Прошло без малого сто лет с тех пор, как Многоименный появился в Авалоне. Успели умереть дети и внуки тех, кто видел, как закованные в черные латы беспощадные воины Аттилы вторглись в страну.
Многолюдные равнинные провинции, богатые вольные города, гордые горные княжества с суровыми серыми крепостицами - одно за другим пали под тяжкими мечами пришельцев. Чем меньше оставалось не покоренных, тем ожесточённей они сопротивлялись. Не столько храбрость, сколько отчаянье и страх заставляли авалонцев защищаться до последнего. Слава о нечеловеческой жестокости завоевателей летела быстрее их звероподобных скакунов.
Страшные слухи доходили в еще свободные земли с завоеванных территорий. Про грабежи и насилие. Про обращение в бесчеловечное рабство целых селений. Про ужасные в изощренности казни. Рассказывали, что Аттила терзает людей прямо в своих покоях и орудия пыток развешаны по стенам тронного зала. Обедать хан предпочитает не под музыку и пение, а под вопли умирающих и приказывает сажать приговоренных на кол перед окнами дворца. А еще Аттила любит на глазах отцов семейств, подвешенных на дыбе, пытать раскаленным железом их жен и детей.
И все это он делает не для того, чтобы вселить в сердца завоеванных страх, а просто, потому что ему это нравится. И ничто не спасет оказавшегося во власти жестокого тирана - ни униженная покорность, ни собачья преданность. Он не знает жалости, не имеет уважения к храбрости и чести, а слезы и мольбы только распаляют его страсть к убийству и мучительству.
Когда люди перешептывались между собой, в который раз пытаясь понять, каким образом Многоименному так легко удалось захватить богатый и многолюдный край с тысячами сильных и смелых мужчин, они вспоминали еще одно жуткое и необъяснимое обстоятельство.
Никто в Авалоне не помнил, что было до вторжения. Будто вся огромная страна - с малыми детьми, седыми стариками, юными девушками, мельницами, дорогами, трактирами, обработанными полями и лесами, полными дичи - появилась на свет с первыми звуками гудящего армейского рога на границе.
***
Первыми Вестника увидели жители самой дальней долины - там, где седые горы упираются в блестящие звезды. Спустившись по склону, он вошел в селение - невысокий, с белыми волосами до плеч, одетый в балахон из мешковины и подпоясанный грубой веревкой. В руке Вестник держал посох из молодого дуба.
На площади перед святилищем Многоименного путь чужаку преградили помощники деревенского старосты.
- Откуда ты, незнакомец? - выйдя из-за широких спин, сказал староста, - Мы не знаем тебя.
- Я пришел из-за гор, - просто ответил старик.
- Зачем ты выдумываешь? - удивился староста, - Все знают, что за горами ничего нет.
- Мир не ограничивается Авалоном, - задумчиво пробормотал незнакомец, - Впрочем, откуда вам это знать?
- Что тебе здесь нужно? - недобро прищурившись, поинтересовался староста - гость ему все больше не нравился.
Молодыми пронзительно зелеными глазами на морщинистом лице пришелец глянул на сбежавшихся настороженных селян и ответил:
- С чего ты взял, несчастный, что король Ричард будет тебя слушать?
Старик рассмеялся.
- Об этом не беспокойся, добрый человек. Он меня уже слышит. Но мне нужно подойти к королю близко. Посмотреть в глаза. Взять за руку - и увести отсюда. Подзадержался он в Авалоне - пора и честь знать.
Услышав эти слова, селяне остолбенели от ужаса. Десятки лет никто не решался даже подумать такое о Темном боге. Староста велел посадить сумасшедшего под замок. Что делать с безумцем дальше, он не знал.
В то время сарай, который в деревне использовали как узилище, оказался на редкость многолюден. Там сидели пришлый карточный фокусник и вор Азам, пойманный с поличным, и угрюмый и не верящий никому великан - кузнец Рим, задолжавший Замку налог за прошлый год. Вестника посадили к ним третьим, и всю ночь он им что-то говорил, а они слушали, затаив дыхание.
Под утро Рим голыми руками вышиб дверь тюрьмы, а Азам украл трех лошадей. Так Вестник обзавелся первыми сторонниками.
В тот же день на другом конце страны в Черном Замке король Ричард вызвал к себе командующего войсками, начальника стражи и главного по тайным мыслям.
