Сежу Балабола догнали незнакомые пацаны и сообщили, что отвезут к Ругеру Страшному. О его желании парни не спрашивали. Балабол крепко пожалел, что давеча не пошел к пахану Гопе личным певцом.
Через пять дней певец упрекнул себя, что посмеялся над предложением глупого трактирщика из придорожного заведения.
Через десять дней Сежа раскаялся, что полжизни назад сбежал из нищей деревушки на берегу озера, променяв выковыривание из сети склизких рыбешек на опасное, но веселое ремесло бродячего певца.
На исходе второй декады Сежа проклял день, когда тридцать лет назад родился на свет.
На самом-то деле бойцы Страшного отнеслись к нему с полным уважением, хорошо кормили и пальцем не трогали. Просто Сежа обладал богатейшим воображением, как и положено певцу.
Поздним вечером двадцать первого дня Сежа добрался до стоянки с великим множеством крутых пацанов, камелов, догсов и кэтсов. Проведя через посты и между костров, Сежу аккуратно сняли с камела и бережным тычком в спину втолкнули в шатер великого пахана.
2.
Сежа грыз ногу дикого пигса.
- Что ты слышал о бродяге Вечном? - спросил Сежу Ругер Страшный.
Великий пахан сидел на горке из ковров, наряженный в черный жилет и штаны из кожи гипа, могучий как лефан, чернокудрый, бровастый и оскаленный. На мохнатой груди Ругера болтался голый блестящий нож, длинным лезвием едва не достающий до скрещенных ног.
По левую руку от великого пахана в клетке из толстых ветвей каменного оука полулежал волосатый грязнуля в ветхих обносках со следами былой мощи в изможденных членах. Сежа догадался, что это Хмет - единокровный брат Ругера, его пленник и неразлучный спутник.
Справа от Ругера в отсвете факелов еле различался человек в свободной выцветшей одежде, сам - будто до костей выгоревший на солнце, с бледным лицом, глазами как давно потухший костер, и бессильно висящими пепельными патлами.
- Конечно, - вытерев рукавом жирный рот, с достоинством подтвердил певец, - В странствиях я не раз слышал истории о колдуне, помнящем Прошлые времена. В паре мест мне даже говорили, что их деды или отцы видели Вечного своими глазами. Но что в тех рассказах - правда, а что пьяная болтовня, не знаю.
- И что ты думаешь об этих слухах?
Сежа важно пожал плечами.
- С Прошлых времен минули бессчетные годы. Никто не может жить так долго. С другой стороны...
- Чуть больше тысячи лет, - прозвучал глухой бесстрастный голос бледного.
- Что? - не понял Сежа.
- Прошлые времена прекратились десять столетий назад, - пояснил бесцветный человек, - С ними в одну ночь покончила великая война.
- Смотри, Сежа, - с белозубой улыбкой сказал Ругер, - это и есть олдец Вечный. Внимательно выслушай его рассказ. И ты, Вечный, постарайся, - обернулся Ругер к колдуну, - Пусть твоя история проникнет певцу в сердце и печенку. И я послушаю её еще раз. Она мне нравится. В ней много крови, смерти, прошедшей славы и утраченного могущества. И обещание величия.
- Ты, в самом деле, видел времена богов? - Сежа изумленно уставился на бесцветного.
Вечный издал странный харкающий звук. Сежа не сразу понял, что это смех.
- Над чем ты потешаешься?
Колдун прокашлялся.
- Не принимай на счет, славный Балабол. Просто я слышу вопрос о богах полжизни. И всякий раз не могу понять, во что людям сложнее поверить: что их предки могли построить древние города, или что они оказались настолько безумны, чтобы своими руками их разрушить. Хотя нынешним не по силам даже представить, что умели люди Прошлых времен.
- А что они умели? - с любопытством поинтересовался Сежа.
Безгубая щель под носом волшебника раздвинулась в подобии улыбки.
- Почему-то больше всего изумляет умение летать. Хотя, по-моему, компы и генная инженерия - куда как удивительнее.
- Что ты сейчас пробормотал? - недоуменно переспросил Сежа.
- Значит, ты говоришь, древняки построили не боги, а люди? И ты - один из тех строителей?
Колдун медленно помотал головой.
- Без толку объяснять тебе, чем я занимался. Могу назвать свое прежнее ремесло, но для нынешних это пустое сотрясение воздуха. Скажу только, что в своем городе я не был ни первым, ни последним. В том мире надо было сильно постараться, чтобы умереть с голоду. Дома ломились от груд одежды и утвари. Вода, свет и тепло приходили в любое жилище по щелчку пальцев. Виды удовольствий, доступных каждому, не поддавались счету и осмыслению. Врачеватели лечили самые страшные недуги, а умнейшие из них замахнулись на саму смерть.
- Ты рассказываешь о мире счастливейших людей, олдец, - с дрожью в голосе прошептал певец, - Но почему же тогда боги его уничтожили? Из зависти?
Вечный опять издал харкающие звуки.
- А вот это что-то новое! Молодец, певец, такого варианта я еще не слышал. Только ты меня невнимательно слушал. Повторяю: древние города уничтожили не боги, а те же люди, которые их строили и которые в них жили.
- Но... зачем? - опешил Сежа.
Колдун покачал головой.
- Ты назвал их счастливейшими. Но счастье - понятие относительное. Жители древних городов имели много, да мало что ценили. Как голодный о рыбьем хвосте, они горевали о вещах, о которых ты и не слыхивал. А в своих воображаемых несчастьях винили насельников других земель, удаленных от них на сотни переходов. Чужаки из дальних окраин, в свою очередь, обвиняли их в тех же кознях против себя.
