Зуч Михаил : другие произведения.

Офис-Клаб

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    жестянка

Вступление для конкурса 'Триммера 2009'
  
  Краткое содержание
  
  С точки зрения сюжета все достаточно банально: метания и поиски 'смысла жизни' лир. героя, 'труженика' рекламного бизнеса, переживающего 'кризис среднего возраста' на фоне 'лихих девяностых'... С одной стороны - это попытки героя 'обрести свое место в жизни'. С другой - история 'возрождения' капитализма в России. Повесть написана в стиле 'реалити' и даже документализма, поэтому неформат и нецензурщина имеют место быть.
  
  Раскрытие темы
  Герой обретает-таки 'истинные ценности' или нет, судить читателю. Но рок его неумолимо ведет к развязке, где на чашу весов будут брошены жизнь, смерть, любовь... От так...
  
  
  1.
  
  Артем долго разминал в руке стакан с виски. Кусочки льда глухо постукивали о стенки, он задумчиво глядел в золотистую глубину напитка. Истины он не искал. За окном завывала метель, и хотелось просто жахнуть разом, одним затяжным глотком, дождаться, когда благодатное тепло разольется по организму и отправиться восвояси. Зима 93-го выдалась крепкая...
  
  Неожиданно чья-то рука стукнула его по плечу. Оглянувшись, Артем вгляделся в лицо, проступившее из полутьмы маленького бара на Маяковке:
  - Оба-на! Жанетта-Лизетта-Мюзетта! Вот это да!
  - Привет, Тема - Жанна поцеловала его, на мгновенье приятно обожгла холодной, с мороза, щекой, щекотнула мягкими длинными волосами и оставила на лице едва уловимый аромат тонких духов.
  - Тыщу лет тебя не видел! - Артем был искренне рад.
  Оба они были родом из одного маленького городка. В той далекой теперь провинциальной жизни, она даже была официальной невестой теминого приятеля. Но нет больше ни той жизни, ни того приятеля. А они, в разное время перебравшись в Москву, восстановили отношения и начали их с "чистого листа". Был даже момент на общей пирушке, когда Тема всерьез подумывал, а не закрутить ли с ней роман, кто еще поймет израненную душу странника большого мегаполиса, как не человек, дышавший с ним одним воздухом детства. Да и собой она была хороша, может, не на всякий вкус, но это даже лучше, Тема не любил стандартов ни в чем. Черт его знает, что бы из этого могло получиться, да только они на той пьянке так убрались, что на предложение Темы Жанетта, пьяно ухмыляясь, ответила совершенно честно:
  - Насчет потрахаться, это мы с тобой завсегда пожалуйста. А если насчет любви, то у меня другие планы...
  Так она и осталась в его жизни просто "хорошим парнем".
  
  - Как поживаешь? Сколь ж мы не виделись? Год, два?... - казалось, что и она искренне рада неожиданной встрече.
  - Да где-то около того...
  - Что делал?
  - Торчал.
  - ?!...
  - Вот сижу сейчас, гадаю, эти два года коту под хвост или это ценный эксклюзивный опыт...
  - Чего ж в нем эксклюзивного, если сегодня в каждой подворотне... Серьезно торчал-то?
  - Да, как положено, по полной...
  - А сейчас?
  - Завязал.
  - Серьезно завязал? - в глазах ее сквозило недоверие.
  - Сьездил в Склиф, Жанка и завязал. Там ведь рано или поздно встает вопрос "или-или". Другого не дано.
  - Ну и, слава Богу. Что делать-то думаешь?
  - Ты меня застала в самый наиподходящий момент. Вот именно этим я и занимаюсь здесь. Сижу и думаю, что дальше. От приятелей своих натурально сбежал, рвать, так рвать с корнем, ты меня знаешь... Хожу один в поле, ромашки мну...
  - Понятно - она на мгновенье задумалась, но лишь на мгновенье, она всегда умела принимать быстрые решения - А хочешь, приходи ко мне работать. Я контору открыла.
  - О, как... И что же за контора?
  - Рекламная фирма. Чем еще бедным гуманитариям заняться. Я - генеральный. Галка, ты ее должен помнить по общим тусам, коммерческий директор. Остальных ты не знаешь, но все наши, из МГУ. Нас всего пятеро, шестым будешь...
  - Интересно, - теперь пришел черед задуматься Артему - И чем я буду заниматься?
  - Да всем! Ты думаешь, из нас кто-нибудь что-нибудь понимает в этом деле? Все приходится осваивать с нуля. Главное не ссать, заказчики тоже не в зуб ногой - она заливисто рассмеялась - А вообще... Я же помню, ты всегда неплохо писал и с воображением у тебя порядок. Будешь копирайтером. А если потянешь, то и креативщиком.
  - Хм... Ну, если зарплаты будет хватать на стакан травы в неделю, то буду у тебя креативщиком.
  - Хватит тебе на стакан. И даже шишек. Обещаю. Но только, если не подведешь.
  
  Они чокнулись и разом допили свои порции. Через день Артем вышел на работу.
  
  Офис располагался в проходных дворах на Покровке. Место центровое, но не козырное. Полуподвальное помещение в бывшей пристройке дворянской усадьбы. Покатые своды. Маленькие окошки. Старый дворник сказал, что здесь у графьев были стойла конюшни.
  
  - Так вот, стало быть, где вы копытом бьете - Артем огляделся, стоя на пороге - Мило...
  
  Офис состоял из двух смежных комнат, вторая была еще меньше первой, с еще более низким потолком. "Наверное, пони здесь держали" - подумал про себя Артем. В первой комнате стояли четыре письменных стола с телефонами и факс - сосредоточие всей деловой жизни. Вторая была переговорная, она же и чил-аут, с кожаным диваном, двумя креслами и журнальным столиком. Компьютеров еще не было в помине.
  
  - Ой, ты ж, Боже мой, кого я вижу - расплылась в улыбке Галка, грудастая шпала ростом под метр девяносто, в недалеком студенческом прошлом центровой баскетбольной команды.
  - Галюня, дай припасть и облобызать твои горячие уста - хохотнул в ответ Артем.
  
  С Галюней у него была связана одна дурацкая история. Как-то отсидевши теплой компанией в "Фазане", они завалились в ДАС, комплекс МГУшных общежитий на Академической. Был конец августа, и общага была полупуста, многие еще не вернулись с каникул. Галка раздобыла ключ от одной из комнат, и они уединились, чтобы предаться сиюминутной страсти, охватившей их пьяные тела. В самый разгар, на пике вожделенных фрикций, когда кровать подпрыгивала, как телега на ухабах, дверь растворилась и на пороге возникла Наргиз, одна из хозяек комнаты, с чемоданом в руках. Мало того, что она как восточная женщина осуждала всяческое проявленье вольных нравов, так еще и трах происходил в ее постели. Разразился жуткий скандал. На крики прибежали два земляка Наргиз из солнечного Дагестана. Галка под шумок слиняла. А Тема приготовился к драке, заранее заняв позицию спиной к стене и отрешенно думая, кому из двоих засветить первому, чтобы уравнять численное превосходство. На счастье по коридору проходил его знакомый. Мгновенно оценив ситуацию, он принял сторону Артема, и мордобой не состоялся.
  Так, не солоно ебавши, они разбежались, и Галку он с той поры не видел. Она ж успела сходить замуж и обратно и к своим двадцати шести годам чувствовала себя зрелой умудренной дамой.
  
  Остальных он не знал. Новенькими для него были Таня, маленькая плотная брюнетка с физико-математического, рафинированная блондинка Яна, выпускница филфака и Николаша, просто пидор, а по совместительству, офис-менеджер, он же секретарь.
  
  - Ну что, давайте, посвящайте в ваше бабье царство - расположился в кресле Артем.
  
  Посмотрев на Николашу, он подумал, что ввиду отсутствия всяческой конкуренции, он здесь будет главный мачо. Девчонки захлопотали вокруг.
  
  По прошествии времени с каждым из вновь приобретенных сослуживцев у него установились свои отношения. Помимо Гали и Жанны, особо теплые и доверительные чувства вызвала у него Татьяна, здравомыслящая, но не лишенная экспрессивности натура, готовая поддержать как любой загул, так и незапланированный аврал в работе. Яна, пока молчала, не вызывала у него никаких эмоций. Но стоило ей открыть рот, как Тему инстинктивно клинило вплоть до бурленья в животе. Ни одного простого словечка не слетало с ее пухлых губ. Все только в восхитительной и превосходной степени. Не один раз он себя ловил на желании рыгнуть или громогласно пёрнуть, когда она выспренне вещала о какой-то несусветной чуши, аристократично отгибая мизинчик с острым маникюром. "Нет, даже лучше было б обосраться, жидко так, поносом" - зловеще думал он, слушая Яну. А потом, когда вонь достигнет ее аккуратненьких, припудренных ноздрей, сказать с надрывом, размазывая слезы по лицу: "Яна, это так трогательно... Так трогательно... Я усрался..." На деле ж с вежливой улыбкой кивая головой.
  
  Две первые недели он перманентно боролся с искушеньем при одном взгляде на Николашу, подойти и уебать с размаху в рыло. Он уже предвкушал, как под косточками звучно хрястнут зубы или мясисто чавкнет нос, выдавливая кровавые сопли из сминаемых хрящей. Тема не был гомофобом, но свои "голубиные" примочки Николаша не то, что не скрывал, а наоборот, как мог, выпячивал, всячески подчеркивая свою "инаковость". Махал ими как красной тряпкой перед носом Темы. Но Тема сдерживался, тем более, что Жанна, зная его взрывной характер, заранее просила Николя не обижать, он очень исполнительный работник, и вообще они его жалеют, поскольку сирота, родом с Казахстана и живет в Москве черт знает как, без прописки, регистрации и даже паспорта.
  Но на вторую неделю пребывания в офисе, предел его терпенья был исчерпан, когда Николаша в очередной раз демонстративно проигнорировал его просьбу найти необходимый договор, всем видом показывая, что высочайшее начальство, то бишь Жанка, обязало его сочинить срочнейшую бумажку в три абзаца для какого-то заказчика. Тема затушил бычок и с облегчением подумал: "Ну, слава Богу, хватит этого политкорректного говна, пора расставить все точки на "и". Сейчас встаю и тупо бью по морде, иначе этот гемор будет только нарастать". Весь его прошлый опыт в жизни на уровне инстинктов говорил, что при переходе в новый коллектив, класс, двор, роту всегда случается залупа, когда неформальный лидер пробует на вшивость вновь прибывшего. Надо, не раздумывая, дать отмашку, и, вне зависимости от исхода схватки, ты уже принят в круг, поскольку показал, что не ботаник, а пацан. Но Николаша, прочтя во взоре Темы полную решимость, резко отыграл назад, тут же нашлась и нужная бумажка, и любезная улыбка озарила его нудное чело. Более эксцессов на эту тему не возникало, а к его пидорским ужимкам Артем вскоре привык и оставался равнодушен.
  А потом случилось так, что вечером после работы, они с устатку накатили водки, и развязался разговор за жизнь, после которого Тема и вовсе сменил гнев на милость. "Ну что с него и в самом деле взять" - подумал он: "Поздний ребенок. Родители скончались, когда ему еще не было пятнадцати. Рос на воспитании пьющей тетки, пытался сделать робкую карьеру функционера при районном ЦК ВЛКСМ, где его и опидорасили на плановых саунах-собраниях старшие "товарищи", можно только пожалеть... Хотя каждый заслуживает того, что он заслуживает... Ну да, Бог с ним, в самом деле, тоже ведь тварь божья, не лучше и не хуже многих..." На том и разошлись.
  
  Тема постепенно втягивался в новую работу. Собственно, Жанка была права, семь пядей тут не требовалось. В стране нарождался капитализм, каждый день открывалось сотни новых фирм, фирмочек и фирмёшек, которым тут же требовалась всяческая хрень от визиток до буклетов, этим они и питались. Все это выглядело, как позднее описал Пелевин в своем романе "ПНД". Только на более низком уровне, хоть ширпотребного пафоса и здесь хватало. На переговоры они приходили вдвоем, втроем, чтобы, если не дай Бог, один запнется, второй тут же мог подхватить и развить тему, создавая иллюзию непонятно откуда набранного опыта и знаний в таком пока еще туманном деле, как реклама. Реально же по обе стороны стола сидели лохи и изо всех сил раздували щеки. Одни тужились изобразить, что они открыли наикрутейший бизнес и скоро будут ворочать миллионами, так что сделайте нам сегодня забесплатно, зато потом (ага, ага...) они завалят их заказами и все обогатятся. Другие, что было сил изображали, что они собаку сьели вместе с ошейником, и обойди хоть целый свет, лучших цен и качества ну просто не найти. Артема это веселило, особенно после удачно выполненной разводки, по другому эти "переговоры" и не назовешь. "Цирк шапито на выезде" - ухмылялся он: "Театр уездный Мухосранска. Пьеса "На рекламном дне". В главных ролях - отставной козы Барабанщик и Амператор Шепетовки. Без антракта. Блефуют все".
  
  Поначалу его пристегнули к Тане, чтоб набирался опыта и всасывал по ходу. Но уже к концу зимы доверили самостоятельно провести первый заказ. Заказ, это было громко сказано. Так, заказец. Отечественная фирма, торгующая моторным маслом, спонсировала зимние ралли в Подмосковье. Ралли снимало телевидение, и надо было изготовить шесть транспарантов с логотипом, чтобы они попали в кадр. Сроку две недели, деньги были получены сразу, полная лафа. Осталось только взять и сделать. Фирм, изготовляющих первую наружку, было мало, печать на баннерной ткани стоила бешеных денег, а контора, естественно, хотела дешево и сердито. Артем, не долго думая, позвонил своему знакомому художнику Борису, что подвизался дизайнером в мебельной компании. Борис, выслушав условия, даже рассмеялся:
  - Темыч, мы это окучим за два дня. Деревяшек у меня в мастерских полно. Купим полотно и через трафарет задуем. Расслабься.
  - Да я и так не напряжен. Но все же не затягивай.
  - Окей. Сейчас добью спальный гарнитур и через неделю позвоню.
  - Лады...
  Прибыли там было с гулькин нос, и Жанна даже не претендовала на свою долю. Честно разделив гонорар с Борисом, Артем забыл об этом деле ровно на неделю. Когда же пришел срок, они поздним вечером встретились в мебельных мастерских, где обитала компания Бориса. Это было помещение бывших бань на Таганке. Огромные залы с кафельными полами и стенами едва отапливались, по ночам здесь гуляло эхо и сквозняки. Повсюду штабелями лежала древесина, и стояли древние станки.
  - Мрачновато у тебя - поежился от холода Артем.
  - Фигня, я уже привык. Работать будем по ночам, днем здесь мастера с рабочими. Пойдем-ка, дунем для затравки и попьем чайку.
  
  Начать они решили с самого, как им казалось, сложного, с шестов. Поковырявшись с час в кучах обрезков и некондиции, они так ничего и не нашли. Тогда Борис скомуниздил со склада плиту ясеня:
  - Вот это в самый раз. Вдруг ветрина задует, у них же парусность, какая-нибудь береза или липа переломится как спичка, вот будет конфуз.
  - Может лучше дуб? Чтоб на века?
  - Да неподьемные будут. Ясень то, то нужно.
  - Ну-да, ну-да... Я спросил у ясеня, он сказал хуясебе... Ладно, пошли пилить.
  
  Нарезав на циркулярке двенадцать шестов, они их зашкурили, отшлифовали, покрыли морилкой и двумя слоями лака. Боря еще предлагал сделать резьбу под руки, чтоб удобнее держать. Но Тема запротестовал:
  - Не надо баловать заказчика. В следующий раз попросит, чтоб инкрустацией покрыли, и так хоть на ВДНХ не выставляй.
  
  На том и разошлись с чувством выполненного долга. Следующий день решили посвятить покупке материала. Тут вышла первая заминка. Оказалось, что чистого хлопка нет сто лет в обед. Своя легкая промышленность с отвалившей Средней Азией приказала долго жить, а импорт еще только набирал обороты. После десятка магазинов "Ткани", их посетило легкое замешательство. Шелк, парча, шифон, кремплен - недосягаемое счастье времен Совка - хоть ешь известной частью тела. А простого хлопка нет.
  - Может, накупим простыней? - предложил Борис.
  - Где ты найдешь четырехметровые? Будет шов посередине, не комильфо.
  - Ну, ладно. Еще не вечер. Чего-нибудь отыщем.
  
  Логотип заказчика на китайский манер, ноль в ноль, за исключением цветов и пары букв копировал западную марку "Castroll". Положение усугубляло то, что буквы были красные, с белой окантовкой и должны были располагаться на черном фоне для пущего контраста. То есть мало было найти ткань, ее еще надо было покрасить в черный цвет, разрезать и обметать края. Тема ощутил смутные позывы раскаяния в бездарно разбазаренной неделе. Лишь на третий день Борька разбудил его ранним звонком:
  - Тёма, проснись, зараза. Я купил сатин! Черный! Даже с перекраской париться не надо.
  - Сатин? Что такое сатин?
  - Ты забыл канонические семейные трусы, эталон Советского Союза?
  - Ааа... А, разве это хлопок?
  - Да. Только обработанный особым способом. Короче, сегодня ночью у меня задуваем и дело в шляпе.
  - Хорошо.
  