- Сегодня границу страны пересек чужой. Задержите пришельца. Узнайте, кто он, что ему нужно здесь и сообщите мне, - сказал король.
- Это один человек? - спросил Ричарда командующий.
- Да, - мрачно ответил король, - но, сдается мне - опасный.
Все трое сановников изумились этим словам, хоть и не подали вида - ничего подобного они не слышали. До сих пор не было в мире никого, кто вызвал хотя бы тень страха на лице Многоименного.
- Прошу прощения, Великий король, - осторожно спросил главный по тайным мыслям, - Но можно ли хотя бы примерно узнать, как выглядит тот, кого надо найти?
- Не важно, - сказал Ричард, - Он сам даст знать о себе.
***
...Кровавая война продолжалась без малого тридцать лет. Когда, наконец, пала последняя крепость, хан, теперь вдруг велевший именовать себя императором Калигулой, стал ездить по стране с отрядом гвардейцев и обозом, полным блудниц. В каждом городе, куда приезжал император, устраивался грандиозный разорительный праздник. Жителей принуждали пить вино, петь, плясать и веселиться, пока властитель не покинет городские стены. Во главе отряда вооруженных мужчин и пьяных полураздетых шлюх Калигула без приглашения и предупреждения врывался в понравившиеся дома, и заставлял хозяев - почтенных купцов или богатых магистратов - закатывать для него пир, во время которого "гости" глумились над домочадцами и прислугой, ломали мебель и забирали себе все, что понравится. Нередко пиры заканчивались большим пожаром, в котором сгорали целые кварталы.
Но и те города и селения, которых визиты императора счастливо миновали, стенали под тяжким гнетом. Жестокие наместники бесчинствовали, подражая королю, не забывая драть с подвластных краев неподъемные налоги и беспощадно наказывая за малейшее проявление недовольства.
Иногда жители подвластных Калигуле земель не выдерживали тягот имперского правления и восставали. Тогда Калигула сам во главе войска карателей огнем и мечом как бороной и плугом проходил по взбунтовавшейся провинции, вырезая всех подряд - не разбирая покорных и не покорных, женщин и мужчин, детей и взрослых.
***
Через неделю у ворот города Арс появились девять человек. Восемь из них сидели на добротных походных лошадях и только крепкий простоволосый старик в грубом балахоне впереди всех ехал на сером ослике. Десятник стражников спросил его, кто они такие и что им нужно.
- Я - Вестник, - сказал старик, - А это люди, которые согласились помочь мне добраться до Черного Замка. Мне сказали, что единственная дорога туда лежит через Ваш город.
- Дурачок, - рассмеялся десятник, - Разве ты не знаешь, что жителям Авалона под страхом смерти запрещено без приказа короля даже приближаться к Замку?
- Я - не житель Авалона, - улыбнулся старик, - На меня этот жестокий закон не распространяется.
Озадаченные стражники сообщили о девятерых начальнику города по имени Гван. Последний уже получил сообщение о чужаке, пришедшем извне, и велел привести его к нему.
Увидев босого нищего в запыленном мешке и седыми волосами вокруг лысины, Гван усомнился, что такой никчемный человек может представлять опасность.
- Почему ты говоришь неосторожные слова, старик? Отвечай мне! - приказал он старику.
- Потому что не меч разрушит зло этого мира, - безмятежно улыбаясь, ответил Вестник, - Когда я доберусь до Многоименного и скажу ему всего несколько слов, Черный Замок и весь ужас, выходящий из него, сгинут, будто их и не было.
- Ты думаешь, что власть короля может закончиться? Но разве не говорят старые люди: "Кто знает страны, кроме Авалона? Кто знает повелителей, кроме Многоименного?" Ты не веришь в их мудрость? - начальник города разменял шестой десяток и сделался склонным к рассуждениям.
Вестник хитро прищурился.
- Если эти старцы мудры, почему же они говорят "страны" и "повелители", будто тех и других может быть больше одного?
Начальник не нашелся, что сказать, и повелел посадить старика и его спутников в тюрьму, приставить хорошую охрану, а сам послал сообщение в Замок.
Через три дня пришел ответ:
"Немедленно казнить чужака, всех, кто был с ним и всех, кто услышал от него хоть слово".
Гван задумался на полдня, а потом приказал привести Вестника к нему. Посмотрел на пришельца долгим взглядом, и сказал:
- Скажи, Вестник, нужен ли тебе в твоем предприятии опытный командир?