- Как могут навредить друг другу люди, живущие так далеко друг от друга? - удивился Сежа.
Вечный вздохнул со скрипом и свистом и усмехнулся. Лицо цвета пепла будто треснуло как маска шамана от неосторожного сгиба.
- Могущество людей сделало прежний мир маленьким - не спрашивай, как именно, иначе мы не закончим до утра. Мой рассказ - про другое. Так что слушай внимательно, и не переспрашивай без крайней необходимости.
Итак, люди из разных городов, удаленных на непредставимые нынче расстояния, не могли договориться, и готовились к войне. При этом каждая сторона вражды знала, что у другой есть страшное оружие, способное за считанные мгновения испепелить целый город.
Сежа охнул. Вечный остановился, слегка приподнял уголки темной щели под носом, и продолжил.
- Так вот, зная об этом сильные люди того куска суши, где мы сейчас находимся - его тогда называли Страной, решили построить город под землей - убежище на случай великой войны. Место они выбрали в районе нынешних Проклятых земель.
Сежа недоуменно пожал плечами.
- Кто делает убежище в Проклятых землях?
- Это правильный вопрос, - волшебник покачал головой, - Но перепутана причина со следствием. Эти земли и стали проклятыми из-за великой войны. В тех краях находился главный город Страны, из которого управлялись несколько сотен других древних городов.
- Сотен? - Сежа ударил себя по колену, - Прости, колдун, но тут я тебе никак не могу поверить. Ни у какого племени не может быть силы, чтобы держать в постоянном повиновении сотни других. Никакая земля не прокормит столько воинов. Никакой пахан не справится с такой бандой.
- Попридержи язык, певец! - прикрикнул Ругер.
Певец в ужасе обернулся на великого пахана. С ледяным ужасом в печенке он почувствовал, что допустил смертельную ошибку. И с удивлением услышал харканье позади себя.
- Не сердись на певца, великий пахан, - со смехом проскрипел колдун, - Не всем дано понять величие твоих планов.
3.
- Сильные люди Страны, знали: если война случится, враг нанесет удар в самую сердцевину столицы, - продолжал рассказывать Вечный, - Поэтому убежище решили строить не слишком близко к центру великого города, и не слишком далеко от него. Чтобы не оказаться на самой наковальне под ударом огненного молота, но и чтобы успеть добраться до убежища, пока конец света не начался.
Сежа многого не понимал, но слушал молча. Певец не решался пошевелить рукой, чтобы стереть холодный пот, щекочущий висок. Между тем голос колдуна звучал все глубже, будто со дна колодца, где вместо воды темнела немыслимая древность.
- Через десять лет после начала строительства сильные возвели под землей целый город - с обширными жилыми зонами, с электростанциями, водопроводами, машинами по очистке воды и воздуха, складами с запасами еды, одежды и всего нужного для жизни, заводами, гидропонными установками на десятки квадратных километров, обширными рекреациями и искусственным лесом. Блогер, имя которого я давно забыл, назвал его Urbis Infernus. На мертвом языке это значило одновременно и 'Подземный город' и 'Город Зла'.
Волшебник усмехнулся.
- Я знаю, певец, ты не понял в моей последней фразе ни единого слова. Но я так и не придумал, как объяснить нынешним чудеса Прошлых времен. У вас ничего этого нету и неизвестно, будет ли уже когда-нибудь. Так что просто прими как данность. Инфернус предназначался для жизни в нем без выхода на поверхность сотни тысяч человек на протяжении поколений. Для такой жизни, которая не снилась самым сильным и богатым из тех, кого ты знаешь.
Строилось убежище в строжайшей тайне. Однако в те времена информация распространялась как пожар в сухом лесу. Так же узнал о Городе и я, хотя еще не догадывался, что моя жизнь с ним переплетется намертво. Видишь ли, певец, многие жители столицы проявляли болезненное любопытство к проекту, как будто с его окончанием мир должен немедленно провалиться в тартарары.
Вечный уставился невидящим взглядом в пустоту и с мрачной улыбкой добавил:
- Так и случилось.
- Прости меня, Вечный, - набравшись смелости, решился подать голос Сежа, - Но я вот чего не могу понять. Ты говоришь, что Инфернус построили в Проклятых землях недалеко от великого города - главного над другими древними городами. Но в Проклятых землях нет древнего города, тем более такого большого. Если бы он был, я бы слышал о нем.
- Ты прав, его нет, - кивнул Вечный, - Потому что его стер с лица земли огненный молот. Люди, дома, машины, деревья - все оказалось раздавлено, расплавлено, перемешано и размазано по земле толстым слоем грязного стекла. Не помню, говорил ли я тебе, что я там жил?
4.
- Прошло больше тысячи лет, но я до сих пор хорошо помню тот день, - скрипя как несмазанная ось, глухо вещал Вечный, - О начавшейся войне сообщили на рассвете. Никому не понадобилось объяснять, что это значит. Некоторые бросились в бомбоубежища, но те, кто поумней, понимали, что в городе спасения нет и под землей. Не мешкая, на своем фордике я помчался прочь от центра, где жил, надеясь убежать от стремительно летящей смерти. Это оказалось непросто. Все выезды из города запрудили потоки беглецов. Тебе сложно, певец, представить размеры столицы. Мне понадобилась уйма времени, только чтобы выехать из города. Но и там меня ожидала мучительно медленная езда по забитым транспортом магистралям. У многих сдавали нервы. Люди выскакивали из машин, ползущих в пробке, и бежали вдоль медленного потока, на ходу бросая сумки и теряя детей. Автомобили, оставшиеся без водителей, сталкивали в кюветы. Я видел драки без видимых причин, искаженные ужасом лица, слышал плач и ругань, горящие остовы машин. Нетерпеливые пытались обогнать поток в самых неожиданных местах - и срывались с мостов, сбивали людей, врезались в другие автомобили. Ракеты еще не долетели, а счет смертей уже пошел на сотни. Чудом мне удалось найти окольный путь. Впервые за это бесконечное утро у меня появилась надежда. И в том момент, когда я уже решил, что спасся, из зеркала заднего вида мне в глаза полыхнул ослепительный свет. За миг до этого механический голос в радиоприемнике заскрежетал и умолк. А еще через мгновение чудовищная сила оторвала все четыре колеса от земли и с размаху швырнула железную коробку со мной во чреве в круглый холм на повороте. Перед потерей сознания я успел увидеть, как зеленая трава на холме вспыхнула, будто сухие листья в костре.
