Михайлова Ирина Евгеньевна : другие произведения.

Чя- Щя- пиши с буквой Я

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Ирина Михайлова
  
  чЯ - щЯ пиши с буквой Я
  (рассказ)
  
  1
  Миша ещё лежал с закрытыми глазами, когда хлопнула входная дверь - и в доме стало тихо.
  Мама с отчимом уходят в семь часов утра - как раз тогда, когда ему с братом надо вставать в школу - но сегодня их никто не разбудил, и вставать Миша не хотел вообще. Он открыл глаза, перевернулся на кровати и посмотрел в окно. Сквозь грязные стёкла был виден мутный рассвет - окна выходили на восток.
  Его с братом кровать была двухэтажной, и он, как младший (хотя младше был всего на один класс), спал наверху - и каждое утро, просыпаясь от яркого света, накрывался с головой одеялом и долго лежал, прислушиваясь к шорохам в квартире.
  Он открыл глаза - солнце уже было высоко - но вставать всё равно не хотелось. Тем более идти на первый урок.
  Он отвернулся от окна и попытался заснуть опять. Но тут его толкнул брат.
  - Ты вставать будешь?
  - Отвали.
  Брат ничего не ответил, поднялся и пошёл умываться.
  Где-то замяукала кошка - видимо, её случайно заперли на кухне, и она, увидев Серёжу, запросилась в комнату. Серёжа открыл дверь, пустил кошку и ушёл опять.
  Кошка - белая и пушистая - прыгнула к Мише на кровать, но он оттолкнул её - и она спрыгнула вниз и, свернувшись на голом полу, стала умываться.
  Послышался шум - это брат наливал из крана воды в чайник. Мише захотелось есть. Он вспомнил, что ел последний раз вчера в школе - выменял на обеденный талон чипсы. Потом, на улице, девчонка дала квадратик шоколадки. Дала не ему, конечно, но пацаны поделились. И всё - пришёл уже поздно, никого будить не стал, да и мать бы орала. И сейчас урчал живот, и мутило при мысли о нормальной еде.
  Миша протянул руку, толкнул дверь.
  - А что поесть?
  - Макароны, - отозвался Серёжа.
  - А хлеб есть?
  - Хлеба нет. Чёрный только. Но это надо дяде Володе оставить.
  - Погрей, а.
  Серёжа загремел сковородками.
  - Ты вставать будешь?
  - Ща.
  Есть захотелось сильнее при мысли о макаронах, и Миша не спеша поднялся. Случайно задел кошку ногой, она мяукнула, он хотел пнуть её, но не стал, и босиком, в одних трусах, пошёл на кухню.
   Там Серёжа уже грел рожки, налив в сковородку столько масла, что они стали рыжими, но пахли так вкусно, что Миша не выдержал, открыл крышку сковородки и, обжигаясь, руками схватил одну маленькую макаронину.
  - Умойся, - сказал ему брат.
  - Да ну.
  Но пошёл в ванную.
  Серёжа уже поел и оделся, пока Миша умывался, хотя скорее не умывался, а делал вид, рассматривая своё лицо в грязном замыленном зеркале. На кафеле стоять было холодно, и он переминался с ноги на ногу. Пригладил тёмную короткую, на пол лба, чёлку привычным быстрым жестом, ополоснул шею водой, как делал дядя Володя, сплюнул в раковину горькую с утра слюну.
  И посмотрел на себя ещё раз. Тощий, невысокий, ниже почти всех девчонок в классе, ещё даже без щетины, хотя кто-то у них уже брился. "Смотреть не на что", - как иногда говорила мать.
  - А, да ну, - сказал себе ещё раз.
  Когда он вышел, макароны уже нагрелись и были выключены, и остывали в сковородке. Кошка потёрлась о его ноги, прося есть.
  - А чем её? - крикнул Миша брату.
  - Не знаю. Дай чего-нибудь. Ты в школу пойдёшь?
  - На первый точно не пойду.
  - А что у тебя?
  - Русский вроде.
  - На русский иди.
  - А посмотри в дневнике. Я вчера расписание вроде писал.
  - А где он?
  - В рюкзаке где-то.
  Серёжа покопался в рюкзаке, нашёл.
  - Физика, - крикнул он.
  - Блин.. - протянул Миша. - Не, не пойду.
  - Ладно.
  Серёжа обулся и выключил в коридоре свет.
  - Хлеб не съешь, - крикнул он.
  - Давай, вали уже.
  Миша открыл сковородку - макароны выглядели теперь не так вкусно и вызывали скорее отвращение. Есть их уже не хотелось, но другой еды не было, а уходить на целый день из дома голодным не хотелось тоже. Миша порылся в раковине, полной грязной посуды, нашёл ложку, тщательно вытер её о полотенце и сел есть. Ел прямо из сковородки, потому что искать ещё и тарелку не хотелось.
  Кинул пару ложек макарон кошке на пол, но она понюхала их и отвернулась.
  - Только зря на тебя перевёл.
  Макароны, хотя и были противны на вкус, быстро кончились, Миша поскрёб жареные остатки, но их оказалось не так много.
  Тогда Миша взял хлеб дяди Володи и соскрёб им остатки масла. Хлеб оказался вкуснее всего - и он доел его весь.
  Миша придвинулся к самому окну - из кухни хорошо были видны ворота заброшенного завода, имени какого Ухтомского, стоявшего вот в таком виде всегда - сколько Миша себя помнил. Разбитые окна первых этажей и проходная, заставленная машинами. На этом заводе, из которого сделали временный склад для всякого барахла, типа запчастей, они с пацанами проводили всё своё свободное время. Но сейчас этот завод, эта полумёртвая махина, и это мутное утро наводили на Мишу тоску.
  - А, да ну, - сказал он опять сам себе, вспоминая пропущенную первую физику.
  И всё смотрел на это разгорающееся утро в грязные окна своей маленькой кухни, пропахшей прогорклым маслом.
  