  Вечером, основательно заправившись борькиными шишками, они резали трафарет из ватмана. Потом Борис настроил большой промышленный аэрограф и начал задувать. Что за фигня? Краска спокойно просачивалась через ткань, оставляя лишь едва заметные разводы. Ни второй, ни третий, ни четвертый слой ситуацию не исправляли. Краска исправно проходила насквозь и стекала на пол. Перепробовали все имеющиеся под рукой банки с краской, от акриловой до типографской, никакой разницы.
  - Фантасмагория какая-то! - выпучил и без того налитые кровью глаза Борис - Я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Сатин - это химически обработанный хлопок, нить делается тоньше и менее ворсистой, следовательно, и пропускная способность увеличивается.
  - Я рад за твои аналитические способности - зло отвечал Артем - но обьясни мне, что делать дальше? До гонок осталось ровно два дня, тех самых два дня, за которые мы, с твоих слов должны были успеть обоссать не только два пальца, но и по локоть руку?
  Борис мрачно посмотрел на Артема:
  - Главное, не бздеть. На Измайловской открылся фирменный магазин "Марабу", я по утру сгоняю за краской для шелкографии, она самая вязкая по плотности. Правда, через аэрограф не пойдет. Будем класть губкой, немного дольше, но все решаемо.
  
  У Темы немного отлегло. Правда, гонорар был давно спущен, а полулитровая банка стоила семьдесят грина. Пришлось в тот же вечер занять четыреста баксов для продолжения работ.
  На следующую ночь они продолжили колдовать над транспарантами. Первый же слой лег хорошо, и они минут пять радовались как дети. Потом краска медленно, но верно протекла насквозь. История повторилась только в рапиде. Ошалело посмотрев друг на друга, они синхронно закурили. Затем полночи экспериментировали. А если материю в два слоя? Протекает, но чуть медленнее. А если в три слоя? Течет, оставляя на поверхности лишь скатавшиеся шарики. Пробовать в четыре слоя уже не было желанья. Сука! Кто придумал этот гребанный сатин?! Наверное, чтоб моча из семейников просачивалась сразу и не создавала антисанитарию...
  - Я вижу лишь один возможный выход - с потухшим взором вещал Артем - надо резать из красной материи буквы и нашивать на ткань.
  - Угу. По девять полуметровых букв на каждый транспарант, не считая белую обводку вокруг каждой. Это нам надо роту белошвеек, да еще накачать их спидАми, чтоб не тормозили...
  - Что предлагаешь?
  - Выхода здесь нет. Придется красить маслом.
  - Это ж ТРАСНПАРАНТЫ! - почти орал Артем - Их, сука, сворачивают и разворачивают, оно ж потрескается и облупиться как твое яйцо, если его сварить!
  - Будем наносить как можно тонким слоем. Авось на один раз хватит. - невозмутимо отвечал Борис - У тебя есть варианты?
  - Нет - окончательно поник Артем.
  
  Остаток ночи и полдня, благо, что была суббота, они монотонно губкой наносили масляную краску на поверхность ткани. Трафареты уже после первого использования обрастали бахромой, приходилось тут же резать новые, губки забивались. После нескольких бессонных ночей в продуваемом всеми ветрами помещении, оба заболели, Борис истекал соплями, у Темы подскочила температура. На белую обводку сил не хватило.
  
  - Добьем водоэмульсионкой, когда масло высохнет - отрешенной сказал Борис - прямо кистью по контуру.
  - Она ж потечет, если снег или дождь...
  Борис молча поднял на него воспаленные глаза. Прочитав в них полное смирение с незадавшейся судьбой, Тема лишь кивнул в ответ.
  
  В последнюю ночь перед сдачей заказа, они вновь собрались в осточертевших банях. Тёма даже успел подумать: "Это символично. Где вы так запарились по-черному? Да, в бане..."
  Масло выглядело так, словно его пять минут назад положили. В промозглом помещении оно даже и не думало сохнуть.
  - У тебя же есть здесь воздушная помпа для просушки древесины - предложил Артем - Может используем?
  - Здесь и печь есть. Давай уж лучше просто сожжем. - сьязвил Борис - Масло превратиться в шелуху от перепада температуры, потрескается и облетит. Нет, только ждать.
  - Чего ждать?! Утром гонки.
  - Слушай, может, позвоним в ментовку и скажем, что трасса заминирована? Глядишь, перенесут.
  Тёма молча повернулся и пошел на выход.
  
  - Понимаю - Жанна покусывала губу, выслушав доклад Тёмы о сложившейся ситуации - Не расстраивайся. Первый блин комом. У всех что-то подобное случалось. Заказчику я что-нибудь навру, но транспаранты вы доделайте, у них это не одноразовая акция. Иначе придется возвращать всю сумму.
  
  Гонки благополучно прошли без транспарантов спонсоров. Они же еще три ночи, больные, на таблетках, остервенело красили белую обводку. Водоэмульсионка ложилась плохо, приходилось прокрашивать не один раз, она то и дело затекала под скотч, отбивающий границу, они то отмывали, то домазывали, кляня весь белый свет и в особенности тот день, когда согласились взять эту работу. Последний транспарант по качеству отделки напоминал шедевр Остапа Бендера про сеятеля облигаций. Масляная краска окончательно засохла лишь на пятый день.
  Ровно через неделю после прошедших ралли, буквально с хрустом свернув транспаранты, они собрались с духом и отправились в офис заказчика через всю Москву. Транспаранты, свернутые в черные рулоны с яркими красными и белыми полосами, имели весьма зловещий вид. Раз двадцать, пока они добрались до места, их спрашивали, кто с интересом, кто с придыханием:
  - Мужики, что сегодня фашисты митингуют?
  - Да! - в конце концов, со злостью стал отвечать Борис - На Красной площади, потом штурмуем Кремль! Приходите, шнапс бесплатный!
  - Никогда не думал, что у нас столько сочувствующих "наци" - искренне был удивлен Артем.
  
  В душном, прокуренном кабинете их встретили пятеро матерых мужиков преклонных лет. Суетясь, они с Борисом развернули лишь один из транспарантов, который на их взгляд вышел как бы ничего. Но и на нем красные буквы успели местами потрескаться, а белый кант заметно подгулял. Повисла тягостная пауза. Боря и Артем смотрели куда-то под ноги, не в силах приподнять глаза. Наконец, главный из пяти, выпустив тугое сизое кольцо, спокойно произнес:
  - Идите на хуй, мужики. И говно свое с собой возьмите.
  
  Возразить было нечем, и они, теперь уже не торопясь, чтобы соблюсти хоть внешнее достоинство, свернули "свое говно" и вышли вон. Транспаранты выкинули на первой же помойке. Пожали друг другу руки и разошлись, не проронив ни слова.
  
  Так Артем лишился месячной зарплаты, но приобрел необходимый опыт, что любую закорючку нельзя откладывать на завтра, даже если времени вагон, ибо в этом скользком деле лажа может случиться на любом этапе. В будущем он такого разгильдяйства себе не позволял, хоть это и не служило абсолютной гарантией от косяков.
  
  Жизнь в офисе тем временем бурлила. Как строился рабочий день подобных коллективов тех далеких лет, основанных, как правило, на старых дружбах и энтузиазме? Да, в общем, не напряжно. Высоких целей никто себе не ставил, на еду и развлечения хватает, ну и ладно. На работу стягивались часам к одиннадцати, если не было каких-то срочняков. В три начинали пить, опять же если не аврал. Кто-то первый многозначительно сопел носом и смотрел демонстративно на часы. Затем Николаша или Тёма бежали в ближайшую палатку. Поскольку коллектив был преимущественно женским, предпочитали легонькое, девочки ликер, мальчики винцо. Или совместно "Сангрию". О, "Сангрия"! Кто завалил в те годы Москву этими полуторалитровыми бутылями с дешевым красным пойлом, низкий вам поклон! По вкусу это был вылитый компот, но после двух-трех стаканов, он ударял сначала в ноги, а потом медленно, но верно по балде. И жизнь казалось такой же легкой, вкусной и веселой. Одной бутылью дело редко ограничивалось. С хорошего заказа брали и шампусик, а то и коньячок. В общем, все зависело от настроенья. Если кто решит, что их офис был приятным исключеньем, он ошибется. Это был закон. Они поддерживали тесную связь как минимум с пятью такими же рекламными конторами, образованными бывшими сокурсниками, картина была общей. Конкуренции друг с другом не было, поскольку той поденщины, с которой они начали, на всех было с избытком. Часто собирались вместе, ходили "в гости" из одного офиса в другой, была даже штаб-квартира - большой офис на Каретном, где собиралось человек по тридцать начинающих рекламщиков. Дым стоял коромыслом! Все еще были молоды, полны каких-то радужных надежд, да просто энергичны.
  Но это уже после пяти вечера. До этого еще блюли приличия, мы ж, блин, НА РАБОТЕ, а вдруг позвонят из "Microsoft" и закажут рекламный годовой бюджет! Как умудрялись при этом деньги зарабатывать, сами удивлялись.
  
  Между офисами царило броуновское движение, постоянно кто-то переходил из одного в другой, меняя, в общем-то, шило на мыло. Кто-то, считая, что накопил клиентскую базу и созрел, открывал свой. Все эти сдвиги происходили быстро и эмоционально. Кому-то наливали, провожая, кому-то, уже встречая. Повод был всегда. Яна упорхнула в декретный отпуск, на ее место пришла молчаливая Наташа. Правда, молчаливой она была до первой же попойки. Выяснилось, что она жутко заводная, в смысле, выпить-покурить. Трава, кстати, благодаря усилиям Артема, в офисе не кончалась никогда. Траву постоянно, кроме Артема курил лишь Николаша, она вызывала у него неподдельный рабочий энтузиазм и Жанна не возражала. Девчонки только баловались от случая к случаю. Так проходила незаметно рабочая неделя, а в пятницу, как говорится, и Бог велел, и сам хотел... Гужевали так, словно это был последний день перед крушением Помпеи. Жанка проставлялась из "общака" и пьянка, начавшаяся в офисе, перетекала к кому-нибудь на дом, редко в клуб, которые в массе своей тогда были загонами для малиново-пиджачного бычья. Чуть позже появилась мода на экзотические рестораны, что повсеместно открывались по Москве. Поначалу им приглянулся "Санта-Фэ" на улице Мантулинской, с обжигающе острым фахито на раскаленной сковородке и текилой, но быстро надоело, и они облюбовали маленький кабачок "Таганка-Блюз" на одноименной площади. Там в программе были иллюзионисты и танец живота. Ближе к полуночи разрешалось танцевать прямо на массивных, каменных столах, поскольку помещения на всех не хватало, и вообще была отвязанная атмосфера. Все это были пробы новой жизни, постепенно набиравшей обороты, после глухого и мрачного провала конца восьмидесятых. И в них самих пока что превалировало желанье просто жить, а не гибнуть за презреннейший металл. Бывало, некоторые заказы просто херили, посчитав, что время дороже этих денег.
  
  Но офис, мало по малу, развивался. Сначала появился копировальный аппарат. Затем и первый комп, который приватизировал домашний пидор для ведения документации и писанины. Чуть не по-семейному, на общих сходках, они решали, что первостепенно для развития, исходя из скудного бюджета, хотя, конечно, решающее слово оставалось за Галиной с Жанной. Любая мелочь радовала, как знак их приближенья к будущему благополучью. Не обходилось без смешных эксцессов. В обиход входили жалюзИ, именно так их требовалось называть, и всякой уважающей себя конторе необходимо было их иметь. Жанна заказала тоже на их куцее окно в переговорной, со вторым решили пока повременить. Приехал дяденька, полдня пыхтел, чего-то измеряя, и выписал счет аж на двести баксов. В 94-ом сто баксов были деньги, на них можно было жить разгульно целую неделю или купить вполне себе приличное пальто. Так что Жанна ходила гордая, изредка поглядывая на металлические, отливающие серебром и буржуазным шиком, заменители банальных штор. Но на второй день, как их повесили, в офис заехала ее старая знакомая, что повторила классический путь интердевочки. Три года назад она вышла замуж за шведа и отбыла в Стокгольм. Через полгода развелась и подрабатывала стриптизершей, а, по сути, занималась полулегальной проституцией, пока ей это не осточертело, и она не вернулась вновь в Москву. При одном взгляде на нее Тема понял, что пропустить это никак нельзя. Натуральная блондинка с синими глазами, грудь торчком, потрясающая задница была туго упакована в навороченные джинсы. Когда сели пить, он был в ударе, сыпал анекдотами и обжигал лучистым взглядом ее фигуру и глаза, она кокетливо подыгрывала. Потом набился провожать. Они сделали круг и, купив бутылку итальянского вина, вернулись в опустевший офис. Все, что должно было случиться, случилось. Правда, Тёма сильно перебрал и помнил все в тумане, за что потом себя корил. Все же один момент остался у него в памяти надолго. Она стояла, упершись руками в низкий подоконник и принимала какие-то чересчур акробатические позы, артистично выгибая спину, пока он крепко держал ее накачанную попу в своих руках. Так, что даже сквозь пелену алкоголя, он успел подумать: "Чувствуется, что ей не хватает профессионального шеста. Нет, даже лучше подошло б весло!" Потом она так же артистично и чересчур грамотно кричала, гремели жалюзи, и он кончал со стоном, закатив глаза.
  
  Наутро, едва он переступил порог конторы, как был встречен разьяренной Жанной.
  - Блядь! Как нужно так ебаться! - материлась Жанна, указывая на жалюзи - Она их грызла что ли?! Или ты ее насиловал?! Не понимаю!!!
  Жалюзи имели вид, словно вчера в них врезался Гастелло.
  - Сука, вычту из твоего ближайшего заказа! - не унималась командирша.
  - Ну что ж, за любовь надо платить... - блаженно улыбнулся Тема.
  
  Еще полгода мятые как тряпка, жалюзи висели немым укором низменным страстям.
  
  
  2
  
  Их бизнес, если его можно было так назвать с определенной долей наглости, тоже не стоял на месте и, шаг за шагом, шел вперед. В начале они паразитировали на полной децентрализации процесса. Чтобы сварганить простейший заказ, скажем, на пятьсот визиток, надо было совершить уйму операций. Во-первых, обзвонить с десяток, другой фирм, торгующих бумагой и выбрать оптимальный вариант по цене-качеству. Потом поехать куда-нибудь, к черту на кулички, например в Южный Порт (если кто не помнит, Москва в советские года был "город - порт пяти морей"), и загрузить полпалетой какого-нибудь частника. Во-вторых, обзвонить с десяток дизайнеров с компьютером, сидящих, как правило, по домам или другим конторам, и выяснить, кто сейчас не в загуле, и способен в срок выполнить макет. В-третьих, из нескольких уже опробованных типографий, выбрать ту, что даст скидку и не загружена по полной. Утвердить макет, и, наконец, приехать на печать проконтролировать, чтобы печатник дядя Вася замахнул стакан не до, а после смены. Откусив на каждом из этапов по чуть-чуть, еще и поиметь в итоге свою прибыль.
  Но постепенно стало формироваться понятие "фирстиля". Уходили в прошлое аляповатые вензеля и аббревиатуры, собранные в "пойнте" или же "ворде". Хотя по-прежнему само понятие "дизайн" сидело где-то на задворках сознания заказчиков, как ни убеждай, и платить за него всерьез никто не собирался. Тем не менее, и у Артема стала появляться реальная загрузка для мозгов, стали проскакивать зародыши концепций, первые аудиоролики для радио, тематические календари и всевозможная полиграфия. От сухой информационной составляющей реклама стала приходить к имиджевой форме. Это уже было не просто зарабатывание денег, а хоть какая-то отдушина для творчества.
  
  Ядром их фирмы и локомотивом, несомненно, была Жанна, что обладала ярко выраженной харизмой и реакцией, что не имела прецедентов. Если в компании она была "рубаха-парень", то в работе - танк, бульдозер, что никогда не огибает препятствия, а сминает их своим напором. Расплакаться она могла лишь в ситуации, когда от ее усилий не зависит ровным счетом ничего.
  Жанна прославилась еще на первом курсе своего журфака, когда в курилке между парами ее "альтер эго", заклятая "подружка", московская мажорка, сделав круглые глаза, радостно ей посочувствовала: "Ой, Жанночка, а сапожок-то каши просит..." Жанка посмотрела на свои хотя и модные, но изрядно ношенные полусапожки с плоским каблучком. И, действительно, у одного из них отклеился носок. Не сделав и затяжки для раздумья, она хладнокровно наступила второй ногой на отслоившуюся подошву и с мясом отодрала ее, резко подняв ногу. "Давно так собиралась сделать, спасибо, что напомнила" - произнесла она и, затушив окурок, пошла в аудиторию, раскачивая бедрами под восхищенные взгляды мужиков. Мажорка проглотила сигарету, разглядывая оставшуюся на полу подошву. А Жанка, честно отсидевши, практически босая на одну ногу, пару, лишь затем поймала тачку и уехала в общагу. В этом она была вся.
  Второй известный случай произошел на сходке молодых поэтов, свидетелем которого был сам Артем. Через час пьянки выяснилось, что часть поэтов - "почвенники", а часть те, кого по инерции еще ласково называли "безродные космополиты". По мере увеличения количества выпитого, идеологические распри перешли в просто оскорбленья. Назревала драка. Ситуацию опять же разрядила Жанка. Положив голову на плечо особо ярому антисемиту, не смотря на то, что видела его первый раз в жизни, она по-кошачьи улыбнулась и сказала: "Володюшко, поехали ебаться. А по дороге ты мне расскажешь про Есенина". Володюшко поплыл. Они поймали тачку. На повороте, когда водила сбросил скорость, Жанка неожиданно открыла дверь и выпрыгнула на всем ходу, разодрав до крови локоть и колено. Шофер от неожиданности чуть не вьехал в столб, а поэт еще бежал за ней с полквартала, крича: "Сука! Я ж тебя люблю!"
  
