверил его генетику, она идеально совместима с параметрами моей дочери. Я даже не думал, что совпадение может быть столь полным, недаром она в него сразу же влюбилась...
  -- А он в нее?
  -- И он в нее.
  -- Что ж, - Блендер поставил тоник на столик и откинулся на спинку дивана, - аргумент вашей заинтересованности в Глетчере очень весом, а самое главное, совершенно легитимен.
  -- Потому что соответствует реальному положению дел, Пауль.
  -- Конечно, Рональд, я даже не буду спорить, - Блендер чуть наклонил голову и пронзительно уставился своими прищуренными глазками на Директора. - Но почему вы так заботитесь о сохранении ему жизни, а?
  -- Поясните, Пауль, - холодно парировал Харман.
  -- К чему пояснять то, что и так очевидно. Вы же прекрасно знаете, что Глетчер является дестабилизирующим социальным источником. Так?
  -- Это спорный вопрос.
  -- Не думаю. Любая экспертная комиссия докажет объективную необходимость ликвидации Глетчера. Заметьте, Рональд, не деструкции, а ликвидации! Вы же бросаете весь свой недюжий ум и ораторское искусство, все свое громадное влияние, на алтарь спасения древнего человека. Я задавал себе вопрос, зачем? Не скрою, пытался ответить. Этот древний космонавт, говорил я себе сначала, интересен как живое ископаемое, как источник определенных дополнительных сведений о прошлом. Но потом я выяснил, что его отчет о звездной экспедиции никто не читал. Никто, Рональд!
  -- Ну, допустим, - усмехнулся Харман, - у меня не хватило пока времени.
  -- Позвольте усомниться в этом, - ответная улыбка Блендера была крива и язвительна. - Мне ли не знать вашей работоспособности! Отчет вам просто не нужен, Рональд!
  -- Да, хоть бы и так, что с того?!
  -- Согласен. Тогда почему вы не избавились от него, когда он оплодотворил вашу дочь?
  -- Знаете, Пауль, - рассердился Харман, - вы иногда переходите всякие границы приличия.
  -- Извините, Рональд, - Блендер развел руками. - Но наш с вами статус исключает общечеловеческие императивы.
  -- Пауль, вы меня разочаровываете, - Директор выпрямил спину и подался вперед, взгляд его сгустился от нахмуренных бровей. - Вам знакомо такое чувство, как родительская любовь или вы бездушный робот?!
  -- Хотите сказать, - ехидно переспросил Блендер, - что вы бережете Глетчера из-за любви к дочери?
  -- Именно так, Советник, - в голосе Хармана отчетливо прозвучал холодок отчуждения. Он с вызовом встал, как бы давая понять, что готов уйти.
  -- Не обижайтесь, мистер Харман. Я не хочу с вами ссориться. Я допускаю последний вариант, что вы оставили Глетчера на всякий случай, а чтобы ни мозолил глаза, отправили его на свалку. Ну, проявите честность, согласитесь, что в моих словах есть доля истины? - Глаза Советника почти умоляли к перемирию.
   Харман задумался. Вот сейчас наступил момент, когда события программируются по нескольким вариантам, но выбрать надо только один. Можно встать и оскорблено потребовать закончить идиотский разговор, можно даже пригрозить, что дежурный института в курсе, где находится директор, потом выйти на поверхность и собрать экстренное заседание верховной палаты. Другого пути не будет, так как они с Блендером в этом случае станут непримиримыми врагами и просто обязаны перегрызть друг другу глотки. К тому же Харман никогда не сможет узнать истинной цели сегодняшнего визита.
   Но есть и второй вариант. В конце концов, надо признать, что соображения, высказанные Блендером, уже в том или ином виде посещали голову Хармана. Он действительно холодно взвешивал, что ему делать с этим странным подарком судьбы в виде Черепахи и ее хозяина. А дочь? Да, он любил Алису, но не настолько, чтобы рисковать и собой, и ею, и будущим внуком с безупречной генетикой.
   Харман молча сел и взял стакан с тоником.
  -- Спасибо, Рональд, - Блендер облегченно откинулся на спинку дивана и позволил себе довольно улыбнуться. - Я знал, что вы умный человек.
  -- Ладно, оставим комплементы в стороне, - хрипло прервал его Харман. - Выкладывайте, зачем вам понадобилась эта встреча. Вам нужен Глетчер, с его Черепахой? Берите, ради Бога. Мне заботы будет меньше.
  
  

*****

   Они разговаривали уже целый час. Если не принимать во внимание чрезмерный цинизм Блендера, которым он иногда шокировал даже Хармана, то его можно было бы признать интересным собеседником. А если бы кто-нибудь слушал этих людей со стороны, таких не похожих, но в то же время одинаково важных и солидных, то у него неминуемо бы сложилось мнение, что они вальсируют друг с другом. Причем роль ведущего играл Блендер. Он торопил собеседника, пытался убедить в своей искренности и лояльности, а тот все отмалчивался, лавировал, не верил. Да и как было верить? Где гарантия, что все это словоблудие не изощренная проверка безопасности? Но в любом случае, Харман узнал много нового. Например, что так называемое преступное подполье, специально культивируется управлением социальной безопасности для выявления преступно наклонных элементов. Безусловно, Харман знал о наличии в обществе криминала, но что бы оно было искусственным, до этого даже он додуматься не мог. Блендер когда это рассказал, сидел с торжествующим видом и наслаждался произведенным впечатлением.
  -- Рональд, мне приятно, что даже вы, ас своего дела, не усмотрели в моей конструкции изъянов.
  -- Пауль, позвольте, но ведь преступность имеет тысячелетнюю историю!
  -- Совершенно верно! И все это время она переводилась в область контролируемого изнутри фактора социальной нестабильности. За много лет до меня все стихийные процессы в этой области перешли под контроль управления социальной безопасности.
  -- Вы хотите сказать, что управлению безопасности, также как и социальному институту, несколько тысяч лет?!
  -- Нет, ну, что вы. Социальный институт вне конкуренции. Моему управлению всего тысяча семьсот лет.
  -- Но почему же я ничего об этом не знаю?!
  -- Конспирация, мой друг, конспирация!
   Харман чувствовал, как помимо своей воли безвозвратно вязнет в паутине этих откровений своего главного конкурента. Такая информация не отдавалась задаром. Но любопытство брало верх над благоразумием.
  -- Пауль, а поселения в горах и мутанты на свалке, это не ваша работа?
  -- Нет, Рональд, не могу принять на себя чужие лавры, это не моя работа. Так сложилась жизнь на нашей Ирии. Я лишь пытаюсь, если не контролировать ее течение, то хотя бы быть в курсе всех дел.
  -- И как, удается? - вопрос Харман задал с откровенной ехидцей в голосе.
  -- Нет, - огорченно ответил Блендер. Иронии в вопросе своего собеседника он не заметил. Или не захотел заметить. - Все вопросы я не могу контролировать. Мои предшественники делали множество попыток проникнуть в тайну горной страны, но все равно, сведения, полученные о ней сходни с мифами и сказками. Я в настоящее время предпринял беспрецедентные шаги, дабы проникнуть в тайну этого социального противовеса Новой цивилизации, но результаты еще впереди.
  -- Пауль, вы хотите сказать, что Горная страна и есть главный социальный противовес?
  -- Конечно! А как же иначе? Я уверен, мы бы давно уже нашли возможность уничтожить это гнездо сопротивления, если бы на это дали разрешение.
  -- Кто, дали? - поймал его на слове Директор. Блендер слегка смутился.
  -- Вы опасный собеседник, Рональд. Так и норовите припереть к стенке. Не торопитесь. Ведь я не зря утянул вас в это потаенное место, во всяком случае, не для того, чтобы просто морочить голову.
   Голос Блендера стал сухим и строгим,
  -- Рональд, я готов быть с вами совершенно откровенным и искренним. Я хочу получить в вас надежного союзника, а не явного или спящего врага, как это было сотни лет.
  -- Зачем, Пуль? А главное, почему я вам должен верить? Где гарантия, что вы не проверяете меня на благонадежность?
  -- Серьезный вопрос. Не знаю, как ответить. Могу лишь опять повторить то, что уже сказал. Если вы, Рональд, готовы выслушать меня бесстрастно, подойти к моим словам аналитически, то я думаю, вы мне поверите. Готовы?
  -- Что ж, Пауль, - Харман внимательно посмотрел на пунцового от волнения Советника, - я готов вас слушать. Верить? Пока не знаю.
  -- Хорошо. Мне достаточно и этого.
   Блендер вскочил с дивана и стал нервно ходить по небольшой комнате. Потом он подскочил к шкафу и открыл дверцу небольшого холодильника. Вытащив оттуда мгновенно запотевшую бутылку водки и упаковку маринованных кальмаров, виртуозно прихватив по пути с полки две рюмки, он расставил все это на столике. Сосредоточенно принялся распечатывать бутылку. Харман терпеливо ждал. Он видел по отсутствующему взгляду Блендера, что тот неподдельно волнуется, еще раз перебирает в голове все "за" и "против". Нет, играть так натурально почти невозможно. Впрочем, остановил себя Директор, откуда он может знать, какими способностями обладает Генеральный Советник безопасности? Уж, наверное, это не должен быть заурядный человек. Харман мысленно усмехнулся, а впрочем, может, назначили же Председателем Совета Федерации явного кретина Йоргена?! Между тем Блендер разлил тягучий от холода напиток и вопросительно взглянул на собеседника. Тот молча поднял вслед за ним рюмку.
  -- Рональд, мне сейчас очень нужно ваше доверие! Я предлагаю выпить за разрушение устаревших традиций, которые заключаются в нескончаемой конкуренции между нашими структурами.
  -- Пуаль! - усмехнулся Харман. - Вы предлагаете чрезвычайно крамольный тост, но я выпью.
   Они осушили рюмочки и закусили.
  -- Я готов, Пауль, начинайте. Все-таки время идет, нас могут искать.
  -- Да, да, - Блендер откинулся на спинку дивана и сжал пальцы рук так сильно, что костяшки побелели. - Мне очень страшно, Рональд, но я для себя все решил. Единственно, что меня утешает, что если вы меня предадите, то, скорее всего, недолго будете торжествовать. Таких свидетелей не оставляют.
  -- Ближе к делу, Пауль, - ровным голосом перебил его Директор.
  -- Хорошо, - он поерзал, усаживаясь поудобнее. - Рональд, я скажу самое главное и сразу.
  -- Валяйте.
  -- Шестеро постоянных членов верховной палаты бессмертны! - выпалил Блендер.
   Харман в изумлении открыл рот.
  -- Во всяком случае, они живут уже около трех тысяч лет.
  -- Не может быть!
  -- Как еще объяснить то, что я нашел здесь, в этом тоннеле?
  -- Разве здесь можно что-то найти?
  -- Сомневаетесь? Можем пройти в конец тоннеля, если не побоитесь испачкать обувь многолетней пылью. Там, где стоит проходческая машина, есть сейф. Сейчас он пустой. Бумагам, которые я оттуда достал, несколько тысяч лет!
  -- Провокация, - недовольно пробурчал Харман и в расстройстве налил себе рюмку водки, которую тут же выпил. Он очень жалел, что принял приглашение своего свихнувшегося коллеги.
  -- Думаете, я того? - Блендер покрутил пальцем у виска. - Нет, хотя, честно говоря, есть отчего. Видите ли, Рональд, среди бумаг в сейфе лежала цифровая видеозапись. Она цела и находится здесь, в этой комнате!
  -- Вы хотите сказать, что ей три тысячи лет?! Сколько вы мне говорили, этому тоннелю лет?
  -- Сто восемьдесят семь.
  -- Вы же не наивный человек, Пауль! - чуть раздраженно укорил Харман Советника.
  -- Рональд, - спокойно отреагировал Блендер, - дайте рассказать до конца и сразу же все поймете.
  -- Все, молчу.
  -- На самом деле, вся эта история очень логична. Судите сами. Когда я принимал должность восемнадцать лет назад, мой предшественник вручил мне связку электронных и обычных ключей. За прошедшие годы я постепенно разобрался со всеми, за исключением одного. Вот он. - Блендер достал из кармана небольшой ключик. - Несколько раз я порывался его выкинуть, но что-то меня останавливало. В общем, я забросил его в дальний угол стола и забыл о нем. А четыре года назад у меня состоялся странный разговор с Йорганом, который мимолетно сказал, что моя независимость не должна переходить границ, особенно в области финансирования чуждых проектов. Сама беседа была на пустячную тему, а вот эта фраза вдруг запала в мою голову. Я немедленно занялся ревизией всех внебюджетных проектов. Тогда-то и всплыл этот тоннель. У меня аж ладони вспотели от предчувствия какого-то важного открытия. Вы представляете, Рональд, в условиях нашей скучной каждодневной рутины, вдруг обнаружить что-то загадочное?! Сейчас вы всё поймете.... Первое, что я сделал, когда наткнулся на эту информацию, я приказал проверить свой лифт. Дело в том, что на его панели одна нижняя кнопка была пустой, без цифр. Я никогда раньше об этом не задумывался, а оказалось, что она подключена, но предохранитель из неё вынут. Предохранитель монтёр вставил, потом тут же отправился на деструкцию. Первый раз я спускался на последний этаж с помощником, он то и нашел маленький сейф за куском камня, в самом углу этого тупика. Жалко парня, хороший был сотрудник.
   Блендер замолчал и пригубил тоник.
  -- Что-то в горле пересохло, - он сделал ещё глоток и продолжил рассказ: - Я сразу все понял! Но прежде чем маленький загадочный ключик подошел к этому сейфу, прошло два года. Все это время я занимался строительством специального оперативного бункера, в котором мы сейчас находимся.
  -- То есть это помещение известно Кайзеру?
  -- Конечно! Я же не самоубийца. Йорген здесь был, когда все было готово.
  -- И как же вы залегендировали перед ним это внебюджетное строительство, наверное, не самое дешевое?
  -- Как личное помещение для агентурной работы с особо важными персонами.
  -- Очень интересно, - в голосе Хармана прозвучала настороженность.
  -- Да, Рональд, должен признаться, что Кайзер в курсе этой встречи. Я предвидел, что вы предупредите свою дежурную службу.... Да, не смущайтесь, это было правильное решение, поэтому испросил одобрения на приватную беседу с вами у Йоргена.
  -- И каково основание встречи? - хмуро поинтересовался Харман.
  -- Ваш зять, Рональд.
  -- Запись беседы....
  -- Будет предоставлена Кайзеру. В том объеме, конечно, в котором мы сочтем нужным. Начало беседы я уже записал, вы были неподражаемо искренни в своей настороженности. Думаю, Йорген поверит всей легенде.
  -- Вы большой хитрец, Пауль, - вздохнул Директор. - Посмотрим, стоит ли свеч вся эта интрига.
  -- Стоит, Рональд, еще как стоит! Речь идет о таком феномене, который нас с вами делает просто мелкими червями, со всеми нашими амбициями, мыслями, властью....
  -- Пауль!
  -- Да, всё, возвращаюсь к рассказу. Вот она папочка, которую я вытащил на свет божий.
   Блендер достал с нижней полочки журнального столика выцветший пластиковый файл с крышечкой на кнопочке. Харман взял его в руки, открыл. В нем лежала коробочка с цифровым диском и маленький конверт.
  -- Однако, не густо.
  -- Рональд, признаюсь, здесь были еще несколько документов, но они не имеют никакого отношения к нашему разговору, касаются только давно минувших дел моего управления.
  -- Вынужден верить вам на слово, Пауль.
   Харман, не слушая слова оправдания Блендера, вытащил из конверта два листочка. Один, представлял собой цветную копию удостоверения генерального советника безопасности на имя Кока Спейсера. С фотографии смотрел мужчина, видимо, весьма тучный, судя по округлости щек и заплывшим маленьким глазкам.
  -- Это лицо не вызывает ощущение ума, - машинально прокомментировал Харман.
  -- У меня такое же мнение. Этот человек явно не блистал особым умом, поэтому наделал кучу глупостей.
  -- Каких же? - Харман по-прежнему всматривался в фотографию, оттягивая момент знакомства с письмом. Второй лист был письмом Спейсера, так как внизу стояла его подпись.
  -- Он умудрился добыть бесценную информацию, но она погубила его. Видите ли, Рональд, этот начальник управления даже не значится в наших архивах!
  -- Так может, его и не было?
  -- Нет, Рональд! - хитро прищурился Блендер. - Был! Кто-то был начальником управления безопасности в период с 4809 по 4814 годы, но имя этого советника вычеркнуто из всех файлов!
  -- Как же вы нашли подтверждение?
  -- Финансовые документы, Рональд! Все бумаги, которые должен подписывать лично советник, изъяты именно за указанные мной годы!
  -- Что ж, убедительно, - Харман сразу же понял логику Блендера. Когда власть "стирала" высокого чиновника из жизни, то действовала именно так: изымала любые упоминания о нем, оставляя порою дыры и прорехи в документации и отчетности, но это уже никого не заботило. Директор, наконец, решился развернуть письмо и начал читать.
   "Я, Кок Спенсер, Генеральный Советник безопасности федерации, обращаю свое послание к своему будущему приемнику. Надеюсь, он будет умным человеком и сможет распорядиться моей информацией более осторожно, чем я.
   Год назад мой аналитик, Карл Ферио, занялся архивными изысканиями по каналам возможной утечки с заседаний верховной палаты. Его наблюдательность и внимание привели к поразительным результатам. Он обнаружил, что среди шестерки постоянных членов верховной палаты, как минимум трое, бывали в своем статусе несколько раз. Периодичность составляла около пятидесяти лет. Это слишком много для любого долгожителя, даже если он использует все достижения элитной медицины.
   По моему указанию Ферио провел полный поиск по всем архивным данным, а это примерно за три тысячи лет, и первоначальные выводы подтвердились полностью! Все, подчеркиваю, все постоянные члены верховной палаты, работали в ней по много раз, иногда более десяти! Всего Карл насчитал шестьдесят две персоны. Проведены экспертизы сличения лиц, вывод однозначен: постоянные члены верховной палаты совершают ротацию по какому-то принципу через каждые 50-60 лет! То есть, постоянные члены палаты, БЕССМЕРТНЫ!
   Я подозреваю, что это не люди, человек не может жить так долго! Что делать, не знаю. Вчера пропал Ферио, я чувствую, что мне осталось совсем мало времени. Да, поможет нам Бог. Мне очень страшно".
   Харман несколько раз перечитал письмо. Если это не дурной розыгрыш, то информация, просто чудовищна. От нее действительно можно сойти с ума! Он посмотрел на Блендера, тот уже втянул в себя две стопки водки. Многое становилось понятным в его поведении. Действительно, все распри, важные государственные дела становились ничтожной возней на фоне не умирающих людей, бессменно стоящих у власти новой цивилизации.
  -- Пауль, - хрипло произнес Харман, - я не верю в бессмертие.
  -- Я тоже. Я много размышлял по этому поводу и пришел к выводу, что внутри человечества существует скрытая мутация, как бы болезнь, от которой долго не умирают.
  -- Да, я бы тоже так подумал. Думаю, их надо называть долгоживущими.
  -- Согласен. Диск ставить?
  -- А как же!
  
  

*****

  
  
   Как только они вышли за пределы подземелья, внешняя немощь или усталость Старика вдруг разом пропали, он зашагал споро и ходко, Георг едва за ним поспевал. Пустота внутри него наполнилась свежим воздухом, шорохом утреннего ветра и непередаваемым видом леса. Учитель вел его вдоль склона горы по одному ему известным приметам, ни тропинки, ни дорожки не было. Под ногами шелестели сучки, сухая хвоя, катались шишки. Ничего подобного Георг никогда не видел, вернее, не ощущал. Он заворожено оглядывался, впитывая незнакомый, но такой приятный лесной запах.
   Через несколько часов спуск закончился, сосны сменились лиственными деревьями и кустарниками. Белоус бодро шагал впереди своего ученика, размеренно помахивая посохом. У одного из кустов, на котором росли какие-то белые-коричневые гроздья, он остановился и пригнул несколько веток.
  -- Георг, - позвал он, - срывай плоды и складывай в котомку. Это наш с тобой обед, так что не скупись.
   Проквуст ощупывал срываемые гроздья, они были очень твердые, хотя и пахли хорошо. Как же их едят, подумал он, набивая ими котомку.
  -- Учитель, это ягоды?
  -- Нет. Это орехи, мой молодой ученик, их съедобные плоды, скрыты внутри твердой скорлупы. Ядра у спелого ореха вкусные, богаты белком и витаминами. Запомни, как они выглядят, это один из важных элементов нашего питания.
  -- Их много в горной стране?
  -- Много, Георг. И растут они практически круглый год. Тысячи людей питаются ими. Я покажу тебе, как с ними обращаться.
   Лес редел, всё чаще попадались полянки, залитые ярким солнцем.
  -- Георг, берегись солнца! - предупредил своего ученика Белоус. - Оно здесь в горах за пять минут кожу спалить может. Хорошо, что кепку прихватил.
  -- Да, я машинально, - смущенно объяснил Проквуст, - случайно схватил со стула, когда Страж за мной пришел.
  -- Всякая случайность несет в себе закономерный смысл и неизбежные последствия, - глубокомысленно изрек Старик.
   Георг до конца этого поучения не понял, но переспрашивать не стал. Зато он уже начал понимать, что всему будет свое объяснение с течением времени, а времени то у него как раз было много: целая жизнь!

*****

  
  
   Они шли вдоль лесного озера. В его зеркальной поверхности отражались облака и задевающие их вершины окружающих гор. Вдали виднелась блестящая ниточка горной речки, вдетая в озерную гладь. Рядом с местом, где талая вода с гор вливалась в зеркало озера, берег зарос странными деревцами. Стволы у них были белыми с черными крапинками. Издалека они смотрелись изумительно красиво. Георг даже застыл от восхищения. Старик одобрительно посмотрел на него.
  -- Нравиться?
  -- Изумительно красиво.
  -- Это березы, Георг. Деревья философов и поэтов.
  -- Я никогда не слышал о таких.
  -- Это не удивительно, - грустно отозвался Белоус, - в вашей Новой цивилизации нет философов и поэтов. - Он поднял посох и протянул его чуть в сторону от рощи. - Смотри, Георг. Видишь, там за деревьями крыша торчит?
   Проквуст всмотрелся и, действительно, над зеленым облаком листвы возвышался острый конек крыши. До него оставалось не более километра.
  -- Это ваш дом?
   Почему-то Белоус молчал, хотя не слышать этого вопроса не мог. Может быть, у них не принято говорить о своем жилище с посторонним, подумал Проквуст?
  -- Учитель, простите, может быть, я спросил опять что-то не то?
  -- Да, нет, - Белоус остановился и оперся обеими руками на посох. Положив подбородок на сомкнутые на древке ладони, он задумчиво устремил свой взгляд вдоль поверхности озера. - Я просто думаю, что тебе ответить.
   Георг недоуменно огляделся вокруг, он не понимал, как мог озадачить своего учителя таким простым вопросом.
  -- Ты наделен статусом Ищущего, - заговорил негромко Старик, продолжая смотреть вдаль, - а понимаешь ли ты, что это значит?
  -- Нет, не понимаю, - честно признался Проквуст.
  -- Вот ты спросил о доме, а теперь стоишь и думаешь, чего это старик мудрит? Не красней, парень, нет в твоем вопросе ничего сложного, зато в ответе есть трудности. Ты здесь чужой, пришлый, в твоем мире дом, это стены квартиры или комнаты, так ведь?
  -- Да, именно так, Учитель.
  -- А здесь по-другому. Постарайся представить, что вот эта вся долина - мой дом: этот лес, эти камни у озера, горы над ним, березы, сосны, все вокруг. А дом? Дом, это всего лишь кладовка для моего тела на время его вынужденного отдыха, - Белоус скосил глаза на своего ученика. - А теперь и для тебя, Георг. - Он выпрямился и добавил. - На некоторое время.
   Проквуст не стал спрашивать, на какое время, чему его должны учить, он стал терпелив и чувствовал, что ведет себя правильно, взросло, весомо....
  -- Георг! - прервал его размышления окрик Старика. - Только не думай, что молчание, это всегда золото, мудрость без слов умирает, мой дорогой ученик. Оставайся самим собой. И пошли, у нас с тобой еще масса дел.
   Проквуст шагал за Белоусом и думал, может, они тут все мысли друг у друга читают? Или все дело в нем самом, в его примитивном, предсказуемом поведении, образе мыслей? Это было неприятно, потому что Георг считал себя неглупым человеком.
   Дом Белоуса был срублен из больших круглых стволов. За скрипучей, склепанной из жердей, дверью, их встретил чуть влажноватый полумрак, стол со скамьями и очаг в правом дальнем углу. Он был сложен из крупных валунов, которые, наверное, долго держали тепло, если их хорошенько прогреть. Левый угол был отгорожен высокой дощатой перегородкой, наверное, там была спальня, догадался Проквуст. Белоус прошел к столу, и устало опустился на скамью.
  -- Доставай орехи, ученик. Это твои первые собственные плоды. Сыпь в миску. Аккуратнее, - ворчал старик. - Так. Теперь возьми ковш и зачерпни воды, вон в углу бочонок стоит. И стаканы с полки возьми.
   Далее Белоус приказал принести две пары плоских камней и показал, как чистить орехи. Они доставали ядра и запивали их водой. Проквуст сначала принялся очищенные ядрышки складывать перед собой горочкой, чтобы потом отправить их скопом в рот. Но потом он заметил, что его учитель делает все по-другому. Он не спеша, брал орех, иногда держал его зачем-то в пальцах, потом аккуратно разбивал и медленно пережевывал ядрышко. Иногда делал глоток воды. Георг несколько минут смотрел за размеренными движениями Белоуса, а потом стал подражать ему. Зачем? Он точно не мог себе объяснить, но Старик ел так красиво, степенно, что невольно думалось, что это не просто привычка, а часть какого-то неведомого ритуала. Вот и хотелось к нему приобщиться.
   После обеда Белоус поднялся и направился к отгороженной части дома, поманив за собой Проквуста. В комнате стояли четыре деревянных топчана, на одном из них лежало одеяло, из-под которого торчал березовый чурбачок. Старик подошел к шкафу у стены и достал еще одно одеяло.
  -- Спать будешь здесь, - он кинул одеяло на ближайший топчан. - Подушку подберешь себе сам. - Под седыми усами Учителя мелькнула лукавая улыбка. - Теперь пошли, будешь принимать хозяйство.
   Сначала они подошли к очагу. Белоус показал, где лежит посуда, спички, дежурная кучка дров. Рядом висела полка, в которой лежали два каравая хлеба, издававшие сногсшибательный пшеничный дух. Георг втянул его носом, и даже глаза закрыл от удовольствия, это был настоящий хлеб! В его мире такой продукт был доступен, только людям не ниже 5-6 ранга. Он обернулся и увидел пристальный взгляд Учителя. Проквуст смутился.
  -- Пошли дальше, ученик.
  -- Простите, Учитель, можно вопрос?
  -- Давай, дерзай.
  -- Почему вы не называете меня по статусу, Ищущим?
  -- Рано еще. Сначала надо определить, что ты искать будешь.
  -- А разве это еще не определено? - удивился Проквуст.
  -- Пока, нет.
   За домом стоял небольшой сарайчик с напиленными и наколотыми дровами, на стенке, на вбитых в нее колышках, висели две пилы, топор и колун.
  -- Запомни, Георг, это теперь твоя первейшая обязанность, пополнять запас дров. Вон там тропинка, по ней найдешь вырубку. Вопросы есть?
  -- Нет, Учитель, все понятно.
  -- Тогда пойдем, займемся добычей ужина.
   Здесь же в сарайчике из дальнего уголка Белоус достал длинный гибкий прут с намотанной леской, поплавком и крючком. Нечто подобное Проквуст видел по телевизору. Старик привел его к берегу озера, где были сделаны низкие мостки и привязана широкая, пахнущая смолой лодка.
  -- Садись на нос, - приказал Белоус робко стоящему ученику. Сам он уже уселся посередине лодки.
   Проквуст сполз в утлое плавсредство, проклиная мысленно все на свете, он понимал, что если поскользнется, то пойдет на дно сразу же.
   Учитель поднял с пола лодки короткое весло, и ловко орудуя им, двинул суденышко от берега. По бортам умиротворенно заплескались легкие волны, с поверхности воды тянуло свежестью и еще какими-то странными, незнакомыми запахами. Через пять минут Белоус отложил весло и тихо, без брызг, спустил за борт тяжелый камень на длинной веревке. Потом достал из-под лавки баночку, открыл ее и вынул из нее маленького червячка. Одни пальцы держали белесое тельце, а другие продевали в него крючок.
  -- Все, готово! - старик плюнул на наживку и забросил ее в воду. - Вряд ли сразу клевать будет, надо будет вечернюю зорьку дожидаться. Ну, ничего, посидим, поговорим. - Он пытливо всмотрелся в Проквуста. - Как ты себя чувствуешь?
  -- Хорошо, - ответил тот с вымученной улыбкой. На самом деле, Георг испытывал жутковатое чувство, ему казалось, что он повис в длинном падении и как только он представлял себе многометровую бездну под днищем, то сразу же начинал падать в эту глубину. Он так вцепился в скамью под собой, что суставы пальцев побелели от напряжения.
   Белоус заулыбался и нагнулся к Георгу. Он положил свою руку на его зажатые кулаки и тихо что-то зашептал. Почти сразу по мышцам пробежала истома, страх отступил.
  -- Вот, так-то лучше будет, - удовлетворенно хмыкнул Старик. - Надо обязательно будет научить тебя плавать. - Он опустил руку за борт, зачерпнул горсть жидкого хрусталя и пропустил его сквозь пальцы. - Красиво здесь, а, Георг?
  -- Очень!
  -- А ведь такой была Ирия несколько тысяч лет назад, пока люди не погубили ее.
  -- Учитель! - удивился ученик. - Вы о Большом взрыве говорите?
  -- О нем, конечно, о нем.
  -- Но это же губительная случайность, странный космический материал, миллионы лет назад столкнувшийся с планетой...
  -- И при этом не взорвавшийся, - язвительно перебил его Белоус. - Он полежал пару миллиардов лет, чтобы потом взорваться, когда до него случайно лопатой дотронулись. Так что ли?
  -- Я не знаю, - растерялся Проквуст. - Но исторические хроники....
  -- Врут ваши хроники, - сердито буркнул Белоус. - Не было ни метеорита, ни астероида, и звезды здесь не причем.
  -- Как же так?!
  -- А так! Кучка негодяев, теряющих планетарное влияние, собрала в одно место десятки тысяч тонн радиоактивных материалов и вызвала их цепную реакцию. В результате, четверть континента превратилась в свалку, но зато конкурент был стерт с лица Ирии.
  -- Кто же этот конкурент?
  -- Темнокожие, Георг. Их цивилизация перед большим взрывом достигла беспрецедентного расцвета, и технологического, и духовного. За это их и уничтожили.
   Старик занялся удилищем, а Проквуст погрузился в странное оцепенение. Раз за разом он проворачивал в своей голове слова Учителя, пытаясь осознать их полный смысл. Но каждый раз сознание отталкивало их, уводило в сторону, потому что рушилась основа мироздания. Больше всего трудностей вызывал непомерный размер цинизма людей, решившихся на такое преступление. Георг пытался встать на их место, представить, что они думали, о чем размышляли в моменты планирования и подготовки этого воистину вселенского преступления. Между тем, Белоус выхватил из воды уже несколько рыбешек. Они шлепались на дно лодки и, подпрыгивая на нем, медленно умирали. Проквуст взял в руки одну из трепыхающихся рыбок, почувствовал в пальцах дрожание тельца, его пронзило острой жалостью. Не осознавая того, что делает, он вынес ее за борт и разжал руки. Всплеск и серебристая искорка скрылась в глубинах.
  -- Георг, ты можешь выпустить за борт ровно половину моего улова, - ровным и спокойным голосом сказал Белоус. - Но в этом случае, опять будешь есть орехи.
  -- Простите, Учитель, - Проквуст тупо смотрел на свои руки, на которых прилипли крохотные рыбьи чешуйки. - Я совершил откровенную глупость, но мне вдруг так стало жалко ее.
  -- Да, ладно, бывает, - неожиданно добродушно отреагировал Старик. - Это хорошо, это в тебе душа плачет.
   Он опять насадил нового червяка и, поплевав, забросил в воду.
  -- Знаешь, Георг, я первые три рыбки на одного червячка поймал. Представляешь?! Что плечами пожимаешь? Не понимаешь? А ведь это как в жизни: на крючке надеты дохлые, изжеванные идеи, а людишки на них клюют и клюют, клюют и клюют....
   Поплавок дернулся, заплясал и вдруг с размаха ухнул под воду. Белоус дернул удилищем, и оно изогнулось дугой.
  -- Парень! Хватай сачок! - закричал старик, борясь с крупной добычей, он то подтягивал ее на себя, то отпускал. Несколько раз на поверхности озера показывалась темная спина рыбины. - Да, вот же, рядом с твоими ногами палка! Хватай ее и дуй ко мне. Ближе, ближе, подводи.... Ты не торопись, но и не медли. Вот так, молодец, подводи ко мне.
   Белоус засучил рукав своей хламиды и запустил руку в сачок. Через мгновение он поднял на вытянутую руку здоровенного леща, в жабры которого цепко воткнул свои пальцы.
  -- Вот это улов! - радостно воскликнул он. - Килограмма на три потянет. Все, едем на берег, сегодня у нас будет королевский ужин. - Старик засунул рыбу в деревянное ведерко с водой и прикрыл его сверху сачком. Та сначала замерла, потом забурлила в тесном пространстве. - А что, - хитро посмотрел Белоус на ученика, - может и этого, отпустим, смотри какой красавец?
  -- Ну, уж нет! - громко воскликнул Георг. Возбуждение учителя завело и его, заставило на время забыть глобальные вопросы планетарного масштаба. - Мы его съедим. Ведь он глуп и достоин насытить нас собой.
  -- Почему же он глуп? - усмехнулся Белоус, плавно подгребая к мосточкам.
  -- Потому, что он такой большой, а попался на такого маленького червячка! - со смехом выкрикнул Проквуст.

*****

  -- Георг!
   Белоус откинулся на спинку единственного стула и принялся пальцами обеих рук сразу подкручивать кончики своих пышных усов. На столе лежали черепки глины и кучки рыбьих костей.
  -- Как тебе рыба в глине?
  -- В жизни не ел ничего подобного!
  -- А уха?
  -- И уха тоже. Я не знал, что пища может приносить столько наслаждения.
  -- Вот видишь, ученик, даже самые простые вещи выводят нас все время на вопросы философского плана. Теперь ты понимаешь, чего вы оказались лишены в Новой цивилизации?
  -- Наверное, только начинаю понимать.
  -- Хороший ответ. Но вот тебе вопрос: а может быть ваш образ жизни все-таки верен? Чего плохого в ограничении такого порока, как чревоугодничество?
  -- Вы ошибаетесь, Учитель.
  -- Да-а-а? - Белоус улыбнулся. - Докажи!
  -- Дело в том, что отсутствие хорошей пищи не является условием для аскетизма....
  -- Ты знаешь это слово? - удивился Старик.
  -- Да, а что?
  -- Удивительно.
  -- Ну, просто в каждой школе при рассказах о наших основателях, их очень часто называют аскетами.
  -- Понятно. Основатели, это три "А"?
  -- Да, Учитель.
  -- Ну, извини, что перебил. Продолжай.
  -- Короче говоря, у нас несметное количество людей страдают обжорством и, как следствие, ожирением. Сидя перед телевизорами, они поедают несметное количество чипсов, сладкого биота и непрерывно пьют пиво или сладкую воду. Некоторые даже на работу перестают выходить, но такие сразу отправляются на деструкцию.
  -- Ты знаешь, - задумчиво заговорил Белоус, - я никогда раньше не беседовал с рядовым жителем Новой цивилизации. Я много читал, смотрел ваши телепрограммы, анализировал, делал выводы. Но насколько полезно просто поговорить с реальным человеком. Ты даже не представляешь, сколько новых мыслей вызвал своим маленьким рассказом. - Белоус встал. - Ну, ладно, займемся делами.
   Белоус подошел к очагу и взяв в руки кочергу, разворошил мерцающую огоньками кучку. Вверх взметнулся пепел и искры, в углу комнаты стало сразу почти светло. Старик поставил железный прут на место и взял в руку металлический совок, сунул его в самую середину очага и поднял. Чуть потряс из стороны в сторону, чтобы лишние угольки попадали обратно, потом повернулся к Проквусту.
  -- Шагай на выход, ученик. И прихвати с собой ведерко, оно там за дверью стоит.
   Они вышли на улицу. Георг поежился и мысленно чертыхнулся, он предполагал, что после такого ужина они пойдут спать. Пахло свежестью, лесом и озером. Белоус по-прежнему держал перед собой совок с углями, которые в темноте запылали с новой силой. Недалеко от дома в землю был вкопан широченный пень какого-то дерева. Рядом, просто на земле, стояли пеньки поменьше. Белоус прошел к этому подобию стола и стульев и, кряхтя, уселся на один из них, облокотив руку с совком на колено.
  -- Сходи-ка, дружок, за водой. Зачерпни с мостков, да, пополней.
   Когда ученик вернулся, то увидел, что Белоус уже успел придавить ручку совка на другом пеньке так, что в ночи казалось, что тлеющие угли висели прямо в воздухе.
  -- Раздевайся.
  -- Как? - не понял Георг.
  -- Очень просто, - съязвил Белоус, - сначала снимаешь штаны, потом куртку, потом ботинки и все остальное, что там у тебя надето.
   Проквуст очень удивился приказу, но он обещал слушаться своего учителя и поэтому подчинился, хотя подозревал, что тот намерен пытать его раскаленными углями.
  -- Трусы снимать?
  -- Можешь оставить, если хвастаться особо нечем.
  -- Особо нечем, Учитель, - Георг начинал злиться, потому что было холодно и очень неуютно.
  -- Тощеват, но фактура ничего, хотя поработать придется, - бубнил Белоус сквозь усы, обходя полуголого ученика. - Теперь скажи, - Учитель остановился перед дрожащим Проквустом, - угли в руку взять можешь?
  -- Как, прямо пальцами?!
  -- Ну, не локтями же! Смотри, - неожиданно старик сделал шаг к совку и выхватил из него уголек. Он стал его подбрасывать, слегка приседая, когда подставлял под него ладони. Это было смешно.
  -- Что улыбаешься?! Лови!
   Белоус бросил уголек Проквусту. Тот машинально поймал обжигающую искру и тут же стал ее подбрасывать и ловить. Ронять не хотелось, надо же было понять, что хочет учитель. А он весело засмеялся, видя ужимки не очень-то ловкого жонглера, да еще почти голого.
  -- Ладно, выбрасывай, - смилостивился, наконец, старик. - Как тебе фокус?
  -- Но это не фокус, - возразил Георг, - просто если подкидывать уголек быстро, то он не успевает обжигать кожу.
  -- А если не кидать?
  -- Ясное дело, ожог будет.
  -- Ты уверен? Смотри внимательно.
   Белоус скинул на землю хламиду и остался в просторных шароварах с высоким поясом и рубахе. Потом он чуть присел, левую ногу выдвинул вперед, но опустил ее только на кончик носка обуви. Левая рука полусогнутая в локте выдвинулась чуть дальше правой, согнутой примерно также. Плечи странным образом задрались, Георгу даже показалось, что сейчас они вскинуться, и из-под них выпростаются два громадных крыла. Старик перестал казаться стариком, он превратился в сжатую пружину, застывшую на мгновение. Вот она рванулась в диком, неописуемом танце неуловимых выпадов руками, мелькании в воздухе ног, стремительных прыжков и стелящихся у самой земли уклонов. Несколько мгновения, и все стихло. Белоус подошел к совку и медленно взял от туда несколько углей. Поднял руку на высоту лица и протянул ее к Проквусту. На ладони лежали, переливаясь, искры огня. Немая сцена продолжалась примерно минуту, потом Старик сбросил угольки на землю, отряхнул руки и подошел к ученику.
  -- Вот, смотри, - он сунул ладонь прямо к его глазам. - Есть ожог?
  -- Нет! - благоговейно выдохнул Проквуст.
  -- Ты тоже так сможешь.
  -- Но я....
  -- Только не думай и не говори. Просто делай за мной.
   Белоус опять встал в ту же стойку. Она казалась неустойчивой и сложной, но Георг на удивление быстро понял правильное расположение тела. Учитель стал медленно двигать перед собой руками. Ладони с раздвинутыми и напряженными пальцами то вставали горизонтально, то вертикально. Вверх, вниз, чуть в стороны и все время от себя и к себе. Как будто из груди что-то отдаешь, а снаружи взамен туда что-то вкладываешь. По членам разлилось тепло, оно было странным, Георг назвал бы его холодным жаром, если бы уста могли говорить. Но он больше не был властен над своим телом, оно вдруг зажило своей жизнью, старательно и с удивительной точностью копируя движения Учителя, мозг Проквуста оказался в этой сцене сторонним наблюдателем. Темп все увеличивался и увеличивался, деревья вокруг, сверкающая гладь воды слились в единый смазанный круг, и только глаза Учителя смотрели прямо в глаза, и из них лился свет.
  -- Стой!
   Георг застыл. Белоус вынул совок из-под камня и высыпал его содержимое прямо к ногам Проквуста.
  -- Ну-ка, потопчи, камешки! - приказал он негромко ученику.
   Тот, не раздумывая, шагнул на сверкающую горку. Босые ноги почувствовали, как острые краешки угольков впились в кожу. Стоять было не очень удобно, и ноги невольно стали притаптывать, разравнивать бугорок. Но жара не было! Это было страшно и величественно!
  -- Довольно! - голос Учителя проникал в самую глубину души, звучал как глас трубный. - На, - Белоус протянул ведро с водой, - вылей на себя. Вот, хорошо, прямо на макушку лей. Молодец!
   Проквуст очнулся. Не то, чтобы он ничего не помнил, напротив, все происшедшее навеки впечаталось в его память, просто волшебство прекратилось. Он стоял на дымящейся, еще чуть теплой кучке черных угольков, мокрый, в мурашках от сквозившего воздуха.
  -- Накинь, - Учитель протянул Георгу свою хламиду. - И иди ноги сполосни. Оденешься в дому.
   В теле все еще жила странная легкость, а в голове удивление пряталось в тени восхищения.

*****

  
  
   Рано утром, когда солнце только-только окрасило своими лучами белоснежные шапки гор, Белоус растолкал ученика и вывел на улицу. Он спросил, помнит ли он движения, которое делал вчера ночью вслед за ним. Георг попробовал, но даже в исходную стойку встать не смог.
  -- Ладно, отключи голову, обратись к телу, - старик протянул руку и слегка стукнул Проквуста в лоб.
   Странным образом он сразу же все вспомнил! Не в таком темпе, даже, пожалуй, медленно, но он сделал весь каскад движений!
  -- Хорошо, - одобрил Белоус. - Повтори это упражнение три раза по двенадцать. И не старайся мешать своему телу, просто запоминай, как его включать.
  -- Но я не понимаю, как? - расстроено сказал Проквуст.
  -- Извини, ученик, но я не могу стоять рядом с тобой и хлопать тебя по лбу. Думай! Вспоминай, - Белоус обхватил плечи руками и поежился, утренний туман еще висел между деревьями, было свежо и тихо. - Занимайся. А я посплю еще. Кстати, после зарядочки, иди рубить дрова.
   И он ушел. А Георг остался один на один с самим собой. Он встал в стойку. Со стороны он, наверное, выглядел, словно увалень. Нет, надо забыть про это. Как же он вчера делал? Так, встал, наклонился.... Нет, не получается! Да, разве возможно вспомнить весь этот каскад?! Вот если бы посмотреть со стороны несколько раз, зарисовать каждый элемент.... Стоп, что это? Как только мозг отвлекся, тело как бы само собой провело несколько вчерашних "па". Они получились легко, связанно и, пожалуй, красиво. Георг закрыл глаза и представил перед собой ладонь Учителя, на которой тлеют горячие искорки, горят, но не жгут. А руки и ноги между тем находили элемент за элементом. У него получалось!
   На второй дюжине он стал понимать последовательность движений, они как бы стали записываться из подсознания в нормальную память. К концу второй дюжины Проквуст еле дышал, пот лил с него ручьями, мышцы налитые свинцовой тяжестью не слушались уже не подсознания, ни сознания. На одном из элементов он поскользнулся и растянулся на траве. Он сделал попытку вскочить, дернулся и затих. Уткнувшись левой щекой в теплую землю, Георг смотрел одним глазом, как колеблется травинка перед самым носом. Он представил себе, что это не хлипкая былинка, а толстый мясистый ствол гигантского папоротника, что за ним растет целый лес зеленых гигантов, они возвышаются вокруг, нависают благодатной тенью и под нею так хорошо спать.... Разбудил Георга хлесткий удар посоха. Он испуганно вскочил, потирая горящий зад, но тут же забыл о нем, увидев разъяренное лицо Учителя.
  -- Так-то ты меня слушаешь?! - зарычал Белоус, у него даже кончики усов завибрировали.
  -- Простите, Учитель, - залепетал Проквуст, - я поскользнулся, пытался подняться, и....
  -- Сколько раз сделал? - внезапно спокойно спросил Старик.
  -- Двадцать три. Неполных.
  -- Хм. Для первого раза неплохо. Пошли завтракать.
  -- Учитель, а дрова?
  -- Поешь, потом займешься. Умойся только сначала.
   На завтрак был горячий ягодный отвар и ломоть хлеба. Царская еда, Георгу она очень нравилась. Он помыл посуду за собой и за Учителем и направился к двери.
  -- Георг! - окликнул его Белоус.
  -- Да, Учитель.
  -- Пока будешь топором махать, думай над темой: что такое добро и зло. Вечером расспрошу.
   Проквуст озадачено посмотрел на Белоуса.
  -- Что смотришь, задача не ясна?
  -- Ясна. Только....
  -- Что только? - строгим голосом переспросил Старик.
  -- Да, нет, ничего.
  -- То-то! Все, выходи, некогда мне с тобой болтать.
   Белоус прошел мимо Проквуста и толкнул дверь. Когда Георг вышел вслед, Старик уже был около леса. Несколько минут, и он скрылся за деревьями.
   Колоть дрова было интересно. Георг не сразу разобрался, как это правильно делать, но потом приноровился. Березовых пеньков было много, они уже подсохли и поэтому легко разлетались на аккуратные поленца. Единственно, что смущало Проквуста, это предстоящая работа с пилой. В том, что она предстоит ему если не сегодня, то завтра, он не сомневался. Через пару часов куча поколотых дров стала внушительной, в половину человеческого роста. Георг положил топор на место и принялся старательно укладывать поленницу. На это ушло еще полчаса. Когда он закончил, он с удивлением заметил, как вздулись на правой ладони две больших мозоли. Они саднили и чесались, он подул на них, но легче не стало.
   Дров достаточно, пора было думать о заданном уроке. Проквуст осмотрелся. Вот там, рядом с лесом стоят пеньки, где вчера ночью он топтал пылающие угли. Георг вздрогнул от мурашек, пробежавших при воспоминании об этом. Нет, туда он не пойдет. К озеру тоже не хочется, к тому же солнце жарило с неба во всю, надо было искать укромное место. Проквуст решительно направился к лесу, там совсем недалеко должно быть поваленное дерево. Георг видел его сквозь стволы, когда Белоус вел его к своему жилищу. Там он и подумает над заданием Учителя.
   Проквуст было, решительно направился к лесу, но что-то его тут же остановило. Левый глаз поймал какое-то движение рядом с домом. Он тут же свернул и поспешил к нему, ведь жилище Учителя даже не имело запоров! Георг не успел дошагать несколько метров до входной двери, как она резко распахнулась и на пороге возникла легкая, воздушная, вся светящаяся под ярким солнцем девушка. Копна светлых, с легкой рыжинкой волос, обрамляла милое личико с небольшими, но такими задорными, зелеными глазами. Кремовое платье под сквозняком подчеркивало упругость молодого тела, сложенного природой щедро, но пропорционально. Голая загорелая рука по-хозяйски держала ручку двери, а чуть полноватая, но необыкновенно красивая ножка, властно постукивала туфелькой по порогу.
  -- Так это ты, новый ученик Учителя?
  -- Да, - Проквуст чуть замедлил шаг, не ожидая, что с ходу подвергнется допросу. - А вы, собственно, кто?
  -- Я?! - По тону девушки было заметно, что она возмущена, что лишь хорошее самообладание сдерживает бурю негодования, она дернула плечиком и с вызовом перешла в наступление. - Я-то Ксения, а вот, вы, молодой человек, могли бы и повежливее разговаривать с незнакомыми девушками!
  -- Извините, - смешался Проквуст. Всю жизнь он робел перед женским полом, и, так же как и всегда предательская краска горячо набежала на его лицо, безжалостно выдавая это смущение. - Я не хотел вас обидеть, - залепетал он, презирая самого себя, - но я шел на поляну, а тут вдруг посторонний, я думал, чужой, я же не знаю...
  -- Я не чужая, - смягчилась девушка, - я два раза в неделю приношу ему хлеб из города.
  -- Здесь есть город?! - встрепенулся Георг.
  -- Да, а что тут удивительного?
  -- Ну, - замялся Проквуст, - мне говорили, что у вас здесь одни трущобы, нищета, беззаконие...
  -- И это есть, - неожиданно легко согласилась нежданная гостья, потом, чуть подумав, добавила. - Этого, пожалуй, с избытком. Кстати, а тебя, как зовут?
   Похоже, тема города не располагала ее к разговору.
  -- Георг, меня зовут.
  -- Ну, что ж, приятно было познакомиться и счастливо оставаться, мне пора бежать обратно, надо успеть засветло.
  -- А что, далеко идти, может быть, я вас провожу?
  -- Нет, Георг, - звонко засмеялась девушка, - не стоит, вам от Кирилла попадет.
  -- А кто такой, Кирилл?
  -- Как?! Ученик не знаете имя своего учителя?
  -- ??!
  -- Ну, и как же он тебе представился?
  -- Белоус.
  -- Ха! Так это же его кличка! Вот умора, а мы думали, он не знает, как его за глаза величают! - Ксения опять весело захохотала. - Вот, что, молодой человек, шёл бы ты уроки делать.
  -- Я... - начал Проквуст, но девушка его перебила:
  -- Кирилл строгий, отлупить может, она хохотнула, - или уже?
  -- Ну, да, так....
  -- Ладно, как-нибудь потом расскажешь.
   Девушка захлопнула дверь и быстрым шагом тронулась по тропинке в сторону дровника. Георг вдруг неожиданно для себя самого бросился бегом догонять девичью фигурку.
  -- Постойте, - он встал прямо перед ней. - Извините, если что не так.
  -- Да, нет, Георг, все в порядке. С чего ты решил, что обидел меня?
  -- Не знаю. Показалось, вы так быстро уходите. Слишком все неожиданно произошло, ваше появление, разговор...
  -- И что? - Ксения хитро прищурилась и склонила головку набок. - Влюбился, что ли?
   Проквуст застыл, как в столбняке. Краска предательски опять заволокла его щеки. Он не знал что говорить.
  -- Господи, какой же ты еще мальчишка! - улыбнулась девушка по-доброму.
  -- Но я наверняка старше вас! - возразил Георг.
  -- Не будем спорить, девушка улыбнулась. - Ты хороший парень, Георг, в следующий раз я приду пораньше и мы поболтаем.
  -- Правда?! - глаза Проквуста засветились восторгом. - Спасибо.
  -- Да, не за что, - она шагнула, но вдруг остановилась. - Скажи, Георг, а куда ты шёл, когда я вышла из леса?
  -- Я? Да, хотел на полянку сходить. Это совсем рядом. В лесу сейчас прохладно, посижу на поваленном дереве, подумаю.
  -- Это где дуб старый стоит?
  -- Дуб? Нет, я не знаю, я там еще не был, только мельком видел.
  -- Мой тебе совет, не ходи туда.
  -- Но почему?! - удивился Проквуст. - Там опасно?
  -- Опасно? Нет. Там, - Ксения приумолкла, подбирая подходящее слово, - там странно. - Она с вызовом посмотрела в глаза собеседнику. - Заболталась я с тобой, до свидания.
   Девушка прыснула смехом и быстренько зашагала по тропинке. Георг не стал ее догонять, он просто стоял и любовался ее фигуркой, походкой, красивыми ногами. Видимо, она почувствовала слишком откровенный взгляд Проквуста, потому что повернулась, озорно сверкнула улыбкой, грациозно погрозила пальчиком и исчезла среди деревьев. Как видение, подумал Георг, и поймал себя на мысли, что уже минут пять стоит, как загадочная незнакомка скрылась. Проквуст повернулся и решительно направился к запретной поляне, он должен был знать, есть ли там что-то странное или это просто девичий розыгрыш?
   Он подошел к поваленному дереву. Ничего здесь не было странного, напротив, очень даже уютно. Ветер сюда доносился ослабленный и ласкал разгоряченное лицо нежно, словно опахалом, листва деревьев дробила солнечный жар на кусочки световой мозаики, а упавший ствол был сухой и потертый сверху, с плотно утоптанной почвой перед ним. Видимо, Белоус много часов проводил здесь в размышлениях. Георг успокоился и сел. Справа от него, у самой верхушки упавшего дерева, стоял могучий, в несколько человеческих обхватов, шершавый ствол. Чуть накренившись, намертво вцепившись в почву громадными узловатыми корнями, он тянул далеко в стороны длинные руки - ветви. Нижние ветви были сами, как деревья, наверное, при желании, по ним можно было бы пробежаться, настолько они были велики и параллельны земле. На них было мало листвы, но выше, где веток было много, они переплетались и шевелили кромчатыми листьями и тихо, очень тихо, шелестели, как будто разговаривали. Георг сидел, задрав голову ввысь, захваченный великолепием могучего дерева, он уже понял, что именно с этого места, сидя на стволе поверженного временем или бурей дерева, можно по-настоящему оценить этого великана. Сколько же ему лет, думал он, сотни, тысячи? Вдруг он вздрогнул, совсем рядом, за его спиной, кто-то кашлянул, а может, и прокряхтел. Проквуст рывком оглянулся и вскочил: в пяти - шести метров от него, возле самого комля, увенчанного скрюченными корнями, сидел его Учитель!
  -- Учитель! - я не заметил...
   Голос Георга осекся. Он разглядел, что старик был лишь похож на Белоуса. Он был ниже, худосочнее, и хотя на лице красовались белые усы, но вряд ли их можно было назвать пышными. Сквозь ослепительно седые волосы проглядывала лысина, а лицо было буквально испещрено глубокими морщинами. Зато брови были гуще, чем у Белоуса, они клубились над глазами седым туманом и из него проглядывали пронзительные глаза. Старые, в крупных прожилках, руки безмятежно лежали на набалдашнике кривой клюки. Старик был одет в хламиду, странного цвета: наверное, когда-то изначально она была белой, но сейчас она выглядела серой, с зеленоватым оттенком, свободными волнами она опускалась вниз и ... переходила в землю!
   У Проквуста подогнулись ноги и он рухнул обратно на ствол дерева. Руки невольно потянулись глазам: протереть их, а потом вновь проверить, видится, или не видится.
  -- Ты зачем сюда пришел? - голос незнакомца был совершенно нормальным для пожилого мужчины, без всяких рыкающих ноток, как у Белоуса, но он совершенно не подходил для древнего старика. Георг неожиданно для самого себя вдруг назвал его про себя старым пнем.
  -- Ты прав, я старый пень, вернее скоро им стану, - старик чуть заметно кивнул в сторону дуба. - Видишь, недолго ему осталось.
  -- А, а, а, - Георг никак не мог решить с чего начать, поэтому ляпнул то, что ближе всего было к языку, - А причем тут это дерево?
  -- Как причем? Я в нем живу.
  -- Не понял.
  -- Ты многого не понимаешь, человек. Все вы, люди, мало понимаете. - В голосе старика послышались грустные нотки.
  -- Вы хотите сказать, что вы - дух этого дерева? - усмехнулся Георг, он внезапно успокоился, наверняка, про старый пень, это просто совпадение и не более. Ему даже стало немножко смешно.
  -- Молод ты еще, - брови старика загустились и прямо на глазах сдвинулись в грозную извилистую линию, - тебе девчушка что сказала, не ходи сюда, а ты пришел, чего ищешь здесь?
  -- Позвольте! - хотел сказать Проквуст, а еще он хотел добавить, что это его право, ходить там, где вздумается, что он первый пришел на это место.... Но он не мог даже открыть рта, слова завязли в горле, даже дышать стало тягостно.
  -- Могу исполнить твое право, оставить тебя здесь. Превращу твои ноги в корни, тело в дерево, а руки в ветви, высушу и повалю рядом с этим обрубком! - Старец грозно стукнул своим посохом о землю.
   Вместо глухого звука раздался удар камня о камень. Георг с ужасом почувствовал, как деревенеют руки, как сковывает грубая и толстая кора его ступни, как останавливается кровь в жилах. Из последних сил он цеплялся искорками своего разума за угасающую действительность, а реальность размывалась, опадала туманом в землю, уходила соками в ее глубины и уносила его человеческую жизнь. Господи! Неужели такое возможно?! - взмолился Проквуст, - Нет, это наваждение! Так не бывает! Но вопреки всему он чувствовал, как жизнь сочиться из него, он понял: умирает он по-настоящему! Дневной свет стал меркнуть, он как бы зарастал бесчисленным количеством веточек с крохотными листочками, они множились, ветвились....
  -- Я пришел думать! - сквозь дебри сознания Георг вытолкнул фразу, она хриплым облаком выскочила из его скованных легких, повисла на миг брызгами смысла и осела вниз.
   Дышать стало легче, с глаз спала пелена, все вернулось, будто и не было, только жуткая память осталась.
  -- Ладно, парень, живи пока, - голос старика звучал ровно и буднично. - Но долго ли, я пока не знаю. Говори, я решать буду.
   Проквуст вдруг отчетливо понял, что старик не шутит, что он действительно сейчас будет решать, жить ему или не жить. Кто бы он ни был, но он был, и он мог убить. Нет, Георг не запаниковал, не вспотел от страха, он был молод и не верил в возможность смерти даже сейчас, буквально заглядывая ей в глаза.
  -- Простите, если я по неведению нарушил ваш покой. Я заприметил это упавшее дерево случайно, несколько дней назад. Вот, сегодня, мне вдруг подумалось, что здесь я смогу спокойно поразмышлять и найти ответ на урок Учителя.
  -- А может, девчонке решил доказать, что не боишься ничего? - в глазах старика блеснула искорка усмешки, но губы даже не дрогнули.
  -- Да, и это тоже, - честно признался Георг.
  -- А размышлять здесь действительно хорошо, это ты прав. Так какой тебе урок учитель задал?
  -- Добро и зло.
  -- И все?
  -- И все.
  -- Ну, и что ты надумал, по поводу этого мелкого вопроса?
  -- Почему мелкого? - не сдержал своего удивления Георг.
  -- Потому, что у тебя в голове именно так и звучит. Разве не родилось в тебе недоумение, когда урок был поставлен?
  -- Да, - чуть помедлив, ответил Проквуст. Он вспомнил, что, пожалуй, так оно и было, может, потому он и не мог никак подступиться к решению урока? - Я размышлял над заданием Учителя, но дошел только до пары хорошо - плохо, и пока никак не могу перекинуть от нее мостик к добру и злу. Логическая цепочка все время рвется.
  -- Это не мудрено, человек, потому что добро и зло шире вас самих, а хорошо и плохо, это всего лишь мера вашего поведения. Нельзя малым объять большое.
   Проквуст ощущал себя странно. Вроде бы все вернулось в норму: он, как и в самом начале, сидел на дереве, вокруг стоял лес, сверху светило солнце, под ногами ощущалась земля. Но все было другим, неестественным, словно нарисованным, недвижимые деревья выглядели сплошной стеной, свет сверху нависал потолком, и жуткая тишина, ни шороха, ни порыва ветра. Он чувствовал, что если бы попытался убежать, то не смог бы сделать и двух шагов, тут же уткнулся бы в этот непроходимый забор стволов. И старик сидел там же, только теперь выглядел по-другому: каким-то изваянием, в нем больше не ощущалась жизнь, только нечеловеческие суть и мощь. Он высился, словно кусок камня, нависал сверху темной тучей, и от ее тени веяло холодом. В душу опять вполз озноб страха, но Георг смял его в самом зародыше, понимая необъяснимым образом, что его спасение не в бегстве, а в размышлении. Кстати, подумалось ему, а как же зовут его собеседника? И тот, словно услышав, ответил.
  -- Меня все по-разному зовут, - старик прищурил глаза, и они прожгли Проквуста насквозь. - Но тебе, человек, мое имя сейчас ни к чему, я его называю только тем, кого отпускаю.
   Георг вздрогнул, волна паники готова была захлестнуть сознание, и это был бы конец. Надо было бороться, а значит говорить, говорить, отвлекая себя и развлекая сурового собеседника.
  -- А многих вы отпускали?
  -- Ты, человек, статистику за источник сути держишь или просто интересуешься?
  -- Я? - Георг растерялся. Он понял, что вопрос его был глупым.
  -- Ты, а кто же еще? - Проквусту послышался ехидный смешок. - Любопытство, Георг, не ведет к знанию. Ты должен интересоваться собственной судьбой, чужие истории тебе не помогут. Но в одном будь уверен, под этим дубом много костей уложено, их жизненная сила шелестит в его листве и не дает подломиться во время сезона бурь. Ну, так как, ты и дальше будешь испытывать мое терпение или вернешься к уроку?
  -- Добро сильнее зла! - отчаянно выкрикнул Георг.
  -- Да-а? И почему?
  -- Не знаю, но это так!
  -- Знаешь, Георг, кого ты напоминаешь сам себе? Школьника, который твердит учителю, я учил. Ты разочаровываешь меня, - старик приподнял клюку.
   Проквуст понял, это конец. Сейчас он ее опустит, опять громыхнет, и вся его никчемная жизнь стечет к корням этого монстра. Стало грустно и немного обидно: глупо все получилось, столько перетерпеть на свалке, чтобы бездарно растаять здесь удобрением.
  -- Воля ваша, - обречено вздохнул Георг, - пусть же моя смерть послужит вам добрую службу, и вы простоите здесь еще пару лишних сотен лет.
  -- Ха! - старик вздрогнул и медленно опустил клюку. - Как же ты самоуверен! Неужели ты думаешь, что тебя настолько хватит?!
  -- Ну, и пусть! - Георг упрямо мотнул головой. - Хоть на один день, подавись, чертов вампир.
  -- Еще раз ругнешься, - грозно нахмурился старик, - и шансов у тебя не останется!
  -- А разве они у меня есть?
  -- Дурак. Запомни, пока ты жив, шансы есть.
  -- Хорошо! - Проквусту вдруг стало легко, в голове проснулось озорство. - Вы вот о добре рассуждаете, а сами-то, добрый?
  -- Добрый.
  -- Не понял?! - Георг даже подпрыгнул. - Вы хотите меня буквально съесть и называете себя добрым?!
  -- А почему бы и нет, может мне это требуется. Ты вот рыбу вчера ел, ты её глупой обозвал и съел. Так?
  -- Так. Но ведь я человек!
  -- Зато я не человек, почему же ты не можешь быть для меня рыбой?
   Проквуст задумался. Что ж получается, старик прав? Добро и Зло - проявляются только в поведении и поступках его носителей, и неважно, кто это - человек, животное, стихия? Не может быть! Должен быть какой-то критерий абсолюта, ствол, из которого растут все нравственные традиции и моральные нормы. Георг задумчиво поднял глаза на старика. Тот внимательно всматривался в него и, похоже, уже не гневался.
  -- Все-таки ты не безнадежен, человек. Рок дал тебе больше, чем я увидел в начале. Хорошо, я скажу тебе твое имя.
  -- Мое?!
  -- Мое. Для тебя. Понял?
  -- Нет.
  -- Дурак.
   Старик поднялся, медленно, беззвучно, хотя Проквусту мысленно слышался скрип дерева о дерева. Его таинственный собеседник теперь совсем не походил на человека, он выглядел как ожившее дерево.
  -- Не ищи меня среди людей и деревьев, Георг, - прервал его размышления старик. - Дорога познания длинна, я благословляю тебя на путь по ней и вручаю тебе свое имя.
   Старик протянул в его сторону клюку, и она вытянулась, уклонилась от руки, машинально поднятой Проквустом навстречу, и воткнулась в грудь, прямо в солнечное сплетение. Внутри кольнуло, сердце бешено дернулось, окутанное холодным огнем, к голове потянулись тоненькие веточки, слагавшиеся перед мысленным взором Георга в буквы: ВЕРЕС. Оно было сокровенным, только для него одного, даже Учителю нельзя было его произносить. Почему? Георг не знал почему, уверенность пришла вместе с именем. Туман перед глазами стал рассеиваться, послышались звуки, ветер вновь дотронулся до воспаленного лба. Проквуст вскочил и чуть не упал. Все тело было словно чужое, мышцы слушались плохо, они как бы вспоминали свое предназначение. Шаг, еще шаг, дело пошло... бегом, бегом отсюда!
   Солнце еще было достаточно высоко, день был в самом разгаре. Проквуст удивился, ему казалось, что он провел на загадочной поляне вечность. Кое-как он добрел до пеньков, и устало присел.
   Георг положил руки на высокий пенек в середине и уткнул в них голову. Мысли потекли неспешно, плавно, и следить за ними было интересно. Например, если микроб заражает чужой организм, паразитируя в нем, то он делает этому организму зло. С точки зрения организма. А с точки зрения микроба - организм, это всего лишь нужная микробу среда обитания, целина, подлежащая освоению. А значит, микробу паразитизм - добро.
   Следуя этой логике, можно было легко разложить любые нравственные проявления на составляющие элементы. Даже убийство: убийца удовлетворил собственное чувство мести, ярости, меркантильности или откровенного наслаждения. И самоубийца поступает по собственному побуждению: он или устал жить или не может жить из-за критических жизненных обстоятельств. Убив себя, он удовлетворил свои желания или разрешил свои неразрешимые с его точки зрения иным способом проблемы (сюда нельзя относить случаи, когда суицид является не более чем изощренным способом убийства: умри сам или убьем твоих детей, мать). Таким образом, возникает простой, издревле известный вывод: зло всегда есть обратная сторона медали добра, действие - обратное конкретному добру. Просто добро подразделяется на огромное количество иерархий и сфер добра. Самостоятельное, отвлеченное и абсолютно "злое" Зло теоретически существовать не может. Оно лишь проявление, возникающее на стыках различных сфер добра, не совпадающих друг с другом или откровенно противоречащих друг другу. Зло, это побочная функция добра.
   Георг понял, что справился с уроком Учителя, но новое знание вносило в его разум горечь, понимание несвободы в выборе поступков: или ты для Бога, или ты против него. Грустно было осознавать себя крохотным винтиком, а не царем природы, но грусть эта не была острой, лишь слегка томящей, как об утраченной молодости.
   Глаза слипались, неодолимый сон навалился на Проквуста и он отдался ему с радостью, кипящие чувства и мысли должны были остыть, чтобы не свести окончательно его с ума. Он уснул, зная, что получит нагоняй от Учителя, но ожидание этой встречи радовало, баюкало.

*****

  
  
   Мягкое прикосновение красивой женской ручки остановило Георга, спешащего по своим сонным делам. Он обернулся. Перед взором мелькнуло чудесное, такое знакомое, но еще ни разу не виданное наяву прелестное личико. Какие глаза! Они манили, зазывали, но при этом таяли, таяли.... А плечо все трясли и трясли...
  -- Что это ты, негодник, опять спать завалился?! - услышал сквозь ватную тишину сна Георг. Он с трудом разлепил веки.
   Перед ним стоял разгневанный наставник и, постукивая от возмущения посохом, тряс его за плечо. Судя по его глазам, он с удовольствием устроил бы ученику побудку в виде посоха по спине, но, видимо, пожалел или испугался сделать заикой.
  -- Дорогой Учитель! Как я рад вас видеть! - Проквуст сладко потянулся и поспешно встал, на лицо его наползла идиотская улыбка, он ощущал ее, но согнать пока не мог.
   Кирилл осекся, слишком необычной была реакция ученика, вместо оправданий - безмятежная улыбка! Белоус сел и положил к ногам довольно таки увесистый заплечный мешок.
  -- Так, - он подался вперед и оперся на посох, - давай, Георг, рассказывай, что тут поделывал и как докатился до жизни такой, - Старик кивнул на большой пень, на котором минуту назад сладко почивал Проквуст.
  -- Я в доме прибрался, - начал Георг, - потом дрова рубил.
  -- Долго?
  -- Часа полтора.
  -- Так, хорошо. Дальше.
  -- Дальше я думал.
  -- Что ж, выходит ты с уроком справился?
  -- Да, Учитель, я готов к ответу на вопрос.
  -- Да-а?! - Белоус был явно озадачен. - И что же ты надумал о добре и зле?
   Георг ждал этого вопроса и был давно к нему готов. Он сел, и глядя прямо в глаза Белоуса, ровным голосом произнес подготовленную заранее фразу:
  -- Добро может быть злом, зло может быть добром.
   Кирилл молча выслушал и задумчиво затеребил ус.
  -- Почему?
  -- Потому что добро всегда корыстно.
  -- Да-а?! - который раз уже за этот вечер задумчиво протянул Кирилл. - Ты хочешь сказать, что добро зависит от того, кому предназначено и от кого исходит?
  -- Да, Учитель.
  -- То есть добра без источника и приемника не существует?
  -- Нет. Добро, также как и зло, проявляется только в наших поступках, мыслях.
  -- Ну, допустим. А может ли добро быть просто добром, без оборотной стороны медали, без своей злой тени?
  -- Я думаю, нет, - Георг отвечал спокойно и уверенно
  -- Тогда представь, ты идешь по лесу, подходишь к чистому ручью, а рядом с ним лежит обессиленный человек. Он погибает от жажды, но у него не хватает сил припасть к спасительной струе. Ты берешь кружку, зачерпываешь воду и подаешь ему. И тут же ему становится лучше, он оживает, благодарит тебя, и вы навсегда расходитесь. Цена твоего поступка, жизнь, а стоимость усилий, пустяк. Есть ли тут зло?
   Проквуст задумался. Такая ситуация теоретически могла бы быть. Может быть, здесь и вправду добро только доброе? В чем же здесь подвох? Георг был уверен, что он есть.
  -- Учитель, а если бы я прошел мимо, не став помогать ему, ведь это было бы злом?
  -- Согласен.
  -- Тогда я помог, потому что не мог поступить иначе, потому что в противном случае, меня бы загрызла собственная совесть. А, следовательно, все-таки и в этом случае я сделал бы добрый поступок из-за корыстных побуждений, пусть даже и не осознавая этого, думая, что бескорыстен. К тому же, идя дальше по своему пути и вспоминая этот поступок, я бы, наверное, испытывал удовлетворение и довольство собой?
  -- Наверное, - задумчиво согласился Белоус. - Хорошо, принимаю этот ответ. Пошли дальше. Мы все о людях говорим, будем считать, что разобрались. А что ты скажешь о животных? Может, например, крыса на свалке быть доброй или злой?
   Проквуст задумался. Действительно, может или нет? Он вспомнил этих жутких зубастых созданий, когда они по наущению вождя детей леса неслись ему навстречу, роняя пену и клацая клыками. Ну, никак не лепилось к ним понятие добра. И нельзя было объяснить эту ситуацию природным инстинктом или стремлением утолить голод. Крысы действовали в полном соответствии со злобными планами слепца, были его орудием. Злобным орудием. Но ведь они не осознавали этого! Для них такое подчинение тоже было злом, ведь они погибли? Но если для них эта ситуация была злой, то значит могли быть ситуации и добрые? Георг чувствовал, что начинает тонуть в этих логических дебрях. Он беспомощно взглянул на Белоуса. Тот терпеливо наблюдал за ним.
  -- Учитель, я точно не уверен, но думаю, что животные не могут быть злыми или добрыми, так же, как не может быть злым ветер или дождь.
   Кирилл усмехнулся и постучал пальцами по столешнице.
  -- А если, например, некий волшебник направляет действия животных и природных стихий в определенное русло, доброе или злое, неважно, получается, они не несут сами за это никакой ответственности?
   Проквуст удивленно уставился на Белоуса.
  -- Нет, Учитель, не несут.
  -- Почему же?
  -- Потому что не могут осознать меру добра или зла, она выше их понимания. Кроме того, они не располагают собственной волей.
  -- Животные не располагают собственной волей? - переспросил Кирилл. - Ты уверен в этом?
   Проквуст озадачено почесал затылок. Да, похоже, здесь он переборщил, животные имеют волю поступков, пусть в мелочах, но имеют.
  -- Наверное, вы правы, Учитель. Но получается, что осознание добра и зла зависит от размера свободы воли их носителя и величины его разума?
  -- Возможно, Георг, возможно. Только ты стал противоречить сам себе.
  -- В чем?
  -- Ты же утверждал, что добро и зло перетекают друг в друга, в зависимости от точек зрения, с которых на них смотришь, так?
  -- Так, - голос Проквуста звучал неуверенно.
  -- Вот скажи, почему ты не можешь допустить, что крысы на свалке могут быть добрыми?
  -- Не знаю. Не могу, и все.
  -- А может быть, ты интуитивно ощущаешь меру добра и зла, которая выше тебя, но, тем не менее, разделяет вас непреодолимой чертой?
  -- Вы говорите о Боге, Учитель?
  -- О нем, Георг. Если ты веришь в Единого и относишь себя к нему, то должен допускать, что его мера добра может повернуться к тебе стороной зла.
  -- Как же так?! - возмутился Проквуст. - Разве Бог не милосерден, разве он не источник и хранитель добра?
  -- А спать на свалке, дышать отравленным воздухом, увертываться от пальцев дикаря, тянущихся к твоим глазам, это разве добро?
  -- Но ведь все закончилось хорошо!
  -- Ты имеешь в виду, что ты здесь в безопасности, сыт и здоров?
  -- Да.
  -- Но это следствие предыдущих событий, а сами эти события разве можно расценивать, как добрые?
  -- Нет, вряд ли, - Георг вспомнил путешествие через свалку, это каждодневное напряжение физических и душевных сил, изматывающее чувство опасности. Нет, назвать это добром нельзя. - Учитель, но с другой стороны, все эти испытания являются необходимыми, для того чтобы мы пришли сюда, для того чтобы что-то новое открыли для себя, поняли какие-то истины. Ведь так?
  -- Вот видишь, получается, что страдания являются неотъемлемой частью нашего существования. Представь себе, что все живут сытно, без болезней, без проблем, как бы тогда выглядел человек?
  -- Наверное, полным идиотом?
  -- Правильно. Но мы все-таки с тобой вышли за рамки добра конкретного носителя, не так ли?
  -- Да, Учитель.
   Белоус встал.
  -- Я принимаю твой урок, Георг. Ты потрудился, вижу. Но скажи честно, один ли ты дошел до этих истин или кто-то помог?
   Проквуст опешил, забормотал что-то нечленораздельное.
  -- Георг! - массивная фигура Белоуса возвышалась над притихшим учеником как скала возмездия, судейский скипетр. - Ты был в лесу, там, где лежит упавший ствол дерева?!
  -- Да, - еле слышно прошептал Проквуст.
  -- Я очень не доволен, что ты побывал на проклятой поляне. Подозреваю, что без Ксении здесь не обошлось. Ох, уж я этой девчонке накручу хвоста, за то, что подбивает новичков на смертельный риск!
  -- Да, я и без нее собирался туда! - перебил Учителя Георг.
   Белоус опять сел и пристально всмотрелся в ученика.
  -- Ты говоришь правду? - глухо спросил Белоус.
  -- Да, конечно, я не смею врать вам, Учитель, - торопливо заговорил Георг. - Я бы обязательно все рассказал, просто не мог найти подходящего времени.
  -- Это пустяки, - Кирилл махнул на Проквуста рукой. - Важнее другое: тебя потянул Дух! Он тебя почувствовал!
  -- А кто это, Дух? - шепотом спросил Георг.
  -- Как кто? Дух. Он видится каждому в разном обличии. Во всяком случае, тем, кого отпускает живыми.
  -- Я видел....
  -- Молчи! - прикрикнул на ученика Кирилл. - То, что ты там видел, твое, я это знать не хочу, да и не должен.
   Белоус поднял свой посох, прислоненный на время ужина к стене и, поставив древко между коленями, обхватил его ладонями. Наклонив голову, так, что его седые пряди спрятали лицо, он надолго задумался. Проквуст сидел напротив, затаив дыхание, он понимал, что что-то произошло важное, но хорошее или плохое? Наконец Белоус опять встал и перешагнул через лавку.
  -- Георг! - строго произнес он. - Я сейчас опять уйду. Ты ложись спать. Завтра утром не забудь повторить упражнения. И запомни, - Старик наклонился к ученику, и его глаза властно сверкнули из-под бровей, - от дома дальше пятидесяти метров не отходи, ни к озеру, ни к лесу. Понял?!
  -- Да, Учитель, - растерянно ответил Георг. Он никак не ожидал такой концовки сегодняшнего вечера.
  -- Завтра увидимся, - Белоус вышел, слегка хлопнув входной дверью.
   Георг встал и машинально накинул на нее крючок. Думать уже не хотелось. Он чувствовал себя усталым и разбитым, поэтому, едва добравшись до места, тут же провалился в сон.

*****

   Белоус устало передвигал ноги, раздвигая ковер высохшей хвои. Глубокая ночь так окутала непроницаемым облачным пологом небо, что ни единой звездочки не было видно, но он свободно ориентировался в кромешной темноте. Это был его Рок: видеть в темноте и выводить из тьмы других. Правда, для этого он сначала указывал путь во тьму, а из нее, к великой его скорби, не каждый находил обратную дорогу. Старик вздохнул. О дороге к свету говорили другие учителя. Это всегда его угнетало. Чуть-чуть. Нет, он не жаловался на свою судьбу: за то, что практически всю ее источил о колесо времени здесь, вдали от братьев по вере, за то, что не мог по сану завести семьи, за то, что бывал в храме только раз в год. Да, что там, он даже в городе бывал редко, три четыре раза в год. Таков был его удел. Но зато он был избранным! Только он один направлял студентов к Духу, и его Монах неизменно удостаивал личной аудиенции....
   Мысли Кирилла вернулись к Георгу. Он еще раз пытался понять свой поступок: стоило ли срываться в путь ночью, может, надо было поспать? Одобрит ли Страж? Или поведет к Персту?
   Старик бодро перешагнул журчащий в темноте ручеек, но, сделав пару шагов, вернулся. Тяжело кряхтя, он встал на колени и, положив рядом посох, ладонями стал черпать воду и пить. Напившись, он встал, поворчав вслух по поводу своего возраста и скрипучих суставов, и двинулся дальше. Мысли связанные с его молодым учеником опять невольно поползли в голову.
   Белоус давно смирился с тем, что не понимал всего того, что происходило вокруг Духа и Церкви Рока, он просто принимал эту жизнь такой, какой она была здесь в течение тысячелетий. Что делать, если некоторые положения их учения так и не открылись ему всей своей глубиной? Возможно, ему не хватало наставника или умного собеседника, ведь он все время жил здесь один. Студенты не в счет, с ними дальше Урока не уйдешь, а все уроки давал он сам! Поэтому с годами канули в прошлое его бесконечные медитации, изнуряющие размышления над книгой Рока, теперь он просто жил и выполнял свой долг, вкладывая в него всю душу и все сердце. Зато он твердо знал, что по-настоящему проявить свой Дар, понять его главную силу и принять свое предназначение, можно только после встречи с Духом, и что только он открывал к этому путь. Жаль, что закрыть путь перед присланным студентом, несмотря на все дурные предчувствия, он не имел права. Это был не его Рок и не его ответственность. Другие учителя определяли, есть ли в человеке дар или хотя бы его потенция, а он не имел возможности исправлять их даже явные ошибки.
   Белоус остановился, оперся двумя руками на свой посох и печально вздохнул. Тяжело стало ходить в гору, возраст сказывался. Тем более второй раз за день такой длинный маршрут. Кирилл прикрыл веки и тут же перед его взором возник молодой кудрявый юноша в длиннополой рубахе, с резной дудочкой в руке. Красивый, но застывший в недвижимости эмоций, от его лица веяло могильным холодом. Несмотря на запрет, многие студенты рассказывали Кириллу о своей встрече с Духом. И каждый раз он был разным: то старым, то молодым, то мужчиной, то женщиной, но таким непроницаемым, как ему, он не являлся никому. В свой главный день Белоус видел буквально ожившую каменную статую. Больше всего его поразили глаза: бездонные и голубые, как воды горного озера. Кирилл как сейчас представил стоящего возле упавшего ствола высокого парня, сказавшего ему всего несколько фраз, не открывая рта: "Призвание твое: Последний Учитель и мой привратник, иди и смотри. Приводи ко мне видящих и слышащих. Слепых не пускай. И зови меня в своей душе Оком". И все. Слишком быстро. Даже обидно. Глупо, конечно. Как не страшно было тогда, но Белоус не отказался бы встретиться с Духом еще раз, даже если бы эта встреча оказалась последней. Он не боялся теперь смерти, пожил уже достаточно, зато теперь он точно знал, что спросить, если бы все повторилось! К сожалению, в жизни такая встреча бывает только единственный раз, и этот раз обернулся для него кратким мигом.
   Кирилл опять вздохнул и зашагал по тропинке, жилище стражей было все ближе.
   Однажды Монах, беседуя с Кириллом, назвал Духа глашатаем Рока. Да, это было, лет двадцать пять назад. Он еще тогда обсуждал с Монахом проблему откровений студентов перед ним о своих встречах с Духом. Кирилл чувствовал себя неловко, он не всегда успевал остановить восторженного человека, только что успешно прошедшего смертельное испытание. Монах на это улыбнулся и успокоил, сказав, что всегда Последние Учителя являлись невольными соучастниками этого проступка, а значит, этого хочет Рок. Как же он сказал точно? А, вот: "Ведь не может же глашатай Рока кричать в пустоте? Пусть же эхо его голоса отдается не в одном сердце". Да, все так и было. Именно тогда Кирилл понял, что Монах знает обо всех встречах с Духом!
   За годы жизни на берегу этого заповедного озера Белоус каждый год отводил учеников к Духу. Когда одного, когда двух, трех, в редкие годы и больше десяти бывало. Первые учителя всегда были строги в своем отборе претендентов на встречу с Духом, но и у них случались ошибки. Двадцать три претендента так и не вернулись. Среди них не было плохих людей и их всех было безмерно жалко. Кирилл страшно переживал те минуты, когда проклятая поляна закрывалась и с нетерпением ждал, когда же она откроется и выпустит бледного, измученного, но счастливого бывшего студента, а теперь полноправного собрата. Его душа ни на секунду не забывала острую боль потери и отчаянья, когда морок вокруг поляны зыбко таял, и по ней сквозило новой пустотой, еще одной невосполнимой потерей. О, это чувство вины! Оно давило жутким и душным грузом, колени сгибались под его тяжестью, и плачущий Последний Учитель молился до заката солнца, а иногда и всю ночь, провожая юные души из этого мира. Он помнил всех, кто не вернулся, они продолжали жить в его израненном сердце.
   Гордыня некоторых молодых людей, пытающихся напроситься на встречу с Духом, чтобы приобщиться к избранникам Рока, а хуже того, стремящихся самостоятельно встретиться с ним, всегда заканчивались плачевно, никто не вернулся. Ходили легенды, что дух иногда сам призывает, но на веку Белоуса никогда такого не случалось. Что же это получается, пришлый неподготовленный годами обучения, юноша стал избранным?! Что же такое необыкновенное заложено внутри этого мальчишки, его ученика?! Ведь это Перст, а не Страж, настоял на том, чтобы Георга сразу же направили к нему, Последнему Учителю, минуя все необходимые предыдущие ступени, ломая тем самым все многовековые традиции?! Удивительно! Воистину, Рок неисповедим. Нет, правильно, что он пошел к Стражу без промедления.
  -- Проходи, Кирилл, - Креол посторонился. - Перст ждет тебя.
   Белоус удивленно глянул на Стража, Перст уже знает, удивительно! Впрочем, размеров его Дара никто не мерил, также как имени его никто не знал. На самом деле, Белоус знал его имя, вернее бывшее имя, ведь это он водил его к Духу. Но даже мысленно он не называл его Капилом, потому что Монах менял имена наперсников. А может, и отменял?
  -- Присаживайся, Последний Учитель, мы ждем тебя.
   Кирилл вошел в небольшую комнатку, считавшуюся обителью Перста, где, однако, он бывал очень редко. Перст редко спускался из своей заоблачной пещеры. Белоус внутренне вздрогнул, он однажды поднимался в эту пещерку, еще с прежним старшим Стражем, путь которого в этом мире уже закончился, и помнил сосульки перед входом, снег под камнями, редкую траву и жуткий холод. Как можно греться медитациями, он не понимал, для него это был загадочный Дар. Но сейчас перед ним за столом сидел низенький и худой, как обычно приветливый и улыбчивый человек. По сравнению с ним, Белоусом, Перст был совсем молодым, не старше сорока лет. Монах прислал его сюда три года назад, и тот уже успел получить заглазное прозвище Аскет. Свет лампы отражался в его недавно пропаренной лысине, руки расслабленно выглядывали из рукавов просторного белого халата. По соседству, на стуле восседал молчаливый Александр, как всегда непроницаемый и громадный.
  -- Молодец, что пришел, - голос Перста звучал приятным сочным баритоном. - Чаю будешь?
  -- С превеликим удовольствием, брат, - Белоус тяжело опустился на скамью. - Честно говоря, я удивлен, что ждете меня.
  -- Не мудрено, Кирилл, - отозвался басом Александр. - Перста Монах предупредил, что Дух позвал чужого. Это знамение Рока, но пока никто не знает, на что оно указывает.
  -- Хм, - Белоус склонился над горячей кружкой травяного напитка, обхватил его своими большими ладонями, впитывая тепло. - Не могу понять, что в этом парнишке особенного. Я даже следа Дара в нем не ощущаю!
  -- Дары разными бывают, - многозначительно вымолвил Александр.
   Перст молча кивнул в знак согласия. На некоторое время в комнате воцарилась тишина, только слышно было дыхание задумчивой троицы. Белоус поднял бокал и громко отхлебнул из него пахучего напитка.
  -- А с мальчишкой то, что будем делать?
  -- С мальчишкой? - Перст обхватил себя руками за плечи и потянулся, так, что хрустнули суставы. - Получается, братья мои, что посвящение он прошел. Во тьму вошел сам, сам из нее и вышел, а что с собой принес, неизвестно. Чувствую я, начинаются серьезные события, слишком все необычно и странно. Что ты думаешь, Кирилл?
  -- Думаю, что ты прав, брат, мой урок Георг выполнил, я ему теперь не нужен, - Белоус вдруг замолчал и в раздумье стал крутить рукой кончик уса. - А знаете, след Дара, пожалуй, в нем все-таки есть. И как это я забыл! Он с первого раза повторил комплекс огня!
   Перст и Страж изумленно уставились на Последнего Учителя.
  -- Полностью?! - переспросил Александр.
  -- В том то и дело! В первый раз я с его телом напрямую контактировал, так он ни разу не помешал, и все как на бумагу записалось! Он потом уже самостоятельно комплекс отрабатывал, без огня, конечно.
  -- Кирилл, это очень важно, нельзя забывать таких вещей! - строго урезонил Белоуса Перст.
  -- Да, это у меня внеурочный визит Георга к Духу все из головы вычистил. Сколько лет проклятую поляну сторожу, ни разу ни один студент без меня к Духу не попадал, а тут юнец вовсе неподготовленный! Все остальное сразу пустяком показалось. Извини, Перст.
  -- Бог простит, - сурово отозвался Перст, - а Рок покарает. Гордыня твоя, Кирилл, в тебе не умерла, но спит, правильно меня Монах о тебе предупреждал.
   Глаза этого человека, только что расслабленно пьющего чай, вдруг так пронзительно впились в лицо Белоуса, что у того внутри заныло струной раскаянье, вперемежку со стыдом. Он вдруг ясно осознал, насколько прав посланец Монаха, дело здесь совсем не в забывчивости, а в том, чем он в первую очередь озаботился: нарушением своего приоритета. Стыд! Белоус почувствовал, как покраснел, слава Богу, загар скрыл краску стыда. То, что его урезонил по сравнению с ним еще совсем молодой человек, бывший его ученик, и не усугубляло, и не облегчало его чувств, в данном случае разница в летах не имела никакого значения.
  -- Ладно, - тон Аскета перестал звенеть металлом, - хорошо хоть вспомнил вовремя. Давайте думать.
  -- Последний учитель, стал первым! - громко сказал Александр, как всегда лаконично, но зато сразу же замял смущение Белоуса и вернул его к сути вопроса.
  -- Ты прав, Страж, - грустно отозвался Кирилл. - Больше уроков Георгу мне не давать. В школу его надо, Перст, пусть приложится к знанию, пусть проникнется верой.
  -- Согласен, - Перст повернулся в сторону Стража. - Александр, Немедленно направь Креола к Георгу, пусть уводит его в Западную школу.
   Старший Страж молча поднялся со стула и вышел за дверь.
  -- Стар я стал, Перст, - грустно произнес Белоус, провожая глазами Александра.
  -- Не огорчайся, Кирилл, безошибочен только Рок. Ты еще крепок и полон сил, да, и замены тебе пока нет. Так что, о покое не мечтай.
  -- Жаль мне...
  -- Что не увидишь своего ученика?
  -- Да, брат, он мне понравился.
  -- Не горюй, Учитель, будут у тебя ученики, со счета собьешься. Я точно знаю.
  -- Спасибо, Перст.
   В комнату вернулся Александр, прошел к своему месту. Сел.
  -- Исполнено.
   Аскет посмотрел на своих собеседников, пригладил волосы на голове и начал говорить совсем на другую тему. Участь Георга теперь уже надолго не нуждалась в его внимании.
  
  

*****

   Барри сжимал в руках маленькую ручонку жены и с нежностью смотрел, как она спит, причмокивая во сне губами. Он не удержался, склонился и нежно поцеловал их. Жена не проснулась. В палату заглянул доктор.
  -- Она заснула! - прошептал он. - Очень хорошо. Мистер Глетчер, вас второй раз вызывает Директор Харман. Уже водителя прислал.
  -- Иду, иду.
   Глетчер грустно смотрел на проплывающие за окном улицы Амброзии. Боже, как ему не хотелось уезжать от Алисы! Настроение было отвратительным не только по причине расстования с женой. Вчера Харман спросил у него, допускает ли Черепаха экипаж из двух человек. К чему эти глупые вопросы? Ведь возможности Черепахи подробно описаны Глетчером в отчете, да, и без них видно, что внутри находятся два основных кресла и в пассажирском отсеке спальных мест два, а не одно! Неужели он хочет подсунуть ему пассажира?! Только этого не хватало!
   Харман встретил Глетчера сухо и официально, хорошо хоть, на "вы" не стал обращаться. Он не встал навстречу, как обычно, лишь поднял от стола глаза и указал рукой на кресло перед ним. Прежде они разговаривали за журнальным столиком.
  -- Барри! Как я уже говорил, новая экспедиция на свалку утверждена. Ввиду сложности и важности операции, тебе назначен спутник.
   Директор социального института откинулся в кресле и пристально посмотрел на зятя. Как ни старался Глетчер прочитать на этой непроницаемой маске хоть какой-нибудь знак сопричастности, родственности или участия, ничего он не увидел. Пауза затягивалась.
  -- Простите, - Барри запнулся, не зная, как обращаться к тестю, - сэр, мой спутник ученый?
  -- Нет, - Харман будто бы ждал этого вопроса, поэтому среагировал моментально, уйдя от него. - Барри, когда ты выезжаешь?
  -- Да, как только из вашего кабинета выйду, - ответил Глетчер, пожав плечами. И тут же встав, многозначительно добавил: - Сэр!
  -- Твой напарник ждет тебя, - невозмутимо отозвался Харман, - около вездехода. Удачи вам обоим.
   Тесть холодно кивнул головой и деловито уткнулся в лежащие перед ним бумаги, как бы давая понять, что аудиенция окончена. "Что с моим тестем? - думал, спускаясь в лифте Глетчер, - Никогда он таким не был, даже про Алису не поговорили". Неужели он успел завести здесь врагов? Или стал просто кому-то из здешних властителей неудобен?
   Рядом с громадиной вездехода прохаживалась знакомая фигура. Глетчер раздраженно хлопнул дверцей автомобиля, который тут же фыркнул и уехал и уставился на Романа Блюка. Барри сразу догадался, что это и есть его напарник, да, и немудрено. Блюк нервно ходил вдоль Черепахи, время от времени боязливо посматривая в ее сторону. На нем был блестящий комбинезон с множеством карманов и коробочек на поясе. Недалеко стоял большой ранец.
  -- Роман! Рад вас видеть! - как не старался скрыть свои чувства Глетчер, все равно в его голосе явственно звякнула ироничная издевка.
  -- Глетчер! - Блюк радостно вскрикнул и подскочил к астронавту. - Я тоже рад вас видеть! - Похоже, ирония Барри осталась незаметной. - Очень волнуюсь, вы уж извините.
  -- Да, ничего, я понимаю, - смягчился внутренне Глетчер, в конце концов, чего он на человека взъелся? - Странно только, Роман, что вас ко мне определили, вы же, насколько я помню, не технический эксперт и не исследователь?
  -- А откуда вы это знаете? - хитро прищурился Блюк.
  -- Так мы же с вами столько разговаривали, я так понял, что вы историк или психолог, или одно и то же одновременно... я даже уверен в этом.
  -- Ладно, не буду лукавить, - Блюк промокнул платочком вспотевшую лысину, - вы правы, я не технарь. Что делать, - он криво улыбнулся, - у нас не принято обсуждать указания начальства. Мне сказали ехать и я готов. Скажите, с чего начнем?
  -- Что начнем? - переспросил Барри?
  -- Маршрут.
  -- А-а! Прямо отсюда и начнем. Хватайте, Роман, свой мешочек и залезайте в люк. Вон, он открылся, - Глетчер кивнул в сторону Черепахи.
   Блюк долго и неуклюже громоздился, пытаясь влезть без ущерба своей спортивной репутации. Его и без того блестящая лысина засверкала вдвойне. Наконец он исчез в люке. Глетчер взялся за поручень и, не оглядываясь, мгновенно скрылся внутри машины. Люк бесшумно закрылся.

*****

   Роман Блюк был не самым удобным попутчиком. Это он обнаружил не сразу, а через два дня, когда пассажир освоился от шока своего служебного задания. Во-первых, он был неуклюж и то и дело задевал что-нибудь в кабине. Во-вторых, он потел, с его лысины регулярно скатывались капельки пота, которые он, усердно сопя, промокал платочком. В-третьих, он громко храпел. Но самое главный его недостаток - его непрерывная болтовня. Глетчер делал скидку на то, что его попутчик волнуется, боится, он даже пробовал встать на его место, взглянуть на ситуацию его глазами, но он все равно раздражал его. Перерывы были во время еды и сна. Слава Богу, Блюк любил делать и то, и другое.
  -- Мистер Глетчер.
  -- Да.
   "Началось, - подумал Барри, - поел, теперь будет меня пытать. Господи, я не мог и предположить во время нашей первой встречи, что он такой зануда".
  -- Вы уверены, что мы не собьемся с маршрута? Я вижу, вы совсем не следите за приборами.
  -- А чего за ними следить, для этого есть автопилот.
  -- А что это такое?
  -- Это автомат, который думает за меня.
  -- Разве такое возможно?
  -- Ну, я немного преувеличил, просто в бортовой компьютер заложено направление, и он ведет Черепаху по нему точно по графику.
  -- А вдруг возникнет внештатная ситуация.
  -- Какая?
  -- Ну, какой-нибудь монстр появится или впереди возникнет большая яма.
  -- Не волнуйтесь, мистер Блюк, автомат подаст сигнал внимания или тревоги.
  -- А если мы будем спать?
  -- Он нас разбудит.
  -- Барри, не сердитесь. Вы должны понять мой интерес. Это не просто любопытство, а инстинкт самосохранения.
  -- Роман, я вас не понимаю.
  -- Вот видите! Ваша Черепаха для вас дом родной, а для меня? Вы скажете, что просто средство передвижения? И ошибетесь! Мы доверяем свои жизни этой технике, а ей пять тысяч лет. Где гарантии...
  -- Ерунду говорите, мистер Блюк. Пять тысяч лет сюда никак не клеятся, и я удивлен, что вы, образованный человек, упорно отвергаете очевидное.
  -- Барри, хорошо вам говорить и ни в чем не сомневаться. Думаете, я про закон относительности не знаю? Знаю, только одно дело о нем в аудитории рассуждать, а другое дело на нем в самое пекло ехать.
  -- Роман! - Глетчер оторвался от пейзажа за окном и внимательно посмотрел на своего попутчика. - Да, у вас никак нервный срыв.
  -- Нет, не волнуйтесь, я в порядке. Ну, почти в порядке. Просто я все время боюсь.
  -- Ну, и зря, я же прошлый раз вернулся.
  -- И скажете, что угрозы жизни не было?
  -- Нет, не скажу. Но я все равно вернулся. И в этот раз мы вернемся, меня жена ждет и будущий ребенок.
  -- Да, я в курсе. Я тоже по своей семье скучаю. Знаете, Барри, я прекрасно вижу, что уже достал вас своими причитаниями, но сделать ничего не могу. Помогите мне.
  -- Чем же я могу вам помочь?
  -- Научите меня управляться с вашей Черепахой.
  -- Это еще зачем?
  -- Ну, понимаете, вдруг с вами что-то случиться, а я даже вернуться не смогу.
   Глетчер изумленно взглянул на Блюка. Ничего себе просьба! Интересно, это он сам придумал или задание такое дали? А может и не врет, вон, как съежился, дрожит весь.
  -- Послушайте, Блюк, давайте договоримся так, я подумаю, как помочь вам, а вы пообещайте прочитать мой прошлый отчет, я ведь специально его для вас у мистера Хармана выпросил. Неудобно будет, если так с ним и не ознакомитесь.
  -- Так господин Харман в курсе?
  -- А как же. Я все с ним согласовываю.
  -- Хорошо, сегодня же займусь.
  -- Вот и хорошо. В спальном отсеке есть дисплей, я отчет туда переброшу.
  -- Спасибо.
   Блюк замолчал, только потел и сопел. Потом встал и ушел из кабины. Хороши дела, размышлял Глетчер, не хотят ли от меня избавиться? Ему было противно от собственных мыслей, но он видимо заразился атмосферой недоверия и скрытности. С кем поведешься.... Правда, на сеансах связи Харман на удивление переменился, стал таким же приветливым и доброжелательным, как и прежде. Барри даже подумал сначала, а может, у тестя просто неприятности были по службе? Ха, высмеял он сам себя, а может самая большая его неприятность, это я? Ему порядком надоела эта Новая Цивилизация. Уже несколько раз Глетчер ловил себя на мысли, что давно бы уже улетел на Первый Звездный, лишь бы не видеть всей этой возни. Как он ни старался, не мог заставить себя чувствовать, что вернулся домой. И только Алиса и будущий ребенок сковали его неразрывной цепью.
   Блюк выполнил свое обещание, он добросовестно проштудировал отчет о первой экспедиции Глетчера. Только это его не успокоило, а еще больше взвинтило. От нервных переживаний у него начались проблемы с желудком, и он не вылезал из туалета. Честно говоря, Барри по этому поводу не огорчался: ведь попутчику стало не до вопросов. Черепаха шла бойко и без задержек. Черви встречались, но вдали, Глетчеру пришла в голову шальная мысль, что они намеренно избегают Черепахи, но он отмахнулся от нее как от явного бреда. К исходу шестого дня на горизонте показались горы.
  -- Ну, как вы, Роман, пришли в себя?
  -- Да, спасибо.
  -- Видите, прошли почти весь маршрут и никаких проблем.
  -- Да, это меня очень обнадеживает. Скажите, а около этой белой субстанции очень опасно? Там нет радиации? Ведь туда много лет кидают радиоактивные отходы.
  -- Нет, Роман, как это ни странно, радиоактивный фон там приемлемый, завышенный, конечно, но вреда не причинит. Видимо, эта белая плесень пожирает отходы особым образом, не оставляя даже остаточной радиации.
  -- Удивительно.
  -- Совершенно верно. Поэтому мы с вами и направляемся к этой аномальной зоне. Сдается мне, что от нее исходит угроза всему живому.
  -- Да, я прочитал в отчете. Неужели все так серьезно?
  -- Серьезнее некуда. Пойдемте спать. За ночь наша Черепаха доковыляет самостоятельно, а мы за это время должны хорошенько выспаться.
   Блюк побрел в душевую, а Глетчер, ожидая его, смотрел в окно. Ему нравились горы, они напоминали о его сгинувшей родине. Черепаха задрала нос, выпрямилась, опять спустилась и покатила дальше. Хм, что это было. Барри включил экран заднего обзора. А, древняя дорога. Широкая какая. Куда она интересно ведет? Он пощелкал компьютером и вывел на дисплей древнюю карту. Вот, поймал он себя на мысли, уже и я сам называю ее древней. Так, координаты, совмещаем.... Надо же, есть! Глядя на пунктир этой старой дороги, круто убегавшей к горному массиву, он мучительно пытался вспомнить. Ведь он определенно ездил по ней! И зубчатые обрезы скал на горизонте помнит. Когда и зачем? Ну, конечно, это дорога вела к базе отработки полетов! Спина похолодела от волнения. Как же он мог о ней забыть! Надо попытаться связаться с Тиссой. Так, связь есть, как хорошо, что она есть.
  -- Тисса! Ты меня слышишь?
  -- Да, капитан.
  -- Добавь своей мощности в канал.
  -- Уже сделано.
  -- Как дела?
  -- Хорошо. Происшествий нет.
  -- Отлично. У меня для тебя задание. Разыщи последнюю информацию по горной базе отработки полетов. Обрати внимание на энергообеспечение и коды допуска.
  -- Принято, капитан.
  -- Постарайся побыстрей.
  -- Уже готово.
  -- Так быстро?
  -- Но информации почти нет. Есть только упоминание в личных делах пилотов о прохождении курса тренировок.
  -- И все?!
  -- Да.
  -- А координаты?
  -- Отсутствуют.
  -- Что ж, спасибо. Отбой, Тисса, до связи.
  -- До свидания, капитан.
   Вот так дела! Такой колоссальный объект и в главном компьютере звездолета нет данных!
  -- Барри! - голос Блюка выдернул Глетчера к действительности. - Душ свободен.
  -- Спасибо.
   Стоя под скупыми струями воды, Барри продолжал напряженно размышлять. Получается, что труд его народа остался для всех остальных народов тайной. Ведь все пилоты "первого Звездного" были темнокожими. Только они проходили длительный тренаж на базе, а остальные готовились в обычных учебных центрах. А вдруг она цела?!
   Глетчер вручную провел Черепаху к белой плесени, так они стали называть ее между собой. Здесь ничего не изменилось, та же тридцатикилометровая котловина или каньон, те же волны на поверхности белой плоти. Барри в легком скафандре налаживал лебедку. В прошлый раз он не спускался за образцами, а теперь это было необходимо. На поясе висел полуавтоматический контейнер для забора агрессивных веществ. Выдержит ли он? Блюк наружу так и не вышел, он сидел, забившись в углу своей кровати, и дрожал. Да, послал бог, спутника, одна обуза. Глетчеру все-таки уступил требованиям Романа, иначе бы он, наверное, на плечах у него повис. Пришлось потратить больше двух часов на составление программы и специального датчика, который считывал пульс астронавта и передавал его в бортовой компьютер Черепахи. Если датчик не покажет пульс, через полчаса Блюк может нажать кнопку и вездеход автопилотом уйдет назад. Может ему этого и надо? Черт с ним. Барри заглянул вниз, держась за трос. Высоко, метров сто пятьдесят будет. Страшно? Еще как, но ведь он космодесантник!
  -- Роман!
  -- Да, я на связи.
  -- Вы успокоились?
  -- Шутите?!
  -- Какие уж тут шутки. Пожелайте мне удачи, Блюк.
  -- Возвращайтесь скорее, мистер Глетчер! - голос социолога чуть ли не плакал.
  -- Не волнуйтесь, я скоро буду.
   Барри вздохнул и пристегнул карабин.
  
  

*****

  
   Спуск не был фатально трудным, все-таки склон был не отвесным. Глетчер повозился только в самом начале, а ниже пошло легче. Ноги исправно находили опору, кое-где можно было и передохнуть. Через каждые десять - пятнадцать метров Барри проверял связь с Блюком. Тот радостным голосом кричал, что слышит хорошо так, что оглохнуть было можно. На третьем сеансе связи начались проблемы, голос социолога плавал, порою скрываясь в треске помех. Пришлось вползти повыше метра на три.
  -- Роман, как сейчас слышите?
  -- Хорошо слышу. Что случилось? - Блюк был явно напуган.
  -- Роман, я не предусмотрел небольшой проблемы.
  -- Какой проблемы?
  -- Эта чертова плесень забивает энергию, боюсь, что дальше будет хуже.
  -- Что хуже?
  -- Связь пропадет.
  -- Но это же ужасно!
  -- Прекратите ныть, мистер Блюк! Спуск проходит нормально, а на лебедке я поднимусь как на лифте. Просто десять-двадцать минут связи не будет.
  -- И нельзя ничего сделать?
  -- Думаю, что нет.
  -- Чем я могу помочь? - спросил Блюк после некоторой паузы.
  -- Не включайте автопилот, когда данные о моем пульсе прервутся.
  -- Надолго?
  -- Я же сказал, не больше двадцати минут. Кстати, вы можете выйти и сверху за мной наблюдать. Снаружи безопасно, не надо бояться.
  -- Хорошо, я выйду.
   Глетчер озадачено потряс головой. Надо же, решился! Надеюсь, сообразит, как надевать защитный костюм, ведь я показывал. Барри возобновил спуск. Очень быстро, без приключений, он достиг небольшого выступа, откуда будет удобно спустить линь с контейнером. Он его еще сверху заприметил. Плесень внизу странно волновалась, ему даже показалось, что она стала под ним чуть вспучиваться. Блестящая колба контейнера сверкнула в солнечных лучах и легко вошла в белый кисель. Оп, готово, теперь наверх. Все нормально, контейнер вынырнул, только уже не блестел, а покрылся матовым налетом. Глетчер торопливо перебирал нить. Все, вытянул. Ничего себе, плесень, за две секунды объела прочнейший металл! Индикатор показывал, что забор произведен. В чехол его, и на замок. Отлично. А теперь наверх. Барри подошел к скале и дернул для верности трос и тут же похолодел. Натяжения не было! Ужасное предчувствие мерзко вползло в душу. Он взглянул наверх и еще раз дернул, трос стал легко сползать под своей тяжестью. Он провис бессильной петлей у ног Глетчера в несколько метров и остановился. Не думая, не рассуждая, он еще раз его дернул, трос натянулся, наверное, зацепился за что-нибудь. Барри подпрыгнул и повис на нем, дергаясь всем телом. Держит! Слава богу! Не теряя времени, он ринулся наверх.
   Подъем занял не менее часа, а может и больше, времени он не засекал, по пути он вызывал Блюка по рации, но тот не отзывался. Глетчер последним рывком вытянул себя из пропасти и рухнул от усталости. Сквозь залитые потом глаза виднелась пустота и камни, Как он и ожидал, Черепахи не было. Барри выругался и сел. Его провели, как мальчишку! Без Черепахи он сгинет здесь непременно. А Блюк то каков! Ну, и артист, хотя боялся он, пожалуй, по-настоящему, так не сыграешь. Вот же гаденыш!
   Вернуть Черепаху можно было в два счета, но для этого надо было выйти на связь с нею или с "Планетарным" или с "Первым Звездным". Глетчер обреченно оглянулся, а какая здесь может быть связь?! Он встал и подошел к тросу. Конец его оплыл и застрял между камнями. Все ясно, Блюк перерезал его лазером, значит, заранее с собой взял, сволочь. Выходит, благодарные потомки путешествие для него изначально готовили в один конец! Барри опять осмотрел трос. Просто чудо какое-то, что он зацепился, да, еще так, что вес его выдержал! Блюк явно на это не рассчитывал. Черт с ним. Однако, голосить и выкрикивать проклятья сейчас не время, пора уносить отсюда ноги, а то еще черви наползут. Да, и от радиации местной надо убираться.
   План созрел в считанные секунды. Надо залезть повыше и найти шоссе, ведущее к базе. Других шансов выжить не было. И это при условии, что база сохранила работоспособность через пять тысяч лет! Да, слишком много неопределенностей. Компьютер бы за решение такой задачки не взялся. А чтобы он сделал, развлекал себя Барри, двигаясь к намеченной скале? А застрелился бы.
   Кое-как забравшись на сто метров вверх, Глетчер с надеждой всматривался в предгорье. Так, они двигались оттуда, вон гусеничный след Черепахи (на сердце кольнуло злобой), он идет, идет и... исчезает. Господи, идиот, у тебя же есть бинокль! Стандартная комплектация легкого скафандра, предназначенного для планет с атмосферой. В бинокль он увидел то, что искал. Прерывистая, местами, засыпанная песком, бетонка уходила изящной дугой в левую от него сторону и упиралась в горы. Ого, туда километров пятьдесят топать, а то может и больше! Барри проверил сумки на поясе: аптечка, питательный концентрат, отлично, а это? Ура! Это дистиллированная вода и спирт. Два пузырька по пятьдесят граммов. Не густо. Придется терпеть лишения. Ну, что, космодесантник, в путь!
   К ночи Глетчер прошагал отрезок прямой, километров в тридцать, который по его расчетам вел к пересечению древнего шоссе с горным массивом. Со скалы пройденный путь выглядел более привлекательным, а на деле изобиловал каменными завалами и глубокими трещинами. Приходилось постоянно петлять между ними. Слава богу, что Глетчер вышел в легком скафандре, его энергообеспечения хватит надолго, к тому же двухчасовой запас воздуха за спиной оставался неприкосновенным, Барри дышал через фильтр окружающим воздухом. Проблема состояла только в ограниченности питья и еды. Под ухом ласково попискивал электронный поводырь. Еще на скале он задал направление и теперь легко ориентировался в нагромождении завалов и ям на пути, не боясь заблудиться. Когда Глетчер добрел до первых скал, уже совсем стемнело. Он включил фонарик и подыскал удобную расщелину. Забившись туда, он закрыл глаза, и устало подумал: как жаль, что у него нет никакого оружия, только небольшой походный нож.
   Проснулся рано, рассвет только-только забрезжил. Проглотив кусочек концентрата, он глотнул спирта, закашлялся и чуть смочил губы водой. Все, готов, пора в путь. Натруженные мышцы обиженно заныли, да, отвык он таких физических нагрузок, расслабился в комфорте. Дорога оказалась хуже вчерашней, к постоянным маневрам прибавился подъем. Барри увидел полузанесенную ленту шоссе издалека и побежал к ней, крича несвязанно от радости, хотя само шоссе не гарантировало спасения, но шанс выжить повышался. Теперь ему предстояло не просто шагать по дороге, надо было не пропустить неприметный поворот к базе, пропустит - это верная смерть. Сможет ли он это сделать?
   Барри провел на базе год. Вместе с остальными пилотами и инженерами они проходили окончательный тест на профпригодность и психологическую совместимость. Их было пятьдесят четыре человека, везли их на двух автобусах, а через год они улетали уже на вертолетах. То есть эту дорогу он видел один раз в жизни. Для него это было много лет назад, на самой планете с тех пор прошло пять тысяч лет, к тому же где-то здесь был большой взрыв. Глетчеру вдруг стало страшно, он отчетливо осознал, что практически у него нет шансов. Он остановился и принялся до боли в глазах вглядываться в нагромождения скал, ему стало казаться, что он уже пропустил нужный поворот, что нужно срочно возвращаться. Бежать....
   Глетчер вдруг взял и прикусил себе губу. Острая боль и привкус крови отрезвили, он разжал судорожно сжатые до этого кулаки, сошёл с дороги к обочине и уселся на нагретый солнцем булыжник. Надо успокоиться и вспоминать.
   Барри сидел на переднем сидении у прохода и на боковой пейзаж не обращал внимания, смотрел только вперед, на ныряющую под автобус ленту дороги. Его товарищи спали, а он нет, видимо сказалось возбуждение последних недель перед испытанием. Да, он же переживал по поводу расставания с Мариной, как он мог об этом забыть?! Она плакала и говорила, что он ее не любит, что любит, только свой космос, а он молчал и понимал, что она права, так оно и было. Вспоминай, Барри, вспоминай, подстегивал он себя, ведь это же было в твоей жизни. Он вдруг вспомнил, что перед поворотом он что-то подумал, какой-то пустяк, но он был связан с окружающим пейзажем. Ну, же, вспоминай! Что ты подумал?! ... Он подумал... ну, конечно же, он подумал о Марине! И сделал он это, потому что увидел скалу, которая напомнила в лучах заходящего солнца ее девичий профиль! Вот путеводная нить! Глетчер встал и с надеждой взглянул на недалекие горы. Где ты, Марина, ау?! Найдет ли он здесь твоё лицо? Надо пройти еще несколько километров, решил он, кажется, тогда они были ближе.
   Через два километра дорога вильнула, обогнув одиноко стоящую каменную глыбу. И Барри вспомнил ее, даже ощутил телом толчок от маневра автобуса. Да, у кого-то тогда с колен упала бутылка с водой, и он увидел в окне Марину, а через полкилометра они свернули! Вон же она! Он стоял в тени камня и любовался профилем своей бывшей девушки. Вот она, такая же, с гордо вздернутым носиком и обиженно поджатыми губами! Если ты живешь в каких-нибудь далеких мирах, прими мое спасибо, прошептал он.
   Глетчер нашел поворот, хотя его совсем занесло песком. Теперь он так стремительно шел по едва различимой узкой полосе бетона, что усталость отстала где-то позади. Мало-помалу горы приближались, они заслонили своими вершинами уже полнеба. По пути Барри вспоминал все, что знал об этой базе. Сначала здесь в горах было принято решение отработать технологию превращения астероида в космический корабль. Нашли самый твердый в этих горах гранитный монолит и начали лазерами выжигать в нем проходы и помещения. Соответственно, предварительно была создана мощнейшая ядерная энергетическая установка. Потом, чтобы труд не пропал даром, из прорытых туннелей создали уменьшенную копию звездолета, со всеми необходимыми атрибутами. На этой базе окончательно отрабатывались многочисленные технологии, позже примененные при строительстве "Первого Звездного". Вокруг нее за многие годы понастроили кучу всяких исследовательских центров, прорыв сотни километров ходов и туннелей. А потом там год жили они, команда звездолета. Внутренности базы Глетчер помнил наизусть, попасть бы только в них.
   Ворота он нашел неожиданно. В его времени они находились в глубине скалы и представляли собой блестящие стальные створки необъятной толщины. Теперь они были почти доверху засыпаны породой, мелкими и большими камнями, и если бы Барри их не искал, то мог бы и не заметить. Он взобрался по насыпи и потрогал их рукой. Толстая короста коррозии слоями отваливалась под его пальцами, но дальше виднелся целый металл. Найдя стык, он разгреб вокруг и убедился, что створки плотно закрыты. Раскопать ворота не представлялось возможным, а даже если бы и раскопал, как их открыть? Глетчер грустно отдыхал сидя на этой куче камней, подперев голову руками. Его глаза следили за удлиняющимися тенями. Скоро ночь. Он поднялся повыше к воротам, расширил щель между потолком и завалом и улегся вплотную к ржавым стальным створкам. Он как бы грелся о них, хотя они были столь же холодны, как и окружающий камень. День снаружи угасал, а вместе с ним гасли и надежды на спасение, шансов выжить в этой пустыне практически не оставалось. Прежде чем уснуть, Барри пожалел, что никогда не сможет увидеть сына. Утешало только одно, он все-таки будет, и когда-нибудь спросит, кто был его отец.
  
  

*****

   Утром Бенни и Клео пошли дальше по тоннелю. В нем было теперь светло, так как в левой стене были пробиты маленькие круглые отверстия, из которых щедро лился свет и свежий воздух. Адамс подошел и, поднявшись на цыпочках, заглянул внутрь. Отверстия были пробиты под легким уклоном, но этого было достаточно, чтобы видеть, что внизу пропасть. Бенни отпрянул.
  -- Что, страшно? - съязвил Клео.
  -- А ты как думаешь?! - возмутился Адамс. - Это же умереть можно со страху! Понастроили, понимаешь! Вы бы лучше лифт сделали...
   Собиратель сначала серьезно смотрел на Бенни, а потом вдруг присел и начал безудержно смеяться. Он хохотал и гоготал на разные лады и тональности, стучал ладонями по коленям, подпрыгивал. Адамс только первые секунды обиженно посматривал в его сторону, а потом вдруг сам впал в смешливую истерику. Время от времени кто-то из них бросал простейшую реплику, одно слово или просто делал дурацкую ужимку, и смех возобновлялся с новой силой. Наконец, наваждение улеглось. Бенни и Клео, вытянув ноги, сидели друг против друга на полу.
  -- Что это мы, Клео? Может, заболели?
  -- Вставай, больной. Не так уж плохо мы с тобой поболели, - улыбнулся Собиратель. - Смотри, все брюки в пыли. Да, и у меня тоже, а ведь нам сегодня к Монаху!
  -- Можно подумать, что это царский прием, - проворчал чуть слышно Адамс, старательно отряхивая комбинезон. Но Клео его услышал.
  -- Бенни, Монах для меня и всех братьев, человек святой. Прошу тебя, говори о нем уважительно, или совсем не говори. Ладно?
  -- Извини, - испугано ответил Бенни, - я не хотел обидеть.
  -- Прощаю. Пойдем.
   Скоро тоннель вывел их на поверхность. Собиратель подошел к двум железным створкам и, приложив усилия, распахнул их. Легкий ржавый скрип железа, и перед ними открылась ровная площадка, огороженная тросом на вбитых в скалу стальных шестах. Справа площадка упиралась в большие полукруглые ворота. Бенни прикинул, что при желании, если открыть их, в них легко въехал бы фургон, на котором он с друзьями удирал по свалке. Сразу же над ними начиналась отвесная скала. Она была странного белого цвета.
  -- Что это за камень? - почему-то шепотом спросил Адамс.
  -- Где?
  -- Над воротами.
  -- Наверное, гранит или нечто подобное. Какой-то особый сорт.
  -- Поэтому гора и называется белой?
  -- Может быть. Впрочем, здесь белого цвета хватает. Смотри выше.
   Адамс задрал голову и увидел снег. Чистый, ослепительно сияющий в лучах солнца.
  -- А там что? - Бенни показал рукой в левую сторону от ворот.
   Там из-под горы выглядывала хорошо утоптанная и довольно-таки широкая дорога, по которой можно было бы проехать на автомобиле. Дорога выходила снизу и упиралась в площадку.
  -- Ты имеешь в виду окончание тропы? - кротко переспросил Собиратель.
  -- То есть как это, тропы?! - взорвался Адамс. - Ты хочешь сказать, что сюда можно спокойно прийти пешочком?!
  -- Да, а как же. Что тебя в этом удивляет? Ведь спускаться по лестнице невозможно, ты сам в этом убедился?
  -- Да?! - Бенни немножко остыл, но голос его был все еще злым. - Насчет спуска я все понял. Ты объясни, зачем влезать сюда по смертельно опасному пути, если можно дойти по тропе?
  -- Требуешь ответа?
  -- Да!
  -- Прямо сейчас?
  -- Именно!
  -- Хорошо, отвечаю. Чтобы иметь право подниматься к Белой горе по широкой дороге, надо обязательно первый раз по ней спуститься.
  -- Подниматься первый раз, значит нельзя?
  -- Нельзя.
  -- Категорически и абсолютно?
  -- Да. Даже Монах сюда вползал по этой лестнице.
  -- Но объясни мне, зачем?!
  -- По нашему поверью, пройти эту лестницу может человек только с добрыми намерениями.
  -- А с плохими, упадет?
  -- Точно.
  -- И много падает?
  -- Хватает. Сходи вниз, посчитай кости и черепа.
  -- Ну, уж нет, уволь, - Бенни нервно засунул руки под мышки, пытаясь унять мелкую дрожь в пальцах. - Суровые у вас испытания, на грани смерти.
  -- Как и сама жизнь, Бенни.
  -- Значит, я прошел испытание?
  -- Прошел.
  -- Ладно, веди к Монаху.
  -- Ишь, ты, - усмехнулся Собиратель, - расхорохорился. Сиди, жди, пока вызовут. Вон скамейка, справа от ворот.
   Они сидели почти час. Удивительно, но не разговаривали. Не хотелось. С места, где стояла скамья, открывался необыкновенный вид. Глядя с этой высоты на горные пики, на бескрайние просторы между ними, хотелось одного: торжественно молчать. Редкие облака плыли так близко, что, казалось, вытяни руку и дотронешься до небес. В их спокойной величавости тонули все звуки, даже ветер перестал шуметь.
  -- Клео, - нарушил тишину Адамс. - При всем уважении к тебе и я не могу к истории о ходящих сквозь землю братьях относиться иначе, как к сказке.
  -- Дело твое, Бенни. Каждый свою жизнь видит собственным зрением. Может быть, я на счет тебя и ошибся, но к Монаху ты все равно попадешь.
  -- Что значит, ошибся? - встревожено спросил Адамс.
  -- Понимаешь, каждый человек из твоего мира скован обручем стереотипов. Я думал, что ты способен их преодолеть.
  -- То есть я, нормальный, здравомыслящий человек, должен поверить, что люди ходят сквозь землю?!
  -- Во-первых, не сквозь землю, а через камни; во-вторых, ты слепец, коли за своим раздутым здравомыслием, не видишь очевидных чудес, происходящих с тобой. Вспомни, мы уже говорили на эту тему, и тогда ты со мной согласился.
  -- Правильно, - задумчиво проворчал Адамс, - сначала напоил, потом о везении стал рассказывать. Как тут по пьяному делу не поверить?
  -- То есть трезвым ты это отвергаешь?
  -- Теперь уж и не знаю. Ты прав, необычного у вас тут много чего происходит, но как признать это?! - Бенни тяжело вздохнул и откинулся на спинку скамейки. - Ладно, давай поговорим, серьезно. Допустим, твои братья действительно ходили сквозь камень, хотя, в это очень трудно поверить, но чем же они рубили эти ступени?
  -- Ладно, расскажу, только не перебивай. Ты последнее время стал ворчлив и говорлив, словно Георг.
  -- Клео! Обижаешь.
  -- Правду говорю! Ты лучше на ус наматывай. Так рассказывать?
  -- Конечно!
  -- Так вот, легенда говорит, что раньше к Монаху ходили многие, часто те, кто хотел нанести вред Церкви Рока...
  -- Люди из ордена?
  -- И они тоже, - после некоторой паузы отозвался Собиратель, - но и без них хватало проходимцев. И тогда Монах стал молиться и просить у Бога защиты для Белой горы. В тот же год родились близнецы, которые ходили сквозь камень. Когда они выросли, их призвал Дух. Это бывает чрезвычайно редко, чтобы Дух призывал сам...
  -- Какой дух? - не понял Адамс.
  -- Просто Дух, - пожал плечами Собиратель. - Он здесь один. Все братья проходят через встречу с ним. Или не проходят. Дух определяет Дар и назначает Рок.
  -- Ничего не понимаю! - в голосе Адамса одновременно слышались и нотки растерянности, и возмущения.
  -- Будешь постоянно перебивать, никогда ничего не поймешь, - укорил его Клео.
  -- Все! Молчу.
  -- Ну, смотри, а то я сам замолчу! - Собиратель строго посмотрел на Адамса. Тот сидел тише воды, ниже травы. - Так вот, - продолжил Клео, - Дух этих близнецов уже в 12 лет призвал, причем, сразу обоих! Такого никогда не было, ни до, ни после. Никто не знает, что он там им говорил, но только вышли они оттуда молчаливые и очень грустные. Пришли они к Монаху, и сказали, что обязал их Дух от имени Рока построить на белую скалу лестницу, а на тропу затвор поставить, все, кто первый раз поднимается, пройти его не могут.
   Адамс дернулся, ему очень хотелось что-то спросить, но под строгим взглядом друга он опять замер.
  -- Это правда, не сомневайся, - Клео усмехнулся. - Затвор действительно существует и прекрасно работает и в наши дни. - Собиратель сделал паузу, с удовольствием наблюдая, как глаза Адамса округляются. - Именно поэтому, теперь Белую гору никто не охраняет. Что касается лестницы...
   Клео надолго задумался.
  -- Понимаешь, Бенни, сколько раз думаю над этой историей, столько раз она меня поражает. Ты представляешь, оказывается, Дух сказал, что при исполнении своего Рока, один из них погибнет. И с этим грузом они, все-таки не мешкая, принялись за дело! Близнецы не только ходили сквозь камень, они могли его ломать, мять, в общем, обращаться с ним как с тестом, или как с глиной. Так что эта лестница выстроена голыми руками, друг мой, - Клео опять сделал паузу, потом тихо и грустно добавил. - Правда, такой Дар очень сильно их изматывал, забирал массу жизненных сил, они старели буквально на глазах. Они строили лестницу два года и к концу строительства ослабели настолько, что однажды застряли в камне, рядом с тем древним тоннелем, из которого мы сегодня вышли. И тогда один, вытолкнул другого, а сам погиб. Такова легенда, а правда она или нет, ты для себя решай сам.
  -- А как их звали?
  -- Никто не знает, - Собиратель вздохнул. - Странно, есть легенда, есть затвор, есть лестница, дело рук их, а имен не сохранилось. Ты только представь себе, Бенни, здесь, где-то под нашими ногами, лежит вмурованное в скалу тело подвижника, исполнившего свой Рок до конца, до самой последней капли своей жизни! Он словно жертвенный факел жжет всех, кто думает о нем. Этого, который в скале, люди назвали Безымянным, он свят для любого из нас.
   Разговор затих. Оба друга сидели задумчивые, их души выпустили сердца на волю, и те грустно и торжественно плыли в волнах невероятного света легенды.
  -- Клео, - тихо спросил опять Бенни, - а ты сюда лез не первый раз?
  -- Не первый.
  -- И ты из-за меня рисковал опять своей жизнью?!
  -- И да, и нет, Бенни. Больше ничего не скажу. Верь, когда-нибудь, ты все узнаешь. Давай помолчим?
   Солнце на небосклоне устремилось к низу, когда тишину резанул звук металлического скрипа. Огромная створка ворот медленно отворилась и из-за неё показался человек. Он был в черном плаще с белым капюшоном, а в руках держал посох. Человек был стар, но его руки твердо сжимали древко, а глаза из-под густых бровей смотрели строго и внимательно. Седые волосы были коротко подстрижены, подбородок и щеки, гладко выбриты.
  -- Собиратель!
  -- Я здесь, Храмовник! - Клео торопливо вскочил со скамьи.
  -- Ты привел того, кого ждет Монах?
  -- Да, старший брат, - при этих словах Собиратель склонил голову и опустился на одно колено.
  -- Хорошо, веди его, - Храмовник перевел взгляд на растерянного Адамса, и тот вдруг вздрогнул от этого взгляда. - Рок тебя рассудит, Собиратель.
   Человек при этих словах повернулся и тут же скрылся за гигантской створкой. Клео поднялся и, подойдя к Адамсу, положил руку ему на плечо.
  -- Не робей, Бенни! Наши братья добры. Идем к Монаху.
  -- Я боюсь! - прошептал неожиданно даже для самого себя Бенни.
  -- Это не удивительно, друг, я и сам каждый раз боюсь.
   Адамс удивленно уставился на друга.
  -- Опять удивляешься? - Собиратель шагнул вперед. - Или не веришь?
  -- Да, нет, что ты! - спохватился Адамс. - Просто все, что со мной происходит последние недели можно расценивать только двумя способами: или меня водят за нос и я невольный участник гигантского фарса, или то, что здесь происходит, очень серьезно, слишком серьезно, чтобы я мог понять это. Я чувствую, что вся моя жизнь переворачивается вверх ногами.
  -- Правильно чувствуешь, - одобрительно улыбнулся Клео. - Ты верь, и тогда все поймешь. Сделай первый шаг, Бенни, и сможешь коснуться истины. Или ее тени. Как повезет.

*****

   Как только они вошли, тяжелая створка ворот дрогнула и, поскрипывая, стала медленно закрываться. Яркий дневной свет, лившийся снаружи, превратился сначала в широкую светящуюся полосу, потом в тонкий лучик, а затем, одновременно с лязгом электронных запоров, исчез вовсе. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Адамс стоял рядом с Собирателем и, щурясь, оглядывался вокруг. Помещение было большим, сюда могли бы сразу заехать три четыре грузовика. Тусклый свет редкими струями лился сверху из обычных стеклянных плафонов. Их было много на сводчатом потолке, но горели только три. Слева, в дальнем в углу помещения, царил плотный сумрак, сквозь который Адамс едва разглядел силуэт ещё одних ворот. Перед ними громоздилась куча каких-то ящиков, мешков. Справа светился цепочкой редких светильников длинный коридор, вначале которого темнела безмолвная фигура Храмовника. Он терпеливо ждал. Клео слегка толкнул Адамса локтем и шагнул вперед. Только сейчас Бенни увидел, что Собиратель держит кепку в руках, и торопливо сдернул с головы свою.
   Фигура в темном, почти до пят, плаще широко и размеренно шагала метрах в двадцати впереди, и Клео старательно держал эту дистанцию неизменной. Белый капюшон словно бы плыл посредине серого вытянутого пространства, он завораживал, отвлекал мысли и внимание от окружающего мира. Очень скоро Адамс спохватился, что совсем не ощущает времени! Он не мог бы сейчас сказать, сколько они здесь идут: минуту, час, или целую вечность? Путь шел чуть под уклон и порою, ему казалось, что они спускаются к центру планеты. Наконец суровый поводырь остановился около большой резной двери, замыкающий коридор. Она потемнела от времени, покрылась сеточками трещин, сквозь которые сочился свет, но выглядела крепкой. Храмовник взялся за ручку и повернулся к Собирателю. Тот после секундной заминки произнес:
  -- Я жду от Бога наставленья.
  -- Здесь Рок не знает снисхожденья, - глухо, чуть нараспев ответил Храмовник и чуть заметно кивнул головой. Потом он перевел свой тяжелый взгляд на Адамса.
   У того аж мурашки по спине поползли. Он понял, что от него чего-то ждут, но чего? Бенни растерянно посмотрел на друга, однако тот безучастно таращился на деревянные плахи двери, как будто и не знался с ним никогда. Пауза повисла туго натянутой струной, Бенни почти слышал, как она звенит. В мозгу от напряжения заныло, Адамс твердо знал, что молчать далее невозможно, не зная, что говорить он в отчаянии выпалил:
  -- Я не знаю своего Рока!
  -- Иди. Неведенье твое до срока, - глаза Храмовника одобрительно сверкнули из-под капюшона. Он посторонился и потянул ручку на себя.
   Дверь бесшумно открылась, они вошли и в тоже мгновение на них хлынул поток ослепительного солнечного света. Его было столько, что, казалось, в нем можно плыть. Адамс ничего не видел вокруг, кроме света, даже силуэт Клео впереди, перестал быть, растворился в холодном огне. Бенни испугался, вдруг у него что-то со зрением, и машинально взглянул на свои руки. Он видел их, они были здесь, рядом, но в каком виде! Вокруг полупрозрачных ладоней вилась разноцветная дымка, она поднималась от кончиков пальцев вверх, ныряла под одежду, окутывала лицо. Вот почему я плохо вижу, решил Бенни, и внезапно почувствовал, что ему нечем дышать, свет перехватил дыхание, сдавил горло. Он закашлялся и с мистическим ужасом увидел, как из его рта падают вниз черные дымящиеся сгустки. Бенни с огромным усилием сделал вдох. В него рванулась струя света, прошлась сквозняком по нёбу, ударила студеной струей в легкие, поднимая с их дна новые порции черной скверны. В районе солнечного сплетения вдруг рванулась в стороны пронзительная боль, она схватила безжалостными объятиями каждый нерв, каждую клетку, ударила молотом по глазам. Адамса корчило и ломало, хотелось вопить от страха и боли, но кричать было нечем.
   Сколько продолжалась эта пытка, он не помнил, просто пришло мгновение, когда муки кончились, и он ощутил себя лежащим на полу. Бенни открыл глаза, вернее попытался их открыть, но они не открывались. Господи, панически подумал он, неужели меня все-таки лишили зрения?! Бенни напрягся, не обращая внимания на нывшее тело, перед глазами что-то замелькало, пелена тьмы поползла вверх. Нет, слава Богу, оказывается, они и не были закрыты, теперь зрение вернулось, правда, глаза очень резало, так что выступили слезы, но это уже пустяки.
   Адамс приподнялся на глазах и огляделся. Он находился в круглом зале, диаметром не менее 100 метров. Здесь не было ничего, ни стула, ни трона, только несколько дверей в дальней стороне. Возле них стояло несколько фигур в таких же одеяниях, как и у провожавшего их Храмовника. Бенни завертел головой, выглядывая Клео. Он увидел его. Собиратель почему-то стоял позади него, и лицо его было запрокинуто высоко вверх. Адамс проследил за его взглядом и остолбенел. Над ними не было потолка! Вернее были высокие, белые своды из камня, которые поднимались на необъятную высоту и почти сходились друг с другом в центре. В центре оставалось отверстие и оно светилось. Господи, как же такое можно построить?!
   Адамс опустил взгляд, ощутив рядом с собой легкое движение. Перед ним стоял высокий худощавый человек средних лет. Он был одет в ту же по крою накидку, только это одеяние было ослепительно белым, а капюшон, наоборот, черным. "Наверное, это и есть Монах", -подумал Бенни.
   Странно, он представлял Монаха этаким древним стариком, вроде Храмовника, а тут на него добрыми, мудрыми глазами смотрит полный сил мужчина! Бенни спохватился и резво вскочил.
  -- Извините, я несколько растерян.
  -- Пустяки. Пойдемте, нам надо поговорить, - человек повернулся и оглянулся, как бы приглашая следовать за собой.
   В полном безмолвии они направились к центральной двери в конце зала миом местной свиты. Издали они, как капли воды были похожи на встретившего их Храмовника: такие же мрачные, с посохами, одинаково худощавые и почти одного роста. Монах проследовал мимо, не останавливаясь и не смотря в сторону своих соратников, однако, один из них, самый маленький и полный, с большим, выше себя, посохом, отделился от группы и двинулся следом за Адамсом. Они попали из огромной залы в полутемную комнату. Щелкнул выключатель, и в комнате стало светлее.
  -- Садитесь, Бенни.
   Голос человека в белом был приятен и доброжелателен. Адамс присел на одинокий стул, а Монах устроился напротив на высоком деревянном кресле, туда же подошёл и служитель в черном плаще, он встал рядом с севшим Монахом по левую руку. Он посмотрел, как по-хозяйски расположился этот человек на темном от времени кресле, и невольно подумал, что давным-давно, наверное, также восседали на тронах короли и феодалы.
  -- Нет, мистер Адамс, я не Монарх.
   Бенни чуть со стула не упал.
  -- Вы читаете мысли?! - воскликнул Бенни.
  -- А почему бы и нет? Таков мой Дар. Впрочем, не пугайтесь его, а лучше не обращайте на него внимания. Поверьте, я давно научился отключаться от мыслечтения, так как, на самом деле, это не очень-то приятное и довольно-таки утомительное занятие. Договорились?
  -- Да, конечно! - машинально кивнул Адамс.
   Его несколько обескуражила эта простота общения. Ну, никак этот жизнерадостный мужчина не ассоциировался в голове Бенни с тем грозным именем, которое он носил, с громадным авторитетом, которое оно имело в Горной стране.
  -- Бенни, Собиратель считает вас, Бегущим, а вы сами-то как думаете? - перебил размышления Адамса Монах.
  -- Если честно, то не знаю. Мне трудно рассуждать на эту тему, я до сих пор не представляю себе в полной мере, что вкладывается в это понятие. Поэтому я просто соглашаюсь с ним.
   Монах коротко переглянулся со своим молчаливым собратом.
  -- Что ж, я развею ваше неведение, Бенни. Для нас, людей, живущих в Горной стране, человек, который спасает свое тело - беглец, а тот, кто спасает душу - тот Бегущий. Понимаете разницу?
  -- Да, вполне.
  -- Так куда бы вы определили себя?
   Адамс задумался. Простейший вопрос, а попробуй, ответь. С одной стороны, расставаться с официальным статусом, пусть непонятным, но пользующимся уважением местного населения, не хотелось. Но с другой стороны, спасал ли он свою душу, когда плыл в дерьме к свалке? Нет, он спасал жизнь, о душе он даже не задумывался.
  -- Сэр...
  -- Просто, Монах, - мягко поправил его хозяин Белой горы.
  -- Извините, Монах, - Адамс слегка запнулся. - Если исходить из ваших слов, то скорее я беглец, чем Бегущий.
   Монах пристально посмотрел на него, потом поднял правую руку и задумчиво потер ладонью лоб.
  -- Что же, вы не задумывались о своей душе, не размышляли никогда о Боге?
  -- Думал, конечно, - пожал плечами Адамс. - Но не часто. Я и сейчас, даже навидавшись здешних чудес, не могу ответить самому себе, верю ли я действительно в Бога или только делаю вид, играя роль в гигантском спектакле.
  -- Вы умный человек, Бенни, - Монах встал с кресла и сделал несколько шагов ему навстречу. - И еще вы честны, открыты. Так ведут себя люди, которым может и есть чего стыдиться в жизни, но скрывать из нее нечего. Не так ли?
  -- Очень точное определение, - согласился Адамс.
  -- Так что в вашей жизни могло бы вызвать стыд?
  -- Равнодушие, - Бенни даже не задумывался об ответе на этот вопрос, странно, но он был готов к нему, потому что еще раньше неоднократно сам себе его задавал. Что грело его душу там, в старой жизни? Сытое и безопасное существование, надежды на карьерный рост, мечта о получении права на рождение ребенка. Нет, это все стало чужим и далеким, оно вызывало не ностальгию, а неприятие. "Вот оно, - подумал вдруг Адамс, - не зря меня подчистили и упрятали к дохам, все-таки я, как социальный винтик Новой цивилизации, действительно оказался изначально подпорченным". Адамс перехватил внимательный взгляд Монаха и понял, что все эти размышления ему уже известны. Удивительно, но раздражения это не вызвало.
  -- Нет, Собиратель в вас не ошибся, - удовлетворительно констатировал Монах, лихо повернулся на каблуках, и вернулся на свой деревянный трон. Там он принял почти царственную позу: ноги поставил строго под девяносто градусов, старательно выпрямил торс и расправил плечи. Его глаза смотрели в сторону Адамса, но как-то мимо, или скорее сквозь него. Бенни помимо воли вскочил со стула, поняв, что Монах должен сказать что-то важное. Монах торжественно произнес:
   - Бенни Адамс, я подтверждаю ваш статус Бегущего, - потом он медленно и церемонно повернулся корпусом к своему молчаливому спутнику, кивнул ему головой и тот, поклонившись в ответ, тихо удалился куда-то за деревянное кресло. Хозяин Белой горы встал и, улыбнувшись, поманил Адамса за собой. Он опять выглядел доступным и простым.
  -- Пойдемте, Бенни, перекусим, чем Бог послал.
   За троном оказалась еще одна дверь, маленькая и малоприметная. Они вошли в нее и оказались в столовой. В ней стоял длинный стол со скамьями по бокам, за которым уже восседала вся виденная Адамсом ранее свита, а в самом дальнем углу восседал живой и здоровый Клео. Бенни увидел его и не смог удержать радостного взмаха рукой,
  -- Садитесь к своему другу, Бенни, рядом с ним есть место. Кстати, - добавил ему в спину Монах, - я не хозяин Белой горы, а хранитель. Запомните, это большая разница. Не смущайтесь, идите, идите.
   На столе стояли несколько подносов, на которых были нарезаны большие куски хлеба, рядом стояли тарелки с зеленью, какими-то плодами и кувшины с чистой водой. Адамс так проголодался, что сразу же приступил к трапезе. В голову приходили разные мысли, а к одной он постоянно возвращался: почему здешняя религия называется Церковью Рока, если все они ведут речь о Боге?
   Во главе стола вдруг раздался громкий хлопок Монаха, моментально стихли все посторонние разговоры.
  -- Бегущий, на этот вопрос я дам вам ответ. Наша Церковь называется так, потому что Рок - это воля Бога. Сам Бог непознаваем, на то он и Бог, но мы пытаемся понять его волю и следовать ей. Вот и весь секрет.
  -- А как зовут вашего Бога? - срывающимся от волнения голосом спросил Адамс. Его вопрос вызвал легкий шум за столом, который немедленно исчез под строгим взглядом Монаха.
  -- Бенни, наш Бог, просто Бог. Можно называть его миллионами имен, от этого он не перестанет быть Богом. Если ему придумать новое имя, то оно у него уже есть. И было. Потому что, слова человека не значат ничего, кроме смысла, который в них вложен. Смысл не нуждается в словах, Бенни, это людям нужны слова. Вы не пробовали мыслить без слов, Бегущий?
  -- Нет, - пораженный Адамс отрицательно замотал головой.
  -- Попробуйте. Считайте это моим заданием, уроком. А теперь давайте просто обедать, помните, что некоторые мысли отравляют пищу.
  

*****

  -- Проходите. - Монах пригласил Бегущего и Собирателя в ту же тронную, как про себя ее назвал Бенни, комнату, только теперь там стояло уже два стула. Не успел Хранитель сесть, как рядом с ним опять выросла невысокая полноватая черная фигура с надвинутым на глаза белым капюшоном.
  -- Итак, я вынужден объявить вам обоим, что время вашего визита истекло, - Монах сделал паузу, как бы намекая на возможность высказаться, но все молчали. - Однако, братья мои, учтите, что скромность не всегда является украшением. - Он опять сделал паузу. - Ну, так есть вопросы или нет?!
  -- У меня нет, Монах, я знаю свой Рок, - коротко сказал Собиратель, привстав со стула.
  -- Хорошо, Клео. А вы, Бенни?
   Адамс сидел в нерешительности. Он был растерян, ему казалось, что здесь еще не произошло ничего особенного, ради чего надо было преодолевать столько трудностей. Бенни ожидал чего-то сокровенного, важного... Он медленно поднялся.
  -- Монах! Признаюсь, я растерян. Наверное, оттого, что ждал чудес. Но это не важно, - Адамс говорил медленно, запинаясь. - Самое главное, я не понял, зачем меня сюда привел Собиратель. Вы подтвердили мой статус Бегущего. И что мне с этим теперь делать?
  -- Ничего, - равнодушно ответил Монах и слегка нахмурил брови. - Просто жить.
  -- Но мне надо понимать, что я должен дальше делать! - в отчаянии от непонимания воскликнул Адамс. - Я готов работать, чтобы заслужить свой кусок хлеба, но мне нужен практический совет. Я думал, что в Горной стране помогают и беглецам, и Бегущим.
  -- Хлебом помогают, но не советами. В Горной стране каждый житель знает свой Рок! - голос Монаха звучал по-прежнему негромко, но налился металлом.
  -- Значит, чтобы стать полноценным гражданином Горной страны, я должен знать свой Рок?
  -- У нас нет граждан, Бегущий, - смягчился Монах. - Но свой Рок знать надо.
  -- Монах, так скажите, где и как мне получить это знание?
  -- Ну, наконец-то! - Хранитель горы встал с кресла и облегченно вздохнул. - Я уж думал, вы никогда не зададите этот вопрос.
   Бенни удивленно посмотрел на него. Так вот, оказывается, зачем он сюда приведен! Монах сошел с трона и неспешно стал прохаживаться перед ним.
  -- Не удивляйтесь, Адамс. Вы должны были сами задать этот вопрос. И я готов на него ответить, только порадовать мне вас нечем. - Монах остановился прямо напротив. - Мужайтесь, Бенни, вы уникальный человек, у вас нет Рока!
   Раздался шум. Оказывается, вся здешняя храмовая братия пробралась тихонечко в зал и стояла за креслом. Это они глухо ахнули, услышав такой приговор. Удивленный возглас послышался даже от Клео, обычно всегда сдержанного и невозмутимого. Адамс недоуменно огляделся, он не понимал причин такой реакции.
  -- Я не понимаю, - обреченно выдохнул он.
  -- Это не страшно, Бенни. Вести о необычайной везучести вашей компании вызвали много споров и дискуссий у моих братьев, - Монах кивнул головой назад. - Признаюсь, даже я ждал вас с нетерпением и любопытством.
  -- Простите, Монах! - взмолился Адамс. - Но я все равно ничего не понимаю!
  -- Терпение, Бегущий. Копите информацию, кусочек к кусочку, тогда и картина сложится, а вы стремитесь картину нарисовать тремя мазками. Повторяю: я не вижу вашего Рока.
  -- Его не было, или он исчез?
  -- Был и есть, Бенни. Просто сейчас его нет.
   Адамс беспомощно смотрел на Монаха. В голове не укладывались его слова, несущие прямо противоположенный смысл, но в тоже время он ощущал, что единый смысл в них есть.
  -- У каждого человека, - продолжил Монах, - есть свой рок, своя судьба. Мы в это твердо верим, более того, уверены в этом.
  -- Выходит, вы все фаталисты?
  -- Нет, мы знаем, что Рок каждого человека не однозначен, что у него много потенциальных вариантов, что они ветвятся, словно ветки дерева и что выбор этих вариантов во многом зависит от самого человека. Правда, такое дерево у каждого разное, у одних густое, как кустарник, а у других, прямое, как сосна.
  -- Монах, а чем различаются Рок и судьба друг от друга? Я всегда думал, что это одинаковые понятия.
  -- Не совсем. Рок отличается от судьбы тем, что определен, хотя и здесь возможны исключения.
  -- Не понимаю. А как же возможен выбор, если все предопределено?
  -- Бенни, я не могу вам здесь, за десять минут изложить всю концепцию Церкви Рока. Студенты ее изучают несколько лет. Скажу только, что на каком-то этапе жизни каждый из нас однажды или многократно подходит к некой развилке и выбирает, куда ему двигаться. Проекции возможных направлений такого движения и образует ветви древа судьбы. Человек выбрал, и этот путь как бы материализуется во времени. А потом ждет следующая развилка и новый выбор. И так всю жизнь. Понимаете?
  -- С трудом. Особенно в отношении выбора.
  -- Бенни, Бог всегда подсказывает, намекает прямо или косвенно на то, что является оптимальным выбором, а что губительным. Надо только внимательно смотреть вокруг, анализировать собственную жизнь и свои поступки, и тогда древо судьбы станет зримым. В определенных пределах конечно.
  -- Получается, что у меня нет такого дерева?
   Монах внимательно посмотрел на Адамса и молча сел в кресло.
  -- Вы уверены, Адамс, что хотите знать правду?
  -- Да! - громко и с вызовом воскликнул Бенни.
  -- Ну, что ж, - Монах вздохнул и закрыл глаза. - Сейчас у твоего древа судьбы одни только корни и остались живы. Всё, что выше совсем не божье творение.
   В зале воцарилась тишина. Адамс, пораженный услышанным, словно врос в пол. Нет, все-таки этому невозможно поверить! Это бред, сказки!
   Адамс услышал, как Хранитель горы опять заходил перед своим креслом, только теперь в его походке проскальзывала нервозность, видимо мысли Бегущего ему не понравились.
  -- Напрасно сопротивляетесь, Бенни, цепляетесь за рассудок, жизненный опыт. Все это здесь не работает, вы вступили в область иррационального бытия, где слова не могут передать истину. Отдайтесь во власть сердца.
  -- Монах, простите меня, но как все это может быть?! Как можно изменить Рок, если он от Бога?!
  -- Не знаю, - Монах задумчиво остановился перед Адамсом. - Ваш случай, Бенни, уникален тем, что ваш Рок подменен.
  -- Как подменен?! Ничего не понимаю?!
  -- Что тут непонятного, Адамс! - повысил голос Монах. - Вы пришли вы сюда, толкаемый чужой волей. Теперь понятно?
  -- Да, но!
  -- Извините, Бенни, но я не могу больше тратить на вас время, дела. Храмовник Юзеф вас проводит.
   Из-за спины Монаха тут же показалась худая фигура. Храмовник подошел к Бенни, и корректно указал ему посохом на дверь. Адамс понурил голову и, сказав еле слышно, прощайте, вышел за дверь. Собиратель с ним не пошел, но, похоже, Бенни этого так и не заметил.
   Буквально через минут Храмовник вернулся и, встав у двери, склонил голову.
  -- Ну, что ж, братья, - Монах встал с кресла, - свершился Рок для потерявшего его. Я искал возможность другого излечения, но не нашел. Управитель! - Хранитель горы повернулся к своему безмолвному соседу. - Иди и займись делом.
   Храмовник поклонился и направился к выходу, за ним тихо двинулись остальные храмовники.
  -- Собиратель! - Монах обратил свой взгляд на Клео. - Ты достойно выполнил свое задание.
  -- Спасибо, Монах. Прости мою дерзость, но что будет с Адамсом?
  -- Отвечу тебе, потому что вижу, ты подружился с ним. Завтра четыре воина спустят его в райскую долину и оставят там.
  -- Это жестоко, - взволновался Клео, - он наверняка погибнет!
  -- Возможно, - грустно ответил Хранитель, - но я надеюсь на лучшее. В твоем друге есть великий Дар, только он задавлен нечистым помыслом ордена. Он или смоет его и возродит свое древо судьбы или погибнет. Надейся и молись, Клео, а теперь, иди, ты знаешь свое следующее задание.
   Собиратель молча отвесил поклон.
  -- Бог тебе в помощь, брат.
   Монах посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на Храмовника у двери.
  -- Юзеф, пришел ли Перст?
  -- Да, Пресветлый. Он ждет тебя в твоем кабинете.
  
  

*****

  -- Здравствуй, Наперсник!
  -- И ты здравствуй, Пресветлый!
   Два человека, выдержали паузу, сошлись и сдержанно обнялись. Монах указал гостю рукой на большое деревянное кресло перед письменным столом. Кабинет Хранителя Белой горы был уютен и невелик, он был похож на любой из кабинетов, если не смотреть вверх. Потолок в помещении был так высок, что терялся в полумраке настольной лампы. Вдоль стен туда же ввысь уходили стеллажи книжных шкафов. За стеклянными дверцами покоились тысячи книг.
  -- Капил, чаю попьем?
  -- С удовольствием, Пресветлый.
  -- Да, брось ты церемонии, друг мой, - негромко отозвался Монах из угла, где разливал горячий травяной напиток из термоса. - Ты что, за три года имя мое забыл?
  -- Нет, Михаил, твое не забыл, а вот от своего отвык.
  -- Капил, ты это всерьез?
  -- Конечно.
  -- Это нехорошо, ты слишком глубоко погрузился в воды времени.
  -- Я и сам чувствую, но что-то происходит внутри кольца. Стражи обеспокоены, воины им докладывают, что прорывы детей леса участились.
  -- Я все это знаю.
  -- Прости, Михаил, но я не могу игнорировать проблемы моих подопечных.
  -- Учись сочетать равнодушие с участием, поверь, что многие вопросы они прекрасно могут решить и сами. Помни, что должность Наперсника может стать для тебя и пожизненной, как для твоего предшественника.
  -- Да будет воля Рока.
  -- Ты это брось! - рассердился Монах. - Ты мне здесь нужен!
  -- Повинуюсь, Пресветлый.
  -- Не увиливай, Капил, ты можешь меня обмануть, можешь спрятаться за бумажными стенами званий и титулов, но ты не обманешь свой Рок! Павел стал стар, его Дар тяжелеет быстрее, чем тело и твоя помощь может понадобиться очень скоро.
  -- Ты хочешь сказать, что призовешь меня и поставишь рядом с собой?
  -- Капил, ты же друг мой, разве ты уже не стоишь ко мне ближе всех?
  -- Да, Михаил, я рядом душою, но я скучаю по тебе.
  -- Мы же часто общаемся с тобой при медитациях, - удивился Монах, - разве этого мало?
   Перст отозвался не сразу.
  -- Нет, этого вполне достаточно. Прости меня за то, что я сказал об этом.
  -- Что значит, прости? - Монах откинулся в кресле и пристально посмотрел на Капила. - Ох, смотри, Наперсник! - Михаил погрозил ему пальцем. - Что-то ты мне сегодня не нравишься.
  -- Я изменился?
  -- Именно. Вот что, Наперсник, пошли. Пришло время тебя испытать.
   Хранитель горы подошел к двери и выжидательно посмотрел на своего друга. Даже в скудном свете одной лампочки стало заметно, что тот побледнел.
  -- Капил, ты ведешь себя, как студент перед походом к Духу.
  -- Ничего не могу поделать, Пресветлый, волнуюсь.
  -- Плохо, друг мой, очень плохо. Шагай за мной.
   Здесь Перст никогда не был, хотя провел в горе немало лет. Они шли по совершенно темным коридорам, в которых многолетний слой пыли ощущался под ногами как ковер. Потом они долго поднимались по узкой лестнице. Капил не очень хорошо видел в темноте, поэтому не сразу понял, что путь вывел их в какое-то громадное помещение, просто шорохи стали гулкими и раскатистыми. Подъем прекратился, щелкнул выключатель, и под потолком зажглись несколько лампочек. Они находились в большом, круглом помещении, наполненном непонятными механизмами и устройствами. Оборудование покрывал толстый слой пыли.
  -- Что это? - вырвалось у Перста.
  -- Это древняя обсерватория, Капил.
  -- Не понимаю, Михаил.
  -- Здесь люди наблюдали за солнцем. Вот, видишь, - Монах подошел к длинному изогнутому полукругом столу, - здесь стоят приборы, дисплеи, компьютеры, они автоматически следили за солнцем и предупреждали о магнитных бурях.
  -- Откуда ты это знаешь, Михаил?
  -- Читал, - Монах повернул какой-то рубильник, что-то загудело. - Работает! - Довольно прокомментировал он. - Смотри, Капил, вон там, в углу стоит стеклянная колба.
  -- Ничего себе, колба! - прошептал про себя Перст, задирая голову: стеклянное сооружение было высотой под десять метров и диаметром метра полтора.
  -- Иди, Капил, не бойся. Прямо к колбе иди. Видишь, - объяснял Монах Наперснику, попутно что-то делая за древним пультом управления, - там есть окошко?
  -- Да, Михаил, вижу.
  -- Значит так, сейчас сверху польется поток света, ты должен медленно, повторяю, очень медленно, просовывать в отверстие руки. Прямо в гущу света. И встань так, чтобы я все хорошо видел.
   Монах пощелкал чем-то, и откуда-то раздалось монотонное гудение. Через несколько секунд внутри колбы сверху вниз упала яркая искорка. След ее не растаял, а остался гореть тонкой огненной нитью. Гудение нарастало, а вместе с ним рос пучок света, он ширился, наливался силой и мощью, превращаясь в колоссальный столб света.
  -- Капил! - крикнул громко Монах. - Давай, пора.
   Перст словно завороженный смотрел в это ослепительное сияние, оно пугало и притягивало одновременно. Дотронуться до него казалось безумием, перед глазами Капила мелькнула картина, как обугливаются его пальцы, как невыносимая боль бежит по нервам, но он не смел ослушаться приказа Монаха. Он зажмурился и протянул руки к свету. Ничего не случилось. Капил открыл глаза, удивительно, но свет был холоден и на ощупь, словно вода! Перст засмеялся и раздвинул пальцы, световые струи лились через его ладони, приятно лаская кожу, он даже представить себе, не мог, что это может быть так приятно. Капил пошевелил руками, стал слегка водить ими из стороны в сторону, и столб света реагировал на это, как будто был привязан к ладоням!
   Перст оглянулся. На него из-за пульта смотрело спокойное лицо друга в черных очках. Капилу это показалось таким забавным, что он громко засмеялся. Его радость свободно лилась из горла. Он кричал, не понимая, что он кричит, он что-то пел, не различая слов, он был так счастлив в эти мгновения! Внезапно свет пропал, по глазам ударила темнота, на тело навалилась усталость, кожу рук невыносимо саднило. Ноги Перста подкосились, и он непременно бы упал, если бы его не подхватили дружеские руки.
  -- Садись сюда, Капил и терпи, скоро все пройдет.
  -- Пресветлый! - слабым, охрипшим голосом спросил Перст. - Что все это значит?
  -- Это значит, что Дух не ошибся, исполняя волю Рока! Отдыхай, можешь даже немного поспать, я подожду, поговорим потом, - Монах провел ладонью по глазам Наперсника и они послушно закрылись.
   Капил опять сидел в кабинете Монаха и внимательно рассматривал свои руки. Они покрылись золотистым загаром, прежде черная поросль сделалась прозрачной, почти незаметной. Перед ним стоял бокал с давно остывшим чаем.
  -- Михаил, так что же все это значит?
  -- Это значит, что ты больше не мой Наперсник и имя Перст, теперь не твое.
  -- Очень неожиданно, но я повинуюсь твоей воле.
  -- Не моей, Капил, а воле Рока. То, что ты проделал, может сделать еще только Павел, и больше никто в Горной стране, да, и на всей планете тоже. Это истинное твое предназначение, Капил.
  -- Не понимаю, Михаил, мое предназначение, держать руки в солнечном свете?
  -- Какой же ты наивный еще, Капил, - добродушно усмехнулся Монах. - Видишь ли, помещение наверху, не столько обсерватория, сколько лаборатория, в которой когда-то темнолицые изучали солнечную плазму, пытались найти альтернативные источники энергии. Это было еще до Большого взрыва.
  -- Ну, и что?
  -- А то! Капил, дорогой мой друг, температура в колбе достигает тысяч градусов! А ты спокойно всовывал в нее руки, да еще хохотал при этом как ненормальный.
  -- Не может быть!
  -- Может. Этот сконцентрированный солнечный поток света спалил бы любого в черную головешку. Вот так!
   Над столом повисло молчание.
  -- Михаил, я не знал, что обладаю таким Даром. И Дух мне ничего не говорил об этом.
  -- Дух сообщил мне, что возможно, этот Дар находится внутри тебя.
  -- То есть, ты точно не знал, только предполагал?
  -- Я был почти уверен.
  -- А если бы этот огонь спалил мои руки?
  -- Ты считаешь, что я рисковал тобой?
  -- Именно.
  -- Таков мой удел, Капил, рисковать даже самым дорогим. Если бы я объяснил тебе все с самого начала, ты бы никогда не подошел бы к свету. Необходимо было, чтобы твой Дар вышел наружу из глубин твоей души сам и сразу.
   Они опять замолчали. Капил машинально взял в руки бокал, покрутил его в руках, потом поставил обратно.
  -- Михаил, ты сказал, что я больше не Наперсник твой, это связано с открывшимся Даром?
  -- Да, Капил.
  -- И поэтому ты оставляешь меня в горе.
  -- Да.
  -- И я не должен ее покидать?
  -- Теперь никогда, Капил. Твой Дар слишком редок, слишком ценен, чтобы можно было подвергать его опасности.
   Бывший Наперстник грустно опустил голову.
  -- Грустишь о свободе?
  -- Если честно, то да.
  -- Это пройдет.
  -- Я верю, безгранично верю тебе и Року. И меня утешает возможность постоянно быть рядом с тобой, это стоит свободы. Что я должен делать, Монах?
  -- Учиться. Скажи, что ты знаешь о Павле?
  -- Павел твой Управитель, - пожал плечами Капил. - Общепризнанно, что он твой заместитель, второй человек в Церкви.
   Монах выслушал ответ, склонив голову набок, потом удивленно тряхнул головой и улыбнулся.
  -- Почему ты улыбаешься? - в свою очередь удивился Капил. - Разве я сказал что-то не так?
  -- Так, все так. Я просто восхищаюсь Павлом: не человек, а кремень. Полторы сотни лет на должности Управителя, и не одного прокола, не одного слуха, не одной сплетни, молодец! Видишь ли, Капил, - Монах усмехнулся, - Управитель управляет не столько моими делами, сколько солнечным светом.
   Аскет пораженно застыл, в его голове все вдруг стало на место. С незапамятных времен по воле Монаха в солнечном зале с высоких сводов падал поток ослепительного света. Он окутывал человека, проникал в самые потаенные уголки души, высвечивал пороки и злые замыслы. Рассказывали, что некоторые люди, особенно те, на совести которых было тайное смертоубийство, не выдерживали солнечного огня, начинали корчиться, кричать, теряли сознание и даже гибли. Как же наивен был он и все остальные братья, предполагая, что этот свет есть естественное порождение Белой горы! Теперь все стало ясно: человек порождает это чудо!
  -- Ты прав, Капил, - подтвердил его мысли Монах. - В горловину Белой горы вставлен громадный кристалл, скорее всего искусственный.. Он особым образом концентрирует свет, даже может на некоторое время аккумулировать его, но только Дар таких самородков, как Павел, а теперь и ты, Капил, могли изъять из этой энергии испепеляющий огонь, и превратить ее в волшебный луч! Ты представляешь себе, какая ответственность ложится на твои плечи, Капил?!
  -- Монах! - голос Капила задрожал. - Я боюсь! Боюсь не справиться.
  -- Справишься, друг мой, я знаю. Слава Богу, Павел еще в силе, хотя и не в прежней. Я сегодня в этом убедился.
  -- Ты о Бегущем?
  -- Да. Не смог Павел задавить эту черную гадину внутри него. Жалко, человек ведь хороший, можно сказать наш.
  -- Может быть, ты ошибаешься, Михаил?
  -- В чем?
  -- Может дело не в Павле, а в той напасти, которую втиснул в Бенни Адамса орден?
  -- Может быть, - Монах задумался. - Нет, Капил, видимо и в Павле дело, ведь твой Дар проявился! Значит, пришло время передачи огня. Ну, чего ты опять, побледнел, Павел ведь не умер! Он остается рядом, он будет тебя учить, посвятит тебя во все свои секреты. Я в тебя верю.
   Капил волновался. С одной стороны ему льстило, что он оказался одним из самых избранных Роком братьев Церкви, но это ощущение тонуло в вале нежданных забот и страхов, он вдруг опять почувствовал себя юным, несмышленым студентом.
  -- Так, - строго сказал Монах, - тему объявляю до вечера закрытой. Давай лучше отвлечемся. Я хочу услышать твое мнение о Бегущих.

*****

  -- С кого начать, Михаил?
  -- С Бенни Адамса.
   Капил задумался. Он не общался ни с одним из Бегущих, знал их только заочно, по докладам подопечных братьев. Наверное, Монах сам знает о них больше.
  -- Михаил, я думаю, тебе мало, что даст мое мнение, я ведь ни с кем из них не контактировал.
  -- Ошибаешься. Мне очень ценно твое мнение, несмотря на то, что ты с ними не общался.
  -- Ну, что ж. - Капил задумчиво потер подбородок. - Прежде всего, меня волнуют не столько эти люди, сколько сам факт их появления.
  -- Интересно, я весь во внимании.
  -- Понимаешь, к нам добраться чрезвычайно трудно. Преграды, стоящие на пути начинаются уже в недрах самой Новой цивилизации и затем, как ступени, все высятся и высятся перед потенциальным беглецом. Даже одному человеку преодолеть все их без существенных потерь здоровья и духа крайне затруднительно. Насколько мне известно, последний такой случай состоялся лет сто двадцать назад?
  -- Совершенно верно. Беглеца нашли в глубине свалки полубезумным, голодным оборванцем. Когда вылечили, оказалось, что это младший архивариус какого-то филиала социального института. Он начитался древних материалов и засомневался в существовании, представь себе, - Монах многозначительно поднял вверх указательный палец, - самой благородной троицы!
  -- Трех "А"? - Аскет удивленно посмотрел на Монаха. - Этого я не знал. А что, есть сомнения в их существовании?
  -- Есть Капил, только не в существовании. Скорее всего, такие личности действительно реально были, но вот сделали ли они все то, что им приписывается, это очень большой вопрос. Но мы отвлеклись.
  -- Да. В общем, этот архивариус за свой статус Бегущего настрадался полной мерой. А тут к нам являются три живых и здоровых субъекта, которые умудрились без всякого для себя ущерба пересечь всю свалку, да, еще несколько дней идти по территории детей леса! Просто невероятно. Ты согласен со мной, Михаил?
  -- Пока, да.
  -- Не знаю, будешь ли ты соглашаться с моими дальнейшими рассуждениями, но сам я уверен почти на сто процентов: это промысел божий!
  -- Серьезное заявление, - негромко произнес Монах, не глядя на собеседника. - Ну, а если все это результат стараний ордена?
  -- Не думаю. Посуди сам, разве можно было предусмотреть Георга в этой группе?
  -- То есть ты хочешь сказать, что Бог использовал чужие руки для своих целей?
  -- Да! Ты очень хорошо сказал, именно так! - Капил задумался. - Другое дело, роль людей в этой группе. До конца она мне не ясна.
  -- Капил, все-таки тебе придется дать им свою оценку.
  -- Хорошо, попробую. Бенни попал в лапы магов Ордена, это очевидно, но о задании он явно ничего не знает. Это мне странно.
  -- Мне тоже, друг, но кое-какие соображения на этот счет имеются. Продолжай.
  -- В отношении Георга Проквуста у меня нет никаких сомнений, он в компанию беглецов действительно попал случайно. Удивительно то, что он наделен неведомым, но очень глубоко запрятанным Даром, даже последний Учитель его не вызнал.
  -- Капил, а почему вы все решили, что у Георга есть Дар?
  -- Михаил, а как же иначе? Его встреча с Духом совершенно не вписывается в наши традиции общения с ним.
  -- Скорее в традиции общения Духа с нами, - поправил Монах.
  -- Да, - машинально согласился с ним Аскет, - при моей жизни таких случаев, кажется, не было.
   Монах утвердительно кивнул.
  -- Видимо, - продолжил Капил, - в скором времени все прояснится. Во всяком случае, я не просто выполнил твое поручение о немедленной отправке Георга в школу, но и сам с этим решением полностью солидарен.
  -- В отношении Георга ты забыл еще один аспект.
  -- Какой?
  -- Он заглянул в глаз Духа гор. Редко кто оставался после такой вольности живым.
  -- Да, верно, опять загадка.
  -- Капил, говори о третьем Бегущем.
   Аскет вздрогнул и растерянно посмотрел на Монаха. Он не понимал, зачем тот так подробно расспрашивает его, ведь наверняка решение для него уже давно очевидно. Монах поднял глаза.
  -- Ошибаешься, Капил, решение еще не принято. Говори, это необходимо.
  -- Да, конечно. Так, вот, Чарли Пульдис, на мой взгляд, незаслуженно носит статус Бегущего. Собиратель явно поторопился.
  -- У Клео не было выбора. Я послал его за этой троицей, а без статуса бегущих они не смогли бы пройти подземелье.
  -- Это так, но подтверждать статус Пульдису нельзя.
  -- Поясни.
  -- Страж говорит, что у него стоит блок, в ауре просматривается темное пятно. Он не уверен, что это следствие деструктивного вмешательства. Не говоря уже о том, что Чарли явно убивал, на это у Стража нюх безошибочный.
  -- То есть, Чарли тоже агент Ордена?
  -- Понимаешь, - неуверенно ответил Аскет, - мы не уверены, что это дело рук магов, уж очень топорная работа. Может быть, социальный институт?
  -- Хм. Вряд ли. Насколько мне известно, институт такой разведкой не занимается. А вот управление социальной безопасности могло бы выкинуть такой фокус. И что же ты в отношении Пульдиса думаешь?
  -- Михаил, всю голову я себе сломал, страшно боюсь ошибиться, вдруг дефект ауры Чарли вызван воздействием обычной деструкции? Ведь изредка встречаются люди, которые выдерживают стандартную психообработку без особого ущерба для личности, хотя какие-то изменения, безусловно, возникают, например, как эти пятна на его ауре. Как ты считаешь?
  -- Не будем гадать, друг мой. Здесь главное, исключить ошибку и безвинного человека не погубить. Кстати, как Пульдис себя ведет?
  -- Если коротко, то терпеливо. Хотя видно, что расстроен, может, даже обижен.
  -- Ну, и что с ним будем делать?
  -- Не знаю. Если он нормальный Бегущий, то его надо устроить справедливо среди нашего братства. Но если он чей-то агент, то представляешь, сколько информации он даст своему хозяину?
  -- Да, - согласился Монах. - Задачка не из простых.
   Он вдруг замолчал и закрыл глаза. Складки вокруг рта обострились.
  -- Все, откликнулся, - Монах вздохнул. - Сейчас к нам присоединится Павел. Решать будем вместе.
   Управитель появился буквально через пять минут.
  -- Заходи, Павел, садись рядом. Думать будем.
  -- О чем, Пресветлый? - голос нового собеседника звучал негромко, но обладал таким низким рокочущим тембром, что Аскету показалось, будто лампочка слегка дрогнула от этого голоса. Он не уставал поражаться его необычности, спутать этот голос было невозможно.
  -- Обо всем, дорогой мой заместитель, обо всем, - Монах говорил мягко, почти нежно. - Но, прежде всего я представлю тебе твоего приемника, он уже успешно прошел испытания.
   Монах указал рукой на Аскета. Управитель не торопясь откинул капюшон и, обхватив посох руками, внимательно посмотрел на бывшего Наперсника шефа.
  -- Здравствуй, Капил, - он церемонно кивнул головой.
  -- И тебе здоровья, Павел, - поклонился в ответ Аскет.
  -- Я рад, Монах, что это, наконец, свершилось, - Управитель вздохнул. - Стар я, тяжело.
  -- Знаю, Павел. Скоро на покой. Поживешь еще на берегу небольшого озера, порыбачишь. Ты ведь об этом мечтаешь?
  -- Еще как!
  -- Тогда поскорее обучи приемника всем своим премудростям, и Рок тебя отпустит, - Монах сделал многозначительную паузу. - А теперь к делу. Расскажи нам, Павел, о Бегущем Адамсе.
  -- Такого, братья мои, я еще не встречал! - речь Управителя полилась неспешным рокочущим потоком. - Маги Ордена превзошли в своей хитрости самих себя! Они подобрали для своих целей человека, в наименьшей степени для них подходящего, аура у него добротная, светлая, я убежден, что Бенни просто не способен быть злым.
  -- Ты хочешь сказать, - вмешался Монах, - что Адамс не опасен, так как в нем нет злой программы?
  -- Совершенно верно, Пресветлый.
  -- Поясни.
  -- Видите ли, друзья мои, я почти уверен, что Адамсу не давалось никакого задания.
  -- Как так?! - невольно воскликнул Аскет.
  -- Да, - поддержал его Монах, - странно получается: маги подобрали куклу, крепко с ней поработали, в этом можете не сомневаться, я-то уж знаю, и не определили никакого задания?!
  -- Я не нашел следов зла, Михаил.
  -- Но ведь ты не отрицаешь, вмешательства магов или я ошибся?
  -- Нет, что ты, Михаил! Они поковырялись в судьбе этого человека старательно и глубоко, но они не затронули его душу. Не знаю, как передать это словами, я просто это видел. Адамс, насколько я понял, ведь не просто генетически хороший человек, он везучий, порог потенциала удачи у него необыкновенно высок, на грани Дара.
  -- Получается, что они искали и нашли в какой-то мере уникального человека, одновременно и хорошего, и удачливого?
  -- Да, Михаил, именно так.
  -- То есть того, кто в наибольшей степени подходит нам, да-а, хитро. Получается, что маги прислали не убийцу, не бойца и не разведчика, они прислали глаза, - Монах замолк и испытующе посмотрел на собеседников.
  -- Я понял, Михаил! У Адамса нет никакого задания, кроме одного: добраться в Горную страну!
  -- Правильно! - вступил в беседу Павел. - Добраться и просто смотреть. Думаю, они найдут способ скачать информацию прямо из мозга Адамса.
  -- Извини, Павел, - прервал его Аскет, - но как они это могут сделать, ведь Бенни надо переправить обратно? Может внутри него есть некий спусковой крючок, после которого он страстно сам возжелает вернуться?
  -- Нет, Капил, это маловероятно, - задумчиво отозвался Монах. - Это было бы уже скрытое задание, а его у него нет.
   За столом воцарилось молчание, люди размышляли.
  -- Может быть, маги столь потрудились, что мы не видим их вмешательства?
  -- Нет, Капил, это исключено, - Монах вздохнул. - Сделать черное белым можно только на бумаге, а душа человеческая не перекрашивается, она меняется. Тебе ли этого не знать, друг мой?!
  
  

*****

   Время вечерней молитвы прошло. Монах попрощался со своими братьями и направился к себе. Сразу за кабинетом находилась небольшая спаленка, в которой едва вмещалась кровать и громадный шкаф. Холодные гранитные стены сплошь были увешаны травяными коврами. Некоторые настолько обветшали и выцвели, что рисунок на них еле угадывался, но Михаил знал, что на каждом изображено Солнце. Он любил светило, оно одаривало его своим светом, энергией, из него он черпал силу и мужество. Мужество не умирать. Странная прихоть Рока выбрала его из сонма молодых студентов много сотен лет назад. Сколько лиц, сколько событий пережито, сколько друзей схоронено! Слава Господу, он еще не разучился чувствовать, сопереживать, ощущать гибкую грань между добром и злом.
   Нет, смерти он уже не боялся, скорее даже, ждал ее со спокойным любопытством. Его организм работал так бесперебойно и надежно, что казалось, ресурс его был неисчерпаем. Зато бесконечными ли останутся душевные силы? Полторы тысячи лет жизни несли не только мудрость, но и невольное ощущение собственной исключительности, избранности. Что будет с ним, допустим, ещё через пятьсот лет? Не превратится ли он в бездушного властолюбца, как те верховные маги ордена? Ведь не превратились же они сразу в тайных деспотов Новой цивилизации!
   Михаил решительно направился к шкафу. Раскрыв широкую, жутко скрипящую створку, он раздвинул висящую на вешалках одежду и вошел внутрь. На минуту все стихло, потом опять раздался скрип, только уже металлический, начался, и тут же прекратился. Монах торопливо вышел и закрыл входную дверь кабинета на засов. После этого вернулся в недра шкафа. Скрежет возобновился.
   Михаил привычно ткнул в стену пальцем и зажег свет. Он находился в странном помещении не больше двадцати квадратных метров: и стены, и потолок его были сделаны из металла. Наверное, когда-то, более пяти тысяч лет назад, он был гладким и блестящим, но сегодня местами проглядывали пятнышки коррозии, поверхность помутнела и на ощупь стала шершавой. Сбоку от Монаха стоял письменный стол и стул, оба массивные, но грубо сделанные. Сразу за ними почти до потолка высился сейф. На столе лежала раскрытая тетрадь - дневник Монаха. У него были очень толстые листы, чтобы не истлевали тысячелетиями. И чернила были особыми, чтобы не выцветали. Михаил записывал сюда все важные происшествия, мысли, догадки, открытия, описывал соратников и врагов, друзей и предателей. В сейфе, на полках, лежали стопками тетради его предшественников, и его тоже, уже исписанные: двадцать две тетради.
   На противоположенной от человека стене виднелся паз, вычерчивающий большой прямоугольный проем. Это была дверь, в которую Монах никогда не входил. Туда никто не входил. Тысячи лет она была заперта, ни замков на ней, ни ручек, только на уровне лица, справа, был нарисован силуэт ладони. Михаил демонстративно не взглянул в сторону загадочной двери и сразу же направился к столу, но, сделав несколько шагов, внезапно изменил направление и оказался возле проема. Медленно, очень медленно возложил руку на силуэт ладони. Касание, и она замигала красным светом. Когда-то, судя по записям самого первого Монаха, одновременно звучал и женский голос, говорящий строго: "Доступа нет, Доступа нет". Доступ! А куда?!
   Михаил вздохнул и понуро направился к столу. Сев, он взял ручку, склонился над тетрадью, да, так и застыл, вновь погрузившись в думы.
   Он был четвертым Монахом и судя по летописям своих предшественников, самым долгоживущим. Дух не дает пока ему сигнала о начале поиска преемника, значит, его смертный час наступит еще не скоро.
   Михаил положил ручку и откинулся на спинку стула. Он часто размышлял над историческими хрониками Монахов. Они вызывали шок. Даже сейчас. Оказывается, его смертельный враг - Орден состоит тоже из долгоживущих. Только вот в Горной стране он был такой один, а в Ордене было много членов, десятки, а сейчас возможно уже и сотни!
   Долгая жизнь единиц, в десятки раз более продолжительная, чем у большинства людей, что это, подарок Бога или природный сбой? На это не мог ответить ни один из Монахов. И Михаил ответа не знал, поэтому предпочитал верить, что таков его Рок. Настоящих долгожителей было очень мало. Они вспыхивали и горели свечками среди миллионов мимолетных людских искорок, составляющих огромный костер жизни, плыли вдоль быстротечной рутины истории, выпадали из нее и вновь возвращались. Так продолжалось очень долго, до тех пор, пока два долгоживущих наконец-то встретились и поняли, что они не одиноки в людском океане обычных смертных. И тогда долгоживущие создали тайную организацию - Союз долгоживущих. Это был союз людей, рождающихся раз в несколько столетий и живущих тысячелетиями. Они искали себе подобных и помогали им жить. После этого новеньких воспитывали, направляли, расставляли, учили, приобщали к мудрости, а впоследствии сообща размышляли с ними над тайнами мироздания и целями человеческой цивилизации. Союз незаметно и мудро направлял человечество, скрывая себя. Все было гладко, захватывающе, казалось, еще пара столетий, и вот оно, светлое и сладкое будущее, уже становится настоящим.
   Но вдруг внутри Союза что-то произошло. Сейчас невозможно установить источник вспыхнувшего зла, но результатом послужил заговор и Большой взрыв, раздробивший не только историю, но и природное равновесие. Союз долгоживущих распался на два непримиримых лагеря. Несогласные были и изгнаны из Союза и его назвали Орденом. Изгнанные объявили о создании нового Союза и принялись активно противодействовать, пытаясь сплотить вокруг себя осколки цивилизации. И тогда Орден начал безжалостную охоту. Долгоживущих выслеживали и беспощадно уничтожали. Все это происходило на фоне катаклизма и социального хаоса, в ходе которого ради безраздельной власти уничтожались целые нации. Новый Союз безнадежно проигрывал, некоторые долгоживущие не выдерживали, они готовы были покориться новым хозяевам Ордена, но их всё равно убивали. И новый Союз окончательно распался, а его члены обратились в беспорядочное бегство, стремясь ускользнуть от неведомого врага в потаенных и дальних уголках Ирии. Таким образом, сюда в Горную страну забрел и будущий первый Монах. Ему повезло, посредине отравленной пустыни, среди ядовитого воздуха, нашелся горный оазис жизни, в котором жили люди, и при этом оставались людьми, а не стаей. Они приняли его, выходили, дали пищу и кров, а он впоследствии дал им знание и веру, создав Церковь Рока.
   Михаил полностью был согласен с гипотезой второго Монаха, что Большой взрыв принес не только явные разрушительные последствия, но и нечто неявное, потустороннее. Он всколыхнул самые основы мироздания, раздвинул или расшатал какие-то неведомые рамки в этом участке Вселенной, после чего начались чудеса. Материя как бы сделала шаг назад перед магией и волшебством, то, что еще недавно было сказкой, просачивалось в реальное бытие, кардинально меняя его. "А может быть, - подумал вдруг Монах, - это не следствие взрыва, а реакция на него?". К сожалению, Церкви Рока это было неведомо.
   Монах тяжело вздохнул и взялся за ручку. Он не часто подходил к дневнику, иногда по несколько лет, жизнь в Горной стране не была богата событиями и десятилетиями шла привычным и неспешным порядком. Мелкие происшествия его не интересовали, ими занимались архивисты храмовники, они вели свои исторические летописи, Монах в это не вмешивался. Его задача была отражать только самые главные, имеющие особое значение события.
   Михаил перелистнул одну страничку назад. Вот, перерыв больше трех лет, потом запись: "Хозяин воды сообщил о возврате одного члена звездной экспедиции. Он темнокож и его зовут Барри Глетчер. Пока Совет оставил его в живых, но осветлил и направил на работу в социальный институт". Помнится, он еще долго раздумывал, достойна ли эта информация дневника Монаха. Он и сейчас этого не знал. А вот это он записал всего две недели назад:
   "Сегодня ночью виделся с Духом, думал, опять приятно побеседуем, но он явно явился не для этого, от него веяло такой нервозностью, что я чуть не проснулся. Сказал всего несколько загадочных фраз: - "Готовься к переменам, Монах. К тебе движется воронка Рока. Ищи троих Бегущих на свалке, у детей Леса". И исчез, даже не попрощавшись, что на него совсем не похоже. Надо выслать Собирателя".
   Михаил озадачено покачал головой, события развивались с нарастающим темпом, если так пойдет дальше, то ему придется записывать важные новости каждый день. Монах наклонился и поставил дату новой записи. Некоторое время он размашисто описывал последние события, изредка замирая в раздумье. Наконец, примерно через час устало потянулся и откинулся на спинку стула, тем не менее, не выпуская ручку из рук. Посидев так какое-то время, Монах опять склонился над дневником.
   "В свете описанных выше событий, - писал он, - считаю своим долгом изложить свои умозаключения. Мы долго совещались с Павлом и Капилом по поводу Чарли Пульдиса и пришли к единодушному мнению: большая доля вероятности, что он не закодирован, а направлен на задание. Пятно на его ауре не следствие деструкции, а блок от возможного зондирования. Следовательно, Чарли, профессиональный разведчик, а не зомби, которых мы всегда легко вычисляли, он осознаёт, что делает. Статус Бегущего я ему не подтвердил, хотя имею основания думать, что считать этого человека непримеримым врагом не следует. Ведь он просто делает свою работу. Чем меньше воли, тем меньше ответственности. Храмовники уже направлены к Стражам, они, также как и его другу Адамсу, сотрут из памяти Пульдиса все, что он видел и слышал после свалки. Завтра его отправят вниз в Райскую долину вместе с Бенни Адамсом".
   Монах вдруг резко встал и бросил ручку. Он нервно заходил по маленькой комнате, оставляя следы в ее пыльных углах. Иногда его пальцы потирали виски, Михаил напряженно размышлял. Вот он остановился и бросился к столу.
   "Только теперь понял, - быстро выводила строчки в дневнике его рука, - что такое воронка Рока! Прав Дух, он всегда прав! Роком переплетены два независимых друг от друга, но одинаково враждебных нам устремления: посланник Ордена Адамс, и разведчик управления социальной безопасности Пульдис. Их продвижение к нам было подготовлено тщательно, с учетом предыдущих ошибок и провалов, но эта устремленность подхватила по дороге Георга Проквуста, который обладает каким-то важным Даром. Воистину, мудрость Господа безгранична! Даже происки врагов он оборачивает в свою пользу!".

*****

   Дверь дернулась. Звякнул крюк в петле. Сонный Георг приоткрыл один глаз и обнаружил, что еще глубокая ночь. Дверь опять дернулась, не сильно, но настойчиво. Проквусту подумалось, что за дверью стоит кто-то чужой, но вежливый, Учитель бы давным-давно зычно голосил, требуя прохода.
  -- Кто там?
  -- Георг! - услышал Проквуст странно знакомый голос. - Открой, Страж пришел.
   На самом деле Георг не был уверен, что такой пароль служит ключом к дому Белоуса, но что-то внутри него сказало: открой.
  -- Сейчас!
   Проквуст чиркнул спичкой, зажёг свечку и поспешил к двери. Через порог перешагнул большой, излучающий спокойную силу и уверенность, человек.
  -- Креол?! Какими судьбами?
  -- По велению Рока из уст Перста, Страж склонил голову. - Здравствуй Георг.
  -- Ой, извини! - спохватился Проквуст и тоже поклонился. - Здравствуй, Страж. Но ты знаешь, ведь Белоус ушел.
  -- Знаю. Я к тебе, юноша.
  -- Ко мне?!
  -- К тебе. Собирайся. Нам путь далек.
  -- То есть как это, собирайся?! Я должен дождаться Учителя!
  -- Нет, Георг, не должен. Я жду.
   Массивная фигура Стража высилась посредине комнаты скалой решимости, о которую разбиваются любые вопросы. Это было настолько очевидно, что Георг понял, вопросы задавать бессмысленно. Он молча оделся. Оглянувшись вокруг, понял, что кроме одежды, здесь нет ничего, чтобы он мог взять с собой, хотя за несколько дней он уже сроднился с этим домом.
  -- Креол, я готов. Можно задать один вопрос?
  -- Задавай.
  -- Учитель знает, что я ухожу?
  -- Да.
  -- Что ж, - вздохнул Георг, - тогда веди.
   Как ни было вокруг темно, Георг понял, что после дровника они круто свернули в сторону, под ногами еле-еле просматривалась идущая под уклон тропинка. Вокруг стояла поразительная тишина, даже ветки не шелестели, ни один порыв ветра не вздрогнул у них на пути. Через час молчаливой ходьбы стало светать. Потянуло утренней свежестью. Они шли по лесу по хорошо утоптанной тропинке, а вокруг стеной стояли сосны. Несколько раз они пересекали другие лесные дорожки, и каждый раз Георг с удовольствием думал, что здесь живут люди.
   Впереди показался просвет. Проквуст подумал, что они вышли к поляне, но оказалось, что пересекли границу леса. В утренней дымке, километрах в трех виднелись крыши домов. Город! Вот он. Креол повернул голову и заглянул в лицо спутника.
  -- Георг! - Проквуст вздрогнул от неожиданности, он никак не мог предположить, что молчаливый Страж обратится к нему сам. - Видишь? Там город.
  -- Да, вижу, - вожделенно прошептал Георг.
  -- Посмотри на него и запомни, я могу тебя сюда уже больше не пустить.
  -- Как это?! - изумился Проквуст. - Разве мы идем не в город?
  -- Нет, мы идем туда, - Креол повернулся к лесу и протянул руку вверх. На конце его пальцев сверкнули снежными шапками горы.
  -- В горы?! - упавшим голосом переспросил Георг, но Страж его уже не слушал, он вновь зашагал.
   Сначала они шли вдоль леса. Георг несколько раз сбивался с ритма, потому что постоянно оглядывался, высматривая в тумане уходящий вдаль город.
   Они шли вверх уже много часов. Солнце нещадно палило сквозь реденькие облака и если бы не ветви деревьев сверху, то кожа бы просто обуглилась. Проквуст механически переставлял ноги вслед Стражу, усталость уже не давала предаваться размышлениям, а жара заставляла экономить не только силы и дыхание, но и мысли. Георга беспокоило только одно, кончики его ушей горели, похоже, им все-таки досталось от палящих лучей светила.
  -- Георг! - не останавливаясь и не оборачиваясь, сказал Креол. - Терпи, скоро будет легче.
  -- Спасибо, Страж, - сипло прохрипел тот в ответ.
   Подъем последние полчаса стал настолько крут, что ботинки идущего впереди Креола мелькали почти на уровне глаз Проквуста. Из-под них иногда вылетали мелкие камешки, но Георг не уворачивался от них, только жмурился, оберегая глаза, сил на лишние движения уже не оставалось. Неожиданно Страж исчез. Проквуст от неожиданности вздрогнул и встревожено оглянулся. Креол стоял чуть в стороне на широкой, плотно утоптанной тропе, которая шла вдоль скалистой стены, и выжидательно смотрел на показавшегося снизу спутника. Георг напрягся и буквально вывалился на тропу. Чуть покачиваясь от усталости и неслышно поругиваясь, он медленно поднялся на ноги, отряхивая пыль с комбинезона. Выпрямившись, он хотел повернуться, чтобы посмотреть на путь, который они только что преодолели, но строгий голос Стража остановил его.
  -- Не оглядывайся! Можешь закружить голову, а она тебе еще понадобиться.
  -- Как скажешь, Страж, - пожал плечами Проквуст. - Что делаем дальше, опять идем?
  -- Идем? - удивился всегда невозмутимый Креол. - Да, ты же еле на ногах стоишь! Нет. Дальше лес заканчивается, а по открытому солнцу тебе ходить пока нельзя. Следуй за мной.
   Страж повернулся и пошел неспешно вверх, буквально через три метра он повернул к скале и вошел в нее. Георг, шагавший следом, увидел небольшую пещеру, если углубление в скале не больше двух метров, можно было назвать таким образом. Но этого было достаточно, чтобы присев на короткий обрубок дерева, ощутить прохладу легкого сквозняка. Сияющий свет остался позади, вместо его жаркой тяжести, плечи охватил нежный и невесомый полумрак. Георг прислонялся к скале и даже застонал от наслаждения, глаза сами собой закрылись, и он буквально мгновенно провалился в сон.

*****

   Креол ушел. Только что его широкая спина мелькала среди редких низкорослых деревьев, прошло мгновение, и ее не стало. На уши опустилась невероятная тишина, даже ветер затаился между заиндевевших камней. Светило щедро поливало вокруг своими лучами, но они почти не грели, было зябко и жутко. Страж сказал, чтобы он ждал здесь, но не сказал, чего ждать. Он ничего не объяснил, ни куда он его ведет, ни зачем. А вдруг его привели умирать?
  -- А здесь красиво, - произнес Проквуст вслух.
   От звука собственного голоса стало легче.
   Прямо перед ним поблескивал вершина горы, на которую они взбирались весь предыдущий день. Нет, конечно, до нее еще было много сотен метров, но теперь редкие облака над головой плыли так рядом, что казалось, протяни руку, и погладишь их косматые гривы. Георг незаметно успокоился и даже внутренне посмеялся над недавними страхами: нет, не мог он поверить, что все эти люди могли пойти на такое вероломство. Оставалось ждать. Очень холодно не было, 1-2 градуса мороза, но этого достаточно было, чтобы тепло уходило, отдавая свое место дрожи. Георг стал пританцовывать и похлопывать себя руками по плечам.
  -- Держись, Георг, - опять начал он сам себя подбадривать, - скоро придут добрые люди, обогреют, накормят.
   Тут же перед мысленным взором возникла большая дымящаяся кружка травяного напитка, а рядом кусок мягкого свежего хлеба! Георг даже зажмурился и потряс головой, да того захотелось все это съесть. Время тянулось предательски медленно, солнце как будто прибили гвоздями на небосводе, хорошо хоть его лучи грели, не сильно, но грели. Георг непрестанно вертелся под ними, подставляя, то спину, то живот, то бока, потому что когда одно согревалось, другое тут же стыло. Так прошло несколько часов, постепенно день близился к концу, тени удлинялись, лучи стали менее теплыми. Георг вдруг подумал, что светлого времени остается не более часа и если он сейчас же не начнет спускаться вниз, то в темноте этого сделать не сможет, обязательно свернет себе шею. А ночевать, здесь...
  -- Привет Ищущему! - юный и звонкий голос раздался почти возле самого уха.
   Георг вздрогнул и резко обернулся. Рядом с ним стоял невысокий юноша. Он был одет в белую рубашку навыпуск, перепоясанную ремнем и серые брюки, из штанин которых торчали голые ступни. Они спокойно стояли на холодном камне и, судя по всему, парню совсем не было холодно. Проквуст внутренне содрогнулся, представив, какой жуткий холод вытягивает тепло из оголенных подошв. Лицо юноши, обрамленное длинными русыми волосами, выражало сосредоточенность и серьезность, обусловленные важностью его миссии. Но глаза его искрились искорками смеха. Во всяком случае, Георгу в этом был уверен. Он запоздало спохватился.
  -- Привет, - Проквуст запнулся, не зная как обратиться к пришельцу.
  -- Меня зовут Ян. Следуй за мной.
  -- Ян? Очень приятно. Откуда ты... Постой! Да, послушай! - Георг протянул руку, но парень не обращая ни на что внимания, уже повернулся и двинулся прочь.
   Они отошли в сторону совсем немного, как перед ними появился узкий спуск между двумя большими камнями. Несколько шагов вниз и они оказались на широкой вытоптанной тропинке. Надо же, думал Георг, Страж не показал тропинку! Всё-то они проверяют, наблюдают. Ян шел быстро, очень быстро. Ага, злорадно подумал Георг, холодно, наверное, голым пяткам! Тропинка медленно огибала склон горы и забиралась чуть вверх. Проквуст поднял голову и увидел, что впереди стеной встала громада скалы, она рвалась вверх, куда-то во тьму, сквозь которую просвечивали громады векового снежного покрова. Дальше пути не было. Где-то, совсем рядом должен был быть вход.
   Через минуту тропинка неожиданно вырвалась на простор, Георг даже споткнулся от неожиданности. Перед ним в свете звезд поблескивала чистым нетронутым снегом большая круглая площадка, словно вырезанная гигантским скальпелем в скале. Впереди был темный тупик и вглубине его дверь. Юноша проделал какие-то манипуляции, сопровождаемые громким лязганьем металла, и вскоре заскрипел дверью, из-за которой потянуло теплым воздухом и сумеречным светом.
  -- Входи за мной, Ишущий, - обернулся он к Проквусту и шагнул внутрь.
   Георг переступил высокий порог и попал в небольшой узкий коридор с высокимпотолком. В конце коридора располагалась ещё одна стальная дверь. За нею было еще теплее, но также сумеречно, а потолок оказался неожиданно низким, чуть выше двух метров. Небольшие лампочки на нем светили прямо в затылок. Взору Георга открылся длинный и узкий коридор, конец его терялся в полумраке. Слева стена была сплошной, а справа виднелись несколько дверей. Одна из них тихо скрипнула и открылась, из нее величаво выплыла фигура в длинном плаще с капюшоном. Такой же был у Белоуса. Лица различить было невозможно. Широкий рукав поднялся и силуэт ладони поманил за собой.
  -- Иди скорей, тебя Ректор зовет! - зашипел сзади Ян.
   Ректор подождал, пока Проквус приблизится и представился:
  -- Меня зовут Норех, я единственный Учитель в этой школе, ее начальник, ее администратор, поэтому для студентов я не просто учитель, а Ректор. Вопросы есть?
  -- Да, Ректор, - смиренно произнес Проквуст.
   Послышался легкий смешок.
  -- Да, похоже, ты действительно таков, каким тебя описывали. Я отвечу на все твои вопросы, Георг, на то здесь и школа, следуй за мной.
   Они прошли по коридору и вошли в одну из дверей. Посредине помещения стоял громадный письменный стол, неожиданно яркая настольная лампа, а за деревянной спинкой кресла высились громады книжных шкафов, до самого потолка. На столе дымилась большая кружка травяного чая, ноздри Георга сразу же уловили этот божественный аромат, а рядом лежал ломоть хлеба. Проквуст запнулся на пороге.
  -- Заходи, заходи, - Норех указал на два крохотных табурета рядом со столом. - Садись и ешь. Ты ведь об этом мечтал?
  -- Угу. Большое спасибо, - Георг мгновенно среагировал на приглашение, есть хотелось нестерпимо.
   Норех обошел стол и уселся напротив. Некоторое время он смотрел на жующего Проквуста, потом заговорил:
  -- Скажи, Георг, почему ты столько времени стоял на одном месте?
  -- Мне Страж сказал, стоять и ждать.
  -- И все?
  -- Все.
  -- Значит, ты бы и в ночь остался?
  -- А что мне оставалось делать?
  -- Спуститься вниз, например, это же час ходу всего.
  -- Я думал об этом, - после некоторой паузы ответил Проквуст. - Но я был уверен, что за мной придут.
  -- Уверенность, это хорошо, но почему ты не позвал нас?
  -- Как это?! - изумился Георг.
  -- Надо было сосредоточиться на том месте, на котором ты находишься, потом закрыть глаза и представить эту картинку мысленно, желательно в цвете, а в центре нее почувствовать самого себя и также мысленно объявить, что ты здесь. Все очень просто.
  -- Но, - Георг запнулся. - Но я этого не знал! Как же вы меня нашли?
  -- Значит, не знал! - недовольно произнес Норех и откинулся на спинку кресла. - Так я и думал! Куда торопятся?!
   Ректор вновь обратил на Проквуста внимание:
  -- Георг, а ты молодец.
  -- ???
  -- Ты так образно представил кружку чая и краюху хлеба, что вся школа узнала: кто-то пришел. Ну, что, сыт?
  -- Да, Ректор, большое спасибо, вы меня возродили к жизни.
  -- Не за что. Ступай за дверь, Ян тебе покажет, где туалет, душ и твою кровать. Утром вместе с Яном придешь на занятия, ты будешь жить с ним в одной келье.
  -- До свидания.
  -- До свидания. Кстати, ты не удивился, что тебя назвали не Бегущим, а Ищущим?
  -- Если честно, то не очень. Все очень понятно, раз школа, значит Ищущий.
  -- Ну, что ж, молодец. А теперь иди, мне надо работать.
  
  

*****

   Георгий с наслаждением вытянул уставшие ноги, только теперь он понял, насколько они устали. Стоило прикрыть глаза, и сон тут же принял в свои объятия. Его сосед по комнате, что-то говорил, о чем-то спрашивал в темноте, но Проквуст его уже не воспринимал, он лишь успел подумать, что Ян хороший парень, и наступило блаженное забытье.
  -- Георг! Да, вставай ты, соня этакий, завтрак проспишь!
   Голос Яна прорывался сквозь сладкую утреннюю дрему, гремел невыносимыми раскатами среди тишины и покоя... Проквуст с трудом разлепил веки. Под потолком длинной и узкой комнаты горели яркие лампы, свет от них слепил до боли. Проквуст потер кулаками глаза.
  -- Георг, поспеши, у тебя до завтрака только десять минут.
  -- Спасибо, уже иду, - машинально ответил Георг вслед уходящему юноше и растерянно оглянулся.
   В комнате, вдоль левой стены стояли три кровати, а вдоль другой стены - три экземпляра необычного мебельного сооружения: гибрида высокого шкафчика с письменным столом. Между ними и кроватями оставался проход не больше метра. Проквуст откинул одеяло, сел на край и поежился. Он еще толком не проснулся но тут мозг вдруг включил сирену: пропустишь завтрак! Георг спохватился и торопливо схватил одежду.
   Столовую он нашел по запаху и характерному шуму, так стучат ложки. Он попал в просторное помещение и на него уставились 11 пар молодых глаз, Проквуст в нерешительности замер, но его подтолкнул к центру столовой невесть откуда взявшийся Ректор.
  -- Ищущие! - громко сказал он. - Показываю вам Георга Проквуста, отныне вашего собрата по ученичеству.
  -- Здравствуйте, - еле слышно прошептал Георг.
   По комнате пронесся легкий шум, из одного из углов до Георга донеслось: бегущий.
  -- Тихо! - пресек разговоры Ректор. - Знакомиться будете после занятий, а сейчас займитесь делом. - Он обернулся к Проквусту. - Идите, молодой человек, можете сесть с Яном.
   Норех проследил взглядом за своим новым студентом, а потом прошел через всю столовую в дальний угол, оказалось, что там есть еще дверь.
  -- Яло! - Загремел его голос. - Неси порцию новенькому и запомни, теперь у тебя на одного едока больше.
   Ректор вышел и прошел к небольшому столику, видимо, это было его персональное место. На кухне что-то загремело, стукнуло, и через минуту оттуда появился дородный пожилой мужчина в огромном белом фартуке. Он легко нес перед собой глиняную тарелку с утренней кашей и торчащей оттуда ложкой, бокал, из которого валил пар и кусок хлеба. Все это он виртуозно водрузил на столе перед Проквустом, с достоинством кивнул на его спасибо, и удалился.
   Георг огляделся вокруг. Странно, здесь никто не разговаривал, все смотрели только к себе в тарелку, на него, новичка, даже украдкой никто не глазел. Пожав плечами, он тоже наклонил голову и занялся едой, надо было привыкать быть как все.
   После завтрака все поднялись и дисциплинированно направились к выходу.
  -- Молодой человек!
   Георг вздрогнул. Рядом стоял Норех и сверлил его суровым взглядом.
  -- Следуйте со мной.
   Проквуст думал, что они пойдут в кабинет Ректора, но он почему-то свернул из столовой налево и двинулся вглубь, теперь ярко освещенного, коридора. В его торце, чуть ли не до потолка, высились красиво подсвеченные резные двери.
  -- Это вход в наш Храм, - сообщил Норех, гремя ключами. - А здесь я живу, проходи.
   В жилище Ректора было неожиданно уютно. Проквуст не сразу понял, почему, вроде бы обычный письменный стол, шкафы, книги, но зато посредине стояли два настоящих плетеных кресла, а на стене висел красивый светильник. Чуть поодаль стоял мольберт, а стена над ним была увешана картинами, благо места хватало.
  -- Присаживайся, Георг. Вот в это кресло.
  -- Спасибо.
  -- Я должен поговорить с тобой.
  -- Конечно. Я готов.
  -- Буду откровенен, - Норех откинулся на спинку кресла и задумчиво потер подбородок. Орлиный нос на худощавом лице придавал ему вид гордый и неприступный, Проквуст чувствовал себя как нашкодивший школьник. Ректор усмехнулся.
  -- Георг, честно скажу, я возражал против определения тебя в нашу Западную школу, но воля Монаха незыблема и ты будешь здесь учиться. Дело в том, что наша школа, по понятиям твоего прежнего мира, является высшим учебным заведением. Попасть сюда мечтает каждый из студентов других школ. Только лучшие заслуживают статус Ищущего. Они проходят длительную подготовку под руководством опытных учителей, потом экзамены, строгий отбор, а ты статус Ищущего получил. Тебе понятно, что я имею ввиду?
  -- Да, Ректор, - голос Проквуста прозвучал чуть слышно.
  -- Скажи, Георг, как ты относишься к тому, что с тобой произошло и происходит?
  -- Я пытаюсь осознать, но мне страшно....
  -- Так ты перестал себя считать принцем в сказочной стране приключений и фантазий?
   Георг энергично кивнул.
  -- Если ты искренен, то это меня обнадёживает! - Норех в волнении поднялся и заходил по комнате, потом опять сел напротив собеседника.
  -- Георг, я буду тебя учить. - Ректор задумчиво потер подбородок. - Дух тебя вызвал.... Ведь сам вызвал?
  -- Я не слышал никакого зова, я ведь даже не знал про него.
  -- Удивительно! Совершенно против всех правил!
   Ректор надолго задумался.
  -- Вот что, Георг, на общих занятиях тебе пока делать нечего, слишком ты припозднился, у меня уже выпуск скоро. Из молодых только Ян, вот ты с ним и позанимаешься. И тебе и ему будет полезно. Иди пока в келью, а я поговорю с Яном, до моего распоряжения - он твой учитель. Ясно?
  -- Да, Ректор.

*****

  
   Глетчер нехотя открыл глаза, за пределами его норы уже вовсю светило солнце. Выспался он на славу, спешить то теперь некуда. Он вылез, нехотя размял затекшие члены и уселся завтракать. Вокруг было тихо, ни ветерка, ни шороха, как на похоронах усмехнулся Барри. Нет, он не сдался, он напряженно размышлял, что можно предпринять. Может быть, на базу есть другие входы? Конечно, есть, но где их искать? Ее тоннели раскинулась на многие километры, их можно искать всю жизнь. Вентиляционные каналы? А есть ли они? Даже если есть, то их искать еще бесполезнее, чем входы. Постепенно Глетчер окунулся в прошлое, оно здесь особенно чувствовалось. Перед его взором прошли его соратники и друзья по звездной экспедиции, он вспоминал их имена, привычки, шутки. Как же они считали дни до окончания срока испытаний, как радовались, когда освобождение наступило! Кричащие, возбужденные они высыпали наружу, прыгали, скакали, толкали друг друга. А рядом стояли инструкторы и руководители и доброжелательно и терпеливо смотрели на эту возню. Над ним светило солнце, прямо над головой, а за горные пики можно было ухватиться рукой, до того они были близко. Глетчер задрал голову, нет, сейчас они далеко. Погоди-ка, так ведь обратно они улетали на вертолетах с площадки высоко в горах. Они еще долго поднимались на лифте... а вдруг вертолетная площадка не одна?! А что если она есть над каждыми большими воротами? Всего их было три, это он знал точно. Так что же я сижу?! - Глетчер вскочил, как ошпаренный.
   Он выскочил из своей норы и задрал голову. Скалы здесь сливались в сплошной массив, и определить снизу, где может находиться вертолетная площадка, было чрезвычайно трудно. Ведь не обязательно она должна быть прямо над нижними воротами. Впрочем, а почему бы и нет? Для чего он сначала строился? Для испытания технологии. То есть, экономить им смысла не было, могли резать камень как угодно. А вдруг вертолеты прямо здесь, у ворот и садились? Барри оглянулся, нет, мало места, вряд ли. Если бы я был строитель, то сделал площадку рядом с нижними воротами. Почему? А не знаю, но я бы сделал так.
   Глетчер с надеждой осматривал скалу, в которой были сделаны ворота, в надежде найти хоть какую-нибудь зацепку. Ничего. Он опять стал вспоминать и размышлять. Вертолетная площадка, с которой они улетали, была вырезана в отдельно стоящей скале, причем четверть вершины осталась, в ней был сделан лифт. Значит, надо смотреть большую скалу со срезанной вершиной! Барри выдернул бинокль и наставил его вверх. Так вот же она! Чуть в стороне большая округлая скала с плоским верхом! Не веря в удачу, он бросился к ней.
   Глаза боятся, а руки делают. Плюс ноги. Глетчер одолел подъем. Это оказалось не столь трудно, как ему представлялось, просто надо было не смотреть вниз и не жалеть свои пальцы на руках и ногах. Свой скафандр он снял и, аккуратно сложив, оставил у подножья, обувь привязал к поясному ремню, из припасов и снаряжения, что смог, рассовал по карманам комбинезона. И теперь он сидел на вожделенной вершине и озабочено протирал остатками спирта содранные клочья кожи. Боли не чувствовал, надо было спешить. Здесь наверху было еще светло, внизу уже крались сумерки.
   Глетчер, сразу заметил черный провал входа в тоннель, но пока не закончил санобработку ран, о нем не вспоминал. Успеется еще, и облегченно вздохнуть, и разочарованно охнуть, всему свое время. Наконец, миг настал, он встал и двинулся к тоннелю. Здесь когда-то были стальные двери. Их покореженные и истлевшие от ржавчины остатки лежали на полу. Большой взрыв и сюда достал. Барри обернулся, точно, вон там котловина с плесенью, Харман говорил, что она и есть эпицентр взрыва. Он перешагнул металлическую труху и двинулся вглубь. Сам тоннель не пострадал, наверху даже плафоны сохранились. Через шестьдесят шагов Глетчер наткнулся на дверь, и у него сразу же в сердце что-то оборвалось. Это была не дверь, это была маленькая копия нижних ворот, такой же металл, лишь местами, изъеденный ржавчиной, и на стук, такой же толстый. Барри медленно сполз по стене на пол, это был конец. Даже если он умудрится спуститься, не сломав себе шею, то идти ему все равно некуда. Стемнело, а он все сидел в некой прострации. Хорошо, что здесь было тепло, наверное, под палящим солнцем скала прогревалась на всю свою толщину. Он не заметил, как уснул.
   Проснулся Глетчер разбитым и в прескверном настроении, но умирать уже не хотелось. Он встал и принялся куском бинта счищать многовековую пыль с двери. Скоро он чихал и кашлял, пришлось даже выбегать на свежий воздух подышать. На уровне глаз он наткнулся пальцами на выдавленные буквы. Да, несомненно, здесь выбита какая-то надпись! Барри остервенело принялся очищать грязь и ржавчину. Фраза была короткой, из нескольких слов, но в тоннеле было еще слишком темно, а про фонарик в кармане он просто забыл. Вспомнил о нем тогда, когда рассвело окончательно, и он уже не понадобился. С замиранием сердца Глетчер увидел слова на родном языке. В обиходе он и в его времени уже почти не применялся, а вот на базе, он вспомнил, на некоторых узлах и отсеках такие надписи были.
   "Если вы имеете допуск, нажмите красную кнопку, а ниже наберите личный код допуска. Шесть цифр". Эту фразу Барри прочитал уже десяток раз, выучил ее наизусть, а глаза рассматривали кнопки. Он их нашел сразу, под надписью, они выцвели, большой верхний прямоугольник, наверное, когда-то был красным, а под ним находились десять квадратиков, для кода. На двух просматривались контуры цифр: единица и тройка. Все просто и лаконично. Но он не нажимал их, ведь он не знал кода! Нажимать их наугад можно было до скончания века, а вдруг они заблокируются? Если, конечно, работают. Шесть квадратиков, шесть цифр, а за ними жизнь или смерть. Какие? В каком порядке? Почему-то Глетчер был сейчас уверен, что автоматика еще работает. Он знал технические возможности своего народа, если уж они что-то делали, то на века. Но где взять код?! Дрожащий палец, в который раз двинулся к красной кнопке, и опять остановился. Нет, надо вспоминать, надо что-то придумать, какую-то комбинацию. Какую?!
   Барри вытер пот с лица и зацепился рукавом за пришитую на комбинезоне планочку, на ней была надпись "Первый Звездный". Ну, и что с того? Нет, он в это мгновение что-то подумал, что-то очень важное! Личный код, личный код, позвольте, но у него же есть личный код! Его личный номер, и он шестизначный! Но это же смешно, разве может его личный код, который присваивался космической службой каждому курсанту, быть кодом?! Не может! Но разве у него есть варианты? Вариантов нет. Жму, решил Глетчер.
   Он ткнул пальцем в верхний квадратик. Ничего не произошло, ни звука, ни сигнала, но он не остановился и набрал свой личный номер. В ответ все та же тишина. И вдруг за дверью что-то гулко заурчало и со скрипом поползло. Не может быть, этого не может быть! Дверь дрогнула, дернулась и, страшно скрипя, двинулась внутрь. Барри уперся в нее своим весом, давай, милая, давай. Десять сантиметров, двадцать, еще чуть-чуть, есть, он проскочит! Глетчер метнулся в образовавшуюся черную щель, не рассуждая о том, что его там может ждать. Механизм двери взвыл и остановился, потом вдруг щелкнул, и опять включился, дверь поползла назад. Вот она лязгнула и закрылась. Барри стоял в кромешной темноте. Вынув фонарик, он стал осматривать помещение. Оно было небольшим, площадью метров в двадцать, не больше, в дальнем углу виднелись двери лифта. Он подбежал к ней и нажал кнопку вызова. Пять секунд томительного ожидания, десять, пятнадцать.... Наконец, в глубине что-то громыхнуло и натужено завыло. Через минуту за дверьми лязгнуло, и они со скрипом приоткрылись. Спасибо и на том, Барри протиснулся внутрь, там был свет! Горела единственная лампочка на панели управления, тускло, неуверенно, но она горела! Она была там только одна, значит, лифт курсирует только между двумя уровнями, ну, и хорошо, пусть курсирует. Он нежно и ласково дотронулся до кнопки, давай милая, выручай, и нажал. Кнопка утопла, лифт дернулся и поехал вниз. Глетчер хорошо помнил, как ездили лифты на базе в его время: плавно, бесшумно, а теперь лифт тёрся металлом о металл. Естественно, ведь за пять тысяч лет вся смазка высохла. Кабина дернулась и остановилась, моторчик взвыл, пытаясь растащить двери, но Барри ему помогал, всеми своими силами помогал, и они открылись!
   Он выскочил в темный коридор, рванулся в одну сторону, потом обратно и вдруг замер: на потолке редкой цепочкой зажглись плафоны. Глетчер, нежно поглаживая пальцами стены, оставляя глубокие следы в пыли. Такой же девственной пылью был покрыт пол. Так, надо взять себя в руки. Что главное? Надо вернуть Черепаху! Значит срочно нужно найти рубку. В этой части базы Глетчер никогда не был, но теперь он знал куда идти, туда, где ему знаком каждый уголок.
  
  

*****

   Глетчеру казалось, что он вернулся назад в прошлое, он не уставал удивляться делом рук своего народа, база было в отличном состоянии! В рубке горели все лампочки, работали все приборы, удивительно! Селена, главный компьютер базы, копия Тиссы, отозвалась на зов сразу, будто все эти пять тысяч лет ждала его прихода. Только называла его почему-то пилотом, а не капитаном, как Тисса. А Барри с ней не спорил, пусть хоть поленом называет, он готов был ее расцеловать, если бы знал куда. Первым делом он с помощью Селены вызвал Тиссу и дал задание вернуть Черепаху вместе с пассажиром, блокировав его в пассажирском отсеке, нечего ему в кабине управления делать, поломает еще что-нибудь со злости. Только что Тисса вышла на связь и доложила, что все исполнила. Блюк как раз в это время спал, поэтому отсечь его не вызвало труда. Барри мстительно улыбнулся, он представил себе физиономию социолога, когда тот поймет, что возвращается.
   Глетчер отставил в сторону стакан воды. На базе, как выяснилось, был полный комплект припасов на сто человек с расчетом на год. Селена пояснила, что база готовилась принять на испытание экипаж нового звездолета. С таким запасом можно было жить, и еще как жить! Вот бы еще выдернуть Алису с ребенком из лап Хармана! Барри загрустил. Ничего, он что-нибудь придумает. Черепаха через три дня должна прибыть к воротам номер два, у белой горы. Хорошо, что он успел ее вернуть, пусть господа Харман и Блендер успокоятся, посчитав, что они с Блюком сгинули на свалке.
   Глетчер хлопнул руками по подлокотникам кресла и бодро вскочил. А теперь в душ, чего-нибудь перекусить и спать.
  -- Кто вы такой и как сюда попали?
   Барри рухнул обратно в кресло. Он обернулся и увидел высокого темнокожего пожилого человека, наставившего на него лазерный пистолет. Это был их инструктор по оборудованию Джеффри Фокс.
   Глетчер машинально вскочил и встал по стойке смирно.
  -- Пилот Барри Глетчер, сэр!
  -- Что вы мне голову морочите, я прекрасно помню пилота Глетчера, он.... Позвольте, но почему вы белый?!
  -- Не белый, а депигментированный.
  -- А, значит, побывали в лапах Новой Цивилизации?
   Фокса качнуло, и он бессильно опустил бластер, судорожно вцепившись в ближайшее кресло. Глетчер бросился к нему на помощь и осторожно усадил.
  -- "Первый Звездный" вернулся?
  -- Да. Только я один.
  -- Почему вы?
  -- Так вышло. Скажите, что с вами, вам плохо?
  -- Ничего страшного, слабость после анабиоза. Я стал плохо переносить глубокий сон, - Джеффри улыбнулся. - Аллергия, наверное. Вы, - он внимательно посмотрел на Барри, - тоже не лучшим образом выглядите. Наверное, спать хотите?
  -- Хочу, - виновато согласился Глетчер.
  -- Тогда вот, что. Идите в душ, переоденьтесь и.... Есть будете?
  -- Да. Тогда идите в столовую, помните, где она находится? Отлично, найдете там себе что-нибудь, Селена расконсервирует паек. Слышишь, Селена?
  -- Задание получено.
  -- Ложитесь спать поближе к моей комнате. Селена, какой номер соседствует со мной?
  -- Четырнадцатый и шестнадцатый.
  -- Выбирайте любой, Барри. Все разговоры завтра, я едва на ногах держусь, проводите меня в комнату. Спасибо.
   Глетчер проснулся почти счастливый. Во сне ему снилась Алиса, она обнимала его и шептала, что любит. Умывшись, он направился в столовую, после вчерашнего настоящего бифштекса желудок, словно с ума сошел, и требовал немедля повторить это сказочное удовольствие.
  -- Селена!
  -- Слушаю вас, пилот.
  -- Мистер Фокс еще спит?
  -- Нет, он уже позавтракал и ожидает вас в рубке.
   Барри поторопился побыстрей закончить завтрак, не терпелось расспросить, рассказать. Зайдя в рубку, он удивился метаморфозе, произошедшей с Джеффри. В черном комбинезоне инструктора он выглядел свежим, даже помолодевшим. Они обнялись.
  -- Барри, я просматривал отчеты Селены, "Первый Звездный" на орбите, с ним все в порядке?
  -- В полном, хоть сейчас в полет, ресурсов достаточно.
  -- Отлично. Думаю, "Планетарный" у тебя остался только один?
  -- Совершенно верно. Он в районе свалки, координаты Селене я ввел.
  -- Да, я видел. Состояние?
  -- Норма. При посадке были некоторые приключения, но последствия я уже исправил.
  -- Хорошо, потом расскажешь все по порядку. Сначала поясни, что это у тебя Черепаха одна разгуливает?
  -- Не совсем одна, - усмехнулся Глетчер, - с пассажиром.
  -- Тем более!
  -- А что? - удивился Барри?
  -- Ты пункт прибытия, какой выбрал?
  -- Ворота два, у белой горы.
  -- Не получится. Смотри, - Фокс вывел голограмму карты местности. - Видишь, эти ворота расположены внутри аномальной зоны, как я ее называю.
  -- Черт, как я об этом не подумал! Она же внутри леса.
  -- Что за лес?
  -- Это отдельная история, сэр. Давайте сменим маршрут. Есть другие ворота?
  -- Нет. Ворота номер один к эпицентру были расположены еще ближе и полностью блокированы.
  -- Значит, сюда?
  -- Выходит, так.
  -- Но нижние ворота засыпаны.
  -- Но, ты же зашел сюда?
  -- Через вертолетную площадку.
  -- Как же ты залез?
  -- Ручками и ножками, - улыбнулся Глетчер.
  -- Ну, ничего, скинем лестницу, а когда Черепаха подойдет, с ее помощью разгребешь завал. Кстати, механизмы наверху как работают? Я там профилактику не проводил.
  -- С большим скрипом, сэр.
  -- Селена, введи режим профилактики третьих ворот. Нижний и верхний уровень. Проведи диагностику, мы заменим, что наметишь.
  -- Принято, командор.
  -- Скажи, Барри, на счет кода допуска долго думал?
  -- Наверное, не очень, но тогда мне казалось, что прошла вечность. Это вы ввели наши личные коды?
  -- Кто ж еще? - вздохнул Фокс. - Давай займемся Черепахой.
   Они быстро сменили маршрут. По докладу Тиссы, Черепаха двигалась по графику и в новое место назначения должна прибыть через сутки.
  -- А теперь, когда неотложные дела сделаны, - Джеффри, повернулся к Барри, - настало время объяснений. На правах старшего, определяю тебя первым рассказчиком. Селена!
  -- Слушаю, командор.
  -- Записывай рассказ пилота от начала до конца.
  -- Принято.
  -- И последнее, - Фокс жестом остановил Глетчера, собравшегося начать рассказ, - мы с тобой, судя по всему, единственные представители нашего народа на Ирии, хотя, - он лукаво улыбнулся, - ты несколько побледнел, поэтому предлагаю перейти на "ты". Согласен?
  -- Конечно!
  -- Можешь звать меня Джеф. А теперь, начинай.
   И Глетчер приступил к рассказу....
   Они разговаривали уже много часов, вернее, говорил в основном Глетчер. Наконец-то он нашел благодарного слушателя. С ним он вновь заново пережил звездный маршрут, прощание с экипажем, возвращение в будущее. Фокс изредка переспрашивал, уточнял детали, но в основном сидел с сосредоточенным видом, уставившись в пол. Наверное, он тоже воочию видел перед собой то, о чем рассказывал ему его бывший курсант. Наконец, история бывшего пилота, а ныне капитана звездолета, подошла к завершению. Глетчер устало откинулся в кресле и потянулся за водой, стакан был пуст. Наступила тишины, оба все еще находились под впечатлением.
  -- Да, роман можно писать. Пошли обедать, Барри, а потом, моя очередь.
   Когда они вернулись в рубку и уселись напротив друг друга, Фокс долго и задумчиво молчал. Глетчер ему не мешал, он понимал, что случай, приведший Джеффри в это время и в это место, тоже был не из простых.
  -- Значит, ты теперь капитан? - прервал молчание Джеффри.
  -- Да. Мне официально переданы эти полномочия.
  -- Что ж, поздравляю, а я вот, стал командором.
  -- Странное звание.
  -- Знаю. Просто пришло в голову, я себя сам и назначил. В принципе, мог бы и князем себя обозвать или монархом. Селена!
  -- Здесь, командор.
  -- Сделай поправку, мистер Глетчер теперь не пилот, а капитан.
  -- Принято, командор.
  -- А чего же ты пилотом представился?
  -- Со страху.
   Они дружно рассмеялись. А потом Фокс начал свою историю.
  
  

*****

  -- Я много раз анализировал то, что произошло в 4706 году и то, что этому предшествовало. Но окончательных выводов так и не сделал, не хватает информации. А твой рассказ, хоть кое-что и проясняет, но главный вопрос остается открытым: кому это было нужно?
  -- Что, нужно, Джеф?
  -- Большой Взрыв.
   Фокс опять ненадолго задумался, а потом начал рассказывать.
   После отлета "Первого Звездного" он активно занимался подготовкой следующего экипажа. Было принято решение о новой звездной экспедиции, и экипаж должен был принять участие в строительстве второго звездолета на орбите. Поэтому он очень часто бывал на горной базе. Политикой он мало интересовался, его стихия была машины, оборудование звездолетов. В перерывах между преподаванием в космической школе, он постоянно засиживался на базе, отрабатывая тесты, режимы техники, стремясь максимально повысить ее эффективность и надежность. Жена все время обижалась на него. Говорила, что дети без него скоро женятся. У меня было два сына, грустно поведал Джеф Глетчеру, в космошколу хотели поступать. О том, что открыли месторождение лирия он, конечно, знал, но совершенно этим не интересовался. До тех пор, пока не повстречался с Каримом. Они были родом из одного города и случайно познакомились на какой-то конференции. Карим был инженером энергетиком, и слыл очень известным в то время специалистом, даже Фокс о нем слышал. Так случилось, что их номера в гостинице оказались соседними, они познакомились, а когда узнали, что земляки, подружились. Однажды вечером, в последний день конференции, сидя в баре, они крепко выпили, и Карим вдруг заявил, что не хочет лететь на месторождение. Джеф удивился, это же его основная работа, изучать новые ядерные материалы. Карим на это махнул рукой и сказал, нет там никаких новых материалов. Видя изумление своего друга, он пояснил, что никак не добьется от корпорации, владеющей месторождением, образцов лирия. Ее сотрудники все время водят его за нос, придумывают всякие отговорки, даже на место добычи возить не хотят. Только перед самой конференции ему удалось через руководство додавить строптивцев, и он слетал туда. Приняли его как важную персону, развлекали, восхваляли, совсем голову заморочили, а на место всего раз возили, под вечер, в сумерках. Лирия он так и не увидел, зато увидел сотни ядерных контейнеров. На его вопрос, это что, лирия столько добыто, что уже складывать некуда? ему нехотя пояснили, что контейнеры здесь сосредотачиваются, как на промежуточной базе. И все, дальше молчок. Но это была явная ложь, зачем свозить в горы добычу северных и западных рудников глубоко на юг? В бинокль он рассмотрел номера на контейнерах, в них всегда заложен код принадлежности. И теперь он мучается, не зная, что предпринять. Он чувствовал, что корпорация белолицых скрывает или замышляет что-то очень серьезное. Он не понимал, почему его сомнения не принимаются во внимание его руководством, переживал очень по этому поводу.
  -- Только теперь я, кажется, догадался о причине: деньги. Корпорация сорила деньгами направо и налево, усыпляя ими излишнее любопытство. В общем, мы расстались. Созванивались несколько раз, хотели встретиться.
   Фокс вдруг замолчал и обхватил сам себя за плечи, как будто ему внезапно стало холодно. Когда он вновь начал говорить, голос его наполнился скорбью:
  -- Потом я прочитал в газетах о трагической гибели Карима, его персональный вертолет разбился. Я уверен, что его убили. Погоревал я тогда о нем, да, и забыл, погруженный в повседневные дела. А перед самым Взрывом я с базы как-то возвращался, а тут прогноз на песчаную бурю передали, мой пилот говорит, лучше вернуться, переждать. Ну, мы и развернулись, махнули по прямой, к третьим воротам. Так получилось, что пролетели прямо над месторождением. Видел я эти контейнеры, подсчитать не успел, но думаю, их там еще больше прибавилось. Они ровными рядами стояли на огромной площади в несколько слоев. И еще я заметил, что на вертолетной площадке нет ни одной машины, будто вымерло все. Приземлились мы, я вернулся на базу, не бездельничать же несколько часов, а пилот наверху остался, покурю, мол, здесь, на бурю полюбуюсь. Вот и покурил.
   Джеффри опять умолк. Сидел пару минут задумчиво, потом встал, сходил за водой, сел. Глетчер сердцем ощущал, как трудно Фоксу говорить, у него самого на глазах выступили слезы.
  -- Я когда в рубку спустился, - начал опять говорить Фокс, - думал, чем бы заняться. Решил систему полной защиты погонять. А через полчаса снизу гул пошел, дрожь, наступил конец света. Я не сразу понял, что случилось. Связь с миром исчезла мгновенно, сижу я как крот в норе и ничего не понимаю. Рванулся наружу, а автоматика не выпускает. Я обратно в рубку, параметры внешние вывел и ахнул, радиация смертельная. Я понял, что заперт здесь надолго. Кое-как аппаратуру связи я восстановил, вывел резервные антенны, две телекамеры, что в тени взрыва были, сохранились. Увидел новый мир, а связаться ни с кем не могу, одни помехи в эфире. Что я пережил за это время, разговор отдельный. Вопросы, что произошло, что с семьей, мучили непрестанно. Я, наивно был уверен, что жена и дети считают меня погибшим, а сообщить им, что жив, не могу. Через месяц мучений и бесплодных попыток я догадался через технологическую шахту для запуска метеорологических зондов, вывести антенну. Привязал ее к накаченному водородом шару и запустил на несколько сот метров вверх. Лучше бы я этого не делал, такого наслушался! Мир был жив и бурлил обсуждением последствий Большого Взрыва. Тогда я и узнал, что наш народ погиб вчистую. Из нашей родины сделали радиоактивную пустыню. А потом начались беспорядки, грабежи, количество вещательных станций резко сократилось.
  -- Антенну мою все время отрывало, я ее восстанавливал, а ее через несколько дней опять отрывало. Ураганы здесь тогда были ужасные. В конце концов, шары закончились, и опять я остался глухим. Не скрою, были мысли о самоубийстве, но я их гнал прочь, не хотелось сдаваться. Не раз вспоминал я про вашу экспедицию, представлял, как вы сами или ваши потомки не ведая ничего об этой страшной катастрофе, когда-нибудь вернётесь на Ирию через тысячи лет. Как найдёте вы здесь разруху и запустение.
  -- Так и вышло, Джеф, - глухо отозвался Глетчер.
  -- И ещё я думал, что вы никогда не сможете узнать правду.
  -- И в этом ты прав, командор. Большой Взрыв для всего человечества - это несчастный случай. Вряд ли кто-то остался на Ирии, кроме тебя, кто знает правду.
  -- Спасибо, Барри. Слушая тебя, я верю, что не зря прожил эту жизнь.
  -- Джеф, но как же ты столько лет, один....
  -- Ничего, Барри, когда есть цель, средство найдется. В конце концов, я и вспомнил про камеры долгого сна. Они ведь тоже испытывались на базе. Проверил, все в рабочем состоянии. Ну, и решил ждать, когда наружу можно будет выходить. Сначала приказал Селене будить меня через каждые сто лет, сомневался в технике, как будет работать столько времени без человеческого присмотра, но она справилась. Каждый раз я пробуждался на пару месяцев, делал профилактику, собирал информацию. Во время первого пробуждения я на стационарные антенны отлавливал эфирные передачи, но их было совсем мало. По пальцам пересчитать можно. А при втором пробуждении, я к своему ужасу не поймал ни одного вещания. Это было ужасно, я думал, что мир погиб. С тех пор я просыпаюсь раз в триста лет. Как-то мне пришла в голову мысль, а как же сюда войдут члены "Первого Звездного", если я буду в анабиозе? Ну, и ввел Селене все ваши личные номера в виде кодов доступа. Слава богу, что сработало.
  -- Кое-что из того, что ты мне рассказал про Новую Цивилизацию мне известно. Ведь теперь я принимаю и их радио и телевидение. Мало только его, видимо все кабельное. Но черную подноготную я не знал. То-то, я все думал, что за дохи такие, иногда в телефильмах и радиопередачах эти словечки мелькали, но сути их я понять не мог. Теперь ты меня просветил, спасибо. Я и раньше был невысокого мнения о наших потомках, а теперь просто шокирован их выбором.
  -- Джеф, а ты не пробовал выходить на улицу, ведь уровень радиации снаружи давно позволяет сделать подобную вылазку.
  -- А зачем, Барри? - после некоторого раздумья ответил Фокс. - Чужаки мы теперь на Ирии, оба. Ты из времени выпал во время звездного полета, а я тут барахтался, но с тем же результатом.
  -- А вдруг кто-нибудь выжил?
  -- Вряд ли. Где здесь спрячешься, если даже побережье вымерло. - Джеффри встал и вдруг замер. - Ты знаешь, Барри, а ты натолкнул меня на странную мысль.
  -- Какую?
  -- Сейчас объясню, - Фокс вернулся в кресло и стал пальцами бегать по сенсорам. - Да, где же это? Селена! - Крикнул он сердито, не отрываясь от клавиатуры, выведи мне голограмму энергопотребления.
  -- Сию минуту, командор.
  -- Ничего без вас компьютеров сделать нельзя, - ворчал Джеффри.
   Почти одновременно с его брюзжанием над пультом появилась красочная диаграмма, которую Фокс тут же принялся Глетчеру объяснять.
  -- Вот, смотри, внизу ось времени наблюдения, почти четыре тысячи лет! Я тогда решил отслеживать особо ресурс реактора, очень боялся умереть во время анабиоза.
  -- Джеф, а насколько его еще хватит?
  -- Не волнуйся, он еще пять тысяч лет энергию давать будет, теперь я в этом уверен. Но ты меня не перебивай, то, что я скажу, это важно. Видишь, синяя кривая, она почти прямая, колеблется все время вокруг усредненного значения, - Фокс обернулся к Барри. Как бы проверяя, внимательно он следит за ним или нет.
  -- Вижу.
  -- Это совокупное потребление энергии на базе, всеми ее холодильниками, хранилищами и кучей машин и компьютеров. Прилично получается. Вроде никаких вопросов эта диаграмма не вызывает, ведь так?
  -- Так, - пожал плечами Глетчер.
  -- А теперь увеличиваю масштаб! - голос Джеффри в этот момент был торжествующим, как у фокусника. - Смотри, над синей линией совокупного потребления, выбиваются красные всплески. Это дополнительное потребление энергии!
  -- Но может быть это просто какие-то утечки, или реакция, скажем, на магнитные бури.
  -- Ха! - махнул рукой Фокс. - Проверял, нет никаких утечек, и с магнитными бурями не подтверждается. Я все гадал, что это, может быть, беспокоился, а сейчас меня, как осенило. Барри, у нас воруют энергию!
  -- Кто?!
  -- Я надеюсь, что это люди.
  -- Но как это возможно, ведь база защищена и изолирована....
  -- Да, но все равно, возможно, - командор вскочил и возбужденно забегал по рубке. - Боже мой, как все оказывается просто! Я изучал архивы, смотрел карту энергосетей и ничего, представляешь, ничего не видел!
  -- Что, не видел?
  -- Очевидного, Барри, очевидного! Дело в том, что реактор был построен задолго до монтажа самой базы. Рядом с базой понастроили еще массу всяких лабораторий, и они тоже находятся внутри скал.
  -- И они запитаны от нашего реактора? - догадался Глетчер.
  -- Конечно, капитан, именно! То есть, если люди туда попали, то спокойно могут пользоваться энергией. И они пользуются, только их потребление очень маленькое: на лампочки, на чайники, потому их в общем потоке почти и не видно. Но заметь, - Фокс взял Барри за рукав и подтащил к голограмме, - периодически у них возникают всплески потребления. Вот совсем свежие. - Командор ткнул пальцем в диаграмму. - Буквально три - четыре недели назад!
  -- Джеф, неужели, это действительно люди?! - голос Глетчера сорвался от волнения.
  -- Посмотрим! - радостно отозвался Джеффри, а потом вдруг сразу помрачнел. - Пойдем, Барри, переоденемся, надо наладить лифты и двери в районе третьих ворот.
  
  

*****

   Через полчаса они шли по полутемным коридорам восточного крыла базы. Глетчер катил перед собой тележку с баночками, банками, канистрами и инструментами. Фокс шел чуть впереди и озадаченно посматривал вокруг, непрерывно бормоча себе что-то под нос. Все-таки он немного странный, подумал Глетчер, наверное, время и одиночество наложили на него свои отпечатки.
  -- Джеф, ты чем-то расстроен?
  -- Да. Если честно, то, да.
  -- Это не я тебя расстроил?
  -- Что ты, Барри, - улыбнулся Фокс. - Я несказанно рад тебе, как бесценному подарку судьбы.
  -- Ну, Джеф, неизвестно еще, кто кому подарок судьбы!
   Они засмеялись.
  -- Видишь, дорогой мой друг, какое здесь запустение? За пять тысяч лет я не нашел времени заглянуть сюда, а теперь, когда у меня появился долгожданный гость, я веду его здесь, где грязно, как в пыльном чулане!
  -- Господи, Джеф, пустяки какие! База огромное сооружение, уж мне ли этого не знать. Разве можно сравнивать ее с домом или квартирой?! Ничего, вдвоем мы все здесь поправим.
  -- Да, поправим, - задумчиво согласился командор. - Послушай, Барри, а что ты будешь делать с Блюком?
  -- Что значит, делать?
  -- Ну, представь, выходим мы завтра поутру к Черепахе, ты открываешь люк, а Блюк тебя оттуда лазером, клюк! И готово.
  -- Да, хороший вопрос, - Барри озадаченно почесал затылок. - Об этом я как-то не подумал.
  -- Еще тебе вопрос: где гарантия, что он в своем рюкзачке какой-нибудь пеленгатор не приволок? Включит, и своим хозяевам знак подаст?
  -- Нет, маловероятно.
  -- Почему же?
  -- Я успел познакомиться с уровнем их техники, он ниже нашей, гораздо ниже. Они деградируют, командор, медленно, но верно, в этом я убежден. Нет у них таких портативных передатчиков.
  -- Сомневаюсь, но спорить не буду. Я тебя, Барри, вот о чем попрошу: дай мне встретить твоего пассажира. А ты где-нибудь рядом будешь, но только не вмешивайся, пока я не дам знак.
  -- Зачем тебе это, командор?
  -- Не могу тебе объяснить, просто чувствую в этом необходимость. Ты хочешь вернуть свою жену и будущего ребенка?
  -- Джеф, это совершенно излишний вопрос.
  -- Тогда мы должны сделать все, чтобы хозяева Блюка были уверены, что ты погиб.
   Глетчер пожал плечами, он не разделял подозрений и опасений своего товарища, но спорить с ним не стал. Пусть сделает то, что считает нужным, если это его успокоит.
  -- Значит договорились. Ты сможешь через Тиссу подключить внешние динамики Черепахи?
  -- Запросто.
  -- Тогда утром не удивляйся, что бы, я не делал. Обещаешь?
  -- Обещаю. Но что ты задумал?
  -- Точно не скажу, придется импровизировать. В одном твердо уверен, тебе надо сидеть тихо.
   Они дошли до лифта, автоматических дверей и принялись за дело. Возились долго, молча и сосредоточенно. Наконец, Фокс, погонял в очередной раз технику, сказал, что доволен. Он стал укладывать инструмент.
  -- Джеф, а ты не хочешь подняться наверх?
  -- Зачем? - согнутая спина командора напряглась.
  -- Посмотреть. Ты ведь ни разу не выходил? - понизив голос, спросил Глетчер.
   Джеффри поднял на него голову. В его глазах читалась борьба между страхом и желанием.
  -- Джеф! - Барри говорил медленно и ласково. - Нам надо выйти наружу.
  -- Ты так считаешь?
  -- Да!
  -- Что ж, пошли.
   Они вышли из шахты лифта, прошли короткий коридор и оказались на вертолетной площадке. Здесь царила ночь, звездная и тихая. Фокс, крепко вцепившись в плечо Глетчера, восторженно вдыхал грудью порывы ветра.
  -- Спасибо, Барри. Честно говоря, я и сам заметил за собой эту боязнь. Ведь наружные показатели давно приняли безопасный уровень, а я все это время сидел внутри базы и искал все новые и новые причины там же и оставаться. Ты помог мне, освободил, я вновь сюда вернулся.
   Утром они вернулись на вертолетную площадку и начали приготовления к встрече. Глетчер не понимал всех затей командора, но не спрашивал его, просто помогал. Фокс зачем-то вывез на тележке большой железный ящик и оставил его около входа в тоннель. Потом они спустили вниз веревочную лестницу, а чуть в стороне, две веревки, к одной из которых привязали объемистый сверток. Завершив все приготовления, Джеффри забросил за спину тяжелый бластер и подошел к Барри.
  -- Когда Черепаха прибудет? - спросил он.
  -- В течение получаса, а может и пораньше.
  -- Что ж, мне пора вниз, - Фокс протянул руку Глетчеру и задержал рукопожатие. - Барри, имей ввиду, я тебя не прошу, а требую: не высовывайся и не вмешивайся, что бы я там не вытворял. Не подведи меня!
  -- Хорошо, Джеф, хорошо. Я же обещал.
  -- Помни!
   Командор схватился за край веревочной лестницы и полез вниз, а Глетчер лег на край площадки и высунулся ровно на столько, чтобы все хорошо видеть. Фокс спустился уже метров на пятьдесят и теперь приостановился и помахал ему рукой. Было чудно видеть его так далеко и в тоже время слышать в микрофон его дыхание.
  -- Как спуск, Джеф?
  -- Нормально. Спускаться, не подниматься. Черепахи еще нет?
  -- Не вижу.
   Через некоторое время Джеффри спустился и притаился среди нагромождения камней. Позицию он выбрал так, чтобы нижних ворот, хоть и засыпанных, но заметных, отсюда видно не было. Глетчер подключился через ретранслятор к электронному мозгу "Первого звездного".
  -- Тисса! Как слышишь?
  -- Связь хорошая, капитан.
  -- Черепаха под контролем?
  -- Да.
  -- Когда будет?
  -- Осталось несколько километров.
  -- Что делает пассажир, можешь описать?
  -- Пассажир лежит на кровати.
  -- Хорошо.
  -- Ты готова подключить внешнюю акустику, по моей команде?
  -- Конечно.
  -- Тогда пока отбой.
  -- Джеф!
  -- Да.
  -- Связь с Тиссой проверил, все в порядке, Черепаха на подходе.
  -- А мистер Блюк что поделывает?
  -- Похоже, валяется на кровати.
  -- Может он и не знает, что назад едет?
  -- А Бог его разберет, может и не знает.
   Громада вездехода вынырнула из-за скалы неожиданно и стремительно. Подняв облачко песка, Черепаха лихо заложила вираж и остановилась как вкопанная. Глетчер увидел, как из-за камней вышел Фокс. Барри тут же подал Тиссе команду на включение внешней акустики Черепахи.
  -- Эй! Кто там, в вездеходе?! Откликнетесь! - голос командора был зычен и требовательно строг.
  -- Это я, - после некоторой паузы, раздался растерянный голос пассажира. - Роман Блюк.
  -- Кто вы такой и как попали в вездеход "Первого Звездного"? А самое главное, где пилот Барри Глетчер?
   В Черепахе на минуту все стихло. Потом послышалось какое-то бормотание, видимо, Блюк пытался осознать полученную информацию, потом раздались шорох и возня.
  -- Простите, а с кем имею честь? - отозвался вдруг социолог.
  -- Я командир десантной группы, мы разыскиваем нашего пилота.
  -- Но он говорил, что прилетел один!
  -- Он говорил то, что говорил. Вы лучше отвечайте на мои вопросы и о себе расскажите, а то ведь я могу и рассердиться.
  -- Да, да, конечно, - в голосе Блюка зазвучала подобострастная готовность.
   Вот же, хитрец, подумал Глетчер, уже все сообразил и разработал план! А Фокс тоже хорош, даже я готов поверить, что он грубый солдафон, готовый к решительным действиям.
  -- Вот и рассказывайте. Где наш пилот?!
  -- О, произошло несчастье! Мы ехали за образцами одного очень странного местного организма. Во время спуска мистер Глетчер сорвался в пропасть. Я так горевал.
  -- Как же вы смогли запустить Черепаху?
  -- А она сама поехала, я только кнопку нажал.
  -- Что вы мне рассказываете, вездеход без кода члена экипажа не поедет!
  -- Мистер Глетчер сделал режим автопилота возможным.
  -- Ладно, расскажете поподробнее потом, а сейчас мы откроем люк вездехода и вы оттуда медленно, с поднятыми руками, выползаете. Все ясно?!
  -- Да.
  -- И без фокусов!
  -- Да, да, я готов сотрудничать.
  -- Там посмотрим, вылезайте.
   Люк Черепахи раскрылся. Из него показалась заспанная и небритая физиономия Блюка. Он увидел направленный на него зрачок бластера и побледнел, но все равно обернулся, и, несмотря на предостерегающий окрик Фокса, вытянул из глубины вездехода свой рюкзак и кинул его вниз.
  -- Это еще что, за самодеятельность! - рявкнул Джеффри так, что препонки у Барри заныли. - Живо спускайтесь, мистер....
  -- Блюк, с вашего позволения, - социолог спрыгнул на каменистую поверхность и с готовностью вновь задрал руки вверх. - Роман Блюк, - добавил он после паузы.
   То, что перед ним стоял темнокожий человек, говорило само за себя лучше всяких доказательств. Блюк сразу же поверил, что он тоже член экипажа древнего звездолета.
  -- Что это вы своевольничаете?!
  -- Простите, я подумал, что могу взять с собой свой рюкзак?
  -- Куда взять то? - усмехнулся Джеффри.
  -- А разве мы никуда не пойдем?
  -- Пойдем, пойдем. Наверху, - Фокс кивнул в сторону вертолетной площадки, - мы разбили походный лагерь, там безопаснее, а то здесь по ночам всякие монстры шныряют.
   Блюк при этих словах вздрогнул.
  -- А днем?
  -- А днем мы их пока не видели, но может быть, вам повезет?
  -- Ой! - Блюк посерел от страха. - Простите, у вас есть командир?
  -- А как же, конечно.
  -- Наверху?
  -- Наверху.
  -- Тогда я готов ему подробно рассказать о героической гибели вашего коллеги.
  -- Прекрасно, только у нас есть определенные правила.
  -- Какие правила? - насторожился социолог.
  -- Ничего сложного или опасного. Повернитесь. Видите, сверху две веревки спущены, на одной пакет болтается?
  -- Да, вижу.
  -- Берите свой рюкзак и шагайте к ним. Так, привязывайте рюкзак к пустой веревке. Хорошо. А теперь раздевайтесь.
  -- Как, раздеваться?!
  -- Очень просто, догола.
  -- Но....
  -- Никаких "но"! Или остаетесь внизу.
   Блюк растерянно оглянулся на Черепаху, как бы ища у нее защиты, но вездеход стоял безучастной глыбой, люк и ступеньки уже исчезли.
  -- Отвяжите пакет от второй веревки. Развяжите. Здесь для вас спустили одежду и обувь. Снимайте свою, немедленно! И кидайте ее к моим ногам.
   Социолог смирился и быстро заработал руками. Пока он одевался, Фокс собрал его старую одежду и обувь и положил их в другой пакет.
  -- Держите, - протянул он этот пакет Блюку, - привяжите к веревке. Хорошо, а теперь следуйте за мной. Учтите, как вас там, Роман?
  -- Да, меня так зовут.
  -- Так вот, учтите Роман, вы все время на мушке моих товарищей, поэтому глупостей не делайте. Впрочем, - Джеффри критически осмотрел социолога, - если побежите, стрелять мы не будем. Хотите, уходите прямо сейчас?
  -- Нет, нет! - Блюк испугался. - Я с вами! Я же сказал, я готов сотрудничать, я помогу связаться с нашим правительством. Вся Ирия будет встречать вас как героев!
  -- Ладно, посмотрим, полезайте за мной, коли, выбрали эту дорогу.
   Глетчер сверху не видел всего в деталях, зато слышал все очень подробно. Он не понял, зачем Фокс переодел социолога, но особо над этим не задумывался. Он думал о другом, о том, сколь лжив социолог, его конформизм не имел пределов. Этот виртуоз врал самозабвенно, так, что сам начинал верить в то, что вещал. Странно, подумал вдруг Барри, а почему Джеф не пустил Блюка перед собой, это было бы логичнее? Две фигурки внизу уже значительно увеличились, социолог отставал, но было видно, что старается.
  -- Что мне с ним теперь делать? - думал Глетчер. - Вот он сейчас поднимется, увидит меня, поймет, что разоблачен. Интересно, стушуется или опять что-нибудь придумает?
  -- Барри!
  -- Да.
  -- Руку дай.
  -- Спасибо, - Фокс тяжело дышал. - Иди, подними рюкзак и одежду Блюка, а я его сам встречу, а то тебя встретит, свалиться еще с испуга.
   Командор смотрел вслед Глетчеру и раздумывал над его доверчивостью. Из рассказа своего товарища о своих приключениях в Новой Цивилизации, он понял больше самого рассказчика. Поэтому не сомневался над правильностью своего решения, но все равно было не по себе. Блюк, наконец, закончил свой подъем и теперь тяжело дышал, вцепившись в лестницу у самых ног Джеффри. Тот нагнулся.
  -- А вы молодец, Роман! - Фокс протянул руку. - Давайте руку, я помогу.
   Социолог уцепился за ладонь командора и полез вверх. Делал он все это медленно и неуклюже. К тому же он краем глаза глянул вниз и испуганно замер.
  -- Роман! Давайте вторую руку! - Джеф буквально крикнул в ухо Блюку и тот машинально выполнил команду.
   Фокс сделал шаг назад, потянул на себя социолога, он поднял ногу, чтобы шагнуть и вдруг командор разжал свои ладони. Блюк беззвучно разинул рот, махнул руками и медленно стал заваливаться назад. Его выпученные от ужаса глаза смотрели в безжалостные и спокойные зрачки темнокожего человека. Неуловимый миг они были рядом и вдруг стали стремительно удаляться.
   Социолог падал и, видимо, кричал, так как рот его был широко разинут. Но звука не было. Для Фокса Блюк летел беззвучно, как в немом кино. Удар и на камнях раскинулось пятно, некогда бывшее человеком. Командор повернулся к Глетчеру, который все еще работал руками, выдергивая наверх рюкзак социолога. Вот он перевалил его через край и вытер устало запотевший лоб. Джеффри стремительно и молча прошел мимо него, подхватил рюкзак и пакет с одеждой социолога и кинул их в железный ящик. Барри махнул рукой, показывая Джеффри, что из-под закрытой крышки ящика торчат две веревки. Фокс понимающе кивнул головой, достал нож и обрезал их.
  -- А где Блюк? - Барри стал оглядываться, разыскивая глазами своего бывшего пассажира.
  -- Внизу.
  -- Как внизу? - у Барри внутри все замерло от дурного предчувствия. Он кинулся к краю вертолетной площадки.
  -- Как это произошло?
  -- Руки у него очень потные.
  -- Не понял? - Глетчер удивленно уставился на командора.
  -- Выскользнули. Я хотел помочь, но он никак не мог перевалить через край, вот и сорвался. Мне очень жаль.
  
  

*****

   Глаза Фокса смотрели на Барри невинно и спокойно. Глядя в них, Глетчер вдруг все сразу понял. Нет, Джеффри не был маньяком, он просто хладнокровно защищал их базу от опасности быть обнаруженной. Была ли эта опасность на самом деле, это был уже второй вопрос. Значит, он все продумал заранее!
  -- Джеф!
  -- Слушаю тебя, Барри.
  -- А если здесь, - Глетчер пнул ногой железный ящик, - ничего нет?
  -- Значит, я ошибся, - командор пристально посмотрел на него. - Барри, а ты не забыл, что он оставил тебя умирать?
  -- Нет, но....
   Глетчер замолчал. В самом деле, он ведь действительно об этом забыл, вернее не забыл, просто это знание ушло куда-то вглубь, утратило свою новизну и значение. Но все равно, убивать он был не согласен.
  -- Джеф, ты уверен, что....
  -- Твой напарник хотел тебя убить, это я знаю совершенно точно, и для меня этого достаточно, чтобы не жалеть о своём поступке. А ты, друг мой, лучше слезь вниз и похорони Блюка, раз жалеешь его. Заодно посмотри, сможешь ли расчистить нижние ворота. Я спущусь к ним немного погодя, а пока отвезу ящик внутрь базы.
   С такой высоты человек разбивается в лепешку, в нем не остается целых костей. Поэтому Глетчер не стал трогать Блюка, вернее то, что от него осталось. Он постоял рядом с телом, помолился, потом занялся вездеходом. Повозившись с час, он сформировал у Черепахи ковш и, зацепив им, грунт у третьих ворот высыпал его на бренные останки социолога.
   Работа двигалась, но очень медленно, сказывалось отсутствие подходящего навыка: убирать грунт от ворот можно было только вручную, автомат не справился бы, слишком уж тут было тесно. Барри машинально маневрировал, отгребал камни, подрубал грунт, цеплял его ковшом, сваливал, и все это время напряженно размышлял: имел ли право Фокс принять решение убить человека. И не мог дать на это однозначного ответа. С одной стороны, это явно бесчеловечный поступок, не так уж и провинился Блюк, чтобы быть казненным, да, еще таким образом. Но с другой стороны, если бы он нашел возможность удрать или дать знак пославшим его, он бы это сделал непременно. А в этом случае ни Блендер, ни Харман не оставили бы их уже в покое. Выходит, Фокс поступил правильно? Нет, шептало сердце, да, говорил разум.
   Глетчер провозился с расчисткой нижних ворот до глубокого вечера. Когда они все-таки дрогнули и нехотя стали распахиваться, он почувствовал не радость, а усталость. В щель между створками пробивался яркий свет, вот ворота приоткрылись на метр, два.... В ярких лучах прожектора показался темный силуэт командора, он призывно махал рукой. Черепаха вошла в широкий проход легко и свободно, а в необъятной по размерам пещере, вырубленной вслед за воротами, легко нашла себе стоянку. Обратно они шли молча, думая каждый о своем. Также молчаливо поужинали.
  -- Ну, что, Барри, пришло время поговорить?
  -- Джеф, ты нашел что-нибудь в вещах Блюка?
  -- Я еще не искал. Очень много работы было на нижних воротах, пока проверил все их механизмы....
  -- А где они?
  -- Здесь недалеко, в мастерской.
   Рюкзак социолога содержал массу полезных вещей. Там была и смена нижнего белья, которая тут же вызвала в голове Барри мысли об осиротевшей семье Блюка, от чего сердце болезненно сжалось. Там же лежал богатый запас консервированных продуктов, два бластера с запасными батареями, пустой блокнот, аптечка, фонарик, видеокамера. Невозмутимый Фокс выкладывал все это на стол, в его движениях не было суеты, а в глазах не было раскаянья.
  -- Ничего, - укоризненно констатировал Барри.
  -- Пока, ничего, - пожал плечами командор. Он вытряхнул рюкзак, потом деловито стал его прощупывать в районе карманов, швов. Вот его пальцы дрогнули. Джеффри поднес к глазам пересечение нескольких швов.
  -- Дай-ка нож.
   Он сделал несколько аккуратных разрезов и вытащил небольшую пластинку, на которой болтались несколько тончайших проводков, уходящих внутрь шва. Когда Джеф их высвободил, на кончиках двух из них болтались два крошечных утолщения. Командор положил их под микроскоп.
  -- Смотри, Барри, - он освободил место перед окулярами. - Видишь, на одном проводке крохотный объектив, а на втором - микрофон?
  -- Вижу.
   Фокс также внимательно обследовал одежду и обувь Блюка. На спине его куртки нашел зашитым точно такой же приборчик. Джеффри положил обе находки на ладонь и подбросил, как бы прикидывая их вес.
  -- Барри, вставай, пошли в техническую лабораторию, пусть Селена в этих подарочках покопается.
   Сканирование приборчиков показало, что они выполнены серийно, на хорошем уровне нанотехнологии. В них был заложена возможность вести постоянную запись окружающей визуальной и ауди информации и выстреливать её компактным импульсом. Впрочем, просчитанная дальность передачи вряд ли превышает более двух-трех десятков километров. Приборы и сейчас работали, и будут работать, пока заряда хватит. Выслушав отчет Селены, Глетчер вопросительно взглянул на Фокса:
  -- Значит, где-то наверху должен быть ретранслятор?
   Джеффри понимающе кивнул.
  -- Селена!
  -- Здесь, командор.
  -- Ты как обычно отслеживала окружающее пространство?
  -- Да, сэр.
  -- Летательные объекты за последние три дня ближе пятидесяти километров от базы были?
  -- Нет.
  -- А на более дальнем расстоянии?
  -- Тоже нет.
  -- Все ясно, - Джеффри сложил руки за затылком и, закрыв глаза, откинулся в кресле.
   Глетчер смотрел на него и пытался понять, какие чувства сейчас волнуют душу этого человека: торжество, радость, просто удовлетворение? Но когда Джеф открыл глаза и посмотрел на него, он понял, что не угадал. В глазах командора была только озабоченность.
  -- Барри! Кажется, нам все-таки повезло и утечки информации не произошло! А ты, похоже, недооценил технических возможностей своего тестя.
  -- Если бы его! Тут, скорее всего, руку приложил Блендер, советник по безопасности. Это у него в управлении, наверное, такие штучки делают.
   Они замолчали, не зная о чем дальше говорить. Только сейчас, когда все было позади, они оба вдруг поняли, как устали. Не сговариваясь, они встали и пожелали друг другу спокойной ночи.
   Утром у Глетчера болела голова. К тому же вчерашняя гибель Блюка за ночь въелась в его совесть еще глубже. Понимая, что ничего нельзя изменить, он все равно мучился. Он зло вскочил с кровати и, надев спортивные тапочки, выскочил за дверь. Размеренный бег по бесконечным коридорам базы успокаивал. К тому же часто попадались места, хорошо знакомые Барри, с которыми были связаны приятные воспоминания. Грусть о вчерашнем дне постепенно таяла, оседала вниз, превращалась в прошлое.
   Умываясь, Глетчер уже что-то мычал себе под нос. Нет, он не был черствым, просто законы схватки, которую ему навязали, очевидным образом диктовали такое решение, жестокое, даже жуткое. Барри представил себе, сколько проблем создал бы для них Роман, будучи взятым в плен. Рано или поздно он усыпил бы их бдительность и сдал бы их Блендеру. По сути Джеффри взял на себя решение, которое принять должен был он сам! И грех убийства человека тоже на себя взвалил! Эта простая мысль сковала астронавта, на миг позволила увидеть себя с ракурса другого человека, глазами командора. И Барри совсем не понравился сам себе. Он тряхнул головой, вынул зажатую зубами зубную щетку и засунул голову под струю холодной воды.
   Завтракал он один. И в рубке еще часа два скучал один, никак не мог решиться побеспокоить Фокса. Наконец не выдержал.
  -- Селена!
  -- Слушаю вас, капитан.
  -- Где командор?
  -- В лаборатории.
  -- В какой лаборатории?!
  -- Уровень четырнадцатый, помещение 1474.
  -- Он что, не завтракал?
  -- Нет.
  -- Соедини меня с ним.
  -- Джеф!
  -- Да, Барри, что случилось?
  -- Куда ты пропал?
  -- А ты куда?
  -- Я тебя в рубке ждал, думал, ты спишь, боялся побеспокоить.
  -- А я, то же самое. Проснулся посреди ночи, а заснуть не могу, ну, и двинул сюда, покопаться в приборчиках Блюка. Подключил их и несколько часов смотрел. Знаешь, они, оказывается, работать начинали, только когда человек в их поле зрения попадал, или голос раздавался. Я даже поэкспериментировал.
  -- Ну, и что там интересного?
  -- Да, в общем, ничего особенного. Записаны ваши беседы и монологи Романа.
  -- Что еще за монологи?
  -- Подожди, я больше не хочу смотреть и слушать, и так все понятно. Я иду в рубку, потерпи, расскажу.
   Глетчер, сидя в кресле, нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику, почему-то ему было неприятно, что Джеффри просматривал записи без него. Особенно его разозлило, что Фокс зашел в рубку в явно хорошем настроении.
  -- Чего ты так улыбаешься? - хмуро буркнул Барри, едва поздоровавшись с командором.
  -- Я просто воочию увидел твое уникальное терпение, Барри.
  -- Ты про Блюка?
  -- Про него, про кого же еще. Я не буду тебе предлагать просматривать или прослушивать эти записи, вряд ли ты найдешь в них что-то новое. Я тебе выскажу только свое личное впечатление: социолог был не просто болтун, а патологический болтун!
  -- Это ты точно подметил, - Глетчер успокоился, раздражение ушло. - Блюк был невыносимым спутником.
  -- По-моему, он и сам для себя был невыносим. Он разговаривал сам с собою часами, рассуждал о своих карьерных устремлениях, своей линии поведения с тобой и планах твоего устранения. Такое ощущение, что он мог мыслить только вслух. Даже ночью он часто говорил, неужели ты ничего не слышал?
  -- Почему же, невнятные бормотания, да, а их суть, нет. Мало ли что человек по ночам во сне шепчет?
  -- Все ясно. Что ты еще о социологе можешь сказать?
  -- Да, ничего, Глетчер пожал плечами, - человек, и все. Странный немного, врун порядочный, и еще артист, тот еще! Я хоть и не относился к нему с доверием, но все равно не просчитал, а он все как по нотам разыграл: и от меня сумел отделаться и Черепаху в свое распоряжение получил. - Барри вздохнул, когда вспомнил, как легко Блюк его провел.
  -- И все равно тебе его жалко?
  -- Если честно, то да.
  -- Ты неисправим, Барри, - Фокс похлопал капитана по плечу. - Ты даже для нашего времени слишком снисходителен к людям. Вот ты сидел минуту назад, хмурился, совесть тебя, наверное, беспокоила, а Блюк хотел тебя убить.
  -- Знаю, но ничего не могу поделать. Мне даже не его жалко, а его семью.
  -- Какую семью?! - левая бровь Джеффри удивленно поползла вверх. - Он рассказывал, что у него есть семья?
  -- Да, а что?
  -- Нет у него никакой семьи! Он в своих монологах то и дело рассуждал о том, что живет один, что из-за своей работы никак не может завести семью. У него была год назад девушка, но они расстались. Он очень переживал по этому поводу, корил ее, ругал и даже говорил, что поквитается еще с ней, когда вернется.
  -- Да?! Вот, гаденыш! Он ее, наверное, до полусмерти заговорил, вот она и сбежала.... Подожди-ка, Джеф! - Глетчер вдруг схватил командора за локоть. - Как же Блюк допускал такие сокровенные высказывания, если знал, что все пишется?
  -- А он и не знал. Он периодически снимал на видеокамеру, диктовал что-то на диктофон, то есть собирал, по его собственным словам, материал для отчета.
  -- Вот так дела! Получается, что если бы он дополз до Амброзии, то эти записи были бы большим сюрпризом для его начальников.
  -- Еще каким! Он там крепко прохаживается и по Харману, и по Блендеру, а особенно доставалось от него некому Кайзеру.
  -- Этот у них главный, председатель совета.
  -- Значит.... - Фокс выжидательно посмотрел на Глетчера.
  -- Значит, - подхватил Барри, - он все равно был бы покойник или в лучшем случае, стал бы дохом.
  -- Точно!
  

*****

  -- Георгий, возьми свою куртку, мы выходим наружу.
   Ян был серьезен, куда делись искорки смеха в его глазах, полный непосредственного любопытства взгляд, простодушное выражение лица? Теперь он учитель, пусть ненадолго, и не во многом, но учитель! Он весь светился непоколебимой решимостью выполнить обязанности, возложенные на него Ректором.
  -- А зачем, Ян?
  -- Учиться будем.
  -- Чему же? - улыбнулся Проквуст.
   Он был старше Яна года на четыре и поэтому с некоторой иронией относился к своему новому Учителю, хотя твердо решил, как и обещал Нореху, в точности следовать его указаниям. Для Яна улыбка Проквуста не прошла незамеченной. Он нахмурился и отвернулся в сторону, игнорировав его вопрос.
  -- Ты обиделся? - удивился Георгий. - Извини, если чем-то обидел.
  -- Да, нет, конечно, нет. Просто у меня ты первый ученик, вот я и задумался.
  -- А-а.
   Во внешнем мире похолодало, кончики ушей пощипывало, впрочем, когда они вышли из тени на Солнце, стало тепло и комфортно. Ян подошел к ярко освещенному склону скалы. Он был почти отвесный, но в одном месте остался слегка наклонный каменный выступ.
  -- Понимаешь, Георг, - начал Ян, когда они сели рядом, - у меня Дар Огня.
  -- Огня?
  -- Да.
  -- Если не секрет, поясни.
  -- Дар Огня, это взаимное понимание между человеком и огнем.
  -- А разве такое возможно?
  -- Получается, что, да. Я могу очень долго держать руки в огне, и он меня не жжет.
  -- А как долго?
  -- Ну, я больше десяти минут не пробовал, страшно, вдруг я не замечу, как руки сгорят, хотя Дух говорил, что я способен чуть ли не жить в пламени. Но для этого надо много работать.
  -- Ян, а зачем жить в пламени?
  -- Нет, жить, безусловно, не надо, а вот укрощать пожары или, наоборот, напустить на лесной завал огонь, это полезно для нашего общества.
  -- Получается, что ты можешь стать живым огнеметом?! - восхитился Проквуст.
  -- Не знаю, - Ян задумался. - Давай вернемся к уроку.
  -- Давай.
  -- Насколько мне объяснил Норех, ты своего Дара не знаешь?
  -- Не только не знаю, - вздохнул Георг, - я не уверен, есть ли он.
  -- Напрасно! Я уверен, что Дар у тебя есть!
  -- Мне бы твою уверенность, - опять горько вздохнул Проквуст.
  -- Не кощунствуй! - серьезно отозвался Ян. - Не было на памяти нашей Горной страны, чтобы Дух ошибся в наличии у человека Дара. Вот что, ученик, хватит разговоры говорить, давай займемся обучением!
   Ян поднялся, жестом придержав Георга, и повернувшись к нему лицом, встал напротив.
  -- Любого из братьев Церкви, - начал он профессорским тоном, - обладающего пусть даже самым экзотическим Даром, объединяет с остальными братьями.... - Ян замолчал и выжидательно уставился на Проквуста.
  -- Вера? - выпалил тот.
  -- Вера? - растерянно переспросил Ян. По его глазам было видно, что он ждал другого ответа, а Георг ответил не так, но разве можно было его ответ назвать неправильным? Ян на мгновение замолчал, но быстро нашелся. - Вера? - Опять повторил он. - Да, конечно, она здесь всех людей объединяет, а я не про всех говорю.
  -- Ну, тогда не знаю, - Ссался Георг.
  -- Все очень просто, нас объединяет огонь!
  -- Как огонь?!
  -- Не в прямом смысле, конечно. Я имею в виду, прежде всего солнечный огонь. Он для всех одинаков, светило ведь у нас одно, вот почему уже тысячи лет братья настраиваются друг на друга через энергию Солнца.
  -- Так энергию или огонь?
  -- Понимай, как хочешь, Георг, наши слова слишком бедны, чтобы описать некоторые понятия. Мы говорим о солнечном огне. Сегодня я должен показать тебе, что это такое. Ты вот, что, ложись на выступ.
  -- ???
  -- Делай, что говорю!
  -- Хорошо, хорошо, - Георг взгромоздился на холодный камень и тут же прикрыл глаза ладонью, лучи Солнца били яркими стрелами прямо в зрачки.
  -- Нет, так не годится. Руки опускай вдоль тела. Так, теперь закрывай глаза.
  -- Ян, да, они у меня и так закрыты, Солнце слепит, будь здоров.
  -- Вот и хорошо. Зажмурь глаза. Что видишь?
  -- Странный вопрос, ничего!
  -- Темно?
  -- Да.
  -- Черно или есть оттенок?
  -- Пожалуй, оттенок, - Георг задумался. - Темно-бордовый.
  -- Хорошо, - голос Яна был довольный. - Глаз не открывай!
  -- Да, не открываю, ты только объясни, чего хорошего в бордовом оттенке?
  -- Не буду! - сердито прикрикнул Ян. - Потом или сам поймешь или спросишь, а нам пока не до этого, и постарайся, пожалуйста, не задавать мне через каждую секунду вопросы!
  -- Ладно, ладно, извини.
  -- Запомни, Георг, что сейчас твоя задача только в одном, смотреть на солнце сквозь веки и слушать меня.
  -- Готов.
  -- Сначала научись правильно дышать.... Не мычи, разговаривать не разрешаю! - Ян сердито потоптался на хрустящем снежном насте. - Вдыхать воздух должно медленно и размеренно, я бы сказал, с наслаждением. Грудь при вдохе поднимай вверх. Так, молодец, а живот вниз и чуть вверх, вслед за грудью. Вот, правильно, так и продолжай. Давай, давай, дыши.
   Некоторое время слышалось старательное сопение Проквуста.
  -- Продолжай, у тебя неплохо получается, - командовал Ян. - Одновременно слушай меня. Солнечный огонь, одна из основ всего живого, он есть и в твоем теле....
  -- Извини, Ян, нет у меня огня.
  -- Как нет? - растерялся Ян.
  -- Потому что не греет он меня, холодно мне, понимаешь!
  -- Ты издеваешься? - сообразил, наконец, Ян.
  -- Ага, - весело подтвердил Проквуст.
   Ян рассердился. Он подскочил к строптивому ученику и резко выкинул вперед обе руки с развернутыми ладонями. Георг как раз в это время уселся на постаменте и сладко потягивался. С ладоней Яна в его сторону сорвалась ярко светящаяся вспышка. Дальнейшее Проквуст запомнил очень смутно, потому что в тоже мгновение странным образом ощутил себя лежащим. Затылок гудел от удара о камень, а в груди растекалась жгучая боль.
  -- Что это? - испуганно выпалил Георг.
  -- Это солнечный огонь! - злорадно ответил Ян. - Чувствуешь теперь, как греет?!
  -- Ян, извини, я хотел только пошутить, к тому же я устал дышать этим странным способом.
  -- Хорошо, отдыхай, - сказал Ян и отвернулся.
   Некоторое время царило молчание.
  -- Ну, не обижайся, Ян, - Проквуст встал и подошел к юноше, нерешительно тронул его за плечо. - Объясни, что сейчас произошло?
   Ян дернул плечом и вдруг резко обернулся.
  -- Хорошо, извинения принимаю. Иди на место, ложись.
   Георг с готовностью растянулся на холодном каменном ложе и зажмурился.
  -- Надеюсь, ты теперь почувствовал тепло солнечного огня. Если да, то теперь знаешь и место, где он преимущественно храниться, это солнечное сплетение. Вопросы есть?
  -- Нет.
  -- Хорошо, слушай дальше. Чем больше человек способен принять в себя солнечного огня, тем он сильнее, тем ярче проявляется его Дар.
   Ян надолго замолчал. Проквуст не решался нарушить молчание или открыть глаза, он лежал и терпеливо ждал указаний.
  -- Энергию или солнечный огонь, - опять раздался голос Яна, - человеческий организм может получать разными путями. Тебе надо освоить самый простой и одновременно самый эффективный. Начинай опять дышать, как я тебя учил. Что ты видишь?
  -- Можно сказать, ничего, если не считать каких-то светловатых пятен на темно-бордовом фоне.
  -- Хорошо, очень хорошо. Теперь представь, как при вдохе, кроме этого горного воздуха, в тебя вливается струя солнечного огня. Она проходит через тебя, вливается в солнечное сплетение и, преодолев его, спускается куда-то внутрь, в особую кладовую. С каждым новым вдохом ты вновь и вновь пополняешь этот запас. Чувствуешь, что-нибудь?
  -- Прости, Ян, но....
  -- Ничего, ты главное, не останавливайся, дыши. Сейчас все поправим. Значит так, ты должен во время вдоха видеть его.
  -- Как это?! - изумился Проквуст.
  -- Георг, ещё раз рот откроешь, я тебя поджарю! Ты понял?!
  -- Да.
  -- Так, продолжай дышать... Хорошо, а теперь напрягись, постарайся выполнить то, что на первый взгляд кажется тебе абсурдным: всмотрись во втекающий в тебя воздух, всмотрись из солнечного сплетения! Ты должен совместить свои глаза с ним. Не старайся понять, просто делай. Никто из братьев не знает, как можно смотреть из солнечного сплетения на текущую через носоглотку энергию, но все это делают. Сделай и ты.
   Ян замолчал и пошел прочь от недвижимого Проквуста. Он дошел почти до края заснеженной площадки и там, опустившись на левое колено и склонив голову, что-то зашептал. Иногда он поднимал лицо вверх, к Солнцу.

*****

   Проквуст улегся на ставший таким знакомым плоский выступ скалы и привычно закрыл глаза, дыхание включилось почти автоматически. За три прошедших дня он почти наизусть помнил последующие стадии, но все равно они ему не наскучили. Сначала черно-бордовый сумрак начинал перемежаться светлыми желто-оранжевыми пятнами. По мере втягивания в себя солнечного огня, они сливались в центре и неуловимым образом превращались в мозаику изумрудного цвета. Она искрилась и переливалась зелеными искорками, двигалась и дышала, вбирая в себя сполохи небесной энергии. Постепенно в ней все больше и больше лопались пузырьки, за которыми проглядывала голубизна. Мозаика таяла, стекала от центра к краям, освобождая место первозданной, непорочной синеве неба, наполненной солнечным огнем. Иногда перед глазами пробегали золотые сполохи.
   Георгий уже два дня занимался самостоятельно. С Яном он виделся только по утрам и вечерам, но разговаривали они очень мало. Проквуст, у которого урок Яна получился еще в первый день, подумал, что с солнечным огнем они закончили, ему не терпелось приступить к основным занятиям, к получению конкретных знаний, а не магических навыков, пусть даже очень интересных. Но все оказалось сложнее. Заглатывать энергию светила, полеживая под его лучами, оказалось самым легким заданием, но чтобы получить посвящение в студенты требовалось кое-что посложнее. Надо было внизу, в келье, лежа на своей постели повторить то же самое и получить те же сполохи золотистого сияния на небесной синеве, что и наверху. Для этого надо было почувствовать Солнце, ощутить в какой части небосвода оно находится, незримо протянуть к нему себя, вобрать в себя его огонь. И вот этого у Георга никак не получалось. Он очень переживал, потому что Ян недвусмысленно сказал ему, что знакомиться с остальными студентами, не говоря уже об общении с ними, станет возможно только после выполнения этого задания. Проквуст оказался в неком вакууме, при встрече ему лишь слегка кивали, никто с ним не заговаривал, хотя порой спиной он ощущал любопытствующие взгляды. И Норех молчал, разве что здоровался вслух. Хорошо хоть Ян с ним разговаривал.
   Георг прозанимался два часа. Сегодня он особенно почувствовал, что действительно наполнился энергией: он был бодр, силен и ощущал легкую эйфорию. Проквуст улыбнулся, вспомнив, как в первый день спросил у Яна, когда же обед, а тот засмеялся и сказал, что обеда у них в школе нет, мол, если есть хочешь, то солнечным огнем и насыщайся. Георгу это тогда показалось дикой и жестокой шуткой, но теперь он понимал, что ошибся. Солнечный огонь реально питал организм, отодвигая в сторону позывы голода, и это было удивительно.
   Проквуст потянулся и встал с камня. Он поднял голову и внимательно посмотрел прямо в пылающий на небе желтый шар светила. Ему было необходимо соединиться с Солнцем здесь, наверху, и потом, не нарушая этой зыбкой пуповины, дойти до своей кельи, лечь на кровать, и увидеть синеву. Он уже сбился со счета от бесчисленных попыток, наизусть выучил маршрут, но нить, соединяющая его со светилом, упрямо рвалась, лопалась с одному ему слышимым звоном.
   Георг медленно повернулся, его спина, плечи, затылок крепко держали Солнце в своих объятиях, с каждой попыткой это ощущение росло, оставалось сохранить его, не упустить! Шаг за шагом, движение за движением, и взгляд внутрь самого себя, туда, где пока еще горел отблеск Солнца. Георг дошел до конца коридора, повернул. Вот она, дверь, аккуратно обхватить большую круглую ручку, потянуть. Скрип не в счет, главное, что он впервые переступил порог кельи, так далеко он еще не забирался. Георг остановился и, закрыв глаза, проверил ниточку, все правильно, она здесь, тонкий ослепительный волосок, он грел душу, дрожал, как натянутая струна. Проквуст очень осторожно прилег, вытянул руки вдоль тела и расслабился. Теперь надо было превратить тонкую ниточку в полноводный поток солнечного огня. Он долго и сосредоточенно дышал, вглядываясь в свое внутреннее пространство. Багряная тьма нехотя сменилась светлым изумрудным узором, его ячейки долго, очень долго скрывали за собой синь, наконец, упорство и труд были вознаграждены: не постепенно, а в одно мгновение мозаика вдруг разлетелась на тающие кусочки, а за ней запылала золотыми бликами бездонная синь. Такого буйства Георг наверху еще не испытывал, он замер и растворился в этом сказочно прекрасном потоке.
   Он не слышал, как в комнату заглянул Ян, потом тут же исчез и появился через пять минут уже в сопровождении Нореха. Они молчаливо постояли рядом, потом переглянулись. Ректор кивнул головой и вышел. Ян наклонился над Проквустом и затряс его за плечо:
  -- Георг, Георг!
   Проквуст открыл глаза, и очумело посмотрел вокруг, взгляд его начал проясняться:
  -- А-а, Ян, это ты? - он сел на кровати, потом попытался встать, но его резко качнуло, он опять опустился на кровать и озадаченно посмотрел вокруг.
  -- Не волнуйся, - успокоил его Ян. - Сейчас все пройдет. Ты просто слишком много глотнул солнечного огня.
  -- Но я не думал, что, не видя Солнца, такое возможно!
  -- Как видишь, возможно. Скажи, ты можешь показать, где сейчас светило?
   Георг задумался. Закрыв глаза, он сосредоточился, перед ним еле заметным лучиком блеснула дрожащая нить.
  -- Здесь! - Проквуст уверенно протянул руку вдоль этой живой нити.
  -- Молодец! - Ян довольно улыбался. - Все правильно, теперь ты готов.
  -- К чему?
  -- К посвящению.
  -- Прямо сейчас?! Так сразу?
  -- А чего тянуть, пойдем, Норех ждет.
   Они вышли из кельи, и пошли вдоль коридора по направлению к дверям Храма. Теперь они были приоткрыты, и оттуда лился мягкий желтый свет.
  -- Заходи и ничего не бойся.
   Проквуст вошел в заветные двери. Помещение не было большим, площадь, не более 100 квадратных метров, зато оно было идеально круглым. Светло-бежевый каменный пол тонкой линией сливался со стенами такого же цвета, уходящими высоко вверх и смыкающимися где-то там, на высоте полутемным сводом. В центре пола, видимо из красного гранита, был выложен круг, от которого крутой спиралью шла дорожка из такого же гранита, ее начало подходило к самым входным дверям. На стенах виднелись пунктиры множества электрических светильников, наверное, когда они горели все разом, здесь бывало очень светло, но сейчас горели только некоторые из них. Все это было очень красиво, но пустовато, кроме Проквуста и Яна в Храме больше никого не было.
  -- Ян, - шепотом спросил Георг, - что я должен делать?
  -- А почему ты думаешь, что должен? - также шепотом переспросил Ян.
  -- А зачем же я здесь?
  -- Не знаю. Постарайся отрешиться от слов и мыслей, слушай свое сердце.
   Они замолчали. Проквуст глубоко задумался. Он пытался найти в себе истоки нужного здесь поведения, и не находил. Он закрыл глаза и привычно сосредоточился, но вместо каких-то решений, перед его мысленным взором внезапно возник такой знакомый лучик Солнца. Георг чувствовал, как с легкостью расширяет его, как в этом сверкающем шнуре бурлит солнечный поток. Он разгорался нестерпимым золотым светом и необъяснимым образом через закрытые веки высвечивал внутренность Храма. Стены его и пол светились бело-матовыми бликами, только пятно в центре зала и спираль от него не имели цвета, они были наполнены черной пустотой. Георгу вдруг пришла мысль, что эту пустоту надо наполнить. Он шагнул вперед, к центру зала, но наступить на светящийся пол показалось кощунством. И тогда он шагнул во тьму спирали, и побрел по ней, наматывая круг за кругом. Он шел и с ладоней его, которые он вдруг совершенно отчетливо различал в этом призрачном отражении действительности, стекал солнечный огонь. Он падал вниз тихими сверкающими струями и таял в черноте спиральной дорожки, вытесняя из нее пустоту. Вот, наконец, он шагнул на центральный круг, наполняя его солнечным огнем, через несколько мгновений этот круг и сама спираль вдруг вспыхнули ослепительной молнией и все погасло, и видение, и луч от Солнца.
   Проквуст открыл глаза и растерянно осмотрелся, он действительно стоял в центре Храма, а из входных дверей на него изумленно смотрел Ян. Позади него виднелись сосредоточенные лица всех студентов школы.
  -- Заходите, братья, - голос Ректора раздался из-за спины Проквуста как гром среди ясного неба.
   Георг обернулся, сзади стоял Норех. Студенты, включая Яна, прошли в центр Храма и встали вокруг Проквуста. Ректор, как будто дожидался этого момента, поднял руки и хлопнул ладонями.
  -- Георг! - громко и торжественно зазвучал его голос под каменными сводами. - Войди в круг студентов!
   Проквуст не раздумывая, шагнул вперед и вправо, туда, где стоял Ян. Он встал рядом с ним. Все одновременно взялись за руки, образуя недвижимый хоровод. С постаменты вновь загремел голос Нореха.
  -- Я посвящаю тебя в тесный, неразрывный круг братьев Церкви Рока и определяю тебя студентом Западной школы на все время твоей учебы. Запомните его, братья, примите, того, кого зовут Георгом.
  -- Принимаем! -глухо и дружно отозвались они.
  -- Георг! Принимай братское поручительство... - Норех сошел с постамента и, подойдя к хороводу, ловко нагнулся и под сцепленными руками проскочил в центр и остановился перед Яном... - От Яна. - Он шагнул к следующему. - От Сэма....
   Ректор представил Георгу всех студентов по именам, но тот так волновался, что кроме первых двух, остальных тут же забыл. Наконец, прозвучало последнее имя, и Норех остановился напротив Проквуста.
  -- Поздравляю тебя, Георг. - Норех улыбнулся. - Теперь ты полноправный член нашего братства. Ты славно потрудился эти дни. Завтра с утра присоединяйся к остальным.
  
  

*****

  -- Привет, сосед! - Ян сладко потянулся в кровати.
   Окончательно проснувшись, он с удивлением уставился на уже одетого и побритого Георга, скромно сидящего на стуле возле своего стола.
  -- Ну, ты даешь! Или я сам проспал?
  -- Да, нет, это я рано встал.
  -- А-а, понятно, волнуешься?
  -- Еще бы.
  -- Это хорошо, - Ян быстро оделся и направился к двери. - Подожди меня, я скоро вернусь, и поговорим, до завтрака есть еще время.
   Ян вернулся через полчаса, от него веяло бурлящей молодой энергией и морозным воздухом.
  -- Георг, а ты почему, собственно, на зарядку не ходишь?!
  -- А разве она есть?
  -- А как же! С завтрашнего утра начнешь, возражения есть?
  -- Нет.
  -- Отлично. Теперь вот что, - Ян присел напротив Проквуста. - Мы после завтрака пойдем на занятия и ты тоже. Ты вопросов там не задавай, ладно?
  -- Совсем?!
  -- Совсем.
  -- Странная учеба, на которой нельзя спрашивать.
  -- Зря иронизируешь. На самом деле вопросы в нашей школе, конечно же, приветствуются, но только вопросы по существу. Глупые вопросы не только неуместны, но и вредны, прежде всего, для тебя самого, вернее твоей репутации.
  -- А может я не глупый вопрос задам, а важный, такой, который вам всем, здешним, в голову просто не придет?! - в голосе Проквуста одновременно звучали обида и вызов.
   Ян некоторое время всматривался в Георга, видимо подметив в нем какие-то ранее, незнакомые черты. Он был в некотором замешательстве, с одной стороны можно было посмеяться над самоуверенностью Пришельца (так стали звать Георга студенты между собой), а с другой, нельзя было не признать, что логика в его словах была.
  -- Хорошо, не обижайся, это ведь только мой дружеский совет, - После долгой паузы отозвался Ян. - Я просто хотел тебе сказать, что тебе не все будет понятно...
  -- В таком случае, спасибо, - потом Георг умолк и задумчиво добавил: - А еще спасибо, за терпение и такт. Я не должен так реагировать, извини.
   Ян радостно заулыбался.
  -- Отлично! Забыто!
   После завтрака Проквуст робко прошел вслед за студентами в большой зал - студенческую аудиторию. Она была ярко освещена, на дальней стене висела обыкновенная школьная доска, и лежали кусочки мела. Проквуст загляделся на них.
  -- Садись рядом! - сердито зашипел на него Ян, дернув за рукав.
   За преподавательским столом сидел худощавый человек и листал толстенный фолиант, Проквуст почему-то подумал, что старинный. На голове учителя не было не волоска, она была гладкой и отражала блики ламп.
  -- Кто это? - прошептал Георг.
  -- Валентин, Храмовник. Он к нам раз в месяц приходит преподавать, но зато занимается до самого вечера.
  -- Храмовник? - удивился Проквуст. - Первый раз слышу.
  -- Ну, и темный ты! - изумленно глянул на него Ян. - Это же служители Белой Горы! Представляешь, они каждый день с Монахом общаются!
  -- Ну, и что?! Ведь Монах не бог, чтобы ему покланяться, он же просто человек?!
  -- Дурак ты! - вдруг категорически отрезал Ян. Потом беззлобно и снисходительно добавил. - И как только ты в нашу школу попал?
   Странно, но Проквуст не обиделся, он задумался.
   Постепенно все уселись и затихли. Человек поднял голову и снял очки.
  -- Рад вас всех видеть, братья мои, - начал приятным негромким голосом Валентин. - В том числе и вновь посвященных.
   Все студенты, словно по команде, украдкой оглянулись на Георга. Он покраснел.
  -- Не смущайтесь, молодой человек, - глаза преподавателя казалось, прожгли Георга насквозь. - Я разговаривал с Ректором, он объяснил вашу специфику. Ваша задача на всех моих занятиях: внимательно смотреть, запоминать, думать и копить вопросы, когда-нибудь вы на них найдете ответы.
   Валентин встал и вышел из-за стола. На нем был длинный, почти до пят, черный плащ, с белым капюшоном за плечами.
  -- Ян! - толкнул соседа Проквуст.
  -- Чего тебе? - зло прошептал тот. - Занятия же идут!
  -- Извини, - взмолился Георг, - только один вопрос, какой предмет Валентин преподает?
  -- Предмет? - переспросил Ян удивленно. - Он просто учит тому, что знает. И прекрати отвлекать, дай послушать!
  -- Все молчу, прости!
   Георг прислушался к словам преподавателя, впрочем, мало надеясь на понимание.
  -- ... На прошлой лекции мы подробно говорили о сути времени в понимании учения Церкви Рока. Сегодня, молодые братья мои, мы сначала вспомним пройденное, а затем двинемся дальше. Итак, - Храмовник сделал паузу и оглядел аудиторию, - Мустафа, тебе слово, расскажи коротко, но по существу.
   Из-за правого крайнего стола поднялся большой человек с необычайно темной кожей, почти коричневой. Он поудобнее встал и уверенно заговорил. Проквуст давно на него обратил внимание, но все никак не решался расспросить о нем Яна.
  -- Наша Вселенная, в отличие от Первичного мира, обладает таким характерным свойством, как время. Мы пришли к выводу, что вторичный мир, в том числе и наша Вселенная, - это, прежде всего совокупность системных иерархий, объединенных единым замыслом. И каждая, отдельно взятая группа систем или одна система имеют свою функциональную цель, "размазанную" в последовательность функциональных задач. В общем, как в классическом определении времени: время есть последовательная смена состояний...
  -- Хорошо, садись, - Валентин довольно прищурился. - А теперь продолжит Ян.
   Проквуст почувствовал, как Ян от неожиданности вздрогнул и торопливо вскочи из-за стола. Начал он, чуть запинаясь, но потом заговорил бойко.
  -- Я бы сначала дополнил Мустафу очень важным тезисом...
  -- Дерзай.
  -- Дело в том, что ощущение времени, это прерогатива только живого.
  -- У нас все, живое, как ты знаешь, - усмехнулся Храмовник. - Поясни подробнее.
  -- Ну, в смысле того, что ощутить время можно только при наличии памяти.
  -- Хорошо, дополнение принято. Продолжай.
  -- Несовершенство вторичного мира, - голос Яна окреп и обрел уверенность, - его конечность и несовместимость с абсолютами, выражается строгой закономерностью: любая система вторичного мира не может проявить все свои качества сразу или не в заданной последовательности. Проявление каждого штриха отдельной системы в определенный момент всегда вплетается в паутину межсистемных связей, в мозаику их взаимовлияний.
  -- Очень хорошо, Ян. Присаживайся, - Валентин заложил руки за спину и на секунду задумался. - Вы молодцы, все хорошо запомнили, но все равно, считаю необходимым акцентировать ваше внимание на следующем: Последовательность проявления функциональных задач, или иначе качеств, системы и есть время. При этом следует учесть, что чем выше иерархия той или иной системы, тем большими связями она завязана на другие системы, и тем больше у нее качеств. Поэтому, так как причинность во всей Вселенной должна иметь одинаковую скорость, то течение времени в различных по иерархическому положению системах должно быть различным. В простых иерархиях - медленное, а в высших - более быстрое. Заметьте, что при этом каждая система имеет возможность в ходе своего существования перейти на более высокий уровень иерархии, увеличив количество своих функциональных задач и тем самым, получить право на ускорение своего времени. Примером могут служить дети. Ребенок - система молодая, не набравшая еще достаточного количества свойств и качеств, для него время - полноводная река без берегов, еле текущая ото дня ко дню. Для зрелого взрослого человека время стремительно, как рыба в горном ручье: дни неразличимы, недели мелькают, месяцы и годы бегут, и времени всегда не хватает. - Храмовник тяжко вздохнул. - Да, молодые люди, берегите свое время смолоду. Не искушайте свой Рок.
   Валентин опять вздохнул и медленно направился к столу, устало сел. В это неуловимое мгновенье Георг вдруг ощутил истинный возраст этого человека, его необъятный опыт, нажитый долгими годами, глубокие знания, приобретенные бессонными ночами, гнетущее бремя великой ответственности властного сановника. Но это мгновение мелькнуло так быстро, что Проквуст усомнился, видел ли его, и даже тряхнул головой, сгоняя странное наваждение. Но краем глаза он заметил краткий и цепкий взгляд Храмовника в его сторону, ошибиться было невозможно, он пристально посмотрел именно на него!
  -- Братья мои! - вновь заговорил Валентин через некоторое время. - Продолжим лекцию.
   Прошёл час. Храмовник подошел к книге на столе, закрыл ее, объявил перерыв и стремительно вышел.
   Валентин сидел в кабинете Ректора и дул на горячий пар из бокала. Напротив сидел Норех и, подперев сплетенными пальцами подбородок, задумчиво смотрел вдаль.
  -- Валентин, вы уверены, что новичок вас отсканировал?
  -- Не сомневаюсь в этом.
  -- Но такой Дар невозможно скрыть!
  -- Да, если знаешь о нем, а Проквуст ничего о себе не знает. И это удивительно! Он живет в сладком неведении относительно своих способностей и поэтому совершенно свободен от переживаний по этому поводу, - Храмовник нагнулся и с удовольствием отхлебнул пахучий напиток. - И я уверен, что когда он время от времени пользуется тенью своего Дара, то делает это настолько естественно, как пьет воду. Вот он сегодня меня, Храмовника (!), просветил как школяра необученного!
   В кабинете повисла тишина. Норех по-прежнему задумчиво смотрел в угол, напряженно о чем-то размышляя. Потом зашевелился и пристально поглядел на гостя.
  -- Валентин, вы не первый, кого удивил этот мальчик. Но ведь мы до сих пор не знаем сути его Дара! Это вопиющий случай, непонятный и, честно говоря, пугающий.
  -- Держитесь, брат, Монах уже объявил, что время перемен пришло. Георг только часть их, - Валентин встал. - Ну, ладно, спасибо за чай, мне пора к нашим доблестным студентам. Увидимся еще. А с Георга глаз не спускайте...
  
  

*****

  
   Бенни открыл глаза и тут же зажмурил, от хлынувшего в зрачки света заломило в висках. Все тело болело и ныло от впившихся в него твердых и угловатых бугров.
  -- Господи, - подумал вяло Адамс, - где я и что со мной?
   Сквозь веки мелькали светлые пятна. Бенни кряхтя сел и огляделся. За спиной высились громады отвесных скал, и прямо перед ним были скалы, сквозь ветви деревьев они дымчато и призрачно загораживали даль. Справа и слева вдоль бурной речки сочной зеленью уходили прочь поляны и рощи. Адамс загляделся, до того это было красиво и непривычно глазу. Впрочем. Что-то ему мешало наслаждаться пейзажами, он сфокусировал взгляд и увидел толстую подошву ботинка. Бенни даже головой потряс, думая, что ему мерещится. Он привстал и разглядел неподвижного человека в камуфляжном комбинезоне. Глаза закрыты, грудь равномерно ходит вверх-вниз, живой. Обе руки незнакомца крепко держали два больших вещмешка. Кто это? Что-то знакомое чудилось в этом человеке, в его вещах, в черном пятне от костра... Голова раскалывалась от напряжения и думать не хотела. Бенни раздраженно почесал затылок и тут же вскрикнул от боли, его пальцы наткнулись на шишку. Вместе с болью сверкнуло озаренье: это же его друг Чарли!
   К счастью, с Пульдисом было все в порядке. Когда Адамс кинулся к нему, тот сразу же пришел в себя и пнул Бенни в живот, как раз тем ботинком, который торчал вверх. Удар получился слабый, и не удар вовсе, а так, дружеское приветствие, Адамс на него даже внимания не обратил, подлетел к другу и радостно что-то завопил, одновременно тряся его за ворот. Видимо энергичная встряска быстро восстановила память Пульдиса, потому что глаза его наполнились смыслом, и друзья крепко обнялись, будто не виделись месяц.
   После приветствий и объятий наступила пора осознания места и времени, в которых они оказались. При внимательном осмотре, оно оказалось очень удачным: громадный камень возвышался над всей местностью, а в середине имел углубление. В лежачем положении можно было скрытно наблюдать и оставаться незамеченными. И еще они поняли, что не помнят, как сюда попали.
  -- Чарли! - Адамс толкнул друга в спину.
  -- Чего? - он не обернулся, что-то высматривая в раскинувшемся внизу лесу.
  -- У меня шишка! Потрогай.
   Пульдис обернулся и удивленно провел ладонью по голове друга.
  -- Тише ты! - зашипел Бенни. - Больно же!
  -- Ничего себе! - присвистнул Чарли и озадачено потер затылок. В ту же секунду его лицо кисло сморщилось и он чертыхнулся. Под его густой шевелюрой тоже высилась шишка.
  -- Похоже, мы с тобой в одном месте гостинец получили, - улыбнулся Бенни.
  -- Голову даю на отсечение, это нас Клео попотчевал или его друзья.
  -- Чарли, а зачем ему это? Кстати, вещи наши на месте?
   Пульдис вскинулся и рванул на себя вещмешки. Он развязал их и стал выкладывать на камне содержимое. Губы при этом шептали: это здесь, это здесь, и это на месте.
  -- Странно, - задумчиво посмотрел Чарли на Адамса, - я пока пропажи не нашел. Дай-ка второй мешок.
   Он опять стал рыться в вещах и продуктах. Бенни смотрел на него сначала задумчиво, а потом вдруг суровым и озабоченным взглядом.
  -- Чарли, - тихо позвал он друга, - а ранец с оружием где?
   Пульдиса словно парализовало. Потом он дернулся и, встав во весь рост, стал бегать по камню, заглядывая во все его уголки и свешиваясь вниз.
  -- Чарли! - строго позвал его Адамс. - Прекрати суетиться. Сядь. Все ясно и так, ранца ты не найдешь. Теперь и с шишками все понятно.
  -- Да уж, крепко стукнули, всю память отшибли, - голос Пульдиса был расстроенный и сердитый одновременно. - Ух, попадись мне этот хитрец! Я бы ему задал перца!
  -- Вряд ли, - заметил Адамс.
  -- Это почему же?
   Бенни удивленно уставился на друга. Действительно, почему? Ведь он никогда не видел Собирателя в деле. Адамс помотал головой, шишка сразу заболела, и он просто пожал плечами.
  -- Черт его знает, почему-то подумалось.
  -- Вот и напрасно! - Пульдис аж покраснел от злости. - Ох, я бы его вздул.
  -- Ладно, хватит скрипеть зубами, давай лучше думать, что делать будем.
  -- Давай, - согласился с ним Чарли упавшим голосом.
  -- Друзья принялись за ревизию запасов. Продукты все были на месте, при экономном расходовании их хватит на три-четыре недели. Нашлись запасы пластиковых спичек, моток крепкой веревки со скобой на конце и два больших ножа. Хорошо хоть такое оружие есть. Они скромно перекусили и напились воды. Друзья уже поняли, что лес внизу не опасен. Они попеременно всматривались в бинокль, но ничего настораживающего не заметили: не было костей под деревьями, и листья весело шелестели под порывами ветра совершенно произвольно друг от друга.
  -- Смотри! - Адамс толкнул Пульдиса в бок и указал рукой в сторону излучины реки.
   На противоположенный берег из-за деревьев вразвалочку вышло странное существо. Оно передвигалось на толстеньких коротеньких ножках, и было покрыто короткой, но очень густой черной шерстью. Настороженно оглядевшись, животное подошло к воде и сунуло туда длинное рыло.
  -- Вот это, да! - воскликнул сдавленно Чарли.
  -- Дай я посмотрю.
   Бенни надолго прильнул к окулярам. Нет, это животное явно не похоже на крыс со свалки. Что-то знакомое проглядывало в его облике, где-то виденное... Да, это же кабан, озарило вдруг Адамса.
  -- Чарли! - обратился он к Пульдису, не отрываясь от бинокля. - Это же кабан, лесная свинья! Они же исчезли тысячи лет назад!
  -- Я тоже вспомнил, а что толку? Разве такую тушу ножом возьмешь?!
  -- Это точно, не возьмешь. Ничего, - Адамс повернулся к другу, - мы что-нибудь придумаем, ловушки какие-нибудь или капканы, главное с голода не умрем. Ты посмотри вокруг, сколько здесь жизни!
  -- Ты бинокль дай, я и посмотрю.
   Чарли прильнул к окулярам.
  -- Странно!
  -- Что странно? - спросил Адамс.
  -- Смотри - Пульдис вытянул руку к противоположенному берегу. - Видишь, сколько к воде звериных троп выходят?
  -- Ну?
  -- А здесь, - он махнул рукой вниз, - на нашем берегу, ни одной нет!
   Адамс прсмотрелся. Действительно, как он раньше этого не заметил: противоположенный берег вплоть до изгиба реки носил на себе следы многих существ, спускающихся к воде, а их берег был девственно пуст.
  -- Точно! На том берегу и лес погуще, а у нас деревья пониже, полян побольше, и трава повыше.
  -- Ладно, командир, потом разберёмся. Ты вот что скажи: а почему нас Собиратель не убил? Притащил в этот райский уголок, обобрал и смылся. Да, с нашим арсеналом, он бы здесь вождем стал. Эх, жалко-то как стволов, а патронов сколько! Лучше бы на крыс все выпустили.
  -- А может Клео вождь? - возразил Адамс, не отрываясь от бинокля.
  -- Вождь? - Пульдис озадаченно почесал затылок. - Не-е, вряд ли. На свалке опасно, вожди туда ходить не должны. Наверное, он не вождь, а приближенный к вождю. И живет он в большом шатре с кучей наложниц...
  -- Чарли! Замолчи!
  -- Уж и помечтать нельзя!
  -- Потом помечтаешь, вон смотри, двуногие показались.
  -- Где?! - всполошился Чарли. - Что же ты молчал!
  -- За меня ты говорил, - буркнул в ответ Бенни и протянул ему бинокль.
   Пульдис прильнул к окулярам. Не сразу он рассмотрел, что из-за зарослей рядом с кабаньей тропой, торчат две головы. Они были явно человеческими, но выглядели странно. Лица заросли густым волосяным покровом, чуть ли не до глаз! Чарли очень хорошо это рассмотрел, когда одна голова ненадолго повернулась в сторону их камней. Сверху тоже обильно торчали во все стороны длинные спутанные космы, в которые были вплетены веточки и листочки. Загадочная парочка внимательно наблюдала за косматой свиньей.
  -- Похоже, эти дикари охотятся за кабанчиком.
  -- Молодец, догадался, - съязвил Бенни. - Вот и веди себя тихо, не вынуждай охотников переключиться на другую добычу.
  -- Ты про нас?
  -- А то про кого же?
  -- Думаешь, они людей едят?
  -- Чарли, да ты взгляни на эти физиономии! Они едят все! А мяса в нас с тобою побольше, чем в свинье.
  -- Пусть сначала реку переплывут, - тихо проворчал Пульдис.
   Дикари недвижимо, словно изваяния, сидели в кустах и терпеливо поджидали свою жертву. А кабан между тем продолжал втягивать в себя воду. Несколько раз он прерывал свое занятие и начинал валяться в грязно сером месиве из песка и грязи. Потом вскакивал и опять тянулся к воде. Наконец он тяжелой рысцой двинулся к лесу, прямо навстречу с охотниками. В одно неуловимое мгновение чуть шевельнулись ветки и все исчезло. Через пару секунд донёсся короткий визг.
   Друзья еще долго и внимательно всматривались сквозь стволы деревьев, но все было спокойно.
  -- Может, воды наберем? - почему-то хриплым шепотом обратился Чарли к Адамсу. - Кабан ведь пил.
  -- Нет, подождем пока, опасно. Надо родник искать.
  -- А если не найдем? Клео рассказывал, что здесь все ручьи горные, а значит чистые. Рано или поздно все равно придется воду пробовать, с нашими запасами больше трех дней не протянем.
  -- Может, ты и прав, - Бенни озадаченно потер рукою лоб. - Даже наверняка прав! Пошли, пока еще светло. Заодно топливо для костра наберем.
   Они аккуратно спустились вниз. Под ногами непривычно мягко стелилась густая трава, а из-под самых подошв выскакивали крохотные пушистые зверьки. Они еле слышно попискивали и стремительно шныряли вокруг. Шедший впереди Чарли остановился и как-то неестественно застыл.
  -- Ты чего встал, как истукан! - ткнул его в спину Адамс.
   Пульдис вздрогнул и повернулся к нему. Взгляд у него был заторможенный, на лбу испарина.
  -- Что с тобой?! - испугался за друга Бенни.
  -- Теперь ничего, - хрипло ответил Пульдис. - Знаешь, Командир, ты на эти зигзаги внизу не смотри. Мне что-то нехорошо стало, спасибо, ты по спине долбанул, а то весь остекленел, рук и ног не чувствовал.
  -- Ты хочешь сказать, что эти зверьки гипнотизируют?
  -- Не знаю, но на меня они действуют именно таким способом.
  -- Вот бы поймать одного! - Бенни присел на корточки, пытаясь рассмотреть шныряющую под ногами живность. - Нет, бесполезно, мелькают как молнии, не разглядишь.
  -- Командир, а они на тебя ни как не действуют?
  -- Нет, Чарли, - покачал головой Бенни, - я ничего не ощущаю.
  -- Что же, у меня просто крыша едет?
  -- У тебя?! Ну, уж нет! Чарли, твои мозги забетонированы здравым смыслом намертво. Нет, скорее всего, это особенности организма, так сказать. Нам про это еще в академии говорили.
  -- Про что, про это? - с раздражением переспросил Пульдис.
  -- Про то, что гипнозу, суггестии каждый человек поддается по-разному. Просто у меня чувствительность к этому низкая, а ты натура более тонкая. Но вопрос в другом: если это не случайность, то зачем природа наградила эти крохотные существа такой способностью? Посмотри, Чарли, ведь они не просто двигаются, а двигаются строго согласованно относительно друг друга! Смотри, смотри, они носятся как пули и не сталкиваются!
  -- Нет уж, уволь! Я на них уже насмотрелся, - Пульдис смотрел в сторону реки поверх деревьев. - Пошли быстрей, у реки этих гадов нет.
  -- Ну, слава Богу! - засмеялся Адамс. - Наконец-то Чарли превратился в прежнего остроумного забияку.
   В роще у берега трава была редкой, здесь было прохладно и тихо. Пульдис расправил плечи, заулыбался. Потом вдруг с серьезным видом принялся расхаживать от дерева к дереву и пробовать их на прочность.
  -- Чарли, ты что, ботаник? - усмехнулся Адамс.
  -- Все бы тебе шутить, - серьезно ответил Пульдис, рассматривая очередное дерево. - А копье себе не хочешь сделать?
  -- Копье?! Ты просто гений, Чарли!
   Друзья с энтузиазмом принялись за дело. Через полчаса у каждого из них было по два гладко оструганных копья. С таким оружием, пожалуй, можно было и с кабаном потягаться. Потом они пошли к реке. Ее вода была прозрачна и холодна, настолько, что камешки и травинки на дне были видны, а опущенную в реку руку ломило уже через минуту.
  -- Жалко, - разочарованно протянул Пульдис. - Я думал, искупаюсь.
  -- Жизнь заставит, и в такую воду полезем. Чарли, замри.
   Адамс неподвижно сидел не берегу и всматривался в прозрачные струи. Пульдис проследил за его взглядом и чуть не ахнул. Лениво шевеля плавниками, внизу плавали громадные рыбины, с полруки, а то и больше! Бенни неуловимо дернулся и Чарли увидел, как на конце копья, мгновенно вздернутого к солнцу, забилось сверкающее чешуей извивающееся тело. Такой реакции он от своего друга не ожидал, его удара он просто не заметил.
  -- Ну, Бенни, ты даешь! - воскликнул Пульдис. - Думаешь, ее можно есть?
  -- А что делать, Чарли? Давай, собирай дрова, печь ее будем. Я в одном фильме видел, как во времена Большого взрыва люди ловили дичь и пекли ее в глине. Сейчас мы с тобой это и сделаем.
   Обед - ужин получился отменным, а самое главное, безопасным. Когда они раскололи спекшуюся серо-голубую глину, в ноздри ударил приятный, ранее незнакомый запах настоящей еды. Бенни заявил, что даже в офицерских ресторанах не пахло столь аппетитно. Он махнул рукой и без колебаний отщипнул дымящуюся рыбью плоть. Пульдис затаив дыхание, следил, как его друг, закрыв глаза, медленно пережевывал незнакомую еду. Почему-то он был уверен, что ничего плохого не случится.
  -- Ну, как?! - не вытерпел Чарли.
  -- Божественно! - сладко протянул Адамс, потом весело засмеялся и толкнул Пульдиса в плечо. - Налетай, друг, а то я в качестве эксперимента все доем. Вкусно бесподобно, жаль, только соли не хватает.
  -- Угу, - согласился Чарли, уже засовывая в рот большой кусок. - По крайней мере, помрем вместе.
   Они смеялись и резвились как дети. Невиданная пища опьянила своей сладостью, изысканностью. Небо и язык наслаждались благоухающим вкусом, а мозг следил откуда-то со стороны за этим пиршеством в недоумении и растерянности, он не предполагал, что просто еде может принести столько удовольствия.
   Постепенно стемнело, безоблачное небо усыпалось сверкающими звездами, кое-где сливающимися в яркие пятна и полосы холодного света. Нагретая за день каменная глыба источала тепло, сытый желудок баюкал, тянул к низу веки. Друзья свалились в сон сразу, глубоко и беззаботно утонув в нем.
   Утром Бенни поднялся поздно, Пульдиса рядом не было. С реки послышался плеск. Ну, конечно, Чарли умывается! Но Бенни ошибся, Пульдис застывшим долговязым монументом возвышался над берегом с копьем. Врямя от времени он взрывался резким движением, заостренное древко ныряло под поверхность реки и тут же выскакивало пустым. Увидев проснувшегося друга, он выразительно приложил палец к губам.
  -- Это тебе не поможет, - громко крикнул Адамс.
  -- Ну, вот, всю рыбу распугал!
  -- Много поймал?
  -- Рыба - сволочь! - вместо ответа заявил вдруг Чарли.
  -- Ну, конечно, рыба виновата! - заулыбался Адамс. - Ты ж под солнцем стоишь!
  -- И что?
  -- А то, горе-рыболов, что твоя тень падает на воду, и рыбы тебя видят.
  -- А я не шевелился!
  -- Думаешь здешние рыбы полные дуры?
  -- Нет. Но я думал, что похож на дерево, видишь, под тень деревьев они заплывать не боятся!
   Дружный гогот, последующий за этими репликами, передать словами невозможно.
   Они шли весь день. Их берег разительно отличался от противоположенного. С него то и дело к воде выходили тропинки, в кустах мелькали юркие тени, а здесь, под их ногами расстилалось удивительно ровное бесконечное поле, покрытое высокой травой. Под ее сочной зеленью стремительно двигались неведомые существа, вырисовывая этим движением удивительно красивые узоры. Адамс любовался ими, а Чарли прятал свой взгляд от них за его спиной. Стоило ему присмотреться, как на него нападало странное оцепенение, Бенни это откровенно беспокоило, к тому же и двигались они, поэтому очень медленно.
  -- Слушай! - пальцы Пульдиса неожиданно цепко схватили Адамса за локоть. - Командир, я так больше не могу!
   Чарли выглядел плохо. Очень плохо. По его бледному, как мел, лицу градом лил пот, тело сотрясалось мелкой дрожью.
  -- Что с тобой!? - испугался Бенни. Только что он разговаривал со своим другом, и с ним практически все было в порядке.
  -- Не могу больше! Достали меня, эти чертовы круги и линии, - Он тяжело дышал и говорил хрипло, с усилием. - Раньше терпел, следил только, чтобы не заглядываться, а теперь, даже глянуть в их сторону не могу, сразу ноги словно отнимаются.
  -- Закрой глаза! - скомандовал Адамс и подхватил Пульдиса под руку. - Иди за мной и ничего не бойся.
   Они медленно двинулись в сторону реки. Там такой травы не было.. Чарли с трудом передвигал ноги, похоже, даже закрытые глаза ему не помогали, его потрескавшиеся губы что-то стали бессвязно шептать. Адамс по-настоящему за него испугался, самое главное, он не мог найти среди безмятежного спокойствия вокруг даже намека на опасность или угрозу.
   Они добрели до берега. Адамс буквально засунул друга в спальный мешок и уложил возде большого валуна. Пульдис заснул мгновенно. Ему сразу стало лучше, он задышал спокойно и ровно. Бенни смотрел, как угасает день, как мирно река несет мимо свои воды и буквально ощущал текущее вслед время. Казалось, можно растворится в нём, но подспудно он никак не мог избавиться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает.
  -- Кто здесь?! - вдруг неожиданно для самого себя громко выкрикнул он. Голос его прозвучал резко, неуместно. Бенни криво усмехнулся от неловкости своей выходки. Впрочем, почему неловкости? Что мешает ему, среди этого безлюдья, отвести душу, накричавшись или наплясавшись до одури? Что?
   Адамс настороженно выглянул за теплый край валуна. Все тихо. Разве что... Он вгляделся в такой уже привычный рисунок мелькающий далеко впереди. Да, кажется, он изменился, стал еще быстрее, что ли? И над ним словно марево заклубилось. Странно, складывалось впечатление, что над поляной что-то висит, нечто прозрачное, неосязаемое... И это нечто смотрело на Адамса! Он тряхнул головой и потер глаза. Нет, глаза здесь не причем, они практически ничего не видят. Тогда что там? Адамс вдруг закрыл глаза и вскрикнул. Открыл и снова закрыл. Так и есть, он видел сквозь веки! Видел только эту часть поля, вернее, то, что было над ней. Там клубились плотные и одновременно прозрачные струи тумана. По идее, их видеть было нельзя, а он их видел. Впрочем, видел ли?
  -- Уходи отсюда! - пришло оттуда. Нет, это были не слова, не мысли, не образы, нечто другое, то, что человеческий мозг воспринял именно как информацию. Все это было столь удивительно, что Адамс остался совершенно спокойным.
  -- Почему? - он спросил и точно знал, что вопрос услышан.
  -- Потому, что я здесь живу, - донеслось в ответ.
  -- Кто, я?!
  -- Мы.
  -- Не понял!
  -- И не надо. Уходи. Следующего дня твой друг не переживет.
  -- Но почему я в безопасности?
  -- Ты тронут солнечным светом.
   Под веками все исчезло и стало опять темно. Бенни открыл глаза и прищурился от света. Ничего. Все как всегда. С чего он взял, что с кем-то разговаривал? Бред! Он откинулся обратно и потянул затекшие от напряжения мышцы. Впрочем, вывод один: в любом случае, надо уходить на другой берег. Но это будет завтра, а сегодня пора спать. Будь что будет, подумал Бенни, залезая в спальный мешок.
  