  
  
  2
  
  - Ну и откуда ты?
  Миша столкнулся с классным руководителем - молодой, выглядевшей едва ли старше самого Миши - почти лоб в лоб на этой дурацкой лестнице, ведущей на третий этаж. И тут же выругался про себя за то, что не прошёл через началку. Но ведь он знал, что ей сегодня только к третьему уроку - и зачем она пришла в такую рань..
  Её расписание Миша знал лучше своего - впрочем, как и все в их классе.
  - Я проспал.
  - Будильника нет, да?
  - Есть.
  - Мама не разбудила, да?
  - Да нет. Будила.
  - Может, мне тебя будить?
  - Не надо.
  И тут Миша вспомнил, что она обещала всю неделю приходить к ним на первые уроки, после срыва этого искусства в пятницу. И самое обидное, что он его как раз не срывал. Он на нём тогда вообще не был.
  - Мама знает?
  - Знает.
  - А если я позвоню?
  - Звоните.
  Миша ухмыльнулся, зная, что она не позвонит. А если и позвонит, то мать не возьмёт трубку. Она никогда не берёт трубку, если звонят со школы.
  - Ладно, давай дневник и держи талон на обед. Сегодня твоя очередь.
  У Миши даже забилось сердце. Талон на обед - это самое ценное, что есть в школе. За талон он готов отдать не то что дневник, а свою правую руку. И Миша радостно, что так легко отделался, полез в рюкзак. Но дневника там не было. Он порылся ещё и вспомнил, что, наверное, оставил его в коридоре, когда Серёжа смотрел расписание.
  - Блииин.. - протянул Миша.
  - Опять?
  - Ну правда..
  - Нет дневника - нет талона.
  - Блииин...
  - И не ругайся.
  Миша замолчал, чтобы не сказать ещё чего-нибудь.
  - Мама сейчас работает?
  Миша кивнул.
  - А отчим?
  Кивнул опять.
  Она вздохнула.
  - А ты когда учиться будешь? Доставай, что у тебя в портфеле.
  Миша опять ухмыльнулся. Портфель.. Разве можно назвать портфелем то, что было у него сейчас в руках. Этот грязный, рваный в нескольких местах и не зашитый рюкзак. Миша вывалил из него всё, что там было. Но было у него там немного - две толстые тетрадки, одна чёрная ручка, карандаш - и откуда-то учебник по ОБЖ, которого сегодня и не должно быть.
  Классная заглянула в помятый рюкзак, побрезговав взять его в руки.
  - Я есть хочу, дайте талон, - наконец, сказал Миша.
  И она молча протянула квадратную бумажку, на которой было написано: "льготное питание".
  Миша спрятал талон в самое надёжное место - задний карман джинцов - и стал запихивать свои вещи обратно в сумку.
  - Спасибо где? - спросила классная.
  Миша уже и забыл про неё. Но сказал:
  - Спасибо.
  Не то, чтобы ему был очень нужен этот обед, просто талон - это валюта. Его можно продать. Его можно обменять. Его можно поставить на кон в карты. В общем, сделать с ним всё, что хочешь. И упустить его значило для Миши, и ещё для пары счастливчиков, прожить день зря.
  - И, кстати, твоё сочинение.
  Она достала из пачки тетрадей его, подписанную коряво чёрной ручкой.
  Миша открыл тетрадь. Вся страница была исчеркана красным цветом.
  - Посчитай, сколько у тебя ошибок. Я устала их исправлять. Как пишется "Ча-, -Ща-"? Это же первый класс.
  Миша сунул тетрадь в рюкзак. Прозвенел звонок.
  - Всё?
  - Всё. Иди.
  Он побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки, чувствуя, что она всё ещё стоит на лестнице и смотрит ему вслед.
  