  Так что решительности ей было не занимать, что положительно сказывалось на работе. Когда надо, она могла поехать в типографию, и полдня глушить дрянной коньяк, кокетничая с генеральным, чтобы прогнуть по ценам. Когда надо, могла надеть платье в пол с глубоким декольте и поехать на великосветский раут, чтобы вернуться с авоською визиток новоявленных банкиров, из которых потом выдоить заказ. Тёма искренне ей восхищался.
  
  Ровно через год, как Артем пришел в контору, им пришлось резко поменять место дислокации. Бандюги, что сидели у них за стенкой, перекупили у арендодателя их площадь. Они пасли табун из проституток, что работали по вызову и им потребовались новые стойла, поскольку бизнес процветал. Пришлось срочно вывозить манатки. Впопыхах они сняли площадь на улице Чаянова в бывшей Школе партактива. Это было здание сталинской постройки, в котором раньше кроме Школы помещалась и гостиница для аппаратчиков. В одном из номеров они и сели. Здание было в основательном упадке. Гулкие, глухие коридоры без освещенья по вечерам вызывали дрожь, казалось, что здесь бродят неприкаянные души бывших коммунистов, взывая к мщенью. С потолка сыпалась лепнина, постоянно забивалась канализация, и рвало трубы с отопленьем. Складывалось ощущенье, что лифт работает лишь по большим коммунистическим праздникам первого мая и седьмого ноября, когда в здании нет никого и чтоб не бегать через десять этажей, они приноровились ссать в ведро. Сидели в шубах, отогревая шариковые ручки своим дыханьем. И пили много водки, чтоб согреться. Пожалуй, это был самый мрачный период их совместного существованья.
  
  Зато весною, видимо за все страданья, им подфартило, и они переехали в отличный офис на 1905-го года, рядышком с метро, по протекции одного жанкиного друга. Жанна, помимо всех достоинств, обладала еще одним неоспоримым качеством. Она была по жизни коммутатор. Миллион адресов, связей и телефонов хранился в ее памяти и записных книжках из совершенно разных областей. Соединить НАСА с Ашотом из Бирюлево, как нефиг делать. Только что потом будет говорить НАСЕ Ашот и что ему ответит НАСА, не ее проблемы. Многие, прослышав от знакомых об ее способностях, звонили, тем самым, пополняя ее базу, так сказать, услуга за услугу. Это реально облегчало жизнь.
  
  Им досталось две комнаты из пятикомнатной квартиры бывшей коммуналки на первом этаже, что давно была расселена и переделана под офис. Остальные занимала фирма, состоящая целиком из мужиков. Ребята были серьезные, все в прошлом афганцы и мастера разного вида единоборств. Мутили они тоже серьезные дела. Артем довольно быстро сошелся с одним из них на почве совместного раскура. Юрец уже с утра звал Тёму в кабинет и забивал штакетину голландскою гидрой.
  - Послушай, Юр, не понимаю, как ты работаешь? - недоумевал Артем - У меня после твоей шарики за ролики заходят, так что я полдня не могу сообразить, зачем я в офис-то приехал и Жанка начинает напрягаться...
  - Да если б ты попробовал, что я курил в Афгане, ты бы на три дня вообще забыл, что существует офис и работа - ржал в ответ Юрец - А по мне, так только так и можно. Я когда приезжаю на терки в Белый Дом или там, в мэрию только это и спасает. Уже через час, послушав эти хари, можно озвереть, а так, сижу спокойный, улыбаюсь...
  - Не, не, все, хорош! - протестовал Артем после третьего напаса - А то опять буду ходить весь день с расстегнутой ширинкой...
  - Ну, смотри...
  Поднялись они, как понял для себя Артем из услышанных обрывков разговоров, на распиле государственных долгов, поучаствовав в перепродаже многомиллионных обязательств Вьетнама и Камбоджи бывшему СССР.
  
  Шел уже 96-ой год. Предынфарктный Ельцин плясал на своих предвыборных концертах, Коржаков и Барсуков поплатились своей карьерой за поимку не тех пацанов с коробкой из-под ксерокса, а они раз за разом набирались опыта, и - как результат - получали все более серьезные заказы.
  Судьба свела их с одной "демократической" газетой, оплотом всякого рода правозащитников и бывших диссидентов, что отмечала свой первый юбилей. В награду за качественно выполненные услуги, их пригласили всем кагалом на фуршет. Венцом программы был приезд Горбачева со своей супругой. Там произошло бурное братанье бывшего оппозиционера Егора Яковлева с бывшим генсеком, сопровождавшееся питием на брудершафт и троекратными засосами. И хоть отношение Темы к Горбачеву давно было однозначным, он считал его емелей-пустобрёхом, что своими распальцовками и тавтологической "бормотухой" просрал страну, все же и его охватило некое волненье. Не каждый день пьешь водку с человеком, что еще недавно держал руку на ядерном чемоданчике и ведал секретами не только 1/6 суши, но и половины мира. Жанка, способная найти контакт и с зелеными карликами с Марса, полвечера болтала с бывшей первой леди, что ей по-женски жаловалась на их трудное житье-бытье на жалованье персональных пенсионеров и на "ужасы" форосского плененья. "Тьфу!" - подумал под конец пьянки Тема: "Если б мне в армии, когда я на политинформации слушал ящик с его пространными телегами, сказали, что буду за одним столом бухать с этим комбайнером-неудачником, я б, наверное, сдуру решил, что жизнь круто удалась, а сегодня... Вот она, ирония судьбы..."
  
  Офис потихоньку разрастался. Наконец-то появился свой дизайнер, ВиктОр Максимильяныч Кабыздох, так он просил его звать-величать, это был один из теминых приятелей, с которым они в недалеком прошлом сидели на игле в одной компании. Он был неплохой художник, освоивший компьютер, хоть, как и все из этой касты большой любитель загудеть. Народ то приходил, то уходил, кто-то задерживался на месяц, кто-то на полгода, неизменным оставался лишь костяк из Жанны, Галки, Тани, Темы и Николаши, куда же без него...
  Однажды Жанна привела на должность менеджера еще одну выпускницу МГУ, да не простую, а философа. Анюта была чистый ангел чистой красоты. Трогательные завитушки обрамляли ее бледное лицо с васильковыми глазами. Хрупкие, почти прозрачные пальчики нимфетки порхали над клавиатурой, когда она печатала. Тема робко млел, не зная, с какого бока к барышне и подойти, учитывая, что ее коньком были древнегреческая философия и литература. В конце концов, решил, что этот кусок сыра не про него, и не с евойной мордой лезть в калашный ряд, надо просто созерцать издалека это явление природы. К тому же она никогда не участвовала в их дебошах, незаметно растворяясь в конце дня, как и положено по жизни мимолетному виденью.
  Он не знал, что случилось в тот жаркий августовский вечер, когда она вдруг согласилась, на его уже формальный жест, выпить за компанию. Может, что-то в ее тайной жизни повернулось боком, может, звезды встали раком, но факт есть факт, ангел сел напротив и принял из его рук бокал с портвейном. Это было, кстати, тёмино нововведенье. Постепенно он убедил девчонок, что не обязательно всякий раз тратиться на изысканные разносолы, если стакан хорошего массандровского портвешка после работы снимает все вопросы. А если еще и дунуть шишечку вдогонку, то можно ржать, пока ебло не перекосит нервный тик.
  Случившееся чудо имело продолженье. Когда все разошлись, они отправились с Анютой по Москве, наслаждаясь видами заката, и неожиданно обществом друг друга. Ангел терял крылья, но обретал плоть. Они шли в обнимку, прихлебывая из горла, и Тёма чувствовал себя обалдевшим школьником, сбежавшим с опостылевших уроков на первое свиданье. Портвейн обжигал нутро и разрывал мозг на тысячи горячих капель счастья. Сквозь ткань футболки он чувствовал ее упругие соски и пульс в солнечном сплетеньи, когда они взахлеб целовались на людных перекрестках, забыв на время, кто они и где, став одним ликующим куском из плоти.
  Он не помнил, о чем они в тот вечер говорили и говорили ли вообще, но уж точно не о древнегреческих философах. Так постепенно они дошли до Александровского сада. Смеркалось. Портвейн проявил одно из своих хитрых качеств, внезапно оглушить, когда его прием уже, казалось бы, закончен. Они бродили меж деревьев в сгущающейся тьме, спотыкаясь и поддерживая друг друга. Потом пошла совсем случайная нарезка кадров. Последнее, что помнил Тёма, это Аня, белеющая голой грудью на фоне темного газона, стыдливо прикрывая рукой глаза... Потом провал...
  Очнулся он внезапно, словно его обдали холодною водой. Несколько секунд не мог понять, что происходит, где он, напряженно вглядываясь в окружающую ночь. Было и, вправду, холодно. С ужасом он осознал, что лежит в одних трусах под самою стеной Кремля. Сознанье обожгли всполохи измены: "Что?!... Как я?!.. Здесь же ментовской патруль ходит через каждые два часа... Посадят по какой-нибудь 58-ой за злоумышленное оскорбленье власти..." Он как ошпаренный резко вскочил на ноги, озираясь дикой ланью. Голова гудела. Ночной сад был пуст, но ему казалось, что тишина сейчас взорвется свистками и сиренами погони. Пошарил по окрестностям и нашел свои штаны, что аккуратной стопочкой лежали на ботинках. Но вместо своей футболки, обнаружил анькину. Только сейчас он вспомнил, что они были вдвоем. Напялил на себя и, все еще по-воровски оглядываясь, побежал на выход. Ловил машину, как в тумане. Никто не тормозил. Потом сообразил, как он нелепо выглядит в цветастой женской майке с люрексом, даже успел подумать: "Видел бы меня сейчас Николаша!" До дома он добрался в четыре ночи на грузовике с областными номерами и накатил заначку водки, чтоб уснуть.
  Наутро позвонил Жанне и сказал, что не выйдет на работу, сославшись на болезнь желудка. На деле ж мучаясь похмельем и мыслью, как он посмотрит в глаза Ане. Со стыда опять нажрался. Когда на второй день он появился в офисе, Жанна глянула ему в глаза с укором и сокрушенно произнесла:
  - Тема, ну что ты за ебарь-террорист? Ни одной юбки не пропустишь мимо. Где мне взять теперь такого же толкового и, главное, работоспособного менеджера? Аня два дня, как не вышла на работу и передала через знакомых, что ее больше в офисе не будет.
  - Ну, подожди... - глухо бурчал он в ответ - Ничё же не было. Развела меня, можно сказать, на пионерскую романтику и бросила в лесу...
  - Да. Так я и поверила. Такого разведешь.
  Николаша смачно хмыкнул, не отрываясь от компа.
  - Ну, дай мне номер телефона, я позвоню.
  - Нет у меня ни адреса, ни телефона. Я ее встретила когда-то случайно у этих же знакомых, а теперь они пошли в отказ, даже последний оклад не смогла ей передать...
  - Ну, не знаю, не мои проблемы...
  
  Тема надолго замолчал. На душе было погано. Потом ушел на два часа курить. Стоял и думал под дождем: "Да нет, все верно, верно... Что она подумала?.. Напоил и чуть не трахнул под стенАми древнего Кремля... Все правильно... Это не для нашей морды... Что бы я ей дал?.. Только бы испортил жизнь девчонке... Нет, таким козлам, как я, подавай блядищ, разнузданных шалав, пизду на блюде... Никаких вопросов... Ты, Анюта, молодец... А я... пойду и дальше прожигать, блядь, эту гребаную жизнь, гори она огнем... Готовьте, сука, сковородки, черти! Запасайте спирт! Такая вот херня..."
  Аню он больше никогда не видел.
  
  
  
  3
  
  Осенью в жизни их конторы произошла маленькая революция, позволившая им с апломбом посчитать себя уже не "мальками", а гордыми "середняками" в рекламном деле. Жанка изучила коньюнктуру рынка печатных услуг в Москве и каталог финских типографий, после чего махнула в Лахти, где заключила договор о сотрудничестве с местным полиграфическим комбинатом. В столице тоже появилась тройка типографий с современными печатными машинами, но цены они драли круче финских, оборудование и кредиты надо ж отбивать. Остальные печатали на устаревшей рухляди, где результат усилий был подобен лотерее. Попали в цвет, ну, значит, надо выпить за неожиданный джекпот. Если, как обычно, нет, значит нужно убедить заказчика, что "это" есть именно то, что он хотел. А если он не верит своим глазам, мы ему расскажем про "цмик", растр, линиатуру, впитываемость краски бумагой и трагическую мутацию цвета в ходе сложнейших операций на страдающей тахикардией и дальтонизмом двухкрасочной машине "Доминанта", оставшейся в наследство от Совка.
  Финны же работали как в аптеке, главное было ставить им четкую задачу на всех этапах, иначе недопонимание выливалось в еще более серьезные проблемы. Так один из первых же крупных тиражей, новогодний перекидной календарь с вырубкой и лаком стоил им испытания на прочность. Навивку они решили сделать в Москве, чтоб сэкономить еще пару тыщенок баксов. Но вместо собранного в календари тиража, они получили от фиников конструктор "сделай сам" в виде тринадцати огромных паллет, соответственно, по числу месяцев плюс обложка. И в каждой по три тысячи страниц. И все потому, что ручной труд в виде сортировки в Москве ни в хуй никто не ставил, и он шел на автомате, а у финнов это дорогостоящая процедура, о которой они забыли упомянуть в техническом задании. Теперь умножьте три тысячи страниц на количество паллет и вы получите точное число раз, которых им надо было нагнуться, разогнуться, перенести и положить в другое место в строгой очередности листы, чтобы на выходе получилось три тысячи собранных календарей, готовых к навиванию пружиной. Три дня весь офис, включая Жанну, стоял раком.
  В другой раз ВиктОр на пару с Темой сочинили классный однолистный календарь А-первого формата для авиакомпании. ВиктОр нарисовал акварелью в духе Кандинского кучевые облака, из которых проглядывает оперенье ТУ-134. Самолет прочитывался далеко не с первого раза, но в том была загадка. Времени было в обрез, и они отправили скан рисунка отдельно от календарной сетки, что шла внизу. Финики, видимо далекие от знанья классики абстракционизма, напечатали самолет вверх тормашками. Получалось, что лайнер делал "петлю Нестерова", неординарный ход для пассажироперевозчика.
  - ВиктОр, ты долбоеб? - сухо спросила Жанна, когда они получили на руки тираж - Ты бы хоть приписал, что самолет не кантовать.
  - Я художник! - фальцетом возразил он и надулся на весь день.
  Выход нашла сама Жанка. Они отвезли тираж в местную типографию, отрубили сетку и, перевернув рисунок, вновь соединили части с помощью навивки. Заказчик, прямо скажем, был удивлен.
  - Мы в последний момент подумали, так круче. Загадочный рисунок, загадочная навивка, обманка, два в одном - воодушевленно плела она директору авиакомпании.
  Тираж был принят.
  
  Вообще в каждой подобной конторе была коллекция разнообразных косяков. Некоторые свои "форс-мажоры" они любили с мазохистским удовольствием вспоминать и через много лет. Как вам, допустим, маникюрными ножницами обрезать углы у двух тысяч календарей карманного формата? А все потому, что в типографии забыли, а после вырубки технически это уже не сделать, хотя заказчик грезил именно такими, с закругленными краями. Или пятнадцать тысяч раз писать черным маркером прописную букву "Р"? Авиакомпания (та самая, с "Кандинским"), заказала им тоненький журнальчик для чтения в полете пассажирами. Для взрослых там были сканворды, анекдоты и реклама. А детская страница, когда они ее открыли после печати, начиналась со слов: "...ебята, а сейчас мы будем отгадывать загадки".
  Но самый неожиданный и тяжкий по возможным последствиям косяк, они случайно обнаружили в последний миг. Один из крупнейших холдингов по недвижимости заказал им большой тираж буклета для международной выставки в Манеже под эгидою Правительства Москвы. Стоил он немерянно и был нафарширован всеми полиграфическими прибамбасами: конгрев, тиснение, вырубка, частичный лак, дорогая калька и фактурная бумага. Перед отправкой на печать Жанка просматривала в последний раз цветопробы. И чуть не поседела, хотя, казалось бы, он был проверен корректорами дважды. Одна из глав-разделов называлась "Департамент вторичного жилья". Но вместо этого крупным цветным шрифтом гордо красовался "Департамент вторичного жидья".
  - ВиктОООООООООр! - раздался истошный вопль.- Ты, сука.... Ты...
  Тут она выпила воды, пока ВиктОр пускал ртом пузыри.
  - Ты, блядь, тайный почитатель Баркашова? Да у них полсовета директоров из этого самого... вторичного... Нас бы закопали всех за МКАДом, если б это всплыло в Манеже. А если нет, то бизнес придушили б, это точно...
  - Я сам, блядь, чистокровный, как там... галахический еврей! - орал в ответ ВиктОр - По бабушкиной линии! Вот! Хуле ваши корректоры зря жопы протирают?!
  Слава Богу, обошлось лишь перевыводом печатных пленок. Но Жанка окончательно его с той поры невзлюбила, и вскоре он покинул их дружный коллектив. На его место взяли, кто бы сомневался, девочку.
  
