Миллерман Галина Николаевна : другие произведения.

Граф-Кучер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка - ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок. Рецепт для богатых молодых людей: как надо искать себе в жены настоящую девушку.


   ГРАФ-КУЧЕР
  
   Давно это было. Жил в своем богатом имении молодой граф Андрей Васильевич Плевицкий. Родители у него умерли и оставили своему единственному сыну огромное состояние. Молодой граф жил уединенно, никуда не выезжал и к себе никого не приглашал, не предавался светским развлечениям, считая это занятие крайне глупым и бесполезным. Предпочтение отдавал рыбной ловле, охоте и уходу за лошадьми, коих в графской конюшне было немало. Своих любимых скакунов граф никому не доверял и школил их самолично. Любил поутру вскочить на своего любимца Цезаря и помчаться куда глаза глядят.
   И вдруг однажды посетила его мысль о женитьбе. Уж скоро тридцать стукнет, пора обзавестись семьей, ребятишками, да где найти такую девушку, которая пошла бы за него замуж не из-за его богатого наследства, а по любви и по воле души и сердца.
   Думал он думал и придумал переодеться простым деревенским парнем и прикинуться бедняком без кола, без двора. Так и сделал. Надел на себя мужицкую одежду, на ноги лапти и отправился рано поутру в город на поиски своего счастья.
   Идет себе, а чтоб идти повеселее было, песни деревенские распевает, какие парни и девки в хороводах тянут:
   Ай люли, ай люли,
   Улетели журавли.
   Улетели журавли-
   С собой лето унесли.
   Вдруг видит он: одинокое дерево у дороги, а на его ветке притулился попугай. Удивился граф и подошел поближе к дереву.
  -- Откуда в наших краях такая птаха?
   Уронил попугай слезу и отвечает:
  -- Пятьдесят лет прожил я в имении графа Перепелицына. Старый граф вот уж год как помер, а с молодым я не ужился.
  -- Что ж так?
  -- Видите ли, молодой человек, - со вздохом ответил попугай. - Мы, пожилые да опытные, любим поучать молодых, чтобы они не повторили наших ошибок, а вам это не нравится, так ведь?
  -- Так, - согласился граф. - Теперь мне понятно. Небось, совал нос не в свои дела и за это граф тебя выпер?
  -- Н-ну, - сконфузился попугай, - если говорить вашим грубым мужицким языком, пожалуй... мда, именно так.
  -- Оно и не мужицким так. Здорово нагрубил тебе граф?
  -- Сказал: катись отсюда, старая ворона, и не попадайся мне на глаза, не то шею сверну. Это меня-то, благородную птицу и вороной обозвать, - всхлипнул попугай.
   Графу стало жаль беззащитную птицу и он подставил попугаю широкое плечо.
  -- Прыгай сюда.
   Попугай охотно подчинился.
  -- Как кликал тебя старый граф Перепелицын? - спросил Андрей Васильевич.
  -- Ерофеичем. А как вас зовут , юноша?
  -- Ермолай. Я иду из села Плевакино в город. Пойдешь со мной?
   Попугай обрадованно закивал головой.
  -- Пойду. Служить буду тебе верой и правдой, как старому графу служил.
   Отныне мы графа Андрея Васильевича будем называть Ермолаем, коль уж он сам выбрал себе это имя.
   Итак, идет Ермолай по дороге, а на плече у него попугай кимарит. От скуки Ермолай снова песню деревенскую затянул:
   Ай люли, ай люли!
   Прилетели журавли.
   Прилетели журавли -
   Назад лето принесли.
   Какая глупая песня, - встряхнулся попугай. - Старый граф Перепелицын любил, бывало, петь романсы.
  -- А что это за песни такие, романсы?
  -- Романсы-это романсы, - вскинув голову и отчаянно жестикулируя крылом, заверещал Ерофеич. - Старый граф Перепелицын, будучи молодым и здоровым, говаривал: романсы - это стихи, положенные на музыку.
  -- Мудрено говорил твой граф. Я ничего не понял.
  -- Не понял, так послушай!
   Попугай отряхнул перья, приосанился, закатил глаза и гнусаво затянул:
   Прошли года и молодость ушла.
   И волосы любимой поседели.
   А это значит - старость к ней пришла.
   Уж не слыхать ей больше соловьиной трели.
  -- Так она что, оглохла что ли, его любимая? - спросил Ермолай, но попугай, увлеченный пением , не обратил внимания на его вопрос и продолжал заунывно:
   Да я и сам не тот, что был вчера.
   И голова покрылась сединою.
   Но верю я - наступит та пора,
   Когда влюблюсь я раннею весною.
  -- Ишь, ты! Прыткий какой. Старуху на тот свет, а сам влюбляться надумал.
  -- Не смей так говорить о графе и графине Перепелицыных, - обиделся попугай. - Граф сочинил этот романс сам и посвятил его своей милейшей супруге. Бедняжка прослушала его всего один раз - к утру ее не стало.