  3
  
  Вторым уроком была алгебра.
  Алгебру не учил и не понимал никто, кроме трёх хорошистов. Им нужны были эти несчастные четвёрки - и они из урока в урок садились на первые парты, смотрели математичке в рот и писали весь бред, который она им диктовала. Но Миша в их числе не был. Его задача была куда сложнее - отсидеть так, чтобы тебя не заметили. И он сел на последнюю парту и загородился сумкой.
  - Ты чё на физике не был?
  Димка влетел в класс, кинул свою сумку рядом с Мишей и хлопнул его по плечу.
  - Проспал, - сказал Миша.
  - У нас классная была.
  - Я её уже видел.
  - И чё?
  - Ничё.
  - Дай талон, а?
  - Не. Сам есть хочу.
  - Ну продай.
  - Не. Есть хочу - сказал же.
  - Ну ты крыса, блин.
  Димка пересел через парту от Миши и достал планшет.
  Миша смотрел через плечо Димы - как бегают по экрану какие-то фигурки.
  - Чё за игра?
  - Не знаю. Скачал вчера. Кинуть тебе?
  - Не.
  У Миши не было планшета. Мать обещала купить приставку, если закончит год без двоек, но физика и математика подвела, поэтому приставка обломалась. Да она уже и не модная - никто с такими приставками давно не ходит. И Миша отвернулся к окну, чтобы эти фигурки не мелькали у него перед глазами.
  Зашла математичка. Все встали. Начался урок.
  Она написала число на доске. Тему. Потом села на своё место, открыла журнал.
  - Прохоров здесь?
  - Нет, - ответил Прохоров и сам же рассмеялся своей шутке.
  Класс пока молчал. Она всегда начинала урок с домашнего задания. И первые десять минут в классе стояла тишина - никто не хотел привлекать к себе внимание.
  - Не смешно, Прохоров. Домашнее задание.
  Все напряглись ещё больше - знали, что Данил не делает задание никогда, и на первой физике была контрольная, а значит, списать его не успел, а значит все ещё под прицелом.
  - Я не сделал, - так же весело сказал Прохоров.
  - Почему?
  - Я не смог.
  - А когда ты делал его последний раз? Какое число у тебя стоит в тетради?
  Он полистал тетрадь.
  - Четырнадцатое сентября.
  - А сегодня какое?
  - Двадцать седьмое..
  - Два.
  И она поставила первую оценку за этот урок.
  - Открыли все тетради, я пройду, распишусь.
  - Блин, ты чё, списать не мог, из-за тебя всё. - Дима всегда громко возмущался, теперь после собрания ему попадает от матери за каждую двойку, а списать алгебру сегодня он не успел тоже.
  Она не спеша встала из-за стола и пошла по рядам. Быстро расписалась в тетрадях хорошистов, даже не взглянув в них. Пошла дальше, ставя в дневники двойки, выслушивая без особого интереса надоевшие ей одни и те же оправдания. Класс постепенно стал просыпаться и шуметь - терять уже было нечего.
  Наконец, дошла до Миши. Он смотрел в окно и совершенно не думал о том, что надо как-то оправдаться и что-то придумать. Он думал о том, на какой перемене ему выгодно сходить в столовую. Когда дают компот или когда дают какао. Компот хотелось больше, но компот иногда варит и мать. А какао она не покупает никогда.
  - Примаков, тетрадь, - услышал Миша её скрипучий голос рядом.
  - Сейчас, - ответил он.
  Порылся в рюкзаке, достал первую попавшуюся тетрадь. Оказалось - в линейку. Достал другую - в клетку.
  - Открывай.
  Открыл на чистой странице.
  - Это что за тетрадь? По физике? - Она посмотрела на обложку. Обложка ничего не выражала. Обычная синяя обложка. И тетрадь была самая дешёвая. - Пиши число.
  Написал число, положил ручку.
  - А учебник?
  Он опять полез в рюкзак.
  - Забыл.
  - Сядь к Лене.
  - Я не буду с ним сидеть, - закричала Лена.
  Класс сдержал смех.
  - Тогда у кого два учебника на парте? Дайте ему.
  Откуда-то пришёл учебник. Миша открыл его на первой попавшейся странице и опять посмотрел в окно.
  - Дневника тоже нет?
  - Нет.
  - Тогда два в журнал.
  Мише это всегда казалось несправедливым. Ставить два только в дневник тем, у кого он был. И два сразу в журнал тем, у кого его не было. Кому-то это было выгодно. Например, Диме. Он мог неделями не говорить матери о своих двойках. До того, как классная выставит их все скопом. А Мише это было не выгодно. Потому что дневник его мать всё равно не смотрела.
  Математичка - старая, толстая, в тяжёлых очках со скрипучим голосом - вернулась на своё место. Начала писать на доске, иногда отрываясь и что-то объясняя. Миша поглядел по сторонам. Класс уже выдохнул. Пока она объясняет новую тему, можно расслабиться и ничего не делать.
  И большинство занималось своими делами. Димка продолжал играть под партой в планшет. Даня сидел и улыбался сам себе, глядя мимо класса на доску. Девчонки на втором ряду перекидывались записками. Миша попытался посмотреть на доску - но все эти "иксы" сливались у него в одно единое целое, и он не мог разобрать, что именно ему писать. И он писал всё, что успевал заметить, лишь бы от него отвязались.
  И от этих цифр, от спокойствия, внезапно свалившегося на него, от всех утренних волнений, он начал постепенно засыпать.
  - Так чему равен "игрек", Примаков? - скрипучий голос опять вывел Мишу из транса.
  Миша вздрогнул, посмотрел в свою тетрадь и назвал первую попавшуюся цифру.
  - Трём?
   - Дай мне свою тетрадь.
  Этого он не любил. Идти через весь класс, показывать свою тетрадь. Всё равно что голым выйти на улицу. Миша медленно, словно хотел потянуть время, встал и подошёл к ней. Встал рядом с Леной на первой парте - она отодвинулась от него, демонстративно зажав нос, и захихикала. Миша привык не обращать на это никакого внимания, но сейчас ему стало обидно. За то, что спросила она именно его и за то, что ему одному за домашнее задание поставили два в журнал и за то, что эта девочка с длинными волосами, от которой чем-то приятно пахло, шарахается от него.
  Он незаметно понюхал рукав своей кофты, но, кроме привычного запаха кошки, не заметил ничего.
  - И где же твоё решение? - математичка заглянула в самую тетрадь Миши, что у него даже замерло сердце, и он инстинктивно начал загораживать тетрадь рукой.
  - Решение? - переспросил Миша.
  Класс начал смеяться в голос, Миша заулыбался тоже, но как-то неуверенно.
  - Я ещё не решил.
  - Ты издеваешься?
  - Нет.
  Миша начал краснеть, он и не думал издеваться, просто сегодня с утра день не задался.
  - Да ты даже и не написал ничего. Где "икс", где "игрек"? Ничего не понятно.
  - Как не написал - вот же.
  - Но это же не то всё. Это набор цифр, а не решение.
  - Я не вижу с доски, - соврал Миша, хотя видел он прекрасно.
  - Не видишь - иди на первую парту.
  Миша посмотрел на первую парту - место было свободно только рядом с той самой Леной, но она опять заорала:
  - Я не буду с ним сидеть.
  - Хочешь урок сорвать? - сказала она Мише.
  - Нет. - И это уже была чистая правда.
  - Или хочешь ещё одну двойку?
  - Нет, - и это тоже была правда.
  - Садись. - Она отдала ему тетрадь, оставив его одного с этим непонятным "игрек".
  Миша сел на своё место.
  Димка повернулся к Мише.
  - Ну ты даёшь. Две пары за один урок.
  - Отвали, - сказал Миша, лёг на парту и уснул.
  И разбудил его только весёлый звонок - музыка из детской песенки.
   "Учат в школе, учат в школе, учат в школе".
  
