В церкви, основанной человеком, имевшим шесть жен, грехи отпускаются без вопросов. Реклама епископальной церкви
Было и у меня и миросозерцание, но я отдал его одному из своих комических персонажей.
С. Д. Кржижановский, "Записные книжки"
- 678 монашек отдали свой мозг. Проведено исследование: случаи болезни Альцгеймера...
Я уже не мог слушать: критический рубеж, когда улыбки слушателей сменяются зевками, пройден два рассказа назад. Умножить это на пульсирующую боль в голове из-за вчерашней интоксикации на встрече клуба. После - о пользе ведения дневников, решения головоломок...
- Каждую мысль - в буквы, буквы - в дневник!
Анатолий Геннадьевич - учитель русского языка и литературы. Прозаик, поэт, единственный преподаватель в нашей школе, чье имя я запомнил без затруднений. Его душевная гармония прорывается наружу внешней симметрией: перевернутые усы были бы неотличимы от бровей.
Монашки - женщины, служат богу где-то в Миннесоте. Они знамениты беспрецедентной "беспраздностью своего духа", как говорит мой наставник; дважды в день "маются графоманией", от чего решительно умнеют.
- Как учит великий Скоурбден...
Речь прервал громкий треск. Я непроизвольно обернулся на звук, но взгляд, как будто зацепившись за линолеум, не смог последовать за шумом: прямоугольники пола, в следах от грязных подошв, плавали, как клавиши, на которых играют с двух сторон.
- В своем фундаментальном труде...
Продолжил, следовательно, ничего интересного: и шум, и Скоурбден... "Скоурбден из дома Скорби". Записал, чтобы потом вспомнить.
- Да, Сергей.
- Анатолий Геннадьевич, полагаю, я болен, можно я пойду?
- Чем?
- Ногами
- Болен чем?
- Черной философской оспой шопенгауэризма.
- Ну иди...
Франко обладает оригинальной и очень харизматичной жалкостью: он уверен в том, что он не уверен в себе.
После звонка - вниз по лестнице: стопы по каждой третьей ступени, не чаще. Пробегая мимо вахтерши (эта пожилая женщина с усами и бородкой, наверное, лет десять назад была похожа на Мона Лизу Дюшана), увидел Франко, который жадно пил воду из крана в столовой. Там же в окружности тарелок вписаны: бледное картофельное пюре, мерзко пахнущая обезглавленная рыба. Толсто нарезан колбасный сыр и сырая, бумажная колбаса. Десерт - зефир в шоколаде.
- Борей в шоколаде!
Темноволосый, бледный и неизменно сонный. Шутить таким утром достаточно мистично. Это мой лучший друг - Фас. Поэт, остроум, мизантроп.
- Я не мизантроп. Я - женоненавистник. И... мужененавистник.
Несомненно, он вчера не смог уснуть из-за своей серийно-надуманной бессонницы. "Шум за стеной мешал мне думать о том, почему я не мог уснуть" - его не самая смешная рационализация.
За дальним от нас угловым столиком разговор двух девиц: смотрят на нас, одна шепчет другой на ухо какие-то слова, хотя здесь метров двадцать, подслушать сложно. Жест, который должен был прикрыть ладонью губы, исключая возможность чтение по ним, выполнен недобросовестно: скрыта только шея. Говорящая - моя бывшая будущая подружка. Та, которая все еще кивает, видимо, исключительно по инерции, - ее подруга. Мои искоживонные старания по метаморфозе "будущей" в "действующую" оказались излишни: в ней не оказалось ни атома одухотворенности. Скучная, как анабиоз. Между губами поцелуя стекло одиночества. Все кончено. К тому же, вчера меня стошнило ей на платье. Издержки интоксикации...
- Может ты поторопился? Она - женщина видная...
Она - женщиновидное. Нас рассудит рассудок. Складывает вдвое пиццу, откусывает. На неделе зашел на кухню за чистой ложкой. Там повар разбавлял майонез жирной струей ржавой воды. Умно: так половина майонеза и кетчуп приобретают бесплатность.
- Да они что угодно туда могут подсыпать... Если в другой раз заметишь спятившего Анатолия Геннадьевича с каким-нибудь порошком, который он приготовил дома по рецепту какого-нибудь Скоурбдена, не менее безумного, - я даже не зевну. Может от этой еды у меня и бессонница...
Франко отлепил губы от крана и подошел к нам. За ним - Каф и Сиф. Весь клуб в сборе. Идем курить. Спасибо всем посредственным соученикам и их досугу - в курилке выучил около десятка статей административного и пару уголовного кодексов. Такого рода праксис в провинции рудиментирует значительно медленнее. Планирую изучать юриспруденцию, чтобы потом бросить ее заниматься литературой. Не помню, писал я уже это или нет... КАС - Клуб Анонимных Социопатов. Литературная группировка, состоит из нас пятерых. Были и другие предложения на заглавие, например, "Почитатели писателя По", но все они были единогласно отклонены (голос Франко не учитываем).
Автоматическое письмо в осознанном сновидении, постдилетатизм... Возможно, вы о нас слышали. Каф - местная звезда. Но большие звезд сгорают быстрее: чем больше ее размер, тем выше скорость ядерных реакций, протекающих в ней. Иначе, почему так много больших поэтов умирает в 37? Слава - это когда незнакомые люди хотят деформировать твое лицо. Каф узнал это эмпирическим путем: вчера вечером его путь имел неосторожность пройти мимо школы.