  -- Да от такого романса любой окочурится. Как она еще до утра дотянула, бедолага. Не-е, что не говори, а наши деревенские песни не чета господским тоскливым романсам, наши куда веселее. Вот послушай!
   Ай да ну, ай да ну!
   Колотил мужик жену.
   Колотил мужик жену-
   Не гуляй на сторону!
  -- Как можно воспевать такие безобразные явления жизни в песне? - презрительно хмыкнул попугай. - Ты добрый малый, Ермолай, но ужасно невежественный. Пожалуй, я займусь твоим воспитанием. Все-таки я пятьдесят лет вращался в кругу истинных аристократов. Наизусть знаю правила светского поведения, немного выучился говорить на французском, разбираюсь в музыке, поэзии, живописи. Я научу тебя танцевать бальные танцы.
  -- Ну давай, валяй, воспитывай!
   Попугай немедленно приступил к делу. Весь дальнейший путь он терпеливо втолковывал Ермолаю правила светского обхождения. Ермолай не один раз вспомнил молодого графа Перепелицына - видать, доконала того чертова птица.
  -- У-у-фф! - отдувался он. - Тяжело же быть этим самым аристократом. Насколько все проще у нас, у людей. На гулянье подошел к девице, поклонился в пояс - она и пошла с тобой плясать. А здеся... у-у-фф! Весь башмак сотрешь, пока расшаркаешься перед каждой барышней.
  -- А ты как думал? Выучиться хорошим манерам для такого деревенского увальня как ты - дело не простое. Это тебе не щи лаптем хлебать.
   Наступила ночь и Ермолай предложил устроиться на ночлег на пригорке, заросшем пушистой травой. Вытряхнув из котомки припасы, накормил досыта попугая и наелся сам. Затем они спустились к ручью и напились родниковой воды.
   Уставший от долгой ходьбы, очумевший от Ерофеича и его уроков благородного воспитания, Ермолай уснул мгновенно, едва голова его коснулась мягкой , как подушка,травы. Попугай прикорнул у его изголовья. Проснулся Ермолай от истошного крика: Караул! Помогите! На помощь!
   Он быстро вскочил на ноги.
  -- Кто-то на помощь зовет!
  -- Зовет-зовет, - зевнул попугай. - Что ты хочешь, поблизости дорога, а на дороге всегда кого-нибудь обязательно грабят. Да и время для этого вполне подходящее - ночка темная.
   Ермолай не слушал бормотанье глупой птицы - он во весь опор мчался на крики.
  -- От, дурень! - в сердцах крикнул ему вслед попугай.- Куда тебя несет, деревенщина? Мыслимо ли одному справиться с оголтелой шайкой разбойников? Погубишь себя, да и только.
   Ермолай уже скрылся в темноте. Взмахнув крыльями, попугай неохотно полетел за ним, ворча под нос:
  -- И что этим людям с кошельками не сидится дома? Носит их по ночам.
   У обочины дороги стояла карета, а около нее разгорелась драка. Попугай отметил, что одного разбойника Ермолай уже уложил и орудовал его дубинкой. Четверо дюжих мужиков наступали на него со всех сторон. Один уже замахнулся дубинкой, как вдруг неведомая птица с диким хрипом обрушилась ему на голову и долбанула клювом в глаз. Разбойник взвыл от боли, неожиданности и дикого страха. В ужасе он со всех ног рванул в лес с криками: недобрые, недобрые кругом, дьявольщина!
  -- Какая несправедливость! - возмущенно заорал попугай. - Пятеро на одного.
  -- Бежим, атаман! - испуганно закричали разбойники и сломя голову помчались в лес, бросив дубинки.
   Атаман не спешил. Он приготовился хорошенько огреть окаянную птицу, чем чрезвычайно рассердил Ерофеича.
  -- Я не позволю так неуважительно обращаться с благородной птицей! - Попугай с разлету тюкнул атамана в голову.
   Тот вскрикнул, кинулся в отместку на Ермолая и получил еще один сильный удар в челюсть.Бросив дубинку, он последовал примеру своей шайки и заковылял к лесу..
  -- Легко отделался. В следующий раз ноги не унесешь, если встретишься на нашем пути, - крикнул ему вслед попугай.
   Он заботливо вытер крылом пот с лица Ермолая.
  -- Здорово дерешься, Ермолаюшка. Где научился?
  -- Как где? На кулачных боях, вестимо. Спасибо тебе за подмогу, Ерофеич. Без тебя бы я не справился с ними. Дюжие мужики!
  -- Да чего уж там! - засмущался Ерофеич. - Меня крайне возмущает безнравственность этих людей, отсутствие в них элементарного мужского самолюбия. Впятером на одного, словно шакалы. Храбрецы только сварой, а выйти один на один, как положено настоящему мужчине - у них душа сразу в пятках оказывается. Презренные твари, а не люди.
  -- Потому они и собираются в шайку, Ерофеич. Выйти один на один у них духу не хватает.
  -- Вот-вот! Мне неоднократно приходилось бывать свидетелем спора между старым графом Перепелицыным и мужем какой-нибудь хорошенькой особы, до коих мой хозяин был большой охотник, но выяснение отношений всегда происходили на равных условиях.