- Возрадуйтесь! - тем же вечером проповедовал Вестник на улицах города, - Скоро ваши скорби утешатся, голод оставит утробы, а беды забудутся, ибо зло покинет этот мир безвозвратно!
В ту же минуту в Черном замке король, дремавший на троне, вдруг широко раскрыл глаза.
- Почему он до сих пор жив? Я все еще чувствую его присутствие в Авалоне, - недовольно бросил он спешно вызванным сановникам, - Если через неделю здесь не будет его головы, шпили замка украсят ваши пустые тыквы.
***
...Прошли годы и Калигула переименовал себя в царя Ивана. Кажется, бессмысленное разрушение и мучительство ему слегка наскучили. Теперь он посвятил себя сладострастию. Перед въездом в селение, заранее предупреждая, он повелевал всем женщинам - замужним и незамужним - от четырнадцати до двадцати пяти лет надевать свои самые красивые наряды и выходить к главной улице, где он будет проезжать. Понравившихся Ивану его слуги тут же хватали и сажали в повозки, следующие за королем. Кем-то из понравившихся девушек он наслаждался, пока оставался в городе, а потом поруганных отпускал к опозоренным мужьям и отцам. Некоторых же Иван забирал с собой и отправлял в свой гарем в королевском дворце.
Не удовлетворившись этим, в каждом городе Иван велел завести королевский лупанарий, где к приезду царя его самого и королевскую свиты ожидали искуснейшие жрицы любви.
Казалось бы, к тому времени по сроку пребывания в Авалоне правитель должен был стать глубоким стариком, потерявшим интерес к плотским утехам. Но за семьдесят с лишним лет пребывания в Авалоне правитель совершенно не постарел, однако несколько раз поменял рост, цвет волос и глаз. Долголетие и постоянное обновление царя вселяло в подданных отчаянье, так как надежды на окончание его правления по естественным причинам таяли с каждым годом.
Правителя неоднократно пытались убить, но ни разу не сумели причинить даже малейший вред. Последнюю попытку предпринял низкорослый, но пылкий жених девушки, безвозвратно исчезнувшей в недрах необъятного гарема Многоименного. Царь только посмеялся над смельчаком, голыми руками сломал его меч и в качестве наказания насильно женил на горбунье из бродячего цирка и определил в придворные шуты.
Больше охотников не нашлось.
***
По широкой дороге, ведущей к столице, неспешно плелся ослик. На ослике сидел зеленоглазый старец с дубовым посохом в руке, длинными снежно-седыми волосами и молодой улыбкой на обветренном лице. Впереди, позади и по сторонам от Вестника ехали всадники - его самые ранние и верные спутники, с вором Азамом и кузнецом Римом во главе. За ними походным строем двигался отряд бывшего начальника города Гвана. А уже за Гваном и его людьми шла все увеличивающаяся разношерстная толпа - мирные крестьяне, вспыльчивые горные охотники, ремесленники в фартуках и нищие в лохмотьях. Известие о безоружном старике, бесстрашно несущем в Черный замок грозные слова, которые сокрушат власть Темного бога, распространялась по Авалону как лесной пожар.
Внезапно разведчики, посланные Гваном, спешно вернулись, чтобы сообщить о приближении со стороны столицы войска размером с полк. Скоро темная туча, ощетиненная пиками, появилась из-за холма, поселив в сердца маловеров холодный страх. Процессия остановилась.
От войска отделились три всадника с белым флагом.
- Кто ты, и о чем хочешь говорить со мной? - спросил Вестник морщинистого воина с гордой осанкой и властным взглядом военачальника.
- Я - генерал Кром, по прозвищу - Бич непокорных, - ответил воин, - Король Ричард послал меня тебе навстречу и велел без головы Вестника не возвращаться. Я решил - не возвращаться.
- Отчего же, генерал? - дружелюбно спросил Вестник, - Ты можешь выполнить приказ короля, если присоединишься к нам и поможешь доставить в Черный Замок мою голову вместе со всем остальным. Тут наши с королем желания полностью совпадают.
- Так я и сделаю, господин, - почтительно поклонился генерал.
Вор Азам наклонился к уху генерала и громким шепотом, чтобы все слышали, поинтересовался:
- Зачем тебе присоединяться к нам, славный каратель? Откройся мне, я никому не скажу.
Генерал улыбнулся.