  "Промышленная" революция вдруг обернулась "кадровой". Под Новый Год неожиданно для всех из фирмы ушла Галина, серый кардинал. Если Жанка была мозг компании, то Галина ее мозжечок. Если Жанка говорила: "Надо взять новый комп", то Галина говорила: "Ни фига, мы просто проапгрейдим старый". Если Жанка говорила: "Надо поставить новый монитор", то Галина возражала: "Возьмем б/у, но с большей диагональю, те же деньги". И так по всем вопросам. И вдруг как-то вечером она собрала вещички и ушла, не говоря ни слова. На звонки не отвечала. Жанна тоже хранила молчание. Офис пришел к выводу, что им стало трудно делить на двоих возросшие доходы. Так Жанна стала единоличным Чингизханом, Генеральным секретарем и Председателем Президиума Верховного Совета в одном лице.
  
  Вслед за этим последовали изменения в финансовой политике компании. Если раньше контора брала треть от прибыли заказа "на развитие", то теперь треть стала оставаться ведущему заказ.
  - А что же вы хотели? - разорялась Жанка - Офис жрет денег. Плюс своя реклама, выставки, возросшая аренда и прочая херня...
  
  Действительно они перешли на новый уровень, возросла ответственность, будничные загулы уходили в прошлое, хотя, если нельзя, но очень хочется, то кто же запретит, но будь готов к взысканиям в придачу... "Братание" компаний кануло в лету, удавка конкуренции все сильнее стягивала горло бизнеса. Капитаклизмь, как ни крути. Так что дружба дружбой, а табачок-то пошел врозь. Они получали где-то плюс-минус на уровне "московского" прожиточного уровня, а Жанкины доходы теперь никто не ведал, поскольку вопрос денег зачастую стал решаться кулуарно, тет-а-тет. И когда она купила вторую машину, новый "Форд", никто ему уже не радовался, как первой "Таврии", которую они считали практически своей, рассекая на ней по Москве всем офисом, положив Николашу, как самого худого, поперек.
  И все же... Все же они держались друг за дружку, помогая и в работе, и в житейских заморочках, и "святую пятницу" никто не отменял, как и совместные походы по питейным и кутейным заведениям, когда был повод.
  
  Осенью же в контору пришел новый персонаж, под стать их спаянному пьянством коллективу. Звать его стали Миша Мука, с ударением на "а", поскольку одно из его частых изречений было: "Я вчера нажрался, бля, в муку...". Он был дальним родственником Жанки, седьмая вода на киселе, но она взяла его "под свое крыло".
  Тёма был наслышан о нем задолго до его появленья из рассказов Жанны. В их родном городе в начале девяностых сложилась уникальная ситуация. Местная нефтянка, возглавляемая "правильными пацанами", решила обзавестись собственным телеканалом для забавы и престижу. В городе помимо федеральных и так работали несколько кабельных каналов. Они стали еще одним. Недолго думая, между парилкой и бассейном было принято решенье, что мероприятие возглавит новоиспеченный зять генерального, молодой двадцатипятилетний парень, с год назад закончивший местный Универ. Ему же было поручено собрать команду. Он ее и собрал из своих сокурсников и друганов. Так появился молодой и острый телеканал, где в руководящем звене не было человека старше двадцати шести лет. На исполняющие должности набрали профи. Составили смету на энное количество лимонов зелени, которую тесть подписал практически не глядя, поскольку не рубил в этих вопросах, а даже если украдут, то в свой же, родной карман дочери. Но парни подошли к делу серьезно и сделали по технике одну из лучших компаний в регионе, а из простой озвучки навороченую звукозаписывающую студию, где впоследствии писались многие музыканты-альтернативщики даже из Москвы. Разработали "линейку" и вышли в эфир. За короткий срок этот телеканал стал хитом у местной молодежи, да и у лиц постарше. Скажите, где еще можно было увидеть в ящике аналог "Музобоза", в котором интервью Киркорова, приехавшего в город на гастроли, перемежалось откровениями пьяного московского ди-джея Компаса-Врубеля, что "...Киркоров - это говно на палочке, которое он сдавал в детском саде на посев". И это только частности. Пять лет парни царствовали в телеэфире, рейтинги зашкаливали. Отцы-нефтяники не лезли в их дела, поскольку канал приносил с рекламы прибыль, а местная братва на сходках хлопала их по плечу и уважительно хвалила: "А ваши-то вчера! Ну, я в натуре угорел!"
  Миша Мука возглавлял на этом телеканале Отдел рекламы и вел, как исполнительный продюсер, несколько программ, то есть был бАльшой начальник. Из сонма историй, связанных с его трудовой и внерабочей деятельностью, Тему впечатлила особенно одна, ярко характеризующая его нрав.
  Прежняя секретарша Михаила ушла в декрет, и он быстро провел кастинг на открывшуюся должность. В результате принял на работу женщину 35-ти лет, не красавицу, но миловидную, что легко прошла все тесты и показала умение работать с нужными программами. Через два дня в телекомпании был корпоратив и руководство слилось в пьяном экстазе с коллективом. Тут надо отметить одну особенность организма Михаила. Когда он добирался до нужной кондиции "в муку", у него на автомате включался странный механизм, и он на голубом глазу уверенно гнал первому попавшемуся первую телегу, что осенила его в этот миг, чтоб развести на нестандартные поступки. По трезвяку он уверял, что это в нем засели остатки студенческого КВНовского прошлого. Но гнал настолько нагло и безапелляционно, что многие, как впоследствии и сам Тема, попадались на его провокации и велись. Надо ж было так случиться, что его жертвой стала новая секретарша, подошедшая к нему в порыве добрых чувств поблагодарить и искренне заверить, что она станет ему верной опорой в работе, и он не пожалеет, что выбрал именно ее из многих более молодых и ловких конкуренток. Михаил молча выслушал и, заглянув мутным взором в ее чистые и преданные глаза, невозмутимо заявил:
  - Хорошо. Вот Вам первая проверка - завтра приходите на работу без трусов и мне доложите об этом.
  - Как без трусов?! - обомлела женщина и залилась краской. - У меня же муж... ребенок...
  - Ну, а что поделать? - сочувственно чмокал пухлыми губами Михаил, не отводя глаза - Это ж известная телекомпания, статус, таких зарплат нет по городу нигде, Вы же знаете...
  - Да... - совсем растерялась женщина.
  - Так что без трусов... Мда... Без трусов или... Сами понимаете...
  - Но...
  - Никаких "но"! - строго закончил Михаил - Уговаривать не буду. Дело Ваше...
  И, развернувшись, ушел нетвердым шагом пить дальше.
  
  Наутро Михаил Юрьевич сидел в рабочем кабинете и мучался с большого бодуна. Тряслись руки, подкатывала к горлу тошнота, он пил уже второй стакан "Алкозельцера", но становилось только хуже. К тому же его мучил многостраничный договор на размещение рекламы, который он должен был срочно выправить и отослать "наверх". Уже в пятый раз звонил телефон и его дружбан, он же непосредственный начальник, президент телекомпании, что сам был с не меньшего похмелья, строго спрашивал:
  - Михаил Юрьевич, так где же договор? У меня сидят наши стратегические партнеры, что мне им сказать?
  Обращение "Михаил Юрьевич" в данном случае переводилось как: "Хуйло, ты тормозишь по полной!"
  Именно в этот момент секретарша вошла в кабинет и принесла необходимые бумаги для исправленья договора. Михаил Юрьевич, естественно, ни сном, ни духом не ведал о своей вчерашней "импровизации". Не известно, что за эту ночь передумала бедная женщина, но, положив документы, она не ушла, а задержалась возле стола. Михаил, нервно прикрывая дрожащею рукою трубку телефона, спросил ее:
  - В чем дело? Чего-то не хватает?
  В ответ она смущенно улыбнулась и, зардевшись, задрала юбку:
  - Вот, Михал Юрьич, как вы просили...
  В полуметре от его измученного тяжким отходняком лица, вдруг возникла, как черт из табакерки, мохнатая небритая пиздища. Михал Юрьич инстинктивно схватил себя за горло, чтобы сдержать спазм рвоты, готовый вырваться наружу и залить многострадальный договор. Побагровев, он справился с собой и, выпучив глаза, забыв про телефон, орал на весь этаж:
  - Пошла отсюда нахуй, дура! Ты уволена!!! И пизду побрей!!!
  Несчастная баба впала в ступор и, брызнув слезами, пулей вылетела из кабинета. Трубка озадаченно спрашивала:
  - Михаил Юрьевич, что у Вас там происходит?
  - Ничего, Геннадий Сергеевич... - туго приходя в себя, хрипел в нее Мука - решаем-на кадровые вопросы...
  
  После пяти лет работы, нефтяники решили перепродать раскрученный телеканал, чтоб тупо навариться. Весь руководящий состав был расформирован, за исключением прежнего президента, что по договоренности стал сопредседателем. Так Мишаня потерял работу и, помыкавшись, решил перебираться в белокаменную.
  
  То, что Мука был ранен во всю голову, стало понятно сразу, и они с Артемом на этой почве быстро скорешились, к тому же земляки. Жанне этот образовавшийся тандем стоил кучи нервов, поскольку стоило запить одному, как второй неизбежно присоединялся. В конце концов, она стала искренне жалеть, что оказала протекцию отмороженному родственнику, не смотря на то, что он был талантливый работник.
  Еще одной изюминкой Мишани был острый дальтонизм. Он был из тех дальтоников, что видят только яркие и чистые цвета, оттенков для них просто не существует, но и видимая часть спектра у них прихотливо перемешана, достаточно сказать, что он путал сигналы светофора. Если дома, на родине его одевала жена, то в Москве, он приходил на работу порой в такой немыслимой комбинации - рубашка, брюки, пиджак, носки (не всегда парные) и галстук были даже не из разных опер, а из других галактик - что иначе как за арт-инсталяцию, это воспринять было нельзя. В довесок ко всему, он на досуге писал картины маслом и дарил друзьям. Ван Гог от зависти отрезал бы себе второе ухо, если бы хоть раз увидел новизну и свежесть мишиного взгляда на искусство.
  
  Так они совместно перезимовали, пережив подвижки и измененья в жизни офиса. К весне, благодаря Финляндии и накопленному багажу, у них наконец-то появились свои "три кита", оперевшись на которые, они могли сказать, что земля плоская и ниибёт, а жизнь понятна и стабильна. Тремя факторами благополучия служили крупные компании, которые бесперебойно снабжали их заказами, став постоянными клиентами. Одна из них была телекоммуникационной, вторыми были оптовые поставщики виноматериалов из Молдавии, а третья - выжившая оборонка из Зеленограда. Это не считая общей текучки. Так что местами у них стал нарастать жирок, и они, уже по праву, считали себя зажиточными кулаками. "Ну, теперь мы черпаки" - поводил аналогии Артем: "Когда же, суко, дембель?"
  Он как-то все больше и больше предавался грусти, как будто весь запал, с которым он однажды ринулся в эту работу, сошел на нет, поистрепавшись в мозговых битвах с клиентурой. Постепенно обнажились горькие и прописные истины его труда. То, что хозяин - барин, и тот, кто платит, тот и танцует музыку, было понятно изначально. Прояснились лишь нюансы. Что, например, можно париться по-черному и неожиданно родить идею, которой нет аналогов в перенасыщенной штампами рекламе, так что у самого волосы встанут дыбом и дрожь от возбуждения пройдет по телу, но она никогда не будет принята, если легла на стол заказчика одна, сияющая в своей простоте и свежести, как кокаин на зеркале. Нет, блядь, подавайте варианты, а то заказчик недоумевает, он потратил кучу денег (ха.ха.ха), где результаты многодневного и тяжкого труда? Где кровавые мозоли и пятна пота, чтобы он мог растопырить свою пятерню и удовлетворенно тыкнуть жирным пальцем: "Ларису Ивановну хачу!" И, как следствие из предыдущего, второй закон. Из всех возможных вариантов будет неизбежно выбран худший, что прицепили просто так, до кучи, чтоб изобразить, на его потребу, обьем проделанных усилий. Зато он, блядь, понятен, не вызывает напряжения слипшихся извилин, "мы это видели", "народ так любит"... Артем стал просто ненавидеть всех этих плохо образованных толстых мужиков и теток, что в массе своей и составляли слой "новых русских", пробив туда дорогу умением идти по головам, рвать и заглатывать куски побольше. Особенно, когда у них начинался в жопе творческий зудёж. Это ж, ёпти, так просто, когда тебе принесли готовую идею, расписанную до последней запятой, сказать: "Хых, да я бы тоже так смог/смогла", как если б посмотрев на квадратную женщину работы Пикассо, заявить: "Да я так в первом классе рисовал, и даже лучше!". А потом, изобразив морщинами на лбу приступ вдохновенья, с апломбом выдать:
  - А давайте здесь уберем, а здесь подвинем, а вот это выкинем совсем!
  - Так, Иван Иваныч, ёбаный насос, если так сделать, то вместо конструкции, останется лишь куча малоаппетитного говна!
  - Ты самый умный что ли? Нам так нравится!
  
  Иногда с отчаяния Артем пускался в совсем уж безмазовые дебаты:
  - Ну вот, Вы, когда идете на балет, Вы не говорите балерине, как ей ножку задирать, чтоб прокрутить свои 148 фуэтэ? Или в ресторане не даете указания шеф-повару, в какой последовательности и какие ингредиенты класть? Тем более в консерватории, не подсказываете пианисту куда жать, чтобы сыграть Вам Моцарта... Так почему же здесь Вы думаете, что нет своих законов? Ведь кроме вкуса, здесь требуется и профессионализм...
  Как правило, ничего кроме раздраженья это не вызывало. В дизайне "рубили" все подряд, и больше всех богатые бабищи. Одна из них так ему честно и сказала:
  - Если б я заплатила балерине сколько Вам, то она бы у меня крутила фуэтэ двадцать четыре часа в сутки и так, как я ей укажу. Так, что, молодой человек, не рыпайтесь, и делайте, как говорят.
  На что он не сдержался:
  - Знаете, возьмите Ваши деньги и, как говорят в Одессе, купите на базаре всю селедку, и делайте с ее мозгами все, что захотите, пусть хоть танцует фуэтэ Вам на подносе.
  Жанна негодовала:
  - Тёма, ну что ты за баран?! Какого ты опять уперся?! Хотят они говна, ну сделай им говна! Мы тут деньги зарабатываем, а не самовыражаемся!
  - Жан, так можно вконец забыть, что есть что-то прекрасное, кроме делания денег из говна. Мы ж засираем пространство города, эфира и мозгов всем остопиздевшей хуйней!
  - Прекрасным будешь заниматься после работы под одеялом дома, а здесь будь добр! Еще раз выебнешься, буду бить рублем.
  
  В конце концов, действительно стало приходить какое-то убийственное отупенье. Не хотелось даже начинать думать над новыми заказами. В конце концов, есть же шаблоны. Берем отсюда ногу, отсюда жопу, отсюда глаз, и вот вам родной любимый Франкенштейн! Все довольны? А уж, как я-то, сука, рад. Теперь свободен? Ну, все, ушел бухать...
  Забухивать он стал по-черному и регулярно. Если не было аврала, Жанка отпускала вожжи, и он мог пропасть на пару-тройку дней. Если корячилась работа, то, используя свои коммуникативные таланты, она могла его вызвонить в любом конце Москвы, в любой компании, на любом флэту, даже при том, что мобильников они еще не имели.
  
  Однажды он проснулся теплым июньским утром по обыкновенью с бодуна. Вернее, это был бодунец, что отличался от старшего собрата поэтическим настроем. Есть такое, к сожалению нечастое, после удачной пьянки состоянье, когда любое дуновенье ветерка щекочет душу, любое слово, звук вонзаются и оставляют нежный след, и ты идешь без кожи и осязаешь все - дым, небо, город, облака... Мысли прозрачны и хрупки, хрустальны... И хочется писать стихи... Или по новой накатить... Что он и сделал. Зашел в ближайший супермаркет и купил бутылку "Hennesy". Шел как бы на работу, прихлебывая на ходу, в плеере накручивал спирали "Plastic man", улыбался девкам, девки улыбались вслед ему... На нем был новый, тря дня как купленный итальянский черный вельветовый пиджак, на который он положил глаз еще два месяца назад, и вот наконец купил с хорошего заказа, белая рубашка, черные узкие джинсы с кожаным ремнем "Levis" с потертой пряжкой под серебро и черные вытянутые, с обрубленным концом ботинки "TJ collection", чем не плейбой? Редкие минуты, когда он нравился себе, и мир словно благоволил к нему. Со Сретенки свернул к бульварному кольцу, поднялся до Страстного, посидел у Саши, покурил, было где-то около восьми утра, город по большому счету только посыпался. Потом спустился по Тверскому до Малой Бронной, прошел по ней и, перейдя Садовое, двинулся по Красина в сторону Тишинки. Посидел в уютном скверике на Малой Грузинской, где познакомился с молоденькой панкушей, что возвращалась с какого-то ночного сейшена тоже с бодуна. Оставил ей полбутылки коньяка и через Климашкина прошел на Пресненский вал, где и был их офис, уже изрядно пьяный.
  Когда в десять почти одновременно в офис пришел народ, в офисе грохотал музыкальный центр, Артем лежал на диване, давил лыбу и смотрел беспечным взглядом в потолок. Жанна, мгновенно оценив наметанным взглядом ситуацию, подозвала Муку:
  - Значит, так. Берешь это ТЕЛО и везешь его обратно. Не к себе! А домой. Адрес знаешь?
  - Угу...
  - Давай. Положишь спать. Сам через два часа чтоб был в офисе, поедем вместе на переговоры к твоим охранным сигнализациям...
  