  -- Давай посмотрим, кто в карете. Не приведи, Господи, если человеку сделалось дурно от страха, - прервал его ностальгические воспоминания о графе Ермолай.
  -- Кого везешь, сударь? - спросил он еще не оправившегося от ужаса кучера.
  -- Б-барыня с б-барышней из гостей едут, стуча зубами, ответил тот.
   Дверца кареты приоткрылась и вышла богато одетая женщина, а следом за ней молоденькая барышня.
  -- Благодарствуем, добрый человек, - поклонилась Ермолаю барыня. - Уж не знаю, как и уважить вас.
   Она сунула руку в сумочку и протянула Ермолаю золотой.
  -- Путь свободен, сударыня, - произнес Ермолай, не отрывая взгляда от лица барышни и игнорируя протянутую с золотой монетой руку барыни. - Поезжайте с Богом!
   Барышня взмахнула длинными ресницами , украдкой улыбнулась Ермолаю и снова спрятала глаза.
  -- Возьми золотой, милый! - барыня настойчиво протягивала ему
   монету.
  -- Нет-нет, сударыня, - отшатнулся Ермолай. - Мне достаточно вашей благодарности.
   Барышня снова подняла на Ермолая прекрасные глаза и снова улыбнулась.
  -- Ну как знаешь, - сказала барыня, усаживаясь в карету. - Век буду за тебя Богу молиться. Скажи хоть, как тебя зовут-то?
  -- Ермолай.
  -- Каждый день за твое здоровье молиться буду, Ермолай. Спасибо тебе. Эй, Прошка, трогай! - крикнула она кучеру и карета покатила.
   Ермолай провожал их завороженным взглядом. Попугай покрутил кончиком крыла у его виска.
  -- Какой дурак отказывается от золотого? У тебя их что, куры не клюют?
  -- Ты видел барышню, Ерофеич? Красивая, правда? - с
   восхищением произнес Ермолай.
  -- Барышня как барышня, - фыркнул попугай. - Ты скажи, пошто золотой упустил? Как его теперь вернешь? Карета-то укатила.
  -- Вот дался тебе этот золотой! Подумай-ка лучше о ночлеге.
  -- А что о нем думать? Вернемся на прежнее место. Эх, золотой жалко!
   Рано утром они пришли в город. Ермолай начал стучаться в
   богатые дома, спрашивая работу. Однако, увидев здоровенного парня в залатанной одежде и со странной птицей на плече, хозяева мелко крестились и закрывали перед его носом дверь.
  -- Я тебе только мешаю, - заскучал попугай. - Просись один.
  -- Ну уж нет, - решительно возразил Ермолай. - Только вместе. Посмотри вон на тот богатый дом. Авось там повезет.
   Он позвонил в колокольчик. Вышел старый слуга, внимательно осмотрел с ног до головы Ермолая, строго спросил:
  -- Вам кого?
  -- С барином потолковать насчет работы.
  -- Барин наш уже три года как помер, царствие ему небесное!-
   перекрестился слуга. - Барыня теперича домом заправляет.
  -- Тогда с барыней.
  -- Подожди-ка малость тута, я доложу, - и слуга скрылся, плотно
   прикрыв за собой дверь
  -- Сейчас барыня даст нам от ворот-поворот, - загрустил попугай.
   Дверь дома распахнулась и этот же слуга пригласил их войти.
  -- Барыня скоро спустится к вам.
   Он провел их в богато убранную прихожую, не спуская с Ермолая настороженных глаз. Вскоре послышалось шуршанье шелковых юбок вперемежку с шагами по лестнице, и они увидели свою вчерашнюю знакомую. Узнав их, барыня расплылась в улыбке.
  -- Ба, спаситель наш! Я так рада, что ты нас отыскал, Ермолай. Моя дочь Аннушка не единожды упрекнула меня, что я предложила вам столь скромное вознаграждение. Я хочу увеличить его втрое. Как хорошо, что ты и твоя птица пришли за ним сами. Где бы мне было вас искать?
  -- Нет-нет, сударыня, мы вовсе не за вознаграждением, - поспешно остановил ее Ермолай. - По правде говоря, я и не знал, что это ваш дом. Я ищу работу.
   Барыня указала ему на кресло.
  -- Присаживайся, Ермолай.
   Ермолай скромно устроился на самом краешке.
  -- А что ты умеешь делать? - спросила барыня.
  -- Пуще всего, сударыня, люблю за лошадями ходить.
  -- За лошадьми, - прошипел ему в ухо попугай. - От, неуч. Учить тебя да учить.
  -- Что ж, ты попал по адресу, - улыбнулась барыня. - Слыхал ли чего-нибудь об известной конезаводчице госпоже Свиридовой?
  -- Как не слыхать! Слыхал, вестимо.
  -- Сам граф Плевицкий покупал у меня рысаков для своей конюшни, - гордо подняла подбородок барыня.
  -- Который граф, молодой или старый?
  -- Старый, понятно. Молодой носа не кажет из своего имения. Присылает управляющего. Ходят слухи, что он безобразен собой, страшно уродлив. Вот и сидит взаперти.
