"Назову тебя льдом, только дело не в том, кто из нас холодней.
Все никак не понять, что мне ближе: земля или трещины в ней.
/Э.Шклярский/
Танцующая на льду
Долгая ночь ноября. Тонкий лед едва прикрывает черную воду вблизи берегов. Сколько до дна? ладонь, а может и вовсе нет его - темная поверхность воды обманчива и безмолвна. Лед прозрачной пленкой застыл в тишине ивовых прутьев, земля кое-где присыпана снежной пудрой.
Иногда здесь можно встретить тень. Она появляется вместе с ветром, легким и порывистым. Воздух уплотняется ближе к середине реки, и становится почти видна тонкая фигура в прозрачном платье.
Ее руки пусты, глаза закрыты. Поначалу только волосы отвечают порывам ветра. Затем она касается голой ногою воды, словно ступая с невидимой лодки, и вода замирает на миг, скованная холодом.
Неужели женщина так холодна? Или морозный ветер успел поцеловать реку в момент касания? Скорее все-таки ветер. Скорее всего в том и искусство танцевать на ноябрьском льду - каждым движением угадывать следующий шаг и не задерживаться на нем. Потому и закрыты ее глаза, поэтому же разуты ноги. Зачем ей видимость платья? Это все ветер, ткань нужна ему, чтобы говорить и быть услышанным ее телом.
Незаметно женщина исчезает - только задумайся, отведи взгляд - и ее уже нет. Река все так же молчалива и холодна. Зябко.
Оступилась? Да бог с вами, эта не может оступиться. Когда я ночую на берегу, рядом с костром, она приходит опять, садится на колени и долго смотрит в глаза. Ее глаза так же, как и мои - лед. Наши волосы - серебро, а лица - как дым, скованный морозом в маску.
К утру не остается ничего. Даже золы от костра. Дети выглядывают в окна и кричат: "Снег! Снег!". Ненадежный ноябрьский снег, который растает завтра.
На снегу нет наших следов. Река упрямо, но уже едва тащит себя к морю. Скоро зима, вода станет совсем, и танцующая больше не придет сюда, а я не разложу костра.