  4
  
  В столовой было шумно, мутно и жарко.
  Миша кинул свой рюкзак на скамейку рядом с выходом, чтобы занять место, и встал в очередь за обедом.
  Очередь уже была длинная - и было много старших классов, хотя их перемена следующая. А эта перемена только для седьмых и восьмых классов.
  - Здорово, - кто-то хлопнул Мишу по плечу.
  - Здорово, - Миша обернулся и увидел Кольку - из параллельного класса.
  - Чё, как жизнь?
  - Нормально. А ты чё?
  - Да есть охота. Нет талона?
  - Нет, сегодня сам хочу.
  - Давай разобьём.
  - Ну давай.
  - Какой класс? Девятый? Сейчас седьмые и восьмые едят, не знаете, что ли? - доносилось из столовой, - следующий давай.
  Миша протянул свой талон.
  На обед был суп из лапши с курицей и картофельное пюре с сосиской.
  - Ты что будешь? - спросил Миша у Коли.
  - Не знаю. Суп что-то не хочу.
  - Давай мне суп. А сосиску пополам.
  - Давай.
  Они сели рядом на лавочку. С ними сел Серёжа. Он был в девятом, но выглядел гораздо младше - и его кормили в эту перемену.
  - Серый, сгоняй за хлебом, - сказал Колька.
  - Сам сгоняй, - ответил Серёжа, но встал и пошёл.
  - И мне возьми, - крикнул ему Миша.
  Серёжа принёс три куска белого.
  - Я дома хлеб весь съел, - вспомнил вдруг Миша, - чё делать?
  - Ты чего? А дядя Володя?
  - Давай из столовки стащим?
  - А как вынести? Тут смотрят.
  Все трое посмотрели на вход.
  Там, у двери, стояли учителя и смотрели, чтобы все убирали за собой и не выносили из столовой еду.
  - Меня по-любому досмотрят, - сказал Миша, - я сегодня уже накосячил.
  - Я вне игры, - Коля доел пюре и отломил себе половину сосиски, - мне ещё один косяк - и всё.
  - Серёж? - Миша посмотрел на брата.
  - Не, что-то страшно.
  - Да ладно. Кто на тебя подумает? Ну стащи хоть пару кусков. Иди - типа за компотом.
  Серёжа встал, взял свою тарелку, пошёл. Вернулся через пару минут.
  - Не, не могу.
  Миша пошёл, подошёл к тарелке с нарезанным хлебом.
  - Ты чего? - окликнула его повариха и загородила хлеб руками, - ты уже брал.
  - Я компот. Я не брал компот.
  - Ты брал компот.
  - Не брал я. Вон, нету, - он указал на стол, где сидел Коля и Серёжа. Компота там не было.
  - Ну на, - она достала из-под прилавка стакан компота.
  - А хлеб можно? Я его тоже не брал.
  - Бери, - сказала она и убрала руки с тарелки.
  Миша взял один кусок чёрного. Незаметно положил его в карман. Потом взял ещё. И пошёл к своим.
  - Всё, - выложил на стол.
  - Ну ты красава, - Колька откинулся на лавке, потирая живот.
  Миша сунул куски хлеба в сумку, на самое дно, заложил учебником ОБЖ так, чтобы не помялись.
  И под взглядами учителей - как под прицелом - вышел из столовой.
  