  

*****

   Ян заглянул в келью и увидел Проквуста, лежащего на кровати и задумчиво смотрящего в потолок.
  -- Ты чего разлегся, пошли в столовую.
  -- Так рано еще. - Георг перевел взгляд с часов на Яна.
  -- Как раз вовремя. Я ребят специально пораньше собрал, пошли, пообщаемся.
   Подталкиваемый сзади улыбающимся Яном, Проквуст нерешительно переступил порог столовой. Там по парам сидели студенты, у них были очень серьезные лица, Георг даже оторопел, он совершенно растерялся.
  -- Встать! - скомандовал вдруг Мустафа.
   Все встали и застыли, смотря мимо Проквуста. Георг медленно обернулся и приблизил свое лицо к глазам Яна.
  -- Молодой человек! - как можно строже произнес Проквуст. - Почему вы еще не заняли своего места?!
  -- Простите, Сэр! - выкрикнул Ян и торжественным шагом прошел к товарищам.
   Георг заложил руку за спину и стал важно прохаживаться перед студентами.
  -- Итак, братья мои, я к вам прибыл с важной миссией! Она настолько важна и секретна, что даже я сам не знаю ее содержания. Но она обязывает вас выполнять ряд правил, - Проквуст остановился и стал загибать пальцы. - Во-первых, вы все должна меня уважать. Во-вторых, любить и баловать. В-третьих, кормить лучшими кусочками. В-четвертых, при встрече со мной, вежливо кланяться. В-пятых... - Георг задумался. - В-пятых, ничего придумать больше не могу.
   Ответом ему был дружный хохот. Студенты окружили Проквуста и шумно заговорили, перебивая друг друга. Шутка всем явно понравилась.
  -- Георг, - обратился к нему Мустафа, - расскажи о себе, а то о тебе всякие небывалые небылицы ходят.
  -- Какие, например? - заинтересовался Проквуст.
  -- Что ты был Бегущим и прошел свалку, что всего два дня был учеником, что случайно попал в нашу школу.
  -- Что с Духом встретился по его вызову, - выкрикнул Том, сидящий рядом с темнокожим Мустафой. На его фоне он казался гномом, до того был мал ростом.
  -- Что ты не никогда не читал Конструктора, - негромко добавил Грай.
   Стало вдруг тихо. Проквуст беспомощно оглянулся на Яна, но и в его глазах читалось такое же любопытство, как и у остальных. Надо было отвечать, и отвечать честно.
  -- А что такое конструктор? - вдруг неожиданно для самого себя спросил Георг.
   Все многозначительно переглянулись.
  -- Это главная книга Церкви Рока, Георг, - пояснил Грай.
  -- Тогда все правда, - Проквуст вздохнул. Он только сейчас ясно почувствовал, насколько необычно его появление здесь, насколько странен он для студентов, продолжающих жить по своим многовековым традициям.
   Георг начал рассказ. Он не стал скрывать, что окончил школу дрессеров, что в первое же свое дежурство попал в ситуацию, в которой поневоле оказался в компании беглых дохов-мусорщиков. О девушке, погибшей по его вине, он рассказывать не стал, понимая, что это воздвигнет непреодолимую стену. Легкое отчуждение и так возникло после того, как он объявил, что был полицейским. Георг просто кожей ощутил напряженность каждого из присутствующих, их мысли, балансирующие на грани возмущения и любопытства. Поэтому он, как мог, постарался быть правдивым.
  -- Понимаете, - грустно говорил он, - в моем мире я не мог выбирать. Моя мать была безумно счастлива, когда я смог выдержать конкурс в полицейскую школу, это был шаг вверх, на одну ступеньку от бездны бедности и неопределенности. Мои друзья завидовали мне, соседи по дому вежливо улыбались, а сам я был безмерно горд, как будто стал королем. Я был уверен, что выиграл счастливый билет, что обязательно стану офицером, надо только стараться изо всех сил.
  -- А как же люди, которых вы называете дохами? - спросил Слоун, жгучий брюнет со странным прищуром глаз и желтоватым оттенком лица.
  -- Тогда я о них не думал. О них никогда никто не думает. Это считается плохой приметой, думать о дохах. Каждый из нас боялся оказаться на их месте, даже не признаваясь себе в этом, и поэтому гнал от себя любые мысли о них. Такова Новая Цивилизация, я родился и вырос в ней, и не могу ничего изменить в своем прошлом, даже если сейчас мне очень за него стыдно.
   Все ненадолго замолчали. Проквуст почувствовал, что напряжение спало.
  -- А как ты объединился с бегущими? - Вопрос задал Сэм, сосед Грая по келье. Он был на вид самым старшим из всех студентов.
  -- Врать не буду, не по доброй воле, - после некоторого раздумья ответил Георг. - Ситуация сложилась так, что у меня опять не было выбора. Один из беглецов в рукопашной схватке укокошил моего напарника, после этого, вернись я в отряд, меня бы обязательно отправили к дохам, а это хуже смерти. Вот беглецы и прихватили меня с собой в качестве пленника.
  -- А зачем им такая обуза, может, им проще было тебя убить? - спросил Мустафа.
  -- Наверное, но они этого не сделали и я очень им за это благодарен. Теперь они мои лучшие друзья.
   После этого посыпались вопросы о маршруте через свалку. Проквуст подробно рассказал обо всех приключениях, встречах с детьми леса, о визите Собирателя. Студенты слушали, затаив дыхание, для них этот рассказ был открытием, потому что мало кто из них знал о свалке больше того, что она существует. Отчуждение растаяло.
   После ужина Норех поманил Проквуста пальцем.
  -- Следуй за мной, Георг, сегодня у меня свободный вечер.
  -- Ну, Георг, как ты себя ощущаешь в качестве студента?
  -- Хорошо, Ректор, - Георг на мгновение запнулся. - Только очень волнуюсь, мучают сомнения, смогу ли соответствовать всем требованиям, смогу ли учиться.
  -- Сможешь, - Норех пристально посмотрел на Проквуста. - Раз сомневаешься, значит, сможешь. Вопросы то у тебя есть?
  -- Конечно. - Обречено ответил Георг.
   Норех улыбнулся.
  -- Ну, что ж, задавай.
  -- Скажите, Ректор, что такое Конструктор?
  -- Хм. Хороший вопрос. Конструктор, это одна из старейших книг Церкви Рока. Говорят, ее написал еще первый Монах, но я лично сомневаюсь в этом, думаю, что эта книга гораздо более древняя, корни ее знаний тянутся далеко вглубь тысячелетий. Впрочем, основополагающие взгляды Церкви на мироздание, изложенные в Конструкторе, вполне современны и сейчас. Каждому, кому довелось читать эту книгу, позволено думать над ней, вникать, анализировать, но до сих пор никто не пытался оспорить ее, - Норех сделал паузу. - Я понимаю, ты хочешь спросить, допустят ли тебя к ней. Ведь так?
  -- Георг кивнул.
  -- Допустят. Но неподготовленному человеку не понять Конструктора, даже если он очень умен, но ограниченно образован.
   Ректор замолчал и поднял ко рту напиток с чаем. Воспользовавшись паузой, Георг не выдержал, спросил:
  -- Извините меня, но что, значит, быть "ограниченно образованным"?
  -- Именно то значит, молодой человек, что обозначает. Уметь читать и писать, знать, как пользоваться разными техническими устройствами или даже создавать их, еще не означает полного образования. Поэтому мы и говорим об ограниченном образовании.
  -- Тогда поясните, пожалуйста, что значит полное образование?
  -- Ну, - Норех несколько смешался, - термин "полное" я применил не вполне корректно, скорее здесь надо говорить о разностороннем образовании. И оно заключается в изучении ряда философских вопросов, например, для чего человек живет? Хороший вопрос? Можешь на него ответить?
  -- Нет, Ректор, не могу, хотя признаюсь, не раз думал над этим.
  -- Любой нормальный человек рано или поздно об этом думает, если конечно не путает цель жизни с набиванием брюха и получением удовольствий. Во всяком случае, можешь быть уверен, человек, родившийся и выросший внутри Новой цивилизации, образован ограниченно, и ты не исключение.
   Норех посмотрел на него и от его взгляда повеяло холодным сквозняком, продувающем Проквуста насквозь. Но Георг не отвел глаз, ему нечего было скрывать.
  -- Мне нелегко вести разговор с тобой, - негромко начал говорить Норех. - Вожди Новой Цивилизации за прошедшие тысячелетия сделали все, чтобы вытравить из народов божественный образ, обезличить его, растворить капли истины о нем в океане незнания. Надо сказать, что они преуспели в этом. Поверь, мы располагаем вполне достаточной и достоверной информацией о вашем обществе, чтобы отчетливо видеть эти негативные процессы.
  -- Но позвольте, - робко спросил Георг, - у нас в каждом городе есть молитвенные места и нам не запрещено верить в Бога.
  -- В том то все и дело, - угрюмо усмехнулся Ректор, - на Бога запрета нет, а на религию есть. Ведь у вас нет божественного учения, а значит, нет и самой религии, как таковой. Посуди сам, Георг, что ты можешь знать о Господе, если у вас нет ни одной книги о нем?
  -- Но разве Бога надо знать? Мама всегда говорила, что Господь везде, и в большом, и в малом, что он всякий, что познать его не дано нам, но любить и верить в него мы обязаны. Разве она не права?
  -- У тебя очень мудрая мама. Она жива?
  -- Нет, - голос Проквуста дрогнул. - Она умерла три года назад.
  -- Соболезную и преклоняюсь пред ней. Твоя мама, невзирая на царство тысячелетней духовной засухи, сумела посеять и взрастить внутри тебя живой росток веры.
  -- Разве в моей вере есть что-нибудь особенное? Я всегда думал, что большинство людей вокруг меня испытывает к Богу похожие чувства. Когда мы ходили в молитвенный дом, там всегда было много народа.
  -- Все это так, за исключением того, что каждый из вас молился и молится своему Богу, ставя во главу своей, так называемой, веры только собственные желания и потребности.
   Проквуст задумался. Ректор был прав. Действительно, что он знал о молитвах и вере других людей? Ничего! Под предлогом свободы вероисповедания обсуждать Бога, было запрещено. Каждый, кто считал себя верующим, молился, как придется. Раньше, когда он жил в Городе, это казалось в порядке вещей, а сейчас, словно пелена с глаз спала, все это виделось абсурдным и странным. Георг поднял глаза на Нореха.
  -- Вы правы, Ректор, - тихо произнес он. - Я не знаю, как молиться.
  -- Это не самая главная беда, Георг. Можно прекрасно знать тексты молитв, но не верить в них. Твоя мама смогла научить тебя верить искренне, а это очень важно. Надеюсь, что в темноте Новой цивилизации еще много таких, как ты, тех, в душах которых вопреки всему, все еще тлеют искры божьи. Но вернемся к сути нашего вопроса. Как ты думаешь, Бог существует для нас или мы для него?
  -- Не понимаю.
  -- Ну, вот ты раньше молился, допустим, о собственном здоровье. Представь себе, где-то в глубинах неба сидит большой и светлый старик с пушистой седой бородой и выслушивает все эти молитвы. Зачем это ему?
  -- Я не знаю, - Проквуст даже головой помотал, чтобы показать, насколько трудно ему не то что ответить, а даже просто, размышлять на подобную тему.
  -- Представляешь, - с усмешкой продолжал Норех, - выслушивать эти просьбы, и то муторно, а уж исполнять их... сам понимаешь.
  -- Но, - Проквуст запинался, слова с трудом пробивались сквозь туман мыслей, - если Господь создал нас и весь этот мир, значит это ему нужно?
  -- А почему ты так думаешь? Разве Господь не мог создать наш мир, людей в порыве мимолетного желания или скуки ради? А потом взял и забросил нас, как ребенок надоевшую игрушку?
  -- Не может быть! - горячо возразил Георг. - Господь не мог так поступить, потому что он добр, милосерден, мудр...
  -- Да-а? - хитро улыбнулся Норех. - Но если Бог столь чувственен, то почему он не может быть капризным, обидчивым, мстительным?
  -- Но... - Георг растерянно запнулся. Он понимал, что Ректор не думает так, как говорит, но он не мог найти подходящих слов, да, что там слов... - Я не знаю, что сказать, но не могу верить в Бога, которому присущи названные вами качества, Ректор.
  -- Согласен, - кивнул Норех, - в такого Бога верить не хочется, но если у него есть чувства добродетельные, то, что мешает ему испытывать негативные эмоции, хотя бы ради интереса? Посмотри вокруг, Георг, разве наш человеческий мир совершенен?
  -- Скорее он безобразен! - угрюмо отозвался Проквуст.
  -- Вот именно! - Норех опять вскочил с кресла и стремительно заходил по комнате. - Получается логический парадокс: или несовершенство нашего мира свидетельствует о несовершенстве Бога, создавшего его, или... - Ректор остановился и многозначительно задрал палец в потолок... - Или именно такой мир Богу и нужен!
   Проквуст заворожено смотрел на Ректора.
  -- Но зачем?! - прошептали его губы.
  -- Зачем? - переспросил Норех, - вот именно этот вопрос в конструкторе и изучается.
   По указанию Нореха Проквуст теперь после каждой их беседы составлял по памяти конспект в специально отведенной для этого тетради. Там же Георг записывал то, что понимал на лекциях. К сожалению, понимал он немного, порою ему казалось, что он присутствует на собрании людей, говорящих на непонятном языке. Отдельные слова были ясны и обычны, но объединенные устами лектора в предложения они наполнялись загадками, общий смысл расплывался, ускользал, таял как утренний туман.
   Он очень долго разбирался с постулатом разделения первичного и вторичного миров. Это сейчас он усвоил самое главное: первичный мир - это мир царства абсолютов: вторичный мир - может быть сколь угодно большим, но все равно он лишь частица первичного мира, в нем нет абсолютов, нет бесконечных величин или процессов.
   Ректор очень большое значение придавал этой тетради. Он неизменно открывал ее вначале каждой беседы и самым внимательным образом просматривал. Иногда задавал вопросы, иногда поправлял, но все дополнения или исправления ошибок должны были делаться учеником самостоятельно. Такая методика не была изнурительной, Георг от природы обладал хорошей памятью, а Норех был великолепным рассказчиком, поэтому его речи легко запоминались и впоследствии также легко ложились на листы бумаги. Поначалу Проквусту очень понравилось такое обучение, больше похожее на светскую беседу двух людей: мудреца и его ученика. Уроки Ректора были понятны и просты, не то, что обычные дневные лекции.
   Георг незаметно расслабился, почти перестал перечитывать свои первые конспекты и, конечно же, очень скоро поплатился за это. Однажды Норех задал несколько простейших вопросов из самой первой беседы и Георг с ужасом понял, что он ничего не помнит, более того, катастрофически теряет смысл даже только что услышанного. Норех все сразу понял, прервал их вечернее собеседование и выставил нерадивого студента за дверь, молча, указав в ее сторону костлявым пальцем.
   Проквуст тягостно вздохнул, сам виноват, что теперь сидит безвылазно в келье, Ректор даже на лекции запретил ему ходить, пока не усвоит всего того, что уже пройдено.
   Многочасовые бдения Георга над конспектами прорвали плотину непонимания. Вчитываясь в строчки, он через минуту переставал их видеть, вместо них с ним опять говорил Норех, и перед внутренним взором возникали и рушились миры, раскрывались сокровенные тайны мироздания. А однажды он сказал: "Люди привыкли называть Бога милосердным и добрым. К сожалению, перенос человеческих эмоций на божественный уровень невозможен. С некоторыми из подобных заблуждений и стереотипов придется расстаться. Логика наших рассуждений говорит: Первичный мир - мир законченности и абсолютизма, он не может включать себя хоть что-нибудь, напоминающее эмоции. Бог должен быть абсолютно спокойным, трезвым, невозмутимо объективным". Проквуст вдруг вспомнил, как в смятении вскочил с кресла и выкрикнул, что такого не может быть, что это на грани ереси, а Ректор терпеливо выслушал и спокойно спросил: "Разве милосердие не сродни капризу? Если бог может руководствоваться эмоциями, то почему не может стать мстительным, злопамятным, сумасбродным, упрямым?". И всё возмущение тут же испарилось под неумолимой логикой древнего знания.
   Ночью Проквусту стали сниться странные сны, в них он продолжал сидеть над своей тетрадью, только листы у нее были словно каменные, он пытался их перевернуть, но тяжесть их была превеликая. Каждый раз Георг просыпался в поту, тяжело дыша, а перед глазами маячило начало приоткрытой страницы. Иногда в такие моменты на него смотрели чьи-то глаза, бездонные, знающие, Георг боялся даже самому себе признаться, что он их уже видел, что они похожи на глаза Духа. Почему-то ему становилось страшно, и он гнал прочь мысли о Вересе.
   Этой ночью Проквусту опять снился Верес, не глаза, а весь сам, чуть ли не воплоти. Георг аж похолодел от страха. Он снова ощутил себя в лесу, возле знакомого дуба, перед ним, как и в первый раз, восседал седой грозный старик.
  -- Ну, отрок, чему научился?
  -- Я?
   Дух молчал, испытующе поглядывая на Проквуста. Тот еще больше смешался, хорошо хоть приступ страха пропал. Георг огляделся, высматривая упавший ствол, на котором сидел при первой встрече, но его не было. Отчетливо виделся только дуб и старик, все остальное мерцало и плыло, чуть взгляд в сторону и даль тонула в сером тумане. Проквуст почему-то взглянул на свои руки и чуть не вскрикнул. Он поднял ладони к глазам, они полупрозрачно светились и испускали ровное золотистое сияние. Только в центре левой ладони темнело пятно. Проквуст машинально потер его правой рукой и тут же с ужасом отдернул пальцы: они проваливались в клубящийся мрак пятна, как в дыру! Только сейчас Георг осознал, что спит, но это его совсем не успокоило.
  -- Жутит пятно-то? - участливо спросил Дух. - Это грех твой, Георг, за человека погубленного.
  -- Я раскаиваюсь, Верес, - тихо молвил Проквуст в ответ.
  -- Знаю. Черноту с души смыть можно, надо только знать, как. Хочешь знать?
  -- Хочу!
  -- Тогда вникай в учение!
  -- Я стараюсь.
  -- Мало. Ты не школяр, не за отметки к учебе приставлен. Дар у тебя великий, видишь, каким золотом руки сияют, да, видно дурню достался.
  -- Нет, Верес, это не так, я буду, буду учиться, только скажи, какой Дар у меня?
   Георг испытывал бурные переживания, душа вся его пылала неведомым огнем, перед глазами плыло марево. Он понял, что еще секунда, и он проснется, а старик все молчал, смотрел и молчал.
  -- Скажи, Дух, молю тебя, просвети.
  -- Ладно, подскажу, - Дух медленно и величественно выпрямился и стал ростом почти с дуб за спиной, оперся на посох. Голос его стал удаляться, образ тускнеть. - Что уронил, то поднять должен, нагибаться тебе сердцем без удержу. Прощай, молодец.
   Георг лежал с открытыми глазами в темноте и раз за разом пересматривал свой сон, чтобы не забыть ни одной детали. Ясно было, что непростой этот сон. Нет, запомнить его мало, надо записать! Он вскочил, включил свет и метнулся к столу. Он уже неделю жил один, Ян перешел в соседнюю келью. Старшие студенты сдали экзамены, и ушли из школы в жизнь, остались только они двое. Ян сказал, что через пару недель придут молодые студенты. Это очень занимало Георга еще сегодня вечером, он с нетерпением ждал новых людей, но после вещего сна что-то перевернулось внутри, и это стало совершенно неважным. Он открыл тетрадь и старательно записал сон. Перечитал. Удовлетворенно хмыкнул и отправился к постели.
  
  

*****

  -- Я доволен твоими ответами, Георг. - Норех, откинувшись в кресле, одобрительно смотрел на Проквуста. - Сегодня ты хорошо отвечал на все мои вопросы. Но более всего меня радуют не столько твои знания, сколько твое отношение к ним. Рад, очень рад.
   Проквуст сидел напротив и пунцово смущался, хотя слова Ректора ему очень нравились. Раньше он не мог бы себе и представить, что похвала чужого человека сможет привести его в такой восторженный трепет.
  -- Спасибо, Ректор.
  -- Не за что. Но ты не обольщайся. Твое восхождение к истине еще и не начиналось, так, только на пригорочек рядом взобрался. Видишь ли, "Конструктор", к которому ты так стремишься, написан не столь простым языком, как я тебе излагал его основы. Тебе придется двигаться медленно, строчка за строчкой, подчас возвращаясь к началу по несколько раз, до тех пор, пока не усвоишь суть. В этой книге нет лишних слов, они все увязаны между собой в живую цепь, и невозможно перескочить ни через одно звено этой цепи. Впрочем, я верю в тебя.
   Норех протянул руку и взял лежащую перед ним на столе все это время тетрадь Георга. Сегодня, когда Георг наконец-то вновь попал в кабинет Ректора, тот не стал по обыкновению смотреть его конспекта, а сразу же приступил к опросу. Слава Богу, кажется, он этот экзамен выдержал.
   Норех между тем не спеша перелистывал тетрадь. Георг машинально смотрел за его руками, и перед его мысленным взором проступали эти неровные строчки, впечатавшиеся в его память намертво, до конца жизни. Но вдруг руки Ректора замерли, он стал внимательно во что-то вчитываться, даже губы у него зашевелились. Георг вытянув шею увидел, что он дошел до места, где записан его сон. Через некоторое время Норех поднял глаза и пристально посмотрел на Проквуста. Брови его были сурово сдвинуты.
  -- Ты первый раз Духа во сне видел?
  -- Нет. Пару раз еще было. Но только...- Георг растерянно замолк.
  -- Что только? - нетерпеливо переспросил Ректор.
  -- Понимаете, Духа не было, я ощущал только его присутствие и видел глаза. Это были его глаза, точно.
  -- Да-а?! - Норех озадачено откинулся в кресле. - Ну, и любимец ты Рока, парень! Знать бы, почему он тебя выбрал?
  -- Кто?
  -- Что, кто? - не понял Норех.
  -- Кто выбрал? - Георг задал вопрос с замиранием сердца. Ему было страшно, но одновременно и сладко, потому что его назвали избранным. И уже не первый раз. Это льстило. Очень.
  -- Вот именно! - вдруг громко и сердито произнес Ректор, и на изумленно вопрошающий взгляд Проквуста пояснил. - Вот ты сейчас сидишь, и дуешься от гордыни, а не понимаешь, что Дар вещь хрупкая, может и разбиться.
   Георг вжался в кресло и замер. Ему стало так стыдно, как никогда в жизни. Норех вскочил и нервно забегал по кабинету. Он что-то экспрессивно бубнил себе под нос и размахивал руками. Потом, видимо устав, вернулся и рухнул в кресло.
  -- Что, студент, стыдно?
  -- Очень!
  -- Запомни, Георг, гордыня грех коварный, он и слепит, и баюкает, а душу то выгребает. Понимаешь?
   Проквуст кивнул.
  -- То-то! - голос Ректора подобрел, видимо он пришел к какому-то решению. - А Дар тебе Господь все-таки уникальный дал. - Он задумчиво потер подбородок. - Да. Все сходится. Но если это так... - Норех опять начал невнятно говорить сам собой.
   Теперь Проквусту стало страшно, от гордости не осталось и следа. На него вдруг душной тяжестью навалилась ответственность за какой-то неведомый Дар, сидящий в нем по воле Рока. Беспокойные мысли мелькали в голове: справиться ли он, не уронит ли себя в глазах этих могучих людей. Только теперь он осознал, как дорожит их мнением о себе. Даже желание знать, что же все-таки сидит внутри него, отошло куда-то на задний план. Георг поймал себя на мысли, что даже не хочет сейчас знать, что это за необыкновенный Дар у него.
  -- Вот что, Георг, забирай тетрадь, - Норех протянул Проквусту его конспекты, но тут же отдернул руку. - Впрочем, нет. Тетрадь я заберу с собой. Ты иди к себе, почитай учебники. Они у тебя есть?
  -- Есть. Я брал в библиотеке.
  -- Вот и чудесно. Ты иди, иди, - заторопил его Ректор.
  
  

*****

   Стук в дверь. Монах приподнял голову с груди. Он дремал в кресле и видимо опять проспал ужин. Михаил встал и потянулся так, что хрустнули суставы.
  -- Входи, Павел.
  -- Вечер добрый, Пресветлый.
  -- И тебе добрый, Управитель, - с улыбкой ответил Монах. - Что привело тебя ко мне, ужин?
  -- Ужин? - в размеренной речи Павла мелькнуло удивление. - Нет, не ужин. Он уже два часа, как окончился. Вам братья еду подогреют, я распорядился.
  -- Спасибо. Так в чем же тогда дело?
  -- Пришел Норех и просит аудиенции.
  -- Ректор? - Монах нахмурил брови. - Надеюсь, он пришел без вызова по веской причине.
  -- Я его предупредил, но он уверяет, что вопрос очень важный и он должен обсудить его только с тобой. Мне ничего не рассказывает.
  -- Что ж, веди, послушаем этого престарелого студента.
   Управитель склонил голову и удалился. Скоро в открытую дверь протиснулся орлиный профиль Нореха. Он сильно волновался. Монах это сразу почувствовал, казалось, что даже блестящая лысина Ректора излучала нервозное беспокойство.
  -- Прости за внеурочный визит, Пресветлый, - голос посетителя дрогнул, - но дело тебя касается, поскольку речь пойдет о Проквусте, бывшем бегущем, а сейчас студенте.
  -- Во-первых, здравствуй, брат мой.
  -- Да, да! Здоровья и вам, Пресветлый! Простите, еще раз.
  -- Ладно, чего уж там. Садись, Норех, напротив и рассказывай, что стряслось с этим молодым человеком, ведь мы, если не ошибаюсь, два дня назад о нем подробно беседовали?
  -- Совершенно верно, Пресветлый. Но сегодня я опять возобновил вечерние беседы с ним, он делает заметные успехи, меняется внутренне, это явно заметно.
  -- Ну, и что? - Монах пожал плечами. - Этот процесс вполне ожидаемый, хотя в Проквусте он проявляется несколько неожиданно. - Он умолк и внимательно посмотрел на Ректора. - Норех, ты же ко мне не с этим пришел, давай сразу к делу.
  -- После беседы я, как обычно, просматривал его конспекты. Вот, что я там нашел, взгляните, - Ректор протянул тетрадь. - Самая последняя запись.
   Монах взял тетрадь и стал ее листать, начиная с первого листа. Он не торопился, несколько раз останавливался и вчитывался в написанное. Наконец он дошел до страницы, где Георг записал свой сон. Это место Монах читал очень долго. Иногда он озадачено покачивал головой.
  -- Не может быть! - Монах откинулся на спинку кресла и, захлопнув тетрадь, бросил ее на стол.
  -- Я бы тоже не поверил, но Георгу никто не говорил, что Дух может во сне присниться, это абсолютно точно. Поэтому придумать такой сон он вряд ли бы смог, а посещение Духом студента, это очень редкое событие.
  -- Ну, дела! - протянул Монах. - Я, конечно, предполагал, что у парня Дар сильный и редкий, но чтобы такое?! У нас в Горной стране подобного Дара еще не было. Не было, ведь?
  -- Не было, точно.
  -- А Дух-то, каков! Ни словом, ни взглядом не намекнул... - Монах опять потянулся к тетради. - Ты вот что, Норех, отдай в писчую тетрадочку, пусть сон дословно перепишут, и мне принесут. А ты дождись, когда все сделают, и забери ее потом.
   Ректор молча поднялся и, поклонившись, быстро вышел. Как только за ним закрылась дверь, лицо Монаха посуровело, он замер в кресле, глубоко задумавшись.
  
  

*****

   Адамса выдернули из сна, а затем из спального мешка грубо и бесцеремонно. Глаза еще досматривали уходящие кадры сновидения, а чьи-то ладони выкручивали его руки, закрывали потной и вонючей кожей рот. Вслед за этим губы стянуло что-то липкое, вроде пластыря. Господи, подумал Бенни, откуда здесь пластырь и захрипел в бессильной ярости. Он всегда считал себя физически сильным мужчиной, умевшим постоять за себя, но в эти мгновения ощутил себя беспомощной игрушкой, всецело подвластной чужой силе, злой и непреодолимой. Перед глазами мелькнула поникшая зеленая травинка, и тут же нос уперся в песок и пыль. С невероятным усилием Адамс повернул голову, теперь можно было дышать. Он почувствовал, как неведомые враги молча закручивают его запястья за спиной веревками. Сопротивляться было бесполезно, будь, что будет. В шуме возни, раздававшейся рядом, Бенни расслышал глухие чертыханья Чарли, видимо с ним тоже не церемонились. Через минуту и там все стихло.
   "Ну, и сильны же эти аборигены!" - совершенно некстати подумал Адамс. Странно, но он почти не волновался, хотя уже предполагал самое худшее, например, оказаться над костром, нанизанным на шампур. Вдруг рядом раздался короткий гортанный крик, в то же мгновение его тело взлетело с земли, вздернутое могучими руками. Перед глазами мелькнули несколько больших людей. Даже мгновенного взгляда на них было достаточно, чтобы безмерно удивиться, и Бенни удивился, только сразу не понял чему. В памяти всплыли громадные, несколько неуклюжие фигуры с одинаковыми лицами и уродливо большими ушами на лысых черепах. Да, еще их кожа! Она была бело мраморного цвета, Адамс даже предположить не мог, что такая бывает.
   Пока он занимался этими размышлениями, его беспомощное тело забросил на плечо один из гигантов. Рядом сдавлено крякнул Чарли, видимо, он оказался в таком же положении. Лицо Адамса ткнулось в громадную лопатку, обтянутую белой безволосой кожей. Она была скользкой и плохо пахла, так плохо, что его чуть не стошнило. Бенни вывернул шею как мог, чтобы не утонуть в этих жирных складках, после нескольких усилий удалось восстановить дыхание. Он ощутил, как на его талию легла громадная ладонь, нет, поправился он, лапа, так она была велика. Их похитили не люди, а гиганты! Хорошо бы чтобы эти великаны не были людоедами, хотя в глубине души Адамс почти уже был уверен в этом. Ему стало жалко себя, претерпеть столько лишений, суметь выжить в стольких смертельных ситуациях, и все это ради того, чтобы быть банально съеденным! Ярость и гнев затмили разум, он задергался, пытаясь двинуть врага связанными коленями в голову, откуда только сила взялась! Но его попытка, похоже, произвела мало впечатлений. Похититель спокойно обхватил его ноги другой своей лапищей и так прижал, что не только шевелиться, дышать стало невозможно. Кажется, Бенни на несколько мгновений потерял сознание, потому, что пришел в себя от мокрых брызг, падающих на лицо. Перед глазами, где-то далеко внизу сквозь толщу воды размеренно двигались громадные ноги. Несколько шагов и поверхность воды стала отдаляться, еще немного и река сменилась утоптанной тропинкой с густыми зарослями по обеим сторонам. Все тело затекло, в размеренных шагах затерялось представление о времени, Адамс впал в полузабытье, не различая грань между сном и явью, он не ощуща течение времени, в голове было пусто, ни одной мысли, только бесконечный шуршащий песок.
   Из этого странного состояния его вывел противный и скрипучий голос:
  -- А кого это вы принесли сегодня, ангелы мои?!
   Голос звучал ехидно и вкрадчиво, но он был явно человеческий, и это было приятно, хотя вряд ли давало хоть какую-нибудь дополнительную надежду. Впрочем, размышления Бенни были прерваны самым бесцеремонным образом, его просто сбросили наземь как мешок. Хорошо, что земля была мягкой, к тому же его тело так застыло, что почти ничего не почувствовало. Почти сразу рядом раздался удар и стон Пульдиса, видимо ему досталось покрепче. Как же хорошо было лежать вытянувшись, свободно вдыхать воздух, не отравленный гадким потом, даже веревки забылись. В глазах прояснилось. Адамс, наконец-то, разглядел своих похитителей, являющихся для кого-то ангелами. Их было шестеро, а может и больше, удивительно, но они все были одинаковыми, даже лица невозможно было отличить друг от друга, одинаковыми были и громадный рост, под два с половиной метра, и непропорционально длинный руки. Их грубо сколоченные фигуры выглядели несколько мешковатыми, без привычного рельефа мышц, но с могучей силой этих странных существ Бенни уже познакомился на собственном опыте. Одеты были они весьма условно: толькр в просторные серые штаны до колен. Бенни несколько раз пытался заглянуть к ним в глаза, выворачивая гудящую от напряжения шею, но лежал слишком неудобно. Он сдался и перевел взгляд на окружающую местность. Вокруг высились сосновые кроны, через просвет над тропой было видно небо и далекая ниточка реки, она была не просто далеко, а далеко внизу. Видимо, они поднялись по предгорью высоко вверх. Примерно на километр или около того, подумалось Адамсу.
  -- Ну, ангелы мои, ну, удружили, таких самцов прихватили! - опять раздался этот противный голос.
   Безмолвные великаны расступились и между ними, прихрамывая, показалась старуха в серой потрепанной хламиде. Брызгая слюной, она жадно ощупывала добычу глазами. По едва заметному ее жесту пленников развязали и поставили на ноги, встряхнув несколько раз для приведения в чувство. Правда, руки оставили связанными. Потом, слегка подталкивая в спину, повели за старухой, резво ковылявшей впереди. Адамс с удивлением увидел, что среди сосновых стволов раскинулся целый поселок. Он состоял из нескольких десятков хижин, в которые прятались местные обитатели, едва завидев процессию. Лишь несколько беззаботных детишек с любопытством выглядывали из-за деревьев. Они дошли до поляны посредине поселка, на которой возвышался большой шалаш. Великаны подвели пленников к темному проходу и втолкнули внутрь. Старуха была уже там.
  -- Входите, голубчики, входите. Вон там ваше место, - она указала корявым пальцем в самый темный угол помещения.
   Там оказалась только обшарпанная скамья, и пахло гнилью. Зато отсюда комната хорошо просматривалась. Старуха восседала за длинным, грубо сколоченным, столом. Свет, падающий в дверь, на секунду померк, это в хижину кто-то зашел. Человек остановился и стал внимательно смотреть в сторону пленников. Бенни за эти пару минут тоже его хорошо рассмотрел. А посмотреть было на что. Мужчина был среднего роста, худощав, одет неуместно в чистый для здешней обстановки зеленоватый комбинезон с множеством карманов. Но особенно его выделяла осанка, гордая, независимая. Казалось, он излучает важность и достоинство, они сквозили в его скупых, но отточенных движениях, в молчаливой паузе, в явном почтении старухи, которая при его появлении дернулась за столом в уродливом реверансе. Человек неспешно повернул к ней лицо, и на нем обозначился профиль крупного горбатого носа.
  -- Резерва, - обратился он к старухе, - не скажу, что рад тебя видеть, но Хозяин сказал, чтобы я пришел. Рассказывай.
  -- А чего рассказывать, - неожиданно недовольно проворчала старуха, - обычное дело, самцов поймали, правда, двух сразу, так что с того, просто случай.
  -- Не хитри, Резерва! - сердито повысил голос мужчина. - Хозяин без дела не посылает.
  -- Да, я что, разве против!? - голос старухи зазвучал ласково и подобострастно. - Я всегда рада услужить Хозяину. И тебя, Камю, рада видеть, не сойти мне с этого места.
  -- Да, конечно, - усмехнулся тот, - не сойдешь, так я тебе и поверил, старая лгунья. Ладно, оставим любезности, давай перейдем к делу, показывай товар. Я тороплюсь.
   Камю подошел к столу и брезгливо посмотрел на скамью. Старуха резво сорвалась с места со словами, извини, не ждали, и протерла скамейку подолом своей хламиды. Мужчина поморщился, но ничего не сказав сел. Резерва опять вернулась к центру стола и безмолвно уставилась на дверной проем. Через секунду свет загородила гигантская фигура. Великан вошел и направился к пленникам. Тут без телепатии не обошлось, успел подумать Бенни перед тем как тяжелая лапища бесцеремонно содрала пластырь с его лица. Казалось, с него содрали кожу. Рядом ойкнул от боли Чарли. Великан зашел к ним за спину и развязал руки. Боже, какое наслаждение вытянуть затекшие локти из-за спины, расправить ноющие суставы! Краем глаза Адамс заметил, что Пульдис обернулся назад, но тут же громадная рука повернула его голову обратно. Так, все понятно, надо сидеть тихо, видимо, великан за ними поставлен в качестве стража.
   Старуха опять на мгновение напряглась, уставившись на стража. Тот, поняв команду, подхватил пленников за шеи и повел к столу.
  -- Простите, - начал было говорить Бенни, но тут же получил шлепок по голове, так, что в ней загудело.
   Возникла пауза. Мужчина спокойно рассматривал пленников, на его лице невозможно было прочитать, что он думает. Зато на лице старухи то и дело сменяя друг друга, вспыхивали гримасы довольства и озабоченности. Видимо, она просчитывала какие-то варианты, боясь прогадать или продешевить. Бенни был вынужден с грустью признать, что, скорее всего их рассматривают в качестве рабов, во всяком случае, пока они с Чарли принадлежат не самим себе. Ну, да будь, что будет. Хорошо хоть на костёр не тащат.
  -- Кто вы? - презрительно спросил Камю. - Вот ты. - Он кивнул на Пульдиса.
  -- Я!? - тот вздрогнул от неожиданности и растерянно умолк, собираясь с мыслями.
  -- Ну! - прикрикнула старуха. - Чего молчишь, тебя спрашивают!
  -- Ладно, - перебил ее мужчина, - оставь его. Спросим у этого. - Он обратил на Адамса взгляд. - Ты отвечай.
  -- Я бывший мусорщик. Он, - Бенни кивнул на Чарли, - тоже. Мы сбежали и вот пришли сюда. - Адамс на секунду умолк, потом добавил: - Чтобы жить.
   Реакция на его слова была очень странная. Мужчина, глядя на него, прищурился, а старуха от удивления открыла слюнявый рот с парой зубов. Потом они переглянулись.
  -- Как тебя зовут?
  -- Меня? Бенни Адамс.
  -- А его?
  -- Его Чарли Пульдис.
  -- Ты хочешь сказать, что вы оба пришли из большого мира?
  -- Да.
  -- Вы прошли через свалку?
  -- Да.
  -- Удивительно! - Камю скрестил руки на груди. - Нет, ты послушай, Резерва, они прошли свалку! Вот такие чистенькие, свеженькие. Послушай, парень, - обратился он опять к Бенни, - лучше рассказывай правду!
  -- Но я не лгу! - искренне возмутился Адамс.
  -- Да? А как, на счет того, что мусорщиками работают только дохи!? Разве вы похожи на них?
  -- Нет. Но мы оба проходили обработку! У Чарли врожденный иммунитет, а мне помогли.
  -- Помогли?! - мужчина рассмеялся. - Да, разве можно в это поверить?!
  -- Но я говорю правду! - Бенни растерялся. Он вдруг взглянул на мгновение на их собственную историю глазами местного обитателя. Действительно, поверить было невозможно, но ведь это все произошло, как же доказать? - Простите, сэр, но я не знаю, как доказать. Вместе с нами были вещи, они сделаны в городе, то есть из большого мира, как вы говорите.
  -- Я смотрел ваши вещи, - кивнул Камю, - да, они оттуда. Но это только добавляет вопросов. Впрочем, я вижу, что ты собеседник интересный. Резерва, я его забираю.
  -- Как!? - та аж подскочила от возмущения. - Мы еще не обговорили цену!
  -- Не забывайся, старуха, - холодно отрезал Камю. - Хозяин берет все, что ему требуется, а платит столько, сколько сочтет нужным! Ты все поняла, старая?
  -- Да, - Резерва сникла и гнусаво залебизила: - Камю, дорогой мой, похлопочи за меня, не дай обидеть.
  -- Не волнуйся, свое получишь. Кстати, вот с ним, - он ткнул пальцем в Пульдиса, - чтобы ничего плохого не случилось! Головой отвечаешь! Поняла?!
  -- Да, как же не понять, - старуха угодливо склонилась, - не волнуйся, все будет хорошо. Разреши только его кровушкой свежей попользоваться?
  -- Это, пожалуйста, - Камю усмехнулся и, поглядев на побледневшего Пульдиса, обратился к нему. - Не пугайся, Чарли, так ведь тебя зовут, кровь у тебя пить не будут. Жить будешь, - он опять загадочно хихикнул, - да, еще как, жить. - Он опять повернулся к старухе. - Резерва, ты особо не усердствуй!
  -- Конечно, Камю, можешь быть спокоен.
  -- Смотри, Резерва, не хитри со мной! Хозяин этого тоже заберет, только позже. А с этим, - он кивнул в сторону Бенни, - я иду немедля, дай мне одного верзилу в провожатые.
  
  

*****

   Бенни лежал в тесной каморке на широком каменном ложе. На потолке висел странный маленький нарост, источавший скудный и холодный свет. Рядом стоял стол, вернее он выходил из стены каменным выступом, с углублениям внизу, видимо, для ног. Возле стола из пола вырастал каменный куб, предназначенный служить табуретом. Поначалу Бенни на все это не обратил внимания, каземат и есть каземат, разве что здесь на удивление было тепло, хотя он точно знал, что Камю завел его достаточно далеко вглубь скалы. Зато теперь, осмотревшись, он отметил про себя, что его тюрьма выдолблена в скале. Сколько же усилий необходимо было приложить для создания столь незначительного помещения! Наверное, теперь Адамсу надо было испытать удивление, но сил удивляться уже не было. Он просто лежал и смотрел в потолок, вернее на странный светильник. Бенни уже вдосталь выспался, а его все никто не беспокоил. Он покосился на деревянную кружку на столе, нет, пить не хотелось, сейчас он бы с удовольствием поел, но острого голода пока не испытывал. От нечего делать он лежал и собирал воедино события последних часов. Или дней?
   Собственно говоря, после хижины ничего знаменательного не произошло. Они прошли по хорошо утоптанной тропе с километр и уперлись в отвесную скалу. В ней зияло широкое отверстие. Когда они вошли и глаза привыкли после яркого дневного света, оказалось, что коридор тускло освещался цепочкой таких же как в его камере наростов на потолке. Они долго шли прямо, миновав несколько боковых ходов и, наконец, его поместили сюда. Просто втолкнули и заперли за ним толстую деревянную дверь. По пути не было сказано ни слова. Бенни терялся в догадках, что это за люди, что они хотят от него и от Чарли. При воспоминании о своем друге в душе возникло легкое беспокойство, но он подавил его, что толку переживать, если от тебя ничего не зависит?
   Время шло, только уловить его ход здесь было трудно. Сколько же он провел здесь часов? Через некоторое время, после того как он проснулся, чувство голода перестало быть кротким, желудок настоятельно просил еды. Не помогала уже и вода, которая к тому же закончилась. Плюс ко всему очень хотелось в туалет, а где здесь, в этой тесной каморке можно было сделать? Бенни встал и нервно заходил по камере. Поэтому когда за дверью лязгнул железный засов, он с нетерпением обернулся. Как он и ожидал за дверью стоял Камю. Он был один, страж отсутствовал. Камю поманил его пальцем.
   Через несколько метров от места заточения он показал туалет: небольшой закуток с дыркой в полу, из которой доносилось журчание текущей воды. Рядом журчал еще один ручеек, он тонкой струйкой падал из отверстия в стене и исчезал в небольшом отверстии в полу. Господи, подумал Бенни, у них здесь еще и канализация есть, как они это все построили? На выходе его ожидал Камю.
  -- Я вовремя? - насмешливо спросил он Адамса.
  -- Да. Если бы еще поесть чего-нибудь.
  -- Изволь.
   Они зашагали по узким коридорам. После пятого поворота Бенни понял, что пути назад не найдет, здесь просто лабиринт какой-то. Наконец, они пришли в просторную комнату, которая мало отличалась от места его заточения, разве что была значительно больше и имела несколько дверей. В центре высился каменный стол и рядом с ним две каменные скамьи. Но самое главное, на столе стояло большое деревянное блюдо и в нем что-то дымилось! Бенни вопросительно взглянул на Камю, тот кивнул, мол, давай приступай. Глупо было себя упрашивать.
   Через пятнадцать минут они вновь шли по лабиринту.
  -- Как еда? - спросил Камю через плечо. Он все время шел впереди и почти не оглядывался.
  -- Отлично! - искренне ответил Бенни. - Каша очень вкусная, особенно с голодухи. Только я не понял из чего она.
  -- Не забивай себе голову пустяками, - отрезал Камю, лучше подумай, что о себе рассказывать будешь.
  -- Хозяину?
  -- Хм, - Камю оглянулся. - Быстро соображаешь. Ему Бенни, ему. А как ты его себе представляешь?
  -- Не знаю, что сказать. Вижу, что все вы здесь к нему относитесь со страхом и почтением, наверное, он очень мудрый, или очень сильный. Ведь вряд ли в этом краю богатство в виде денег и золота имеет большое значение.
  -- Молодец, верно подметил. Ну, заходи.
   Они вышли в невероятно большой зал с колоннами. Они вырастали из полированного до блеска пола и упирались матово-зеленоватыми стволами в сводчатый потолок. Это было очень красиво, Адамс ошеломленно замер на пороге.
  -- Сколько раз вхожу сюда, столько раз удивляюсь, - раздался рядом голос Камю. Оказывается, он тоже стоял, задравши голову.
  -- Ну, вы то, наверное, должны были уже привыкнуть, - вторил ему Бенни, не сводя глаз с чудесного зала.
  -- Привыкнуть нельзя, молодой человек, потому что зал этот всегда разный. Впрочем, может быть, ты это еще узнаешь. Вон, смотри, - он указал рукой, - видишь, между дальними колоннами желтые ворота?
  -- Да, вижу.
  -- Иди к ним и стой.
  -- Долго?
  -- Однако, ты говорлив явно не в меру, - голос Камю посуровел. - Стой и все. Там твоя судьба, а кто может знать, какова она?
   Камю вышел и хлопнул за собою дверью. Звук пронесся гулким эхом между колоннами и растаял. Стало тихо. Как в могиле подумалось, Бенни. Он сразу понял, куда надо встать, перед воротами ярко выделялся красный круг и не раздумывая вступил на него. Ничего не изменилось, та же тишина, и та же гнетущая неизвестность. Бенни всего пару раз видел в своей жизни золотые вещи, но этого было достаточно, чтобы понять, что ворота сделаны из золота. Или покрыты им? Все равно эти гигантские створки производили впечатление огромной тяжести. Господи, подумал Бенни, неужели кто-то в силах сдвинуть эти ворота с места, может они ненастоящие?
   Створки ворот вздрогнули и поползли в стороны, очень медленно и бесшумно. Адамс заволновался, что за ними? Потянулись мучительные минуты. Бенни с места не трогался, ждал. Между створками была тьма. Только когда ворота раскрылись полностью, в помещении за ними возник свет, все от тех же светильников на потолке. Оно было небольшим по сравнению с огромным залом, без великолепия и блеска колонного зала: обычные стены из скальной породы и низкий потолок. Посредине находилось каменное возвышение в форме кресла. И всё. Адамс пожал плечами и шагнул вперед.
   Кресло оказалось удобное, хотя и из камня. Бенни откинулся и почувствовал себя еще более комфортно, казалось, кресло под него изгибается. Он замер и пощупал подлокотник, да, нет же, обыкновенный камень! Тем не менее, когда он попытался вытянуть ноги, под ними немыслимым образом оказалась опора. Чудеса, подумал Адамс и легкомысленно развалился в самой удобной позе. Так, а дальше что? Он немного полежал, наслаждаясь блаженным покоем, только сейчас он понял, как устали его ноги. Захотелось спать. Он прикрыл глаза, но тут же открыл, что-то его беспокоило. Бенни огляделся. Вокруг было все также тихо и пустынно. Ничего нового он не увидел, разве что в правом углу в стене чуть заметно выделялся светлый прямоугольник. Дверь, наверное, безучастно подумал Адамс и закрыл глаза, плевать, придет Хозяин и разбудит.

*****

  
   Георг шел к Ректору со странным чувством. Он ощущал, что произошло нечто, опять меняющее его судьбу. Последнее время дни тянулись ровной чередой, наполненной тихим шелестом древних страниц. Перед его взором открывался необычный мир, сотканный из других волокон, в корне отличный от Новой Цивилизации. Порою, Георг щипал сам себя за руку, до того сказочно фантастическими выглядели истины в этих книгах. Но как им было не верить, если он уже не раз на себе испытывал их подтверждение. Истории Горной страны, легенды о возникновении Церкви Рока до того были интересны, что Проквуст нисколько не тяготился своим одиночеством. Даже молодецкие сны о ждущей его где-то во времени и пространстве любви, отступили в тень, как бы признавая главенство того, чем он теперь был занят.
   И вот сейчас, следуя за высоким худым новичком студентом, он вдруг понял, что его безмятежные дни закончились. В душе шевельнулась грусть и сожаление: он еще так мало постиг на пути познания, но он заглушил эти мысли, раз Ректор зовет, значит так надо.
  -- Как путь к истине, Георг, зовет? - Спросил, по-доброму улыбаясь, Норех.
  -- Зовет, Ректор.
  -- Далеко ли зашел?
  -- На пороге стою.
  -- Ладно, не скромничай, об успехах твоих наслышан. Недавно вновь о тебе с Монахом говорили.
  -- С самим Монахом?!
  -- С ним, с Пресветлым.
  -- Но чем я мог удостоиться такой чести, Ректор?
  -- Ты уверен, что хочешь знать? Впрочем, - Норех взмахом руки прервал начавшего было говорить Проквуста, - в твоем ответе я не сомневаюсь. Суть в тебе, дорогой мой Ищущий, в твоем Даре. Ты и твой Дар вещи неразделимые, но не одинаковые, не идентичные. Я хочу, чтобы ты это всегда помнил, Георг.
  -- Учитель, вы хотите сказать, что я недостоин своего Дара? - тихо спросил Проквуст.
  -- Нет, столь однозначный вывод содержит лишь часть правды, но не отражает всей сложности твоего положения. Видишь ли, Церковь Рока считает, что любой Дар, проявленный в человеке, не случаен, что именно для него он и предназначен, но это вовсе не означает, что каждый из одаренных готов к этой ноше. Почти каждый в Горной стране мечтает о Даре с детства, но те, кто обретают его, иногда проклинают его, как непосильный груз. Ты, Георг, как человек, тянешься вслед своему Дару, но не слился еще с ним, - Ректор замолчал и, подумав, продолжил. - И книги тебе в этом не помогут.
  -- Я что-то должен совершить, доказать?
  -- Да, ты хорошо сказал, доказать. Прежде всего, самому себе. Ты должен пройти испытания.
  -- Хорошо, я готов, - голос Проквуста от волнения дрогнул. - Что я должен делать?
  -- Собственно, ничего конкретного. Ни я, ни Монах, ни даже Дух не знают сути такого испытания, мы только знаем, что оно должно состояться. Иди, мальчик мой, собирайся. У тебя в келье уже лежит все необходимое на дорогу, оденься и жди Стража. Прощай.
   Норех встал и, подойдя к Георгу, обнял его, у того аж слезы выступили от щемящей благодарности к этому человеку, ко всем этим людям, с которыми столкнула его судьба.
  -- Иди, Георг, - Норех решительно и бесповоротно отодвинул Проквуста от себя.
  -- Простите, Ректор, но я не могу не спросить, что с моими друзьями?
  -- Ты имеешь ввиду Бегущих?
  -- Да, они живы?
  -- Живы. Это всё, что я могу тебе сказать.
  -- Спасибо, Ректор, прощайте.
  -- Счастливого пути, береги в себе солнце.
   Почти сразу после разговора с Ректором за Проквустом пришел незнакомый Страж. Молчаливый и невозмутимый он сопровождал Георга двое суток, пока они шли по тропам и тропинкам Горной страны. Потом исчез, едва передав его Креолу, Георг даже его имени не узнал. После бессонного перехода, с минимумом отдыха и еды, усталость давала о себе знать, но он о ней не думал. Он ни о чем не думал, просто выпил воды и свалился на кровать. И только теперь, вволю выспавшись и плотно поев, идя вслед за подземным Стражем, Георг поймал себя на мысли, что не понимает, зачем было так спешить, идти, не останавливаясь двое суток, когда можно было пройти маршрут спокойно, с нормальной ночевкой. Он ведь так и не увидел Горную страну толком, вечно все бегом, бегом.
   Интересно, думал Проквуст, а куда, собственно, ведет его Креол, неужели за пределы Горной страны, опять на свалку?! Эти опасения стали приобретать реальные черты, когда они вышли в водяную пещеру к грохочущему подземному водопаду. Судя по всему, здесь все было без изменений: тот же непрерывный шум и яркий свет прожекторов, вспарывающих часть необъятной тьмы. Креол повел его к плотине, в самый дальний конец пещеры. Пройдя грохочущий слив, они свернули в сторону, и Георгу открылась небольшая искусственная бухта.
   Проквуст машинально остановился, едва не воткнувшись в спину Стража. Тот повернулся и махнул рукой вниз. Там притаился короткий бетонный причал, с пришвартованным катером, на носу которого виднелся темный человеческий силуэт. Снова вода! Что ж, все было понятно: ему надо спуститься и залезть на катер, тот человек, все ему объяснит. Георг шагнул к лестнице и Страж, кивнув ему, тут же пошел назад, навстречу ярким прожекторам.
   Катер, когда Георг подошел к нему, оказался судном весьма приличного размера, не то что, лодочка Белоуса. Проквуст, преодолев страх перешагнул на корму и почувствовал вполне надежную почву под ногами, суденышко лишь слегка качнулось. Человек на носу катера, наблюдавший за ним, показал ему рукой вниз, а сам принялся развязывать швартовочный конец. Проквуст кое-как разглядел ступени, ведущие в каюту. Она оказалась вполне приличным помещением, с двумя двухъярусными кроватями по бортам, со столиком у стены и плотно зашторенными иллюминаторами. Под потолком горел светильник, после подземного сумрака казавшийся солнцем. Георг снял рюкзак и, усевшись на правой кровати, стал терпеливо ждать. Мысли текли спокойно, почти умиротворенно. С легким удивлением он отметил, что стал другим, раньше бы он не усидел на месте, приставал бы ко всем с вопросами, а теперь просто сидел и ждал. Катер несколько раз качнуло и началось движение. Прошло минут десять, суденышко качнуло, потом раздался глухой звук, и движение прекратилось. Проквуст прислушался, слева, сквозь борт слышалось журчание бегущей мимо воды. Что, путешествие уже закончилось? На носу катера послышались шаги его неведомого спутника. Вот его ноги затопали рядом, чуть ли не над головой, потом удалились на корму. Дверь слегка скрипнула и в проеме показалась знакомая фигура.
  -- Клео! - Проквуст вскочил как ошпаренный, радость заполонила все его поры. - Это ты!
  -- Я, - Собиратель церемонно остановился и склонил голову. - Рад приветствовать тебя, Ищущий.
  -- Ой, прости, - Георг выпрямился и тоже поклонился. - Приветствую тебя, Собиратель.
  -- Вот, - Клео лукаво посмотрел на Проквуста, - теперь, когда формальности соблюдены, можно и обняться.
   Георг сидел за столиком и смотрел, как ловкие руки Собирателя раскладывают на нем снедь. Он молчал, хотя, конечно же, вопросов в голове было много. Надо же, подумал он, Клео уже стал для меня старым другом, а что же тогда говорить о том времени, когда я жил в большом городе, учился на дрессера?! Боже, как далеко это отодвинулось в прошлое, хотя по календарю прошло времени совсем немного.
  -- А ты изменился, Георг.
  -- Да? Почему ты так решил?
  -- Вопросов не задаешь.
  -- А-а, понятно. Я и сам себе иногда удивляюсь, но вопросов к тебе у меня очень много, просто они ждут своего часа.
  -- Зря ждут, - Собиратель уселся напротив и гостеприимно раскинул руками над столом. - Милости прошу к угощению. - И тут же засунул за щеку большой кусок копченой рыбы.
  -- Нет, так не пойдет! - запротестовал Проквуст. - Ты от меня рыбиной не загородишься. Ну-ка, признавайся, почему, зря?
  -- Потому что все твои вопросы я знаю наперед и могу тебе их и сам задать.
  -- Не понял! Ты что, тоже не знаешь, куда мы плывем?!
  -- Нет, куда плывем, знаю. Мы должны повстречаться с Хозяином Воды.
  -- А зачем?
  -- Зачем, не знаю. Монах через Павла передал мне задание, принять Ищущего и отвезти к Хозяину Воды, и все. Была у меня мысль, что это ты будешь, но спрашивать у нас не принято. Но я рад, что не ошибся, мне приятно видеть тебя.
  -- Мне тоже, Клео, ты даже не представляешь насколько, но странно, зачем вести меня неведомо куда, не объяснив, что там делать?
  -- Зря удивляешься, у нас так частенько бывает. Ведь даже Дух не всегда все может предвидеть.
  -- Ты намекаешь на то, что к этому путешествию приложил руку Дух?
  -- Георг, какую руку?! Это у Духа-то!
  -- Клео, не юли! Я твою натуру знаю!
  -- Ладно, скажу, что знаю: Дух назначил тебе послушание, а маршрут кто выбирал, он или Монах, никому неведомо.
  -- И на том спасибо.
   Они замолчали, думая каждый о своем.
   Собиратель пытался понять, почему столько возни вокруг этого молодого человека. Нет, он по-настоящему был привязан к нему, но в его исключительный Дар не верил. Поэтому и пытался отказаться от данного поручения. Впервые в жизни! Управитель на его отказ очень удивился, но не рассердился, хотя такой реакции от него Клео ожидал, а только нахмурился и, смерив Собирателя с ног до головы своим пронзительным взглядом, коротко отрезал все пути к отступлению: "Ты Ищущего нашел, ты, и Дар его разыщешь".
  -- Георг!
  -- Да, Клео.
  -- О чем ты думаешь?
  -- Ни о чем.
  -- Удивительно, если не лукавишь.
  -- Не лукавлю, Собиратель, - Проквуст посмотрел на своего собеседника неожиданно таким пронзительным и понимающим взглядом, что у того по спине холодком прыснуло.
  -- Извини, Георг. Может, спросить о чем-то хочешь?
  -- Хочу. Я благодарен тебе, что разрешаешь это сделать.
  -- Георг, к чему столько церемоний, спрашивай.
  -- У меня вопрос один, кто такой Хозяин Воды?
  -- А-а, это легкий вопрос. Видишь ли, на середине пути между Горной страной и первыми вашими городами есть поместье господина Даймона Лезурье. Оно огромно. На его территорию распространяются все законы Новой Цивилизации, но он умудряется жить замкнуто и относительно независимо. Впрочем, это и понятно, все Лезурье уже несколько тысячелетий являются нашими братьями по Церкви Рока и помогают Горной стране.
  -- Разве возможно так долго сохранять в тайне такие контакты?
  -- Пока это удавалось. В поместье Лезурье живет много тысяч дохов, в том числе и дохов - пахарей, они на него работают.
  -- И все-таки не понимаю, как такое возможно?!
  -- Все очень просто, деньги. Вода, которая идет с наших гор, самая чистая на Ирии и стоит безумно дорого. Клан Лезурье давно водой занимается, еще тогда, когда водяная линза под поместьем была полна, но потом вода кончилась, и мы рассказали им об этом канале.
  -- Так просто взяли и рассказали?
  -- Нет, конечно, предварительно много лет велось наблюдение, выбирался момент. Помог случай....
  -- Я перестал верить в случаи, Клео. Извини, что перебил.
  -- Нет, ничего, я тоже в случаи не верю, просто так люди всегда говорили и говорят, когда не видят за событиями Рока. Так вот, у одного из Лезурье смертельно заболела единственная дочь, а тогдашние врачи ничего не могли сделать, ее дни были сочтены. Отец девушки, при всем своем могуществе и богатстве, оказался бессильным. Им овладело отчаянье, ведь он был уже в преклонном возрасте, и шансов родить нового наследника не было, а клонировать в те времена еще не умели. Вот тогда-то он и вспомнил о давно позабытом боге. Он позвал и мы пришли. Это единственный случай, о котором я знаю, когда Монах покидал пределы Горной страны. В общем, встреча Лезурье и Монаха состоялась. О чем они беседовали, никто не знает, но Монах с Храмовниками забрали дочь Лезурье в Горную страну, и через два месяца вернули ее живой и здоровой. Все это время ее престарелый отец молился. Потом он и сам побывал в Горной стране. Но это отдельная история. Что касается воды, то мы просто рассказали Лезурье о канале, который существовал с незапамятных времен, а подсоединиться к нему было уже делом техники. С тех пор его семейство является монополистом чистой воды и имеет наследное место в Совете Федерации.
  -- Никогда не слышал о таких должностях!
  -- Ты много о чем не слышал, Георг, живя в своем мире, ты знал только его надводную часть, а размеры айсберга очень велики. Всех загадок Новой Цивилизации даже Монах не знает.
  -- Понятно теперь, откуда у вас современное оборудование и запчасти.
   Клео повернулся к небольшой кухонке и щелкнул ногтем по маленькому металлическому чайнику.
  -- Да, это помощь клана Лезурье. Впрочем, запорный вентиль от канала в наших руках, воду можно пустить и по старому руслу, минуя поместье Лезурье. Лояльность тем крепче, чем весомее мотив к её соблюдению.
   Клео весело взглянул на своего спутника, но тот, опустив голову, задумчиво перебирал четки из разноцветных камешков.
  -- Георг, у тебя четки?!
  -- Да, а что? - словно очнувшись, переспросил Проквуст.
  -- В Горной стране четки носят только те, кто читает молитвы.
  -- А я читаю.
  -- Ты? - Собиратель изумленно уставился на Проквуста.
  -- А почему это тебя удивляет? - искренне изумился Георг.
  -- Потому что Ищущий ищет знания, а Молящийся молит о прощении.
  -- Да, - Проквуст грустно покачал головой, - ты сказал истинную правду: я жажду прощения не меньше, чем хочу знаний.
  -- Ох, парень, - в свою очередь покачал головой Клео, - тебя просто не узнать! Знаешь, а мне немного жаль, что тот Георг, каким ты был прежде, остался в прошлом, мне будет не хватать его бесконечных вопросов и задиристых мнений.
  -- Мне тоже, Клео, но так распорядился Рок.
  -- Точно, изменился, - еле слышно буркнул Собиратель и встал.
  -- Подожди, - Георг взглянул ему в глаза. - Скажи, Клео, зачем ты рассказал мне о Хозяине Воды, ведь это очень большая тайна Церкви?
  -- Рассказал, потому что дали на это разрешение.
  -- Нет, я не об этом, я о доверии. Как ты думаешь, это путешествие, очередное испытание или акт доверия?
   Собиратель положил руку на плечо своего товарища и на некоторое время замолчал.
  -- Если честно, Георг, то я думаю, и то и другое. Жди, Рок все покажет.
  -- И направит, - тихо вторил ему Проквуст.
  -- Да, это верно, - Собиратель встал.
  -- Я могу тебе помочь, Клео?
  -- Нет, Георг. В канале нет освещения, поэтому по нему могут передвигаться только те, кто видит в темноте. Плыть недолго, за пару суток доберемся.

*****

   Сон навалился сразу и необычно ярко. Адамс точно помнил, что секунду назад закрыл глаза, но они видели! Он полулежал в удобном красном кресле, судя по мебели, в гостиной. Если это сон, то приятный, подумал Бенни. Он встал, подошел к окну и ощутил приятный ветерок. В глаза сразу бросились зеленые поля и плодовые деревья, с аккуратными дорожками между ними, потом широкая лента реки, противоположный берег которой едва виднелся в туманной дымке. Чуть вправо, между низенькими кустами, образующими две сочно-зеленых линии, с холма спускалась широкая дорога. По дороге шёл человек... Адамс ухватился за открытую створку окна и подался вперед, точно, по дороге к дому шел человек! Он был строен, черноволос и одет в строгий костюм. Господи, взмолился Бенни, куда я попал?! Правая рука непроизвольно потянулась к левой, хотелось больно себя ущипнуть и проснуться. Но тут дверь открылась, и в комнату вошел незнакомец, только что шагавший далеко по дороге. Адамс непроизвольно оглянулся, дорога была пуста. Ну, все ясно, подумал он с облегчением, это точно сон. Незнакомец выглядел очень притязательно, матово поблескивающий костюм, ослепительно белая рубашка с бабочкой, сверкающие черным бездонным блеском ботинки, и приятное, ухоженное лицо благородного мужчины. Черные глаза смотрели на Адамса приветливо, с легким прищуром.
  -- Ну, что же, будем знакомиться? - приятным баритоном произнес незнакомец.
  -- С удовольствием, - Бенни постарался тоже вести себя по-светски учтиво.
  -- Я Хозяин. Можете называть меня Джордж. Давайте присядем.
  -- Очень приятно, а я Бенни Адамс, - Бенни запнулся, а потом почему-то добавил, - беглец.
   Хозяин с интересом посмотрел на него и задумчиво спросил:
  -- А может быть, бегущий?
  -- Не понимаю, - Бенни опять запнулся. Что-то неуловимо знакомое прозвучало в этом слове. Нет, ничего, так, просто показалось.
  -- Ну, хорошо, - Хозяин откинулся на кресле. - Может быть, сначала выпьем что-нибудь?
   Адамс с удивлением увидел, что на столе стоят несколько хрустальных графинов и два фужера. Когда все это появилось, он не помнит. Сон и есть сон. Интересно, он сейчас сам с собой разговаривает? Джордж красиво разлил янтарный напиток и подвинул фужер к своему гостю.
  -- Рекомендую, это мой один из лучших вкусов.
  -- Спасибо, - Бенни сделал глоток.
   Напиток был и впрямь чудесен. Вкус его нельзя было описать известными Бенни словами, он был просто хорош, приятен и утолял жажду.
  -- Что вы обо всем этом думаете? - начал разговор Хозяин.
  -- О комнате, саде, дороге за окном? - переспросил Адамс.
  -- Да, и обо мне тоже.
  -- Не знаю что сказать. Пока склоняюсь к тому, что все это приятный сон, а вы - плод моего воображения, проекция моего скрытого ожидания доброго и умного покровителя. На самом деле я лежу сейчас где-то в чреве горы в пустой комнате на каменном кресле. И туда вот-вот войдет настоящий Хозяин, страшный, могучий и безжалостный великан. Он меня разбудит и сразу съест, тогда наша встреча прервется. Жаль, мне очень приятно с вами беседовать.
  -- О, Бенни, не стоит боятся! - Хозяин весело рассмеялся. - Вас никто не разбудит, пока мы не наговоримся, - он сделал короткую паузу, - и не договоримся.
  -- О чем?
  -- Не спешите, молодой человек, всему свое время. Напитка еще хотите?
  -- Да, с удовольствием.
  -- Итак, объясню, где вы находитесь. Ведь вы хотите задать этот вопрос?
  -- Честно?
  -- Конечно.
  -- Не знаю, - Адамс задумался. - Я как-то свыкся с мыслью, что я во сне. Так легче. Можно я задам другой вопрос?
  -- Я слушаю.
  -- Кто вы? Если не плод моего воображения, то, как попали в мой сон и почему вас зовут хозяин?
  -- Вы несколько нестандартно мыслите, Бенни, и мне это нравится. Ваши предшественники и вели себя иначе, и вопросы задавали другие.
  -- У меня были предшественники?
  -- Конечно. И в основном они интересовались собственным будущим.
  -- Вы мне льстите, Джордж, я тоже озабочен своей дальнейшей судьбой, просто пусть все идет своим чередом. Знаете, скажу вам откровенно, последнее время во мне все как-то потухло, устал я что ли?
  -- Нет, вы мне определенно нравитесь, Бенни, и поверьте, - Хозяин хитро улыбнулся, - это редкое явление. Рад, очень рад, что мы повстречались. Впрочем, вернемся к вашим вопросам.
   Джордж сделал паузу и, откинувшись в кресле, некоторое время потягивал напиток. Поставив фужер, он потер руки и заговорил.
  -- Вы правы, Бенни, нашу встречу можно отнести к разряду снов, только не я явился к вам в сон, а вы приглашены ко мне в разум.
  -- Не понял? - Адамс озадачено покачал головой. - Простите, что перебил, но если я внутри вашего разума, то сплю только я один?
  -- Вы умница, Бенни! Вы меня просто очаровываете своей проницательностью! Да, дорогой мой гость, вы спите, вернее, сладко спит ваше тело, а ваше сознание беседует со мной. А согласитесь, как это прелестно и пикантно, разве можно отличить мой мир от реальности?! Ведь здесь приятно, не так ли?
  -- Да, здесь хорошо и покойно и очень похоже на явь, только фужеры почему-то появляются в мгновение ока. Джордж, признайтесь, здесь вы как бог?
  -- Бог? - равнодушно переспросил Джордж. - Может быть, - он ненадолго задумался, - хотя мне больше нравится звание Хозяина.
  -- А вам здесь не одиноко?
  -- Мне? - Хозяин опять рассмеялся. - Нет, конечно! Вы имеете в виду, что я здесь один? Напрасно. Мой мир весьма тесно заселен.
  -- Неужели вы и людей можете придумывать?!
   Лицо Джорджа, всегда такое сдержанное на эмоции, вдруг вытянулось в изумлении. Он опять откинулся на спинку кресла и озадачено потер подбородок длинными пальцами.
  -- Знаете, Бенни, вы меня даже несколько пугаете, - голос Хозяина чуть заметно посуровел.
  -- Почему?! - искренне удивился Адамс.
  -- Я давно живу, молодой человек, и не верю в легкость удачи. Вы слишком подходите для меня, слишком. Скажите, а какое у вас образование?
  -- Когда-то, очень давно я заканчивал офицерскую академию.
  -- Да? Очень интересно. Расскажите о себе подробно, я люблю жизненные истории.
  -- Да, пожалуйста.
   И Бенни стал рассказывать. Сначала он чувствовал себя скованно, но потом, забыв обо всем, заговорил легко и свободно, слова шли из памяти и из души, и он как бы вновь переживал свою жизнь. Джордж был великолепным слушателем, можно сказать идеальным.
   Примерно через час Адамс спохватился и, прервавшись, вежливо поинтересовался у Хозяина, не стоит ли сделать перерыв, на что тот, опять усмехаясь, заявил, что в его мире нет усталости, и все дела можно делать от начала до конца. Бенни его опять не очень понял, но, проговорив еще час, понял, что тоже совсем не устал. Он не удержался и спросил, спят ли в мире Джорджа. Спят, ответил тот, еще как спят, и потребовал продолжить рассказ.
   Наконец Адамс выдохся, рассказывать было больше нечего. Он сказал, и вот я здесь, и замолчал. Наступила тишина. Хозяин размышлял, изредка поглядывая на своего гостя, а тот от безделья потягивал напиток, вкус у него действительно был замечательный.
  -- Занимательная история, - заговорил Джордж. Он произносил слова медленно, тщательно обдумывая их. - А вам не кажется, Бенни, что ваши приключения, как бы это правильно сказать, несколько отрывочны?
  -- Что вы имеете в виду?
  -- Я имею в виду ваше странное появление в райской долине.
  -- Чего же в этом странного? - удивился Адамс. - Дали по голове и перетащили в долину.
  -- Зачем?
  -- Как зачем, я же рассказывал, чтобы забрать все наше оружие. Хорошо хоть не убили.
  -- Вот именно! Бенни, вы даже представить себе не можете, как далеко пришлось вас двоих тащить.
  -- Да?! И сколько?
  -- Не менее тридцати километров.
   Бенни озадаченно уставился на Хозяина.
  -- Но может быть, мы сами шли, а после удара забыли об этом?
  -- Возможно, Бенни. Я уверен, что это мы свами узнаем точно, несколько позже.
  -- А как?
  -- Увидите.
   Адамс задумчиво потер подлокотник кресла.
  -- Джордж, неужели вы все это сами придумали!
  -- И да, и нет. Скорее, мой мир - плод совокупного творчества. Мой народ, это множество интересных и полезных личностей. В разные годы они приходили ко мне в поисках покоя и безмятежного созерцания. Нам хорошо здесь вместе. Каждый, вновь присоединившийся привносит свои знания, жизненный опыт и ощущения в общую копилку, а сам получает в сто крат больше.
  -- То есть вы объединяете сознания?
  -- Можно сказать и так, - кивнул Хозяин, - точнее, мы мыслим сообща.
  -- И сейчас?
  -- И сейчас.
  -- То есть у вас сложился некий единый разум?
  -- Нет, каждый из моих друзей, находясь здесь, сохраняет собственную индивидуальность, живет своей жизнью. Впрочем, - Джордж резко встал, - хватит об этом. Пойдемте на улицу.
   Адамс поднялся и направился вслед за Хозяином к двери. Он ожидал увидеть длинный коридор, лестницу или лифт, но внезапно оказался мгновенно на парадном крыльце дома. Он растерянно оглянулся, дом был трехэтажным, обложенный красивым камнем, в нем должно было быть не менее десяти помещений.
  -- Не обращайте внимания, Бенни, в моем мире многое доступно, и воздух, и вода, хотите, пройдемся по дну реки?
  -- Нет, спасибо, - испуганно отказался Адамс.
  -- Не пугайтесь, скоро вам это понравится. Прелесть моей вселенной в доступности, в мгновение ока можно оказаться в любом месте.
   Они тронулись по дорожке. Бенни смотрел на листья кустов, на камешки под ногами, все было такое реальное, осязаемое. Это потрясало, не укладывалось в голове, он опять подумал, что, скорее всего, спит, но почему так долго?
  -- Разве он не хорош? - ласково спросил Хозяин, идя чуть впереди.
  -- Кто? - не сразу понял Адамс.
  -- Как кто, мой мир, - Джордж широко повел рукой. - Смотрите, небо, солнце, чистый воздух, деревья. Все есть. Великолепно, не устаю любоваться им, не перестаю совершенствовать его, творить. Кстати, - он обернулся к своему спутнику, - как вы думаете, Бенни, сколько мне лет?
  -- Хм. Сорок пять. Или чуть больше.
   Хозяин остановился и весело рассмеялся.
  -- Ох, как мне нравится, эта ваша непосредственность. Ну, нельзя же так буквально воспринимать то, что видишь, особенно здесь.
  -- То есть вы можете принимать любое обличие? - догадался Бенни.
  -- Конечно, друг мой, конечно. И любой здешний обитатель, может. Вот вы когда-нибудь хотели стать женщиной, испытать то, что не дано никому из мужчин?
  -- Нет, что вы, сэр! - испуганно замотал головой Адамс. - Никогда об этом не думал.
  -- Неужели? - Джордж слегка нагнулся и взглянул в глаза Адамса. - Выходит, вы совершенно здоровый генотип мужчины? Удивительно! Ну, хорошо, я привел неудачный пример, оставим его, а хотели бы вы созидать, в прямом смысле этого слова.
  -- Не знаю, - пожал Бенни плечами, - вряд ли у меня получиться, я не талантливый.
  -- Фу, никак я не найду вашу мечту. Но ведь должна она быть, а?
  -- Наверное, - Адамс задумался и развел руками. Добавить было нечего.
  -- Так, - не сдавался Джордж, - Зайдем с другого конца. Вот вы, Бенни, испытали лишения, проделали огромный путь, а зачем, ради чего, к чему вы шли?
  -- К чему? - Адамс озадачено почесал затылок. - Скорее от чего бежали.
  -- Но ведь вы хотели найти здесь воли, спокойной жизни, не так ли? Кажется, это ваши слова?
  -- Да, пожалуй, так.
   За разговором они дошли до реки. Вблизи она поражала воображение и казалась гораздо шире, чем из окна дома. Невероятно! - невольно вырвалось у Бенни, что видимо очень понравилось Хозяину. Он охотно пояснил, что противоположенного берега на самом деле нет, его нельзя достигнуть, во всяком случае, пока, загадочно добавил он.
   Дорожка перешла в гранитные плиты, широкими ступенями спускавшимися прямо в воду. Метрах в двадцати от берега на воде покачивался корабль, было слышно, как вода плескалась о его борта.
  -- А из дома его видно не было.
  -- А его здесь и не было, Бенни. Я его только что придумал.
  -- Здорово. - Бенни повертел головой. - Только как же жо него добраться?
  -- О, это просто! Смотри.
   Хозяин махнул рукой, и от ступеней до самого корабля узкая полоса воды превратилась в твердую поверхность. Он спустился и потопал по ней ногой.
  -- Ну, где вы еще увидите такое?!
  -- Прямо волшебство какое-то, - пробормотал растерянный Адамс.
  -- Плавать мы сегодня не будем, - Джордж поднялся по ступеням, и дорожка исчезла, опять внизу заплескалась вода. Он встал напротив своего гостя ниже на одну ступень, благодаря высокому росту его глаза оказались вровень с глазами Бенни. - Так что ж, молодой человек, нравиться вам здесь?
  -- Да. Но ведь это сон?
  -- Какой же вы непонятливый! - рассердился Хозяин. - Неужели вы до сих пор не поняли, что это не сон?! Это отдельная вселенная! Оставайтесь, будьте моим другом, будем вместе её осваивать. Здесь есть все, к чему вы стремились, и даже больше, гораздо больше. Жизнь здесь полноценна и интересна. Я вам и жену подберу, вы ведь еще не женаты?
  -- Нет, - растерянно ответил Адамс. Он был ошеломлен, а Джордж продолжал словесный натиск.
  -- Я ведь так и не сказал, сколько мне лет. Я живу уже почти три тысячи лет! И предела нет, я вам дарю вечность.
  -- Но это невозможно! Человек не может жить так долго.
  -- Может! Верьте мне, молодой человек. Впрочем, пора перекусить.
   Хозяин сделал едва уловимый жест, и в ту же секунду они оказались во дворе дома, в тенистой беседке, на которой был накрыт изысканный стол. На дворе дневной свет вдруг померк, в беседке включился мягкий свет, а на столе вспыхнули две свечи.
  -- Присаживайтесь, Бенни. Отведайте, что бог послал, - Он прищурился в хитрой улыбке, показав белоснежные ровные зубы.
   Бенни не стал себя упрашивать, в нем вдруг проснулся зверский аппетит. Он с удовольствием стал поглощать одно блюдо за другим, они были необыкновенно вкусными. Кушанья они запивали прекрасным вином. Адамс никогда не пробовал такого, впрочем, настоящего вина в той жизни он совсем не пробовал и поэтому не мог знать его вкус. Эта мысль почему-то очень его огорчила. Он подумал о том, что все здесь иллюзия, что на самом деле его тело беспомощно лежит на каменном кресле.... А может уже не лежит?! Он похолодел и решительно отставил бокал.
  -- Простите, Джордж, а как же быть с моим телом, ведь мое сознание здесь, а оно там, - он неопределенно махнул рукой.
  -- А никак, - Хозяин откинулся на стуле и тоже поставил бокал. - Зачем вам материальное тело, Бенни, это же такая обуза?
  -- Но я не понимаю. Вы говорили, что ваш мир создан вашим сознанием, но в материальном мире все равно должен быть материальный носитель этого сознания!
  -- Вы совершенно правы, мой друг. Есть определенная субстанция, которая надежно защищена окружающими ее скалами, она неприхотлива, не нуждается в пище, в обычном понимании этого слова. Для поддержания жизнедеятельности этой субстанции нужна лишь энергия и некоторое количество материи.
  -- Любой?
  -- Любой. И то и другое есть в избытке. Субстанция не подвержена старению, она самообновляющийся организм совершенно иного рода, небиологического. Это будущее данной планеты, а может и вселенной.
  -- Но что будет с людьми?!
  -- Ничего. Они будут жить, как жили, пока окончательно не исчерпают свою эволюцию. Кстати, я думаю, им немного осталось, пара десятков тысячелетий и вся эта гнилая цивилизация задушит саму себя.
  -- Но вы же человек! - воскликнул Адамс.
  -- Я был им, Бенни. Все произошло случайно. Давным-давно, будучи сотрудником биологического управления социального института, я был заброшен сюда для изучения биологического новообразования. Тогда думали, что раз живое, значит биологическое. А в то же время другое управление, какое не знаю, приняло решение на всякий случай эту субстанцию уничтожить. Они прислали ядерный заряд, хлоп, и я оказался внутри скалы, только уже в виде разума сгустка этого небиологического новообразования. Сначала я запаниковал, но очень быстро понял все преимущества нового состояния, которое подарило мне бессмертие. А еще возможность творить. Теперь вы видите сами, насколько мне удалось создать собственную вселенную, руководствуясь человеческими представлениями об идеальном мире.
  -- А она велика, ваша вселенная?
  -- Я не знаю ограничений, - пожал плечами Хозяин, - кроме пределов собственного воображения.
  -- Но вас знают и боятся во внешнем мире, значит, вы с ним контактируете?
  -- Конечно. И не только контактирую, но творю и там! Я ведь биолог, это оказалось очень полезным.
  -- Так значит эти великаны, которые похитили нас с Чарли, ваши творения?
  -- Метко подмеченно, Бенни, именно творения. Они переходная ступень от человека к практически разумному бессмертному существу. Пока они могут управляться только отсюда, но мы работаем над искусственным разумом.
  -- Но зачем?
  -- На этот вопрос я вам пока не отвечу, - Хозяин наклонился вперед, уперевшись ладонями на край стола. - Я вам, друг мой, другое скажу. Большой взрыв произошел много лет назад, уровень радиации давно упал до нормального уровня, а люди, живущие здесь, продолжают мутировать, приобретают неведомые раньше качества. Почему, я вас спрашиваю?
  -- Меня? Я не знаю.
  -- А я знаю! И я доверю эту тайну вам, друг мой, потому что вы мне глубоко симпатичны. Хотите знать тайну, Бенни?
   Адамс хотел ответить, что не хочет, но запнулся, он вдруг ясно понял, что хочет.
  -- Так вот, - Джордж усмехнулся, видимо, догадываясь о происходящем в душе своего собеседника, - Большой взрыв не просто нарушил экологию громадного района. Нет, он был настолько силен, что порвал некую ткань мироздания, разрушил привычные материальные законы, теперь им на смену идут новые. Я долго размышлял над тайнами жизни и смерти, бытия и хаоса, и пришел к однозначному выводу, ядерные взрывы не просто цепная реакция материи, а нечто большее, они рвут и законы, сцепляющие материю в единое целое. Сквозь эти прорехи и дыры сочится другой мир, мир магии! Здесь, в месте Большого взрыва, магия разлилась широким потоком, вытесняя старый мир.
  -- Но откуда она приходит? - шепотом спросил Адамс.
  -- Не знаю, - Хозяин вздохнул. - И никто не знает. Я многое познал, но есть пределы и моему познанию. Ну, что, интересно?
  -- Да. И страшно.
  -- А ведь из моего мира вы не только сможете созерцать происходящее бесконечно долго, но и познавать его, влиять на него, творить. Вместе со мной. Ну, принимаете решение?!
  -- Джордж, разрешите подумать, - взмолился Бенни, - я не могу так, сразу.
  -- Хорошо, - Хозяин встал. - Даю вам час.
   И он исчез, а Адамс снова оказался в доме, все в той же комнате. Он растерянно огляделся, потом встал и крадучись двинулся к двери. Приоткрыл. Ничего не произошло, за ней был коридор и много других дверей. Бенни захлопнул дверь и вернулся в кресло думать.
   Чем больше он размышлял, тем меньше ему нравился весь этот невероятный мир Джорджа. Но почему? Может быть, ему не нравиться необходимость выбора? Почему он должен выбирать, зачем? Чушь какая-то! Что тут думать, надо скорее выбираться отсюда. Он забарабанил пальцами по столику. Ну, допустим, выбрался. А дальше что? Куда идти? Да хоть куда, лишь бы сам и по своей воле. А что есть воля, идти неизвестно куда? Ведь у него нет дома, он неприкаян и одинок. Бенни вспомнил свалку, хищный лес, здешние джунгли, полные странных и чуждых обитателей. Ведь это все совершенно чужое, из какого-то потустороннего мира. Что он здесь ищет? Может, и вправду остаться здесь? Бенни обвел глазами комнату. Ничем она не отличается от обычного мира. Вот, например, кресло. Он всмотрелся в ткань подлокотника, обычная материя в клеточку, выглядит, как новая.... Да, так, но что настораживает? Так тут же все новое, осенило его, здесь ничто не стареет, только меняется по воле Хозяина. Но ведь он утверждает, что в этом мире каждый становиться творцом. Ага, возразил Бенни сам себе, размечтался, если бы каждый творил что хотел, тут такое бы творилось! Нет, здесь все живут и созидают под четким контролем Джорджа. И уйти от этого контроля невозможно. Боже мой, Адамс вдруг замер от потрясшей его мысли, здесь же и умереть нельзя! Если только Хозяин не пожелает. А характер у него, судя по всему не сахар. Интересно, он своих "друзей", которые ему надоели, отправляет в заточение, усыпляет или консервирует иным способом? Нет, решено окончательно и бесповоротно, надо возвращаться обратно, прочь отсюда. Бенни облегченно вздохнул: решение принято. И главное, он нутром чувствовал, что оно правильное, с глаз прямо как пелена спала, стала видна вся чудовищность этого искусственного мира. Жить здесь?! Это же ужасно! Прочь, на волю, к своей жизни, навстречу собственной судьбе.
   Адамс расслабился и решил просто ожидать прихода Хозяина. Однако, что-то не давало ему покоя, какая-то мысль. Ага, вот она. Джордж говорил, что ему удивительно повезло, когда Бенни попал в его лапы. Выходит, я ему для чего-то нужен. Точно, у меня оригинальная система мышления, он так сказал. Оп-па! Вот и вся разгадка. Так к чему же весь этот балаган?! Ведь ясно же, что Джордж его так и так не выпустит! Адамс похолодел, внутри все оборвалось, он вдруг ясно понял, как растет количество подданных Хозяина: он их себе выбирает. Нужных оставляет, а остальных отпускает? Нет, конечно! Если он им рассказывает хотя бы часть того, что наговорил ему сегодня, то им уготована только смерть. А может он им память стирает? Что же делать? Похоже, это конец, прошептал Бенни.
   Неожиданно раздался стук в дверь, Адамс машинально сказал, войдите. Дверь отворилась и в комнату грациозно вплыла ослепительно красивая женщина. Классическая блондинка, с огромными голубыми глазами, безупречными длинными ногами в короткой юбочке, а походка!... Как из кино. Точно, ухватился за эту мысль Бенни, такую только снимать, даже и не знал, что такие девицы в жизни бывают. Тьфу ты, рассердился он сам на себя, в какой жизни, это все вокруг и есть кино, а режиссер здесь Хозяин.
  -- Привет, Бенни! - женщина помахала ручкой. - Меня зовут Стела. Можно присесть?
  -- Конечно, чего спрашивать, я же здесь не хозяин.
  -- Вот именно! - Стела капризно надула губки и уселась в кресло напротив.
   Красивые коленочки вместе, чуть в сторону и обхватить сплетенными пальцами. А головку чуть набок. Всё, отпад! Это пронеслось в голове Адамса, но тут он додумался, что ведет себя не учтиво, как бы то ни было, но вошла дама.
  -- О, - спохватился он, - простите, я никак не ожидал вас увидеть. Очень, очень приятно с вами познакомиться.
   Повисла пауза.
  -- Меня прислал к вам Джордж, чтобы вам не было скучно. Правда, он очень обаятельный?
  -- Джордж?! Да, конечно.
  -- Вы не предложите мне что-нибудь выпить?
  -- Рад бы, - пожал плечами Бенни, - но у меня ничего нет, я здесь сам в гостях.
  -- О, нет ничего проще, - оживилась Стела, - смотрите.
   Она протянула правую руку к столу, и там появился знакомый графин и два бокала. Вот как, удивился Адамс, оказывается, здесь такое вытворять может каждый. Он как можно аккуратнее разлил напиток. Пил он его с удовольствием, а его новая знакомая неутомимо щебетала.
  -- Вы не представляете, как мы здесь дружно живем, я счастлива быть причастной к...
  -- Простите, Стела, А вас здесь много?
  -- Нас? - она растерянно захлопала ресницами. - Как вам сказать, спросите у Хозяина, он точно знает. - И мило улыбнулась, и головку набок. Очаровательно.
  -- Спасибо, спрошу. Скажите, вы вот напиток, раз, и сделали, это очень трудно?
  -- Ну, что вы, Бенни, - она опять захлопала ресницами. - Нисколько, стоит только подумать и все появляется.
  -- Все?
  -- Ну, почти все. Все что нужно. У нас здесь столько возможностей!
  -- А почему же я не могу?
  -- Потому что, вы гость. Чтобы стать как мы, надо подключиться.
  -- Куда?
  -- К Хозяину.
  -- И все?
  -- И все. Это так замечательно, быть неразрывно связанной великой целью с дорогими друзьями.
  -- У вас есть цель?
  -- А как же. Мы созидатели. Мы много трудимся, но нам наша работа нравится.
  -- Стела, а вот предположим, вы хотите побыть одна, ну, поразмышлять, подумать. Такое возможно?
  -- А как же! У нас у каждого свой дом, сад, яхта. Можно уплыть на корабле, так далеко, что берега не будет видно. Или улететь. Знаете, мы часто летаем, просто так, без крыльев, хотим, и летаем, - она мечтательно закрыла глаза. - Можно лететь долго-долго, вдвоем, взявшись за руки.
  -- У вас и семьи есть?
  -- Да! А как же можно жить без любви?! Люди увлекаются друг другом, и сходятся. Это так интересно, столько вариантов.... Но вы меня совсем замучили вопросами, лучше расскажите о себе, - и вдруг добавила шепотом, - как там, снаружи?
  -- Как всегда, - Бенни пожал плечами. - Я вам потом расскажу, лучше ответьте на последний вопрос.
  -- Хорошо, отвечу, но последний! - Стела строго подняла вверх пальчик.
  -- У вас дети есть?
  -- У меня? - глаза Стелы округлились.
  -- Да, нет же, здесь, у тех, кто любит друг друга, дети появляются? У вас в этом мире дети есть?
  -- А как же! У нас здесь всё есть!
  -- Стела, я о детях спрашивал, - нежно улыбаясь, сказал Адамс.
   Стела словно поперхнулось, и выглядела так, словно ей стало плохо. Она приподнялась, потом опять упала в кресло, принялась беспомощно оглядываться по сторонам, как бы ища подсказки. Пауза явно затягивалась.
  -- Ладно, - проявил милосердие Адамс, - я у Хозяина спрошу.
  -- Да, конечно, - Стела расцвела благодарной улыбкой, - спросите у него, он вам ответит. А я, - она поднялась с кресла, - я с вашего позволения пойду, у меня дела. Надеюсь, Джордж скоро будет и вам недолго придется скучать.
   Она протянула руку для поцелуя. Адамс взял эту ладонь пальцами и прислонился губами. Он ощутил тепло и запах кожи! Как будто все настоящее. Потом он проводил ее до двери и грустный вновь уселся в своем кресле. Да, несомненно, Хозяин прислал Стелу в качестве аргумента, но какого! Бенни уже давно забыл, когда стоял рядом с женщиной, а с такой.... с такой он никогда рядом не стоял. Хорошая приманка, качественная....
   Долго скучать ему действительно не пришлось, Хозяин заявился буквально через несколько минут. Он зашел в дверь улыбающийся, энергичный.
  -- Извини, Бенни, что немного задержался.
  -- Никаких проблем, Джордж, я провел это время очень содержательно.
  -- Понравилась Стела?
  -- Она не может не понравиться, в ней сосредоточено все, о чем нормальный мужчина может только мечтать, - на самом деле Адамс лукавил, но вряд ли надо было излагать Хозяину свое истинное мнение.
  -- Я так и знал! - Джордж расплылся в улыбке. - Женщина без изъянов и предрассудков, что может быть очаровательнее! - Он сел в кресло. - Итак, Бенни, обсудим наш главный вопрос?
  -- Вы имеете в виду вопрос подключения к вам?
  -- Вижу, общение со Стелой не прошло для вас зря. Да, именно подключение. Сама процедура проста и не утомительна, каких-нибудь полчаса и вы станете полноправным членом нашего дружного сообщества.
  -- Простите, Джордж, это будет зависеть от одного вопроса.
  -- Задавайте.
  -- Что будет с моим телом?
  -- Хм. Что собственно вас волнует, Бенни? Посмотрите на себя, вот оно, ваше тело, привычное и осязаемое, оно останется таким сколь угодно долго. Если только вы не захотите слегка усовершенствовать себя, например, вырастить крылья или жабры. В качестве эксперимента.
  -- Спасибо, эксперименты пока не планирую.
  -- Бенни, в моём мире "пока" всегда имеет шанс стать "сейчас".
  -- Джордж, не пытайтесь увести меня в сторону!
  -- Ну, хорошо, упрямец вы этакий, я объясню. Тело подлежит переработке, после которой оно перестает существовать.
  -- Не понял?
  -- Я удивлен, Бенни, что тут непонятного?! Как только ваше сознание сливается с моим миром, тело фактически умирает, не может оно жить без души, понимаете вы это?
  -- То есть вам нужна моя душа? - тихо спросил Адамс.
  -- Что? Причем тут душа? - Хозяин начинал сердиться. - Не ведите себя как наивный простак, я употребил это слово как образ, совокупный образ вашего сознания. Подождите, молодой человек, не перебивайте. Раз уж задали вопрос, так слушайте. Видите ли, вы, человек разумный, состоите из многослойных духовных слоев, можете называть их астралами. Всего их семь. Именно они и образуют вас как личность. Тело в число астралов не входит, оно имеет нулевой номер, понимаете, ноль! Тело, это временное местопребывание, одежда, которую мы носим, а потом сбрасываем, когда приходит время. Зачем сожалеть о костюме, из которого вырос, ответьте мне?
  -- Я никогда не задумывался об этом, - Бенни на минуту замолчал, Хозяин терпеливо пережидал паузу своего строптивого собеседника. - Получается, что после смерти человек не умирает, его душа, личность, сознание продолжают жить?
  -- Вряд ли я могу вам ответить на этот вопрос однозначно, друг мой, я могу только предполагать, основываясь на логике глубоких размышлений. Не исключено, что личность сохраняется, но вполне возможно, что распадается, сразу или через некоторое время. Никто не знает этого точно, ни наука, ни религия. Смерть, это тайна, которую неизбежно познает каждый. Что касается меня самого, если вам интересно, молодой человек, то я не спешу на пути к этому знанию, готов ждать пару миллиардов лет, я не тороплюсь, и вас к этому призываю.
  -- Но религия учит верить в бессмертие души.
  -- Да, не исключено, что они правы, но что это меняет, Бенни? Если у вас впереди вечность, почему бы некоторое время из нее не уделить на проживание здесь, - Хозяин широко развел руками, - в этом чудесном мире?
  -- А не может ли это навредить?
  -- Бенни! Ну, чего вы боитесь? Посудите сами, если бессмертие так или иначе вас ждет, то, что может ему навредить, ведь тело в момент смерти все равно умирает! А если бессмертия все же нет? Здесь-то вы его гарантированно получаете, ну пусть не вечность, а миллионы лет, пока будет жива эта планета, какая разница?! Вы ничего не проигрываете в любом случае! Избавьтесь же от этих глупых переживаний на счет вашей бренной плоти, говорите, да, и мы обнимемся, как истинные друзья.
  -- Подождите, Джордж, не спешите.
  -- Ну, что еще?!
  -- Поймите, для меня это очень важное решение, наверное, самое главное за всю прожитую жизнь.
  -- Ладно, говорите, но учтите, мое терпение почти иссякло.
  -- Я вас не задержу. Последний вопрос: мое тело еще живо, вы ничего не сделали с ним?
  -- Да, живо, живо, спит спокойно в каменном кресле. И еще долго может спать, ведь здесь время ощущается иначе, мы мыслим и действуем несоизмеримо быстрее, чем во внешнем мире, там прошло всего минут тридцать.
  -- Разве такое возможно?
  -- Это факт, Бенни. Вопрос в другом. Я очень огорчен, вы последним вопросом подвергли сомнению мою порядочность, косвенно обвинили в коварстве. Нет, я не таков, я, несмотря ни на что, очень человечен. Кроме того, открою маленький секрет, чтобы вы окончательно успокоились. Я не могу уничтожить ваше тело до слияния. Что-то происходит, когда тело умирает, личность испытывает сильнейший шок и практически разрушается. Кстати, это не наводит вас на мысль, что бессмертия все-таки не существует?
  -- Это меня пугает, Джордж.
  -- Не мудрено. Итак?
  -- Я говорю, нет.
   Повисла долгая пауза. Лицо Хозяина посуровело, взгляд стал колючим и злым.
  -- Это ваше окончательное решение?
  -- Да. Я понимаю, что навлекаю ваше неудовольствие, но не могу переступить черту, я хочу вернуться во внешний мир и прожить столько, сколько мне отпущено богом.
  -- Мальчишка! - крикнул Хозяин и вскочил с кресла. - Бога вспомнил! Очень вы, да и мы все, ему нужны! Нет на нашей планете бога, а если и был, то ушел! Для меня нет слова "нет"! - Джордж заложил руки за спину, и резко отодвинув ногой кресло, стал нервно ходить по комнате. - Если не хотите добром стать полноправным членом моего мира, то будете его пленником. Чудовищно, - вскричал он, - я ему предлагал свою дружбу! А он, песчинка, смеет спорить с ветром! Бенни, - Хозяин остановился перед Адамсом и угрожающе наклонился над ним, - вы, глупец! Вы поняли, что нужны мне, что я не выпущу вас отсюда, но у вас не хватило ума поддержать мою игру, получить максимальные выгоды от добровольного решения. Что ж, пеняйте на себя.
   Хозяин щелкнул пальцами, и уютная комната исчезла. Бенни мгновенно перенесся в массивное металлическое кресло, руки, ноги и шея оказались закованы, пошевелиться было невозможно. Вокруг ничего не было, ни стен, ни пола, только бордовые отсветы пламени со всех сторон. Кресло висело в воздухе, а вокруг горел огонь! Его сдерживаемая мощь пряталась в напряженном гудении всполохов и жаре, липнувшем к телу.
   Совсем, как в конторе мусорщиков, безучастно подумал Адамс. Он предполагал, что все закончится подобным образом. Может, он и вправду глупец и не стоило отвергать предложение Хозяина? Тем более он же заранее знал, что предложение при отказе автоматически перерастет в ультиматум. Нет, сожалений не было, просто жаль себя и немного страшно. Он закрыл глаза и вздрогнул, огонь был и там, за закрытыми веками, от него невозможно было спрятаться. Эх, подумал с иронией Бенни, а Джордж говорил, что он не коварный.
   Шло время, ничего не менялось. А может, в этом огненном шаре время стояло? Похоже, даже внутренние часы здесь не работали. Бенни горько усмехнулся, они же биологические, а я их с собой не взял. Периодически на Адамса накатывало нечто вроде оцепенения, тело немело, мысли начинали путаться, редеть. Но он боролся с этим, мысленно себя встряхивал, начинал размышлять, вспоминать хорошее и плохое. Главное не терять контроля, думал пленник, судя по всему, Хозяин не просто меня сюда засадил, а уже пытается как-то меня обрабатывать. Очень мучительно было, что от огня нельзя было скрыться даже за закрытыми веками. Создавалось впечатление, что в них попал песок, их резало и кололо. Неужели и это Хозяин предусмотрел, размышлял Адамс, ну, тогда он превзошел в изощренности любого палача, когда-либо существовавшего на Ирии. Нет, уважаемый Джордж, разозлился Бенни, так дело не пойдет! Нет здесь ни огня, ни глаз, ни тела, это все внушение и самовнушение. Надо бороться! Хм, а как? Что он может, намертво прикованный... стоп! Что значит прикованный?! Здесь же голый разум. Это надо как-то использовать. Адамс огляделся, может быть это обман зрения, но стена огня вокруг, кажется, стала ближе, точно, и жара больше. Выходит, он меня должен или сломить или спалить. Нет здесь выхода. Значит, надо его искать! А где? Только в себе, только внутри себя самого, мир Джорджа нес только зло, от него надо оградиться.
   Бенни напрягся, но языки пламени все время отвлекали.
  -- Не сопротивляйся, глупец! - прогремело вдруг вокруг громовым раскатом, и огонь прыгнул внутрь сразу на метр, полыхнуло жаром.
   Ну, уж нет! От безысходности Бенни представил себя водой, небольшой горной речушкой, стремительно несущейся с кручин в долину, нельзя ее остановить, нет преград, она сметает собой все. В нее вливаются ручьи, она набухает, шириться, вот она вся здесь, у его ног, заливает собой ненавистное пламя. Внезапно стало нестерпимо жарко, все пространство огненного шара заволокло паром, тонны воды плескались у его ног и с грохотом накинулись на пламя. Но оно все разгоралось, от пара стало невозможно дышать, свет, нужен свет. Бенни стал ярким светом, солнцем, вода превратилась в море света! Он лился из него нескончаемым потоком, легко сдувая остатки огня. Открылось громадное, необъятное пространство, в котором его свет выжигал тьму! Раздался громогласный крик. Пространство стало крошиться на кусочки и опадать пеплом, бесконечным количеством душащего порошка. Ветер, он ветер! Сдуть всю эту пакость, и высветить тьму. Прочь оковы, они смешны! Адамс легко встал, кресло разлетелось на крохотные осколки, тут же унесенные прочь, он целиком отдался во власть света, он теперь был сам светом. Он чувствовал в себе столько мощи, что, наверное, мог спалить все скалу, под которой как гигантский червяк прятался Джордж.
   Короткая вспышка и вдруг все пропало. Адамс открыл глаза. Он находился в зале, под скалой, в своем теле. Он как ошпаренный соскочил с него. Вокруг было тихо и сумеречно. Он вырвался, он победил! Бенни задрал вверх руки и бешено заорал, это был первобытный клич дикого охотника, бешенного воина, это был зов победы.
   Неожиданно дальняя стена засветилась изнутри. Адамс отпрянул к входным воротам, они были заперты. Понятно, с холодным спокойствием понял Бенни, он оказался не по зубам Джорджу в его мире, но здесь-то он тоже Хозяин! Сейчас сюда зайдет верзила и раздавит его как мелкую букашку. Ну, уж нет! Адамсом опять овладел неудержимый гнев, не выйдет, он еще помнит свою мощь! Не понимая толком, что делает, он поднял перед собой ладони с раскрытыми пальцами и что есть силы, до боли в затылке, представил, как между ними зреет тот чудесный солнечный свет. Он не оставлял своих попыток, хотя в другое время просто покрутил бы у себя пальцем у виска, сейчас у него не было иного оружия, только этот свет. Бенни зажмурил глаза и, напрягаясь, представил, как зреет искра. Как разгорается она, изливается из ладоней и могуче сливается между ними. Под веками тьма вдруг забрезжила светлым оттенком, на его фоне виднелись его ладони. Они светились по контуру золотым сиянием, и оно стекалось к центру. Бенни открыл глаза и увидел этот свет наяву. Он дрожал между его рук ослепительным шаром, готовым следовать его приказу. Адамс медленно повернулся, не сводя глаз с этого шара, и остановился напротив громады входных створок. Потом, повинуясь глубинному импульсу, резко выкинул руки вперед. Луч света вырвался с них и бесшумно рванулся к воротам. Он впился нестерпимым жаром в золото, и оно мгновенно потекло вниз, возмущенно пузырясь на пути. Миг, и одной створки не стало, вместо нее внизу остывала большая лужа металла, струйки от нее растекались, шипя и искрясь в разные стороны.
   Раскрыв рот, Адамс смотрел на дело рук своих, в ладонях саднило. Он поднял их к глазам, в глубине их тлел багрянец. Он бесповоротно понял, что в любую секунду сможет вызвать свет себе на помощь. Он опустил руки, гордо выпрямился и обернулся. Как он и предполагал, с противоположенной стены на него смотрел изумленный Джордж, призрачный Хозяин призрачного мира. Бывший пленник молча поднял правую ладонь, и тут на ней засверкала жгучая капля солнца.
  -- Не стоит, Бенни, - произнес Джордж. - Я все видел. Я не понимаю, кто ты, но видимо, придется с этим смириться. Впрочем, ты и сам, наверное, не понимаешь.
  -- Я ухожу, Джордж, - угрюмо произнес Адамс.
  -- Да, я вижу, не в моих силах тебя удерживать. Только у меня условие.
  -- Ты еще смеешь ставить условия, - недобро усмехнулся Бенни, - ты же проиграл по всем статьям.
  -- Пусть так. Но, думаю, что тебе все же будет интересно послушать.
  -- Почему ты в этом так уверен?
  -- Потому что вопрос касается твоего друга, Чарли.
  -- Что?! Что ты сказал?!
  -- Бенни, не нервничай, пока твой друг жив и здоров и очень доволен.
  -- Чем же?
  -- Моими девушками.
   У Адамса молча вытянулось лицо, на нем явно обозначился немой вопрос.
  -- Видишь ли, он улучшает генетический фонд моего племени, его хорошо кормят, всячески ублажают. Ему нравиться, поверь мне.
  -- Это похоже на него, - улыбнулся Бенни, - ладно, готов слушать твое условие, но учти, я могу сейчас же пойти за ним, вряд ли мне будут страшны твои великаны.
  -- Вопрос спорный, не забывай, что ты все же один, тебе надо спать, есть..., но не будем об этом. Я не хочу войны, Бенни. Если ты выйдешь из скалы там, где вошел, то моему авторитету будет нанесен огромный урон.
  -- Думаю, ты прав, ты ведь для этого племени бог! Но почему меня должен беспокоить твой авторитет? Ведь ты не очень любезно со мной обошелся.
  -- Я всего лишь хотел получить то, что мне нужно, за многие сотни лет я не привык себе в чем-то отказывать.
  -- Понятно. Кстати, а почему Чарли меня не разыскивает?
  -- Ему объяснили, что ты на учебе.
  -- Учебе?! - Адамс возмущенно присвистнул. - Джордж, ты же неисправимый лгун!
  -- Не надо так, - поморщился Хозяин, - мы же интеллигентные люди.
  -- Да?! Ну, ты даешь! Короче, чего ты хочешь на этот раз?
  -- Я прошу уйти тебя через другой ход. Он ведет за пределы Райской долины, но зато оттуда легче добраться до поселений в верховьях реки. Там много озер, рыбы и относительно безопасно, главное не искать неприятностей.
  -- Хм, - Бенни задумался. А почему бы собственно и нет? Хотя, Чарли.... - Допустим, я соглашусь, но где гарантии, что ты не нападешь на меня здесь под скалой или на Чарли, когда я уйду?
  -- Гарантии? Видишь ли, Бенни, мне все-таки три тысячи лет и я лишен чувства мести. Годы научили меня воспринимать мир и события исходя из голой целесообразности. Ты мне стал не нужен и опасен, зачем мне новые неприятности?
  -- Логично. Хорошо, я согласен. Но у меня тоже есть условие.
  -- Готов выслушать.
  -- Чарли в свою иллюзию не затаскивай, а то он на баб падкий, сломается еще. Не искушай его. И если через месяц мы не повстречаемся с ним, пеняй на себя, я вернусь и сожгу скалу и твою вечность под ней дотла!
  -- Жаль, - отозвался Джордж после некоторого молчания, - очень жаль, возможно, ты лишаешь своего друга самого дорогого. Но я принимаю условие, с твоего друга капля не упадет, только не появляйся в этих краях!
  -- Договорились. Куда идти?
  -- Туда, - Хозяин показал на серый прямоугольник в стене. Он медленно отодвинулся и открыл проход с редкой цепочкой светящихся нашлепок на потолке.
  -- Идти то долго?
  -- Сутки.
  -- Ого!
  -- Не беспокойся, за дверью стоит мешок с продуктами и водой, и коридор будет освещен. Доберешься без приключений.
  -- Что ж, прощай, искуситель! - Адамс подошел к проему и взял мешок. Все было на месте, и еда, и питье. - А не отравишь?
  -- Нет.
  -- Почему?
  -- Незачем. К тому же может и не получится.
  -- Разве такое возможно?
  -- А то, что ты тут вытворял, возможно? Нет, Бенни, думаю, ты еще не знаешь всего о себе. Прощай.
   Стена погасла. Адамс накинул мешок и вошел в коридор.

*****

   Бенни устало сидел на каменном полу, прислонившись к стене. Сколько часов он брел по этому нескончаемому коридору, десять, двадцать? Время растворилось в бесконечной череде блеклых светильников на потолке, теряющихся в черноте позади него, и медленно выползающих из темноты впереди него. Во рту пересохло от жажды, а он все не решался напиться из стеклянной бутыли, полученной от Хозяина. Продукты он бросил по дороге уже очень давно, можно сказать, в самом начале пути.
   Адамс сухо закашлял, попытавшись улыбнуться. Он вдруг вспомнил себя, делающим первые шаги по этому чертовому коридору. О-о! Как он гордился тогда собой! В голове ликовала победа, загнав вглубь страхи и разум, наверное, даже походка тогда у него была другой. Бенни вздохнул. Где-то через час он вдруг стал опять самим собой и с ужасом признался себе, что поступил глупо. До безумия глупо! Как можно было пойти на поводу у этого чудовища?! Разве можно было поверить, что этот самодур, потерявший остатки человечности еще сотни лет назад, оставит попытки уничтожить непокорного, прознавшего его сокровенные секреты?! Нет, нельзя было верить! Надо было, не слушая Джорджа рвануть прочь, круша и ломая препятствия, найти Чарли и уходить не мешкая. А что сделал он? Он поверил врагу, убаюканный верой в собственное могущество, и бросил своего друга у него в руках!
   Бенни даже застонал от огорчения и злости на самого себя. Да, через час он спохватился и бросился назад. Только пробежать удалось недолго, метров двести, не больше. Коридор, по которому он прошел несколько километров, заплыл скалой, превратился в тупик! Поначалу Бенни очень рассердился на коварного Хозяина и решил прожечь себе путь обратно, меж его ладоней уже затрепетал ослепительный шар огненного света, но он не применил его. Ему в голову пришла мысль, что сил бороться с камнем многие сотни метров, не самая хорошая идея, тем более, что он не знал, в какую сторону проделывать ход! За час ходьбы коридор несколько раз менял направление и в стороны и по вертикали, найти исходную точку было просто невозможно! Джордж все продумал, а главное, как мгновенно все просчитал и подготовил!
   Тогда, бросив так и не начатые попытки вырваться, Адамс понуро шел туда, куда его ведут, и только одна мысль металась в его голове: если Хозяин лепит скалу словно пластилин, что мешает ему задавить своего врага сразу? Через пару километров Бенни пришел к однозначному выводу, Джордж его боится. Он не знает, на что способна неведомая сила бывшего пленника, вдруг она столь велика, что может при угрозе жизни взорвать всю скалу?! А почему бы и нет, думал Адамс, где-то внутри него сидело ощущение такой возможности, но даже если это и так, то какого напряжения это потребует? Нет, не стоит рисковать, раскрывая свои силы перед недремлющим оком Хозяина. Бенни не сомневался, что каким-то образом тот непрерывно за ним наблюдает. Он, видимо, тоже решил не рисковать, он будет его изматывать усталостью и бессонницей. Сколько еще часов Бенни продержится, прежде чем свалится в забытьи?
   Адамс нагнулся и помассировал уставшие ноги. Он еще не обессилил, организм у него всегда был крепкий, беспокоило только одно: жажда. Вот она, вода, тускло мерцает в глубине стекла. Что стоит вынуть деревянную пробку и приникнуть к живительной влаге? Бенни уже представил, как вода орошает потрескавшиеся губы, вливается в измученное горло, руки потянулись к бутылке. Стоп! Он одернул себя, подумав, что уже не раз его руки выходили из повиновения и тянулись к заветному сосуду, в конце концов, он не выдержит, но ведь вода наверняка отравлена! Как быть, умереть от яда или от жажды? Что же делать? Надо отвлечься. Например, подумать, откуда в этом захолустье стеклянная бутыль? Адамс поднял ее и покрутил в руках, нет, это явно не фабричное изделие: стенки кривоваты, разной толщины, кустари делали. Но стекло прозрачное, с редкими вкраплениями темных крапинок. Вот если поднять бутылку повыше, открыть и наклонить, то в пересохший рот хлынет живительная влага. Бенни вздрогнул и резко поставил сосуд подальше от себя, сил сопротивляться жажде не оставалось. Что же делать? Вопрос в очередной раз обречено повис в воздухе. Бенни бессильно посмотрел на слегка светящиеся в полумраке ладони, чудесная сила которых на этот раз была бесполезна. Впрочем, так ли уж бессильна? Ведь он ничего не знает о своих способностях. Мысль в голове заработала лихорадочно и остро. Итак, у него в руках неведомый свет или огонь, подчиняющийся его воле, значит это не просто стихия! Что если направить свою силу не на разрушение, а себе на пользу?!
   Еще до конца не понимая, что он делает, Адамс подвинул бутыль поближе к себе и свел над ее горловиной ладони. Тело напряглось, мысли из головы исчезли, он просто действовал по неведомому наитию. Ладони стали медленно опускаться, расходясь в стороны вдоль стенок, но не дотрагивались до них. Между ними лился тонкий поток света с непривычно ярко-голубым оттенком, по мере того, как он пронизывал воду в бутыли, из-под него ссыпалась вниз белесая пыль, оседая внизу. Вот руки дошли до самого дна, прямо к этому мутному осадку, Бенни сфокусировал свое внимание на этой мути, и она стала исчезать! Адамс судорожно втянул в себя воздух, оказывается, все это время он не дышал, и бессильно откинулся к стене. Пусть будет что будет, но он напьется, в противном случае он не сможет сделать и шага. Он схватил горлышко бутылки и, не давая себе времени на новые сомнения, опрокинул ее в рот.
   Вода была безвкусной, наверное, он сжег в ней не только яд, но и все соли, однако она несла с собой такую свежесть и наслаждение! Господи, как же хорошо! Глаза стали закрываться. Стоп! Только не спать. Адамс заставил себя встать, подхватил наполовину опустошенную бутыль и зашагал навстречу блеклым огням. Ему казалось, что он чувствует спиной, как затворяются следом за ним пройденные метры, но теперь это его уже не ужасало.
   Вода придала сил и просветлила мозги. Мерно вышагивая по коридору, он вновь и вновь прокручивал последние события, пытаясь вспомнить что-нибудь важное, проанализировать, просчитать коварные замыслы врага. Ему вдруг пришла в голову мысль, а не водит ли Хозяин его по кругу, ожидая, когда он ослабеет? На его месте и при его возможностях Бенни, пожалуй, так и поступил бы. Но его путь не был похож на круг, у Бенни было твердое внутреннее ощущение, что он движется в определенном направлении. Но тогда выходит, что Джордж его куда-то ведет, но куда и зачем? На всякий случай Адамс решил быть настороже.
   Прошло еще несколько утомительных часов непрерывной ходьбы. Пустая бутылка осталась далеко позади, больше воды не было, а без нее оптимизм резко пошел на убыль, но Адамс упрямо, закусив губу, шел вперед. Он сам себе удивлялся, потому что в нем не было страха, напротив, с каждым новым километром в нем зрели негодование и злость, он просто кожей ощущал сполохи своего внутреннего огня. Когда Бенни впервые заметил, что светятся уже не только его руки, но и он сам, он даже не удивился этому, просто принял к сведению, и все.
   Как ни ждал Адамс окончания своего изнурительного путешествия, оно пришло внезапно. Просто из-за очередного поворота в глаза брызнуло ослепительными лучами солнца. Выход был рядом, в нескольких метрах! Бенни бросился к нему, собираясь радостно выпрыгнуть из чрева этой проклятой скалы, но что-то его остановило, возможно, облака, видневшиеся через отверстие. Он покрепче уперся руками в края выхода и осторожно глянул наружу. Коридор оканчивался в отвесной стене. "Вот куда вел меня Хозяин, - горько усмехнулся Бенни, - это надо же было быть таким глупцом, чтобы дать себя так провести! И что теперь делать?".
   Снаружи веяло свежим воздухом, солнце светило радостно и приветливо, казалось, что мир радостно приветствует путника. Но спуститься вниз не представлялось возможным. Скала отвесно уходила метров на триста вниз и ныряла в огромное озеро белой мути, уходящей чуть ли ни к горизнонту. Казалось, что громадное корыто наполнили густой мыльной пеной, разбросав вокруг него множество ее ошметок. Поначалу Бенни подумал, что это снег, но быстро сообразил, что на таком солнце он давно бы растаял. "Что же это? - озадаченно размышлял он, - может жидкость?". Он видел, что масса вещества внизу шевелилась, вздрагивала, по ней изредка пробегали волны, образовывались и пропадали маленькие водовороты.
   Что-то насторожило Адамса, что-то, идущее из недр скалы. Поменялось направление потока воздуха, раньше воздух двигался внутрь, а теперь рвался наружу. Вслед за этим донесся гул, он двигался из глубин коридора, и двигался очень быстро, слишком быстро. Он обернулся и, готовясь встретить неведомую опасность, сделал несколько шагов вглубь коридора. Через мгновение он увидел темное пятно, стремительно мчащееся на него, ветер впереди него превратился в ураган, рвущий с плеч одежду. Бенни машинально выкинул вперед руки, как бы защищаясь, и с них навстречу несущейся темноте сорвались две испепеляющих молнии, они замедлили ее, но остановить не смогли. Из коридора вынырнул поток жидкого камня и ударил в Адамса. Нет, он не дотронулся до него, словно наткнувшись на невидимую стену вокруг человека, но сила этого удара была такова, что Бенни выскочил из коридора как пробка из бутылки. Все случилось так стремительно, что он не успел испугаться, и боли от удара не почувствовал, просто тут же оказался выкинутым наружу. На какую-то долю секунды он как бы завис во внезапно загустевшем воздушном пространстве, и за эти короткие мгновения разглядел в черном провале коридора злорадный взгляд Хозяина. Или ему показалось? Ответить на этот вопрос ему уже не довелось, сердце прыгнуло из груди вверх, и скала стала стремительно удаляться. Бенни падал, овеваемый звенящим в ушах воздухом. "Все, это конец", - подумал он очень спокойно и закрыл глаза.

*****

  
   Бенни не думал о смерти, он просто ждал удара и забвения. Страха не было, вернее он был где-то рядом, летел вслед за ним и не мог догнать. В душе наступило оцепенение. Раньше он слышал, что перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь, быстро, как в калейдоскопе, но с ним ничего такого не происходило.
   Беспомощное тело вдруг качнул порыв ветра. Или нечто иное? Адамс открыл глаза и изумленно заметил последние проблески синего неба и солнечных бликов на облаках, они терялись где-то высоко вверху, заволакивались серой дымкой. Падение продолжалось, но очень странным образом, Бенни показалось, что оно плавно и незаметно замедляется. Он вывернул голову вправо, насколько это позволяли шейные позвонки, но ничего не увидел, внизу тоже были только клубы серой дымки. Вот он погрузился в нее и вроде бы совсем остановился. Адамс дышал, видел свои руки, тело, слышал шум, который сам и издавал, но ничего другого не было, ни образов, ни звуков.
  -- Я что, уже умер? - смиренно подумал он. - Значит, так и умирают: красиво и медленно, и вовсе не страшно?
  -- Нет, человек, умирают по-разному, - голос раздался совсем рядом, но с какой стороны определить было невозможно.
  -- Здесь есть кто-нибудь?! - обрадовано заорал Бенни.
  -- Кто-нибудь есть, - голос был мужской, очень спокойный, в нем чувствовалась скрытая уверенность и сила.
  -- Простите, - Адамс попытался сесть, и это ему удалось. Под ним ничего не было, но он сидел. Он махнул рукой и решил не обращать на эти странности внимания, главное не остаться опять одному. - Простите, что невольно нарушил ваш покой, но я попал сюда совершенно случайно.
  -- Случайно?! - в голосе собеседника зазвучали смешливые нотки. - Случайностей не бывает, Бенни. Я же жду тебя здесь.
   У Адамса голова пошла кругом. Даже после всех происшедших с ним приключений, то, что происходило сейчас, не лезло ни в какие ворота.
  -- Ради Бога, извините, но я нахожусь в чрезвычайно щекотливом положении, - Бенни на всякий случай сделал паузу, отклика не было, и он продолжил, - Видите ли, я не понимаю, где я и не вижу вас. А так как буквально минуту назад я падал со скалы высотой метров триста, то я не знаю, что мне и думать, может у меня бред, или я умираю?
  -- Нет, ты жив, человек.
  -- Вы сказали, что ждете меня здесь. Позвольте спросить, где здесь и кто вы собственно будете?
  -- Хорошие вопросы, Бенни, но на них я отвечу позже.
   Опять возникла пауза, Адамс не решался ее прервать. Замерев, он напряженно вслушивался, но слух молчал: ни скрипа, ни шороха, только его собственное дыхание. Через некоторое время серая дымка вокруг стала претерпевать сначала едва заметные, потом все более ощутимые изменения. Сквозь туман стали проступать контуры леса, вот показались силуэты деревьев, веток, поваленный ствол, наполовину вросший в землю, потом вдруг в мгновение ока, словно ветерок прошелся по воде, и рябью скрыло отражение. Все исчезло, чтобы через несколько минут вновь заклубиться завораживающими движениями. Только теперь вместо призрачного леса перед Адамсом представился чахлый скверик в огромном городе, нависавшем вокруг темными громадами зданий. Посредине, рядом с двумя низкими и деревцами стояли две скамьи, одна против другой. Бенни вспомнил, нечто подобное было у них на окраине города, когда он был еще подростком, и весело гонялся во дворе. Только между теми скамьями стоял столик, и за ним почти всегда чинно восседали старики. И еще тогда город был живой, а сейчас он мертвый и призрачный.
  -- Думаю, так тебе будет привычнее, человек.
   Из клубов тумана рядом со скамьями показалась фигура человека. Очень быстро она стала видна во всех деталях. Это был мужчина преклонных лет, но высокий и стройный. С красивой тростью в руке, в черном, с иголочки, смокинге и копной седых волос, тщательно собранных в аккуратный хвостик и прищепленный сверкающей заколкой у затылка, он смотрелся очень изящно. Незнакомец не спеша сел, грациозно положив ногу на ногу, и молча взмахнул тростью, указывая своему гостю на противоположенную скамью. Адамс подошел и также молча сел. Некоторое время они рассматривали друг друга. Лицо незнакомца было, вытянутым, чуть смуглым, с благородными чертами, только вот брови над зелеными глазами были слишком густыми и такими же белыми, как и волосы.
  -- Ты терпелив, Бенни, это приятно отличает тебя от многих. Нам надо поговорить, - незнакомец ненадолго задумался. - Я говорил, что ждал тебя, но, честно говоря, не так скоро.
  -- Извините, но я не понимаю.
  -- Естественно, даже я всего не понимаю. Давай для начал представлюсь, меня зовут Смит.
  -- Очень приятно, - Адамс неловко привстал со скамьи, но незнакомец остался недвижим, руки не протянул, поэтому он опустился обратно. - А меня зовут...
  -- Я знаю, тебя зовут, Бенни Адамс. Можешь о себе не рассказывать, мне известно достаточно о тебе и о твоей жизни.
  -- Но откуда...
  -- Неважно.
   Незнакомец опять задумался, постукивая тростью о ладонь. Было видно, что он несколько растерян, несмотря на свой монументальный внешний вид.
  -- Странно, - чуть слышно произнес он, - впервые я не знаю, как начать, наверное, слишком много общаюсь с людьми, заразился от них сомнениями.
   Адамс хотел спросить его, почему он так отчужденно говорит о людях, если выглядит, как человек, но удержался. Он почти был уверен в том, что незнакомец читает его мысли, но после общения с Хозяином это его уже не удивило и не испугало. Смит оставил свою трость в покое и с интересом посмотрел на своего собеседника.
  -- Адамс, в тебе есть что-то, что не поддается мгновенному анализу. Ну, хорошо, оставим в стороне праздные мнения и приступим непосредственно к беседе. Зачем ты сюда пришел, человек?
  -- Я? - Бенни, как ни старался себя вести сдержанно, не смог спрятать ироничную улыбку. - Извините, Смит, но я сюда не шел, поэтому, как я могу знать зачем?
  -- Разве всегда человек знает, куда направляется? - незнакомец лукаво посмотрел на Адамса, но тот молчал, не зная, что ответить. - Ты по-прежнему считаешь свое появление здесь случайностью?
  -- Я бы ответил так, но, кажется, этот ответ вас не устраивает?
  -- Чудак, мне не нужны ответы, которые устраивают меня, мне интересны ответы, которые устраивают тебя, человек. Так что ты можешь сказать по этому поводу?
  -- Я не могу ответить на этот вопрос, потому что не знаю, куда я попал.
  -- Хорошо, объясню. Ты что-нибудь слышал о параллельных мирах?
  -- Да, в фильмах смотрел, читал.
  -- Любишь фантастику?
  -- Нет, - Адамс пожал плечами, - просто читал пару раз. Не могу сказать, что понравилось, все-таки непридуманный мир интереснее.
  -- Хм, ты считаешь мир, в котором родился не придуманным?
  -- А как же иначе?!
  -- Ладно, оставим это до поры, вернемся к параллельным мирам. Это выражение, которое люди применяют, дает лишь отдаленное представление о сути явления. Запомни главное: вселенная многопланова и состоит из множества миров, в число которых входит и ваш. Каждый из миров отличается собственным уникальным набором законов, каждый из миров населен разумом.
  -- Значит я в одном из соседних миров?
  -- Во-первых, нет никаких соседних миров, как нет и дальних. Вселенная устроена так, что каждый из миров находится рядом с каждым, а счета им никто не вел. Во-вторых, ты не смог бы жить в большинстве миров, во всяком случае, сейчас, все они, как правило, сложнее вашего и имеют большее число измерений.
  -- Я даже на мгновение не могу представить, то, что вы описали.
  -- Не ломай себе голову, Бенни, - усмехнулся Смит, - знания приходят по мере необходимости и разными путями. То, что ты видишь вокруг, - он обвел тростью полукруг, -это, не мир, а тонкая грань между мирами.
  -- Между двумя?
  -- Да. И нет! Вы, люди, мыслите слишком категорично. На твоем языке я не могу точно описать то место, где мы находимся, у вас просто слов таких нет.
  -- А что же делать?
  -- Ничего. Просто нужно принимать мир таким, каков он есть, и пытаться его понять, - Смит воткнул трость в песок, как бы ставя знак восклицания. - Понять! А не познать. Ощущаешь разницу?
   Адамс виновато улыбнулся и развел руками.
  -- Молодец, - одобрил его Смит. - Ты мне нравишься, Бенни, а это очень редкостное для меня чувство. Впрочем, твой друг Георг тоже меня весьма позабавил.
  -- Как! - воскликнул Адамс. - Вы виделись с Георгом?! Здесь?! Когда?
  -- Недавно, - Смит улыбнулся. - А вот место встречи точно определить не могу, оно и здесь, и не здесь.
  -- Где он, что с ним, молю вас, скажите. А Чарли, что с Чарли?!
  -- Не моли, не для того тебя Рок ко мне привел, чтобы мы о твоих друзьях разговаривали, ты лучше о себе подумай.
  -- Не понял? - Бенни растерялся.
  -- Чего тут не понятного, как жить дальше думаешь?
  -- Я как-то не думал об этом. Честно говоря, я надеюсь, что вы мне поможете.
  -- Ошибаешься, человек, я никому не помогаю, я служу своему Року.
  -- Простите, Смит, вы так отчужденно говорите... кто вы?!
  -- Я Дух.
  -- Что значит, дух?! Вы приведение?
  -- Нет. Разве ты не слышал обо мне от своего друга Клео?
  -- От Клео? - Адамс задумался. - Нет, Собиратель никогда мне об этом не рассказывал.
  -- Да-а, крепко храмовники с тобой поработали.
  -- Простите, кто?
  -- Какая для тебя сейчас разница! Не буду же я рассказывать тебе то, что ты пережил, нужно, чтобы ты все вспомнил.
  -- Вспомнил? А разве я что-нибудь забыл?
  -- Не ты забыл, а у тебя отобрали несколько дней твоей жизни, очень важных дней.
  -- Но почему?
  -- Видишь ли, Бенни, ты загадка не только для нас, но и для тех, кто тебя послал.
  -- Меня кто-то послал?
  -- Давай оставим эту тему, - Смит криво усмехнулся, - обсудишь ее с Монахом.
  -- Я с ним встречусь?
  -- Ты с ним уже встречался.
  -- Я совсем ничего не помню.
  -- Ты и не можешь помнить. Дело в том, что тебе не стерли память, в этом случае ее можно восстановить или она даже может вернуться спонтанно, а изъяли! Даже из подсознания вывернули.
  -- Но зачем?!
  -- Ты получил преждевременные знания, которые могли попасть в руки непримиримых врагов Горной страны. О ней ты хотя бы помнишь?
  -- Очень смутно, - голос Адамса звучал очень неуверенно.
  -- Не ври, ничего, ты не помнишь.
   Они оба замолчали на некоторое время. Бенни поставил локти на коленки и возложил на скрещенные ладони голову. Он пытался вспоминать, но в голове звенело от пустоты и перенапряжения.
  -- Нет, даже смутных образов не возникает. То, что помню, помню отчетливо, - Бенни поднял глаза на Смита, который с интересом наблюдал за ним во время паузы. - Как же я могу вспомнить то, чего в моей памяти нет.
  -- Не только в памяти, Бенни, но даже в подсознании нет, потому, что умелый маг мог бы и оттуда достать.
  -- Вы имеете в виду Хозяина?
  -- Да, хотя его нельзя назвать магом. Только не спрашивай меня о магах, сейчас не время и не место. Просто знай, что Джордж контактирует с магами, и иногда выполняет их некоторые щекотливые поручения.
  -- Выходит, я в данном случае одно из таких щекотливых поручений?
  -- Да, можно сказать и так.
  -- Смит, но если у меня даже в подсознании нет памяти о пережитом мной, то может быть, мне кто-нибудь должен просто рассказать?
  -- А ты всему поверишь на слово?
  -- Постараюсь.
  -- Нет, так не годится, ты должен вернуть свою память. Шанс есть. Надо залезть дальше подсознания.
  -- Как это, дальше? Куда?
  -- Как это называется и где это находится в данный момент неважно, просто поверь, что вслед за подсознанием есть место, где хранятся твои утерянные воспоминания, ты должен туда попасть.
  -- Вы будете мной руководить?
  -- Я? Нет. Ты все должен сделать сам.
  -- Но я же не умею!
  -- Бенни, ты даже представить себе не можешь всех возможностей, которые дает тебе твой Дар. Фактически, ты можешь почти все.
  -- Что значит, все?
  -- Ну, например, летать, жить в воде, долгое время обходится без воды и еды.
  -- Разве такое возможно?
  -- И да, и нет. Пока ты относишься к этому, как к сказке, это и есть сказка, но когда тебе станет нужно и ты приобретешь уверенность и желание, такие возможности придут к тебе. Сейчас ты должен поверить в то, что пройдешь сквозь подсознание. Как ты это будешь делать, не знаю. Знаю только, что это тебе доступно.
  -- А если...
  -- Да, - перебил Адамса Смит, - забыл предупредить, что попытка твоя может быть успешной только здесь, в моем зазеркалье. Думаю, когда-нибудь ты научишься заходить ко мне в гости в любой момент, возможно, приобретешь способность проходить через собственное подсознание и в своем мире. Но все это может быть, а может и не быть. В любом случае, сначала ты должен найти свои воспоминания. Причем добыть их здесь и сейчас. В противном случае твой Рок изменится, и ты не станешь тем, кем должен стать.
  -- Смит! - взмолился вспотевший вдруг от волнения Адамс. - Ну, хоть какую-нибудь подсказку дайте!
  -- Что ты так волнуешься, человек? - брови Смита иронично поползли вверх, разыгрывая удивление. - Конечно, подскажу. Значит так, садишься на скамейке, глаза закрываешь, мысли не думаешь, а руками делаешь, что хочешь. А сейчас я тебя ненадолго покину, дабы не отвлекать.
   Бенни изумленно смотрел на вставшего со скамьи Смита. Что он, издевается что ли?! Но тот махнул приветливо рукой и истаял, исчез. Адамс даже глаза протер, сомневаясь в том, что они видят.
  -- Запомни, Бенни, - раздался вдруг голос, - У тебя не так много времени, приступай к делу.
   Легко сказать, приступай к делу, а с чего начать?! Адамс мысленно махнул рукой и решил тупо исполнять скупые советы Духа. Он расправил плечи, удобно уселся на скамье, прислонившись к спинке, повертел руками, и ничего не придумав, положил их на колени. Потом закрыл глаза. Сначала стало темно, потом перед глазами замелькали цветные картинки, в которых мелькали впечатления последних дней, более дальние воспоминания. Они хаотично метались, послушно замирая, если Бенни случайно обращал на них внимание, но стоило ему напрячься, сконцентрироваться на них, как они тут же рассыпались на груду осколков. Адамс прислушался к себе и обнаружил, что он непрерывно разговаривает. Где-то на заднем плане шла бегущая строка букв, которые он считывал, складывая в слова, и они звучали в голове. Это были его мысли. Интересно, подумал он, читая то, о чем думал, а если не думать, я исчезну или нет? Он поерзал на скамейке, чтобы не чувствовать своего тела, пусть сидит без участия головы, само по себе. Потом начал экспериментировать. Он как бы отвернулся от бегущей строки, на мгновение в голове стало тихо. Но тут же предательски откуда-то из-за спины зазвучало: "надо же, получается". Бенни чертыхнулся, оказывается нельзя даже оценивать себя, надо постараться ни о чем не думать, просто быть. Он очень старался обуздать свои мысли, иногда ему это удавалось, и какое-то время внутри него наступала странная манящая тишина. Нет, он не исчезал из нее, он был ее частью, это было очень необычно и интересно. Но такие удачные периоды случались редко и ненадолго, через короткое время непослушные мысли, как эхо опять начинали шелестеть вдали, подбираясь к нему, нарушая тишину и покой.
   Адамс устал и решил, что может позволить себе хоть немного передохнуть. Он расслабился и тут же вспомнил, что Смит говорил что-то о руках. Он посмотрел на них, они все также лежали на коленях, только теперь были окружены ярко-желтой аурой, а внутри каждой ладони, далеко, в самой глубине этого золотистого сияния мерцал багрянец. Адамс понял, что спит.
   Просыпаться не хотелось. Адамсу было знакомо подобное ощущение: ты вроде спишь, но знаешь об этом. Правда, после этого он обычно всегда просыпался. Решив, что ничему не будет удивляться, Бенни медленно поднял взгляд от своих светящихся рук. Он ожидал, что увидит соседнюю скамью, но ничего подобного рядом не было, впереди непрозрачно и слегка светился сам воздух, если во сне он бывает. Наверное, бывает, ведь он дышит, легкие привычно вдыхали и выдыхали. Что-то было там, вдалеке. Надо встать, дойти туда, подумалось Бенни, а как это сделать, если спишь? Он опять посмотрел на руки и поднес их к глазам. О, оказывается, двигаются! Он решил встать, но не смог. Его слушались только руки и голова, ею можно было крутить свободно.
  -- Ну, что ты головой крутишь!
   Голос Смита прозвучал как гром, Адамс даже вздрогнул. Вздрогнул и почувствовал, что может двигаться! Вот оно оказывается как, совсем просто, надо только расслабиться и думать не о том, что надо встать, а о том, что надо стоять. Бенни подумал это, и удивился жуткой казуистике собственных мыслей, хотя был уверен, что смысл там есть.
  -- Молодец! - Смит стоял рядом, в том же смокинге, с той же тросточкой, секунду назад его не было, и вот он здесь. Впрочем, Адамса это почему-то ничуть не удивило, ему было легко и свободно, как во сне. Он засмеялся, а он и есть во сне!
  -- Ладно, хватит веселиться, пошли за твоей памятью.
  -- Смит! Я так рад вас видеть!
  -- Не сомневаюсь, но это не значит, что мы должны терять здесь время. Держись за меня.
  -- А как?
  -- Просто подумай, что мы вместе. Учти, если плохо будешь держаться, то останешься там, куда мы направляемся.
  -- Как останешься?! - испугался Бенни.
  -- Меньше спрашивай, а больше делай. Не знаю я как тебе объяснить! - голос Смита зазвучал сердито. - Делай или просыпайся. Нет здесь слов и инструкций, до всего самому доходить нужно.
  -- Но это же очень трудно.
  -- Еще бы! Потому сюда обычному человеку ход заказан, а если уж кто попал случайно или по любопытству, а тем паче по злому умыслу, то считай, пропал, обратно не вернется или вернется частично.
  -- Как это частично?
  -- Очень просто, как псих! Зацепился за меня?
  -- Да, - Бенни почувствовал, что, чуть ли не обнимает Смита своими объятиями, неважно как, главное не выпустить.
   Окружающее мерцание стало смещаться в сторону, вернее, во все стороны сразу. Они неслись со страшной скоростью, мимо мелькали... Что? Образы, существа, чьи-то мысли? И еще вокруг что-то шумело или шептало? Бенни зажмурился, но ничего не изменилось, странно, неужели во сне нельзя зажмуриться?
  -- Бенни! - голос Смита слышался как будто издалека. - Ищи!
  -- Что искать? - переспросил Адамс, на всякий случай покрепче обхватив Смита, и его сразу же стало лучше слышно.
  -- Ищи, чего тебе не хватает.
   Ох, уж эти загадки! Как можно искать то, о чем ничего не знаешь? Впрочем, как же?! Ведь Собиратель довел их до Леса, а дальше? Дальше был тоннель. Точно, тоннель, длинный, извилистый, а потом пещера, а в ней...
   Воспоминания вливались в Адамса бурлящим потоком. Он уже даже не успевал осознавать их, он только чувствовал, как они занимают в его мозгу свои ячейки, свободные, но ждущие именно то, что приходило. В голове замутилось, и почему-то перед глазами вдруг мелькнул и пропал безглазый вождь детей леса, но Бенни судорожно обхватывал плечи Смита, они были здесь, рядом, вселяли уверенность и спокойствие.
  -- Все?! - донесся опять далекий, едва различимый среди окружающего шума, голос Смита.
  -- Почти! - Бенни что-то остановило. Он вдруг вспомнил: Монах возглавляет Церковь Рока, и еще он спрашивал о его Роке. А он ответил, что не знает его. Может он есть здесь?
   Что-то всколыхнулось рядом, мощно, огромной волной, отодвинулось, а потом стремительно метнулось назад. Цунами слов и понятий обрушились на голову Адамса таким оглушительным ударом. Что он чуть не разжал руки, обхватывающие плечи Смита. Бенни знал, если отпустит, то никогда отсюда не выберется, он это знал точно! А вслед за первой волной об него билась вторая, третья.... Он сбился со счета, руки слабели, он чувствовал, что еще держится за Духа, но тот отдаляется, так, что голоса его почти не было слышно. Адамс сжал зубы и выплеснул из себя свой свет, раздвинул им душащие воды и захлебываясь крикнул: "Рок! Где мой Рок?!". Последующий удар был самый сокрушительный, он чуть сознание не потерял, только страх кануть здесь, раствориться без остатка, сохранили осколки разума. До ушей вдруг донеслось:
  -- Бенни! Пора назад, прекрати вопросы, погибнешь!
  -- Я готов! - буквально выплюнул ответ Адамс, разжав онемевшие зубы.
  -- Тогда возвращаемся!
   И они понеслись назад. А куда, назад? - подумал устало Бенни. - Перед глазами внезапно возникла белая пена, в которую он падал со скалы, он ее так явственно представил.... Через мгновение его догнала еще одна волна, злая и косматая, она саданула его на излете хлестко и больно, так, что его сознание опять помутилось.
   Адамс открыл глаза, сел и потянулся. Тело затекло, и немудрено, он полулежал, уткнувшись носом в угол деревянной скамьи. Сколько же он спал? Вокруг ничего не изменилось: те же две скамьи, три чахлых деревца. Бенни встал и с удовольствием прошелся по хрустящему песку. Стоп! Он застыл, пораженный тем, что помнил. Ему даже не надо было вспоминать, он и так все помнил: Белую гору, Монаха, храмовников, все разговоры, вопросы. Получилось!
   А что собственно, получилось? Ну, вспомнил он прошедшее, а как это изменило его судьбу? Никак. Разве что обида вылезла крохотным росточком, за шишки на голове. Ведь их бросили с Чарли практически на произвол судьбы, они десятки раз могли погибнуть! Да, действительно, видимо они везучие, если, не понимая, куда попали, спокойненько брели по райской долине несколько дней, и уцелели!
  -- Кстати, как там, Чарли? - произнес вдруг вслух Бенни.
  -- Порадовать не могу, - Смит, как всегда появился неожиданно. - Чарли у Хозяина.
  -- Как?! - он его все-таки прибрал к рукам?! - Адамс от злости аж зубами заскрипел. - Ну, я вернусь, поквитаюсь!
  -- Нет, не поквитаешься.
  -- Почему?
  -- Потому, что теперь твой друг Чарли, часть твоего врага. Уничтожишь его, уничтожишь и друга.
   Бенни онемел. Как же легко Джордж обвел его вокруг пальца! А он-то хорош, не смог просчитать такого простого хода! Да, Смит прав, он не станет уничтожать Хозяина, потому что Чарли теперь его заложник. Вечный заложник.
  -- А Чарли невольно не выдаст Хозяину каких-нибудь тайн? - Адамс даже головой потряс, чтобы избавиться от несвоевременной скорби по другу, она еще придет к нему, но потом, не сейчас.
  -- Вряд ли. Хозяин ограничен в возможностях, и дальше подсознания ему не забраться. Впрочем, даже если сможет, Чарли мало что знает. Но давай лучше поговорим о тебе, Бенни. Как ты себя ощущаешь с возвратом потери?
  -- Странно, - Бенни пожал плечами, - вроде никакой разницы.
  -- Это нормально. Сейчас нормально, а до этого было ненормально. Понятно?
  -- Понятно.
  -- Вопросы есть?
  -- Да, много.
  -- Что ж, начинай, но на все отвечать не обещаю.
  -- Смит, вы не человек?
  -- Нет.
  -- А...
  -- Следующий вопрос.
  -- А вы в Бога верите?
  -- Хм. Ну, и хитер же ты, братец! Хорошо, скажем так, верю. Хотя, я бы применил бы здесь другое слово, слово "знаю".
  -- Вы знаете Бога?!
  -- Нет, его никто не знает. Я знаю о Боге. Ты веришь, а я знаю.
  -- Но ведь вы выполняете его волю?
  -- Да, так же как все разумные в большой Вселенной.
  -- А есть те, кто не выполняет?
  -- Нет.
  -- То есть как, это, нет?! Даже те, кто не верит в Бога?
  -- Не пытай меня, Бенни. Не могу я тебе все разложить по полочкам, надо тебе до многого самому дойти. Монах тебе поможет, слушайся его.
  -- Смит, скажите, а Хозяин меня специально по коридору пустил, чтобы я в ваше зазеркалье попал?
  -- Ну, что ты! - Дух засмеялся. - Ох, насмешил. Бенни, ну, нельзя так буквально воспринимать волю Рока. Следуя Року, человек постоянно получает на первый взгляд случайные подсказки, помощь. Так и с тобой. Казалось бы, я все проходы на Ирии знаю, но нет, оказывается под самым моим носом в воздухе, видимо, на уровне, где раньше. До Большого Взрыва была поверхность, прятался еще один. Именно в него ты и угодил. При чем без помощи твоего злейшего врага, Джорджа, ты бы в него попасть не смог, да, и Дар бы свой выявить не смог. Видишь, как все переплелось!
  -- Да-а! - только и выдохнул Адамс.
   Он сидел почти безучастный к происходящему, изнутри вдруг что-то навалилось, распирая, рвалось наружу, царапая сердце, выворачивая мозги, не давая дышать, гася в зрачках свет. Бенни схватился за горло, захрипел и рухнул со скамьи. Он увидел встревоженные глаза Смита и его разинутый в крике рот. Уже как эхо до него донеслось: Адамс, ты, какие вопросы задавал, дурачок?!
  -- Ро-ок! - не слыша собственного голоса, прохрипел Бенни.
   Но Дух услышал. Последнее, что увидел Адамс, это сначала безмерно удивленный, а затем полный отчуждения и холода взгляд Духа, а его губы, вопреки этому взгляду все еще шептали: "Борись!".
   Бенни очнулся от противного скрипа у самого лица. Он приоткрыл веки и увидел в паре сантиметров от своего носа заостренный конец трости, подняв по ней глаза, он увидел Духа. Тот сидел напротив и внимательно смотрел на него. Взгляды встретились. На него участливо и доброжелательно смотрел Смит, такой же, как и при первой встрече. Но почему-то Адамс не мог забыть другого Смита, которого лишь на мгновение увидел перед тем, как потерять сознание.
   Бенни неуклюже сел, потом, кряхтя, заполз на свою скамейку.
  -- Рад, что ты очнулся, друг мой. Как ты себя чувствуешь?
  -- А я не мог умереть? - неожиданно сорвалось с губ Адамса.
  -- Умереть? - левая бровь Смита приподнялась. - Нет, не думаю, а вот в идиота превратиться, мог.
  -- Что, так серьезно? - равнодушно спросил Бенни.
  -- А ты как думал! - сердитым голосом ответил Дух. - Наивный человек, ты что, думал, в библиотеку заскочил? Я ведь предупреждал, что там опасно.
  -- Простите, Смит, вы правы, я самонадеянный мальчишка.
  -- Ну, не надо быть к себе таким строгим. На самом деле, ты должен гордиться, не каждый возвращался.... Впрочем, я уже говорил. Лучше расскажи, Бенни, что ты там кроме своей памяти прихватил, больно тяжело назад тебя тащить было.
  -- Неужели это зависит от того, какие вопросы задал? - удивился Адамс.
  -- Конечно! Это ведь особое место, что спросил, то и получил, только вот в чем проблема, некоторых ответов человек по определению воспринять не может. После определенного объема его сознание просто взрывается. - Смит накренился вперед и пристально посмотрел на Адамса. - Ты, волны чувствовал?
  -- Да, еще какие, они меня чуть с вас не смыли.
  -- А сколько было волн?
   Что-то насторожило Бенни в голосе Смита, опять он вспомнил его глаза, колючие и холодные. Нет, надо быть настороже!
  -- Две, - решительно сказал он. - Помню только две.
  -- Ну, две так две, - Смит откинулся на спинку скамейки и опять стал ковыряться своей тростью в песке.
   Странным образом Адамсу казалось, что трость то заостряется, то закругляется, то чуть удлиняется, то опять уменьшается, ну, вылитое жало.
  -- Вот что, Бенни, ты тут посиди немного, я сейчас вернусь.
   И Дух исчез, как всегда неожиданно. Ну, правильно, он ведь здесь хозяин. Последнее слово остро резануло по памяти, вновь разбудило страхи. Адамс с ужасом почувствовал, что больше не доверяет Смиту, оснований вроде бы, кроме надуманных подозрений, нет, а он все равно перестал ему верить. Так, решил Бенни, раз не верю, значит, интуиция работает, плохо ли, хорошо, а она меня еще не подводила. Каков же вывод? Вывод один, даже если Дух ничего плохого и не задумал, то все равно отсюда надо сматываться. Легко сказать, а как? Думай, Бенни, думай. Смит говорил, что я и сам могу проходить между мирами, если захочу. Я очень хочу. Так, а что дальше? Адамс нервно затопал ногой по песку. Смит говорил еще, что в мой мир ведут проходы. Один я точно знаю где, но мне туда не надо, а вот второй.... Он внимательно огляделся вокруг, точно, это же кусок его города, может Дух не так просто выбирает пейзажи, а срисовывает их с мест, где есть проходы. Как только он об этом подумал, как почувствовал, что его качнула некая неведомая сила. Стоп! Он покрепче вцепился в края скамьи. Нет уж, обратно в Новую цивилизацию он не хочет, а куда тогда? Ну, конечно! Адамса просто осенило, он вспомнил мелькнувшую первоначально картинку, когда сюда попал. Там был дуб, поваленный ствол, еще деревья, это, безусловно, лес Горной страны! Бенни напрягся, пытаясь воспроизвести эту картинку, стараясь думать при этом, что хочет там оказаться. Один раз его вроде качнуло, но он мог и ошибиться. Минуты шли, а ничего не получалось. Он стал тихо паниковать. Где-то на самых задворках его души ширился страх, и еще росла уверенность, что нужно скорее уносить отсюда ноги. От безысходности Адамс опять призвал на помощь свой Дар. Он с готовностью всколыхнулся из солнечного сплетения, потом еще раз, вокруг вдруг все завибрировало и померкло. Бенни охнул, и тут же очутился на засыпанной высохшими листьями земле. Он поднял голову, над ним могуче высился огромный дуб. Настоящий дуб, в яви! Скорее прочь от перехода, в сторону, куда-нибудь в гущу зарослей, а лучше к ручью, свежему, холодному. Адамс заработал ногами и руками и пополз к ручью, сил встать не было, но он точно знал, тот рядом, в нескольких метрах.
   Боже, ему удалось! Это была единственная мысль, бившаяся в его воспаленном мозгу, когда он жадно пил, опустив в журчащую воду пылающее лицо вместе с ноздрями. Утолив жажду, он бессильно откинулся в сторону, и тут же изнутри на него опять пошла горячая волна, гоня впереди тошноту, головную боль и забытье....
  
  

*****

   Монах сидел на краю кровати и хмуро смотрел в стену. Этой ночью, после значительного перерыва, во сне к нему явился Дух. Таким Михаил его еще не видел, он был не просто нервозен, а крайне раздражен. Монах за полторы тысячи лет множество раз встречался с Духом, знавал его разным: веселым и остроумным, кратким и многословным, хмурым и озабоченным, но всегда в меру, с соблюдением определенной дистанции. Таким, как в этот раз, Дух никогда не был. Монах покачал головой, никогда бы не подумал, что он обладает такой бурей эмоций, странно. Михаил встал, небрежно закинул постель одеялом и направился умываться. Раздумья не отпускали его ни на секунду.
  -- Все! - решил он. - Одеваюсь и иду в свою каморку, надо все изложить в дневнике, пока не забылось. - Да и тетрадки своих предшественников надо бы полистать.
   Усевшись за свой стол и открыв тетрадь, Монах принялся быстро записывать впечатления ночи:
   "Дух появился как всегда внезапно. Теперь, вспоминая, хочу отметить, что он впервые за многие столетия слегка не соответствовал обычному облику. И перед моими предшественниками и передо мной он всегда появлялся в одинаковом обличии: величавым и благородным старцем, с густыми седыми волосами, струящимися до плеч, в ослепительно белом плаще до пят и с золотым жезлом в руках, украшенных перстнями".
   Монах выпрямился и отложил ручку. А когда и как, собственно, Дух впервые появился перед нами? Хм, первый Монах о нем ничего не писал, это совершенно точно! При нем и Церкви-то как таковой еще не было, она только-только зарождалась. Первые упоминания есть в дневнике второго Монаха, он писал, что разговаривал во сне с тенью старца, и беседовали они о новых свойствах человека, которые должны помочь Горной стране выжить. Дух и назвал их Дарами. Да, так все и было. Потом темный силуэт, от встречи к встрече, постепенно проявлялся, пока не принял известный им облик. С каждым последующим столетием количество людей, наделенных Даром, росло, Дух помогал их развивать.... А может, наделял их Дарами?! - вдруг со страхом подумал Монах. - Ну, и что? - Спросил он самого себя, да, хоть бы и наделял, какая разница?! Без этих новых способностей их маленькое сообщество не выжило бы, деградировало бы, как люди в Райской долине. Михаил озадачено помотал головой, фу, какие-то крамольные мысли с утра лезут в голову, раньше такого не было. Он, было, взялся за перо, но застыл, пораженный коротким вопросом: а Духу это все зачем? Он покачал головой, опять удивляясь самому себе, и принялся писать дальше.
   "Сегодня Дух был в своем обычном белом плаще, только вместо жезла держал в руках черную трость, а его седые волосы были заколоты на затылке хвостиком! И перстней, кажется, не было, да, точно, не было. Он появился и даже не поприветствовал. Вот максимально точное содержание нашей беседы:
  -- Монах! Воронка Рока превратилась в водоворот. Ко мне приходил Бенни Адамс.
  -- То есть как это, приходил?
  -- А так, взял, и заявился! Сам, я его не вызывал, его Рок привел.
  -- Что ж, я рад, что Бегущий увиделся с тобой.
  -- Он больше не Бегущий!
  -- А кто же?
  -- Он твой возможный приемник!
  -- Странно, я не чувствую скорой замены. Все монахи ее предчувствовали, а я пока нет.
  -- Я же сказал, возможный.
  -- Но разве так может быть?
  -- Выходит, что может.
  -- Почему?
  -- Я водил его за подсознание.
  -- И он справился?!
  -- Еще как! Вернул себе свою память.
  -- Отлично, я рад за него.
  -- Михаил, ты все-таки неисправимый романтик, ты что, не понял, он твой приемник!
  -- Так, ведь, возможный.
  -- Хорошо, относись к этому, как знаешь, но это не самое главное.
  -- Чем же еще удивил тебя Адамс?
  -- Он обладает слишком могущественным Даром, и я не уверен, куда он его применит.
  -- Не понимаю.
  -- Напрасно! Он человек пришлый, его душа искалечена прошлой жизнью и чужеродным вмешательством. К тому же он хватанул слишком много знаний, столько, сколько не выдержал бы ни один человек.
  -- Каких знаний?
  -- Не знаю, он скрывает, а его мысли мне больше не открываются.
  -- Да, действительно это серьезно. А где Адамс сейчас, я хотел бы с ним встретиться.
  -- Если бы я знал, он сбежал!
  -- Как, сбежал?!
  -- А так, взял сам себя и унес, а куда я не ведаю, переходов слишком много, чтобы я их мог все контролировать. Карты переходов он не знает, это совершенно точно, так что его может унести бог весть куда!
  -- То есть теперь он может оказаться вне Горной страны?!
  -- Да, с большой долей вероятности, более того, он может попасть в руки Ордена!
  -- Но разве вы не можете поискать его?
  -- Не могу. Я даже его местонахождение не могу отсканировать, не то, что выяснить, чем он сейчас занимается.
  -- Это катастрофа, иначе случившееся я оценить не могу.
  -- Монах, что случилось, то случилось. Впервые я не знаю, куда ведет Рок, одно скажу, Адамс очень опасен. Сейчас он еще не осознает всей полноты своей силы, так что есть немного времени.
  -- Для чего?
  -- Для его нейтрализации.
  -- Суровый приговор.
  -- Рок молчит, Монах, так что решение принимать будешь ты один. А мое мнение, лишь мое мнение".
   Михаил закрыл тетрадь и откинулся на спинку кресла. Как это ни странно, но его не взволновало сообщение Духа о том, что Бенни теперь его приемник. Он не хотел умирать, но пожил столь долго, что смерти не страшился. Кроме того, многолетний груз ответственности за Церковь и Горную страну был тяжкой ношей, он не прочь был переложить ее в достойные руки. А смерть, смерть все равно придет. Монах верил, что смерть бренной оболочки не прекратит его существования, просто перенесет его в иные миры. И откроется тайна. Поэтому, о чем тут сожалеть и беспокоиться? А вот по-настоящему встревожило его поведение самого Духа. Ему показалось, что тот намеренно преувеличивает опасность, исходящую от бывшего Бегущего. Прямых доказательств этому не было, но Монах привык доверять своей интуиции. Если он прав, то почему Дух это делает? Неужели Адамс каким-то образом затронул интересы самого Духа? Да, и каковы, собственно они, его интересы? Кто такой, этот Дух? Такой вопрос у Михаила изредка всплывал, но он гнал его прочь, как вредный, подвергающий сомнению тысячелетние традиции взаимного согласия и доверия. Ни в одном из дневников не звучал этот вопрос, не было рассуждений на эту тему, видимо каждый Монах считал его запретным. Но куда деться от сомнений, особенно сейчас?
   Михаил закрыл потайной кабинет и направился к своему Управителю. Его постель была пуста. Умывается, наверное, подумал он и присел на стул. Дверь скрипнула, вошел заместитель.
  -- Пресветлый?!
  -- Здравствуй, Павел!
  -- Михаил, что случилось?!
  -- Случилось, брат мой, - Монах встал. - Сходи за Капилом, я не могу его дозваться, видимо, спит крепко. Жду вас в кабинете.
  -- Да, конечно, Пресветлый, мы скоро.
  
  

*****

   Над головой светили яркие звезды, заслоняемые качающимися ветками. Отсюда, снизу их так хорошо было видно, кажется, протяни руку, и можно взять. Адамс пошевелился и застонал. Все его тело болело, а еще жутко хотелось есть. Он сел и огляделся, кругом была лесная чащоба, а еще глубокая ночь. Сколько же он здесь провалялся? Странно, между деревьями плескалась густая темнота, но стоило Бенни туда всмотреться, как она начинала клубиться и отступать. Вот как, я теперь ночью вижу, как днем? Удивления почти не было, слишком много впечатлений случилось за последнее время, чтобы удивляться, да, и устал он жутко. Видит ночью, ну, и хорошо, пригодится. Итак, подведем итоги, - Бенни кряхтя поднялся. - Я жив, здоров. - Он пошевелил руками и ногами. - Получил свою память обратно и, по словам Духа, попутно прихватил какие-то знания. Странно, но я их не чувствую... Он вдруг вздрогнул. В голове промелькнула мысль о белой субстанции в горном каньоне, и внутри сразу что-то дрогнуло, задрожало, словно снежная лавина вот-вот готова сорваться с вершины вниз и смести все на своем пути. Голова закружилась, Адамса качнуло так, что пришлось ухватиться за дерево. Вот оно в чем дело! Видимо, бывают знания опасные сами по себе, а может не для человека предназначенные.
  -- Похоже, я действительно прихватил лишнего, - проворчал он.
   Бенни решил двинуться вниз по ручью, должен же он куда-нибудь вывести. Не такая уж Горная страна была большая. При этих мыслях волна радостного удовлетворения пронеслась по душе. Он выдержал испытание, выдержал и вернулся! Обиды на Монаха и его свиту уже не было, теперь Адамс был твердо уверен, что другого выхода у них не было. Он потрогал шишку на голове, до сих пор болит. Ладно, Бог простит. Шелестя листвой и хрустя сухими веточками, он легко двигался по лесу, а перед глазами всплыла улыбающаяся физиономия Чарли. Что же ты наделал, друг, грустил Бенни, ведь Хозяин, этот скользкий и коварный моральный урод наверняка первым делом избавился от твоего тела. Теперь ты навеки его пленник и даже волшебник не сможет тебя вернуть в этот мир. Стоп! Адамс застыл, а может, я сам загляну в гости к другу? Имею я право его навестить? Имею, а заодно и Хозяина прижучить. Как, пока не знаю, но видит Бог, я до него доберусь!
   Начало светать, деревья поредели, все чаще встречались полянки и перелески, и уклон стал гораздо более заметен. Лес скоро закончился, и сразу начались поля ржи. Адамс очень скоро заметил тропинку и решительно свернул на нее, уж она-то к жилью обязательно приведет. На душе стало легко и спокойно, так же, как и в природе вокруг.
   Сначала в утреннем тумане стали проглядывать огни, а затем показались крыши домов. Их было много, несколько десятков, а может и того больше. Прямо, город! Дома сложены из тщательно подогнанных бревен и выглядели крепкими и добротными. Между тем рассвет вступил в полную силу, а далекие белоснежные вершины окрасились лучами восходящего солнца. Похоже, и город просыпался, огни дружно гасли, послышались скрипы, приглушенные голоса. Надо идти. Лучше прийти самому, чем быть кем-то случайно замеченным.
   В городе, если считать его таковым, была только одна улица, зато широкая и мощеная пластинами толстого известняка. С обеих ее сторон были проложены дренажи, посередине шла вереница невысоких фонарей. За низенькими заборчиками виднелись аккуратные грядки. Адамс медленно шел по улице и с жадностью всматривался в окружающие дома, обращая внимание на самые пустяковые мелочи. Прежняя робость ушла, осталась только радость, что люди жили здесь достойно, добротно, и даже с электрическим светом. Молодцы! Может не все еще потеряно для Ирии? В некоторых домах захлопали двери. Вот на порог вышла молодая женщина в платье и стала повязывать на крылечке платок, но, увидев незнакомца, застыла и долго провожала его взглядом. А через пару домов Бенни увидел пожилого крепкого мужчину, он устанавливал полено на пенек, поставил, нагнулся за топором, да, так и застыл, увидев Адамса. Людей становилось все больше, кое-где послышались и детские голоса, они не мешали ему, только смотрели вслед, озадаченно качали головами и, немного погодя, вновь приступали к своим повседневным делам.
   Улица вышла на большую площадь, вокруг которой располагались несколько двухэтажных домов. Площадь была пуста, но в среднем доме в двух окнах горел свет. Бенни подумал и направился к крыльцу. Стучаться в дверь не стал, решил пока посидеть на ступеньках. Неподалеку то и дело мелькали любопытные лица людей, они как бы невзначай пришли сюда и стояли поодаль. Значит, все-таки отложили свои дела, усмехнулся про себя Адамс. Сзади скрипнула дверь. Он вскочил и повернулся. На него смотрел большой, несколько грузноватый, бородатый мужчина. Сначала в его глазах мелькнуло удивление, но оно быстро сменилось деловым прищуром.
  -- И кто же ты будешь, ранний гость? - спросил он.
   За спиной возник легкий шум. Адамс оглянулся, там собрались люди, человек двадцать, в основном женщины и подростки.
  -- Я? - переспросил Бенни. - Я Бегущий.
  -- Да? - в голосе мужчины послышалось изумление. - Редкий гость. Ну, что ж, заходи, коли пришел. А вы нечего глазеть, человека смущать, идите по домам, дела давно вас дожидаются.
   Он приоткрыл дверь, оглянулся, как бы приглашая следовать за собой, и вошел внутрь. Адамс поторопился за ним.
  -- Присаживайся, Бегущий, - сколько лет живу, а живьем вашего брата видеть не довелось, а ты вон какой, обычный совсем. Разве что пыльный и грязный. Да, и голодный, наверное?
   Бенни смущенно кивнул головой.
  -- Ладно, посиди пока, пойду, принесу чего-нибудь.
   Адамс огляделся. Он сидел в просторной комнате с письменным столом и настольной лампой. Когда только входил, видел, как хозяин собрал со стола кипу бумаг и запер в ящике. Теперь столешница была девственно чиста, если не считать пера с чернильницей, кружки с остатками остывшего чая и какого-то странного деревянного предмета с шариками на проволочках.
  -- Что рассматриваешь, счеты никогда не видел? - мужчина поставил перед Бенни кружку белого маслянистого напитка и краюху хлеба. - Ешь, не стесняйся.
  -- Простите, а что это?
  -- В кружке? Молоко козье, - мужчина улыбнулся. - Ты что, молока никогда не пробовал?
  -- Нет.
  -- Тогда подожди, а то пронесет еще, - он, кряхтя, поднялся со стула, - сейчас чаю подогрею. Ты пока хлеб пожуй.
   Он опять вышел, но через минуту уже вернулся с дымящимся глиняным бокалом.
  -- На вот, горячий уже, Ксения подогрела. Ты ешь. На вопросы мои сможешь отвечать?
  -- Конечно.
  -- Тогда для порядка давай сначала познакомимся. Меня называют Фролом. Староста я тут городской.
  -- А еще в Горной стране есть города, или ваш единственный? - не удержался Бенни.
  -- Ишь, ты, быстрый какой. Есть, конечно, куда им деться, только поменьше будут, чем наш Горный.
  -- Так ваш город называется Горный?
  -- Да, так и называется, - староста нахмурился. - Ты вот лучше свое имя назови, Бегущий.
   Бенни покраснел, он вдруг понял, что ведет себя как мальчишка.
  -- Ради бога, простите, - спохватился он, - я так обрадовался..., простите меня.
  -- Да, ладно, не церемонься, не велик грех. Так как звать то тебя?
  -- Бенни Адамс.
  -- Так ты что ж, и впрямь из больших городов прибыл?
  -- Да.
  -- И там родился?!
  -- Конечно.
  -- Ну, чудеса. Да, как же ты, мил человек, сюда добрался и почему бегущим назвался?
  -- Нас Собиратель на свалке нашел и провел. Вы знаете Собирателя?
  -- Смотря какого, - отрезал Фрол. - Ты мне не про них, а про себя рассказывай.
  -- А чего рассказывать, жил в большом городе, имел хорошую работу, потом попал в дохи. Случай помог, встретил друга, он подсказал, куда ноги уносить.
  -- Хм, дохом был, а мозги то вроде на месте.
  -- Нам повезло, Фрол.
  -- Ладно, дальше видно будет, - с сомнением покачал головой староста. - Чего в наших краях ищешь, Бенни?
  -- Мне к Монаху надо, - Адамс невольно понизил голос.
  -- О, как! Так сразу, и к Монаху?!
  -- Фрол, я с Монахом уже встречался. Я его урок исполнял, теперь мне к нему в Белую Гору надо.
  -- Да-а, дела! - староста озадаченно почесал бороду. - Значит, ты и в Белой горе уже побывал?
  -- Да.
  -- И каким же путем шел?
  -- Через лестницу, что безымянные братья сотворили.
  -- И сколько же времени карабкался?
  -- Часов восемь, не меньше. Чуть не свалился, спасибо Собиратель помог.
  -- Ладно, верю, - староста поднялся. - Ты хлеб свой доедай, подремли, коли, захочешь, рядом комната, в ней топчан есть, за ней умывальник. Туалет во дворе, ты туда через другую дверь выходи, если приспичит. В город пока не ходи, нечего народ будоражить. Жди, а мне сходить кое-куда надо.
   Бенни сладко спал, ему снилось небо, синее, без облаков и без границ. Он парил среди него и, глядя вниз, видел Ирию, ее единственный материк, на котором больше не зияли раны, и не смердела свалка. Он знал, что может попасть в любое место планеты, лишь пожелав об этом, чтобы убедиться в спокойствии жизни на ней, но он не хотел. Ему нравилось парить, слегка качаясь в струях воздушных потоков. Но вот ветер вдруг усилился, рваными порывами он стал бросаться на него, стремясь скинуть с высоты, смертельно прижать к стремительно приближающейся поверхности....
  -- Да, проснешься ты, наконец! - сквозь вату сна в уши влился такой знакомый голос.
  -- Клео! Это ты! - Бенни вскочил и бросился в объятия друга. - Клео, как я рад тебя видеть, ты бы только знал!
  -- Я тебя тоже. Ты молодец, сумел выжить, сумел вернуться, я восхищаюсь тобой.
  -- Ты поведешь меня к Монаху?
  -- Нет, - Собиратель развел руками и многозначительно посмотрел на друга. - Я здесь мимоходом.
  -- Я понмаю, - грустно кивнул Адамс.
   Они замолчали, все еще держа друг друга за плечи и смотря глаза в глаза. Казалось, слова вдруг закончились. Первым очнулся Собиратель.
  -- Бенни, ты представить себе не можешь, как я переживал за тебя, а как я молился за твою жизнь!
  -- А шишкам на голове мы с Чарли случайно не тебе обязаны?
  -- Нет, я в таких делах не специалист.
  -- Но был в курсе?
  -- Ну, что ты душу травишь, знал я, знал, а что мне прикажешь делать, спасать вас?
  -- Ну, не кипятись, я шучу. Лучше скажи, где тебя Фрол умудрился найти.
  -- А он не меня искал, он к Белоусу шел.
  -- К кому?
  -- К Последнему Учителю, он тут неподалеку живет, около озера.
  -- А это тот, который студентов Духу на заклание водит?
   Клео отшатнулся от Адамса и изумленно уставился на него.
  -- Ты что, его знаешь?
  -- Кого ты имеешь в виду?
   У Собирателя округлились глаза. Он даже заикаться стал.
  -- Я им-мел ввиду Последнего Учителя.
  -- Нет, с ним не знаком.
   Клео был умным человеком, поэтому задавать следующий вопрос, который так и вертелся на кончике языка, не стал.
  -- Пойдем, Бенни, я познакомлю тебя с Белоусом.
   Они прошли в кабинет Старосты. Спиной к окну сидел старик и разговаривал с Фролом. Увидев вошедших, он поднялся, оперевшись на длинный посох.
  -- Учитель, показываю тебе Бегущего.
   Белоус слегка наклонил голову, и пронизывающе посмотрел в глаза Адамсу, который в ответ тоже поклонился.
  -- Меня зовут Кирилл.
  -- Очень приятно, а меня, Бенни Адамс.
  -- Фрол, - обернулся Белоус к Старосте, - рад был поговорить с тобой и с твоей мудростью, но нам пора.
  -- Счастливой дороги, Кирилл.
  -- Бенни, ты готов идти?
  -- Прямо сейчас?
  -- А когда? Разве есть причина откладывать путь, если он уже лежит у ног?
  -- Нет, просто....- Адамс растерянно взглянул на Собирателя, подошел к нему и обнял. - Береги себя, Клео.
  -- Ты тоже.
  -- Я готов.
  -- Хорошо, следуй за мной.
   Шагая за Белоусом, Бенни раздумывал, почему тот молчит вот уже несколько часов, вроде он его ничем не обидел? Старик на удивление оказался знатным ходоком, приходилось поторапливаться, чтобы не отставать. Они шли вдоль леса по утоптанной тропинке, повторявшей изгибы его границы. Сначала идти было легко и приятно, но вот уже полчаса, как начался подъем, темп резко снизился. Старик все чаще останавливался и, опираясь на свой посох, и закрыв глаза, несколько минут отдыхал. Неужели он меня до самой Горы поведет, изумлялся Бенни, ведь туда еще много часов идти. В прошлый раз они с Клео по пути ночевали. Будто услышав сомнения Адамса, Белоус взглянул на него, и сказал:
  -- Обо мне не беспокойся, Бегущий. Я тебя скоро передам Стражу. А сам обратно пойду, стар я, для таких переходов. Вон, смотри, - он махнул рукой вперед, видишь, на зубчатой скале сосна кривая растет?
  -- Да, вижу.
  -- Там нас Страж и ждет.
  -- Кирилл, может быть, я сам дойду? Туда ведь еще несколько километров вверх идти.
  -- Нет, - Белоус вздохнул, - я тебя показать должен. Пошли.
   Стражем оказался незнакомый человек, на удивление низкого роста, с непропорционально широкими плечами. Как Бенни и ожидал, он был молчалив и невозмутим. Ночевать они не стали, шли ночью. Странно, думал Адамс, столько часов идем, а я совсем не чувствую усталости, раньше я бы уже валялся обессиленный где-нибудь под кустом. Он действительно чувствовал себя в прекрасной форме, ноги легко преодолевали подъем, а дыхание ни разу не сбилось. Давно наступила ночь, звезды знакомой россыпью подмигивали с черноты неба, а они все шли и шли, молча и целеустремленно. Правда, Адамс несколько раз поймал удивленный взгляд Стража, тот видимо не ожидал такой выносливости от Бегущего, кроме того, вокруг было темно, а он не спотыкался, не сходил с тропы. Бенни про себя заулыбался, новые качества организма ему нравились, да, и удивлять было приятно.
   На рассвете они уже были высоко в горах. Адамс пытался опознать что-нибудь на этом пути, все-таки не так давно они сюда шли с Клео, но не узнавал. Видимо к Белой Горе вело много троп и тропинок. Солнце едва показалось над вершинами, когда после очередного подъема они вышли на настоящую бетонную дорогу, еще погруженную в глубокую и холодную тень. Вот уж чего Бенни не ожидал здесь увидеть.
  -- Бегущий! - Страж обернулся к Адамсу. - Эта дорога ведет к Монаху. Иди теперь один, я возвращаюсь, прощай.
   Сказав все это, он немедля повернулся к тропинке, по которой они только что поднимались. Бенни даже попрощаться с ним не успел. Он подошел к краю и смотрел, как его поводырь прыгает с камня на камень, мелькая среди одиноких сосен, пара минут и он растворился в окружающем ландшафте. Адамс потянулся, с наслаждением вдохнул утреннюю свежесть и вдруг почувствовал неутолимый голод. Ведь они шли полдня и ночь, ничего не ели, только несколько раз пили воду из ручьев. Ладно, потерпи, - успокаивал свой желудок Бенни, шагая по дороге, спиралью поднимающейся вокруг горы. На втором повороте в лицо брызнуло солнце, и он застыл под этими животворными лучами. Они не просто грели! Адамс закрыл глаза, развел в стороны руки и впитывал их энергию. Он физически чувствовал, как вливается в него мощь и сила светила, как мгновенно испарились ощущения голода и усталости. Так вот о чем предупреждал мистер Смит, подумал Бенни и улыбнулся.
   Подъем не занял много времени. Уже через час Бенни стоял перед знакомыми воротами. Он обернулся и поискал глазами железные створки, закрывающие ход от загадочной лестницы. Вот они, на месте. Адамс закрыл глаза и, сосредоточившись, мысленно позвал Монаха, после чего направился к скамейке. Прошло полчаса, ничего не менялось, но он не беспокоился, почему-то был уверен, что за ним придут.
   Наконец ворота заскрипели, и оттуда, как и в прошлый раз, вышел сам Управитель. Он приветливо посмотрел на опустившегося перед ним на колено Адамса.
  -- Вставай и следуй за мной, Бегущий, Монах тебя ждет.
   Перед резными дверьми Павел остановился, повернулся к Адамсу и спросил:
  -- С чем пришел, Бегущий?
  -- С Роком, - Бенни ответил, не задумываясь.
  -- Что ж, входи со своею ношей, - сказал Управитель.
   Адамс смело шагнул через порог, и как он ожидал, сверху на него полился поток света. Только теперь он его не пугал, а ласкал, Бенни впитывал его каждой клеточкой своего тела и одновременно видел, как собравшиеся в зале храмовники перешептываются, наблюдая за ним. Видел он и молчаливого Монаха, и понимал, что тот знает, что Бенни смотрит на него сквозь эти потоки света.
   Свет иссяк, Адамс прошел в наступившей тишине на самую середину этого огромного зала и пока шел, слышал эхо своих шагов. На середине он остановился, опустился на левое колено и склонил голову.
  -- Встань, Бенни Адамс, статус Бегущего, для тебя иссяк. Нарекаю тебе статус Служителя Церкви Рока.
   Краем глаза Бенни заметил, как красноречиво переглянулись храмовники, видимо это решение Монаха для них было неожиданностью.
  -- Бенни я рад, что ты чист перед светом, - заговорил вновь Монах. - Мы приветствуем твое возвращение.
  -- Спасибо, - Адамс на секунду запнулся, потом выпустил из сердца слово, которое давно оттуда рвалось, - братья.
   Он встал и вопросительно взглянул на Монаха. Тот поманил его рукой за собой.
  -- Присаживайся, Бенни, - Монах указал на стул, а сам уселся в кресло за столом. - Отныне, в неофициальной обстановке, ты можешь называть меня по имени Михаил.
  -- Спасибо, за доверие, Пресветлый.
  -- Откуда тебе известен мой титул? - удивился Монах.
  -- Не знаю. Мне просто показалось, что он для вас очень подходит.
  -- Да, занятно, - Михаил покачал головой, - похоже, Дух был прав, ты прихватил в кладезе знаний чуть больше, чем он рассчитывал. И блок на твоих мыслях тоже есть, как он и говорил. Ты как себя чувствуешь, Бенни?
  -- Хорошо, - Адамс в свою очередь удивленно посмотрел на Монаха.
  -- Зря удивляешься, кладезь знаний просто так своих знаний не отдает и сурово наказывает тех, кто слишком жаден.
  -- Но я...
  -- Не оправдывайся, Бенни. Раз ты здесь, передо мной, значит, Рок тебе позволил взять то, что ты взял. Но только не думай, что все испытания уже позади. Впрочем, не стоит звать неприятности, они нас и сами ищут, расскажи-ка лучше, что нового ты в себе ощущаешь.
   Бенни с радостью рассказал о том, что стал видеть в темноте, что получает насыщение от солнечных лучей, что почти перестал ощущать усталость, что чувствует в себе что-то, что пока не может осознать. Оно в нем улеглось, но стоит потревожить, как сознание начинает плыть. Монах все молчаливо выслушал и потом долго молчал. Что бы ни говорил Дух, не чуствовал он, что Адамс его приемник. Ему пришло в голову, что предназначение Бенни может быть особенным, отличным оттого, что знали до сих пор Монахи и Дух. Взять хотя бы необычную закрытость Адамса от внешних проникновений, такого никогда не было. Уж для Духа, во всяком случае, загадок в человеке не было, он мгновенно чувствовал истинную сущность любого, с кем контактировал, в том числе и с Монахами. А вот с Бенни у Духа явная осечка, такая, что, похоже, от этого он и растерян и зол.
  -- Да, воистину пути Рока неисповедимы, - заговорил, наконец, Михаил. - Думаю, что твои новые свойства еще не проявились в полной мере. Ты уж осторожнее с ними.
  -- Обещаю!
  -- Хорошо, я верю, что ты справишься, - Монах пристально посмотрел на Адамса, - а вот справишься ли ты с теми знаниями, которые вобрал в себя в кладезе?
  -- Не знаю, Пресветлый....
  -- Можно просто, Михаил.
  -- Да, извините, Михаил. Честно говоря, надеюсь только на время, а пока чувствую, что мне это не по силам.
  -- Нет, не согласен. Время вряд ли поможет. Что оно может решить, когда уже все случилось? Это же не любовная рана. Нет, здесь надо найти способ, чтобы аккуратно выуживать информацию, последовательно, дабы не вызвать обвала.
  -- Как же это сделать?
  -- Для начала давай вспомним, о чем ты думал там, в кладезе?
   Монах загадал, если сейчас Бенни смутится, найдет какие-нибудь отговорки, значит, опасения Духа имеют основания, а если нет....
  -- С удовольствием, Михаил, только вы за мной следите, а то вдруг изнутри опять попрет, мне тогда надо сразу же отвлечься.
  -- Хорошо.
  -- Значит так, - Бенни стал загибать пальцы, смотря в потолок, - сначала я вспоминал о переходе по свалке, о Клео и вслед за этим вспомнил все, что из меня стерли Храмовники. Потом я почему-то подумал о Церкви Рока, потом о себе, о своем предназначении. Помнится, я даже заорал: "Где мой Рок?!". После этого меня начали бить волны, иначе я это назвать не могу, но я удержался.
   Адамс заметил, что при этих словах Монах на него как-то странно посмотрел и стал оправдываться.
  -- А что мне оставалось делать, я ведь спрашивал у Духа, что мне делать, а он: бери, чего тебе не хватает. Ну, я и взял, чего в голову пришло. Я ведь не знал, что беру то, о чем думаю.
  -- И все?
  -- Да, чуть не забыл. Уже на излете мне вдруг пришла мысль о белой пене в каньоне, и меня догнала еще одна последняя волна. Хорошо не полностью задела, ох, и мощна была.
   Михаил с изумлением смотрел на этого молодого человека, говорящего просто о самом невероятном. Судя по его рассказу, он прихватил такой колоссальный объем информации, что давно должен был бы сойти с ума. А он сидит, и как ни в чем не бывало, беседует. Неужели его Дар позволяет контролировать эту стихию?! Чудеса! Нет, он не будет бороться с Адамсом, даже если он действительно его приемник. Наоборот, он сделает все, чтобы тот искренне познал Церковь Рока и принял ее в свое сердце. Впрочем, познать, это лишнее, скорее всего, у него внутри это все уже есть. А еще у него есть данные по этой потусторонней заразе, которая губит привычный человеческий мир на Ирии. Сколько он раз спрашивал о ней Духа, а тот все отмалчивался, да изворачивался. Да, этому парню, цены нет! Сколько пользы он может принести!
  -- У меня к тебе вот какое предложение, Бенни. Надо постепенно освобождать твое подсознание от информации, переводя ее в обычные знания, которыми ты свободно сможешь пользоваться. А начать надо с общечеловеческих вещей, например, с Церкви Рока. Тем более ты теперь ее Служитель.
  -- Я согласен! - обрадовался Бенни. - Только сначала объясните мне, Михаил, что новый статус на меня налагает? А то мне как-то неловко.
  -- Ничего особенного, брат мой, просто служить.
  -- Но как?!
  -- Как сейчас. Ты уже служишь Церкви и Богу, просто думая о них.
   Адамс непонимающе посмотрел на Монаха, а потом все сразу понял. Не словами, по-другому, просто изнутри него самого что-то поднялось и мягко вошло в голову и ему все стало ясно без всяких слов.
   Ему отвели небольшую уютную комнату в каком-то полузаброшенном коридоре. Бенни подумал так, потому что, когда его провожал Храмовник, на полу лежал слой нетронутой пыли, и дверь в этот коридор отворилась нехотя, с громким скрипом. Но комната была в очень приличном виде и даже с собственным туалетом и душевой. Храмовник молча показал халат в шкафу, тапочки под кроватью и другие мелочи и горделиво удалился. Адамс хорошо прочувствовал его, идя следом за ним, в голове у Храмовника царило недоумение, почему этому пришлому выскочке оказывают столько почета, незаслуженного по его твердому убеждению.
   С наслаждением оттирая свое тело жгучей мочалкой, Адамс размышлял над окончанием сегодняшней беседы с Монахом. После ужина они вернулись в его кабинет, и пили вкусный травяной чай. Разговор долго не клеился, каждый размышлял о своем. В конце концов, Михаила прервал молчание:
  -- Бенни, а ведь твой Рок пока тебе не открыт? Это, так?
  -- Так, Пресветлый.
   Монах кивнул.
  -- Ты заметил, что многие Храмовники не поняли, почему я дал тебе статус Служителя?
  -- Да, Михаил. И мне несколько неловко....
  -- Напрасно. Они просто не владеют всей полнотой информации о тебе, поэтому не обращай внимания. Этот статус очень редок, он дается тому, кто по воле Рока может повлиять на судьбу Церкви, внести в нее новое и полезное, или уберечь ее от грядущих опасностей. Что из этих свершений предназначено тебе, я пока не знаю, да, и никто не знает, но уже сегодня каждый в Горной стране обязан содействовать Служителю в меру своих возможностей, не спрашивая, зачем и к чему это приведет. Теперь ты представляешь цену ответственности за свои действия, понимаешь меру доверия к тебе?
  -- Да, - Адамс ответил не сразу, он был придавлен свалившимся на него грузом. - Михаил, я очень боюсь не справиться. Вдруг вы меня придумали и заставили верить в мою исключительность и себя, и меня?
  -- Не сомневайся, - Монах улыбнулся, - Мы знаем кто ты, не ты сам исключителен, Бенни, а твой Дар. Это разные вещи. Рок выбрал тебя и ты или будешь служить ему, или будешь служить себе. Выбирай.
  -- Михаил, я давно сделал выбор, но я все равно сомневаюсь в себе. Никогда бы не подумал, что так тяжело быть избранным.
  -- Крепись, Рок своего выбора не объясняет.
  -- Михаил, подскажите, с чего мне начать? У меня нет ни одной стоящей идеи, но я хочу быть полезен Церкви.
  -- Почему, Бенни, ведь ты ее не знаешь?
  -- Не знаю, но зато я увидел здесь людей, которые верят друг другу, заботятся друг о друге, и не требуют взамен наград и почестей.
  -- Ну, не идеализируй нас, - Монах усмехнулся. - Как Служитель, ты должен понимать, что идеальных людей не бывает.
  -- Да, я это понимаю.
  -- Хорошо. Итак, ты просишь совета?
  -- Да, Пресветлый, прошу - Адамс встал.
  -- Что ж, тогда слушай: я поселю тебя здесь в Горе, скажем, на неделю или больше, там будет видно, насколько. Общаться будешь только со мной и Павлом. А задача твоя будет и проста, и сложна одновременно: внимательно прочитать Конструктор.
  -- Я согласен.
   Когда Адамс вышел из душевой, то увидел, что на столе, накрытый салфеткой, стоит ужин и чай, а рядом лежит толстый черный фолиант в кожаном переплете. Он взял его в руки и прочитал красивую вязь букв: "Конструктор". Забыв о еде, он уселся в кресло, и открыл первую страницу. На ней был только один абзац: "Не торопись переворачивать лист, тешащий любопытство, подумай, стоит ли искушать судьбу, если не знаешь своего Рока". Прямо обо мне, усмехнулся Бенни, и стал читать дальше: "Но если ты ищущий истину, то не надейся, что она здесь есть". Ничего себе, присвистнул Адамс, зачем же тогда читать сей объемный труд?! "Истина внутри каждого из нас, но дорога к ней не для всех. Конструктор расскажет, как ее построить, но строить будешь ты сам".
   Да, начало захватывающее, сказал вслух Адамс и взялся за кончик следующего листа. И остановился. Он спросил себя, хочет ли он строить дорогу к истине? Да, конечно, ответил он себе. Может ли он сейчас отложить эту книгу в сторону и забыть о ней? Нет, ответил себе Бенни, не может. Он почувствовал, что если не прочтет эту книгу, то не сможет жить дальше. И еще он подумал, кому он отвечал на эти вопросы, себе или книге?
   И перевернул страницу.
   Последующие дни слились воедино, прерываясь лишь на короткий сон, в котором он продолжал разговаривать с "Конструктором". Никогда бы он не смог подумать, что просто книга может вызвать столько противоречивых мыслей, открытий и озарений. Язык книги был сложным, но он понимал ее. Порою, перед очередной страницей, ему вдруг казалось, что он знает, что будет дальше написано, видимо, всплывали знания, полученные в кладезе. Не раз он прерывал чтение и, уставившись в пространство, размышлял об авторах "Конструктора". Кто они? Мудрецы, провидцы, святые? Каким образом сложили они разрозненные осколки в единую мозаику мироздания?
   На третий день к нему зашел Монах. Глядя, в красные от многочасового напряжения и усталости глаза Адамса, он понял все без слов.
  -- Вижу, что дело у тебя продвигается быстро, но советовал бы спать подольше.
  -- Спасибо, все нормально. Скажите, Михаил, сколько лет этой книге?
  -- Никто не знает. Она пришла из глубин древности вместе с первым Монахом.
  -- Кто же ее писал?
  -- Люди, те, кому Бог это позволил.
  -- Но разве они не могли заблуждаться, ошибаться?
  -- А ты сам, как думаешь?
  -- Думаю, могли.
  -- Видишь ли, Бенни, "Конструктор" не претендует на абсолютную истину, надеюсь, ты уже понял, что в нашем мире она недостижима, он лишь дает инструмент для размышления о ней. А дорог к истине много, может быть столько же, сколько и людей. Возможно когда-нибудь ты, мудрый и насыщенный жизнью, сможешь вписать в "Конструктор" новые главы?
  
  

*****

   Проквуст долго сидел в одиночестве, думая о своей странной судьбе: из рядового ничтожества Новой Цивилизации он стремительно вознесся к носителю неведомого Дара в Горной стране! Было, отчего возгордится. Возможно, поначалу так и было, но теперь у него от гордыни было противоядие: погибшая по его вине девушка. Он часто ее вспоминал, вернее, он ее никогда не забывал, просто иногда сознание было занято другими проблемами, но рана в душе от непоправимости содеянного кровоточила постоянно.
   Проквуст тяжело вздохнул и зябко обхватил свои плечи руками, когда он думал о дохах, ему всегда становилось немного не по себе. Его страшно волновала эта тема. Роясь в богатой библиотеке школы, он сначала подсознательно, а потом вполне целенаправленно выбирал книги и рукописи, могущие хотя бы частично пролить свет на эту проблему. Последнее время ему помогал в этом и сам Ректор. Недавно, после очередного разговора он удивленно покачал головой и сказал, что Георг очень глубоко влез в эту тему, по некоторым вопросам глубже, чем иные местные знатоки.
   По мнению ученых - храмовников, занимающихся изучением дохов, выбор кандидатов для деструкции в Новой Цивилизации зависел от врожденной или приобретенной наклонности человека к асоциальному поведению, а также от конкурентной борьбы чиновничества между собой. Но такие выводы Георга не устраивали. В ходе анализа новых знаний, наложенных на личный опыт, он понял в чем именно: миллионы дебоширов и пьяниц разгуливали по городам Ирии, но очень редко попадали за это под деструкцию, чаще всего они отделывались внушениями социальных работников или принудительным лечением и лишь злостным и неисправимым деструкция была гарантированна. Казалось бы, в этом состояла гуманность Новой Цивилизации, но тогда почему деструкции подвергались несравнимо чаще те, кого бесспорно можно было отнести к "приличным" люди? В прежней жизни они отличались живостью, любознательностью, незаурядным умом и еще рядом качеств, отличных от общепринятых стандартов, которые вели к внутреннему дискомфорту, смутному ощущению своей чужеродности по отношению к окружающему миру. Теперь Проквуст удивлялся, как же он раньше не обращал внимания, на столь очевидные вещи?! То есть система выявляла не потенциальных преступников, а тех, кто не "как все" и избавлялась от них!
   За свою недолгую работу дрессером, Георг наслушался от своих коллег десятки историй о том, какие важные прежде "шишки" попадали в их отряды. Его всегда удивляло, почему среди дохов встречается меньше преступников, чем служащих. Реже всего деструкции подвергались слои рабочих и самых мелких чиновников, хотя, учитывая их еле прикрытую бедность, именно среди них и должно было бы быть больше всего возмутителей спокойствия. Нет, пропалывали не их. Норех в одной из бесед сказал очень интересную мысль: "Бог создал нас разными, чтобы мы могли быть его отражением, а из-за деструкции от человечества осталось только одно плоское зеркало, в котором оно само и отражается". Норех, сам не зная того, выразил глубинную антибожью суть деструкции. Стоит ли за этим кто-нибудь конкретный, четко сознающий это?! Орден? Ему так и не объяснили толком, что это за враг такой. Скорее и сами не знают. Норех сказал только, что в недрах Новой цивилизации есть некая тайная организация, которая дергает за ниточки, на которые нанизаны самые высокие чины общества. И еще они знают о Горной стране и постоянно пытаются заслать сюда шпионов.
   Проквуст пожал плечами. Очень скудно, может быть, Хозяин воды знает что-нибудь более конкретное? Он потянулся и встал. Странно, но ему совсем не хотелось выглянуть наружу, почему-то мысль о кромешной подземной тьме ему была неприятна. Георг в раздумье постоял, потом решительно притушил свет и улегся на подвесную койку. Сон не шел, вместо него ползли мысли, одна за другой.
   Над головой послышались шаги, и через пару секунд в полумрак каюты ввалился Собиратель.
  -- Ты уже спишь?
  -- Нет, Клео, уснуть не могу, думаю.
  -- А-а, понятно. И о чем же?
  -- О дохах, о деструкции. Я пришел к выводу, что именно деструкция является фактором, цементирующим незыблемость Новой Цивилизации.
  -- Да? Очень интересно, и что из этого следует?
  -- Что если уничтожить деструкцию, то Новая Цивилизация падет.
  -- Ничего себе, выводы! - Собиратель резко сел на своей кровати. - Георг, извини, но я не вижу здесь явной логики.
  -- Она есть, Клео.
  -- Есть она или нет, это для меня неважно, если ты намерен объявить деструкции войну, считай, что один солдат в твоей армии уже есть!
  -- Спасибо, Клео.
  -- Не за что, - Собиратель зевнул. - Но для начала, я так думаю, надо понять, как из нормальных людей делают идиотов. Пока я не слышал, чтобы кто-нибудь на этот вопрос нашёл ответ. Самих, так сказать заказчиков я в расчет не беру.
  -- Да, ты прав, я думаю о том же самом.
  
  

*****

   Через двое суток катер причалил. Проквуст, выглянул наружу и удивленно огляделся. Их суденышко прислонилось к едва заметному выступу, над которым виднелось несколько толстых металлических скоб, вогнанных в гранит. На одной висел большой круглый фонарь, а к другой Собиратель привязывал конец веревки. Георг с опаской, плавать он так и не научился, перешагнул с борта на причал.
  -- Клео, а куда мы пойдем дальше? - Проквуст кивнул на неприступные своды подземного канала.
  -- Не спеши Георг, всему свое время, - Собиратель снял фонарь, повернулся к своему спутнику и протянул ему руку. - Хватайся, Ищущий, и не отпускай, а то застрянешь.
   Проквуст машинально подал ему руку и, не успев моргнуть глазом, оказался внутри гранитной стены. Его втянул туда весело улыбающийся Собиратель. Гранит оказался податливым и теплым, словно вода, только чуть погуще. Георг со страхом закрыл глаза и затаил дыхание, мысли испарились, словно капли влаги на солнце, в голове стало жарко и пусто. Шаг, еще шаг, не дышать становилось невмоготу, наконец, ноги вынырнули из кисельных объятий каменных сводов, и в горло хлынул желанный воздух. Проквуст открыл глаза: он и Клео стоял в аккуратной, совершенно пустой комнатке с блестящими металлом стенами. Собиратель окинул своего спутника критическим взглядом.
  -- Испугался?
  -- А ты как думаешь?!
  -- Ладно, не сердись, здесь всех новичков так таскают. Ну, посуди сам, как бы я стал тебе объяснять, что через камень можно пройти, что надо специально настроить на это голову и сердце?
  -- А разве мы действительно прошли через камень?!
  -- Конечно.
  -- Настоящий гранит?!
  -- Да. Только он чуть-чуть доработанный, чтобы выполнял функции опознавателя "свой - чужой".
  -- Не могу поверить! - Георг потряс головой. - Разве такое может быть?
  -- Ты что, магии не видел?
  -- Видел. Только здесь все другое, слишком необычное, ходить через камень противоестественно.
  -- Наверное, - Клео лукаво улыбнулся, - только мы же прошли?
  -- Ох, прошли, сдаюсь, а то голова скоро лопнет от удивления. Говори, куда дальше?
  -- А никуда. Хозяин Воды о нас уже знает, смотрит, наверное, на нас в скрытые телекамеры и изучает. Захочет, и не пустит.
  -- А что же мы будем тогда делать?
  -- Назад двинем. Если через стены сможешь пройти.
  -- А разве можно не пройти?!
  -- Запросто, более того, можно там и остаться.
  -- Ты меня совсем запутал, Клео, прекрати.
  -- А чего такого, все равно ждем.
   Они замолчали. Проквуст машинально переминался с ноги на ногу, думая о всяких пустяках. Он не сразу обратил внимание что под ногами скрипел песок, Георг взглянул вниз: много песка. Он поковырял ногой, твердого дна не было. Почему-то, это стало его очень сильно занимать.
  -- Георг, что ты там возишься?
  -- Песок копаю.
  -- Зачем?
  -- Не знаю. Просто подумалось, что такой пол к этим стенам не подходит.
  -- Хм. - Собиратель обернулся и внимательно посмотрел на своего друга. - Нет, чутье у тебя определенно есть.
  -- Чутье? - переспросил Георг. - На что?
  -- На опасность. Этот песочек внизу запросто может стать зыбучим.
  -- Понятно. Поэтому и стены такие гладкие, чтобы зацепиться было нельзя.
   Собиратель подумал, что, говоря это, Проквуст шутил, но глаза у него оставались серьезными. Он едва заметно качнул озадаченно головой: он никак не мог уловить незримую грань между прежним Георгом и теперешним. Стена перед ними вдруг дрогнула и медленно поползла вверх, открывая дорогу в узкий коридор.
  -- Пошли, Георг, а то мне здесь не по себе.
  -- А ты разве не привык к этому маршруту?
  -- Привык?! - Клео засмеялся. - Да я здесь впервые в жизни.
  -- Как это?! - глаза Георга округлились от удивления.
  -- Очень просто, Георг. У меня Дар такой. Мне хорошие люди пути дороги рассказывают, а я их запоминаю. Собиратели все такие.
   Коридор можно было бы назвать лабиринтом, он несколько раз разветвлялся, но Клео уверенно выбирал дорогу, ни разу не запнувшись. Собиратель свернул в малозаметный тупик и остановился. Проквуст потаптался на месте и вдруг вновь ощутил под ногами песок. Он, как наяву представил, что песок под подошвами вибрирует, оседает бездонной массой, в которой не удержаться больше, а только медленно погружаться в шершавую глубину и ждать смерти.... Ох! - вскрикнул Проквуст, это Собиратель, не поворачиваясь, саданул его локтем в грудь.
  -- Не о том думаешь! - зашипел он, чуть обернув голову. - Песок здесь твердый, слышишь!? Твердый!
  -- Да, да, твердый, - испуганно отозвался Георг, вытаскивая утонувшие в песке по щиколотку, ноги из песка.
   Здесь безопасно не думать, а уж если думать, то думать о полезном. Например, о том, что вот эта блестящая стена должна двинуться вверх.... Проквуст вздрогнул, потому что стена действительно дернулась и медленно и бесшумно поползла вверх. Не сговариваясь, они прыгнули вперед, на надежный и твердый гранит. Георг облегченно вздохнул и обернулся: сзади не было блестящей двери, только камень.
  -- Георг! - Собиратель рывком повернул Проквуста. - Что ты уставился в стену, ты сюда посмотри.
   Перед ними стоял худой старикк с копной иссиня черных волос, совершенно не подходящих к суровым складкам вокруг рта, паутине морщинок у глаз, к старчески костлявым, но цепким пальцам.
  -- Хозяин Воды! - поклонился Собиратель, - показываю тебе Ищущего!
   Старик слегка кивнул и внимательно посмотрел на Георга. Взгляд у него был тяжелый и не злой, и не добрый.
  -- Рад приветствовать тебя, Ищущий, - голос Хозяина Воды был совершенно обыкновенным голосом, если не считать, что также как и волосы не соответствовал его возрасту, скорее он годился для бодрого мужчины в расцвете сил, - Меня зовут Даймон.
  -- Приветствую тебя, Хозяин Воды и благодарю за позволение познакомиться с тобой, - Проквуст почтительно склонил голову. - Меня зовут Георг.
  -- Не меня благодари, Ищущий, Монаха, - услышал Проквуст холодный ответ. - Впрочем, твоя дорога здесь проходит не по воле людей, так что не обращай внимания на ворчанье старика. Пошли отсюда.
   Даймон Лезурье повернулся. Шел он легко, по-молодому, и согбенная временем спина выглядела несуразной.
  -- Молодец, Георг! - шепнул ему Собиратель. - Ты старику понравился.
  -- Сомневаюсь.
  -- Не сомневайся, уж я-то знаю, такого про него наслушался. Это жуткий человек, нервный, капризный.
  -- Этого я пока не заметил.
  -- Я тоже, - Клео почесал затылок. - Может, и врут люди?
  -- Хватит шептаться, молодые люди! - окрик Даймона вернул друзей к действительности. - Поторопитесь.
   Лезурье нажал в камне скрытую кнопку и скрылся в открывшемся проходе. Георг и Клео поспешили за ним.
   Хозяин Воды, не оглядываясь, шел впереди так быстро, что они едва за ним поспевали. Полы его блестящего халата вились вокруг ног двумя хитрыми змеями. Через десять минут они пришли во вполне цивилизованное жилище: столовая с накрытым на две персоны столом, две отдельные спальни с ванными комнатами, огромная гостиная с бесконечными книжными полками и закрытой дверью в углу. Располагайтесь, бросил он и исчез за дверью. Клео и Георг переглянулись, пожали плечами и уселись ужинать. Разговаривать не хотелось, обоим казалось, что они не одни. Молча поели, умылись и разошлись по спальням.
   Первым проснулся Проквуст. Он лежал с закрытыми глазами и думал о Лезурье. Хозяин Воды в его представлении в точности соответствовал образу высокого сановника Новой цивилизации: богатого, пресыщенного деньгами и властью. Что могло связывать его с горсткой изгоев, что заставляло страшно рисковать своим положением, жизнью? Неужели только вода с гор? Нет, тут что-то не так. Допустим, Даймон, предок сегодняшнего Даймона, был благодарен за чудесное спасение дочери, но, сколько же уже после этого минуло поколений?!
  -- Георг! - раздался над самым ухом голос Собирателя. - Раскрывай веки, Ищущий, день уже пришел!
  -- Откуда ты знаешь, что день? - проворчал в ответ Проквуст. - Может быть сейчас глубокая ночь?
  -- Ха, узнаю прежнего, вечно сомневающегося, Георга. Все очень просто, мой друг, у меня есть с собой такое выдающееся изобретение человечества, как часы. Слыхал о таком?
  -- Ладно, хватит издеваться, дай умыться.
  -- Давай, жду в столовой.
   Стол опять был накрыт, но уже на три персоны.
  -- Слушай, они, что тени здесь, что ли? Когда успевают?
  -- Георг, если быть внимательным, то ничего удивительного в этом нет. Смотри, видишь, стол находится на отдельной плите? Куда она ведет?
  -- В стену.
  -- Правильно. Пока мы спим, стол тихо уезжает в соседнее помещение, где его накрывают молчаливые дохи.
  -- Почему дохи?
  -- А здесь, в поместье Лезурье, других людей не бывает, только члены семьи и их слуги - дохи.
  -- Странно.
  -- Почему?
  -- Дохи не бывают без дрессеров. Там где есть дохи, есть и полиция, так заведено в любом месте Новой Цивилизации. Это закон, которому нас учили в школе.
  -- Правильно, Георг, - голос Лезурье раздался за их спинами столь неожиданно, что они вздрогнули. - Только в моем поместье свои законы и полицейских здесь нет.
   Клео и Георг изумленно смотрели на Даймона.
  -- Что, господа, рты разинули, помолодел?
  -- Не то слово! - выдавил из себя Клео, а Георг просто кивнул.
   Хозяин Воды и впрямь лишь слегка напоминал вчерашнего старика, перегруженного прожитыми годами, сейчас перед ними стоял энергичный мужчина лет под шестьдесят и не более того.
  -- Давайте завтракать, а заодно и начнем разговор. Прошу, господа. - Даймон широко повел рукой в сторону стола.
  
  -- Господин Даймон, - заговорил Клео, едва все расселись за столом, - я слышал рассказы о вашем поместье, как о месте, где нет чужих, но обходиться только дохами невозможно!
  -- Это спорный вопрос, Клео, но в чем-то вы правы, служащие у меня есть. Только они все рождены и воспитаны здесь. Они преданы мне и моей семье безгранично.
  -- Возможно ли такое в недрах Новой Цивилизации? - спросил Проквуст. - Простите, сэр, но я не могу в это поверить.
  -- Придется, Ищущий.
  -- Удивительно! - прошептал Георг.
   Лезурье широко улыбнулся:
  -- Рад, что Монах разрешил ваш визит, мне приятно будет с вами пообщаться и скрасить своё одиночество.
   Собиратель неожиданно громко стукнул чашкой о блюдце, Георг и Лезурье взглянули в его сторону.
  -- Господин Даймон, мне казалось, что гости у вас бывают столь же часто, сколь часто приходят к нам в Горную страну транспорты?
   По лицу Хозяина Воды пробежала мимолетная тень раздражения.
  -- Нет, Клео, стражей, которые сопровождают грузовые катера, я не вижу, а они не видят меня. В условленное время они подплывают к безлюдному причалу и забирают груз. Если надо, оставляют заказ на следующую поставку.
  -- Простите, сэр, а мне говорили, что каждый наследник из вашей семьи проходит обучение в Горной стране!
  -- И кто же это тебе сказал, Георг? - хитро улыбнулся Даймон.
  -- Клео, - Проквуст сказал и только после этого виновато посмотрел на своего друга. Тот отвел взгляд и пожал плечами.
   Даймон усмехнулся:
  -- Вы оба пытаетесь связать воедино мифы и реальность, а это редко удается. Я предлагаю пока отставить эти попытки, давайте поговорим о том, зачем вы здесь. Начнем с Собирателя. Итак, Клео, что ты можешь сказать по этому поводу?
  -- Я? - Собиратель озадаченно потер подбородок. - Собственно я специалист по дорогам, моя цель: дойти, найти, привести, вывести.
  -- И все?
  -- Пожалуй, все.
  -- А кто собирает слухи, информацию?
  -- Ну, и это тоже, - Клео смешался.
  -- Выходит, твоя задача не только привести ко мне Ищущего, но и заодно посмотреть, послушать. Разве не так?
  -- По-вашему получается, что я соглядатай, а не Собиратель? - Клео обиделся и не хотел этого скрывать.
  -- Извини, Собиратель, видит Бог, обидеть не хотел, - Лезурье встал. - Однако, твое пребывание здесь закончено. Обратный путь тебе рассказывать не нужно?
   Собиратель встал, его лицо в неуловимый миг стало отрешенным и непроницаемым, он с достоинством поклонился.
  -- Я знаю обратный путь, Хозяин Воды.
  -- Отлично, передавай Монаху моё искреннее уважение. Прощай, - Хозяин Воды повернулся к Проквусту: - а вы, молодой человек, следуйте за мной, не будем терять времени.
   Лезурье повернулся и двинулся в сторону закрытой двери в углу гостиной, а Проквуст растерянно посмотрел на Клео. Тот развел руками, ободряюще улыбнулся и энергично махнул рукой, мол, иди, не обращай внимания, дело есть дело.
  -- Это мой кабинет, - сказал Даймон, едва закрыв дверь за вошедшим Георгом.
   Проквуст еле сдержался, чтобы не присвистнуть, данное помещение можно было назвать чем угодно, хоть храмом, но только не кабинетом. Стоя около двери, он ощущал себя песчинкой, попавшей внутрь колбы стеклянной лампочки. Удивительным был не только размер помещения, но и его форма: идеально круглая сфера, срезанная снизу на одну четверть идеально отполированным полом. Ровно посредине этой удивительной залы возвышалась на две ступени небольшая круглая площадка. На ней стояли стол, кресла, несколько шкафов. Георг слегка встряхнул головой и заставил перевести взгляд на хозяина кабинета. У Даймона глаза горели торжеством, ему нравилось поражать.
  -- Ну, как, впечатляет?!
  -- Нет слов, сэр! Как же такое можно было сотворить?
  -- О! Георг, ты ухватил самую суть, это, - Даймон обвел зал рукой, - нельзя построить, это можно только сотворить. Идем, друг мой, начнем искать твой Дар вместе.
   Хозяин Воды уселся в большое резное кресло из необычного красного дерева и указал рукой на кресло перед собой. Их разделял массивный стол, только несколько плоских экранов и необычно большая приборная панель. Проквуст сел в кресло и не удержался, чтобы не посмотреть вверх в бездонную высь потолка. Подсветка помещения была продумана таким образом, что вверху создавалась иллюзия бесконечного пространства, оно завораживало.
  -- Красиво, не правда ли?
  -- Бесподобно!
   Георг оторвался от необыкновенного вида и внутренне сосредоточился, он уже решил про себя, что с Хозяином Воды надо держать ухо востро, но не задать этот вопрос не мог: -
  -- Сэр, - начал он, собравшись с духом, - Клео мой друг, мне неловко, что он ушел от вас с обидой, я чувствую себя виноватым.
  -- Это хорошо.
  -- Что ж хорошего в обиде?
  -- Георг, хорошо, что вы не побоялись мне этот вопрос задать, а Собиратель меня простит.
  -- Я не понимаю....
  -- Георг, увидишь его, передай мои извинения. Я не часто общаюсь с людьми и иногда бываю излишне резок. А теперь всё постороннее в сторону, пора заняться делами.
   Неожиданно Проквуст понял, что не знает с чего начать.
  -- Сэр, скажу честно, я не знаю с чего начать.
  -- Понимаю. Тогда начни с того, о чем больше всего размышляли в последнее время. Есть такая тема?
  -- Есть, мистер Даймон. У меня не выходят из головы дохи.
  -- Почему? - Лезурье подался вперед, навалившись на столешницу, он явно заинтересовался.
  -- Я пришел к выводу, что деструкции подвергаются не столько преступники, сколько люди с особым характером, склонные к анализу, критическому осознанию окружающей действительности. Система, я имею ввиду Новую Цивилизацию, избавляется от них намеренно и этим самым сохраняет свою незыблемость.
  -- Молодец, Георг! - Даймон откинулся в кресле, его левая бровь, вздернувшаяся на мгновение вверх, показала его крайнее удивление. - Очень правильные умозаключения. Но что здесь тебе не ясно?
  -- Я не понимаю до конца связи между деструкцией и социальным устройством общества, только чувствую, что она есть, и это меня беспокоит.
  -- Почему же?
  -- Я уверен, что это очень важно!
  -- Что ж, возможно, - Лезурье задумался и забарабанил пальцами по столу. - Георг, ты не думай, что я дам тебе исчерпывающую информацию, всех ответов я не знаю. Ты очень близок к разгадке, но... - Даймон вновь склонился над столом. - Скажи, Ищущий, в чем главное отличие Новой Цивилизации от всех прежних типов социального устройства? Ну, напряги извилины.
  -- Я думаю, это отсутствие изменений, сэр! Я часто размышлял над этим и пришел к этому выводу.
  -- Бесподобно! - Хозяин воды неожиданно хлопнул ладонью по столу. - Георг, ты мне определенно нравишься, ты большая умница.
  -- Ну, это слишком, - засмущался Проквуст. - Я просто....
  -- Стоп! - прервал его Лезурье. - Только не разочаровывай меня излишней гордыней. - Он поднял ладонь. - И не оправдывайся, просто прими к сведенью. Договорились?
  -- Да, - ответил Георг и предательски покраснел. Было стыдно, что этот ехидный старик заглянул слишком глубоко в его душу.
  -- Все проехали. Георг, ты чертовски точен: отсутствие изменений! Лучше не скажешь. Видишь ли, всякая система призвана сопротивляться энтропии и для этого должна воспроизводить свои качества. В идеале, это так сказать, залог стабильности, которому стремится Новая Цивилизация.
  -- Вы хотите сказать, что Новая Цивилизация в таких условиях практически вечна?! - испуганно спросил Проквуст.
  -- Если бы так, молодой человек! Наш мир слишком сложен, чтобы не иметь подводных камней для самых благих начинаний. Видишь ли, любое воспроизводство несет в себе элемент копирования, а любая копия всегда чем-то хуже оригинала. То есть за прошедшие тысячелетия крохотные ошибочки накапливались и ныне уже переросли некий количественный порог, которые нависли над Новой Цивилизацией грозной лавиной. О! В Социальном институте собраны хорошие специалисты и они делают все, чтобы убрать угрозу неизбежности изменений, но это не в их власти. Это даже, - Даймон многозначительно потряс в воздухе указательным пальцем, - не по силам их неведомым властителям. Ты знаешь, Георг, сколько ныне дохов составляет процентов по отношению к остальному обществу?
  -- Нет, сэр, мне недоступны такие данные.
  -- А мне доступны. Так вот, Георг, количество дохов составляет почти 15% от всего населения! Миллиарды! Вдумайся в эти цифры.
  -- Это ужасно, я не могу поверить! Неужели, так много?!
  -- А вот и не много! В самый раз!
  -- Не понимаю.
  -- Все очень просто, Георг. Давно подсчитано, что человечество делится на различные типажи людей. Их несколько, я дам тебе очень старую монографию, почитаешь. И среди этих типажей есть небольшая часть людей, которую древние психологи называли самомотиваторами. Это именно те люди, которые первыми двигали человечество по пути прогресса, развивали науку, культуру, религию. Они были самыми активными, самыми любознательными и самыми непоседливыми возмутителями спокойствия, количество их почти всегда крутилось вокруг 13%. То есть, внутри генетики самого человеческого общества заложен механизм по саморазвитию. Новая Цивилизация попыталась уничтожить этот механизм в принципе. У меня есть статистика количества дохов за три тысячелетия. Начиналось все с обычных преступников, коих количество в нормальном обществе не превышает полутора - двух процентов. Именно столько и было в начале дохов, но с каждым новым столетием количество их росло и росло и теперь достигло максимума: 13% + 2%! А самомотиваторы все равно рождаются! Реже, но рождаются, и какие! Вот и получается, что очень скоро эта лавина ринется вниз, - Даймон в волнении потер ладони друг о друга. - Я давно этого жду!
  -- Простите.... - переспросил Проквуст.
  -- Нет, ничего. На чем мы остановились?
  -- На лавине.
  -- Да, верно. Я бы дорого отдал, чтобы ускорить этот процесс.
  -- Но как?
  -- Очень просто, надо победить деструкцию!
  -- А вы не знаете, что это такое?
  -- И да, и нет, Георг. Многое мне известно, но самого главного я не знаю: природу деструкции. Мы ещё поговорим подробно, но сначала ты засядешь за книги и отчеты моих исследований. Согласен?
  -- Конечно!
  

*****

   Проквуст захлопнул очередную книгу и потянулся к компьютеру. Хозяин Воды завалил его цифрами, выкладками, данными по многочисленным экспериментам с дохами. Оказывается здесь, в недрах Ирии Лезурье содержал целый исследовательский центр, в котором работали ученые, пытавшиеся повернуть процесс деструкции вспять. Много лет они изучали дохов, а продвинулись ли хоть на шаг? Проквуст с досадой стукнул по клавише и выключил компьютер, что толку в нем, коли информации много, а выводов мало! Мысли Георга вновь и вновь невольно возвращались к личности Даймона. Что движет этим могущественным человеком? Он не мог поверить в его бескорыстие и всё время спрашивал себя: зачем Хозяину Воды освобождать дохов? Ведь наверняка все внутреннее устройство его поместья строилось на дохах и если способ нейтрализации деструкции будет найден, то рухнет весь этот многовековый уклад. А что взамен? И вот сегодня он, кажется, понял, что тот получит взамен. Власть! Лезурье имеет все, о чем человек может мечтать и лишь предел власти ограничивает его притязания: он не первый в Новой Цивилизации, значит надо ее разрушить. Разрушить, чтобы стать первым!
   Такой союзник не мог быть надежным, а между тем, клан Лезурье исправно служит Церкви. Нет, прервал себя Георг, не служит, а сотрудничает! Сотрудничает до тех пор, пока это ему выгодно! Проквуст похолодел, неужели Монах и храмовники не ведают этого?! А если это так, то отпустит ли его от себя Хозяин Воды, не пленит ли навеки, похоронив здесь на глубине до скончания жизни?!
   Он вспомнил, как неделю назад глубокой ночью Даймон водил Георга по своему исследовательскому центру. Они прошли несколько этажей по широким полутемным коридорам с бесчисленными лабораториями.
  -- Что, впечатляет? - с довольным видом спросил Даймон, потом вдруг как-то сразу погрустнел. - Когда-то здесь научная жизнь кипела, а теперь с кадрами большая проблема.
   Потом он долго и пристально, потирая задумчиво рукой подбородок, смотрел на своего гостя, как бы раздумывая, сказать или не сказать.
  -- Георг, а ты не хочешь поработать у меня? Ты даже представить не можешь всех возможностей, которые есть в моем центре.
   Проквуст чуть не ляпнул: конечно, охотно. Слава Богу, вовремя прикусил язык.
  -- Нет, извините, сэр, но я должен вернуться в Горную страну, - после короткой паузы ответил он.
  -- Почему? - спросил Хозяин Воды, смотря своим сверлящим взглядом прямо в глаза.
  -- Меня зовет туда Рок.
  -- Жаль. Но ты все-таки подумай, обещаешь?
  -- Да.
   Тогда пришлось согласиться, а теперь ему казалось, что он допустил непростительную слабость и тем самым ограничил свою свободу.
   Сегодня Лезурье обещал вывести его на поверхность. О, ему этого очень хотелось, он так давно не видел неба.
  -- Как работается, Георг? - Хозяин Воды по своему обыкновению появился неожиданно, он любил эффекты.
  -- Сегодня, не очень.
  -- Почему это?
  -- Устал, наверное, - ушел от ответа Проквуст. Он уже жалел, что не сказал "нормально".
  -- Ну, молодой человек, тебе хандрить еще рано. Ладно, сейчас развеселю. Пошли, покажу установку деструкции.
  -- У вас есть действующая установка?!
  -- Да, а почему бы и нет? Ты забываешь, Георг, что я член Совета Федерации и имею право отправить в дохи любого, кроме сотрудников социального института. Почему же мне не делать этого самому?
  -- И вы делали? - почему-то полушепотом спросил Проквуст.
  -- Да, приходилось. Некоторые люди на моем жизненном пути попадались несговорчивые.
   Георг почувствовал между лопатками холодок, вот оно, началось, перешел к угрозам!
  -- Что напрягся, Ищущий? - усмехнулся Даймон. - Зря. Я своих никогда не подводил. Пошли.
   Они спустились на самый нижний уровень исследовательского центра и в конце коридора подошли к стене. В ней едва различимо виднелся тонкий паз двери. Даймон прислонил к небольшому квадратику ладонь и дверь, глухо лязгнув, поползла внутрь.
  -- Заходи, не стесняйся, - Бросил Хозяин воды через плечо и шагнул внутрь.
   Помещение было небольшим. В нем, кроме самой машины деструкции посредине, практически ничего не было, только три стула и маленькая тумбочка. В отличие от остальных помещений центра, где царил идеальный порядок, в этой небольшой комнате на всем лежал толстый слой пыли, и на самой машине тоже. Над желтым креслом на гибком шарнире торчал большой синий колпак, от которого отходили густые жгуты проводов. Прямо за креслом стоял пульт и вертящийся стул с маленькой спинкой, как в городском баре.
  -- Присесть не хочешь, Георг? - усмехнулся Лезурье.
   Георг вздрогнул и шагнул назад.
  -- Нет! У меня эта штуковина вызывает генетический страх, даже смотреть на нее страшно.
  -- Понимаю, - без тени улыбки отозвался Даймон. - Я ведь тоже в это жутковатое кресло ни разу не садился.
   Проквуст благодарно посмотрел на Хозяина Воды, такого ответа он от него не ожидал.
  -- Что, удивляешься? Мол, как это старик позволил сказать о своей слабости?
  -- Честно говоря, да.
  -- И напрасно, я ведь человек, - Лезурье подошел к пульту и скинул с него рукой толстый пласт пыли. Отряхнул ладони друг о друга. - Да, не мешало бы здесь прибраться.
  -- Сэр, неужели, даже имея действующую машину деструкции, вам так и не удалось раскрыть ее тайну?
  -- Нет, Георг, не удалось.
  -- Но ведь эту жуткую машину кто-то придумал?!
  -- Конечно, только вот кто?
  -- Не понимаю.
  -- Чего тут не понятного? Смотри, - Даймон нажал на пульте какую-то кнопку, и тут же сбоку на тумбе пульта, открылась небольшая панелька, а из недр устройства с тихим шелестом выдвинулась рамка с металлическим яйцом, от которого внутрь тянулся толстый кабель. Хозяин Воды ткнул пальцем в яйцо, в нем что-то щелкнуло, и его верхняя часть откинулась в сторону. Внутри был большой черный кристалл, он завораживающе поблескивал гранями и казался живым.
  -- Что это? - хрипло спросил Проквуст.
  -- Это? - Даймон вытянул руку с костлявым указательным пальцем. - Это и есть тайна деструкции. Мне удалось узнать, что такие кристаллы изготавливаются из осколков, собираемых в окрестностях Большого Взрыва. Осколки шлифуют и вставляют в такие машины, - он хлопнул рукой по спинке кресла, - которые на самом деле очень просты. Все дело в кристалле, если его вынуть, то машина становиться безвредной.
   Проквуст не мог оторвать взгляда от матовой глубины кристалла, она манила, что-то обещала. Не осознавая, что делает, он сделал шаг и протянул к камню руку.
  -- О, о! - Даймон схватил его за руку. - А вот этого делать не надо! Когда-то, очень давно единственная дочь моего предка взяла в руки такой кристалл и впала в кому. Нет, она не превратилась в доха, хуже, душа из нее просто исчезла.
   Георг отдернул руку и потер красные пятна от железной хватки старика.
  -- Мне рассказывали, что девушка смертельно заболела, - Проквуст с трудом оторвал взгляд от кристалла и посмотрел на Хозяина Воды. - Но по легенде Монах вылечил девушку.
  -- Совершенно верно, - спокойно подтвердил Даймон. - Тот Монах сделал это, окунув девушку в поток солнечного света. Так гласит наша легенда. С тех пор клан Лезурье верен Церкви Рока. - Старик хитро прищурил глаза. - А ты ведь стал в этом сомневаться!
  -- Ну, что вы....
  -- А, брось! - Даймон махнул рукой. - Это не важно. Важны поступки, а не слова.
   Проквуст растерянно смотрел на этого могучего старика, насколько же сильна энергетика его личности, она притягивала не хуже этого камня. Он опять перевел взгляд на кристалл. В душе росла уверенность, что сейчас должно произойти, нет, сейчас нужно совершить нечто, что все расставит на свои места. Внутри заклокотала неведомая прежде мощь и сила, она поднялась из сердцевины солнечного сплетения, пролилась огненным потоком в сердце, заполнила мозг ясным пониманием своего предназначения. Вот он мой Дар, беззвучно шептали пересохшие губы, я могу, я должен! Георг решительно отстранил с дороги оторопевшего от изумления Хозяина Воды и шагнул к манящему камню. Как сквозь вату донеслось, не смей, но было уже поздно. Кристалл лег в его пальцы легкой прохладой, удобно, плотно. Георг явственно почувствовал, как грани кристалла пытаются проникнуть внутрь него, вобрать в себя его сущность, поглотить в себя его душу. Но он легко устранил эти поползновения, одним движением своей мысли. Напротив, он сам решил взглянуть внутрь кристалла. Проквуст поднял кристалл на уровень глаз и почувствовал, что тот стал мягким, если бы он захотел, то мог бы смять его, сделать податливым, легким, невесомым, несуществующим! Он мог развеять его! Но ему этого не надо, надо заглянуть внутрь него! И кристалл сдался, раздвинулся до размеров вселенной, принял его пытливый взор внутрь себя! А там внутри ничего не было, только застывшее время! Георг ощутил слабость, напряжение всех сил достигло максимума, надо было возвращаться назад, усилие и он вновь оказался в этой реальности. Кристалл больше не был прохладным, он жег пальцы. Проквуст вздрогнул, но не выронил его, а из последних сил поднес к гнезду и отпустил. Сразу стало легче, в легкие полился живительный воздух, в голове прояснилось. Руки безвольно рухнули вниз, ноги задрожали, и он рухнул на руки Даймона. Тот как пушинку подхватил его и усадил на стул.
  -- Сынок, ты как?!
   Горящие участием глаза Хозяина Воды были близко, и они помогали, успокаивали, возвращали силы. Шершавая ладонь Даймона легко похлопала его по щеке. Проквуст оперся руками о сидение и расслабленно откинулся на спинку. Голова перестала кружиться, взгляд прояснился. Он посмотрел на старика и улыбнулся.
  -- Спасибо, сэр.
   Даймон машинально пододвинул другой стул и рухнул на него. Он озадаченно потер лоб и наклонился к своему гостю.
  -- Георг, ты меня слышишь?
  -- Да, слышу, - Проквуст ощущал на своих щеках глупую улыбку, но сил согнать ее пока не было.
  -- Ты понимаешь, что ты сделал?
  -- Да, сэр, вполне, - Георг, наконец-то, взял себя в руки и уселся поудобнее.
  -- Мальчишка, если бы твой мозг умер, - сердито закричал Даймон, - что бы я сказал Монаху, а?!
  -- А вы эгоист, господин Лезурье, - улыбнулся Проквуст. Ему хотелось обнять и расцеловать этого колючего старика, ведь это благодаря ему он сделал важнейший поступок в своей жизни! - Вы думаете только о себе.
  -- А о ком же мне еще думать? - добро усмехнулся тот. Потом посерьезнел. - Рассказывать можешь?
  -- Да, могу. - Георг задумался. А что, собственно говоря, рассказывать? Он пожал плечами. - Не знаю, что вам сказать, слов не хватает. Думаю, что кристалл, это не камень.
  -- Как так, не камень?
  -- Да так. Это, - Георг озадаченно почесал затылок, - что-то вроде затвердевшего времени. А может быть и пространства. Ну, короче, это проявление в нашем пространстве чужого пространства и времени. Лучше объяснить не могу.
  -- Иное измерение?
  -- Во, точнее не скажешь. Кристалл, это как щель, нет глазок в иной мир. Он как пылесос вытягивает из человека ауру, слой за слоем, чешуйку за чешуйкой. А эта машина, - Георг махнул рукой в сторону установки, - каким-то образом регулирует эту силу. Кто-то это узнал и применил.
  -- А что еще можешь сказать?
  -- Еще? - Проквуст задумался. - Я уверен, что где-то должен быть большой кристалл, целый шар, а это, - Георг кивнул в сторону пульта, - это лишь крохотный осколок.
  -- Да, сынок, тебя воистину ко мне Рок направил, неисповедимы его пути. А мы-то хороши, навезли кучу электроники, приборов, просвечивали, резали, прослушивали, даже взрывали. А это не кристалл, это просто окаменевшее время, к тому же чужое. Ну, и что мы теперь с этими знаниями будем делать?
  -- Не знаю. Не решил пока. Хотя, есть мысль, прямо сейчас появилась. Мне кажется, что я могу с помощью этого кристалла лечить дохов!
  -- Ты хочешь сказать, что готов из этого чертова пылесоса, вынуть часть души человека, которая туда провалилась?
  -- Совершенно верно.
  -- А как найдешь, если их там уже миллиарды?
  -- Не знаю, - Проквуст пожал плечами, - просто позову.
  -- Да, это твой Дар, мальчик. Не ожидал, - Даймон склонил свою голову. Показав серебряные пряди на затылке. - А что ты говорил о большом шаре?
  -- Мне показалось, что я его увидел. Он здесь, на Ирии. И еще, - Георг запнулся, прислушиваясь к собственным мыслям, - мне кажется, его надо найти.
  -- Зачем? Ты от осколка чуть сознание не потерял, а что будет, если будет огромный шар?
  -- Не знаю, но я должен его искать. Дело в том, что он не просто лежит где-то потерянный. Нет, его давно нашли и используют люди. Кучка людей, - Проквуст встал, покрутился вокруг своей оси, потом повернулся правым боком к машине деструкции и уверенно вытянул руку. - Большой Кристалл находится там.
  -- Подожди-ка, я помечу. Лезурье сунул руку в карман и вытащил толстый фломастер. - Здесь, говоришь. - Он нагнулся и, кряхтя, прочертил на полу жирную прямую. - Потом сориентирую по координатам. Это очень интересно, то, что ты говоришь, но ты уверен, что это фантазия?
  -- Нет, не уверен. Это просто приходит изнутри и все, - Георг сел.
  -- Может, еще что-нибудь пришло? - Хозяин воды с надеждой уставился на своего гостя.
   Проквуст закрыл глаза. Он чувствовал, что после контакта с кристаллом у него внутри осталось много информации, только понять ее было трудно. Она представлялась ему громадной гранитной глыбой, которую надо было раскрошить на множество маленьких камешков, размеров с одно слово. Георг знал, что на это понадобится много сил и много времени. Он удрученно покачал головой.
  -- Не могу сформулировать, слов не хватает.
  -- Что ж, - Лезурье хлопнул себя ладонями по коленкам, - тогда встаем, и возвращаемся. Тебе надо обязательно уснуть.
  -- Подождите, - Георг тоже встал, - я, кажется.... Нет, я уверен, что те, кто используют шар, до конца не понимают его природы.
  -- И что с того?
  -- Пока не знаю. Но я буду знать. Пока лишь думаю, что шар представляет огромную опасность для всей планеты.
  
  

*****

   Бывший дох ошалело хлопал глазами и мучительно вспоминал, чем он жил последние годы и где очутился сейчас. Ведь память ему не отказывала, она добросовестно фиксировала все происходящее, и какого же было осознать вновь то, что никогда не исчезало из памяти, понять, что не в памяти дело, а в себе самом. На лице человека мелькали то гнев, то растерянность, то радость возвращения. Его глаза недоуменно смотрели то на собственные мозолистые руки, то на гладкие стены лаборатории, то на Проквуста в белом халате, сидящего напротив. Но особенно долго и растерянно эти глаза смотрели на Хозяина Воды в просторном и сверкающем одеянии, с ниспадающими вниз волнами дорогой ткани с высот резного кресла, похожего на трон. И без того суровое лицо Лезурье в эти мгновения выглядело каменным изваянием. По еле уловимому жесту его руки к возвращенцу подскакивали два коренастых человека и уводили его за дверь.
  -- Все, на сегодня хватит, - Даймон повернулся к людям за его спиной, они также как и Георг были в белых халатах. - Вы все свободны, господа.
  -- Раз за разом ты меня все больше поражаешь, Георг, - сказал Лезурье, подождав, когда они остались одни. Он устало потянулся и, поглаживая поясницу, выпрямился. Щелкнула золотая застежка, и блестящая ткань величественно соскользнула со спины на кресло. - Надоел мне этот маскарад! - Старик сердито лягнул ногой. - Под ногами вечно путается.
  -- Даймон, а зачем собственно вы облачаетесь в..., - Проквуст замешкался, - в эту странную одежду?
  -- Я и сам бы хотел знать, - проворчал Лезурье. - Видишь ли, мои психологи утверждают, что в таком виде в глазах возвращенного доха я ассоциируюсь со строгим, но добрым божеством. - Он нагнулся и стал потирать затекшие ноги. - Они говорят, что это якобы идеально снимает стресс в первые секунды полного осознания. Ты бы видел, Георг, как они прямо трясутся над каждым новым возрожденным, прыгают вокруг него, тесты ему подсовывают, всякие вопросики задают. Соскучились по новенькому, осточертела им стабильность, в печенках уже сидит. - Хозяин Воды опять потянулся. - Ладно, поиграю пока в их игры, может, и правда, кому-нибудь помогу.
  -- Знаете, сэр, - Георг смотрел на Лезурье и удивленно покачал головой, - я никогда бы не догадался об истинном вашем "я", если бы судьба не свела нас так тесно.
  -- И о чем бы ты, не догадался?
  -- О человечности. Вы даже представить себе не можете, насколько умело ее скрываете.
  -- Да? Интересно. Но самое интересное, что я ни от кого не потерпел бы таких признаний, но тебе, мальчишка, все прощаю, - Даймон спустился с постамента, на котором стояло кресло, и подошел к Проквусту. - Кстати, Георг, раз уж пошел такой разговор, то выслушай откровенность, за откровенность. Как ты думаешь, какое впечатление ты первоначально производишь? - Хозяин Воды усмехнулся. - Ладно уж, лучше молчи, а то сгоришь от краски на щеках. Не так уж все и плохо, вовсе ты не был противен в первом моем впечатлении. Но прости, - Даймон кисло поморщился, - ты настолько был обычным, серым и неинтересным, что мне оставалось, только молча и зло сожалеть, что Рок обласкал столь недостойную, как мне тогда казалось, кандидатуру. Каюсь, теперь я вижу, что Рок не ошибся.
  -- Значит, в супергерои я все-таки гожусь? - ехидно поинтересовался Проквуст.
  -- Нет, не годишься, как не годится бревно, которое мечтает стать статуэткой. Тебя еще тесать и тесать, молодой человек, плюс еще пальцы надо беречь, чтобы не занозить.
   Они оба дружно захохотали, вдруг взгляд Лезурье упал на руку своего гостя. В тоже мгновение он непроизвольно отпрянул назад, а смех замер на полуноте.
  -- Георг! Убери немедленно на место, этот чертов глаз!
   Проквуст тоже замолчал и растерянно уставился на свою руку. Черный кристалл мирно лежал в его ладони, он совсем забыл о нем! Он виновато улыбнулся и, подойдя к дальнему столу, вложил камень в массивную металлическую шкатулку. Крышка хлопнула, щелкнул замок, Проквуст опустил ключик в нагрудный карман куртки.
  -- Нельзя допускать такие оплошности, молодой человек! - продолжал ворчать Даймон. - Ведь кристалл отсасывает от тебя силы, а ты с ним без надобности расстаться не можешь.
  -- Не волнуйтесь, сэр, он уже давно ничего не отсасывает, мне он совершенно безопасен, вот другим....
  -- Послушай, Георг, - перебил вдруг его Лезурье, - а ты без камня можешь обойтись?
  -- Без камня? - Проквуст задумался. В самом деле, может можно попробовать самому?! Как он сам до этого не додумался?
  -- Так, вижу, что моя идея явно преждевременна, до завтра она отменяется.
  -- Но почему? Ведь еще не поздно.
  -- Поздно Георг, поздно, тебе надо отдыхать. И не спорь со стариком! - Хозяин Воды топнул ногой. - Завтра мы все проверим.
   Назавтра Даймон привел к нему девушку. Проквуст поморщился, что он мужчину найти не мог, ведь с женщинами он еще не работал.
  -- Георг!
  -- Что?
  -- Убрать? - Даймон кивнул в сторону девушки.
   Проквуст чуть было не кивнул, но в последнюю секунду удержался. Какая собственно разница? Механизм возврата мужчины и женщины не может отличаться, просто сегодня он впервые пытается это сделать без кристалла. Раз жребий выбрал ее, значит, так тому и быть. Он отрицательно покачал головой и повернулся к подопытной, безучастно смотрящей прямо перед собой. Раньше он делал пасы кристаллом и, руководствуясь необъяснимыми с точки зрения логики ощущениями, как бы вытягивал из чужого пространства заблудшие частички души данного человека. Как не выспрашивал его об этом Хозяин Воды, ничего более толкового Георг сказать не мог. Он и сам не понимал, как это делает, и он вовсе не был уверен, что сможет добиться результата без черного камня в руках. Проквуст вытянул обе руки и почувствовал покалывание в кончиках пальцев, он явственно ощущал рваные раны в ауре девушки, надо только вернуть недостающее. Он закрыл глаза, напрягся и призвал похищенное. Словно бездонная воронка в черную пустоту, где нет ни света, ни пространства, открылась под его веками. Из нее сквозило и пахло забвением. Сюда, для нее, для этой девушки, придите отнятые чувства, воля, сознание. Где-то глубоко внутри воронки бесчисленными щупальцами чужой боли зашевелился тугой клубок и потянулся навстречу Георгу. Он был огромен, он стремился наружу, но его нельзя было выпускать! Держать, держать, раскручивать, искать единственную ниточку, вот она блеснула золотистой искоркой, вот еще раз. Сюда, к моим пальцам, тянись, тянись.... Есть! Из воронки, словно ветром пахнуло, что-то светящееся мелькнуло мимо. Все, воронка схлопнулась. Проквуст раскрыл глаза и бессильно рухнул на стул. Он вытер пот, обильно стекающий со лба и счастливо улыбаясь, увидел осмысленный, но безмерно удивленный взгляд девушки. Получилось!
  -- Я был уверен, что у тебя получится!
  -- А я нет, - прошептал сухими губами Георг. Он очень устал.
   Лезурье махнул рукой и все, включая недоумевающую, и почему-то безостановочно плачущую девушку, покинули лабораторию. Хозяин Воды склонился над Проквустом и, взяв его ладонь, прижал ее к своей груди. Георг почувствовал прилив сил и изумленно уставился в глаза старика.
  -- Не удивляйся, я просто передал тебе немножко своей энергии, - Он тяжело опустился на стул, на котором только что сидела девушка. - Так ты быстрее придешь в себя.
  -- Зачем вам это нужно?
  -- Что ты имеешь ввиду?
  -- Все это? - Георг широко повел рукой вокруг. - Сегодня все было по-другому. Там, внутри шара, я видел огромный клубок из..., не знаю, как назвать. В нем не просто обрывки ауры миллиардов людей, там безмерная боль и ненависть. Я боюсь, мистер Даймон. Боюсь, что не удержу его и это все рванет наружу, что тогда будет?
  -- Будет хаос, Георг, - мрачно ответил Лезурье.
  -- Вправе ли мы все это делать?
  -- Твой вопрос когда-то волновал и меня, но я уже нашел ответ на него.
  -- Какой?
  -- Общество без Бога жить не может. Хаос, если он возникнет, будет не на нашей совести.
  -- Как же так, ведь мы же станем его первопричиной! Сэр, если все дохи мгновенно получат себя обратно, цивилизация получит смертельный шок. Встанут заводы по производству пищи, города начнут тонуть в собственных испражнениях, возникнут болезни и голод. Миллиарды людей погибнут, дети, женщины! Много хороших людей, не повинных ни в чем, кроме того, что они пытаются жить, как предписывают правила.
  -- А зачем они живут, Георг?
  -- Не знаю. Просто живут, живут, потому что родились. Многие из них верят в Бога, надеются на него.
  -- Да, я знаю это. Но кроме людей есть еще Ирия, наша планета. Сейчас люди губят ее, а ведь они без нее жить не смогут. Ирия без нас сможет, а мы нет. Георг, ты же читал Конструктор, наша вселенная живая, а человек относится к своей планете, как к мертвому бездушному камню. Хотя, впрочем, и камень живет своей жизнью, - Лезурье встал и навис над Проквустом. - У тебя, друг мой, свой Дар, а у меня свой! - Он резко выпрямился и принялся возбужденно расхаживать по помещению. - Человечество сегодня, словно плесень выедает то, что ему не принадлежит. Оно не думает ни о чем, кроме собственного выживания, и готовит себе могилу. И не только себе! Всему! - Даймон остановился и широко разнес свои длинные руки. - Господь многое терпит от нас: мы уничтожили животный мир, разрушили экологию планеты, а он это стерпел. А вот бездушие, свое забвение, он бесконечно терпеть не будет. Век людей заканчивается, Георг, так предопределено!
  -- И ничего нельзя сделать?!
  -- Почему нельзя? - Лезурье горько улыбнулся и вернулся на стул. - Можно. Именно этим мы с тобой и занимаемся. Видишь ли, закон отражения требует многообразия, а что люди выбрали? Они выбрали стоячее болото, в котором ничего полезного для Бога не происходит. Ему с нами не интересно, он себя в потрескавшемся зеркале человечества не видит. Я верю, что ты выпустишь тот клубок наружу, но не обольщайся, это невозможно без разрушения самого большого черного кристалла, шара, как ты его называешь.
  -- Но я едва его удержал!
  -- И правильно сделал. Ты не смог бы открыть полный проход, а себя бы погубил.
  -- Сэр, вы так уверенно обо всем этом говорите, а если вы ошибаетесь?
  -- Нет, Георг, не ошибаюсь, - Лезурье опять грустно улыбнулся. - Это не мои знания.
  -- Дух? - шепотом спросил Проквуст.
  -- Да, в смысле нет.
  -- Не понимаю.
  -- Не могу тебе сказать. Пока не могу. Но если ты имеешь в виду вашего залетного поводыря, которого вы все называете Духом, то я с ним никогда не общался и общаться не буду. Да и он тоже вряд ли захочет, - Даймон поднял ладонь, останавливая неизбежные вопросы Проквуста. - Ни слова больше, Георг, я и так сказал слишком многое.
   Лезурье расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумагу.
  -- Георг, эту бумагу - он протянул её Проквусту, - передашь лично в руки Монаху.
   Георг машинально взял письмо и удивленно уставился на Хозяина Воды, тот кивнул и грустно улыбнулся.
  -- Да, Да, мой молодой друг, пришло время прощаться. Я ещё вчера вызвал катер.
  -- Но как же? - Георг недоуменно посмотрел на письмо, - мне заказан путь в Белую Гору, как же я...
  -- Это не моё дело! - прервал его Лезурье. - Монах о моем письме уже знает, значит, оно его найдет.
  -- Простите, а что здесь?
  -- Разверни. Видишь, это компьютерная карта. Вот эта красная линия, то направление, которое ты указал, первый раз, почувствовав черный шар. На ней его и надо искать. Монах знает, что делать.
  -- У вас что, телефонная связь с ним? - вырвалось у Проквуста.
  -- Нет, у нас связь другая, - Хозяин Воды улыбнулся и постучал пальцем по виску. - Здесь приемник, а вот здесь, - он ударил себя ладонью над сердцем, - передатчик. Понятно?
  -- Да. Простите, сэр.
  -- Брось, все нормально. Пойдем, нас ждет с тобой торжественный обед.
  

*****

   В последние дни при каждом неосторожном воспоминании о походе в кладезь, Адамса обдавало изнутри, словно вулканическим жаром. Он еще помнил себя в короткие перерывы, когда чьи-то заботливые руки обтирали его прохладной губкой, и поили водой, а потом Белая Гора и ее обитатели окончательно исчезли. Вернее нет, они остались. Просто он исчез из их мира. Бенни висел посредине своей кельи и отстранено наблюдал, как добрые храмовники суетятся вокруг его тела. Сначала он заволновался, так как здесь в центре комнаты он тоже видел свои руки и ноги, только они были какими-то призрачными, полупрозрачными, но потом волнение улеглось. Он просто был, иногда забывая, что необходимо мыслить. В такие моменты мир вокруг начинал тускнеть, отдаляться и это неизменно возвращало Бенни обратно, он не хотел пока никуда уходить. Он пришел к выводу, что в его странном положении недумать опасно, а думать о полученных в кладезе знаниях он все еще боялся и поэтому он принялся всячески отвлекать себя нейтральными воспоминаниями. Так однажды он подумал, что совсем забыл о судьбе своего друга Чарли. Сердце вдруг так остро защемило одновременно и тоской и жаждой мести! Адамс ясно представил себе, как они очнулись с Пульдисом на огромном куске скалы, как приходили в себя ощупывая шишки на голове, как смешно Чарли валялся с задранной ногой. Бенни улыбнулся и вдруг почувствовал, что его резко тряхнуло, и тут же в глаза хлынул яркий дневной свет. Когда глаза адаптировались после полумрака кельи, он с изумлением обнаружил, что висит над тем самым камнем, о котором он только что думал. Его руки и ноги стали совсем призрачными. Что это, явь или иллюзия? Он внимательно огляделся. Деревья покачивали своими кронами в такт ветру, внизу шумела река, вдали пестрело исчезающими узорами травянистое поле. Неужели он действительно переместился сюда?! Бенни глянул вниз и увидел, что его ноги стоят на камне, может быть он сможет идти? Он шевельнул ногами, безрезультатно, они смешно болтались не находя опоры. Но ведь ему надо двигаться, во что бы то ни стало, надо! Он уже точно знал, что ему делать. Надо идти по их пути, надо прийти к той деревне у скалы, там, где схоронился Джордж. Что он будет делать потом, он не знал, сейчас главным было, научиться двигаться. Как он попал сюда, размышлял Адамс, силою мысли? Так может и двигаться надо также?! Примерно полчаса он мысленно толкал себя, взмахивал прозрачными руками, болтал ногам, гримасничал и шевелил бровями, ничего не помогало. На Бенни накатило вдруг прежнее равнодушие, он расслабленно повис, подложив под несуществующую голову несуществующие руки, и уставился в небо, где весело бежали облачка. Может, я умер и стал призраком? На сердце повеяло холодком страха. Да, нет, стали бы так заботиться храмовники о трупе, просто он без сознания. Нет, поправил себя Адамс, не я без сознания, а мое тело без сознания. Внимание привлекло какое-то движение внизу. Ба, да это же опять кабан! Бенни посмотрел на него и вдруг оказался рядом с его противной мордой, шумно втягивающей в себя воду. Господи, как же я это сделал?! А его руки уже автоматически провели животному по холке. Ничего! Никаких ощущений, пустота!
   Кабан напился и ушел, а Адамс беспомощно остался висеть над водной стремниной. "Ну, что, так и буду тут торчать?!" - разозлился он. Глаза стали искать, что-нибудь подходящее и внезапно наткнулись на одинокую вершину, туманно цепляющую своей вершиной облака на горизонте. И тут же словно щелкнуло где-то, все окружающее смазалось и собралось уже в другую картину. Теперь он сидел чуть ли не на вершине безобразно голого горного пика и смотрел на облака сверху вниз. Вот это да! Только и смог подумать Бенни. Он взглянул вниз, на тонкую ниточку реки, на возделанные поля, крохотные домики и не успев подумать, что это противоположенный край Райской долины, как тут же очутился внизу, на какой-то грядке. Между тем глаза зажили собственной жизнью, они стали высматривать себе всякие интересные вещи и как бы стремясь самостоятельно, по собственному интересу, рассмотреть их, швыряли за собой беспомощной сознание Адамса.
   Да, вы что, заорал Бенни, пытаясь ухватиться за какие-то очередные кусты. Тщетно, руки его прошили насквозь листья и ветви, а глаза уже нащупали что-то на другом конце райской долины. Адамс закрыл глаза и ... ничего не произошло, он все равно все видел вокруг! Правда, беспорядочное движение остановилось. Он огляделся и увидел внизу знакомое хищное поле, на котором мелкие зверушки не давали покоя Пульдису. Только теперь оно было другое, над травой полупрозрачно колыхалось огромное нечто, которое сотнями тонких щупальцев стремительно водило по траве. Невероятно, воскликнул Адамс, как красиво! И на эти слова нечто среагировало! Оно вздрогнуло и рывком втянуло в себя большую часть своих ниточек, сразу же увеличившись в размерах. Адамсу все явственнее чудились внутри этого круглого "нечто" несуществующие глаза, внимательно смотрящие на него. Бенни стало страшно, его нынешняя оболочка казалась крохотной лодочкой рядом с океанским лайнером. Опасность! - Засигналило у него внутри и он неожиданно с радостью увидел, как наливаются его ладони золотым огнем.
  -- Не бойся, человек, для тебя я не опасен!
  -- Кто ты?
  -- Не знаю, я давно здесь живу. Где твое тело, Избранный?
  -- Тело? Тело болеет. А почему, Избранный? - удивился Адамс.
  -- Я не могу точно перевести тебе то, что я думаю, а ты слышишь только то, что понимаешь.
  -- Что же мне делать, уважаемое нечто?
  -- А почему ты у меня спрашиваешь?
  -- А меня больше никто не слышит.
  -- Это хорошо, мне нравиться покой и тишина здешнего мира.
  -- Но если нравиться, то почему ты убиваешь всех, кто проходит по твоему полю, да еще столь изощренно?
  -- Должен же я здесь чем-то заниматься?!
  -- Странная логика. Неужели тебе нравиться быть неким экзотическим хищником?
  -- А я всегда им был. Везде и всегда.
  -- Значит, это твой Рок?
  -- У таких как я, нет Рока.
  -- Не может быть! У каждого человека..., то есть разумного, должен быть свой Рок!
  -- Здесь ты ошибаешься, человек. Ты правильно определил меня, я хищник и в этом мое предназначение, но не рок.
  -- А в чем различие?
  -- У меня нет выбора. Прощай Избранный, твои вопросы меня утомили.
  -- Подожди, ответь еще на один!
  -- Хорошо, спрашивай.
  -- Подскажи, как мне двигаться? У меня это очень плохо получается.
  -- Спроси у солнечного света.
   Шар внезапно тут же мгновенно сдулся и юркнул тонкой пеленой в глубину высокой травы.
  -- Эй! Постой! - крикнул Бенни и махнул на нерадивого собеседника рукой. Может и хорошо, что эта громадина отвалила от него, без нее как-то спокойнее. Так, что там вещало это чудище по поводу солнечного света?
   Адамс смотрел на свои светящиеся ладони и прикидывал, как можно получить от них хоть какую-нибудь информацию. Для начала он пробудил сверкающий шар между ладонями и рубанул из него по далекому одинокому дереву. Оно тут же вспыхнуло, как спичка. Что ж, значит, его Дар с ним и работает даже без тела. Это хорошо, но теперь его надо как-то приспособить для перемещения. Адамс начал экспериментировать. Он одевал себя в сверкающий кокон, пытался использовать обжигающие струи в качестве нитей, ничего не получалось, он, как и прежде беспомощно болтался в пространстве над Райской долиной. Плюс ко всему, теперь у него не получалось двигаться и с помощью глаз. Бенни старательно моргал ими, прищуривал, подмигивал, ничего не происходило.
   Вот теперь он испугался по-настоящему и растерянно сел на землю. Еще более растерянно он огляделся и понял, что в его руках появилась надежда. Осторожно, боясь вспугнуть еще не оформившуюся до конца мысль, он начал вспоминать. Что он сделал перед тем, как оказаться на траве? Он подумал, что надо сесть? Нет, даже близко этого не было, он совсем ничего не думал, разве что испугался. Тогда почему он оказался внизу? Адамс озадаченно почесал бы себе затылок, если бы смог. Думай, думай! Значит, он не думал, что надо сесть, он просто захотел сесть! И сел. Бенни радостно вскочил, отметив, что теперь сделал это вполне осознанно. Он понял секрет, которого, по сути, и не было. В его положении не надо намереваться, надо просто желать. Он поднял глаза на догорающее неподалеку дерево и как бы протянулся к нему. Адамс не размышлял больше, как это делать, он просто делал. Через полчаса тренировок он легко перемещался, у него даже получалось двигаться медленно, правда, не очень равномерно, но это были уже пустяки.
  -- Ну, все, теперь я вполне готов к встрече с сэром Джорджем! - подумал Бенни.
   Он летел против течения реки, внимательно высматривая камень, у которого их взяли в плен слуги Хозяина. Вот он! Бенни спустился пониже, на песке явственно виднелись полузатертые следы громадных ступней. Сквозь крону деревьев петляла дорожка. Бенни глянул вдоль нее и километрах в десяти заметил крутой бок высокой скальной гряды.
   Деревня была на месте. И большой барак все также высился на ее отшибе. Уже озоруя, Адамс влетел внутрь. В полутьме, за длинным столом сидела старуха в своих драных лохмотьях и что-то писала. Бенни не мог пересилить собственного любопытства и заглянул ей под руку. Вот это да, Резерва писала донос! Но кому?! Он успел разобрать несколько строчек, ну, конечно же, Хозяину! "Довожу до вашего сведения, что Камю сегодня небрежительно отозвался о вашей персоне, и усомнился в вашем могуществе. Он ехидно спрашивал, куда делся первый пленник и не для него ли он лично готовил запас отравленных продуктов и воды? ...Прошу его наказать и выгнать со службы.... Дальше прочитать было невозможно. К тому же эта отвратительная старуха вдруг перестала старательно, высунув от усердия язык, выводить буквы и принялась беспокойно озираться вокруг. "Никак почувствовала, старая ведьма!" - удивился Адамс и рванул наружу.
   Вот уже полчаса он висел над входом в недра скалы и никак не решался туда двинуться. Бенни не мог сообразить, как он будет действовать, ведь надо не просто попасть внутрь скалы, надо было войти во внутренний мир Джорджа! Где же находится его виртуальный мир? В скале? Нет. В его голове? Тоже нет, ведь и головы то у него нет. Есть только бесформенная масса, которая содержит в себе сознание Хозяина. Значит, надо найти ее и слиться с ней?
   Внизу послышались гулкие шаги. Из тоннеля вышли два гиганта, а за ними горбоносый Камю.
  -- Стоять здесь! - сказал он и стал нервно прохаживаться мимо остолбеневших стражей.
   Губы Камю еле заметно шевелились. Адамс представил, что его ухо находится почти вплотную от лица дворецкого Хозяина, и тут же услышал его злой монолог.
  -- Что это моему монстру мерещится? Какие здесь для него могут быть опасности?! Ни минуты покоя от его капризов, - Камю ожесточенно поддел ногой камешек и тот, весело подпрыгивая, понесся вниз по тропе. - Иди, говорит, выстави пост, и сам подежурь! Есть хочется. Жаль, не успел уйти к Софочке! Она, наверное, ждет, голову ломает, почему меня нет, грустит. - Перед глазами Адамса мелькнул и тут же пропал образ аппетитной брюнетки в весьма пикантной позе, озорно посматривающей на него из-за пухленького плечика. - А может и не грустит? - Услышал он опять противный голос Камю. - Резерва мне намекала, что она по Чарли вздыхала. Этот долговязый кабель всех девок перепортил, кроме моей зазнобы. Или она врала, что верна только мне? Я старухе не поверил, а если она права?!
   На Бенни вдруг нахлынула такая волна злости, что он отпрянул. Только теперь он заметил, что губы дворецкого давно уже сжаты в узкую недовольную гримасу. Так что же, он слышал не слова, а его мысли?! Ничего себе! Он встряхнул головой или тем, что у него сейчас ее замещало, и брезгливо поморщился. А это совсем неприятно, подслушивать и подсматривать, на память тут же пришел Монах. С его способностью надо быть очень стойким человеком, чтобы принципиально не разочароваться в людях, уж очень мусорно в голове у каждого, чтобы допускать туда стороннего наблюдателя.
   За размышлениями, Бенни не заметил, как медленно подплыл к самой скале. Он машинально протянул руку и она, не встречая сопротивления, вошла в камень и также свободно вышла обратно. Адамс взглянул на свою полупрозрачную руку и вдруг подумал, а ведь Джордж его почуял! Не зря же он нервничает. Больше тянуть было нельзя, он вздохнул, как перед прыжком вводу и ринулся вперед.
  
  

*****

   Адамс думал, что его охватит неприглядная тьма и удушье, но не было ни того, ни другого. Каменная твердь услужливо растаяла перед ним. Перед глазами открылся удивительный мир бесчисленных сверкающих звездочек, мерцающих голубоватым сеянием. Бенни пошевелил руками, вот они, на месте, только видны теперь четко и непрозрачно. Он оглянулся и увидел за спиной туманно смазанный внешний мир, никуда он не делся, дружелюбно поджидал его возвращения. Адамс сосредоточился и начал кое-что различать и внутри скалы. Вон там, внизу темноватой полосой шел тоннель, а дальше.... В голове Бенни что-то щелкнуло, и он мгновенно оказался рядом с этим "дальше". Вот в чем дело, здесь он перемещался не плавно, а мгновенными скачками. Ну, и чудесно! Тоннель вливался в большое темное пространство, за которым виднелись еще несколько подобных темных пятен, но поменьше. От них ручейками вились в разные стороны множество темных прожилок. Ого, присвистнул Адамс, похоже, мистер Джордж изгрыз скалу, как червь яблоко! И словно услышав его, колыхнулся вдали багряный колос. Он засел в самом центре, уходя бесконечно глубоко вниз множеством толстых отростков. Адамс почему-то знал, куда они идут, они соединялись с той котловиной, где плескалось чуждое нечто. А еще он теперь совершенно точно знал, где искать Хозяина.
  -- Кто здесь?! - донеслось до Адамса гулкое недоумение потревоженного монстра.
   Но он не ответил, зачем? Бенни уже был рядом, и ему не нужны были приглашения, чтобы войти. Все поле его зрения заняла матово-красная масса тела Хозяина. Оно было огромным. Пронизанное многочисленными белесыми прожилками, оно вздрагивало и едва заметно колыхалось. Прожилки внутри него непрерывно дергались и извивались, то, завязываясь в замысловатые узелочки и жгутики, то, освобождаясь от них. Вдоль самых толстых жгутов периодически пробегали багряные сполохи. Адамс нырнул внутрь.
   Мир опять изменился. Бенни сидел в густых, буйно цветущих, кустах, опираясь спиной на изгиб кованой ограды. Он осторожно выглянул. Здорово! Он попал в дальний конец усадьбы Хозяина. Прежде всего, проверить Дар! Адамс торопливо вытянул ладони и с облегчением увидел, как зреет в их глубине золотой огонь, вызванный его волей. Только после этого он с удовольствием ощупал вокруг себя траву, листья, сорвал и понюхал цветок. Бенни не удержался и похлопал себя по бедрам, все на месте, твердое, живое. Он вскочил и заметил в другом конце сада беседку, густо заросшую плющом. Сосредоточиться, и .... Получилось! Он мгновенно перенесся в благодатную тень. Адамс откинулся на скамейки и сложил руки на деревянном столике. Перемещается он в мире Хозяина мгновенно, это очень здорово, пешком с ним не навоюешься. Теперь надо проверить... Бенни перевел взгляд на свою правую ладонь, и она легко вошла в столешницу стола. Он сжал кулак, разжал, потом машинально повел рукой, и от стола остались только четыре ножки с перекладинами, деревянная столешница бесследно испарилась. Бенни с усмешкой уперся в ближайшую ножку пальцем и нажал, остатки стола дружно закачались, жалобно поскрипывая. Разрушить этот мир возможно, но как быть с Чарли? Адамс встал и подошел к выходу из беседки, где здесь искать своего друга, ведь он не знает ни его размеров, ни его секретов. Надо.... Стоп! Бенни оглянулся, непорядок, стол надо починить. Он подумал и сиротливые ножки вновь обрели столешницу, только теперь она была тяжелая, из холодного черного гранита. Пусть останется на память, улыбнулся Адамс. Ему нравилось творить, но пора найти Пульдиса. Он крепко ухватился руками за стойки беседки и закрыл глаза. Изнутри брызнула в стороны волна, а он словно радар, жадно ловил ее всплески. Есть! Где-то далеко, справа дрогнуло заветное имя, Чарли! Он здесь, старый повеса, загнавший себя в чрево этого чудовища. Миг, и Адамс уже рядом.
   Пульдис полол грядку с большими красными плодами на низеньких сочно зеленых кустиках. Возделанное поле не имело ни конца, ни края, с неба палило жгучее солнце. Кроме его друга рядом не было никого, только поле и солнце.
  -- Чарли! - тихо позвал Бенни. Никакой реакции. - Чарли! - Заорал Адамс.
  -- Не кричи, видишь, я занят.
  -- Да, остановись ты, давай обнимемся или ты решил стать дохом-пахарем?!
   Пульдис воровато оглянулся и выпрямился, в усталых глазах мелькнула искорка.
  -- Кто ты? - испуганно спросил он, глядя в упор на Адамса.
  -- Чарли, ты что, окончательно спятил?
  -- Тебя не может быть здесь, ты умер.
  -- И с чего это я вдруг скончался? - ехидно переспросил Бенни.
  -- Ты мечтал попасть в мир Хозяина, но твой организм не выдержал. Хозяин сказал, что ты был, отторгнут из-за генетической несовместимости.
  -- Господи! - всплеснул руками Адамс. - Что за чушь ты несешь, Чарли! Да, брось ты, наконец, эти дурацкие ножницы! - Бенни подошел к другу и положил ему руки на плечи. - Ты же сюда за красивой и беззаботной жизнью погнался, уж я-то тебя знаю. Почему же ты здесь на этом нескончаемом поле режешь эти жалкие стручки?!
  -- Это не стручки, это....
  -- Да, какая к черту, разница! - Бенни тряхнул, что есть силы Пульдиса. - Ты где, Чарли, вернись! - Он обхватил лицо друга и подвинул к себе. - Ну, же, возвращайся! - Адамс смотрел в потухшие зрачки Пульдиса и искал в них прежний огонь, он там, он никуда не делся, просто этот изувер, Джордж, выместил на Чарли свою злость.
  -- Да, прекрати ты меня трясти, сумасшедший! - Пульдис с внезапной силой оторвал ладони Адамса от своего лица и потер красные следы от судорожно сжатых пальцев.
  -- Чарли, ты вернулся?! - закричал Бенни и обнял его.
  -- Ну, ладно, прекрати, я тоже рад тебя видеть. Объясни, как ты здесь оказался? И почему ты не умер?
  -- Вот тебе раз, ты что, расстроен этим?
  -- Да, нет. Я....
  -- Нет, Чарли, так не пойдет. Да, брось ты ножницы, а теперь смотри.
   Адамс раскинул руки в стороны и с силой выбросил их вперед. Словно ураган смел поле до самого горизонта, оставив лишь сухую каменистую пустыню. Бенни начал размахивать руками, словно дирижер: короткий замах, и у ног заплескалась прозрачная вода озера, еще взмах, и вокруг вырос сосновый лес с густым ковром из хвои и шишек. Воздух моментально запах смолой и свежестью. Адамс поколдовал еще, и перед ними возникла корявая деревянная беседка с грубо тесаным столом и двумя неуклюжими стульями.
  -- А-а, не буду переделывать! - устало махнул он рукой и обернулся к своему другу.
   Пульдис стоял раскрыв рот, по колено среди густых зеленых кустов с красными плодами, и в руке его опять торчали злополучные ножницы.
  -- Ты что, сросся с ними что ли? - Адамс подошел, сердито выдернул инструмент и кинул их в сторону. Они сверкнули на солнце и тут же в руке у Чарли возникли еще одни.
  -- Понятно, - криво улыбнулся Бенни. - Мистер Джордж шутит. Ну, подожди, ты мне за это ответишь. - Он медленно и осторожно провел ладонью по руке Чарли, и ножницы исчезли.
  -- Спасибо, друг, - в глазах Пульдиса заблестели слезы.
  -- Пустяки. Ты вот подвинься сюда, пошурши хвоей, а мне кое-что закончить надо.
   Адамс поставил Пульдиса за спину и через минуту превратил вторую половину поля в густую чащобу, которая упиралась в далекие заоблачно высокие горы.
  -- Вот теперь все. Проходи, садись, будь как дома, - Бенни провел над столом рукой, и из-под нее вынырнула запотевшая от холода бутылка водки, две рюмки и две огромных порции свеже зажаренного китового мяса. - Угощайся! - Гостеприимно развел он руками, потом взял бутылку и свинтил пробку. - Признайся. Давно водочку не пил?
  -- Господи, Бенни! - хрипло выдавил из себя Пульдис. - Как ты это все вытворяешь?!
  -- А я не знаю, - весело ответил Адамс и налил по полной. - Ну, вздрогнем?!
  -- Вздрогнем! За встречу!
   Честно говоря, Бенни очень опасался, что вместо водки будет вода, слишком уж давно он ее пил, совсем вкус забыл, но она получилась на славу. Он действительно не понимал, как он делает то, что делает, просто чувствовал, что в мире Джорджа он может все. Как Бог. Адамс с опаской прислушивался к своим ощущениям, он боялся, что всемогущество в этом иллюзорном мире испортит его, вскружит голову, но нет, вроде бы пока все было спокойно. Разве что не по возрасту хотелось пошалить.
   Бедный Чарли, он все понял без слов, Бенни лишь коротко пояснил ему, что он не умирал и умирать не собирался, а сейчас прибыл, чтобы рассчитаться с Джорджем. И теперь Чарли плакал об утраченном солнечном свете, о своем потерянном жилистом теле.
  -- Прости, Бенни, за слабость, - всхлипнул он. - Уж так я себя потом ругал, когда понял, какой прохвост этот Джордж. Ох, как сладкоречив он был, когда говорил о твоей смерти, о вечной райской жизни, о величии стороннего наблюдателя за вселенной. Да, собственно, и выбора то у меня не было, если бы я отказался, его тупые мордовороты открутили бы мне башку, как нечего делать. Я ведь всех баб в деревне обрюхатил. - Пульдис заметил лукавую улыбку Адамса и поправился. - Ну, почти всех. Больше я ему был не нужен.
  -- Ошибаешься, Чарли, еще как нужен! Он ведь тебя оставил как заложника, хотя, скорее всего тоже был уверен, что я погиб. Да, скорее всего это так, он был уверен, что перехитрил меня. А, кроме того, друг мой, я подозреваю, что Джордж еще и собирает информацию, вот только вопрос, для кого? - Адамс посмотрел на опустившего голову Пульдиса. - Чарли, а ты мне ничего не хочешь рассказать?
  -- Хочу, Бенни, - тихо ответил Пульдис. - Но не смею. Я ведь профессиональный вояка. Нет у меня ни семьи, ни родных. Всю свою жизнь я как цепной пес управления социальной безопасности делал грязную работу. - Он поднял глаза на друга. - Не отвергай меня, Бенни, я ведь, считай уже на том свете, мне врать не полагается. Простишь?
  -- Прощу. Но ты должен рассказать мне все!
  -- Наизнанку вывернусь, нет у меня дороже никого, чем ты. Да, еще Георга.
  

*****

   Они разговаривали вторые сутки, опустошили две литровых бутылки, тут же урывками спали. Вернее спал только Пульдис, а Адамс только делал вид. Его забавляло, как здесь мгновенно можно было избавиться от чувства опьянения, только что вроде был пьян, раз, и уже трезвый, красота! А в сне он вовсе не нуждался, за все время своего ментального путешествия он ни разу не спал, только бодрствовал. Впрочем, Бенни это мало волновало, он беспокоился о Джордже, вернее по поводу его отсутствия. Опять какую-нибудь пакость готовит или, в самом деле, не ощущает, что к нему незваный гость прибыл?
   История жизни Пульдиса была и проста, и загадочна одновременно. Чарли принадлежал к категории "несуществующих". Об этих спецподразделениях, неизвестно кому подчиненных, систематически шептались подвыпившие офицеры полиции. Начальство об этом знало, но на эти слухи и легенды внимания не обращало. Видимо, ореол романтического служения был полезен. Чарли подтвердил, что и сам знал всего лишь несколько человек, в основном бывших спецов, которые обучали новичков. Начальства у него, кроме Блендера, не было.
  -- Знаешь, - ностальгически прикрыв глаза, рассказывал Пульдис, - это был такой кайф, быть исключительным, не подчиняться этим скучным законам! Мне платили щедро, прощали любые шалости. О, я был большим пакостником!
  -- А в чем заключались твои обязанности?
  -- В основном в ликвидациях.
  -- Кого?
  -- А я откуда знаю? Мне давали установочную информацию и приказ. Все. Остальное мое дело, главное, чтобы все было тихо и правдоподобно. Ну, например, авария или ограбление, да, мало ли еще что.
  -- Чарли, но ведь ты был обыкновенным убийцей!
  -- Брезгуешь? А зря. Разве у меня был выбор? У нас был только один способ отставки - смерть. Мне самому не раз приходилось кончать своих бывших коллег.
  -- А откуда....
  -- А, - махнул рукой Пульдис, - профессионалу определить своего брата спеца не так уж сложно. Бенни, ты что же, думаешь, я не понимал, что когда-нибудь и сам окажусь на их месте? Поэтому, когда мне поручили сопровождать тебя в побеге через свалку, я не очень-то расстроился, хотя шанс сдохнуть на этом задании был очень высок. Возраст то у меня был уже предельный, а тут Блендер вызвал на явку и предложил последнее задание. Сказал, что если выживу, получу пожизненный пенсион. Так что, мне было ради чего стараться. Но я не справился, как видишь, поэтому и клюнул на наживку Хозяина. А чем, думал, здешний пенсион хуже обещанного? А что вышло, сам видишь.
  -- А со мной, что ты должен был делать?
  -- С тобой? А ничего. Мне когда Блендер дал задание, я думал, у него в голове что-то сдвинулось. Мне предписывалось с тобой подружиться, быть всегда рядом, охранять и помогать. Я решил, что ты какая-то важная персона, суперагент покруче меня, а шеф говорит, не выдумывай Чарли, твой объект всего лишь поводырь, за которым ты должен проникнуть в район гор и все там разведать.
  -- А зачем?
  -- А он и сам объяснить не мог. Сказал, что любая информация будет важной.
  -- А про Монаха что-нибудь говорил?
  -- Ничего. Похоже, он и не знал, что такой есть.
  -- А как же ты должен был передать информацию?
  -- Право не знаю, - Пульдис задумался. - Блендер сказал, что я должен найти... - Он вдруг внезапно побледнел.
  -- Что с тобой, Чарли?!
  -- Ты не поверишь, Бенни, у меня только сейчас всплыло, что я должен сделать!
  -- Не понял.
  -- Понимаешь, меня перед последним инструктажем засовывали в какую-то машину. Шеф сказал, что это ставят защиту от деструкции.
  -- Ну?
  -- Да, не нукай ты, дай сосредоточиться, - Пульдис прикрыл глаза и потер руками виски. - Блендер говорил, что меня ждет в горах доверенное лицо. Но он не сказал кто, а я не спрашивал!
  -- А как же ты собирался с ним встретиться?
  -- Я просто знал, что встречусь, если выполню задание.
  -- И что же ты должен был сделать?
  -- Я...я, - Пульдис опять побледнел, как мел. - Бенни, я не могу, ты меня проклянешь!
  -- Говори, а то сам в башку твою дурацкую залезу!
  -- Ну, вот, и ты туда же, - обиделся Чарли.
  -- Чарли, давай, говори, не тяни за душу.
  -- Я должен..., - Пульдис набрал в легкие побольше воздуха и выпалил, - я должен был довести тебя до Хозяина и проследить, чтобы ты поступил в его распоряжение. Все. После этого он должен был сообщить, как я буду выведен из операции.
  -- Ага, держи карман шире, так он и сообщил бы тебе. Думаю, в любом случае ты бы оказался здесь, - Адамс усмехнулся, - на пенсионе. Кстати, теперь я понимаю, за что тебя Хозяин на поле отправил: хадание завалил?
  -- Завалил.
  -- Да-а, - усехнулся Адамс, - даже не знаю, как ко всему этому относится. Ведь ты столько греха за собой тянешь!
  -- Испачкаться боишься? - усмехнулся Пульдис.
  -- Нет, можешь считать меня полным дураком, но я все равно в твою дружбу верю.
  -- Спасибо, - голос Чарли предательски дрогнул.
  -- Но, несмотря на это, - продолжал говорить Бенни, - все это мне противно. Не ты, Чарли, а вся наша затхлая цивилизация со своей прогнившей стабильностью. Раньше, когда я был полицейским, я считал, что служу закону, а оказывается, закон является лишь лакированным прикрытием для беззакония.
  -- А я кому служил?! - возмутился Чарли. - Думаешь, мне не парили мозги по поводу того, что я на переднем крае защиты стабильности?! Ты бы знал, как я по молодости лет гордился своей профессией, готов был не задумываясь отдать жизнь ради своего правого дела! Ты можешь меня понять?!
  -- Могу, сам такой был.
   Друзья помолчали. Адамс было, взялся за бутылку, но Пульдис отрицательно помотал головой и провел ладонью по горлу. Тогда Бенни медленно толкнул пальцем бутылку, и она, качнувшись, словно раздумывая над законом равновесия, полетела вниз, но на полпути вдруг испарилась.
  -- Ловко, - усмехнулся Чарли, - даже мусор не надо убирать.
  -- А я тебя научу! - Адамс поднял голову и весело подмигнул другу.
  -- Не понял, как это научу? Ты же собрался разрушить всю эту химеру.
  -- Да, собрался, но не буду. Ведь ты же здесь живешь, Чарли. И не только ты, здесь есть еще много людей.
  -- Может и есть, только я так никого и не увидел. Как только сюда попал, Хозяин мне все мозги наизнанку вывернул и загнал на это поле. Первые дни я работать не хотел, ругался, топтал эти гадкие овощи, только Хозяин меня кормить и поить перестал. Я тогда их попытался есть, так они все оказались такими солеными, как из бочки! На пятый день я стал ручной и пушистый, а на десятый, отупел и смирился. Думал даже, так тебе и надо за все твои преступления.
  -- Решил, что в ад попал?
  -- А как не решишь? Хозяин здесь и царь, и бог, захочет, может и адского огня под одно место подложить. Так что лучше уж кустики обрезать.
  -- Ну, ничего, пора его стаскивать с трона. - Адамс встал, и тут же беседка исчезла, остался только стул, на котором продолжал восседать Пульдис, растерянно озираясь. - Значит, план таков, надо отыскать Джорджа, а его богадельню сохранить, только управлять ею ты будешь. Сможешь?
  -- А то! Научи только.
   Бенни задумался, его все больше беспокоило отсутствие Хозяина. Тянуть далее было не зачем. Он зажмурился и попытался ощутить Джорджа. Не получалось. Хозяин все время вспоминался ему лощеным джентльменом, но ведь это был его не настоящий образ! И, только тогда, когда Адамсу привиделись злые глаза, увиденные им перед падением в пропасть, у него, кажется, стало получаться. Джордж был здесь и, судя по всему, он очень боялся.
   Бенни открыл глаза и увидел перед собой маленького толстого лысого человечка, дрожащего мелкой дрожью и обливающегося потом. Это был Хозяин.
  -- Не скажу, что рад вас видеть, Джордж. Это что, ваш настоящий человеческий образ?
  -- Да, - плаксиво и жалобно протянул Хозяин.
  -- И что с вами теперь делать?
  -- Не знаю. Но я надеюсь на ваше милосердие, мистер Адамс.
  -- И в чем, по-вашему, оно может заключаться?
  -- Сохраните мне жизнь. А заодно и всем остальным обитателям моего мира. Вот, - Джордж робко указал рукой на Чарли, - например, вашему другу.
  -- Хитер! - усмехнулся Бенни. Он повел рукой и Джордж оказался окружен толстой решеткой.
   Бенни вдруг отчетливо понял, что Хозяин вовсе не сдался, нет, он просто играет, отрабатывает свой тщательно подготовленный план, цель у которого любым способом выпроводить отсюда незваного гостя. Скорее всего, он и не сомневается, что останется жить, ведь в заложниках у него сотни чужих жизней. Нет, не жизней, поправил себя Адамс, а душ. И он почти прав. Вот только он не знает того, что знает Бенни: с уничтожением Джорджа, его мир не исчезнет, потому что монстр - существо самостоятельное, и ему все равно, кто будет править в этом мире. Это очень древнее существо, оно вползло после Большого взрыва в ирийский мир и ищет здесь новых впечатлений, хотя разумным его назвать было нельзя, так, гигантский червяк из неведомых далей. А я откуда это знаю, удивился собственным мыслям Адамс, а понятно, кладезь приоткрывает свои тайны. Ну, что ж, очень вовремя.
  -- Знаете, Джордж, мы сейчас у ваших людей спросим, что с вами делать.
   Адамс медленно поднял перед собой согнутые в локтях руки и чуть повернул ладони. Словно волна ряби пробежала по небу, по лесу, громыхнула среди далеких гор. За решеткой, в которой стоял Хозяин, деревья расступились, высвобождая большую поляну, на которой тут же стала расти дуга амфитеатра, ряд за рядом. На них сидели молчаливые и растерянные люди. По мере того, как росло число рядов, увеличивалось и количество народа. Здесь были и женщины, и мужчины, и даже дети. Некоторые были в пижамах, а несколько парочек испуганно кутали свои оголенные прелести в простыни. Наконец все закончилось. Люди сидели тихо, очень тихо.
  -- Джордж, - Бенни хмуро взглянул на жалкого человека в клетке, - сколько же всего людей населяет ваш мир?
  -- Около полутора тысяч.
  -- Да-а, приличное население, - он поднял голову и неожиданно очень громко, словно через громкоговоритель, заговорил. - Слушайте меня, несчастные заблудшие. Вот ваш поверженный властитель! Я не спрашиваю, как и зачем вы попали в этот игрушечный мир, это был ваш выбор, и я не хочу знать, хороши ли вы или плохи, я собрал вас здесь только ради суда.
   По рядам прошел легкий ропот, а Адамс вновь заговорил.
  -- Этот мир, - Бенни зло усмехнулся, - который коварно подарил вам этот человек, надо бы уничтожить, потому что он не дар божий, а дьявольская иллюзия внутри жуткого монстра.
   Поднялся невообразимый шум, возмущенные голоса требовали объяснений, слышались призывы к спокойствию и порядку, а также требования немедленно разобраться с самозванцем. Несколько человек вскочили с мест, но тут же рухнули обратно. Все поняли, с мест вставать нельзя! Это образумило быстрее угроз или уговоров, шум стих.
  -- Кто вы?! - донесся с передних рядов звонкий девичий голос.
  -- Я судья, меня послал Рок! - громовым голосом ответил Адамс. Все испуганно притихли. - Ждите, я скажу, что вам делать.
   Бенни сделал два шага к клетке, в которой сидел Джордж, и протянул в его сторону руки, напряг их, и чуть дернул на себя. Хозяин побледнел, как полотно, и судорожно вцепился в толстые прутья решетки. Давай сюда, чудовище, шептал Адамс и медленно клонился вперед, словно вытягивал из подсудимого что-то очень тяжелое, неподдающееся. Гримаса ненависти исказила лицо Джорджа, он яростно оттолкнулся от клетки и поднял вверх руки, словно пытался нащупать над головой молнии, чтобы метнуть их во врага. Но Адамс с легкостью оттолкнул от себя попытки противника нанести ему удар, он упорно продолжал вытягивать из него нечто, только им двоим и ведомое. Безмолвное противостояние закончилось резким рывком Бенни, словно он выдернул что-то из Джорджа и тут же, обернувшись, кинул это в Пульдиса. В гробовой тишине раздались два приглушенных возгласа. Вскрикнул Хозяин и бессильно осел на траву, и вскрикнул Чарли, свалившись со стула. Джордж застыл, распластавшись внизу, а Пульдис резво вскочил.
  -- Что это, Бенни?! Что ты всунул в меня?
  -- Власть, Чарли, всего лишь власть над этим миром.
  -- Разве такое возможно?
  -- Я сделал, значит, возможно, - Адамс улыбнулся. - Тебе это понравится, Чарли. У тебя не пересохло во рту? А вот мне пить хочется. Дай мне воды, чистой и холодной! - Бенни требовательно протянул свою руку к другу.
   Тот толком не понимая, что делает, протянул ему навстречу свою и у него на ладони появился запотевший от холода хрустальный стакан с водой.
  -- Спасибо, - Бенни напился и подкинул пустой стакан в воздух. Тот блеснул в лучах солнца и исчез.
  -- Это что же, я теперь могу управлять этим миром вместо Хозяина?!
  -- Не вместо, а как Хозяин, - поправил его Адамс. - Ты вот что, посиди пока, а мне с народом надо поговорить.
   Он опять поднял взгляд на притихших людей.
  -- Вы все видели мое решение, теперь Хозяин вашего мира мой друг Чарли Пульдис. Мне все равно, что вы думаете по этому поводу, считаете, это справедливым или нет....
  -- Бенни! - громко зашептал сзади Пульдис. - Я чувствую, что расту! Мои плечи упираются в камень, мне тесно, я....
  -- Чарли, я же просил, помолчи. Привыкнешь. Ты теперь и есть, этот мир, а этот мир, это бесформенный червяк, который пожирает камень, понял?! Вот и молчи! .... Вы будете жить под властью этого человека! - Адамс не глядя махнул рукой назад, - или не будете жить совсем. Всем понятны мои слова?!
  -- Да-а, - раскатистым выдохом сотен ртов донеслось до Адамса.
  -- Хорошо. А теперь у меня для вас задание. Смотрите, у каждого из вас в руке два камешка, черный и белый.
   Все зашевелились, рассматривая невесть откуда появившиеся в их руках предметы.
  -- Сейчас каждый пройдет мимо клетки и бросит в ящик, - тут же недалеко от клетки возник массивный деревянный короб с небольшой круглой дырой посередине, - один из камней. Белый означает, что вы прощаете бывшего хозяина, признаете его одним из вас, и позволяете ему жить среди вас, а черный, что не желаете. Ну, пошли!
   Люди поднялись, как по команде и потянулись бесконечной вереницей к ящику. Джордж, сидел на траве и, прислонившись спиной к прутьям, пустым взглядом сопровождал каждого из проходящих. Многие смотрели на него с ненавистью, кое-кто с опаской, а некоторые с жалостью.
   Бенни устало присел рядом с другом.
  -- Ну, как твои впечатления?
  -- Ужасно! Я здесь, и одновременно не здесь. Зато я начал чувствовать внешний мир!
  -- Как?
  -- Кожей, - Чарли прислушался к себе. - Нет, чем-то другим. О, у меня мерзнут ноги.... Позволь, но их очень много.... Бенни, - жалобно прошептал Пульдис, - это не ноги! Это какие-то щупальца, они идут вниз, глубоко, там холодно, они немеют. - На лбу Чарли проступили капельки пота.
  -- Держись, друг, - сочувственно сказал Адамс. - Ты должен научиться управлять этой тушей чужеродной плоти.
  -- Да, я постараюсь, - Пульдис устало откинулся на спинку кресла. - Бенни, я немного посплю?
  -- Конечно! - кивнул Адамс, тронул пальцами лоб друга и тот уснул.
   Между тем люди все шли и шли. Вот мимо прошла заискивающе улыбающаяся Стела. Здесь она не выглядела ослепительно красивой, в этой толпе все мужчины и женщины, за редким исключением были одинаково стройны, высоки и красивы. Только и отличались, что цветом волос, да ростом.
   Все. Последний прошел.
   Бенни встал и люди, стоящие перед ним толпой, со страхом подались назад. Они вдруг необъяснимым образом поняли, что судили сейчас не только Джорджа, но и себя. Адамс с каменным лицом повел ладонью, и клетка вместе с поверженным хозяином сместилась на край поляны. Он сурово осмотрел безмолвную толпу. Нет, все-таки они были уже не совсем люди, они, получив возможность воплотить собственные представления о самих себе, размыли свои индивидуальности, стали серыми и безликими.... Бенни тряхнул головой, хватит лирики.
  -- У каждого из вас, - голос Адамса звучал ровно и громко, - остались в руке черный или белый камень, - он сделал многозначительную паузу и потом добавил, - или оба, или не одного. - Видя, что толпа заволновалась, Бенни поднял руку. - Спокойно, это ваше право, распорядится своими камнями. Вы бросили их или не бросили, какая разница, главное, что осталось у вас в руках. А теперь те, что с белыми камнями, отойдите направо, с черными, налево, с двумя камнями, тоже налево, без камней, опять налево.
   Люди начали суетливо дергаться. Адамс с усмешкой наблюдал, как кое-кто пытается выбросить один из камней, намертво вросших в ладонь, как некоторые пытаются пойти в сторону, не соответствующую камню в руке, но не могут сделать и шага
  -- Господа! - крикнул Бенни, и все люди замерли. - Займите свою сторону честно, хитрить со мной бесполезно.
   Наконец, все разобрались. Большинство оказались справа, а человек триста, сбились в испуганную кучку слева. Бенни с мимолетным сожалением увидел там и длинноногую Стелу.
  -- Люди, ваш Рок определен, - заговорил Адамс. - Вам, - он протянул левую руку в сторону большинства, - жить здесь столько, сколько новый Хозяин позволит. - Бенни краем глаза заметил, что Пульдис проснулся и с недоумением смотрит на происходящее. - А вам, - Адамс протянул правую руку к малой группе, - жить уже не здесь. Ступайте по своим судьбам, благослави вас Господь.
   Он взмахнул рукой, и лишь край вопля сотен обреченных людей остался здесь, остальное они унесли с собой.
  -- Куда ты их отправил?! - Пульдис подскочил и схватил Адамса за плечо.
  -- Они все умерли, друг мой.
  -- Как?! Ты их убил!
  -- Нет, - строго ответил Адамс. - Видишь ли, друг мой, вас нельзя убить, вы давно убили себя сами. - От его пристального и строгого взгляда Чарли потупился и принялся нервно потирать руки. - Я просто освободил их души, к тому же и тебе будет без них спокойней.
  -- Да, спасибо, - растерянно пролепетал Пульдис, - но это выглядело так ужасно!
  -- Не узнаю тебя, старый вояка. Тебе ли жалеть тех, кто в любой момент предаст тебя?! Ты всю свою жизнь самоотверженно отстаивал чужую власть, так почему же не хочешь отстоять свою?
  -- А она того стоит, такой ценой?
  -- А сам это и проверишь! - усмехнулся Бенни. - Вот с ними. - Бенни кивнул на застывших в ужасе людей. - Поживи, поэкспериментируй, это хоть как-то скрасит твою унылую судьбу. Знай, что на данный момент у вас у всех определенно есть нечто общее: ненависть к прежнему Хозяину. Можешь это учитывать, а можешь игнорировать, теперь это твое право. Правь ими, как тебе будет угодно. - Адамс повернулся к толпе. - Не дрожите, суд закончился. - Бенни сделал паузу, потом многозначительно добавил. - Теперь началось искупление. Тихо! Все просьбы и претензии к вашему новому владыке. - Адамс кивнул в сторону Пульдиса. - Я дам вам один совет: как можно, искреннее любите и почитайте моего друга, потому что в этом залог вашего будущего благополучия. От вас зависит, каким он станет.
   Адамс вдруг почувствовал что-то неладное. Извне протянулась к нему ниточка, она давно искала его, и вот, нашла. Она легко вошла через солнечное сплетение и немедленно срослась с его сердцем. Потом она стала крепнуть и все ощутимее тянуть его к себе.
  -- У меня очень мало времени, Чарли! Меня зовут.
  -- Кто зовет?! Как же так, нам надо еще столько....
  -- Некогда. Я не знаю, смогу ли еще когда-нибудь попасть сюда, но хочу предупредить, готовься к тому, что тебя и твой мир вышвырнет в другую вселенную, туда, откуда этот монстр приполз. Что там будет, не знаю, могу только сказать, что сдается мне, что она весьма плотно населена. Так что удачи тебе.
  -- Подожди, а как же Джордж?
   Они оба повернулись к заключенному. Тот стоял, вцепившись в прутья, и с ненавистью кричал. Вернее пытался кричать, из широко разинутого рта не доносилось ни звука.
  -- О чем он орет? - спросил Пульдис.
  -- О том, что мы ничем не лучше него, - ответил злым голосом Бенни и тихо добавил: - Демагог.
   Он щелкнул пальцами, и старого хозяина не стало. Толпа еще раз ахнула и тут же замолчала под тяжелым взглядом Адамса. Он повернулся и обнял Пульдиса.
  -- Нет у меня больше сил, противиться! Прощай, друг!
   И бесследно исчез. Чарли огорченно постоял несколько секунд, потом поднял руку, едва заметным движением ладони испарил пустую клетку, и повернулся к своему народу....
  
  

*****

  
   Пришло время думать о будущем. Второй день они изучали голографическую схему базы, пытаясь найти в ней то, что еще им не было известно. Джеффри Фокс мечтал найти "нормальных", как он называл, людей, потомков тех, кто, возможно, выжил после Большого Взрыва. Глетчер удивлялся сам себе: в отличие от своего товарища, ему было совершенно наплевать, найдут ли они здесь других людей, нормальных или ненормальных. Для него было важным только одно: вырвать из лап Новой Цивилизации жену и сына.
   Так ему казалось до вчерашнего вечера, но после последнего разговора с Джеффри, он переменил свое отношение и к своим мечтам и к мечтаниям командора.
  -- Послушай, Барри! Вот ты сидишь голову ломаешь, как жену вытащить, а ты задавал себе вопрос, надо ли это делать?
  -- Не понял?! Они же моя семья!
  -- Не кипятись, лучше поразмысли. Для тебя они - семья, это точно, но для них, семья не только ты, у Алисы есть еще и отец. Что молчишь, разве я не прав?
  -- Алиса любит меня.
  -- Не буду спорить, более того, искренне в это верю. Но ведь ты, это не весь мир, а комфорт, деньги, элитный социальный статус, разве она это не любит?
  -- Ну, это несравнимые вещи....
  -- Напрасно торопишься с выводами, Барри. Вспомни ту жизнь, она в ней выросла, она жила в ней до тебя, она для нее нормальна! Подумай!
   И Глетчер задумался. Задумался надолго. До глубокой ночи он вновь и вновь прокручивал в голове короткие дни своей семейной жизни. Вспоминал глаза, губы, волосы, теплое тело жены.... Боже, как ему хотелось увидеть ее! Нет, даже не увидеть, осязать! Сердце стонало в отчаянной скорби, но по всему получалось, что Фокс был прав. Вот он, Барри Глетчер, человек далекого прошлого, чужак, хочет, во что бы то ни стало заполучить Алису с сыном, а что он может им предложить? Эту древнюю базу? Теоретически он может попытаться вернуться в Новую Цивилизацию, сочинив что-нибудь о героической гибели социолога. И даже может быть, его пощадят. Сможет ли он сам жить в Новой Цивилизации, после всего того, что увидел и узнал? Вряд ли. Что же делать?
   Оставался только один шанс: надо искать и найти людей, надо надеяться, что они есть. Только в этом случае он сможет жить с Алисой не в удушающих объятиях Новой Цивилизации. "Нормальные" люди - единственная надежда, они где-то рядом, командор прав. С этими мыслями Глетчер уснул, с ними и проснулся. Теперь он стал сторонником командора, горячим и нетерпеливым.
  -- Джеф, мы три часа уже ползаем по схеме, но ничего толкового не нашли.
  -- Не нашли.
  -- И я, и ты знали базу очень хорошо, а теперь знаем практически досконально. Так?
  -- Так.
  -- Но ведь утечка энергии есть?
  -- Я уверен, что это не ошибка.
  -- Джеф, тогда давай оторвемся от этой чертовой схемы и займемся просто рассуждениями.
  -- Давай.
  -- Вот эту самую голографическую схему сделали до постройки базы или после?
  -- До, конечно. Просто проект потом окончательно откорректировали, чтобы полностью соответствовал оригиналу. Я это хорошо помню, даже мне чуть-чуть пришлось в этом поучаствовать.
  -- Но на этой схеме нет пробных проходок!
  -- Чушь! - Фокс рассмеялся. - Ценю твою логику, но база построена в гранитном монолите сразу набело. Не забывай, здесь отрабатывали технологию, чтобы применить ее в космосе.
  -- Как же так, а испытания оборудования, разве этого не было?!
  -- Да, ты прав, - Джеффри озадаченно посмотрел на Глетчера. - Технологию при строительстве базы шлифовали, а не отрабатывали. А где же тогда учились? Может ближе к южному побережью?
  -- Ну, конечно! - съязвил Барри. - Собрали проходческий комплекс там, попробовали, потом разобрали, потом перевезли, опять собрали.... Вряд ли.
  -- Да, вряд ли.
  -- Джеф, а здесь поблизости больше нет других подземных сооружений?
  -- Кто ж его знает. Разве что Селена? Селена!
  -- Слушаю, командор.
  -- У тебя в памяти схемы или планы других подземных сооружений есть?
  -- Нет, сэр.
  -- Вот видишь, Барри....
  -- Подожди, Джеф, есть идея. Селена!
  -- Да, капитан.
  -- А схемы энергопитания, которые выходят за границу базы у тебя есть?
  -- Да, есть.
   Возникла пауза. Оба были поражены простотой вопроса и простотой ответа.
  -- Селена. - Фокс заговорил мягко и вкрадчиво, как бы боясь спугнуть лучик удачи. - Выведи из своей памяти все такие схемы и включи их в эту голограмму. Задача ясна?
  -- Да, командор, уже исполняю.
   Через минуту на голографической схеме базы появились разноцветные отростки, они ветвились в разные стороны тонкими ниточками и жгутиками. Получалось, что питание от реактора расходилось далеко за пределы базы. Особенное внимание привлек самый дальний разноцветный жгут. Если соразмерять его с размерами базы, то его длина составляла не один десяток километров.
  -- Так, Селена, - скомандовал Фокс, - уменьшай масштаб на порядок и наложи на всю эту схему местный рельеф.
   Коричневым контуром базу окутал профиль гор и их недр. Картина получилась потрясающая: по крайней мере, пять горных вершин были пустыми, судя по тому, как внутри них ветвились энергосети. Особенно друзей привлекло странное обозначение на конце самого длинного ответвления.
  -- Селена, - Джеффри ткнул пальцем в непонятный значок, - что это?
  -- Это обозначение гидроэлектростанции, командор.
  -- Под землей?! - хором воскликнули Глетчер и Фокс.
  -- Да, по карте, уровень сооружения находится ниже поверхности.
  -- Селена, а гидроэлектростанция работает в данный момент? Ты можешь это выяснить?
  -- Да.
  -- Что, да?! - не выдержал Фокс.
  -- Все сторонние потребители, завязанные на реактор базы, одновременно связанны с гидроэлектростанцией. Основной поток энергии идет к ним от гидроэлектростанции, а к нам они автоматически подключаются, когда энергии не хватает.
   Это была победа! Вне всякого сомнения.
   Карту распечатали, добавив к ней фиолетовый контур леса, уточненный с помощью наблюдения с "Первого Звездного". Оказалось, что лес окружал некую территорию, не забираясь внутрь нее, и при этом пересекал все пять дополнительных энергосетей, обнаруженных ими. Они выходили из реактора параллельно друг другу, пересекали границу леса и тут же разбегались в разные стороны.
  -- Смотри, Джеф, лес как будто охраняет внутреннюю территорию!
  -- Они разложили карту на полу рубки и, улегшись по ее бокам, самозабвенно водили по ней пальцами: вырабатывали стратегию поиска людей. Первые ворота были плотно завалены, а местность у третьих ворот Глетчер поневоле уже обследовал, так что оставался один маршрут: к воротам номер два у белой горы, внутри зоны, охранаямой фиолетовым лесом.
   Фокс и Глетчер проснулись после ночевки и, позавтракав, принялись сворачивать спальные мешки. Перевязав их и сунув в чехол, они оставили их около стены: не имело смысла тащить мешки еще около тридцати километров. Джеффри тяжело кряхтел и жаловался, что мышцы с непривычки болят после вчерашнего перехода. На вопрос Барри, был ли он когда-нибудь в этом тоннеле, тот покачал головой.
   К походу они готовились весь позавчерашний день: взяли запас воды, продуктов, оружие и альпинистское снаряжение. Глетчер немного переживал по поводу участка тоннеля, проходящего под лесом, но Фоксу о своих сомнениях ничего говорить не стал. Слава Богу, что все обошлось, вчера они миновали его границу и ничего не почувствовали. Под ногами лежал толстый слой пыли, порою ее было так много, что ботинки наполовину тонули в ней, и шагов совсем не было слышно. Вчера к исходу дня они остались без света. До этого из-под высоких сводов тоннеля тускло роняли свет редкие светильники, а потом и они погасли. Теперь только лучи фонарей пронзали глубинную тьму и дрожали в такт ходьбе. Шаг и облачко пыли взмывало вверх, еще шаг и пыль начинала медленно оседать вниз, готовясь к новому тысячелетнему покою. Видимо здесь было так сухо все эти долгие столетия, иначе бы пыль обязательно спеклась в твердую корку.
  -- Странно, - сказал Барри, - я думал, что на такой глубине должно быть холодно и влажно, а здесь только пыль и песок.
  -- Зато холода здесь хватает, - проворчал рядом Фокс.
  -- Неужели замерз ночью, Джеф?
  -- Да, нет, не замерз, скорее, надоело знать, что вокруг холодно.
  -- А может быть, тебя волнует не холод, - лукаво спросил Барри, - а тьма и глубина, то, что впервые ты так далеко и надолго оставил свою базу? Кстати, связь с Селеной есть?
  -- Да, я слежу за этим, - нехотя ответил Фокс и приблизил к глазам левое запястье.
   Глетчер знал, что там у него есть индикатор устойчивости канала. Каждый раз, заслышав его тонкий предупреждающий писк, командор оставлял небольшой ретранслятор. Джеффри полдня потратил на продумывание и обеспечение постоянной связи с компьютером базы. Барри сказал ему, что можно было бы обойтись и без таких сложностей, а Джеф почему-то обиделся, жить, что ли он теперь без Селены не может?
  -- Скоро будут ворота, - прервал его размышления Фокс.
  -- Да, через пару километров будем на месте.
   Высокие створки ворот показались неожиданно, несмотря на то, что последние часы они напряженно искали их глазами. Ворота были очень большими, соразмерно самому тоннелю, и, судя по конструкции подвески, открывались наружу. Глетчер подошел вплотную к месту стыка створок, линия была плотной и тонкой. Сняв перчатку, Барри поводил перед нею ладонью, нет, никакого намека на сквозняк. Он повернулся к командору и развел руками. Фокс кивнул головой и двинулся в правый угол.
  -- Где-то здесь должен быть пульт управления, - услышал Барри.
   Раздался ржавый скрежет, это Джеффри открыл крышку небольшого ящичка, висящего на уровне лица. Командор, что-то бормоча про себя, внимательно смотрел на два ряда кнопок и большой рубильник внутри ящичка.
  -- Селена мне выводила инструкцию по этим воротам. Вот этот рубильник надо перевести вверх, а потом одновременно нажать вот эти две крупные кнопки.
   Джеффри говорил это, видимо, не столько для Глетчера, сколько для самого себя. Не смотря в сторону своего спутника, он решительно схватил рубильник, и перевел его верхнее положение. Тот, практически не сопротивляясь, легко вошел в гнездо, но при этом ничего не произошло: ни щелкнуло, ни зажглось, не загудело.
  -- Хм, - Фокс дернул рубильник еще раз, потом еще. - Селена!
  -- На связи, командор.
  -- Почему пульт не работает?!
  -- Его нет.
  -- Как это нет?!
  -- На схеме действующего питания. Видимо, он отключен или обрыв сети.
  -- Понятно, - Джеффри взглянул на Глетчера. - Ну, что делать будем, капитан?
  -- Судя по всему, искать обрыв цепи.
  -- Легко сказать! - Фокс принялся светить фонариком, - смотри, Барри, проводка уходит в скалу. Придется возвращаться на базу за приборами и инструментами, не лезть же с голыми руками.
  -- Джеф, но неужели здесь только эти громадные ворота, и все?!
  -- А что тут ещё должно быть?
  -- Калитка, какой-нибудь технический проход?
  -- Откуда я знаю?!
   Надо было собираться в обратный путь, к спальным мешкам. Они сели передохнуть, прислоняясь к стене возле пульта.
  -- Джеф!
  -- Что, Барри?
  -- Скажи, почему все электролинии доходят сюда и разветвляются справой стороны от тоннеля, ведь скальный массив идет в обе стороны от тоннеля?
  -- Интересное наблюдение, - Фокс удивленно качнул головой. - Я об этом не подумал.
  -- А я об этом голову все ломаю и в толк такого положения не возьму.
  -- Барри, какая разница: справа, слева? Пошли-ка обратно, а то придется в пыли спать. Бр-р! Пошли.
  -- Ну, уж нет!
  -- Ты о чём, Барри? - удивился Фокс.
  -- Вот об этом.
   Глетчер показал командору стальной пруток, подобранный им с пола, взял его в левую руку и прислонил на ходу к стене. Раздался противный скрежет, Фокс поморщился, потом махнул рукой и двинулся следом.
   Дверь Глетчер обнаружил километра через два. Под слоем пыли и времени она совсем слилась со стеной тоннеля, так что даже прямой луч фонаря ее не обнаруживал и лишь пруток в руке Глетчера явственно дёрнулся, наскочив на раму. Никаких особенных запоров на ней не было: обычная ручка, утопленная заподлицо с поверхностью двери и заржавленный резьбовой запор. Пришлось изрядно попотеть, чтобы преодолеть тысячелетнюю коросту, благо Фокс оказался запасливым и прихватил для этого растворитель ржавчины. За толстой и скрипучей дверью открылся прямой проход плавно забирающийся вверх и влево. Наверное, это был какой-то технический коридор, так как стены его были неровными, и были явно не выжжены, а вырезаны обычным механическим способом. Редкие плафоны под потолком не горели.
  -- Барри, ты можешь представить себе, сколько труда приложили наши предки, чтобы прогрызть в граните этот коридор?
  -- Да, впечатляет.
   Они прошли несколько километров, и вначале просторный тоннель, теперь сузился, уменьшился, а подъем значительно усилился. Заблудиться они не могли, не было никаких ответвлений, поэтому шли спокойно, не волнуясь. Единственно, что раздражало, это воздух. Он здесь был застоялый и какой-то безвкусный. Личные индикаторы пока показывали, что дышать им безопасно, но все равно казалось, что кислорода не хватает. Подъем закончился крутой узкой лестницей, ведущей вверх метров на пятьдесят, не меньше. Когда они, тяжело дыша и еле слышно ругаясь, добрались до ее верха, перед глазами открылось просторное почти круглое помещение, в стенах которого на равных расстояниях друг от друга темнели провалы семи новых тоннелей.
  -- Вот это да! - воскликнул Джеффри.
  -- Странно, - Глетчер вышел на середину и стал оглядываться, то, крутя головой, то, отступая несколько шагов в сторону..
  -- Что там высматриваешь, Барри? - устало спросил Фокс. - Тут только ножками надо.
  -- Это понятно. Я просто думаю, что мы где-то рядом с поверхностью.
  -- Это почему же? Хотя, понятно, - командор махнул рукой, - столько времени поднимались, ясно, что поверхность близко.
  -- Нет, не поэтому. Смотри сам, Джеф, - Глетчер подождал пока Фокс подошел к нему. - Во-первых, делать такой узел пересечения тоннелей глубоко нет никакого смысла.
  -- Это почему же?
  -- Не знаю. Ну, я бы так не стал делать, больно хлопотно.
  -- Много мы с тобой понимаем из того, что для неведомых строителей хлопотно, а что нет, - проворчал Фокс. - Ладно, а во-вторых, то что?
  -- А во-вторых, эта помещение, похоже, сделано из естественной пещеры. Видишь, вон там наверху своды ничем не обработаны?
  -- Да, ты прав, это действительно, пещера.
  -- Значит, один из тоннелей должен вести на поверхность.
  -- Но какой? И почему нет сквозняка?
  -- Джеф, наверное, вход в пещеру или закрыт дверью или завален, потому и свежим ветром не дует.
  -- Барри, а ещё что-нибудь заметил?
  -- Да. Стены и наш коридор, из которого мы вышли, обработаны по-разному!
  -- Я тоже увидел. Вот здесь явно вручную долбили, видишь, следы инструмента? Сколько же лет этому сооружению?! - Джеффри перешел к следующему проему и посветил в него, - Ого! Смотри, Барри, а здесь тупик. Метров двадцать всего, и тупик. А стены то, какие гладкие! - Он погладил ладонью гранит. - Прямо полированный. Какой же технологией это делалось?
   Из-за плеча Фокса в тоннель заглядывал озадаченный Глетчер. В свете фонарей стенки тоннеля лакировано блестели. Он отстранил командора и вошел внутрь, поводя из стороны в сторону лучом света, неторопливо прошел до конца, постоял там, потом вышел.
  -- Ну, что там?
  -- Ничего, - Барри пожал плечами. - Гладкие стены, пол, потолок, как они это все делали, ума не приложу? - Он взял своего товарища за руку и потянул к следующему тоннелю. - Кстати, Джеф, обрати внимание, все проемы неодинаковые: по размеру, по форме.
  -- Согласен, но не совсем, - Фокс показал рукой на тоннель, из которого они вышли. - Вот этот практически такой же, как напротив.
  -- Да, похоже. Проверим?
   Они вернулись тоннелю, из которого вышли, потом перешли к противоположенному. Оба тоннеля действительно были похожи, складывалось впечатление, что их делали одни и те же руки, то есть тот тоннель, к которому они подошли, был продолжением другого, из которого они вышли. К тому же только в этих тоннелях на потолке были смонтированы светильники.
   Тоннель, который они выбрали, оказался коротким, метров двести, не больше. Закончился он большой круглой комнатой, в которую выходили три стальных двери, только вот замков или задвижек на ней не было. Справа от каждой двери, на уровне глаз висело по небольшой коробочке с контурами человеческой ладони.
  -- Да-а, кажется, приехали, блок опознавания мы вряд ли пройдем. - Разочарованно протянул Фокс. - Это уже явно не наша база и шансов практически нет. Впрочем, надо попробовать.
  -- А с какой двери начнем?
  -- С левой.
  -- Почему это?! - удивился Глетчер.
  -- А не знаю! - с веселой лихостью отрезал командор. Он решительно приложил правую ладонь к прибору. Несколько секунд ничего не происходило, потом вдруг в верхней части прибора замигал красный блик и еле слышно раздался какой-то хрип или шорох. Если бы ни абсолютная тишина, они бы это не услышали. - Все ясно. - Джеффри отнял руку и отряхнул ее от пыли. - Динамик сдох, а техника работает. Ну, и что будем делать?
  -- Пройди остальные двери.
   Фокс молча приложил свою ладонь к приборчикам других двух дверей: ни мигания, ни шороха.
  -- Ну, ясно, что здесь не пройдем, - Глетчер скинул рюкзак и грустно на него уселся. - А жаль, цель то близка.
  -- Придется назад возвращаться, осматривать остальные тоннели, может, где и пробьемся к свету, - Командор тоже сел.
  -- Кстати, Джеф, а ведь нас собирались отводить в лабораторию.
  -- Кого, вас?
  -- Ну, экипаж, всех кто прошел испытания на базе.
  -- Я не знал об этом.
  -- Но нас не водили. Зато приносили портативный прибор для снятия отпечатка ладони.
  -- Что ты сказал?! - командор возбужденно подскочил на месте. - Так может твоя ладошка, сработает?!
  -- Боюсь, Джеф. Сам сижу, надеюсь на это, но боюсь, вдруг не получиться.
  -- Вставай, вставай! Прикладывай ладонь!
   Секунда казалась бесконечной, наконец, внутри приборчика что-то хрюкнуло, зашелестело, вслед за этим громко заскрежетала сама дверь. Фокс возложил на нее руки и почувствовал вибрацию внутри нее. Древний механизм преодолевал сопротивление времени, вот дверь вздрогнула, видимо запорный механизм сработал, и поддалась внутрь. Скрежет усилился, Джеффри, а потом и Барри налегли на нее всем своим весом, помогая гудящему от напряжения приводу. Открылась щель, из-за которой в глаза брызнул яркий свет. Еще усилие и массивная дверь отварилась. Перед ними открылось небольшое помещение, сплошь из потемневшего от прошедших тысячелетий металла. Напротив дверного проема стоял письменный стол и раскрытый металлический шкаф, за открытой створкой которого виднелись стопы каких-то книг. Перед столом стоял массивный стул, на котором в пол-оборота сидел черноволосый, средних лет мужчина. Он был одет в длинное белое одеяние с черным капюшоном за плечами. Его правая рука лежала на раскрытой тетради, видимо он что-то записывал. Человек медленно повернул к ним лицо.
  
  

*****

  
   Глетчер оглянулся и наткнулся на изумлённые глаза командора, и в ту же секунду почувствовал, как через его голову словно легкий сквознячок задул. Это ему совсем не понравилось. Он инстинктивно напрягся, как бы загораживаясь от этого неприятного ветерка, и ощущение тут же исчезло. Барри перевел взгляд на незнакомца и краем глаза успел уловить удивление в его взгляде. Однако уже в следующее мгновение тот спокойно и пристально вглядывался в незваных гостей. Он медленно встал и первым нарушил молчание:
  -- Свершилось! Что ж, здравствуйте, гости дорогие. Меня зовут Михаил. Представьтесь, пожалуйста, и вы.
  -- Я Джеффри Фокс, - хрипло отозвался командор, - а это мой друг и коллега, Барри Глетчер.
  -- Неужели?! Звездный путешественник?
   Фокс и Глетчер переглянулись.
  -- Вы знаете о первой звездной экспедиции?! - воскликнул Фокс.
  -- Вряд ли можно сказать, что знаю. Слышал, - Михаил повернулся, закрыл тетрадь и положил ручку, которую до сих пор сжимали его пальцы, только по ним и было видно, что он волнуется. - Воистину пути Рока неисповедимы. Заходите, вы нашли то, что искали.
  -- А откуда вы знаете, что мы искали? - отчужденно и недоверчиво спросил Глетчер.
  -- Вы же искали людей, не так ли?
   Джеф и Барри опять переглянулись, загадочный человек не был неприятным, не излучал опасность, но все равно пугал своей поразительной догадливостью.
  -- Вы что, мысли читаете? - спросил Барри, медленно передвигая руку к висящему на бедре бластеру.
  -- Вы недалеки от истины, но я предлагаю не говорить на пороге. Заходите, милости прошу.
   Барри и Джеффри перешагнули порог и сделали шаг от двери. Она скрипнула и медленно двинулась обратно. Фокс нервно дернулся, но Глетчер ухватил его за рукав и кивнул головой в сторону опознавателя с силуэтом ладони. Командор сразу же успокоился.
  -- Так вот вы какие, - сказал Михаил и по-доброму улыбнулся. - Знаете, не буду скрывать, я всю свою долгую жизнь ждал, что когда-нибудь эта дверца, - он кивнул на захлопнувшуюся дверь, - откроется, но все равно ошарашен случившимся. Не буду с вами хитрить, данная комната, - Михаил повел вокруг руками, - является моими секретными апартаментами, о которых не знают даже самые близкие мои соратники....
   А их много, ваших соратников? - перебил его Глетчер.
  -- Я понимаю ваше удивление, господа, - на этом слове Михаил слегка запнулся. - Я готов отвечать на ваши вопросы, и буду задавать свои, но у меня к вам большая просьба, если хотите, даже условие: вы должны сохранить втайне от всех, что есть такая комната. Поверьте, это очень важно и вовсе не диктуется моим капризом или прихотью. Потом все поймете. Ну, как, обещаете?
  -- Конечно, какие разговоры, - услышал Глетчер рядом с собой добродушный голос Фокса. Видимо, Михаил ему понравился. - Капитан, - командор толкнул его в бок, - обещаем?
  -- Да, пожалуйста. Только подскажите, что говорить, если спросят, откуда мы тут взялись?
  -- Скажете, что я вас привел.
  -- И все?
  -- И все, этого достаточно. У нас не принято чрезмерное любопытство. Только при людях называйте меня Монахом, меня все здесь так зовут. Михаил я только для очень узкого круга друзей.
  -- Понятно, нет проблем! - голос Фокса был какой-то неестественно приветливый, почти радостный.
   Барри опять удивленно на него посмотрел, у него не укладывалось в голове, как этот старый ворчун и отшельник в такой ситуации источает столько добродушия и лишних вопросов не задает, странно. Глетчер стойко выдержал очередной пристальный взгляд Монаха и вновь, словно ветерок прошел сквозь его голову. Ох, подумал он, неспроста это все, похоже, этот парень гипнотизер или еще что-то вроде этого. Вон, стоит, спокойный, как удав, даже не шелохнется. К нему тут посреди дня заваливается вооруженная парочка, а он невозмутимо условия ставит. Привык командовать или блефует? А нет ли тут какой-нибудь тайной базы Хармана или Блендера?
   Глетчер вдруг выхватил бластер и направил его на Монаха. Тот слегка вздрогнул, но в глазах не промелькнуло и тени беспокойства. Барри хотел задать вопрос по существу: кто такой Монах, сколько тут людей, куда они попали и что здесь происходит, но тут Фокс совершенно неожиданно со всего маха снизу вверх рубанул ногой по его руке. Глетчер вскрикнул от боли и выронил оружие. Джеффри издевательски при этом засмеялся и, наставив на него свой бластер, подобрал бластер Барри.
  -- Ха, капитан, да ты даже с предохранителя оружие не снял. Черт возьми, чему тебя учили?!
  -- Спокойно командор! - неожиданно властно приказал Монах. - Соберите оружие вашего друга и положите в сейф. Вот сюда, вниз под полку. Отлично. А теперь туда же складывайте и свое. - Михаил повернулся к застывшему от изумления Глетчеру, все еще державшемуся за ушибленную руку. - Вы извините, Барри, но у меня не было другого выхода. Нельзя было допускать возможность свершения непоправимой глупости. Может быть, мы все-таки спокойно побеседуем?
  -- Хорошо. Давайте беседовать.
  -- Отлично. Будьте любезны, проследуйте за мной.
   Монах доброжелательно улыбнулся и прошел мимо Глетчера. Если бы тот захотел, то мог бы прыгнуть на этого человека и скрутить его. Но странно, Барри этого совсем не хотелось, наоборот, очень хотелось верить, что они нашли тех самых, настоящих людей. Фокс, шагнувший вслед Михаилу, выглядел несколько заторможено. Джеффри взглянул на Барри и зачем-то кивнул ему, как будто поприветствовал, но тут же вздрогнул, сбился с шага и остановился. Потом он медленно и неуверенно оглянулся, смотря на своего напарника растерянно и виновато.
  -- Ничего, Джеф, - махнул рукой Глетчер и улыбнулся как можно добрее, - пустяки, я на тебя не обижаюсь.
  -- Прости, капитан, не знаю....
  -- Все, забыто! - перебил его Барри. - Иди, нас ждут.
   Фокс благодарно улыбнулся и сделал шаг, вернее попытался его сделать. Проход впереди был совершенно свободен, не было не препятствий, ни..., Барри посмотрел на наручный анализатор, ни энергетических барьеров. Странно, просто чертовщина какая-то. Его глаза видели то, что не должны были видеть: его долговязый друг пинал перед собой воздух, а тот пружинил, словно батут. Может это уловка Монаха? Барри повернул голову и заметил Михаила, стоящего перед мятущимся Джефом.
  -- Остановитесь, прошу вас!
   Командор замер, услышав спокойный голос Монаха.
  -- Джеффри, будьте любезны, пусть сначала пройдет ваш спутник.
   Фокс молча вышел из узкого прохода и кивнул Глетчеру. Тот дружески хлопнул его по плечу и совершенно беспрепятственно прошел в следующее помещение. Он обернулся и изумленно посмотрел на своего друга. На всякий случай Глетчер немедленно шагнул назад, протянул руку и свободно дотронулся до Джефа. Тот похлопал его по руке и кивнул, мол, не волнуйся, все в порядке. Барри пожал плечами и вернулся к Монаху.
  -- Извините, - заговорил Михаил, обращаясь к Фоксу, - но я должен задать очень серьезный вопрос, на который нужен честный вопрос.
  -- Какой вопрос? - вид у Джеффри был растерянный, похоже, он никак не мог прийти в себя.
  -- Вы убивали, Джеф?
   Наступила тишина. Монах спокойно ждал ответа. Глетчера вопрос вверг в состояние шока, причем, объяснить, чем именно, он не мог. А могучий командор, словно мальчишка у школьной доски, опустил голову, пряча глаза, и что-то шептал про себя. Прошло минуты три, наконец, Фокс выпрямился и коротко выдохнул.
  -- Да, убил!
   Монах молча кивнул головой.
  -- И убил бы еще раз! - выкрикнул Джеффри.
  -- Это ваше право, Джеф, - мягко отозвался Михаил. - Я не собираюсь вдаваться в подробности, но, к сожалению, вы не сможете быть моим гостем.
  -- Очень надо! - обиделся Фокс.
  -- Вы хотите выслушать объяснения? - повернулся Монах к Глетчеру.
  -- Да, - Барри оглянулся. - Джеф, я думаю, поговорить в любом случае надо.
  -- Само собой, разговаривайте, я могу и здесь посидеть.
  -- Сожалею, - вмешался Михаил, - но в этой комнате вы не можете остаться. Вам придется подождать за дверью.
  -- Ладно, - Глетчер изумленно смотрел, как Фокс беспрекословно подобрал свой рюкзак и направился к двери. - Барри, - зычно крикнул он, не оборачиваясь, - приложи свою ладошку, я тебя снаружи подожду. Посплю, пока ты дипломатию разводить будешь. Кстати, - буркнул он уже из-за стального порога, - не забудь вернуть оружие.
   Глетчер молча выполнил просьбу своего товарища и вдруг подумал, что так даже лучше. Джеф, несомненно, был подвержен влиянию Монаха и в беседе стал бы только обузой.
   Только теперь Барри обратил внимание, что дверь в секретные апартаменты Монаха пряталась в стенном шкафу. Эту комнату их нового знакомого Глетчер рассмотреть не успел, так стремительно они через нее прошли, заметил лишь, что она была маленькой и вся в коврах. Зато следующее помещение было значительно больше и походило на кабинет: письменный стол, стулья, настольная лампа, книжные полки.... Барри задрал голову и едва не присвистнул, потолка не было! Вернее он где-то был, но глаза его в этом мягком и неярком полумраке не видели.
  -- Присаживайтесь, - Монах указал на стул перед письменным столом, а сам уселся в большое деревянное кресло. - Мистер Глетчер, передайте Джеффри мои сожаления, пусть не расстраивается, я уверен, мы с ним еще побеседуем.
  -- Хорошо, только сначала скажите, кто вы?
  -- Я? - Монах откинулся на спинку и задумался. - Знаете, Барри, мне трудно ответить на такой простой вопрос всецело, потому что не все вам может быть понятно, и принято сразу. Поэтому, с вашего позволения, я буду открывать завесу мира, в который вы забрели постепенно. О себе же скажу коротко: я возглавляю Церковь Рока.
  -- Церковь? Странно слышать об этом.
  -- Наш мир во многом покажется для вас странным, но ведь вы пришли к нам незваными, поэтому привыкать к нему придется вам.
  -- Вы меня пугаете?
  -- Ни в коем случае. Я хочу нашей дружбы и доверия, а поэтому сразу расставляю акценты максимально приближенно к реальности. Фокусы с Джефом были только самообороной.
  -- С вами опасно общаться, Михаил.
  -- Нет, мистер Глетчер, вы ошибаетесь. Я представляю тех людей, кто сохранил веру и доброту и еще много других качеств, потерянных Новой Цивилизацией. Признайтесь, мистер Глетчер, ведь вы побывали уже в объятиях нового человеческого сообщества и, наверное, хотели бы найти ему альтернативу?
  -- Пожалуй, вы правы. Даже вполне правы, мы действительно хотели найти настоящих людей.
  -- Поверьте, вы их нашли.
   Глетчер раздумывал над сказанным и не знал, как расценивать эти слова: как искренность прямого человека, или как уловки хитреца? После общения с Харманом и его присными желания доверять людям сильно поубавилось, но так хотелось верить! Между тем пауза затягивалась, и Барри решил пока отвести беседу в другое русло.
  -- Михаил, простите, но мне не дает покоя одна ваша фраза, которую я услышал краем уха.
  -- И какую же именно?
  -- Вы сказали, свершилось.
  -- Хм, - Монах улыбнулся. - Да, я это сказал. Сказал потому, что много столетий назад среди нашего народа ходила легенда о подземном оазисе, где можно жить в комфорте и безопасности. Многие поколения пытались найти ваше убежище, которое вы называете базой.
  -- Так это ваши предки нарыли кучу ходов и тоннелей в толще скалы?
  -- Не знаю точно, что вы имеете в виду, мистер Глетчер, но видимо, да.
  -- Вы говорите несколько странно.
  -- Почему же?
  -- Потому что используете полунамеки, подтексты. Теперь все так у вас тут говорят?
  -- Многие.
  -- Может быть, вы все-таки расскажете о своем мире более подробно, Михаил? И, кстати, называйте меня, пожалуйста, по имени, мне это ближе и привычнее.
  -- Хорошо, Барри. Честно говоря, вы меня опередили, я тоже хотел попросить рассказать вас о себе. Но будет справедливым, если я начну первым, все-таки вы мой гость, а потом, я о вас уже кое-что знаю, а вы нет. Но прежде, вынужден опять вернуться к своей просьбе: для всех, понимаете, для всех без исключения людей, которых вы встретите здесь или где-либо еще, я вас привел снаружи, и дальше этого кабинета вы не были. Для меня это очень важно. Договорились? Спасибо, а теперь наберитесь терпения, мой рассказ будет долгим.
  