  Мука вывел пошатывающегося Тёму во двор и посадил на скамейку, что упиралась в старый тополь.
  - Посиди здесь, я схожу за тачкой, а то хрен посадят.
  
  Тёма только улыбнулся, все-таки на старые дрожжи хорошо дало. Он сидел, убаюканный шелестом листвы большого тополя и вспоминал. В его далеком детстве у него был знакомый тополь, древний, в два обхвата, что рос прямо посредине заасфальтированного тротуара. Каждое утро и вечер он проходил мимо него по дороге в детский сад. И всегда его охватывало чувство, что это его большой могучий друг, который если что не даст в обиду, защитит толстыми ветвями, укроет листвой, так что он стал говорить ему "здравствуй" и "до свидания", всякий раз в душе, и словно тополь откликался, покачивая кроной, уходившей в небеса...
  Муки долго не было, и Тёма задремал на лавке. Проснулся от толчка, почувствовал, что малость просвежило. Перед ним стоял Мука, держа две бутылки водки и пакет с нарезкой колбасы и хлебом.
  - О! Чего так?
  - Да посмотрел вот на тебя, подумал, да пошло оно все на хуй, так же вот хочу.
  - Ну, давай.
  - Ты малость обожди. Я сейчас быстро догоню.
  
  Мука налил в пластиковый стаканчик до краев и, крякнув, выпил залпом. Занюхал хлебушком, посидел, подумал. Налил второй и, не задумываясь, выпил. Через полчаса они уже бухали на равных. Окна офиса выходили на улицу, и никто им не мешал.
  
  - Ты чё вдруг спозаранку забухал? - спросил Мука, жуя бутер с колбасой.
  - Да заебало все... Чем мы с тобой, Миха, занимаемся? Нам с тобой, без малого, тридцатник, и мы тупо меняем время жизни - бесценное, заметь! - на денежные знаки, которые спускаем в туалет. Вспомни, в нашем детстве было страшное слово "обыватель", "мещанин", как приговор. Кто мы с тобой сейчас? Именно эти, блядь, мещане, пресловутый офисный планктон...
  - Да, нет. Мы, скорее, офисные крабы. В одной клешне косяк, в другой стакан и боком, боком за ближайшую корягу...
  - Ха... Тогда уж раки. Потому что всю дорогу раком... Жизни никакой, одна лишь гонка за успехом и деньгами. Да даже не успехом, это, блядь, виртуальная морковка, а чтоб оставаться на плаву... Я тут намедни бухал с Лавром, помнишь такого?
  - Ну...
  - И чо-та мы вдруг вспомнили своих отцов, которым было вот по столько же, как нам сейчас. Я тогда учился в пятом классе. Мой, например, закончил две "вышки", был инженером-теплотехником. Дальше обычная советская карьера - завод, начальник участка, начальник смены, начальник цеха...
  - И чего?
  - Того... Он к этому времени отработал свое образование, получил от государства двухкомнатную квартиру, родил сына и просто наслаждался ЖИЗНЬЮ. Были четкие и ясные правила игры: с восьми и до пяти ты на работе, а дальше тебя НИ-ЧЕ-ГО не ебет. Мой, например, любил играть во дворе в шахматы до вечера, у него был даже какой-то там разряд, ходить в гости, ездить на рыбалку и читать. Прибавь сюда два железных выходных и полноценный отпуск каждый год. Да, он был, можно сказать, тот самый обыватель. Были и те, кто ради карьеры рвали жопу. Вот лавровский такой. Он в то же время стал начальником производства крупнейшего оборонного завода в городе, первым во дворе купил машину и построил дачу. Но и у него был вагон времени, чтоб просто ЖИТЬ, ковыряться в огороде, нюхать, блядь, цветы, любить детей, друзей, жену...И - самое главное! - у них, наших отцов, на душе был ПОКОЙ и, блядь, как ни крути, железобетонная уверенность в завтрашнем дне! А посмотри вокруг... Мы рвем жопу на все четыре стороны света и, в итоге, нигде не успеваем, ни жить, ни любить, ни зарабатывать, чтоб, наконец, не думать о бабле... А уж покой, как говориться, только сниться...
  - Ну, ты сравнил жопу с ручкой, тогда Совок был...
  - Да, Совок... Я в девяносто первом поперся защищать ебучий Белый Дом, сво-бо-ду... А дай мне сейчас танк, я б этих гнид во главе с их пьяным боровом сам бы переехал пополам и еще бы сделал круг на месте, чтоб из-под гусениц только кровавое говно летело.
  - Да ты забыл уже весь геморрой, КПСС, блядь, съезды, железный занавес и прочую херню...
  - Да нет, Миха, не забыл... Но, скажи по честняку, тебя это ебало?
  - Да... в общем, нет.
  - Вот и меня нет. Как и моего отца. Ну, разве что, как повод поржать на кухне над новым анекдотом про Леонида Ильича... Да, можно сказать, что мы родились в застой, в блаженные года, когда кругом стабильность. Помнишь то состояние уюта, как будто ты за каменной стеной, живешь в такой стране, где до хуя всего, ракет, мороженного, фильмов, книг, пространства, времени, и даже космос - наш?
  - Ну... что-то в этом духе... Времени, так точно, километры, тонны...
  - Это ж как нас воспитали? Я сейчас вспоминаю, четвертый класс, трудовая четверть, мы с друганом Валеркой копаем грядки под присмотром ботанички, а на самом деле жарко спорим. Американцы придумали нейтронную бомбу, и мы гадали будет война ядерная или нет, и как нам быть, если они ударят. Валерка убеждал, что надо ударить первыми, пока у них нейтронная одна. Я говорил, что ни в коем случае, тогда они ответят и мир погибнет. Только пугать, а если они сами по нам влупят, то не отвечать, тогда хоть у планеты будет шанс, что кто-то переживет ядерную зиму. Потому как нас учили думать не о своей жопе, а о человечестве.
  - Ну, вот и доучили, что мы оказались перед человечеством с голой жопой. Забыл чё тут в конце восьмидесятых творилось?
  - Знаешь, у всякой системы бывает кризис. Учитывая, что мы содержали гигантскую армию в противовес всему атлантическому блоку, поддерживали полмира папуасов, которые при первом же стреме переметнулись к америкосам, Вьетнам, Куба... Да и с чего ты взял, что сегодняшний колбасный рай лучше дефицита при Совке? Тогда, опять же вспомни, любой мог купить все, что появлялось в магазине. Полки были пусты, а холодильники забиты. Слой масла был тонок, но он был размазан по всей стране, всем пусть по чуть-чуть, но на жизнь хватало. А сегодняшние пидоры во главе с Гайдаром? Сначала грабанули, обнулив все сбереженья, а потом забили полки импортом, но две трети страны купить, блядь, ничего не могут. Вот те и изобилье! Это, как в армии, масло со всего стола соскребли в один конец и жрут его, можно сказать, в одну харю. Чо, не так?
  - Да, ладно... Ты чересчур идеализируешь. Был же и Сталин, и ГУЛАГ...
  - Ну, так и знал! Любимый козырь демократов. Мишаня, мы с тобой ГУЛАГ не застали и слава Богу. Но я помню своих бабку с дедом. Они всю жизнь прожили вместе, воспитали пять детей, прошли и коллективизацию, и войну, и голод, и все, что было, и репрессированные в нашей родне были... И не было у них в глазах ни страха, ни забитости, как у сегодняшних пенсионеров. А было лишь достоинство. Они честно прошли жизнь, отпахали и жили на пенсию, которой им вполне на жизнь хватало, еще и внукам помогали. А репрессии, по поводу которых сегодня столько кровавых слез по ящику... Так сегодня по миллиону с гаком каждый год уходит от такой, суко, сладкой жизни, и ни одна блядь сванидзевская слово не промолвит. Это чо, не геноцид?... Чё ты водку греешь? Наливай...
  
  Мука опять налил по полстакана. Помолчали.
  
  - Нет, Мишаня, ты меня не убедишь. Мы эту тему с Лавром обмусолили со всех сторон, он тоже мне все про Совок - общество ублюдков, быдла и уродов. А я ему - ты посмотри вокруг! Общество ублюдков - это мы сейчас, продажное, покорное, дрожащее только за свою шкуру. Он мне - вот потому-то у нас сейчас так хуево, и потому-то был Совок, что мы все уроды, забитая и недозрелая нация, так нам, блядь, и надо. Это что ли американцы, блядь, дозревшие, если исходить из его логики? Нет, Мишаня, нет идеальных государств и вряд ли будут... Но я за одно то готов упасть в ножки хоть Сталину, хоть Брежневу, хоть всему ЦК КПСС, что при них не было пять миллионов беспризорников, которых ебут по коллекторам бомжи, и вместо нашего с тобой счастливого детства на всем готовом у них клей, винт, героин и собачья жизнь на задворках демократии. Те герронтократы, которых мы так презирали, хотя бы думали на десятки лет вперед, где что построить, что народ жрать будет, где спать будет, как лечиться и стареть. А нынешние упыри за десять лет чего-нибудь построили? Где-нибудь дорогу проложили, кроме трассы Москва-Рублевка? Электростанцию одну пустили? Нет, блядь, они лишь трубы тянут к себе в карман. Как же, суко, был могуч Совок, только сейчас доходит, что распиздивши и угробив все, что можно, они до сих пор паразитируют на нём, не вложив, бля, ни рубля, ни цента. Мародеры, Миха, натурально мародеры, да еще и с психологией мелких лавочников, вши...
  - Да тебе в политику надо, братан. Гладко чешешь...
  - Чтоб еще одним пиздоболом больше стало? - Тема усмехнулся - Я, Мишань, горазд пиздеть, а реально что-то сделать даже со своей жизнью не могу. Вот какого я здесь жопу натираю? Рожаю в муках, бля, рекламные концепции прокладок и электрочайников. Что я, если придется, в Судный день скажу? Что благодаря моим титаническим усилиям "Тампакс" превзошел в продажах "Олвайс"? Хотя у меня, в отличие от тебя, нет жены, детей. Казалось бы, забей, уйди в аскезу, делай то, что душа просит. Так нет же, я уже привык, чтоб были денежки на шмотки, шмаль и развлекуху... Но главная хуйня, Миша, не в том...
  
  Артем надолго замолчал. Мука не торопил.
  
  - Главная хуйня в том, что нет уже никакого смысла ни в какой аскезе. Душа молчит. Внутри пусто. Тишина, как в склепе... Пробовал писать чего-то, какие-то каракули, а потом ясно понял, что кривляюсь, как последний шут сам перед собой. Аж, противно стало... Так что, наливай. Вот наше единственное на сегодня содержанье. Мы, блядь, не крабы, как ты изволил произнесть... И даже не планктон. Мы - холопы. Челядь. Есть, блядь, у новых хозяев жизни крепостные, они в полях гнут спину, их не счесть, их можно выебать на сеновале, высечь на конюшне, продать гуртом, да просто не кормить. А мы поближе к телу, практически члены их семьи, к нам отношение получше, мы есть "будьте добры чего изволите", "вам, барин, пятки почесать на ночь, али как", вот мы кто...
  
  Накатили. Обоих уже сильно развезло.
  
  - Хотя, если подумать - Артем занюхал хлебом - никакие и они не баре. Те же рабы, что на галерах. Прикованы к своему капиталу, статусу, к холопам, без которых они ноль. Вот ты Артурчика не знаешь?
  
  Мишка мотнул головой.
  
  - Я с ним давно дружу. Познакомились еще в киноклубе ДАСа "Зеркало". Он всю жизнь грезил кино, писал сценарии в подушку, хотя учился на экономическом, словно предвидел, что ждет впереди. Один из первых открыл сеть видеопрокатов по Москве и пошел, пошел, пошел... Сейчас уже миллионер. Поставляет жрачку и вино из Франции, Германии. У него офисы, склады, фуры, человек пятьсот народу горбатится... До сих пор встречаемся, хотя не часто. Смотрю со стороны, у человека жизни нет вообще. Двадцать четыре часа в сутки он думает о бизнесе, просчитывает, воюет с конкурентами, разбирается с налоговыми... Вот только что у него были "маски-шоу" с выемкой документов, с "лицом к стене", все, как положено. Пришлось ему бедняге перекупить один РУБОП, чтоб разбирался с другим РУБОПОМ, подключать своих бандитов и крышу из ФСБ. Только тогда разобрались, что наезд организовали даже не местные, а конкуренты его поставщиков из Гамбурга. Хотел он выйти на более высокий уровень, стать четвертым по обьему поставщиком винища по Москве, логика развития бизнеса ведь такова, все время лезешь верх, как заведенный, а остановился, тут же смяли прущие следом. Не дали. Да еще в процессе всех разборок оттяпали часть его пирога. Это, чо, блядь, жизнь? Или "Санта-Барбара" в переводе на туркменский?.. Нет, старичок, если в обществе, при любом социальном строе поверх всего ставится бабло, это общество порочно изначально, какая бы красивая ширма его ни украшала, потому что пробуждает в людях низменные страсти и больше ничего. А именно в таком мы снова оказались...
  
  Они уже сидели часа два. Внезапно поднялся ветер, небо затянули облака, по двору пронеслись смерчи пыли, поднимая мусор.
  
  - Осталось там чего? - спросил Артем, пытаясь безуспешно прикурить в десятый раз.
  - Половинка еще есть - заглянул под лавку Мишка - Я чего хотел спросить все... Пока ты говорил... Как у тебя отец сегодня?
  - Нет его уже - выплюнул Тема обслюнявленную сигарету, так и не прикурив - Мои развелись, когда я был в десятом. Я два года не общался с ним. Был зол. Только в армии голова на место встала. Списался. Стали говорить. Потом уехал в Москву учиться. Как тут заваруха началась, заводы встали, он со своими мастерами бригаду сколотил. Ездили по деревням, котельные монтировали. Напился самогона и уснул в сугробе... Я можно сказать, благодаря ему в Москве-то и осел. Каким-то чудом обменял его однуху на эту комнату на Сретенке, когда уже деньги ничего не стоили...
  - А мать?
  - Мать нормально. Второй раз вышла замуж. Как бы отчим у меня. Ничё вроде мужик, да мне не по нутру. Ну, и наплевать. Я как после десятого начал жить у бабки, так и привык один. А твои?
  - Мать жива. Отец умер год назад. Инфаркт. Пятьдесят семь лет...
  - Ну, давай помянем...
  
  Неожиданно ветер стих. Потемнело. И следом, без раздумий хлынул стеной ливень. Даже старый клен не мог спасти их от острых капель, хлеставших землю.
  
  - Куда? Ко мне? - спросил Мука, засовывая бутыль в карман.
  - Не, ко мне ближе. Пошли.
  
  Только когда встали, они поняли, насколько уже пьяны. Ноги разъезжались на склизкой, взмокшей глине. Шли, поддерживая друг друга. На выходе из двора улица была перерыта траншеей. По старой совковой традиции уже вторую неделю меняли трубы. Через траншею были перекинуты хлипкие мостки с одной перилиной. Артем так и не понял, кто первый подскользнулся, кто кого схватил, но через мгновенье они уже барахтались в грязной жиже на дне траншеи. Слава Богу, трубы не успели положить. Воды было по колено. Покатые стенки были невысоки, метра полтора, но по краю были насыпаны кучи выкопанной земли. Вылезть было нереально, они карабкались, съезжали вниз, мокрая земля обваливалась сверху, пока Мука не догадался, как акробаты в цирке, подставить руки и вытолкнуть Артема вверх. Затем Артем лег животом на кучу и с большим трудом, чуть не упав обратно, вытянул Муку. Ливень в эту секунду так же резко прекратился, как и начался. Даже радуга озарила небосклон.
  
  Прошло полдня, как девки отправили Муку отвезти Артема. Неожиданно дверь офиса распахнулась настеж. На пороге стояли два субъекта, с ног до головы перемазанные глиной и землей, в которых едва-едва угадывались вышеназванные персонажи. С них текло, и падали ошметки грязи. Бабы ахуели, другого слова тут не подберешь. Правда, Тему с Мишей их реакция уже не волновала. Они были "в муку".
  
  Под утро Тема проснулся от непрекращающейся дрожи. С трудом разлепил глаза. Огляделся, не поворачивая головы. Они лежали в обнимку с Михой на кожаном диване в переговорной. Обоих била крупная дрожь. Одежда была мокрой и вся в грязи. Он поднял руку и провел по волосам, стараясь убрать что-то мешавшее смотреть. Оказалось, что голова покрыта ссохшейся коростой той же грязи. Замычав, проснулся и Мишаня. Долго смотрел мутным взором на Артема. Потом спросил:
  - Я такой же?
  - Нет, блядь, красивше во сто раз - сделал попытку усмехнуться Тёма, клацая зубами.
  