  5
  
  Осталось ещё два урока - русский, на который не пойти было нельзя. И история - единственный урок, по которому у Миши никогда не было двоек. И день на сегодня был окончен. Оставшаяся физра уроком не считалась.
  Русский у них вела классный руководитель - та самая, которую Миша встретил утром на лестнице. На русский ходили все. Не то, чтобы её все боялись или особенно уважали, просто родители созванивались именно с ней - и от того, что она скажет и какую оценку даст, зависело, какими будут выходные. С магазинами, новыми играми, ночёвкой у друзей или же с уборкой и отключением компьютера. Последнее было самое страшное. Миша до сих пор помнил, как она позвонила однажды при всём классе родителям Ромки за устроенную им драку - и как Ромка был лишён компьютера до конца четверти. Это было страшно. И хотя мама Миши никогда не брала трубку, всё-таки и она могла иногда начать его воспитывать.
  Обычно воспитание это начиналось с вопроса.
  - А почему мне опять из твоей школы звонили?
  - Да она дура, - отвечал всегда Миша.
  - Да у тебя все дураки, кроме тебя. Вов, поговори с ним.
  И дядя Володя, если был трезвый, бубнил про себя:
  - Да оставь пацана, я в восьмом классе уже работал.
  А если был пьяный, давал лёгкий подзатыльник.
  На этом обычно всё заканчивалось. Иногда мать добавляла:
  - Ещё раз позвонят, получишь.
  Но Миша всегда после таких разговоров уходил на улицу - и последние слова слышал уже на лестнице.
   Миша вообще старался бывать дома как можно реже. В отличие от своего брата, который из дома почти не выходил.
  С Серёжей вообще никогда не было проблем. И двоек он не получал. Он был очень послушным и тихим. И домашние задания делал всегда - у него даже были отдельные тетради по всем предметам, которые он никогда не забывал. Мишу это жутко бесило, потому что учителя всегда их сравнивали - и Серёжу ставили на первое место. "Небо и земля", - говорили они.
  - Почему у Серёжи есть желание учиться, а у тебя нет? - спрашивали Мишу.
  Серёжа с детства был таким. Никогда никому не возражал. Готовил матери, если она была пьяная, ходил за бутылкой, выносил мусор, гулял с собакой. Делал уроки.
  Миша же со всеми только огрызался. Хлопал дверью, уходил и никогда ничего не делал. Он не мог делать, если не видел смысла. А смысла он не видел.
  Урок русского, если был в середине дня, начинался с ругани. Кто-то из учителей успевал нажаловаться, кто-то что-то уже натворил. Она обычно заглядывала в дисциплинарный дневник, где учителя выставляли оценки классу за урок и писали замечания, и начинала одно и то же.
  - Что опять произошло на математике? - спросила она, - почему записаны Костя, Миша, Дима?
  - Чего? - Костя громко закричал, - а я чего? Я писал.
  - Я тоже писал, - сказал уже спокойнее Дима. - Я могу тетрадь показать.
  - Это Примаков не писал, - Костя никогда не мог сразу успокоиться и всегда ещё пол-урока доказывал, что прав. - Из-за него всё опять.
  - Миша, ты опять ничего не делаешь?
  Миша тяжело вздохнул:
  - Я делаю.
  - Ничего он не делает, - крикнул Костя и повернулся к Мише, - и из-за него всех всегда записывают.
  - Я делаю, отвали, - огрызнулся Миша и привстал со своего места.
  - Ладно, - она всех успокоила, - идём дальше.
  И опять же, если урок был в середине дня, Мишу она не трогала. Видимо, считая, что на сегодня двоек с него хватит.
  И сегодня, обходя всех с проверкой домашнего задания, сделала вид, что у Миши оно есть.
  И на её уроках Миша всегда сидел на первой парте - вместе с той Леной, которая от него отворачивалась.
  Лена всегда возмущалась и просила её от него отсадить, но каждый урок русского Миша садился рядом с ней.
  Лена пришла в их класс недавно - в середине того года. Она училась не очень хорошо, даже скорее плохо, но она была девочка, на уроках тихая и спокойная - и получала свои тройки, а иногда и четвёрки. Такие оценки Мише и не снились - и поэтому она была для него недосягаемой.
  Любого новенького всегда сажали с Мишей, потому что никто из стареньких с ним сидеть не хотел. И поначалу Лена молчала и терпела Мишу, но к маю освоилась и заявила классной твёрдо, что в сентябре с ним сидеть не будет. Но с их классной так было нельзя. Все это знали. Можно прогулять один день в школе и, если в этот день не было математики или физики, она простит. Можно не пойти на физру или искусство. Можно даже закосить под больного и не сделать какое-нибудь задание на уроке. Но заявить, что ты не будешь выполнять её требования просто так - этого было сделать нельзя. Поэтому в сентябре Миша по-прежнему сидел на первой парте. И постепенно привыкал к Лене.
  К тому, что она каждый раз отворачивалась от него. И к её длинным светлым волосам, которыми так восхищались все учителя. И к тому, что она всё время болтала - и даже когда Миша тихонько сидя засыпал под чей-нибудь монотонный пересказ параграфа - её голос звучал у него в голове и мешал полностью отключиться. Правда, с ним Лена не разговаривала. Она отгородила в сентябре свою часть парты от его - и забыла о Мише.
  - Опять спишь? - голос классной звучал совсем рядом с ним. Но звучал не настороженно и грубо, а как-то даже ласково. Что показалось Мише ещё более подозрительным.
  Миша научился различать настроения учителей по их голосу. Если говорили раздражённо - лучше не спорить и делать, что просят. Если устало, можно поломаться. Если грустно - лучше согласиться, но можно не делать в итоге ничего. Но если говорили ласково, то тут Миша терялся. Тут либо жди подвоха, либо.. Миша даже не знал, чего. И в таких ситуациях он молчал и оборачивался вокруг себя, чтобы узнать - а что все делают.
  Все что-то писали в тетрадях. Он посмотрел на доску - "Работа над ошибками".
  И вспомнил, как на лестнице она дала ему тетрадь. Он достал её и открыл. И опять перед его глазами замелькали красные точки, его исправленные слова и буквы.
  - Тебе нужен отдельный словарь, - сказала классная и положила перед ним книгу.
  Лена заглянула в его тетрадь и засмеялась.
  - У тебя ошибок больше, чем у всех. Ча-, ща- с буквой я.
  - Лена, смотри в свою тетрадь, - одёрнула её классная, - у тебя не меньше.
  Миша отгородился словарём от всех и медленно, корявым почерком написал:
  "Двадцать седьмое сентября.
  Работа над ошибками"
  Это было первое, что он написал осознанно за сегодняшний день.
  