  

*****

   То, что Глетчер слышал из уст этого человека, повергало его в шок, но теперь он точно мог назвать его причину: неверие. Его ровесник в белой, слегка потертой хламиде, с серьезным видом неторопливо рассказывал ему сказки, о дарах, магах, духах, злодеях и святых подвижниках. Как ему, космодесантнику, человеку науки, практику, прошедшему открытый космос и не встречавший там ничего сверхъестественного, можно было поверить в этот бред?! Нет, Барри держал себя очень корректно, его внешний вид был безупречно невозмутимый и выражал уважение и внимание, как к собеседнику, так и к тому, что он говорил. Но, то внешне, а внутри у Глетчера согласия не было. Он никак не мог решить: прервать и возмутиться или дослушать, а потом посмеяться?
  -- Барри! А ведь вы меня плохо слушаете.
  -- Нет, что вы, Михаил, я весь внимание.
  -- А мне показалось, что вы несколько устали.
  -- Что вы, я готов слушать и дальше.
  -- А слушать собственно больше нечего, в общих чертах я рассказал все самое основное.
  -- Извините, Михаил, если я вас обидел.
  -- Барри, почему вы решили, что я обиделся?
  -- Ну, вы так неожиданно прервали свой рассказ.... Может быть, решили, что я слушал невнимательно?
  -- Что ж, - улыбнулся Монах, - отчасти вы правы, решил. Но я вовсе не обиделся, я хорошо понимаю, как вам, человеку древней технократической цивилизации, тяжело слушать о всяких чудесах. Ведь так?
  -- Да, так. Действительно, то, что вы рассказывали, мой разум как реальность воспринимать отказывается.
  -- То есть, в чудеса вы не верите?
   Глетчер задумался, потом решительно тряхнул головой:
  -- Нет, не верю.
  -- Ценю вашу откровенность, Барри. А в Бога вы верите?
  -- Конечно!
  -- Вы даже не задумались с ответом, в связи с чем, я делаю вывод, что или этот вопрос вами давно решен или вы лукавите.
  -- Я не лукавлю, - в голосе Глетчера послышалась обида.
  -- Простите, Барри, но, согласитесь, мы друг друга совсем не знаем.
  -- Да, это верно.
  -- Так может быть, вы расскажите о себе?
  -- Хорошо.
   И Глетчер рассказал о себе. Практически все, и о ферме дохов, и об Алисе, и о своих мыслях, о сомнениях. Он выложил перед этим человеком всю боль одинокой души, которая встретила на планете вместо своей цветущей родины зловонную пустыню, и испытала ужас, при виде глубины глобальной экологической и социальной агонии человеческой цивилизации. Он говорил несколько часов, а Михаил жадно слушал и только подливал ему в кружку пахучий травяной напиток.
  -- Все, - Глетчер дрожащими руками поднес кружку ко рту. - Сколько же я говорил?
  -- Неважно.
  -- Но там командор. Я совсем забыл..., он волнуется, наверное!
  -- Не беспокойтесь, Барри, он сладко спит.
  -- Откуда вы знаете? - Глетчер настороженно посмотрел на Монаха. Не рано ли он расслабился, стоило ли так доверяться ему?
  -- Барри, я просто знаю. Ваш друг и теперь со мной в контакте, поэтому мне известно, что мистер Фокс спит, хотите, сходите и посмотрите.
   Глетчер испытующе смотрел в глаза Михаила, удивительно, чистые и искренние, им так хочется верить. Он решительно встал, и, извинившись, направился в секретную комнату. Он открыл стальную дверь, с недоумением осмотрел сладко посапывающего Джеффри, и вернулся обратно. Его собеседник невозмутимо пил чай.
  -- Спит?
  -- Спит, - лицо Глетчера было мрачным. - Он что, теперь, от вас никогда в жизни не избавиться?
  -- Нет, не избавится, - Монах поднял обе руки. - Барри, но только не надо на меня за это сердиться. У меня такой Дар, со всеми с кем я общаюсь хотя бы раз, я могу мысленно связаться, но я не могу управлять людьми на расстоянии! Да, и не имею такого желания.
  -- Удивительно.
  -- Вот видите, а вы в чудеса не верили!
  -- Я и сейчас не верю. То, что кажется чудом сегодня, завтра будет объяснено наукой.
  -- Да? - на лице Монаха промелькнула ироничная улыбка. - Я бы с вами согласился, Барри, но ведь вы уже прибыли в завтра! И поверьте, ответов нет.
  -- Значит не время.
  -- Барри, вы упорно держите свой здравый смысл на привязи. Постарайтесь расширить его границы.
  -- И как же это сделать?
  -- Очень просто, предположите, что чудеса объективны.
  -- Как это?!
  -- Ну, в Бога вы верите?
  -- Я же уже говорил!
  -- Я помню, Барри. Я повторно задал вам этот вопрос только для того, чтобы вы вдумались в то, что утверждаете. Если вы верите, значит, Бог есть? - Монах встал и в очередной раз поставил чайник на плитку. - Что же вы молчите, Барри?
  -- Не знаю, что сказать.
  -- Но на мой вопрос только два ответа: либо да, либо нет. Все остальные изыски, пытающиеся соединить "да" с "нет", от лукавого. Не так ли?
  -- Получается, что так. Хотя, - Глетчер растерянно вздохнул, - вы меня совсем запутали.
  -- Нет, Барри, это не я вас запутал, это вы сами себя путаете. Нельзя верить наполовину.
  -- Понимаете, Михаил, я всегда себя считал себя верующим, но никогда не ставил перед собой вопрос: а есть ли он?
  -- Вы честный, Барри, это редкое качество.
  -- Что толку, - Глетчер безнадежно махнул рукой, - Михаил, судите сами: я был в космосе, там ничего нет, кроме того, что описано наукой. Понимаете, ни-че-го!
  -- А почему там что-то должно быть?
  -- Ну, как же, Бог на небесах.... Разве не так?
  -- Вы меня просто очаровали, Барри, - засмеялся Монах. - В вас причудливо перемешались языческое невежество и генетическое стремление к Господу. Вы же с ним с самого рождения связаны неразрывной нитью, как пуповиной. Но все дело в том, что вы ее не чувствуете, только смутно помните, отсюда и все ваши метания. Я помогу вам понять мир, если, конечно, захотите.
  -- Так значит, за пять тысяч лет кое-какие ответы все-таки появились?
  -- Кое-какие, появились, и их достаточно, чтобы поверить в чудеса.
  -- Сомневаюсь.
  -- Тогда ответьте мне, есть ли Дар лично у вас?
  -- У меня?! - удивился Глетчер. - Нет, я просто человек.
  -- Конечно, вы человек! И у вас есть очень редкий Дар.
  -- Ерунда какая! Я не согласен.
  -- Хорошо. Давайте рассуждать вместе.
  -- Давайте.
  -- Вы оказались единственным пилотом, которому доверили возврат звездолета назад?
  -- Ну, и что, это же чистое стечение обстоятельств, я же рассказывал, что так и не нашел себе пары.
  -- Это вы так считаете, - усмехнулся Монах. - Нет, Барри, случайностей не бывает, когда-нибудь вы это поймете. Рок лишь рисует проекцию судьбы, а выбор делает человек.
  -- И все? А разве обстоятельства не влияют на выбор?
  -- Влияют, еще, как влияют, но выбор-то делает все равно человек! И чаще всего этот выбор заключается в том, чтобы распознать среди обстоятельств те, которые формирует Рок, а не черт.
  -- Выходит, черти в ваших краях тоже водятся?
  -- Барри, черти водятся везде, где есть человеческие головы.
  -- Михаил, вы хотите сказать, что....
  -- Барри, - решительно прервал его Монах, - давайте разговор о демонах перенесем на "потом", а сейчас вернемся к Дару.
  -- Как скажите, Михаил.
  -- Что ж, а я и скажу, - Монах неожиданно встал и прошелся по кабинету, потом вернулся и сел обратно на кресло. - Барри, ваш скептицизм меня огорчает, поэтому у меня к вам просьба, пересчитайте на досуге всю цепочку ваших личных случайностей. А для начала я вам напомню, некоторые из них - Монах поднял руку и начал загибать пальцы. - Во-первых, ту случайность, которая благополучно развернула ваш корабль так, чтобы привести вас в нужную точку планеты; во-вторых, ту, что не позволила диску добить вас, когда вы беспомощный вылезли из своего летательного аппарата; в-третьих, ту, что, сберегла вас на дальнейшем пути, представьте себе, если бы, например, охранники фермы дохов вас увидели?
  -- Да, - кивнул Глетчер, - думаю, мне бы не поздоровилось.
  -- Отлично. Продолжим: в-четвертых, вспомните ту случайность, которая, словно стрела вывела вас на столицу Федерации и познакомила вас именно с тем единственным человеком, который мог вас спасти, с директором социального института. Более того, не просто познакомила, а сделала его зятем! В-пятых, ваше чудесное спасение, когда вас бросил Блюк, а трос "случайно" зацепился между камнями? А случайная судьба командора, который уцелел в аду Большого Взрыва и дожидался вас пять тысяч лет! Ведь если бы он не изменил коды, вы бы никогда не смогли войти на базу и безвестно погибли бы около ее ржавых дверей. Разве не так?! И после этого вы будете сомневаться в том, что Рок все эти годы вас вел и ведет?! Вы, Барри, иронизируете по поводу Дара, а напрасно! Знаете ли вы, что вы принадлежите к очень редкой породе людей, с которыми я не могу установить контакта?! Таких людей единицы на всей Ирии! Впрочем, не исключаю, что Рок бережет вас не ради Дара, а ради, например, "Первого Звездного". Со временем Рок расставит все на своем пути, будьте, уверены, Барри. Поэтому ему лучше помогать, чем прятаться от него или перечить!
   Глетчер был оглушен, и самое ужасное, он не мог найти аргументов, чтобы возразить. Слова Михаила, словно прожектором высветили массу мелких случаев, факторов, прежде разрозненных, полузабытых. И вот, в один миг все они вдруг выстроились в единую логическую цепь!
  -- Барри, вы не устали?
  -- Устал, - Глетчер бессильно кивнул. - Я не сплю почти сутки.
  -- Потерпите полчаса, - Монах встал. - Пойдемте.
  -- А оружие?
  -- Ах, да! - Монах остановился. - Пойдемте, его надо забрать.
  -- Они вернулись к сейфу, Глетчер обвешался вооружением, и направился вслед за Монахом. По полутемным коридорам, в которых источниками света служили странные тускло светящиеся проплешины под потолком, они шагали минут двадцать. Навстречу не попалось никого, хотя Барри не раз слышал далекие голоса, чьи-то шаги. Он хотел спросить, не призраки ли здесь обитают, но Монах строго махнул рукой, мол, потом. Маршрут закончился около большой деревянной двери, грубо сколоченной из тонких жердей и перехваченной поперек брусками. Монах достал из кармана большой ключ с множеством бороздок и отпер массивный навесной замок. Механизм сработал мягко, почти бесшумно, видимо, хозяин ключа тщательно смазывал этот древний механизм. Монах привычным жестом повесил замок на крюк, торчащий тут же из стены и толкнул дверь.
   Коридор, в который они попали, был вырезан проходческими лазерами, аккуратно и ровно. По потолку светящимся пунктиром бежали обыкновенные электрические светильники, горели, правда, не все, но достаточно, чтобы было непривычно светло. Тоннель шел прямо, забираясь чуть вверх.
  -- Нам туда, - махнул рукой Монах.
   Через пятьдесят шагов они вышли на поверхность. Глетчер застыл как вкопанный от изумления перед раскинувшейся под ногами картины. Они находились на крохотной площадке, вырезанной в отвесном боку скалы почти вровень с облаками, мягко обволакивающими яркие звезды на небе.
  -- Как красиво!
  -- Да, я очень люблю это место.
  -- Как называется эта гора? - Барри похлопал по еще не остывшему граниту.
  -- Это Белая Гора. Она свята для нас.
  -- Почему?
  -- Так сложилось.
  -- Михаил, а вы часто сюда приходите?
  -- Время от времени. Все мои братья знают, что я люблю медитировать здесь. Пусть думают, что я встретил вас с командором именно здесь.
  -- Но здесь, - Глетчер оглянулся, - только один выход! Как же мы сюда попали?
  -- Нет, здесь еще один выход. Просто он мало заметен. - Монах сделал два шага и повернулся к скале. - Помогите мне, Барри.
   Глетчер увидел, что Михаил стоит возле отвесного и ровного участка скалы, на которой тонкой бороздкой еле виднелся прямоугольник двери. Они уперлись в нее, и под их объединенными усилиями, она дрогнула и со скрипом откинулась внутрь. Барри осмотрел дверь, и озадаченно покачал головой, она была толщиной в полметра и крепилась на трех толстенных шарнирах.
  -- Что, впечатляет? - Монах с гордостью похлопал по изъеденной временем стальной поверхности.
  -- А вас? - парировал Глетчер и вызывающе посмотрел на своего спутника.
  -- Да, согласен, - кивнул головой Монах, - я как-то забыл, что это строили ваши современники.
   Барри шагал за Михаилом и с удивлением рассматривал в его руке новенький мощный фонарь. Откуда у них это явно фабричное изделие?
  -- Михаил, вы уверены, что знаете, куда идти? - спросил он, когда они спустились по неширокому, но идеально прямому тоннелю так далеко, что открытый проем за спиной перестал быть виден.
  -- А я чувствую вашего друга и почти абсолютно уверен, что мы к нему выйдем.
  -- Невероятно!
  -- Нет, Барри, здесь это нормально.
   Скоро они вышли к очередной двери. Глетчер совсем не удивился, обнаружив на ней все тот же опознавательный прибор с нарисованной ладонью.
  -- Ну, что, Барри, предъявите пропуск?
  -- Запросто. - Глетчер шагнул вперед, а потом вдруг застыл от внезапного подозрения: а вдруг Монах привел его сюда не к командору, а только для того чтобы он открыл дверь? Он оглянулся и не увидел ничего, кроме слепящего света от фонаря. Хорошо же я, наверное, выгляжу, подумал Глетчер и приложил к опознавателю ладонь. Дверь отворилась со знакомым скрежетом древних механизмов. За нею в уже знакомой круглой комнате с тремя дверьми сладко спал командор. Глетчер потряс его за плечо.
  -- Кто здесь?! - хрипловатый голос Джеффри раздался раньше, чем открылись глаза.
  -- Это я. Джеф.
  -- А, Барри? - послышался хруст суставов, Фокс сладко потянулся. - Ох, как же я классно поспал. Ну, - он посмотрел на Монаха и Глетчера, - а вы как, наговорились?
  -- И да, и нет.
  -- Понятно, - махнул рукой Фокс, - можешь не объяснять.
  -- Михаил, войти к вам я не могу, а спать больше не хочу. Что теперь мне делать?
  -- Не знаю. С вашим другом я бы хотел еще поговорить, да, и с вами охотно, но не здесь же!
  -- Это верно, - командор выразительно оглядел помещение. - Что ж, приглашаю вас от всего сердца к нам на базу.
  -- Джеф! - крикнул неожиданно сам для себя Глетчер. - Ты уверен, что правильно делаешь?
  -- Уверен, друг мой, на все сто, уверен.
  -- А если господин Монах, - Барри кивнул на Михаила, - опять тебя загипнотизировал?
   Фокс наклонил голову, как бы прислушиваясь к собственным ощущениям.
  -- Нет, это я сам, - он поднял взгляд на Глетчера. - Барри, ты поставил меня в неловкое положение. Поэтому я вынужден повторить свое приглашение.
  -- Спасибо мистер Фокс, я обязательно воспользуюсь вашим гостеприимством.
   Глетчер и командор оглянулись на Монаха.
  -- Я действительно буду очень благодарен, если и вы, Барри, позволите мне пойти с вами.
  -- Да, я не против, - пожал плечами Глетчер, - но когда? Без нас вы дорогу не найдете.
  -- Я готов идти с вами прямо сейчас.
  -- Но как же ваши соратники, они, наверное, будут беспокоиться?
  -- Не волнуйтесь мистер Глетчер, я предупрежу своего заместителя.
  -- А как...?
  -- Все очень просто. Я его вызову на площадку для медитаций, а вы вернетесь туда со мной. Буквально, на пять минут.
  -- А я?
  -- Джеффри, проявите терпение еще немного, я не могу показывать вас своему Управителю. Он очень чувствителен и....
  -- Хорошо, не продолжайте, мне и так все понятно. Впрочем, я и сам огласки не хочу. Так что, идите, я вас здесь подожду.
  -- Барии! - окликнул Глетчера Монах, видя, как тот машинально рассовывает свое оружие по местам. - Я прошу вас оставить оружие здесь.
  -- Почему? - удивился Глетчер.
  -- Не стоит показывать его моим братьям, оружие никогда не способствовало укреплению взаимного доверия.
  -- Хорошо, - Глетчер с облегчением свалил рядом с дверью вооружение, а заодно и свой рюкзак. - Обратно ведь здесь пойдем?
  -- Да.
  -- Скажите, Михаил, - спросил Барри, шагая следом, - а почему мы просто не взяли и не вышли через дверь вышей секретной комнаты?
   Монах остановился и, повернувшись к Глетчеру, некоторое время внимательно в него всматривался.
  -- Барри, вы даже представить себе не можете, насколько секретна эта комната! Ей несколько тысяч лет, и она принадлежит только Монахам.
  -- Вы не говорили, что есть еще Монахи.
  -- И не скажу. На Ирии есть только один Монах, и пока он, это я.
  -- Понятно, - кивнул Глетчер, готовый идти дальше, но Михаил все еще смотрел не него.
  -- Знаете, Барри, эта тайна очень важна, поэтому вы здесь еще раз должны клятвенно обещать сохранить мою тайну!
  -- Хорошо, Михаил, охотно клянусь беречь вашу тайну. А Фокс?
  -- Командор не скажет, онто прекрасно поддаётся внушению. И еще, никогда больше не ходите через ту дверь, иначе умрете.
  -- От чего?
  -- Я поставил на дверь запрет, поэтому мы и пошли вокруг.
  -- Когда вы только успели! - улыбнулся Глетчер. - Опять магия?
  -- Да, и очень серьезная, поверьте мне Барри! - Монах резко повернулся и зашагал дальше.
   Они вновь вышли на площадку. Начинало светать.
  -- Красиво, - прошептал Глетчер.
  -- Да, - вторил ему Монах.
  -- Михаил, а почему Джеф не смог пройти к вам в комнату?
  -- Там поставлен заслон. К нам постоянно подсылали убийц, с помощью заслона, эта проблема была решена раз и навсегда.
  -- Не вижу логики. Разве ваши враги не могли подослать наемника, не совершающего убийство?
  -- Нет. Почти стопроцентное нет. Наемники тренируются убивать не на манекенах, а на настоящих людях.
  -- Дохах?
  -- Не только.
   Они замолчали.
  -- Пресветлый! Я пришел на твой зов! - тихим рокотом ударило сзади в уши.
   Глетчер резко обернулся. Рядом с ним стоял невысокий, чуть грузноватый человек. В отличие от Монаха, он был одет в черный плащ с белым капюшоном, а в руках держал матово поблескивающий посох. Человек был стар, о чем говорили его большие морщинистый пальцы, обхватившие посох и седые, густые брови. Но глаза его были по-молодому цепки и внимательны.
  -- Рад тебя видеть, Павел. Показываю тебе звездного путешественника. Он лишил себя своего времени, но обрел наше и теперь ищет в нем свое место.
  -- Значит, он Ищущий, - опять утробно прорычал низкий бас Управителя.
  -- Да, я рад, что ты меня понял.
   Управитель поднял голову и взглянул в глаза Глетчеру. Его капюшон соскользнул назад и обнаружил седую щетину на голове. Павел слегка кивнул головой, а Барри невольно ответил тем же. На устах старика мелькнула одобрительная усмешка.
  -- Я Управитель Белой Горы. Как зовут тебя, Ищущий?
  -- Меня? - Глетчер недоуменно оглянулся на Монаха.
  -- Барри, твой статус отныне, Ищущий. Ты потом разберешься, что это такое. А представиться тебе Управителю все-таки надо.
  -- Да, простите, - спохватился Глетчер, - Я Барри. Барри Глетчер, сэр.
  -- Хорошо, я запомню, - Управитель перевел взгляд на Монаха. - Жду твоих распоряжений, Пресветлый.
  -- Павел, Глетчер вышел из этой двери. Его ладоням послушны двери.
  -- Удивительно! - прошептал невольно Павел.
  -- Да, согласен. Он пришел с базы, которую много сотен лет разыскивали наши братья. Она полностью работоспособна и я хочу ее посетить.
  -- Это безрассудно и опасно, Михаил!
  -- Да, наверное, но я так решил.
   Глетчер с удивлением наблюдал, как общаются эти два сильных человека, и понимал, что кроме слов, они разговаривают еще и паузами.
  -- Подчиняюсь, Пресветлый.
  -- Не беспокойся, Павел, я буду отсутствовать недолго, не больше трех дней.
  -- Я волнуюсь.
  -- Знаю. Все будет хорошо, поверь. Как там Адамс?
  -- Пока без изменений, Пресветлый.
  -- А Георг прибыл?
  -- Да, он гостит у Глимса.
  -- Хорошо. Береги их обоих, Павел.
  -- Будет исполнено. - Почтительно склонил голову Управитель.
  
  

*****

  -- Входи Павел, рад тебя видеть, - Монах радушно раскинул руки.
  -- А как я рад! - пророкотал Управитель.
   Они обнялись.
  -- Михаил, твое отсутствие доставило мне, старику, слишком много переживаний.
  -- Прости, мой старый друг, но мой поход был необходим и, как видишь, он закончился благополучно.
  -- Расскажи, что ты видел....
  -- После, - Монах поднял ладонь. - Сначала скажи, что с Бенни?
  -- Ничего хорошего. Пока он был в горячке, его хотя бы можно было покормить, а теперь совсем отключился.
  -- Похоже, окончательно впал в кому, - Михаил задумчиво потер заросший многодневной щетиной подбородок. Если бы в таком положении оказался кто-то иной, Монах давно бы вытащил заблудившееся сознание, но Адамс для него был недоступен. - Как же его разбудить?
  -- Михаил, а вдруг он не выживет? Ты же говорил, что Дух водил его за знаниями, может, он крепко перебрал?
  -- То, что перебрал, это, несомненно, а вот насколько крепко, это вопрос, - Монах нервно вздохнул. - Нет, я не верю в напрасность стольких усилий Рока. Сколько дней он уже без сознания?
  -- Восемнадцать. Я беспокоюсь, Михаил, уже третий день он не принимает ни еды, ни воды.
  -- Надо ставить капельницу.
  -- Что ставить, Пресветлый?
  -- Искусственное питание, иначе не выживет, - Монах решительно встал, не обращая на недоуменный взгляд Управителя.
  -- Павел, иди и напои Адамса, что хочешь, придумывай, но влей в него хоть несколько капель. А потом собирай Храмовников, тех, что помоложе. Предстоит дальний поход, придется нести Служителя на базу. Там есть необходимое медицинское оборудование. И обрати внимание, мой друг, - Монах склонился к сидящему Управителю и заглянул под его суровые брови, - Рок привел ко мне Глетчера именно тогда, когда его помощь просто необходима!
  -- Воистину, пути Рока неисповедимы! - прошептал Управитель.
  -- Иди, Павел, иди, время не ждет. Да, обязательно найди Клео и пришли ко мне. Сначала храмовников поведет он, а потом я их догоню.
   Монах остался один. Он напряженно размышлял. Последние события стремительно сменили друг друга, и за этим калейдоскопом он обязан был найти единственно правильные решения. Его пальцы нервно барабанили по подлокотнику кресла, что-то его беспокоило. Что же он упустил? Ну, конечно! Монах возбужденно вскочил с кресла, он не выполнил просьбу Хозяина Воды! Тот просил, не мешкая встретиться с Ищущим. В дверь кабинета постучали.
  -- Войдите.
  -- Приветствую вас, Пресветлый! - Собиратель вошел и тут же припал на колено.
  -- Встань, Клео и подойди.
   Собиратель подошел к Монаху и вновь опустился на колено, не смея смотреть ему в глаза. На этот раз Михаил его не поднимал. Он взял в руку его ладонь, и, закрыв глаза, напрягся. Несколько минут ничего не происходило, потом оба одновременно облегченно вздохнули. Монах потер вспотевшие ладони.
  -- Садись, Клео, - он указал ему на стул. - Как себя чувствуешь, Собиратель?
  -- Спать хочется, - ответил Клео и виновато улыбнулся.
  -- Знаю, но на сон тебе дам не более двух часов. И их бы не дал, просто знаю, что маршрут раньше в тебе не проявится. Все ли ты понял из моего задания?
  -- Все, Пресветлый.
  -- Повтори.
  -- Провести группу храмовников с больным Служителем на древнюю базу, там попросить помощи у Барри Глетчера, звездного путешественника.
  -- Все правильно, теперь иди, отсыпайся. Да, - остановил Монах направившегося к двери Клео, - скажи Валентину, пусть войдет.
   Михаил тяжело вздохнул. Устал он, слишком устал. Стареет, наверное, не снаружи, а внутри стареет. Организм в норме, а сил стало меньше. Может, это первый звоночек о том, что отжил он свое на Ирии, что пора трогаться дальше по бесконечному пути? В дверь опять постучали. После традиционного обмена приветствиями Монах кивнул вошедшему Храмовнику на стул.
  -- Валентин, у меня для вас очень важное поручение. Думаю, что только вы сможете с ним справиться. Речь идет о вашем бывшем студенте.
  -- Проквусте?
  -- Почему вы так решили, разве у вас не было больше талантливых учеников?
  -- Были, конечно, но Георг отличался не столько талантами, сколько необычностью, я бы даже сказал, загадочностью. То, что у него внутри, гораздо объемнее его самого.
  -- Понятно. А точнее объяснить можете?
  -- Нет, Пресветлый, не могу.
  -- Тоже понятно. Да, Валентин, вы угадали, мне нужен Проквуст. Он сейчас у Глимса, вам придется сходить за ним лично.
   Валентин удивленно посмотрел на Монаха, чтобы храмовник водил за собой бывшего Бегущего?! Это, ни в какие ворота не лезло! Естественно, он беспрекословно будет исполнять данное поручение, но в душе уже проросла обида, и ничего с этим росточком сделать он не мог. И даже все понимающая и добродушная улыбка Монаха не могла подавить этого внутреннего возмущения. А Пресветлый заговорил, как ни в чем, ни бывало.
  -- Вся проблема в том, что Ищущий нужен мне здесь, в Горе, и как можно скорее.
  -- Но я....
  -- Не спешите, Валентин, - поморщился Михаил. - В своей прежней жизни Георг совершил проступок, который подпадает под запрет.
  -- Убийство?!
  -- Да, хотя были обстоятельства, которые смягчают его вину. Я не могу точно сказать, пропустит его лестница или нет. Теперь вам понятно, почему, на первый взгляд, столь обычное поручение, я поручаю именно вам, столь заслуженному Храмовнику?
   Еще бы не понять! Если лестница не пропустит Проквуста, то погибнуть могут оба: и претендент, и поводырь. А если шанс есть, то максимально реализовать его может только очень сильный поводырь, сильный и физически, и духовно. Валентин мгновенно забыл о своих обидах, только прямой зов Рока мог заставить Монаха столь явно подвергать опасности брата по Церкви. Храмовник встал, грациозно поклонился и приложил обе руки к сердцу. Этот жест означал обет жертвенности в интересах Церкви.
  -- Благослови вас Господь, Валентин, - устало произнес Михаил. - Идите и исполните свой Рок.
   Монах перешел в спальню и прилег на кровать. Он просто обязан был поспать. Как же хорошо просто лежать и ничего не делать! Цветной калейдоскоп под веками наконец-то унялся, еще не много и можно провалиться в объятья дремы. Но тут же за гранью сна заклубился знакомый силуэт Духа. Михаил остатками засыпающего сознания подумал, что только этого гостя сейчас и не хватало, и провалился в сон.
   Он очнулся висящим посредине серого, не оформленного пространства. За его неведомой границей ощущалось присутствие тени. А может, наоборот, пятна света?
  -- Давно не виделись, Михаил.
  -- Да, Дух, я последнее время о тебе не раз вспоминал, как раз тогда, когда твой совет был нужен как хлеб.
  -- Монах! - Дух словно бы вынырнул из клубящегося нечто, на этот раз он был в своем обычном обличии. Его седые брови удивленно поползли вверх. - Да, ты обиделся?!
  -- Ну, а почему бы и нет?
  -- Напрасно, Михаил, напрасно. Ты же знаешь, я прихожу и ухожу по своему усмотрению, на зов прихожу или не прихожу, и никогда не отчитываюсь перед людьми.
   Дремотная дымка развеялась окончательно, сон приобрел четкие и ясные черты. Они сидели на красивой резной лавке среди осеннего, слегка пасмурного леса, а у самых ног тихо плескалась озерная вода. Солнце клонилось к горизонту, легкий ветерок чуть шевелил траву и желтые листья. Под его нежными прикосновениями седые волнистые локоны Духа едва заметно колыхались.
  -- Красиво здесь, непривычно, но очень красиво, - Монах вздохнул полной грудью, дышалось необыкновенно легко. - Не очень-то похоже на природу Ирии. Вон, - Михаил показал рукой, - деревья чужие.... Откуда ты эти пейзажи собираешь, Дух, не уж то просто выдумываешь?
  -- Вот еще! - усмехнулся Дух, изящно закинул ногу на ногу и похлопал по ладони золотым жезлом. - Охота была голову ломать. Ты же знаешь, Михаил, что мир богаче нашего воображения. То, что ты видишь, это один из уголков Ирии до Большого взрыва.
  -- Тебе подвластно время, Дух?
  -- Нет. Заглядывать иногда в прошлое, это не значит властвовать над временем.
  -- Красиво, - Опять повторил Монах.
  -- Вот и отдыхай, а то ты совсем себя загнал. Это ведь надо было додуматься, в такую даль отправиться, Белую Гору бросить!
  -- Не ворчи, Дух, ведь все же обошлось. Ты лучше скажи, почему про базу молчал?
  -- А я про нее не знал ничего.
  -- Ты, и не знал?!
  -- А что, я когда-нибудь говорил, что все знаю?
  -- Нет, не говорил.
  -- Тогда и не требуй от меня всеведенья.
   Они молча посидели минут пять. Монаху было удивительно хорошо здесь, он действительно отдыхал и душой и телом.
  -- Что молчишь, Михаил?
  -- А что я должен сказать?
  -- Расскажи про базу.
  -- А чего про нее рассказывать? Темнокожие сделали копию звездолета среди скал, она до сих пор функционирует.
  -- Адамса туда правильно отправил, без нормальной медицинской помощи может не выжить.
  -- Ты же его советовал уничтожить?! - удивился Монах. - Откуда такая забота о нем?
  -- Ты стал дерзок, Монах!
  -- Прости, Дух, устал, наверное.
  -- Нет, не обманывай ни меня, ни себя. Ты стал скрытен и недоверчив, наша дружба омрачается твоими сомнениями.
   Михаил долго не отвечал. Странно, но его упреки Духа почти не затронули. Что с ним произошло?
  -- Дух, ты издревле витаешь между людьми Горной страны, но ты никогда не рассказывал, кто ты, откуда. Ты построил наш мир нашим руками, за это мы ценим и уважаем тебя, но ведь ты всегда судил людей, и они принимали твой суд безропотно, как неизбежность Рока. Разве это не свидетельство нашего доверия?
  -- Так было, - тихо ответил Дух. - И больше не будет.
  -- Почему?! - изумленно посмотрел на него Монах.
  -- Мир меняется, я же тебя предупреждал. Меняемся и мы.
  -- Воронка Рока?
  -- Да, воронка Рока.
  -- Дух, ответь, - после долгой паузы заговорил Михаил, - ты был когда-нибудь человеком?
  -- Нет, - Дух повернулся и пристально посмотрел на Монаха. - Хотя после стольких лет общения с вашим племенем, набрался от вас всяких дурных привычек.
  -- Кто же ты?
  -- Я, живой. Я пришел сюда по воле Рока и служу ему. Это все, что я могу тебе сказать, Монах.
   Благородный образ старца начал мерцать, Михаил спохватился, не было случая, чтобы Дух являлся просто так, побеседовать.
  -- Дух, подожди, скажи, зачем приходил?
  -- Георга возьми с собой на базу, - глухо донеслось до Михаила, и Дух исчез. Он остался один, странно, но пейзаж после ухода Духа не испарился. Монах улыбнулся, встал, и не спеша, побрел между деревьями, шурша опавшими листьями.
  
  

*****

   В глаза брызнуло ярким светом, Бенни зажмурился, под веками забегали цветные пятна. Где это я, удивился он, на мою келью не похоже. Он чуть приоткрыл глаз: белые ровные стены, целая стена каких-то приборов, дисплеев, мигающих лампочек, трубочки болтаются. Он проследил за ними взглядом, да, это же капельница, и воткнута она в его руку, непривычно похудевшую и, наверное, слабую. Адамс пошевелил пальцами другой руки и тут же ощутил, что они зажаты в чьей-то руке. Он повернул голову и с изумлением и радостью увидел Проквуста, сидящего на краю постели.
  -- Георг! - крикнул он, хотя на самом деле еле слышно прошептал.
  -- Очнулся! - Проквуст наклонился пониже. - Командир, как же я рад, что ты очнулся!
  -- Я что, болел?
  -- Нет. Ты просто впал в кому. Но теперь все будет хорошо.
  -- Сколько дней?
  -- Более двадцати, - ответ на вопрос прозвучал не от Георга.
   Эти слова произнес странно знакомый голос, но этого не может быть! Бенни попытался приподнять голову, но человек уже сам вошел в поле его зрения, он добро и приветливо улыбался.
  -- Пресветлый! - выдохнул Адамс.
  -- Лежи, лежи. Мы тебя на ноги теперь быстро поставим.
  -- Я должен поговорить с вами!
  -- Знаю. Но все после, сначала тебе нужно выспаться.
   Монах вышел и тут же появился за прозрачной боковой стеной. Оттуда доносились приглушенные голоса, мелькали фигуры людей. Странно, подумал Адамс, это заведение очень походит на обычную клинику, только откуда она в Горной стране?
   Бенни проснулся бодрым и жутко голодным. Соседняя комнатка за стеклом темнела пустотой, рядом тоже никого не было. Он сел, повертел шеей, размял суставы, ничего, все двигается. Адамс замотался в простыню и встал. Хорошо хоть тапочки оставили.
   Он шел уже минут десять по бесконечному коридору, глухо шершавя шлепанцами плотную тишину. Остались позади несколько примыкающих коридоров поменьше, куда он не решился пока сворачивать, минуло множество дверей, куда он пытался тщетно войти, все оказались запертыми. А конца и края этому сооружению видно не было. Все, стоп! Бенни остановился, так дело не пойдет, тут и заблудиться недолго. Бенни поправил спадающую с плеч материю и решил, что самое главное, это найти еду и воду. Очень уж хотелось и того и другого. Он посмотрел в свои ладони и с удовлетворением отметил, что золотые сполохи в них на месте, потом закрыл глаза и пустил во все стороны волну на поиски буфета или столовой. Очень скоро пришел ответный всплеск: надо было свернуть направо и идти еще чуть ли не с километр.
   Отвыкшие от движений мышцы просили отдыха, но Адамс на эти стоны плоти внимания не обращал, пустота в желудке вот-вот готова была превратиться в вакуум. После своего ментального путешествия Бенни почувствовал, что изменился, стал черствее, что ли? Его совсем не трогали теперь мысли о собственной избранности, зачем это случилось и для чего, а еще он перестал задумываться, о том, как он умудряется делать то, что делал. Надоело. Раз уж получил он свой Дар, то явно не для того, чтобы в первую очередь разбираться в его природе. Адамс получил в руки особый инструмент, который следовало не рассматривать, а применять, и, кажется, он уже знал, к чему именно.
   Дверь в столовую он разыскал безошибочно, тем более, что она одна была не заперта. Бенни вошел, тут же зажегся свет.
  -- Вы хотите поесть? - раздался с потолка женский голос.
   Адамс судорожно прижал к себе простынь и испуганно сжался, только женщины сейчас и не хватало.
  -- Простите, я не вижу вас, но за приглашение спасибо. А как вас зовут? - спросил Бенни, не переставая вертеть головой.
  -- Командор называет меня Селеной, я центральный компьютер базы.
  -- Какой базы?
  -- Простите, но ответ на этот вопрос требует дополнительного допуска.
  -- Ну, что ж, я и помолчать могу. А вот не поесть я не могу. А еще пить. Послушайте, уважаемая Селена, могу ли я надеяться на ваше гостеприимство прямо сейчас?
   Каша была не очень вкусной, зато, по словам Селены, полезной и калорийной. Больше она ничего не дала, заявив, что медотсек другую еду не рекомендует. Хорошо хоть добавки дала. Сзади кто-то вошел, хотя не раздалось ни звука. Адамс насторожился, но есть, не перестал.
  -- Простите, сэр, что помешал, но мне сообщила Селена.... В общем я решил не оставлять вас одного.
  -- Спасибо. Это разумно, - Бенни рассматривал темнокожего статного мужчину, которого пожилой возраст только облагораживал. - Я тут похозяйничал немного.... А вы, наверное, командор, тот, кого только и слушается Селена?
  -- Разболтала уже, - добродушно улыбнулся темнокожий. Он подошел к столу Адамса. - Меня зовут Джеффри Фокс, для друзей, просто Джеф. Я надеюсь, мы можем считать друг друга друзьями?
  -- Конечно, там, где ночует Монах, могут находиться только друзья. Я Бенни Адамс. Кстати, вы не могли бы пояснить, куда я попал?
  -- Я непременно это сделаю, но чуть позже. Я предлагаю вам одеться, здесь недалеко все для вас приготовлено, и пройти в рубку. Там как раз все и соберутся.
  -- Зачем все соберутся? - размышлял Бенни, натягивая на себя новенький комбинезон. Ему надо бы срочно поговорить наедине с Монахом, а не со всеми. Он ничего не имел против остальных, но что он о них знал, чтобы доверять сразу?
  -- Джеффри, скажите мне одно, ваша база - это не сооружение Новой Цивилизации?
  -- Нет, Бенни, не беспокойтесь, Горная страна совсем недалеко отсюда, а база была построена еще пять тысяч лет назад.
  -- Что?! Вы шутите?!
  -- Ничуть.
   Фокс, пока они шли, в двух словах объяснил, что такое база и какое он имеет к ней отношение. Адамс был шокирован, он трогал на ощупь свой комбинезон и не мог поверить, что ему много тысячелетий.
  -- Как хотите, Джеф, но у меня не укладывается в голове ваша история, вот этот комбинезон, да, за это время он давно должен был истлеть!
  -- Хм, - Фокс потер рукой подбородок. - Я вам отвечу вопросом на вопрос. Почему в ваших городах практически нет нового строительства?
  -- Потому что нет необходимости, при контролируемом уровне рождаемости, жилья хватает на всех.
  -- Да? А жилье, почему не стареет?
  -- Ну, я не силен в этих вопросах. Слышал, что строительный материал пропитывают какой-то жидкостью, которая предохраняет от старения.
  -- Ох, и дурят же вас, простых смертны, - усмехнулся Джеффри. - Глупость какая-то. Ни одна жидкость не может спасти от энтропии.
  -- Но я тогда не понимаю. Дома ведь стоят?!
  -- Их не пропитывают, Бенни, а облучают, причем почти непрерывно, определенными порциями. Эта технология была придумана нами специально для звездых путешествий.
  -- А излучения не вредно?
  -- При нарушении режима облучения - вредно.
   Адамс хотел задать очередной вопрос, но они уже пришли. В огромном помещении с множеством приборов у дальней стены, за большим круглым столом сидели: Монах, Проквуст и какой-то незнакомый мужчина с неестественно бледной кожей. Увидя вошедших, Монах встал.
  -- Я очень рад, Бенни, что ты поправился, присаживайся рядом со мной. Если никто не возражает, я возьму на себя роль председателя собрания, - Михаил сел, но говорить не перестал. - Скажу сразу, вопросы, которые мы все здесь будем обсуждать, настолько важны для судеб Ирии и всего человечества, что делать из них секретов и шушукаться по углам, некогда. Время не ждет. Сейчас я коротко представлю каждого из присутствующих и объясню суть дела.
   И он объяснил. Он рассказал о Даре Проквуста, нашедшего рецепт борьбы с деструкцией, о Глетчере и Фоксе, разными путями попавших в свое далекое будущее, об уникальном Даре Адамса, призванном спасти планету от пока еще не познанной до конца угрозы, и о Церкви Рока, следящей за воронкой Рока. Все молчаливо и жадно внимали словам Михаила. Одни понимали его всецело, для других некоторые его доводы были, словно гвоздь в разум: понять нельзя, а вынуть невозможно, оставалось слушать и верить. Теперь Бенни понял, почему Монах не стал с ним беседовать тет-а-тет, в этом просто не было резона. Каждый из присутствующих вольно или невольно был вовлечен в водоворот одних и тех же событий, поэтому и разрешать их можно было только сообща. Правда, сначала Адамс не совсем понимал, почему присутствие Фокса и Глетчера на совещании было необходимым, но потом все стало на свои места: важны были не столько они, сколько их оружие, техника, знания и эта база.
  -- Вот собственно и все, что я на данный момент знаю. Я надеюсь, что Служителю Церкви есть, - Монах многозначительно посмотрел на Адамса, - что добавить и дополнительно прояснить для всех нас сложившуюся ситуацию.
  -- Я начну с тех знаний, которых я нахватался в кладезе и которые меня чуть не угробили. Но прежде, я хочу задать вопросы хозяевам базы. Из рассказа Пресветлого я понял, что здесь находится проба пены?
  -- Да, - Глетчер утвердительно кивнул головой. - Мы с Джефом изучали образец несколько дней, используя все известные и доступные нам методы. Результаты малоутешительные, мы ничего не можем сказать об этом веществе или не веществе. - Барри неопределенно развел руками. - По показаниям всех приборов в колбе ничего нет!
  -- Но глазами мы видим, что есть! - добавил Фокс. - Для нас это загадка.
  -- Да, - согласился Барри. - На всякий случай мы колбу запрятали в самый дальний уголок базы.
  -- Придется принести, - Адамс вопросительно оглянулся на Монаха. Тот кивнул.
  -- Хорошо, - Фокс поднялся. - Вы тут не скучайте, я скоро.
   Минуты три длилось молчание.
  -- Простите, сэр, - обратился Глетчер к Адамсу, - Михаил назвал ваш Дар уникальным, почему?
  -- Он может быть и оружием и инструментом, - чуть подумав, ответил Бенни.
  -- Удивительно, - прошептал Глетчер.
  -- Барри, думаю, вы ещё не раз увидите обе стороны Дара Адамса.
  -- Скажите, Барри, - спросил Бенни, - а ваша жена, кажется, дочь директора социального института?
  -- Да. Я не видел ее уже два месяца, а ей скоро рожать.
  -- Что думаете делать?
  -- В каком смысле?
  -- Ну, как-то надо ее вытаскивать, это же ваша семья?
  -- Легко сказать! Я с Джефом на эту тему поговорил и совсем растерялся. Он мне задал хороший вопрос: а вправе ли я подвергать опасности Алису и ребенка испытаниям, и обрекать их на вечное прозябание на базе. И пока у меня нет внятного ответа.
  -- Ну, напрасно вы так пессимистично относитесь к такой возможности, - сказал Монах. - У нас в Горной стране прекрасный климат, хорошие учителя. Ваш ребенок смог бы получить великолепное духовное обучение.
  -- Да, это меняет дело. Но все равно, - Глетчер поднял грустные глаза, - Алиса привыкла к комфорту, к элитарности своего существования. Я уверен, она просто не сможет жить, как все, даже если вокруг будут самые лучшие и добрые люди на свете. Она здесь зачахнет с тоски.
  -- А вы ее в космос возьмите, вместе с сыном, - подал внезапно голос до сих пор молчащий Георг. - Полет меж звезд! Это же самое незабываемое приключение, которое удовлетворит прихоть любого, даже самого пресыщенного человека!
   Глетчер изумленно уставился на этого молодого человека. А ведь он прав! Алисе действительно может понравиться эта идея: быть королевой целого звездолета!
  -- Барри! - прервал его размышления Монах, - а Георг вам неплохую идею подсказал. Если вам не понравиться у нас, вы сможете улететь. Тем более что существование Новой Цивилизации, в том виде, в котором вы ее застали, в ближайшее время прекратиться.
  -- Почему вы так в этом уверены?
  -- Потому что сплетение наших судеб в один клубок, который мы называем воронкой Рока, гарантирует такой исход.
  -- Михаил, помилуйте, но нас так мало! Неужели вы всерьез полагаете, что наша компания сможет нанести ощутимый вред этому государственному колоссу?
  -- В определенные моменты, мы их называем точками коррекции, история и даже эволюция планеты в целом совершают невообразимые кульбиты, а толчком могут послужить события малого порядка. И что интересно, в точках коррекции, как и у человека наступает момент выбора.
  -- То есть дальнейшие события не определены, есть несколько вариантов?
  -- Совершенно верно, Георг, - кивнул Михаил. - Мои ученые - храмовники считают, что для Ирии точка коррекции уже наступила. Изменения наступят независимо от нашего участия, но мы можем на них повлиять, и у человечества останется шанс начать всё заново, а если не успеем или не сумеем, всё закончится печально.
  -- Не понимаю, что может случиться с цивилизацией, уже много тысячелетий крепко и прочно стоящей на ногах?
  -- Человечество просто вымрет, Барри.
  -- Разве такое возможно?! Миллиарды людей вымрут?!
  -- Запросто! - громко сказал из-за спины Фокс. Оказывается, он уже несколько минут, как вошел в рубку и с интересом прислушивался к разговору. - Барри, сам посуди, если у всех этих миллиардов одновременно отключить свет, воду и унитазы, то они быстренько задохнуться в собственном дерьме! Поверь, я давно изучаю Новую Цивилизацию, ее благополучие и стабильность призрачны и непрочны, чуть ткни, и поползет дырка на всю планету. - Джеффри шумно уселся на свое место и водрузил на стол небольшой чемоданчик. - А я с огромным удовольствием поучаствую в этой экзекуции.
  -- Не надо горячиться, командор! - улыбнулся Монах. - Давайте, пока займемся образцом и дослушаем мистера Адамса, а потом мы обязательно вернемся к этому разговору.
  
  

*****

  
   Адамс смотрел, как руки командора колдуют над чемоданчиком. Он уже знал, что это сверхпрочный контейнер с кодовыми замками. Фокс щелкнул застежками и открыл крышку. Одна за другой на стол легли две колбы, одна сверкающая, а вторая изъеденная коррозией. Джеффри закрыл и убрал на пол контейнер и церемонно пододвинул к Бенни обе колбы.
  -- Господин Адамс, я для сравнения принес и новую колбу. Хочу сразу предупредить, что вот этот материал, - он пощелкал по колбе ногтем, - один из самых прочных на Ирии и ржаветь по определению не может! А извольте видеть, заржавел. Что вы, как эксперт, можете сказать по этому поводу?
   Джеф почти издевался, Бенни это ясно видел, но это его не трогало. Командор что-то еще комментировал по этому поводу, Адамс его уже не слышал. Все его внимание приковала колба, побывавшая в объятиях плесени, как назвал ее Глетчер. Даже здесь, на расстоянии, нечто, находящееся внутри, тянулось к нему. Именно к нему, он ясно это чувствовал. Бенни на мгновение отвлекся, перехватив озабоченный взгляд Монаха, но тут же вновь углубился в созерцание колбы. Металлических стенок для него уже не существовало, он был внутри, ощупывал невесомую белесую взвесь, и она покорилась, стала ручной. Не вполне осознавая, что он делает, Адамс взял колбу в руки и легко открыл кодовый электронный замок и механический блокиратор. Просто провел над ними рукой. Все остолбенели в немой сцене, а Фокс буквально поперхнулся своими сомнениями, слишком уж быстро все произошло. Бенни осторожно открыл крышку и подставил ладонь. Из отверстия колбы медленно выползло белесое облачко и как ручной зверек уселось маленьким шариком на руке Адамса. Через секунду оно уплотнилось, в нем заклубились матовые нити, воздух вокруг шара стал густеть, потрескивать от жуткого холода, веявшего от него. Не обращая внимания на исказившиеся лица присутствующих, Бенни провел ладонью по шару, словно гладил его, и тот реагировал! Он завибрировал, по его глади пробежали яркие пятна, но Адамс уже перестал с ним играться, он остановил ладонь над шаром, из нее сверкнуло золотой молнией и шар исчез. Бенни откинулся на спинку стула, потер руки, и с едва заметной ехидцей обратился к командору, все еще сидящему с открытым ртом.
  -- Мистер Фокс, вас еще интересует мнение эксперта?
   Вразумительного ответа не последовало, Джеффри только как-то странно кивнул, не то, соглашаясь, не то, изумляясь. Глетчер держал в руках открытую колбу и недоуменно смотрел на нее, иногда бросая удивленный взгляд на Адамса. Что касается Монаха и Проквуста, то они были уже спокойны, ведь все закончилось благополучно.
  -- Мистер Адамс! - Барри положил колбу и строго посмотрел на виновника переполоха. - Вы поступили очень неблагоразумно! Я не понимаю, что произошло, но образец явно представлял опасность!
  -- Селена! - хрипло крикнул Фокс. - Ты записала?
  -- Да, командор.
  -- Покажи.
   Тут же посредине стола переговоров засветилась голографическая картинка, на которой повторилось все, что только что произошло. Запись закончилась.
  -- Спасибо, Селена, - Джеффри переглянулись с Глетчером и одновременно развели руками. Все засмеялись.
  -- Друзья! - призвал всех к порядку Монах. - Думаю, надо дать слово Служителю. Говори, Бенни.
  -- То, что вы называете плесенью, я бы назвал туманом времени.
  -- Почему?
  -- Потому, Барри, что другое название здесь не подходит. Там где прогремел Большой взрыв, произошел разрыв нашего пространства и времени и в эту дыру влез иной мир. Он совершенно другой и время там течет по-другому.
  -- В обратную сторону? - с необъяснимой надеждой спросил Фокс.
  -- Нет. Оно не сможет вернуть вас обратно, командор. Это чужое время и течет оно.... - Адамс задумался, подыскивая слова. - Перпендикулярно, что ли. Я не знаю, как это объяснить словами, вы уж меня простите. Предмет нашего мира подвергается там сложному воздействию, выражающемуся в ускоренном старении. Вот почему колба так изменилась, она просто неимоверно состарилась.
  -- То есть человеку там смерть?
  -- Да, Пресветлый, мгновенная.
  -- И что нам теперь делать?
  -- Барри, ты как дитя малое, - мрачно ответил Джеффри. - Латать дыру, это же очевидно.
  -- Да, Джеф прав, надо латать дыру.
  -- Командир, - спросил Проквуст, - а ты справишься?
  -- Должен, Георг, видимо именно для этого мне и дан Дар.
  -- Простите, Бенни, но я бы хотел спросить, что произошло здесь несколько минут назад. У меня сложилось мнение, что эта субстанция вела себя как живая.
  -- Не знаю, как вам ответить, Барри, слишком однозначно поставлен ваш вопрос. Этот шарик дожидался меня здесь, потому что был послан. Он показал себя и после этого я его убрал.
  -- Кем послан, Бенни?
  -- Духом, Пресветлый.
  -- Ты уверен?
  -- Да.
  -- Но Дух к тебе относится очень настороженно.
  -- Я знаю. Теперь знаю.
  -- Так может быть, ты знаешь кто такой Дух?
  -- Знаю. Дух - это страж у этой дыры. Откуда и кем он прислан, мне неведомо, но его конечная цель - залатать брешь.
  -- Позвольте, кто такой дух, о котором вы говорите?
  -- Командор, - Монах повернулся к Фоксу. - Дух это неведомое нематериальное существо, которое уже несколько тысячелетий активно участвует в жизни нашей Церкви.
  -- Приведение, что ли?
  -- Вроде того, только он приведением сразу и родился. Его роль странна и неоднозначна, но благодаря ему мы узнали и поняли много нового в вопросах судьбы и Рока. Его можно назвать нашим учителем.
  -- Очень строгим учителем, - добавил Проквуст.
  -- Да, Георг, ты прав. Много достойных молодых не возвращались после встречи с ним. Мы смирились с этим, как с неизбежностью.
  -- Пресветлый, позволь сказать.
  -- Да, Бенни, говори.
  -- Дух изымал лишь тех, кто мог помешать развитию Горной страны, принести вред в силу своих амбиций или запрятанных глубоко в недрах человеческой психики комплексов.
  -- Он что, убивал невинных?! - спросил Глетчер.
  -- Да, - грустно ответил Монах, - но...
  -- Нет! - прервал его Адамс. - Дух их не убивал, он лишал памяти и отправлял к детям леса.
   Монах удивленно покачал головой.
  -- Теперь я понимаю, Бенни, почему Дух недолюбливал тебя.
   Все с интересом посмотрели на Монаха.
  -- Он боялся тебя. Вернее не тебя, а твоей губительной для него роли. Если ты выполнишь свою миссию и заделаешь дыру, он, скорее всего, умрет.
  -- Жаль. Я не хочу его гибели.
  -- У каждого свой Рок, Служитель.
   Все замолчали.
  -- Бенни! - тихо позвал Проквуст. - Ты не сможешь заделать дыру.
  -- Говори, Георг, - Монах знал, что скажет Ищущий.
  -- Дело вот в этом, - Георг достал из кармана небольшую черную коробочку. - Предупреждаю! - Он обвел всех строгим взглядом. - То, что находится внутри, нельзя трогать руками, да, и смотреть долго не рекомендуется. - Он поставил коробочку на середину стола и открыл. В ней, поблескивая точеными гранями, лежал большой черный кристалл.
  -- Красиво! - прошептал Фокс. - А почему трогать нельзя?
  -- Потому что этот камень, основа машины деструкции. Дотронешься, и готов новый дох.
   Фокс отдернул руки со стола и отодвинулся вглубь стула. Он теперь хорошо знал, кто такие дохи. Глетчер с любопытством смотрел на кристалл, руки со стола он не убрал, но они непроизвольно сжались в кулаки. Монах был спокоен и невозмутим, видимо, видел камень раньше, а вот Бенни внутри словно взорвали. Он не мог оторвать взгляда от черной глубины кристалла. Не понимая до конца, что делает, Адамс поднял вверх правую ладонь, и чуть напрягся. Черный кристалл дрогнул и стремительно прыгнул к нему в руку. Все ахнули. А Бенни обхватил камень пальцами и приподнял вверх, как бы стремясь рассмотреть его на просвет. Нет, света внутри не было, только завораживающая тьма. Он положил кристалл на стол и направил на него сверху обе ладони. Под ними засверкало ослепительное холодное пламя, оно билось в зеркальные грани камня, пытаясь разрушить их, разъединить, развеять. Ни одно вещество на планете не могло выдержать этого магического огня, это Бенни знал совершенно точно, а этому кусочку, хоть бы что!
  -- Нет, не могу! - выдохнул он и откинулся на спинку стула.
  -- Ты меня испугал, командир! - сердито сказал Георг и, взяв кристалл, спрятал его обратно в коробочку.
  -- Бенни, я в тебя верю, но твой рискованный опыт напугал и меня, - сказал Монах и отпустил подлокотники, в которые вцепились его побелевшие от напряжения пальцы.
  -- Прости, Пресветлый, но я должен был попробовать!
  -- Я понимаю. Георг, рассказывай дальше. И знаешь, спрячь-ка ты эту коробочку обратно.
  -- Позволь воспротивиться, Пресветлый. Я давно хотел это сделать, но ждал нужного момента, теперь он наступил.
   Проквуст опять раскрыл коробочку и взял камень в руки. Он положил его на одну ладонь, а другою накрыл сверху, закрыл глаза и напрягся как струна. Что-то тихо зазвенело невыносимым для зубов звуком, но тут же перешло в ультразвук. Между его ладонями что-то происходило, сквозь пальцы сочилась тьма, она выползала и рассеивалась. Георг раскрыл ладони. Они были пусты.
  -- Воды дайте, - хрипло попросил Проквуст, и устало улыбнулся. Глаза его лихорадочно горели. Жадно выпив стакан воды, он повернулся к Адамсу. - Я справился, командир!
  -- Молодец, Георг.
  -- Передохни, Георг, - заговорил Монах. - Бенни, смотри на эту карту. - Он кивнул Фоксу, и тот развернул карту. На ней был изображен контур материка и две пунктирные линии, пересекающиеся недалеко от Амброзии. - Пока ты болел, мы произвели кое-какие совместные расчеты. Вот здесь, - Монах ткнул в пересечение линий, - находится черный кристалл, подобный тому, который уничтожил сейчас Георг, только очень огромный. Координаты не совсем точные, погрешность неизбежна, но других нет. По мнению Георга, этот гигантский кристалл как пылесос вбирает в себя через свои рассеянные по свету осколки то, что те высасывают из человека во время деструкции. Если его разрушить, то все награбленное, вернется к обделенным несчастным, все дохи вновь станут людьми.
  -- Позвольте, а как же те, кто уже умер?
  -- Джеф! - Георг уже выглядел вполне отдохнувшим. - Те, кто умерли, получат частицы своих душ там, куда они ушли.
  -- Понятно, в раю или в аду.
  -- Напрасно иронизируете, Джеф. Наш путь бесконечен, как сама вечность. Когда-нибудь вы сами это узнаете.
  -- Извините, Михаил, я вас очень уважаю, но узнавать не тороплюсь.
  -- К сожалению, это знание не зависит, от наших желаний, - Улыбнулся Монах. - Оно все равно придет.
  -- Это что же получится, если все дохи вновь станут людьми?! Ведь Новая Цивилизация в одночасье впадет в хаос! - Глетчер сразу вспомнил свои беседы с Харманом о стабильности, построенной на институте деструкции.
  -- Это неизбежно, Барри. Выбор весьма ограничен: или пройти через ужасы хаоса и создать действительно новую цивилизацию, или погибнуть под натиском чужеродного вторжения.
  -- Но, Михаил, кто же или что же вторглось на нашу планету?
  -- Я вам отвечу, Барри, - Адамс оторвался от рассматривания карты. - В дыру, которую проделал Большой взрыв, вползло инородное чудовище. Его нельзя назвать ни разумным, ни безумным. С ним нельзя договориться, нельзя сотрудничать, оно знает только собственный интерес. Оно заглатывает в нашем мире все: энергию, мысли, материю. Именно в его недрах Джордж, опрометчиво назвавший себя Хозяином, построил свой виртуальный мир. Возможно, монстру интересно, то, что происходит там, но в единое мгновение он может избавиться от своих паразитов - кучки человеческих сознаний. Монстра еще нет здесь, он просто рядом с дырой, она мала для него, если я могу применить эти слова к его описанию. Сюда попали лишь крохотные его части - щупальца. Туман времени, а может и еще что-нибудь сдерживает его, тормозит, но сила монстра растет. Он все гуще и чаще вбрасывает сквозь преграду свои порождения, которые Барри назвал червями. Процесс и так зашел слишком далеко, а времени, чтобы закрыть монстру путь, остается все меньше.
  -- И еще, он умудрился вбросить сюда свое... - Проквуст запнулся. - Не знаю, как сказать, яйцо, что ли.
  -- Ты говоришь о большом черном кристалле? - спросил Монах.
  -- Да, Пресветлый, о нем.
  -- А мелкие кристаллы это осколки? - Фокс вопросительно посмотрел на Георга.
  -- Нет, Джеф. Мелкие кристаллы приносят черви. Их собирают специальные команды дохов. Мне об этом сказал Хозяин Воды. Но если уничтожить большой кристалл, мелкие камни станут безопасны. Думаю, их будут находить наши далекие потомки, и носить в качестве украшений.
  -- И приписывать им всякие мистические свойства, что будет недалеко от истины, - добавил Монах. - Думаю, мы достаточно поговорили. Теперь пора приступить к практическим планам. Давай ты первый, Бенни. - Он взглянул на Адамса.
  -- По моему, все очевидно, надо идти к яйцу этого монстра, а перед этим заглянуть в Амброзию, помочь воссоединиться Глетчеру со своей семьей. Смотрите, по пути ведь.
   Все склонились над картой.
  
  

*****

   Глетчер устал оглядывать унылый и знакомый пейзаж и в котороый уже раз вглядывался в своего соседа Бенни Адамса, тот уже час сладко дремал в своем кресле. На первый взгляд совершенно обыкновенный человек, а, сколько мощи в его руках! Глетчер покосился на его ладони, вон они, лежат себе спокойненько, а стоят целой армии. Чудеса!
  -- Барри, что вы так меня внимательно рассматриваете, я даже сквозь сон ваш взгляд почувствовал, - Адамс сладко потянулся.
  -- Никак не привыкну, что вы супермен, об этом и думал, когда на вас смотрел.
  -- А я не супермен. Еще и двух лет не прошло с той благостной поры, когда гордился собой и стремился сделать карьеру.
  -- Так вы и сделали карьеру, от вас теперь зависит судьба целой планеты!
  -- Знаете, Барри, я ведь шел через свалку за спокойной жизнью, а нашел ответственность за всю планету. И потом, один я не справлюсь. Проквуст спит?
  -- Да, как дитя. Бенни, мне страшно за него.
  -- Почему? Вы сомневаетесь в нем? Зря, это он раньше был немножко хлюпиком, а сейчас помудрел, стал молчаливым и важным.
  -- Важным? Я не заметил.
  -- Да. Действительно, не то слово я подобрал. Да, бог с ним, со словом, Георг на меня не обидится.
  -- Почему он часто называет вас командиром.
  -- Так получилось. Мы бежали втроем, и мои товарищи выбрали меня старшим. Так и повелось с тех пор.
  -- Бенни, расскажите мне о вашем путешествии через свалку, а если не против, то расскажите и о себе. Знаете, я ведь совсем мало знаю настоящую жизнь Новой Цивилизации, практически и не общался с обычными людьми.
  -- Хорошо, расскажу, коли, есть охота послушать.
   И Бенни Адамс начал рассказывать.
  -- Удивительная история, - зачарованно произнес Глетчер, когда Адамс замолчал.
  -- Уверен, что ваша жизнь не менее занимательна, чем моя.
  -- Вам это кажется, - вздохнул Барри. - К тому же я не такой искусный рассказчик, как вы.
  -- А вы все-таки расскажите, мне тоже очень интересно.
   Глетчер начал рассказ с того, что все свою первую половину жизни стремился в космос, сначала мечтая о нем, а затем проходя многочисленные этапы подготовки к звездному полету. Учеба, тренировки, опять учеба, и снова тренировки и нетерпеливое ожидание. Как он переживал во время очередных квалификационных комиссий! Помниться, он говорил себе, что никогда не забудет этого, а что получилось? События помнит, а остроту ощущений, забыл. Теперь то далекое время вспоминалось ему монотонным и нудным. Да, и сам полет по прошествии лет потерял свое очарование, превратился в работу, романтика впаянного в безбрежное звездное пространство крохотного кусочка родной планеты прошла довольно быстро и превратилась в обыденность. А через пару лет полета все залегли в анабиоз. Другое дело, подлет к новой звезде, захватывающий восторг при обследовании неизведанных планет. А обнаружение жизни! И безграничное счастье, которое охватило всех, когда выяснилось, что, по крайней мере, две из десяти планет можно было колонизировать! Такое невозможно описать словами!
   Глетчер рассказывал, и перед его взором словно в кинофильме мелькали полузабытые кадры прошедшей жизни, которая, казалось бы, была наполнена в основном обычными делами, мелкими происшествиями, повседневными заботами, а по совокупности казалась фантастическим романом.
  -- Бенни, я до сих пор не могу понять, как я, человек по своей натуре спокойный и не социальный, если можно так выразиться, попал в самую гущу невероятных глобальных событий. И это меня пугает.
  -- Ничего, Барри, вот добудем твою половину, и тебе станет лучше.
  -- Надеюсь! Спасибо вашему Хозяину Воды, он раздобыл точные сведения, куда запрятали Алису, сделал для нас идентификационные карты и даже пропуска в клинику!
  -- Барри, а охранники Амброзии они не поднимут шума, когда твою Черепаху заметят?
  -- Думаю, нет. Все знают, что Харман меня в экспедицию отправил, чего мне боятся, я просто вернулся, и все.
  -- Ну, ну.
  -- Бенни, вы вот говорили, что дети леса, это порождение Духа.
  -- Говорил.
  -- А вы не считаете, что это аморально: человек ничего плохого не совершил, а его раз, и отправили в вечную ссылку!
  -- Вы правы, и не правы, Барри. Судите сами, разве Дух трогает тех, кто к нему не приходит?
  -- Нет.
  -- А разве те, кто к нему идут, не знают, что могут не вернуться?
  -- Знают, конечно.
  -- То-то и оно. Получается, что окончательный выбор все равно за человеком остается.
  -- Хорошо, Бенни, согласен, но по какому критерию Дух отбирает людей?
  -- Этого я не знаю, - Адамс на минуту задумался. - Зато вы обратили внимание, Барри, что в Горной стране очень много хороших людей?
  -- Готов с вами согласиться, только я ведь в Горной стране не был.
  -- Ну, тогда поверьте мне на слово, это я вам со всей ответственностью говорю. Там куда не повернись, люди сплошь хорошие и доброжелательные. А почему?!
  -- Считаете, что заслуга Духа?
  -- Несомненно, его! Он носителей негативных человеческих качеств, обладателей всякого рода отклонений и комплексов, последовательно и планомерно из Горной страны убирал. Пропалывал, как садовник, считай, вырастил. Потому, я так думаю, и Церковь Рока устояла, не поддалась хаосу, особенно в начале. А дети Леса, по сути своей безобидны, бегают, народ пришлый от Горной страны отпугивают, прямо как дополнительная охрана.
  -- По вашему рассказу, Бенни, не так уж эти дикари и безобидны!
  -- Как сама природа, Барри, - Глетчер улыбнулся.
  -- О чем это вы разговариваете? - раздался из-за спины заспанный голос Проквуста.
  -- Не волнуйся, Георг, не о тебе.
  -- А почему это я должен волноваться, что ж, обо мне уж и поговорить нельзя?
  -- Ладно, не злись, просто, к слову пришлось.
  -- Хорошо, уговорил, - взъерошенная голова Проквуста выглянула из пассажирского отсека. - Неплохо вы тут устроились, а третьего не разместите, хочется в окошко посмотреть?
  -- Садитесь, Георг, - с готовностью отозвался Глетчер, вставая с кресла. - Думаю, мне самое время, пойти поспать. - Он перехватил озабоченный взгляд Адамса. - Не беспокойтесь, Бенни, Черепаха идет на автопилоте, если что, разбудит.
   Глетчер нагнулся и протиснулся мимо Проквуста.
  -- Неудобно получилось, - сказал он, тем не менее, усаживаясь в кресло. - А может и к лучшему. - Георг оглянулся. - В душ пошел.
  -- Ты хочешь обсудить со мной нечто такое, что звездному человеку слышать не следует?
  -- Нет, не совсем так, - Проквуст покачал головой. - Впрочем, суди сам: ко мне сейчас Дух приходил!
  -- Да-а! Давно он не появлялся. И что он тебе поведал?
  -- Он сказал, чтобы ты пришел к нему за картой переходов.
  -- Какой картой? - удивился Бенни и тут же хлопнул себя по лбу. - Понял! Такой подарок нам пригодится! Но как мне к нему попасть?
  -- Он сказал, что ты знаешь.
  -- Вот загадочник, нет бы, просто сказать, сделай то-то, так нет, все намеками. Ладно, раз сказал Дух, что могу, значит могу. Что он мне в прошлый раз говорил? А, надо просто....
   Адамс не успел договорить фразу, потому что внезапно исчез. Проквуст изумленно смотрел на пустующее кресло, разум отказывался верить своим глазам даже после всего того, что они уже видели в Горной стране. Проквуст откинулся в кресле и, глядя на неторопливо наползающее пространство, невольно вернулся к своей встрече с Духом. Она была необычно теплой, от обычно сурового старика веяло доброжелательностью и грустью. Как и в первую свою встречу, Георг оказался на поляне возле древнего дуба. Дух сидел на павшем стволе и, опершись двумя руками на свою клюку, задумчиво смотрел в землю.
  -- Верес, - тихо сказал Проквуст. - Ты звал меня?
  -- Звал, - Дух поднял на него свой тяжелый взгляд. - Георг, ты все-таки неисправим, ну, как бы ты попал сюда, если бы я не звал тебя?
  -- Вы правы, простите, - Проквуст робко присел на край ствола.
  -- Пустяки, - Дух выпрямил спину и хлопнул ладонью по стволу рядом с собой. - Садись ближе, Ищущий.
  -- Знаешь, Георг, - начал тихо говорить Дух, когда тот пересел, - ты одно из лучших моих творений.
  -- Я не знал, что это вы наделяете людей Дарами, - съязвил обиженно Проквуст, ему не понравилась фраза Духа.
  -- Дурак, - добродушно улыбнулся Верес. - Я не наделяю Дарами, я их выпускаю наружу. - Дух сделал паузу. - А у некоторых, блокирую.
  -- Но правильно ли это, так вмешиваться в судьбы людей?
  -- А что есть правильно, и что неправильно? Ты же теперь знаешь, что мера определяется законом отражения. Мой Рок заключался в том, что я делал, и я всецело отдавался его исполнению. Посмотри на меня, Георг, я стар и изможден, мне пора на покой.
   Проквуст удивленно взглянул на Вереса и отчужденно подумал, что тот явно водит его за нос, раз говорит такие глупости.
  -- Зачем вы меня призвали? - сухо спросил он.
  -- Что, не веришь, что я древний старик? - спросил Дух, пропустив вопрос Георга мимо ушей.
  -- Нет, не верю. Вы ведь не человек, Верес, я знаю.
  -- А вот я уже не знаю, - вздохнул Дух. - Тысячи лет я общаюсь с вами, незримо живу меж вас. - Верес вдруг поднял клюку и с силой стукнул ее о землю. - Я ведь и родился здесь! Возле этого дуба, он тогда совсем молодым был.
  -- Как же так, - вырвалось у Проквуста, - Бенни говорил, что вы пришли из другого мира?!
  -- Твой командир прав, Георг, я из другого мира, но я никогда в нем не был. А теперь пришло время возвращаться туда, откуда я не приходил.
  -- Но как же такое возможно?
  -- Возможно, - Верес устало махнул рукой. - Такое возможно и среди людей.
  -- Не понимаю.
  -- Поймешь, когда сам вернешься.
  -- А?...
  -- Георг! - Верес сурово сдвинул брови. - Хватит вопросов, давай поговорим о деле. Ты должен позвать ко мне Бенни.
  -- Хорошо. А как ему попасть сюда?
  -- Он знает.
  -- А если он спросит, зачем?
  -- Скажи, что я дам ему карту переходов, - Верес жестом остановил очередной вопрос Проквуста. - А теперь, давай попрощаемся, Георг, у меня осталось мало времени, а дел еще много.
  -- Мне жаль, - голос Проквуста дрогнул. - Верес, скажите, а нельзя вам остаться, ведь, сколько еще молодых парней с трепетом ожидают встречи с вами?!
  -- Нет, теперь люди должны свои Дары взращивать самостоятельно. Ты, Георг, мой последний и самый любимый ученик. Я горжусь тобой!
   Они, не сговариваясь, встали и обнялись. Проквусту стало совсем неважно, что он всегда думал о Духе, как о бесплотном существе, сейчас он просто прощался с близким человеком.
  -- И за это спасибо, - тихо сказал Дух. Они сели и замолчали.
  -- Мне пора? - первым нарушил молчание Георг.
  -- Да.
   Проквуст встал.
  -- Подожди! - Верес взял его за руку и опять усадил рядом. - Я даю тебе право последнего вопроса. Я многое знаю, Георг, спрашивай.
  -- Простите, если обижу вопросом, - после некоторой заминки заговорил Проквуст, - но я не могу не спросить, тем более что вы разрешаете. Скажите, Верес, с кем общается Хозяин Воды?
  -- Георг! - удивленно уставился на него старик. - Твое любопытство не имеет границ. Ну, неужели ты не мог спросить о собственной судьбе?
  -- Я как-то не подумал.
  -- Так может, подумаешь?
  -- Нет, я хочу знать то, что мне недоступно, а не то, что так или иначе мне откроется.
  -- Да, парень, ты неисправим. Что ж, будь, по-твоему. Дух, который приходит к потомкам Лезурье, это дух планеты. Вы его зовете Духом Горы. Кстати, Георг, ты ведь ему заглядывал в глаза.
  -- Я не знал, что это Дух Ирии.
  -- Люди сами разбудили его. Обычно планеты просто живут, словно спят, но иномерная дыра в боку кого хочешь, разбудит.
  -- Значит, когда вы уйдете, он останется вместо вас?
  -- Конечно же, нет! Если вам удастся успешно завершить свое предназначение, то он опять уснет.
  -- Верес, но....
  -- Послушай, Георг, твое время кончилось. Не торопись, ты еще многое познаешь. А теперь иди, и сделай то, ради чего в этот мир ты пришел....
   Проквуст словно в яви вновь пережил эту встречу с Духом. Из туманных намеков Вереса он понял, что его ждут большие опасности, но странным образом это его мало беспокоило. В душе наступило умиротворение и спокойствие. Теперь он был уверен, что отдаст любую цену за освобождение Ирии от жутких подарков чужого мира.
  
  

*****

   Бенни висел в непроглядной гуще белого тумана и размышлял, почему Дух его не встречает, хотя сам позвал. Он махнул рукой и принялся обустраиваться. Сначала он выщербленный бетонный пол, такой же, как в их офицерском кафе. Потом состряпал грубоватую, но очень симпатичную барную стойку, высокие стулья и зеркальный шкаф с множеством зеленых бутылок. К сожалению, зеркало ничего не отражало, только блестело, а все бутылки были одинаково зеленые и без этикеток. Но все равно дело рук своих (или чего там еще?) ему нравилось. Бенни уселся на высокий табурет и протянул руку в сторону последней бутылки на самой верхней полке шкафа. Бутылка дрогнула, качнулась, а потом стремглав перенеслась ему в ладонь, мягко, но увесисто шлепнув по ней. Он стал скручивать пробку, да не тут то было, она намертво спаялась с горлышком. Адамс пригляделся, ха, да бутылка-то вся сплошная! Он засмеялся, метнул ее назад, и она послушно, без единого звяканья вернулась на место.
  -- Забавляемся?
   Бенни оглянулся. Сзади, поигрывая тросточкой, стоял Дух, такой же неотразимый щеголь, как и в их первую встречу.
  -- А что, Бенни, признайся, приятно быть волшебником? - Смит вальяжно подошел к стулу и элегантно уселся на него.
  -- Ждал вас, ждал, а вот все равно проглядел.
  -- Пустяки. Главное, что ты делаешь успехи, - Дух многозначительно показал кончиком трости на бутылки. - Может, предложишь что-нибудь выпить?
  -- Я бы с удовольствием, только в бутылках нет ничего, - Бенни огорченно махнул рукой. - Сплошное стекло.
  -- Ошибаешься, друг мой, там и стекла нет. Здесь ведь нет стекольного завода, здесь можно творить только мыслью.
  -- Значит это все обман?
  -- Почему же?! Разве ты не чувствуешь под собой сиденье стула?
  -- Ну, понятно, сейчас вы мне расскажете, что ощущения, это лишь набор сигналов, бегущих по каким-нибудь рецепторам, которыми можно управлять. Ведь так?
  -- Может быть.
  -- А тогда ответьте мне, где я сейчас, здесь или не здесь? Если здесь только мое сознание, то где мое тело?
  -- Ты здесь, Бенни, не сомневайся, а тела твоего здесь нет.
  -- И как же такое может быть?!
  -- А так! Я живу в промежутке между мирами, здесь нет ни времени, ни пространства. Вернее они есть, но для тебя, их нет.
  -- Не понимаю, объясните!
  -- Прости, Бенни, не могу, слов не хватает. Если хочешь, просто дам тебе часть своего видения. Хочешь?
  -- Конечно!
  -- Тогда держи.
   Дух нагнулся и положил на руку Адамса свою сухую, костлявую ладонь, и из нее словно брызнуло что-то под кожу. Бенни вздрогнул и машинально отдернул руку, но уже знал, что в него влилось нечто, оно разлилось по телу и стало впитываться клетками, мозгом, душою. Он ощутил то, что ощущал Смит. Пусть самый краешек, но как все переменилось! Адамс почувствовал, как мгновения здесь то застывают, ослепленные величием вечности, то нагло резвятся, насмехаясь над тем, от чего только что благоговейно млели. Перед внутренним взором мелькнула бледная тень его материального тела, размазанного внутри одного из них. Это бедное мгновение с тоской наблюдало, как весело носились вокруг его собратья, а оно дрожало в тоскливом нетерпении и нерешительности. Тело Адамса действительно было и здесь, и не здесь, но он знал, что достаточно короткого импульса его воли, и он легко вернется в мир пространства и времени. А пока лишь его сознание балансировало на незримой грани миров, свободно жонглируя этим мгновением, судорожно вновь и вновь облекая невероятные ощущения в образы, образы в слова, складывая из них понимание, но оно не складывалось, слова и образы шарахались друг от друга, разбегаясь в разные углы....
  -- Уф! И, правда, словами не объяснишь!
  -- Ну, ты хотя бы понял, где твое тело?
  -- Понял. Здесь оно, и не здесь.
  -- Молодец.
  -- Послушайте, Смит, - Адамс испытующе заглянул в глаза Духа, - признайтесь честно, это искусственный мир?
  -- Мир?! Нет, это не мир. Это пластилин, из которого можно создать мир.
  -- Я знаю только одного создателя миров! - с вызовом огрызнулся Бенни.
  -- Это спорный вопрос, - Смит хитро прищурился. - Нравишься ты мне, Бенни, хотя нравиться не должен.
  -- Мне вам посочувствовать?
  -- Ох, сколько иронии! А вот ответь, волшебником нравится быть?
  -- Да, - нехотя сказал Адамс. Ему не нравился этот вопрос, да и собственный ответ на него тоже не нравился. - В том то и дело, что нравиться, а ведь за все платить придется. А чем мне платить, у меня ведь ничего нет?
  -- Служением, Бенни, служением.
  -- Так-то оно так, только вот уверенности в правильности моих решений нет. Поэтому честно скажу, когда Георг сообщил, что вы меня призываете, обрадовался, очень уж совета хотелось получить. Дадите?
  -- Дам. И не только совет. Слушай меня внимательно, Служитель, - Смит строго посмотрел на Адамса, а потом вдруг еле заметно улыбнулся. - Все-таки ты молодец, Бенни, справился с грузом знаний, которые прихватил в кладезе. И главное, многое понял правильно.
  -- Но я не....
  -- Ты уж извини, но я присутствовал на вашем последнем совете.
  -- Как?! И вы все слышали?
  -- Бенни, я существо неэмоциональное, меня нисколько не задели ваши сентенции в отношении моей персоны.
  -- Неудобно как получилось, - огорченно прошептал Адамс. - Он лихорадочно вспоминал, не наговорил ли чего-нибудь лишнего.
  -- Забудь, всё нормально. Ты главное послушай: ваш план поиска большого кристалла невыполним.
  -- Почему же?
  -- Вы не пробьетесь вниз, Бенни.
  -- Мистер Смит, я смогу, я уверен в этом!
  -- Что, свыкся с Даром? - хитро прищурившись, спросил Дух. Адамс смешался, представив себя со стороны.
  -- Извините, я, наверное, глупо себя веду.
  -- Нет, почему же? Бенни, твой Дар уникален и невероятно мощен, но и он не гарантирует победы. В жизни нет гарантий, кроме гарантии смерти. Кристалл, к которому вы стремитесь, охраняют не только хорошо обученные бойцы, а еще и маги, люди, которые тоже владеют уникальной силой. Ты будешь один, а их там много. Проквуст тебе не помощник, его задача только этот чертов камень.
  -- А что же делать?
  -- Думать, а не лезть напролом.
  -- Помогите, Смит! Не за себя прошу, за всю Ирию.
  -- Знаю. Слушай. Черный кристалл, это не яйцо монстра, это его цель!
  -- Ничего не понимаю!
  -- Имей терпение, Бенни. Большой Взрыв был произведен не простыми людьми, а знающими. Для меня до сих пор остается загадкой, как или откуда они получили свое знание, но они точно рассчитали силу взрыва. Она была такова, что в эпицентре образовался не просто разрыв ткани вашей Вселенной, а произошел разрыв сущего, того, что сотворил Господь, то есть, треснули все миры, а не только ваш. А черный кристалл, это абсолютная окаменевшая пустота.
  -- Как же так, Смит, ведь кристаллы вполне осязаемы, их ставят в машины деструкции! К тому же разбрасывает эти осколки монстр, я думал, что и большой кристалл, его рук дело.
  -- Бенни, я не могу всё объяснить! На Ирии все не как у всех! Большой кристалл при взрыве непонятным образом прожег в глубине несколько сот километров и оказался возле вашей столицы. Почему это произошло, случайно или преднамеренно? Для меня это загадка. Обычно он остается там, где происходит взрыв.
  -- Вы хотите сказать, что такая же беда, как у нас уже случалась?!
  -- Совершенно верно. А почему это тебя удивляет?
  -- Ну, я не знаю. Как-то странно получается, вроде бы группа каких-то вселенских злодеев бродит из мира в мир и закладывает в них бомбы.
  -- Ох, Бенни, хорошо ты сказал, точно. Правда, трудно говорить о них как о группе, потому что они и целое и раздельное, но они пытаются разрушить то, что создал Господь, и это ты правильно ухватил.
  -- Неужели такое возможно?! - Адамс изумленно уставился на Духа.
  -- А почему нет? Разве ты не знаешь о Дьяволе?
  -- Я никогда не думал....
  -- Но ты же веришь в Господа, почему же не веришь в Антибога?!
  -- Не знаю, - Бенни растерянно замолчал. - Смит, скажите честно, вы меня не разыгрываете?
  -- Еще чего!
  -- Так монстр порождение Сатаны? - шепотом спросил Адамс.
  -- А вот этого я не знаю. Я только знаю, что твой монстр гоняется за этими черными кристаллами по всем мирам. Может он такой же защитник, как и я, кто знает?
  -- Но позвольте, Смит, он же разбрасывает мелкие кристаллы!
  -- А ты знаешь, зачем? Может этим он замедляет перерождение кристалла, а деструкция, - Смит пожал плечами, - это всего лишь побочный эффект, которым пользуются маги?
  -- Ну, не знаю, слишком уж чудовищный побочный эффект. А потом, ведь маленькие кристаллы связаны с большим! Это Проквуст точно знает!
  -- Что ты меня пытаешь, Бенни! Ну, не знаю я! У меня есть только информация, что появление большого кристалла почти всегда связано с локальным разрывом мироздания, с выключением закона отражения. Про черные дыры слышал?
  -- Да.
  -- Вот это обычно и остается впоследствии на месте, где появляется черный кристалл. А что касается монстра.... - Дух задумался. - Ну, не люблю я гадать. Наверняка знаю только одно, тот мир, в который монстр успевает влезть, не разрушается, но при этом изменяется до неузнаваемости. В таком мире вам, людям, вряд ли найдется место.
  -- Позвольте! - спохватился вдруг Адамс. - Мистер Смит, но когда я был в мире Джорджа, у меня сложилось впечатление, что монстр уже здесь!
  -- Нет, Бенни, это только впечатление. Монстр явление многомерное, ты побывал лишь в его небольшой части.
  -- Ничего себе! Но тогда тем более важно знать, на чьей стороне монстр! Может быть, с ним можно установить контакт?
  -- Нет, Бенни, здесь я тебе не помощник. Мои создатели это все уже проходили. Ты уж выясняй и устанавливай контакты сам, коли сможешь.
  -- Охота была связываться! Главное выкинуть обоих из нашего мира!
  -- Вот это ты дело говоришь. И как думаешь это сделать?
  -- Смит, вы сказали, что кристалл прожег тоннель?
  -- Да.
  -- А по нему нельзя добраться?
  -- Хм. Неплохая мысль. По нему ты действительно можешь добраться к большому кристаллу со стороны, с которой тебя меньше всего ждут.
  -- А что, меня ждут?!
  -- А почему это тебя удивляет?
  -- Я думал, что все, что происходит в Горной стране, неведомо правителям Новой Цивилизации.
  -- Правителям, может, и неведомо, а властителям, ведомо. Они знания получают своими способами.
  -- Смит, а вы знаете, как попасть в тоннель?
  -- Да, знаю, я укажу тебе начало тоннеля.
   Дух повел рукой, и вместо шкафа с зелеными бутылками, возникла объемная картина планеты, опутанной густой многомерной паутиной.
  -- Что это? - Адамс даже привстал, вглядываясь в голограмму.
  -- Это моя работа, Бенни.
  -- ???
  -- Да, кроме забавного общения с людьми я занимался тем, что всеми силами сдерживал дыру, но заштопать ее я не в силах, это твой Рок, а не мой. Ты, Бенни, наделен невиданным по силе Даром. Все-таки Господь любит вас, людей, хотя вроде бы и не за что.
  -- Простите, Смит, но вы странно относитесь к людям. Вроде бы сочувствуете нам, помогаете, а на словах демонстрируете равнодушие и даже неприязнь.
  -- Бенни, я и сам себе удивляюсь, ты даже представить не можешь, насколько! Я изначально был создан рационально бесчувственным. А что вышло через несколько тысяч лет тесного общения с людьми?! Вы заразили меня эмоциями, чувствами!
  -- Но разве это плохо?
  -- А вот этого, Служитель, я и сам не знаю. Давай лучше вернемся к предмету разговора, - Дух кивнул в сторону голограммы. - Ты можешь двигаться по моей паутине, выходя там, где пожелаешь. Можешь гордиться, никто еще из рода человеческого за несколько тысяч лет не мог себе такого позволить. Многие люди входили сюда, многие возвращались, но только через те проходы, которые я обозначил. Один ты можешь позволить себе любое направление.
   Смит внимательно посмотрел на изображение планеты, и она вдруг стала увеличиваться. Появился материк, потом горы, наконец, перед ними задымился белым туманом кратер Большого взрыва.
  -- Барри назвал этот туман белой плесенью.
  -- Нет, ты назвал ее более правильно: туман времени. Только в одном ты ошибся, здесь сплелись не одно время с другим, а множество времен!
  -- Как такое может быть?
  -- На риторические вопросы не отвечаю, Служитель. Смотри, вот здесь, в правой части кратера находится вход в тоннель. Он не просто погружен в туман времени, туман распространился по нему очень далеко.
  -- Смогу ли я двигаться в нем?
  -- Ты, Бенни, сможешь, а Георг, нет.
  -- А если я его прикрою?
  -- Не знаю, хватит ли тебе сил. Ведь впереди у тебя будет лежать несколько сотен километров!
  -- А как же?.... - Адамс растерянно почесал голову. - Что-то я не подумал, про это расстояние.
  -- Бенни! - Дух сердито повысил голос. - Твоя человеческая натура душит твой Дар! Я же тебе говорил, ты способен почти на все, что можешь придумать!
  -- То есть я могу просто лететь как супермен?
  -- Почему как, ты и есть супермен.
  -- Чудно.
  -- Бенни, удивляться потом будешь. Думай! С Георгом тебе в тоннеле не пройти!
  -- Может прокопать к нему ход?
  -- На это нет времени. Используй Черепаху, Бенни.
  -- Но разве она там пройдет? Там же все мгновенно старится!
  -- Думаю, пройдет, если ты, сидя внутри, сосредоточишься на защите вездехода.
  -- А как же нам попасть вниз?
  -- Это вы уж сами думайте. А пока встань, подойди к изображению и дотронься до него. Да, не бойся, - Дух усмехнулся, - током не ударит.
   Бенни соскочил со стула и, обойдя стойку, вплотную приблизился к объемной картине. Ирия настолько увеличилась, что казалось, он смотрит на нее из-за облаков, а если протянуть руку, то.... Изображение вдруг дрогнуло, смялось и странным образом потянулось к его ладони, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. В этот раз Адамс не стал отдергивать руку. По мере того как бледнела и уменьшалась голограмма, исчезая в его ладони, в голове Бенни высвечивалось знание самых укромных уголков паутины, построенной Духом.
  -- Ну, как?
  -- Спасибо, мистер Смит, это неоценимый подарок!
  -- Пользуйся. Я скоро уйду, а без меня только ты сможешь поддерживать паутину.
  -- Но как....
  -- Узнаешь, Бенни, - Дух соскочил со стула и постучал по нему тростью. - Все сам узнаешь. Думай только, не торопись.
  -- Смит! - Адамсу вдруг стало очень грустно. - А может быть, вы останетесь?!
  -- И ты туда же! Нет, Бенни, мой срок пришел. Я все эти годы ждал такого как ты, не подведи меня.
  -- А вдруг у меня ничего не выйдет?
  -- Неважно, я все равно ухожу.
  -- Подождите, Смит, еще один вопрос!
  -- Спрашивай.
  -- Почему вас не любит Дух Горы?
  -- А, этот здешний сноб? - Смит иронично наклонил голову набок. - Он мне не помогал. Впрочем, и не мешал, за что тоже спасибо.
  -- Но почему?!
  -- Потому что ему все равно, кто будет жить на его планете.
  -- Не понимаю!
  -- Поймешь, Бенни, очень скоро поймешь. Кстати, мой Лес пусть растет, он ничего плохого вам не сделает. Когда необходимость в защите Горной страны отпадет, ему для обычной жизни и солнечного света будет достаточно.
  -- Но ведь он убивает! Даже своих Детей Леса убивает!
  -- Не своих, а моих! - проворчал Дух. - Как же поверхностно, не заглядывая в суть, вы, люди, обо всем судите! Да, мой Лес убивает! Но кого? Тех, кто не смирился с жизнью в дикой общине, тех, кто даже без основной памяти всеми силами стремился вернуться в Горную страну. Этого Лес не допускал, только и всего. Я ждал появления Одаренного в Горной стране и не мог допустить, чтобы он появился среди злобы и страха.
  -- Выходит, я напрасно убил вождя детей Леса, он, наверное, помогал хранить порядок и дисциплину в общине?
  -- Ты прав, Бенни, но оказывается, главное его предназначение было не в этом.
  -- А в чем.
  -- Подумай сам.
  -- Все равно мне грустно.
  -- Мне тоже, Бенни. А теперь прощай, тебе пора.
  -- Мне будет не хватать вас, Смит!
  -- Мне тоже. Но кто знает, может, и увидимся еще? А детей Леса не трогай, пусть живут. Они сами собой иссякнут.
  -- Да, теперь я это знаю.
  
  

*****

   Адамс вышел из паутины, созданной Духом высоко в небе. Сначала он свободно падал, с наслаждением вдыхая несущийся навстречу воздух, а потом повис. Нет слаще исполненной мечты, чем умение летать! Воздух под ним был мягким и податливым, как роскошный матрац. Бенни минуту полежал, смотря сквозь щелочки век, прямо в солнце, потом вздохнул и сказал себе, что пора взять себя в руки. Он приподнялся и быстро осмотрелся. Вездеход должен быть где-то здесь, почти под ним. Бенни перевернулся и стремительно заскользил по пологой дуге, прислушиваясь к ощущению Проквуста, он летел на него, как по компасу. Скоро он заметил точку на горизонте, это была Черепаха. Она настолько быстро увеличивалась до привычных размеров, что он невольно спросил себя, а с какой скоростью он движется? Ведь он догонял вездеход идущий по степи со скоростью не менее восьмидесяти километров в час!
   Адамс пролетел над машиной, заложил крутой вираж и приземлился перед нею. Вездеход встал, как вкопанный. Через минуту люк открылся, и оттуда показалось заспанное лицо Глетчера.
  -- Мистер Адамс! Я конечно чрезвычайно рад вас видеть, но в следующий раз будьте поосторожней, Черепаха машина тяжелая, может и задавить ненароком.
  -- Спасибо за заботу, Барри, - весело отозвался Бенни, поднимаясь к люку, - но я бы увернулся.
  -- Не сомневаюсь. Позвольте, Бенни, а откуда собственно вы появились?
  -- С неба! - Адамс ввалился в вездеход и радостно пожал протянутые руки друзей.
  -- Понятно.
  -- Бенни, я так рад тебя видеть!
  -- Я тоже, Георг. Сколько я отсутствовал?
  -- Вы исчезли вчера, мистер Адамс!
  -- Ого! В прошлый раз я у него тоже гостил долго, а времени здесь прошло самая малость, а в этот раз все наоборот. Странно. Впрочем, это пока неважно. - Адамс повернулся к Глетчеру. - Барри, очень прошу вас развернуть машину.
  -- Ясно, за Алисой мы уже не едем!
  -- Нет, не едем, но зато доберемся до нее другим способом. Давайте присядем, я все расскажу.
   Черепаху оставили в очень подходящих руинах, со стороны машины совсем не было видно. Да, и сверху тоже, Адамс проверил, взлетев повыше, чем поверг своих спутников в неописуемый ужас, смешанный с восторгом. С вездеходом оставался Проквуст. Он даже не уговаривал взять его с собой, понимал все без слов: важен был не он сам, а Дар, который был в нем. Поэтому он старательно выслушал все инструкции и помахал рукой перед тем, как захлопнулся люк.
  -- Грустит, парень, - сочувственно сказал Глетчер, шагая рядом с Адамсом. - Он очень тонкий и понимающий, хотя и молодой.
  -- Да, вы правы, Барри. Из нас двоих он в большей степени изменился внутренне, после открытия Дара.
  -- Все никак не привыкну к вашим чудесам, - усмехнулся Глетчер. - Разумом понимаю, а поверить не могу, все кажется, что сплю.
  -- Ха, так и у меня тоже самое! Я просто стараюсь не думать.
  -- Бенни, а куда мы идем? - спросил Глетчер.
  -- К проходу. Недалеко осталось, буквально пара сотен метров.
  -- Бенни, но вы же говорили, что можете выйти из паутины в любом удобном для вас месте?! Так значит, и войти должны уметь.
  -- Должен, но лучше использовать дверь, а не ломиться через стены, тем более со спутником.
   Адамс остановился и, поставив Глетчера слева, от себя крепко взял его за локоть. Правую руку он вытянул, сделал полукруг и они одновременно шагнули вперед. Глетчер с изумлением обнаружил, что повис в белой клубящейся дымке.
  -- Как, Барри, похоже на невесомость?
  -- Нисколько! Внешне я болтаюсь без опоры, но силу планетарного притяжения ощущаю. При невесомости все по-другому.
  -- Понятно. Бог даст, слетаю когда-нибудь, чтобы сравнить. А сейчас держитесь покрепче.
   Напоминание было излишним, Барри и так держался мертвой хваткой. Что-то произошло, неуловимое, мимолетное, словно сквозняк по взвеси пронесся. Прошел и через секунду затих.
  -- Значит так, мы с вами выйдем на старом кладбище.
  -- Каком кладбище?! - перебил Адамса Глетчер громким шепотом. - В Амброзии нет кладбищ!
  -- Здесь раньше было кладбище, Барри, я почему-то это знаю. Сейчас над ним стоят жилые здания.
  -- А как же мы появимся, вдруг, увидят!
  -- Не увидят, я позабочусь. А, кроме того, - Бенни посмотрел на Барри лихорадочно горящими глазами, - в Амброзии других выходов нет!
  -- Позвольте, Бенни! - Глетчер дернул его за рукав. - А как же мы сюда приведем Алису?!
  -- Приводить не будем, я в паутину прямо из палаты буду прорываться.
  -- А это не опасно?
  -- Нет, все будет хорошо, Барри, нам бы только без шума к ней попасть. Кстати, уважаемый напарник, может быть на "ты" перейдем?
  -- Да с удовольствием. Я и сам думал, предложить не решился.
  -- Это почему же? - спросил Адамс и толкнул Глетчера в спину.
  -- А вдруг у вас это не....
   Барри замолчал. Они стояли у стены дома, судя по его номеру, где-то в северо-восточной части города. Улица была пустынна, в рабочее время и в Амброзии без дела по улицам не шлялись. Без особых приключений они прошли три квартала, теперь Глетчер узнал местность и вел уверенно к больнице, она была рядом. Мимо них проехала машина службы безопасности, но не остановилась. Видимо, они настолько естественно торопились, что со стороны казалось, что бегут по делам службы. А как же иначе? На самом деле, они просто не заметили эту машину. Они без помех прошли внешнюю охрану и вошли в холл медицинского центра. Навстречу поднялся высокий охранник.
  -- Вы с визитом?
  -- Да.
  -- К кому?
  -- К Алисе Глетчер.
  -- Да, она у нас. Будьте любезны, ваши документы.
  -- Спасибо, - охранник засунул карты в анализатор и через короткое время вернул их. - Ваши документы в порядке, господа, но я не могу вас пропустить.
  -- Но я же муж!
  -- Извините, мистер Глетчер, такова инструкция, все посещения надо согласовывать в администрации.
  -- Да, все давно согласовано, сэр. Держите, - Бенни сунул в нос охраннику два пропуска.
   Тот растерянно повертел их в руках, сверил с данными на дисплее компьютера.
  -- Простите, господа, но в сегодняшнем списке у меня нет этих пропусков, хотя они действительные...., но в них нет даты. Я не могу вас пропустить по ним.
  -- Сэр! - вступил в разговор Глетчер, на всякий случай, наступив Бенни на ногу. - Вы знаете, какая фамилия у моей жены была до замужества?
  -- Нет, таких данных у меня нет.
  -- Так вот, ее отец, господин Харман, а я его зять. Теперь понимаете, откуда у нас пропуска с открытой датой?
   Охранник побледнел, лицо его вытянулось. Он безропотно взял карточки, отметил их в компьютере и молча вернул.
  -- Похоже, ты его лишил дара речи, - прошептал Бенни, шагая вслед Глетчеру по длинному и безлюдному коридору. - Странная больница, людей совсем нет.
  -- А здесь и пациентов нет, вернее почти нет. Сколько сюда не приходил, все время также пустынно было.
  -- Неужели в Амброзии так мало больных?
  -- Черт его знает. Пока тут жил, смотрел на людей, вроде здоровьем не блещут, а громадная больница пустая. Наверное, я чего-то не понимаю.
   Глетчер пожал плечами и, затаив дыхание, остановился перед белой дверью. Там его Алиса, как она его встретит? Он поднял руку, чтобы постучать, но внезапно дверь рывком распахнулась, оттуда донесся сердитый женский голос, а вместе с ним поспешно выскочил человек. Он очень резко захлопнул дверь перед самым носом Барри, прислонился к ней спиной и облегченно вздохнул. Это был врач, наблюдающий за Алисой.
  -- О! Мистер Глетчер?! - Обратил он, наконец, внимание на стоящих перед ним людей. - А это кто?
  -- Мой коллега по работе, - Барри ответил таким тоном, что бедный доктор покраснел и побледнел одновременно. - Простите, сэр, но господин Харман говорил, что вы пропали.
  -- Ну, и что? Пропал, а теперь вернулся.
  -- Хорошо, очень хорошо. Алиса будет так рада!
  -- Доктор, как она себя чувствует? - голос Глетчера просел от волнения.
  -- Средне. Да, средне. Иногда бывает хуже. Но вы не волнуйтесь, ребенок под контролем. Вот только Алиса очень нервничает. Может быть, я ее подготовлю к вашему внезапному приходу?
   Что-то не понравилось Адамсу в глазах доктора. Не говоря ни слова, он взял его за рукав, решительно отодвинул от двери, и раскрыл ее настежь. Барри влетел в нее словно цунами, и в ту же секунду из глубины комнаты раздался пронзительный женский крик и потом целый каскад неразличимых, но все равно понятных слов. Доктор затравленно смотрел в глаза незнакомому человеку и не мог заставить себя ни говорить, ни двигаться.
  -- Спокойно, доктор, спокойно. Давайте-ка, шагните через порог, вот так, отлично, а дверь мы за собой пока закроем.
   Адамс оглянулся, они находились в большом холле, с мягкой мебелью и большим обеденным столом посредине. За прикрытой поспешно дверью в дальнем углу громкие голоса стихли. Адамс усадил оцепеневшего доктора в кресло и посмотрел в его испуганные глаза.
  -- Расслабьтесь, доктор. Как себя чувствуете?
  -- Нормально, - слегка заикаясь, ответил врач, и, стащив с головы белую шапочку и обнажив обширную лысину, вытер ею вспотевшее лицо. - Позвольте, кто вы такой?!
  -- Я друг, доктор, - ласково отозвался Адамс и участливо похлопал доктора по плечу. - Зовите меня Бенни.
  -- Да, понял, - поникшим голосом согласился врач и опять выжидательно застыл.
   Адамс сел напротив и заглянул ему в глаза.
  -- Зовут то вас как?
  -- Артур Оучи.
  -- Чудесная фамилия! Очень приятно. А лет вам сколько?
  -- Семьдесят шесть.
  -- И семья есть?
  -- Нет, - здесь на глазах доктора внезапно навернулись слезы.
  -- Понятно, - кивнул Адамс. - Не прошел генетическую комиссию?
  -- Да, - Оучи всхлипнул. - И мама недавно умерла, теперь у меня никого нет.
  -- Сочувствую. У меня тоже никого не было.
  -- Почему не было? - спросил доктор.
  -- Потому что теперь у меня много друзей. Очень много.
  -- И мистер Глетчер тоже?
  -- Да и мистер Глетчер тоже. Послушайте, доктор, а вы хотите стать моим другом?
  -- Да, хочу!
  -- Тогда признайтесь честно, как себя чувствует себя жена мистера Глетчера, и почему она на вас кричала?
  -- Скучает, - Артур махнул рукой. - А как иначе? Муж пропал, отец редко приходит, а последние два дня она даже дозвониться до него не может. Как вы думаете, Бенни, - он кивнул на дверь спальни, - Алисе не потребуется помощь?
  -- Нет, Артур, - усмехнулся Адамс, - помощь скорее потребуется ее мужу.
   Доктор в ответ улыбнулся.
  -- Это хорошо, это полезно, - прошептал он. Потом вдруг встрепенулся и заглянул Адамсу в глаза. - Бенни, вы спрашивали, как она чувствует?
  -- Да.
  -- Но это большая тайна! - Оучи многозначительно поднял палец вверх. - Алисе здесь давно нечего делать. Но мистер Харман сказал держать ее здесь. Меня это всегда смущало.
  -- Вот, гниды! - ругнулся Адамс. - Вот что, доктор, предлагаю вам один раз: хотите сменить вашу гнилую жизнь на настоящую, исполненную высокого смысла?
  -- Хочу!
  -- Ну, смотри, доктор, - Адамс строго погрозил ему пальцем, - потом не жалуйся.
  -- Не буду, да и Алисе доктор через пару месяцев понадобится. Вы ведь ее заберете?
  -- Да.
  -- А как? Здесь все охраняется, я вам не смогу помочь.
  -- Доверьтесь мне, Артур, все будет хорошо. Верите мне?
   После продолжительной паузы послышалось, твердое "Да".
   Наконец-то дверь спальни растворилась и из нее выскочила ослепительно красивая женщина, которую беременность только украсила.
  -- Это вы, Бенни Адамс, друг Барри? Как хорошо, что вы пришли! Мы решили.... - глаза Алисы скользнули по лицу Оучи. - Доктор, вы меня извините, я вас очень люблю, но нельзя держать человека в больнице столько времени! Вы выяснили, где мой отец? - Она тут же опять развернулась к Адамсу. - Помогите мне отсюда уйти, я вас умоляю. Барри сказал, что только вы мне сможете помочь.
   Адамс краем глаза посмотрел на виновато улыбающегося Глетчера, и грациозно склонившись, поцеловал женщине руку.
  -- Какой вы галантный и понимающий! - сказала Алиса и мгновенно нырнула под руку мужу.
   Бенни вопросительно посмотрел на Барри, тот решительно кивнул. Адамс вышел на середину комнаты и поднял руки высоко вверх, глаза его были устремлены на пальцы. В полнейшей тишине их кончики засветились ослепительным голубым сиянием. Бенни медленно стал разводить руки и голубой свет лился вслед за уходящими ладонями. Адамс с усилием ускорил движение рук, замкнул их внизу и отошел в сторону. В пространстве остался ровный овал, светящийся ярко-синей глубиной.
  -- Прошу господа, время не ждет!
  -- А что, это интересно! - раздался спокойный голос доктора. Он все еще сидел на кресле и с интересом наблюдал за происходящим. - Полное ощущение реальности! Очень интересно. Можно посмотреть поближе?
  -- Пожалуйста, Артур, потрогайте руками, - любезно подыграл ему Адамс и тут же грубо втолкнул подошедшего Оучи внутрь овала. Раздался короткий вскрик и доктор исчез. - Барри, веди жену, чувствую я, сюда кто-то идет!
  -- Пойдем Алиса, не бойся.
  -- Мне страшно, Барри!
  -- Не волнуйся, это обыкновенная телепортация, - уговаривал жену Глетчер, настойчиво подталкивая ее к проходу.
  -- Что, телепортация?
  -- Да.
  -- Что-то я об этом читала.
  -- Вот и хорошо! - с этими словами Барри подхватил жену на руки и не мешкая скрылся за светящейся занавесью. Буквально вслед за ним туда же прыгнул Адамс. Его исчезающая рука словно захватила с собой часть голубого света, и потянула его внутрь овала, он съежился и бесшумно исчез.
   В ту же секунду раздался настойчивый стук в дверь, потом еще раз. Дверь осторожно потянули на себя, и в образовавшуюся щель заглянуло миловидное женское личико.
  -- Доктор! Господин Оучи, вы здесь?
  -- Прекратите миндальничать! - раздался из-за спины женщины грубый окрик и, отстранив ее, в комнату влетели два сотрудника безопасности. Они стремительно обшарили все помещения больничной палаты и, выскочив в холл, одновременно спросили друг друга: "Где все, что тут произошло?!"
   Ответом послужило молчание.
  
  

*****

   Адамс подгреб к себе онемевшего доктора и посмотрел на счастливого Глетчера, прижимавшего к себе жену.
  -- Все в порядке?
  -- Да. Пока все хорошо. Алиса умница. Она просто не хочет открывать глаза, - Барри окунулся в гущу ее волос. - Любимая, - зашептал он нежно, - все хорошо, здесь совсем не страшно.
  -- Я верю, Барри, но смотреть не буду.
   Они вышли на поверхность Ирии, вернее вышли Глетчер и Адамс, Алиса по-прежнему сидела на руках у мужа, намертво обхватив его шею, а Оучи свалился на песок как безвольная кукла. Он все вертел вокруг головой и беззвучно разевал рот. Бенни нагнулся, ласково стукнул его по затылку и, поднявши его на ноги, заботливо отряхнул.
  -- Артур, пора вам прийти в себя, вы же доктор!
  -- Я, я....- у Оучи прорезался голос, но слова все еще застревали в горле.
  -- Смелее доктор, смелее! - включился в разговор Глетчер. - Берите пример с вашей пациентки, смотрите, как она храбро себя ведет!
  -- Да, это верно, - отозвался Оучи. - Только у нее есть муж.
  -- А у вас есть друзья! - хлопнул его по плечу Адамс. - Ладно, вы тут поговорите, а я подгоню Черепаху.
   Бенни подпрыгнул и стремительно унесся в небо. Бедный доктор опять открыл рот и бессильно опустился на песок.
  -- Доктор! - как колокольчик раздался мелодичный голосок Алисы. Она только что соскочила с рук Глетчера и теперь деловито оглядывалась. Видимо, слова мужа о ее храбрости придали ей сил и решимости. - Встаньте, вы же испачкаетесь!
   Оучи растерянно посмотрел на женщину, потом, кряхтя, поднялся на ноги.
  -- Алиса, вам хорошо, вы глаза на груди у супруга прятали, а мои видели то, чего не бывает!
  -- Пустяки, - Алиса махнула рукой и оглянулась. - Барри, позволь, а где же твой друг?
  -- Вот-вот, - подхватил доктор, - я бы тоже хотел это знать.
   Глетчер, весело улыбаясь, развел руками.
  -- Да, что здесь произошло?! - Алиса требовательно дернула мужа за рукав. - Барри, не молчи, объясни, где мистер Адамс?
  -- Скоро будет. С минуты на минуту.
   Издали раздался рокочущий гул, и тут же из-за холма вынырнула громада вездехода.
  -- Ой! - радостно вскрикнула Алиса. - Смотри, Барри, твоя Черепаха ползет!
  -- Господи, а это то, что за чудище? - пробормотал доктор и еле удержался, чтобы опять не сесть на землю.
   Вездеход величаво подплыл к людям и мягко притормозил.
   Все угомонились в пассажирском отсеке. Бенни задумчиво смотрел на подернутый вечерними сумерками горизонт, который уже ощетинился туманными зубцами далеких гор. Дальнейшего плана действия, за исключением необходимости передачи Алисы и доктора под опеку Фокса, не было. Серьезной проблемой явилась сложность обнаружения входа в тоннель, о котором говорил Дух, и полнейшим тупиком стал вопрос спуска к нему Черепахи. Барри рассказал, о технической возможности прыжка для этой уникальной машины, но как рассчитать его параметры?! Оказалось, что кратер Большого взрыва не поддается никакому сканированию, в нем гасли все волны, словно он был бездонным. Все уже улеглись на свои узкие ложа, когда Проквуст грустно усмехнувшись, бросил вслед уходящему Адамсу: "осталось только сходить туда и посмотреть". Бенни тогда пожал плечами, а теперь пришел к выводу, что Георг оказался прав: надо спуститься в кратер и выяснить все на месте. И сделать это может только он. Медлить было нельзя, времени оставалось все меньше. Почему-то он был уверен, что вся их экспедиция бежит наперегонки с неким неведомым противником, и от того, кто прибудет к финишу первый, зависит судьба всей Ирии. Адамс быстро начертал на листке бумаге несколько слов, прикрепил его на видном месте пульта и тихо проскользнул мимо спящих людей. Двери выходного тамбура скользнули бесшумными тенями и вот он на внешнем борту Черепахи. Встречный ветер был свеж и порывист, внизу скрипели камешки, подпадавшие под гусеницы вездехода. Адамс поднял вверх руки и рванул в ночное небо.
   Он развил жуткую скорость, но судил о ней только по стремительно приближающимся горным вершинам. Его Дар заботился о нем самостоятельно, укрыв от тугой воздушной волны и диких перепадов давления голубоватым коконом. "Интересно, - подумал он, - я выгляжу со стороны как падающий метеор?".
   Через час Бенни уже стоял над каньоном с клубящимся туманом времени. Неожиданно из глубины, лежащей у ног, вылетела белая молния, она пронеслась над ним, ушла высоко в небо и вскоре вернулась обратно, превратившись в мягкое месиво, глухо шлепнувшееся о скалы. Очередной зародыш червя, подумал Адамс, и подошел к нему вплотную. Белая масса еще пузырилась и колебалась, но уже под быстро застывающей коркой. Бенни, не понимая толком, что делает, подчиняясь лишь каким-то глубинным позывам, выставил перед собой обе ладони и излил на будущего червя широкую полосу голубоватого света. Что-то внутри него работало, выбирая определенный режим, его личного "лазера". Толстый кусок белой плесени мгновенно съежился в крохотный шарик, который на мгновение налился изнутри желтым огнем и беззвучно лопнул, не оставив после себя ни единого пятнышка. Не дав себе больше ни секунды на сомнения, Бенни прыгнул вниз, тут же окружив себя ослепительной золото багряной сферой огня. Он коснулся белой взвеси и словно повис в ней, как будто вернулся в паутину Духа. Время шло, а ничего не менялось, он все еще был впаян в середине белесого пространства. Где он сейчас, может быть в каком-нибудь ином мире?
  -- Э-э-й! - протяжно закричал Бенни. - Кто-нибудь, отзовись! А-а!
   Кому он кричал? Он не думал об этом, надоело. Он просто орал и орал, окончательно выбрасывая из себя вместе с криком все свои постылые сомнения, страхи. И чем дольше он кричал, тем больше в нем росла уверенность в своих силах, тем шире у него расправились плечи, и тем теснее становилось ему в этой давящей, ядовито клубящейся молочной взвеси. Адамс раскинул рывком руки и, повинуясь им, туман времени брызнул в стороны, оголяя угрюмые скалы. Они были рядом, в паре сотен метров, но Бенни уже не мог остановиться, он крутился волчком, толкая от себя белую муть, желая впустить сюда солнце. Почему-то он был уверен, что над Ирией уже светит солнце. Но внезапно свет пришел не сверху, а снизу. Из глубины пропасти под его ногами угрюмым багрянцем замерцало что-то огромное, настолько огромное, что казалось дно пропасти выворачивалось наизнанку.
  -- Ну, нет! - крикнул Адамс и, соединив между собой указательные и большие пальцы рук, направил сомкнувшиеся ладони вниз.
   Из них хлынул вниз поток ослепительного золотого света. Он хлестал вниз с таким изобилием, словно Бенни стал солнцем. Холодное пламя шло теперь не только из его ладоней, но изливалось с его рук, плеч, било широким и мощным лучом из груди, а из глаз вырывались два узких голубых клинка. Он мог сам стать светом, и он стал им!
   Внизу творилась нечто невообразимое. Багряная масса отступала и корчилась под потоками золотого пламени, лопалась, взрываясь кроваво-красными ошметками под голубыми кинжалами. Адамс уже не мог остановиться, он знал только одно, Дух его обманул! Нельзя уничтожить черный кристалл, не закрыв разрыв между мирами, не перерубив щупальца всем иномерным тварям, лезущим в его мир с непонятными целями. И сейчас он это делал, отступать было некуда, или он исполнит свой Рок или погибнет!
   Сколько времени продолжалась эта схватка: вечность или мгновение? Адамс очнулся на холодном камне, в полумраке глубокого ущелья. Вокруг было тихо и прозрачно, не было больше тумана времени, и ушел вместе с ним, Бенни был уверен в этом, мистер Смит. Он знал, что это именно так. Адамс с трудом поднялся на ноги, все тело болело, словно его избили. Он раскрыл ладонь и напрягся, в глубине загорелся слабый отсвет, слава Богу, Дар все еще с ним.
   Оглядевшись, он понял, что находится западнее от эпицентра взрыва. Почва позади него уходила книзу. Впереди него в каменной стене чернело огромное отверстие. Вот он, вход в тоннель! А если Дух и здесь обманул, и это тупик?! Что-то беспокоило Бенни, он нервно озирался по сторонам, но ничего подозрительного не замечал. Надо проверить, подумал он и уселся на ближайший камень. Закрыв глаза, он попытался смотреть сквозь веки, впрочем, нет, не смотреть, а напрямую чувствовать внешнюю среду. Здесь не было углов зрения, он ощущал пространство сразу на триста шестьдесят градусов. Адамс сразу заметил нечто странное внизу, в самом центре кратера, там что-то матово-прозрачное густо клубилось и переливалось, словно воздух над раскаленным асфальтом. Что это, недобитое чудище из иных миров?! Он испугался, вдруг он что-то недоделал, вдруг монстр опять лезет наружу и придется вновь с ним бороться, а сил на это пока нет?! Но, вглядевшись в полупрозрачное облако, осевшее на землю, он облегченно вздохнул, кажется, он знал, что это такое.
   Адамс спускался вниз долго, странным образом здешний рельеф обманывал глаза на расстояния, кажется, рядом совсем, а все бредешь и бредешь. Периодически он закрывал глаза, проверяя, на месте ли полупрозрачное облако. Оно было на месте, только слишком быстро росло. Это оно издали было маленьким, а сейчас своими призрачными очертаниями высилось выше многоэтажного дома. Почему-то Бенни не сомневался, что облако видит его и именно его терпеливо поджидает. Было тихо, только камешки порой выскакивали из-под его ног, нарушая тишину дробным эхом. Он оглянулся, да, идти назад придется порядочно, ведь обратно надо будет подниматься. Усталое тело ныло от настойчивого желания лечь, вытянуть ноги, расслабиться, закрыть глаза.
  -- Вот и ложись, Служитель, и глаза закрывай, - неожиданно прозвучали в его голове чужие мысли.
   Бенни сразу понял, что от него хотят. Он тут же с удовольствием выполнил предложение своего необычного собеседника. Как только Адамс закрыл глаза, перед его внутренним взором предстало звероподобное создание великанских размеров, несколько угловатое и все заросшее длинной коричневой шерстью.
  -- Знаешь меня?
  -- Вы Дух Ирии?
  -- Нет, - существо сделало несколько гигантских шагов и тут же оказалось рядом с Адамсом. Потоптавшись, оно присело неподалеку на громадный валун. Из-под нависших густых бровей, выделявшихся даже на фоне остальной растительности, посверкивали глубинной желтизной несоразмерно маленькие, пытливые глазки. - Ты ошибся. - Существо вдруг зевнуло, широко раскинув зубастые челюсти.
  -- Странно, вы мне видитесь в совершенно жутком образе.
  -- Это я сам выбрал. По привычке. Раньше так выглядели ваши человеческие предшественники.
  -- Первобытные люди, наши предки?
  -- Нет. Предшественники.
  -- Может быть, вы Дух Горы?
  -- Да, это ближе к правде. Зови меня Духом Камня.
  -- Какого?
  -- Любого.
  -- Но ведь это целая планета?!
  -- Вот именно. Ты спрашивал о духе планеты, так я его часть.
  -- Значит, есть еще?
  -- Есть. Только в вашем понимании они все спят.
  -- Почему?
  -- Потому что живут в другом времени.
  -- В прошлом?
  -- Нет. Просто время для них течет по-другому, с вашей, человеческой точки зрения, очень медленно.
  -- Тогда почему вы спокойно разговариваете со мной?
  -- Это все из-за Большого Взрыва. Он разбудил меня, а смешение миров в этом месте дало мне возможность приноровиться к вашему времени, но скоро все вернется на свои места и я тоже. Ты крепко поработал, штопая дыру между мирами.
  -- Это не я, это мой Дар.
  -- Глупости! Дар без своего носителя ничто!
  -- Понятно, - Адамс немного помолчал. - Вы ждали меня?
  -- Да, тебя. Я должен кое-что сказать, пока еще могу, ваше скорое время очень быстрое, в нем тяжело удерживаться, - Дух Камня опять потянулся и зевнул. - Очень много энергии нужно, но я должен выполнить просьбу своего друга....
  -- Друга? Вы мне можете назвать его имя? - Адамс почти был уверен, что этот друг, Смит.
  -- Хм, могу, только ты, человек, не перебивай меня и говори помедленнее, твои скачущие мысли сбивают меня.
  -- Простите меня, я так удивился, что у вас есть друг, что невольно сделал бестактность.
  -- Бог простит, а ты просто запомни. Ты, Служитель, удивился, что у меня есть друг, но еще больше ты удивишься, узнав, что он человек. Это Лезурье, которого вы называете Хозяином Воды.
  -- Вы дружите с Лезурье?!
  -- Да. С каждым из его старших потомков. А почему нет?
  -- Не знаю, я не могу найти, да и не хочу искать аргументов против. Просто я очень удивлен, ведь люди и духи такие разные?
  -- Разные, но входят в единое целое.
  -- Мы тоже часть Духа планеты?
  -- Не совсем, но часть.
  -- Я бы....
  -- Служитель, Хозяин Воды просил меня помочь, а не просвещать. Спроси то, что поможет вам всем завершить начатое тобой сегодня.
  -- Я пришел сюда ради тоннеля, мне о нем рассказал пришлый Дух. Но теперь я сомневаюсь в его словах, так как он говорил, что сначала надо уничтожить черный кристалл, а потом уже разрыв.
  -- Ты считаешь, что Дух обманул тебя?
  -- Да. Я точно узнал здесь, что сначала надо было заштопать дыру. Выходит, что он меня обманул?
   Косматый зверь задумчиво почесал грудь.
  -- Ладно, скажу. Пришлый Дух не обманул. Если бы он прямо сказал тебе, что ты должен пойти сюда и сделать свою работу, ты бы не справился. Он предвидел твои сомнения и добился того, чтобы твой Дар включился на полную мощь в нужном месте и в нужное время. Ты должен быть благодарен ему за это.
  -- Спасибо, Дух Камня.
  -- За что?
  -- Я думал, что потерял друга, ты сохранил мне его.
  -- Не за что. Так чем тебе помочь, Служитель?
  -- Скажите, Дух Камня, тоннель приведет нас к черному кристаллу?
  -- Пока нет. Маги его завалили много сотен лет назад.
  -- А вы сможете его расчистить?
  -- Да, я сделаю это. Проход для вашей машины будет открыт.
  -- И еще, может быть, подскажете, как спустить сюда наш вездеход?
  -- Я сделаю спуск, - огромный зверь встал, - а теперь тебе пора в путь. Подойди ко мне, Служитель.
   Бенни встал и двинулся к Духу Камня. Он думал, что рядом с ним он окажется крохотной песчинкой, но по мере приближения он стал расти, становясь, все выше и выше, почти упираясь в открытое небо над кратером. Дух Камня протянул свою толстую заросшую лапу и приложил ее к груди Адамса. Словно река огня ворвалась к нему внутрь и улеглась покорно рядом с сердцем.
  -- Теперь ты вновь готов, Служитель. Прощай, мне надо исполнить для тебя две твои просьбы, - Дух Камня сделал шаг назад. - И ты не медли.
   Образ зверя замерцал, стерся, превратился в текучее прозрачное марево, и заструился обратно к середине котловины. Еще миг и он бесследно исчез, просочившись сквозь нагромождения камней. Адамс оглянулся и увидел свое крохотное тело, беспомощно лежащее вдали.
  
  

*****

  
  
   Дух был рядом, когда Бенни Адамс вступил в борьбу с пространственной дырой, и хорошо видел, как тот вспыхнул ярче солнца безжалостным холодным пламенем. Лучи гнали вон из мира Ирии все чужеродное, в том числе и самого Духа. Он знал, что это неизбежно и ему было очень страшно. Наверное, подумал он, подобный страх испытывают люди во время смертельного риска. На мгновение в нем вспыхнуло удивление и восхищение их мужеством, дающим им шанс думать и действовать в самые роковые минуты, а потом его мысли спутались. Сознание, подчиняясь непреодолимой силе, стало меркнуть, одновременно оно медленно вытягивалось вдоль незримой тугой нити, приближаясь к ней все ближе и ближе, и эта ослепительная линия света перестала быть холодной, она впилась в него огненными жалами. Дух дернулся, но не мог противостоять неведомой силе, которая ломала его, заставляя обвиваться вокруг нее, обжигаться об ее огненные струи, терять представление о времени и о себе, и превращая бытие в один короткий вскрик боли. Боль росла и росла, заслоняя собой воспоминания, мысли, чувства, наконец, она вспыхнула внутри Духа чудовищной разрушительной вспышкой и разорвала его в клочья.
   Когда его сознание вновь ожило, то сожалеть о себе было уже поздно. Да, и ни к чему: он вновь был. В первый миг возвращения он только почувствовал себя, во второй, вновь научился мыслить, а в третий, все вспомнил. Темнота вокруг треснула мелкими брызгами, и Дух ощутил себя крохотным темным пятнышком на фоне ослепительной ажурной сети из мириадов лучей света. Они густо пересекалась вокруг него, порою так густо, что превращались в сверкающие круги. Ему вдруг нестерпимо захотелось влиться в это торжественное и прекрасное сияние, в душу хлынуло сожаление, что этого не случилось.
  -- Не желай того, чем уже обладаешь, - ласково прозвучало у него внутри. - Ты выполнил свою работу безупречно и достоин, слиться с нами, но не сейчас, ты еще многое можешь совершить. Готов ли ты служить?
  -- Да, конечно.
  -- Тогда выбери себе имя.
  -- Смит. Я хочу быть Смитом.
  -- Что ж, вновь рожденный, мы будем знать тебя Смитом. Мы даем тебе новое задание. Мы учли твое долгое общение с расой людей и поэтому поручаем тебе надзор за ними.
  -- Я вернусь на Ирию?!
  -- Нет. Твоего участия там не требуется. Ты уйдешь на другую планету, ту, на которой люди послужили началом новой цивилизации. Для нас до сих пор остается загадкой, как им это удалось, поэтому предполагаем чудо.
  -- Чудо?!
  -- Да, то есть прямое божественное вмешательство. Мы издавна ищем такие события и их следы во Вселенной. Там ты будешь свидетелем, собирающим осколки божественного вмешательства.
  -- Я буду жить среди людей?
  -- Да, как человек. Будешь рождаться, стариться и умирать, и вновь рождаться. Все твои жизни должны быть подчинены этой цели. Мы верим, что ты справишься.
  -- Как мне знать о своей цели, как помнить о вас?
  -- Это всегда будет при тебе.
  -- А как держать с вами связь?
  -- Она тебя найдет.
  -- Могу ли я вмешиваться?
  -- Как человек, да, как наш наблюдатель, нет. И слушайся рока.
  -- Разве у меня есть рок? Я всегда думал, что только исполняю волю своих создателей.
  -- Да, мы создали тебя, но роком наделяет Господь.
  -- Меня, Господь?!
  -- А чем ты хуже других?
  -- Я не рожденный.
  -- Это не имеет значения.
  -- Спасибо.
  -- Мы гордимся тобой.
  -- Скажите, почему вы уделяете столько внимания этой цивилизации? Ведь во вселенных множество других разумных рас.
  -- Мы изучаем все известные нам цивилизации. Каждое вместилище разума бесценный источник, но другими занимаются другие имена, Смит. А ты будешь человеком.
  -- Но люди от природы не добры!
  -- Но и не злы.
  -- Не думал, что моя судьба вновь будет связана с ними.
  -- Ты отказываешься?
  -- Нет, я недоумеваю.
  -- Чему?
  -- Тому, что этот весьма примитивный разум интересен вам. Вы наделили меня многими знаниями, теперь я знаю, что есть гораздо более достойные разумы: благородные, мудрые, чистые, свободные от разрушительных страстей, наполненные светом и знанием о Боге. А люди бредут в сумерках. Зачем они вам?
  -- Потому что они не знают Бога, а верят в него. Или не верят.
  -- То есть они одни такие?!
  -- Нам другие подобные цивилизации неизвестны. Человек примитивен и груб своей простотой, но странен, и потому не вполне понятен нам, хотя мы многое познали и нам многое подвластно. Люди предсказуемы, но души их непрозрачны. А еще, нам неведомо их предназначение. Каждая цивилизация имеет. Ты, Смит, будешь искать ответы, ты должен справиться, никто, кроме тебя не был ближе к ним.
  -- Да, это верно, я слишком долго был с ними рядом.
  -- Что еще тебя интересует?
  -- Я буду умирать также как люди?
  -- Да. Тебе страшно, Смит?
  -- Да. Хотя я уже, кажется, умирал.
  -- Есть ли у тебя просьбы, прежде чем ты станешь человеком?
  -- Есть. Помогите ирийцу Георгу Проквусту. Он должен спасти планету и всю свою расу.
  -- Мы не можем, это только его рок.
  -- Но он может не справиться!
  -- Помолись за него, Смит.
  

*****

  -- Здравствуйте, Рональд.
  -- Здравствуйте, господин Председатель.
  -- Вы в настоящее время не заняты неотложными делами?
  -- Нет, для вас я всегда свободен.
  -- Раз свободны, подъезжайте ко мне, надо поговорить.
  -- О чем? - Думал Харман, сидя в машине.
   Он неоднократно имел длительные беседы с Председателем Совета Федерации, и каждый раз они изматывали его своей нудностью и беспредметностью. Поэтому Харман приготовился к долгому и скучному разговору, надо было терпеть и мило поддакивать, статус Кайзера обязывал. Странно, что никто из постоянных членов верховной палаты не обращал внимания на очевидную тупость вечно самодовольного коротышки Йоргена. Лично Харман, будь его воля, поступил бы очень просто: передвинул бы явно слабого, но заслуженного чиновника на какую-нибудь номинальную, но почетную должность. Но никто этого не делает! Вот и выходит, что раз этот кретин до сих пор правит, значит, устраивает своих хозяев, а, следовательно, надо смиренно терпеть это безобразие.
   При виде Хармана рыжая и хитрая морда секретаря Председателя невозмутимо, и как всегда бесшумно скрылась за дверью кабинета.
  -- Проходите, господин Директор, вас ждут.
   Харман шагнул в громадный и шикарный кабинет Кайзера. Говорят, он объединил его из множества комнат, разогнав целый отдел и истратив кучу казенных денег, но опять это сошло ему с рук. Председатель сидел не за своим большим сверкающим дорогим полированным деревом столом, а справа в углу, на мягких диванах. Харман вздрогнул, из-за спинки кресла стоящего напротив Кайзера мелькнул узкий лобик Блендера. И он здесь! Вот так сюрприз.
  -- Входите, друг мой, входите. Присоединяйтесь.
  -- Спасибо. Здравствуйте, Пауль.
  -- Здравствуйте, - холодно кивнул Блендер, не поднимая глаз.
   Неужели предал?! А может еще хуже, все подстроил, чтобы устроить тонкую проверку на лояльность?! Ну, тогда все, конец! Впрочем, почему конец?! Ведь просмотрев злополучную видеозапись, они с Блендером так ни о чем и не договорились. Никто даже просто задать вопрос, "что же делать дальше?" не решился. Так и разошлись, в спешке, и без особого доверия друг к другу. Просто так Харман сдаваться не собирался, если что, он все сделает, чтобы утащить Блендера за собой.
  -- Мы тут с генеральным советником говорили о вашем зяте.
  -- Почему его скромная персона так занимает ваше внимание?
  -- Ну, не притворяйтесь, Рональд, вы прекрасно понимаете, что древний человек является угрозой стабильности.
  -- Простите, Йорген, - заупрямился Харман, - но я не согласен с таким выводом господина Блендера.
  -- А кто вам сказал, что это он сказал мне об этом? - Кайзер прищурился, его и без того кислое личико, окантованное редкими седыми прядями, противно сморщилось.
  -- Никто не говорил, сам догадался.
  -- Вы всегда славились проницательностью, Рональд! - напустил на себя строгий и недоверчивый вид Председатель.
  -- Проницательность не причем. Просто у нас с господином Советником недавно был разговор именно по этому поводу.
  -- Не советник, а генеральный советник! - тихо и неожиданно проскрипел Блендер.
  -- Да, извините, Пуаль.
  -- Ничего страшного.
   Они встретились глазами. Белесые зрачки Блендера бесстрастно смотрели на Хармана и не несли за собой никакой информации, поразительное самообладание.
  -- А, это во время вашей беседы в личном бункере Пауля? Да, я знаю но, вопрос не в этом, - Кайзер остановился и пожевал губами. - Где ваш зять, Рональд?
  -- Как где?! Я же вам докладывал!
  -- Да, разрешение на экспедицию я давал, но она не вернулась!
   Харман недоуменно пожал плечами.
  -- Последнее сообщение от Глетчера было о вхождении в глухую зону. Все контрольные сроки прошли, я уже ждать перестал. - Директор замолк, потом грустно добавил. - Вот только Алиса все время о нем спрашивает.
  -- Да, печальная история, - Председатель повернулся к Блендеру. - Пауль, вы собирались в моем присутствии задать несколько вопросов господину Харману. Задавайте, у меня больше вопросов нет, в этой чертовой дыре на юге сгинуть не мудрено.
  -- У меня, Рональд, к вам только один вопрос, как получилось, что мой сотрудник исчез бесследно?
  -- Простите, Пауль, но я не понимаю вопроса. Почему вы спрашиваете о мистере Блюке, ведь я ему не начальник?!
  -- Потому, что я подозреваю, что вы предупредили своего зятя, что Роман мой сотрудник.
  -- Я не предупреждал! - Харман от волнения и искреннего возмущения повысил голос.
  -- Рональд, будьте корректны, успокойтесь! - вмешался Йорген.
  -- Извините, сэр.
  -- Принимаю. Кстати, Пауль, вы тоже не особенно наседайте. Что это вы набросились на Директора, если Блюк ваш собственный сотрудник?
  -- Но, господин Председатель! - голос Блендера дрогнул от сдерживаемой обиды. - Я же рассказывал вам десять минут назад, что просто так Блюк не мог исчезнуть, что он был напичкан спецаппаратурой, которая работала бы и после его смерти. А я ни разу, заметьте, ни разу, так и не получил от него сообщений! Если не считать сеанса в Амброзии, перед посадкой в вездеход.
  -- Да, вы мне об этом говорили, - Кайзер растерянно посмотрел на Хармана. - Рональд, вопрос серьезный. Пауль резонно спрашивает, как получилось, что вы получали от зятя сообщения, а он от Блюка, нет?
  -- Пауль! - Харман обратился напрямую к Блендеру, - разве я не пересылал вам все записи сеансов связи с Глетчером? Если мне не изменяет память, каждый раз там присутствовал Блюк.
   Председатель с любопытством взглянул на Советника.
  -- Пауль, это действительно так?
  -- Так, господин Председатель, - нехотя кивнул Блендер, - но это-то меня больше всего и удивляет!
   Наступило напряженное молчание. Блендер зло смотрел в пол, а Харман сосредоточенно рассматривал свои ногти. Председатель переводил взгляд с одного на другого и тоже молчал. И тут оглушительно громко, так, что все трое вздрогнули от неожиданности, заголосил зуммер вызова.
  -- Странно, кто это меня может вызывать? - проворчал вполголоса Кайзер и поплелся к столу. - Ферри! - Грозно крикнул он с полпути. - Я же просил не соединять ни с кем, кроме членов верховной палаты!
   Ответа секретаря Харман и Блендер не услышали, старик в этот момент дошел до стола, и что-то там нажал, тут же вокруг него воздух завибрировал и все звуки пропали. Они сидели друг против друга и не решались даже взглянуть друг другу в глаза, вдруг сторонний наблюдатель подумает, что у них есть какая-нибудь общая тайна? Господи, думал Харман, глядя на беззвучно раскрывающего рот и нелепо жестикулирующего Председателя, как надоело бояться! Ведь сейчас можно было бы переговорить, или перемигнуться хотя бы, чтобы понять, враги мы или нет, так нет, будем сидеть и молчать. Противно.
   Кайзер опять включил звук, уселся за стол и поманил их к себе.
  -- Вот что, господа, мне тут сообщили очень важную информацию. Только что обнаружили неподвижную Черепаху в паре сотен километров от Амброзии. - При этих словах Блендер и Харман непроизвольно переглянулись. - Пытались открыть люк, бесполезно. - председатель прищурился. - Рональд, вы люк сможете открыть?
  -- Да, код доступа Барри мне оставил.
  -- Ну, и отлично, - Кайзер, кряхтя, поднялся. - Сразу и поедем. Ферри!
   Дверь приоткрылась и из нее выглянула рыжая физиономия секретаря.
  -- Подготовь транспорт, мы едем на ранчо.
  -- Транспорт готов, господин Председатель!
  -- Хорошо, - Йорген встал из-за стола и посмотрел на Блендера. - Советник, вы свободны.
  -- Простите, господин Председатель, но я прошу меня взять с собой!
  -- Пауль, а вам-то это зачем?
  -- Там же работал один из лучших моих сотрудников! Я должен лично провести расследование!
  -- Ну, хорошо, - устало махнул рукой Кайзер, - поехали вместе.
   Странно, думал Харман, когда они попетляв по узким коридорам, вместо того, чтобы сесть на машины, подошли к неприметному лифту в одном из глухих закутков здания. Он не знал, что здесь есть лифт.
  -- Мы не поедем на авто, - как бы отвечая невысказанному вопросу, заговорил Кайзер. - Черепаху заметили недалеко от древнего блок поста, туда ведет подземка.
  -- Какого блок поста? - не сдержался Блендер. - Я думал, что знаю все о системе оповещения федерации!
  -- Мало ли что вы думали, - незлобно огрызнулся Председатель.
   Спускались долго. Из лифта вышли в небольшую тускло освещенную комнатку. Дверей в ней не было. Кайзер подошел к противоположной стене и приложил правую ладонь в очерченный на ней квадратик. За стеной что-то щелкнуло, и она вдруг неожиданно проворно опрокинулась наружу. За нею начинался широкий тоннель, уходящий вдаль цепочкой светильников. Харман, памятуя раздраженную реакцию Кайзера на лишние вопросы, помалкивал, но в душе нарастало ощущение страха. Он временами бросал недоуменный взгляд на Блендера и встречал в ответ точно такой же, видимо и Советнику было не по себе. Тоннель вывел их на маленькую станцию, на которой стоял одинокий вагон. Внутри было вполне комфортно, едва они поехали, Председатель нажал что-то на подлокотнике своего кресла и вагон тронулся. Разговаривать не хотелось, тем более, что старик Йорген уже спал, хрипло дыша через приоткрытый рот. Чтобы избежать искушения заговорить с Паулем, Харман тоже закрыл глаза.
  -- Рональд!
  -- Да, простите, сэр, задремал.
  -- Вставайте.
   Блендер тоже выглядел заспанным. На станции не было ни души.
  -- Странно, - удивился Харман, - даже встречающего не прислали, все-таки сам Председатель приехал, да, и они с Советником были не последними фигурами в Федерации.
  -- А здесь людей очень мало, Рональд, некому встречать.
   Харман вздрогнул, мысли он, что ли читает?
  
  

*****

   Бенни вновь стремительно летел над степью. Черепаху он нашел быстро, она шла вдоль гряды гор к кратеру Большого Взрыва. Адамс лихо подлетел к ней и опустился прямо на ее корпус, рядом с закрытым люком. Он мысленно позвал Проквуста и тяжелый металлический круг с продолжительным вздохом откинулся внутрь корпуса. Выйдя из тамбура, он встретил две пары горящих нетерпением глаз.
  -- Ну! - выдохнули одновременно и Проквуст и Глетчер.
  -- Все в порядке, а у вас как?
  -- Фокс принял Алису, как королеву, - улыбнулся Глетчер.
  -- Отлично! Итак, далее двигаемся по плану, - Адамс вдруг почувствовал нестерпимый голод. - Друзья, я есть хочу!
   Жадно поглощая паек, он очень коротко рассказал о своих приключениях. Барри не выдержал и выбежал в кабину управления. Через некоторое время послышался его взволнованный голос, вызывающий Тиссу. Проквуст сидел напротив и улыбался.
  -- Ты чего молчишь, Георг?
  -- Мне все понятно. Бенни. Духа немного жалко.
  -- Мне тоже, но ты зря расстраиваешься, он не умер, он лишь вернулся в свой мир.
  -- В котором, никогда не жил!
  -- Ничего, заново начнет! - Адамс сунул Георгу в руки пустой одноразовый поднос и откинулся назад, на зовущую подушку. - Будь другом, подержи...
   И он тут же заснул. Проквуст вздохнул, отправил остатки командирской трапезы в утилизатор и укрыл Бенни легким пледом. В каюту заглянул Глетчер, с пониманием взглянул на спящего Адамса и энергично поманил за собой Проквуста.
  -- Георг! - возбужденно заговорил он, едва Проквуст уселся в соседнее кресло, - по данным с "Первого Звездного" черви все издохли! И радиоэфир теперь свободен!
  -- Ну, и что?
  -- Как ты не понимаешь, Бенни рассказал правду!
  -- Почему, не понимаю? - улыбнулся Проквуст. - Я и не сомневался, что командир рассказал правду.
  -- А я вот, сомневался, - Глетчер откинулся в кресле и задумчиво уставился в обзорный экран. - Я в шоке, Георг. Я своими глазами видел масштабы последствий от Большого Взрыва! А тут один человек, слетал на несколько часов.... Поразительно!
  -- Барри, а сама свалка?! Она ведь осталась, и будет оставаться.
  -- Ничего, с ней вы справитесь, не сразу, конечно, но справитесь.
  -- Почему, "вы", разве ты не с нами? - удивленно посмотрел на него Проквуст.
  -- Конечно, с вами! Просто так вырвалось.
   Кратер Большого Взрыва приближался. Проквуст давно уже ушел спать, а Глетчер остался в кабине и все пытался предугадать, каким образом, Дух Камня собирался помочь спустить Черепаху вниз? Для себя он уже решил, что прыгать будет, но как пройдет прыжок, предсказать не мог. Дело в том, что десантный вездеход мог подпрыгнуть и приземлиться, но как он поведет себя при приземлении на точку посадки, расположенной на триста с лишним метров ниже начальной точки броска?! Он вновь и вновь изменял исходные данные, но компьютер, раз за разом выдавал прогнозы один хуже другого. Сигнал зуммера автопилота вернул Барри к действительности, и он понял, что они прибыли, впереди через пару десятков метров начиналась пропасть. Он измерил уровень радиации: несколько повышенный, но безопасный, еще раз сверил координаты: те же. Глетчер не стал никого будить, а вышел из Черепахи через небольшой резервный люк кабины вездехода. Он спрыгнул на каменистую поверхность и крадучись двинулся к обрыву.
   Каньон Большого Взрыва был свободен. Он просматривался до горизонта, лишь кое-где внизу глубокая тень рисовала черные пятна. Но не это бросилось в глаза Глетчеру. Он остолбенело рассматривал гранитную эстакаду, начинающуюся чуть ли не из-под его ног. Барри не мог поверить своим глазам: эстакада была чуть шире Черепахи, как раз настолько, чтобы вездеходу двигаться по ней было безопасно, и поверхность ее была ровной, как на хорошем шоссе. Глетчер встал на колени, осторожно протянул руку над сказочной дорогой, и немного повременив мягко, можно сказать нежно, опустил ее вниз. Ладонь легла на теплый от лучей солнца камень. Барри заглянул в угол стыка эстакады и обрыва, и увидел трехсотметровую гряду цельного гранита, выросшего из недр планеты. Глетчер потряс головой и отполз от края. Было не по себе, в груди холодком кольнул страх и отчуждение: так не бывает! Но ведь вот оно, чудо, перед глазами!
   Спуск по эстакаде прошел вполне успешно, без приключений и происшествий. Они просто ехали, молчаливо всматриваясь в колоссальное творение Духа Камня. Даже Адамс был подавлен величием подарка Духа Камня. Он в который раз уже мысленно поблагодарил его и, кажется, даже ощутил его снисходительное, пожалуйста. Эстакада тянулась на всю длину каньона, и постепенно опускаясь, вела в самый центр кратера Большого Взрыва. Здесь она превращалась в дорогу, уходящую в темный провал тоннеля. Черепаха не сбавляя скорости, влетела под своды тоннеля и тут же зашелестела своими гусеницами по идеально ровной, глянцево блестевшей в лучах прожекторов дороге.
  -- Бенни, неужели твой призрачный друг подготовил нам дорогу до самого кристалла? - Спросил Глетчер, напряженно вглядываясь в бегущий навстречу путь.
  -- Нет, Барри, скорее всего мы двигаемся по следу Черного кристалла. Дух сказал мне, что кристалл прожег в граните тоннель, естественно, что камень в нем оплавился.
  -- Господи! Но ведь это же гранит! - изумился Барри. - Какая же у кристалла была температура?!
  -- Я думаю, холодная, - внезапно сказал Проквуст. Глетчер и Адамс изумленно уставились на него. - Что вы так на меня смотрите?
  -- С чего ты вхял?! - Бенни красноречиво указал рукой на обзорный экран Черепахи, - нельзя же отрицать очевидного!
  -- Извини, командир, - Проквуст виновато улыбнулся, - но то, что видят глаза, не всегда очевидно.
  -- Георг! - сердито вмешался Барри. - Но как ты тогда объяснишь оплавленные стенки тоннеля!
  -- Частицы гранита не оплавились, они бежали от летящего кристалла, как от чумы, втягиваясь и уплотняясь, сами в себя. Потому он и сумел продвинуться на сотни километров от кратера, он просто был в свободном полете, камень не мешал ему.
   Глетчер и Адамс переглянулись и одновременно посмотрели на экран, потом опять на Проквуста.
  -- Значит, Черный Кристалл кто-то запулил через дыру между мирами, и он свободно летел в скалах, потому что камни перед ним расступались?
  -- Да, Барри, так и было.
  -- Но, Георг, позволь, как же камень не провалился в самый центр Ирии, если любая порода перед ним расступается?
  -- Значит, вниз ему нельзя. Сейчас он лежит в огромной пещере на навсегда омертвевшем камне.
  -- Да, камень и так мертвый!
  -- Нет, Барри, это не так, - Бенни незаметно положил свою руку ему на плечо. - Для Церкви Рока, все сотворенное Господом, в том числе и скалы, по определению не могут быть мертвыми. Дух Камня сказал, что камень живет в своем, очень медленном времени.
  -- Ну, вот, - проворчал еле слышно Глетчер, - и ты туда же!
  -- Георг, ты как себя чувствуешь?
  -- Нормально, командир. Просто я чувствую кристалл, чем ближе, тем больше. Это невозможно объяснить словами. - Георг виновато улыбнулся и скрылся в пассажирском отсеке.
  -- Волнуется, парень, - тихо произнес Барри.
  -- Еще бы! Я хоть до последней секунды не знал, что уже начал спасать мир, а мы его уже несколько дней везем на "подвиг".
  -- И то, правда, с ума так сойти можно, а он внешне вроде бы мягкий, а на деле выходит, кремень?!
  -- Да, выходит, кремень.
   Они замолчали, говорить больше не хотелось. Глетчер что-то бормотал себе под нос, колдуя над бортовым компьютером. А Черепаха глотала километр за километром. Адамс незаметно задремал. Проснулся он оттого, что вездеход стало неимоверно трясти. В кабину заглянул заспанный Проквуст.
  -- Что случилось, мы едем по стиральной доске?!
  -- Похоже на то! - Глетчер уже сбавил скорость машины до минимума.
   Экипаж Черепахи изумленно смотрел, как прожектор машины высвечивает рваные края узкого извилистого хода среди дикого нагромождения камней и спекшейся от ядерного взрыва породы.
  -- Они тут ядерную бомбочку, похоже, рванули. Бенни, Георг, видите, как песок в стекло перетек? Верный признак.
  -- Судя по всему, - задумчиво произнес Адамс, - это последний подарок Духа Камня, теперь все зависит только от нас. - Бенни нагнулся к Глетчеру. - Барри, по-моему, тебе пора вооружаться!
   Черепаха внезапно круто нырнула вниз и тут же опять умиротворенно зашелестела гусеницами, тоннель снова стал просторным и глянцевым.
  -- Кажется, мы вышли на финишную прямую. - Глетчер встал и направился к выходу. - Ты прав, Бенни, пора мне идти экипироваться. Скажи мне, вам с Георгом точно никакого оружия не надо?
  -- Точно.
  -- Ну, как хотите. Ты тут ничего не трогай, я на автопилот поставил. - Уже из-за двери Глетчер обернулся и, выглянув из-за спины Проквуста, спросил Адамса: - слушай, Бенни, а почему Дух Камня, обладая такой силой, не может сам вышвырнуть этот камушек из нашего мира?!
  -- Он не может, - ответил за него Георг. - У каждого свой Рок.
  -- Понятно, и Дар у каждого свой, - сказал Барри, а потом грустно добавил. - А у меня хоть какой-нибудь есть?
  
  

*****

   Они не поднимались на лифте, просто шли по коридору, который чуть забирал вверх. Кайзер тяжело дышал, видимо устал, но молчал. Через пару километров коридор закончился обыкновенной двухстворчатой дверью, которую Председатель самым банальным образом открыл, нажав на ручку.
  -- Входите. - Он коротко кивнул головой вперед и посторонился.
   Впереди был густой сумрак. Харман шагнул за Блендером и тут же ткнулся в его спину. Тот стоял, застыв, неотрывно глядя перед собой.
  -- Пуаль, проходите! - зашипел на него сзади Харман и Советник машинально сделал несколько шагов вперед, продолжая смотреть в полутьму перед собой.
  -- А я и не знал, Пауль, что вы видите в темноте, - раздался противный голос Кайзера, - редкое качество.
   Высоко наверху глухо треснуло, и тут же появилось светлое пятно, набирая яркость, оно медленно расширялось, разгоняя под собой полумрак. Теперь рядом с Советником застыл и Директор. Раскрыв от изумления рот, он смотрел, как наполняется светом необъятная зала с высоченным потолком. По ее боковым сводам тремя рядами друг над другом тянулись широкие пандусы, на которые выходило множество дверей. Почти одновременно они стали открываться и из них медленно и бесшумно появлялись люди. Они подходили к перилам и неподвижно застывали.
   Сооружение было невероятным по своим масштабам. В центре него, на расстоянии пары сотен метров, в небольшом углублении лежал громадный черный шар, не меньше, чем в три - четыре человеческих роста. По мере того, как света становилось все больше, шар становился все чернее, только очень приглядевшись, можно было заметить мелкие грани на его поверхности. Шар казался средоточием прозрачной, и в тоже время непроглядной тьмы.
  -- Что это? - прошептал Харман пересохшими губами. Непонятно почему, внутри у него все похолодело, захотелось отвернуться от этого шара, но тот словно приковал к себе его взгляд.
  -- Вот мы и пришли.
   С трудом, отведя взгляд, Харман увидел рядом ухмыляющееся лицо Кайзера. И едва узнал: его глаза стали вдруг другими, теперь они смотрели колюче, пронизывающе, и всепонимающе.
  -- Что это? - машинально спросил Харман опять.
  -- Это камень преткновения, - ядовито ухмыляясь, ответил Председатель.
  -- Не понимаю.
  -- Ну, вы-то ладно! - вдруг неожиданно пренебрежительно махнул рукой Кайзер. - А вы, Пауль, чего молчите?!
  -- Мне страшно, господин Председатель.
  -- О! Такое откровенное заявление делает вам честь, а также свидетельствует о вашей проницательности, Блендер. И что же вас здесь пугает?
  -- Здесь пахнет чертовщиной!
  -- Вы бесподобны! - расхохотался Кайзер и сделал несколько хлопков ладонями. Неожиданно с далеких ярусов тоже послышались короткие аплодисменты. - Видите, - Йорген многозначительно кивнул головой за спину, - вы здесь начинаете пользоваться популярностью.
  -- Послушайте, господин Председатель! - возмущенно воскликнул Харман. - Прекратите говорить загадками! Если вы решили от нас избавиться, то делайте это поскорее.
  -- Зачем же так торопиться, неужели вас с жизнью ничего не связывает?
  -- Почему же....
  -- Вот как, речь идет о жизни?! - взволнованно перебил Хармана Блендер. - Вы что же, Йорген, собираетесь нас здесь без суда и следствия казнить?!
  -- А почему бы и нет?
  -- Но за что?! - выкрикнул Харман.
  -- Не имеете права! - крикнул Блендер.
  -- За то, - глаза Кайзера внезапно сузились в злые узкие щелочки, - что вы сунули свои избалованные властью и довольством носы в чужие тайны!
   Харман и Блендер растерянно переглянулись.
  -- Что глазами моргаете, думаете, как свое внеслужебное любопытство не сумели спрятать? Ну, признайтесь! - Председатель выжидательно умолк и стал прохаживаться перед пленниками. - Так я вам объясню! Вы, господа, научились идеально прятать свои бумажки и файлы, только они нам не нужны, нам достаточно ваших мыслей.
  -- Йорген, вы хотите сказать, что читаете наши мысли?! - с удивительным, даже для самого себя, спокойствием спросил Харман.
  -- Именно! - Кайзер остановился перед ними и, смотря снизу вверх то на одного, то на другого, ехидно заметил. - Если бы вы только знали, какой мусор у вас в головах! Вы, господа, считали меня полным кретином, думаете, это приятно? Молчите! - Председатель поднял вверх указательный палец. - Но я знал, что рано или поздно вы проколитесь. Надо отдать вам должное, я долго ждал, но вы, Пауль, все-таки клюнули на наживку! Приятно было наблюдать ваше прозрение о том, что жизнь гораздо сложнее и загадочнее ваших представлений о ней. А признайтесь, вы удивитесь еще раз, если узнаете, что я уже третий раз избираюсь на пост Председателя?
  -- Вы, Йорген, тоже бессмертны?
  -- Да, Пауль, тоже!
  -- Но как такое возможно?! Я до сих пор поверить не могу, что все вот это, - Харман обвел взглядом огромную пещеру, - существовало много тысячелетий параллельно с Новой Цивилизацией.
  -- Нет, Рональд, вы неправильно расставляете акценты, это внешний мир существует параллельно нашему. Только благодаря нам, его спокойствие и стабильность длятся уже тысячи лет. Вы никогда не задавали себе вопрос, что такое деструкция?
  -- А зачем? - пожал плечами Харман. - Есть техника, есть специалисты.... - он иронично улыбнулся, - с которыми мы, видимо, скоро познакомимся.
  -- Нет, дорогой мой, вам обоим предоставлена честь, сыграть с судьбою напрямую, без посредников. Вы просто подойдете к этому священному для нас камню и дотронетесь до него.
  -- И что будет? - хмуро спросил Блендер.
  -- А вот этого никто не знает! Варианта два, первый, вы превратитесь в стопроцентных идиотов, второй, вы приобретете бессмертие и полноправно присоединитесь к нам.
  -- А каковы шансы?
  -- На то, чтобы стать бессмертным? Шансов мало, Рональд.
  -- А если я не хочу играть в эту рулетку, если я хочу вернуться к своей прежней жизни?
  -- Ну, Пауль, я ведь предлагал вам остаться?
  -- Я уже пожалел, что не остался.
  -- Рональд, - Кайзер перевел взгляд на Хармана, - а вы что скажете?
  -- Дочь жалко, одна останется.
  -- Думаю, не останется.
   Харман недоуменно посмотрел на Председателя.
  -- Не понимаете? Вы когда последний раз навещали свою дочь?
  -- Дня два назад или три.
  -- Так вот, позавчера она пропала.
  -- Как пропала!
  -- А так! К ней заявились два субъекта, они опознаны, так вот, один из них ваш звездный зять.
  -- Этого не может быть! Позвольте, Йорген, но почему их не схватили, как они могли с Алисой покинуть клинику?!
  -- А они и не покидали. Зашли к ней в номер, и испарились, кстати, вместе с доктором.
  -- Но это невозможно!
  -- Выходит, что возможно. А вам Пауль разве не сообщил о происшествии? Он ведь участвовал в расследовании.
  -- Пауль?! - Харман повернулся к своему собрату по несчастью.
  -- Извини, Рональд, - пожал тот плечами. - Не успел, откуда я знал, что все вот так закончится? Рональд, да, прекратите вы так скорбеть о дочери, может, она в этом и не нуждается, вы лучше о себе подумайте.
  -- Хороший совет, Пауль! Пора, - сказал Кайзер и отошел в сторону.
   Вдали прозвучал протяжный гонг, потом хлопнула створка двери, и в наступившей, сразу после того, как короткое эхо удара затихло, гробовой тишине зазвучали шаги. По мере того, как они приближались, человеческие фигуры на пандусах вставали на одно колено и почтительно склоняли головы.
  -- Господа! На колени! - зашипел на них Кайзер, уже стоящий на колене.
   Из-за черного каменного яйца показался высокий темнокожий человек, весь в сверкающем одеянии, на фоне которого шоколадная кожа лица выделялась ярким пятном. Блестела золотом его мантия, посох, который он нес в левой руке, высокий головной убор. Он остановился шагах в двадцати от них. Вблизи, его рост оказался еще большим, чем издали, он был значительно выше двух метров, плюс громадные плечи... все это выглядело фактурно.
  -- Претенденты здесь?! - громовым голосом заговорил темнокожий.
  -- Да, Верховный Хранитель, - противным льстивым голосом отозвался Кайзер.
  -- Встань, Йорген. И все остальные тоже.
   Харман с удивлением смотрел на все это, и в его голове растерянность плененного сменялась злостью обреченного. Ему вдруг до тошноты стало противно участвовать в этом маскарадном шоу, с деланными поклонами и ритуалами. "Шуты и клоуны, вот вы все кто, - подумал он, - а то, что вы бессмертны, так это делает вас еще более смешными!". И тут же он уловил пронзительный взгляд Кайзера. Этот маленький и вредненький человечек на носочках подбежал к темнокожему великану, и что-то горячо заговорил, пытаясь, встав на цыпочки, вытянуться и стать выше. Хранитель заинтересованно склонил голову, искоса поглядывая на Хармана. Через минуту он решительно, но бережно отодвинул низкорослого доносчика в сторону и направил свой золотой жезл на Хармана.
  -- Услыште, братья мои! Он посмел не просто усомниться! - зычно заорал Хранитель, потрясая высоко поднятым жезлом, потом опять направил его на бывшего Директора социального института. - Ты посмел насмехаться над нами! Ты, ничтожный червь, думаешь, что мы смешны, ничтожество! Смотри!
   Верховный Хранитель перехватил жезл двумя руками и вытянул их перед собой на уровне лица. Губы его что-то беззвучно шептали. Жезл завибрировал, сначала незаметно, потом все явственнее, от него послышался гул. Сбоку от Хармана раздался сдавленный крик Блендера, и в тот же миг он невообразимым способом взлетел вверх на несколько метров и повис там. Хранитель начал двигать жезл и вместе с ним двинулся Блендер с разинутым в немом крике ртом и выпученными глазами. Хранитель резко вскинул руки с жезлом вверх и пронзительно заоравший Пауль улетел под самый потолок необъятной пещеры. Потом медленно, повинуясь жезлу, опустился на пол, примерно на середине пути между стоящими людьми и Черным Кристаллом.
  -- Иди, и испытай себя, скинь бренные оковы, стань космосом! - зычно приказал Хранитель ничком лежащему Блендеру.
   Тот с трудом сел и вдруг решительно отрицательно замотал головой. Потом встал, отряхнул дрожащими руками брюки и вдруг громко, но совершенно спокойно сказал:
  -- Сам не пойду, - и бесстрашно уставился на своего грозного мучителя.
   Тот нахмурился и оглянулся на Кайзера. Председатель отвесил легкий поклон и неспешно двинулся к Блендеру. Он обошел его по дуге и приблизился к Черной громаде. Опустившись на колени, последние несколько метров он полз к камню, благоговейно прислонив руки к груди. Когда до камня осталось полметра, он резко выкинул ладони вперед и прислонил их к его холодной и темной прозрачности. Кайзера встряхнуло так, словно по нему пробежал высоковольтный разряд, голова его на несколько мгновений вжалась в плечи, но через минуту он встал, медленно повернулся и тем же путем вернулся. Глядя на Председателя, Харман не верил своим глазам: куда делась его былая придурковатость и стариковская немощь?! Он словно помолодел, лицо его лоснилось гладкой кожей, под одеждой округлились мышцы.
  -- Я готов, о, Хранитель!
  -- Приступай!
   Кайзер взглянул на Блендера и, протянув руки в его сторону, крикнул: "Отнимаю волю твою, сею волю свою!". Харману хорошо было видно даже с этого расстояния, как мгновенно опустились и без того сутулые плечи его собрата по несчастью. Тот безропотно повернулся и пошел к камню размеренным шагом. В мертвой тишине набатом звучали его шаркающие шаги. Вот он подошел вплотную, вот не колеблясь, возложил руки на поверхность кристалла. Казалось, ничего не происходит, только руки его вдруг рухнули вниз словно плети. А сам он застыл неподвижной статуей. Все, подумал Харман, Блендера не стало, теперь мой черед. Ему стало так все противно и гадко, что он взял, и сам двинулся мимо остолбеневшего Кайзера, мимо молчаливого Хранителя, провожавшего его взглядом. Он шагал к Черному Кристаллу, никем не удерживаемый, а перед его внутренним взором вдруг во всей своей неприкрытой мерзости выросла истинная картина Новой Цивилизации, созданной, как оказалось на поверку, ради вот этой кучки упырей....
  
  

*****

   Тоннель уперся в бетонную стену.
  -- Вот и приехали! - констатировал Глетчер и тут же принялся что-то выщелкивать на приборной панели. - Впрочем, все не так страшно, как кажется: перед нами всего лишь трехметровая стена, да еще с пустотами внутри. Разрушим в два счета проходческим лазером.
  -- Слушай, Барри, - выглянул из пассажирского отсека Адамс, - на твоей Черепахе хоть чего-нибудь нет?
  -- Бенни, мой вездеход не просто машина, а машина космодесанта, и для этого на ней все есть.
  -- Друзья мои! - тихо прервал их Проквуст. - Чертов камень здесь, за этой стеной, я чувствую. - Георг закрыл глаза и откинулся в кресле. - И камень меня чувствует. - Его пальцы лежали на подлокотники и чуть заметно подрагивали.
   Он мысленно был уже там, возле этого громадного сгустка чужой пустоты, ждущей новых и новых подачек человеческой сути. Со лба текли холодные капли пота и соскальзывали на бледные щеки.
  -- Бенни, что делать будем? - шепотом спросил Глетчер, растерянно посматривая то на Проквуста, то на Адамса. - Это каменное яйцо даже через стену его отравляет, как же он с ним собирается бороться?
  -- Ты прав, так дело не пойдет!
   Бенни зашел за кресло Георга и, чуть поколебавшись, накрыл его виски своими ладонями, потом закрыл глаза и напрягся. Из глубины его рук, сквозь кожу сжатых пальцев поднимались золотисто-багряные блики. Лицо Проквуста порозовело, дыхание прежде прерывистое и поверхностное, стало ровным и спокойным. Он уснул.
  -- Пусть минут пятнадцать поспит. Ты готов?
  -- Готов.
  -- План помнишь?
  -- Конечно! Чего там помнить-то? Подогнать Черепаху вплотную к черному кристаллу и прикрыть высадку Георга.
  -- Ты забыл добавить, самому до кристалла не дотрагиваться!
  -- Да, я это помню, мне вовсе не хочется превращаться в доха.
  -- Ну, что, Бенни, начали?
  -- Давай, Барри, вгони этих ублюдков в дрожь!
   ...Внезапно слева из скального массива послышался громкий скрежет и гул. Харман невольно остановился и оглянулся: Хранитель, Председатель, многочисленная свита, стоящая поодаль, все как один заворожено уставились в далекую стену. Похоже, Харман и Блендер перестали быть для них интересными. Первым из оцепенения вышел громогласный Хранитель. Он вдруг выгнулся назад, вскинул руки, задрав вверх жезл, и заголосил, что есть мочи, перекрывая все усиливающийся шум:
  -- Свершилось, братья мои, наступил день предсказания, день последней битвы! По местам, друзья мои!
   Все зашумели, стали бестолково вбегать и выбегать, что-то выкрикивать. На пандусах первоначальная суета быстро закончилась, часть людей осталась наверху, а часть скрылась в дверях, видимо, спеша вниз. Шум между тем все нарастал, эхо от него металось по громадной пещере, заглушая все остальные звуки. Под этот аккомпанемент из распахнувшихся далеко справа больших створок ворот выползли небольшие бронированные машины с боевыми лазерными установками, между ними забегали люди с оружием. Все они разделились на два потока, которые стали дугой охватывать Черный Кристалл. Харман понял, что через минуту окажется, в самой гуще этих боевых порядков, поэтому развернулся и бросился назад. Мимо него пробегали люди, толкали его, но никто не обращал на него никакого внимания. У него в душе затеплилась надежда на спасение, надо было только незаметно выскользнуть из пещеры. Вон оно, вожделенное темное пятно прохода, еще несколько десятков шагов.... Что-то сильно толкнуло его в спину, не уронило, а подхватило душащим захватом, подняло вверх, лишив ног опоры и закинула почти на вершину кристалла. О, каким холодом встретила Хармана эта гладкая поверхность! Она смертельным жалом воткнулась в сердце, безжалостно ломая все на своем пути, один вспыхнувший перед глазами миг, и все стихло. Внутри бывшего Директора социального института воцарилась полная тишина, свободная от чувств, переживаний, мыслей и слов, вниз сполз уже не человек, а только его оболочка. Она мягко ударилась об пол и откатилась в сторону, недвижимо ожидая дальнейших команд....
   ...Бетонная стена оказалась густо пронизанна арматурой, что несколько замедлило движение вездехода, но от его экипажа уже ничего не зависело. Глетчер и Проквуст напряженно наблюдали, как круговерть лазерных лучей кромсала перед ними бетон, и думали о том, что их ждет впереди.
  -- Барри, может быть, командир рано покинул машину, чем он там сейчас дышит?
  -- Чем дышит, не знаю, я Бенни предложил скафандр, а он сказал, что обойдется. Думаю, он знает, что делает. А из вездехода он ушел вовремя, когда прорвемся за стену, покинуть Черепаху будет трудно.
  -- Думаете, нас там ждут?
  -- А как же! Раз этот чертов камень, так важен для магов, то они наверняка его охраняют!
   Стена рухнула сразу, осыпалась кусками, ощетинившимися во все стороны оплавленными концами арматуры. В образовавшийся проем хлынул свет, но поднявшиеся клубы пыли не давали ничего рассмотреть. Глетчер, чертыхаясь из-за потери времени, выпустил у Черепахи скребковый нож и рванул вперед. Со всех сторон на вездеход хлынули потоки лазерного и огнестрельного огня, вездеход остановился.
  -- Барри, скажите, это не опасно? - Проквуст побелевшими пальцами сжимал подлокотники кресла, вздрагивая и зажмуриваясь от непрерывных вспышек в силовом защитном поле.
  -- Нет, Георг, это пока пустяки. Защита Черепахи многократно превосходит этих букашек.
  -- А почему мы не стреляем, вы не хотите лишних жертв?
  -- Я?! Да, я готов растерзать каждого из этих уродов собственными руками за то, что они сделали с Ирией! Подожди, Георг, сейчас.
   Глетчер ждал, когда бортовой компьютер обработает все источники огня и возьмет их под целевой контроль. Наконец, программа подтвердила, что к поражению выделенных целей, готова. Барри, со словами "Господи благослови", нажал клавишу.
   То, что произошло дальше, лучше всего было видно Адамсу. Вездеход, окутанный ярко светящимся защитным полем, недвижимо стоял, а из глубин необъятной пещеры его поливали лазерами и свинцом. Бенни до поры, до времени отлеживался среди бетонных обломков и дышал через фильтр собственного приготовления: его рот и нос были прикрыты голубоватым свечением, через которое в легкие проходил вполне сносный воздух. Лавина огня, которая накрыла Черепаху со всех сторон, заставила его поволноваться. "Ничего, -сдерживал себя Адамс, - Черепаха выдержит, иначе и быть не может! Нельзя мне пока высовываться!".
   В момент, когда Глетчер нажал кнопку, вездеход начал огрызаться собственным оружием. Из скольких стволов он вел огонь, разглядеть было невозможно, зато хорошо было видно, как один за другим смолкают боевые точки противника. Умная Черепаха била наверняка. Впервые же секунды она выбила своими тяжелыми лазерами бронемашины магов и теперь методично щелкала живую силу. Сквозь треск разрядов и звук выстрелов до Адамса иногда доносились крики раненных и умирающих. Ты смотри-ка, подумал он, а не бегут ведь, до последнего стоят, хотя сразу видно, что они перед Черепахой бессильны. Внимание Бенни привлек сам кристалл, лежащий черной грозной глыбой посредине пещеры. Возле него столпилась какая-то компания. Эта группа людей не стреляла, а невозмутимо наблюдала за происходящим. Среди них выделялась высокая фигура человека в ярком желтом одеянии, сверкающем в отсветах вспышек и взрывов. В правой руке он держал длинную желтую палку. "Прямо, золотой весь, -съязвил Бенни, а потом вдруг подумал, что, скорее всего, это действительно золото, - Наверное, это их местная шишка, жрец какой-гибудь?". Несколько раз шальные выстрелы соратников попадали в эту странную группу, но никому не причиняли вреда. В эти мгновения воздух вокруг них, плыл словно марево. Ага, это видимо, маги и есть!
   Огонь нападавших практически стих, Черепаха дернулась, и ярко сверкая прожекторами, рванула вперед, к Черному Кристаллу. Она легко сокращала расстояние, а внутри Адамса росло предчувствие беды. Он рванулся из своего укрытия и молнией полетел к вездеходу. Уже находясь почти рядом с ним, он увидел, как человек в золотом одеянии вытянул свой жезл в сторону Черепахи. Перед нею каменное плато, словно рябью пошло, и вездеход стал тонуть в этом жидком камне. Но Бенни был уже рядом, он выпустил из своих ладоней широкий золотистый луч, который прошелся вокруг Черепахи и камень вновь затвердел. Все произошло за считанные мгновения. Адамс опустился рядом и встав во весь рост смотрел на темнокожего великана, яростно что-то выкрикивающего своим соратникам, закутанным в одинаковые черные плащи. Их было не менее двух десятков. Прожектора вездехода продолжали во всю мощь светить на них и поэтому каждое движение, даже выражения лиц были различимы. Команда человека с жезлом, мелко семеня ногами, выстроилась перед ним и выжидательно уставилась на Адамса, держащего вокруг вездехода голубой купол своей защиты. Они почему-то пока не нападали, и это смутно беспокоило Бенни. С шипящим выдохом открылся люк Черепахи и оттуда выпрыгнул Глетчер с большим боевым бластером через плечо. Он тут же уставился на гусеницы вездехода, намертво вросшие на треть в камень, и грубо выругался. Следом спустился Проквуст. До черного кристалла оставалось меньше ста метров.
   Адамс хотел спросить у Георга, готов ли он к броску, как увидел, что тот обмяк и сполз по борту вездехода на землю. В ту же секунду в мозг Бенни словно иглы воткнулись, буравя его ядовитыми жалами, желая смять, подавить, уничтожить. Все ясно, это телепаты, мелькнула последняя мысль и после этого мыслить было невозможно. Бенни застыл в немом противостоянии, напрягая все силы, чтобы обороняться от массированной атаки телепатов и их темнокожего вождя. Тот, вытянув жезл давил на внешнюю защиту Адамса непонятной чужеродной силой, Бенни физически ощущал ее смертельный холод, пока еще у него были силы противостоять, но о нападении речь уже не шла, он даже сосредоточиться не мог.
   Глетчер растерянно увидел застывшего в жутком напряжении Адамса и внутренним чутьем космодесантника понял, лучше его сейчас не трогать. Точно рассчитанными движениями он огляделся, заметил упавшего Проквуста, подскочил к нему, нагнулся, убедился, что тот невредим, но находится в глубоком обмороке и обратился в сторону кучки врагов. На него смотрели колючие и злые глаза и скрюченные пальцы, они явно хотели подчинить его себе, но напрочь разбивались о его нечувствительность. Барри вспомнил, как Монах говорил о его редком качестве природного отторжения любого внушения. Вот в чем его Дар! Он свободен в своих поступках, он не по зубам этой подземной своре, но что ему делать, как помочь друзьям?! Глетчер озабочено взглянул на Адамса, тот обливался потом и тяжело, словно во время длительного забега, дышал, видимо ему было очень трудно. Внутри Барри поднялась жуткая ярость, не понимая толком, что делает, он сорвал с плеча бластер и, заорав во всю глотку, стал палить из него непрерывным лучом. Ослепительно сверкающий жгут огня воткнулся в незримую стену вокруг группы врагов, расползся по ее сферической поверхности яркими бликами, но Глетчер все бил и бил. Он хорошо видел, что луч не достигает цели, но зато он краем глаза заметил, как зашевелился Адамс.
   Бенни почувствовал благодатное облегчение, словно кто-то с его плеч снял приличный кусок тяжести, которая давила так, что в глазах темнело. Он сразу все понял, непрекращающаяся пальба Глетчера отвлекла темнокожего великана от нападения, он был вынужден усилить защиту от назойливых укусов лазера. Теперь Адамсу были не страшны наскоки телепатов, теперь он мог нападать. Опасаясь, что вражеская команда может усугубить поражение Георга, выдернул из недр солнечного сплетения целое море невидимого огня и послал его навстречу этим злобным глазам, приговаривая почему-то "Свет тебе в очи!". И тут же со стороны врага раздался вопль боли: Адамс, улыбаясь, смотрел, как попадали на колени эти мелкие людишки, как они корчились, растирая руками глаза засыпанные колючим светом. Их вождь растерянно уставился на эту картину, чуть опустив свой жезл. В ту же секунду раздался громогласный рев сбоку от Бенни. Это Глетчер, отбросив в сторону дымящийся бластер, вжав голову в плечи, рванулся в стремительном беге вперед. Он несся, словно таран, и Адамс машинально сопровождал его бег своей защитой, тесня вражеский холод. Барри сходу ворвался в ряды воющих противников, расшвыряв их в стороны и, не останавливаясь, ринулся к темнокожему великану. Тот в неком заторможенном состоянии наблюдал за несущимся на него человеком, видимо, не ожидая такого противостояния. Запоздало он попытался направить на него жезл, но, поняв, что не успевает, закинул его за голову и что есть силы, опустил его на голову Глетчера. Вернее, хотел опустить, космодесантник с непостижимой грацией и реакцией вильнул в сторону, проскочил мимо тяжело грохнувшегося о каменный пол жезла, и, вложив всю свою массу, помноженную на скорость, в кулак, въехал хозяину жезла в челюсть. Тот выронил жезл и беззвучно осел на пол.
  -- Полный накаут! - услышал Адамс дрожащий от слабости, но радостный голос Георга.
   Тот уже встал и теперь наблюдал за Глетчером, держась за бок Черепахи. А Барри выхватил из кобура лазерный пистолет и, потрясая им, заорал: "Кыш отсюда, нечисть!". Бледные вопящие личности бросились врассыпную, а Глетчер направил лазер на валяющийся рядом золотой жезл и стал поливать его жгучим огнем до тех пор, пока тот не распался на несколько булькающих желтых лужиц. Потом он издал победный клич и призывно махнул рукой.
   Бенни и Барри стояли чуть поодаль от темной громады Черного Кристалла и смотрели, как Проквуст осторожно идёт к нему. Георг остановился и повернулся к своим друзьям.
  -- Братья мои, пожелайте мне удачи! Мы обязательно свидимся! - и не дожидаясь ответа, положил руку на поверхность кристалла.
   И она вдруг дрогнула, шевельнулась, словно гигантский пудинг, задрожала, будто пытаясь убежать прочь. Но Георг уже стоял вплотную, накрыв ее своими прозрачными от льющегося изнутри света ладонями. Мелкими шашками он подавался вперед, и черная масса плыла, отступала, изгибалась под его напором. Проквуст закричал что-то нечленораздельное и прыгнул вперед, чернота перед ним лопнула, пропустила его, и захлопнулось с жадным всхлипом. Человек весь скрылся внутри шара, но его силуэт отчетливо выделялся внутри, медленно смещаясь к центру. Глетчер инстинктивно рванулся вперед, но остановился под тяжелой рукой Адамса.
  -- Ты ему не поможешь, - тихо и печально сказал Бенни.
   Черный кристалл весь ходил ходуном, дрожал и плавился, собирал оплывающие сгустки наверх, и снова плыл от нутряного белого света. Его лучи то там, то здесь рвались наружу, кромсая черную плоть. Вдруг ослепительный взрыв рванул беззвучно во все стороны, кинув Глетчера и Адамса на холодный камень. Когда их глаза вновь стали видеть, они увидели перед собой большую круглую воронку, ни Георга, ни черного кристалла не было. Барри всхлипнул.
  -- Держись, друг, он же сказал, что мы свидимся!
  -- Я не верю.
  -- Верь, Барри, как я верю! - но по его щеке беззвучно скатилась одинокая слеза.
  -- Смотри! - Глетчер схватил Адамса за руку, а другой указывал на лежащего неподалеку поверженного вождя магов.
   В золотых одеждах великана жутко скалилась высохшая мумия.
  -- Господи, жуть то, какая! - воскликнул Барри.
  -- Что ж, тем лучше! - спокойно произнес Барри, - видишь, телепаты тоже усохли.
   Друзья прошлись по месту боя. Действительно, недалеко лежало две мумии в черных плащах, а, чуть дальше, еще, в серых комбинезонах.
  -- Видимо, здесь все обитатели каким-то образом были связаны с черным кристаллом, - сделал вывод Адамс. - Георг уничтожил его, а вместе с ним и всех этих ублюдков прибрал.
  -- Где он сейчас? - жалобно спросил Глетчер, смотря мимо своего товарища на воронку. - Одни трупы вокруг, бр-р!
  -- Знаешь, Барри, - заговорил задумчиво Адамс, - у меня странное ощущение, что я уже здесь когда-то был. Словно в другой жизни. Представляешь, глупость какая!
  -- И вовсе не глупость, - возразил Глетчер. - Монах же говорил, что тебя маги пытались перепрограммировать!
  -- Когда это он говорил?!
  -- Тебе не говорил? - невинно переспросил Глетчер. - Странно, а я смутно припоминаю....
  -- Ладно, брось, Барри, какая теперь разница, - Адамс махнул рукой. - О, смотри-ка, вон кто-то у самой воронки, кажется, шевелится!
   Они бросились в ту сторону. Перед ними лежал совершенно обессиленный человек, тщетно пытающийся встать. Глетчер подошел и, подхватив его подмышки, легко поставил на ноги.
  -- Ого! - воскликнул он вдруг. - Бенни, позволь тебе представить моего дорогого тестя!
  -- Что-о?! Это господин Директор собственной персоной?!
  -- Совершенно верно!
   Харман ошалело хлопал глазами, изумленно переводя взгляд с одного на другого.
  -- Барри, ты что тут делаешь? - хрипло выдавил он из себя.
  -- Я? Гуляю! - усмехнулся тот.
   Харман неожиданно вцепился руками в комбинезон Глетчера и принялся его трясти:
  -- Барри, что с Алисой, где она?!
  -- Да, в безопасности она! - сердито буркнул Барри, отцепляя от себя назойливого тестя. - Вы, папа, лучше скажите, что в этой компании делали?
  -- Испытывал судьбу, по настоятельной просьбе этих упырей. Есть тут один, в золотом одеянии, - Харман стал оглядываться вокруг и, наткнувшись взглядом на останки темнокожего Хранителя, вздрогнул. - Кажется, вы его прикончили, слава Богу.
   Глетчер и Адамс изумленно переглянулись.
  -- А где камень преткновения?!
  -- Вы про черный кристалл? - хмуро переспросил Адамс. Он смотрел на директора и размышлял, что теперь с ним делать.
  -- Да, видимо, о нем.
  -- Папаша! - ядовито произнес Глетчер. - Не беспокойтесь, кристалла больше нет.
  -- А где он?
  -- Послушайте, мистер Харман! - повысил голос Адамс. - Не слишком ли вы много задаете вопросов? Может быть, сначала ответите на наши?
  -- Извините, мистер....
  -- Адамс. Бенни Адамс.
  -- Очень приятно, я....
  -- А я не могу вам пока сказать, что мне очень приятно. Ведь даже если вы не знали об этом гадюшнике, то все равно работали на него!
  -- Да, это бесспорно, я даже отрицать не буду, - Харман гордо выпрямился. - Впрочем, и оправдываться тоже.
  -- Вот что, мистер Харман, - прервал перепалку Адамс, - пойдемте-ка ко мне в Черепаху, там и поговорим.
   Они, было, направились к вездеходу, но Харман вдруг остановился.
  -- Минуточку, господа! Я прошу вас позволить мне найти Блендера.
  -- И этот здесь?! - удивленно воскликнул Глетчер и вопросительно взглянул на своего товарища. Адамс молча кивнул. - Ну, что ж, папа, пошли, посмотрим на вашего приятеля.
  -- Барри, прекрати кривляться! - не выдержал Директор.
  -- Харман, не обращайте на него внимания, это нервное. Мы только что закончили нелегкий бой, к тому же потеряли близкого друга.
  -- Где ваш Блендер? - мрачно спросил Глетчер.
  -- Метрах в пяти от меня, рядом с кристаллом, - Харман сделал несколько шагов. - Вот здесь.... - Начал он, и тут же запнулся. У его ног лежал обугленный труп генерального советника социальной безопасности Совета Федерации.
  -- Похоже, вашему приятелю не повезло.
  -- Я, наверное, после контакта с кристаллом свалился на пол, а Пауль остался стоять, это я точно помню, - произнес задумчиво Харман. - Кстати, Барри, Блендер никогда не был мне приятелем, хотя последнее время мы с ним имели общие тайны. Послушайте, мистер Адамс! - Директор повернулся к Бенни. - А как вы вернули меня обратно?
  -- Вы имеете ввиду, почему вы не дох?
  -- Совершенно верно!
  -- Все очень просто, - устало ответил Адамс, - вся деструкция держалась на этом кристалле. Теперь те дохи, что еще живы, получили, как и вы, свои души обратно.
  -- Что?! Дохи стали людьми?!
  -- Да, а что в этом плохого?
  -- Папочка беспокоится, кто же теперь будет ухаживать за его садом.
  -- Барри, прекрати! - рассердился Бенни. Глетчер обиженно замолчал. - Мистер Харман, почему вы так отреагировали на мои слова?
  -- А вы представляете, какой сейчас наверху хаос?!
  -- Да? Ну, и что?
  -- Как, вам совершенно безразличны людские жизни?!
  -- Нет, конечно, - мягко возразил Адамс. - Просто мы знали, что хаос неизбежен, как плата за тысячелетия безбожия.
  -- Черт возьми! Пусть вы тысячи раз будете правы, но если есть возможность уменьшить жертвы, разве можно ею не воспользоваться?!
  -- Что ж, я готов это обсудить, но не забывайте, что вы наш пленник.
  -- Ах, да, - насупился Харман. - Я действительно не учел этого.
  -- Знаете, мистер Харман, вы открываетесь сейчас передо мной в неожиданном свете.
  -- А вы, наверное, думали, что я чудовище?
  -- Совершенно верно, именно так я и думал.
   Они подошли к Глетчеру, озабоченно осматривающему вездеход.
  -- Бенни! - Крикнул он, увидев их. - Никогда бы не подумал, что такое возможно. - Он со злостью пнул по торчащей из камня гусенице. - Хорошо, ты успел вовремя. Надо заменить ходовую часть, ремкомплет у меня есть на "Планетарном". Но понадобится помощь, и людьми и техникой. - Барри встал и подошел вплотную к тестю. - А что, уважаемый папа, вас ведь от власти никто не отлучал? Поможете?
  -- Если вернусь к власти, помогу.
  -- А насколько вам можно верить? Не вы ли хотели меня сделать покойником, а Черепаху мою прибрать?!
  -- Это не я, это Блендер.
  -- Но вы знали!
  -- Знал, а что я мог сделать?! Мне на каждом шагу в глаза сыпались упреки за то, что не ликвидировал тебя сразу же, как только ты попал ко мне в руки. Не я придумал тот мир, в котором я жил!
  -- Ладно, потом это обсудим, - решительно прервал острую дискуссию Адамс. - А сейчас давайте решим, как будем выбираться отсюда.
  -- Я знаю, - сказал Харман. - Предлагаю союз.
  -- И в чем же он будет заключаться? - заинтересованно спросил Бенни.
  -- Вы не препятствуете мне исполнять свои служебные обязанности, так как, судя по всему, до ближайшего Совета Федерации, при отсутствии Кайзера, я принимаю власть в свои руки. В свою очередь, я готов с вами сотрудничать, чтобы вместе ослабить последствия надвигающейся катастрофы. Думаю, что для вас обоих это очень хорошее предложение, ведь иначе вы не сможете без меня отсюда выбраться!
  -- Вы так считаете? - хитро улыбнулся Адамс. - А как же вы пройдете электронных сторожей?
  -- Да, хотя бы с этим, - Харман небрежно пнул нагой валявшийся на полу бластер. Двери там тонкие, луча не выдержат.
  -- Ну, допустим, - улыбнулся Бенни. - Но напрасно вы думаете, что эта возможность единственная. Вот я, например, сходу вижу как минимум две альтернативы.
  -- И какие же? - с чувством превосходства в создавшемся положении, спросил Харман.
  -- Первая! - торжественно продекламировал Банни, ловя недоуменный взгляд Глетчера. - Сейчас многоуважаемый Директор социального института встанет на четвереньки и начнет выть. Прошу вас, сэр!
   К своему ужасу Харман почувствовал, как непреодолимая чужая воля гнет его к полу и заставляет проделывать то, что приказал Адамс. Потом неведомая сила второй раз за этот день стремительно подняла его высоко вверх, чуть ли не под самый каменный купол. От страха и неожиданности у него перехватило дыхание. И в то же время рядом со свистом пролетающего болида мелькнул Адамс, также стремительно он вернулся и повис рядом.
  -- Ну, что, мистер Харман, вторую альтернативу показать? - спросил улыбающийся Бенни.
  -- Не надо, - хмуро ответил тот. - Будьте любезны, опустите меня вниз. Мне страшно.
  -- Сию минуту.
   Они медленно опустились к застывшему от изумления Глетчеру.
  -- Ну, вы даете?! - только и сумел он произнести.
   Харман мрачно молчал, уткнувшись взглядом в пол.
  -- Как видите, мистер Харман, я могу заставить вас рассказать о пути отсюда, или просто бросить вас здесь, и улететь прочь вместе с вашим зятем той дорогой, которой мы сюда явились. Вы согласны со мной?
  -- Да, чего спрашивать, когда и так все ясно!
  -- Нет, мистер Харман, далеко не все! Несмотря ни на что, я и мои друзья, думаю, я вполне могу поручиться за их согласие, принимаем ваше предложение, но с определенными условиями!
   Харман поднял удивленный взгляд.
  -- Рональд, мы вернемся вместе с вами в Амброзию, чтобы вы беспрепятственно приступили к управлению разваливающейся Новой Цивилизацией. Думаю, что вы немедленно объявите чрезвычайное положение, которое нейтрализует потенциальную угрозу смещения со стороны Совета. Ведь я прав?
  -- Да, я действительно об этом подумал. Но каковы условия с вашей стороны?
  -- Очень простые и разумные. Вы должны передать в ближайшее время всю полноту верховной власти другому человеку, члену Совета. Это выгодно для вас, так как снимет все подозрения в попытке узурпирования власти в Федерации, а между тем, реально вы останетесь у всех ее рычагов, но в качестве второго человека. Согласны?
  -- Идея хорошая, но в нашем Совете таких людей, которым бы я доверился, нет! - категорически отрезал Харман.
  -- Ошибаетесь, Рональд! Человек, которому мы, - Бенни сделал особый акцент на слове "мы", - всецело доверяем, в Совете есть. Уверен, вы с ним сработаетесь.
  -- Вы меня изумляете! Кто же это?
  -- Скоро узнаете, а пока давайте сначала вернемся в столицу. Ведь для осуществления нашего союза вы должны прибыть туда, по крайней мере, Директором социального института, а не изгнанником.
   Харман согласно кивнул, и, подобрав на ходу с пола бластер, зашагал к началу тоннеля, он очень хорошо помнил, обратный путь. Кайзер не скрывал своих действий, так как был уверен, что ни Блендер, ни Харман не пройдут испытания камнем преткновения.
  
  
  
   Прошло два года.
   У Глетчера рос сын. Его назвали в честь ушедшего друга, Георгом. Он долго раздумывал, советовался с женой, даже с тестем поговорил, и выбрал непреклонное решение: возвращаться в космос. Удивительно, но Алиса твердо поддержала решение своего мужа. Монах помог Барри подобрать среди молодых людей Горной Страны достойных кандидатов для полета, а Фокс произвел окончательный подбор и начал обучение экипажа. Сам он, с великой скорбью в сердце, от полета отказался, без него база осиротела бы, а надо было готовить себе замену. После обильных слез и крепких объятий "Планетарный-8" ушел к звездолету и благополучно состыковался с ним, а через неделю "Первый Звездный" ушел к тому осколку человечества, что остался начинать новую жизнь за много световых лет от своего родного солнца.
   Черепаху отремонтировали и она служила верой и правдой интересам Единого Общества, как теперь принято было называть человечество.
   На самом деле оно не было едино. Лишь полтора десятка городов в центре и южнее центра материка слились в цивилизованное и технологически развитое государство. Остальные города впали в хаос, люди гибли там от холода, голода, от грязи и сопутствующих ей болезней, от многочисленных свирепствующих банд. На границе стояли мощные кордоны, выполняющие в большей степени санитарно-эпидемиологические функции, чем военно-оборонительные. Единое государство изначально образовалась как монархия с единовластным государем в лице Даймона Лезурье. Его главным министром и советником, преданным монарху всей душой, был назначен Рональд Харман. Официальной религией Единого государства стала Церковь Рока.
   Монах начал стареть. Он узнал об этом с облегчением и радостью, потому что преемник, Бенни Адамс, был достоин вручения Церкви в его руки. Им предстояли еще многие годы дружбы и сотрудничества, чтобы один передал все знания, а второй перенял их.
   Свалку начали чистить, выделяя на это значительные средства из тех скудных ресурсов, которыми теперь располагали люди. И пусть эта работа должна будет занять многие сотни лет, главное, что ее начали. Зато Дети Леса продолжали резвиться среди куч ядовитого мусора. Только их становилось с каждым месяцем все меньше и меньше.
   И Лес по-прежнему дружно разворачивал свои листья навстречу светилу и исправно охранял Горную страну от непрошеных гостей.
  

******

  

Часть 2 Хроники планет

Недина. Призрачная цивилизация

   Багряная тьма давила грудь и спину, не давала дышать. Надо открыть глаза, разлепить ссохшиеся губы, хотя бы просто пошевелиться, размять скованные мышцы... Он дернул на себя затекшие до боли руки, но они не шелохнулись, сплющенные той же жуткой тяжестью, что и грудь. Невозможно дышать... как хочется расправить грудь, втянуть в себя... втянуть что? Зачем? ... От этой тяжести давно бы надо умереть. Кроме тяжести его мучила боль, она вгрызалась в него багряными сполохами. Он ничего не видел, но знал, что боль багряная.
   "Я жив или нет?" - вопрос мелькнул и тут же нырнул в глубины сознания. - "Кто я?"
   Он лежал и пытался вспомнить свое имя, ведь должно же быть у него имя! Но имени не было. Может Он безымянный? От этой мысли почему-то повеяло жутким холодом. А еще Он со страхом обнаружил, что не может мысленно представить себя самого. Он забыл себя! Смысл слов, которыми Он думал, изначально понятный и привычный вдруг стал ускользать от него, Он цеплялся за него, мысленно вновь и вновь произносил слова, а они манили, дразнили своей близостью и все равно выскальзывали из рук. Из рук? А что такое руки? Или, например, глаза? И что значит видеть? Голова звенела болезненной пустотой. Чем больше Он вспоминал, тем меньше мог вспомнить. Почему Он не может сделать ни одного движения? А что такое, движение? Водопад вопросов заливал его и без того мерцающее от слабости сознание, и Он, захлебываясь от удушья, барахтался в нем, ища ответы, пока не сдался и не утонул в нем окончательно. Он беспомощно отдался пучине небытия, и оно спасительной пеленой окутало сознание, гася страх, оставляя только недоумение и тоску. "Господи! - вырвалось из самых глубин его души. - Не оставь меня, ответь, где я и кто я?"
   В тот же миг тьма дернулась, колыхнулась всей своей бесконечной протяженностью, обдала дикой яростью и лютой ненавистью. Ее багряный оттенок ничего не освещал, он просто был рядом, большой и обжигающе жаркий. Он лился сквозь него, разгораясь черным злобным пламенем, лизал его беспомощное тело, но почему-то не причинял ему никакого вреда.
  -- Не смей поминать имя врага в мире моем! - заревело внутри него, пробежав болезненной дрожью. - Здесь его не помнят!
  -- Кто это?! - вскричал радостно Он. - Кто здесь, откликнитесь! Ради Бога, помогите, я....
  -- О-О!!! - взорвалась оглушительным воплем тьма и отозвалась бесчисленным эхом, перерастающим в звериный рык. - Налагаю на уста и мысли твои запрет на упоминание имени бывшего хозяина твоего! За твое бесчинство я сам буду пить твою душу, медленно и мучительно, вечно!
  -- Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите? Ради Бога, помогите мне, я не понимаю, что....
   Конец фразы потонул в жутком реве, до краев наполненном яростью и бессильной злобой:
  -- Ты помнишь!? Ты не мой! Прочь из моего мира!!!
   И все погасло.
   Наверное, теперь Он умер.
   Или уже был мертвым.
   Пришел свет. Пришел и охватил его теплыми ласковыми объятьями, проник внутрь, наполнил радостью каждый уголок измученной души. Ему стало все равно, знает Он себя или нет, главное, Он здесь... там, где конец и начало, там, где хочется быть вечно. Он чувствовал, как сознание растворяется в блаженной истоме, как оно растекается каплей за каплей, но его это не беспокоило. "Я вернулся!" - подумал Он, и на душе стало еще чудеснее. Свет наполнял его, пронизывал, и Он становился этим светом, и как часть этого света, источал блаженство и негу, и не было вокруг ничего, кроме бесконечного свечения, ничего, кроме него самого.
   Но вдруг все остановилось, Он стал проваливаться в некую воронку. Она безжалостно и тщательно выбирала рассеянные частицы его души и кидала их во вне, вон из этого волшебного мира. Всеми мыслями, крохами оставшейся воли Он сопротивлялся, цеплялся за чудесный свет, но свет уходил из него, не успев ничего поведать и рассказать. Он подумал вдруг, что и свет не хочет расставаться с ним, ему даже показалось, что свет сказал ему: "Не расстраивайся, мы еще увидимся". Он окончательно влился в незримо малую точку, словно провалился в нее, и в то же мгновение вокруг него необъятным пространством вздыбился другой мир. Здесь тоже был свет, но иной, сначала спокойный, полный достоинства, потом вздрагивающий яркими сполохами. Не успел Он рассмотреть, как сполохи взорвались сиянием. Оно искрилось множеством искр и золотистых нитей. Их становилось все больше, они сплетались в густую, ослепительную паутину. Нестерпимый золотой протуберанец рванулся в стороны и освободил сияющий холодом многогранник. Он очутился внутри бесконечного алмаза и смотрел через его бесчисленные грани. Глубина этого мира была пугающе сложной, бездонной и студеной.
   Миры вокруг него проносились невероятным калейдоскопом. Каждый новый мир, через который Он проскальзывал, пронзал его. С каждым переходом пространство вокруг него раздвигалось, пустело, в нем появились огненные пятна, они роняли вокруг себя капли, которые ярко вспыхивали и проваливались в зыбкий туман, где тускнели и гасли. Свет стал съеживаться, чернота пустого пространства поглощала его, обгладывала яркие лучики, не съедая их совсем, а медленно кромсая крепкими зубами мрака на множество ярких искр. Они рассыпались вокруг, устилая черноту узорами мерцающих спиралей и кругов. А потом движение миров прекратилось.
   При воспоминании о мире света, которой Он покинул, его обожгла волна грусти и сожаления, но она истаяла вместе с памятью. Он погрузился в покой, лишь одно теперь беспокоило: одиночество. Внутри него жила уверенность, что это неправильно, что нельзя быть одному.
   Он висел в центре бескрайнего пространства, беспомощный и грустный. Страха не было. От окружающего космического холода веяло равнодушием, оно легким сквозняком остужало чувства и сбрасывало их невесомой снежной пылью на самое дно его души. Он не сопротивлялся, потому что уходила боль. Его окружала необъятная и неизведанная Вселенная, в которой ему, видимо, теперь предстояло быть. Он пропустил пришедшее сначала на ум слово "жить", потому что не понимал, что оно означает. Он просто был, был здесь и сейчас. Он мог считать себя центром пространства... Он мысленно улыбнулся, времени у него было много и это единственное, что он сейчас понимал!
   Он весело осмотрелся. Видел он все сразу, но пристально вглядываться мог только в то, что лежало впереди. Впереди, это то, что он хорошо видит, а сзади, то, что размыто и вызывает желание обернуться. Он не хотел больше глубоко задумываться над не имеющими смысла словами, Он просто впитывал в себя окружающий мир. И мир откликнулся, с него словно сдернули покрывало. Чем больше Он всматривался в бесчисленные гирлянды звездных спиралей, тем больше замечал, что пространство вокруг них неоднородно. Неуловимо в нем присутствовал некий след правильного рисунка или даже чертежа. Отблески звездного света то там, то здесь преломлялись на гранях пространства, и это было захватывающе красиво. Он восхищенно застыл в немом почтении к открывшейся картине и чем больше смотрелся в нее, тем больше поражался. Беспорядочные грани скрывали неведомые глубины пространства, и они вовсе не были беспорядочными, они хранили в себе некий замысел, замысел создателя. За ними скрывались новые миры, новые вселенные и Он почувствовал, что в них можно плутать бесконечно долго, до скончания времен.
  -- Господи, как же красиво! - мысленно вскричал Он.
   И тут же вселенная вздрогнула, словно по ней прошла неуловимая взору волна, безжалостно смыла глубину пространства, затуманила ее завораживающе красивую, но излишнюю наготу, свидетелем которой Он оказался. Миг и вокруг него равнодушно и величественно простиралась пустота и звезды.
   Его внимание привлекла яркая и крупная звезда. Вокруг все звезды мерцали россыпью точек, а эта сияла ярким пятном света. Он назвал её "Близкая". Чем больше Он всматривался в нее, тем большим великолепием она его одаривала, маня его взор то золотом, то раскаленным железом, то холодом ослепительного белого сияния. Ему так хотелось приблизиться к ней, окунуться в ласковые языки ее огня. Почему-то Он был уверен, что они будут непременно ласковыми. Он сосредоточился и впился взглядом в звезду. Казалось, она кинула ему навстречу нити, ухвати их и она притянет. Но нечем было схватить их, вокруг была пустота, да, и Он сам был пустотой, недвижимым и одиноким пустым местом посредине вселенной. Стало обидно, и он отвернулся от мира, отрешился от окружающего пространства и погрузился в себя. Мысли смешно заметались, а потом обреченно остановились и улеглись в глубине разума.
   Покой был недолгим, волна страха окатила его ужасом и близким безумием. Мысли вновь лихорадочно заметались, словно дикие звери в клетке. Холод и одиночество! Навсегда! Вокруг бескрайний мир, чужой и холодный и Он висит в нем намертво впаянный в пространство, ничего не зная ни о себе, ни об окружающей вселенной. Он потерял представление о времени: то ему казалось, что Он висит здесь несколько минут, то целую вечность. Но страх рассеялся, разметав остатки чувств. Он с легким интересом ощущал, как истекают из него эмоции, как они растворяются в окружающей пустоте. Ему стало хорошо!
  -- А что, - подумал Он, - даже если я вечно буду здесь висеть, то в этом нет ничего страшного. Это даже любопытно, наблюдать за жизнью вселенной, смотреть, как рождаются и умирают звезды, ждать и дождаться ее конца.
   С этими мыслями Он окончательно успокоился, в душе воцарился мир и покой. Он созерцал окружающий мир, считал звезды, выискивал в хитросплетениях галактик красивые узоры, некие образы, смутно напоминающие о чем-то далеком и безвозвратно утерянном. Чем больше Он всматривался в мир, тем ближе он становился. В один прекрасный момент Он понял, что вселенная живая. И еще Он забыл время, оно лилось сквозь него, не задевая и не меняя. Он не скучал и не впадал в уныние, просто созерцал округ себя, ничего не ожидая и ничего не думая. Сознание стало играть с ним шутки. Например, он рассматривает какую-нибудь звезду и безотчетно спрашивает себя, а есть ли у этой звезды планеты? И она послушно приближается, показывая себя и свои планеты. Он видит то сухие колючие скалы, сжатые космическим холодом, то укутанные густой кипящей атмосферой вулканы, то белые облака над зеркалами огромных океанов. Он чувствовал, что может сделать усилие и окунуться в них, приблизить и рассмотреть самое мелкое живое на такой планете, но почему-то не решался. Он был не готов. Он боялся потерять эту сладкую иллюзиею, созданную больным сознанием.
   Он привык к своему безмятежному существованию, но однажды особенно долго смотрел на Близкую. Он уже многое знал про неё. У звезды не было планет. В гордом одиночестве она испускала каскады света и огня. Вот он рядом, окуни в него свой взгляд и утонешь... языки звёздного пламени не обжигали, напротив, манили уютом и теплом. И Он решился: осторожно потянулся вслед за своим взглядом и оказался в огне.
   Вселенная перевернулась. Больше не было пустоты и безбрежного пространства, теперь мир вокруг него горел, взрывался протуберанцами солнечной материи. От них веяло энергией и неукротимой силой. Но ему было уютно здесь, и, о чудо, теперь Он мог двигаться! Он засмеялся, ощутив, что перемещается в океане света в полном соответствии со своими желаниями. Вверх, вниз, вправо, влево, любое направление было открыто ему, и Он купался в огненном пространстве, черпая из него радость и силы. В него щедро вливались потоки энергии, Он нырял, пил этот огонь, сам был огнем. А потом наступила приятная истома, ленивые мысли уснули рядом с его рассеянным взором. Он безучастно наблюдал, как на фоне огненных сполохов стали проявляться контуры его тела. Вот мелькнула линия руки, а сейчас Он пошевелил ногой. Странно, но это его не взволновало, Он весь отдался неге, Он отдыхал от движения, наслаждался сытостью и покоем, его покачивало и баюкая тихо влекло вниз. А Он не сопротивлялся. Зачем? Здесь не может быть ничего плохого, теперь Он будет здесь жить, Близкая будет его домом и Он будет хозяином этого дома.
   Что-то изменилось. Его тряхнуло и стремительно понесло вниз в гигантскую темно-багряную воронку. Он падал. Там внизу его кто-то ждал, видимо, дом оказался занятым.

***

   Воронка уходила в самые недра звезды, ее стены закручивались могучими струями огня. Падение казалось долгим, но когда прекратилось, показалось кратким мигом. Он пошевелился и вновь увидел смутные линии своего призрачного тела. Теперь к нему возвращался смысл прежде потерянных для понимания слов: рука, нога, голова, человек.... Значит, раньше Он был человеком?! Но тогда у него должно быть имя, Он точно знал, что у людей бывает имя. Он напряг память, обследуя ее закоулки, вот перед внутренним взором мелькнуло чье-то лицо, до боли знакомое, участливые глаза и губы, что-то неслышно шептавшие. Нет, это не имя.
   Стало жарко.
  -- А может быть мне пора наверх, к холодным звездам? - подумал Он, и тут же напряглись и сузились огненные жилы, от них пахнуло жаром. Он попытался двинуться, но не смог, чья-то неведомая сила спеленала его мертвой хваткой.
  -- Хм, - Он усмехнулся, удивляясь самому себе: нечто могучее втащило его в недра солнца, а ему не только не было страшно, ему было почти все равно. Почти, потому что легкое любопытство в нем присутствовало.
   Было ясно, что все его мысли были открытой книгой для неведомого обитателя звезды, поэтому Он ни о чем и не думал. Ему было легко это делать, недаром же он провисел столько времени впаянный в сердцевину пустоты! Он смотрел вверх и видел багряный нескончаемый тоннель, он слегка раскачивался и терялся в выси тонкой ниткой. Ничего не предполагая и не планируя, только любопытства ради, Он сфокусировал взгляд на этой нити и она послушно стала разматываться, открывая себя его взгляду. Вот показался конец тоннеля, слегка размытый и растрепанный наружными протуберанцами, Он стал их рассматривать, а потом вдруг неожиданно даже для самого себя, взял и оказался рядом с тем, на что смотрел. На всякий случай Он вспорхнул, не мешкая повыше, гостеприимство здешних обитателей ему не понравилось.
   Когда кровавый жгут тоннеля скрылся внизу, Он остановился, здесь, кажется, ничего не угрожало. Он огляделся. Нет, все-таки что-то его все равно беспокоило, чудилось некое присутствие. Ощущение усиливалось, сквозь огненные потоки стали мелькать едва уловимые тени величественно колыхающихся прозрачных полотен. Они врезались в потоки света, и те вздрагивали от неведомого препятствия. Это было так красиво, что не вызывало страха. Здешние обитатели закружились в гигантском хороводе. Невозможно было их ни сосчитать, ни оторвать взор. В середине танцующих гигантских полотен легким пятном проявился маленький лоскуток. Вокруг него истово кружились сверкающие великаны, и с каждым новым оборотом лоскуток наполнялся тенью. Вот хоровод остановился и рассыпался, обитатели звезды величественно удалились в разные стороны, а лоскуток двинулся в его сторону. По мере приближения, он рос и рос в размерах. Оказывается, это из-за огромного расстояния он казался маленьким, а сейчас он был рядом с ним, как солнце рядом с планетой.
  -- Господи! - пораженно воскликнул Он, - а какого же размера его создатели?!
  -- Не создатели, родители.
   В его голове звучал приятный голос. Сначала чужие слова всколыхнули вопрос: "Как же он меня понимает?", но Он тут же его отбросил: какая разница, как? Главное, что понимает!
  -- Пришелец, ты очень беспорядочно мыслишь.
  -- Извините, я растерялся, я слишком долго был одинок.
  -- Мы знаем.
  -- Откуда?!
  -- Ты на нас часто смотрел. Почему не пришел раньше?
  -- Не мог. Не умел. А кто вы?
  -- Мы здесь.
  -- Не понимаю. Вы живете в этой звезде?
  -- Разве сейчас это не очевидно?
  -- Да, действительно, глупый вопрос.
  -- Я не нахожу в тебе имени, ты скрываешь его?
  -- Нет, я его не знаю, потерял, наверное.
  -- Тогда назови себя сам.
  -- Сам?! - Он подумал, что мог бы раньше до этого додуматься, но почувствовал, что не может этого сделать.
  -- Ты не можешь.
  -- Нет, не могу. А можете ли вы помочь мне вспомнить старое имя?
  -- Не можем.
  -- Не сумеете?
  -- Нет, просто не можем.
  -- Но почему?!
  -- У тебя будет долгий путь, ты должен вспоминать сам.
  -- То есть вы смогли бы, если захотели?
  -- Совершенно верно, пришелец.
  -- Понятно. А в помощи мне не откажете?
  -- Чего ты просишь?
  -- Выберите мне, пожалуйста, имя.
  -- Мы предполагали твою просьбу и уже выбрали тебе имя.
  -- Какое?!
  -- Не торопись, пришелец, запомни: имя, влияет на выбор пути.
  -- Хорошо, запомнил. Говорите скорей.
  -- Мы нарекаем тебя Гора.
  -- Гора? - Он несколько раз мысленно произнес свое имя, как бы пробуя его на вкус. - Не очень звучное, но я согласен, спасибо. Кстати, а что оно означаете?
  -- Идущий к солнцу.
  -- Почему идущий, я же уже пришел к солнцу?
  -- Ты должен найти свое солнце.
  -- Хм, задача не из легких. Звезд великое множество, к тому же я не помню, какая из них моя.
  -- Должен тебя оповестить, что звезд еще больше, чем ты предполагаешь, ведь они находятся в мирах, которых тоже множество.
  -- Вот это, да! И как же мне быть?!
  -- Искать.
  -- Но это невозможно!
  -- Да, это трудно, но ты должен справиться. Ведь смог же ты уйти от верной гибели.
  -- Багряный тоннель?! - внутри все похолодело от запоздалого страха.
  -- Да.
  -- Так он и на вас нападает?!
  -- Да, но только на очень ослабевших и старых. А гостей подобных тебе он не выпускал ни разу.
  -- Выходит, я не единственный такой?
  -- Ты редкий, Гора, но не уникальный.
  -- Что ж, это радует. Вы мне не подскажите, ваша вселенная моя или не моя?
  -- Мы не знаем.
  -- Ну, хорошо, подскажите хотя бы, как мне из мира в мир перемещаться?
  -- Мы не можем.
  -- Опять нельзя?
  -- Нет, наш способ слишком горяч для тебя, ты должен найти свой.
  -- Хорошо, и на том спасибо.
  -- Гора, тебе пора покинуть нашу звезду, находиться для тебя здесь небезопасно.
  -- А что со мной может случиться?!
  -- Твоя энергия холодней солнца.
  -- И что?
  -- Больше ничего.
  -- Вопрос можно?
  -- Спрашивай.
  -- Я видел, как ты, - Он запнулся, - вы, рождались. Вас произвели специально для беседы со мной?
  -- Совершенно верно.
  -- Но почему со мной нельзя было пообщаться напрямую?
  -- Потому, что мои родители существа многомерные и пока ты не готов воспринять их.
  -- То есть потом я смогу?
  -- Сможешь. В тебе есть все, ищи.
  -- Спасибо. А что теперь с вами будет?
  -- Я буду жить, Гора, жить и помнить о тебе.
  -- Но вам, наверное, будет трудно, ведь вы не такой как все?
  -- Да, я такой же редкий, как и ты. Зато мы почти братья, часть тебя останется во мне, а часть меня, в тебе.
  -- То есть меня стало меньше?! - испугался Гора.
  -- Нет. Если ты отдаешь, то от тебя ничего не уходит.
  -- Не понимаю, как такое может быть?
  -- Поймешь.
  -- А мы еще увидимся?
  -- Может быть.
  -- А как мне вас называть? - решился, наконец, спросить Гора.
  -- Зови меня Другом и в следующий раз приветствуй меня одного.
  -- Не понимаю.
  -- Ты говоришь мне вы, а я один.
  -- Но я думал, что это правило хорошего тона....
  -- Друзья могут обращаться только друг к другу.
  -- Да, это верно.
  -- А теперь торопись, тебе надо уходить.
  -- Что ж, благодарю за теплый прием, я пойду, пожалуй.
  -- Прощай Гора, - и собеседник исчез в языках пламени.
   Гора рассматривал собственные контуры на фоне огромного сияющего диска Близкой. Оказалось, что на руке у него пять пальцев, это его очень позабавило, ведь здесь в пустом пространстве они ему совсем не нужны. Он пошевелил ими. Наверное, ими когда-то можно было что-то брать, например, ручку. Ручку? Гора покопался в памяти. Да, ручку, чтобы писать. Писать, значит оставлять следы на чем-то. Хм, следы? Нет, не следы, а знаки, знаки его языка. Перед внутренним взором что-то вынырнуло, поманило и опять скрылось в бездонных глубинах памяти. Гора мысленно пожал плечами и беззаботно огляделся. Вокруг него сияли миллиарды звезд. Его необычный побратим сказал, что он должен искать свое солнце, которое еще неизвестно в каком мире находится. Легко сказать, а как выбрать?
   Гора вдруг ясно понял, что в данное мгновение определяет свой путь: куда падет его взгляд, туда он и направится. Из памяти всплыло: "развилка судьбы". Ну, и что с этим делать? Гора встряхнулся, сжался и тут же расслабился, выкинув из сознания беспорядочные мысли. Теперь он перестал быть кем-то, он стал частью пространства, его нервом. Пустота исчезла, мир жил, рождая жизнь, пестуя ее, иногда отвергая и поглощая. Это было невероятно! Ощущать все это было невероятно интересно, но очень тяжело. Гора почувствовал, как энергия, которой насытила его Близкая, расплескивается в никуда, и ему стало страшно. Он вынырнул из этого бездонного омута уставшим и ослабевшим и с сожалением обнаружил, что вновь стал прозрачным, вернее призрачным. Попытка оказалась безуспешной, он ничего не нашел, ни пути, ни нити, ни подсказки. Он висел впаянный в пустоту и беспомощно смотрел на звезды. Стало грустно и одиноко. Гора посмотрел на Близкую, но вернуться туда не решился, неудобно было перед Другом.
  -- Господи! - зашептал, пламенея надеждой Гора. - Направь меня!
   И на душе стало спокойней. Гора благодарно улыбнулся и посмотрел в сторону от Близкой, на крохотную звездочку на краю плотного скопления звезд. Эта звездочка подмигивала ему, словно приглашая в гости, и Гора с готовностью метнулся к ней своим взглядом. Перед ним вспыхнуло желтое пятно солнца и вот, он уже рядом с ним.
   Звезда была старая, испускающая тусклое багряное свечение, на ней видны были темные пятна, уродующие, словно короста прежде чистый лик светила.
  -- Надо же так вляпаться! - подумал Гора, огорченно рассматривая звезду. - Эй, старушка, - крикнул он ей, - ты звала? Я прибыл, давай, показывай свои ветхие покрывала.
   Наряд звезды был небогат: три мертвых планеты. Гора видел космический холод на них и голые камни. Третья дальняя от светила планета была очень большой. У такой планеты раньше могла быть атмосфера. Гора переместился поближе. Ну, конечно же, была! Чуть ли не половину видимой части планеты занимали пустыни. Даже отсюда, с высоты тысячи километров были видны огромные барханы песка, зализанные ветрами вершины гор.
   Гора с интересом двинулся против оси вращения планеты. Он не ожидал увидеть чего-либо нового, но открывшаяся перед ним картина заставила его вздрогнуть. Внизу, на поверхности зияли огромные кратеры, слишком круглые и правильные, чтобы быть похожими на природное явление. У Гора в душе загорелась искра надежды. Он ринулся к ближайшему кратеру, планета скачком разбухла до размеров вселенной, а кратер превратился в громадный конус, дно которого терялось во мраке. Стены его словно резьбой были изрезаны спиралью дороги, по которой вереницей двигались машины! Одна за другой они медленно выныривали на поверхность и двигались к широкой ленте основной дороги, проходящей между кратерами. Там они степенно и безошибочно вливались в непрерывный поток грузового транспорта.
   Гора сам себе не верил: с первого раза найти не только жизнь, но и высоко разумную цивилизацию! Он радовался как дитя, хотя если бы его кто-нибудь спросил, то он, вряд ли смог бы объяснить, а зачем, собственно, она ему нужна. Ведь как с ним, бесплотным и воздушным, вступить в контакт? Один раз ему уже повезло. Может опять.... Он снизился и, наматывая круги, стал высматривать местных жителей. Даже намека на живых существ не было.
  -- Эх, я, разиня! - радостно осенило Гора. - Здесь же нет ни грамма воздуха! Они все в машинах, сидят в кабинах и крутят баранки своих грузовиков!
   Он рванул вниз, торопясь увидеть, почувствовать, может быть, поговорить. Но его ждало разочарование, в грузовиках не было кабин для людей. Фактически, машины представляли собой громадный кузов на колесах, заваленных под завязку местной породой. Гора растерянно покрутился вокруг и опять поднялся вверх. Он, было, решил двигаться по маршруту движения грузовиков, но тут у него возник вопрос, на который ответа не было. По петляющим дорогам ползли тысячи груженых громадных машин, но вниз, в карьеры, не двигалось не единой! Такой загадки Гора стерпеть не мог и, не мешкая, ринулся вглубь ближайшего карьера.
   Темнота отступала по мере спуска, превращаясь из чернильной тьмы в серые сумерки. Сначала Гора считал количество витков дороги, но после второго десятка сбился и бросил это занятие. Дно оказалось ровным и обширным. На нем в строгом порядке двигались к началу серпантина грузовики. Они неторопливо выползали из четырех тоннелей лучами, расходящимися в разные стороны. Не долго думая, он нырнул в ближайший. Ничего необычного, тоннель, как тоннель, с гладкими и ровными стенами плавно переходящими в полукруглый свод с вереницей тусклых светильников посередине. Он летел по нему несколько километров, пока не почувствовал мощный, пока еще далекий гул. Он передавался по стенам и с каждым новым километром он рос, все ощутимее сотрясая своды тоннеля. Наконец Гора увидел странный механизм, занимающий все пространство тоннеля и грызущий находящуюся перед ним породу. Каждые две-три минуты в середине него появлялся пустой грузовик, получал свою порцию груза и, съехав по пандусам, неторопливо отправлялся в путь. Гора несколько раз облетел невозмутимо работающий механизм и все равно не смог даже предположить, откуда в его середине появляется транспорт. Потеряв несколько часов и так ничего и не выяснив, он разочарованно двинулся обратно. В сознании царил сумбур и растерянность. К нему стало вкрадываться подозрение, что его просто разыгрывают, хотя это была самая глупая идея, которая могла прийти в голову.
   Выбравшись наружу, Гора двинулся вслед уходящей веренице груженых машин и вскоре увидел цель их движения. Перед широкой лентой дороги висело странное марево, чуть колеблющееся, когда в него ныряли грузовики и бесследно исчезали. Дальше дороги не было.
   Если бы у него были глаза, он бы их протер, а сейчас он сначала просто не поверил тому, что видел. Гора облетел на приличном расстоянии прозрачную завесу и заглянул в нее с тыла. Он думал, что увидит двигающийся навстречу поток грузовиков, но завесы сзади была непрозрачной, она зеркально отражала все, что находилось за ней. Гора с опаской медленно приблизился с тайной надеждой увидеть самого себя, но его в отражении не было. Набравшись смелости, он подвинулся вплотную и мысленно протянул к зеркалу руку. Он предполагал, что она, как обычно, пройдет насквозь, но в этот раз он почувствовал сопротивление. Нет, не осязанием, на каком-то ином уровне к нему поступил сигнал, что здесь ему не пройти. Гора на всякий случай отодвинулся. Он хорошо помнил ощущение беспомощности, когда его спеленал багряный тоннель на Близкой. Эта штука его не пропускала, значит, могла и не выпустить. Он отодвинулся еще дальше.
   Тусклое солнце, словно гвоздем прибитое висело практически на одном месте, видимо, планета вращалась очень медленно. Гора повис в нескольких километрах от завесы, глотающей грузовики, и стал размышлять.
  -- Итак, - думал он, - я увидел странную картину, в которой нет ни конца, ни начала. Вернее, они вроде бы присутствуют, но слишком уж походят на чудеса. Впрочем, почему я считаю, что это чудеса? Может быть, в моем мире, где я родился, подобные вещи были в порядке вещей?
   Гора прислушался к себе. Нет, его мир был явно проще, почему-то он был в этом уверен. Поток грузовиков не прерывался ни на секунду. Гора отвлекся от глубоких размышлений и стал прикидывать, сколько же породы вывозится с планеты.
  -- Хм, - усмехнулся он мысленно, - а почему я решил, что с планеты? Да потому, что тот, кто на ней живет, не может допустить такого варварства.
   Гора огляделся. Впрочем, где тут жить живому? Планета походила на ограбленную торговую лавку (надо же, вспомнил!), а грузовики вывозили из нее последнее, что еще у нее можно было взять. Ему стало почему-то жалко эту большую и беспомощную планету, а к возможным хозяевам грузовиков появилось предвзятое неприятие. Наверное, это они стащили с этой могучей планеты атмосферу, а теперь тащат то, что осталось.
   Гора рванулся вверх, в космос. Ощутив себя среди пустоты, он успокоился и, решил обследовать планету более внимательно.
   Гора ничего не нашел на этой гигантской планете, кроме еще нескольких десятков карьеров с теми же самыми грузовиками, исчезающими в мерцающих завесах. Никакого присутствия разумных хозяев, ни одного огонька на ночной стороне планеты, даже на дорогах! В таком случае, зачем им светильники в тоннелях? Он был озадачен, и это еще мягко сказано.
   На этой несчастной планете делать было больше нечего. Гора так и не решился перейти полупрозрачные ворота. Он был уверен, что с ним ничего не случится, но что-то внутри него протестовало против такого шага, может быть интуиция, а может быть и страх, но он решил не перечить сам себе. Прежде чем покинуть эту загадочную тусклую звезду, оставалось обследовать оставшиеся две планеты. Гора облетел каждую и не нашел на них ничего, кроме скал и камней. По сравнению с третьей планетой, эти две были раз в десять меньше. Поднявшись далеко в открытый космос, Гора смотрел на них, и пытался сообразить, что вызывает в нем острую неудовлетворенность. Всем нутром он чувствовал, что здесь что-то не так. Он не помнил, где родился, но видимо там имели понятие об астрономии и обучали ее азам. Например, Гора знал о звездах, что они есть, что у них могут быть планеты, которые вращаются вокруг светил по орбитам, знал, что космическое пространство, это пустота и холод.
   Перед ним примерно на равном расстоянии друг от друга находились три планеты, две крохотные, а одна громадная. Они образовывали вместе с центральным светилом идеально ровную прямую, как будто создатель нанизал планеты на радиус, исходящий из звезды. Это совпадение и он попал на редкостное явление? Но за то время пока Гора здесь находился, планеты давно должны были разойтись, а они словно связанные держались друг друга. Получалось, что у них согласована скорость движения по орбитам? Возможно ли такое без разумного вмешательства? К нему пришла очень простая и эффективная идея: а нет ли на противоположном радиусе других планет? Ему представлялось, что в этом случае планетарная система была бы более сбалансированной. Сказано, сделано. Он поднялся еще выше. Проведя взглядом прямую линию, на которой находились планеты, через звезду и дальше, он там ничего не увидел. Слишком далеко, но для него это не было проблемой. Он приблизил взглядом это пространство и стал его буквально обшаривать. Поиски не продолжились долго, он нашел еще одну планету! Не мешкая, Гора переместился к ней.
   Это была не планета, это было искусственное сооружение! По размерам оно составляло не менее половины от большой планеты! Идеально круглая форма, металлические отблески, а главное, густая россыпь огней на полюсе не оставляли никаких сомнений.
  -- Господи, спасибо! - радостно пропел про себя Гора. - Такой подарок! А вдруг я родился под этой звездой? И что же, мои поиски закончены? Так быстро?
   Гора думал, что планета сделана из металла. Он ошибался, вернее почти ошибался. Металл присутствовал, но в отдельных местах, видимо закрывая какие-то неровности или впадины. В остальном планета представляла собой огромный ровный каменный шар. В районе одного из полюсов виднелись контуры искусственных строений. Гора нетерпеливо метнулся туда, радостно предвкушая новый контакт, но, рассмотрев, что оказалось перед его взором, он застыл в немом изумлении. Были строения, были огни. Они освещали прямые улицы между одинаковыми по размерам и архитектуре строениями. Этот город на многие десятки километров раскинулся правильным кругом вокруг гигантской дыры, диаметром километров в пятьдесят. Отверстие не зияло темнотой, оно было также щедро освещено, как и город. Более того, Гора рассмотрел, что город продолжался в этой дыре! Странным образом улицы изгибались и ныряли в глубины планеты. Улицы были пустынны. Для кого они построены? Кто может гулять по ним без воздуха и в космическом холоде?
   Гора на всякий случай слетал на другой полюс. Там все было, как и везде: камень и металл. Он вернулся и завис над странным городом, где не было ни одного жителя. Через несколько часов его терпение было вознаграждено. Прямо под ним ворота одного из ангаров разъехались в стороны, и оттуда выполз какой-то механизм. Гора опустился и увидел небольшую открытую платформу с рядами отполированных до блеска поручней. Если она предназначалась для перевозки людей, то расстояние между поручнями было слишком маленькое.
   Через несколько минут ворота закрылись, а платформа плавно тронулась в путь. Ни колес, ни гусениц у нее видно не было, но она могла двигаться. Гора неотступно следовал за ней в паре сотен метров. Платформа попетляла по пустынным улицам и остановилась у другого ангара. Его ворота тут же открылись и наружу двумя колоннами вышли крохотные роботы. Гора спустился поближе. Они выглядели потешно: маленькие, едва бы достали ему до колен, тоненькие, они сосредоточенно взбирались на платформу и становились к поручням, обхватывая их тремя гибкими манипуляторами на концах..., Гора задумался, как это назвать и назвал их верхние конечности руками. Голова у роботов была в виде шара, на котором не проглядывалось ни одного огонька или отверстия. Он крепился на шарнире к длинному туловищу, под которым виднелись короткие ножки. Из-за непривычной пропорции их тел, Гору все время казалось, что они семенят и торопятся. Он их пересчитал и насчитал двадцать, по десять с каждой стороны платформы. Потом он хотел заглянуть внутрь ангара, но не успел, ворота закрылись, а платформа стала двигаться. Гора устремился следом.
   Устремился, потому что она набрала неожиданно высокую скорость. За считанные секунды она пересекла город и нырнула вслед за плавно изгибающейся улицей вниз. Гора, не раздумывая, последовал за ней. Как только он пересек границу поверхности, так сразу его ощущения изменились. Он перестал видеть уходящий вниз тоннель, теперь перед ним был длинный тоннель, по которому он догонял несущуюся платформу. По бокам и на потолке этого огромного круглого тоннеля были проложены точно такие же улицы. Фонари на них светились далекими пунктирами. Особенно странно было видеть ниточки улиц у себя над головой.
   Тоннель был очень длинным, на пару сотен километров и закончился он неожиданно. В один миг тоннель разбежался всеми своими улицами в разные стороны, по одной из которых унеслась платформа с роботами. Гора не стал их преследовать, это было ни чему. Он влетел в бескрайнее пространство, расцвеченное сложнейшим узором огней и наполненное паутиной циклопических конструкций. Все они, густея и ширясь, сходились к центру планеты, где висел огромный шар, тоже весь в огнях. Он был очень велик, буквально планета в планете.
   Куда только не доставал взгляд Горы, везде было движение. Немного времени ему потребовалось, чтобы убедиться, что кругом были только роботы. Кстати, они не были одинаковыми. Видимо, ради своих функциональных задач им подбирался и внешний вид, и размеры и количество конечностей. Но признаков присутствия их хозяев нигде не было видно. Оставалось только одно место - шар. И Гора направился к нему.
  
  

***

  
  
   Подлетев к центральному шару Гора убедился, что он действительно соизмерим с небольшой планетой. Он оглянулся, и только удалив свой взгляд, сумел найти тоннель, приведший его сюда. Неуловимым образом у него опять изменилось представление о системе местных координат. Тоннель теперь для него казался верхом. Гора мысленно развел руками и перестал об этом думать.
   Прежде чем двигаться внутрь шара, а он это естественно планировал, надо было внутренне к этому подготовиться. Для того чтобы не бездельничать, он решил облететь шар. Это заняло довольно много времени, так как приходилось лавировать между многочисленными конструкциями. Скорее всего, он пронизывал бы их насквозь, но экспериментировать не хотелось. Облет шара не дал ничего нового, со всех сторон он был одинаков. Тогда Гора решил обследовать шар со стороны противоположенного к входному тоннелю полюса. Вот здесь его жал сюрприз, оказывается, шар покоился на соразмерной с ним колонне, если ее можно было так назвать из-за гигантских размеров. В отличие от шара, на ней почти не было огней, за исключением нескольких тоненьких светящихся ниточек. Гора спустился вдоль нее до самого дна и обнаружил только, что внизу колонна едва заметно гудит. Как он мог ощутить звук в вакууме он понять не мог, поэтому предположил, что ему показалось. Гора прикинул, где находится нижний уровень колонны. Получалось, что чуть ниже экватора планеты, то есть, планета была наполовину пуста.
   После этой экскурсии причин откладывать визит в шар не осталось. Он на всякий случай еще потренировался, проскакивая насквозь местные конструкции, и убедился, что для него это не составляет никакого труда, а тем более опасности. Гора решительно приблизился к шару, намереваясь пронизать его стену, но неожиданно наткнулся на препятствие. От неожиданности он опешил. Гора продвинулся в сторону, потом еще, и еще. Тщетно, шар не пускал его внутрь. Страх и опасения исчезли без следа, остался только азарт и жгучее желание проникнуть внутрь, разгадать местную тайну. Немного поразмыслив, он решил искать вход, ведь должен быть здесь вход!
   А его искать почти не пришлось: сбоку, ближе к верхней части шара, была пристроена большая открытая площадка, к которой подходило несколько конструкций с освещенными дорогами. Здесь пространство шара гостеприимно сияло огнями в широком проеме. На площадке на первый взгляд царила неразбериха, уж очень много роботов сразу здесь толпилось. Они семенили между грузовыми и пассажирскими платформами, что-то из них вынимали, переносили, укладывали. Но, приглядевшись, Гора заметил небольшое возвышение сбоку от проема, на котором стояли два необычного вида робота. Они были на треть выше остальных и оперевшись на поручни, внимательно наблюдали за остальными роботами. Временами они поворачивали друг к другу большие круглые головы, и казалось, разговаривали, иногда помогая сдержанной жестикуляцией. Гора замер, неужели вот они - хозяева здешнего мира?! Он подлетел ближе, почти вплотную, и огорчился, эти двое были натуральными роботами, они нисколько не походили на гуманоидов.
   Никем не замеченный он преспокойно пересек границы шара и попал в большое и просторное, закрытое со всех остальных сторон, помещение. Так это же шлюз, догадался он. Стены его, как, оказалось, были для него столь же непроницаемы, как и обшивка шара. Пришлось запастись терпением. Ждать пришлось достаточно долго, пока одна из груженных чем-то платформ, не вползла в шлюз. Створки за ней бесшумно закрылись, и в помещение стал поступать воздух. Потом шлюз открылся и Гора проплыл над заветной границей. Платформа под ним громко лязгнула и нырнула в левый коридор, а он остался один. Он висел посредине обширного круглого зала, из которого лучами расходились полукруглые коридоры. Они были просторными, в каждом свободно разъехались бы две встречные платформы. В верхней части зала тоже были тоннели, только круглые и гораздо меньшего размера.
  -- Если это не вентиляция, то в таких коридорах можно только летать, - подумал Гора.
   Он совершенно не расстраивался, что рядом не было ни души, он наслаждался хлынувшими в него звуками. Они были негромкими: шелест легкого сквозняка, едва слышимый гул удаляющейся платформы. Это было так приятно, слушать! Чем он слушал? А какая разница, он уже давно престал задумываться над такими пустяками. Лениво плавая по залу, Гора обнаружил, что он может беспрепятственно проникать сквозь внутренние перегородки шара, а вот внешние стены, включая и ворота шлюза, были для него непреодолимы. Но и это его не обеспокоило: понадобится, в любой момент выйдет тем же путем, как и вошел. Гора чуть помешкал и наугад подплыл к одному из тоннелей. Полет длился долго, минут сорок, через равные промежутки его тоннель пронизывали поперечные тоннели, но Гора на них решил не отвлекаться, так как боялся заблудиться в этом лабиринте. Наконец, его коридор закончился, и он вылетел под потолком другого круглого зала. Или того же самого?! Гора испуганно стал озираться.
  -- Нет, слава Богу! - успокоился он, этот зал был обширнее, да, и тоннелей и коридоров из него расходилось больше. Теперь предстояло выбрать один из них, чтобы продолжить поиски местных жителей. - Этак, я плутать буду до скончания веков! - Усмехнулся Гора.
   У него, конечно же, оставался в запасе кардинальный способ: прошить все эти перегородки насквозь, пока не наткнется на хозяев, но это было бы неделикатно. И неважно, что его никто не видел. Гора еще раз осмотрел зал. Пол был внизу, потолок, в смысле своды, вверху. Как же он умудрился вылезти сверху, если начал движение вверх снизу?! К тому же коридор был прямым!
  -- Похоже, здешние обитатели умеют с пространством выделывать чудеса.
  

***

  
   Гора опять наугад подплыл к первому попавшемуся отверстию и полетел дальше. На этот раз ему повезло, видимо он попал в центральную часть шара. Она была очень просторной, диаметром в несколько километров и пересекалась несколькими висячими улицами. Только фонарей на них не было, здесь и без них было светло. В этом пространстве света и легкой голубой дымки Гора наконец-то увидел здешних хозяев и в изумлении застыл.
   Вокруг него плавали тысячи мелких полупрозрачных воздушных существ в разноцветных одеяниях. Худощавость придавала им стройность, а неповторимая грация - изящество. Головы их были непропорционально больше тела, но общего вида не портили, так как все скрадывали огромные глаза, умные и блестящие от отблесков внутреннего огня. На лице были еще две дырочки и узкая щелка рта. Их руки заканчивались тремя тонкими и гибкими пальцами, совсем непохожими на то, что Гора успел разглядеть у себя на фоне огня Близкой. Здешние обитатели явно находились в каком-то трансе, глядя своими большими глазами на нечто далекое, недоступное ему и не замечали его. А, может быть, просто не обращали на него внимания? Внимание Горы переключилось на дальнюю точку, которая медленно превращалась в одного из здешних обитателей. Он (или она?) величественно плыл в его сторону. Гора напрягся, вот он, желанный миг, когда его безмерное одиночество перестанет быть одиночеством!
  -- Ты не ошибся, пришелец, - раздался у него в голове мелодичный женский голос. - Мы всегда рады гостям. - Стройная фигурка приблизилась и изящно поманила трехпалой рукой. - Следуй за мной и ничего не бойся.
  -- Боже, благодарю тебя! - радостно воздал он хвалу Господу. - Меня видят, я есть!
   При этих мыслях он заметил, как неуловимо вздрогнула на краткое мгновение сопровождающая его Дама, как он стал называть ее про себя. Он не придал этому значения, но запомнил. Гора двигался вслед за ней, стараясь быть максимально почтительным, но все равно чувствовал себя неуклюжим и слишком большим среди этих утонченных созданий. Несколько раз он едва не задевал парящих обитателей, но они легко и невозмутимо уходили от столкновения с ним, не выказывая ни мыслью, ни взглядом своего недовольства.
   В верхней части этого необъятного зала было посвободнее и дама прибавила скорости. Выше, под самыми сводами зала, Гора увидел большую металлическую сферу, как бы вырастающую из потолка. На ней было несколько рядов светящихся окон. Похоже, дама вела его именно туда.
  -- Интересно, - подумал Гора, - а как же я попаду внутрь, там же, наверное, низкие потолки.
   Тут же в его голове раздался легкий смешок Дамы.
  -- Не волнуйтесь, пришелец, там вам будет уютно.
   Они подлетели к дну сферы, и в ней тут же открылся большой люк. Дама подождала, когда Гора приблизится, и грациозно махнула вверх.
  -- Пришелец, вам туда.
  -- Зачем?
  -- Вы же хотите знать?
  -- Что знать?
  -- Кто мы, например.
  -- Да, хочу.
  -- Поэтому ничего не бойтесь, плывите вверх, там вы сможете получить ответы на многие свои вопросы.
  -- Что ж, спасибо, - Гора немного замешкался, но потом двинулся в сторону распахнутых створок люка.
   Вообще-то, он побаивался возможных сюрпризов, но Даме доверился, очень уж она была приятна и мила. А та послала мысленную улыбку и быстро затерялась среди плавающих в неге соотечественников. На душе стало чуть грустно, но спокойно. Гора решительно направил себя в пространство сферы.
   Толком разглядеть он ничего не успел, потому что как только он оказался внутри, на него навалилась непреодолимая сила, которая плющила и корежила его со всех сторон. За неуловимо краткий миг мир вокруг вдруг сначала окаменел, а потом стремительно вырос. Гора пришел в себя висящим посредине просторного помещения, с высокими стенами и почти пустого, если не считать приличных размеров кресла в дальнем углу, очень похожего на трон. Оно было приподнято на постамент, с которого вела вниз пологая лестница. В кресле восседал массивный робот с большой круглой головой и блестящими глазницами, по форме напоминающими глаза здешних обитателей.
  -- Что у них здесь, роботы, что ли правят?! - удивился Гора, одновременно пытаясь разобраться в путах, которыми его сковали.
  -- Не волнуйся, пришелец, - раздался у него в сознании голос глубоко пожилого человека. - Да, это я с тобой говорю, только я не робот.
  -- Но как же, - удивился Гора, - вы же весь металлический!
  -- Да, это искусственное тело, которое мы создали. Оно надежное и обладает всем набором инструментария, необходимого для управления материальным миром. - Робот сидящий на кресле поднял руку и пошевелил тремя гибкими щупальцами. Они двигались легко и изящно, также как у Дамы.
  -- То есть вы после смерти переселяетесь в роботов?
  -- Нет, пришелец, напротив, наша цивилизация уничтожила смерть.
  -- Как это?
  -- Мы нашли способ стабилизировать наше астральное тело в нашем мире. Кстати, ты зря вырываешься, это временная несвобода. Когда придет время, ты сделаешь выбор и в любом случае будешь свободен.
  -- Хорошо. Но, простите, почему мир вокруг меня изменился, все вокруг как-то выросло?
  -- Мы сделали тебя соразмерным с нами, - в словах робота проскользнула легкая ирония, - скажем, для большего взаимопонимания.
  -- То есть я теперь буду таким маленьким?!
  -- А что в этом плохого?
  -- Не знаю, но я не хочу, чтобы за меня решали, каким мне быть.
  -- Мало ли, что ты хочешь! Ведь и раньше за тебя решали и решают.
  -- Не понял, это кто?
  -- Ладно, потом...
  -- Нет, вы скажите...
  -- Потом!
  -- Хорошо. Я напомню.
  -- Я ничего не забываю. Как тебя зовут, пришелец?
  -- Гора, а вас?
   Но робот неожиданно замолчал. Он слегка наклонил голову, как бы прислушиваясь к чему-то. Через минуту он запоздало ответил:
  -- Меня? Меня можешь называть Люций. - Потом через паузу внезапно спросил: - Послушай, пришелец, но ведь Гора, это не твое имя?!
  -- Как же не мое, если я им называюсь?!
  -- Да, это верно, но у тебя было первое имя, и еще другие имена.
  -- Какие?! Вы можете мне помочь вспомнить себя?!
  -- Ты хочешь этого?
  -- Конечно!
  -- Хорошо. Помолчи некоторое время и постарайся расслабиться.
  
  

***

  -- Я не могу тебе помочь, Гора.
  -- Но почему, вы ведь так могучи! Может быть, кто-нибудь еще?
  -- Нет, Гора, сильнее меня в Недине нет хорава.
  -- Простите...
  -- Ах, да, поясняю: Недина, это наша планета, а хоравы, это мы, народ, который ее населяет.
  -- Понятно. На Близкой мне сказали, что я был раньше, просто все забыл. Я и сам так считал, но иногда на меня находят сомнения.... А вам не кажется, что меня раньше не было, может, я пытаюсь вспомнить то, чего не было?
  -- Нет, Гора, твоя память затянута густым непроницаемым даже для меня туманом, - Люций запнулся: - За этим туманом есть многое, там есть твоя прошлая жизнь, но она скрыта.
  -- Спасибо и на этом, - искренне поблагодарил Гора. Он действительно был благодарен, но ему было неловко за то, что он, возможно, огорчил собеседника непробиваемостью своей памяти. - Простите, если я доставил вам неудобство.
  -- Мне?! Ну, что ты. Напротив, ты мне очень интересен, Гора!
  -- Чем же, тем, что похож на вас?
  -- И этим тоже, но в большей степени тем, что ты не простой дух.
  -- Дух?
  -- Да, к нам уже попадали блуждающие духи, астральные тела тех, кто после смерти физического тела зависал по тем или иным обстоятельствам в этом мире.
  -- То есть их много?
  -- Нет, Гора. Тех, кто способен сохранить свое сознание в узде и при этом обладает способностью передвигаться по пространству, немного. Впрочем, ты сможешь многое узнать, если присоединишься к нам.
  -- Присоединиться?!
  -- Да, стать членом нашей цивилизации. Это великая честь, Гора.
  -- Но я совсем о вас ничего не знаю.
  -- Это справедливо. Я расскажу тебе нашу историю.
   И в сознании Гора полился красочный рассказ о цивилизации хоравов. Люций рассказал об их славном прошлом, о трудностях примитивного периода, когда жестокие войны не раз грозили гибелью всей планеты. Но они нашли в себе силы преодолеть и пережить века смуты, объединились и стали жить единым народом. Их цивилизация очень древняя, только по сохранившимся хроникам ее возраст превышал миллион лет. Гора был поражен и это с явным удовольствием заметил Люций.
  -- Ты удивлен, пришелец?
  -- Да, и очень сильно.
  -- Ты приятный собеседник, Гора.
   Хоравы жили дружно. Их наука и техника процветали, они овладели многими тайнами материи. Они обследовали две другие планеты своей солнечной системы, но каких либо поселений на них создавать не захотели. В их планы не входила звездная экспансия, слишком многим для этого пришлось бы пожертвовать, в том числе самым дорогим, жизнями. Хоравы и без этого были довольны своей жизнью и собой. Благополучная и спокойная жизнь продолжалась почти двести тысяч лет, и только одно обстоятельство омрачало их безоблачное существование - смерть. Она безжалостно выкашивала их ряды, а рождаемость падала, количество хоравов стало неуклонно снижаться. Они научились искусственному продлению рода, но через три-четыре поколения с ужасом увидели, что потомки "искусственников" катастрофически быстро деградировали. Было подсчитано, что всего лишь через пятьдесят тысяч лет их цивилизация может безвозвратно потерять свой интеллект. В конце концов, наука исчерпала все возможные средства для продления жизни, и две эти проблемы: смерть и воспроизводство, встали на пути их цивилизации неразрешимой и страшной преградой. Но они нашли выход! Они покинули свои физические тела, сохранив свои астральные тела в этом мире, и победили тем самым смерть. А проблема рождаемости отпала сама собой.
   Хоравы создали для обеспечения материальных потребностей своего мира интеллектуальных роботов, а также роботов, в которых они могли вселяться и управлять материей. И опять они зажили счастливо и спокойно. Даже еще лучше, чем прежде. Все, кто был свободен от кратковременных обязанностей, обитали в своих новых мирах, настоящих или выдуманных, но всегда реальных и приятных. Хоравы никого не трогали, и себя оградили от незваных гостей, которые изредка появлялись из глубин далекого космоса.
   Но спокойная жизнь продолжалась недолго: их солнце стало гаснуть, беспричинно и стремительно. Флора и фауна на планете погибли. Но они решили и эту проблему, переделав свою планету в гигантский космический корабль. Теперь они не зависели даже от солнца, им нужна была лишь энергия, получаемая из инертной материи. Когда они исчерпают ресурсы собственной солнечной системы, они отправятся в бесконечное путешествие по Вселенной, которая тогда вся станет их большим домом.
   Люций замолчал.
  -- Так значит, - спросил Гора, нарушив затянувшуюся паузу - на большой планете грузовики для вас вывозят породу?
  -- Совершенно верно.
  -- Но как же они сюда попадают?
  -- Слышал когда-нибудь о телепортации?
  -- Да, кажется, - Гора пытался выловить в своей скудной памяти обрывки информации. - Это передача материи на расстояние?
  -- Именно. Только есть большая проблема в данном способе транспортировки: при передаче все молекулы материи перемешиваются в однородное вещество. Поэтому в наши грузоприемники прибывают не грузовики с породой, а куча мелкой пыли. Так что грузовики у нас одноразовые. Кстати, Гора, ответь мне, почему ты не последовал за грузовиком через завесу?
  -- Не знаю, что-то меня остановило.
  -- Да, - задумчиво произнес Люций, - хотелось бы мне понять это "что-то".
  -- Скажите, а я бы погиб, если бы пересек завесу?
  -- Да.
  -- И вы меня не остановили, не подали знак?
  -- Рады бы, но как?
  -- Да, наверное, никак.
  -- Гора, ты так многого не знаешь, но у тебя великолепный ум, который только и ждет настоящих знаний.
  -- Вы хотите сказать, что предлагаете мне стать ученым?
  -- Да нет, что ты! - усмехнулся Люций. - Ученых у нас хватает, я просто предлагаю стать высокообразованным существом.
  -- Это очень заманчиво, но я пока не готов.... Никак не могу понять, а откуда же тогда вы берете столько грузовиков?
  -- На большой планете, уже очень давно, нами построен полностью автоматизированный завод, который их выпускает.
  -- Но как они попадаю вниз, прямо в проходческую машину?!
  -- А вот здесь уже работает особенности нашего четырехмерного пространства.
  -- Четырехмерного?!
  -- Конечно, а какого же?
  -- Но я воспринимаю мир обычным трехмерным. Не понимаю.
  -- Понятно. - Люций послал Гору снисходительно добрую улыбку. - Ответь мне, как ты себе представляешь четырехмерное пространство?
  -- Никак. Даже не задумывался об этом.
  -- Хочешь понять?
  -- Конечно!
  -- Тогда смотри, вот трехмерное пространство, а вот его система координат.
   Перед внутренним взором Гора засветились три прямых линии.
  -- Теперь давай нарисуем в этих трех координатах куб. Видишь?
  -- Да.
  -- Пока все понятно?
  -- Конечно.
  -- А теперь добавляем к трем координатам четвертую. Что изменилось?
  -- Лучше покажите.
  -- Показываю.
   К трем координатам из нулевой точки выросла еще одна координата, с которой стали рисовать куб первые горизонтальные оси. Получилось три, сросшихся тремя боковыми сторонами друг с другом куба. Они были несколько неправильной формы, если смотреть на них сразу, но когда Люций стал их медленно вращать их, то каждый ближний выглядел вполне нормальным кубом.
  -- Гора, тебе понятно?
  -- Пока да.
  -- Хорошо. А теперь смотри, почему четырехмерное пространство на первый взгляд не отличается от трехмерного.
   На глазах Гора кубы медленно стали врастать друг в друга. Их общая геометрия ломалась, но кубы оставались кубами, вот они сложились, и остался опять один куб, только грани у него были потолще.
  -- Люций, кажется, я начинаю понимать!
  -- И что же ты понял?
  -- В вашем пространстве я просто не вижу больше трех измерений.
  -- Да! А еще запомни, что в каждом следующем измерении присутствует предыдущее.
  -- Но тогда все измерения должны выглядеть одинаково?
  -- Нет, они меняются. На это есть причины. Если останешься, ты узнаешь о них, и еще о многом. Например, о том, как в четырехмерном пространстве может быть множество трехмерных, не пересекающихся миров. Мы их называем параллельными.
  -- А в пятимерном пространстве может быть множество четырехмерных?
  -- Совершенно верно!
  -- Люций, а в каждом из четырехмерных пространств, которые входят в пятимерное пространство, есть еще и свои трехмерные?
  -- Да! Гора, ты очень быстро все схватываешь.
  -- Это сколько же всего миров получается?!
  -- Я бы назвал это бесконечной величиной.
  -- Во вторичном мире не может быть бесконечных величин, - машинально вырвалось вдруг из недр памяти Гора.
  -- Что, что?! - взволнованно переспросил Люций. - Что ты имеешь в виду, Гора?
  -- Не знаю, просто с языка сорвалось.
  -- Ну-ну, а ты оказывается парень не простой.
   Гора на это внимания не обратил. Он все еще находился под впечатлением рассказа о многомерности вселенной. Он думал о том, что найти свое солнце в этой каше миров невозможно без божьего проведения. И, наверное, Люций улавливал что-то из этих мыслей. Или он читал его, как открытую книгу?
  -- Я могу задать вопрос?
  -- Конечно, Гора, что за церемонии, - слова его собеседника прозвучали вкрадчиво и сладко.
   Гору это не понравилось, но он вида не подал.
  -- Скажите, какая цель у вашей цивилизации?
  -- Цель? - искренне удивился Люций. - Жить, вот наша цель!
  -- Ради чего?
  -- Ради жизни.
  -- То есть вы живете ради самих себя?
  -- Да.
  -- А более высокие цели или задачи...?
  -- Нет ничего более высокого, чем собственная жизнь и жизнь своего народа!
  -- Не знаю, - задумчиво произнес Гора, - как-то эгоистично получается.
  -- В этом нет ничего зазорного. В эгоизме тоже есть мудрость, особенно если он вмещает в себя целую цивилизацию.
  -- Нет, вы меня простите, но у меня что-то не вяжется. Мне кажется, что у каждой цивилизации должна быть некая высшая цель, ради которой нужно жертвовать силы, время.
  -- Все правильно, Гора. Скажи, забота о процветании будущих поколений является благородной задачей?
  -- Конечно!
  -- Так мы о нем и заботимся, только все будущие поколения - это мы сами. Наша цивилизация уже развита, уже достигла пика своего могущества, так куда же нам стремится, как ни к самим себе?!
  -- Еще раз, простите, Люций, но никак не могу с вами согласиться.
  -- Ну, хорошо, - в голосе хорава проскользнули нотки раздражения, - скажи мне, как ты сам представляешь эти высшие цели, куда, по-твоему, надо стремится?
  -- К богу!
  -- Нет! - Люций резко встал со своего трона и раздраженно хлопнул руками по подлокотникам. Потом сел обратно. - Не говори мне о боге!
  -- Но почему?!
  -- Мы живем без него.
  -- Чем же он вам помешал?
  -- Тем, что его цели не совпадают с нашими.
  -- Но откуда вы можете знать цели Господа?!
  -- Поверь, мы догадываемся. Мы многое знаем о боге. Он хочет, чтобы мы служили ему, а мы хотим служить себе! Скажи, Гора, разве мы не можем выбрать свою дорогу сами?!
  -- Можете, но все равно это будет выбор Бога.
  -- Ты слишком самоуверен, пришелец, - зло прошипел Люций.
  -- Нет, я совсем не самоуверен, просто я убежден, что те, кто не с Богом, те с Антибогом!
  -- А вот здесь ты ошибаешься! Наша цивилизация соблюдает строгий нейтралитет. Мы не хотим выступать в этой бесконечной войне ни за одну из сторон.
  -- Но так не бывает, вы заблуждаетесь!
  -- Вот как, заблуждаемся? То есть миллионы мудрых хоравов оказываются глупее тебя, пришлый дух?!
  -- Нет, не меня, вы не можете быть умнее Бога.
  -- Да, что ты заладил: бог, бог.... - хорав встал, сошел с постамента и подошел почти вплотную к Гору. - Я знаю, что ты в него веришь, но на чем твоя вера построена? Он что, помогает тебе, заботится о тебе?
  -- Да.
  -- Глупости! Вот сейчас ты в моей власти, я легко могу распылить тебя за дерзость и упрямство, но делать этого не буду. Мы тебя будем исследовать.
  -- Люций, это нечестно! Вы же обещали, что я в любом случае буду иметь право выбора!
  -- Не отрицаю, обещал, но обстоятельства изменились. В твоей памяти есть что-то очень интересное, я это чувствую, и это будет полезно для Недины, я это тоже чувствую. Так вот, вернемся к богу, попроси у него сил, вырвись из этих пут.
  -- Значит, вы мне не скажете, кто за меня все решает?
  -- Отчего же, скажу. Твой любимый бог тобой и манипулирует. Он все делает ради себя самого.
   Говоря это, Люций повернулся и пошел к правой стене, там он протянул щупальца, пространство перед ним колыхнулось полупрозрачной складкой, он вошел в нее и исчез. Гора, наблюдавший за ним, почувствовал, что уловил во время перехода своего коварного собеседника, некую волну. Она выплеснулась из него кратким импульсом, но он ее принял и, самое главное, понял. Он мог воспроизвести ее! Более того, она легко улеглась у него в сознании, обросла неведомыми нитями, стала частью него. Видимо, увлекшийся разговором Люций, вовремя не отключился от его сознания и невольно выдал тайну перехода.
   Гора интуитивно напрягся, как бы поглаживая своими мыслями нежданно пришедшее знание, и оно благодарно зашевелилось, высвечивая в окружающем мире невидимые прежде грани, за которыми прятались новые пространства. Одновременно он вспомнил высокомерное поведение Люция, и внутри него родилось возмущение. Ведь тот не ему бросил вызов, богу!
  -- Господи! - взмолился Гора. - Не покинь меня, дай мне силы противостоять твоим отступникам! Не наказания ради, а для возможного вразумления!
   Он напрягся, преодолевая оковы. Под его усилиями они вдруг стали мягкими и вязкими, они еще пытались сдерживать его, но сила из них уходила, а он рос, ширился, возвращаясь в свои прежние размеры. Он не стал ждать, когда упрется в потолок, он просмотрел открывающиеся отсюда многомерные переходы, и неведомым чутьем определил тот, который вел за пределы сферы. Он открыл его пошире и сгинул.
   Гора легко и непринужденно двигался внутри этой огромной полуискусственной планеты. Его никто не преследовал, видимо, Люций даже предположить не мог, что его пленник сможет освободиться. Горе их было жаль. Какая могучая цивилизация, в совершенстве овладевшая материей, пространством, а все силы бросила на обеспечение бессмертного и беззаботного существовании своих членов! За высокомерное обращение с ним он на них не обижался. Ну, взяли бы его в плен, ну, подержали бы какое-то время, а может, действительно смогли бы открыть ему память? Нет, он обязательно сюда вернется. Зачем? Гора не мог себе ответить, зачем, но знал, что если найдет свое солнце, то потом вернется на Недину, чтобы спасти хоравов. От кого? Да, от самих себя! Ну, нельзя же так пренебрегать Богом! Или можно? Ведь он их не наказывает. Ну, и что? Он ушел от них, вот и наказание. Рано или поздно они поймут, что без Бога в душе пусто!
   Гора беспрепятственно вылетел в открытый космос и еще раз оглянулся, чтобы запомнить. Он не боялся потом не найти Недину, он точно запомнил, где их искать, теперь он это умел делать, неизвестно как, но умел. Например, если бы он захотел, то легко бы вернулся на Близкую. Вон она, правее, вверху. Но у него другая задача, он должен искать свое солнце. Как и прежде, Гора висел в пространстве, спокойный и умиротворенный. Он любовался необъятностью мира, а также новыми его сторонами, которые прежде не мог видеть. Теперь пространство не казалось пустым. Глядя на вселенную как бы под разными углами зрения, он, то тут, то там замечал пространственные складки, скрывающие переходы в соседние измерения. Чем больше он вглядывался, тем гуще космос зарастал ими. Они уже не спрашивали его разрешения проявиться, они самовольно вырастали из ничего и тянулись друг к другу, сливаясь в замысловатые узоры, похожие на пчелиные соты. Горе стало страшно, ему показалось, что еще немного, и он застрянет в этом необычном пространстве, твердеющем, словно жидкое стекло. Усилием воли он стряхнул с себя наваждение и бережно подвинул новое знание куда-то вглубь своей памяти, так чтобы не попадалось случайно, но и не терялось. Пространство вокруг превратилось в привычный космос и Гору очень не хотелось больше нарушать этот порядок, даже если он был иллюзией, скрывающей истинное положение вещей. И еще он решил, что ему надо уходить отсюда в трехмерную вселенную, потому что все последние события указывали, что это именно его измерение.
   Не представляя себе, как это делать, Гора решил вновь отдаться на волю интуитивных ощущений. Он расслабился, постарался ни о чем не думать, кроме того, что хочет вернуться домой. Перед его внутренним взором возник куб, видимо, олицетворяющий собой пространство. Внутри него клубился какой-то белесый туман. Куб стал расти, а туман распадаться на пылинки. Куб рос, и пылинок становилось все больше, куб еще подрастал, и пылинки стали превращаться в звезды. Гора обхватил куб своими призрачными руками и как бы попытался надеть его на себя, а может, и наоборот, влезть в него. Толком он не понимал, что делает, действовал по какому-то наитию, но главное, он чувствовал, что у него получается. Что-то происходило вокруг, словно тонкая пленка рвалась рядом, передавая космической пустоте свою дрожь, и с каждым новым всплеском он погружался во что-то вязкое, не желающее его пропускать, но не могущее устоять перед его напором. А потом все кончилось, и он ощутил себя в другом пространстве. Здесь тоже была россыпь звезд, но они были помельче и рассыпаны не так густо, как в прежней вселенной. Они светили холодными огоньками и были до боли знакомыми и своими. Гора решил, что искать будет здесь.
  -- Господи, направь взор мой на цели твои!
  
  

******

Земля. Начало.

  
   Молитва получилось неожиданной и странной, но его внимание сразу же привлекла одна из звездочек на краю галактики, он зацепился за нее и принялся подтягивать ее к себе. Звезда прыгнула и растеклась перед ним золотом ослепительного сияния своей кроны. Она была небольшой, зато яркой и молодой и вокруг нее двигались с десяток самых разнообразных планет. Последнее усилие... вот он и воссоединился с собственным взором, теперь он весь здесь. Гора удовлетворенно мысленно себя осмотрел: всё в порядке. На такие огромные расстояния он ещё не прыгал, вдруг на такой дальней дороге можно потерять частицы себя?
   После краткого осмотра планет он остановился на третьей от светила планете, она искрилась изобилием жизни. Здесь Гора впервые увидел птиц. Он никогда не думал, что животные могут летать, ну там мелочь какая-нибудь, мошка, а чтобы вот так, паря огромными крыльями?! Ближе к экватору, там, где внутрь материка вдавалось море, соединенное тонким проливом с океаном, он заметил города. Впрочем, это громко сказано, скорее деревни, но какая разница, если он нашел разумных?!
  -- Какая прекрасная планета! - восхищался Гора, порхая над нею от одной красоты к другой.
   Он забыл о времени, любуясь кристально чистыми реками, заоблачными вершинами в снежных шапках, деревьями в необъятных лесах.
  -- Господи! - думал он. - Как прекрасно твое творение! Сколь драгоценна эта планета в бесконечном ожерелье твоих миров!
   К людям он не шел, не тянуло. Он видел маленьких человечков внизу, копошащихся на своих полях, что-то волокущих на тележках, запряженных большими животными. Гора отодвинул их в сторону и старался обходить стороной их поселения, чтобы не отвлекаться от знакомства с планетой. Здесь впервые он попробовал путешествовать в воде. Ему очень понравилось! Такого буйства красок и форм он не видел, ни до смерти, ни после. Так проходили день за днем. Он их не считал, он ждал, когда его душа полностью насытится этой планетой. Гора изобрел для себя захватывающую игру: он подхватывал переход дня и ночи, и шел вместе с ним по планете. В такие минуты он олицетворял себя со светом солнца, казалось, это он ощупывает своими теплыми лучиками заснувшие на ночь листья, это он искристыми бликами ныряет в тенистые пруды и лесные озера, это он слепит первым лучом сонные глаза зверя.
   Иногда Гора забывался и его невольный подарок от хоравов, словно непослушный ребенок, который вырвался из-под родительской опеки, вдруг начинал смущать его взор всякими сюрпризами. На этой планете на удивление густо пересекались "складки" пространства, за которыми скрывались иные миры. Иногда в поле его зрения попадали некие образования, большие, прозрачные, медленно парящие высоко в небе. Было здесь и множество мелких образований, но они обитали внизу, причем все время жались к скоплениям людей. Однажды Гора увидел, как две большие группы людей неслись навстречу друг другу, размахивая копьями и большими ножами. Они сшиблись в яростной сече, всколыхнув над собой облако пыли, перемешанного с криками восторга и ненависти, боли и страха. А потом он заметил, как густо замелькали над полем боя тени уходящих прочь павших воинов, как кружат вокруг них странные образования, норовя уцепить их, сдернуть с дальней дороги.
   Гору это все не нравилось, и он вновь спрятал подальше дар, доставшийся ему от Люция. И опять стало спокойно. Он заметил, что чем ближе он к людям, тем труднее ему было удерживать себя в привычном для себя мире. Возможно, там, в других мирах было очень интересно, но ему не хотелось туда проваливаться. Потому что он не был уверен, что сможет вернуться обратно. Гора иногда спрашивал себя, а что, собственно говоря, его здесь удерживает? Ответить на это не мог, но и уйти отсюда пока не мог, его не покидало ощущение, что должно произойти нечто важное. И вот однажды он случайно заметил прямо перед собой два колоссального размера сооружения. Это были громадные четырехугольные пирамиды, возвышающиеся на берегу центрального моря и сияющие отраженным солнечным светом от гладких граней. Он замер в изумлении: такие колоссальные постройки были невозможны для примитивной местной цивилизации. И потом, почему он не заметил их раньше, ведь он пролетал здесь неоднократно?! Он спустился ниже. Вокруг пирамид было безлюдно, к ним не вело ни одной дороги, а на песке не было видно ни одного следа.
  -- Ничего не понимаю! - подумал Гора, растерянно озираясь. - Это что еще за тайны на моей милой планете?!
   У него вдруг возникла мысль, которая окончательно еще не оформилась, но уже звала к действию. Он взял и взлетел повыше. На высоте примерно двух пирамид пирамиды исчезли! Гора спустился ниже, они опять появились. Методом проб и ошибок определил, что граница представляет собой сферу, накрывающую пирамиды и окрестности. Каким-то образом она прятала эти огромные сооружения от людей! Да, и кто будет здесь их искать? Вокруг пирамид на многие километры тянулась унылая пустыня. Так что же скрывает здесь энергетическое поле?! Кто построил пирамиды, для чего, кто обеспечил их энергетическую защиту? Гора вплотную приблизился к ближайшей пирамиде. Он еще не пробовал проникать через плотную материю, хотя предполагал, что для него это не составит труда. Погружался же он в воды морей, и, ничего!
  -- Господь, благослови! - попросил он, и ринулся сквозь камень.
  
  

***

  
  
   Гора не получил удовольствия от своего путешествия через массив камня. Его окружала темнота, которая обхватывала его вязкими объятиями, ему казалось, что он задыхается, хотя знал, что в дыхании не нуждается. Когда он первый раз вывалился в какой-то темный коридор, то долго не мог решиться к продолжению путешествия. Он полетел вдоль коридора, пока не уперся опять в камень. Он слетал в другой конец, то же самое. Тогда он остановился и попытался видеть в темноте. Он сказал себе, что это возможно. Так как собственно зрением он не обладал, он просто воспринимал окружающий мир всем своим существом, машинально переводя эту информацию в зрительные и слуховые образы. Тогда причем здесь темнота, он может видеть, уговаривал он себя, он должен видеть, приказывал он себе. И у него получилось. Он не понимал, что произошло, просто что-то включилось внутри него, и он стал видеть темноту. Это было по-другому, не как зрение. Больше эти ощущения походили на удаленное осязание, он как бы ощупывал своими невероятно удлинившимися пальцами все вокруг, и в его сознании вырисовывалась серая, словно нарисованная крупными штрихами, картина.
   Освоившись, он стал действовать смелее. Свои поиски он начал с вершины пирамиды, проскакивая ее вдоль и поперек. Ничего примечательного долго не находил, ни в пирамиде, ни под ней. В душе нарастало разочарование, но он крепился, ведь рядом была еще одна, чуть повыше. Ее изучение сразу вселило надежду. В середине он наткнулся на толстую металлическую трубу, вертикально пронизывающее это сооружение. Он последовал вдоль нее вверх и ближе к вершине обнаружил небольшую замурованную со всех сторон комнатку. В ней стоял большой черный ящик, в который входила труба. Гору показалось, что ящик слегка гудит. Он пришел к выводу, что это, наверное, устройство, которое создает защитное поле.
  -- Сколько же здесь энергии!? - подумал Гора и ему стало как-то неуютно.
   Он нырнул вниз вдоль трубы. Скоро он понял, что она шла значительно глубже уровня земли. Когда Гора это понял, ему стало не по себе, так глубоко в плотную материю он еще не забирался. Ему вдруг представилось, что он здесь застрянет на веки вечные, и ему пришлось преодолевать жгучее желание выскочить на поверхность. Конец пути все-таки настал, Гора ввалился в темное обширное помещение, при этом пронизав его толстые металлические стенки. Это не было постройкой или пещерой, как он того ожидал. Это были аккуратно и продуманно сделанные коридоры, ведущие в комнаты и в большие залы. Большинство маленьких комнат были предусмотрены как жилые, а залы были наполнены всевозможным оборудованием. Везде царила гробовая тишина. После продолжительного обследования он попал в большое полукруглое помещение, где стояли шесть кресел перед длинным изгибающимся пультом управления. Над пультом, под самым потолком чуть поблескивала золотым оттенком бирка с крупной надписью. Гора прочитал: Планетарный-8. Все ясно он на космическом корабле! И этот корабль прилетел с его планеты, иначе как бы он мог прочесть надпись! Пораженный сделанным открытием, он замер. В сознании хаотично метались мысли, пришлось заставить себя успокоиться, чтобы трезво обдумать свои дальнейшие поступки.
   Сомнений не было, корабль попал глубоко под землю не в результате катастрофы или случая. Нет, его спрятали намеренно! И этого не могли сделать без членов его экипажа, кто же тогда смог бы подключить к корабельной энергетической установке устройство в пирамиде? Но если корабль не просто спрятали, а с ним работали, тогда от него должен быть путь наружу! И Гора начал обследовать корабль снова, теперь уже более детально. Сначала он отыскал выходные люки. Их было несколько, но основных только два, остальные поменьше, видимо, аварийные. За одним из них, снаружи корабля, он обнаружил тоннель, уходящий в сторону соседней пирамиды. Под ней тоннель закончился матово блестевшей металлической дверью, как оказалось очень толстой. На ней виднелись рычаги внутреннего затвора. После долгого рассматривания Гора сделал открытие: дверь была заперта изнутри! Он поспешил обратно в корабль, надеясь на некое чудо. Искать живых людей в этом погребенном неизвестно сколько тысячелетий назад корабле, было глупо, но так хотелось верить в чудо! Гора принялся вновь осматривать корабль, только теперь он заглядывал за каждую дверь, за любой люк, всматривался в серый и темный сумрак больших и малых помещений, то почти свободных, то заполненных массой ящиков, приборов, механизмов и т.п. Не было здесь людей!
   Гора разочарованно повис в рубке корабля и бессильно осмотрелся. Чуда не свершилось, эта неожиданная находка поразила его, но ни на миг не приблизила ни к цели, ни к прошлой памяти. Темный и хмурый, от лежащей на нем пыли, пульт управления молча взирал на Гору и, как ему показалось, издевательски усмехался над ним. Стоп! А почему это, усмехался?! Гора вдруг увидел то, чего прежде не замечал: на пульте слегка помигивала крохотная лампочка в правой его части. Он приблизился и с трудом разобрал цифру 7. Выше данного блока была надпись: "Камеры анабиоза". Слова были знакомыми, кажется, он видел их на одной из дверей. И значение их вроде бы относилось к людям. Он кинулся на поиски.
   Камерой анабиоза оказалось большое длинной помещение с низким потолком. В нем стояли рядом друг с другом двадцать четыре продолговатых, длинной в рост человека, саркофага. На каждом из них был написан номер. Гора, боясь лишится последней надежды, медленно продвигался вдоль безмолвных и темных устройств. Кажется, он уже догадался, для чего они здесь стоят, только все равно они вызывали гнетущее впечатление, словно это было кладбище. Он остановился перед саркофагом, на котором была цифра 7. Под нею крохотной искоркой тускло горел огонек. Гора еще раз все проверил, да, огонек горел только здесь. Аппарат был включен, значит, там кто-то есть?! Недолго думая, Гора медленно проник сквозь оболочку саркофага.
   Внутри было достаточно просторно, так как человек лежал в углублении. Это был крупный пожилой мужчина, сохранивший, несмотря на возраст, прекрасную физическую форму. Черты лица излучали спокойную мудрость много повидавшего человека. Это впечатление нисколько не портили чуть полноватые губы и широкий нос. Человек был жив, Гора это чувствовал. Он вспомнил, что анабиоз, это когда скорость протекания всех функций организма снижались в сотни, если не в тысячи раз. То есть, по сути, этот человек спал. Или не спал, а находился в забытьи?
  -- Где твоя душа, человек? - позвал Гора, но незнакомец молчал.
   Как разбудить его? Гора не мог этого сделать, а если бы смог, то, как он, бесплотный дух, стал бы с ним общаться? Что только Гора не придумывал: мысленно звал, кричал, уговаривал. Несколько раз он вплотную приближался к человеку вплотную и даже рискнул заглянуть к нему в голову. Это ничего не дало, кроме неприятных впечатлений и ощущение холода. Для Гора это ощущение было новым, потому, что даже находясь в космосе он не испытывал никакого дискомфорта, значит холод был не следствием низкой температуры. А тогда, следствием чего? Он долго над этим размышлял, ему казалось, что в этом есть некий ключ. В конце концов, он решил, что при анабиозе человек не спит, а как бы заморожен, причем не только снаружи, но и изнутри. Потому что ни одна душа не выдержит тысячелетнего сна если она будет не спать, то за это время просто убежит из своего омертвевшего тела. Придя к таким выводам, Гора решил искать душу этого человека. Решить то решил, а как это делать? Толком, не зная, что делать, Гора проник в саркофаг и навис над бесчувственным телом. Почему-то он был уверен, что "вход" в душу должен быть. Он постарался выгнать из своего сознания все мысли и сосредоточился только на созерцании человека. Он пытался его не увидеть, а ощутить, и, похоже, через некоторое время у него стало получаться. Сначала он заметил вокруг тела слабое, очень тонкое свечение. Гора вцепился в нее своими бесплотными руками, и почувствовал легкое, едва ощутимое движение энергии в ней. Проследив за этими исчезающее малыми токами, он определил, что все они сходятся в районе солнечного сплетения. Не осознавая, что делает, Гора стал перебирать эти тонкие энергетические ниточки, подтягивая себя вдоль них, словно он взбирался на большую высоту по тонкой и ненадежной веревке. Он перестал видеть вокруг окружающий мир, теперь его мир был сосредоточен в его руках и этих тоненьких нитях. Он полз по ним, испуганно замирая, когда на мгновение терял их. Гора не помнил, сколько времени, он делал это, по ощущениям - целую вечность. Он сам впал в некое странное состояние полузабытья и когда он осознал это, туман рассеялся.
   Гора увидел себя в странном месте. Здесь был объем, но исчезло привычное ощущение пространства. А еще здесь было очень пусто и холодно, ноги и руки сразу же замерзли. Гора с безмерным удивлением уставился на свои конечности. Впервые он видел их более-менее ясно, без лишних деталей, зато с четкими контурами. А еще он изумленно рассмотрел, что на нем есть одежда, вернее ее подобие: что-то вроде комбинезона и ботинок. Они были еще более призрачны, чем его тело.
  -- Наверное, - решил Гора, - я в этой одежде умер.
   Он мысленно отметил, что, произнеся это, внутри у него ничего не дрогнуло. Он еще раз огляделся. Здесь странным образом нельзя было определить, где ты: в середине или на краю. И то, и другое ощущение присутствовало одновременно. Но перед ним постоянно мелькало нечто, большое, объемное, и в тоже время неуловимое, неосязаемое. Оно было то большим, то маленьким, нисколько не теряя своего объема или, может быть, веса? Гора ловил это "нечто" руками, пытался бегать за ним, смешно болтая ногами, которым не обо что было отталкиваться. А потом он заметил светящуюся ниточку внизу. Она легко далась в руки, и осторожно перебирая ее, он очутился перед большой глыбой льда. Теперь "нечто" больше не прыгало и не ускользало и вызывало удивление, как ее можно было не поймать? Лед был голубой, прозрачный и очень холодный. Ладони, приложенные к нему, жгло и втягивало внутрь, словно они были горячими и растапливали ледяную глыбу. Но из-под этих горячих рук не капала вода, это был особенный лед.
   Гора решился. Он раскинул широко руки и шагнул вперед.
  
  

***

  
  
   Гора не понял, что произошло, только вокруг все опять переменилось. Зыбкое пространство вокруг вздрогнуло и превратилось в небольшую комнату с кроватью посередине, на которой безмятежно спал тот самый мужчина. Только теперь он был теплым, с розовым румянцем на чисто выбритых щеках и ровным дыханием. Гора подошел и потормошил спящего человека. Ему приятно было вновь ощутить осязание материи. Конечно же, это была иллюзия, просто его подсознание приспосабливало окружающую действительность для подачи сознанию в привычных образах, но все равно было приятно. Человек открыл глаза и с изумлением уставился на Гору.
  -- Георг! Ты как здесь очутился?! - он вскочил с кровати и осмотрелся, в его глазах мелькнул испуг. - Где это мы? - Голос его невольно дрогнул.
   А в душе Гора, словно плотину прорвало. Он вспомнил все! Воспоминания хлынули из глубины таким мощным потоком, что грозили смыть его из этой странной реальности. Гора взял себя в руки и кое-как заблокировал мысли о прошлом. Теперь ему не стоило торопиться вспоминать, на это время будет, а вот поговорить с Барри, а это был он, один из его друзей, времени могло не хватить. Он почему-то был уверен, что времени мало. Гора встал и обнял Глетчера. У того вдруг на глазах появились слезы. Он тяжело опустился на постель.
  -- Георг! - опять прошептал он. - Если ты здесь, то значит, я умер?
  -- Почему ты так решил?
  -- Ты же погиб!
  -- Наверное, это можно назвать смертью физического тела, Барри, но я не исчез, не растворился, я по какой-то причине завис между мирами в качестве бесплотного духа. До встречи с тобой я вообще себя не помнил, все гадал, откуда я и кто такой.
   Глетчер растерянно посмотрел на Проквуста и нерешительно протянул к нему руку. Тот с улыбкой смотрел, как Барри тщательно ощупывает его колено.
  -- Георг, ты меня разыгрываешь.
  -- Нисколько. Просто я нахожусь где-то в твоем сознании, поэтому ты воссоздал меня. Вообще-то, если честно, я не понимаю, как и что произошло, но мне достаточно того, что я разговариваю с тобой. И я очень этому рад!
   Мужчины с чувством пожали друг другу руки.
  -- Как получилось, Барри, что ты замуровал себя в этом засыпанном корабле.
   Лицо Глетчера помрачнело.
  -- Да, Георг, я вспомнил, - голос его погрустнел. - Понимаешь, когда Алиса умерла, мне нечего стало делать на Гее. Убить я себя не имел права, а вот залечь в анабиоз, самое подходящее для меня решение. Кстати, как там, снаружи?
  -- Да, не знаю, что тебе сказать, Барри. Примитивная цивилизация каких-то коротышек. Есть деревни, города, похожие на деревни, они пашут, пасут скот, воюют. Вот, пожалуй, и все.
  -- Хорошо! - облегченно выдохнул Барри и откинулся на подушку. - Значит, получилось!
  -- Чего ж тут хорошего? - удивился Георг.
  -- Ты не понимаешь! - глаза Глетчера вспыхнули внутренним огнем. - Мы же их создали!
  -- Кого?!
  -- Людей!
  -- Вот этих двуногих, которые строят деревни?!
  -- Совершенно верно.
  -- Но зачем?
  -- Пришлось, Георг. Сейчас я тебе все расскажу.
   И он рассказал.
   Они улетели с Ирии через два года, как запланировали, несмотря на то, что, как оказалось, Алиса опять была беременной. Она специально скрыла от мужа это, чтобы не ломать его планов, а может быть потому, что сама не хотела оставаться в том жутком хаосе, который начался после распада Новой цивилизации.
  -- Ты знаешь, - волнуясь, рассказывал Глетчер, - наши приключения были необычными, но по сравнению с тем, что произошло потом со страной, их можно назвать легкой прогулкой. Четырнадцать, далеко не самых крупных городов центра и юга материка, смогли объединить Лезурье и Харман.
  -- Харман?!
  -- Ах, да, ты же не мог знать, он примкнул к нам и служил верой и правдой своему монарху Даймону Лезурье.
  -- Значит, этот старый лис все-таки добился своего, - усмехнулся Проквуст.
  -- Видимо, да, раз был коронован главой Церкви Рока.
  -- Ну, и дел вы там понаделали.
  -- Георг, тебе бы лучше с Адамсом поговорить, я ведь мало что знаю, по уши занят был подготовкой полета.
  -- Да, разве он жив?!
  -- А что с ним станется. Монах мне сказал, что Бенни бессмертный, вернее, почти бессмертный, так что слетай на Ирию, увидишься со старым другом.
  -- А ты мне расскажешь, где находится наше Солнце?
  -- Конечно! Чуть позже.
   И Глетчер продолжил рассказ.
  -- Фокс постарался на славу. Экипаж получился дружный и крепкий, только малочисленный, не было возможности набрать и подготовить большое количество людей. Сам понимаешь, ты всех дохов разбудил, они, как повылезали из всех нор! Оказывается, память-то у них у всех все записывала! Вот они отыгрались на твоих бывших коллегах!
  -- Барри, это жестоко, напоминать о моем постыдном прошлом.
  -- Ладно, не обижайся, я без злого умысла, так, к слову пришлось. Вообщем, улетали мы с Ирии буднично, не до торжеств было, со всех сторон напирали голод и война. Все было хорошо, как по маслу. После того, как покинули нашу солнечную систему и вошли в штатный режим, я всех ребят уложил в анабиоз. А моя семья больше года еще бодрствовала.
  -- Это почему?
  -- Я же говорил, что Алиса мне уже на "Звездном" рассказала, что беременна. Ну, мы и не решились ее в анабиоз укладывать, стали ждать родов. В этот раз она молодец, выносила сама и родила спокойно.
  -- Кого?!
  -- Сына.
  -- Счастливый ты человек!
  -- Хм, - горько усмехнулся Глетчер. - Давай к моему счастью после моего рассказа вернемся, хорошо?
  -- Хорошо, - Георг почувствовал себя неловко. - Извини, если я не то сказал.
  -- Ничего, извиняться не надо. Ты потом сам поймешь, был я счастлив или нет, а пока я продолжу, если ты не возражаешь?
  -- Да, конечно.
  -- Знаешь, я как чувствовал, что все слишком гладко идет, всем нутром ощущал беду. Только не знал, откуда придет, уговаривал себя, терзался, думал, что с головой не все в порядке. Но к великому сожалению оказался прав! Первый удар постиг экспедицию после подлета к солнечной системе Земли.
  -- Извини, Барри, ты же говорил, Гея?
  -- Ах, да. Не знаю, как получилось, но прежнее название Гея отпало, люди стали называть свою планету Земля. Ну, а мне, какая разница? Так вот, весь экипаж, 22 молодых человека, которых я собственноручно уложил в эти гробы, не проснулись! - Глетчер всхлипнул. - Вернее проснулись куклы, которые даже моргать не могли! У них словно души вынули! До сих пор себя простить не могу!
  -- Но в чем причина, Барри?
  -- А кто знает?! Тисса сказала....
  -- Прости, а это кто?
  -- Компьютер звездолета. Тисса очень умная, заботливая, прямо как добрый друг.
  -- Понятно.
  -- Так вот, Тисса, высказала гипотезу, что возможно в самом начале мы пересекли какое-то неизвестное науке поле, которое и поглотило их сознание и даже инстинкты. Потому что диагностика оборудования не выявила никаких неисправностей. К тому же вся моя семья, даже двое маленьких детей и те были совершенно здоровы.
  -- И что ты с ними сделал? - испуганно спросил Проквуст.
  -- Ну, не убил же! - огрызнулся Глетчер. - Засунул их опять в саркофаги и усыпил. Они и сейчас в них лежат. Из-за них и звездолет у Марса оставил.
   Глетчер ожидал найти на Земле развитую человеческую цивилизацию, ведь когда он оставил своих коллег по первой звездной экспедиции, прошло не менее пяти тысяч лет. Поэтому он изначально не планировал подходить на своем громадном звездолете к Земле, боясь нарушить их космическую инфраструктуру, да, и масса звездолета была столь велика, что могла вызвать на молодой планете катаклизмы. Поэтому он, влетев в солнечную систему, сразу направился к красной планете, а теперь, когда в звездолете лежали фактически погибшие товарищи, лучшие люди Ирии, другого выхода у него просто не было, к Земле идти он не мог. Они и так до конца его дней будут ему немым укором. А жене он сказал, что на Марсе должны быть базы землян.
   Но баз не было.
  -- Понимаешь, Георг, - волнуясь, говорил Барри, - на планете практически не осталось следов нашего пребывания! А ведь еще при мне там построили три города под куполами. И вот, никаких следов! Их занесло песком, хотя они возвышались на десятки метров! Я до сих пор не понимаю, как такое могло произойти. Тисса произвела сравнительные замеры, и оказалось, что в месте нахождения нашего города произошло локальное проседание поверхности. Этого было достаточно, чтобы город занесло многометровым слоем песка.
  -- Барри, но ты ведь еще на Ирии рассказывал, что на Марсе почти нет атмосферы.
  -- Правильно, почти не было, а когда мы прилетели, ее осталось еще меньше. Тисса посчитала, с какой скоростью должны были дуть эти крохи атмосферы, чтобы переместить сотни тысяч тонн песка, получились невероятные цифры под девятьсот километров в час!
  -- Невероятно!
  -- Да. А теперь представь себе, что я ощущал, притащив свою семью в такую даль и ничего не найдя!
  -- Представляю!
  -- Алиса оказалась такая молодец! Она меня как могла, поддерживала, веселила, строила планы. Я даже представить себе не мог, что моя жена, нежная и легкая, может оказаться такой мудрой и стойкой женщиной. - Глетчер грустно понурил голову. - Георг, как мне ее не хватает!
  -- Она погибла?
  -- Нет, Георг, она умерла от старости, - Барри смахнул слезу с глаз. - У меня на руках. А потом умерли сыновья, тоже от старости.
  -- Как их звали? - спросил Проквуст.
  -- Первого звали Георгом.
  -- Спасибо, - после длинной паузы тихо сказал Проквуст.
  -- Ты заслужил, друг, это тебе спасибо, за твое спасибо.
  -- А второй?
  -- Адам. Мы так назвали его в честь....
  -- Бенни Адамса.
  -- Да.
   Они оба опять замолчали, погрузившись в воспоминания. Первым очнулся Георг.
  -- Позволь, Барри, получается, что ты тоже бессмертен?! Сколько же тебе сейчас лет?
  -- Ты прав, мой друг, похоже, я еще мог бы жить очень долго. Сколько мне лет? А я точно уже не знаю, много тысяч, наверное.
  -- А почему же ты себя замуровал здесь, устал жить?
  -- Устал жить? Нет, Георг, я не устал, мне просто не осталось на Земле места.
  -- Как это?
  -- Для этого я должен вернуться к своему рассказу.
   Глетчер опять начал говорить, прикрыв глаза, словно вглядываясь в те далекие годы. Он и подумать не мог о том, что предположила Алиса по поводу засыпанного песком города. Она просто и непринужденно сказала, когда ознакомилась с отчетами Тисы, что Марс сделал самое оптимальное, чтобы скрыть чужое присутствие. Барри ее сначала не понял, подумал, что она имеет в виду неких аборигенов, но Алиса на полном серьезе сказала: "Нет, это сделала сама планета. Ты что, забыл, Бенни же рассказывал, что они все живые!" Глетчер сначала пропустил это мимо ушей, но наедине с собой не мог найти веских доводов против, кроме одного: планета не может быть живой!
   Делать на Марсе было больше нечего и, загрузив "Планетарный-8" всем необходимым, Глетчер и его семья направились к Земле. В пути и он, и Алиса избегали тем, касающихся их будущего. Занимались сыновьями, играли с ними, обучали. И каждый в душе лелеял надежду на встречу с соотечественниками.
   Надежды рухнули, когда они многократно облетели Землю и не нашли ничего, никаких следов ирийской экспедиции! Внизу расстилались бескрайние леса, прерии, пустыни, океаны и везде бурлила жизнь. Не та, которую застал Глетчер. Исчезли огромные динозавры, расплодились млекопитающие, кто-то вылез на сушу из моря, кто-то вернулся обратно. Барри не верил своим глазам, было такое ощущение, что он вернулся на другую планету. Но выбирать не приходилось. Однажды им повезло, на одном из витков они поймали радиосигнал. Он был очень слаб и локален, и Глетчеру стоило больших трудов удержать его и усилить. Это был радиомаяк с "Планетарного-4". Как выяснилось, корабль находился на глубине нескольких километров в океане. Попасть на его борт не было никакой возможности, а из той скудной информации, которую удалось получить из бортового компьютера, примечательным оказалась только странная запись капитана. Она не была формализованной, не подходила к цифровым и кодовым записям бортового журнала, но объясняла многое. Капитан неведомым способом вбил в журнал текст, который при установлении контакта тут же выстреливался контактеру. Текст гласил: "Катастрофа. Выбраться нельзя, спасти невозможно. Это неважно. Вся первая звездная экспедиция потерпела катастрофу: все мужчины потеряли способность к размножению. Причины не понятны. Мы старимся и умираем. Будь проклята эта планета".
  -- Ужасная жизнь, - прошептал Проквуст, - без малейшей надежды.
  -- Да, Георг. Я почувствовал то же самое. Тысячи наших с тобой соотечественников успешно преодолели бездну пространства, у них были технические возможности создать новую цивилизацию, но это было совершенно ни к чему, потому что не было потомства. Не знаю, что там происходило, но для них все рухнуло в одночасье и подробности уже неважны.
  -- Очень печальная история. Но что было с вами?
   Глетчер выбрал для посадки пустынное место недалеко от морского берега, рядом с рекой. Здесь росло множество деревьев с вполне съедобными и вкусными плодами. Они с Алисой решили оставаться на Земле, пока есть надежда на продолжение рода. Они так решили, тем более, что надежда была. Они исследовали множество приматов, которых Глетчер отлавливал вместе с повзрослевшими сыновьями во многих районах Земли, и искусственно оплодотворяли их. Эта безумная идея пришла в голову Алисе. Глетчер рассмеялся, когда услышал ее, и уступил только потому, что лучше что-то делать, чем не делать ничего. Для него, профессионального астронавта, получившего всестороннюю подготовку по самым разным дисциплинам, в том числе и по генетике, был очевиден весь бред этой затеи, но он приступил к работе серьезно. Тем более, что Алиса вдруг заявила, что ее первичное высшее образование связано именно с генетикой. Он узнал об этом с легким удивлением и с большой досадой на себя за то, что за столько лет не поинтересовался профессией жены. Впрочем, он просто не ожидал, что у этой бесшабашной девчонки могло быть профессиональное образование.
   Путешествия в леса Земли были приятны и необременительны. Благодаря тому, что вся флора и фауна планеты строилась с более мелкого лекала, чем на Ирии, они ощущали себя великанами, могучими и неуязвимыми. Ни одно животное, даже самый опасный хищник, не решились бы напасть на них, они предпочитали обходить их стороной. Из различных видов животных они сразу же остановились на обезьянах, очень уж они походили на маленьких людей. Они были удивительно доверчивы к ним, подпускали, чуть ли не вплотную, оглядывались на них, интересовались. Насколько им было известно, обычно животные, видя чужаков, или уходят или нападают или терпят их, но не обращают на них внимания. А у здешних приматов к ним проявлялся неподдельный интерес. Один раз Адам видел очень странную обезьяну невероятного роста, раза в полтора выше них, ирийцев. Но последующие поиски так и не дали результатов. То ли сыну показалось, то ли они были редки и скрытны. А еще в разных местах, на разных материках они несколько раз видели странные племена, полулюдей полуобезьян. Они были малочисленны, дики, необузданны и очень агрессивны. На контакт они не шли, с трудом удалось выловить одного представителя, которого очень скоро с облегчением отпустили. Алиса после исследований сделал заключение, что, скорее всего, эти дикие и необузданные племена являются малочисленными потомками женщин первой звездной экспедиции. Возможно, женщин похищали и насиловали? Удачным потомством эти создания назвать было нельзя, с психикой у них явно было не в порядке.
   В любом случае, работать было легче с обычными приматами, они были и дружелюбнее, и их распространенность была уникально широкой, поэтому выбор был определен.
   Первые же исследования их генетического кода дали сенсационные результаты. Оказывается, их код был построен не только на тех же принципах, что и у ирийцев, но был невероятно близок к человеческому!
  -- Ты знаешь, Георг, - волнуясь, говорил Глетчер, - Мы перепроверяли результаты неоднократно, ошибки не было, сходство кодов было поразительным. Ты бы видел Алису, - заулыбался Барри, - ее торжествующий и важный вид!
  -- Барри! - перебил его взволнованный Проквуст. - Ты хоть понимаешь, что если вы правы....
  -- Мы правы, Георг, правы. Много лет мы делали из обезьян людей и распространяли их по всей планете. Естественно, мы не могли следить за развитием всех новых племен, обучать и воспитывать могли только несколько очагов цивилизации. Мы сумели, друг мой, создать новую расу разумных!
  -- Да, это понятно! Я не о том. Совместимость генетических кодов на разных планетах может говорить только об одном....
  -- О том, что у нас один и тот же создатель?!
  -- Да!
  -- Мы и сами это поняли. Мы почувствовали, раз у нас получается, то это наше предназначение, наш рок.
  -- Вот это да! - выдохнул Глетчер и изумленно уставился на Глетчера.
   А тот вдруг тяжело вздохнул, побледнел и обессилено откинулся на подушки.
  -- Что с тобой, Барри? - вскочил испуганный Проквуст.
  -- Не знаю, Георг, но чувствую, недолго мне осталось.
  -- Но почему?!
  -- Видимо, во время анабиоза нельзя будить душу, так как она потом должна уйти.
  -- Почему ты так решил, что за глупости?!
  -- Потому что я уже долгое время борюсь с желанием встать и уйти.
  -- Куда?
  -- Туда, - Глетчер кивнул в дальний угол комнаты.
   Там в стене неизвестно когда появилась дверь, у которой щелки проема ослепительно сияли золотистым светом. Глетчер вскочил, побежал к двери, потом обратно. Сел и понурился. Он, почему-то, сразу поверил другу.
  -- Это что же, я опять становлюсь причиной чужой смерти?! - в его словах зазвучала такая тоска, что Глетчер поднялся и, подойдя к нему, обнял за плечи.
  -- Ну, что ты, дружище! Для меня этот вариант лучший из всех возможных.
  -- Не понимаю - Георг поднял на Барри блестевшие влагой глаза.
  -- Видишь ли, ты спрашивал, почему я замуровал себя. Потому, что я слишком долго жил и стал мешать созданной нашими руками цивилизации. Обо мне ходили легенды, мне начали поклоняться, как богу и я ничего не мог с этим поделать. Если бы я остался и правил этим миром, он не смог бы стать самостоятельным. Я долго шел к этому решению, несколько тысячелетий. Я даже боялся, что задержался с этим решением, но твой рассказ меня успокоил, они развиваются. Они ведь все как дети мне. Ты понимаешь?
  -- Да, понимаю.
   Проквуст встал и они в каком-то порыве, опять обнялись.
  -- Прости меня, Барри, - через некоторое время сказал Георг. - Все равно, пусть не прямо, но косвенно, я явился причиной твоего ухода.
  -- Простить?! - глаза Глетчера весело блеснули. - Это за что же, за то, что ты меня освободил? За то, что дал возможность через тебя прикоснуться к своей родине?! Нет, друг мой, я тебя благодарить должен.
  -- Но....
  -- Никаких но! - Астронавт усадил Проквуста на кровать, а сам сел на кресло, из которого тот тут же вскочил, и возбужденно заходил по комнате, стараясь не подходить слишком близко к манящей его двери. - Я ведь уйду к своей Алисе, к сыновьям, я верю в это, я смогу рассказать им о нашей встрече, о том, что у нас все получилось! - Глетчер остановился перед Проквустом. - И, ради Бога, Георг, выкини из головы комплекс вины за мой уход. Я бы все равно умер.
  -- Это почему же?
  -- Во-первых, запасы энергии "Планетарного" хотя и велики, но не безграничны; во-вторых, здесь же под пирамидами работает мощнейший излучатель антиэнтропийного поля. За те годы, которые я здесь провел и еще бы проводил, я схватил бы такую дозу, что никак бы не смог выжить. Дошло до тебя?
  -- Кажется, дошло, - Проквуст улыбнулся.
  -- Вот и отлично. А теперь садись, и рассказывай о себе, все с самого начала.
  
  

***

  
  
   Георг поднялся далеко в космическое пространство и здесь, среди звезд, вновь почувствовал себя Горой. Он до сих пор был под впечатлением ухода Глетчера. После того, как он выслушал рассказ Проквуста, они горячо попрощались, и Барри двинулся к зовущей его двери. Перед нею он заставил себя остановиться и обернулся.
  -- Георг.
  -- Да, Барри.
  -- Может быть тебе лучше уйти?
  -- Почему?
  -- Ты же теперь дух, вдруг тебя затянет вслед за мной?
  -- Нет, я не боюсь, Барри, - ответил серьезно Проквуст. - Мой рок ведет меня по этому миру и не допустит ухода в другой.
  -- Как был ты самоуверенным мальчишкой, так и остался! - добродушно усмехнулся Глетчер, блеснув зубами. - Тогда прощай, друг! Еще свидимся!
  -- Обязательно! Обними Алису!
  -- Непременно!
   Глетчер рванул дверь на себя, и в комнату ворвалось ослепительное голубое сияние, оно предваряло далекий золотистый свет. Мелькнул и исчез силуэт астронавта, и вслед за ним в дверной проем, словно вихрем, потянулись стены комнаты, кровать, кресло. Проквуст растерянно смотрел, как пустеет вокруг в прямом смысле этого слова. Он оказался прав, бушующая вокруг стихия его не затронула, но ему стало жутко от невероятной пустоты, окружающей его, от нее пахло забвением и смертью. Поэтому он не стал больше ждать окончания действа, а рванул наружу. Так уж получилось, что идти ему пришлось против того самого вихря, который обходил его стоящего. Георг словно в упругую стенку уперся. Вот тут ему стало страшно, вдруг у него не хватит сил выбраться и он навеки останется в этой пустоте?! Он рванулся и вихрь поддался. Георг шагнул еще раз, и стена перед ним поддалась, пропустила его на волю.
   Когда он выбрался, то успел заметить только, что саркофаг мигал большим красным фонарем, видимо автоматика поняла, что тело, лежащее внутри, умерло, а он рванул сквозь толщу грунта вверх, к солнцу.
   Глетчер успел рассказать Проквусту, где искать Ирию.
  -- Если стать у южного подножья большой пирамиды и смотреть в середине ночи прямо вверх, - говорил он Георгу, - то перед тобой будет созвездие из девяти звезд очень похожее на человечка в скафандре, он будто в невесомости летает. У него правая рука вроде как вперед, а левая нога назад, левой руки не видно. А голову звездного астронавта венчают три яркие звезды, они на одной прямой лежат, очень похоже на шлем. Найдешь, он приметный. Крайняя звезда на правой руке и есть наше Солнце.
   И вправду, приметный, Георг сразу нашел заветное созвездие. Вот оно, прямо перед ним, казалось, протяни руку, и ты там. Но он висел в привычном окружении бисера звезд и никак не решался это сделать. Почему? Во-первых, он был неуверен, что правильно определил созвездие, слишком уж слабо он разбирался в астрономии. А во-вторых, он не понимал, что ему делать на Ирии. Ну, допустим, он туда попал, и что, на этом его миссия закончена? Так просто? Все что он до этого пережил, узнал, было только ради того, чтобы вернуться и остаться до скончания веков тихим и одиноким приведением? Нет, он в этом очень сомневался.
  -- Ну, не могу я сейчас вернуться на Ирию! - говорил себе Проквуст. - Я должен попасть туда с осознанием ясной цели.
   Но в глубине сознания жило понимание, что он не сможет удержаться. К тому же он вспомнил о Бенни Адамсе, и душу защемило тоской. Вдруг он еще жив? Ведь его можно увидеть! Эта мысль окончательно определила решение: он отправляется на Ирию. Георг повеселел, на душе его стало легко и спокойно. Даже недавняя смерть друга отзывалась лишь легкой щемящей грустью. Он еще раз посмотрел на крохотную точку Земли и вдруг почувствовал, что вернется к ней. Георг усмехнулся, вспомнив сарказм Люция по поводу принятия решений. Наверное, он был прав: бог многое за человека решает, но почему это должно человека расстраивать?! Напротив, надо гордиться тем, что у тебя есть собственный рок, что ты не просто статист в театре Господа.
  -- Я Гора, идущий к своему солнцу! - крикнул мысленно Проквуст и устремил свой взгляд на родное Солнце.
  
  

Ирия. Связь времен

  
  
   Звезда послушно приблизилась, миг, и он оказался рядом. Наверное, он что-то не рассчитал, так как оказался слишком близко к солнцу, чуть ли не окунулся в ее крону.
  -- Что это я так промазал! - с досадой подумал Проквуст, ища Ирию.
   Он не собирался греться в лучах светила, ему надо было срочно на родную планету. Только теперь он почувствовал, как соскучился по ней. Нетерпение переросло в суету, поэтому Георг не сразу заметил, что стремительно падает внутрь Солнца. Ослепительный золотой огонь обступил его со всех сторон, наполняя его теплом и энергией. Проквуст расслабленно и бездумно заулыбался, он и представить себе не мог, что в родном Солнце будет так приятно и комфортно.
  -- Может быть, мне здесь и надо жить? - подумал он.
  -- Нет, Гора, это не твое место, - услышал он в сознании знакомый голос.
  -- Друг! - крикнул он.
  -- Да, это я, - буквально рядом с Георгом приветливо колыхнулся необъятный огненный лоскут.
  -- А ты стал больше, - весело отозвался Проквуст. - Я едва могу охватить тебя взглядом.
  -- Ты тоже стал глубже, Гора, - загадочно ответил Друг и, не давая Георгу перебить себя, спросил: - ты догадываешься, почему ты здесь?
  -- Честно говоря, не думал об этом. Постой, - спохватился Гора, - а ты сам то, как здесь оказался?
  -- Мне сообщили, что тебя надо встретить.
  -- Кто сообщил?
  -- Те, кто живет в этой звезде.
  -- Так вы что, ходите из звезды в звезду, как из комнаты в комнату?!
  -- Очень верная аналогия.
  -- Ничего себе! Понятно теперь, что здесь жилье уже занято.
  -- Нет, не поэтому. Я тебе уже говорил, Гора, долго находится в звездах тебе вредно.
  -- Но мне здесь хорошо!
  -- Разве ты не знаешь, что не все приятное полезно?
  -- Да, это верно. Извини, Друг, теперь мне все понятно. Мне в звезду можно заглядывать, чтобы подзарядится, так?
  -- Что-то в этом роде, Гора.
  -- А я теперь знаю свое имя и помню всю свою жизнь!
  -- Я рад за тебя, Георг. Тебе есть, чем гордиться.
  -- Но... - Проквуст вдруг смутился. Ведь у него в прошлом было не все, чем можно было бы гордиться. - Знаешь, Друг, давай не будем ворошить прошлое.
  -- Хорошо, как пожелаешь.
  -- Скажи мне, зачем понадобилась наша встреча?
  -- Я должен сообщить тебе, что на Ирии тебе пока оставаться нельзя.
  -- Но почему?!
  -- Ты еще не исчерпал своего рока, а он ведет тебя в открытый космос.
  -- То есть, я должен продолжить свои скитания?
  -- Да.
  -- Но посетить Ирию ненадолго можно?
  -- Мы думали об этом и решили, что одной ночи будет достаточно.
  -- А если я задержусь на несколько дней? Так хочется все осмотреть!
  -- Нет, ты не сможешь, тебе будет плохо.
  -- Честно говоря, мне это не очень нравится, Друг, - чуть помедлив, хмуро ответил Проквуст. - Потому что один мой не очень хороший... - Георг запнулся, - знакомый предупреждал меня об этом.
  -- О том, что за тебя решают?
  -- Да.
  -- Но у тебя есть выбор, Георг.
  -- То есть я могу отказаться?
  -- Да, ты можешь отринуть свой рок, прямо здесь и прямо сейчас. В этом случае ты сможешь делать все что захочешь и существовать где угодно.
  -- И мне не будет плохо за ослушание?
  -- Тебе будет плохо потом, от пустоты самого себя. Ты же это знаешь!
  -- Это верно, Друг, знаю. Зато не знаю, что это на меня нашло, гордыня, наверное.
  -- Теперь это уже неважно, Гора.
  -- Значит, мне пора?
  -- Да, твое время для Ирии уже пошло.
  -- Можно один вопрос?
  -- Конечно.
  -- Я был в одной системе, там светило стало гаснуть, ты не знаешь почему?
  -- Знаю. Потому что мы оттуда ушли.
  -- То есть вы ушли, и светило из-за этого гаснет?!
  -- Да.
  -- То есть без вас звезды гаснут?
  -- Нет. Они прекрасно могут светить без нашего присутствия.
  -- Тогда вы специально загасили звезду?
  -- Нет. Гора, пойми, мы ушли оттого, что там не осталось ничего живого, кроме самовлюбленных хоравов.
  -- Это я могу понять, но звезда то почему гаснет?!
  -- По той же самой причине, Георг, ей больше некому светить.
  