Творчество Сифа не так известно, но чудацкие поступки имеют должный успех. Однажды он зашел в какой-то магазин брендового савана, разумеется, пьяный:
- Сколько стоит вон та футболка?
- 1.400руб. Вам какой размер?
- Дактиль!
- Ааа... Извините, у нас только элечки...
- Администратора мне!
Позвали администратора:
- Добрый день, чем могу помочь?
- Пещерный плебс, который вы зовете персоналом, не понимает, о чем я говорю.
- Извините, вы считаете людей идиотами?
- Я считаю людей натуральными числами!
- Пожалуйста, позвольте вас обслужит другой продавец. А мы вам предоставим скидку, 10%, а? Соглашайтесь, что вы можете потерять?
- Терпение. Я же не бумага.
Сегодня в шесть Каф прочитает что-то новое... Время в ожидании тянулось долго, но я и Сиф опаздывали. По дороге на место, через серые квадраты дворов, пахнущих сырой ржавчиной гаражей, я безрезультатно вспоминал слово "милосердие". На детской площадке ветер маятником качал маленькую петлю, привязанная к качелям. Веревку затянули слишком сильно - пролезет только рука, не больше. Я хотел сфотографировать, но было лень...
Толстые пальцы продавщицы из ларька дали нам шесть бутылок пива.
- Слыш, тебе 18 та есть?
- Я примерно в миллиард раз младше вселенной. Хватит?
Опаздываем...
Фас успокаивал:
- В семь мы там будем.
- Звучит как-то обреченно...
- А ты сегодня какой-то веселый... ничего, скоро пройдет.
- Алкоголь - это депрессант. А люди пьют его и пытаются веселится... Не удивительно, что от такого противоречия на утро болит голова.
Так опоздав придти трезвыми - чрезвычайная бестактность. Опьянение - это что-то вроде галстука... наверное.
- Ты схуил тот текст в редакцию? - Фас бросил последнюю бутылку в урну (в данной локации - случай беспрецедентный).
- Что сделал?
- Схуил - это как "спиздил", только наоборот.
- Еще нет.
Место встречи - единственная веранда с крышей на территории заброшенного детского сада. Сиф о чем-то жестикулировал, Каф сидел на перилле и разглядывал свои кеды. Кот-гедонист разгуливал по веранде. Франко, увидев нас, начал амплитудно махать.
В одном большом городе, всего лишь большом, один из трехсот тысяч человек, пожилой человек, подошел к зеркалу, висящему в его ванной комнате, сонно взял зубную щетку, занес ее над отражением, как бритву, нет, как нож, и неожиданно для себя (но не для нас) заговорил:
- Никого ведь не настораживает, если на тетради написано "тетрадь", а на Доме Союзов - "Дом Союзов". Но если я, например, напишу на лбу Леонида "лоб Леонида", вы сразу назовете меня чудаком, а сам Леонид, возможно, даже ударит меня. Хотя, наверное, лоб Леонида - неудачный пример. Но если я, например, напишу на лбу Михаила "лоб Михаила ", вы сразу назовете меня чудаком, а сам Михаил, возможно, даже ударит меня. Теперь-то вам все стало понятно.
Он положил на место щетку и взял бритву, подумав, что неплохо бы занести ее над отражением, как нож. Но слова уже прорывались на язык, как прорывается из желудка несвежая рыба:
- Полагаете, все - это шутки? Полагаете, ш у т к и - это несерьезно? Юмора не существует. Да, да, не существует, такого, каким вы его мыслили. Есть два вида смеха: внутри и снаружи. Первый: внутри языка, конечно, внутри кода, если хотите... Нет? Оставим его, здесь все понятно, это просто: он не референтен действительности, она ему не нужна, и, следственно, он ей... Шутке необходима серьезность. И найти серьезность эту не затруднительно, она и не пряталась. Ее нужно лишь взять, взять как можно больше, столько, сколько способны унести... Смех - реакция на концентрированную действительность, детоксикация ума, это...
Его прервала жена, пришедшая из спальни на звуки озарений:
- В нем, точно молнии, сверкают озаренья, глумливый смех толпы скрывая от него.
- Она правда такое сказала? - Франко, переступив с ноги на ногу, скрестил на животе руки.
- Нетнет, грязной воды ложь, она сказала: "От твоего остроумия одни проблемы: то череп изнутри поцарапаешь, то чье-то самолюбие... Сходил бы в магазин, купил себе водки что ли... " Пожилой мужчина сел на пол и почесал левое колено. Хуже лености только усидчивость.
- Аа, может, он еще поговорит? Вроде бы неплохо...
Хвост кота торчал из травы, как плавник акулы над поверхностью воды. Мы пили как рыбы. Пошел дождь: густые серые тучи выполняли функцию антиспама: не пропускали на небо ни единой молитвы. Сиф крикнул что-то про Фихте, раздался мокрый шлепок. Я обернулся: Франко лежал на боку и держался на нос. Последнее что я запомнил.
Утром начался диктант: вчера само обратилось в буквы. При переводе возникли
трудности: некая таможенная пошлина бездарности. Вот - отдаю назад слова; все, кроме одного...