Он закрыл глаза и увидел её лицо. Ему не составляло никакого труда сделать это - каждую черточку он помнил наизусть, для Уильяма она стала настоящим наваждением, он бредил ей. Понимая, что им вряд ли суждено быть вместе, мысленно прощаясь с возлюбленной, он погружался в сладкие воспоминания, плыл по их теплым волнам.
Невозможность их близости лишь ещё больше разжигала его страсть и усугубляла его муки. Ему казалось, он неизлечим и умрёт с её именем на устах, сколько бы времени не прошло, он не забудет её, не уменьшится боль в сердце от их разлуки.
Теперь, когда у него появилась надежда, он думал, что только это неистовое желание соединиться с ней толкнуло его на отчаянный шаг - он поставил половину состояния на скачках - очевидная глупость, безрассудство. Не потеряй он разум от любви, никогда не пошёл бы на такое. Безумная, детская надежда на чудо двигала им, когда он делал это - хоть малый шанс, но он был.
Бог подарил ему этот шанс. Чем же он заслужил эту милость судьбы - сначала встретить её в Валлейгрин, потом получить невероятную возможность увидеть её там же снова? И теперь, чудесным образом, его несбыточное желание разбогатеть и обрести возможность посвататься к ней сбылось.
Так кто же он - баловень судьбы, или фортуна продолжает играть с ним, бросая его от надежды к отчаянью, и обратно - к надежде?
Уильям услышал легкие шаги. Наверное, тётя вернулась. Он открыл глаза и не поверил им: Элли, его милая Элли, наяву, а не во сне, стояла прямо перед ним, улыбаясь ему своей нежной улыбкой...
- Извините, сэр, я не хотела вас беспокоить. Вы, кажется, дремали.
Уильям тут же поднялся со своего места и быстро пошёл ей навстречу, намереваясь заключить в объятия. Но Элли оказалась проворней, она была уже за порогом комнаты.
- Мисс Дарси, куда вы?!
- Я не хочу вам мешать, - услышал он из-за двери её голос.
- Вы нисколько не помешали мне!
Он помчался следом за ней, но когда ворвался в холл, то увидел, что она уже поднялась по лестнице и стоит у перил на втором этаже. Их разделяло значительное расстояние, этот факт ужасно раздражал Уильяма.
- Прошу вас, не покидайте меня, пожалуйста, мисс Дарси, - взмолился он, не надеясь на свою быстроту и ловкость. Элли могла исчезнуть в любую секунду, что, видимо, и намеревалась сделать - она продолжала быстро удаляться от него.
- Ведь мы даже не представлены друг другу, сэр, - её серебристый голосок слышался издалека, а фигурка исчезла за колонной.
Уильям стремглав взлетел наверх, едва не подскользнувшись на мраморных ступеньках, он увидел, что Элли собирается войти в какую-то дверь далеко по коридору - ярдах в тридцати впереди. Снова она улетала вдаль - её будто ветром несло, и он, как ни старался, не мог к ней приблизиться.
- Элли, умоляю, не уходи, не бросай меня!
Но она уже не слышала его. Дверь закрылась.
Он бросился следом, рывком распахнул эту дверь, ворвался внутрь и оказался в большой гостиной, полной людей.
Он решил, что ошибся, но не успел ретироваться - леди Гвендолин уже шла к нему, ласково улыбаясь.
- Дорогой Уильям, ты как раз вовремя! Позволь, я познакомлю тебя с нашими гостями, если вы ещё не знакомы.
Он ошеломленно взирал на большую группу собравшихся за несколькими столами дам и джентльменов.
Тётя вывела его в центр и представила всем присутствующим:
С каждым из сидящих он вынужден был познакомиться отдельно. Тётя устроила настоящее представление.
Удивительно - все они смотрели на него одобрительно или с плохо скрываемой завистью и восхищением, с почтением пожимали ему руку, дамы, благосклонно улыбаясь, подавали ему свои ручки для поцелуя. Кто эти люди? Среди них оказалось несколько титулованных особ, но их имена почти ничего не говорили Уильяму. Он и вправду одичал, живя отшельником в своём замке - совсем не знает большого света.
Пожалуй, ему будет трудно запомнить их всех.
В конце концов тётя подвела его к свободному месту у столика, стоящего в стороне от других, в затененнном углу, у самого дальнего окна, и там он увидел её. Элли сидела одна, спиной ко всем остальным.
- Возможно, вы встречались. Или нет? Дорогая Элен, я счастлива познакомить вас с моим племянником - лордом Беркли. Уильям, рекомендую тебе - мисс Элен Дарси - моя обожаемая подруга.
Уильям наклонился и поцеловал Элли руку.
- Я оставляю вас. Уверена, вы сможете найти общие темы для беседы. Уильям долго жил в отдаленном поместье, можно сказать, в глуши, много занимаясь с лошадьми, а вам, Элен, это всегда было интересно.
- Добрый вечер, мисс Дарси. Я очень рад, что нашёл вас здесь.
- Пару минут назад вы не были похожи на человека, который кого-то искал. Наверное, мне не стоило будить вас, сэр, - сухо ответила Элли, принужденно скрестив руки и отвернувшись в сторону. Её лицо напоминало лик мраморной статуи, лишенный всяких эмоций, а голос звучал холодно.
- Когда я открыл глаза и увидел вас, то решил, что вижу продолжение моего чудесного сна.
- Наверняка сам сон был намного приятней, чем его продолжение.
- Нет, наяву вы выглядите ещё прекрасней, чем во сне. Я рад, что проснулся.
- Вы безбожно льстите мне. Но не надейтесь, что я поддамся на вашу грубую лесть. Я знаю, вы не желаете ни с кем общаться, сидите безвылазно в своём замке, не отвечаете на письма знакомых и родственников. Уверена, что вашей тёте лишь обманом удалось затащить вас на эту вечеринку - знай вы о ней заранее, наверняка отказались бы тут появиться.
- Но только не в том случае, если бы я узнал, что встречу здесь вас.
- Неужели? А я, между тем, уже отчаялась встретить вас когда-нибудь... Хотя, более чем уверена, вы знали от вашей тёти о моем желании увидеться с вами. Но раньше почему-то игнорировали все её приглашения.
Теперь, глядя на вас, я думаю, что может быть и верно - вам не стоило приходить сюда.
- Вот теперь, дорогая мисс Дарси, когда я здесь, рядом с вами, я знаю точно, что никуда не уйду оттуда, где смогу иметь счастье видеть вас.