  

***

  
  
   Монах закрыл очередную тетрадь бесконечной летописи предводителей Церкви Рока. Он был стар, очень стар, его срок оказался длиннее прочих одаренных даром долгой жизни. Больше трех тысяч лет он стоял во главе Церкви и утвердил ее по всей Ирии. На планете уже много столетий царили спокойствие и порядок, и во многом, наверное, благодаря тому, что он еще был жив. Впрочем, временами возникали смуты, которые шли то от тайных сект поклонников Черного Кристалла, то из-за очередной схватки чиновников за власть, но авторитет Церкви был столь велик, что конечное слово всегда оставалось за ней. Как мудрый арбитр она решала простые или запутанные конфликты, зашедшие в тупик в гражданском судопроизводстве или в личных отношениях.
   Монах раскрыл ладонь и чуть напрягся. Над морщинистой кожей засветился голубой шарик, он переливался сполохами могучей энергии и как бы подмигивал своему хозяину. Бенни улыбнулся. Многие забыли, что у него еще сохранился дар, а те, что слышали об этом, считают это досужей сказкой. Конечно, летать теперь он вряд ли может, слишком много сил на это понадобиться, но приструнить при надобности зарвавшегося властолюбца сможет запросто. После того, как он залатал дыру между мирами, магии на Ирии сильно убавилось. Солнечный кристалл стал бесполезен, потому, что после смерти Капила больше не рождался человек, способный управлять его светом. Дары стали редки, очень редки, их носителей приходилось выискивать по всей планете. Но не всегда носители Даров были достойными людьми.
   Он тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Вряд ли ему стоило сетовать на усталость, которая стала слишком быстро одолевать его. Ведь его жизнь явилась уникальным явлением планетарного масштаба, Господь вложил в него невероятные силы, везение, а он.... Что он? Он оставался обычным человеком, который до сих пор вспоминал совместно прожитые с Михаилом, его предшественником, годы с восторгом и благоговением. Вот Михаил был человеком с большой буквы! Сколько в нем было понимания, такта, терпения и снисходительности к людям. И такие качества не делали его слабым или нерешительным. Бенни многому у него научился.
   Монах с усилием встал и запер тетрадь в сейф. Оглянулся на металлическую дверь. Она изменилась, теперь ее просто заварили, заклятья на Ирии больше не действовали. Он вышел из заветной комнаты, прикрыл потайную дверцу, попутно привычно скользнув ладонью по стоящему рядом посоху, и прошел к кровати.
  -- Что-то не то происходит на Ирии, - думал он, ворочаясь под тонким одеялом, - Вроде бы люди свободны в рамках естественных ограничений закона и морали, при наличии минимума способностей и максимума добросовестности любой может сделать карьеру или уж во всяком случае, обеспечить себе достойную жизнь. Кто из них сейчас вспоминает о трех "А" или о дохах? Никто, только историки и социологи. Люди привыкли к хорошей и стабильной жизни. Так чем же ты тогда недоволен, старик? Может, ты просто ворчишь? - Монах задумался, как бы оглядывая со всех сторон самому себе заданные вопросы. - Нет! Я старик, но чутье у меня прежнее! В обществе зреет передел, потому что оно все больше строится на корысти, а не на духовности. Как удержать человека от подлости, если он знает о своей безнаказанности? Ничем, кроме его собственной совести. Во времена Новой цивилизации государство держало людей в тугой узде законов и наказаний, более того, отправляла в дохи только по подозрению в потенциальной склонности к нелояльности! И что же? Разве можно сказать, что они добились успеха? Вряд ли. К тому же чуть планету не загубили.
   Михаил поворочался, покряхтел. Старость не радость, даже если ты до нее шел несколько тысяч лет. Сон постепенно смыкал отяжелевшие веки, завтра будет новый день и его надо посвятить своим сомнениям.... Перед его внутренним взором заклубился золотом светящийся туман, словно утренняя дымка на ранней заре в горах. Бенни расслабленно и с наслаждением смотрел за этой дивной картиной, ощущая, как баюкает его дремота.
  -- Да, - подумал он, окончательно проваливаясь в сон, - давно я не летал астральным телом, не смотрел за истинными делами. Обленился....
   Он открыл глаза и сел. Тело было легким, упругим, молодым. Он осмотрелся. Вверху светили звезды, высвечивая контур далеких горных кряжей, вокруг бесконечными волнами разбегались небольшие холмы. Куда это его занесло? Адамс, конечно же, понял, что это не простой сон. Раньше такие необычные сновидения случались, когда приходил Дух, но он ушел тысячи лет назад вместе с иномерными чудовищами. Бенни отвернулся от притягательной картины ночных гор и тут же увидел далекий костер. Он неспешно пошел к нему, ныряя с холма на холм. Темноты он не боялся, видел почти как днем. У костра, спиной к нему, сидел человек. Обхватив худые плечи руками, он смотрел на багряные языки пламени. У Адамса зашлось сердце в невероятном предчувствии, он даже подумать боялся о своей догадке, вдруг она спугнет это чудесное видение?! Осталось несколько шагов, из-под его ног скатывались вниз камешки, он в нерешительности остановился.
  -- Бенни, у меня всего только ночь! - Проквуст вскочил и сжал Адамса в объятиях. - Как же я рад тебя видеть, друг!
  -- Я.... - Бенни ничего не смог выдавить из себя, его душили слезы, их нельзя было отнести ни к радости, ни к восторгу, их можно было сравнить только с взрывом вулкана или бомбы, зарытой в самые глубины души. Этой бомбой была чудовищное чувство вины перед Георгом, которому рок преподнес самую трудную роль - пожертвовать собой ради других.
  -- Господи, Бенни! - Георг счастливо засмеялся. - Ты плачешь?!
  -- Уже нет, друг мой. Сейчас я просто счастлив, - Адамс отодвинул Проквуста от себя. - Ты выглядишь совсем молодым, Георг.
  -- Это только в твоем сне, а так я просто приведение. Пойдем к костру.
  -- Да, пойдем. Почему ты сказал приведение?
  -- Ну, скорее дух.
  -- Понятно, - грустно отозвался Адамс. - Честно говоря, я предполагал нечто подобное. - Он поднял на друга глаза. - Кто первый?
  -- Давай ты, Бенни, я так соскучился по Ирии.
  -- Хорошо. Когда ты вошел в Черный Кристалл, он дрожал как студень, а потом взорвался, и осталась воронка, не стало не чертова камня, ни тебя....
   Харман оказался талантливым администратором. Встряска, устроенная ему Адамсом навсегда сделала его лояльным к новой власти, тем более, что он получил ее в еще большем объеме, чем прежде. Он метался между ближайшими городами, восстанавливая хоть какую-то законность, организовывая учет и охрану продовольствия, руководя эпидемиологическими мероприятиями. Удалось сохранить четырнадцать городов, куда успели поставить градоначальниками выходцев из Горной страны, выпускников школы, где Георг учился. Только благодаря их самоотверженности, железной воле, а также авторитету их даров, удалось сохранить порядок в этой части континента. На остальной территории царила анархия, от напора которой спасали размеры выжженной Солнцем степи.
  -- Ты знаешь, Георг, - грустно повествовал Адамс, - один я представлял, что там происходит, потому что периодически выходил своим астральным телом на разведку. Все другие способы были бесполезны. Мы посылали туда и разведчиков, и парламентеров, даже делали военную экспедицию, никто не вернулся.
  -- Но почему?!
  -- Такой тьмы, как на Диком севере, я не мог себе представить ни в одном фильме ужасов. Я видел, как обезумевшие люди ели друг друга! Охотились и ели! Огромные города стояли пустыми каменными коробками, в которых разваливались дома, словно во время войны. Оказывается после тысячелетий облучения антиэнтропийным полем, при его отключении износ материалов ускоряется многократно. За несколько лет большинство городов превратились в руины. Обезумевшие люди, лишившись тонкого покрова благ цивилизации, оказались неспособными себя кормить, обогревать, растить потомство. Я плакал, глядя на плоды нашего вмешательства, спрашивал себя, правы ли мы были, разрушив пусть порочную, но все-таки благополучную для многих систему. И я не мог ответить однозначно. Только воспоминания о временах, когда я сам был дохом, давали мне уверенность, что наваждение дьявольского кристалла должно было быть разрушено. Мне так хотелось им помочь, но что я мог?! Из миллионов отчаявшихся людей я выбирал более-менее адекватных и сильных личностей и по возможности внушал им цель: идти на юг. Многие принимали это пожелание за свое собственное озарение, и если их сразу не убивали, организовывали людей и одержимо шли в выжженные степи. Мы с риском для жизни собственных людей делали хранилища еды и воды на пути этих групп, но кто-то не доходил, кто-то не находил, а кое-кто находил и перегрызал другому глотку за владение этим богатством. Таких мы к нам не впускали, а если не уходили добром, уничтожали. Ты качаешь головой, осуждаешь, но поверь, другого выхода не было. Хаос продолжался сорок лет, потом пошел на убыль. Однажды я обнаружил, что еще дальше на севере и на восточном побережье континента цивилизация сохранилась. Одним помогли леса, другим море. После долгих переговоров они признали главенство нашего монарха.
  -- Как себя показал Лезурье?
  -- Ты знаешь о том, что он стал королем?
  -- Барри рассказал.
  -- Глетчер?! Ты виделся с ним!
  -- Да, - в голосе Проквуста промелькнула глубокая грусть, которую Адамс тут же уловил.
  -- Он жив?
  -- Нет, Бенни, он умер, вернее, ушел из нашего мира. Я расскажу тебе.
   Адамс кивнул и вновь вернулся к своему рассказу. Он поведал, как Церковь Рока набирала силу и влияние, иногда вопреки желаниям потомков Лезурье. Через сто лет последствия великого хаоса были преодолены. Экономика стала развиваться, наладилась система здравоохранения, структура среднего и высшего образования. Глядя на это, Адамс наконец-то смог вздохнуть с облегчением. Вот тогда-то у него и возникла идея всеобщей молитвы.
  -- Мы эту идею долго обсуждали на совете Церкви, не все были уверены в ее необходимости, но решение приняли, и мы приступили к подготовке.
  -- Подожди, Бенни, что-то я не понимаю, о чем ты ведешь речь.
  -- Да, о тебе, Георг, о тебе.
  -- Обо мне?!
  -- Да. Сейчас все поймешь. Мы сформировали легенду о святом Проквусте. Ты, друг мой, первый святой Церкви Рока!
  -- Я?!.... - Георг поперхнулся от неожиданности. - К чему это?
  -- Не знаю, может и не к чему, но ты ведь сидишь передо мной!
  -- Прости Бенни, но не вижу связи.
  -- Да как же ты увидишь, если все время перебиваешь! Как ты был...
  -- Мальчишкой, - весело подхватил Проквуст и закончил фразу вместо Адамса, - так им и остался! Вы что, С Барри сговорились, что ли?
  -- Выходит, он тебе тот же комплемент отвесил? - засмеялся Бенни.
  -- Ага.
   Они весело рассмеялись, но тут же смолкли, вспомнив те необыкновенные обстоятельства, что свели их вместе.
  -- Хорошо, я готов оставаться святым, если вам это кажется необходимым.
  -- Спасибо. А теперь я хочу задать тебе вопрос, как ты себя осознал?
  -- Трудно сказать, сейчас, словно в тумане все вспоминается. Помню, все было неожиданно, словно я из небытия вынырнул. Я долгое время вообще не понимал кто я, откуда.
  -- А ты можешь что-нибудь вспомнить о том месте, где ты был?
  -- Ничего кроме отсутствия пространства, багряной тьмы, которая горела, но не жгла, и жуткого голоса, ненавидящего Бога. Я при нем поминал пару раз имя господа, так он очень злился и потом изгнал меня, как я понимаю, за это.
  -- Георг, ты догадываешься, где ты был?
  -- Да, но называть это место не хочу.
  -- Я тоже, - Адамс помолчал, потом проговорил, еле слышно - надеюсь, молитва помогла.
  -- Так о чем вы молились, Бенни?!
  -- О тебе. Две недели вся Ирия молилась о тебе, о твоем здравии, и в благодарность о твоем подвиге.
  -- Выходит, это вы меня у Сатаны из лап вытащили?!
  -- Ничего утверждать точно нельзя, это невозможно доказать.
  -- А я уверен в этом! И очень благодарен, - Проквуст в порыве чувств горячо обнял друга, потом отстранился и взглянул ему в глаза. - Георг, но ты что-то не договариваешь. По твоему рассказу выходит, что на Ирии все великолепно, а глаза у тебя грустные и озабоченные. Что-то случилось?
  -- Да, вроде бы нет. Планета живет, развивается, многие люди по-настоящему счастливы, но у меня в душе глубокая тоска от допущенной в чем-то ошибки. Я не могу от этого избавиться, а рассказать некому, не поймут. Кроме того, я ведь больше трех тысяч лет живу, старею, Георг, а приемника нет. Дар стал редок....
  -- Подожди, Бенни! - перебил его изумленный Проквуст. - Сколько ты сказал, прошло лет?!
  -- Больше трех тысяч.
  -- Но для меня прошло всего несколько месяцев!
  -- Вот это, да, ну-ка, садись, рассказывай.
   Георг рассказал о своих приключениях, неведении первого времени, о сделанных открытиях, о приобретенных друзьях. Адамс очень подробно выспрашивал его о хоравах. Его очень заинтересовала эта цивилизация. Ее тупик развития, который они почитали великим достижением, будил в нем массу новых мыслей, которые требовали спокойного осмысления.
  -- Знаешь, Георг, я поражен. Твой рассказ похож на сказку, но ты передо мной и я верю каждому твоему слову.
  -- У меня, Бенни, такое же ощущение. Иногда, кажется, вот проснусь сейчас где-нибудь на берегу озера, возле домика Белоуса, но сон все длится и длится. Вот мой солнечный Друг послал меня в новые скитания по космосу, толком ничего не объяснив, ни куда, ни зачем.
  -- Видимо, ты должен что-то искать, нужное им, или всем.
  -- Но что это может быть, Бенни?!
  -- Я думаю, только истина, Георг. Какое-то новое знание.
  -- Очень сомневаюсь, Бенни, что они что-то не знают, - пробурчал Проквуст.
  -- Значит, не знают! - строго ответил Адамс. - Ищи. Кстати, Георг, я, кажется, понял, куда делись три тысячи лет!
  -- И куда же?
  -- Ты их съедал при перелетах между солнцами!
   Пораженный простотой догадки друга, Проквуст остолбенел.
  -- Ты хочешь сказать, что за все надо платить?
  -- Совершенно верно! Но почему это тебя так расстраивает, ведь для тебя проблема времени не существует, да и для твоих новых знакомых, тоже.
  -- Нет, Бенни, если ты прав, то это очень плохо. Еще один мой перелет, и я окончательно вас всех потеряю.
  -- Но это неизбежно!
  -- Все равно грустно.
  -- Тогда даю тебе задание, которое не боится времени.
  -- Какое?
  -- После всех своих будущих скитаний вернись на Ирию. Я расскажу о твоем явлении, и Церковь Рока будет тебя ждать.
  -- Но как они меня узнают, как поверят?
  -- Давай придумаем пароль.
  -- Слова? Не поверят.
  -- Да, ты прав, Георг, не поверят.
  -- Через много лет мифы будут еще более призрачны, чем сегодня, надо очень веское доказательство.
  -- Вещественное! - выкрикнул Проквуст.
   Они переглянулись. Адамс хлопнул друга по плечу.
  -- Ну, ты стал и голова!
  -- Да, брось, ты, - засмущался Проквуст, - лучше придумай, что потомкам послать.
  -- Нет ничего проще. Завтра я закажу золотые пластины и прикажу выбить на них нашу историю. Запишу там нашу сегодняшнюю беседу и наше решение. Потом сошью все в книгу и спрячу.
  -- Где?
  -- Пока не знаю.
  -- А надо знать, смотри, светает, мне скоро уходить!
  -- Георг, может, ты что-нибудь подскажешь?
  -- Подскажу. Скажи, Белая Гора цела?
  -- Странный вопрос, а куда же она денется!
  -- А лестница Безымянных?
  -- Она тоже на месте, только теперь магия из нее ушла, - в голосе Адамса слышалась грусть.
  -- Жаль.
  -- Да. Впрочем, говори, что придумал.
  -- Там внизу, недалеко есть неглубокий грот....
  -- Точно! Я там с Клео отдыхал!
  -- Замуруй послание справа на высоте своего роста.
  -- Сделаю! А сверху отметину поставлю, вот такую.
   Адамс оглянулся и недалеко от себя заметил крупный валун. Он подошел к нему и, выпустив из своей руки голубой луч, прочертил на камне кривую бороздку, кончиками вверх.
  -- Вот, как улыбка получилась!
   Проквуст тронул друга за плечо.
  -- Мне пора, Бенни.
  -- Я понимаю. Очень жаль. Не грусти, Георг, мы еще свидимся.
  -- Я знаю.
  -- Но не здесь.
  -- Да, не здесь.
   Они обнялись.
  -- Георг, хочешь напоследок совет?
  -- Конечно!
  -- Найди другой способ пронизывать пространство!
  -- Но как такое возможно?
  -- Но ты же бродил между мирами, может, там, на границе между ними тропинки есть? Найди, а я тебя ждать буду, - Адамс бодро хлопнул друга по плечу, а потом тихо добавил: - сколько смогу.
  
  

***

  
  
   Георг висел рядом с Солнцем и грустил о расставании с другом. Второй раз он полноценно, как прежде, пообщался с близким человеком. Пусть это было в мире грез и снов, но так реально и так грустно.
  -- Спасибо тебе, Господь, за то, что дал мне такую радость. Я постараюсь быть полезным тебе всей своей непонятной сущностью, только направь меня.
   Сначала Проквуст намеревался посетить своего солнечного Друга, но потом передумал, потому что немножко обиделся на него. Ведь он наверняка знал об эффекте потерянного времени, но промолчал, и неважно, какие при этом у него были к этому причины, Георгу все равно стало обидно. Потерять три тысячи лет! Даже если у тебя вечность впереди, все равно жалко. Он еще раз с благодарностью помянул Господа, за то, что несмотря ни на что, ему удалось увидеть своих друзей. Про Чарли Пульдиса Георг вспоминал очень редко, его двойственная роль в их отношениях оставила у него в душе глубокий шрам. Он порою даже спрашивал себя, почему так строг к Чарли, ведь и сам не святой...
  -- Впрочем, - засмеялся Проквуст, - оказывается святой, так что надо прощать Чарли. Чарли! - мысленно закричал он. - Слышишь, я тебя прощаю!
  -- Спасибо! - донёсся вдруг до него слабый шелест чужого голоса.
   Георг вздрогнул, этого не может быть! Похоже, у него начинается помутнение рассудка, и это очень плохо.
  -- Не уходи, я рядом, ищи меня!
  -- О, боже! - испугался Проквуст. - Опять! - И неожиданно для себя самого заорал во всю мощь своей души. - Чарли, где тебя искать?!
  -- Между мирами, - донесся еле слышный ответ, и все стихло.
   Георг задумался. Если это не галлюцинации, то откладывать поиск нельзя. Тем более, что он все равно собирался последовать совету Адамса. Он вспомнил кодовую программку, полученную от Люция, и максимально сосредоточился, ведь предстояло каким-то неведомым способом ухватить тонкий миг, разделяющий миры. Вот рядом знакомо задрожало прозрачное желе то ли уплотненного пространства, то ли размягченной ее границы. Георг вплотную приблизился к ней и медленно притронулся не пересекая, как прежде. Его ладонь явственно отпечаталась легким фигурным углублением, чуть надави, и пленка лопнет, распахнув перед ним другое измерение. Как удержаться на этой невесомой грани, посильная ли это для него задача в принципе, а, главное, сможет ли он вернуться? Проквуст напрягся и положил на дрожащую поверхность вторую ладонь и машинально начал поглаживать ее, словно уговаривая впустить. А невесомая прозрачность под его руками вдруг обрела плотность, чуть помутнела, обрела глубину, в которой появились далекая долговязая фигура, призывно машущая руками. И тогда Георг решился, он не прыгнул в эту глубину, а прислонился к ней, мысленно представив себя бесконечно плоским и тонким. И слился с этой дрожащей пленкой.
   На миг его постигла темнота, а потом в глаза брызнул яркий солнечный свет. Он лежал в траве, остро пахнущей душистым клевером, стебельки трепетали на легком ветру и щекотали его кожу. Проквуст сел и растерянно оглядел самого себя. Он был тверд, осязаем, в новеньком комбинезоне играла мышцами плоть. Георг вдохнул воздух полной грудью и чуть не захлебнулся от восторга. Что это, рай?
  -- Вставай, друг, давай обнимемся! - раздался за спиной знакомый голос.
   Проквуст оглянулся и рассмотрел темный силуэт человека, омываемого потоком солнечного света из-за спины.
  -- Это ты, Чарли? - не веря своим глазам, с придыханием спросил Георг.
  -- Я, мальчик мой, я! И я рад тебя видеть, хотя не понимаю, как ты смог сюда попасть.
  -- То есть как это?! Ты же меня позвал!
  -- Я?! Да как бы я это смог сделать? Я сижу здесь в своем бесконечно замкнутом мирке и медленно тухну, - Пульдис махнул рукой и, шагнув вперед, протянул руку Проквусту. - Впрочем, не слушай меня, на самом деле я бесконечно счастлив здесь.
   Георг поднялся, вцепившись в сильную, горячую и шершавую ладонь Чарли.
  -- Прости, но как такое может быть одновременно? - удивился он.
  -- Здесь, может.
  -- Где здесь?
  -- В моем личном царстве, названным мною пенсионным раем. Мы еще поговорим, Георг, а пока поехали в мой дворец.
   Проквуст оглянулся. Странно, на сколько хватало глаз, тянулся травяной покров, ни бугорка, ни деревца. Между тем Чарли повернулся и вытянул руку. В тоже мгновение перед ним появился огромный шикарный лимузин. Его черные, начищенные до зеркального блеска бока, отражали нетронутую луговую гладь.
  -- Садись, - дверцы гостеприимно распахнулись. - Праздник начинается.
  -- Как же мы поедем? - поинтересовался Проквуст, с удовольствием утопнув в велюровом великолепии кресла и глядя на травяной ковер вокруг.
  -- Очень просто, - весело отозвался Пульдис, - смотри, я щелкаю пальцем и....
   Перед капотом машины стрелой легла идеально ровная автострада.
  -- Но-о! - Чарли небрежно пнул ладонью в обшитый кожей руль.
   Лимузин вздрогнул и величественно покатил по дороге. Пульдис уперся локтями в руль, положил на сведенные ладони лицо и машинально теребил пальцами свои большие уши. Глаза смотрели вдаль, не видя этой дали, в них плескалась грусть и печаль. Проквуст душой ощутил бездонность тоски своего бывшего друга и содрогнулся от острой жалости.
  -- И не надо меня жалеть! - выкрикнул вдруг Чарли и зло посмотрел на Проквуста. - У меня все хорошо. Все хорошо! - Он повторил эти слова, словно заклинание.
  -- Чарли, мы же хотели обняться, - тихо проговорил Проквуст.
  -- Да, ладно, брось, - Пульдис устало махнул рукой. - Я и так знаю, что ты рад меня видеть, а я, поверь, рад видеть тебя. Только обниматься нет прока, во всяком случае, для меня.
  -- Но почему?!
  -- Да, потому, что я вижу иллюзию, которую создаю. Вернее не вижу, а ощущаю. Я ем, и знаю, что не ем, я иду под ярким солнцем, а его нет, вокруг великая пустота, куда даже Господь не заглядывает!
  -- Чарли, не надо гневить Бога упреками!
  -- Да? А что он мне может сделать? Наслать болезнь? Я вылечусь. Лишить меня способности управлять этим миром? Так это, может быть, было бы самым лучшим благом!
  -- Господи, как же ты мучаешься! - невольно вырвалось у Георга.
  -- Ты чувствуешь? - Пульдис благодарно посмотрел на Проквуста. - Спасибо. А то я боялся, ты воспринимаешь меня, как полусвихнувшегося капризного переростка. Впрочем, я, наверное, именно им и являюсь. Сам посуди, как тут сохранить самообладание, когда светлый и идеальный мир, в котором ты царь и бог, превратился в жуткую гримасу реальности!
  -- Вот видишь, значит, Бог здесь есть!
  -- Здесь, рядом со мной, сейчас?!
  -- Именно здесь и сейчас!
  -- Тогда пусть он поможет мне.
  -- За что ты просишь помощи?
  -- Не понял?
  -- Ты же не веришь в Бога?
  -- Почему не верю, верю, - голос Пульдиса звучал не очень уверенно, - но ведь он бросил меня!
  -- Господь не может бросить тех, кто верит в него.
  -- Георг, а ты то откуда это все берешь?! Ты же мальчишка, ты.... Погоди, ты сказал, что я звал тебя?
  -- Да.
  -- Значит.... - Чарли побледнел и откинулся в кресле медленно катящей по дороге машины. Он замолчал, словно наткнувшись на какую-то важную мысль, которая прежде ускользала от него. - Выходит, это Господь позвал тебя ко мне?! Но почему?
  -- Наверное, ты просил его об этом?
  -- Просил? Да, наверное, просил. Вернее, я с одной заветной мыслью никогда не расставался, но там не было тебя, Георг, ты уж извини.
  -- Ты хотел уйти отсюда, Чарли?
  -- Да, тысячу раз, да! Отсюда давно ушли все, кто был. Они уставали жить в сказке, где нет ни трудностей, ни труда, где даже фантазия не ограничена ничем, кроме моей воли, дабы не наплодили монстров или чудовищ. Они приходили ко мне и просили разрешения уйти, и я разрешал, хотя мог и оставить!
  -- Ты поступал правильно.
  -- Да?! Ты так думаешь? А как тогда ты оценишь их проводы? Я устраивал их торжественные похороны, развлекаясь на всю катушку.
  -- Но ты же уже понял глупость своего поведения?
  -- Понял, но не осудил, потому что думал, что Бог меня оставил. А он, оказывается, ждал, когда я вспомню о нем! Какой же я был кретин! Тупой, неблагодарный кретин!
  -- Постой, Чарли! - спохватился вдруг Проквуст. - Бенни мне рассказывал, что ты оседлал какого-то иномерного червя, что управляешь им и активно способен проявлять себя в материальном мире? Разве это не так?
  -- Было так, - Пульдис махнул рукой. - Только червя с Ирии выгнали, я так понимаю, - он, прищурившись, хитро посмотрел на Георга, - не без вашего участия с Адамсом?
  -- Мы никого не выгоняли, просто Бенни залатал дыру между мирами, из которой на Ирию выползали всякие твари.
  -- Понятно, мир спасли. Ну, и правильно.
  -- А к чему ты об этом спросил?
  -- Да, потому что, когда червя потащило с Ирии, я же чувствовал, как он упирается изо всех сил, он меня выплюнул вместе с моим пенсионным раем, и мы зависли неизвестно где.
  -- Почему же, известно, в границе между мирами.
  -- Это что же, такая толстая граница, что может вместить все это?! - Пульдис красноречиво провел перед собой рукой, беспрепятственно пройдя насквозь стойку автомобиля и верхнюю часть руля.
  -- А разве ЭТО имеет толщину?! - Георг рассердился.
   Он взял и высунул руки наружу, прямо через крышу. Пульдис открыл рот от удивления.
  -- Ты такое можешь?!
  -- А что здесь странного, если вокруг только иллюзия?
  -- Но ведь и наш реальный мир, иллюзия.
  -- Это кто же тебе, Чарли, сказал?
  -- Сам додумался!
  -- Не ты первый. Только авторы иллюзий разные, - съязвил Проквуст.
  -- Это верно, - обреченно согласился Пульдис.
   Лимузин остановился.
  -- Все, выходи, надоело мне ехать. Скажи мне, чего ты хочешь?
  -- Чарли, очнись! - Георг с укоризной постучал себе пальцем по лбу. - Заметь, ты даже не разу не спросил у меня, как там Бенни, как я, только и знаешь, что о своих проблемах стонать.
  -- Да, ты прав. Я ужасен, но мне действительно это уже неинтересно, я хочу умереть. Я не хочу больше ощущать себя живым, будучи, фактически мертвым!
  -- Чарли, по-моему, ты сгущаешь краски!
  -- Да?! А ты готов поменяться со мной местами?
  -- Нет. У тебя нет рока.
  -- Ну, и что, я же на пенсии!
  -- Хватит ерничать! Пойми, если Господь посчитал нужным мое присутствие здесь, значит, это неспроста! И еще, я думаю, это ненадолго. Принимай решение, Чарли.
  -- Какое решение?
  -- Ты собирался умирать?
  -- Да, собирался.
  -- Это всерьез?
  -- Конечно! Я прям сейчас готов. Только как?
  -- Очень просто.
   Георг вспомнил сквозняк, который уносил Барри, вспомнил стену с дверью, окаймленной светом и они сразу же появились поперек пустынной автострады. Пульдис недоуменно смотрел то на дверь, то на Проквуста.
  -- Георг, ну, ты даешь! - он подошел к Проквусту, обнял, и повернулся к двери. - Так значит, мне просто за ручку потянуть?
  -- Наверное. Барри делал так.
  -- Барри? - Чарли оглянулся. - Кто такой Барри? А, впрочем, - он махнул рукой, - какая разница! Прощай Георг, благодарю тебя и Господа, за то, что прислал именно тебя.
  -- Подожди, Чарли! - крикнул Проквуст. - Ты понимаешь, куда идешь? Там смерть! Это решение....
  -- Ты что, все еще мальчишка? Не видишь, что я давно все понял? Да мое решение давным-давно принято, только возможности не было. Прощай, Георг, - Пульдис повернулся и направился к двери. - Пусть вечно живут только Боги, - пробормотал он на ходу, - а смертные должны умирать.
   Он, не оглядываясь, дернул за ручку и вошел в ослепительный свет за дверью. И сразу же, словно свет вокруг выключили, его мир сгинул без следа, а Проквуст повис в странной пустоте, которая хоть и не была пространством, но совершенно не стесняла его какими-либо рамками.
  
  

Недина. Путь к Совету Цивилизаций

  
  
   После встречи с Чарли у Георга осталось странное чувство радости и огорчения. С одной стороны, несмотря ни на что, он был рад увидеть бывшего друга и помочь ему, а с другой, ему было больно за Чарли, хотя он сознательно и целенаправленно их предавал.
  -- Ведь он их сначала не знал, это была его работа, - оправдывал его Георг, - он же полюбил нас потом. Как его не простить?!
   Но что-то противилось внутри, не хотело прощать, радовалось возможности презирать, а, значит, быть выше. Когда Проквуст разобрался в этих глубинных эмоциях, ему стало очень стыдно!
  -- Господи, - зашептал он, - прости мою мелочность и постыдную гордыню, молю, передай Чарли, где бы он сейчас не был, я его не просто прощаю, я о нем искренне скорблю.
   На душе стало легче, и Георг решил осмотреться. А смотреть было не на что, здесь не было пространства, он вообще не понимал, каким образом он здесь помещается, если места здесь нет?! Не очень долго поломав голову, он перестал задумываться, почему и как, решив, что знание не обязательно, если есть умение. А он точно ощущал в себе это умение. По его разумению, ему надо выйти там, где нужно, только вот, где нужно, он еще не знал.
  -- Если я не заблуждаюсь или не брежу, то мне надо представить координаты звезды, к которой мне надо выйти. Одну, свою родную, я только что покинул. Близкая? Нет, не хочу. Я там опять встречу Друга, а что я ему могу сказать? Земля? Рано. Почему рано? Не знаю, рано и все! Тогда остается только Недина!
   Проквуст представил себе эту погибающую звезду, как если бы смотрел на нее со стороны Близкой. В сознании, словно на экране вырисовался кусочек черного звездного неба. Георг уловил неуловимый момент, что-то вздрогнуло внутри него, потом вокруг, миг, и упругая волна вытолкала его вон из своей утонченности. Проквуст оказался рядом с планетой хоравов. Он с недоумением смотрел на Недину, лежащую под ним, на еще более потускневшую звезду.
  -- Получилось! - он не мог поверить тому, что видит. Весь опыт прошлой его жизни восстал против: не может такого быть: подумал, пожелал, сделал! - Неужели все так просто?!
   И Георгу стало страшно. Он вдруг понял, что рука Господа висит над ним, ведет его, дарит ему почти все, что он бы в своем положении мог пожелать. Какой же платой он должен вернуть свой долг за такое внимание к себе?! Он задрожал внутри от осознания своей слабости, от неподъемной ответственности, возложенной на его слабую и усталую душу. Что сказал Адамс: ищи истину? Но где, как? Страх сковал его, отнял способность мыслить, он хотел лишь одного, спрятаться в укромном уголке, отсидеться некоторое время, может быть, подумать. Но он не имел права и вопреки всей своей протестующей сути кинул себя к Недине. Он не обращая внимания на перемены вокруг нее. Вокруг планеты метались упругим роем тысячи мелких кораблей и корабликов. Они то садились на ее поверхность, то стремительно, стайками или по одиночке, вспархивали вверх. Постепенно страх утих, Георг словно переполненную чашу, из которой нельзя пролить ни капли, нес свое пустое от мыслей сознание, созерцая, но не думая.
   Когда металлические бока планеты загородили собой космос, несколько небольших дискообразных аппаратов на ближних орбитах, дернулись в его сторону, окружили, что-то одновременно сверкнуло под ними и Георг вдруг почувствовал, что спеленат, словно младенец и его тянут вниз, внутрь планеты. Если бы он дышал, то сначала бы вздохнул с облегчением, и только потом начал думать: а что же дальше?
  
  

***

  
  
   Георг почувствовал облегчение, потому что теперь дальнейшие события не зависели от его решений. Только теперь он понял, какой груз взвалил рок на его призрачные плечи. Легко сказать, искать истину, а где, какую? Его волокли словно большую спеленатую сетями рыбу сквозь чрево планеты. Она изменилась. Проквуст с удивлением рассматривал нагромождения бесчисленных конструкций, скрывших прежнюю пустоту и простор. Не сразу он заметил, что внутри планеты появилась атмосфера, она скрывала синей дымкой ажурную паутину дальних конструкций. Сколько же лет здесь прошло, спрашивал он себя, ведь для него он был в плену у Люция пару недель назад. Проплывая между двумя дисколетами, Георг с интересом рассматривал странных существ, двигающихся по виадукам и мостам, выходящих и входящих в огромные круглые здания, укатанных бисером светящихся окон. Это не были роботы, внизу двигались гуманоиды. Ему очень хотелось рассмотреть их поближе, но путы не отпускали, а в планы его поводырей экскурсия явно не входила. Проквуст слегка пошевелился в своем коконе, и вдруг со страхом почувствовал, что легко может порвать его. Он не хотел свободы, а потому затих, зная, что еще успеет удовлетворить свое любопытство. Почему-то он не боялся встречи с хоравами, не верил, что угрозы Люция могут быть реально применены. Впереди показался уже знакомый ему гигантский шар. Теперь на нем во множестве виднелись прилепившиеся к стенкам площадки, куда приземлялись и откуда взлетали сотни различных летательных аппаратов.
  -- Господи! - подумал Проквуст. - Просто муравейник какой-то! Они что, опять начали размножаться?!
   Видимо слух о ценном пленнике уже распространился, потому, что перед ними с готовностью расступались, вернее, разлетались, скопления аппаратов, но не улетали далеко, а повисали невдалеке. Наверное, их пассажиры с любопытством рассматривали его, прежние роботы на него не реагировали. Складывалось впечатление, что здесь жизнь бурлила неиссякаемым ключом, невесть откуда забившем вдруг на этой скучной планете. Часть стенки центрального шара растаяла перед дисколетами и они не сбавляя скорости, устремились внутрь. Они летели на удивление быстро и свободно, только все чаще вздрагивали полупрозрачные сгустки пространства, которые ими пересекались.
  -- Как они тут находят дорогу, - раздумывал Проквуст, совершенно запутавшись в количестве пространств и измерений.
   Наконец, полет прекратился, они приземлились в просторном даже для Георга помещении, с высоким потолком, сводом уходящим вверх и совершенно пустом. Он почувствовал, что его ноги твердо встали на пол, поэтому он с недоумением посмотрел вниз. С еще большим изумлением он увидел свои ноги. Проквуст потоптался, почувствовал сопротивление пола, но звука не было.
  -- Ну, хитрецы! - улыбнулся он. - Опять что-то изобрели.
   Пока он занимался своими новыми ощущениями, его путы исчезли, освободив руки, ноги, грудь, также незаметно испарились и дисколеты. Георг потянулся и сладко вздохнул глоток воздуха. Он ничего не понимал, но ему нравились новые, вернее, давно забытые, ощущения. Ни о чем не беспокоясь, он огляделся и не торопясь прошелся по пустому залу. Его очень занимало разглядывание своих ладоней. Нет, они отличались от прежних, на них не было пор и загадочных линий, но они были осязаемы и непрозрачны. Хотя Георг чувствовал, что если он прищуриться, то они станут исчезать, таять, а он опять станет невидимым и повиснет под потолком.
  -- Ну, уж нет! - Проквуст встряхнул головой и опять вернул реальность нереальной обстановки вокруг него.
   Ему было все равно, как они это сделали. Его радовали всякие мелочи, например, возможность, хлопнуть ладонью о ладонь, и пусть звука не было слышно, но он чувствовал их! А потом ему захотелось присесть. Георг не стал долго над этим задумываться, просто протянул палец перед собой и мысленно приказал: "Кресло!". И оно появилось! О, с каким наслаждением он сел на него, развалившись, разбросав в стороны свои ноги в массивных ботинках! С каким блаженством он их рассматривал!
   Проквуста отвлек звук, первый в этом безмолвии. Он был похож на легкий выдох гигантских легких, сначала еле слышный, потом длинный и шумный. Он повернул голову, и увидел, хорава в длинном сером плаще. А может быть, это был не хорав?! Это существо было другим, ростом более высоким, чем прежние роботы хоравов. Голова несоразмерно большая, с сухой серой кожей из-под которой виднелись толстые жгуты кровеносных сосудов, крупные уши и большие круглые глаза, в которых не было ничего, кроме металлического блеска. Между ними крохотным, но изящным бугорком, возвышался нос, а под ним виднелся маленьких, безгубый рот. Хорав, или кто он там был, не торопясь прошел мимо Проквуста и, махнув перед собой трехпалой клешней (вот она-то, была точь-в-точь, как у хоравов, подумал Георг), грациозно уселся в появившееся перед ним кресло. Сидел он прямо, даже несколько величественно. А может, не умел по-другому?
  -- А вы стали другим, Гора! - раздался в голове Проквуста знакомый голос. - Познали ли вы себя, пришелец? - Торжественно, после некоторой паузы спросил хорав.
  -- Люций! Это вы?! - Проквуст почему-то чувствовал себя уверенно, независимо и безопасно, ему хотелось шутить и он совсем не обижался на старого Люция, хотя их прошлое расставание трудно было назвать теплым. - Вы опять в новом одеянии?
  -- Да, - Хорав степенно склонил большую голову. - А вот вы, Гора, остались все тем же излишне эмоциональным гуманоидом, хотя и являетесь баловнем судьбы. Удивляюсь, за что бог выбрал именно вас?
  -- Может быть за то, что у нас чувств больше, чем мыслей?
  -- Да? - Люций заинтересованно склонил голову. - Очень интересная мысль, я ее обдумаю. Значит вы, Гора, нашли свое прошлое?
  -- Да, нашел.
  -- И какое оно?
  -- Сладостное и далекое. Скажите, Люций, сколько лет прошло с момента моего побега?
  -- Почти пятьсот лет.
  -- Заметно, у вас многое изменилось.
  -- Да, Гора, многое. И во всем виноваты вы!
  -- Я?!
  -- Именно вы! - Люций встал и стал прохаживаться перед Проквустом. - Ваш уход от нас не просто удивил, а кардинально повлиял на нас, на наше мировоззрение. Мы поняли, что бесцельная жизнь пресна и ничтожна. Помните, вы задавали нам такой вопрос: какова цель нашей цивилизации?
  -- Да, помню, - Георгий запнулся. - Простите, Люций, но почему вы называете меня на "вы"?
  -- Потому и называю, что вы, Гора, наша легенда! Все хоравы узнали о вашем коротком пришествии и чудесном избавлении, и они уверовали в бога!
  -- Уверовали в бога?!
  -- А что нам оставалось делать? Одним мгновенным поступком вы разрушили всю нашу напыщенность, самомнение, показали нашу ничтожность перед промыслом божьим. Теперь мы чтим его, а вас Гора, почитаем святым!
  -- Что?! И вы тоже?!
  -- А как же иначе?
  -- Простите, Люций, но то, что вы говорите, слишком невероятно....
  -- Вы не верите нам?
  -- Если честно, нет.
  -- Напрасно. Но я не буду уверять вас в нашей преданности, за нас будут говорить наши дела.
   Голова у Проквуста пошла кругом. Если бы он мог незаметно ущипнуть себя, то обязательно бы это сделал. От всей этой сцены попахивало каким-то фарсом, подвохом. Но с другой стороны, а вдруг хоравы действительно изменились, и он послужил для этого неким катализатором? Разве можно разрушать их надежды?! Он надеялся избавиться на Недине от решений, а теперь опять приходилось принимать их, и вновь ошибаться было нельзя.
  -- Люций, а каков ваш нынешний статус?
  -- Можете называть меня канцлером.
  -- Странная должность.
  -- Вряд ли, скорее вы ее восприняли таким образом, ведь мы же с вами не беседуем, а обмениваемся мыслями. Согласитесь, это разные вещи.
  -- Да, верно, - растерянно ответил Георг и замолк, обдумывая услышанное. Толковых мыслей не было, поэтому он обрадовался, когда канцлер прервал паузу.
  -- Гора, а каково ваше истинное имя?
  -- Истинное? В смысле то, каким меня нарекла мать?
  -- Можно сказать и так.
  -- Георг. Георг Проквуст.
  -- У вас двойное имя?! Это очень почетно! У нас второе имя нужно заслужить.
  -- Нет, на нашей планете, это обычное дело. А у вас есть второе имя?
  -- Да, - канцлер скромно потупил взгляд в пол. - Мое второе имя Гариль, что означает мудрый.
  -- Очень приятно, Люций Гариль, - Проквуст встал и церемонно наклонил голову. На него поневоле стало действовать невозмутимое поведение канцлера, подчеркнуто официозное и торжественное.
   Они не сговариваясь, вновь присели на кресла.
  -- Вы не представляете, Георг Проквуст, как радостно мне видеть вас среди нас!
  -- Извините, Люций, но меня можно называть одним именем.
  -- Хорошо, Георг, для меня это великая честь! Что вы намерены делать?
  -- Честно говоря, не знаю.
  -- Так, может быть, - голос канцлера зазвенел скрытой радостью, - вы останетесь с нами?
  -- Я не знаю, Люций, - Проквуст растерялся. - Зачем я вам? Если уж на то пошло, то, как символ, я вам нужнее, чем как индивидуум. Я ведь совершенно обычный человек....
  -- Не говорите так о себе, Георг! - прервал его взволнованно канцлер. - Дело не в вашем интеллекте или в ваших необыкновенных душевных качествах, хотя они могут быть бесконечно хороши, дело в вашем предназначении!
  -- Но я вовсе неуверен, что оно у меня есть?!
  -- Зато мы это знаем наверняка!
  -- Откуда?!
  -- Мы тысячи раз просматривали записи вашего ухода, просчитали возможные варианты и поняли, что вас освободила, даже не молитва, а просто обращение к богу! Разве это не свидетельство вашей избранности?
  -- А вдруг это просто совпадение?
  -- Нет, таких совпадений не бывает.
  -- Ну, тогда я сдаюсь, - Проквуст махнул рукой и откинулся на спинку кресла.
  -- То есть вы остаетесь?!
  -- Да, подождите вы, канцлер! Вы меня прямо мертвой хваткой держите, не продохнуть. Мне подумать надо.
  -- Хорошо, простите, Георг, я могу уйти.
  -- Нет, не надо, давайте пока поговорим на другие темы.
  -- С удовольствием.
  -- Вот, например, ваш новый вид, это что?
  -- Это наша новая оболочка! Она живая.
  -- Живая?!
  -- Да. Это нечто вроде биомашины, искусственного организма. Мы вселяемся в него и полноценно управляем материей.
  -- То есть это старый метод на новом уровне?
  -- В какой-то степени, с этим можно согласиться.
  -- А почему вы не попытались возобновить деторождение?
  -- Почему же не пытались, пытались. У нас остался огромный банк биоматериала, но у нас не получилось.
  -- Биоматериал испортился?
  -- Испортился? - Гариль едва заметно улыбнулся. - Нет, у нас такого на Недине не бывает, мы не ошибаемся при управлении материей. Проблема в другом. При слиянии клеток по старым, многократно проверенным методикам, у нас начинают расти прежние организмы, только в них нет души.
  -- Как нет души?!
  -- А так, они пусты. Организмы растут, а новая личность в них отсутствует!
  -- Господь лишил вас искры божьей! - прошептал Проквуст, но канцлер его услышал и грустно качнул головой.
  -- Да, вы правы, Георг, мы пришли к тому же выводу.
  -- И теперь вы пытаетесь вернуть внимание Бога?
  -- Да, но только не в качестве самоцели. Теперь мы хотим понять свое предназначение.
  -- Простите, канцлер, но, я думаю, пока у вас, его нет.
  -- Как ни горько это признавать, вы правы. Поэтому-то я так и обрадовался, узнав, что, возможно, вы останетесь с нами. Я очень надеюсь, что господь заметит нас рядом с вами и вернет нас к себе. Георг, давайте искать истину вместе!
  -- Истину?! А почему вы решили, что я должен искать истину?
  -- А что же еще может искать избранник господа?!
   Люций вдруг встал и неуклюже преклонил правое колено, словно присягал на верность. Его большая голова покорно склонилась.
  -- От имени всего народа хоравов я прошу вас, Георг Проквуст, останьтесь с нами.
   Георг испуганно вскочил с кресла и бросился поднимать старого канцлера.
  -- Господь, с вами, Гариль! - запричитал он, подхватывая собеседника под руку. - Поверьте, я не заслуживаю преклонения, я сам должен перед богом каяться.
  -- Нет! - Люций упрямо мотал головой и не вставал с колена. - Вы наша последняя надежда, Георг.
  -- Ну, хорошо! - выкрикнул неожиданно для самого себя Проквуст. - Я остаюсь с вами! Но только учтите, - он отстранил от себя радостно вскочившего канцлера, - я не обещаю быть с вами вечно!
  -- Хорошо, мы согласны на все. Разрешите мне ненадолго уйти, всего на минуту, народ ждет вестей!
  -- Да, ради бога!
   Проквуст вернулся в кресло и удивленно взирал на смешно семенящего вдали канцлера, невольно сравнивая его с прежним Люцием. Неужели так возможно кардинально измениться? Или хоравы играют с ним?
  
  

***

  
   Проквуст примерил свое новое тело. Оно было гибким, чувствительным, дышащим, оно было живым. Он посмотрел на свои необычные руки. Хоравы постарались на славу, вырастив для него пятипалые ладони. Они несколько отличались от настоящих человеческих, были поуже, подлиннее, потоньше, но они были! Георг пошевелил пальцами. Очень необычно, они изгибались в любом месте, у искусственного организма суставы отсутствовали, в нем вообще не было костей. Ткань уплотнялась до каменной твердости там, где импульсы из мозга этого желали. Он глубоко вздохнул и ощутил легкую и свежую струю воздуха.
   Проквуст вспомнил недавний разговор с Дамой, у которой оказалось приятное имя Джулия.
  -- Зачем вам эти биообъекты, разве металлическая оболочка робота менее надежна?
  -- Нет, Святой Гора, роботы прочнее. Причина не в безопасности, а в предназначении. Мы предполагаем, что на своем пути непременно встретимся с другими разумными существами, и поэтому не хотим, чтобы нас принимали за цивилизацию машин.
  -- Ну, а если на какой-нибудь планете будут очень тяжелые условия, холод или, наоборот, жуткая жара, или атмосфера будет ядовитой?
  -- О, это нашим организмам в определенных пределах нестрашно, они рассчитаны на функционирование в самых агрессивных средах, и даже некоторое время могут находиться в открытом космосе.
  -- Джулия, а почему искусственные организмы так похожи, почему нельзя было придать им индивидуальные отличия.
   Она улыбнулась и объяснила, что данный вопрос вызвал у хоравов многолетнюю полемику.
  -- Понимаете, Святой...
   Георг до сих пор внутренне вздрагивал от подобного к себе обращения, но попыток что-либо изменить, уже не предпринимал. Пробовал, не помогло. Он только диву давался, что могло приключиться с этой цивилизацией, которая из массы застарелых эгоистов и циников чуть ли не мгновенно превратилась в доброжелательное и богобоязненное общество. Они всерьез считали его святым и только руководство планеты могло обращаться к нему двойным именем, для остальных хоравов он был Святым.
  -- Понимаете, Святой Гора, когда природа награждает или обделяет тех или иных индивидуумов внешностью и здоровьем, это не так обидно. А в нашем случае, мы добились абсолютно здорового организма и, естественно, смогли бы придать ему любые черты, пришедшие на ум хоравов. С одной стороны это могло несколько оживить наш мир, побудив состязательность фантазий, но с другой, это могло принести потенциальную конфликтность. В конце концов, победила точка зрения унификации.
  -- Джулия, но ведь искусственные организмы, насколько я понимаю, не вполне похожи на хоравов, почему?
  -- Мы решили, что эти организмы не мы сами и лучше, если мы не будем об этом забывать.
  -- Да, очень логично, - согласился Георг.
   Проквуст перевел взгляд со своих рук на апартаменты, в которые его заселили. Они состояли из трех комнат, одна из которых была спальней. Помнится, когда он первый раз зашел сюда, ему очень польстило, что там стояла большая кровать, но потом он вдруг вспомнил, что не спит.
  -- Да, - грустно подумал Георг, - и не сплю, и не пью, и не ем, и девушек не люблю. Разве это жизнь?!
   Вообще-то Проквуст лукавил. На самом деле его новая оболочка требовала редкого потребления некой биокашицы, не очень приятной на вид, но вполне вкусной на вкус. А еще новое тело требовало за собой ухода. Его иногда надо было мыть, и еще более редко, чем есть, посещать туалетную комнату. Когда Георг ее осмотрел, то подивился ее сходности с обычной человеческой ванной комнатой, все было также разумно и рационально. Так что, ворчал Проквуст зря, на самом деле, ему нравилось все это делать, нравилось ощущать упругие струи воды душа на сильных плечах, нравилось глотать невзрачную пищу (жаль только редко - раз в неделю), нравилось проводить руками по спинке кресла и чувствовать, как она шершаво сопротивляется его пальцам. И на своей кровати ему нравилось лежать.
   Как-то, валяясь на мягких длинных валиках, служивших хоравам подушками, и скучно поглядывая в потолок, он спросил себя, интересно, а какая на ощупь, кожа Джулии? И испугался, потому что раньше такие мысли в его голову не приходили. Последние недели он проводил с ней много времени. Она водила его по разным уголкам планеты, рассказывала, как пользоваться местным компьютером, обучала необходимым хоравским словам и символам. Он и не заметил, как стал скучать без нее, как с нетерпением ждет нового дня, чтобы продолжить общение со своей Дамой. Георг быстро привык к тому, что он святой, что молодая хоравка смотрела на него глубинным взглядом, полным восхищения и почитания. Нет, он не подсмотрел это в ее глазах, в этих черных фонарях ничего нельзя было прочитать, он это чувствовал и знал, что не ошибается. Он был уверен, что и ей с ним интересно, вот только в причинах ее благорасположения он сомневался, боялся, что она просто гордиться тем, что недоступно всем остальным хоравам: общение со святым.
   В дверь раздался стук. Проквуст радостно вскочил с кресла.
  -- Войдите!
   Дверь открылась, и в нее вошел, вернее, вплыл торжественный канцлер.
  -- Святой Гора! Я приветствую вас.
  -- Я тоже, Люций, - ответил Проквуст, с трудом пряча разочарование.
  -- Гора, пришло время, народ ждет встречи с вами!
  -- Да?! - Георг расстроился еще больше, он никогда не любил больших сборищ, а тут, к тому же, придется выступать в незнакомой для него роли "хозяина вечеринки".
  -- Георг, возьмите. - Он протянул ему сиреневый плащ. - Все наши знатные хоравы носят такие плащи.
  -- Спасибо. - Искренне поблагодарил Проквуст, одеваясь. Ему давно было неуютно ходить голым, особенно перед Дамой. - Люций, почему столь необычный цвет плаща?
  -- Все просто, Гора. Для вас выбран цвет, который ранее не использовался.
  -- Понятно, - Георг посмотрел в зеркало, поправил складки, волной спадающие вниз, полюбовался их отблесками. Вместе с ними в душу спустилось спокойствие: "Не я очаровывал этот народ, он сам мной очаровался, так что пусть принимает таким, какой есть" - Он повернулся к Гарилю. - Я готов.
   Канцлер одобрительно посмотрел на него и довольно улыбнулся.
  -- Прошу, - он протянул руку, и перед ней всколыхнулось пространство. - Здесь мы пройдем сразу на место.
   Такого увидеть Проквуст не ожидал, а он думал, что знает Недину! Они с Люцием очутились на весящей между небом и землей большой платформе, на которой полукругом сидели хоравы, все сплошь в разноцветных плащах. Георг мельком взглянул вниз и вздрогнул. На огромной, теряющейся за горизонтом поверхности стояли хоравы. Не было свободного места от них, но они стояли безмолвно и недвижимо, терпеливо ожидая возможности лицезреть его особу.
  -- Господи! - взмолился Проквуст. - Не оставь меня, надоумь, что делать!
   До данного момента у него все получалось, можно даже сказать, получалось легко и непринужденно, а теперь рок привел его туда, где он ничего не смыслил. Он понимал, что ему надо будет что-то сказать, но что? Невидящим взглядом он смотрел на канцлера, говорящего с остальными знатными хоравами, Георг смотрел мимо, вернее, в себя, он судорожно листал свои воспоминания, пытаясь найти в них хоть какую-нибудь подсказку. Ничего толкового в голову не приходило.
  -- Эх! - грустно вздохнул Проквуст. - Даже посоветоваться не с кем!
   Он вспомнил Валентина, Храмовника, лекции которого так ему нравились, вот уж кто, наверное, смог бы ему помочь! Он бы сказал, что история неоднозначна, что коррекции... Стоп! Так вот в чем дело! Он, Георг, стал спусковым крючком коррекции истории хоравов! Тогда многое становится на свои места.
  -- Теперь я знаю, о чем буду говорить с хоравами! - подумал Проквуст.
   Канцлер сделал легкий поклон в сторону трибун и направился к Георгу.
  -- Святой Гора! - торжественно обратился он к нему. - Сейчас мы включим ретранслятор, и тебя услышит каждый хорав. Скажи им свое слово.
   Проквуст подошел к краю платформы. Прямо перед ним вдруг замерцало пятно, а потом в нем возникла его гигантская фигура. В ту же секунду в его ушах мощным шорохом послышался вздох миллионов хоравов, смотрящих на него снизу. Георг вздрогнул от легкого озноба, пробежавшего по его искусственным нейронам, но тут же взял себя в руки, и применил ставшим уже привычным за последнее время прием: отдался вольному течению мыслей. "Экспромт, вместо интеллекта" - грустно пошутил Проквуст.
  -- Братья мои! - начал он свою речь. - Вы считаете меня святым, за что я благодарен вам, но знайте, я был обычным человеком и сейчас остаюсь им, поэтому будьте снисходительны ко мне. Я не святой!
   Внизу гулко пронесся гул недоумения, но тут же стих. Краем глаз Георг заметил, как стоящий справа Люций нервно сжал ладони и мысленно усмехнулся: не волнуйся канцлер, все будет хорошо, твой авторитет не пострадает.
  -- Да, - повторил он еще раз, - я не святой, но бог меня видит. Теперь я точно могу вам сказать, что это он направляет меня по пути отмеренного мне рока. И эта связь действительно свята, вы не ошиблись.
   Снизу послышался гул одобрения.
  -- На далекой отсюда планете, где когда-то я жил, люди чтят Церковь Рока. Я не призываю вас принять ее. Во-первых, я не в силах, будучи обыкновенным человеком, всецело осветить вам все ее каноны и сакральные тайны, во-вторых, вы умнее и мудрее моего молодого народа. Единственно, что я смогу сделать добросовестно, это донести до вас те знания, которые успел почерпнуть, придя в эту Церковь. Я напишу книгу, вы ее прочитаете, и сами решите, что вам из нее понадобится. Я не знаю, почему Господь отметил меня своим вниманием, но все, что есть от него в моей душе ценного, я готов принести вам в дар. Я не призываю вас следовать за мной, потому что сам еще не знаю, куда ведет меня мой путь, но ваш канцлер, - Георг махнул в сторону Люция рукой, и тут же рядом с его гигантским изображением появилась такая же фигура канцлера, - ваш канцлер сказал, что вы выбрали путь поиска истины. Мой путь тот же. Я должен найти истину. Какую? Где? Я не имею пока никакого понятия. Я не знаю, важны ли вашему народу истины, которые мне откроются, так же как не знаю, нужны ли будут ваши истины мне. Будущее скрыто, но я готов искать истину вместе с вами.
   Проквуст поклонился и сделал несколько шагов назад. Внизу стал нарастать гул, он словно океанская волна набегал и становился все громче, в нем послышался некий ритм, который через несколько секунд превратился в могучее скандирование миллионов хоравов. "Гора, Гора, Гора!" - скандировала гигантская толпа. Георг, повинуясь внутреннему импульсу, вновь подошел к поручню платформы и, подняв свои руки вверх, скрепил над головой ладони. И в тот же миг миллионы рук взметнулись вверх, повторяя его жест. Проквуст онемел, глядя на это изумительное по красоте и мощи действие. Потом, не зная, что делать дальше, он поднес сцепленные ладони к груди и прижал их в районе своего солнечного сплетения. У хоравов в этом месте было сердце. И они все повторили и этот жест! Завораживающее зрелище! Георг махнул им рукой и, повернувшись, отошел на середину платформы. И тут его опять ждало изумление: он увидел, что все главные хоравы стоя делали то же самое, что и их народ. Он посмотрел на них и как можно более достойно поклонился. Все опустили руки и молча смотрели на него. Георг растерялся, он не знал, что делать дальше.
  -- Святой Гора! - пришел к нему на выручку Люций. - Наш народ благодарит тебя за прекрасные слова, и он рад, что ты с нами.
   Они оба еще раз поклонились носителям разноцветных плащей, получили от всех ответный поклон и через мгновение опять находились в комнате Проквуста.
  -- Извините, Георг, что обратился к вам на "ты", но я говорил от имени народа. Только народ может на равных говорить со святым.
  -- Люций, простите, но вы говорите о пустяках. Скажите честно, вы всерьез считаете меня святым?
  -- Да.
   Проквуст от неожиданности рухнул в кресло как подкошенный.
  -- Не удивляйтесь, Гора, у нас не приняты двойные стандарты, что, как я предполагаю, имело место быть в вашей цивилизации.
  -- Вы хотите сказать, что вы не лжете?!
  -- Нет, не лжем.
  -- Но как же амбиции, интриги, борьба за власть?
  -- О, это у нас все есть, только без вранья.
  -- Но как такое может быть?!
  -- Все очень просто, Гора, мы можем умалчивать, но не можем друг другу врать. Вспомните, сколько лет нашей цивилизации.
  -- Да, действительно, - Проквуст указал на соседнее кресло. - Люций, будьте любезны, присядьте.
  -- Сочту за честь.
  -- Теперь я понимаю, - задумчиво проговорил Георг, - какая бездна времен лежит между нашими цивилизациями!
  -- Не будьте столь строги к себе и своему народу, ведь от нас, таких правильных бог отвернулся, а вас он пестует.
   Проквуст усмехнулся.
  -- Пестует? Возможно, но порой бывает очень больно, а ваша цивилизация живет спокойно многие тысячелетия!
  -- Наш образ жизни завел нас в тупик, Гора. Только благодаря вашему появлению мы поняли, в какую глубокую яму загнали себя, - канцлер поднялся. - Я думаю, что мне пора идти, вам нужно отдохнуть.
  -- Люций, но почему вы сегодня ни разу не назвали меня Георгом?
  -- Сегодня для нас всех слишком торжественный день, я не мог себе позволить... Георг.
  -- Спасибо, мне приятно, что мы вновь стали несколько ближе.
  -- Георг, я хочу понять, как вы планируете писать книгу?
  -- Честно говоря, не знаю. Ведь если я напишу на своем языке, у вас будут трудности с переводом?
  -- Да, это весьма вероятно. Давайте сделаем следующее. Я пришлю к вам Джулию, она научит вас работать с мыслесловом.
  -- А что это такое?
  -- Это аппарат, который сбрасывает мысли в компьютер.
  -- Ой, а вдруг я сброшу в него что-то не то?
  -- Ничего страшного, Георг, вы все сделанные записи сами и отредактируете, это очень просто. До встречи, Гора.
  
  

***

  
  
   Проквуст впервые посетил главную рубку Недины.
  -- Интересно, - думал он, - как теперь правильно называть это полуискусственное сооружение: планета или корабль?
   Он уже привык к своему сиреневому плащу, привык, что при его редких выходах из дома ("Надо же, - усмехнулся Георг, - я назвал свои апартаменты домом!") встречные хоравы уважительно склоняют голову и прикладывают к груди сплетенные ладони. У них это получалось немножечко смешно, но в большей степени, трогательно. Много месяцев он был добровольным затворником. Проквуст даже сбился со счета дней и недель, так как не спал, а лишь изредка впадал в некое подобие транса, когда видишь, чувствуешь, но не думаешь. Это состояние здорово ему помогало, после него он опять с жадность бросался на работу, словно, как в молодости, крепко выспался. Месяц назад он окончательно отредактировал книгу и представил ее Совету планеты. А потом спрятался у себя в доме и никуда не соглашался выходить. Один раз даже накричал на канцлера, который пришел в очередной раз уговорить его прогуляться. О причинах своей хандры никому не говорил, стыдился своего страха. Если бы к нему пришла Джулия, может быть, он бы рассказал ей, как ему страшно, до дрожи и холодного пота (правда, только в воображении, но все равно неприятно). Но его Дама исчезла, а Люций отмалчивался или холодно говорил, что она пока занята и не может уделить ему свое внимание. Георг не верил, но что он мог поделать?
   Мыслеслов оказался простым и удобным аппаратом, но Проквуст иногда специально делал ошибки, чтобы продлить возможность близкого общения с Дамой. Она сердилась на него, мягко и мило, а потом терпеливо вновь повторяла свои объяснения. После того, как примерно через месяц она на полном серьезе заявила, что раскрыла для себя необыкновенную тайну. Проквуст удивился, а она пояснила, что он, Святой Гора, не только величественен в своем подвиге ("Каком?" - подумал при этом Георг), но еще более свят в своей безмерной скромности, так как давно овладел аппаратом, но не хочет показывать своих истинных способностей, дабы не смущать хоравов. Говорила она это с такой непререкаемой убежденностью и серьезностью, что Проквусту с горечью пришлось признать, что его Дама даже понятия не имеет о возможности получения удовольствия от общения одного существа с другим. Осознание этого открытия ввергло его в жуткую депрессию, от которой его спасало только одиночество и работа над книгой. Сначала его радовало, что Джулия перестала приходить, а потом он опять стал грустить. Особенно тяжело ему было, когда книга была закончена и отдана Совету.
   Не понимая, зачем и почему, Георг записал в книге всю свою историю жизни. Он рассказал ее без утайки, оголив себя перед всей планетой, безжалостно сорвав покров святости. Он показал и свое падение, и сомнения, и нерешительность. Ему казалось, что после этого с ним никто из хоравов даже разговаривать не захочет. Но оказалось все иначе. Его произведение оказалось бестселлером, поразивших хоравов да самых глубин души. Они стали бредить его книгой. Из электронного вида она превратилась в настоящую книгу, с листами из тонкого и гибкого пластика, с вязью непонятных ему букв и символов. Совет недавно приглашал его на освящение главного экземпляра книги: толстого, огромных размеров фолианта. Свет его святости стал таким ярким, что стал слепить и его самого, он растерянно наблюдал за происходящим, принимал еле сдерживаемое поклонение и не мог понять, почему хоравы приняли его книгу, как святцы. Самое главное, что с ним случилось чудо, о котором он еще никому не рассказывал. Он много раз листал свой экземпляр книги, пытаясь угадать, на какой странице описывался тот или иной эпизод или очередной постулат Церкви Рока, и вдруг он словно прозрел, буквы заговорили с ним! Он не мог их произнести, не знал значения слов, но в совокупности знал содержание каждой страницы! Ему казалось, что он сходит с ума, что он болен, а иначе как такое можно было объяснить?! Но его книга продолжала говорить с ним. С этой тайной он теперь и жил.
  -- Проходите, Георг, - канцлер пропустил Проквуста вперед себя в автоматически открывшуюся перед ними дверь. - Здесь главный зал нашей планеты-корабля.
   Рубка представляла собой огромный зал с гигантской куполообразной крышей, под которой царил полумрак, свободно пропускающий свет миллиардов звезд. Это было завораживающе красиво. В зале находилось шестеро хоравов, один из которых был одет в черный плащ. Он молча приблизился и поприветствовал вошедших руками у груди и легким, полным достоинства, поклоном. Посредине зала стояла, как сначала показалось Георгу, тарелка, величиной с автобус. Но оказалось, что тарелка была голографической картой вселенной, вернее, машиной для ее создания.
  -- Святой Гора, мы рады видеть вас, благодарим за честь.
  -- Я тоже рад вас видеть. Скажите свое имя.
  -- Греон Хал. Я капитан Недины.
  -- Очень приятно.
  -- Канцлер сказал, что вы хотите знать, куда мы летим?
  -- Да.
  -- Тогда надо подойти к карте.
   Они подошли к гигантской тарелке, над которой уже кружилась голографическая модель данного участка вселенной. Хал поколдовал над устройством, и одна из звезд вверху ярко вспыхнула, а внизу замигала другая точка.
  -- Внизу наша Недина, вверху звезда, к которой мы направляемся.
  -- А почему именно к ней?
   Капитан вопросительно посмотрел на Люция и тот утвердительно кивнул головой.
  -- Святой Гора, хоравы древняя цивилизация, за ее долгую историю нас неоднократно посещали иные разумные. Данные об их визитах сохранились в наших архивах. Мы не приветствовали эти контакты, поэтому только после самого первого контакта остались координаты звездной системы пришельцев, - Хал указал рукой на сверкающую точку. - Они утверждали, что в нашей галактике существует некий совет цивилизаций. Поэтому мы туда и направляемся.
   Проквуст задумчиво смотрел на этот голографический кусочек вселенной, у него в голове зрела важная мысль.
  -- Скажите, капитан, а вы можете показать мне ее настоящую?
  -- Нет ничего проще. Прошу вас, - Хал махнул рукой в сторону далекого пульта.
   Вблизи пульт показался Георгу необъятным скопищем светящихся дисплеев, россыпей огней, кнопок и циферблатов. Он растерянно смотрел и удивлялся, каким образом можно было разобраться во всем этом.
  -- Вот она, - капитан указал светящейся точкой на тусклую и далекую звездочку.
   Проквуст зацепился за нее взглядом. Давно он не применял свою новую способность. Через глаза его искусственного организма получилось не сразу, но вот он почувствовал, нащупал незримую нить к этому светилу. Взгляд прыгнул сквозь бездну пространства и застыл перед ярким, среднего размера, светилом. Вокруг него кружилась одна единственная планета. Держать себя протянутым сквозь невероятное количество световых лет было очень тяжело, кроме того, Георг боялся ненароком выскочить из Недины вслед своему взгляду. Приходилось балансировать на тонкой грани, поэтому он только вскользь глянул на поверхность планеты, но и этого было достаточно, чтобы понять, что она пуста и безжизненна. Он с облегчением отпустил чужую солнечную систему и вновь почувствовал себя в рубке планеты-корабля. Георг поймал на себе озабоченные взгляды канцлера и капитана.
  -- Что с вами, Гора? - спросил Люций.
  -- Ничего, все в порядке, - Георг оглянулся. - Я бы с вашего позволения присел.
  -- Пожалуйста, сюда, - Хал подвинул свободное кресло.
  -- Видите ли, друзья мои, - начал Проквуст, усевшись, - цель нашего полета необитаема. Там или все вымерли или ушли оттуда. Видимо прошло очень много времени. - Он взглянул на капитана. - Сколько лет, Хал?
  -- Более семисот тысяч лет, - почему-то очень тихо ответил тот.
   Канцлер растерянно переводил взгляд то на одного, то на другого.
  -- А куда же нам тогда лететь?
  -- Не знаю, - пожал плечами Проквуст. - Может быть туда, куда летим. Возможно, на месте мы что-нибудь найдем, след или... ну, еще что-нибудь полезное?
  -- Простите, Георг, - канцлер буквально шептал и подошел к нему так близко, как никогда прежде, - Вы уверены в том, что планета пуста?
  -- Я это видел, очень недолго, так как эта процедура тяжела, но этого вполне хватило, чтобы понять, что планета без атмосферы и... - Проквуст замолчал и задумался. - Знаете, Люций, она похоже на мертвую планету.
  -- А другие планеты?
  -- Какие другие?
  -- Ну, может быть, там есть еще планеты, это же естественно.
  -- Нет, я не видел, похоже, у этого светила только одна планета, и она мертва.
   Канцлер резко встал.
  -- Извините, Святой Гора, но я должен срочно собрать совет, вы не обидитесь, если останетесь некоторое время в обществе капитана Хала?
  -- Нет, конечно. Одну секунду, канцлер, - тот остановился и растерянно оглянулся на Проквуста. - Скажите, Люций, вы меня проверяли, ведь вы же знали, что планета одна?
  -- Да! - оветил канцлер после короткой паузы. - Я думаю, вы не требуете моих оправданий?
  -- Ни в коем случае.
  -- Спасибо.
   Георг проводил взглядом Люция, потом посмотрел на Хала.
  -- Греон, - обратился он к нему, - как называется эта планета?
  -- Название планеты нам неизвестно, а вот звезда в наших хрониках проходит как Сириюс.
  -- Но ведь она очень далеко, сколько же лет мы будем к ней лететь?
  -- О, очень недолго. Мы владеем методом нуль - пространственного перехода. Просто нам нужно достичь определенной скорости. Примерно через неделю, мы прибудем на место.
  -- Скажите, Хал, а какова плата за подобное преодоление пространства?
  -- Плата? - Греон недоуменно посмотрел на Проквуста.
  -- Да, например, что будет происходить со временем?
  -- А, вот вы о чем. Да, вы правы, Сятой Гора, определенное время во вселенной будет для нас потеряно. Но почему вас это беспокоит, ведь для нас пройдет очень маленький срок?
  -- Я предполагал это, - грустно ответил Георг. - У меня есть друзья во вселенной, они за это время могут умереть. Сколько пройдет лет?
  -- По расчетам, около двух тысяч лет.
  -- Очень много. Жаль - обреченно отозвался Проквуст.
   Он понял, что теперь дороги назад нет, он окончательно потерял связь со своей прежней жизнью.
  
  

***

  
  
   Из-за массивности Недины, ее оставили на дальней орбите вокруг Сириюса. Для исследования планеты из недр Недины подняли большой корабль ИС-3. Он был похож на огромный шар, по которому сильно стукнули, сплющив сверху и расширив по бокам. Его экипаж составили четыре пилота и два десятка хоравов из разных исследовательских центров. Они были очень важные, и все носили блестящие обтягивающие комбинезоны. Канцлер сказал, что это особая отличительная форма ученых. Георгу не пришлось упрашивать Люция, включить его в экспедицию. Тот согласился на это не просто легко, а с готовностью, словно ждал этого.
   Полет на планету, которую с легкой руки канцлера все стали называть Надеждой, продлился всего лишь несколько часов. Хотя капитан Хал объяснял, Проквуст так и не смог понять принцип преобразования материи в энергию, а энергии - в движение. Корабль мягко трогался и с невероятным ускорением, так что окружающие звезды сливались в светлые черточки, двигался к цели. Ни одного признака инерции Георг не почувствовал, можно было спокойно передвигаться, не опасаясь перегрузок. Пока они летели, Проквуст бесцельно слонялся по коридорам дисколета, раскланиваясь с учтивыми хоравами. Он сразу отметил, что ученые не приветствовали его сомкнутыми руками у груди, да, и кланялись ему сдержаннее, чем другие.
  -- Святой Гора! - Проквуст услышал зов канцлера по внутренней связи.
  -- Да, Люций, слушаю вас.
  -- Мы уже на месте. Как вы себя чувствуете, Георг?
  -- Спасибо, хорошо. Настроение только не очень.
  -- Бывает. Я думаю, помогу вам его поднять.
  -- Каким же образом?
  -- Приглашаю вас в свой дисколет.
  -- Вы будете спускаться на планету?
  -- А почему бы и нет? Мне там как раз и надо быть, ведь от моего доклада будет во много формироваться мнение Совета.
  -- А ученые?
  -- О, их мнение тоже очень важно. Так вы принимаете мое приглашение?
  -- Конечно!
  -- Тогда жду вас в ангаре номер пять. Скажите бортовому компьютеру: "Ангар N5" и идите за стрелочками, которые он будет для вас высвечивать на полу.
   В пятом ангаре стояли два дисколета, и около одно из них прохаживался канцлер.
  -- Люций, а почему вы один?
  -- Жду вас, теперь нас двое.
  -- А подготовка к вылету, техперсонал?
  -- Роботы? Нет, они здесь не нужны, наша техника всегда готова к работе. Вот, Георг, здесь висят скафандры, наденьте.
  -- Я справлюсь?
  -- Конечно, это просто особый комбинезон, в открытом космосе голову будет защищать шлем.
  -- А откуда он возьмется?
  -- В воротнике есть специальное устройство, оно автоматизировано, так что не беспокойтесь. А о функциях и возможностях скафандра я вам расскажу.
   Дисколеты кружили вокруг Надежды много часов, но ничего кроме скал и камней не нашли. Ученые спускались на поверхность в разных местах, брали пробы грунта, вернее, кусочки камней, анализировали их и не нашли ни одной захудалой бактерии. Компьютер корабля уже создал подробную объемную модель поверхности планеты. Ни малейших следов жизни обнаружено не было. Канцлер выглядел растерянным, хотя старался скрыть свое состояние. Они с Георгом намотали немало витков вокруг Надежды, но ее унылый и однообразный пейзаж скоро им прискучил и они занялись внутренним устройством дисколета. Люций рассказывал, а Проквуст запоминал и тут же практиковался. Управление маленьким корабликом было поразительно простым, а полетные возможности невероятными. Уже через пару часов Проквуст неуверенными движениями передвигал дисколет, и ему это безумно нравилось. Канцлер одобрительно поглядывал на действия ученика и продолжал рассказывать.
  -- Георг, вы должны быть аккуратны, так как легкость управления этим корабликом может усыпить бдительность.
  -- В каком смысле?
  -- Ну, например, если вы неудачно примените ускоритель, то в неуловимый миг можете размазаться о поверхность ближайшего небесного тела.
  -- А дисколет может летать в открытом космосе?
  -- Легко. У него есть и функция прокола пространства.
  -- То есть дисколет это маленькая копия большого корабля?
  -- Ну, в малой степени, да.
  -- Скажите, Люций, а почему при полете Недины и даже вот этого маленького космического катера, я совсем не ощущаю инерции?
  -- Честно говоря, я не силен в физическом объяснении этого, точный ответ знают только ученые, но популярно могу сказать, что инерция, это следствие перемещения массы в гравитационном поле. Мы давно владеем секретами гравитации, поэтому при любом векторе движения внутри создается противоположный вектор гравитационного поля, который и гасит инерцию.
   По внешней связи раздался голос капитана Хала.
  -- Всем экипажам вернуться на ИС-3.
  -- Греон! - обратился к нему Люций. - Никакой надежды нет?
  -- Нет, канцлер. Планета пуста и невинна, на ней ничего нет, и не было.
  -- Жаль, - Люций Гариль задумался.
  -- Канцлер, вы возвращаетесь? Остальные экипажи уже в пути.
  -- Да, конечно, если задержимся, то не беспокойтесь, - Люций улыбнулся. - Святой Гора упражняется в пилотировании дисколетом.
  -- Ясно. Это неплохо. Каждый хорав... - Хал запнулся, - вообщем уметь управлять дисколетом, это очень полезно.
  -- Да. До связи, капитан.
   Проквуст и Гариль переглянулись и, не сговариваясь, засмеялись.
  -- Вы не обиделись, Георг?
  -- На капитана? На него невозможно обижаться, он сверху такой же жесткий и надежный, как внешняя обшивка Недины, а внутри теплый и отзывчивый.
  -- Да? Интересное мнение, - канцлер как-то странно посмотрел на Георга.
   Вообще-то, это был не взгляд, что можно заметить сквозь искусственные черные блюдца. Проквуст потом уже понял, что то, что он воспринимает за внешние проявления, на самом деле часть его прежнего дара, когда он неведомым образом "высвечивает" человека, получая о нем глубинную информацию. Адамс рассказывал ему о впечатлении храмовника Валентина, после случая на его лекции. Видимо, после длительного общения с хоравами он научился заглядывать и в них? Проквуст испугался, тогда надо держать язык за зубами, вряд ли гордым хоравам понравятся его несанкционированные визиты к ним в души.
  -- Люций, сколько же запасов энергии должно быть здесь, чтобы такой маленький кораблик мог преодолевать большой космос?
  -- Ну, его энергетические возможности конечно не безграничны, но нам удалось.... Что с вами, Гора?!
   А Проквуст буквально отключился, погрузившись в бурю собственных мыслей, вызванных последними фразами. Он искал среди сумбурных мыслей кончик догадки, которая пряталась среди них, канцлер мешал ему, поэтому он махнул на него рукой, и тот сразу же обиженно замолчал. Бог с ним, главное не упустить, главное.... Ага, есть!
  -- Люций, не обижайтесь на меня, лучше скажите мне честно, координаты данной планеты действительно точны и получены от ваших древних визитеров?
  -- Абсолютно точны и приняты от пришельцев. А к чему вы это спрашиваете, Гора?
  -- Сейчас объясню. Но сначала скажите мне, а они говорили, что это их планета?
   Канцлер задумался. В хрониках говорилось, что они прилетели из этой звездной системы, но нигде не говорилось, что Сириюс - это место, где они живут или где заседает галактический совет.
  -- Нет, Георг, таких данных у нас нет. В хрониках записано только, что они оттуда прилетели.
  -- Вот, это очень важно!
  -- Но почему?
  -- Потому, что в этом случае на планете должен быть оставлен знак!
  -- Какой знак?
  -- Ну. Представьте себе, канцлер, некие посланники галактического совета облетают галактику и берут на учет все разумные цивилизации, в какой бы стадии развития они не были. Такое возможно?
  -- Да, вполне.
  -- Вот они прибыли к вам, но вы же не слишком были с ними ласковы?
  -- Пожалуй, вы правы, Георг.
  -- Тогда почему вы полагаете, что они, толком о вас ничего не зная, но видя высокий уровень цивилизации, готовы были открыть вам координаты своей родной планеты или того же совета?
  -- Георг, я, кажется, начинаю понимать ход ваших мыслей! - вскрикнул Канцлер. - Значит, такой знак должен быть, мы его просто не нашли?!
  -- Совершенно верно.
  -- Стоп! - Гариль разочарованно стукнул рукой по подлокотнику кресла. - Но ведь мы ничего не нашли!
  -- А что вы искали?
  -- Ну, следы жизни или техногенной деятельности, а что еще можно искать?
  -- Энергию! Знак, если он есть, должен быть обеспечен....
  -- Энергией! - восторженно закричал Люций. - Тем более, что эта планета изнутри холодна, значит, температура ее поверхности зависит только от присутствия солнечного света или его отсутствия. Капитан Хал! - Рявкнул возбужденный канцлер.
  -- Слушаю, - раздался невозмутимый голос Греона.
  -- Срочно проверьте наличие на Надежде аномальных энергетических проявлений.
  -- Сейчас сделаем.
  -- И приостановите возврат ученых, возможно, они здесь еще понадобятся.
  -- Хорошо. О результатах сообщу.
  
  

***

  
  
   Единственный энергетический источник нашли очень быстро. На него прежде не обратили внимания, так как данные снимали, когда он был на солнечной стороне. А сейчас он как раз находился в тени. Проквуст и канцлер переглянулись.
  -- Летим?
  -- Конечно, Георг, ученые нас нагонят.
   В указанной координатами точке были сплошные скалы, даже сесть было негде, только в одном месте, на вершине горы была более-менее ровная площадка. Они посадили на нее дисколет и вышли наружу. Проквуст посмотрел вокруг. Скала, на которую они сели, была одна из самых высоких, с нее открывался изумительно красивый мир Надежды, безмолвный, застывший в своем безвременье под сияющим звездным шатром.
  -- Люций!
  -- Да.
  -- Посмотрите, как красиво.
  -- Куда?
  -- Что значит, куда?! Вокруг, вверх.
   Проквуст заметил, как канцлер добросовестно повертел головой.
  -- Не знаю, Георг, что красивого в этом хаосе камней и пустом небе?
  -- Вам совсем это не нравится?
  -- Простите, Георг, но мне нравятся эффективные и полезные для хоравов явления, а что толку в звездах? Они были, есть и будут, почему я должен ими восхищаться?
   Проквуст растерянно замолчал, а канцлер спокойно отвернулся и опять углубился в изучение кромки площадки, на которую они сели. Он раньше и понятия не имел, сколь глубока эмоциональная грань между человеком и хоравом.
  -- Наверное, - думал Георг, - сказывается возраст цивилизации. Хоравам миллион с лишним лет, а мы совсем молодые. Неужели, через пару сотен тысяч лет на Ирии понятие красоты также сведется к голой целесообразности?
  -- Люций, не сорвитесь вниз.
  -- Не волнуйтесь, Гора, я страхуюсь.
   Только сейчас Проквуст заметил, что от пояса канцлера идет к дисколету тонкая блестящая нить.
  -- Георг, скажите, "Страховка", скафандр подвяжет вас к дисколету и подойдите ко мне.
  -- Видите, Георг, - Люций указал рукой на острый и ровный край площадки, - это явно искусственный срез.
   Канцлер выпрямился и огляделся.
  -- Это посадочная площадка не игра природы, она кем-то сделана. Мы у цели, давайте искать.
  -- Что будем искать?
  -- Не знаю, может быть, дверь, спуск, ход?
   Они разбрелись по площадке. При своих приличных размерах, на нее свободно уместились бы с десяток дисколетов, она была совершенно ничем не примечательна: ровная и однородная поверхность, никаких намеков на ходы или двери.
  -- Похоже, нам придется спускаться вниз, Люций.
  -- Да, других вариантов не остается.
  -- А вы заметили, что отвесная стена только с одной стороны.
  -- Да, к тому же она тоже ровная и плоская, как будто ее срезали.
  -- Значит там?
  -- Да.
   И они вернулись в дисколет. Спускаясь на нем вдоль скалы, они обнаружили, что в окружающих их скалах камни тоже изрядно порезаны. Получалось нечто вроде широкого тоннеля, поставленного вертикально.
  -- Люций, а почему этот тоннель не заметили сверху?
  -- А у него верхняя кромка не сплошная и вся зазубрена.
  -- То есть надо сначала найти площадку....
  -- Ее тоже надо искать специально, наш компьютер ее техногенное происхождение не заметил.
   Уже в начале спуска, как только скрылся яркий бисер звезд, они словно в чернильное облако нырнули. Впрочем, смотреть, судя по приборам, было не на что, вокруг были только скалы. Они опустились вниз на километр, прежде чем дисколет встал на грунт. Вокруг по-прежнему было темно и пустынно.
  -- Жутковатое место, - поежился Проквуст.
  -- Георг, это просто эмоции. Сейчас станет светло и жуть пройдет.
   На внешних экранах вспыхнуло белым светом, и перед ними открылся ярко освещенный правильный круг. Он высвечивал блестящие стены, уходящие куда-то ввысь. Георг и Люций недоуменно всматривались в экраны.
  -- Ничего не понимаю, - пробормотал канцлер. - Глаза видят стены, а приборы показывают, что здесь стен вообще нет.
  -- Как это?
  -- Пока не знаю, но ведь не может внутренность планеты быть настолько полой, что радар не достигает ее стенок?
  -- Да, это маловероятно. Скажите, Люций, а мы не могли уйти в какое-нибудь иное измерение, где все не так?
  -- Исключено, переходов не было, я следил за этим.
  -- А что показывают приборы, как там, за бортом?
  -- Спокойно, - канцлер с досадой качнул головой. - Совершенно обычная поверхность безвоздушной и холодной планеты.
  -- Так может, выйдем?
  -- Придется. Не улетать же!
   Экипаж осторожно вышел наружу. Здесь было спокойно и буднично, под подошвами скрипели мелкие камешки, в глаза бил свет, отражающийся от стен. Канцлер чувствовал себя явно неуютно, а Проквуст задрал голову вверх.
  -- Гора, очнитесь! - затормошил Люций застывшего в экстазе Георга. - Что вы обо всем этом думаете?
  -- Я? - Проквуст потер ладони друг о друга. - Пока ничего, но у меня есть идея.
  -- Какая идея?
  -- Вы можете отключить свет?
  -- Конечно, но зачем? Здесь же будет темно.
  -- А вот это я и хочу проверить.
  -- Хорошо, пожалуйста.
   Свет отключился и глухая тьма окутала экипаж. Канцлер что-то недовольно заворчал.
  -- Тихо! - осадил его Проквуст и возбужденно схватил за руку, тот поморщился, но не отдернул. - Смотрите, Люций, рассветает!
   Непонятным образом тьма отступала, а может, просто испарялась под натиском непонятного света. Казалось, слабыми искорками загоралось само пространство.
  -- Канцлер! - весело закричал Георг. - А разве здесь есть воздух?!
  -- Нет.
  -- А как может светиться пустое пространство?
  -- Откуда я знаю, Георг?!
  -- Смотрите, Люций! - Проквуст опять дернул канцлера за руку и тот машинально отошел от него на пару шагов, но Георг ничего не заметил. - Смотрите, Люций, у нас под ногами дорога!
   Действительно, теперь стала видно, что они стояли на широкой белой дороге. Ее цвет угадывался из-под толстого слоя пыли. Канцлер неожиданно резко повернулся и молча пошел к дисколету.
  -- Люций, вы куда?
  -- Пойдемте, Гора, надо же посмотреть, что там дальше.
  -- На дисколете?
  -- А как же еще?
  -- А я бы не стал рисковать.
  -- Что значит рисковать?
  -- А вы уверены, что найдете место, откуда надо взлетать вверх?
  -- Конечно! В крайнем случае, я брошу здесь маяк.
  -- Простите за настойчивость, канцлер, но послушайтесь моего совета, будут ли работать ваши прибора там. - Проквуст вытянул руку и показал на просвечивающую сквозь пыль линию, огибающую место их приземления их правильным кругом. Она находилась как раз на том месте, где прежде вроде бы стояли блестящие стены, но они словно растворились, и вместо них осталась только это линия.
  -- Георг, я не понимаю....
  -- Канцлер, я вас прошу, проверьте. Я нутром чувствую, что механизмы за этой чертой не работают.
   Люций удивленно посмотрел на Проквуста.
  -- Да, с чего вы взяли....
  -- Канцлер, ну я прошу вас.
  -- Хорошо, только из уважения... - он сердито повернулся и вошел в дисколет.
   Через пять минут он вышел оттуда с небольшим металлическим сундучком. На поясе у него висело оружие, второе он протянул Проквусту.
  -- Это оружие?
  -- Да. Это бластер. Вот здесь предохранитель, а здесь пуск. Все просто. Повесьте на пояс, там есть зажимы.
  -- Не надо.
  -- Почему?
  -- Здесь оружие не потребуется, к тому же оно бесполезно.
  -- Да?! - разозлился Гариль. - Оружие бесполезно?!
   Он развернулся и пальнул вдоль белой дороги. Луч ослепительной нитью выпрыгнул из бластера, но на уровне круговой линии исчез. Канцлер растерянно посмотрел на оружие, за его длинную жизнь это был первый отказ хоравской техники!
  -- Вот видите! Если бы мы полетели, то упали сразу же за чертой!
  -- Да, теперь я готов с вами согласиться.
   Он щелкнул рычажок на сундучке.
  -- Хм, работает.
  -- Что это за устройство?
  -- Маяк, он вполне надежно удерживает связь с ИС-3 и с остальными дисколетами.
  -- А разве вы не собираетесь дожидаться прибытия ученых? - Проквуст, внутренне улыбаясь, смотрел на сердито сопящего во время возни с маяком Люция.
  -- Я? Что значит я, а вы разве не будете их ждать?
  -- Нет, я считаю, медлить нельзя, поэтому ухожу. Вы, канцлер, ждите меня здесь.
  -- Вы пойдете пешком?
  -- Да. Я уверен, что иной способ передвижения здесь не предусмотрен.
  -- Ну, вот что, одного я вас не отпущу! - Гариль выпрямился и посмотрел на Проквуста. - Знаете, Георг, чем больше я с вами общаюсь, тем чаще, идя вам навстречу, совершаю не совсем логичные вещи, более того, иногда просто безрассудные вещи!
  -- Мне очень жаль канцлер....
  -- Не надо извиняться, Гора. Дело в том, что мне нравится делать нелогичные поступки! С одной стороны меня это пугает, а с другой, я словно свежий воздух вдыхаю, - Гариль отстегнул свой бластер и аккуратно положил его рядом с маяком, туда, где уже лежал другой, принесенный для Георга. - Пойдемте, пока я не передумал.
  
  

***

  
   Как только они перешагнули белую линию, свет вокруг них стал стремительно разрастаться, раздвигая границы тьмы все дальше и дальше. Уже через пару десятков шагов они поняли, что находятся в огромной пещере, стены и своды которой отстояли от них на сотни метров.
  -- Смотрите, канцлер!
  -- Вижу!
   Они оба заворожено уставились на груду металла, некогда бывшую летательным аппаратом. Покореженная конструкция была изъедена временем и покрыта таким же толстым слоем пыли, как и дорога.
  -- Георг! - тихо позвал Проквуста Гариль. - А вон еще один.
   Они разглядели вдалеке еще несколько странных угловатых бугров, явно диссонирующих с совершенно плоской поверхностью пещеры. Канцлер шагнул в сторону ближайшего места крушения, но Проквуст цепко ухватил его за пояс.
  -- Вы куда, Люций?
  -- Хочу осмотреть остатки чужой техники.
  -- Не надо.
  -- Но почему?
  -- А вы уверены, что вне границ дороги наши организмы будут функционировать?
  -- А какие основания сомневаться в этом?
  -- А вот эти.
   Проквуст кивнул в сторону еле заметной неровности у самой кромки дороги. Очертания крохотного скафандра еще сохранились, но его хозяин давно истлел.
  -- Господи, - вырвалось у канцлера, - какой крохотный народец!
  -- На нас похожи, - кивнул головой Георг, - только меньше раз в десять. - Он повернулся к канцлеру. - Послушайте, Люций, а вам не кажется, что надо проинструктировать ученых, как здесь себя вести? А то ведь они таких дров наломают, костей не соберешь!
  -- Точно!
   Канцлер поспешил обратно. Он подбежал к маяку, поколдовал над ним несколько минут и направился обратно к Проквусту. Шел, не торопясь, явно о чем-то напряженно размышляя.
  -- Послушайте, Святой Гора, - спросил он, подойдя, - а вы здесь часом не бывали?
  -- Нет, конечно.
  -- А откуда у вас вся эта информация?!
  -- Какая? - Георг сделал вид, что не понимает.
  -- Не притворяйтесь, Георг. Вы прекрасно знаете, что я имею ввиду!
  -- У нас на Ирии, - Проквуст улыбнулся, - это называлось интуицией.
   Канцлер ничего не ответил, сердито развернулся, и призывно махнув Георгу рукой, зашагал по белой дороге.
   Дорога оказалась гораздо более длинной, чем им представлялось вначале пути. Чудилось, что она удлинялась вместе с количеством шагов, которые отмеряли путники. Впрочем, это были впечатления Георга, а канцлер шел рядом подавленный и молчаливый. На него давила будущая неопределенность и явное технологическое превосходство неведомой расы. До этого он уверенно считал хоравов одной из самых могущественных цивилизаций, но здесь он чувствовал себя беспомощным неучем. Вместо понятной ему техники и технологий, им манипулировало нечто, схожее с магией. К тому же его настроение портило поведение Проквуста, который был весел, беззаботен и, главное, уверен в себе.
  -- Что мы потеряли в себе за миллион лет? - спрашивал себя канцлер, глядя в спину своего спутника. - И что есть в этом пришельце, начавшем жить в молодой, можно сказать, примитивной цивилизации, неужели и вправду к ним господь ближе? А почему бы и нет?! - Отвечал он сам себе. - Ведь мы, хоравы, открыто кичились и отодвигали от себя бога, не понимая, что он еще может нам дать, а вот они бога чтили или хотя бы вспоминали о нем со смирением, и он им дает то, чего они не просят, и чему названия у них нет. Хотя, нет, кажется, есть, они называют это даром.
  -- Люций, держитесь бодрей. Скоро придем.
  -- Откуда такая уверенность, Георг?
  -- Не знаю, я просто мне так кажется, и все.
  -- И что там будет?
  -- А вот по этому поводу никаких ощущений нет.
  -- И даже не догадываетесь?
  -- Нет. Я же говорю, ни одной идеи не имею.
   В их путешествии по дороге было нечто фантасмагоричное, нереальное. Они шли, и свет вокруг них перемещался вместе с ними, пустое пространство светилось и словно смотрело за ними тысячью внимательных глаз. И это не было приятным.
  -- Георг.
  -- Да, канцлер.
  -- А вам не страшно?
  -- Нет, - после короткой паузы ответил Проквуст.
  -- Но, судя по всему, те, кого мы ищем, не так уж и добры.
  -- Вы имеете ввиду погибших в начале пещеры?
  -- Да.
  -- Я и сам об этом думаю. С одной стороны, это жестоко и негуманно расставлять такие ловушки, а с другой... - Проквуст замолчал.
  -- А что с другой, Георг?
  -- Не могу толком разобраться в своих ощущениях, Люций. Только чувствую, что причины для такой жестокости есть. Вы не подумайте, что я их оправдываю, ни в коем случае! Некто, видимо, те, кого мы ищем, поставили здесь строгий фильтр для отсева неинтересных для них визитеров. Вот только проходных параметров, если можно так сказать, я пока ясно определить не могу. Впрочем, я уверен, что мы идем не к злодеям.
  -- И на том спасибо.
   Дорога стала заметно отклоняться вправо и скоро превратилась в широкую дугу, упирающуюся вдали в отвесную скалу. Через час путники подошли к ней вплотную и остановились. В иссеченном трещинами камне виднелись контуры гигантских створок.
  -- Ворота.
  -- Интересно, как их открывать, - Проквуст повернулся к своему спутнику. - Люций, какие будут соображения?
  -- А стоит ли нам вообще открывать эти ворота?
  -- Хороший вопрос, - усмехнулся Георг, - а главное, решать вам, канцлер.
  -- Это еще почему?
  -- Как бы там ни было, я не хорав, а пришелец, пусть даже святой, как вы меня нарекли, и я не могу выбирать вашу судьбу за вас.
  -- Георг, вы считаете, что сейчас речь идет именно о выборе судьбы всей нашей цивилизации?
  -- Я в этом уверен. Мы можем уйти, и сказать ученым, что здесь ничего нет. Они вам поверят?
  -- Вряд ли, но перечить не станут, у нас выбор старшего иерарха считается священным.
  -- А над вами, канцлер, только Совет Медины?
  -- Совершенно верно.
  -- И Совет поверит тому, что вы ему расскажете?
  -- Да, скорее всего, поверит, вернее, доверит, как делал это сотни тысяч лет.
  -- Вот видите, Люций, все сходится к тому, что мы с вами стоим на развилке судьбы цивилизации! И только вы один можете сделать выбор.
  -- Ужасная ответственность! - пробормотал канцлер и от возбуждения принялся ходить взад-вперед. Проквуст с тревогой следил, чтобы Люций, увлекшись, не вышел за пределы дороги. А Гариль продолжал рассуждать вслух. - Ну, допустим, мы вернемся? Что нас ждет: бесконечное скитание по необъятному космосу? Мы ведь даже не знаем толком, что мы ищем и сюда летели за тем, чтобы узнать, что достойно нашего поиска. Выходит, уходить нельзя, да, и я не прощу себе этого никогда.
   Канцлер решительно остановился перед Проквустом.
  -- Георг! Надо открывать ворота.
  -- Открывайте.
  -- Я?!
  -- Вы, а кто же еще?! Вы, Люций, не просто хорав, вы великий хорав, вам ли сомневаться?
  -- Хм, - Гариль повернулся к скале. - Знать бы только, как ее открыть?
  -- Люций, посмотрите, рядом с правой створкой чуть светится углубление.
  -- Да, вижу.
  -- Попробуйте приложить туда свою руку.
   Канцлер, молча и решительно шагнул к скале, и ни секунды не медля, приложил к углублению свою трехпалую кисть. Под нею что-то малиново вспыхнуло, створки ворот вздрогнули и поползли друг от друга в стороны. За ними было темно, но свет, висящий над путниками, легким сквозняком ринулся за ворота, поджигая собой тамошнее пространство.
   Перед ними открылся тоннель, уходящий вглубь скалы. Путники переглянулись и решительно вошли в него. Они ожидали, что им опять предстоит длинный путь, но уже через триста метров они вышли в следующую пещеру. Ее уровень был гораздо ниже первой. С площадки, на которой они оказались, открывался вид, шокировавший их обоих. Внизу лежало большое голубое озеро. Оно продолговато изгибалось среди блестящих от влаги валунов, на поверхности водной глади, слегка дрожащей под легким ветерком, играли солнечные блики. Но светила вверху не было, своды пещеры терялись в серой дымке и поэтому, казалось, что сама вода светится нежными искрами.
  -- Боже мой, как красиво! - только и смог выдохнуть застывший в изумлении Проквуст.
  -- Хм, - прозвучало рядом. - Красивая голограмма, только зачем она здесь?
  -- Это не голограмма. Это настоящее озеро.
   Канцлер удивленно посмотрел на своего спутника.
  -- Георг, вы шутите?! Откуда здесь, на мертвой, как вы сами сказали планете, столько воды?
   Проквуст пожал плечами.
  -- Давайте спустимся, надеюсь, там станет ясно.
   Они спустились по широкой лестнице, филигранно вырезанной в камене. Ступени были великоваты.
  -- А лестница-то, под мой прежний размер годится! - машинально подумал Георг.
   Спуск закончился. Под ногами заскрипел песок, в ушах послышался плеск воды.
  -- Здесь и воздух есть! - возбужденно объявил канцлер. - О, и анализатор заработал! 40% кислорода! Да, здесь просто клад зарыт!
   А Проквуст не останавливаясь, прошел к берегу и, опустившись на колени, медленно опустил руку в воду. Ладонь охватила нежная прохлада.
  -- Вода настоящая, - прошептал он.
  -- Ничего не понимаю?! - ворчал за спиной Гариль. - Зачем столько ухищрений, чтобы спрятать в скалах простую воду? Как вы думаете, Гора, - дернул он за локоть Проквуста, - может быть это питьевые запасы?
  -- Нет, Люций, это исключено, - Георг выпрямился и стряхнул с перчаток капельки воды. - Во всем это заложен глубокий смысл. Давайте искать.
  -- Хорошо, - безропотно согласился канцлер, - давайте искать.
   Пройти вдоль озера можно было только справа, потому что противоположенная сторона почти вплотную упиралась в отвесные скалы. И они пошли. В длину озеро было около полутора километров и сразу за ним, метров через пятьдесят опять начинались скалы. Они час ходили вокруг озера, но не нашли ни малейшего намека на присутствие здесь разумных сил. Наконец канцлеру повезло. Он бродил вдоль скал и заметил дверь. Она была около трех метров в высоту, с овально срезанными углами. Ее края еле угадывались в камне. Посредине было что-то нарисовано. Гариль ринулся посмотреть и уже поднял руку, чтобы смахнуть пыль, но его остановил строгий окрик Проквуста, спешившего к нему.
  -- Стойте, канцлер! Ничего не трогайте!
  -- Это почему?!
  -- Боюсь, что здесь будет новая загадка.
  -- Да ничего здесь не будет. Вот кнопка на двери, нажмем ее и получим координаты галактического совета.
  -- Нет, Люций, думаю, что вы ошибаетесь. Вспомните, сколько хитроумных ловушек построили создатели этого озера, я лично не могу поверить, что нажал кнопку и все.
  -- Хорошо, хорошо, Георг. Вынужден доверять вашим ощущениям, все-таки благодаря им я жив и здоров.
   Проквуст вплотную приблизился к двери и ладонью, едва касаясь ее поверхности начал смахивать наслоения пыли. На потемневшем от времени металле появились полосы от его рук. Он остановился и выпрямился.
  -- В чем дело, Георг?
  -- Боюсь случайно нажать.
  -- Извините, Гора, но мне кажется, вы перестраховываетесь.
  -- Не знаю, - Проквуст наклонился к самой поверхности, пристально вглядываясь в нее. - Похоже, здесь есть рисунок. - Он опять выпрямился. - Шлем убрать! - Скомандовал он вдруг.
   Канцлер что-то вскрикнул, но Георг не обращая на него внимания стал старательно дуть на дверь. Пыль вспорхнула ему на лицо, на глаза, но он все дул и дул. Кое-где помогал себе пальцами, с которых давно убрал перчатки.
  -- Смотрите, Люций, видите, здесь рисунки!
  -- Ну, и что?! Вы поступили опрометчиво. В атмосфере могут быть микробы, вирусы, вы можете занести их на Недину!
  -- Ничего страшного, канцлер, поместите меня на месяц в карантин, в крайнем случае, вылечите. Разве нет?
  -- Да, но.... А что здесь нарисовано?
  -- Вот видите, над кнопкой изображен небольшой кубик, в нем задние грани обозначены, вроде бы он прозрачный.
  -- Да, сходство есть.
  -- А из него россыпь звезд.
  -- Видите?
  -- Да. Так это похоже на голографический координатор!
  -- На что?
  -- Ну, такой небольшой полупрозрачный кубик. Его нам оставили первые пришельцы, когда его потрешь, над ним появляется фрагмент здешнего звездного неба.
  -- Вот как! - Проквуст укоризненно посмотрел на канцлера. - А мне об этом ничего не сказали!
  -- Посчитали это неважным.... Постойте, Георг, выходит, за этой дверью находится новый координатор?!
  -- Судя по всему, да.
  -- Так давайте нажмем кнопку!
  -- Нет, ни в коем случае!
  -- Но почему?!
  -- Потому что под нею тоже есть рисунок!
   Действительно, под кнопкой виднелось голубоватое пятно, перечеркнутое двумя жирными красными линиями.
  -- И что это, значит?
  -- А вы не догадываетесь, Люций?
  -- Не вижу аналогий.
  -- Да, вот же она, аналогия! - Проквуст повернулся к озеру и широко развел руки. - Смотрите, пятно в точности повторяет силуэт озера.
  -- Ну, допустим, вы правы, и что же?
  -- А то, что если вы нажмете эту кнопку, озеро будет уничтожено!
  -- Чушь какая-то! Зачем такое нагромождение домыслов? А может это просто запрет на купание?
  -- Вы что, канцлер, действительно думаете, что озеро это бассейн для купания?
  -- Ну, нет, конечно. Я в качестве альтернативной гипотезы. Впрочем, это неважно, главное, что нам нужно получить эти координаты! Дайте, я нажму кнопку.
  -- Нет! - Проквуст встал спиной к двери, загородив ее собой. - Я не позволю вам этого сделать!
  -- Но это глупо, Георг!
  -- Нет, это просто логика.
  -- Да?! Соизвольте объяснить, Гора, и в чем же она состоит? - голос у канцлера стал звучать ехидно и противно.
  -- В том, что красоту нельзя уничтожать! Поверьте, Люций, все это, - он опять обвел пещеру руками, - некий тест.
  -- Тест?
  -- Да, тест на нравственность, на понимание красоты, на доброту, наконец!
  -- Георг, вам не кажется, что ваша фантазия слишком разыгралась?
  -- Нет, Люций, не нахожу! Более того, я уверен в своей правоте!
  -- Вы настаиваете?
  -- Да.
  -- Тогда.... - Гариль задумался. - Тогда сделаем так: мы вернемся назад и спросим остальных членов нашей экспедиции. Если хоть один согласится с вами....
  -- Хотя бы один?
  -- Да.
  -- Я согласен.
   Проквуст восстановил скафандр, и они двинулись в обратный путь. Но через несколько шагов канцлер вдруг рванул назад как заправский бегун и мгновенно оказавшись у двери, нажал кнопку. Проквуст остолбенел.
  -- Как же так, Люций!? - запинаясь от волнения, спросил он. - Вы же обещали! А еще говорили, что никогда не обманываете!
  -- Обещал? А что я вам обещал, Георг?
  -- Что даже если один из ученых согласится со мной, то....
  -- Что, то?
   Проквуст растерянно замолчал. Его провели как мальчишку, хитрый Гариль фактически не давал обещаний. Между тем канцлер крутился вокруг двери с кнопкой, ожидая, что она откроется. Он ее даже несколько раз подталкивал.
  -- Напрасно стараетесь, Люций, - усмехнулся Георг. - Эта дверь не откроется.
  -- Это почему же?
  -- Координатора вы не получите.
  -- Это почему же?
  -- Потому что вы погубили озеро.
  -- Что значит, погубил?! - сердито переспросил канцлер и оглянулся на Проквуста.
  -- Значит то, что я сказал. Смотрите Люций на дело рук своих, видите, атмосфера уходит, и вода исчезает.
   Поверхность озера вела себя странно: вода тонкими слоями отрывалась от нее и уносилась куда-то вверх, в полумрак пещерных сводов. Через несколько минут от озера не осталось следа. Перед путниками лежал сухой пологий овраг, засыпанный мелкими округлыми камнями. Посредине бывшего озера, у его противоположенного берега из нависающей над ним скалы вдруг с шумом и грохотом вывалился громадный камень. Место, из которого он не то упал, не то вырос, тут же заросло каменным монолитом.
  -- Что же вы медлите, Люций? - опять усмехнулся Проквуст. - Надо спешить забрать этот камень.
  -- Это еще зачем?
  -- Пойдемте, пойдемте, канцлер, некогда вопросы задавать. Думаю, что времени у нас мало, промедлим, и вода вернется.
   Каменный куб был по силам, только если они брались за него вдвоем. Они молча переваливали его с ребра на ребро, каждый, думая о своем. Когда пологое дно стало переходить в берег, подъем увеличился, и стало еще труднее. Проквуст одобрительно посмотрел на канцлера, тот старался изо всех сил, видимо, поняв, что совершил ошибку. С превеликим трудом камень наконец-то оказался на берегу, а сзади уже падали обратно тонкие пласты воды и клубы тумана. Озеро возвращалось.
   Оба сидели, прислонившись спинами к камню.
  -- Скажите, Георг, а зачем нам этот камень?
  -- Как зачем, вы же искали координаты, вот и получите.
  -- Где, в этом громадном камне?
  -- Да. Я думаю, что координаты внутри.
  -- А вы уверены, вдруг он пустой?! Представляете, как над нами будут смеяться?
  -- Пусть смеются, - махнул рукой Проквуст. - Главное в другом, как теперь его обратно тащить.
   Канцлер молча взглянул на Георга и тут же опять уткнулся взглядом в прибрежные камушки. Каменная поверхность приятно холодила спину, Проквуст расслабленно и устало откинул голову. Он думал о том, что совсем не обижается на поступок канцлера, тем более, что тому было явно стыдно. Наоборот, хорошо, что Люций проявил инициативу, ведь он представлял свою цивилизацию, а он был лишь ее гостем. Георг вдруг отметил подозрительное тепло, исходящее из камня, да, и плечам стало мягко. Он покрутил головой, вот тебе на, и голова, словно на подушке лежит! Проквуст вскочил и с интересом уставился на камень. Оказывается, он вовсе не простой камушек! Георгу показалось, что если на камень смотреть долго, он начинал расплываться, терять свою твердость, манить в свою прозрачную глубину.
  -- Люций, - тихо позвал он канцлера.
  -- Да, Гора, - с некоторым опозданием откликнулся тот.
  -- Вам не кажется наша находка странной?
  -- Скорее нет, чем да.
  -- А каким вы сейчас видите камень?
  -- Как камень, - Гариль встал, окинул камень глазами и пожал плечами. - Большой, тяжелый и холодный.
  -- Знаете, Люций, отойдите на пару шагов.
  -- Зачем?
   Но Проквуст не ответил, он осторожно протянул обе ладони к камню и положил их на его боковые противоположенные грани. Закрыв глаза, Георг тут же почувствовал, как задрожали они, как мягко и тепло приникли к его рукам. И тогда он представил себе, что вновь стал прежним Проквустом: высоким, большим, сильным. Его могучие руки легко приподнимают камень, подносят к глазам, чтобы рассмотреть.... Георг открыл глаза и увидел лежащий на ладони небольшой, хрустально прозрачный кубик, внутри которого играли россыпи огоньков. Он оглянулся на канцлера, у того маленький рот был приоткрыт, а огромные глаза, казалось, стали еще больше.
  -- Хотите подержать? - Проквуст протянул кубик Гарилю, но тот испуганно отпрянул.
  -- Нет! А вдруг он в моих руках станет прежним огромным камнем?! Лучше уж, вы, Святой Гора, его несите.
  -- Что так официально, Люций? - удивился Проквуст.
  -- После того, что я видел, мне с вами стоять рядом страшно!
  -- Да, бросьте, Люций, вы что, меня боитесь? Что произошло?!
  -- Как что?! Вы приложили руки к камню, он завибрировал, вы вдруг выросли в четыре раза, легко его приподняли, а потом вместе с ним уменьшились!
  -- А, это? Люций, я думаю, это какая-то иллюзия, я....
  -- Какая иллюзия, Георг?! У меня все записано в компьютере скафандра.
  -- А разве он здесь работает?
  -- Я тоже не знал, а оказалось, работает. Кроме того, Георг, я не помню, чтобы включал запись внешней среды. - Голос канцлера стал жалобным и беспомощным.
  -- Ну, что ж, - Проквуст вдруг успокоился, на душе стало легко и спокойно, - давайте, просто примем то, что случилось, и отправимся в обратный путь.
   Некоторое время они шли молча. Георг любовался камнем, а канцлер шел погруженный в какие-то размышления.
  -- Гора! - окликнул он своего спутника.
  -- Да, Люций.
  -- То, что с вами произошло, не может быть объяснено нашими знаниями.
  -- Ну, и что?
  -- А то, что тогда этого не могло быть!
  -- Но оно же было?!
  -- В том то все и дело.
  -- Канцлер, что вы так переживаете, воспринимайте наше приключение как маленькое чудо.
  -- Но чудеса противоречат всему нашему опыту!
  -- Видимо, просто у вас, их не было. Но это вовсе не значит, Люций, что их не может быть вовсе!
  -- Все равно странно.
  -- Согласен, но думаю, скоро мы узнаем природу этих чудес.
  
  

***

  
  
   Загадочный кристалл вел себя очень странно. В руках Проквуста он теплел и переливался огоньками, а у любого из хоравов начинал нервно вибрировать и наливаться тяжестью. Поначалу многие из народа Недины испытывали свою судьбу, надеясь, а вдруг у него как раз и получится, но результат всегда был одинаков, и они испуганно роняли кристалл. Через некоторое время поток смельчаков иссяк окончательно. Вся планета настороженно шепталась и боязливо оглядывалась на Святого Гору. Канцлер показал запись Совету, а тот транслировал ее на всю Недину. Проквусту это святости не прибавило, а вот некоторых хоравов напугало. Он всей кожей своего чуждого тела ощущал взгляды, царапающие его своими несправедливыми подозрениями. Ему было обидно, потому что внутри он оставался прежним, а его бывшие поклонники и друзья не замечали этого. Когда-то он был слаб и странен, им умилялись, а теперь вдруг его стали бояться. Проквусту приписывали могущество, которого не было, видели в нем таинственную угрозу, которая в нем отсутствовала. Между ним и народом Недины выросла молчаливая стена отчуждения, и Георга окутало удушливое чувство одиночества. На душе было пасмурно, но он гнал от себя прочь даже тень обиды на хоравов, так как ясно видел причины отчуждения и надеялся, что время рано или поздно разрушит стену непонимания. В противном случае, ему пришлось бы уйти из Недины.
   Впрочем, все это было внутри него и внутри хоравов, внешне мало что изменилось. Проквуста не обделяли общественным вниманием, приглашали на разные протокольные, малопонятные ему сборища, где в обязательном порядке ему воздавалась хвала. Первое время Георг всерьез принимал эти собрания, искренне выступал на них, призывая к поиску истины, но очень скоро понял, что его выслушивают терпеливо, но равнодушно. Что произошло или происходит с хоравами? Он все чаще задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответ. Канцлер на очень осторожные и оттого маловразумительные расспросы или не реагировал или делал вид, что не понимает их глубины, отвечая коротко, поверхностно и односложно. А может быть, он действительно не понимал?
   Как бы то ни было, а вышло так, что хранителем Белого камня, такое имя дали кристаллу на Совете Медины, был назначен Проквуст. Узнав о своем назначении, он не удивился, но поразился странному зеркальному отражению нынешней своей жизни в прошлой: сначала борьба с Черным Кристаллом, а теперь вот хранение Белого кристалла.
   Обязанности у Георга были необременительны. Каждый день с утра он приходил в рубку и осматривал Белый камень, стоящий в голографической машине, считывающей его картинку звездного неба. Неведомым образом кристалл координировал свое местонахождение в пространстве и выдавал каждый раз новые координаты. По словам капитана Хала, информация получаемая от кристалла была бесценна, так как давала точные данные на совершенно незнакомом для Недины участке вселенной. Но во всем этом была некая мистика, которая приводила хоравов в еще большее смятение: Белый камень выдавал новую информацию только после прикосновения рук Проквуста. Как-то утром Греон случайно проговорился Георгу. Они говорили о кристалле.
  -- Святой Гора, я много лет живу на свете, и думал, что знаю мир, особенно открытый космос, - рассуждал в минуту откровения всегда немногословный капитан, - знаю, как покорять его с помощью нашей совершенной техники. Но вы и этот камень привели меня в смятение, пришлось многое пересматривать в своем мировоззрении.
  -- Видимо, это естественно, ведь вы очень изменились сами, а теперь вас меняет мир.
  -- Да, - согласился Хал, а потом задумчиво добавил, - но оказывается, не все хоравы готовы меняться.
   Проквуст попытался расспросить капитана, но тот замкнулся и, сославшись на дела, ушел. Этот разговор глубоко запал в душу, Георг все время думал над словами Греона, которые приоткрыли завесу над внутренним миром хоравов, куда ему доступа до сих пор не было. Наверное, думал Георг, среди хоравов есть те, кто не согласен с переменами. А может быть не столько с переменами, сколько с тем, что они исходят от чужака? Ведь он всегда честно рассказывал об Ирии и не скрывал, что его цивилизация по сравнению с нединской очень молода и неопытна. Им, размышлял Проквуст, неприятно, что духовным лидером их старой и могущественной цивилизации стал пришелец из примитивного мира, к тому же трехмерного. Он вдруг осознал, что его противники могут быть очень недовольны и вполне могут попытаться устранить его из жизни своей планеты. Но это его почему-то совсем не испугало. Напротив, словно вызывая неведомого противника на бой, он совсем перестал сидеть в своих апартаментах. Зайдя утром в рубку к Белому камню, Георг пускался в путешествие по Недине. Он и не предполагал, что она такая огромная. Он ходил по шумным улицам, вежливо раскланиваясь со встречными хоравами, летал в маленьком дисколете, забираясь в далекие промышленные районы, где все гремело и содрогалось от множества неведомых механизмов. В основном он встречал там роботов, но там работали, а возможно жили, и хоравы. Они странным образом отличались от тех, с кем Георг обычно общался, они были проще, непосредственнее, и встречи с ними утешали его, потому что они искренне рады были его видеть. Ему вежливо и почтительно кланялись, и он с удовольствием отвечал. Некоторые, явно смущаясь и робея, просили показать им его ладони, главное отличие от хоравов.
   Вопреки ожиданиям, никто не мешал ему в этих путешествиях. Канцлер, на вопрос Проквуста, не нарушает ли он своими прогулками каких-либо правил, пожал плечами и ответил, что Гора свободен и перед ним нет секретов. Впрочем, добавил он, немного помолчав, у нас вообще нет секретов на Недине. И пояснил, что каждый обитаемый квадратный метр планеты доступен для наблюдения. Поэтому Георг со спокойным сердцем продолжал путешествия по планете. Но однажды он наткнулся на заброшенный и довольно-таки обширный участок планеты. Как объяснил ему Люций, это место они называют, внутренние горы. Там Проквуст нашел нескончаемые каменные лабиринты, пещеры в естественной скалистой породе планеты. В них никогда никого не было, коридоры, тоннели, необъятные залы были погружены во мрак и усыпаны тысячелетней нетронутой пылью. Он ничего там не искал, просто бродил, иногда натыкаясь на очень старые поселения древних хоравов, и тогда с интересом перебирал камешки и черепки. Часто увлекшись, он выходил из лабиринта только утром, к очередному сеансу с белым камнем.
  -- Гора, - спросил его однажды канцлер, специально придя утром в рубку, - скажите, что вы ищите в наших старых лабиринтах?
  -- Ничего.
  -- Нет, Гора, вы подумайте. Может быть, вам более подробно рассказать о нашей истории?
  -- Люций, я искренне повторяю вам, я ничего в лабиринтах не ищу.
  -- Тогда почему вы проводите там столько времени?
  -- Не знаю. Просто нравится.
  -- Гора, но это не рационально! Свое время можно употребить на более интересные вещи.
  -- Зачем?
  -- Что значит, зачем? - изумился Гариль. - Это же очевидно!
  -- Не могу согласиться с вами, Люций. Если вы помните, я умер и теперь впереди у меня чуть ли не вечность. Так куда же и зачем мне спешить?
  -- Но истина....
  -- Извините Гариль, но в ваших книгах ее нет.
   Канцлер резко встал и, не попрощавшись, вышел.
  -- Святой Гора, - услышал Проквуст голос капитана Хала. - По-моему вы обидели канцлера.
  -- Да, - кивнул Георг, - похоже, вы правы. Может быть, мне извиниться?
  -- Это будет полезно.
   Проквуст вышел вслед за Греоном, не надеясь его догнать: канцлер был мастером межмерных переходов. Но тот задумчиво стоял сразу за дверью, словно дожидался Георга.
  -- Люций, простите меня за резкость. Я не должен был так говорить.
  -- Я не сержусь на вас Гора, ведь, по сути, вы правы, - канцлер нервно перебирал своими щупальцами. - Среди нас действительно нет истины. И не надо возражать, Георг! Дело даже не в истине, к ней можно стремиться, дело в том, что внутри нашей цивилизации исчезли внутренние мотивы к развитию. Поэтому столь жадно мы бросаемся на внешние побудители. Вот вы, Гора, стали идеальным фактором внешнего побуждения. - Гариль опять задумался.
  -- Люций, вы слишком категоричны.
  -- Нет, я знаю, что это так!
  -- Но я уверен, что не все хоравы думают также!
  -- Да?! - канцлер озадаченно наклонил голову. - А откуда у вас такая уверенность?
  -- Да, ниоткуда! Просто чувствую, что это так. Не может быть одинакового мышления среди миллионов разумных существ.
  -- Георг, но мы живем, сотни тысяч лет и за это время во многом унифицировались.
  -- Все равно не верю!
   Канцлер покачал головой.
  -- Сколько общаюсь с вами, Георг, и все время вы меня удивляете. Откуда у вас столько чутья?
  -- Ирийская цивилизация по сравнению с вашей очень молода. Может быть дело в этом?
  -- Может быть, - Греон возбужденно прошелся взад вперед. - Значит, не все думают, как я?
  -- Несомненно!
  -- Что ж, это хорошо!
  -- Не понял, что хорошо?
  -- Хорошо, что стало появляться инакомыслие. И это благодаря вам Святой Гора.
  -- Благодаря мне?
  -- Да. Вы, кажется, все-таки разбудили хоравов.
   Проквуст шел к себе домой и вновь и вновь прокручивал этот разговор. Он не совсем понимал радость канцлера, но был рад, что тот на него не сердился. В обычно пустынном коридоре, где находились его апартаменты, мелькнула фигура хорава. Она пересекла коридор и скрылась в боковом проходе. Через некоторое время, когда Георг подошел, хорав вдруг вынырнул прямо на него. А может быть, это был другой хорав? Проквуст не успел об этом подумать, потому что вместо того, чтобы традиционно приостановится и поприветствовать его, хорав стремительно кинулся к нему и выдернул из недр черного плаща длинный кинжал, густо изрисованный замысловатыми узорами. Георг не успел среагировать и лезвие почти по самую рукоятку погрузилось в его солнечное сплетение. Он словно на стену наткнулся, внутри дернулся разряд боли, стало трудно дышать, ноги стали слабыми и подломились под ним.
   Проквуст стоял на коленях и сквозь туман смотрел на капающую с бороздки лезвия красную жидкость.
  -- Она у них тоже красная, - мелькнуло у него в голове.
   А чуть далее из того же бокового прохода выскочили три молчаливых силуэта, с усилием выкатив перед собой большой ящик с множеством мигающих огоньков. Они суетились перед ним, а его убийца стоял недвижимо рядом.
  -- Пора, - сказал кто-то из них.
   Убийца шагнул к Георгу и, наклонившись, произнес:
  -- Я не имею к тебе зла, Святой Гора, но ты ведешь нас не туда.
   Его рука потянулась к рукоятке. В странном озарении Проквуст вдруг понял, чего хотят эти хоравы. Сейчас они выдернут кинжал и его биоорганизм умрет, а они затащат его живую душу в этот ящик, в котором спрячут. В глазах потемнело. Нет, - хладнокровно поправил себя Георг, - уничтожат. В нем словно волна огня прокатилась: как, закричала душа, меня, несущего рок, хотят поразить эти четыре обезроченных существа?! Да, никогда! В его горящем сознании вдруг всплыло орудие убийства. Вот оно, остро заточенное лезвие, с которого капает и капает его кровь. Но ведь на самом деле нож, это не холодное оружие, это символ намерения на убийство! Если наш мир иллюзия Господа, следовательно, он подвластен разуму! Это не нож, не кусок смертоносной стали, а сгусток ненависти или холодной расчетливости, по которой твой организм должны остановить, сказать ему, стоп, ты убит, как в детской игре в "войнушку". И организм подчиняется таким приказам, послушно расставаясь со своим хозяином - твоей душой. Тогда надо просто отменить приказ!
   Откуда только силы взялись! Проквуст встал перед испуганно отпрянувшими хоравами и, обхватив странной формы рукоять, выдернул из себя металл. Грудь резко кольнуло, но он машинально провел над раной свободной рукой, и боль стихла, сменившись легким зудом. Георг медленно обвел взглядом застывших в немыслимых позах убийц, потом приподнял красное от крови орудие.
  -- Вы можете не ходить со мной, недруги мои, но запомните, убийство, очень тяжкий грех! Не надо смотреть на меня со страхом, я ни мститель. Вам все понятно? Что застыли в столбняке? Вам пинка для скорости дать или кольнуть кинжалом?!
   И несчастные, сломленные хоравы, бросились позорно бежать прочь. Им было стыдно и страшно. Очень страшно.
  
  

***

   Канцлер склонился над лежащим под покрывалом Проквустом.
  -- Что с вами, Георг? Вы не пришли сегодня на сеанс снятия координат.
  -- Я не мог, - Георг выглянул из-под одеяла. - Я заболел.
  -- Что значит, заболел?! Биорганизм не может болеть!
  -- А мой болеет!
  -- Хорошо, допустим, - Гариль внезапно успокоился и уселся на стоящее рядом кресло. - И в чем выражаются симптомы болезни?
  -- У меня жар и слабость. И не стоит надо мной подтрунивать, Люций. Мне и без вашей иронии плохо.
  -- Но позвольте, Георг...
  -- Не позволю! - жестко оборвал его Проквуст. - Вы, канцлер, лучше разберитесь со своими разбуженными хоравами, которые меня чуть не прикончили!
   Гариль возбужденно вскочил.
  -- Что значит, чуть не прикончили, на вас что, напали?!
  -- Совершенно верно, напали, - видимо от взаимного возбуждения Проквусту стало лучше, он решительно скинул с себя одеяло и сел на кровати. Из-под подушки он вытащил кинжал с остатками засохшей крови. - Вот, Люций, полюбуйтесь на орудие убийства.
  -- Убийства? - Гариль машинально взял в руки нож. - Боже мой! - Воскликнул он. - Я уж и не думал, что такие сохранились! - Он поднял глаза на Проквуста. У того на голой груди в солнечном сплетении, там, где было сердце, багряным пятном красовался свежий шрам. - Господи, Георг, вас что, действительно ударили этим ножом?!
  -- Совершенно верно, Люций, именно этим, и по самую рукоятку.
  -- Невероятно, - прошептал канцлер, - этому ритуальному ножу миллион лет, не меньше! Знаете, Гора, что здесь написано?
  -- Нет, конечно.
  -- Здесь написано: если вытащил из ножен, то ударь насмерть.
  -- Очень занятно, - проворчал Проквуст, надевая плащ.
  -- Георг! - вскричал вдруг Гариль так громко, что Георг вздрогнул. - Вам же немедленно нужно провести диагностику!
  -- Зачем?
  -- После такого удара, - Люций показал гибким пальцем на свою грудь, - биоорганизм не может функционировать!
  -- Я это понял и без вас, канцлер. Хорошо, видите на свою диагностику.
  -- Опять вы явили чудо, Гора, - прошептал еле слышно Гариль. - Вы пугаете меня, Георг.
  -- Чем же?
  -- Миром, который прячется за вашими плечами.
   Напавших на Проквуста хоравов нашли, это не составило особого труда. Эти четыре бунтаря-террориста знали, что камеры слежения запишут их преступление, и все равно решились на него. И вот теперь они стояли перед советом Медины и могли говорить: им внимала вся планета.
  -- Чужак лишил нас своего солнца!
  -- Он украл у нас спокойную и достойную жизнь, которую мы пестовали многие тысячи лет, к которой привыкли.
  -- А взамен подсунул примитивную сказку о неких истинах.
  -- Кто из хоравов нуждается в иных истинах, кроме собственной жизни, кроме жизней своих собратьев?!
  -- Нам это завещано нами самими!
  -- И мы свято должны блюсти эти заветы!
  -- Потому что мы сами и предки и потомство и другого нам не дано! Мы выбрали такой путь, и свернуть с него теперь нельзя!
   Преступников никто не прерывал, члены совета сидели мрачные, то ли оттого, что были возмущены речами отступников, то ли потому, что сочувствовали им. Проквуст тоже молчал, и тоже был мрачен. Наконец подсудимые выдохлись. На середину вышел канцлер.
  -- Братья мои! - обратился он к планете. - Вы свидетели, что преступникам была предоставлена возможность, высказать свою точку зрения. Мы не будем перевоспитывать их или лишний раз убеждать других. Есть нечто более убедительное, чем слова. Я не исключаю, что кое-кто из хоравов разделяет их отступническую точку зрения, но сегодня настал особый момент. Мы с вами вместе выбирали путь к истине, мы вместе сделали пришельца своим святым. Разве вы забыли это?! - Голос Гариля загремел - А вы?! - Канцлер повернулся к подсудимым и указал на них рукой. - Против чего вы восстали? Вы хотите по-прежнему прозябать около гаснущего солнца или бесцельно скитаться по вселенной? Это для вас настоящая цель жизни?! Нет, мы сделали ошибку, забыв бога, и он наказал нас, забыв нас, лишив искр своего благостного огня. Честь ему и хвала, что он дал нам, заблудшим, знак, что есть еще надежда. Господь прислал Святого Гору. - Гариль повернулся в сторону Проквуста и поклонился.
   Георг вскочил и машинально ответил. А канцлер продолжал вещать.
  -- Да, пришелец родился в недрах молодой цивилизации, которая находится в самом начале пути к мудрости, но, сколько в нем божьего огня?! Больше чем во всех нас! - Люций замолчал и нервно потер руки. - Сейчас вам покажут запись преступления этих четырех отступников, и вы сами решите их участь.
   Канцлер ушел в сторону, а на его месте началась голографическая трансляция записи системы наблюдения. Георг взволнованно смотрел сам на себя, на стремительный бросок убийцы, на кинжал в его руках. Он вдруг подумал, что присутствует при исключительном моменте: вся планета, затаив и без того редкое дыхание своих биорганизмов, смотрела на недавнее происшествие с ним. До сих пор оно было только его, личное, а теперь зажило самостоятельно, поселяясь в умах хоравов.
   Запись кончилась и воцарилась долгая безмолвная пауза. Канцлер держал ее мастерски, и шагнул вперед именно тогда, когда было нужно. В руках у него был тот самый нож.
  -- Смотрите, хоравы, вот оно, древнее орудие убийства, готовое отнять у нас знак божий! Что заслуживают предатели, пытающиеся лишить свой народ дороги к богу?
  -- Смерти! - глухо раскатилось эхо по всей Недине.
  -- Совет! - канцлер обратился к важным обладателям плащей. - Что скажите вы?
  -- Мы согласны со своим народом!
   Гариль повернулся к подсудимым. Те держались уже менее уверенно, Им было страшно.
  -- Глупцы! Понимаете ли вы, что сейчас произошло?! На Недине смертная казнь не выносилась почти миллион лет! Вы умудрились заслужить смерть там, где ее нет! На колени перед народом и кайтесь, может быть, он простит вас.
   Преступники переглянулись. Они были растерянны и, наверное, уже не столь уверенны в своей правоте, но падать на колени и вымаливать прощение они не хотели. Поколебавшись, они застыли в немом отрицании предлагаемого унижения. Проквуст ясно ощутил все это и понял, что не может допустить того, что неизбежно приближалось. Он представил, что его несостоявшихся убийц могут действительно казнить и нанести урон всему народу. Поэтому он вскочил и закричал.
  -- Стойте! - Георг поспешно подошел к Гарилю. - Канцлер, ни слова больше, дабы не свершилось непоправимое! - Он повернулся к совету. - Позвольте сказать.
   Заручившись молчаливым согласием, Проквуст повернулся в сторону подсудимых.
  -- Ваша смерть мне не нужна, я давно вас простил. Тем более, что благодаря вам я познал себя глубже, чем прежде. Вы должны признать, что, даже противясь богу, вы все равно остаетесь орудием в его руках. Вы провинились не передо мной, а перед вашим народом, и он приговорил вас к смерти. Я не собираюсь его от этого отговаривать, воля народа священна, но убийство порочно! - Георг повернулся к аудитории. - Не стоит отбирать жизни даже по воле целой планеты.
  -- Так что же, простить их? - раздался голос от одного из членов совета.
  -- Нет, я этого не говорил. Более того, я считаю, что если планета решила забрать их жизни, то пусть это сделает тогда, когда в этом будет необходимость.
  -- Святой Гора, поясни, о какой необходимости идет речь? - громко спросил канцлер.
  -- Не знаю. Могу только предположить, что в космосе могут сложиться некие опасные условия, устраняя которые можно потерять жизнь. Вот я и предлагаю, пусть эти четверо провинившихся будут должны свои жизни Недине и всем хоравам. Если уж суждено им умереть, то по необходимости и ради спасения планеты или своих соотечественников.
   Гариль мгновенно понял выгоду и мудрость предложения Георга и поэтому среагировал раньше всех. Он быстро подошел к подсудимым и сурово спросил:
  -- Вы согласны с предложением Святого Горы?
  -- Да! - хором ответили все четверо.
   Канцлер повернулся в сторону транслирующих суд камер.
  -- А народ Недины согласен со святым Горой?
  -- Да! - вновь разнесло эхо облегченный выдох миллионов хоравов.
  

***

   После памятного суда над напавшими на Проквуста хоравами, прошел год. Он был наполнен однообразием и скукой. Каждый новый день Георга начинался с визита в рубку, а затем он был предоставлен сам себе. Канцлер был чем-то занят или делал вид, что завален работой. Во всяком случае, разговоры с ним были редкими и малосодержательными. Иногда удавалось поговорить с капитаном Халом, но он был слишком немногословен, чтобы назвать его настоящим собеседником. Святость Проквуста еще более укрепилась в глазах народа Недины, но она же еще больше отдалила его от него. Георг смирился со своей участью и безропотно играл свою роль. В свободное время он по-прежнему бродил по лабиринтам внутренних гор или сидел в библиотеке. Это канцлер надоумил его посещать библиотеку. Чтобы скоротать свое одиночество, Проквуст с энтузиазмом принял предложение Гариля "почаще ходить в библиотеку". Там были огромные коллекции пси-фильмов, в которых по выбору можно было участвовать или наблюдать со стороны. Там были и приключения, и любовь, и история, изредка попадались и учебные фильмы. Поначалу Георг сломя голову бросился в это изобилие, как казалось, новой и доступной информации, до того момента, пока ему не попался фильм, в котором героем был хорав, сражающийся со взбесившемся компьютером, предназначение которого было производить фильмы. Проквуст спросил канцлера, кто автор фильмов, и тот честно подтвердил, что компьютеры. Георг себя словно в грязи почувствовал: тратить свою, чудом возвращенную, жизнь на выдумки компьютера?! Неужели цивилизация хоравов, будучи на миллион лет старше ирийской, не придумала для развлечения ничего другого, кроме усовершенствованного "Ха-шоу"?!
   После этого словно отрезало, он просто не мог заставить себя подключиться к аппарату проката фильмов. Проквуст не стал ничего говорить канцлеру и продолжал ходить в библиотеку, но только в ее книжный отдел. Он вдруг загорелся невозможной идеей: научиться читать книги хоравов! Он принципиально не просил и не ждал помощи, во всяком случае, до тех пор, пока не сдастся. В качестве ключа он решил использовать собственную книгу, которую чудесным образом читал. У Георга было много времени впереди, поэтому самостоятельное изучение древнего языка хоравов самое подходящее занятие для того, кто желает заполнить интересным делом бесконечные и тягучие дни. После многомесячных бдений над книгами и хоравскими словарями, Проквуст понял логику их языка, она строилась не на словах, а на образах. Например, ты начинал читать некое предложение, обычно очень длинное, и оно постепенно втягивало тебя в свое содержание. Сначала обозначало общую тему (движение, размножение, медицина, философия, космос и т.д.), затем рисовало действующих лиц или описывало упоминаемые явления, вещи, и только потом завершало их обильными пояснениями. Получалось, что такое предложение, вне зависимости от его длины, необходимо было уяснить целиком, сразу, только в этом случае в голове прорисовывался четкий образ или мысль, заложенное в нем. Видимо, отчасти поэтому Проквуст смог читать свою книгу, хотя до конца объяснить эту способность кроме как чудом, было нельзя. Он скрывал эту способность ото всех, боясь, что еще больше оттолкнет от себя хоравов. К исходу года он стал понимать некоторые хоравские тексты. Это наполняло его душу восторгом и чувством личной тайны. Он открывал древние книги, отпечатанные на странных листах, совершенно не боящихся времени, и погружался в мир чужой мысли. Чем древнее были книги, тем больше в них было чувств и свежих мыслей. В его мозгу возникали их цветные картины, местами смазанные непониманием, но все равно чудесные и красивые. Теперь он с удовольствием бродил по планете и читал вывески, предупреждения, надписи над некоторыми приборами в рубке. Ему внутренне было весело и гордо.
   Однажды он спросил Хала, почему они так долго летят, почему не воспользуются подпространственным переходом. Капитан долго молчал, потом произнес:
  -- Недостаточно координат.
  -- Но почему, ведь Белый камень....
  -- Все равно мало. Координатор выдает только направление. В этой точке, - он кивнул в верхнюю часть голограммы, - не звезда, а громадный район. Если проколем пространство, можем заблудиться.
  -- Сколько же мы так будем лететь?!
  -- Пару сотен лет, я думаю, хватит.
  -- Сколько?!
   Хал недовольно посмотрел на Георга, мол, чего переспрашивать, и так все понятно. А Проквуст с тех пор нашел себе третье занятие: думать, как сократить путешествие. Этот вопрос крутился в нем непрерывно, то, ныряя в глубины подсознания, то, захватывая его сознание целиком. Почему-то Георгу казалось, что решение есть и оно лежит на поверхности, но в руки оно не давалось.
   Сегодня, роясь в библиотеке, он наткнулся на небольшую книгу, в которой описывался прилет посланцев совета цивилизаций. Проквуст не понял жанр книги, для статьи много, для книги мало, может быть, это было некое донесение, отчет? Впрочем, это неважно, главное красочность и простота изложения. Когда он читал эту книгу, то будто видел события своими собственными глазами.
   Хорав по имени Ламмер, писавший отчет, работал в канцелярии Совета Недины, во всяком случае, он обозначил себя, как дежурный начальник. Видимо, в его обязанности входил контроль над всеми службами планеты, в том числе и над службой наблюдения за космическим пространством. Именно ему поступил доклад о появлении в районе большой планеты аномального святящегося пятна. Время было неурочное, поэтому докладывать было некому. Ламмер аккуратно зафиксировал сообщение и занялся текущими делами. Только после второго доклада о том, что пятно света перемещается вокруг солнца и в скором времени может опасно приблизиться к Недине, он встревожился. Не оставалось сомнений, что в их систему вторгся чужак. Ламмер доложил о происшествии канцлеру, а затем отправился на наблюдательный пункт где ему показали все материалы и ломанную траекторию движения пришельца. Скоро туда же прибыл и канцлер. По его команде навстречу были высланы боевые корабли, которые выстроились в боевой порядок и выставили перед чужаком энергетическое поле. Тот остановился. Через некоторое время в сторону Недины из него вырвался тонкий луч, почти тут же оторвавшийся от своего корабля. Луч летел в виде длинного пунктира быстро, но слишком медленно для обычного луча света. Он спокойно преодолел защитное поле, без помех дошел до планеты и, дотронувшись до ее поверхности, исчез. Почти два дня больше ничего не происходило. Хоравы не решались атаковать чужака, а он невозмутимо висел перед их боевыми кораблями. А на третий день от чужака отделилась крохотная светлая искорка, очень медленно дрейфовавшая к кораблям Недины. Сам же чужой корабль, до этого бывший светло-голубоватым пятном, налился вдруг розовым свечением и рванулся из их системы с огромной скоростью в открытый космос. Уже через пару секунд он исчез из поля зрения всех приборов наблюдения. Перед внутренним взором Проквуста как в яви встала картина застывших в унизительной растерянности хоравов. О, как болезненно для их самолюбия обошлись с ними неведомые гости, они даже не снизошли до общения с ними!
   В оставленной чужаками капсуле было два одинаковых полупрозрачных кубика, они отличались только внутренним окрасом: один был белым, второй синим. Белый, как оказалось в дальнейшем, был координатором, а синий пособием для изучения языка межгалактического общения. Как он был устроен, автор не описывал, зато он упомянул, что в капсуле находились два документа на хоравском языке! Один - некая инструкция по пользованию кристаллами, а второй - лаконичное приглашение вступить в члены Совета Цивилизаций, для этого надо следовать по координатам белого кристалла.
   Проквуст дойдя до этого известия, удивленно покачал головой. Он уже достаточно просмотрел самых разных книг по истории Недины, но нигде не упоминалось о пришельцах! Теперь для него становилось ясным, почему хоравы умолчали о контакте, спрятали сведения о нем среди пыльных фолиантов. Только счастливый случай дал ему возможность Георгу наткнуться на отчет Ламмера. Он опять покачал головой и усмехнулся: счастливый случай?
  -- Понятно! - горько подумал Георг. - Выходит у хоравов есть даже ключ к межгалактическому языку! А мне ничего не сказали, почему? Скрывают или забыли? Скорее всего, скрывают, - размышлял он дальше, - ведь скрыли же они от него наличие координатора, просто сказали, что им известны координаты совета, и все.
   Проквуст попутно подумал, что раньше бы его, наверное, это задело, а сейчас вот, совершенно не трогает. Я меняюсь, констатировал он, но и это его не взволновало.
   Георг положил книгу на место и в задумчивости уставился перед собой невидящим взглядом. В недрах сознания зрела какая-то догадка. Или наоборот, вопрос? Сзади раздался легкий шум.
  -- Святой Гора!
  -- Да, канцлер.
  -- Все время хотел вас спросить, почему вы столько времени проводите в библиотеке?
  -- А что, это запрещено?
  -- Нет, ну, то вы, Георг. Просто язык хоравов очень сложен...
  -- Да, я заметил, я просто рассматриваю картинки.
  -- Какие картинки?! - опешил Гариль. - В наших книгах нет картинок!
  -- Вы ошибаетесь, Люций, - Георг показал на дальний ряд шкафов с книгами, - там есть много книг с картинками.
  -- А, это, - канцлер снисходительно улыбнулся. - Это детские книги, их давно никто не читает.
  -- Жаль.
  -- Да, жаль. Теперь мы это ясно понимаем. - Гариль присел на кресло напротив Проквуста. - Гора, может быть вам нужна какая-то помощь?
   Георг сначала хотел попросить помощи в освоении межгалактического языка, но тут же отказался от этой идеи. Он все больше убеждался, что хоравы не хотят обучать его своим премудростям. Например, зная, что он днюет и ночует в библиотеке, они так и не предложили помощь в изучении их языка. Значит и межгалактическому обучать не будут.
  -- Да, нужна. Люций, ответьте мне на вопрос, почему оставшаяся нетронутой половина планеты испещрена ходами и лабиринтами?
  -- Хм, - вопрос Проквуста застал канцлера врасплох, но в нем не было ничего запретного. - Не половина, Георг, а треть.
  -- Хорошо, спасибо, буду знать, что треть, но почему она вся изрыта?
  -- Ответ не может быть однозначным, Гора. Большинство ходов древнее нашей истории.
  -- Как это?! - удивился Проквуст.
  -- Ну, в смысле старше тех достоверных хроник, которыми мы располагаем. Мы предполагаем, что наши очень древние предки жили в земле. Почему они это делали, мы не знаем, тем более что больше всего тоннелей прорыто в самых твердых скальных грунтах планеты.
  -- То есть вы не проводили археологических раскопок, не анализировали мифы, сказания?
  -- У нас нет мифов, Гора, мы оперируем только фактами.
  -- А вдруг там есть нечто интересное или опасное?
  -- Нет там ничего, Георг, поверьте мне. Это уже относится к вопросу безопасности, а, следовательно, к моей компетенции. Что касается древних мифов и легенд, то они собраны и изучены еще нашими предками. Считается, что более поздние, но самые глубокие ходы сделаны племенем планетопоклонников. Якобы, они искали сердце Недины, чтобы поклониться ему. В своих мифах они утверждали, что нашли его.
  -- Сердце?
  -- Да.
  -- И что дальше?
  -- А дальше ничего. Они бесследно растворились в истории. Потом планету рыли еще многие тысячи лет, нам для жизни нужна была материя, а брать ее из космоса мы научились, сами понимаете, не сразу, - канцлер встал. - Так что, если будете там опять бродить, не заблудитесь.
  -- Постараюсь.
   Действительно, а чего ради он сидит здесь, среди древних фолиантов, когда давно пора развеяться?

***

   На этот раз Проквуст забрел в такие глубины, где прежде никогда не бывал. Он шел внутрь планеты и не переставал удивляться той густой сети тоннелей, которые прошили эти твердые скальные породы. Нет, потеряться он не боялся, странным образом он чувствовал направление, сколь бы не петлял его маршрут. Георг не раз уже проверял правильность своих ощущений, поэтому смело шел вглубь планеты. Еще в библиотеке он прочитал, что Недина - планета без горячего ядра. По одной из теорий она была слишком мала, чтобы обеспечить своим глубинам необходимое давление, а по другой, которую проповедовали планетопоклонники, господь остудил Недину, чтобы хоравам было на ней комфортно жить. По первой теории Проквуст ничего не понимал, а вторая показалась ему слишком самонадеянной и наивной. Впрочем, так или иначе, но Недина была холодна и тверда, и только такую планету хоравы могли переделать в огромный космический корабль. Георг часто замечал теперь странные мелочи, на которые прежде он бы не обратил никакого внимания, так и теперь, сочетание "планета - корабль", не казалось ему случайным. В школе Рока его учили, что случайностей не бывает, а тем более таких.
   Проквуст усмехнулся, представив переполох среди руководства хоравов, когда он не пришел вчера утром, а теперь уже и сегодня, к Белому камню. Он пропал, и они остались без координат, почему-то это его веселило, наверное, он на них обиделся. За то, что не обманывают, но скрывают, за то, что используют, но не учат, как обещали. Пусть теперь немного поволнуются, это им не повредит. Георг взял с собой флягу с водой и банку консервированной кашицы из пайка скафандра, поэтому мог бродить в глубинах планеты пару месяцев и найти его в этом лабиринте никому не по силам. Он наслаждался свалившимся на него одиночеством, покоем и тишиной. Они были иными, чем в открытом космосе и эти новые ощущения были ему интересны.
   По большому счету он не понимал, зачем потащился в эти нединские недра. Что он тут надеялся найти? Следы их древней хоравской цивилизации? Даже если он что-то и найдет подобное, зачем это ему, если самим хоравам это не нужно? Он много раз спрашивал себя о цели своего путешествия, и каждый раз не мог внятно себе ничего объяснить, он лишь шел и шел вниз, стараясь не думать, как тяжело ему будет подниматься обратно.
   По прикидкам Проквуста, от того места, с которого он начал спуск в недра Недины, до ее центра около тысячи двухсот километров. При колоссальной выносливости и неприхотливости биорганизма, он мог пройти это расстояние дней за десять. Сегодня пошел двенадцатый день, а конца пути все еще не предвиделось. В душе шевельнулся страх, но Георг тут же его отмел прочь: что ему однажды умершему станется? Воды во фляге оставалось еще больше половины, а запас питательной каши вообще почти не был тронут, поэтому он шел, и шел. Георгу порою казалось, что он вдруг переместился в прошлое и шагает по тоннелям Горной страны, только вот спин товарищей впереди не было. У него вдруг защемило там, где раньше билось человеческое сердце. Потом на память пришел жуткий взгляд из бездонной пропасти, который за одно мгновение просветил его насквозь и отпустил, слабого, грешного, но как оказалось обремененного своим роком. Кого же он ищет здесь, в глубинах Недины, холодных и твердых, изъеденных бесчисленными тоннелями? Духа планеты? Проквуст остановился, осененный этой простой догадкой. Как ему эта мысль раньше в голову не приходила?! Ведь насколько он понял из дневников первого контакта, пришелец узнал многое о хоравах, ни о чем их не спрашивая. Значит луч, посланный в планету, не был случайным! Да, все сходится, других контактов с хоравами или Нединой у посланцев совета цивилизаций не было. Но если контактов с хоравами не было, то от кого же получили информацию пришельцы?! И канцлер говорил о сердце Недины! Выходит, он, сам того не осознавая, ищет Дух Недины? Да! И Проквуст быстро зашагал дальше.
   К исходу двенадцатого дня тоннель вывел Георга в большую пещеру, с высокими стенами и теряющимися вдали боковыми стенами. Примерно в километре от Проквуста в серую высь вздымалась гладкая, чуть округлая стена. Похоже, он был у цели. Чем ближе Георг подходил к этой стене, тем выше и величественнее она становилась, и тем короче становился его шаг. Когда он, наконец, достиг ее, то долгое время просто стоял, прислушиваясь к себе, пытаясь понять, откуда идет еле сдерживаемый восторг: от его фантазий или от этого каменного зеркала, в котором ничего не отражалось? Проквуст вздохнул и медленно приложил к каменной поверхности ладони. Ничего не произошло. Не открылись скрытые врата, не раздвинулись в стороны каменные глыбы, никто не вышел его встретить, чуда не произошло.
   Георг опустил руки, повернулся, и устало сполз спиной по гладкому камню вниз. Разочарование разлилось по могучему искусственному телу тягучей усталостью, он даже видеть стал хуже, и вокруг загустилась кромешная темнота.
  -- Может, я разрядился?! - испугался Провкуст.
   И тут же равнодушно усмехнулся. Такой вариант его бы даже устроил, бросил бы свою оболочку здесь и легко вернулся бы к хоравам. Наверное, они бы сделали ему второе тело, хотя бы ради координатора. Но это бы означало поражение, которое, как ему казалось, станет для его судьбы сокрушительным, да, и тело свое ему было жалко, сросся с ним, привык. Бросить его, значит, предать. Вот если бы из него можно было выйти, как это делал когда-то Бенни. Хоравы не предусмотрели такой возможности или просто не смогли этого сделать. Как-то Проквуст спросил об этом канцлера, а тот вместо обычно пространственного ответа уклончиво пробормотал, что биоорганизм покидать нельзя, пока он функционирует. Георг стал тормошить Люция, мол, как же так, ведь вы же что-то придумали, чтобы связать душу с искусственным телом, почему же из него нельзя выйти? А тот произнес: "Покинув, нельзя вернуться", и сразу же заторопился, сославшись на дела. Больше они к этой теме не возвращались, а, выходит, зря. Тогда возможно сейчас он знал бы, как ненадолго нырнуть сквозь эту непреодолимую стену.
   Проквуст расслабился и постарался посмотреть на самого себя изнутри. Сначала ничего не получалось: внутренний взор был темен, в нем даже цветных пятен, как у обычного человека, не было. Георг вдруг вспомнил своего юного учителя Яна, как он старался образцово выполнить свою роль! Именно его стараниями Проквуст обрел незримую связь с родным светилом.... Где оно сейчас? Где-то в левом глазу сверкнула искорка, ласково и призывно. Георг повернулся к ней все своей душой, потянулся, позвал, и искорка бросила в его жаждущие руки тоненькую ниточку. Она согрела его ладони, проскочила сквозь сомкнутые пальцы и жарким поцелуем впилась в солнечное сплетение. Не раздумывая, Проквуст потянулся наружу вдоль этой золотой ниточки, медленно, словно боясь ее спугнуть или порвать, он перебирал ее своими призрачными пальцами. И вдруг его окружил голубой свет, вернее не окружил, он щедрой волной лился из гладкой стены, у подножья которой недвижимо лежало его искусственное тело. Он оглянулся и поразился перемене. Противоположная стена оказалась усеянной дырами множества тоннелей. По огромной пещере величественно плавали сгустки голубого сияния, они подлетали к этим черным пятнам и ныряли в них, а потом выныривали из соседних. Георг зябко передернул плечами и машинально подтянул на себя тоненькую нить. Сделав из нее маленькую петельку, он продел в нее правую кисть и затянул. Так ему казалось надежнее, почему-то ему очень не хотелось остаться здесь один на один с голубым светом. Не теряя времени, Георг подплыл к стене и просунул в нее левую руку. Словно легким ветром подхватило ее, втягивая в глубину камня, ставшего вдруг мягким, густым, словно трясина. Проквуст уперся правой рукой в стену и сразу же остановился.
   Он висел перед стеной очень долгое время и никак не мог себя заставить нырнуть внутрь. Время от времени Георг дергал свою светящуюся нить, проверяя, не теряет ли она прочности. Нет, не теряла, но все равно в душе росла странная тревога, не дающая ему, безоглядно бросится в это податливое мягкое пространство. Да, наверное, там было то, что он искал, а может быть, и нечто другое, но там все же была некая цель. Что же тогда его сдерживает, не пускает сделать последний шаг? Последний? А может быть потому и не дает, что последний?! Проквуст беспомощно оглянулся, как бы ища поддержки или совета, но ничего не нашел, да, и кого здесь можно было найти?!
  -- Ну, почему я не вижу, что там, за стеной! - вспыхнула в сознании обида, вызванная непонятным препятствием, исходящим из него самого.
   Георг машинально протянул правую рук к стене и повел по ней. Словно вытирая запотевшее стекло. И перед его изумленным взором из-под ладони потянулась полоса зеркала. Он остервенело провел еще раз, потом еще, и еще.... И вот, перед ним заблестело огромное зеркало, в котором отражалась пещера, сгустки света, но не отражался он сам! Проквуст подвигался, меняя угол свое взгляда, но ничего не менялось: его в зеркале не было. Он медленно, с готовностью мгновенно отдернуть руку, потянулся к зеркальной поверхности. Вот пальцы дотронулись и свободно проникли внутрь отражений. И тут же он увидел собственные пальцы, словно они выглядывали из-за некой двери. Так вот в чем дело! Это не зеркало, это вход!
  -- Надо идти, - решил Георг. - Буду надеяться, что вход окажется и выходом. Не оставь меня, господи.
   И он двинулся к зеркалу.
  
  

***

   Оно мягко обхватило его легким прикосновением тонкой грани, не препятствуя движению, а лишь обозначая свое присутствие. Проквуст вплыл в новый мир. Это он сразу понял. Здесь все было таким же, и в тоже время, другим. Георг оглянулся и увидел, что его золотая нить выходит из гладкой стены, которую он только что видел перед собой. А перед ним длилось огромное пространство, где своды и противоположенные стены лишь угадывались в туманной дали. Сгустки света здесь не плавали, они безмятежно лежали внизу, чуть колеблясь и подрагивая, словно на волнах. Их было так много, что скалистый пол лишь изредка показывался из-под них. Но самое главное, в центре этой нереально огромной пещеры высился хрустальный купол, весь в гранях, испускающих ослепительные блики. Он как будто играл в лучах невидимого Проквусту солнца.
  -- Это оно, сердце Недины! - вспыхнуло восторгом озарение в его сознании.
   Он чуть продвинулся, посматривая за своей путеводной нитью. Все было в порядке, она свободно тянулась за ним. И Георг медленно полетел к хрустальному куполу. По мере его приближения, он все рос и рос. На взгляд до него было не очень далеко, а полет все продолжался и продолжался. Проквуст оглянулся. Вот это, да: стена за его спиной не удалялась! Выходит он стоит на месте, а растет купол, заслоняя собой окружающее пространство? Георг взглянул вниз и изумленно остановился, поверхность под ним заметно уплывали назад! Значит, он двигается?! Он оглянулся: стена за спиной была все там же, в нескольких метрах.
  -- Бог мой, непостижимы творения твои! - прошептал он и остановился. - Здесь координаты независимы друг от друга, как такое возможно?!
   Между тем остановился и рост купола. Проквуст двинулся к нему, и тот снова стал расти. Он мысленно махнул рукой и больше ни на что не оглядываясь, двинулся к своей цели. Правое запястье ощущало натяжение золотистой нити, и это ощущение вселяло уверенность, придавало сил. Купол заслонил собой почти все пространство. Теперь в его гранях Георг заметил собственное отражение - отражение человека! Оно было четким и быстро увеличивалось, гораздо быстрее, чем он приближался к куполу. Проквуст остановился. Что-то было не так с его отражением. Во-первых, даже сейчас оно росло, когда он больше не двигался; во-вторых, в его руках не было светящейся нити. Георг оглянулся. Слава Богу, все на месте, вот она, золотистая ниточка.
   Купол расти перестал. Его грани оказались огромными, величиной с хороший стадион, и в каждом из них был он. Вернее он, и не он, потому что, золотой нити в руках у них не было. Вот отражения застыли и внимательно посмотрели на Проквуста.
  -- Ты не хорав, пришелец, - раздалось мощным рыком в сознании Георга.
  -- Да, я не хорав. Я человек.
  -- Зачем пришел, человек?
  -- Не знаю.
  -- Хм, - отражения Георга приняли озадаченный вид. - Ты нашел сюда дорогу и не знаешь цели?
  -- Вообще-то я искал сердце Недины.
  -- Зачем?
  -- Не знаю. Может быть ради истины? А разве вы не дух планеты?
  -- Очень много вопросов, человек. Но ты мне интересен, я отвечу. Я не сердце Недины, но оно здесь есть, оно спит, и будить его нельзя.
  -- Почему?
  -- Потому что нельзя! - голос звучал сердито, но потом миролюбиво добавил. - Лучше спать, чем видеть, во что планету превратили.
  -- Извините, тогда может быть, скажете, кто вы?
  -- Я дух хоравов.
  -- Дух хоравов?!
  -- Да! Что за глупая привычка, переспрашивать!
  -- Простите, я волнуюсь.
  -- Ладно, пустяки. Позволь мне дотронуться до тебя, человек, и мы квиты.
  -- А вы не заберете меня в плен, не растворите в себе?
  -- Боишься?
  -- Да, боюсь.
  -- Правильно. Но ты мне не нужен, мне интересна история твоей жизни.
  -- Хорошо, я верю вам.
   От отражения Проквуста в ближайшей грани вытянулась рука и легла на его лоб. Все остальные отражения с интересом смотрели за этой операцией. Георг чувствовал себя словно во сне. Призрачная ладонь веяла холодом, и сквозняк от нее проник в глубины его памяти, прошелся легким прикосновением по ее дальним уголкам, собирая крохотные кусочки пережитого им в единое целое. Прошло длительное время, Георгу стало неприятно присутствие чужеродного гостя, и он вдруг легким движением неожиданно для самого себя отодвинулся чуть в сторону. Холод со лба исчез.
  -- А ты сильный, Гора, - добродушно прозвучало в его голове. - Теперь я вспомнил тебя. Твоя жизнь достойна и поучительна, она полна служения, хотя по натуре ты не герой, и тем более, не святой.
  -- Да, это так. Я говорил канцлеру, а он....
  -- Да, я знаю этого зануду.
  -- Но как вы здесь....
  -- Не спрашивай, Гора, не отвечу. Я всего лишь коллективное индивидуальное моего народа, я его часть.
  -- То есть вы им не бог?
  -- Нет, конечно. Я то, чем они когда-нибудь станут, - голос замолчал, потом грустно добавил. - Если, конечно, кто-нибудь из нас не покинет друг друга.
  -- Как это?
  -- Не знаю, я же говорю, не спрашивай.
  -- Хорошо, а о чем можно спрашивать?
  -- Ну, например, о межгалактическом языке.
  -- А вы его знаете?!
  -- А как же! Если кто-то из хоравов знал, значит, и я знаю.
  -- И вы можете меня научить?!
  -- Учить? Зачем? Я тебе просто дам это знание, а ты его примешь.
  -- Значит, свет от посланцев совета цивилизаций с вами общался?
  -- А с кем же еще? Так дать тебе то, что могу дать?
  -- Да, но как же я с этим справлюсь?
  -- А как ты справился с письменностью хоравов? Я тебе и их язык подарю, ты заслужил.
  -- Но....
  -- Никаких, но! Ты напрасно удивляешься, Гора, ты еще до конца себя не познал, в тебе есть нечто, пока спящее.
  -- Это, наверное, частица Друга.
  -- Ха, - усмехнулся собеседник Проквуста, - не только. В тебе много всяких частиц.
  -- Я не совсем понимаю....
  -- Брось, Гора, не надо все понимать, надо принимать.
  -- Не понимаю.
  -- Вот именно. Ладно, тебе пора, а то ниточку порвешь, она тоже предел прочности ведает. Получи обещанное.
   Каждое из отражений вдруг вытянуло руку и одновременно наложило ему на голову. С этой тысячекратной длани сорвался сгусток огня и опустился в глубину сознания Проквуста. Он вздрогнул, ощутив вдруг усталость, нить в его руках задрожала, как бы маня обратно.
  -- Спасибо, дух хоравов.
  -- И тебе спасибо, пришелец, мне будет над чем, поразмыслить. Уходи.
  -- Я хотел еще спросить.
  -- Не надо. Нет у меня ответов на вопросы об истине. Ты ведь это хочешь спросить?
  -- Да.
  -- Вот видишь. Попадешь на свою планету или на другую, может быть там знают больше, чем я и мои хоравы. Прощай.
   Купол невероятно быстро стал уменьшаться, убегая вдаль, а на Георга нахлынула усталость. Он с усилием повернулся и двинулся вдоль своей путеводной нити. В том месте, где она выходила из стены, он слился с ее золотистым сиянием и, преодолев легкое сопротивление неведомой границы, вновь очутился в пещере над свои биоорганизмом. Сознание стало туманиться, руки ослабели, он с трудом тянул себя, внезапно отяжелевшего, к уютному пристанищу. Вот последний бросок и приятная темнота окутала голову, только перед глазами все еще билась крохотной точкой золотистая искорка. Проквуст закрыл глаза и провалился в глубокий и сладостный сон.
   Он очнулся от мерного покачивания. Это было приятно. Георг приоткрыл глаза и огляделся. Он возлежал на маленькой платформе, которая быстро двигалась по темному тоннелю. Впереди него темнела спина хорава, сидящего у небольшого пульта управления. В ней было что-то знакомое. Впрочем, не в спине.... Нет, определенно он этого хорава знает.
  -- Простите, как вы меня нашли?
  -- А, очнулся! - в голове Проквуста зазвучал знакомый голос капитана Хала, спутать его с кем-либо было невозможно. - Очень хорошо.
  -- Греон! Это вы?!
  -- Да, я.
  -- Для меня такая честь, что вы....
  -- Да, ладно, пустяки. Канцлер попросил вас найти, когда вы двигаться перестали. Не хотел предавать вашу прогулку широкой огласке.
  -- Значит, в биоорганизме есть маячок?
  -- А вы разве не знали?
  -- Мне об этом никто не рассказывал.
  -- Понятно. Канцлер любит темнить, - капитан Хал вдруг запнулся и чуть поспешно добавил. - Впрочем, я думаю, вы на него не в обиде?
  -- Нет, конечно.
  -- Хорошо. Скажите, святой Гора, а что вы искали в глубинах Недины?
  -- Сам не знаю. Канцлер мне рассказывал о планетопоклонниках. Когда-то они искали сердце Недины.
  -- А вам-то оно зачем?
  -- Не знаю. Знаете, Греон, я просто не мог усидеть на месте, так хотелось залезть в недра планеты, найти там что-нибудь загадочное.
  -- Ну, и что, нашли?
  -- Нет, капитан, сердце Недины я не обнаружил.
  -- Святой Гора, что-то ваш голос звучит неуверенно. Наверное, на что-то необычное в наших недрах вы все-таки набрели?
  -- Не знаю, что вам сказать, капитан. У меня были странные ведения, но они могли быть лишь следствием истощения сил.
  -- Вряд ли. Биоорганизм рассчитан на колоссальные нагрузки. Тут что-то другое, может быть, какое-нибудь излучение?
  -- Да, наверное, так и есть, - Проквуст охотно подхватил идею, подброшенную ему Халом специально или случайно.
   Больше они тему путешествия Георга не затрагивали. Проквуст расспрашивал о новостях, но их почти не было, за исключением того, что давно уже было пора проверить на координаторе местоположение Недины и наметить новый маршрут. Слушая Греона, Георг вдруг подумал о том, что не могли умные и предусмотрительные посланники совета цивилизаций оставить координатор, который не давал конечной точки маршрута.
  -- Что-то здесь не так, - рассуждал он, - конечная точка, безусловно, есть в координаторе, но он выдает путь к ней каким-то пунктиром. Надо залезть в него и вытащить то, что нам нужно! - Решил Георг. - А может быть, не хватает мощности координатной машины хоравов?
  

***

   Люций стоял перед громадным плоским экраном, на котором электронными символами отражалась вся текущая жизнь хоравов. Он как никто другой знал скрытую мощь сидящего перед дисплеем хорава. Канцлер непрерывно правил Нединой, а светлейший Бруно Коринни Фа, единственный на планете хорав с тройным именем, тихо и незаметно наблюдал за ним, и за всеми остальными тоже. Ему не нужны были сотрудники, он справлялся со всем сам, зато и пользовался добытой информацией только по своему усмотрению. Бруно редко вмешивался в чужие дела, но уж если это случалось, то причина всегда была важная. Канцлер уважал светлейшего, но не любил. А за что его любить?
  -- Давно с вами не виделся, Гариль.
  -- Почему же, два дня назад и вы, и я были на совете.
  -- Это другое, - Бруно, наконец, оторвался от созерцания экрана и поднял глаза на своего гостя. - Да вы стоите, мой друг! Что ж вы не присели?
   Канцлер вздохнул и присел на появившееся рядом кресло. Ох, и противный же был этот желчный и вредный старик!
  -- Вы не устали от власти, Люций?
   Гариль вздрогнул, внутри все напряглось. Формально они с Бруно были равными, поэтому такой вопрос был не просто бестактным, он был прямым оскорблением! Канцлер резко встал. Можно было молча повернуться и уйти. Это означало бы скрытую войну со светлейшим, а кто его знает, что у него припасено? Поэтому Гариль сделал короткую паузу, совсем небольшую, но достаточную, чтобы собеседник смог пояснить свое поведение. Бруно еле заметно улыбнулся.
  -- Вы умный хорав, Люций, и понимаете, что не я вас назначал на вашу должность, не мне и снимать. Может быть, все-таки сядете и выслушаете?
   Канцлер, чуть замешкавшись, сел в кресло.
  -- Очень хорошо. Поверьте, Гариль, я не собирался вас обидеть, а тем более, оскорбить, напротив, я вас искренне уважаю. Но настало время поговорить серьезно, игры заканчиваются, друг мой.
  -- Я готов говорить, но не совсем понимаю проблему.
  -- Святой Гора! Разве у нас есть иная проблема?
  -- Не вижу причин для беспокойства. Георг очень корректен, скромен, никуда не лезет.
  -- Да? А что он делал во внутренних горах?
  -- Гулял.
  -- И при этом так устал, что несколько часов лежал без движения?
  -- Ну, и что?
  -- Наш биоорганизм обладает огромным запасом прочности, он не мог разрядиться и превратиться в безвольную куклу, которую нашел капитан Хал.
  -- Хорошо, вынужден согласиться, тем более я и сам над этим много думал, но что из этого вытекает?
  -- Я думаю, Гора выходил.
  -- Что значит, выходил?
  -- А значит то, Люций, что пришелец покидал тело, отсутствовал несколько часов, а затем вернулся!
  -- Но это исключено конструктивно!
  -- Да. У всех исключено, а у него видимо разрешено.
  -- Но каким образом....
  -- Никто не знает, даже эксперты дали только предположительный вывод. Они обнаружили у Горы дополнительный энергетический центр. - Бруно достал из ящика стола несколько листов и протянул их канцлеру. - Это заключение наших экспертов. Нет никаких сомнений, Гора изменил конструкцию своего искусственного организма.
   Гариль прочел бумаги.
  -- Вы меня не сильно удивили, Бруно. С ним и раньше случались необъяснимые вещи....
  -- Но я не верю в чудеса, Гариль!
  -- Хм, я тоже не верил, только, похоже, чудесам нет никакого дела до того, верим мы в них или нет.
  -- Вы хотите сказать, что верите в чудеса?! - светлейший Бруно от изумления даже привстал.
  -- А что мне прикажете делать, если они происходили при мне?
  -- Но это глупости! Любое явление имеет объяснение, просто иногда не хватает знаний.
  -- Бруно, я с вами не буду спорить. Возможно чудеса, это то, что мы не можем объяснить, но почему их источником является существо, стоящее несоизмеримо ниже хоравов по развитию?!
  -- Хм. Объяснить трудно. Во всяком случае, пока. А что, Люций, у вас есть на этот счет своя теория?
  -- Да, есть. Пришелец действительно является неким орудием в руках господа....
  -- Или в руках иного разума! - торжествующе перебил его Коринни Фа. Заметив удивление канцлера, он спросил: - Люций, а разве вы не рассматривали такую простую версию?!
  -- Честно говоря, нет, - голос Гариля звучал удрученно. Кажется, он начал понимать логику Бруно, но до конца согласиться с ней не мог. - Вы хотите сказать, что пришелец выполняет некую миссию?
  -- Да, именно это я имею ввиду.
  -- Но что за смысл в этом?
  -- Я думал над этим. Есть множество предположений, но ни одно не может быть исчерпывающим объяснением.
  -- Позвольте, Светлейший, я все же выскажу свое мнение.
  -- Слушаю внимательно, коллега.
  -- Во-первых, я не понимаю, что иной разум может искать в нас. Если он хочет нас завлечь в ловушку, то, что он от нас при этом желает получить: пустую планету, технологии, наши знания? ....
  -- А если он хочет получить наши жизни? - перебил его Коринни Фа. - Вы напрасно думаете, что они не могут быть интересны....
  -- И чем же?
  -- Мы долгожители, я уверен в этом, это уникальный опыт, потом наши....
  -- Нет, Бруно, кому могут быть интересны древние души, от которых отвернулся бог?!
  -- Пусть отвернулся! Но мы без него жили тысячи лет, зачем он теперь вмешивается в наши дела?!
  -- Так выходит, что все-таки бог вмешивается, а не иной разум?!
  -- Ну, хорошо! - Бруно откинулся в кресле, и некоторое время задумчиво перебирал щупальца. - Возможно, именно бог направляет пришельца, но тогда для чего: для помощи или ради наказания?
  -- Конечно, первое! Если бы он хотел наказать нас еще больше, то давно бы это сделал. Кстати, Бруно, а разве вы не читали прошлогодний прогноз экспертов совета?
  -- Читал, только не увидел в нем ничего нового.
  -- А оно там есть!
  -- Да, о чем вы говорите, Люций! Нет там ничего нового, пережевывают каждый раз старую жвачку....
  -- А вывод о старении?
  -- Чушь, с чего они это взяли?! Я внимания на эту чепуху не обратил.
  -- Напрасно. Вы же знаете, вечно бессмертными мы не можем остаться даже теоретически. Весь вопрос о сроке, и теперь он, кажется, определен, нам осталось не больше ста - ста пятидесяти тысяч лет!
  -- А что потом?
  -- Не знаю. Наверное, старость.
  -- Понятно, в новехоньких биорганизмах будут расхаживать старые маразматики.
  -- Да, возможно.
  -- То есть, канцлер, вы твердо уверены, что мы идем вслед за Святым Горой правильно?
  -- Да, светлейший, альтернативы, кроме угасания, нет.
  -- Что ж, будем считать, что мы пришли к общему мнению....
  -- Извините, Бруно, но я бы хотел спросить вас, что вы имели ввиду, спрашивая меня о власти?
  -- А, вы об этом? Я имел ввиду, что грядут перемены, и возможно вам, Люций, придется брать все полноту власти в свои руки. Теперь вижу, вы с этим справитесь, а я вас всячески поддержу.
   Канцлер поднялся и поклонился. Он все понял, разъяснений больше не требовалось. Бруно тоже встал и многозначительно произнес:
  -- А с пришельца все-таки глаз не спускайте! - и поклонился.
  

***

   Канцлер участливо посматривал на лежащего на кровати Проквуста.
  -- Как себя чувствуете, Гора?
  -- Спасибо, уже неплохо. - Георг поднял руки, как бы проверяя их работоспособность. - Слабость почти прошла, теперь мне хочется есть.
  -- Я уже об этом позаботился, в соседней комнате накрыт стол. Если не возражаете, я с удовольствием посижу с вами.
  -- Канцлер, о чем вы говорите?! - Проквуст энергично встал с кровати. - Ваше присутствие всегда честь для меня. Через пару минут я присоединюсь к вам.
   Помытый, в новом халате, Георг с наслаждением отхлебывал теплую густую жидкость, странного синего цвета. Гариль сообщил ему, что это специальный энергетический напиток, способствующий быстрому восстановлению биорганизмов. Что ж, пусть это лекарство, но очень вкусное, от него по телу разливались тепло и силы.
  -- Скажите, Георг, что с вами произошло в большой пещере?
  -- Так вы про нее знаете?
  -- Конечно, мы знаем все о своей планете.
   Проквуст мысленно усмехнулся, но разубеждать канцлера не стал.
  -- Думаю, что ничего особенного со мной не произошло, просто от длительного перехода биорганизм переутомился, и у меня начались галлюцинации.
  -- И что вы видели?
  -- Что видел? Трудно объяснить, - Проквуст задумался, придумывая правдоподобную версию. - Перед глазами плавали цветные пятна. Очень красивые. Я пытался с ними разговаривать, но они молчали, только все кружились и кружились, а потом я потерял сознание.
  -- Странно.
  -- Что странно?
  -- Все странно. Биоорганизм рассчитан на гораздо более существенные нагрузки, он не должен был разрядиться так быстро.
  -- Может быть, в пещере есть какие-нибудь испарения?
  -- Не могу этого исключить, но пробы, собранные капитаном Халом, ничего неординарного не выявили. Впрочем, это уже не важно, медики вас обследовали и считают, что теперь вы в полном порядке.
  -- Хорошо. Наверное, мне пора посетить координатор?
  -- Да, это очень важная работа, я рад, что вы помните о ней, Святой Гора.
   В голосе Гариля прозвучали нотки укоризны, но Проквуст на них не стал обращать внимания. Пусть немножко сердится.
  -- Что ж, я готов, Люций.
   В рубке все было как раньше, если не считать четыре молчаливых фигуры в цветных плащах. Канцлер шепнул Георгу, что это члены совета решили поприсутствовать при контакте Горы с Белым камнем. Проквуст слегка пожал плечами и, поприветствовав всех поклоном, прошел к координатору. Не мешкая, он взял кристалл в руки и отошел в сторону от координатной машины. Раньше он этого никогда не делал и поэтому почувствовал, как напряглись все присутствующие здесь хоравы. За спиной раздался голос одного из членов совета. Это не была мыслепередача, это был именно голос. Речь хоравов Георг слышал очень редко, и всегда она звучала для него как скрипучий шорох перекатывающихся камней, в котором невозможно было расслышать ничего связного, кроме разной длины пауз. Но так было прежде, а сейчас он улавливал не только мелодию языка, но даже особенности говорящего хорава. Вот сейчас говорит престарелый хорав, немножко капризный и очень властный. Проквуст оглянулся, хорав в роскошном плаще расспрашивал капитана, строго посматривая в его сторону.
  -- Греон Хал, пришелец всегда брал камень таким образом?
  -- Нет, светлейший Бруно, он просто несколько раз поглаживал координатор и машина считывала новые данные.
  -- Может быть, помешать пришельцу, вдруг он хочет испортить камень?
  -- Испортить? Нет, светлейший, это невозможно, Святой Гора на это не способен, даже если бы и мог это сделать.
  -- Значит надо ждать?
  -- Да, надо довериться.
   "Спасибо, Греон", - мысленно поблагодарил капитана Проквуст. Холодок, звучащий по отношению к нему со стороны высокопоставленного хорава, не был для него неожиданностью, он давно предполагал нечто подобное, только доказательств этому не было. Теперь все стало ясно. Георг вспомнил духа хоравов и почему-то посочувствовал ему, представив его одиночество и непохожесть на теперешних хоравов. Но пора за дело. Проквуст раскрыл ладонь и посмотрел внутрь камня. Тот с готовностью раскрылся перед его взглядом, замигав очередной звездочкой, к которой им предстояло лететь.
  -- Нет! - мысленно заявил Георг неведомому собеседнику на языке межгалактического общения. - Этого мало, покажи звезду Совета Цивилизаций!
   Координатор замерцал, словно раздумывая над неожиданно поступившей информацией, потом вдруг ответил.
  -- Уточните уровень вашего доступа, ищущий!
   "Вот тебе, на, опять Ищущий!", - всколыхнулось внутри Проквуста. Он поспешно подавил свои некстати хлынувшие воспоминания, и сосредоточился на диалоге с координатором.
  -- Мой уровень доступа, полный! - нагло заявил он, твердо веря в то, что так оно и есть. И камень тоже поверил!
  -- Право доступа принимаю.
   Перед взором Георга привычная прежде картина межзвездного пространства вдруг загустилась, уменьшилась и одновременно растянулась, явив конечную цель их путешествия. Боясь спугнуть удачу, Проквуст медленно вернулся к машине хоравов и возложил на место координатор. Тут же над ним загустела россыпь звезд, ведущих к совету цивилизаций. Проквуст повернулся к Греону, и принципиально не обращая внимания на застывших рядом членов совета Недины, спросил:
  -- Капитан Хал, проверьте, видит ваша машина звезду совета цивилизаций?
  -- Да, - чуть запоздало подтвердил капитан и немедленно двинулся к пульту управления.
   Проквуст повернулся к по-прежнему безмолвным членам совета Недины, слегка поклонился и вышел из рубки. Его никто не догонял и он никого не ждал. Он хотел поскорее добраться до своей комнаты и вновь оказаться в кровати. После визита в недра Недины он стал видеть сны! Сегодня ему снилась Ирия, тихое озеро, березы и хмурое лицо Белоуса, опять недовольного каким-то его промахом. Интересно, подумал Георг, а сможет он вспомнить танец огня? Он остановился, спать вдруг расхотелось. Проводя множество часов в библиотеке, он ни разу не встречал информации о наличии у хоравов спортивных состязаний, каких-либо видов спорта, единоборств. Какие же они скучные! Откладывать не стоит, ведь сейчас его никто не ищет.... Проквуст вспомнил формулу перехода и шагнул в задрожавшую перед ним прозрачность. Он не знал, как у него это получается. Но он легко запоминал не только звезды, но и места, где однажды приходилось побывать. Представив себе место, он пускал вход формулу и оказывался на месте.
   Большая пещера, в которой он вновь очутился, теперь выглядела по-другому. Да, это была большая пещера, но километровых пространств в ней не было. Ну, метров сто пятьдесят - двести, в высоту метров тридцать, не больше. Георг растерянно огляделся. И гладкой стены не было. Он озадаченно прошелся вдоль корявых стен. Где же он тогда был, а главное, как попал туда, где с ним произошли эти невероятные события?! Он постучал кулаком по монолитной тверди скалы. А стоит ли ему докапываться до истины? Разве он еще раз хочет встретиться с духом хоравов? Нет, не хочет, и пришел он сюда не за этим. Проквуст выбрал среди россыпи камней более-менее свободную и ровную площадку. Закрыл глаза и терпеливо подтянул к себе давний опыт огненного танца. Он послушно пришел и, минуя сознание, стал сразу давать указания его конечностям. Биоорганизм послушно начал двигаться в каскаде движений. Их темп был невысокий, Георг хотел не просто воспроизвести танец, но и запомнить его. Однако после нескольких элементов он понял, что биоорганизм двигается иначе, чем должен бы был. Разминочные и промежуточные движения были похожи, а вот выпады и их последовательность строились совершенно по-другому. Он не стал мешать самому себе, и после окончания танца тут же начал все заново. И опять все повторилось. После пятого раза Проквуст не теряя темпа, вдруг рванулся к ближайшей скале и легко взбежал по вертикальной стене метра на три. Сделав сальто, он благополучно приземлился. В мышцах ощущался приятный зуд, тело было легким и послушным. Немного поразмыслив, он понял, что анатомия биоорганизма не была человеческой и не могла в точности повторить танец огня. Но тогда откуда такая слаженность этого нового танца? Похоже, дух горы подарил ему не только язык хоравов, но и кое-какие их древние навыки.
  -- Спасибо, одинокий дух. - Сказал Георг вслух и покинул пещеру.
  
  

***

   Проквуст теперь каждый день по утрам делал комплекс упражнений. Они всплывали в нем с неоскудевающей последовательностью. Он нанизывал их на свою память как драгоценную коллекцию и радовался каждому новому приобретению. Оказывается, биоорганизм не был машиной, он также как живое тело поддавался тренировке. Его мышцы наливались дополнительной мощью, реакция становилась молниеносной. О, если бы теперь Георг встретил своих врагов, им бы не поздоровилось! Древнее боевое учение хоравов помноженное на возможности искусственного организма становилось разящим оружием. Усвоив порцию приемов, Проквуст несколько корректировал их, исходя из особенностей биоорганизма. Для этого он специально просидел в библиотеке немало дней, прежде чем нашел на ее пыльных полках описание искусственного организма и хорошенько его изучил. У него тоже были уязвимые места, например, его сердце располагалось неглубоко и при хорошем ударе могло запросто остановится. Не говоря уже об огромных глазах, требующих тщательной защиты, и суставах, которые могли быть достаточно легко повреждены. Уязвима была и голова биоорганизма, в которой располагался мозг и некая система скрепления души и тела. Георг долго в ней разбирался, но толком так ничего и не понял, не помогло в этом даже его безукоризненное знание языка хоравов. Он не знал, зачем ему это неведомо как попавшее к нему знание. Он не собирался убивать хоравов, к которым, несмотря на их скрытое высокомерие и хитрое лицемерие, относился искренне по-доброму. Сегодня они были его семьей. Георг слегка взгрустнул, пока он не мог даже надеяться вернуться на Ирию, кем бы его там тогда восприняли?
   Канцлер теперь заходил к Проквусту редко. Правда, при встречах он неизменно оправдывался, что очень занят и не может уделять ему прежнего внимания, но Георг то знал, что это не занятость, а присущий всем хоравам рационализм оставляет его в одиночестве. Особенно редкими визиты Люция стали после неудачи Горы в попытке дальнего видения. Искомая звезда лежала в центре звездных скоплений, и как Георг ни старался, он не мог на нее настроиться. Она, словно дразнясь и насмехаясь, то притягивала его к себе, кружа голову, то странным образом пряталась за густо окружающими ее созвездиями. Нет худа без добра, перестав быть нужным, он приобрел свободу и это его вполне устраивало. При каждом, все более редком визите, канцлер с озабоченностью сетовал на обилие дел, а Георг с готовностью выражал свое понимание.
   Недина все ближе продвигалась к конечной цели своего путешествия. Полет длился уже более года. По скупым рассказам капитана Хала, существовали какие-то нюансы, заставляющие время от времени выныривать в обычное пространство и сверять полет с маршрутом. К тому же по пути хоравы обследовали попадающиеся планеты, но Георга больше не приглашали. Он глушил готовую вспыхнуть обиду и старался пореже заходить в рубку, хотя это была единственная возможность пообщаться с Греоном. Этот бывалый и молчаливый хорав, похоже, симпатизировал Георгу, во всяком случае, Проквусту очень хотелось в это верить. Общение с ним давало заряд бодрости, отодвигало в сторону щемящее чувство одиночества.
   Сегодня был особый день, сегодня совет Недины вспомнил Святого Гору и пригласил в рубку. Канцлер лично принес это известие. Он даже не торопился как обычно, а остановился посредине комнаты, как бы ожидая приглашения присесть. Георг еле успел спрятать книгу, тайком взятую в библиотеке, поэтому с готовностью усадил гостя в кресло.
  -- Святой Гора! - начал торжественно Гариль. - Вы приглашены в рубку. Сегодня Недина входит в созвездие Совета цивилизаций, мы решили, что вы должны это видеть!
  -- Спасибо, - голос Проквуста дрогнул, он был благодарен, что о нем все-таки вспомнили.
   Канцлер торжественно посмотрел на него и в этом взгляде, сквозь торжествующее высокомерие мелькнула тень искреннего участия, Георг это явственно почувствовал, и это его тоже порадовало, даже больше, чем само приглашение.
  -- Ваш плащ в порядке?
  -- Да, вполне.
  -- Что ж, буду рад вас видеть.... - Люций встал и направился к выходу. Перед дверью он оглянулся на провожающего его Проквуста.
  -- Послушайте, Гора, с вами все в порядке?
  -- В каком смысле, канцлер? - насторожился Георг.
  -- Ваш биоорганизм выглядит несколько.... - Гариль запнулся, подбирая подходящее слово, - несколько опухшим, что ли.
  -- Да? - Георг смущенно осмотрел себя. - А я ничего не замечаю и чувствую себя отлично.
  -- Что ж, значит, мне показалось, - канцлер гордо поднял голову и степенно удалился.
   После его ухода Проквуст растерянно разглядывал себя в зеркале и понял, что канцлер прав. Он стал бугристее, шире от набухших мышц. Для хоравов такой вид вполне мог быть воспринят как отклонение от нормы. Придется теперь прятать себя под плащом, благо он такой большой, что можно было два раза им закутаться.
   В обычно полупустой рубке царило непривычное оживление от десятков снующих туда-сюда хоравов в разноцветных плащах. Весь совет явился на встречу с целью длительного путешествия. У дальней стены рубке стояло несколько рядов кресел, почти все они были пусты. Воспользовавшись суматохой, Георг протиснулся к капитану Халу.
  -- Здравствуйте, Греон.
  -- А, Святой Гора, рад, что вы здесь, очень рад.
  -- Скажите, по Недине будет трансляция нашего прилета?
  -- Трансляция? Нет, совет вообще запретил оповещать народ раньше времени. Извините, Гора, но мне надо идти.
   Проквусту стало все понятно. Хоравы, как всегда оставляют себе возможность отступления, в случае чего, объявят, что координатор сломался, и рванут в сторону. На пульте что-то громко звякнуло и вся почтенная публика принялась рассаживаться по местам. А из динамиков вдруг полилась хоравская речь. Говорил капитан Хал. Он отсчитывал минутную готовность к выходу из подпространства.
   Проквуст вздрогнул от легкого прикосновения. Рядом стоял хорав в форме пилота Недины. Георг сразу его узнал, так как нередко с ним разговаривал. Это был Фэйл Ли, очень приятный и доброжелательный хорав, аура у него была светлая, с особым оттенком.
  -- Извините, Святой Гора, - быстрым шепотом заговорил пилот. - Пройдите со мной, капитан пригласил всех сесть. Он попросил позаботиться о вас.
   У Проквуста в душе потеплело от щемящего чувства благодарности. Он прошел вслед за Фэйлом и уселся с краю на последнем ряду кресел. Повинуясь голосу капитана, в рубке мгновенно воцарилась тишина, хоравы были очень дисциплинированы. Хриплый голос Хала сухо и невозмутимо отсчитал до ноля. Корабль-планета слегка вздрогнула и в экраны внешнего обзора полился свет чужого пространства. Оно было густо усеяно звездами, так густо, что кое-где они сливались в яркие пятна и жгуты. В душе Проквуста что-то словно сработало, ему вдруг эта картина показалась такой знакомой. Но он не мог это видеть! Его зрение вдруг стало размытым и зорким одновременно. Он еще с Земли боялся этих приступов, грозящих провалом в неведомые иномерные дали. Он резко встряхнул головой, стало легче, но Георг успел заметить таявшую ячеистую структуру пространства. Он почему-то знал, что это тень иных, многомерных пространств, но пока ему не хотелось знать, насколько они глубоки и многообразны.
   Звездная система Совета Цивилизаций состояла из двух солнц, ярко-золотого и сонно-багряного. Светила кружились вокруг друг друга в бесконечном танце, а их зрителями были четыре планеты. Аппаратура наблюдения максимально приблизила планету со второй орбиты. На ней компьютер сразу отметил присутствие разумной деятельности. И буйству этой деятельности можно было только подивиться. Планета искрилась огнями, вокруг нее густой черной искрящейся пылью носились десятки тысяч кораблей, спутников, массивных ажурных сооружений, видимо космических станций, если не городов. Следы разумной деятельности виднелись и на других планетах, но не в такой степени. Внезапно тишину прервал голос светлейшего Бруно, сидящий рядом Фэйл даже вздрогнул от неожиданности.
  -- Капитан Хал, что дальше?
  -- А ведь они, наверное, из-за меня не используют мыслеголос, - усмехнулся внутренне Проквуст. - Что ж, хитрецы, я открывать вам глаза не собираюсь.
  -- Думаю, надо подождать, нас наверняка заметят, - откликнулся Греон. - Я...
  -- Не уверен, что это будет скоро! - прервал его канцлер и вышел на середину рубки. - Если Совет Цивилизаций могуч, то к нему могут прилетать множество кораблей. Я считаю, что надо дать сигнал.
  -- Какой сигнал, Люций, может фонариком помигать?! - ворчливо проскрипел Бруно.
  -- Зачем фонариком? - Гариль повернулся к Проквусту, видимо заранее посмотрел, где тот сидел. - Давайте попросим нашего святого.
   Не давая никому больше говорить, канцлер быстрым шагом направился к Георгу, по пути сообщив ему, что хоравы просят у него помощи в установлении контакта с Советом Цивилизаций. Проквуст, не отвечая, встал и, пройдя мимо несколько опешившего канцлера, подошел к координатной машине. В рубке присутствовали десятки хоравов, но они опять мгновенно затихли. Георг взял Белый камень и положил на левую ладонь. Он понятие не имел, поможет ли ему координатор, а если и поможет, то, что с ним делать?! Или что он мог сделать? Времени на размышление совсем не было, поэтому Проквуст сделал первое, что пришло в голову. Он приблизил координатор к глазам, накрыл его другой ладонью и прошептал на межгалактическом языке: "Мы прибыли, встретьте нас", вернул его на место и пошел к креслу.
  -- Святой Гора, - обратился к нему обескураженный скоротечностью происшедшего, канцлер, - что все это значит?
  -- Я попросил нас встретить, Гариль Люций. Думаю, что надо ждать.
   Сам он вовсе не был уверен, что он что-то сообщил, но что еще ему оставалось делать, признаться в своем бессилии? Если так, то это выяснится само и очень скоро.
  -- Сколько же мы должны ждать, Святой Гора?
  -- Шесть часов.
   Почему шесть? Откуда Георгу знать, взял, да, и сказал.
   Канцлер кивнул и вернулся к своему креслу. Никто не расходился, хоравы ждали. Они были не только дисциплинированны, но и очень терпеливы.

***

   Для Проквуста эти шесть часов стали мукой. Сначала он растерянно вспоминал, то, что сделал и размышлял, почему просто не отказался от провокационного вызова канцлера? Сказал бы, что не знает, как это сделать, и все. Если хоравы не знают, как известить о своем прибытии, то почему он должен знать? Так, нет, поддался на уловку, пошел на поводу собственной гордости, как же, ведь он дважды святой! Потом Георг наткнулся на хорошую идею, которая вселила в него надежду. Недина, это пусть не очень большая, но планета, не может быть, чтобы представители Совета Цивилизаций не заметили ее прибытия. Следовательно, они ею заинтересуются и прибудут сюда, или хотя бы как-то проявят себя. Часы шли, надежды таяли. Спасительная идея тоже таяла. В самом деле, зачем Совету рассматривать небо, если у них наверняка есть автоматические системы безопасности. Недина даже в их звездную систему еще не вошла, осторожные хоравы подвесили планету-корабль на расстоянии, с которого могли наблюдать, не привлекая внимания. Даже если Недину заметят, то за шесть часов никто не среагирует. И почему он назвал этот срок?! Сказал бы три дня и спокойно пошел спать, что ему в голову стукнуло?! Последний час стал особенно мучительным, потому что Георг стал представлять насмешливо - укоризненные взгляды хоравов, снисходительные улыбки и лживые утешения. Кажется, они все здесь украдкой посматривают на него, предвкушая миг, когда смогут сбросить его с пьедестала, на который сами и возвели. И не просто сбросить, а еще и потоптать в пыли.
   От нервного рассматривания собственных пальцев Проквуста отвлек шум. Все, началось, подумал он. Но оказалось, что дело не в нем. На обзорных экранах появилось призрачное светлое пятно. Пилоты во главе с капитаном Халом суетились вокруг пульта, видимо предполагая, что это сбой электроники, но потом они застыли, наблюдая за происходящим. Пятно света наливалось сполохами ослепительного белого огня, они вспыхивали и, цепляясь друг за друга, складывались в сложную конструкцию. Неопределенность формы не могла позволить определить расстояние до пятна, поэтому и его размеры оценить было очень трудно. Канцлер уже крутился рядом с пультом и что-то возбужденно обсуждал с капитаном. Проквуст прислушался и неожиданно из общего шумного фона уловил их негромкую перепалку.
  -- Капитан, - зло шипел Гариль, - я требую принять немедленные меры защиты!
  -- Уже приняты, канцлер, защитное поле выйдет на полную мощность в течение минуты.
  -- Хорошо, а какая угроза может исходить от этого объекта, и что это такое, наконец!
  -- Знаете, Люций, - неожиданно резко пробасил капитан в ответ, - не стройте из себя начальника, я подотчетен только Совету Недины! Думаете, ваши окрики помогут разобраться в проблеме?!
  -- Не надо сердится, Греон, - примирительно зашептал канцлер (чем немало удивил Проквуста), - я просто волнуюсь.
  -- Все волнуются, - буркнул в ответ, сразу остывший от кратковременных эмоций капитан.
  -- Ну, может быть, у вас есть какие-то версии об этом объекте?
  -- Да, не объект это!
  -- Не понял.
  -- Видите, ни один радар его не видит!
  -- А пси-экран?
  -- Пси-радар один и работает, именно от него поступает сигнал на обзорный экран, но если его отключить, то перед нами будет обычное.... Стоп, что-то меняется!
   Изображение на экране начало наливаться материальной плотью. Его величина оказалась раза в два больше Недины, бедная планета хоравов начала мелко дрожать от слишком близкого гравитационного возмущения, но Хал и его команда поколдовали над пультом, и вибрация прекратилась. К концу шестого часа перед взорами хоравов предстал громадный корабль хозяев системы. Он был в диаметре больше Недины, к тому же еще и вытянут на три - четыре ее диаметра. На нем виднелось множество надстроек, переливающихся огоньками. Корабль навис над Нединой и казалось, приготовился ее проглотить.
  -- Братья, свершилось! - внезапно раздался голос канцлера. - Мы благодарим Святого Гору, за то, что он привел нас к цели.
   Проквуст почувствовал, как десятки пар глаз обратились на него. Он встал и неуклюже поклонился.
  -- Теперь нам надо решить, что будем делать дальше, - продолжил Гариль, но его тут же прервал капитан Хал.
  -- Канцлер!
   Тот резко и явно сердито обернулся. Рядом с ним стоял один из пилотов и протягивал лист.
  -- Прочтите это. Это только что пришло по всем нашим каналам связи.
   Послание было на межгалактическом языке, компьютер перевел. Люций взял листок и повернулся к остальным хоравам.
  -- Здесь написано, что ждут нашу делегацию, не более трех представителей.
   При этих словах поднялся светлейший Бруно.
  -- Я пойду.
  -- Но светлейший!
  -- Что еще?! - сурово спросил тот.
  -- Я не дочитал еще одну фразу!
  -- Зачитайте, канцлер, и извините за мою торопливость.
  -- Здесь написано, что мы должны взять с собой координатор!
   Воцарилась молчаливая пауза. Каждый понимал, что кристалл может нести только Проквуст. Бруно раздраженно расправил складки плаща, видимо, в состав делегации включать Георга никто не собирался.
  -- Что ж, в таком случае, второй член делегации тоже определился. Кто третий? Молчите, канцлер, ни слова о том, что вы хотите присоединиться! Вы же знаете правила! Итак, кто?
   Странно, думал Георг, у нас на Ирии в такой ситуации отбоя бы от желающих не было!
  -- Разрешите мне, братья. - С заднего ряда поднялся молодой хорав.
   Это был Пол Коринни, так сообщил ему опознаватель, встроенный после покушения на него в каждый биоорганизм. Почему Георг решил, что он молодой? А потому, что Проквуст так его видел. Он давно уже воспринимал хоравов не только зрением, а еще и неким внутренним взглядом, которому открывались оттенки их ауры. В основном это были оттенки голубого цвета. Георг не знал, что они означают, просто у каждого хорава сочетание оттенков было особым, как отпечатки пальцев у человека, кроме того, в них еще были заложены черты их характера, возраста. Особенно ярко они всплывали внутри него при первом знакомстве. Вот и сейчас он заметил, как прозрачная голубизна Бруно на миг подернулась багряной тенью. Сердится, наверное, старик, подумал Проквуст. Его размышления прервал канцлер.
  -- Друзья! - возвестил он торжественно. - Я думаю, Совет Недины поддержит нашего брата и доверит судьбу планеты и в его крепкие руки!
   Ответом прозвучало дружное одобрение. Все, вопрос был решен. Делегация собралась в центре рубки, Проквуст зажал в ладони координатор. Напутственных слов не было, они покинули рубку под напряженными взглядами остальных хоравов. Их никто не провожал, хотя для Георга это было бы вполне естественным. Наверное, решил он, боятся пропустить что-то важное, потому от экранов оторваться не могут. Делегация в полном молчании дошла до ближайшего ангара с дисколетом. Такого Проквуст еще не видел, он был раза в три больше обычных, в нем было просторно, в рубке вместо трех было восемь кресел в два ряда. По пути Георг несколько раз ловил на себе настороженный взгляд Бруно, поэтому внутри дисколета сразу же уселся подальше.
   Бруно что-то пощелкал на пульте, и управление кораблем взяла на себя автоматика. Проквуст заворожено смотрел на приближающуюся громаду чужого корабля. Он размышлял, сколько же труда вложено в него, и каков же уровень технического развития его строителей, но от дум его отвлекли голоса.
  -- Пол, - приглушенно отчитывал светлейший сидящего рядом хорава, - что за глупая шутка?! Ты мой племянник, последний близкий родственник, более того, ты мой преемник, разве можно так рисковать, напрашиваясь в состав делегации?!
  -- Но дядя, - оправдывался молодой хорав, - участие в такой важной миссии дает мне в будущем право на особое положение в Совете!
  -- Вот как, у тебя есть амбиции?! Ты что, хочешь власти?!
  -- А почему бы и нет?! Почему должность канцлера тысячи лет бессменно занимает один и тот же хорав?!
  -- И что в этом плохого?
  -- То, что во власти отсутствует свежая кровь! Надо систематически обновлять состав Совета, это....
  -- Где ты узрел в нас свежую кровь?! - перебил племянника Бруно с горькой усмешкой. - И зачем лично тебе это нужно, если ты, благодаря моей протекции, тоже сидишь в Совете ни одну тысячу лет?!
  -- Ну, - замешкался Коринни, - это требует логика политического развития, и я....
  -- Прости, Пол, - опять перебил его Коринни Фа, - но на Недине слово "развитие" не очень-то популярное. Ты его где подобрал?!
  -- Неважно! Главное, что Недина движется к серьезным изменениям, и я бы хотел быть в гуще этих событий!
  -- В гуще? - Бруно усмехнулся. - А может быть, во главе?
  -- А почему бы и нет?! - с вызовом и мальчишеским задором ответил Пол.
  -- Понятно, моя должность тебя не устраивает. На канцлера метишь?
   Ответа Проквуст расслышать не смог, так как дисколет вдруг мелко завибрировал и стал подвывать низким басом. Огромный корабль на экране перестал приближаться, Проквусту показалось, что их дисколет уперся в прозрачную стену, беспомощно тыкался в нее, но не мог сдвинуться ни на сантиметр. Дядя и племянник суетились возле пульта. Сначала они внимательно всматривались в приборы, а затем вдруг стали яростно спорить. Сквозь окружающий гул до Георга доносились лишь отдельные возгласы, но и их было вполне достаточно, чтобы понять суть спора. Коринни Фа требовал выключить двигатели, а Пол яростно его от этого отговаривал. Наконец авторитет дяди видимо сыграл свою роль, и он сердито махнув рукой в сторону племянника, нажал красную клавишу. И тут же все стихло.
  -- Вот видишь! - зло зашипел на своего молодого родственника Бруно, - Это же элементарная политическая задачка: если ты напросился в гости к сильному, то лучшее оружие, это демонстрация доверия! Ясно тебе?!
  -- Пока ты прав, дядя, - нехотя согласился младший Коринни.
  -- Пока?! - рассердился светлейший и бросил настороженный взгляд в сторону Проквуста, но тот все свое внимание уделял экрану. - Ты ведешь себя как мальчишка! Откуда у тебя столько эмоций и страстей осталось?!
  -- Я их хранил сотни тысяч лет, чтобы окончательно не превратиться в безвольных стариков, плетущихся вслед примитивному пришельцу!
  -- Значит, тебе не нравится наш выбор! А что бы ты предложил?
  -- Я бы вел Недину по просторам вселенной, наслаждаясь собственной мощью и свободой, и не гонялся бы за призраками истин, возможно ведущих нас всех, - Пол кивнул в сторону экрана, - в рабство!
  -- Ах, вот как! А не твои ли друзья....
   Дискуссия мгновенно прекратилась, потому что дисколет слегка дернулся и словно подхваченный легким течением реки, двинулся к кораблю Совета цивилизаций. Скорость дисколета росла так стремительно, что казалось столкновение с гигантским корпусом, мгновенно заслонившего собой на экране весь окружающий космос, было неизбежно. Проквуст машинально так сжал подлокотники кресла, что они затрещали под его железной хваткой. Дисколет не снижая скорости, несся вперед, до корабля оставались считанные километры, когда впереди разверзлось огромное отверстие, сияющее ослепительной синевой. Они влетели в него и тут же остановились. Не было ни торможения, ни перегрузок. Судя потому, как озадаченно переглянулись дядя с племянником, даже на них это произвело впечатление.
   Бруно что-то нажал на пульте, и вся куполообразная крыша дисколета стала прозрачной. Они находились в помещении невероятных размеров, в которое, наверное, можно было бы поместить весь имеющийся космический флот Недины. Его и помещением то назвать можно было с натяжкой. Во-первых, здесь была атмосфера. Во-вторых, мысль о помещении возникла у Проквуста только исходя из того, что они влетели внутрь гигантского корабля, так или иначе, но стены, потолок здесь должны были быть. Но их не было! Дисколет стоял на идеально ровной серой поверхности, расходящейся во все стороны и уходящей за горизонт. Вверху синевой раскинулось настоящее небо, с легкими облачками, медленно плывущими вдаль.
  -- Иллюзия, наверное, - донесся до Георга мыслеголос Пола.
  -- Какая иллюзия, посмотри на приборы! - Бруно встал. - Все, мы прибыли, значит, нас ждут. - Он впервые за весь совместный перелет открыто посмотрел на Проквуста. - Святой Гора, вы готовы?
  -- Да, светлейший, конечно.
   Делегация осторожно спустилась по трапу и отошла на несколько шагов от дисколета. Каждый невольно держался друг друга. Проквусту не было страшно, ему было страшно интересно. Поэтому он первый обнаружил, что снаружи скафандров находится вполне нормальная атмосфера. Он убрал шлем, вдохнул воздух и с удивлением обнаружил, что он свеж и приятно пахнет. Рядом с тихим шелестом сработали шлемы Бруно и Пола.
  -- И что дальше теперь?
   Вопрос, судя по вопросительному взгляду Коринни Фа, направленного на Георга, адресовался именно к нему. Что Проквуст мог предложить? Он машинально поднял координатор на уровень глаз и, смотря в него, мысленно сообщил, что делегация народа Недины ждет встречи. Тотчас участок пола под ними двинулся и понес их прочь от дисколета. Впереди возникло легкое марево.
  -- Сейчас будет переход, - услышал Георг от Бруно и они пересекли призрачную границу.
   Необъятный зал исчез, они очутились в просторной продолговатой комнате с очень высокими потолками. В дальних ее стенах виднелись арки закрытых дверей. Они были высотой почти под потолок. "Господи! Великаны здесь, что ли живут?" - подумал Проквуст и вдруг почувствовал, что не один в собственной голове.
  -- Это как посмотреть! - прозвучало у него в голове. - Может быть, вы сами слишком мелки? Проходите.
   Дальняя дверь уехала в стену. Приглашение услышали сразу все, поэтому все трое одновременно шагнули навстречу неведомому будущему.
  

***

   За гигантской дверью, вопреки ожиданиям, гигантских помещений не было, там располагался круглый, вполне обычных размеров, зал. Слева от входа стоял массивный стол, за которым восседало чудовище. Именно так о нем Проквуст и подумал. А что еще можно было подумать, глядя на большую голову, увенчанную тремя массивными костяными темно-бордовыми наростами? Картину дополняла длинная зубастая пасть и два больших пронзительных желтых глаза. Чем не чудовище? Оно сидело, вальяжно развалившись в огромном кожаном кресле, поблескивая золотистой чешуей. На Ирии в сказках таких называли драконами, только они были очень большими. Подумав об этом, Георг поймал на себе мимолетный взгляд дракона.
  -- Он меня слышит! - Проквусту это очень не понравилось.
   Делегация хоравов растерянно топталась, не зная, что делать дальше. Затянувшуюся паузу прервал Бруно. Он шагнул вперед и торжественно произнес:
  -- Мы посланники народа хоравов, планеты Недины, приветствуем представителя Совета Цивилизаций.
   Дракон склонил голову набок.
  -- И вам привет, путники. Только я не представитель, я глава Совета.
   Хоравы растерянно переглянулись.
  -- Вы один? - не сдержался Пол Коринни.
  -- А что в этом странного?
  -- Ну, смысл совета сам по себе подразумевает демократию....
  -- А я разве против? - кожаная спинка кресла завибрировала за драконом. - Ты вот что, помолчи.
   Дракон приподнял громадную лапу и ткнул в сторону Пола изогнутым когтем. Молодой хорав словно поперхнулся и остекленело застыл. Нет, он не отключился, Георг продолжал ощущать его сознание, просто он был обездвижен, даже мысли в нем застыли, осталась только память, впитывающая в себя окружающую информацию. Неважно, как дракон это сделал, в любом случае, это было насилие. И это Проквусту тоже не понравилось. А дракон перевел взгляд на Бруно.
  -- Ты старший?
  -- Да, я представляю совет нашей планеты и полномочен....
  -- А координатор, почему не у тебя тогда, а? - Дракон опять повел когтем. - Помолчи-ка и ты. - Потом он посмотрел в глаза Георгу. - Глаза у вас, хоравы, странные. - Проворчал он еле слышно. - Ну, что стоишь, давай координатор.
  -- Не дам! - вырвалось вдруг помимо воли из недр обиженной души Проквуста.
  -- Это почему?! - искренне удивился дракон.
  -- Потому что вы хам!
  -- Совершенно верно, я хам, и что это меняет?
  -- Многое. Мы искали Совет Цивилизаций, надеясь на взаимопонимание, уважение, помощь и мудрость. А нашли....
  -- Погоди-ка, дружок! - прервал его дракон. - А разве я вам в этом отказываю?
  -- Но вы ведете себя неуважительно по отношению к представителям целой цивилизации!
  -- А вас есть за что уважать?
  -- Я считаю, что, уважая других, прежде всего, уважаешь самого себя!
  -- Да? Никогда об этом не думал. Очень интересная мысль. Зовут то тебя как, хорав?
  -- У меня много имен, дракон, но они не про тебя!
  -- Дерзишь, пришелец! Да ты знаешь, с кем споришь?!
  -- Знаю! С надутым спесью хамом!
  -- Нет, ты ошибаешься! Смотри же!
   Дракон что-то нажал на столе, и комната вдруг мгновенно преобразилась. Перед делегацией хоравов словно пелена спала, стены и потолок комнаты рванулись в разные стороны, стол вырос до размеров двухэтажного дома, а над ним поднялась гигантская туша чудовища. Его дышащая жаром пасть нависла прямо над Проквустом, а из-за спины дракона вдруг выплеснулись в разные стороны громадные перепончатые крылья. Оказывается, никакого кресла не было.
  -- Дерзкий хорав, не перекусить ли мне тобой?! - загремело у него в голове.
  -- Подавишься! - крикнул Георг на межгалактическом языке. Нет, страшно ему не было, скорее ему было не по себе, но он чувствовал внутри себя неведомую силу, вызванную беспардонным поведением дракона, и совсем не боялся его.
   Дракон повел громадным когтем и Проквуст вдруг почувствовал, как поднимается вверх. Он поднялся и мягко опустился на поверхность стола. Огромные звериные глаза уставились на него почти вплотную. Но из Георга фонтаном били безрассудство и необъяснимое озорство, он яростно кричал в эти желтые зрачки, в каждом из которых мог бы утонуть:
  -- Что, чудовище, вырос? Молодец! Только чем больше ты становишься, тем большим хамом выглядишь!
  -- Хм, - зазвучало у него в голове недоумение чудовища. - Хорав, ты смел от глупости?
  -- Нет, от силы!
  -- Ты?! - Дракон усмехнулся и опять повел когтем в сторону Проквуста.
   На того словно липкую паутину накинули. Но только на мгновение! Георг легко вспомнил огонь своего солнца, хранящегося в душе, он всколыхнул его одним только бликом и тут же обрел свободу. Но свет уже было не остановить, он все прибывал и прибывал из неведомых кладовых, Георг наливался им, переполнялся, проливал вокруг, наполнял им окружающее пространство.... Дракон вдруг мигнул, потом зажмурился.
  -- Ух, ты! А ты не простой хорав.
   В ту же секунду Георг оказался рядом со своими застывшими товарищами, а комната и сам дракон приняли прежние размеры.
  -- Хорошо, хорав, с тобой я буду говорить уважительно. Отдай мне, пожалуйста, координатор.
   Проквуст посмотрел на дракона и вдруг понял, что совсем на него не сердится. Он протянул руку вперед и раскрыл ладонь. Белый камень вздрогнул и медленно всплыл. Он как бы дополнительно испрашивал у своего хозяина разрешения. "Лети, тебя ждут!", - сказал ему Георг, и координатор, набирая скорость, двинулся к дракону. По пути он пересек некую границу, на которой на какое-то мгновение его грани расплылись, а потом вновь стали твердыми и осязаемыми. Проквуст подумал, что, наверное, кристалл увеличил свой объем, иначе зубастый гигант просто его не заметил бы.
   Дракон бережно подставил когтистую лапу под координатор, и когда тот опустился, накрыл его другой лапой. Видимо, он углубился в изучение его содержимого, потому что прикрыл свои желтые глаза морщинистыми веками, под которыми возбужденно подрагивали зрачки. Возникла пауза. Георг огляделся и, не зная чем себя занять, подошел к своим плененным чужой волей спутникам. Он опять позвал изнутри себя солнечный свет, вобрал его в ладони и плеснул им в хоравов. Ничего не произошло. Проквуст не поверил. Он толкнул Пола рукой и тот чуть не упал, но, переступив ногами, остановился.
  -- Это возмутительно! - завозмущался младший Коринни, обретя дар речи. - Разве можно так обращаться с парламентерами целой цивилизации?! Я.....
   Георг ему не ответил. Светлейшего Бруно он на всякий случай не толкнул, а встряхнул, придерживая руками.
  -- Спасибо, Святой Гора. Да, помолчи ты, наконец, Пол! Знаете, Георг, я скептично относился к рассказам Люция о вас, более того, даже в том, что сам видел, сомневался, но теперь я увидел чудо и....
  -- Не надо, светлейший, я не чудотворец, просто мир несколько сложнее того, что мы о нем знаем.
  -- Да, - согласно кивнул головой Коринни Фа, - наверное, вы правы, Георг. Мы, хоравы, слишком уверовали в себя, слишком опрометчиво прекратили процесс познания, решив, что он исчерпан. Теперь расплачиваемся за это. - Он кивнул в сторону дракона. - Как вы думаете, это надолго?
  -- Нет, вряд ли, иначе он бы....
  -- Послушай, дядя! - громогласно напомнил о своем существовании племянник. - Я считаю, что наша миссия зашла в тупик! Давайте уйдем отсюда, пока это чу....
  -- Лучше ты меня послушай, Пол! - не выдержал Бруно. - Я уже начинаю сильно сожалеть.... - Он запнулся. - А впрочем, это не имеет значения. Давай обсудим твое предложение....
  -- Это не предложение, это мое требование!
   Проквуст внутренне улыбаясь, смотрел, как ауру святейшего захлестнула темно-багряная волна гнева. Он хорошо понимал чувства этого властного, резкого, но в целом мудрого хорава, рядом с которым его племянник выглядел сопливым мальчишкой. Видимо стыдясь за него, Бруно перешел на вербальную речь.
  -- Пол! Ты меня позоришь своими трусливыми и глупыми суждениями!
  -- Дядя! Ты меня назвал трусом?! Это просто возмутительно! Моя позиция основывается не на страхе, а на политическом суждении....
  -- Пол, перестань меня смешить: ты - политик?! Я тебе просто приказываю заткнуться! Или в совете откроется новая вакансия!
  -- Дядя, но это не честно!
  -- Зато, действенно! Молчи и слушай!
   Коринни Фа вновь перешел на мыслеголос.
  -- Вы нас извините, Святой Гора, - обернулся он к Проквусту. - Я просто вынужден был поговорить с племянником, как бы это сказать, наедине.
  -- Ничего страшного, светлейший, я все понимаю.
  -- Зато теперь Пол готов трезво обсуждать свою, как он сказал, политическую позицию. Правда, Пол?
  -- Правда, - нехотя буркнул тот в ответ.
  -- Итак, Пол считает, что наша миссия не удалась, и надо, признав это, уходить. Так, Пол?
  -- Так.
  -- Что скажете на это, Георг?
  -- Думаю, что рано судить и делать выводы, - Проквуст задумался. - Впрочем, если мы решим уйти, то я, думаю, нас никто задерживать не станет.
  -- Святой Гора, а вы уверены в этом?
  -- Что вам сказать, Пол? Скорее уверен, чем, неуверен. Но я думаю, надо и вашему дяде дать слово.
  -- Я считаю, что надо оставаться. Раз мы начали путь, надо его пройти до конца.
  -- До какого конца, дядя? - мрачно переспросил Пол.
  -- До логического! - прозвучала вдруг у них у всех в головах ироническое драконье слово.
   Оказывается, дракон с интересом прислушивался к их дискуссии. Возникла пауза.
  -- Что же вы замолчали? Мне очень интересно.
  -- Подслушивать нехорошо, - заметил Георг.
  -- А я не подслушиваю, Гора, я слушаю.
  -- Я не называл тебе своего имени, дракон.
  -- Ну, так назови.
  -- Хорошо, я Гора, идущий к солнцу. Мои спутники, это доверенные представители народа Недины. Это Бруно, а это Пол. Назови и себя, дракон.
  -- Зовите меня Чаром, - Дракон приподнял блестевший гранями координатор. - Я тут ознакомился и у меня есть вопросы к претендентам на членство в Совете. Готовы отвечать? Очень хорошо. Тогда первый вопрос к уважаемому Горе. Скажи, идущий к солнцу, разве ты хорав?
  -- Нет, я человек.
  -- Человек? А как же ты оказался в этой компании?
  -- Я умер на своей планете и, как я понимаю, застрял между мирами.
  -- Хм, иногда это наказание, а иногда великая честь. Ну, продолжай.
  -- Что продолжать?
  -- Рассказ, как ты стал хоравом.
  -- Все очень просто, я был один, случайно нашел их, пришел к ним, и они меня радушно приняли.
  -- Вот так вот, все просто?
  -- Да. Теперь хоравы, мой народ.
  -- А почему ты не вернулся на свою родную планету?
  -- На это были и есть причины.
  -- Ты о них не скажешь?
  -- Нет.
  -- Но они очень важные?
  -- Да.
  -- Хорошо, опустим это. Тогда скажи мне Гора, а как тебя звали, когда ты был человеком?
  -- Зачем это тебе, Чара?
  -- У меня на это есть причины, человек!
  -- Хорошо, меня звали Георг Проквуст.
  -- Позвольте! - Дракон взволнованно подался вперед. - Так ты тот Георг, который принес себя в жертву ради спасения целой планеты?
   Проквуст изумленно уставился на дракона, откуда он это мог знать, здесь за тысячи световых лет от родной Ирии?! Что за чудеса!
  -- Чара, я не считаю, что принес себя в жертву, я просто исполнял свой рок.
  -- Вот как?! А что же тогда, по-твоему, жертва?
  -- Я не знаю.
  -- Не скромничай, слух о тебе по всей вселенной прокатился. Такие жертвы редки и достойны уважения. Вот, например, твои друзья, хоравы. Посмотри на них Гора, они принесли в жертву не свои тела, они отдали на заклание свое будущее поколение. Кинули их всех на жертвенный алтарь, а ради чего? Ради себя самих! Они решили обмануть бога! И вот результат: они очнулись, и расхаживают теперь в искусственных биологических организмах, рассчитывая при этом попасть в сонм полноправных членов Совета цивилизаций. Справедливо ли это? - Дракон умолк, как бы приглашая к разговору, но все молчали. - Молчите? Правильно.
  -- Простите, уважаемый Чар, - заговорил Бруно, - но мы осознали свои ошибки, мы пытаемся их исправить, с божьей помощью.
  -- Да, вижу, господь вам Гору прислал.
  -- Мы это тоже поняли и объявили его святым! - выкрикнул Пол.
  -- Объявили святым? То есть непогрешимым?!
  -- Чар, зачем заострять внимание на титулах? Я наделал в своей жизни массу глупостей, никакой я не святой, но если от меня зависит судьба хоравов, я готов сделать все, что от меня зависит, чтобы они нашли дорогу к богу.
  -- А чего они, собственно, хотят? Хоравы, вы чего хотите? Вы зачем совет искали, не затем же, чтобы заседать в нем?
   Слово взял Коринни Фа, видимо, он заранее подготовился к подобному вопросу.
  -- Уважаемый Чар, мы пришли за знаниями, - Бруно сделал паузу, но дракон выжидательно молчал, и он продолжил. - Знаниями о смысле и способе жизни, потому, что наши знания об этих понятиях оказались ложными. Мы просим помощи.
  -- Все?
  -- Если кратко, то все.
  -- Что ж, заявление от претендента принято, - Дракон наклонил голову над столом и постучал несколько раз по столешнице когтем. То ли он размышлял, то ли нажимал клавиши? Он вновь взглянул на делегацию. - Однако потребуются некоторые уточнения. Вы готовы дать пояснения?
  -- Да, - важно ответил светлейший, кажется, он наконец-то вновь почувствовал себя персоной.
  -- Хорошо. Со смыслом жизни, я думаю, наши мнения совпадают. Он заключается во взаимоуважении между членами Совета Цивилизаций, и в точном следовании общим целям. Хоравы, вы готовы разделить нашу судьбу, сделать ее своею?
   Проквуст стоял невозмутимой статуей, сейчас решался не его вопрос, зато дядя с племянником озадаченно переглянулись. Наверное, только сейчас они поняли, какую ношу взвалили на себя, ведь от их слова зависела судьба целой планеты! Пауза опять затягивалась, но грубоватый дракон и на этот раз терпеливо ждал.
  -- Да! - твердо сказал Бруно.
  -- Да. - вторил ему Пол.
  -- Отлично! Внесем в протокол, - Чар опять застучал когтями по столу. - А теперь поясните, что вы имели ввиду под "способом жизни"?
  -- Уважаемый Чар, - взялся отвечать Коринни Фа. - Из-за собственной глупости, мы потеряли репродуктивную способность, и очень надеемся, что Совет цивилизаций поможет нам.
  -- В чем же мы можем вам помочь? - искренне удивился дракон. - Разве вы не можете осуществить искусственное зачатие или просто вырастить дитя в пробирке?
  -- Можем.
  -- Тогда в чем дело?!
  -- У нас рождаются бездушные куклы.
  -- Ах, вот в чем дело, - Чар задумался. - Выходит, вы прервали движение искр божьих, а господь всего на всего утвердил ваш выбор. Ну, и задачку вы нам задали, хоравы. У нас в Совете таких нет! Сразу скажу, что во вселенной хитрецов, подобных вам великое множество, но никогда еще они не претендовали на место в Совете Цивилизаций.
  -- Значит, вы нам отказываете?! - не сдержался Пол.
  -- Почему же, я еще не сказал, нет. Правда, и да, я еще не сказал.
  -- У нас еще есть шансы? - хмуро спросил Бруно.
  -- Да, есть. Только я вас должен предупредить, даже если Совет удовлетворит вашу заявку, он не сможет вам помочь.
  -- Но почему? - опять влез Пол.
   Дракон молча повел когтем, и младший Коринни вновь неподвижно застыл.
  -- Я тебя попрошу, Гора, не распаковывай пока этого хорава, ему будет полезно немного помолчать.
  -- Извините, Чар, - вмешался Бруно, - но я вынужден подтвердить вопрос Пола: почему?
  -- Потому что мы не можем заменить бога! Теперь ясно?!
  -- Да, - Светлейший запнулся. - Но неужели нет никакой надежды?
  -- Почему же? Надежда всегда есть. Жить надо ради бога, а не ради себя. Господь заметит и поможет. Ну, а Совет Цивилизаций поможет советом.
  -- Могу ли я ваши слова считать согласием на прием хоравов в Совет Цивилизаций?
  -- Нет, Бруно, не можешь. Член Совета звание очень высокое, его заслужить надо. А вам, хоравам, надо еще и вернуть утраченное!
  -- Мы готовы, Чар, мы все силы приложим, чтобы заслужить это право!
  -- Хорошо, хоравы, Совет Цивилизаций дает вам шанс, но только при соблюдении нескольких условий. Я их вам сейчас передам и дам время подумать.
   Дракон громыхнул ящиком стола и достал из него свиток. Положив его на ладонь, он смешно вытянув губы, дунул на него и тот, медленно поднявшись, поплыл в сторону делегации Недины. На невидимой границе свиток, также как координатор на мгновение расплылся, потом тут же собрался и еще через несколько секунд оказался в руках светлейшего. Он вместе с Полом заворожено смотрели на плотный материал, явно хоравам незнакомый, Проквуст тоже не мог оторвать от него взгляда, но материал, из которого был сделан свиток, он узнал. Это была кожа.
  

***

   Проквуст аккуратно потер пальцами висок и облегченно вздохнул, нет, это была не кожа, а всего лишь искусная подделка под нее. Наверняка этот материал и прочнее и долговечнее кожи. Бруно принялся медленно разматывать послание. Вот появились первые строчки, и тут же вздох разочарования вырвался из уст хоравов: текст был написан на межгалактическом языке. Коринни Фа растерянно поднял глаза, ища дракона, но его уже в зале не было, зато рядом с ними стояли три кресла и небольшой столик.
  -- Этот свиток написан на межгалактическом языке! - горестно констатировал Бруно.
  -- По-моему, над нами здесь просто издеваются, - подлил масла в огонь Пол.
  -- Не надо нервничать, - успокоил их Проквуст. - давайте присядем и я переведу вам текст.
  -- Гора, вы владеете их языком?!
  -- Да, светлейший.
  -- Но каким образом, когда?
  -- Выучил в библиотеке. Может быть, все-таки начнем?
  -- Да, Гора, удивляться будем потом.
   Они расселись. Бруно разложил свиток, и он свободно лег на поверхности столика, хотя в руках все время норовил свернуться. Георг подвинул его к себе и принялся переводить.
  -- Настоящие условия выданы цивилизации хоравов, планета Недина, в скобках: блуждающая, для подготовки их к вступлению в Совет Цивилизаций, в скобках: далее по тексту: СЦ, и проверки их совместимости с СЦ. - Проквуст оторвался от текста. - Бруно, если будут вопросы, вы их задавайте по ходу. Хорошо?
  -- Да, Святой Гора. Продолжайте, пожалуйста.
  -- Святой Гора, а мне можно вопрос?
  -- Конечно, Пол.
  -- Когда они успели это подготовить?
   Они озадаченно переглянулись. Действительно, документ явно был предназначен персонально для хоравов, не могли же они сделать его до встречи? Проквуст пожал плечами, на этот вопрос ответа не было, и опять склонился над свитком.
  -- Планете Недине будет выделено место в звездной системе Веганис, в скобках: координаты указаны в приложении, - Георг остановился и перевернул свиток, пусто. - Наверное, потом дадут. - Он продолжил чтение. - Для служения хоравам выделяется одна из точек напряжения (близкая к бифуркации), по усмотрению Председателя СЦ Чара.
  -- Извините, Гора, а что такое, бифуркация?
  -- Насколько мне известно, это точка максимального неравновесия, Пол. Я не ошибаюсь, светлейший?
  -- Скорее это точка минимального равновесия, но можно сказать и так, Георг.
  -- Что ж, тогда продолжаю. Хоравы должны выделить самый большой корабль своего флота....
  -- Слава богу, у нас их три, - услышал Проквуст шепот Бруно.
  -- ....с полным комплектом экипажа и малых кораблей, и направить его в точку бифуркации. Задача: наблюдать за растущей на планете в точке бифуркации расой гуманоидов, по возможности изучать их, защищать их от несанкционированного вмешательства цивилизаций, не являющихся членами СЦ. Цивилизации - члены СЦ допускать к точке бифуркации только при наличии соответствующего пропуска, в скобках: образец прилагается. Способы и средства выполнения поставленной задачи хоравы определяют самостоятельно. Любые акции, даже военные должны быть скрытны для цивилизации гуманоидов. Вмешательство в ход их исторического развития категорически запрещается без исключений. Санкции за нарушение не имеют ограничений.
  -- Позвольте, Георг, - остановил Проквуста Бруно. - Что значит, санкции неопределенны? А главное, кто их должен применять?
  -- Да, формулировка неясная, но здесь так написано. Георг еще раз склонился над текстом. - Да, по-другому и не переведешь.
   Проквуст выжидательно посмотрел на своих спутников и пожал плечами.
  -- А может быть, это и к лучшему, светлейший?
  -- Почему?
  -- Раз четко не указано, кто и какие санкции применяет, значит, это прерогативы обеих сторон?
  -- Да?! Это меняет дело. Читайте дальше, Гора.
  -- Собственно, тут немного осталось. Время испытательного срока хоравов не ограничивается. Окончание испытательного срока определяют хоравы или Председатель СЦ или полномочные лица СЦ, в скобках: образец кода их полномочий прилагается, - Проквуст оторвался от свитка. - Это все.
   Повисла пауза, присутствующие обдумывали услышанное. Первый не выдержал Пол.
  -- Дядя, как мне кажется, условия не очень жесткие, только я не могу понять, как же так они направляют нас, фактически чужаков, в какие-то точки, важные для них?
  -- Да, племянник, твой вопрос закономерен, я сам над этим думаю. Боюсь, мы со своей нерешительностью можем что-нибудь проморгать или наоборот, совершить что-либо поспешное, непродуманное. А вы что думаете, Георг?
  -- Бруно, а почему вы решили, что точка бифуркации для СЦ важна?
  -- Ну, это просто логические выводы: раз точка минимального равновесия, значит за ней надо присматривать. А разве есть другие варианты?
  -- Ну, например, версия, что цивилизация хоравов для Чара интересна и важна, и он не боится, что вы что-то напортачите, зато в сложных условиях легче вас узнать.
  -- Это, конечно, было бы лестно, но в этот раз, скорее всего, прав я.
  -- Молодец, хорав Бруно, - неожиданно загремел у них в головах драконий мыслеголос. - Трезво рассуждаешь и в целом правильно. Ну, так что вы решили, принимаете условия?
  -- Простите, Чар, а не могли бы мы вернуться на Недину, чтобы принять решение на нашем Совете?
  -- Исключено. Решать надо здесь и сейчас. Никаких оттяжек или обжалований не будет.
   Пол украдкой подтолкнул дядю в локоть и попытался ему что-то сказать, Коринни Фа сердито махнул на него рукой, но племянник не отставал. Проквуст никак не мог понять, чего хочет Пол добиться.
  -- Уважаемый, Чар! - не выдержал Бруно. - Дайте нам немного времени, мы посовещаемся здесь, в своем кругу.
  -- Хорошо, пять минут.
   Младший Коринни возбужденно развернулся к Бруно и торопливо заговорил с ним на хоравском языке .
  -- Дядя, соглашайся.
  -- Ты же собирался отсюда бежать? - светлейший взглянул на дракона, тот смотрел куда-то в сторону. - Ты представляешь, что назад дороги не будет!
  -- И очень хорошо, дядя! Ведь ты же сам говорил, что через 150-200 тысяч лет мы вымрем от старости, разве у нас есть альтернатива?
  -- Есть Пол. Мы можем поблагодарить дракона и уйти. Теперь я согласен с Горой, нас, скорее всего, выпустят и дадут улететь.
  -- Но что мы тогда будем делать?!
  -- Доживать свой век, мальчик мой, жить и молиться.
  -- Но мне и моим друзьям, да, всем, кого я знаю, такая перспектива не устраивает!
  -- Значит, ты за то, чтобы принять эти условия? - Бруно кивнул на свиток.
  -- Да, я же сразу сказал.
  -- А ты подумал, Пол, что будет с нами и с Нединой, если Совет планеты не примет наше с тобой решение?!
  -- Нет, - младший Коринни озадаченно почесал голову. - Дядя, но разве такое возможно?!
  -- А почему бы и нет? Что у нас мало с тобой врагов, желающих дорваться до моей должности? Ты что же, думаешь, что всем нравиться, что одна из главных ролей в Совете предназначена тебе?! Разве на Недине есть право наследования должностей?
  -- Нет. И что же тогда нам делать?
  -- Я думал об этом и принял решение, которое, возможно, станет и твоим. Я хочу, чтобы ты свой выбор сделал осознанно.
  -- Хорошо, дядя, какое решение?!
  -- Надо поступить по совести, даже если мы рискуем собой.
  -- Я согласен.
  -- Тогда мы принимаем условия СЦ.
  -- Ну?
  -- Что, ну?
  -- А риск то в чем?
  -- Если наше решение Совет планеты отвергнет, то это равносильно моему низложению, а Недина станет вечным изгоем Вселенной!
  -- Все равно я согласен.
  -- Вообще-то я и не сомневался, - светлейший вздохнул. - Эх, молодость.
   Он повернулся к Проквусту.
  -- Святой Гора, мы принимаем условия Совета Цивилизаций.
  -- Очень хорошо, я думаю, это правильное решение.
  -- Уважаемый, Чара! - Каринни Фа встал и поднял свиток, который тут же свернулся в трубочку.
  -- Да, я вас слушаю.
  -- Мы согласны!
  -- Прекрасно. Теперь положите свиток на стол и, приложив к нему свои руки, повторите свое согласие.
   Бруно выполнил, то, что просил дракон. Они с Полом торжественно возложили на текст ладони. Через несколько секунд текст на свитке мигнул красным светом, и отпечатки их ладоней остались фотографическим оттиском. Внизу под текстом появилась печать с мелкой вязью иероглифов.
  -- Поздравляю, - забасил дракон. - А теперь выслушайте дополнительные условия.
  -- Как дополнительные, разве это правильно?!
  -- Хорав Пол, в рамках нашего договора, который только что вами утвержден, я, как глава Совета, могу назначать дополнительные условия.
  -- Позвольте, Чар, - вмешался Бруно, - но в договоре этого нет!
  -- Вот именно! Раз нет, значит, не запрещено.
  -- Но это не честно!
  -- Помолчи Пол, а то опять заморожу! - рявкнул на младшего Коринни дракон. - Если вас что-то не устраивает, можете прекратить свой испытательный срок и убираться восвояси!
  -- Но....
  -- Никаких, но, Бруно! Вы намерены выполнять договор?!
  -- Да, мы подчиняемся.
  -- Хорошо. Сначала я покажу вас Совету, специально собранному сегодня.
   Он что-то нажал на своем столе, и вдруг стены зала исчезли. Только ветром чуть дунуло. Они оказались в огромном зале с круглыми стенами. Стены были усеяны ячейкам, в которых находились живые существа. Проквуст ошарашено огляделся. Он предполагал от дракона какого-нибудь сюрприза, но такого, чтобы попасть сразу на действующий Совет Цивилизаций?! Из ячеек на них смотрели те, у кого были глаза. В основном члены СЦ были похожи на гуманоидов. Практически у всех были голова, руки, ноги (правда, из-за расстояния Георг не мог у некоторых пересчитать точное количество конечностей). Некоторые ячейки были темны, но Проквуст чувствовал за ними некоторое присутствие, пара ячеек были залиты водой, а может быть, и другой жидкостью. Из одной ячейки торчал рыжий кусок скалы. А еще там было достаточное количество существ, которые явно происходили от рептилий. Наверное, это родственники дракона, подумал Георг. Однако дальнейшему осмотру помешал громогласный драконий рык. Он говорил своим могучим голосом на межгалактическом языке.
  -- Уважаемые, коллеги. Вы получили экстренный вызов на внеочередное заседание, и я рад, что все дружно на него откликнулись. Сегодня два вопроса, вам уже известных. Предлагаю заседание считать открытым.
   Проквуст заметил, как по ячейкам, словно зеленая молния мелькнула. Он посмотрел на хоравов и понял, что их спрашивать бесполезно. Они стояли раскрыв рты, будто их дракон опять заморозил.
  -- Хорошо, все согласны, - дракон кивнул своей массивной головой на делегацию хоравов. - Вот они, новые претенденты. Их приглашали в Совет еще семьсот тысяч лет назад, но они пришли только сегодня. И пришли тогда, когда загубили свое будущее окончательно. Теперь они оделись в брони искусственных тел и намерены отречься от своего прошлого, для того чтобы вернуть будущее. Скажите, коллеги, достойны ли такие претенденты, чтобы давать им статус претендентов?
   Ячейки полыхнули красной молнией.
  -- Правильно, друзья мои, недостойны. Но напрашивается вопрос, почему же делегация хоравов стоит здесь? Ответа два: или ваш бессменный председатель выжил из ума, или есть особые причины. А так как я еще в своем уме, то предъявляю вам эту особую причину!
   Проквуст вдруг почувствовал, как поднимается в воздух, но не это его испугало. Он вдруг с ужасом почувствовал, как тысячи инородных взглядов впились в него, некоторые беспардонно рвались внутрь, норовя сломать его личные барьеры. Ему это очень не понравилось. Георг полыхнул всем жаром солнечного света своей души, обрубив им иголки чужеродного любопытства, а заодно и незримые нити, поднявшие его вверх. Он опустил себя обратно, даже не задумываясь, как это делает. Бедные Бруно и Пол даже шарахнулись от него, не ожидая подобных сюрпризов.
  -- Вот видите! - загремел опять голос Чара. - У хоравов очень весомая рекомендация!
  -- Великий Чар! - услышал вдруг Проквуст механистически звучащий голос. - Одно существо рекомендует целую цивилизацию? Правильно ли это?
  -- Это вам всем решать. Я заключил с хоравами договор, но вы можете опротестовать его.
  -- Нет, мы не против тебя, Чар, мы просим только разъяснить.
   По ячейкам опять пронеслась зеленая волна.
  -- Я с удовольствием это сделаю, друзья. Перед вами только что демонстрировал себя носитель рока, Георг Проквуст, собственной персоной. Думаю, многие слышали историю, как несколько представителей примитивной гуманоидной расы вышвырнули вон со своей планеты тень вечного врага?! Так вот, Георг, один из них. Это его жертва закрыла путь проклятому. Он просит за своих друзей хоравов, и я считаю своим долгом пойти ему навстречу! Вы согласны со мной?
   Зал дружно сверкнул яркой зеленой вспышкой.
  -- Спасибо, друзья! - дракон посмотрел на делегацию Недины и перешел на мыслеголос. - Хоравы, Совет Цивилизаций утвердил вас, как претендентов. Если вы выполните свою миссию и сможете вернуть в свои души бога, одна из этих ячеек, - дракон широко повел своей золотистой лапой, - будет вашей. Вы поняли меня?!
  -- Да, уважаемый Чар, - ответил Коринни Фа. - Но как нам вернуть бога?
  -- А бог его знает! - усмехнулся дракон. - Это вы должны искать, как, а место я вам уже указал: планета в точке бифуркации. Кстати, Бруно, запомните отныне, что мой титул: великий Чар!
  -- Извините, великий Чар, я....
  -- И еще запомните, пока вы носите статус претендентов, вы должны быть преданы Совету, иначе вы будете исключены из нашей вселенной! Соблюдайте верность, карайте возможных отступников сами, или мы покараем Недину.
  -- Прости, великий Чар, - вмешался неожиданно для самого себя Проквуст, - но ты говорил, - он так и не смог заставить себя назвать дракона на вы, - что у тебя есть дополнительные условия.
  -- Да, Георг, это так. И дополнительное условие, это ты.
  -- Прости, Чар, я не понял.
  -- Ты должен послужить Совету Цивилизаций и тогда договор с хоравами войдет в полную силу.
  -- Других дополнительных условий не будет? - после некоторой паузы спросил Проквуст.
  -- Нет, не будет.
  -- Я согласен.
  -- Но Святой Гора, - вмешался до сих пор молчавший младший Коринни, - мы все рассчитывали, что вы будете с нами во время испытания. Правда, дядя?
  -- Да, Гора, Пол прав, мы на тебя надеялись.
  -- Что делать, братья мои? Я обещал сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь, я собирался жить с вами вашей жизнью, и не предполагал, что мы расстанемся так скоро, - Георг повернулся к дракону. - Чар, ты меня разлучаешь с хоравами ради разлуки или ради службы?
  -- Ради службы.
  -- Проститься с Нединой могу?
  -- Нет. Ты на ней еще побываешь, я уверен.
  -- Понятно, - Проквуст подошел к хоравам и обнял их. Те сначала отшатнулись, но быстро поняли порыв Горы и тоже обняли его. - Прощайте, братья мои, я буду думать о вас.
  -- Мы тоже.
  -- Я готов, Чар.
  -- Отлично. Ну, что ж, я доволен. Хоравы, Недина официально объявляется претендентом на место в Совете Цивилизаций. А теперь Вам пришло время покинуть Наяду. Один свиток оставьте себе.
   При этих словах свиток в руках Бруно дернулся. Он недоуменно посмотрел на него и машинально разжал свои щупальца. Свиток приподнялся и повис в воздухе. Потом он сам развернулся и треснул надвое по толщине. Получилось две одинаковые копии, которые свернулись в два одинаковых свитка. Светлейший взял нижний, а второй медленно полетел к дракону.
   Тем временем Чар поднял голову и зычно провозгласил на межгалактическом языке:
  -- Друзья мои, благодарю за работу. Заседание Совета Цивилизаций объявляю закрытым.
   И сразу же тысячи ячеек стали гаснуть одна за другой. Стены, похожие на гигантский театр с ложами неотвратимо превращался в обычное помещение с круглыми стенами, сплошь увешанными одинаковыми экранами. Погасла последняя ячейка, стало пусто и оглушительно тихо. Раздался глухой скрежет, неожиданно громкий и неуместный здесь, это дракон, громыхая своей чешуей, протянул лапу для того, чтобы принять подплывший к нему документ. Он не спеша развернул свиток, прочитал текст, удовлетворительно хмыкнул, потом по-прежнему ни на кого не глядя, ткнул когтем в стол, и хоравы исчезли. Проквуст растерянно оглянулся, потом повернулся в сторону дракона.
  -- Чар, почему ты не разрешил мне проститься с Нединой?
  -- А что тебя связывает с ней?
  -- Годы жизни, которая фактически началась среди хоравов, открытия, новые знания. Чар, там остался мой новый дом, если тебе это о чем-то говорит.
  -- Говорит, Георг, говорит. Только вот дом твой не слишком теплый, как мне кажется.
  -- Почему ты так решил, великий дракон?
  -- Запомнил? Да, это мой титул, но ты, Георг, можешь его не употреблять.
  -- С чего такая милость?
  -- А ты злой, Гора.
  -- Нет. Просто ты, Чар, черствый.
  -- Вовсе нет.... - дракон запнулся. - А впрочем, думай, как хочешь, я в друзья не набиваюсь. - Он цокнул когтем по столу и огромный зал вновь уменьшился.
  -- Ладно, - смягчился Проквуст, - давай о дружбе как-нибудь, потом поговорим, говори, какую службу мне исполнять?
  -- Хорошо, давай о службе. Я издалека начну, ты не удивляйся.
   Проквуст молча кивнул и дракон продолжил.
  -- Скажи, человек, ставший хоравом, что ты думаешь о вселенной, что знаешь о ней?
  -- Да, практически ничего.
  -- А о боге?
  -- Мало. Знаю, что он есть, знаю, что служу ему, но рока своего ясно не вижу. Раньше думал, что мой рок, спасти хоравов, но теперь сомневаюсь.
  -- Почему?
  -- Не могу объяснить, Чар. В этой своей новой жизни я часто прислушиваюсь к тому, что внутри меня, но оно не поддается объяснению. Я просто доверяю, и все. Наверное, это интуиция.
  -- Понятно. Но я все-таки попрошу тебя рассказать мне о своем мировоззрении, без этого, я не могу определить степень доступности.
  -- Доступности к чему, Чар?
  -- Видишь ли, Георг, твое задание еще неопределенно. Неопределенно по глубине и сложности. Оно опасно, и степень его опасности будет расти вместе со степенью доступности. Теперь тебе понятно?
  -- Да, Чар, вполне.
  -- Тогда начинай рассказывать.
  -- Что?
  -- Как что? Историю своей жизни, меру своих познаний и суждений. Мне все будет интересно.
  -- А ты не устал, дракон? Ведь сегодня был трудный день.
  -- Я не устаю, человек, и насколько я понимаю, твой искусственный организм тоже не подвержен усталости?
  -- Ошибаешься, Чар. Я сейчас устал и хочу спать. Мне вовсе не хочется сейчас вещать тебе о себе в течение нескольких часов. Я просто не готов к этому.
  -- Хм. То есть ты хочешь сказать, что тебе надо отдохнуть?
  -- Совершенно верно.
  -- Жаль. Я не люблю терять время.
  -- А я тебе помогу, дракон.
  -- Каким же образом, Гора?
  -- Ты еще не передавал хоравам приложения к договору?
  -- Нет. Они получат их завтра. А сегодня с ними уже работают, проводят ревизию их технологии, монтируют на их кораблях кое-какую дополнительную технику.
  -- Ясно. В таком случае, попроси у них экземпляр моей книги. В ней написано все, что, ты хочешь знать.
  -- О! Отличная идея! - дракон растянул рот в зубастой улыбке. - В таком случае, встречаемся с тобой завтра. Пройди в соседнюю комнату. - В противоположной стене появился дверной проем. - Там тебе будет удобно.
   Георг кивнул и направился к двери, но на полпути повернулся.
  -- Извини, Чар, но ты не ответил мне на один вопрос.
  -- Почему я не считаю Недину твоим настоящим домом?
  -- Да, - удивленно подтвердил Проквуст.
  -- И что, тебе обязательно нужен мой ответ?
  -- Да.
  -- Нет, ты все-таки человек, как не прячься за иными личинами, все-то тебе нужно до конца выяснить. Хорошо, я тебе отвечу. Мне хоравы кажутся детьми, несмотря на всю древность их цивилизации, а дети чересчур эгоистичны, даже в любви. Тебя мой ответ устроил?
  -- Вполне. До завтра, Чар, великий дракон.

Земля. Зона космитов

  -- Командор! - Греон Хал скупым жестом указал на стоящее на небольшом возвышении кресло. - Вот ваше место.
   Пол Коринни невольно приосанился и сдержанно кивнул.
  -- Капитан, почему вы согласились на эту экспедицию, ведь для вас это фактически понижение?
   Задавая вопрос, Пол медленно опускался в заветное кресло начальника экспедиции. Только командор мог сидеть в нем. Кресло присутствовало в рубке любого большого корабля, но уже многие годы пустовало. Хоравы сотни тысяч лет не летали за пределы своей солнечной системы, а потому звание командора, назначаемого Советом планеты, стало почти забытым. Как же это здорово, что именно он возобновил эту древнюю традицию! От этих мыслей душа наполнялась приятным томлением.
   Впрочем, Коринни прекрасно отдавал себе отчет, что назначение его шефом важнейшей в древней истории Недины экспедиции произошло не из-за присущих ему талантов. "Вернее, не столько из-за них!" - поправил он мысленно сам себя. Хлопоты дяди, конечно, сыграли свою роль, но не явились главной причиной. Пол много размышлял над ситуацией и понял, что ему помогли не столько усилия его всесильного дяди, сколько происки его врагов. Теперь они стали и его врагами! Внутри Коринни повеяло жутким, но сладким холодом, он и боялся, и одновременно рвался в бой. Пусть его назначили для того, чтобы поскорее и подальше сбыть с Недины, надеясь тем самым ослабить дядю, это пустяки. Он приложит все усилия, чтобы извлечь из этой экспедиции максимум пользы, чтобы, возвратившись, всех удивить.... Нет, не удивить, а поразить и покорить!
   Холодные подлокотники кресла стали теплыми. Коринни старался держать себя спокойно, не важничать, а главное, не выдать своего внутреннего восторга. Но видимо в полной мере это ему не удалось, потому что по лицу Греона Хала промелькнула тень улыбки. Пол на это не обратил никакого внимания, пусть себе улыбается, подчиняется он все-таки ему, младшему Коринни! Кроме того, он навсегда запомнил слова дяди Бруно: "Запомни, племянник, тебе крупно повезло, что капитан Хал изъявил настойчивое желание лететь с вами. Он честен и предан. Береги его и отношения с ним. Обещай!". Конечно, он пообещал, ему и самому Греон был симпатичен. Тем более, на стадии подготовки полета он оказался незаменимым и доброжелательным, он никогда не лез в его дела, не поучал, не надоедал советами.
  -- Командор, я стар, во мне умерла тяга к карьере, - несколько запоздало ответил капитан.
  -- А что же осталось?
  -- Чувство долга и любопытство.
  -- Любопытство?! - Коринни изумленно посмотрел на капитана. - Вы испытываете любопытство?!
  -- А что в этом удивительного?
  -- Так мы же еле сформировали экипаж, хоравы не хотят ничего нового и не любят неизвестности!
  -- Ну, как вы сами сказали, экипаж все-таки был набран, значит, не все таковы.
  -- Согласен. Но у меня ощущение, что мы собрали с планеты последних романтиков.
  -- Тем более, командор, честь быть капитаном последних романтиков велика.
  -- Да, но вы были капитаном целой планеты! Даже командоры кораблей должны были выполнять ваши распоряжения!
  -- Где они, командоры? - Греон горько улыбнулся. - Недина теперь мирно и благополучно кружит вокруг нового светила, зачем ей теперь капитан? Вы лучше скажите, зачем сами согласились на этот полет?
  -- Я? - Пол Коринни задумался. - А вы знаете, капитан, наверное, по тем же причинам, что и вы: на Недине мне стало скучно. Хотя есть еще один мотив: мне нравится делать служебную карьеру.
  -- Я заметил, - Хал наклонился и пощелкал какими-то тумблерами на пульте. Корабль шел на автопилоте, в рубке кроме них никого не было. - Должен отдать вам должное Пол, вы в этом серьезно преуспели, я рад за вас.
  -- Греон, вы меня осуждаете?
  -- Ни в коем случае, скорее, завидую.
  -- Чему, ведь мы все в одинаковом положении?
  -- На первый взгляд оно так и есть, а, по сути, нет. Вы внутри еще остаетесь молодым и это огромное преимущество.
  -- Греон, вы хотите сказать, что каждый из хоравов, выйдя из стадии органической жизни, застыл в своем развитии?
  -- Нет, не в развитии, а в ощущении мира вокруг себя.... Не знаю, как это лучше выразить. Вы меня понимаете?
  -- Наверное, понимаю, - Коринни помолчал и добавил. - Нечто подобное мне тоже в голову приходило.
  -- Да?! - Греон Хал по-детски открыто и широко улыбнулся. - Я рад, что вы меня понимаете.
  -- Но у меня есть вопрос, Греон.
  -- Готов ответить.
  -- Получается, что все хоравы словно застыли?
  -- Нет, Пол, я уверен, что это в принципе невозможно. В жизни все меняется. Просто для нас, хоравов, этот процесс слишком затянулся.
  -- Да? Пожалуй, я с вами соглашусь. Скажите, капитан, а вы всерьез считаете, что Святой Гора посланник бога?!
  -- Да. Только он сам об этом не знает, разве что, догадывается.
  -- Неужели такое возможно?
  -- А почему бы и нет? Ведь согласитесь, Пол, жить с таким ощущением приятнее, чем с пустотой в душе. Поэтому и рвался я в эту экспедицию, потому что жить без цели для меня больше невыносимо.
   Коринни внезапно расхотелось разговаривать, у него испортилось настроение. Он вдруг отчетливо понял, что капитан Хал искренне верил в то, что формально обсуждалось членами совета Недины. Их речи на заседаниях изобиловали рассуждениями о вине перед богом, об эгоизме, о необходимости служения и искупления, но в то же время ни один из них не верил в то, что обсуждалось! Все желали только одного, найти возможность восстановления репродуктивности, и для этого все средства хороши. И он был таким же, и его дядя тоже. Капитан Хал был иным.
   Коринни резко встал, и сухо попрощавшись, направился к выходу.
  -- Командор! - окликнул его Греон. - Не сердитесь на старика, я от души сказал.
  -- Да, что вы, капитан, мы прекрасно поговорили, просто мне надо кое-что сделать. Когда мы войдем в систему Земли?
  -- Через три недели.
  -- Прекрасно, я обязательно буду.
   Коринни знал, что плохое настроение лечится временем и сменой занятия, поэтому он направился в офис командора - теперь его офис.
  -- Здравствуй, Джулия.
  -- И вам доброго здоровья, командор.
   Джулию, в качестве его личного секретаря ему фактически навязали. Особенно в этом немало постарался канцлер, видимо, видя в ней своего наблюдателя. Коринни догадывался об этом, а потом об этом и дядя прямо сказал.
  -- Пол, ты мне дорог, поэтому я не собираюсь покрывать происки канцлера. Джулия - это его шпион!
  -- Ну, и что я должен с этим делать, дядя?
  -- С чем?
  -- С твоей информацией?
  -- Как, что?! Опасаться, предпринимать меры!
  -- А зачем? Я что, заговорщик? Разве канцлер мне враг?
  -- Но он мой давний соперник, Пол!
  -- Но не мой, дядя!
  -- Хм, мальчик мой, а ты не так прост, как кажешься! Что ж, возможно ты и прав.
   Командорский кабинет был просторен и шикарен, звание командора издревле было почитаемым. Коринни подумал об этом, и настроение его тут же улучшилось. Он уселся за большой письменный стол и вывел перед собой файлы, присланные Чаром перед самым отлетом. К себе дракон их так и не допустил, хотя Пол очень хотел его расспросить, куда он дел Гору. Почему-то он надеялся, что пришелец полетит с ними. Конечно, Георг был родом с примитивной планеты, но в нем было нечто, что вызывало почтение и одновременно уверенность в собственных силах. А непредсказуемость поступков Святого Горы была просто завораживающе интересна и притягательна. Коринни сопротивлялся этой тяге, потому что осознал ее, и ему претила такая зависимость, но в глубине души он давно признал, что делает это только для вида.
   Прозрачный информационный кристалл, присланный драконом, лежал в старомодной коробочке и сопровождался запиской: "Георга не ищите. Он вас сам найдет. Пол, советую внимательно изучить то, что я прислал". Кристалл содержал сведения о Земле. Здесь подробно описывался климат, перечислялись особенности животного и растительного мира, водной среды. Было много статистики и иллюстрированных примеров. Получалось, что кто-то очень серьезно поработал с этой планетой. Необычно обширна и подробна была информация о населяющих Землю людях. Коринни не собирался пренебрегать советом дракона, поэтому со всем старанием углубился в изучение присланных им материалов. Амбициозные карьерные притязания всегда требуют усилий максимальной добросовестности.
   Определенные странности бросились Полу в глаза почти сразу. Земляне внешне отличались от хоравов, были крупнее и выше них. Впрочем, это было нормальным явлением во вселенной: каждый разумный представитель одной цивилизаций отличался от представителя другой. Коринни и раньше об этом знал, а теперь, побывав на Совете Цивилизаций, воочию увидел, насколько разнообразен разумный мир вселенной. Но он никогда не слышал, чтобы на одной планете было такое разнообразие рас среди гуманоидов одного рода! На некоторых планетах, насколько стало недавно известно Коринни, существовало одновременно два и даже три разумных народа. Они дружественно или терпимо относились друг к другу, но они генетически были не в состоянии скрещиваться между собой, а земляне, такие разные по внешнему виду, развиваясь на разделенных океанами материках и островах, все были генетическими родственниками! Преобладание социально структурированных обществ, сочеталось с примитивными народами и племенами, находящимися практически на уровне животного существования! Колоссальный разброс! Все это вызывало удивление, если не сказать больше. Мнение Коринни подкреплялось неведомым аналитиком Совета Цивилизаций, сделавшего в этом файле свой комментарий: "Такого невероятного разнообразия не было в истории известных нам цивилизаций!!! Каким же буйством красок цветет на этой планете закон отражения!!!".
   Пол вспомнил те скудные сведения, которые остались у него в голове после рассказов дяди о содержании книги, написанной Святым Горой. Помнится, он восхищался содержанием и одновременно поражался, откуда столь глубокие знания появились у примитивной цивилизации. Тогда же он что-то говорил и о законе отражения, о том, что хоравы выпали из него.... Нет, все-таки надо было почитать эту книгу, дядя ведь ему предлагал. Как же, гордыня заела: почему он, высокородный хорав, должен внимать галиматье низкоразвитого гуманоида?! А как бы сейчас пригодилось! И главное, на запрос копии этой книги, из библиотеки корабля пришел отрицательный ответ. То есть они книгу Георга с собой не взяли! Что это, чей-то просчет или чей-то умысел?
   Коринни опять углубился в изучение материалов. Народы Земли постоянно друг с другом воевали. Не считая мелких стычек, на планете систематически возникали большие и кровавые сражения. Кристалл содержал десятиминутную съемку гигантского сражения, на котором сотни тысяч людей стреляли, кололи, резали, взрывали друг друга. Все земля была усеяна истерзанными трупами, а живые шли и шли по ним, ежесекундно пополняя собой счет мертвецов.
  -- Господи, как такое возможно?! Эти создания так легко идут на смерть, словно у них впереди еще тысяча жизней! И после этого дракон утверждает, что это точка бифуркации, к которой притянуто внимание самого господа! Да, это же просто захолустье разума!
   Коринни глубоко задумался. До этого он уже знакомился с материалами по истории землян, об уровне их науки и техники. Информации было много, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что история их сумбурна, наука слепа, техника примитивна. Какие истины может искать здесь нормально развитая цивилизация?! Судя по объему сведений сосредоточенных в кристалле, за землянами приглядывает некая команда, давным-давно присланная Советом Цивилизаций. Они даже основные земные языки изучили и адаптировали под автоматические переводчики. Хоравы то здесь зачем?!
  -- Для чего нас послал дракон к Земле? - не удержавшись, воскликнул Коринни. - Какая польза вселенной от того, как живут тысячи племен примитивно мыслящих существ?! - Они даже еще не поняли, что уважение и признание космоса не зависят от технического развития цивилизации, а только от....
   Его размышления были прерваны мелодичным зуммером двери кабинета, кто-то просил разрешения войти. Коринни посмотрел на опознаватель. Его секретарь? Вот так сюрприз!
  -- Входите, Джулия.
  -- Командор, извините, что я прервала....
  -- Пустяки, я и сам собирался сделать перерыв, - Пол встал с кресла и кивнул на кресло перед своим столом. - Садитесь, Джулия, и давайте без церемоний. Что вы от меня хотите?
  -- О, командор, вы так проницательны! - секретарша церемонно присела в кресло и выжидательно уставилась на своего шефа.
  -- Джулия! - не выдержал ее молчания Коринни. - Я буду откровенен, тесное общение с вами не входит в мои планы, но и мешать я вам не собираюсь. Вы меня поняли?
  -- О, конечно, как вам будет угодно. Я не собираюсь надоедать вам, позвольте лишь выполнить поручение.
  -- Какое еще поручение?!
  -- Канцлер просил меня перед отлетом передать вам это. - Джулия протянула ему запечатанный конверт.
   Коринни машинально протянул руку и с недоумением взглянул на древнее средство общения.
  -- Командор, не удивляйтесь, канцлер сказал, что так надежнее, - она встала и, улыбнувшись, вышла из кабинета.
   Пол повертел в руках конверт, проверил сохранность печати на нем и вскрыл. На плотном единственном листе бумаги было напечатано письмо Люция Гариля - канцлера Недины.
   "Уважаемый Пол! В суете не удалось лично поздравить тебя с назначением на высокую должность командора. Поверь, что я искренне за тебя рад. Ты знаешь, что мы с твоим дядей порою соперничаем при выполнении своих служебных обязанностей, но все равно мы друг друга уважаем. Я надеюсь, что как минимум у нас с тобой сложатся такие же отношения. Основания к этому есть. Я внимательно наблюдал за твоей реакцией на мои настойчивые попытки навязать тебе нежеланного личного секретаря, и должен признаться, был приятно удивлен. Ты молодец, Пол и я обязательно скажу об этом твоему дяде, но после твоего отлета. Не бойся Джулию, она не недруг. Она очень много знает, гибко мыслит и может стать хорошим помощником, рекомендую воспользоваться ее способностями.
   А теперь о главном вопросе моего письма. Пол, я много думал над последними событиями, особенно связанными с появлением пришельца, объявленного нами святым. Народ Недины искренне верит в его святость, а элита столь же искренне в это не верит, подыгрывая остальным и насмехаясь у себя по кабинетам. Не поддавайся этому ошибочному самомнению, смирись с тем, что чудеса на свете бывают, клянусь, я их видел собственными глазами! И не спроста дракон не вернул нам Проквуста! Он решил его использовать в каких-то своих целях, разве это не весомый аргумент в пользу святости Георга?! Конечно, не надо воспринимать святость Георга буквально, он очень обычный, естественный и непосредственный, полон чувств и эмоций, вряд ли его можно отнести к разряду безупречных существ. Но длань господа до него дотрагивалась, он явно орудие в его руках, он выполняет некую миссию, которая частично касается и нас. Я думаю, что нам предоставляется шанс все изменить. Я верю в это, также как в милосердие божье, и призываю последовать тебя моему примеру. Тогда многое странное станет объяснимым. Судьба повела хоравов к периферийной планете не случайно, я уверен, она дает нам возможность стать полноценной расой, вернув репродуктивную способность нашим организмам. Только с этим связанны все мои помыслы, только по этому пути я отныне намерен идти. К сожалению, в силу своей должности, я не могу покинуть Недину, поэтому обращаюсь к тебе, Пол, с убедительной просьбой, помоги хоравам! Откинь в сторону предубеждения или подозрения, открой в мою сторону свою душу! Я не прошу многого, я лишь прошу тщательного исследования любых мельчайших особенностей планеты, ее животного мира и ее цивилизации. Ответ должен находится на планете Земля! Пол, друг мой, не скрывай от меня ваших исследований, все что есть, шлите на Недину, я подключу все наши научные силы, только сообща можно найти выход из нашего тупика!
   Надеюсь на взаимопонимание и сотрудничество.
   Приписка: Я отослал копию данного письма твоему дяде. Люций Гариль."
   Коринни перечитал письмо еще раз. Невероятно! Такого он от канцлера не ожидал. Что это, уловка, стремление обыграть его, ревность к его возможным открытиям, попытка не остаться в стороне? А если письмо написано искренне?! Разве не прав Гариль, говоря о том, что без исследовательской базы Недины он может не справиться с задачей, которую взялся решить! Пол нажал кнопку вызова.
  -- Джулия!
  -- Слушаю вас, командор.
  -- Зайдите ко мне.
  -- Уже иду.
  -- Скажите, Джулия, - начал Коринни, едва она переступила порог кабинета, - вы знаете о содержании письма?
  -- Только то, что в нем предложение о совместной работе.
  -- Понятно. У вас есть возможность связи с канцлером?
   Джулия чуть замешкалась с ответом.
  -- От вашего ответа зависит мое решение, Джулия.
  -- Я понимаю, командор. Канцлер говорил мне, что я должна доверять вам.
  -- Ну!
  -- Возможность экстренной связи находится у меня в каюте. Устройство сделано так, чтобы я могла пользоваться им скрытно.
  -- Что ж, - задумчиво произнес Пол, - может быть это и неплохо. Скажите, Джулия, можно ли снять копию информации с этого кристалла. - Коринни поднял его над столом.
  -- Да.
  -- Вот как! И каким же образом?
  -- Совет Цивилизаций установил у нас на борту соответствующее оборудование.
  -- Тогда будьте любезны, - Коринни на мгновение задумался и протянул кристалл в сторону секретаря, - сделайте с него копию и отправьте информацию канцлеру. Сможете?
  -- Конечно, командор.
  -- И добавьте, что я принимаю его предложение о сотрудничестве.
  -- Спасибо, я искренне рада.
  -- Джулия! - остановил ее Коринни у самой двери. - Я хотел ознакомиться с книгой, которую написал Святой Гора, но не нашел ее в библиотеке корабля. Вы не знаете, может быть, кто-то из членов экспедиции взял ее с собой?
  -- На счет других не знаю, а вот у вас она лежит в нижнем ящике стола.
   Пол открыл ящик и действительно увидел книгу.
  -- Спасибо, Джулия, за заботу.
  -- Это не моя идея, командор, а канцлера, я бы сама не сообразила.
  -- Хм. Что ж, спасибо ему, а он ничего не сказал по поводу книги?
   Джулия задумалась. Ей вдруг ясно вспомнился эпизод последнего разговора с канцлером:
  -- "Дорогая Джулия, вы всегда были моим единомышленником, бескорыстно отдающим себя служению интересам Недины и ее народа. Я рад, что добился вашего назначения к младшему Коринни, но огорчен, что вы надолго покидаете меня. Я так привык к вам.
  -- Я тоже, Люций, - грустно отозвалась Джулия. - Меня пугает и тяготит столь долгая разлука.
  -- Что же делать, девочка моя?! - канцлер вплотную приблизился и вдруг обнял ее. Джулия сначала дернулась, но потом замерла, а Гариль горячо зашептал ей. - Я мог бы вам сказать, что люблю, и, наверное, это было бы правдой, но это все-таки не любовь, а тоска и воспоминания о ней. Я поклялся вернуть хоравам дар любви. Меня не интересуют ни власть, ни богатство, ни признание, все это у меня уже есть. Джулия, давайте вернем любовь!
  -- Хорошо, я постараюсь, Люций. Я тоже чувствую грусть от утраты любви, я хотела бы подарить ее вам, но у меня пока этого нет.
  -- Пока?
  -- Да, пока.
  -- Спасибо, Джулия, - канцлер вернулся к своему столу. - Я буду ждать ваших сообщений. А вот это, - он протянул своей собеседнице небольшой продолговатый футляр, - это книга Святого Горы. Возьмите ее с собой.
  -- Но я ее читала и прекрасно помню....
  -- Не для себя, Джулия, для молодого командора.
  -- Вы думаете, она может ему понадобиться?!
  -- Да. Я надеюсь на это. Пол не глуп, он хочет власти и влияния, но он не злой, он любит Недину. Поэтому, рано или поздно он вспомнит об этой книге. В ней есть ответы на многие вопросы, даже на те, которые еще не заданы. Наблюдайте за ним, Джулия, главное, чтобы он не наделал глупостей.
  -- Люций, я не разделяю вашего оптимизма, потому что Пол молод, а еще потому, что он из рода Коринни. Они всегда были упрямы и своенравны, я это хорошо знаю!
  -- Пусть так, и все-таки, я прошу вас исполнить мою просьбу и постараться при этом быть объективной. Обещаете, Джулия?
  -- Обещаю. Ради нашей дружбы Люций.
  -- Ради нашей будущей любви, Джулия....".
   Пол удивленно смотрел на застывшего в неком трансе секретаря. Хоравка наконец-то вздрогнула, словно очнувшись от сна, и растерянно перевела взгляд на своего нынешнего шефа.
  -- Извините, командор, задумалась.
  -- Как-то некстати, - проворчал было Коринни, но потом поправился. - Впрочем, это пустяки. Так канцлер говорил вам что-нибудь по поводу этой книги?
  -- Да, командор. Он вручил мне ее для вас и сказал, чтобы я ее передала вам, если вы попросите.
  -- И все?
  -- Нет, он добавил, что в этой книге есть ответы на еще незаданные вопросы.

***

   Читать пришлось урывками между каждодневными делами. Поначалу Коринни скептически выискивал в книге недостатки, к коим сразу причислил простоту и непосредственность изложения, но вчитавшись, он понял, что в сочетании с искренностью написанного, недостатки перерастают в достоинства. Теперь он вторую неделю штудировал историю жизни Георга Проквуста, обыкновенного человека, волею рока ставшего святым на двух планетах. Здесь не было глубоких знаний, лишь некоторые намеки, за которыми они прятались, но и этого хватало, чтобы крепко задуматься над главными вопросами бытия, увидеть их с нового ракурса. Не прочитать такую книгу было большой ошибкой, слава богу, что она попала ему в руки вовремя!
   Пол знал, что их корабль уже вошел в солнечную систему и уже второй день тихо ползет к ее третьей планете. Поэтому он не удивился, когда капитан сообщил, что с ними связались по коду связи Совета Цивилизаций представители созвездия Цириус.
  -- Командор, - докладывал невозмутимый голос Греона, - они спрашивают кто мы и зачем прибыли в их систему.
  -- Что значит, в их систему?!
  -- Не знаю. Они так сказали. Переводчик перевел именно так, вряд ли он ошибся.
  -- Но меня не предупреждали, что здесь есть хозяева! - воскликнул Коринни, но тут же спохватился. - Впрочем, капитан, это вопрос, требующий отдельного осмысления, без спешки. Вы пока сообщите, что мы представители СЦ и прибыли сюда по его поручению.
   Пол отключился от рубки корабля и тут же вызвал к себе секретаря.
  -- Джулия, - начал он взволнованно, едва она села, - только что объявились некие хозяева данной звезды, в системе которой мы должны навести некий порядок. Получается уравнение со многими неизвестными, вам не кажется?
  -- Да, - минуту подумав согласилась она, - ситуация непростая, но ничего катастрофического в ней нет.
  -- Да? Попрошу аргументировать.
  -- Пожалуйста. Во-первых, цириане члены СЦ, и должны подчиняться его решениям. Ведь так?
  -- Согласен.
  -- Командор, а у вас есть какое-то обозначение ваших полномочий от СЦ?
  -- Да, есть, - нехотя ответил Коринни.
  -- Вот видите! Это уже, во-вторых! Целых два плюса. Кроме того, нечто подобное я предполагала.
  -- Что именно?
  -- Что система уже под чьим-то присмотром.
  -- Вот как? - Пол удивленно посмотрел на секретаря. - И на основании чего вы пришли к таким выводам?
  -- Отсылая копию кристалла канцлеру, я ознакомилась с содержанием его информации.
  -- То есть вы хотите сказать, Джулия, что несанкционированно сняли еще одну копию? - строго спросил Коринни.
  -- Совершенно верно, командор. Я виновата, я готова понести наказание, но я не могла преодолеть свое любопытство и ни в чем не раскаиваюсь, я покорно жду вашего решения.
  -- Хорошо, - сурово ответил Коринни, внутренне уже решив не обращать на проступок своего секретаря внимания, - я подумаю над этим потом, а пока отвечайте по сути моего вопроса: какие соображения привели вас к выводу, что наше место здесь занято?
  -- Командор, ответ очевиден, он содержится в самом факте существования кристалла!
  -- Хм, вы правы, Джулия, а я сглупил, ведь кто-то же собирал для дракона информацию о Земле! Более того, это делалось широким охватом и длительное время! Но зачем?! Как вы считаете, Джулия, Чар послал сюда цириан или они нашли эту звезду самостоятельно?
  -- Трудно сказать, командор. Я не могу гарантировать, что дракон не играет с нами в некую игру, но если предположить, что он этого не делает, тогда по логике, он должен был бы сообщить о своих представителях....
  -- А если не сообщил, - многозначительно закончил за нее Коринни, - то, следовательно, они никакие не представители!
  -- Совершенно верно, командор, - Джулия встала. - Я думаю, стоит поручить капитану Халу отправить сообщение цирианам с предложением о встрече. Надо брать инициативу в свои руки.
  -- Вот и займитесь этим, Джулия, а заодно покопайтесь в материалах, которые дал нам дракон. Кажется, дядя говорил, что там должен быть справочник по членам СЦ.
   Корабль цириан был столь же огромен, как и корабль хоравов, но имел форму не сплюснутого шара, а напротив, вытянутого, что-то вроде пузатого дирижабля. Они встретились недалеко от астероидного пояса и некоторое время молчаливо присматривались друг к другу. Первыми прислали послание цириане. Услышав об этом, Коринни довольно улыбнулся. Он вспомнил частую присказку своего мудрого дяди: держи паузу! Цириане сообщали, что готовы принять делегацию хоравов. В ответ капитан Хал мгновенно послал заранее подготовленный текст: "Мы, хоравы, уполномочены Советом Цивилизаций вести контроль над данной системой. В связи с этим готовы принять ваш отчет только на своем корабле".
   После передачи в рубке повисло напряженное молчание. Коринни чувствовал, что резкая форма первого контакта не всеми поддерживается, но перечить, никто не смел. Все-таки ему удалось привить дисциплину своему экипажу! Прошел час. Корабль цириан оставался на месте, и это несколько успокаивало, если бы они не сомневались в своем праве на эту систему, то уже улетели бы или ответили каким-нибудь выпадом. Только еще через три часа пилот Фэйл Ли радостно воскликнул: "Есть передача!".
   Текст переводился мучительно долго, особенно если учесть, что Коринни должен был быть сдержанным и уверенным. Но кто бы заглянул в его истерзанную сомнениями и нетерпением душу! Отпечатанный лист с текстом Ли церемонно вложил в конверт, не заглядывая в него и передал его капитану Халу. Тот вопросительно взглянул на Пола.
  -- Разрешите, командор?
  -- Да, Греон, огласите сообщение.
  -- "Мы принимаем ваше приглашение, наша делегация из трех цириан через галактический час прибудет к вам на борт", - громко прочитал Хал. Он поднял глаза на Коринни. - Надо бы подготовиться?
  -- Да, будьте любезны, Греон, сообщите Джулии, чтобы подготовила большой зал для переговоров. И возглавьте, пожалуйста, группу встречи.
  -- Хорошо, командор, - капитан поспешил из рубки.
   Джулия скоро пришла в рубку корабля и сообщила, что к приему делегации все готово. Коринни выслушал ее и кивнул на ближайшее к себе кресло, приглашая присесть. Цириане уже подлетали к их кораблю. Их звездный катер выглядел чуть большим, чем хоравские дисколеты и имел странную форму: он был очень похож на большой колокол со светящимися иллюминаторами. Цириане чинно шли за сопровождающим их дисколетом, и так же чинно приземлились в отведенное для них место во входном шлюзе. Коринни смотрел на экране, как они неторопливо выходили из светящегося проема своего космического аппарата и степенно, друг за другом спускались вниз, на пол шлюзовой камеры. Наконец свершилось, цириане неподвижно замерли возле своего корабля. Они были высоки и длинноруки. Фигуры имели вид сильно вытянутых трапеций: широкие плечи вверху и плавное сужение вниз. Голов видно не было, их скрывали темные непрозрачные шлемы, тоже похожие на колокола, только маленькие.
  -- А ведь они пятипалые, как наш Гора! - тихо воскликнул Пол и испуганно посмотрел на свою невозмутимую секретаршу. - Джулия! - Зашептал он ей, чуть наклонясь. - А вдруг цириане потомки ирийцев, оставшихся в системе? Это сильно осложнит наши переговоры!
   К делегации цириан вышли три представителя хоравов во главе с капитаном Халом. Теперь стало заметно, что гости выше хоравов в два раза.
  -- Нет, командор, вряд ли они родственники Георгу, они только похожи на него. Рост Проквуста был больше роста хоравов не в два, а в четыре раза. Слишком большая разница!
  -- Джулия! - раздраженно зашипел на нее Пол. - Вы что, забыли книгу пришельца?! Он же писал, что люди на земле пошли от ирийцев, а люди ростом еще ниже!
  -- Ой, я забыла! - Джулия виновато повела плечами и послала мыслеулыбку.
   Коринни мысленно махнул на нее рукой, даже умные женщины иногда ведут себя как... женщины. Гости действовали как хорошо слаженный механизм: дружно подняли левые руки и посмотрели на запястья. Через минуту так же дружно подняли вторую руку, и что-то нажали на левой. Передняя часть шлемов лопнула посредине и открыла лица цириан. Нет, все-таки они удивительно походили на Гору! Впрочем, что-то Коринни в них смущало. Только через минуту он осознал, что прибывшие цириане были слишком одинаковыми: у всех троих цвет волос, светлый, почти желтый, один рост, идентичные черты лиц, словно у близнецов!
  -- Совсем как мы! Может они тоже используют искусственные тела?
   Ответов на эти вопросы пока не было, к тому же Пола не покидало чувство, что он что-то упустил, очень важное для предстоящих переговоров. И вдруг он вспомнил!
  -- Джулия! Вы нашли справочник?!
  -- Справочник? Конечно.
  -- А почему молчите?!
  -- А там какая-то ошибка.
  -- Знаете, уважаемый личный секретарь командора, - начал заводится Коринни, - позвольте своему шефу самому судить и делать выводы! Быстро сообщите, что там написано о цирианах?
  -- Очень мало, командор, - торопливо заговорила Джулия, - там сказано, что жители Цириуса живут в облаках и не относятся к органической жизни. Они миролюбивы и не склонны к постоянным контактам.
  -- Это все?!
  -- Да. Я поэтому и подумала, что здесь явная ошибка!
  -- Ничего не понимаю! - пробормотал Коринни и встал. Пора было двигаться в переговорный зал. - Нет, это не ошибка! Я не верю, что хитрый Чар может ошибаться! Нет, здесь нечто другое!
   В его голове уже зрело решение загадки, осталось чуть додумать по пути.

***

  -- Рад вас приветствовать, уважаемые коллеги, - Коринни вошел в зал и с достоинством отвесил легкий поклон в сторону цириан. Они стояли позади круглого стола переговоров за спинками стульев. Чуть поодаль переминались с ноги на ногу встречавшие их хоравы.
  -- Капитан Хал, почему вы не усадили гостей?
  -- Они категорически отказались, командор, сказали, что будут ждать главу нашей экспедиции.
   Пол повернулся в сторону цириан и энергично указал рукой на стулья. Цириане одновременно кивнули и дружно сели за стол.
  -- Вы, как мы понимаем, возглавляете данный корабль? - обратился к нему цирианин, стоящий в середине.
  -- Да. Мое звание командор, имя Пол Коринни. А как зовут вас?
  -- Уважаемый командор, вы можете обращаться ко мне по имени Лерус. Мои спутники только присутствуют, у них нет имен, а говорить буду только я. - Ответил средний цирианин.
  -- То есть как это, нет имен?
  -- Мы не пользуемся именами, командор, мы узнаем друг друга без имен.
  -- Понятно, - кивнул Коринни, хотя ему было ничего не понятно. Он лишь сообразил, что говорить нужно с тем, кто говорит. - Что ж, тогда я сразу повторю, мы хоравы, с планеты Недина, это наш корабль, мы выполняем здесь поручение Совета Цивилизаций.
  -- Вы можете предъявить свои полномочия?
  -- Да, конечно.
   Коринни достал из недр своего просторного плаща туго свернутый свиток и протянул его через стол. Лерус бережно принял документ в руки и также бережно положил его перед собой. Свиток вздрогнул и тут же послушно распластался на столе. Цирианин внимательно прочитал текст, потом молча пододвинул документ на середину стола и перевел взгляд на Пола. Тот молча кивнул и, засучив рукав на правой руке, приложил к документу одно из щупалец. Свиток полыхнул золотистым светом и тут же сам свернулся.
  -- Командор, для нас этот документ несколько неожидан, но мы признаем его юрисдикцию и ваше право контроля над данной системой.
  -- Благодарю, - Коринни поднял свиток и спрятал его обратно в плащ. - Позвольте спросить, почему наше появление для вас оказалось неожиданным?
  -- Мы давно здесь, собрали много интересной информации, послали ее Совету. Взамен просили выдать нам тот документ, который предъявили вы. Для нас это несколько странно, так как дракон Чар не направлял отказ на просьбу вручить нам полномочия контроля.
  -- Но ведь и согласия не дал?
  -- Совершенно верно, согласия он не дал. Но мы согласны с его решением, - Лерус неожиданно выпрямился и, сплетя пальцы, положил руки на стол. Два его спутника оставались невозмутимыми и неподвижными. - Мне поручено узнать у вас, командор, даны ли вам инструкции о выдворении нас из данной системы.
  -- Нет, таких указаний мне не давалось. Я вообще не знал, что вы здесь находитесь.
   При этих словах лицо цирианина слегка вытянулось от удивления.
  -- Чар не предупредил вас, что мы здесь есть?!
  -- Нет. Он лишь сказал, что вокруг третьей планеты слишком много суеты и послал нас следить за соблюдением невмешательства.
  -- И все?
  -- Да, если вы имеете ввиду рамки инструкции, остальные действия и решения, как вы должны были прочитать это в документе, отдаются на мое усмотрение.
  -- Да, это есть в тексте. Скажите, командор, мы можем рассчитывать, что вы не экстрагируете нас из системы?
  -- А зачем вам она?
  -- Мы много лет следим за цивилизацией землян, для нас они важны, потому что мы их создали.
  -- Вы создали землян?! - Коринни чуть не поперхнулся. - Но это неправда!
  -- Вы сомневаетесь в наших словах? Но разве земляне не похожи на цириан?
  -- Может и похожи, только я точно знаю, кто на самом деле породил гуманоидов Земли!
   Цириане единым движением откинулись на спинки стульев и замерли в странном трансе.
  -- Этого не может быть!
  -- Почему же?
  -- Мы справлялись в архивах СЦ, там не было сведений о Земле и ее обитателях.
  -- Ну, и что, разве это дает вам право говорить, что вы породили эту цивилизацию?
  -- Ну, хорошо, мы не будем спорить, но мы столько времени и сил вложили в землян, что вполне обоснованно считаем их цивилизацию своим детищем.
  -- С этим я спорить не собираюсь, - едва заметно пожал плечами Коринни. - Но создали землян не вы.
  -- А кто, может быть, бог?
  -- Так или иначе, он всех нас создал.
  -- Простите, командор, - не унимался Лерус, - но я не могу не спросить, насколько достоверно то, что вы утверждаете.
  -- А я не скрываю. У нас есть записанная история пришельца с планеты Ирия, в которой рассказано о том, что земляне, это плод генетического скрещивания их с местными приматами.
  -- Но разве это доказательства?
  -- Хорошо, тогда скажите, вы где-нибудь упоминали о двух больших пирамидах недалеко от берега внутреннего моря?
   Цириане напряглись.
  -- Нет, - через полминуты ответил Лерус.
  -- Так вот, дайте команду просканировать одну из них метров на сто - сто пятьдесят в глубину, там должна быть значительная металлическая аномалия.
   Цириане опять напряглись, на этот раз, закрыв глаза. Пол уже понял, что они были телепатами, поэтому ничему не удивлялся. Он размышлял о том, что, скорее всего, данные справочника не врали о цирианах. Они были странные, словно не от мира сего, видимо, их родной мир был действительно миром облаков, а здесь они сами или с чьей-то помощью создали тела и вплотную изучают землян. И не просто изучают, скорее всего, активно вмешиваются в ход их развития. Как же ему быть? Если исходить сугубо из логики представителя СЦ, то он должен всех выгнать из системы, но что он этим добьется? Спокойствия землян? А какое дело до этого хоравам? Он прибыл сюда в первую очередь для того, чтобы решить проблему восстановления репродуктивной способности хоравов. Ради этой цели он пойдет на компромиссы.... Интересно, а что же здесь цириане столько лет разыскивают?!
   Гости вздрогнули и открыли глаза. Лерус озадачено качнул головой.
  -- Командор, мои друзья провели то, что вы просили и подтверждают ваши слова. Скажите, что это такое?
  -- Там в космическом корабле покоится тело ирийца, гены которого использовались при создании популяции земных гуманоидов. Его тело, насколько нам известно, покоится в криогенной камере, но сам он умер. Даже если энергия корабля уже иссякла, все равно его останки могут быть идентифицированы. Не так ли, Лерус?
  -- Да, командор, - после некоторой паузы отозвался цирианин, - теперь вы нас убедили. В этой связи прошу извинения за....
  -- Не стоит, Лерус! - перебил его по-свойски Коринни. - Я прекрасно все понял, не стоит объяснять и извиняться, давайте лучше договариваться.
  -- О чем?
  -- О сотрудничестве. Я предлагаю вам сотрудничать с нами, - Пол чуть подался вперед. - Буду откровенен, у хоравов есть свой интерес в этой системе, так же, как есть он и у вас. Не будем друг друга разгадывать, пусть каждый остается при своем интересе, а вот работать рядом мы должны научиться. Ну, что, поговорим?
  -- Мы готовы. Что вы предлагаете?
  -- Отлично! Но ответьте прежде на мой последний вопрос: кроме вас самих, интересуются ли Землей другие цивилизации?
  -- Да, и не только цивилизации.
  -- Кто же тогда?
  -- Мы не знаем. Они на контакт не идут. Мы предполагаем, что некоторые существа не из нашей вселенной.
  -- Вселенной?! - Коринни удивленно покачал головой. - Что ж, это еще более интересно. Впрочем, вопросов пока больше не будет, перехожу к конкретным предложениям. Готовы?
  -- Да.
  -- Итак, первое условие: вы делитесь со мной всей накопленной информацией по планете Земля и ее обитателям. Второе условие: оставаясь в системе, вы не должны официально контактировать с обитателями Земли. Третье условие: вы должны честно помогать нам, пресекать попытки официального вмешательства в дела землян со стороны других присутствующих здесь разумов. Хоравы и цириане совместно должны убедить всех, кто здесь есть, играть по нашим правилам.
  -- А что мы будем иметь взамен?
  -- Ничего нового, кроме того, что у вас было, уважаемые коллеги.
  -- То есть вы нам не мешаете?
  -- А вы нам. Но помните условие о недопущении официальных контактов!
   Цириане опять впали в транс. Лерус первым открыл глаза и сказал:
  -- Мы согласны и принимаем все ваши условия.
  -- Отлично! - Коринни встал, цириане тоже. - Лерус! - окликнул Пол их переговорщика. - А если не секрет, что вы ищете на Земле?
   Все три цирианина замерли, потом неожиданно заговорил крайний справа:
  -- У землян очень богатое воображение и способность к творчеству. Мы считаем, что во Вселенной по этим показателям они одни из первых. Нам это очень интересно.
  -- Ни слова больше! - Коринни возвел руки вверх. - Благодарю от всей души вас и ваш народ.
  -- И мы вас, командор, благодарим, рады были познакомиться.
   Переговоры закончились.

***

  -- Заходите Сью, я вас уже давно жду.
   Директор научно-экспериментального института проблем репродукции Хаим Сью робко шагнул в громадный кабинет Коринни. О, как он не любил эти походы к начальству!
  -- Здравствуйте, командор.
  -- Вы это серьезно?
  -- Что, серьезно?
  -- Здоровья мне желаете?
  -- Конечно!
  -- А здоровьем всех хоравов, когда начнете заниматься?!
  -- Но к нам поступил такой большой объем данных, что только на его систематизацию уйдут годы!
  -- Это вы бросьте, Хаим, у нас с вами нет такого запаса времени, - Коринни небрежно кивнул на кресло перед своим столом. - Садитесь.
  -- Но почему? - директор осторожно присел на край сидения. - Насколько мне известно, срок нашей экспедиции не ограничен!
   Коринни мысленно поморщился. Сью был редкостным нытиком и занудой. Его чуть ли не силой впихнули в состав экспедиции со всем институтом, и теперь он чувствовал себя обиженным, поэтому ворчал и брюзжал постоянно. Пола от него спасало только странное чувство боязни, которое он внушал Хаиму, то ли покровительством могущественного дяди, то ли своей командорской должностью. Обычно Сью старался не попадаться Коринни на глаза, но порою в него словно бес вселялся, особенно, когда вопросы касались его института. Он спорил с командором до последнего, одновременно дрожа от страха и млея от собственной дерзости.
  -- Знаете, Хаим, вы бываете на редкость некорректны. Вы три месяца обсасываете чужую информацию, добытую мною в ходе нелегких переговоров, а результатов нет никаких! Я никому не позволю медлить, даже если мне приведут самые убедительные для этого причины. У меня есть свое видение выполнения главной задачи нашей экспедиции.
  -- Командор, но некомпетентные решения могут только навредить!
  -- Вы имеете ввиду меня, Хаим?!
  -- Нет, я так, вообщем....
  -- Я вижу, Сью, что вы пребываете в плену некоторых иллюзий, например, считаете, что вольны сами определять сроки и направления научной деятельности. Или я неправ?
  -- Ну, вы несколько обостряете ситуацию, но в целом определили ее верно.
  -- Так вот, придется вам кое-что напомнить. Сколько лет вы возглавляете институт проблем репродукции? Почти сто пятьдесят тысяч лет?! Я не ошибся?
  -- Нет. Но я не вижу связи....
  -- Я еще не закончил, прошу меня не перебивать!
  -- Простите, командор, я несколько несдержан.
  -- Вот именно! Я не хочу с вами ссориться, Сью. Все мы здесь должны работать, как единое целое. Такая задача поставлена передо мной Советом Недины. На всякий случай, хочу напомнить, что права командора в экспедиции весьма обширны. Я могу снять вас с вашего многолетнего поста и назначить на него любого лаборанта....
  -- Но.... - попытался было вставить слово директор института, но под грозным взглядом Коринни съежился и замолчал.
  -- Давайте раз и навсегда договоримся, здесь на корабле я хозяин, но не сам по себе, а как гарант интересов всех хоравов, ждущих нас с надеждой назад. Если вы с чем-то не согласны, пишите докладные, жалобы, доносы, но разбирать их все равно будем на Недине. Вам понятны мои доводы?
  -- Да, командор.
  -- Очень хорошо. Будет лучше, если вы с ними еще и согласитесь. Впрочем, давайте вернемся к делу. Что вы можете сказать по главному вопросу?
  -- Как я уже говорил, - робко начал Сью, - информации очень много, а выводов, нет. Цириане нам их или не дали, или их у них просто нет. Поэтому мои сотрудники днем и ночью разбирают завалы, которые вывалили на нас цириане. Я не знаю, как еще можно ускорить этот процесс. - Директор вопросительно уставился на командора.
  -- Хм, - Коринни нервно потер руки. - Хаим, а если я дам вам персонал своего аппарата, это может ускорить дело?
  -- Да! У вас в научном отделе есть хорошие специалисты.
  -- Но учтите, Сью, это только временно!
  -- Конечно, командор.
  -- Итак, когда вы займетесь экспериментами?
  -- Командор, дайте нам еще полгода.
  -- Хорошо, даю, но при условии, если через две недели вы дадите мне на утверждение подробный план разведывательных полетов! Это не просьба, Сью, это распоряжение!
   Когда удрученный директор удалился, Коринни вызвал к себе Джулию. Та явилась с толстой папкой, набитой листами.
  -- Джулия, - Пол кивнул на бумаги в ее руках, - может быть, хотя бы вы меня чем-то порадуете?
  -- Судя по вашим словам, командор, Сью вас не порадовал? - улыбнулась она.
  -- Нет. Он опять ворчал и клянчил время. Зато я понял его заветное желание: он хочет погрузиться в океан добытых цирианами фактов и плавать в их глубинах до скончания веков.
  -- Наверное, вы правы.
  -- Что у вас есть, Джулия?
  -- Командор, есть письмо от канцлера, я его приняла буквально минуту назад. Начать с него?
  -- Конечно! Читайте.
   Коринни уже знал, что как только дубликаты материалов цириан дошли до Недины, Гариль переворошил Совет и добился создания нового института, проект которого у него был уже готов. Он собрал в него самых авторитетных ученых планеты, не вошедших в экспедицию, а таких было немало, Хаим Сью не любил очень "умных", могущих составить ему даже отдаленную конкуренцию. Новое детище канцлера назвали Институтом прогнозов.
   Секретарь уселась в кресло и открыла папку.
   "Уважаемый Пол! Я весьма признателен тебе за информацию, полученную от дракона и от цириан, мы уже активно с ней работаем. Параллельно я веду активную переписку с архивами и библиотеками Совета Цивилизаций. Пока мы, хоравы, не члены СЦ, полного доступа к их банку данных нам не дают, но на отдельные запросы отвечают. Правда, не всегда полно, кое-что совсем замалчивают, но и на том, спасибо. Так вот, я спешу написать это письмо потому, что пришел, на мой взгляд, к очень важным выводам, которые, несомненно, помогут тебе в организации работы на месте.
   Точка бифуркации, явление во вселенной очень редкое. Точек напряжения много, но лишь отдельным суждено стать точкой бифуркации. Насколько я понял, все члены СЦ озабочены поисками таких мест во вселенной и ведут за ними наблюдение. Чем опасны такие точки, я не знаю, могу лишь догадываться, что из них могут исходить некие события или действия, влияющие каким-то образом на всю вселенную. Анализируя то, что мне попало в руки, я определил один из признаков бифуркации, это избыточность. Поясняю: точка бифуркации всегда уникальна, всегда отличается от обычного порядка вещей, в ней происходит нечто, не происходящее больше нигде. То есть, если ты дашь команду искать и систематизировать такие признаки, то, во-первых, ты убедишься, что солнечная система, это действительно точка бифуркации, а не ее имитация; во-вторых, ты завладеешь важной информацией, на основе которой будешь искать дорогу к нашему возрождению.
   Надеюсь, это письмо тебе пригодится.
   Люций Гариль."
   Пол перечитал текст еще раз, медленно положил лист перед собой и вопросительно взглянул на своего секретаря.
  -- И что вы можете сказать по поводу этого письма, Джулия?
  -- Я?!
  -- А кто же еще?
  -- Мне письмо показалось очень любопытным.
  -- То есть, вы согласны с умозаключениями канцлера?
  -- Да, полностью.
  -- В таком случае, Джулия, с завтрашнего дня вы назначаетесь начальником научного отдела моего аппарата и временно присоединяетесь к институту Сью. Вам все понятно?
  -- Да. Я полагаю, что я должна найти то, о чем пишет канцлер?
  -- Совершенно верно. И поторопитесь, время не ждет.
  
  

***

   Коринни нервно потирал щупальца друг о друга. Перед ним лежала тоненькая папка, только что оставленная молчаливой Джулией. На вопрос Пола, "Есть что-то интересное?" она коротко ответила, "Не то слово!" и неслышно удалилась. И вот теперь командор уже несколько минут не мог себя заставить перевернуть первый лист. Наконец он приструнил себя и подтянул к себе папку.
   В ней был всего один документ под названием: "Анализ избыточности системы Солнца". Коринни углубился в чтение.
   "Светило системы относится к классу малых звезд и, судя по результатам наблюдения за ним в течение нескольких тысяч лет, отличается редкой для такого класса звезд стабильностью*. Система имеет десять планет, ни одна из которых не походит на другую*. Цириане считают, что из десяти планет, по крайней мере шесть относятся к живым спящим, а одна, под названием Земля, к активно живущим типам планет. Для системы малой звезды Солнце имеет избыточно много планет*, и еще более избыточно в системе наличие живых планет*.
   Планетарная система Солнца также уникальна. Тысячи обследованных членами СЦ звездных систем, имеющих планеты, отвечали правилу: у светила по малым орбитам вращаются крупные планеты, а затем по убывающей массе располагаются другие планеты. В Солнечной системе все наоборот: по ближним орбитам кружат не большие, а малые планеты*. В "обычных" звездных системах планеты вращаются по эллиптическим орбитам, а в Солнечной системе - практически по идеально круглым орбитам*. К тому же все основные планеты вращаются в одной плоскости, и только орбиты двух последних планет отклонены. Расстояние от светила до каждой из планет подчиняется несложной формуле*, что также нигде во вселенной не отмечалось. На основании этой столь явной закономерности цириане утверждают, что пояс астероидов между четвертой и пятой планетой является остатками погибшей планеты.
   Наибольшего внимания заслуживает третья планета. Она уникальна тем, что ее трехмерные пространства не объединены четырехмерным измерением, а существуют самостоятельно, имеют различные ландшафтные и климатические условия. Более того, Землю нельзя отнести к классическому четырехмерному пространству, так как каждое из трех трехмерий имеет по три пространственных тени, соответствующих пятой мерности. Три измерения необитаемы, три измерения изобилуют живым миром без признаков разума, а три измерения населены разумными существами, цивилизации которых находятся на разных степенях развития. Каждое из измерений, в отличие от остальной вселенной, практически изолированы друг от друга*. Традиционные способы переходов между трехмерными измерениями на планете Земля не работают, хотя локальные проходы цирианами наблюдались, но они всегда возникали спонтанно и существовали недолго*.
   Цириане все свое внимание уделяли цивилизации людей и почти не интересовались двумя другими. Из материалов, которые они собрали, прослеживается однозначный вывод: одна из цивилизаций им не понятна в корне, нет даже данных, как выглядят разумные существа, а вторая цивилизация является однородным и весьма социально развитым сообществом потомков динозавров. Цириане назвали их динозариями. Их цивилизацию нельзя в полной мере назвать технологической, так как она в самой малой степени зависит от техники или науки. Динозарии питаются дичью, которую разводят в лесах, они не строят городов, за исключением примитивных храмов. На контакт они идут неохотно и проявляют необъяснимую агрессию к чужакам, в космос не стремятся, очень высокомерны и одновременно ранимы.
   Уникальные особенности Солнечной системы наделили третью планету идеальными условиями для белковой жизни. На Земле сосредоточены огромные запасы воды, что, впрочем, само по себе не является уникальным случаем во вселенной. Удивительным является температурное постоянство, при котором основная масса воды пребывает в жидком состоянии*. Животный и растительный мир планеты во всех трехмерьях чрезвычайно богат и разнообразен, что свидетельствует об уникальной активности планетарной сущности*.
   Весьма любопытным являются данные о разумных гуманоидах, людях. Их цивилизация социально крайне неоднородна. На планете одновременно существуют самые примитивные сообщества и вполне развитые государства, что не имеет аналогов во вселенной*. Нации и народности (а их тысячи) разделены внешним видом, языковыми барьерами, образом жизни, антагонистическими верованиями и спецификой мышления. Но при всем этом все типы людей являются генетически совместимыми!* Человеческие сообщества постоянно воюют между собой, неся громадные потери. Отношение к ценности единицы разумной жизни на Земле уникально низкое на фоне прочих, даже самых жестких цивилизаций вселенной*. Есть много примеров агрессии к другим видам, но не внутри своего народа! У человеческой цивилизации редкое сопротивление к слиянию в единое сообщество, национальное всегда ставится превыше планетарного. Такое отношение встречается в древних исторических хрониках отдельных цивилизаций, но всегда относится к уровню допланетарного развития. Все нормальные разумные сообщества после осознания нормальной космогонии быстро приходили к добровольному единению, тем более, что только после этого возможен прямой контакт с другими цивилизациями вселенной. Земляне же, давно достигнув этого уровня, повсеместно считают чистоту рас и наций доблестью и яро защищают свои обособленности*. При этом многие представители человечества уникально одарены способностью к творчеству и познанию*. Особо следует отметить, что любой из землян обладает широчайшей степенью эмоциональной свободы и волевой независимостью*.
   Знак * обозначает проявление избыточности. 17 * - это очень высокий показатель, говорящий об уникально благоприятных условиях для реализации закона отражения на Земле. Следует отметить, что данный анализ проведен только на основе информации, полученной от цириан, а она до сих пор до конца не изучена и список избыточности может со временем пополнится. Цириане собирали в основном фактуру и вели статистику, выводов и идей в их банках данных не обнаружено.
   Заключение: система Солнца и ее третья планета с вероятностью 98% относятся к категории точки бифуркации и заслуживают самого пристального изучения".
   Коринни задумчиво откинулся на спинку кресла. Нечто подобное он предполагал, но не в такой степени. Не зря вокруг Земли закрутилась вся эта суета.
  -- Джулия!
  -- Слушаю, командор.
  -- Зайдите.
   Секретарь уселась в кресле напротив и всем своим видом продемонстрировала готовность слушать.
  -- Джулия, что вы сами думаете об этом? - Коринни кивнул на папку.
  -- Наверное, то же самое, что и вы, командор: людей нужно изучать, возможно, в них спрятан ключ к нашему возрождению.
  -- Но почему именно в них, а не в диназариях, например?
  -- Потому что диназарии, это родные дети планеты, а люди, это космический нонсенс! Ведь только мы, хоравы, благодаря откровениям святого Горы, обладаем уникальной информацией о том, что люди, это невероятная генетическая смесь, чудо, не имеющее аналогов во вселенной.
  -- Теперь не только мы, - вздохнул Пол. - Дракон книгу Георга тоже читал, а уж он то своего не упустит!
  -- Но я не думаю, что цириане направили Чару столько информации, сколько они были вынуждены отдать нам!
  -- То есть, вы хотите сказать, Джулия, что только мы, хоравы, в данный момент обладаем всей полнотой информации?!
  -- Совершенно верно, командор, - секретарь чуть подалась вперед. - И вы не станете отрицать, что это произошло только благодаря вашему умелому руководству?
   Пустяковый комплемент, но Коринни чуть не задохнулся от неожиданно нахлынувшего на него восторга и еле-еле сдержал дурацкую улыбку. Он лишь махнул рукой.
  -- Оставим это, Джулия. Лучше ответьте, почему Земля стала точкой бифуркации, а не Ирия, например?
  -- Наверное, я смогу ответить, так как этот вопрос мы неоднократно обсуждали с канцлером на Недине. По его мнению, точкой бифуркации было предназначено стать Ирии, но в процесс вмешался тот, чье имя умалчивают. Судя по описанным Горой событиям, он хотел не просто помешать господу, а собирался разрушить этот участок вселенной. Лишь чудо спасло Ирию и ее систему от гибели.
  -- Да, - задумчиво отозвался Коринни, - по иному и не скажешь, только "чудо". Джулия, получается, что бог намеренно переместил ирийцев на Землю! Это же была их первая межзвездная экспедиция, примитивная по своему исполнению, но выбор ее цели оказался безупречно верным: из десятков тысяч или даже сотен тысяч звезд, которых они могли достигнуть, они выбрали именно Солнце!
   Секретарь с изумлением уставилась на своего патрона, она никак не ожидала, что он может выдать новые мысли, а его догадка именно такой и являлась!
  -- Браво, командор! - вырвалось у нее. - Эту вашу идею я обязательно сообщу канцлеру, если вы, конечно, не возражаете.
  -- Нет, не возражаю. Буду рад, если она ему пригодится. А теперь давайте вернемся к текущим делам. Как продвигается процесс подтверждения нашего статуса?
  -- Вы имеете ввиду признание космитами свода наших правил?
  -- Да.
  -- От четырех присутствующих здесь экспедиций космитов мы уже получили согласие и обязательство выполнять наши требования, а также содействовать нам в контроле над Солнечной системой.
  -- Очень хорошо. Но цириане говорили о большем количестве цивилизаций, присутствующих здесь.
  -- Совершенно верно, но часть экспедиций после нашего появления ушли из системы.
  -- Или спрятались?
  -- Возможно, но это не меняет дело, в любом случае, если они вернутся, они должны будут получить у нас аккредитацию....
  -- Да, - прервал ее Пол, - только для этого нужно подготовить соответствующее послание Чару!
  -- Оно уже готово, командор, - Джулия положила перед Коринни лист бумаги. - Вам нужно только просмотреть, внести коррективы, если это необходимо, и утвердить.
  -- Хм, а вы толковый секретарь, Джулия, - сказал Пол и склонился над документом.
   "Великий Чар! Сообщаю, что наша экспедиция приступила к выполнению своей задачи. В Солнечной системе мы обнаружили присутствие других космитов, в том числе цириан, наблюдающих за землянами уже несколько тысяч лет. В основном все космиты, с которыми мы выходили на контакт, проявили себя лояльно и признали нашу миссию. В ходе многократных переговоров мы выработали определенный свод правил для всех без исключения космитов, находящихся или прибывших сюда в будущем. Мы постарались сделать правила лаконичными и понятными, дабы избежать возможности двойного толкования. Ниже привожу основные положения:
      -- Цивилизация ... настоящим документом подтверждает полномочия хоравов по контролю над Солнечной системой.
      -- В ходе пребывания в Солнечной системе цивилизация ... принимает на себя обязательства в соблюдении следующих основных принципов:
      -- Любая деятельность в Солнечной системе начинается с аккредитации у хоравов.
      -- Официальные контакты с правительствами земных сообществ категорически запрещены.
      -- Прямое или косвенное вмешательство в развитие земной цивилизации запрещается.
      -- Изучение землян должно быть скрытным. Ответственность за меры маскировки своего присутствия в Солнечной системе лежит на Цивилизации ....
      -- Цивилизация ... добровольно и ответственно принимает на себя обязательства содействия хоравам в рамках указанных выше пунктов, в том числе в выявлении и ликвидации нарушений.
      -- Нарушение или уклонение от любого из вышеуказанных правил карается санкциями: предупреждениями, нотой протеста, лишением аккредитации и насильственным выдворением из системы.
   Надеюсь, вы одобрите данный документ, тем более, что четыре члена СЦ, представители которых находятся в Солнечной системе, уже подписали его.
   С наилучшими пожеланиями, командор Коринни".
  -- Неплохо. Пожалуй, и править нечего.
   Пол поставил витиеватую роспись внизу письма и пододвинул его Джулии. Глядя вслед ее неторопливой походке, он раздумывал над тем, как воспримет дракон это письмо. А вдруг он пришлет разгневанный ответ, в котором упрекнет за самоуправство, за утайку важной информации?! Придется тогда всю вину брать на себя, пусть все, что они делают здесь, будет от его имени. В случае провала миссии, виновен, будет лично он, а не хоравы, а в случае успеха....
   Коринни мечтательно улыбнулся.

Ариан. Темная Империя

  
   Проквусту снился необыкновенный сон. В нем он вновь был человеком, большим, сильным, свободным. Он дружил с золотистым драконом и летал на нем меж звезд, сея семена жизни и крупицы великих знаний. Во сне он знал о вселенной так много, даже не знал, он ее понимал, был частью нее.
   Георг сладко потянулся и встал с удобного лежбища, похожего по удобству на диван, но полупрозрачное, словно отвердевшие клубы тумана. Он все еще находился под впечатлением чудесного сна, но действительность уже оттесняла сладкие грезы, возвращая заботу о грядущем дне. Новые друзья (а может быть, и не друзья?) ждали от него чего-то необыкновенного, того, что не в силах были сделать сами, а разве не были они могущественны?! Насколько они искренни, размышлял Проквуст, не готовят ли мне ловушку? И сам же отвечал: а зачем ему готовить ловушки, если он и так в их власти, разве он в силах противостоять им? Ну, почему же, спросила дерзкая и гордая мысль, разве не ты ослепил своим душевным огнем великого дракона?! Во-первых, не своим светом, а солнечным, во-вторых, дракон всего лишь зажмурился, а в-третьих, самый пагубный путь к ошибкам устелен гордыней!
   Георг огляделся. Странно, но он находился в круглой комнате без дверей. Ну, вот, уже заточили. Но он отбросил и эту мыслишку, слишком она была нелогична. "Дверь!", - мысленно приказал он, и тут же перед ним открылся проход. Проквуст осторожно выглянул наружу, там ничего не было, один светлый туман. Хм, подумал он, и представил вчерашний зал переговоров. Дымка перед ним всколыхнулась и угодливо открыла дорогу к дракону. Тот восседал за своим столом и, закрыв глаза, о чем-то размышлял. А может, спал?
  -- Мы не спим, Гора, я же говорил. Присаживайся, разговор будет долгий.
   Перед Георгом проявилось кресло, куда он с удовольствием уселся, ему нравилась здешняя мебель, она сама принимала форму, наиболее удобную для сидящего на нем тела. Проквуст приятно развалился и поднял глаза на Чара.
  -- Готов? Отлично. Должен тебе сказать, человек, ты меня поразил. Из истории твоей жизни я понял, что ты не мыслитель, не философ, ты родился обычным представителем своей расы. Так ведь?
  -- Да, это так.
  -- Но то, что изложил ты в своей книге, является полезным даже для нас, для каждого из членов Совета. Скажи, откуда ты почерпнул эти знания?
  -- Я ссылался в книге на своих учителей, Чар. Я знаю, что учение Церкви Рока сосредоточено в "Конструкторе", но мне так и не довелось ее прочитать. Кто ее автор, мне неведомо.
  -- Очень жаль. Скажи, есть ли надежда для нас ознакомиться с этой книгой?
  -- Она так важна для вас?
  -- Да, очень важна. Многое из того, что ты излагаешь, нам известно, но эти знания являются сокровенными для нас, поэтому сам факт наличия такого знания, столь ярко сосредоточенного и находящегося в руках, скажу прямо, очень молодой, по нашим меркам примитивной цивилизации, является для нас великой загадкой.
  -- Сожалею, Чар, но я вряд ли могу помочь вам открыть источник "Конструктора". Знаю только, что пришел он из глубокой древности, еще до того, как на Ирии появился Дух.
  -- Да, ты писал о нем, - дракон задумался. - Невероятно, я никогда не мог предположить, что такое возможно. Удивительно. Так как на счет получения этой книги?
  -- Я думаю, что проблем с этим не будет. Но для этого надо попасть на Ирию и выяснить, сохранилась ли она. Ведь на моей планете прошли тысячи лет.
  -- Что есть, тысячи лет? Не более мгновения в жизни вселенной.
  -- Так мне что, надо вернуться на Ирию?
  -- Нет, Гора, задание у тебя другое. Оно более неотложное, чем дорога к новому знанию.
  -- Но вы же можете сами посетить Ирию. Я покажу, где она находится, люди встретят вас с радостью.
  -- Это спорный вопрос, но дело не в этом. У нас существует запрет на вмешательство в развитие молодых цивилизаций, и мы не можем его нарушить.
  -- Но почему, вы ведь придете на Ирию с добрыми намерениями?!
  -- Неважны намерения, важны их последствия. Впрочем, давай на эту тему поговорим в другой раз.
  -- Хорошо, Чар, раз ты так считаешь....
  -- Только не надо таить на меня обиду, Гора. Это не моя прихоть.
  -- Хорошо, хорошо, великий дракон, я искренне не обижаюсь.
  -- Благодарю за понимание. Видишь ли, правила невмешательства выше Совета Цивилизаций, мы не вправе их нарушить.
  -- Кто же вам может устанавливать правила?
  -- Договор с другими.
  -- Не понял, что значит, с другими?
  -- Об этом и будет наш с тобой разговор. Только сначала я хочу тебя спросить, можешь ли ты покидать свое тело?
  -- А зачем этот тебе знать, Чар?
  -- Это важно. Хоравы нам уже сообщили технологию кокона, она для нас очень интересна.
  -- Ты имеешь ввиду искусственный организм? Но почему кокон?
  -- Потому что по технологии хоравов наше астральное тело плотно сворачивается в биоорганизме, пряча даже свою ауру.
  -- Но я вижу ауру хоравов!
  -- Да? Очень интересно! Твоя чувствительность к ее отблескам уникальна! Мы, например, такой уровень восприятия, достигаем только с помощью специальных устройств. Да, ты, Гора, воистину подарок судьбы.
  -- Не надо меня хвалить, Чар, мне это вредно.
  -- Ха! - дракон улыбнулся. - Хвала для всех вредна, Георг. А мою ауру ты видишь?
  -- Нет. Кстати, почему?
  -- Потому что я такой родился, моя чешуя все экранирует. А хочешь, давай друг на друга полюбуемся?
  -- Я не против.
   Проквуст прекрасно понял, что предлагает дракон. Представить друг другу ауры на обозрение значило больше, чем просто знакомство, ты как бы раздевался, снимал с себя кожу, обнажая сокровенную сущность, о которой, возможно, и сам не подозревал. Георг сосредоточился и тут же подхватил незримыми пальцами золотистую ниточку. Она послушно напряглась, показывая дорогу наружу. В этот раз Проквуст действовал смелее, одним сильным движением оттолкнулся и заскользил вдоль. Сумрак его искусственного тела сменился приятной голубизной. Как он и предполагал, он попал не в кабинет дракона, а в незнакомое пространство, но оно было таким приятным! Георг осмотрел себя. Его голые ноги утопали в зеленой траве, которая бурно росла на склоне, ведущего к тихой извилистой речушке, кожу спины приятно грело родное солнце. Странно, подумал он, я голый? Но нагота его совсем не смутила. Другой берег речки видимо был миром дракона. Берег был из красного плотного камня, из которого росли изумительной красоты желтые кристаллы. Вдали темнели нескончаемые горные кряжи, черные в тени сплошных багряных туч.
   Проквуст медленно спустился, с наслаждением вдыхая струи чистого воздуха и сел на небольшой валун возле воды. За берегом громыхнуло, сверкнули молнии, и среди них мелькнула золотистая точка. Она быстро приближалась, превращаясь в блистающего золотом летящего дракона. Когда он вырос настолько, что стали видны перепонки на крыльях, Георг заметил, что на нем не было чешуи. Не она блестела в багряном свете, сам дракон светился золотом, излучал его щедро, но не слепил им, а словно одаривал. Он был очень большой. Как же мы будем общаться, подумал Проквуст? Словно услышав его, огромный дракон сложил крылья и нырнул вниз, уменьшаясь с каждым метром. Мгновение, и он опустился напротив него.
  -- Рад видеть тебя, Чар! - крикнул ему Георг.
  -- И я рад, Гора, - дракон поджал лапы и уютно устроился между камнями. - Как тебе мой мир?
  -- Красивый, но, наверное, слишком жаркий.
  -- Да, для тебя, пожалуй, - Чар внимательно всматривался в Проквуста. Тому даже стало неловко.
  -- Извини, я раздет.
  -- Раздет?! Ты ошибаешься, Георг. Ты одет в шикарную шубу из света. А ты ее не видишь?
  -- Нет.
  -- А ты посмотрись в речку.
   Проквуст наклонился и в мягких струях воды увидел плотное бело-голубое сияние вокруг себя, из-под которого мелькали сполохи золотистого цвета. Казалось, что под верхней одеждой на нем был надет золотой костюм. Георг озадаченно покачал головой.
  -- Что, сам на себя удивляешься?
  -- Да, спорить не буду, очень удивляюсь. Скажи, Чар, а ты себя каким видишь?
   Дракон смешно вытянул длинную шею и глянул в воду.
  -- Золотым себя вижу.
  -- Понятно.
  -- Что тебе понятно, человек?
  -- Понятно, что ты и видишь себя золотым, золотым и чувствуешь.
  -- Ха, шутишь?
  -- Шучу.
  -- Ну, ладно, теперь давай о серьезном. Георг, твой наряд мне представляется очень пестрым. Что ты об этом можешь сказать?
  -- Пестрым? Из-за трех цветов?
  -- Не из-за трех, - усмехнулся дракон. - Если бы ты себя увидел моим зрением, то был бы поражен мешаниной цвета. Скажи, все ли ты написал в своей книге о своих приключениях?
  -- Нет, не все. Но я не хочу это обсуждать, потому что не уверен, что это будет уместно.
  -- Вот как? - дракон озадаченно потер лапой подбородок, изогнув кольцом шею. - Возможно, ты и прав. А ты знаешь, что обилие цветов, причем хороших, добрых цветов, твоей ауры, говорит о том, что ты побывал во всех измерениях вселенной?
  -- Но я не помню такого!
  -- А ты вспомни, не сейчас, как-нибудь потом. А сейчас подумай вот над чем: откуда пятно темноты в твоей ауре?
  -- Темноты?! - у Проквуста все похолодело внутри.
  -- Да, темноты.
  -- Может быть, оттого, что я совершил убийство на заре своей жизни? - Грустно выдавил из себя Георг и покраснел от стыда.
  -- Нет, Гора, я прочитал твою историю, и думаю, что ты черноту своего позора давно смыл, в тебе не чернота, мой глаз угадывает отблеск тьмы. У меня очень острое зрение в таких делах, ты уж поверь мне.
  -- Но я не знаю....
  -- Думай, Георг, вспоминай, это очень важно.
  -- Если только в самом начале, когда я умер? Я ведь себя не помнил.
  -- То есть ты не помнишь свой путь, после того как разрушил Черный Кристалл?
  -- Нет. Вернее, очень смутно. Помню только давящую темноту, жуткий голос, словно рычащий на меня, а потом толчок и бесконечная вселенная вокруг.
  -- Со звездами?
   Проквуст задумался.
  -- Нет, звезды были потом.
  -- Да, так я и думал. Ты прошел все измерения без перевоплощений, Георг. Редчайший случай. На моей памяти, вообще единственный, а я очень долго живу.
  -- Прости, Чар, но я не успеваю за ходом твоих мыслей.
  -- Неважно, Гора, придет время, сам все поймешь. Я тебе другое скажу, твоя аура должна состоять не из цветных лоскутков, а сиять ярчайшим золотом....
  -- Но....
  -- Не перебивай! Ты подхватил кусок тьмы, как заразу, и до сих пор от нее не вылечился. Я не доктор, рецептов не знаю, могу только верить, что ты справишься, но теперь у меня появились глубокие сомнения в целесообразности привлечения тебя к той службе, которая тебе предназначалась.
  -- Ты говоришь загадками, а не проще ли рассказать мне все, чтобы я мог сам принять решение?
  -- Я думаю над этим. Давай помолчим.
   Дракон неожиданно засунул голову под левое крыло и замер. Проквуст несколько минут растерянно смотрел на него, потом откинулся на спину и уставился на солнышко в зените. Оно было теплым и приветливым. Он привычно раскрылся навстречу его лучам, жадно вдохнул их в себя, нежно погладил и уложил в кладовой солнечного сплетения. Потом новый вздох, и новая порция послушно легла рядом с первой. Георг чувствовал, как наполняется золотой энергией, как она плещется в нем мощной волной, спящей до поры до времени, послушная его воле.
  -- Эй! - зарычало ему прямо в ухо взбунтовавшееся пространство.
   Проквуст открыл глаза и недоуменно уставился на сердито оскалившегося дракона.
  -- Гора, прекрати меня обгладывать! Что смотришь невинно?! Это я тебе говорю! Ты прямо вампир какой-то, я тебе уют создал, а ты его в карман складываешь!
   Только теперь Проквуст сообразил, что голый каменистый берег режет ему бока острыми камешками, а низкое и хмурое темное небо осуждающе нависло над головой. Он сразу все понял.
  -- Прости, Чар! - испуганно крикнул он. - Я не думал....
  -- Ладно, не суетись, - добродушно усмехнулся дракон. - Я не обеднею, только теперь солнце для себя сам зажигай. - И опять засунул зубастую голову под крыло.
   Зато, теперь у Георга появилось занятие! Сосредоточившись, он сначала отодвинул тучи ввысь, туда, где они бесследно растаяли, потом наполнил небо синью. Довольно быстро он вырастил прежний травяной ковер, а вот со светилом ему пришлось возиться. Как только он выкатывал на небосклон диск солнца и начинал наливать его желтым огнем, как тут же ощущал, как опустошаются его кладовые, он испуганно останавливался, и светило медленно гасло. В конце концов, он схитрил: сделал ранний рассвет, для розового неба за спиной ему понадобилось совсем немного энергии. Проквуст огляделся и удовлетворенно улыбнулся. Дракон по-прежнему был неподвижен. Георгу стало скучно, он выбрал между травинками камешек поувесистей и кинул вводу. Тот сначала как-то неестественно вошел в нее, словно пленку продавливал, она лопнула как-то вдруг, с неестественно обильным каскадом брызг. Улыбаясь, Георг взял и дунул на этот маленький фонтан, и капельки воды щедро полетели к дракону, но, приблизившись, превратились в пар. Тот пошевелился, лениво вытянул из-под крыла голову и неожиданно широко зевнул, так широко, что в глубине пасти полыхнуло далеким огнем.
  -- Ну, что, все играешься, мальчишка?
   Проквуст радостно улыбнулся.
  -- Что улыбаешься?
  -- А меня мои друзья все время мальчишкой называли, даже после моей смерти.
  -- А ты считаешь, что они неправы?
  -- Не знаю, я не думал об этом.
  -- Ну, ладно, давай поговорим о серьезном. Я принимаю твое предложение, Гора. Я расскажу тебе, а решение принимать будешь сам.
   И дракон начал рассказ. Оказывается, во вселенной не было идиллического спокойствия. Кроме тысяч светлых, как называл их Чар, цивилизаций, существовали сотни (а может и тысячи, как их сосчитаешь?) темных цивилизаций.
  -- Но почему они темные, плохие что ли? - спросил Проквуст.
  -- Плохие? - Чар задумался. - Ну, и мастак ты вопросы задавать, вроде простой, а попробуй, ответь. Наверное, они все-таки плохие, с нашей точки зрения, да, и господу они не служат. Но себя они плохими не считают! Темнота их не от этого идет, а оттого, что у них ауры нет. Лишил их господь своего света, вот они и мечутся неприкаянными. Рыщут они по вселенной в поисках света, не признавая, что свет внутри себя надо искать, а они его от других заполучить хотят. Немало молодых цивилизаций было ими разорено, да, теперь не те времена. Теперь они вынуждены с нами считаться, на уговор с нами пошли, что нельзя вмешиваться в развитие молодого разума.
  -- И что, они соблюдают договор?
  -- Формально да, а так конечно исподтишка пакостничают. Мы за ними посматриваем, да разве на всю вселенную глаз хватит. К тому же они из измерения в измерение шастают, следы путают.
  -- Совет сильнее темных?
  -- Что? А, ты в смысле войны? Не знаю, может быть. Только дело здесь не в оружии, они за себя сильно боятся, открытой войны избегают, а нам она тоже не к чему.
  -- Но почему, они что, трусы?
  -- В какой-то степени их можно и так назвать. Только боятся они не из-за трусости, а из-за того, что потери темных не восполняются. Как у твоих хоравов. Они ведь о них, как и мы знали, только не трогали, все ждали, когда те окончательно созреют. А мы лишь один раз в Совет приглашаем, настаивать, не считаем возможным, больно уж серьезное решение.
  -- Но у хоравов есть аура!
  -- Есть, хоть и хиленькая, но есть, это факт. А ты можешь мне ответить, Гора, до твоего прихода к ним, была ли она у них?
  -- Нет, не могу.
  -- То-то и оно!
  -- Значит, мое задание связано с темными?
  -- Да, с ними. Была у меня мысль тебя к ним отправить, да, вот, пятно твое темное смущает, как бы оно весь твой свет не пожрало.
  -- Неужели ты веришь, что я могу предать?!
  -- Эх, молодой человек, ты-то не предашь, так ведь тебя обмануть могут! И не спорь со мной, я знаю, о чем говорю!
  -- Хорошо, спорить я не буду, но к заданию готов! В конце концов, я только собой рискую!
  -- Вот, видишь, уже самообман! Ты что же, всерьез думаешь, что принадлежишь сам себе?!
  -- Нет, - Проквуст удрученно опустил голову. - Ты прав, великий дракон, я еще мальчишка.
  -- Уже нет, раз такое сказать можешь.
  -- Тогда что я должен делать?
  -- Делать? А мы не знаем. Мы не знаем даже, нужно ли тебя посылать в глубину темных цивилизаций, потому что не знаем зачем. Просто есть, как ты говоришь, интуитивное ощущение, что это необходимо. А вдруг мы ошибаемся?
  -- Понятно: пойди туда, знаю куда, найди то, не знаю что?
  -- Во-во, точно сказано! Сам придумал?
  -- Нет, есть такая сказка у меня на планете. Ну, почти такая.
  -- Хорошая сказка. Так что, рискуем, принимаем неведомый бой?!
  -- Да, принимаем.
  -- Ну, тогда надо возвращаться, мне тебя еще надо готовить и готовить.
  
