Девочка шла по городу и улыбалась. Солнце ложилось на плечи горячей медузой, плавило воздух над асфальтом - и воздух почтительно дрожал, искажая предметы. Или это они сами (деревья, клумбы и газоны, автобусная остановка и стволы лип) - почем знать, вдруг они кривляются?
Девочка поддевает носком сандалии цветастую пивную банку. Банка перелетает через бордюрный камень, сверкнув алюминиевым дном, как рыба на леске - шорохом приземляется в траву.
За девочкой летят мыльные пузыри. Розовые и пурпурные, фиолетовые, желто-зеленые. Переливаются перламутром так, словно они круглые, вывернутые наизнанку прозрачные раковины, жемчужные краткости оформленной пустоты - хлоп, и нету.
Если бы ветер... он подхватит стайку пузырей и потащит их вдоль улицы наперегонки. Тогда можно повернуть улицу вверх, и получится, будто это выдох донного ила восходит к поверхности воды. А там, высоко, дрожит на волнах медуза солнца.
Но ветра нет. Пузыри вяло следуют за хозяйкой, время от времени подносящей ко рту пластиковое колечко в мыльной пене. Выдуваются новые, пополняется число радужных рыб. На боках - отражения деревьев и клумб. Иногда девочка останавливается и разглядывает пузыри, как глаза. В них искажаются форма и цвет: плывут, непостоянны. Она видит кривые стены домов, небо из ржавчины, тут же перекрашенное через кармин в голубой.
Девочка улыбается. Ей не важно, врут ли пузыри. Короткое платье цвета небесного пепла и пыльные сандалии на босу ногу. Светлые волосы вьются. Людей вокруг нет, нет и машин. Длинная пустая улица ведет на запад.