- Но уверены ли вы, что я захочу видеть вас там, где вы изъявите желание встретиться со мной? Ваша репутация, граф, оставляет желать лучшего. Кажется, совсем недавно вас сильно заботило, что именно говорят о вас в обществе? Что же изменилось, не могу понять?
- К счастью, я вовремя понял, что не стоит обращать внимание на глупые сплетни.
- К счастью, того долгого времени, которое понадобилось вам, чтобы это понять, мне как раз хватило чтобы прийти к мысли, что зря болтать не станут, эти сплетни не так уж глупы, а мне стоит прислушаться к ним и поостеречься людей с подмоченной репутацией.
- Мне жаль, что я потерял столько времени, его мне уже не вернуть. Но пока у меня остаётся хоть малейшая надежда вернуть ваше расположение, я буду пытаться сделать это. Неужели вы лишите меня шанса вымолить у вас прощение?
- А мне жаль разочаровывать вас, но не всё можно так просто вернуть назад. Некоторые события оставляют неизгладимый след, иные раны невозможно залечить даже через много лет.
Элли выглядела очень серьёзной, когда говорила эти слова. Она лишь несколько секунд смотрела ему в глаза, но тут же отвела их, и теперь смотрела куда-то в сторону со строгим, обиженным выражением.
Если бы они остались наедине, он нашёл бы способ растопить этот лёд горячими поцелуями. Но здесь, в огромном зале, полном гостей, она сидела в ярде от него ужасно холодная, насупленная и неприступная. Как же хотелось ему поцеловать эти губки, чтобы они перестали дуться и раскрылись ему навстречу. Он уже видел её улыбку сегодня и мечтал увидеть снова, неужели Элли всерьёз обиделась и не простит его?
- Я страшно виноват перед вами, прошу - дайте мне возможность вымолить ваше прощение. Я готов ждать столько, сколько потребуется, пожалуйста, только не гоните меня от себя...
- Не знаю,милорд. Я слишком долго ждала, и уже потеряла всякую надежду дождаться от вас внимания. Сейчас мне странно слышать от вас другие слова. Я не могу поверить в них всерьёз.
- Я докажу вам серьёзность своих намерений. Дайте мне только время и возможность хоть иногда видеть вас.
- В отличии от вас, лорд Беркли, я никогда не пряталась от общества. У вас и раньше было, и сейчас есть сотни возможностей видеть меня повсюду.
- Когда и где я смогу увидеть вас снова?
- Право, даже не представляю. Но вы, вероятно, часто бываете на ипподромах?
- Не знаю, кто сказал вам об этом, я больше не собираюсь там бывать.
- Об этом говорят все вокруг, даже пишут в газетах. О вашем сказочном везении на скачках. Но жаль, если так. Я ни разу не была там, взглянуть бы на это зрелище хоть одним глазком. Мне хотелось бы увидеть ваших лошадей.
- С одной из них вы знакомы, Элли, достаточно хорошо. Её зовут Агат. Я никогда не забуду те мгновения, когда вы держали её под уздцы.
Она сильно покраснела под его пылким взглядом и опустила взор. А он немедленно взял её руку в свою, и она не отняла её.
Ласково поглаживая её нежные пальчики, он почувствовал её отклик на своё прикосновение.
Она стала совсем пунцовой, даже шейка и плечи порозовели, а её строго сжатые губки мягко раскрылись, казалось, ей стало тяжело дышать.
Она забыла, что нужно отвечать, а он забыл, о чём хотел спросить её.
Они словно унеслись сейчас вместе в волшебную рощу Валлейгрин, желание привлечь её к себе и ощутить всем своим существом трепет её нежного тела стало почти нестерпимым.
- Элли, я виноват... Я не должен был отказываться от тебя. Глупая гордость не давала мне ответить на ваши письма. Но мысли мои были только о тебе всё это время. Ради тебя я пошёл на этот безумный шаг. Ради тебя поставил всё... Я готов был потерять всё, нищим уехать на чужбину, навсегда отказаться от Родины, если бы проиграл тогда. Был маленький шанс, и он выпал мне. Я просил Бога дать мне этот шанс снова увидеть тебя и умолять стать моей женой. От твоего ответа зависит моё счастье, моя жизнь... Я не смогу жить, если ты откажешь мне, любовь моя...
- Вы думали о себе, милорд, о своей гордости, но много ли вы думали о чувствах той, кого, по вашим словам, так любите? Каково было мне всё это время, задумался ли ты об этом?
- Прошу, дай мне искупить вину, не гони меня прочь, любимая...
Её дыхание стало неровным, ресницы затрепетали, она и не думала гнать его прочь - её тонкое запястье утонуло в его ладони, а его глаза тонули в её глазах.
Сидя в дальнем затененном уголке, они забыли обо всех, оказались отделенными от остального зала, не слышали шум голосов вокруг.
Неизвестно, сколько прошло времени, они забыли о нём. Только в один прекрасный миг они поняли, что остались почти одни в огромной комнате. Куда пропали все остальные гости, они как-то не заметили.
- Уже полночь. Наверное, нам всем пора идти спать, - хозяйка салона подошла к ним и показывала на каминные часы.
Элли, смущенная, встала со своего места. Уильям поднялся вслед за ней.
- Мисс Дарси, я провожу вас.
Он знал эту комнату, в восточном крыле дома, на углу, далеко ото всех остальных гостевых покоев, с балкончиком в сад. Раньше, в далёком детстве, тётя селила там его вместе с мамой. А сейчас отдала её Элли.
Потом тётя проводила племянника в его спальню - в противоположном конце дома.
Он не мог оставить её сейчас. Лёгкий поцелуй её руки - это так мало ему.
Через несколько минут Уильям тихо спустился по чёрной лестнице, вышел во двор, перемахнул через деревянную резную изгородь, прошёл под самыми окнами вдоль стены, обогнул дом, легко взобрался по раскидистому вязу, перепрыгнул на её балкон.
- Не бойся, Элли, это я, - шепотом он позвал её через приоткрытую дверь. И дальше молча проник в комнату, где она мигом оказалась в его объятиях. Она не успела раздеться, и он сам освободил её от платья.
Она замерла в его руках, ожидая его действий, томясь от сладкого предчувствия.
А он, наслаждаясь, медленно освобождал её от одежды, спускал тонкую сорочку с плеч. Открыв её груди, он замер от восторга, увидев их соблазнительные идеальные линии. По контрасту с белоснежной сорочкой, она казалась совсем смуглой в летнем полумраке, а вставшие твердыми пиками соски были чуть тёмней. Элли смотрела на Уильяма своими огромными светлыми глазами, она ждала.