  Они поднялись, с трудом разгибая затекшие конечности. Все стены в переговорной были заляпаны их грязью, дверь была заперта.
  - Это чего так? - удивился Артем.
  - Бабы заперли, чтобы мы весь офис не уделали.
  - Чайник здесь?
  - Ага, сейчас поставлю... Сука, сигарет нет...
  
  Первой в офис приехала Жанка, предварительно застелив заднее сиденье "Форда" полиэтиленом.
  - Значит так, алкаши. Я развожу вас по домам, а вы завтра клеите в переговорной новые обои, давно надо было заменить. Идет?
  - Дддддааа - закивали они в такт головами, так до конца и не согревшись.
  - Выходите первыми, чтоб не подумали, что я с вами...
  
  Вечером Артем безуспешно пытался отчистить новенький пиджак. Он безнадежно потерял и вид, и форму. В результате просто выкинул в мусоропровод. "А нех выебываться!" - мрачно думал он: "Надо покупать за сто грина дешевые, блядь, лапсердаки. И можно будет со спокойной совестью спать хоть в навозе..."
  
  За окном смеркалось.
  
  
  
  4
  
  Впрочем, чести ради, нельзя сказать, что работа приносила одни лишь неприятности. Были и любимые заказчики, и удачные проекты, что, кроме денег, грели самолюбие. Были и приятные сюрпризы.
  Через неделю после принятия грязевых ванн, дверь офиса резко распахнулась, и на пороге возникло НЕЧТО. Приталенный длинный плащ, ярко-красный шелковый шарф через плечо и кожаная мини-юбка. Все вместе - дикий кич, но поданный с таким достоинством, что утрите слезы, я буду танцевать фокстрот!
  Из-под мини-юбки росли НОГИ. Собственно, первое, что Артем увидел, и были именно ноги. И долго не мог оторвать глаз. Черт его знает, как природе удается сотворить подобное, но женские ножки не просчитать ни на одном компьютере, не разложить по правилам и теоремам геометрии, тут, как ни крути, пахнет высшей, небесной математикой, способной ввести в ступор любого академика. Каждый удачный раз - это немыслимое сочетание пропорций, линий, силуэта, точное соответствие толщины лодыжек, подьема, икр и гладких бедер, переходящих в попу и обратно. Можно скользить взглядом, не споткнувшись, как слаломист, можно зависнуть, подобно альпинисту, в одной точке и пускать слюну, но всякий раз их "золотое сечение" не поддается расшифровке, ибо нет похожих, компоненты всякий раз иные, а результат один - ты, как баран, дрочишь на "новые ворота".
  Усильем воли он приподнял глаза и разглядел лицо. Ого, а тетке глубоко за тридцать, но держится спортивно, грудь, живот, и лишь россыпи морщинок вокруг глаз и шеи выдают ее. Молодца!
  - Здравствуйте - тоном, не требующим ответного приветствия начала она - Я вас видела на выставке. Вы не единственные, но одни из тех, кто мне запомнился. Я представляю мощную компанию, можно сказать монополиста, обслуживающего все гражданские аэродромы навигационным оборудованием. Мне нужна ИДЕЯ! Для пафосного календаря. Даю вам сутки для раздумий. Родите - заказ ваш. Остальные не смогли.
  - Не надо суток - сглотнув тугую слюну, сухо произнес Артем.
  Он снова не мог оторвать взгляда от ее ляжек, одновременно высекая в голове искру из кремня затвердевшего либидо. Тетка усмехнулась и пошире распахнула плащ:
  - А что, уже?
  - Да - вдруг расслабился он, получив "ответ" - Наска!
  - Не поняла?
  - Наска. Плоскогорье Наска в Перу. Гигантские рисунки в каменной пустыне, видимые с высоты птичьего полета. По одной из версий - это навигационные знаки древних воздухоплавателей.
  Дама помолчала. Затем улыбнулась и спросила:
  - Цвет какой?
  - Не понял?
  - Цвет пустыни.
  - Из тех фото, что я видел - золотой. На закате, наверно, красный...
  Она закрыла глаза и снова задумалась. Весь офис хранил гробовое молчание. Потом резко взмахнула рукой:
  - Покупаю. Заверните. Вот моя визитка. Через три дня жду вас в своем офисе с презентацией идеи для начальства. Это формальность, но необходимая. Календарь ваш, а там посмотрим что еще.
  Посмотрела внимательно на Артема:
  - Идея супер. Всем молчок. А Вы молодчик.
  И усмехнувшись, вышла, столь же резко запахнув дверь. Все разом выдохнули.
  - Вот за что я тебя, Тема, люблю и все прощаю - разулыбалась Жанна - Что есть в тебе искра божья...
  - Да уж... Вопрос лишь, божья ли... - усмехнулся Тема.
  
  Идея была принята начальством безоговорочно, как и обещала дама, которую, как выяснилось, звали Эльвира. Начальство свое, судя по всему, она вертела на вибраторе, за отсутствием члена.
  Начались поиски тринадцати слайдов для календаря. Постепенно, обшарив Интернет и фотобанки, они вышли на искомое. Оказалось, что полноценной фотосессией с хорошим разрешением, качеством и выбором обладает лишь штатовский журнал "Нэшенел джеографик", что организовал туда несколько экспедиций. Остальные варианты не годились. Отправили письмо. Ответ поверг начальство и Эльвиру в замешательство. Журнальчик выставил цену в девятьсот баксов за картинку. Выходило почти двенадцать штук зеленых только за слайды. Идея всем нравилась, но чаши весов стали перевешиваться в сторону отказа.
  Тема предложил вариант. Он вспомнил, что с месяц назад на "рекламной" пьянке познакомился с фотографом. Юра в свои пятьдесят был задубелым, прожженным фотокором, что полжизни провел в экстремальных экспедициях, снимая льды Заполярья, вулканы, тропики и пустыни. Вот и сейчас он только что вернулся с новозеландской регаты. Созвонились. Через пару дней Юра уж диктовал ему смету:
  - Значит так, старичок. Поедем вдвоем. Не перебивай, обьясню. Пятёра нам на билеты туда-обратно. Две с полтиной будет стоить аренда местного вертолетика на неделю. Дешево, дешево, это ж Перу. Снимать я буду свесившись из него в обвязке, вот тут ты мне и пригодишься, менять пленки и заряжать фотоаппараты, да и вообще для страховки... Пятьсот на все остальное, хоть и Перу, но жить будем по-спартански, питаться кокаином... Где-то восемь набегает... Если суки упрутся, можем упасть до семи, тогда вертолетик на три дня и кокаин только понюхать... Давай, пока, старичок...
  
  После новых переговоров "таможня" дала добро. Последним аргументом Темы было то, что они станут правообладателями уникальной фотосессии, которую можно будет выложить в интернете для продажи, хоть за те же девятьсот баксов. Эльвира ликовала:
  - Поеду с вами за свои. Когда еще представиться. Буду вам еду готовить для экономии.
  
  Тема засуетился с загранпаспортом, который был давно просрочен. Ходил возбужденный, через месяц был назначен вылет. Весь офис прикидывал, сколько кокса он сможет провести в жопе.
  - Эх, меня бы туда - сетовал Николаша - Я бы кило точно протащил...
  
  Через неделю позвонила мрачная Эльвира:
  - Артем, все отменяется. Коммерческий засрал мозги генеральному, что овчинка выделки не стоит. К тому же нет гарантии, что слайды мы кому-то продадим... Я ему однажды не дала, просто мстит собака... Готовь новый вариант календаря. Это все.
  Они давно уже были на "ты" и общались как старые приятели. Тема положил трубку и смачно выматерился. Потом засандалил толстую штакетину крепкой шмали и провел аутотренинг: "Старичок, ты словно мальчик... Что, ты не знал, что этим кончиться? Все ты знал, и нехуй губки надувать... Ты живешь в мире пидарасов, которые хотят понтовый календарь, забывая, что их душит беспонтовая жаба... В конце концов, клали мы на это Перу... Клали мы на все плоскогорье и возвышенности... Клали мы на все... Надо просто почаще вспоминать об этом. А то неожиданные иллюзии могут подкосить и без того расшатанную нервную систему. Давай, старичок, сегодня вечером винца и поебушки... А завтра на работу и новую идею... Вот так-то, молодец..."
  
  Новая идея была проста и не имела никакого отношения к воздухоплаванию и навигации. Графика теминого знакомого художника из Пензы должна была быть оттиснута серебряной фольгой на дорогущей "жеванной" бумаге под папирус. "А и поебать" - радовался Тема.
  Через неделю был готов макет. Вечером позвонила Эльвира и сказала, что заедет посмотреть. Тема быстренько спровадил дизайнера Наташу и остался в офисе один. Эльвира приехала в той самой мини-юбочке, в которой он ее увидел в первый раз. Из-под нее выглядывали кружевные края чулок. Из обьемной сумки она достала бутылку дорогущего коньяка, конфеты и лимон.
  - Вот, решила тебе хоть как-то компенсировать облом - невинно улыбнулась она, сощурив влажные глаза.
  На готовый макет даже не взглянула. Пила с ним наравне, закинув ногу на ногу и демонстрируя время от времени уменья Шерон Стоун. После третьего "случайного" просмотра розовых трусиков, "основной инстинкт" возобладал, Тема подошел и обнял ее, спустившись руками сразу до бедер, смял юбку, и обхватил упругую не по годам задницу. Она тут же впилась ему губами в шею. Секс был быстрый, бурный и с надрывом. После этого они поехали в ее сталинскую трешку на Автозаводской.
  
  Так начался их роман, не роман, но регулярный секс. Эльвира оказалась натуральной нимфоманкой. Она хотела всегда, везде, в любое время, как заправский мужик, при этом сохраняя внешне вид невинности, чем еще больше распаляла. В ее домашнем арсенале была куча сексуального белья: пеньюары, боди, колготки, перевязи, пояса с подвязками и все типы лифов. Как только они приезжали к ней, она тут же переодевалась во все "домашнее", прикрывая это немыслимо короткими халатиками, кормила его под хорошее вино и увлекала в спальню с огромнейшей кроватью с балдахином. Там можно было пропасть на сутки и на двое, потому что секс был то, чему она отдавалась всей душой, не зная компромиссов. Никаких запретов не существовало. Никаких приоритетов тоже. Можно было все и всяко. Единственное, что заметил Тема, когда она окончательно входила в раж, то предпочитала, чтобы ее не просто трахали, а перли и месили, так чтоб она хрипела и мычала, раздирая простыню руками, хотя никогда не носила латекса и шпор с ботфортами, как и остальные атрибуты садо-мазо.
  - Ты одержимая, Эля, ты одержимая - говорил он ей весь в поту после очередного марафона.
  - Понимаешь, в чем подляна - отвечала она ему, выпуская струю дыма в потолок - У женщин вкус к сексу просыпается довольно поздно. В двадцать ты о нем больше думаешь, чем по-настоящему хочешь. Тело только просыпается, а познаешь ты его только после тридцати, когда уже век бабы на исходе.
  - Как в анекдоте: "... пожалееееешь!"
  - Ну да... А в мои сорок пять, когда на горизонте климакс, хочется отьебаться за всю и на всю оставшуюся жизнь...
  - Сколько, сколько?! Сорок пять тебе?!
  - Ну, а ты что думал? Баба ягодка опять.
  - Ну, ни хрена себе Герасим! Да у тебя ж тело максимум тридцатилетней, а то еще моложе... - совершенно искренне восхищался Артем.
  - Спасибо дорогой. А больше всего спасибо маме с папой, конституция. А потом, сиськи, губы - силикон. Минимум раз в два года - липоксация, бедра, жопа и живот...
  - Насчет сисек я уж понял...
  - А главное... Главное, ебаться надо ре-гу-ляр-но! - вновь приникая к нему, жарко дышала она в ухо.
  Особой мастерицей она была по части минета. Просто Марья-искусница, предпочитая делать его не в начале, а после двух-трех оргазмов, когда кончить сложно. Тут она отыгрывалась по полной. Медленно ласкала головку, обхватив ее губами, постепенно заглатывая глубже, глубже и возвращаясь, то ускоряя движенья, то замедляя, подняв рукой кожу, просовывала язычок под крайнюю плоть и сладостно облизывала верхушку как мороженное, мягко оттягивала уздечку губами и скользила ими по стволу вниз до основания члена, и обратно, ослабляла хватку, когда чувствовала, что конец близок и снова изводила ласками, когда он становился вялым. Однажды, когда Артем не мог закончить, принесла чашку обжигающего чая, вызвав у него недоуменье. Делая короткие глотки, держала во рту, а, проглотив, тут же обхватывала его член разгоряченным ртом. Член попадал в горячую невесомость, более горячую и тесную, чем влагалище. Артем лежал даже не с улыбкой, а с оскалом дауна, закатив глаза.
  - Вира, ты фантастическая блядина... - все, что он мог выговорить после вулканического семяизвержения.
  - Да, знаю... Ты тоже ничего. Хотя мне нравятся хуи потолще, зато ты долго можешь.
  - Первый раз встречаю женщину, что сама прется от минета.
  - Бабы дуры. В большинстве своем делают, потому что "надо", даже не догадываясь, что от минета можно самой кончить... Я однажды своему бывшему делала полдня с перерывами на отдых. А потом полдня кончала. Губы горят, мою посуду, облизну их и кончаю...
  - Ты самородок. Прирожденная тантристка.
  - Ага, четыре тантриста и собака... В этом деле, Тема, партнер важен. С каждым встречным, поперечным не получится. Я тебя сразу просекла, когда ты в офисе мои ляжки лизал взглядом. У, думаю, это будет жарко... Спишь что ли? Вот засранец, а ебаться?..
  
  Они уже встречались три месяца, почти ежедневно, когда Тема стал подуставать. Во-первых, она сьела почти все его личное время. Звонила уже в обед:
  - Темочка, я уже двое трусиков сменила, как подумаю про вечер, и уже мокрая сижу на совещании, ни черта не соображаю...
  - Угу, я сейчас тоже пойду, сменю. А то вспомнил, что сегодня вечер и обделался...
  - Шутка не засчитана, малыш. Заеду за тобой после восьми. Чао...
  Во-вторых, она невольно стала вводить его в круг своих знакомых и подруг, что не вызвало у него никакого энтузиазма, ввиду не только разницы в возрасте, но и разных приоритетов в жизни. Пару раз по пьяни она трахнула его на пару со своей замужней подругой, толстозадой Светой, после чего он чувствовал себя изнасилованным секс-рабом.
  Столь же ненавязчиво она постепенно стала его контролировать, звоня по десять раз на дню, по-матерински журя, когда он уходил в загул с друзьями. Хоть и кляла себя в минуты откровений, что ведет себя, как глупая бабища, уж вроде проходила все и знает, что душить мужика тесным поводком - себе вредить, но удержаться выше сил.
  Но самое главное было в том, что, кроме секса, их не связывало ничего. Интересы были слишком далеки. Он не испытывал к ней ни любви, ни нежности, ни привязанности. "Голая физиология" - рассуждал он на досуге: "Как, блядь, собака Павлова. Пизду увидел, хуй стоит. А теперь уж и стоит с трудом. Насмотрелся. Надо рвать. Рвать быстро и жестоко. По-другому здесь не катит, слишком опытная баба, найдет подход..." Последним аргументом стал приезд ее двадцатилетнего сына на побывку с учебы из Швейцарии. С ним Тема категорически не хотел знакомиться, хотя она и уверяла, что ничего не изменилось, сын ее умный, европейски образованный мужчина, спокойно относящийся к ее личной жизни.
  Но оборвать вот так вот сразу было тяжело. По большому счету, плохого она ему ничего не сделала, да и чисто по-человечески было ее жаль. Не найдя решения, Темя малодушно ушел в запой на целую неделю, забив на все, получив по первое число от Жанны, спустив последнюю наличку в каком-то баре на Мясницкой и дойдя в итоге до тяжелой абстиненции. На восьмой день он позвонил Эльвире и прохрипел в трубу:
  - Эля, приезжай, я подыхаю...
  - Урод. Буду через два часа.
  
  Так она впервые оказалась в его коммуналке в одном из переулков Сретенки. До ее приезда Артем сделал попытку подготовить мизансцену, раскопав в своих завалах пару женских трусиков и лифчик, забытых неизвестно кем. Раскидал их ненавязчиво по комнате, имитируя бурно прошедшие деньки. Посмотрел еще раз и скривился: "Какая-то дешевая инсценировка... Нахуй". И закинул в шкаф. Это все, на что у него хватило сил и воображенья.
  В дверь постучал сосед Геннадий:
  - Темыч, к тебе дама...
  Тема лишь боднул тяжелой головой. В его затхлую двенадцатиметровую келью вошла Эльвира, распространяя аромат духов. Оглядевшись, сузила глаза. Артем с раскисшей мордой лежал на продавленной тахте. Срач был, казалось, даже на потолке. На полу стоял тазик с утренней блевотой.
  - Капельника вызывать? - Эльвира была строга.
  - Обойдемся...
  