Вечный замолчал.
- Не знаю, сколько времени продолжалось мое первое беспамятство. Возможно, мгновения, может быть, часы. Я даже не знаю точно, в самом ли деле приходил в себя. В мою память врезалось, как я будто бы почувствовал всем телом нестерпимую боль, открыл глаза, обернулся и посмотрел в сторону центра столицы. На месте тысяч домов вдалеке сияло огромное слепящее зарево. Чуть ближе полыхал красный пожар в обе стороны до горизонта. Казалось, горело все, что может гореть и что не может - завалившиеся от центра строения, скрученный, почти завязанный в узел дорожный мост, асфальтовая дорога. Совсем рядом, искрясь, тлела земля. Я безуспешно попытался вдохнуть, почувствовал дикую боль и исчез.
Лицо колдуна потемнело, дыхание участилось, руки задрожали. Мгновение спустя он улыбнулся.
- Какой ужасный инструмент - память. Она нам дана как великий дар, отличает людей от животных, но может стать проклятьем, если хранит воспоминания вроде моих. Однажды, много лет спустя, пытаясь вспомнить этот день и последующие во всех подробностях, до мельчайших ощущений, я перестарался и умер - в очередной раз. Сердце не выдержало одних воспоминаний. Так что теперь буду краток и немногословен.
Вечный вдохнул и выдохнул.
- Итак, в этот день и последующие я умирал несколько раз. Сознание возвращалось ко мне, с ним приходила боль, боль убивала мозг и сердце. Я переставал быть. Потом выныривал из небытия и все повторялось снова. Что происходило вокруг - не знаю, все чувства глушило немыслимое страдание. В какой-то момент я остался на поверхности реальности чуть дольше, и тогда проклял и этот мир, и его бога, и каждый атом мироздания. И опять умер. Наконец, однажды, я почувствовал дождь на лице. Он обжигал. Я открыл глаза и увидел только тусклые пятна. Не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой, мучаясь ноющими болями, я то засыпал, то бодрствовал в полном недоумении о происходящем, лежа на грязном оплывшем сидении разбитого автомобиля со снесенной крышей. Зрение возвращалось. Как-то я смог дотянуться до чудом сохранившегося зеркальца заднего вида. Оттуда на меня посмотрел зеленый безволосый череп, обтянутый кожей с красно-желтыми шарами в глазницах. От неожиданности я заорал и из моего горла извергся еле слышный сип. Через день я почувствовал чудовищный животный голод. Он оказался не менее ужасен, чем предыдущая боль. Воя, я вывалился из машины, в грязи обполз ржавый остов, пока не обнаружил за ним чудом сохранившийся островок зеленой травы, и сожрал ее до единой былинки. И впал в милосердное беспамятство.
Вечный опять улыбнулся.
- Не буду тебе рассказывать, что я ел в следующие дни. Скажу лишь, что в один прекрасный день смог из четвероногого животного превратиться в прямоходящее. Я встал на две ноги и впервые смог рассмотреть холм, в который врезалась моя машина. И охнул. Волна взрыва снесла с холма землю, и обнажила бетонный купол, изображения которого я неоднократно видел в компьютерной сети. Холм оказался верхней частью подземного города.
5.
- Я кричал, стучал в двери. Но они не впустили меня.
Рассказчик надолго замолчал. Сежа тихонько тронул Вечного за плечо и подавился его быстрым взглядом. Колдун расцепил едва различимые губы.
- Я не помню момент, когда понял, что стал бессмертным. Он затерялся в невыносимой боли бесчисленных смертей и воскресений в первые дни после взрыва. Каким-то образом мой организм научился регенерировать, при необходимости извлекая энергию, влагу и необходимые вещества прямо из воздуха. Почему это случилось? Откуда мне знать! Возможно, тайну разгадало бы скрупулёзное научное исследование. Но когда это, наверно, самое удивительное за всю историю превращение человеческого существа произошло, оставшимся людям стало уже совсем не до него. Однажды, намного позже, я подумал - а вдруг это просто статистика? Действительно, разве странно, что среди миллиардов людей, убитых за один день проникающей радиацией, ударной волной, испепеляющим пламенем, а в следующие несколько лет радиационным заражением, голодом, климатическими возмущениями и эпидемиями, нашёлся один, кого все эти напасти сделали не убиваемым? И что удивительного в том, что им оказался не великий ученый, не лидер с железной волей и не гениальный поэт, а обычный обыватель?.. Впрочем, певец, не надо понимать мои слова буквально. Я столько раз умирал, мое тело столько раз гнило, иссыхало, плоть столько раз сползала с костей, что от того скромного бухгалтера, с ипотекой и страховкой в нем вряд ли что-то осталось. Я не уверен даже, человек ли я все еще.
