|
|
||
Вчерашний кловун уже почувствовал себя "европейским политиком", вызубрил формулировочки современного европейского "новояза" и общается теперь исключительно при помощи этих формулировочек. Мол - "Свобода", бла-бла-бла, "Демократия", бла-бла-бла, "Конкуренция", бла-бла-бла. Зацените полёт буржуинской мысли, братва: |
Иудушка стоял у постели, всматривался в больного и скорбно покачивал головой.
- Больно? - спросил он, сообщая своему голосу ту степень елейности, какая только была в его средствах.
Павел Владимирыч молчал и бессмысленными глазами уставился в него, словно усиливался понять. А Иудушка тем временем приблизился к образу, встал на колени, умилился, сотворил три земных поклона, встал и вновь очутился у постели.
- Ну, брат, вставай! Бог милости прислал! - сказал он, садясь в кресло, таким радостным тоном, словно и в самом деле "милость" у него в кармане была.
Павел Владимирыч наконец понял, что перед ним не тень, а сам кровопивец во плоти. Он как-то вдруг съежился, как будто знобить его начало. Глаза Иудушки смотрели светло, по-родственному, но больной очень хорошо видел, что в этих глазах скрывается "петля", которая вот-вот сейчас выскочит и захлестнет ему горло.
- Ах, брат, брат! какая ты бяка сделался! - продолжал подшучивать по-родственному Иудушка. - А ты возьми да и прибодрись! Встань да и побеги! Труском-труском - пусть-ка, мол, маменька полюбуется, какими мы молодцами стали! Фу-ты! ну-ты!
- Иди, кровопивец, вон! - отчаянно крикнул больной.
- А-а-ах! брат, брат! Я к тебе с лаской да с утешением, а ты... какое ты слово сказал! А-а-ах, грех какой! И как это язык у тебя, дружок, повернулся, чтоб этакое слово родному брату сказать! Стыдно, голубчик, даже очень стыдно! Постой-ка, я лучше подушечку тебе поправлю!
Иудушка встал и ткнул в подушку пальцем.
- Вот так! - продолжал он, - вот теперь славно! Лежи себе хорошохонько - хоть до завтрева поправлять не нужно![1]
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"