  Она стала доставать из двух пакетов соки, фрукты, еду и препараты для снятия отходняка. Потом резко распахнула окна, взяла тазик и вынесла его в туалет. Артем лишь молча наблюдал.
  - Белье чистое есть?
  - Там... в шкафу...
  - Вставай, сменю.
  "Вот и сработало" - вяло подумал он. Эльвира долго смотрела в раскрытые створки шкафа. Потом взяла белье с верхней полки и повернулась к нему. Лицо ее было спокойно. Бросила белье на тахту:
  - Сам застелишь. Чего-нибудь еще?
  - Эльвира... Я влюбился...
  Она закурила. Артем молчал.
  - И в кого?
  - В женщину. В девушку. Хочу жениться.
  - Не пизди. Чужой бабой здесь не пахнет. Труселя в шкафу скоро плесенью покроются от старости. Да и сердце мне бы подсказало. Так что, не пизди. Говори, что хотел сказать.
  Артем приподнялся и сделал попытку закурить. Сделал две затяжки и тут же загасил. Тошнота не дремала.
  - Не могу я, Эля, ебаться, как пулеметчик... Если больше ничего...
  - А... Нам духовность подавай! ЛЮБОФ! Мы ишо романтических иллюзий не наелись...
  - Да, блядь, не наелись... А пиздов наелись...
  - Без полноценного секса, мой милый, ничего не будет. Никака любовь не устоит. Это фундамент. Базис. На нем можно все построить. А нет его, а только жалкое ковырянье дряблой писькой в холодной жопе, то и... все остальное рано или поздно рухнет.
  - Марксизм-ленинизм преподаешь? Фундамент. Базис.
  - Ну, я же материалистка. Это вы у нас поэты. Знаешь, Тема... Есть творцы, страдающие от недоебита. А ты ебарь, страдающий от того, что он недотворец. Ты уж как-нибудь определись...
  - А я уже определился... Не надо ничего.
  Оба замолчали. Глаза у Эльвиры покраснели, но она сдержалась. Теме стало отчаянно жалко ее. И себя. И все на свете сразу. Она решительно загасила окурок:
  - А я фирму хотела свою открыть. Рекламную. Мне кредит беспроцентный дают на поллимона. Тебя партнером сделать. Жить вместе. Катался бы как сыр в масле. Мне ведь, в отличие от тебя многого уже не надо. Чуток бы своего, и ладно... Мудак ты, Тёма.
  Она встала.
  - Шляпа задымится, даже не звони. Я свою дверь один раз открываю. И закрываю тоже один раз. Прощай.
  На пороге остановилась.
  - Бизнес бизнесом. Заказы, что идут, доделаешь. Только в офис к нам не приезжай. Пусть ваша Жанна или там Хуянна приходят...
  И ушла.
  
  За окном, блядь, как всегда, смеркалось...
  
  
  
  
  5
  
  Под занавес 97-го года, случилось знаковое событие в жизни офиса. Жанна целую неделю ходила задумчивая, периодически чего-то кумекая на калькуляторе, а потом собрала их вместе:
  - Значит, что я вам хочу сказать... По-моему, хватит гнить в этом захолустье. Мы переросли его. Дела идут неплохо, и если б не отдельные проявленья распиздяйства...
  Взгляд ее упал на Тему и Муку.
  - То было бы вообще заебись. Конечно, крупняками-сетевиками нам уже не стать. Да и нахуй лезть в эту мясорубку, с другой стороны. Свое имеем, главное, его не потерять. Короче... Поступило предложенье от одного моего приятеля сесть в крутой офис...
  Тут она сделала театральную паузу. Остальные театрально подыграли, изобразив восторженное ожиданье.
  - На Пушку. Прямо за кинотеатром "Россия". Я уже была на месте. Сто двадцать метров, потолки под пять, дубовый паркет, дубовые панели по периметру - бывший актовый зал какого-то госучереждения. Плюс чил-аут с половину нашего нынешнего офиса. Каково?
  
  Она вопросительно всех оглядела. Аплодисментов не последовало. Исходя из опыта их совместной жизни, все уже понимали, что обмен хорошего на лучшее, всегда сопровождается проебом всего хорошего, конкретно по деньгам.
  - А скока стоит, Жанна? - осторожно поинтересовалась Таня.
  - Ровно в три раза больше нынешнего. Но не сыте, на вашей доле это не отразиться. Я уже все просчитала. Чтобы не пахать только на офис, посадим Осьминога с его хакерами. Я уже договорилась. Офис будет на две фирмы. Поставим перегородочки. Да и на хрена нам столько места? Вальсы танцевать?
  Осьминог был древним жанкиным приятелем, а теперь уже и общим, поскольку не раз присутствовал на их "мероприятиях". Внешне это был субтильный утонченный чел в очках, но за маской "маминого сына" скрывался компьютерный гигант со смертельной деловой хваткой, откуда и кликуха. Говорил он чуток больше, чем истуканы с острова Пасхи, но всегда в тему. Фирма, которой он руководил, занималась программным обеспечением для энергетиков. Это был выгодный альянс. Во-первых, его ребята, как и большинство компьютерщиков, были припизднутые тихие очкарики, втыкающие в мониторы с перерывом только на поссать. Хотя Теме казалось, поставь им в ноги биотуалеты, они бы и ссали, не переставая щелкать по клавиатуре. Во-вторых, о проблемах с оборудованием и софтом теперь можно было забыть надолго.
  
  После этого офис заметно оживился, обсуждая грядущее переселение народов и прикидывая выгоды.
  - Дубовые панели, говоришь? - ржали Мука с Темой - Ну, теперь можно обои не менять... Протер тряпочкой и все дела...
  Слово вновь взяла Жанна:
  - Хочу только заметить. Чтобы сидеть законно в этом месте, вьебывать придется по-черному. Нам надо завалить как минимум еще парочку китов, чтоб планомерно снимать с них жир. Пищевиков я обрабатываю. Ваша задача - загарпунить, помимо мелочевки, еще один обьект для раздеванья.
  - Яволь, май фюрер! - был ответ.
  На том и разошлись.
  
  Через две недели состоялся переезд. Новый офис действительно поражал воображенье. Огромный зал был полон воздуха и света. Солнечные блики играли на лакированном паркете из воспоминаний о партноменклатурных временах. Высоченные окна дарили виды на Страстной бульвар. При желании, можно было даже разглядеть Тверскую. Словно дети подземелья ощупывали они взглядами пространство, не веря, что дошли до этого. Дополнительным бонусом был чил-аут-переговорная. В сорокаметровой комнате не было окон, но был мощный кондиционер.
  - Так даже лучше - констатировала Жанна - В изоляции. Здесь будет общий сексодром, для ебли во всех смыслах, в том числе мозгов заказчиков.
  - Может тогда зеркала на потолок? - предложил Артем.
  - Ага. И шест посередине. Обойдемся мягким ковролином.
  
  Из старого офиса решено было ничего не брать, кроме аппаратуры. Даже раздолбанный кожаный диван, что Жанка таскала за собой, как фетиш еще с Покровки, выбросили на помойку. Новый уровень, новый формат. Столы с плексигласовыми перегородками были выполнены на заказ. Мягкие кресла на колесиках. Лампы под хай-тек. Переговорную украсил огромный и непременно кожаный (проверено годами, пятен нет) раздвижной диван "под крокодил". К нему же три здоровых кресла, в которых можно было утонуть. Когда все было расставлено, повешено и собрано, настало время справить новоселье и нажраться. Чему они незамедлительно и предались.
  Осьминог держал своих в ежовых рукавицах, и потому они, выпив для проформы пару-тройку рюмок, рассосались по домам. Из их конторы тоже остался лишь проверенный в боях спецназ. Да еще к Николаше заехал на огонек его новый возлюбленный англичанин Крейг. В интернете тогда уже развелись чатлане, вот и Николаша часами просиживал на всяких там "кроватках", "диванчиках", "приступках" и "завалинках", накурившись шмали. Тёма пару раз заглядывал ему через плечо и офигел, увидев ленту из ста и более пердежников, что засирают без устали разноцветными шрифтами одновременно монитор и скудные мозги. Там-то Николаша и подцепил его. Крейг, как и положено чистопородному англичанину, был рыжеволос, конопат, с бледной тонкой кожей и аристократичными ручонками с бесцветным лаком на ухоженных ногтях. Он работал в британской инвестиционной компании и прекрасно знал русский. При всей его демократичности в нем неуловимо чувствовалась врожденная спесь "белой расы", что вынужденно зарабатывает деньги в этой отсталой полуколониальной стране. Придушил бы суку, иной раз думал Тема, да, слава Богу, он не часто жаловал их своими визитами. Всякий раз, когда Крейг, подвыпив, пускался в рассуждения о тонкостях английского менталитета, политеса и прочих прелестях добропорядочной Европы, невольно сравнивая их с окружающим варварским миром, Тема думал: "Бог ты мой, отпрыск лордов... Тебя не далее чем час назад ебал в жопу наш доморощенный казахский пидор. Или ты отсасывал у него. Будешь ты мне рассказывать о тонкостях менталитета... Говно с губей сотри, наследник Черчилля..."
  
  Когда все были уже основательно разогреты, возник вопрос, а не пойти ли нам куда-нибудь куда? Давненько не трясли мудями сообща, к тому же повод ого-го! Пока все выдвигали версии, неожиданно вступил Николаша:
  - Ой, а поедемте к нам в "Шанс"!
  - Куда, куда?! - Тема был наслышан об этом гремевшем в то время клубе голубых. - Чтоб я, да в голубятню?!
  - Не беспокойся, там тебя никто не тронет...
  - Я беспокоюсь о другом, как бы я там кого-нибудь не тронул...
  - А что и правда! - вдруг поддержала Жанна - Тема, не быкуй. Я там была не раз, и могу тебя заверить, там пиздато. Во-первых, нет бычья вообще, сам понимаешь... Во-вторых, натуралов там едва ли не больше голубых. И, в-третьих, там расслаблено, голубые не выеживаются, потому что это их местечко, а натуралам тоже поебать, не с голубыми же тягаться...
  - Поехали, поехали! - поддержали Таня с Осьминогом - Мы там тоже не были, интересно ведь...
  Тема вопросительно посмотрел на Мишку.
  - А чо? - поднял брови Мука - Если чо, я буду только с тобой целоваться...
  - Ну, ладно, черти. Только предупреждаю, знаете ведь какой я, если напьюсь...
  - Да, знаем, знаем мы, какой ты... Баб нормальных там тоже дофига...
  
  Туса стронулась.
  
  На входе в клуб был строгий фэйс-контроль. Когда уже все просочились, Тёму тормознули. Он в тот день, помимо того, что уже изрядно пьян, был в самом наивыгодном наряде для посещения гей-клубов. Потертая косуха, кожаные штаны с разбитыми казаками и черная бандана с черепами.
  - Молодой человек, вы отдаете отчет в какой клуб пришли? - вежливо, но твердо спрашивал его охранник.
  - Отдаю. Я пришел в клуб для пидорасов.
  - Я думаю, что Вам не стоит посещать наше заведенье.
  - А что не похож? - Тема оглядел себя - Вот такой вот я брутальный пидорас...
  - Он с нами, с нами... - пробовала вмешаться Жанна.
  Но ее столь же вежливо оттеснили:
  - Женщина, мы говорим не с Вами, проходите, проходите...
  Охрана заняла твердую позицию, и Тема уже прокручивал в уме, куда отправиться добухивать, как Жанна увидала своего знакомого, вплывающего в клуб. Это был известный в прошлом киноактер, теперь уже порядком подзабытый. Теме иногда казалось, что окажись Жанка в одиночной камере или засмоли ее в бочку, как царя Салтана, у нее и там через пару дней образовались бы приятели. Актер, судя по всему, был здесь завсегдатаем. Он снисходительно похлопал охрану по плечу и, махнув ручкой в сторону Артема, вальяжно произнес:
  - Это со мной, со мной... Да, под мою ответственность...
  
  Клуб состоял из трех залов и скрытых помещений. В самом большом был танцпол и сцена-подиум. Грохотала музыка, менялось освещение от голубого к розовому (братья-лесбиянки тоже были не забыты), клубился навороченный пипл, пидор-гопник из Люберец сюда бы не попал, здесь были гей-сливки. Воздух был пропитан чем-то приторно-паскудно-сладким, как будто запах спермы смешался с почитаемым у голубых одеколоном "Фаренгейт". Тема втянул ноздри и огляделся: "Так вот вы где, лапули... Как здорово, что все вы здесь сегодня собрались... Мочить из огнемета... Заполировать базукой... И добивать штыками в жопу... Ну, что ж... Пойдемте расточать веселье..."
  - А пойдемте в малый зал, где бар - предложила Жанка - Мне там очень нравиться, там всегда играет ностальжи...
  Всей гурьбой они протусовали в зальчик, длинный как кишка. Благодаря покровительству Актера им тут же разгребли местечко и они оккупировали диванчик, вкруговую охватывающий стол. В помещении был полумрак, разрезаемый лишь вспышками светоустановки. В стенах по периметру зала были вмонтированы огромные трехметровые аквариумы, где среди кораллов и водорослей плавали тропические рыбы. Играла смесь из "АББЫ", "Бони М" и еще одной забытой группы, название которой Артем помнил лишь по школьным дискотекам, как "Белли эпоукли".
  - Шо будем пить? - верховодила Жанна, проставляясь по такому случаю.
  - Кампари!
  - Кальвадос!
  - Виски!
  - Водку будем?
  - Водку будем! Многократно!
  
  Артем постепенно пригляделся. В зале действительно было порядком нормальных мужиков. Голубые здесь не маскировались, да и у натуралов не было во взгляде этой бабской придирчивости, кто в каком прикиде, кто, чем пахнет, этих "чмоки-чмоки, дорогой, ой, я блеск на щеке оставил, дай сотру, ты мне тоник не сотри..."
  Накативши, он, наконец, расслабился. Стало жарко. Жанна ворковала с Актером. Осьминог с Татьяной. Николаша глаз не сводил с рыжей хари Крейга. А они с Мукой отправились размять конечности на маленький танцпол в аппендикс зала. Там отплясывали лесбиянки. Артем сходу напоролся на потрясающий экземпляр. Бывает в грузинских женщинах царственная стать. Во взгляде, разлете тонких, словно углем нарисованных бровей, в осанке, пышном бюсте и белоснежной коже. Даже величественность. К тому же она страстно обжималась со своей подругой. Трудно сказать, что может быть еще более возбуждающего для самца, чем вид лесбийских игрищ двух потрясных самок. Они с Мукой принялись их с усердием окучивать, и в результате притащили за свой стол. Нино оказалась осетинкой, а ее подруга Леся с Украины. А теперь, девчонки, пить, пить, пить, а там посмотрим, лесбиянки вы или бисексуалки.
  В полночь в зале потух свет, и зажглась разноцветная подсветка в аквариумах. Неожиданно откуда-то из-за стены в аквариумы нырнули голые мальчики на вид лет четырнадцати-шестнадцати с бритыми лобками. По одному в аквариум. И начали там плавать, ныряя, извиваясь и демонстрируя неплохую физподготовку. Это было даже красиво, если абстрагироваться от публики и места. Замурлыкал Джо Дассен. Затем его сменила шаманящая голосом Шадэ. Жанна и Актер ушли в большой зал смотреть мужской стриптиз. Тема и Мишаня были почти в муку, поскольку налегали на водяру. В какой-то момент Артему показалось, что он почти оглох, все звуки смазались в мычащий саундтрек, картинка тоже плавала, он поводил глазами в стороны, не успевая осмыслять увиденное. Зал словно превратился в единую и похотливую взбухающую биомассу. Атмосфера всеобщего разврата, лишь слегка припудренная музыкой, одеждой и словами, казалось, пронизала все и вся. Мука, уткнувшись пьяной мордой в спину осетинки, тискал ее груди, она сосалась со своей подругой. Осьминог, опрокинув на диван, целовал Татьяну, одновременно шаря рукой в ее трусах. Крейг, открыв рот, распластался, закинув голову. Тема заглянул под стол. Николаша, обвив тонкими пальцами толстый волосатый хуй, самозабвенно отсасывал у Крейга, закрыв глаза. Артем вгляделся, вокруг творилось примерно то же самое. "Ну, вот..." - пронеслось у него в голове: "Я на самом пике... или дне разврата. Осталось тоже стать голозадым Ихтиандром и выебать кого-то в мускулистое очко..." Как в самоуничижении всегда есть толика гордыни, он испытывал два противоречивых чувства, которые лишь отдаленно можно было описать, как радость и гадливость. Как если бы в час пик он вышел на Тверскую голым, измазавшись в говне, и ловил бы взгляды полные отвращенья, злости и презренья, одновременно полыхая возбужденьем - я перешел все рамки, все границы, все законы, все запреты, я свободен, свободен как изгой, как Горлум, неведомым вам счастьем жалкая толпа, я велик в своем падении и упоительно ничтожен в своей победе над собой...
  
  Его вдруг замутило. Пошатываясь, он выбрался из-за стола и побрел, спотыкаясь в полутьме о чьи-то ноги, в туалет. В большом зале изливался гоа-транс, пробивая диафрагму, на сцене извивались негры в серебряных трусах. Его шатнуло, и он невольно оперся о чье-то подвернувшееся плечо.
  - Вам плохо? - подобострастно заглянул в лицо ему педрила.
  - Где тут сральник?
  - Вон там. Вас проводить?
  - Хочешь отсосать?
  - А можно?! - радостно зажглись его глаза.
  - Конечно - благодушно улыбнулся Тема - Только я сначала выбью тебе все зубы. Я слышал так оно мягчее...
  Голубой мгновенно растворился, скрывшись в толпе. Он добрел до туалета, умылся и зашел в кабинку. В соседней кого-то беспорядочно ебли, судя по визгам, все же бабу. Желтая струя двоилась и троилась, зигзагами повторяя амплитуду его качаний.
  