- Я видел, как гонец сообщил об отложении города Арс, и как Многоименный швырнул в него подсвечник и рассек щеку, - Кром покачал головой, - Придворные ужаснулись его гневу, но я-то стар и помню прежние времена. В годы моей юности король изжарил бы принесшего злую весть на медленном огне. В пору моей зрелости - избил бы до полусмерти. А теперь просто прогнал с глаз долой. Многие думают, что Многоименный вечен и неизменен, но это не так. Темный бог слабеет. А теперь я впервые увидел его по-настоящему напуганным. А поскольку бояться пристало только того, кто сильнее, я выбираю сторону сильнейшего.
- Логично, - согласился Азам.
- У Крома страшная слава усмирителя возмутившихся областей, - обратился к Вестнику кузнец Рим, - Руки генерала по локоть в крови крестьян. Как можно принимать помощь от такого чудовища?
Вестник погладил гиганта по голове как дитя.
- Ты так и не понял, Рим. Я иду в Черный замок не свергать жестокого правителя, а сокрушить само Зло. После этого будет неважно, кто и что творил раньше.
- Дети мои!- вечером того же дня вещал с вершины холма Вестник, окруженный тысячами людей, - Вы думаете, страдание - болезнь этого мира. Я же говорю вам: страдание это сам мир Многоименного! Не будет Черного Замка, исчезнет колдун, и его больной жестокий морок прекратится. А с ним все ваши горести и невзгоды. Все, чего вы страшитесь, что гнетет вас, саднит, как незаживающая рана - растворится без следа, как туман ясным днем. И все, что для этого надо сделать - только помочь Вестнику прийти к королю. Ибо не меч разрушит окаменевшее зло, но одно лишь слово Вестника!
***
...Однажды в истории правления Многоименного закончился и период сладострастия. Как-то утром Иван прогнал из постели трех услаждавших его всю ночь девиц, призвал в тронный зал придворных и объявил себя главным и единственным богом страны по имени Август. Живой бог Авалона велел устраивать капища во имя свое и приносить себе жертвы.
Август заложил новую столицу с широкими проспектами и роскошными дворцами для короля и вельмож, фонтанами, форумами и банями, и приказал называть ее Тронхевен - Небесный престол. На самой большой площади в центре города он построил грандиозный главный храм нового культа, где непрерывно шел молебен в честь бога Августа, не прекращающийся ни днем, ни ночью.
Там же, в Тронхевене, Август учредил университет, а в нем - богословский факультет, где ученые теологи разрабатывали догматы учения и порядок богослужений, а также обучали многочисленных жрецов.
В каждом селении Август повелел открыть школу, где каждый день учебы начинался с общей молитвы - в его честь.
***
Город за городом открывали ворота перед армией повстанцев. Лишь изредка ей оказывали сопротивление, которое быстро и умело подавлялось.
Армия состояла уже из десяти полков. Командовал ею генерал Кром под пристальным наблюдением комиссаров из первых спутников Вестника. В повстанческом войске царила жесткая дисциплина и порядок, успешно функционировали инженерная и интендантская часть.
Сам Вестник не вмешивался в командование. Он, всего лишь, изредка читал проповеди повстанцам и местным жителям, и служил живым символом восстания. Но этого "всего лишь" оказалось достаточно, чтобы новое возмущение против власти Многоименного достигло больших результатов, нежели все до него, охватив уже половину Авалона.
Дрожа, сановники сообщали королю о новых городах, поднявших флаг мятежа в разных концах страны.
- Это все неважно, - брезгливо отмахивался Ричард, - Достаточно покончить с одним едущим на осле и все остальные - конные и пешие - приползут к моему трону, стирая коленях.
В это время вор Азам подъехал к Вестнику.
- Прибыли посланцы трех южных городов, Вестник. Они говорят: "Мы поняли: Многоименный - не Бог, а человек, как мы, его власть не всесильна, а царствование не вечно". Просят прислать им помощь, а Кром сомневается.
- Они неправильно поняли, - тихо засмеялся Вестник, - Король - не такой человек, как они. И помогать им не надо. Города неважны. Важен Черный Замок - там все решится.
- Сейчас Вы - как блуждающие в тумане. Я же пришел вывести Вас под яркий свет. Сейчас вы - как жемчужная нить, рассыпанная в грязи, - проповедовал Вестник толпам по пути, - Я же пришел соединить Вас с Вашим богом!