   Ермолай молчал. Барыня о чем-то задумалась на некоторое время, потом спросила:
  -- А откуда ты будешь родом, Ермолай?
  -- Родом я из села Плевакино, сударыня.
  -- Так Плевакино аккурат лежит в имении графа Плевицкого, - всплеснула руками барыня. - Ну и как, правду говорят люди о вашем графе?
   Ермолай отвел глаза в сторону.
  -- Негоже нам про господ плохое говорить.
   У барыни в глазах вспыхнули искорки любопытства. Она потрепала Ермолая за ветхий рукав рубахи и мягко сказала:
  -- Ну полно-те! Неужто я буду болтать о графе направо-налево.
  -- Что вам сказать, сударыня, - вздохнул Ермолай. - На лице у графа черти горох молотили, а глаза в разные стороны глядят: один на Кавказ, а другой на Арзамас.
  -- А ведь батюшка его, покойный Василий Ермолаевич, был весьма представительный мужчина. И на лицо интересный. А уж матушка - та и вовсе была красавица! Ну да что ж, что молодой граф косой и рябой. Не девка , чай! С большими-то деньгами и рябой, и кривой, и хромой, и даже горбатый - все одно жених завидный. У графа, небось, от невест отбоя нет?
  -- Сие мне неведомо, сударыня. Я ж ведь в графских покоях не бываю. А к чему это вы о невестах-то?
  -- Дак ведь у самой дочка на выданье. Видел мою Аннушку?
   Ермолай опустил голову, чтоб скрыть от барыни глаза, и молча кивнул.
  -- Добро, - сказала вдруг барыня. - Беру тебя кучером. Согласен?
  -- Спрашиваете, сударыня! - счастливо улыбнулся Ермолай. - Знамо дело, согласен.
   Барыня распорядилась поместить нового кучера и его друга
   попугая в маленькой каморке под лестницей. Правда, Ерофеичу самой барыней была предоставлена полная свобода передвижения и вскоре он подружился со всеми домодчадцами. Ермолай все дни пропадал на конюшне. Барыня нарадоваться не могла на нового кучера. Ермолай лошадей вышколил, барынину карету натер до блеска, в конюшне навел идеальный порядок. А уж как он ловко укротил жеребца арапских кровей, которого барыня приобрела недавно на ярмарке, так тут все только диву дались. Очень уж был крутого нраву жеребец, подойти к нему было страшно, а теперь вот стоит арапчонок в конюшне, как шелковый.
   По вечерам Ерофеич настойчиво приставал к Ермолаю с уроками французского языка, но он от него отмахивался.
  -- На кой ляд мне твой гнусавый французский? С лошадями парлекать?
  -- С лошадьми, олух царя небесного, - распалялся попугай. - Учись, пока я живой. А французские слова будешь при разговоре с приличными людьми вворачивать , с барышней, например.
  -- Барышня для меня, что та далекая звездочка. Смотри и любуйся, а боле ничего,- с грустью сказал Ермолай.
   А в это время Аннушка сидела у окна и тяжко вздыхала:
  -- Ну почему я не родилась в бедности? Была бы бедной, Ермолай мог бы ко мне посвататься. А так... нет, не отдаст меня за него маменька. - И она заливалась горючими слезами.
   А тут как на грех барыня за ужином завела с дочерью
   такой разговор:
  -- Осьмнадцать годков тебе скоро стукнет, Аннушка. Замуж пора. На следующее воскресенье назначаю в твою честь бал. Выберешь себе жениха.
  -- Да что вы, матушка, - встрепенулась Аннушка. - Не нужен мне никто.
  -- Кто тебя спрашивает: нужен-не нужен. Годы подошли. Не в девках же век куковать. Сама не выберешь, я тебе подберу. Граф Плевицкий у меня на примете. Чем не жених?
  -- Так люди сказывают, что он уродина?
  -- С лица воду не пить. Он богат и знатен. При таком богатстве-то и уродиной быть простительно. Деньги - они любое уродство заслонят.
  -- Я хочу выйти замуж по любви, матушка, - насупила бровки Аннушка.
   Барыня раскатисто захохотала.
  -- Аж до слез ты меня насмешила, дурашка! - кончиком носового платочка она утерла выступившие от смеха слезы. - Где ж ты видела любовь-то эту? В романах своих глупых? Так написать-то все можно: перо скрипит, бумага терпит. Я за твоего папеньку вышла по расчету: мой и его батюшка капиталы соединяли. А прожила замужний век счастливо. Того и тебе желаю. Без денег-то что за любовь? Слезы одни.
  -- Лучше в нищете да с любимым, чем в богатстве да с постылым, - сквозь слезы выкрикнула Аннушка.
  -- Слушать не хочу твои бредни, - стукнула по столу кулаком барыня.
   Вся в слезах, Аннушка убежала к себе и уткнулась лицом в
   подушку. К ней в комнату залетел Ерофеич. Увидев плачущую барышню, он уселся на спинку кровати и хрипло спросил:
  -- А почему свет наш Аннушка так горько плачет? Кто ее обидел? Скажи , барышня, старому попугаю, кто твой обидчик и я его жестоко накажу.