Вечный закинул голову и издал глухой отрывистый смех, от которого у Сежи похолодели чресла. Между тем, колдун продолжил свой рассказ.
- Я отыскал несколько входов в убежище. Массивные 'парадные' ворота с въездом для тяжелого транспорта и четыре небольшого размера двери неподалеку. Я провел долгие дни у каждой из них. Уходил в поисках пищи и опять возвращался. Вопил и сипло шептал. Уговаривал, убеждал, торговался и угрожал. Просил, умолял, плакал и унижался. Во мне не осталось ни капли достоинства. Кто может меня судить за это? Все вокруг - обгоревшая земля, искореженные остовы машин, трупы людей, сам воздух, полный нескончаемой гари - источало убийственную отраву. Несколько раз меня настигало спасительное безумие, но рассудок возвращался снова и снова.
Укрывшиеся в убежище не подавали никаких признаков присутствия, но я знал, что они там и видят меня, чувствовал, как наблюдают за мной. Смотрят на метаморфозы бесконечно дохнущего и оживающего мертвеца, на безобразное голое тело в гноящихся язвах и заплатах младенческой кожи. Слышат умоляющее сипенье и хриплые проклятия. Камень заплакал бы кровью от невыносимой жалости. Но они не открыли.
Однажды, то ли проснувшись, то ли очнувшись, то ли воскреснув после очередной смерти, я, наконец, понял, что пора уходить. Я смертельно устал умирать.
И я ушел.
6.
Вечный опять замолчал. Неожиданно цепким и сильным движением поднес к губам кувшин и жадно напился. Вытер серым рукавом безгубый рот. Улыбнулся.
- Спустя несколько недель одиноких блужданий я, наконец, встретил других выживших, - Вечный хрипло рассмеялся, - И они убили меня! Не знаю, кем я болванам привиделся - ожившим зомби или пришельцем из ада. Потом меня еще много раз убивали. Пару раз пулями - пока еще в ходу оставалось огнестрельное оружие. Потом тупым столовым ножом. Потом заточенными камнями. За долгие века я застал безумие постапокалиптической войны, когда люди продолжали уничтожать жалкие ошметки уже убитой цивилизации. Пришедшие за ним эпидемии. Смерть тысяч людей от голода, от непрерывных сырых сумерек и неурочной зимы, и от вездесущего яда, которым постепенно стало все - воздух, воды, трава, все живое и неживое. Как-то я смог пережить времена, когда стало модным людоедство. Избежал когтей и зубов диких зверей. Видел утративших речь и разум. Встретил новые поколения, одичавшие до полуживотного состояния. Через боль, страх, голод и унижение веками учился быть не жалким рабом и не диковинным уродцем, а опасным колдуном и советчиком сильных. Те крохи знаний, которые остались в моей голове, через несколько поколений оказались немыслимым сокровищем.
Вечный вздохнул.
- Странное дело, но однажды отчаянье от окружающего одичания пробудило во мне состраданье. Я пытался напомнить небольшой общине, к которой примкнул, хотя бы что-то из древних знаний. Тогда я с удивлением понял, что даже обыкновенные плуг и коса требуют некоторого уровня технологии, какого у нынешних уже не было. Я все чаще вспоминал Urbis Infernus, где в целости и сохранности утаиваются от мира достижения науки и техники Прошлых времен, способные осчастливить тысячи людей. В мучительных снах мне являлся каменный великан, глубоко закопавшийся в землю и выставивший наружу только лысый железобетонный череп, внимательные глаза и чуткие уши. Я ждал, когда же он, наконец, исполнившись жалости, выйдет из подземного укрывища и принесет впавшим в ничтожество братьям свет цивилизации.
Но шли десятилетия, века, а о подземном городе не доходило ни слуху, ни духу. Я чутко прислушивался к вестям из Проклятых земель. Оттуда доходили странные слухи - о шестиногих тигерах, плотоядных лопухах и ядовитом сиреневом тумане. Но о живом древнем городе в центре пустыни и мудрецах, несущих людям знание - ничего. Под защитой радиоактивной пустыне они спокойно пересидели постъядерные войны, добившие цивилизацию. Безучастно наблюдали последующее впадение человечества в каменный век. Когда разум все же взял свое, и люди на поверхности снова стали отличаться от животных, отгородились о них примитивными фокусами, вызывающими суеверный страх.
Пепельное лицо колдуна почернело от гнева. Посох угрожающе взметнулся.
- Так же как проклятые инферны отвергли меня, они оставили без помощи все человечество!
Рыжий пацан, до того молча и незаметно сидевший между Ругером и Вечным молниеносным движением выхватил палку из рук рассказчика.
- Спокойно, Куня, все нормально, - Ругер забрал посох у пацана и вернул Вечному, - лепи дальше, олдец.
Вечный быстро глянул на пахана:
- А это, собственно, всё. Поняв, что Инфернус не собирается отворять сокровищницы для людей, я стал ждать, когда на поверхности земли появится человек достаточно сильный и великий, чтобы открыть их снаружи. И я его дождался.
- Он перед тобой, певец, - волшебник протянул руку в сторону Ругера.
7.
Воцарилось долгое молчание, которое прервал Страшный.
- На что похож рассказ Вечного, скажи? - обратился он к Сеже.
- На безлунную ночь, заставшую одинокого путника посреди леса, - немедленно ответил Сежа, - Его слова темны и невнятны. Как угрожающие тени за деревьями, как рык хищника в чаще, как холодное прикосновение к открытой коже. Они вселяют страх и оцепенение, желание упасть на колени перед ужасом и величием минувшего.