Уильям припал к её груди, покрывал поцелуями впалый животик, шелковую кожу плеч, спуская сорочку всё ниже. А она молча стояла, томясь от его ласк.
Он спустил сорочку ещё ниже, полностью освободил её прелестное тело и обомлел от открывшейся ему красоты.
Припадая поцелуями к шелковистой коже, трепеща от восторга, стоя перед ней на коленях, он обнял её бедра, а она стояла перед ним с распущенными светлыми вьющимися косами, смуглая и золотоволосая, как богиня любви Афродита.
Её гибкое тело, изящное, тонкое, удивительно женственные линии бедер и тонкой талии, маленькие упругие грудки приводили его на грань экстаза, когда он покрывал их поцелуями.
- Ты совершенна, любимая...
Потом он подхватил её на руки и некоторое время держал, прижав к груди, глядя ей в глаза, не в силах до конца осознать своё счастье, а она доверчиво смотрела на него, полураскрыв свои розовые губки, обняв его шею.
Он бережно уложил Элли на кровать и продолжил ласкать, стоя перед ней на коленях. Она лежала перед ним, очарованная, возбужденная, мягкая и нежная, покорная его власти.
Соблазн был слишком велик. Уильям быстро скинул одежду и прилёг рядом с ней на её ложе. Он не хотел лишать Элли невинности. Нет, он лишь насладится её красотой, покроет это прелестное тело поцелуями, прижмёт её к себе и почувствует её всю. Он продолжил делать это, а она всё больше возбуждалась, порозовела, её дыхание сбилось. Она отвечала ему, лаская в ответ. Но тут Элли тихонько дотронулась пальчиками до его стоящего высоким столбом члена, и спросила:
- Что это, любимый?
- Это орган, которым мужчина лишает девушку невинности. Он должен войти внутрь твоего тела, и тогда ты станешь женщиной, зачнёшь и сможешь родить ребёнка. Не трогай его, пожалуйста, Элли, я не выдержу, если ты будешь трогать его.
- Значит, тебе это приятно?
- Да.
Сам он, между тем, уже давно ласкал её орошенное влагой междуножие, она развела ножки и тихонько стонала от удовольствия.
Элли не послушалась и немедленно принялась за его упруго стоящий орган. Сначала она просто легонько гладила его, её восхищало, какая нежная шелковистая кожа на этом твердом, как сталь, органе, до неё хотелось дотронуться снова и снова. Он изнемогал под её ласками.
Она дотронулась до мягких мешочков внизу, погладила их, и он застонал.
- Пожалуйста, Элли, нет! Не трогай их.
Он обезумел от страсти, готов был забыть обо всём и овладеть ей. Возбудился так, что был близок к экстазу от одних её нежных касаний.
Но это предостережение только подхлестнуло её, она стала гладить его орган целиком: сверху донизу, начиная с вершины, ставшей влажной. Она чувствовала, как Уильям трепетал от её прикосновений.
- Боже, Элли, что ты делаешь? - он приник губами к её шейке, крепко обнял, лёг на неё и прижался к ней всем телом, она почувствовала, как он содрогается. Он испытал сейчас оргазм потрясающей силы, излив на её животик своё семя. Некоторое время они лежали, слившись в единое целое. Он не выпускал её, продолжая целовать. Потом Уильям, обняв её сзади, как тогда, на лошади, начал тихонько поглаживать её соски и нежно ласкать между ножек. Она погрузилась в сладкий туман, тая от наслаждения. Целуя её шею, он продолжал делать это с ней, доводя её до безумия, добиваясь её сладких стонов, пока она не содрогнулась в экстазе точно так же, как и он несколько минут назад. Лёгкость, освобождение, невероятная эйфория охватили её. То самое чувство, ради которого любовники занимаются этим. Уильям уже говорил ей об этом.
Кажется, прошла всего минута с тех пор, но от его поцелуев она снова испытывает этот сказочный восторг и готова заниматься этим ещё и ещё - всю ночь напролёт. А он смотрит на неё пылающим взором, и снова его орган стал огромным и твердым.
- Любовь моя, Элли... - шепчет он как безумный, продолжая свои ласки до тех пор, пока оба они снова не поднимаются на вершину блаженства.
Они лежали, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, а потом заснули вместе, держа друг друга в объятиях, обнаженные, смяв простыни и откинув одеяло.
Они проснулись, когда уже рассветало. Уильям пробудился первым, он с тревогой вспомнил, где они, и что он делал тут с Элли ночью, ведь он же хотел сразу уйти, но нечаянно заснул, не смог оставить её, выпустить из объятий.
Элли сладко спала, раскинувшись на подушках, её пшеничные пряди растрепались и вились по плечам и нежной груди, чуть приоткрывая розовые соски. Она была так прекрасна в первых лучах восходящего солнца, что он сразу почувствовал, как его член мгновенно поднялся, он снова был сильно возбужден, не мог оторвать взгляд от этого зрелища.
Как ему уйти от неё? Как покинуть эту красоту?
Уильям вскочил и начал лихорадочно одеваться. Элли услышала его, открыла глаза. Позвала его тихонько по имени. Он склонился к ней, приник губами к её губам, всем телом прижался к ней, мягкой, нежной и теплой, сминая в объятиях, страстно лобзая, погрузился пальцами в её волосы, гладя её всю, не зная, как ему оставить её, оторваться не хватало силы воли. Он встал на колени перед кроватью, укрыл её одеялом и нежно баюкал. Больше нельзя ждать, ему нужно уходить.
Спустя некоторое время он всё же смог сделать это. Бросив прощальный взгляд на любимую, вышел на балкон, перелез через перила, схватился руками за ветку дерева, оторвал ноги от бордюра и перепрыгнул на нижнюю толстую ветку. Через секунду он был на земле. Тем же путем - вдоль стены он пробрался к черному входу. Никто не встретился ему, слава Богу, все ещё спали, пять утра.
Уильям прошёл по боковой лестнице в свою комнату. Ему бы досыпать, но он не мог спать - слишком был возбужден. Все мысли только о ней. Он будто пьян от любви.
Он должен как можно скорей жениться на Элли. Откуда у него чувство, что всё с ним происходящее - сказочный сон, а не правда? Он не верит своему счастью. Наверное, потому, что не заслуживает его. Ему слишком везло в последнее время, просто сказочно, и он боится проснуться.
Уильям решил в тот же день отправиться к мистеру Дарси - просить её руки. Теперь она может выйти замуж и без благословения родных, без приданого. Он сам сумеет обеспечить ей ту жизнь, к которой она привыкла. Но сделать предложение как положено он обязан.