  

***

   Темная империя (ТИ) занимала большое звездное скопление Приад. Точное количество входящих в империю цивилизаций известно не было, единственно предполагалось, что их число значительно меньше членов Совета Цивилизаций. Кроме того, большинство из них относились по оценкам экспертов СЦ к типу затухающих цивилизаций и играли в ТИ второстепенные роли. Поэтому СЦ они мало интересовали, так как вступление в Совет было решением сугубо добровольным, не то что, насильственное включение в империю. Чар считал, что рано или поздно информация о Совете Цивилизаций до потенциальных претендентов (если они внутри ТИ имеются) дойдет, а значит, в конце концов, они придут в Совет. "Впереди у нас, - говорил он с пафосом, - только вечность, а вот им надо торопиться!". Проквуст долго обдумывал эту фразу, но так и не понял точной сути этого изречения: кому торопиться, куда? Здесь везде укладывался двоякий смысл. Георг попросил дракона уточнить, но тот ничего расшифровывать не стал, только зубасто ухмыльнулся, мол, сам поймешь.
   Подготовку Проквуста Чар построил таким образом, что все внимание уделялось информации о трех цивилизациях, составлявших костяк Темной империи. В данный момент Проквуст висел недалеко от системы Ариана и вспоминал то, что успел узнать за время подготовки к своей миссии.
   Звезда Ариана яркая, только цвет мрачноватый, в основном багряный, а он привык к солнцу чистого золотистого света. Именно здесь живут самые загадочные для СЦ существа, арианцы. О них мало что известно. На редких встречах сторон они никак себя не обозначали, лишь иногда, на самых важных переговорах, молчаливо присутствовали, прячась за низкими капюшонами просторных плащей. По словам Чара, эти плащи были очень интересны, так как экранировали любое излучение! Даже для самых лучших пси-уникомов СЦ они остались непроницаемы.
   Вели переговоры от имени Темной империи всегда грейсы из созвездия Репитека, маленькие создания гуманоидного типа. Георг просмотрел немало записей и сразу же обратил внимание, что вначале внешне грейсы чем-то напоминали ему сегодняшних хоравов, но буквально через минуту в них проявлялись черты, которые в совокупности вызывали лично у него омерзение. Грейсы были немного ниже хоравов, всегда одевались в плотно облегающие синие комбинезоны, без швов, пряжек или застежек. Головы у них были с покатыми лбами и уродливо закрученными назад массивными затылками. Лица темно-красные или коричневые, иногда в каких-то пятнах, глаза тоже крупные, но не круглые, а каплевидные. Нос отсутствовал, вместо него чернели две влажноватые дырочки, рот - узкая полоска с множеством мелких зубов. Неприятное зрелище. Но главное различие между ними, по личным ощущениям Проквуста, заключалось не во внешнем виде, а в первом впечатлении, получаемом от тех и от других. От хоравов веяло достоинством с легким налетом наивности и полудетской хитрости, а от грейсов исходили злобное чванство и готовность ко лжи.
   Третьим основным участником ТИ была цивилизация рептоидов из звездной системы Дракола. Их предками были рептилии и внешне они выглядели натуральными ящерами, только не очень большими. Рост под два метра, две мощных ноги, вернее, лапы, несущих массивное тело с выпирающими ребрами, длинная шея с вытянутой зубастой мордой. При ходьбе толстый и длинный хвост вытягивался параллельно земле, уравновешивая остальное тело. Стулья им были не нужны, например, при необходимости прочесть какой-нибудь документ, они приседали на свои задние лапы, выпрямлялись и смешно орудовали своими короткими передними конечностями с тремя гибкими пальцами. По словам Чара роль цивилизации Дракола в ТИ неясна и запутанна. С одной стороны, по накопившейся за многие тысяч лет информации, известно, что с точки зрения мощи и технологий, рептоиды стоят на голову выше своих соратников, но с другой стороны, всегда остаются в тени и грейсов, и арианцев. Утверждать, что они подчиняются им, нельзя, потому что этому нет подтверждающей информации.
   Во время изучения рептоидов, Проквуст сразу же заявил, что они на вид вполне нормальные парни, не то что, противные грейсы. Чар на это покачал головой и сказал, что внешний вид обманчив. Прежде в недрах СЦ существовала версия, что рептоиды порабощены, что их надо спасать. Несколько раз в звездную систему Дракола направлялись добровольные проповедники СЦ, готовые к самопожертвованию, вооруженные глубинными философскими познаниями, наделенные высоким интеллектом. Они готовились к схватке умов, мировоззрений, а их молча выпроваживали из системы без всякого ущерба для проповедников. Только после того, как пятого проповедника вернули мертвым, попытки перевоспитать рептоидов, были прекращены.
   Вот, пожалуй, и все. Не густо, думал Проквуст, продолжая разглядывать багряное светило Ариана. Он висел здесь в крохотном хоравском кораблике уже несколько часов и все никак не мог решиться начать операцию. Они разрабатывали ее вместе с драконом, днями раскладывая пасьянс тех скудных сведений, которыми располагали. Даже просто определить, в какую из трех цивилизаций ТИ лететь, было невозможно. В конце концов, Георг взял инициативу на себя.
  -- Все, Чар, решено, лечу к арианцам.
  -- А почему не к грейсам?
  -- Они противные.
  -- Понятно. А рептоиды?
  -- Я их боюсь. Они вроде нормальные, но выглядят холодными....
  -- И скользкими?
  -- Бр-р, Чар! Зачем так шутить!
  -- Ты же сказал, что они нормальные парни?
  -- Ну, я и сейчас не отказываюсь, но все равно, не хочу к ним.
  -- Так все-таки, почему?
  -- Чар, я всегда боялся змей и ящериц.
  -- А разве они у вас на Ирии были?
  -- А как же! Где-то в глухих северных лесах, зато я о них много читал, фильмы видел и не нравятся они мне.
  -- А я тебе нравлюсь, я же тоже на змея похож?
  -- Ты Чар, мне нравишься. Ты большой, теплый и умный, - Георг помолчал и добавил: - и добрый.
   Дракон все это выслушал, опять помотал большой головой, потом махнул лапой.
  -- Да, человек, логика у тебя железная, мне и возразить на твои аргументы нечего. Что ж, будь, по-твоему: летишь к арианцам.
   Вот он и прилетел. По замыслу, он должен был выступить в роли беглеца. Такие случаи порою случались: отдельные индивиды, как правило, с не очень устойчивой психикой, срывались в бегство и ныряли в скопление Приад. Никто обратно не возвращался и вполне возможно, что их всех убивали без всяких дознаний. Теперь и Проквуст должен был выступить в качестве одного из таких изгоев. Чар особый акцент делал на правдоподобности легенды.
  -- Ты, Гора, не храбрись и не умничай. Самая лучшая ложь, это правда, понял?
  -- Как это?
  -- А очень просто. Ты залетный дух с примитивной планеты, застрял между мирами, попал к хоравам, они тело дали. Разве все это неправда?
  -- Нет, вроде бы все точно, но когда ты говоришь, звучит все иначе, никак правда.
  -- Вот и хорошо, мы этого и добиваемся. Значит, дальше стоишь на своем, рассказываешь о полете за координатором, потом к нам сюда. Только подробностей поменьше, ведь исходя из твоей легенды, не мог же ты быть участником первого визита на мою Наяду?
  -- Не мог.
  -- Вот видишь! Думай, что будешь говорить, и все будет в порядке!
   Проквуст потрогал рычаги управления, дисколет мягко откликнулся, готовый к прыжку. Что ж, наверное, пора, тянуть время дальше не имело смысла. Он глубоко вздохнул и рванулся навстречу судьбе.

***

   Звезду Ариана окружали пять планет, самая крупная у светила, и дальше по убыванию массы к периферии. Дисколет вынырнул около четвертой планеты, напоминавшей по размеру родную Ирию. Проквуст поэтому и решил с нее начать. Он предполагал, что увидит вокруг планеты множество спутников, станций, но ничего этого не было. Никем не потревоженный Георг начал облет планеты. Сквозь плотный слой облаков ее поверхность выглядела странной. Среди лесов из больших мясистых растений изредка просматривались циклопические сооружения, но гораздо чаще встречались ветхие постройки, больше похожие на заброшенные хижины. Дорог не было или Проквуст их просто не заметил. Но больше всего его удивило не это, а то, что планета представляла собой единый материк, на котором не было ни океанов, ни морей, зато в изобилии поблескивали пятна бесчисленных водоемов и искорки мелких прудиков, соединенных тонкой паутиной ручьев и речушек.
   Никто не интересовался дисколетом, не запрашивал опознавательные коды, не выспрашивал кто такой, каковы цели визита. Было такое ощущение, что внизу находилась не развитая цивилизация, а только ее руины. Георг положил ладони на панель управления компьютером дисколета и запросил место наибольшего скопления искусственных сооружений. Компьютер тут же дал координаты недалеко от южного полюса планеты, там по его оценке было нечто похожее на город. Туда Проквуст и направился.
   Под облаками было влажно, почти непрерывно моросил дождик. Анализаторы выдали вполне приемлемую кислородную атмосферу, скафандр был не нужен. По мере снижения внимание Проквуста все больше приковывал лес. Это был травяной лес, во всяком случае, внешне растения именно так и выглядели. Толстые круглые стебли, огромные зеленые листья многометровым частоколом сплошь покрывали все видимые пространства, за исключением водоемов. Георг вспомнил, что город, к которому он направлялся, возвышался над лесом, какой же величины здания в нем?! А вдруг здесь живут огромные великаны? - мелькнула искоркой страха мысль. Мелькнула и пропала.
   Дисколет приземлился на широкой площади между двумя зданиями. Одно из них было низким, с массивными колоннами по периметру, половина из которых были полуразрушены, а другое здание являло собой огромную полусферу, из которой высоко в небо, под самые тучи, поднимались три потемневшие от времени шпиля. Георг вышел наружу и огляделся. Сквозь мелкий моросящий дождик, который, впрочем, благодаря стараниям скафандра, ему не докучал, виднелись другие далекие здания. Многие были почти развалинами, но из тех, что сохранили первоначальную форму, веяло какой-то дисгармонией. Проквуст сначала не мог сообразить, от чего ему неуютно, пока его вдруг не осенило: город не содержал в себе гармонии! Именно так. Здесь не было нормальных улиц, широкие площади вдруг скручивались в горбатые тропы, отдельные участки были тщательно вымощены большими плитами, а другие жирно блестели первозданной грязью. И дома все были разные, словно их строили психопаты, не могущие соблюсти строй и стиль.
  -- Господи! - прошептал озадаченный Георг. - Куда я попал?
   Он зашагал, тщательно обходя лужи, к дому с колоннами. Выщербленные ступени вполне соответствовали его шагу, следовательно, на этой планете жили не великаны. Проквуст прошел мимо развалившейся колонны и тут обратил внимание, что ближайший к нему ее кусок не лежит на полу, а врастает в него. Он наклонился и пригляделся. Нет, здесь явно поработали чьи-то руки, они тщательно и аккуратно закрепили упавшие куски. Зачем? Проквуст покачал камень, нет, сидит плотно. Какая-то мысль рождалась в его мозгу, но он отгонял ее, уже заранее зная, что она абсурдна и одновременно наиболее вероятна.
  -- Неужели они строили так изначально?! - наконец-то спросил Георг вслух.
   Ответом служила тишина, если не считать тихого шороха от падающих капель. Дождь усиливался. Прямо на глазах мелкие капли, прежде парящие сверху вниз, скручивались теперь в тяжелые нити водяных потоков, протянувшихся с небес до земли. Проквуст невольно шагнул вглубь здания, неловко споткнулся обо что-то, всполошив гулкое эхо. Внутри не было комнат, только огромное пустое помещение, в котором пустота мирно соседствовала с тишиной и покоем. Георгу даже неловко стало, ворвался сюда, нашумел. Оглядевшись, он не увидел ничего, что могло бы привлечь внимание. И в тоже время что-то давило на него, то ли своей необычностью, то ли незримым присутствием. Подняв голову, Проквуст удивленно вскрикнул. В этом здании не было обычного потолка, вместо него вверху бугрились невероятным рельефом коричневые жгуты, рисуя собой гигантское нёбо. Внезапно в зале вспыхнул яркий свет, и вдали хлопнула дверь, Георг разглядел фигуру, быстро двигающуюся к нему. По мере приближения она приобретала черты существа, очень похожего на гуманоида. Оно было значительно выше и крупнее хоравов, прямоходящим, с двумя ногами, длинными руками и головой, словно срисованной с головы крупной змеи, разве что пасть покороче. А еще его кожа влажно поблескивала зеленоватым оттенком. Неужели арианец собственной персоной? Существо остановилось в пяти метрах и молчаливо взирало на Проквуста маленькими красными глазками, казалось, светящимися изнутри. Одежды на арианце не было, поэтому хорошо было видно, что это мужчина.
  -- Э-э, простите, - произнес мыслеголосом Георг, - я, возможно, зашел сюда без разрешения.... Впрочем, что я говорю! Я не знал, что вы здесь живете.
   Никакой реакции.
  -- Извините, вы меня понимаете?
   Молчание. Проквуст не знал что делать, контакта явно не получалось, но и агрессии не было. Он оглянулся назад, проем двери, через который он вошел, был свободен, но на что он ему? Потом повернулся и посмотрел на арианца, тот стоял в прежней позе. Как кукла, почем-то подумал Георг и это слово сразу показалось ему очень уместным. А еще он вдруг ясно понял, что ему обязательно нужно пройти через все это огромное помещение и выйти с другой стороны. Почему? А он не мог себе этого объяснить, да, и не хотел объяснять.
  -- Простите, но я должен идти, - объявил на всякий случай Проквуст и сделал шаг.
   Видимо, он сделал что-то не то, потому что арианец вдруг зло ощерился и принялся нервно дергать длинным раздвоенным языком. Георг машинально сделал шаг назад, но это только усилило раздражение арианца. Он хищно пригнулся, угрожающе выставил вперед руки и стал приближаться мелкими шажками. Его ноги были постоянно в полусогнутом виде.
  -- Прыгать, что ли на меня собрался? - подумал Проквуст. - Эй, как вас, там! Не надо так сердиться, если я вам мешаю, я уйду.
   Но арианец не реагировал, он продолжал противно шипеть и подкрадываться к незваному гостю. Георгу это начало надоедать.
  -- Послушайте...
   В этот момент существо присело и мощно распрямило ноги, прыгнув на Проквуста явно не с желанием поближе познакомиться. Георг был настороже, поэтому его тренированное тело легко ушел в сторону. Арианец шумно приземлился и возмущенно застучал челюстями, издавая противное цоканье. Он тут же восстановил позу нападения и принялся кружить вокруг своего противника. Проквуст уже осознал, что на него нападают не в шутку, но в рамки его задания драка никак не вписывалась, поэтому он продолжал взывать к разуму этого назойливого аборигена и периодически отскакивать в сторону, когда тот совершал очередной наскок. Заодно Георг изучил приемы, которые использовал противник. В основном это были угрожающие позы, молниеносные выпады, мощные прыжки, эти звериные приемы не представляли собой опасности, во всяком случае, можно было достать бластер и спокойно пристрелить это надоедливое чудище. Впрочем, начать свою миссию с убийства, было бы очень глупо. Так Проквуст некоторое время думал, пока не заметил, что внешне хаотичный танец арианца вокруг него на самом деле имеет свою логику, цель которой, загнать противника в угол. И ведь он почти преуспел в этом, еще несколько минут и Георг оказался бы в корявой и тесной нише, которой, он был в этом уверен, раньше здесь не было. В тесноте ему с более мощным и к тому же клыкастым и зубастым противником, вряд ли будет возможно справиться. Отступать больше было некуда, и Проквусту это очень не понравилось, он ясно понял, что за их схваткой кто-то наблюдает, а значит, ждет боя. Может быть, это не арианец, а, например, их сторожевой зверь? - подумал он и впервые встал в боевую стойку. Зверь озадаченно замер и покрутил головой, оценивая опасность врага. Видимо оценив, как не очень высокую, он прыгнул. Георг ждал именно этого. На излете арианского зверя он неожиданно для противника шагнул навстречу и одновременно откинулся назад, уходя из сектора поражения двух когтистых лап. Получилось, что противник перелетел через него, а он сам вот-вот упадет на спину. Но Проквуст не собирался просто валяться на спине, вдогонку пролетающему над ним раскоряченному заду арианца он послал молниеносный удар ноги, умноженный на энергию падения и злости за назойливость. Видимо, удар попал туда, куда надо, зверь заверещал, зажал лапами пораженное место, весь сжался и затих, чуть подрагивая у самого входа в нишу. Георг с опаской подошел к нему, готовясь к внезапной атаке, но противник был сломлен, он спрятал свою голову между плечами и жалобно поскуливал.
  -- Живой? Вот и хорошо.
   Проквуст почти вплотную прошел мимо арианца, провоцируя его на нападение, но тот дернулся и забился еще дальше в нишу. Это была победа. Георг беспрепятственно двинулся к противоположному выходу.
  
  

***

   Дверь была обыкновенной, с большой длинной ручкой наискосок. Проквуст толкнул ее и переступил порог. Он попал в новое помещение, здесь было тепло и влажно. Перед ногами начинались каменные ступени, ведущие большой круглый бассейн. Вода в нем цвела обилием крохотных зеленых водорослей, по его периметру росли толстые растения, с нависающими ветвями, усеянных крупными мясистыми оранжевыми плодами. На противоположном берегу бассейна росла густая трава, окружающая большую плетеную из лиан хижину. Возле нее лежали две самки, видимо, спали, а третья плескалась в воде, в пасти у нее торчала большая рыбина. Увидев Георга, самка судорожно проглотила добычу и испуганно заверещала. Тут же ее клекот поддержали две проснувшиеся особи. Проквуст пожал плечами, даже если он мог теперь претендовать на хозяина этого зверинца, такая награда его не прельщала. Не выпуская из виду красноватые глазки здешних обитательниц, он осмотрелся. Слева сквозь заросли просматривалась еще одна дверь. Он протиснулся к ней и, отодвинув толстую металлическую задвижку, раскрыл ее настежь. Перед ним открылось звездное небо, в нос ударил свежий сухой воздух. Ни секунды не колеблясь, он шагнул вперед и с силой захлопнул дверь. Она громко лязгнула и Георг вдруг понял, что попал в другой мир, перед ним расстилалась обыкновенная пустыня с редкими кустиками рыжих растений, и с легким стрекотанием ее неведомых обитателей. Проквуст растерянно обернулся и подергал дверь, которая теперь находилась не в стене, а в скальном монолите, вертикально уходящем вверх. Его опасения оправдались, дверь не открывалась.
  -- Господи, куда это я попал?! - прошептал он.
   Проквуст закрыл глаза и заставил себя сосредоточиться. Он представил свой дисколет, настроенный именно на него, ощутил живые токи в нем и осторожно потянулся к нему. Перед его внутренним взором забрезжила полупрозрачная пленка, разделяющая миры, он шагнул сквозь нее и тут же ощутил на щеках капельки дождя. Он открыл глаза и с облегчением увидел свой дисколет. Сзади раздался шорох, Георг быстро обернулся. На него пристально смотрел арианец, только не зверь, а вполне цивилизованный: в голубом комбинезоне и с каким-то оружием в руке, направленном в сторону Проквуста. За его спиной высился мощный космический аппарат, Георг сразу его узнал, это был арианский космокатер среднего класса.
  -- Ты кто такой? - всплыл в голове мыслеголос арианца.
  -- Я? Я человек.
  -- Человек? - арианец опустил оружие и прошелся вокруг Георга по полукругу, внимательно его осматривая. - Нет, ты не похож, пришелец.
  -- Простите, я неверно выразился, я был человеком.
  -- Вот как?! А теперь кто?
  -- Я хорав.
  -- Хм. Все равно не похож. Ладно, пришелец, говори, зачем пришел?
  -- Жить.
  -- Здесь?
  -- Не знаю.
  -- Хорошо отвечаешь, пришелец, - после некоторой паузы ответил арианец и одобрительно кивнул головой. Потом он обернулся и указал свободной рукой в сторону хдания с колоннами.
  -- Это мой дом, тебе туда нельзя, туда ходят только претенденты. Ты понял?
   Проквуст молча кивнул и недоуменно уставился на аринца, он ожидал подробных расспросов, даже допросов, угроз, а того вдруг удовлетворил короткий и совершенно неопределенный ответ. Между тем арианец приладил оружие на пояс и с интересом обошел дисколет хоравов. Потом подошел почти вплотную к Георгу, похоже, он уже его совершенно не опасался.
  -- Ты на нем прилетел?
  -- Да.
   Арианец опять замолчал, видимо о чем-то размышлял.
  -- Ты должен улететь, пришелец, ищи жизнь в другом месте.
  -- Почему?
  -- А разве для тебя имеет значение, почему?
  -- Хорошо, - не сдавался Проквуст, - возможно, я не так выразился, скажу по-другому: мне лететь некуда и жить негде.
  -- Да? Разве во вселенной мало места, особенно тебе, застрявшему между мирами?
  -- Не знаю, места может быть и много, а жить мне негде! - упрямился Георг.
  -- Чем ты можешь быть полезен для нас, пришелец?
  -- Не знаю, возможно, нечем.
  -- Хм, - арианец опять задумался. - Ответь, почему ушел от хоравов?
  -- Они вошли в состав Совета Цивилизаций и им уже дали какое-то задание. Я не хочу никому служить, я хочу просто жить, поэтому и ушел.
   Арианец молча повернулся и зашагал к своему космокатеру. "Следуй за мной, пришелец!" - донеслось до Георга.
   Они направились к третьей планете. У этой планеты все было в порядке: неисчислимое количество спутников, величественных космических станций, больших и маленьких кораблей кружилось вокруг нее. Проквуст держал свой дисколет в максимальной близости от своего сопровождающего, боясь отстать и заблудиться без него среди этого изобилия технологического торжества разумной деятельности. Они стремительно и беспрепятственно пронеслись мимо охранных систем, утыканных, словно иголками, оружием и нырнули в атмосферу планеты. Она была несколько больше, чем предыдущая, и на ней было все, что полагается для порядочной планеты: океаны, моря, несколько материков, по Георг толком не успел ничего разглядеть, столь стремителен был их полет. За светлыми и пушистыми облаками мелькнула суша, сплошь унизанная продуктами высокоразвитой цивилизации: городами, дорогами, космодромами. Все это мелькнуло и исчезло перед взором Проквуста. Они приземлились на небольшой бетонированной площадке перед красивым белокаменным дворцом.
   Арианец поджидал Георга в небольшом аппарате (когда только успел в него пересесть), с двумя сидениями. Он кивнул ему на соседнее место, приглашая присоединиться. Проквуст столь же лаконично кивнул и влез в аппарат. Тот немедленно поднялся и понесся с бешеной скоростью над самой поверхностью планеты. Примерно через десять минут впереди показался огромный город, скопище небоскребов, упирающихся почти в облака.
  -- Здесь наша столица, - сказал арианец.
   И опять Георг молча кивнул в ответ.
   Аппарат мягко опустился на крышу одного из зданий, круглого и самого высокого, из окружающего леса небоскребов. Проквуст шел за высоким, по меркам хоравов, арианцем и анализировал ситуацию. Можно ли назвать свою миссию удачно начавшейся? Наверное, можно, ведь его не убили и даже не выгнали из системы, значит, он их чем-то заинтересовал? А вдруг арианец что-то заподозрил и ведет его на верную гибель?! У Георга от таких мыслей даже шаг сбился. Он никогда не причислял себя к героям, подобных Адамсу, у таких геройство и мужество в крови, а получается, что геройствовать приходится ему.
  -- Таков мой рок! - повторял как заклинание Проквуст, и это действовало, на душе становилось спокойнее. - Интересно, - пришла к нему вдруг мысль, - а почему арианец так и не спросил меня, как меня зовут, у них, это что, к чему-то обязывает?
   Они вошли в лифт и спустились на несколько этажей, потом последовали новые коридоры. Здесь Георг впервые увидел грейсов. Они вполне соответствовали своему описанию, только взгляды и выражение лиц были еще более мерзкими, чем он ожидал. Видимо он тоже не вызывал у этих маленьких уродцев большой симпатии, так как они провожали его пристальными долгими взглядами, в которых и капли удивления не было, одна только подозрительность. Проквусту опять стало не по себе, поэтому он решил отвлечься и стал разглядывать коридор, по которому его вел арианец. Он видимо настолько был уверен в себе, что ни разу не обернулся проверить, следует ли за ним его, не то гость, не то пленник. Если бы впереди не маячила горбатая спина арианца, Проквуст мог бы поклясться, что идет по коридорам главного департамента полиции, куда он один раз возил какие-то документы. Те же зеленоватые стены, такие же ровные ряды одинаковых дверей с номерами на табличках, только здесь вместо цифр были выдавлены какие-то иероглифы. Правда, тогда его сопровождал молодцеватый рафер, очень важный и молчаливый, а теперь вот, арианец, тоже, наверное, важный.
   Впереди показались двери очередного лифта. Они бесшумно распахнулись, но лифт никуда не тронулся, вместо этого противоположная стена распахнулась, и они вышли в большую аудиторию. На креслах, ряды которых уходили вверх крутым амфитеатром, сидели арианцы, впрочем, их количество было значительно меньше количества сидений. Воздух здесь был влажный и теплый, как на предыдущей планете. Георг подумал, что видимо это важные персоны, к которым его привели беседовать, но, к его удивлению, арианец провел его мимо. Более того, ни один здешний обитатель даже головы в его сторону не повернул, словно хоравы у них под носом каждый день ходят! В конце зала вновь были двери, похожие на лифт, затем новое помещение, очень большое по размерам, наверное, в нем поместился бы целый стадион. Здесь посторонних не было, здесь вообще никого не было кроме затхлого запаха стоячей воды и леса ярко-зеленых растений, увешанных мясистыми плодами. Георг смотрел на них и не мог понять, это деревья или гигантских размеров трава? Под ногами хлюпала мелкая грязь, пахло гнилью и еще чем-то незнакомым и неприятным. Но противнее всего была гнетущая неизвестность, эти равномерно двигающиеся лопатки под комбинезоном шагающего впереди арианца.
   Проквуст предполагал, что они должны выйти из этого странного места, но оказалось, что его вели именно сюда. Где-то в самой середине леса растения расступились вокруг овального озера, покрытого широкими зелеными листами и белыми цветками. Между ними двигалась голова арианца, он плыл бесшумно и почти без волн. Заметив посетителей, он повернул к ним. Георг смотрел за плывущим арианцем и вдруг отметил для себя, что тот очень пристально смотрит на его сопровождающего.
  -- А ведь они общаются! - осенило вдруг Проквуста. - Но почему я не слышу мыслеголос?
   Пловец медленно вышел из воды и принял как должное протянутую ему арианцем синюю накидку. Он был выше и мощнее, а возможно и старше, но не это бросилось в глаза Проквусту. Властность и величие, вот что излучал этот арианец. Он сделал несколько шагов и уселся на стоящее в траве кресло. Впервые чужые глаза на этой планете наконец-то обратили на него внимание.
  -- Так это ты, чужак, пытался стать его претендентом?
   Георг растерялся, он ничего не понимал в арианцах, не мог предсказать их вопросов или ответов. Почему? Впрочем, раздумывать было некогда, надо было что-то говорить.
  -- Э-э, простите, не знаю, как к вам обращаться....
  -- Да, это верно, ты не знаешь, а зачем тебе знать?
  -- Еще раз простите, но в моем мире было принято обращаться друг к другу по именам.
  -- А разве без имен нельзя общаться? Посмотри чужак, мы здесь, рядом, ты видишь и слышишь нас, а значит, и осознаешь, зачем же тебе вешать на нас ярлыки? Знаешь ты или не знаешь мое имя или его, - хозяин озера кивнул в сторону арианца, приведшего Проквуста, - это ведь не имеет значения.
  -- Но для меня имеет! - Георг был в отчаянии. - Я просто не знаю, как начинать разговор, без имен собеседников у меня не связываются слова.
  -- Но ты же собрался жить среди нас! Ведь так?
  -- Да, а почему бы и нет?
  -- Я не сказал нет, а вот ты скажи да.
  -- Да! - крикнул Проквуст. Потом помолчал и неожиданно для самого себя добавил: - а может быть, и нет. Наверное, больше нет, чем да, но мне некуда больше идти, а один я эту вселенную боюсь.
   Арианцы быстро переглянулись, а Георг продолжал говорить.
  -- Ваш мир не намного отличается от моего, здесь есть воздух, которым можно дышать, есть вода и пища. Я не могу просить многого, я прошу лишь места в вашем мире.
  -- Да, ты прав, между нашими мирами разница невелика, отличия не во вне, а вот здесь, - арианец многозначительно постучал по голове. - Ты не похож на нас, и ты нам не нужен, чужак.
  -- Но я не понимаю, почему, ведь возможно, вам будет интересна информация о хоравах.
  -- Я говорю не об информации, а о тебе, чужак, мы живем для себя, а не для таких, как ты.
  -- Но я тоже живу для себя!
  -- А причем тут мы?
  -- Мне больше некуда идти, - с отчаяньем в голосе сказал Проквуст.
  -- С этим мы согласны, но это недостаточный повод, чтобы остаться.
  -- Но может быть, я все же смогу быть в чем-то вам полезен?
  -- Чем? Ты выдающийся ученый или философ?
  -- Нет.
  -- Ты умеешь, что-то такое, что мы не умеем?
  -- Наверное, нет. Моя раса очень молодая.
  -- Ну, это как раз не недостаток, это нам уже интересно.
   Георг с надеждой посмотрел в непроницаемые глаза арианца.
  -- Но ведь ты прилетел, как хорав, а они очень древние, насколько нам известно.
  -- Но моя оболочка искусственная, это биоорганизм, в который хоравы вселяются, чтобы ощущать окружающий мир.
   Арианцы опять переглянулись.
  -- Это еще интереснее. Хорошо, я даю тебе разрешение быть на Ариане.
   Георг прижал руки к груди, готовясь высказать горячую благодарность, но арианец взмахом руки прервал его.
  -- Не торопись благодарить. Ты будешь находиться на Ариане до тех пор, пока будет действовать мое разрешение или до момента твоей смерти. Ты готов соблюдать наши обычая и правила?
  -- Да, конечно....
  -- Только не надейся, что тебе о них расскажут, это твоя собственная забота. Предупреждаю, что некоторые ошибки и проступки наказываются у нас очень строго.
  -- Но как же я смогу их не совершать, если мне неизвестны правила?!
  -- Не знаю. Жизнь покажет, истинно ли ты сюда прибыл жить или выведывать, - арианец встал и протянул левую руку. - Повелеваю, ты остаешься здесь как претендент, это единственное право, которое тебе принадлежит по праву.
  -- Но что это значит?!
  -- Узнаешь, - он повернулся к почтительно склонившему голову арианцу. - Аор, бери пришельца и владей! - Потом вновь перевел взгляд на Проквуста. - Теперь ты принадлежишь тому, кто тебя привел сюда. Знай, пришелец, твой хозяин всевластен над твоим существованием, он может убить тебя, может осыпать милостями, может прогнать или освободить, а может сделать тебя своим другом. - При этих словах арианец издал короткий хрип, видимо обозначающий здесь смех, после чего многозначительно добавил. - Но, надеюсь, что он этого не станет делать. Все идите, я устал.
   Арианец повернулся и с разбега прыгнул в озеро. Его тело вошло в воду красиво и почти беззвучно. Проквуст думал, что он всплывет метров через десять, но поверхность водоема недвижимо застыла, хозяин озера отсиживался на дне. Неужели, арианцы амфибии?
  

***

   Сегодня Проквуст впервые узнал, что их называют лемурами. Они, это существа, обслуживающие арианцев. Они были маленькие, в пол его роста, серебристо-пушистые, с симпатичными мордочками и длинными закрученными спиралью хвостами. Их маленькие темные кисти были так похожи на руки человеческого ребенка! Георг не мог отвести от них глаз. И они это замечали. Лемуры обслуживали арианцев как слуги, убирали, чистили, что-то носили, перестраивали. Всю прошедшую неделю они юрко и деловито шныряли вокруг его клетки, изредка кося в его сторону кошачьими глазами, а Святой Гора привыкал под этими взглядами к своей наготе, скафандр с него сняли.
   Да, святой двух планет оказался в клетке! Когда Проквуст думал об этом, то искренне смеялся над собственным внутренним возмущением. Это были отголоски не от него целого, а от старых осколков его прежней сути. Неизвестно, почему арианцы засадили его за решетку, может быть, они просто отгородили его от окружающего мира, дабы он не натворил непоправимых ошибок, а может быть, банально посчитали, что непрошенному гостю в клетке самое место. Кто знает, что думали по этому поводу хозяева планеты, главное, что думал об этом сам Георг. Клетка стала для него испытанием, но не потому, что отрезала его от внешнего мира, а потому, что оставила наедине с внутренним. И он, вглядываясь в самого себя, с удовлетворением констатировал, что действительно изменился, возмужал, даже, пожалуй, помудрел. Впрочем, рассуждать о своей мудрости без иронии Проквуст не рисковал, и если вдруг иронии не хватало, он спешно покидал свой внутренний мир и принимался изучать внешний, огороженный решеткой из толстых металлических прутьев по бокам и над головой. Сюда его привел невозмутимый арианец, теперешний его хозяин. Сказал коротко, жди, и ушел.
   Клетка была просторной, метров по шесть с каждой стороны, с ковром из травы, с кустами, на которых росли маленькие пахучие цветки. По их листьям и белым лепесткам неустанно сновали стаи крохотных ящерок, охотясь за жирными зелеными мухами, а может и жуками. Еще здесь в дальнем правом углу росли два низеньких дерева с закрученными от старости стволами и месивом веток вверху. Под ними было прохладно даже в самый жаркий день. А прошедшие семь дней все такими и были. Большим сюрпризом для Проквуста оказался левый дальний угол. Два раза в день здесь появлялась дверь. Она висела в воздухе, касаясь травы, ее можно было обойти вокруг, сзади она тоже была дверью, только без ручки. Когда она появилась первый раз, Георг даже раздумывать не стал, подошел и открыл ее. За дверью находилась небольшая туалетная комната и душ. Ни окон, ни других выходов внутри не было. Стоило ему выйти обратно, причем выходил он с другой стороны двери, там, где не было ручки, как через несколько минут дверь растворялась. Собственно, загадок для Проквуста в этом не было, обычное проявление многомерного пространства, но выглядело это эффектно. Наверное, Георг смог бы легко уйти из клетки с помощью межмерного перехода или даже разрушить свою тюрьму, она не выглядела прочной, но это ничего не решало. Что он мог сделать в чужом мире один? Только погибнуть.
   Аор, его хозяин, ни разу за семь дней не показался. Георг и арианцев-то видел всего пару раз издали. Раз в сутки ему приносил еду пожилой лемур. Почему пожилой, хотя ничем не отличался от остальных своих собратьев? Потому что двигался степенно, с достоинством, потому что в отличие от большинства других лемуров, не бросал на него украдкой взгляды, а невозмутимо выполнял свою работу, упрямо игнорируя пленника. Зато он делал эту работу красиво, словно ритуал исполнял: всегда в одно и тоже время, всегда с одинаковыми движениями. Лемур выплывал из-за кустов, неся поднос на согнутом локте. Как он умудрялся удерживать его в этом месте, для Георга оставалось загадкой. Подойдя к клетке лемур изящно изгибал спину и всовывал блюдо в небольшую щель под тремя прутьями. Проквуст в еде не нуждался, поэтому маленький овальный поднос все эти дни оставался нетронутым. Да, если бы Георг и захотел есть, то как положить в рот эту странно пахнущую зеленоватую кашицу, разлитую на плоском блюде? На нее и смотреть было неинтересно.
   Обычно, после того, как лемур забирал блюдо, суета в поместье Аора стихала и Проквуст, дождавшись первых звезд, укладывался спать. Но сегодня перед арианским домом происходило что-то неординарное. Десяток лемуров стремглав носились по саду, перетаскивая какие-то длинные коробки. Они скрывались за деревьями, но по доносившимся возгласам и интенсивному колыханию ветвей, было ясно, там затевается нечто.
  -- Праздник? - раздумывал Проквуст. - Бывают ли они у них? Интересно, - отвлекся он, - а есть во вселенной цивилизации, у которых нет праздников совсем? В самом деле, разумная раса может быть доброй или злой, старой или молодой, богатой или бедной, но, наверное, каждая из них имеет свои праздники. Например, день рождения властителя, разве может он не быть праздником?! Это что же получается, я случайно набрел на универсальный признак разумного общества?! То есть, если праздники есть, значит, общество уже нельзя отнести к животному стаду! Ведь праздник - это явление социальное....
   От размышлений его отвлек шум, это лемур забирал нетронутую еду. Проквуст взглянул на него и вдруг неожиданно для самого себя послал ему вопрос:
  -- Скажи, слуга арианцев, у вас есть праздники?
   Лемур вздрогнул и впервые прямо посмотрел на пленника. Георг подумал, что тот молча уйдет, но он ответил:
  -- Да, у лемуров есть праздники.
  -- Вы лемуры?
  -- Да.
  -- А как твое имя?
  -- Зачем тебе, пришелец, мое имя?
  -- Я хочу поговорить с тобой.
  -- Зачем?
  -- Мне скучно.
  -- Меня зовут Фиталь.
  -- А меня зовут Гора, - почему Георг назвал себя Горой, он, и сам не понял.
  -- И о чем же ты хочешь говорить, Гора.
  -- О чем угодно, например, что за еду ты мне приносишь?
  -- Это очень калорийная смесь, приготовленная из нескольких местных растений. Она очень полезная.
  -- А арианцы едят эту еду?
  -- Нет.
  -- Значит, это ваша еда?
  -- Да.
  -- А вдруг она мне навредит?
  -- Почему?
  -- Но ведь у нас разные организмы, представь себе, что ваша еда окажется для меня ядом?
  -- Еда окажется ядом?! Это невозможно!
  -- Почему же, ведь ваши хозяева ее не употребляют?
  -- Она им не нравится, они любят живую еду.
  -- Что значит, живую?
  -- Мелких живых существ. Лемуры разводят их на больших фермах.
  -- Понятно, - Проквуст задумался. - Наверное, вам не нравится, что арианцы едят живую еду?
  -- Мы не можем осуждать своих властителей, это преступление.
  -- Скажите, а Ариан это ваша планета?
  -- Нет. Наши предки родились под другой звездой, но мы живем здесь уже многие тысячи лет.
  -- Скажи мне, Фиталь, а почему никто не живет на дождливой и болотистой планете, не знаю ее названия?
  -- Арии? Я не могу тебе об этом рассказывать, это касается моих хозяев.
  -- Вам не тягостно служить?
  -- Это наше предназначение, Гора. Арианцы добрые господа.
  -- Ясно.
   Лемур поднял тарелку и собрался уходить, но потом вдруг обернулся и, как показалось Проквусту, с сочувствием на него посмотрел.
  -- Гора, а может быть, ты все-таки поешь?
  -- Почему ты настаиваешь, Фиталь?
  -- Вечером, тебе силы очень понадобятся. Там, - он кивнул в сторону шума и возни за деревьями, - готовится праздник.
  -- А зачем мне силы на чужом празднике?
  -- Потому что ты, пришелец, будешь на этом празднике сюрпризом.
   Лемур быстро повернулся и исчез за деревьями, между которыми уже накапливались вечерние сумерки. Георг даже не успел его переспросить, потому что мало что понял. Он сидел и раздумывал над словами Фиталя. То что, спать ему сегодня не дадут, это было ясно, но беспокоили последние слова лемура. Что с ним будут делать? Есть? Но арианцы знают, что его организм искусственный. Показывать на него пальцами и удивляться? Тоже вряд ли, что они, гуманоидов не видели? Так в чем же будет состоять сюрприз? Проквуст напряженно, но совершенно безрезультатно, размышлял, потом ему это надоело. Он взглянул на первые звезды в ясном небе и с тоской подумал, что ему здесь чертовски надоело. Утешало все-таки то, что даже сидя в клетке, он узнавал что-то новое о Темной Империи. Например, странные постройки на Арии, необитаемость этой планеты, странный прием, который ему там устроили.... Георг замер от внезапной мысли: они там заставили его драться! Вот их сюрприз! Он почему-то был уверен, что угадал правильно: все сходилось к тому, что праздные, пресыщенные и странные арианцы любят себя позабавить боями. Выходит, раз он победил в одной схватке, значит, будет другая? Проквусту стало не по себе. Собираясь в разведку, он рассчитывал на всякие осложнение, но предположить, что будет участвовать в боях ради развлечения местной публики, такое ему в голову не приходило. Впрочем, если он прав, надо подготовиться. Георг вскочил на ноги и метнулся в дальний угол клетки. Там, под защитой толстых стволов деревьев, он принялся разогреваться. Он игнорировал известные ему хоравские системы упражнений, а начал с танца огня. Из глубины памяти вспыхнули строгие, но все равно добрые, глаза Белоуса, последнего учителя, ставшего для него первым.
   Тело легко вспоминало движения, слегка измененные Проквустом исходя из особенностей биоорганизма. В свое время, когда он тренировался на Медине, его беспокоили его пальцы, ведь они были бескостны, могли гнуться где попало. Занимаясь, Георг мысленно закачивал в них энергию, представлял. Что они твердеют, становятся крепче камня, крепче стали. Иногда ему казалось, что у него получается. Вот и теперь он всеми силами старался превратить свои ладони в мощные и несокрушимые орудия. Давно он так не занимался, взятый им темп превратил его, если смотреть со стороны, в вихрь неуловимых глазу движений. Из груди поднимался холодный жар, расплескивался по рукам и ногам, наливал их силой и наделял собственным разумом. Они самостоятельно знали, что им нужно делать, дружно и последовательно сменяли один комплекс на другой.
   Когда Проквуст остановился, воздух вокруг него все еще двигался, а с кончиков пальцев вниз соскочил светящийся протуберанец. Он мягко опустился сквозь стебли травы и, растекшись по земле, медленно погас, словно проваливался в глубину почвы. Георг перевел дух и удивленно повел головой, такого он еще за собой не наблюдал! Он посмотрел на руки, они уже отходили от жуткого напряжения, но все еще могли вновь стать прежним ураганом. Вот теперь он готов к сюрпризам!
   Проквуст подошел к решетке. Пока он разогревался, совсем стемнело, и теперь хорошо было видно, как яркое зарево света льется за деревьями. Оттуда доносился шум.
  -- А вдруг я ошибся и никаких боев не будет? - подумал он. - Но ведь лемур прямо сказал, что мне понадобятся силы, если не для драки, то для чего? Не есть же они меня будут? Может допрашивать, пытать? Фу, какие глупости в голову лезут.
   Из темноты бесшумно вынырнула фигура арианца. Для Проквуста его появление не было неожиданным, он почувствовал его издалека. Аор остановился напротив.
  -- Ты уже знаешь?
  -- Догадываюсь.
  -- Ты готов погибнуть?
  -- Нет, я не хочу умирать.
  -- Я могу отменить бой, пришелец, если ты расскажешь, зачем тебя к нам прислали.
  -- Я готов рассказать все что знаю, но меня не посылали, я убежал.
  -- От чего?
  -- От несвободы.
  -- Но у нас ты не найдешь свободы.
  -- Я это уже понял.
  -- Ты хочешь уйти? Мы тебя отпустим.
  -- Нет.
  -- То есть, ты настаиваешь на том, что хочешь жить именно среди нас?
  -- Нет, я лишь делаю выбор между одиночеством и вами.
  -- Но во вселенной множество цивилизаций, поищи себе место среди них.
  -- Вселенная слишком большая. Искать наугад невозможно, а кроме координат Темной Империи, у меня нет больше никакой информации.
  -- А тебя не смутило, что нас называют Темной Империей?
  -- Я подумал, что врагов всегда чернят.
  -- Но ведь тебе у нас не нравится?
  -- Даже просторные клетки не могут радовать.
  -- А что ты хотел найти у нас?
  -- Только возможность жить.
  -- Хорошо, тогда просто живи в клетке. Обещаю, что о тебе будут заботиться.
  -- Нет, мне не хочется быть пленником.
  -- Пришелец, неужели ты рассчитывал стать чем-то большим?
  -- Конечно, почему бы и нет? Мне же удалось стать хоравом.
  -- И они приняли тебя равным себе?
   Георг задумался.
  -- Нет, но они уважали меня.
  -- Почему же ты покинул их?
  -- Они скучны.
  -- А Совет Цивилизаций?
  -- Они скучны тоже.
  -- Значит, ты ищешь не простой жизни, а интересной?
  -- Можно сказать и так. Я думал, что империя может предоставить шанс яркой жизни, тем более, что за свою первую жизнь я мало что видел и мало что узнал.
  -- Хм, - арианец пристально посмотрел на своего пленника. - Яркая жизнь в империи, это борьба за власть, Георг.
  -- Я это и имел ввиду.
  -- Ты хочешь власти?
  -- Да.
  -- Почему?
  -- Власть может быть достойной заменой свободы.
   Арианец опять задумался.
  -- Почему ты выбрал Ариан, а не систему Дракола или Репитека? Ты слышал о них?
  -- Да, координаты этих звездных систем у меня есть.
  -- Почему же ты прибыл к нам?
  -- Хоравы говорили, что властители Темной Империи арианцы, а не грейсы или рептоиды.
  -- Вот как?! Значит, Совет Цивилизаций считает именно нас властителями Темной Империи?
  -- Совет, не знаю. Я слышал это от хоравов.
   Арианец вдруг приподнял верхнюю губу и издал странный звук, не то шипение, не то свист.
  -- У тебя нет шансов, пришелец.
  -- Опять не хочет произносить мое имя! - подумал Георг, одновременно спросив: - Почему?
  -- Ты мыслишь не как арианцы.
  -- Я постараюсь понять....
  -- Это невозможно.
  -- Но почему?!
  -- Как раз потому, что ты на все ищешь ответы.
  -- Ну, так научите меня!
  -- Зачем?
  -- А вдруг вам будет это интересно?! - нашелся Проквуст.
  -- Возможно. Итак, ты будешь участвовать в боях, пришелец, останешься, жив, тогда и поговорим.
  
  

***

   Шестиугольный ринг был огорожен широкой ярко-желтой лентой и ярко освещен. Три угла из шести были выделены разными цветами: зеленый, коричневый и серый. Полукругом вокруг ринга была надстроена четырехъярусная площадка, по которой прохаживались арианцы. Проквуст увидел среди них ярко одетые фигуры, видимо это были женщины, хотя внешне, кроме пышных одежд, различий заметно не было. Ярусы у площадки были просторные, последний соединялся с верандой дома широкой дорожкой, на которой стояли столы с разнокалиберной посудой.
   Георг пришел сюда вместе с Аором и по его жесту залез внутрь ринга. Как он и ожидал, лента на ощупь оказалась толстой и упругой. Он встал в ближайший угол, оказавшийся коричневым, и ощутил, как всегда невозмутимое сердце биоорганизма сбилось с ритма и забилось в нервном сбивчивом ритме. Среди толпы арианцев раздался шум, они все смотрели куда-то поверх ринга. Проквуст повернул голову в ту же сторону и увидел своего противника. Это был высокий, почти в два раза выше него, гуманоид очень похожий на человека. Могучий торс, длинные пятипалые руки, мощные ноги с огромными ступнями, набедренная повязка до колен. Только серый цвет кожи и голова выдавали в нем принадлежность не к человеческой расе. Голова была вытянутой, с узким подбородком, длинным носом, переходящим в нависшие надбровные дуги и странные глаза. Щелевидные, с морщинистыми безволосыми веками, они располагались почти под 45 градусов, и тускло светились черными зрачками. Взгляд был не просто холодным, а ледяным, уверенно спокойным взглядом прирожденного убийцы. Георг нервно потер ладони, за жизнь сегодня придется бороться насмерть, этот не пощадит и не проявит благородство. Гигант перешагнул через ленту и, обдав Георга пронизывающим холодом своих глаз, равнодушно прошагал в дальний угол, где застыл каменным изваянием. Проквуст ждал гонга или другого сигнала, но было тихо, даже публика не издавала ни звука. В этой тишине послышался далекий и прерывистый звук, быстро перерастающий, по мере приближения в громкий дробный топот. Вот он совсем близок, еще мгновение и высоко над ограждением ринга метнулась зеленая молния. Она приземлилась с глухим ударом, дрожь от которого добежала до ног Георга. На середине ринга, стоя на четвереньках, скалило желтые зубы существо, по форме, безусловно, являющееся арианцем, но на самом деле это был зверь, старый и опытный боец, покрытый шрамами. Он бешено мотнул головой, так, что из открытой пасти полетела слюна, и прыгнул в оставшийся третий угол. Проквуст растерянно переводил взгляд с одного противника на другого, он не знал, что делать дальше. Что это значит? Что же это за поединок, если сражаться одновременно должны трое? Его муки прервал громкий дребезжащий звук, при котором гуманоид и зверь синхронно вздрогнули и мелкими шагами двинулись из своих углов. Царящая доселе тишина треснула от первых восторженных возгласов, быстро ширящихся и набирающих силу, и уже через секунду началась настоящая вакханалия. Вибрирующий от криков публики воздух заметался над рингом, сначала беспорядочно, потом, нащупав ритм и, ухватившись за него, стал подчиняться ему. Громогласный хаос обрел строй и превратился в дружное скандирование.
   Георг почувствовал, как в его спину уперся тупой предмет и стал настойчиво выталкивать его из угла. Он не стал оглядываться, все было понятно, а просто шагнул вперед. Его противники сходились, не сводя друг с друга глаз, на Проквуста они внимания не обращали, что его, честно говоря, очень устраивало. Зверь двигался на полусогнутых ногах, держа перед собой руки с громадными когтями, красные зрачки зверя излучали ненависть и злобу. Гуманоид по-прежнему держал себя невозмутимо, двигался почти прямо, лишь слегка нагнувшись и разведя в стороны могучие руки, только мгновенно вспухшие бугры мышц, выдавали его напряжение и готовность к схватке. Проквуст понимал: он вряд ли останется здесь зрителем, поэтому решительно выкинул из головы посторонние мысли и сосредоточился на происходящем. Он слегка подпрыгнул, мгновенным движением поменяв местами ноги, выдвинув вперед левую ногу и стараясь держать основной вес тела на правой ноге. Руки чуть согнул в локтях и выставил перед собой, расслабив пальцы. Двигаться стало труднее, приходилось перемещаться с помощью одних ступней, получалось медленно, и со стороны наверное выглядело неуклюже, зато он к бою готов, кто знает, что эти два субъекта начнут вытворять? Мелькнула мысль, что зверь прыгнет так же, как прыгнул на Георга абориген на Арии, но то, что произошло, чуть не застало его врасплох. Арианец молниеносно согнул свои ноги и пулей полетел в его сторону! При этом он прыгнул не высоко, как ожидал Георг, а перемещался почти параллельно земле где-то на уровне его груди. Только реакция тренированного тела, независящая от состояния разума воина, спасла Проквуста от глубоких и рваных ран. Он неуловимым движением переместил вес тела на левую ногу, с полуоборотом уходя в левую сторону и одновременно двумя, затвердевшими в камень пальцами, ткнул в незащищенный бок пролетающего мимо зверя, изрядно добавив ему ускорения, а заодно и боли. Арианец возмущенно зашипел, лязгнул челюстью и приземлился почти у самой границы ринга на четыре точки. Георг успел отметить мгновенную тишину и заметить, что зверь разворачивается для следующего нападения, но сейчас ему было не до него, надо было отбиваться от второго противника и думать было уже поздно. Гигант двумя большими шагами уже почти вплотную приблизился к нему и с широким замахом выбросил вперед отведенные перед этим в стороны руки. Если бы Проквуст попал между этими двумя огромными ладонями, то наверняка остался бы без костей, но он, не прекращая своего первоначального вращения, откинулся назад, одновременно выбросив в сторону гуманоида ногу. Он почувствовал, как ступня встретилась с коленом нападавшего гиганта, как при этом освободилась она от упругого комка яростной энергии и легко продолжила свое движение, круша сустав врага. Гуманоид раскрыл рот и видимо закричал, но Георг ничего не слышал, потому что уже переместил вес тела на правую ногу, тут же оказавшись полубоком к мчавшемуся в его сторону арианцу. Уклонятся от него, было поздно, поэтому Проквуст подался вперед навстречу противнику и оперся на левую ногу. Двумя выкинутыми полусогнутыми руками он отбил снизу запястья зверя, чуть изменив траекторию его полета: верхняя часть тела арианца пошла вверх. Георгу этого только и надо было, он нырнул под оскаленную пасть и встретил грудь арианца поднятым вверх правым коленом, тот буквально налетел на него, умножив разрушительную силу удара собственным движением. У него что-то хрустнуло, он захрипел и рухнул у ног Проквуста, который уже отскочил в сторону. Почти в то же мгновение сзади раздался глухой удар и содрогание почвы, это рухнул поверженный великан. И тут тишина взорвалась невообразимым восторженным ревом, арианцы выражали свое удовольствие.
   Георг растерянно огляделся, с изумлением смотря на дело рук своих. Рядом с ним задыхаясь, корчилось зеленое тело арианского зверя, а с другой стороны в двух шагах лежал согнувшийся гуманоид, обхвативший своими громадными ладонями сломанное колено. Он молчал, но раскосые глаза налились страданием и болью, Проквусту его даже жалко стало, впрочем, он тут же избавился от совершенно неуместного в этом мире сострадания. Аккуратно перешагнув через арианца, он пошел в свой угол, где уже стоял Аор, его хозяин. Он поманил его рукой, показав, что ждет его за пределами ринга.
   Георг двигался сквозь толпу восторженных арианцев, стараясь не упустить из виду спину хозяина. До сих пор он все еще находился словно в тумане, не осознавая до конца, что бой уже позади. Все произошло так стремительно и в то же время бесповоротно. Что ждет его теперь? Очевидно, Аор станет, нет, он уже стал, лучше относится к нему, но разве это помешает ему выводить заблудшего хорава на ринг снова и снова? Наверное, от боя к бою ценность Георга будет возрастать, если он, конечно, будет оставаться победителем, но ведь поражение когда-нибудь придет! Зачем он сюда прибыл, если будет только драться?!
   Аор провел его по мосткам, по веранде и зашел внутрь дома. За двойной автоматической дверью начинался длинный коридор с тусклым освещением и множество закрытых дверей. Это очень было похоже на дом, в котором Проквуст жил на Ирии, у него аж защемило внутри от внезапно нахлынувшего воспоминания. В конце коридора арианец свернул в крайнюю правую дверь и они оказались в просторной комнате, которую Георг про себя сразу же назвал кабинетом. Здесь не было высоких шкафов с книгами, но зато стоял громадный стол, на котором лежали блестящие коробочки, какие-то папки, а поверх всего этого возлежал продолговатый плоский прибор весь в светящихся кнопочках. Аор уселся в кресло и ткнул пальцем в прибор, перед столом из пола выскочило сидение, что-то вроде табурета.
  -- Садись, пришелец. Ты победил, я обещал тебе разговор.
  -- Спасибо, - Георг едва заметно запнулся, потом добавил, - Аор.
   Получилось несколько фамильярно, но Проквуст именно этого и добивался, он почему-то подумал, что такое поведение сейчас будет наиболее правильным. Арианец при этих словах озадачено склонил голову набок и коротко лязгнул челюстями.
  -- Ты не должен называть меня по имени.
  -- Почему?
  -- Потому что нельзя!
  -- Но ведь вас называют по имени другие?
  -- Они мне не принадлежат.
  -- Я тоже вам не принадлежу.
  -- Вот как? Разве приказ нашего императора....
  -- Так это был император? Какая честь для меня!
   Арианец вскочил как ошпаренный и, нависнув над столом, оскалил зубы, а в Проквуста словно бес вселился.
  -- Аор, вы хотите со мной схватки?
   Тот молча сел в кресло, сразу как-то остыв.
  -- Не ожидал, Гора, что ты такой нахал.
  -- А вдруг я обманул вашего слугу и назвал ему ложное имя?
   Арианец опять дернулся, но на этот раз сдержался.
  -- Гора, ты не можешь отрицать, что являешься моей собственностью.
  -- Да, хозяин, я ваша собственность, - Георг сделал паузу и когда увидел, что его слова понравились Аору, ехидно добавил, - но в то же время я вам не принадлежу!
   Проквуст думал, что арианец опять рассердится, но он отреагировал на его выходку странным образом: он надолго замолчал, не сводя с него пристального взгляда красных глаз. Георг не решился прерывать его задумчивости, ведь нахальное поведение не было ему присуще, он лишь играл эту роль.
  -- А ты, оказывается, не так безнадежен, как мне вначале представлялось.
   Пока Проквуст переваривал слова арианца, тот уже увел разговор в сторону.
  -- Скажи, Георг, где ты научился так драться?
  -- А я не учился, - соврал Проквуст, - хоравы так запрограммировали искусственный организм, что при наличии опасности он превращается в боевую машину.
  -- То есть это не ты полчаса назад сломал металлическое колено колумбусу и чуть не убил зверя?
  -- Почему не я?
  -- Потому что, получается, что твое "я" отсиживалось в глубине биоорганизма, а он самостоятельно оценивал ситуацию, сам принимал решения, сам наносил удары. Это так?
  -- Нет, конечно....
  -- То-то и оно, пришелец.... Хорошо оставим это, нас не интересуют подробности, нам достаточен результат. Вернемся к твоему будущему, Гора. Завтра я намечаю продолжение праздника, на котором ты будешь сражаться не с андроидом и безмозглым зверем, а с профессиональными бойцами.
  -- Зачем?
  -- Что, зачем?
  -- Ради чего мне это делать, Аор?
   Арианец поморщился, но пропустил свое имя из уст раба мимо ушей.
  -- Ты же хотел острых ощущений, пришелец!
  -- Калечить таких же рабов, как и я для вашего увеселения, а потом, рано или поздно, погибнуть от их зубов или когтей, зачем мне это нужно?
  -- Но ты не можешь обсуждать мои решения!
  -- Почему же?! Я же сказал вам, Аор, что не принадлежу вам! Вы вольны прекратить мое существование, но я смерти не боюсь, я уже умирал.
  -- А если я прикажу пытать тебя?
  -- Пытать мое тело? Это же машина, я просто отключу чувства, и буду отсиживаться, как вы выразились только что, где-нибудь внутри, пока вам не надоест.
   Проквуст блефовал, отключаться от биоорганизма он не мог, мог только уйти из него. Он вообще не знал, зачем злит хозяина, но драться он действительно больше не собирался, не затем летел в такую даль. Видимо, арианец это понял. Он опять надолго замолчал, наверное, решает, как меня наказать, думал Проквуст, ощущая в глубине души холодок страха, все-таки по натуре героем он не был.
  -- Ты категорически не желаешь драться?!
   Георг молча, но очень красноречиво помотал головой.
  -- Хорошо, я твой ответ принимаю. Но теперь я хочу объявить тебе то, что планировал в отношении тебя, если бы ты вел себя разумно.
   У Проквуста внутри что-то оборвалось, неужели он совершил непоправимую ошибку?! Что ж, теперь все равно придется отстаивать и защищать свое решение.
  -- Видишь ли, Георг, арианцы очень высоко ценят победителей, даже если они были самыми жалкими рабами. Мы верим, что доблесть равна уму, победы в смертельных боях, это верная дорога к свободе и богатству, причем самая короткая и прямая. Ты, пришелец, отверг шанс, который я тебе предоставил.
  -- Но, хозяин, дорога, на которую вы меня толкнули, быстрее приведет к смерти, чем к свободе!
  -- Возможно, но ведь ты не боишься смерти?
  -- Не боюсь, но вовсе не жажду преждевременно с ней встречаться в угоду чужой потехе, даже если мне будет рукоплескать вся ваша звездная система. Не для того я летел, чтобы стать игрушкой.
  -- То есть я тебе понял так: ты готов рисковать не ради забавы, а только ради серьезных дел?
   Проквуст опять кивнул головой, кажется, для него еще не все потерянно!
  -- Хорошо, пришелец, даю тебе еще один шанс: ты должен сослужить нам службу. Ты готов?
  -- Да!
  -- Готов, не зная, чего я от тебя потребую?
  -- А у меня нет другого выхода.
  -- А вот в этом ты не прав, Георг, впрочем, оставим это. Сегодня ты можешь отдыхать. Скажи, чем тебя можно вознаградить за победу?
  -- Как я понимаю, речь не идет о свободе?
  -- Нет. Ты можешь попросить еду, питье, сам... - арианец хотел сказать "самку", но вовремя спохватился, - можешь пожелать расслабляющий массаж. Аор опять запнулся. - Впрочем, это тебе тоже не подойдет, в общем, думай сам, в чем нуждаешься.
  -- Питье у меня есть, а вот еда бы мне пригодилась. Аор, прикажите мне вернуть мой скафандр, там есть анализаторы, определяющие пригодность пищи.
  -- Хорошо. Это все?
  -- Нет.
  -- Что же ты еще хочешь?
  -- Скажите, хозяин, мое задание важно именно для арианцев?
  -- Да.
  -- Тогда я хочу научиться вашему языку.
  -- Но это невозможно!
  -- Почему?
  -- Ты мыслишь неправильно.
  -- Но мы же с вами общаемся с помощью мыслеголоса.
  -- Да, потому что такова моя специализация, я специалист по чуждой логике. Обычный арианец вряд ли бы смог с тобой общаться, пришелец.
  -- А император?
  -- Наш император очень умный и разносторонне одаренный арианец.
  -- Понятно, - Проквуст задумался. - Так научите меня вашей логике!
  -- Нет.
  -- И все-таки, как насчет изучения языка?
  -- Хорошо, - арианец встал. - Я дам тебе компьютер с обучающей языковой программой, ею очень легко пользоваться.
  -- Спасибо, и книги, пожалуйста, если они у вас есть.
  -- Книги? У нас нет книг! Даю тебе месяц. Через тридцать дней ты отправишься в путешествие.
  -- Куда?
  -- Ты невыносимо любопытен, пришелец! Уходи.
  
  

***

   Скафандр ему не отдали, позволили лишь проверить пищу. Еда, которую ему предлагал Фиталь, судя по показаниям анализатора, оказалась вполне пригодной для потребления. Впервые за много дней Георг поел и почувствовал, как силы прибывают в его истощенном долгим воздержанием организме. Аор распорядился занавесить клетку каким-то гибким серебристым материалом. Проквуст долго ее ощупывал, пытаясь понять, что это такое: на вид вроде металл, а трогаешь, мнется, словно ткань, сгибаешь его, а он опять свою форму принимает! Очень необычный. Теперь у него стало уютно и прохладно, каким-то образом материал не давал подниматься температуре даже при палящем солнце. Георг целые дни проводил за столом у компьютера, просматривая файлы языковой обучающей программы. Он ничего в ней не понимал! Каким идиотом он, наверное, будет выглядеть в глазах арианцев, ведь как иначе можно расценить подобное сумасбродство: самостоятельно изучить чужеродный язык?! Самое главное, что даже сама программа ускользала от понимания, она действительно была построена на непонятной логической основе. Иногда Проквуст казалось, что он почти ухватил кончик ниточки, ведущей к пониманию арианцев, но она каждый раз рвалась или заводила его в тупик. Георг предполагал, что в обучающей программе будут изображения предметов, действий, их словесные обозначения, а также запись их произношения. Что может быть проще обучающей программы? Только алфавит, но и его не было! Все открывающиеся файлы содержали длинные тексты из странного вида не то букв, не то иероглифов. Проквуст пытался систематизировать все эти закорючки, но очень быстро утонул и запутался в их изобилии.
   Сегодня он сделал перерыв, надо было просто хладнокровно и без эмоций подумать. Он сидел на стуле и тупо рассматривал продолговатую коробку, которую называл компьютером. На нем было девять кнопок: три по три. Нажимая любую из них, запускался компьютер, воздух непосредственно над прибором начинал светиться, а потом в нем начинали возникать тексты. Влезть в программу было невозможно, компьютер на все воздействия извне только менял тексты. Проквуст считал варианты нажатия этих дурацких кнопок, запоминал результаты, сравнивал, и разочарованно тихо возмущался: сколько не нажимай, результаты всегда были разными!
  -- Может, они надо мной просто издеваются?! - думал Георг. - Нет, этот вариант рассматривать не буду, с одной стороны, слишком все просто, а с другой, ради меня изобретать специальный прибор, зачем?! Скорее всего, это какой-то стандартный, малоценный прибор, вдруг пленник со злости его расколошматит? Значит, его принесли мне из ближайшей школы. Стоп! Какая школа?! Ведь, по словам дракона в темной империи у всех проблема с воспроизводством! Значит, никаких детей у них нет, следовательно, и школьных обучающих программ нет! Что же тогда они мне принесли?
   Проквуст постучал пальцами по прибору, он отозвался легким пустым звуком.
  -- Что же ты такое, а? Пустяковина какая-нибудь? Хорошо, допустим, что это некий прибор, в котором содержаться некие тексты, а не обучающая программа, и что из этого? А ничего! Как он был для меня загадочной и бесполезной игрушкой, так и остался, - Георг опять сердито стукнул арианский компьютер. - Как же в тебя залезть? Может быть дело в том, что я не понимаю самого элементарного, но чего именно? Аор сказал, что я неправильно мыслю, то есть, их логика отлична от моей? Пусть так, но в чем это различие?
   Проквуст ломал голову, но дело не двигалось. Устав, он отвлекся и вдруг вспомнил, что Аор назвал себя специалистом по чужой логике. От ощущения чего-то важного в этой мысли он ощутил зуд и волнение. Он попал на Арию и сел в том месте, где стояло здание, принадлежащее, как он понял, именно Аору. Разве может быть это простым совпадением?! Выходит, рок привел его туда, куда надо! Значит, разгадка должна быть рядом, он должен ее найти! Но как, если он даже начала тропиночки к ней не видит?!
   От многочасового напряжения в голове стало пусто и грустно, Георг опустил руки и откинулся на спинку стула, надо немного расслабиться, подумал он. Глаза закрылись, к нему стала подкрадываться спасительная дрема. Он с готовностью поддался ей, чувствуя, как она укутывает спасительным спокойствием его возбужденное сознание, несет ему желанное умиротворение. Что он, в конце концов, так переживает? Ведь есть же и у него предел возможного, ну не может он осилить арианскую загадку! А кто может?! Для Совета Цивилизаций у него уже ворох бесценной информации, хоть вставай, и беги отсюда. Ведь Чар не определил ему ни сроков, ни пределов, что ему еще надо? Проквуст баюкал себя уговорами, но в глубине души знал, что этого мало, очень мало. Он только царапнул гранит тайны Темной Империи, но не заглянул внутрь.
   Георг блаженно погружался в сон, а над ним вилась эта мысль: заглянуть внутрь, заглянуть внутрь.... Куда, внутрь? Да, хотя бы в этот чертов прибор с хаосом чуждой информации! Проквуст почувствовал, как стремительно растет внутри него восторг: он наконец-то понял, что он может сделать! Не открывая глаз, он нырнул вниз, сквозь дремотный туман, в самую глубину своей души, там, где хранится самое заветное и дорогое, то, что на Ирии звали даром. Где он? Вот он, ласковый и пушистый комок света, лежит послушный и радуется, что хозяин вспомнил о нем. Хочешь, говорит он Георгу, я выплеснусь и спалю твою решетку? А если пожелаешь, я тебя перенесу куда-нибудь, куда пожелаешь, я давно это умею, помнишь, Недину, помнишь как я тебя вернул на Арию, когда ты забрел в лабиринт параллельных миров? Нет, ответил ему Георг, я все еще должен быть здесь, помоги мне разгадать прибор, который подсунули мне арианцы. Нет ничего проще, хозяин, положи на него руки.
   Со стороны это выглядело вполне невинно: уставший хорав сложил руки на арианском компьютере и водрузил на них голову. Но только одаренное существо могло бы заметить, как льется из ладоней и пальцев Проквуста тихий свет, раздвигая рамки этого материального мира в стороны, создавая некую новую реальность, в которой есть только он, Георг, и этот непослушный ящик с неведомым содержимым.
   Проквуст ощутил себя в густом белесом тумане, в котором не было ничего до него и не будет ничего после него. Здесь только он. Георг взглянул на свои руки, в них наливался тяжестью постылый компьютер, он уже стал так тяжел, что сильные человеческие руки еле сдерживали его. Он улыбнулся, как приятно было вновь ощутить себя человеком! Но что делать с арианским прибором, который рос и набирал вес, грозя раздавить его? Нет, выпускать из рук его было нельзя, это Георг точно знал, надо держать. На пределе своих сил, он машинально выплеснул из солнечного сплетения целый сноп сияния, оно накинулось на непослушный ящик, окутало его, и сразу же исчезла непосильная тяжесть, арианский компьютер вдруг беззвучно взорвался сполохами знакомых Георгу строчек и символов. Они попытались вырваться из круга света, судорожно бились, словно рыба в садке, но разве могли они устоять перед даром божьим?! Проквуст медленно и торжественно жонглировал ими, подталкивая к центру обжигающего их пламени, укрощал их спесь, ласково говорил им: откройтесь, покажите себя или я не выпущу вас отсюда вовеки! И строчки послушались, они сами искали друг друга в этом клубке хаоса, строя вокруг Георга дом из информации, которую в себе несли.
   Он вдруг понял, что прибор не был компьютером, это был всего лишь аппарат памяти по истории арианцев. Наверное, в каком-то приближении его можно было назвать обучающим аппаратом. Он предназначался для обмена информацией друг о друге с другими цивилизациями, входящими в Темную империю. Аор не издевался над ним, он просто предоставил ему то, что в таких случаях передается при контактах с другими. Только, по ошибке или умышленно, он кое-что недодал: в комплект к аппарату входил просторный шлем, надевая который, пользователь получал демонстрацию непосредственно в мозг. Что-то вроде Ха-Шоу, подумал Проквуст.
   Родная планета арианцев, Ария, была покинута ими многие сотни тысяч лет назад. На ней в естественных природных условиях жило и размножалось племя арианцев-зверей. Зверей, потому что кроме звериных инстинктов в них не рождалось ничего разумного. Периодически самые сильные самцы шли в дома и дворцы, чтобы жить в них. Там было сытно и тепло, там можно было придаваться лени и неге в обществе изысканных самок. Но для этого надо было выгнать, а чаще убить, другого сильного самца, который пришел туда раньше. Звери на генетическом уровне знали, что победа будет трудной, но награда безмерной, надо лишь занять свое место. И претенденты шли на бой. Чем шикарнее и просторнее был дворец, тем шире и глубже в нем был бассейн, тем больше там было еды, но тем злее и сильнее был живущий предыдущий победитель. Изредка случалось, что кому-то удавалось набрести на пустой и готовый к обитанию дом. Звери не размышляли и не задавали вопросов, куда делись его прежние обитатели, они радостно вереща занимали пустующие хоромы, чтобы жить в них в довольстве, ни о чем, не беспокоясь, боясь только новых, более сильных претендентов. Такие чудеса случались тогда, когда зверей забирали арианцы, истинные хозяева этих домов. Зверя ждало великое переселение. Его со всеми предосторожностями доставляли на Ариан, где после тщательной проверки и подготовки, в его тело переселяли душу состарившегося арианца. Арианцев было относительно немного, размножаться они не могли, поэтому к их услугам всегда имелись молодые и здоровые тела. Переселяясь в них, они не только приобретали здоровье, они обновлялись изрядными порциями звериных инстинктов, буквально молодея душой, поэтому такие переселения всегда обставлялись празднично и торжественно, по сути, это было новое рождение.
   Проквуст разжал руки, и ненужные теперь серые строчки бессильно осыпались вниз. Он изъял из них все, что они в себе несли и теперь они были пусты, это был пепел от кострища, разожженного солнечным светом. Ему было уютно здесь, и еще он чувствовал, что жажда знания в нем не иссякла. Чем пополнить ее, из какого источника? И тут Георг вспомнил рассказ Бенни Адамса о его опасном путешествии в кладовую знаний. А что если и здесь, на Ариане это возможно?! Проквуст поднял к глазам собственные ладони, они светились золотым светом.
  -- А дракон сказал, что моя аура словно радуга. Неужели он ошибался или во мне что-то изменилось?
   Но думать об этом было не к месту. Он медленно развернул ладони перед собой и излил из них свет на белесый туман. В клубящейся перед ним мути показалось черное отверстие, из него словно ветром подуло, сквозняк усиливался, норовил разорвать сдерживающее его кольцо, и только непреклонная воля человека сдерживала напор чужого информационного поля. Он осторожно приблизился к отверстию, и чуть помедлив, просунул в него правую руку. Она по-прежнему светилась, но ничего вокруг не освещала.
  -- Темная империя, зачем ты? Арианцы, кто вы, как вы разговариваете между собой?! Я хочу знать! - закричал он почему-то на межгалактическом языке.
   Словно тысячи иголок впились в руку, выщипывая из нее кусочки света, проникая внутрь. С каждой секундой их становилось больше и больше, они жалили больнее и больнее, а свет катастрофически быстро тускнел. Проквуст посылал в ладонь новые порции света, но не мог обратить вспять набег жалящей темноты. Он знал, что держать руку в этой дыре без света нельзя, поэтому, когда ее контуры стали едва заметны, выдернул ее оттуда, чуть не ободрав об острые края схлопывающегося отверстия. Сил совсем не осталось и его понесло вон из тумана, назад, к белому свету.
   Георг очнулся в своей комфортабельной клетке и, приподняв голову, с ужасом увидел, что на корпусе арианского компьютера остались оплавленные контуры его ладоней. Он воровато оглянулся и, схватив прибор, начал нещадно лупить им по металлической столешнице. Хрупкое на вид изделие сопротивлялось, но недолго, под сокрушительным напором треснул корпус и вдруг тут же рассыпался на мелкие кусочки, оставив руках мешанину проводов и несколько плоских прозрачных камней. Проквуст схватил их и дернул в стороны так, что жгуты проводов с треском лопнули, а потом со всего маха ударил друг о друга. И они тоже раскололись на мелкие острые кристаллики, которые он начал немедленно разбрасывать ногами и втаптывать в землю.
   Тяжело дыша от волнения, Георг ушел под деревья и улегся на траву. Дело сделано. Наказания за уничтожение прибора он не боялся, боялся лишь одного, что о его даре станет известно арианцам, тогда-то уж они его никуда не выпустят, это точно! Голова стала тяжелой, мысли путались.
  -- Надеюсь, я не впаду в кому на несколько недель? - подумал он, и провалился в сон.
  
  

***

   Проквуст проспал сутки. Об этом ему заявил Фиталь, явившийся утром с очередной порцией зеленого месива. Судя по поведению арианского слуги, пока ничего не говорило о возможных тучах над его головой. Впрочем, пропажу компьютера и его затоптанные остатки могли еще не заметить, но даже если заметили, это все равно пустяки. Георг слегка шевельнул память о вчерашних событиях. Вот они, лежат на месте, теперь это его достояние. А еще он почувствовал, как бугрится внутри него темным комком неведомое знание. Если повезет, то оно раскроется и станет его, а если нет, то.... Да, о чем он рассуждает?! Все будет нормально!
   Проквуст внешне беззаботно валялся на траве, но на самом деле, был внутри себя самого. Очень ему хотелось потревожить чуждое и пока еще неведомое знание, но так было боязно, вдруг оно его вырубит?! У него из памяти все время стоял пример Бенни, который при нем очнулся в подземной станции после трехнедельной комы. У него столько времени не было и друзей, готов позаботиться о нем, тоже рядом не было. На Проквуста внезапно обрушилась глубокая скорбь, их вообще уже не было на этом свете, слишком много лет минуло с поры их дружбы.
  -- Боже! - горячо взмолился он. - Если они где-то есть в далеких мирах, о которых ведаешь только ты, передай им мою любовь и грусть, скажи, что я помню о них, пусть и они вспоминают обо мне. - Георг вздохнул. - Как бы мне пригодился опыт и сила Адамса, спокойствие и рассудительность Глетчера!
   Он вдруг поймал себя на потаенной надежде: вот случится сейчас чудо, и появятся перед ним их дорогие лица. Горько улыбнувшись над своими полудетскими ожиданиями, Проквуст вновь вернулся к тому, что подхватил в местном кладезе знаний. Он уже решил, что откроет их, к этому его толкал не только дефицит времени, но и собственное нетерпение, ждать и терпеть дольше, просто не было мочи. Пусть ему повезет, ведь он не влетал в кладезь верхом на Духе и не хватал все что ни поподя, а аккуратно вырезал дырочку и попросил для себя самую малость. Правда кладезь был чужой, не то что на Ирии.... Эх, была не была, поехали!
   Георг слегка брызнул светом на темный сгусток, похожий на бесформенный мешок, и тот сразу же вспух, разросся, распираемый внутренним напряжением. На всякий случай Проквуст опоясал его крепкими солнечными жгутами. Потом он ухватился за эти светящиеся нити и начал стягивать их, мешок треснул в одном месте и из щели показался поток густого темно-зеленого желе. Он тут же вскипал, обильно расцветая беспрестанно лопающимися пузырьками. Легкий зеленоватый туман завладевал его сознанием, а он, не противясь глотал его, находясь одновременно рядом и внутри него. Нормальных человеческих слов не хватало, чтобы объяснить то, что необъяснимо, поэтому Георг просто отключил свои мысли, терпеливо и смиренно ожидая последствий. Они проявились в том, что он вновь уснул.
   Когда он открыл глаза, вокруг стояла глубокая ночь. Первой мыслью было: как хорошо, что его никто не беспокоит! А второй: получилось или не получилось. Стоило вспомнить, как сквозь него потекли потоки информации.
   Хоравы, столкнувшись с проблемами воспроизводства, пошли по пути создания искусственных организмов, лишив тем самым себя многих удовольствий, присущих всему живому. Зато арианцам они были доступны в полной мере: они любили зрелища, обожали живую дичь и обильный секс с самками. Все разумные арианцы были мужскими особями, а самки почему-то всегда были дикими, а потому необузданными и ненасытными. Разумных арианских женщин не было вовсе! Арианцы привозили с Арии диких самок, стерилизовали их и жили с ними, пока не надоедали. Тогда они их отправляли назад. Самкам на Ариане категорически запрещалось рожать. Подобный случай считался не проступком, а страшным преступлением. Появление звереныша на Ариане каралось самым жестоким образом, виновный арианец, которого легко вычисляли, вместе со всеми своими самками и незаконными зверенышами отправлялся доживать свой век на Арию, где, как правило, очень быстро погибал. Это было бы очень странно, если бы не информация, что, кто бы ни спаривался с дикими самками, у них всегда рождались только звери, без признаков разума и души. А не диких самок у них не было!
   Арианская цивилизация была очень древней, гораздо старше хоравов. Дракон не ошибался, считая, что главенство в Темной Империи принадлежит именно арианцам, так оно и было. Только заключалось оно не в силе и оружии, а в авторитете идей и мышления. Они не претендовали на доминирование или авторитарное управление, они предлагали цель: найти возможность восстановления полноценного воспроизводства. Как и хоравов господь оставил их своим вниманием, лишил искр божьих, но они не желали смиряться, они верили, что найдут способ возрождения сами, силой своего разума и остатков души....
   Проквуст наслаждался покоем и возможность без помех поразмыслить над постепенно прибывающей к нему информацией. Ее бурный поток стих и уменьшился до тоненькой струйки, но он уже получил столько информации, что хоть сейчас вылетай обратно! Рядом что-то звякнуло. Георг выглянул из-за толстого зеленого ствола.
  -- О, Гора! - обрадовано окликнул его Фиталь. - Будьте любезны, следовать за мной.
  -- Зачем это?
  -- К хозяину.
  -- А-а, понятно, - Проквуст нехотя вылез из своего убежища.
   Фиталь привел его в уже знакомый кабинет, но Проквуст не сразу его узнал. Задней стенки не было, вместо нее простирался большой бассейн, заросший травой и кувшинками белых цветов. Слуга пропустил Георга вперед и затворил дверь. Он неожиданно остался один. Проквуст огляделся, потом подошел к бассейну. Он осторожно протянул руку вперед, и когда пальцы оказались над ступеньками, почувствовал легкое сопротивление. Георг отдернул руку и вернулся к двери. Как он и предполагал, это были фокусы многомерного пространства. Он чуть сосредоточился и легко увидел мерцающее полупрозрачное марево перед бассейном.
  -- Вообще-то это удобно, - подумал Проквуст, - неплохо решается проблема с жилплощадью.
   Он вспомнил, как на Ирии каждый дополнительный квадратный метр в жилье означал уровень социального статуса. Да, он уже научился ориентироваться в четырехмерном пространстве, но внутренне оно все равно вызывало в нем неудобство. От размышлений его отвлек далекий всплеск. Ну, так и есть: хитрый арианец все это время, затаившись, сидел в бассейне, вероятно подглядывая за ним. Сейчас он, оставляя ногами мокрые следы на ступеньках, надевал красивый изумрудный халат, расшитый красными узорами.
   Аор, явно довольный эффектом своего неожиданного появления, уселся в кресло. Он пробежался пальцами по пульту и бассейн с тихим тонким свистом скрылся за стеной. Стало очень тихо, только сейчас Георг понял, что до этого мгновения на уши постоянно давило низкое гудение.
  -- Садись, пришелец, - арианец кивнул на появившееся сидение.
  -- Спасибо.
  -- Я тебя не осуждаю, Гора, за то, что ты разбил данный тебе прибор.
  -- Извините, Аор, я не сдержался, очень уж сложную задачу я выбрал.
  -- Теперь ты видишь, что ваша цивилизация весьма далека от нашей?
  -- О какой цивилизации вы говорите, хозяин?
  -- О вашей, человеческой расе, конечно.
  -- Но я уже давно не человек, я ощущаю себя в большей степени хоравом и, простите, Аор, горжусь, что они меня приняли за своего.
  -- Зачем же ты ушел от них?
  -- Я отвечал вам уже на этот вопрос.
  -- Ну, и что, разве не могут меняться ответы через некоторое время?
   Проквуст озадачено посмотрел на арианца, похоже, тот ведет странную игру или опять его проверяет, а может просто дурачит? Что ж, поиграем...
  -- Могут, - глубокомысленно изрек он, - если будут меняться и вопросы.
  -- Вы не так просты, как хотите казаться, Георг.
  -- Это комплемент или укор?
  -- И то, и другое.
  -- Понятно, в таком случае, спасибо.
  -- Пожалуйста.
   Возникла пауза. Георг первым прервал ее.
  -- Аор, я хочу только личного равноправия, только для меня одного, и готов заслужить его.
  -- Хороший ответ, Георг. Тогда приступим к делу. Я хочу направить тебя на Арию.
  -- И что я там должен буду делать?
  -- Искать ведьму.
  -- Кого?!
   И Аор начал объяснять. Он рассказал, что также как и для хоравов, перед их цивилизацией стоит проблема воспроизводства. Здесь Проквуст постарался как можно убедительнее выразить свое удивление. Арианец это заметил. Он печально кивнул головой.
  -- Да, пришелец, мы потеряли эту способность.
  -- Но почему?! Ведь хоравы сами захотели избавиться от своих тел, чтобы приобрести бессмертие! А вы по-прежнему находитесь в собственных биологических телах, если я не ошибаюсь.
  -- Нет, не ошибаешься. Трудно объяснить, когда и почему случилось то, что случилось. Арианская цивилизация старше хоравской. Да, Георг, можешь не удивляться, старше и намного. Например, мне почти полтора миллиона лет!
   Тут Проквуст удивился по-настоящему. Для него такие числа были понятны, но совершенно неощутимы. А арианец продолжал свой рассказ. Оказалось, что он почти всю свою сознательную жизнь занимается поиском способов возобновления репродукции и возглавляет главный институт планеты. В рамках этих исследований ему пришлось изучать и инопланетную логику. По его мнению, все внутренние причины по решению проблемы уже исчерпаны. Впрочем, исследования по ним продолжаются, но около двухсот тысяч лет назад он создал с одобрения императора особую исследовательскую группу, которая ищет новые источники знаний: у других цивилизаций, в древних арианских хрониках. За годы своей работы Аор и его группа перерыли несметное количество архивных материалов, пытаясь установить истинные причины их бедствия, но ответов у древних не нашлось.
  -- Простите, Аор, но я знаю причину!
  -- Очень самонадеянное заявление, пришелец! - прошипел арианец, вцепившись когтями в край стола.
   Проквуст хотел ответить, но вдруг осознал, что арианец произнес эту фразу не мыслеголосом, а на своем родном языке! Значит, он все-таки стал их понимать?! Он успел взять себя в руки и сделал вид, что терпеливо ожидает реакции арианца. А тот, закрыв глаза, сидел некоторое время откинувшись на кресле, видимо, успокаивал свои нервы. Проквуст, глядя на него, неожиданно понял, что отчетливо ощущает состояние своего хозяина, совсем как тогда, на Ирии, на лекции храмовника Валентина. Аор был взбешен его фразой, потому что сотни тысяч лет изучал этот вопрос, а тут вдруг появляется межзвездный нахал, кощунственно претендующий на знание ответа, фактически обвиняющий тем самым его и всех его собратьев в тупости! Но одновременно, совершенно неожиданно для самого арианца, в нем вспыхнула надежда: а вдруг Проквуст действительно знает ответ?! И эта надежда взбесила арианца еще в большей степени, чем сам Георг, потому что Аор прекрасно понимал, что это невозможно.
  -- Ну, говори, пришелец, - арианец резко встал. - Но учти, ты играешь с огнем!
  -- Простите, но я не хотел вас обидеть, я лишь хотел рассказать мнение хоравов по этому поводу.
  -- Да? - в мыслеголосе Аора чувствовалось облегчение. - Что ж, это будет интересно.
  -- Хоравы считают, что из-за их эгоизма господь отвернулся от них и лишил их искр божьих, необходимых для рождения новых личностей.
  -- И это все? - мрачно переспросил его арианец.
  -- Да, если коротко, то добавить нечего.
  -- Так они подались в Совет Цивилизаций в надежде, что они им помогут?
  -- Вряд ли, насколько мне известно, помощь им не была даже обещана.
  -- Почему же они остались с Советом?
  -- Они раскаялись, Аор, и надеются на божье прощение.
  -- Вот как! - усмехнулся арианец. - Тогда им придется долго ждать.
  -- Да, я с вами согласен, хозяин, поэтому и ушел от них. Цели хоравов больше не могли быть моими, а помочь им я был не в силах.
  -- Что ж, теперь твой поступок мне более понятен.
  -- Так что я должен делать на Арии, Аор?
  -- Я же тебе уже говорил, ты должен найти ведьму.
  -- А вдруг ответ уже изменился? - Проквуст послал арианцу хитрую улыбку.
  -- Нет, пришелец, этот ответ не меняется. Слушай дальше.
   Арианцы нашли способ продолжения полноценной жизни путем переселения душ в тела молодых взрослых самцов, но одновременно они столкнулись с проблемой: женские души не удавалось переселять в свободные от разума женские тела. Срабатывало некое отторжение, природа которого до сих пор не поддается научному анализу. Зато переселение в свободные от разума мужские тела происходило совершенно благополучно.
  -- Так это бывшие женщины одеваются у вас в яркие одежды?
  -- Нет, не обязательно.
  -- Не понимаю.
  -- Не понимаешь, почему мужчины хотят чувствовать себя женщинами? Разве у вас такого не было?
  -- Было, но это считалось постыдным, неправильным....
  -- У нас к этому иное отношение.
  -- Но я....
  -- Георг, ты уделяешь слишком большое внимание малозначительным фактам. Постарайся лучше вникнуть в то, что я рассказываю, так как это важно для твоей миссии.
   Проквуст молча кивнул головой, а арианец стал рассказывать дальше.
   Наступило время, когда на Арии не осталось разумных женщин! К тому времени арианцы - звери расплодились настолько, что существовать с ними на одной планете не представлялось возможным. Убивать своих же потомков рука не поднималась. Поэтому все разумные арианцы покинули планету и переселились на Ариан. Так вот, в легенде утверждалось, что одна из женщин, по имени Норга, путем неких чар достигла бессмертия и осталась на Арии, чтобы оберегать своих безумных детей. Эта легенда была настоящим открытием, потому что не подтверждалась ни одним другим источником информации.
  -- Я сразу же подумал, что эту женщину надо найти!
  -- Простите, хозяин, - деликатно перебил Проквуст, - но если нет подтверждений, то почему бы, совершенно, на мой взгляд, обоснованно, не отнести эту легенду в область чьей-то фантазии? Разве можно верить в древние мифы?
  -- А кто сказал, что я верю? - усмехнулся арианец. - Не верить, не значит отрицать! А, кроме того, есть косвенные подтверждения, что она жива.
  -- Вы посылали экспедицию?
  -- Нет, мы не посылаем экспедиции, они опасны, а жизнь арианца бесценна. Сведения поступили от одного сосланного на Арию преступника, который якобы видел, издали одетую женщину, одетую значит не дикую. Это где-то в районе южного полюса Арии. Ты полетишь туда и найдешь ведьму.
  -- Зачем?
  -- Она может нам помочь, - глаза Аора вспыхнули внутренним огнем. - Возможно она ключ, которым можно открыть дорогу в будущее! Мы не можем упустить ни одного шанса, чтобы найти путь к будущему!
  -- А сколько лет назад поступили сведения о ней.
  -- Более сто пятидесяти тысяч лет назад.
  -- И вы все это время ждали?!
  -- Да. Мы очень терпеливы, пришелец.
  -- Скажите, Аор, а почему вы не послали никого из своих собратьев по Темной империи, или, например, какого-нибудь специального робота?
  -- Посылали.
  -- Они не нашли?
  -- Они все пропали, все до единого!
   Проквуст ошеломленно посмотрел на Аора. Он что, безумец, или просто издевается?!
  -- Но почему вы считаете, что у меня может получиться?
  -- А я так не считаю.
  -- Выходит, отправляете меня на смерть?
  -- Смотря как на это смотреть, Георг.
  -- Понятно. Скажите откровенно, Аор, то, что вы мне предлагаете, это доверие или ссылка?
  -- Это то, что ты просишь: это подвиг, совершив который, ты сможешь занять высокое, очень высокое положение в нашей империи. Только император в курсе этого задания.
  -- А как я вернусь назад?
  -- Ты должен дойти к северу и войти в мой дом, ты его знаешь. Тогда я прилечу и заберу тебя.
  -- Но это невозможно!
  -- Подвиги всегда лежат за гранью возможного.
  -- Вы ведь даже не уверены, что на Арии есть кто-то, кроме диких зверей!
  -- Уверенность, так же как и сомнение, не может обнажить истину, пока она не будет доказана практикой. Экспериментом.

***

   Аор высадил его сам, практически точно на южный полюс Арии. Из снаряжения у Проквуста был собственный скафандр, запас пищи, воды, очень мощный арианский фонарь, заряд которого рассчитан чуть ли не на три года, и нож, в качестве оружия. Нож был хоравский, из комплекта дисколета. Георгу стало неприятно, когда он узнал его: залезли в его корабль, похозяйничали, хотя иного ожидать было бы глупо, ясно, что чужую технику разберут по винтику. Георг проводил взглядом аппарат своего, теперь, как он надеялся, бывшего хозяина и огляделся. Ария, по его мнению, была странной планетой, ее ландшафт и климат практически везде был одинаков. Аор ему сказал, что это из-за постоянного толстого слоя облаков. На полюсе, впрочем, было несколько холоднее, но вполне терпимо. Лес здесь был очень редкий, часто встречались поляны, усеянные крупными валунами, камней и в лесу было много, из-за чего ходить между ними было весьма затруднительно, их вечно мокрые гладкие бока предательски скользили под подошвами.
   Только теперь, когда все свершилось, Проквуст осознал, в какую передрягу он попал. Ему дали на обследование целую планету, о которой он практически ничего не знал, по которой стаями бегали озверевшие потомки арианцев, а возможно и другие неведомые и опасные хищники. Аор на вопрос о фауне Арии как-то подозрительно перевел разговор на другую тему, сказав только, что по их сведениям, ничего опасного на планете не водится. Так он ему и поверил! Проквуст вздохнул и, закинув рюкзак на спину, зашагал в сторону севера. Он сразу решил, что искать мифических ведьм не будет, ему бы только добраться до дворца Аора в другом полушарии Арии, это уже станет само по себе подвигом. Во всяком случае, для него самого.
   Если не обращать внимания на моросящий дождик, то пока все было нормально, главное, чтобы звери повстречались ему как можно позже, а лучше, чтобы вовсе не попадались на его пути. Он шел три дня, практически без остановки, останавливаясь изредка, чтобы отхлебнуть зеленого пойла, которое заботливо положил для него Фиталь, и оглядеться. Ночи здесь не были кромешными, так же как дни никогда не были солнечными. Проквуст вздохнул, ему бы не помешал сейчас глоток солнечного света. По его подсчетам он прошел чуть больше двухсот километров, что при движении по пересеченной местности было неплохим результатом. Но даже если его ни что в пути не будет задерживать и биорганизм не даст сбой, то ему при средней скорости 70 километров понадобится почти триста дней, чтобы достигнуть дворца Аора. Не говоря о том, что в пути может случиться всякое!
  -- Да, - грустно размышлял Георг, монотонно шагая между мокрыми валунами и все чаще растущими деревьями, - перспективы совсем не радужные.
   Он старался думать о годе непрерывного движения поменьше, чтобы окончательно не погрузиться в депрессию. Он утешал себя тем, что у него всегда остается шанс бросить здесь биорганизм и спокойно улететь обратно, но почему-то от такой перспективы веяло холодом смерти и предательством к самому себе. Оставалось надеяться еще только на собственный рок, если он вел его за собой все это время, значит, не должен бросить в такой трудный момент. На пути все чаще встречались ручейки, болотистые низины, над которыми с низким гулом летали стаи крохотных и противных насекомых, норовящих залететь в рот, глаза, нос, пришлось активизировать шлем, продолжая дышать наружным воздухом. Мир Арии из-за стекла шлема сразу же отдалился, стал чужим. Он и раньше не выглядел уютным, но теперь выглядел откровенно враждебным. Поколебавшись, Проквуст убрал шлем, возвращая себя обратно. От назойливых насекомых, которые, впрочем, не наносили ему никакого вреда, он отмахивался отломанной от дерева веточкой: и польза и занятие.
   Сегодня Проквуст впервые за шесть дней разрешил себе поспать. Лес вокруг него загустел и сильно вырос. Георг хорошо рассмотрел деревья, они сильно отличались от деревьев его родной Ирии. На здешних деревьях росли крупные и мясистые, без прожилок, листья, а между ними болтались крупные коричневые плоды. Он хотел до них добраться, но лазать по этим стволам было невозможно, на них не было коры, любая царапина оставляла рану, тут же заплывающую густым зеленым соком. Проквуст подумал, а вдруг деревьям больно? На всякий случай, он проверил анализатором сок и получил удовлетворительный ответ на пригодность к потреблению. Слава богу, подумал он, хоть с недостатком пищи не будет проблем, тем более, что ее хватило бы еще на пару недель, не больше. Ему везло, за все дни он не встретил ни одного крупного зверя. По сторонам шныряли какие-то мелкие существа, но они явно не представляли для него никакой опасности. Судя потому, как панически они разбегались в разные стороны, не давая себя даже разглядеть, они, таких как он, уже знавали. Георг усмехнулся, представив себе, как дикие и свирепые арианцы отлавливают эту несчастную дичь. Впрочем, почему несчастные? Этот мир вернулся к тому, как был устроен миллионы лет назад, только и всего. Диких арианцев он не видел, чему вначале удивлялся, а потом сообразил, что он подсознательно выбирает себя путь подальше от болот и многочисленных озер и прудиков, а звери, наверняка, там днем и отсиживаются.
   Впереди начинался подъем. Проквуст обрадовался, может быть наверху будет посуше? Очень не хотелось спать в окружающей слякоти, даже если отгородиться от нее скафандром. Подъем не оказался продолжительным, очень скоро впереди забрезжил просвет между деревьями и через пять минут он вышел на берег большой реки. Лес на ее противоположном берегу казался мхом. Вот задачка! Но почему-то Проквуст не спешил размышлять, как переправляться через реку, пока он с наслаждением вдыхал свежий ветерок и любовался открывшимся перед ним простором. Ничего примечательного за рекой не наблюдалось, за исключением с трудом просматривающейся из-за вечного тумана, горы. Она нависала далекой громадой над окрестностями. Удивительно, но рядом не было даже холмика, вот только одинокая гора, и равнина вокруг.
  -- Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет, - прошептал Георг.
   Но на самом деле он уже знал, что обязательно обследует эту гору. Уж очень она напоминала ему о Горной стране на Ирии, надо побывать там хотя бы в память о ней. Вот только теперь он стал размышлять, а как, собственно говоря, он собирается преодолевать подобные препятствия на этой мокрой планете?! Воду он не любил, так как плавать так и не научился. Проквуст присел на поросший густой травой бугорок и обреченно смотрел на реку. Ничего путного в голову не приходило. Он даже не знал, можно ли из здешних деревьев вязать плот, вдруг они не плавают, или тонут, напитавшись водой? Да, и рубить их и связать нечем. Проквуст лег на край скалы и, высунув голову, стал осматривать предполагаемый спуск. Несмотря на крутизну, для него он был вполне возможен, только вот спать сильно хотелось. Внизу, буквально в пяти метрах по правую руку он заметил, как скала нависает над небольшим углублением. Нет, это не было пещерой, это был пятачок, уходящий на пару метров вглубь скалы, но зато сухой и безопасный! Добраться до него, используя хоравский скафандр, было несложно. Лишь бы только он работал после того, как побывал в руках арианцев. Георг пощелкал пультиком на левой руке и почувствовал, как пальцы в перчатках ощутили зуд, действует! Он никогда прежде не пользовался функцией прилипалы и не знал, как она работает, например, на влажной поверхности. Проквуст приложил ладони к камню и почувствовал, как они намертво срослись с ним. Здорово, сухой ночлег у меня будет! Теперь перчатки управлялись непосредственно мозгом. Он некоторое время потренировался на плоской поверхности и решительно свесил ноги над отвесной стеной. Перчатки держали. В пещерке было тихо и сухо, Георг раскинул руки в стороны и блаженно уснул.
   Он проснулся отдохнувшим и умиротворенным. В конце концов, что значит, год или чуть больше в его долгой жизни?! Все будет хорошо, он дойдёт, обязательно дойдёт! О том, что он скажет Аору о результатах своего поиска, думать не хотелось. Проквуст благополучно спустился на берег и остановился на илистом берегу, заросшем жирной зеленой травой. И здесь его умиротворение как ветром сдуло: кругом виднелись отчетливые следы, диких арианцев. Он активизировал шлем и настороженно огляделся: где они: в зарослях, в воде? Вдруг они охотятся стаями? Допустим, от укусов скафандр его убережет, а вот от их железной хватки, вряд ли, все кости переломать могут.
   Георг растерянно шагнул вперед и, поскользнувшись, тут же опрокинулся на спину и сполз по жидкой грязи в воду. Она подхватила его мягкими холодными объятиями и потащила от берега. Проквуст судорожно забарахтался, и вроде бы чуть продвинулся назад. Но тут его осенило: чего он паникует, ведь он же не может утонуть в скафандре! К тому же шлем, наполненный воздухом, словно поплавок держал его на поверхности воды. Георг замер, и течение понесло его довольно-таки с приличной скоростью. Он посмотрел в сторону берега и мысленно присвистнул, с уровня воды он казался еще дальше. Надо плыть. Поначалу сказывалось отсутствие навыков, но всему можно научится, через час он уже нащупал свой стиль и уверенными гребками подгонял себя к середине реки. Почему-то он не думал о возможных речных хищниках, хотя кто мог гарантировать, что их здесь нет? На Ирии в реках кроме рыб, не было ничего опасного, поэтому и здесь он реки не боялся, плыл себе, да, плыл.
   Только через семь часов, шатаясь от усталости, он вышел на противоположный берег. Хорошо хоть здесь грязи не было, берег был усеян гладкими камушками и песком. Проквуст прошел по нему, оставляя глубокие следы, которые моментально заполнялись водой, и, дойдя до густой поросли травы на склоне, блаженно возлег на нее спиной и изумленно уставился на вершину горы, упирающуюся прямо в облака. Течение реки протащило его не один десяток километров, пока он плыл, и берега он достиг фактически у подножья.
  -- Только не говори мне, - зашептал он самому себе, - что ты намерен лезть под облака?!
   Ничего занимательного в этом его восхождении, кроме усталости и монотонности, не было. Очень крутой и неприступной гора казалась издали, а когда подходишь поближе, вроде бы уже и терпимо. Заночевал Георг на высоте пары километров, набредя на небольшое углубление в скале, прикрывающее от ветра и непрерывного дождя. Он не мог не поспать после такого сложного маршрута.
   Проснулся он оттого, что ему показалось, что в глаза брызнуло солнечным зайчиком. Проквуст вскочил и посмотрел с необъяснимой надеждой вверх. Ничего не изменилось: те же тяжелые тучи, что и всегда, только теперь они стали ближе и еще темнее. Может, ему приснился след от солнца? Это неважно, зато теперь он точно знал, зачем карабкается к вершине! Судя по всему, она была выше облаков, значит, там можно было увидеть и испить солнца! О, как ему его теперь не хватало! И без всяких сомнений и страхов Георг двинулся дальше.
   Через час подъема опять пришлось включать перчатки прилипалы, здесь уклон становился все круче и каменистее. Но его ничто не могло остановить. Проквуст вполз в облачную зону, и его тут же облепило густым и тяжелым туманом, казалось, вода здесь не падает вниз, а просто висит в огромных количествах, игнорируя все законы тяготения. Метров пятьсот он лез вверх в этом водяном месиве, верх начинал светлеть, и это подстегивало, придавало сил, поэтому когда неожиданно рука очередным броском вверх хватанула пустоту, а он завалился вперед, не найдя опоры, и распластался на ровной поверхности, он не мог сдержать рыдающего разочарования, рванувшегося наружу из его легких. Гора кончилась! До синего неба было рукой подать, но как достать до него, если твердь закончилась?!
   Проквуст лег на спину и бессильно раскинул руки в стороны. Все оказалось тщетным, где-то там, над ним, совсем недалеко щедро светило солнце, а он не мог дотянуться до его благодатных лучей! Тут в пору было отчаяться. Если прищуриться, можно было поймать сквозь клубы белесой мути синеву безоблачного неба, но как припасть к ней, как испить ее энергии?! Георг молящим жестом вскинул вверх руки, и вдруг почувствовал, как из солнечного сплетения к кончикам пальцев течет могучая волна энергии. Из его ладоней рванулся могучий ветер, всколыхнувший спящие тысячелетиями тучи, он вздыбил туман, вытряхивая из него водопад крупных водяных капель, и синева неба стала опускаться к нему! Он лил и лил себя навстречу ей, расширяя чистоту неба вокруг, пока в него, как награда не хлынул поток солнечного света. Он окутал его теплом и блаженством, проник в каждую клеточку его истощенного сознания, заполняя собой опустошенные кладовые. О, какую силу набирал он в себя, как жадно пил солнце! Ему показалось, что под спиной исчезла опора, он словно парил в этом золотом ореоле, счастливо и опьянено крича в небо о том, что счастлив, что благодарен подарку. А потом, видимо, от передозировки, Проквуст отключился и впал в небытие. Последним его ощущением был сильный удар спиной и задом о камень.
   Когда он очнулся, вокруг него опять густо дыбились рассерженные тучи. Георг сел и повел ушибленными лопатками. Это что же, он и вправду левитировал, безудержно утоляя свою солнечную жажду?! Вот это, да! Он посмотрел на раскрытые ладони, не успел он подумать о солнечном свете, как вокруг них стало набирать силу золотистое сияние. Класс! - восторженно выдохнул он и осмотрелся.
  -- Ну, святой Гора, наелся солнца, и что теперь делать будешь? Не зря же рок тебя сюда привел?! Думай, - приказывал он себе, - думай! Может быть, ты на этой планете должен не только о своем спасении думать? Тогда что тут делать?
   Собственно, ответ на этот вопрос лежал на виду: надо искать арианскую ведьму, вдруг она здесь все-таки есть?! Проквуст опять откинулся навзничь и закрыл глаза.
  -- Надо трезво рассуждать. Итак, Ария, большая планета, искать на которой человека, - он запнулся, - арианца затея бесперспективная, тем более, что неизвестно, существует ли он вообще. Значит надо что-то предпринять и как-то выяснить этот вопрос. А что я могу сделать, кроме как использовать свой дар?! Правда, я не знаю, как и что надо делать....
   Георг расслабился и подбросил вверх из своего солнечного сплетения упругий комок света. Он словно светящийся воздушный шарик на тоненькой сверкающей ниточке повис над ним. Теперь его надо превратить в сеть. Комок света, повинуясь воле своего хозяина, сплющился, потом еще, и еще. Вот уже над ним вилась послушная и чувствительная паутина. Проквуст сосредоточился, и представил себе, как она истончается в бесконечность и неудержимо расплывается над всей планетой, миг, и она сомкнулась. Теперь ее надо нежно натягивать, опуская вниз. Пусть она, словно рентген, пронижет заброшенные просторы, изловит на ней остатки разума. Проквуст почувствовал. Как расплывается вокруг планеты вместе со своей ловчей сетью, нет, он уже сам стал ею. Он разом ощутил весь этот мир, дикий, необузданный. Он кишел жизнью, но разума среди этой жизни не было. Он должен вспыхнуть в его паутине особым светом! Стоп! Там на севере, недалеко от дворца Аора заискрилась горсть разумных огоньков. Раз, два.... Георг насчитал двенадцать огоньков. Все они сгрудились в одном месте, спонтанно двигаясь или сонно и тускло подсвечивая из одного места.
  -- А говорил, что экспедиций не посылают! - мелькнуло в голове. - Так может, это по мою душу, охотнички?! - Он пригляделся пристальнее. Ему показалось, что только две искорки чуть отличаются от остальных. - Ладно, потом разберемся.
   Проквуст опять отдался поиску, терпеливо перебирая невесомую ткань своего невода. Вот что-то блеснуло! Пропало. Опять блестит!
  -- Странно, то искрит, то исчезает! А мечется-то как! Уж, не на тебя ли, моя ведьмочка, я напал?! И недалеко совсем, километров сто, не больше. Дай-ка я тебя помечу!
   Георг неумело накинул на мерцающую искорку петельку из своей паутины, и немедленно собрал всю сеть в одну нитку, крепкую и надежную.
  -- Все, теперь не вырвешься, обязательно найду! А будешь слишком резво бегать, я тебя приторможу!
   Он мысленно дернул ниточку, и искорка на ее конце судорожно забилась. Отлично, если только он не сошел с ума, и все это не его бред. Но теперь надо подумать и об арианской экспедиции. Впрочем, может быть это семья преступника? Из двенадцати арианцев?! Маловероятно. Будем все-таки считать, что это арианцы по делам прилетели. А какие у них на Арии могут быть дела, кроме него самого?! Значит, они меня контролируют, но как?
   Проквуст больше не рассуждал, он снял рюкзак и выложил из него все содержимое. Как определить, где встроен жучок? Его взгляд наткнулся на единственную хоравскую вещь, которую ему дали с собой. А что, ведь она ему дорога и привычна, вряд ли подозрение ляжет на то, что дорого! Он взял нож в руки и покрутил. Нет, так он ничего не найдет, надо просто уничтожить любую электронику, возможно встроенную в эти вещи. Георг решительно встал и, выставив перед собой ладони, полил из них белым светом. Щедро и тщательно обработав каждый предмет и сам рюкзак, он сложил их опять. Для надежности можно было бы оставить их здесь, но как путешествовать без ножа или фонаря?
   Что-то мешало ему внутри. Словно он забыл что-то важное. Наконец, его осенило: а его скафандр?! Проквуст не поленился полностью раздеться и тщательно обработал скафандр и обувь. Здесь пришлось действовать очень осторожно, повредить скафандр он не имел право.
  -- Увидел бы меня кто-нибудь здесь, - усмехнулся Георг, - вот бы удивился! Стою, колдую, и ведь все по серьезному, даже не улыбнулся ни разу!
   Он опять оделся. Теперь надо было думать о спуске. Во-первых, надо было решить, спускаться там, где поднимался, или с другой стороны? Если назад, то потеряет драгоценные километры, а если вперед, то приобретет их. Так чего же раздумывать, надо делать! Проквуст осторожно глянул за края площадки и совершенно неожиданно увидел ступени! Они еле угадывались, время и ветра изгрызли их грани, если бы их было три или четыре, то их вполне можно было принять за камни необычной формы, но никакими силами природы нельзя было объяснить сотни одинаковых ступеней! Георг весело свесил ноги и ступил на первую. Отлично и надежно! Видимо, ступени делались под большие ступни арианцев, а не под его крохотные хоравские размеры, что ж, тем лучше. Проквуст встал и стал аккуратно спускаться. Ступени были мокрые и сколькие, но они были выбиты глубоко в камне, поэтому руки с липучками легко контролировали ситуацию. После полчаса спуска, Георг понял, что ошибся, предполагая, что ступеней сотни, их было тысячи! Он преодолел тучи и с облегчением огляделся. Лестница шла вниз еще на километр, а потом от ее подножья начиналась тропа. Как оказалось, ее было видно только сверху, а вблизи это было просто направление.
  
  

***

   Проквусту все же пришлось ее привязать. Наверное, она и впрямь была ведьмой, потому что явно чувствовала его приближение. Он гонялся за ней уже неделю, то и дело распугивая здоровенных самцов - арианцев. Это вначале он их побаивался, а теперь, напитавшись на горной вершине солнечного света, он отгонял их от себя одним только суровым взглядом. Непонятно было, что собственно их так в нем пугает, но Георга это не очень интересовало, главное, что он чувствовал вполне безопасно и комфортно.
   Сегодня, потеряв всякое терпение, он разозлился и так натянул свою солнечную петлю, что заарканенная ею искорка покорно и окончательно застыла. Только теперь, настигнув ее в яви, Проквуст, наконец-то, смог полюбоваться на свою дичь. Пленница в точности соответствовала описаниям Аора: это была самка, одетая в хламиду, перепоясанную веревкой, в руках сухая корявая палка. Она стояла у большого дерева, как вкопанная, и только широко раскрытые в ужасе красные глазки, говорили о том, что она живая. И впрямь, ведьма! Георг подошел к ней почти вплотную, что с ней делать дальше, он совершенно не представлял.
  -- Не бойся, я не причиню тебе вреда, - послал он ей мыслефразу. Никакой реакции. - Ты будешь со мной разговаривать? - Опять молчание.
   Георг обошел ее, осматривая со всех сторон. Ведьма только глазами за ним водила, неплохо он ее спеленал, даже сам не ожидал. По уму развязать бы ее, но она вон, здоровенная какая, такая и самцу легко накостыляет, прыгнет еще со злости и обиды, не хватало еще с самками сражаться. Самое главное, что Аор не сказал ему, что делать, если он найдет ведьму, видимо, не надеялся, что это возможно.
   Так как никаких идей в голову не приходило, Проквуст, решил пленницу развязать, может быть, это её подвигнет к контакту? На всякий случай, отдвинулся на пару метров, и мысленно сдернул с пленницы свои путы. Арианка вздрогнула всем телом, прижалась к стволу дерева, а потом вдруг рухнула перед ним ниц, быстро бормоча что-то про себя. Георг невольно сделал шаг к ней и наклонился, чтобы расслышать.
  -- Сбылось пророчество, сбылось пророчество!
  -- Какое пророчество, Норга? - спросил он ее на арианском языке. Спросил не очень умело, язык плохо слушался незнакомых команд.
   Его голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Арианка вскочила и стремглав забралась на дерево.
  -- Спускайся, чего ты боишься?
  -- Я боюсь тебя, о, великий!
  -- Почему ты так странно меня называешь?
  -- Потому что ты пронес свет сквозь тьму!
  -- Ничего не понимаю. Спускайся, давай поговорим, я обычный чел... - Проквуст запнулся, - обычное существо. Меня прислали с тобой поговорить.
  -- Прислали? - голос ведьмы зазвучал тревожно. - Она быстро соскользнула по стволу вниз. - Тогда они будут скоро здесь, они будут ловить меня! - Голос ее звучал тоскливо, с паническими нотками.
  -- Кто, они?
  -- Самцы!
  -- Не волнуйся, они не придут. Я ликвидировал их жучки.
  -- А ты уверен в этом?
  -- Скорее да, чем нет. Скажи, ты действительно бессмертная?
  -- Бессмертная?! - ведьма стала сотрясаться в хриплом смехе. - Это самцы тебе сказали?
  -- Да.
  -- Нет, я также как и они, иногда подбираю себе новое молодое тело, - Ведьма развела широко руками. - Здесь каждый день можно становится молодой.
  -- И тебе не нужна для этого аппаратура?
  -- Нет, я вольна распоряжаться своей душой, и никто и ничто мне не может в этом ни помочь, ни помешать, - она вдруг подозрительно взглянула на Георга. - Скажи, пришелец, а ты и вправду, не великий?
  -- Нет.
  -- Но как ты выследил меня, как смог поймать?!
  -- У меня есть некоторые способности....
  -- Ничего себе, способности! Я на Арии самая сильная, а ты....
  -- Давай не меряться силой, Норга.
  -- Откуда ты знаешь мое имя, пришелец?
  -- Мне сказал его арианец, который нашел его в какой-то древней легенде.
  -- Вот как?! - она улыбнулась. - Приятно, что кто-то еще вспоминает обо мне. Впрочем, я знаю, что нужно всем этим самцам.
   Норга вдруг быстро и грациозно поправила свою жалкую одежду, и кокетливо взглянула на Георга. Тот даже растерялся от неожиданности, до того это почти неуловимое движение походило на жест ирийской женщины, пусть не очень красивой, но, наверное, очень умной. Он вдруг ясно ощутил ее, увидел, как в ней бурлят два мощных начала, затейливо переплетенных, но не смешивающихся. Одно из них очень древнее, охраняющее разум и цивилизованность, росло из недр канувшей в прошлое цивилизации, а другое новое, впитанное из дикой жизни, звериное и осторожное.
   Проквуст стряхнул с себя это легкое наваждение и увидел, как ведьма опять застыла перед ним в благоговейном трансе.
  -- Норга, что с тобой?
   Вместо ответа она опять рухнула на колени и заголосила.
  -- Не обманывай меня, пришелец, скажи, что ты великий, или я не встану и умру здесь, скорбя от недоверия последней женщине Арии, гордой и гонимой Норге!
  -- Норга! - Георг нагнулся и тронул ее за плечо, намереваясь помочь встать.
   Но тут произошло очень неожиданное. Самка резко выпрямилась ему навстречу и, ловко помогая себе палкой, которую держала обеими руками, начала выкручивать ему руку в жестоком захвате. Только тренированная реакция помогла Проквусту, не противясь агрессии словно подтолкнуть ведьму в ту сторону, куда она двигалась. Она, ожидая сопротивления, вместо этого ощутила на мгновение пустоту, чуть сбилась с ритма, чего Георг и добивался. Он легко перехватил ее руки, резким движением раскинул их и молниеносно ударил окаменевшим пальцем в горло. Его смертоносное орудие остановилось в миллиметре от ее тела, Проквуст не хотел, но с его пальца соскочила легкая икорка и больно ущипнула непослушную самку. Норга вскрикнула, и опять рухнула перед ним ниц. Георг на всякий случай сделал шаг назад.
  -- Прости меня, о, великий! Зачем ты сказал мне, что ты не великий?! Я могу разговаривать только с великим! - она робко приподняла голову и виновато заскулила.
  -- Хорошо, в таком случае, я великий, - жестко заявил Проквуст. - Встань, я хочу с тобой говорить!
   Арианка вскочила и уставилась на него преданным взглядом.
  -- Я спрашиваю тебя, Норга, что может помочь арианцам вернуть возможность рожать полноценных детей?
  -- Ты, великий, только ты!
   Она чуть было опять не рухнула перед ним на колени, но он строго крикнул: "Стоять!".
  -- Хватит пресмыкаться передо мной, женщина, а, главное, не болтай глупостей. Как я могу помочь, если не могу помочь?!
  -- Твоя аура, великий, она слепит меня!
  -- И что?!
  -- В ней ключ к возрождению арианцев!
  -- С чего это ты взяла?
  -- Так говорится в пророчестве, - ведьма возвела красные глаза к обвисшему темными тучами небу и неожиданно торжественно и нараспев выдала речитатив: - Пройдет множество лет, придет великий, несущий свет и тьму, дающий жизнь и смерть! Он назначит начало нового возрождения, сделает тьму светом, который не светит, насытит им душу последней женщины и станет она источником новой жизни!
   Норга замолчала, и странно посмотрев на Проквуста, вдруг вытянула к нему руки и закричала:
  -- Великий! - отдай мне свою тьму, она станет для арианцев светом!
  -- Что ты несешь, старая карга?! - разозлился Георг. - Как я, пришелец, могу дать тебе и твоему народу возрождение?!
  -- В том то и все дело великий! Твоя тьма, для нас свет!
  -- Какая тьма?! - Проквуст почувствовал, как похолодела его душа, неужели она говорит о том же, о чем говорил дракон?! Откуда она может знать, что он, что у него.... - С чего ты взяла, что у меня есть то, о чем вещает твое пророчество?!
  -- А я вижу, великий! Вот прямо сейчас я ясно вижу твое золото в темной оправе! Отдай мне тьму и твое золото станет как солнце!
  -- Послушай, Норга, ну, не странна ли твоя просьба, ты просишь не свет, а тьму?!
  -- Нет, это как раз то, что нам нужно!
  -- Зачем?! Какой прок во тьме?!
  -- Тьма, это тень света, - почему-то шепотом, с благоговейным придыханием ответила Норга. - В свете Бог, а в тени его - гонимый!
  -- Какой гонимый?!
   Проквуст машинально спросил, но уже и сам знал ответ. Вот что ищут арианцы: тьму антибога! И источником ее является он, побывавший в самой преисподней. Ужас, какой!
  -- Норга, ты ошибаешься, тьма не может созидать!
  -- Может, так говорит пророчество!
  -- Но ведь пророчество придумали лю...., вы сами придумали его, почему же оно не может быть ошибочным?!
  -- Потому что оно сбывается! Я всегда грешила в сомнениях, прости, о, великий, теперь же я уверовала и готова выйти к своему народу!
   Ну, все! - подумал Проквуст. - Свершилось! Теперь эта старая дура сама явится в лапы Аору и после этого вся Темная цивилизация в очередной раз объявит его святым. Вернее, антисвятым. - Поправил он себя. - Этого нельзя допустить! Убить ее? Наверное, это смогло бы решить проблему, но он знал, что не сделает это, даже если судьба всей галактики будет заложницей убийства. Он вдруг ясно представил себе, что будет, если арианцы каким-то образом получат доступ к тьме, уравновешенной его светом. Она не может созидать, значит, она только и ждет, когда вырвется наружу, чтобы начать разрушение. Что это будет: взрыв или новый черный кристалл? Какая разница, главное, что это будет катастрофа не только для арианцев, а для громадного куска вселенной. Нет, убедить я их не смогу, они не поверят! Что же делать?!
   Неожиданно Норга отскочила от него на несколько шагов и воткнула свою клюку в землю. Воровато оглянувшись на растерянного Георга, она молниеносным движением щелкнула на палке каким-то сучком и на ее корявом конце вдруг замигала крохотная красная лампочка.
   Радиомаяк! - внезапно понял вдруг Проквуст. - Она с ними заодно! Он резко выкинул сцепленные пальцами ладони и от волны, сорвавшейся с них, ведьму сдуло со слякотной поляны как былинку. Она крепко стукнулась о ближайшее дерево, в страхе заверещала и намертво вцепилась в его ствол. Георг перевел ладони на упавшую вниз клюку и, напрягшись, спалил ее дотла ослепительным и тонким, как нить, лучом. А теперь бежать, срочно бежать! Но как?! Он отключил сомнения и ненужные сейчас рассуждения, и отдался.... Чему, интуиции, наитию, року? Проквуст не знал этого, он просто представил себе вершину, на которой напитался солнца. Вот она перед ним, лишь тонкое прозрачное марево отделяет его от него! Георг раскинул руки в сторону и всем своим телом полыхнул вперед солнечным светом, потом сделал шаг и исчез.
   Проквуст бессильно свалился на влажный камень вершины горы. Всегда могучее и безотказное тело, стало ватным и непослушным. Он заставил себя перевернуться на спину. Как ему нужен сейчас глоток солнца! Вверху медленно переминались плотные серые клубы облаков. Нет, он не сможет их раздвинуть, в солнечном сплетении ощущалась ноющая пустота, он истратил на телепортацию все свои резервы.
  -- Итак, сначала надо успокоиться, - Георг закрыл глаза и мысленно пригладил всклоченные эмоции. - Теперь надо подвести итоги. Судя по всему, он раскрыт, а может, арианцы с самого начала ему не верили? Вполне возможно. Что из этого следует? Прежде всего то, что уничтожение следящих за ним жучков не гарантированно. Значит, надо исходить из того, что с минуты на минуту за ним явится целая армия. А что он может ей противопоставить? Ничего! Теперь и сдаваться арианцам он не имеет право. Полусумасшедшая от одиночества ведьма слишком ясно объяснила, какую теперь ценность представляет он для всей Темной цивилизации. Дикая Норга явно сболтнула ему лишнее, а ведь могла бы обмануть.
   Внутри Проквуста дрогнуло искусственное сердце, он вдруг до боли остро представил себе, какая катастрофа ждет эту часть вселенной, если арианцы схватят его.
  -- Надо срочно бежать, но как?!
   Ответ Георг уже знал, он стоял на пороге его сознания, а он не хотел его впускать. Придется ему бросить здесь свое тело, ставшее таким родным, настоящей частицей его самого. И теперь вновь надо жертвовать.
  -- Только не надо пышных фраз и гордыни собой! - усмехнулся Проквуст, заставляя себя встать и расстегнуть скафандр.
   Он уже почти стянул его с себя, когда сообразил, что вовсе не обязательно это делать. Но что-то заставляло его принести своему верно служившему телу хоть такое подобие прощальных почестей. Георг поднял скафандр и подошел к противоположенному лестнице краю площадки. Подняв скафандр, такой легкий, почти невесомый, он кинул его вниз. Тот развернулся, радостно кувыркаясь, махнул ему рукавом и скрылся в черной мякоти тучи. Потом туда же полетели вещи из рюкзака и сам рюкзак. Все, теперь он голый, влажный от холодных объятий серой мути вокруг, стоит у последней черты. Следующим в пропасть падет его пустое тело.
  -- Господи, помоги мне!
   Проквуст собрал остатки душевных сил, соткал из них тонкую золотую нить и скользнул по ней наружу. Вернее это он так подумал, а на самом деле он еле полз по ней, напрягаясь и жутко боясь, что она оборвется от слабости. Наверное, у него был выход: взять и прыгнуть в пропасть перед ногами, биоорганизм бы разбился, а он оказался вне его без всяких усилий. Но все его существо противилось такому способу, он не хотел умирать даже не по-настоящему! А, кроме того, кто даст гарантию, что его не выкинет из этого мира совсем?! Туда, куда он давно должен был бы попасть, но задержался.... Такая привычная прежде операция стала настоящим испытанием, поэтому, когда он, наконец-то покинул полумрак кокона и вырвался на свободу, его охватила эйфория. Георг повис перед своим одиноким телом, с которым его все еще связывала тоненькая ниточка. Оно выглядело маленьким, ведь теперь Проквуст принял свои истинные ирийские размеры. Он обхватил ниточку большой, но призрачной ладонью и слегка дернул. Биорганизм покачнулся, накренился вперед и, потеряв равновесие, сорвался вниз. Золотая струна натянулась и безболезненно лопнула.
   Георг все еще ощущал себя слабым, поэтому рванулся вверх, за грань облачного одеяла планеты. Солнце встретило его щедрым поток своего благодатного огня. Он купался в нем, смеялся, пил его и дышал им! Его вновь переполняла энергия, он вновь был готов к действию.
   Что-то смутило его. Он взглянул вниз и остолбенел: от его игр разбежались облака на несколько километров вокруг! Солнечные лучи впервые за многие тысячи лет впились в поверхность планеты. Это было удивительным, но неопасным. Зато он увидел, как множество арианских кораблей летели к нему со всех сторон.
  -- Неужели они видят меня?! - резануло страхом его сознание.
   А еще он увидел, как за каждым кораблем тянуться энергетические неводы. Их серые нити искрились энергией, которая пугала его. Проквуст понял, что арианцы и их соратники не так просты, как ему вначале казалось. Судя по их слаженным действиям, им не впервой приходилось заниматься тралением пришлых душ. Он взглянул на небо, прямо в солнце, привычно приблизил его к себе, так, что сполохи светила окружили его взгляд со всех сторон, потом еще одно усилие, и он здесь, в этом спасительном океане огня. На миг ему показалось, что его что-то больно задело за руку, пыталось задержать, но стремление к солнцу было необоримым.
   Не углубляясь далеко вглубь светила, Георг кликнул: "Друг!", но ответом была пустота. Вместо этого ему показалось, что внизу кто-то заворочался, большой, сонный, но жутко раздраженный.
  -- Кажется, я попал в дикое солнце!
   Проквуст стремглав вылетел прочь и вновь заметил арианские корабли. Они искрящимся бисером рассыпались вокруг своего светила и вновь плели сеть, гигантскую, отрезающую его от направления к Совету Цивилизаций.
  -- Когда только успели? - и тут же вспомнил, что плата за такие его перелеты, время. - Господи, но откуда они знают, где я?!
   Горсть кораблей словно учуяли его, сорвались со своих орбит и стремительно понеслись к нему. Долго отсиживаться в короне солнца он не сможет, путь сквозь сеть впереди проблематичен, прорваться через светило для него невозможно....
  -- Все, ребята, надоели вы мне! - разозлился Проквуст. - Уходить от вас буду. Вы не обо всех моих фокусах знаете!
   Сейчас он был переполнен энергией, поэтому не сомневался в успехе. Он вновь вспомнил кодовую программку, полученную от Люция, и в тот же миг перед ним знакомо задрожало прозрачное желе границы между мирами. Георг приблизился и осторожно прильнул к ней, представив, как растворяется в ней, бесконечно плоский и тонкий. И он оказался внутри, и одновременно везде. Словно всю вселенную объял. Он представил себе созвездие Совета, и оно послушно вынырнуло из глубин памяти, как будто он снова заглянул внутрь координатора. Один миг, и он с некоторым усилием вернулся во вселенную. Вот он, знакомый и желанный звездный узор. Здесь было тихо и спокойно, здесь его ждали друзья.
  
  

***

   На Георга вдруг невероятно остро навалились воспоминания о тягостном одиночестве, которое он испытывал, еще не умея передвигаться в пространстве. На один страшный миг ему даже показалось, что он по-прежнему недвижимо вклеен в середину вселенной, всеми забытый и заброшенный, а то, что с ним произошло, это всего лишь бред воспаленного сознания. Проквуст вздрогнул от ужаса.
  -- Ну, нет! В прошлый раз рисунок звезд был совсем другой, а здесь, пожалуйста, вот она, система Совета.
   Не давая себе больше времени на раздумья, Георг сосредоточил взгляд на паре звездочек, почти слившихся друг с другом, и они послушно приняли его, с готовностью предъявив свои четыре планеты для осмотра. На них все было без изменений, но не они ему были нужны. Почему-то он был уверен, что только дракон сможет ему помочь вернуться в материальное тело, но, сколько он не бегал глазами по этой звездной системе, огромного корабля Чара нигде не было видно, а не заметить такую громадину было просто невозможно.
  -- Неужели он куда-нибудь улетел?!
   Внутри Проквуста все похолодело. Как теперь ему вернуться в мир?! Искать хоравов? Но он не знает вокруг какой звезды вращается ныне Недина!
  -- И почему я ничем не интересовался?! - с досадой отругал он себя.
   В запасе у Проквуста оставалась еще одна идея, которая неожиданно только что пришла ему в голову. Он решил, что сначала опробует ее, а затем уже, если не получится, ринется искать удачу в это месиво цивилизаций. Георг постарался максимально отключиться от внешнего мира (теперь, не имея век, это было нелегко) и всеми силами стал восстанавливать тот странный мир, в котором они так мило общались с драконом. Он начал с солнца, представил его таким, каким запомнил: родным, ласковым, ярко желтым блюдцем в чистом небе. Долго не получалось, солнышко все время соскальзывало куда-то за спину. Наконец он вспомнил, что когда подправлял свою половину, в целях экономии остановился на раннем рассвете. После этого дело, кажется, сдвинулось. Сначала перед его внутренним взором замерцала рябь незнакомого пространства, оно не относилось к параллельному или многомерному миру, нет, скорее всего, оно было плодом воображения Георга и Чара, но ему тоже было место в этой вселенной, вне остальных миров, и в тоже время, рядом с ними. Такие странные мысли приходили на ум Проквуста, пока он кропотливо восстанавливал извилистую речку, пологий склон к ней, поросший густой сочной травой, валун, на котором он восседал. Ни сил, ни воображения на противоположный берег не хватало. Когда картинка более-менее определилась, Георг заставил увидеть на траве свою тень, а спиной почувствовать тепло от лучей восходящего солнца. Всё получилось на удивление гладко. Зафиксировав картинку, он чуть потянулся вперед, наткнулся на вязкую, но податливую среду, пошел сквозь нее, и чуть побарахтавшись, с тихим всхлипом вышел с другой стороны. Все вышло, как он хотел: в легкие ворвался глоток воздуха, чистого, свежего, полного давно забытыми запахами. Получилось! Проквуст с наслаждением прошелся босыми ступнями по мягкому травянистому ковру, наткнулся пальцем на острый камешек, и смешно запрыгал на одной ноге.
  -- Надо же, все как по-настоящему!
   Он с любопытством огляделся. Противоположный берег речки был пустым в полном смысле этого слова. Вода текла, не опираясь о несуществующий берег, просто держала свою извилистую форму и все. Удивительно! Берег с его стороны тянулся влево и вправо до далекого горизонта, кое-где виднелись далекие заросли или рощицы. Сзади, Проквуст оглянулся, темным силуэтом высился далекий горный кряж, в первый раз его не было.
  -- Надо же, прямо целый мир получился! А что, может, взять да, и остаться здесь, почувствовать себя властелином, как Чарли?
   Георг усмехнулся. Нет, конечно, он не собирался прозябать в выдуманном им же самим мире, но здесь было так приятно ощущать себя полностью живым! Он спустился вниз и уселся на валун, предстояло каким-то образом позвать сюда Чара. Вот только как это сделать? Прорисовывать его берег? А что в этом толку, если он его совсем не чувствует? Нет, здесь необходимо нечто иное.
   Проквуст вдруг встал и громко и весело закричал: "Ча-а-ар!!!". Он вновь и вновь кидал имя дракона вокруг, особенно стараясь отправить его посильнее через реку. Ему было легко и радостно, словно он находился на отдыхе, где-нибудь на курорте. Через пять минут показалось, что противоположный берег стал проявляться нечеткими красками. Георг замолчал и завороженный опустился на валун. Да, сомнений нет, мир дракона приходил сюда. Вот на призрачном берегу четко обозначились желтые кристаллы, вдали загустились нагромождения далеких скал, над ними сверкнула золотая точка. Летит!
   Дракон приземлился шумно и ветрено.
  -- Георг! Наконец-то! - рыкнул он радостно. - Рад тебя видеть. - Чар огляделся. - Не думал, что ты найдешь дорогу сюда.
  -- А у меня не было выхода, Чар. Я теперь вновь стал призраком, бесплотным духом.
  -- Я предполагал такой исход.
  -- А почему же не предупредил?
  -- Зачем же лишний раз тебя программировать?
  -- Программировать?
  -- А ты как думал? - Дракон повел шеей. - Надо же, здесь ничего не болит.
  -- Ты заболел, Чар? - испуганно переспросил Проквуст.
  -- Если старость можно назвать болезнью, то да, - дракон хитро улыбнулся.
  -- Ты, стар?!
  -- Ты даже не можешь себе представить, Георг, насколько.
  -- Ты меня расстроил, великий дракон.
  -- Пустяки. Я еще долго протяну. Миллион лет тебя устроит, а?
  -- Миллион?!
  -- А что, разве это много?
  -- Не знаю, - Проквуст задумчиво почесал в затылке. - Для меня это единица с шестью нулями, и ничего более.
  -- Ну, это ты напрасно, тебе ведь тоже щедро отпущено богом.
  -- Я никогда не думал об этом.
  -- Правильно. Ну, давай, к делу. Что так долго отсутствовал?
  -- Долго?! Сколько?
  -- Почти сто лет. Честно говоря, я уже стал сильно волноваться и ругать себя, за то, что втянул тебя в эту авантюру.
  -- Но я был на Ариане чуть больше месяца!
  -- Да? Значит, растерял время на обратном пути.
  -- Да, ты прав, Чар, я догадываюсь, как это произошло. - Проквуст хмуро посмотрел на дракона. - А почему твоего корабля не было в системе?
  -- Почему не было? Был.
  -- То есть как это, я все обшарил, не было тебя там!
  -- Эх, человеческое дитя, тебе ведь дано заглядывать в любое измерение, а ты меня искал только в одном!
  -- Ах, вот в чем дело! Я об это не подумал.
  -- А надо бы. Сам посуди, третье и четвертое измерения не рождают таких, как я.
  -- Я не знал этого.
  -- Мог бы, и догадаться, не маленький уже!
  -- Так ты из пятого?
  -- Нет, Георг, мой родной мир имеет шесть измерений. Ты можешь себе их представить?
  -- Нет. Даже браться не буду.
  -- Правильно, задача не из легких. Я тебе тоже объяснять не буду, это тоже задача трудная, надеюсь, что придет время, сам разберешься. Скажу лишь одно, моя чешуя, это действительно броня, только защищает она не меня, а ваш мир. Слишком уж энергетика у нас разная, да, вообще, все отличается. Например, я сейчас здесь, а одновременно еще в других местах, в смысле измерений.
  -- У нас на Ирии в сказках таких как ты, с одной головой, звали змеями, а драконы всегда были многоголовыми. И еще у сказочных драконов дыхание огненное.
   Чар удивленно мотнул зубастой головой.
  -- И после этого, вас смеют называть примитивными цивилизациями! Ведь вы самую суть ухватили! Ай, да, молодцы. И огненное дыхание у меня имеется. - Чар повернул голову и из его открытой пасти вырвался факел ослепительного огня, больше похожего не на пламя, а на плазму. - А как же, - он лукаво посмотрел на Проквуста, - ведь от этого огня чешуя вас и оберегает.
   Дракон внезапно посерьезнел.
  -- Ну, наверное, пора тебе рассказать свою историю, Георг?
   И Проквуст тут же принялся за рассказ. Ему и самому не терпелось. Чар слушал внимательно, периодически встряхивая своей длинной шеей, не шелохнув при этом головой и не сводя немигающего взгляда с Георга. Когда тот завершил свою историю, дракон не говоря ни слова, засунул голову под крыло. И так застыл. Георг к чему-то подобному был готов, поэтому, не спеша слез с валуна, и растянулся на траве.
   На этот раз Чар думал очень долго.
  -- Может, мой друг заснул от старости? - лениво подумал Проквуст.
   Мешать он ему не собирался, понимая, что такая пауза неспроста, поэтому расслабленно закрыл глаза.
  -- Эй! - громогласный голос дракона зазвенел в голове Георга. - Ты что, спать сюда явился?!
   Проквуст вздрогнул и только в это мгновение понял, что сладко спал.
  -- А что же мне делать, если ты спрятал одну из своих голов, а остальных я не вижу?
  -- Ха, молодец, хорошо пошутил. А думал я вот над чем, очень меня насторожил твой рассказ о тьме в твоей ауре!
  -- Ты боишься, что она возьмет во мне верх? - Испуганно спросил Георг.
  -- Нет, что ты, просто я предполагаю, что теперь Темная Империя будет гоняться за тобой по всей галактике.
  -- Но разве я не в безопасности, находясь на территории Совета Цивилизаций?!
  -- Что? В безопасности? - Чар широко улыбнулся, блеснув стройными рядами зубов. - Нет, конечно!
  -- То есть ты не сможешь меня защитить?!
  -- Смогу. Могу охрану к тебе приставить. Могу тебя на своем корабле пристроить, он очень большой, как планета, надеюсь, тебе будет в нем интересно.
   Проквуст чувствовал в словах дракона подвох, но сразу обнаружить его не мог. Вроде бы он говорит все правильно, но почему тогда есть ощущение, что он сомневается в своих же словах?
  -- Извини, Чар, но, по-моему, ты хитришь.... - дракон кисло сморщился. - Ну, хорошо, - поправил себя Георг, - тогда что-то не договариваешь.
  -- Рад бы, Гора, утаить про запас что-нибудь важное, но не располагаю этим, одни предположения в голове. Ты, думаешь: как дракон может сомневаться в моей безопасности? А на основе долгого жизненного опыта. Скажи, ты готов сидеть под охраной всю оставшуюся жизнь?
  -- Всю жизнь?! Нет, конечно! Я думаю, надо переждать какое-то время, дождаться, пока все уляжется, а потом идти туда, куда ведет рок....
  -- Наивный гуманоид! - неожиданно перебил его дракон, рыкнув так, что из пасти рванулся ввысь горячий парок. - У рока не бывает антрактов! А, кроме того, неужели ты считаешь, что бессмертные арианцы когда-нибудь успокоятся?
   У Проквуста словно пелена с глаз спала. Чар тысячу раз прав! Арианцы видят в нем единственный путь к возрождению. Они твердо верят, что если заполучат его, то уже больше ничто не спасет вселенную от их агрессивной экспансии.
  -- Но Чар, кусок тьмы, который я зацепил, не является панацеей для них, тьма не даст ничего кроме разрушения!
  -- Это мы с тобой об этом знаем, а они уверены в другом. Вот если бы мы смогли их как-то убедить.... - Дракон задумчиво посмотрел на Проквуста. - Но ведь мы даже не знаем, как это сделать! Насколько я понял из твоего рассказа, арианцы мыслят несколько иначе, чем мы.
  -- Это мягко сказано, Чар. У них другая логика. С ними можно разговаривать, договариваться, но вряд ли можно в чем-то убедить.
  -- Хм, а нельзя ли поподробнее?
  -- О чем? Я уже все рассказал.
  -- О логике, Георг, об арианской логике. Неужели у тебя нет никакой информации?!
   Проквуст собирался пожать плечами, но тут почувствовал, что кое-что по этому поводу знает. Видимо, остатки информации, прихваченной из информационного поля Арина, до сих пор медленно всплывала из недр его памяти.
  -- Чар, мой рассказ может показаться тебе спутанным или малопонятным, но я буду тебе сейчас излагать чужое знание, так что, не обессудь.
  -- Ладно, ладно, - проворчал дракон, - ты главное говори, я как-нибудь не дурнее твоих арианцев, разберусь.
  -- Понимаешь, Чар, фундамент нашей обычной логики построен на дуалистичности: "да" и "нет", 1 и 0. По мнению арианцев, это ошибочное мышление, которое не позволяет достичь полноценного восприятия бытия. По их мнению, дуалистичная логика дискретна, она принимает за основу примитивную функцию, имеющую всего два значения, и вынуждает распространять принцип дискретизации на все сущее. Например, натуральный ряд чисел, это всего лишь искусственное математическое ухищрение, имеющее с реальной природой очень мало общего. Стремление подсчитать все подряд не дает возможности познать явление в целом. Силу ветра такая логика определяется численно в балах или давлении на квадратный метр, но даже эти простые значения не дают одинакового представления о самом явлении. Сюда же можно отнести расположение рациональных и иррациональных чисел на вещественной шкале. Дискретизация дробит цельное понятие на отдельные факты, явления и категории, проводит между ними искусственные границы. Как следствие, возникает предположение, что число признаков предмета или явления конечно, а как метод - сомнительная возможность отчленять одни признаки от других, прием, называемый абстрагированием. Подобный путь познания истины считается единственно верным, поэтому для арианцев это путь, несомненно, уводящий в сторону от истины. Они уверены, что философия, построенная на абстрактных конструкциях, рано или поздно теряет связь с реальным миром. Истина существует вне зависимости, знаем мы о ней или нет, поэтому результаты любого эксперимента всего лишь факты, а не сама истина. В отличие от нас, арианцы пользуются троичной системой логики: "да" - "не знаю" - "нет" (+ 0 -). По их мнению, истина чаще всего находится где-то посредине, в зоне главенства нуля. Такое малозначительное дополнение в фундамент радикально изменяет всю надстройку, делая мировоззрение арианцев отличным от нашего.
   Проквуст устало замолчал. Из того, что он изложил дракону, половину он и сам не понял, хотя некоторые доводы показались ему убедительными.
  -- Все?
  -- Да. Возможно, в моей голове еще кое-что дополнительно скрывается, но пока к этому у меня доступа нет.
  -- Понятно. Сам то, что думаешь?
  -- Не знаю, что и сказать. С одной стороны, вроде бы логика во всем этом есть, а с другой стороны....
  -- Вот, ты опять делишь все на стороны.
  -- А как же мне иначе поступать, если я так мыслю?!
  -- И правильно, и мысли так, как мыслишь. Тебя таким господь сделал, значит, это само по себе уже истина.
  -- Но ведь и я сам....
  -- А как же! Разве, Георг, можешь ты не приложить руку к божьему творению? Удержал бы ты, человек, свою жадную лапу, может быть, уже был бы сам источником истины.
  -- Но тогда я бы уже не был человеком!
  -- Вот именно! А раз ты есть, то будь собой. Вот что я тебе скажу, Гора, чепуха это всё, все эти их троичные системы. Истина прекрасно живет вне любой системы логики, потому что не нуждается в ней. Только познание истины требует логических приемов, и они могут быть любыми. Тебе мысль моя ясна?
  -- В общих чертах, - чуть запоздало откликнулся Проквуст.
  -- Ну, и чудесно, а теперь давай вернемся к предмету нашего разговора.
  -- Как меня спасать?
  -- Точно! Есть соображения по данному поводу?
  -- А как же! Я предлагаю не переубеждать арианцев, а лишить их предмета вожделения.
  -- Ты что, устал жить в этом мире?
  -- Ну, уж нет! Я хочу избавиться от пятна тьмы.
  -- Классная идея! - съязвил дракон. - Главное мудрая очень, осталось подумать, как это сделать.
  -- А разве ты не знаешь?
  -- Я не господь, чтобы знать, как соскабливать следы грязных лап дьявола с души.
   Они замолчали. Проквусту стало грустно. Он ждал от дракона похвал и благодарности, а тот раздраженно подсмеивался над ним. А может быть, он просто расстроен от того, что....
  -- Чар, ты жалеешь, что послал меня к арианцам?
  -- Безмерно!
  -- Но почему?!
  -- Потому что большой надобности для Совета в этом не было, так, больше любопытство одолевало. И вот результат: мы с тобой стронули глыбу, готовую упасть и расколоть мир во вселенной.
  -- Прямо как в точке бифуркации, - задумчиво сказал Проквуст.
  -- Что ты сказал?! - неожиданно выкрикнул дракон.
  -- Я сказал, - растерянно начал Георг....
  -- Что, как в точке бифуркации!
  -- Ну, да. А что, это важно?
  -- Еще как! Наша с тобой дуалистичная логика подсказывает: ищи ответы в подобном!
  -- Прости, Чар, но я ничего не понимаю, говори конкретнее!
  -- Пожалуйста: я отправлю тебя в точку бифуркации! - дракон высоко поднял голову и торжествующе посмотрел на своего собеседника.
  -- Кстати, Чар, а где находится эта самая точка бифуркации?
  -- А ты до сих пор не знаешь?! Так ведь это же Земля, на которой ты уже бывал.
  -- Земля?!!!
  -- А чего ты так удивился, Георг? Один из твоих друзей завязан на эту планету, более того, получается, что он в значительной степени повлиял на развитие целой планеты!
  -- Чар, но разве такое возможно?
  -- Что ты имеешь ввиду?
  -- Чтобы бесконечно малое влияло на огромное?
  -- Конечно, это возможно, - дракон сделал короткую паузу. - Но только в точках напряжения.
  -- Каких еще точках напряжения?!
  -- Ну, мне сразу трудно тебе объяснить, слишком это сложное и многогранное явление. Главное помни, что любая такая точка может стать точкой бифуркации.
  -- А отчего это зависит?
  -- От всего: от бога, от каждого, кто живет во вселенной.
  -- Не понимаю! - Проквуст стал злиться, он никак не мог понять, дракон говорит ему о частице важных знаний или водит его за нос? - Ты имеешь ввиду коррекции, которые господь систематически включает?
   Дракон энергично помотал громадной головой.
  -- Нет, Георг, дело не в этом. Ты еще слишком мало пожил в этом мире, чтобы понимать свою собственную уникальность.
  -- Но, Чар, ты уж слишком....
  -- Не перебивай, старших! - добродушно рыкнул дракон. - Я тебе не дифирамбы пою, а констатирую факты. Я очень внимательно изучил твою книгу. Ты и твои друзья совсем не герои по сути, уникальны не вы сами, а ситуация вокруг вас. Ваша заслуга в том, что вы следовали року, а не перечили ему.
   Георгу стало обидно, получается, что они, совершая подвиги, не имели к ним отношения. Он расстроено обхватил себя за плечи и нервно заходил по берегу взад-вперед. Дракон умолк, внимательно посматривая на человека.
  -- Ну, что ты мельтешишь передо мной? Что тебе не понравилось?
  -- Чар! - Проквуст остановился и в упор уставился на дракона. - Ты можешь обижать меня, но зачем ты порочишь светлую память моих друзей?!
  -- А, вот в чем дело, - Чар улыбнулся. - Напрасно обиделся, Георг, я вовсе не собирался обижать ни тебя, ни твоих друзей. Я просто пытаюсь объяснить тебе, что во вселенной вовсе не так много мест, в которых столь бурно проявляется рок и рука господа.
  -- То есть ты утверждаешь, что и Ирия, и Земля это особые места?
  -- Вот именно, друг мой! Только теперь к ним нужно отнести еще и Недину, и Ариан.
  -- Но я....
  -- Не "но", а именно ты, а прежде и твои друзья, носились по вселенной и разносили нестабильность. Неужели это тебе до сих пор не очевидно?
   Проквуст потерял дар речи. Такого он не мог и предположить. Сколько себя помнит, начиная со знакомства с Бенни Адамсом, вокруг них происходили невероятные события, частью которых они являлись. Но он никогда не думал, что это не всеобщие катаклизмы, а уж тем более не мог увязать их с собственной персоной.
  -- Чар, - хрипло прошептал Георг, - это что же, я вызываю нестабильность?!
  -- Ха-ха-ха! - дракон аж на задние лапы присел от приступа гомерического хохота. - Ну, насмешил! Нет, конечно. - Чар мгновенно опять стал серьезным. - Ты не причина нестабильности, Георг, ты вестник. Что остолбенел, гордыней поперхнулся?
  -- Но, Чар, зачем ты так!
  -- Шучу, не обижайся. Имей ввиду, вестника можно и поменять.
  -- Ты хочешь сказать, что... а может, ты сам метишь на это место, дракон?!
  -- Дурак, - коротко и беззлобно отозвался Чар. - Мой рок - хранить стабильность, а твой рок, менять ее. Не самому менять, а вестью, которую вложил в тебя бог. Поэтому я тебя и предупреждаю, что цена твоей ошибки очень велика, но не для вести, которую ты несешь, а для тебя самого. Ну, ты хоть что-нибудь понял?
  -- Да, кажется, понял.
  -- Я рад, - дракон приподнялся и широко расправил ослепительное золото своих крыльев. - Засиделись мы с тобой тут. Пора обратно.
  -- Позволь, Чар, - забеспокоился Проквуст, - а мне то, что делать?
  -- Знаешь, Георг, я тебя сначала с собой хотел взять, а теперь вот думаю, зачем? Это даже хорошо, что ты не проявился в реальности, следов не оставил.
  -- А разве можно оставить следы?
  -- А ты как думал?! - думаешь, господь только человека дарами одаривает? У некоторых цивилизаций есть медиумы, не нам с тобой чета, они тебя быстренько разнюхают.
  -- Что-то не верится.
  -- Ну, может быть, я и преувеличил, но береженого бог бережет. Так что посиди здесь пока, я тебе свой берег оставлю, только ты на него не суйся.
  -- Почему?
  -- О, господи, и зачем я только об этом сказал, сам бы ты и не догадался об этом! Обещай, что не полезешь!
  -- Хорошо, обещаю, но скажи, почему.
  -- Потому что мы разные, совсем разные. Мир, который ты видишь, не имеет ничего общего с настоящим моим миром, он выдуман, выдуман мной для тебя. Понимаешь?
  -- Хм, и кристаллы ты придумал?
  -- Какие, кристаллы? - Дракон растерянно оглянулся. - А эти. Да, и их тоже.
  -- Ох, что-то ты темнишь, дракон!
  -- Не смей перечить мне, букашка.
   Чар явно рассердился. На мгновение над речкой, разделяющей их вздрогнула пелена и вдруг дракон вырос до гигантских размеров. Соответственно выросло все на его берегу, и берег, и желтые кристаллы. Георг с изумлением смотрел на коготь Чара, который был величиной с пятиэтажный дом, он задрал голову вверх, но самого дракона не увидел, тот терялся в необъятной выси. Проквусту вдруг все стало ясно: Чар показал ему свои истинные размеры, и это ему не понравилось. Не понимая толком, чего хочет, он закрыл глаза и сосредоточился. Сначала он почувствовал некое шуршание под ногами, потом все стихло, только ветер усилился. Георг открыл глаза и тут же увидел перед собой изумленные глаза Чара. Проквуст быстро огляделся, его мир лежал далеко внизу, а сам он был выше гор, он был вровень с драконом и, улыбаясь, смотрел на него.
  -- Ну, ты, даешь, человек!
  -- Спасибо, что вновь не назвал букашкой, дракон.
  -- Хорошо, извини, Гора, если захочешь, можешь погулять в таком виде по моему берегу.
   Дракон начал разворачиваться, но Проквуст его окликнул.
  -- Подожди, Чар, объясни, что задумал, а то я изведусь весь.
  -- Так я же сказал, отправлю тебя на Землю, к твоим друзьям хоравам.
  -- Значит, мне надо ждать, когда они сделают мне тело?
  -- Нет, хоравом тебе уже не быть. Тебе надо стать человеком.
  -- Почему?
  -- Чтобы арианцы тебя не нашли.
  -- Но они знают, что я был человеком.
  -- Ну, и что? Ты среди хоравов со своей аурой как светофор в ночи, а у людей столько красок в аурах, что в глазах зарябит. Вообщем, полетишь на Землю с инспекционной поездкой, посмотришь свежим глазом на то, что хоравы там вытворяют.
  -- Вытворяют?!
  -- Вот именно! Нет, не подумай плохого, твои друзья стараются, но у них плохо получается. Вокруг Земли просто столпотворение от десятков, а может и сотен цивилизаций. По докладам, кое-кто совсем не из нашего космоса.
  -- Но почему?! Для такого внимания нужно чтобы на Земле произошло нечто экстраординарное, имеющее значение для всей вселенной. Даже хоравы заметили бы такое.
  -- Это верно, Георг, если только не учитывать вселенские фокусы времени.
  -- Не понимаю.
  -- Как бы это тебе объяснить... - дракон задумался. - Время во вселенной течет по-разному.
  -- Где-то медленнее, а где-то быстрее?
  -- Нет, Георг, не совсем так просто. Дело не в скорости, а в векторах движения. Хотя и это сравнение условно. Время, прежде всего в голове, а потом уже вокруг. Понимаешь? - безнадежно спросил Чар.
  -- А как же! - улыбнулся в ответ Проквуст.
  -- Короче, тень от некоторых событий доходит до отдельных миров слишком поздно, а иногда слишком рано.
  -- То есть реакция на отдельные важные события запаздывает?
  -- Да.
  -- А если слишком рано, то, как это понять?
  -- Это означает, что тень от события возникает раньше самого события.
  -- Вот это да! Ты хочешь сказать, что они там все у Земли чего-то ждут?
  -- Вот именно: ждут и готовятся. Мне пора, Проквуст.
   Георг сел и задумчиво подпер голову руками. Дракон терпеливо ждал ответа. Проквуст поднял глаза.
  -- А когда будет тело?
  -- Скоро. Мы уже делаем для тебя добротное человеческое тело.
  -- Как на Ирии?
  -- Нет, как на Земле. Разве ты забыл: сейчас на Земле великаны ни к чему.
  
  

***

Земля. Любовь и Искупление

   Его новое тело и впрямь было ладно скроенным, с хорошим мышечным каркасом, с лицом приятным, но не бросающимся в глаза. Чар сказал, что его тело не искусственное, а живое, оно скопировано с реального человека, который уже умер. Значит, можно не опасаться, что кто-то его узнает.
  -- Георг, ты сможешь зажить полноценной жизнью, сможешь дышать, наслаждаться пищей, любить женщин, главное, только не высовывайся.
  -- А я смогу иметь детей?
  -- Детей? - дракон улыбнулся. - Думаю, не сможешь.
  -- Но почему?
  -- Потому что без искры божьей дети не рождаются, а у тебя тело клонированное.
  -- Но у меня же есть душа! Что мне может помешать родить дитя?
  -- Но это будет не твое дитя, Георг, а того человека, с которого скопировано твое тело.
  -- Ничего подобного! Когда я учился в школе Церкви Рока, там говорили, что при зачатии ребенка участвует плоть, а при его рождении, поочередно остальные астралы.
  -- Ну, с этим я спорить не буду, но не забывай, душа у всех есть, да не у всех в ней огня достаточно, чтобы породить новый свет. Ты вспомни своих хоравов. У них ведь не получилось. Впрочем, разбирайся сам. Я думаю, что тебя сейчас должны волновать более важные на сегодняшний момент вопросы.
  -- Какие, например?
  -- Например, коммуникационные. Ты что, с людьми на Земле будешь обмениваться мыслями?
  -- Нет, - Проквуст с ужасом почувствовал, как его человеческие щеки наливаются румянцем. - Я должен с ними разговаривать.
  -- Вот именно, разговаривать, а не краснеть, как студент.
  -- Ну, вот, - проворчал Георг, - теперь ты назовешь меня мальчишкой.
  -- Вообще-то надо бы! - усмехнулся дракон. - но как-то язык не поворачивается. Запоминай, человек: у тебя в мозгу есть универсальный переводчик, в который включены основные языки землян. При смене языковой среды вокруг тебя, переводчик будет оповещать тебя об этом. Смотри, не проколись!
  -- В чем?
  -- Знанием многих языков! Ты не должен привлекать внимания к собственной персоне. Не лезь в артисты, в политики, не стремись к славе. Необыкновенные способности могут привлечь к тебе внимание арианцев или их помощников.
  -- Да? А разве арианцы не будут думать точно также? Может быть, статус известности даст дополнительное прикрытие?
  -- Кто знает? - Чар задумчиво помолчал. - Нет, все равно не советую. Ты же сам говорил, что логика арианцев не совпадает с нашей, значит, они поступят по своему. Поэтому не мудри, так надежней будет.
  -- А как я попаду на Землю?
  -- Я бы тебя и сам отправил, да, слишком уж велик, заметят. Придется тебе довериться своим давним знакомым, хоравам.
  -- Но Чар, может, я как-нибудь сам? Ты же сам говорил об инспекции.
  -- И что?
  -- Ну, если я доберусь до Земли инкогнито, то и инспекция будет более объективной и тайна о моем местопребывании сохранится понадежнее.
  -- Ты что, не доверяешь хоравам?!
  -- Да, нет, как бы это точнее выразить, - Проквуст задумался. - Понимаешь, Чар, они ребята очень хорошие, но немного самоуверенные....
  -- Понятно, думаешь, проболтаются?
  -- Ну, вроде того.
  -- Ты, Георг, прав в своих опасениях, но доставлять на Землю тебя будут все равно хоравы.
  -- Но почему?! Ты что, бросаешь вызов Темной Империи?
  -- В каком смысле?
  -- А в таком! Используешь меня как приманку, вынуждаешь их к активным действиям. Послушай-ка, мой большой друг, - Георг хитро прищурил глаза, - а ты часом двойную игру не ведешь?
  -- Веду. Только не двойную, а тройную, четвертную и так далее. Ты что же, человек, думаешь, кроме тебя мне больше во вселенной заниматься нечем?!
  -- Но я думал ты ведешь честную игру.
  -- А я разве тебя обманул в чем-то?
  -- Нет, но ты явно что-то недоговариваешь. Хоравы ведут себя также: никогда не лгут, но часто умалчивают.
  -- Не вижу ничего дурного ни в собственном поведении, ни в поведении хоравов. Не жди, Георг, оправдываться и объясняться не буду, поэтому решай сейчас: ты сам по себе или со мной?
  -- С тобой конечно, - грустно вздохнул Проквуст.
   Тайно доставить Проквуста до Солнечной системы вызвался сам канцлер. Его крейсер целиком заполз внутрь гигантского корабля Чара. Люций Гариль накинул на Георга черный плащ до пят с капюшоном и провел по пустынным коридорам своего корабля.
  -- Где команда? - шепотом спросил Проквуст.
  -- Молчи, Георг, потом поговорим.
   Они вошли в каюту канцлера, и тот показал ему за одним из шкафов скрытую дверь в соседнее помещение. В нем теперь предстояло ему жить безвылазно довольно долгое время: несколько месяцев. Впрочем, каюта была просторной и удобной, грех было жаловаться.
   Полет начался в ту же минуту, как Проквуст загрузился на крейсер. Об этом ему сообщил в тот же вечер Гариль. Он пришел к нему и смотрел, как его гость с аппетитом поглощает пищу. Теперь Проквуст должен был есть хотя бы два раза в день, но это совсем не тяготило его, напротив, как же приятно было ощущать вкус еды и наслаждаться им! Он давно все это забыл.
  -- Спасибо, Люций.
  -- За что, Гора?
  -- За то, что я вновь стал почти собой. Мое тело, это ведь подарок хоравов, мне Чар сказал. И хотя я знаю, что мой теперешний рост раза в три меньше роста среднего ирийца, я этого не ощущаю, а в остальном, все как в стародавние дни моей человеческой жизни. Я не могу передать вам, канцлер, всего того восторга, который переполняет меня.
  -- Пустяки, Георг, не стоит благодарностей, - Гариль сделал паузу, а потом вкрадчиво спросил. - Скажите, Георг, вы уверены, что мы идем по верному пути?
  -- Нет.
  -- То есть, как это нет?! - канцлер чуть не поперхнулся от удивления.
  -- А что вы так удивились, Люций? Посудите сами, если бы я был уверен, значит, я знаю решение вашей проблемы, разве не так?
  -- Да, Георг, все правильно. Просто нам очень хочется верить, что с вами хоравы возродятся.
  -- Разве дело во мне, канцлер? Вы неправильно поставили вопрос. Спросите меня не о правильности вашего пути, а о том, достигните ли вы рано или поздно финиша?
  -- Ну?
  -- И я отвечу, что в этом я уверен. Вы главное не отступайте и о боге не забывайте.
  -- А ты его видел, Гора?
  -- Бога?! - Проквуст сначала хотел засмеяться, но смех застрял в горле, он вдруг подумал, что, наверное, видел, вернее, ощущал себя внутри него. - Вот что, Люций, на этот вопрос я отвечать не буду, потому что ответа не знаю. - Георг отодвинул от себя сосуд, отдаленно напоминающий глубокую тарелку. - Лучше давайте поговорим о чем-нибудь другом.
  -- Георг, расскажите мне о Темной Империи.
  -- Что ж, канцлер, расскажу кое-что....
  
  
   Коринни шагнул навстречу канцлеру, вышедшему из прибывшего корабля, выражая собой саму любезность.
  -- Здравствуйте, канцлер! Как добрались?
  -- Здравствуй, Пол, рад тебя видеть, - Гариль внимательно осмотрел Коринни с ног до головы, - а ты возмужал. Не могу сказать, в чем это выражается, но вижу. Кстати, ты не возражаешь, что я продолжаю обращаться к тебе на "ты", ведь ты теперь важная персона для Недины?
  -- Нет, канцлер, напротив, сочту за честь. Я глубоко уважаю вашу мудрость, которая не сделала меня вашим противником, заставила по-новому взглянуть на окружающий мир. Сам бы я до этого не додумался.
   Люций удивленно посмотрел на младшего Коринни. Тот действительно сильно изменился, от него веяло уверенностью и умом.
  -- Пол, куда ты растерял свое мальчишество, а?
  -- Не знаю, канцлер, но порою мне его недостает. Прошу вас, - Коринни вежливо показал рукой перед собой. - Нам надо многое обсудить.
  -- Да, ты прав, Пол. Совет Недины очень неохотно дал мне разрешение на этот визит, поэтому сегодня вечером я улетаю обратно. Сколько мы не виделись?
  -- Почти сто лет, канцлер.
   Дружески беседуя, они прошли в офис командора. Коринни видел, как вскочила Джулия из-за стола, прижав руки к груди, как едва заметно сбился шаг канцлера. В душе шевельнулось чувство, отдаленно напоминающее ревность, но он подавил его и бросив на ходу: "Люций, я жду вас у себя", скрылся в кабинете. Здесь, за своим столом все как-то быстро улеглось, тем более что канцлер появился буквально через две минуты. Они были умными хоравами, поэтому приступили сразу к делам.
  -- Люций, мы регулярно направляем на Недину человеческий материал, у вас есть положительные сдвиги?
  -- К сожалению, Пол, ничем новым порадовать не могу.
  -- То есть мы все так же далеки от репродукции, как и сто лет назад?
  -- Ну, ты же знаешь, Пол, что это не совсем так. Благодаря твоей работе мы теперь знаем о людях очень многое: мы можем клонировать их тела, лечить их болезни и раны, управлять их психикой, внушать то чего не было или изымать из памяти то, что было. Только....
  -- Только это не приблизило нас к разгадке собственной тайны! - раздраженно перебил его Коринни. - Извините, Гариль, я нервничаю.
  -- Я вижу, Пол, и не обижаюсь. Более того, я хорошо понимаю, что ты устал.
  -- Дело даже не в усталости, Люций, а в том, что я топчусь на месте. Порою мне кажется, что разгадка рядом, буквально в шаге, но потом вновь следует разочарование. Даже эти несчастные гибриды, которых мы тысячами плодим здесь, не приближают нас к цели.
  -- Мы на ученых советах часто разбирали эту загадку. Судя по докладам, которые направлял к нам Хаим Сью, при скрещивании генов женских особей с генами хоравов, он получал жизнеспособное потомство?
  -- Ничего подобного, - усмехнулся Коринни. - На самом деле в лабораториях Сью в основном получали полуживых уродов, начисто лишенных признаков разума. Их изучали, а потом тихо ликвидировали. Лишь малая часть гибридов была более-менее приспособлена к самостоятельной жизни. Во всяком случае, они были личностями. Они осознавали себя и свое собственное бытие, были обучаемы, некоторые из них даже стали нам полезны при работе с поступающими с Земли людьми.
  -- Вот как?! Это очень интересно. И какой процент?
  -- Начинали с двух-трех процентов, сейчас доходим до 5-7 процентов.
  -- Нашли какие-то закономерности?
  -- Не знаю, Люций, - командор пожал плечами. - Скорее мы стали делать меньше ошибок.
  -- Что ж, и это тоже результат.
  -- Наверное, - Коринни устало махнул рукой, - что касается закономерностей, то главная закономерность в том, что мы не можем обнаружить закономерностей!
  -- Как это понимать?!
  -- А так: мы не можем прогнозировать рождение нормального гибрида. Кажется, вот, нащупали ниточку, сейчас поймем, но нет, только потянули, она рвется!
  -- И вторичных случаев рождений не зафиксировано?
  -- Самопроизвольных ни одного. Пока можно утверждать, что практически все гибриды бесплодны.
  -- Слышу в твоем голосе определенные оговорки, оставляющие некий небольшой шанс...
  -- Да, вы правы, канцлер, отмечены случаи самопроизвольных вторичных зачатий, но только на ранней стадии, потом плод неизменно исторгается.
  -- Через какой срок?
  -- Не дольше трех недель.
  -- Понятно, а искусственные зачатия, а скрещивание с генами хоравов?
   Пол поморщился и нервно переложил бумаги на своем столе.
  -- Здесь тоже порадовать нечем. Скрывать не буду, мультигибридные зачатия с нашей помощью имели место, редкие из них удавалось доводить до оптимального созревания, но ни одного случая рождения личности не было!
  -- Ясно, я так и думал. У нас на Недине то же самое, - канцлер задумчиво потер узкий подбородок. - Словно господь табу наложил на наши усилия.
  -- А может, так оно и есть? - Коринни вздохнул. - Эх, мне бы сюда святого Гору.
  -- А зачем он тебе, Пол? - лукаво посмотрел на него Гариль.
  -- Почему-то мне кажется,... нет, я твердо уверен, что Георг знает ответ, или, во всяком случае, может его найти! О нем ничего не слышно?
  -- Слышно.
  -- Что?! - Коринни вскочил с кресла. - И вы молчите!
  -- Да, успокойтесь, Пол. Вдруг вы ошибаетесь?
  -- Неважно, я все равно в него верю!
  -- Но он не бог!
  -- Зато он ведает к нему дорогу! Говорите, канцлер, где Георг?!
  -- Хорошо, сдаюсь. Он на борту моего крейсера.
  -- Он здесь?! Его можно увидеть?! Люций, немедленно пошлите за ним!
  -- Ни в коем случае, Пол!
  -- Но почему?!
  -- Да, садись же, Пол, дай объяснить.
  -- Я весь внимание.
  -- Я привез его скрытно, даже экипаж не знает, что он у меня на борту.
  -- Почему такие меры предосторожности?
  -- Его разыскивает Темная Империя.
  -- Господи, а им-то он зачем?!
  -- Они также как и ты, Пол, считают, что в Георге заложен ключ к восстановлению воспроизводства.
  -- Так у них там, в империи это тоже проблема?
  -- Еще какая! Дракон поручил мне спрятать Проквуста.
  -- Спрятать? Но его на нашем корабле рано или поздно опознают! Хотя бы по его пятипалым рукам.
  -- Он теперь не хорав, Пол.
  -- У него другое тело?
  -- Да.
  -- Тело человека?
  -- Да, а почему ты так подумал?
  -- А рядом с Землей я о людях непрерывно думаю. Чар, наверное, придумал?
  -- Он.
  -- Правильное решение, там внизу миллиарды человеческих существ и все феерически блистают своими аурами, попробуй, найди его там. А кто готовил тело, Сью?
  -- Нет. Тело мы растили на Недине, хотя и по методике Хаима.
  -- Ну, и как?
  -- Замечательно! Все получилось отлично.
  -- Надо же? - Коринни удивленно качнул головой. - Инструкция от Хаима, а все прошло замечательно. Просто чудеса какие-то.
  -- Почему ты так отзываешься о Сью, он не справляется со своими обязанностями?
  -- Обязанностями? Какими?! Кто их ему определял?! Этот старый зануда всю душу мне вымотал. Он вроде бы не ошибается, но у него ничего толкового не получается.
  -- А ты к нему не придираешься, Пол?
  -- Может и придираюсь. Я же говорю, что он мне надоел, - Коринни нервно потер руки. - Собственно я к нему особых претензий не имею. В конце концов, не мне за него руководить его институтом, но внутри себя я весь извелся, мне кажется, что он все делает не так, что упускает нечто важное.
  -- А может быть, это ты упускаешь нечто важное?
  -- Может и я, - Коринни откинулся на спинку кресла и поднял глаза в потолок. - Бог с ним, с Хаимом, вопрос не в нем, а в том, что он сотворил.
  -- Как что? Из присланных Сью материалов мы вырастили великолепное тело землянина.
  -- То есть Гора сейчас в этом теле?
  -- Совершенно верно.
   Пол надолго задумался. Канцлер терпеливо ждал, потом прервал затянувшуюся паузу.
  -- Что тебя беспокоит, командор?
  -- Гора.
  -- Наш святой пришелец?!
  -- Да. Я так жаждал встречи с ним, что теперь боюсь разочарования.
  -- Понятно, - Гариль грустно улыбнулся. - Ты хотел получить от него подсказку?
  -- Да, а теперь я думаю о том, что мои надежды призрачны. Ведь так?
  -- Так, Пол, к великому сожалению, так. Я ведь долго находился рядом с ним. Фактически мы летели в моей каюте, о многом поговорили.
  -- Боюсь, я перестану его всерьез воспринимать в человеческом теле.
  -- Пустяки, привыкнешь. Это поначалу он кажется чужим, а потом быстро привыкаешь, например, сейчас мне уже кажется, что Георг всегда был таким. Пол, а может быть, ты перестанешь меня расспрашивать, и мы просто встанем и пойдем? Тем более и сам Святой Гора хотел поговорить с тобой.
  -- Он помнит обо мне?
  -- А почему же нет?! - удивился канцлер. - Разве ты рядовой хорав? Ты же командор! И Георг уже знает, что это звание означает на Недине!
  -- А помните, Люций, когда-то мы считали пришельца представителем примитивной цивилизации?
  -- Да, я и сейчас так считаю.
  -- То есть вы презираете Гору?
  -- Да, ни в коем случае, Пол! Просто я для себя сделал очень важный вывод.
  -- Какой же?
  -- В нашей вселенной разумные больше схожи, чем различны. Они могут быть безграмотны или чрезвычайно знающи, молоды или древни, они могут быть помещены в различные жизненные оболочки, но под этим слоем все равно живут души, озабоченные собственным выживанием и процветанием. Знания и жизненный опыт не дают гарантий от душевной черствости, не делают существо ни добрее, ни злее.
  -- Да, наверное, вы правы, канцлер. Вот земляне выдумали про нас всякие небылицы, сказки и мифы, не понимая, что мы тоже живем жизнь. Большой объем знаний помогает овладеть окружающим пространством, но не помогает душе, которая определяет цель жизни: для себя или для бога. Других вариантов нет.
  -- А мифы интересные?
  -- Презабавные. Например, главный миф, что они не могут понять нас в принципе. Они никак не возьмут в толк, что и мы, и они часть единой вселенной, а значит, так или иначе, все мы дальние родственники.
  -- А еще?!
  -- Ну, часть землян в нас не верят.
  -- То есть как это?! Разве они не видят отсветы от полетов наших дисколетов, следов блуждающих иномерцев?
  -- Видят, но не верят. Подбирают наукообразные объяснения, или все списывают на галлюцинации и видения. Да, что там, они и в бога иногда не верят!
  -- Не понимаю, ведь бог очевиден, как очевиден окружающий нас мир! Бога можно игнорировать, его можно не любить, но его невозможно отрицать!
  -- А они отрицают.
  -- Да, вы меня позабавили. Кстати, Пол, ну, не могут же все люди игнорировать наше присутствие!
  -- Совершенно верно, канцлер, вы как всегда правы. Во-первых, многие правительства создали глубоко законспирированные структуры для изучения нашего феномена.
  -- Ты хочешь сказать, Пол, что они изучают, но обнародовать данный факт не желают?
  -- Именно так, канцлер. Поучается, что и они и мы заинтересованы в сокрытии внеземного присутствия, хотя и по разным мотивам. Нам официальные контакты запрещены, а правительства, видимо... - Коринни замешкался, подбирая слово.
  -- Видимо, не хотят терять свое эксклюзивное право на власть, - закончил за него Гариль.
  -- Да, вы правильно меня поняли, Люций.
  -- Пол, а что, во-вторых?
  -- Во-вторых, любопытство и жажда познания среди человечества разлита непомерно щедро. Определенная часть людей поразительно настойчиво и кропотливо собирают о нас и других загадочных, с их точки зрения, явлениях, разрозненные факты, пытаются их систематизировать, понять закономерности.
  -- И как успехи?
  -- Скажу честно, если бы не специальная программа по дезинформации и маскировке, которую разработали сотрудники Сью, то, прежде всего именно эти энтузиасты давно бы уже смогли предъявить общественности доказательства инопланетного присутствия. Нам пришлось обязать всех зарегистрированных у нас космитов выполнять эту программу. Кстати сказать, все наши коллеги по космосу отнеслись к нашей идее ответственно, кое-кто даже внес в нее свои оригинальные дополнения.
  -- Пол, а в чем, собственно, основной принцип этой программы?
  -- В нелогичности, канцлер. Мы и остальные космиты поступаем нелогично, разбиваем стереотипы до того, как они складываются, громоздим гору несвязанных событий, нанизываем обманы и розыгрыши в гроздья.
  -- А конкретнее?
  -- Ну, например, летаем не тогда и не там, где нам нужно, а везде и всегда. Мы иногда вынуждены высаживаться на поверхности, но чаще всего демонстрируем людям не себя, а вымышленные фантомы, самых невероятных форм. Мы даже стали изображать на дисколетах некие надписи, за основы беря выдуманные или забытые землянами символы.
  -- И что, все это работает?
  -- Еще как работает! Люди добросовестно фиксируют и классифицируют ложные факты, пытаются свести их в некие системы, поддающиеся анализу, а мы, отслеживая их попытки, подбрасываем им все новые и новые загадки. Знаете, Люций, иногда они меня поражают своим упорством и одновременным недомыслием. Они даже мысли не допускают, что их разыгрывают, все воспринимают всерьез. К примеру, неужели они не могут понять, что надписи на дисколетах бесполезны?! Разве могут они нести какие-либо информационные задачи в бескрайнем космосе? Для взаимного опознавания существуют масса других современных технических способов.
   Канцлер удивленно склонил голову.
  -- Очень любопытно то, что ты мне рассказал, Пол, я обязательно об этом доложу Совету. Но ведь вся эта программа требует глубокого мониторинга человеческой цивилизации. Как же ты решил эту проблему?
  -- Мы людей изучаем изнутри.
  -- Поясни.
  -- Ну, выбираем подходящие кандидатуры и внедряем в них миниатюрные аппараты контроля и наблюдения.
  -- А контроль то зачем?
  -- Для экспериментов. Знаете, Люций, людей легко изучать.
  -- Это почему?
  -- А их много и живут они коротко, статистика быстро набирается.
  -- Понятно.
  
  

***

   По пути они не разговаривали. Коринни шел задумчивым и сосредоточенным, а канцлер, чуть отстав, наблюдал за ним. Глядя на молодого командора, он думал о том, что монотонное многотысячелетнее существование хоравов окончательно разрушено, грядущие изменения неизбежны. Да, они уже давно пришли. Вот взять Пола. Сотни тысяч лет он оставался внутри молодым, словно застывшим внутри, а тут прошли какие-то неполные сто лет, и перед ним явился зрелый и ответственно мыслящий хорав. Буквально перед отлетом они беседовали об этом с Коринни Фа. Бруно с удивлением отмечал странные подвижки среди хоравов, словно сквозняк сдул с них древнюю пыль, они перестали напоминать серую безликую массу, за которой он наблюдал долгими тысячелетиями. И Люций соглашался с ним, потому что и сам отмечал эти едва ощутимые процессы, которые накапливались, предваряя большие перемены. "Вдруг господь вспомнил о нас? - вырвалось тогда у канцлера, а Коринни Фа на это покачал головой и добавил: "Думаю, он о нас никогда не забывал, а вот его прощения за то, что мы забыли о нем, придется еще заслужить!". Потом о том же самом они много беседовали с Георгом. Тот в целом разделял ощущения грядущих перемен, но, внимательно выслушивая рассказ о результатах генетической экспансии хоравов, лишь рассматривал свои пятипалые ладони. Никаких оценок, прямых ответов или советов не давал, каждый раз ловко переводил разговор в сторону. Лишь однажды, когда канцлер рассердился и выдал ему длинную речь, в которой напомнил о значительной роли самого Проквуста в наступающих переменах, тот посмотрел прямо в глаза и спросил:
  -- А вы жалеете?
  -- Нет, конечно! - ответил канцлер, ощутив вдруг под пристальным взглядом пришельца странную пустоту затаившихся внутри себя сомнений. - Но мы хотели бы получить от вас, Гора, поддержку, а вы, все отмалчиваетесь.
  -- Я тоже меняюсь, Люций.
  -- А мы?
  -- И вы, хоравы меняетесь.
  -- Так есть у нас шанс получить то, к чему стремимся?
  -- Получить? Не знаю.
  -- Вы меня пугаете, Гора! Ну, хоть надежда на успех у нас есть?
  -- Я уверен только в одном, канцлер, пока о боге вспоминаешь, надежда всегда есть.
   Крейсер канцлера одиноко покоился в огромном ангаре и был пустынен.
  -- А где экипаж, Люций?
  -- Я разрешил им покинуть корабль, пусть осмотрятся.
  -- И все пошли?!
  -- Да, а что в этом удивительного?
  -- Да, что вы, канцлер, разве раньше можно было представить такое любопытство?!
  -- Хм, а ведь верно, в прежние времена хоравы не были столь падки на новые впечатления.
   Они прошли к двери личной каюты Гариля, она была заперта, но при приближении хозяина гостеприимно распахнулась. Прошу, кивнул Люций, приглашая гостя войти первым. Затаив дыхание, Коринни перешагнул порог и увидел большую круглую комнату, уставленную традиционными предметами. Каюта была пуста. Он недоуменно оглянулся на канцлера.
  -- Сейчас, Пол, здесь есть кое-какой секрет.
   Гариль прошел к дальнему малоприметному шкафу, и что-то нажал на его правой боковине. Шкаф вздрогнул и отъехал в сторону. За ним находилась еще одно просторное помещение, посредине которого в кресле восседал человек в черном плаще с откинутым капюшоном. В воздухе перед ним на уровне носа, примерно в полуметре висел большой черный куб. Предмет вздрогнул и тихо по дуге полетел к тумбочке, на которую благополучно и приземлился. Человек встал.
  -- Рад вас видеть, командор, - Проквуст сделал паузу, давая Коринни себя разглядеть. - Что, непривычно? Придется привыкать, что ваш Святой Гора теперь в новом обличии. - Проквуст поднял руки вверх и пошевелил пальцами, широкие рукава скользнули вниз, оголив запястья. - А мне мое новое тело очень нравиться, совсем как на Ирии. Я словно заново родился. - Георг перевел взгляд на Коринни. - Благодарю, командор, что согласились уделить мне некоторое время. Присаживайтесь.
  -- Да, что вы, Гора! - спохватился Коринни. - Я и сам жаждал этой встречи. Много раз вспоминал вас.
  -- И по какому поводу?
  -- Раздумывал о ваших неожиданных решениях и поступках. Они часто выглядели не вполне логичными, но впоследствии оказывались единственно правильными.
  -- Вы преувеличиваете, Пол, - усмехнулся Проквуст, - хотя подобные случаи имели место.
  -- Откуда это у вас, Гора?
  -- Вы имеете ввиду интуицию? А я не знаю, просто живу с нею, стараясь чаще к ней прислушиваться. Наверное, интуиция это голос нашего рока.
  -- А она по нашему поводу ничего вам не говорит?
  -- Нет, Пол, ничего, чтобы могло помочь вам в ваших научных изысканиях.
  -- Но может быть решение лежит в иной плоскости?
  -- Вне науки? - Георг с интересом посмотрел на Коринни, потом переглянулся с сидящим рядом канцлером. - А вы готовы принять это?
  -- Что именно?
  -- Путь вне науки.
  -- Да, если, он поведет нас к заветной цели.
  -- Но он может увести в сторону.
  -- А как же тогда быть?
  -- Видимо, надо идти туда, куда ведет путь, - Проквуст опять взглянул на Гариля. - Понимаете, Пол, я уже говорил канцлеру, и повторяю вам: я не знаю ответов. И советов дать не могу, могу лишь поделиться своими ощущениями, но никаких гарантий в том, что я не ошибаюсь, не существует.
   Все замолчали. Коринни судорожно пытался осмыслить услышанное. Он привык мыслить ясными категориями, а Гора говорил обтекаемо, неконкретно, и все же его хотелось слушать снова и снова. Казалось еще чуть-чуть, и можно будет выхватить из-под шелухи слов нечто важное, заветное.
  -- Святой Гора, скажите мне то, что можете, я постараюсь вникнуть, нащупать зерно, поддающееся пониманию.
  -- Хорошо, Пол, как пожелаете. Мне будет трудно объяснить, но я попробую. Понимаете, видя, как вы мучаете себя и изводите людей, я не верю, что этот путь приведет вас к восстановлению репродукции....
  -- То есть мы здесь напрасно?!
  -- Пол, постарайтесь меня не перебивать, мне и так тяжело формулировать.
  -- Простите, Святой Гора.
  -- Прощаю. Итак, для моего сознания очевидно, что вы не найдете на этом пути то, что ищете. Но в тоже время в глубине моей души живет твердое убеждение, что вы не должны прекращать своих попыток. Если сдадитесь, любой путь для вас будет закрыт.
   Проквуст замолчал.
  -- Это все? - голос Коринни звенел разочарованием.
  -- Да, все.
  -- То есть наши генетические исследования мы должны продолжать?
  -- Должны только потому, что ничего другого вы не можете придумать, а оставлять попыток возродить свою цивилизацию нельзя. Мне это так представляется.
  -- Простите, Георг, - вмешался канцлер, - получается, что вы фактически санкционируете наши весьма негуманные методы.
  -- Я не могу санкционировать, не могу запрещать. На это у меня нет ни знаний, ни права. Я лишь попытался объяснить то, что чувствую. Что касается работы с людьми.... Сколько их у вас на борту?
  -- Более пяти тысяч. Им выделен целый отсек. Они живут там своей жизнью, мы лишь наблюдаем, почти не вмешиваемся.
  -- И какие выводы?
  -- А никаких! - Коринни устало откинулся на спинку кресла. - Люди и гибриды воспроизвели не самые лучшие социальные отношения, основанные на праве сильного. Убийств мы не допускаем, хотя они порою и случаются, а так не вмешиваемся. Нас интересует только то, что связано с размножением.
  -- И есть ли что-то интересное?
  -- Ничего. Спариваются как земные кролики.
  -- Понятно. Вторичных зачатий не происходит?
  -- И нет, и да. Все вторичные зачатия, а их уже было немало, заканчивались выкидышами. Все без исключения, а те уроды, которые доращивались в лабораториях, всегда оказывались безмозглыми идиотами.
  -- То есть бездушными, верно?
  -- Да, Святой Гора, в них нет и искорки души.
  -- Не хочет пока господь участвовать в ваших экспериментах.
   В каюте опять повисла тяжелая пауза.
  -- Скажите, Пол, - прервал молчание Проквуст, - а вы твердо придерживаетесь правила, забирать с Земли только тех людей, которые дают на это хотя бы формальное согласие.
  -- Да, это мое категорическое требование.
  -- Вы молодец, Пол. Следите строго за соблюдением этого правила, иначе ответственность за изменение судьбы человека ляжет на того, кто его похитил.
  -- Георг! - спросил канцлер. - А почему это так важно?
  -- Не могу объяснить, Люций, но уверен, что это очень важно. В этой связи у меня к вам обоим есть несколько вопросов. Вы готовы осветить их с надлежащей подробностью?
   Командор и канцлер переглянулись. Обоим просьба Георга показалась несколько некорректной.
  -- Послушайте, Гора, - как можно мягче начал говорить канцлер, - мы стараемся быть с вами максимально откровенными, но я не гарантирую, что все ваши вопросы могут быть....
  -- Извините, канцлер, - перебил его Проквуст, широко улыбаясь, - мною двигает не простое любопытство, а возложенные на меня Советом Цивилизаций обязанности инспектора. Командор, вы ведь прибыли в Солнечную систему по поручению СЦ?
  -- Да, конечно.
  -- И у вас есть соответствующий документ?
  -- Да, - несколько помявшись, ответил Коринни, - я всегда держу его при себе.
  -- Отлично. Не сочтите за труд, достаньте.
  -- Зачем?
  -- Только на свитке ваших полномочий я могу удостоверить свои инспекторские полномочия.
   Коринни встал, и достав документ, положил его перед Проквустом на стол. Тот подождал, пока свиток развернется, и медленно приложил к нему свою ладонь. Свиток вспыхнул золотом, и по диагонали листа на межгалактическом языке высветилось одно слово: инспекция. Пол взял в руки документ и, склонив голову набок, прочитал.
  -- Пол, вы знаете это слово?
  -- Да, я изучил межгалактический.
  -- Признаете мои полномочия?
  -- Конечно.
  -- Канцлер?
  -- Раз командор их признает, я тем более!
  -- Отлично, тогда будем считать официальную часть законченной и вернемся к нашей дружной беседе. Вопрос первый. Когда мы летели сюда, канцлер в одной из бесед сказал мне, что вы пытались установить неофициальные контакты с землянами, для чего имитировали катастрофу дисколета с четырьмя хоравами. Это так?
  -- Да, - Пол махнул рукой, - это была идея Хаима. Кстати, канцлер, он уговорил Джулию, и они меня вдвоем додавили, я сначала не хотел.
  -- Ну, хорошо, допустим, но ради чего, цель-то, какая?! Поймите меня правильно, Пол, как бы я хорошо не относился к хоравам и к вам лично, я обязан быть объективным. И что прикажете мне думать, если контролеры, уполномоченные Советом Цивилизаций пресекать любые попытки официальных контактов с недозревшей цивилизацией, сами дают прямые свидетельства своего присутствия?!
  -- Я вас прекрасно понимаю, Святой Гора, но у нас и в мыслях не было устанавливать контакты с землянами.
  -- Поясните, командор, я не улавливаю вашей логики.
  -- Все просто, инспектор. Дисколет разбили, чтобы проверить социально-психологическую инерцию землян. Это эксперимент, Георг.
  -- Так, так, - Проквуст задумчиво потер подбородок. - Это меняет дело. - В голосе его звучало явное облегчение. - И каковы результаты эксперимента?
  -- Впечатляющие! В том то и дело, что результаты превзошли ожидания! Люди удивительно инертны! Эффект затухания информации, к которой не готово их обыденное сознание, огромен.
  -- А реакция официальных кругов?
  -- Можно я отвечу? - неожиданно вмешался канцлер. - Дело в том, что анализируя информацию о Земле на Недине, мы пришли к однозначному выводу о нежелании земных правительств официальных контактов с космитами!
  -- Но как же так, разве они не понимают всей выгоды такого контакта?!
  -- Конечно, понимают, - канцлер усмехнулся. - Еще как понимают! Только не хотят рисковать своим элитарным положением.
  -- Каким еще положением, Люций?
  -- Положением властьпридержащих, Георг! Кто они сейчас, правители Земли? Последняя инстанция перед богом! Бог далеко и суд его не явен, так что они себя сами оценивают, а что получится, если контакт состоится? Командор, вы знаток землян, что будет?
  -- Вы правы, канцлер, при контакте, так или иначе, правители Земли получат космическую шкалу ценностей, которая вряд ли во всем совпадет с их собственной. Естественно перед народами статус их понизится.
  -- Хм. Теперь я хорошо вас понимаю, но есть одно но. Вот вы, Гариль, говорите, что власть, последняя инстанция перед богом, но, насколько мне известно, народы Земли в своем большинстве не только не любят свои правительства, но часто и не уважают. Что можете ответить по этому поводу, Люций, Пол?
  -- Я отвечу, - канцлер собрался с мыслями. - Значит так, свобода любви и уважения на Земле действительно имеют место быть. Но так ли уж пристрастия народов действенны и влиятельны, чтобы правительства боялись этой свободы? Разве власти на Земле не вершат то, что хотят? Кто их может остановить, восставший народ? Но любое восстание заканчивается воцарением новой власти. Институт земных правительств незыблем. - Гариль сделал многозначительную паузу. - Незыблем, пока нет никого выше, кроме них самих. На Земле нет ничего выше власти, кроме самой власти.
  -- Постойте, канцлер, - прервал его Проквуст, - вы меня совсем запутали. А как же основные церкви, ведь они иногда становятся выше власти.
  -- Я тоже изучал этот вопрос, Георг, и с полной уверенностью могу сказать: земные церкви, это разновидность власти.
  -- Ну, я с этим не могу согласиться.
  -- Почему?
   Проквуст задумался, а действительно, почему?
  -- Знаете, Люций, я пока воздержусь от однозначного ответа, надо подумать.
  -- Буду рад вернуться к нашей дискуссии, Гора. Кстати, Пол, - канцлер повернулся к Коринни, - вынужден тебе признаться, что эксперимент с крушением дисколета, это была моя идея, которую Джулия, по моей просьбе, вбила в голову Хаиму, ну, а дальше ты уже знаешь. Ты уж не обижайся.
  -- Ладно, чего обижаться, если для дела.
   Все замолчали. Первым заговорил Проквуст.
  -- Что ж, с этим вопросом мне все ясно. Только вот скажите, Пол, а какова судьба этих четырех хоравов?
  -- Обычна, - Коринни пожал плечами, - разбились, потом вернулись.
  -- То есть они фактически умерли?!
  -- Совершенно верно.
  -- Но это же ужасно!
  -- Они это заслужили, Георг! - вмешался канцлер.
  -- Заслужили?
  -- Да. Это те четверо, которые когда-то напали на вас.
  -- А, понятно, - Проквусту сразу расхотелось дальше обсуждать эту тему. - Ладно, потом разберемся, а пока давайте поговорим по второму вопросу. Правда ли, что земляне овладели ядерным оружием и неоднократно его применяли? Пол, вы можете поподробнее рассказать мне об этом?
  -- Конечно, - командор пожал плечами, он не понимал, почему данный вопрос заинтересовал Гору. - Первый взрыв произошел почти пятьдесят лет назад. За прошедшие десятилетия количество взрывов превысило сотню. Но сразу хочу отметить, что непосредственно ядерные технологии использовали как оружие только два раза. Все остальные случаи относятся не к боевому применению.
  -- Испытания?
  -- Да.
  -- Командор, вы отслеживаете этот вопрос?
  -- Да. Мы знаем, где и сколько ядерных зарядов находится....
  -- И сколько их всего сейчас?
  -- Десятки тысяч, от ранцевых до сверхмощных.
  -- Это ужасно, - проговорил Проквуст внезапно вдруг охрипшим голосом, и замолчал.
   Пауза затянулась, первый не выдержал канцлер.
  -- Простите, Георг, но я не понимаю вашей озабоченности данным вопросом. Насколько мне известно, сейчас земляне сообща укротили ядерного зверя и количество испытаний многократно сократилось. Пик опасности давно прошел.
  -- Не могу согласиться с вами, Люций. На моей планете не было сотен государств, враждующих между собой, и все равно нашлись отщепенцы, которые склонились перед злом и совершили прорыв пространства. Вы-то понимаете, что каждый взрыв наносит ущерб пространственной стабильности?
  -- Георг, - канцлер при этом величественно шевельнулся в кресле, - мы, конечно же, все это знаем, но даже самые мощные заряды ничтожны перед устоями мироздания нашей вселенной!
  -- Люций, а если одновременно взорвать множество ядерных зарядов?
  -- Да, но для этого их нужно собрать все в одно место! - поддержал скептицизм канцлера Коринни. - Я неплохо знаю людей, уверен, что они на это не пойдут.
  -- Но теоретически такое возможно?
  -- Нет, Гора! При всем к вам уважении, я не могу допустить такую возможность.
  -- Хорошо, тогда беру другой случай. Вот вы только что сказали, что ядерные заряды надо свести в одно место. А кто сказал, что это необходимо? Земля не столь велика, чтобы не допустить самых жутких последствий при одновременном подрыве всех зарядов, пусть даже рассредоточенных по планете. Ведь нет же на этот счет никаких расчетов. Не так ли?
   Коринни и Гариль опять переглянулись и, не сговариваясь, оба отрицательно покачали головами.
  -- Вот видите! Поэтому, командор, я вас убедительно прошу уделять данному вопросу первостепенное значение. Обещаете? Поверьте, это не моя прихоть, это, если хотите, крик моей интуиции.
  -- Хорошо, Святой Гора, я обещаю. Более того, мы уже однажды, букально четыре года назад, предотвратили крупную катастрофу на одной из атомных энергостанций. Так что, я принимаю вашу озабоченность, как свою, - Коринни повернулся к Люцию. - Канцлер, а ваше мнение?
  -- Пол, я целиком тебя поддерживаю. Впредь прошу в отчетах особо отражать изменения по этому вопросу.
  -- Кстати! - Прервал их диалог Проквуст. - Вы уж меня извините, но не могу не спросить. Скажите, Пол, а после взрывов ничего не изменилось?
  -- В каком смысле?
  -- В любом. Прежде всего, вокруг самой Земли?
   Коринни ненадолго задумался.
  -- А ведь вы правы, Гора, как я сам не догадался?! Если проанализировать динамику присутствия в Солнечной системе космитов, то она растет очень плавно, а вот если посмотреть на рост присутствия иномерцев, то она резко подскочила сразу же после первых ядерных взрывов.
  -- Иномерцы, а это кто же такие? - поинтересовался Проквуст.
  -- Иномерцы, они и есть иномерцы, - пожал плечами Коринни. - Мы о них мало, что знаем, только фиксируем их растущее присутствие.
  -- Заметьте, Георг, - вмешался канцлер, - если бы хоравы не располагали соответствующими технологиями, мы бы их вообще не заметили.
  -- Спасибо, Люций, я это учту. Пол, будьте любезны, поподробнее.
  -- А, собственно говоря, канцлер прав, подробностей больше нет. Если любые космиты регистрируются у нас, то иномерцы на контакт с нами не идут. Я вообще не уверен, что они нас замечают. Мы бы, конечно могли принудить их к контакту, но я не посчитал нужным.
  -- Правильно, Пол, просто старайтесь за ними наблюдать максимально пристально.
  -- Хорошо, это не составит проблем.
  -- Скажите, Пол, каковы внешние проявления иномерцев?
  -- Иногда огни, свет, сверкающие шары, но больше всего черных клякс, мы их так называем. Все они так хаотично шныряют из измерения в измерение, что порою, мы начинаем сомневаться в их разумности.
  -- Все может быть.
  -- В каком смысле, Георг? - удивленно спросил Гариль.
  -- В прямом, канцлер. Чар говорил мне об иномерцах. Даже у него немного информации о них. Они мыслят не как мы, если вообще мыслят. Возможно, они просто слетаются туда, где можно попировать вволю, - Проквуст взглянул на Коринни. - Пол, я читал в отчетах, что земляне уже при вас вели две большие войны. Жертв много было?
  -- Очень много! Люди гибли миллионами.
  -- Плохо! - Проквуст обхватил голову руками. - Все мне это не нравится! Сначала поток смерти, потом ядерные проколы пространственной ткани. - Он поднял глаза на хоравов. - Невеселая картинка вырисовывается, друзья мои.
  -- То есть, вы хотите сказать, что для людей приближается некий всепланетный кризис?
  -- Да, нет, канцлер, вряд ли. До самого катаклизма еще далеко, но дорожка к нему уже начата. Что ж, - вздохнул он, - придется искать знающих.
  -- Кого, кого? - переспросил Коринни.
  -- Знающих, Пол. Это мой термин. Судя по тому, что творилось на моей планете, при прорывах пространства в нашу вселенную просачивается магия.
  -- Волшебство, вы хотите сказать? - иронично поправил Гариль.
  -- Ну, можно сказать и так, - пожал плечами Проквуст. - Я ведь свои собственные мысли высказываю, могу и ошибаться. А вот ваша ирония, канцлер, напрасна. Смотрите.
   Георг протянул вперед правую руку, чуть напрягся, и с тумбочки метрах в трех от него, поднялся в воздух черный куб. Он мгновение повисел на месте. Потом дернулся и плавно поплыл в сторону канцлера. Тот чуть отшатнулся, но сдержался.
  -- Берите, Люций, не бойтесь.
  -- А я и не боюсь! - буркнул Гариль и решительно подставил руку.
  -- Нет, Люций, этого мало. Вы встаньте и беритесь за этот кубик двумя руками!
   Канцлер послушно встал и крепко обхватил предмет. В то же мгновение он навалился на его руки огромной тяжестью, так что тот невольно опустил его на пол, едва не выронив.
  -- Господи, - вырвалось у него, - это еще что такое?
  -- А это подарок дракона, - засмеялся Проквуст. - Какой-то сверхтяжелый сплав из недр потухшей звезды. Очень редкий, кстати, и к тому же жутко тяжелый. Вы уж извините, Люций, если моя шутка вам не понравилась.
  -- Да, нет, пустяки, - канцлер выпрямился и опять сел в кресло.
  -- Я к чему это сделал? Ведь наука не может объяснить, как воля индивидуума может управлять материей?
  -- Ну, почему же, у нас на Недине в свое время многие увлекались исследованиями подобных явлений.
  -- И как успехи?
  -- Скромные, - канцлер улыбнулся. - Согласен, то, что вы сделали до настоящего времени загадка. А зачем это вам?
  -- Ну, во-первых, это очень тешит самолюбие, - Проквуст широко улыбнулся. - Во-вторых, я этим кубиком проверяю уровень магии. Вы уж примите этот термин, у меня просто нет другого. Так вот, рядом с Землей он больше, чем вдали от нее.
  -- А если дело просто в росте ваших способностей в ходе тренировок?
  -- Нет, Пол, чтобы исключить необъективность, я стараюсь дозировать усилия, держать их все время примерно равными. Здесь, на орбите Земли кубик летает гораздо легче, чем в открытом космосе.
  -- И что?
  -- А то, что магия, по моему убеждению, нейтральна. В добрые или злые дела ее превращают те, кто ее впитывает, у кого есть подобный дар.
  -- Понятно, значит, знающие, это те, кто за добро?
  -- Совершенно верно, канцлер. Я искренне надеюсь, что на Земле такие, также как когда-то и на Ирии, найдутся.
   Проквуст встал и потянулся.
  -- У меня по инспекции вопросов больше нет. А у вас?
  -- Нет, я пас, - Коринни устало махнул рукой.
  -- Я тоже, - кивнул канцлер.
  -- Тогда давайте обсудим мой насущный вопрос. Пол, вы должны помочь мне скрытно попасть на Землю.
  -- Да, нет проблем. Мы подберем для вас подходящую одежду и переправим в ту точку, которую укажете.
  -- У меня нет конкретной точки.
  -- Ну, тогда мы можем вам подобрать подходящую страну.
  -- Нет, это тоже не годится.
  -- Почему? - чуть ли не в унисон спросили Коринни и Гариль.
  -- Потому что я на Земле, так же как и вы, должен решить свою больную проблему.
  -- Какую?
   Георг молча улыбался, словно не расслышал вопроса.
  -- Пол, Гора не может нам рассказать всего, я уже его по-всякому расспрашивал.
  -- Вы правы, канцлер, рассказывать об этом не считаю возможным, но кое о чем предупредить должен. Не знаю, через какое время, может быть через год, а может быть, через десять к земле прибудут армады Темной Империи. Вы должны быть готовы к этому.
  -- Но зачем им Земля?
  -- Им не нужна Земля, им плевать на то, что это точка бифуркации, они будут искать меня. Поэтому прошу вас на время забыть обо мне, я сам дам знать о себе, когда для этого придет время.
  -- Но как?
  -- Пока не знаю, придумаю что-нибудь. Я должен не просто затеряться на этой планете, мне там нужно найти решение очень серьезной проблемы, поэтому точка высадки для меня должна быть случайной.
  -- Но это невозможно!
  -- Возможно, если вы, Пол, высадите меня к динозариям.
  -- Позвольте, Георг, но там вас найдут в два счета!
  -- Канцлер, благодарю за заботу, но я не собираюсь жить среди них, я должен отыскать переход в человеческое трехмерье.
  -- Извините, Гора, но это настоящее безумие!
  -- Почему же, Пол?
  -- Динозарии враждебно относятся к нашим визитам, отмечались случаи нападения....
  -- Пустяки, разберемся на месте. Скажите, как они общаются между собой?
  -- Они сплошь телепаты, мы даже не знаем, способны ли они к речи.
  -- Отлично, это облегчает задачу, - Проквуст решительно встал и повернулся к канцлеру. - Спасибо, Люций, за содействие, мне пора.
   Георг повернулся к Коринни.
  -- Пол, и вам спасибо. В вас произошли большие перемены, меня это очень радует. Обещаю вам, что если найду на Земле что-то интересное для хоравов, обязательно сообщу.
  
  

***

   Проквуст провожал взглядом стремительно удаляющуюся точку дисколета. Все, теперь он остался один, погруженный на дно высоченного леса. Его спустили сюда странным способом: световым лучом, бережно обхватившим его со всех сторон. Такого лифта у хоравов раньше не было. Георг с сожалением оторвал глаза от клочка глубокой небесной выси среди крон деревьев и огляделся. Здесь внизу было влажно и душно. Под ногами мягко прогибался толстый ковер изо мха, а вокруг, насколько проникал взгляд мимо мощных стволов деревьев, светло-зеленой волной покачивались заросли папоротника. Проквуста удивила странная тишина, лишь порывы ветерка еле слышно скребли о бесчисленные листья. Судя по тому, что он узнал, готовясь к своей экспедиции, здесь обитают тысячи живых тварей, отчего же тогда посредине яркого дня такая тишина? Георг невольно тоже замер. Но вот, словно прослышав про его удивление, лес ожил. Сначала что-то одиноко дернулось, щелкнуло, недалеко в такт кто-то пискнул, и тут же, как по команде, его накрыло густой волной звуков.
  -- Надо же, никогда бы не подумал, что здешний мир так нервно реагирует на появление дисколета.
   Он повернулся и стал быстро удаляться прочь от места высадки. Ноги легко и послушно несли его новое тело, и он готов был петь от восторга: сбылось, он вновь вернулся в мир человеком. Через полчаса он, запыхавшись, остановился и, утерев рукавом потертой куртки вспотевший лоб, осмотрелся. Вокруг по-прежнему не было ни одного просвета, сплошь лес, щедрый и обильный... рядом на стволе дерева зашевелилось темное пятно, а может быть, этот лес еще и опасный?! Проквуст усмехнулся, шагнул вперед и протянул руку к жирному черному пауку устрашающе шевелящему челюстями.
  -- Ты, наверное, ядовитый, дружок?
   Заметив движение, огромное, с два человеческих кулака, насекомое агрессивно подалось вперед, но вдруг, словно на стену наткнулось, мгновенно поджало все свои лапки и рухнуло вниз. Краем глаза Проквуст увидел, как оно спешно удирает в сторону.
  -- Что ж, так я и предполагал, видимо, путешествия по высшим измерениям не проходят бесследно.
   Он опять бездумно зашагал прочь, стараясь специально не выбирать направление. Только через час далеко впереди, справой стороны внезапно сверкнуло просветом. Проквуст подумал, что это поляна, но чем ближе подходил, тем больше пространства открывалось. Явно здесь проходила граница леса, но почему так резко? Через минуту все стало ясно. Лес заканчивался крутым склоном, поросшим густым кустарником, ведущим к широкой реке, и отсюда, с высоты, взору открывался изумительный по своей красоте и необъятности простор. Река лениво несла свои воды, раздвигая собой твердь земную больше, чем на километр. Ее противоположный берег, в отличие от того, на котором находился Георг, был пологим и весь зарос густыми зарослями травы. Только в одном месте к берегу вела широкая песчаная полоса, на которой топтались массивные животные. Дальше и выше до самого горизонта простиралась сочная зелень лугов с редкими группами деревьев, между которыми все ближайшее к реке пространство заполняли собой тысячи тех же животных. Видимо, они только что завершили водопой и двигались на пастбище.
  -- Так ведь это огромное стадо динозавров! Вот это да! - невольно вырвалось у Проквуста. - Как же вы красивы и величественны!
   Зрелище и впрямь было завораживающим. Динозавры мирно паслись, никуда не торопясь и ничего не опасаясь. Проквуст не смог удержаться и приблизил к ним свой взгляд. Прямо перед ним оказалась здоровенная голова на массивной шее, вся бородавчатая, с костяными наростами в виде гребня. Челюсти динозавра мерно двигались, пережевывая очередную порцию травы. А чуть в стороне резвился маленький детеныш. Георг повел взглядом, и перед ним стремительно замелькали серые туши и их жующие головы. И вдруг что-то инородное смазало однообразную картину. Проквуст медленно повел взглядом назад. Ах, вот оно что! Среди серого цвета мелькнул коричневый, что это? Он вгляделся и не поверил своим глазам. Какие-то коричневатые существа двигались сквозь стадо, словно нож сквозь масло. Огромные динозавры безропотно расступались, словно коричневые были важными персонами. Вот они показались на свободном пространстве и внезапно остановились. Эти динозавры были меньше размерами, зато отличались мощными зубастыми челюстями и злобными желтыми глазками, выглядывающими из-под надбровных наростов. Существа передвигались на двух мощных лапах, держа туловище почти параллельно земле и балансируя вытянутым назад хвостом. В районе груди виднелись небольшие трехпалые лапы, а под ними на теле висел широкий пояс с несколькими оттопыренными поклажей карманами.
  -- Динозарии! - прошептал пораженный Проквуст.
   И в то же мгновение коричневые одновременно вздрогнули, выпрямили шеи и посмотрели в его сторону. Георг испуганно замер, хотя точно знал, заметить его с такого расстояния невозможно, но динозарии глаз не отводили. Потом один из них, тот, что покрупнее, неожиданно прикрыл веки. После этого динозарии вновь приняли горизонтальное положение и невозмутимо двинулись дальше. Проквуст, прежде чем они опять скрылись среди стада, заметил, что череп у коричневых был неестественно велик со стороны затылка. Георг вздохнул и облегченно смахнул пот со лба. День только разгорался и солнце щедро одаривало землю теплом и светом. Заметив рядом небольшой пенек, Проквуст сел на него и задумался. Несмотря на весь скептицизм хоравов к его затее, он до последнего мгновения был уверен в правильности своих действий. И вот теперь он здесь и не мог придумать, что надо делать дальше. У него еще оставался вариант сканирования местности, но по данным цириан, динозарии были сильными телепатами, а значит, наверняка заметят его попытки. Это пока в его планы не входило. Нет, Проквуст не волновался, он твердо верил в свой рок и ждал какой-нибудь подсказки. А пока, раз ее не было, следовало отдохнуть. Он снял куртку и постелил ее на траву, пару часов сна ему не помешает.
   Его разбудил странный и неприятный запах, осевший на лицо с теплым дуновением ветра, ветра, который не нес свежести. Проквуст открыл глаза и увидел прямо перед своим носом частокол зубов и желтый прищуренный глаз. От неожиданности он отпрянул в сторону. Динозарий моргнул. В его виде не было агрессии, но и доброго расположения он не излучал. Нагнувшись, он внимательно рассматривал чужака, коим являлся здесь Георг.
  -- Ты кто? - прозвучало в голове Проквуста.
  -- Человек.
  -- Почему не кричишь, не бежишь в ужасе прочь?
  -- А что, это необходимо?
  -- Настоящие люди, изредка попадая сюда, всегда так себя ведут.
  -- Ну, и пусть! - Проквуст напряг извилины. Это надо, с первой минуты и прокололся! - Почему это я должен бояться своих снов?
  -- Так ты думаешь, что спишь? - динозавр дернул головой и посмотрел влево. Там, метрах в десяти из-за кустов выглядывали еще две зубастые физиономии. - Ну, хорошо, постараюсь тебя не будить, но у меня для тебя будет условие.
  -- Какое еще условие, мы же ни о чем не договариваемся?! - искренне возмутился Георг.
  -- Позволь, ты же попал в мой мир, так?
  -- Ну, допустим.
  -- Тебя сюда звали?
  -- Нет. Так я и сам сюда не собирался. И вообще, - Проквуст беспокойно заелозил по траве, - я бы не прочь проснуться.
  -- Отлично, именно это ты и сделаешь, когда выполнишь наше условие.
  -- А без него нельзя?
  -- Нет. У нас здесь строгие правила.
  -- Ну, хорошо, говори, чего тебе от меня нужно?
  -- Твое тело.
  -- Не понял?!
  -- А чего непонятного? Ты молод, свеж, и состоишь из отличного диетического мяса.
  -- Но людей нельзя есть?!
  -- Это почему?
   Тут Проквуст мимолетом вспомнил первый урок Белоуса о добре и зле, только теперь он почувствовал себя в роли пойманной рыбы.
  -- Ну, потому что вы разумные, и мы разумные. Нельзя друг другом питаться!
  -- А мы вас, людей, не любим!
  -- Почему это?
  -- А вы отобрали у нас часть пространства, предназначенного нам, да, еще наносите вред нашей общей планете! Вас не съедать надо, а морить! - в глазу динозавра, повернутого к Проквусту, мелькнула тень реальной угрозы.
  -- А ведь и вправду, съест! - не на шутку испугался Георг, но тут же взял себя в руки.
   Он нарочито неспешно встал и отряхнулся. Оказалось, что динозавр ростом с ним почти вровень, но ведь он ходил полусогнутым. Его массивное и поджарое тело, покрытое светло-коричневой пупырчатой шкурой, весило килограмм триста. Шутить с такой тушей, да, еще вооруженной частоколом зубов и мощным хвостом, было опасно, но трусить было еще опаснее.
  -- Вот что, уважаемый, доводы по поводу вашей диеты меня не убедили, и я искренне огорчен, что вы людей не любите. По совокупности данных причин, хотел бы как можно скорее покинуть ваш мир. Где тут у вас выход?
  -- А ты смелый, - динозавр повернулся к Проквусту другим глазом. Что ж, доблесть мы уважаем, поэтому у тебя будет шанс дойти до выхода. Запоминай.
   Перед мысленным взором Проквуста возникла карта местности. Вот лес, по которому он шел, вот река, вот стадо, на противоположенном берегу. А вот и четыре сверкающие точки. Георг сразу понял, что это он и динозарии. От одной из этих точек вдоль реки потянулась золотистая ниточка. Напротив речного острова, она резко повернула почти на девяносто градусов и потянула за собой всю карту местности. Несколько раз под ниточкой мелькали зеленые пятна болот и ручьи между ними. Лес закончился и начался огромный луг, который привел к подножью большой горы, сплошь заросшей густыми кустами. Наверху виднелась грубо построенная каменная беседка. Изображение задрожало и исчезло.
  -- В этой беседке выход?
  -- Это не беседка! Наши предки выдолбили этот покой тишины в вершине скалы.
  -- Простите, что выдолбили?
  -- Покой тишины, это места, где граница между нашими мирами тонка. Мы не желаем видеть людей здесь, особенно тех, кто специально ищет к нам дорогу, поэтому все проходы заперты. Понятно?
  -- Да. Значит мне надо на вершину горы?
  -- Да, здесь есть проход, вернее выход, который ты ищешь.
  -- Ой, спасибо, вы так добры. Я немедленно отправлюсь в путь.
  -- Да, лучше не медли и поторопись в путь, потому что завтра, как только солнце взойдет, мы трое побежим за тобой.
  -- Для того чтобы пожелать мне доброго утра?
  -- Не увлекайся шутками, человек, - сурово оборвал его динозарий, - наше терпение не безгранично!
  -- Теперь все понятно: завтра утром вы начнете на меня охоту, так?
  -- Так.
  -- А какое расстояние до горы?
  -- Тебе идти два дня.
  -- Так я же не успею до захода солнца! У вас в лесу есть хищники?
  -- А как же! Или идешь ночью, и можешь успеть, или прячешься и можешь не успеть. Выбирай.
  -- Спасибо за совет, я пойду, пожалуй?
   Динозарий не ответил, он лишь молча дернул головой, вроде как кивнул.
   Нет, Проквуст динозавров не боялся, почему-то он был уверен, что легко может разогнать их усилием воли, но оставлять такой явный след для арианцев было бы глупо. Надо просто дойти до горы! Георг шел быстрым шагом, иногда переходя, там, где местность позволяла, на бег. Ориентироваться было легко, тропа, по которой он двигался, пока совпадала с маршрутом, показанным динозарием. Как же здесь хорошо, удивлялся Проквуст, оглядываясь вокруг. По левую сторону темно-сочной зеленью высился лес, а по правую, сверкающая на солнце лента реки резала светлую зелень бескрайних лугов. А какой здесь воздух!
   Светило постепенно скатилось к горизонту, заливая редкие облака багрянцем, день клонился к завершению, а острова все еще видно не было. Георг неожиданно сам для себя остановился и присел на точащий из травы валун, он был все еще теплый от спрятавшихся внутри него солнечных лучей. Проквуст положил на камень ладони и прикрыл глаза. Натруженное тело наслаждалось покоем, а беспокойное сознание переполнялось волнением. Не верил он динозариям! Внутри занудно скреблось сомнение, что во всей этой ситуации есть некий подвох. Проквуст вспомнил картинку местности, нарисованную динозавром, маршрут на ней был какой-то странный: сначала поворот почти под прямым углом, а потом путь через ручьи и болота. А почему нельзя свернуть раньше, что там, через лес идти, что здесь? Георг посмотрел на стену деревьев, в которых уже пряталась темнота, и пожал плечами, нет, разницы он не видел. Он встал и решительно направился к лесу. Предстоящая темнота его не пугала, он прекрасно видел и в темноте. Так же, как когда-то Бенни, подумалось ему, эх, если бы он, как его легендарный друг, сумел взлететь ввысь! Проквуст приостановился, закрыл глаза и представил, что взлетает, ему даже показалось, что его качнуло ветром. Он приоткрыл левый глаз и засмеялся, ничего у него не получалось. Видимо прежние спонтанные случаи левитации, так и останутся спонтанными.
   Чтобы не заблудиться, Георг зацепился за краешек уходящего солнца и теперь крепко держал эту ниточку, выверяя по ней свой путь. Он представил, что она зацепилась за выщерблину в горизонте и теперь крепко к нему припаяна. Конечно то, что он делал, со стороны выглядело бы глупостью, но он же никому не рассказывал об этом, главное, что этот способ работал и ни разу его не подводил! Идти через лес приходилось, постоянно петляя между деревьями или зарослями, зато под ногами было твердо и сухо. Иногда он спотыкался о гребни могучих корней, но это тоже не портило ему настроения, ведь он с каждым шагом продвигался к своей цели. Монотонная ходьба располагала к размышлениям, поэтому Проквусту вдруг пришла в голову мысль, что динозарии вряд ли любят ходить по такому лесу, с их габаритами им здесь было бы тесновато. Может быть, поэтому и маршрут такой ломанный предложили? Потом, даже если гора, к которой его направили, и сам переход между мирами существует, то он ведь заперт! Георг при этой мысли даже остановился. А кто сказал, что он сможет его открыть?! Может, потому его туда так легко и отпустили? И преследовать его может быть, не будут, зачем? Выжить один долго в этом мире человек не сможет, а даже если и приспособится, то кому от него помеха, динозаврам и их венцу развития, динозариям? Так зачем же тогда он бьет ноги, спеша к запертой двери, от которой у него нет ключа, не проще ли попытаться пробить проход прямо здесь?! Проквуст огляделся. Чем это место хуже любого другого? Вон там, за деревьями тускло отсвечивает звездное небо в озерце, чем не окно в потустороннее? Ведь научился он межмерным переходам на Недине, на Арии, значит, получится и на Земле. Георг шагал к озеру и размышлял, почему способы пространственных переходов на каждой из планет разные. Они могут быть похожи, но, судя по его собственному опыту, никогда не могут быть идентичны, а вот в открытом космосе, там все по-другому.
   Водоем оказался небольшим, почти идеально круглым прудом с крохотным островком в середине, на котором одиноко росло тонкое ветвистое дерево. Глинистые берега не были истоптаны следами местных обитателей, хотя Георг на своем пути встречал их предостаточно, и трава вокруг пруда не росла. Странное какое-то место, подумал он, осторожно продвигаясь вдоль берега. Неуютно здесь, и кончики пальцев немеют. Проквуст энергично пошевелил ладонями, кровь снова заструилась, покалывая изнутри кожу. Он взял корягу и опустил в воду. Тихий всплеск. Пошевелил, шумно вспенивая поверхность, от палки пошли круги, и вновь тишина. Здесь даже звуки леса пропали. Георг вдруг подумал, что ему обязательно надо попасть на этот островок, но как? Он потыкал палкой в дно. Нет, глубоко, без скафандра водные стихии ему неподвластны, да, и холодно к тому же. Он опять покрутил палкой, волнуя водную гладь. Нет, в воду он в любом случае не полезет, вдруг в этом водоеме сидят какие-нибудь зубастые рептилии?! Проквуст принялся бесцельно бродить вдоль берега, удаляясь от него по спирали. Через пять минут он набрел на остатки толстого дерева, рухнувшего много лет назад от старости и расколовшиеся на несколько кусков. Георг выбрал три самых крепких и, мыча от натуги поволок их к пруду. Самое трухлявое и потому легкое бревно он привязал в середину. Перевязочный материал сплел из молодых веток кустарника, обильно росшего неподалеку в низине. Найдя толстую и прочную палку, подсунул ее под импровизированный плот и, действуя словно рычагом, медленно, сантиметр за сантиметром, стал сдвигать плот к воде. Он свалился в нее с громким всплеском и сразу же нырнул в глубину. Неужели утонет, не поверил Проквуст своим глазам? Да, нет, вот он, медленно и нехотя поднялся к поверхности и стал дрейфовать от берега. "Эй, куда?!" - крикнул Проквуст и, не раздумывая, с разбега прыгнул. Чуть не упал, но на ногах удержался, а главное, плот не рассыпался и не утонул под его весом. От инерции прыжка неуклюжее плавсредство двинулось к острову еще более резво, и Георг принялся его подгонять, подгребая ладонями. Через пять минут он ухватился за ветки склоненного над водой дерева, и загнал под них свое плавучее сооружение. Закрепив плот, огляделся. Остров с берега казался таким крохотным, а оказался просторным куском скалы метров шесть в диаметре. Поверхность острова была очень неровная, вся в завалах и каменных буграх, скользких от влаги. Только в низине, где росло дерево, был небольшой участок почвы, заросший чахлой травой. Глядя на этот пейзаж, хотелось грустить, а если быть точным, выть от тоски.
  -- Что это со мной происходит? - удивился своему необычному состоянию Проквуст. - Здесь и так все уныло, так и я еще хандрить начинаю. Ох, не с проста это! Вот кто бы меня спросил, зачем я с такими усилиями сюда приперся, я бы не за что не объяснил. Но ведь зачем-то я это сделал?
   Георг еще раз беззлобно ругнулся и решил, что только взглянет на островок, и тут же покинет это странное и унылое место. Ворча от того что двигаться приходилось чуть ли не на четвереньках, он обследовал территорию. Ничего интересного не нашел, кроме углубления в противоположной стороне. Он его не сразу заметил, перешагнул, а потом почему-то оглянулся. И именно с этого ракурса увидел некий скрытый рельеф. Проквуст аккуратно очистил участок от множества камешков и песка. То, что он увидел, его поразило: перед ним был вдавленный отпечаток лапы огромного динозавра, оставленный им, видимо, многие миллионы лет назад. Георг не поленился, несколько раз полил след водой и ясно разглядел фрагменты рисунка кожи древнего чудовища.
  -- Господи, какого же ты был размера, если я свободно сижу в твоем следе?!
   Он не успел поразмыслить над тем, а что собственно ему делать со своей находкой, как его отвлек громкий треск ломающихся ветвей. Он доносился из глубины леса, с той же стороны, с которой недавно пришел и он, и явно быстро приближался к пруду. Проквуст с замиранием сердца прислушивался, осознавая, что, скорее всего, этот шум имеет непосредственное отношение к нему самому. Руки непроизвольно стали складывать пирамидку из увесистых камней, уж как ими воспользоваться, он знает! Минут через десять из ночного сумрака выглянули три зубастые физиономии. Глаза у всех троих горели нездоровым блеском. Георг думал, что они тут же прыгнут в воду, но динозарии даже на край берега не вышли.
  -- А ведь им здесь еще более неуютно, чем мне! - подумал он и встал на ноги. - Интересно, это мои старые знакомые или новые?
   Различать динозариев по "лицам" Проквуст пока не научился, тем более на таком расстоянии, но решил, что, скорее всего это они. Если это так, то они явно спешили, а, судя по затянувшейся паузе, динозарии опоздали.
  -- Чем обязан, уважаемые? Вы что-то забыли мне сказать? А почему у вас вид такой расстроенный?!
   От такой наглости динозарии одновременно раскрыли пасти и издали гневный рев. Георг чуть присел от неожиданности, в голове мелькнула мысль, что, возможно, он напрасно злит этих чудовищ, но тут же самопроизвольно родился и ответ: пощады от них не будет в любом случае.
  -- Тебе не жить, человек!
  -- Я это уже понял. Ну, раз участь моя решена, ответь мне на несколько вопросов, динозавр.
  -- А ты после этого вернешься на берег?
  -- Это к вам в зубы что ли?
  -- Нет. Мы отведем тебя к горе.
  -- К выходу?
  -- Да.
  -- Зачем, ты же собираешься убить меня?
  -- Да, только это будет сделано в покое тишины.
  -- Не понимаю, зачем столько церемоний!
  -- Потому, что жертвенная смерть сильнее заговоров запирает двери между мирами.
   Проквуста осенило: так вот в чем дело! Канцлер говорил, что динозарии ни с кем не идут на контакты, а значит, всячески ограждают свой мир от чужаков. Они находят двери между мирами и запирают их.
  -- Динозавр!
  -- Зови меня динозарий!
  -- Хорошо, а меня зови человеком, - съязвил Проквуст Его несло, он куражился как мог и он больше не хотел себя сдерживать. - Динозарий, а зачем вам запирать двери, мы ведь всегда рады общению, я знаю.
  -- Вы нам не нужны! - рявкнул динозарий. - Когда придет время, мы откроем двери!
  -- Ах, вот в чем дело? Ну, так вы уже опоздали.
  -- Это почему?
  -- Мы стали слишком сильны для вас.
  -- Человек, вы и раньше не были легкой добычей, - неожиданно произнес динозавр, - но ваше оружие вам не поможет, придет время, и мы вернем себе землю, которая принадлежит нам по праву рождения!
   Вот теперь Проквуст точно понял, что динозарии его живым не отпустят. Такой информацией откровенно делятся только с кандидатами в покойники. Он решил тянуть время.
  -- Динозарий, позвольте спросить, а как вы меня нашли?
  -- А мы не искали, ты с нами имел контакт, этого достаточно, чтобы мы знали, где ты находишься.
  -- Выходит, как только я свернул с вашего маршрута, так вы за мной и погнались?
  -- Да.
  -- А зачем? Если вы знаете, где я, чего за мной гоняться по ночам, наверное, все бока о сучья ободрали? Или спасти от хищников меня хотели?
  -- Ни то и не другое, человек. Это озеро для тебя запретное, покинь его.
  -- Хорошо, покину, но ответь на последний вопрос: чей это след здесь?
  -- Это наш святой предок, могучий динозарий, он был нашим праотцом.
  -- Спасибо, динозарий, а теперь я ухожу.
   Проквуст уже давно решил, что ему делать. Собственно, выход у него был один: пробить брешь между мирами прямо здесь. Шанс на это был. Судя по всему, он находился в центре сильнейшей геопатогенной зоны, это давало надежду на особую структуру пространства в этом месте. Георг отключился от беснующихся на берегу динозавров и уселся в центр следа. Закрыв глаза, он погрузился в темноту, в которую стал втягивать светящуюся ниточку. Она словно светильник озарила неведомый мир под веками, пустоту, сопровождающую каждого человека, стоит ему только прикрыть глаза. Обычный человек не считает этот мир особым, но Проквуст знал, что он существует отдельно и помимо нашего вещественного пространства, через него он надеялся протиснуться в мир людей. Ниточка свернулась в яркую желтую капельку, и он бережно принялся вливать в нее свой внутренний свет. Георг черпал его из кладовой, за солнечным сплетением, недалеко от сердца и просил: открой мне путь, свет многих солнц, я был бесплотен и плавал между мирами, а теперь дай мне путь вместе с телом! Перед внутренним взором капелька наливалась ослепительным сиянием, вот она стала больше темноты, и тогда Проквуст прыгнул внутрь нее. Что-то треснуло за пределами его тела, обожгло резким холодом и тут же все стихло, а на грудь навалилась тяжесть и темнота, мешающая дышать. Георг открыл глаза и с ужасом увидел, что сидит на илистом дне, а вокруг простиралась вода. Он резко распрямил ноги, и судорожно загребая руками, понес себя вверх, к свету и воздуху.

***

  
   Ему казалось, прошла целая вечность, прежде чем в легкие ворвалась долгожданная струя воздуха. Проквуст шумно и хрипло задышал, беспорядочно дергая под водой ногами и руками, не зря он всю жизнь боялся воды, видимо она его когда-нибудь доконает. Георг хлебнул воды, а может, прямо сейчас и конец? Глубина предательски манила, а в голове билась мысль: неужели такой путь пройден ради того, чтобы вот так глупо умереть?! Рот все чаще и обильнее заливала вода, катилась вниз по бронхам, отчего он начинал судорожно кашлять, заглатывая воды еще больше. Силы стремительно таяли, все реже удавалось вскинуть голову над водной гладью, Георг понял, что он бесповоротно утопает. Последний взгляд зацепил первые лучи солнца над деревьями, а уши услышали сзади равномерные всплески, которые и проводили его в последний путь. Сознание ушло.
   Проквуста привели в чувство резкая боль в мышцах живота и руках. Он застонал и открыл глаза.
  -- Прокашляйся, мужик!
   Язык русский, щелкнуло в голове. Над ним круглым небритым румянцем нависло добродушное лицо, карие глаза под густыми темно-русыми бровями радостно улыбались. Преодолевая слабость, Георг сел, ухватился за борт деревянной лодки и, наклонившись над ним, принялся выкашливать из легких жидкую слизь, а потом его тут же еще и стошнило. Он машинально утерся мокрым рукавом и виновато посмотрел на своего спасителя.
  -- На, согрейся, а то заболеешь.
   Проквуст взял из рук металлическую фляжку и хлебнул. В горло хлынул обжигающий огонь, перехватил дыхание и упал в желудок горячими искрами, тут же разбежавшимися по жилам. Георг кашлянул, а потом, передохнув, влил в себя еще глоток.
  -- Ты подожди, сейчас к берегу подплывем, там у нас костерок, обсушишься, да, и чаю горячего попьем.
   Спаситель широко улыбнулся, неторопливо залез в карман, вытащил сигарету и закурил.
  -- Будешь?
  -- Нет, - хрипло выдавил из себя Проквуст. - Спасибо за помощь, чуть не утонул.
  -- Ладно, чего там, бога благодари, что я рядом оказался, - забасил мужчина, взявшись за весла и пуская из ноздрей густой пахучий дым. - Я ведь сегодня слишком рано поплыл, не спалось что-то, четвертый час ведь всего. Так что, повезло тебе, считай, сегодня у тебя еще один день рождения появился. Тебя как зовут то?
  -- Георг, - машинально ответил Проквуст и чуть не укусил себя за язык с досады.
  -- Георгий, значит, а на грузина вроде не похож. Ладно, Георгий, будем знакомы, - мужчина подвинулся к нему, протянул правую руку и, схватив своей шершавой клешней ладонь Проквуста, радостно потряс ее, - а меня Сергеем зовут. Все, поехали. - Уключины заскрипели, и лодка мощными толчками заскользила к берегу. - Кстати, Георгий, можно я тебя Гришей буду звать, так как-то привычней?
   Георг молча кивнул. Свершилось, думал он, щурясь на ярко-розовеющее небо. Прудик мира динозариев превратился в большое круглое озеро, окруженное лесом. Воздух был наполнен чудесной свежестью воды, утра и соснового аромата. Над поверхностью воды клубился туман, и по всему озеру слышались негромкие всплески играющей рыбы. А ведь я мог им на корм пойти, подумал внезапно Проквуст, как же в мире все относительно! Он вполне пришел в себя и теперь соображал о своем дальнейшем поведении. План был прост и банален: играть роль человека, потерявшего память. И с первой же секунды он опять почти прокололся: машинально назвал свое настоящее имя, слава богу, что оно не вызвало удивления.
   Лодка мягко ткнулась в песок.
  -- Выходи, Гриша, только не шуми, дочка спит.
   За пологим песочным пляжем, в окружении кустов располагалась жилая площадка. Возле тлеющего кострища с аккуратно сложенной кучкой дров, располагалась импровизированная кухня, тут же рядом складной столик и стулья, потом палатка, а чуть в стороне небольшой белый автомобиль. Сергей тихо открыл багажник машины, порылся там, потом выглянул и поманил Проквуста пальцем.
  -- На, Гриша, переоденься, а твою одежду мы высушим, - он достал ему брюки, свитер и грубую зеленую куртку с капюшоном. - Да, вот еще. - Сергей нырнул в недра багажника и вытащил растоптанные тапочки. - Извини, переобуться больше не во что.
   Пока Проквуст менял одежду, его спаситель возбужденно шептался с женой внутри палатки. Георг улыбнулся, наверное, супруга ругает его за прерванный сон. Наконец, Сергей вылез. Вид у него был несколько виноватый. Он молча пожал плечами, потом прижал палец к губам. Проквуст кивнул, мол, понял. Они отошли от палатки.
  -- Сейчас мы чайку согреем, а потом и Маша выйдет.
   Георг заворожено наблюдал, как его спаситель возится со странным закопченным устройством. Сначала он поднес его к уху и потряс, послушав, удовлетворенно кивнул и поставил его на землю. Потом взялся за небольшой выступ, оказавшийся ручкой маленького встроенного насоса и стал усиленно закачивать внутрь устройства воздух. После этого открутил крохотный вентиль и поджег громко зашумевшую воздушную струю. Ярко-синее пламя загудело ровно и надежно. Сергей воткнул носик устройства в черную от копоти конструкцию, проверил, крепко ли все держится, и водрузил сверху большой чайник. Как раз в это время из палатки появилась его супруга. Это была невысокая, слегка полноватая женщина, с лицом миловидным и привлекательным, несмотря на сердито надутые губки и кое-как уложенные светлые волосы. Она взглянула на незваного гостя, неуклюже отвесившего ей поклон, кивнула в ответ, и, прикрыв ладошкой зевоту, направилась к кухне.
  -- Садись, Гриша, давай по маленькой. Ты как, замерз?
  -- Нет, спасибо, почти согрелся.
  -- Что значит, почти! - Сергей перевернул два стакана, стоящих на столе среди вороха другой посуды и щедро плеснул в них из своей фляжки. - Нас, понимаешь, все отучают, а мы не горюем. Ну, вздрогнем!
   Они выпили. В этот раз зелья было много, так что у Проквуста дыхание перехватило, но когда он отдышался, по телу уже пошла теплая истома. Маша появилась неожиданно, поставила перед ними разрезанные пополам огурцы, зеленый лук, хлеб и холодную жареную рыбу. Проквуст узнавал эти продукты, видел их в учебном фильме, но как их едят, пока не знал.
  -- Ну, Гриша, чего сидишь, ешь, давай! Маш, налей чаю?
  -- Ладно, сидите, - ответила жена и громыхнула кружками. - Ты только на фляжку то не очень налегай, еще утро не настало, а ты уже хорош, да, еще собутыльника к себе со дна озера приволок. Георг вздрогнул: знала бы женщина, насколько близка она к истине?!
   Продолжая про себя ворчать, женщина принесла две дымящиеся кружки. Тут же сказала, что идет спать, и скрылась в палатке.
   Мужчины закусили, еще выпили и, наконец, смогли притронуться к немного остывшим железным кружкам. Сергей сосредоточенно смотрел в свою посудину. Видимо последние слова жены не прошли даром. Проквуст понял, сейчас начнется самое главное: расспросы. Он уже придумал одну версию, ему помогла одна вещь, которую он заметил за палаткой.
  -- Гриш, а действительно, если ты плавать не умеешь, то, как на середине озера оказался? - Сергей склонил голову набок и хитро прищурил правый глаз.
  -- Если честно, то не знаю. Помню только, что очень много выпили вчера. Ну, я и прилег на надувной матрас, он возле берега на песочке сушился.
  -- А в воду как же попал?
  -- Я же говорю, что не знаю! Проснулся оттого, что захлебываться стал, да, еще ногу свело.
  -- А! Теперь понятно. А не кричал чего?
   Георг молча пожал плечами.
  -- Да, история, - после некоторого молчания задумчиво изрек Сергей. - Давай-ка, Гриша, еще по одной, чтобы зябко не было.
  -- Так ведь не холодно уже?
  -- Ты согрелся?
  -- Да.
  -- А я мерзнуть начал, давай, двигай свой стакан, уваж своего спасателя.
   Стаканы с тихим звоном стукнулись и опрокинулись, утоляя мужскую жажду.
  -- Ух, хорошо! А тебе, Гриш, хорошо?
  -- Еще бы! Здесь гораздо лучше, чем на дне!
  -- Это точно.
  -- Ты это, не расстраивайся, я тебе все сейчас разъясню. Я все понял. Ты когда уснул, здорово набравшись был?
  -- Так я же говорил: сильно выпили....
  -- Вот и я о том. Ты спать лег, а друзья гуляли?
  -- В каком смысле?
  -- Ну, пить продолжали?
  -- Да, кажется.
  -- Ха, ему кажется, да, конечно пили! Они потом решили над тобой пошутить, взяли и тихонечко спустили тебя на матрасе на воду. Ты и поплыл!
  -- Да?
  -- Да, никаких сомнений!
  -- Позволь, Сергей, а матрас где? - Проквуст почувствовал, что играет на грани фола, но остановиться уже не мог.
  -- Матрас? - Сергей мутно посмотрел на Георга. - А вот еще выпьем по капельке, и я тебе придумаю, где.
   Они выпили по капельке, которая тянула на четверть стакана. Перевели дух, перекусили.
  -- Сергей!
  -- Да.
  -- Ты про матрас не забыл?
  -- Нет, конечно, - изрядно захмелевший спаситель Проквуста не очень верными движениями достал сигарету и закурил. - Вот что я тебе, Гриша, скажу: твой матрас лопнул! Лопнул и потонул.
  -- А чего это он вдруг лопнул? - не унимался Георг.
  -- А то! - Сергей многозначительно ткнул дымящейся сигаретой в розовеющее небо. - У тебя в кармане нож есть?
  -- Нож?
  -- Да, нож.
  -- Нет.
  -- А что есть?
   Проквуст пожал плечами.
  -- Понятно, похмельная амнезия. Она не лечится, она сама проходит. - Сергей встал и направился к сохнувшим у костра вещам спасенного.
   В одном из карманов он нащупал здоровый гвоздь.
  -- Не нож, а гвоздь! - радостно заголосил он, вытянув вверх руку со своей находкой. - Я же говорил!
   Из палатки высунулась заспанная, но очень сердитая физиономия женщины.
  -- Еще раз крикнешь, получишь палкой по голове! - зашипела она и тут же скрылась обратно.
  -- Т-с-с! - Сергей прижал палец к губам. - Знаешь, друг, - начал он громким шепотом, положив гвоздь перед Георгом и одновременно разливая по стаканам остатки содержимого фляги, - мы сейчас еще выпьем и я пойду спать. Ты тоже ложись. Лады?
   Проквуст неопределенно мотнул головой, что должно было означать согласие. В голове здорово шумело, однако разум все еще рассуждал вполне трезво. И этот почти трезвый голос говорил: пора отсюда убираться! Они опять выпили. Сергей встал, энергично и дружественно обменялся с Георгом рукопожатием и, пошатываясь, побрел к матрасу. Он почти рухнул на него и уже через секунду захрапел. Проквуст осторожно встал, придерживаясь за стол. Его покачивало. Тряхнул головой, вроде стало легче. Около костра, разгоревшегося от щедро подложенных заботливой Машей дров, на двух стульях сохла его одежда. Он снял чужую одежду и переоделся в свое старое, все еще влажное облачение. Скинул тапочки и натянул мокрые кроссовки. Оглянувшись в последний раз, и мысленно поблагодарив добрых людей, Георг сунул в карман свой гвоздь, потом, чуть поразмыслив, добавил туда два огурца, несколько кусков хлеба, и, зашагал прочь от озера, по дороге из золотистого и рассыпчатого песка.
  
  

***

   Отдалившись от озера, дорога превратилась в хорошо утрамбованную лесную дорогу. Проквуст сел на большой сосновый корень и сняв обувь и носки тщательно, насколько это было возможно, вытряхнул из них песок. Утро было свежим, солнечные лучи едва пробивались сквозь высоту деревьев и совсем не грели, а он сильно продрог. Георг встал, потопал для верности ногами и пустился дальше легкой рысцой. По мере того, как кровь забегала по жилам, организм постепенно приходил в себя, стало даже жарко.
   То, что видел Проквуст вокруг, восхищало его и вызывало легкую зависть, на Ирии они не смогли уберечь свою природу, разорили свой дом....
   Лес неожиданно расступился, и он увидел перед собой неширокую асфальтовую дорогу, не идеальную, с трещинами и выбоинами, но она ведёт к цивилизации! Только вот, в какую сторону идти? Недалеко от него, рядом с дорогой в землю была вкопана скамейка. Проквуст подошел и сел, решив, что пойдет в ту сторону, в которую проедет первая машина. И трех минут не прошло, как с левой стороны загудел двигатель. Наверное, грузовик, подумал Проквуст, отметив натуженный бас мотора. Но он не угадал, это был большой светло-коричневый автобус. Георг встал, собираясь идти вслед за ним, но автобус поравнялся с ним и вдруг остановился. Двери с механическим вздохом открылись, за ними на него смотрели не выспавшиеся глаза водителя.
  -- Ну, - не выдержал тот, - так и будем стоять?! Садись, давай.
   Проквуст машинально благодарно кивнул и вскочил внутрь. Пройдя по почти пустому салону, он примостился на предпоследнем сидении. В салоне было всего несколько человек, они сидели нахохлившимися сонными изваяниями. Георг прислонил разгоряченный лоб к холодному стеклу и закрыл глаза. В сон он провалился мгновенно. Он не слышал, как на остановках входили люди, наполняя автобус новыми запахами и гомоном разговоров, не реагировал на постоянные потряхивания и дребезжания, не видел снов. Его разбудила чья-то настойчивая рука, безжалостно теребившая плечо.
  -- Молодой человек, проснитесь!
   Проквуст открыл тяжелые веки.
  -- Надо же так заснуть!
   Перед ним, нависая, стояла полная женщина с кожаной сумкой на животе.
  -- Молодой человек, вы же не в спальне!
  -- Ой, простите, я заснул.
  -- Я вижу. Вы билет брали? - глаза кондукторши строго водили по нему взглядом.
  -- Билет? - Георг растерялся. Он сразу понял, что проезд платный, но денег у него не было, ведь он не мог знать, в какую страну попадет. - Кажется, нет.
  -- Так берите, не задерживайте пассажиров, мне вон скольких еще обилетить надо!
   Георг машинально посмотрел вокруг и увидел устремленные на него десятки глаз. Он залез в пустой карман.
  -- Извините, но у меня нет денег.
  -- Нет, вы только посмотрите на него! - заверещала вдруг громким голосом женщина. - Он просто издевается, нет денег! А чего тогда в транспорт залазить?!
  -- Простите, может быть, я потом?
  -- Что значит, потом?!
  -- Ну, я не знал....
  -- Не знал?! - тетка просто взъярилась, наклонилась к нему и вдруг отпрянула. - Фу! Это просто хамство какое-то, пропьют все, а потом извиняются. Вам то что, а на меня контролеры докладные из-за таких, как ты пишут! Вася! - Закричала она через весь автобус. - Притормози у поста ГАИ, пусть с этим субчиком милиция занимается.
  -- Ладно, Варя, не шуми, - донеслось спереди, - сейчас организуем.
   Автобус резко нырнул вправо и с тормозным вздохом остановился перед небольшой стеклянной будкой. Человек в синей форме, стоявший на обочине чуть поодаль, недоуменно оглянулся, потом подбоченился и важно подошел к окошку водителя. С минуту доносился негромкий говор, потом громкое "Понятно", в ту же секунду передние двери салона открылись. В проеме показалось багровое лицо служителя закона.
  -- Нарушитель, прошу на выход!
  -- Иди касатик, - внезапно заговорила сердобольная старушка на соседнем сидении, - с ними, супостатами, лучше не спорить. Ты не бойся, главное не шуми, они тебе протокол запишут со штрафом и отпустят. Иди с богом.
  -- Ну, что вы сидите, гражданин, вас же вызывают, не задерживайте транспорт! - голос кондукторши был официальный и чуть-чуть торжественный. Видимо, она не просто ссадила безбилетника, а выпустила пар какой-то старой обиды.
   Проквуст понял, что деваться ему некуда. Он встал и вышел, автобус хлопнул дверью и укатил, поскрипывая и завывая. Милиционер крепко прихватил его левый локоть.
  -- Пройдемте, гражданин, сейчас во всем разберемся.
   Георга завели в крохотное помещение, где сидел еще один милиционер, сухощавый, с обветренным морщинистым лицом. Он скользнул по Проквусту равнодушным взглядом.
  -- Товарищ капитан! - начал первый, но капитан махнул рукой. - Не надо, Семеныч, я и так все понял. Безбилетник?
  -- Так точно.
  -- Не буянил?
  -- Нет, смирный.
  -- А сел где?
  -- У Ласкового озера подобрали.
  -- Понятно. Ты иди, я сам все оформлю, - капитан перевел взгляд на Проквуста. - А вы присаживайтесь, гражданин.
   Георг сел на лавку у стены, а милиционер принялся его рассматривать, постукивая по краю стола карандашом.
  -- Пил?
  -- В каком смысле?
  -- В прямом! - капитан нахмурил брови. - Алкоголь употребляли?
  -- А, это? Да, употреблял.
  -- Много?
  -- Стакана полтора.
  -- А пили что?
  -- Я не знаю. Меня рыбак у озера угостил.
  -- Незнакомый рыбак?
  -- Незнакомый.
  -- А зовут как?
  -- Сергеем.
  -- Понятно, - капитан нервно укусил кончик карандаша. - Ох, неохота мне протоколы писать, да, и дежурство уже заканчивается. - Ты вот что, документы мне покажи.
  -- У меня нет.
  -- Хм. Ладно, а живешь где?
   Проквуст специально сделал длинную паузу.
  -- Не помню.
   Милиционер отложил в сторону карандаш и с внезапно проснувшимся интересом посмотрел на задержанного.
  -- Вот как? А имя, фамилию, отчество свое помните? - вкрадчиво спросил он.
  -- Имя, кажется, Гриша.
  -- А остальное?
  -- Не знаю.
  -- О-Очень интересно! - капитан привстал, и крикнул через приоткрытое окно. - Эй, Семеныч, бросай лихачей, иди ко мне, тут интересная рыбешка попалась.
   Милиционер достал бланк какого-то документа.
  -- Ну, что ж, Гриша, протокольчик все-таки составим, без него никак нельзя.
   Вошел Семеныч с озабоченным лицом.
  -- Пал Иванович, чего стряслось-то?
  -- А вот, - кивнул капитан на молчаливого Проквуста, - фамилии не помнит, адреса не знает, документов нет.
  -- Да, дела! А на вид приличный.
  -- Так я ведь его отпустить собирался, чего бумагу марать, попросил только документ для проформы, тут и началось.
  -- Пал Иванович, так ведь наряд надо вызывать?
  -- А как же! Ты, Семеныч, этим и займись, а я пока протокол заполню.
  
  

***

  
   Проквуста запихнули в заднюю часть небольшой квадратной железной машины. Когда она двигалась, внутри все скрежетало и выло, к тому же еще безбожно трясло. Места здесь было мало, маленькие окошки в решетках, сидения из грубого заменителя кожи, потрескавшегося и выцветшего. Водитель и два милиционера то и дело дружно дымили сигаретами, лениво подшучивая над обгоняемыми прохожими. Скрипучая машина медленно рулила по улицам. Георг, насколько это было возможно, с жадностью всматривался в окружающий мир. Он был похож и одновременно не похож на Ирию. Дома слишком разные, людей на улицах - слишком много. Многие деловито спешили, другие праздно зевали по сторонам, третьи, что помоложе, взахлеб смеялись, подставляя молодые улыбки под солнечные лучи. Часто встречающимся внутри города участкам с деревьями и кустами, Проквуст уже не удивлялся, Земля щедро одаривала людей своей зеленью.
   Машина тормознула, противно скрипнув тормозами, потом дернулась, резко повернула, и ее тут же беспощадно тряхнуло на каком-то ухабе. Георг так подскочил, что ударился головой о крышу.
  -- Да что же это за дороги?! - невольно вырвалось у него.
   Милиционер, сидящий на заднем сидении, повернулся и, улыбнувшись ему в лицо тяжелым сигаретным духом, спросил:
  -- Ты что, с Луны свалился, не знаешь наши две беды?
  -- Какие две беды? - удивленно переспросил Проквуст.
  -- Дураки и дороги! - крикнул с переднего сидения напарник, и вся троица дружно загоготала.
  -- А, это? - Проквуст пожал плечами. - Это я знаю.
  -- Еще бы, все советские люди это знают. Ты же советский человек? - при этом вопросе выражение глаз милиционера на миг переменилось, стало жестким и подозрительным.
  -- Я? Конечно! - Георг лихорадочно вспоминал, что он читал об этой громадной стране, а потом внутренне махнул рукой, ведь у него амнезия! - Извините, а что такое, советский?
   Лицо милиционера перекосило, смех и шутки в машине мгновенно прекратились.
  -- Ну, вот что, гражданин, прекратите посторонние разговорчики!
   Его вывели из машины внутри небольшого двора огороженного каменным забором с колючей проволокой поверху. Милиционер с первого сидения вылез из кабины, потянулся, разминая затекшие члены, и обернулся к напарнику.
  -- Веди задержанного, старшина, а я в отделение срочно отъеду. Ты меня потом здесь дожидайся, - он обратно нырнул в машину и хлопнул дверцей.
   Напарник резко толкнул Проквуста в спину.
  -- Ну, слышал, что лейтенант, сказал? Шагай, давай.
   Георга ввели в полутемное помещение, разгороженное высоким барьером, из-за которого на них настороженно смотрел человек в синей рубашке с погонами. Старшина подвел Проквуста к дальней стене и, повернув его к ней, тихо шепнул ему в ухо:
  -- Парень, ты по почкам получить не хочешь?
   Георг испуганно отрицательно замотал головой.
  -- Очень хорошо, - милиционер дыхнул в него застоявшимся табачным запахом, - тогда стой и не рыпайся.
   Он отошел к своему коллеге. Голоса у них были зычные, поэтому их беседа прекрасно была слышна, впрочем, они, как показалось Проквусту, и не собирались скрывать от него ее содержания.
  -- Старшина, ты зачем мне парня приволок, у тебя, что в отделении некому им заняться?
  -- Так, товарищ капитан, лейтенант приказал сюда сразу вести.
  -- Это еще зачем?
  -- Так ведь документов у задержанного нет.
  -- Ну, и что, мало ли таких по городу ходит?
  -- Так он еще говорит, что не помнит ничего.
  -- Хм, не помнит?
  -- Да! - голос старшины повеселел. - Сказал только, что Гришей зовут.
  -- Ну, вот видишь, имя же помнит! Забирайте-ка вы его к себе, там и оформляйте, а мне с начала дежурства с ним возиться неинтересно. Где это видано, чтобы спецприемник всю первичку оформлял?!
  -- Но товарищ капитан!
  -- Что, товарищ капитан?! Я же тебе ясно сказал, старшина, я не вижу оснований, для приема задержанного в спецприемник, разберитесь с ним сначала сами. Может он с перепоя, все забыл. Скажи, пахнет от него?
  -- Пахнет, товарищ капитан, отрицать не буду, только лейтенант вам вот это просил передать.
   Проквуст услышал, как что-то лязгнуло о поверхность барьера.
  -- Ну, и чего ты мне гвоздь суешь?
  -- А вы внимательно на него посмотрите, товарищ капитан. Мы у парня только этот гвоздь нашли, больше ничего не было.
   На минуту все стихло, слышалось только хрипловатое дыхание старшины.
  -- Интересно, - озадаченно произнес капитан. - Это не наш гвоздь! Ну-ка, веди его сюда.
   Старшина бодро застучал каблуками, ухватил Георга за локоть и подтащил к барьеру.
  -- Это твое? - милиционер многозначительно покачивал поднятым вверх гвоздем.
  -- Мое, - отпираться было бесполезно.
  -- Где взял?
  -- На дороге нашел.
  -- Да?! Без единого следа ржавчины и с иностранным клеймом? Что-то ты привираешь, парень. Вот что, старшина, я у тебя этого субчика приму, давай протокол.
   Проквуста вернули на старое место. После этого до него доносились лишь отдельные приглушенные фразы и шелест бумаг. Потом хлопнула входная дверь, и все стихло. Через пару минут из двери, находящейся сбоку от Георга, вышел милиционер, размеры которого впечатляли объемом и буграми мышц. Он вопросительно взглянул на начальника.
  -- Палыч, этого парня тебе поручаю, поработай по полной схеме, но без лишнего. Ты понял?! Без лишнего!
  -- Да чего же непонятного, Михаил Петрович, все ясно и понятно. Пойдем, голубок, все будет добро и чинно, ты только не шали.
   Он положил свою огромную ладонь на плечо Проквуста и легонько сжал. Георг аж присел от неожиданности, длань у милиционера была тяжелая и цепкая. Они пришли в небольшую комнату с зарешеченным окном и убогим деревянным диваном, больше мебели не было. Стены комнаты были многократно окрашены матово блестящей темно-зеленой краской, вся в подтеках и царапинах, она производила неприятное впечатление. Милиционер встал у двери и кивнул на топчан.
  -- Раздевайся, и складывай одежду.
  -- Всю?
  -- Всю.
   Проквуст безропотно разделся и аккуратно сложил свои вещи в стопочку. Милиционер молча подошел, сгреб вещи в охапку и глухим басом бросив через плечо "Жди", вышел из комнаты. Георг поежился и присел на краешек топчана. Холодно не было, но чувствовать себя голым было неприятно. Зато теперь можно было обдумать ситуацию со злополучным гвоздем. Он вспомнил, как сам попросил у Коринни дать ему нечто, похожее на оружие. По этому поводу возникла целая дискуссия. Решили, что, так как он мог попасть в любую страну, нож ему брать с собой не следует. Мысль о гвозде принадлежала ему самому, при определенных навыках рукопашного боя, которые у Георга присутствовали в достаточном количестве, толстый, двенадцатисантиметровый заостренный железный штырь, мог стать серьезным оружием. Кто же мог предполагать, что именно он вызовет какие-то подозрения.?
   Дверь открылась. Громадная фигура Палыча возникла в проеме и привычным движением кинула на топчан, рядом с Проквустом ворох облезлой, но чистой одежды. Георг молча натянул на себя трусы, майку, штаны и куртку без единой пуговицы. По кивку милиционера вышел в коридор, держа, по его красноречивому жесту, руки за спиной. Пройдя по мрачному, полному странных неприятных запахов, коридору, Проквуст оказался в небольшой камере, с двумя двухъярусными кроватями. Кроме него здесь не было никого. Лязгнул замок за спиной, он остался один. Георг побродил по крохотному пяточку, внимательно осмотрел туалет в углу камеры и присел на кровать. Что ему оставалось делать? Только ждать.
   Несмотря на пережитые события и неизвестность впереди, спать все равно хотелось. Тусклая лампочка на потолке противно мерцала сквозь веки. Проквуст отвернулся, но она все равно осталась перед его внутренним взором багряным пятном. Он смотрел на него и вспоминал о солнце, ярком, теплом, дающим жизненную силу. От этих мыслей стало спокойнее, тусклое пятнышко, налилось сочной желтизной, от которой под веками стало светло и приятно. На грани яви и сна Георг вдруг неосознанно вгляделся в это подобие солнца, сосредоточил на нем взгляд и привычно приблизил себя в него. Словно сквозняк прошелся вокруг его тела, ему стало легко и свободно в окружении солнечного пламени, щедрого и ласкового, дающего энергию, зовущего к жизни.
  -- Друг! - мысленно крикнул он.
   Сначала ничего не происходило, потом пламя вокруг него вспыхнуло заискрилось, а он ощутил стремительное скольжение. Вокруг ничего не менялось, но он чувствовал, что летит, если это приемлемо к месту, где понятие пространства расплывалось, как не имеющее смысла.
  -- Друг! - крикнул он опять.
  -- Я здесь, Гора!
   Раздалось рядом, и тут же он почувствовал себя в объятиях своего старого солнечного знакомого. Вернее, это были даже не объятия, нет, он чувствовал себя внутри него, в его могучем и безграничном разуме.
  -- Где ты, друг?
  -- Это неважно, Гора, важно то, что ты во мне. Как ты меня нашел?
  -- Не знаю, просто подумал о тебе во сне.
  -- Что ж, тогда понятно. Я не знал, что ты это можешь.
  -- А я тоже не знал.
  -- Мне кажется, Гора, что у нас не очень много времени, для общения, поэтому просто откройся мне, я должен знать, что с тобой произошло со времени нашей последней встречи.
   Георг послушно и радостно расслабился, впуская в себя чужой разум. Да, что там, чужой, он ощущал его своей родной частицей! Или наоборот? А какая разница?! Друг промчался по его воспоминаниям и вновь оказался словно бы рядом.
  -- Ты многое успел, брат мой.
  -- Да? Спасибо, мне очень приятно слышать это от тебя.
  -- Почему ты искал меня?
  -- Очень нужен твой совет, Друг!
  -- Спрашивай.
  -- Ответь мне, если сможешь, как мне избавится от темного пятна на душе, из-за которого на меня охотится Темная Империя?
  -- Не могу, тебе ответить, Гора, - после долгого молчания отозвался Друг. - У меня нет решения.
  -- Как же так, Друг! - расстроился Проквуст. - Я так надеялся на твой совет!
  -- Совет я тебе дам, Гора. Поищи на Земле своего духовного наставника.
  -- Духа?!
  -- Да, на Ирии вы его так называли.
  -- Ты хочешь сказать, что он сейчас на Земле?!
  -- Да, именно это я уже сказал. А теперь вернись назад, тебе пора.
   В ушах Георга засвистело ветром чужого пространства, он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним открылся белый потолок и воздух, наполненный свежестью и запахом лекарств. Проквуст недоуменно огляделся. Он явно находился в больничной палате, причем в отдельной палате! Рядом с ним стояли сооружения из трубочек и стеклянных сосудов, трубочки от которых, а вместе с ними еще и жгут разноцветных проводов, ныряли под его одеяло. Георг осторожно шевельнулся и потащил руки наружу. Тут же стеклянно зазвенело, оказалось, что вся эта техническая снасть опутывала его тело. В стоящих недалеко приборах что-то пискнуло, за стеной послышались частые шаги. Дверь открылась, и в нем показалось испуганное личико миловидной девушки в белом халате.
  -- Ой, вы очнулись?! - пискнула она.
   Проквуст не успел ей ответить, потому что в ту же секунду девушка исчезла за дверью, а вместо нее в комнату ввалились три человека. Два, те что повыше и помощнее прикрыли дверь и встали по бокам, а третий, худой и стареющий мужчина, прихватил с собой стул и водрузился на него у кровати.
  -- Hello. I'm glad that you waked. How do you feel? Do you understand me? What is your name? Where you from? (Здравствуйте. Рад, что вы очнулись. Как себя чувствуете? Вы меня понимаете? Как вас зовут? Откуда вы?).
   Георг вздрогнул от неожиданного напора и едва успел остановить себя от ответа. В голове у него просигналило: язык английский! Он машинально переключился на него и тут же понял, с каким скверным акцентом говорил незнакомец. Вся эта сцена сразу же показалась Проквусту дешевым фарсом. Он заставил себя переключиться обратно на русский язык.
  -- Извините, но я не понимаю вас.
  -- Так вы английский не знаете?
  -- Нет, не знаю.
  -- А что вы знаете?
  -- Русский.
  -- Да? Что ж, значит, я ошибся. Повторяю свои вопросы по-русски: как вы себя чувствуете, откуда вы и как вас зовут?
  -- Чувствую? - Георг сел на кровати и покрутил головой. - Хорошо. У меня ничего не болит. Послушайте, как я здесь оказался и что происходит? - Он откинул одеяло, решительно сдернул себя липкие датчики и выдернул иголку из руки. В глазах незнакомца мелькнула озабоченность.
  -- Вы уверены, что вам это не повредит?
  -- Что, это?
  -- Ну, капельница, например?
  -- Откуда я знаю? - Проквуст пожал плечами. - Я даже не знаю, как сюда попал.
  -- О, это очень занимательная история! - ласково улыбнулся незнакомец. - Давайте для начала познакомимся. Меня зовут Петр Петрович Карпухин. А вас?
  -- Меня? - Георг задумался. После длительной паузы и показательной растерянности на лице неуверенно произнес. - Кажется, мое имя Гриша.
  -- Григорий, значит, - констатировал Петр Петрович, продолжая светиться широкой улыбкой. - Что ж, Гриша, расскажите, что вы помните из последних событий?
  -- Я помню себя на берегу озера, потом автобус, из которого меня за безбилетный проезд забрала милиция. Последнее, что я помню, это камеру, в которой уснул.
  -- Все правильно, - кивнул Карпухин, - а что из своей прошлой жизни помните?
  -- Ничего. Я уже говорил, что не помню.
  -- Странно, врачи не нашли у вас никаких повреждений, следов удара, вы абсолютно здоровы, но утверждаете о провале памяти. Это очень странно.
  -- Наверное, но я говорю то, что есть.
  -- Хорошо, допустим, что вы говорите правду. Но тогда, может быть, вы вспомните, откуда у вас ваша одежда?
  -- Одежда? - Георг опять сделал вид, что надолго задумался. - Нет, не помню. - Грустно вздохнул он. - Сплошной туман в голове.
  -- Хорошо, а что о гвозде можете сказать?
  -- Далась вам эта железка, - проворчал Проквуст. - Я не знаю, как она попала ко мне в карман.
  -- Но вы сказали в милиции, что подобрали его на дороге?
  -- Соврал. Думал, быстрее отвяжутся.
  -- Да-а, интересно, - задумчиво отозвался Петр Петрович. - Что же нам с вами делать, Григорий?
  -- Наверное, отпустить, ведь я не совершал преступлений, если не считать безбилетного проезда.
  -- Хм, вот так вот взять, и отпустить?
  -- Да, а почему бы нет?
  -- И что же вы будете дальше делать?
  -- Я? Работать пойду.
  -- А у вас, Гриша, есть профессия? - вкрадчиво спросил Карпухин.
  -- Профессия? - Георг опять пожал плечами. - Ничего об этом не помню, но это не важно, я научусь быть полезным нашему обществу.
   Его собеседник при этих словах как-то странно на него посмотрел.
  -- Но у вас нет документов, вы не помните, кто вы, вы засыпаете в камере и ни с того ни с сего впадаете в кому на неделю! Как же вы собираетесь жить в нашей стране?
  -- Ну а что же мне тогда делать, Петр Петрович, наложить на себя руки, оттого что не помню кто я и где мои документы?!
  -- Ну, такой трагизм в данной ситуации излишен, но вам придется нам помочь.
  -- Я, помочь?!
  -- Конечно! Вас надо еще раз показать врачам, сфотографировать....
  -- Для документов?
  -- Да, и для них тоже. Кроме того, мы хотели бы вас подвергнуть некоторым процедурам, которые проводятся только с добровольного согласия пациента.
  -- И что же это за процедуры, - насторожился Георг.
  -- О, ничего страшного. Во-первых, вас проверят на специальной машине, проверяющей достоверность ваших слов.
  -- Детектор лжи, что ли?
  -- Совершенно верно, - невозмутимо подтвердил Карпухин, - а во-вторых, наши лучшие специалисты подвергнут вас регрессивному гипнозу.
  -- А это что такое?
  -- Это внушение, которое оборачивает ваше сознание вспять. Вы как бы возвращаетесь в прошлое и переживаете его вновь. Кусками, конечно.
  -- Понятно, - хмуро сказал Проквуст, - а если я откажусь?
  -- Это ваше право, но тогда процесс вашего опознавания растянется на долгие месяцы, может быть, даже годы.
  -- Да-а, веселая перспектива. Я согласен, конечно. Я так спросил, из интереса.
  -- Ну, вот и договорились, - Карпухин встал. - Сейчас вас осмотрят врачи, все-таки вы были без сознания почти неделю, а потом, если противопоказаний не будет, вас отвезут в другой город.
  
  

***

  -- Товарищ генерал, - из-за массивной двери выглянуло худое морщинистое лицо, - полковник Карпухин, разрешите?
  -- Заходи Петр Петрович.
   Из-за массивного стола поднялся полноватый пожилой мужчина в сером костюме. Он поманил за собой вошедшего, а сам чем-то щелкнул под столешницей и в боковой стене приоткрылась скрытая дверца. Они вошли в небольшую соседнюю комнату, в которой не было окон, а потолок и стены отдавали металлическим оттенком.
  -- Присаживайся, Петр Петрович, - хозяин кабинета кивнул на кресло. - Как, отдохнул на даче?
  -- Да, что вы, Сергей Семенович, разве там отдохнешь, до сих пор разогнуться не могу.
  -- Что ж, сочувствую, меня, слава Богу, в этот раз сия планида миновала, на службе отсиделся. Нарзану хочешь?
  -- Не прочь, что-то жарко сегодня на улице.
  -- А ты что хотел, лето ведь на дворе. Ну, ничего, еще стройнее будешь, я вот видишь, сижу все время в кабинете и толстею потихоньку.
  -- Ну, что вы, Сергей Семенович, вы прекрасно выглядите.
  -- Не льсти, Петрович, не люблю.
  -- Да, я знаю, так, для этикета ради.
  -- Ну, если ради этикета, тогда ладно.
   Генерал разлил в бокалы шипучий напиток, стаканы тут же покрылись легкой испариной. Оба с удовольствием втянули в себя пузырящуюся прохладу.
  -- Ух, хорошо.
  -- Что, хорошо?! - строго нахмурил брови генерал. - Ты, Петрович, мне год назад нелегала обещал?
  -- Ну, не год, Сергей Семенович.
  -- Это не важно, скоро год будет. Ты ответь, обещал?
  -- Обещал, отпираться не буду.
  -- Ну, и где твой нелегал?!
  -- Похоже, ошибочка вышла, товарищ генерал, - вскочил, было, Карпухин, но под суровым взглядом начальника тут же опять рухнул в кресло.
  -- Дорого ошибочки в нашей службе стоят, ты же знаешь.
  -- Знаю и готов, так сказать, понести....
  -- Да, что там нести, толку от твоего "нести"! Работать надо лучше! Ты уверен, что ДОР на "Зайца" надо закрывать?
  -- А как иначе, товарищ генерал? Все версии разбиваются о его дурацкую память. Она словно невскрываемый сейф!
  -- Знаю, читал. Давай еще раз с тобой проанализируем, что у нас было.
  -- Сначала версии в пользу?
  -- В пользу.
  -- Итак, буквально ниоткуда появляется лицо без документов. Прекрасно владеет русским языком, но наши психологи утверждают, что речь не вполне естественна. Сильным аргументом "за" стала его одежда, все вещи сплошь заграничные, от трусов до носков, кстати говоря, в официальную торговую сеть эти образцы не поступали.
  -- Я помню, Петр Петрович, как ты потирал руки и говорил, что не каждому контрразведчику удается выйти на нелегала.
  -- Но, товарищ генерал....
  -- Ладно, ладно. Я и сам тогда загорелся, только ни я, ни ты не подумали, что для засылки нелегала такая одежда большой прокол.
  -- Может быть, они не рассчитывали, что Заяц так быстро в поле нашего зрения попадет? Одежда ведь внешне неприметная.
  -- Если они рассчитывали на это, то почему у него денег ни копейки? А гвоздь то они зачем ему в карман засунули?!
  -- Я думаю, в качестве некоего подобия оружия.
  -- Так лучше бы перочинный нож дали.
  -- Я и сам удивляюсь....
  -- Удивляешься? А раньше всех этих несуразиц не мог заметить? - генерал вздохнул и, вынув сигарету, закурил. - Ладно, Петрович, не переживай, все эти упреки на самом деле и мне нужно предъявить. Давай, рассуждай дальше.
  -- А что дальше? Психологическая устойчивость поразительная! Прошел самые изощренные тесты, ни одного прокола. Гипнозу не поддается.
  -- Как себя ведет? На содержание не жалуется?
  -- Спокоен, как слон.
  -- И не возмущается, прокурора не требует?
  -- Нет. Такое ощущение, что готов сидеть, пока нам не надоест.
  -- А чем занимается?
  -- Читает.
  -- Что?
  -- Только то, что мы ему разрешили: библию. Он ее уже до дыр зачитал.
  -- И что?
  -- А ничего. Я с ним пробовал на религиозные темы поговорить, отмалчивается. Я его спрашиваю, в бога веришь? А он: конечно. Я говорю: а в какого бога веришь, в Христа? А он: в единственного. И дальше молчок, ссылается на то, что ничего не помнит.
  -- Выходит, что он христианин?
  -- Ничего не выходит! Он у меня спрашивал, какие еще на Земле существуют религии, просил книги почитать.
  -- Ну?
  -- Я не дал, не хочу играть в его игры.
  -- Да-а, подарочек. При допросах отмалчивается?
  -- Нет, с готовностью отвечает на вопросы или ссылается на отсутствие памяти.
  -- Слушай, Петрович, может он новый тип внедрения нелегалов? Так сказать, легализация "в лоб".
  -- Сам так думал, Сергей Семенович, но уж очень сомнительно. Зачем супостату такая головная боль, если в нашем теперешнем бардаке по хорошим липовым документам можно жить в полном комфорте?
  -- Тоже верно. Ну, хорошо, а с гвоздем что? Я читал ваши справки, там одни намеки, говори прямо.
  -- Не наш это гвоздь, товарищ генерал.
  -- В каком смысле?
  -- В смысле, неземной.
  -- Вот как?
  -- Да. Состав гвоздя похож на обычную сталь, но технология и присутствие в нем редкоземельных металлов, а также строение микроструктуры говорят, что он сделан по внеземной технологии.
  -- Вот черт, только этого мне не хватало. Вы все его рассказы проверили?
  -- Да. Кое-что он наврал. Например, нам говорил, что очнулся у озера, а мы нашли рыбака, который его самогоном поил.
  -- Ну?
  -- Ну, тот рассказал, что спас его, когда рыбу ловил. Про надувной матрас вспомнил, который якобы от гвоздя прокололся и утонул. Мы все дно прочесали, нет там никакого матраса. И карманы в одежде целы, не мог гвоздь ничего снаружи проколоть. И еще одна загадка, Сергей Семенович, анализ показал на подошве кроссовок Зайца следы глубинного ила.
  -- Он что, по дну гулял?
  -- Получается, что так.
  -- А Заяц что объясняет?
  -- А ничего. Говорит, что не помнит, и все!
  -- Базу пропавших без вести проверяли?
  -- А как же, первым делом. Без толку.
  -- А архивы? Ну, чего молчишь, полковник?!
  -- Проверяли, буквально недавно.
  -- Что значит недавно?! - нахмурил брови генерал.
  -- Извините, товарищ генерал, мой недочет.
  -- Ладно, разбор полетов на потом оставим, говори: нашли?
  -- Да. Идентифицирован по фотографии с жителем Москвы гражданином Григорием Борисовичем Зайцевым.
  -- Ты что, издеваешься?
  -- Нет, что вы, Сергей Семенович, правда, Зайцев. Он с 1983 года был в розыске, пропал во время экспедиции в Пермской области.
  -- Какой еще экспедиции?
  -- Уфологической.
  -- А! Это те, кто за пришельцами гоняются. Понятно, - генерал раздраженно погасил сигарету. - Час от часа не легче. Представляешь, какой шум поднимется, если наш Заяц в Москве появится, да по старым друзьям пройдется?!
  -- Страшно представить, Сергей Семенович! Они ведь всерьез считают, что его пришельцы похитили!
  -- И если они до него доберутся, то считай, нашей службе конец. Заяц кто по профессии?
  -- Военный связист. Два года послужил и уволился по болезни, домой вернулся, работал на узле связи монтером. Женился, ребенка родил, сына.
  -- А чего он с высшим образованием простым монтером работал?
  -- Может, не взяли со справкой полу-психа, а может, заработок лучше был.
  -- Понятно. По заболеванию что есть?
  -- С головой связано. Длинное название, что-то о подкорке, реакциях, повышенной возбудимости и тому подобное.
  -- Псих что ли?
  -- Да, не совсем, скажем так: по диагнозу он неизлечимый неврастеник. На каких-то учениях чуть не угробил командира корпуса, въехал в него на связной аппаратной. Мы сослуживцев опрашивали, разное говорят, но больше склоняются, что парень был нормальный. А служить и впрямь не хотел, два раза рапорт писал.
  -- Ладно, это ты мне можешь не рассказывать, и сам догадаться могу. Ты мне лучше скажи, что с ним теперь делать?
  -- Честно говоря, я ума не приложу.
  -- А надо бы! Мы его почти год держим без санкции прокурора! А ты знаешь, какие сейчас времена?!
  -- Знаю, товарищ генерал.
  -- То-то! Думай полковник, думай, я отдуваться один не намерен. Если бы лет пять назад, так я бы его ГРУшникам перекинул, у них в министерстве обороны был один такой хитренький отдельчик, всякими аномалиями и прогнозами занимался, так разогнали его. Сейчас всех того и гляди, разгонят, шпионы и нелегалы стали не в моде.
   Генерал встал и нервно заходил по комнате.
  -- Вот что, Петр Петрович, пора нам закрывать эту историю! Этот Заяц, то есть Зайцев, про семью свою помнит?
  -- Судя по всему, нет.
  -- Тогда так, дело разработки закрывай, да так, чтоб не всплыло нигде! А Зайцева выпускай.
  -- Как?! Совсем?
  -- Естественно!
  -- Но...
  -- Никаких "но", полковник! У меня того и гляди комиссия прокурорская, вместе с кучей депутатов, явится, мне такой хвост не нужен. Да, и тебе ни к чему, засиделся, поди, в полковниках-то?
  -- Так точно! - Петр Петрович радостно подскочил. - В смысле есть отрубить хвост!
  -- Очень хорошо. Выпиши ему новые документы и убери из Москвы.
  -- А куда же его?
  -- Отправь в Эстонию, устрой на завод какой-нибудь. Прибалты вот-вот из Союза окончательно рванут, пускай его с собой забирают. Все понял?
  -- Так точно!
  -- Действуй, и поживее, а потом и о твоей карьере поговорим.
  
  

***

   Петр Петрович весь полет был мрачен, неразговорчив и на своего пленника не смотрел, демонстративно уставившись на облака за иллюминатором. Сначала Проквуст этого не замечал, занятый собственными мыслями. Он думал о Духе, назвавшего себя для него именем Верес. Все попытки поискать его за гранью сна не удавались, а способ, успешно примененный на Арии, он использовать боялся: слишком велика была вероятность расшифровать себя. Георг набрался терпения и ждал, почему-то ему показалось это разумным, хотя сомнения все равно одолевали, да, и фактор времени неизвестно было, в чью пользу играл. Примерно через час полета Проквуст мысленно махнул на все рукой и только теперь заметил отчужденное поведение своего спутника, всегда прежде общительного. Георг выждал, пытаясь убедиться в том, что ему не показалось, потом не выдержал и в лоб спросил, куда они направляются. Карпухин медленно повернул к нему лицо.
  -- Мы летим в Эстонию, - произнес он негромко, внимательно всматриваясь в Георга.
  -- Это, кажется, рядом с Балтийским морем?
  -- Да, а что еще вы помните об этой стране?
  -- Почему стране, разве это не часть Советского Союза?
  -- Хм, - Петр Петрович озадачено почесал узкий подбородок. - Может быть, я зря вас отпускаю, Гриша?
  -- Отпускаете!?
  -- Да. Руководство приняло решение освободить вас, но только при условии выдворения из страны.
  -- Из какой страны? - искренне удивился Георг.
  -- Из моей страны Гриша, а не из вашей.
  -- Но....
  -- Не морочьте мне голову, товарищ Зайцев.
  -- Простите, Петр Петрович, я не понял.
  -- Ладно, проехали, это я так, оговорился, - Карпухин достал из кармана тонкую блестящую металлом фляжку и, отвинтив крышечку, сделал длинный глоток. - Ух, хорошо. - Он спрятал сосуд обратно и вновь взглянул на Проквуста. - Гриша, а вам-то какая разница, куда вас везут, вы же ничего не помните?!
  -- Ну, как же, - растерялся Георг, - я знаю, что я из Советского Союза, я разговариваю на русском.
  -- И это все, что вас держит в этой стране?!
  -- Простите, но я опять не понял.
  -- То-то и оно! - многозначительно произнес Петр Петрович и вновь церемонно приложился к заветной фляжке. - Ты, Гриша, - Заговорил вновь Карпухин, перейдя вдруг на "ты", - не понимаешь такие вещи, которые понятны любому юнцу! Особенно тем, на ком надета сплошь импортная и добротная одежда.
  -- Но....
  -- Да не суетись, все решено и подписано. Ты, конечно, опять захочешь мне сказать, что память потерял. Ведь так? Молчишь? Вот и правильно, молчание золото, - рука Петра Петровича опять юркнула за фляжкой, - а хороший коньяк еще лучше!
   В этот раз Карпухин присосался к маленькому блестящему горлышку надолго. Он пил, сопел, а крышечка на цепочке тоненько позвякивала.
  -- Не волнуйся, Григорий, - заговорил он, едва переведя дух, - ничего плохого с тобой не случится. Скоро мы сядем в аэропорту Эстонской республики, которая неделю назад сама себя и провозгласила.
  -- Петр Петрович, вы хотите сказать, что наша большая страна разваливается на куски?
  -- На кусочки, друг мой! - Карпухин зло стукнул кулаком по подлокотнику. - И мы ничего не можем сделать с этим!
  -- Это неправильно! - заявил вдруг неожиданно для самого себя Проквуст. - Количество стран нужно сокращать!
  -- Это почему же? - с интересом посмотрел на него Петр Петрович.
  -- Потому что Земля маленькая планета и на ней нужно жить дружно.
  -- Понятно: ты, Гриша, космополит! - Карпухин устало махнул рукой. - Ну, и пусть, этим нас сейчас не удивишь. Ты потом обо всей планете беспокойся, а пока слушай, как тебе жить дальше. Готов?
  -- Конечно!
  -- Мы тебя доставим в центр Таллинна. Выживать в нем будешь самостоятельно. Вот тебе паспорт. Запомни, тебя теперь зовут Георг Оттович Ратас. Вот здесь, переверни странички, написано, что ты родился в Новосибирской области, п/я 1526,
  -- А что это такое?
  -- Слушай, молодой человек, имей терпение! Это в твоих же интересах, видишь, уже на снижение пошли. Ты не перебивай, а запоминай!
   И Петр Петровичи рассказал ему, что Георг Ратас родился в секретном научном городке, там жил, о чем свидетельствует штамп прописки, оттуда и выписан два года назад. Папа у него военный медик, эстонец, но очень идейный коммунист. Он клянет национализм и видит будущее Эстонии только в составе СССР. А его сын, то есть сам Проквуст, ярый сторонник отделения и независимости. На этой почве они с отцом жутко рассорились, и Георг ушел из дома, чтобы воссоединиться со своей родиной.
  -- Тебе придется выучить эстонский язык, Гриша.
  -- Но я не хочу в Эстонию!
  -- А куда ты хочешь? - Карпухин хитро прищурил глаз. - Молчишь? То-то! Ладно, не желаешь, не учи язык, можешь вообще уйти из Эстонии куда хочешь, но только не раньше, чем через год. Ты понял меня, Гриша?!
  -- Да, Петр Петрович.
  -- Смотри, ты остаешься под наблюдением, ослушаешься, пеняй на себя!
  -- Да, что вы, Петр Петрович, я согласен.
  -- Хорошо. Вот, держи десять рублей, на пару дней хватит, а там сам о себе беспокойся. Чуть раньше мы бы помогли тебе с поиском работы, но сейчас не то время, знакомство с нашей конторой тебе в Эстонии только навредит. Ищи работу сам. Кстати, - спохватился Карпухин, - на почитай, постарайся запомнить, потом мне вернешь! А я пока вздремну.
   Он сунул ему в руки помятый листок, в котором убористым шрифтом излагались основные моменты и даты его новой биографии, а сам откинулся в кресле и закрыл глаза. Буквально через минуту Петр Петрович сладко засопел и, видимо, так крепко уснул, что проспал снижение, посадку и рулежку самолета. Пока Проквуст раздумывал, будить его или нет, сзади его бережно, но крепко подхватили могучие руки. Их молчаливые хозяева отобрали у него листок с легендой, аккуратно свели его по трапу и втиснулись втроем на заднее сидение блестящей черной машины. Георг сразу понял, что его новые знакомые к разговорам не расположены, поэтому усердно раз за разом прокручивал в голове свою новую историю земной жизни. Вот уж чего он не предполагал, так того, что когда-либо будет делать нечто подобное! А потом начался город, большой и красивый. Проквуст первый раз видел такое количество землян так близко, прежний город по сравнению с этим выглядел небольшим поселком. Про себя Георг уже решил, что никуда из этого города в ближайшее время уходить не будет. Карпухин был прав, ему и вправду было все равно, где отсиживаться на этой планете. Тем более, что среди мути политических событий, скрыться и врасти в здешнюю жизнь будет гораздо легче.
   Высадили Проквуста лихо и скоропостижно, прямо на пешеходном островке посредине широкой улицы. Шины взвизгнули, еще до того как захлопнулась дверца, поэтому Георг краем уха успел услышать: "На аэродром, срочно!", машина бешено рванулась и через пару секунд скрылась за ближайшим поворотом.
   Он растерянно оглянулся вокруг и увидел слева от себя, метрах в двухстах большую толпу, возбужденно гудящую и размахивающую транспарантами, а справа множество людей, невозмутимо спешащих по своим делам мимо красивых домов. "Хорошо хоть накормили в самолете" - подумал Проквуст. Он вжал голову в плечи и быстрыми шагами двинулся прочь от шума, куда-то вверх, сначала по асфальту, потом по мощеной улочке мимо старых стен, покрытых внизу мхом. Надо было найти тихое место и спокойно обдумать ситуацию. Поплутав, он вышел к массивному круглому зданию, башни которого, венчали кресты с полумесяцами внизу. Явно это была христианская церковь. Восхищенный красотой, Георг невольно задрал голову и медленно обошел храм. Ему вдруг нестерпимо захотелось подняться по ступеням и отворить высокие створки, но он прошел мимо входа. Еще рано, он обязательно зайдет сюда позже, когда найдет себе в этом городе место. Ведь не зря же его привел сюда рок?!
   Неподалеку от храма Проквуст наткнулся на фрагмент древней крепостной стены и тихий скверик за ней. Вечер обещал быть теплым, поэтому Проквуст нашел ближайшую скамью и погрузился в размышления.
   Судя по тому, как неожиданно и спешно его собирали в дорогу, его не просто освободили, а, избавились от него. Такое могло происходить только в исключительных случаях. Где бы узнать подробности? Из урны торчала свернутая в трубочку газета. Георг вытащил ее: вполне в приличном состоянии. Так, что же тут пишут? В голове щелкнуло: язык эстонский и тут же газетные строки заговорили. Все статьи были крайне эмоциональны и политизированы. Они кричали о справедливом возмездии советским оккупантам, о требованиях избавиться от "инородных пришельцев", о воззвании к солидарности европейских народов. Всех нюансов Проквуст не понял, но зато усвоил главное: гигантское государство, известное ему, как Советский Союз или СССР, действительно распадалось на части. Было ли оно империей, как утверждала газета, не ему судить, главное, имел место политический катаклизм, и случился он неожиданно для властей. Если это так, тогда это все объясняет, от него действительно избавились!
  -- Хорошо хоть не убили, - подумал он с облегчением, - у нас на Ирии в прежние времена сразу бы определили к дохам-пахарям и все дела!
   Прошедший год Проквуст провел в комфортном заключении среди берез и аккуратных дорожек вокруг одинокого дома. Он жил под строгим, но ненавязчивым надзором полностью изолированный от внешнего мира. После первоначальных, довольно-таки грубых действий по отношении к его свободе, к нему вдруг прониклись уважением. Грубоватые служители закона в синей форме, сменились молчаливыми и вежливыми молодыми людьми в одинаковых костюмах. Его всего несколько раз вывозили за пределы высокого забора в фургоне без окон, зато с удобными сидениями. Во время таких поездок вокруг него суетилось множество людей, в основном в белых халатах, его обвешивали кучей датчиков и задавали разные глупые вопросы. Все допросы проводились в другой половине одноэтажного дома, в котором он жил. Два раза к нему привозили странных людей, напряженно уговаривающих его спать, производящих некие пасы над его головой. Видимо это были местные маги, пытающиеся внушением выведать у него его тайны. Это было смешно, но Георг не смеялся. Его все устраивало: он был в тепле, сытый, чего еще желать человеку, который ищет на Земле то, не зная что? Почему-то Проквуст был уверен, что вечно его держать здесь не будут. И вот он свободен! Так неожиданно, так быстро все свершилось. Однако надо было решать, что делать дальше. Он сунул газету обратно в урну и побрел по улицам, наполняющимися сумерками.
  
  

***

   Георг немного попетлял по переулкам, постепенно спускаясь от древних стен обратно в сверкающий огнями город. На первом этаже одного из современных серых зданий он увидел сквозь широкие витрины, как люди ели и что-то пили из высоких кружек. Ему вдруг стало так голодно, что он не задумываясь свернул и толкнул двери. В помещении клубами висел сигаретный дым, наполненный гулом множества разговоров. На Проквуста никто не обратил внимания, кроме полного человека за барной стойкой. Он наполнял стеклянную кружку пенящимся напитком, но при появлении Георга отставил кружку в сторону, и облокотился на стойку. У него были большие круглые глаза, чуть навыкате, и они пристально рассматривали нового посетителя. В зале вдруг громко заиграла музыка, поэтому Проквуст не расслышал, что проговорил это человек, но этот зов расслышал худой длинный официант, тут же подлетевший к стойке. Он выслушал бармена и неожиданно направился прямо к Георгу.
  -- Hello, where would you like to sit? (Здравствуйте. Куда желаете сесть?).
  -- Hello, - машинально ответил Проквуст на английском. - I don't care of it. (Мне всё равно).
  -- We have non-smoking hall (У нас есть зал для некурящих).
  -- Спасибо, мне дым не мешает.
  -- Thank you but smoke doesn't terrible me (Спасибо, мне дым не мешает).
  -- Then take a sit down, you will comfortable here (Тогда присаживайтесь вот сюда, здесь вам будет уютно).
   Официант радушным жестом указал на маленький столик в дальнем углу. Георг сел и блаженно расслабился, посматривая вокруг с глупой улыбкой на лице. Про улыбку он понял, когда она сбежала с губ, испуганная стремительным появлением официанта.
  -- Have you looked at the menu, what would you like to order? (Вы посмотрели меню, что будете заказывать?).
  -- - Menu? (Меню?).
   Проквуст только теперь обратил внимание на темно-коричневую кожаную тетрадь, все это время лежащую перед ним. Он машинально открыл его и увидел перечень блюд, напротив которых стояли какие-то цифры, судя по всему, цены. В душе у него шевельнулось беспокойство.
  -- Excuse me, I've arrived in your city recently. Tell me please, is it enough to get some meal? (Простите, я недавно приехал в ваш город, скажите, этого хватит, чтобы получить еду?).
   Георг протянул красную бумажку, полученную от Карпухина, официанту. Тот недоуменно взял десять рублей в руки и беспомощно оглянулся на наблюдающего за ними бармена.
  -- Так вы русский? - спросил официант на русском языке. В его голосе звучало разочарование и раздражение, усиливаемые жутким акцентом.
  -- Я? - Проквуст чуть не сказал "Да", но вовремя спохватился, ведь теперь он должен жить по новой легенде! - Нет, я эстонец.
  -- Да? - перешел официант на эстонский. - Тогда никаких проблем, этого вполне хватит на хороший ужин.
  -- О, благодарю вас, я очень проголодался! - ответил ему Проквуст на эстонском.
   Он разговаривал на этом языке впервые, поэтому чувствовал, как губы двигаются не вполне правильно. Видимо, его речь звучала с некоторыми искажениями, но официант ее понял. Его лицо расплылось в улыбке.
  -- Сию, минуту.
   Официант юркнул в сторону и через минуту вернулся с уставленным подносом.
  -- Вот, пожалуйста, - ласково ворковал он, расставляя приборы и ставя перед Георгом запотевшую от холода кружку с янтарно-пузырчатым напитком. - Вы пока попробуйте фирменное пиво нашего паба, а горячее будет через тридцать минут.
   Проквуст с опаской пригубил напиток, подержал его во рту, проглотил. Очень странный вкус: вроде бы даже чуть горчит, но вкусно! Он поднял кружку и, раздвигая губами пену, щедро плеснул в себя освежающую жидкость. Вот теперь ему стало совсем хорошо. Легкий хмель прошелся по его усталому организму, люди вокруг стали ближе и добрее.
  -- Разрешите? - раздался сбоку от Георга мелодичный голос.
   Он повернул голову. Рядом, обаятельно улыбаясь, стояла очаровательная девушка. Светловолосая, стройная, в стильной кожаной юбке и свитере с большим воротником, в правой руке тонкая дымящаяся сигарета в мундштуке.
  -- Если у вас занято, я уйду, - опять проворковала она.
  -- Да, нет, что вы! - приобрел дар речи Проквуст. - Присаживайтесь, пожалуйста, я буду очень рад.
   Девушка церемонно присела на край стула, положила ногу на ногу, обнажив красивое колено, и изящно стряхнула пепел.
  -- Вы не подумайте, что я навязываюсь, просто сейчас время такое, что все, кто говорят на нашем древнем языке, словно родные друг другу. Вы согласны со мной?
  -- О, конечно! - Георг смущенно замолчал и почувствовал, как краснеет, он так и не научился общаться с девушками.
  -- Не смущайтесь, друг мой, скажите лучше, как вас зовут?
  -- Георг.
  -- А меня Эльвира, - девушка томно вздохнула, поглубже уселась на стуле и откинулась на его изогнутую деревянную спинку. - Я здесь часто бываю.
   В это время подошел официант с двумя салатами и большой тарелкой, на котором исходил запахом и соком толстый кусок мяса. Он невозмутимо расставил тарелки, и уже уходя, мимоходом взглянув на Эльвиру, призывно кивнул головой.
  -- Извините, я на секунду.
   Девушка встала и двинулась за официантом. Около стойки бара они о чем-то пошептались. Эльвира через плечо взглянула на Проквуста, улыбнулась и прощально махнула рукой. Тот, было, встрепенулся догнать, но девушка уже вышла на улицу, и Георг обреченно рухнул обратно на стул. Он не мог бросить ужин, слишком хотелось есть.
   Его трапеза подходила к концу, когда рядом с его столом опять возникла какая-то суета. Проквуст поднял глаза и увидел, что грузный бармен протискивается сквозь спинки соседних стульев, высоко держа две кружки с пивом. Он явно направлялся к нему. Господи, подумал испуганно Георг, неужели я там заметен, что непрерывно привлекаю внимание?!
  -- Разрешите, молодой человек? - бармен одновременно с вопросом сел за столик Проквуста. - Вы не удивляйтесь, вот, выпейте со мной пива.
  -- Спасибо, с удовольствием, только я не знаю, хватит ли у меня денег?
  -- Пустяки, это за счет заведения. Позвольте представиться: Андрес Кукк, хозяин этого ресторана.
  -- Георг Ратас.
  -- Фамилия у вас эстонская и говорите вы хорошо, но с акцентом. Вы приезжий?
  -- Да, сегодня приехал.
  -- Из Союза?
  -- Да.
  -- Что ж, можно было не спрашивать.
  -- Простите, может быть, я что-то делаю не так?
  -- Вы? - бармен склонил голову, потер толстыми пальцами подбородок и, отхлебнув пиво, ответил. - Да, молодой человек, вы чем-то неуловимо отличаетесь от окружающих, но в тоже время как-то сразу располагаете к себе. Не могу вам объяснить почему, но вы, как только вошли, понравились мне.
   От этих слов Георг слегка испугался, непроизвольно напрягся, пронзив внутренним взором собеседника насквозь, словно мгновенным рентгеном, и сразу же все понял. Добродушный толстяк от природы был одарен сверхчутьем, и неосознанно потянулся к энергии, вернее, к солнечному огню, прячущемуся в глубинах души Проквуста. Кукк в этот момент слегка запнулся, потягивая из кружки пиво, но не обратил на это внимания. Слава богу, он был неопасен.
  -- Вы где-то уже остановились? - спросил он, вытирая усы тыльной стороной ладони.
  -- Нет.
  -- У вас родственники в Эстонии есть?
  -- Когда-то давно мама рассказывала, что дальние родственники отца живут где-то на севере, но связи с ними были потеряны.
  -- И что, никаких сведений?
  -- Нет. Отец, может быть, и знает, но он мне никогда не расскажет.
  -- А мама?
  -- Мама умерла. Три года назад.
  -- Сочувствую, это очень больно терять родителей в таком возрасте.
  -- Спасибо.
   Они замолчали, каждый думал о своем.
  -- А где же ваши вещи? - первым заговорил Кукк.
  -- Все мои вещи на мне, - смущенно пожал плечами Проквуст. - У меня украли чемодан.
  -- О! Это очень печально. Наверняка это русские безобразничают, они очень вороватые.
  -- Может быть, я не видел, как это случилось: вроде на секунду отвлекся, и вещи пропали.
  -- Но вы не слишком удручены?
  -- Стараюсь относиться к этому философски, считаю, что сама судьба говорит мне: начни все заново, избавься от прошлого.
  -- Что ж, это мудро, а в милицию не обращались?
  -- Нет. Я не верю, что они могут помочь, только душу всю измотают.
  -- Наверное, вы правы. Ну, ничего, скоро все будет по-другому! - Кукк ненадолго задумался. - То есть, я так понимаю, что идти вам некуда?
  -- Вы совершенно правы, господин Кукк, некуда. И деньги у меня закончились.
  -- Понятно, - сочувственно закивал головой хозяин. - Видимо, вы так долго стремились на родину своих предков, что теперь, прибыв сюда, совершенно не представляете, как жить дальше. Верно, я говорю?
  -- Да, прямо в точку попали.
  -- Но не вешайте нос, Георг, эстонцы всегда помогут эстонцу, вам не дадут здесь пропасть. Ну-ка, расскажите мне о себе поподробнее.
   И Проквуст начал рассказывать. Он пил пиво и самозабвенно врал, наполняя мелкими деталями сухую легенду. Скорее всего, у него здорово получалось, потому что Кукк слушал его, чуть ли не со слезами на глазах.
  -- О! Как я вас понимаю! - говорил он, подпирая толстую усатую щеку рукой. - Ваша история очень поучительна, вы поступили как настоящий эстонец, хотя и росли вдали от родины! Я просто обязан помочь вам. Но порядок, есть порядок. Вы позволите взглянуть на ваш паспорт?
   Хозяин ресторана долго и внимательно рассматривал документ, с готовностью протянутый ему Проквустом, и, наконец, удовлетворительно крякнув, вернул его обратно.
  -- Скажите, Георг, что вы умеете делать?
  -- Практически ничего. После школы я работал разнорабочим в доме офицеров нашего гарнизона и ходил на курсы иностранного языка.
  -- Да?! Вы знаете иностранный язык?
  -- Немного, практики было мало. Но я очень старался.
  -- Английский?
  -- Да, и еще чуть-чуть немецкий.
  -- Очень хорошо! Если вы сможете объясняться с нашими иностранными гостями, то я могу предложить вам работу официанта в моем ресторане!
  -- Но....
  -- Ничего не бойтесь, научим. Ну, согласны?
  -- Конечно!
  -- Отлично. Не против, если я на правах хозяина буду звать тебя на "ты"?
  -- Сочту за честь и доверие.
  -- Отлично! В таком случае я до завтрашнего вечера оставляю твой паспорт у себя, а Хелена, моя дочь и помощница, отведет тебя на квартиру. Она маленькая, но уютная и недалеко отсюда. К тому же, я, думаю, тебе в твоем положении выбирать не приходится. Не так ли?
  -- О, я так благодарен вам, господин Кукк! Вы просто вдохнули в меня жизнь и веру в доброту соотечественников!
  -- Не за что, Георг, не за что, это мой долг! Я очень рад, что могу первым от имени эстонского народа поприветствовать еще одного будущего гражданина свободной Эстонии! Поздравляю тебя с началом новой жизни. Допивай свое пиво, парень, а я пока схожу за дочерью.
   Георг отодвинул от себя пустую тарелку и почувствовал, как слипаются глаза. Ощущая приятную сытость, он обвел осоловевшим взглядом зал. От барной стойки к нему направлялась стройная девушка в синих потертых джинсах и свитере, видимо, это была дочь хозяина. Она деловито направлялась в его сторону, но, случайно встретившись с ним взглядом, вдруг застыла, а Проквуст вздрогнул от мистического ужаса: это была она, та, которую он погубил на далекой Ирии! Те же черные с отливом волосы, овал лица, глаза.... Глаза были ее, огромные и испуганные. Девушка беспомощно улыбнулась и, сделав над собой усилие, подошла к столику.
  -- Здравствуйте, вы Георг?
  -- Да, - хрипло ответил Проквуст.
  -- Вы уже закончили ужин?
  -- Да.
  -- Папа сказал, что теперь вы будете у нас работать?
  -- Да, и я очень благодарен ему за доброту и отзывчивость.
  -- Да, - кивнула Хелена, - он очень хороший человек. Пойдемте?
   Они вышли на улицу. Сердце у Проквуста колотилось так, что, казалось, его слышали редкие прохожие. Он шел рядом с девушкой и понимал, что немеет в ее присутствии. Нет, надо было что-то с собой делать, вдруг он никогда не будет так близко к ней!
  -- Хелена.
  -- Да, Георг.
  -- А почему у вас такое странное имя?
  -- Почему странное?
  -- Ну, оно не совсем эстонское. Мне так кажется.
  -- Правильно, кажется, - засмеялась девушка, - на самом деле меня зовут Лена. Это папа меня так с детства называет. Считает, что это ближе к эстонским именам. Он даже уговаривал меня сменить имя, но я отказалась.
  -- Оно вам нравится, ваше имя?
  -- Да, нет, я просто привыкла к нему. А, кроме того, - Хелена тяжко вздохнула, - так меня назвала родная мама. Она у меня была русская, папа недавно признался. Чудак, переживал очень по этому поводу, волновался.
  -- А вы раньше не знали?
  -- Нет. Папа про это не рассказывал. Моя мама умерла давно, тогда, когда я еще была совсем маленькой. Папа женился второй раз. Марта очень хорошая, она заменила мне мать.
  -- У вас есть братья, сестры?
  -- Нет. Марта так и не смогла родить, хотя долго ходила по докторам. Так что я у них единственная наследница. Георг! - девушка опять остановилась. - У вас нет ощущения странности в нашем разговоре?
  -- Нет, - соврал Проквуст и опустил глаза.
  -- Э-э! - засмеялась Хелена. - А врать то вы, господин Ратас, не умеете!
  -- Нет, ну, почему же....
  -- То есть умеете?!
  -- Извините, Хелена, что-то я растерялся.
  -- Нет, Георг, ответьте честно, вам не кажется, что мы уже были знакомы? У меня странное чувство, что я вас знаю много лет, - она замолкла, потом тихо добавила. - Очень много-много лет.
   Девушка вдруг побледнела и сделала шаг назад.
  -- Георг, почему мне так страшно?! Вы ведь не злой, скажите?
  -- Нет.
   Проквуст взял ее руку. Ладонь была холодна, как лед, он принялся дуть на нее, тереть своими ладонями, потом вдруг прикоснулся к бархатной белизне кожи губами. Девушка вздрогнула, но ничего не сказала и руку не отдернула. Георг поднял на нее глаза. Дыхание у него перехватило, он забыл, что прошли века, что это другая планета, он вдруг поверил, что судьба преподнесла ему чудесный подарок, преклонить колено перед тенью своей давней вины. Проквуст, не выпуская ладонь девушки, опустился на одно колено.
  -- Не удивляйтесь ничему, Хелена, просто послушайте. Хорошо?
   Девушка молча кивнула.
  -- Я вас искал по всей вселенной! Нет, вру, не искал, не надеялся найти. Но волею рока я нашел вас! Не надо смеяться, Хелена! Здесь, на Земле, мы никогда не встречались, но давным-давно, за много световых лет отсюда, мы были на краткий миг вместе.
  -- Вы поэт?
  -- Нет, что вы.
  -- Но вы так чудесно все это говорите, Георг, что я готова поверить.
  -- Лучше простите меня, Хелена!
  -- За что же, мы видимся первый раз в жизни?
  -- В этой, да, - Проквуст встал и начал говорить безумные вещи, прекрасно осознавая это, но не в силах остановиться. - Я очень виноват перед вами, Хелена, так виноват, что нет мне прощения.
  -- Но вы его все равно просите?
  -- Да! Я умоляю простить меня за жуткий поступок.... - Георг замолк, не в силах говорить дальше.
  -- Ну, что же вы замолчали?!
  -- Не смею, кровь в жилах стынет! - выдавил из себя Проквуст.
  -- Ну, уж нет, я настаиваю! Нельзя отступать!
  -- Хорошо, - обреченно заговорил Георг, - я скажу, что мучает меня всю жизнь. В вашей прошлой жизни вы были беспомощны, а я был слаб и подл. Я погубил вас, Хелена!
   Девушка испуганно увидела в блестящих глазах Проквуста, что это не шутка. Она вырвала руку и строго нахмурилась.
  -- Георг, вы что, серьезно?
  -- Серьезней некуда.
  -- И кем же я была в этой прошлой жизни?
  -- Пленницей.
  -- Вашей?
  -- Нет, что вы. Скажем так, вы были в тюрьме узницей, а я надзирателем.
  -- Я что, была преступницей?
  -- Нет, Хелена. В том мире преступниками были люди, выносящие приговоры тем, в ком оставалось человеческое. Они боялись чистоты, искренности, доброты.
  -- А вы, Георг, как же вы оказались в их рядах?
  -- Я думал, что таков порядок вещей, я подчинялся закону и играл чужую игру. Но это не умоляет моей вины!
  -- И это все, что вы можете сказать?
  -- Все.
  -- Ну, и задачку вы мне задали. Что же вы от меня хотите, Георг?
  -- Прощения.
  -- Хорошо, я вас прощаю.
   Словно свежим ветром повеяло в душе Проквуста, глаза налились слезами. Он протер их ладонями.
  -- Спасибо. Вы сняли с моей души тяжкую ношу.
  -- Я рада, что помогла вам, Георг, но учтите, что не в моей власти отпускать грехи.
  -- То есть?
  -- То есть вам надо сходить в церковь и помолиться. Кстати, вы крещены?
  -- Нет.
  -- Так вы еще и безбожник?!
  -- Нет, я верю в бога!
  -- Тогда вы должны молиться!
  -- Но...
  -- Никаких "но"! Мы обязательно сходим к моему батюшке, он вас окрестит.
  -- И это будет означать окончательное прощение?
  -- Мое?
  -- Да.
  -- Нет, Георг, вы меня неправильно поняли. Я вас уже простила, но теперь вас должен простить бог. Вы будете меня слушаться?
  -- Всецело!
  -- Чудесно! А теперь пойдемте, а то отец будет беспокоиться.
  
  

***

   Проквуст блаженно вытянул ноги под одеялом и погрузил голову в глубину подушки. Он очень устал, но спать совсем не хотелось. Завтра у него выходной, и он опять пригласит русскую девушку Аню в кафе, потом они сходят в кино, будут целоваться, а вечером, наверное, опять придут в его холостяцкую комнатку. Надо бы прибраться, неудобно. Впрочем, Аня чувствует здесь себя уже почти хозяйкой. У него с нею редко совпадают выходные, и вот завтра как раз такой день. Они знакомы почти три месяца и, кажется, девушка всерьез в него влюбилась. А он сам? К сожалению, на этот вопрос в душе отзывалась пустота. Нет, девушка была очень милой, но все его думы были связаны только с Хеленой, Леночкой, как он про себя, ее называл. Прошел год, с тех пор как он просил у нее на сумеречной улице прощения. Тогда казалось, что их связало прочной нитью нечто неосязаемое и иррациональное. Но уже на следующее утро Лена пришла за ним совершенно другой, чужой и закрытой. Она словно броню на себя надела и по сей день не снимала. Даже когда она, выполняя свое обещание, водила его в собор Александра Невского, рассказывала об иконах, учила молиться, это железная стена между ними не исчезала. А после того, как зимой его окрестили и надели на него крестик, она отдалилась еще больше. Несколько раз Георг заводил с ней откровенные разговоры, но Лена или отшучивалась или строго заявляла, что эта глупая игра ее больше не интересует. Он ничего не мог поделать. Почти каждый день он видел ее, мог даже мимолетно дотронуться до ее руки, ощутить аромат волос, но в ответ веяло холодом и отчуждением. Проквуст смирился с этим, и теперь ходил в церковь один, прося у бога прощения и искренне желая Хелене счастья. Да, и что он ей мог дать? Ведь рано или поздно он покинет эту планету, так стоит ли еще раз наносить ей рану? Тем более, у нее и жених, кажется, есть. Пусть все будет, как будет! Георг вздохнул и повернулся набок.
   Не о том он думает! Не сердечными делами нужно заниматься, а наследием тьмы, испятнавшим его душу. Он своим внутренним чутьем, выручавшим его не раз, ощущал, что времени у него остается все меньше. Регулярно покупая газеты и журналы, кричащие о внеземной угрозе или академически рассуждающие о всяких чудесах, он между строчек видел усиливающееся вмешательство космитов. Он не сомневался, что арианцы уже крутятся вокруг Земли, выслеживая его, вынюхивая среди миллиардов его особенную ауру. И наверное бы нашли, но среди людей, словно в его защиту вдруг расплодилось множество одаренных и он терялся среди них. Пока еще успешно, но надолго ли? Обратной стороной такого прикрытия стало необъяснимое для обыкновенного человека внимание со стороны всех этих экстрасенсов, колдунов и других "аномальщиков". Некоторые из них были удивительно чувствительны. Например, он уже давно стороной обходил цыганок, так как те, завидя его, слетались словно мухи, хватали его за руки, лепетали что-то о гадании, а сами беспомощно заглядывали в его глаза, ожидая не то чудес, не то приказов. Проквуст прятал глаза и бежал от них без оглядки, а они кричали вслед: молодой, красивый, у тебя черный лед внутри, иди с нами, согреем. А однажды он обслуживал пожилого старика, седого, с надменным взглядом и с невероятно красивой тростью в ухоженных руках. Пока Георг расставлял тарелки, взгляда не мог оторвать от ее замысловатого резного орнамента. Это не был просто узор, на трости, сплетаясь друг с другом, прятались знаки каббалы. Проквуст не сразу это понял, а когда поднял глаза, тут же наткнулся на пристальный взор посетителя.
  -- Что вас так заинтересовало в трости, молодой человек? Вы мне чуть салат на колени не опрокинули.
  -- Простите, засмотрелся, красиво.
  -- Хотите подержать?
   Человек протянул в его сторону серебряный набалдашник, тоже весь в узорах и Георг машинально потянулся рукой к нему, но в туже секунду ощутил, как пальцы невыносимо закололо давно забытым ощущением черного кристалла. Он отдернул ладонь и собрался уходить.
  -- Куда это вы собрались? - остановил его старик.
  -- Как куда?! Работать.
  -- Вам не здесь надо работать, молодой человек!
  -- Простите, но я не понимаю вас, - смешался Проквуст.
  -- Бросьте, - старик приблизил к нему свои горящие глаза, - все вы понимаете. Вы больше меня понимаете.
   Он изящно, но крепко взял Георга за воротник и потянул на себя. Он явно хотел еще что-то сказать, но внезапно вздрогнул и непроизвольно оттолкнул от себя Проквуста. По морщинистому лицу старика заструился пот, а губы сжались в болезненную ниточку. Он откинулся на спинку стула и с изумлением уставился на Георга.
  -- Вы кто? - прошептал он хрипло, ослабляя узел на галстуке.
  -- Я официант.
  -- Да, конечно, - голос старика звучал глухо. - Знаете, молодой человек, я не буду ужинать, мне что-то стало нехорошо.
   Он встал и, бросив на стол крупную купюру, не оглядываясь, тяжелой походкой направился к выходу.
  -- Вам помочь? - крикнул вслед Проквуст, но старик только отрицательно помотал сединами.
   Что это было? Вернее кем был этот старик, и что его так поразило в Георге? Проквуст часто думал об этом и пришел к выводу, что совсем плохо разбирается в людях. Среди них бурлило нечто, не затрагивающее его самого, как бы обозначая, что он всего лишь гость на этой планете.
   Георг опять вздохнул. Ну, да бог с ними, с людьми, не для разгадок тайн человечества явился он на Землю, а по собственной нужде. Где-то здесь, возможно, прячется эликсир его освобождения, но какой он, где его искать? Сплошные загадки. И помощи попросить не у кого, даже Друг больше не откликается.
   Проквуст зевнул и закрыл глаза. Хоть бы Духа найти, уж он помог бы. Верес, крикнул он в глубину сна, где ты, сколько можно тебя искать?! Но пространство под веками привычно молчало, клубясь цветными пятнами. Георг уже начал засыпать, когда вдруг на грани предела ощущений почувствовал какой-то далекий всплеск, волна от которого вкатилась в его сон. Это было несомненно послание, хотя смазанное, нечеткое. Неужели зацепил?! Сердце Проквуста бешено заколотилось.
  -- Верес! Отзовись! Я ищу тебя!
  -- Да, не ори ты, как оглашенный! - раздалось у него над самым ухом.
  -- Верес, покажись.
  -- Не могу, все и так вокруг прослушивается, тебя полвселенной разыскивает!
  -- А что же делать?
  -- Ты в какой стране?
  -- В Эстонии.
  -- Очень хорошо, она маленькая. Больше мне ничего не говори. Будь через неделю в соборе Александра Невского. Знаешь такой?
  -- Да, я....
  -- Молчи! - сердито перебил его Верес. - Будь там через столько ирийских часов, сколько раз ты сам впервые сделал танец огня. В храм темные не сунутся, не любят они божьи храмы. Ты все понял?
  -- Да.
  -- Отлично. Я тебе сам найду. И смени немедленно место своего жительства. Найди какую-нибудь нору и спрячься!
   Сон как рукой сняло. Проквуст ошалело сел на кровати, потер глаза. Встал, оделся и принялся кидать в сумку нажитые за год вещи. А он-то назавтра свидание запланировал! Воистину, человек полагает, а бог располагает! Георг сел за стол и написал заявление об уходе. Потом взял новый лист и написал:
   "Леночка! Нашел своего родственника, он при смерти, срочно уезжаю к нему. Бог даст, свидимся. Счастья тебе, любви такой же, как моя, и спасибо за все! Георг".
   Ресторан еще должен был работать, надо передать конверт и не встретить хозяина. Жаль, Кукк расстроится, относится к нему как отец.
   Все получилось, как нельзя лучше: когда он зашел в почти пустой зал, за стойкой бара никого не было. Проквуст перегнулся и всунул конверт в ящик стойки, ключ от которой был только у хозяина, и тут же никем незамеченный выскочил за дверь. На улице он машинально двинулся к храму, по пути занявшись математическими расчетами. Итак, ирийский час составляет почти точно полтора земных часа. Белоус поручал ему танец огня сделать три дюжины, это 54 часа, а сделал он только.... Проквуст наморщил лоб, вспоминая. Точно, он уснул на траве на двадцать третьем комплексе. Значит, это получается почти 35 часов. А какое же время имел ввиду Верес?! Георг воспроизвел в голове диалог с Духом. Нет, он точно сказал: сколько раз самостоятельно сделал. Что ж, из этого и будем исходить, в крайнем случае, приду второй раз. Так, продолжил Проквуст вычисления, сегодня пятница, в смысле уже суббота. Верес откликнулся мне без десяти двенадцать, отлично, будем считать, что в полночь. Если прибавить 24 часа, то это сутки, то есть полночь с субботы на воскресенье, плюс еще 11 часов, получается, я должен быть в воскресенье в 11 утра в храме! А что там в это время?
   Георг задал себе этот вопрос и осознал, что стоит перед ступенями, ведущими в собор. Это я сюда, кстати, пришел, сказал себе Георг и поднялся к доске объявлений. 10.00 - архиерейская встреча и начало божественной литургии по окончании литургии совершение панихид, молебнов, отпеваний, 12.00 - крестины, прочитал он. А что, неплохо получается, народа много будет. Проквуст весело свистнул и зашагал прочь. Он решил, что двинется к автовокзалу. Почти два часа ночи, рейсов там, скорее всего, нет, но зато есть утренние.
  