Ричард хохотал, читая донесения о речах Вестника.
- Он хочет соединить их со мной! Я - единственный Бог Авалона!
Воины короля втащили в тронную залу огромного окровавленного человека, опутанного цепями.
- Кто этот большой кусок истерзанной плоти? - спросил король.
- Человек из ближнего круга того, кто называет себя Вестником - беглый преступник, бывший кузнец Рим, - ответили ему.
- Разве ты не знаешь, кудесник по железу, - со спокойным любопытством обратился Ричард к Риму, - что я - Бог этого мира? Как ты можешь надеяться, что меня победит немощный сумасшедший старик?
- Дело не в силе старика, а в том, что он говорит. Ты не можешь победить саму правду, - гордо сказал кузнец.
- Правду? - лицо короля потемнело от гнева, - Да в Авалоне от начала времен не было лжеца большего, чем твой Вестник. Пора заканчивать эту комедию. И ты, кузнец, мне в этом поможешь.
...Место Рима в строю ближайших спутников Вестника на марше занял бывший придворный певец Мур, поющий под лютню на ходу гимны Правде и Свободе.
***
...Как-то раз под вечер Многоименный, скривившись, прервал длинное обращение к нему сановника, прославляющее живого бога Авалона, и велел звать себя просто - король Ричард.
В этот день все присутствовавшие в тронном зале заметили, что выглядит король очень странно - одно плечо выше другого, спина изогнута, будто на ней вырос горб, нижняя челюсть выдалась вперед и в сторону и левая рука висит как неживая. Утром король уехал в Черный замок недалеко от Тронхевена и затворился там с охраной и малой свитой.
Знатные люди королевства и простой народ затаили дыхание. Все поняли, что начался следующий период правления. Но чем он ознаменуется и какие новые напасти принесет на их головы, люди могли только предполагать.
Как раз тогда на дальней окраине Авалона появился Вестник.
***
Битва, длившаяся день и ночь, закончилась полным поражением королевской армии. Ее остатки перешли на сторону восставших. Самых упорных офицеров перебили. Впрочем, их оказалось немного. Дорога на столицу была открыта.
Победители шумно и весело праздновали победу, когда в последних сумерках к посту охраны повстанцев подошел огромный человек в грязных лохмотьях и с ожогами на лице и руках.
- Рад видеть тебя живым, Рим! - воскликнул командир поста, - Как тебе удалось вырваться из лап колдуна? - сказал
- Он сам отпустил меня, - ответил кузнец, - У меня срочное секретное сообщение для Вестника.
- Так что просил передать король Ричард? - спросил Вестник у Рима, когда они остались одни.
- Твою смерть, - сказал Рим, и одной рукой оторвал от пола тяжелый дубовый стул, - Можешь звать на помощь, все равно не успеют.
- Как ты собираешься уйти? - спокойно полюбопытствовал Вестник, - Вокруг тысячи моих сторонников.
Кузнец пожал плечами.
- Никак. Король снимет с дыбы моих братьев, выпустит из темницы их жен и детей, а деньги отдаст семье.
- Ах вот оно что, - Вестник покачал головой, - Любопытно, все же, кратно ли число монет, обещанных тебе, тридцати? Хотя о чем я, ты же не умеешь считать...
- Мне надо объясниться, чтобы ты не думал, будто мной руководят страх или алчность, - между тем, продолжил Рим, - Первые тридцать лет я прожил, ни разу не задумавшись. Но твоя проповедь пробудила мой разум. Я стал размышлять, и вот к чему я пришел. В твоих словах таится великий обман. Не может один человек, пусть даже король и великий колдун быть виновником всего мирового зла. Когда Черный замок падет, исчезнет только порядок, созданный Многоименным, а мир останется прежним. И люди в нем останутся теми же - жадными, трусливыми, завистливыми, злопамятными и жестокими. Авалон охватит хаос, который будет еще хуже правления короля. Кто-то должен тебя остановить.
Вестник печально улыбнулся.
- Ты ошибаешься, мой друг. Я вовсе не обманываю вас. Только утаиваю часть правды. Впрочем, не буду отговаривать тебя. Происходящее здесь сейчас - часть моего плана. Делай, что должен.
Мгновение спустя мозги Вестника забрызгали стены.
...К утру горстка самых верных, тех, кто был с Вестником с самого начала, сожгла мертвого учителя и живого предателя на одном погребальном костре.