   Аннушка оторвала голову от подушки и взглянула на попугая.
  -- Судьбу я свою ругаю, Ерофеич, миленький. Матушка хочет выдать меня замуж за богатого. За урода этого, графа Плевицкого. Приглашения на бал рассылает. Не дай, Господи, чтоб я глянулась ему, этому ненавистному мне Плевицкому.
  -- Хм.. А по ком страдает твое сердечко, Аннушка? Уж не о моем ли хозяине, кучере Ермолае?
   Аннушка вся вспыхнула, словно маков цвет.
  -- Так оно и есть, угадал, - подняв вверх правое крыло, воскликнул
   попугай.
  -- Скажи мне, Ерофеич, хозяин твой женат или волен?
  -- Волен, как ветер в поле.
  -- Так может, у него девица имеется?
  -- Имеется, - хитро скосил на нее круглый глаз Ерофеич.- Влюблен он в нее страстно. Девица того стоит.
   Лицо Аннушки покрылось бледностью, губки сжались, глаза наполнились слезами.
  -- А девица та тоже его любит? - сдерживая слезы, спросила она.
  -- Ее сердечные тайны известны только вам, Аннушка.
  -- Мне? - вскинула хорошенькую головку барышня.
  -- А кому же еще? Ведь та девица вы и есть, милая.
   Щеки Аннушки снова зарделись ярким румянцем.
  -- Неужто это правда, Ерофеич?
  -- Старый попугай говорит чистую правду и только правду. Сидите здесь, Аннушка, и ждите от него письменного признания, - сказал попугай и вылетел в окно.
   Ермолай сидел один в крошечной каморке и грустил об Аннушке.
   В раскрытую дверь ворвался Ерофеич.
  -- Садись и пиши записку Аннушке. Она ждет, - крикнул он от порога.
   Ермолай непонимающе уставился на него.
  -- А ну как она на меня рассердится? - спросил он, придя в себя.
  -- Доверься старому попугаю, - поморщился Ерофеич. - Сказал же, что она ждет. Где-где, а в амурных делах я мастак.
   Он подал Ермолаю чистый лист бумаги и пододвинул чернильницу.
  -- Садись и пиши!
   Ермолай обмакнул перо в чернила и написал: "Милая Аннушка! Простите мне столь дерзкий поступок, но я не в силах более скрывать свои искренние чувства к Вам. Я люблю Вас, Аннушка".
  -- Дай сюда, - потребовал попугай, как только Ермолай поставил точку.
   Прочитав записку, он весь сморщился как печеное яблоко и
   завопил:
   -Да кто ж так пишет любовные письма? Тьфу! Никакой поэзии. Бери чистый лист бумаги и пиши под мою диктовку: Драгоценнейшая Аннушка! Вы - мой ручеек, я - ваша капелька! Вы - мое солнышко, я - ваш лучик! Вы - моя звездочка, я - ваш светик!
  -- Так и писать - светик? - давясь смехом, спросил Ермолай.
  -- Так и пиши, - серьезно ответил попугай. - Вы - моя зоренька, я - ваш...
  -- Хватит, - решительно прервал его Ермолай. - Остановимся на светике.
  -- Н-ну, п-пожалуй, да, - раздумывая, согласился попугай. - Пожалуй, поэзии в прозе достаточно. Переходим к стихотворной форме. Я знаю одно замечательное четверостишие, сочиненное графом Перепелицыным, которое он успешно лепил во все записки подряд . Дамы падали без чувств, прочитав его гениальное творение. Итак, пиши:
   К стопам я вашим припадаю.
   Я весь горю, я весь пылаю
   Любовью страстной, неземной.
   Прошу Вас, сжальтесь надо мной!
  -- Если бы мне кто-нибудь нацарапал такое, я бы тоже свалился без чувств, - насмешливо сказал Ермолай, но попугай пропустил его слова мимо ушей.
  -- Сунь мне записку в клюв - и я полетел.
   Аннушка ждала его с нетерпением. Попугай вручил ей любовное
   послание с таким важным видом, с каким послы выполняют секретную дипломатическую миссию. Схватив записку, она жадно впилась глазами в текст. Прочитав, закружилась по комнате.
  -- Он любит меня! Любит, любит....
  -- Конечно, любит, - согласно кивнул Ерофеич. - Такие стихи может написать только страстно влюбленный человек.
  -- Стихи? - удивилась Аннушка.- Про какие стихи ты говоришь, Ерофеич. Здесь нет никаких стихов, - она вертела в руках записку, разглядывая ее с обеих сторон.
  -- Как нет стихов! - взвизгнул попугай. - В записке нет стихов?
  -- Нет.
  -- Я так и знал. Он все перепутал от волнения. Ну да ладно. Главное, что вы счастливы, Аннушка. Что передать нашему страдальцу?
  -- Ерофеич, миленький, передай ему, чтобы завтра, как все улягутся спать, ждал меня у старой яблони. Запомнил?