Ему страстно хотелось плюнуть на все приличия и увезти её к себе в замок, и там, спустя пару дней, обвенчаться. Какой-то голос настойчиво нашептывал ему сделать это. Он пытался угомонить его, бесполезно.
Ну что ещё может помешать им соединиться? Он должен известить её родных, согласны они или нет, должен соблюсти приличия, организовать помолвку и свадьбу провести в приличные сроки. Ради Элли он должен сделать это. Чтобы ей не пришлось страдать. Иначе на него обязательно навесят ярлык охотника за приданым и соблазнителя невинных девиц, и её имя сплетники станут полоскать на каждом углу.
Уильям поговорил с тетей и с Элли после завтрака, объяснив им цель своей поездки. Леди Гвендолин предложила устроить помолвку в небольшом поместье, доставшемся ей по наследству от отца, и находящемся на полпути от усадьбы графа Ковентри до замка графа Беркли.
Элли решила последовать за Уильямом, вернуться скорей домой, к Джеймсу, попробовать убедить его и маму. Тётя Гвендолин изъявила желание стать её спутницей.
Ему ничего не оставалось делать, как сопровождать дам - ведь в дороге они нуждались в помощи мужчины.
Таким образом, он не расставался с Элли, а продолжал путешествовать вместе со своей будущей супругой, ещё вчера они дали друг другу слово и потому считали себя женихом и невестой. Оставалось только объявить о помолвке публично.
Сейчас каждому, кто смотрел на них, становилось ясно, что они связаны между собой силой, невидимой глазу, но тем не менее заметной любому стороннему наблюдателю. Даже если они находились в противоположных углах большой многолюдной гостиной, их взгляды следовали друг за другом, искали друг друга. Когда они оказывались рядом, их словно окружало некое силовое поле, их собеседник отходил в сторону, чувствуя себя посторонним здесь.
Он замечал лишь, как сразу меняется взгляд и голос графа Беркли, когда он видит мисс Дарси, и как она меняется в лице, когда входит граф.
Тётя, до той поры не видевшая их вместе, теперь убедилась, что не зря устроила им свидание. Их любовь казалась живым существом из плоти и крови, была почти осязаемой материальной силой, крепко связавшей этих двоих.
Леди Гвендолин не знала, как встретит мистер Дарси известие о помолвке своей сестры с лордом Беркли, боялась его возможной реакции. Сейчас она мысленно готовилась к разговору с ним: придумывала аргументы, способные убедить его в правильности этого шага.
Что ему сказать? Разве не видно, глядя на них, что они не могут жить друг без друга? Разве не понятно всякому, у кого есть сердце в груди, что нельзя мешать им, что это будет просто бесчеловечно?
Увы, она чувствовала, что этот толстокожий человек, её брат, только посмеется над всеми её доводами, которые ей самой казались очень вескими. Она знала, что он не сможет или не захочет понять ни один из них.
Уже убедилась в его черствости.
Стоит ли метать бисер перед свиньями? Имеет ли смысл распинаться перед ним, выворачивать на изнанку свою душу, зная заранее, что он останется глух к твоим мольбам о понимании?
Сколько раз она сталкивалась с подобным отношением мужчин к своим словам, к своим чувствам! Даже муж, граф Ковентри, отличался той же черствостью и излишней холодностью.
Она знала, что всё равно будет пытаться пробить эту ледяную стену их логики, снова и снова бросаться на неё с горящим сердцем и пламенными речами. Даже зная, что всё напрасно, она будет продолжать бороться за то, что считала правильным и добрым.
Обидно, что чаще всего большая часть её усилий пропадала зря, ей почти никогда не удавалось убедить этих ужасных людей - словно закованных в ледяную броню.
Но ведь она знала точно, что права, что ей удаётся увидеть в людях то, что не видят они - непоколебимые сухие логики. Она, вооруженная лишь чутким любящим сердцем и интуицией, с первого взгляда определяет хороший перед ней человек или плохой, и что дальше можно ожидать от него.
Так она сразу, с первого знакомства, увидела недоброе в Мадлен, которую до сих пор в свете считают образчиком благочестия. Но кому расскажешь об этом? Ведь и Уильяму, и старому Морису она потихоньку намекала, да они не слушали её. А как и кому скажешь об этом вслух, когда у тебя нет никаких логичных аргументов, а есть лишь нехорошее предчувствие? Это ты знаешь, что оно верно, что интуиция никогда не обманывает тебя, а как ты объяснишь такое другим?
Ей самой отличная интуиция чуткого этика очень помогала в жизни. Удачным замужеством Гвендолин была обязана этому чувству. Она имела неплохой выбор женихов и выбрала не самого красивого или богатого, она выбрала самого порядочного и доброго мужчину - того, в ком не усомнилась ни на минуту. Она выбирала не глазами или умом, она выбирала сердцем. Оказалась права.
В Элен она увидела себя в молодости. Девушка полюбила её племянника, леди Ковентри знала, что та не ошиблась в выборе: Уильям - хороший, добрый мальчик, он никогда не обманет, на него можно положиться.
Но вот её брат Джеймс - он вроде бы неплохой человек, но черств, слишком черств душой. Он вдовец, но если снова женится, то, очень может быть, повторит ошибку старого Мориса. Нет, она не желает ему такой судьбы, но вероятность такого исхода велика - он сам выберет себе дорогу. Каждый выбирает свою судьбу сам, увы. И даже сделавшие правильный выбор не защищены от многих несчастий, уготованных каждому из нас провидением.
Об этом и многом другом горестно размышляла графиня, пока её юная спутница не отрывалась от окна экипажа, не сводя глаз с Уильяма, следовавшего за их каретой верхом.
Джеймс понял, что происходит именно то, чего он давно боялся, когда за милю увидел из окна кабинета всадника на изящном вороном коне, следующего за экипажем сестры.
Этот мрачный темный силуэт запомнился ему и сейчас вызывал в памяти крайне неприятные ассоциации.
Наверное, не случайно Беркли всегда предстаёт перед ним в чёрном: темноволосый молодой человек в чёрном костюме на королевском балу держит в объятиях его белокурую Ленни, одетую в светлое платьице, тёмной вальпургиевой ночью похожий на разбойника смуглый мужчина в черной куртке ведёт под уздцы вороного коня, на котором издалека светится голубым пятнышком его бедная девочка в сбившейся набок кружевной шляпке. И теперь снова он - чёрный всадник на чёрной как ночь лошади гарцует на дороге, ведущей в Пемберли.