- Именно так, - с досадой покачал головой великий пахан, - И понять их дано лишь певцу и великому пахану. А простые пацаны не приучены много шевелить мозгами. Чтобы заставить их пойти за мной, рассказ о Городе-под-землей должен греметь как песня алчности и славы. У колдуна нет для нее слов. Но они есть у тебя, - Ругер ткнул пальцем в Балабола.
Сежа похолодел. Ему показалось, что суровый взгляд Ругера повалил его навзничь.
- Ты проедешь на белом камеле по стоянкам паханов - от предгорий до моря - и в каждой споешь песнь о несметных богатствах, которые в подземных норах хранят карлики-колдуны - выродившиеся отпрыски великого народа. Я соберу великое войско и возьму Город и все его богатство. А ты пойдешь со мной, увидишь все своими глазами, а потом напишешь свою лучшую песню - о Великом походе Ругера Страшного.
Из лежащей в клетке кучи вонючего тряпья раздался неожиданно сильный смех.
- Не упусти фарта, лабух, седлай белого и рви когти! - захлебываясь гоготом, прокричал Хмет, - Когда браткин замут обломится и бойцы по твоей голимой разводке отъедут ни за чих, в натуре от ответки не отмажешься. Тебя будут чикать по куску, а кэтсы хавать.
- Спасибо, брат, - насмешливо поблагодарил Хмета Ругер, - Я непременно дам Балаболу верных пацанов в сопровождение. Нельзя такого ценного человека отправлять в опасный путь без охраны.
Ругер повернулся к Сеже.
- Теперь можешь отдохнуть, славный Балабол. Куня Огонек проводит тебя в твой шатер. Там тебя ждет добрая еда, хмельное питье и теплая женщина. Отдохни - завтра тебе петь новую песню моим бойцам.
- Благодарю, великий пахан.
Еле стоящий на ногах Сежа с достоинством поклонился и пошел к выходу.
- Постой, Балабол!
Сежа обернулся.
- Тебя что-то тревожит, - сказал Страшный, - Спрашивай.
- От великого пахана ничего не скрыть, - вздохнул Сежа, - Я не могу понять, почему ты не убьешь Хмета? Зачем держишь так близко жаждущего твоей смерти?
Ругер улыбнулся.
- Мне нравится твой вопрос, Балабол. Видишь ли, жизнь пахана полна смертельной опасности. У него полно врагов и в степи, и в его собственной стоянке. Но на толстых коврах паханского шатра, обгладывая жирное мясо с толстой ноги дикого пигса, очень легко расслабиться и пропустить удар. Хмет помогает мне помнить, где я и сколько змеиных волосков между мной и смертью. И вот еще что...
Ругер вынул из миски обгрызенную кость и швырнул в клетку. Из тряпья высунулись две грязных жилистых руки, среди сплошной волосни сверкнули желтые зубы, впившиеся в добычу.
- Когда я это вижу, вспоминаю, что великую славу и великий позор нередко разделяет один обглоданный мосол.
- Я хаваю на этом душняке, - не выпуская кости изо рта, мрачно прошамкал Хмет, - чтобы по мазе хватило тяму порвать тебе фуфел.
Великий пахан расхохотался. Хмет бросил кость, схватил обеими руками прутья решетки, выпучил глаза и загоготал вслед за Ругером.
8.
Балабол и Вечный шли по лагерю между затухающих костров. Занималась утренняя заря.
- Разве ты не слышал, что Хмет -лучший советчик Ругера? - спросил Вечный Сежу.
- Я знаю, - сказал Сежа, - Но как понять эту шутку, ведь Хмет желает его гибели?
- Ты прав, - кивнул колдун, - но Ругер может выслушать его, а поступить наоборот.
- Ловко! - порадовался Балабол.
- Да, - согласился Вечный, - Но Хмет тоже не дурак, и потому может дать дельный совет, чтобы Ругер сделал иначе.
- Но как же тогда поступает Ругер?
- Разумеется, внимательно слушает доводы, а выводы делает сам, - не оборачиваясь, ответил Вечный, - Но ты же не о Хмете хотел спросить великого пахана? А о чем?
Сежа остановился в нерешительности, махнул рукой.
- Ты говорил, что подземные люди сохранили умения Прошлых времен. Как же ты надеешься, что Страшный сокрушит их могущество?
- Не забывай, певец, инферны десять веков просидели в своем убежище. Они тысячу лет не воевали. В то время как на поверхности все это время шла почти непрерывная бойня. Последний мужик, ковыряющий землю мотыгой, знает о войне больше самого ученого из них.
- Еще вопрос, Вечный, - сказал чуть погодя Балабол, - Скажи мне, какие именно несметные богатства хранит Подземный город: золото и серебро, выделанные шкур сноуфоксов, кованые мечи из рейла? Как мне объяснить славным пацанам, что их там ждет?
Вечный покачал головой.
- В Инфернусе парни найдут невиданные виды одежды, оружия и утвари - из стали, алюминия и пластика, удивительные машины, искусных мастеров, способных их создавать, женщин, каждая из которых прекрасней первой красавицы наземного мира.
Колдун ухмыльнулся.
- Но если хочешь знать, что говорить, то лучше обещай то, что им будет понятно. Когда парни войдут в Инфернус и увидят, что найденное в сотни раз желанней и удивительней обещанного, вряд ли они на тебя рассердятся.
...- Полы шатров Золотого города устланы шкурами сноуфоксов в пять слоев, - вечером пел Сежа у большого костра разинувшим рот пацанам, - Женщины там мягки и толсты как пигсы. Рабы хорошо обучены и послушны без побоев. А запасов съестного столько, что даже в конце зимы трупы замерзших не едят, а сжигают.