  -- Спрашиваете, - хмыкнул попугай. - Я опытный посредник между двумя влюбленными сердцами. Бывало, я так ловко обстряпывал амурные дела своего бывшего хозяина, графа Перепелицына, что графиня и не подозревала о похождениях своего супруга. Ах, простите, барышня. Должно быть, я старею, коль говорю такие вещи молоденькой девушке. - Он вежливо откланялся и вылетел в окно.
   На следующий день, когда дома все улеглись спать, Аннушка тихонько , стараясь не шуметь, выскользнула в сад. Ермолай ждал ее у старой яблони. Влюбленные кинулись в объятья друг друга.
  -- Матушка рассылает приглашения на бал. Хочет просватать меня за богатого, - со слезами на глазах пожаловалась Аннушка.
  -- И графу Плевицкому послала? - спросил Ермолай.
  -- А то как же? Этому уроду в первую очередь. Утоплюсь, но ни за что не пойду за него замуж.
  -- А что если нам совершить побег, Аннушка? Прямо в день бала, а? Побежишь со мной куда глаза глядят?
  -- Побегу хоть на край света, только бы быть всегда с тобой, любимый.
  -- Завтра я отпрошусь у барыни к себе в деревню. В день бала, когда часы пробьют девять раз, приходи сюда, я тебя буду ждать. Поняла?
  -- Поняла. Что мне приготовить для побега?
  -- Я сам обо всем позабочусь.
  -- Ермолай, - Аннушка сглотнула слезу. - Если вдруг побег не удастся , и меня насильно выдадут замуж за нелюбимого, не забывай обо мне. Возьми на память, - она сняла с шеи золотой медальон и протянула его Ермолаю.- А уж я о тебе никогда не забуду. Буду помнить и любить до самой смерти.
   Ермолай крепко обнял ее и поцеловал в самые уста.
  -- Не думай о плохом, Аннушка. Запомни, когда часы пробьют девять раз...
  -- Я прибегу сюда.
  -- Если не придешь, я буду думать, что тебе понравился кто-то другой, - ревниво сказал Ермолай.
  -- Даже в мыслях такое не смей держать, - горячо прошептала Аннушка. - Я люблю тебя и никто мне не нужен. Я влюбилась в тебя еще там, в лесу, когда ты спас нас с матушкой от разбойников.
  -- Я тоже. Влюбился, как только увидел тебя, Аннушка. А теперь люблю больше жизни.
   Потом они бродили по ночному саду, тесно прижавшись друг к другу, и часто останавливались, чтобы слить уста в поцелуе.
  -- Пора мне, - с горечью сказала Аннушка. - Не дай Бог, матушка вздумает заглянуть среди ночи в мою комнату. Тогда беды не сдобровать.
   Они обнялись и поцеловались. Луна стыдливо прикрыла свой
   круглый лик набежавшей тучкой, оставив влюбленных наедине.
   На другой день Ермолай испросил разрешения у барыни
   проведать своих родных в Плевакино. Сердобольная барыня легко отпустила его, наказав, однако, долго не задерживаться. Ермолай посадил птицу на плечо и отправился знакомой дорогой. Ближе к имению графа Плевицкого попугай начал замечать, что встречные люди низко кланяются им.
  -- Чего они нам кланяются, будто мы персоны невесть какие? - с недоумением спросил он у Ермолая.
  -- Приветствуют своего хозяина, - ответил тот.
  -- Какого такого хозяина?
  -- Графа Андрея Васильевича Плевицкого.
  -- Как? Ты? - от потрясения попугай свалился прямо в дорожную пыль.
  -- Экий ты слабонервный, Ерофеич! - засмеялся граф и склонился над ним. - А все потому, что пятьдесят лет вращался в кругу изнеженных аристократов.
  -- Даже старый граф Перепелицын не был таким блестящим актером, как вы, ваше сиятельство, хотя он так пылко и страстно клялся в вечной любви каждой даме, что ни одна из них не сомневалась в его искренности. Но вы его превзошли, граф. Обрядиться деревенским лаптем, надо же додуматься! А я, старый дурак, так поверил, что вздумал обучать вас хорошим манерам. Ха-ха-ха! Скажите честно, граф, зачем вам понадобилось перед нами ваньку валять?
  -- Я мечтал встретить ту, которая полюбит меня самого, а не мое богатое наследство. И я нашел такую девушку. Я люблю ее, а она меня, кучера.
  -- Ну, допустим, не кучера, а графа, - усмехнулся Ерофеич. - Но для такой девушки как Аннушка, в самом деле не имеет значения ваше перевоплощение из графа в кучера и обратно. Она любит в вас человека, а граф вы или кучер - все едино.
  -- Вот именно, Ерофеич! - с жаром воскликнул граф, отряхивая попугаевы крылышки от пыли. - Для нее не имеет ровным счетом никакого значения кучер я или граф. Мое состояние ее не интересует. Ей нужен только я сам.