Словно ворон он кружится вокруг его доверчивой сестренки - наивной лебедушки, распушившей белые крылышки.
Джеймс забыл в эту минуту, что сам он - тоже смуглый брюнет, пусть и с серо-зелеными глазами. Он не помнил уже, что в подростковом возрасте одноклассники дали ему кличку "пират", как раз за его колоритную внешность, наводящую на мысли о морских разбойниках.
Стоя на парадном крыльце дома и наблюдая, как леди Ковентри вместе с Элен выходят из экипажа, а граф Беркли помогает им, он мысленно на чем свет стоит ругал старую сводню, эту кудахчущую клушу, интригующую в пользу своего драгоценного племянничка.
Если бы Элен не встретила эту сверх меры энергичную даму на своём пути, то не было бы никакого продолжения её романа с графом. Сестра отплакала бы своё и успокоилась. А теперь, возможно, ей предстоит плакать всю оставшуюся жизнь.
Они все будто читали его мысли. Да так оно и есть: на его лице всё было написано, когда он приветствовал их.
Они чувствовали его настроение, впрочем, зная заранее, что можно ожидать от брата Элен. Их былая веселость сразу поутихла, когда они увидели выражение лица Джеймса Дарси. Элен и её гости шли сейчас как в воду опущенные, не ожидая ничего хорошего. Хозяин Пемберли вполне оправдал их ожидания.
Уильям успокаивал себя тем, что не случилось ничего непредвиденного: мистер Дарси ведёт себя точно так, как он и предполагал, он ведь и не рассчитывал ни на что другое.
Он известит его о том, что собирается жениться на его сестре. Спокойно согласится тот с этим фактом или устроит скандал - какая разница? Элен совершеннолетняя и может сама сделать выбор. Её деньги Уильяму не нужны, и ей самой они тоже больше не нужны теперь - она прекрасно выйдет замуж и без приданого.
Рано или поздно, родные Элли всё поймут правильно.
Умом понимая всё это, успокаивая себя, он, тем не менее, испытывал сейчас крайне неприятные эмоции.
Не так должна была выглядеть его помолвка. Он никогда не лгал своим родным, не набрал долгов, не был отягощен никакими пороками вроде тяги к алкоголю или к игре, не соблазнял и не бросал несчастных женщин. Так за что же ему всё это? В чем он провинился перед Богом и людьми?
Почему именно за ним тянется этот шлейф злых сплетен и гадких измышлений?
Почему приличные люди отворачиваются от него как от прокаженного?
Бедный Уильям! Не знал он пословицу: "Большие деревья притягивают молнию." Впрочем, даже если бы он и понимал природу своих несчастий, это не спасло бы его от них.
Оказавшись там, где он оказался - на самом верху людской пирамиды, да ещё изначально обладая не только богатством материальным, но и привлекательной внешностью, добротой, порядочностью и прочими богатствами души, человек не может не притягивать к себе очень многих людей - не только хороших, но и, увы, всякого рода мерзавцев.
Ко всем добродетелям следует приложить ещё недюженный ум и умение защищать свои сокровища от тех, кто обязательно захочет ими воспользоваться - ведь они на самом виду - на сияющей вершине, издалека видной всем и каждому.
Довольно рано (и вероятно - вовремя) судьба щелкнула молодого Беркли по носу - он ещё успеет сделать правильные выводы, успеет исправить многие ошибки. Отец его не успел, не получил вовремя, в молодости, своего урока, вот в старости и поплатился за неумение разбираться в людях. Сказано же: "Грехи отцов падут на их детей".
Упали, но не сломали, не уничтожили их, как их родителей - молодым Бог оставляет шанс понять и исправить ошибки отцов и не дать повторить их уже следующему поколению.
Лицо мистера Дарси окаменело, когда он встретился взглядом с Уильямом Беркли.
Он холодно, одним кивком, ответил на его приветствие, леди Ковентри удостоилась более тёплого приёма, но и ей хозяин дал понять, что отнюдь не рад встрече.
Элен пыталась сгладить неловкость, она много говорила, громко смеялась, сразу же взяла брата под ручку и повела к себе. А гостей предоставила встречать и обустраивать матери - намного более мягкой и доброжелательно настроенной.
- Что это значит, Элен? Это то, о чем я думаю? Он приехал просить твоей руки?
- Да.
- И ты нисколько не сомневаешься в нём?
- Нет. Я верю ему.
Джеймс только качал головой. Его лицо выражало настоящую горечь. Уж он-то знал, как трудно переубедить хоть в чём-то Элен, уже вбившую что-то себе в голову.
- У меня очень плохие предчувствия по поводу вашего брака, - мрачно сообщил он.
- Джеймс, Уильям любит меня, теперь он достаточно богат, только поэтому он решился просить моей руки. Он не хотел выглядеть охотником за приданым и не сватался ко мне раньше, хотя я просила его об этом, и тётя Гвендолин (она уже её тётя! - промелькнуло в мозгу у Джеймса) предлагала ему содержание - тысяча фунтов в год, но Уильям отказался от него.
- Какое благородство!
- Ты зря смеешься, Джим, когда-нибудь ты поймёшь, что был не прав.
- В этом случае я буду рад признать свою ошибку, ты просто не представляешь, как был бы я рад ошибиться в нём! Но что, если ошибаешься в нём ты, а не я? Не мне, а тебе придётся испытать на себе последствия этой ошибки! Не мне, а тебе в этом случае придётся плакать весь остаток жизни!
Элен смотрела на него с сожалением, как на ребёнка, которого терпеливый взрослый пытается убедить в элементарных вещах, но тот ничего не хочет слушать.
- Нет, я не могу ошибаться в нём, если бы ты узнал его поближе... - в этот момент её брат саркастически усмехнулся, представив на секунду обстоятельства, при которых он мог бы узнать её возлюбленного героя "поближе".
- О, не смейся, только, пожалуйста, не смейся. В конце концов, ты - мужчина, многие вещи ты даже представить себе не можешь. И я не представляла, пока не оказалась там, на празднике, на рынке. В роли ярморочного приза победителю драки. А он - Уильям, спас меня, причём дважды. О первом случае я тебе не рассказала, может и зря. Сначала меня схватили двое парней на рынке. Они держали меня за руки и не пускали. Переругивались между собой, кому из них я должна достаться. Уильям проходил мимо, заметил нас, возмутился и потребовал, чтобы они отпустили меня. Они только грязно выругались в ответ. Он бросился на них и отвлёк на себя. А я смогла в это время убежать. Они вдвоем набросились на него, но он не испугался вступиться за меня! Тогда он не знал, что я богатая наследница, он думал, наверное, что я - обычная крестьянка. И потом, на турнире, он дрался за меня с тем же самым парнем, что и в первый раз. И тот был явно сильней Уильяма. Он чуть не убил его!
