Репатриировалась в Израиль в конце августа 2000 года. Служила два года в армии обороны Израиля на должности управляющего отделом аналитического программирования. Практически журналист. Трудоголик. Много читаю. Не смотрю телевизор. Часто гуляю просто так. Не люблю спать и лениться. Бывшая спортсменка. Себя рекламировать не умею - не дано (не научили?). Для более близкого знакомства со мной вы можете заглянуть в мой журнал. Удачи тебе, путник.
Аннотация к разделу: Для того, чтобы побороть страх смерти, достаточно умереть дважды. Любимчик Аллаха Аятолла Хомейни
Трудно сказать, сожалел я обо всём, что происходило. Хотя, конечно, сожалел я вряд ли. И уж точно не хотел, чтобы всё стало таким, как было раньше. Слишком притягательным оказался тот самый мир. Каждый раз я делал шаг. А потом – ещё шаг. Вероятно, в пропасть – и, может быть, выбраться оттуда я уже не смогу. Но мне было всё равно. Я уже давно перестал пытаться пристыдить себя напоминаниями о том, что я делаю ужасные и непристойные вещи. Напоминания уже не работали. Точнее, они работали – но в обратном направлении. Они напоминали мне о том, как я хочу её. И я снова считал минуты до вечера, ждал её прихода. Иногда я начинал чувствовать то, о чём мне говорил отец. И понимал, что я слишком далеко отплыл, и сейчас в открытом море Скоро будет шторм. А шлюпок у меня нет.
Больше всего меня донимало ощущение того, что Лиза где-то тут, в той же комнате, что и я. Ощущение какого-то беспокойства, которое мешало мне забыться. Я до сих пор чувствовал её губы на своих. И – что-то совершенно новое, то, что раньше мне не было знакомо. Это были чувства, плотно оплетённые футляром физических ощущений вроде запаха кожи или прикосновения. Когда-то я смотрел на эту женщину в кафе. Я не знал её. И она не знала меня. А теперь всё получилось вот так. Я садился на подоконник и курил, разглядывая звёздное небо. И думал о том, что есть что-то нечеловеческое в том, что я ревную Лизу к отцу. Кто я такой и почему, собственно, у меня есть на это право? Но когда я представлял – даже не представлял, а просто об этом думал – как они занимаются любовью, у меня словно что-то переворачивалось внутри. Потом я опять возвращался в постель. И всё, начиная с сумбурных сновидений, повторялось снова.
Я тоже закурил и сел на кровати. Было странно (или страшно?) осознавать, что в эту минуту мне действительно плевать на чувства отца. Когда я успел стать эгоистом? За всё время общения с Лизой я очень сильно изменился. Иногда у меня возникало такое чувство, будто эта женщина сделала меня абсолютно другим человеком. Вероятно, именно поэтому мы с отцом в последнее время совершенно не понимали друг друга. А я всё чаще ловил себя на мысли, что его авторитет шаток, всё чаще замечал его ошибки и слабости, осознавал, что он неправ. Бывало, что мы не разговаривали целыми днями, поссорившись из-за каких-то мелочей. И, будучи до ужаса упорными людьми, молчали до последнего. Может быть, я взрослел. Да. Очень даже может быть. Переоценка ценностей. Ну что же, отличный способ самоутвердиться и заодно поднять себя в глазах отца – переспать с Лизой! Просто великолепный способ. То, что доктор прописал. Но самым ужасным во всём этом было другое. Мне не было стыдно. То есть, стыдно мне, конечно было – но это был очень плохой стыд. Я понимал, что совершил желанную непристойность. И мало того – думал о том, что её можно будет совершить ещё раз. И мне нравилась эта мысль.