  

***

  
  
   Проквуст никуда не поехал. По пути на автовокзал, на одной из улочек он узрел объявление на русском языке: гостиница, баня, сауна, ресторан круглосуточно. Так это же то, что надо! Он постучался в металлическую дверь, обитую обожженными деревянными планками. За нею что-то стукнуло, потом недовольный мужской бас громко чертыхнулся и загремел замками. Дверь приоткрылась и оттуда выглянул сонный глаз.
  -- Ты кто? - спросил бас по-русски.
  -- Я мыться пришел.
  -- Пошел ты, здесь не баня!
  -- Но я хочу еще номер снять!
   Загремел замок, и дверь открылась. На пороге показалась огромная фигура охранника в помятом комбинезоне.
  -- Ты первый раз к нам?
  -- Да. По улице шел, увидел.
  -- А чего ночью шляешься, людям спать не даешь?
  -- Срочно снялся с гнезда, а нового не свил, - неожиданно для себя сымпровизировал Проквуст. - Переждать надо.
  -- А бабки есть? Мы бесплатный приют не предоставляем.
  -- Не переживай, друг, на вашу баню хватит, - усмехнулся Георг. Он весь год по местным меркам неплохо зарабатывал, плюс чаевые в валюте.
  -- Заходи, братан, нет базара, - громила отодвинулся, освобождая проход. - Сейчас свет включу. Ты иди вверх по лестнице, там Клава тебя заселит. Толкни ее только, спит, наверное.
   Георг уже пошел наверх, а охранник снизу добавил:
  -- А баня уже остыла. Поспишь, а утром парок организуем.
   Проквуст здесь отсиживался с комфортом: в тепле, сытости и заботе. С бессменным охранником, Серегой, они покорешились, выпили для закрепления дружбы. Георг его в баню пригласил, но тот отказался, нельзя пост оставлять. Поэтому, выходя из двери утром в воскресенье, он с легким сердцем оставил у Сергея свою сумку на сохранение и двинулся в храм налегке, чистый, свежевыбритый, но с легким ночным хмелем в голове. Впрочем, от ходьбы туман развеялся быстро. Воскресный город уже проснулся и подавал разнообразные сигналы о том, что уже не спит. Из булочных и маленьких кафе запахло свежей сдобой и кофе. Улочки Таллинна наводнились полусонными людьми с собаками на поводках (непонятно было, кто кого выводил) и пожилыми тетями с сумками, спешащими с утра пораньше за пропитанием. До собора Проквуст добрался без приключений и влился в поток прихожан. Его любимой иконой была икона Богоматери с младенцем. В ней было что-то завораживающее. Первый раз, придя в храм один после своего крещения, он простоял перед ней почти час. К нему даже батюшка подошел.
  -- С тобой все в порядке, сын мой? - участливо спросил он.
  -- Да, - очнулся Георг. - Очень красиво, любуюсь.
  -- Ты не любуйся, а молись, сын мой, тебе пользы больше будет, да, и господу приношение.
   С тех пор Проквуст всегда сначала к этой иконе шел, ставил свечки, поминал свою маму, а потом уже направлялся к иконе Спасителя. Он часто приходил в храм. Здесь была особая атмосфера, наполняющая его светом не хуже солнечного. Он крестился, переходил от иконы к иконе, и напряженно размышлял, когда не молился: что он тут делает? Если принять во внимание линейное время, то он старше христианства, но вот стоит здесь и с искренним почтением взирает на иконы, осеняет себя крестом, обращается к богу. Когда его крестили, то батюшка спросил, веришь ли ты в Иисуса Христа, и он, наученный Леной, ответил утвердительно. Для него это было игрой, а сейчас? Может ли он сказать, что верит в Сына Человеческого, земного мессию или просто верит в единого на всю вселенную бога? Ответа на этот вопрос не было, но он его напряженно искал, и верил, что обязательно найдет. А еще он часто задумывался над мудростью рока, ведущего человека туда, где ему следует быть. Особенно остро он ощутил это теперь, когда ожидал возле иконы Вереса. 11 часов только что минуло. Проквуст заволновался. Все ли он правильно рассчитал, состоится ли долгожданная встреча? Из-за его спины вышел худощавый человек в строгом заграничном костюме. Георг его заметил минут двадцать назад, тот переходил от иконы к иконе и ставил свечки, но не крестился. Он слегка поклонился Богоматери с младенцем и зажег перед ней оставшиеся свечи. Губы его что-то шептали. Потом он повернулся к Проквусту, заглянул в него бездонным взглядом и кивнул, как старому знакомому.
  -- Пойдем, Георг, нам надо поговорить, так, чтобы никто не мешал.
  -- Верес! - прошептал восторженно Проквуст.
  -- Тихо! Я Смит. Понял?
  -- Да.
  -- Куда идем?
  -- В баню! - широко улыбнулся Георг.
   Смит одобрительно осмотрел убежище, в которое привел его Проквуст. Когда они появились, Серега уважительно посмотрел на блистающего заграничным лоском спутника Георга и шепнул, что его номер убран, но еще никому не сдан. А рядом свободен большой номер класса люкс. В него Смит и заселился. Теперь они сидели в креслах за маленьким столиком, пили кофе и смотрели друг на друга. Проквуст уже знал, что Дух американец, но сейчас живет и работает в Германии, в городке Мюнстер. Это все, что коротко ему поведал Смит.
  -- Ну, что же ты молчишь, Гора?
   Проквуст вздрогнул от уже забытого имени.
  -- Ты искал меня, я перед тобой.
  -- Верес....
  -- Зови меня Смит.
  -- Смит, я не знаю с чего начать. С одной стороны меня гложет любопытство, а с другой, у меня есть серьезная проблема, которую я не в силах решить самостоятельно.
  -- Коротко объясни проблему и объясни, чего ждешь от меня.
  -- Мой дар заключался в управлении Черным Кристаллом.
  -- Да. Я слышал об этом.
  -- Слышал?!
  -- Вселенная полнится слухами, Георг, - улыбнулся Дух, - особенно о тех, кто утер нос самому сатане!
  -- Что ж, весьма польщен, только после этого я провалился к нему в преисподнюю, и он оставил на мне свою отметину!
  -- Я уже заметил на тебе след тьмы.
  -- Так вот, мне нужно от него срочно избавиться!
  -- И ты надеешься сделать это здесь, на Земле?!
  -- А почему нет? Дракон уверен, что в точке бифуркации наибольшая вероятность найти лечение.
  -- Чар, как всегда, смел в решениях, - улыбнулся Смит.
  -- Вы и о нем слышали?!
  -- Не только слышал, но и имел честь с ним общаться.
  -- А, понятно! - теперь улыбнулся Проквуст. - Голов у него много, и каждая самостоятельна. Впрочем, не это главное, скажите, Смит, у вас есть идеи?
  -- А почему они у меня должны быть?
  -- Друг сказал, чтобы я искал вас на Земле.
  -- Друг? Пошли мне образ.... Понятно. Но должен тебя огорчить, Георг, у меня нет рецепта.
  -- Как же так?! Я так надеялся!
  -- Ладно, не паникуй, иногда идеи приходят тогда, когда особенно нужны. Для начала расскажи мне все подробно, с самого начала.
   И Проквуст приступил к рассказу. Он говорил сбивчиво, иногда излишне подробно, но Смит ни разу его не перебил. Он дал ему уникальную возможность высказаться, не скрывая ни фактов, ни чувств. Два часа вещал свою историю Георг и когда замолчал, почувствовал пустоту и громадное облегчение. Дух своим появлением словно связал в единое целое его давнее прошлое и новое невероятное существование. Мог ли когда-нибудь Проквуст предположить, что его жизнь станет фантастическим приключением? Его размышления прервал аккуратный стук в дверь. Георг и Смит переглянулись.
  -- Кто там? - слегка грассируя с иностранным акцентом, откликнулся Смит.
  -- Извините, пожалуйста, господин Ратас у вас?
  -- Это охранник, - Проквуст встал и открыл дверь. - Серега, что стряслось?
  -- Ничего, братан, - зашептал охранник, - все в порядке, только тебя там спрашивают.
  -- Кто? - Георг почувствовал, что побледнел: он никак не мог предположить, что о его убежище может кто-то знать в этом городе.
  -- Да, девушка.
   Проквуст беспомощно оглянулся на Духа. Тот пожал плечами.
  -- Ты кому-то говорил о своем местонахождении?
  -- Нет.
  -- Тогда, думаю, надо пригласить гостью, неудобно заставлять даму ждать.
   Георг смотрел на удаляющуюся бугристую спину охранника и, затаив дыхание, ждал. Мыслей не было, все заглушали оглушительные удары сердца. По лестнице раздались торопливые шаги. Сердце сжалось от нахлынувшей надежды, в которую невозможно было поверить. Мгновение и в коридоре показалась до боли знакомая фигурка Хелены. Их глаза встретились, и она замерла, словно наткнулась на стену, потом беспомощно улыбнулась, губы хотели что-то произнести, но онемели, и тогда она бросилась ему навстречу. Проквуст утопил ее в своих объятьях и задохнулся в запахе волос. Плечи девушки задрожали, а рубашка на его груди напиталась влагой бесценных слез.
  -- Ну, что ты, Леночка! - причитал он, поглаживая ее плечо. - Я же так люблю тебя!
  -- Почему ты так ушел?! - мокрые от слез глаза вспыхнули гневом.
  -- Я думал, что не нужен тебе.
  -- Ах, вот как! - Хелена оттолкнула Проквуста. - Значит, ты с горя назначаешь свидания с мужчинами?!
   Проквуст ошалело уставился на девушку, с трудом вмещая в сознание ее версию событий. Слава богу, что на выручку пришел Дух. Он вышел из двери и галантно поклонился.
  -- Если не ошибаюсь, это вы Елена прекрасная?
  -- Да! - гордо вскинула головку девушка.
  -- Очень приятно. Позвольте представиться, Джон Смит, давний знакомый Георга.
  -- Но вы же иностранец? - растерянно произнесла Хелена и покраснела.
  -- Ну, и что с того?
  -- Ничего.... Простите, кажется, я сморозила глупость.
  -- Совершенно верно, барышня, - улыбнулся Дух, - но это такие пустяки! Вы же пришли к Георгу?
  -- Да.
  -- Ну, и прекрасно. А ты что молчишь, словно язык проглотил?! Приглашай свою гостью в номер, усаживай, спроси, что будет пить.
  -- А я и так знаю! - заулыбался Проквуст. - Леночка любит сухое красное.
  -- Французское?
  -- Нет, мистер Смит, я люблю итальянские вина.
  -- Можно просто, Джон, без церемоний. А такое вино, кажется, в баре было. Я сейчас схожу за ним, а вы тут поворкуйте.
   Дверь захлопнулась, и они остались одни. Хелена сидела на краешке кресла, напряженно рассматривая картину на противоположной стене. Проквуст подошел и, опустившись перед ней на колени, взял в руки ее ладони.
  -- Леночка, я так люблю тебя!
  -- Я тоже люблю.
  -- Но почему же ты отталкивала меня?!
  -- Потому что ты мне всю жизнь снился!
  -- Ты видела меня во сне?!
  -- Множество раз.
  -- И я выглядел так, как сейчас?
  -- Нет. Я твоего лица ни разу не разглядела, но всегда знала, что ты, это ты. И когда ты первый раз забрел к нам в ресторан, я тебя сразу узнала.
  -- И оттолкнула? - Проквуст наклонился и стал целовать ее тонкие пальцы.
  -- Да, - Хелена высвободила правую руку и погладила его по волосам. - Я всегда была послушной девочкой. Я хорошо училась в школе, я слушалась родителей, и я точно знала, что чудес не бывает. Я долго перебарывала в себе это ненормальное ощущение чуда и, в конце концов, победила. После этого моя жизнь стала ясной и понятной: я помогала папе, общалась с друзьями, боролась за свободу Эстонии, а, кроме того, у меня был жених, из очень приличной семьи, и к тому же сын давнего друга отца. Но так было до твоего появления. Ты совершенно неожиданно и непрошено ворвался в мою жизнь, и все смешалось, весь привычный порядок осыпался пылью к твоим ногам. - Девушка сжала лицо Проквуста ладонями, потянула к себе и впилась в его губы долгим жадным поцелуем. - Я сопротивлялась! - Закончила она, едва переведя дыхание.
   А Проквуст млел, не поднимая век, оберегая под ними последние всплески наслаждения. Он все еще плыл в нирване прикосновения горячих губ, его еще никто никогда так не целовал. Вот оно счастье! Господи! - Гремело у него в голове, благодарю тебя за этот краткий миг, он один искупает все мои невзгоды, и прошлые, и будущие. Георг открыл глаза и увидел глаза любимой, близко, почти внутри себя самого, они горели огнем любви и одновременно вопрошали: разве так бывает, кто ты, любимый?!
  -- Леночка, я должен многое тебе рассказать.
  -- После, любимый....
   Сзади скрипнула дверь.
  -- О, я смотрю у вас полная гармония! Рад, очень рад.
   Не обращая внимания на недовольные взгляды влюбленных, Смит торжественно водрузил вино на стол, принес из серванта бокалы, штопором открыл бутылку и разлил багряный напиток. Наконец он закончил неспешные приготовления и поднял глаза на своих гостей.
  -- Георг, ты похож на камень, очнись, у тебя сегодня самый счастливый день в жизни. Ведь так? - пронзительный взгляд Духа мгновенно отрезвил Проквуста. Между тем Смит приподнял перед собой бокал. - Смотрите, как щедро это вино налито красным цветом, воистину оно кровь Земли. - Он осторожно пригубил напиток, удовлетворенно кивнул. - Неплохое вино. Вы, Елена, любите символический напиток из символической страны.
  -- Джон, - Хелена улыбнулась, - я просто люблю красное сухое вино.
  -- Нет, сударыня, именно для вас это предпочтение, как мне кажется, не является случайным. Италия - осколок империи, на земле которой два тысячелетия назад пролита жертвенная кровь. Кровь, которая пропитала всю эту планету! Впрочем, о высоком поговорим в другой раз. - Смит качнул своим бокалом. - Ну, что же вы, молодые люди, давайте, отметим вашу встречу!
   Они выпили.
  -- Я заказал ужин в номер, думаю, он нам не помешает. Кстати, Елена, как вы нас нашли в этом укромном месте?
  -- Я за вами следила.
  -- От церкви?
  -- Да.
  -- А почему сразу не зашли?
  -- Думала. Несколько раз порывалась уйти, но не смогла. Кроме того, я надеялась, что Георг выйдет.
  -- Леночка, если бы я только знал, что ты здесь, я бы прошел сквозь стены!
  -- Не преувеличивай, Георг. - Улыбнулась девушка, тем не менее, довольная услышанными словами.
  -- А вы напрасно сомневаетесь, - раздался вдруг голос Смита. - Он и не такое может.
  -- Это не смешно, Смит, - строго заметила Хелена.
  -- А я и не думаю шутить. Скажите, Елена, ваш выбор окончателен?
  -- О каком выборе вы говорите?
  -- О выборе между прежней жизнью и жизнью рядом со своим любимым.
  -- Но я не понимаю, почему я должна выбирать?! - Хелена сердито поставила бокал на столик. - Я нашла Георга, и теперь никуда его от себя не отпущу. Я пробовала, и теперь точно знаю, что не смогу без него жить, поэтому мы....
  -- Извините, сударыня, - перебил ее Дух, - но дальнейшее не имеет значения, вы уже сделали выбор.
  -- Георг! - Хелена повернулась к Проквусту, сидевшему в мрачной задумчивости. - Что здесь происходит?!
  -- Суд! - коротко ответил он и опять замолк.
  -- Чей суд? - Девушка перевела растерянный взгляд на Смита. - Джон, что здесь происходит?
  -- Ну, по большому счету, можно сказать и так. Георг имеет ввиду ваш суд над ним.
  -- Мой?!
  -- Да.
  -- Ну, ради бога, объясните мне толком, я устала от загадок!
  -- Георг! - обратился к Проквусту Дух. - Рассказывать?
  -- Рассказывать, - хриплым голосом отозвался тот.
  -- Видите ли, Елена, ваша несомненная ментальная связь с Георгом тянется из древних времен и дальних расстояний. Неспроста вы многократно видели своего любимого во сне, это....
  -- Простите, Джон, - Хелена вдруг страшно побледнела, - откуда вы знаете про мои сны?!
  -- О, сударыня, я специалист по снам. Вот и Гора может это подтвердить.
  -- Гора?
  -- Да. Это его последнее имя или, если хотите, статус. Означает: идущий к солнцу. Под этим именем его знают хоравы, очень интересный вид космитов, которые в настоящее время осуществляют надзор за Солнечной системой от имени Совета Цивилизаций.
  -- Вы говорите о пришельцах?! - прошептала Хелена.
  -- Именно, о нас, о пришельцах.
   Девушка вскочила, сжала маленькие кулачки так, что, костяшки побелели. Ее губы шевельнулись, но не издали ни звука. Она опять села и с трудом сдерживая гнев, произнесла:
  -- Нет, Джон, я не уйду, я дам вам высказаться, но ты, Георг, - она хмуро посмотрела на него, - можешь забыть обо мне навсегда, если всё это глупый розыгрыш!
  -- Это не розыгрыш, Леночка, - Проквуст виновато улыбнулся. - Земляне слишком заняты своими проблемами и поэтому игнорируют остальной космос, а в нем тоже есть жизнь. Скажи, если на Земле есть жизнь, то почему ее не может быть на других планетах?
  -- Я как-то не думала об этом, - Хелена запнулась. - Так что же, значит, пришельцы есть?
  -- Конечно, есть, - Смит подлил в бокалы вино. - Давайте сделаем по хорошему глотку этого доброго вина, и я продолжу рассказ.
   Все молча выпили. Дух достал из внутреннего кармана красивую коробку и, вынув из нее коричневую сигарету, вопросительно взглянул на девушку.
  -- Курите, Джон, - махнула рукой Хелена, - и мне дайте.
  -- И мне тоже!
   Смит церемонно одарил всех сигаретами. Закурили.
  -- Валяйте, Джон, рассказывайте дальше, я готова слушать.
   Дух склонил голову в поклоне.
  -- С удовольствием. Жизнь во вселенной сложнее схем, выстраиваемых вашими самыми изощренными учеными, и в тоже время, проста и логична. Нет ничего удивительного в том, что две судьбы встретились на одной планете и сплелись в такой прочный узел, что он держит вас и в следующих жизнях, даже на другой планете.
  -- Вы о нас с Георгом?
  -- Совершенно верно.
  -- Далеко в глубинах космоса, около звезды, едва видимой отсюда, кружится планета Ирия, на которой вы жили в одно и тоже время. Я не буду вдаваться в подробности, думаю, Георг сам их расскажет, скажу главное. Так получилось, что вы, Елена, стали жертвой, которая определила судьбу вашего любимого.
  -- Я погибла?
  -- Да. Вернее ваше тело погибло, а разум был уже практически мертв задолго до этого.
  -- Но это ужасно!
  -- Да.
  -- А кто палач?
  -- Я палач! - Проквуст взглянул в глаза своей любимой и понял, что теряет ее. Но он ожидал такого исхода и заранее с покорностью смирился с этим уничтожающим возмездием. Господь едва одарил и тут же превратил свой дар в бесценную потерю. - Я был большой маленькой дрянью, Леночка....
  -- Так, может быть, ты ее и остался?! - холодно отозвалась Хелена.
  -- Может быть, - Проквуст не отвел взгляда от ее колючих глаз. - Тебе меня судить, как присудишь, так тому и быть.
  -- Ты меня любил тогда?
  -- Да. Ты была первой во всех отношениях, и я полюбил тебя, несмотря на то, что ты была всего лишь живой куклой.
  -- Ты меня убил?
  -- Да.
  -- Почему? - тихо спросила девушка, закрыв глаза ладонями.
  -- Страх за собственную жизнь. Меня грозились убить, выбор был между собственной и твоей жизнью.
  -- Ты выбрал свою?
  -- Да, хотя мне кажется, что угроза моей жизни не была фатальной, но тебя бы все равно убили. Не я, другой.
  -- И чего ты ждешь от меня, Георг?
  -- Прощения и любви.
  -- А ты достоин их?
  -- Нет.
  -- Позвольте, друзья мои, вмешаться. Не знаю, как насчет любви, эта категория меня не касается, а вот прощения Георг заслуживает, он, между прочим, спас целую планету!
  -- Георг, это правда?
  -- Да, но я не герой, Леночка, просто это мой рок, и я ему следую.
  -- Не верьте ему Елена, он скромничает. Этого "не героя" объявили на двух планетах святым, а еще его разыскивает Темная Империя, потому что считает его своим антисвятым.
  -- Как это?
  -- А так. Они вбили себе в голову, что у Георга есть то, с помощью чего они смогут обмануть бога.
  -- Но это невозможно!
  -- Я тоже так считаю, но у них собственное мнение. Арианцы очень упрямы.
  -- А что же им нужно от Георга?
  -- Его душа. Елена, не делайте глаза такими круглыми, они у вас и так огромные, я сказал о душе образно. Вы понимаете меня? Отлично. Видите ли, в ауре Георга есть след самого дьявола. Да, взгляните сами!
   Дух протянул в сторону Проквуста открытые ладони, и тот засветился ярким прозрачным золотом. Это сияние было бы безупречным, если не черная размытая клякса, плавающая среди света. Хелена вдруг непроизвольно потянула к ней руку, но Смит свел ладони, и все исчезло.
  -- Елена, вы безрассудны!
  -- Я не знаю, как это получилось.
  -- Зато я догадываюсь! Это ведь не черная дыра, как нам кажется, а буквально дыра, ведущая в недра тьмы. Это она потянула вас к себе, Елена!
  -- И что это значит?! - испугалась девушка.
  -- Не волнуйтесь, сударыня, это не значит, что вы не можете дотрагиваться до своего любимого....
  -- Зато это значит, - перебил Смита Проквуст глухим голосом, - что Леночка может оказаться ключом к этой чертовой дыре!
  -- Очень точное определение, Георг.
  -- Джон, так Георг на Земле прячется от Темной Империи?
  -- Не совсем так, он и прячется, и пытается найти лечение.
  -- Милый, - обернулась девушка к Проквусту, - так это из-за меня тебя пометил рогатый?
   У Георга навернулись слезы и он опять рухнул перед Хеленой на колени. Они обнялись и замерли. Смит заулыбался.
  -- Как же приятно смотреть на влюбленных! Знаете, молодые люди, я вам завидую.
  -- Почему, Джон? - девушка подняла на него блестящие влагой глаза.
  -- Потому что я прожил десятки земных жизней, но никогда не любил. Меня любили, а я нет, мне не дано.
  -- Но это же ужасно!
  -- Нет, не надо преувеличивать. Разумом я понимаю, что такое любовь, и этого мне достаточно. Я не болею оттого, что не умею любить, так как никогда этого не умел, и у меня нет воспоминаний, ни хороших, ни плохих, по этому поводу.
  -- Джон, вам надо молиться! Надо просить у господа любви!
  -- Молиться? - в унисон переспросили Проквуст и Смит, переглянулись и глубокомысленно замолчали.
  -- Вы чего молчите?
  -- Секунду, Елена, мы думаем.
  -- Я сказала что-то не то?
  -- Нет, что ты, Леночка! - Георг поцеловал ее в щеку. - Просто ты подсказала нам идею, которую мы ждали!
  -- Идею молиться?!
  -- Вот именно, молиться! - Смит вальяжно встал и, шагнув к девушке, торжественно поцеловал ей руку. - Понимаешь, Елена, Георга нужно освободить от отметины дьявола, потому что арианцы рано или поздно его найдут, поэтому времени у нас немного.
  -- А что будет, если эти темные схватят Георга?
  -- Арианцы весьма преуспели в вопросах тонких энергий, поэтому уверен, что они найдут способ вытянуть сатанинский след наружу, и тем самым впустят тьму в этот мир. Близлежайший участок вселенной может пострадать, а уж Земле точно придет конец.
  -- Смит, для меня всегда есть выход на крайний случай!
  -- Ты о самоубийстве?
  -- Да.
  -- Милый, да ты что?! Это же грех великий! Ты теперь крещен и должен нести крест, пока душа руки поддерживает!
  -- Хорошо сказано! Елена, вы воистину бесценный член нашей команды, - Смит повернулся в сторону мрачного, словно туча, Проквуста. - Так что, Георг, суицид из головы выкинь! Тут я целиком и полностью согласен с Еленой, ты должен пройти свой путь до конца, иначе предашь собственный рок. Ты понимаешь меня?
  -- Да, Джон, понимаю. Что ж, остается только молиться.
  -- Георг, но для изгнания нечистого твоей молитвы мало!
   Проквуст и Смит вновь переглянулись.
  -- Почему?
  -- Потому, Джон, что самый сильный праведник может изгнать из души демона, но не дьявола!
  -- Елена, вы не просто прекрасны, вы еще безмерно мудры! Вы правы, сатану может погнать только сам господь....
  -- А, следовательно, след тьмы может стереть след света! - закончил за него Проквуст.
  -- Совершенно верно, Георг.
   В дверь раздался стук.
  -- А вот и наш ужин, - сказал Смит.
  
  

***

   После ужина они пили кофе и ели мороженное. О делах не сговариваясь, больше не говорили, Смит рассказывал разные смешные истории, и все дружно смеялись, словно он был великим комиком. А потом Проквуст пересел к своей возлюбленной на диван и положил ей на колени голову. Она прикрыла ему глаза ладошками и уже через минуту почувствовала, как он ровно и размеренно задышал. Она удивленно приподняла руки.
  -- Надо же, уснул!
  -- Ради бога, Елена, не будите его! Всегда себя считал властителем снов, а с ним еле справился. Мне стоило больших трудов, навести на Георга сон и, боюсь, ненадолго.
  -- А зачем?
  -- Нам надо поговорить тет-а-тет.
  -- Хорошо, Джон, но секретов от Георга у меня нет.
  -- Нет проблем, сами решите, что ему рассказывать.
  -- В таком случае, я слушаю вас.
  -- Елена, прежде всего, позвольте спросить, а что вы намерены дальше делать?
  -- Как что?! Я буду во всем помогать Георгу.
  -- Похвально. А вы понимаете, что это связано с опасностью для жизни?
  -- Меня это не остановит.
  -- В таком случае, сможете ли вы сообщить отцу по телефону, что срочно куда-то ненадолго уезжаете?
  -- Но к чему это? Он не будет перечить нашей любви, ему нравится Георг.
  -- Боюсь, что ваш отец может быть одним из наблюдателей арианцев.
  -- Что это еще за глупости?!
  -- Елена! - Смит озабоченно покачал головой. - Ну почему вы никак не поймете, что ваша обычная, прежде такая понятная жизнь, уже в прошлом?
  -- Но причем тут отец, почему вы, не видя его, не зная, обвиняете, чуть ли не в предательстве?!
  -- Ради бога, сударыня, не волнуйтесь, я все сию минуту объясню, если вы мне дадите эту минуту.
  -- Хорошо, Джон, говорите, я буду слушать молча.
  -- Ни в коей мере я не хотел обидеть ни вас, ни вашего отца. Я не сомневаюсь, что он чудесный человек, если у него такая дочь, но дело не в его душевных качествах, а в общей ситуации вокруг вашей планеты. Не буду объяснять, Георг сам вам все расскажет, начну с главного. Вы, земляне, даже представить себе не можете масштабов вмешательства космитов в вашу цивилизацию. Земля издавна находилась под наблюдением космитов, и это вполне нормально во вселенной, потому и существует общее правило невмешательства в жизнь цивилизаций, не достигших уровня контакта. Я прожил на Земле множество жизней....
  -- Простите, Джон, но я не вполне понимаю, что значит, "прожил множество жизней"?
  -- Все очень просто, Елена, я рождаюсь, как человеческое дитя, живу, как человек, а потом, в тот или иной момент ко мне приходит память и осознание своей истинной личности. Я нейтральный наблюдатель одной из очень развитых цивилизаций. Я понятно объяснил? Отлично. Так вот, во все годы любой из моих жизней присутствие космитов было умеренным, а за пару последних лет все вдруг поменялось: вмешательство выросло лавинообразно и приняло почти неприкрытые формы. Это открытое неповиновение древним устоям нашей вселенной и я всю голову изломал о возможных причинах. Теперь все встало на свои места: виновник всего этого вселенского переполоха, вот он, лежит и мирно спит на ваших коленях.
  -- Вы хотите сказать, что все эти летающие тарелки, жуткие пришельцы и похищения связаны с Георгом?!
  -- Совершенно верно. Темная Империя получила информацию, что он скрывается на Земле и теперь ищет его. Именно поэтому число похищенных перевалило за десятки, если не сотни миллионов людей. По некоторым данным ваших же уфологов, каждый десятый житель Земли похищался космитами.
  -- И все это ради поимки Георга?!
  -- Да.
  -- Не могу поверить! - Хелена озадаченно покачала головой. - Многие мои друзья увлекаются НЛО, аномальными проявлениями, собирают свидетельства. Никто из них не сомневается, что инопланетяне существуют и посещают Землю. Я часто становилась невольной участницей бурных дискуссий о целях пришельцев, какие только идеи не высказывались! Но чтобы вся эта вакханалия разродилась из-за одного человека?!
  -- Увы, Елена, но это так. Ваш любимый волею рока оказался на острие судеб многих цивилизаций вселенной.
  -- Невероятно! - Хелена помолчала, обдумывая услышанное. - Скажите, Джон, а вы меня не разыгрываете? Может быть, вы искусный гипнотизер и решили надо мной посмеяться?
  -- Зачем?
  -- Откуда я знаю?! Может вы маньяк?!
  -- Ну, вот, приехали! Каких доказательств вы от меня требуете, Елена? У меня нет космического корабля, нет перепонок и копыт, есть только внутренняя сила. Вот смотрите.
   Дух пристально посмотрел на пустое кресло, в котором прежде сидел Проквуст. Под его взглядом оно вздрогнуло, дернулось, и вдруг плавно взлетело под потолок. Чуть покружившись по комнате, оно подлетело к ванной комнате, дверь в нее открылась, кресло влетело внутрь и приземлилось в ванной. Смит устало вздохнул и обернулся к Хелене.
  -- Ну, что скажете, Елена, похоже это на гипноз?
  -- Откуда я знаю?! - ответила раздраженно девушка. - Скажите лучше, Джон, какое отношение все это имеет к моему отцу?!
  -- Самое непосредственное: я подозреваю, что он был похищен и в нем находится чип контроля внешней среды.
  -- Но он совершенно обыкновенный человек!
  -- Внешне, да, а внутренне, не совсем. Ваш отец скрытый интуитив и он очень чувствителен к энергетике высших астралов. У Георга по этому поводу нет никаких сомнений, а он в этих вопросах не ошибается. Он мне просто сказал об этом, как о своем наблюдении, не делая никаких выводов, но я знаю, что чаще всего подобные свойства к человеку приходят после контактов с космитами. Такой человек ничего не помнит, поэтому не может и предполагать, что, попав в лапы арианцев или их союзников, ему вживляется крохотный приборчик, который настраивает организм ничего не подозревающего человека на повышенную чувствительность к энергетике, аналогичной энергетике Георга. Так что очень большая вероятность, что ваш папа неосознанно может быть Георгу опасен.
  -- А что такого особенного в энергетике Георга?
  -- Предполагаю, что в нем есть след всех миров многомерья вселенной, поэтому вблизи его можно легко распознать.
  -- Ну, если мой папа работает на пришельцев, тогда почему же он его не сдал год назад?
  -- Просто Георг хорошо скрывает себя, Елена. Представьте на мгновение миллионы сигналов от десятой части землян о всяких подозрительных людях. Ни один компьютер на первичном уровне не выделит из этой каши ничего определенного, ему нужны дополнительные сигналы.
  -- Какие, например?
  -- Ну, я не знаю, - Смит задумался. - Допустим, вы придете, и все расскажете отцу, после этого ждите летающую тарелку.
  -- А что толку, Георг ведь за это время может уйти?
  -- Да, но останетесь вы, та, которую он любит!
  -- То есть, теперь и я объект охоты?
  -- Пока, наверное, нет, ведь они еще не располагают о вас информацией. Но будьте уверены, Елена, рано или поздно они об этом узнают. Кстати, а ваш папа знает, что Георг уволился?
  -- Нет, его на прошлой неделе не было, на рыбалку с друзьями ездил, наверное, уже вернулся домой.
  -- Очень плохо!
  -- Но почему, Джон?!
  -- Потому что два события войдут в его сознание одновременно: внезапное исчезновение Георга и ваш быстротечный отъезд, например, к подруге.
  -- С подругой, - машинально поправила его Хелена.
  -- Вот видите! Эмоциональный всплеск вашего папы, если у него есть встроенный чип, станет сигналом, которые привлечет внимание компьютера.
  -- Неужели такие пустяки могут кого-то заинтересовать?
  -- Могут, сударыня, еще как могут! Ведь арианцы пишут не земные хроники, и ищут не золото, а конкретного человека. Внешне его не отличишь от остальных, только внутри у него бурлит океан светлой энергии, собранной с разных концов и миров вселенной. Как иначе, кроме как через ощущения отголосков этой энергии, искать его?
  -- Так что же мне делать, Джон?!
  -- Придется вернуться к отцу и пожить рядом с ним, как ни в чем не бывало.
  -- Но это невозможно!
  -- Почему? - искренне удивился Смит.
  -- Потому что скоро должна быть моя свадьба!
  -- Какая свадьба?! - раздался сонный голос Проквуста. Он сел и потянулся. - Смит, вы так старались, что я решил поспать, но в общих чертах я слышал все, о чем вы говорили.
  -- Вот и доверяй молодежи, по-хорошему ведь баюкал, - проворчал Дух и махнул рукой. - Ладно, слышал, так слышал, меньше объяснять придется. Что делать будем?
  -- Сначала разберемся со свадьбой, - Проквуст взял ладонь девушки и приложил ее к груди. - Леночка, слышишь, как сердце бьется?
  -- Да, - тихо ответила девушка.
  -- Если выйдешь за другого, оно взорвется от горя!
  -- Я знаю.
  -- Так что же делать? - озабоченно вмешался Смит.
  -- Я сейчас позвоню Юлле, она меня прикроет.
  -- Очень хорошо, - вмешался Георг, - но как же все-таки со свадьбой?
  -- Свадьбы не будет, - твердо сказала Хелена.
  -- Тогда, Леночка, - Проквуст рухнул перед девушкой на колени, - прошу твою свободную руку отдать мне!
  -- Ты делаешь мне официальное предложение?
  -- Именно так!
  -- Хорошо, я согласна!
  -- Отлично, для отца это будет еще больший эмоциональный всплеск! - проворчал Смит, тем не менее широко улыбаясь при виде целующихся Елены и Георга.
  -- Ничего, Джон, я знаю, как урегулировать данный вопрос. Папа знает, что я не люблю Маргуса.
  -- Все равно я ревную! - еле слышно, но грозно прошептал Проквуст.
  -- И напрасно! Я Маргуса с детства знаю, а тебя всего год. Если бы была моя воля, то....
  -- Елена прекрасная! - перебил ее Смит. - К счастью, в этом мире не все зависит от нашей воли, поэтому лучше приберечь некоторые слова в устах, чтобы они в них растворились, не родившись.
   Хелена стыдливо опустила глаза и покраснела.
  -- Спасибо, Джон.
  -- Не за что.
  -- Георг, извини.
  -- Не за что. Смит прав, сначала и мне надо было бы уста на замке держать.
  -- Отлично, друзья, не будем на этом больше останавливаться, давайте вплотную займемся планированием.

***

   Наконец-то они остались вдвоем! Проквуст лежал с открытыми глазами, разглядывал блики на потолке, слушал шум ночного города и гнал от себя любые мысли. Георг просто впитывал в себя мгновения счастья, вновь подаренные ему судьбой. В данный момент его не волновало, что будет с ним и с Еленой дальше, к настоящему это не имело никакого отношения, потому что в нем безраздельно царили девушка, доверчиво спавшая у него на плече, ее волосы, источающие неземной аромат и ее теплое тело в объятьях. Георг вновь и вновь благодарил бога за двойную награду искупления и любви, большего он даже пожелать не мог!
   Девушка под его рукой вдруг зашевелилась, что-то забормотала, и повернулась на другой бок. Жарко, наверное, улыбнулся Проквуст. Спать совсем не хотелось. Он сел на кровати. В свете Луны, щедро лившей свет в комнату, на тумбочке блеснули заморские сигареты, подаренные Духом Елене. Фотограф, любезно вызванный охранником поздним вечером, сфотографировал их и в соседнем свободном номере отпечатал фотографии. Дух принял их еще чуть влажными, щедро расплатился с фотографом, заодно отобрав у того негативы, и взял в руки свою трость. Прежде чем галантно откланяться, Смит кинул на стол пачку американских денег и строго предупредил, чтобы Проквуст не смел покидать это убежище. А девушке ласково посоветовал утром явиться к отцу. Жаль, лучше бы они спокойно нежились здесь, ожидая приезда Смита с новыми документами на него и Елену. Георг давно уже поражался легкости, с которой Дух брался за сложнейшие дела. Из его холодных глаз просто веяло уверенностью и могуществом. Разве может, обычный человек, будь он хоть тридцать раз богатый иностранец, пообещать новые документы через четыре дня?! Просто чудеса какие-то! При первой же возможности, решил Георг, надо будет подробно расспросить Смита о его земных приключениях.
   Проквуст потянулся, накинул на себя джинсы и рубашку. Чуть постояв в раздумьях, он вытащил из пачки две сигареты, прихватил из холодильника две банки пива, и крадучись вышел из номера. В коридоре было светло и пусто, ночь баюкала тишину, и поэтому он шел тихо-тихо, хотя точно знал, что на этом этаже кроме них, никто больше не живет.
   Охранник долго не отзывался на тихие стуки Проквуста, но когда он, заспанный, чертыхающийся отворил дверь и увидел гостя, тут же заулыбался.
  -- Георг! Здорово, что пришел, заходи, сейчас чайку сварганим.
  -- А пивка? - Проквуст поставил запотевшие банки на стол.
  -- А с удовольствием! Только чай пиву не помеха. Садись братан, начинай говорить, я же вижу, тебе надо.
  -- Ты прав, Серега, еще как надо! Я ведь чуть не проскочил мимо своего счастья!
   Георг рассказывал этому здоровенному парню с бритым загривком, слушавшему его с необычайным участием, о том, что, едва попав в Эстонию, встретил девушку своей мечты, о том, что она его сначала поманила, а потом оттолкнула, и о том, как он сейчас невероятно счастлив. Серега участливо кивал, расспрашивал о подробностях и искренне радовался за друга. Внезапно зазвонил телефон. Охранник, поморщившись, взял трубку.
  -- Да. Угу. Нет проблем, выпустим, - он хлопнул трубкой по аппарату. - Ты не уходи, я ворота только открою, клиент выезжает. Посиди тут, я скоро.
   Не успел охранник уйти, как в дверь раздался тихий стук.
  -- Да, - машинально отозвался Проквуст.
   Дверь открылась и в комнату вошла Эльвира. Георг ее сразу узнал. Сегодня она была еще более шикарна, чем год назад. Девушка растерянно оглядела Проквуста.
  -- Простите, вы новый охранник?
  -- А вы постоянный клиент?
  -- Очень нетактично! - надула губки Эльвира. - Так, где же охранник?!
  -- Сергей вышел на минуту, - уклончиво ответил Георг.
  -- Ну, что ж, передайте ему. - Девушка протянула ключи от номера. Она уже собиралась уходить, но в дверях обернулась и спросила. - Скажите, а мы с вами не встречались?
  -- Был бы счастлив, но, к сожалению....
  -- Хм, - а вы изменились. - Глаза Эльвиры сделались колючими. - Георг, кажется? Не хорошо обманывать.
  -- Простите, но я действительно не помню....
  -- Не прощаю, такую как я, мужчины не забывают!
   Девушка дернула оголенным плечом, платье с блестками зашлось волной. Проквуст увидел в окно, как она вышла во дворик и уселась в иномарку. Ему показалось, что глаза Эльвиры увидели его и недобро сверкнули.
  -- Вот стерва! - раздалось над его ухом. - Змеюка шипучая. - Охранник бросил свою связку ключей на стол. - Машка ключи от номера оставила?
  -- Да, - Проквуст протянул массивный брелок, все еще зажатый в руке. - Только ее зовут Эльвира.
  -- Щас! - смачно выдал Сергей. - Это она для клиентов звучная и созвучная, а для меня Машка. Вообще-то из девок она самая вредная, но, я слышал, больше всех зарабатывает, недаром вечно с иностранцами ошивается.
  -- Понятно, - кивнул головой Георг. Разговаривать дальше расхотелось. - Серега, я пойду, пожалуй, может смогу заснуть.
  -- Давай, - охранник широко зевнул. - Я тоже на боковую, пока начальство не явилось.
   Проквуст шел в номер и ощущал странную липкую неприятность после неожиданной встречи с Эльвирой. Казалось бы, оснований нет, но эта случайная встреча его очень насторожила. Он остановился у коридорного окна и прислонил лоб к холодному стеклу, под ложечкой сосало беспокойство. Георг принял решение и вошел в номер.
  -- Леночка! Вставай, - он бережно потряс девушку за плечо. - И береги глаза, я включаю свет.
  -- Георг, милый, что случилось, за окном же ещё темно?
  -- Да, темно... Прости, что разбудил, но чувствую, что что-то случиться. Поверь, моя интуиция меня ни разу не подводила. Вставай, срочно уходим.
   Елена оказалась настоящей боевой подругой: без лишних слов и суеты она была готова через десять минут. Проквуст между тем осмотрел окно, выходящее во внутренний дворик и понял, что даже если удастся спуститься со второго этажа, это ничего не даст. Он задумался, потом сел в кресло и закрыл глаза. Погладив внутри себя комок солнечного огня, и словно глотнув порцию волшебного эликсира, он мысленно представил своего нового друга-охранника. Получилось не сразу, картинка то убегала, то подергивалась мутной рябью. Только тренироваться было некогда, приходилось напрягаться изо всех сил, ведь речь шла не только о нем, но и о его любимой! После мысли о Елене, пелена мути спала, Георг ясно увидел Сергея. Он мирно посапывал, уткнувшись в стенку. Это было то, что нужно! Теперь Проквуст почти наверняка знал, что нужно делать. Он приблизился к охраннику вплотную и зашептал в ухо, словно заклинание: встань, открой дверь и спи дальше. Тот сначала не реагировал, но потом вздрогнул, и ошалело сел на кровати. Он явно не понимал, что его разбудило, и оттого вид имел весьма растерянный. Но вот выражение его лица переменилось и прониклось озабоченностью. Сергей бодро вскочил, схватил ключи и отпер входную дверь. После этого он с блаженным видом рухнул на узкий диван и мгновенно уснул. Проквуст открыл глаза и увидел перед собой испуганную Елену.
  -- Милый, что с тобой?! Ты весь в испарине, сидишь, на мой голос не отзываешься!
  -- Потом объясню. Леночка, срочно уходим, пока путь свободен!
   Они тихо и быстро прошмыгнули по гостинице, и выбежали на пустую, уже светлеющую улицу. Георг захлопнул за собой дверь и повернулся к своей подруге.
  -- Куда двинемся? - спросил он шепотом.
  -- Я знаю куда! Ювеналий не откажет нам в приюте!
   Они прошли метров сто, как вдруг Проквуст неожиданно даже для самого себя юркнул за угол дома и втащил Елену за собой. Аккуратно выглянув, они увидели, как к гостинице бесшумно подкатила большая черная машина. Из нее вышли две крупные человеческие фигуры в черных костюмах. Они позвонили в дверь.
  -- Леночка, срочно уходим!
  -- А кто это?
  -- Люди в черном. Потом объясню.
   Они вбежали в чужой палисадник, миновали маленький садик, перелезли через забор и вышли на параллельную улицу. Перед изумленной Еленой мелькнули две собачьи будки, из глубин которых на них с недоумением и испугом взирали псы, не смевшие даже пикнуть. Девушка чувствовала, как окаменели пальцы Георга на ее запястье. Он словно в полузабытьи вел ее сквозь просыпающийся город, и редкие прохожие не замечали их! Они петляли по узким улочкам, иногда пересекая уже пройденные ранее. Елена испугалась, вдруг с Георгом что-то случилось от перенапряжения, и он заблудился?! Она попыталась задать вопрос, но Проквуст резко, так что с висков брызнули капли пота, мотнул головой и глухо сказал:
  -- Молчи, Лена, не мешай!
   Они вновь ходили по улицам, постепенно удаляясь из старого города и все глубже погружаясь в гущу спешащих на работу людей, потом резко свернули вглубь жилых домов и там, в одном из дворов, Проквуст, наконец, остановился. Он дышал, словно загнанная лошадь и растерянно шарил вокруг взглядом. Девушка подхватила его под руку.
  -- Георг, милый, - жарко зашептала она, - чем тебе помочь?
  -- Сесть, - еле слышно ответил Проквуст.
   Недалеко возле подъезда трехэтажного дома стояла потертая людьми и временем скамья. Елена бережно подвела к ней Проквуста и усадила. Прислонившись к жесткой спинке, Георг закрыл глаза и прошептал:
  -- Ищи такси, теперь можно.
   Елена взглянула на часы: полседьмого. Где искать такси, она не имела понятия, да, и денег не густо. Впрочем.... Она заглянула в сумочку и увидела в ней пачку долларов. Получается, что деньги у них есть! Она аккуратно вытащила две бумажки, этого хватит, чтобы половину Эстонии проехать, и оглянулась. Оставлять Георга надолго было нельзя. Внезапно справа за углом заработал двигатель легковой машины. Елена сломя голову бросилась туда, и почти не удивившись, увидела такси, открытый капот и водителя, подливающего что-то в двигатель.
  -- Извините, вы свободны?
   Водитель чуть не выронил из рук пластмассовую канистру.
  -- В каком смысле?
  -- В смысле ехать.
  -- Надо же, - удивленно покачал головой мужчина и захлопнул капот, - не успеешь из дома выйти, а клиент уже тут как тут. Куда ехать-то?
  -- В Пайду.
  -- Да? Путь не близкий, сколько платить будете?
  -- Двести долларов хватит?
  -- Двести?! Хватит, еще и останется, садитесь.
  -- Одну минуточку.
  -- Что такое?
  -- У меня за углом мужу плохо, помогите посадить его в машину.
  -- Так это тогда не ко мне, а в скорую помощь.
  -- Мне стыдно, но это не болезнь....
  -- Перебрал что ли?
  -- Ну, да, вчера просидели допоздна, спали мало.
  -- Ну, что ж, тогда ведите к мужу, - водитель вытер руки тряпкой. - А чего в такую рань поднялись?
  -- Очень спешим.
   Видимо ответы Елены мужчину удовлетворили, а может быть, просто мысль о двухстах долларах помогла забыть о лишних вопросах, во всяком случае, он деловито подхватил Проквуста под руки и повел к машине. Хорошо, что тот не совсем отключился и кое-как двигал ногами, бормоча что-то нечленораздельное. Водитель усадил Георга за свое кресло, подождал, пока усядется Елена и, повернувшись, спросил:
  -- Деньги при себе?
  -- Вот.
  -- Очень хорошо, тогда с богом.
   Елена тоже очень устала, поэтому, как только за окном замелькал загородный пейзаж, она прислонилась к Проквусту и почти мгновенно уснула. Проснулась она от поцелуя, которым наградил ее Георг. Она ответила, а потом вдруг резко откинулась, заметив в зеркале заднего вида глаза водителя.
  -- Да, вы не смущайтесь, девушка, я случайно на вас посмотрел. Это хорошо, когда муж с женой целуются.
   Георг с Еленой переглянулись и невольно заулыбались.
  -- Скажите, а до Пайды далеко еще ехать?
  -- Километров пятьдесят.
  -- Леночка! - Проквуст обнял девушку и потянул ее к себе. Чмокнув ее в щеку, он зашептал ей на ухо. - Ювеналий твой друг?
  -- Можно сказать и так.
  -- А сколько ему лет?
  -- А зачем это тебе знать? Ты что, ревнуешь?
  -- Еще как!
  -- Ну, и напрасно! Ювеналий дальний родственник отца. Когда я была маленькая, каждое лето гостила у него на хуторе. Он не просто мой друг, а еще и духовный наставник.
  -- Так он живет не в самой Пайде?
  -- Нет, в стороне.
  -- Это очень хорошо. Скажи, Леночка, Ювеналий священник?
  -- А с чего ты взял?
  -- Ну, уж очень имя мудреное, а потом ты сама сказала: духовный наставник.
  -- Ты прав, Георг, Ювеналий священник, только он уже давно на пенсии.
  -- А разве у священников бывает пенсия?!
  -- А как же! Они ведь тоже стареют, - Елена задумалась. - Впрочем, я слышала, что пенсии им могут отменить. Приедем к Ювеналию, он сам все расскажет.
  -- А он живет один?
  -- Нет, одному ему было бы трудно. Он живет в доме, в котором родился, в семье своей старшей дочери.
  -- А жена?
  -- Жена умерла много лет назад, я еще маленькая была. Помню, как он плакал у нас дома после похорон.
  -- Леночка! - тихо позвал Георг девушку после некоторого молчания. - На этом такси к нему ехать нельзя. Скажи водителю, чтобы за мостом сразу остановился и сходи в лес.
  -- Разве это лес?
  -- Все равно исчезни на пять минут. Не делай круглые глаза, я не собираюсь его убивать! Кстати, давай сюда двести долларов.
   Машина остановилась, и Елена спустилась с насыпи к реке, туда, где кусты были повыше. Водитель вышел, потянулся, закурил. Протянул Проквусту пачку.
  -- Закуришь?
  -- Спасибо, - Георг взял сигарету и окунул ее в подставленный огонек.
  -- Хорошо вчера погуляли?
  -- Что? Ах, да, очень хорошо.
  -- Перебрал? - не то снисходительно, не то одобрительно пробасил водитель.
  -- Да, - Проквуст виновато развел руками. - Встретились со студенческими друзьями. Много лет не виделись, вот и выпили, как в молодости.
  -- Понятно, можешь дальше не рассказывать.
  -- Скажите, а до Пярну еще далеко? - Проквуст спросил и пристально посмотрел в глаза водителю.
   Тот недоуменно повернул голову, но, наткнувшись на колючий взгляд, застыл. Немая сцена продолжалась минуты две. Мужчина вздохнул и, словно очнувшись, ответил.
  -- До Пярну? Да почти рядом.
  -- Значит, мы скоро доедем?
  -- Конечно!
  -- Вот и хорошо, тогда высадите нас около автовокзала.
  -- Нет проблем, садитесь.
   Водитель сел в машину, Проквуст хлопнул одной дверцей, потом второй, после чего подошел к открытому водительскому окну. Профиль водителя был суров и неподвижен.
  -- Мы уже сели, вы везете нас в Пярну, на автовокзал, вам все понятно?
  -- Конечно, домчим быстрее ветра!
  -- Когда приедете, получите оплату, - Георг сунул доллары под козырек ветрового стекла.
   Водитель невозмутимо кивнул, завел двигатель и быстро поехал по пустынному шоссе.
  
  

***

   Они добрались до Пайды без приключений, на обычном рейсовом автобусе, остановка которого находилась в паре сотен метров перед мостом. В городе они перекусили и, поймав частного извозчика, направились к цели своего путешествия. Хутор Ювеналия стоял на границе леса в окружении высоких ветвистых деревьев. От дороги к нему вела старая грунтовая дорога, заросшая травой, между которой петляла утоптанная тропинка. Она ныряла под деревья и поворачивала вдоль забора, сложенного из плоских желтых камней. За забором стоял большой одноэтажный дом под выцветшей черепицей, и длинный амбар, покрытый плотными, потемневшими от дождей и времени, вязанками соломы. Пейзаж дышал таким покоем и тишиной, что Проквуст даже остановился, любуясь на него.
  -- Что, красиво?
  -- Очень! Наверное, здесь хорошо сидеть на крыльце и размышлять о смысле жизни.
  -- Ты, прав, Георг, батюшка Ювеналий любит пофилософствовать.
  -- Леночка, а кто отец Ювеналий по национальности?
  -- Эстонец.
  -- Как, православный священник эстонец?!
  -- Ничего странного в этом нет, - засмеялась Елена. - Да, отец Ювеналий чистокровный эстонец, но это нисколько не мешает ему быть православным, также как нескольким поколениям его предков.
   В это время их беседу прервал звон цепи, и едва слышимое утробное рычание, донесшееся из-за забора. Георг остановился и настороженно посмотрел на Елену.
  -- Батюшка всегда любил собак, а когда жил в городе, завести не мог. Теперь у него их целых три, - она улыбнулась, - а может, уже и четыре. Насколько я помню, ту, что на цепи, - девушка кивнула на забор, - зовут Реха, она самая первая и самая злая.
   Они подошли к аккуратной калитке с электрическим звонком. Елена нажала на кнопку. Прошла минута, две, три. Дом безмолвствовал. Девушка виновато посмотрела на Проквуста.
  -- Странно, обычно он всегда дома. Георг, нужно подождать.
  -- Вообще-то, здесь лучше не отсвечивать. А что если мы войдем внутрь, батюшка очень рассердится?
  -- Нет, что ты, он добрый! Только мы войти не сможем.
  -- Это почему же, замков на калитке нет.
  -- Там живые замки бегают, с зубами и клыками.
  -- Причина только в этом? Ну, тогда пошли.
   Проквуст смело толкнул калитку и перешагнул порог. Елена испуганно замерла, но из-за забора не доносилось ни звука.
  -- Леночка! - донеслось до нее, - что же ты, не отставай, а то эти три чудища рассердятся.
   Елена вошла и увидела, что сбоку от дорожки из плоского известняка, ведущей к дому, сидят рядком три здоровенных пса, тяжело дышат и смотрят злыми глазами. Особенно непоседливо вел себя самый большой, лохматый, на длинной цепи, со слюной, падающей на землю. Проквуст и Елена прошли по дорожке и поднялись на застекленную веранду, внутри которой стояли стол, стулья и даже старый диван, то есть было весьма комфортно. Проквуст присел на скрипучий диван и усадил рядом свою любимую. Они просто и естественно стали целоваться, словно только и ехали для этого через полстраны.
   Только часа через два по гравию дорожки зашуршали шаги. Скрипнули доски на крыльце, и в веранду вошел высокий, худощавый старик в пыльной, если не сказать, грязной, рясе. Он хмуро посмотрел на незваных гостей.
  -- Здравствуй моя девочка, всегда рад тебя видеть, только день сегодня печальный.
  -- Что случилось, батюшка?!
  -- Беда случилась, - Ювеналий бессильно опустился на стул. - Пайдеского Успенского храма больше нет, сгорел сегодня ночью. Только - только возродили служения в нем, и вот, все огонь поел.
   Елена вскочила, прижав руки к груди.
  -- Господи, да как же такое могло случиться?!
  -- Вот, дочь моя, случилось, - старик тяжело вздохнул. - Не к добру это. Предвижу я, что тяжкие испытания ожидают веру православную в Эстонии!
  -- А что, храм подожгли? - не удержавшись, спросил Проквуст.
  -- То одному богу известно. Двести лет стоял, а теперь одни головешки остались! Думал я, что до смерти служить господу при храме буду, а оно вон как все повернулось, - Ювеналий расправил складки на скатерти, покрывающей маленький столик, потом поднял тяжелый взгляд на Георга. - А ты, сын мой, кем Леночке приходишься?
  -- Это мой жених! - тут же вставила Елена.
  -- Да? Помню, помню, тезка мой, твой отец, говорил мне, что нашел тебе жениха. Только сдается мне, что это не тот, - он кивнул в сторону Проквуста. - Зовут то тебя как?
  -- Георг Ратас, - Проквуст встал, чувствуя себя под пристальным взглядом батюшки, словно под рентгеном. - Простите, батюшка, а почему вы решили, что я не тот?
  -- Потому что ты совсем не похож на свою фотографию, где вот она, - Ювеналий кивнул на девушку, - с Маргусом обнимается.
   Проквуст невольно нахмурил брови.
  -- Георг, не вздумай ревновать!
  -- Не буду, - Проквуст улыбнулся, - хотя очень хочется.
  -- Ну, что ж, молодежь, бог вам судья. Коли любите, так и несите свою любовь, словно чашу драгоценную.
   Елена радостно подскочила к батюшке и обняла со словами благодарности.
  -- Ладно, не благодари, мы с тобой еще поговорим, а пока иди, посмотри там, на кухне, приготовь что-нибудь. А ты, Георг, - остановил он вставшего Проквуста, - здесь со мной посиди, не надо женщине мешать. Иди, иди Леночка, не съем я твоего суженного.
   Ювеналий рассматривал Георга, постукивая пальцами по столу. Проквуст терпеливо молчал и размышлял, почему он вызвал к себе столь пристальное внимание, только потому, что Леночка назвала его женихом? При этой мысли у него из сердца разлилось тепло, на губы набежала улыбка.
  -- Значит, Георгом тебя зовут?
  -- Да.
  -- И откуда ты?
  -- В каком смысле?
  -- Ты ведь в Эстонии недавно?
  -- Да, а как вы догадались?
  -- А не знаю, вижу просто, что не с этой ты земли родом.
   Проквуст при этих словах вздрогнул, уж слишком двойственно они звучали.
  -- Вы правы, я год, как приехал из Союза.
  -- Понятно. Православный?
  -- Теперь, да. Благодаря Леночке крещен был в храме Александра Невского.
  -- Хорошо, - Ювеналий тряхнул бородой. - Молодец девочка. Ну, это мы еще обсудим, а пока скажи мне начистоту, почему вы сюда так неожиданно приехали? Только не ври! Вынь крест! Хорошо, а теперь целуй и клянись правду говорить.
   Проквуст не смел отказать этому странному старику и машинально проделал то, что он просил. Только после того, как он вновь спрятал свой крестик за пазухой, до него дошло, что он поклялся говорить правду перед богом! Как же теперь ему быть?!
  -- Что молчишь, тяжела правда?
  -- Очень.
  -- Все равно говори!
  -- Мы приехали к вам скрываться, нас ищут.
  -- Вас?! А Леночку то за что?!
  -- Только из-за того, что со мною рядом оказалась. Если в руки преследователей попадет, меня шантажировать будут. Мне бы ее в надежное место спрятать, а самому через несколько дней придется уехать.
  -- Надолго?
  -- Не знаю, батюшка, но к Леночке обязательно вернусь, я ее больше жизни люблю.
  -- Хорошо, если так. Преследует тебя кто, милиция?
  -- Официально я не в розыске, но искать меня могут любые должностные лица.
  -- Это какой же мафии ты насолить так успел?!
  -- Космической.
  -- В каком смысле?
  -- В прямом. Вы взяли с меня страшную клятву, теперь я не могу врать, поэтому и говорю, все как есть.
  -- То есть за тобой гоняются космические пришельцы?
  -- Да.
   Старик вдруг сжал большой костлявый кулак и бабахнул им по столу.
  -- Не ври, окаянный, ты клятву дал!
  -- А я и не вру, - обиделся Проквуст. - Вы же просили правду.
  -- А ты не болен на голову, сын мой?
  -- Нет, я совершенно здоров, - Георг рассердился. - Вот вы, земляне, меня поражаете своей инертностью мышления. Миллионы свидетельств о НЛО, куча статей о контактерах, а вам все мало. Ну, скажите, отец, почему столь огромная вселенная должна быть пуста? Вы что, всерьез думаете, что только человеческим разумом ее можно наполнить?
  -- Хм, - старик озадаченно потер бороду. - Да, не уж то, правда?
  -- Клянусь господом.
  -- А вот ты, Георг, говорил: "вы, люди". Как-то странно это звучит, ты-то сам кто?
  -- Сейчас я человек.
  -- Так, а раньше?
  -- А раньше я жил на другой планете. И Леночка там жила.
  -- Так это тебя она во сне все время видела?
  -- Она вам рассказывала?!
  -- А как же! Ну, и дела! - старик встал. - Удивил ты меня, сын мой, обдумать я должен. Пошли в дом, чаю попьем.
   Во время вечерней трапезы выяснилось, что все семейство Ювеналия (в миру Андрес Йообик): дочь Айно, ее сын Тоомас и его жена Линда с пятилетним сыном Яаном - правнуком Ювеналия, отбыли неделю назад на побережье в дом отдыха. СССР разваливался, и заводские профсоюзы становились все добрее и лояльнее к рабочему, особенно, если он эстонец, вот и выдали вдруг путевки на всю семью. Через неделю они должны вернуться. Все эти новости Елена буквально вытягивала из Ювеналия, тот отвечал отрывисто и коротко, то и дело, поглаживая свою бороду.
  -- Георг, - шепнула она, глядя на глубоко задумавшегося батюшку, - ты что, все ему рассказал?!
  -- Не все. Только то, кто я и кто нас преследует.
  -- Ну, ты даешь!
  -- Пришлось. Батюшка с меня клятву на кресте взял, не смог утаить.
  -- Хватит шептаться! - прервал их бас Ювеналия. - Я размышления завершил и готов принять твою правду. Но скажи мне, Георг, даже если ты один из них, то почему тебя преследуют твои соплеменники?
  -- Нет, батюшка, они мне не соплеменники, они чуждые и холодные, духом и телом. Наши преследователи входят в состав Темной Империи. Они не веруют в божью благодать, хотя знают, кто он и что он есть. Исполненные гордыней, они хотят обойти проклятие божье, лишившее их потомства.
  -- Ну, хорошо, а ты тут при чем?
  -- Они считают, что я ключ к их возрождению.
  -- Ты?! - Ювеналий откинулся на спинку стула и озадаченно тряхнул головой. - Да чем ты можешь им помочь?!
  -- Я ни чем. Им нужен ни я, а отметина Сатаны на моей ауре. Этим кусочком тьмы они надеются заменить искру божью.
  -- Но это невозможно!
  -- Я знаю, и мои друзья знают, но объяснить арианцам, что они ошибаются невозможно, они мыслят по-другому.
  -- А нельзя им всучить эту твою отметину, пусть с ней маются, раз у них все равно ничего не получится?
  -- Ни в коем случае, батюшка! - вскричала Елена. - Они начнут мучить Георга, как же иначе они смогут получить к отметине доступ?!
  -- Леночка, спасибо за защиту, но страшны не мои мучения, что я значу для жизни вселенной?! Страшно, что пятно тьмы, - это проход нечистому в наше пространство, это разрушение и смерть для окружающего мира. Я не знаю, почему и каким образом это пятно удерживается в моей ауре и не увеличивается, но от него нужно избавляться.
  -- И как же ты собираешься это делать?
  -- Не могу сказать, батюшка Ювеналий, прости.
  -- Ладно, не говори, я за тебя помолюсь. Ты мне вот что скажи, как там во вселенной, в бога веруют?
  -- А как же, обязательно.
  -- И молитвы творят?
  -- Да, бывает.
  -- Грешат?
  -- Да, не без этого.
  -- Странно, ты же говорил, что они о боге знают, зачем же грешат, коли знают?!
  -- Гордыня, батюшка, плюс могущество великое, оттого и пренебрежение к всевышнему рождается.
  -- Понятно, искушение всегда было и будет, на то нам покаяние и дается. Георг, ну, а Христа, господа нашего, во вселенной знают?
  -- Нет, батюшка, пока не знают.
  -- Да, как же так?!
  -- Батюшка Ювеналий, - вмешалась Елена, - но ведь и бога единого только евреи в начале познали. Надо просто рассказать всем о жертве Иисусовой.
  -- Это правильно, - Ювеналий пристально посмотрел в глаза Проквусту. - Сын мой, Георг, обещай мне, что истину о Христе проповедовать будешь! Тогда молиться за тебя буду непрестанно.
   Проквуст растерялся, он никак не рассматривал себя в роли проповедника. Он кивнул священнику и попросил отправить его спать. Ювеналий отвел его в небольшую гостевую комнатку и, погрозив пальцем, предупредил:
  -- Смотри, в моем доме блуда не потерплю!
   А Георг и не помышлял об этом. Последний разговор лег вдруг на него такой тяжестью, что, казалось, стало трудно дышать. Он почувствовал, что коротким кивком согласия с простыми словами земного священника взвалил на себя неподъемную ношу, отказаться от которой, было невозможно, а нести предстояло до конца дней своих. Что я наделал, вопрошал себя Проквуст, как смел я, согласится, не будучи сам до конца уверен?! Он верил в господа единого, но так и не нашел окончательный ответ о Христе. Кто он, миф, ставший явью, или человек, ставший мифом? Проповедуя о нем, надо нести веру свою, а было ли ее у него в достатке?!
   В дверь тихо постучали.
  -- Да, - облегченно откликнулся Георг.
   Дверь отворилась и в комнату впорхнула его Леночка, а за нею в проеме возник силуэт Ювеналия. Девушка присела на кровать и обняла Проквуста.
  -- Милый! Батюшка нас готов повенчать!
   Георг сел на кровати и схватив руки любимой, принялся их целовать.
  -- Это правда? - спросил он у Ювеналия.
  -- Да разве ей откажешь! - проворчал старик. - Вцепилась в меня крепче волкодава. Я ей говорю, не могу без родительского благословения, а она и слышать ничего не хочет. Вот, пришли к тебе сказать, что завтра в Свято-Троицкий храм в Тюри едем, я договорюсь о таинстве, если бог поможет. Так что скажешь, жених?
  -- Я счастлив, батюшка, лишь корю себя, что не сам попросил о том!
  -- Ну, что ж, благодари свою суженную.
   Георг и Елена слились в долгом поцелуе.
  -- Ну, все, хватит, спать пора, - Ювеналий шагнул и, взяв девушку за руку, оторвал ее от Проквуста. - Молите господа, чтобы завтра вас навеки соединил, если души врозь жить не могут.
   Дверь закрылась. Проквуст вновь остался наедине со своими мыслями, но теперь они были легки, воздушны, и прежняя тяжесть не казалась больше обузой, напротив, он внутренне отбросил всякие сомнения, жертва Иисуса в любом случае достойна вселенского признания. Даром что ли вокруг Земли столько цивилизаций крутится? Они ищут здесь то, не зная что, вот он им и подскажет, где возможно прячется истина, лишь бы господь его от черной скверны избавил.
   Сон наваливался с неимоверной скоростью. На самой грани сознания Георг успел крикнуть в темноту под веками: "Верес!", и тут же увидел себя лежащим на зеленой поляне, окруженной березами. Он зажмурился от яркости разлитого вокруг солнечного света.
  -- Ты звал меня? - раздалось из-за спины.
   Проквуст обернулся, сзади на деревянной резной скамье восседал господин Смит собственной персоной со своей неизменной тростью.
  -- Звал.
  -- Я пришел, - Дух махнул тростью, перед ним возникла еще одна скамья. - Садись.
   Проквуст сорвал травинку, растер ее пальцами, понюхал. Потом поднялся и уселся перед Духом.
  -- Пахнет?
  -- Ага! Чудесно пахнет, зеленой свежестью и солнечным ветром.
  -- Ну, ты просто поэт! Впрочем, не будем отвлекаться, расскажи о последних событиях. Я ведь в гостиницу даже не заходил, до того темные в ней наследили.
  -- А с Сергеем все в порядке?
  -- С охранником? Все нормально, если не считать, что он теперь нашпигован.
  -- Понятно. Жаль, хороший был парень.
  -- Не расстраивайся, он им и остался, они же тебя ищут, им он не нужен.
   Проквуст отряхнул ладони и принялся рассказывать о последних событиях. Дух внимательно слушал, время от времени, постукивая тростью по земле. В конце рассказа Георг поведал ему о том, что завтра венчается и о том, что земной священник назначил его вселенским миссионером.
  -- Что ж, поздравляю, - ухмыльнулся Дух, - женитьба тебе не помешает, да, и поручение попа мне очень нравиться. Сам я до этого не додумался.
  -- До чего? - не понял Проквуст.
  -- До простой мысли, которую я искал, а ты принес. Видишь ли, я в общей сложности уже не одну сотню лет ищу ответ, что, собственно, особенного в этой периферийной планете и теперь ты вдруг запросто приносишь такое откровение!
  -- Простите, Смит, но я до конца тебя все равно не понимаю. Перед тем как сюда направиться, я долго разговаривал с Чаром, и он мне рассказал о точке бифуркации, сосредоточенной на Земле. Дракон говорил, что грядут изменения вселенского масштаба, и они начнутся отсюда, поэтому и избавления от сатанинского шрама я прибыл искать именно сюда. Но я не понимаю, почему пожелание священника, пусть даже очень хорошего и достойного человека, так вас взволновало.
  -- Георг, так ты не понял, чего он от тебя хотел?!
  -- Ну, почему же? Он взял с меня обещание проповедовать Иисуса Христа за пределами Земли.
  -- И ты дал такое обещание? - Дух подался вперед, вдавив своим телом трость в грунт.
  -- Да, так получилось....
  -- Ты пообещал нести миссионерское бремя, не будучи до конца уверенным в его истинности?!
  -- Выходит, что так, - после паузы ответил Проквуст. - И это меня страшно гнетет.
  -- Нет, ты все-таки остался мальчишкой, - Смит усмехнулся. - Обмануть ты не можешь, а выполнять обещание не в состоянии?
  -- Вы очень точно выразили мое состояние.
  -- Ладно, Гора, не переживай, ты не ошибся, дав свое обещание. Я свидетельствую, что Иисус не миф, а реальный человек, погибший на кресте ради спасения многих. Ты смело можешь объявить вселенной хотя бы об этом.
  -- Вы видели Христа?!
  -- Нет, - грустно покачал головой Дух. - Этого не довелось. Но я жил в Иудее в его времена, торговал пергаментом, чернилами, был по-своему счастлив. Ко мне в лавку часто заходил человек по имени Иуда, он был родом из города Кериота. Очень приятный молодой человек, искренний, не умеющий лгать. Мы с ним часто мило беседовали. Однажды я его спросил, зачем ему столько пергамента, и он, подумав, честно признался, что описывает встречи со своим Учителем, Иисусом из Назарета. Тогда-то я и услышал впервые о будущем Христе.
  -- И вы не пошли к Иисусу?!
  -- Нет, - Смит пожал плечами. - Видишь ли, Георг, во все свои земные воплощения, я бывал очень разным человеком, и мое пробуждение случалось в разном возрасте. Иногда я вспоминал себя молодым, а иногда уже преклонным старцем. До сих пор не могу найти каких-либо закономерностей в этом, кроме версии о промысле божьем. Видимо, он и меня включил в круговорот коррекций, поэтому я лишь следую собственному року. До той поры, пока я обычный человек, я не в состоянии определить очередную коррекцию. Только потом, после осознания себя, вспоминая и сравнивая, я постигал прямое божественное вмешательство в историю человечества.
  -- И вы можете привести конкретные примеры?!
  -- Конечно! Когда-нибудь, я расскажу тебе обо всем подробно. А тогда, в Иудее, я был зрелым сорокалетним человеком, имеющим семью, достаток. Георг, я был обычным для тех времен обывателем, как, по-твоему, я должен был относиться к восторженным волшебным рассказам юноши?
  -- Думаю, скептически.
  -- Именно так и было. Зато я хорошо относился к нему самому, тем более что он всегда щедро платил за мой товар, поэтому я слушал его с интересом и ничем не выражал недоверия. А однажды он пришел ко мне ранним утром весь в слезах. Я принялся его расспрашивать и утешать, а он только лил слезы и качал головой. Наконец, горе, видимо, переполнило его, и он признался, что должен предать своего любимого человека - Учителя. Я удивился, спросил, зачем он это будет делать, если не хочет?! А он опять расплакался и сказал, что приносит себя в жертву ради еще большей жертвы. Я сказал, что не понимаю его, а он ответил, что ему ночью было видение. Ему явились два сияющих неземным светом ангела и обязали его предать своего Учителя, ясно сказав, что тем самым он выдает его на смерть и поругание. Я же его любимый ученик, - кричал Иуда, - Иисус и отец мне, и брат, и друг, что он подумает обо мне, что подумают все остальные?! Ну, почему у меня потребовали отдать не мою жизнь, а честь?! После этого его слезы вдруг высохли, а в глазах появилась обреченная решимость. Иуда тихо сказал, что выполнит свое предназначение, пусть даже его проклянет всяк живущий сейчас и живущий после. Потом он посмотрел на меня и сказал: не уходи никуда, я принесу тебе свои записи, спрячь их. Уже выходя из лавки, он повернулся и добавил: знаешь, что самое страшное? То, что я могу спасти друга, но предам бога, - Дух замолчал, задумавшись.
  -- Смит, - вернул его из воспоминаний Проквуст, - Иуда принес свои записи?
  -- Нет, больше я его не видел. Только через несколько дней я узнал о самозванном царе иудейском, распятом на кресте. А потом пошли слухи о его воскрешении. Так что, Георг, Иисус не миф, он был человеком!
  -- А стал ли он богом, действительно ли воскрес?
  -- Ты хочешь сказать: был ли он изначально богом? Тебе ли, выпускнику школы Церкви Рока не знать, что богом нельзя стать, им можно только быть?!
  -- Ну, хорошо, я сказал не так, но все-таки: воскрес или нет?
  -- А вот это уже, Георг, должен быть твой личный выбор! Ты ведь к нему за помощью собрался, не так ли?
  -- Так.
  -- А как же без веры?
  -- Без веры нельзя.
  -- Ну, так уверуй! Тогда и проповедовать не будет в тягость.
  -- Легко сказать, это то же самое, что заставить себя полюбить!
  -- Думаю, что это и проще и труднее одновременно. Следуй своему пути, Гора, и ты обретешь истину.
  -- Спасибо, Смит, мне стало легче и яснее.
  -- Хорошо, я рад тебе помочь. А теперь слушай: послезавтра в три часа ночи ты с Еленой должен стоять на дороге, напротив своего хутора. За вами приедет большая и красивая американская машина, водитель передаст тебе заграничные паспорта и авиабилеты. В них уже открыта виза в Мексику. Вещи с собой не берите, я вам багаж подготовлю.
  -- Смит, как вы все это проделываете? Мне порою, кажется, что вы могущественны, словно джин из восточной сказки!
  -- Спасибо, Георг за добрый отзыв, мне приятно. Что касается моих возможностей.... Как бы тебе объяснить? - Дух замолчал, собираясь с мыслями. - Понимаешь, я так часто и давно живу на этой планете, что уже имею круг своих почитателей и последователей. Нередко это весьма влиятельные люди или не менее влиятельные их потомки. Когда-нибудь мы еще поговорим на эту тему. Теперь о вашем путешествии: вы едете в Санкт-Петербург.
  -- Куда? - удивился Проквуст.
  -- Ты что, не слышал?
  -- О чем?
  -- О референдуме. Все, считай, что Ленинграда больше нет. Впрочем, разве это важно? Главное, что около часа дня вы должны быть в аэропорту Пулково. Кстати, о деньгах: оставь себе триста долларов, от остальных, те, что не истратил, избавься.
  -- Что значит, избавься?
  -- Тебе границу с такой суммой пересекать нельзя, понятно? Деньги можешь отдать кому угодно, это неважно. Я надеюсь, что вы сможете проскользнуть незаметно, граница с Россией до сих пор фактически отсутствует. В Дюссельдорфе будет пересадка, я проконтролирую ваше прибытие. А теперь возвращайся.
   Смит встал и подал Проквусту руку. Георг удержал его ладонь.
  -- Подождите, Смит, мне кажется, что мы не договорили.
  -- О чем именно, Георг?
  -- Вы упоминали об откровении, которое я вам принес, но я так и не уяснил, в чем оно состоит!
  -- Не расстраивайся, Гора, придет время, и ты все узнаешь. Удачи тебе. Кстати, отец Елены чист, я проверял, у него от природы сверхчувственные способности, зато его вторая супруга Марта носит в себе арианский жучок. Думаю, что он вас завтра непременно благословит. Надеюсь, Елена будет рада.
  -- Еще как! Но Смит, как же он узнает?!
  -- Узнает! Ты забываешь, что я лучший специалист по снам!
  -- А как же Марта?!
  -- О Марте не волнуйтесь, она к маме в деревню уехала.
  
  

***

   Андрес Кукк провел сегодняшний понедельник в хлопотах. Хелена очень хорошо поработала, все было в порядке, но пока заменить его полностью не могла. За неделю накопилось немало текущих забот, которые мог решать только он сам. В квартире никого не было. Жена все еще гостила у мамы. Наверное, обиделась на меня за то, что уехал надолго, подумал он и усмехнулся, ничего, отойдет. Не найдя дома дочери, Андрес не очень-то удивился, Хелена была взрослая девушка и нередко ночевала у подруг. Он твердо был уверен, что его Хеленочка никогда не допустит ничего недостойного, а раз так, то пусть веселится, пока молода и свободна. Кукк покопался в записной книжке и подошел к телефону.
  -- Алло? Это госпожа Айно? Очень приятно, здравствуйте. Вы не скажете, моя Хелена не у вас? Что, поехали с Юлле заниматься пропагандисткой работой? Вот врушки, наверняка, сбежали с парнями кататься на машинах! Вы им верите? Ну, тогда я не прав. Когда обещали быть? Во вторник или среду? Очень хорошо, спасибо и до свидания.
   Андрес положил трубку, потянулся так, что суставы хрустнули, и побрел в ванную. Весь недельный недосып, радость общения и ежедневная выпивка навалились на него вдруг враз. Сил разве что и оставалось, привести себя в порядок и в кровать. Как же хорошо бросить усталое тело в чистую постель, утонуть в мягкости подушки....
   Он открыл глаза и тут же их зажмурил, потер кулаками. Опять открыл. Что за наваждение?! Он лежал в траве, а вокруг шумели листвой березы. Кукк приподнял голову. Час от часа не легче! Напротив него сидел на скамье и улыбался тот назойливый иностранец, который сегодня так горячо благодарил за ужин, что даже обнял его. Кукк подобные фамильярности не любил и с клиентами не сближался больше, чем необходимо для ведения бизнеса, поэтому этот, с тростью, его просто взбесил. Как он там представился? Ах, да, Смит. Правда, надо отдать должное, заплатил он щедро.
  -- Здравствуйте, дорогой Андрес. Будьте любезны, поднимайтесь и присаживайтесь напротив.
   Кукк встал и изумленно застыл, иностранец слегка двинул тростью и перед ним возник накрытый изысканными блюдами стол, вместо скамьи появились два стула с резными деревянными спинками.
  -- Вы меня сегодня так приятно накормили, что я решил ответить вам тем же. Садитесь, - Дух откупорил бутылку и разлил красное вино. - Давайте, выпьем за встречу.
   Кукк вздохнул: опять пить! Но отказывать было как-то неудобно. Он сел, молча поднял бокал, пригубил вино. Вкус был изумительный!
  -- Как вино?
  -- Сказочное!
  -- Вы попали в точку, мистер Кукк, - Дух повел головой. - Вас не удивляет этот интерьер?
  -- Конечно, удивляет. Последнее, что я помню: я лег спать в своем доме.
  -- А вы и сейчас там.
  -- Как это понимать?
  -- А очень просто: вы уснули, а я зашел к вам в сон и пригласил в свой.
  -- Разве такое возможно?!
  -- Такое не все могут, это редкий дар: управлять снами.
  -- Удивительно, - проговорил Андрес и машинально отхлебнул вина. - Господин Смит....
  -- Можно просто Джон.
   Кукк кивнул и недоуменно огляделся.
  -- Вы хотите сказать, что все это мне снятся?!
  -- Да. Согласитесь, не отличить от реальности.
  -- А как же запахи, Джон? Я где-то читал, что во сне можно пережить многое, там только запахов нет.
  -- Врут. Все дело в старании. Андрес, можно я вас буду так называть?
  -- Пожалуйста, никаких возражений.
  -- Угощайтесь! Вы можете вкусить здесь все, получить изысканное удовольствие, а самое главное, ни на грамм не поправиться!
  -- Что ж, не откажусь, ну учтите, Джон, я сам ресторатор и толк в еде знаю!
  -- Сочту за честь узнать ваше мнение.
   Некоторое время они ели. Вернее ел Андрес, а Смит в основном потягивал вино.
  -- Да, - тяжело вздохнул Кукк, - давно так не чревоугодничал. - Он хитро посмотрел на Духа. - Мистер Смит, а теперь скажите честно, что вам от меня нужно?
  -- Ваше профессиональное мнение об этом столе.
  -- Джон, бросьте! Стол великолепный, блюда невероятно вкусные, но ведь не за этим вы пришли ко мне в сон?
   Кукк умолк, давая возможность ответить Смиту, но тот лишь улыбался.
  -- Молчите? А может быть вы демон искуситель?! - эта мысль, внезапно пришедшая Кукку в голову изрядно его взбудоражила.
  -- Ну, что вы, Андрес! Успокойтесь, я не нечистая сила.
  -- Перекреститесь!
  -- Пожалуйста!
  -- А почему вы креститесь наоборот?!
  -- Что значит, наоборот, я всегда так крещусь!
  -- То есть вы католик?!
  -- Нет, я протестант, но какое это имеет значение?
  -- Для меня имеет!
  -- Андрес, неужели вы настолько нетерпимы, что не хотите даже разговаривать с таким же, по сути, христианином?!
  -- Да нет, почему же, - смутился Кукк. - Я готов разговаривать с кем угодно, моя вера все равно непоколебима. Скажите, Джон, а к какому реформаторскому течению вы относитесь?
  -- Я принадлежу к англиканской церкви. Слышали о такой?
  -- А как же! Они у нас в Эстонии миссию открыли.
  -- А вы откуда знаете?!
  -- В православную церковь хожу, проповеди слушаю.
  -- Понятно. Но, уважаемый Андрес, я не собираюсь, вести теологические споры, я вам просто принес новости.
  -- Какие новости? - насторожился Кукк.
  -- О Елене....
  -- Что с Хеленой?!
  -- Ничего плохого, что вы вскочили, Андрес?! Ваша девочка жива и здорова, просто она завтра венчается.
  -- Что значит, венчается?!
  -- Замуж выходит.
  -- За Маргуса?
  -- Нет, За Георга Ратаса.
  -- Что?! - у Кукка дыхание перехватило от возмущения. - За моего бывшего официанта?!
  -- Но он же вам нравится.
  -- Голь перекатная....
  -- Зато человек хороший.
  -- Да, это верно.... Джон, а что это вы так за него ходатайствуете?! Он что, тоже протестант?
  -- Ну, что вы, Андрес?! Георг православный, но при этом он все равно мой давний друг. Он мне говорил, что очень переживает из-за невозможности получить ваше благословение.
  -- А с чего он взял, что я его дам?
  -- Но вы же знаете, что Елена не любит Маргуса.
  -- Это кто же вам сказал?
  -- Ваша дочь.
  -- Да? - Кукк задумался. - А почему она сама мне не позвонила?
  -- На хуторе Ювеналия нет телефона.
  -- Так они там?!
  -- Да.
  -- И этот иуда принял их и собирается венчать?!
  -- По их великому настоянию.
  -- Да, что за спешка такая?!
  -- Их преследуют.
  -- Кого, Хелену?!
  -- И ее тоже.
  -- Да что же она такого совершила, чтобы ее преследовали?!
  -- А разве гонениям подвергают только тех, кто заслуживает?
  -- Это верно. Но все-таки, кто их преследует?
  -- Зло. Вернее те, кто, желая себе добра, намерены впустить его в наш мир.
  -- А вы голову мне не морочите?
  -- Зачем?
  -- Ну, я не знаю, может, вы маньяк?
  -- Господи, как же вы похожи со своей дочерью! Андерс, вы же верите в бога, не так ли?
  -- Конечно!
  -- Значит, вы не должны исключать наличие зла.
  -- Так-то оно так, - засомневался Кукк. - Но одно дело жизнь, другое -дьявольские козни, я всегда представлял их отвлеченно, как бы в параллели к нашему обычному существованию.
  -- И напрасно. Дьявол всегда себя прячет.
  -- Джон, я....
  -- Простите, Андерс, но я не могу вам рассказать больше того, что сказал. Поверьте, это для вашей же безопасности, не хватало, чтобы мне пришлось еще и вас прятать!
  -- Неужели все настолько серьезно?
  -- Более чем.
  -- И уже ничего нельзя изменить?
  -- Нельзя.
  -- А чем я могу помочь?
  -- Моральной поддержкой, своей любовью.
  -- Скажите, Джон, что со мной происходит, почему я столь легковерен? Вот вы рассказываете жутко странные вещи, а я вам верю. Это что, гипноз?
  -- Ни в коем случае! А то, что вы назвали легковерием, на самом деле доверие двух хороших людей. Не надо иронично улыбаться, я говорю не ради хвастовства, я лишь констатирую факт. Понимаете, во сне человек теряет оковы тела, ему труднее спрятать дурное в себе, все как бы наружу вылезает, иногда самое сокровенное. Я чувствую, как ваш здравый смысл сопротивляется услышанному, поэтому кое-что еще поясню. Вы никогда не замечали, что в вас есть некоторые необъяснимые способности? Например, при первой встрече вы можете определить, скажем, так, качество человека, хороший он или плохой, добрый или злой. Скажите честно, это ощущение вас хоть раз в жизни подвело?
  -- Если честно, то, нет.
  -- Вот видите! Да, кстати, не посвещайте вашу супругу Марту в суть нашего разговора.
  -- Но она должна узнать о свадьбе дочери!
  -- Андерс, соврите что-нибудь, оттяните время, чем позже она узнает, тем спокойнее будет Елене, - Дух остановил Кукка. - Не надо больше ничего спрашивать, просто сделайте, то, что я прошу. Не просто прошу, а очень прошу!
  -- Ну, хорошо.... - неуверенно начал Андерс.
  -- Отлично! Будем считать, что вы мне дали честное слово. - Смит встал. - Мне было очень приятно с вами побеседовать, но вам пора просыпаться, иначе вы не успеете в Пайду.
  -- А мы еще увидимся когда-нибудь? - спросил Кукк, пожимая протянутую руку.
  -- Возможно.
   Все исчезло, Андерс раскрыл глаза и уставился в темноту ночной комнаты.
  -- И присниться же такое?! - он взглянул на часы. - Еще и двух нет, можно вволю выспаться.
   Он уже собирался перевернуться на другой бок, как вдруг у него в голове вспыхнуло: а если это правда!
  -- А что, - вслух заговорил Кукк, - вещие сны бывают. Нет, я теперь все равно не усну. Поеду, в крайнем случае, Ювеналия навещу.
   Он прибыл на хутор ранним утром. С шумом ворвался в дом, усиленный оглушительным троекратным лаем псов на дворе, так что будить никого не пришлось. Кукк и Ювеналий обнялись. На веранду выглянула Елена.
  -- Так ты все-таки здесь! - тихо проговорил Андерс и, повернувшись к дочери, взял ее за дрожащие от утренней свежести плечи, пристально посмотрел в глаза.
  -- Хелена! - голос Андреса звучал строго. - Что происходит, почему ты здесь, почему мне ничего не сказала?!
  -- Папа, поверь мне, я не могла. Я собиралась завтра, то есть сегодня тебе позвонить.
  -- О чем, о том, что собралась венчаться без моего благословения?!
  -- Но папа.... - больше девушка не могла произнести ни слова и в ужасе замолчала.
  -- А ты, тезка, - Кукк повернулся к столь же изумленному Ювеналию, - мало, что родственник, старый друг, называется! Как ты мог?!
  -- Андрес, прости, если обидел, но меня убедили, что так нужно. Но объясни, наконец, кто тебя надоумил сюда приехать?!
  -- Ладно, повезло вам всем, всех прощаю! - толстый Кукк сгреб Ювеналия и дочь в охапку. - Вы не поверите, мне ночью приснился вещий сон, в котором мне сообщили, что Хелена сбежала от выбранного мною жениха, и прибыла с другим к тебе в дом, и что ты собираешься их венчать!
  -- Папа, мы с Георгом больше не хотим разлучаться!
  -- А это не тот ли перекати колесо (фамилия Ратас по эстонски означает колесо), который, даже не попрощавшись, сгинул бесследно?!
  -- Да, господин Кукк, это я, - Проквуст раскрыл дверь и вошел в комнатку. - Поверьте, если бы не исключительные обстоятельства, я бы никогда так гадко не поступил. Кстати, давайте уйдем с веранды, а то Леночке холодно.
   Елена и Георг пили чай на кухне в одиночестве, потому что Андресы вот уже полчаса разговаривали наедине. Проквуст с замиранием сердца ждал их решения, он очень боялся потерять Леночку. Наконец, дверь открылась, и вошел батюшка.
  -- Все решено! - объявил басом Ювеналий, отец вас готов благословить, идите, он ждет.
   Им повезло во всем. Храм утром был открыт и не занят, Ювеналий легко договорился о проведении обряда. После венчания они закупили всякой вкусной снеди и на волге Кукка понеслись обратно на хутор. Загнав машину во двор, он по-хозяйски отправил молодых отдыхать, а сам занялся приготовлением праздничного стола. Ювеналий помогал ему, чем мог. После был обед с тостами и горячими пожеланиями. Оба Андреса украдкой вытирали слезы. Георг и Елена были словно в дивной сказке и им казалось, что за этим свадебным столом сидят не двое пожилых людей, а целая куча друзей, родственников и знакомых. Они смеялись, строили планы. Незаметно подкрался поздний вечер, и поэтому пришлось сказать, что сегодня ночью они уезжают.
  -- Куда это?! - возмутился тут же погрустневший Кукк.
  -- В Мексику, - ответил Проквуст.
  -- Надолго? - пробасил Ювеналий.
  -- На месяц, батюшка.
  -- Ничего себе! - Кукк всплеснул руками. - И на какие же средства организована такая поездка?! Насколько я помню, дорогой зять, ты весь год работал на меня и вряд ли твоих доходов достаточно для такой поездки.
  -- Вы правы, уважаемый Андрес. Деньги получены мною от моих друзей, которые помогают решить возникшие проблемы. Кстати, я прошу вас принять некоторую сумму, в том числе и те деньги, которые мною заработаны в вашем ресторане.
   Проквуст выложил на стол толстую пачку долларов и подвинул ее к тестю.
  -- Нет, Георг, я не могу принять от тебя деньги!
  -- Но почему?!
  -- Потому что это уже ваши общие средства. Елена! - повысил голос Кукк. - Даже не уговаривай меня!
  -- Хорошо, а если я предложу вам эти средства в качестве инвестиции в ваш ресторан?
  -- Инвестиции? - Андрес задумался. - Это меняет дело. Сколько здесь?
  -- Точно сказать не могу, вы сами посчитайте, ладно?
  -- Ты или совсем простак, - покачал головой Кукк, - или очень хитрая лиса! Ладно, деньги беру. Не сомневайся зять, все посчитаю и на всю сумму дам тебе долю в моем ресторане. Согласен?
  -- Конечно!
   Молодожены все-таки умудрились выкроить время для сна, а Андресы так и просидели полночи за столом, беспрерывно о чем-то разговаривая. Прощались во дворе хутора, Проквуст не разрешил сопровождать их до дороги, тем более что вещей у них практически не было. Они расцеловались и двинулись по еле видимой тропинке. Машина, большая иномарка, уже стояла с выключенными фарами. Они подошли и сели. Водитель включил свет в салоне, обернулся, и удовлетворенно кивнул. Свет выключился, и машина тут же тронулась в путь. Начало пути Георг помнил смутно, потому что они с Еленой сразу же заснули, а когда открыли глаза, было уже утро. Машина шла плавно, игнорируя мелкие выбоины и слегка раскачиваясь на ямах покрупнее. Водитель заметил, что Проквуст проснулся и остановился у первого же приличного кафе. Георг разбудил жену.
   Когда они возвращались, Проквуст заметил, что у машины красные номера.
  -- Так это же дипломатическая машина! - Сообразил он. - То-то на постах ГАИ честь отдавали.
   Видимо благодаря этим "волшебным" номерам они ехали спокойно, ни один постовой милиционер не рискнул остановить дипломатическую машину, тем более в эту пору их видели на автотрассах нередко. Еще одна великая империя распадалась, и дипломаты многих заинтересованных стран старались отщипнуть от нее что-нибудь полезное для своих правительств. Молчаливый водитель шикарного лимузина за всю дорогу не произнес ни слова. Всего лишь раз, в самом начале, когда Елена уже спала в объятиях своего мужа, утомленная последними событиями, Проквуст спросил водителя по-русски, не хочет ли тот перекусить, тот молча посмотрел в зеркало заднего вида, и красноречиво прижал палец к губам. Вообще-то это устроило и Георга, и он спокойно заснул. Проехали Ивангород. В перерывах между дремотой, молодожены украдкой целовались и изучали свои новые документы. Теперь они стали Еленой и Григорием Ивановыми. Проквуст пошутил, что Смит оказался не слишком оригинальным при выборе фамилии, на что Елена заметила, что как раз такие фамилии самые безопасные.
   Часы в пути шли быстро и дорога до Ленинграда (или Санкт-Петребурга?) не показалась утомительной. Еще два раза водитель останавливал машину возле самых шикарных и, как правило, пустынных, ресторанов, в которых все молча пили кофе или перекусывали, и, не задерживаясь, отправлялись дальше. Проквуст сделал вывод, что эти остановки не были случайными, поэтому он не стал спрашивать, где их будут высаживать, доверившись молчаливому соратнику Смита.
   Солнечным ранним утром они въехали на территорию аэропорта. Машина не поехала прямо к зданию, хотя вряд ли кто-либо, воспрепятствовал ее дипломатическому статусу, а благоразумно затерялась среди плотно забитой автомобилями стоянки. Елена и Георг вышли из машины, водитель достал из багажника две большие, плотно набитые, сумки, вручил их им и, сказав коротко бай-бай, немедленно растворился на своем автомобильном крейсере. Не привлекая внимания, молодожены дошли до здания аэропорта, покопались в содержимом сумок и без помех прошли таможенный контроль. И вот теперь они летели в самолете Аэрофлота. Советский Союз остался позади.
  -- Смотри, Гриша! - толкнула Елена Георга.
   Она указала в иллюминаторе на далекую, сверкающую даже среди разлитого по небу солнечного света, точку.
  -- Что это? - спросила она испуганно.
   Проквуст отложил газету и всмотрелся. Точка могла быть и простым бликом.... Нет, она вела по-другому. Он шепнул Елене на ухо, и та послушно прошла в хвост самолета, вернувшись тогда, когда он пересел на ее место у окна. На душе у Георга было неспокойно. Он уже точно установил, что точка не была световым бликом, потому что изредка меняла траекторию полета. У него уже не оставалось сомнений, что это НЛО, в случайности он не верил. Если это корабль арианцев, то надо быть готовым ко всему, здесь в небе, они с Леночкой были очень уязвимы. Как же они все-таки так плотно идут по их следу?! Проквуст прильнул к окну и сфокусировал взгляд на далекой точке. Мгновенный переход и вот она совсем рядом.... Он откинулся на спинку кресла.
  -- Что это, любимый?
  -- Это арианский корабль, - Георг повернул голову к жене. - Леночка, я сейчас сделаю вид, что уснул, ты должна попросить у стюардессы плед и накрыть меня. Понимаешь, я не должен привлекать внимания.
  -- Хорошо.
   Проквуст откинул спинку, улегся на кресле полубоком, закрыл глаза и застыл. Минуты текли, а он все никак не мог навести порядок внутри себя, мысли беспокойно скакали вокруг опасений за Леночку, а он обязательно должен был усмирить этот хаотичный танец. Вот он почувствовал, как заботливые руки укрыли его пледом, и сразу же все успокоилось. Георг остановил мысли, выключил слух, отодвинул от себя мрак под веками. Он должен был, сейчас перерасти его, выйти за пределы себя, ощутить полет авиалайнера, принять упругий напор воздушных струй, опереться крылом на них.... Шаг за шагом (как же трудно, совсем отвык!) сознание послушно тянулось за тонкой солнечной ниточкой, ведущей наружу. Проквуст еще не знал, что будет делать, просто делал то, что зрело глубоко в недрах его подсознания. Главное, не думать, главное, не думать, и даже не думать о том, что не надо думать! Вот посветлело. Георг увидел, что в креслах вокруг него сидят полупрозрачные люди, вокруг которых разноцветными огнями мерцала их аура. Но вот и эта картина позади, сейчас он уже снаружи, он несет их всех внутри себя, бережно и заботливо уберегая от окружающего холода и многокилометровой глубины под ногами. А теперь самое главное! Проквуст напрягся и представил вокруг себя, такого большого, как весь самолет, блестящее золотой яйцо, состоящее из него самого, его запаса солнечного огня и из окружающего света, щедро изливаемого светилом. Светлая паутинка текла из глаз и сердца Георга, объединялась с солнечными ничейными струями снаружи и ткала вокруг самолета непроницаемую завесу. Он должен был прикрыть собой этот лайнер, укутать его в свое собственное пространство, вырезать его из здешнего бытия, создать для него свое собственное, куда не будет доступа ни своим, ни чужим.
   Елена не трогала Проквуста, боясь отвлечь его от какой-то титанической работы, но даже на расстоянии она ощущала, какого чудовищного напряжения это стоило ее мужу. Она заглянула в иллюминатор, облака за окном исчезли, а небо посерело. Ей стало страшно, но она держалась, и только молилась беззвучно, прося у господа помощи и защиты. Минут через пятнадцать забегали стюардессы. Натянуто улыбаясь, они скользили мимо кресел и глаза их тонули в растерянности. Один раз мимо прошел пилот, потом вернулся обратно в кабину. Краем уха Елена услышала: связь пропала, однако двигатели работали все также ровно, и самолет летел прежним курсом. Значит, можно не беспокоиться? Но над сердцем все равно вился холодок страха. Елена сжала кулаки и зашептала: все будет хорошо, ничего не бойся, все будет хорошо.
   Прошел час, самолет начал снижаться, Георг зашевелился и откинул плед. Он тяжело дышал, по лицу струился холодный пот.
  -- Милый, как ты себя чувствуешь?!
   Проквуст измученно улыбнулся.
  -- Уже лучше, любимая. Все в порядке. Они улетели.
  -- Как тебе это удалось?! - зашептала Елена.
  -- Не знаю. Кажется, я сумел спрятать самолет.

***

  -- Гриша.
  -- Да, любимая. - Проквуст взял в руки нежную ладонь жены и прислонил к губам. - Господи, как же приятно произносить это простое слово: "любимая"!
  -- А почему мы летим именно в Мексику?
   Георг непроизвольно сжал руку Елены и украдкой оглянулся. Вроде бы никто не отреагировал. Но на всякий случай, надо было подыграть.
  -- Леночка, мы летим туда, потому что там живут древние толтеки. Их жрецы умеют проскальзывать между богом и дьяволом.
  -- Разве это возможно?
  -- Вот пусть они нам и расскажут, если встретим.
   Самолет вынырнул из-под облаков, ослепительно белых сверху и серо-грязных снизу. Елена и Георг с интересом рассматривали гигантское сооружение, сверкающее в лучах заходящего солнца бесчисленными окнами.
  -- Господи, какой же он огромный! Смотри, Гриша, аэропорт, словно гигантский паук!
  -- Да, очень похоже.
   Лайнер благополучно приземлился в аэропорту Дюссельдорфа. Они налегке, не торопясь, пошли по коридору для транзитных пассажиров. Посреди длинного перехода двигался плоский эскалатор, они с удовольствием встали на него.
  -- Умеют строить, не так ли? - раздался сзади знакомый голос.
  -- Смит!
  -- Спокойно, Георг, молчи и слушай, времени мало. Быстро доставай свои паспорта. Так, давай сюда. А эти бери себе. Пусть Ивановы летят в Мексику, а вы, супруги Георг и Елена Перцин, полноправные граждане достославного государства Кипр, летите в Израиль после прогулки по матушке Европе. Ваш транзит из Финляндии. Кстати, самолет в Израиль завтра утром, так что вас отвезут и поселят в гостинице аэропорта, все уже оплачено, даже ужин в номере.
  -- В номере? - разочаровано вздохнула девушка. - А выйти в город можно?
  -- Елена, вообще-то можно, но я бы вам не советовал, зачем вам лишний раз проходить паспортный контроль? Я вас прошу, посидите в номере, поворкуйте. Идет? Отлично. Итак, еще раз повторяю, ваши старые паспорта улетают в Мексику, а вы теперь живете по новым, и фамилия у вас новая. Все запомнили?
  -- Да. Когда вы только успели?!
  -- Успел, только очень поволновался, когда ваш самолет исчез.
  -- Что значит, исчез?
  -- Пропал со всех радаров, и связь оборвалась, а потом вдруг вынырнул, как черт из табакерки.
  -- Понятно. Это, скорее всего моя вина.
   Проквуст кратко описал события в самолете.
  -- Ты становишься сильным, Георг.
  -- Разве это плохо, Смит?
  -- Не плохо, скорее преждевременно. Ты год благополучно отсиживался в маленькой стране, и тебя не могли обнаружить. Но потом тебе пришлось применять свои дары. С каждым разом ты можешь все больше, но при этом и светишься на астральном уровне все ярче. Боюсь, еще пара таких фокусов с твоей стороны, и тебе уже на Земле не спрятаться. Все, эскалатор заканчивается, надо расходиться. Вот, держи деньги. Как найти меня, знаешь, но все равно будь осторожен. Удачи тебе, Гора, береги свою прекрасную Елену. Кстати, будешь в Иерусалиме, имей ввиду, что у протестантов своя Голгофа!
   Смит невозмутимо проскользнул вперед и быстрыми шагами унес себя в лабиринт коридоров.
   Молодожены с удовольствием заняли небольшой, но вполне комфортный гостиничный номер, в который спустя двадцать минут привезли шикарный ужин. Ночь прошла незаметно.
   На следующее утро супруги Перцин без приключений прошли на посадку по новым билетам и документам. Волновались сильно, но все обошлось. И вот теперь они сидели молчаливо, обдумывая последнюю встречу с Духом. Проквуст был мрачен.
  -- Георг, - зашептала Елена. - А ведь ты действительно меняешься. Помнишь, после нашего марафона по улицам Таллинна, как ты устал?! А вчера ты прикрыл целый самолет и только вспотел немного.
  -- Да, Леночка, я тоже об этом думаю. Самое главное, понять, что мне делать, чтобы мы благополучно приземлилась в аэропорту Тель-Авива.
   В голове было пусто, идеи не приходили. А до взлета оставались минуты. Что же делать?! А может быть, ничего не делать?! - пришло вдруг в голову Проквуста. Лететь как обычные пассажиры....
  -- Милый.
  -- Да.
  -- А ты не можешь спрятать не самолет, а самого себя?
  -- В каком смысле.... Постой, ах, ты моя умница, кажется, я понял!
   Георг поудобнее уселся в кресле и закрыл глаза. Он попытался увидеть себя со стороны на уровне тонких энергий. Долго не получалось, ведь фактически надо было разделиться! А как это сделать, Проквуст не знал. Правда, он читал об этом в газетах, но насколько им можно было доверять? Ему казалось, что прошло уйма времени, но самолет все еще стоял. Георг не выдержал и открыл глаза.
  -- Лена, что происходит, почему мы не взлетаем?
   Жена с удивлением взглянула в его сторону.
  -- Георг, а что могло измениться за две минуты?!
   Самолет дернулся и покатился назад. Остановился, двигатели громко заявили о запрятанной в них мощи, и самолет медленно начал рулежку.
  -- Лена! - не унимался Проквуст. - Я сидел с закрытыми глазами две минуты?!
  -- Две, а может и меньше.
  -- Ничего не понимаю.
   Георг опять закрыл глаза. Из головы никак не уходил вопрос, почему ему показалось, что прошло полчаса, а на деле всего несколько минут?! Пока мозг размышлял над этим, нечто внутри него работало над главной проблемой. Проквуст так и не понял, как у него это получилось. Просто он вдруг увидел себя, плавающего в сияющем облаке огня, из которого вырывались яркие протуберанцы.
  -- Ничего себе! Это что, я так выгляжу?!
   Вокруг него тускло мерцали ауры остальных пассажиров, только у Елены аура была поярче. Самолет дополз до взлетной полосы и замер в ожидании разрешения на взлет. Георг лихорадочно думал, что с собой делать. Одновременно он машинально принялся собирать своим взглядом светящееся облако вокруг своего тела. Он представил, что где-то за солнечным сплетением у него есть кладовочка, в ней уютно и компактно укладывались струи огня. Георг мысленно брал их, укладывал, и тут же ощущал жар в своей груди. Его старания начали приносить плоды, светящееся облако вокруг него стало тускнеть, все более приближаясь к общечеловеческому стандарту. Все, достаточно! Проквуст аккуратно прикрыл дверцу своей кладовки, и облегченно вздохнув, осторожно открыл глаза. Самолет уже набрал высоту. Стюардесса раздала наушники, началась обычная полетная суета.
   Аэропорт имени Бен-Гуриона был просторен и прохладен. Георг и Елена с удовольствием вертели головами, оглядывая мраморные коридоры, фрагменты каких-то древних фресок на стенах, чудесный фонтан в соседнем зале. На паспортном контроле смуглая черноволосая девушка подробно расспросила, зачем они приехали в Израиль, но ответы Георга на английском слушала в пол-уха. К ней в кабинку заглянула кудрявая, чуть полноватая женщина, с которой та, одновременно с опросом на английском языке, умудрялась беседовать на иврите. Проквуст делал над собой усилие, чтобы не выдать, что понимает их. Ему было немножко смешно слышать, как паспортистки с важным видом банально мыли косточки некоей Лилах.
  -- Георг, мне страшно, - шепнула Елена мужу.
  -- Почему?! - Проквуст даже остановился от неожиданности.
  -- Тут же неспокойно, теракты чуть ли не каждый день.
  -- Посмотри вокруг, Леночка, ты видишь здесь людей со страхом на лицах?
  -- Нет.
  -- Значит, и нам нечего бояться!
   На выходе их ждал худой долговязый молодой человек, держащий в руках табличку с лаконичной надписью по-русски: "Перцин". Он приветливо улыбнулся и представился: Алексей.
   Из прохлады аэропорта Алексей вывел их на улицу, под бьющую наотмашь жару, но тут же спрятал их в прохладу новенького микроавтобуса.
  -- Куда мы едем, Георг?
  -- В ваучере написано: город Натания, отель "Парк".
  -- А где это?
  -- Тише, Леночка! - зашептал Проквуст. - Ты можешь себе представить туристов, которые не имеют понятия, куда они едут?! Я попробую что-нибудь разузнать.
  -- Алексей! - громко спросил он. - А вы давно в Израиле?
  -- Четырнадцать лет.
  -- Неужели?! А по-русски разговариваете очень хорошо!
  -- У нас в семье разговаривают по-русски.
  -- А местный язык?
  -- Иврит? Да, я на нем разговариваю свободно, также как на русском.
  -- И как вам здесь?
  -- Хорошо, я ведь фактически вырос в Израиле.
  -- А где вы живете? - спросила Елена.
  -- В Герцлие. Это небольшой городок, недалеко от Натании. У нас здесь все неподалеку, Израиль страна маленькая.
  -- А Натания большой город?
  -- О, да! По нашим меркам не маленький. А что вы хотите, курортный город.
   Елена радостно сжала руку Георга и шепнула ему в ухо.
  -- Ой, как здорово, курорт!
  -- А вода сейчас теплая?
  -- Как молоко, - усмехнулся водитель. - Не считая туристов, полгорода на пляже! Вы ведь первый раз к нам приехали?
  -- Конечно.
  -- Русские к нам на отдых пока редко приезжают, а зря, у нас здорово. Смотрите, мы въезжаем в город Кфар-Саба, я специально заехал, чтобы вы смогли сравнить потом, что такое обычный израильский город и город курортный.
   Машина двигалась по нешироким улицам, которые казались еще уже из-за нависающей со всех сторон зелени деревьев и цветов, дивным ковром устилающих по бокам любой свободный от асфальта клочок земли. Дома в основном были в один-два этажа, аккуратные, ухоженные.
  -- Алексей, как красиво! А я думала, что у вас здесь пустыня, жара, лишения.
  -- Ну, этого добра тоже хватает, но если ехать в Иерусалим... Вы поедете в Иерусалим?
  -- Обязательно, у нас запланирована экскурсия.
  -- А когда?
  -- Мы еще не знаем...
   Проквуст толкнул Елену в бок.
  -- В смысле, не помним.
  -- Хорошо бы побывать в Иерусалиме в субботу.
  -- Почему?
  -- Суббота для евреев день священный, все идут молиться, это так красиво.
  -- Спасибо, Алексей, мы это учтем.
   За окном, между растущими на обочине пальмами, опять замелькали каменистые холмы, квадраты полей с сочной зеленью, далекие стройки, корпуса заводов. Натания встретила их беспрерывной цепочкой светофоров, многоэтажными каменными зданиями, кажущимися заброшенными из-за опущенных жалюзи на окнах. Внизу щедрой зазывной полосой стекла витрин мелькали магазинчики. Проквуст заметил, что некоторые из домов выглядят плохо: штукатурка откололась, стены в трещинах и темных пятнах, окна пыльные, кое-где выбитые.
  -- Алексей, а что с этими домами, они не выглядят ветхими, но явно заброшены?
  -- Так и есть. У хозяев нет денег, некоторые дома выставлены на продажу, некоторые заложены в банках. Это ведь в основном старые отели. Я, например, знаю несколько историй, когда старые хозяева таких отелей умирают, а наследники бездумно проматывают деньги.
  -- А я думала, что евреи очень рассудительные и экономные.
  -- В основном, да, но иногда деньги кружат голову. У меня тоже есть дальний родственник, который владеет гостиницей, и у него нет детей.
  -- Так вы можете разбогатеть?
  -- Вряд ли, таких как я у дяди Элазара полдюжины племянников, и каждый мечтает, чтобы он поскорее преставился.
  -- Алексей, а вы? - слегка волнуясь, спросила Елена.
  -- Я нет! Я хочу всего сам добиться. Надеюсь открыть транспортную компанию. У меня уже есть постоянные клиенты.... - водитель оглянулся. - Как вы считаете, у меня может получиться? - Голос у него был неуверенный, почти жалостливый.
  -- Конечно, Алексей, у вас все получится! - хором продекламировали Елена и Георг.
   Гостиница стояла на берегу Средиземного моря таким образом, что все ее балконы смотрели в морскую даль. Номер был не шикарен, в меру уютен. Елена полюбовалась открывшимся видом, счастливо вздохнула и побежала рассматривать содержимое своей сумки. Проквуст улыбаясь, слушал ее восторженные периодические восклицания. Когда он заглянул с балкона в номер, то с изумлением увидел раскиданные на постели, стульях, журнальном столике платья сарафаны, купальники и бегающую между ними полуодетую жену. Разве такое могло выдержать мужское сердце?! Он перехватил стремительную Елену в объятия и поднял ее на руки.
  -- Отпусти, - неуверенно попросила девушка.
  -- Ни за что!
   Через пару часов любви и сна они вышли на улицу. Елена с любопытством вертела головой, прислушиваясь к странному произношению. Очень часто доносилась русская речь.
  -- Действительно, здесь на треть наш народ, прав был Высоцкий.
  -- А кто это?
  -- Ты ничего не знаешь о Володе Высоцком?!
  -- Никогда не слышал, - виновато развел руками Георг.
  -- Ну, теперь я безоговорочно тебе верю, что ты пришелец! - засмеялась Елена.
  -- Может я и пришелец, но все равно жутко голоден.
   Они вышли на большую площадь с фонтаном, окруженную разнокалиберными столиками под навесами.
  -- Где приземлимся?
  -- Георг, давай найдем русский ресторан.
  -- Русский, здесь?!
  -- А как же! Он обязательно должен быть, ведь здесь столько евреев из Советского Союза.
   Они прошлись вдоль улицы и набрели на меню на русском языке.
  -- Ну, вот, что я тебе говорила! - заявила Елена, решительно усаживаясь за свободный столик.
   К ним подошла черноволосая, слегка смуглая женщина в черных джинсах и фартуке на прозрачной блузке, грассируя, поздоровалась и положила меню.
   Проквуст любовался на свою жену, такую веселую, счастливую и гнал от себя мысли об их неопределенном будущем. Неважно, что его ждет, от этой женщины добровольно он не уйдет! Конечно, ненадолго ее покинуть придется, но он обязательно вернется, даже если на пути встанут все Советы цивилизаций, все Темные Империи и неведомые ещё злодеи! Между тем Елена заявила, что забыла заказать мороженное и устремилась внутрь ресторана. Ее не было долго. Проквуст не волновался, он видел жену в полумраке зала, она что-то внимательно рассматривала на стене. Елена появилась вместе с первыми закусками.
  -- Ты знаешь, Георг, - восторженно рассказывала она, попутно с аппетитом уплетая растертые с оливковым маслом бобы, - там, на стене столько фотографий с автографами! Там и Алла Пугачева, и Киркоров, и Винокур, и Розенбаум, и еще целая куча знаменитостей! Правда, здорово?!
  -- Прости, Леночка, но я мало знаком с эстрадой, мне больше нравиться классическая музыка.
  -- Ах, ты зануда! Скажи еще, что ты не будешь ходить со мной на дискотеки?!
  -- Ну, что ты, конечно, буду, только я танцевать не умею.
  -- О, пустяки, какие, я тебя научу!
   Еда была вкусной, настроение великолепное, ветерок сдувал с них зной, опускающийся от тента над головами. Им было так хорошо! Впечатление слегка подпортили пара плохо одетых стариков, один за другим юркнувшие к их столику и протянув руки, просящие подаяние. Бабушка просила "денежку", а дедушка что-то говорил на иврите. Они дали им по пять шекелей и те счастливые удалились.
  -- Георг, а что старик говорил?
  -- Он сказал, что дети ему не помогают и ему нечем платить за жилье.
  -- Ты что, действительно понимаешь иврит?!
  -- Да, Леночка, я могу изъясняться на всех основных наречиях Земли.
  -- Вот это да! А скажи, как мое имя может звучать на иврите?
   Георг подумал.
  -- Твое имя, древнегреческое и переводится, как светлая, светящаяся, следовательно, на иврите твое имя могло бы быть Меира.
  -- Меира, - Елена так произнесла имя, словно на вкус его пробовала. - Странное ощущение, - сказала она в итоге и улыбнулась. - Георг, я хочу на пляж!
   Пляж здесь был уникальный: желтая песочная полоса тянулась на многие километры в обе стороны от их отеля. Песок был такой мелкий, словно шелковый. По нему было очень приятно ходить. Больше всего Проквусту понравилось, что берег уходил в воду полого. Он стоял по пояс в воде и, широко улыбаясь, так что иногда захлебывался от брызг, принимая на себя очередной удар зеленой волны. Елена радостно резвилась на середине небольшой бухты, она уверенно и легко плыла среди волн. И вдруг для Проквуста все в один миг изменилось. Он напряженно замер, крики людей вокруг, плеск волн, все отошло на задний план, и только гулкое эхо взволнованного сердца в ушах. Что-то было не так, не хорошо! Там, впереди, среди волн, где-то недалеко от его Елены! Ей нельзя плыть дальше, ей надо срочно назад. На спасительный берег. Георг всем своим существом ощутил, как из глубин в их сторону движется Нечто. Что делать?! Даже если его крик услышит Леночка, она не успеет уплыть! Проквуст уперся в сыпучий песок, напрягся, песок отвердел вокруг его ступней, словно бетон, потом он медленно вытянул руки в сторону жены и всем, что у него было в душе, потянул супругу к себе. Он чувствовал, как срываются внутри него все запоры, как вся скрытая мощь срывается с кончиков пальцев, обхватывает Леночку ласковым объятьем и стремительно несет назад. Ему было плевать, что вокруг него вода пузырилась, словно закипала, что испуганные дети завизжали от неожиданного вала воды, несущегося к берегу. Главное, что, на его гребне виднелась бледное лицо жены, еще секунда, две, вот она рядом! Огромный пласт воды послушно лег к его ногам, кинув в его жаждущие руки желанное тело. Проквуст схватил Елену за руку и стремглав понесся к берегу. Он уже видел, как вслед за первым валом шел еще один, гораздо больший. И не он его вызвал, а тот, кто охотился за ними из морских глубин! Нет, не успеть! Георг крикнул Елене, беги, а сам развернулся и вскинул руки навстречу этой чудовищной, с пятиэтажный дом, волне. Даже при свете солнца он увидел, как вспыхнули его ладони, и агрессивная волна столкнулась всей своей массой с невидимой стеной его энергии. От удара она выросла еще больше, нависла зеленой горою, и вдруг разбилась на мелкие кусочки. Проквуст выскочил на берег, пробежал мимо застывших в изумлении людей и крикнул им сначала на иврите, потом на русском:
  -- Немедленно уходите отсюда, сейчас волна вернется!
   Все устремились к лестнице, ведущей с пляжа на высокий берег, и среди них Проквуст, крепко держащий свою любимую за руку. Лишь в лифте отеля он отпустил ее и тут же обхватил ее саму, свою ненаглядную жену, прижал ее к себе и зашептал, словно в бреду:
  -- Не отдам, никому не отдам!
   В номере испуганную Елену вырвало, она прилегла на кровать и закрыла глаза. Георг смотрел на нее и лихорадочно размышлял, как ее уберечь.
  -- Леночка! - тронул он ее за плечо.
  -- Я не сплю, любимый, не волнуйся, мне уже гораздо лучше, - Елена сделала над собой усилие и села. - Георг, объясни мне, как они нас находят?
  -- Леночка, некогда объяснять, нам надо уходить!
  -- Как уходить?! Скоро ночь на дворе.
  -- Потому и надо исчезнуть, да, так, чтобы для всех мы оставались в номере. Так, давай-ка сюда наши вещи.
  -- Зачем?
  -- Увидишь!
   Проквуст сходил за сумками и стал выбрасывать на кровать их содержимое. Елена ахала и выхватывала из кучи вещей то платье, то босоножки, то еще что-то по мелочи. Она уже поняла, что с остальным ей придется расставаться. Георг укладывал вещи под одеяла в форме спящих тел. Полюбовавшись на свою работу, он убрал сумки в шкаф.
  -- Георг, но это ведь сразу же обнаружится!
  -- А вот этому мы сейчас попробуем воспрепятствовать! - Проквуст взял жену за плечи и пододвинул к кровати. - Стой смирно и ничему не удивляйся.
   Он сделал шаг назад, направил на нее руки на уровне своих глаз и напрягся. Он не совсем понимал, как надо действовать, зато четко представлял, чего ему надо добиться. Проквуст чуть дернул руками, потом еще. Он словно что-то выдергивал из воздуха. Между рук заклубилось нечто. Георг аккуратно наклонился и плеснул этим под одеяло. Минуту ничего не происходило, а потом Елена с изумлением увидела, как одно из чучел приобретает человеческие черты. Ее черты! Вот уже проявились волосы, ладошка под щекой. Проквуст между тем еще поколдовал и забросил такую же иллюзию под второе одеяло. Через минуту рядом лежал спящий Георг!
  -- Господи. Как ты такое вытворяешь?!
  -- А я и сам не знаю. Все, Леночка, уходим, бери деньги и самое необходимое.
   Они тихо вышли в коридор, повесили табличку "не беспокоить" и по лестнице проскользнули вниз. Перед выходом в фойе, Проквуст придержал супругу, осторожно выглянул, оценивая обстановку. Когда они с Еленой проходили мимо рецепшен, дежурная, вредная и любопытная старуха, что-то писала, уткнувшись в стол, и никак на них не реагировала.
  -- Мой муж, страшный человек! - прошептала восхищенно Елена.
  -- Видит бог, не ради славы стараюсь! - улыбнулся Проквуст.
   На улицу спускались первые сумерки.
  -- Что будем делать?
  -- Бежать, Леночка, бежать!
  
  

***

   Они пересекли улицу и пошли по пустынному переулку. Вдали зазвучала сирена, она быстро приближалась, вот мелькнула машина полиции, за ней несколько машин скорой помощи.
  -- Георг! Что мы с тобой натворили?! Там, наверное, люди пострадали?
  -- Да, наверное, меня это очень огорчает, но, Леночка, я не могу спасти их жизни ценой существования целого куска вселенной!
  -- Я понимаю. Георг! - Елена остановила мужа. - Но как же они нас находят?!
  -- Пошли, Леночка, по дороге поговорим, - они вновь двинулись по лабиринту улочек и переулков, избегая широких улиц. - Точно я тебе на твой вопрос ответить не могу, но поделиться кое-какими соображениями могу. Помнишь, Смит говорил, что, чуть ли не десятая часть человечества в короткий срок стала носителями крохотных микрочипов?
  -- Да.
  -- Тем самым они фактически подключаются к гигантскому компьютеру арианцев. В обычном режиме он просто отслеживает обстановку, а в такой экстремальной ситуации, как наша, с его помощью ведется наш розыск. Им известно, что нас двое, что мы сели на один из самолетов в Дюссельдорфе, известен наш внешний вид. Даже по таким параметрам уже можно осуществлять поиск.
  -- То есть, Алексей?
  -- Может быть и он, а может быть девушки на паспортном контроле? К, сожалению, я не научился распознавать, скажем, так, "зараженных" людей.
  -- Лучше, "заряженных", ладно? Это не звучит столь унизительно.
  -- Хорошо, Леночка, будем называть их так. Только навсегда запомни, жить в нашем мире в любом качестве не унизительно, унизительно для своего духа необоснованно кичиться своей мнимой или реальной избранностью. Все мы, любые разумные сообщества, ходим под богом, хотим мы этого или не хотим. Ты только подумай, бог выбрал Землю, а не Ариан или Недину, хотя на этих планетах проживают несоизмеримо более древние и мудрые цивилизации.
  -- Георг, а может быть, бог выбрал Землю для своих изменений, потому что она наименее ценная планета?
  -- Глупости говоришь! Господь не измеряет ценность души объемом знаний.
  -- Но, Георг, как ты можешь судить о боге?!
  -- Я не сужу, Леночка, это просто краешек тысячелетнего опыта очень мудрых людей Ирии. Когда-нибудь, я подробно расскажу тебе о законе отражения.
  -- Георг, а давай слетаем на Ирию?!
  -- Ты хочешь?!
  -- Но это же и моя родная планета!
  -- Жалко, что ты ее не помнишь.
  -- Вспомню! Ой, смотри.
   Елена кивнула. Им навстречу шли двое молодых военных, девушка и высокий парень, оба в амуниции, с автоматами.
  -- Ну, и чего ты испугалась, - шепнул ей на ухо Проквуст, - они здесь и без нас ходят. Не думаю, что военным есть до нас дело, им своих террористов хватает.
   Патруль мирно прошел мимо, по сути даже не взглянув в их сторону.
  -- Вот видишь! Но все равно нам пора убираться отсюда. Завтра пятница.
  -- Ну, и что?
  -- Не знаю, Леночка, надеюсь, двух дней, нам хватит.
  -- Двух дней? На что?
  -- Чтобы грехи отмолить.
   Мимо них проскрипела машина - старый, ободранный Мерседес. Он остановился метров через пятьдесят. Дверь открылась, выпустив на улицу шквал грохочущей музыки, Проквуст даже почувствовал, как плечо Елены под его рукой вздрогнуло от неожиданности. Сначала из машины высунулись большие ноги в потертых шортах и стоптанных сандалиях, потом, кряхтя, показалась внушительная фигура водителя. Он выпрямился, качнулся, ухватился за крышу руками и хмуро посмотрел на застывших поодаль Елену и Георга.
  -- Ну, чего уставились?! - внезапно на русском языке выдал он. - Понаехали, смотрят.... - Парень нагнулся и потянулся внутрь машины, продолжая что-то бубнить. Чуть не рухнув внутрь, он опять разогнулся, только теперь у него во рту торчала дымящаяся сигарета. Он раздраженно хлопнул по крыше машины большой волосатой ладонью и опять повернулся. - Да, не бойтесь! - Он махнул рукой. - Идите. Кто вас тут тронет, кормильцев?! - Парень глубоко затянулся. - А хотите покататься по Израилю?
  -- Хотим, - ответил ему по-русски Проквуст.
   У парня от удивления рот открылся.
  -- Вы, кто, местные?
  -- Нет, мы туристы.
  -- Русские туристы?! - парень развернулся к ним всем корпусом и заговорил, не то для них, не то для себя. - Класс, вот жизнь меняется! Мы за хорошей жизнью оттуда, а они к нам - отдыхать! Ребята, а чего вы стоите? Я вышел, смотрю, вы смотрите.... А чего вы здесь делаете?
  -- Гуляем.
  -- Да? Шли бы лучше на набережную, там такое шоу....
  -- А что случилось?
  -- А не знает никто толком, говорят, волной шарахнуло. А откуда у нас волна, море то, считай, тихое? Кто-то говорит, взрыв был, а один псих видел, как какой-то мужик волну остановил, а может, и натравил.... Кто их там разберет? - парня опять качнуло. - Слушай, друг, купи машину, а?
  -- Эту?
  -- Да.
  -- А она ездит?
  -- Еще как! Это же Мерседес!
  -- А как же ты, без машины будешь?
  -- А, - парень махнул рукой, - новую куплю. - Он вдруг икнул и виновато прикрыл рот рукой. - Извините. - Он опять икнул, и обреченно махнул рукой. - Меня Сева зовут. Так я потом куплю новую, ну, в смысле старую. Ну, ты, понимаешь?
  -- Да. Сколько денег хочешь?
  -- Полторы тыщи баксов.
  -- А у нее с документами все в порядке?
  -- Обижаешь. Здесь в Израиле с документами всегда должно быть в порядке. Давай штуку, я тебе прям, на капоте купчую отпишу.
  -- Пиши.
   Через двадцать минут Елена осваивалась с коробкой автоматом и габаритами их автомобиля. Скоро она уже начала ощущать прелесть большой машины и мощного мотора.
  -- Георг! - я даже предположить не могла, что в этой развалюхе столько резвости!
  -- Ты, поаккуратнее, а то, как бы колеса на ходу не отвалились.
  -- Ничего, муж мой, до Иерусалима доедем. А вот этот Сева, не может быть заряженным?
  -- А кто ж его, разберет? Будем надеяться, что нет. Во всяком случае, он успел мне шепнуть, что "возвращается к девочкам", так что до утра он вряд ли очухается. Здесь помедленнее, Леночка, скоро поворот.... Так, отлично, держи правее, там должен быть выезд из города.
   Они выехали на знакомую улицу, переходящую в шоссе с пальмами. Проквуст внимательно изучал карту в видавшем виды автомобильном атласе, а Елена наслаждалась размеренным движением по хорошей дороге.
  -- И когда они только успевают? - рассуждала она вслух. - То и дело воюют, со всех сторон террористы шныряют, а они и дома, и дороги, и курорты строят!
  -- А еще сады разводят, - искренне поддержал ее Проквуст.
   За окном стемнело окончательно. Как Георг не крепился, но незаметно задремал. Очнулся он от резкого толчка, это Елена выжала до упора тормоза.
  -- Что случилось?
  -- Не знаю, вот, все стоят.
   Вереница машин двигалась вперед мелкими порциями.
  -- Похоже там досмотр.
  -- Георг, а что же нам делать?
  -- Как что? Делать вид, что все в порядке!
  -- Ты с ума сошел, у меня же нет прав! Смит все старые документы отобрал.
  -- Да? Ерунда какая! Я не думаю, что такие проверки у них редкость.
  -- Тебе легко говорить, а мне что ему показывать?! - Елена кивнула в сторону приближающегося полицейского.
  -- Спокойно, Леночка, спокойно, - Проквуст лихорадочно перебирал в уме возможные варианты разговора, и тут его взгляд упал на валяющуюся на полу использованную телефонную карту. Он быстро ее поднял и сунул в руки жене. - Лена, дай ему это!
   Она было хотела стукнуть Георга по руке за дурацкие шутки, с открытым окном поравнялся дорожный полицейский. Он нагнулся и цепким взглядом окинул салон.
  -- Мадам, будьте любезны, права.
   Елена пожала плечами, и сунула ему в руку затертую телефонную карту. Полицейский внимательно ее рассмотрел со всех сторон, потом невозмутимо вернул.
  -- Далеко едете?
  -- Мы катаемся, - по-английски ответил Проквуст.
  -- Машина ваша?
  -- В данный момент, да.
  -- Что значит, в данный момент?
  -- Вот купчая, но это временно. Старый друг по Советскому Союзу дал покататься, я ему через пару дней верну.
  -- Ясно, проезжайте.
   Они вновь влились в редеющий поток машин. Дорога пошла вверх, запетляла среди невысоких гор, покрытых приземистыми деревьями. У Проквуста сон пропал. Странное беспокойство не оставляло его, наполняло ожиданием грядущих проблем. Внезапно он увидел, как где-то над линией горизонта ярким коротким сполохом вспыхнуло голубое пламя. Он моргнул и потер глаза, может, показалось? Через несколько минут где-то за горами опять полыхнуло светом, теперь уже ближе и мощнее.
  -- Леночка, ищи стоянку.
   Елена кивнула. Буквально тут же в свете фар блеснул знак близкой парковки. Они свернули, отъехали в дальний угол рядом с туалетом и выключили фары. Уставшая Елена перебралась на заднее сидение и мгновенно уснула. Георг вышел из машин, ночной ветерок приятно обувал прохладой. Подойдя к шоссе, он увидел редкие красные огоньки машин, сливающихся вдали в красное многоточие. Что-то во всем этом было странное.
  -- А не слишком ли вас много? - подумал вдруг про красные точки Проквуст. - Вы что, там, стоите, что ли? И потом, где встречные машины?!
   У него засосало под ложечкой, судя по всему, началось. Надо было во что бы то ни стало увести непрошенных гостей от спящей Елены.
  -- Господи, не оставь меня!
   Проквуст оглянулся. Легким усилием воли темнота перестала быть непроницаемой. За каменным туалетом вверх вела узенькая тропинка. Он, не раздумывая, двинулся по ней быстрым шагом. Через пару сотен метров он вышел на плоскую каменистую вершину горы. Низкорослые деревья остались позади. Отсюда дорога была видна еще дальше, и теперь не оставалось сомнений, на ней что-то случилось. Внезапно у самого горизонта вереница красных огоньков стала гаснуть, а потом, через короткое время, снова зажигаться. Затемнение стремительно неслось по цепочке красных огней, словно по елочной гирлянде, и оно двигалось в его сторону! Далеко уйти он уже не успеет. Проквуст сцепил ладони около солнечного сплетения и закрыл глаза. Надо искать.... Он ощутил себя большим, больше горы, на которой стоял, занимающим огромное пространство и чувствующим все, что внутри него происходило. Вот лес, вот камни, вот дорога, натертая горячими шинами, вот километры воздуха, опирающиеся на землю, облака, скользящие по воздушным трассам.... Вдали с мягким шорохом медленно двигался большой авиалайнер, чуть дальше, навстречу, также медленно двигался другой. Нет, это все не то.... Проквуст перелистывал подвластное ему пространство тонкими слоями, и оно менялось. Исчезли самолеты, машины внизу стали призрачными, полупрозрачными, и люди в них застыли странными мерцающими фигурками, лишь, облака, горы и леса оставались неизменными, они были шире того, что производили люди.... Ага, вот они! Над серой полоской дороги двигалась точка арианского корабля.
  -- Вот они как перемещаются! - озарило Проквуста.
   Оказывается, любое пространственное измерение не является однородным, оно слоится, плавно переходя одно в другое! Выбирай нужное, и сможешь быть неуязвимым и осведомленным одновременно! В этих пространственных чешуйках можно прятаться от кого угодно, кроме космитов, потому что они сами в них прячутся. Арианцы легко отыщут его. Что же делать? Для начала надо их остановить. Проквуст протянул свою гигантскую руку и поставил на пути корабля Темной Империи. Он физически ощутил твердость материи их корабля и одновременное недоумение его экипажа. Этот удивительный коктейль ощущений вмялся в его энергетическую плоть, забарахтался, как муха в паутине, подвис на мгновение, но тут же взорвался гигантским фейерверком, спрятанной доселе мощи. Георг отдернул руку и потряс ею, стряхивая ожег. Ах, вы так! Он вновь собрался с силами, глубоко вздохнул, так глубоко, что задрожали звезды, и, выплеснув из себя тугую волну, ударил ею наотмашь по сгустку зелено-голубого свечения, испускаемого арианским кораблем, и тот, вдруг легко, словно мячик, отскочил за горизонт.
   Проквуст открыл глаза, устало вдохнул прохладу ночного воздуха и посмотрел на свои руки. Они дрожали мелкой дрожью.
  -- Так, сейчас сюда слетится целая свора арианских кораблей, и со всеми мне уж точно не справиться!
   Проквуст побежал по тропинке. Она нырнула под гору, провела его мелким ущельем, опять запетляла вверх, потом снова вниз.... Он бежал, мысленно наматывая маршрут в свою память, и он послушно ложился в уготовленное ему место. Лишь бы Елена не проснулась.... Спина почувствовала догоняющую его волну энергии. Георг остановился, закрыл глаза и раскинул руки. Вот они! На него двигалась громадная сигара арианского крейсера. Вокруг нее рассерженно роились десятки кораблей и корабликов. С такой армадой ему даже тягаться не стоит, но все равно, надо себя показать.... Проквуст начал расти, точно так же, как во время беседы с Чаром. Его огромное тело ширилось, неслось ввысь, вот уже облака легкой щекоткой скользят по шее. Крейсер арианцев выглядел сейчас утлой скорлупкой в океане земной атмосферы, а остальные корабли - мошками, вьющимися рядом. Он теперь не Георг с планеты Ирия, а Гора, шагающий по вселенной от солнца к солнцу, что они могут сделать ему, огромному, могучему?! Он плавно махнул рукой, и поднятая ею волна энергии понеслась навстречу назойливым арианцам. Она подхватила мошкару и унесла прочь, но крейсер лишь вздрогнул, упрямо двигаясь к нему навстречу. Вокруг него ало вспыхнул протуберанец, ослепительно и мощно поглощая окружающее пространство. В этом зареве, словно в вате тонули удары Георга, силы его таяли. Он понял, что пора сматывать удочки, но куда?! Бегать по пространственным лабиринтам бесполезно, арианцы от него не отстанут, будут гнать и гнать, пока он вконец обессиленный не завязнет в их сетях. Проквуст развел руки и ощутил под ладонями плотность пространства. Этот мир сотворен господом, и в нем не спрятаться, надо нащупать границу, слиться с ней! Он же делал уже нечто подобное! Георг стал пятиться назад, протискиваясь сквозь потоки живых энергий, туда, где тихо, где пустота бьется о грани вторичного мира. Сзади повеяло бесконечным холодом, вот он, край вселенной! Он есть в любой ее точке, надо лишь уметь добраться до него. Проквуст застыл на этой тонкой границе, слился с ней, растекся по ее необъятности. Каким-то сторонним взглядом, через призму пространств он видел крейсер арианцев, упрямо шедший за ним. Словно охотничий пес он шел по его следам, тяжело, с остановками, но все равно приближался. Скоро он может столкнуть его вниз, в пустоту! Надо его остановить! Внезапно острая боль перехватила дыхание, она шла откуда-то слева. Георг скосил глаза. Его аура пылала золотым светом, и спрятать его не было никакой возможности, а слева в ней чернело злосчастное пятно. Боль шла оттуда. Она ширилась, нестерпимо обжигая тело, царапая острыми холодными краями нежные струи огня. Крейсер приблизился еще, скоро арианцы настигнут его! Проквуст попятился назад, всего чуть-чуть, самую малость. Корабль арианцев тут же замерцал вдали, но холод со спины стал невыносимым. Пятно словно вбирала в себя этот холод, чернело, хотя и без того было черным и, кажется, стало расти. Надо срочно что-то предпринять, крейсер арианцев опять приблизился, они тоже шли до конца! Убрать их, шепнуло ему из тьмы. Нет!!! - хотел крикнуть Георг, но не успел, в этот самый миг помимо его воли из пятна вырвалось черное, как смоль, облако и рванулось в сторону корабля преследователей. Мгновение, и корабля не стало, он растворился в черноте, развеялся тускнеющими искорками вместе с бледнеющими ошметками черноты. Проквуст рванулся вперед, прочь от этой бездны. Но холод железной хваткой ухватил его, врос в него леденящими когтями.
  -- Куда?! - загремело сзади. - Ты мой! Не сопротивляйся, поздно, ты принял мою помощь!
  -- Нет, я не просил?!
  -- Ты хотел!
  -- Ложь, я никого не собирался убивать! - Георг кричал и всеми силами рвался вперед, туда, к свету. Пусть даже здесь вырвут из него куски мяса, но он не останется во тьме
  -- Оставайся со мной, и ты станешь равным богу!
  -- Опять ложь! Лучше я погибну, чем буду служить тебе!
  -- Служить? Какая чушь! Я так скучаю, что готов сам тебе служить, соглашайся!
  -- Ни за что!
  -- Ну, раз не хочешь по воле дружить, будешь мне в рабстве служить!
   Непреодолимая сила рванула Проквуста назад в бездну. Он цеплялся за живой мир, но его тащили словно рыбу из пруда. Георг с беспомощно смотрел, как его чудесная золотая аура клоками отваливается, сдираемая холодными зубьями, все более сжимающимися вокруг него. Он хотел попросить помощи, но с ужасом понял, что не может вспомнить, как это делать!
  -- Ага! - злорадно заверещало вокруг. - Забыл имя!
  -- Друг!!! - заорал вдруг Проквуст из последних сил. - Друг, выручай, погибаю!
   И в то же мгновение он почувствовал, как огромное теплое светящееся одеяло накрыло его со всех сторон, как заглох вдали рык ярости и ненависти, стало легко и покойно. Перед глазами летали желтые искорки, садились к нему на кожу, сливались с ней, он дышал этими искорками и с каждым вздохом чувствовал, как возрождается к жизни.
  -- Это ты, Друг? - спросил он еле слышно.
  -- Да, Гора. Ты звал и я пришел.
  -- Спасибо, ты спас меня от преисподни.
  -- Я спас не только тебя, но и себя. Помнишь, я говорил тебе, что часть тебя во мне, а часть меня в тебе?
  -- Да, помню, - Георг счастливо улыбался и с наслаждением глотал золотые искорки.
  -- Гора, хватит.
  -- Что хватит?
  -- Пить меня. Ты стал слишком велик, чтобы насытиться мною. Жди солнца, оно тебя накормит.
  -- Прости, Друг, я не знал.
  -- Ничего страшного, главное, ты достаточно окреп, чтобы продолжить свой путь. Я ухожу, прощай.
  -- Постой!
  -- Что еще?
  -- Арианцы!
  -- Что арианцы?
  -- Я уничтожил их корабль!
  -- Выкинь из головы эти глупости, их уничтожил не ты, а великий искуситель, к которому они так стремятся. Это они загнали тебя на край вселенной, это им нужна отметина сатаны, так что поделом им и досталось. Не твой это грех, Гора, не кручинься.
   Все стихло, в глазах потемнело. Проквуст открыл глаза. Он лежал навзничь на каменистой вершине, а над ним, сквозь темноту ночи опадали сполохи алого света. Они тихо спускались, словно листва с деревьев и по пути бесследно таяли. Через несколько секунд все исчезло.
  -- Это следы от арианского крейсера! Что же получается: моя борьба с нечистым, беседа с Другом, все уложилось в одно мгновение?!
   Георг со стоном сел. Все тело болело, особенно со спины, видимо от острых камней, на которые он опрокинулся. Ковыляя и постанывая, он побрел назад. Через некоторое время он вышел на стоянку и с замиранием сердца подскочил к Мерседесу. Слава богу, все было спокойно. Георг тихо открыл дверь и примостился на заднем сидении у ног Елены. Та сладко потянулась, приоткрыла глаза, улыбнулась и, повернувшись на другой бок, опять уснула. Проквуст держал на коленях ноги жены, ощущал ладонями ее бархатную кожу и был безмерно счастлив. Он хотел еще поразмышлять по этому поводу, но как только глаза закрылись, он провалился в глубокий сон.
  

***

   В Иерусалим они добрались без приключений. Останавливались лишь один раз у кафе, рядом с двумя памятниками Элвису Пресли. Пока Елена запивала плоский сэндвич напитком, напоминающим кофе, Проквуст стоял у каменного парапета и впитывал лучи восходящего солнца. Они наполняли его легко и свободно, теперь он даже особых усилий не прилагал к тому, чтобы напитаться энергией светила. Саднящее эхо боли от темного пятна глохло, словно от чудесного лекарства. Ему совсем не хотелось есть, он лишь сделал несколько глотков воды, чем обеспокоил свою супругу.
  -- Георг, ты, почему ничего не ешь?! Мы же после вчерашнего обеда ничего не ели!
  -- Не хочу есть, любимая, мне достаточно этих щедрых лучей.
  -- Так не бывает!
  -- Может быть, но я говорю тебе правду.
  -- Георг! - Елена строго посмотрела на мужа. - А ты мне ничего не хочешь рассказать?!
  -- О чем? - невинно спросил Проквуст, в душе удивляясь женской проницательности.
  -- О том, что произошло, пока я спала на стоянке в горах.
  -- Так я же....
  -- И не вздумай врать! Не переношу ложь, даже безобидную.
   Георг виновато улыбнулся.
  -- Все, сдаюсь. Ночью за мной приходили арианцы.
  -- И?!
  -- Они ушли.
  -- Георг! Я хочу знать правду!
  -- Хорошо, допивай свой кофе, по пути расскажу все, как было.
  -- Да, разве это кофе?! - Елена выплеснула напиток и бросила кружку в урну.
  -- Зачем бокал выбросила? Смотри, все вокруг бокалы забирают себе.
  -- Ну, и пусть! После такого угощения, я из этой посудины пить не смогу. Лучше бы не позорили имя великого певца!
   Увидев стены старого города, Елена свернула в узкую улочку и, найдя промежуток между припаркованными машинами, кое-как втиснула туда мерседес.
  -- Леночка, а мы дальше не поедем?
  -- Георг, мы пойдем пешком, иначе машину придется вообще бросить.
  -- Это почему же?!
  -- Вряд ли в центре Иерусалима есть место для "диких" туристов.
  -- "Диких"! Это ты хорошо сказала, - Проквуст хлопнул дверцей и огляделся. Улочка тянулась куда-то вверх.
  -- Георг!
  -- Да, милая.
  -- Куда пойдем?
  -- А откуда я знаю?!
  -- Но ведь мы сюда стремились, преодолели массу препятствий.... Надо поскорей избавиться, от этого чертова пятна!
  -- Леночка, а как?
  -- Ты не знаешь?!
  -- Понятия не имею, - Проквуст взял жену за руку и спустился к шоссе, с которого они только что свернули. - Смотри, Леночка, - Георг показал вытянутой рукой вверх, - вот они, стены Иерусалима, там святыни христианства, которые, как мы со Смитом надеемся, помогут мне стереть отметину дьявола. Нет ничего проще нам с тобой, пойти туда, чтобы помолиться, но я не готов!
  -- Что значит, не готов?
  -- Понимаешь, я чувствую, что во мне чего-то не хватает, чего-то очень важного....
  -- Я знаю, чего, - Елена чмокнула мужа в щеку. - Тебе не хватает веры и терпения.
  -- Веры?! Но я же верю во Христа!
  -- Значит, недостаточно! Если бы ты верил по-настоящему, то знал бы, что нужно делать!
  -- Да, - задумчиво согласился Проквуст, - наверное, ты права.
   С шоссе, из-за угла каменистого остова скалы медленно вывернул большой черный джип. Рядом с ними он остановился, правое окно опустилось и из него показалось массивное лицо с квадратным подбородком.
  -- Господа! - обратилось к ним лицо на скверном английском. - Вы не подскажете, где начинается Виа Долороза?
   Елена и Георг переглянулись, потом Проквуст виновато развел руками.
  -- Простите, сэр, но мы туристы и не знаем, где находится эта улица.
   Окошко молча закрылось и машина, мощно заурчав, собралась тронуться, как вдруг опять остановилась, и теперь открылось правое стекло задней двери.
  -- Вы что, русские? - из окна выглядывало худощавое лицо пожилого мужчины в очках с золотой оправой, усыпанной алмазными камешками.
  -- Да, - ответила Елена, мило улыбаясь.
  -- И вы туристы?
  -- Да.
  -- И вы никогда не слышали о Виа Долороза?
  -- Простите, нет.
  -- А хотите знать?
  -- Скорее да, чем нет, - все так же, мило улыбаясь, отозвалась Елена.
  -- А ваш муж, хочет?
  -- Я уверен, что такой важный человек, как вы, не стал бы разыскивать Виа Долороза, если бы она не представляла собой нечто важное.
  -- Логично, - усмехнулся господин, - а главное, дипломатично. Вы в Иерусалиме давно?
  -- Только что приехали.
  -- Ну, если на сегодня у вас нет особых планов, приглашаю присоединиться ко мне. Согласны?
  -- К вам?! - хором изумились Георг и Елена. И так же хором, не сговариваясь, ответили: - конечно, согласны!
   Они влезли в огромное и прохладное чрево автомобиля. Незнакомец кивнул им на два пустующих перед ним кресла. Внутренности джипа были сделаны на манер лимузина: водитель и охранник отделены стеклянной перегородкой, а в салоне стояли друг перед другом по два шикарных кресла.
  -- Выпить хотите?
  -- Нет, спасибо.
  -- Если только, воды, - попросила Елена.
  -- С удовольствием, - хозяин машины приподнял левой рукой, унизанной двумя огромными перстнями, крышку холодильника. - Вот, кола, я думаю, подойдет. А вам....
  -- Георг Перцин, - понял с полуслова паузу Проквуст, - а это моя жена, Елена.
  -- Очень приятно, а я Пилевич Станислав Львович, - он протянул красную банку Проквусту. - Пейте в прок, Георг, скоро придется порядочно ходить пешком. Расстояние там пустяковое, с километр, не больше, но мероприятие само по себе занимает массу времени.
  -- Станислав Львович, пожалуйста, расскажите нам об этом мероприятии, Виа Долороза, кажется?
  -- Да. Это религиозное шествие по Крестному Пути Христа, в память о его страданиях, - при этих словах Пилевич привычным жестом перекрестился слева направо. - Каждую пятницу монахи францисканцы устраивают такое шествие. Если мой новый охранник не совсем кретин, и ценит свою работу, то он найдет здание Аморейской школы вовремя. - Станислав Львович посмотрел на блистающие золотом и алмазами часы. - В противном случае, мы будем догонять процессию.
  -- Простите, Станислав Львович, но мы православные, а вы, как я понял, католик.
  -- Ну, и что? - Пилевич холодно посмотрел на Проквуста. - Моя мать была православной, отец поляком, крещенным, как католик, и что? Кто при Союзе считался с такими пустяками? Разве правильно, чтобы вера разъединяла? Христос ведь один для всех, не так ли?!
  -- Да, конечно....
  -- Кстати, на Виа Долороза, собираются не только католики, даже мусульмане бывают, они тоже чтят Христа, пусть как пророка, а не бога, но чтят. Так что, не бойтесь, греха не совершите.
   Проквуст смотрел на этого странного человека и не мог понять, почему он подобрал их. От скуки, из-за минутного каприза? Жаль, что он не может установить, заряжен этот человек или нет.... А впрочем, почему не может?! После того, что произошло сегодня ночью, надо обязательно попробовать, ведь теперь он знает, как должна светиться техника арианцев! Георг закрыл глаза и вспомнил зелено-голубое свечение арианского корабля. Вот она, плавает перед ним призрачным облаком. Теперь мягко надо передвинуть его на полупрозрачную фигуру их гостеприимного хозяина.... Так, получается! Нет, этот человек чист, слава богу! Почему-то Проквуст был уверен, что сделал все правильно, а, впрочем, выбора у него не было. Он открыл глаза и тут же наткнулся на колючий взгляд Пилевича.
  -- Георг! - строго сказал он. - Больше так не делайте!
  -- Простите, - растерялся Проквуст, - чего не делать?
  -- Не надо меня сканировать или, как это у вас, экстрасенсов, называется?
  -- Я.... - Проквуст покраснел.
  -- Ладно, не смущайтесь, я не сержусь. Видите ли, Георг, я в некоторой степени тоже располагаю неким шестым чувством. Оно позволяет мне видеть таких, как вы, а заодно позволяет предвидеть некоторые последствия... - Пелевич запнулся. - Впрочем, как оказалось, за все надо платить.
  -- Станислав Львович! - участливо и одновременно испуганно спросила Елена. - Вы серьезно больны?
  -- Георг, а ведь ваша жена просто чудо! Посмотрите, сколько в ней доброты?! Вы знаете, что у нее тоже есть....
  -- Да, знаю, - прервал его Проквуст.
  -- Понимаю, - Пилевич кивнул и повернулся к супруге Георга. - Лена, вы правы, я очень серьезно болен.
  -- Но неужели нельзя как-то....
  -- Ну, почему же, я лечусь, еще как лечусь, только знаю, что все бесполезно. Но деньги на докторов все равно трачу, чего-чего, а денег у меня на любое лечение хватит, - Станислав Львович вздохнул, достал из нагрудного кармана пиджака золотистый флакончик, нажал, и ему на ладонь упал янтарный шарик. Он ловко подбросил его в рот. - Вот так и живу, Леночка, каждые три часа, по таблеточке.
  -- Простите, а вы не пробовали обращаться к бабушкам, говорят, есть очень сильные, молитвами лечат.
  -- Есть, Леночка, есть. Я ведьм и ведьмаков знаете, сколько перевидал? А такую бабушку, о который вы говорите, один раз встречал. Она-то мне глаза и открыла. Говорит, болен ты, сынок, не от тела, а от души, молись, проси у господа прощения. С тех пор и молюсь, а когда есть возможность, посещаю святые места, - машина дернулась. - Вот, кажется, приехали, выходим.
  -- Подождите, Станислав Львович!
  -- Что такое, Лена?
  -- Надо снять все это! - Елена показала на его очки и перстни. - Там же толпа, могут обобрать!
  -- Ваши слова, да богу в уши, - улыбаясь, отозвался Пилевич. - Сколько раз ходил увешанный брюликами, хоть бы кто пальцем тронул!
  -- Станислав Львович, вы считаете, что вор во время Крестного Пути может вас освободить от болезни?
  -- Да, Георг, очень надеюсь! Пусть не освободит, хотя бы облегчит.
   Они вышли из машины на узкой тенистой улице. Как сюда заполз громадный джип, а, главное, как будет выбираться, было неведомо. Но его хозяина это нисколько не волновало. Они вышли из машины и та, утробно урча, поползла назад. Улица примыкала к другой такой же узкой улице, по которой шумно и пестро двигалась толпа. Кого здесь только не было! Монахи в рясах, господа в строгих костюмах, веселящаяся молодежь.
  -- Значит так, друзья мои! Сегодня к шестнадцати, жду вас в гостинице на обед, - Пилевич протянул визитку. - Вы уж тут сами, а мне обязательно к кресту надо.
  -- Какому кресту?
  -- Деревянному, Георг, похожему на тот, на котором Спаситель стал богом.
   Станислав Львович мгновенно исчез в толпе, а Георг с Еленой еще некоторое время не решались нырнуть в эту людскую реку. Наконец, она стала редеть, и они присоединились к процессии.
  
  

***

  
  
   Елена и Георг очень устали, настроение у обоих было подавленное.
  -- Георг, ну, прекрати киснуть, это просто случайность какая-то....
  -- Лен, ты сама в это веришь?
   Елена с болью во взгляде смотрела на любимого и вместо ответа молча взяла его за руку. Они побрели по старой узкой улочке.
   Их Мерседес благополучно стоял там, где его оставили, только раскалился так, что хоть яичницу на нем делай. Хорошо, что в этой старой машине кондиционер исправно работал, через десять минут они с огромным облегчением уселись в охладевшее нутро автомобиля. Посмотрели на часы, потом друг на друга.
  -- Георг, нас приглашали в гости.
  -- Я помню.
  -- Поедем?
  -- Леночка, а ты как, считаешь?
  -- Я думаю, не стоит отвергать этого знакомства.
  -- Тогда хватит киснуть, заводи наш рыдван, курс на отель "Царь Давид".
   Когда они подъехали к воротам роскошного отеля, в душу заползли сомнения. На своем старом потрепанном мерседесе они выглядели нищими на званном обеде. Вооруженный автоматом "узи" охранник дар речи потерял, увидев перед собой престарелое железное чудище. Он сделал строгое лицо и подошел к окну.
  -- Мадам! - обратился он к ней на иврите....
  -- Простите, а нельзя ли на английском....
  -- Нет! - отрезал охранник. Потом молча, но очень красноречиво махнул рукой, мол, убирайтесь немедленно.
   Проквуст почувствовал, как закипает в нем злость, и это его испугало, а потом и образумило. Он не стал поражать охранника знанием иврита, не стал иным способом ставить его на место, он просто молча протянул ему визитку. Что тут с бедным охранником сделалось! Он побледнел, словно полотно, вытянулся, одной рукой отдал честь, а другой нажал на кнопку шлагбаума. Они проехали, и в боковое зеркальце Проквуст увидел, как охранник побежал в свою будку к телефону. У центрального входа уже стояли два портье в ливреях и в угодливых полупоклонах. Один помог им открыть двери, спросил о вещах, невозмутимо выслушал ответ об отсутствии оных, и церемонно повел их в сторону входной двери. Второй в это время сел в их машину и она, чихнув сизым дымом, уехала на парковку.
  -- Ну, сейчас нашу старушку загонят в самый дальний угол! - усмехнулась Елена.
   Проквуст пожал плечами, что он мог ей ответить? Такого роскошества он никогда не видел. Золотая лепнина, витиеватый орнамент, мраморный ковер под ногами, бесшумные, все в зеркалах, лифты, из которых выходили шикарно одетые мужчины и женщины. Было, от чего глаз не оторвать. Портье, встретивший их у входа, передал их, словно эстафету, другому портье. Тот поклонился и указал на две двери красного дерева, левее лифтов. Обогнав их по пути, он открыл одну из этих дверей ключом, и они оказались в отделанной позолотой кабине лифта. Он плавно вознес их на верхний этаж. Наверху их уже встречал следующий портье, представительный, в ливрее, источающий достоинство и услужливость одновременно. Из просторного и шикарного холла он провел их к двухстворчатой резной двери. Постучал. Послышались легкие шаги.
  -- О! Я рад вас видеть, заходите, - Пилевич непринужденно сунул за обшлаг рукава портье купюру. Тот благодарно, но все равно с неподражаемым достоинством поклонился и молча исчез. - Ну, что вы встали, проходите, будьте как дома.
   Легко сказать, дома. Здесь ходить было страшно от изобилия комнат, картин, гобеленов и огромных ваз. В большой круглой гостиной на овальном столе был накрыт обед.
  -- Я отослал прислугу, чтобы не мешали, - сказал хозяин номера, когда они уселись за стол. - Надеюсь, нам не будет сложно самих себя обслуживать?
  -- Станислав Львович, мы не баре, к слугам не привыкли.
  -- Леночка, к слугам привыкнуть удивительно легко, отвыкнуть, труднее. Впрочем, вы на них еще насмотритесь, когда будет смена блюд. Георг! - Пилевич приподнял бокал. - Вы не возражаете против бокала вина?
  -- Нет, - хмуро ответил Проквуст.
   Станислав Львович подавленное настроение гостя заметил, но промолчал. Началась трапеза.
  -- Скажите, Георг, - заговорил Пилевич через некоторое время, откинувшись на спинку стула, - о чем вы грустите?
  -- Да, нет, все в порядке.
  -- Только не надо меня обманывать, молодой человек! Скажите честно, вас кто-то обидел?
  -- Станислав Львович, - ответила за мужа Елена, - у Георга большие проблемы.
  -- Что за проблемы?!
  -- Он не смог зайти ни в один из храмов, мимо которых проходила процессия.
  -- Столько было народа?
  -- Нет, дело не в народе, его сами церкви не впускали.
   Пилевич недоуменно уставился на своих гостей.
  -- Как это: церкви не пускали?!
  -- У меня туда ноги не шли, - глухо отозвался Георг.
  -- В прямом смысле?
  -- Прямее не бывает.
  -- И в Храм Гроба Господня?!
  -- А там волна холода даже ко входу не допустила.
  -- Георг, это невероятно, на Земле любой грешник вправе припасть к месту покаяния.... Вот что, друг мой, расскажите мне все как есть. Я человек нейтральный, повидал всякого, может, посоветую что?
   И Проквуст стал рассказывать. Он не понимал, зачем и почему это делает, не думал, как воспримет их новый знакомый его историю, может быть, он надеялся, что он действительно чем-то сможет помочь? Он только раз взглянул на округлившиеся глаза супруги, но говорить не переставал. Конечно, многое он упустил, но главное выложил. Он сказал, что прилетел из космоса на Землю, чтобы избавиться от пятна тьмы в его ауре, за которым охотится Темная Империя, что, надеялся на эту святую землю. Он прервался лишь один раз, тогда, когда в дверь постучали и внесли горячее. Он молчал, пока служащие отеля крутились вокруг стола, а Пилевич, воспользовавшись паузой, ненадолго вышел в другую комнату и сразу же вернулся. Когда они вновь остались одни, Проквуст опять заговорил, ведя свой рассказ к концу.
  -- Я и мои друзья были уверены, что на Земле есть места, где концентрация божественной сути выше, чем где-либо еще в нашей вселенной. Святая земля Иерусалима, породившая три основных религии, как нельзя лучше подходила под этот критерий, но я никак не рассчитывал, что Господь меня даже на порог своих храмов не пустит.
   Закончив рассказ, он поднял глаза на Пилевича. Тот задумчиво вертел в руках вилку.
  -- Странные вещи вы рассказываете, Георг. Вы фантастику не писали?
  -- Ну, что ж, - Проквуст резко встал, - благодарю за гостеприимство, нам с Еленой пора.
  -- Сядьте, Георг! - вдруг неожиданно резко приказал Пилевич, а потом посмотрел на Елену. - Извините, Леночка, за грубость, но я и вас попрошу опять присесть. Очень хорошо, спасибо.
   Пилевич встал, и стал ходить по комнате, бубня себе что-то под нос. Наконец, он остановился за спинкой своего стула и обвел строгим взглядом своих гостей.
  -- Обиделись они! А вы как считаете, легко поверить в то, что только что здесь прозвучало?! Кто бы нас со стороны послушал! Я бы предпочел вам не поверить, но вопреки всему почему-то хочу верить! Георг, вы позволите мне сделать один эксперимент?
  -- Да, пожалуйста, - пожал тот плечами.
   Пилевич вынул из внутреннего кармана пиджака белую свечку, с голубой каймой внизу. Фитилек у нее был черный, видимо его уже зажигали. Станислав Львович поджег свечу, и она загорелась ровным пламенем. Он кинул спички на стол и, вытянув свечу перед собой, стал медленными шагами двигаться в сторону Проквуста. Метра за полтора до него свеча вдруг стала коптить. Пилевич пошел еще медленнее. С каждым новым сантиметром, сокращающим расстояние до Георга, свеча коптила все интенсивнее, от нее посыпались искорки и легкий треск. Когда до плеча Проквуста осталось чуть меньше полуметра, свеча вдруг вспыхнула, словно из последних сил, и погасла. Пилевич растерянно смотрел на нее, потом вытер пот со лба и вернулся на свое место за столом.
  -- Георг, я вам верю! - Пилевич налил себе в бокал вина и залпом выпил. - Не думал, что космос столь близко к нам.
   Георг и Елена растерянно переглянулись.
  -- Задаете себе вопрос, что я тут такого вытворял? Вот эта свечка, - он поднял со стола закопченный огарок, - была освящена в Храме Гроба Господня, я еще не слышал о случаях, чтобы она гасла под воздействием человека!
  -- Станислав Львович, вы освящали свечу, зажигая ее от пасхального огня?
  -- Да, Леночка.
  -- Но ведь это же православная пасха!
  -- Не вижу повода для удивления. Католики и православные верят в Спасителя, между ними есть некоторые теологические и обрядовые расхождения, с календарем они не сходятся, ну, и что?! Они же не отрицают друг друга! - Пилевич бережно положил остатки свечи на стол. - Скажите, Георг, а что будет, если ваше пятно попадет в руки ваших преследователей?
  -- Через него в наш мир пролезет разрушение. Сатана не может созидать в мире, сотворенным господом.
  -- То есть, начнется конец света?
  -- В локальном участке данной вселенной почти наверняка.
  -- Вот это, да! А я думал, что ничего горестнее моей болезни не существует! - Станислав Львович опять налил вина, приподнял бокал, потом поставил его и, достав, глотнул свою золоченую пилюлю. - Георг, а раньше вы бывали в христианских храмах?!
  -- А как же, я ведь крещен!
  -- Перекреститесь.
   Проквуст привычно осенил себя крестом.
  -- Хм, что-то тут не то. Георг, а вы мне все рассказали? Особенно из последних событий.
   Георг вопросительно посмотрел на супругу, та кивнула.
  -- Рассказывай, дорогой.
   И Проквуст рассказал о событиях в Натании, о происшествии на пляже, об их бегстве из города, о его ночном сражении в горах с арианцами.
  -- Так вот кто перепугал весь курорт! - Пилевич усмехнулся, - а я уже заплатил за сбор подробностей. Впрочем, будет интересно сравнить.... Георг, получается, подставил вас сатана перед Господом!
  -- Да, я тоже об этом уже думал.
  -- Думал, а делать-то что будем?!
  -- Станислав Львович, мы с Георгом должны молиться. Если не внутри, так рядом с Храмом!
  -- Это правильно, только я очень хочу помочь.... - Пилевич задумался.
  -- Скажите, Станислав Львович, - спросила вдруг неожиданно для самой себя Елена, - а как для вас прошло это шествие?
   Здорово прошло! - Пилевич улыбнулся и многозначительно приподнял левую руку, - у меня украли часы!
  -- Впервые вижу человека, который радуется столь дорогой пропаже!
  -- Да, Леночка, вы правы, я очень рад, и еще я уверен, что наша с вами встреча не случайна! - Пилевич посмотрел на настенные часы. - Начало седьмого. Что ж самое время. - Он отодвинул стул и встал. - Знаете что, друзья мои, чем вам помочь, я пока не знаю, но кое-какая идея у меня есть. Я предлагаю немедленно отправиться в Храм Гроба Господня!
  -- Зачем?
  -- Затем, Георг, что завтра я улетаю, а сегодня я могу еще быть вам полезен. Вставайте! Десерт и кофе могут подождать нас до вечера, а спасать мир надо не мешкая.
   Через пятнадцать минут они уже высаживались из машины у стены старого города.
  -- Видите, как близко, - Пилевич махнул рукой в сторону от стены. - Вон наш отель, а теперь пойдемте.
   Они вошли в старый город через Яфские ворота, и сразу же попали на довольно-таки широкую улицу, по которой бесчисленными толпами сновали туристы. Пилевич, однако, почти сразу свернул налево в узкий переулочек. Попетляв по нему, они снова свернули, потом еще, и еще. Они шли мимо бесчисленных маленьких магазинчиков и прилавков, забитых хлебом, лепешками, овощами, фруктами, специями. Все эти вкусности перемежались с магазинчиками сувениров, одежды, амулетов.
  -- Станислав Львович, как вы только здесь дорогу находите?
  -- Все не так сложно, как вам кажется, Леночка.
   Наконец, они выскочили на небольшую круглую площадь с фонтаном посредине. Пилевич забежал на пару минут в один из магазинчиков и вышел оттуда с маленьким черным пакетиком. Они прошли еще несколько переулков, и вышли во двор Храма Гроба Господня. Пилевич молча взглянул на него, и призывно кивнув, зашагал сквозь толпу туристов к входу. Георг закусил от волнения губу, ожидая вновь ощутить обжигающий холод той странной упругой волны, которая тормозила его днем. В глубине души он надеялся, что сейчас будет иначе, но за пару метров до арки входа его вновь толкнула в грудь упругая стужа, аж дыхание перехватило. Проквуст резко встал и, раскрывая рот, словно рыба на песке, сделал шаг назад. Сзади ему на плечи легли теплые ладони жены и толкнули вперед, на Георга вновь нахлынуло удушье.
  -- Терпи, любимый, - тихо шепнула она ему в ухо.
   Проквуст горестно кивнул, с трудом проталкивая в себя глоток воздуха. Перед глазами пошли цветные круги, но он с места не тронулся.
   Станислав Львович в это время внимательно наблюдал за ними, потом озадаченно покачал головой и скрылся внутри Храма.
  
  

***

  
  
   Через некоторое время Проквусту стало легче. Он поискал глазами жену. Она была рядом, чуть вбок и на полшага впереди. Елена стояла на коленях и молилась, периодически осеняя себя православным крестом. От внутреннего напряжения ее точеный профиль выглядел каменным, и лишь губы еле заметно шевелились. Первым порывом было желание поднять ее с колен, спрятать от сотен любопытных глаз, но Георг не пошевелился. Напротив, до конца не осознавая, что делает, он шагнул к супруге и опустился на колени рядом. Как и она, закрыл глаза, сразу отделив себя от жужжащей вокруг толпы. И нагретый солнцем камень, помнящий миллионы ног, оставаясь твердым, перестал быть жестким, словно приглашая его к молитве. И Проквуст принялся молиться. Он просил Бога вернуть его под свою десницу, умолял впустить его в Храм, чтобы снять с себя дьявольское проклятье, грозящее великими бедами. Он не знал слов настоящих молитв, но ведь с богом говорят душою, а не словом? Во всяком случае, Георг на это надеялся. Словно со стороны он ощущал, как переставало хрипеть на каждом вздохе иссушенное горло, как острая боль в солнечном сплетении слабела, перерастая в занудное нытье.
  -- Георг! - Проквуста потрясли за плечо.
  -- Да, Леночка? - отозвался он, щурясь от все еще яркого дневного света.
  -- Вставай, смотри.
   Перед ними стоял сосредоточенный Станислав Львович. В его вытянутых руках горели по пучку бело-голубых свечек.
  -- Бери! - приказал он и резко вмял свечи в ладони Георга.
   Словно молнии прошили его тело, он дернулся, но с жутким усилием воли совладал с собою, и сжал свечи. Говорить было невозможно, рот стянула судорога, заныли плечи от нестерпимого жара, идущего от рук, дыхание опять перехватило. Но Проквуст упрямо наклонился вперед, и тяжело переставляя ноги, двинулся за Пилевичем в темноту спасительных храмовых сводов. Станислав Львович повернулся к Георгу и указал на плоский камень за собой, окованный медью и окруженный подсвечниками в рост человека.
  -- Целуй камень помазания! Здесь тело спасителя после креста умащивали перед погребением. Этот камень помнит тепло Христова тела!
   Проквуст рухнул перед камнем и приник к нему губами. Бешено забилось сердце, кровь закипела в жилах от холода невозмутимого камня, которого почти две тысячи лет назад касался Господь! Камень обессиливал его, вытягивал жизненную силу и не давал ничего взамен. Георг еле встал и, шатаясь, повернулся к своим спутникам.
  -- Сил совсем нет, - еле слышно прохрипел он.
   Взгляды Пилевича и супруги были направлены вниз, на его руки. Проквуст взглянул на них. Кулаки, судорожно сжимающие свечи были все улиты застывшим воском, свечи догорали ровным ярким пламенем.
  -- Милый, ты не обжегся?!
  -- Кажется, нет.
  -- Георг, пойдемте, я покажу, куда можно положить остатки свечей.
   А потом они взошли к Голгофе. Отстояв небольшую очередь паломников, Проквуст встал на колени перед небольшим мраморным сооружением вокруг обитого медным орнаментом, отверстия. Он опустил туда руку. Пусто. Еще глубже. Вот они, отполированные пальцами паломников, стенки скорбной скалы, на которой умер Бог! Георг гладил их и ничего не чувствовал, лишь странное умиротворение наполняло его, некая вселенская скорбь.... Почему? Он отошел от гнезда, в котором стоял крест с печальным и отрешенным видом, Елена даже испугалась.
  -- Милый, что с тобой?! На тебе лица нет!
  -- Георг, не раскисайте! - вмешался Пилевич.
   Он взял его за руку и свел обратно в зал, вниз по крутой каменной лесенке. Круто повернув, он завел Проквуста под лесенку. Здесь было небольшое помещение, одна стена которого имело застекленное окно, за которым громоздились светло-желтые камни.
  -- Что это, Станислав Львович? - шепотом спросила Елена.
  -- Это трещина под крестом, по которой в глубину камня текла кровь Христова! - он перекрестился.
   Проквуст тоже перекрестился и подался вперед. К стеклу невозможно было пройти из-за невысокой оградки, но он перешагнул ее, обошел стол, и возложил на стекло ладони. Колени подломились, а в ладони впились иголки необъятной энергетики, затаенной внутри скалы. Она текла в него через толстое стекло, заполняя опустевшую душу, вытесняя прочь сомнения и страх.
  -- Георг! - Елена испуганно вскрикнула. - Что ты делаешь?! Немедленно вылезай! Нас же выставят отсюда!
   Проквуст растерянно оглянулся и вдруг встретился с глазами черноволосого, смуглого священника. Тот пристально смотрел на него, потом вдруг издали перекрестил и ушел. Георг вылез из-за оградки, выскочил в коридор, но священника нигде не было видно. Он положил руку на плечо жены.
  -- Устал?
  -- Нет, - ответил Георг, а потом помолчал и добавил, - слово усталость сюда не подходит, а других слов найти не могу.
  -- Крепитесь, мой друг, нам надо пройти полный круг! - опять вмешался Пилевич.
   Они вернулись в основной зал храма и прошли к гробнице Иисуса. Она меньше всего была похожа на склеп и представляла собой маленький храм в храме. Около входа змеиным зигзагом стояла очередь туристов - паломников.
  -- Да-а! - Протянул разочарованно Станислав Львович. - А я рассчитывал, что народ схлынет.
  -- А что там внутри?
  -- Там, Леночка, лежит камень, на котором Христос воскрес, - Пилевич задумчиво потер подбородок. - Сегодня нам туда не попасть. Идите за мной.
   Пилевич двинулся вдоль стены, трогая потемневшие от времени и копоти бесчисленных свечей стены, и говорил:
  -- Говорят, что гробница Иисуса, когда-то была передвинута язычником Адрианом, но камень в ней самый настоящий! Я веду вас, Георг, к торцу этого камня.
   Они зашли за угол и увидели огороженный участок стены, рядом с которым стоял монах. Туристов здесь не было.
  -- Нагнитесь, Георг. Видите, из стены торчит плита? Это и есть камень воскресения.
   Проквуст встал на колени и пополз к камню. Он приложил к нему руки и почувствовал, как ладони закололи сотни крохотных иголочек. От них в него хлынула упругая волна, скрутила его у основания позвоночника, прошлась по телу жгучим ознобом. Но он рук не отрывал, держал их, пока они вдруг не онемели, и он ткнулся в каменный срез лбом. Кое-как он выполз назад и почувствовал помощь могучих рук. Это монах легко и непринужденно поставил его на ноги, посмотрел ему в глаза чистым взглядом и доброжелательно улыбнулся. Пилевич вынул из кармана сто долларовую бумажку и опустил в щель ящика для пожертвований, перекрестился, потом взял под руки Георга, едва держащегося на ногах.
  -- Все, мой друг, - ласково ворковал он ему над ухом, - а теперь домой, спать, и видеть чудесные сны.
  -- Господи, да ты же разбил лоб до крови! - словно сквозь вату услышал он волнующийся голос жены и почувствовал на лице ее руки.
  -- Не волнуйтесь, Леночка, пустяки, это даже хорошо, что Георг своей кровью окропил....
   Проквуст не помнил, как они добирались до машины. Он лишь тупо переставлял тяжелые ноги. В джип его как перышко вскинул охранник, а потом также легко чуть ли не донес до номера. Елена с Пилевичем уселись пить чай, а Георг уснул, едва закрыл глаза. На него тут же нахлынули странные бессвязные сны. Искры, цветные узоры, яркие сполохи мелькали под веками, выметая из него тьму, он видел это, но знал, что спит.
   Утром Проквуст проснулся с ощущением дикого голода. Он нежно поцеловал спящую жену и осторожно сполз с кровати. Он понимал, что стол наверняка уже убран, но вдруг.... Стол был идеально пуст, зато на журнальном столике перед креслами стоял накрытый белой салфеткой кофейник и тарелочки с булочками. Будь, что будет! Георг сел на диван и налил горячий кофе, смачно и глубоко укусил воздушную булку с кремом внутри, и заурчал от удовольствия. Глоток, и в носу растекся неземной аромат черного напитка.
   Видимо, запах достиг не только его носа. Из дверей спальни, зевая, вышла Елена в коротком халатике, уселась рядом и, закрыв глаза, прислонила голову к его плечу. Проквуст тихо засмеялся. Налил в другую чашку кофе и поднес к ее лицу. Та блаженно вдохнула его, заулыбалась. Потом открыла глаза.
  -- Доброе утро, любимый, - шепнула она, обхватывая чашку руками.
  -- Обожжешься!
  -- Нет, не горячо, - Елена отхлебнула напиток. - Ой, покажи свои руки.
   Проквуст выставил перед собой кисти, повертел ими в разные стороны. Кожа кое-где была с покраснением.
  -- Болят?
  -- Ни капельки.
  -- Обманываешь!
  -- Да, честное слово, не вру!
   Они поцеловались.
  -- Доброе утро, господа.
   Пилевич вальяжно продефилировал к ним через комнату в расшитом золотом халате и сел на свободное кресло.
  -- Рад видеть вас в добром здравии.
  -- Спасибо, мы тоже.
  -- Как себя ощущаете, Георг?
  -- Чудесно!
  -- А можете проверить, осталось у вас пятно или нет?
  -- Могу, но боюсь, - тихо ответил Проквуст.
  -- Понимаю. - Пилевич налил себе кофе, глотнул. - Друзья мои, я сегодня улетаю к своему врачу. Отложить визит не могу, но у меня есть к вам предложение. Я уже забронировал этот номер на месяц, вы можете остаться в нем, с отелем я договорился. Завтрак у вас будет всегда, а на обед и ужин....
  -- Да, что вы, Станислав Львович, нам так неудобно....
  -- Спасибо, Станислав Львович, - тихо проговорил Проквуст, - мы принимаем ваше щедрое предложение, а деньги у нас есть, не беспокойтесь.
  -- Вот и отлично! Ждите меня и молитесь ежедневно во славу божью и за свое спасение. - Пилевич встал с кресла.
  -- Подождите, Станислав Львович! Скажите нам честно, что с вами?
  -- Не могу, Леночка.
  -- Это очень серьезно?
  -- Очень.
   Проквуст, внимательно смотревший на гостеприимного хозяина вдруг порывисто встал и, шагнув к нему и обнял. Тот несколько растерялся, но не сопротивлялся.
  -- Спасибо, - растроганно проговорил Пилевич и протянул руку для рукопожатия.
  -- Станислав Львович, я буду молиться за вас!
  -- И я! - подскочила к мужу Елена. - Мы будем молиться за ваше здоровье, Станислав Львович!
  -- Огромное вам спасибо, друзья мои, но ведь ваша проблема несравнима с моей! Что значит искорка одной жизни в пламени вселенной?!
  -- Ошибаетесь, Станислав Львович! - горячо возразила Елена. - Георг без вашей помощи не смог бы зайти в Храм! Но дело даже не в этом. Я не знаю, как объяснить.... - Она повернулась к мужу. - Георг, ну, скажи ты!
  -- Я тоже не знаю, как объяснить, но я обязательно буду просить для вас у господа здоровья. Вы хороший человек.
  -- Если бы, - горько усмехнулся Пилевич. - Возможно, сейчас я хороший, но раньше....
  -- Ой, Станислав Львович, вы меня пугаете!
  -- Не бойтесь меня, - засмеялся Пилевич, - я не бандит. Сейчас мое прошлое не имеет значения, оно есть и пребудет со мной. - Он еще раз пожал руку Проквусту, наклонился и поцеловал Елену в щеку. - Спасибо вам, знайте, что я тоже буду молиться за успех вашего дела. Ждите меня, через месяц увидимся. Он повернулся и стремительно скрылся в своей комнате.
  
  

***

  
  
   Пилевич уехал через час. При охраннике он вел себя сдержанно, даже несколько чопорно. Проходя мимо ожидавших его в холле Елены и Георга, он кивнул и сухо бросил: "До встречи, друзья мои". И теперь они уже неделю жили вдвоем. Их никто не беспокоил, никто лез с вопросами. Каждое утро завтрак ждал их на журнальном столике. Они завтракали и уходили на целый день по длинным маршрутам святого города. Днем они слегка перекусывали в маленьких восточных кафешках, а вечером ужинали в столь же многочисленных ресторанчиках.
   Им повезло еще утром в субботу, когда Пилевич уехал. Они решили пойти в старый город после посещения группы отдельно стоящих церквей. Слегка поплутав, они вышли к узкой извилистой улочке, петляющей между холмами, которая привела их на площадку, у которой уже с утра стояли туристические автобусы и кучки людей. День только начинался, а солнце уже раскаляло камень, хотелось поскорее спрятаться в тень, но Георг и Елена подошли к ним поближе. Туристы группировались вокруг экскурсоводов, вещающих на разных языках о достопримечательностях Иерусалима.
  -- Смотри! - толкнула Елена мужа в бок. - Какой импозантный!
   Она кивнула в сторону загорелого поджарого мужчины в джинсах, в рубашке на выпуск, с коричневой сумкой из грубой кожи на широкой лямке через плечо и в черной кожаной шляпе на голове. В отличие от остальных экскурсоводов, добросовестно излагающих "тексты", этот говорил, словно вождь на трибуне: живо, ярко, эмоционально.
  -- Пойдем, послушаем?
  -- Пойдем, раз этот "мачо" тебе приглянулся.
  -- Георг! Неужели ты не слышишь, что он единственный здесь, кто говорит на русском?!
  -- Ну, прости, пошутил.
   Взгляд у "Мачо" был цепкий, холодноватый. Он сразу заметил "зайцев", незаметно примостившихся за спинами его туристов.
  -- А теперь вы можете фотографировать, даю десять минут.
   Экскурсовод отошел в сторону и закурил. К нему подскочила пожилая дамочка и стала сыпать вопросами. "Мачо" спокойно выдержал нападение, а потом невозмутимо объявил:
  -- Мадам, я непрерывно говорил ровно час, сейчас у меня перерыв. Вы меня понимаете? У меня отдых!
   Простите, - робко обратился к нему Проквуст, дождавшись, когда дамочка с обиженным видом удалиться, - а нельзя ли нам с женой присоединиться к вашей группе?
  -- Вообще-то это запрещено, - экскурсовод смерил Георга взглядом и замолчал, держа паузу.
  -- Я готов заплатить. Двести долларов хватит?
  -- Двести? Хватит, - "Мачо" небрежно принял доллары из рук Проквуста. - Старайтесь от нас не отставать, особенно когда двинемся к автобусу. Мой опознавательный знак шляпа. Да, кстати, меня зовут Алик.
   Алик снял шляпу и замахал ею над головой.
  -- Внимание, прошу собраться вокруг меня. Прошу еще раз взглянуть на чудесный вид старого города. Обратите внимание, он стоит на холме, окончание которого похоже на кончик гигантского утюга. Холм окружают два ущелья. Для нас, стоящих лицом к городу, правое, олицетворяет гиену огненную, а левое - райскую долину. Внизу, там, где пересекаются эти ущелья, в день Страшного суда мы с вами вновь встретимся.
  -- Позвольте! - крикнул какой-то турист. - но ведь вы иудей!
  -- Ну, и что?! Да, я не христианин, но я уважаю любую веру, исповедующую единого бога. Ведь он один, не правда ли? Так что не сомневайтесь, друзья мои, встретимся. А теперь прошу в автобус.
   Так начался их первый день. Неутомимый и энергичный экскурсовод водил их от церкви к церкви и засыпал их интересными фактами, гипотезами и легендами. Они посетили могилу царя Давида в еврейской синагоге, комнату тайной вечери над ней, в которой золотистым кустом стояла скульптура странного дерева с толстым стволом и тремя основными ветвями. Алик указал на нее и заявил, что данное произведение искусства, неизвестно как попавшее сюда, по его мнению, олицетворяет три основные религии: иудаизм, христианство и мусульманство, растущие из единого ствола. Потом они посетили католическую церковь успения богородицы и далее переехали в старый город. Там они прошлись по уже знакомым Георгу и Елене местам, а потом явились к "стене плача" - еврейской синагоге под открытым небом. Все стыки древних камней были заполнены белыми бумажечками. Дело было в субботу, евреи молились, не обращая на туристов никакого внимания. Туристы из группы Алика побежали к стене, чтобы засунуть в оставшиеся щели и свои записочки богу.
  -- Эй! - кричал им вслед Алик. - Запомните, эти древние стены не почтовый ящик! И не забудьте помыть руки, прежде чем касаться этих камней!
  -- Простите, - обратился к экскурсоводу Проквуст, - а что означает "стена плача"?
  -- А вы, почему не идете? - с интересом взглянул на него Алик.
  -- Да, как-то неудобно обращаться к богу при каждом удобном случае.
  -- Хм, возможно вы правы, - экскурсовод протянул пачку сигарет. - Закурите?
  -- Пожалуй, да. Спасибо, - они задымили.
  -- Понимаете, - заговорил Алик, - официально эту синагогу, - он повел перед собой рукой, - не называют стеной плача, хотя весь мир знает ее под этим именем. Когда-то там, наверху, где сейчас стоит мечеть, находился древний храм царя Соломона. Его разрушили и через века на его месте крестоносцы построили церковь. А потом разрушили и ее. Завоевателей этого города было слишком много. Во время одного из таких нападений здесь вырезали семьдесят тысяч мирных иудеев: женщин, детей, стариков, которые искали на Храмовой горе убежища. В летописях говорится, что лошади завоевателей по стремена ходили в крови. С тех пор эти обычные стены превратились в стены плача.
  -- Так значит, в недрах Храмовой горы может находиться ковчег?!
  -- Возможно. - Алик встал и надел свою сигнальную шляпу. - Храмовую гору никто никогда ни копал. Вокруг, да, а внутри нет. Правда, в 19 веке один француз попытался, но потом еле ноги унес. Три великие религии пекутся о неприкосновенности этой святыни, разве они допустят туда археологов?! Ну, вот, туристы утыкали стену записочками, пора двигаться дальше.
   Проквуст теперь не испытывал никакого дискомфорта, заходя в храмы, с него словно оковы сняли, теперь он искренне молился в них, умоляя господа избавить его от сатанинской отметины и прося выздоровления Пилевичу.
   Каждый следующий день они начинали новым походом к святым местам. Иерусалим был неисчерпаем на большие и маленькие открытия. Например, на второй день Проквуст вспомнил о совете Смита, посетить протестантскую Голгофу. Экскурсовод Алик тоже упоминал об этом месте и рассказывал, что в 19 веке протестант генерал Чарльз Гордон заметил холм близ пещеры Иеремии за Дамасскими воротами, очень похожий на череп. Генерал уверовал, что именно на этом холме был распят Иисус Христос и находится место погребения Адама. Еще Алик рассказывал, что слово Голгофа произошло от древнееврейского Gilgeiles-Golal - "череп", "лобное место". Георг восходил на этот холм с легким внутренним скепсисом: ну, не может же быть две Голгофы! Но с каждым шагом его сомнения таяли под непередаваемым очарованием этой древние скалы. На ее вершине стоял крест. Проквуст опустился рядом на колени и прислонил к потемневшему дереву руки. Его чувствительные ладони ощутили потоки мощной энергетики, бурлящие под ногами. Он недоуменно оглянулся на Елену. Она стояла на коленях рядом.
  -- Просто молись, дорогой, - коротко ответила она на его взгляд и закрыла глаза, ее губы зашевелились.
   Проквуст обратился к господу и в ладони хлынул свет.
   Подобная история повторилась во время посещения мечети, при возложении ладоней на Стену плача. Везде бурлила божественная энергия. Что же, получается, говорил Георг супруге вечером, господь есть везде, где люди его ищут? И мудрая женщина отвечала: а ты ожидал другого?
   Сегодня Проквуст решил позвать Смита. От бурлящих в голове мыслей он долго не мог настроиться, но нырнул в пространство под веками и прокричал имя Духа. Он откликнулся сразу, словно только и ждал этого зова. Они встретились на каменистой горе, возле креста. Вокруг их окружал густой белесый туман.
  -- Ну, здравствуй, Гора, - элегантный Смит обошел темный потрескавшийся от времени крест с бурыми пятнами. - Так выглядит Голгофа?
  -- Нет, Смит, так ее представляют себе многие христиане.
  -- Значит, ты сделал выбор?
  -- Сделал.
  -- Рад за тебя. Что еще скажешь?
  -- Хочу встретиться с вами, Смит, мы живем в Иерусалиме в отеле Царь Давид. Мне нужно проверить, удалось ли лечение.
  -- Ты же сам можешь это сделать?!
  -- Боюсь.
  -- Понятно, - Смит улыбнулся. - Что ж, мне будет приятно стать свидетелем столь важного события, но скажу тебе по секрету: я тоже боюсь.
   Они засмеялись и медленно растворились в нахлынувшем тумане.
   Проквуст проснулся почти счастливым. Сейчас, когда в его душе с полным правом царила надежда на избавление, можно было тихо лежать и радоваться.
  -- Георг! - затормошила его жена. - Ты почему не встаешь?! - Она стянула с него одеяло. - Быстро одевайся, нам пора!
  -- А может быть, сегодня побудем в номере?
  -- Еще чего! - рассердилась Елена. - Дьявол только и ждет, когда ты расслабишься. Как говорит Ювеналий, лавры со временем засыхают и начинают колоться. Ну-ка, вставай!
   И они вновь ушли на свой маршрут. Вернулись не вечером, как обычно, а где-то часам к четырем, голодные и уставшие. В фойе гостиницы их ожидал Смит, как всегда в шикарном черном костюме и с неизменной тростью. Проквуст радостно подскочил к нему с намерением задушить его в объятьях, но, споткнувшись о его ироничный взгляд, протянул руку.
  -- Здравствуйте, Смит, давно ждете?
  -- Пару часов, но это не страшно, здесь очень приятный персонал, мне уже нашли номер, на одном этаже с вами, я просто хотел встретить вас сам.
  -- Джон! - Елена не церемонилась, она подлетела и чмокнула Духа в щеку. - Вы что же, можете позволить себе такие хоромы?!
  -- А вы?!
  -- Мы живем в качестве гостей.
  -- Да? И кто же такой добрый самаритянин?
  -- Некто Пилевич.
  -- Станислав Львович?
  -- Смит, откуда вы его знаете?!
  -- Люди моего круга фигуры подобного уровня должны знать, Георг!
  -- А кто же он?
  -- Леночка, я не настолько осведомлен, чтобы рассказать что-то существенное. Знаю лишь, что по слухам господин с таким именем имеет отношение к пропавшим деньгам коммунистической партии.
  -- Но это невозможно!
  -- Что невозможно, Леночка?
  -- Такую информацию невозможно скрыть, раз даже вы, совершенно случайный человек, обладаете ею. Станислава Львовича давно бы уже арестовали или запытали до смерти!
  -- А вот и нет! - усмехнулся Смит. - Я в этом вопросе человек не случайный, я пристально изучал все обстоятельства, связанные с развалом советской империи. И теперь вижу, что не зря.
  -- Смит, простите, но, может быть, поднимемся в номер?
  -- Да, Георг, пора, мы еще успеем поговорить. Я приглашаю вас к себе.
   Номер Духа был меньше номера Пилевича на одну комнату, но также шикарно и дорого обставлен. В квадратной гостиной их ожидал накрытый стол.
  -- Надеюсь, вы не откажетесь от совместной трапезы?
  -- Да, что вы, Джон?! Я так проголодалась!
  -- Да, Смит, вы просто кудесник, но может быть....
  -- Конечно, Георг, мне тоже кусок в горло не полезет. Елена прекрасная, прикройте шторы, пожалуйста. Вот так, спасибо, а теперь Леночка, присаживайтесь вон в то кресло, а ты, наш герой, оставайся стоять. - Смит сел в соседнее кресло и нервно потер руки. - Надеюсь, наш ужин будет праздничным.
   Дух прикрыл глаза и протянул ладони в сторону Проквуста и тот почти сразу же вспыхнул ровным золотым сиянием. Елена как зачарованная всматривалась в этот свет.
  -- Поздравляю! - пророкотал басом Смит. - Георг, ты теперь по праву можешь называть себя святым, твоя аура чиста и безупречна.
  -- Вот еще! О чем вы говорите, Смит, разве меня можно назвать святым?!
  -- А кого?
  -- Как кого?! - вмешалась Елена. - Да, хотя бы христианских святых!
  -- Скажите, Леночка, а апостолы Христа обладают святостью?
  -- Странный вопрос!
  -- Тогда почитайте их письма в Новом Завете, разве не читается в них между строк, что они люди? Леночка, стоп! - Смит поднял руки. - Давайте не будем спорить или хотя бы перенесем спор на потом, ведь у нас, такое событие!
   Дух с улыбкой кивнул на Проквуста, до сих пор стоявшего посредине гостиной и сосредоточенно рассматривающего собственные ладони.
  -- Ну, как, Георг, пропал изъян?
  -- Пропал, - хрипло ответил Георг.
  -- Значит, победа?! - Смит встал с кресла. - Пойдем, мой друг, выпьем солнечного вина. Не знаю как по другим вопросам, но в вопросах еды и питья эта планета чемпион: бесконечно ее изобилие блюд и напитков, и неисчерпаемо мастерство землян, лучших поваров и виноделов вселенной! Когда-нибудь, я думаю скоро, Земля сможет поставлять свое дивное вино на многие обитаемые звездные системы. Ну, подняли бокалы? За победу!
   Они выпили.
  -- Простите, Джон, мне очень льстит ваше высокое мнение о земных поварах и виноделах, но я сомневаюсь в возможности употребления их изделий космитами.
  -- Почему же, Леночка?
  -- Ну, из-за различного представления о вкусах, из-за различий в метаболизме, наконец!
  -- Заблуждения и предрассудки. Вселенная создана господом, следовательно, у нас у всех один отец, почему же мы не можем быть в чем-то совместимы?
  -- Джон, но это маловероятно! Мир слишком разнообразен.
  -- Согласен: разнообразен, но не антагонистичен!
  -- Смит, но Георг рассказывал об арианцах совсем иное, они даже думают по-другому!
  -- Да, на здоровье! Однако, дома у них похожи на ваши, почему, Леночка?
  -- Ну, потому что есть оптимальная среда обитания для гуманоидов.
   После этих слов повисла пауза, мужчины переглянулись и озадаченно покачали головами.
  -- Ну, Гора, тебе и повезло! - не скрывая восхищения сказал Смит. Он поднялся, прихватил с собой бокал вина и направился к жене Проквуста. - Леночка, позвольте выпить с вами глоток вина на брудершафт?
  -- А вдруг мой муж возразит? - кокетливо улыбнулась она.
  -- Я не против, Леночка, если ваш поцелуй будет носить только дружеский характер.
  -- А как же иначе?! - ухмыльнулся Смит и поцеловал Елену. Проквуст показал ему кулак.
  -- Позвольте, Джон, а вино?
  -- Что? - Дух оглянулся. - Ах, да, простите, королева моя! - Он встал перед ней на колено и протянул свой бокал. В это время к ним успел подскочить и Проквуст, они звонко чокнулись, осушили бокалы и засмеялись.
  -- Нет, Джон, даже после этого я с вами не могу согласиться.
  -- Хорошо, приведу другой довод. Ответьте, Елена, почему красота, вот Георг не даст соврать, носит универсальный характер, ведь ею могут любоваться и добряки, и злодеи, любое существо, которому доступно ее восприятие?
  -- Извините, Джон, но я не вполне поняла вопрос.
  -- Да? - Смит задумчиво подлил всем вина. - О, нашел! Вот скажите, Леночка, вы можете увидеть то, что лежит в глубинах морей и океанов?
  -- Нет, но....
  -- ....Но если надеть маску и акваланг, то вам откроется мир небывалой красоты, не так ли?
  -- Да, согласна, но красота и вкус вещи разные.
  -- Не буду спорить, конечно, различия есть, но если фигурально надеть на себя маску и акваланг, то перед гипотетическим космическим туристом откроется целый мир новых и прекрасных ощущений. Святой Гора, а ты что думаешь по данному поводу?
  -- Да, Георг, скажи свое мнение.
  -- Что? А, об этом? Ты, знаешь, любимая, я, пожалуй, соглашусь со Смитом. Вы земляне настолько привыкли к небывалому разнообразию своего мира, что искренне полагаете всю остальную вселенную такой же. Но ведь даже на Земле есть места суровые, и есть райские, причем последних всегда меньше, чем первых. Я повидал кое-что во вселенной, поэтому смело отнесу Землю к ее райскому уголку.
  -- Неужели Земля так хороша?! Так вот почему космиты сюда поналетели, хотят отобрать ее у нас?!
  -- Леночка?! - протяжно вздохнул Смит. - Не надо так бояться! Если бы такое было возможно, вас бы уже давно смели с этой прекрасной планеты. Есть независимые обстоятельства, законы, которые хранят ваше спокойствие.
  -- То есть к нам относятся как к аборигенам, живущим в заповеднике?!
  -- Что-то в этом роде, хотя дело не только в вас самих. Поверьте, Елена, само человечество не является ни безупречным, ни уникальным, ни гениальным сообществом во вселенной. Но при всем этом господь вас пестует. Понимаете меня?
  -- Конечно. Немного обидно, но в целом, справедливо.
  -- Леночка, а вы что-нибудь помните из своей прошлой жизни на Ирии?
  -- Ничего, кроме смутных образов в снах и ощущения, что это не Земля. А что?
  -- Я думал, что ваш молчаливый муж продемонстрировал, например, как звучит ирийская речь.
  -- Ой, Георг! Как же так, это же очень интересно! Скажи дорогой, как будет: "Я тебя люблю"?
   Разошлись они поздно вечером, насмеявшись вдосталь, слегка пьяные от вина и обретенной свободы. Толком так ничего и не обсудили, решили серьезные дела перенести назавтра.
  
  

***

  
  
   Лена заснула сразу, едва дотронувшись до подушки, а Проквусту не спалось. И дело было не в нескольких бокалах прекрасного вина, а в беспокойных мыслях, нахлынувших вдруг в ночной тиши. За последние годы он так свыкся с ролью беглеца, что сейчас пребывал в некоторой растерянности, а что, собственно, теперь делать дальше? Если он перестал быть отныне угрозой вселенского масштаба, как носитель смертельного вируса, то, став безопасным, он вернулся в статус обыкновенного человека?! Готов ли он вновь быть одним из многих?
   Он заворочался на кровати, ему, курившему несколько раз в год, вдруг нестерпимо захотелось закурить, а где взять? Стоп, так ведь в гостиной на столике стоит коробка с сигарами, может быть, там и сигарета найдется? Георг тихо встал, зачем-то накинул на себя тонкий гостиничный халат и выскользнул из спальни. Странно, но в гостиной горел свет, он же, кажется, его выключал? А, впрочем, какая разница? Проквуст сел на холодную кожу кресла и только теперь похвалил себя за предусмотрительно надетый халат. Ему повезло, в деревянной резной шкатулке лежала пачка тонких сигарет с золотистыми ободками. Дамские, наверное, ну, и пусть. Он с наслаждением закурил. Внезапно открылась дверь спальни Пилевича, и оттуда вышел он собственной персоной. Георг аж рот раскрыл от изумления. Их гостеприимный хозяин тоже был в халате и сонно щурился на Проквуста.
  -- Что, не спиться?
  -- Да, я, вот....
  -- Правильно, я на запах и вышел, самому захотелось покурить.
  -- Станислав Львович! - Проквуст радостно вскочил. - Я так рад вас видеть!
  -- Тихо, Георг! - Пилевич приложил палец к губам. - Леночка ведь спит?
  -- Ой, да, - Проквуст сел обратно в кресло. - Так может ее разбудить?
  -- Еще чего не хватало, утро вечера мудренее.
   Они молча посидели пару минут.
  -- Нет, ну, так нельзя! - не выдержал Проквуст. - Вы появились так неожиданно, на много раньше, чем собирались, и молчите!
  -- Георг, вы расстроены, что я приехал раньше? - заулыбался Пилевич.
  -- Ну, как вы такое могли подумать, Станислав Львович! Просто я хочу спросить, как вы себя чувствуете?
  -- Превосходно.
  -- Что значит, превосходно?
  -- То и значит: дорогой Георг, я здоров как бык, - Пилевич сладко потянулся, так что суставы хрустнули. - Ну, положим, бык не совсем молодой, но ведь преклонный возраст не болезнь!
  -- Не понимаю. Вы что, больше не больны?!
  -- Да! О, как жаль, что я не могу передать во всех красках круглые глаза десятка медицинских светил!
  -- То есть вы вылечились?!
  -- Нет, Георг, не я вылечился, а вы меня вылечили.
  -- Мы-ы?! - дверь спальни открылась настежь и в темном дверном проеме появилась точеная фигурка Елены.
   Пилевич хмыкнул.
  -- Леночка, так ты не спишь?!
  -- Да, не сплю, и все жду, когда ты вспомнишь обо мне! - она обиженно поджала губки.
  -- Елена, не сердитесь! - Пилевич подошел к ней и грациозно поцеловал руку. - Это я запретил вас будить.
  -- И очень зря! Я не могу спать, когда столько новостей!
   Взаимные рассказы затянулись на всю ночь. Елену укутали в плед, напоили кофе, а мужчины, кроме кофе, незаметно усидели полбутылки коньяка. Оказывается, Пилевич уже три года носил в себе вирус СПИДа, а во время последней поездки, диагноз не подтвердился. Врачи так и написали в истории его болезни: ошибочный диагноз. С ним даже никто не поговорил, до того все врачи были напуганы, вдруг в суд на них подаст?! А ему было не до суда. Первые дни он заново рождался, его глаза по-другому стали смотреть вокруг, он не то, что видеть, чувствовать стал иначе. Узнав, что у Проквуста все тоже хорошо, Станислав Львович вдруг заплакал, молча, без надрывов, просто из глаз у него непроизвольно потекли слезы.
  -- Что с вами? - испугалась Елена.
  -- Ничего, Леночка, просто меня коснулось чудо, - Пилевич всхлипнул. - Я когда в бога верил, думал, что он далеко, а благодаря вам понял, что он от нас на расстоянии протянутой руки, а может и ближе.
   Вконец обессиленные они разбрелись по спальням в пятом часу утра. Проквуст после второй дозы спиртного сразу провалился в сон. Вернее, он так подумал, а затем вдруг обнаружил, что парит над землей, а внизу медленно проплывают леса, горы, реки. Ни городов, ни дорог, ни самолетов. Это было здорово, вот так плыть и ни о чем не думать.
  -- Господи, куда это меня занесло? - подумал вдруг он и попытался попристальнее разглядеть окружающие его картины. Но картинки тут же смазывались в беспорядочные цветные полосы. - Нет, наверное, я все-таки сплю. Лена такое состояние называет "космосом": перепил, и ты уже космонавт. Главное, не переборщить, от космонавта до свиньи очень близко.
   Георг перестал всматриваться и вновь почувствовал себя парящим в небесах. Интересно, а повыше нельзя подняться? Стоило ему подумать об этом и вокруг тут же затуманило, поверхность земли стала далекой цветастой географической картой. Вверху густой синью манил космос, он был в двух шагах. Проквуст потянулся к нему и вот под ним виден весь земной шар. Плохо видно, чуть отодвинуться.... Отлично, теперь Земля, словно на ладони.
   Еще несколько дней назад, то, что проделывал сейчас Проквуст, иначе, как безрассудством назвать было нельзя. Но теперь-то он свободен!
  -- Кстати, а почему здесь так пустынно? Коринни говорил, что вокруг Земли вьются сонмы иномерцев?
   Не успел он это подумать, как пространство вокруг него вздулось серым пузырем, лопнуло, и оттуда вылетела стая темных клякс с колючками. Черные ежики окружили Проквуста со всех сторон и медленно приближались к нему, удлиняя свои гибкие колючки, стремясь дотронуться до него. Прикосновения их были неприятно холодны и навязчивы, словно липкая грязь. Некоторое время Георг с удивительным внутренним спокойствием и легким любопытством терпел эти посягательства.
  -- Понятно теперь, почему этих тварей не было здесь, здесь же нет людей!
   Он пошевелился и сказал "кыш, пиявки". В ту же секунду из него волной вырвалось золотистое свечение, прошлось по скопищам иномерцев, круша и растворяя их в тающую пыль. Кажется, ему послышался даже писк боли. Или нет? Это уже было неважно, главное, он понял, что делать дальше. "Коринни!" - мысленно позвал он и мгновенно оказался в одном из больших залов корабля хоравов. Пара десятков хоравов толпились возле одной из стен, а перед ними, посредине зала стояли четыре фигуры. Двумя, со стороны хоравов, оказались командор и канцлер, а две других, стоящих напротив, и укутанные по самую макушку в серые плащи с капюшонами, были арианцами. Проквуст их сразу узнал. Видимо, разговор только что начался. Говорил один из арианцев и Гариль.
  -- Мы требуем возмездия.
  -- Кому и за что, уважаемые послы?
  -- Человек, известный вам как Гора, недавно уничтожил наш крейсер!
  -- Что?! - канцлер и командор переглянулись. - Вы хотите убедить нас, что один человек смог уничтожить ваш могучий корабль?!
  -- Именно так.
  -- Как он мог такое совершить?
  -- Мы не знаем, но он это сделал.
  -- Хорошо, допустим, что Гора способен на такое, но тогда объясните, почему он это сделал?
  -- Мы преследовали его.
  -- Зачем?
  -- Это касается только Арина!
  -- Тогда почему вы говорите о возмездии нам, хоравам?
  -- Он прилетал к нам на планету на вашем корабле.
  -- Но это не значит, что мы несем за него ответственность.
  -- Мы знаем это.
  -- Тогда чего вы хотите?
  -- Он придет к вам рано или поздно, отдайте его нам.
  -- Между нами нет договора о выдаче преступников.
  -- Да, но все равно отдайте, нам нужен только он.
   Проквуст ощутил внутри себя нарастающий гнев: арианцы совсем обнаглели! Он опустился из-под потолка зала к полу и налил себя светом. Георг понял, что его интуитивные действия увенчались успехом. Первым отреагировал канцлер.
  -- Святой Гора! - вырвалось из него.
  -- Да, это я! - мысленно ответил Проквуст, говорить вслух он не мог. - Вы, послы Ариана, пришли к хоравам за мной?
  -- Да, - прозвучало у него в голове.
  -- Напрасно, я больше не живу с хоравами.
  -- Но жил.
  -- Ваши измышления обсуждать, не намерен, чего вы хотите?
  -- Тебя, Гора!
  -- Зачем?
  -- Ты носишь в себе то, что нам нужно!
  -- Уже не ношу. Я вывел пятно дьявола.
  -- Это невозможно!
  -- Тогда найдите его! - Георг засиял словно солнце, демонстрируя безупречность своей ауры. - Смотрите внимательно, есть ли следы тьмы, которую вы столь жаждете. Кстати, ваш крейсер погубил не я, а хозяин этого пятна. Вы так глубоко загнали меня, что я чуть не выпал из этой вселенной прямо к нему в объятья. Это он швырнул сквозь меня порцию хаоса, так что с сатаны и спрашивайте за смерть своих товарищей, моей вины в этом нет!
  -- Мы простим тебя, если дашь нам то, что мы ищем.
  -- Господи! - вскипел Проквуст. - Да, на что вам дыра в пространстве, годная только для разрушения?!
  -- Ею можно творить!
  -- Чушь! На своей первой планете я был свидетелем того, как оно может творить! Вы погубите свою цивилизацию и полвселенной в придачу, одумайтесь!
  -- Ты ошибаешься, Гора, мы знаем, чего хотим, отдай нам след тьмы!
  -- Да, нет его у меня!
  -- Ты скрываешь пятно! - сказал вдруг арианец, до сих пор молчавший.
  -- Аор?! - Проквуст сразу узнал своего бывшего хозяина. - Не ожидал встретить тебя здесь.
  -- Гора, отдай нам след тьмы, и мы уйдем.
  -- Ничего не выйдет, Аор, у меня его больше нет, я еще раз говорю, пятно уничтожено!
  -- Это невозможно, ты спрятал его!
  -- Вы мне надоели! Уходите прочь!
   К неожиданности всех присутствующих, да и самого Проквуста, арианцы вдруг синхронно повернулись, и, не попрощавшись, удалились. Георг повернулся к обступившим его хоравам.
  -- Святой Гора, ваше появление на грани естественного!
  -- Канцлер, я рад вас видеть.
  -- Святой Гора, вы не могли бы нам разъяснить, что здесь произошло?
  -- От вас, командор, и от канцлера у меня секретов нет, но остальных прошу удалиться.
   Пол Коринни повернулся к остальным хоравам и строго приказал немедленно покинуть помещение, что немедленно и было исполнено.
  -- Я вижу, Пол, у экипажа вы пользуетесь авторитетом.
   Коринни скромно уставился в пол.
  -- Георг, расскажите нам все-таки о сути разговора с арианцами.
  -- Что ж, теперь охотно.
   И Проквуст коротко рассказал о дьявольской заразе, которую подцепил в своем послесмертии. О том, что, как оказалась, этот отпечаток тьмы нес в себе опасность вселенского масштаба.
  -- А теперь, дорогие мои друзья, моя миссия на Земле успешно завершена и мне нужен межзвездный дисколет. Командор?
  -- Нет проблем, Святой Гора, куда направить?
  -- В Израиль, город Иерусалим.
  -- Отлично! Завтра в шесть вечера по местному времени корабль будет.... Где?
  -- На Голгофе. Вы знаете это место?
  -- Знаем. Мы с канцлером, - Люций при этих словах Пола слегка поклонился, - очень внимательно изучаем историю основных религий Земли.
  -- Зачем?! - опять удивился Проквуст.
  -- Ищем ключ к пониманию людей.
  -- Понятно, желаю успехов, но мне пора возвращаться. Моя миссия инспектора также закончена, и я отвезу Чару самые благожелательные отзывы о вас.
  -- Простите, Георг! - шагнул вперед канцлер, - но я прошу вас задержаться.
  -- Слушаю вас, Люций.
  -- Георг, а для хоравов вы можете что-нибудь посоветовать?
  -- Вы о проблеме восстановления репродукции?
  -- Да.
  -- Рецепта у меня, к сожалению, нет, могу лишь предложить вам больше молиться.
  -- И все? - в мыслеголосе Гариля звучало разочарование.
  -- Напрасно, канцлер, пренебрегаете этим советом. Я спасся только молитвой.
  -- И вы за этим летели на Землю?
  -- Да, командор, именно за этим. Поэтому я уверен, что и решение вашей проблемы будет найдено на Земле. Только не в лабораториях, а в храмах.
  -- Гора, в таком случае, научите нас этим молитвам!
  -- Я не знаток молитв, Пол, думаю, вы сможете во всем разобраться самостоятельно, особенно обратите внимание на христианство.
  -- Человек - сын бога? - несколько брезгливо спросил канцлер.
  -- Люций, гордыня - качество непродуктивное, поверьте мне. По-моему хоравы сполна вкусили, от ее плодов, не так ли?
  -- Не надо на нас сердиться, Святой Гора! - вступился за обиженно насупившегося канцлера Коринни. - Лучше подскажите, что главного именно в этой религии, что может помочь нам?
  -- Жертва, Пол.
  -- Жертва?
  -- Но это варварство! - сердито заявил канцлер.
  -- Люций, не принимайте мои слова буквально! - мыслеголос Проквуста звучал примирительно. - Я говорил о сути христианства, а не о жертвоприношениях. Не люди принесли жертву господу, напротив, бог послал на заклание собственного сына, а по сути - себя самого!
  -- Ну, хорошо, - смягчился Гариль, - пусть так, но как всерьез можно принимать степень родства с богом! Если вы, Георг, знаете, то объясните, что значит, сын господа?!
  -- А я и не знаю, я просто верю. В этом и состоит уникальность земных религий: вы, космиты, о господе знаете, а они в него верят без знания.
  -- Ну, хорошо, Георг, я сдаюсь. Я много раз уже убеждался, что логика и рационализм пасуют перед вами. Обещаю, мы будем молиться, если не все, то хотя бы мы с Полом. Как, командор, согласны молиться?
  -- За возрождение хоравов, - серьезно отозвался Коринни, - я готов молиться.
  -- Смотрите, господа, вы не мне обещание дали, а ему! - Проквуст многозначительно ткнул пальцем в небо.
  -- Мы знаем.
  -- Ну, что ж, мне пора.
  -- Подождите, Святой Гора! - остановил его Коринни. - Я прошу вас принять от меня мой личный позывной.
  -- Позывной?
  -- Да, он дает возможность опознать друг друга и связаться на пси-уровне.
  -- Вы хотите, Пол, чтобы мы с вами имели такую связь?
  -- Да.
  -- Хорошо, как это сделать? Ведь я же здесь перед вами совершенно бестелесный.
  -- О, это очень просто!
   Коринни прислонил руку к груди, чуть напрягся, и вдруг на кончике его щупальца засветилось яркое светло-зеленое пятнышко. Он осторожно протянул руку к Проквусту.
  -- Это наше новое изобретение, Гора, правда, действует на небольших расстояниях, но от Земли до нас достанет.
  -- А что мне делать дальше, Пол?
  -- Просто накройте своей ладонью мою руку и мысленно заберите.... Вот, видите, как просто! Кстати, и передавать также легко.
  -- Молодцы, - Проквуст задумался. - Скажите, Пол, а если я этот код передам другому человеку?
  -- Ничего страшного, просто тогда нас станет трое.
  -- Спасибо, командор Коринни, - Проквуст подлетел к канцлеру. - Люций, а у вас есть такой код?
  -- Нет, Георг, я уже стар и не хочу новых игрушек.
  -- Канцлер, это не игрушки!
  -- Ну, прости Пол, я не хотел обидеть. Мы ведь пока и так можем друг друга найти в любой момент, не так ли?
  -- Так, но....
  -- Друзья мои! - прервал их перепалку Проквуст. - Мне пора, я вынужден уходить.
  -- Спасибо, Святой Гора, мы всегда будем чтить тебя и ждать.
  -- Что меня ждать, канцлер? Я ведь только мимолетный гость, обласканный господом, просите у бога милости и получите. Прощайте, господь позволит, значит, еще свидимся.
  
  

***

  
  
   Проквуст открыл глаза и уставился в потолок. Из-за окна уже слышался приглушенный звук просыпающегося города.
  -- Интересно, будет завтра дисколет, или мне все приснилось? - он сладко потянулся и наткнулся на теплое плечо жены. - А вот сейчас и проверю!
   Он поднес к глазам правую руку и пристально на нее посмотрел. На кончике безымянного пальца сверкнул зеленоватый огонечек. Георг тихо приподнял левую ладошку жены и подсунул под нее подарок Коринни, огонек легко соскочил с пальца и нырнул ей под кожу.
  -- Надо же, сработало! Выходит, это не сон? - Проквуст опять потянулся и вдруг застыл. - Господи, так ведь я завтра ее надолго покину!
   Настроение сразу испортилось. Он сел на краю огромной кровати и задумчиво подпер голову руками. Как легко у него во сне все решилось! Ведь даже краем души о жене не вспомнил! Проквусту стало стыдно и горько. Может отменить? Он нежно посмотрел на спящую Елену. А с другой стороны, так или иначе, он должен обо всем рассказать дракону. Кроме того, что-то коробило его при воспоминании о разговоре с арианцами. Они своих попыток не оставят, это ясно, но он их теперь не боялся.
  -- Все, решено! - сказал Проквуст вслух и хлопнул ладонями по голым коленкам. Получилось довольно таки громко. Елена зашевелилась и открыла глаза.
  -- Ты чего шумишь? - она посмотрела на часы. - Господи, всего девять утра!
   Проквуст смотрел на нее и улыбался, никак не реагируя на ее возмущение.
  -- Георг! Ну, в чем дело?! - женским чутьем она ощутила что-то нехорошее, поэтому сон тут же прошел и она села в постели. - Милый, ты чего придумал?!
  -- Леночка, любимая моя, я завтра должен буду улететь.
  -- Что?!
  -- Да, погоди ты расстраиваться, на время.
  -- На какое время?
  -- На короткое, месяцев на семь-восемь.
  -- Что?! Ты это называешь коротким временем?! Я тебя сейчас убью!
   Елена выхватила подушку и запустила ею в мужа, а потом прижала ладошки к глазам и зарыдала. Георг беспомощно прыгал вокруг нее по кровати, пытался обнять, поцеловать ее мокрые глаза, но она дергала плечиками и отворачивалась.
  -- Лена! - не выдержал Проквуст. - Ну, ты же понимаешь, что я должен это сделать!
  -- Да, понимаю, но я боюсь, что ты меня бросишь!
  -- Я?! Тебя?! Мы же венчаны с тобой, жена моя! Я навеки твой!
  -- Правда? - слезы вдруг мгновенно высохли. - Ты действительно не бросишь меня?
  -- А ты?
  -- Я? - Елена улыбнулась. - А вот если долго тебя не будет, найду себе богатого и красивого....
  -- Как Пилевич.
  -- А что, Станислав Львович весьма обаятелен, - Елена кокетливо засмеялась. - Да и господин Смит хорош. Ты поезжай, муженек, поезжай, я тут тебя подожду....
  -- Ну, все, теперь я тебя убью!
   Они шумно и весело закопошились в постели.
   Завтрак был назначен на двенадцать дня. Проквуст успел уже сбегать к Смиту, поговорить с Пилевичем, и теперь они сидели вдвоем с Еленой за накрытым столом и ожидали обоих. Дух явился за две минуты до двенадцати, в ослепительно белом летнем костюме и новой тростью с белым резным набалдашником. Он вышел на середину гостиной и, приняв байроновскую позу, картинно произнес:
  -- Здравствуйте, господа.
  -- Ну, Смит, вы, даете! - вырвалось у Проквуста.
  -- Джон! - Елена выскочила из-за стола подбежала к нему и поцеловала. - Вы сегодня ослепительны!
   У Георга внутри что-то кольнуло и это его ему не понравились. Тем более что по насмешливым глазам Духа было ясно, он видит все переживания Проквуста насквозь. Смит наклонился, поцеловал руку Елены и ехидно качнул тростью в сторону ее мужа.
  -- Леночка, свет мой, а ведь ваш муж ревнует!
  -- Да?! - Елена сверкнула глазками. - Ну, и пусть!
  -- Это почему же вы его так наказываете? - удивленно посмотрел на нее Смит. - Кроме появления господина Пилевича, ночью еще что-то произошло?
  -- Доброе утро, господа! - раздалось у них за спиной. - Я не опоздал?
   Часы принялись бить полдень. Станислав Львович был одет в тонкий летний костюм черного цвета. Он подошел и остановился перед одетым в белое Смитом. Оба были примерно одного роста и возраста, худощавые, с благородными лицами, разве что Пилевич выглядел чуть сутулым. Контраст белого и черного бросался в глаза. Проквуст подскочил к ним и представил друг другу, после чего все церемонно расселись за столом.
  -- Я, кажется, прервал вашу беседу? - первым нарушил молчание хозяин номера.
  -- Да, действительно! - Смит многозначительно посмотрел на Проквуста. - Георг, я думаю, вам все же следует ответить на мой вопрос. Здесь ведь все свои, как я понимаю? - Дух коротко взглянул на Пилевича и тот ответил легким поклоном.
   Проквуст посмотрел на них, потом улыбнулся.
  -- Вы знаете, друзья мои, я вдруг только что подумал: самые дорогие и любимые люди сидят передо мной. Со мной нет моих прежних друзей, но жизнь послала мне вас. Это так здорово! Наверное, именно такие моменты и называются счастьем.
  -- Георг, судя по тому, как недолговечно счастье, - заговорил Пилевич, вы нам сейчас объявите о предстоящей разлуке.
  -- Вы очень проницательны, Станислав Львович. Да, я сегодня улетаю, если, конечно, мне не приснилось.
   И Проквуст подробно рассказал о своих ночных приключениях, упустил только упоминание о подарке Коринни. Все слушали, затаив дыхание. К концу рассказа глаза у Елены были круглые и мокрые, Смит сидел с непроницаемым лицом, постукивая неслышно пальцами по столу, а Пилевич то и дело удивленно подергивал головой.
  -- Выходит, у нас прощальный завтрак?
  -- Скорее обед, Станислав Львович.
  -- Совершенно верно, Джон.
  -- Слушайте, что вы тут реверансы друг перед другом выписываете, ведь Георг меня покидает!
   Елена вскочила и, зарыдав, выбежала из-за стола и скрылась в спальне. Проквуст дернулся за ней, но Пилевич остановил его, накрыв ладонью его руку.
  -- Не торопитесь, Георг, - Станислав Львович похлопал его по руке. - Поверьте, ей надо выплакаться, а нам надо поговорить, ведь если вы действительно улетаете, то у нас совсем мало времени. Джон, вы согласны со мной.
  -- Абсолютно. Что ж, не будем терять драгоценного времени. Как я вижу, господин Пилевич уже весьма осведомлен о том кто вы, Георг, и что вы делали на Земле?
  -- Да, и я хочу подчеркнуть, что без Станислава Львовича у меня бы ничего не получилось!
  -- Да, это весомый аргумент. Георг, а о моей миссии вы что-нибудь говорили Станиславу Львовичу?
  -- Нет, ну, что вы, Смит?!
  -- Тогда расскажу я сам. Станислав Львович, я давно живу на Земле. Я рождаюсь человеком, живу, как обычный человек, а потом вдруг вспоминаю и свои прошлые жизни, и свое назначение.
  -- Назначение? - переспросил Пилевич, не удержавшись.
  -- Да, именно. Мои создатели направили меня сюда в качестве наблюдателя.
  -- За жизнью землян?
  -- Нет, Станислав Львович, к сожалению, это в прямые мои обязанности не входит. Ваша цивилизация не представляется мне уникальной, за исключение того, что живет на планете, где очень высока концентрация божественного внимания, или участия, если хотите. Такие моменты я и вылавливаю из текущей истории по мере сил и возможностей.
  -- Странно, - пожал плечами Пилевич. - Следить за господом, когда без него и так ничего не происходит, есть ли в этом смысл?
  -- Есть, Станислав Львович, и еще какой! Вот, Георг.... Леночка, мы так рады снова вас видеть! Налить вам вина?
  -- Лучше воды, - Елена взяла протянутый бокал. - Господа, я больше не буду плакать, продолжайте, пожалуйста.
  -- Спасибо. Итак, о смысле моей работы. Георг еще по жизни на Ирии ознакомился с теорией божественных коррекций. Именно их следы я и отлавливаю на Земле.
  -- Джон, а нельзя ли поподробнее, я не совсем понимаю смысл.
  -- Охотно. Наша вселенная...
  -- Господа! - перебил их Проквуст, - я вас умоляю, теория - потом, ладно?
   Смит посмотрел на Пилевича, тот многозначительно кивнул.
  -- Станислав Львович, я обязательно позже расскажу вам о коррекциях.
   Смит пригубил вино, Пилевич тоже.
  -- Джон, и у вас есть реальные факты проведения коррекций?!
  -- Да, Станислав Львович, есть.
  -- Господи, как же это интересно! Джон, я вас умоляю, возьмите меня в свою команду. Ведь есть же у вас своя команда?
  -- Есть, конечно, есть, - Смит улыбнулся. - И я с удовольствием включу вас в нее, так как рекомендация Георга дорогого стоит.
  -- Георг, вы просили за меня?!
  -- Да, Станислав Львович, я посчитал, что....
  -- Спасибо, дорогой друг! - Пилевич горячо пожал руку Проквусту. - Я благодарю господа, что он послал вас на моем пути, вы не только излечили меня, но и подарили мне сегодня новый смысл жизни. Спасибо! - Пилевич повернулся к Смиту. - Джон, поверьте, я все силы приложу для столь благородного дела, не пожалею ни сил, ни средств, ни здоровья!
  -- Хорошо, мы еще обсудим детали. А теперь, Георг, рассказывай то, что не договорил.
  -- Почему вы решили, что я что-то не договорил?
  -- Да, стоит посмотреть внимательно в твои хитрющие глаза, и все становится сразу ясным!
  -- Ой, Смит, нехорошо подглядывать! - Проквуст погрозил ему пальцем. - Только я чуть расслабился, как вы за старое.
  -- А ты не расслабляйся, - заулыбался Дух.
   Георг коротко рассказал о чаяньях хоравов и о своих советах для них.
  -- Это все?
  -- Все, - твердо ответил Проквуст.
  -- Ну, что ж, пожелаем хоравам успеха в богоискательстве, - Смит пригубил вина из бокала.
  -- Смит, по-моему, вам не нравятся хоравы?
  -- Нет, Станислав Львович, не нравятся, но я все равно желаю им успеха. Георг ведь им все правильно объяснил.
   Елена в этот момент тихо всхлипнула.
  -- Георг! - воскликнул Пилевич. - Да, что вы так мучаете свою супругу, возьмите ее с собой, да, и дело с концом!
  -- Да, действительно, - поддержал его Смит, - а почему бы и нет?!
  -- Я не могу лететь, - тихо, но твердо объявила Елена.
  -- Почему!!! - воскликнули хором трое мужчин.
  -- Я беременна.
   Проквуст сначала застыл как изваяние. Потом подскочил и мгновенно рухнул на колени перед женой.
  -- Леночка, любимая, какая радость, как же я счастлив!
   Он целовал ее мокрые от слез глаза, влажные, уже от его слез радости, руки. Пилевич умиленно смотрел на влюбленную пару, а Смит сидел мрачный, как грозовая туча. Его состояние заметили все, и веселье тихо сошло на нет.
  -- Смит, в чем дело?!
  -- Георг, помолчи! - махнул на него рукой Дух. - Леночка, когда вы узнали о беременности?
  -- Сегодня утром.
  -- Тест на беременность?
  -- Да.
  -- И ты молчала!
  -- А когда бы я тебе сказала, если все мои мысли связаны с твоим отлетом?!
  -- Простите, - прервал их Смит, - но я бы хотел уточнить срок.
  -- Недели две, не меньше, - со знанием дела подсказал Пилевич.
  -- Ох! - вырвалось у Смита.
   Все замолчали и испуганно на него посмотрели.
  -- Ну, чего вы испугались? Я просто вздохнул. Рад за вас, очень рад. Георг, смело можешь оставлять свою драгоценную супругу на мое попечение.
  -- И на мое!
  -- Да, мы со Станиславом Львовичем обеспечим Леночке самый лучший климат и самые комфортные условия. Улетай спокойно, и поскорее возвращайся.
  -- Ой, а я вчера напилась, дура! - Елена себя ругала, а глаза радостно сияли.
  -- Леночка! - Пилевич наклонился и поцеловал ей руку. - Хорошее вино вреда не наделает, будьте уверены. Знаете, что, господа, а давайте-ка, отметим это событие. Поднимайте бокалы, Леночка, а вы свой, с водой. Ну, чокнулись?!

***

  
  
   Около шести они все собрались в углу одного из коридоров Храма Господня. Елена никак не могла отпустить мужа и, сдерживая слезы, уткнулась ему в грудь. Смит и Пилевич стояли рядом, загораживая их от случайных туристов.
  -- Леночка! - Смит положил руку ей на плечо. - Георгу пора, время.
  -- Да, я понимаю, - Елена поднялась на носки, поцеловала мужа в губы, потом перекрестила. - Господь тебе в помощь, любимый, я буду молиться за тебя.
  -- Мы тоже.
  -- Спасибо друзья, - Проквуст обнял их всех, а потом медленно истаял.
   Раньше Георг мог только прыгать из одного измерения в другое, а теперь, после бегства от арианского крейсера он навсегда усвоил, как можно переходить из одного слоя данного пространства в следующий. Он словно плыл в кривом зеркале, линии и краски вокруг то и дело плыли, рассыпались. Вдруг мимо него мелькнул смутный образ креста. Кажется, на нем даже было чье-то тело. Проквуст помотал головой, только галлюцинаций ему не хватало. Пейзаж между тем постепенно менялся, стены храма и так зашли слишком далеко в иные измерения, что не свойственно для творений рук человеческих, но постепенно и они сдавались иному пространству, становились все тоньше, все призрачнее. Он почувствовал, дисколет рядом. Небольшое усилие и ноги нащупали твердую почву, а легкие жадно втянули в себя сухой и горячий воздух. Солнце немилосердно палило с небес, вокруг, насколько хватало глаз, тянулись унылые и голые каменные холмы. Георг непроизвольно спрятался в тени дисколета, благо, что он размером был с десятиэтажный дом.
  -- Господи, куда это меня занесло, вроде бы цириане не описывали такую ипостась Земли?
   Впрочем, думалось на жгучей жаре лениво. Проквуст приложил к холодному боку дисколета ладонь и нырнул в образовавшийся перед ним люк. Он вывел корабль за пределы планеты и, оглянувшись, увидел на ее поверхности обширные зеленые пятна. Слава богу, жива планета. Просто в этом месте слишком жарко. Георг рванулся вверх, в звездную россыпь над головой, подальше от кишащей космитами системы и облегченно вздохнул, когда солнце превратилось в яркое пятнышко.
   Как будто дождавшись именно этого вздоха, фортуна от него отвернулась, а вместе с нею и спокойствие. Дисколет затормозил так стремительно, что гравитационные компенсаторы едва справились со своей задачей, и Проквуст почувствовал нечто подобное перегрузке. Приборы показывали, что пространство вокруг пусто, и только пси-экран указывал на нечто, клубящееся вокруг.
  -- Это еще что, на мою бедную голову?!
   Но в глубине души Проквуст уже зрела уверенность: без арианцев здесь не обошлось. Дисколет висел, словно впаянный в пространство, мощности двигателя хватало лишь на создание легкой вибрации. Георг до сих пор думал, что техника хоравов находится на высоком уровне, а тут с ней обращаются, как с детской игрушкой. Он прекратил мучить свой корабль и стал наблюдать за изменениями окружающего пространства. Еще минуту назад оно было прозрачным и необъятным, а сейчас звезды принялись тускнеть и туманиться. Дисколет стал снова мелко вибрировать. Проквуст вспомнил о первом появлении гигантского корабля Чара. Очень похоже, может это он? Надежда мелькнула и тут же пропала. Дисколет Георга висел в середине дырки гигантского звездного корабля-бублика, светящегося бисером тысяч иллюминаторов.
  -- Ничего себе?! - присвистнул Проквуст.
   Дисколет дернулся и плавно пошел влево, к открывшемуся зеву шлюза. Георг от такой бесцеремонности рассвирепел. Он положил ладонь на пульт ввода команд и приказал обнаружить и нейтрализовать захватившее корабль энергетическое поле. Несколько секунд ничего не происходило, потом дисколет дернулся, замедлил движение и вдруг встал. Проквуст облегченно вздохнул и дал команду немедленного старта, но ничего не произошло. Он растерянно смотрел на пульт управления с многочисленными огоньками, ведь он в нем ничего не понимал, управляя кораблем мысленными командами. Что делать в таких случаях и есть ли у дисколета какие-нибудь резервы, он не знал. Его утешало лишь прекращение движения в сторону неведомого захватчика, хотя ощущение мышки в лапах у кошки, не проходило. На пульте пискнул зуммер постороннего сигнала.
  -- Принять! - скомандовал Проквуст.
   На маленьком экране показалось лицо арианца, ошибиться было невозможно, это был Аор. Обычного капюшона на голове не было, поэтому он свободно сверкал своими красными глазами.
  -- Напрасно сопротивляешься, Гора, твой корабль слишком мал.
  -- Как вы меня нашли, Аор?
  -- О, очень просто. После нашего последнего общения на борту корабля хоравов, мне удалось снять параметры твоей ауры, а так как она светится на Земле словно прожектор в ночи, то найти тебя вовсе нетрудно.
  -- Понятно. Ну, и зачем я вам нужен, ведь то, чего вы ищете, у меня нет?!
  -- Это верно, - спокойно согласился арианец. - Мы проверили твою ауру, ты говоришь правду, пятно тьмы исчезло.
  -- Ну, так отпустите меня!
  -- Нет. Ты, непрошеный пришелец, лазутчик Совета Цивилизаций, ты погубил на нашем крейсере шесть арианцев!
  -- Шесть?! А я думал, несколько тысяч!
  -- Да, экипаж крейсера был многочислен, но арианцев на нем было шестеро. Из-за тебя мы их навсегда потеряли! И ты должен ответить, за это!
  -- Аор, я уже объяснял, что не хотел никого убивать, и что не я виноват в гибели корабля!
  -- Мы знаем, что ты говоришь правду, но гибель даже одного арианца ведет к мести, а тут сразу шестеро! Ты будешь умерщвлен самой торжественной казнью в столице Ариана.
  -- Спасибо, но не могу принять ваше приглашение, я уже запланировал более важные дела, чем собственная смерть.
  -- Нет, Гора, придется все отменить. Соглашайся быть нашим почетным гостем, вся Темная Империя будет провожать тебя в последний путь.
  -- Ну, нет!
   Хитрый и насмешливый взгляд арианца налил Проквуста жгучей яростью. Руки сдавили подлокотники кресла мертвой хваткой, в груди всколыхнулся вал огненной мощи, рванувшейся во все стороны сокрушительной волной. Его дисколет вздрогнул от холодной энергии, наполняющей его, льющейся сквозь его борта, грубо рвущей пространство вокруг. Мгновение и он провалился в эту дыру.
   Георг смахнул с глаз пот и унял бешено колотящееся сердце, выровнял клокочущее дыхание и взглянул на экраны. Дисколет одиноко висел в незнакомом пространстве, недалеко от желтой звезды. Чем больше Проквуст смотрел на нее, тем невыносимее щемило сердце. Не задумываясь, он направил дисколет к ней и, затаив дыхание, изумленно смотрел, как пятнышко золотистого света превращается в огненный шар Солнца. Его Солнца! Свершилось, Гора пришел к своему Солнцу! У него по щекам покатились слезы.
   Это была его родная солнечная система. Проквуст никогда не видел ее со стороны, но неведомое узнавание наполняло его восторгом и надеждой. Вот она, Ирия! Ее невозможно не узнать!
   Дисколет завис на расстоянии, на котором уже просматривались океаны планеты. Георг не сдержался, метнул в стороны Ирии свой взгляд. Сначала он наткнулся на множество ажурных конструкций на орбитах вокруг планеты, между которыми мелькали искорки кораблей, потом поплыл среди сонма пушистых облаков, а под ним увидел материк, расчерченный линиями дорог, квадратами полей и массивами лесов.
  -- Значит, у них получилось! - шептал он пересохшими губами. - Они спасли планету!
   Внизу мелькнул горный массив, увенчанный снежными вершинами, яркими пятнами голубых озер между ними, лентой извилистой реки в ущелье. Горная страна! Никакого сомнения, это она! Проквуст едва сдержался от стремления тут же перенестись туда и очнулся на борту дисколета. Медленно и торжественно он направил его к Ирии.
   Его обнаружили на подлете и тут же окружили несколькими большими космическими аппаратами. Георг прекратил движение и завис перед ними, с интересом всматриваясь в творения своей родной планеты. Корабли имели стремительные формы из-за стреловидной, с небольшим окрылением формы. Под короткими крыльями виднелось навесное оборудование: может пушки, а может ракеты. Зуммер внешнего вызова прозвучал долгожданной небесной музыкой.
  -- Ваш аппарат не зарегистрирован в нашем секторе, прошу назвать позывные или идентификационный номер, - произнес строгий мужской голос на ирийском языке.
   Проквуст почувствовал, как пересохло у него в горле, слова, которые он готовил всю свою вторую жизнь на этот случай, куда-то вылетели.
  -- Мой дисколет не значится в Ирийских реестрах. Я прилетел к вам от имени Совета Цивилизаций и хочу установить контакт с вашим правительством.
   На том конце повисла тишина. Только через тридцать минут, показавшиеся Георгу вечностью, послышался тот же голос, но запинающийся от волнения.
  -- Мы приветствуем вас от имени нашей планеты, и если вы тот, за кого себя выдаете, правительство нашей планеты примет вас незамедлительно, после прохождения карантина.
  -- Карантин не потребуется, наши корабли не несут болезнетворных организмов.
  -- Извините, но у нас предусмотрен порядок....
  -- Хорошо, я согласен, готов выполнять ваши указания.
  -- Следуйте за нами.
   Дисколет в окружении десятка вновь прибывших кораблей двинулся к ближайшей орбитальной станции. Его подвели к одному из шаров, окружающих цилиндрическое тело станции словно гирлянда. В нем открылся люк.
  -- Просим вас войти в карантинный шлюз, желаем успеха.
   Проквуст влетел внутрь и опустил дисколет. За бортом росло давление воздуха. Анализы показывали, что он вполне пригоден для дыхания.
  -- Надо же, - подумал Георг, - у них здесь даже искусственная гравитация есть! Молодцы.
   Он посмотрел вокруг себя и понял, что брать с собой ему совершенно нечего. Проквуст подержал скафандр в руках и, пожав плечами, отложил в сторону. Поставив корабль в режим автономной защиты, вышел наружу. Ангар, как он назвал про себя это помещение, был совершенно пуст. Размеры его впечатляли, сюда без труда бы вместилась целая флотилия хоравских дисколетов. Судя по всему, выход должен был быть в той стороне, где шар надет на свою ажурную спицу.
   Георг шел и вдыхал в себя родной воздух, пусть он искусственен, многократно очищен, все равно он родной. Хотя надо было признать, что кислорода в нем было меньше, чем на Земле. На дальней стене замигала красная лампочка, обозначая ворота или громадную дверь. Он тут же с ужасом вспомнил, что средний рост ирийца не меньше четырех метров, и представил, как на него, коротышку, посматривает местный персонал. Но радость предстоящей встречи стерла все опасения: он вернулся на родину, и все будет хорошо.
   Дверь открылась, и в нее вошли два ирийца в синих комбинезонах с многочисленными карманами и прозрачных шлемах на головах. Один из них призывно махнул рукой.
  -- Да, иду, иду! - пробормотал Проквуст, видя мысленно себя со стороны, смешно семенящего коротенькими ножками.
   Он остановился в десяти метров от них и выжидательно посмотрел на большие лица ирийцев. Выглядели они вполне мирно и даже изображали радушие. Впрочем, на их лицах Георг уловил и легкую тень растерянности, видимо, они не ожидали гостя столь маленького роста. О чем-то посовещавшись, они расступились, давая между собой проход. В длинном тоннеле их ожидала платформа с поручнями, которая с ветерком перенесла их на противоположный конец длинного тоннеля. Во время пути гравитация пропала, и Проквуст почувствовал на своих плечах две тяжелые ладони. За створками ворот их ожидало помещение с прозрачными полукруглыми сводами. Ириец подвел Проквуста к небольшому аппарату с гибким раструбом.
  -- Уважаемый гость, просим вас подышать в аппарат.
   Георг добросовестно подышал в отверстие. Почти сразу прежний голос удовлетворенно сообщил, что его организм для экологии планеты не опасен. Потом его вместе с двумя сопровождающими обдали пахучими парами и выпустили наружу. Георг потер глаза и увидел перед собой толпу великанов, в основном преклонного возраста, в тех же синих комбинезонах, но с многочисленными нашивками и блестящими значками. Начальство, подумал он и усилием воли прогнал прочь проклюнувшуюся робость. Вперед выступил седой ириец с золотой стрелой на груди.
  -- От имени правительства нашей планеты мне поручено организовать вашу торжественную встречу.
  -- Спасибо.
  -- Меня зовут адмирал Хельсон. Роберт Хельсон. К вашим услугам, э-э....
  -- Георг Проквуст.
   Члены делегации растерянно переглянулись.
  -- Простите, вы уверены, что вас зовут именно так?
  -- Да, уверен. Когда-то очень давно меня так назвала моя мама.
  -- Но это ирийское имя!
  -- Совершенно верно, я родился на этой планете.
   Среди присутствующих возник ропот, кто-то даже крикнул с задних рядов: святотатство!
  -- Требую тишины, господа! - рявкнул адмирал. - Извините Георг, но все так неожиданно....
  -- Мое появление? - Проквуст лукавил, он уже догадался, что на Ирии до сих пор знают его имя!
  -- Нет. То есть да, - адмирал растерянно прокашлялся. - Скажите, вы действительно космический пришелец?
  -- Да. Вы же видели, в ангаре за моей спиной стоит дисколет явно не вашего производства, мой рост в два с лишнем раза ниже роста среднего ирийца. Какие могут быть сомнения?
  -- Ну, посудите сами: прилетает человек - маленькая копия ирийца, разговаривает на нашем родном языке, говорит, что родился на Ирии и называет себя Георгом Проквустом!
  -- Но это действительно мои имя и фамилия!
  -- Уж не хотите ли вы сказать, что вы и есть тот самый Святой Проквуст, которого мы чтим несколько тысячелетий?!
  -- Именно это, я и хочу сказать.
   Наступила мертвая тишина. Проквуст огляделся. В дальнем правом углу зала заметил человека с видеокамерой. Выходит, они его встречу на всю планету транслируют, а он тут забавляется, как мальчишка! Он шагнул вперед.
  -- Да, господа, меня действительно зовут от рождения Георгом Проквустом, и я действительно жил на Ирии несколько тысяч лет назад. Сейчас я не похож на вас, потому что мое тело погибло при соприкосновении с Черным Кристаллом. Теперь я человек с планеты Земля, население которой являются вашими дальними родственниками. Одновременно я являюсь представителем Совета Цивилизаций и приглашаю вас вступить в это галактическое сообщество.
   После секундной паузы началось что-то невообразимое, люди аплодировали, что-то радостно кричали, подпрыгивали. Георг растерянно улыбался. Седой адмирал стряхнул с себя худощавого ирийца с морщинистым багровым лицом, непрерывно обнимающего его и хлопающего по спине, согнал с губ улыбку и поднял вверх руку. Мгновенно наступила тишина.
  -- Святой Проквуст, мы рады приветствовать твое возвращение.
   Все присутствующие прижали к груди кулак правой руки и поклонились. Георг поспешил сделать то же самое.
  -- Прошу вас следовать за нами, корабль ждет.
   Большая крылатая сигара плавно отчалила от орбитальной станции и, набирая скорость, резво рванулась вниз. Проквуст жадно смотрел в иллюминатор, но через минуту снаружи забушевал яркий пламень от горящего воздуха. Он предполагал, что его препроводят в столицу Ирии, но когда огонь за иллюминатором стих, он с удивлением и восторгом увидел под спускающимся кораблем знакомые горные пики. Они непоколебимо упирались в небо своими белыми головами, игнорируя прошедшие тысячелетия.
  -- Вам знакома эта местность? - обратился к нему Хельсон, деликатно склонившись с высоты своего роста.
  -- Да, - прошептал Георг, - это Горная страна!
  -- Верно, когда-то эти горы так и назывались.
   Проквуст ждал еще вопросов, но адмирал выпрямился и превратился в невозмутимую сидящую статую. Посадка была произведена недалеко от Белой Горы на идеально ровное бетонное поле. Георг успел заметить вдали стеклянное здание космопорта и вереницу машин, направляющихся в их сторону. Он поднялся с кресла, собираясь последовать вслед за остальными, но Хельсон сказал, что нужно подождать. Они остались одни.
  -- Господин Хельсон, вы не скажете, почему мы прибыли сюда, а не в столицу Ирии?
  -- Скажу, - адмирал повернул к нему свое большое лицо. - Назвавшись святым для всей планеты именем, вы включили механизм обряда.
  -- Обряда?
  -- Да. Святой Адамс оставил нам предание, миф, который вы сегодня сделали былью. Вот уж никогда бы не подумал, что на старости лет стану участником древней легенды.
  -- Бенни Адамс святой?!
  -- Да. Последний долгожитель канонизирован Церковью Рока две с половиной тысячи лет назад.
  -- Значит, он умер, - грустно прошептал Георг.
  -- Нам пора, Святой Проквуст, - Хельсон встал.
  -- А что я должен делать?
  -- Этого я не знаю. И никто не знает. Идемте, нас ждут.
   Трап корабля был застелен длинной ковровой дорожкой, на конце которой полукругом стояла многочисленная группа ирийцев. В середине стояло одинокое кресло с высокой спинкой, на котором восседал молодой человек в блестящем золотом одеянии. Экипаж, сопровождающий Георга, выстроился почетным караулом вдоль дорожки. В оглушительной тишине Проквуст спустился по большим ступеням и одиноко двинулся к представителям планеты. Адмирал остался наверху. Ковровая дорожка кончилась. Молодой ириец встал с кресла и сделал шаг навстречу.
  -- Святой Проквуст, мы приветствуем твое возвращение, - он прижал кулак к груди и наклонился.
   Георг поспешил ответить тем же.
  -- Я потомок Лезурье Великого, Конрад третий, почетный монарх Ирии, рад возвестить своему народу, наблюдающему за нами из любой точки планеты, что великое пришествие свершилось! Приветствую тебя, Святой Проквуст.
  -- Спасибо, я очень признателен народной памяти. Я не могу передать своего восторга и благодарю господа за это счастливое мгновение.
  -- А теперь нам надо довершить ритуал. Прошу, Святой Проквуст, - потомок Лезурье выжидательно уставился на Георга.
   Ну, конечно же! Проквуст едва не удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу, - Бенни обещал сделать вещественное доказательство и наверняка так и сделал! Что ж, в таком случае, надо действовать.
  -- Господа! Есть ли от космодрома дорога к Белой Горе?
   Из толпы к трону степенно вышел толстый и важный господин с длинной золотой цепью на могучей шее.
  -- Да, дорога есть. Скажи, Святой Проквуст, куда ты собираешься, и мы доставим тебя.
  -- Мне нужно к подножью Белой Горы.
   Ноги бить не пришлось. Георгу подали лимузин и длинная вереница таких же машин выстроилась следом. Они ехали медленно и торжественно, машину то и дело обгонял телерепортер на мотоцикле, сверху колонну бесшумно сопровождал круглый блестящий летательный аппарат. Сначала Георг жадно смотрел в окно, с замиранием сердца узнавая знакомые пейзажи, а потом в его сердце вдруг вполз страх. А вдруг он ничего не найдет?! Какой же тогда позор ему предстоит пережить!
  -- Стоп! - крикнул Проквуст.
   Огромная площадь простиралась вокруг, до неузнаваемости меняя прежний вид. Но ошибиться все равно было невозможно. Вот они ступени лестницы Безымянных, стремятся ввысь тонким пунктиром, где-то рядом должен быть заветный грот. Проквуст вышел из машины и внимательно осмотрел изгиб дороги. Он точно помнил, грот должен быть здесь! Но скала в этом месте была целой, без изъянов. Георг ходил перед замершей неподалеку толпой ирийцев и высматривал с разных углов ландшафт, сверяя его со своей памятью. Сомнений не могло быть, вот здесь он тяжко поднимался вслед неутомимому стражу.... Проквуст подошел к краю бетонной площадки и глянул вниз. Так вот в чем дело, все это построено! Вон недалеко видна тропинка, наверное, по ней до сих пор стражи водят студентов? Он вернулся толпе ирийцев и их молодому монарху, опять восседающему на троне.
  -- Скажите, а когда построили эту платформу?
  -- Она всегда здесь была, - важно ответил Конрад Третий.
  -- Простите, ваше величество, - упрямо покачал головой Проквуст, - но в мое время, здесь был крутой подъем и высокие деревья.
   Толстый господин с цепью на шее наклонился к королю, и что-то прошептал на ухо.
  -- Да, признаю. Мой добрый Фабио подсказывает, что эта платформа была построена еще при Святом Адамсе, по его прямому указанию.
  -- Спасибо, ваше величество. - Георг поклонился. - В таком случае, я проследую вон к той скале, она примерно в полукилометре от нас.
   После легкой суеты вся процессия переместилась вместе с троном к подножью скалы, туда, где древняя дорога до сих пор огибала ее каменистые бока. Проквуст ступил на древнюю дорогу, которая хранила под песком времени и его следы, и прислонил ладони к скале. От нагретого Солнцем камня тянуло теплом.... Он закрыл глаза. Надо было сосредоточиться и найти самому этот грот. Георг напрягся, по спине растекался благодатный свет родного солнца, он впитывал его и шептал:
  -- Я пришел к тебе, мое светило, я прошел круг и вновь ловлю твои лучи, напои меня своим светом, дай силы.
   Весь окружающий мир исчез, остались только он и Солнце. Проквуст чувствовал, как растекается в нем сверкающая энергия, заполняет самые потаенные закоулки души, и вот уже рвется наружу, стекая с ладоней, протекая внутрь каменного массива. Георг вдруг ощутил всю эту колоссальную гору, как самого себя. Далеко в выси висел купол зала солнечного зала, от него бежали тонкие струйки ходов и тоннелей, с повисшими на них гроздьями комнат и залов. А вот бледно-желтым следом тянется вверх лестница Безымянных, туда в верхние тоннели, ведущие на площадку перед воротами в недра древней научно-исследовательской базы темнокожих. Проквуст повел свои ощущения обратно, к подножью, чтобы найти грот, как вдруг вздрогнул, словно от электрического разряда. У самого края тоннеля, рядом с окончанием лестницы Безымянных в толще скалы лежала окаменевшая фигура человека с вытянутой вперед правой рукой. Георг приблизил к нему свой взгляд. Кончики трех пальцев едва торчали из стены. Одни из Безымянных! Неужели легенда о братьях истинная правда?! Но он еще вернется к этому, Георг чувствовал, как внутри него зрело какое-то решение, а пока надо найти грот.... Да, что его искать?! Вот же он!
   Проквуст не открывая глаз и не отрывая ладоней от поверхности скалы медленно двинулся вверх по дороге. Примерно через десять метров остановился. Вот он, грот, под его руками, наполовину завален глыбами и замурован столь тщательно, что не единой трещинки не образовалось.... Георг неожиданно для самого себя резко дернул вперед ладонями. Вернее это он думал, что ладонями, на самом деле из них рванулась волна энергии, качнувшей завал и потрясшей окружающую почву. Проквуст сделал шаг назад и полюбовался на дело рук своих. По периметру грота зияла огромная трещина, от которой паутинкой разбегались в разные стороны мелкие трещинки. Георг повернулся к ирийцам. Они давно уже стояли, чуть ли не за его спиной и первый среди них король, напрочь, забывший о своем троне.
  -- Ваше величество, не прикажете ли расчистить завал?
  -- Сию минуту! - ответил тот поспешно и, смешавшись, громко и надменно произнес. - Фабио, организуйте расчистку завала!
   Толстощекий служака растерянно крякнул.
  -- Ваше величество, извините, но это невозможно. Здесь только члены планетарного совета и почетные гости, мы не предусматривали технику. Придется подождать.
   Сзади послышался разноголосый гул толпы. Конрад третий поднял руку, шум стих.
  -- Святой Проквуст, придется подождать, пока придет строительная техника.
  -- Ждать?! - озорно переспросил Георг. - Ну, уж нет! Прошу вас, господа, посторонитесь. Отойдите метров на двадцать. Спасибо.
   Проквуст повернулся к гроту и протянул к нему руки. Почему-то он был уверен, что у него все получиться. Он представил, как его ладони, налитые могучим светом входят в щель, обхватывают эту каменную мешанину.... Усилие, и она пошла наружу. С грохотом и лязгом каменные глыбы вылезали на дорогу. Георг выставил перед собой ладони, и толкнул ими каменное нагромождение. Оно послушно дернулось. Он еще раз толкнул. Потом еще. Каменные глыбы доползли до края дороги и дружно покатились вниз под откос. Не оглядываясь и не теряя из рук жгучую силу, Проквуст вошел внутрь грота, повернул направо и под самым потолком увидел то, что искал: улыбающийся значок Бенни Адамса. Георг резко вздернул руки, участок каменной плиты дрогнул и рассыпался мелким бисером, а ему в руки упала увесистая коробка из черного пластика. Он бережно вынес ее наружу и открыл.
  -- Золотая книга! - ахнула толпа.
   Проквуст достал ее и протянул королю.
  -- Ваше величество, прошу принять послание Святого Адамса, моего друга Бенни. Здесь подробно должна быть описана история наших жизней.
   Конрад третий встал перед книгой на колено и торжественно принял драгоценный подарок. Сзади послышался шум, это все присутствующие опустились перед Проквустом на колени. Какой-то ириец, в черном глухом комбинезоне, громко заголосил.
  -- Слава святому Проквусту!
  -- Слава! - глухо вторили ему все.
  -- Слава святому Адамсу!
  -- Слава!
  -- Слава великому господу и его року, да пребудет он в Церкви Рока до веку!
  -- Слава!
   Все встали и выжидающе смотрели на Георга.
  -- Господа! Я не всемогущ, и не свят. Я родился простым человеком, им и умру.
  -- Святой Проквуст, ты свят для нас тем, что сделал. Мы гордимся тобой и мы готовы идти за тобой. Укажи путь.
  -- Путь? - задумчиво переспросил Георг. - Возможно. Но сначала мне надо сделать одно дело. Ваше величество, сохранилась ли дорога к Белой Горе?
  -- Да, она в порядке, я каждый год езжу по ней вместе с паломниками.
  -- Очень хорошо. Прошу вас, садитесь на машины и поезжайте наверх, а меня оставьте здесь.
  -- Но почему, мы тебя чем-то обидели?! И потом, теперь, когда твоя святость бесспорна, твое право обращаться с каждым из ирийцев, в том числе и со мной, на "ты".
  -- Спасибо за честь, и ни чем вы меня не обидели, просто я должен сделать то, что мне не было дано в прошлой жизни: пройти лестницу Безымянных.
  -- Что?! - король нахмурился, а отовсюду послышались возгласы: - Это же самоубийство! Мы не должны допустить! Это сумасбродство!
   Георг поднял руку, все стихло.
  -- Господа, не перечьте мне. Поверьте, я должен это сделать.
  -- Но без специального снаряжения это невозможно!
  -- Пусть так! - упрямо качнул головой Проквуст. - Я все равно пойду! И потом, разве не вправе я требовать от вас повиновения в данной ситуации?!
  -- Вправе! - коротко резюмировал король и, повернувшись к свите, коротко скомандовал. - По машинам.
   Машины уехали, лишь одна, с телеоператором, не сводящего с Проквуста зрачка камеры, затаилась неподалеку. Георг не обратил на него внимания, понимая, что вся планета сейчас следит за ним, и с этим он ничего поделать не мог, да, не хотел. Ему было страшно, но отступать уже поздно. Он встал и медленно двинулся к цепочке неровных уступов в вертикальной скале. По пути он вновь вспомнил одинокую окаменевшую фигуру, вот где ужас, вот где судьба! Безымянный, помоги мне, ответь, очистился ли я? Проквуст встал перед началом лестницы и взглянул вверх. В глазах помутилось от глубокой и бесконечной голубизны неба, только теперь он осознал, как тяжело ему придется, ведь ступени рассчитаны на ирийца, а не на недоростка землянина!
   Он поставил ногу на первую ступень, подтянулся и ухватился за следующую. А впереди их было.... Вдруг неведомая сила подхватила его под локти и мягко понесла вдоль скалы вверх. Георг замер от восторга, высохли все мысли от изумления, и лишь ощущение легкого ветерка, треплющего волосы, оставалось на грани осознания. Сколько это продолжалось, мгновение или вечность? Георг ответить не мог, в себя он пришел лежащим на пыльном каменном полу, а сзади манила пустотой высота и даль. Он отпрянул подальше от края, потом встал на колени и сотворил молитву господу, за явленное с ним чудо. Пора было идти, но оставалось еще одно дело. Проквуст закрыл глаза и тут же ощутил его рядом: в сером тумане камня Безымянный висел багряным силуэтом. Георг нащупал выступающие из стены пальцы древнего героя.
  -- Спасибо тебе, далекий друг! Покоя тебя, а забвения больше не будет, я обещаю тебе! - ему показалось, что пальцы шевельнулись. Что это? Нет, показалось. - Прощай, увидимся в вечности.
  
  
  
  
   Древние железные створки тоннеля сгнили, поэтому Георг издали увидел молчаливую толпу, стоящую на коленях. Ему это стало надоедать.
  -- Господа! Я не бог, не мессия, встаньте немедленно! - Проквуст подошел к королю, оказавшись с ним глаза в глаза. - Ваше величество, встаньте.
  -- Нет, святой Проквуст! - Конрад третий истово замотал головой. - Мы не можем. Нам только что сообщили о твоем чудесном вознесении.
  -- Вот уж воистину, святым может быть только мертвый! - Георг взял короля под локоть и неожиданно легко поставил его на ноги.
   Тот растерянно смотрел с высоты своего роста на Проквуста.
  -- Ваше величество, я совершил бестактность?
  -- Нет, что ты, Святой.... - потомок клана Лезурье запнулся. - Ты знаешь, сколько я вешу?
  -- Килограмм двести, наверное?
  -- Ну, не будем уточнять, но все равно я тяжел для тебя, Святой Проквуст! - Конрад третий повернулся к свите. - Друзья мои, Святой Проквуст вновь явил чудо, проявив могучую силу. Слава ему!
  -- Слава-а-а! - разнеслось эхом рык десяток глоток.
   Внезапно над толпой раздался ржавый скрип застарелого механизма. Это приоткрылась левая створка огромных ворот. Из-за нее медленно вышла процессия монахов в черных накидках с белыми капюшонами. В торжественной тишине монахи прошли сквозь расступившуюся королевскую свиту. Впереди шел худой старик со строгим взглядом под седыми бровями. Крепкие жилистые пальцы цепко сжимали посох и отмеряли им шаги. Старик подошел вплотную к Георгу и смерил его взглядом с головы до ног.
  -- Это ты Георг Проквуст? - холодно спросил он.
  -- Да, я.
  -- Ты свят.
  -- Нет.
  -- А как же нашел священную золотую книгу?
  -- Я знал, где она будет спрятана от Бенни Адамса.
   Старик повернулся к своим спутникам.
  -- Сомнений нет, братья мои, это он! - тяжело покряхтев, старик опустился на колено и склонил голову. Вслед за ним то же самое сделали остальные монахи. - Благослови, Святой Проквуст, служителей Церкви Рока.
  -- Благословляю и умоляю, встаньте с колен!
   Монахи поднялись и отошли в сторону, за спину королю. Тот оглянулся.
  -- Отец Феодор, что будем делать дальше?
  -- Праздник, сын мой.
  -- Отлично! Святой Проквуст! Объявляю тебя почетным гостем Ирии. Будет ликование и торжественные встречи в самых крупных городах. Надеюсь, Совет планеты не откажет мне в недельном всенародном гулянии?! - Конрад третий лукаво посмотрел вправо на маленького худого ирийца с большой блестящей медалью на комбинезоне. - Господин Председатель, пойдет совет навстречу королю?
  -- Пойдет, - сухо ответил Председатель и отвернулся.
  -- Ну, спасибо, господин Данбар, - язвительно, но не злобно отозвался на это король, потом поднял вверх руки и громко объявил. - Итак, праздник!
  -- Подождите, Ваше величество.
  -- Что? - Конрад третий растерянно посмотрел вниз на Проквуста. - ты не хочешь праздника?
  -- Почему, не хочу? Я люблю праздники, только прежде я бы хотел кое-что показать.
  -- Где?
  -- Там, - Георг махнул рукой за спину, - в этом тоннеле.
   К нему тут же подошел взволнованный Феодор.
  -- Святой Проквуст, что ты там нашел?!
  -- Одного из братьев Безымянных.
   Над площадью повисла глухая тишина.
  -- Невероятно! - произнес старый монах и утер вдруг слезу. - Покажи.
   Кто-то, кажется, все те же вездесущие телевизионщики притащили в тоннель светильники. Проквуст показал королю и монаху три выступа на стене.
  -- Это пальцы Безымянного.
  -- А ты уверен, Святой Проквуст?
  -- Я не уверен, Ваше величество, я видел.
  -- Что значит видел? - переспросил Феодор.
   Вместо ответа Георг попросил выключить свет, потом подошел к стене, чуть правее от застывшей в ней фигуры, и приложил к камню ладони. Из них полился золотистый свет. Он как вода в губку въедался в камень и тот становился все более и более прозрачным. Скоро хорошо стало заметно, как в сером полупрозрачном мареве плавает красноватая фигура человека с вытянутой вперед рукой. Видение длилось с полминуты, потом Проквуст оторвался от стены, и вновь наступила темнота. Кто-то включил свет. Георг тяжело дышал, руки чуть подрагивали. Все присутствующие не проронив ни звука, не сговариваясь, опустились на колени. И Георг тоже. Кто-то чуть слышно молился, но большинство молчали. Также молча все встали и тихо вышли наружу. Так получилось, что Проквуст шел последним, к тому же из-за усталости поотстал от длинноногих ирийцев, поэтому, когда он вышел из тоннеля, то увидел устремленные на него глаза, полные ожидания.
  -- Господа, я хочу, чтобы Безыменного вспомнили и чтили. Он настоящий святой. А теперь, я должен сказать, что здесь на Ирии путь мой замыкается в круг, и я чувствую, что рок мой исчерпан. У меня осталась только одна просьба, и я весь в вашем распоряжении: отведите меня к могиле Бенни Адамса.
  -- Могиле? - Король шагнул к Георгу. - Но Святой Адамс не в могиле!
  -- А где?! - у Проквуста бешено забилось сердце.
  -- Он в камере анабиоза, спит уже две с половиной тысячи лет.
  -- А его можно разбудить?!
  -- А как же! Теперь-то его и надо будить. В своем завещании он строго оговорил, чтобы его разбудили только тогда, когда будет найдена золотая книга. Она найдена, значит вперед!
  -- И можно прямо сейчас?!
  -- Конечно, Святой Проквуст! Мы пройдем сквозь Белую гору, а там, в тоннеле всегда есть дежурные машины. Через час будем на базе.
   Машин оказалось всего три, поэтому основная масса знатных ирийцев двинулись в обход, а это был путь через горный перевал. Проквуст ехал в одной машине с королем и сидел рядом с ним на заднем сидении. Вблизи он оказался вполне нормальным человеком, разве что слегка взбалмошным.
  -- Святой Проквуст, разреши мне тебя называть по имени.
  -- Ваше величество, сочту за честь!
  -- Нет, но ты меня тоже должен называть по имени и на "ты".
  -- Не могу, ваше величество! Вы же король, как можно?!
  -- Тебе можно. Говорят, ты моего предка знавал?
  -- Даймон Лезурье был великим человеком, Конрад, - Проквуст все же решился назвать короля по имени, только сейчас, после его вопроса, осознав, каким древним он кажется современным ирийцам. - Если бы не твой предок, мы никогда бы не нашли способа спасти планету от Черного Кристалла.
  -- Да, Георг, у нас в роду про него легенды ходят, например, что он общался с духом планеты.
  -- Не планеты, с духом камня. Во всяком случае, Бенни мне успел об этом сказать во время одной из последних наших встреч.
  -- Да? Как интересно! Георг, а ты мне расскажешь свою историю?
  -- Какую историю?
  -- Жизнь, которую ты жил после жизни.
  -- Жизнь? - Проквуст озадачено потер нос, вопрос короля поставил его в тупик: в праве ли он рассказывать все, что с ним происходило на просторах космоса? - знаешь, Конрад, не могу обещать откровенного рассказа в ближайшее время....
  -- Это еще почему?! - обиженно перебил король.
  -- Потому что это не только моя история.... Ну, не обижайся Конрад! Постарайся меня понять.
  -- Хорошо, - махнул рукой король, - прощаю. - Он многозначительно поднял вверх палец. - Прощаю, потому что понимаю!
  -- Спасибо, ваше величество, - Проквуст был искренне благодарен королю за такую сговорчивость. - А я могу предложить компромисс.
  -- Какой?
  -- Лети со мной в составе делегации. Не побоишься оставить трон?
  -- Трон? Да кому он нужен?! У меня ведь и власти то нет, так, живой портрет клана Лезурье, и только.
  -- А вдруг кто-нибудь покусится?
  -- Невозможно. Совет планеты еще при Бенни Адамсе постановил, что за особые заслуги Даймона Лезурье, только его прямые потомки могут быть монархами. Пока еще наш род не прерывался.
  -- У тебя есть дети?
  -- А как же! Сын и младшенькая дочь, наследники. Скучаю по ним, просто ужас!
  -- Я тоже, - тихо сказал Проквуст, почувствовав, как сердце остро стиснула боль и волнение за Елену.
  -- А знаешь, Георг! - неожиданно громко заговорил король. - А я, пожалуй, приму твое предложение! Ну, чем я не посол от целой планеты?! Хоть что-то стоящее в своей жизни сделаю! Все решено.... Георг, а скольких ирийцев может принять на борт твой корабль? Мы же вон, какие большие.
  -- Думаю, человек десять, осилит.
  -- Так в нем, наверное, коридоры маленькие?
  -- Да, часть дисколета останется для вас недоступной, но на этой модели есть помещения для крупногабаритной техники или больших животных. Есть там и соответствующий по размеру туалет. Надеюсь, с вашими технарями мы все это легко переоборудуем в приличные жилые каюты.
   Проквуст шел по коридорам базы и удивлялся, она внутри нисколько не изменилась, а ведь ей уже больше восьми тысяч лет! С замиранием сердца он перешагнул порог того самого зала, в котором они все вместе обсуждали план действий. Теперь здесь не было круглого стола. Вместо него все пространство занимали ряды кресел перед небольшим возвышением.
  -- Конрад, что это? - тихо спросил короля Проквуст, когда все расселись.
  -- Ну, это такое большое видео.
  -- Экрон?
  -- Экрон? Я не знаю такого слова. Мы это всегда зовем видео.
  -- А что смотреть будем?
  -- Будем смотреть за пробуждением Святого Адамса....
   После этих слов все окружающее для Георга исчезло, он, затаив дыхание, смотрел на пока еще пустую площадку. Ему так хотелось взглянуть на своего друга! В середине площадки что-то блеснуло, искорка вспухла до размера мячика, а потом рванулась в стороны, повиснув над полом в виде изображения. Это был длинный скальный грот, в котором стояли с полсотни запыленных саркофагов. Они тускло и обреченно покоились в горных глубинах, и лишь малая их часть подмигивала красноватыми огоньками. Вот один из таких аппаратов вздрогнул, от него с глубоким беззвучным вздохом отскочили какие-то шланги, трубочки, а сам он двинулся вдоль стен. Метров через двести он выехал в шлюз, который обдал его водой и какими-то жидкостями, а потом попал в большое помещение. Оно было светлое, белое и просторное. Саркофаг въехал и остановился, в него тут же опять воткнулись трубки и шланги. После этого в зал вошли четыре ирийца в голубоватых комбинезонах и с масками на лицах. Один из них склонился над саркофагом, рассматривая показания компьютера. Все это время видео шло почему-то без звука, но тут вдруг все услышали одно слово, облегченно произнесенное врачом: Жив!
  -- Конрад, а почему нет звука? - повернулся Георг к королю, и тут же видео пропало.
   Король встал.
  -- В чем дело, господа?! Мне стыдно за нашу технику!
  -- Но Ваше величество, - раздался из дальнего угла растерянный голос, - трансляция еще не начиналась! Я понятия не имею, откуда это изображение!
   В зале повисла тишина, а все глаза устремились на Проквуста. Тот вдруг почувствовал, что предательская краска заливает лицо.
  -- Святой Проквуст, как ты это делаешь?
  -- Я не знаю, Ваше величество.
  -- Конрад, Георг! Можно просто Конрад. Мы же договорились!
  -- Да, простите, ваше.... Извини, Конрад.
  -- Господа, - раздался тот же голос из угла, - я начинаю трансляцию.
   Все расселись по местам. Появилась объемная картинка уже знакомой комнаты, только ракурс был совершенно иной. Саркофаг стоял открытым, а рядом на мобильных носилках лежал человек. Из-под простыни выглядывала только голова с редкими, но длинными прядями седых волос, даже лицо было наполовину закрыто, виднелись лишь прикрытые морщинистыми веками глаза. Проквуст вскочил с огромного кресла. Неужели Бенни умер?! Почему его лицо прикрыто простынею?! Один из врачей повернулся к Адамсу и вдруг увидел, как простынь медленно сползает с его пациента, он отскочил от неожиданности. Открылось худое, изнеможенное старостью лицо. Веки дрогнули, приоткрылись, прищурились от хлынувшего в них света, опять открылись. Георгу показалось, что зрачки Бенни смотрели сквозь камень и стены и нашли именно его. Слабая улыбка мелькнула по губам, глаза опять закрылись.
  -- Ваше величество! - заговорил опомнившийся врач. - Больной пришел в себя, но очень слаб.
  -- С ним точно все в порядке?!
  -- Да, Ваше величество, не сомневайтесь, скоро мы поставим Святого Адамса на ноги.
  -- Скоро, это когда?
  -- Дней через десять.
  -- Десять? - король вопросительно посмотрел на Проквуста.
  -- Конрад, мне все равно, лишь бы он был жив и здоров.
  -- Хорошо, через десять дней я лично приеду за последним Монахом.
   Уже в машине Проквуст молчал, погруженный в воспоминания и думы о Бенни Адамсе. Какой подарок тот сделал для него: остался жить!!! Георг чувствовал бы себя совсем счастливым, если бы не мысли о Елене. Король тоже помалкивал, как оказалось, он, утомленный обилием событий, уснул. На площади перед Белой Горой уже стоял огромный летательный аппарат, похожий на огурец с коротенькими крыльями, ни винтов, ни турбин на нем Проквуст не заметил. Конрад третий и его поредевшая свита забрались внутрь, и расселись по удобным креслам.
   С этой минуты жизнь Георга Проквуста приостановилась, и началось стремительное существование Святого Проквуста. Едва поспав несколько часов в большом королевском особняке, он был разбужен, и тут же утянут водоворотом церемоний. С утра пораньше к нему явился отец Феодор. Оказывается, он лишь исполнял обязанности главного Монаха, ведь формально Бенни Адамс был жив. Проквуст тер глаза и мечтал о чашке кофе, которого на Ирии не было. Голос старика звучал расслабляющее, смысл ускользал, Георг вдруг подумал, что это неудобно, заснуть во время беседы со столь важным ирийцем. Он потянулся и резко вскочил на ноги. Феодор от неожиданности замолчал. Похоже, он не очень-то ожидал от меня такой прыти, подумал Проквуст. А вдруг он меня специально усыплял?! Нет, тут нельзя расслабляться, надо держать ухо востро! Он прошел мимо сидящего на невысоком кресле монаха, и здесь не выпускающего из рук затертого руками и временем посоха, и выглянул за дверь. Как и ожидал, увидел красивую девушку, сидящую за письменным столом. Напротив нее в кресле сидел маленький и хмурый Ян Данбар, а из-за приоткрытой входной двери слышался приглушенный гул множества голосов. Ничего себе, это они все ко мне?! Ужаснулся Георг. При его появлении девушка встала, а председатель планетарного Совета остался сидеть, только еще больше напрягся.
  -- Простите, а как вас зовут? - обратился Проквуст к девушке.
  -- Елена.
   Георг вздрогнул, улыбка сбежала с его губ.
  -- Э-э, - замялся он, - будьте любезны Елена, организуйте мне горячего чая.
  -- Завтрак уже ждет вас в соседней комнате, Святой Проквуст, - девушка сделала нечто подобное реверансу.
  -- Спасибо.
   Он вернулся к невозмутимо сидящему отцу Феодору.
  -- Вы не откажетесь со мной позавтракать?
  -- Откажусь, - хмуро отозвался тот.
  -- В таком случае, давайте договорим и я сделаю перерыв. На чем мы остановились?
  -- На вере. Я говорил, что вы, как святой Церкви Рока, должны всячески поддерживать нашу церковь.
  -- Я с удовольствием, только не совсем понимаю, как я это могу делать.
  -- О, здесь нет ничего сложного, - оживился старик. - После тех чудес, которые вы явили миру, каждый ириец боготворит вас. Вам, Святой Проквуст, всего лишь не следует отрицать свою святость. Не надо разочаровывать народ.
  -- Хорошо, я постараюсь, хотя совсем не представляю себя в роли живого святого. Вам-то я могу честно сказать, что я обычный человек, просто обладаю некоторым набором уникальных качеств, подаренных мне господом, а не заслуженных или выстраданных, как это может показаться со стороны.
  -- Пусть так, это внутреннее, а в вере важно внешнее.
  -- Что-что? Простите, отец Феодор, но я не понял.
  -- Все просто, сын мой, дело любой церкви часто рисуется для верующих мазками обрядов и традиций, и уже после этого проникает вглубь души. Возможно, это звучит несколько цинично из уст старого монаха, но такова наша жизнь. Люди погружены в каждодневные заботы, быт, работу, семью и вспоминают о боге не часто. Многие посещают храмы редко, а то и вовсе мимо них проходят, но каждый раз в такие редкие моменты его душа невольно соприкасается с вечным! Пусть кто-то из них думает, что он, заходя в храм ради дани обряду или событию, выходя из него, остается тем же, но на самом деле это не так! Неверие теснит душу, а в храме она дышит свободно, вбирает в грудь силы на последующую борьбу за вверенного ей человека! Поэтому даже если с неверием, но с любопытством в сердце человек потянется вслед за новоявленным живым святым, то он подспудно потянется к богу, хочет он этого или не хочет, осознает это или не осознает.
   Монах закашлялся и замолчал. Проквуст увидел, как набухли жилы у него на шее, видимо он сдерживался из последних сил. Георг быстро подбежал к нему и стукнул своей крохотной ладонью по костлявой спине старца. Он словно на железо наткнулся и машинально провел по этим корявым и острым граням, сглаживая их. Старик затих.
  -- Что с вами, отец Феодор? - испугался Георг.
  -- Уже ничего, сын мой. - монах встал, поклонился в пояс и озадаченно покачал головой. - Удивляюсь я, насколько замысловаты, бывают помыслы божьи. Ведь вижу, простой ты человек, Святой Проквуст, а какая же силища внутри тебя бродит! Ведь ты мне снял сильнейший приступ и даже не заметил. Оставайся же таким всегда и бог никогда тебя не разлюбит. До свидания. Во время праздничной недели я буду рядом с тобой, сын мой, всегда помогу, коли нужда встанет.
   Монах вышел, а Проквуст прошел в соседнюю комнату, в которой был накрыт завтрак. Посуда и мебель были подобраны под его рост, а все большое убрали, дабы он не ощущал себя недорослем. А он и не ощущал. Он как-то легко воспринял бродящих вокруг него великанов, наверное, потому, что уже не планировал оставаться здесь. Его место на Земле, рядом с Еленой и его будущим ребенком. Он машинально что-то жевал, а мысли все время возвращались к беседе с монахом. Когда тот говорил: "сын мой", поначалу у Проквуста внутри все коробилось, ведь он был старше Феодора на многие тысячи лет, но после того, как он его послушал, он вдруг понял, что тот ему действительно в отцы годиться. По своему жизненному опыту, по глубине мысли, по мудрости, наконец. Конечно, он пережил невероятные события, такие, о которых этот старик и понятия не имеет, но все равно рядом с отцом Феодором он ощущал себя мальчишкой.
  -- Ну, что ж, святой, так святой, - Проквуст встал и направился проводить дальше прием населения.
   В комнате приема уже восседал председатель планетарного Совета Ян Данбар. Он держал на коленях папку, и нетерпеливо постукивая ногой, перелистывал какие-то бумаги.
  -- Здравствуйте, - поприветствовал его Проквуст.
  -- Что?
   Данбар сделал вид, что не заметил появления Георга, он важничал и трусил одновременно, и все это Проквуст понял мгновенно. Вот только как на это реагировать: разозлиться или посмеяться? Ни то и ни другое. Святой, так святой, повторял он про себя, как заклинание и оно помогало, на свое место Георг уселся спокойным и невозмутимым.
  -- Слушаю вас, председатель.
  -- Вы меня знаете?
  -- Вчера на церемонии вас косвенно представил король.
  -- Ах, да, король, - Данбар закрыл папку и положил ногу на ногу. - Собственно, э-э, господин Проквуст, у меня нет особых дел. Я пришел засвидетельствовать свое почтение и заодно узнать о ваших дальнейших планах. Меня так сказать интересует экономика и финансы.
  -- За почтение спасибо, - усмехнулся Георг. - Только хочу ТЕБЕ напомнить Ян, что я святой, а не господин. Ты веруешь в единого господа?
  -- Я?! - председатель растерялся. - Ну, как вам сказать, конечно, особенно в науку и разум, вот.... - Данбара от усилия даже пот прошиб.
  -- Понятно. В храм ходишь?
  -- А как же, регулярно!
  -- Ну, тогда благословляю. Иди Ян, служи Ирии, и не волнуйся, я не принесу твоей казне разорения.
  -- Но понимаете, праздник....
  -- Не я праздник придумал, иди, разбирайся с королем. От меня если чего хочешь, то только для души. Что тебе для души надо?
  -- Извините, Святой Проквуст, - Данбар встал и, сунув папку в подмышку, слегка изогнулся, - я все что хотел, выяснил, разрешите удалиться.
   Дальше было проще. Елена зашла, мило улыбнулась, и предложила отодвинуть кресло для посетителей в сторону. Нет проблем, сказал ей Георг. Не вставая со своего стула он протянул руку, тяжелое кресло оторвалось от пола и слегка покачиваясь перелетело к дальней стене, где и успокоилось. Девушка смотрела широко раскрыв глаза, потом вдруг прижала руки к груди, шагнула к Георгу и встала перед ним на колени.
  -- Святой Проквуст! Благослови меня.
  -- На что тебя благословить, Елена, - ласково спросил Георг.
  -- Я беременна, попроси у бога здоровья для моего дитя, а мне сил и терпения.
   Проквуст встал и, подойдя к девушке, поцеловал ее в душистые волосы, потом поднял к себе ее голову и, глядя прямо в глаза, сказал:
  -- У тебя все будет хорошо, верь в это! А еще я сегодня помолюсь за тебя. Но ты и сама молись, господь любит молитвы.
  -- Прости, Святой Проквуст, но я грешна.
  -- Чем же? - удивился Георг.
  -- Я молитв не знаю.
  -- Как же не знаешь?! Ну-ка, повторяй за мной: господи не оставь меня, помоги мне в добрых делах. Повторяй, повторяй. Так, хорошо. А теперь ответь, ты что, этих молитв раньше не знала?
  -- Но это же не молитвы....
  -- Все что из сердца, это все молитвы, а причитания без души, все равно, что черствый хлеб. Иди, Елена, носи своего ребенка, а мне принеси тетрадь и ручку, а то ведь не запомню, за кого молиться придется.
   Люди шли и шли, мало, кто осмеливался просить что-нибудь кроме благословения. Кто-то просил за здоровье родных, кто-то признавался, что грешен, каялся. Таких Проквуст тайком записывал в свою тетрадь. Через четыре часа он еле держался на ногах, спасибо пришел король и забрал его на торжественный обед, где опять было много народа, но зато можно было отдохнуть. После обеда Георг вылетел в другой город. Их встречали толпы ликующего народа, стоящие вдоль дороги и Проквуст опять щедро и искренне дарил им свое благословение, наполняя его всей своей внутренней энергией. После ужина в кругу важных горожан, а таких набралось не менее двух сотен, Георг наконец-то остался один рядом с постелью. Но лечь он не мог, предстояло еще помолиться за тех, кому обещал. Он достал тетрадку, взял в руки нательный крестик и принялся творить молитву, стараясь не пропустить ни одного человека, который вспоминался ему на основе записи. Полночи молитв, потом сон без сновидений и снова прием людей. Все началось и продолжилось по вчерашнему сценарию: прием, обед, перелет в следующий город, торжественная встреча с народом, не менее торжественный ужин, полночи молитв и потом все сначала.
   Для Проквуста все дни перемешались, он втянулся в свою роль и, судя по сияющим глазам отца Феодора, исполнял ее безупречно. В короткие минуты передышки он думал о своей далекой жене и молился за своего друга Бенни. Конрад третий, который при народе постоянно держался возле Проквуста, каждый день терпеливо отвечал на вопросы Георга о состоянии здоровья Адамса. Тот постепенно приходил в себя, но был еще очень слаб, сказывался возраст. Проквуст каждую ночь давал себе слово навестить во время сна своего друга, но после ночных молитв сил на это не оставалось. Где-то на пятый день этого бесконечного турне Адамс сам явился к Георгу. Тот спал глубоким сном, когда чернота и бесчувствие вдруг треснули, пронизанные ярким голубым сиянием, в свете которого вплыл Бенни. Он был энергичен и весел, правда волосы седые, и лицо в морщинах. Проквуст поднял голову и увидел, что лежит на зеленом лугу, простирающемся от горизонта до горизонта и утопающем с одного края в розовом сиянии.
  -- Ну, что же ты, друг мой, никак не навестишь меня? - мягко укорил Георга Адамс.
  -- Легко сказать, - Проквуст сел и потянулся, потом зевнул. - Это что, скоро уже утро?
  -- Это здесь утро. Не переживай, в миру сейчас глубокая ночь.
  -- Очень хорошо, - Проквуст встал и легким взмахом руки сотворил два кресла. - Бенни, родной, ну, давай обнимемся что ли!
   Они обнялись, потом сели друг против друга.
  -- Ну, а теперь расскажи, почему ты даже во сне хочешь спать?
   Георг коротко пересказал события последних дней. Бенни слушал внимательно, не перебивая.
  -- Значит, Церковь Рока не увяла, это хорошо. Честно говоря, я опасался, что такое могло случиться. А то, что ты нашел Безымянного, великое тебе спасибо, почему я сам не сообразил сделать тоже самое?
  -- А может быть, всему свое время, Бенни?
  -- В каком смысле?
  -- Мы же с тобой улетим, что Ирии тогда останется? Безымянный!
  -- Ты хочешь, чтобы я улетел?!
  -- Конечно! Ты знаешь, сколько дел ждет нас?! А сколько мне еще нужно тебе рассказать!
  -- Что, попутешествовал по вселенной?
  -- Не то слово, но дело даже не в этом.
   И Проквуст очень коротко рассказал о своем пятне тьмы, об арианцах, охотящихся за ним, о своей жене, о святом городе на периферийной планете, где каждый камень излечивает душу. Адамс долго молчал, обдумывая услышанное.
  -- Да, приключения твои невероятны, честно скажу, ты меня страшно заинтриговал. Особенно теорией бифуркации. Заметь, этого в нашем Конструкторе нет!
  -- Значит, ты согласен?!
  -- Да, я бы с радостью, но тело мое изношено до крайности. Я ведь прибег к анабиозу не только оттого, что тебя дождаться хотел, это само собой. Я ведь от смерти бежал, знаешь, так не хотелось умирать, хотя чего бога гневить, пожил долго, давно в могилу пора!
  -- Бенни, говори честно, сколько тебе осталось?
  -- Пару месяцев, не больше. Врачи мне тут поют о чудесных перспективах, а я знаю, что смертюга рядом, заждалась, не терпится ей.
  -- Бенни, тем более надо скорее лететь! Я попрошу хоравов, они слепят тебе такое же тело, лет на сто хватит, а там видно будет! Бенни, да, и монахом тебе умирать не стоит.
  -- Ты, в каком смысле?
  -- А в прямом! Найдешь себе на Земле подругу и родишь ребенка!
  -- Ну, размечтался! Долгоживущие не могут иметь детей.
  -- Но человеческое тело, - Проквуст похлопал по своим коленкам, - не долгоживущее! Оно молодое и очень удобное. Знаешь, вот я побывал на Ирии, и вдруг ясно понял, я на Землю хочу.
  -- К жене?
  -- Не только. Там все вместе: и буйство природы, и загадки бифуркации, и молодой мир, и кофе! Там чудесный кофе, напиток такой. Там вообще всего очень много вкусного и красивого.
  -- Смотри, Георг! - строго покачал пальцем Адамс. - Не скажи, что там рай.
  -- Какой рай?! Там столько проблем! А сколько еще будет?! В конце концов, Бенни, это же потомки ирийцев!
  -- Все, уговорил, согласен! - Бенни встал. - Вези в космос, на Землю, хоть куда. Не хочу больше с тобой расставаться!
   Они опять обнялись.
  -- До встречи, друг.
  -- До встречи, ты главное держись, не умирай! Подожди-ка, - Проквуст обхватил кисти рук Адамса. - Говорят, я стал обладать лечебным даром. Ну, я точно не знаю, но хуже тебе не будет.
   Георг напрягся и увидел, как его золотистый свет вливается в глубину рук его друга, как чернеют его волосы, разглаживаются морщины на лице. Он аж рот открыл от удивления, глядя на дело рук своих. Адамс сердито вырвал свои руки, а Проквуст от неожиданности сел на траву.
  -- Ты что, сдурел?!
  -- А что такое? - Проквуст почувствовал, что язык еле ворочается.
  -- А то, ты на себя посмотри.
   У Бенни в руках оказалось большое зеркало, которое он и сунул в нос Проквусту. Тот, посмотрев в него, потряс головой и потер глаза: там сидел полупрозрачный, изнеможенный тип с синяками под глазами.
  -- Ты видишь, до чего себя довел?!
  -- Ну, ничего, ты главное, иди, а мне надо поспать, и все будет хорошо.
   Проквуст лег на траву и свернулся калачиком. Бенни усмехнулся, присел рядом, погладил его по плечу.
  -- Ты стал совсем взрослым, Георг. Я горд, что у меня есть такой друг. Спи, набирайся сил и до встречи.

Совет Цивилизаций.

   До двухзвездной системы Фетанис, где находился Совет Цивилизаций, предстояло лететь почти месяц. Дисколет шел под управлением автопилота и как понял Проквуст, не мог достичь цели полета за один подпространственный мах. Поэтому полет представлял собой некий ломаный маршрут, рассчитанный компьютером по собственному разумению. Ирийцы разместились вполне сносно, учитывая, что этот корабль был им явно не по росту. Делегация состояла из короля Конрада третьего, категорически возжелавшего собственным участием вписать Ирию в галактическое братство и шести сопровождающих лиц. Судя по звездам на комбинезонах и слишком серьезным лицам, все они были персоны важные. Король их отбирал лично.
   Когда Георг рассказал об этом Адамсу, лежащему в отдельном ангаре дисколета, тот долго смеялся.
  -- Признайся, твоя работа?
  -- Ты о чем, Бенни? - невинно переспросил Проквуст.
  -- Георг, этот король сам бы до такого не додумался, я уверен.
  -- Ты же его совсем не знаешь!
  -- Этого не знаю, зато знаю клан Лезурье, они все там с чудиной. Представляю, сколько своих шпионов напихал ему в свиту Данбар.
  -- Бенни, а ты и с ним успел познакомиться?
  -- А как же! Я еще и рот раскрыть не мог от слабости, а он уже прискакал. Все мне о структуре власти рассказывал, о ее оптимальности и стабильности. Был бы сил побольше, я бы ему рассказал, куда стабильность приводит! Главное понять не могу, Георг, ну почему все председатели советов, которых я встречал на своем пути, такие противные зануды, а?
  -- Это выше моего понимания.
   Они посмеялись.
   Проквуст почти все свободное время проводил рядом с другом. Слава богу, что самый трудный участок пути: взлет с Ирии, Адамс пережил благополучно. Но состояние его было плачевным, организм, постепенно умирал, это было ясно всем. Только глаза у Адамса оставались прежними. Проквуст периодически пытался его подкармливать своей энергетикой, но Бенни ругал его за это, говорил, чтобы тот не разбазаривал дар божий, что он и так продержится. Одно было хорошо: теперь они могли разговаривать вволю. К ним правда повадился заглядывать Конрад третий, но управу на него нашли быстро: стоило ему зайти во время их беседы, король тут же засыпал сладким сном. Он даже пробовал не садиться, но умудрялся спать и стоя. В конце концов, он понял, что лучше заниматься обсуждением будущей дипломатической работы, чем спать все дни напролет.
   Бенни из-за слабости не мог долго разговаривать, поэтому основным рассказчиком был Георг. Он рассказал о себе все, что смог вспомнить. Как он мечтал об этом! Даже Чару он не мог раскрыться весь, а Адамс был другом, который не только знал все о его прошлом, он еще и все понимал! Проквуст был почти счастлив. А каким Бенни был слушателем! Для него не было мелочей, во всем его живой ум изыскивал следы божественного промысла. Глядя в его глаза, хотелось говорить и говорить.
   Когда, наконец, Проквуст иссяк, Адамс надолго задумался. Георг даже подумал, что он уснул.
  -- Знаешь, друг мой, - внезапно заговорил Бенни, - раньше я думал, что наши прошлые приключения, когда рок сводил нас к Черному Кристаллу, являются идеальной иллюстрацией сцепки, казалось бы, случайных событий в единую закономерность. Но то, как сложилась твоя вторая жизнь, меня поразило своей целеустремленностью. Посуди сам, можно ли из твоего бытия изъять хоть один эпизод? Ну?
  -- Я не знаю, Бенни, мне трудно судить.
  -- Это, верно, себя судить трудно. Хорошо, я за тебя скажу: нельзя! Ни единого часа невозможно убрать, потому что твой путь изменился бы. Ты можешь себе представить труд автора всей этой цепочки, сколь искусен он?! Я поражен! А мне какая наука! Я-то думал грешным делом, что познал глубину божьих замыслов, а, оказывается, я едва копнул. Какое же счастье для нас с тобой, что мы на самом острие событий. Я вот слушал тебя, и ловил себя на зависти, что не я, а ты сыграл в этом акте главную роль. Признаюсь в этом и каюсь.
  -- Брось, Бенни, мы еще с тобой повоюем! - Проквуст сжал руку друга, тот ответил слабым пожатием.
  -- Да, конечно, боюсь только, что я свой срок рассчитал слишком оптимистично. И еще, - еле слышно прошептал он, - не нравится мне, что Смит последний раз хмурился, ох, не нравится! Дух просто так хмурить брови не будет!
   Слова друга напугали Георга, и он в ту же ночь позвал Чара. Он прекрасно понимал, какие звездные дали разделяют их, но он ему был нужен, как никогда. У него долго ничего не получалось, он совсем было, отчаялся, но все же зацепился за еле слышное эхо сознания дракона. Оказывается, он мирно спал и поэтому не сразу сообразил, кто вторгся в его епархию.
  -- О! Объявился! - рыкнул он.
   Проквуст пытался разглядеть в окружающем его тумане Чара, но слышал только его голос.
  -- Георг, не трать понапрасну силы, говори, где ты и какая нужна помощь.
  -- Чар, со мной все в порядке, я лечу к тебе.
  -- Да? Приятное известие, рад буду тебя видеть. Но ведь ты не за этим меня будил?
  -- Я везу делегацию Ирии.
  -- К чему это?
  -- Так получилось, что я непонятным образом оказался рядом с планетой и представился как посол СЦ.
  -- Хм, нехорошо, Гора, злоупотреблять дружбой, я ведь тебе таких полномочий не давал!
  -- Пусть так, можешь опозорить меня перед всем Советом, можешь изгнать меня, но прежде выполни одну мою просьбу.
  -- Даже так? Ну, что ж, говори.
  -- Попроси хоравов сделать еще одно человеческое тело.
  -- Твое что, испортилось?
  -- Не издевайся, Чар! Тело нужно не мне, а моему другу Бенни Адамсу!
  -- Тому самому?
  -- Да!
  -- Он до сих пор жив?!
  -- Да, но очень стар. Спаси его, Чар, умоляю!
  -- Так-так. Хорошо, я готов помочь. Судя из твоих рассказов, Бенни нимало потрудился во славу господа. Тело я найду.... Вам какое надо, женское или мужское? - Проквусту показалось, что до него донеслось хихиканье.
  -- Чар, ты циник!
  -- Еще какой! Впрочем, ты вот что мне расскажи: как это ты, не имея координат, оказался рядом со своей планетой?
   Георг коротко рассказал о встрече с неизвестным арианским кораблем и о своем бегстве от него.
  -- Я и сам не знаю, как все получилось, вроде бы я об Ирии в этот момент не думал, а оказался рядом с ней.
  -- В том то все и дело! - задумчиво произнес Чар. - Такие чудеса просто так не происходят.... А что, ирийцы твои летают в космос?
  -- Еще как! У них там на орбитах всякого понастроено. Да, и они едины, нет у них там государств, - радостно выпалил Проквуст.
  -- Понятное дело, - проворчал дракон, - чего делить, если материк один единственный, ты возьми Землю, попробуй её объедини.
  -- Это верно, Чар, но мы с Бенни постараемся в этом помочь землянам.
  -- Вы? Ха, ты никак службу мне свою предлагаешь?
  -- Да.
  -- Что ж, на этих условиях я готов помочь. Тело будет. Кстати, я подтверждаю твой статус посла, вези своих ирийцев, примем в младшую детскую группу, - голос дракона хихикнул и исчез.
   Скоро состояние Бенни резко ухудшилось. О разговорах пришлось забыть, не до них было, Адамс угасал на глазах. Проквуст не отходил от него, поддерживая всеми своими силами уходящую жизнь прежде могучего тела. И еще он непрерывно молился за жизнь друга, вымаливал у бога оставить его рядом с ним. К исходу четвертой недели состояние Адамса стабилизировалось, он стал иногда приходить в себя.
   Техника хоравов не подвела, когда они вынырнули в пространство, гигантский корабль Чара уже поджидал их. Он быстро втянул в себя дисколет, и опустил его в необъятном зале, с синим небом и облаками. Все вышли наружу. Конрад третий в парадном облачении и с верительными грамотами смотрел раскрыв рот вокруг и впервые за свою жизнь, не мог произнести ни слова. Его свита находилась в том же состоянии. Позади них стоял Проквуст, держась рукой за антигравитационный транспортер, на котором беспомощно лежал Адамс. Он был в сознании, но говорить не мог, только моргал глазами. Пространство перед ними задрожало и из него вынырнуло зубастое чудище, размером с дисколет, в золотой чешуе которого отражались белые облака. Делегация ирийцев от страха и неожиданности рухнула на пол, и лишь король с дрожащими коленками устоял.
  -- Молодец, - дракон наклонил голову. - Рад приветствовать гостей.
  -- Георг, что оно говорит? - дрожащим голосом спросил Конрад третий.
  -- Великий дракон Чар, председатель Совета Цивилизаций, приветствует нас.
  -- О! - Король принял торжественную осанку, - переведи, мы тоже его приветствуем. А вы вставайте, олухи, не позорьте планету! - Конрад вытянул вверх руку с конвертом. - Позвольте передать верительную грамоту и заявку на вступление в члены Совета.
   Проквуст перевел на межгалактический.
  -- Достойная речь, - кивнул громадной головой дракон. - Вашим делом займемся чуть позже, а пока пообщайтесь с моими секретарями.
   Чар шевельнул когтем, площадка под ирийцами приподнялась и нырнула в прозрачную линзу, возникшую перед ними. Делегация исчезла.
  -- Ну, здравствуй, Гора, - перешел дракон на мыслеголос.
  -- Здравствуй, Чар.
  -- Твой друг в сознании?
  -- Да, я в сознании, откликнулся Адамс. Я безмерно рад видеть вас, Чар.
  -- О, он слышит?! Это упрощает дело. Бенни, твой друг попросил для тебя найти тело. Вот оно, - дракон поставил перед ними черный металлический ящик, неведомо откуда взявшийся у него в лапах. Крышка открылась. Внутри лежал голый мужчина. В отличие от Георга, черноволосого, со слегка смуглой кожей, этот экземпляр был классическим блондином. - Извините, друзья мои, но брюнетов у меня в запасе не было.
  -- Так это из твоих запасов?
  -- А откуда же! Разве можно слепить живое тело за неделю? Я этого давно держу, с тех пор, как тебе понадобилось. Вдруг, думаю, тебе придет в голову идея сменить костюмчик.
  -- Опять шутишь?
  -- Я люблю юмор, Георг, он украшает нашу жизнь. Итак, время не ждет, приступайте.
   Проквуст склонился над Адамсом.
  -- Друг мой, ты должен навсегда покинуть это тело.
  -- Я понимаю, Георг, но у меня нет сил.
  -- Ничего, я тебе помогу.
   Проквуст залез на транспортер и улегся рядом с Бенни. Взял его за руку и закрыл глаза. Он должен найти к нему дорогу. Привычным усилием он выдернул себя из своего тела и огляделся. Окружающий мир не исчез, но подернулся легкой дымкой, Георг ощущал, что очень близко, за тонкой гранью плещется другая реальность, она будет тянуть к себе Адамса. Проквуст взглянул на друга. Его полупрозрачное тело светилось голубым мерцающим светом. Георг спустился к нему и аккуратно обхватил этот свет руками. Потянул. Свет поддался неожиданно легко, в одно мгновение у него на руках оказался призрак Адамса, от которого к телу шла тонкая голубоватая ниточка. Его глаза были закрыты.
  -- Подожди, не дергай, не удержишь! - раздался голос Чара.
   Его здесь не было, только ощущался взгляд. Недалеко засветился рассеянным светом контур нового тела.
  -- А почему оно светиться? - иашинально спросил Проквуст.
  -- Потому что живое! Тяни своего друга поближе.
   Георг потянул, но Адамс не сдвинулся ни на миллиметр.
  -- Чар!
  -- Что?
  -- Он не сдвигается!
  -- Странно. Похоже, в нем есть что-то, что тебе не по силам!
  -- Чар, помоги!
  -- Не могу. Правда не могу! Только ты можешь сейчас изменить судьбу своего друга, я не имею права вмешиваться.
  -- Не можешь! Ну, и ладно! - Георг почувствовал, как всколыхнулась в нем волна ярости. - Не по силам, говоришь?! Ну, уж нет!
   Проквуст, удерживая одной рукой беспомощное астральное тело Адамса, другой рукой дернул свою золотую нить. Она с трудом, ну удлинилась. Георг принялся тянуть дальше и дальше....
  -- Ты что делаешь, безумец?! - раздалось у него над ухом. - Порвешь свою нить, вылетишь вон вместе с другом!
  -- Ну, и пусть, я не отдам его смерти, а нами двоими, может быть, она подавиться! Не мешай Чар!
   Золотая нить опадала вниз, повинуясь усилиям Проквуста. Он прикинул расстояние до нового тела. Вроде бы хватит. По его мысленной команде нить стала разматываться в сторону рассеянного мерцания. Еще немного, есть! Георг потянул на себя ниточку, зацепилась! Что там, и как происходит, он не представлял, главное, что теперь он что есть силы стал тянуть себя вдоль своей золотой нити. И Бенни сдвинулся! Медленно, с огромными усилиями Проквуст полз по своему золотому пути и со страхом смотрел назад, видя, как натягивается голубая нить Адамса. Вот она вытянулась вся, еще чуть поддалась усилиям.... Все, стопор. Георг и Бенни висели посредине. Адамс вдруг открыл глаза.
  -- Георг, брось меня, не вытянешь!
  -- Вытяну!
  -- Я слишком тяжел для тебя!
  -- Неправда! Я справлюсь! Лучше помоги мне.
  -- Что я должен сделать?
  -- Дергай свою нить вместе со мной.
   Адамс пошевелил рукой, взялся за голубую нить и неожиданно сильно дернул. Нить с громким звоном лопнула. И тут же, словно сквозняком потянуло, ветер усиливался, рвал Адамса из рук Проквуста, но тот держал его мертвой хваткой, только упрямо мотал головой и что-то шептал. Золотая нить угрожающе раскачивалась, держа двойную нагрузку, того и гляди лопнет.
  -- Георг!
  -- Что? - Проквуст открыл глаза и увидел рядом молодые глаза Адамса.
  -- Я могу помочь, что нужно делать?
  -- Берись за мою нить, тяни нас к новому телу.
  -- Не могу, уже пробовал, руки жжет!
  -- Тогда обхватывай меня, да держись крепче!
   Бенни все понял. Он обхватил Проквуста железными объятиями. Теперь, когда он порвал нить со своим старым телом, силы к нему вернулись, а вместе с ними и страстное желание жить. Георг ухватился за свою нить обеими руками и судорожно тянул их к спасительной гавани. Надо было спешить, потому что ветер уже превращался в ураган, если они не успеют, их унесет обоих. Как же можно еще ускорить....
  -- Бенни! - закричал Георг, перекрикивая рев ветра.
  -- Да, я здесь!
  -- Молись!
  -- Что?!
  -- Молись, говорю!
  -- Понял!
   Едва Георг вспомнил о боге, нить пошла через руки легче. Он, ликуя, славил и благодарил господа за возможность жить, за желание служить ему, и с каждым словом желанная цель становилась все ближе. Они приблизились вплотную. Проквуст дернулся вперед и молча, на слова не оставалось ни сил, ни времени, впихнул в рассеянный свет под собой Адамса. Тот мгновенно утонул в нем, и тут же все стихло. Георг дернул свою ниточку. Она легко вышла из чужого теперь тела, и сама потянула его обратно.
   Проквуст открыл глаза. Над ним стоял улыбающийся блондин и бил его по щекам.
  -- Бенни, прекрати, больно! - Георг сел.
  -- Больно ему! Дорогой ты мой! - Адамс навалился на него, обхватил руками.
  -- Да, хватит, задушишь. Вон, Чару скажи спасибо, без него ты бы точно умер.
  -- Уважаемый Чар, спасибо вам! - Бенни низко поклонился дракону. - Скажите, чем я могу отплатить вам за вашу помощь и участие.
  -- Известно чем, - дракон зубасто улыбнулся. - Службой. Мы так с Горой и договорились. Так ведь, Георг?
  -- Так. Условие было, служить Совету.
  -- Совету Цивилизаций?
  -- Да.
  -- Так я с удовольствием!
  -- Отлично. А чем служить будешь, Бенни?
  -- Всем, чем владею от бога.
  -- А ты дары не растерял?
  -- Не знаю, - в голосе Адамса послышалась неуверенность.
  -- Так попробуй.
  -- Боюсь.
  -- Что, страшно стать обыкновенным?
  -- Если честно, то страшно.
  -- Ну, тогда пробуй, чего тянуть.
   Бенни вытянул руки и накрыл правой ладонью левую. Напрягся. Ничего не происходило. Он беспомощно опустил руки.
  -- Кажется, господа не обманешь, - грустно констатировал он, опустив голову.
  -- Дурак, - коротко объявил дракон. - Слишком рано сдаешься.
   Проквуст молча подошел к Бенни и вдруг отвесил ему пощечину.
  -- Ты, чего?! - отскочил Адамс, держась за покрасневшую щеку.
  -- А то! Дар не телу принадлежит, а тебе! Ищи, он внутри себя!
   Бенни молча отвернулся и вновь вытянул руки. Почти сразу между ладонями засветилось голубое пламя. Адамс громко засмеялся, раздвинул руки в стороны. Между ними образовалась ослепительная искрящаяся дуга, потом вдруг он подпрыгнул и повис в воздухе, тут же рванулся ввысь, сделал пару кульбитов и вернулся вниз.
  -- Ну, вот и чудесно! - умиротворенно сказал дракон, глядя на вновь обнимающихся друзей. - Эй, Бенни, между прочим, Георг женат, так что ты особо не усердствуй, можешь разбить семью!
  -- Да ну тебя, Чар! - Проквуст оглянулся. - Твой юмор иногда не смешит.
  -- А я и не собирался вас смешить. Я когда шучу, себя веселю. А если без шуток, я вас поздравляю, друзья мои, и предлагаю перейти ко мне в кабинет. Нам есть, о чем поговорить.
  
  

***

  
   Георг вновь находился в огромном зале Совета Цивилизаций, вновь ячейки были заполнены живыми разумными существами, и вновь они устремили на него свое внимание. Дракон уже громогласно прорычал о новом молодом члене Совета, планете Ирия, представил и показал всем посла и его делегацию. А потом он, как всегда неожиданно, выставил вперед Проквуста и объявил, что это тот самый Георг - Гора, который выполнил деликатное поручение СЦ, связанное с точкой бифуркации, и теперь он хочет выступить.
   Георг растерянно оглянулся на дракона, тот ободряюще качнул головой и подмигнул. Надо было говорить, а о чем? Хоть бы предупредил! Проквуст шагнул вперед и, попросив у бога помощи, начал говорить
   Слушайте меня, братья! На далекой и прекрасной планете под именем Земля живут люди. Они иные и в тоже время такие же, как вы. Все мы разные. Кто может сказать, что он не меняется? Так вот, люди живут сейчас, прямо в это самое мгновение, почувствуйте их через световые годы: земная цивилизация молода, все еще не едина, ей не хватает мудрости. Там, под прекрасными белыми облаками, ласковым солнцем, в мире, наполненном чистой водой и светом, среди буйства живого, они живут и не ведают, что живут, будто в раю. Они страдают, мучают себя и других пороками и страстями, каются и вновь грешат. Но их любит Бог.
   Вы скажете, что Бог любит и вас? И я соглашусь с вами. Бог любит каждого, в ком живет. Но он наделил Землю особым Роком.
   Каждый из землян - искра божьего ока, каждый ответственен перед ним, каждый должен стать пророком. В будущем, далеком будущем. Потому что они слабы, души их не закалены, а вокруг не счесть соблазнов. Они витают вокруг них, маня комфортом, властью над людьми и материей. Они любознательны и легковерны и потому легко поглощают новые и новые игрушки, метаемые перед ними теми, кто знает о Боге, но не принимает его.
   О, им трудно! Не осуждайте их, лучше помолитесь о них! Они - это мы. Каждый из вас смертен и в любую секунду может отправиться на Землю, если так распорядится ваш Рок. И вы станете также слепы и глухи, как земляне, и лишь одно спасение будет для вас - вера!
   У людей Земли тяжелое бремя: они должны поверить. Бог лишил их знания о себе, скрыл магию, упрятал чудеса за стеной намеков и мифов, он стер о себе следы. И люди потерялись, они не узнавали Бога многие тысячи лет, обманываясь и заблуждаясь. До сих пор еще не все вышли к свету. Им нужно понять, Бог хочет, чтобы они в него верили, а не знали, как все остальные жители ваших миров. Поверьте, я знаю, о чем говорю, я видел.
   Земляне амбициозны и пытливы, не осознавая ответственности они стремятся выйти за пределы планеты, мечтают о звездах. Но Бог пока не хочет, чтобы они завоевывали новые пространства, он ждет от них другого. Если люди осознают свой Рок и выполнят его, то Бог пустит их во Вселенную для того, чтобы они несли свою веру, как светоч, чтобы привести к Господу самых отъявленных вселенских отступников. Бог им в руку!
   Он помнит о них всегда. Сын бога рожден на Земле для заклания ради всех миров, а они до сих пор не вняли этому. Они думают, что только ради них Господь отдал себя в руки палачей! До сей поры многие земляне бредут во тьме сомнений и в своей слепоте не видят, что Сын Бога до сих пор висит на деревянном кресте под палящим солнцем. Это место люди называют Голгофой. Они думают, что Сын Бога там умер, и в этом его жертва. Они думают, что он там воскрес, и в этом его триумф. Но Бог вне времени! Единожды пожертвовав собой ради чад своих, он жертвует до их полного прозрения. Пока каждый землянин не пожелает искупить эту жертву своей верой, сын Бога будет изнемогать под кровавым венцом и с надеждой всматривается в будущее, из которого придет его полное освобождение. Молитесь за него и верьте в него, я расскажу, как он пришел на Землю к людям, и как там остается до сих пор. Молитесь за него, ему будет легче, но спасти его могут только сами земляне. Молитесь и за них!
   Но не смейте думать, что не дождетесь земных проповедников! Ведь я же пришел, я первый из них! Верьте в них! Они превозмогают себя, они на пути к осмыслению собственной вселенской значимости. Им осталось совсем немного, с каждым новым поколением они ближе к мудрости, я верю в них, как верю в правоту Господа! Молитесь за землян, потому что эта молитва - молитва за всю вселенную, потому что без них не обретете вы Бога всецело!
   Проквуст молча вернулся к дракону. Тот медленно обвел взглядом притихший зал.
  -- Все ли вы, братья, поняли речь Горы?
   По ячейкам пробежала смешанная смесь зеленого и красного цветов.
  -- Понятно, что не всем понятно. Объясняю еще раз. На далекой периферийной планете Земля присутствие господа превосходит все мыслимые параметры остальной вселенной. Господь выбрал эту планету не за заслуги ее обитателей, а потому что выбрал. На ней совершена жертва за грехи землян. Но господь вне времени, для него нет прошлого, поэтому его жертва остается жертвой во веки веков существования нашей вселенной. Эта жертва уже за всех нас, за каждого разумного живущего в этой вселенной. Господь терпелив и ждет всех к себе на покаяние. Но пока это святое для всего космоса место не может принять страждущих паломников, потому что люди до сих пор злы и разрозненны. И не мудрено: чем ближе к благодати, тем больше искушений. Наша задача, сохранить Землю, косвенно помочь людям осознать себя как человечество, а не жалкую кучку племен и народов. Все ли вы поняли и одобряете ли мои действия, братья?
   По ячейкам пронесся зеленый ураган. Дракон поблагодарил всех и закрыл заседание, вернув в свой кабинет стены. Вид у него был хмурый и озабоченный.
  -- Чар, я сказал что-то не то?! - испугался Проквуст.
  -- Нет, Георг, - ласково ответил тот, - ты был чудесен в своем озарении.
  -- А почему ты такой хмурый?
   Дракон поднял на него свой тяжелый взгляд, от которого Проквусту стало холодно.
  -- Мужайся, Георг. Только что я узнал, что арианцы похитили твою жену.
  -- Не может быть, Смит обещал ее защитить!
  -- Смит умер, Гора.
   Проквуст беспомощно рухнул на стул. Счастье победы не может быть вечным.
  