- Я не знал этого, Элен. Ты не рассказала мне всего. Ну ты даёшь! Не в первый раз ты попадаешь в неприятности из-за своего безрассудства. Ты же чуть не лишилась чести, а может, и жизни!
- Но он спас меня! Это сделал Уильям, а не кто-то другой! Его ты должен благодарить за это.
- Я благодарен ему. И я допускаю, что он смелый, находчивый и готов защищать слабых - женщин и детей - так и положено поступать любому мужчине. Он всего лишь сделал то, что на его месте должен был сделать любой из нас.
- Хоть одно доброе слово в его адрес ты всё-таки сказал, пусть и с присказкой "допускаю", - вставила Элен.
- Но всё, что ты рассказала мне о нём, вовсе не противоречит тем слухам, которые о нём ходят. Ты плохо знаешь мужчин, Элен. А я знавал таких, как твой Уильям - смелых, отчаянных, готовых драться на дуэли, галантных кавалеров. Это видимое мужское благородство не мешало им соблазнять дам, а потом бросать их, изменять, обманывать своих жен, запутываться в любовных интригах, увязывать по горло в семейных скандалах, стреляться с обманутыми ими мужьями и много чего ещё. Например, прогуливать или проигрывать на скачках целые состояния.
- Но он же выиграл!
- Это меня как раз больше всего в нём и пугает. В нём чувствуется размах - настоящий аристократический размах представителя семейства Беркли. Такие люди, видимо, не любят мелочиться - уж ставить на кон, так не меньше пяти тысяч фунтов, а полюбить - так королеву - такую как ты, Элен. На меньшее они не согласны.
- Я не королева, Джеймс. И полюбил он меня, когда ещё не знал о том, кто я такая. Он долго разыскивал меня в Лэмтоне, в Валлейгрин, ездил по всем окрестных деревням. Мне рассказала Мэри, она даже узнала его фамилию и потом сообщила мне её. Я через месяц узнала, что его имя Беркли. Она видела его несколько раз в городе, он расспрашивал там обо мне всех жителей. Ведь я сказала ему, что меня зовут Элли, и я из Лэмтона - приехала в деревню к знакомым. Вот он и искал простую девушку Элли. Но никто не знал такую.
- Да, значит, твой возлюбленный герой - просто поразительный счастливчик. Он влюбляется в простую крестьянку, а она случайно оказывается одной из богатейших невест Англии, он дважды ставит на лошадь все свои деньги, и лошадь дважды приносит ему по пятьдесят тысяч фунтов. Знаешь, дорогая, мне почему-то не верится в такие совпадения. И с чего бы это вдруг, как ты думаешь?
- Хорошо, а как ты объяснишь то, что с нами случилось? Ну же, давай свою версию, раз ты не веришь ему и мне!
- Например, одно из возможных объяснений - он следил за тобой раньше. До того, как вы познакомились в Валлейгрин.
- Очень интересно. И что же мешало наследнику графа Беркли познакомиться с некой мисс Дарси на любом лондонском балу?
- Тот самый скандал. Отец лишил его наследства.
- Он лишил его наследства через год после нашей встречи.
- Это он тебе так говорит.
- Это говорит тётя Гвендолин, Джеймс.
- Она с ним заодно.
- Ты подозреваешь всех вокруг. А я видела всё своими глазами, участвовала почти во всех событиях. Кем же надо быть, чтобы разыграть такое представление передо мной? Не меньше, чем Богом. Значит, и графиню Ковентри ты уже подозреваешь в обмане?
С чего мы начали, тем и закончили. Я потеряла всякую надежду переубедить тебя.
- Элен, я не знаю, кто такой этот Беркли, но он явно человек не нашего круга - либо он птица слишком высокого полета, судя по тем чудесам и скандалам, что сопровождают его постоянно, либо он отъявленный негодяй и мошенник, вводящий нас всех в заблуждение, - что ещё хуже,как ты понимаешь. Он пугает меня. За ним следует шлейф слухов, сплетен, скандалов и невероятной удачи - о нём в последнее время только и говорят повсюду. Победителю прощается всё. Мне страшно, что теперь и твоё имя станут упоминать вместе с его именем, и ты окажешься связанной с ним, закрутишься в той же воронке странных событий, что и он.
Мы всегда жили скромно, не привлекали внимание, никогда наши имена не полоскали в газетах, никто из наших предков не засветился ни в одном скандале. Ты думаешь, это случайность? Нет. Я не верю в такие случайности. Это стиль жизни. Раз всё это случилось с Беркли, значит, он такой человек, с ним и дальше будут происходить подобные события. А значит, и с тобой они будут происходить постоянно, если ты свяжешь с ним судьбу. Подумай об этом.
Элен, раздосадованная упорством брата, не пожелавшего менять точку зрения, ушла от него ни с чем. Каждый из них остался при своём мнении. В пылу спора они ещё больше укрепились в своих взглядах.
И каждый из них загорелся желанием переубедить собеседника.
Джеймс считал себя умудренным опытом, достаточно проницательным человеком. Видел он множество таких как этот Беркли - лихих парней, готовых на всё. Тот действительно внешне производил на него впечатление если не прожженого авантюриста, молод еще слишком для такого, но лихого удалого молодца - вот это точно. Сам Джеймс никогда не считал себя таковым. Он в жизни всегда рассчитывал не на силу, ловкость, смелость или удачу, а на разум и порядочность в делах. А вот этого, судя по всему, графу Беркли как раз и не хватало. Очень мутная история с женой его отца, потом ещё более мутная история с невиданным выигрышем, и даже история его знакомства с Элен выглядело как-то подозрительно.
Он представил себе свою сестру спустя несколько лет: лишенную всяких иллюзий, несчастную, потерявшую радость жизни, оставившую надежду обрести семейное счастье или хотя бы покой.
Красавчик-ловелас, граф, судя по всему, притягивает женщин, как магнит. Его сестра - одна из прекраснейших девушек Англии, но это не спасёт её от его измен. Наоборот, как бы красота не стала для неё проклятьем. Сейчас Беркли, очевидно, влюблён в Элен - Джеймс видел, как они смотрят друг на друга. А потом? Способен ли такой, как он, хранить верность жене? Или пустится в новые приключения, как только получит от супруги всё, что хотел?
