- Дедушка, мы сегодня нашли вооооот такую охапку веток рябиновых! Обломал кто-то!
- Дедушка! Что же это такое?!
Сверху посыпались снежные хлопья, и на плечи внукам легли мягкие ветви. Они даже зажмурились.
Дедушка, родной, пахнет, как только один он пахнуть может. Старый-старый, а руки ласковые. И глаза добрые-предобрые, и голос - тихий, певучий, услышишь, и уже никуда бежать не хочется, и игрушек никаких не надо, только прижаться щекой - и спать, спать, спать...
Дедушка задумался.
- А где это было-то? Где вы ветки нашли?
- На опушке на самой, возле просеки. Наломали и бросили, хоть бы унесли! Знаешь, сколько там ягод осталось! - Внучка расстроенно оправляла белый фартучек. Хозяйственная, вся в бабушку. Как пришьет деду желудь-пуговку на карман - вовек не оторвать.
- А следы были? - Спросил дедушка.
- Были! - Внук из-под дедовой руки макушку высунул. - Были, много, и воот такие!
Дедушка представил себе ногу, которая могла бы такой след оставить, и задумчиво сказал:
- Это, внучкИ мои, дровосеки. Они, небось, ёлочку искали, да не нашли подходящую.
- Деда, а зачем они её искали? - Снова высунул голову внук.
- Срубить да домой поставить. Игрушками наряжать. И хороводы вокруг неё водить. Радуются они так.
- Какая же радость дерево срубить? - Возмутилась внучка.
- Замерзнут они в лесу праздновать. - Объяснил дедушка. - Хилые они, слабые. Вот и несут ёлочку к себе в дом, в тепло.
- А что потом с ёлочкой бывает? - Допытывалась внучка.
Не хотел отвечать дедушка, сделал вид, что задумался.
- Ну, деда! - Потянула настырная за рукав белой одежды дедушкиной.
- А потом она огнем становится, внученька. - Ответил, наконец, дедушка. - Долго и весело в печке горит, только искр много сыплется.
В доме у дровосека было нарядно, празднично. Пахло свежим хлебом, на столы ложилось полотно беленое, жена дровосека хлопотала по хозяйству - вдруг гостей занесет ветром попутным, накормить ведь надо будет. А на печке, завернутый во все, что нашлось теплого, кашлял маленький мальчик. Ему очень в лес хотелось. Встать, надеть валенки, выйти из натопленного дома на крыльцо, на снег посмотреть. Но не мог. Чуть только приподнимется - сразу плохо становится.
А отец обещал взять его с собой в лес за ёлочкой. Давно обещал.
А утром посмотрел на сына, послушал, как тот кашляет, да и отправил на печь - выздоравливать. И книжку мать дала умную.
Книжку сын читать не стал, отложил подальше, сделал вид, что спит. Обиделся очень, а что сделаешь. Целый день лежал, трещины на беленой стене разглядывал. И казалось ему - это ветви еловые на ветру раскачиваются...
- Ты что, старый! Куда я пойду! - Возмутилась бабушка-Ель. - Знаешь, сколько дел у меня?
- Так ведь ребенок заболел. Что же ты его, не порадуешь? - Напомнил ей дедушка, глядя на дровосека сверху вниз.
- Я... не ... я...
- Ты не ты? - Переспросил дедушка. - Да ты вроде, сколько лет я тебя вижу, а все такой же. Лохматый, шапка набок. И сына балуешь.
Оцепенел дровосек. Ну где же ему было знать, что деревья разговаривают? И семья у них. Дед - Кипарис, бабушка - Ель высокая, и внуки - Кедр и Пихточка. Родителей только нет, у бабки с дедом под боком растут.
Думал, подхватил от сынишки простуду, голова уже не своя, вот и мерещится всякое, а и вправду разговаривают.
- Иди домой, скажи сыну, что будет ему ёлочка. - Сказал дровосеку. - Не руби их пока больше. Их мало осталось.
- А... вы...
- Что мы? - Наклонился к нему дедушка. - Боишься ещё?
Не смог дровосек ничего сказать. Только шапку в руках мял и смотрел жалобно. Взял дедушка шапку, надел человеку на голову и придержал, чтоб не упала. И стало дровосеку так спокойно и ласково, как в детстве только бывало. И бежать уже никуда не хотелось, и бояться, а хотелось прижаться щекой к мягким веткам - и спать, спать, спать...
Неделя прошла в трудах. Дровосек вязал хворост, задумчиво, то и дело на лес поглядывая, а дедушка занят был. Много лет он уж по земле не ходил, да и промерзло все вокруг - ногу не вынешь. Но старался дедушка. Медленно, неторопливо. Тяжело ему было, но только он знал, что если хочет мира в своем лесу, надо ему сделать немыслимое. Чудо нужно, огромное: вера детская.
И дедушка расправлял свои корни могучие и поднимал их - один за другим, один за другим...
В Рождественскую ночь отец взял мальчика на руки и вынес на крыльцо. На улице была тишина и снег падал пушистыми хлопьями. Мальчик даже кашлять забыл - так было красиво на земле. А когда осмотрелся вокруг - не удержался, вскрикнул радостно.
И никто бы его в этом упрекнуть не смог - глядя, как у самого крыльца стоит, весь снегом укутанный, ласковый-ласковый дедушка Кипарис.