  

Часть 3 Хроники Миров

Новая Ирия

   Первая мысль была: "Теперь я буду счастлив". Бенни Адамс удивился ей и открыл глаза: над ним бездонной голубизной нависало небо.
  -- Где это я? - хрипло произнес он в пустоту.
   Левый бок застонал от впившегося камня. Бенни дернулся, сел. Мышцы работали непослушно и нехотя. Он осторожно потянул из-за головы затекшие руки, сцепленные ладонями. Суставы заскрипели, словно в них вся смазка высохла. Сколько же он здесь лежит? Ладони закололо от хлынувшей в них крови, Адамс потер их, стало легче. Зато тут же жутко зачесался нос, потом кольнуло под коленом. Организм медленно приходил в себя словно после длительного простоя, добросовестно напоминая хозяину о своих различных частях. Вот сейчас заныл затылок. Бенни нащупал здоровенную шишку, ойкнул.
  -- Ну, что, Бен, очухался? - чужой голос неожиданно, и оттого особо противно, хихикнул из-за спины.
   Обернувшись, Адамс сначала увидел черный зрачок пистолета, направленного ему в лоб, и только потом перевел взгляд на державшего оружие полного румяного человека в синем комбинезоне. Из-под низко надвинутой кепки сочились капельки пота. Маленькие глазки смотрели подозрительно, с прищуром. Лицо было до боли знакомо. Ну, конечно, это Рони Клеманс! Только странный какой-то. Сколько Бенни его помнил, раньше он никогда так не смотрел, всегда слыл добряком. В глубине души шевельнулось подозрение.
  -- Рони, а где Чарли? - машинально спросил Адамс.
  -- Какой еще Чарли?! Ты мне голову не морочь, наслышан про ваши финты. Начнешь свои приемчики показывать, пристрелю! - Клеманс многозначительно покачал стволом.
  -- Черт с тобой, стреляй! - Бенни улегся обратно и вновь уперся взглядом в глубину неба.
   Странным образом Клеманс его совсем не страшил, а вот свой собственный вопрос напугал. Он лежал и пытался понять, кто такой Чарли и почему он о нем спросил, но память отвечала гулкой пустотой.
   По животу больно щелкнул камешек.
  -- Ты чего, Бен, заснул что ли?!
  -- Нет, я думаю.
  -- А жить хочешь?
  -- Странный вопрос, конечно хочу.
  -- Тогда вставай.
  -- Еще чего! Охота была ходить, пулю искать.
  -- Ладно, Бен, не бойся, стрелять не буду, ты мне нужен.
  -- Зачем? - Адамс медленно поднялся на ноги.
  -- Скоро узнаешь! - сухо отрезал Рони и качнул пистолетом. - Шагай, коллега. Тропинку под ногами видишь?
  -- Вижу.
  -- Вот и шевели ногами.
   Бенни шел и растерянно оглядывался по сторонам. Позади остались невысокие каменные развалины с остатками непонятных металлических конструкций, впереди тянулась степь, поросшая чахлой травой, а тропинка забирала влево, к шести старым проржавевшим ангарам.
  -- Рони, куда ты меня ведешь?
  -- К последнему ангару.
  -- Мы что, будем там ночевать?
  -- Рано о ночлеге думаешь, целый день еще впереди.
   Через полчаса они подошли к отвисшим воротам ангара. Вблизи он казался совсем ветхим: стены местами сгнили и осыпались ржавой трухой на кучи мусора, заполнявшие внутреннее пространство обветшалого строения. По команде Клеманса Адамс потянул на себя правую створку ворот. Вместе с противным скрежетом верхняя петля ссыпала ему в нос порцию рыжей пыли. Бенни чихнул.
  -- Будь здоров.
  -- Спасибо, - машинально отозвался Адамс и с удивлением посмотрел на Клеманса. - Рони, ты держишь меня под стволом и одновременно желаешь здоровья?
  -- А ты мне здоровым нужен.
  -- Так значит, ты меня не убьешь? - Бенни сделал вид, что собирается повернуться и уйти.
  -- Куда!
   Оглушительным хлопком грянул выстрел, пуля вошла в землю в двух сантиметрах от ног Адамса.
  -- Бен, ты лучше не рыпайся, понял?! Не будешь слушаться, прикончу и пойду другого такого искать.
  -- Какого такого?
  -- Такого же олуха, как ты, только чтобы вопросов поменьше задавал. Давай, ныряй внутрь.
  -- Рони, тут ноги можно переломать!
  -- Не скули, далеко ходить не надо, там где-то должен быть контейнер.
  -- Какой еще контейнер?! Здесь нога человека лет сто не ступала!
  -- Цыц! - ствол пистолета боднул Бенни пол лопатку. - Ты особо не выступай, я ведь действительно могу за другим кандидатом сходить.
  -- Каким еще кандидатом?
  -- Претендентом на бессмертие.
  -- Чего?!
  -- Чего, чего! Ищи контейнер! В правом углу. Есть что-нибудь?
   Адамс старательно поворошил прогнившие насквозь металлические листы. Некоторые в руках ломались, как пересохшее печенье. Адамс вновь громко чихнул.
  -- Бен! - раздался голос Рони. - Пусто?
  -- Пусто.
  -- Пошли отсюда, Бен.
   Адамс показался из темноты ангара и, прищурившись, уставился на солнечный диск.
  -- Ну, что застыл, как статуя?! Шагай!
   Клеманс направил Адамса между ангарами к большой, с двухэтажный дом, пирамиде из валунов, заботливо сложенной здесь, судя по зарослям разлапистых кустов на ее склонах, лет сто назад. Пока они карабкались по каменным склонам, Бенни легко мог бы разоружить этого увальня с пистолетом, но не сделал этого, слишком уж был заинтригован. Наверху пирамиды оказалась небольшая площадка, огороженная камнями. Отсюда прекрасно просматривались все подходы к ангарам. Клеманс сел в левый угол и качнул пистолетом. Адамс покорно опустился в правом углу. Рони удовлетворённо ухмыльнулся, приняв покорность пленника, за чистую монету и всё внимание обратил на ангары, пистолет, однако, по-прежнему смотрел на Адамса. Бенни равнодушно закинул руки за голову и закрыл глаза. Наверное, он бы уснул, если бы маленький камешек больно не стукнул по голове.
  -- Бенни! Хватит спать.
  -- Почему? - лениво отозвался Адамс, потирая ссадину на затылке. - Ты сидишь в засаде, тебе это надо, вот и сиди, а я посплю.
  -- Я тебе посплю! - разозлился Клеманс. - Ты что, на прогулке?! Сказано не спать, вот и не спи! А то кину вот этим бульником, - он вытащил из стены увесистый кругляш, - а не камешком!
  -- Послушай, Рони, почему ты так обращаешься со мной?! - не выдержал Адамс. - Разве я тебя обидел в прежней жизни?
  -- Обидел? - Клеманс криво улыбнулся. - Меня нельзя обидеть, когда я на работе.
  -- Какой еще работе? - не унимался Адамс.
  -- Выбирать из тысяч и тысяч серых людишек, тех, кто не растерял краски. Таких, как ты, Бен.
  -- Рони, ну, объясни толком! - взмолился Адамс. - Я ничего не понимаю, к тому же голова раскалывается.
  -- На, глотни капсулу, полегчает.
   Бенни с опаской принял в ладонь крохотный желто-прозрачный шарик.
  -- Глотай, Бен, нет мне резона тебя травить, проще пулю всадить.
  -- А может, ты крови боишься? - проворчал Адамс и проглотил скользкую капсулу.
  -- Не надейся, не боюсь, - криво усмехнулся Клеманс.
  -- Рони, ты же был таким приятным парнем, мы с тобой хорошо ладили. Разве не так или то был не ты?
  -- Почему же, я. Достоверность любого из моих образов входит в набор моих основных профессиональных достоинств, - голос Клеманса выдавал неподдельную гордость собой.
  -- А тогда, когда ты ногти в кровь ломал на дверях конторы, ты тоже играл?
  -- Конечно.
  -- Так ведь больно же!
  -- Подумаешь, - Клеманс встал. - Когда знаешь, что твой организм мгновенно все регенерирует, боль не страшит.
  -- Регенерирует?
  -- Да. Ты что, такого слова не слышал?
  -- Слово слышал, а вот про организмы с такими способностями, нет.
  -- Ты много о чем не слышал, Бен, - Клеманс опять противно захихикал. - Представляю твою рожу, когда узнаешь, что из себя на самом деле представляет наш протухший мир!
  -- Меня теперь трудно удивить, Рони.
  -- Тебе так кажется.
  -- Ну, тогда раскрой мне свои тайны.
  -- Рано. О! - Клеманс приложил ладонь к уху. - Слышишь?
  -- Да, вроде машина едет?
  -- Вот негодяи, опоздали!
   Звук мотора накатывался на них с переменной интенсивностью, видимо грузовик петлял по дороге. Скрипнули тормоза, хлопнули дверцы, раздались приглушенные расстоянием голоса. Адамс напряг ноги, незаметно приподнимая себя вдоль камня и заглядывая за спину. Он успел заметить большой автофургон и двоих в форме дрессеров, но тут же получил удар по ноге, от которого съехал вниз, больно ударившись кобчиком о камень.
  -- Бен! - зашипел на него Клеманс. - Сиди тихо!
  -- Ты что, тоже их боишься?
  -- Еще чего! Просто не хочу их убивать.
  -- Убивать?!
  -- Бен, заткнись!
   У ангара слышалась возня. Адамсу вдруг стало обидно, что пропускает нечто интересное. Он закрыл глаза и прислушался. Словно отвечая его усилиям, голоса усилились, стали хорошо различимы.
  -- Все, Георг, бросай сигарету, выгружай добро.
   При этом имени внутри Адамса что-то дрогнуло.
  -- Держи, Джо.
  -- Да, аккуратней ты, не дай бог, уроним, с нас шкуру спустят.
  -- И так спустят, если не поторопимся, мы уже на шесть часов из графика выбились.
  -- Ты на что намекаешь, щенок?!
  -- Ни на что, Джо, просто нам еще девчонку назад завозить.... Черт, тяжелый какой! Что там?
  -- А это не наше дело. Меньше будешь спрашивать, больше проживешь.
  -- Это точно.
   Громыхнуло железо.
  -- Уф, еле сняли, хорошо на колёсиках. Ну, что Джо, покатили контейнер к ангару?
  -- Подожди, надо кое-что сделать. На вот, покури пока.
  -- Вот стервецы! - услышал вдруг Адамс над самым ухом возмущенный голос Клеманса. - Они бабу с собой притащили!
   Бенни выглянул из-за камней, в этот раз Рони ему не мешал. На подножке кабины сидел молодой худощавый парень и пускал в воздух сигаретный дым, а от фургона удалялся его напарник постарше, подталкивая худенькую женскую фигурку в робе доха. Они прошли метров пятьдесят, зашли за холм. Раздался выстрел. Парень вскочил и, чуть не упав, бросился к фургону. Заглянул внутрь. С силой грохнул дверьми, заметался, не зная куда бежать. Вот он увидел напарника и бросился к нему.
  -- Джо! - орал он на бегу. - Что ты сделал с девчонкой?! - Парень подбежал и принялся трясти напарника за ворот.
  -- Да, ты чего, сдурел?!
   Джо резко и коротко съездил парня по лицу. Тот упал и беспомощно завыл:
  -- Зач-е-е-е-ем?!!!
   Джо машинально отпрянул, но тут же шагнул вперед и пнул Георга ногой. Вопль захлебнулся.
  -- Ты чего вопишь, идиот?! Из-за этой куклы, что ли?! Да, какой ты после этого дрессер? Вставай, мямля!
   Молодой полицейский лишь мотал головой. Старший вытащил пистолет.
  -- Вставай, или рядом с ней ляжешь!
  -- Что там происходит?! - неожиданно спросил Клеманс. - Что за вопли?
  -- Старший дрессер, по имени Джо, избавился от девчонки, с которой они где-то забавлялись. Парень расстроился.
  -- Дурак, - констатировал Рони не понятно, в чей адрес. Потом он медленно поднял свой пистолет, и почти не целясь, нажал на курок. Оглушительный выстрел здесь и бесшумное, замедленное падение тела. Адамс даже отсюда увидел широко раскрытые, полные ужаса глаза жертвы. Джо свалился, а Георг вскочил и с изумлением уставился на красное пятно, растущее на пыльной дорожке.
  -- Бен, пошли, теперь скрываться нет смысла.
   Молодой охранник слышал хруст гравия под их подошвами, но не поворачивался, так и стоял к ним спиной, только все больше утапливал голову в плечи.
   В принципе Адамс мог в данный момент дать деру: Клеманс шел в нескольких шагах впереди, но куда было бежать?
  -- Вот черт! - послышался вдруг возглас Рони.
   В неуловимую секунду он вскинул пистолет и выстрелил, как оказалось, в недобитого полицейского. Тот тоже поднял оружие. Два выстрела слились в один. Лежащий в крови человек дернулся и затих, уронив бессильную руку с пистолетом, а мгновение спустя рядом с ним рухнул молодой парень. Кажется, его звали Георг. Адамс обогнал Клеманса и рванулся к раненому. Тот нашел в себе силы сесть и теперь растерянный и бледный беспомощно взирал на кровь, хлещущую из раны на животе.
  -- Платок, доставай скорее платок! - заорал на него Бенни.
   Он выхватил послушно протянутую серо-белую тряпицу и, бухнувшись перед раненым на колени, сунул ее прямо в кровавую дыру, предварительно разодрав китель.
  -- Бинт, мне нужен бинт! - Адамс оглянулся на Клеманса.
  -- Посмотри в фургоне, там должна быть аптечка, - невозмутимо отозвался Рони.
   Бенни взял узкую кисть парня и прижал ее к ране.
  -- Жить хочешь? - на него поднялись глаза, полные боли и мольбы. - Тогда держи крепче!
   Стремглав он метнулся к машине и принялся судорожно ворошить содержимое ее кабины. Вот она! И тут раздался выстрел. Аптечка выпала из рук, рассыпая в пыли пузырьки и пакетики. Адамс медленно повернул голову. Клеманс неспешно шагал в его сторону, убирая пистолет в кобуру. Бенни что есть силы грохнул дверцей и с мрачным видом уселся на подножку.
  -- Только не надо ломать автомобиль, он нам еще пригодится.
  -- Рони, зачем ты ухлопал этого парня?
  -- А что же мне, скорую помощь ему вызвать? Я бы мог его взять тебе в компанию, если бы этот старый дрессер не всадил своему напарнику пулю в живот.
  -- Но почему?!
  -- Почему? Бен, ты же умный человек, сам подумай. А пока вставай, надо контейнер обратно в машину закинуть.
  
  

***

   Клеманс сосредоточенно крутил баранку автомобиля и мычал про себя что-то веселенькое, видимо, он был доволен ходом событий. В кабине было тепло и, несмотря на то, что безбожно трясло на бесчисленных кочках, клонило в сон. Адамс с удовольствием бы подремал, но вместо этого сосредоточенно вслушивался сам в себя. И ничего не слышал. Точнее слушать было нечего: не было ни сожаления, ни ненависти к Рони. Даже сочувствие к тому худому дрессеру рассыпалось прахом равнодушия. Неужели он, Бенни, всегда был таким? - задавал себе вопрос Адамс и не мог ответить. А каким, таким? Таким, как, например, Клеманс, знающим свою цель и не останавливающимся ни перед чем?..
  -- Рони!
  -- Да, Бен.
  -- Что ты чувствуешь, когда убиваешь?
  -- Ничего.
  -- Как же так?!
  -- А так! Мир устроен так, что переживать нужно только за самого себя, а не за других. Не я сделал этот мир таким, каков он есть.
  -- А кто сделал?
  -- Я не знаю, Бен, - Клеманс лукаво посмотрел на своего пленника. - Зато я знаю, кто к созданию этого мира не имеет никакого отношения.
  -- Люди?
  -- Да, друг мой! Мы с тобой и остальные миллиарды втиснуты в эту вселенную чужой волей, так не все ли равно, чьей?
  -- Но как же бог?
  -- А что это такое, Бен?
  -- Глупый вопрос, Рони!
  -- Это почему же?
  -- Всем понятно, кто такой бог!
  -- Да, неужели?! - Клеманс противно хихикнул. - Ну-ка, просвети меня заблудшего!
  -- Издеваешься?
  -- Нет, стараюсь избавить тебя от некоторых иллюзий.
  -- То есть, ты хочешь сказать, что бога нет?!
  -- Я?! Ни минуты не сомневаюсь, что он есть, другое дело, что ему на нас всех наплевать... помолчи, Бен! - прикрикнул Клеманс на открывшего рот Адамса. - Дай договорить. Я ведь задал тебе вопрос: кто такой бог, а ты, вместо того, чтобы ответить, провоцируешь меня на другую дискуссию, пусть даже не менее интересную. Неспортивно получается.
  -- Хорошо, я отвечу. Бог, это высшее существо, которое создало всю эту вселенную, в том числе и нас, людей, - Бенни стал загибать пальцы. - Он всемогущ, всеведущ и вечен. Вот!
  -- Ты забыл сказать, что многие считают его добрым и милосердным.
  -- Да, это верно.
  -- Верно?! - зарычал вдруг Клеманс так, что слюна полетела. - Да в чем же его доброта, если мир вокруг нас полное дерьмо?!
  -- Это тоже верно, - нехотя признал Адамс и пожал плечами. - Я иногда думал об этом, но ответов не нашел.
  -- И не найдешь!
  -- Почему?
  -- А потому что нет ответов.
   Машину сильно тряхнуло, так, что Адамс ткнулся головой в потолок кабины.
  -- Ой! А поосторожнее нельзя?
   Клеманс глянул на него, ухмыльнулся, но промолчал.
  -- Рони, куда ты так гонишь?!
  -- К твоему будущему, Бен, - он опять взглянул на него и противно скривился. - Возможно, скоро ты получишь ответы на свои вопросы.
  -- Почему, возможно? - ворчливо откликнулся Адамс, всматриваясь вперёд, поверх летящей навстречу ленты дороги.
   Некоторое время они молчали.
  -- Хочешь, - неожиданно подал голос Клеманс, я расскажу тебе кто такой бог?
  -- Нет! - неожиданно для себя самого отрезал Адамс.
  -- Ты же хотел знать ответы?
  -- Да, Рони, хотел, но эти ответы я меньше всего жду от тебя.
  -- Обижаешь, - Клеманс помолчал. - Ну, хорошо, а возможные версии, мои размышления, так сказать?
  -- А что есть разница?
  -- А как же! Я же не догмы тебе буду тарабанить, а, рассуждать вслух.
  -- Ладно, - Адамс зевнул, - рассуждай, коли охота.
  -- Что ж, вот тебе версия первая: господь садист, ему нравится, когда люди страдают. Ну, что скажешь?
  -- А ничего.
  -- Почему?
  -- Предполагаю, что ты и сам не веришь в то, что говоришь. К тому же, хочу выслушать другие версии.
  -- Да, пожалуйста! Господь настолько стар, что выжил из ума, уснул, растворился в хаосе вечности. Как хочешь это можешь обозвать, короче его нет, хотя он есть. Понимаешь, что я хочу сказать?
  -- Вполне, - жесткие фразы Клеманса почему-то очень задевали Адамса, он все больше погружался в мрачное состояние безнадеги, только усилием воли сдерживал себя. - Валяй дальше.
  -- Сколько угодно! Следующая версия: богу скучно, вот он нами и забавляется, играет, так сказать. Правда, похоже?
  -- На что? - глухо отозвался Бенни.
  -- На все это, - Клеманс широко повел рукой перед собой. За лобовым стеклом грузовика уже явственно обозначались контуры заброшенной свалки. Из корявых холмов торчали тлеющие на углях времени остатки и отходы человеческого труда, прежде бывшие машинами, конструкциями, предметами быта, а ныне ставшие мусором.
  -- Не вижу связи, это ведь люди напакостили, а не господь.
  -- Как посмотреть, ведь мы его создания, что же он нас не воспитал, как следует?
  -- Может, ждет, когда мы сами....
  -- А может быть, - перебил Адамса Клеманс, - ему этого и не надо? Мне, например, нравится версия, что господь и дьявол играют в бесконечную игру, в которой мы и все миры этой вселенной, всего лишь фишки. Как, Бен, на счет этого думаешь?
  -- Плохо думаю, - после длительной паузы отозвался Бенни.
  -- Почему же?
  -- Потому что, кроме ощущения, что ты неправ и веры в то, что есть высшая справедливость, мне возразить нечего.
  -- Вот молодец! - обрадовано воскликнул Клеманс. - Я знал, что ты не глуп, а оказывается, ты еще и умен! Знаешь, - увлеченно принялся вещать он, - я действительно уверен, что бог и черт играют друг с другом, а какой при этом возникает вывод?! - Клеманс сделал паузу, ожидая, что Адамс что-нибудь скажет, но Бенни молчал. - А тот, что в подобной игре оба игрока равнозначны! А посему выйти из этой игры мы не можем, зато можем выбрать, на чьей стороне играть!
  -- Я вижу, ты свой выбор уже сделал.
  -- Да, только не тот, который ты предполагаешь!
  -- Интересно, что же нового ты мог придумать?
  -- А все новое - это хорошо забытое старое. Это мы сейчас, став цивилизованными, разделили добро и зло, а в древности это было единым целым. А в дикой природе и сейчас так. Кто из морских хищников задумывается о моральном аспекте охоты?! То-то и оно, что, никто! Поэтому я просто живу ради себя и не мучаюсь по поводу справедливости или несправедливости окружающего мира.
  -- То есть эгоизм, возведенный в ранг религии?
  -- В ранг религии? - Клеманс усмехнулся. - Это ты неплохо сказал. А что, у тебя есть альтернативные предложения?
  -- Рони, только не надо хитро и издевательски коситься на меня! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю!
  -- Понимаю, Бен, конечно, понимаю. Ты говоришь о человечности, доброте, милосердии. Так?
  -- Так.
   Фургон сильно тряхнуло, Адамс опять больно ударился затылком.
  -- Чёрт! - воскликнул он, потирая ушибленное место.
  -- Вот видишь, чёрта вспомнил!
  -- Ну, вспомнил, а ухабы то здесь причём?
  -- А притом! Пока дорога была ровная, ты начал рассуждать об общечеловеческих ценностях, а как тряхнуло, так сразу ухватился за собственную голову!
  -- Чушь! Езжай, пожалуйста, помедленнее.
  -- И не подумаю, я....
   Бенни неожиданно для самого себя молниеносным ударом левой руки вырубил Клеманса и тот на полу-фразе ткнулся лбом в руль. Грузовик запетлял было по дороге, но Адамс выключил зажигание. Положив ключи в карман, он вылез наружу, потер левый кулак, ушибленный об своего пленителя, не торопясь обогнул кабину и бесцеремонно сбросил Рони вниз. Обыскал его, вытащил пистолет, портмоне с кучей каких-то карточек, подцепил его рукой под локоть и оттащил на пару метров в сторону. Вернулся к машине и, отдуваясь, уселся на подножку. Клеманс застонал, зашевелился, сел, держась рукой за правую скулу, и вдруг неожиданно улыбнулся.
  -- Ну, и удар у тебя!
  -- Глупец, чего ты радуешься?
  -- Бен, это ты глупец, ты не понимаешь что делаешь!
  -- Почему не понимаю? - Адамс поднял пистолет. - Я саданул тебя в челюсть, а теперь держу тебя на мушке. Знаешь, дорогой, Рони, ты мне так опостылел своими мировоззренческими версиями, что блевать хочется! К тому же ты, как я убедился, порядочная сволочь, поэтому не сомневайся, я с большим удовольствием нажму на спусковой крючок, если дернешься.
  -- Да? - как-то задиристо переспросил Клеманс и неожиданно бодро и ловко вскочил на ноги. - А вот это мы сейчас посмотрим!
   Он тут же прыгнул в сторону Адамса, видимо, надеясь придавить его своей тушей. Тренированное тело бывшего рафера среагировало мгновенно: раздался выстрел, Рони словно на бетонный столб наткнулся и безжизненной грудой осел вниз. Адамс встал и с удивлением вновь почувствовал, что не испытывает не только угрызения совести, но даже легкого сожаления по поводу случившегося.
  -- Черт с тобой, Рони, валяйся здесь, раз такой умный....
  -- А вот и нет! - внезапно выкрикнул Клеманс и вновь вскочил на ноги. - Я тебя все равно в бараний рог скручу....
   Бенни выпустил в него всю обойму, но Рони все равно ухитрился сделать пару шагов и завалился вперед, почти под ноги Адамсу. Тот испуганно отпрянул. Ствол пистолета дымился, в патроннике было пусто. Клеманс опять зашевелился.
  -- Ну, Бен, а теперь что делать будешь? - хрипло спросил он, одновременно пытаясь подняться.
  -- Этого не может быть! - прошептал Адамс.
  -- Чего не может быть? - Клеманс пыхтя, встал на ноги. - Того, что от кучи металла в груди не умирают?
  -- Да, это очень странно, - Адамс внезапно успокоился, ему даже стало интересно. - Слушай, Рони, а ведь ты устал! - Бенни достал из-под водительского сидения большой гаечный ключ, который заприметил еще до этого, и красноречиво постучал им о ладонь. - Если я буду все время бить тебя по голове, то рано или поздно она отвалится! Как же ты будешь жить без головы, а?
  -- А ты попробуй, - внезапно глухим голосом отозвался Клеманс и, вжав голову в плечи, упрямо двинулся к нему.
   Рассуждать было некогда. Адамс прыгнул и, резко выбросив вперед правую ногу, ударил Рони в грудь. Тот охнул, приостановился, но тут же получил страшный удар гаечным ключом в висок. После такого удара полчерепа должно было отлететь, но вместо этого раздался глухой звон, словно удар пришелся о железо. Адамс недоуменно уставился на свое орудие. Клеманс крякнул и вновь шагнул вперед. Его ладони схватили Бенни за горло. Адамс несколько раз ударил его коленями по ребрам, бил гаечным ключом, потом бросил и попытался отодрать чужие руки от шеи. Все было бесполезно, с таким же успехом можно было бы бороться с гранитным изваянием. Рони чуть сдавил пальцы.
  -- Ну, что, Бен, будешь меня слушаться, или задушить тебя?
   Его маленькие злые зрачки были совсем близко, в них искрились торжество и превосходство. Адамс, беспомощно стиснутый потными руками, вдруг ощутил прилив бешенства, вызванного возмутительной мерзостью этих глаз. Он чувствовал, как переполняется потоком какой-то невиданной мощи, дремавшей доселе в глубинах его организма. Он просто выпустил этот поток наружу и тяжеловесная туша Клеманса словно пушинка вспорхнула вверх и с глухим стуком спикировала на битые кирпичи, устилавшие всю округу. Бенни шагнул вперед и выбросил вперед сведенные ладони. Меду ними вспыхнул яркий голубой шарик, тут же превратившийся в тонкий ослепительный луч, вонзившийся в Рони. Тот заверещал и принялся кататься по земле, пытаясь уклониться от беспощадного жала. Адамс опустил руки.
  -- Ну, так как, господин Клеманс, поговорим или вас дальше резать на кусочки?
  -- Чушь! - неожиданно зло зашипел тот, выплевывая дорожную пыль. Он опять вдруг резво, как ни в чем, ни бывало, вскочил и угрожающе ссутулился. - Бен, этими фокусами меня не одолеть, но зато ты меня здорово разозлил!
  -- Ах, какая жалость, господина эгоиста разозлили, вот он опять шагает на бой с обидчиком. - Адамс безжалостно язвил, почему-то он был абсолютно уверен в своем превосходстве, неведомая сила переполняла его, а сердитый вид Клеманса больше смешил, чем пугал. Он вытянул правую руку вперед и ощутил, как свирепый, взбешенный противник уперся в невидимую стену. - Что, Рони, не получается?
  -- Я тебя все равно достану! - хрипел тот, поднимая ногами пыль. - Не бывало еще такого, чтобы непосвященный мог одолеть посвященного!
  -- Вот как, я нарушил твои правила? - Бенни добродушно усмехнулся, а потом вдруг мгновенно разозлился. - А вообще-то, таких, как ты, давить надо!
   Адамс подключил левую руку и, представив, что обхватил ими противника, потянул их вверх. Вместе с ними в воздухе завис ругающийся и дергающийся Клеманс. Бенни шевельнул бровями и тут же перед ним повис знакомый ярко-голубой шарик. Он медленно плыл в сторону Рони, подчиняясь мысленным командам Адамса. Попутно он увеличивался в размерах, поэтому, достигнув цели, легко обволок Клеманса, заточив того внутрь себя. Крики стали глуше, но все равно можно было понять, что ярость сменилась воплями животного страха. Адамс опустил руки. Шар со своим пленником внутри послушно повис в паре метров над полем. Бенни с удивлением посмотрел на свои зудящие внутренним жаром ладони, пожал плечами опять присел на подножку автомобиля. Солнце клонилось к закату. Адамс любовался огромным багряным шаром и краем глаза наблюдал за Клемансом. У того истерика, судя по всему, сменилась крайней депрессией: он замолчал и теперь мелко дрожал, как затравленный зверь. Что с ним теперь делать? Удавить в этом шаре? Адамс встал. А почему бы и нет? Во всяком случае, проучить Клеманса стоит! Он подошел поближе, Клеманс задрожал еще сильнее. Бенни уверенно взялся за воображаемую нить, идущую от шара и вдруг с изумлением почувствовал ее в руках! Он потянул ее на себя. С некоторым усилием нить двинулась, а шар едва заметно съежился! Надо же?! Адамс потянул нить сильнее, шар еще уменьшился, Клеманс заверещал тонким и противным криком.
  -- Ну, что, Рони, хочешь, я удавлю тебя? Чего воешь?! Все еще хочешь меня победить?! - Бенни дернул нить, Клеманс заорал, потом вдруг захрипел, его тело неестественно расплющивалось едва видимыми стенками шара, словно они были из стали. - Рони! - Весело и зло закричал Адамс. - Давай проведем эксперимент: насколько можно тебя сплющить? Я буду стараться давить тебя до той поры, пока ты не превратишься в математическую точку. Если я прав, то ты просто исчезнешь из этого мира, а если нет, то, видимо, из твоей вонючей туши что-нибудь останется. Ну, что, начали?
  -- Бен, не надо! - глухо донеслось из шара. - Прости меня, я клянусь тебе служить!
  -- Служить?! А зачем мне твоя служба, что ты мне можешь дать?
  -- Информацию, совет....
  -- Но что ты можешь посоветовать, если я сам не знаю, что мне дальше делать?!
  -- Я знаю, знаю!
  -- Да?! И ты хочешь об этом поговорить?
  -- Да, я умоляю, выпусти меня, я навеки буду верен тебе!
   Адамс отпустил невидимую нить и дунул на шар, тот тут же тихо растворился, а грузное тело Клеманса рухнуло в придорожную пыль. Он моментально встал на колени и склонился ниц.
  -- Великий Бен, позволь служить тебе!
  -- А вдруг это просто твоя уловка, хитрость затаившегося врага?
  -- Нет, нет, верь мне! - Клеманс приподнял лицо.
  -- После того, что было?! Назови хоть одну причину.
  -- Есть, есть причина! Я всю свою жизнь искал такого, как ты!
  -- Ага, и попутно чуть не задушил.
  -- Бен, считай, что это был тест на избранность!
  -- Неужели? Ну, хорошо, допустим. Так что же, по-твоему, мне нужно?
  -- Тебе нужна власть!
  -- Власть?!
  -- Да.
  -- А зачем?
  -- Чтобы повелевать! - говоря это, Клеманс возвел руки к небу, глаза его засверкали. - Власть - это смысл существования индивида.
   Адамс с удивлением наблюдал эту метаморфозу, похоже, что Рони говорил, нет, вещал самое сокровенное и выстраданное, что хранил в глубинах своей души.
  -- Да, зачем она мне сдалась, Рони?! Власть, это, прежде всего ответственность за других, а мне и без нее в жизни тошно!
  -- Нет, Бен! Я говорю о власти, перед которой ты отвечаешь только перед самим собой! О безграничном владении человеческим миром. Такая власть только для избранника, а ты и есть избранник! Нет тебе другой дороги!
  -- Вот заладил! Да, кто меня избрал?
  -- Судьба! Власть - твой рок!
   При этих словах Адамс вздрогнул, под сердцем отчего-то тоскливо заныло, а потом гневно всколыхнулось.
  -- Ну, ты, посвященный, пока еще не умерщвленный, заткнись! Тебе ли, гнида, о моем роке рассуждать! Да, я не понимаю, что и как я сейчас с тобой вытворял, но такая сила не дается просто так, она подразумевает служение....
  -- Кому, Бен?
  -- Людям.
  -- Что ты им можешь дать?
  -- Ну, например, свободу.
  -- И что будет?
  -- Люди перестанут быть рабами нашей протухшей цивилизации.
  -- А ты их спросил, нужна им эта свобода? Может быть, им сытая и стабильная жизнь больше нравится? Ты уверен, что они не сожрут друг друга, когда наступит анархия?
  -- Нет, не уверен, - после некоторой задумчивости ответил Адамс. - Но потом они научатся жить свободными.
  -- Ну, хорошо, ты хочешь освободить людей. Достойная и благородная цель. Тогда сделай это сам.
  -- Не понял.
  -- Возьми власть в свои руки, воспитай новое поколение, которое будет благоразумным, законопослушным, а заодно и благодарным тебе!
  -- Воспитать поколение?! - Бенни усмехнулся. - Да, на это и двух моих жизней не хватит.
  -- А вот здесь ты ошибаешься! - Клеманс встал с колен и деловито отряхнулся от въевшейся в одежду пыли. - Я дам тебе бессмертие!
  -- Ты?!
  -- Не совсем я, конечно. Я отведу тебя к заветному камню, который дает его.
  -- Ты что, Рони, бредишь?
  -- Бредишь? - Клеманс иронично улыбнулся и ткнул пальцем в дырки от пуль на своем комбинезоне. - А обойма, которую ты выпустил в меня, тебе ни о чем не говорит?! Поверь мне и ты станешь таким как я!
   Адамса аж передернуло от такой перспективы.
  -- Таким, как ты, я не хочу становиться!
  -- Понятно, я тебе не нравлюсь. Так ведь дело не в характере или образе мыслей, а в свойствах твоего тела! Разве плохо стать неуязвимым и жить тысячи лет?! Подумай, сколь многое ты сможешь совершить при этом!
  -- А ты сам-то сколько живешь?
  -- Шестьсот тридцать семь лет.
   Бенни приоткрыл рот от удивления.
  -- Сколько?!
  -- Шестьсот тридцать семь, - гордо повторил Клеманс.
   В голове Адамса что-то перевернулось. Он лишь на мгновение представил, как это здорово, жить тысячи лет, свысока посматривая на человечество....
  -- Постой-ка, а этот камень любого одаривает?
  -- Еще чего! Только избранных!
  -- А если человек ошибся?
  -- Он моментально превращается в безмозглого доха.
  -- Но почему ты уверен, что я....
  -- А я не уверен. Я предполагаю, что камень тебя примет, и ты получишь от него бессмертие. Если я ошибаюсь, то ты исчезнешь как личность, - Рони сделал многозначительною паузу. - Так как, готов рискнуть? В случае успеха, награда безмерна.
  -- Не знаю. Я только что сбежал от участи доха, а теперь добровольно должен поставить себя на кон?
  -- А чего ты теряешь, Бен?
  -- Жизнь.
  -- А зачем тебе такая жизнь, что ты с ней будешь делать?
  -- Искать таких же беглецов, как я. Я слышал, что где-то в горах есть поселения....
   Клеманс вдруг безудержно захохотал.
  -- Бедный Бен! Ты поверил, что есть беглецы?! - он опять захлебнулся смехом. - Так ведь это ж я для тебя все сделал, в том числе и слухи нужные распустил. Ты же полицейский, не знаешь, как это делается?
  -- Знаю, - хмуро отозвался Адамс. - Получается, что это тебе я обязан чести оказаться изгоем, без вины виноватым?!
  -- Ну, допустим мне, что с того? Разве не стоит бессмертие таких пустяков?
   Бенни нащупал в кармане ключи от машины. Решение пришло мгновенно. Он впрыгнул в кабину, Клеманс испуганно дернулся.
  -- Рони, даже не думай! - Адамс завел двигатель. - Ты бессмертный, как-нибудь добредешь до своего дурацкого камня.
  
  

***

  
  
   Бенни бодро рулил по каменистой равнине, пока не доехал до начинающейся гряды холмов. Он проехал мимо них и остановился. Клеманс давно уже пропал где-то за горизонтом, и теперь только две полоски от шин связывали Адамса с ним. Он заглушил машину и откинулся на сиденье.
  -- Интересно, что сейчас делает Рони? Скулит, наверное, и бредет, куда глаза глядят по этой каменистой суше. А может быть терпеливо и невозмутимо дожидается его возвращения? - Бенни саданул по рулю кулаком, и машина отозвалась пронзительным гудком, Адамс вздрогнул. - Да, что он, в самом деле?! Не собирается он возвращаться, не нужен ему Клеманс!
  -- Ну, хорошо, - вкрадчиво зашептал голос сомнения, - пусть не нужен, но сам ты, что тут собираешься делать? Скоро кончится топливо, и ты станешь таким же одиноким, как Рони.
  -- Стать таким же, как и Клеманс?! Да, ни за что! Нет, врешь, я не пропаду, я найду выход!
   Адамс выскочил из кабины и взобрался на крышу фургона. Он не знал, чего ищет, порывисто оглядывая окрестности, но внутреннее возбуждение было слишком высоким и искало возможность разрядки. Внезапно взгляд на что-то наткнулся вдали. Бенни замер. Нет, он еще не понял, что там, но это "нечто" ему очень необходимо. Он спрыгнул вниз и заметался по внутренностям машины. Есть! Внутри фургона в небольшом ящичке рядом висели в зажимах фонарь и бинокль. Ну, конечно, это же штатная экипировка дрессеров! Они ведь должны в случае чего разыскивать потерявшихся дохов.
   Адамс взобрался наверх и, затаив дыхание, настроил резкость. Так и есть, это не просто паутинка в глазу или далекий гребень песчаного бархана, это свежий гусеничный след! Он что-то радостно заорал и запрыгал, оставляя вмятины на крыше фургона. Потом вдруг в голове щелкнуло. А чего он, собственно, радуется?! Кто на Ирии может ездить по свалке на гусеничном транспорте?! Только полиция или какие-нибудь секретные подразделения. Если они его заметят, то полная деструкция неизбежна. Бенни раздраженно топнул.
  -- Что-то я такой нервный стал, - мелькнуло в голове. А потом следующая мысль: - Хочешь, не хочешь, а возвращаться за Клемансом придется, только с его набором карточек и удостоверений есть шанс пройти возможную проверку. Все, решено! Лишь бы он никуда не ушел.
   Клеманс был там же, где он его оставил. Адамс остановился и высунулся из окошка.
  -- Бен, я был уверен, что ты вернешься! - радостно крикнул Рони.
  -- Напрасно.
  -- Бессмертие, великое искушение....
  -- Заткнись, ты! - грубо прервал его Бенни. - Скажи, если наткнемся на какой-нибудь патруль, ты сможешь отвертеться от проверки?
  -- Легко. Только здесь на свалке патрулей не бывает.
   Адамс пропустил мимо ушей радостную болтовню Клеманса. Он молча раскрыл двери фургона.
  -- Полезай.
  -- Но, почему сюда? Я же поклялся служить тебе!
  -- Полезай, говорю или тебе помочь?! - между ладоней Адамса красноречиво полыхнуло голубым свечением.
  -- Хорошо, хорошо, как скажешь!
   Клеманс пыхтя забрался внутрь фургона, Бенни тут же захлопнул створку и набросил засов.
  -- Так-то оно понадежнее будет!
   Он гнал назад по своим следам, не обращая внимания на ямы и камни. Из фургона то и дело доносились грохот и возмущенные возгласы Рони.
  -- Ничего, тебя полезно потрясти! - мстительно усмехался Адамс.
   Для него сейчас было главным в оставшихся сумерках выйти на следы вездехода. Почему-то Бенни был уверен, что ему следует двигаться по ним. Уже совсем стемнело, когда в свете фар мелькнули две широкие полосы гусеничных отпечатков. Он вышел, внимательно осмотрел их. Похоже свежие совсем, ветром ни тронутые. Завтра поедем!
  -- Эй, Рони!
  -- Да, Бен! - глухо донеслось из-за спины.
  -- Спать!
  -- Я хочу в туалет!
  -- Отстань, терпи до завтра, - Адамс буквально провалился в сон.
   Рано утром он любовался на отчаянные ужимки Клеманса. Тот выскочил из фургона как ошпаренный и теперь, немного придя в себя, ворчал, вернее ныл.
  -- Бен, нельзя же так издеваться над человеком.
  -- А чего ты терпел, что у тебя там места мало? - язвил Адамс.
  -- Ага, а потом ехать в дерьме?!
  -- Пришлось же мне плавать в нем по твоей милости, так почему бы тебе в нем не поездить? Молчишь? Тогда тащи сухой паек, я, надеюсь, ты его по пути не сожрал?
   Во время завтрака Клеманс озабоченно оглядывался, смешно вытягивая шею, за что, в конце концов, несмотря на причитания, вновь был водворен в фургон. На возмущенные крики о том, что только он, Рони, знает, как добираться до заветного камня, Бенни сухо заявил, что катается по степи по своей воле, а Клеманс пусть сидит тихо, потом усмехнулся и захлопнул створку.
  -- Рони, я уверен, что ты и в темноте сможешь поесть, - в ответ раздалось глухое мычание: Клеманс уже жевал.
   Адамсу действительно было не до своего попутчика, крутя руль, он напряженно размышлял, зачем все это время гонит грузовик по этим следам, отчего ему столь претит помощь Клеманса, ведь он местность знает и кратчайшим путём отведёт к людям? Единственный ответ, который пришёл в голову, это всё дело в необъяснимой брезгливости к своему толстому попутчику, в упорном нежелании получать от него любую помощь.
   Глаза Бенни в очередной раз наткнулись на указатель уровня топлива: меньше полбака. И каждый очередной километр неумолимо клонит стрелку вниз. Ещё несколько часов и придётся идти пешком. Машину тряхнуло. Адамс огляделся, ландшафт за окнами поменялся: холмы древней свалки остались позади, степь превратилась в каменистое плато, с которого ветер старательно сдувал песчинки, путеводная колея исчезала на глазах. Бенни все чаще приходилось останавливаться и, поднявшись на крышу фургона, биноклем высматривать продолжение колеи. Кое-где в низинах, с подветренной стороны больших валунов песок сохранялся, и след вездехода на нем казался пунктиром, рисующим маршрут, только паузы становились все длиннее. И вот настал момент, когда след исчез окончательно. Сколько Адамс не водил биноклем, ничего, кроме голого камня впереди не видел, лишь на самом горизонте новым пейзажем виднелся мелкий частокол далекого горного массива. Ехать надо было туда. Так для себя решил Бенни.
   Бензин закончился, когда скалистые вершины накрыли машину густой вечерней тенью. Мотор чихнул пару раз и заглох. Адамс вышел, пнул ногой покрышку и грустно обвел взглядом вокруг. Радостный возглас вышел из него произвольно: буквально в нескольких километрах виднелся автор гусеничного следа. Он стоял возле нагромождения камней, перед белесой стеной каких-то испарений. Бенни поднял бинокль: людей вокруг видно не было.
  -- Странная у него какая-то форма, - рассуждал Бенни, внимательно всматриваясь. - Очень похож на боевые машины, но, судя по размеру гусениц, меньше раза в два. А для обычного исследовательского вездехода слишком велик. Ладно, там разберемся. Надо пленника освободить.
   Клеманс выпрыгнул из фургона помятый и сонный, комбинезон на груди был весь заляпан жирными пятнами. Он потер глаза и огляделся, и вдруг, неожиданно для Адамса стремглав вскочил на крышу фургона. Сверху донесся могучий топот, потом возгласы удивления. Бенни отошел на несколько шагов, чтобы взглянуть, но Клеманс уже ринулся вниз. Он направился к Адамсу и, не доходя трех метров, внезапно опустился на колени. Бенни от неожиданности даже отпрыгнул.
  -- Рони, ты чего?
  -- Бенни Адамс, ты воистину избранный и я еще раз прошу разрешения служить тебе верой и правдой! - Клеманс картинно приложил руки к сердцу и тут же ткнулся лбом в холодный камень.
  -- Рони, прекрати, встань, сейчас же!
  -- Не встану, Великий! Дозволь служить тебе.
  -- Да, черт с тобой, служи, коли охота, только встань!
  -- О, благодарю тебя, ты не пожалеешь! - Клеманс медленно поднялся, но не разогнулся. Во всяком случае у Бенни сложилось такое впечатление, глядя на его неуловимо согнутую позу.
  -- Стоит ли так унижаться, Рони?! - покачал головой Адамс.
  -- Унижаться?! Нет, я не унизился, я в восторге оттого, что сбылось древнее предание внутреннего мира, в котором говориться, что когда-нибудь придет властитель, могущественный, словно бог. Мир будет принадлежать ему, а потом и вся вселенная.
  -- И ты решил, что это я?
  -- Да, теперь это бесспорно!
  -- Но с чего ты взял?!
  -- Ты привел нас туда, куда я должен был тебя отвести!
  -- Всего-то?! - усмехнулся Бенни. - А если это совпадение?
  -- Нет! - Клеманс энергично замотал головой, вид его был очень красноречив. - Я убежден, что не ошибаюсь!
  -- Ну, хорошо, допустим, ты не ошибаешься, а тебе-то что проку в чужом могуществе?
  -- Я всю жизнь ищу властителя, чтобы служить ему! И вот нашел. Прими мою покорность или убей!
  -- Я же уже сказал, служи, коли охота.
  -- Ты веришь мне, Великий?!
  -- Приходится верить, уж больно ты убедителен.
  -- Приказывай, я все исполню!
  -- Собирай припасы, дальше идем пешком. Кстати, ты знаешь куда?
  -- Конечно! Наш путь лежит к заветному камню, там ты всем докажешь, что....
  -- Слушай, хватит болтать, иди, исполняй приказ.
   А что, думал Адамс, властителем быть не так уж и плохо. Он лежал на склоне большого камня и лениво поглядывал, как около машины суетился Клеманс, укладывая два рюкзака. Один побольше, другой поменьше. Между ними лежали два больших походных тесака в ножнах. Бенни встал и, отряхнувшись, направился к фургону.
  -- Вот что, Рони, думаю, что нам надо идти завтра утром, видишь, солнце уже садится.
  -- Очень хорошо, Великий, нам как раз нужна ночь. Тут всего километров шесть осталось, дотемна как раз и дойдем.
  -- Да? Ну, что ж, тогда в путь.
   Бенни наклонился, подобрал ножи, а потом рюкзак, тот, что полегче, и закинул его за спину. Подождал, пока сопящий от усердия Клеманс водрузит на себя другой.
  -- Готов?
  -- Да, мой господин!
   Лицо Рони светилось идиотской восхищенной улыбкой. Неужели так можно притворяться?! Ладно, проверим....
  -- Рони! - Адамс повесил один нож себе на ремень, потом, чуть помедлив, вытащил из кармана пистолет и присоединил его ко второму ножу. - На, забирай свое оружие, мне оно больше не понадобиться. Иди впереди, путь указывай.
   Клеманс шел широкими шагами, несмотря на груз килограммов под тридцать на плечах. Через некоторое время Бенни догнал его и пошел рядом.
  -- Рони, скажи честно, зачем тебе мне служить? Если из страха, то можешь не бояться, я готов тебя отпустить.
  -- Нет Великий, я от тебя добровольно не уйду. Гнать будешь, в ноги упаду, чтобы оставил.
  -- Что, так полюбил? - усмехнулся Адамс.
  -- Нет, - серьезно ответил, чуть подумав, Клеманс. - Пока нет. Пока я из голого расчета.
  -- И какой же от меня прок?
  -- Я уверовал в тебя, повелитель.
  -- Я не господь, Рони.
  -- Конечно же, нет! Но ты здесь, рядом, ты обладаешь уникальным могуществом, границы которого еще и сам не осознаешь.
  -- Почему ты так в этом уверен, вдруг ошибаешься?
  -- Нет, я не просто верую, я еще и вижу. Смутно, неразборчиво, но вижу. Ведь нашел же я тебя?!
  -- Лучше не напоминай....
  -- Прости, Великий! - испугался Клеманс и даже споткнулся. - Я больше никогда.... Я.... - Он замялся. - Я так мечтаю быть рядом с властителем, чтобы насладиться тенью его могущества, получить из его рук толику власти....
  -- Зачем она тебе?
  -- Я ненавижу чинуш, захвативших заветный камень и тащащих к нему всех без разбора, наугад, плодя дохов. Только я могу искать избранных, а меня игнорировали, снисходительно позволив заниматься тем, что должно было бы стать главным делом внутреннего мира!
  -- Значит, ты твердо уверен, что я именно тот, кто тебе нужен?
  -- Уверен! Приказывай. Я готов идти за тобой даже на смерть!
  -- Что ж, посмотрим, а пока пошли дальше.
   Они подошли к вездеходу, крадучись обошли вокруг - никакой реакции. Бенни уже открыто подошел, внимательно вглядываясь в конструкции машины. Она была каплевидной формы, значительно ниже, чем боевые многоэтажные танки обороны, но явно шире. Адамс пытался найти на гладком, матово-черном корпусе следы двери или окон и с удивлением не находил. Рядом с ним молчаливо топтался Клеманс.
  -- Великий! - шепотом заговорил он. - Это не наша машина!
  -- Что значит, не наша?!
  -- Новая цивилизация просто не располагает подобными технологиями. Посмотри, гусеницы из какого материала: и не металл, и не резина, и не пластик. Поверь, Великий, я знаю что говорю....
   Внутри Адамса вдруг что-то вздрогнуло и неприятно заныло.
  -- Рони, я больше не могу слушать эти титулы! Они меня бесят!
  -- Повинуюсь, господин мой! - Клеманс покорно склонил свою лысую голову и застыл в ожидании.
  -- Чему повинуешься?! - начал злиться Бенни. - Так и будешь стоять, словно истукан?!
  -- Прости, но я жду твоего имени.
  -- А ты не знаешь? - съязвил Адамс.
  -- Светское имя твое произносить не смею, придумай себе титул, господин мой!
  -- Вот привязался! - проворчал Бенни и вдруг тут же выпалил. - Зови меня Монархом.
  -- Монархом? Но почему, может быть лучше королем или императором?!
  -- Нет! - Адамс капризно передернул плечом. - Зови Монархом!
  -- Слушаюсь и повинуюсь, Великий Монарх! - Клеманс бухнулся на колени.
  -- Встань, Рони. Кстати, у тебя ведь кепка была? - вдруг ни с того, ни с сего вырвалось у Адамса, видимо вид потной лысины первого подданного, напомнил о пользе головных уборов.
  -- Что? - несколько ошалело переспросил Клеманс.
  -- Кепка! - Бенни махнул рукой. - Ладно, забудь. Лучше пойдём, посмотрим, я там трос заметил. Ты видел?
  -- Трос? Нет. То есть, да.
  -- Надо посмотреть.
   Они, пригнувшись, пошли вдоль натянутого троса. Он выходил из носовой части машины и вёл к пропасти, белесо туманящейся в ста метрах. Вот они остановились на краю, трос нырял вниз. Адамс шагнул вперед, желая посмотреть вниз, но Клеманс вдруг ухватил его за комбинезон.
  -- Не надо туда ходить, Монарх!
  -- Это почему же?!
  -- Эта пропасть смертельно опасна! Человек, окунаясь в этот туман, мгновенно иссыхает. Если его подержать подольше, то тело его превратиться в пыль и развеется.
  -- А ты откуда знаешь?!
  -- Я не один раз это видел, смерть почти мгновенная.
  -- Ты что, серьезно?!
  -- Абсолютно! Ты, господин мой, стой здесь, я сам посмотрю.
  -- А не рассыплешься?
  -- Нет. На тех, кого заветный камень принял, эта муть не действует. Я через нее много раз ходил.
  -- Надо же? Ну, иди, посмотри.
   Клеманс опасливо приблизился к краю, присел, потом лег и медленно высунул голову.
  -- Ну, как, Рони, есть там что-нибудь?
  -- Да, - Клеманс вынул нож и резанул по тросу. Нож соскользнул, не оставив даже царапины.
  -- Эй, ты чего творишь?!
   Но Рони не слушал, он резко встал, выхватил пистолет и принялся палить в трос, там, где он перегибался через острый край скалы. После третьей пули трос лопнул и опустился безвольной веревкой на камни. Адамс сердито покачал головой.
  -- Рони, ты же клялся служить мне, а принимаешь такие решения!
  -- Прости, Монарх, но ты бы мог не разрешить.
  -- А что там было внизу?
  -- Человек в блестящем костюме и шлеме.
  -- Так ты его убил?! - ужаснулся Бенни.
  -- Нет, что ты! Я внимательно все осмотрел, он мертвый был и висел там уже давно. Наверное, решил исследовать пропасть, а она его сгубила. Лучше уж его не поднимать, чего прах тревожить?
  -- Ну, что ж, коли так.... Пошли за вещами и дальше в путь. Нам ведь еще идти дальше?
  -- Да, но можно не торопиться, время еще до ночи есть.
  -- Так, опять тайны?! - Адамс нахмурил брови.
  -- Тайны?! - Рони потешно сложил свои руки на сердце. - Господин мой, у меня нет от тебя тайн!
  -- Тогда рассказывай, куда ведешь.
  -- Там, километрах в пяти, начинается спуск к тоннелю, ведущему к заветному камню. Нам придется спуститься в каньон и проскочить между дыханием бездны.
  -- Мимо вот этого белого месива?
  -- Да, но для этого нужно дождаться ночи.
  -- И что это нам даст?
  -- В середине ночи белое марево оседает вниз, господин мой, и открывает проход.
  -- Надолго?
  -- Не больше получаса.
  -- А почему это происходит, ты понимаешь?
  -- Думаю, что это каким-то образом связано с нашим светилом.
  -- Что ж, тогда в путь.
   Адамс шел медленно и беспрестанно оглядывался. Его беспокоила окружающая картина какой-то неуловимой узнаваемостью, словно он здесь уже бывал. Вот где-то за спиной, почти с противоположной стороны должна высится крутая скала, в которой.... Нет, это невозможно! Бенни сбросил рюкзак и сел на большой плоский камень.
  -- Рони привал!
   Клеманс молча опустился рядом. Он видимо чувствовал, что в данный момент лучше помолчать. А беспокойство внутри Адамса не проходило. Он вдруг понял, чего бы хотел: взлететь над этим туманом и проверить свои ощущения, слетав к той скале. Может, ее и в помине нет? Он вскочил и нервно заходил взад-вперед. За сумбуром мыслей он не заметил, как оказался у самого края котловины. Белесый туман здесь был плотным и недвижимым, даже легкий ветерок не колебал его застывшие клубы. Бенни оглянулся, Рони мирно спал на камне, поджав колени. Его поза сразу же напомнила, как он корчился зажатый под тонкой пленкой его, Адамса, воли. Откуда-то из глубин памяти вдруг всплыла фраза: "Ты даже представить себе не можешь всех возможностей, которые дает тебе твой Дар. Фактически, ты можешь почти все". Кто это ему говорил? И когда, и ему ли? Затылок заныл от перенапряжения.... Стоп! Если он с Клемансом вытворял такое, то почему самому не попробовать?! Бении подпрыгнул, потом еще, ничего не менялось. Воровато оглянулся, представив, что о нем мог подумать его первый подданный, глядя, как его кумир скачет. Нет, наверное, это полная глупость. Но почему?! Он же заставил Рони летать! И в этот момент его тело сказало ему, что нужно делать: оно просто наклонилось вперед и оперлось на воздух, ставший вдруг упругим и прочным. А дальше надо было просто скользить ввысь....
   Адамс что-то кричал, пел, смеялся и стремглав носился под самым небом, пронзая редкие облака, отражающие последние солнечные лучи. Внизу было сумеречно и, оттого казалось, холодно. Мрачные скалы сгрудились вокруг котловины, прикрыли ее густой тенью и туман, наполнявший ее, на глазах превращался в тьму. Ну, ничего, он еще потом полетает, времени в обрез, а надо было еще кое-что проверить. Бенни рванулся вниз к противоположному краю котловины. Вот она, скала! Почему именно она? Он не знал, просто чувствовал, что это она. Он повис рядом с нею, потрогал ее шершавую твердость. Наверху должна быть пещера, вернее не пещера, а вход в длинный извилистый тоннель. Вот куда он ведет, он не помнил или не знал. Адамс отплыл в сторону и медленно поднял голову. Так и есть! Черным зевом на него смотрело идеально круглое отверстие. Ладно, пора возвращаться, а то Клеманс там с ума сойдет.
   Бенни ошибся, Рони все еще сладко спал на камне, только съежился, защищаясь от вечерней прохлады. Ну, тем и лучше!
  -- Вставай, лежебока! - затормошил он Клеманса. - Ночь уже скоро, а нам еще идти.
  -- А тут рядом совсем. - Клеманс сладко потянулся. - Бен, а.... ой, прости Монарх, а ты спал?
  -- Нет, Рони, я летал.
  -- В каком смысле?
  -- В прямом. Окрестности осматривал.
   Клеманс некоторое время осмысливал сказанное, потом понимающе, но с глупой улыбкой, кивнул.
  -- Понятно.
   Спуск в котловину действительно оказался рядом, меньше километра, но пока они шли, стемнело окончательно. Клеманс достал фонарь. Узкая тропа, приткнувшись к почти отвесной стене, ныряла в клубы тумана. Когда на них попал свет, они зашевелились. Словно щупальца встревоженного чудовища. Клеманс выключил фонарь и озабочено посмотрел наверх.
  -- И что ты там высматриваешь?
  -- Понимаешь, Монарх, сегодня необычно много облаков.
  -- Ну, и что?
  -- Звезд мало, совсем темно будет.
  -- Включим фонарь.
  -- Нельзя светить, туман на свет притягивается.
  -- Погасить, что ли хочет?
  -- А кто его знает, может и хочет. В любом случае, я пройду, а тебе туман не пройти. Может быть, переночуем лишнюю ночку? Еда и вода у нас есть.
  -- Нет! - отрезал Адамс неожиданно резко для самого себя, а потом добавил еще более неожиданное - Не волнуйся, я в темноте вижу.
   И тут же, словно их включили, глаза дали ясную картинку окружающего пространства. Оно выглядело несколько иным: не было ярких дневных красок, в основном преобладали серые оттенки, но зато все было видно!
  -- Монарх, ты серьезно?! - глаза Клеманса округлились.
  -- Абсолютно. Ты посвети на свою правую штанину, она у тебя вся в пыли.
   Пока Рони рассматривал свои брючины, Адамс осторожно спустился почти к самой границе белесого тумана. Он долго смотрел на него, размышляя, что это такое и почему столь опасно для жизни. Бенни поднял к глазам свои руки. В темноте ладони источали едва заметное желтое сияние, но стоило вглядеться пристальнее, как свет начинал разгораться, хотя по-прежнему продолжал освещать лишь сами ладони. Адамс поднес их вплотную к скале.... Нет, не освещают. Выходит этот свет только он сам и видит? Он вдруг неожиданно вытянул руки к туману и тут же из его недр, с глубины к ней потянулся упругий сгусток. Бенни рук не отдернул, напротив, нахмурил брови и приказал туману уйти. И белесое марево повиновалось! Оно покорно отодвинулось, открывая влажноватые камни тропинки.
  -- Рони, - крикнул Адамс, - шагай за мной, ждать больше не будем.
  
  

***

  
  
   Адамс предполагал темный извилистый поземный ход, а перед его взором встала огромная идеально круглая дыра, за которой начинался просторный тоннель, с поблескивающими глянцем слегка вогнутыми стенками. Он погладил отполированную поверхность, она была гладкой, словно зеркало.
  -- Рони, - обратился он к стоящему за спиной Клемансу, - сколько нам идти до твоего заветного камня?
  -- Около трехсот километров.
  -- Сколько?! - Бенни резко обернулся, в его голосе клокотал гнев.
  -- Прости, о, Великий Монарх! - Клеманс бухнулся на колени и ткнулся лбом в пол. - Я забыл тебе об этом сказать, - запричитал он, не поднимая головы, - просто не придал этому значения, ведь идти недолго, всего неделю.
  -- Неделю брести в темноте?! - Адамс внезапно остыл. - Ужас, какой, Рони, встань. Да, встань ты, говорю, я уже не сержусь. Лучше расскажи, кто построил этот удивительный тоннель.
  -- Никто, господин мой. Это след от летящего черного кристалла.
  -- Ты хочешь сказать, что ваш камень такого размера?
  -- Да.
  -- И он летел сквозь скальные породы?!
  -- Так говорит предание. Сам посуди, может ли человек создать столь совершенное творение?
   Адамс похлопал по стене и молча кивнул. Внутри него зрело какое-то решение, надо было чуточку его подождать.
  -- Рони, а что, тоннель такой просторный и прямой на всем своем протяжении?
  -- Да. Только в конце его есть ворота и калитка. Но ты не волнуйся, мне откроют.
  -- То есть мы будем стучаться, в смысле звонить?
  -- Да, а как же иначе?
  -- Ты же говоришь, что я будущий властитель?
  -- О, да, мой Повелитель! - Клеманс опять рухнул на колени.
  -- Ты опять за старое? - проворчал Бенни и махнул рукой. - Черт с тобой, величай, как хочешь, устал я с тобой бороться.
   Похоже, после того, как Адамс невредимым прошел сквозь белесый туман, Рони всерьез поклонялся ему. А еще Бенни подумал, что он начал привыкать к величавым титулам, более того, они ему стали нравиться! Он тряхнул головой, гоня дурацкие мысли прочь.
  -- Рони, ты все еще стоишь на коленях?
  -- Да, Великий Монарх.
  -- Встань.
  -- Не смею.
  -- Быстро же ты изменился.... - Адамс обошел вокруг преклоненного Клеманса. - Рони, сколько ты весишь?
  -- Вешу? - Клеманс поднял удивленный взор. - Килограммов сто десять....
  -- Или сто двадцать, - добавил, улыбаясь Бенни. - Вот что, я сейчас проведу кое-какой эксперимент, ты только не пугайся, ладно?
  -- Я готов во всем повиноваться тебе, господин мой.
  -- Тогда сними рюкзак. Вот так. Иди сюда, на середину. Отлично, теперь стой и не оборачивайся, пока не позову.
  -- Повинуюсь.
   Адамс сел на объемистый рюкзак и устроившись поудобнее закрыл глаза. Он надеялся, что у него получится, главное захотеть. Он почему-то твердо знал, что он многое может.... С тех пор, как он успешно завершил свой побег, внутри него что-то переменилось. Бенни почти физически ощущал, как пробуждаются в нем могучие силы, скрученные доселе в тугие узлы, как они расправляются и наливаются мощью в неведомых глубинах его души. На мгновение мелькнула мысль, что он все еще в древних канализационных лабиринтах Ирии и бредит от удушья, но он тут же отмахнулся от нее. Частью своей неведомой силы он уже воспользовался, и был уверен, что лишь малой частью целого.... Выходит, он действительно избранный?! Разве есть у обычных людей такие силы?! А если это и бред, ну, и пусть, ведь это же кайф, ощущать себя почти всесильным!
   Итак, надо находясь здесь, увидеть то, что лежит снаружи. Бенни долгое время пытался увидеть сквозь веки, но из этого ровным счетом ничего не выходило. Тогда он призвал под веки свой голубой огненный шар. И он пришел! Он возник из маленькой искорки, раздулся в мячик и осветил сумрак. Адамс изумленно всматривался в этот странный полупрозрачный мир, где не материя, а ее тени переплетались причудливыми узорами, рисуя собой окружающий мир: горы, небо, звезды прямо сквозь каменную толщу вокруг и над головой. Взгляд Бенни легко поплыл между этими узорами, выплыл из тоннеля. Тумана не было, видимо в таком ракурсе или диапазоне он не оставлял никаких следов. Котловина просторно и свободно лежала перед ним. Адамс наслаждался дивным ощущением невесомого полета, послушного легкому усилию его мысли. Он вдруг вспомнил о загадочном вездеходе, и тут же его плотная, почти непрозрачная туша возникла перед его взором. Что-то толкнуло Бенни к краю котловины. Он медленно спускался вниз, вглядываясь во что-то светящееся. Это, несомненно, человек, причем живой! Как же мне с ним связаться? Чем больше вглядывался Адамс в незнакомца, тем яснее его различал. Тот был рослым зрелым мужчиной, одетым в тонкую, но очень плотную материю, охватывающую его с ног до головы. Так это же скафандр! Догадался Бенни. Человек слез вниз, а канат ему перерезал Клеманс. Вот ведь гад! Хотя почему? А вдруг он не заметил, что человек жив? Или может быть, он защищал своего господина, то есть его, Бенни Адамса, от возможных неприятностей? Надо будет расспросить.... А что же мне с ним делать? Эй, мысленно крикнул он, но человек продолжал заниматься своим делом: карабкался вверх. Адамс прикинул, вверх еще метров двести будет, нет, не осилит. Бенни решился. Он мягко взял человека за талию, ощутив упругость его тренированного торса, и легко понес вверх. По инерции Адамс выскочил прямо в небо, и потому, ради шутки, посадил спасенного на крышу его вездехода. Прощай, подумал Бенни, когда-нибудь отдашь долг....
   Он медленно возвращался к входу в тоннель, в груди тоскливо ныла горечь потери. Ну, что душа так рвется?! Наоборот легко должно быть, как-никак, человека спас, ан, нет.... Надо отвлечься, ведь не на прогулку же он вышел. Адамс оглянулся и недалеко заметил массивный сгусток темноты. А что, подходящий размер, подумал он, и поддел его под плоский низ. Черное пятно послушно всплыло вверх, медленно развернулось и двинулось за ним. Бенни открыл глаза, стараясь не разорвать внутреннюю связь с увесистым клоком материи. Нет, это был не бред.
  -- Ого! - невольно вырвалось у него.
   Адамс почувствовал, как напрягся, но не повернулся от его возгласа Клеманс. Молодец, действительно повинуется. Он встал и похлопал по висящей в воздухе на уровне груди каменной плите. Шириной около двух метров, длинной.... Бенни отсчитал шаги, почти шесть метров! А толщина?! Больше метра! Сколько же она весит?! Ему вдруг стало весело: то, что он вытворял в последние два дня, рушило все его прежние представления о мире. Из материального, прочного, осязаемого мир превращался в текучий и призрачный.
  -- Рони, повернись! - строго приказал Адамс.
  -- Да, мой повел.... - Клеманс поперхнулся и застыл с вытаращенными глазами. - Что э-э-это? - Начал он вдруг заикаться.
  -- Это, Рони, наша с тобою карета. Сейчас мы на нее сядем, - Бенни положил ладонь на плиту и она, слегка качнувшись, послушно опустилась вниз. - И весело поедем, а вернее, полетим. Что стоишь, Рони? Ты же в меня верил, так получай, то, что искал. - Адамс вальяжно подошел к Клемансу и покровительственно постучал его по плечу. - Собирай вещи и забирайся на плиту, нам пора завоевывать мир!
   Что может быть чудеснее полета на многотонной каменной плите? Трудно сказать, но удовольствие при этом сродни с упоительным экстазом. Бенни посматривал на съёжившегося позади него Клеманса. Тот привязал себя и рюкзаки веревкой, и все равно дико боялся, это было видно. Впрочем, для Рони в тоннеле была кромешная тьма, Адамс запретил ему включать фонарь. Он улыбнулся, вспомнив, как Клеманс трусил, протаскивая веревку под плитой. Тоннель мчался навстречу бесконечной воронкой. Полет мог бы казаться сном, если бы не упругий встречный ветер, бьющий в лицо. Бенни упивался необъятной силой, распирающей его и вновь и вновь подгонял свою гранитную карету.
  -- Господин мой, Великий Монарх! - заверещал неожиданно Клеманс. - Мы так можем разбиться! Тоннель заперт воротами!
  -- Да?! А у тебя есть от них ключ?
  -- Нет, я должен сообщить о себе и нам откроют.
  -- Вот как?! И ты думаешь, твой господин будет просить разрешения, чтобы войти в собственное царство?! - озорно прокричал Адамс.
  -- Но ворота слишком мощные - сталь почти метровой толщины! Если мы вовремя не остановимся, то от нас останутся мокрые пятна!
  -- Ну, это мы еще посмотрим! Молчи, Рони, и больше не смей мне говорить ни о чем. Если не хочешь в меня верить, можешь спрыгнуть.
   Из-за спины послышался мучительный стон. Клеманс пригнул голову вниз и обхватил ее руками, его лопатки мелко подрагивали.
  -- То-то! - тихо сказал Бенни, а сам вдруг подумал, а что это он нарывается на неприятности на ровном месте? Где это видано, чтобы метровые металлические плиты таранить? А зачем таранить?! - Пришло ему вдруг в голову. Он вспомнил, как смотрел сегодня на окружающий мир закрытыми глазами, как он предстал пред ним словно раздетый. Если он может его таким видеть, то почему не может им управлять?! Адамс прикрыл глаза и сосредоточился, перед ним вновь возникла эта картина: тени, сплетения теней, серая пустота впереди, плотная чернота под ним и под руками, которыми он опирался о край плиты. Он подумал, что его руки сильнее этих теней, и они тут же погрузились вглубь гранита. Он это ясно видел и чувствовал упругость этой черноты. Так он и предполагал! А как будет вести себя металл?
  -- Рони!
  -- Да, мой господин! - глухо, дрожащим голосом отозвался Клеманс.
  -- Дай нож.
   Стальное жало выглядело полоской жгучей тьмы. Ну, и что?! Тебе ли со мною тягаться! Бенни медленно поднес святящийся голубым контур ладони к лезвию. Небольшое мысленное усилие.... Рука свободно прошла сквозь металл. А теперь запомнить свои ощущения! Адамс открыл глаза и повторно проделал то же самое. Ладонь прошла легко. Хорошо. А теперь попробовать по-другому.... Он взял нож и медленно ввел его в камень по самую рукоятку. Отлично, все получается! В серо-зеленоватой дали тоннеля показался тупик, вот они ворота, что ж, самое время. Бенни закрыл глаза, настроился на массивное черное пятно впереди и принялся его осветлять. Широким и медленным потоком с его ладоней плыли голубоватые сполохи и размывали стальные створки ворот, словно теплая вода глыбу льда. Когда он открыл глаза, ворота, вернее то, что от них осталось, были прямо перед ним, гранитная глыба свободно проскочила со своими пассажирами через образовавшуюся дыру и влетела под своды громадной пещеры.
  
  

***

   Адамс зажмурился. После серо-зеленого сумрака тоннеля высокие своды пещеры, наполненные светом, полыхнули ослепительной вспышкой. Когда глаза привыкли, он осмотрелся. Место, куда они попали, нельзя было назвать просто большой пещерой, скорее это была необъятная круглая зала с колоннами, вросшими в стену и сходившимися своими угловатыми гранями в центре высоченного купола, там, откуда вниз лился поток белого света. Громадное помещение опоясывали один над другим три широких пандуса, на которые выходило множество дверей.
   В центре, на расстоянии пары сотен метров, в небольшом углублении лежал черный шар, диаметром в три - четыре человеческих роста. Он казался сосредоточием прозрачной, и в тоже время непроглядной тьмы. Возле него группа людей в глухих черных одеяниях сосредоточенно внимали высокому человеку в сверкающей золотом накидке и с массивным желтым посохом в руке. Видимо они проводили некий обряд вокруг шара, потому, что при появлении летающей глыбы гранита так и застыли с воздетыми вверх руками.
   Бенни почувствовал, как завозился сзади Клеманс.
  -- Мой повелитель! - зашептал он. - Мы как раз вовремя. Вон тот в желтом - главный маг и Хранитель камня преткновения. Он будет тебе чинить препятствия.
  -- Спасибо за предупреждение, Рони.
  -- Это он надо мной больше всех смеялся, - обиженно добавил Клеманс.
  -- Ну, это мы еще посмотрим, кто над кем смеяться будет! - нарочито сурово отозвался Адамс, пряча невольную улыбку.
   Он медленно двинул плиту в сторону людей. Те продолжали безмолвно наблюдать за ними. Внезапно они зашевелились, и неуловимо быстро перестроились в изогнутую шеренгу, сразу позади сверкающего золотом Хранителя. Бенни своим обостренным слухом услышал низкое утробное мычание, и почти сразу же на него навалилась апатия, тяжесть, желание подчиниться ждущей его здесь мудрости и покою.... Ну, нет! Адамс вскочил на ноги и резко выбросил вперед ладони, тут же ощутив объединенное сопротивление магов. Их монотонное бессловесное пение набирало силу, странным образом заставляя вибрировать окружающий воздух и обращая его в тяжелую ношу, безжалостно давящую на его плечи. Бенни мельком увидел, как извивается сзади задыхающийся Клеманс, и благодушный настрой мгновенно сгорел в ревущем пламени возмущения и гнева. Что?! Спорить со мной?! Он толкнул еще раз, сильно, со злостью. И шеренга в черных плащах повалилась навзничь, только Хранитель устоял: он склонился вперед, словно сопротивлялся урагану и злобно щерился. В следующее мгновение он поднял свой жезл и в сторону летящей гранитной глыбы сорвался упругий невидимый сгусток энергии. Адамс его сразу почувствовал, поэтому легко отбил атаку, просто мысленно пожелав этого. О, как было здорово ощущать себя почти богом!
  -- Великий Хранитель! - пронзительно заверещал вдруг Клеманс из-за спины. - Не надо битвы! Это, я, Рони Клеманс! Я привел того, кого искал всю жизнь!
   Маги, поднимающиеся с пола, замерли и вопросительно уставились в спину своему предводителю. Тот чуть замялся, потом опустил жезл и величественно выпрямился. Все, как показалось Адамсу, облегченно вздохнули и тихо вернулись на свои места.
  -- Рони? Как же ты допускаешь такое кощунственное вторжение в наше святое обиталище?!
  -- Прости, Хранитель, но я не смею указывать избранному, я поклялся ему служить.
   Казалось, что Клеманс это произнес тихо, но его услышали. Хранитель, только сейчас Бенни с удивлением заметил, что он темнокожий, обернулся к своей свите и о чем-то переговорил с ближайшим к нему маленьким человечком с клоками седых прядей на голове. Гранитная плита между тем подплыла почти вплотную. Адамс тихо опустил ее на гладкий пол и спрыгнул. Хранитель вздрогнул и оглянулся. Увидев, что его противник стоит в десяти шагах, он вновь принял важную осанку и картинно отставил золотой жезл в сторону.
  -- Кто ты, пришелец, и зачем пришел?
  -- Я Бенни Адамс, бывший рафер, потом несостоявшийся дох. Меня привел Клеманс, чтобы я вами правил.
   Из-за золоченой спины Хранителя послышался возмущенный ропот, да и сам темнокожий великан, похоже, впал в кратковременный ступор от услышанного. Он едва заметно повел подбородком и потом громко стукнул жезлом об пол. Шум тут же стих.
  -- Весьма самонадеянное заявление, пришелец!
   Бенни на это молча пожал плечами.
  -- Клеманс!
  -- Я здесь, Хранитель, - Рони шагнул из-за спины Адамса.
  -- Что за очередного шута ты к нам привел?! - голос Хранителя звучал угрожающе.
  -- Но я.... - Клеманс беспомощно взглянул на Адамса, и тот пришел ему на помощь.
  -- Помолчи, Рони, теперь слово за мной. Как вы считаете, Хранитель, что в древности бывало с теми, кто оскорблял царственных особ?
  -- Они предавались смерти, - Хранитель усмехнулся. - Только при чем здесь ты, выскочка?!
  -- Притом, что я ваш повелитель! Отныне и навеки! - Бенни поднял руку, останавливая темнокожего соперника от попытки перебить его. - А чтобы не было сомнений, я избавлю тебя от вашего символа власти.
   Адамс направил поднятую ладонь на жезл Хранителя и через секунду с удовлетворением увидел, как осел жезл под собственной тяжестью, как расплывается он внизу яркой багряно-желтой лужей. Он улыбнулся, видя, как отдернулась ладонь от раскалившегося металла, он открыто засмеялся над глуповато-растерянным видом Хранителя. Потом вдруг в одно мгновение грозно нахмурился и шагнул вперед.
  -- Ну, вот, что, хватит шуток! Кто не хочет лечь рядом кучкой пепла, становитесь на колени и клянитесь служить мне!
   Рядом опустился на колени Клеманс. Бенни смотрел на служителей, но они прятали глаза.
  -- Кто первый?
  -- Вы не имеете права так вести себя! - закричал вдруг визгливо седовласый коротышка.
   Адамс внутренне улыбнулся: отлично, это будет хорошим уроком. Он представил, каким жарким пламенем, падает его гнев на этого упрямца, и тот в то же мгновение вспыхнул ослепительно белым огнем. Никто не успел даже охнуть, как от человека внизу осталась горсть пепла. Все в точности, как того пожелал Бенни. А в следующее мгновение все рухнули на колени, в том числе и Хранитель. Адамс обвел глазами верхние ярусы пещеры, они были заполнены множеством народа, который также дружно опускался на колени. Отлично, он усмехнулся, и не торопясь, двинулся к черно-матовой глыбе. В ней ничего не отражалось, даже бликов огней. Бенни подошел вплотную. На гладкую поверхность пала его тень, но ничем не нарушила черноты огромного кристалла. Не давая себе ни минуты сомнений, он возложил обе ладони на его холодную поверхность. Ему показалось, что они вздрогнули оба: он и этот застывший холод. Тот сначала отпрянул от него, а потом яростно впился в кожу, проникая внутрь, выстуживая теплую кровь, черня ее безупречную живую красноту. Стужа хлынула в Бенни безудержным потоком, заливая нос, глаза, уши, проваливаясь по жилам и нервам дальше, к самому сердцу и оно сжалось беспомощным комочком, пытаясь сохранить искру тепла.
   Адамс повернулся.
  -- Ну, что, прошел я ваше испытание?
   Темнокожий верзила вскочил на ноги и обернулся к своей свите, картинно воздев вверх руки.
  -- Братья мои! - заорал он хорошо поставленным голосом. - Свершилось! К нам пришел наш властитель, тот, для кого берегли мы заветный камень тысячи лет, будем же верны ему и преданны!
   Хранитель быстрым шагом подошел к Адамсу и преклонился пред ним.
  -- Повелитель наш, мы клянемся тебе в верности, владей нами, правь, наставляй, учи.
   Бенни удовлетворенно огляделся. А почему бы и нет? Сзади послышались шаги.
  -- Чего тебе, Рони?
  -- Награды, повелитель мой!
  -- И чего ты желаешь?
  -- Быть рядом с тобой, ближе всех остальных.
  -- Хорошо, - не оборачиваясь, ответил Бенни, - Теперь ты Хранитель кристалла. Следуй за мной.
   Они прошли мимо уткнувшегося в каменный пол согбенного бывшего Хранителя к застывшей луже металла. Адамс остановился, протянул руки и на глазах у всех металл засветился изнутри, потянулся вверх, к всесильным ладоням. Все тихо ахнули. Через минуту Бенни держал в руках новый жезл. На нем не было узоров и надписей, только набалдашник сверху. Адамс возложил на него правую ладонь, она засветилась и отпечаталась на комке золота.
  -- Как звали прежнего Хранителя, Рони?
  -- Его звали Томас Крок, господин мой! - голос Клеманса бурлил едва сдерживаемым торжеством.
  -- Что ж, пусть его так и дальше зовут, но всю его силу я у него забираю и передаю тебе, Рони Клеманс.
   Бенни протянул новый жезл и Клеманс бережно принял его, опустившись на колени.
  -- Встань, и верно служи мне.
  -- Клянусь! - Клеманс поцеловал жезл и встал.
  -- Отныне ты Хранитель кристалла, освященный моим величием. Ну, же, испробуй свою силу! - Адамс улыбнулся и кивнул на застывшего в немой скорби Томаса, - Сними с него золото, Рони!
   Клеманс ни мгновения не сомневаясь, протянул в сторону бывшего Хранителя жезл и слегка повел им. Непонятным образом застегнутая на крепкие ремни кожаная накидка, с густо нашитыми золотыми пластинами, сама себя сдернула с плеч Крока и улеглась у ног Клеманса.
  -- Молодец, Рони, - улыбнулся Бенни. - Плащ отправь в музей. - Адамс поднял голову вверх и громко провозгласил. - Слышите?! Никакой роскоши и золота в одеяниях!
   По пещере прошелестел гул согласия, и снова стало тихо.
  -- А теперь каждый из вас принесет мне личную клятву верности, -громогласно разнеслось по сводам пещеры. - Спускайтесь вниз, подходите к жезлу, целуйте и произносите одну фразу: "Я клянусь в вечной преданности моему Повелителю Бенни Адамсу". Рони, приступай, начни вот с этих. - Бенни небрежно кивнул на свиту бывшего Хранителя.
   Адамсу было весело и хорошо. Он был уверен в себе и, наверное, мог бы назвать себя в данный момент счастливым. Сладкая истома бродила внутри от ощущения всесилия. Он отошел к своей каменной карете, задумчиво потер подбородок, а потом поводил над нею руками. Гранит словно пластилин вздыбился, заворочался, как живой и принял форму огромного трона на постаменте. Бенни отошел назад, полюбовался на свое произведение, потом задумчиво оглянулся. Место для трона было неподходящим. Под его пристальным взглядом гранитная громадина бесшумно поднялась в воздух и поплыла над головами испуганно присевших магов. Рядом с черным кристаллом трон величественно опустился вниз. Раздался негромкий стук, а вслед за ним дружный "ах" сотен людей. Адамс взлетел в воздух, медленно проплыл вслед за троном и опустился в него.
  -- Рони, перемещайся сюда, к подножью. Я буду смотреть, - он повернулся к кучке приверженцев бывшего Хранителя, - эти уже клялись?
  -- Да, повелитель мой!
  -- И все живы и здоровы? - Под пристальным взглядом Адамса маги съёживались, опускали глаза.
  -- Да.
  -- Хорошо. А теперь я проверю, насколько искренни клятвы моих новых подданных! Начну с тебя, бывший Хранитель!
   Крок резво вскочил на ноги, и угодливо склонившись, засеменил к трону.
  -- Я готов исполнить твое любое приказанье, Повелитель.
  -- Врешь, - добродушно усмехнулся Бенни, но тут же сурово нахмурился. - В глаза мне смотри! Вот так! И запомни, - Адамс вскочил и громогласно крикнул, - все запомните: мне не нужны те, кто не готов искренне смириться с моей властью. Тот, кто будет лукавить или пытаться обмануть, сгорит. Сгорит так же, как тот маленький коротышка. Кстати, кто это был, Рони?
  -- Это был председатель совета федерации, Йорген Кайзер.
  -- Да? Ну, туда ему и дорога, - Адамс опять перевел взгляд на Крока. - Томас, ты готов искренне служить мне?
  -- Да, господин.
  -- Что ж, тогда подойди и поклонись мне.
   Бывший Хранитель шагнул вперед и поклонился.
  -- Нет, не там. Подойди ближе, так, чтобы твои ноги встали на первую ступень моего трона.
   Крок слегка замялся, потом шагнул на ступеньку, склонил голову и вдруг ярко вспыхнул и мгновенно осыпался вниз кучкой пепла. Люди вскрикнули. Бенни опять поднялся. По лицу пронеслась тень растерянности. Он не думал, что даже столь изощренное его пожелание будет исполняться в точности и так безжалостно. Но надо было держать планку.
  -- Надеюсь, теперь всем все понятно? - грозно спросил у притихшей толпы Адамс. - Только те, кто искренне принимает меня своим властителем души и тела, может пройти это испытание. Те, кто не готов исполнять данную здесь клятву, но хотят жить, отойдите в сторону. Рони, укажи им место. Вас направят в дальние уголки моей империи, где вы будете трудиться на мое благо. Рони, начинай!
   Бенни внимательно смотрел, как маги, те, что в черных плащах, дрожа ступали на гранитную ступень, кланялись и торопливо отходили в сторону. Удивительно, но все черные плащи благополучно прошли испытание. Адамс встал.
  -- Теперь, я ваш Монарх, вы мои верные слуги. Идите и выполните мое первое поручение: приведите сюда всех ваших пещерников. Слышите? Всех!
   Маги дружно закивали головами и понеслись в разные стороны. Скоро с балконов послышались их окрики. Бенни улыбнулся, он понял, что маги довольны: они собирают остальных в стадо, значит, ощущают себя пастухами. Ну, и пусть. Зал пещеры быстро наполнялся людьми в одинаковых комбинезонах и серых плащах. По команде сияющего важностью Клеманса они выстроились в длинную очередь и двинулись к подножью трона. Люди с содроганием поднимались на ступень, кланялись и отходили в сторону. Вот очередной претендент осыпались пеплом вниз и сразу же несколько человек вышли из очереди и отошли к стене огромной пещеры, под надзор суровых и беспощадных в своем рвении магов. Почти четыре часа перед глазами Адамса мелькали напряженные и испуганные лица избранников черного кристалла, ранее числящие себя властителями Ирии, а теперь в одночасье сломленные пришлым незнакомцем, их новым повелителем. В огромной пещере, несмотря на присутствие почти двух тысяч человек, было поразительно тихо. Тишину нарушало лишь дыхание и шарканье ног. Бенни устал, ему хотелось отвлечься, осмотреться вокруг, размять затекшие ноги. Адамс вздохнул. Да, и есть уже хотелось. Но он не позволял себе расслабиться, понимая, что не имеет права пропустить скрытого врага. А еще его беспокоила кучка отступников, медленно, но она росла, там уже набралось с полсотни человек. Что дальше с ними делать? Отпустить? Это глупо и будет воспринято, как проявление слабости. Убить? Но он обещал сохранить им жизни.
   Наконец эта пытка закончилась. Он встал, собираясь произнести заключительную речь, как вдруг его взгляд упал на фигуру, стоящую рядом с кристаллом. Только сейчас он сообразил, что она стоит там все это время, уже много часов.
  -- Рони!
  -- Я здесь, мой Повелитель.
  -- Кто это там стоит у кристалла?
   Клеманс поманил к себе толстого мага. Тот с готовностью подскочил и склонился в подобострастном поклоне.
  -- Герб, расскажи нашему Монарху, что это за человек? - Рони кивнул в сторону застывшей фигуры.
  -- Великий Монарх! - маг рухнул на колени. - Это двое претендентов. Они не прошли испытания камнем преткновения, и камень забрал их душу!
  -- Они превратились в дохов? - Бенни встал. - Очень интересно. И как их имена, маг?
  -- Тот, что стоит, это Пуаль Блендер, генеральный советник социальной безопасности Совета Федерации, а тот, что лежит рядом, директор социального института.
  -- Рональд Харман?!
  -- Совершенно верно, мой Повелитель!
   В голове Адамса зрело некоторое решение. Он встал.
  -- Рони, следи, тобы отступники строго охранялись, а ты, Герб, иди за мной.
   Бенни обошел вокруг застывшего Блендера. Что и говорить, прямое воздействие кристалла на обычного человека было разрушительным. От него буквально оставалась одна телесная оболочка.
  -- Получится ли? - раздумывал Адамс. Он за последние пару дней навытворял такого, что здравый смысл до сих пор не оправился от шока, а потому нашептывал сомнения. Бенни отмахнулся от бесполезных сомнений. - Надо попробовать! - Решил он. - Хуже не будет, в крайнем случае, испепелю отступников. - Он поманил мага к себе поближе. - А что, Герб, есть ли у этого доха шанс вновь стать человеком?
  -- Ни одного, мой Повелитель! Заветный камень редким избранным дает силу и долголетие, - маг противно улыбнулся, - а остальным несет полную деструкцию. Такие, - Герб кивнул в сторону Блендера, - даже ходят сами с трудом.
  -- Понятно.
   Адамс взглянул в пустые зрачки советника, весьма могущественного человека на Ирии. Нужен ли он ему? Да, нужен! Государством кто-то должен управлять. Он, Монарх, должен править, а другие управлять. Бенни постучал Блендера по щеке.
  -- Эй, ты! Просыпайся!
   Ничего не произошло, и внутри Адамса заклокотал гнев. Он выплеснул в лицо советнику сполох голубоватого свечения и тот слегка дернулся. От новой порции он тяжело вздохнул, а после третьей зашевелился и недоуменно уставился на Адамса.
  -- Ты Пауль Блендер?
  -- Я, - хрипло отозвался советник.
  -- Ты помнишь, как дотрагивался до черного кристалла?
  -- Да, а в чем, собственно...
  -- Я тебе вернул разум. Ты готов служить мне?
   Блендер оглянулся. Глаза наткнулись на упитанного незнакомца, размахивающего золотым жезлом, на сотни людей, хмуро, но послушно внимающих ему. Неведомым образом власть сменилась! В таких делах его изощренная интуиция не ошибалась, и он мгновенно принял решение, встав на колено.
  -- Готов! Прими, властитель, мою благодарность и искреннюю преданность!
  -- Ну, это мы еще проверим, - усмехнулся Бенни. - Герб, отведи моего нового слугу к Клемансу, тот знает, что с ним делать, а я пока займусь Харманом.
   Адамс шагнул к директору социального института, но из-за спины раздался приглушенный ропот толпы. Он обернулся. Все ясно: только теперь до окружающих дошло, что их новый повелитель вернул доху разум! Такого на Ирии не мог сделать никто. Краем глаза Бенни заметил некоторое движение у дальней стены, там, куда были согнаны сомневающиеся в искренности собственной клятвы, часть из них рванулись обратно в очередь, но это его уже не интересовало. Его внимание привлек этот человек, почти уткнувшийся носом в каменный пол. Что-то неуловимо знакомое читалось в его профиле, но ведь он никогда не видел могущественного Хармана, лишь слышал о нем. Адамс озадаченно тряхнул головой - наваждение пропало. Он щедро и уверенно пролил над распростертым телом свою живительную энергию, и оно зашевелилось.
  -- Вставайте Рональд.
   Человек закряхтел и медленно поднялся, растерянно озираясь по сторонам, мазнув Адамса равнодушным взглядом. Того это задело.
  -- Кого вы здесь ищете, Харман?
  -- Что? - высокородный чиновник изумленно уставился на молодого человека, позволяющего столь фамильярно обращаться к нему. - Простите, но я вас не знаю! Кто вы такой?!
  -- Твой новый хозяин, старый придурок! - тихим шепотом дунул ему в ухо Бенни.
   Харман отшатнулся, глаза округлились, губы приоткрылись, чтобы сказать резкость, но тут взгляд наткнулся на Клеманса, что-то строго объясняющего Блендеру. Он вновь посмотрел на Адамса.
  -- Простите, вы мне сейчас что-то сказали? Я не все расслышал.
   Бенни зло усмехнулся.
  -- Господин директор социального института, если я повторю вслух то, что шепнул вам, ваша карьера будет закончена, и вы вновь станете дохом. Выбирайте.
  -- Дохом? - до Хармана вдруг дошло. - Так это вы меня вытащили из этого состояния?!
  -- Да, - Адамс скрестил руки на груди. - Но учтите, Харман, я теряю терпение!
  -- Нет проблем, э-э, простите, не знаю....
  -- Меня зовут Бенни Адамс. Сегодня я повелитель черного кристалла, а все его слуги - мои слуги. Завтра я хозяин всей Ирии! Достаточно информации?!
  -- Да! Я принял решение, - Харман величаво поклонился. - Я готов вам служить, господин Адамс, верой и правдой, идти с вами на любую войну, хоть с самим советом федерации, потому что вы вернули меня. Это чудо.
  -- Называйте это, как хотите, Харман. Что касается искренности вашего заявления, то мы его проверим. Учтите, Рональд, если вы фальшивите, то превратитесь в пепел. Может быть, вы присоединитесь к тем, кто сомневается в себе? - Бенни махнул рукой в сторону кучки отступников, удручённо ожидающих своей участи.
  -- Нет, господин...
  -- Называйте меня Повелителем или Монархом, - перебил его Адамс.
  -- ...Нет, Монарх, я готов пройти испытание.
  -- Отлично. Пойдемте, Рональд. Если пройдете, тогда поговорим о совете федерации.
  -- Повелитель!
  -- Слушаю тебя, Герб.
  -- Блендер прошел испытание. Трусил очень, но не сгорел.
  -- Да? Удивительно! Не ожидал. Вот что, Герб, тащи сюда к камню всех, кто отказался давать клятву.
   Упитанный маг вприпрыжку побежал исполнять приказание.
  -- Простите, Монарх, могу я задать вопрос?
  -- Валяйте, Рональд.
  -- За кем побежал этот монах?
  -- Монах? - Адамса странно кольнуло это слово. - Какой же он монах?! Это служитель камня, бывший маг.
  -- О, простите, я не знал.
  -- Ничего. Герб приведет сейчас группу местных обитателей, которые присягнули мне, но неискренне, а потому боятся проходить испытание. Я обещал им жизнь и свободу, правда, на периферии Ирии, но ведь обещал!
  -- Что вас смущает, Монарх?
  -- Я обещал, но если выполню обещание, они станут бороться против меня. Может быть, Рональд, у вас есть идеи по этому поводу?
  -- Если бы они были обычными людьми, я бы сделал их дохами, ну, скажем, мусорщиками, - Харман вздохнул. - Но они, насколько я понимаю, местные обитатели, прошедшие испытание кристаллом и не могут стать дохами.
   Бенни озадаченно качнул головой.
  -- А что, неплохая идея, господин директор. Но я обещал им не только жизнь, но и свободу. Как быть с этим?
  -- Дох избавлен от страстей, ему не надо выбирать, а, следовательно, он свободен.
  -- Хм, - Адамс с интересом посмотрел в сторону Хармана. Тот сказал ему ровно то, о чем он и сам только что думал. - Вы умный человек, Рональд, если вам повезет также как и Блендеру, мне будет с вами приятно работать.
   Сзади послышался шум и учащенное дыхание.
  -- Мой Повелитель! Все готово.
  -- Очень хорошо, Герб. Ты хорошо служишь.
   Адамс оглядел кучку испуганных людей. Когда он представил их страх, ему на миг стало их жалко, но только на миг. И вообще, поправил он себя: не жалость, а всего лишь проницательность и понимание! К тому же они никогда и никого прежде не жалели, значит и к себе ждать жалости не вправе.
   Вокруг воцарилась гробовая тишина, в которой было слышно каждое его слово.
  -- Я обещал вам жизнь и свободу и подтверждаю свое решение. И то и другое ждет вас там, - Бенни кивнул за спину, - за черным кристаллом. Идите, попрощайтесь со своим идолом, вы его больше не увидите.
   Герб подбежал к ближайшему человеку и ткнул его в спину.
  -- Иди, пока Повелитель не передумал!
   Человек послушно пошел к черной громадине. Примерно на полпути его шаг вдруг сбился. По инерции человек сделал еще несколько шагов и замер. Адамс усмехнулся, а позади раздался многоголосый стон. Он повернулся.
  -- Ну, что же вы медлите, господа? Там вас ждет жизнь и свобода, идите и возьмите их. Чего вы боитесь, вы же уже проходили испытание черным кристаллом? - Бенни усмехнулся. - А может быть, вы предпочитаете умереть? Пожалуйста, выбор за вами.
   Несколько человек понуро двинулись к камню и так же застыли рядом с первым.
  -- Это нечестно! - выкрикнул вдруг молодой парень в комбинезоне.
  -- Почему же?
  -- Потому что вы нас превращаете в дохов!
  -- Я?! Ничего подобного, юноша, это камень забирает у вас свой дар. Когда-то он дал вам бессмертие, а теперь его забирает. Вы перестаете быть избранными и поэтому превращаетесь в дохов. Я даже удивлен, что твои товарищи не рассыпались прахом, ведь вам всем много сотен лет, не так ли?
  -- Но это вы управляете камнем!
  -- Вслушайся в то, что ты говоришь, юноша! Разве такое возможно?
  -- Нет, - в голосе юноши зазвучало отчаянье, - но вы это делаете!
  -- Тогда почему же ты оказался в этой компании? Почему не хочешь служить мне, если я делаю невозможное возможным?!
   Парень замялся. Окружающая толпа шевельнулась и вновь замерла в напряженном ожидании.
  -- Я не поверил, что вы настоящий властитель, - глухо и обреченно отозвался он.
  -- А теперь поверил?
  -- Да.
  -- Хорошо, пройди испытание у моего трона и верно служи мне. Клеманс!
  -- Я здесь, мой Повелитель!
  -- Забери этого молодого человека.
  -- Господин, пожалей нас! - раздался голос из глубины отступников. Ему тут же стал вторить хор его товарищей по несчастью. - Да, господин, властитель, монарх будь милосерден, позволь служить тебе, мы раскаиваемся.... - Кто-то из них встал на колени, за ним остальные.
   Адамс повелительно поднял руку, все смолкло.
  -- Прошу тишины! - тут же все смолкли. Адамс широко повел рукой за спину, вслед Гербу и молодому человеку. - Туда смотрите, там ваша судьба. Если он пройдет испытание....
   Договорить он не успел, потому что юноша беззвучно опал серым пеплом на ступень его трона. Бенни медленно повернулся к клятвопреступникам и резко выплеснул ладони на уровне солнечного сплетения.
  -- Извините, господа, поблажек больше не будет.
   Адамс усмехнулся, любуясь делом рук своих: перед ним безмолвно застыли дохи.
  -- Герб!
  -- Я здесь, мой Повелитель!
  -- Займись ими.
  -- Слушаюсь.
   Толстяк расплылся сладкой улыбкой и угодливо склонил потеющую лысину.
  
  

***

  -- Уважаемые господа, прошу тишины!
   Харман постучал молотком, но его никто не слушал, аудитория громко и возмущенно ворочалась. Гул наплывал на него словно прибой. Он озадаченно покачал головой и сел, ну, никак он не думал, что это вечно полусонное сборище способно на такое!
  -- Почему заседание не ведет Председатель совета?! - недовольно проскрипел голос из глубины полумрака зала.
  -- Да, да, где канцлер! - подхватили встревоженные голоса. Кто-то звонко выкрикнул: - Почему не присутствуют постоянные члены верховной палаты, куда смотрит Блендер?!
   Харман на это небрежно махнул рукой и подпер щеку рукой. По его тонким губам мелькнула усмешка, скоро спесь с официальных властителей Ирии, теперь уже бывших, хотя они об этом еще не догадываются, спадет, так же, как спала с властителей тайных. Его поведение не осталось незамеченным, шум громыхнул с новой силой. В спину пахнуло легким сквозняком, так, - подумал Харман, - началось!
   В коридоре замаячила сухопарая фигура Пауля Блендера, важной походкой вплывающая в зал заседаний. Харман посмотрел в бесцветные глаза Блендера и беспомощно пожал плечами. Генеральный советник социальной безопасности Совета Федерации, едва заметно кивнул и многозначительно поднял руку, мгновенно наступила тишина. Было слышно, как под неким грузным телом заскрипело старое кресло.
  -- Друзья мои, - произнес он печальным тоном, - наш уважаемый председатель сегодня трагически скончался.
   Блендер сделал многозначительную паузу, зал затаил дыхание, готовясь к взрыву эмоций, но Пуаль опять поднял вверх ладонь.
  -- Господа, попрошу вас не шуметь! - жестко приказал он. - Я все объясню, если вы не будете меня перебивать. - Кто-то громко кашлянул, на него зашикали. - Спасибо. - Блендер прошелся перед столом, задумавшись, остановился.
  -- Ох, хорошо держит паузу! - подумал Харман.
   Блендер заговорил:
  -- Мне поручили сообщить вам, что наш мир настигли перемены и Совет Федерации с настоящего момента упраздняется.
   Что тут началось! Гвалт поднялся невообразимый, степенные господа подпрыгивали над своими креслами и орали несообразности, брызгая слюной и размахивая руками. Блендер невозмутимо смотрел на это и терпеливо ждал. Как они с Харманом и предполагали, лобовое заявление привело к эмоциям, а не действиям, рано или поздно они утихомирятся. Скоро так и случилось: суеты стало меньше, выкрики тише, под напором любопытства возмущение быстро сдавало свои позиции. Можно было вновь говорить, но тут из глубины зала раздался спокойный и уверенный в себе голос:
  -- Уважаемый, Пауль, значит ли это, что некая неведомая сила заставила вас и директора социального института подчиниться вопреки всем вашим безграничным полномочиям?
   До Хармана донесся легкий шум, все сначала повернулись к говорившему, а потом вновь вперили напряженные взгляды в Блендера. Рональду хорошо был знаком этот голос. Он принадлежал Даймону Лезурье, очень богатому и чересчур независимому сенатору, род которого к тому же обладал уникальной привилегией: имел собственный аппарат деструкции и штат специалистов. В своё время Харман долго изучал досье, но так и не понял, за какие заслуги клан Лезурье был столь обласкан. Его любопытство было столь острым, что как-то он задал вопрос Блендеру. Тот блекло посмотрел на него и коротко бросил: "Вода!". Только после этого у Хармана все сложилось: на планете Ирия лишь клан Лезурье располагал огромными запасами чистейшей питьевой воды. Деньги, вот и весь секрет.... Но пора было помогать Паулю. Харман встал.
  -- Господа, - все взоры моментально слетелись к нему, - вы давно меня знаете. Я всегда добросовестно стоял на страже интересов Новой Цивилизации, но то, что случилось повергнуло в шок весь мой прежний жизненный опыт....
  -- Короче, Рональд! - проскрипел все тот же голос.
  -- Минуту терпения, господа, поверьте, я попытаюсь быть максимально кратким. Итак, неведомая сила, это один единственный человек, который обладает даром изменять окружающий нас мир, волен над людьми, я лично был свидетелем, как он превратил неких строптивцев в дохов простым усилием воли, и точно также произвел из доха нормального человека.
  -- Это невозможно! - крикнул толстяк из третьего ряда.
  -- Расстрелять подлеца! - заверещал кто-то истошно с самой галерки.
   А Лезурье вдруг молча уселся на свое место, весьма удивив этим Хармана. Но тут шум, нарастающий безудержной волной вдруг мгновенно стих. Из ближайшей стены вышел молодой человек в элегантном черном костюме с небольшой тросточкой и вспорхнул к столу. Озорно тряхнув копной русых волос, он медленно обвел зал глазами.
  -- Меня зовут Бенни Адамс. Я упраздняю вашу прогнившую Новую Цивилизацию и объявляю Ирию своей империей.
   Тут же зал взорвался воплями, вернее готов был взорваться. Адамс поднял руку и звук пропал. Растерянные члены совета еще какое-то время беззвучно разевали рты.
  -- Господа, я не люблю шум. Прошу это усвоить раз и навсегда. Кстати, я никому не разрешал покидать собрание! - несколько фигур, торопливо пробирающихся к выходу, рухнули словно подкошенные на пол. - Я не намерен вас ниспровергать, если вы присягнете мне на верность. Кстати, хочу сразу предупредить, тот, кто будет неискренен, погибнет, тот, кто не решится... я подумаю, что с ними делать, но жить будет, я обещаю. Последнее, что вам хочу сказать: не будьте идиотами. Вбейте в ваши заплывшие жиром и бездельем мозги, что прежнего мира больше нет, теперь им владею я, и вами тоже, хотите вы этого или не хотите.
   Ни один звук не мешал голосу говорящего, неведомым способом он выключил все звуковые волны, кроме собственных слов. Бенни обвел зал глазами, удовлетворенно стукнул тростью по ладони и кивнул Харману, который тут же подхватил свой стул и, спустившись с ним вниз, застыл невозмутимым изваянием. Адамс еще раз кивнул, сделал неуловимое движение рукой, и перед ним загустилось туманное облачко, с каждым мгновением приобретающее форму кресла. Он сел.
  -- Прошу, господа, - вновь раздался его голос. - Процедура совершенно несложная: желающие проходят и садятся на стул. Господин Харман запишет ваше имя и вы станете моим верным подданным. Итак, кто первый.
  -- Я! - неожиданно громко заявил Лезурье и направился к Харману. - Что нужно говорить, Рональд?
  -- Ничего, Даймон, просто садись, а потом встань.
  -- Минуту! - прервал их Бенни. - Лезурье, вы готовы умереть ради моей империи?
  -- Я готов умереть за Ирию, - не задумываясь отозвался Даймон.
  -- Хм, а как же на счет верности повелителю?
  -- Служить клянусь, а умру лишь по зову сердца.
  -- Хорошо, Лезурье, от вас такой ответ приму, - Адамс тяжело оглядел безмолвно застывший зал, - а остальных предупреждаю: кто позволит себе подобные рассуждения... - Бенни перевел взгляд на Даймона. - Садитесь, Лезурье, и слушайте, что вам сердце скажет.
   Лезурье, уже склонившийся над стулом, вздрогнул, но лишь на мгновенье. Сел. Ничего не произошло. Он вопросительно посмотрел на Хармана.
  -- Вставай, Даймон, - на лице Рональда мелькнула улыбка.
   Харман склонился над листом бумаги и под номером один записал Лезурье. Зал терпеливо ждал.
  -- Даймон, - заговорил вдруг Адамс, - я вас вызову для беседы.
   Лезурье с достоинством поклонился.
  -- Я к вашим услугам, Ваше Величество!
   Харман поднял голову.
  -- Прошу вас, господа, кто следующий?
   Над залом повисла напряженная пауза. Адамс невозмутимо рассматривал свою трость, судя по его виду, он никуда не торопился. Безмолвье давило и народ явно нервничал. Внезапно, словно гром прогремели чьи-то слова: "Сколько же может продолжаться эта комедия?!". Чудесным образом слова застыли в вышине желтоватыми облачками. Бенни встал.
  -- Кто сказал?
   Зал испуганно замер.
  -- Чего вы боитесь? Я тоже всего лишь хочу побыстрее закончить эту комедию. Ну?! - Адамс подождал с полминуты. - Жаль, я о вас был лучшего мнения. Что ж, тогда вернем слова тому, кто их породил.
   Он махнул вверх своей тростью и облачка медленно потянулись вниз. Они сгустились вокруг запотевшей лысины грузного мужчины, с нервозно бегающими глазками.
  -- Рональд, кто этот толстяк?
  -- Белуччи Гир, мой Повелитель.
  -- Белуччи? Очень хорошо. Белуччи! Ты что, не понял?! - голос Адамса налился металлом, а облачка над головой Гира из слегка золотистых превратились в яростно желтое пламя. Толстяк заверещал от ужаса и сломя голову ринулся к Харману, преследуемый горящими языками огня. Если бы он не сидел с краю, то кого-нибудь мог бы покалечить. Гир с разбега опустил свой зад на сиденье и замер. Жар над его головой медленно и бездымно рассеялся. Глаза вопросительно смотрели на Адамса.
  -- Ну, что ты смотришь, чудак? - ласково проговорил Бенни. - Видишь, как все просто? Теперь ты будешь служить мне, и все будет хорошо. Только за своим языком следи, ладно?!
   Белуччи энергично закивал головой, и радостно подскочив, побежал к своему месту. После этого к стулу потянулись остальные. Адамс смотрел им в лица и поражался примитивности чувств, отраженных на них. Кто-то открыто боялся, кто-то прятал страх за маской невозмутимости, но на большинстве лиц читалась усмешка, замешанная на презрении, мол они внутренне презирают всю эту дурацкую игру. Бенни ждал, что будет с этими кривыми улыбками.... И тут, как продолжение его мысли очередной член Совета тихо осыпался на пол пеплом. Не было ни пламени, ни дыма, человек сразу же стал горсткой летучего праха. Словно столбняк пал на толпу не прошедших еще испытание, они поняли, что с ними не шутят, что рядом дышит холодом смерть.
  -- Что же вы застыли, господа? Разве я обманул вас? Еще раз напоминаю, что те, кто сомневается, может отойти в коридор. - Адамс оглянулся, как он и ожидал, там уже стоял Блендер, ожидая отступников.
   Из хвоста очереди отделились несколько человек. Перед стулом стоял худой и старый мужчина, провожавший тоскливым взглядом вышедших из очереди.
  -- Клаус! - слегка повысил на него голос Харман. - Вы так и будете стоять здесь столбом?! Решайтесь, наконец!
   Мужчина вздрогнул, быстро опустился на стул и тут же вскочил, радостно улыбаясь. Рональд Харман перегородил вдруг ему дорогу.
  -- Не мухлюй, Клаус! Садись еще раз!
  -- Не буду! Я прошел испытание!
  -- Клаус! - вмешался в перепалку Адамс. - Поднимитесь ко мне. - Бенни с интересом рассматривал трясущегося от страха человека, еле переставляющего по короткой лесенке ноги. - Зачем же спорить и шуметь, Клаус, мы сейчас все проверим.
  -- Но Повелитель....
   Адамс нахмурился.
  -- Клаус, возьмитесь за мою трость!
   Тот послушно обхватил ладонью полированное дерево и затрясся, словно его било током. Через минуту мучительных конвульсий и стонов он рухнул у ног Адамса и затих.
  -- Господа! - Бенни обратился к оставшимся в очереди. - Клаус прошел испытание, но знакомство с моей тростью очень мучительное испытание, не всякий после него оправиться. Так что не хитрите, хуже будет.
   Процедура испытания возобновилась.
  
  

***

  -- Заходите Рональд, докладывайте.
   Харман аккуратно прикрыл за собой массивную створку двери.
  -- Повелитель, вынужден признать, что я был неправ. Прямая трансляция последнего заседания совета по всем каналам телевидения не привела к волнениям и беспорядком. Напротив, смена власти прошла поразительно гладко.
  -- Садитесь Харман, - Адамс кивнул на кресло перед своим громадным письменным столом.
  -- Благодарю, - Харман замолчал, видя, что Бенни задумался, потом продолжил. - Простите, Повелитель, вас что-то тревожит?
  -- Что? - Адамс поднял на него взгляд. - Тревожит? Нет, просто задумался. - Бенни натянуто улыбнулся. - Ваши новости, князь, действительно хорошие. Скажите откровенно, Рональд, приятно, когда к вам обращаются с новым титулом?
  -- Мне весьма льстит столь высокий титул, - Харман встал и сдержанно поклонился. - Но еще больший восторг вызывает его надежность. Я всю свою жизнь находился наверху социальной лестницы, но никогда не мог быть уверен в прочности своего положения.
  -- Что ж, вполне искренне, - кивнул Адамс. - Присаживайтесь, князь, только не расслабляйтесь. Помните уроки истории?
  -- Какие?
  -- Аристократия всегда вырождалась. Разве не так?
  -- Да, такое явление имеет место, но не только в среде явной аристократии. Даже при демократии, в любой ее ипостаси, общество не застраховано от элитарности, а, соответственно, и разложения. Причем, как верхов, так и низов.
  -- Это вы как специалист так считаете?
  -- Да, Повелитель.
  -- То есть вы искренне полагаете, что учрежденная мною монархия не есть шаг назад в социальном развитии?
  -- По моему твердому убеждению, Ваше Величество, шаг от Новой Цивилизации в любую сторону прогрессивен.
  -- Хм, - Бенни слегка улыбнулся и покачал головой. - Комплемент несколько сомнителен, но в одном вы правы, Рональд, на Ирии не возникло бунта и кровопролития, чему я безмерно рад. На первое время и это прогресс.
  -- Но Повелитель....
  -- Рональд! - остановил его Адамс. - Не делай из меня живую статую. Должен же я иногда беседовать как простой смертный?
  -- Простите, Повелитель, - Харман упрямо покачал головой, - но вы не простой смертный!
  -- Хорошо, оставим это, Рональд, вернемся к сути вопроса. Могу ли я предполагать, что народ ждал перемен?
  -- Да, Ваше Величество, можете. Социологические опросы полностью подтверждают ваши выводы.
  -- Рональд! - Бенни нахмурился. - Меня несколько смущает столь тесное совпадение наших взглядов. Неужели все действительно столь безоблачно?
  -- Но исследования....
  -- Бросьте, князь, вы не хуже меня знаете, что результаты любых социологических анализов можно истолковывать по-разному.
  -- Простите, Ваше Величество, но я готов ручаться за достоверность исследований моего института!
  -- То есть все хорошо?!
  -- Пока да. Но я вижу, вас что-то беспокоит!
  -- Да, беспокоит! Потому что ожидание перемен всегда связано с надеждами на лучшее, а что я могу предложить народу?
  -- Но вас любят, Повелитель. Более того, боготворят! До меня уже дошла информация, что самый ходовой товар сейчас, ваши портреты.
  -- От любви до ненависти, Рональд, один шаг. Вы же социолог, вам ли не знать?! - Адамс поднял руку. - Молчите, князь, не надо лишних слов. Мне нужна от вашей огромной конторы реальная помощь, а не льстивые подтверждения моих достоинств.
  -- Повелитель! - Харман встал. - В таком случае, я вынужден просить у вас основополагающих директив.
  -- Каких еще директив? - Адамс недовольно нахмурился. У Хармана на лбу заблестели капельки пота.
  -- Простите меня за возможную дерзость, Повелитель, - Рональд судорожно сжал папку для бумаг, - но раньше у моего института были определенные императивы, например, всесторонняя поддержка стабильности в обществе. А теперь, когда вы повелеваете планетой, аналогичных приказаний я жду от Вашего Величества.
   Адамс тоже медленно поднялся со своего кресла, не сводя глаз от лица своего премьер-министра. Харман побледнел.
  -- Рональд, благодарю за откровенность, я подготовлю краткие тезисы. - Бенни сел в кресло. - Пока же продолжайте сохранять в стране порядок и подготовьте для меня развернутый анализ по социальным последствиям смены власти. Все, идите, князь.
   Харман облегченно вздохнул и двинулся по длинной ковровой дорожке к выходу, но через несколько шагов обернулся.
  -- Простите, Повелитель, я забыл сказать, что Лезурье ждет аудиенции.
  -- А разве я его вызывал?
  -- Хорошо, я передам, что....
  -- Подождите, Рональд, я же собирался с ним поговорить?
  -- Совершенно верно, Повелитель.
  -- Сколько прошло?
  -- Почти три недели, Повелитель.
  -- И что, он каждый день приходил?!
  -- Нет, только в часы, отведённые для официальных аудиенций.
  -- А почему мне никто не доложил?
  -- Он ни разу не попросил о приёме, Повелитель.
  -- И чем же занимается?
  -- Читает. С ним всегда портфель набитый книгами и рукописями.
  -- Да? Ну, что ж, хорошо, что не терял зря времени. Пусть заходит.
   Бенни нервно забарабанил пальцами по столешнице. Зачем он удержал возле себя этого колючего старика, не лучше ли было сразу отослать его в свое поместье? Почему при мыслях о Лезурье у него внутри ощущается некое дрожание? Нет, это был не страх, а тщательно подавляемое внутреннее почитание и уважение к этому человеку. За что ему такая честь, он же его знать не знает?! Бенни злился сам на себя за сомнения, его раздражали эти странные ощущения, от которых надо было избавиться или хотя бы понять их природу. Двери отворились. Даймон Лезурье с достоинством склонил голову.
  -- Входите, граф.
  -- Здравствуйте Ваше Величество, благодарю вас за предоставленную аудиенцию.
  -- Даймон, - Адамс встал из-за стола и рукой указал на кресло, - вы намекаете на то, что я столь долго не предоставлял вам ее?
  -- Да, в некоторой степени, - Лезурье смиренно застыл рядом с креслом.
  -- Присаживайтесь граф.
  -- Спасибо.
  -- Довольны ли вы титулом?
  -- Вполне.
  -- Итак, я вас слушаю.
  -- Я прошу разрешения удалиться к себе в поместье.
  -- Но вы обещали служить мне.
  -- Да, и я готов исполнить свой долг.
  -- Хм. Как-то не вяжется одно с другим, граф.
  -- Смею возразить вам, Ваше Величество, все как раз вполне органично. В качестве государственного мужа я вряд ли принесу большую пользу, чем такие опытные господа как Харман и Блендер. Насколько я осведомлен, во всех городах все спокойно, большинство народа величает вас. Зачем я вам здесь, Ваше Величество?
  -- Еще не знаю, потому и не вызывал столь долго, - сказав это, Адамс понял, что соврал и ещё понял, что Лезурье это тоже понял. - Кстати, Даймон, - поспешил он увести разговор в сторону, - вы не скучали? Вполне ли комфортабельно проживали?
  -- О, благодарю за заботу, Ваше Величество, у меня все хорошо. Дочь привезла из поместья коробку книг и теперь я наслаждаюсь чтением.
  -- Дочь?
  -- Да, моя дочь Луиза.
  -- Хорошо, - Адамс задумчиво постучал ручкой по столу. - Даймон, почему вы рветесь домой, разве жить в столице, в гуще светской и политической жизни не занятнее?
  -- Для меня нет, Ваше Величество. Я по натуре затворник. К тому же я веду многолетние исследования природы деструкции, мне это очень интересно.
  -- Почему?
  -- Я хочу добиться обратного эффекта!
  -- То есть превратить доха в нормального человека?
  -- Совершенно верно.
  -- Но зачем вам это, Даймон?!
  -- Все мои предки занимались этим вопросом, и для меня это тоже цель жизни.
  -- Повернуть вспять деструкцию?
  -- Да.
  -- Граф, вы в курсе, что я это могу делать?
  -- Да, наслышан.
  -- И вас это не останавливает?!
  -- Нет, Ваше Величество, потому что ваша способность - это чудо, а я хочу решить вопрос в корне.
  -- Чудо, говорите? - Адамс задумчиво потер подбородок. - Что ж, вполне возможно, но я знаю тайну деструкции, и если вы останетесь здесь, я вам ее раскрою.
   Взволнованный Лезурье вскочил с кресла.
  -- Простите, Повелитель, - спохватился он и медленно сел обратно, - но вы так спокойно об этом говорите....
  -- Даймон, а что мне с этой тайной делать?
  -- Как что?! Надо уничтожить деструкцию!
  -- Но она основа государственности, а дохи - основа экономики. Разве не так?
  -- То есть вы всё оставите без изменений?
  -- Граф! - Бенни откинулся в кресле. - А вы то, каких изменений ждете?!
  -- Я мечтаю избавить Ирию от этого дьявольского наваждения.
  -- Даймон, вы меня поражаете!
  -- Чем же, Ваше Величество? - кротко переспросил Лезурье.
  -- Смелостью! Безрассудной смелостью, граф! Вы ведь умны и прекрасно понимаете, что мое могущество и право на безоговорочную власть содержится в управлении деструкцией. Я действительно могу одним лишь усилием воли.... - Адамс неожиданно встал и, упершись ладонями в стол, склонился к Лезурье. - Граф, вы мне нужны, оставайтесь.
  -- Это приказ?
  -- Нет. Я хочу вашего добровольного согласия.
  -- Но в качестве кого, Ваше Величество?
  -- Хм. А хотя бы в качестве министра финансов! Заодно и за Харманом с Блендером будете присматривать.
  -- То есть я буду независим от них?
  -- Да, настолько, насколько позволит логика единого управления страной.
  -- Хорошо, но в этом случае, - Лезурье встал, - прошу позволить задать вам несколько вопросов, Ваше Величество.
  -- Спрашивайте, граф!
  -- Благодарю вас, Ваше величество! - Лезурье отвесил легкий поклон. - Мой вопрос касается ваших целей. Я должен знать, что будет с планетой и с человеческим обществом.
  -- И вы туда же! - недовольно буркнул Адамс и, вскочив, нервно заходил по кабинету. Лезурье недвижимо застыл возле кресла. - Ладно, Даймон, слушайте: у меня нет цели! Я думал, что власть - это конечная цель, но вот я ее получил и не понимаю, что с этим подарком судьбы делать! Мне ее даже особо удерживать не надо, всё словно с неба в руки свалилось! - Бенни опять сел и принялся сердито перебирать бумаги на столе.
  -- Ваше Величество! - голос Лезурье звучал надтреснуто. - Позвольте мне служить вам.
  -- Что?! Граф, я не понимаю!
  -- То, что вы сейчас сказали мне, дороже любых золотых гор и обещаний. Позвольте мне помочь вам найти смысл власти!
  -- Ого, Даймон, а вы не много на себя берете?! - Адамс нахмурился.
  -- Ваше Величество! - Лезурье морщинисто заулыбался. - Вы меня не напугаете! Я боялся вас, потому что думал, что вы монстр, а вы человек! Вы один из нас, но вознесены Господом! В этом есть важная цель, ее только надо найти!
  -- То есть, вы считаете, граф, что правитель должен не столько править, сколько служить?
  -- Нельзя сказать точнее, Ваше Величество! - Лезурье опять поклонился.
  -- Идите, граф. Я сообщу Харману, чтобы он подготовил необходимые бумаги и передал вам финансовые дела. А вы, - Бенни постучал по встроенному в стол компьютеру, - скажем через четыре дня, доложите мне ваши соображения по финансам.
  -- Простите, Ваше Величество, но четыре дня это....
  -- Граф, я жду вас через четыре дня! - в голосе Адамса зазвучали металлические нотки.
  -- Слушаюсь, Ваше Величество!
  
  

***

  -- Ну, что князь, изучили справку министра финансов?! - в голосе Адамса строгие нотки перемежались сарказмом.
  -- Да, Ваше Величество, - Харман невозмутимо застыл напротив стола.
   Бенни некоторое время всматривался в его лицо.
  -- Рональд, а почему вы мне в глаза не смотрите?
  -- Не смею.
  -- Стесняетесь?
  -- Нет, Ваше Величество, робею.
  -- Так, уже ближе к истине. Так почему же в казне растраты, князь? Кто за нее в ответе?
  -- Я, - голос Хармана едва заметно дрогнул. - И готов понести наказание.
  -- Ну, сначала надо провести расследование, не так ли?
  -- Я буду всячески содействовать....
  -- Послушайте, Рональд! - Адамс хлопнул ладонью по столу. - Вам не надоело ломать комедию?!
  -- Простите, Повелитель, но я....
  -- Прощаю! Потому что растраты не связаны с вашими личными нуждами. Ведь так?
  -- Совершенно верно, Повелитель, некоторую часть финансовых средств я направлял в секретные фонды.
  -- Блендер знает об этом?
  -- Нет, Повелитель.
  -- То есть фонды есть, в них немалые неучтенные средства и они подчинены лично вам?!
  -- Не совсем так, Повелитель. Фонды созданы мною для служения вам.
  -- Тогда почему я ничего об этом не знаю?!
   Харман, до сих пор напряжённо сидевший на краешке кресла, вскочил и вытянулся.
  -- Простите, Повелитель, но я принял решение о создании финансового резерва под ваши будущие проекты.
  -- Какие проекты? - удивлённо спросил Адамс.
  -- Те, что будут разработаны на основе полученных от вас директив.
  -- Опять директивы! - Бенни сел в кресло, бесцельно перебрал на столе несколько бумаг, поднял взгляд на Хармана. - Сядьте, князь! Вот так, и помолчите некоторое время, мне надо сосредоточится.
   Некоторое время Адамс молчал, постукивая пальцами по столу, потом встал, задумчиво потирая виски. Харман вскочил с кресла.
  -- Сидите князь, чего зря скакать.
   Адамс принялся ходить по своему огромному кабинету, потом остановился перед своим премьер-министром.
  -- Рональд, я хочу, чтобы народ Ирии жил обычной жизнью, перестав дрожать от мысли о деструкции.
  -- Что?! - Харман встрепенулся. - Вы хотите уничтожить институт деструкции?!
  -- Да, я обдумываю такой вариант.
  -- Но это невозможно! - Харман вскочил с кресла.
  -- Почему? - Адамс смерил взглядом премьер-министра с головы до ног и вновь сесть ему не предложил. Он довольно улыбнулся и двинулся к своему креслу. Усевшись, строго посмотрел на Хармана.
  -- Что же вы молчите, князь, я ведь задал вопрос?
  -- Простите, Повелитель... Мы более четырех тысячелетий жили с этим! Дохи вынужденная мера сдерживания потенциальной социальной нестабильности. Это подтверждают сотни глубочайших исследований...
  -- Вашего института, Харман?
  -- Да, но есть работы и независимых экспертов...
  -- Рональд, о чем вы говорите?! - прервал его Бенни, тяжело вздохнув. - О какой независимости можно толковать во времена Новой Цивилизации?! Ну, что замолчали, князь?
   Харман пожал плечами.
  -- Вы как всегда правы, Ваше Величество. Надо мною довлеет прежний жизненный опыт, к тому же... - он запнулся.
  -- Договаривайте Рональд! - приказал тихо Адамс.
  -- Боюсь.
  -- Моего гнева?
  -- Да.
  -- Хорошо, буду сдерживаться. Говорите.
  -- Повинуюсь, Ваше Величество. Я хотел сказать, что ваша власть над деструкцией является основным аргументом повиновения ирийской элиты. Если вы лишитесь этой силы, начнутся бунты.
  -- Только то?! - Бенни откинулся в кресле. - Рональд, я и сам об этом думал, потому и не предпринимаю ничего. Скажите мне, князь, ради чего существует человечество?
  -- Ради жизни, Ваше Величество.
  -- Красиво сказано, князь, а, по сути, скудно. Ну, давайте с вами отвлечемся от наших с вами личных интересов. Что ждет Ирию, предположим через пару тысяч лет, если ничего не менять?
  -- Процветание, Ваше величество.
  -- Вот как?! Поясните.
  -- По моему мнению, монархия при разумном и бессмертном правителе идеальное социальное устройство.
  -- Позвольте, Рональд, а как же демократия, разве не считают ее идеальной системой общественного устройства?
  -- Не совсем так, Ваше Величество, когда-то ее считали лучшей из худших, ведь раньше не было бессмертных монархов.
  -- А хранители черного кристалла, разве не они тайно управляли Ирией?
  -- Можно сказать и так, только я, например, о них ничего не знал. К тому же слово управление мало приемлемо для Новой Цивилизации.
  -- Почему же?
  -- Там надо было всего лишь следить, чтобы принятая тысячи лет назад структура управления не отклонялась ни на шаг от заданной ей траектории.
  -- Да, уж, князь, - усмехнулся Адамс, - никакого простора для творчества.
  -- Именно так, государь, - сказал Харман и отвесил сдержанный поклон.
  -- Как вы меня назвали, Рональд: государь?
  -- Да. Оно очень к вам подходит, после того, что я услышал.
  -- Что ж, спасибо за комплемент, - Адамс задумался. - Вот что, князь, я собираюсь отлучиться, оставляю вас за себя. Будьте любезны, окажите Лезурье самое искреннее участие и помощь в наведении финансового порядка. Кроме того, хотите сами, или с помощью своего института, проанализируйте ситуацию сейчас, спрогнозируйте ее развитие, особенно при варианте ликвидации деструкции. Вы все поняли, Харман?
  -- Да, Ваше Величество! Поверьте, я....
  -- Верю, Рональд, - устало махнул рукой Бенни. - Кстати, как работается барону Блендеру, что-то он не рвется ко мне на аудиенцию, может быть обижен?
  -- Как можно, Государь?! Пауль весь в работе, старается держать под контролем Клеманса и его подопечных.
  -- Очень хорошо, если так, - Адамс помолчал. - Передаете ему, Рональд, пусть старается и тогда всегда останется шанс стать еще одним князем на Ирии. Кстати, информационные справки он мне присылает неплохие, я много интересного узнал о некоторых своих приближенных.
   Адамс в упор смотрел в глаза Харману, но тот даже не моргнул.
  -- Рональд, я на некоторое время покину Амброзию, вы должны крепко держать узды правления в своих руках. Пока задача состоит в этом. Вам понятно, князь?
  -- Да, Ваше Величество. Я приложу максимум усилий....
  -- Я в этом не сомневаюсь, Рональд. Кстати, вы вызвали своего зятя?
  -- Да, Ваше Величество, он в приемной.
  -- Зовите.
   Харман вышел, но через минуту вновь появился в проеме дверей. Он разительно переменился: осанка и стать высокого рода читались в гордо поднятом подбородке, в изящном изгибе спины. Особенно это было заметно на фоне могучей фигуры, беспомощно топчущейся позади.
  -- Барри Глетчер, Ваше Величество! - торжественно объявил Харман.
   Тот, запнувшись, шагнул из-за спины тестя и неловко ссутулился. Видимо это движение означало поклон.
  -- Проходите, господин Глетчер, а вы, князь, - обратился к своему премьер-министру Бенни, - подготовьте указ о том, что в периоды моего отсутствия, вы меня замещаете.
   Харман вздрогнул.
  -- Вам понятно моё распоряжение?
  -- Понятно, Ваше Величество.
  -- Исполняйте.
  -- Слушаюсь, - сухо ответил Харман и вышел.
  -- Ну, что стоите, Барри? Садитесь.
   Некоторое время Бенни разглядывал волнующегося посетителя. Да, он действительно отличался от обычного ирийца: был выше среднего роста, черноволос, что было обычным, но зато волос вился мелкими колечками. Широкий нос, пухлые губы, если приглядеться, неестественно бледная кожа.
  -- Скажите, Барри, вы действительно явились из прошлого?
  -- Да, Ваше Величество, мы улетали к звездам более пяти тысяч лет назад.
  -- Удивительно.
  -- Да, удивительно.
  -- Вы должны мне рассказать о тогдашнем обществе.
  -- О прошлом?
  -- О вашем прошлом, Барри. Для нас это уже не прошлое, а предания.
  -- Простите, Ваше Величество, я не очень умелый рассказчик, но....
  -- Не спешите, Барри, - улыбнулся Адамс, у него этот человек вызывал необъяснимую симпатию, - у нас с вами еще будет много времени поговорить, а сейчас ответьте мне на несколько вопросов. Скажите, ваш звездный корабль и сейчас кружит вокруг Ирии?
  -- Да, Ваше Величество. Он в исправном состоянии, правда... - Глетчер вдруг запнулся.
  -- Барри, только не говорите мне, что "Планетарный-8" неисправен. Я... - Бенни замолк, заметив округлившиеся от изумления глаза.
  -- Э-э-э, извините меня, - запинающимся языком проговорил Глетчер, - я не очень умею обращаться с королевскими особами, но откуда вы знаете номер моего челнока?!
   Он судорожно глотнул воздух и вытер пот со лба. Адамс поискал внутри себя ответ на такой простой ответ и не нашел.
  -- Знаете, Барри, не будем копаться в частностях. Лучше ответьте мне на следующий вопрос: вы знаете, где находится тренировочная база?
  -- Какая база?! - прошептал Глетчер. Его глаза стали еще больше.
  -- Ну, не знаю, - неуверенно отозвался Адамс, - ведь тренировались ваши космонавты перед отлетом?
  -- Да, верно, экипаж проходил предполетную практику на копии звездолета, но я опять не понимаю, как вы...
  -- Я просто догадался, - мягко прервал его Бенни. - Завтра утром, господин Глетчер, мы с вами выезжаем на эту базу. Я хочу все увидеть своими глазами.
  -- Но там, скорее всего одни развалины, ведь столько лет прошло!
  -- Что ж, значит, мы в этом убедимся, только и всего.
  -- Ваше Величество, я поражен вашей осведомленностью! Я ничего не понимаю!
  -- Барри, так вы готовы к экспедиции?
  -- Да, конечно! Я с радостью все вам покажу. Для меня ведь эти воспоминания не измеряются тысячами лет.
  -- В пути мы с вами и об этом поговорим, - Адамс вытащил из ящика стола небольшой светло-коричневый свиток, перетянутый красной лентой, и протянул его Глетчеру. - Держите, это документ о присвоении вам дворянского титула. - Бенни поднял руку. - Не надо слов благодарности, я и так по вашему виду все понимаю. - Идите, Барри, аудиенция закончена. Вам надо подготовиться и отдохнуть, завтрашний день не будет легким.
  
  

***

  
  
   Они быстро и мягко двигались по бескрайней степи, давно покинув обитаемый человеком мир. Клонило в сон, и так было сладко располагать возможностью отдаться дреме! Уже на грани сна Адамс вдруг вспомнил о случае в том странном каньоне.
  -- Барри! - Бенни сладко потянулся и выпрямился в кресле.
  -- Да, Ваше Величество.
  -- Вы пару месяцев назад были в экспедиции?
  -- Совершенно верно, Ваше Величество.
  -- Вы там случайно не попадали в неприятность?
  -- Я?! - Глетчер бросил на Адамса испуганный взгляд. - Да, Ваше Величество, странный случай со мной произошел.
  -- Расскажите, Барри.
  -- Ну, я полез в каньон, чтобы взять образец находящейся там белесой субстанции, а потом вдруг оборвался трос.
  -- И как же вы выбирались?
  -- Простите, Ваше Величество, так это вы были моим неведомым спасителем?
  -- Почему вы так решили, Барри?
  -- Потому что про это я никому ничего не рассказывал, слишком чудесным было мое вознесение, чтобы в него поверить.
  -- То есть до сего момента даже вы сомневались в реальности своего чудесного спасения?! - Адамс засмеялся. - Ну, как же наша человеческая натура сопротивляется напору фактов!
  -- Ваше Величество! Я так вам благодарен.... Что я только там внизу не передумал. И с женой попрощался, и жизнь свою вспоминал, умирать очень не хотелось.
  -- Надо было молиться, Барри.
  -- А я и молился, Ваше Величество. Я как мог просил бога о помощи и потом в какой-то миг оказался на крыше Черепахи!
  -- Да? - Адамс нахмурился. Получалось, что он не свой каприз исполнял, а.... а впрочем, какая разница, главное, что человек избежал смерти. - Я рад, что оказался в нужном месте и в нужное время... - Бенни вдруг замолк. - А скажите мне, Барри, знакомы ли вы с Рони Клемансом?
  -- Да, хорошо знаком, - Глетчер удивленно посмотрел на Адамса. - Это один из немногих сотрудников института, который с удовольствием со мной общался. Большинство от меня шарахались.
  -- Понятно, - кивнул Бенни. Ему действительно все стало понятно. Рони прекрасно знал Глетчера, знал кто он и чем занимается. Адамс озадаченно покачал головой, выходит, он намеренно хотел выходца из древних времен погубить! Надо расспросить, зачем ему это понадобилось!
   Вездеход тряхнуло, он резко вошел в крутой вираж и тут же встал.
  -- Вот черти, словно в засаде сидят, меня поджидают.
  -- Кто?!
  -- А вот эти милые создания. - Глетчер увеличил изображение, полученное с орбиты, и Адамс увидел полсотни полупрозрачных колбасок, сгрудившихся километрах в пяти впереди. - Это черви, Ваше Величество, я о них подробно писал в отчете.
  -- Да, я читал, - задумчиво отозвался Бенни. - А разве Черепаха их боится? Вы ведь нашли способ борьбы с ними.
  -- Это так, Ваше Величество, но такой кучей они прежде никогда не собирались и это меня настораживает. Придется сделать крюк.
  -- Нет!
   Глетчер удивленно взглянул на Адамса.
  -- Ваше Величество, эти черви чрезвычайно опасны!
  -- Я должен это проверить.
  -- Ваше Величество, я не могу вам позволить такой риск! Я несу пред вами долг службы и чести, я обязан вам своей жизнью, а потому не могу рисковать вашей!
  -- Хм, красиво сказано, Барри, но придется вам все же подчиниться. И давайте не будем спорить!
   Глетчер что-то проворчал и двинул вездеход дальше по маршруту. По пути он горячо убеждал Адамса отказаться от его опасной затеи, не связываться с этими опасными созданиями. Черви выкачивают любую энергию из всего, что им попадается поблизости, даже Черепаха, обладающая гигантскими энергетическими ресурсами, не сможет устоять перед одновременной атакой стаи монстров, а впереди их штук пятьдесят! Но Бенни молчал и загадочно улыбался. Он уже свыкся с мыслью, что в этом мире ему все подвластно, а потому просто обязан был ещё раз убедиться в этом. Черви ему должны подчиниться!
   Вездеход вскарабкался на длинный пологий холм, круто обрывающийся вниз и черви оказались как на ладони. Глетчер озабоченно покачал головой.
  -- Ваше Величество, посмотрите, что они вытворяют, они словно мозги себе встроили! Как иначе объяснить, что они выстроились двойной вогнутой дугой у подножья холма. Если бы мы не имели о них предварительной информации, то по инерции скатились бы прямо в самую гущу!
  -- Да, Барри, вы правы, похоже, в их действиях присутствует определенная логика, - Бенни встал с кресла. - Глетчер, откройте мне люк.
  -- Но... - поперхнувшись под строгим взглядом Адамса, Барри тяжко вздохнул и открыл выход. - Это безумие, Ваше Величество!
  -- Я вам прощаю бестактность, Барри. Надеюсь, у вас ведется запись?
  -- Да, конечно, Ваше Величество.
  -- Тогда пожелайте мне удачи!
   В лицо пахнуло нагретым сухим воздухом, ладони отдернулись от горячей обшивки вездехода. Бенни машинально потер ладони и спрыгнул вниз. Подошвы глухо стукнулись о каменистую поверхность, выбив легкое облачко пыли и мелкого песка. Интересно, думал он, шагая к кромке холма, зачем я это делаю? Ну, на что мне сдались эти черви?! Но в душе твердо сидела уверенность, он должен сделать это, чтобы доказать.... А собственно говоря, что доказать? А главное, кому?! Адамс остановился перед самым обрывом. Он видел, как черви очень медленно, но дружно подтягивают свои дуги к центру, словно принимая его вызов. Пора было начинать.
   Бенни широко развел руки и напрягся. Межу ладонями ослепительной дугой сверкнуло голубое пламя. Наверное, со стороны похож на лампочку, усмехнулся он. Накопив жгучий протуберанец, он швырнул его навстречу ползучим гадам. Удар должен был быть страшен, Бенни был уверен, что таким ударом он бы разнес половину своей столицы. А здесь голубые сполохи потонули в жирных тушах червей, не причиняя им никакого вреда. Более того, монстры оживились и поползли по направлению к нему значительно шустрее, чем прежде. Нет, что-то здесь не так. Адамс спокойно смотрел на угрожающе приблизившихся червей, он все равно их не боялся. Они любят энергию?! Значит, он сейчас метнет в них такое количество, что они подавятся, лопнут от обжорства.... Стоп! А собственно, зачем их вообще кормить?! Он сам тоже любит энергию!
   Бенни шагнул вперед и осторожно принялся спускаться вниз. Вот они, дьявольские создания, в полукилометре от него. Он физически ощущал их жадные протянутые энергетические рты, жаждущие новых порций огня. Ну, нет, вы получите то, что даете другим! Вернее забираете. Адамс остановился и повернул раскрытые ладони в сторону червей. Он объял все это поле своим внутренним взором, каждую песчинку, сухую травинку на потрескавшейся почве, солнце в зените, два облака, стыдливо таявшие под его лучами, и этих жутких полупрозрачных монстров, твердо решивших выпить из него его самого. А еще Бенни нащупал, где черви прятали добытую энергию. Эти энергетические кладовые черви наполняют всю свою жизнь, потом ползут в белесую туманность и отдают энергию ей. Фактически они там умирают, но таково их предназначение. Выходит, именно этот белесый туман прислал на поживу свою свору?! Ему понадобился именно его огонь? Ну-ну! Адамс напрягся и одновременно потянул к себе эти скрытые кольца энергии, заботливо уложенные в каждом червяке. Трудно, очень трудно. По лицу полился пот, едко въедаясь сквозь зажмуренные веки. Вот один из ближайших червей сдался, словно из него пробку вынули. Фонтан желтого пламени метнулся яркой ниткой к ладоням Адамса, прошил плоть и послушно полился в его бездонное солнечное сплетение. Червяк остановился и вдруг необыкновенно резво рванулся прочь. Врешь, не уйдешь! Весело кричал Адамс, держа червя словно арканом. Тот ослабел, похудел, стал терять свою полупрозрачность. Тут же раздалось еще несколько хлопков. По мере того, как энергия червей вливалась в Адамса, он приобретал все большую мощь. Теперь он уже был их властелином! Он опустил зудящие руки и мысленно крикнул: "Прочь!", и червяки словно услышали и поняли его! Они как по команде застыли, а потом рванулись в разные стороны. На иссушенной каменистой равнине остались четыре бугорка, все, что осталось от червей, опустошенных Адамсом. Чужая энергия переполняла его, казалось, стекала с его рук сполохами, делала тело легким, почти невесомым. Он повернулся и увидел перед собой крутой склон, над которым возвышалась громада вездехода. Бенни вдруг неосознанно потянулся к нему и медленно поднялся в воздух. Дыханье перехватил восторг. Он весело закричал и рванулся в бескрайнюю синеву неба, так высоко, что легким перестало хватать морозящего воздуха. Перевернувшись, Адамс охватил взглядом бескрайнюю степь, упирающуюся на юге в горные хребты. Котловина с белесым туманом виднелась небольшим светлым пятнышком. А еще он увидел черточки червяков, усеявших степь. Надо же, как их много, подумал он, ничего, я от вас планету вычищу! Он рванулся в крутое пике и через пару минут оказался рядом с Черепахой.
  
  

***

  -- Барри, вы уверены, что вход на базу именно здесь? Я, например, ничего не вижу кроме скал и куч камней.
  -- Ваше Величество, не сомневайтесь, вот как раз за этой огромной каменной грудой должны быть ворота.
  -- Откуда такая уверенность?
  -- А посмотрите наверх. Видите, у этой округлой скалы вершина словно ножом срезана?
  -- Точно!
   Они стояли возле вездехода задрав головы и размахивая руками.
  -- Там, Ваше Величество, вертолетная площадка была, - Глетчер запнулся. - Вернее, есть.
  -- Скорее была, Барри, ведь вертолетов на Ирии больше нет.
  -- Да, это вы, Ваше Величество, верно подметили, здесь с летательными аппаратами для людей совсем худо.
  -- Ничего, господин Глетчер, вернемся и зачнем ирийскую авиацию. Возьмешь.... Возьметесь?
  -- Конечно! Я и космонавтику могу потянуть!
  -- Ну, на счет этого еще посмотрим, я так понимаю это очень дорогое удовольствие?
  -- Да, денег на космос много надо.
  -- Впрочем, Барри, давайте вернемся к нашему насущному вопросу. Итак, - Адамс протянул руку к подножью скалы, - нам нужно расчистить завал. Давайте-ка, Барри, превращайте вашу Черепаху в бульдозер.
   При этих словах Глетчер как-то странно посмотрел на Бенни. Тот это заметил.
  -- Барри, что означает этот взгляд?! - строго спросил он.
  -- Простите, Ваше Величество, но никто на планете не может знать, что Черепаха не простая машина, а трансформер. Откуда...
  -- Брось, Барри, - махнул рукой Адам, - я просто предположил. - Он вновь задрал голову вверх и вдруг застыл. Его лицо приняло озабоченное выражение. - Постойте-ка, Барри, вы что, намекаете на то, что я что-то знаю про вас?!
  -- Да, - хрипло выдавил Глетчер и энергично кивнул. - Про базу вы догадались, про бульдозер тоже....
  -- Да-а! - протянул Бенни. - На совпадение не очень похоже. К чему бы это?
   Глетчер пожал плечами, белозубо улыбнулся и попятился к вездеходу.
  -- Иди, иди, работай.
   Адамс махнул ладонью и, отойдя в сторонку, присел на теплый камень. Глетчер заметил то, что давно уже беспокоило Бенни. Во всей окружающей жизни было нечто, такое, что не узнавалось, но было знакомо. Или другое: вот зачем он сюда приехал? Ну, победил червей-монстров, потешил свое монаршее самолюбие, и возвращайся в палаты царские! Так нет, ему еще приключений подавай! Адамс решительно встал и, глянув на ползущий к скале вездеход с высоко поднятым ковшом, взлетел вверх. Он вознесся на высоту, с которой Черепаха была едва заметна, зато во всю ширь раскрылся изумительный вид горного массива. Дальше к югу горы становились выше, многие из них сияли снежной белизной вершин, а ниже, в долины, спускались зеленые кудри лесов, мелкие, но густые. Вот блеснула на грани предела зрения синяя ниточка реки. Туда мне надо! Неожиданно для самого себя произнес вслух Адамс. Почему? Спросил он себя и не смог ответить, просто что-то неодолимо тянуло его в эту далекую горную страну. На конце этой фразы он опять споткнулся, что-то неуловимо родное скрывалось за последними двумя словами. Бенни тяжело вздохнул и медленно полетел вниз. Он бы конечно мог рвануть сейчас в заветную даль, но душа туда не пускала, видимо предстояло пройти тот путь, который определен.
   Глетчер встречал его внизу широко раскрыв рот.
  -- Ваше Величество! - он поклонился. - Вновь смотрю и вновь глазам своим не верю, это поразительно, то, что вы делаете. - Глетчер грустно вздохнул. - Какое счастье уметь летать!
  -- Барри, вы удивительно искренни. Как у вас дела?
  -- Все расчистил. Только что теперь дальше делать, ума не приложу.
   Адамс посмотрел на массивные створки металлических ворот. Они матово поблескивали, почти не тронутые ржавчиной.
  -- Барри, это ваш народ делал?
  -- Да, Ваше Величество. Он многое умел.
   Бенни сочувственно покачал головой.
  -- Крепись, Барри, никто не сможет вернуть твой народ, разве что по крохам его собирать, не все же повывелись?!
  -- Бесполезно! - Глетчер смахнул слезу. - Тех, кто не погиб от взрыва ассимилировали, осветлили, как меня. Остается только горевать. - Он поднял влажные глаза на Бенни. - Ваше Величество, это так тяжко, остаться последним!
   А Адамсу вдруг стало скучно. Ему на какое-то мгновение стало стыдно за свою черствость, но потом равнодушие захлестнуло его без остатка. Он молча двинулся к воротам, его мысли были заняты одним: оказаться по ту сторону от этих толстенных плит сверхпрочного сплава. Бенни был уверен, что может разрушить эти створки, но рушить не хотелось. Он приложил ладони к холодной металлической поверхности, потом прислонился к ней грудью и шагнул вперед, словно не было перед ним плотной несокрушимой материи. Глубина металла приняла его в свои вязкие недра, беспомощно проскальзывая сквозь его полупрозрачное тело. Еще шаг, и он оказался в полном мраке подземелья. Своим ночным зрением Адамс нашёл на стене рядом с воротами две кнопки: темную и светлую. Подумав, он нажал темную. Внутри скалы что-то застонало, громыхнуло, и внутрь тоннеля ворвался свет. Медленно, со скрипом, тяжелые створки метровой толщины раздвигались в стороны.
   Черепаха заползла внутрь. Адамс сидел внутри нее и умиротворенно наблюдал за суетящимся Глетчером. Тот то колдовал над пультом вездехода, то мелькал под объективом наружной камеры. Бенни, в конце концов, это наскучило и он выглянул наружу.
  -- Послушайте, друг мой, что вы делаете?
  -- Ваше Величество, я пытаюсь подключиться к компьютеру базы.
  -- А что, есть проблемы?
  -- Что вы, Ваше Величество! Я уже почти все сделал.
   Глетчер уселся перед пультом Черепахи, пробежался пальцами по кнопкам и на мониторе пополз текст. Из него следовало, что база технически исправна примерно на 68%, обеспечена энергией на 75%, располагает запасами законсервированной глубоким холодом пищи и запасными частями технологического оборудования. Людей на базе не было.
  -- Удивительно, как ее за столько лет не разграбили? - прошептал Глетчер. - Смотрите, Ваше Величество, вот схема тоннеля. - Он повел пальцем. - Никогда не думал, что он такой длинный. Видите, ведет через базу прямо в гущу горного массива. Так, а в конце.... Что это? - Барри пощелкал клавишей и два маленьких квадратика в конце тоннеля, увеличились, стали заметны надписи внутри них. - Надо же, а я и не знал!
   Адамсу тоже стало любопытно, он нагнулся и прочитал: "Гидростанция", "Лаборатория Света".
  -- Очень интересно. Барри, проехать к ним можно?
  -- Да, Ваше Величество, но я хотел немного осмотреть базу , а потом...
  -- Барри, потом и осмотрите, а сейчас, вперед!
   Глетчер нагнулся над пультом компьютера и ворота тоннеля закрылись. Теперь он мог управлять базой, не выходя из Черепахи.
  
  

***

  
   Они без приключений преодолели тоннель с толстым слоем пыли на полу. Пустынный путь с тонущим во тьме светом фар выглядел иррационально и чуточку жутковато. Адамс и Глетчер приумолкли и напряженно вглядывались вперед, словно ожидая чего-то необычного. Но время шло, а ничего не менялось, лишь тоннель постепенно пошел вверх. Бенни тряхнул головой и потянулся.
  -- Барри! - неожиданно даже для самого себя позвал он Глетчера, тот вздрогнул.
  -- Да, Ваше Величество.
  -- Вам не кажется странным, что мы полтора часа не сводим глаз с экрана?
  -- Неужели так долго?! - Глетчер сверил время. - О! Так мы вот-вот дойдем к концу тоннеля.
   Словно вторя ему фары Черепахи высветили вдали створки ворот. Вездеход подошел поближе и остановился, едва заметно качнувшись.
  -- Приехали, Ваше Величество!
  -- Вижу! Пошли наружу, господин Глетчер!
   Голос Адамса звучал сурово. Он злился. И понимая, что оснований злиться нет, злился еще больше. В который уже раз он спрашивал себя, что он ищет здесь, почему его столь непреодолимо тянет сюда? Эта тяга изнутри или извне? Адамс глубоко вздохнул, закрыл глаза и досчитал до десяти. Стало легче. Подняв веки, наткнулся взглядом на застывшего в напряженном ожидании Глетчера.
  -- Барри, я что-то нервничаю, и не понимаю отчего.
   Глетчер кивнул и двинулся к выходу. Волна гнева тут же снова накрыла Адамса, он уже собирался одернуть наглеца, не умеющего себя вести с королевскими особами, но взял себя в руки и унял злобные чувства. Ведь этот пришелец из древнего прошлого Ирии действительно не имел представления об этикете, так за что же гневаться на него, за то, что он не всегда способен скрыть, что до сих пор остается обычным человеком? Бенни опять вздохнул и двинулся следом.
  -- Барри!
  -- Слушаю вас, Ваше Величество.
   Глетчер стоял перед потемневшими от времени воротами и внимательно их рассматривал.
  -- Почему не открыл их из вездехода?
  -- Не открываются, Ваше Величество. Компьютер базы пишет о каком-то стопоре, вот я его и ищу. - Барри шагнул вперед и провел рукой по стыку створок. Из-под ладони бесформенным и мутным потоком посыпалась пыль. - Видите, Ваше Величество, створки сварены пятью перемычками.
  -- Вижу.
  -- Надо возвращаться на Черепаху, Ваше Величество, разрежем перемычки боевым лазером.
  -- Подождите, Барри.
   Адамс молча отстранил Глетчера, напрягся. Перед ним сверкнуло ослепительное голубое пятно света. Оно метнулось вверх и как сквозь масло прошло через толстые полосы металла. Барри раскрыв рот стоял перед воротами и лишь после окрика Адамса побежал к вездеходу. Створки дернулись и медленно начали вползать в стены, впуская снаружи рассеянный свет. Их движение сопровождал нарастающий глухой скрежет и натужное завывание приводов. На высокой ноте, когда уши стало закладывать, справа внутри скалы что-то лязгнуло и створки замерли.
  -- Ну что ж, и на том спасибо! - проговорил Адамс и шагнул в образовавшуюся метровую щель. Почти сразу раздался стук и его рассерженный голос. - Ой! Понаставили тут!
   Сзади раздался шорох торопливых шагов его спутника.
  -- Ваше Величество, вы ушиблись?!
  -- Да, ничего страшного, просто весь проход завален старыми ящиками.
  -- Похоже, эти ворота не открывались много лет, Ваше Величество.
  -- Да, - машинально отозвался Адамс, - все восемь тысячелетий.
   Глетчер недоуменно посмотрел на Бенни.
  -- Простите, Ваше Величество, пять тысячелетий?
  -- Что? Ах, да, верно, пять.
   Они перебрались через кучу хлама и тут же увидел другие ворота. Они были слегка приоткрыты и яркий дневной свет бил внутрь огромного полукруглого помещения, высвечивая клубы пыли, поднятые ими. Они отряхнулись, покопались в ящиках. В них ничего ценного не было, в основном заржавленные железки. Бенни с удивлением постучал ногой по щербатым от времени рельсам, уходящим под соседнюю стену. От них его отвлек зов Глетчера.
  -- Ваше Величество, идите сюда!
   Глетчер едва видимым силуэтом стоял у левой дальней стены, куда свет почти не попадал.
  -- Что там, Барри?
  -- Дверь!
  -- Дверь?!
   Этой железной дверью пользовались, на пыльном полу к ней была вытоптана дорожка. Адамс и Глетчер переглянулись и вошли в длинный коридор за дверью. Он был освещен редкими электрическими светильниками!
  -- Ваше Величество, посмотрите! - Барри кивнул вверх.
  -- Да, вижу. Не ожидал, что здесь есть электроэнергия.
  -- Наверное, от нашей базы запитались.
   Коридор ощутимо пошел под уклон, в самые недра скалы. Расстояние здесь не ощущалось, а количество шагов они не считали. Тоннель скоро закончился высокой резной дверью.
  -- Деревянная, - прошептал почтительно Глетчер и потер ее рукой. - Ого! Попробуйте, Ваше Величество, она теплая!
   Адамс положил руки на покрытую мелкими трещинками поверхность и действительно ощутил тепло. Нет, дерево не было нагрето, это было тепло иного рода. Бенни говорить Глетчеру ничего не стал, просто взял и потянул ручку на себя. Перед ними раскинулось большое круглое помещение, диаметром не меньше ста метров, но поражало в нем не зеркальность гладких полов, а отражение бездны в них! Глетчер поднял голову. Ого! Высота сводов поражала воображение, а еще где-то оттуда, из центра этой выси, лился рассеянный свет, он опадал волной, за волной и это было невероятно красиво.
   Когда они дошли до середины зала, направляясь к трем дверям на противоположной стороне, одна из них, та, что посередине, тихо отварилась и в проеме показалась худощавая и прямая фигура здешнего обитателя. Он был в ниспадающем вниз черном плаще с белым капюшоном и со слегка изогнутым посохом в руке.
  -- О! К нам гости? - голос звучал доброжелательно, хотя и с примесью холодной иронии.
   Из-за спины говорящего вынырнуло еще три молчаливые фигуры в сплошь черных плащах.
  -- Здравствуйте, - несколько робко отозвался Адамс.
  -- Спасибо. И вы будьте здоровы, - человек стукнул посохом и шагнул в сторону от двери. - Прошу вас, проходите.
   Они вошли в небольшую комнату, освещенную люстрой под куполообразным потолком. Посредине стояло массивное деревянное кресло, а перед ним два ряда стульев.
  -- Присаживайтесь, гости.
   Человек с посохом сел в кресло. Сидел он так же, как и ходил: прямо, слегка откинув посох в руке. Смотрелось эффектно. Словно королевская особа на троне, подумал Адамс и уселся на стул. Рядом опустился взволнованно дышащий Глетчер. Три молчаливых фигуры в черных плащах встали слева от кресла.
  -- С чем пожаловали, господа?
  -- С любопытством, - не задумываясь парировал Адамс. Этот сухопарый человек стал его несколько раздражать.
  -- Да? - человек качнул головой, - то есть вы не за истиной пришли?
  -- А разве она здесь есть? - Бенни смотрел прямо в глаза и весь его облик излучал вызов.
  -- Напрасно тешите свою гордыню, молодой человек, под этой скалой никогда никого не унижают.
  -- Извините, но вы не знаете, с кем говорите! - внезапно вмешался хриплым басом Глетчер.
  -- Вы хотите сказать, что ваш спутник в миру важная персона?
  -- Главная персона планеты! - Барри встал и торжественно объявил. - Перед вами Повелитель Ирии! - Он почтительно поклонился и сел обратно.
   Адамс чуть не поперхнулся от неожиданности, вот это Глетчер выдал! Уж от кого, а от него такого не ожидал.
   Фигуры в черном зашевелились.
  -- Вот как?! Выходит, я имею честь разговаривать с Бенни Адамсом, разогнавшим свору ордена и осенившего себя самого короной?! - человек неожиданно встал и изящно отвесил поклон. - Высокая честь, Ваше Величество. - Он опять сел. - Меня зовут Смит. Я управляю Церковью Рока.
  -- Вы возглавляете Церковь? - Адамс никак не ожидал найти здесь религиозное заведение, но что-то дрогнуло глубоко в его душе при этих словах.
  -- Не возглавляю, а управляю. Глава нашей церкви Монах, но сейчас его нет с нами, - Смит помолчал и грустно добавил. - Уже много лет это место не занято. Я лишь Управитель церкви, избранный на эту почетную должность моими братьями. - Он повернулся в сторону своих соратников. - Братья мои, у нас высокие гости, распорядитесь о трапезе. Да, - он повернулся к Глетчеру, - и покажите гостевую комнату нашему второму гостю.
   Братья молча поклонились и бесшумно удалились. За ними безропотно вышел Глетчер. Некоторое время Смит задумчиво рассматривал свой посох, наконец, обратил свой взор на гостя.
  -- Ваше Величество, вы царь людей, а здесь преддверие царства господа. У нас здесь свои правила, готовы ли вы их принять?
  -- Ради чего, Смит?
  -- Ради знания. Я вижу, - глаза Управителя сверкнули из-под капюшона, - что неспроста вы покинули свой трон, ведь что-то звало вас сюда?
  -- Да, скрывать не буду, это так и, кстати, это меня сильно раздражает.
  -- Вы же хотите узнать причину?
  -- То есть у вас есть ответ?
  -- Вариант ответа, Ваше Величество. Вам решать, ответ это будет или версия событий.
  -- Хорошо, Смит, я готов поиграть по вашим правилам.
  -- В таком случае, - Управитель прислонил к спинке кресла посох, встал и торжественно раскинул в сторону руки, - нарекаю тебя, Бенни Адамс, Ищущим.
   Адамс сначала хотел возмутиться, но его новое звание не показалось мелким, оно всколыхнуло затаенные надежды, воткнулось острой болью в память, взволновало душу. Он тоже встал.
  -- Спасибо Управитель, я принимаю этот статус.
   При этих словах в глазах Смита мелькнуло удивление.
  -- Скажите, Ищущий, вы пришли сюда через гору, не поднимаясь по лестнице Безымянных?
  -- Нет, не поднимались.
   Бенни ответил на этот вопрос вполне осознанно и только мгновение спустя, задал себе вопрос, а что, собственно говоря, такое "лестница безымянных"? Странное чувство волновало его, ему казалось, что ответ на этот вопрос он знает. Поймав пытливый взор Смита, он понял, что тот знает о его сомнениях.
  -- И по дороге вы не шли, - констатировал Смит.
  -- Нет. Мы пришли по тоннелю. Большие ворота помните?
   Управитель резко встал, посох со звоном упал на пол.
  -- Вы открыли большие врата?!
  -- Да, а что в этом необыкновенного?! - удивился Адамс.
  -- Есть придание, Ищущий, - Управитель, нагнулся, охнул и, подобрав посох, сел. Сосредоточившись, он нараспев продекламировал: "Откроются железные врата, и из них выйдет носитель рока, неся с собою вихрь перемен".
  -- Хм, - Адамс усмехнулся. - А почему вы решили, что носитель я, а не мой спутник?
  -- Молодой человек, кто за кем следует в пути нетрудно определить.
  -- Но все же?! - настаивал Бенни.
  -- Я не обычный старик, Ищущий, я награжден господом Даром, суть которого в том, чтобы безошибочно чувствовать людей.
  -- Может быть, вы еще и повелитель снов? - ни с того, ни с сего вдруг спросил Адамс.
   Спросил, и сам же удивился невесть откуда всплывшему вопросу. А у Смита глаза округлились. Он медленно встал, величаво растянул ввысь свою худобу и грозно впился горящими глазами в Адамса.
  -- Ваше Величество, кто вы такой?!
  -- Я Повелитель Ирии!
   Бенни тоже поднялся и, не мигая, смотрел в глаза Управителя. Он медленно зажег над своей правой ладонью ослепительный свет, напоенный едва сдерживаемой силой.
  -- Значит, все, что о вас рассказывают, правда?
  -- Боюсь, Управитель, что всей правды никто не знает, - Адамс отряхнул ладони, медленно сел и закинул ногу на ногу. - Даже я сам. - Добавил он. - Да вы садитесь, Смит, в ногах правды нет. Я вас выслушал, теперь послушайте меня. Я пришел сюда и неожиданно получил звание Ищущего. Спасибо, я очень признателен. - Бенни повел плечом, изображая поклон. - Только я терпеть не могу, когда мне что-либо навязывают! Я не отказываюсь от вашего подарка, но я не знаю, чего ищу! Я еще раз делаю на этом акцент: не знаю! Я шел сюда за непознанным, а нашел кучку стариков в черно-белых рясах, толкующих мне о какой-то церкви. Где гарантия, что вы не шарлатаны, отсиживающиеся здесь?! Где....
   Самозабвенная речь Бенни на этом слове была беспардонно прервана Управителем, стукнувшим посохом в каменный пол. При этом пошел такой звон, что Адамс ощутил могучие волны звука, все плывущие и плывущие из-под кончика посоха. Он хотел всколыхнуть свою небывалую мощь и смести этого наглого старика, испепелить, но веки мгновенно налились непреодолимой тяжестью, он уронил голову и тут же уснул, не успев того осознать. Очнулся от легкого ветерка, дующего в лицо. Адамс открыл глаза и увидел перед самым носом мясистые стебли травы. Сел. Странным образом он очутился лежащим в середине травяного луга, окруженного с трех сторон лиственным лесом. А одной из сторон было озеро, голубое, с белыми пятнами облаков, опрокинувших свои отражения в водную гладь и окруженное высокими горными вершинами с белыми шапками. Куст вдали шевельнулся. Бенни машинально выбросил вперед ладони, и между ними сверкнула послушная молния. Он тут же опустил руки и придал лицу безразличный вид. Адамс все помнил до последней минуты, но злость куда-то испарилась, напротив, стало интересно. Кусты опять качнулись и из-за их густой зелени вынырнул худощавый человек в строгом черном смокинге с изящной тростью и седыми волосами, забранными золотой брошью в маленький хвостик. Это был Смит собственной персоной. Он не спеша двигался, раздвигая тростью траву, и приветливо улыбался. А еще он был поджар и молод. Чем ближе он подходил, тем явнее это было заметно.
  -- Бенни Адамс, Повелитель Ирии, Ищущий Церкви Рока, - заговорил Смит, остановившись в пяти шагах, - Стоит ли говорить необдуманные слова, ведь на самом деле вы не злой. Или я ошибаюсь?
  -- Скорее нет, чем да, - пожал плечами Адамс.
  -- То есть не злой? - упорствовал помолодевший Управитель.
  -- Добрый я, добрый, только оставьте эту тему, ради бога. Лучше расскажите, куда мы попали?
  -- Это, - Смит широко повел тростью, - страна моих снов. Я ее творец, я волен приглашать сюда тех, кто мне мил или нужен. Кстати, Ваше Величество, я заметил, что ваш дар здесь тоже функционирует. Я уверен, что вы сможете дополнить мой мир своими фантазиями. Вот чего вы сейчас хотите?
  -- Наверное, удобное кресло, - пробормотал Адамс.
  -- Так пожелайте его!
   Бенни встал и медленно повел перед собой рукой. Травяной ковер исчез, сменившись красивой каменной мозаикой. В следующее мгновение появился круглый гранитный столик и два шикарных плетеных кресла.
  -- Ого! - радостно восхитился Смит. - Вы чрезвычайно способны!
  -- Я знаю, - Бенни безразлично махнул рукой и уселся в кресло.
  -- Вы не откажетесь от бокала хорошего вина?
  -- Я?! Сейчас? Да, ни за что не откажусь.
   На столе появилась запотевшая от прохлады бутылка и два красивых фужера. Помолодевший Управитель Церкви Рока изящно разлил темно-красный напиток и уселся напротив.
  -- Ваше Величество, у меня к вам предложение. Вы позволите?
  -- Конечно.
  -- Вы согласны, что здесь, в мире снов, проще и спокойнее, что некоторые условности реального мира как бы отступают?
  -- Да, - Адамс кивнул. - У меня есть такое ощущение.
  -- Тогда давайте здесь забудем о титулах и званиях. Зовите меня Джон.
  -- Хорошо, Джон, - Адамс поднял фужер, - здесь (на этом слове он сделал особый акцент) зовите меня Бенни.
   Они пригубили багряный напиток. Вернее пригубил Смит, а Адамс осушил его наполовину.
  -- Ох, хорошо! - он поставил фужер и откинулся на спинку кресла. - Смит, тут очень уютно. Там, - Адамс небрежно махнул рукой за спину, - последнее время меня гнетет беспокойство, а здесь так покойно, хорошо.
  -- Бенни, вы достигли высот могущества и почитания. До меня уже дошли слухи о сектах, считающих вас богом воплоти. Что же вас волнует?
  -- Это-то и волнует, Джон, - Адамс опять потянулся к вину. Медленно допил, прикрыв от наслаждения глаза. - Вино просто, чудо. - Он задумался, Смит терпеливо ожидал. - Джон, мне не нравится, что мое государство не избавилось от деструкции.
  -- Но вы же запретили ее применение!
  -- Да. Но я не могу вернуть дохов обратно.
  -- Как не можете?! Про вас чудеса рассказывают, будто бы вы вольны без всяких аппаратов превращать человека в доха или доха в человека!
  -- Да, это не сказки. Но дохов миллионы! Я не могу каждого обойти и освободить его разум.
  -- Да, это верно.
   Оба задумались.
  -- Бенни, надо искать причину деструкции! - решительно заявил Смит.
  -- Я знаю причину, вернее ее источник.
  -- Знаете?! - Смит так поразился, что встал.
  -- Сядьте, Джон, и налейте-ка мне еще своего чудесного вина. Я вам расскажу, то, что знаю.
  

***

  
   Бенни Адамс слушал, как усыпляюще плещется о борта катера вода и раздумывал, насколько предсказуемо непредсказуемым оказалось его путешествие. Ведь отправляясь в него, именно на это он и надеялся! После "сонной" беседы с управителем Церкви Рока он отправился на встречу с загадочным Хозяином Воды. Молчаливый и могучий страж, как представил его Смит, провел его по лесным тропинкам Горной страны, потом провел через вполне комфортабельные подземелья, оснащенные техникой и компьютерами, а теперь он плывет по широкой подземной реке, несущей чистую горную воду вглубь материка. Удивительно, как такая организация могла несколько тысяч лет функционировать параллельно с могущественной Новой Цивилизацией! Более того, не просто выживать, а еще и хранить некие сокровенные знания, о которых обмолвился Смит.
   Адамс не мог решить окончательно, кого он нашел, друзей, союзников или скрытых конкурентов во власти? В целом эти затворники в рясах не вызывали в нем опасений, от них веяло достоинством и самоотречением и уж никак ни злобой или коварством. Управитель, Бенни усмехнулся, этот щеголь с хвостиком, тот конечно с хитринкой. У него есть какие-то свои планы и соображения, но почему-то он вызывал ощущение, что они уже когда-то....
  -- Ищущий! - неожиданно прервал его размышления бас стража. - Мы прибыли.
   С этими словами катер качнуло. Адамс молча поднялся и вышел на палубу. Картина, открывшаяся перед ним, была необыкновенная. Воды озера тонули во мраке огромной подземной пещеры. Только каменный причал освещался цепочкой тусклых фонарей. Нос катера торчал в небольшой треугольной выемке, обитой каким-то мягким материалом. Их никто не встречал. Бенни перепрыгнул на берег и вопросительно посмотрел на стража. Тот показал Адамсу на дорогу под фонарями.
  -- Ищущий, тебе туда. Там лифт, поднимайся наверх. Прощай.
   Страж поклонился, ногой оттолкнул катер от причала и скрылся внутри крохотной рубки. Катер чихнул, фыркнул, и мягко заурчав, двинулся по водной глади в обратный путь. Через пять минут окончательно погасли его габаритные огни и стихли звуки мотора. Бенни остался один. Он поежился. Только сейчас до него достучался здешний студеный и влажный воздух. Адамс задумчиво двинулся к дорожке.
   Через двести метров дорога привела в большое овальное помещение с тремя лифтами. Два, по краям, судя по величине створок, грузовые, а в середине обычный. Адамс нажал на кнопку и двери бесшумно раскрылись, открывая взору изящную смесь зеркал и нержавеющей стали. Хм, подумал Адамс, а чем же этот лифт отличается от лифтов в любом моем департаменте? Он наклонился к панели управления. Так и есть, вот серийный номер, вот телефоны и адрес изготовителя. Выходит, ничем, заключил он и нажал единственную кнопку.
   Лифт мягко понес его вверх и также мягко затормозил через несколько минут. Бенни вышел в точно такое же, как внизу, овальное помещение, только здесь, напротив лифтов, вместо коридора находилась двухстворчатая металлическая дверь. Справа от нее на уровне глаз подмигивала зеленым огоньком маленькая панелька. Адамс подошел и нажал. Некоторое время ничего не происходило, потом из панельки раздался голос.
  -- Кто там? - вполне банально спросил он со странно знакомыми интонациями.
  -- Я Ищущий, пришел к Хозяину воды.
  -- Хорошо, входи, путник.
   Он перешагнул широкий порог и двери за его спиной с тихим вздохом закрылись. Бенни оглянулся: позади него остался тупик, на стене которого висела картина. Вот как?! - усмехнулся Адамс и двинулся дальше. Коридор плавно свернул влево и тут же закончился следующей дверью, вполне обычной, из светло-серого металлопластика с блестящими вставками. Замков на ней не было. Бенни толкнул ее и вошел. Он попал в приличных размеров круглый кабинет с большим письменным столом посредине и тремя дверьми на противоположной стороне. В высоком кресле кто-то сидел, Адамс заметил выглядывающие из-за спинки локти.
  -- Проходи, Ищущий, - раздался еще более знакомый голос.
   Адамс шагнул вперед. Так и есть, на него изумленно смотрел Даймон Лезурье. Перед ним, на лакированной поверхности стола лежала раскрытая книга, густо усеянная формулами и диаграммами. Лезурье растерянно вскочил.
  -- Ваше Величество! - выдохнул он.
  -- Граф?! - Адамс медленно подошел к столу и уселся в одно из свободных кресел. - Садитесь, Даймон. - Тот молча сел и аккуратно закрыл книгу. - Скажите, граф, а почему вы здесь? Ведь, насколько я помню, вы должны быть в столице?
  -- Ваше Величество, я отъехал по очень важному делу.
  -- Какому, если не секрет?
  -- Мне нужно было встретить Ищущего.
  -- Выходит, вы и есть Хозяин воды?
  -- Да. А вы - Ищущий?
  -- Да.
   Они рассмеялись.
  -- Ну, и хитрец же господин Смит! Ни меня, ни вас не предупредил!
  -- Да, кого-кого, а уж вас, Ваше Величество, я никак не ожидал вас здесь увидеть.
  -- Что ж, раз так все сложилось, давайте следовать правилам игры, - Адамс встал и торжественно объявил. - Я Ищущий, прибыл от Управителя Церкви Рока для встречи с Хозяином воды.
  -- А я Хозяин воды, - Лезурье тоже встал. - Готов принять Ищущего и помочь Церкви Рока, если это в моих силах.
   Они обошли хозяйство Лезурье только к вечеру. Он показывал Адамсу многочисленные лаборатории, в которых работали десятки людей в белых халатах, рассказывал о закономерностях и особенностях деструкции, комментировал некоторые диаграммы и графики, густо развешенные почти в каждом помещении. Адамс отмалчивался и слушал. Лишь однажды он проявил явную заинтересованность, когда в одной из лабораторий ему показали черный кристаллический осколок - главную деталь машины деструкции. Он внимательно выслушал рассказ о том, где эти осколки находят, тут же вспомнив рассказы Глетчера о червях и собственную с ними встречу. Получалось, что все эти, разрозненные на первый взгляд явления, завязаны в единый узел: котловина с белесым туманом, ползущие из нее черви, оставляющие после себя черные кристаллики и большой черный кристалл, прилетевший по тоннелю из этой самой котловины. Видимо, в глубине ее находится некая дыра в их пространстве, откуда и появилась вся эта нечисть. И еще он вдруг ясно понял, что черный кристалл невозможно изучить и победить силой науки, нужно искать новые пути. Бенни машинально протянул руку и взял холодный сгусток темноты из открытой коробочки на столе. Лезурье, все это время что-то вещавший, поперхнулся и вскрикнул. Он потянулся к руке Адамса, но под его строгим взглядом замер.
  -- Стойте, граф! - Бенни повертел камешек перед глазами. - Вам нельзя до него дотрагиваться.
  -- Но, Повелитель, это же чудо! Ни один человек не смог бы взять кристалл в руки!
  -- Ну, дохи то их собирают в степях и, насколько я понял, черви их не трогают?
  -- Совершенно верно, Ваше Величество, это необъяснимо, но дохов черви не трогают, они вообще их не замечают.
  -- Удивительно, Даймон, правда? - Адамс положил кристаллик обратно в коробочку. - Главное, не укладывается ни в одну из ваших теорий.
  -- Откуда вы это знаете, Повелитель?!
  -- Догадался, - Адамс усмехнулся. - И вы, Даймон, тоже бы догадались, знай то, что знаю я.
  -- Но что же такого о деструкции я не знаю?! - Лезурье еле сдерживался, было заметно, что внутренне он очень разволновался. - Мой род много поколений изучает эту напасть на нашу несчастную планету.
  -- Скажу коротко, граф: большой кристалл! - при этих словах Бенни многозначительно приподнял вверх черный кристаллик.
  -- Большой кристалл?! - Лезурье растерянно переводил глаза с камня на Адамса и обратно. - Вы хотите сказать, что есть такой кристалл, только очень большой?!
  -- Совершенно верно, граф, такой кристалл есть.
  -- Ваше Величество, - Лезурье прижал руки к груди, - вы должны мне позволить изучить его!
  -- Бесполезно. Впрочем... - Адамс задумался, - впрочем, пожалуйста, я разрешаю.
   О, напрасно он так легко согласился! Лезурье словно голову потерял, весь отдавшись организации экспедиции к черному кристаллу. Из-за этого граф совсем забросил финансовые дела, но Бенни его этим не попрекал. В глубине его созрело убеждение, что, то, чем занимается Даймон, гораздо важнее денег. Три дня он находился в поместье Лезурье. Тот радикально изменился, перестал быть чопорным и отчужденным. Они много разговаривали, в основном во время обеда и длинными вечерами. Утром Адамс вдосталь отсыпался, потом в одиночестве изысканно завтракал. Граф кормил очень хорошо, деликатесы, известные Бенни, здесь были обычной едой, зато встречались яства, о которых он даже не слышал. Например, животное мясо. Оказывается, специалисты клана Лезурье когда-то давно получили из Горной страны диких кабанов и за сотни лет одомашнили их, занимаясь селекцией и выращиванием на специальных фермах. Жаркое из этого мяса было невероятно вкусным. Лезурье был очень богат, если не сказать, что невероятно богат. Он недаром носил титул хозяина воды, так как один поставлял чистую воду всей планете.
   Возвращение в столицу было банальным и необременительным. Адамс с комфортом доехал на одном из лимузинов Лезурье и неожиданно появившись во дворце (как стал про себя называть свое жилище), наделал немалый переполох. Харман прибыл с докладом первый. Было видно, что он несколько волнуется.
  -- Что случилось, князь? Мне кажется, вы несколько не в себе.
  -- Нет, Ваше Величество, просто спешил, сбил дыхание, - Харман приосанился. - Я готов к докладу.
   Адамс внимательно посмотрел на своего вице-премьера. Ой, лукавит старый интриган, что-то явно произошло, а он скрывает.
  -- Знаете, Рональд, - медленно начал говорить Бенни не сводя взгляда с побледневшего князя, - я, пожалуй, посажу вас сейчас в кресло и прикажу спать. И во сне вы мне расскажете все. Все! И даже больше! Давайте раз и навсегда договоримся: вы от меня ничего не скрываете, а я вам за это доверяю. Вас устроит такой паритет?
  -- Простите, Ваше Величество, - Харман вытер платочком пот на лбу, - я готов понести наказание, но факты, которые потребовали моего вмешательства, недостойны вашего внимания.
  -- И кто же из вас определил меру моего достоинства: вы, князь, или Блендер, или, может быть, Клеманс?
   При последних словах в глубине глаз Хармана что-то дрогнуло.
  -- Значит, Клеманс? Ну, князь, не разочаровывайте меня!
  -- Повелитель, я обнаружил странные статьи расходов, связанные с содержанием Клеманса и его команды. Но я с этим справлюсь, там, так, ничего особенного....
  -- Рональд, не лукавьте, испепелю! - рявкнул Бенни. Харман с испуга рухнул в кресло. Хм, а он и вправду испугался, удовлетворенно мелькнуло в голове Адамса. - Вы считаете, что я обязан Клемансу?
  -- Да, - Харман облегченно выдохнул. - Вы очень метко сказали. У нас в правительстве многие так думают.
  -- Да? И откуда же вы это знаете?!
  -- Блендер исправно меня информирует....
  -- А вы, Рональд, исправно его финансируете, не так ли?
  -- Но я же на общее благо, Повелитель!
  -- Ладно, не буду спорить. Клеманса не бойтесь, он мне не друг.
  -- Но мне уже угрожали, Государь!
   Адамс выпрямился в кресле. Ему посмели бросить вызов?!!! Он вскочил, буря гнева налилась в руки, от столешницы, на которую он оперся пошел запах паленой краски. Это несколько успокоило Бенни. Он сел.
  -- Рассказывайте, князь, все по порядку и без утайки.
   Все оказалось гораздо неприятнее, чем даже предполагал Харман. Оказывается, Клеманс не просто перерасходовал средства, на это Адамс закрыл бы глаза, зная его подлую и алчную натуру, но он размещал на десятках мелких и средних предприятиях какие-то заказы. Что это, оружие? Но вряд ли есть на Ирии оружие, которое Бенни бы боялся. К нему уже несколько раз подсылали убийц, пытались отравить, но он безошибочно определял такие моменты и немедленно вычислял злоумышленника. Уже несколько месяцев он жил спокойно, не ощущая опасности, уверовав в свою неуязвимость. Ан, нет! Похоже, боятся, есть чего! Харман углядел за Клемансам крупные растраты и испугался докладывать о них Адамсу, не зная точно, как тот на это прореагирует. А Бенни увидел за этими фактами нарыв зреющего заговора. Только теперь он понял, что пока будет существовать черный кристалл, ему на Ирии не будет покоя. Господи, да чего же хлопотно быть монархом! Только и знай, берегись, чтобы соратники и поданные из-под тебя трон не вытащили. Впрочем, дальнейший рассказ Хармана показал, что он несколько дальновиднее, чем подумал о нем Адамс.
  -- Один из подручных Клеманса, некто Крейк, - продолжил рассказ Харман, - около двух недель назад приватно намекнул мне, чтобы я не "очень-то копал под камень преткновения". Когда я сделал удивленные глаза, он добавил: "не делай вид, что не понимаешь, племя ирийских магов неистребимо! Они очень терпеливы и укажут выскочкам свое место!". Я говорил об этом с Блендером...
  -- Князь, а вы уверены, что он не с ними?
  -- Тем, кто прошел горнило деструкции.... Нет, Государь, я уверен в его преданности, так как служение вам совпадает с его интересами.
  -- С вашими интересами, - поправил Бенни.
  -- Да, Ваше Величество, - подумав, согласился Харман, - с нашими интересами.
  -- И что Блендер?
  -- Он сообщил мне вчера, что вокруг кристалла ведутся какие-то несанкционированные обряды.
  -- А зачем, он знает?
  -- Только предполагает, но я с ним согласен.
  -- Ну!
  -- Бывшие маги пытаются вывести черный кристалл из-под вашего контроля, Государь.
   Повисла тяжелая пауза. Адамс надолго задумался.
  -- Вот что, князь, организуйте мне надежное вооруженное прикрытие в пещере Клеманса. Там будет работать исследовательская группа Лезурье.
  -- Простите, Ваше Величество. Но я затрудняюсь в подборе надежного персонала, предателем может оказаться любой.
  -- Не волнуйтесь, Рональд, я вам найду надежных людей. Пусть Блендер отберет по всей стране бывших служак, с хорошей спецподготовкой, загремевших в дохи. Я думаю, таких немало найдется. Я верну им душу, отнятую магами и они за это, будут служить верой и правдой. Ведь, как вы признались только что, князь, преданность весомо подкрепляется совпадением интересов, не так ли?
  -- Будет исполнено, Государь, - Харман встал и глаза его были полны решительности и отваги. Он свой выбор сделал окончательно, в этом Адамс был теперь уверен на сто процентов.
  
  

***

  
   На небольших грузовых карах в пещеру перевезли гору оборудования. Лезурье сновал между горами ящиков и группками людей, раздавая короткие указания. Персонал у него был вышколен и дело свое знал. На выстеленном щитами квадрате быстро росли замысловатые сооружения из блестящего металла и разноцветия проводов. Работы велись круглосуточно, посменно. Благо, что на ярусах пещеры было множество вполне благоустроенных жилищ. Адамс стоял на верхнем ярусе и облокотясь на перила смотрел вниз. Рядом обиженно сопел Клеманс, перебирая руками по золотому жезлу. Он уже не пытался возмущаться, взывать к благоразумию, убеждать своего Повелителя. Бенни насмешливо выслушивал все его причитания и молча отрицательно качал головой. Прошло больше часа.
  -- Мой Повелитель, - опять вдруг взялся за свое Клеманс, - Лезурье, - при этом его рот скривился гримасой презрения, замешанной на злости, - ничего не добьется!
   Это было нечто новенькое, Адамс заинтересованно посмотрел на золотой скипетр, потом в глаза говорившего.
  -- Это почему же, Рони?
  -- Камень преткновения не из нашего мира, Ваше Величество, его нельзя познать, можно лишь верить в его силы.
  -- Да? Ты хочешь сказать, что эту черную стеклянную глыбу прислал на Ирию бог?
  -- Бог? - Клеманс на мгновение запнулся. - Нет, вряд ли.
  -- Тогда кто, дьявол?
  -- Ну, почему же сразу проклятый, Повелитель мой! Это может быть кусок иной вселенной, пространств, которые столь отличны от нашего, что не могут быть осознанны человеческим разумом. Зачем будить лихо, пока оно тихо?
  -- А разве лихо уже не разбужено? - Адамс начал сердиться. - Тебе ли не знать, во что превратился южный кусок материка, разве не видел ты монстров, ползающих по степям?! Что же прикажешь делать, сидеть и ждать, пока они не расплодятся настолько, что хлынут вглубь человеческой цивилизации?! Ты о людях подумал?
  -- Каждый индивид должен думать о себе и совершенно не обязательно, о других, - глубокомысленно изрек Клеманс и тут же испуганно спрятал глаза, почувствовал, что сболтнул лишнего.
  -- Вот как?! Интересно, Рони, это твои убеждения или то, чему вас учил прежний хозяин жезла, - Адамс сурово нахмурился. - И вообще, ты зачем торчишь возле этой черной глыбы, разве не ради людей?
  -- Простите, Повелитель, я обязан всем только вам и служу только вам.
   Звучало это пошло, но к своему ужасу Бенни почувствовал, что ему эти слова приятны. Злость на себя начала наполнять его душу желчью.
  -- Значит, ты верен мне, Рони?
  -- Я? Конечно, господин мой! - голос Клеманса дрогнул от волнения.
  -- Прекрасно! Я назначу тебе тест на преданность.
   Адамс усмехнулся и вдруг почувствовал, что окончательно остыл. Он видел, как страшно побледнел Клеманс, и минуту назад это его позабавило бы, но сейчас стало так все равно. Он равнодушно отвернулся и принялся вновь следить за дружной работой команды Лезурье. Одновременно в голове медленно и лениво ползли мысли. Вот, например, Клеманс. Чего он хочет от этого мелкодушного человечка, дорвавшегося до власти над самой большой тайной Ирии - тайной деструкции? Ладно бы был один Рони, так нет, вокруг него вьются десятки каких-то темных личностей. Зачем Адамс позволяет содержать эту свору прихлебателей, зачем тратит на них государственные деньги? А затем, тут же ответил он сам себе, что власть моя держится на деструкции. Я теперь твердо знаю это, и не знаю, что с этим знанием дальше делать.
   Внизу мелькнули вороненые волосы стройной девушки. Даже отсюда в ней виделось сходство с отцом - графом Даймоном Лезурье. Луиза! Прошептал Адамс, словно пробуя на вкус это имя. С каждым разом этот вкус был все слаще и притягательнее, кажется, он бесповоротно влюблялся в эту целеустремленную девушку. Бенни с интересом прислушивался к своим ощущениям, новым и томящим, не сопротивляясь им, и не торопя.
   Луиза, так же как и отец, вся была в исследованиях, ничего и никого не замечала вокруг. Когда Лезурье познакомил его со своей дочерью, она не произвела Бенни большого впечатления. Да, стройная, да, умная, зато в профиле хладность, и в глазах, смотрящих на Повелителя Ирии, равнодушие. Она вежливо поприветствовала и тут же заявила, что очень торопится. Это было невежливо, Даймон весь окаменел, ожидая от Адамса возмущения, но тот, глядя вслед точеной фигурке, ощущал свою полную беспомощность. Власть у него была неограниченная, но с Луизой он ничего не мог поделать, даже если бы захотел. Недаром он после первой встречи с Луизой ходил расстроенный, предчувствовал, что уже попал в ее силки.
  -- Слушай, Рони, хватит бубнить!
  -- Но, Государь! Это же святотатство! А, кроме того, посмотрите, Ваше Величество, дочка Даймона так и шастает вокруг камня!
  -- Ну, и что? Она прекрасно знает, что трогать кристалл нельзя.
  -- А вдруг по неосторожности кто-нибудь....
  -- Рони, не сгущай краски, надо будет, вылечу или Лезурье найдет нового специалиста.
   Адамс пристально посмотрел в глаза Клеманса. Тот сразу же смешался, заюлил.
  -- Ваше Величество, но ведь вы не знаете!
  -- Чего не знаю? - насторожился Бенни.
  -- За прошедшие сотни лет были десятки смертельных случаев! Маги приводили людей, и некоторые из них были столь чувствительны, что умирали, едва прикоснувшись к камню преткновения!
  -- Ого, вот это новость! Иди-ка Рони, передай Лезурье мой приказ: вокруг кристалла должна быть огорожена двухметровая зона отчуждения. Ясно?!
  -- Да, Государь!
   Вот и иди, облегченно подумал Адамс. Рони ему порядком надоел, к тому же Лезурье терпеть не мог Клеманса. Пусть пошипят друг на друга, лишний пар выпустят, а он пойдет спать. Адамс развернулся и пошел к своему номеру. Кое-кто в этой пещерной дыре жил очень даже комфортабельно. Таких шикарных многокомнатных жилищ было всего девять, все они располагались на верхнем ярусе. Самое интересное, что Клеманс, занявший тесное и скромное жилище своего предшественника, не скулил и не жаловался Адамсу по этому поводу. И это при его непреодолимой тяге к роскоши?! Бенни при этой мысли даже остановился. Странная ситуация, неужели Рони так поглощен своей новой ролью, что забыл все свои старые привычки? Что-то во всем этом было не так. Он потянул на себя стандартную серую дверь и вошел в роскошные пятикомнатные апартаменты. Остальные восемь жилищ для избранных были трехкомнатные. Адамс лично все их обошел. Там тоже было уютно, но таких высоких потолков, помпезных вензелей над арками, и огромного зеркала в золоченой раме, не было нигде. Видимо здесь раньше останавливалась очень важная персона. Бенни опять с досадой почувствовал, что и это ему тоже нравится, усмехнулся и, пожав плечами, закрыл за собой дверь. Теперь ее никто не мог открыть без его ведома. Для экстренных случаев есть домофон. Поглядывая по сторонам Адамс медленно обошел все комнаты. Если не думать, что над головой десятки метров скального массива, то такое жилище смело можно отнести к шикарному номеру люкс отеля экстракласса. Ему уже было с чем сравнивать, несколько раз выезжал в большие города. В столовой под блестящими в приглушенном свете хрустальных люстр крышками и крышечками томился ужин. Бенни присел за стол, небрежно просмотрел содержимое каждого блюда и, поковырявшись вилкой в ближайшей тарелке, встал из-за стола. Есть не хотелось совершенно. Он стал привыкать к роскошным аппартаментам, изысканным блюдам, к лести и почитанию. Даже опасность интриг и заговоров уже не вызывала в нем ничего, кроме естественного опасения. Что же будет дальше? Неужели прав Лезурье, что власть ради власти скучна? Бенни вздохнул и принялся раздеваться. Все это так, продолжал он размышлять, но даже эта скука пресыщения ему нравится и он не хочет отказываться от власти, вкусив ее. Просто замкнутый круг какой-то. Адамс полюбовался на себя в темном пространстве зеркала, поиграл накаченными мышцами, и скрылся за дверью ванной. Он стоял под душем, ожесточенно тер себя мочалкой, фыркал от удовольствия, но все это время внутри него занозой сидела рождающаяся догадка, пока еще неявная мысль, важная, очень важная.... Бенни вытерся, натянул на себя скользящий легким холодом халат и побрел в спальню. Как-то сразу захотелось спать. Ворочаясь под белоснежными простынями, Адамс выискивал удобное положение, но червоточина в мозгу никак не давала уснуть. Он раздраженно сел, нащупал тапочки.
  -- Черт! Придется додумывать, все равно не усну.
   И тут вдруг озарение пришло! Как же он сразу не сообразил?! Бенни вскочил, накинул халат и поспешил в холл. Вот оно зеркало. Точно такое же, только масштабом поменьше висело в крохотном холле Клеманса! Адамс подошел вплотную, поводил по раме пальцами. Даже щели не было. Отряхнув пыль с ладоней, задумавшись, Бенни сел на кресло и медленно съехал по спинке в его глубину. Задрав вверх голые ноги в тапочках, пристально вглядывался в слегка запыленную стеклянную поверхность. Ха! А почему это рама чуть ли не вырастает из стены?! Нет, тут явно что-то тайное кроется! Бенни уже хотел было сковырнуть зеркало, но тут же подумал, что вставить его на место вряд ли удастся. А если это заговор, то....
  -- Пойду-ка я спать, - решил он.
   Но сон как рукой сняло. Бенни крутился по необъятной постели, вздыхал и никак не мог побороть неприятное ощущение опасности, исходящее из зеркала. Ему казалось, что уснет, а оттуда повылезает всякая нечисть. В конце концов, Адамс не выдержал. Он встал и оделся.
  -- Ну, что, надоел я тебе? - сказал он своему отражению. - Ну, ничего, сейчас мы заглянем тебе за спину!
   Бенни присел на краешек кресла, расслабился и закрыл глаза. Мрак под веками послушно осыпался вниз мелкой пылью и в сером мареве проступили зыбкие очертания окружающего пространства. Странным, непроницаемым пятном высился перед ним квадрат зеркала. Зато за ним угадывался длинный коридор. Ага, значит, ход все-таки есть! Ух, заговорщики! Бенни сосредоточился на механизме открывания зеркала, он теперь и не сомневался, что он найдется. Так и есть. Вот четыре мощных петли, вот запор.... А это что за механизмы? От рамы отходили какие-то шланги и провода. Те провода, что уходили вглубь скалы, Адамс оставил в покое. Его привлек небольшой жгут кравшийся вбок к дальнему углу холла.
   Бенни открыл глаза и решительно двинулся в угол. Там, за гигантской, выше его роста вазой висел плетеный шнурок. Интересно, сработает? Он дернул. Сзади раздалось утробное чмоканье, рама дернулась и отошла левой стороной от стены. Видимо ее присасывало к стене каким-то вакуумным устройством, поэтому и щелей не было. Адамс закончил осмотр и вошел в коридор. По нему давно не ходили, тонкий слой пыли на полу был нетронут. Коридор тускло освещался цепочкой наростов на потолке, источавших скудный и холодный свет. Не было ни разветвлений, ни перекрестков, заблудиться было невозможно. Бенни шагал и ему казалось, что это уже было, где-то, когда-то, может быть и не с ним, но было.... Впрочем, в таком загадочном месте как раз такие мысли и должны были приходить. По ощущениям, он прошел около трех километров. Коридор закончился дверью из потемневшего от времени металла. Адамс толкнул её и она распахнулась, противно поскрипывая. Он изумленно замер. Перед ним раскинулась просторная зала с колоннами. Они вырастали из полированного, без единой пылинки, пола и упирались матово-зеленоватыми стволами в сводчатый потолок. Это было красиво. Адамс прошелся вдоль круглых стен, миновал несколько дверей, но не тронул их. Его внимание привлекли большие, блестящие золотом створки. Адамс приналег, створки поддались и бесшумно приоткрылись. Между ними густой тяжестью висела тьма, казалось, даже рассеянный свет из большой залы не смел сюда заглядывать. Бенни раздвинул себе проход на ширину раскинутых рук, и шагнул вперед. Тут же в помещении возник свет, все от тех же светильников на потолке. Оно было совсем небольшим. Здесь не было великолепия и блеска колонного зала, в комнате были просто обычные стены из скальной породы и низкий потолок. Она была пуста, если не считать каменного возвышения в середине в форме кресла. Адамс несколько раз обошел каменное сидение вокруг, пытаясь унять или понять свою внутреннюю настороженность. Ну, не дохов же они здесь препарировали?! Он нагнулся, осмотрел подножье кресла. Никаких бурых пятен. Сесть что ли? А разве есть иной выбор? Не возвращаться же несолоно хлебавшим!
   Кресло оказалось удобное, хотя и каменное. Бенни откинулся и почувствовал себя еще более комфортно, казалось, кресло под него изгибается. Он замер и пощупал подлокотник, да, нет же, обыкновенный камень! Тем не менее, когда он попытался вытянуть ноги, под ними немыслимым образом оказалась опора. Странно, подумал Адамс, до сего момента источником чудес был я сам, а тут такие сюрпризы. Тем не менее, он блаженно расслабился, отдавшись нежданному отдыху, только сейчас он понял, как устали его ноги. Захотелось спать. Бенни заставил себя сесть и огляделся. Ничего подозрительного. Тело заныло. Ну, хорошо, хорошо, давай подремлем, согласился он с ним и послушно улегся обратно. Невыносимо потяжелевшие веки сомкнулись.
   Сон навалился сразу и необычно ярко. Он стоял на высоком каменном постаменте в огромной, так хорошо знакомой, пещере. Метрах в пятидесяти перед ним черной сверкающей глыбой высился камень преткновения. Вокруг него не было ни аппаратуры, ни лю.... Стоп! А что это за безмолвные тени позади кристалла?! Бенни вздрогнул, такого он никак не ожидал. Половина пещеры была забита народом! Странным, неподвижным и безмолвным скопищем серых полупрозрачных теней. Невозможно было разобрать в этих силуэтах лиц, только горящие глаза, недобро его сверлящие. Адамс пошевелил затекшими от напряжения ногами. Чего это он вдруг испугался этих привидений? Он прекрасно знал, что спит, мало ли что во сне привидится?!
   Внутри черной громады кристалла что-то дрогнуло, колыхнулось поверху едва заметной волной, словно след от пузырька, всплывшего со дна стоячего пруда. В темных глубинах камня преткновения происходило что-то загадочное, одновременно толпа привидений беззвучно принялась раскачиваться. Сначала слегка, потом все сильнее. Послышался странный вибрирующий гул, это тысячи глоток мычали сквозь сомкнутые губы. Ничего себе, приведения! Они еще и петь умеют! - пытался успокоить себя иронией Бенни, но на сердце росла тревога. Черный кристалл вновь вздрогнул и из его глубины вынырнул человек. Его черный костюм казался продолжением черноты камня преткновения, а треугольник ослепительной белой рубашки с черным бантом на шее - бюстом под благородным ухоженным лицом. Человек встал на мгновенно затвердевшую поверхность кристалла и медленно, по театральному, поднял вытянутую руку в сторону Адамса. Он был достаточно далеко, но Бенни казалось, что его черные глаза с легким прищуром странным образом смотрели почти в упор.
  -- Братья мои! - неожиданно загремело под сводами пещеры. - Вот он, узурпатор нашей тысячелетней святыни, посягнувший на созданный и возлилеенный нами мир!
   Одновременно с этой фразой безликое полупрозрачное скопище приведений налилось плотью и красками, превратилось во вполне живую толпу, источавшую угрозу и ненависть. Бенни демонстративно выдвинул вперед левую ногу и вызывающе выпрямился, сцепив руки за спиной.
  -- Смотрите, братья! - заорал предводитель бывших приведений. - Этот наглец бросает нам вызов! Сомните его, сбросьте с пьедестала, разотрите среди вековой пыли наших священных чертогов!
   Гудение толпы налилось новой нотой и Адамс почувствовал, как мощная сила легко подхватывает его и приподнимает над гранитной глыбой, еще секунда и он безжалостно будет обрушен к ее подножью. Но этого мгновенья ему хватило, чтобы выплеснуть из-за спины руки и словно ножами перерезать невидимые путы и вновь ощутить под ногами каменную твердь. И вдруг стало звеняще тихо, гул и многотысячное дыханье исчезли. Бенни изумленно смотрел, как люди молчаливо истаивали, до последнего не сводя с него горящих глаз, как превращались сначала в прозрачные тени, а потом развеивались, оставляя после себя пустоту. Через минуту пещера опустела, остались только они двое. Человек спорхнул и неспешным шагом двинулся к Адамсу. Одновременно пьедестал под Бенни принялся медленно оседать вниз и вот уже незнакомец в двух шагах от него. Вид у него был вполне дружелюбный.
  -- Теперь я уверен, что вы и есть знаменитый Бенни Адамс, - незнакомец отвесил галантный поклон. - Рад вас приветствовать в моем мире. - Он широко повел руками в стороны. Сделал паузу. Видя, что Бенни продолжал выжидательно молчать, вновь заговорил. - Я понимаю, господин Адамс, вы ждете моего представления. Извольте. Меня зовут Джордж, я....
  -- Джордж! - суровым голосом перебил его Бенни. - Я ношу монарший титул, а потому соизвольте обращаться ко мне по чину!
  -- То есть называть вас Вашим Величеством? - по лицу Джорджа мелькнула учтивая улыбка, в голосе послышался елей, а в глазах блеснуло стальное лезвие.
  -- Да.
  -- Но, здесь не ваше королевство, Адамс! - Джордж сделал особое ударение на упоминании просто фамилии.
  -- Чушь, на Ирии я повелитель! - Адамс начинал закипать и с трудом сдерживал себя, чтобы не испепелить наглеца.
  -- Там, на планете, да, спорить не буду, а здесь, в мире черного кристалла, я Хозяин!
   С этими словами Джордж вырос раза в четыре и насмешливо уставился на своего собеседника. Бенни сам себе удивился, насколько этот фокус его не удивил. Если здешний мир - страна снов, тогда здесь и не такое возможно. Он потрогал внутри себя вулкан огня и, напитавшись его жаром, рванул себя в стороны. Его распирало изнутри и, повинуясь этому непреодолимому давлению, он рос, с интересом поглядывая на открытый рот Джорджа. Вот его лицо промелькнуло и понеслось вниз, а он уперся головой в потолок громадной пещеры. Сколько метров в нем сейчас бы было? 50 или 100? Тело не ощущало своей величины, просто окружающий мир стал мельче.
  -- Ну, что, Хозяин! - выдохнул из себя Адамс громогласный вихрь. - Наступить на тебя? - Бенни угрожающе приподнял огромную ступню.
   Джордж, однако, уже успел взять себя в руки. Он отвесил снизу поклон и вдруг быстро принялся уменьшаться до нормального размера, неуловимым движением рук словно прихватив с собой Адамса. Тот ничего не смог с этим поделать, вернее не успел, а потом вроде бы уже было ни к чему: они вновь стояли лицом к лицу.
  -- Да, Ваше Величество, - примирительно начал Джордж, - вы не зря требуете блюсти ваш титул. - Он опять вежливо поклонился и продолжил. - Может быть, отодвинем в сторону противостояние и побеседуем по-деловому?
  -- Но у нас нет совместных....
   Бенни поперхнулся и замолчал. Все вокруг изменилось: пещеру сменил большой и светлый зал с длинным столом посредине. На нем был накрыт обед. Красиво накрыт.
  -- Хм, вы что тут, питаетесь как нормальные люди? - съязвил Адамс, на самом деле прекрасно все понимая без слов: в стране грез сбывалось все, чего желалось.
  -- Прошу вас, Ваше Величество, присаживайтесь, - Джордж гостеприимно отодвинул стул с высокой резной спинкой.
   Бенни ничего не ответил, сел и, взяв в руки вилку, принялся ее рассматривать. Она была совершенно настоящей! Он взял ее обеими руками и слегка напрягшись, попробовал согнуть. Металл как и ожидалось, пружинил и сопротивлялся. Зато, если на него посмотреть пристально.... Он устремил на прибор свой взгляд, не понимая до конца, чего хочет, и вилка замерцав, истаяла. Оп, и нет вилочки! Очень занятно.
  -- Ваше Величество, разрешите отвлечь вас? - Джордж весь был в этом: слова говорил вроде бы правильные, а звучали они двусмысленно, с ехидцей.
   Адамс поднял на него хмурый взгляд. Про себя он уже решил, что пока не будет давать Джорджу поводов усомниться в собственном могуществе, пусть считает, что Бенни уже показал все, на что способен. Надо же, в конце концов, понять, чего он от него хочет?
  -- Ваше Величество, ну не будьте столь суровы! Я искренне рад вашему визиту, более того, признаюсь, что сам жаждал нашей встречи.
  -- Вот как?
  -- Да. У меня был кое-какой план, чтобы привести вас сюда, но все так чудесно получилось! Сама судьба привела вас ко мне!
  -- Уж не Клеманс ли должен был заманить меня к вам?
  -- Ну, зачем же так категорично?! Он просто должен был устроить нашу встречу.
  -- Должен?! Так кому же он служит?!
  -- Вам, Ваше Величество, конечно же, вам, - Джордж противно улыбнулся и добавил. - И мне тоже.
  -- Хорошо, с Клемансом я разберусь сам, раз уж я здесь. Говорите, зачем я вам понадобился.
  -- Не торопитесь, Ваше Величество. Сначала я хотел бы предупредить о неприкосновенности Рони.
  -- Вот как?! И почему же я должен ее соблюдать?
  -- Потому что теперь вы один из нас.
  -- Из кого это "вас"?
  -- Всех избранных, которых выбрал камень преткновения.
  -- Ну, хорошо, - Бенни сделал паузу, не спеша налил себе воды в бокал, отпил глоток, - Черт с вами, Джордж, я готов пока не очень сердиться ни на вас, ни на Клеманса, если вы мне честно ответите на несколько вопросов.
  -- Хорошо, я согласен.
  -- Отлично! Вопрос первый: кто вы такой, Джордж?
  -- Я человек, ставший первым избранным и первым Хранителем черного кристалла! - Джордж явно был готов к такому вопросу, потому что ответ выпалил мгновенно, одновременно пафосно поднявшись из-за стола. - Не важно, как это случилось, слишком давно это было, важен сам факт!
  -- Ну, и что? - совершенно искренне удивился Адамс. - Пусть вы первый, так что в этом знаменательного?
  -- А то, Ваше Величество, что это я создал вот этот уютный мир, я предоставил своим братьям возможность вечного убежища в благословенном краю грез. Здесь ведь настоящий рай, здесь сбывается все, о чем мечтаешь!
   Далее Джордж разразился длинной и высокопарной речью о том, как чудесно здесь жить, какая здесь изысканная еда, питье, как неудержимо здесь можно развлекаться. Особо он подчеркивал безнаказанность и отсутствие последствий при увлечениях любыми мыслимыми пороками. Например, здесь можно стать маньяком убийцей - все будет как в жизни, заверял взахлеб Джордж, лихорадочно сверкая глазами, в моем мире все понарошку, даже смерть, зато удовольствия - настоящие!
   Адамс слушал его и дивился болезненной логике этого человека, ставившего себе в заслугу мир, где нет ответственности.
  -- Послушайте, Джордж! - перебил он самозваного оратора. - Вы хоть понимаете, что мне рекламируете? Мне, нормальному человеку в компании с наркоманами, пьяницами и извращенцами делать нечего! Что вы мне можете предложить, суррогат вечной жизни?!
  -- Нет! - вскричал не на шутку взволнованный Джордж. - Наш мир не суррогат! Здесь все осязаемо, твердо. - Он постучал ладонями по столу, потом схватил из блюда какие-то странные светло-зеленые гроздья ягод. - Здесь есть то, что в вашей реальной жизни давно исчезло, здесь накоплены знания, которые вы растеряли, и еще мы правили вашей жизнью, и будем править!
   Джордж с силой метнул гроздь винограда обратной в блюдо, оно от удара массивной грозди соскочило со стола, и стукнулось об пол. Но звука удара не последовало! Адамс невольно сопровождал взглядом полет тяжелой посудины и с изумлением увидел, что через минуту она бесследно растворилось. Потом он перехватил злой взгляд Джорджа.
  -- Ну, и что же вы замолчали? - ехидно спросил Бенни.
  -- Я вам все сказал! Я предлагаю вам, Бенни Адамс, добровольно присоединится к нашему братству!
  -- Зачем это мне?
  -- Это даст вам гарантию бессмертия!
  -- А зачем оно мне? Я не собираюсь жить вечно, - Бенни властно поднял руку, прерывая Джорджа, готового вновь его перебить. - Ваша компания предложит мне власть? Так у меня ее и так без меры. Любовь? - Адамс замолк и, склонив голову набок, оценивающе смерил Джорджа взглядом. - Нет, уважаемый, любви от вас не дождаться. Вы мне вообще не нужны!
  -- Это опасное заблуждение, Адамс! - зло прошипел Джордж. - Мир Ирии в наших руках и вы не можете этого игнорировать.
   Бенни резко встал.
  -- Еще раз зашипишь на меня или забудешь мой титул, я так тряхну твой мирок, что из него пыль пойдет!
  -- Это еще кто кого тряхнет! - опять зашипел Джордж и тоже встал.
   Обстановка вокруг вновь моментально переменилась. Теперь они стояли на вершине каменистого холма, а вокруг простирались зеленеющие просторы, заполненные десятками тысяч людей. Адамс оглянулся, точно, окружили со всех сторон.
  -- Посмотрите, Ваше Величество, я не обманывал вас. Здесь много достойных людей живет долго и счастливо. Я вам сделал предложение стать одним из нас, но вы его отвергли, теперь пеняйте на себя!
   Джордж сделал несколько шагов в сторону и махнул рукой. И в тот же миг на Адамса навалилась жуткая мощь. Это не было похоже на первую атаку в пещере. Там была попытка подчинить его тело, а здесь чуждая сила рвалась внутрь, царапала уродливыми лапами саму душу, норовя разорвать в клочья. Адамс как подкошенный рухнул на колени. Острые камешки больно впились в кожу, казалось, они через ткань одежды по-настоящему кусались. Нечем было дышать. Бенни хрипя оперся рукой и в нее тоже впились бесчисленные маленькие голодные рты. Он отдернул руку и с изумлением увидел, что она вся в крохотных кровавых точках. Скосив глаза, он встретился взглядом с торжествующими зрачками Джорджа. О, это был вовсе не милый и вежливый человек, его лицо ощерилось звериным оскалом, губы дрожали от вожделения победы. А может быть, его крови? Ничего себе сновидение! Подумал Адамс и тут же вдруг успокоился. Это же сон! Стало легче, боль отдалилась на периферию сознания, в душе росло тихое, холодное возмущение. Его пытались сломить призраки давно умерших людей! И людей не самых лучших, если судить по крысиной морде Джорджа, разве с таким лицом можно творить нечто доброе?! Да, ни за что на свете! Адамс взглянул на местное население. Ужас! Только теперь до него донесся утробный вой этой своры, протягивающей к нему свои жадные когтистые руки. Все, хватит! Бенни закрыл глаза и ринулся к спасительному огню, вот он в нетерпении ждет команды. Что ж, время пришло, иди, всколыхни всю эту мерзость, развей морок!
   Из него хлынул свет, из рук, глаз, груди. Голубые безжалостные сполохи понеслись вниз с холма, круша в пепел и людей, и траву, и даже камни. Адамс повернулся к Джорджу. Тот скрючившись и закрывая лицо обгоревшими руками застыл скорбной статуей. Ну, уж нет, никакой жалости! Бенни протянул к нему ладони и ослепительный вихрь впился в негодяя, раскаляя его в грязно-багряную с трещинами глыбу. Гадко запахло паленой шерстью, в трещинках багрянец все больше наливался алым огнем, наконец, Джордж оглушительно заорал и взорвался мелкими огненными клочьями, медленно осевшими вниз. Все было кончено, он вновь победил! Пепельно-черная долина с клубами вонючего дыма подернулась маревом, смазалась и пропала.
   Адамс глубоко вздохнул и закашлялся. Сел, утер рукавом потрескавшиеся губы. Он полулежал на каменном ложе, только теперь оно не казалось мягким и уютным, от камня или от него самого явно пахло паленым. Ого! Бенни покачал головой. Оказывается, воюя во сне, он слегка покорежил реальность. Стены покрылись пятнами копоти. Он что, действительно исходил огнем?! Ладно, бог помог, и слава ему! Адамс соскочил на пол и сморщился, мышцы болели и стонали, словно после десятикилометрового забега. Он двинулся обратно, ему еще предстояло добраться до постели и прильнуть к подушке. Боже, как хочется спать!
  
  

***

  
   Адамс рухнул на белоснежную постель в пыльном комбинезоне, едва найдя силы снять перед этим ботинки. Он так устал, что уставшее потное тело уже не вызывало в нем раздражения. Веки опустились и он погрузился в спасительный сон.
  -- Эй, Бенни! - зазвучал в ухе елейный голос Джорджа, и оттого еще более противный. - Ваше Величество!
   Бенни открыл глаза. Господи, опять! Прямо над ним висела физиономия Джорджа и криво ухмылялась.
  -- Да, да, Ваше Величество, это я. Вставайте, - он бесцеремонно дернул Адамса за руку. - А вы думали, что больше меня не увидите? Напрасно.
   Бенни машинально потер руку, словно стирая с нее следы влажных рук Джорджа. Кстати, а где он, собственно, находится? Последнее, что он запомнил, это блаженное соприкосновение с подушкой. Он поднялся на ноги и огляделся. Они с Джорджем стояли на старой, выщербленной временем бетонной плите, возвышающейся над бескрайней бугристой равниной. Из-под нагромождений камней и битого кирпича повсюду, насколько хватало глаз, торчали проржавевшие гнутые прутья, куски железа. Пахнуло ветерком и внос ударило кислым запахом тления.
  -- Куда это ты меня затащил?
  -- Я?! Нет, Ваше Величество, вы сами сюда забрели. Очень похоже на свалку, правда? - Джордж повел головой. - Да-а, редкостное зрелище. Вы, Ваше Величество, во снах бродите по очень мрачным местам.
   Свалка. Это слово странным колоколом прозвенело в голове Адамса. Если это действительно его сон, то очень странный и в тоже время невероятно знакомый.
  -- Ну?! - спросил он, повернувшись к Джорджу и нахмурив брови. - Чего приперся?!
  -- Ой, не надо сердиться, Ваше Величество, - нежно заулыбался тот. - Я теперь всегда буду приходить к вам. Удивлены? Вы думали, что испепелили мой мир? Ха! Как бы не так! Мой мир нельзя уничтожить. Я же рассказывал вам, что в нем все понарошку. Вот вы молодецки показали свою мощь и удаль, а я и мой народ с удовольствием подыграли вам. Если хотите повторить, приходите еще, опять повеселимся.
  -- Очень ты мне нужен! - буркнул Бенни и сплюнул. - Ты и твое призрачное отребье меня больше не интересуете, веселитесь без меня, у меня и на Ирии дел хватает.
  -- Конечно, конечно! Мы теперь дела на Ирии вместе будем делать.
  -- С какой это стати?!
  -- А вам, Ваше Величество, деваться некуда. Вы уж мне поверьте. На моем длинном веку всяких упрямцев доставало. Были, правда, пара случаев, когда избранники камня преткновения так и не склонились предо мною. Пришлось свести их с ума, - Джордж нагло ухмыльнулся. - Со мной нельзя ссориться, лучше подружиться. Как, Ваше Величество, не желаете?
  -- Еще чего! Да, что ты можешь сделать, слизняк?!
  -- Почти ничего. Просто теперь каждый раз, когда вы заснете, я буду приходить в ваши сны. Сегодня я с вами мило беседую, вот со следующего раза я начну изводить вас по-настоящему! Я буду доводить вас до белого каления, вы не представляете, Ваше Величество, насколько разнообразен мой арсенал! Вы непременно начнете пить снотворное или водку, - Джордж усмехнулся. - А можете даже наркотики попробовать, говорят, очень приятно. Только все это бесполезно, от меня нет спасения.
  -- Хм, - Адамс вдруг успокоился. Судя по всему, Джордж не блефовал. - Хорошо, раз ты сегодня проводишь вводную беседу, расскажи, как это ты получил доступ к моим снам?
  -- О, от вас, Ваше Величество, никаких секретов, - Джордж сделал реверанс. - Все очень просто. Любой, кто появляется в моем мире, оставляет там свою тень. Сначала призрачную, едва заметную, безвольную и бессловесную, но это всего лишь начало. С каждым приходом в ваш сон, я буду наполнять ее вашими эмоциями, ненавистью, гневом, вашей силой, Бенни Адамс! Вы для нас уникальное приобретение, такой силищи, как у вас, ни у кого еще не бывало.
  -- Спасибо за комплемент.
  -- Всегда рад, Ваше Величество.
  -- Но все равно не понимаю, зачем вам моя или еще чья-нибудь силища, если вы живете своим собственным миром?
  -- Как, вы еще не поняли?! Мы же на Ирии подбираем себе самых достойных.
   Страшное подозрение вползло в голову Адамса.
  -- Так выходит дохи - это отходы вашего поиска?!
  -- А что в этом ужасного, мы же никого не убиваем? И в обществе на Ирии тысячи лет уже спокойствие и стабильность. Вы бы только знали, Ваше Величество, как тяжело подыскать подходящую кандидатуру!
  -- Да, что за особые требования вы можете придумать для приема в ваш шутовской мирок?
  -- О, требования очень высокие, и те, кто им соответствует, экземпляры чрезвычайно редкие. Впрочем, эти правила нашего мира пока вас не касаются, Ваше Величество. Зато мне очень приятно получить от вас порцию злой иронии, - Джордж расплылся противной улыбкой.
   Дело было плохо. Бенни окончательно поверил, что Джордж говорит правду. Он будет делать именно так, как сказал. Адамс заметил, как Джордж кивал головой в такт его мыслям. Так он еще и мысли подслушивает! Мгновенная реакция не позволила Джорджу улизнуть, Бенни накинул на него сверкающий огнем кокон, и сразу же затянул потуже. Джордж мгновенно сплющился, лицо его исказила гримаса не то боли, ни то страха и голова Адамса тут же освободилась от его присутствия. Ну, хорошо, надо что-то делать дальше, а что? Бенни взялся за невидимую нить и принялся тянуть, шарик с Джорджем внутри уменьшался и густел от налитой в его стенках энергии. Адамс уже надеялся, что через мгновение раз и навсегда избавиться от надоедливого пришельца, но в тоже мгновение Джордж вдруг легко выплыл наружу, а шарик с громким хлопком слился в искрометную точку и погас. Бенни растерянно смотрел на Джорджа, а тот, ухмыляясь, плавал в воздухе в полуметре от плиты.
  -- Здорово, да? - Джордж со стуком опустился на бетон. - Так привычнее, Бенни. Ты задаешь себе вопрос, что сейчас было? Все тот же сеанс психотерапии: я добрый мучитель, и иногда я позволяю своим клиентам развлекаться. Добросовестно подыгрываю им, а они мне за это, - его голос вдруг налился грозной силой, - платят своими чувствами и силой! Отдыхайте, Ваше Величество, до скорой встречи.
   И Джодж исчез, а Бенни проснулся в холодном поту у себя в роскошной спальне на полу рядом с кроватью. Да, дело было очень серьезное. Чем больше он об этом думал, тем больше мрачнел.
   Утром он вызвал к себе Клеманса. Тот вошел дрожащий, но с наглым вызовом в глазах.
  -- Ты меня предал, Рони!
  -- Да, но для вашей же пользы Ваше Величество!
  -- Оригинально, - Адамс смотрел на этого бессовестного человека и спрашивал себя, как он мог надеяться на его преданность? - Знаешь, Рони, я не буду тебя испепелять, ты ведь тут же окажешься у Джорджа?
  -- О, да! Я буду безмерно этому рад, мне нравится его мир!
  -- Вот как? И чего же там тебя так прельщает?
  -- Свобода желаний. Например, Джордж разрешил мне приходить в ваши сны, - Клеманс учтиво склонил голову, - Ваше Величество.
  -- Разве он и с сопровождением может прийти?!
  -- А он не сказал? Сюрприз хотел сделать, а я опять проболтался. Ну, да ладно, не беда. Он к вам весь свой народ привести может!
  -- Ого! Впечатляет.
  -- Еще бы! Вы, Ваше Величество, не таите на меня зла, я не мог иначе, вы мне еще потом спасибо скажете.
  -- Да, возможно, - Адамс задумчиво покачал головой. - Иди Рони, сторожи кристалл, я устал.
  -- Слушаюсь, Повелитель.
   После короткого раздумья Адамс наметил план действий. Он вышел в пещеру, где все также активно кипела работа, и отыскал Лезурье. Тот о чем-то горячо спорил со своей дочерью.
  -- Здравствуйте Луиза, - девушка лишь холодно кивнула в ответ, надменно подняв подбородок. Но Бенни на это не обратил никакого внимания. В ее глазах мелькнула тень растерянности, что опять же осталось незамеченным.
  -- Даймон!
  -- Да, Ваше Величество! - Лезурье пристально посмотрел на своего монарха.
  -- Да, да, кое-что ночью случилось. Не спрашивайте, Даймон, придет время, все расскажу. Я срочно уезжаю, скорее всего, ненадолго. Вот это, - Адамс протянул ему запечатанный конверт, - мой указ о подтверждении полномочий Хармана, как полновластного правителя Ирии на время моего отсутствия. Вы понимаете, граф, насколько важен этот документ?
   Лезурье понимал. Он поклонился и несколько торжественно принял конверт.
  -- Не волнуйтесь, Ваше Величество, я все сделаю, как надо. Я не хочу, чтобы на моей родной планете воцарился хаос, ради ее блага, я готов дружить и с Харманом, и с Блендером.
  -- Спасибо, - Бенни улыбнулся, но в уголках его глаз по-прежнему таилась забота. - Я в вас не сомневался, граф. Кстати, опасайтесь Клеманса, он мой враг.
  -- Вот как! Не удивительно, но почему....
  -- Граф! - Адамс прервал Лезурье. - Так надо! - Он повернул голову к девушке и печально улыбнулся. - Прощайте, Луиза.
  -- Прощайте? - ее глаза вдруг округлились. - Вы же сказали, что покидаете нас ненадолго?!
  -- Да, это так, - кивнул Бенни и, наклонившись, поцеловал ей руку. Девушка не сопротивлялась. - Главное, Луиза, чтобы обратно вернулся именно я. Берегите себя.
   У него было очень мало времени, поэтому он не стал церемониться, и едва войдя в тоннель, на глазах охранника взлетел в воздух и рванул с бешенной скоростью. Он летел и наслаждался бьющим в лицо ветром, срывающим с него липкое прикосновение мира черного кристалла. Все будет хорошо, шептал он себе и все прибавлял и прибавлял скорости. А потом ему надоел полет во тьме и он рвану вверх, прямо сквозь толщу земли и камня, ставшей по его желанию проницаемой. Грунт и гранит лишь слегка тормозили его стремительное движение, словно сильный ветер в лицо. Адамс вырвался метеором в небо, подмигнул солнцу и помчался к Белой Горе. Смит должен был ему помочь, больше некому.
   Солнце едва взбиралось к зениту, поэтому многие вершины несли на своих плечах плащи густой тени. Зато там, где лучи утреннего светила касались белого снега, горел радужный пожар света и красок. Не успел Бенни приземлиться на площадку перед воротами, как они приоткрылись и оттуда вышел Смит собственной персоной. В отличие от Адамса, он нисколько не удивился появлению гостя.
  -- Приветствую, вас, Ваше Величество, - Смит слегка поклонился.
  -- И я вас, Управитель, - Адамс тоже отвесил поклон. - Вы вышли меня встречать или это случай вывел вас ко мне?
  -- Случай? Нет, предчувствие. Я почувствовал, что вы нуждаетесь в моем участии.
  -- Удивительно.
  -- Да, Ищущий, удивительны дела Господа. К тому же мы чем-то связаны друг с другом.
  -- Каким же образом, Смит, если мы виделись всего лишь раз?
  -- В этой жизни, да, а в прошлых.... - Управитель развел руками. - Ну, пойдемте, мой друг, я готов вас слушать. Вы ведь за этим столь эффектно прибыли?
  -- Да.
   Они прошли по боковому коридору, миновав громадный зал. Узкий проход плавно изгибался, видимо повторяя форму скалы, и часто пересекался боковыми ответвлениями. Одни из них шли круто вниз, другие вверх, в третьих темнели закрытые двери. Управитель уверенно шагал впереди, колыхая просторную черную накидку и постукивая посохом. Свернув в один из неприметных проходов, он остановился перед обычной дверью из потемневшего от времени дерева.
  -- Заходи, чаю попьем, поговорим, - пригласил Смит.
   Адамс перешагнул порог и застыл, пораженный странным ощущением узнавания места, где никогда не был. Этот потолок, тонущий в сумрачной выси, необъятные стеллажи книг, взбегающие туда же, стол, большое потертое деревянное кресло.... Оно словно притягивало к себе, обещало покой и отдохновение в раздумьях или с хорошей книгой в руках. В дальнем углу кабинета была еще одна дверь. Она вела в маленькую спаленку с холодными гранитными стенами, увешанными старыми травяными коврами и с огромным шкафом в торце. О, этот шкаф! В нем есть какая-то загадка, ответ на которую Бенни знал. Знал, но боялся даже думать об этом. Он невольно сделал несколько шагов к двери, но, спохватившись, застыл и растерянно оглянулся на Смита. Тот очень внимательно следил за ним.
  -- Садитесь сюда, Ваше Величество, - он указал на большое кресло, а сам уселся на стул напротив.
  -- Что вы, - засмущался Адамс. - Это, наверное, ваше кресло?
  -- Не стесняйтесь, Бенни. Вы позволите вас так называть наедине?
  -- Да, пожалуйста.
   Ему было приятно, что хоть кто-то на Ирии будет его звать без титулов, как товарища, как друга.
   Бенни медленно опустился в кресло, затаив дыхание, возложил руки на подлокотники. Очень удобно. И тепло. Он невольно улыбнулся и поднял глаза на хозяина кабинета.
  -- Вы, Ваше Величество, насколько я понял, испытали сейчас редчайшие ощущения?
  -- Да, это так, - ответил Бенни все с той же блаженной улыбкой.
  -- Вы шагнули туда, - Смит кивнул на дальнюю дверь. - Как вы считаете, что там?
  -- Там? Узкая кровать, шкаф.... - Адамс запнулся, словно вспоминая. - Ах, да, там солнце на коврах!
  -- Солнце?! - Смит порывисто встал. - Его уже давно не видно!
  -- Чего не видно, не понял Адамс.
  -- Да, так, пустяки, - спохватился вдруг Управитель и небрежно махнул рукой. Потом обсудим. - Говоря, он отошел в угол комнаты и принес булькающий электрический чайник. - Вот, Бенни, пододвигайте кружку, рекомендую: травяной чай и сухарики.
  -- Спасибо.
   Некоторое время они сосредоточенно дули на пахучий кипяток. А потом Бенни начал рассказывать.
   Чай давно остыл, а Адамс все говорил и говорил. Наверное, он рассказал даже больше, чем следовало. Например, зачем он упоминал Луизу, подробно описывал какая она, как вела себя при последнем расставании? Но заставить замолчать самого себя, не было сил, видимо внутри столько накопилось, что рано или поздно поток откровений вылился бы на кого-нибудь. Хорошо, что таким слушателем оказался Смит, он слушал внимательно, время от времени нервно потирая тонкими пальцами. Наконец Адамс иссяк и отхлебнул из кружки.
  -- Подогреть?
  -- Спасибо, не надо.
   Они замолчали, погруженные в размышления. Пауза длилась долго, минут десять.
  -- Бенни, то, что вы мне рассказали, является бесценной информацией для Церкви Рока в ее борьбе с магами черного камня. Я думал, что с вашей помощью с ними навсегда покончено, а оказывается все не так просто. Из вашего рассказа мне не совсем понятна фигура Джорджа.
  -- Но я не могу рассказать о нем ничего больше.
  -- Я не об этом, Ваше Величество. Ваш рассказ эмоционален и несет много субъективного....
   В это время Адамс зевнул, Смит прервался и резко встал.
  -- Бенни, кажется, я знаю, что нужно делать.
   Ему поставили кровать недалеко от парадной входной двери в большой зал Белой горы. Было неуютно лежать в огромном помещении, но Адамс так устал, что уснул бы, наверное, и на голых полированных плитах пола, в которых отражалась глубины нависавшего свода. Уже погружаясь в сон, он с надеждой вспомнил обещание Смита: Бенни не бойтесь, я буду рядом.
   Адамс стоял перед большим шкафом в торце узкой комнатки с кроватью и размышлял, стоит ли в него заглянуть. Ему не нужна была одежда и он куда-то торопился, а отойти от шкафа никак не мог себя заставить. Да, чего он боится, в конце концов?! Бенни решительно шагнул и протянул руку, но массивная деревянная дверца вдруг со страшным скрипом открылась сама. Из темноты выглянуло улыбающееся лицо Джорджа.
  -- Доброй ночи, Ваше Величество! А что это вы искали в шкафу, не меня ли? - Джордж вылез наружу и бесшумно прикрыл дверцу. - Так я здесь!
  -- Тьфу! - ругнулся Бенни, но тут же взял себя в руки. - Джордж, какая встреча! Ты что же один пришел? Прихватил бы кого-нибудь из своей своры.
  -- Т-а-а-к! - Джордж нахмурился. - Значит, это Клеманс проболтался?
  -- Точно! - радостно подтвердил Адамс. - Ну, как ему можно доверять? Он же любого предаст, если польза будет.
  -- Ну, меня-то он не предаст.... Впрочем, это все неважно, - лицо Джорджа вновь расплылось лучезарной улыбкой. - Что это мы все о посторонних говорим, может, лучше вернемся к нашим делам?
  -- С удовольствием! Прошу следовать за мной. Краем глаза Адамс успел заметить озадаченную физиономию своего непрошеного гостя. Он подошел к двери комнаты и, открыв ее, посторонился, уступая Джорджу дорогу.
  -- А почему бы и нет? - сказал тот и двинулся к выходу, но на пороге он вдруг застыл. - Позвольте, а это еще кто?
   Адамс выглянул из-за спины Джорджа. Странным образом из маленькой спальни они попали не в кабинет Управителя, а сразу в большой зал Белой Горы. Посредине огромного помещения стоял круглый стол, уставленный чайными приборами и тремя стульями с высокими спинками. На одном из них, спиной к ним восседал Смит (Бенни сразу узнал его по элегантному хвостику на затылке) и невозмутимо пил чай. Он прекрасно слышал возглас Джорджа, но не реагировал, продолжая прихлебывать горячий напиток. Джордж шумно засопел и мелкими шашками побежал вперед, обежал стол и уставился на Смита. Адамс тоже подошел к столу и сел на стул справа от Управителя.
  -- Позвольте, кто вы такой?! - нервным визгливым тоном спросил Джордж.
  -- Я? - Смит поставил кружку, промокнул губы белоснежной салфеткой и медленно поднял взгляд. - Я к другу зашел. - Он кивнул в сторону Адамса. - Чайку попить. А вот вы, кажется, явились сюда незваным.
  -- Ну, и что? - Джордж нагло усмехнулся, и громко двинув массивный стул, сел к столу. - Я хожу туда, куда вздумается и без приглашений.
  -- Но это невежливо, молодой человек!
  -- Вежливость, понятие морали, культуры поведения, меня переживания по этому поводу не волнуют, я вне. Кстати, - обратился Джордж к Адамсу, - вы бы пояснили, Ваше Величество, своему другу, что я не "молодой человек"!
   Бенни хотел что-то сказать, но Смит его опередил.
  -- Ну, что ж, значит, вы неплохо сохранились. Мне по большому счету все равно, сколько вам лет, молодой человек, я ведь по делу зашел.
  -- Когда я прихожу, каждый, в том числе и Бенни Адамс имеет дело только со мной! - Джордж злился и с трудом сдерживался.
  -- А мне не Бенни нужен, а вы, Джордж.
  -- Я?! - Джордж перевел взгляд на Бенни, - так вы, Ваше Величество, обратились за помощью?! Ха-ха-ха! - Джордж громогласно захохотал. - Вы хоть понимаете, какую неприятность вы этим доставили господину.... Простите, как вас зовут....
  -- Смит. Зовите меня Смитом.
  -- Отлично! Так вот, господин Смит, теперь и вы попали ко мне так сказать в каталог клиентов. Я обязательно займусь вами или пришлю помощников, а пока исчезните, у нас с Бенни будет важный разговор!
   Джордж небрежно махнул рукой в сторону Смита и его фигура заколебалась, чуть поплыла, но мгновенно приняла свой прежний вид. Джордж изумленно уставился на невозмутимого Управителя.
  -- Позвольте, вы кто такой?! - взвизгнул он.
  -- Я? Я властитель снов, молодой человек! Вы наглый и нахальный, но я таких видывал. Думаю, пора заняться вашим воспитанием.
   Джордж вскочил таким разъяренным, что опрокинул стул. Он выкинул руку вперед и с нее сорвался серый бесформенный сгусток с грозным гудением полетевший в сторону Смита. Даже со стороны Адамс ощутил его мощь: когда тот пролетал мимо, его словно в грудь что-то толкнуло. Но Управитель был начеку, он успел поднять свою трость и из набалдашника полыхнуло во все стороны желтым светом, в котором серая муть увязла и с недовольным жужжанием растворилась. В то же мгновение Смит встал и резко вскинул трость вверх. Там, под далекими сводами потолка что-то громыхнуло. Джордж невольно поднял навстречу звуку голову и тут же на него опрокинулся золотой дождь света. Джордж заверещал, словно на него опрокинули бочку серной кислоты. Под прозрачными потоками света с Джорджа полезла лохмотьями кожа, из-под нее вниз стали падать какие-то темные, дымящиеся на ходу, струпья и, не долетая до пола, исчезали. Мелькнуло оскаленное яростью безгубое лицо, потом голый череп, силуэт скелета и Джордж испарился. От него только легкий дымок остался, который совсем не хотелось нюхать.
  -- Пошли отсюда, Бенни, - Смит встал.
   Что-то очень беспокоило Адамса, поэтому он схватил проходящего мимо Смита за руку.
  -- Смит!
  -- Что случилось? - спросил тот и мягко освободил свою руку.
  -- Он вернется!
  -- Джордж?
  -- Да!
  -- Вряд ли. Оглянись.
   Бенни повернулся и вдруг вместо массивного стола увидел кровать, на которой раскинулось его тело. Сверху лилось золотое сияние, пронизывая его насквозь, находясь здесь, в стороне, он явственно ощущал его нежную теплоту.
  -- Я помню, Бенни, что Джордж коварен, но солнечного света его темной личности не вынести. Поверьте, что он теперь зализывает свои раны и жутко злится. А вам, - Адамс почувствовал легкий толчок в спину, - надо вернуться туда и лечь прямо в свое тело, тогда вы сможете выспаться без сновидений. Идите, идите, время не ждет.
  -- А вы? - Бенни оглянулся. - Мы же хотели поговорить?
  -- Ничего тут говорить, пришло время молиться. Проснетесь, тогда и поговорим.
  
  

***

  
   Адамс проснулся бодрым, полным сил. Открыл глаза, но тут же зажмурился, сверху лились золотистые потоки света, так же, как и в его сне. Прищурившись, Бенни смотрел в этот невесомый светопад, ласкающий кожу, и только сейчас понял, какая вокруг тишина. Он шевельнулся, кровать громко скрипнула. Адамс сел, потянулся, встал, и тут же золотистый поток иссяк. Глаза не сразу привыкли к полумраку огромного помещения. Он беспомощно оглянулся, соображая, в какую дверь идти или что делать дальше, если не идти. Вдали одна из дверей распахнулась.
  -- Ваше Величество! - раздался слегка хрипловатый голос Смита. Его худощавая фигура в черном плаще с белым капюшоном как-то особенно дисгармонировала с полным сил мужчиной из снов.
  -- Смит! - Адамс всплеснул руками, увидев осунувшееся лицо Управителя. - Как вы себя чувствуете?!
  -- Отвратительно, - ответил вполоборота Смит и поманил за собой своего гостя.
   Они дошли до кабинета Управителя и расположились за столом. Бенни с тревогой следил за Смитом, нахохлившемся в старом деревянном кресле, пытаясь понять, насколько серьезно тот ослаб.
  -- Не волнуйтесь, Ваше Величество, я жив и здоров.
  -- Что, Джордж отнял у вас много сил?
  -- Джордж? Нет. Он мне не опасен, - Смит задумчиво потер подбородок. - Думаю, даже если он приведет всю свою свору, я смогу их утихомирить.
  -- Смит! Я так благодарен.... - восторженно заговорил Адамс, Управитель его прервал.
  -- Не спешите, Бенни, радоваться. Я, конечно, смогу вас защитить, но только под потоком того золотистого чуда, которое лилось на вас сверху.
  -- То есть выспаться я смогу только здесь? - упавшим голосом спросил Адамс.
  -- Да. Думаю, на всей Ирии другого более безопасного места для вас не найдется.
  -- Какой кошмар! Но что же делать?!
  -- Ну, во-первых, не паниковать. Вы правильно заметили, Бенни, что я очень устал, но это не из-за борьбы с Джорджем. Мы с братьями молились весь день, пока вы спали.
  -- Простите, сколько же я проспал?
  -- Почти десять часов.
  -- Извините, Смит, я вас перебил.
  -- Пустяки. Так вот, именно молитвы так иссушают тело, Бенни, но взамен наполняют душу.
  -- Чем, Смит? - очень серьезно спросил Адамс.
  -- Это сложно объяснить словами, Бенни. Здесь все: и радость, и новое знание, и душевный подъем, а главное, чувство единения с господом, прикосновения к нему.
  -- Я вам завидую, я даже представить себе не могу таких ощущений.
  -- Ну, вам господь отвесил по полной мере другой дар - вашу невероятную силу.
  -- Не надо иронии, Смит, - поморщился Бенни. - Я и так в жутком конфузе после своих головокружительных побед.
  -- Хорошо, что вы это понимаете, Бенни. Все-таки я не ошибся, дав вам статус Ищущего.
  -- А другие статусы есть у Церкви Рока?
  -- Да, конечно. Церкви нужны воины, ученые, служители. Есть особые, - Смит вдруг замолчал, - знаете, Бенни, я пока не буду отвечать на этот вопрос. Вы понимаете, почему?
   Адамс горестно кивнул. Чего уж тут понимать?! Всю эту информацию через него может получить Джордж! Как же от него избавиться?!
  -- Как же от него избавиться?! - вслух спросил Бенни. - Вы нашли ответ?
  -- Да.
  -- Так что же вы молчите, Смит?!
  -- Не решаюсь вам сказать, Ваше Величество!
  -- Что всё так плохо?
  -- Не знаю, как расценить, решайте вы сами. Мы с братьями пришли к выводу, что сила Джорджа в черном камне. Его надо уничтожить!
  -- Ха, вот это открытие! Да, если бы я мог, давно бы этот камень испепелил!
  -- Мы знаем, Бенни, что вы этого сделать не можете.
  -- Знаете?
  -- Да. Мы предполагаем, что ваши силы исходят от черного камня, а, следовательно, их недостаточно, чтобы уничтожить источник.
  -- Но почему вы так решили?! - Адамсу было очень неприятно, что о нем сложилось такое мнение.
  -- Бенни, если честно, а вы-то сами как считаете?
  -- Не знаю. Сколько раз думал на эту тему, так ничего и не надумал.
  -- Вот видите! Поэтому давайте возьмем нашу версию за основу. Согласны?
  -- А почему бы и нет? - пожал плечами Адамс.
  -- Тогда выход один: жертва.
  -- Чего?! Жертва?! То есть я должен умереть?
  -- Не знаю, Бенни. Жертва, это не обязательно жизнь. Мы долго раздумывали и пришли к выводу, что у вас есть шанс остаться в живых.
  -- И каков он, этот шанс? - мрачно поинтересовался Адамс.
  -- Процентов десять - двадцать.
  -- Да-а, перспектива радужная, - Бенни поднял глаза на Управителя. - Послушайте, Смит, а если мне сдаться Джорджу?!
  -- Этот вариант мы тоже просчитывали и даем от тридцати до сорока процентов.
  -- Что-о?! - Адамс возмущенно вскочил.
  -- Да, сядьте вы, Ваше Величество! - поморщился Смит. - Мы ведь не договаривались, что будем врать друг другу?
  -- Да, вы правы, - Адамс обречено рухнул обратно на стул.
  -- Вот поэтому, мы с вами должны все честно и спокойно обсудить. Если вы не хотите стать рабом Джорджа, тогда вам придется рисковать своей жизнью.
  -- Ну, хорошо, допустим, но как мне понять, что нужно сделать, чтобы победить проклятый камень?! Я даже готов рискнуть жизнью, лучше уж смерть, чем рай у Джорджа!
  -- А вот на это у нас ответа нет. Вы, Бенни, должны найти его сами.
  -- А он есть?
  -- Безусловно! Мы с братьями будем молиться круглые сутки посменно три дня. На третий день, вы должны действовать.
  -- Три дня?! Но почему не неделю? Вдруг я ничего не придумаю?!
  -- Просите у господа, Бенни, он поможет. Вы ведь не для себя будете просить?
  -- Конечно не для себя!
  -- А для кого?
   Адамс недоуменно уставился на Управителя. Ничего себе он вопросы задает! Он озадаченно почесал затылок. А если честно, то, действительно, для кого? Для дохов? Вряд ли. Он сам когда-то чуть не стал одним из них, и по идее должен был бы им сочувствовать, но Бенни знал, что внутри него не было никакого сочувствия. Только разумом он понимал чудовищность системы деструкции, а чувства спали. В голове что-то мелькнуло и пропало. Друг? Какой друг? Разве был у него друг? Или друзья? Адамс потряс головой. Фу, свихнуться можно!
  -- Смит, я на этот вопрос ответить не смогу.
  -- Главное, честно! - Управитель встал. - Вот что, Бенни Адамс. Сегодня ночью и следующей ночью, ты будешь пить крепкий чай и думать. Отсыпаться будешь днем под золотым потоком.
  -- Простите, Смит, но я не смогу непрерывно только думать!
  -- Вот как? А по-моему, это чушь! Человек всегда думает, когда не спит.
  -- Ну, дайте тогда мне что-нибудь почитать, что ли!
  -- Почитать? - Смит провел взглядом по своим бесконечным книжным полкам. - А что, это мысль!
   Он быстро направился в свою спальню и через пару минут явился с большим черным фолиантом в кожаном переплете.
  -- Вот! - Смит с глухим стуком опустил книгу на стол, - это наша главная книга "Конструктор". Читай на здоровье!
  -- А вы не боитесь допускать меня к сокровенным знаниям? - удивленно спросил Адамс.
  -- А с чего вы взяли, Бенни, что в этой книге сокровенные знания? - губы Управителя улыбались, но глаза смотрели пронизывающе.
  -- Не знаю, просто уверен в этом.
  -- То-то и оно! - многозначительно произнес Смит, но дальше эту тему развивать не стал. - Вообщем так, Ищущий, вот тебе чай, вот тебе книга, ищи, думай и пей чай. - Он шутливо погрозил пальцем. - И не вздумайте спать, Ваше Величество!
   Управитель ушел в свою каморку, и уже через пару минут сквозь тонкую дверь доносилось мощное сопение. Бенни встал, походил по кабинету, разминая ноги, присел несколько раз. Хотел посмотреть книги на полках, но вспомнил, что разрешения на это не получал, и вернулся к столу. Он не спеша заварил себе травяной напиток, взял в руки кусок хлеба и позволил, наконец, взглянуть на книгу. Он никогда не видел таких книг: переплёт явно ручной работы, тиснение на обложке. Адамс аккуратно придвинул книгу и открыл первую страницу. На ней был только один абзац: "Не торопись переворачивать лист, тешащий любопытство, подумай, стоит ли искушать судьбу, если не знаешь своего Рока. Но если ты ищущий истину, то не надейся, что она здесь есть. Истина внутри каждого из нас, но дорога к ней не для всех. Конструктор расскажет, как ее построить, но строить будешь ты сам".
   "Мудрено!" - Бенни покачал головой и вдруг подумал, что эти строчки ему знакомы. Или он просто с ними согласен?
  
  

***

  
   Три ночи пролетели, как одно дыхание. Адамс читал огромную книгу и не мог оторваться. С ним творилось нечто невероятное: он считывал заумные философские рассуждения, многочисленные примеры и аналитические выкладки, с трудом усваивал суть, но уже через минуту мог повторить все прочитанное наизусть! Он все ждал, когда этим удивительным фактом можно будет поделиться с Управителем, но тот упорно избегал разговоров, лишь отрицательно покачивая головой. Для Бенни много из того, что с ним произошло, предстало совершенно в ином свете, а собственное поведение и непомерная гордыня на фоне невероятной картины божьего мира, рисуемого книгой, выглядели смешными и жалкими. Ему очень хотелось прочитать всю книгу, но к исходу третьей ночи он едва осилил лишь треть.
   Дверь в кабинет отворилась и в нее вошел Смит. Его и без того худощавое лицо казалось высохшим, а кожа - сухим пергаментом. В этот раз он не пронесся мимо, как всегда, едва кивнув головой, а присел на стул.
  -- Как дела, Ищущий?
  -- А ни как! - пожал плечами Адамс. - Грызу "Конструктор", а еще вон сколько осталось. - Он провел пальцами по еще нечитанным страницам.
   Смит удовлетворенно кивнул.
  -- Очень хорошо. У вас хороший темп.
  -- Смит. Я хотел вам рассказать....
  -- Не надо, Бенни. Я не просто так ни о чем вас не спрашиваю. Поверьте, мне очень интересно, но я не имею права сейчас слышать ваших ответов. Я уверен, что книгу вы еще дочитаете.
  -- Но....
  -- Нет, время вышло! - Смит закрыл книгу и накрыл ее своею большой костлявой ладонью. - Сейчас вы встаете и идете спать в большой зал. Вы обязаны выспаться перед последней битвой!
  -- Но я даже понятия....
  -- Спокойно, Ваше Величество! - Смит предостерегающе поднял руку, останавливая Адамса. - Не надо второпях совершать неуместных в данный момент поступков. Вы должны идти спать! Договорились?
  -- Хорошо, я подчиняюсь, - Бенни пошел на выход, и заметил, что Смит двинулся следом, вместо того, чтобы как обычно нырнуть в свою каморку с кроватью. - Смит, простите, а вы разве не будете спать?
  -- Спать? - Управитель зевнул и виновато улыбнулся. - Нет, Бенни, сегодня никто из братьев спать не будет. Мы идем на всеобщую молитву, она придаст вам силы, Бенни, не сомневайтесь.
   Адамс думал, что не уснет. Но едва дотронувшись до маленькой твердой подушки, он отключился. Проснулся оттого, что иссяк свет. Значит, снаружи наступил вечер. Его никто не провожал. Он сам отворил высокие резные створки дверей, прошел по длинному полутемному тоннелю и выбрался на площадку Белой горы. Бездонное небо, усыпанное звездами и легкий багряный отсвет на западе, как прощальный взмах заходящего солнца, встретили его. Легкий ветерок сдувал тепло, но не студил. Адамс широко развел руки в стороны, и между ними сверкнула ослепительная золотая дуга. Хм, раньше было больше холодного голубоватого пламени, подумал он, но тут же забыл об этом. Сейчас его занимала одна мысль: что делать с черным кристаллом? Он взлетел в воздух и медленно полетел к тоннелю. Сегодня надо было бороться, а как, он понятия не имел. Он еще раньше, до прихода исследовательской команды Лезурье, уже подходил украдкой к черноте камня преткновения и пытался на него воздействовать, но гладкая поверхность даже слегка не нагревалась от огня его рук.
   Горы кончились, под ним проплывала загадочная котловина, наполненная белесой взвесью. Адамс завис над нею, напряженно размышляя, зачем это сделал, ведь надо было спешить. Что-то держало его, какая-то мысль. Он спустился пониже, туда, где протуберанцы серого в его ночном видении тумана почти касались груди. Раздвинуть эту массу белесой взвеси, как в прошлый раз, было весьма проблематично, поэтому Бенни одел себя в золотистый кокон света и осторожно снизился еще. Как он и ожидал, туман не пробивался сквозь его огненную защиту. Адамс еще пару минут поплавал, набираясь решимости и, наконец, рванулся вниз. Серая муть вокруг сразу же отделила его от остального мира, вызывая острое ощущение одиночества. А спустя некоторое время, туман вдруг заволновался, заходил густыми клубами, яростно ударяя в энергетический кокон, словно он обладал разумом и почувствовал чужое вторжение. По расчетам Адамса глубина котловины вряд ли превышала пары сотен метров, а он уже как минимум пролетел раза в два больше. Бенни закусил губу, смахнул пот со лба и упрямо продолжал спуск. Некоторое время ничего не менялось, а потом внизу заворчало нечто огромное, сквозь редеющий постепенно туман стали пробиваться сполохи света. Как не готовился Адамс, а все равно вылетел из тумана неожиданно. Он висел крохотной искоркой золотистого света над огромной воронкой, в которой ворочалась тьма. Будто большое свирепое животное в узкой норе она обгрызала окружающие ее разодранные скалы. Именно на границе соприкосновения тьмы и тела его родной планеты искрился яркий белый свет. Клубы тьмы яростно набрасывались на светлую полоску и, сгорая, превращались в белесый туман, медленно ползущий вверх. Выходит, то, что люди наблюдали в котловине лишь дым от пламени, а настоящий ужас пока все еще хранился здесь! Почему? Что его сдерживает? И вдруг Бенни с ужасом понял, что это сама Ирия отчаянно сопротивляется чужеродному вторжению, это их планета тысячи лет укрощает разрушительный хаос, напирающий через прореху пространства. "Господи, как же ей тяжело!" - едва сдерживая слезы, подумал Бенни. Он так остро почувствовал эту боль, изнемогание, словно планета, завидев его, сама обратилась к нему за помощью. Может, он все это и придумал, но что от этого менялось? Вот же рядом, прямо под ним, инородная тьма терзает скалы.
   Я тебе обязательно помогу, родная! - прошептал Адамс. - Умру, но помогу! Не зря Смит сунул ему под очи "Конструктор", теперь он ясно видел, для чего господь наделил его такими несметными силами. Бенни почему то был уверен, что сможет помочь планете залатать эту дыру, даже прямо сейчас, но что делать с черным кристаллом?! Вот бы закинуть его обратно в эту прорву и.... Бенни застыл ошарашенный простотой догадки. Ну, конечно! Он хлопнул себя по лбу. Надо взять чертов камень и швырнуть его обратно, а потом залатать эту дыру! Душа запела от ощущения правильности догадки, но одновременно росла тревога. Почему-то ему казалось, что теперь, когда он спустился сюда, времени на выполнение задачи оставалось совсем мало. Адамс рванулся вверх.
   Так быстро он никогда не летал! Воздух впереди него накопился плотным барьером, но под его натиском с огромным шумом лопнул, давая дорогу, шумя позади грозным вихрем. Он пролетел закрытые ворота пещеры насквозь и тут же ощутил глухой удар: толстое железо приняло на себя ярость догонявшей его воздушной волны. В ярко освещенном пространстве на него уставились испуганные глаза Луизы и еще двух парней из ее команды. Он медленно, чтобы окончательно не напугать девушку, пошел к ней.
  -- Добрый вечер, Луиза, извините, я не напугал вас?
  -- Здравствуйте, Ваше Величество, - девушка привычно задрала симпатичный носик. - Скорее удивили.
  -- А где весь народ? Где ваш отец?
  -- Папа забрал почти всех, везет сюда какой-то новый прибор, - девушка улыбнулась. - Маленький такой, с грузовик величиной.
  -- Что ж, - задумчиво сказал Адамс, - это даже к лучшему. А Клеманс где?
  -- Не знаю, - пожала плечами Луиза и нахмурилась. - Этот напыщенный идиот два дня надоедал мне со всякими расспросами, уговаривал, намекал, что скоро грядут какие-то важные перемены, а пару часов исчез и он, и вся его противная свита.
  -- Рони как всегда проболтался, - прошептал с насмешкой Бенни.
  -- Что вы сказали, Ваше Величество?
   Девушка заглянула ему прямо в глаза, и у него сердце зашлось от волны нежности и желания. Он еле сдержался, чтобы не схватить ее, не прижать к груди, не впиться в эти пухлые губы бесконечным поцелуем. Видимо, она что-то прочитала в его глазах, потому что также резко отпрянула от него.
  -- Что это с вами, Ваше Величество? - неожиданно грудным прерывающимся голосом спросила она.
  -- Ничего, - Адамс уже взял себя в руки, на любовь и сантименты времени не было. - Вот что, Луиза, вы должны выполнить мою волю, не переча и не задавая лишних вопросов.
  -- Какую волю? - Луиза дернула плечиком, но уже увязла в непреодолимом любопытстве.
  -- Вы заберете сейчас своих людей и подниметесь на верхний ярус, здесь находиться будет опасно.
  -- Но что вы собираетесь делать?! - девушка испуганно прижала руки к груди и побледнела.
  -- Некогда объяснять, просто поверьте мне! Обещаете?
   Она молча кивнула.
  -- Тогда не медлите, времени очень мало! - Бенни махнул рукой и уже собирался идти к камню, как ему в голову пришла одна мысль. Он вновь окликнул девушку. - Луиза!
  -- Да, - встрепенувшись, шагнула она навстречу.
  -- Вы знаете Барри Глетчера?
  -- Конечно! Его жена Алиса моя хорошая знакомая!
  -- Отлично! Срочно свяжитесь с ним и скажите буквально следующее: "У него есть возможность отдать мне долг в том же месте, если не опоздает". Повторите.
   Луиза послушно повторила условную фразу.
  -- А теперь идите, даю две минуты.
   В глазах Адамса видимо было нечто такое, от чего девушка только кивнула и тут же побежала за своими людьми.
   А Бенни выкинул все из головы и направился к воротам. Ему навстречу выскочил перепуганный охранник. Он попытался что-то докладывать ему, но Адамс молча вырвал из его рук бластер и хмуро бросил: "Проваливай!". Охранника уговаривать не пришлось, у него только пятки засверкали. Бенни подошел к воротам и запустил механизм открывания. Створки вздрогнули и медленно поползли в стороны. Он терпеливо ждал, когда лязг железа оповестит о завершении операции. Скосив глаза на черный кристалл, потом на пространство ворот, он покачал головой, похоже кристалл может застрять, этого только не хватало! Он остановился между створками и резко выбросил руки в стороны. Огромные толстые воротины жалобно заскрипели и вдруг рывком подались назад, оглушительно громыхнув. Вот, это другое дело! Улыбнулся удовлетворенный Адамс. Теперь за дело.
   Он медленно, словно охотник подкрадывался к ничего не подозревающей пока добыче. На расстоянии десяти метров он выбросил раскрытые руки вперед, представил их огромными, бесконечно сильными и подсунул под кристалл. Тот вздрогнул и вдруг поднялся в воздух! Эта махина слушалась его! Откуда-то сверху раздался крик, потом еще один, это уже было неважно. Адамс вздохнул побольше воздуха и толкнул камень к тоннелю. И вот тут он почувствовал, как тот сопротивляется! Он раскачивался в любом направлении, кроме тоннеля. Бенни стиснул зубы и призвал все свои силы. Из него вырвался невероятный фонтан света, он бил из рук, глаз, лица, сочился сквозь одежду и все это золотое великолепие ринулось к чертовому камню. "А-А-А!", - орал во все горло Адамс и что есть силы упирался в каменный пол. "Ну, же, планета моя родная, помогай мне!", - судорожно шептали его пересохшие губы. И вдруг камень поддался. Он надавил еще. Точно, сдвинулся!
  -- Ну, все, теперь ты меня не остановишь!
   Бенни бежал, набирая скорость, толкая впереди себя огромную глыбу, не видимую из-за золотого огненного одеяла вокруг нее. Вот оно зево тоннеля! Еще толчок, еще! Адамс подвесил себя в воздух и все толкал и толкал черную глыбу, опираясь не понятно во что, но, явственно чувствуя что опора существует, что она движется вместе с ним. Давно позади осталась пещера, теперь в тоннеле были он и камень преткновения. Он подгонял его снова и снова, пока воздух вокруг него не запел вихрем скорости. Откуда у него было столько сил? Хорошо, что он не задавал себе сейчас таких вопросов, иначе тут же растерял бы силы от удивления. Бенни самозабвенно и отрешенно делал свое дело, гоня от себя вообще любые мысли, весь сосредоточившись на кристалле и скорости. Сколько часов длилась эта гонка, он не ощущал, как не ощущал и усталости, просто в один прекрасный миг он стремительно вылетел из тоннеля, а кристалл вдруг сам невероятным образом ускорился и понесся в глубь скал!
  -- Ну, нет, не уйдешь! - прорычал Адамс и так рванул следом, что похоже не перелетел, а просто переместился к удирающему кристаллу. - Куда?! Назад! - Орал он, и что есть силы, тормозил черную махину.
   И махина подчинилась этой непреодолимой мощи: встала, потом пошла медленно назад. Но Бенни медленно не устраивало. Он крепко охватил кристалл своими огромными огненными руками и давил, толкал и давил, назад и вниз, назад и вниз. Воздух опять засвистал, а мир вокруг замер, звезды зачарованно смотрели вниз, а окружающие горы безмолвно ждали, чем закончится схватка. Ничто не могло его остановить, он хлестал пространство перед собой огненными струями и они прожигали сквозь клочья тумана дорогу. Они пытались прорваться к нему, дотронуться, укусить, погубить, но видимо он настолько был пропитан сейчас энергией, что они лишь бессильно шипели, словно капли на раскаленной сковородке. Спуск показался еще более длительным, чем полет в тоннеле! Мелькала дикая мысль, что он уже давно вылетел из своего пространства и несется сейчас в чужом, но он гнал ее от себя, веря, что пока туман вокруг есть, он в пределах своей родной планеты. Как такое могло быть: ощущение невероятной скорости и невозможность достичь дна одновременно?! Ему показалось, что вдали послышался мерзкий хохот Джорджа, кричащего сквозь смех, что это лишь игра, что довольно, что он молодец, но Бенни лишь упрямо мотал головой и гнал, гнал камень вниз. На грани зрения он уловил нечто новое в невероятной круговерти за пределами его огненной силы. В ней мелькали разинутые рты, они что-то кричали, но он не слышал, потом появились выпученные глаза, носы, клоки волос, уши, чёрные рясы и скрюченные руки с выползающими когтями. Адамс сбился и круг его власти прыжком сузился.
  -- Ну, нет! Ни за что!
   Он вновь полыхнул светом, раздвинув его границы. Но вновь за нею появились чёрные, искажаемые временем и пространством тени подручных Джорджа, их становилось всё больше и больше. Они стучали в его сферу и звуки ударов сливались в монотонную барабанную дробь, она мешала сосредоточится, отнимала силы. А потом появился и сам Джордж. Он был огромен и призрачен. Он крутился вокруг него и чёрного кристалла коричнево-жёлтым шлейфом, с каждым витком сжимая границы света.
  -- Бенни Адамс! - громогласно зазвучало вдруг в ушах. - Отпусти камень и тебе станет легче. Мы сами отнесём его на место. Обещаю, я не приду больше в твои сны, и не буду мешать править Ирией. Оставь наш камень в покое!
   Бенни молчал и упрямо отворачивался от огромных зовущих глаз Джорджа, все его усилия были направлены вниз, Вниз, и ещё вниз! Но туман никак не кончался и всё ближе ярились отвратные рожи Джорджа и его подручных. Наконец, он не выдержал:
  -- Смит! - отчаянно воззвал он. - Братья мои! Помогите мне одолеть нечисть, перешлите в мои руки вашу молитву господу!
   И тут же, словно вспыхнуло впереди. Вокруг всё завыло несусветными бесовскими голосами и тени людей смазались в один чёрный мазок. Яркое пятно ослепительно белого света рванулось навстречу Адамсу, сметая попутно белесый туман и чёрные полосы. И Бенни увидел, что висит над самой дырой, наполненной черной клубящейся мутью.
  -- Нет силы выше господа! - закричал он и что есть силы, кинул кристалл вниз.
   И тот вдруг невероятно легко выскочил из его огненных объятий и беззвучно булькнул вниз.
  -- Ага, получайте обратно свой подарочек! - кричал вслед Адамс, лихорадочно тягая на себя родные скалы.
   И они словно пластилиновые подчинялись, сами тянулись к нему, набрасывались на огрызающуюся черноту. А Бенни тянул и одновременно выжигал тьму, заталкивая ее во все сужающееся отверстие. Прочь, прочь отсюда, убирайся, оставь мой мир в покое! Адамс все кричал и кричал, он уже не слышал себя и не понимал смысла слов, он был только орудием, испепеляющим светом, наказующим огнем. Он рвал из себя струи энергии из самых потаенных уголков души, не думая, сможет ли жить без них, сейчас он был чистой волею пославшего его.
   Он потерял сознание и упал на теплый гранит. Над ним было чистое ночное небо, звезды, одобрительно мигающие с высоты и заботливые горы вокруг, баюкающие его израненное тело и опустошенную душу.
  
  

***

  
   Смит выслушал невероятный рассказ Лезурье, попрощался с ним и зачарованно смотрел на красивую тонкую свечку, на огонек, слегка качающийся в такт с его дыханием. Даймон всегда привозил свечи. Они были красивы, они жертвенно горели, устилая взвинченные нервы пологом спокойствия, размышления, отрешения. Надо бы придумать обряды со свечами, в который раз подумал Смит, но, покачав головой, усмехнулся: он руководил Церковью Рока много лет, а статуса Монаха не заслужил. Только Монах имел право на установление или изменение обрядов. Впрочем, какое это теперь имеет значение! Адамс справился! Смит мысленно то удалялся от этого невероятного восторга, то приближался к нему. Он никак не мог принять в себя это известие целиком, оно было слишком большим! Кто бы мог подумать, что все так быстро и невероятно изменится?! Теперь все будет по-другому, мир бесповоротно поменялся! Управитель вздохнул, по-стариковски зябко потер руками плечи, выдвинул ящик стола и достал толстую тетрадь. Он уже много лет пишет летопись своего управления церковью, но сейчас он готовился сделать запись, по сравнению с которой все остальные события были ничтожны. Он все время удивлялся, почему такая простая мысль о дневнике не пришла никому из его предшественников? Насколько было бы легче. Последний Управитель скончался так скоропостижно.... Смит его близко не знал, так уж сложилось, а потому до всех тонкостей своей новой работы доходил сам. Он взял ручку и каллиграфическим почерком вывел дату. Чуть подумал и склонился над дневником.
   "Сегодня долго разговаривал с Лезурье. Вчера ночью, по срочному вызову дочери он прибыл в пещеру и увидел, что камень преткновения исчез. Бенни Адамс утащил его в тоннель. Луиза так и не смогла объяснить толком, как это произошло. По ее сбивчивому рассказу получалось, что Адамс вспыхнул ослепительным сиянием, которое вытянулось, охватило собой черный кристалл, превратившись в сплошной протуберанец золотого огня. А потом в считанные секунды все это скрылось в тоннеле. Луиза видела, как выбежали из комнаты Клеманса он сам и его чернорясные сподвижники, как они кричали проклятия и в бессильной злобе крушили их дорогое оборудование. Если бы они заметили их, то наверняка бы убили! Потом они собрались во вмятине от черного камня и, рассевшись по кругу, завыли. В середине стоял Клеманс и, размахивая своим золотым жезлом, дирижировал этим чудовищным хором. Через некоторое время вокруг них стала сгущаться чернота, она уплотнялась, разливалась в воздухе кляксами, а потом вдруг пришла в движение, закрутилась по кругу набирая обороты, становясь все больше и больше. Скоро черный вихрь полностью скрыл под собой колдующих магов. Точного времени, сколько это продолжалось, не может назвать ни Луиза, ни ее два товарища. Они только помнят, как зачарованно смотрели на это дьявольское светопреставление, как неумолимо уходили при этом из них жизненные силы, а они все смотрели и не могли отвести взглядов. По мнению Лезурье, они попали под действие некоего подобия агрессивного гипноза, потому что поверить в дальнейшее мешает нормальный здравый смысл. По словам свидетелей в один прекрасный миг пол пещеры засветился. Свет сначала еле угадывался, но быстро нарастал, словно поднимался из далеких глубин. Ослепительное сияние не остановилось на уровне пола, оно поднималось выше и выше, охватывая черный вихрь со всех сторон. Оно замкнулось сверху, и тут же прогремел бесшумный взрыв, разметавший и свет и тьму. В яме, где когда-то лежал камень преткновения, от двух десятков людей не осталось даже пылинки, исчезло все. Только после этого Луиза смогла дозвониться до полусонной Алисы, жены древнего космонавта и передать той просьбу Адамса. На что получила невероятный ответ: Барри Глетчер еще вчера срочно уехал к загадочной котловине, даже не оповестив об этом Хармана! В тот же день вечером стало известно, что Глетчер объявился, привезя на своем вездеходе бессознательного Бенни Адамса. Лезурье успел коротко переговорить с Харманом. По его словам, его зять занимался отбором проб, когда два горящих шара вылетели один за другим из глубины тумана. Ему показалось, что шар побольше удирал от шара поменьше, но маленький шар вдруг исчез и мгновенно появился перед большим, остановил его, а потом они вместе нырнули обратно. Вся котловина заклубилась беспорядочно мечущимися клочьями белесого тумана, а из ее глубины доносился грохот и огненные отблески. Так продолжалось больше часа, а потом вдруг все стихло, но огонь в глубине полыхнул так ярко, что Глетчер зажмурился, и тут же небо завыло диким голосом. Вой ширился оглушительной волной во все стороны, потом вдруг разом оборвался. Барри открыл глаза: тумана больше не было. С помощью прибора ночного виденья он нашел внизу распростертое тело Бенни Адамса".
   Смит отложил перо, выпрямился, размял усталые пальцы. Перечитал написанное, удовлетворительно кивнул, потом, подумав, дописал:
   "Сегодня днем адепты Церкви Рока, живущие в миру, сообщили, что все дохи разом проснулись".
  
  

***

   Бенни очнулся. "Неужели я жив, а как же жертва?!", - сначала подумал он. Потом удовлетворительно хмыкнул, вернее, сделал это мысленно, сил в организме совсем не было. Адамс пошевелился. Мягко. Настала очередь раскрыть глаза. Как он и ожидал, зрачки уперлись в высокий белый потолок. Меня нашли и спасли, неужели Глетчер успел? Рядом что-то мелькнуло, какая-то тень, потом еще раз. Он с огромным усилием повернул голову. Господи, неужели она! В кресле, рядом с кроватью сидела Луиза и читала газету. Бенни сначала уставился в ее изумительно красивые колени, они сияли прямо перед ним, а потом перевел глаза выше, на ее точеный профиль и шевелящиеся губы. Но почему я ее не слышу?! И тут же звук словно прорвало: "....Разбуженные дохи принялись по всему городу разыскивать полицейских дрессеров, разгромили все их конторы. Но наш премьер-министр, господин Харман, проявил железную волю, хладнокровие и последовательность. Полицейские силы не применяя жестоких мер прекратили начавшиеся погромы и навели в городе порядок. В настоящее время...."
  -- Луиза! - Бенни думал, что он сказал, а на самом деле еле прошептал. Он напряг все силы и как можно бодрее спросил. - Луиза, вы кому газету читаете?
   Та подпрыгнула на кресле, и растерянно взглянув на него, тут же стремглав выбежала из палаты. Ну, вот так всегда! - огорчился Адамс, хотя не смог бы объяснить, что означало слово "всегда". Впрочем, долго размышлять наедине ему не дали, широкие двери разлетелись в стороны и в палату ввалилась ватага докторов в белых халатах. Они возбужденно о чем-то спорили, заглядывали ему в глаза, в рот, перебирали рулоны бумаги с графиками. В палату быстрым энергичным шагом вошел маленький суховатый человек, надевающий на ходу белый халат. Это был Артур Оучи, его личный доктор. Шум и суета прекратились.
  -- Больной очнулся?
  -- Да, профессор.
  -- Прекрасно, - доктор наклонился над Адамсом, первым из всей врачебной свиты обративший на него живое, а не чисто профессиональное, внимание. - Как себя чувствуете, Ваше Величество?
  -- Чувствую, что жив, доктор, и это уже неплохо.
  -- Что ж, так держать! Долго мы вас тут не продержим, у вас как таковой болезни нет, просто организм невероятно истощен. Мы вас попитаем витаминами, микроэлементами, подкормим и вы вновь станете великим и могучим.
  -- Спасибо, доктор, - Бенни бессильно закрыл глаза и провалился в забытье. Последнее, что он подумал: где же Луиза?!
   Ему снилось что-то необыкновенно хорошее, о необыкновенных и преданных друзьях, о веселых приключениях, но кто-то коснулся его руки и сон замерцал, неумолимо тая. Адамс открыл глаза.
  -- Здравствуйте, доктор, - сказал Бенни, всеми силами пытаясь запомнить ускользающее сновидение.
  -- И вы не хворайте, Ваше Величество. Как себя чувствуем?
   Адамс резко сел на кровати и свесил ноги. Покрутил головой, потянулся, довольно улыбнулся.
  -- Артур, вы просто кудесник! Я полон сил, ничего не болит.
  -- Хорошо, очень хорошо. Что ж, тогда можете одеваться и отправляться в свои покои. Настаиваю на неделе отдыха.
  -- В каком смысле?
  -- В смысле гулять по саду, есть, пить соки и не смотреть дурацкий телевизор.
  -- Простите, а как же работа?
  -- Не могу запретить, вы же все равно не послушаетесь?
  -- Скорее всего, - улыбнулся Адамс.
  -- Тогда не больше двух часов в день. И обязательный массаж, я....
   В дверь постучали.
  -- Да! - хором ответили Адамс и Оучи.
   В дверном проеме показалось озабоченное лицо Хармана.
  -- Ваше Величество! - он вошел в комнату, с достоинством поклонился. - Я так рад, что вы пришли в себя!
   Адамс внимательно посмотрел на своего премьер-министра. Неужели, в самом деле, рад?
  -- Доктор.
  -- Да, Ваше Величество.
  -- Вы идите, у нас с господином Харманом государственные дела.
   Оучи, подстегнутый скрытым металлом в голосе Адамса, поспешно ретировался. Харман выжидательно смотрел на своего Повелителя.
  -- Садитесь, князь.
  -- Благодарю, - Харман присел на краешек кресла.
  -- Что привело вас в больничную палату, Рональд, ведь вы наверняка держите бразды правления железной хваткой?
  -- Спасибо за высокую оценку наших общих трудов, Ваше Величество.
  -- Наших?
  -- Да. Не могу не отметить искреннюю преданность делу Блендера и Лезурье, без их самоотверженной работы мы бы ситуацию под контролем не удержали.
  -- Постойте! - спохватился Адамс. Страшное подозрение вползло в его голову. - А сколько я тут в больнице валяюсь?!
  -- Почти три месяца, Ваше Величество.
   Бенни присвистнул.
  -- Ничего себе! Впрочем, могло быть и хуже.
  -- Да, Ваше Величество, я регулярно разговаривал с докторами, прогнозы были неутешительные.
  -- Что, я почти умер?
  -- Нет, - Харман покачал головой. - Вы два месяца были в коме.
  -- Рональд, будьте любезны, подайте халат. Спасибо, - Бенни встал, затянул пояс халата и подошел к окну. Знакомый вид. Никакая это не больница, а одна из комнат его дворца. Перед Адамсом лежал столичный город Амброзия. С редко разбросанными среди буйной зелени рощ и садов особняками, с чистым воздухом под защитным куполом.... Сколько же еще нужно сделать! Он повернулся к Харману. - Князь, скажите, зачем я вам?
  -- Не понимаю, Ваше Величество, - Харман сделал каменное лицо.
  -- Бросьте, Рональд, все вы понимаете. Вы что, не могли с Блендером торжественно от меня избавиться? Ведь я же передал всю власть вам.
  -- Хорошо, Ваше Величество, начистоту, так начистоту, - Харман встал и гордо выпрямился. - Во-первых, вы, Ваше Величество, нужны нам как гарант стабильности. Пока вы с нами, никто не посмеет оспаривать молодую монархию. А во-вторых, я скажу честно, я к вам привязан, глубоко уважаю вас и горд, что мне выпала честь совместной работы.
   Адамс слушал молча, опустив голову. Когда Харман замолчал, Бенни обошел кровать и пожал своему премьеру руку.
  -- Спасибо, Рональд. Наверное, более теплых слов сказать было бы невозможно. Идите, я должен одеться.
   Адамс застегивал свежую рубашку и, нахмурившись, вспоминал визит Хармана. Неужели этот старый и опытный интриган был искренен? Или он просто умело скрывает свое истинное лицо, боясь уникального дара своего Повелителя? Кстати, спохватился Бенни, а как насчет... он вытянул руки и привычно напрягшись, пустил к ладоням порцию огня. Ничего! Он похолодел. Он попытался сделать то же самое раз, другой. Бенни разнообразил попытки: пытался левитировать, выключал в ванной комнате свет, чтобы проверить, видит он в темноте или нет. Ничего не работало, все его уникальные способности исчезли!
  -- Вот она, жертва! - прошептал ошарашенный Адамс и бессильно присел на край кровати. Подумав, он успокоился. - Но ведь я все-таки освободил родную планету! Разве оно того не стоит?! Что ж, - он резво вскочил на ноги, - буду теперь жить как все.
  
  

***

   Георг Проквуст повис в пустоте. Не в темноте, не в безвоздушном пространстве, а именно в пустоте. В ней не было ничего. Нить?! Вспыхнуло вдруг в его сознании. Вот она, он ее чувствует. Он судорожно дернулся и хрипло втянул в себя воздух. Только что, мгновение назад, дышать было нечем, это Георг точно помнил, а теперь вдруг в легкие ворвался вполне нормальный воздух. Глаза, ничего не видящие, уловили далекую искорку. Что это, отблеск его внутреннего солнца или.... А зачем гадать?! Он закрыл глаза и как можно явственнее представил свет, вот он прямо под веками разрастается яркий пятном. Так, а теперь еще представим твердь. С травкой и деревьями. Проквуст приоткрыл веки. Сквозь щелки в зрачки бил солнечный свет, хотя само светило отсутствовало. Он осторожно вдохнул вместе с воздухом порцию этой светлой энергии, попробовал на вкус. Нет, не та, чего-то в ней не хватало, чтобы сравниться с энергией его родного солнца. Но стоило ли привередничать после того, как прошел чрез камень? Георг огляделся. Небольшой луг с трех сторон ограничивался деревьями, а с одной стороны озером. Хм, а озеро я не заказывал, - подумал Проквуст, - плавать я не умею, зачем мне столько воды? Он пошевелил ногами и понял, что висит в воздухе. Как только подумал об этом, тут же медленно опустился на поросшую травой землю. Нагнулся, сорвал травинку, размял пальцами. Нет, не пахнет. Он еще раз поднес ее к носу и тут же ощутил ярко выраженный травяной аромат. Да-а, чудеса. Чего не пожелаешь, то.... Впрочем, с желаниями лучше повременить, сначала надо оглядеться. Тут ему на глаза попался светло серый рукав его куртки. Что за чудеса?! Он был одет в комбинезон, а теперь на нем... он нагнулся, ощупал себя... теперь на нем синие джинсы, кроссовки. Проквуст пошевелил пальцами, хм, вполне удобно. Прошелся по карманам, пусто, хотя стоп. Он с недоумением вытащил из кармана куртки гвоздь. Георг озадаченно покачал головой. Вполне понятно, откуда взят фасон его одежды. Ладно, это можно и потом обдумать. Он задумчиво покрутил гвоздь в руках. Толком не осознавая, что делает, медленно накрутил незримую нить, данную ему Геротом под шляпкой, потом наклонился, воткнул гвоздь в грунт, наступил подошвой и медленно вдавил до упора. "Мне такое оружие ни к чему, а так польза будет", - сказал Георг вслух и еще раз притопнул по гвоздю. Потом сцепил пальцы, хрустнул суставами и быстрым шагом направился к озеру. Оно было обширным, таким обширным, что берегов видно не было. С боков берега озера скруглялись и неуловимо терялись в легкой дымке, отчего оно казалось бескрайним. Не реагируя на данное обстоятельство, гоня от себя даже мысленное невольное сравнение данной местности с поляной у озера своего первого Учителя, Георг подошел к редкому лесу из одинаково неестественных деревьев. Он всмотрелся между стволами: через пару десятков метров все скрывала размытая дымка, а может быть, туман. "Опять туман!", - подумал Проквуст, повернулся обратно и удивленно замер, уставившись на новый подарок: на берегу озера появились мосточки и покачивалась привязанная к ним лодка. Все-таки он меня подслушал! Не хватало еще вызвать появление каких-нибудь гор, облаков или иного антуража (неизвестно, что потребует неведомый местный волшебник за свои непрошеные подарки)! Проквуст не спеша пошел к берегу, насвистывая на ходу, не останавливаясь, зашел на мостки, быстро нагнулся и взял в руки узел. Так он и предполагал! Узел был не завязан, он "вырос" таким и развязать его было невозможно. На всякий случай Георг сошел обратно на берег, ему очень не нравилось, что некто бродит по его мозгам! Он напрягся и представил, как своей внутренней энергией ограждает свою голову непроницаемым барьером для чужого вмешательства. Получилось или нет, он проверить не мог, он даже до конца не был уверен, что его мысли подслушивают, но так было спокойней. И эта неопределенность начинала раздражать, пора было действовать.
   Проквуст поднял лицо к прозрачной голубизне неба громко воззвал:
  -- Эй, кто здесь хозяин этого света, отзовись!
   Почему-то он был уверен в том, что будет услышан и к нему явится некто разумный, не очень злой, раз дает воздух и воду, они мило побеседуют и Георг спросит, где искать свою Леночку. Но вокруг ничего не менялось, ни бликом, ни звуком. Он покричал еще, правда недолго, Проквуст помудрел за прошедшие годы и ему хватило ума догадаться, что местный хозяин (или хозяева) или не желает объявляться своему гостю, или попросту его не слышит. Попив воды из озера, он улегся и по-хозяйски, беззастенчиво принялся тянуть на себя энергию. Ее хоть и не сравнишь с родной солнечной, а все равно пригодится. Кроме того, он надеялся, что столь беспардонное поведение вынудит обратить на него внимание, но тщетно. Георг упился местным светом, а вокруг было по-прежнему, тихо и безлюдно. И тут он испугался: что если коварные арианцы засунули его в мир, где он навеки останется один! Взяв себя в руки и поразмыслив, он покачал головой: коварная пытка, только очень не экономичная. К тому же арианцы были на него сильно злы, поэтому вряд ли бы отказали себе в удовольствии его помучить. Он усмехнулся, а они то, наверное, уверены, что их казнь самая изощренная во вселенной! А здесь что? Проквуст сел. Выплюнул изо рта былинку и огляделся. Прямо курорт какой-то! Правда, поговорить не с кем. Он встал. Сколько он здесь провел, пару часов? Ничего не изменилось, солнца нет, но тени крохотные, словно оно в зените. Похоже здесь вечный день. Нет, надо отсюда выбираться, все равно куда, лишь бы в настоящий мир. Георг опять улегся, зажмурился и представил изначальную пустоту, ему показалось, что у него получается. Он приоткрыл глаз и заметил, как мерцает озеро, тают берега. Нет, этого лучше не видеть. Он вернулся к своей работе и вдруг застыл: он ведь пришел сюда почти добровольно ради своей жены и ребенка! Что же он делает, тут же дает деру?! Надо искать! Он открыл глаза и сел. Вокруг все приобрело прежний вид. Где они, на таком же одиноком острове в пространстве? Георг поднял к глазам правую ладонь и позвал, на кончике указательного пальца вспыхнул огонек. Он накрыл его другой ладонью, мысленно вдунул в него порцию энергии, так, что пальцы стали прозрачными и кинул клич: "Леночка, любовь моя, отзовись!". Ничего! Тихо, как в могиле! А вдруг он и вправду умер, а теперь просто агонизирует?! Ага, жую травку, на теплом песочке валяюсь.... Нет, все что вижу, то и есть! Значит надо искать!
   Проквуст лежал на траве несколько часов, гоняя мысли, пока кое-что не придумал. Он вспоминал хоравов, и вдруг явственно представил их многомерное пространство. А что если и здесь, то же самое?! Все равно вариантов нет, пробую, решил он. Он нашел код межпространственных переходов и привычно его активизировал. Ему показалось, что все вокруг на краткий миг вздрогнуло, но не изменилось. Он еще раз попытался, тщетно, в этом мире невольный подарок хоравов не действовал! Господи, куда же я попал? Проквуст опять улегся и незаметно для себя уснул. Ему снился Таллинн, Церковь имени Александра Невского, он стоял рядом с Леночкой перед какой-то иконой и держал свечи. Ему очень нужно было разглядеть, что это за икона, кто скрывается за размытым в золотом свечении рисунке, он так переживал во сне по этому поводу, что проснулся огорченным. Огорчение из сна тут же сменилось отчаяньем, ведь он мог на свою жену посмотреть, потрогать, сказать, как любит, а он на иконе зациклился! Да, какая в принципе разница.... Стоп! - Остановил он себя. - Не хватало еще на бога обидеться! Он обхватил плечи руками и повернулся на бок. Свернувшись калачиком, очень хотел вновь заснуть и попасть в тот же сон. Но не спалось. Он поворочался, потом встал и бесцельно заходил по берегу. Думай, думай! - приказывал он себе. - Никто тебе здесь не поможет, только ты сам! На ум пришла фраза Аора, о том, что эта казнь самая почетная. Что-то в этом было, какая-то зацепка! Вот, кажется, нашел! Судя по всему, обряд с этой казнью у арианйев очень древний, значит, здесь должны томиться тысячи государственных преступников! То есть, если здесь тюрьма, то их камеры должны быть рядом?! Так что же я стою?! Надо идти смотреть! Георг направился к лесу.
   Он решительно вошел в лес, потом не сбавляя темпа погрузился в зыбкое белесое марево, сделал несколько шагов, туман стал редеть, еще несколько шагов.... Вот, впереди показалось новое пространство, Георг ускорил шаг и почти сразу же разочарованно застонал: перед ним, сквозь редкие деревья, лежала его поляна с озером. Проквуст еще раз нырнул в туман и вновь вышел в том же месте, откуда вышел. Потом еще.... Он внимательно следил, чтобы его незаметно не развернуло, но каждый раз его путь вперед превращался в путь назад! Поразмыслив, Георг усложнил эксперимент. Он сплел из жесткой травы грубую веревку, привязал к дереву и, держа ее натянутой за спиной, медленно пошел к туманной завесе, слегка отпуская, но не ослабевая натяжения. В этот раз путешествие по туману оказалось длиннее обычного, он шел ровно столько, сколько хватило веревки. Она кончилась и выпала из рук. Он повернулся и наклонясь, принялся шарить по сухой земле руками, веревки не было! В следующий раз он был осторожнее и веревку не выпустил, вытянув ее на всю длину, он резко повернулся, и зашагал обратно, наматывая ее на руку. Проквуст не удивился, когда вновь вышел к своей поляне. В этом странном мире все его ухищрения заканчивались одним результатом: возвращением на поляну у озера. В конце концов, он сдался и опять улегся, чтобы подумать. Он был обязан найти отсюда выход, потому что иначе сойдет с ума! Самое интересное, что его дар не работал в этой белесой туманной взвеси! Не то чтобы он исчез, нет, могучий голубоватый пламень исходил от его рук, но ничего не освещал и не прожигал, на расстоянии пары сантиметров от рук он тускнел и сходил на нет.
   Часы шли, а может быть, уже и дни, время здесь размазывалось по бытию и совершенно не ощущалось. Проквуст спал, пил воду, насыщал себя здешним светом и пока прекрасно обходился без еды. Странно, но его нисколько не волновали неудачи, он был уверен, что выход найдет, просто нужно запастись терпением и думать, думать.... Однажды Георг решился сплавать через озеро на лодке. Сказать просто, что ему было страшно, не то слово! Вот уж чего он боялся, так воды. Он отломал от мостков две кривые палки, связал их самодельной веревкой и получил неуклюжее подобие весла. Сплавал. Как и ожидалось, с тем же успехом, что и на суше. Зато теперь ему было чем заняться: он лежал на животе на мостках и студил натертые корявым веслом ладони. Вода ласково смывала с них саднящую красноту. Вот тут-то Проквуст и подумал, что единственно, куда не заходит туман, так это в воду и в почву. Ну, грунт рыть он сразу отказывается, а вот нырнуть, попробует! Не откладывая в долгий ящик задуманного, он тут же с мостков саданул в воду огненным вихрем с рук. Вода зашипела, зашлась паром, а он все подбавлял и подбавлял своего огня. Георг не собирался выпаривать, воду, он экспериментировал, нащупывая тот режим, при котором.... О! Получилось! Он почти осязаемо ощущал, как давят тонны воды на тонкую пленку энергии. Приходилось быть очень сосредоточенным, чтобы найденный режим не "съехал" в сторону. А еще надо было сойти с мостков. Проквуст аккуратно попятился, боясь задеть огнем деревянные мостки. Краем глаза заметил свое отражение в воде. Волны и все еще не рассевшийся до конца пар мешали, но все равно можно было рассмотреть, что со стороны он выглядел сияющим пятном внутри длинного овала с яркими контурами. Сойдя на берег, также медленно стал продвигаться вглубь озера. Вода нехотя расступалась перед ним и по мере продвижения вглубь, голубая стена впереди и вокруг росла, темнея внизу и отодвигая прозрачность все выше и выше. Вот вода сомкнулась над головой, небо над головой дернулось, поплыло разводами, а затем ее лазурь стала все интенсивнее наливаться изумрудными оттенками, отдаляя от него свет. Георг оказался в неком подобии тоннеля. Он был коротким, метров шести-семи и заканчивался полукруглым тупиком. Слава богу, Георгу приходилось с таким напряжением следить за сохранностью тоннеля, что было не до посторонних мыслей или страхов. Он просто медленно шел вперед, тщательно выбирая, куда поставить ногу и старательно запоминая все свои ощущения, чтобы в будущем воспроизвести их. Под ногами был плотный влажный песок, кроссовки в котором почти не тонули, в целом идти было нетрудно.
   По своим внутренним ощущениям Проквуст двигался уже не менее получаса. Дно перестало идти вниз и, кажется, слегка стало подниматься. Георг настолько привык к чистой глубине полутемных вод, окружающих его, что вздрогнул, заметив вдруг темный силуэт справа. Вот, опять.... Да, это же рыба! Георг заволновался. А вместе с ним вдруг заходил ходуном его тоннель. Стоп, спокойно, держать! Уф, слава богу. Неужели получилось?! - спрашивал себя Проквуст, вспоминая промелькнувшую тень рыбины. Ого, и под ногами чистый песок потемнел от полегших мелких водорослей! Сердце зашлось от преждевременного восторга и страха разочарования: вдруг в его озере тоже живность есть или только что появилась? Дно круто пошло вверх и вдруг уперлось в отвесный берег высотой выше человеческого роста. Да, такого варианта Георг не просчитывал. Он вздохнул поглубже из уже изрядно израсходованного воздуха и, расслабившись, отключил подпитку тоннеля. В одно мгновение стенки прогнулись и Проквуста подхватил шумный вихрь взбаламученной воды. Как он и рассчитывал, даже его неумелых гребков стало достаточно, чтобы всплыть не поверхность. Берег был в двух шагах. Георг зацепился правой ногой за край обрыва и забарабанил руками по воде. Все, слава тебе, господи! Выбрался. Проквуст рухнул на теплый от утреннего солнца песок, откашлялся, потом отдышался, изумленно оглядываясь. Это было то самое горное озеро! Вон они, горы, вокруг, с белыми шапками серебристого снега, облака, золотой нимб щедрого солнца, лес.... Боже, это же настоящие деревья! Березы, дуб, клены, а чуть выше по склону сосны, целый сосновый бор! Георг затаив дыхание встал и повернул голову вправо. Там в его прежней жизни стоял скромный дом Последнего Учителя. Сквозь вершины разросшихся деревьев виднелась треугольная крыша. Не может быть! - прошептал Проквуст. Он никак не мог попасть на Ирию, потому что все это в далеком прошлом! Хотя.... Может быть, никаких парадоксов нет, просто он действительно попал на свою родную планету, а здесь за прошедшие несколько тысяч лет ничего не изменилось?
   Георг разделся, зашел по колено в воду и принялся усердно смывать с одежды грязь.
  -- Бр-р-р! Холодная! Нет, все-таки мне надо научиться плавать! - думал Проквуст, размеренно смывая грязные разводы, - слишком уж часто меня рок сводит с водной стихией. Хорошо хоть что солнышко высоко и греет щедро, часа через три все подсохнет.
   Он выбрался из воды, разложил джинсы, рубашку и куртку и, поджав колени, уселся рядом. В сторону загадочного дома старался не смотреть, ну, не бежать же туда голым?! Чтобы отвлечься, принялся вспоминать свою Елену, представлять сына.
   Терпения хватило ненадолго. Часа не прошло, а Георг уже с ворчанием натягивал на себя джинсы. Чуть влажные, они на удивление легко вползли на ноги. Он усмехнулся, застегивая рубашку, видимо, здешние модельеры не в курсе, что земные джинсы при намокании съеживаются. Впрочем, спасибо, догола не раздели.... Он выпрямился и с замиранием сердца двинулся в сторону дома. Местность здесь была обитаемой. Об этом говорила и лодка с веслами, привязанная к мосткам, и развешанные для просушки сети, тропинки, пересекающие поляну в разных направлениях. Недалеко от рощицы виднелась прикрытая поленница дров, чурбан с воткнутым в него топором. Боже мой, люди! - радовался как дитя Георг и вдруг замер. Медленно, очень медленно он двинулся к дровам. Чем ближе подходил, тем яснее проступали размеры топора, поленниц. Он оглянулся: и лодка под его размер, нормальный ириец на ней сразу ко дну пойдет! Проквуст подошел к дровам, обхватил потертую ручку топора, легко выдернул его из пенька, взвесил в руке и воткнул обратно.
   Нет, это не Ирия! Ведь он в земном человеческом теле. Проквуст опять растерянно обвел взглядом окрестности. Но как же это похоже на кусок его прошлой жизни! Получается, что этот мир соткан из двух планет? Неужели лекало снимали с меня? - Георг вздохнул, махнул рукой и быстрым шагом двинулся к жилью. Время придет, и все встанет на свои места: отгадки - к загадкам, а истина - к жизни.
  
  

***

  
   Тропинка петляла среди деревьев и никак не хотела выходить из леса. Георгу казалось, что путь к дому на берегу должен был бы быть гораздо ближе, но что могло измениться из-за его внутренних ощущений? Тропинка нырнула в небольшой овражек, плотно заросший кустами орешника. Проквуст поднялся вверх и очутился перед большой поляной, с вытоптанным в середине круглым пятном. Спиной к нему стоял сухопарый старик с седыми волосами до плеч и с деревянной палкой, которой он что-то выписывал в воздухе, видимо объясняя молодому человеку, стоящему перед ним. Парень был раздет до пояса, блестел капельками пота и тяжело дышал.
  -- Иона! - сердито выговаривал учитель ученику. - Ты старательный, но глупый! Сколько раз тебе говорить, комплекс огня не умом выполняют! Ты все время.... - Старик замолк, заметив, что его ученик пристально смотрит мимо него. - Что там еще такое?
   Он повернулся. Да, это Белоус! Его лихо закрученные белые усы невозможно было не узнать. Он невольно шагнул навстречу, но грозный окрик учителя его остановил.
  -- Остановись, чужак! - Белоус перекинул посох в левую руку и зашагал к Георгу. Брови его были нахмурены, а могучий лоб, и без того испещренный морщинами, сморщился еще больше. В шагах пяти он остановился и смерил Проквуста взглядом. - Ты зачем сюда пришел?
  -- Белоус! - прошептал громко Георг и радостно заметил, как удивленно взлетели вверх брови старика. - Это же я, Георг!
  -- Хм, - Белоус задумался. - Странно, но я тебя не помню. Впрочем, меня многие знают. Так зачем пришел?
  -- Зачем? - простой вопрос, а попробуй, ответь! - Я ищу свою жену.
  -- Здесь?
  -- Везде.
  -- Здесь нет женщин.
  -- Что, совсем? - испуганно спросил Проквуст, понимая глупость своего вопроса.
  -- Здесь, это мой дом, - сердито ответил Белоус, широко поведя посохом.
  -- Извините, - улыбнулся Георг, - я задал дурацкий вопрос. Но скажите, вы совсем меня не помните?
  -- В каком качестве я должен тебя помнить, чужак?
  -- Я был вашим учеником.
  -- Учеником?! - Белоус воткнул палку в землю и оперся на нее руками, чуть подавшись вперед. - Парень, а ты ничего не путаешь? Я всех своих учеников помню.
  -- Хорошо, скажите мне, кто в Горной Стране учит танцу огня?
  -- Ну, я, - нехотя ответил Белоус, - но комплекс огня знают многие. - Он задумался. - Впрочем, если ты мне здесь и сейчас покажешь весь комплекс, я готов с тобой поговорить серьезно.
  -- С удовольствием, - Георг заметил, как из трубы дома вьется легкий дымок, значит, там достаточно углей. - Попросите, пожалуйста, своего ученика принести на совке горящих углей.
   Белоус как-то странно посмотрел из-под густых седых бровей и после некоторой паузы повернул голову к ученику.
  -- Иона! Возьми совок, нагреби углей, да, погорячее!
   Проквуст сбросил с себя всю одежду, включая и кроссовки, и в одних трусах прошел мимо молчаливо наблюдавшего за ним Белоуса на середину поляны. Иона уже стоял неподалеку, держа в руках совок с кучкой переливающихся огней. Георг встал, прикрыл глаза, расслабился, постараясь отрешиться и от зрителей, и от окружающего мира. И тут же из глубин памяти всплыл такой знакомый рисунок движений, он лишь принялся следовать ему, легко и привычно, получая наслаждение от слаженной работы мышц и хлынувшего тепла в его озябшее тело. Со стороны он превратился в вихрь неуловимых обычному глазу выпадов, стремительных прыжков и стелящихся у самой земли уклонов. А потом последовало неуловимо быстрое движение к открывшему от изумления рот Ионе. Георг запустил ладони в кучку углей на совке и торжественно подняв их перед собой, повернулся к Белоусу. Тот размеренными шагами отмерил расстояние и провел над ладонями Георга своей костлявой ладонью. Почувствовал жар, удовлетворенно кивнул.
  -- Ссыпай.
   Георг ссыпал угли обратно в совок, отряхнул ладони друг о друга, а потом сильно ими встряхнул. Он радостно улыбался, как вдруг почувствовал, как с правой ладони непроизвольно соскочила вниз огромная капля голубого света и с тихим шипением впиталась в землю. Белоус озадаченно качнул головой.
  -- Да, в тебе парень столько энергии..... Впрочем, об этом потом, - он взглянул на остекленелого ученика. - Иона!
  -- Да, учитель! - вздрогнул тот.
  -- Все видел?
  -- Да, я....
  -- Помолчи, подумай, осмысли сначала, это тебе на сегодня мой урок. Ну, что стоишь? Неси совок обратно!
   Ученик резво помчался к дому, стремясь поскорее вернуться обратно, но слова, брошенные вдогонку Белоусом: "Да, и поставь чайку!", тут же замедлили его ход.
  -- Вот, сорванец! - почти нежно улыбнулся Белоус. - Ленив, любопытен без меры, но талантлив. Большой Дар у него.
  -- Какой?
  -- Камень мнет! Большая редкость.
  -- Как безымянные?
  -- Нет, - Белоус грустно покачал головой. - Таких больше не рождалось.
   Проквуст чуть было не ляпнул, что знает, где застрял один из братьев, но вовремя остановился. Господи, - подумал он, - откуда из меня прёт это неистребимое мальчишество?! Не хватало еще хвастаться! Боже, избавь от гордыни! Он привычно и быстро перекрестился справа налево, перехватил заинтересованных мохнатый взгляд Белоуса, но не обратил на это внимание, осенять себя крестом давно уже стало для него естественным. Георг улыбнулся и потер руками плечи.
  -- На-ка, оденься, - старик подал ему свою хламиду и остался в свободного покроя шароварах с высоким поясом и просторной рубахе. - Свежо! - Констатировал он и призывно махнул в дом. - Чаю попьем, согреешься.
   Проквуст дернулся за одеждой, но Белоус не оборачиваясь его остановил:
  -- Оставь. Иона сейчас выйдет, одежду твою развесит, на солнышке быстро просохнет.
  -- Спасибо. Да, она уже почти высохла.
  -- Ничего, ничего, от жара солнечного доброе только разрастается, - промолвил загадочно сквозь усы Белоус. - Шагай за мной, гость, говорить будем.
   Георг никогда не смог бы предположить, что повстречает своего последнего, ставшего первым, учителя, что будет сидеть за тем же столом и пить травяной чай, закусывая его краюхой вкуснейшего хлеба. Он спрашивал себя: может быть, он бредит? Но в это не хотелось верить, тем более, что здесь могла быть его Леночка! Ну, не в бреду же ее искать?! Ему не терпелось высветить огонечек. Вот дурень, и чего раньше этого не сделал?! Уже знал бы, здесь ли, его жена. Ученик Белоуса пулей обернулся с улицы и вертелся рядом, несмотря на недовольные взгляды старика. В конце концов, тот не выдержал.
  -- Иона!
  -- Да, учитель, - жалостливым голосом отозвался ученик, уже поняв, что его сейчас отошлют далеко и надолго.
  -- Возьми удочку и поймай нам рыбы. Должны же мы угостить гостя по-настоящему!
   Несчастный на вид и безмерно глубоко вздыхающий Иона поплелся за дверь. Он еще долго возился там, стукая чем-то о стенки. И Проквуст и Белоус внимательно прислушивались, терпеливо дожидаясь, когда юное дарование удалится. Наконец все стихло. Старик отодвинул кружку, откинулся на деревянную спинку стула.
  -- Ну, что, гость дорогой, поговорим?
  -- Поговорим, - Проквуст кинул в рот последний кусочек и тоже отодвинул кружку.
  -- Я так понимаю, - начал Белоус, - ты про Церковь Рока знаешь?
  -- Да, конечно. Я ведь учился в западной школе.
  -- Не может такого быть! - Белоус сказал тихо, но басовито. - Мимо меня ни один ученик не проходил! А тебя среди них не было! Я всех по именам помню.
  -- Но вы даже не спросили, как меня зовут.
  -- Да, извини. Скажи свое имя.
  -- Я Георг Проквуст, учитель, - Георг с надеждой вглядывался в задумчивое лицо Белоуса. Тот отрицательно помотал головой.
  -- Нет, не помню, - легко стукнул кулаком по столу. - Не было тебя! И вообще, откуда ты взялся здесь?
  -- Из воды.
  -- Из озера что ли?!
  -- Из него самого.
  -- И как же такое возможно?
  -- Не знаю, - Проквуст пожал плечами. - Скорее всего, учитель, я из другого мира. Не знаю, как его можно назвать: параллельный или перпендикулярный, но там тоже есть планета Ирия, Новая Цивилизация, дохи и Горная Страна - последний оплот человечности. Правда, с тех пор в моем мире прошло очень много времени, так уж случилось.
  -- Мудрено говоришь, Георг, - Белоус побарабанил по столу жилистыми пальцами. - Выходит, в твоем мире тоже Белоус живет?
  -- Жил.
  -- Хорошо, пусть, жил?
  -- Да. Только не другой, а такой же.
  -- Что, совсем отличий нет?
  -- Я не вижу.
  -- Хм. Ну, что ж, танцу огня он тебя здорово научил. А вот скажи, какой самый первый урок тебе тот Белоус задавал.
  -- Про добро и зло. И еще про рыбу, которую мы съели.
  -- Верно! - старик покачал седой головой. - Есть у меня такой урок. И что, ты верно ответил?
  -- Да.
  -- Сразу?!
  -- Да.
  -- И никто не помогал?!
  -- Помогал.
  -- Кто же?
  -- А разве вы не знаете?! - искренне удивился Георг. - Здесь же неподалеку должен расти дуб, возле которого Дух, с каждым учеником общался.
  -- Дух? Эка ты, парень, хватил! Нет, мы с приведениями не разговариваем, без них обходимся.
  -- Постойте, а Белая Гора у вас есть, Монах, братья пещерники?! - с испугом спросил Проквуст.
  -- А как же! И гора, и Монах, и братья пещерники, все есть.
  -- А монаха не Михаилом зовут?
  -- Нет. Последний Монах действительно Михаилом прозывался, но не всем его имя ведомо было, да и давно он церковью управлял, еще я и не родился.
  -- Удивительно! - прошептал Георг. Он решил больше не мучить старика, чтобы не наговорить чего-нибудь лишнего. Надо было идти к Белой Горе, другого пути не было.
  -- Эй, Георг! - окликнул задумавшегося гостя Белоус. - Слушай мое решение. - Старик встал и, нависнув, оперся о стол. - Зла в тебе не вижу, парень, а глаз у меня, поверь, наметанный, а потому собирайся, пойдем к пещерникам. Сдам тебя им, пусть разбираются. Эй! - Неожиданно вдруг гаркнул Белоус, так, что Георг вздрогнул. - Иона! Входи!
   Дверь скрипуче отворилась и в проеме показалось лукавое лицо ученика. Следом снизу пролезла его рука с нанизанными на палочку тремя приличными рыбинами.
  -- Вот, учитель, поймал, - глаза у Ионы были виноватые, хотя губы старались беззаботно улыбаться.
  -- Ты мне зубы не заговаривай! - рявкнул Белоус.
  -- Простите, учитель, - замямлил Иона, - я просто под дверью замешкался.
  -- Не ври, окаянный! - Белоус хлопнул ладонью по столу. - Еще раз хоть на секунду "замешкаешься", выгоню! Иди с глаз моих долой, от греха подальше.
   Ученик мгновенно исчез.
  -- Да-а, на рыбалку он гораздо дольше собирался, хитрец.
   Они засмеялись и сразу же как-то отпустило, словно они по-настоящему только что познакомились.
   Белоус повел его лесными тропами сначала среди высоких сосен, по узорам могучих корней, ковру из хвои и шишек. Проквуст помнил этот путь, который когда-то проделал в сопровождении стража Креола. Тогда он еле поспевал за своим молчаливым поводырем, а теперь легко следовал за размеренно шагающим учителем, хоть и вполне бодрым, но уже престарелым человеком. Их путь пересекли несколько тропинок, так и должно было быть, ведь недалеко отсюда должен был быть город, но Георг подумал, что в прошлый раз тропинок было погуще. Через пару часов тропа пошла вдоль леса, ещё через час заметно полезла вверх. Сосны сменились лиственными деревьями. Они не были столь высоки и стройны, как внизу у озера, но все равно густо шумели сочной зеленью. Им в такт раскачивался под ветром густой кустарник. Тропа задиралась вверх все круче и круче. Проквуст посматривал вперед и видел, как совсем рядом сквозь ветви деревьев отражают свет заходящего солнца высокие скалы. Странно, - думал он, размеренно шагая за неутомимым Белоусом, - В прошлый раз страж вел меня больше суток, а тут меньше дня хватило! Получается, эта Ирия все-таки отличается?!
   Они вышли на дорогу вдоль скалы как-то незаметно, буднично. Георг задрал голову, вон она, Белая Гора, сияет, хотя отсюда солнца уже не было видно. Белоус, тяжело дыша, присел на валун у обочины.
  -- Ну, как, Георг, не заболели ноги?
  -- Есть немного.
  -- Сядь, отдохни, камни еще теплом от светила полны. Сейчас передохнем и пойдем, по дороге можно и в темень идти, света от звезд будет достаточно.
   Георг удивился. Он сделал несколько шагов за изгиб скалы. Точно, вот она, тропа безымянных! Примерно в двадцати метрах от них начинались ступени в почти вертикальной стене. В его время на Белую Гору первый раз попадали только этим путем.
  -- Простите, Кирилл, я....
   Белоус вздрогнул и округлившимися глазами посмотрел на своего загадочного спутника. Его имя знали немногие, только высшие пещерники, для всех учеников он навсегда оставался Белоусом. А Проквуст выругал себя за очередную ошибку.
  -- Ты, парень, откуда имя мое знаешь?!
  -- Извините, учитель, я узнал его потом, много времени спустя от Монаха.
  -- Ты виделся с вашим Монахом?
  -- Да, так получилось.
  -- И он открыл тебе мое имя?!
  -- Да, простите, учитель, так выш....
  -- Какой я тебе учитель?! Ох, парень, не делаю ли я ошибку, ведя тебя в Белую Гору?
  -- Послушайте, Белоус! - рассердился вдруг Проквуст. - Что вы из своего имени проблему воздвигли! Почему я должен оправдываться, если нет за мной никакой вины?! Я же извинился уже, и не раз!
  -- Ладно, извини, Георг, - Белоус миролюбиво пропустил резкий тон своего спутника мимо ушей. - Наверное, ты прав, не о том я беспокоюсь. Кстати, ты ведь спросить что-то хотел?
  -- Да, - Проквуст присел на соседний камень. - Про лестницу безымянных.
  -- Ну, что ж, спрашивай, что знаю, скажу.
  -- В моем мире на Белую Гору новичок мог только через нее пройти.
  -- Ого, ты и эту легенду знаешь? - Белоус удивленно покачал головой. - Ну, вставай, тогда, пойдем к ней поближе.
   Они подошли к скале. Вблизи ступени были гораздо в меньшей степени похожи на ступени, чем издали. Они оба задрали головы вверх. Даже снизу ощущалось головокружение от глубины темнеющего неба и нависающей скальной твердыни.
  -- Посмотри, гость дорогой, можно ли пройти такую лестницу? Да, у нас от братьев одни черепа с костями останутся!
  -- Да, верно, здесь костей не соберешь! Но почему же она такая древняя?
  -- В каком смысле? - удивленно посмотрел на него Белоус.
  -- Да, вы взгляните, учитель, она настолько изъедена ветрами, дождями и временем, что действительно недоступна.
  -- А у вас по ней взбираются?!
  -- Да, в обязательном порядке. Только это было давно, сейчас там уже другое время.
  -- И что, Церковь Рока забыта?
  -- Нет, что вы! Церковь Рока процветает, с ней считается монарх и парламент.
  -- Так у вас там тоже монархия?!
   Проквуст недоуменно уставился на Белоуса.
  -- Что значит, тоже?!
  -- А то и значит! Пришел человек, - Белоус склонил набок голову и с прищуром посмотрел на Георга, - вроде тебя, выгнал к чертовой матери всех магов и объявил себя повелителем Ирии.
   Проквуст раскрыл рот, чтобы расспросить поподробнее, но в это время последние солнечные лучи тронули вершину Белой Горы и погасли. Сразу стало темно и свежо. Белоус зябко укутался в свою хламиду.
  -- Эх, старость, не радость. В вечеру кости стынуть начинают, а мы тут с тобою разговоры разводим. Сейчас бы уже треть пути прошли! Пошли, ученик, потом поговорим.
   Старик сердито еще что-то проворчал и повернулся, но Проквуст его остановил. Что-то зрело в нем, какое-то решение. Он уже знал, что не уйдет, что и в этом мире попытается испытать свою веру. Но если получится, как старика бросить здесь?
  -- Не спешите, Белоус. Прошу вас, подойдите ко мне ближе.
  -- Ну, что еще?
  -- Я вам скажу, если готовы слушать, - Белоус хотел было возразить, но тут увидел горящие глаза Георга и не посмел. - На далекой планете есть религия. Суть её в том, что господь прислал своего сына в образе человеческом к ним на планету, чтобы спасти их.
  -- От чего спасти, сынок? - иронично, но мягко спросил Белоус.
  -- От самих себя, учитель, от грехов и страстей, убивающих доброе.
  -- Ну, хорошо, пусть так. Так он что, всех на небо вознес?
  -- Нет. Кроме кучки преданных учеников, люди его проповеди не приняли, надругались над ним и распяли.
  -- Что значит, распяли?
  -- Сколотили огромный крест и прибили к нему Иисуса Христа, так звали того человека, большими гвоздями.
  -- Живого?
  -- Живого. Затем подняли и врыли этот крест в землю, оставив умирать от жары и жажды.
  -- И он умер?
  -- Да, умер. Его сняли с креста, омыли, положили в гробу - маленькой пещере в скале.
  -- И что было дальше? - видно было, что Белоусу стало интересно.
  -- А потом через три дня он воскрес.
  -- Воскрес?! - разочарованно протянул Белоус. - Ну, такие легенды и у нас были, я читал. К чему ты мне это рассказываешь, чтобы обратить в свою веру?
  -- Извините, учитель, но вы не поняли самого главного!
  -- Чего же?
  -- Смысл христианства в том, что один спасает остальных собой, своею жертвой!
  -- Ну, допустим. Пусть Христос бог, хотя и пришёл в образе человеческом, пусть погиб он от рук злых людей, но мало ли добрых мучеников на разных планетах приняли смерть ради других?! Сопоставима ли жертва одного и спасение многих? Я, думаю, нет!
  -- Да, вы правы, Белоус, если только принимать во внимание жертву человека. А я вам сказал, что Христос - сын бога!
  -- Ну, во-первых, мне не понятно, что значит сын бога?! Если бог един, то....
  -- То сын, это часть его!
   Белоус замолчал, задумался.
  -- Ладно, - промолвил он, наконец, - принимаю. Пусть будет так, сын, так сын. Дальше то что?
  -- А дальше, если вы не забыли постулаты Церкви Рока, вспомните описание бога: он един, всемогущ, всезнающ и находится вне времени и пространства.
  -- Все правильно, но не вижу связи!
  -- А дело в том, что один раз, принеся часть себя в жертву, он навсегда эту часть оставляет распятой на кресте, до конца времен этой вселенной!
   До Белоуса, кажется, дошло. Его глаза округлились, а лоб покрылся новыми морщинами.
  -- Навсегда?
  -- Да.
  -- Уф! - Белоус вздохнул и вытер пот со лба. - Ну, и загрузил ты меня! Придется подумать. - Белоус вдруг усмехнулся.
  -- Чему вы смеетесь? - с обидой спросил Проквуст.
  -- Ой, извини, Георг, не над тобой, - старик опять хохотнул. - Я просто представил, как затрещат головы у пещерников! Я от молодежи чего только не наслушался, а они то все книжки по кельям читают! То-то ты их озадачишь!
   Георг невольно улыбнулся, представив на секунду постные лица пещерников.
  -- Георг, спасибо!
  -- За что?
  -- Поверь, очень было интересно слушать твою легенду, но ради чего ты ее рассказывал мне здесь? Ночь ведь уже, а нам еще идти и идти.
  -- А мы никуда не пойдем.
  -- То есть как?!
  -- Я хочу пройти эту лестницу.
  -- Парень, ты совсем рехнулся?!
  -- Потом об этом поговорим, Кирилл. Вы лучше скажите, говориться в вашей легенде, что одних лестница не пускает, других морочит, а кое-кого сама возносит?
  -- Все верно, есть такое, - Белоус кивнул.
  -- Кирилл, а вы сами верите в лестницу безымянных?
   Старик помялся, подергал рукой ус.
  -- Как тебе ответить, Георг? С одной стороны легенда - часть истории Церкви Рока, с другой стороны, сомнительно, чтобы все это было правдой, больно уж волшебно.
  -- Понятно. Вот что, Кирилл, обещайте мне, что чтобы не случилось, не будете дергаться, кричать и тому подобное!
  -- Ну, хорошо, обещаю, - пожал плечами Белоус. - Меня мало чем в этой жизни удивить можно.
  -- Спасибо! Встаньте сюда. Вот так. И замрите, - Георг закрыл глаза, и несколько раз перекрестился, шепча: помоги нам господь пройти эту ступень к свету, укрепи веру и избавь от неверия.
   Проквуст почувствовал, как воздушная волна подхватила их и понесла наверх, как замер в испуге Белоус, как вся планета замерла, смотря на них. Несколько минут упоительного восторга и бессвязных молитв, и вот они очутились в темноте пыльной пещеры. Рядом что-то глухо ударилось и потом раздался всхлип. Георг испуганно настроился на ночное виденье и в серо-зеленоватом оттенке увидел стоящего на коленях Белоуса. Он буквально повис на своем посохе, уткнувшись в руки, и глухо рыдал.
  -- Кирилл, что с вами?! - испугался Проквуст.
  -- Нет, ничего, - Белоус опять всхлипнул. - Просто плачу от восторга и рыдаю от своего неверия.
  -- Ну, ничего, это пройдет, - Георг помог ему подняться. - Кирилл, надо выходить, тут со всем рядом, я помогу.
  -- Не надо, я в темноте, как днем вижу, - старик тяжело встал на ноги, посмотрел на своего спутника. - Ты тоже, как я посмотрю, ночью не в темноте?
  -- Да, кое-что различаю.
   Проквуст замешкался. Его так и подмывало проверить, здесь ли один из безымянных, но он сдержал себя, давя в зародыше гордыню и тщеславие. Он им покажет безымянного. Потом. Если он там есть.
  