  6
  
  На историю Миша решил не идти. Во-первых, у него были неплохие оценки. А во-вторых, кабинет истории находился рядом с кабинетом физики. А встречаться с физичкой Миша никак не хотел.
  И он спустился в перемену вниз, чтобы, по возможности, ускользнуть с каким-нибудь классом на улицу.
  "Вниз" - это на первый этаж. Где находился учительский туалет, куда самые смелые бегали на уроках курить, кабинет информатики, куда был проведён WI -FI и где скапливалось больше всех людей, и кабинет труда - откуда раз в неделю, когда шла готовка, вкусно пахло. Ещё внизу находилась раздевалка и стойка охранника, через которую Мише и надо было проскочить на свободу. Но проскочить через которую было сложно, потому что охранник выпускал всех только с учителем или же по записке. Другого пути из школы пока не было. Дверь начальной до трёх часов была закрыта.
  Внизу в перемену всегда царила жизнь. И все, кто имел хоть какое-то отношение к этой школьной жизни - в перемену стекались сюда. Здесь уже не имело никакого значения, хорошо ты учишься или нет. Как от тебя пахнет и сколько у тебя карманных денег. Есть ли у тебя планшет и из какого ты класса. Здесь было важно только одно - говно ты или нет.
  Миша опустился на лавочку недалеко от охранника, чтобы видеть - кого он выпускает на этой перемене. Но он не выпускал никого. Ещё ни у одного класса не кончились уроки. Девчонка из старших уходит, показав записку, которую, скорее всего, написала сама. Парень на домашнем обучении уходит. Больше никто. Миша вздохнул и отчаянно захотел курить. Рядом с ним сел Колька и тоже вздохнул.
  - Не свалить? - спросил он, видя, как Миша смотрит на охрану.
  - Неа. Нет покурить?
  - Ща звонок будет, сходим. Вовка на охране?
  - Не, другой.
  Колька посмотрел внимательно.
  - Не, этот не выпустит. Иди через физрука. У него окно всегда открыто.
  - А как я пройду?
  - Так физрук в начале урока с нами сидит. Построение всякое. Зайдёшь к нему и вылезешь в окно.
  - Не знаю. Стрёмно как-то. Ты лазил?
  - Я - нет. Но пацаны лазили.
  Подошли Саша с Даней - одноклассники Миши. Постояли - поржали. Потом отошли на "женскую" половину лавочек, где сейчас сидели девчонки - шестиклассницы и кое-кто из Мишиного класса.
  - Пойдём к девкам? - сказал Коля.
  - Не, не хочу. А чего тебе к девкам?
  - Да я вашей Ленке хочу предложить гулять. Чё думаешь?
  Миша посмотрел на "женскую" половину. Рядом с привычными девчонками сидела и Лена, которую раньше Миша здесь никогда не видел. Сидела и расчёсывала свои длинные волосы. Её красивый рюкзачок лежал рядом с другими рюкзаками - грязными и серыми.
  - Предложи.
  - Или ты с ней того? - Колька так громко заржал, что Миша послал его и отвернулся. - Да ладно, я так.
  Лена уже убрала расчёску и достала зеркальце. Саша и Даня носили шестиклассниц на плечах - те громко визжали.
  Колька посмотрел на часы.
  - Ну пойдём, замутим.
  - Пошли.
  Мужской туалет был на третьем этаже. Обычно учителя должны были дежурить около туалета, чтобы не курили. Но со звонком все бежали по классам. И кто-то, кто не спешил на урок, мог спокойно покурить.
  Они зашли, закрыли дверь. Никого уже не было. Встали около окна. Колька достал две сигареты "Winston".
  - Ого, - сказал Миша.
  - Да. У отчима стащил.
  Хотя никакого отчима у Кольки не было. У него вообще настоящих родителей не было. Его взяли из детдома, когда тот уже был большой. Поэтому отцом он его не называет. А отчимом - самый раз.
  Они закурили. Курили молча, чтобы слышать, если кто-то придёт.
  Курили до последнего затяга, потому что не знали, когда ещё удастся так спокойно постоять.
  - На "Ухтому" придёшь? - спросил Миша.
  - Не знаю. У меня сегодня день плохой, - сказал Коля, - две пары уже есть. А ещё география.
  Миша махнул рукой.
  - Такая же штука. Выходим по одному. Чтобы не напороться, если чё.
  - Давай. Я первый. Я тебя не видел. Ты меня тоже. - Колька пожал Мише руку, стукнул по плечу, как показывают в фильмах. - Слушай, у тебя, если с Ленкой чё, ты скажи. Друзья важнее.
  - Да нет ничего. Гуляй. Только она не будет. Ты её видел?
  - Видел. - И Колька покривлялся перед окном, изображая девчонок перед зеркалом. - Ну ладно. Давай.
  И он ушёл. Миша ещё постоял немного, посмотрел в окно. В их туалете всегда неприятно пахло - и Миша поморщился. И уже почти пожалел, что не пошёл на историю.
  Историю он любил. Ему нравилось читать про всякие события и людей, которые были не всегда хорошие, но которые меняли мир. Нравилось, как рассказывает Наталья Игоревна. Он всегда называл её только по имени-отчеству. Как-то так повелось. Других так не называл. Ему нравилось пересказывать параграфы и даже рисовать таблицы с датами. Ему всё нравилось. Но делать нечего - завалиться после звонка, да ещё с таким запахом, он уже не мог.
  Он тихонько выглянул из-за двери, осмотрелся. Туалет находился рядом с кабинетом истории. Почти напротив - физика. И у неё, как всегда, открыта дверь. Миша осторожно вышел и, прижимаясь к стенке, пошёл к выходу. Но у физички такой слух, что она слышит всё. Она резко вышла из своего кабинета и остановила Мишу.
  - Вот ты где, - сказала она. - А на первом уроке где был?
  - Я проспал. Классная знает. - Как можно тише сказал Миша, чтобы Наталья Игоревна не услышала и не вышла тоже.
  - А мне классная ваша не нужна, а и сама матери позвоню.
  - Хорошо.
  - И почему от тебя сигаретами пахнет?
  - В туалете курят.
  - Неправда. Не курят. Я сама заходила, смотрела.
  "Эта может, да", - подумал Миша. Другая бы не зашла ни за что. Когда дежурила молодая немка - курили все. А с этой - да. Даже старшеклассники терпели до конца уроков.
  - Я пойду. У меня физра, - соврал Миша.
  - Как хочешь, только три я тебе не поставлю. Так что думай.
  Но Миша уже развернулся к лестнице, сделав вид, что спускается на первый этаж.
  Она скрылась обратно у себя в кабинете также внезапно, как и появилась.
  Миша спустился вниз и сел на лавочку.
  - Выгнали? - спросил охранник.
  - Ага, - сказал Миша.
  Охранник понимающе кивнул. Выгоняли не часто. Но случалось. И у тех, кого выгоняли из класса, была два места сбора - мужской туалет, не зависимо от того, девочку выгнали или мальчика, и лавочка внизу. Бывало даже, что пацаны из разных классов договаривались встретиться здесь на определённом уроке - и тогда специально доводили учителей. Но это было редко. Обычно это происходило случайно. Но Мишу не выгоняли никогда. Не любил он скандалов.
  Миша решил не сбегать. А дождаться физры и вылезти на перемене в окно, как сказал Колька. Он растянулся на лавочке и закрыл глаза. И тут же перед ним возникла Лена с её длинными волосами и зеркальцем. Он вздрогнул, открыл глаза. И тут свершилось чудо. Место охранника было пусто. Охранника не было. Миша вскочил. Забрал свою куртку из раздевалки и метнулся к двери. Бесшумно открыл её и вышел. Постоял немного на пороге, ещё не веря своей свободе. Сентябрьское яркое солнце было высоко и жизнерадостно светило Мише прямо в лицо.
  Он улыбнулся впервые за этот день и больше не жалел о прогулянной истории.
  