9.
Полгода Балабол в богатом плаще и в сопровождении угрюмой рослой охраны объезжал на белом камеле стоянки паханов. За накрытыми полянами Сежа пел о Золотом городе под землей и о славном Ругере Страшном, готовящем великий поход и созывающем славных пацанов, ищущих славы и богатства.
Через три декады после отъезда певца к стоянке Ругера потянулись первые добровольцы. Еще пять декад спустя тонкие ручейки слились в огромный нескончаемый поток. Ехали и известные опытные паханы с кодлами в сотню бойцов, и малые недавно сбившиеся шайки с безусыми наглецами во главе. Приходили и по одиночке пацаны, за душой имеющие только заточенное перо, быстрое поджарое тело да алчный блеск в глазах.
Рубщики не успевали закалывать пигсов и камелов, чтобы накормить прибывших. Дым от костров сливался в одну темную тучу над стоянкой.
Всех приходящих привечал Ругер, но за малейшее непослушание, воровство, драку или убийство наказывал одинаково. Немало непонятливых поплатилось за удаль не к месту.
К середине весны, убив непослушных, собрав припасы и разделив войско на сотни во главе с умелыми командирами, Страшный объявил о начале похода.
10.
Две декады войско шло по пустыне, сберегая запасы и питаясь пойманными рэтсами. Пацаны скучали. Пока Великий поход казался скучнее, чем ожидалось. На двадцать первый день пустыня развлекла парней - авангард подвергся нападению. Из-за холма на пацанов с гиканьем выскочили голые люди с перьями в космах и с каменюками в грязных руках. Неожиданность сыграла роль - трое бойцов умерло, не успев прославить имя ни одним подвигом. На призыв авангарда прибежала подмога. Увидев приближающуюся сотню в кожанах, голые обратились в бегство. Иных из них убили, а двоих - жутко худых и с язвами на волосатых ногах - притащили к Страшному в шатер.
- Отвечай, грязнуля, - приказал Ругер младшему из голышей, - Кто вы такие, и зачем напали на моих людей?
Голый перепуганно вытаращил глаза, а потом что-то быстро и жалобно затараторил. Старший злобно оскалился и от души пнул первого под колено.
- Кто-нибудь понял, что он бормочет? - спросил Ругер у присутствующих.
Все отрицательно покачали головами.
- Вилы, Ругер! - загоготал из клетки Хмет, - Чушканы походу пацанской фени не втыкают.
- Или делают вид, что не понимают, - уточнил Вечный.
- О чем ты? - поинтересовался Ругер.
- Я удивлялся, почему инферны не проявляет к нам интереса. Но теперь все встало на места. В Прошлые времена так прощупывали вражескую армию. На дальних подступах посылали малую группу солдат завязать стычку, и в процессе боя выясняли, как воюет неприятель и на что он способен.
- Понтуешь, Пыльный? - рассмеялся командир авангарда малой пахан Шура Тигер, - Думаешь, кто-то здесь не знает, что такое разведка боем?
- Так ты считаешь, это солдаты Подземного города? - усомнился Ругер, - Что-то не похожи они на полубогов.
Колдун отрицательно покачал головой.
- Нет, конечно. Инфернам нет нужды рисковать самим и раскрываться раньше времени. Для разведки они используют какое-то подчиненное племя. Самых никчемушных воинов, кого не жалко.
- Может, так, может, и нет, - покачал головой Ругер, - Возможно, это просто местные жители, принявшие кодлу Тигера за чужое племя, вторгшееся в их охотничьи угодья. Но если ты прав, следует их изловить и убить всех до одного.
- Увы, Страшный, - посетовал Шура, - Если б ты раньше сказал. Ребята не знали, что надо зажмурить всех, и покоцали только отставших.
- Этих, - Ругер кивнул за спину на пленных, - хорошенько допросить. Может, когда их догсы погрызут, заговорят по-нашему.
- Некому базарить, братка, черти ласты склеили, - насмешливо просипел из клетки Хмет.
Паханы обернулись - голыши тихо лежали на земле с распухшими синими языками.
- Поскреби коготь на ветке у старшого, - добавил Хмет, - Ставлю свою кичу против твоей тупой репы, Ругер, он отходом мокнет.
Тигер побелел:
- Пацаны...
- Не печалься о парнях, смелый Тигер, - успокоил его Ругер, - Сам Сежа споет на их тризне. Страшный подпалит их погребальный корабль. О чем еще мечтать бойцу?.. И чего теперь нам ожидать, Вечный? - Ругер обернулся к олдецу.
- Теперь жди нападения, великий пахан, - коротко ответил колдун, - Я не знаю точно, когда и как именно это произойдет. Но догадываюсь, что очень скоро, и, наверняка, надо готовиться к неожиданностям.
Страшный кивнул, велел удвоить посты и каждый вечер строить вокруг лагеря двойное ограждение из камней.
10.
Третьим полуднем после набега голых на войско налетели невиданные птицы без перьев с каменными клювами и размахом крыльев в три человеческих роста. Птицы обрушились на пацанов с неба с жутким криком. Ошеломленные пацаны пытались стрелять в страшил из луков, но пули отскакивали от серой ячеистой кожи. Даже копья пробивали ее не с первого раза. Птахи громко орали и долбали пацанов в темя, одним ударом проламывая черепа. Некоторых они хватали огромными когтистыми лапами, поднимали в воздух и бросали оземь.
Пока пацаны сумели прийти в себя и поубивали много страшил, полегла четверть войска. Остальные птицы улетели, прихватив человечьи трупы.