- Раздень меня, - произнесла она. Не повелительно и не молящее – так, будто просила что-то совершенно обычное. Я сбросил с её плеч платье, и она, переступив через него, сделала шаг ко мне. Вряд ли я понимал что-то в идеале женского тела – уж слишком мало на своём веку я повидал женских тел – но её фигура была настолько гармоничной, что никто бы не рискнул назвать её некрасивой. - Ты преступница, - сказал я тихо. – Ты прячешь это под одеждой. Лиза расхохоталась. - Маленький льстец. Ты говоришь комплименты так же умело, как твой папочка. - Может, мы уже закончим с этими разговорами про отца? - Да, пожалуй, пришло время ревновать, малыш. Я рада, что ты это понял. – Она обняла меня. - Это начинает мне нравиться.
- Ах, не разочаровывай меня, Брийян, и не делай из себя недогадливого дурака! – Она наклонилась к моему уху. – Ты думаешь, что тётя Лиза ничего не замечает? Твой взгляд говорит гораздо красноречивее тысяч слов. Я помню, как ты посмотрел на меня тогда в ресторане, в первый день нашего знакомства. Я подавился последним глотком кофе и закашлялся. - Конечно, - продолжала Лиза, - твой отец – собственник, да ещё и ревнивый. Но я ему не принадлежу, даже если он считает по-другому. И сам подумай, малыш – не глупо ли сопротивляться собственным желаниям, если можно оставить дурацкие стереотипы и получать удовольствие? Запреты и табу придумали слабые и закомплексованные люди. Твой папочка себя к ним явно не относит. И ты тоже себя к ним не относишь, я права?
- Знакомься. Это Лиза, - представил отец. – А это – Брайан. Мой сын. На Лизе было длинное тёмно-зелёное платье и неизменные шпильки, в которых она доходила отцу почти до плеча. - Брийян, - проговорила гостья на французский манер, и протянула мне руку. – Приятно познакомиться, малыш. - И мне, мэм, - ответил я, легко пожимая её пальцы. - О нет, только не мэм. Мне всего-то двадцать шесть, а это ЈмэмЋ заставляет меня чувствовать себя старухой. Только Лиза. И только на ЈтыЋ.
Она ведьма, думал я. Каждый раз я, взглянув на неё, только усилием воли мог отвести глаза. Так смотрят на что-то, что одновременно и красиво, и отталкивающе. В ней было что-то невыразимо пошлое: в изящном изгибе скул, в задумчивой улыбке, неизменно мелькавшей на её губах. И в глазах. Её глаза напоминали мне глубокий колодец. В какой-то момент чёрная бездна становится тёмно-зелёной. И смотреть в эти глаза нельзя. Иначе какая-то неведомая сила заставит тебя прыгнуть вниз. И пути назад нет. Ты никогда не выберешься на волю. Ты можешь лишь упасть ещё глубже.
- Да, малыш. Не поверишь – но я действительно встретила человека, которого полюбила и который полюбил меня. Мы поженились через полгода после нашего знакомства – и это было ошибкой. Мы плохо присмотрелись друг к другу и не поняли, что никогда не будем счастливы вместе. Наши отношения было очень тяжёлыми – мы расставались каждые три месяца, не находили общего языка, спорили по мелочам. Мы прожили вместе два года. До того момента, как он сообщил мне о том, что хочет завести детей. Я детей не хотела, и пыталась объяснить ему, почему – но слушать меня он не стал, а просто ушёл, хлопнув дверью. Когда мы развелись, мне было двадцать два. Я решила, что у меня больше никогда не будет серьёзных отношений с мужчинами. И до сих пор меня пугает мысль о таких отношениях. Я училась и работала. У меня были сотни мужчин – но теперь картина поменялась. Меня в них ничего не интересовало, кроме тела. Ну, и денег, конечно... Когда я впервые увидела твоего отца, то подумала, что он как две капли воды похож на моего первого мужчину и моего бывшего мужа. В нём есть тот шарм и та надёжность, решительность, мимо которых не может пройти ни одна женщина. Ну, а я – одна из многих. – Лиза закурила третью сигарету подряд. – Избитая история, а, малыш?