   Они подошли к богатому дому графа, где их уже ожидала прислуга. Среди прочей корреспонденции граф первым делом отыскал письмо госпожи Свиридовой. Приглашение на бал было написано барыней просто, без витиеватых фраз и звучало очень тепло. В постскриптуме она приписала: Мне, конечно, известно, Ваше сиятельство, что Вы не принимаете приглашений даже от родовитых семейств, однако ж, не теряю надежды видеть Вас у себя в означенное время.
   Граф улыбнулся и спрятал письмо в стол. Затем он позвал к себе управляющего и распорядился заказать дорогой экипаж, в котором раньше не испытывал нужды.
   А в доме госпожи Свиридовой вовсю готовились к предстоящему балу. Барыня потребовала, чтобы подсвечники сияли как солнце, хрустальные люстры сверкали как детская слеза, пол чтоб походил на водную гладь. Слуги носились по дому как ошпаренные. Одна только Аннушка была ко всему безучастна и пребывала в сладких мечтах о Ермолае.
   Наконец наступил долгожданный день. К вечеру к дому госпожи Свиридовой один за другим подкатывали дорогие экипажи . Собирались гости. Барыня радушно принимала каждого. Молодые щеголи расшаркивались перед Аннушкой, отбивали поклоны, склонялись к ручке и заглядывали ей в глаза, слащаво улыбаясь. Аннушка принимала знаки внимания с полным безразличием. Она то и дело поглядывала на часы. Молодые люди наперебой старались увлечь ее разговором, но Аннушка выслушивала их без интереса и на вопросы отвечала рассеянно.
   А Андрей Васильевич, элегантно одетый в дорогой костюм из английской материи, спешил к дому госпожи Свиридовой в роскошном экипаже. На губах его играла легкая улыбка, мысли были заняты предстоящей встречей с любимой девушкой. Приказав кучеру остановиться у дома госпожи Свиридовой, Андрей Васильевич надел на лицо маску, которая оставляла открытыми только рот и подбородок, затем вышел из экипажа и направился к знакомому крыльцу.
   Часы пробили девять раз. Аннушка, извинившись перед своими ухажерами, заспешила к выходу, но выйти не успела. Двери залы распахнулись и слуга громко объявил:
  -- Его сиятельство, граф Андрей Васильевич Плевицкий!
   Музыка смолкла, голоса затихли, глаза присутствующих с нескрываемым любопытством устремились к графу. Увидев его в маске, собравшиеся переглянулись. Дамы, прикрывшись веерами, зашептались. Слухи об уродстве графа подтвердились: под маской граф спрятал свое безобразное лицо.
  -- Как я рада видеть вас у себя, ваше сиятельство, - барыня заспешила ему навстречу. - Спасибо, что не побрезговали приглашением простой конезаводчицы.
  -- Я весьма польщен оказанной мне честью, сударыня, - граф изогнулся в изящном поклоне и поцеловал протянутую руку госпожи Свиридовой.
  -- Моя дочь Аннушка, - представила та графу свою прелестную дочку.
   Аннушка присела в реверансе и натянуто улыбнулась. Граф, несколько нарушив этикет, держал ее руку дольше положенного. Аннушка с досадой кусала губы, искоса поглядывала на часы и обливала презрением ненавистное лицо в маске.
  -- Смею ли я надеяться на тур вальса? - спросил граф.
   Аннушка вздрогнула, обожгла его взглядом и промолчала. Госпожа Свиридова поспешила ответить за дочь:
  -- Конечно, граф. Аннушка обязательно потанцует с вами.
   Сердце бедной девушки разрывалось на части. Она уже открыто посмотрела на часы и в глазах ее застыл ужас.
  -- Но, маменька, мне что-то сделалось дурно. Я выйду в сад, на воздух, потом... Ах, простите меня, граф. Следующий танец ваш, обещаю, - и она выскочила из залы, оставив в недоумении госпожу Свиридову и графа.
  -- Что это с ней? Ничего не понимаю? - развела руками барыня. - Наверное, вы очень взволновали ее, граф! - лукаво посмотрела она на Плевицкого.
  -- Ну коль я ее разволновал, мне ее и успокаивать, госпожа Свиридова, - он поклонился барыне и вышел вслед за Аннушкой.
   У старой яблони Аннушку никто не ждал. Аннушка сначала тихонько, а потом уже погромче окликнула: Ермолай! Но никто не откликался ей. Неожиданно она увидела графа. Он медленными шагами направлялся прямо к ней. Аннушка встретила его с вызовом:
  -- Не к лицу вам, ваше сиятельство, следить за бедной девушкой.
   Она высоко подняла голову и отвернулась от графа.
  -- Взгляните сюда, Аннушка, - сказал граф и протянул ей медальон.
   Аннушка обернулась, увидела в руках графа медальон и тихонько вскрикнула.
  -- Как он попал к вам? Что с Ермолаем? Где он?
   Граф улыбнулся.
  -- Настал час, когда мой маскарад меня уже тяготит, - он сорвал с лица маску. - Нет больше кучера Ермолая, Аннушка. Есть граф Андрей Васильевич Плевицкий.
   Аннушка схватилась за грудь и резко отшатнулась.