Что ждёт её с ним? Очередной семейный скандал? Крупный выигрыш или не менее крупный проигрыш графа, который, похоже, не привык размениваться по мелочам?
Ну почему Элен так тянет на авантюры? А ведь эта тяга к приключениям у неё с раннего детства. Слишком уж общительная, слишком весёлая и доверчивая к людям его девочка. И роман с Беркли ведь тоже - результат её очередной авантюры - побега в Валлейгрин.
Ах, как бы ей подошёл человек рассудительный, взвешенный и спокойный, с холодным и трезвым умом. Такой как Майкл, например. Он бы отлично уравновесил её неугомонный нрав. Как Джеймс болел за Майкла, как рассчитывал на их брак! Ну надо же ей было встретить такого типа, как Беркли!
Джеймс с горечью думал о том, что, наверное, проклят судьбой - рано или поздно, он теряет всех, кого любит, и каждый из семьи Дарси становится несчастным. Умерла его бедная Джулия, его маленький сын остался сиротой, его отец умер, не дожив и до шестидесяти лет, а мать каждый день плачет по нему. И сам он страдает, потеряв единственную любовь. Вот и Элен оказалась на пороге несчастного брака. Неужели и ей - светлой неунывающей душе, открытой миру и людям, суждено испытать страдания?
Он уже ненавидел этого Беркли, укравшего сердце его сестры.
Их разговор с графом вышел довольно коротким.
Беркли пришёл к нему просить руки Элен сразу же после того, как гостей обустроили и покормили обедом.
Джеймс ответил ему ледяным тоном:
- Я не смогу запретить моей сестре выйти замуж за вас или за кого бы то ни было. Она совершеннолетняя. Но до тех пор, пока ей не исполнится двадцать пять лет, я остаюсь её опекуном. Будь вы человеком, который вызывал бы у меня доверие, я отдал бы вам право распоряжаться её деньгами. Я не сделаю этого. Мало того, я очень постараюсь, чтобы вы никогда не увидели этих денег.
- Мистер Дарси, мне не нужны эти деньги, а теперь они не нужны и Элен. Сейчас я смогу обеспечить ей ту жизнь, к которой она привыкла. Я сам настаиваю на том, чтобы в брачном контракте право распоряжаться приданым было закреплено за одной Элен и за её наследниками.
- Отлично. Именно этот пункт я и хотел предложить подписать вам, милорд. К тому же, сама сумма остаётся неприкосновенной, Элен и её наследники будут иметь доступ только к процентам.
- Не имею никаких возражений.
Беркли ушёл.
У Джеймса осталось неприятный осадок после разговора с ним. Почему-то он почувствовал себя мерзавцем. Мелочным бесчувственным скупердяем, думающим только о деньгах. Эдакий типичный жадный дядюшка-опекун - притча во языцах у всех английских женихов и невест.
Ему наплевать на высокие чувства влюблённых, он строго соблюдает выгоду - в первую очередь свою, разумеется.
Беркли держался с удивительным достоинством. Выдержал стиль. Даже заставил его усовеститься.
- Ну что ж, посмотрим, надолго ли хватит твоего благородства, граф. Я могу побыть и мерзавцем, ничего страшного, переживу, мне важна Элен, её покой и благополучие, - так думал Джеймс, сидя в кабинете после его ухода.
В конце концов, материальная независимость от мужа, которую он обеспечит своей сестре этими пунктами брачного соглашения, впоследствии ей пригодится. Может, счастья в семейной жизни это ей и не прибавит, но зато предохранит от многих несчастий. В том числе, и от произвола супруга, если семейная жизнь окажется неудачной.
Здесь они не могли встречаться тайно. В этом мрачном огромном доме Уильям чувствовал себя не просто чужим - дом был враждебен ему. Один пронизывающий взгляд его хозяина чего стоил. Наверное, на месте Джеймса Дарси он сам точно так же защищал бы свою сестру или дочь от посягательств негодяев. Но как же горько сознавать, что этим негодяем считают тебя!
В Пемберли он не посмел бы влезть к Элли в окно, даже поцеловать её он стеснялся. Они лишь обменивались взглядами.
На одном из семейных обедов было решено объявить об их помолвке через месяц. Леди Ковентри приглашала всех в своё поместье, находящееся в ста милях к северу от Пемберли. Там она обещала организовать настоящий праздник, созвать близких друзей и родных.
Лишь однажды за те три дня, что он гостил здесь, Уильям смог остаться с Элли наедине. Снова тётя устроила им свидание. Она пригласила их погулять в парке втроем. А когда они оказались вдали от дома, на участке дикого леса, тётя пожаловалась на боли в ногах и решила вернуться в летний домик, что стоял неподалёку. А им посоветовала прогуляться дальше по дорожке - там она вчера заприметила ещё один точно такой же домик. Элен, конечно, знала о нём. К тому же, собирался дождь, а до дома было почти полторы мили. Напоследок тётя сказала, что будет ждать их здесь, в этом домике столько, сколько нужно. Пусть не торопятся. Она пока вздремнет, они её разбудят.
Тётя Гвендолин почти не скрывала, что специально сводит их вместе, нарушая все приличия. Но им было не до того, чтобы стесняться и отказываться от такого подарка. Они с радостью ухватились за возможность побыть наедине после долгого воздержания.
Оказавшись одни в домике, они набросились друг на друга с такой жадностью, будто страдали от невыносимой жажды. А ведь прошло меньше недели с их свидания в её комнате в Ковентри-парк. Уильям с ужасом думал, как проживёт без Элли эти месяцы.
Они снова были вместе, на узенькой тахте, обнаженные, Уильям взял Элли к себе на колени и укачивал в своих руках, она ощущала кожей его твердый горячий орган. Они оба были словно в сладком тумане, пили из чаши блаженства и не могли напиться.
Он держал в руках сказочное сокровище, не мог насмотреться на идеальные линии гибкого девичьего тела, созданного для любви. Невесомыми прикосновениями он гладил чудесные золотые косы, шелковую спинку, соблазнительные бедра и плечи. А она, прижавшись щекой к его мускулистой груди, ласкала его в ответ своими нежными пальчиками.
Уильям посасывал нежные вершинки ее сосков, они увеличились, стали твердыми, а Элли, разомлев, склонила головку ему на плечо и стонала от наслаждения. Он дрожал от возбуждения, видя её сладкие мучения. Нежно касаясь её лона, он довёл её до высшей точки блаженства, она трепетала в его руках, раздвинув ножки. Её чувства передавались ему, и сам он трепетал в сладком предчувствии конца своим мукам. Он провёл, чуть касаясь ребром ладони, по её влажной шелковистой розе, и она сотряслась в бурных судорогах, вскрикнув от восторга.