  7
  
  Заброшенный завод рядом с домом - место общего сбора их дворовой компании - коротко назывался "Ухтомка", потому что завод был когда-то имени какого-то Ухтомского. Правда, кто такой Ухтомский ни Миша, ни кто бы то ни было из их компании не знал.
  Он как-то спросил у Жеки, кто такой Ухтомский, но Жека, который, казалось, знает всё, махнул рукой:
  - Да хрен, наверное, какой-нибудь.
  "Ухтомка" - это было отдельное государство. Там был свой порядок. Свой глава. Это был Жека. Парень из другой школы - через дорогу от Мишиной. Он был всех старше - перешёл в девятый класс. И уже строил планы на будущее.
  - Надо идти в "Гагару", - говорил он. - В "Гагаре" жизнь. У меня друг учится. Пришёл - уже три. Конспект написал - четыре. Чё-то там ответил - пять. И домашки нет.
  - Как нет домашки? - спрашивали все.
  - Ну нет. Конспекты пишешь - и всё. Это вместо домашки.
  - А если не будешь писать?
  - Ну не пиши. Тогда выпрут.
  "Гагара" или "Гагаринка" - это был лицей имени Гагарина. Находился он в центре города, принимали туда без экзаменов, с любыми оценками, учили бесплатно - и этот лицей был спасением почти для всех Мишиных друзей. Все, кто еле-еле дотягивал до девятого, с тройками выпускался из школы и у кого не было денег на московские колледжи - шли сюда. Нет, была ещё сельскохозяйственная академия, которую все называли "Сельхоз-навоз" - но учиться в "Сельхоз-навозе" не одно и тоже, что учиться в "Гагаринке".
  И самому Мише пророчили тот же самый лицей. Но сам Миша о нём не думал, а только отнекивался:
  - Я же не дурак - я не пойду в "Гагару". В "Гагаре" одни дураки учатся.
  И Мишу всегда бесило, когда учителя поле очередной его двойки, отсылали его в этот лицей. Особенно если его отсылала Наталья Игоревна.
  - А кем ты хочешь пойти? - спрашивала тогда она.
  - Я хочу в юридический. У меня же по истории хорошие оценки.
  Но она как-то странно улыбалась.
  - Но кроме истории в юридический надо ещё и русский, и математику.
  Это Миша знал и без неё. Но с русским и с математикой ничего поделать не мог.
  И Жеке даже не заикался про юридический.
  Возражать Жеке не полагалось. Тем более, что его уважали. У него была важная роль. Без его ведома никто не возьмёт лишнюю сигарету или пачку сухариков. Он всегда точно знал, кто сколько принёс в общую кучу. Без него нельзя было разжиться алкоголем, если такое случалось. Он должен был за всё отвечать. И всё держать под контролем.
  Кроме Жеки на "Ухтомку" постоянно ходили тот самый Колька - из параллельного, Тёмка - из младшего, и Лёха, который толком нигде не учился. А формально числился в шестом классе на домашнем обучении, но появлялся на нём раз или два в месяц, чтобы только не подавали в розыск. Девчонок у них почти не было. Иногда приходили Катька с Дашей - две подружки из седьмого класса, всегда ходившие вместе, но редко, потому что учились плохо, а за каждый звонок из школы их сажали под домашний арест.
  Вот и вся их компания.
  Но сегодня Миша был один. Он пролез через дырку в заборе - так было быстрее. Обошёл здание завода кругом и забрался на теплотрассу. Несколько кошек, громко взвизгнув, спрыгнули вниз, с труб, испугавшись Миши, хотя он и не собирался их трогать. Он прошёл по трубам до конца здания, где когда-то располагался один из цехов - и спрыгнул вниз. Здесь - в промежутке между двумя зданиями и находился их "штаб" - небольшое место, скрытое от всех с двух сторон стенами завода, с третьей стороны - теплотрассой, а с четвёртой - забором. Идеальное место, про которое никто не знал, кроме бродячих собак и бездомных кошек. То, что надо.
  Когда-то давно сюда были притащены какие-то найдённые на помойке кресла и несколько досок, из которых был сколочен стол. Кресла давно вымокли, но в сухую погоду на них можно было даже спать. А на "столе" раскладывали всё, что удавалось найти за день. Была даже своя "кладовка" - место за трубой, защищённое от дождя, куда заныкивали всё самое ценное. Так что получалась почти квартира.
  Миша порылся в "кладовке", нашёл пачку сигарет и половину шоколадки. Забрался с ногами на кресло и закурил. Вторая сигарета за день - это что-то. Все проблемы и беды сразу отходят на второй план. Всё становится не важно. Ни пропущенная контрольная по физике, ни прогулянная история, ни две подряд пары по алгебре, ни даже тетрадь с сочинением, в котором ошибок больше, чем у всех.
  Ни Ленка.
  Миша представил, как Колька приведёт её, такую красивую, почти хорошистку, сюда - в эту дыру. И Мише стало смешно. Он громко рассмеялся - его всё равно здесь никто никогда не услышит. Потом съел шоколадку, закрыл глаза и заснул.
  Ему снился завод. Бесконечные коридоры полуразрушенных зданий, из которых он не мог найти выход. Он шёл по ним, спотыкался о железные палки, падал, но вставал и шёл дальше. Бесконечно-долго, и всюду были стены, грязные от осыпавшейся штукатурки, он пачкал о них руки. И откуда-то шёл свет, но он не мог понять - откуда, и возвращался снова и снова в одни и те же лабиринты. И завод напоминал большого огнедышащего дракона, медленно умирающего. Как в фильме.
  Разбудил Мишу звонок мобильника. Было уже темно.
  - Ты где? - звонил Серёжа.
  - На "Ухтомке". А чё?
  - Ты хлеб взял? Мать орёт. Приходи.
  - А чё, они уже дома?
  - Давно. Мать, кажись, уволили опять.
  - Пьяная что ли?
  - Ага.
  - Ну ща приду.
  - Хлеб возьми.
  - Да в рюкзаке он.
  Миша посмотрел на телефон. Было почти семь. Значит, он проспал здесь один весь день.
  