  

***

  
   Здесь все было похоже, и в тоже время чем-то отличалось от его родной Ирии. Проквуст не мог точно объяснить, в чем именно состояли отличия, он просто ощущал их. Например, он предполагал, что так же, как в рассказе Адамса, они усядутся на скамейке ждать посланца Монаха, но скамейки не было, Белоус сразу же повел его внутрь горы. Они прошли длинным полутемным коридором, отворили высокие резные двери и попали в огромное пространство сводчатого зала. Вот здесь все соответствовало рассказу Бенни: матово блестящие каменные узоры пола, своды, убегающие в полумрак высоченных потолков, пустота и покой. Белоус притворил за ними дверь, сделал несколько шагов и остановился. Повернувшись к Проквусту, поманил его и показал жестом на место подле себя. Они замерли. Белоус лишь еле слышно шепнул: "Ждем. Сейчас за нами придут". Действительно, минут через пять одна из дальних дверей приоткрылась и оттуда вальяжной походкой выплыл полноватый человек в черной накидке с белым капюшоном и посохом в руке. Он тоже сделал несколько шагов и остановился.
  -- Здравствуй брат! - казалось, негромко произнес Белоус, но звук его голоса всколыхнул спящий воздух и, оседлав его, помчался к пещернику.
  -- И ты здравствуй, брат!
   Они оба, как по команде поклонились друг другу. Несколько запоздало то же самое сделал и Проквуст.
  -- Белоус, ты пришел не один.
  -- Я привел нежданного гостя.
  -- Он важен для Церкви Рока?
  -- Думаю, да. Мы только что вознеслись по лестнице Безымянных!
   Георг увидел, как дернулся в изумлении пещерник.
  -- Ты хочешь показать гостя Управителю?
  -- Да.
  -- Ожидайте.
   Пещерник поспешно удалился. Проквуст взглянул на Белоуса, тот задумчиво рассматривал свой посох.
  -- Кирилл! - тихо позвал его Георг.
  -- Не надо слов, Георг, все что нужно, уже сказано.
   Прошло минут пятнадцать, дверь вновь отворилась, показался пещерник.
  -- Управитель примет гостя. Прошу следовать за мной.
   Проквуст машинально шагнул вперед, но заметил, что старый учитель остался на месте.
  -- Белоус, а вы? - он спросил, но об ответе уже догадался.
  -- Иди, Георг, мой путь рядом с тобой закончен, - Белоус повернулся и быстрым шагом вышел из зала.
   Проквуст гулко прошелся по огромному помещению и остановился напротив пещерника.
  -- Как тебя зовут, гость?
  -- Георг Проквуст.
  -- Закрой глаза и не двигайся.
   Георг послушно закрыл глаза, на него повеяло еле уловимым потоком теплой энергии. Он открыл глаза и успел заметить опускающийся посох пещерника.
  -- Все в порядке, можно идти, - сказал тот слегка прерывающимся голосом.
   Они прошли по лабиринту коридоров. Теперь Проквуст ни за что не нашел бы выход сам. В очередном ничем не примечательном тупиковом ответвлении с несколькими одинаковыми дверьми пещерник постучал в ближайшую к основному коридору. "Да" - донеслось оттуда. Пещерник широко отворил дверь и перешагнул порог, массивная деревянная дверь устало скрипнула, качнувшись на старых петлях, и оставила небольшую щель. Проквуст напряг слух.
  -- Привел?
  -- Да, Пресветлый.
  -- Капил, сколько раз говорить, не зови меня так. Это титул Монаха, а я всего лишь Управитель церкви, - пещерник молчал, человек, отказывающийся от титула "Пресветлый", громко вздохнул. - Брат мой, ты проверил пришельца?
  -- Да, Управитель, он не опасен.
  -- Хорошо, иди, а гость пусть заходит.
   На самом деле этот диалог вряд ли можно было бы расслышать через узкую щель, но Георг слышал все до последнего слова. Проквуст озадаченно качнул головой, раньше такой способности он в себе не находил. Когда пещерник вышел, он ему поклонился, а тот молча посторонился, уступая дорогу внутрь комнаты. В полутемном помещении за деревянным столом, заваленном книгами, сидел человек. Из-за яркого света настольной лампы угадывался только силуэт.
  -- Ты хотел со мной разговаривать?
  -- Да, - Проквуст слегка запнулся, голос человека, говорящего с ним показался очень знакомым.
  -- Проходи, садись, - голос Управителя был наполнен бессонной усталостью. - Постарайся быть краток.
   Георг, едва сдерживая нетерпение, прошел к стулу перед столом и сел, пристально вглядываясь в лицо нового собеседника, сомнений больше быть не могло, это был он!
  -- Джон Смит! - радостно воскликнул Георг.
  -- Да, меня так называют очень близкие люди, но откуда.... Постой-ка, так это ты, Георг?!
   Управитель вдруг тут же вскрикнул и зажал голову руками, послышался стон.
  -- Джон, что с вами?! - вскочил перепуганный Проквуст.
  -- Ничего, подожди! - через силу проговорил Смит. - Сейчас пройдет. - Он тяжело вздохнул. - Все, кажется, отпустило.
   Они обнялись, как старые друзья.
  -- Георг, я словно брата встретил, поверь!
  -- Джон, я так рад, что вы....
  -- Георг! - прервал его Смит. - Больше никаких "вы", понял?!
   Проквуст кивнул, едва сдерживая слезы от восторга.
  -- Так, Георг, молчи! - остановил Смит Георга, на губах которого нависла лавина вопросов. - Мы обо всем переговорим. Ко мне только что пришла память, мне еще самому надо в себя прийти.
   Управитель занялся монотонным делом: организацией чаепития. Он все делал размеренно, чинно. Включал чайник, расставлял кружки. Иногда лукаво посматривал на подпрыгивающего от нетерпения Проквуста. Наконец, дымящийся чай был разлит, а Смит уселся напротив.
  -- Молодец, Георг! Я уж думал, не выдержишь.
  -- Ага, так это опять очередное испытание?!
  -- Нет, ну, что ты. Это так, дружеская шутка, - Смит отхлебнул чай. - На самом деле, спасибо. Мне действительно в такие мгновения нужно время для адаптации. - Он неожиданно подошел к стене и включил большую бронзовую люстру, доселе скрывающуюся во мраке высокого потолка. Стало светло и празднично, даже краски на старых коврах и корешках книг заиграли по-новому. Смит подошел к большому зеркалу в дальнем углу комнаты, повертелся перед ним.
  -- Да-а, - донеслось до Проквуста, - немного мне осталось, вон высох как стручок перца. - Смит вернулся к столу. - Георг, ты помнишь Землю?
  -- Джон, мне ли не помнить Землю?! Я сюда пришел за женой и сыном, а нашел тебя, которого Чар объявил умершим. Я жду от тебя рассказа, как ты не уберёг мою Леночку! Ты же обещал ее хранить! И потом, - Георг широко повел рукой, - как прикажешь все это понимать? Да, и вообще, что здесь происходит, и куда я попал?
  -- Ничего себе ты мне вопросов назадавал! Думаешь, у меня их нет? Например, объясни мне, что означает вознесение по лестнице Безымянных?
  -- Ничего, кроме вознесения.
  -- То есть ты взял под белы рученьки ворчуна Белоуса и вместе с ним взлетел на гору?!
  -- Совершенно верно, так все и было.
  -- Может ты еще, и летать можешь?
  -- Нет, не могу. Бенни мог, а я нет. Отголоски склонности к левитации у меня есть, замечал кое-что, но управлять этим даром не умею. Не дано.
  -- Понятно. Ну, видимо, перед вознесением ты помолился?
  -- А как же иначе?!
  -- Хорошо, стоп, - Смит опять приложился к чаю. - Спокойно, сейчас разберемся. Давай по порядку?
  -- Согласен, давай.
  -- Твоя история видимо долгая. Так?
   Проквуст кивнул.
  -- Ясно. А у меня две истории: короткая и длинная. Давай начнем с короткой.
   Сына Проквуста звали Артем. Георг несколько раз повторил его, словно пробуя на вкус. Понравилось. Очень понравилось! Смит рассказывал, что похищение Елены оказалось банально простым. Она два года жила в небольшом домике в Ницце, опекаемая преданными Смиту людьми. Успокоилась, счастье стало ее переполнять, а делиться было не с кем.
  -- Это же чистая психология, - философически констатировал Смит, комментируя поступок Елены. - Она прекрасно знала, что звонить нельзя, но удержаться уже не могла. Ты знаешь, надо отдать должное твоей прекрасной Елене, она очень долго продержалась!
  -- То есть, ты, Джон, почти наверняка предполагал такой исход, и не предотвратил его?!
  -- Извини, Георг, я не учел научного прогресса, - Смит тяжело вздохнул. - Твоя Леночка не содержалась взаперти. Она гуляла, купалась в море, ходила по магазинам, но всегда в сопровождении моих людей. Они категорически запрещали ей даже приближаться к телефонным автоматам. Дома, естественно выход на межгород был заблокирован. Но я не успел отреагировать на появление мобильной связи! - Смит с чувством ударил себя по коленям, видимо, и теперь себя за этот просчет не простив. - Она отправилась по большому магазину в шоп-вояж, оставив сына с горничной. Она всегда так делала. Ну, и где-то узрела новинку - мобильную связь. Не знаю, как она объяснялась, с французским у нее не очень ладилось, но она купила, и научилась пользоваться.
  -- Она у меня умница, - горестно произнес Проквуст.
  -- Да. Даже слишком.
  -- А что дальше?
  -- Дальше? Она позвонила отцу, трепалась с ним больше часа. Он ей потом тоже перезванивал. Ну а впоследствии, как я предполагаю, Марта, меченая мачеха Елены, вычислила ее местонахождение по телефонным счетам.
  -- Да, все просто. Джон, а вас кто и за что убил? - спохватился Георг.
  -- А я, друг мой, оказался рядом. Я редко бывал в этом доме. Старался поменьше стеснять Леночку. Да и не хотелось бы получить от ее супруга претензии ревности. А в тот день я приехал.
  -- Вы, наверное, предчувствовали?
  -- Не знаю! - после некоторой заминки отозвался Смит. - Что-то внутри будоражило, к тому же и проведать твоих уже настало время. Возможно, я просто придумываю свои предчувствия и дело в обычном стечении обстоятельств? Впрочем, это теперь не столь важно.
  -- Кто?!
  -- Грейсы. Они явились ночью одни, без хозяев, злобные, словно свора натравленных собак. Я им предъявил мандат неприкосновенности....
  -- Прости, Джон, какой мандат?
  -- А ты о таких документах не знал? О, это серьезная вещь! Такие мандаты выдают очень редко.
  -- Что, трудно написать бумагу? - сыронизировал Проквуст.
  -- Бумагу?! Как бы не так! Это отметина вшивается в ауру независимых наблюдателей.
  -- Таких, как ты?
  -- Примерно. Но главное, эта неприкосновенность утверждается главами Совета Цивилизаций и Темной Империи!
  -- Ого!
  -- Вот именно! Грейсы прекрасно были осведомлены о силе полномочий такого мандата, поэтому не посмели меня тронуть, но когда они попытались стащить твою спящую семью, я вмешался.... Ну, и они меня распылили на атомы.
   Они помолчали, думая каждый о своем. Затянувшуюся паузу прервал стук в дверь. С разрешения Смита в проеме показалась голова Капила.
  -- Извините, Управитель, вы уже так долго беседуете, братья забеспокоились.
  -- Все в порядке, друзья мои, я встретил давнего знакомого, мы еще долго будем разговаривать.
   Лицо у пещерника вытянулось от удивления и скрылось.
  -- По-моему твой коллега очень удивлен, что у тебя такой молодой давний знакомый. Может быть, надо было что-нибудь....
  -- А, - небрежно махнул рукой Смит, - может, и надо было. Не до того сейчас. А братья мои пещерника посудачат годика три, да, и позабудут. Я их хорошо знаю. Ты вот что, Георг, расскажи-ка, как ты сюда попал?
  -- Хорошо. Только прежде объясни, куда, "сюда"? Сколько лет ты здесь правишь Церковью Рока?!
  -- Управляю, - поправил его Смит. - Лет много, видишь, я состарился совсем. Странно, - задумчиво стал он рассуждать, - во всех иных воплощениях я гораздо раньше познавал свое предназначение, а в этот раз, уж и помирать пора, а я только вспомнил. Чувствую, если бы не ты, Георг, так и отошел бы обычным Управителем. Так что, мой дорогой друг, считай, что я сюда тоже только что попал!
  -- Вот тебе и на!
  -- Что делать? - развел руками Смит. - Знаешь, Георг, у меня, пожалуй, найдется одна версия. Среди кучи моих знаний, есть одна тощая легенда, что где-то во вселенной есть, так называемые, творцы миров.
  -- Это еще кто?
  -- Ну, те цивилизации, видимо, очень могучие и древние, которые достигли такого уровня, что стали творить собственные миры.
  -- Ага! - покачал головой Проквуст. - И не нашли ничего лучше, как сотворить копию Ирии!
  -- Хм, - Смит подлил чаю из только что вскипевшего чайника и надолго уткнулся в ароматные пары из кружки.
   Георг терпеливо ждал, только нервно барабанил пальцами по столу.
  -- Георг, прекрати стучать! Ты мне мешаешь.
  -- Извини Смит, - Проквуст от соблазна зажал ладони коленями.
   Нет, он не от нетерпения нервничал. Бог с ним, со Смитом, пусть думает. Георг вдруг вспомнил, что так и не проверил, есть ли на этой Ирии его Леночка! При Джоне делать этого не хотелось.
  -- Георг! - донесся до него голос Смита. - Если нужно, ванная комната в том углу.
   Здесь был горячий душ, мыло, даже какой-то шампунь. А они с комфортом внутри горы проживают, улыбнулся Георг. Едва прикрыв дверь, он высвободил заветный огонечек, позвал любимую, а в ответ тишина. Он очень огорчился, хотя предчувствовал, что Леночки здесь нет. Слишком бы было все просто, объяснил он себе и вернулся к Смиту. Тот опять пил чай.
  -- Георг, ты чем-то расстроен?
  -- Беспокоюсь за твое здоровье! - грубо сострил в ответ Проквуст и, увидев на лице Джона гримасу, тут же извинился. - Извини, Джон, настроение действительно ужасное.
  -- Так может, отложим разговор? Поспим. А завтра с утра....
  -- Нет, нет! Завтра все может случиться! Говори свои идеи, я слушаю!
  -- Что ж, говорю: идей нет!
  -- То есть, как, нет?!
  -- А так! Одно скажу, если автор этого всего, - Смит всплеснул руками в стороны, действительно, творец миров, то это очень большое открытие! Ведь достоверной информации об их существовании нет! О, как это интересно!
  -- Смит, ты чудовище!
  -- Это почему же?
  -- Ты смакуешь будущие лавры, а я должен найти жену и сына!
  -- Спокойно, Георг. Я всего лишь реалист и прагматик, а не чудовище. Впрочем, в истории Земли грань между ними не так уж и велика. Давай-ка отвлечемся от этих интересных теорий и вернемся к тебе, Георг. Расскажи мне о себе. Кстати, Георг, чуть не забыл, ты в курсе, что твой друг Бенни Адамс здесь на Ирии?
  -- Что?! - Проквуст вскочил, едва не перевернув стол. - Бенни здесь?!
  -- Да, - спокойно ответил Смит, аккуратно протирая салфеткой расплескавшийся из кружки чай.
  -- Так давай его срочно сюда, что же ты так долго молчал, Джон?!
  -- Сядь, Георг! - в голосе Управителя послышались металлические нотки. - Упрек не принимаю. Если ты не понял, повторяю: до твоего появления я понятия о тебе не имел. Бенни точно в такой же ситуации. Ты можешь гарантировать, что разбудишь его память?
  -- Нет, - упавшим голосом ответил Проквуст, быстро схвативший логику рассуждений Смита.
  -- Давай не будем суетиться, друг мой. К тому же, Адамс сейчас здесь на Ирии не та персона, которую вызывают.
  -- Даже Монах?!
  -- Я не Монах, Георг, а Управитель, - опять мягко поправил Проквуста Смит. - Но даже если бы я был законным Монахом, то вряд ли бы посмел диктовать свою волю Адамсу.
  -- Господи, да кто же он?
  -- Повелитель Ирии. Спокойно, Георг, спокойно. Вот так, глотни воздуха. Очухался?
  -- Бенни тот самый человек, который пришел и....
  -- Вот именно, Георг, пришел и остался. А еще он проделал твою работу: выкинул к чертовой матери черный кристалл и залатал пространственную дыру. Женился, сына родил.
  -- Бенни женился?!
  -- Да, а что здесь особенного? Ему ведь династию надо длить.
  -- А жена местная? - с некой непонятной опаской спросил Георг. Смит понимающе заулыбался.
  -- Георг, ну, нельзя же быть таким мнительным?! Жену Бенни зовут Луизой, она дочка Лезурье.
  -- Даймона Лезурье?! Но у него не было дочки на нашей Ирии! Я точно знаю.
  -- Вот, Георг, еще одна крупинка тайны! - глаза Смита алчно сверкнули. - Эта Ирия не является точной копией прежней!
  -- Да, как же она может быть копией, если на родной Ирии ты бы сейчас был в четыре раза выше меня?!
   Смит хлопнул себя ладонью по лбу.
  -- Господи, как же я мог об этом забыть?!
  -- Джон, не расстраивайся, - усмехнулся Проквуст, - тебе еще многое предстоит вспомнить.
  -- Да, ты прав, - Смит задумчиво застыл.
  -- Джон! - тихо позвал его Проквуст.
  -- Да, что?
  -- Джон, я все-таки хотел бы увидеть Адамса. Ты мне поможешь?
  -- Конечно! Но прежде предлагаю вернуться к твоему рассказу. Извини, Георг, но я тоже в нетерпении и очень хочу услышать продолжение твоих приключений.
  -- Приключений? Джон, ты всерьез считаешь мою жизнь увлекательным приключением?!
  -- А разве это не так? Попробуй возразить.
  -- Ну, я просто живу, и приключений не ищу... - Проквуст говорил неуверенно и замолчал на полуслове.
  -- Георг, я умираю от любопытства, начинай!
  -- Хорошо, Джон, слушай.
  
  

Путь к Апокрифу

  -- Чар, зачем им моя семья? - жалобно спросил Проквуст, когда заседание Совета Цивилизаций закончилось.
   Дракон не отвечал. Он прикрыл глаза и еле слышно постукивал когтем по столу.
  -- Георг, он спит? - шепотом спросил Бенни.
  -- Нет, он думает, - мрачно отозвался Проквуст.
  -- Слушай, а пятно тьмы, от которого ты избавился, не могло по наследству перейти сыну?
  -- Бенни, да ты что?!
  -- Зря возмущаешься, Гора, - пробасил вдруг дракон, - твой друг прав, теоретически такое возможно.
  -- Господи! Значит, все напрасно?! Неужели проклятье перешло на моего сына?! Они же замучат мальчика?!
  -- А судьба вселенной тебя не волнует, дважды святой? - ехидно поинтересовался Чар.
  -- Сейчас вселенная - это моя семья! - Проквуст встал и с вызовом уставился в громадные зрачки дракона.
  -- А что, хорошо звучит, главное искренне. Как, Бенни Адамс, не будем осуждать расстроенного мужа и отца?
  -- Не будем, - Адамс ответил без тени улыбки.
  -- Вы что, издеваетесь?!
  -- Ну, ты хватил, нет, конечно, мы тебе моральный дух укрепляем.
  -- Чар, ты невыносим! Разве можно шутить в такие минуты?!
  -- Ну, что ж, давай сядем и поплачем.
   Проквуст недоуменно перевел взгляд на Бенни. Тот молча кивнул, подтверждая, что солидарен с председателем СЦ. До Георга стало медленно доходить, что сейчас не место и не время предаваться грусти. Он словно встряхнулся изнутри.
  -- Вы правы, друзья, я разнюнился некстати. Скажи, дракон, связаны ли мы перед тобой долгом службы?
  -- Конечно! Договор, есть договор.
  -- А можешь ли ты отсрочить свое задание?
  -- К сожалению, не могу, друзья мои.
  -- Хорошо, - после долгой паузы глухо проговорил Проквуст, - я готов исполнять долг службы. Думаю, Бенни, тоже.
  -- Да, Георг, конечно. Только, Чар, - Адамс повернулся в сторону дракона, - неужели ничего нельзя сделать, чтобы помочь моему другу?
  -- Я не имею права участвовать в ваших авантюрных планах! - дракон строго посмотрел с высоты.
  -- Все понятно, Чар, - тяжело вздохнул Проквуст, - можешь не объяснять. Говори свое задание.
  -- Говорю. Я отправляю вас на Ариан в качестве послов СЦ. Соответствующие полномочия будут подтверждены верительными грамотами. Цель - установить постоянный контакт с руководством Темной Империи.
   Бенни и Георг удивленно переглянулись.
  -- Чар, спасибо, я....
  -- Гора, молчи. Я ничего слушать не желаю. По договору я тебе поручил службу, иди и исполняй. Кстати, твой ребенок чист от пятна.
  -- Откуда ты это знаешь?!
  -- Георг, я же говорил, Смит умер.
  -- Понятно, - Георг кивнул, а Бенни недоуменно переводил взгляд с одного на другого.
  -- Позвольте, как такое может быть: умер и....
  -- Бенни, я тебе потом все объясню.
  -- Ну, хорошо, потом, так потом.
  -- Удачи вам, друзья мои, - вдруг почти нежно сказал дракон. - Больше я ничем не могу вам помочь.
   Они летели к Темной Империи на том же большом дисколете хоравов. Только теперь, когда делегация великанов ирийцев его покинула, он казался пустынным и неуютным. Друзья в основном проводили время в рубке, обсуждая варианты поиска Елены и Артема. Мотивы арианцев были прозрачны - месть, и ничего более. Они не могли простить Георгу гибели своего большого звездного крейсера.
  -- Георг, тебя сразу схватят.
  -- Может быть, Бенни. Только в этом случае они нарушат статус дипломатической неприкосновенности и позволят нам с тобой предпринять ответные меры....
  -- ...Все, которые у нас имеются в арсенале! - закончил Адамс, покачал головой и засмеялся.
  -- Чему смеешься, командир?
  -- Э-э, нет! Командир теперь ты, Георг - Гора, а я помощник! Что касается смеха, я вдруг понял Чара.
  -- Да? Очень интересно, поделись соображениями.
  -- Пожалуйста! Ты же мне рассказывал про арианцев?
  -- Ну?
  -- А теперь ответь, что мешало Чару установить с ними дипломатические отношения лет за миллион до нашего рождения?
  -- Хм, - задумался Проквуст, - а ведь ты прав! Арианцы чужаков терпеть не могут!
  -- А попытки послать туда делегации наверняка были!
  -- Точно, Бенни! Раз миссии на Арии нет, значит, ее там не приняли!
  -- Точно! А нас они оставят!
  -- Это почему ты так уверен, Бенни?
  -- Напасть сразу не могут, мы же дипломаты?
  -- Не могут.
  -- Выслать - рука, или что у них там, не поднимется: обидчик сам к ним в лапы прибыл.
  -- То есть, они согласятся на прецедент и будут ждать случая, чтобы расправиться со мной!
  -- Конечно, Георг! И каков же дракон?!
  -- Ты им восхищаешься?
  -- А как же иначе?! Суди сам: ты хотел спасать Елену?
  -- Чего спрашивать? Конечно, хотел!
  -- Он тебе помог, официально послав на Арию?
  -- Еще как, помог!
  -- А себе он на будущее обеспечил действующую дипломатическую миссию! Факт ее открытия, плюс почти стопроцентная вина арианцев за гибель одного или двух дипломатов - шикарные аргументы на будущее!
  -- Бенни, ты гений! Вернее Чар, гений, - Проквуст запнулся. - Впрочем, ты тоже ничего.

Они грустно засмеялись. Потом, по просьбе Адамса Георг рассказал об обитателях Ариана и сделал общий обзор по Темной Империи.

  -- Самое интересное, Бенни, чего я не могу взять в толк, название "Темная Империя" придумали не враги, а сами арианцы. Во всяком случае, у меня сложилось такое мнение. В системе Ариана, куда мы направляемся, пять планет, на двух я был. Одна называется Ариан, а вторая Ария. Ария - родная планета арианцев. На ней всегда идут дожди, много ручьев, болот и кругом растут огромные травяные деревья. Арианцы земноводные, у них кожа с характерным зеленоватым оттенком, а голова змеиная, только лоб большой. Рот набит крепкими острыми зубами....
  -- Извини, Георг, ты же говорил, что цивилизации арианцев несколько миллионов лет?! Неужели за это время эволюция не стерла с них следы зверя?
  -- В том то все и дело! - усмехнулся Проквуст. - Ты прямо в точку попал. Они размножаться не могут. У них искры божьей нет. Рождаются здоровые, но дикие арианчики, без капли разума, одни звериные инстинкты. Поэтому они со своей родной болотистой Арии перебрались на жаркий Ариан. Систематически они отлавливают здоровых самцов и переселяются в их тело.
  -- Да, ты рассказывал про свой бой с арианским зверем. И еще говорил, что у них какие-то проблемы с женскими особями.
  -- Правильно говоришь, Бенни. Знатные арианцы содержат на Арии специальные дома, куда вселяются самые смелые и сильные самцы со своими самками.
  -- Естественный отбор.
  -- Да. В этих приютах бассейн, полно еды, рай одним словом. Соответственно и претендентов много. Лучший, при возникновении необходимости, служит новым телом для арианца.
  -- Ну, хорошо, как и у хоравов у них проблемы с размножением....
  -- Бенни, не вдавайся в дебри, я ведь всего про них тоже не знаю. Но главная их проблема мне известна - это гордыня. Они не хотят служить Богу, они хотят быть сами себе господами, а Господь по своему великодушию посматривает на них, и ждет, когда они образумятся.
  -- Ты думаешь, это возможно?
  -- А бог его знает? - пожал плечами Георг. - Пока они гоняются за чертом, надеясь получить от него "темный" свет, потому и охоту на меня устроили.
  -- Георг, а чего в них нашли другие, рептоиды, кажется?
  -- В Темную Империю много цивилизаций входят, например, лемуры. Древние разумные, похожи на земных лемуров. Они тысячи лет прислуживают арианцам. Раньше мы про них ничего не знали, думаю, есть и другие разумные, о которых пока ничего не известно. В любом случае основными являются грейсы и рептоиды. Первые похожи на хоравов, а вторые, такие небольшие динозаврики, с маленькими трехпалыми ручками и длинным хвостом. Не поверишь, Бенни, но именно рептоиды главные технари империи.
  -- А грейсы?
  -- А бог их знает, кто они такие? Может они при арианцах в роли гвардейцев? Поживем, увидим.
  -- Георг, ты мне не ответил, почему арианцы главные, а не те же рептоиды?
  -- Точно сказать не могу, могу лишь предполагать. Думаю, что арианцы в Темной Империи это носители особой идеологии, источники специфического мышления и логики.
  -- А они то откуда этого набрались?
  -- Что значит, откуда? - не понял Проквуст. - Сами, наверное, придумали?
  -- Ага, как же! Земноводные ящерицы - философы?!
  -- А почему бы и нет?!
  -- Ну, не верю!
  -- Бенни, ты меня удивляешь.
  -- Нет, Георг, ты не улыбайся, чует мое сердце, кто-то за ними стоит!
   Они еще о многом говорили в эти дни. Воспоминания лились нескончаемым потоком, а они все говорили и говорили. Время пролетело незаметно. Багряная звезда системы Ариана стала видна невооруженным взглядом.
  -- Конец пути, - прошептал еле слышно Георг, но Бенни его услышал.
  -- Что значит, конец?! - воскликнул он и хлопнул грустного товарища по плечу. - Наоборот: начало нового пути!
   Проквуст недоуменно оглянулся на Адамса и вновь пристально уставился в огромный обзорный иллюминатор. Бенни немного поулыбался в одиночестве, потом пожал плечами и уселся поглубже в кресле.
  -- Вообще-то, мне тоже не по себе.
  -- Ну, это понятно, почему.
  -- Нет, Георг, не понятно!
   Проквуст оторвался от созерцания космических далей и повернулся к Адамсу.
  -- Что ж, поясни, почему тебе не по себе?
  -- Я боюсь, что с нами не будут выяснять отношений, просто прикажут убираться из их системы, а если заупрямимся, раздолбают на расстоянии, так что наши с тобой дары поразить их не успеют!
  -- А вот ты о чем? Не волнуйся, Бенни, думаю, посадки мы добьемся, это я беру на себя.
   Через двенадцать часов они вошли в систему Ариана, а буквально через пять минут компьютер дисколета объявил, что к ним пришел запрос от арианских диспетчерских служб.
  -- Язык общения? - спросил Георг.
  -- Межгалактический.
  -- Хорошо, выведи на экран.
   Поползли две параллельные строчки.
  -- Георг, переведи эту абракадабру.
  -- Чужой должен немедленной уйти.
  -- Хм, весьма кратко, что будем отвечать?
  -- Бенни, доверься мне, я знаю, что делать.
   "Мы дипломаты Совета Цивилизаций", - напечатал Проквуст ответ.
   В иллюминаторе, недалеко от них вспыхнули три белых пятна, это вынырнули из подпространства три боевых арианских корабля.
  -- Быстро реагируют. Как думаешь, Георг, наш дисколет способен с ними тягаться?
  -- Вполне. Чар говорил, что арианцы и хоравы технологически друг другу соответствуют.
  -- Это хорошо.
  -- Только....
  -- Как, есть еще "только"?!
  -- Я рассказывал Чару о гигантском бублике, на котором Аор меня чуть не сцапал. Дракон сказал, что это нечто новенькое для арианцев.
  -- Спасибо, друг, утешил. А сам-то ты по этому поводу думаешь?
  -- Ничего, - Проквуст пожал плечами. - Если бублик нечто знаменательное, то мы об этом обязательно узнаем.
  -- Ты весьма оптимистично настроен, Георг.
  -- А у меня другого выхода нет.
   В это время пришло новое послание: "Дипломатов не вызывали. Для начала любых переговоров должна быть процедура согласований визита. Даем отсчет до пяти минут, и будем применять оружие".
  -- Ого!
  -- Ничего, Бенни, сейчас они у меня запоют по-другому! - Георг быстро настучал новый ответ: "Мы не для переговоров, а для открытия постоянной дипломатической миссии, просим возможность вручить верительные грамоты вашему императору".
   Ответ пришел почти мгновенно: "Нет! Отсчет продолжается".
   Адамс сидел в кресле закинув ногу на ногу и с интересом наблюдал за сосредоточенным Проквустом. Он все еще не мог до конца привыкнуть, насколько его друг изменился. Угроза применить оружие его не очень волновала, так как он уже приготовился поставить вокруг дисколета свою защиту. Почему-то он был уверен, что этого будет достаточно. Проквуст между тем послал следующее послание: "Мы не уйдем, так как прибыли по приглашению Аора". Бенни ухмыльнулся. Проквуст оглянулся, заметил ухмылку и, улыбнувшись, пожал плечами.
  -- Единственный шанс, это разозлить Аора.
  -- А для Аора это будет иметь значение?
  -- Но он же водил меня прямо к императору!
  -- Это верно, шанс есть. Только время выходит. Ты вот что, Георг, не мешай мне сейчас, ладно?
  -- Хочешь встретить подарки?
  -- Да.
  -- Валяй, я тоже об этом подумал, но ты первый.
   Адамс кивнул и, закрыв глаза, расслабился. Казалось, он глубоко спит, развалившись в кресле. Проквуст вздохнул и тоже откинулся на спинку. Пока его наглое послание арианцы прожуют, удар, скорее всего, состоится. "А может быть и не совсем так!", - подумал он вдруг. По идее, ведомству Аора немедленно должны сообщать о подобных нежданных гостях, ведь он специалист по иноконтактам! Георг представил себе, как в своем кабинете сидит Аор и злобно скалясь, дергает за бюрократические ниточки. Если это так, то удар все равно состоится! Хотя бы потому, что.... В этот миг три арианских корабля одновременно вспыхнули ослепительными тонкими пунктирами, рванувшимися в их сторону. Они готовы были пронзить дисколет, но, не доходя около двух диаметров дисколета, наткнулись на незримую преграду и растеклись по ней тонкой пленкой света. Почти сразу последовал следующий залп, потом еще один, и еще. Выстрелы прекратились. Потому что с каждым разом граница защиты дисколета разбухала и рывком приближалась к арианским кораблям. Теперь выстрелы расплывались по огромной округлой поверхности ближе к ним, чем к цели, в которую были направлены. "Ай да, Бенни!", - восхитился Проквуст. - Ну, и силен, бродяга!". Ничего подобного он бы сделать не смог, это совершенно точно. Адамс открыл глаза и тяжело вздохнул.
  -- Уф, пришлось попотеть! - он вытер испарину со лба.
  -- А если опять начнут? - Георг кивнул в сторону иллюминатора.
  -- А я защиту оставил, - усмехнулся Бенни. - Они ее сами же и зарядили, столько энергии ухнули, что не использовать ее просто грех.
  -- То есть ты их энергию преобразовал?!
  -- Наверное, - Бенни пожал плечами.
  -- Ну, ты силен! Бенни, а вдруг тебе и не такое по силам?!
  -- Что ты имеешь ввиду, Георг?
  -- Сколь велика твоя силища, друг?
   Они понимающе посмотрели друг на друга.
  -- Дна не видел, Георг.
   В этот момент затихший компьютер вновь ожил. "Аор сообщил, что приглашал лишь одного из СЦ - Гору". "Гора, - начал печатать ответ Проквуст, - включен в состав данной дипломатической миссии". Через три минуты пришел ответ: "Прошу следовать за нами".
  
  

***

  
   Три корабля, только что поливающие их смертельными струями почти торжественно сопроводили их дисколет до Ариана. Они приземлились на огромном космодроме, густо уставленном разнообразными кораблями, их замысловатые силуэты уходили за горизонт. Адамс толкнул Проквуста локтем в бок и кивнул на эту захватывающую картину.
  -- Вижу. Такое ощущение, что нас сюда специально притащили, чтобы мы полюбовались на мощь их космического флота.
  -- Так это же здорово! - воскликнул Адамс, с любопытством обзирая бескрайнее поле космодрома.
  -- Чем же? - Проквуст встал с кресла, сладко и протяжно потянулся.
  -- А тем, что раз хвастают, значит, убивать пока не будут.
  -- Утешил: "пока не будут"! Но в целом, логично....
  -- Еще как логично!
  -- Бенни! - улыбка Проквуста внезапно сменилась сердито-озабоченным выражением лица. - Ты не понимаешь, о чем говоришь. Наша логика другая, она не объясняет поступков арианцев. Я же тебе рассказывал!
  -- Неужели такая разительная разница?!
  -- Ну, а ты ответь, станет нормальный человек или какой-нибудь космит стрелять в дипломатов до того, как примет решение, что с ними делать дальше?
  -- Хм, точно! Ведь если бы мы...
  -- Ты!
  -- Ну, хорошо, если бы я, не поставил защиту, то сразу три попадания наша тарелочка могла и не выдержать. То есть получается, они на поражение стреляли?
   Георг промолчал. Он провожал глазами сопровождающие их до последнего момента арианские корабли. Они перестали кружить над ними и рванули обратно в высь.
  -- Ура, можно кричать здравницу и играть бравурную музыку. Только ты мне, Георг, скажи, о каком приглашении Аора ты извещал арианцев?
  -- Приглашение на казнь.
  -- Вот, вот! - Бенни укоризненно погрозил пальцем. - Я так и думал! Ты поступил легкомысленно! А что если тебя сцапают, как только выйдешь? Кстати, вон посмотри, эскорт уже прибыл.
   Рядом с ними приземлился массивный сигарообразный летательный аппарат, из него смешно семеня ножками, выскакивали грейсы в блестящих обтягивающих костюмах и с оружием в руках. Они заученно выстроились в две шеренги.
  -- Фу! Противные какие!
   Последним вышел высокий арианец в голубой просторной накидке.
  -- О! - удивился Проквуст. - Сам Аор в торжественном одеянии! Бенни, нам оказана великая честь, пошли.
  -- А чего брать?
  -- Верительные грамоты, все остальное отберут, не сомневайся.
   Люк выпустил их во внешний зной под злобные глазки грейсов и наведенные в их сторону боевые бластеры в крохотных когтистых лапах. Арианец выждал, пока прибывшие отойдут от дисколета на несколько шагов и в образовавшийся просвет метнутся несколько вооруженных грейсов. Всё, теперь они окружены. Аор еле заметно удовлетворенно кивнул своей змееподобной головой и зашагал навстречу. Проквуст смотрел на него и поражался: с последней встречи с ним прошло не так уж много времени, но как мелко теперь он выглядит по сравнению с человеком. Георг машинально повел напряженными пальцами, и почувствовал, как наливаются они силой. Ну, если судьба заставит, он и теперь сможет постоять за себя!
   Арианец остановился в пяти шагах и некоторое время молча их рассматривал.
  -- Кто из вас Гора?
  -- Я, Аор, разве ты меня не помнишь, мы же видели друг друга во время последней встречи в космосе?
  -- Ирония вряд ли удачное начало для дипломатической миссии. Не так ли, Гора? - насмешливо и хладнокровно отпарировал арианец.
   Георг почувствовал стыд. Арианец прав, он опять ведет себя, как мальчишка.
  -- Извините, Аор, я не прав.
  -- Пустяки. Итак, чего вы хотите от Ариана?
  -- Мечтаем попасть на прием к императору.
  -- Гора, это возможно, но не обязательно. Прошу на наш флайер, - Арианец вежливо шагнул в сторону, давая дорогу.
   Адамс быстро оглянулся на дисколет.
  -- Гора, пусть ваш спутник не волнуется, ваш корабль будет под надежной охраной.
  -- Спасибо.
  -- Что он сказал? - спросил шепотом Бенни.
  -- Чтобы ты не волновался за корабль.
  -- Я? А я и не волновался.
   Они вошли в брюхо летающего огурца и, пройдя длинный коридор, очутились в просторном круглом помещении с круглым столом посредине и несколькими такими же округлыми креслами. Вся внешняя стена состояла из прозрачного стекла. Внизу медленно проплывали корабли, конструкции, здания.
   Они расселись за столом. Арианец заговорил, при этом упорно не смотрел на Адамса.
  -- Гора, выходит, вы все-таки выполняли задание?
  -- Оно безобидное, Аор: познакомиться поближе, найти возможность для контакта.
  -- Зачем?
  -- Мы слишком разные, чтобы не замечать друг друга.
  -- Хм, неплохо сказано. Вы, Гора, теперь, наверное, эксперт по Темной Империи?
  -- Вряд ли, хотя мой опыт близкого общения с арианцами действительно уникален для СЦ.
  -- То есть теперь вы дипломат?
  -- Да. Хочу сразу оговориться, что я мало знаком с дипломатической работой, просто я единственный, кто знает арианский язык.
  -- И межгалактический тоже, - добавил Аор. - Гора, вы настолько способны к чужим языкам?
  -- Вряд ли важны пути, Аор, когда цели уже достигнуты.
  -- Хорошо, - арианец качнул головой. - Вы еще больше помудрели, Гора.
  -- Рок приводил меня к достойным учителям, - Проквуст обозначил легкий поклон.
   Адамс ничего не понимал во всей этой тарабарщине, поэтому увлекся проплывающими внизу пейзажами. Космодром был велик, но все же остался позади. Теперь внизу яркими зелеными пятнами бурной растительности виднелись усадьбы с чахлой растительностью вокруг. Планета была жаркой, не до буйства флоры. Только берега речушек и ручьев сочно зеленели густыми зарослями. Бенни глазел на все это и размышлял о необыкновенных разворотах своего долгого жизненного пути. "Куда ведет меня рок?", - спрашивал он себя, силясь понять свое новое предназначение. В глубине души он лелеял надежду, что у него еще будет свой собственный путь, на котором он не будет тенью Проквуста. Из глубины души вдруг пришло давно забытое ощущение досады. Её источником был арианец, упорно игнорирующий присутствие Адамса. И, главное, Адамс ничего не мог с этим поделать. Или может?
   Бенни пододвинул кресло ближе к панорамному стеклу и сделал вид, что безмерно увлекся открывшимися далями, а сам закрыл глаза и расслабился. Здесь должно быть свое информационное поле планеты, надо только его найти! Адамс легко отключил свое сознание от каждодневного бесконечного потока мыслей. Теперь, после многих лет медитаций, он делал это легко и привычно. Перед внутренним взором среди темноты закрытых век вспыхнуло яркое пятно. Он аккуратно протянул к нему свои прозрачные виртуальные ладони и свет с готовностью приник к ним. Бенни принялся щедро закачивать в него свою неисчерпаемую энергию, расширяя и зажигая его все ярче и ярче. Он словно бы освещал разгорающимся факелом густые сумерки, отодвигая в стороны серую границу черноты. Потом он мягко спустил свет со своих ладоней и он послушно повис на уровне его глаз, ровно и ярко сдерживая круг света. Инстинктивно Адамс двинулся в сторону границы света и тьмы. Там, в темноте не могло быть знаний, здесь, среди его света их тоже нет. Где же их искать, как не в этой тонкой серой плёночке - границе между ощущением своего мира и не ощущением чужого?! Бенни приложил руки к тончайшей серости и тихо потер ее, изливая из себя поток энергии. Дверь, мне нужна дверь! Белесая муть перед ним стала наливаться плотностью, толщиной, потом она треснула посредине, открыв черный провал в никуда. Адамс взялся за его стенки двумя руками и потянул что есть силы в стороны. Поддалось. Перед ним окном диаметром в неполный размах рук чернело иное пространство. А может, и не пространство? Раздумывать было некогда. Бенни несколько раз поводил по тонкой грани окна ладонями, уплотняя их энергией. Пальцы, попавшие на ту сторону, коченели от холодного сквозняка. Ничего, холод мы потерпим. Он еще и еще втирал свой огонь в границу между мирами, потом медленно и аккуратно отодвинул ладони. Держится, не схлопывается! Неизвестно, насколько хватит, раздумывать некогда! Он перешагнул высокий порог. Адамс попал в чернильную темноту, где не ощущалось ни низа, ни верха, слава Богу, что прямо за спиной ярко светился круг, не освещая с этой стороны ни одного атома. "Впрочем, какие здесь атомы? - мелькнуло у него в голове. - Здесь только информация, надо ее просто истребовать"! Бенни громко мысленно закричал: "Арианцы, хочу знать ваш язык!". Что-то треснуло рядом, словно порвался большой лист бумаги, и сквозь Адамса полился жгучий пронизывающий холод. Он не холодил сверху, а пронизывал все его астральное тело разом, и, казалось, что с каждой секундой этот поток отрывал от него крохотные кусочки жизни. "Врешь! - зарычал Бенни. - Я как солнце, я не мерзну, я требую знания!". Он кричал еще что-то нечленораздельное и бросался огненными языками со своих ладоней во все стороны. Телу вновь стало тепло, но внезапно жутко похолодало за спиной. Адамс повернулся и успел всунуть руки в стремительно уменьшающееся отверстие. Ну, нет, найти, чтобы потеряться?! Никогда! С бешенным усилием, срывая все внутренние запоры он взорвался ослепительным сполохом, границы окна рванулись в стороны. Он шагнул и они тут же захлопнулись, больно уколов шею и плечи. Блаженная истома разлилась по изнемогающему от усталости сознанию, и он отключился, рухнув в глубину сна.
  -- Ваш товарищ, кажется, заснул? - услышал Бенни.
   Он разлепил зажмуренные намертво веки и повернулся в сторону Георга и Аора. Арианец явно говорил о нем, но в его сторону не смотрел. "Вот вредный гад!", - подумал Адамс. Он бодро вскочил и направился к говорившим.
  -- Вы правы, Аор, я слегка задремал, - неумело произнесли его губы.
   Проквуст и арианец изумленно уставились на него, одинаково сраженные его словами. Первым среагировал Георг.
  -- Бенни, ты ходил "туда" один?!
  -- Да.
  -- Куда, "туда"? - машинально переспросил озадаченный арианец.
   Только сейчас Георг и Бенни осознали, что оба разговаривают на арианском языке.
  -- Ну, как вам сказать....
  -- Георг, не надо, я сам объясню, - Адамс сел за стол напротив арианца. - Вы, уважаемый Аор, вели себя по отношению ко мне уничижительно, поэтому, я сходил в информационное поле вашей планеты и научился вашему языку.
   Тут же Адамс получил сильный удар по ноге, но даже бровью не повел. Георг еле сдерживал яростное желание хлопнуть своего друга еще и по голове, а тот невозмутимо улыбался и побеждено посматривал на все еще застывшего в ступоре арианца. Впрочем, Аор, быстро пришел в себя.
  -- Простите....
  -- Бенни Адамс, к вашим услугам.
  -- Очень приятно, - изобразил улыбку Аор. - Бенни, не могли бы вы уточнить, куда вы ходили?
  -- Извините, Аор, - Проквуст внезапно встал, - но Бенни не станет отвечать вам на этот вопрос!
  -- Почему же? - вкрадчиво спросил арианец.
  -- Потому что бог наградил его великим даром находить то, чего страшно желаешь. Пренебрегая моим спутником с первых минут нашей встречи, вы толкнули его на очень опрометчивый и опасный шаг, он мог погибнуть.
  -- Даже так?! - Аор тоже встал. - Ну, что ж, тогда перенесем беседу во дворец императора.
  -- Он нас примет?!
  -- Да, Георг, примет. Я же говорил вам, что вы для нас желанный и важный визитер! - арианец стремительно вышел.
   Проквуст повернулся к невозмутимо рассматривающему свои ногти Адамсу.
  -- Бенни, ты что, сдурел?!
  -- А чего? - поднял тот невинный взгляд. - Почему он так себя ведет, может я старше его раз в пять?!
  -- Ты, Бенни, не старше, потому что Аору больше миллиона лет!
  -- Ах, да, забыл! Они же шастают из одного тела в другое.
  -- Бенни! Я тебя не узнаю! Ты ничего не подхватил там?
  -- Чего, например?
  -- Ты какой-то ни такой, - задумчиво произнес Проквуст. - Скажи честно, ты полностью вошел в их информационное поле?
  -- Да. А что?
  -- Ну, не знаю. Может быть, и ничего. Я в тот раз только руку засунул, и то еле ноги унес!
  -- Чего переживать, я же уже вернулся. Ты лучше скажи, почему сразу у Аора про жену не спросил?
  -- Бесполезно, - махнул рукой Проквуст. - Они прямо ничего не говорят.
   Друзья сидели молча за столом и думали каждый о своем. Проквуст вспоминал о Елене. Он уже проверил свой огонек персональной связи с ней, на ариане его жены не было. От этого было грустно, если не сказать тоскливо. Собственная дальнейшая судьба его мало волновала, хотя последняя фраза арианца прозвучала зловещим намеком. А Адамс прислушивался к себе, настороженно выискивая нечто чужеродное, возможно прихваченное в его рискованном, почти авантюрном походе. Слова Георга, что он "какой-то не такой", осели в душу настороженностью и беспокойством. Вроде бы все нормально, успокаивал он себя, но снова и снова просеивал свои чувства и ощущения через мелкое сито строгого анализа.
   Арианский флайер нес их навстречу судьбе.
  
  

***

  
   Их разбудил стук в дверь. Бенни и Георг подняли с рук заспанные лица. Посмотрели друг на друга.
  -- Да! - одновременно сказали оба.
   В каюту вошел арианец и отвесил легкий поклон.
  -- Император примет вас обоих. А сейчас мне поручено показать вашу будущую резиденцию. Прошу.
   Ошарашенные неожиданным гостеприимством новоявленные дипломаты бродили по бесчисленным комнатам огромного небоскреба. Здесь были жилые квартиры, рестораны, вполне человеческий бассейн без каких-либо зарослей и травы, конференц-залы, шикарное фойе со скоростными лифтами. Бенни посмотрел на часы.
  -- Георг, нам пора, час почти прошел.
  -- Ага, - Проквуст озадаченно почесал затылок. - Слушай, Бенни, ты не можешь объяснить, что происходит?
  -- А что? Мне, кажется, что все идет, как положено. Мы с тобой представляем великую организацию, нас соответственно и принимают.
  -- Но все это?! - Георг повел вокруг себя руками. - Если это наша резиденция, то ты представляешь, какой здесь должен быть штат?!
  -- Хм, а ведь верно! Дракон уверял, что арианцы нелюдимы и чужаков не принимают.
  -- И в прошлый мой прилет меня сначала чуть не выгнали! - добавил Проквуст.
   Друзья озадаченно посмотрели друг на друга. Оба подумали об одном и том же: что-то сдвинулось в этом куске вселенной, раз поведение арианцев столь кардинально изменилось. Они вошли в лифт, флайер с невозмутимо радушным Аором ждал их, зависнув над крышей.
  -- Георг, кажется, мы с тобой опять что-то сдвинули!
  -- Ничего подобного, Бенни! Вспомни, что говорил Чар: мы не источники изменений, мы их вестники.
  -- Все равно чудеса.
  -- Не чудеса, - задумчиво отозвался Проквуст, - похоже, арианцы от нас взамен чего-то потребуют.
   Адамс понимающе кивнул.
   Георг узнал этот огромный круглый небоскреб. Казалось, совсем недавно император беседовал с ним в одном из залов, переоборудованных в кусочек родной планеты арианцев, а сколько всего произошло! И опять впереди молча и не оглядываясь, вышагивал Аор, опять подозрительно косились и злобно скалились грейсы, опять все тот же коридор с множеством казенных дверей. Только теперь Георг был не один, и рост его был ваше арианца, и таблички на дверях рассказывали ему, какие чиновники за ними сидят. Первое впечатление об этом здании было правильным: здесь свила гнездо верхушка бюрократической машины арианцев. Некоторые надписи были непонятны, видимо, сокращены, отдельные комнаты ограничивались только номером, но зато на большинстве красноречиво объявлялось о министре питания, министре мигрантов, министре техники, министре истории.... Оказывается, весь этот этаж был сплошь набит министрами!
  -- Георг, у них здесь что, инкубатор министров? - шепнул в ухо Адамс. Проквуст спрятал улыбку и прижал палец к губам. - Ладно, ладно, понял.
   Адамсу было явно не по себе. Проквуст ощущал в нем присутствие новых качеств, подхваченных, словно зараза в информационном поле арианцев. Перемелет могучая душа Адамса чужой сор или изменится? На этот вопрос у Проквуста ответа не было.
   После раздвижных дверей лифта - шлюза, они прошли уже знакомый Георгу зал заседаний с амфитеатром кресел, только в этот раз здесь было тихо и пустынно. Еще один лифт - шлюз и должно быть озеро с кувшинками..... Двери раздвинулись, и Проквуст чуть не споткнулся. Этот зал тоже был огромный, только вместо сочных густых зарослей перед ним зеркалом блестел узорчатый каменный пол, бегущий к возвышению в центре. Там на постаменте восседал на троне император. На нем была ярко-красная с необычными переливами мантия, на голове золотая корона с частоколом острых зубцов и по краям и в середине. Даже с этого расстояния были видны цепкие красноватые глаза императора или Проквусту опять казалось? Вокруг трона не было ни души, да что там! В этом огромном зале не было ни одного стула! Аор торжественно шагнул на сверкающий узор пола и тут же склонился на одно колено.
  -- Дозволь говорить, мой Император!
  -- Говори.
  -- Совет Цивилизаций прислал своих дипломатов.
  -- По какому поводу?
  -- Хотят открыть на Ариане постоянную миссию.
  -- Зачем?
   Аор молчал, опустив голову. Император встал во весь свой рост. Да, он был очень рослым, почти в рост человека.
  -- Аор, уходи, оставь послов здесь.
   Арианец поклонился и мгновенно скрылся за дверьми, даже не взглянув на тех, кого привел. Им предстояло отдуваться теперь самостоятельно.
  -- Пошли, что ли! - Адамс пнул Георга локтем в бок. - Видишь, Император ждет.
   Император действительно продолжал стоять. Проквуст решительно двинулся вперед. Твердым шагом прошел расстояние метров в сто, остановился перед ступенями, чуть сзади встал Адамс. Георг посмотрел прямо в эти красноватые зрачки и объявил.
  -- Председатель Совета Цивилизаций Великий Чар прислал нас с добрыми намерениями. Позвольте вручить вам верительные грамоты.
   Проквуст встал на одно колено и вытянул вперед руки, на которых лежали два свитка. Наверное, надо было склонить и голову, но он не хотел отводить глаз. Император сел, спокойно протянул руку, и вдруг свитки взлетели с ладоней Георга вверх и послушно полетели к арианцу.
  -- Садитесь, - коротко сказал он и углубился в изучение грамот.
   За спинами что-то лязгнуло, это из пола выскочили два небольших кресла. Хорошо, что Бенни и Георг следили за своей фигурой, иначе бы не влезли между подлокотниками. Император пошелестел свитками, потом, не выпуская документы из рук, поднял глаза на послов и долго молча смотрел на них, пытаясь, то ли понять, то ли встревожить. Рядом с Георгом заерзал Адамс и в то же мгновение Император слегка дернулся и моргнул. Странно, подумал Проквуст, видимо, арианец попытался просканировать Бенни и тот поставил защиту, но тогда почему я ничего не почувствовал? Император перевел взгляд на верительные грамоты и покачал их в своей когтистой трехпалой ладони, словно взвешивая.
  -- Послы, здесь не указана цель открытия постоянной миссии. Я хочу знать, почему до настоящего момента мы жили в этой вселенной без нее, а теперь должны жить с нею?
   Проквуст поднялся, поклонился и заговорил.
  -- Ваше Императорское Величество, Великий Чар считает, что во Вселенной время перемен и просил передать: Совет Цивилизаций и Темная Империя слишком разные, чтобы не замечать друг друга, ведь мы живем в одном доме.
  -- Вы оба опытные дипломаты?
  -- Нет. Это работа для нас первая.
  -- То есть Чар прислал на Ариан стажеров? - фраза по содержанию была вроде бы злой, но тон арианца звучал ровно, без раздражения.
  -- Он считает, что мы двое лучшие кандидатуры СЦ для того, чтобы достичь взаимопонимания.
  -- Хорошо, принимаю ваши верительные грамоты.
   Император раскрыл оба свитка и приложил к ним свою ладонь. Документы по очереди полыхнули светом и сами свернулись обратно в аккуратные трубочки, которые Император положил рядом с собой на маленький столик. Проквуст не верил своим глазам: вот так все просто?!
  -- Скажите мне послы, как вы выучили наш язык? Насколько я знаю, он очень сложный.
  -- Язык? - Георг понял, что врать не имеет права. - Мы заглядывали в информационное поле планеты.
  -- И какое оно для вас?
  -- Темное и холодное.
  -- Надо же! - Император откинулся на спинку трона. - А нас оно греет! Впрочем, за честный ответ, спасибо.
   Император внезапно встал, неторопливо снял с себя мантию и корону, положил их на трон. Его мускулистое тело пересекалось тонкой полоской плавок. Он повернулся к послам.
  -- Теперь, когда формальности закончены, поговорим в неформальной обстановке.
   Что-то щелкнуло, свет вокруг погас, ослепив на мгновение темнотой, и тут же зажегся, но приглушенный, разлитый над тихим продолговатым озером, заросшим по берегам большими зелеными листьями и белыми цветами. Вокруг озера густой стеной застыли высокие деревья. В ноздри пахнуло запахом гнилой растительности, влажный воздух перехватил дыхание. Они с Бенни все также сидели на своих стульях, но уже на небольшой поляне среди густой травы. Георг все это уже видел, а Бенни вертел головой и осматривался с неподдельным интересом.
   Император оказался как раз у самого берега. Он прыгнул, красиво, без брызг вошел в воду, с огромной скоростью едва волнуя кое-где водную гладь, проплыл туда - обратно, и через несколько секунд шумно фыркнув, выбрался на берег. Накинул на себя халат, уселся напротив послов в обычное кресло.
  -- Мы никогда не принимали послов, - сказал он.
  -- Мы знаем, - ответил Проквуст.
  -- Я взял ваши верительные грамоты с определенными условиями.
   "И тут то же самое!", - подумал Георг, вспоминая манеру ведения Чаром переговоров с хоравами. Ни он, ни Адамс не шелохнулись, ожидая продолжения. "Молодец, Бенни!", - мысленно похвалил своего друга Проквуст. Император подержал еще некоторое время паузу, потом продолжил.
  -- Никто в этой вселенной, кроме самих арианцев, не мог безнаказанно заглянуть, а тем более войти в наше информационное поле. Там поставлена жесточайшая защита, убивающая все инородное. А вы это сделали. Вы очень способные и сильные, поэтому вместе или один из вас должны сослужить арианцам службу.
  -- Простите, Император, но слово "должны" вряд ли здесь уместно.
  -- Мне все равно, что оно означает. Факт, что я уже сделал шаг навстречу, теперь жду взаимного шага.
  -- Равноценны ли они? - вмешался вдруг Адамс.
   На его лице читалось возмущение бесцеремонностью императора.
  -- Да, - коротко и невозмутимо констатировал арианец.
   Георг дотронулся ладонью до руки Бенни. Проквуст физически ощущал, как хотелось его другу высказать всё, что он думает о коварстве арианцев. Адамс беспокойно шевельнулся, но сдержался. Император с явным интересом наблюдал за ними.
  -- Хорошо, Ваше Величество, - спросил Георг, - что вы от нас хотите?
  -- Нужно посетить иной мир и привести оттуда самок арианцев. Разумных самок! - Император встал, было видно, как учащенно вздымается грудная клетка.
   Георг и Бенни переглянулись. Адамс пожал плечами, мол, давай, ты главный, решай.
  -- Что вы имеет в виду под словами "другой мир" - другое измерение?
  -- Нет. Другой мир.
  -- Это что, на тот свет, что ли отправляться? - съязвил Бенни.
  -- Возможно.
  -- Ничего себе, задание! - присвистнул Бенни.
   Георг опять с тревогой посмотрел на своего друга и укоризненно покачал головой. Адамс виновато улыбнулся. Его поведение никак не укладывалось в прежние рамки уравновешенного характера и мудро сдержанных высказываний. Проквуст перевёл взгляд на императора.
  -- А есть ли там то, что мы ищем?
  -- Есть.
  -- Почему же вы сами, арианцы, не взяли?!
  -- Смотри! - сказал вдруг вместо ответа Император.
   Он повернулся к озеру, вытянул руки и между ладоней вспыхнуло зеленоватое свечение. Оно быстро разгоралось, потом, повинуясь движению хозяина вошло в воду. Вода забурлила и стала вспучиваться огромным пузырем. Через минуту над изрядно обмелевшим озером всплыл огромный пузырь воды, просвечиваемый светом и тенями обеспокоено мечущихся внутри рыб. Арианец повернулся, многозначительно посмотрел на раскрывших рот послов и осторожно вернул воду назад.
  -- Я тоже многое могу, но я не смогу пройти внутрь. Проход не всех пропускает. Кроме того, это опасно.
  -- Значит, кто-то в другой мир все-таки попадал?
  -- Да. Мы посылали многих, не только арианцев, но вернулся только один. Это он сказал, что там есть разумные самки.
  -- Извините, Император, но вы от нас службы просите, а сами моего друга приговорили к казни!
  -- Бенни! - укоризненно воскликнул Проквуст.
  -- Приговор уже отменен.
  -- Сейчас? - не унимался Адамс.
  -- Нет, давно. Арианцы уже утолили жажду мести, они казнили жену и сына Горы.
   Император впервые назвал чье-то имя, а у Георга потемнело все в голове, он вскочил, готовый разорваться от гнева, но тут в ухо влился горячий шепот схватившего его в железный зажим Адамса: "Спокойно, друг, повоевать всегда успеется!". Проквуст успокоился, злость черной сажей спустилась в глубину души, притаившись там до времени.
  -- Никто, кроме меня, Аора, и еще нескольких посвященных арианцев не знает, что торжественная казнь, не всегда ведет к смерти. Твоя семья, Гора, жива.
   Проквуст бессильно рухнул на стул. В голове звенело от напряжения.
  -- Они, - продолжал вещать арианец, - перешли в иной мир, туда, где есть разумные самки. Сходи, спаси их, но без самок не возвращайся!
  -- Не надо угрожать мне! - Георг вскочил на ноги. - Я сделаю то, что вы просите. Я обещаю сделать все, чтобы выполнить вашу службу, но не вздумайте ставить мне ультиматумы!
   Адамс отскочил от Проквуста, потому что от него вдруг повеяло невыносимым жаром, трава под его ногами пожухла, и, не загораясь, тут же превратилась в пепел, почва мгновенно покрылась сухой коркой и трещинами, над головой появилось марево перегретого воздуха. А Георг ничего не замечал, пронзая взглядом Императора. Диаметр бедствия медленно увеличивался, пожирая сантиметр за сантиметром.
  -- Георг! - заорал Адамс.
   Проквуст вздрогнул и оглянулся на друга. Жар иссяк. Он смущенно развел руками и опустился на стул, который немедленно рассыпался в прах. Георг рухнул копчиком вниз, да так и остался сидеть в разоренном им пятне, насуплено обхватив колени руками. Император выдохнул воздух и медленно опустился в кресло.
  -- Это очень убедительный аргумент, Гора, - сказал Император. - Я верю тебе. Ваша миссия будет работать. Я пошлю соответствующее послание Великому дракону. Идите, послы, Аор ждет вас.
  
  

***

  
   Георгу и Бенни отвели просторную каюту на большом арианском крейсере. Экипажа они не видели, как толком не успели разглядеть и начинку боевого корабля. На поверхностный взгляд, он ничем не отличался от кораблей хоравов. Кормили их вполне по человечески, видимо, используя запасы продовольствия из дисколета. Аор им ничего не объяснял, как они ожидали, просто доставил на корабль и показал их каюту. Адамс почти сразу после его ухода подергал дверь, конечно же, она была закрыта.
  -- Ну, что, Георг, доверился арианцам?!
  -- А что?
  -- Как что?! Ты что, не видишь, нас заперли.
  -- А зачем им чужие глаза на боевом корабле?
  -- Но мы же ничего не понимаем в космической технике!
  -- Да?! А арианский язык ты как выучил? - съязвил Проквуст. - Может, они опасаются, что ты залезешь внутрь корабельного компьютера, перепрограммируешь и....
  -- А что, это мысль!
  -- Бенни, не вздумай!
  -- Ладно, ладно, шучу. Сам понимаю, что иного от арианцев нечего было и ожидать, - Адамс плюхнулся в мягкое кресло. - Георг! Давай подумаем, как вызволять твою Леночку будем.
  -- А ты-то тут причем?
  -- Как, ты еще не понял, что я иду с тобой?
  -- С какой стати?! Император мне поручил службу.
  -- Не согласен! Он говорил о нас обоих!
   Некоторое время они спорили. Потом Георг смирился и махнул рукой. Во-первых, теперешний Бенни стал взбалмошен и упрям, во-вторых, его помощь за порогом неведомого мира лишней не будет, а в-третьих, неизвестно еще, где в большей безопасности будет его друг, среди арианцев или вне их власти?
   Прошел час, в каюте раздался стук в дверь. Надо же, стучатся! - Удивился Георг, никак не ожидая подобных церемоний от арианцев.
  -- Входите, не заперто! - весело заорал Адамс.
  -- Я пришел показать вам, - тут же объявил Аор, едва переступив порог.
   Он поколдовал в углу и в воздухе возник экран, наполненный искрящейся пустотой, лишь внизу разгоралось пятно света. Через секунду показался и его источник: кусок планеты. Проквуст сразу узнал Арию по сплошному облачному покрывалу.
  -- Опять на нее везут? - удивился он.
   Картина чуть увеличилась, планета поместилась вся, заняв собою пол экрана.
  -- Теперь внимательно смотрите.
   Из верхнего левого угла экрана выползла тарелка хоравского корабля, она медленно обгоняла арианский крейсер, явно направляясь на Арию. Бенни и Адамс недоуменно переглянулись и вновь уставились на экран. Масштаб опять изменился, планета превратилось в матово поблескивающее яблоко, а их дисколет в яркую точку. Вдруг что-то, посверкивая искоркой в лучах далекого светила, неуловимо быстро прочертило космическое пространство, и соединилось с точкой их дисколета. На его месте расцвел оранжевый цветок взрыва. Аор повернулся к людям.
  -- Наша система изобилует блуждающими астероидами и обломками древних космических аппаратов. Вы не могли знать их траектории.
  -- А зачем мы сунулись на Арию? - подхватил игру мгновенно сориентировавшийся Адамс.
  -- О, все очень просто! Мы не могли не показать послам Совета Цивилизации свою родную планету.
  -- А что, предупредить о возможном столкновении с астероидом нельзя было? И, кстати, он настоящий? - спросил недовольно Проквуст.
  -- Астероид настоящий, их у нас в системе действительно много. А предупредить.... - арианец задумался. - Мы же не можем вмешиваться в дела дипломатов?! Кроме того, мы были уверены, что хоравская техника высокого качества и для нее блуждающие астероиды не угроза.
  -- Следовательно, если техника была хороша, то угробили корабль растяпы - люди? - усмехнулся Адамс.
  -- Получается так.
  -- То есть, мы умерли?
  -- Совершенно верно, Гора.
  -- А как же наша дипломатическая миссия?
  -- О, не волнуйтесь, слово нашего императора закон. Он уже отправил срочное послание о вашей трагической гибели и готовности принять новых послов.
  -- Надеюсь, им повезет больше.
  -- Гора, за них не волнуйтесь, ведь они вряд ли смогут проникнуть в наше информационное поле.
  -- Понятно. Теперь все встало на свои места.
  -- Позвольте! - вмешался Бенни. - А как же мы вернемся, если успешно выполним задание императора?!
  -- Не волнуйтесь. В записи катастрофы вашего дисколета есть небольшой фрагмент, на котором видно, как перед самым ударом от него отделилась спасательная капсула.
  -- Ну, вы мастера! - восхитился Адамс. - Все предусмотрели.
  -- Мы древний народ, Бенни, - скромно отозвался Аор, хотя глазки его довольно сверкнули. - Итак, господа, теперь ничто не мешает выполнению задуманного. Вы готовы? Кстати, - Аор взглянул на Адамса, - вы можете не ходить по ту сторону.
  -- Ну, вот, и вы туда же! Нет, я Георга не оставлю!
  -- Что ж, решение принято, - арианец встал. - Разрешите вас оставить ненадолго?
   Проквуст и Адамс молча кивнули. Аор вышел.
   Аор лично высадил их на небольшом космокатере на уже знакомую Георгу площадь. Он с внутренней усмешкой смотрел на изумленного Адамса, глазеющего по сторонам и что-то бубнящего себе под нос. Город, если его можно было так назвать, был действительно достоин удивления. В нем не было стиля, все здания были вычурно разными, даже сама площадь лишь частично была одета в плиты, чередуясь с огромными участками непролазной грязи.
  -- Уважаемый Аор! - не выдержал дисгармонии Бенни. - Это что?!
  -- Это наши родовые дома, - гордо выпрямившись, ответил Аор. - В этой части города расположены дома самых знатных арианцев!
  -- Да?! - а я подумал, что это строили психопаты. Я не....
  -- Бенни! - укоризненно оборвал друга Проквуст. - Ты ведешь себя не тактично.
  -- Ничего, Гора, я не обиделся. Это просто лишние свидетельство тому, насколько далеки наши культуры друг от друга.
   Адамс слушал и машинально вытирал лицо от мелкого дождика. Проквуст подошел к нему, что-то поколдовал над пультом скафандра, и над головой Бенни дождинки стали сворачивать в стороны.
  -- Спасибо, Георг. Аор, а вы извините, я действительно зарвался.
  -- Ничего, Бенни, это пустяки. Пойдемте, господа, здесь недалеко.
  -- Надо было притащить нас сюда именно тогда, когда здесь льет дождь.
  -- Не ворчи, Бенни, - тихо сказал Проквуст, - я же тебе рассказывал, на этой планете всегда льет дождь.
  -- Всегда?!
   Они шли к дому Аора, Георг это сразу понял. Адамс вел себя теперь вполне прилично, на развалины колонны лишь скосил глаза, хотя Георг чувствовал, как его другу хотелось опять съязвить в адрес арианца. Молчал он и внутри здания, где по-прежнему над огромным помещением вместо потолка бугрились невероятным рельефом коричневые жгуты, рисуя собой гигантское нёбо. Как и во время первого посещения Проквустом дома Аора, вспыхнул свет, вдали хлопнула дверь, и к ним навстречу выскочил здоровенный дикий арианец. "Интересно, что будет делать Аор?", - подумал Проквуст. А Аор не сбавляя хода поднял в сторону приближающегося дикого арианца какую-то маленькую коробочку и зверюга тут же взвизгнув, метнулась обратно. Хм, значит, они все-таки не просто следят за своими дикими сородичами. Потом Георгу вдруг пришла в голову странная мысль, он, кажется, догадался, куда ведет их Аор!
   Так и получилось. Вслед за зверем они попали в большое полутёмное помещение, наполовину занятое водой, с душной влажной атмосферой и густыми зарослями. Зверь сидел на противоположной стороне и молча скалил зубы, за ним проглядывались две испуганные самки. Аор не обратив на здешних обитателей никакого внимания, провёл Георга и Бенни к железной двери. Лязгнул засов и в глаза ударило яркое солнце. Перед ними расстилалась пустыня с редкими кустиками рыжих растений.
  -- Ваша родная планета очень разная, Аор, это нормально?
  -- Не знаю, Гора. Она такая, какая есть. Идемте, здесь недалеко.
   Арианец солгал. Они шли уже несколько часов, и лишь недавно далеко впереди обозначилось зеленая вуаль лесов. Если бы не скафандры, изолирующие их от внешней жары, они бы уже иссохли под немилосердно палящими лучами светила. С каким наслаждением они нырнули под сень высоких деревьев, услышали журчанье небольшой речки. Путь лежал по утоптанной дороге, петляющей по лесу. Через несколько километров они вышли на небольшую поляну с хижиной на краю. Занавеска из скрепленных, истрепанных временем, пальмовых листьев дрогнула, из-за нее выглянула сморщенная физиономия арианца. Некоторое время абориген вглядывался в незваных гостей, приложив лапу к глазам, потом закряхтел и опустился на колени.
  -- Рад видеть тебя, Аор!
  -- Герот, веди нас к священной скале, - приказал вместо приветствия Аор.
  -- Хорошо, как прикажешь, но скажи прежде, когда вы мне дадите новое тело, это совсем одряхлело.
  -- Скоро, Герот. Ты еще не искупил своей вины.
  -- Но я могу умереть!
  -- Ты еще вполне силен. Веди, видишь, я не один!
   Арианец был высок, костляв и стар. Он шел впереди и непрерывно что-то бормотал под нос. Внезапно дорогу преградила очень высокая стена. Только что перед глазами Георга вдаль уходили стволы пальм, и вдруг взгляд мгновенно уперся в каменную стену! Проквуст задрал голову. Ничего себе, он не мог найти ее верхний край, стена не кончалась!
  -- Опять фокусы! - услышал он ворчание Адамса, но не отреагировал, заинтригованный происходящим.
   Между тем старый арианец что-то прошептал и в стене открылся проход, заполненный густой дымкой. Герот призывно махнул когтистой рукой и нырнул вглубь. Туда же исчез и Аор. Бенни с Георгом переглянулись и пошли следом.
   Место, куда они попали, поражало своей неожиданной неуместностью на этой пустынной планете. Почему-то оно произвело на Проквуста странное впечатление, он словно застыл. Бении чуть в него не воткнулся.
  -- Георг, ты чего?!
  -- Здесь был Леночка, я чувствую, - тихо и не сразу отозвался Георг.
   Адамс пожал плечами и тоже принялся осматриваться. Прямо впереди высилась огромная скала, упирающаяся зазубриной вершиной в безоблачную синь неба. Перед скалой каменной гладью простиралась идеально круглая площадь, с какой-то нелепой конструкцией посредине, а вокруг нее высились трибуны гигантского многоярусного амфитеатра, сложенного из ровных каменных глыб. Бенни присмотрелся. Камни были старые, иссеченные временем, они прямо-таки дышали древностью. Здесь никого не было. Внезапно рядом с Геротом раздался громкий стук и гулкое эхо покатилось в сторону скалы. Это старый арианец неловко уронил из рук странный предмет с металлическим отливом и теперь с усилием сгибался, пытаясь его поднять. О выроненном им предмете нельзя было сказать, что круглый, издали похож, а вблизи.... Адамс пригляделся и предмет вдруг послушно вырос в размерах.... Странно, какой-то многогранник с жуткой геометрией и с пятном мути внутри, словно затвердевшая клякса, в глубине которой тлело, нет, разгоралось алое пятнышко. Аор неожиданно проворно подскочил к старому привратнику и загородил собой упавший предмет. Герот, со сдерживаемым стоном согнулся и поднял многогранник.
  -- Ты стал очень неаккуратен, Герот! - строго, с едва сдерживаемым раздражением сказал он старому арианцу и быстро оглянулся на людей.
   Бенни успел перевести взгляд на дальнюю скалу, а Георг вообще стоял спиной.
  -- Я же говорю, стар я стал! - сердито отозвался привратник.
  -- Иди, готовь катапульту! - приказал Аор и повернулся к людям. - Придется еще немного потерпеть. Перед вами скала. - Аор вдруг без всякой паузы перешел на описание процедуры. - Внутри нее вход в другой мир.
  -- А катапульта то зачем? - настороженно спросил Адамс, предчувствуя недоброе.
  -- Это устройство, помогающее биоорганизму преодолеть сопротивление материи.
  -- Да? И все преодолевают?
   Не слушая ответа на свой вопрос, Бенни вдруг свечой взмыл вверх и молнией метнулся к скале. Арианец заворожено смотрел вслед.
  -- Я не знал, что вы такое умеете.
  -- Я не умею.
   Арианец внимательно посмотрел в лицо Проквусту и, ничего не сказав, опять повернулся к порхающему вдали Адамсу. Минут через десять тот вернулся, приземлился неслышно и плавно.
  -- Знаете что, ваше арианское сиятельство, я в эту штуковину не полезу!
   Аор пожал плечами.
  -- Другого способа попасть в другой мир не существует.
  -- Георг! - Бенни повернулся к своему другу. - Знаешь, что эти древние варвары здесь вытворяют?! Они сажают пленников в катапульту и пуляют ими в скалу! Там весь камень в пятнах крови, а внизу огромная расщелина завалена костями!
   Проквуст побледнел и сжал кулаки так, что костяшки побелели, воздух вокруг него завибрировал.
  -- Аор! - хрипло сказал он. - Я тебя убью!
  -- Это будет большим преступлением! - спокойно отозвался арианец. - Гора, вы же дипломат.
  -- Георг, ты что, одумайся! - на пути устремившегося к арианцу Георга встал Адамс и положил ему на плечи руки. - Там нет костей твоей семьи, она в другом мире!
  -- Это они так сказали! И даже если это и так, Бенни, ты представляешь, что они вытерпели?!
  -- Гора, я был уверен, что скала их пропустит, - попытался разрядить ситуацию арианец.
  -- Это почему же? - в пол-оборота спросил Адамс, продолжая удерживать друга.
  -- Потому что скала всегда пропускает новичков, а людей мы туда еще не посылали.
  -- Какая разница! - закричал Георг и оттолкнул Адамса. - Моя жена и мой сын этого не знали!
   Из глаз Проквуста брызнули слезы, он закрыл лицо руками и рухнул на колени. Камень под ним вздрогнул и тяжелой пологой волной отпрянул в стороны, так, что образовалась круглая пологая чаша. Аор от неожиданности отпрыгнул назад. Вокруг Георга вновь завибрировал воздух, наливаясь голубоватым свечением. Он опустил руки и медленно встал на ноги, его угрюмый взгляд уперся в арианца.
  -- Нет, Георг, нет! - крикнул Адамс. - Терпи!
   Проквуст молчал. Адамс беспомощно переводил взгляд с одного на другого.
  -- Слушайте, - не выдержал он, - хватит в гляделки играть!
   Бенни рассердился. Он решительно шагнул между ними, нагнулся и, зацепив едва выступающий край одной из плит, напрягся и с противным скрежетом выдернул ее из древней кладки. Еще секунда и многотонная плита была поставлена на попа, скрыв Георга и Аора друг от друга.
  -- Георг, очнись ты, наконец!
  -- Хорошо, - медленно и глухо проговорил Проквуст, поднял руку и медленно повел ею в сторону вздыбившейся плиты, та послушно улеглась на свое место. Перед людьми вновь стоял арианец, только взгляд у него остекленел от изумления. - Аор, - обратился к нему Георг, - если, как вы утверждаете, новички всегда проскакивают материальный барьер, то как быть с нами? Есть гарантия, что мы пройдем скалу?
  -- Гарантий нет.
  -- Бенни, что делать будем?
  -- Делать? А сейчас кое-что проверим!
   Адамс вдруг вновь взвился в воздух и понесся к скале, прямо перед ней он слегка притормозил, чтобы в случае чего не разбиться, и тут же исчез. Аор и Георг изумленно переглянулись.
  -- Аор, что это?
  -- Похоже, ваш друг, Гора, уже не вернется, во всяком случае, сейчас.
  -- Но мы же собирались вместе! - в голосе Георга звучала обида.
  -- Я думаю, Бенни хотел всего лишь проверить, но скала его затянула сама.
  -- Что ж, - задумчиво проговорил Проквуст, - выбор сделан, надо догонять Адамса.
  -- Но вы же не умеете летать?
  -- Ну, если постараться.... Знаете, Аор, я даже стараться не буду, я сяду в вашу адскую машину. Я должен испытать то, что испытала моя семья. Кстати, зачем такой изощренный и жестокий способ перехода, неужели нельзя было подобрать менее опасный?
  -- Гора, вы забываете, что это не переход, а казнь! Только особо посвященным известно, что внутри скалы открывается дорога в другой мир. И то узнали об этом сравнительно недавно. Сотни тысяч лет считалось, что разбиться в лепешку о скалу - это акт милосердия, по сравнению с жуткой смертью внутри скалы.
  -- Хм, а император говорил, что вы посылали внутрь скалы многих? Так вы знали или не знали о другом мире?
  -- Не знали, но предполагали, пытались в этом разобраться.
  -- И кто же помог все выяснить?
  -- Герот, - Аор кивнул на копошащегося около катапульты старого арианца. Привратник был так увлечен, что, похоже, так и не заметил последних событий. - Герот был казнен, но вернулся. Это он рассказал, что по ту сторону есть еще одна арианская цивилизация.
  -- Но как же он вернулся?!
   Аор слегка запнулся.
  -- Эта информация не относится к вашему заданию, Гора.
  -- Почему же? Ведь если есть способ вернуться, то вы бы и сами уже давно нашли бы себе самок!
  -- Способа вернуться больше нет, а кроме того, арианцы не могут рисковать своими жизнями при выполнении этой задачи.
  -- Понятно: жизнь арианца - священна, ну, а чужаков можно и на смерть послать. Так ведь, Аор?!
  -- Именно так, Гора, - невозмутимо отозвался арианец.
   От такого наглого ответа Проквуста даже передёрнуло, но зато и злость прошла.
  -- То есть из всей вселенной вы нас выбрали и нам с Бенни доверились? За что такая честь? - съязвил Проквуст.
  -- Гора, вы еще не поняли, что связаны незримыми узами с нашей цивилизацией? Мы верим в предопределенность и многие тысячи лет ожидали такого как вы.
  -- Спасибо за откровенность, - горько усмехнулся Проквуст. - Пойду. поговорю с Геротом. - Георг вопросительно посмотрел на арианца.
  -- Да, пожалуйста.
  -- Аор, и вы разрешаете беседовать с ним наедине?!
  -- Да. Нам не нужна информация, нам нужен результат.
  -- Что ж, прощайте, Аор, - Проквуст шагнул в сторону катапульты, но вдруг остановился. - Скажите, Аор, а вы меня простили за то, что я оказался невольной причиной гибели вашего крейсера?
  -- Нет.
  -- И при этом просите своего врага об услуге?!
  -- Не вижу в этом ничего странного, Гора. Для нас, арианцев, месть врагу и польза от врага равнозначны.
  -- То есть долг врага гасится местью или выгодой?!
  -- Да.
  -- А как же чувства? Неутоленная жажда возмездия?
  -- Чувства формируются результатом. Ваша цивилизация слишком молода, чтобы понять это.
  -- Вот и хорошо, что молода, как-то.... - Проквуст замолчал. - Ну, я пошел.
   Аор молча кивнул.
   Георг подходил к катапульте и с удивлением рассматривал эту деревянную конструкцию, частично обитую металлическими листами. Старый привратник, напрягаясь буграми мышц вращал огромное колесо, видимо, взводя пружину.
  -- Эй, Герот!
   Тот коротко оглянулся.
  -- Тебя Горой зовут?
  -- Да.
  -- Про тебя на Ариане ходят легенды.
  -- Да?
  -- Зачем тебе это? - арианец кивнул в сторону скалы. - Еще никто добровольно, без народа, - Герот красноречиво повел руками в сторону каменных трибун, - не ходил в скалу.
  -- Там моя жена и сын, - сухо ответил Проквуст.
  -- Сын?! Счастье, какое! Эх....
  -- Герот, расскажи мне о той стороне.
  -- А нечего мне рассказывать. Я когда туда попал, то увидел вокруг себя призрачные силуэты города, населённого арианцами.
  -- Ты уверен, что там были самки?
  -- Я, Гора, видел детей! - Герот мечтательно вздохнул.
  -- Что же ты там не остался?
  -- Не вышло, - Герот слегка запнулся и добавил: - я рад бы вернуться, да, не могу, скала не принимает.
  -- Что, значит, не принимает?! Тогда ты бы должен был стать кровавым пятном на её поверхности, а ты тут со мной разговариваешь!
  -- Это верно, должен бы был. Я ещё тогда подумал: а провались всё пропадом, всё равно изгоем живу, рискну: коли разобьюсь, так и мучения кончатся. Как бы не так!
  -- Ты не попал в другой мир, и не разбился?!
  -- Точно! Засел в катапульту, запустил себя к скале, страшно, жуть, а скала меня сквозь себя пропустила.
  -- Как это?!
  -- А так! Пролетел я через неё, словно она дым, а не камень! Я ведь потом ещё раз шесть пробовал. Потом перестал: страшно.
  -- Герот, Аор знает о твоих попытках?
  -- Не знаю, я ему не рассказывал, а он не спрашивал.
  -- Тогда почему же ты об этом мне рассказываешь?
  -- А ты мне нравишься, человек, - арианец тяжело вздохнул. - Ты не бойся, там внутри будет весело, поверь мне.
  -- Скажи, Герот, как ты вернулся? - Георг пристально всматривался в маленькие глазки арианца, окруженные сеткой морщин.
  -- Извини, человек, не могу, - Герот украдкой бросил взгляд на стоящего неподалёку Аора. - Хотя... я тебе всё таки кое-что скажу: во время казни я с сбой взял нить.
  -- Какую еще нить?
  -- От нашего солнца. Зажал крепко в руке, и так в скалу и полетел. - Арианец медленно подошел к Проквусту. - Хочешь, дам?
  -- Хочу.
  -- Бери, может пригодится.
   Арианец резво, совсем не так, как недавно за обронённым кристаллом, нагнулся, поскрёб когтем по одному из рычагов катапульты, потом протянул руку Проквусту. Георг провел по его шершавой трёхпалой ладони и вдруг на грани чувств ощутил едва уловимое натяжение. Он слегка потянул и с удивлением уставился на арианца.
  -- Так твоя нить до сих пор между двумя мирами весит!
  -- Заметил? Молодец.
  -- Что ж, спасибо. Показывай, куда садится?
  -- С той стороны ступени и помост.
  -- Понятно. Кстати, Герот, а за что тебя приговорили к казни?
  -- Я бросил вызов и проиграл.
  -- Кому?
  -- Императору. Он оказался сильнее, а я во время схватки не погиб. По нашим обычаям в этом случае предстоит торжественная казнь, - Герот задрал вверх голову. - Солнце высоко, пора, Гора. Удачи тебе.
   Арианец молча проводил Проквуста и помог сесть в большую деревянную чашу на конце огромного рычага. Дерево натужено поскрипывало под воздействием натянутых канатов.... - Георг заглянул вниз, а может, и пружин, в этой мешанине балок и перемычек не разберешься. Он оглянулся. Аор стоял вдали. На огромной пустынной площади он казался маленьким и одиноким. Проквуст подергал незримую ниточку. Вот она в руках, то ли она есть, то ли она самообман, но так легче. Снизу раздался голос Герота.
  -- Приготовься, человек, пора.
  
  

***

  
  
   Георг допил остатки стылого чая и бессильно откинулся на спинку стула.
  -- Джон, я больше не могу, спать хочу.
  -- И травяной настой не помогает?
  -- Нет, не помогает, - Проквуст широко зевнул.
  -- Тогда вот что, друг мой, пойдем, я покажу тебе твои апартаменты.
   Апартаменты оказались буквально за соседней стеной и представляли из себя крохотную комнату с массивным деревянным топчаном и не менее крохотную туалетную комнату.
  -- Джон! - Проквуст окликнул Управителя, выглядывая из туалета. - А где же шампунь и мыло?
  -- Ишь ты, какой! - улыбнулся Смит. - Радуйся, что у тебя индивидуальные сортир и кран с водой. Такие удобства у нас в горе есть только у избранных.
  -- А я и есть избранный.
  -- Мальчишка! - строго прикрикнул Смит и вышел, хлопнув дверью.
  -- Ну, вот, опять....
   Проквуст рухнул на кровать и немедленно уплыл в темноту спасительного сна. Какое же это наслаждение: уснуть тогда, когда очень хочется! Внезапно в глаза ударил яркий свет.
  -- Боже, только не это! - застонал Проквуст.
  -- Это не то, о чем ты думаешь, Георг.
   Сон окончательно рассеялся, но действительность вокруг была явно нереальной. На идеально круглой и ровной площадке стоял шатер, под ним столик с фруктами и графинами, а вокруг во все стороны простиралось ослепительно синее море. За столиком сидел Смит, в черном смокинге, с воронеными гладко зачесанными волосами, с неизменной тростью и с приветливой улыбкой.
  -- Смит, ты забрался в мой сон?
  -- Нет, друг мой, я пригласил тебя в свой.
  -- Понятно, - Георг огляделся. - Красиво. - Потом отпил красного напитка из хрустального бокала. - Вино?
  -- Да. Лучшее из вин, которое я когда-либо пил.
  -- Смит, оно же кислое!
  -- Георг, мог бы и подыграть.
  -- С какой стати? - он встал и подошел к краю площадки. - А что если искупаться?
  -- Если хочешь, пожалуйста, просто....
  -- Что просто?
  -- Третий стул видишь?
  -- Неужели придет Бенни?
  -- Да. Я его сейчас добуду, только ты затихни, вдруг он тебя не узнает. Сядь вон туда в тень, там кстати, попрохладнее.
  -- У тебя здесь везде хорошо. Все, молчу, молчу. Уже иду.
   Смит закрыл глаза и сосредоточился. Его фигура вдруг стала таять, слегка колебаться, только темно-коричневая трость по-прежнему виднелась в призрачных руках. Георгу стало скучно. Он тоже попытался закрыть глаза, но окружающая обстановка не исчезала.
  -- Ах, так!
   Он выпустил из руки тоненький невесомый лучик. Тот достиг силуэта Смита и неожиданно растекся по его еле заметным границам. Проквуст подбавил огонька в свой световой щуп, и он юркнул внутрь. Мгновенно все поменялось. Георг повис в воздухе над большой кроватью, в которой обнявшись, спали двое, мужчина и женщина. Адамс! Это был он.
  -- Георг! - раздался вдруг в ухе шепот. - Тебя сюда кто звал?!
  -- Прости Джон, не удержался.
  -- Немедленно сгинь, а то все испортишь!
   Бенни беспокойно заворочался в постели. Проквуст ощутил легкий сквозняк в районе затылка и расслабился, мгновенно вернувшись к синему морю. Смит уже был на месте и сердито грозил ему пальцем, а в третьем кресле сидел Бенни. Он смотрел вокруг осоловевшими глазами. Наткнулся взглядом на Проквуста, в глазах мелькнуло недоумение, он словно слегка споткнулся. Зато Управителя Адамс узнал сразу.
  -- Смит?!
  -- Здравствуйте, Ваше Величество!
  -- Спасибо, будьте и вы здоровы, Управитель, - Бенни огляделся. - Красиво. Никогда такого не видел.
  -- Что, на берегу океанов не бывали?
  -- Бывал. Только там все не так: порт, грязь, шум.... А здесь! - Адамс встал и сладко потянулся. - А мы с вами давно уже не общались. Зачем пожаловали ко мне в сон?
  -- Извините, Ваше Величество, но это вы приглашены в мой сон.
  -- Понятно. А этот молчаливый человек....
   Адамс кивнул на Проквуста и вдруг снова запнулся. Георг явно не давал ему покоя.
  -- Меня зовут Гора, - Георг вышел из тени и сдержанно поклонился. Успев перехватить одобрительный взгляд Смита.
  -- И все?
  -- Этого достаточно.
   На лице своего друга пробежала тень раздражения. Удивительно, подумал Георг, Бенни Адамс в его представлении всегда был воплощением терпимости и доброжелательности.
  -- Ну, что ж, - Адамс встал и принял торжественную позу. - Я буду называть вас этим именем. - Он взглянул на Смита. - Управитель, думаю, вы неспроста позвали меня?
  -- Да, я хотел вас познакомить с этим человеком, - Смит кивнул в сторону Проквуста. - Вы ничего не находите в нем знакомого?
  -- Нет, - несколько поспешно отозвался Адамс.
  -- Значит, я вас напрасно побеспокоил, Ваше Величество. На дорожку может быть, бокал вина?
  -- С удовольствием! Ваше вино чудесно.
   Несколько церемонно они расселись вокруг столика и подняли бокалы.
  -- Приятно было с вами....
   Георг вдруг отстранился от этого легкого разговора, в котором Смит начал расспрашивать Адамса о его жене и сыне. Только сейчас Проквуст понял, что в его друге не хватает не только памяти, но еще недостает чего-то неуловимого, незримо, но щедро и ощутимо плескавшегося в нем прежде. Его друг был пуст! В нем не оставалось силы.
  -- Гора!
  -- Да?! Простите, задумался, слушаю вас, Смит.
  -- Его величество хотел спросить вас, откуда вы?
  -- Я с планеты Земля.
   У всех троих, включая и самого Проквуста, сделались изумленные лица. Смит, знал, что Георг начинал свой путь на Ирии, Бенни, после потери памяти, никогда не слышал о Земле, а Георг пытался понять, почему он сказал именно то, что сказал.
  -- Простите, что вы сказали?
  -- Он сказал, что прибыл с планеты Земля.
  -- Смит, что за чушь, я не знаю такой планеты!
  -- Ваше Величество, эта планета в другом измерении.
  -- Да?! - Адамс очень подозрительно посмотрел на Проквуста. - Это случайно не в том мире, где водятся Черные кристаллы?!
   Вопрос Бенни был дурацким и отвечать на него было глупо. Георг всматривался в лицо местного императора, искал в нём черты прежнего друга... где его былая глубокая мудрость, доброта в глазах?
   Адамс ждал, посматривая на горизонт, и нервно качал ногой. Он явно начинал злиться. Проквуст продолжал молча его разглядывать. Терпение императора лопнуло, он резко встал и надменно уставился на бывшего друга:
  -- Господин Гора, я не привык, когда мои вопросы игнорируются!
  -- Так привыкайте.
  -- Что-о!!!
   Георг тоже встал и также пристально посмотрел на своего друга.
  -- Бенни, что с тобой стало? - тихо спросил он.
   Лицо Адамсы вытянулось и побледнело. Рядом вскочил испуганный Смит, но Проквуст на него не обратил внимания.
  -- Бенни, - еще раз проникновенно позвал он, - ты что, забыл меня, своего лучшего друга?
  -- Простите, - слегка замешкавшись, но гораздо миролюбивее, произнес Адамс, - но я не понимаю....
  -- Бенни, куда ты дел свою силу?
   Смит и Адамс растерянно переглянулись, а Проквуст вдруг огорченно всплеснул руками и сел.
  -- Все, можешь не отвечать, ты все истратил на кристалл!
  -- Да, - Адамс, а вслед за ним и Смит, медленно опустились обратно на кресла, - это так, но как вы....
  -- Бенни, мы были с тобой на "ты"!
  -- ....Хорошо, как ты, Гора, смог узнать, что я принес свой Дар в жертву?
  -- Я почувствовал.... Погоди, как ты сказал, в жертву?
   Что-то невероятно важное почудилось Георгу в этом слове.
  -- Да, я сказал именно так.
  -- И это святая правда, Георг, - подтвердил Смит.
  -- Георг? - Адамс заволновался.
  -- Ты что-то вспомнил?
  -- Нет, показалось. Просто ты не сказал, что тебя зовут Георг.
  -- Да, когда-то меня звали Георг Проквуст, потом, когда я тоже потерял память, мне дали имя Гора, что означает идущий к солнцу. Я очень надеюсь, что ты вспомнишь меня, друг.
   Георг потянулся к Адамсу, но тут вдруг мгновенно пропал.
  -- Джон, куда делся Бенни?!
  -- Как, куда? - засмеялся Смит. - Проснулся!
   Георг улыбнулся и тоже засмеялся.
  
  

***

  
  
   Дверь скрипнула, Георг открыл глаза и почувствовал, что все еще улыбается.
  -- Смит, это ты?
  -- Я, Гора.
   В комнату вошел Управитель. Здесь он вновь был стариком, все еще крепким, но усталым. Он опустился на стул рядом с кроватью Проквуста.
  -- Лежи, лежи, Георг.
  -- Джон, тебе тяжело даются эти путешествия в снах?
  -- Конечно, напрягаться приходится, - Смит улыбнулся. - Не переживай, Георг, у меня еще много силенок осталось, а теперь, когда я прозрел, мне столько нужно сделать....
  -- Джон, а ты не придумываешь?
  -- Что? - удивленно поднял брови Управитель.
  -- Объем работы.
  -- Прости, Георг, но я тебя не понимаю.
  -- Джон, ты же собираешь информацию для своих... - Проквуст замешкался, подбирая подходящее слово.
  -- Хозяев? - Помог ему Смит.
  -- Да, если это не звучит обидно.
  -- Нет, не звучит, всего лишь отражает реальное положение дел. Так мы остановились на информации....
  -- Да, да. Понимаешь, Джон, мне кажется, тебе не придется вновь вернуться в этот мир.
  -- Это почему же? - в глазах Смита блеснул неподдельный интерес.
  -- Потому что этот мир не тянет на потенциальную точку бифуркации.
  -- Георг, а ты не слишком самоуверен?
  -- Все может быть, - он пожал плечами. - Я ведь всего лишь говорю о своих едва заметных, где-то на грани иллюзии и реальности, ощущениях. Могу и ошибаться. На Земле у меня было иное ощущение.
   Оба ненадолго замолчали, осмысливая сказанное.
   Проквуст откинул тонкое одеяло и сел, чуть ли не ткнувшись в костлявые коленки Смита.
  -- Ты знаешь, Джон, а ведь ты, наверное, прав, все сходится: мы с тобой во вселенной творца миров. Только этим можно объяснить странную смесь ирийской и земной цивилизаций.
  -- Да, это очевидно, - Смит усмехнулся. - Только как его найти?
  -- Кого? - Проквуст хитро улыбнулся.
  -- Здешнего хозяина, - в тон его вопросу ответил Смит.
  -- Увижу, передам, что ты его ищешь.
   Они уставились друг на друга и дружно рассмеялись.
  -- Джон, только не говори, что я мальчишка!
  -- Хорошо, не буду, - они успокоились. - Я вот что тебе скажу, Георг, твой путь не случайно через воду идет!
  -- Да? И какова же твоя версия?
  -- Температура и кислород, вот ответ, я....
   Проквуст громко хлопнул себя по лбу.
  -- Джон, умоляю, не продолжай, я все понял. И как я раньше сам не догадался?! Вода ведет меня туда, где я смогу жить!
  -- Вот именно!
  -- Значит, круг поисков сужается!
  -- Не спеши радоваться, друг мой, думаю, что твой круг поисков совсем узкий.
  -- Почему же?
  -- Георг, я много размышлял над тем, как легко ты нашел новую Ирию и пришел к выводу, что не ты себя ведешь, а твои мысли. Ты ведь думал о Бенни, когда....
  -- Брось, Джон, - перебил его Георг. - Когда я вошел в воду, у меня была только одна мысль: найти жену и сына, а попал сюда.
  -- Да, похоже, ты прав. Но все равно, слишком уж точно ты заявился на Ирию. Неспроста это!
  -- Джон, ты хочешь сказать, что меня ведет сам здешний творец?
  -- Может быть, и такая версия имеет место, но вряд ли.
  -- Почему же?! Разве он не бог здесь?
  -- Здесь да.
  -- Так бог или не бог?
  -- Георг, ну, посуди сам. Представь, что ты создал игру, в которую все играют, но правила знаешь только ты.
  -- Ну, допустим....
  -- Этого условия достаточно, чтобы тебя считать в этой игре богом, но только в этой!
  -- То есть творец миров здесь творец и распорядитель, только над ним есть кое-кто покруче.
  -- Вот именно!
   Повисла тишина. Георг присел на кровать, с удивлением вдруг ощутив в себе грусть и опустошенность. Его губы еще улыбались, а душа скорбела о чем-то. Он растерянно поднял взгляд на внимательно наблюдающего за ним Смита, и наткнулся на глаза, окруженные мудрыми морщинами, поражающие глубиной понимания и участием. Проквуст виновато улыбнулся.
  -- Джон, кажется, я захандрил.
  -- Вижу, и, кажется, догадываюсь о причине.
   Проквуст удивленно округлил глаза.
  -- Адамс, - коротко сказал Смит.
  -- Что, Адамс?
  -- Я тоже его вспомнил и теперь он другой.
  -- Точно! Я смотрю на него - он, слушаю - не он. Мне грустно от этого, словно дорогого друга потерял.
  -- Ну, не надо так категорично. Я думаю, Бенни еще изменится.
  -- Да?
  -- Георг, только не надо надеяться, что он вновь превратиться в умудренного жизнью благородного Монаха.
  -- Но почему?!
  -- Ты же сам рассказывал, что он залез в информационное поле арианцев. Помнишь, когда на твоей родной Ирии я тебя сопровождал в подобное путешествие, ты три недели в коме отлеживался?
  -- Да, - еле слышно ответил Проквуст, чувствуя, как холодеет душа от дурного предчувствия. - Но с Бенни ничего подобного не случилось!
  -- Вот это меня и пугает. Как бы он не был силен, он не смог подчинить полученное знание и оно стало его частью. Изменило его.
  -- Он подхватил холод души арианцев.
  -- Не знаю, можно ли так сказать, скорее всего, все гораздо сложнее. Бенни остался человеком, но его характер, образ мыслей поменялись. Это неизбежно и, скорее всего, необратимо.
  -- Жаль.
  -- Жаль.
  -- Джон, но ведь Бенни уничтожил черный кристалл и пожертвовал при этом своим даром! Разве можно говорить, что он стал прагматичным и беспринципным арианцем?!
  -- Как знать, Георг. Ты ведь не знаешь, как еще в начале своей борьбы твой бывший друг, не задумываясь, сотнями убивал своих врагов.
  -- Убивал?!
  -- Да. Впрочем, другого выхода у него не было, так уж всё сложилось. К тому же потом он смягчился.
  -- Джон, неужели Бенни убивал людей? У меня сердце льдом покрылось, я боюсь теперь с ним встречаться!
  -- И напрасно, - спокойно заметил Смит, продолжая напряженно размышлять. - Нет, Бенни не стал арианцем. - Он задумчиво потер лоб. - Скорее здесь нечто другое. Раньше он был добрым и бескорыстным. Можно так сказать?
  -- Да! И еще он был мудрым.
  -- Видимо не вполне, раз полез в самое пекло. Так вот, по-моему, он стал ближе к обычному человеку.
  -- Извини, Джон, я не понял.
  -- Георг, если сироп разбавить водой, что получится?
  -- Разбавленный сироп, наверное?
  -- Зря иронизируешь, Георг. На самом деле ты прямо в точку попал. Бенни не перестал быть человеком, его просто арианской водицей разбавили. Весь вопрос, насколько. Понимаешь?
  -- Да, теперь понимаю.
   Они грустно помолчали. Смит встал.
  -- Извини, Георг, но мне пора идти. Дела, - Смит встал и направился к двери.
  -- Стой! - крикнул Проквуст. Он вскочил с кровати, подбежал к Смиту и обнял.
  -- Что с тобой, Георг, ты никак прощаешься?!
  -- Да, Джон, прощаюсь. Пока не найду свою семью, нет мне покоя. Я еще вернусь. Ты веришь?
   Смит с улыбкой посмотрел на него.
  -- Верю, друг мой, верю. В тебя верю, - Смит приоткрыл дверь и обернулся. - Так ты не забудь: как встретишь здешнего творца, передай, что я его ищу.
  -- Ладно, передам, - Проквуст широко улыбнулся и помахал рукой.
  -- Жду тебя к завтраку, друг мой, - улыбнулся Смит и вышел.
  
  

***

  
  
   Бенни смотрел на едва колеблющуюся ткань балдахина. Теплый летний ветерок нес ночную прохладу, рядом сладко посапывала любимая женщина. В соседней комнате также сладко спал его сын, наследник императорского трона. Чего еще ему желать, поднявшемуся волею судеб с самого дна социальной пропасти Новой Цивилизации, обретшему неведомым промыслом божьим невиданную силу, которой он смёл с лица родной планеты черноту и зло? Что же так гложет его?! Адамс вздохнул, ночь еще не кончилась, но он уже не заснет. Он осторожно, чтобы не разбудить спящую супругу, поднялся с кровати, накинул халат. Мысли занимал последний визит Смита в его сон. Кого он притащил с собой? Не то Георг, не то Гора. Незнакомец никак не давал покоя. Его наглая самоуверенность вызывала раздражение и ревность, и в тоже время одновременно его облик звал к себе, нет, взывал к нему, Бенни Адамсу: вспомни меня, вспомни! Что сталось с его памятью? Или просто разум шалит после непрошенного визита полоумного старика церковника? Может, он ему слишком много воли дал? Ха, дал! Он его и раньше не спрашивал, а теперь, когда его силы ушли, и подавно слушать не станет. Бенни почувствовал, как поднимается из глубины гнев и ненависть, его бесила мысль, что кто-то владеет его тайной и может использовать ее для шантажа. Если он настоящий правитель, он должен, нет, обязан, устранить подобную опасность! В недрах социального института есть много возможностей найти хорошего исполнителя. Харман ему намекал.... Господи, о чем это я?! Неужели я превратился в чудовище? Или я и был таким? Но сердце, горестно ноя, подсказывало, нет, не был, вспомни!
   Адамс вышел из спальни, прошел гостиную, потом огромный зал приемов и аудиенций. Нет, это еще не тронный зал, тот будет в новом дворце, помпезном и просторном, подстать его монархии. Бенни иногда спрашивал себя, нравится ли ему быть императором? И каждый раз отвечал: нравится. И каждый раз удивлялся своему ответу, потому что почему-то считал это чувство постыдным.
   Он осторожно приоткрыл дверь. Так и есть, дежурный, конечно же, спит. "Совсем разболтались!", - гневно подумал Бенни, но увидя юное лицо охранника в веснушках, мгновенно остыл. Кажется, его зовут, Карен.
  -- Карен!
   Охранник раскрыл глаза, секунды три осоловело смотрел на Адамса, потом вскочил так резво, что едва не опрокинул стул.
  -- Я здесь, Ваше Величество!
  -- Вижу, что здесь, - усмехнулся Бенни.
  -- Извините, Ваше Величество, - опустил голову охранник, - я заснул.
  -- Это я тоже видел. Ладно, прощаю. Только не сияй радостно, а то разозлюсь, лучше сядь и запиши в журнал: "Передать императрице, что ее супруг отбыл по срочным делам. Он повелевает ей ожидать его возвращения". Записал?
   Охранник Карен вновь вскочил и преданно уставился на своего монарха.
  -- Так, хорошо, а теперь вызови мне дежурную машину и сообщи на аэродром, пусть подготовят малый вертолет. Все понял?
  -- Так точно!
   Пока Адамс одевался, его не покидали мысли о незнакомце, о том, что связывает его со Смитом, почему Георг назвался его другом. Ему все очевиднее казалось, что он знает этого человека, но память бессильно билась о несокрушимую стену забвения. И потом в машине, в вертолете его изнуряла эта тайна, до боли царапая своей несокрушимостью. Чем ближе он подлетал к Белой Горе, тем больше росло его нетерпение, он был уверен, что Смит поможет.
   Адамс знал, что Управитель Церкви Рока строг и не любит, когда к нему являются с неба. С авто он еще более-менее мирился. Пока летели, занялось утро. Горные кряжи ослепительно расплескивали солнечные лучи, гоня со своих склонов вниз ночные тени. Завораживающая красота отвлекла его от беспокойных мыслей. Вот мелькнуло в иллюминаторе длинное ущелье с узенькой полоской извилистой речки и густыми сочно-зелеными зарослями по берегам. Странно, он как будто не замечал раньше этого ущелья.... В душе опять что-то беспокойно шевельнулось, некое неосязаемое чувство узнавания. Ему показалось, что он бродил там внизу с кем-то....
  -- Ваше Величество!
  -- Да, что?
  -- Мы на месте.
   Бенни сдержанно потянулся. И как он умудрился задремать? Вроде всю дорогу любовался здешними красотами и вдруг раз... уже прибыли.
  -- Жди меня здесь, я буду скоро.
  -- Слушаюсь, Ваше Величество!
   Его ждали. Приятно, хотя, скорее всего, просто дежурный предупредил.. Свита из трех молчаливых пещерников вела его привычным коридором. Он уже много раз бывал здесь, не сочтешь, сколько. И дверь эту деревянную хорошо знает. Адамс проходя мимо провел ладонью по полированной временем поверхности. Все это ему давно известно, но почему гложет сомнение, что....
  -- Ваше Величество!
   Через огромный зал навстречу быстрыми шагами шел сам Управитель.
  -- Ваше Величество, вы прибыли в столь неурочный час.
  -- Сами виноваты, Смит, не вы ли со своим гостем забрели ко мне в сон?
  -- Ну, что вы, Ваше Величество, я всего лишь пригласил вас в свой.
  -- Да, да, - Бенни растерянно огляделся, заметил неподалеку молчаливую свиту. - Мне надо поговорить с вами, Управитель, с глазу на глаз.
  -- Извольте, в кабинете нас ждет уединение и горячий чай.
   Смит не торопился начинать разговор, несмотря на явное нетерпение Адамса. Это его злило, но перечить старому монаху, он не смел, не так уж много вокруг него было людей, с которыми можно было поговорить откровенно. Наконец Управитель наполнил праздничные бокалы, которые доставал только по торжественным случаям, и уселся в напротив императора.
  -- Я слушаю вас, Бенни.
   Адамс чуть повел головой, он уже отвык от подобных фамильярных обращений, но наедине они так беседовали, без титулов.
  -- Смит, где ваш гость, Гора, кажется?
  -- Да, а еще он называл себя Георг Проквуст, помните?
   Управитель внимательно всматривался в Адамса, отслеживая его мимику, ему хотелось понять, будит ли это имя спрятанные в глубинах души воспоминания. Но Бенни Адамс хмуро молчал.
  -- Ваше Величество, вы совсем ничего не помните?
  -- А что я должен помнить?!
  -- Вы прошли с этим человеком рядом длинный путь.
  -- Я.... Я не знаю, - Адамс беспомощно посмотрел на Смита. - Джон, помогите мне, умоляю.
  -- Простите, Ваше Величество, не могу.
  -- Но почему?!
  -- Вы должны вспомнить свою жизнь сами. Я... - Смит отпил чай, помолчал, потом продолжил. - Я не могу навязывать вам.... Не смею, да, и не должен.
  -- Но я прошу! Нет, я приказываю!
  -- Бенни, ради бога, спуститесь с небес, здесь вы не император.
  -- Да?! - Адамс раздраженно вскочил. - А кто же?!
  -- Сейчас не знаю, - всё понимающие глаза Смита смотрели спокойно и дружелюбно, - а раньше вы были моим другом.
   Адамс опустил голову и сел обратно.
  -- И еще у вас были друзья. Я уверен, Бенни, вы их вспомните.
  -- Ну, хоть какую-то зацепку дайте, Джон!
  -- Хорошо, только одно имя. - Смит встал и медленно и отчетливо произнес: Михаил.
   В голове Адамса что-то щелкнуло, словно Управитель ему ключик вручил от запертой двери. Это имя всколыхнуло целый пласт ощущений, главным из которых было безграничное почтение. Ни один человек на этой Ирии, даже Смит, не мог вызвать такого..... Стоп! Как он подумал?! Этой Ирии? Почему, этой?! Разве есть еще....
   Голова раскололась от невыносимой боли, от вспышки озарения, как молния проскочила его здешняя жизнь на фоне прежней. Какой же мелкой и ничтожной она оказалась! Лишь черный кристалл....
  -- Джон! - простонал Адамс.
  -- Да, Бенни! - голос Смита был встревоженным и участливым одновременно.
  -- Позови Георга, я должен поговорить, нет, я должен извиниться.
  -- Не могу, Бенни, Георга нет.
   Адамс недоуменно уставился на Смита.
  -- То есть, как нет?!
  -- А так. Я послал за ним пригласить на завтрак, а его комната оказалась пустой.
  -- Он куда-то ушел? Может быть, заблудился в горе?
  -- Это исключено, Бенни, у нас есть способы держать каждую норку Белой Горы под контролем. И покинуть ее без нашего ведома никто не может. Думаю, что и на Ирии его нет.
  -- Понятно, - глухо отозвался Адамс. Голова его была опущена, пальцы нервно потирали друг друга. - Он ищет свою семью.
  -- Да. Видимо, ему удалось найти способ перемещаться без воды.
  -- Что значит, без воды?
   Смит коротко пояснил. Адамс выслушал и надолго замолчал, Управитель терпеливо ждал.
  -- Джон, я должен помочь Георгу.
  -- Чем же ты ему можешь помочь? - удивился Смит.
  -- Я найду арианских самок. Это наше с ним слово перед арианцами.
  -- Ну, допустим, - усмехнулся Смит, - и что же ты сможешь сделать?
   Адамс поднял на него глаза и выплеснул из них злость и раздражение.
  -- Зря усмехаешься, Дух! - чуть ли не прорычал Бенни, но тут же осекся, во взгляде мелькнула растерянность, потом раскаянье. - Джон, что со мной?
  -- Ты о чем? - сухо переспросил Смит.
  -- Я же готов был минуту назад загрызть тебя от злости! Я не был таким!
  -- Теперь стал. Хорошо, что ты сам это понял.
  -- Но, почему?
  -- Я думал ты и сам догадаешься....
   Адамс раздраженно хлопнул ладонью об стол.
  -- Все понятно, арианское информационное поле!
  -- Да, Бенни, ты слишком глубоко в нём порылся, теперь арианские черты, стали частью тебя, отсюда и эгоизм, и злость, и жажда власти. Ну, не кисни! - Смит наклонился и похлопал Адамса по руке. - Ты всегда был сильным....
  -- Да, - прервал его Бенни, - в том то и дело, что был! Прежде я бы....
   Адамс махнул рукой и из ладони вдруг брызнул ослепительный луч, перерезавший старинный гобелен на стене. Нижняя половина сползла на пол, разрезанные места травяного материала затлели противно воняя. Не задумываясь, Бенни провел своим лучом, но уже другого цвета по дымящейся ткани и занимавшийся было огонь, тут же погас. Адамс повернул к себе руки и недоуменно их рассматривал, а Смит смотрел на него буквально раскрыв рот.
  -- Бенни! - первым очнулся Управитель. - Я тебя поздравляю!
  -- Спасибо, - Адамс встал и поклонился. - Джон, ты всегда был добрым духом, ты помог мне обрести память и вернуть силу и....
  -- И теперь ты не знаешь, что с этим делать? - улыбаясь, прервал его Смит.
  -- Да.
  -- Себя боишься?
  -- Да.
  -- Тогда все в порядке, - Смит тоже встал и подошел к Адамсу. - Просто держи арианца в наморднике, рычать ты ему не запретишь, а вот кусаться....
   Они обнялись.
  -- Бенни.
  -- Да.
  -- Только не гоняйся за Георгом.
  -- Да, я и не собирался. А почему ты решил....
  -- Потому что ты намордник еще не застегнул.
   Они понимающе улыбнулись и, пожав по земному руки, расстались.
  
  

***

  
  
   Георг так и застыл с наклоненной кружкой, из которой на левую ладонь лилась тоненькая струйка воды.
   После ухода Смита он привел себя в порядок, надел куртку и, усевшись за стол, потягивал из кружки воду. Мысли беспорядочно метались от Елены к Бенни и обратно. Потом всплыл разговор со Смитом, в котором тот предположил, что его проводник по этой вселенной вода. Георг внимательно посмотрел на воду в кружке, слегка наклонил, и .... Тут же беззвучно полыхнуло, Белую Гору словно сквозняком сдуло и вот он сидит на вершине какого-то холма, в руке кружка с водой, а внизу расстилаются леса, вдали угадывается река, дальше к западу клонится красный диск солнца. Что-то невероятно знакомое было в этой местности, хотя на этом холме Проквуст точно не был. Он оглянулся.
  -- Ничего себе! - ахнул он.
   За ним высилось неуклюжее сооружение из грубо тёсаных каменных глыб. В голове Георга тут же вспыхнула карта, данная ему здешними обитателями для достижения перехода. Он опасливо заглянул в тенистое пространство строения. Там посредине стоял каменный куб весь залитый высохшей кровью. Почему-то Георг был уверен, что это кровь.
  -- Динозарии!
   Словно откликаясь на имя, у подножья холма послышался рёв и громкий треск безжалостно ломаемых кустов и деревьев. Проквуст улыбнулся, сел и поставил рядом с собой кружку. Хозяева его обнаружили и мчатся познакомиться, что ж, теперь можно и поговорить. Обстоятельства не давали ему задуматься о том, настоящая это Земля или очередной дубль, и как он сюда попал, эти вопросы он отложил на потом. Внизу замелькали две здоровенные коричневые спины, они быстро двигались вверх. Вот одна из них остановилась, не добегая до него метров десяти, и у спины появилась голова динозария, большая и зубастая, смотрящая на него злобно и плотоядно. Снизу выпрыгнул второй динозарий. Он был побольше своего спутника и что-то в его морде было знакомо.
  -- Ты?! - прозвучал в голове Проквуста возглас изумления.
   От неожиданности динозарий едва не сел на хвост.
  -- Как ты сюда попал?
  -- По тебе соскучился, - сострил Георг и на всякий случай перекинул с ладони на ладонь искрящийся голубоватой шарик. Динозарий заметил, чуть отпрянул назад.
  -- Что, не нравится игрушка?
  -- Это оружие тебе не поможет.
   В ту же секунду сверху, прямо с беседки на Проквуста прыгнула огромная туша третьего динозария, Его пасть с острыми зубами могла бы наполовину поглотить человека, но она беспомощно скользнула по силовому кокону, поставленному Георгом, динозарий потерял равновесие и смешно свалился набок, открыв желтоватый живот в мелких складочках. Проквуст встал и мысленно пнул эту тушу что есть силы. Он и предполагал какое-нибудь коварство от динозариев, потому и защиту выставил, но всё равно нападение было неожиданным и страшным, поэтому он, наверное, и переборщил с испугу. От его энергетического удара здоровенный динозарий полетел по воздуху, визжа и кувыркаясь и упал метров через двести в лес.
  -- Надеюсь, ваш коварный товарищ не слишком пострадал? Никто больше полетать не хочет?
   Каждое слово Проквуста вызывало бурю эмоций на морде динозария, но самое главное, в его глазах Георг прочитал страх.
  -- А ещё я могу поджарить одного из вас. Говорят, древние люди очень ценили ваше мясо.
   Динозарий свирепо зарычал и бросился на обидчика и тут же повис в воздухе. Он смешно болтал лапами и хвостом, глаза его безумно вращались в орбитах, а из пасти слышалось едва сдерживаемый визг.
  -- Только не надо скулить, ладно?
  -- Чего ты хочешь, человек?
  -- Вообще-то, мира, - Георг опустил динозария на землю и ослабил свою хватку. - Я давно путешествую по вселенной, и много чего видел, но такие злобные и самодовольные существа попались мне только здесь.
  -- Кто ты?
  -- Я? Я человек. Тебе неприятно, что я оказался сильнее? Так побудь разочек в образе жертвы, это полезно. Я ведь и в первый раз и сейчас попал в ваш мир случайно и ненадолго, а вы на меня охоту устроили, уроды хвостатые.
  -- Извини, мы не знали....
  -- Ладно, не ври. Была бы возможность, ты и тогда и сейчас бы меня сожрал, хотя мяса у тебя по полям сколько угодно пасётся, - Проквуст встал и полностью снял силовые путы с динозария. - Ты свободен. Я сейчас уйду, а ты останешься здесь со своей ненавистью.
  -- Скажи, как тебя зовут?
  -- Зачем тебе?
  -- Я буду о тебе помнить.
  -- Моё имя Гора, что означает: идущий к солнцу. А ты, динозарий, куда ты идёшь?
   Проквуст сел, взял в руки кружку и сунул в неё палец. Вода словно спусковой крючок запустила хоравскую программу межпространственного перехода. Мир динозариев померк и Георг вдруг обнаружил себя сидящим на полу небольшой комнаты, уставленной маленькими столиками и стульями. Проквуст машинально поднялся и сел, а кружку поставил на стол. Негромко, но этого было достаточно, чтобы из-за высокого прилавка всплыла черно-рыжая копна волос и вслед за ней последремное лицо с черными глазами под широкими бровями и горбатым носом.
  -- Мы скоро закрываемся, - произнесло лицо на русском языке с акцентом, как тут же сообщил Проквусту бесценный подарок хоравов. Продавщица этого крохотного кафе равнодушно скользнула взглядом по неожиданному посетителю, по чуждой здесь глиняной кружке. - И вообще, раз уж зашли, могли бы и купить что-нибудь.
  -- Простите, денег нет.
  -- Да? - на женском лице мелькнула озабоченность.- А чего здесь сидеть тогда?! Иди, пока милицию не позвала!
  -- Извините, я только на пять минут....
  -- Иди, иди, нечего здесь штаны протирать. Вот моду взяли, шляться! Сиди себе наверху, никто платы не спрашивает, так нет, они все норовят....
   Голос женщины затихал в недрах прилавка, куда она медленно погружалась обратно. Проквуст тихо поднялся из-за стола и растерянно посмотрел на свою кружку. Жалко оставлять, а с другой стороны, куда с ней? Он зачем-то подвинул ее подальше от края и направился к выходу. Дверь была заперта изнутри на ключ, торчащий из замочной скважины и слегка помахивающий от сквозняка затертой веревочкой. Оборот, еще. Отлично! Проквуст вышел и тихо прикрыл дверь. Огляделся. Большое помещение с низким потолком и пыльными светильниками, в дальних углах по паре закрытых стеклянных дверей. Какое-то служебное помещение, холл? Но почему тогда здесь кафе? И людей нет, хотя сверху их много, Георг это явно ощущал. Справа проход был свободен. Проквуст взбежал по лестнице и остолбенел. Перед ним огромным пространством раскрылся зал с колоннами и высоченными потолками, гул толпы шагающей мимо надавил на уши. Георг вздрогнул и нырнул обратно, в тишину просторного полуподвала с негостеприимным кафе.
   Где он? Судя по всему на Земле, ведь хоравская программа перехода заработала. Значит, он в своей вселенной! Сердце забилось, вдруг здесь на Земле находится его семья?! Георг забился в дальний угол и вызвал огонек. Ну, же, давай, ищи!
  -- Леночка, отзовись! Отзовись!
   Проквуст в отчаянии сполз по стенке. Сколько раз он позвал свою любимую? Двадцать? Пятьдесят? Сто?! Какая разница! А вдруг связь не работает?! Георг вскочил и порывисто приказал огоньку найти кого угодно, хоть.... И вдруг в его голове прозвучал голос на хоравском языке:
  -- Я, командор Коринни, на связи.
  -- Пол! - заорал Георг и тут же осекся под ответным натиском пыльного эха. - Пол! - Уже мысленно позвал он. - Это я Гора! Я на Земле, где-то в России.
  -- Гора?! Вы же погибли!!! Нам с прискорбием сообщил об этом Чар. Мы уже и... а впрочем, о чём это я? Ведь вы живы! Святой Гора!!! Какая неожиданность! Какая радость! Чем могу быть полезен?
  -- Пол, я не знаю, где нахожусь, если можешь, забери меня.
  -- Никаких проблем. Хотя.... Гора, а как арианцы, все еще охотятся за вами?
  -- Нет, не волнуйся.
  -- Отлично! - в голосе Коринни прозвучало облегчение. - Гора, никуда не уходите. Максимум через полчаса вас найдет человек и отвезет к космокатеру.
  -- А как я его узнаю?
  -- Он сам узнает. До встречи.
   Проквуст выпрямился и растерянно огляделся. Это полуподвальное фойе неуместно пустынное в здании многолюдного вокзала, словно специально предназначалось для чего-нибудь странного и потустороннего. Как же он попал сюда?! Сидел на стуле в одном мире, капнул воды на руку, оказался в другом, сунул палец в кружку - попал в третий? Что ж ему теперь и умыться спокойно нельзя будет?
   Наверху около лестницы хлопнула дверь и почти сразу послышались равномерные металлические удары. Мелькнула тень и в проеме показалась массивная фигура милиционера. Это он лениво постукивал по перилам черной дубинкой. Короткие, толстые ноги гордо несли холмик служивого пуза, натянувшего рубашку под короткой курткой с капитанскими погонами. Торчащая из серого неровного ворота короткая шея неторопливо вращала голову. Глаза из-под козырька фуражки неспешно зондировали местность. Не обнаружив ничего подозрительного (выглядывающего из-за угла Георга было невидно), милиционер задумался. Это было видно по его нерешительному топтанию на месте, взглядов в потолок и машинального постукивания дубинкой по руке. Наконец, милиционер громко крякнул и двинулся в сторону кафе. По-хозяйски раскрыл дверь настежь.
  -- Аглая! - послышался его хрипловатый голос. - Хватит спать, докладывай обстановку и попить налей.
   Дверь захлопнулась, теперь слышалось только приглушенное бормотание. Наверное, Проквуст мог бы подслушать, но зачем? Он тихо, крадучись двинулся к выходу. Вот уже и первая ступенька, но сзади скрипнула дверь и грозный окрик сковал члены.
  -- Эй, парень, ты куда?
  -- Я? - Проквуст обернулся.
  -- Ты, - милиционер грозно смотрел на него из дверей кафе.
  -- Я наверх собрался.
  -- Да? А здесь чего делал?
  -- Туалет искал.
  -- Туале-е-т? - издевательски протянул страж порядка, медленно подруливая к жертве. - А документики у тебя есть, гражданин хороший?
  -- Есть, конечно, - мгновенно соврал Георг выразительно похлопав по карманам. - Только дома оставил.
  -- Дома-а?! - обрадовано зарычал капитан. - Что ж, пойдем, вместе поищем. - Он ткнул дубинкой в сторону выхода. - Давай-ка парень шагай, только без глупостей, я бегаю плохо, зато стреляю метко. Иди, говорю!
   Милиционер вел Георга, цепко придерживая его за локоть. Можно было, конечно, вырваться, но зачем? Не убивать же его ведут. Они подошли к большой белой милицейской машине, на капоте которой большими буквами было написано ДПС.
  -- Садись, парень, не бойся.
   Капитан хлопнул дверцей, не торопясь обогнул машину, уселся за руль, аккуратно пристроил фуражку на заднее сидение, завел двигатель и только после всех этих процедур поднял круглое лицо на Проквуста. Георг с удивлением увидел в глазах этого явно немолодого служаки обычную человеческую усталость. Капитан вздохнул.
  -- Ну, парень, фортуна тебе выпала, - он улыбнулся, - назовешь правильно свое имя и прокатимся, а ошибешься, в отделение поедем. Ну, - он нахмурил брови, - попытка только одна.
  -- Гора, - коротко и четко произнес Проквуст.
  -- Правильно. Поехали.
   Георг доверился капитану и собрался было обдумать, как и куда он попал, но тут машина выскочила на широкий проспект, потом, завыв сиреной, свернула направо, буквально разрезая плотный поток машин. Проквуст посмотрел на время: двенадцатый час ночи и столько машин? Куда они все едут? А мысли уже переключились на россыпи огней. Они были всюду, в витринах, на фасадах зданий, на громадных рекламных плакатах. Широко раскрыв глаза Георг всматривался в проносившиеся мимо вереницы машин и домов и никак не мог понять, что здесь не так. То, что это город Москва, он уже давно понял, тем более, что, не переставая сверкать проблесковыми огнями и завывать сиреной, машина свернула на неширокую улицу, плотно сжатую рядами домов, в которой ему привиделось что-то знакомое. Кажется, его тут уже возили и тоже ночью, но тогда это было мрачная и пустынная дорога, а теперь по обеим сторонам улиц шли толпы людей освещаемых фонтанами разноцветных огней. Потом они выскочили на широкую площадь, вот, впереди мост, слева.... Да, определенно он это видел, но что здесь твориться? Так не было! Сердце Георга похолодело: тот ли это город, может быть, опять иной мир.... А хоравы, а командор Коринни? Куда он.... Проквуст кашлянул, милиционер добродушно на него взглянул.
  -- Спрашивай, - неожиданно пробасил он. - Чего стесняешься?
  -- Это Москва?
  -- Москва, - невозмутимо отозвался капитан.
  -- А год! - Проквуста вдруг осенило. - Год, какой?!
  -- 2008.
  -- Что?! - Георг поперхнулся. На него нахлынул ужас осознания, что он здесь, если здесь, был почти двадцать лет назад!
  -- Что, давно здесь не был? - усмехнулся капитан.
  -- Получается, что очень давно, - глухо отозвался Проквуст, забившись к самой двери и прикрыв глаза.
   Внутри него ширилось отчаянье. Он не ругал себя, потому что ничего не сделал ошибочного, он просто судорожно искал ту лазейку, которую пропустил. Он был уверен, что неизбежно найдет свою семью: Леночку молодой, а сына - ребенком, а теперь получается, что он их в живых может не застать! За что он опять заплатил годами? Ведь он не пользовался своими Дарами и....
  -- Парень! Эй, Гора!
  -- Да, - сонно встрепенулся Проквуст. За окном была темень, кое-где нарушаемая огоньками далеких поселков. И впереди яркий свет. Георг зажмурился, вздрогнув от выскочившего откуда-то снизу грохочущего грузовика. - Ой! - Вырвалось у него. Мимо опять проскочили несколько шумных силуэтов, предваряемых яркими лучами. - Как вы ведете машину в таких жутких условиях?
  -- Как? - милиционер удивленно посмотрел на своего пассажира. - Да, как всегда. Ты это, странный какой-то.
   В глазах милиционера мелькнуло беспокойство, он с недоумением уставился на часы, потом на дорогу, но тут же успокоился и расслабленно откинулся в кресле.
  -- Скоро приедем, - объявил он. Потом подвигал затекшей шеей, опять посмотрел на Проквуста, но теперь уже сочувственно. - Ты, парень, сильно расстроился, как я погляжу?
  -- Да, сильно.
  -- Из-за времени что ли?
   Проквуст изумленно уставился на милицейский профиль. Ничего себе капитан дает!
  -- Что, не думал, что так далеко встрянешь?
  -- Простите, но почему вы....
  -- Так хорошо соображаю? - перебил его милиционер.
  -- Да, можно сказать и так.
  -- Так я же старый служака, я вижу и анализирую, профессия у меня такая, - капитан покряхтел, потянулся, не выпуская руля из рук. - То, что ты не от мира сего, сразу видно. Вон, даже Аглая заметила, что ты странный. А потом ты расстроился, как нашу столицу разглядел, значит, не ожидал, что другой стала. А еще....
   Капитан озадаченно замолчал, словно потерял нить разговора. Мимо проскочил очередной небольшой поселок.
  -- Кхм, - смущенно кашлянул он. - О чем это я?
   Вид у него был удрученный и несколько растерянный. Он опять беспокойно стал оглядываться, но через несколько секунд успокоился.
  -- Вы про время говорили, - подсказал ему Проквуст.
  -- Да, точно. Ты это, я чего хотел сказать, ну, не раскисай. Если что случилось чудное, то опять может произойти, я это так понимаю.
   Милиционер замолчал, похоже, он сам недоуменно раздумывал над смыслом того, что сказал, а Проквусту, благодаря этим невнятным рассуждениям, вдруг стало легче. В самом деле, что он переполошился? Не мог же он растерять столько лет, если не куда не перемещался сам. Значит, его кто-то переместил, пусть за это своими годами и платит. Нет, к Георгу пришла вдруг уверенность и надежда, все ещё не кончилось! Надо только скорее вернуться в тот мир, а вход у арианцев. Вот и цель!
   Машина ехала по городу. Здесь горели фонари, мигали светофоры, но людей на улицах не было и окна в домах в основном были погашены. Нормальные люди спали перед следующим рабочим днем. А кто тогда те, кто бродил и ездил сейчас по ночным улицам Москвы? На этот вопрос Проквуст не мог ответить, к тому же машина на очередном перекрестке свернула вправо, в темноту. Цепочка фонарей тускло освещала неровную дорогу, справа длинный забор, какие-то здания, слева темные заросли высоких деревьев. Дорога вывела их из городка и уже по совершенно темной дороге запетляла вдоль леса. Впереди иногда мелькали огни очередного поселка. Куда он меня везет? Проквуст с опаской посматривал на своего поводыря. Машина вдруг затормозила, клюнув носом, и медленно подрулила к обочине.
  -- Все, Гора, приехали.
  -- И куда же....
  -- А не знаю я, - капитан усмехнулся. - Сказано, сюда доставить, к Сенежу, теперь ты уж сам. Вон, скамеечка есть, посиди, скоро светать начнет. Да, туда, - он махнул рукой в сторону обочины, - не ходи, там озеро. Свалишься еще, заболеешь, сушиться-то негде....
   Бормотание капитана затихло за закрытым боковом стеклом, машина дернулась и ловко развернувшись, резко рванулась обратно. С минуту слышен был шум ее покрышек, потом все стихло. Проквуст сел на скамеечку и поежился. От озера тянуло сыростью. Первой мыслью было связаться с Полом, но некая внутренняя обида его остановила. Очень уж небрежно происходит его эвакуация, непочтительно, что ли. Георг прикрыл глаза, расслабился и уронил из себя круг невидимого света. Внутри него он ощущал все, даже как травинка растет, как спит под нею жучок. Повинуясь воле Проквуста, круг медленно стал расширяться. Сбоку, слева, забор, несколько старых, полуразвалившихся домов, там пусто. Справа.... Справа пусто. Сзади озеро. Большое. Значит, дисколет скорее всего где-то за дорогой. Через дорогу, буквально напротив скамейки начиналась узкая тропинка, шедшая вглубь лесопосадки. Через сто метров тропинка упиралась в небольшую поляну и, огибая ее, уходила в сторону, но Георга она уже не волновала. Он явственно ощутил на поляне присутствие сгустка энергии, вернее еле заметный след от него, ведущий сквозь слоистые параллели пространства.
   Проквуст улыбнулся и шагнул на дорогу, прямо навстречу медленно катящемуся рейсовому автобусу. Он ехал не быстро, но масса была большая, поэтому удар сначала под колени, а потом с размаха по голове, оказался сильным. У Георга в глазах словно свет выключили.
  
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ОКОНЧАНИЕ ТРИЛОГИИ

  
   Георг повис в темноте и очень испугался. Он уже висел в ней когда-то, очень давно. Беспомощный, беспамятный, плоский, нет сплющенный багряной тьмою, изнемогаемый ужасающим голосом.... Неужели опять?! Так глупо? Сердце похолодело: значит, он никогда не увидит больше милую Леночку, сына?! Отчаянье наполнило его безмолвным криком. Как же так неожиданно?! Господи, не уж то за гордыню меня наказуешь?!
   Внезапно до Проквуста донёсся голос, нет два голоса, женский и мужской. Они звучали на грани слуха невнятным эхом, но Георг вслушался и фразы зазвучали громко и отчётливо:
  -- Ой, Сергей Сергеевич! Смотрите, у него слёзы текут! Ему больно, наверное?
  -- Больно? Нет, Мариночка, не думаю, он же без сознания, хотя... Трудно сказать, может быть, что-то и ощущает, я по голове не специалист.
  -- Доктор, давайте вколем ему что-нибудь!
  -- Вколем? И что же?
  -- Парамидол!
  -- Ого! Да меня заведующий отделением живьём съест! Парень счастливо отделался: ноги руки целы, одни ушибы, парамидол ему ни за что не назначат.
  -- Серегей Сергеевич, а почему же он тогда без сознания?
  -- Головой сильно ударился, видимо, сотрясение. Ему спать надо, а не слёзы лить.... Ты вот что, Мариночка, вкати ему кубик седуксена....
   "Это про меня?", - подумал Георг и голоса тут же отдалились и смолкли. Он попытался ещё что-то услышать или увидеть, но тишина и темень были непроницаемы. Он спросил себя, кто он и с облегчением понял, что помнит. Он даже вспомнил автобус. "Странно, - раздумывал лениво Проквуст, - у автобуса фары горели, почему же я его не заметил?! Попёрся как...". Нить мыслей терялась, ускользала, где-то в глубине его осознания таяло отчаянье, тупились острые грани боли. Благодатное умиротворение накрыло его, убаюкало, растворило в темноте и тишине....
   Проквуст очнулся от яркого света, хотел зажмуриться, но не смог. Синий искусственный свет фонаря за окном бил ему прямо в глаза. Он огляделся. Оказалось, что он повис под самым потолком большой белой комнаты, внизу стояли три кровати, на них лежали люди. Георг перевёл взгляд на свою руку. Вот она, еле видима, это ему уже знакомо... Он всмотрелся вниз, ну, конечно, в кровати у окна из-под одеяла торчало его лицо. Нос заострился, левый глаз весь заплыл синеватым отёком. Всё понятно, автобус его так долбанул, что бедная голова не выдержала. Георг собрался нырнуть вниз, как вдруг в памяти всплыла другая больничная палата.... А не пора ли ему повстречаться с Другом?! Давно ведь не виделись, может быть подскажет, что дальше делать?
   Проквуст привычно двинул своё призрачное тело к окну, беспрепятственно преодолел стекло и рванул ввысь. Душу охватил полузабытый восторг: как же прекрасно летать! Хорошо Бенни Адамсу, он умеет или умел.... Неважно, надо бы и самому научиться, ведь это так прекрасно: покорять пространство, быть свободным и лёгким.
   Он выскочил за пределы атмосферы, рванул против вращения планеты, туда, где царствовало солнце. Вон вдали яркая тонкая полоска, она растёт, ширится... в глаза хлынул поток солнечных лучей. Георг пил их всем своим телом, наливаясь мощью и энергией, кувыркался, прыгал с луча на луч и громко смеялся. Кругом был космический холод, а он смеялся.
   "Друг!", - закричал он во весь голос, вложив в него свою силу и щедрые солнечные лучи и кинув всё это обратно, к солнцу. Раз за разом он посылал голубые протуберанцы к светилу и они послушно вонзались в его раскалённый диск, взывая там к Другу.
  -- Друг!!!
  -- Прекрати орать, Гора! - раздался в его мозгу желанный голос, Георг сразу его узнал. Он принялся озираться, но не видел своего собеседника.
  -- Друг, где ты? Я тебя не вижу!
  -- Я далеко, Гора.
  -- Ты в солнце?
  -- Нет, я в другой звезде, очень далеко отсюда.
  -- А как же мы разговариваем?
  -- Ты, что, действительно ждёшь разъяснений?
  -- Прости, Друг, это действительно не важно, главное, что ты слышишь меня.
  -- Говори быстро, Гора, мне тяжело говорить издали.
  -- Друг, я вывалился из вселенной творца миров, почему?
  -- Потому, что ты не пустил его внутрь себя. Ему это не нравится, хотя, наверное, есть и другие причины.
  -- Но в его мире моя жена и сын! Мне очень нужно вернуться. Подскажи, как это сделать?
   Друг молчал. Проквуст ощущал его присутствие, поэтому терпеливо ждал, когда тот закончит размышления.
  -- Я поговорю с творцом миров.
  -- Друг, ты можешь?!
  -- Могу. Только ты должен обещать впустить его в себя.
  -- А это безопасно?
  -- Я же говорил тебе, Гора, чем больше отдаёшь, тем больше приобретаешь!
  -- Да, прости, я помню. Я обещаю.
  -- Хорошо, тогда....
  -- Подожди! Позволь последний вопрос.
  -- Слушаю тебя, Гора, - голос Друга стал глуше, словно он отдаляется.
  -- Друг, как ты узнаешь о новых вселенных?
  -- Просто знаю.
  -- И запросто ходишь из мира в мир?!
  -- Да. Звезды - наши дороги, а мы нити, которые скрепляют все вселенные в единое целое.
  -- Боже, как это здорово! Вы как переплёт в толстой книге!
  -- Да, можно сказать и так. Прощай, Гора.
   Вновь стало тихо. Георг ясно почувствовал, что Друга рядом больше нет. Он вздохнул и открыл глаза. Из окна на него спускался розовый рассвет, поглаживая его по больному глазу и уху. Георг аккуратно потрогал ухо, ого, с тарелку величиной! Крепко ему досталось. И ноги болели. Проквуст огляделся. Его соседи мирно посапывали в своих кроватях. Отлично. Георг высунул руку и вызвал огонёк связи.
  -- Пол! - мысленно позвал он.
  -- Святой Гора! - послышался взволнованный голос командора. - Почему вы не пришли к дисколёту?!
  -- Меня автобус сбил.
  -- Что?!
  -- Ну, я попал под транспортное средство.
   Короткая пауза.
  -- Гора, я надеюсь, вы не сильно пострадали?
  -- Пустяки, ушибы и сотрясение мозга.
  -- О, мы это мгновенно починим. Вас забрать сейчас?
  -- Да, как можно скорей, пока все спят.
  -- Ждите, Гора, да, и дайте какую-нибудь подсветку.
   "Подсветку? - удивился Проквуст, - а что, очень даже можно!". Сзади скрипнула кровать, раздался шорох, кряхтение, потом шарканье тапочек по полу. Сосед проследовал в туалет. Георг поразмышлял над темой, как организовать подсветку. Идея пришла внезапно: он прищурился, и представил, как окно его палаты светится ярко-голубым светом снаружи, но остаётся тёмным изнутри. Проверить, получилось у него или нет, не успел, прямо за окном серое предрассветное пространство стало наливаться светом. За головой хлопнула дверь туалета, сосед коротко вскрикнул, но тут же замолчал. Проквуст, превозмогая боль, повернул голову. Сосед застыл в неудобной позе, рот его был раскрыт, в глазах плавали огромные испуганные зрачки. Из яркого пятна за окном прямо через окно протянулся зеленоватый луч, остановился над Георгом, переломился вниз и растёкся легким невесомым теплом по телу. Георг с удивлением наблюдал, как прямо сквозь больничную пижаму и одеяло просачивается его голое тело. Вот он повис над кроватью, потом медленно потянулся вдоль луча. Оконное стекло было, но не ощущалось. "Надо же, как хоравы преуспели?!", - прошептал удивлённый Проквуст и глянул на соседа. "Бедный, что ты будешь рассказывать врачам? Ведь в дурдом упрячут. Лучше уж молчи". Георг напрягся и накинул на соседа вроде тонкой сети. Тот вздрогнул, зевнул и, не обращая больше никакого внимания на свет в окне, побрёл к кровати. Улёгся и тут же захрапел. "Вот и чудно, - кивнул удовлетворённо Георг, - спи спокойно, товарищ".
  

***

  
   Проквуст закрыл глаза и отдался чувству парения. Спина, потом ноги нежно и мягко коснулись податливой поверхности. Он поднял веки. Георг лежал на мобильной платформе в просторном полукруглом коридоре. Как и ожидал, внутри дисколёт был значительно больше своих внешних размеров. Георг не уставал удивляться этому, но хоравов давно об этом не расспрашивал. Они столь мудрено объясняли, к тому же с таким заносчивым видом, что слушать их не хотелось.
   Платформа заскользила вдоль по коридору, потом тут же нырнула в недра большой машины. Она загудела, а на Проквуста навалился неодолимый сон. Он не стал ему сопротивляться, чувствуя, как приятно постоянная боль сменилась покоем и умиротворением.
   Когда он проснулся, то первое, что почувствовал, это как его запястья и лодыжки охватили крепкие захваты. "Это ещё что такое?!", - удивился он, повернул голову и ничего не увидел, руки были свободны. "Понятно, силовое поле, - Георг перевёл взгляд на сопровождающих его хоравов. - Хоравов?". Эти два серых недоросля, одинаково худых и с одинаково круглыми бездушными глазами не были хоравами. Они вообще не были самостоятельными разумными существами, их бы Георг сразу почувствовал. Они шествовали по бокам от платформы, к которой он был прикован. "Так, - сердито подумал Георг, - меня не только не удостоили нормального приёма, прислали биороботов, так ещё и ноги руки сковали!". Проквуст пошевелил конечностями: крепко, не двинешь! Спасибо, хоть вылечили. Конечно, он мог бы немедленно освободиться, но любопытство останавливало. Надо посмотреть, что будет дальше. Кстати, а ведь эти куклы должны общаться между собой. Георг расслабился и начал сканировать окружающее пространство. Не радиоволны или телепатические сигналы, а нечто более обширное, всё то, где могло бы содержаться информационное общение любого рода. Вот, есть!
  -- Зет 553, объект ведёт себя неадекватно.
  -- Да, Дубль 238, объект слишком спокоен.
  -- Зет 553, он спит?
  -- Нет, Дубль 238, он не спит.
  -- Ах, так! - подумал Проквуст, - ну я вам устрою!
   Он закрыл себя силовым коконом, так, что ни одна волна не могла выйти за его пределы. Биороботы остановились и, казалось бы, растерянно уставились друг на друга.
  -- Зет 553, от объекта нет сигналов жизнедеятельности!
  -- Дубль 238, он умер?
  -- Зет 553, объект умер!
  -- Дубль 238, по инструкции должно быть проведено вскрытие.
   Зет 553 ответить своему собрату не успел, потому что, наверное, лишился дара речи. Георг запахнул себя энергетическим коконом так плотно, что перестал быть видим в световом спектре.
  -- Зет 553, объект тает!
   Проквуст ещё плотнее закутался в свой огонь.
  -- Зет 553, объекта больше нет!
  -- Дубль 238, - отозвался после некоторого раздумья Зет 553, - необходимо срочно доложить на базу!
   Роботы дружно потопали вдоль по постепенно загибающемуся коридору. Когда они скрылись, Георг смахнул с себя энергетические оковы, облегчённо вздохнул и вытер пот со лба. Не так уж легко стать невидимкой! Впрочем, он же мог спрятаться в соседнем подпространственном слое! "Ага, - съязвил он, - чтобы выпасть из дисколёта где-нибудь рядом с Луной!". Он пошёл по коридору в обратную сторону, заглядывал в каждую дверь, попадающуюся на пути, но ничего кроме пустоты не обнаружил. Скоро вдали показалась одинокая платформа, на которой его везли. "Вот паразиты!" - разозлился почему-то Проквуст и, подпрыгнув сел на платформу. Прикрыв глаза он представил себе, как пропускает через себя весь этот большой космический корабль, каждый его закуточек, каждый винтик.... Впрочем, винтиков на нём не было. Ага, вот они! Биороботы находились в центральном зале, в который из коридора можно было пройти с любого места коридора. Двери существовали только в тех комнатах, в которых содержали похищенных людей. Стоп, а откуда он это знает? Георг пожал плечами. Знает и этого довольно.
   Дисколёт плавно качнуло. Прибыли. "Ну, если сейчас Пол не появится!", - Георг не додумал, потому что в коридоре появилась неразлучная парочка. Они уставились на живого здорового человека, недоумённо посмотрели друг на друга. Проквуста это уже не веселило. Он поднял в сторону роботов руку, а потом сделал странное даже для себя движение, как будто он из них что-то вынимает. Роботы как подкошенные рухнули на пол.
   Внезапно прямо перед ним открылось широкое круглое отверстие. За ним простиралось пространство ангара базы хоравов. Чуть в стороне в две шеренги выстроились те же лупоглазые биороботы, похоже, чем-то вооружённые, а прямо перед Георгом стоял командор Пол Коринни собственной персоной. Его аура излучала радостную улыбку, она лишь слегка подёрнулась, когда он увидел двух беспомощных биороботов. Он торжественно поклонился.
  -- Приветствую тебя, Святой Гора, от всего нашего народа, выражаю почтение и безмерную радость!
   Он вновь поклонился. Только сейчас Проквуст спохватился и, соскочив с платформы, неловко отвесил ответный поклон.
  -- Прошу вас, Гора.
  -- Спасибо, - Георг вышел наружу,- я тоже рад вас видеть.
   Они чинно прошли мимо караула из биороботов к лифту, потом знакомым путём к апартаментам Коринни. Тот по-прежнему светился затаённой радостью.
  -- Пол, у вас, я вижу, хорошее настроение? - спросил Проквуст, едва они сели друг против друга.
  -- От вас, Гора, ничего не скроешь. Да у меня хорошее настроение.
  -- Вы так рады меня видеть?
  -- Вас? Нет.... Ох, что я говорю, рады, конечно. Просто есть и другие поводы для радости.
   Георга осенила догадка.
  -- Неужели хоравам удалось получить полноценное потомство?!
  -- Да, Гора, именно!
  -- И как же вам это удалось?
  -- Благодаря вашему совету, Гора.
  -- Моему совету?! Что-то я не припомню....
  -- Как же! Во время нашей последней встречи вы говорили о жертве.
  -- Да, вспоминаю... но это так неопределенно. Разве можно....
  -- Можно, Гора, можно! Извините, что перебил. Это Канцлер понял ваш совет и изменил судьбу хоравов.
  -- Надеюсь, он жив и здоров?
  -- Да, конечно, только теперь он выглядит иначе, теперь он - настоящий биологический хорав. И вместе с ним Джулия....
  -- Всё ясно, Пол, можете не продолжать! Канцлер и Джулия плюнули на бессмертие и перешли в обычные смертные тела, так?
  -- Да.
  -- И у них родился полноценный ребёнок?
  -- Два, Гора! У них родилась двойня!
  -- Поздравляю. От всей души рад за вас, Пол. Передайте молодому семейству искренние пожелания счастья.
  -- С удовольствием!
  -- Пол, а у них много последователей?
   Коринни замолчал и раздражённо потёр щупальцами.
  -- К сожалению, - наконец заговорил он, - последователей немного.
  -- Вот как? Что ж, видимо, жертва действительно велика?
  -- Бессмертие.
  -- Да, за всё приходится платить. Впрочем, Пол, извините, но у меня мало времени. Я прибыл не только для поправки здоровья, мне нужна помощь.
  -- Всё, что в моих силах.
  -- Мне нужен большой дисколёт.
  -- Святой Гора, считайте, что он уже ждёт вас.
  -- Но, Пол... - Проквуст замялся, - понимаете, командор, тот дисколёт разрушен....
  -- Да, я знаю, ведь нам пришло сообщение о вашей гибели в результате столкновения с блуждающим астероидом. Не волнуйтесь Гора, материальная сторона наших взаимоотношений полностью решена. СЦ платит щедро.
  -- Да? А я думал, впрочем, неважно.... Кстати, всё забываю спросить, что это ваши биороботы со мной вытворяли?
  -- Биороботы? Скорее вы, Гора, чем они! Как вы смогли их обесточить в течение нескольких мгновений, с их почти неисчерпаемым запасом энергии?!
  -- Не знаю, командор, они мне просто мешали.
  -- Да-а, Святой Гора, вы воистину носитель чуда.
  -- Пол, не увиливайте от ответа, я хочу знать, о каких инструкциях они рассуждали?
  -- Так вы их ещё и подслушали?! Невероятно!
  -- Командор!
  -- Да, да, Гора, простите, я отвечу. Если бы вы ничего не предприняли, биороботы бы вас препарировали.
  -- Что?!
  -- Но ведь этого не случилось?
  -- Ничего себе, - проворчал Проквуст, - а если бы я, например, уснул?
  -- Они бы вас разбудили. Да, и предварительно бы вылечили. Вы ведь хорошо себя чувствуете?
  -- Да, спасибо. Скажите, Пол, неужели это вы придумали такую встречу?
  -- Я?! Никогда бы на это не решился, даже если бы додумался. Я лишь исполнял указания.
  -- Чьи?
  -- Великого Чара.
   Коринни сделал многозначительную паузу, но, видя, что Георг молчит, продолжил.
  -- В извещении о вашей гибели он просил немедленно сообщить ему, если вдруг появится Гора в невредимом обличии.
  -- Сообщили?
  -- Конечно! Сразу же после вашего первого выхода на связь.
  -- Что ж, это правильно. А что он ответил?
  -- Отозвался быстро, но коротко: тщательно проверить достоверность личности, прошедшего испытание, направить к нему.
  -- Хм, это не вполне входит в мои планы. Пол, а если мне нужно в другое место?
  -- Великий Чар предвидел такой ответ и приказал не перечить и снабдить вас всем необходимым.
  -- Спасибо, Чар! А вам, Коринни, особая благодарность!
  -- За что же?
  -- За ваш бесценный подарок, - Георг засветил огонечек на кончике пальца, - за помощь.
   Проквуст отвесил командору глубокий поклон. Полу это явно понравилось, он поклонился сдержанно, как бы признавая справедливость признательности Святого Горы.
  

***

  
   Адамс прошёл мимо сладко спящего в кресле Карена, взялся было за ручку двери императорской спальни, но остановился. Он обернулся на нерадивого охранника и нахмурился. Потом решительно открыл дверь. Неярко светил ночник. Его жена сидела на кровати, вцепившись в край одеяла и напряжённо вглядывалась в тёмный силуэт Адамса.
  -- Бенни, где ты был?! - тихо спросила она.
   Адамс подошёл, наклонился, поцеловал её руку, нежно провёл рукой по чёрным волосам жены.
  -- Луиза, я навещал Смита, но ты ведь не это хочешь спросить?
  -- Да, не это... я хочу знать, долгой ли будет разлука?
  -- Золотце моё бесценное! - Бенни обнял жену.
   Рано утром Адамс ждал Хармана в своём кабинете. В кресле не сиделось, он беспокойно ходил по кабинету, приостанавливаясь перед зеркалом. Его отражение походило не на владыку империи, а на хорошо экипированного спецназовца. Впрочем, Бенни вовсе не собой любовался, а пытливо разглядывал снаряжение. Он приказал принести ему весь арсенал, состоящий на вооружении спецназа, и когда ему доложили о готовности, с удивлением разглядывал в соседней от его покоев комнате, его скудный выбор. Здесь было всё, что он изучал в офицерской школе и не более того. Ему показалось, что для специальных войск этого мало, но эта мысль занимала его только у зеркала. На самом деле он напряжённо раздумывал, что будет делать с самками арианцев, если их найдёт? Тащить за собой на Ирию? Как? Они ведь зверюги зубастые, силой их не приведёшь. Конечно, он может применить свой дар и заставить их следовать за ним, но что дальше? Не в зверинце же их содержать! И ещё его беспокоила мысль: как не заблудиться в обитаемых мирах этого мира. Вдруг их настолько много, что ему придется плутать по ним всю оставшуюся жизнь?! Отступить? Нет! Управитель Церкви Рока подробно рассказал ему всё, связанное с перемещениями Георга, но ведь это были догадки, а не факты...
   В дверь постучали.
  -- Войдите!
  -- Доброе ут... - Харман запнулся, потом закончил, слегка заикаясь: - ...ро, Ваше Величество.
  -- Доброе, князь! - Адамс улыбнулся. - Только раннее, не правда ли?
  -- Да, должен, сказать, что ночь только что...
  -- Садитесь, Рональд.
  -- Благодарю вас, Ваше Величество, - Харман выжидательно смотрел на своего повелителя.
  -- Князь, я ухожу в поиск.
   Хармна встал. Адамс остановился перед ним.
  -- Рональд, на столе лежит мой указ о передаче вам всей полноты власти в моё отсутствие.
  -- Ваше Величество, но...
  -- Рональд, не надо лишних слов. Срок ваших полномочий не определён. Более того, там же вы назначаетесь опекуном моего сына.
  -- Государь, насколько же вы нас покидаете?
  -- Не знаю. Может быть на дни, может быть, на годы. Поклянитесь мне князь, что будете надёжной защитой моему трону и моей семье!
   Адамс медленно протянул Харману открытую ладонь.
  -- Учтите, Рональд, вам надо быть очень искренним моим сторонником, чтобы без последствий положить свою ладонь на мою!
   Харман усмехнулся и без колебаний приложил руку к руке Адамса.
  -- Ваше Величество, я не боюсь испытаний на верность, исполню, всё, что поручите!
   Адамс пожал руку.
  -- Благодарю вас, Рональд.
   Он взял со стола указ, и, свернув трубочкой, протянул Харману. Тот с поклоном принял бумагу на вытянутые вперёд руки.
  -- Ваше Величество, я...
  -- Князь, дружище, простите, мне уже пора. У меня есть ещё одна просьба, наладьте надёжную охрану покоев императрицы. Должно быть не менее двух опытных охранников.
  -- Слушаюсь, Ваше Величество!
  -- И они не должны по ночам спать!
  
  

***

  
   Адамс стоял на крутом берегу лесного озера. Именно из него Георг впервые появился в этом мире и тут же встретил знакомого человека. Не спроста такие совпадения. Может быть в этом ключ? Бенни присел на поваленное временем дерево. На далёком противоположном берегу виднелся дом, двор, поленница дров, причал с лодкой, а вокруг этого одинокого жилища берёзы величаво помахивают кудрявыми головами, словно отгоняют наступающую жару. Очень красиво, хорошо тут Белоусу. Вон он, кстати, степенно вышел из дома, за ним выскочил тоненький паренёк. Белоус что-то принялся выговаривать своему ученику, а тот стоял, понуро опустив голову, потом они вдруг скрылись за угол дома. Адамс сорвал травинку и пожевал. Наверное, заниматься пошли. Он выплюнул травинку. А вот он должен сидеть здесь столь долго, сколько понадобиться. Смит посоветовал ему напитаться образом этого озера и возвращаться именно к нему, а не на абстрактную планету Ирию. Она слишком велика для памяти...
   Самое главное, что он не знал, когда следует начать своё путешествие. Оно его и страшило и манило одновременно, он знал, что войдёт в воду сегодня, но как почувствовать, что ты уже готов, что вот он, тот самый момент? Адамс встал, потянулся, потом решительно скинул с себя снаряжение и комбинезон. Несмотря на жару, вода была холодная, но Бенни не дал себе время на раздумья и смело прыгнул в воду.
  -- Ох, хорошо! - подумалось ему и он вынырнул.
   По спокойной только что глади озера ходили невысокие волны. Адамс от удивления раскрыл рот и в него тут же влилась изрядная порция солёной воды. Море?! Он закашлялся. Огляделся. Ничего себе, берегов вокруг не было! И на небе слишком яркое солнце, вон оно как палит! Внутри всё похолодело. Адамс ясно понял, насколько глупа была его затея с купанием, впрочем, как и вся затея с поиском арианских дамочек. Вот он неожиданно попал в неведомый мир и что теперь? Утонуть посредине чужого моря-океана, пойти на корм рыбам или что тут у них водится?! Облачко на горизонте привлекло его внимание. Он вгляделся. Нет, это не облачко, а облака! Может быть, там земля? Так что же он медлит?!
   Адамс ощутил послушный комок энергии в груди, плеснул ими вниз и поднялся над морскими волнами. Выше, ещё выше. По мере его подъёма рос этот мир. Он весь был залит водой и лишь вдали, под увиденными им облаками проглядывались горные силуэты. Бенни рванулся к ним. Ветер студил тело, безжалостно обжигаемое солнечными лучами. Они шарили по его коже и кололи её, пока ещё не больно, но всё более интенсивно.
  -- Проклятье, я ведь сгорю!
   Адамсу было досадно, что он оказался в другом мире в одних плавках, но это было не главное. Главным было то, что через пять минут его кожа превратится в обгорелый волдырь! Он вообразил вокруг себя шар энергии, но легче не стало. "Думай!", - говорил он себе, переворачиваясь то спиной, то грудью вверх. Это хоть как-то уменьшало его страдания. Он вдруг представил себе, как он, наверное, смешно выглядит со стороны: голый человек, крутящийся словно на вертеле... Идиот!!! Со стороны! Отражение! Зеркало! Адамс представил свой энергетический кокон блестящим шаром, стенки которого отражали водную гладь, небо, солнце... Зеркало, он зеркало! Стало легче. Кожа зудела и с благодарностью внимала встречному ветру. Всё, теперь можно сосредоточиться на полёте. Теперь, избавившись и остыв от жара светила, Бенни прикрыл себя ещё более плотным коконом и рванул, что есть мочи. Мир слился с движением, воздух вокруг него закипел белой струёй, далёкое пятно облаков стремительно приближалось. Странно оно выглядело. Адамс поднялся как выше. Да, отсюда хорошо было видно, что плотный облачный слой в форме почти идеального круга диаметром километров в пятьдесят недвижимо стоял в одном месте, а вокруг, насколько хватало глаз, простиралась водяная гладь. "Что ж, - решил Адамс, - проверим, есть ли там суша". Что-то ему подсказывало, что есть.
   По мере приближения к облакам, белая клубящаяся масса росла и ширилась, вытесняя собой остальной мир. Вот Адамс уже рядом. Отсюда облака казались бесконечным покрывалом. Он оглянулся, позади висела другая бесконечность: морская гладь, ослепительно блестящая на солнце, только что-то в этой картине изменилось. Что? Бенни всмотрелся. Ну, конечно! Прежнее зеркало воды поплыло под маревом испарений. Оказывается, солнце безжалостно палило не только его кожу, но и всю планету. А что же тут было до его появления? Этот риторический вопрос не дождался ответа, Адамс начал спуск. Он летел вдоль плотной стены облаков и удивлялся их плотности и толщине слоя. На всякий случай он снизил скорость спуска, опасаясь, что незаметно воткнётся или в воду или в сушу. По мере снижения ласковые белые облака темнели, наливались серо-чёрной мощью, превращались в тучи, поэтому, когда они, наконец, закончились, Адамс нисколько не удивился, увидев под ними нисходящие потоки воды. Сквозь серую пелену дождя ничего нельзя было рассмотреть, поэтому проверить свои догадки насчёт суши, можно было только окунувшись в его водяные струи. Бенни вздохнул и как можно плотнее укутал себя в энергетический кокон. Если его зеркало отражало лучи солнца, то почему не сможет отражать воду? Получилось, он оставался сухим, но удовольствия такой полёт не вызывал. Снизу угрюмо-свинцовая поверхность, сверху почти живые чёрные клубы, а по сторонам струи воды. Сразу стало грустно.
   Суша показалась внезапно: из морских глубин в тучи упиралась отвесная скалистая гора, на ней не было ничего, кроме камней. Адамс с необъяснимой надеждой в груди, начал медленный облёт. Склон горы постепенно становился более пологим, кое-где среди камней показались растения с широкими мясистыми листьями. Их становилось всё больше. Внезапно среди них обнаружилась тропинка, вон явно просматривается её ниточка. Бенни осторожно снизился, но тропинка, словно издеваясь над ним, стала исчезать. Он взлетел повыше, вот же она, на месте, снизился, вновь её нет. Ладно, сделаем по-другому. Адамс, соблюдая определённое расстояние до тропинки, принялся подниматься выше. Вот уже заросли растений кончились, а тропинка всё ещё вела вверх. Почти под самыми тучами она нырнула в тёмный провал между двумя высокими глыбами, перекрытый навесом из плетёных листьев. Бенни спустился к ним. Камни были в два его роста, навес между ними плотный, вода даже не капала, зато проход между ними узковат. Он шагнул внутрь.
   Впереди раздался приглушённый шум и тут же стих. Проход между камнями привёл Адамса к входу в пещеру, за которым открылось огромное пространство, заполненное белыми комочками на полу. В дальнем углу горел костёр, дым от которого утягивался куда-то вверх, в глубины скалы. "Надо же, - удивился Бенни, - вентиляция!". Воздух был прогретый, сухой, но наполнен запахом живых существ. Адамс, наконец, обратил внимание на белые комочки, ведь именно они и были живыми. Гибкие спины выгнуты вверх, задние лапки и... да, хвост, поджаты под себя, мордочки прикрыты передними пятипалыми лапками. "Так они мне поклоняются!", - сообразил он.
  -- Кто старший здесь? - спросил он на арианском языке.
   Передний комок вздрогнул и нерешительно встал. Существо было примерно по бёдра Адамса, тело гибкое, покрыто белой шерстью, правая лапка держала небольшую палку, вытянутая мордочка почтительно склонена книзу, глазки яркие, любопытные, треугольные ушки чуть подрагивают.
  -- Ты вождь?
  -- Да, меня зовут Ной, - существо поклонилось пришельцу. - Мы рады, что пробил долгожданный миг единения с тобой, Господь! Но я не могу смотреть на тебя, глаза мои слепнут!
   Ной опять рухнул на согбенные колени и вжался в пол. Палка, служившая ему, видимо, посохом, а не костылём, обиженно застучала по камням. Только сейчас Адамс сообразил, всё ещё выглядит ярким светящимся шаром, немудрено, что его приняли за Бога. Он облегчённо выдохнул, стряхнув страшное напряжение, натруженное тело заныло, словно он только что закончил маршрут доха-мусорщика. В пещере померкло, она потеряла своё сказочное очарование, в нос ударило запахом скученных тел, не любящих мыться. Адамс даже отшатнулся назад к выходу, хотелось на волю, к свежему воздуху. "А что, - подумал он, - не рвануть ли мне назад? Ведь это явно не арианцы". Но Ной уже поднял глаза, и без того круглые, они у него округлились ещё больше.
  -- Кто ты?
  -- Я тот, с кем ты разговаривал, только что.
  -- Значит, ты бог?
  -- Нет.
  -- А где же бог? Он тебя оставил править нами?
  -- Слушай, Ной! - рассердился Бенни. - Прекрати дурацкие вопросы. Меня зовут Адамс. Я здесь и сейчас потому, что так надо. Ясно?!
   Почему он представился своей фамилией? Но было поздно, весь лемурский народ дружно закивал. Теперь все их любопытные глазки глазели на необычного пришельца. Ной подобрал палку и важно шагнул вперёд.
  -- Сиятельный Адам!
  -- Адамс! - перебил его Бенни.
  -- Адам! - как ни в чём нибывало повторил Ной. - Позволь назвать тебе имена старейшин нашего рода?
  -- Называй.
   Ной стукнул палкой и вперёд, сквозь шерстяную толпу быстрыми волнами пробежали несколько лемуров. Они заученно и без суеты выстроились позади Ноя. Тот, не сводя глаз с Бенни, принялся чуть нараспев перечислять: Авель, Каин, Моиcей, Авраам, Левий, Енох, Мафуал, Ам, Хам, Иафет.... У Бенни слегка закружилась голова от невообразимой знакомости этих имён. Не их ли произносил Георг в долгой космической дороге к Чару, когда он, Бенни Адамс, лежал в слабости, бреду и старости?
   Между тем Ной замолчал и выжидательно уставился на Бенни.
  -- Очень приятно, - несколько растерянно отозвался Адамс, но тут же взял себя в руки. - Ты, Ной, идёшь со мной, остальные ждут его здесь!
  -- Прости, Сиятельный Адам, но там дождь. Мы думали, что он слабеет, но когда ты прилетел, он стал подобен рекам.
  -- Ничего, - улыбнулся Бенни, не размокнешь. Выходя, он поймал молчаливые взгляды соплеменников Ноя.
   Снаружи действительно творилось нечто невообразимое! Струи воды с руку толщиной хлестали с небес, нахально игнорируя законы тяготения. Адамс машинально повёл вверх рукой, создавая прозрачную завесу над собой. Потоки воды послушно ринулись в сторону, даже капли от них при ударе о камне летели в сторону. И грохот стал глуше. Бенни наклонился, стряхнул воду с ближайшего камня и с наслаждением сел.
  -- А твой народ не разговорчив.
   Адамс спохватился, что Ноя нет рядом, он обернулся. Вождь опять пал ниц.
  -- Встань, Ной.
  -- Не встану! Перед богом нельзя стоять!
  -- Я не бог!
  -- Нет, бог!
  -- Встань! - Бенни рассвирепел. - Не смей со мной спорить!
  -- Слушаюсь, Сиятельный! - вождь лемуров сжался в такой тугой комок, что казалось, дунь, и он покатится.
  -- Тогда вставай.
   Лемур медленно поднялся. Его глаза наполненные страхом и почтением готовы были зажмуриться.
  -- Ной, я такое же разумное существо, как и ты, из плоти и крови. Разве бог имеет тело?
  -- Тело? - лемур задумался. - Нет, вряд ли. Но он может стать кем угодно!
  -- Ох, до чего же вы упрямы! Иди сюда. Ближе. Смотри на меня, я хочу видеть твои глаза. Вот так, хорошо. А теперь отвечай, как называется твоя планета?
  -- Лемия.
  -- Что у вас тут творится?
  -- Потоп.
  -- Что?
  -- Потоп, Сиятельный Адам.
  -- И давно?
  -- Уже сорок дней по сорок.
  -- Ты хочешь сказать, что эта суша единственная сейчас на планете?!
  -- Именно так, Сиятельный Адам.
  -- Прекрати! Зови меня просто Адам.
  -- Слушаюсь, си... Адам.
  -- Расскажи подробно.
  -- Прости, Адам, я не умею.
  -- Что, значит, не умею?! - удивился Бенни.
  -- Не хватает слов, чтобы передать всё, что я помню и знаю.
  -- Хм, и что же делать?
  -- Позволь, сиятельный Адам, показать тебе нашу историю.
  -- Показать?
  -- Да.
  -- Хорошо, показывай.
  -- Позволь дотронуться до твоей руки.
  -- Изволь.
   Бенни вытянул руку, с любопытством ожидая, что будет дальше. Ной почтительно и медленно приблизился, протянул свою мохнатую лапку и вложил её в ладонь Адамса. И тут же поверх окружающего мира густеющим с каждым мгновением маревом всплыла история лемуров. Не было текстов или картин, было нечто единое сразу, вливающееся внутрь Адамса, наполняющее его знанием и пониманием. И одновременно из него что-то истаивало, словно происходил обмен, но Бенни не было жалко....
   Лемуры были необычной цивилизацией: ни одного технического устройства! Они не пользовались палками и колесом, хотя прекрасно знали, что это такое. Они были телепатами и прекрасно обходились без слов, однако по непонятной причине владели арианским языком со множеством непонятных терминов, присущих техногенной цивилизации. Планета Лемия была раем: суша сплошным поясом опоясывала экваториальную часть планеты. Множество речек и речушек петляли по её плодотворной равнине, заросшей высокими травянистыми деревьями и могучими ветвистыми исполинами. Сочная листва и мясистые яркие плоды, что ещё нужно для беззаботной жизни? И лемуры наслаждались её многие столетия. Или тысячелетия? Они не считали дни и годы, они просто жили, порхали по деревьям, ели плоды, провожали умерших в последний путь. О, это было торжественное событие: по широким скорбным тропам шла молчаливая толпа лемуров, самые сильные несли почившего на носилках, сплетённых из листьев. Тропа выходила к берегу обязательно большой реки, несущей свои воды к океану. Умершего бросали в её бурные потоки, минуту смотрели, как исчезает потускневшее и намокшее тельце в волнах и рассыпались в стороны.
   Ной вдруг отдернул свою лапку. Адамс потёр ладонь, её слегка саднило. Ему было досадно, что рассказ внезапно прервался, но злости не было, напротив, Адамс ощутил чужую боль, сплетённую со стыдом, и ему стало жаль Ноя.
  -- Ты не хочешь дальше рассказывать?
  -- Не смею, Адам.
  -- Боишься, что я не пойму?
  -- Да, боюсь, - лемур потоптался на месте, опёрся на свой крохотный посох и, вздохнув, добавил: - очень боюсь.
  -- Хорошо, расскажи коротко, словами. Словами можно говорить только о том, о чём хочешь сказать.
  -- Да, верно, я готов. Спрашивай, Адам.
  -- Ной, ты знаешь, почему твою прекрасную планету затопило?
  -- Да.
  -- И почему все, кроме твоего рода умерли?
  -- Да.
  -- Как же ты догадался спастись?
  -- Мне был голос свыше.
  -- Да?! И что он тебе поведал?
  -- Что скоро будет потоп, что мне нужно со всеми, кто меня послушает, идти на гору Арат, в пещеру, запасти ману на пять лет, и ожидать спасения.
  -- Мана, это что, еда?
  -- Да, это большой мясистый орех дерева боа в очень твёрдой скорлупе. Он может хранится многие годы. Лемуры его раньше не ели, бог научил меня, что он съедобен.
  -- Понятно, - Бенни задумался, потом спросил: - Ной, и тебе поверили?
  -- Конечно. Те, кто слышит меня, сразу поняли, что я не обманываю.
  -- Ты имеешь ввиду телепатию?
  -- Да.
  -- А что же остальные?
   Ной дёрнул мохнатыми ушками.
  -- Они что, посмеялись над тобой и твоим родом?
  -- Да, - Ной грустно вздохнул, - но мы не обиделись, мы только огорчились. Гора Арат очень большая и её пещера огромна, в ней многих можно было спасти.
  -- Да, я тебя понимаю. Кстати, а лемуры знали об этой пещере?
  -- Нет. Никто никогда не поднимался с равнины в гору.
  -- Но почему?
  -- На равнине и так хорошо.
  -- Странно, - покачал головой Бенни, - что за нелюбознательный народ? Ной, ведь вы, лемуры, совсем безобидные, зла никому не делали, так за что же бог послал на вас потоп?
   Ной молчал.
  -- Ной!
  -- Прости, Адам, мне тяжело об этом говорить.
  -- Почему?
  -- Стыдно, - Ной опустил глаза в пол.
  -- Стыдно?!
   Ной вздохнул, опять подёргал ушками и грустно взглянул на Адамса.
  -- Я тебе всё расскажу, Адам, ты должен знать, - лемур протянул лапу и вложил её в подставленную ладонь Бенни.
   Новый рассказ поверг Адамса в шок. Оказывается, лемуры были бесполыми существами. Лишь раз в три года взрослые особи начинали изменяться. При этом никогда не было известно, кто кем станет: женской или мужской особью. Из всей пресной и однообразной жизни это событие было великим таинством и праздником. Три месяца зачатия сопровождались страстями и сладострастием, а потом всё приходило в обычную колею, лишь матери рожали через шесть месяцев потомство и растили его два года. После этого все признаки пола пропадали. Так незыблемо жили лемуры, пока лет пятьдесят назад в северных глинистых болотах не нашли странные грибы. Кто-то из лемуров догадался их высушить, потолочь и вдыхать полученный порошок. Уже на третий день приёма запускалась программа воспроизводства, лемур приобретал половые признаки и мог неограниченное время наслаждаться сексом с подобными себе. Если прискучивало, можно было перестать вдыхать порошок на один месяц и потом, возобновив приём порошка, приобрести признаки противоположного пола. Почему-то так всегда случалось: сначала один пол, потом другой. Эпидемия распутства неумолимо овладевала родами, редкие голоса, предупреждающие о пагубности беспрерывного наслаждения, никто не слышал. Перед внутренним взором Адамса раскинулась картина беспрерывной всепланетной оргии, безумные глаза и вопли страсти. Он невольно отдёрнул ладонь и наткнулся на грустный взгляд лемура.
  -- Теперь ты знаешь, Адам, - горестно произнёс он.
  -- Ной, неужели все поголовно кинулись в омут любовных страстей?!
  -- Все, Адам.
  -- И твой род тоже?!
  -- Да.
  -- Вот как? Тогда почему бог именно вас выбрал из всех остальных родов?! Ведь вы же ничем не лучше остальных!
  -- Мой род очень древний и самый многочисленный.
  -- Хм, весьма спорное утверждение, впрочем, это неважно. Да, кстати, Ной, а у вас восстановился естественный цикл воспроизводства?
  -- Нет, теперь мы изменились навсегда: мы все разделились на мужчин и женщин.
  -- Вы что, грибы с собой на гору притащили?
  -- Нет, всё случилось по воле бога.
  -- Ничего себе! - Бенни задумчиво покачал головой, услышанное казалось сказкой. - Скажи, Ной, когда начался потоп, почему на гору не пошли остальные рода?
  -- Они не успели. Сначала начался просто дождь, потом он мгновенно превратился в потоки воды. Мы вынуждены были обливаться слезами, видя, как гибнут наши соплеменники, мы даже слышали их вопли, но ничем не могли помочь.
   Адамс надолго замолчал. Он размышлял о невероятности услышанного, о том, как это похоже на древние предания Ирии и Земли. Везде в своё время был потоп. Неужели без этого невозможно развитие цивилизации? Или цивилизаций? Сколько их, потопленных или засыпанных вулканическим пеплом, кануло на пути к цивилизации, устраивающей бога? "Это что же получается, - горестно думал Адамс, - господь историю народов как на грифельной доске рисует? Не понравилась, значит, не удалась, стёр её в пыль, оставив горстку избранных, и всё по новой?". Ему вдруг пришла в голову очень важная мысль.
  -- Ной! А ты записал все эти истории в книгу?
  -- Записал? В книгу? - вид у лемура был удручённый. В арианском языке есть эти слова, но он только что об этом узнал.
  -- Ной, ты что молчишь?
  -- Сиятельный Адам, мы не умеем писать и у нас нет книг.
  -- Откуда же ты знаешь, что это такое?
  -- Знаю.
   Ной выглядел растерянно.
  -- Чудно у вас тут. Ной, так принимай совет: запиши всё, что ты мне поведал в особую книгу. Со временем она станет священной, и ты вместе с нею, поверь мне.
  -- Но мы и так помним.
  -- А вдруг забудете?!
  -- Но мы никогда ещё не забывали... Адам, а такая книга действительно станет священной?
  -- Несомненно.
  -- То есть ты считаешь, что мы должны всю эту историю описать в книге?
  -- Обязательно, а как же иначе!
  -- Тогда научи нас письменности.
  -- Что? - Адамс изумлённо уставился на лемура.
   Он чуть было не сказал: "Нет проблем", но вовремя спохватился. Он вдруг понял, что совершенно не понимает ни арианской письменности и не представляет себе, как читает их странные закорючки. Отказать? Впрочем...
  -- Давай вождь лемуров, протягивай лапки!
   Ной послушно протянул вперёд обе свои пятипалые ладошки. Бенни осторожно сжал их, как-то по-особому почувствовав их теплоту и хрупкость, и тут же не раздумывая плеснул в них то, что подхватил в арианском информационном поле. Словно холодный ветер схлынул с его плеч. Адамс вдруг невероятно остро ощутил весь этот небольшой род лемуров. Всех сразу. Описать это ощущение невозможно словами! Он понял, что телепаты-лемуры через своего вождя мгновенно впитали в себя переданное, а ещё от них что-то неведомое, но приятное, поползла по его запястьям. Бенни отдёрнул руки, посмотрел на них, потом на Ноя. И не узнал его. Тот словно подрос, в плечах стал пошире. В глазах лемура заблистал огонёк.
  -- Спасибо, Великий Адам! Я понял, что нам теперь надо делать! Потоп скоро уйдёт, и мы заселим планету вновь. Мы будем трудиться и она вновь станет раем! Да будет так!
  -- Пусть будет! - донеслось со всех сторон.
   Бенни с изумлением видел, что рот Ноя закрыт, что вся его речь идёт ему прямо в мозг, более того, он слышит остальных лемуров. Они далёкой, но грозной волной приближались к его сознанию и он спешно принялся ставить блоки от чужеродного влияния. Голоса отдалились и постепенно пропали.
  -- Уф! - облегчённо вздохнул он.
   "Неужели и он стал телепатом?". Ощущение размытости и вседоступности собственного "Я" ему очень не понравилось. Ему захотелось побыстрее уйти прочь. К тому же в мозгу беспокойно трепыхалось чувство вины: имел ли он право на этот эксперимент? Похоже, что он дал не только письменность, но и влил в лемуров кусочек внутренней природы арианцев: агрессию, амбиции, страсть.... Неужели его сюда именно для этого и привели? Значит и его спонтанный визит в арианское информационное поле, тоже был предопределён?! Кем? Богом или Творцом миров?
   Адамс встал. Ной что-то возбуждённо говорил ему, размахивая своим крохотным посохом, но Бенни уже дистанцировался. Вот лемур застыл с открытым ртом, потом рухнул на колени. Это Адамс вновь одел себя в плотную шубу света.
  -- Прощай, Ной! - громогласно крикнул он и рванулся ввысь, прочь от горестной горы Арат.
   Он стремительно прошил насквозь набухшие дождём тучи, вырвался к палящему что есть мочи светилу и понёсся над бескрайней водяной равниной. Впрочем, её уже почти не было видно, жаркие лучи безжалостно вытаивали морскую гладь и она поднималась вверх густыми испарениями. Адамсу пришла в голову догадка, надо проверить. Он рванул еще выше, почти в стратосферу, сделав свой энергетический кокон непроницаемым космическим скафандром. Глянул вниз, так и есть: пары воды белыми матовыми полосками со всех сторон стремились к тёмному грозовому пятну вокруг горы Арат. Словно гигантский цветок раскинулся внизу. "Удивительно, - прошептал завороженный Бенни, - похоже, планетарные изменения именно сейчас произошли, почти одновременно с моим появлением. Почти? А вдруг не почти, а из-за него?!". Сердце похолодело от смеси чувств, тут и восторг, и боязнь, и гордость. "Всё! - прервал сам себя Бенни, - немедленно в воду, путешествие продолжается!". И он ринулся вниз. Сквозь упоение полётом в голове прозвучал вопрос без ответа: а как же лемуры продалбливают толстую скорлупу ореха с манной?!
  
  

***

  
   Адамс нырнул в глубину океана, осветив его зелёный сумрак голубоватым свечением. Стайка рыб флегматично отвернула от неведомого зрелища и невозмутимо продолжила свой путь, вдали мелькнула спина огромной рыбины. Бенни поёжился, такое соседство вовсе не было приятным и потянулся вверх, к свету, который вдруг потускнел, посерел, ясно, переход произошёл. Адамс медленно плыл к поверхности, новый мир, какой он? Он осторожно приподнял голову над поверхностью воды. Ничего себе! Вместо бескрайнего океана он выглядывал из крохотного лесного озера, заросшего по берегам осокой и тростником. Пасмурный день клонился к закату, а может это просто раннее утро, сырое и влажное? Нет. Бенни огляделся, ему всё-таки кажется, что скоро вечер. Как-то по особому к концу дня шумят деревья, утром их верхушки радостно вытягиваются, а сейчас грустно помахивают уходящему солнцу вслед. Адамс попробовал воду: пресная, вкусная. Он вволю напился, поглядывая по сторонам. Вон, вдоль берега дорога идёт. Отлично! Значит, этот мир населён. Впрочем, он был уверен, что населён, не зря же его творец миров из мира в мир перебрасывает. Прежде чем выведет к арианцам и здесь что-нибудь сделать заставит. А что, думалось ему, заставит, так сделаем. Бенни приблизился к берегу, нащупал илистое дно и тихо вышел из воды. Вот теперь можно и отключить свой энергетический кокон. Адамс усмехнулся, надо же, из воды сухим вышел, а всё равно голый. У лемуров, не знавших одежды он совершенно забыл, что путешествует в одних плавках, а здесь эта проблема стала важной. К тому же и погода не слишком жаркая, хорошо хоть, что не зима!
   Дорога была утоптанная, кое-где виднелись следы узких колёс, а ещё какие-то мелкие полукруглые вмятины, в великом множестве, словно топталось стадо животных. Тогда почему на дороге, а не в чаще? "Так это же крохотные лошади, наверное, - догадался Адамс, - или что тут у них?". Надо было выбрать направление, не стоять же здесь? Только куда идти, вправо или влево? Он растерянно вертел головой, вдруг уши уловили далёкий дробный шум. Звонкий такой, словно колотили сотнями железок по железкам. Что-то балаганное звучало в этом оркестре. Адамс шагнул за дерево и принялся ждать.
   Звук всё усиливался. К металлическому дребезжанию присоединились более глухие звуки, а ещё дыхание. Бенни отчетливо слышал. И тут же из-за поворота выскочил отряд рыцарей. Адамс невольно заулыбался. Весь отряд восседал на крохотных лошадках. Конечно, это были не лошади: слишком низкорослые, с коротенькими ногами даже для их карликовых размеров, зато толстые и упитанные. На тупой морде чернели два круглых глаза, под ними огромный рот с множеством мелких зубов. На голове два толстых уха были проколоты кольцами, в которые вставлены уздечки, так этими животными правили наездники. Лошади смешно семенили ножками, фыркали и плевались. Впереди отряда с важным видом ехал рыцарь в ослепительно блестящих доспехах. За ним такие же рыцари, но с меньшим блеском, а с середины отряда всадники попроще, железа на них было мало и тускло, кое у кого даже шлема не было. Из оружия: мечи, луки со стрелами, копья.
  -- Это же грейсы! - изумился Адамс.
   Он видел этих преданных вассалов арианцев на Ариане, помнил их злобные и подозрительные взгляды, но здесь было разительное несовпадение! Нет, внешне это были всё те же низкорослые существа с темно-красными или коричневыми лицами, с каплевидными непроницаемо чёрными глазами, двумя дырочками, вместо носа и узкими ртами с мелкими зубами. И также покаты их лбы, и также закручены назад массивные затылки, но что-то в них было иное. Адамс с жадностью всматривался, пытался понять, почему эти грейсы не вызывают у него неприязни, более того, они захватывают его симпатию воинской лихостью, серьёзными до гротеска лицами, отрешённостью от мира и готовностью к подвигам. Они явно ехали на войну! И наверное, их никто не посылал, они ехали по своей воле или по воле своего правителя, которому служили по своей воле.... Уф, запутался, в словах. Впрочем, неважно, главное, что от них веяло свободой! Неужели независимость столь облагораживает?!
   Отряд промчался мимо, а вместе с ним принялись отдаляться прежде смешные звуки, теперь они не казались смешными. Адамс хотел уже выйти, как его тонкий слух уловил новые звуки, тяжёлые, размеренные, перемежаемые тонким и противным поскрипыванием. Бенни вновь замер. Скоро из леса показались странные повозки. "Ничего себе! - прошептал Адамс, - Рептоиды!". Эти двухметровые ящеры добросовестно тянули гружёные амуницией и припасами повозки. Они не были впряжены, от каждой повозки к ним на плечи шли длинные оглобли и загибались книзу. Там их цепко держали коротенькие передние лапы. Грудь рептоидов защищал плотный, но не металлический панцирь, на широких поясах висели большие ножи. Обоз медленно проезжал мимо изумлённого Адамса, сменяя тюки или коробки на ворохи оружия. В середине прошествовали две катапульты, за ними четыре повозки с каменными ядрами. Именно у одной из них так противно скрипели колёса. Внезапно некое движение прокатилось по молчаливой процессии. Это мимо них проскакал один из рыцарей грейсов. Он размахивал ярко-жёлтым стягом и что-то громко кричал. Бенни прислушался.
  -- Репты! Друзья и соратники наши, поторопитесь, тьма уже густеет!
   Рептоиды остановились и, видимо, пользуясь подходящим поводом, решили отдохнуть. Вместо того, чтобы ускорить темп, как того с надрывом и пафосом требовал посланник, они побросали повозки и сгрудились вокруг грейса. Его отчаянных призывов вовсе не стало слышно. Глядя на это, Адамс усмехнулся и вдруг замер: ему очень кстати пришла в голову замечательная идея. Крадучись, он проследовал к хвосту обоза, туда, где рептоиды взволнованно вглядывались вперёд, не понимая, почему обоз остановился, почему их собратья толкаются рядом с дорогой, ломая кусты и маленькие деревья. На одной из последних повозок горой были сложены тюки с коричневыми рулонами материи. Адамс обрадовался, потом воровато огляделся и выдернул один из них. Никем не замеченный он ускользнул в чащу леса.
   Как он и предполагал, это была не просто материя, а одежда для рептоидов. Бенни растерянно рассматривал свою добычу. Крой её был нечеловеческий, да и размеры... Он уже хотел было бросить, но тут сообразил, что необъятную накидку рептоидов можно использовать как одеяло ночью! Почему он решил, что будет здесь ночевать? Решил и всё. И ещё порадовался, что пробудился его внутренний подсказчик, не раз выручавший его из крутых передряг. Надо было изучить обстановку, но встречаться с разгоряченными воинским пылом рептоидами и грейсами не хотелось. Адамс устремился в глубь леса, полагая, что через пару километров сможет взлететь. Но за целый час он не прошёл и трёхсот метров. Ноги, непривычные к непосредственному контакту с почвой, корнями деревьев, сучками и палками, саднило. Когда он ободрал левый мизинец до крови, терпению и осторожности пришёл конец, Адамс взмыл вверх, ему хотелось нырнуть в белый пух облаков и, спрятавшись там, без помех оглядеться, но его планы мгновенно изменились, когда буквально в полукилометре он заметил стайку птиц, на Ирии они давным-давно вымерли. А под ними, буквально на верхушках деревьев, стояла похожая на человеческую фигура и только что размахивала палкой с разноцветными ленточками на кончике. Размахивала, потому что теперь она, замерев, пялилась на Адамса. Бенни представил себя со стороны: над зелёным океаном листвы вдруг взлетает голая уродливая с точки зрения здешних обитателей фигура с краденным плащом рептов под мышкой. Фигура на крыше дёрнулась и тут же исчезла. "Однако, шустрый, - подумал Адамс, - всё таки надо с ним познакомиться, не с проста же мы здесь встретились!". Он подлетел поближе и увидел среди густых крон небольшую дощатую площадку с маленькими перилами. Бенни осторожно опустился на неё. Конструкция скрипнула, слегка качнулась, но в целом ощущалась вполне прочной. Вниз вела лесенка. Под площадкой оказались две клетки, одна просторная, другая небольшая. В первой невозмутимо клевала корм белая птица, а во второй грустно сидели три иссиня-чёрных птицы. Бенни развернул плащ рептоида, и кое-как сложив его вдвое, набросил на плечи, рукавами подвязал хламиду на поясе, всё лучше, чем ходить голым!
   Осторожно спустившись по узкой лестнице, он оказался перед добротным двухэтажным домом с плоской крышей, на которой и возвышалась клетка с площадкой. Дом выглядел старым, но крепким. Входная дверь по размеру почти в рост человека, значит, здешние обитатели чуть ниже ростом. Бенни уже собрался подниматься на крыльцо, как дверь скрипнула и из-за неё выглянула испуганная физиономия хорава. Ошибиться было невозможно, Георг показывал ему иллюстрации к отчёту о своём пребывании у хоравов. Откуда-то снизу показалась трёхпалая рука с прозрачным кристаллом.
  -- Уходи, демон, здесь нет тьмы!
  -- А зачем мне тьма? - искренне удивился Бенни.
  -- Все демоны ищут тьму, - хорав медленно выполз на крыльцо, по-прежнему настороженно держа перед собой кристалл.
  -- Ищут? - переспросил Бенни, - а может быть, несут?
  -- И несут, и ищут! - хмуро и настороженно отозвался хорав, продолжая помахивать перед собой кристаллом.
  -- А что, я похож на демона?
  -- Очень похож. - хорав склонил большую голову набок, моргнул круглыми глазами и добавил, - хотя не совсем похож.
  -- И в чём же различие? - Адамсу стало интересно.
  -- Ты слишком настоящий.
  -- Да?
  -- Да, но проверить надо! - хорав вытянул вперёд руку с кристаллом и тот вдруг ярко вспыхнул белым светом.
   Адамс даже не вздрогнул, он предполагал, что хорав выкинет нечто подобное, но положение обязывало к адекватной реакции, дабы завоевать должное положение. Он вытянул вперёд правую ладонь и над нею вспыхнул голубой огонёк, он разгорался, рос, а кристалл в руке у хорава однвременно тускнел. Получалось, что Бенни забирает свет кристалла в свои ладони. Хорав вскрикнул и прижал к груди кристалл.
  -- Этого не может быть!
  -- Чего? - Бенни с удовольствием смотрел на холодные сполохи на своей ладони.
  -- Свет горного хрусталя нельзя одолеть!
  -- О, извини, я не знал.
  -- Адамс чуть тряхнул рукой и огонь, превратившись в светящийся шарик полетел к замершему от неожиданности хораву. Шарик ткнулся в кристалл и влился в него, отчего тот вдруг засиял с удесятерённой силой.
  -- Ах! - сказал хорав, помолчал, любуясь, потом добавил: - Это чудо! - Он поднял кристалл высоко вверх. - О, сколько силы света!
   Хорав медленно и нежно опустил кристалл, прикрыл его широким рукавом и тот послушно погас. Потом в пояс поклонился Адамсу.
  -- Скажи, тот ли ты, кого мы ждём?
  -- Ничего себе вопросик! - усмехнулся Адамс, - а имя у вас принято спрашивать?
  -- О, прости, конечно! Как имя твоё, добрый пришелец, кто ты, откуда и куда направляешься?
  -- Зови меня Адам, - неожиданно для самого себя вдруг сказал Адамс и на мгновение, удивлённый, умолк. Потом добавил: - Я тут мимо пролетал.
  -- А я зовусь Велитарий, - хорав опять отвесил поклон. - Входи в мой дом, Адам, и считай его своим. А я должен срочно написать послание в обитель молитвы о свершённом тобой чуде.
  -- А как же ты его отправишь?
  -- Для этого у меня есть почтовые птицы.
  -- Это те, что в клетке?
  -- Да.
  -- Удивительно! - Бенни шагнул к крыльцу. - Что ж, за приглашение спасибо, - он поднялся по скрипучим ступеням, - послушай, Велитарий, а ты не можешь подобрать мне плащ поменьше, чем это одеяние рептоидов.
  -- Рептоидов? Мы называем их рептами.
  -- Да? А грейсов?
  -- Грейсы? Нет, Адам, в нашем мире они Греи.
  -- Ты понял, что я не из твоего мира?
  -- Это очевидно для тех, кто задумывается над мирозданием.
  -- Да, действительно, - Бенни почесал лоб. - И как же зовётся ваша планета?
  -- Авадия.
  -- Красиво. Велитарий, а если я вас в своём мире знаю хоравми, то здесь вы..?
  -- Хоры. Проходи, Адам, негоже перед дверью стоять.
   Они вошли в дом.
  
  

***

   Адамс сидел на узковатой, приземистой для него скамье и с аппетитом кусал самый настоящий хлеб. Мягкий, душистый кусок таял во рту, особенно если плеснуть в него глоток подогретого вина. Он даже подумать не мог, что так проголодался. Хор Велитарий сидел за столом в другом углу большой комнаты и старательно скрипел пером, описывал чудотворное деяние Бенни. "Ну, и пусть описывает, - подумал Бенни, делая очередной глоток, - хотя, конечно, интересно, что он там обо мне пишет". Он машинально представил себе, как хор взволнованно и несколько сумбурно формулирует свою докладную и вдруг перед его внутренним взором поползли буквы, складывающиеся в слова и фразы. "...Пришельцем произведено чудесное удаление света из кристалла горного хрусталя, а после моего горячего и взволнованного удивления сим невероятным событием, не менее невероятное возвращение света обратно. Сила света кристалла при этом возросла многократно. Я, усердный служитель Светлой церкви, Велитарий, надеясь на расположение высочайшего хормейстера, немедленно выхожу в путь, предварительно отправив...". Адамс встряхнул головой и видение исчезло. Наверное, он бы смог вернуть его, но подглядывать специально не хотелось. К тому же от съеденного и выпитого неумолимо клонило в сон. Бенни примостился на скамье и тут же уснул, полагаясь на доброжелательность своего нового знакомого. Перед тем, как окончательно погрузиться в сонливую негу, его взгляд наткнулся на внимательно смотрящего на него хора.
   Снов не было. Во всяком случае, Адамс их не запомнил, зато до сих пор перед его глазами стоял образ глазеющего на него Велитария. Что-то в этом было особенное. Кстати, а где хозяин?! Бенни поднялся и почувствовал вдруг, как затекли его руки и ноги. "А ведь он меня усыпил! - пришло ему в голову озарение, - а иначе как же бы он меня оставил здесь?!". Это ему очень не понравилось: что за преступное легкомыслие, давать снадобье чуждому организму! А если бы он умер?! В душе колыхнулась злость, по ладоням пробежали два голубоватых огненных сполоха, но тут же вдруг отступили. Бенни улыбнулся, надо же, гнев еле ущипнул его, не то, что прежде, неужели он действительно что-то сбросил из себя во время контакта с лемурами? Он вышел наружу. Солнце ещё не взошло, но природа готовилась к скорому утру. Об этом шептал легкий влажный ветерок, капельки росы на траве, дальнее щебетание и шорохи просыпающегося леса. Он вздохнул широкой грудью. "Хорошая планета, щедрая. Интересно, как она называется?", - подумалось ему. Под ногой скрипнула доска. "Так, хорошо, а что же мне делать дальше? - Бенни почесал затылок, - Вряд ли Велитарий рассчитывал обернуться за одну ночь. И если я спал всего лишь несколько часов, то может быть, снадобье не сработало? Может, я суток трое должен был почивать? Или меня не усыпляли?" Адамс сошёл с крыльца и принялся с наслаждением бродить по влажной траве. Она приятно холодила босые ноги. "Эх, искупаться бы..." - Адамс вдруг застыл и с ужасом посмотрел на свои мокрые ноги, ведь он мог в любую секунду опять перенестись! Он улыбнулся. Но не перенёсся! Значит, его миссия здесь только начинается, что ж, тогда чего же медлить?!
   Адамс внимательно и бесцеремонно осмотрел дом Велитария. Хозяйство его было бесхитростным. В погребе съестные припасы обильны, но однообразны, несколько мешков с зерном и мукой, сушёные травы, какие-то солёные плоды в большом глиняном кувшине. В трёх небольших бочонках что-то плескалось, но Бенни их вскрывать не стал, ему было достаточно простой воды в большой кадушке с деревянным ковшиком, которые он обнаружил здесь же, у самого входа. На втором этаже Адамсу пришлось передвигаться в полусогнутом состоянии, поэтому он только мельком взглянул на кабинет Велитария, в котором на полках стояли толстые фолианты, а сразу же разыскал его спальню. Как и предполагал, нашёл здесь шкаф с запасами белья и одежды. Один из халатов был настолько просторен, что Адамс влез на него и даже застегнулся тремя большими перламутровыми пуговицами, а на карманах, которые оказались на уровне его груди, был нашит узор из цветных тряпочек. Похоже, халат женский? Ну, и что, разве у него есть выбор? Из обуви Бенни нашёл растоптанные тапочки без задников, сплетенные из сухой травы, какая-никакая, а обувь. С облегчением спускаясь вниз, он улыбался, представляя, каким чучелом выглядит со стороны.
   Пока Бенни путешествовал по жилищу Велитария, солнце уже осветило верхушки деревьев, небо стало ясным и безоблачным. "Отлично! - удовлетворённо кивнул Бенни, - значит, всё получится". План дальнейших действий у него уже созрел. Он не будет тупо сидеть здесь и ждать, когда высочайшие хормейстеры соизволят вызвать его к себе. Нет, он их сам найдёт! Бенни поднялся на крышу дома. Так и есть, в большой клетке ворковала целая стая птиц, а в малой томились только две иссиня-чёрных птицы, третья исчезла. Бенни улыбнулся и открыл клетку. Птицы своими глазами бусинками искоса взглянули на него и ему показалось, что в этом взгляде мелькнуло любопытство. Он протянул руку и мысленно поманил птиц, те не шелохнулись. Похоже, к чтению мыслей они были совершенно равнодушны, а возможно в их маленьких головках мыслей просто не было. Адамс осторожно взял в руки ближайшую. Она чуть обеспокоено завертела головой, но в целом вела себя вполне прилично, зато вторая в это время отодвинулась по жердочке к дальней стенке клетки. "Что ж, значит, полетит эта!" - решил Бенни и чуть поразмыслив, накинул на лапку птицы тоненькую голубую петельку. Потом поднялся на крышу, поднял руки вверх и разжал ладони. Птица что-то гулькнула радостное и стрелой взмыла в небо. Адамс смотрел сначала ей в след, а потом на свою голубоватую ниточку, тянущуюся вслед. Вот она натянулась и потянула его вслед за собой, словно он был невесомым... А может быть, он сейчас и впрямь ничего не весил?! Как же ещё объяснить это невероятное скольжение в тишине солнечного утра? Даже ветер в ушах не свистел, а шептал, и не мешал, а нёс и подталкивал вслед черной порхающей точке в небе.
   После первого очарования такого полёта Бенни принялся оглядываться. Внизу на многие километры вокруг тянулись леса. Изредка мелькали полянки, зато ручьи и речушки то и дело ныряли в бесчисленные лесные озера. Горизонт был чист и лишь вдали, в стороне, куда направлялась почтовая птица, проглядывались туманные очертания гор. "Опять горы, - подумал Адамс, - почему именно там разум чаще всего прячет свои тайны? Разве не проще было бы затеряться среди этих бескрайних лесов?". Словно подслушав его мысли, тёмная точка почтовой птицы вдруг резко нырнула под кроны деревьев. Если бы не незримая ниточка, Бенни проскочил бы мимо и потерял бы крохотную пичугу среди бескрайней листвы. Едва ощущая натяжение энергетической нити, он медленно вполз под раскидистую зелень деревьев. Он ожидал, что его встретит влажная и прохладная тень, но здесь внизу было столько солнечных бликов, что рябило в глазах, а в уши влился шум леса: щебетанье птиц, шорохи ветвей, какие-то постукивания.... Адамс разглядел своего крылатого поводыря, он сидел посредине большого металлического блюда и постукивал по нему клювом. Под блюдом просматривался просторный дощатый помост. На каждое постукивание из подвешенного рядом замысловатого устройства высыпалось несколько зёрен. Птица клевала их и получала новую порцию. Бенни не успел удивиться, как увидел медленно сползающую вниз полукруглую клетку без дна. Она тихо опустилась на блюдо, точно совпадая с ним размерами, но птица не обеспокоилась: спокойно продолжала клевать зёрна. Это же время в шум леса вмешались новые звуки, плотные и глухие, они явно были отражением чьей-то не очень грациозной походки. Адамс пригляделся и заметил, как задрожал дощатый помост под блюдом, потом жалобно скрипнули пара досок и на помосте появилась туша престарелого репта. Почему престарелого? А как же иначе: репт двигался медленно, грузно, на длинной шее некрасиво болтались морщинистые складки. Нет, молодостью здесь и не пахло... кстати, и пахло от этого репта не очень, Бенни даже за десять метров ощутил тяжесть и терпкость этого запаха. Между тем репт подошёл к пойманной птице и что-то сказал. Адамс привычно напряг слух:
  -- Здравствуй, птичка, здравствуй. Ну-ка, что за вести ты нам принесла?
   Репт своими короткими передними лапами вдруг с неожиданным проворством приподнял клетку и подхватил птичку, умудрившись ещё и погладить её по головке, та благодарно заворковала. Репт принялся её осматривать.
  -- Странно, моя дорогая, неужели ты потеряла послание? Сколько служу здесь, никогда такого не случалось. - Репт опять принялся рассматривать птицу. - Нет, ты лапушка пустая прилетела, так бы ниточка осталась... хотя погоди, это что тут у тебя?
   Произошло невероятное: зубастая голова репта поворачивалась то в одну, то в другую сторону, он явно видел или ощущал ниточку Адамса. Тот спохватился и мгновенно растворил её. Репт удивлённо дёрнулся и принялся оглядываться по сторонам.
  -- Эй, пришелец, если ты здесь, покажись.
   Адамс застыл в нерешительности. Репт явно обращался к нему.
  -- Выходи, не бойся, тебе ничего не грозит.
   "А будь что будет!" - решил Бенни и, лавируя между ветвями, подлетел к площадке и завис рядом с нею. Репт не отрывал от него глаз, но прочитать на его звериной морде впечатления было невозможно.
  -- Значит, ты и впрямь умеешь летать? - наконец спросил он.
  -- Да, умею, - ответил Адамс и опустился на помост. - Здравствуйте, меня зовут Адам.
  -- Да, да! - закивал репт, - Велитарий коротко сообщил нам о тебе, мы ждали его основного доклада, но никак не тебя самого.
  -- Велитарий в пути. А как ваше имя?
  -- Имя? - репт вздохнул. - Какое это имеет значение, впрочем, Адам, зови меня Крегом и не обращай внимания, на стариковское ворчание. Прошу следовать за мной.
   Репт с шумным вздохом ступил на первую ступеньку, а Бенни спустился самостоятельно. Снизу он с почтением рассматривал лестницу, по спирали спускающуюся вдоль толстого ствола. Вот и репт показался, несмотря на грузность, спускался он относительно резво, видимо каждая ступенька ему была здесь знакома. Пока он топал по ступеням, Адамс оглядывался вокруг. Странно, но он кроме этой лестницы не заметил вокруг ничего, напоминающее жильё.
  -- Здесь странно пустынно, просто удивительно.
  -- Да, это место секретное.
  -- Крег, я....
  -- Тс-с! Не пугай тишину. Надо просто уметь видеть.
   Крег направился по едва заметной тропинке в обход этого гигантского дерева, Адамс двинулся следом и тут же застыл удивлённый. Между двумя другими деревьями высилась огромная каменная фигура арианца. Местный скульптр был очень искусен, Бенни даже показалось, что он узнает черты лица статуи.
  -- Это же Герот! - прошептал он.
   Репт вздрогнул и резко повернул назад гибкую шею.
  -- Пришелец, тебе известно имя нашего первого императора?!
  -- Да, вернее нет. Просто сходство... Я видел Герота уже давненько, несколько лет назад, но....
  -- Ты лжёшь, Адам! - почти зашипел репт. - Император правил нами две тысячи триста тридцать три года назад!
  -- Да? - Бенни растерялся. - Так я, наверное, обознался?
  -- Да, обознался, - шея репта дёрнулась из стороны в сторону, - а имя - это совпадение.
  -- Совпадение, - как эхо повторил Адамс.
  -- Хорошо. Пошли дальше.
   Прежде чем они миновали статую, Бенни обратил внимание на предмет в когтистых руках каменного изваяния, точно такой же он видел у Герота. "Точно видел!" - подумал про себя Адамс, но репту ничего не сказал.
  
  

***

   Адамс так засмотрелся на изваяние, что чуть не воткнулся в Крега. Тот стоял перед полукруглым холмом, с высоко и круто уходящими вверх боками. Крег прислонил передние лапы к поверхности холма и что-то самозабвенно шептал, прикрыв глаза веками. Странно всё это выглядело, но в лесном полумраке плохо просматривалось. Бенни настроил зрение и чуть не ахнул. Вовсе это не холм, а некое огромное строение из металла! Он обошёл репта и прислонил к поверхности ладони, тут же последовал сердитый окрик: "Не смей!", но было уже поздно. Адамс, ожидавший ощутить холод металла, почувствовал пусть холодную, но живую плоть! Это был огромный организм. Бенни закрыл глаза и позвал этого живого исполина и тут же ощутил под ладонями пустоту. Он открыл глаза и увидел отверстие диаметром в пару метров и уходящий вдаль коридор, подсвеченный цепочкой светильников, пол выглядел совершенно обычным, ровной бело-матовой поверхностью, очень хотелось ступить на неё и шагать вдаль. "Это меня приглашают", - решил Адамс и оглянулся. Репт сзади был похож на каменную глыбу. Лапы протянуты к Адамсу, видимо, он намеревался его остановить, глаза широко открыты. Бенни улыбнулся.
  -- Крег!
  -- А! - репт очнулся и перевёл на него изумлённый взгляд. - Адам, это чудо!
  -- Что чудо?
  -- Ты открыл храм!
  -- А разве ты не собирался его открыть? Я думал, ты здесь живёшь.
  -- Нет, что ты! Храм - священное место. Он всегда был закрыт, лишь легенды рассказывали, что иногда он открывается и впускает в себя избранных.
  -- А что же ты шептал? Молился?
  -- Я рассказывал Владыке храма о тебе.
  -- Рассказывал?
  -- Да. Я девятый вещатель в нашем роду.
  -- Вещатель? Понятно. Так ты идёшь со мной, Крег?
  -- Нет, я не смею.
  -- Ну, как хочешь, а я пошёл.
   Адамс шагнул внутрь и тут же почувствовал, как сомкнулись стены за его спиной. Он не стал оглядываться.
   Вежливый зов звучал в его в голове. Он не был навязчивым, он всего лишь вежливо показывал гостю дорогу. У коридора присутствовал небольшой изгиб и это обстоятельство всё время вызывало у Адамса некоторое волнение от грядущей догадки. Он напряжённо размышлял, что же его так волнует в этом пустяковом обстоятельстве, пока озарение наконец-то не снизошло в его голову. Ну, конечно! Ведь Георг рассказывал ему о нападении огромного арианского корабля в форме бублика. "Жаль, что не могу посмотреть... хотя почему не могу?!". Адамс сел на пол и громко сказал: "Извини, я на минутку отлучусь". Он закрыл глаза и рванул из своего тела наружу, ввысь, сквозь толстые стены. В глаза брызнул солнечный свет, потом открылось бескрайнее синее небо. Бенни застыл в этой выси и посмотрел вниз. Так и есть! С высоты явно виделся гигантский бублик, поросший густыми лесом, причём деревья вокруг космического бублика были гуще и выше остального леса. Адамс рванулся обратно. Ничто не помешало ему вернуться в своё тело. Он встал и как ни в чём небывало двинулся дальше. Скоро во внутренней боковой стенке открылось отверстие, ведущее в другой коридор. Он прошёл его, потом ещё коридор, потом ещё, и вот перед ним открылся большой зал с приборной панелью и двумя рядами кресел перед ними. Адамс пожал плечами и направился к ближайшему креслу, сел, оно приятно трансформировалось под него. Владыка храма не заставил себя ждать. Перед Адамсом возникло облако, оно быстро густело, постепенно приобретая формы человека, сидящего в кресле. Через несколько минут перед ним сидел он сам, Бенни Адамс, словно напротив зеркало поставили. Бенни невольно поморщился.
  -- Вам не нравится мой образ? - голос Владыки храма звучал иначе, чуть механистически.
  -- Да. Вернее, скажем так, вызывает напряжение. Как-то странно разговаривать с самим собой.
  -- Хорошо, я приму образ того, кого близко ощущал.
   Образ Адамса затуманился и тут же превратился в Георга Проквуста. Бенни аж вздрогнул от неожиданности.
  -- Э-э, простите, а нельзя ли....
  -- Сменить и этот образ?
  -- Да. Если вам не трудно.
  -- Не трудно, только человеческих образов в моей памяти больше нет.
  -- А арианских?
  -- Вы имеете в виду ариев?
  -- Да.
  -- Пожалуйста.
   Через мгновение перед Адамсом восседал Герот. Он был широкоплеч и молод и в руках держал свой странный предмет, верхний конус переливался внутренними светло-красными сполохами.
  -- Так вас устроит?
  -- Да, Герот, вполне.
   Имя арианца вырвалось у Бенни машинально, но, похоже, оно понравилось хозяину корабля.
  -- Герот? Знакомое имя. - Владыка храма помолчал, видимо раздумывая. - Хорошо, в таком случае, зовите меня Герат. Спрашивайте, Адам.
   Бенни задумался. В голове роилось множество вопросов, но кто сказал, что здешний Герат готов на них отвечать?
  -- Кто вы, Герат?
  -- О, для вас ответ будет очень понятен, я есть этот корабль.
  -- Корабль живой?
  -- Да.
  -- Но вы искусственный разум?
  -- Это очевидно, Адам.
  -- Видимо вас создали очень древние обитатели этой вселенной?
  -- Древние да, но не этой вселенной.
  -- Как так?!
  -- Мои создатели сначала создали нас - корабли, могущие путешествовать между мирами, а потом они уже и сами творили миры.
  -- Творцы миров!
  -- Да, творцы миров.
  -- И вы им перестали быть нужны?
  -- Можно сказать и так, Адам. Хотя точнее, они отпустили нас на волю. Все мои собратья разлетелись, кто куда, а я остался в этой вселенной.
  -- В ваших словах мне слышатся нотки сожаления. Вас что-то не отпускает отсюда?
  -- Вы верно уловили смысл моей фразы, Адам.
  -- И...
  -- Пока не будем об этом.
  -- Хорошо, тогда скажите, Герат, предмет, который вы сжимаете в руках - это ключ к управлению вами?
  -- Вы очень догадливы, Адам, - ключ в руках Герата медленно истаял, - если, конечно, Герот не рассказал вам об этом.
  -- Нет, не рассказал, но я видел этот предмет у него, он не расстается с ним.
  -- Жаль.
  -- Чего жаль?
  -- Я надеялся, что ключ утерян.
  -- Вы боитесь этого ключа?
  -- Да, Адам, боюсь. Ключ может заставить меня делать то, чего я не желаю. В последний раз Герот заставил меня напасть на небольшой примитивный звёздный кораблик с человеком на борту.
  -- Это был Георг.
  -- Нет, Адам, Аор, спутник Герота, называл его Горой.
  -- Да, это тоже его имя. Он мне рассказывал, как ускользнул от вас.
  -- Гора очень сильный, сильнее вас, Адам, но он не сильнее моих древних создателей. Это я сам отпустил его.
  -- Но почему?!
  -- Таких, как Гора, мало в созвездии миров, он имеет право на собственную судьбу.
  -- Да, Герат, пожалуй, точнее и не скажешь.
   Бенни задумался, его собеседник терпеливо ожидал.
  -- Скажите, Герат, если у меня нет ключа, то управлять вами нельзя?
  -- Нельзя.
  -- А если попросить?
  -- Просьбы я рассматриваю, но выполняю очень редко. Чего вы хотите?
  -- Мне нужно найти в этой вселенной планету, на которой обитают арианцы, то есть арии.
  -- Зачем они вам нужны, Адам?
  -- Там я должен уговорить разумных арианских самок пойти со мной в мою вселенную, чтобы возродить цивилизацию местных ариев. Их женские особи потеряли разум.
  -- Странное желание. Зачем вам благополучие ариацев?
  -- Видите ли, я друг Горы и пытаюсь ему помочь.
  -- Друг, - Герат замолчал, словно вслушиваясь в это слово, - Мне знаком его смысл, но я никогда не испытывал подобных эмоций.
  -- Вы, машина, испытываете эмоции?!
  -- Я не машина! Я живой!
  -- О, простите меня, Герат, за нетактичность. Я не ожидал....
  -- Запомните, Адам, эмоции не есть прерогатива только белковых форм жизни! Всё что осознаёт самоё себя, рано или поздно начинает испытывать эмоции.
  -- Ещё раз прошу простить меня, но в нашем религиозно-философском учении эмоции считаются признаком несовершенства.
  -- Не буду с этим спорить, более того, скажу, что согласен с этим, но дело в том, что совершенство - это великое спокойствие, основанное на полном обуздании эмоций, а не на их отсутствии. Только после этого можно следовать по пути совершенства. Понимаете меня, Адам?
  -- Да, пожалуй: вы хотели сказать, что если эмоций не было вовсе, то о пути к совершенству говорить невозможно?
  -- Точнее не скажешь. Что ж, мы отвлеклись. Итак, ваше желание я понял: помощь другу похвальна. А какой смысл во всем этом у Горы?
  -- Он обещал ариям найти самок. За это они сказали ему, куда упрятали его семью: жену и сына.
  -- Они закинули их в эту вселенную?
  -- Да! Вы что-то знаете о них?!
  -- Нет, но я догадываюсь, что здесь не обошлось без ведома здешнего творца миров.
  -- Вы знаете, как его найти?!
  -- Нет, Адам, его нельзя найти, - Герат слегка поморщился, - и не стоит так кричать.
  -- Простите.
  -- Творец миров сам приходит, если сочтёт это интересным. Но его можно позвать.
  -- Как?!
  -- По имени. Если условно передать смысл его имени, то оно будет звучать как Апокриф.
  -- Апокриф, - тихо повторил Адамс. - И что, если позвать, он придёт?
  -- Что значит придёт?! Он и так кругом здесь. Нет, зов должен быть особым.
  -- Каким?
  -- Я не знаю.
  -- Жалко. Георг обязательно позовёт Творца, уж я-то знаю.
  -- Это не так безобидно, как кажется, Адам. Даже если зов будет услышан, Апокриф может и не отозваться, а хуже, если просто распылит нахала, беспокоящего местного творца. Так что вы, Адам со своим другом, поосторожней с именем творца миров.
  -- Да, да, спасибо. Всё верно. Вы очень верно всё говорите, Герат.
   Герат улыбнулся.
  -- Мне знакомо чувство привязанности. Оно бывает очень сильным. Вернёмся к вашей просьбе. Итак, вы хотите попасть на планету ариев?
  -- Да. Вы немного подождёте меня, пока я наберу самок и потом перенесёте нас в мою вселенную на планету Ариан.
  -- Туда, где Герот владеет ключом?
  -- Да.
  -- Это очень опасно для моей свободы. К тому же я не выполняю просьбы безвозмездно. Все услуги имеют цену, если не продиктованы чувством привязанности. А мы с вами не друзья. Итак, что вы мне можете предложить?
   Адамс задумался. В голове лихорадочно билась мысль, что его аудиенция скоро закончится. Надо было придумать нечто такое, от чего Герат не смог бы отказаться.
  -- Я уничтожу ключ! - выпалил он.
  -- Уничтожить ключ?! - ровный голос Герата дрогнул. - Это невозможно, ключ нельзя уничтожить.
  -- Я обещаю это сделать. Или я верну ключ вам.
  -- Хм, а вот это возможно, - Герат качнул головой. - Но где гарантия, что вы тут же просто-напросто не воспользуетесь ключом, подчинив меня?
  -- Я могу только дать честное слово, - Бенни развёл руками, - других гарантий у меня нет.
  -- Хорошо, считайте, что мы договорились, но у меня есть дополнительное условие.
  -- Какое?
  -- При творении миров бывают сбои. Один из них произошёл здесь. Из-за него я вынужден торчать на этой планете, а не путешествовать свободно между мирами, как мои собратья. Я хочу, чтобы сбой был устранён.
  -- А в чём, собственно, он выражается?
  -- Раз в год здесь сходятся две проекции одной вероятности. Вы, Адам, должны разъединить миры, и тогда я поверю вашим обещаниям.
  -- То есть вы поручаете сделать мне то, что сами не можете?!
  -- Вот именно! А какой смысл мне поручать то, что я в состоянии сделать сам?
  -- Но, Герат, вы такой могучий и знающий, разве...
  -- Не надо, Адам, углублять эту тему. Я лишь скажу, что не имею права вмешиваться в чужие творения, а так получилось, что когда Герат позвал меня, я от горечи и неожиданности кое-что здесь испортил. Ещё раз вмешиваться не могу, не имею на это ни желания, ни полномочий.
  -- Разве не исчезли во времени ваши создатели? Нужно ли соблюдать их древние запреты?
  -- Как вы не понимаете, Адам, что любое вмешательство в построение очередного мира включает меня в него незримыми путами соучастия! Я и так уже не свободен, а если вмешаюсь ещё раз, останусь здесь навеки. Я не хочу быть здесь всегда. Вам понятно?
   Адамс встал.
  -- Понятно. Я согласен.
  
  

***

   Без всякого труда Адамс нашёл дорогу назад. Не было никаких внутренних поводырей, он просто точно знал, где и когда повернуть, и невидимые двери услужливо распахивались перед ним. Вот и конец пути, здесь сейчас будет сумрак от нависших деревьев и несчастный от неутолённого любопытства вещатель, с нетерпением ожидающий его возвращения. Люк возник в стене и всё так и было: и склонённые ветви, и репт Крег, прижавший свои маленькие ловкие лапы к груди.
  -- Ты вернулся?! - выдохнул он восторженно.
  -- Да, а разве могло быть иначе?
  -- О, да! Я не успел тебе сказать, что по нашим легендам все те, кто перешагивал этот порог, так и не вернулись обратно и судьба их неизвестна.
  -- Да? - Бенни по-настоящему удивился. Он не ожидал такой жестокости от Герата.
  -- Владыка храма убивает их?
  -- Этого никто не знает. Считается, что он берёт их себе в услужение. Это большая честь.
  -- Понятно: умереть, так со славой. Но если ты знал, что не вернусь, чего ж тогда меня ждал?
  -- О, это мой святой долг: не отходить от храма три дня и три ночи. Ты мой первый избранный, я очень за тебя волновался.
  -- Ну, я рад, что ты меня дождался, но должен тебя известить, что я ухожу.
  -- Когда?
  -- Прямо сейчас.
  -- Но это невозможно!
  -- Почему же?
  -- Кто же мне поверит?!
  -- Прости, Крег, но легенды не требуют доказательств.
  -- Легенды?
  -- Ты разве ещё не понял? Ты и Велитарий уже попали в легенду. Чего же тебе ещё надо?
  -- Ты очень хитрый, Адам, - репт мотнул головой, - ты затронул во мне какие-то струны и они тут же громогласно зазвенели, но я стар, а потому имею право на настойчивость и ещё раз тебя прошу, переночуй в моём доме. Это уже не дело гордости, а дело гостеприимства.
   Репт церемонно склонил голову на своей длинной шее и это было почти грациозно. Бенни беспомощно развёл руками.
  -- Всё, Крег, сдаюсь, после такого поклона отказать невозможно, веди меня в свои хоромы.
   Дом хора Велитария мог бы показаться роскошным отелем, по сравнению с жилищем репта. Его "хоромы" оказались огромным загоном с ворохом дурно пахнущих трав и веток вдоль левой стены. Дух был так тяжёл, что у Бенни перехватило дыхание. Между тем репт, ничуть не смущаясь кивнул в левую сторону и сказал:
  -- Я здесь сплю.
  -- Да, да, - Адамс поперхнулся, - я так и понял.
   На самом деле он жутко ругал себя за то, что поддался уговорам этого старого грязнули.
  -- Адам, нам сюда.
   Бенни перевёл взгляд и заметил в дальней стене большую дверь. Репт открыл её и вошёл. С некоторой опаской Адамс заглянул внутрь и чуть не раскрыл рот от удивления: под мерцающим светом толстых свечей репт восседал за столом в неком подобии кресла и разбирал бумаги. За ним виднелись полочки с книгами, свитками и стопками не то газет, не то плакатов. Перед столом высотой почти в рост человека стоял стул на очень высоких ножках.
  -- Садись сюда, Адам.
   Бенни несколько неуклюже взгромоздился на стул и оказался вполне в удобном положении в отношении столешницы. Репт терпеливо ожидал, пока гость усядется, потом оглядится.
  -- Адам, здесь относительно чисто. Во всяком случае, высокородные хоры ночуют вон там, - он кивнул в дальний полутемный угол, где стоял диван вполне человеческих размеров. - А на счет еды, могу предложить вареные плоды магового дерева. Будешь?
  -- Магового? - переспросил Бенни. - А оно безопасно, в смысле его плоды?
  -- Конечно! - Крег убедительно всплеснул своими передними лапками. - Маговые плоды все едят: и репты, и хоры, и даже греи.
  -- Почему греи едят "даже"?
  -- Потому что они единственные из нас, кто ест мясо и ради него совершают убийства животных.
  -- Но зато видимо именно они воюют, когда приходит необходимость?
  -- Да, ты прав, Адам, они воины.
  -- Расскажи, кто ваш враг?
  -- Тьма.
  -- Это аллегория или....
  -- Это наша жизнь, Адам, - репт коротко лязгнул челюстями. - Много столетий борются три наших народа с наступающей тьмой. Она всегда приходит с западного моря в дни солнцестояния и наступает на мыс Героев.
  -- Но как можно победить тьму мечами и стрелами?!
  -- Так же, как и всегда. Плюс ещё доблесть и магический свет, добываемый хорами. Никто, кроме них и совета трёх, не знают, где и как в горах разыскивается горный хрусталь, впитывающий свет от главного кристалла и какие при этом нужно читать молитвы, но это и не нужно. Главное, что за год хоры успевают накопить нужное количество шаров и кристаллов.
  -- Так те шары на повозках несли в себе магический свет?
  -- Ты видел нашу армию?!
  -- Видел, а что?
  -- А я никогда не видел, - репт глубоко вздохнул, - я тут всю свою жизнь живу. У меня очень важная работа, быть привратником при храме Герота. На неё назначают только избранных, тех, кого примет храм, но семьи у меня нет.
  -- Ты одинок, Крег?
  -- Одинок? Ни в коем случае! Я часть огромной семьи трёх народов, я пользуюсь почётом и уважением, а грусть, это так, иногда бывает и только.
  -- Понятно.
   Они замолчали. Крег шумно завозился, слез со своего кресла и отправился в противоположный от дивана угол. Из шкафа со скрипучими дверками репт извлёк тарелку, кружку и кувшин, уставил их на поднос и принёс к столу.
  -- Вот! - сказал он, водрузив поднос перед Адамом. - Это еда. В этом горшочке тушёные маговики, а здесь вино. Очень неплохое вино, я сам делал.
  -- А просто воды нет?
  -- Как же нет? Есть. Вон целый жбан налит, видишь, рядом с диваном?
  -- Да, вижу, - грустно кивнул Бенни, поняв, что непонятно какие маговики ему придется запивать непонятно каким вином или тухлой водой. - Спасибо.
  -- Отлично. Ты тут располагайся, а я пойду, у меня ещё дела остались.
  -- Крег, ты вернёшься?
  -- А ты хочешь?
  -- Да. Раз уж я у тебя в гостях, то хотелось бы поговорить.
  -- Хорошо, приду. Ты покушай пока.
   Бенни смотрел на тарелку с куском, как сказал ему репт, варёного, нет, тушёного маговика и увидел обыкновенный кусок хлеба. Точно такой он с аппетитом съел в доме у Велитария. "Так это не хлеб, а плод?!" - догадался Адамс. Он взял его и откусил. Точно, и вкус тот же. Мысленно махнув рукой, он отлил в кружку густую зелёную жидкость, понюхал. Пахло брожением и алкоголем. Отхлебнул. В нёбо ударили пузырьки, а на язык легла странноватая смесь вкуса остро пахнущей смолы и пожухлой травы.
   Перекусив и получив в голову лёгкий хмель, Адамс принялся перебирать бумаги на столе. В основном это были рукописные документы, в которых подробно, если не сказать нудно, описывались события, а вернее их отсутствие, рядом с храмом Герота. Крег, а именно он явно был автором этой писанины, подробнейшим образом сравнивал форму листов на деревьях, отстоящих на двадцать метров дальше или ближе к храму, описывал количество почек на ветках и скорость их прорастания. Изредка в тексте начинались философические размышления о смысле существования разума, о божественной мудрости и непознаваемости сути природы. Наверное, это были страницы из книги, которую писал Крег. Адамс спохватился, что поступает не очень корректно, вороша бумаги отсутствующего хозяина и поспешно положил их обратно. Глаза слипались, но Бенни упорно восседал на высоченном стуле, дожидаясь возвращения репта. Видимо он задремал, потому что увидел, как Крег уже усаживается на своё странное кресло.
  -- О, ты всё покушал? Хорошо.
  -- Спасибо, Крег, твоё вино чудесное.
  -- И тебе, Адам, спасибо за доброе слово. Ну, время позднее, может, завтра поговорим?
  -- Нет, завтра я уйду.
  -- Тогда спрашивай. На что знаю ответ, на то и отвечу.
   Адамс слегка тряхнул головой, возвращая в неё ворох вопросов.
  -- Крег, скажи, как же вы, три такие разные расы, живёте мирно, без споров и войн?
  -- Это верно, Адам, мы многие столетия ладим друг с другом. И это всё благодаря Великому Героту.
  -- Да? И чем же он велик?
  -- Да, будет тебе известно, что наш мир состоит из трёх почти равных по территории материков. Все они соприкасаются перешейками как раз в районе мыса Героев. Герот явился ниоткуда и застал нас в распрях и разорении. Хрупкий мир постоянно нарушался взаимными набегами и грабежами. Особенно свирепы и коварны были греи. Именно их Герот подчинил себе первыми.
  -- Как же он это сумел?!
  -- Это великая тайна греев. Они не любят говорить об этом, но я слышал от знающих историю хоров, что Герот победил в поединках почти сотню сильнейших грев, а поединки для них больше чем игра. Они признали его великим воином, а потом и своим повелителем.
  -- Надо же, - тихо проговорил про себя Бенни, - они готовы служить арианцам на генном уровне.
  -- Что ты сказал?
  -- Я? Ты о чём, Крег?
  -- Ты тихо сказал, что они уже были готовы служить пришельцу!
  -- Ну, у тебя и слух!
  -- Да, я хорошо слышу. Так что ты знаешь о греях?
  -- В моём мире греев зовут грейсами и они сотни тысяч лет преданно служат арианцам. Ваш великий Герот - арианец.
  -- О, как интересно! - от возбуждения репт смешно и быстро застучал пальчиками с коготками по столу. - Я предполагал, что миры связаны друг с другом, но чтобы так тесно!
  -- Крег, не отвлекайся, - прервал репта Адамс, - ведь не ты, а я задаю вопросы.
  -- Да, да, прости, Адам, ты прав, спрашивай.
  -- Из того, что ты сказал, мне ясно, что потом Герот подчинил себе вас, рептов. Так ведь?
  -- Да, ты совершенно прав! Но откуда....
  -- А вы тоже в моём мире союзники арианцев. Меня интересует, каким образом Герот поладил с хорава..., извини, хорами?! Ведь они у нас враги арианцев.
  -- Удивительные совпадения! О, как интересно! Ведь Хоры двадцать лет воевали с нами, не признавая императора. И только после того, как маги греев отвели его в тайную пещеру к кристаллу силы....
  -- Это его держат руки статуи Герота?
  -- Да, его.
  -- Понятно. И что было дальше?
  -- Герот сумел подчинить себе кристалл силы.
  -- Это как же?
  -- Я не знаю. Известно только, что он в руки никому не давался.
  -- Что, отпрыгивал, что ли?
  -- Не надо смеяться над легендами, Адам!
  -- Прости, Крег, вырвалось.
  -- Ничего, я понимаю. Так вот, по преданию, кристалл силы при попытках взять его в руки наливался неведомой энергией, буквально испепеляющей очередного смельчака. У всех наших трёх народов существовала легенда, что тот, кому подчиниться кристалл, станет объединителем и общим императором. Герот спокойно взял в руки кристалл и засиял светом силы.
  -- И что, хоры сразу подчинились?
  -- Ну, - слегка замялся репт, - я не знаю точно, возможно, ещё повоевали немножко, но главное, вскоре все три народа признали Герота императором. Он призвал совет трёх.
  -- Совет трёх - это по представителю от каждого народа?
  -- Да, но они отрекаются от своих народов, чтобы служить общему благу.
  -- А что, мудро.
  -- Герот создал нашу общую цивилизацию. Построил госаппарат, ввёл налоги, систему образования, медицину и науку. Мы все чтим его за это безмерно.
  -- Что-то в твоём тоне, Крег, меня настораживает. Попробую догадаться: именно из-за Герота возникла тьма?
  -- Нет, что ты! Это слишком буквально! Всё было не так, вернее, не совсем так, - репт задумчиво почесал лапой свою длинную шею. - Вообще-то, даже не знаю, стоит ли говорить....
  -- Но ведь тебе хочется сказать, Крег?
  -- Угу, хочется. Понимаешь, это тайна.
  -- Что тайна?
  -- Что тьма пришла вместе с Геротом. Считается, что он научил нас бороться с нею, передав часть огня из кристалла силы в главный кристалл хоров.
  -- Было бы интересно взглянуть.
  -- Что ты, Адам! Даже не думай. Никто, кроме избранных, не знает, где спрятан главный кристалл...
  -- А он не чёрный?!
  -- Нет, почему чёрный? Он прозрачен как небо и глубок, как океан. Так его описывают.
  -- Понятно, - Бенни вздохнул с облегчением. - И что дальше?
  -- Ну... - репт опять замялся, - меня могут наказать, за то что я так откровенен с тобой.
  -- Крег!
  -- Да, Адам.
  -- Говори смело всё что знаешь, я никому ничего не скажу!
   Репт заёрзал на кресле, оно жалобно застонало. Крег испуганно замер, но тут же принялся почёсывать свою длинную шею. Видно было, что решение ему даётся нелегко.
  -- Хорошо, слушай.
   И Крег волнуясь, рассказал, что по официальной версии храм, вещателем которого он является, построил Герот с помощью кристалла силы, хотя по древним записям первого вещателя получается, что храм спустился с небес. При этом случилось страшное землетрясение, проснулись старые вулканы, а потом появилась тьма. Герот несколько лет боролся с нею с помощью кристалла силы.
  -- Крег, а Герот жил в это время внутри храма?
  -- А ты откуда знаешь?! Тебе владыка храма сказал, ты его видел?!
  -- Крег, спокойно. Я владыку видел.
  -- Какой он, Адам?!
  -- Он был в облики Герота.
  -- Да?! О, как это важно! А о...
  -- Больше не спрашивай, Крег, не скажу.
  -- Да? О, какое сожаление!
   По виду репт готов был чуть ли расплакаться. Его голова горестно раскачивалась на длинной шее и он непрерывно вздыхал, закатывая глазки и заламывая передние лапы.
  -- Крег!
  -- Да.
  -- Не надо так расстраиваться.
  -- Да как же не...
  -- Погоди, не причитай. Расскажи мне о тьме.
  -- О ней ничего не известно.
  -- Как так?! А с чем же вы боретесь?
  -- Раз в год, когда на небе засияют два светила, на наш мыс Героев наступает черный туман.
  -- Прямо чёрный?
  -- Да, нет, на самом деле он серо-белесый...
  -- Ясно. Дальше давай.
  -- Ну и из него вырываются тени воинов. Греи с ними сражаются, а репты метают в тьму шары.
  -- И это всё?
  -- Да. Извини, Адам, я сам битвы никогда не видел.
   Они замолчали. О чём думал погрустневший рептоид, неизвестно, а Адамс раздумывал над словами Герата: чем больше вмешиваешься, тем больше связываешь себя с этим миром. "А что, - думал он, - разве я и так не увяз по уши? Чего мне терять?".
  -- Крег!
  -- Да, Адам.
  -- Скажи, в хрониках твоих коллег есть упоминание о том, как исчез Герот?
  -- А откуда ты знаешь, что он исчез? - спросил репт.
  -- А ты не говорил об этом?
  -- Нет, не говорил.
  -- Слушай, Крег, не пытай меня, знаю и всё. Я не понимаю, что в этом подозрительного.
  -- А то, что официально император воплотился во владыку храма и теперь вечно смотрит оттуда на нас.
   Бенни хотел было сказать, что это чушь, что Герот доживает свой век в другой вселенной, но передумал. Во-первых, зачем расстраивать доброго репта, а во-вторых, что-то во фразе Крега было важное. Пока неуловимое, но очень важное. Что? А то, что ключ несёт обладателю не только право управления кораблём, но и соединяет его с ним! Если это так, то они: обладатель ключа и корабль должны тяготеть друг к другу! Как там сказал Герат: мне знакомо чувство привязанности! Это даёт шанс, очень хороший шанс...
  -- Знаешь, Крег, я не могу отрицать вашу официальную версию, возможно, она частично и верна. Но я вынужден тебя огорчить.
  -- Чем же?
  -- Ты будешь последним вещателем храма.
  -- Как же так?!
  -- Ты на всякий случай схорони свои записи понадёжнее, чтобы ветром не сдуло. Да, и сам поберегись.
  
  

***

   Бенни ушёл рано утром. Это выяснилось, когда он тихо прошёл мимо оглушительно храпящего Крега. Судя по его раскинувшемуся в дремотной неге телу, рядом можно было и сплясать. Снаружи в ноздри ударила свежесть вольного воздуха.. Хорошо здесь, думалось Адамсу, когда он не торопясь поднимался к дощатому помосту. Наверное, можно было взлететь и прямо снизу, но хотелось пройти по мокрой траве лишние шаги, вдохнуть этот невероятно вкусный воздух ещё и ещё. И вдруг он понял, что отсюда слышит могучий храп репта! Лес молчал, притаился. От чего? Адамс вспорхнул к странно яркому в это раннее время небу и ахнул: почти в зените друг над другом стояли два розово-алых диска. Странно, но от двух солнц жарко не было, напротив, дул довольно-таки прохладный ветер. Светила были подёрнуты лёгкой дымкой и иногда словно морщились. Диссонанс полный, ну никак не укладывались два совершенно одинаковых солнца на одном небе!
   Адамс помчался назад, словно разматывая свёрнутую до этого дорожку. Иногда ему казалось, что он уже летал по этому пути и два солнца видел когда-то... Он тряхнул головой, ощущение пропало. Странно, что это, последствия пространственной путаницы? Вскоре из-за горизонта вынырнул столб бело-серой дымки, словно огромное облако поставили стоймя. Сначала оно кое-где просвечивало, но пока он подлетал ближе, облако росло и наливалось темнотой. Оно не было чёрным, но этот цвет угадывался из-под белесых клубов. Внизу мелькнула дорога, несколько деревянных мостков через ручьи потом открылось огромное поле, усеянное воинами в блестящих доспехах. На них сверкали крохотными искорками большие и маленькие кристаллы: на копьях, на рукоятках мечей, на шлемах и щитах. И они многократно отражались в ярко начищенных доспехах. Греи неслись лавой на своих крохотных лошадках к границам надвигающейся тьмы, а через их головы летели яркие капли шаров, метаемых рептами. Вон они выстроили свои катапульты дугой у самой кромки леса. Лес выглядел призрачно, подёрнутый дымкой. "С кем же они будут сражаться?" - хотел спросить себя Адамс, но не успел, потому что из-за плотной завесы тумана выскочила ватага чёрных клякс. При некоторой доли воображения различались фигуры всадников с линиями мечей и копий. В этих тёмных фигурах виднелись крохотные сгустки черноты, она словно сияла, только наоборот, не как свет. Снизу донёсся лязг оружия, топот скакунов, крики сражающихся, всё как в настоящем сражении. Стоп, почему как в настоящем? А внизу что, разве не по-настоящему?! Что-то смутное и волнующее бродило в голове Адамса, внизу вот-вот сшибутся в яростной и беспощадной сече, а он всё раздумывает. Надо немедленно смахнуть тьму обратно.... В руках Бенни загорелся голубой протуберанец, он размахнулся и метнул его вниз, но в последний миг отвёл в середину поля, туда, куда неслись две рати. Земля внизу словно вздыбилась. Видимо, от долгого простоя Адамс вложил слишком много силы. Крики прервались, стих топот, остался лишь шум сталкивающихся друг с другом всадников. Бенни оглянулся и почти не удивился, заметив, что репты со своими метательными машинами почти скрылись под загустевшим вдруг ярко-белым туманом. Адамс вдруг словно взглянул на происходящее откуда-то со стороны: вот незамкнутыми полукругами встали друг против друга два облака, одно яркое, другое наполненное тьмой, а посредине белые и чёрные воины, одинаково застывшие в священном трепете перед чудом, которое свершил он, Бенни Адамс. Он медленно спускался с небес к ломанной линии блистающих доспехами воинов Авадии и не сводил глаз с противника. Там, словно тень от него, с неба также медленно спускалось продолговатое чёрное пятно ростом раза в два выше греев. Вот и оно встало перед своей линией бойцов - сотнями бесформенных тёмных пятен. Бенни не сводил глаз с этой Тени и ему чудилось, что она тоже смотрит на него. Не было в ней ни лица, ни глаз, но что-то необъяснимо знакомое виделось в очертаниях... нет, не в очертаниях... тогда в чём?! Адамс тряхнул головой шагнул вперёд, его чёрный противник тут же сделал шаг навстречу. Казалось, весь мир застыл, даже клубы взвеси перестали шевелить необъятными боками. Вот между ними пять шагов, вот три, вот они поравнялись, на секунду замерли, и одновременно зашагали дальше. Когда до чёрных воинов оставалось несколько десятков метров, Адамс развёл руки и исторгнул в обе стороны непрерывную жгучую нить огня, напряжённо гудящего не то гневом, не то радостью свободы. Бенни на мгновение оглянулся и увидел, как его чёрный визави также выпустил в разные стороны ослепительно чёрные жгуты. Греи должны дрогнуть и начать отступление, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Этого Адамс уже не видел, но точно знал, что так всё и происходит, потому что точно также бегут от него чёрные кляксы и ныряют в глубину своего тёмного мира. Ещё несколько шагов и между чёрной взвесью тьмы и Адамсом никого и ничего не осталось. Он медленно принялся сводить руки и огонь, исходящий из них. Он посылал в тьму огненные светлые струи, добавляя в них всё новые и новые порции света и они беззвучно рвали плоть чёрного облака. Оно как живое отпрыгивало, извивалось, но не могло найти выхода, кроме, как назад. И, наконец, оно сдалось, поплыло, уменьшилось и вовсе иссякло, словно вылилось куда-то из этого мира.
   Всё кончилось, впереди простиралась невозмутимая гладь океана. Адамс оглянулся. Сзади стояла тёмная фигура, всё больше приобретающая человеческие формы. За нею тоже был океан. Бенни поднял вверх руку и тень подняла тоже. Они одновременно взмыли вверх над маленьким пятачком круглой каменной площадки. Вокруг, насколько хватало глаз, был океан. Невероятно, куда делись берег, леса, греи и репты? А может быть туда, куда ушла и вся Авадия?! Адамс спохватился, ведь не всё ещё закончено. Не теряя времени, он полыхнул в скалистый клочок суши потоками света и увидел, как Тень поливает камень чёрными струями. Твердь внизу всколыхнулась и вдруг словно сдулась, пропала. Мир вокруг качнулся, замерцал и исчез. Бенни рухнул вниз в воду.
   Когда он вынырнул, жадно глотая воздух, то вместо бескрайнего океана увидел знакомое крохотное лесное озеро, заросшее по берегам осокой и тростником. Он поднял вверх голову к выглядывающему из-за крон деревьев яркому и тёплому светилу и радостно засмеялся. Получилось! Сил не было. Кое-как подгрёб к берегу, увязая в иле, вылез на берег и навзничь рухнул на траву. Холодная вода будила дрожь, а ласковый солнечный лучик на лице творил улыбку. Он бы так и уснул, если бы не мокрая одежда. Адамс заставил себя встать, стянул с себя свою хламиду, выжал и, найдя ближайшую полянку, расстелил её на солнце. Лёг рядом на тёплую землю, но спать уже не хотелось. "Интересно, - лениво подумал Адамс, - кто это был, я сам?". Он вспоминал чёрную тень, помогающую ему уничтожить пространственный сбой, искал в ней черты самого себя и сердился, когда находил, и расстраивался, когда их не было. "Нет, это не я!", - решил Бенни и успокоился. Под закрытыми глазами неистово замелькала круговерть света и тьмы, заблистали сверкающие доспехи, перемежаясь с глухой чернотой чужих теней. В голове роились обрывки мыслей и бурлили эмоции: он молодец, он герой, он достоин дара, нельзя быть столь нескромным, добро требует тишины.... Всплыло вдруг улыбающееся лицо Георга, Бенни резко сел и растерянно оглянулся. Оказывается, он всё-таки заснул, вон уже солнце где, да, и одежда почти высохла. Эх, как бы восстановить поскорее растраченные силы? Как? А очень просто! Бенни счастливо заулыбался. Если Георг может подзаряжаться прямо от солнца, почему бы ему самому не попробовать?! Адамс опять улёгся, прикрыл глаза и изнурительно сосредоточенный принялся впитывать сквозь закрытые веки тепло и свет. Он старательно укладывал голубоватые сполохи в своё солнечное сплетение. Главное терпение. Не сразу, но он почувствовал, как энергия солнца словно прорвала в нём плотину и полилась в него, изгоняя усталость.
   Теперь Адамс готов был вернуться к Герату, но очень хотелось взглянуть на дело рук своих. Он взлетел чуть выше крон деревьев и медленно двинулся к бывшему месту битвы. Для ориентира он поднялся повыше и скоро увидел мыс Героев. На его берегу шевелилась и сверкала бликами огромная толпа местных обитателей. Даже отсюда Адамс почувствовал, каким экзальтированным счастьем она была переполнена. Его ощущение подтвердилось, когда, увлёкшись, он подлетел слишком близко и его заметили. Толпа вдруг разом всколыхнулась и упёрлась в него тысячами глаз. "Герот, Герот, Герот..." явственно донеслось до Бенни мощное скандирование. "Так они приписывают победу Героту!" - осенило Адамса. Он замер, потом помахал толпе рукой и ринулся прочь. Вслед ему донёсся невообразимо могучий всплеск восторга.
   Мелькнул внизу дом Велитария, лес от набранной им скорости смазался в большую зелёную полосу. Он взлетел повыше, вон он, корабль - храм, уже виден.
   Адамс опустился вниз и тут же услышал дробный топот спешащего к нему репта.
  -- Адам, Адам! Ты вернулся! - Крег чуть ли не обнял Бенни, но тот отпрянул.
  -- Спокойно, дружище, спокойно, я вернулся. Так что с того?
  -- То есть как что?! Адам, разве ты не видишь, ведь второй диск исчез!
  -- Ну, исчез, я вижу.
  -- О, ты не понимаешь, что произошло! О, великий Герот, слава тебе!
  -- Вот-вот, - усмехнулся Адамс, - я делаю, а слава Героту.
  -- Не понял? - глаза Крега округлились, - так это ты?! Ты, о, великий избранник!
   Репт вдруг неуклюже свалился на колени, и вытянул шею почти вровень с землёй. Видимо, это была высшая стадия почтения. Адамс растерялся.
  -- Крег, прекрати немедленно. Встань!
  -- Не смею, о, великий!
  -- Вставай, или я не знаю что....
   Репт неуклюже поднялся и влюблено уставился на Адамса. Тот понял, сейчас, при желании, он даже может покататься на репте верхом. Любое его действие или каприз воспримется им с восторгом и благоговением. Не так уж легка ноша славы.
  -- Крег, очнись!
  -- Да, я весь во внимании, о, великий!
  -- Прекрати меня называть великим! Ты мне нужен с нормальными глазами, а не с пуговицами к идиотской улыбочке.
  -- Что? - репт тряхнул головой. Слова Бенни его озадачили.
  -- Ну, так-то лучше. Слушай и запоминай. Проклятие с Авадии теперь снято и неважно, чья это заслуга. Толпа, там, - он махнул назад рукой, - на мысе Героев, скандировала мне вслед: "Герот!" и очень хорошо, пусть так и будет. Не разубеждай никого, понял?
  -- Но почему?! Адам, это несправедливо!
  -- Глупости! Было бы несправедливо, если бы я хотел наград и славы, а вы бы мне их не давали, но мне не нужно ни того, ни другого. Пусть народы считают, что из храма явилась светлая ипостась вашего императора и спасла планету. Ты меня понял?
  -- Да, но...
  -- И ещё, храм сейчас уйдёт в небо. Навсегда уйдёт. Ты бумаги свои укрыл?
  -- Да, я же обещал. Закопал и прикрыл сверху огромным камнем.
  -- Отлично. Теперь дуй отсюда подальше, километра на три.
  -- Адам, но я....
  -- Уходи! - рассердился Адамс. - Или погибнешь! Прямо сейчас уходи!
   Репт поглядел на него и кажется до него, наконец, дошло. Он кивнул, развернулся и ломанулся прочь.
  -- Прощай, Крег!
  -- Прощай, Адамс! - донеслось в ответ.
   Бенни улыбнулся и направился к кораблю.
  
  

***

   Герат встретил его в том же зале. Когда Адамс вошёл, он встал и отвесил сдержанный поклон.
  -- Это было впечатляющее зрелище.
  -- Вы всё видели?
  -- Конечно! Разве мог бы я пропустить окончание своего плена?
   Они сели друг против друга.
  -- Я благодарю вас, Адам, за добрую услугу. Мне приятно осознавать, что отныне я больше не связан узами с этой планетой.
  -- Я рад, что помог вам.
  -- Прежде всего, не мне, а местным народам.
  -- Да, но... - Адамс задумался. - Скажите, Герат, кто были те тёмные воины, и та тень, которая....
  -- Я понял ваш вопрос, Адам, - перебил его Герат, - постараюсь доступно объяснить. Моё появление породило пространственно-временной сбой, при котором данная реальность словно расслоилась и вошла во внутренний конфликт.
  -- Но почему раз в году?!
  -- Это кратно времени, когда я появился, Адам.
  -- Понятно.
  -- Вам действительно понятно?
  -- Не надо иронизировать, Герат. Я понял главное - все эти годы греи сражались сами с собой. Как такое может быть?
  -- Я рад, Адам, что вы не стали участником этой войны, вы приняли единственно правильное решение.
  -- А вы, Герат, знали всё и не подсказали мне!
  -- Да, не подсказал!
  -- Герат, но я мог убить сам себя!
  -- Ну, не убили же? К тому же по условиям нашего договора я не обязан был рассказывать, как выполнить мою просьбу.
  -- Да, это так. Кстати, раз уж вы сами заговорили об уговоре, готовы ли вы его исполнять?
  -- Это лишний вопрос, Адам, - по арианской звериной морде промелькнул оскал подобия улыбки. - Мы уже в космосе и направляемся к планете Арай, на которой проживают арии. Через полчаса будем на месте. Возьмёте один из моих челноков, я останусь на орбите. Челнок связан о мной телепортационным каналом.
  -- Вы думаете, он мне понадобится?
  -- Не знаю. Вдруг количество отъезжающих самок превысит возможности челнока?
  -- Герат, вы шутите?
  -- Отнюдь, просто я очень предусмотрителен.
  -- Спасибо.
  -- Не за что, Адам, я ведь не бескорыстен, всего лишь выполняю наш уговор.
  -- Да, я помню, всё равно спасибо. Кстати, Герат, сколько вы мне даёте времени?
  -- Адам, я живу столь долго, что моё терпение можно сравнить с бесконечностью. Занимайтесь своим делом без оглядки на время, я буду ждать вас.
  -- Спасибо.
   Герат растворился в воздухе и тут же перед Адамсом вспыхнули звёзды открытого космоса. Впереди по курсу уже виднелась косматая багряная звезда, она увеличивалась на глазах, заметно забираясь в правый угол экрана. "С какой же скоростью двигается этот корабль? - удивился Бенни, - Ведь я совсем не чувствую ускорения или изменения курса!". Теперь по центру из недр космической черноты проклюнулась планета. Она быстро увеличивалась, заполняя собой весь экран. Было видно, что вся она покрыта густым облачным слоем.
  -- Это Арай, - раздался голос Герата. - Сейчас я покажу планету без облачного слоя.
   И тут словно покрывало с планеты сдёрнули. Она засияла синью океанов и зеленью бескрайних лесов, исчерченных густой сетью рек и озёр. Адамс смотрел на экран, затаив дыхание, и думал, почему вдруг ему так защемило сердце. Не сразу он понял, что очертания единственного материка планеты до боли напоминают по форме материк его родной Ирии.
  -- Похоже, климат здесь идеально подходит для арианцев?
  -- Да, это так, арии чувствуют себя здесь вполне счастливо.
  -- Видимо, творец миров очень благосклонен к арианцам?
  -- Ещё бы, ведь это его далёкие сородичи.
  -- Потомки, вы хотели сказать?
  -- Этого точно никто не знает, Адам. И хватит об этом, это не мои тайны.
  -- Да, да, я понимаю.
  -- Адам, я предлагаю вам лететь сюда.
   Недалеко от западного побережья зажглась точка.
  -- Почему именно сюда, Герат?
  -- Это, если можно так сказать, их столица.
   Изображение увеличилось и Адамс увидел крупный город с одно - двух этажными домами, стоящим на берегу большого озера. По улицам и широкой пристани сновали арианцы или, как принято называть их в этом мире, арии. Мужские особи прикрывали узорными накидками свои чресла, и это была их единственная одежда, а вот самки прятались под цветными платьями, закрывающими их от шеи до колен, на многих были ещё и шляпки. Это был портовый город: в гавани сновали десятки парусных кораблей и лодок, а сотни отстаивались около причалов. Словно следуя невысказанному желанию Бенни, изображение отдалилось. Стало видно, как из озера уходит голубая нить реки и, петляя через леса, вливается в океан.
  -- Герат!
  -- Да.
  -- Арианцы...
  -- Они называют себя ариями.
  -- Герат, если вы были пленником Авадии, откуда вы так много знаете о планете Арай?
  -- Я располагаю большими возможностями, Адам, такими, о которых вы ещё даже не догадываетесь.
  -- Ясно. Может быть, тогда подскажете, как правильно себя вести с ариями?
  -- Нет, не подскажу, это только ваша задача. Идите, Адам, челнок ждёт вас.
   Челнок - трёхпалубный пухлый дисколёт управлялся обычной рукоятью, торчащей из недр пульта под полукруглым экраном. Адамс сначала тыкал в экран пальцем, определяя общее направление полёта, а затем, при желании подруливал рычагом. Точно так же как и главный корабль, дисколёт двигался бесшумно и безинерционно. Сначала Бенни хотел приземлится неподалёку от города в каком-нибудь неприметном месте, но после некоторого раздумья решил иначе. Он медленно и невысоко провёл дисколёт над городом, заставив население изумлённо застыть, глядя в небо, а затем величественно опустился в воду и как гигантский лайнер неспешно поплыл к порту. Когда стало слишком мелко для огромной осадки дисколёта, Адамс сказал в экран: "ждать" и вышел наружу. На набережной порта собралась огромная толпа ариев. Бенни смотрел на них и пытался определить, что делать дальше: удивить их, поразить или устрашить? Так толком ничего не решив, он украдкой махнул ладонями на воду и ступил на неё. Бенни почти не удивился, что вода стала твёрдой и чуть шершавой. Он зашагал по ней навстречу новому миру. Жители планеты Арай смотрели на него молча. "Хоть не разбегаются в стороны, и то хорошо", - подумал Адамс, заглушая внутри себя робость и сомнения.
   Когда он поставил ногу на первую над водой ступень пристани, толпа перед ним вдруг заволновалась, задёргалась, потом отпрянула в стороны и в образовавшемся коридоре показались воины. Они были с продолговатыми щитами и копьями в когтистых лапах. Предводительствовала ими дородная женская особь с толстыми щеками и высоким шлемом. Начальница подошла к началу лестницы и сурово взглянула на Адамса.
  -- Кто ты такой, пришелец и почему дерзнул прибыть сюда, не уведомив королеву Арая?
   "Ух, ты, я её понимаю... надо же, баба командует... королева всей планеты?.." - целый рой мыслей пронёсся в голове Адамса, он понимал, что от его первых фраз зависит успех его миссии. Ничего толкового в голову не приходило и он решил отдаться интуиции. Встав на краю пристани, он гордо выпрямился и отвесил головой сдержанный поклон.
  -- Я посланец ваших сородичей из внешнего мира, хочу говорить с вашей королевой.
   Наверху вдруг дружно загомонила толпа, арии так кричали, что различить слова было почти невозможно. Адамс лишь понял, что он неожиданно затронул некий нерв, давший взрыв эмоций. Он обратил внимание на невозмутимость воинов. Они молча присутствовали, словно зная, что и как дальше будет. Вот дама - начальник еле заметно кивнула, тут же крайний в шеренге воин поднял висящий на поясе рог и что есть силы, подул в него. Раздался мощный бас, тут же подавивший голоса. Когда он смолк, освободив от себя уши, над всеми витала благодатная тишина. Воительница повернулась к народу и не очень громко сказала:
  -- Ещё раз услышу крики, скину всех в море!
   Потом она повернулась к Адамсу.
  -- Теперь я понимаю, почему чужаков в древности убивали, ты только появился, а от тебя уже шум и беспорядки. Давай, поднимайся, ты арестован.
   Адамс поднялся по ступеням и встал напротив воительницы. Её жёлтые глазки из-под блестящего золотом шлема смотрели пристально и неприветливо. Губы скривились, приоткрыв ряд потемневших зубов.
  -- Ну, ты и урод!
   Бенни не выдержал.
  -- Если честно, ты меня тоже не очаровала, к тому же у тебя жутко воняет изо рта!
  -- Что?!
   Воительница молниеносно выхватила из ножен длинный узкий кинжал и ткнула им в грудь Адамсу. Лезвие, обязанное легко проткнуть мягкую плоть, в сантиметре от неё со стуком остановилось. Бенни был готов к подобной выходке, он нутром чувствовал звериное буйство внутри арианской самки, более того, намеренно спровоцировал её. Раз ариев не впечатлило хождение по воде, значит, их надо было укрощать самым примитивным способом: силой и страхом. Адамс чуть отступил назад и кинжал повис в воздухе. Воительница дёрнула рукой, но её оружие даже не дрогнуло. Она снова дёрнула, с тем же результатом. Воительница вскрикнула и, разжав руку, отпрянула назад. Толпа ахнула, теперь всем было видно, что кинжал одиноко висит в воздухе. Бенни усмехнулся и подняв ладонь принялся плавить металл. Тот послушно таял, стекая вниз ослепительно алой струйкой.
  -- Мадам, почему бы нам не быть взаимно вежливыми?
   Вместо ответа воины ощетинились копьями и зарычали. Они не стали вести переговоров, а тут же по жесту своей начальницы бросились на Адамса. Острые наконечники почти настигли него, но Бенни вдруг замерцал и спокойно прошёл сквозь копья и щиты. Через самих воинов пройти не успел, те вдруг бросили оружие и, завыв, бросились в рассыпную. Народ вновь ахнул и отпрянул в сторону, Адамс оказался в круге испуганных глаз, одними из которых были глаза воительницы.
  -- Тебя как зовут, женщина?!
  -- Аделла, - безропотно отозвалась арианка.
  -- А меня, Адам. Я ещё раз предлагаю прекратить вражду, я прибыл с миром. Ты согласна?
   Аделла бессмысленно пялилась на Адамса и по её виду можно было с уверенностью сказать, что она великим усилием воли удерживает себя от позорного бегства.
  -- Хорошо, будем считать, что согласна, а теперь веди меня к своей королеве.
   Но воительница стояла столбом и лишь бегающие глазки выдавали полную беспомощность, она явно не знала, что ей делать. Бенни вгляделся в желтизну её продолговатых зрачков, плеснул в них прохладной волной и вдруг провалился внутрь.... Он увидел себя со стороны, ощутил безмерный внутренний ужас и полное отсутствие мыслей. Дама перестала соображать! По его желанию рука арианки послушно поднялась и неуклюже махнула, мол, следуй за мной. "Веди к королеве!" - чуть ли не крикнул Адамс в её голове и с облегчением покинул чужие мозги. В теле ощущалась слабость, видимо, читать мысли задача не из простых, но главное достигнуто: Аделла повернулась и двинулась в сторону от причала. Толпа пред нею расступалась, как вода под килем. Бенни поспешил следом.

Творец Миров

   Вот он и опять в космосе. Георг усмехнулся: он стал заправским космонавтом. Мог ли он предположить в своей такой далёкой и обыденной жизни, сколь необычной станет его судьба? В сердце вдруг кольнула тоска, остро и безысходно, он вдруг на миг представил, что потерял свою Елену и сына навсегда. Всё сразу же потеряло смысл и цену. Из-за двух человек?! Но ведь он принимал важное участвовал в судьбе цивилизаций! Разум говорил: это важнее эмоций, а сердце лило слёзы и не хотело слушать доводы разума.
   Система Ариана приняла его на удивление спокойно. Он решил сразу лететь к Арии, родной планете арианцев и четвёртой по счету от солнца. Возможно, это было не очень вежливо с его стороны, но сейчас он действовал в их интересах и не собирался церемониться. Проквуст беспрепятственно вышел на орбиту Арии, спускаться вниз он будет в малой посадочной капсуле. Георг сидел в кресле и ждал. Всё-таки от необузданных арианцев можно было ожидать любой пакости, спустишься, а они уничтожат его дисколёт, и что тогда делать? Подумав, он сочинил короткий текст, который должен был пойти на любой запрос или просто при появлении других кораблей: "Я Гора. Этот дисколёт является средством выполнения миссии, порученной мне императором Ариана". Звучало убедительно. Георг озадаченно потёр подбородок. Всё же странно, что им никто не интересуется. Он прекрасно знал, что Ария контролируется никак не меньше, если не больше, чем Ариан. Впрочем, и в первый раз ему дали спуститься на планету. Может, надо было сначала слетать на Ариан? Обойдутся! Проквуст встал и отправился в шлюзовую камеру.
   Здесь ничего не изменилось. Под облаками было также влажно, и опять моросил дождь. На небольшом экране капсулы мелькнул травяной лес, потом обширное болото и вот он, абсурдный город арианцев. В этот раз Георг чётко знал, что ему нужно, поэтому посадил капсулу прямо перед домом Аора. Он вышел, и, не глядя по сторонам на чудовищную архитектуру этого города, поспешил войти внутрь. Он был сосредоточен и готов ко всему, ведь в этот раз он был не в теле хоравского биоорганизма, сильного и живучего, а в уязвимом человеческом теле. Георг решил для себя, если самец проявит агрессивность, он с ним церемонится не будет.
   Внутри было темно. Странно. В прошлый раз.... Проквуст настроил свое ночное виденье и чуть не вскрикнул: прежнего потолка не было! Вернее он был, но совершенно обычный: бетонные балки и над ними плоская серая поверхность. Никаких мрачных коричневых жгутов. Странно. Он поспешил к дальней двери, каждую секунду ожидая появления злобного самца, но всё было по-прежнему пустынно и тихо. Вот она, дверь с большой длинной ручкой наискосок. Проквуст толкнул ее, она противно заскрипела, открылась и показала ему то, что он уже предвидел: не было за ней ни озера, ни буйных зарослей. Посредине тёмного помещения осталась круглая дыра в полу, наполненная подсыхающей грязью и ворохом гниющих растений. Запаха в скафандре Георг не чувствовал, но ясно его представлял, видя эту заброшенность и запустение. Что произошло с арианской цивилизацией?! Ведь этим домам, по словам Аора, сотни тысяч лет! Проквуст невольно развёл руками и прошёл вдоль стены к заветной двери с толстой металлической задвижкой, открыл и чуть не ослеп от яркого солнечного света. Когда он приоткрыл зажмуренные глаза, перед ним расстилалась знакомая пустыня с редкими кустиками рыжих растений. Георг шагнул вперёд, сзади железно лязгнула дверь. Он не оглянулся, он и так хорошо знает, куда идти.
   Идти было жарко. Проквуст остановился и вспомнил о Бенни. Тот летал словно птица, а у него левитация проявлялась лишь изредка спонтанно. Сейчас было бы неплохо лететь с ветерком, так чтобы прохладные струи воздуха овевали разгоряченное тело (впрочем, это была фантазия, под скафандром была вполне комфортная температура, он лишь дышал местным охлаждённым воздухом). Георг так живо представил себе ветер, что почувствовал его в яви. Он оглянулся и довольно улыбнулся. Он летел! Летел странно: стоя и не быстро, но всё равно это было приятнее бессмысленного топанья по пыльной дороге. Вдали обозначилось зеленая вуаль лесов. Она быстро разрасталась по горизонту, похоже, Проквуст самопроизвольно ускорялся, мечтая поскорее нырнуть под сень листвы. Вот первые пальмы, раскинувшими свои жесткие листья, вот и извилистая дорожка, несколько минут полёта, и Георг оказался на поляне, где когда-то стояла хижина... так вот же она. Проквуст с недоумением уставился на остов бывшего жилища старика Герота. От неё веяло запустением. "Как же так? - подумал он, - нет стражника?!". Он с некоторым опасением двинулся дальше.
   Георг ждал, когда из воздуха возникнет каменная стена, но она всё равно появилась неожиданно: мгновение назад вдаль уходили стволы пальм и вдруг перед глазами стена, верх которой теряется в голубизне неба. "Хм, а как же я пройду здесь?" - подумал Проквуст и сделал полшага назад. Стена замерцала и сквозь неё показались стволы деревьев. Он опять подвинулся вперёд, вот она, мощная и несокрушимая. Георг приложил к ней руку, холодная. Положил рядом вторую руку и закрыл глаза. Это всего лишь подпространственный переход, надо искать ключ, у него есть для этого знание, он уверен. Воздух вокруг него вдруг завибрировал, потянуло сквозняком, Георг открыл глаза и зашагал в сумеречный тоннель.
   За стеной должна быть идеально круглая площадь, вымощенная огромными каменными плитами, ряды каменного амфитеатра вокруг площади и пик скалы вдали. Да, где-то там ещё должна стоять катапульта, из которой пуляли по скале государственными преступниками. Именно эту картину Проквуст представлял себе, двигаясь по тоннелю и ожидал увидеть, выйдя из него, но уже в который раз ему пришлось удивиться. Амфитеатр и скала были на месте, а вот площадь оказалась занята, на ней стоял огромный арианский крейсер, перед ним раскинулся обширный водоём, заросший толстыми травяными деревьями, за ним большой шатёр, а чуть в стороне детские качели и песочница, в которой возились трое маленьких арианчиков. На небольшом качающемся диванчике восседала умильно трогательная парочка: Аор собственной персоной и дородная арианская дама. Аор нежно прислонился к своей пассии, а она благосклонно обнимала его пухлой рукой. У Проквуста от изумления открылся рот. В это время арианка посмотрела в его сторону и вдруг вскрикнула и вскочила, Аор чуть не грохнулся наземь. Он тут же вскочил и выхватил с пояса бластер. Проквуст нажал кнопку и шлем убрался, в легкие ворвался сухой горячий воздух. Арианка что-то говорила Аору, а тот её успокаивал, но слышно не было. "Это же силовой купол!", - догадался Георг. Он решительно зашагал вперёд, с лёгкостью преодолев энергетический барьер. Внутри было влажно и прохладно, в его уши тут же ворвались голоса Аора и его самки:
  -- А я говорю, убей! От этих бесхвостых одни неприятности!
  -- Аделла, успокойся, поверь мне, этот человек не опасен!
  -- Здравствуйте, Аор, - вклинился в разговор Проквуст. - Я в изумлении, ваша дама разумна?! Что я пропустил?
  -- Здравствуйте, Гора. Вы как всегда, полны сюрпризов: являетесь именно тогда, когда я вырываюсь с семьёй на редкий уикенд!
  -- Уикенд? С семьёй?! Впрочем, я очень рад, я смотрю у вас чудесные детки, но...
  -- Присядьте, Гора.
   Аор кивнул на складной стул рядом с собой, потом убрал из рук оружие и обратился к даме:
  -- Дорогая Аделла, это Гора, я тебе рассказывал о нём.
  -- Гора? - арианка кокетливо похлопала глазами и белозубо улыбнулась. - Ну, тогда совсем другое дело! Мой муж так много о вас рассказывал.
  -- Муж? Вы... нет, я всё-таки тугодум! Конечно же, вы ведь семья! Но, Аор, позвольте спросить, каким образом вы решили задачу, которую поручали мне?
   Проквуст подошёл, склонил перед арианкой голову в поклоне и сел на стул. Арианцы тоже присели.
  -- Дети, играйте, играйте, это хороший дядя, - крикнула Адалла.
   Детишки, выжидательно смотрящие на нежданного гостя, с готовностью отвернулись и вернулись к игре, послышались радостные голоса.
  -- Чудесные детки! - невольно вырвалось у Проквуста.
  -- Спасибо, Гора, - довольно заулыбался Аор, - я тоже горжусь своими детьми! - Он обернулся к жене: - Правда, дорогая?
  -- Да, дорогой!
   Арианка чмокнула супруга в нос и встала.
  -- Пойду приготовлю обед, - она повернулась к Проквусту, - хотите... - она запнулась, соображая, что бы предложить неожиданному гостю... - воды?
  -- Да, буду благодарен.
  -- Я сейчас принесу.
   Дородная арианка поплыла к стоящему в зарослях шатру, а Аор влюблено смотрел ей вслед, потом спохватился и взглянул на Георга. Виновато улыбнулся.
  -- Вот так, Гора, всё у нас поменялось.
  -- Аор, умоляю, расскажите, что случилось?
  -- Шесть лет назад ваш друг Бенни, почему-то известный женщинами под именем Онадин, прилетел на корабле древних и высадил на Ариан сорок четыре тысячи арианских женщин.
  -- Сколько?!
  -- Сорок четыре тысячи. Вы удивлены? Я думал, он выполнял ваше поручение.
  -- Нет, Бенни взялся за это сам, разве я мог бы переложить свою задачу на чужие плечи?
  -- А почему бы и нет? - невинно переспросил Аор.
  -- Ах, да...
   Проквуст подумал, что арианец остался верен себе. Впрочем, это неважно. Главное, что Адамсу удалось то, к чему он даже приступить не успел! Он не только нашёл в другом мире планету с арианцами, но и каким-то образом уговорил кучу самок поехать с ним! Голова шла кругом.
  -- Невероятно!
  -- Да, Гора, невероятно. С точки зрения нашей логики, ваш друг невероятно удачлив.
  -- Да, возможно.
  -- Или ему помогал кто-то очень могущественный.
  -- Может быть, бог?
  -- Бог? - Аор улыбнулся. - Может быть. Теперь я готов верить чему угодно.
  -- Я рад за вас, Аор. Я имею ввиду и вас лично, и всех арианцев. Теперь вы, наверное, счастливы?
  -- Счастливы? - арианец ухмыльнулся - Те, кому досталась женщина, наверняка, а остальные очень злы.
  -- У вас война?! - испугался Проквуст.
  -- Нет, Гора, войны мы не допустили. Королева и наш император правят железной рукой, а я... мы с Аделлой в меру сил им помогаем.
  -- Королева?
  -- Да, к нам прилетела сама королева планеты Арай!
  -- Как же это Адамсу удалось?
  -- Для нас это загадка. Моя Аделла, конечно, знает, но молчит, а заставить её я не в силах.
   Аор при словах о супруге расплылся улыбкой.
  -- Я вас не узнаю, Аор.
  -- Я сам себя не узнаю, Гора. Да, кстати, - спохватился арианец, - а вы-то как сюда попали?!
  -- Я и сам не вполне понимаю. Похоже, меня просто вышвырнуло из того мира в этот.
  -- Но почему?!
  -- Не знаю.
   Из шатра донеслось:
  -- Дети! Обедать!
   Арианец встал, вслед за ним встал и Проквуст.
  -- Гора, может быть, пройдём в шатёр? Я думаю, там найдётся, чем вас накормить.
  -- Нет, Аор, спасибо, я пойду к скале, надо мне там побыть наедине.
  -- Да, да, пожалуйста, мы не будем мешать.
  -- Спасибо, Аор, я искренне рад, что вы изменились. С вами сейчас приятно и легко говорить.
   Аор понимающе улыбнулся.
  -- Гора, я теперь понимаю вашу тягу к своей семье. Ради неё можно свершить невозможное.
  -- Вы хотите сказать, что ваша логика поменялась?!
  -- Да, бесповоротно!
  -- Как такое возможно?!
  -- У наших женщин своя логика и они не любят, когда их не понимают.
  -- Пойду я, Аор, нет сил терпеть. Вы уж извинитесь перед супругой.
  -- Да, конечно. Кстати, Гора, я должен передать вам две важных информации. Первое, это решение нашего императора: ваш дипломатический статус действителен и он вновь будет рад принять вас в качестве посла СЦ.
  -- Так значит, вы знали, что я пожаловал к вам в систему?
  -- Конечно, же, Гора. К тому же Чар предупредил нас о вашем возможном появлении.
  -- Чар?! Вы общаетесь с драконом?
  -- А почему бы и нет, Гора? Разве не для этого он прислал вас к нам в систему?
  -- Да, вы правы. Аор, а вторая информация?
  -- От Бенни, вашего друга.
  -- Да, что ж вы молчите! - Георг чуть не подпрыгнул на месте. - Говорите скорей!
  -- Только несколько слов: "Того, кого ищешь, зовут Апокриф".
  -- И всё?
  -- Всё.
   Глаза арианца хитро улыбались.
  -- Простите, Аор, но вы точно здесь на уикенде?
  -- А что, есть сомнения?
  -- Теперь есть. Подозреваю, что ваши дети выросли здесь.
  -- Гора, они здесь и родились.
  -- Спасибо, Аор, вы столько лет из-за меня здесь....
  -- Я счел за честь взяться за личную просьбу почётного гостя Ариана, Бенни Адамса. И теперь я счастлив, что выполнил её.
  -- Аор, а Бенни больше ничего для меня не передавал?
  -- Ничего.
  -- То есть, надо просто позвать его?
  -- Да.
  -- А как?
  -- Извините, Гора, я не знаю.
  -- Да, что вы, Аор! Спасибо ещё раз и прощайте.
   Проквуст улыбнулся, тут же повернулся и, не оглядываясь, направился к скале. Все его мысли были уже там, за её каменной твердью. Он должен попасть туда! Да! Он остановился. Так ведь Герот дал ему нить от солнца! Она должна быть где-то здесь! Её обязательно надо найти! Проквуст не знал, зачем ему это нужно, но подойти к скале и остаться снаружи не мог себе позволить. Он должен использовать любой дополнительный шанс. Не в силах терпеть он облетел огромный арианский крейсер и теперь, прикрытый его тушей, стоял над обрывом и глядел в невозмутимый камень скалы. Что он будет делать, если скала его не примет?! Разнесёт всё здесь по камешку? Да уж, достойное завершение его жизненного пути.... Нет, это невозможно, надо добиться.... Где эта геротова нить?!
  
  

***

  
   Нить Проквуст не нашёл и в скалу не попал. Бесчисленные попытки проникнуть внутрь камня или за него, если он что-то скрывал, не получались. Получалось, что скала была самой крепкой в этой вселенной, её камень не мялся, не откалывался и не плавился, Георг оказался бессилен. Георг усердно воспроизводил в памяти ощущения прошлого прохода, вернее пролёта сквозь скалу, но воспоминания были скудны и никчёмны, никаких ценных мыслей не всплывало. Теперь он бессильно сидел на краю пропасти и тупо смотрел перед собой. Он вдруг усмехнулся над своей недавней самоуверенностью: он сдерживал себя могучего от гнева, мол, не надо разносить скалу по камешку. А он бы и не смог! Вот она, высится перед ним как.... Проквуст запнулся. А собственно, это что за скала? Вряд ли она является порождением данной системы и родной частью этой планеты. Тогда чем? Искусственным порталом или неким природным явлением - настолько редкостным, что его можно назвать чудом? Как бы посмотреть на всё это?
   Проквуст откинулся назад и прикрыл глаза, астральное тело легко и привычно всплыло из усталого тела. Мир вокруг изменился, материя стала призрачной и зыбкой, а потоки энергий почти осязаемыми и лишь скала пред ним темнела непробиваемой массой, такой тёмной, что, казалось, нет такой силы, которая способна насытить её холод. Георг вздрогнул, ему вдруг показалось, что скала - это огромный чёрный кристалл, какими-то судьбами воткнувшийся в эту планету. Но, приглядевшись, он заметил грани, просвечивающие внутри... или нет, это не грани. Это просто светлая тоненькая полоска.... Вот она, геротова нить! Георг подплыл вплотную к поверхности скалы и взял её в руку. Точно, это не обман зрения, в руке чувствовалась некоторая упругость, тянущаяся из дальних недр скалы. Проквуст принялся медленно подтягиваться по ней, его призрачное тело соприкоснулось с камнем, потом вошло в него. Получается! Георг судорожно принялся тянуть себя вдоль невесомой светящейся ниточки. Свет его вселенной оставался сзади и мерк гораздо быстрее, чем он передвигался, и вдруг всё кончилось. Он повис в неком пространстве, в котором не было света, не было звёзд. Геротова нить уходила длинной искоркой куда-то дальше, Проквуст чувствовал, что очень далеко. Он оглянулся и увидел и свою золотистую ниточку, ту, которая связывала с его телом. "Как же удивительно создан мир? - раздумывал Проквуст, оглядываясь вокруг. - Вселенные разделены, а души туда-сюда разгуливают, да ещё и ниточки между мирами развешивают!". Перебирать вручную путеводную ниточку теперь смысла не было, можно было двигаться и побыстрее. Георг сосредоточился, окутался голубоватым свечением и вдруг стартанул словно ракета. Он нёсся в новую вселенную, туда, где россыпь звёзд, где планеты, населённые живыми и разумными существами, туда, где его ждут жена и сын. Он точно знал, куда приведёт его геротова нить: к озеру и гвоздю в дёрне. Не успел он об этом подумать, как тут же свет брызнул в глаза, в лёгкие полился влажный и вкусный воздух. Георг вновь стоял на берегу озера с причалом и лодкой, с редким лесом, теряющемся в тумане. А вот и гвоздь под ногой, как будто он его только что вдавил... может он отсюда никуда и не уходил?! Может быть, ему всё привиделось? Проквуст усмехнулся, ну уж нет, его на этом не проведёшь.
  -- Апокриф! - заорал он. - Приди!
   Словно сквозняком подёрнуло сквозь голову, один раз, потом ещё. Георг, чувствовал, что легко смог бы заблокировать непрошенного гостя, но ничего не предпринял, помня наказ Друга. В голове раздался голос:
  -- Я готов с тобой поговорить, Гора - Георг. В каком виде пред тобою предстать?
  -- В истинном, в том, в котором ты был разным, а не единым.
  -- Хорошо, будь по-твоему.
   Сразу за лодкой у причала что-то громко треснуло, озеро словно пополам разорвалось, её противоположная половина вдруг мгновенно покрылось коркой, она твердела и дыбилась, наливалась красноватым оттенком, в разных местах её выросли большие желтые кристаллы, вдали, в тени густых багряных туч угадывались горные кряжи. Пейзаж почти копировал мир, придуманный Чаром во время их виртуальной встречи. Наверное, где-то вверху зажжётся сейчас яркая золотая точка и превратится в сияющего дракона... а он очень большой! Георг невольно принялся расти вместе с пейзажем напротив, и всё время вглядывался в небо. Но оно было пустым. Всё стихло, застыло, набралось терпения. Проквуст тоже замер, боясь пропустить приход Апокрифа. И всё равно просмотрел, наверное, моргнул. Только что ничего не было и вот уже возникло огромное облако, оно наливалось густым белым цветом, на глазах тяжелело, но при этом оставалось полупрозрачным и воздушным. Формы облака имели вид летящего дракона с наполовину сложенными за спиной крыльями. При хорошем воображении можно было разглядеть в облаке дракона. У Георга воображение было отличным, поэтому его взору рисовалась длинная мощная шея, слегка изогнутая в его сторону, вытянутая голова с приоткрытой зубастой пастью. Наверху головы виднелись бугры, иди рога? Нет, Проквуст явно увидел - это корона! И из-под неё цепко смотрят на него глаза, большие и бездонные, они были такие же белые и призрачные, как и вся фигура Апокрифа, но необъяснимым образом казались пылающими и огненными.
  -- Ты подрос? Правильно, - громыхнуло внутри головы Георга, - так будет легче общаться.
  -- Спасибо, что пришёл на мой зов! - крикнул Георг.
  -- Не обольщайся, Гора, ты кричал громко, но я бы не пришёл.
  -- Но ты пришёл?!
  -- Да, потому что за тебя просили те, кого я знаю.
  -- Кто же это?
   Проквуст спросил и испугался, не оскорбит ли важного собеседника его явное любопытство. Но голос Апокрифа оставался ровным.
  -- Один из них Чар. Он рассказывал мне о тебе, просил вернуть тебе семью.
   Георгу вдруг стало невыносимо стыдно: он пришёл сюда ради жены и сына, а тратит время на ерунду!
  -- Гора, ты совсем обычный, - неожиданно вдруг заявил Апокриф.
  -- А я и есть обычный. Апокриф, скажи мне, ты вернёшь мою семью?
  -- Верну.
  -- А...
  -- Подожди некоторое время, ты же ждал больше.
  -- Но они, наверное, страдают?
  -- Нет, я остановил для них время.
  -- Но почему?!
  -- Потому что душа твоей жены была переполнена эмоциями привязанности к своему ребёнку и к тебе, Гора. Даже страх не подавил их: потому что последней мыслью было: "Прощай, любимый!". Я был тронут. В моём мире ещё не было столь необъятных чувств. Однако для самостоятельного мира их мало, а для моих готовых миров, они чужды, вот я и оставил их в застывшем мгновении.
  -- Бенни рассказывал, что ты убил мою копию в самом начале его истории. Зачем?
  -- Во-первых, это не копия; а во-вторых, твой образ даже в памяти Адамса был туманен и лишь мешал мне творить. К тому же я был уверен, что ты придёшь за своей семьёй.
  -- Но почему же ты выгнал меня, когда я пришёл?
  -- Ты посмел перечить мне в моём мире, заблокировал себя. Зачем ты мне здесь, если я не знаю, что у тебя внутри?
  -- Извини, я не знал, что это так важно.
  -- Да, важно! Каждый, приходящий в мой мир извне, несёт в себе новые события, мысли, разнообразие, их я использую при заселении новых планет.
  -- Но ведь ты не всех пускаешь к себе?
  -- Да, это так. Я не пускаю тех, кто уже не может принести в себе ничего нового.
  -- Значит, ты не всесилен здесь, во вселенной, которую сотворил?!
  -- Конечно, нет. Бог один. Я лишь служу ему.
  -- Удивительно. А....
  -- Гора, ты задаёшь очень много вопросов, и каждый мой ответ рождает в твоей голове новые вопросы.
  -- Да, но это невольное любопытство, не обращай на него внимания, верни жену и сына.
  -- Ты их получишь, тебе привезёт их Герот.
  -- Герот? Когда?!
  -- Скоро. А теперь, перед тем, как я уйду, я хочу по-настоящему проникнуть в твой внутренний мир.
  -- А разве ты уже не хозяйничаешь в моей голове?
  -- Нет, я лишь слегка коснулся тебя. Так ты готов?
  -- Это неприметное условие?
  -- Да.
  -- Я готов.
   Призрачно-белый Апокриф резко рванулся в сторону Георга и окутал его туманом, запахло озоном и свежестью. В тоже мгновение Георг почувствовал, как потекли сквозь него холодноватые ветерки. Они гуляли по всем уголочкам его души и разума, и впитывали в себя его длинную жизнь. Проквусту стало несколько обидно и он мысленно кинул внутрь себя тоненькие гребешки. Там и тут они попадались на пути любопытных и вездесущих сквозняков, которые на них не обращали внимания, но острые зубья гребешков незаметно вытягивали из них тонкие волоски и струйки.
   Потом разом всё кончилось и внутри стало тепло и пусто, Апокриф удовлетворённо кивнул головой:
  -- Ты удивительно полон, Гора, и в тебе есть часть от гораутов.
  -- Горауты?! Это те, кто ходит из звезды в звезду?
  -- Да, те, кто живёт в звёздах.
  -- Это ведь они меня назвали Горой.
  -- Да, я знаю. Они дали тебе часть своего имени. И они за тебя тоже просили.
  -- Это Друг. Спасибо ему.
  -- Гора, я доволен встречей с тобой, отправляйся в своё тело, пора.
  -- Прости, Апокриф, позволь одну просьбу?
  -- Чего ты хочешь?
  -- Проститься с Бенни Адамсом.
  -- Хм. Я не планировал отпускать его. Хорошо, он прилетит вместе с Геротом и у тебя будет пара часов на разговоры. Всё, уходи.
   Георг вдруг почувствовал, как неодолимая сила подхватила его, он не сопротивлялся, но успел крикнуть:
  -- Апокриф, почему все народы говорят у тебя на одном языке?
   И до него донеслось:
  -- Смешать языки?! Спасибо, хорошая идея....
   Проквуста понесло прочь от окаменевшего озера и жёлтых кристаллов. Вмиг исчез свет, пространство, он нёсся во тьме или тьма неслась мимо него?..
   Он открыл глаза и увидел над собой жёлтые зрачки арианки, от неожиданности он отпрянул.
  -- О, Гора, вы очнулись! А муж только что улетел!
  -- Куда? - машинально поинтересовался Проквуст.
  -- Я приказала ему лететь на Ариан за помощью, - защебетала словоохотливая арианка, - он нашёл вас без сознания и транспортировал сюда под шатёр.
  -- А давно я без сознания?
  -- Около трёх часов.
  -- А я думал, полжизни.
  -- Как вы себя чувствуете, Гора?
   Проквуст сел, покрутил головой, пошевелил плечами, слегка потянулся.
  -- Вообще-то, хорошо.
  -- Ой, тогда я пойду, сообщу Аору, чтобы он возвращался. Я быстро.
   Георг смотрел вслед арианке и думал, насколько женщины разных планет и даже разных вселенных, похожи друг на друга. Неважно, в каком обличии они находятся, их женственная сущность неизменна в любом уголке бесконечных вселенных. Он увидел рядом стакан с водой, взял в руку попил, потом опять откинулся на диван и прикрыл глаза. В голове что-то мешало, чужеродное и в тоже время нужное и интересное. Ну, конечно же, он ведь "причесал" Апокрифа! Сил терпеть не было, он решился. Осторожно принялся собирать разрозненные лоскутки в кучку и, собрав, щедро полил их солнечно-золотистым светом. Лоскутки вспухали, поднимались вверх, раздуваясь на пути, и лопались один за другим, испуская в стороны голубоватую дымку. Скоро ничего от них не осталось. Проквуст облегченно вздохнул: получилось! Попытался сесть, в теле ощущалась слабость. Надо же, только что он был полон сил, а тут всего лишь пристально всмотрелся в самого себя, и так ослабел? Или дело в другом? В чём? В чужом знании? Тогда где же оно? "Эй!, - крикнул Проквуст в пустоту под закрытыми веками. - Появись, расскажись...". И тут нечто появилось, загустилось, поползло в его сознание. Знание не было полным и последовательным, его куски и кусочки лишь намекали на содержание всей мозаики об Апокрифе.
   Творец миров создавал свою вселенную из собственных знаний и опыта. Проквуст удивился: а как же материя и энергия откуда их взять для своих творений?! И тут же, словно ответом на его сомнения, всплыло: везде, где есть пространство, есть и материя, а, следовательно, и энергия: черпай и строй сколько душе угодно. И Апокрифу не составляло большого труда творить звёзды и планеты. Стоило очередной звезде вспыхнуть, как внутри неё появлялись горауты. Горауты свободно ходят от солнца к солнцу в любом из миров и скрепляют эти миры, как нити скрепляют переплет книги. Георг вот только не понял, звёзды загораются - и туда приходят горауты, или они приходят и зажигают звезду? Творцов миров множество, так же, как и их творений. Многие не ограничиваются созданием одного мира, а плодят их один за другим. И все эти миры по образному представлению Апокрифа, кусочек которого достался Проквусту, словно нанизываются на тонкий волос в "бороде Господа". Георг даже улыбнулся, представив эту картинку: заросший необъятный бог, на каждом волоске которого нанизаны пузырьки вселенных.
   И вот, наступает момент, когда, творец миров приступает к творению жизни. Он щедро использует собственные представления о формах флоры и фауны и типах разумной жизни, но этого недостаточно, чтобы заполнить всю созданную им вселенную. И тогда Апокриф становится охотником за новыми впечатлениями. Любого разумного индивида он изучает до мельчайших тонкостей души и тела и на основе полученной информации формирует очередную цивилизацию. Иногда для этого необходимы десятки и сотни индивидов, а иногда хватает и одного, например, такого, как Бенни Адамс. Апокриф создал гибрид цивилизации Ирии и Земли из него одного! "Вот почему Апокриф на меня разозлился! - догадался Проквуст. - Он чувствовал, что во мне много всего, и вдруг я посмел его не впустить!".
   Что-то отрывочное и не очень понятное всплыло о времени. Георг лишь понял, что время подвластно в полной мере творцу миров и течет везде по-разному. Поэтому для Бенни Адамса, прошедшего скалу на полчаса раньше Проквуста, Ирия предстала с тысячелетней историей, то ли действительно прожитой, то ли придуманной Апокрифом. А может быть, и то, и другое одно и то же? Георг попытался представить такой мир, где время не только течёт с разной скоростью, но и ещё и по разным векторам, у него ничего не вышло. Он бросил об этом думать, потому что всплыла информация и доступнее и интереснее. Оказывается, новых вселенных столь же много, что, их невозможно подсчитать. Поэтому Апокриф представлял их себе как гроздь винограда. Там, где вселенные - виноградинки соприкасались друг с другом возникали огромные полупрозрачные кристаллы. Они могли быть и в открытом космосе, и внутри солнца, и на поверхности, и в недрах планет. Везде, где кристаллы есть, всегда возникает некая аура неопределённости, из которой впоследствии формировалась точка бифуркации, то есть точка неравновесия. Творец миров эти точки чувствует и каким-то образом подключается к ним. "Вот почему я оказался на Земле!" - осенило Георга. Некоторые потенциальные точки бифуркации успокаиваются по тем или иным причинам, но связь с ними остается. Так было с Арией, Ирией, и другими планетами. Кроме точек бифуркации во вселенной есть ещё узлы миров. Это очень загадочные места, так как там пересекаются все миры, в том числе и мир Апокрифа. То есть получалось, что из каждого мира можно было попасть в каждый, надо было лишь знать, в какой именно.
   Образы и представления Апокрифа были и просты, и красивы одновременно. Например, Апокриф очень поэтично представлял, что все вселенные связаны незримыми нитями-струнами с всевышним и каждая, даже самая крохотная струнка звучит. Вселенная полна звуков, только слышать их, дано не каждому. Весь хор слышит только Бог, а он, творец миров, слышит отдельные мелодии. Георг замер, представляя этот оркестр, вот бы услышать эту "музыку сфер"! Иногда творцу миров удаётся заметить некий диссонанс в гармониях мироздания, и тогда он ищет причину дисгармонии, чтобы исправить её.
   Поток информации иссяк неожиданно и обидно. Хотелось пить и пить новые невероятные знания, вкушать их, словно диковинные яства, но внутри уже было пусто.
  
  

***

  
   В шатёр заглянула арианка.
  -- Можно?
  -- Да, да, конечно! - Георг привстал.
  -- Извините, Гора, я несколько задержалась: к детям забежала, и как раз младшенькая проснулась.
  -- Девочка?
  -- А как же! Все три чудесные девочки!
  -- Аделла. А вы не подскажите, сейчас уже ночь?
  -- Нет. Просто после обеда дети должны спать.
  -- Да, верно, - Проквуст улыбнулся, - мама всегда заставляла меня спать днём.
  -- Вот видите!
   Возникла неловкая пауза.
  -- Вы разговаривали с Аором?
  -- Да, - охотно подхватила тему Аделла, - он повернул назад и скоро будет здесь.
   Георгу вдруг пришла в голову замечательная мысль.
  -- Аделла, расскажите мне о Бенни Адамсе.
   Арианка смерила Проквуста с головы до ног.
  -- А кто такой, этот Бенни Адамс?
  -- Хм, - Проквуст спохватился, ведь Аор говорил ему, что Бенни для женщин известен как Онадин. - Вы извините, я оговорился, я хотел спросить об Онадине.
  -- Об Онадине?! И что, он действительно ваш друг?
  -- Да, это так. Онадин прибыл на Арай ради меня.
  -- Ха, глупость какая! Онадин прибыл к нам по велению бога и ради великой матери. Онадин великий, а вы обычный.
  -- Да? - искренне удивился Георг такому неожиданному выводу, - а что же в нём такого особенного.
  -- Всё!
  -- Ну, а если конкретно?
  -- Он, - арианка замолчала, подыскивая подходящее слово, - он властный. - Она довольно улыбнулась. - Да, именно так, сильный и властный. Он носитель мужской вселенской сути и именно он исполнил пророчество.
  -- Пророчество? Какое?
   Арианка хранила важное молчание.
  -- Аделла, ну, прошу вас! Умоляю! Ведь, хотите вы или не хотите, но Онадин мой друг, я так благодарен ему...
  -- Хорошо, слушайте.
   Арианка принялась рассказывать о встрече Онадина с королевой, подробно описывая странные ритуалы и многочасовые разговоры Бенни с королевой Арая, так называлась их планета. Слов было много, а информации мало. Проквуст решился и как можно незаметнее залез арианке в голову. Она дёрнулась, по инерции произнесла ещё несколько фраз, потом озабоченно повертела головой и вдруг резко встала. Георг даже испугался, не обнаружила ли она его вороватое присутствие у себя в мозгах.
  -- Извините, Гора, мне пора к детям. Я чувствую, что они проснулись.
  -- Да, спасибо, Аделла. Я вам очень благодарен и не смею удерживать.
   Так как арианка думала именно о Бенни Адамсе, Проквуст успел выудить у неё достаточно информации, чтобы, в совокупности с её скучным рассказом, получить более - менее правильное представление о событиях на Арае.
   ...Лёгкость продвижения вначале, сменилась тупым противостоянием в одной из узких улочках. Сзади плотной кучей застыла толпа горожан, а впереди пространство перегородила сияющая металлом шеренга воинов. Адамс мог подтолкнуть послушную воительницу вперёд, но не знал, как поведут себя воины, вдруг будет приказ убивать всех на месте без учёта заслуг и рангов? На всякий случай Бенни окружил себя и Аделлу плотным, но прозрачным энергетическим коконом. И оказалось не зря. После десяти минут стояния, сзади из толпы вдруг послышались возбуждённые возгласы. Через минуту в Адамса и его напарницу вдруг полетели стрелы и копья. Оказывается, стрелки пробрались по крышам и теперь начали атаку. Орудия густо сыпались на них, и с дробным стуком осыпались вокруг силового поля. Если бы не оно, они с Аделлой были бы сейчас похожи на ёжиков. Наконец поток стрел и копий иссяк. Наступила тишина.
  -- Я не хочу жертв, - раздался громогласный голос Адамса. - Пропустите нас к королеве!
   Это был не просто громкий голос, это был трубный глас, от которого по спине шли мурашки, но воины впереди не дрогнули. Более того, в него вновь полетели копья и стрелы, а впередистоящая шеренга медленно зашагала вперёд, угрожающе загремев доспехами. Бенни не успел додумать дальнейших своих действий и впоследствии жалел о сделанном, но случилось то, что случилось, он лишь помнил, что сильно рассердился.
  -- Остановитесь! - вновь загремел его голос. - Или погибните!
   Но шеренга, ощетинившись копьями, упорно двигалась к ним. Наверное, можно было найти иное решение, но времени на раздумья не оставалось. По воле Адамса стрелы и копья, во множестве валяющиеся вокруг него, поднялись в воздух и развернулись навстречу нападавшим, в ту же секунду весь этот арсенал стремглав пустился вперёд и в стороны, туда, откуда только что прилетали. Раздались многочисленные крики с крыш, сверху свалилось несколько тел, а затем оружие долетело до шеренги бойцов. Его удар был сокрушителен, щиты и доспехи пробивались насквозь, словно бумага, несколько десятков бойцов тут же завалились вперёд и из-под этой страшной баррикады потекли ручьи крови. Бенни с ужасом смотрел на дело рук своих и готов был заплакать от отчаянья, его миссия была не просто провалена, теперь и Георг, если доберётся сюда, будет встречен как враг!
   Но его ужасающие действия произвёли совершенно неожиданный эффект. Сзади вдруг раздались крики, тут же переросшие в скандирование: "Онадин, Онадин, Онадин!". И тут же Проквусту пришло в голову древнее пророчество планеты Арай, видимо, заученное всеми её жителями наизусть.

Пророчество Арая:

  
   "Далеко - далеко в пространстве и времени живёт великая мать всего сущего, только она заботливо вскармливает своих многочисленных питомцев и рассылает по мирам, ей подвластным, только она прощает их в провинностях, только она призрела несчастный народ Арая. Семена жизни сеются ею и собираются, и народ Арая чтит свою долю урожая, лелеет его и сберегает для великой матери. Королева - её наместница на Арае, вольна распоряжаться жизнями и смертями мужчин, падших в великом грехе гордыни, и оберегать всеми силами жизнь и благоденствие женщин".
   Из прихваченного клубка знаний Аделлы, тут же вдруг выскочило сказание об великом грехопадении мажчин.
  

Сказание о великом грехопадении мужчин:

  
   "Давным - давно, правил бог народами Арая бережно и справедливо, и во всём они были послушны ему, и процветала планета, и радостно было жить. Вволю хватало дождей и вод, еды и крова каждому, счастье и довольство разливались из сердца в сердце. Но однажды явился белый змей в чужой шкуре по имени Онадин и спросил народы Арая, довольны ли они жизнью? И ответили женщины, что они счастливы, и ответили мужчины, что им скучно, что тоска снедает их горячий дух, что чахнут они рядом с покорными женщинами. И сказал Онадин: "Я вам дам лечение: вот здесь плоды хлебного дерева, в них труд и жертва ради потомства, а вот сладкий клубень, растущий на болотах, в нём бессмертие и забота о себе. Выбирайте". И выбрали женщины хлебное дерево, а мужчины - сладкий клубень. И сказал Онадин: "Посылал меня к вам господь для испытания, и приходил я, и вас испытывал. И женщины выдержали испытание, а мужчины нет. Вы предали доброту, которая в вас есть и выбрали добро для себя, которого в вас нет. Я принёс к вам гнев божий и наказание, отныне бог отвернулся от вас, а я говорю вам великое заклятие: вы, мужчины, отныне и до второго моего прихода, будете рабами женщин, отсохнет рука того, кто поднимет её на женщину, остановится дыхание того, кто ослушается её".
   И полилось дальше пророчество:

Продолжение пророчества Арая:

  
   "Нет предела власти её, кроме власти великой матери и бога, ждущего покаяния и искупления. Гнев его только женские слёзы облегчают, а смех радует. О, мужчины, нет предела вашему эгоизму, потому увянет язык ваш до второго прихода Онадина, посланника божьего. В день появления его треснут небеса и отвердеют воды, и вернётся дар речи к мужчинам, и примутся они славить и звать Онадина, и склонятся пред ним, малой кровью подписав преданность свою, и он примет жертву и преклонится перед ним сама королева. Лучших из лучших женщин числом сорок четыре тысячи отдаст Арай Онадину и заберёт он их с собой на небо. И тогда мужчины вновь обретут утерянную доброту".
   Тут же перед глазами Проквуста встала небывалая картина всеобщего коленопреклонения мужской части Арая. Мужчины бросали оружие и, завывая на все лады, скандировали имя Онадина. Молчаливо двинулась вперёд Аделла и Адамс зашагал вслед, также как она, невольно вступая в ручейки крови и ужасаясь происходящему. Через несколько улиц показался дворец королевы. Он не выглядел роскошным, разве что был трёхэтажным и со множеством фонтанов. Не успели они с Аделлой войти в распахнутые кем-то ворота, как из ближайших дверей выскочила чуть полноватая арианка в блестящей мантии и золотой короне, она воздела руки к небу, крикнула: "О, Онадин, ты вернулся!" и рухнула ниц. Проквуст откуда-то со стороны видит, как бросается к ней Адамс, как бережно поднимает и говорит: "Простите, королева, я пролил кровь, но я пришёл с добрыми намерениями". "Да-да, малая жертва! - вскричала королева. - Я, королева, Гундарина, признаю тебя, о, Онадин, и отдаю себя и народ свой в твои руки. Приказывай, я всё исполню!". Бенни несколько смущается. Потом, собравшись с духом, насколько это возможно, властно и важно говорит: "Гундарина, собери лучших женщин для дальнего путешествия". "Они всегда готовы, самые красивые и молодые, для них великая честь пойти за тобой, они ждут тебя у моря", - отвечает королева. Адамс выпрямляется, соображая, что ему делать дальше, а в это время коленопреклоненная королева вдруг хватает его за руку и кричит: "Онадин, не бросай меня! Возьми в свой небесный мир с избранницами!". Бенни бросает на неё взгляд и коротко отвечает: - "Хорошо, иди за мной".
   Проквуст вдруг переносится на космический челнок. На его борту стоят Адамс и Гундарина. Внизу по отвердевшей воде к челноку идёт нескончаемая вереница женщин в праздничных одеяниях. Они входят внутрь и по телепортационному каналу сразу же переносятся на основной корабль. А для заполнивших все берега толп народа явлено новое чудо: уже давно всем ясно, что для женщин на челноке места больше нет, но они идут и идут, и исчезают внутри.
   На этом видения закончились. Проквуст, поражённый подвигами Бенни, сидит недвижимо, пытаясь осмыслить увиденное. Он опять подумал о невероятности созиданий Апокрифа, который создаёт свои миры под лекала, которые получил буквально только что, но при всём этом у всех его планет есть многотысячелетняя история, учитывающая новую информацию! Например, Онадин. Ведь невооружённым взглядом видно, что Онадин - это вылитый Адамс, и легенды Арая про него! Как это объяснить?! И надо ли объяснять?
  -- О, если бы эту информацию знал Смит! - улыбнулся Георг. - Он бы был очень мне благодарен.
  
  

***

  
   Послышались торопливые шаги, в шатер вбегает Аор.
  -- Гора, с вами всё в порядке?
  -- Да, спасибо, Аор, я очень благодарен вам и вашей супруге.
   Георг с удивлением замечает, как засмущался прежде невозмутимый арианец, неужели появление женщин....
  -- Аор, скажите, ваш мир сильно изменился?
  -- Наш мир изменился? Гора, о чём вы говорите? Наш мир рухнул! Счастливчики, к которым женщины проявляют благосклонность, считают за честь жить у них в гаремах.
  -- В гаремах?!
  -- Да, и ничего, Гора, в этом нет постыдного. Весь Ариан охмелел от женских голосов и, главное, они все рожают нам девочек!
  -- Все?!
  -- Почти все. Мальчики очень редки.
  -- Аор, а сами вы единственные муж?
  -- Конечно! Император сам составлял список арианцев, достойных создания моногамных семей.
  -- Поздравляю.
  -- Спасибо.
  -- Аор, а вы не о чём не жалеете?
  -- Нет, Гора, после того, как я вспомнил, что такое любовь к женщине и познал, что такое любовь к детям, я почувствовал себя вновь рождённым. Все мои сотни тысяч прожитых лет не более чем предыстория к тому, чем я живу сегодня.
  -- Но ведь теперь вы будете стариться и потом умрёте!
  -- Да, это несколько печалит, но... - арианец чуть склонился к Проквусту и понизил голос, - ведь глупых самцов на Арии никто не истреблял.
   Георг с удивлением качнул головой.
  -- Аор, вы вновь хотите обмануть бога?
  -- Гора, зачем так говорить: обмануть! Я просто сказал, что наиболее выдающиеся арианцы могут рассчитывать....
  -- И, наверное, император вас уже поддержал?
  -- Так это же его идея! - арианец сел в соседнее кресло. - Мне лишь поручили изучить этот вопрос и его возможные последствия.
  -- Ага, теперь понятно, почему вы так со мной откровенны: вы уже работаете?
  -- Конечно! Гора, ваше мнение для меня очень важно.
  -- Спасибо за доверие, но я воздержусь.
  -- Почему?
  -- Потому что это только ваш выбор, решайте сами. Кстати, Аор, Аделла рассказывала вам о легендах Арая?
  -- А как же! Она и вам уже успела всё рассказать?
  -- Да, она была так любезна, что ответила на некоторые мои вопросы.
  -- Да, она очень добрая, - Аор задумчиво почесал когтем под нижней челюстью.
  -- Аор, вы что-то хотите мне сказать, но не решаетесь?
  -- Что? Сказать? Нет. То есть да. Гора, вы готовы приступить к дипломатической миссии?
  -- Вы хотели спросить меня о дипломатической работе? Хорошо, я отвечу: вряд ли я хороший дипломат.
  -- Ну, это вы зря....
  -- Извините, Аор, но мы же оба знаем, что это так. Теперь, когда Тёмная империя перестала быть чёрной, я могу считать свою работу завершённой.
  -- Да, Гора, вы нас обыграли.
  -- Ведь вы же получили то, чего так жаждали - возможность репродукции.
  -- Да, но меня мучает один вопрос...
  -- Смелее, Аор, говорите, зачем себя мучить?
  -- Хорошо, я спрошу: Гора, вы или ваш вождь Чар, знали, что мы сами себя поймаем в ловушку?
  -- Какую ловушку? - удивился Георг.
  -- Семьи, любви....
  -- А, вы об этом. Нет, на такой результат мы даже не рассчитывали. Чар просто хотел знать больше о потенциальных врагах, а я, я всего лишь желал получить назад свою семью. И вот теперь сижу и жду.
  -- Ждёте, чего?
  -- Мне обещали вернуть жену и дочь.
  -- Сам хозяин соседнего мира?! - почему-то шёпотом спросил арианец.
  -- Вы его так зовёте? Да, он сам и обещал.
  -- Удивительно! Никогда такого не бывало!
  -- Да, похоже, настали времена чудес.
   Внезапно сверху послышался низкий вибрирующий звук. Аор настороженно прислушался, а Проквуст выскочил наружу, его сердце бешено забилось. Он не ошибся, вверху плыл пузатый дисколёт, он медленно и неотвратимо снижался. У Георга задрожали колени. Он рывком поднял руку к глазам и позвал огонёк телепатической связи, и тот радостно замерцал: есть связь!
  -- Леночка, любимая, я здесь, я внизу!!!
  -- Георг, радость моя, я...
   Вместо слов в голове Проквуста закапали слёзы, большие и солёные, и ещё его накрыло такой волной любви и нежности, что перехватило дыхание. Ни одной мысли не было в голове, кроме ожидания и отчётливого понимания, что сию минуту завершается его путь святого и избранного, что уже всё позади, ещё несколько минут....
   Дисколёт сел рядом с арианским крейсером, с трудом найдя свободное место. Открылся проём и оттуда выскочила его Елена! Сзади мелькнуло прелестное личико сына, но Георг его не видел. Словно в замедленном кадре он нёсся к жене, а расстояние всё не сокращалось. Ему с ужасом казалось, что что-то произойдёт, именно сейчас в эти короткие и такие бесконечные мгновения, и он опять останется один. Поэтому он мчался к Елене что есть силы, перебирая ногами, забыв про свои сверхъестественные силы и возможности. Давно он так не бегал. Вот они, её руки, вот они её губы. Остановись вселенная!
  -- Милая...
  -- Любимый...
  -- Прости...
  -- Я знала...
  -- Где мой сын?
  -- Вот он, - Елена повернула голову, - Тёма, иди сюда, смотри, это твой папа.
   Долговязый мальчишка с густой русой шевелюрой и пронзительным взглядом не отрывал глаз от родителей. Его настороженность перемешалась с надеждой и радостью. Он улыбнулся и подошёл ближе.
  -- Ты мой папа?
   Георг встал перед ним на колени и протянул раскрытые ладони.
  -- Сыночек, родной, я так тебя искал!
   Артём бросился в объятья отца и обнаружил вдруг, что взрослые дяди тоже плачут. Скупые слёзы капнули ему на щёку и он подумал про себя, что никому не расскажет, что его папочка заплакал. Он поднял ручку и протёр щёку Георгу.
  -- Не плачь, папочка, - шепнул он в ухо, - ты ведь уже нашёлся!
   Георг смотрел на стоящую рядом жену и чувствовал, как растворяется его душа в этом миге. Это был не приз в конце пути, не награда за службу, это было просто счастье, теперь он знал, что это такое.
   И ещё только сейчас он заметил, что за спиной Елены стоит Бенни Адамс, и у него тоже льются из глаз слёзы, а чуть дальше за ним высилась долговязая фигура разительно помолодевшего Герота, на голове которого чуть набекрень высится корона. Где-то он уже видел эту корону... так она же в памяти Аделлы была на голове королевы!
  
  

Завершение Хроник

  
   Елена, испытав невероятные приключения, давно перестала удивляться. Так ей казалось. Но когда она прибыла на гигантский корабль дракона Чара, вид синего неба и горизонта внутри сразил её наповал. Гигантский арианский крейсер здесь выглядел игрушечным, а люди и арианцы рядом - микробами.
  -- Смотрите, смотрите! - радостно закричал Артём, такая пальцем в небо. - Летит!
  -- Кто летит, сынок? - Елена нагнулась к сыну. - Покажи.
  -- Да вон же, вон!
  -- Георг, ты видишь?
  -- Да, любимая, это Чар собственной персоной.
   Маленькая незаметная точечка над горизонтом быстро росла и наливалась светом. Вот уже стали видны отливающие золотом крылья.
  -- Парадный выход, - с улыбкой прошептал Проквуст.
  -- Что ты сказал? - повернулась к нему жена.
  -- Великий Дракон Чар, бессменный председатель Совета Цивилизаций во всей своей несравненной красе, Леночка, - Георг нагнулся к сыну. - Сынок, у тебя острый глаз.
  -- Да, папочка, я далеко вижу.
  -- Хорошо, а слышишь ты тоже далеко?
  -- Да, далеко, - простодушно и доверчиво ответил ему Артём.
  -- Ну, что ж, - улыбнулся Проквуст, - как господь положит, так и жить будешь, может и послужишь ему, раз глаза и уши острые получил.
  -- О чём это вы шепчите?
  -- Да, так, Леночка, пустяки. Вот главное, - он кивнул в сторону подлетающего дракона, - это на всю жизнь надо запомнить и потомкам потом рассказывать.
  -- Георг, а сколько ему лет?
  -- Хм, хороший вопрос. Я его уже спрашивал, так он ведь всё шутками отделывался, так ничего и не сказал. Может быть миллион, а может быть и миллиард.
  -- Сколько? Ты что, шутишь?!
  -- Нет, не шучу. Ты если ему понравишься, сама у него спроси.
  -- А вот и спрошу!
  -- Спроси, спроси...
  -- Пап, мам, я тоже спрошу.
   Они переглянулись и весело засмеялись.
   А позади них стоял Аор и поедал глазами приземляющегося дракона - его вечного врага, а теперь.... Кто он теперь для него?
   Дракон величиной с половину арианского крейсера, едва сложил крылья, неуловимо быстро уменьшился до вполне обозримых размеров. Он неспешно оглядел компанию гостей и церемонно склонил голову.
  -- Добро пожаловать, гости дорогие.
  -- Уважаемый дракон, - внезапно выступил вперёд Аор, - это и ко мне относится, к бывшему врагу?
  -- Ха! Аор, вам ли не знать, что бывший враг дороже друга.
   Георг растерянно переглянулся с Еленой, нижняя челюсть арианца на мгновение отвисла от изумления.
  -- Шутка.
  -- Шутка? - переспросил Аор.
  -- Ага. Смешно, да? Георг, что молчишь?
  -- Боюсь сказать грубость, - мрачно отозвался Проквуст, начало приёма ему не понравилось.
  -- Ну, ладно, извини.
  -- Извиняю.
  -- Георг, я вижу, ты не один, но у меня есть короткое дело. Подождёшь?
  -- Подожду.
  -- Аор, я хочу поблагодарить вашего императора за чудесную дипломатическую резиденцию.
  -- Я надеюсь, там вполне просторно вашим сотрудникам?
  -- О, Аор, это временно, вы уж мне поверьте. Было бы место, а чиновники найдутся! - Дракон вдруг приблизил свою огромную голову к арианцу. - Аор, у меня к вам небольшая просьба.
  -- Слушаю вас, - Аор, и так вполне стройный, выпрямился ещё больше.
  -- Аор, передайте своему императору мою речь.
  -- Что передать? - удивился арианец.
  -- Речь, - повторил Чар.
   В воздухе возник небольшой свиток, сам развернулся и повис перед драконом. Тот принялся торжественно зачитывать текст: "Арианцы, я Великий Чар, Председатель Совета Цивилизаций и представитель Апокрифа в этой вселенной, приветствую вас, - Чар сделал многозначительную паузу, - заблудших!"
   Аор вздрогнул, его челюсти щёлкнули зубами, но он сдержался и продолжал стоять, а дракон вещал ещё более пафосно:
   "Миллионы лет вы кичились сами собой, сбивая с пути служения жизни и её создателю множество цивилизаций, многие из которых вашими стараниями уже бесследно канули в лету. И вот два представителя примитивной, по вашей классификации цивилизации, отмеченные великими дарами господа и влекомые роком, вложили в ваши руки ещё один шанс. Последний шанс. Не упустите его. Я говорю вам это по праву свидетеля вашего создания. Говорю вам и могу предоставить доказательства, что вы, арианцы, были созданы Апокрифом для заселения его родной звёздной системы Ариана. Он вверил её вам не для тьмы. Это он просил передать вам и ещё просил прекратить казни у заветной скалы".
   Дракон замолчал.
  -- Аор, вам понятен текст моей речи?
   Бедный арианец беспомощно ловил ртом воздух. Проквуст не верил своим глазам: Чар сломал несгибаемого арианца за несколько минут!
  -- Это-т-то, правда? - промямлил Аор.
  -- Что, правда?
  -- Что мы созданы....
  -- Апокрифом? Правда. А что, собственно здесь плохого? Все мы кем-то созданы. Всё, Аор, приём окончен, - свиток свернулся и, подплыв к арианцу, буквально втиснулся в его ладонь. - Наши отношения, я надеюсь, будут отныне дружественными и предсказуемыми. Я пришлю свои дополнительные заверения в этом по дипломатическим каналам. Прощайте, Аор.
   Арианец кивнул, послушно повернулся и двинулся к крейсеру. Его фигура выглядела согбенной и понурой.
  -- Спасибо, Аор! - крикнул ему вдогонку Георг. - Передайте привет Аделле! У вас изумительная супруга. И девочки!
   Аор остановился, оглянулся. По его губам мелькнула улыбка, он кивнул, выпрямился и скрылся внутри корабля. Почти сразу же силуэт космического крейсера замерцал и исчез.
   Короткий вскрик Елены заставил Проквуста повернутся к Чару, тот внимательно рассматривал его сына, бесстрашно стоящего на ладони дракона, держась за огромный коготь.
  -- Чудесный мальчик! - ласково проговорил Чар и посмотрел на Георга. - Твоя достойная замена, ты уж поверь. Не испорти его.
  -- Чар, немедленно верните сына на место! - вдруг строго сказала Елена. - Это не тактично! Я испугалась.
  -- Он всегда был грубияном, - улыбнулся Проквуст.
  -- Извините мадам! - дракон осторожно спустил мальчика вниз. - Иди, дружок, к маме, люби и слушайся её, она самая смелая женщина во вселенной.
   Елена засмущалась.
  -- Не осуждайте меня, друзья. За три миллиарда лет мой характер стал сварливым.
  -- Сколько?! - хором переспросили Георг и Елена.
  -- Да, да, вы не ослышались, столько, да ещё с хвостиком.
  -- Значит, ты всегда знал о творцах миров?
  -- Конечно!
  -- И молчал?
  -- Я - хранитель тайн, Гора, а не рупор легкомыслия. Всему своё время. Кому тайна понадобится, тот до неё сам доберется.
  -- Мудро.
  -- А то!
  -- Чар, - Проквуст хитро прищурился, - признайся, ты всё-таки потомок Апокрифа!
  -- Я не потомок, Георг, я наблюдатель, оставленный им в этой вселенной. Когда придёт моё время, я стану частью Апокрифа, только и всего.
  -- Чар, а это не страшно, стать частью большего, ведь тогда теряешь своё малое? - тихо спросила Елена, но дракон её услышал.
  -- Не страшно. Это наслаждение. Твой муж уже переживал это состояние, хотя плохо помнит. Ведь так, Гора?
  -- Так, Чар.
  -- И как ты себя чувствовал, когда вернул себе своё малое?
  -- Как изгнанный из рая.
  -- Вот-вот! Хорошо сказано. Впрочем, на сегодня хватит философии, идёмте, я покажу вам свой корабль.
   Пол под Георгом и его семьёй приподнялся и поплыл. Рядом точно также всплыл дракон.
  -- Кстати, друзья мои, возможно для вас будет компенсацией за мои неудачные шутки осознание, что я показываю свой корабль самым желанным гостям.
  -- Спасибо, Великий Чар, - отозвался Проквуст, - это действительно большая честь, я и моя....
  -- Прости, Георг, - прервала его вдруг Елена, - дай я спрошу. Великий дракон (услышав такой титул, Чар мигнул от неожиданности), а часто вы показываете свой корабль?
  -- Второй раз в жизни....
   Проквуст осмотрелся, ничего не изменилось: тот же круглый зал, массивный стол слева от входа и также за ним, поблескивая золотистой чешуей, восседает дракон в огромном кожаном кресле, которым на самом деле, являются его сложенные крылья. И также пронзительно смотрят на него два больших желтых глаза. Кажется, прошло несколько дней, как он здесь побывал в облике хорава, а сколько всего уже произошло?!
  -- Как твоя семья?
  -- Спят. Артём от тебя в восторге.
  -- Ещё бы, видеть живого дракона....
  -- Ты всё шутишь?
  -- А что же мне делать, Георг? У меня нет ни семьи, ни детей.
  -- А могли бы быть?
  -- А они были, правда, очень давно, - дракон тряхнул огромной головой, три темно-бордовых нароста дружно колыхнулись. - Только не надо меня жалеть, Гора, я сам выбрал свою судьбу: сначала выбрали меня, а потом я с радостью согласился. Ясно?
  -- Ясно.
  -- Давай-ка, о тебе поговорим. Ты уверен, что хочешь вернуться на Землю?
  -- Да, хочу. Леночка хочет и я уверен, что смогу сделать её там счастливой.
  -- Какой ты самоуверенный! Как ты это себе представляешь?!
  -- Что?
  -- То! Для счастья нужно положение в обществе и материальная независимость, ведь так?
  -- Так, - неуверенно согласился Проквуст.
  -- Все твои друзья и знакомые обеспечили себе и то и другое, - дракон принялся перечислять и в такт стучать когтем по столу. - Бенни Адамс - женат, у него дети и он император новой Ирии, раз. Аор, совершенно незаслуженно, на мой взгляд, нежится в объятиях чудесной супруги, два. Герот помолодел заботами корабля древних и надел на свою зубастую голову корону Арая, три. Я уже не говорю о хоравах, недавно получивших членство в СЦ.
  -- Да?! Я так рад за них!
  -- Слушай, Георг, - Чар доверительно наклонил к нему голову, - давай я тебе подберу подходящее королевство, а? Ну, хочешь, верну тебя на твою родную Ирию, будешь там править...
  -- Ага, коротышка в короне.
  -- Ну, это пустяки, вопрос решаемый.
  -- Нет уж, спасибо, - заулыбался Проквуст. - какой из меня король. Я хочу на Землю. Если уж хочешь наградить, дай денег. Ты ведь прав, без них нельзя быть счастливым.
  -- С ними иногда тоже.
  -- Да, это верно.
  -- Ладно, будь по-твоему, Пилевич давно подготовил для тебя и уютное гнёздышко на юге Франции и работу непыльную.
  -- Пилевич жив?!
  -- А чего с ним за двадцать лет станется, тем более, что его здоровье хоравы обихаживают?
  -- Всего двадцать лет?!
  -- Сколько раз тебе объяснять, что время, как ветер, везде дует по-разному!
  -- Удивительно, - Проквуст встал с кресла. - Чар, пора и мне завершать аудиенцию, я знаю, что ты всегда очень занят, спасибо тебе за всё.
   Георг поклонился. Дракон одобрительно кивнул головой.
  -- В тебе всегда было нечто удивительно трогательное, за это я тебя и люблю. Хорошо, Гора, скажи, чего ты ещё от меня хочешь?
  -- Расскажи мне о Смите. Бенни сказал, что он умер.
  -- Ты о Смите не волнуйся, он уже на новом задании.
  -- Чар, а что он, вернее его создатели, ищут?
  -- Ладно, хоть и не моя тайна, тебе скажу. Они ищут первую вселенную.
  -- Первую?
  -- Да, ту, с которой начались гроздья миров.
  -- А разве эта не первая?
  -- Конечно, нет.
   Георг выглядел обескуражено.
  -- Чар, и что, никто не знает, где находится вселенная, которую создал господь?!
  -- Почему же никто? Ты, например, знаешь.
  -- Я?!
  -- А кто ж ещё? Не ты ли умудрился побывать во всех измерениях: от сатаны до бога?
  -- Но...
  -- Так, где же она, Георг?
  -- Прекрати свои насмешки! Если я и заглянул к богу на мгновение, это ничего не значит.
  -- Не кипятись, Георг, - засмеялся Чар. - Я вообще думаю, что первичной вселенной не существует.
  -- Это как же?!
  -- А так! Найти первичную вселенную, это значит, найти место рождения бога...
  -- А он, - подхватил Георг, - вечен. Позволь, Чар, тогда что же ищет Смит?!
  -- Место рождения бога.
  -- Но...
  -- Да, пусть ищет, вдруг найдёт?
  -- Да, - улыбнулся Георг, - пусть ищет.
  
  

КОНЕЦ ХРОНИК

  
  
  
  
  
  
  
  

Борис Миловзоров

Хроники пяти планет

  
  
  
  
   1
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"