Когда она содрогнулась в его руках в безумном экстазе, он погрузил палец в её влажную щелочку, испытывая огромное желание войти в неё, представляя, как он делает это.
Он уложил ее, разомлевшую, нежную и послушную его рукам, на ложе. Лёг на неё, крепко прижал к себе, ощутил всей кожей тепло её нежного тела, его возбужденный до предела орган терся о её милый животик, он видел это прелестное лицо, порозовевшие щеки и полураскрытые губки. Представляя, как входит в нее, он возносился всё выше и выше, чувствуя как поднимаются от его члена и идут по всему его телу мощные восхитительные токи, они становились всё сильней, и наконец, пронизанный насквозь этой немыслимой сладостной силой, он поднялся на самые небеса, выдохнув её имя: Элли..., бурно кончив, излив ей на живот своё семя. И снова крепко прижал к себе, целуя в сладкие уста.
- Ты уже соблазнил меня?
- Нет, любовь моя. Пока ещё нет.
- Когда же ты сделаешь это, любимый? Я хочу стать твоей сегодня, и тогда уже завтра ты женишься на мне, - мечтательно произнесла Элли.
- Если бы ты знала, Элли, как я хочу посадить тебя на свою лошадь и увезти к себе в замок, а завтра мы бы уже обвенчались с тобой в нашей маленькой церкви.
- Давай, я согласна!
- Я не могу. Твоё имя станут полоскать сплетники, а твои родные возненавидят меня ещё больше.
- Мне всё равно. Я хочу, чтобы каждый день ты ласкал меня, Уильям, чтобы ты вошёл в меня своим органом, нежным и твердым, а я стонала под тобой.
От этих речей он почувствовал, как его нежный орган снова захотел стать твердым и начал стремительно наливаться силой.
- Не говори больше, Элли. Мой орган слышит тебя и хочет выполнить твои желания.
- Хорошо, хоть он меня понимает. Ты должен слушаться его.
- Если бы я слушался его, то ты уже давно жила бы в моем замке. Но сто тысяч фунтов я бы не выиграл - боясь потерять свои несчастные пять. Мы ели бы с тобой чечевичную похлебку старой Нэлл и целыми днями катались бы на лошадях. Других развлечений я бы тебе не смог предоставить.
- Мне не нужны другие развлечения. Только ты мне нужен, Уильям.
- Я знаю, Элли, но я чувствовал бы себя так, будто бессовестно воспользовался тобой, твоим доверием, не дав тебе того, что ты заслуживаешь. Ты и наши дети, вы заслуживаете самого лучшего, я должен обеспечить вас. Иначе я не чувствовал бы себя мужчиной.
- Мне страшно думать, что мы с тобой были на волосок от того, чтобы никогда больше не встретиться, расстаться навсегда. Неужели твоё желание быть независимым стоит этого? Неужели ты готов был отказаться от нашей любви?
- Прости меня, любимая. Я мучался, всё время думал, что мне предпринять, чтобы заслужить право быть с тобой рядом. Может, я был не прав, и твои желания, как и желания моего глупого органа, сразу поднимающегося тебе навстречу, намного важней. Их я должен выполнять в первую очередь.
- Наконец-то ты говоришь разумные речи, любимый, - она коснулась губами его щеки, а он перехватил их, и они слились в долгом сладком поцелуе.
Их сморил сон, и они уснули на узеньком диванчике, крепко прижавшись друг к другу.
Прошли, наверное, полтора часа с момента их уединения, когда они встрепенулись, испуганные, что опоздали с возвращением к тёте Гвен. Их ведь могут схватиться и родные Элен.
Элен, сильно смущенная, покраснев, опустила глаза, когда они встретились с тетей Гвендолин. И Уильям чувствовал себя неловко.
Леди Ковентри ласково улыбнулась им:
- Я ведь тоже была молода когда-то. Кажется, это было только вчера, я также ждала своего жениха, а он украдкой обнимал и целовал меня на свидании в парке. Два долгих месяца мы ждали нашего венчания и не могли дождаться. Счастливое было время! Мы всё ещё любим друг друга, пусть и постарели.
- Милая тётя, спасибо тебе за всё, что ты делаешь для нас! - Уильям поцеловал её, а вместе с ним и Элен ласково потерлась носом о её щеку. Тётя обняла их обоих, и они вместе пошли к дому, где их уже, верно, заждались с прогулки.
Весть о помолвке графа Беркли с мисс Элен Дарси, ещё не объявленной официально, сначала стала известна узкому кругу - семейству Ковентри и Дарси.
Майкл узнал об этом случайно, от матери, вернувшейся в конце лета от брата. Но не леди Ковентри сообщила ей об этом, а сказал Фредерик, причём тоже случайно. Граф упомянул о готовящемся аукционе, они заговорили о лошадях, тут вспомнили и о лорде Беркли, его удивительном везении на скачках. Они гадали, сколько будут стоить его жеребцы.
Лорд Ковентри вспомнил, что весной к ним приезжал Майкл с девушкой, мисс Дарси.
- Скажи, Маргарет, почему у них ничего не вышло - я имею ввиду твоего сына и дочку старого Дарси?
- Разве они больше не встречаются? Я не знала об этом.
- Гвен сказала мне по секрету, что её племянник и мисс Элен Дарси помолвлены. Я и не подумал в тот момент. Только сейчас, глядя на тебя, вспомнил, что Майкл раньше ухаживал за ней.
Майкл давно не виделся с Элен и рассчитывал на новую встречу осенью, когда она вернётся из Пемберли в Лондон. Слова матери прозвучали громом среди ясного неба и поразили его. Но он и не подумал переспрашивать, промолчал в ответ, сделав вид, что его не интересуют её слова.
Не подал виду, заговорил о другом. Мать решила, что, видимо, они давно расстались, не о чем и говорить. Она, как всегда, отстаёт от событий - дети ничего не рассказывают ей, считают никчемной старухой.
Майкл лихорадочно соображал, как это случилось, и что ему делать. Его сердце словно тупым ножом полоснули сейчас. Злость закипала в нём.
Беркли внезапно разбогател, выиграл сто тысяч на скачках, он слышал об этом. Значит, от того, чтобы сделать ей предложение, графа останавливала только бедность. А Элен ждала его и по первому его зову вернулась к нему, всё простив и забыв?
Или она верит сказкам, которые Беркли вместе с тетей Гвен ей наверняка рассказывают: что он и не думал соблазнять Мадлен?