  8
  
  - Ну и где ты ходишь? - Мать из комнаты услышала Мишу, но не вышла.
  - Нигде. В школе был.
  - В школе он был. Время сколько?
  Серёжа с дядей Володей сидели на кухне, жарили что-то в сковородке.
  - Есть будешь? - дядя Володя был выпивши, но не такой, как мать.
  - А чё есть?
  Миша достал из рюкзака хлеб и положил на стол.
  - О, - сказал дядя Володя, - молодец, пацан.
  Миша открыл сковородку - там была картошка. Скорее всего, Серёжа нажарил перед приходом матери. Но раз она пьяная - есть не будет.
  Серёжа разложил всем картошки, налил чай. Дядя Володя открыл себе пиво.
  - Ну как в школе? - спросил он.
  - Нормально. - Сказал Серёжа. - А мать что, опять уволили?
  - А кто её знает. Иди спроси.
  Дядя Володя работал охранником в "Пятёрочке" рядом с домом. Работал два через два. И два дня был весёлый, когда выходной. А два дня злой и неразговорчивый. А выпивши был всегда. Но даже очень пьяный он был не такой, как мать. Никогда не грубил и не поднимал руку ни на неё, ни на них с Серёжей. Только однажды замахнулся, но мать тогда сказала:
  - Их отец родной никогда не бил, и тебе не позволю.
  Больше он воспитывать их не пытался.
  С их матерью он познакомился там же - в "Пятёрочке". Она тогда работала уборщицей. Но недолго. Она вообще нигде долго не задерживалась. Пить так, как дядя Володя, она не умела. И если начинала, останавливалась только через неделю. Иногда дольше. Новая работа, месяц-два - и опять то же самое. Потому и трубку со школы не брала. Боялась, что придут домой. Однажды и правда пришли.
  Год назад - когда Миша был в седьмом классе. Он тогда только познакомился с "Ухтомкой", пропадал там сутками и не ходил в школу.
  Мать позвонила ему днём, чего не случалось никогда.
  - Быстро домой.
  И они были уже там - классный руководитель и ещё одна, кого Миша пока не знал.
  Они стояли в дверях комнаты, осматриваясь.
  Миша остался стоять в коридоре.
  Мать как раз только уволили - и она, ещё не совсем вышедшая из запоя, но уже соображающая что к чему, оправдывалась.
  - Да они у меня такие непослушные. Попробуй, заставь их. Я же их не бью. Ты что, в школу неделю не ходил? - уже Мише. - А где ты был? Утром выходит как положено - в восемь утра. Куда ты ходил?
  Миша молчал.
  - А почему у вас комната в таком состоянии? - классная и та, незнакомая, переглядывались. - Где у вас мальчики спят? У вас даже постельного белья нет.
  Они посмотрели на Мишину кровать. Пустой матрац, вместо одеяла какое-то покрывало, подушка без наволочки. И груда вещей.
  - Да они пачкают всё. - Голос матери. - Миш, достань простыни.
  Миша не шевелился. Ему казалось, он сейчас заплачет - и только присутствие этих двух заставляло его терпеть.
  Он прошёл мимо них и тоже заглянул в комнату.
  Душный запах кошки, закрытые наглухо окна, пролитая миска с водой - разводы от грязи на полу, орущий телевизор, остатки какой-то еды в сковородке. И мать сидит на кровати.
  - А где он у вас делает уроки? - спрашивала классная. - У него должно быть рабочее место. Стол, лампа. И вы вещи ему стираете? Все говорят, что от него пахнет. С ним же никто дружить не будет.
  - Миш, заведи машинку, - крикнула ему мать.
  Миша собрал все свои вещи с кровати и отнёс в ванную, лишь бы не видеть всё это.
  Заглянула классная:
  - Она не пьёт сейчас?
  - Нет, - сказал Миша, - уже нет.
  - Работает?
  - Не знаю. Я приду в школу.
  - Ладно.
  Он включил воду и выключил только, когда они ушли.
  Дядя Володя допил пиво, вздохнул - и достал пакетик с солёной рыбой.
  Больше говорить было не о чем. Миша быстро поел, бросил тарелку в раковину.
  Серёжа мыл посуду.
  - Вынеси мусор, - сказал ему дядя Володя.
  - Я вынесу, - вызвался Миша. Он хотел выйти на улицу - подышать на ночь - от сладкого запаха пива начинало тошнить.
  Он собрал со стола крошки, скинул их вместе с грязной тряпкой в мусорное ведро, скинул туда же уже пустые бутылки и понёс ведро в коридор. По дороге собрал ещё бутылки и, не одеваясь, пошёл выбрасывать.
  Кошка увязалась за ним. Он хотел откинуть её ногой, как делал всегда, но передумал. Погладил на спине - кошка выгнулась и что-то промурчала в ответ.
  Когда пришёл, мать уже спала и громко храпела. Дядя Володя сидел на кухне и курил. Серёжа делал какие-то уроки, лёжа на своей кровати. Миша разделся, завалился к себе на верхнюю половину.
  - Серёг, завтра разбуди меня - первая литра.
  - Давай.
  И закрыл глаза. Потом вдруг вспомнил, что не сдал тетрадь для сочинений и должен был доделать дома эту самую работу над ошибками. И завтра на литре она её соберёт. Мысленно выругался, порылся в рюкзаке, достал тетрадь. Открыл.
  Прочитал начало своего сочинения, исчёрканное красным:
  "Когда я выросту я буду счяслив потомушто я буду жыть один. Уменя будит бальшой дом и машина и много денег. А ещё я куплю завод накотором мы с пацанами всегда тусим. И я буду нанём работать пока ни стану старым"
  Потом взял ручку и стал тщательно и как можно аккуратней выводить первое неправильное слово.
  "СЧАСТЛИВ, СЧАСТЛИВ, СЧАСТЛИВ"
  А ниже написал.
  "ЧА ЩА пишится с буквой А".
  Закрыл тетрадь. Убрал обратно.
  - Серёж, - позвал брата.
  - А.
  - Ты спишь?
  - Нет, стих учу. А чё?
  - Ничё. А почему завод называют Ухтомского? Кто это такой?
  - Не знаю. У исторички спроси.
  И Миша отвернулся к окну.
  - Сам спроси. Чё я дурак что ли - спрашивать ерунду всякую.
  Тем более, ещё надо отчитаться за прогул.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"