К вечеру, когда великий пахан в задумчивости наблюдал за подготовкой погребальных костров, к Страшному подошел малой пахан Киля Коготь с друганами.
- Половина моих пацанов зажмурилась, - сказал Киля, - Иных даже проводить по-людски нельзя - их сожрали большие дятлы. Как мне базарить с оставшимися?
Страшный пожал плечами.
- Скажи им, что теперь на их долю приходится вдвое больше навара.
Коготь отрицательно помотал головой.
- Жмурам хабар не нужен, Страшный. Мы сваливаем.
- Это верно, мертвым добыча ни к чему, - кивнул Страшный и воткнул Киле перо в глаз.
- Он был плюшевый, парни - не знал, как со своими же пацанами разговаривать, и хотел вас лишить славы и богатства, - дружелюбно улыбаясь, пояснил Ругер позеленевшим Килиным друганам, - Ступайте и выберите себе нового пахана. Эту падаль оставьте мне. Мои догсы и кэтсы проголодались.
- Дятлов наслал Город? - спросил Ругер у Вечного, когда Килины бойцы шли, - Как это возможно?
- Ничего особенного, - бесстрастно ответил колдун, - В Прошлые времена приручали птиц, в том числе и боевых.
Ругер гневно посмотрел на волшебника и вытащил окровавленный нож из трупа.
- И это только начало? Куда ты привел меня с моим войском, Пыльный?
Вечный не дрогнул ни одним мускулом, только посерел больше обычного. Ругер расхохотался и хлопнул его по плечу.
- Купился, Вечный! Поверил, что я напуган первым же обломом? Ты до сих пор не понял меня, олдец. Чем сильнее враг, тем больше слава! Я рад, что наконец-то встретил противника, достойного моего величия.
Дохлых птиц-страшил Страшный велел освежевать и завялить. Войско двинулось дальше.
11.
Через пять дней после битвы с долбодятлами пацаны наткнулись на огромное болото. Над зеленой жижей вились несметные тучи гнуса. Вернувшиеся разведчики сообщили, что у болота нет конца в обе стороны. Если идти вперед - твердая земля в двух днях пути. На другом берегу никого нет.
- Скажи, Вечный, - обратился Страшный к олдецу, - болото тоже городские устроили?
- Удивлюсь, если это не так, великий пахан, - пожал плечами колдун,- Так делали и в старину. Строили стены на много переходов. Рыли рвы и заселяли их мерзкими тварями.
Олдец поймал мошку и протянул Ругеру.
- Гляди, великий пахан, у кровососа десять ног. В природе у насекомых столько не бывает. Инферны вывели их на устрашение непрошенным гостям.
- Почему на другом берегу нет засады?
Вечный покачал головой.
- Я не силен в военном деле, великий пахан. Но вероятно, враги думают, что топь непроходима.
- Значит, надо пройти болото насквозь, - заключил Ругер.
- Не все пацаны умеют плавать, великий пахан, - заметил малой пахан Кутя Культя.
- Вот и хорошо, если попадут в трясину, быстрее отмучаются.
- Камелы, догсы и кэтсы не пройдут, - усомнился старый пахан Олдя Зверь.
- Догсов и кэтсов пусть несут на спинах. Камелов придется оставить. Жаль. Обратно досюда всю добычу придется тащить волоком, - посетовал Страшный, - Даю отдыха один день и одну ночь. Послезавтра утром выдвигаемся.
Когда войско зашло в болото, гнус обрушился на пацанов. Переход длился три дня. Иные отбиваясь от мошкары, оступились и утонули. Иных насекомые заели до смерти. Иные, добравшись до берега, потеряли крови сил столько, что не могли идти.
Ругер велел пересчитать людей. Когда ему сообщили результат, задумался. Позвал Вечного. Опалил его испепеляющим взглядом.
- Твои соплеменники хитроумны. Я не терял столько бойцов ни в одном бою, сколько в переходе через эту лужу.
- Инферны учатся по старым книгам, великий пахан, - спокойно заметил олдец, - Но у них нет твоего опыта и храбрости твоих бойцов.
Голос Страшного еле заметно дрогнул.
- Если все так старо, колдун, как ты говоришь, подскажи, что будет дальше? Я хочу быть готовым.
Вечный развел руками.
- Прости, великий пахан, но откуда мне знать? Тысяча лет прошла. В Инфернусе сменилось тридцать поколений. Это уже совсем другие люди. Я даже представить не могу, как они мыслят. Единственное, что могу сказать - будь бдителен. Следующая атака не будет похожа на предыдущую.
Ругер покачал головой и выслал на разведку самых ногастых следопытов.
12.
Быстроногие разведчики вернулись и сообщили, что на несколько переходов вперед нет никаких признаков людей. Есть только рогатый лес из неведомых каменных деревьев, да пустыня с зыбучими песками. Да еще круглая яма без дна, из которой валит горячий дым. Да еще хвостатые прямоходящие твари с телом как у человека, но звериной башкой и огромными нижними лапами, одну тварь пацаны поймали и зажарили. И еще много всяких мерзостей и чертовщины.
Через два дня сразу несколько разведчиков слегли, мучаясь внутренностями. Следующим утром их нашли мертвыми и почерневшими с неимоверно раздувшимися животами. На погребальном костре они лопались с противным пукающим звуком.
Еще через пару недобрых ночей то же случилось с третью оставшегося войска. Бойцы плакали и кричали, забыв пацанскую гордость и мужество. Над лагерем стоял смрадный запах, как в огромном старом нужнике. Померли храбрый Шура Коготь и мудрый Олдя Зверь и много других славных паханов и пацанов.