  -- Не может быть!
  -- Простите меня, милая Аннушка, - с волнением в голосе заговорил граф. - Мое богатство разуверило меня в том, что меня когда-нибудь полюбят со всей искренностью души. Вот почему я притворился деревенским парнем, вот почему искал работу, чтобы якобы прокормиться, в то время как закрома мои лопаются от припасов. И вот я нашел свою мечту и свою судьбу. Прошу вас, Аннушка, стать моей женой, потому как я люблю вас!
  -- Это невероятно, - в смятении прошептала Аннушка.- Я не могу поверить в случившееся.
  -- Так было нужно, - сказал граф уже твердым голосом. - Поймите, человеку, имеющему крупное состояние, трудно поверить, что его любят не за деньги. В этом наша беда, Аннушка. Скажите, согласны ли вы стать моей женой?
   Аннушка задумчиво смотрела на него и молчала. Граф упал перед ней на колени.
  -- Если вы мне сейчас откажете, Аннушка, несчастней человека вряд ли сыщете на всем белом свете.
  -- Я согласна. - Аннушка опустилась на траву и прижала голову графа к своей груди. - Только уж не обессудьте, если я буду ошибаться и нечаянно называть вас Ермолаем.
   Они оба громко рассмеялись.
  -- Надеюсь, что вы скоро привыкнете к моему имени. Андрей, повторите, Аннушка, - Андрей.
   Аннушка припала к его губам.
  -- Андрей, единственный любимый на свете человек, Андрей, - шептала она, целуя его.
   Домой они вернулись, когда бал уже закончился, и гости
   разъехались. Барыня, увидев графа без маски, не признала в нем своего бывшего кучера, а всплеснув руками, воскликнула:
  -- Господи, Боже мой! Андрей Васильевич! Да вы ж вылитый батюшка ваш, Василий Ермолаевич. Как будто вижу его молодым. Вот и верь людским россказням после этого. Такого красавца еще поискать надо.
  -- Сударыня! - торжественно обратился к ней граф. - Я люблю вашу дочь Аннушку и прошу у вас ее руки.
  -- Я тоже люблю графа, матушка! - лицо Аннушки сияло счастьем. Благослови нас!
   Барыню прошибла слеза. Она обняла дочь и сквозь слезы сказала:
  -- Как жаль, Аннушка, что твой батюшка не дожил до такого счастливого часа.
   Ну что тут еще рассказать? Через месяц поместье графа
   взорвалось шумной и веселой свадьбой. Гостей на ней было не счесть. А потом Аннушка и граф зажили счастливо, в миру и согласии. Барыня, увидев однажды в графских покоях старого попугая, удивленно спросила:
  -- А откуда у вас взялся этот плут? Он служил моему кучеру Ермолаю, который однажды сгинул и даже за расчетом не явился. Где твой прежний хозяин, Ерофеич?
   Попугай крылом показал на графа. Барыня грозно посмотрела на него.
  -- Но-но! Ты тут не шуткуй! Что ты хочешь этим сказать, старое пугало? Уж не думаешь ли ты, что граф Плевицкий служил у меня кучером?
  -- А что здесь думать, сударыня? - заверещал попугай. - Так оно и было. Кучером у вас служил именно он, его сиятельство граф Плевицкий.
   От такого открытия барыня упала бы в обморок, если б не
попугай , который предусмотрительно поднес к ее носу нюхательную соль.
  -- Ведь это ж уму непостижимо, самый богатый человек в нашей округе, представитель древнего рода и служил у меня... нет, не поверю. Граф , да чтоб служил простой конезаводчице.
  -- Э, нет, сударыня, - улыбаясь возразил Андрей Васильевич. - Я служил не простой конезаводчице, а своей будущей теще. И буду рад впредь служить вам.
   С тех пор прошло три года. Когда Андрей Васильевич откладывал в сторону свои дела, он самолично запрягал лучших своих лошадей, сажал в экипаж Аннушку с маленьким сыном , на плече у графа устраивался Ерофеич и они всей дружной компанией отправлялись в гости к барыне. А чтоб не скучать по дороге, граф песню затягивал какую-нибудь простецкую, деревенскую:
   Сапоги на мне худые -
   Новый барин подарил,
   А при старом хоть и битый-
   В лакированных ходил.
   Старый попугай эти его экстравагантные выходки не одобрял и сердито ворчал:
  -- Не пристало графу на месте кучера сидеть , самому лошадьми править и песни мужицкие распевать.
  -- Так я же не простой граф, Ерофеич. И кучер тоже не простой. Я граф- кучер или кучер-граф, это уж как вам угодно.
  -- А хорош он был в роли кучера, не так ли, графиня Анна Георгиевна?
  -- Он просто очень хорош сам по себе, кем бы он не был! - рассмеялась Аннушка. - Вот за это и стал люб мне. Просто хорош - и все.
   Граф оглядывался на жену и указывал глазами на сына:
  -- Когда подрастет наш Василий Андреевич, обязательно расскажу ему нашу историю любви.
   Слово свое он сдержал. История эта дошла до наших дней.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"