- Я бы на твоем месте, великий пахан, отделил заболевших от здоровых, - посоветовал Ругеру Вечный, - Так делали в Прошлые времена во время эпидемий.
Хмет загоготал из клетки.
- Втираешь пацанам кинуть корешей на отъезде, Пыльный? Добро. Замути, как трет бивень, Ругер, и наутро полкодлы свалит.
Колдун пожал плечами.
- Если ты этого не сделаешь, великий пахан, ты потеряешь все войско целиком.
После долгого раздумья Страшный велел всем здоровым уйти из лагеря и неподалеку построить другой, и запретил приближаться к больным товарищам.
- Не по понятиям, великий пахан, - не согласился седой авторитетный пахан Гуля Шкелет, - Твои отец и дед так не поступали.
- Что делать, если старые понятия для новых дел не подходят?- угрюмо парировал Ругер, - Ты хочешь остаться в прошлом, Шкелет?
Если новые времена таковы - они не по мне, - гордо ответил Гуля.
- Будь по-твоему, - сказал Ругер и перерезал Гуле глотку, - Ты - в прошлом, Гуля.
Через неделю новые случаи болезни прекратились. Из заболевших не выжил никто. В здоровом лагере все уцелели. Пацаны настаивали, чтобы пойти в мертвый лагерь, вынести оттуда умерших и проводить их в пламя как положено - с братскими объятиями. Но Вечный отсоветовал Ругеру и это делать.
- Иначе жертвы окажется бессмысленными. Спали зачумленную стоянку целиком.
Страшный глядел на огромный костер, скрестив руки, с мрачной улыбкой на лице.
- Чему радуешься, Страшный? - угрюмо спросил Ругера молодой пахан Ромик Одноглаз.
Другие паханы напряглись, решив, что Ромик сейчас умрет. Но Ругер лишь ласково потрепал Ромика по щеке и погасил длинным ногтем его единственное око.
- Ничего ты не видишь, слепец, - печально пожурил Страшный Ромика, - Разве я радуюсь? Я улыбаюсь мыслям о том, что сделаю с колдунами из подземной берлоги, которые наслали на пацанов такую ужасную и подлую смерть. До сих пор меня вела к Городу жажда славы, теперь к ней прибавилась ненависть. Обещаю вам и тем, кто ушел в небо с дымом - ни один проклятый кудесник не останется в живых. И очень многие из них будут умолять меня о великой милости - быстрой смерти.
13.
Прошло еще много дней, отмечая пройденный путь погребальными пепелищами. Однажды разведчики вернулись с известием, что в трех переходах впереди из земли торчит круглый купол.
- Это он, Urbis Infernus, - спокойно констатировал Вечный, - Я привел тебя к нему, великий пахан.
Страшный расспросил разведчиков, как укреплены подходы к куполу, и сколько колдунов они видели около него. Разведчики заявили, что колдунов не заметили ни одного, и укреплений на земле никаких нет. Вокруг купола - пусто и тихо.
Лица слышавших это посерели. Ругер медленно оглядел паханов, дрожа от ярости:
- Мандраж отпечатан на ваших рожах, как пинок на заднице. Чем вы напуганы, бакланы? Больше не верите мне? Разве тень Ругера Страшного стала короче?
Воцарилось недоброе молчание. Седовласый Боба Новый выступил вперед и ответил за всех.
- Спору нет, Ругер, тень твоя длинна. Но как быть, если врага нет, а его тень уже убила семерых из десяти? Перо не коцает дым, а угоревших насмерть - без счета.
Балаболу показалось, что одного из паханов в руке блеснул нож. Певец покосился на Вечного. Колдун шевелил губами, будто бормоча заклинания на неведомом языке.
'Накамлай мне жизнь, кудесник, - подумал Сежа, - О большем не прошу.'
Но олдец не колдовал и не молился. Он шептал самому себе:
'Как я мог так обмануться? Меня сбила с толку уверенность Ругера. Я устал ждать и поторопился. Решил, что нашел нового Аттилу. А теперь они просто перебьют друг друга, не дойдя до купола, и меня вместе с ними. Не из-за чего - просто от страха, вызванного ничем.'
- Погодите! - вдруг закричал Вечный, - Этот страх не настоящий!
Все обернулись к нему.
- Поясни, колдун, - сурово приказал Ругер.
- Поглядите на себя, - быстро, боясь потерять внимание паханов, заговорил олдец, - Посмотрите друг на друга. Здесь собрались храбрейшие верхнего мира. Не боящиеся не ни боли, ни смерти. Не отступившие перед тяготами и опасностями великого похода. Сами посудите, как таких могут испугать тишина и отсутствие врага?
Паханы переглянулись. На лицах некоторых появились глупые улыбки.
- Город наслал на нас звук, которого не слышат уши, - продолжал колдун, - Он неслышно проникает в самую душу и поселяет там страх. Но это не ваш страх - это отражение ужаса инфернов перед вами. Надо преодолеть его в себе, не думать о нем, сделать последнее усилие над собой и Город падет!
Ругер пристально посмотрел на Вечного и скомандовал:
- Паханы, поднимайте сотни! Мы идем на штурм.
14.
...На четвертом ярусе под землей бег Ругера замедлился. Еще через пару поворотов он остановился. Недоумение на лице Страшного сменилось удивлением, удивление растерянностью, растерянность ужасом. Широко раскрыв глаза, великий пахан пнул горку ржавчины, освещенную чадящим факелом, и воззрился на Вечного.
- Везде только пыль, гниль и засохший звериный помёт. Что это - морок? Последняя шутка колдунов? Где твои мудрые полубоги и несметные богатства, олдец?