  На автомате он выбрался из клуба и вдохнул морозный воздух полной грудью. Еще, еще, еще... Вот, уже получше... Теперь домой... Водки... Выпить водки... И спать... Без сновидений... Мертвым сном... До следующего века... До Апокалипсиса... Пусть меня разбудит архангел Гавриил... Пионерским горном... Аут...
  
  
  Жизнь, меж тем, на новом месте постепенно набирала обороты. Вьебывать действительно пришлось по-черному. Артем не помнил такого бешеного конвейера за все прошедшие года. В голове у него постоянно крутилось четыре-пять проектов, он не успевал физически их думать. Просыпался утром, чистил зубы, уже прокручивая "файлы", ехал в транспорте, шел ли по улице, ложился спать, а процесс шел сам собой, залезая даже в сновиденья. Когда случался перегрев, и он был близок к эмоциональному истощенью, то шел в переговорную, ложился на диван и убивался "в ноль" шишками, что всегда держал в запасе. Смотрел в белый потолок и пытался переформатировать мозги.
  - Что делаешь? - интересовалась Жанна, заходя в переговорную попить чайку.
  - Делаю, Жан, скраб души и пункцию головного мозга. Надо же из чего-то собирать креативы...
  - А... Не забудь добавить мазок из жопы, чтобы заказчик чувствовал родное. А то тебя опять в последнее время тянет на возвышенное. Влюбился что ли?
  - Ага. В левую! - усмехался он, поднимая руку. - Правая что-то не вдохновляет... С такой работы забуду скоро как выглядит влагалищо...
  - Ничё, я тебе словами опишу...
  - Лучше раз увидеть...
  - Ну, смотри...
  Жанка медленно поднимала юбку, скользя по бедрам.
  - Не растолстела еще?
  - Нет еще... Еще... - облизывал Артем сухие губы.
  Она дошла до кружевных прозрачных трусиков, в центре которых четко выделялся темный треугольник.
  - Простимулировала? Пошел ток по позвоночнику?
  Артем только едва кивал, не отрывая глаз.
  - Ну и заебись... - ржала Жанка, опуская юбку и переходя на деловой тон - Мне к вечеру нужна наружка для винища. Сублимируй.
  - Угу. Начал.
  
  И к вечеру был готов концепт: три девицы, снятые по пояс, задирали крестьянские сорочки, топча голыми ногами виноград в огромной бочке. И слоган: "Хорошие вина от хорошеньких производителей". "Хорошеньких", конечно, не прошло. Заменили на сухое "хороших". Тема угорел от кастинга. На отсмотр сорока моделей из агентства "Модус Вивенди" приехал весь совет директоров поставщиков вина от молдаван. Если б Артем не знал, что в часы разгула они тратят по три штуки баксов на элитных проституток, то решил бы, что у мужиков затянулся пуберантный возраст. А, может, от того, что на халяву. Девицы заходили по очереди и задирали юбки до трусов, крутясь вокруг своей оси. После жарких споров и повторных вызовов, были отобраны три пары ляжек. Щиты висели долго по Москве.
  
  Так проходили, дни, недели... Офис постепенно переживал малый ренессанс "флэта". Каждый вечер, после работы собиралась уйма народу, в основном друзья Артема. Потому как центр, потому как Пушка, и офигительный чил-аут, где есть все для смачного оттяга. Курили, пили, говорили, смотрели фильмы и еблись по мере сил. Тема даже завел себе в офисе подушку, домашний плед и тапочки. Хоть и до дома пешком три сигареты, а иной раз фигли в четыре возвращаться, если в десять надо быть на месте. Зубную щетку он уже много лет всегда носил с собой, ибо никогда не знал наверняка, где предстоит уснуть.
  
  В их здании располагались несколько "демократических" изданий разного толка. И помимо других известных деятелей на ниве облагораживания непутевых человеков через либеральный рынок Артему стала регулярно попадаться на глаза реинкарнация рыбы фугу - Новодворская. Благодушная улыбчивая старушенция шамкала в буфете пирожки, одновременно правя ручкой, видимо, очередной свой пасквиль. Почитав, в свое время, ее статеек и послушав выступления на публике, он пришел к выводу, что это жаба-людоед, Троцкий в юбке и дай ей власть, полстраны бы полегло, а сталинский ГУЛАГ показался бы воспоминанием о приятно проведенном отпуске. Какая досада, думал он, встретив ее в очередной раз в коридоре, что я не конченый ублюдок. Иначе сейчас бы разбежался со всей дури и пнул бы ее в задницу, чтобы летела метров пять, разбрасывая говно из рваной жопы, шлепнулась бы, раскидав копыта, очки и ридикюли, а я бы еще попрыгал на ней, попрыгал, приговаривая: "Ой, не любите Вы людей, Валерия Ильинична... Ой, не любите..." Перекрестившись от соблазна, шел дальше.
  
  Так, незаметно, впопыхах наступил 1998-ой год. Когда уже страна, дважды проводив старый год и встретив новый, отбухала, они с Мукой поздним январским вечером сидели в клубе "Третий Путь" и пили водку. "Третий Путь" был любимым клубом Артема, хотя он уже дважды попадал в "черный список" из-за пьяных драк, но сегодня на воротах стоял его друган Алекс, что пропускал его с условием не попадаться на глаза Борису. Борис был хозяин клуба. Да, собственно, это и клубом можно было назвать с натяжкой. Непонятным, если не мистическим образом, бывшая коммуналка в выселенном доме на Пятницкой, рядом с башней Меньшикова, была переделана последним из оставшихся жильцов в клуб и функционировала вопреки всем существующим законам. Как он отпихивался от ментов, пожарников, санэпидемстанции и прочей нечисти, одному Богу известно. Сам Боря Раскольников продолжал жить здесь же. "А, что? Это удобно" - рассуждал Артем: "Проснулся и сразу на "работе"..." Поначалу в клубе собирались бывшие хиппы, пропитые рокеры и прочие тусовщики восьмидесятых. Но постепенно аудитория стала пополняться и молодежью. Здесь происходили самые неформальные концерты из всех возможных клубных вариантов. Самые неформальные выставки. И самые разухабистые пьянки, сравнимые разве что с клубом "Секстон", сгоревшим еще в начале девяностых. Траву курили прямо в клубе, или, поднимаясь со второго на третий без дверей этаж, когда Борис безуспешно в сотый раз пытался навести "порядок".
  
  Они сидели в самой дальней, тупиковой комнате и меланхолично пили, закусывая бутербродами, оставшимися, кажется, еще с прошлого года.
  - Вот, смотрю я на тебя и думаю, чо ты до сих пор не женишься? - вопрошал Мука.
  - Ну, старик... Я пока переебал лишь треть Москвы. Даже план-минимум не выполнен...
  - Да, я серьезно... Стремно мне порой смотреть, как тебя колбасит. Жена, дети - это все же якорь. Или пристань. Вот обживусь здесь окончательно, уйду от Жанки - ебал я в рот ее проценты - встану на ноги, тогда своих перетащу, херово мне без них... Приходишь, дом пустой... А ты чего?...
  - Ну... Если серьезно...
  Артем задумался. Хлебнул водки.
  - Если серьезно, не знаю, что тебе сказать... Знаешь, Миха, к своим уже не маленьким годам я вдруг с удивленьем осознал, что однолюб...
  Мука аж поперхнулся водкой.
  - Да, не ржи ты! Это только имидж, бабник, ебарь и тэдэ...
  - Угу, сейчас ты мне расскажешь про школьную любовь, что вышла замуж и родила троих детей, а ты до сих пор слезно дрочишь, с затертой фотографией в руке...
  - Ну вот, видишь. Ты же все знаешь, хули говорить.
  - Да, ладно, ладно... Расскажи, давно не слушал... Про любовь...
  - Слушай про любовь. Мы с ней были знакомы ровно одиннадцать дней. Вернее, одиннадцать ночей. Днем она работала, я сдавал сессию. Встречались по ночам и до утра гуляли, как-то сил тогда хватало... Я ее, можно сказать, отбил у своего друга. Ну, как отбил... Он почему-то решил, что она его, хотя познакомились мы вместе. Она была с подругой. Но после первого же свиданья, гуляли вчетвером, я остался с ней, а он... ни с кем. Да, не важно... Ира ее звали, Ирочка... Знаешь, Миха, я ни до, ни после нее не встречал таких людей... Это не юношеский максимализм, это скорее зрелая констатация, постфактум... Рядом с ней невозможно было врать, в первую очередь себе... Да что там... Любая фальшь в словах, поступках и даже мыслях кричала как противоугонка у автомобиля... Очень чистый человек. От природы. Она работала воспитательницей в детском саде. Ты бы видел, как она с детьми общалась, они ее боготворили... Она была сама ребенок, хотя на два года старше меня. В общем, утонул я в ней, сразу и безоговорочно. К тому же красивая, но не такою... обычной красотой, а какой-то переменчивой что ли... Невычисляемой мгновенно, затаенной... Во всем, чего бы она не коснулась, сразу возникал какой-то смысл, обнажалась правда, простая и оттого истинная...
  Тема споткнулся.
  - Наговорю тебе сейчас, подумаешь, пиздит. Невозможно ее перевести в слова, отформатировать, как и все НАСТОЯЩЕЕ в этом мире, не поддается логическому обьяснению, вербализации... Только интуитивно...
  - Ну и чего дальше было?
  - А дальше я ушел в армию. У меня уже повестка была на руках, когда мы познакомились. Оттого еще и встречались каждую ночь, что знали, скоро расстаемся... Переписывались. Я написал тонны писем, никогда и никому больше в жизни не писал и не напишу столько. Она еще больше. Приезжала ко мне четыре раза. Я бегал в самоходы. Хотя секса между нами не было. Она была девственницей, без всякого пижонства. Просто сказала мне один раз твердо, будет свадьба, а потом я вся твоя. Я это принял. Ну, давай...
  Выпили и закурили.
  - Один раз, представляешь, получаю от нее бандероль, а там три гнилых лимона. У нас с ней знак был тайный - три лимона. Просто в тот день, когда познакомились, у нее в сумке оказалось три лимона, мы их всю ночь грызли, пока гуляли... Полдня думал, дам самохода и до дома, бросила она меня, посрать, дисбат, не дисбат, только потом догадался глянуть на дату бандероли, она где-то месяц провалялась на почте...
  - Не дождалась?
  - Дождалась. Да не того. Я к концу второго года вдруг зассал. Не то, чтобы жениться, хотя такие мысли подленькие тоже пробегали, как, так сразу, я ж не догулял... Хотя само их появленье было лишний повод... Просто, понимаешь, мне стало казаться, что я ее уже не так люблю... Не так, как было. Не так, как должен. А раз так, то, стало быть, буду пиздеть ей, а этого делать с ней нельзя...
  - Ну, так разлюбил...
  - Да не разлюбил, в том-то все и дело... Просто планка была поставлена с самого начала так высоко, что прыгать ниже, казалось уже предательством по отношенью к ней...
  Артем потер глаза.
  - Хуй знает, никогда не жалел, что сходил в армию, но вот тут жалею, что со мною там случилось, до сих пор не знаю... Тут ведь, как "бабушкин клубок" из разноцветных ниток, за одну потянешь, а вылезет их сразу много разных... Так и с чувствами у меня было. И даже до сих пор, когда тебе рассказываю, видишь, как плутаю... Запутался тогда я капитально. И с ней не мог, и без нее не мог. И ничего лучшего не смог придумать, как выложить ей все на первом же свиданье и попросить "отсрочку", чтобы разобраться в чувствах... Ничего она мне не сказала. Ни слезинки не проронила. Развернулась и ушла. А я через полгода перевелся в Москву учиться, так случилось, даже не планировал, просто маза подвернулась...
  Тема замолчал.
  - И все?
  - Не все. Она мне дневники свои вручила на прощанье, что вела, пока я был в армии. Я к ним только через два года смог притронуться, когда гостил у матери. Напился и читал всю ночь запоем. И разорвало меня на мелкие клочки. Ей-Богу, выл...Ломанулся утром к ней, чтобы упасть, просить прощенья на коленях, все вернуть, чтоб заново начать... Да поздно, сука... Там уже муж, двое близняшек... И я другому отдана и буду век ему верна... Погладила она меня так ласково по дурной башке, и сказала, что все простила, зла не держала и не держит, а любит ее муж, отец ее детей, и она его, хотя и по-другому, чем меня, но время вспять не повернуть... Все.
  - Ну... История. Стандартная, я бы сказал.
  - Стандартная, когда об этом в книжках читаешь... А я чем больше живу, тем больше понимаю, что грех я тогда, Мишка, совершил. Страшный. Без всяких христианских заморочек. Любовь настоящая - это ДАР, в чем я абсолютно теперь убежден, тоже, бля, без всяких штампов-мифологий. Дар редкий, не каждому и не помногу раз. А я от него отказался, даже не распробовав. Впереди же, ёпти, целая жизнь... Авось еще случится. Ну, и вот она, блядь, жизнь! Уже почти экватор, и чего?... Ни с одной бабой и близко ничего такого не было. И не то, чтобы я специально сравнивал. Все само собой выходит. Ну полгода, ну от силы год и нахуй, ничего не надо... Если сами не уходят, тогда я просто начинаю куролесить так, что любая Пенелопа убежит, хуями кроя Одиссея. А с ней все помню до сих пор. Каждый день, ночь с ней были как ожог. Сладкий... Долгий-долгий...
  - Слезу пустить?
  - Лучше перни.
  - Ну и хули ты раскис? Не повезло. Значит, еще встретишь свою бабу.
  - Угу. Ты-то свою встретил?
  - У меня как раз банальная история. Мы вместе за одной партой сидели. Так, вместе до сих пор. Мне и искать было не надо. И сколько бы я не ходил по пьяному делу налево, моя душа у нее в сейфе, и она это знает, а так, конечно, много всякого бывало...
  - Не знаю, Миха... Время, конечно, лекарь... Залечит, бля, до смерти... Но с возрастом и влюбиться трудно, тут мозги мешают, там привычки... Ебешься, потому что хуй стоит. Хотя... пизжу, конечно. Все равно чего-то ищешь. Доходит, правда, до маразма. Мне уже не интересно кому-нибудь просунуть. Как говорил мой друг Ильдар: "Не могу я без прелюдий... Как так? Живого человека, да сразу хуем тыкать?.." Мне подавай игру, флюиды, вдохновенье... Пусть там дальше и ничего не будет. Выебал мозги и отпустило. Извращение какое-то...
  - Да, нормально. Все такие. Бабы тоже, бля, не лучше... Особенно московские. Я охуеваю с местных.
  - Где ты местных видел? Одни приезжие. В глазах, бля, счетчик. Новый вид - жабы. Цвет - вечнозеленых баксов. Размножаются путем деления всего и вся на самое себя.
  - Да уж... Поколеньице... Я тут, представляешь, напоролся... Шел по Арбату, смотрю - деваха! Клава Шифер - швабра рядом. Одета... Знаешь, бывают такие вязаные гетры ли, колготки, все в дырочку. Вроде надето что-то, а вроде ни хуя... В лицо глянул - сама невинность. Не знаешь, то ли дрочить, то ли молиться. Короче, думаю, чего комплексовать. Подошел, представился художником, у меня же фотографии картин всегда с собой. Разрешите, говорю, Вас запечатлеть, в качестве натуры. Разговорились. Она говорит, я тоже на художника учусь. Ну, думаю, попал. Забили стрелку. Приезжаю трезвый, при параде, дома мольберт, краски приготовил, свежий холст купил. Пошли гулять, болтать. Пивка? Пожалуйста. Дунуть? Ради Бога. Свой брат, художник, понимает. И между делом узнаю, что ей пятнадцать и учиться она в художественной школе. Какой тут, нахуй, рисовать-ебать. Посадят тебя, Миша, думаю, посадят за совращенье малолетних. Ну, ладно, погуляли, думаю, до дома провожу и баста, спокойной ночи, малыши... Сели в тачку, она где-то в Строгино живет. Едем, она ко мне лизаться. Бля, Тема, сам даже пальцем не шевельнул, пятнадцать как услышал, так переклинило и все. У меня же дочери двенадцать. А эта, бля, нимфетка, в том же темпе расстегивает мне ширинку и начинает профессионально исполнять минет. Я даже ёкнуть не успел. Так и сидел с раскрытыми от ужаса глазами. Даже не кончил. Водила, чую, взмок весь, пока нас вез. А ей два пальца об асфальт. Когда, говорит, встретимся еще? Счас, говорю, вдохновенья поднакоплю и позвоню... Обратно еду, думаю, что, блядь, это выросло такое? Из приличной же семьи, учиться в дорогущей частной школе...
  - Они все учаться, Миха, в MTV. Сталкивался я с подобным. Секс для них - пустышка. Так, что-то вроде жвачки. Все жуют, по телевизору жуют, и я жую. За душой еще ни гроша, одна механика. Кинутое они поколение, на всю голову. Пока папа с мамой кровь из носа грОши выгрызают, они ебуться и ширяются по школьным туалетам, да по клубам. Тока пожалеть... Ну, ладно, пить бум еще?
  - Водка здесь хуевая. Поехали ко мне. У меня там в морозильничке холодная. Пельменей пожуем. Я вчера сотню налепил.
  - Бля, Миха, я с тебя порой хуею. Не могу представить, как это ты сидишь дома и лепишь пельмени в одиночку. Это все равно что, если б я на досуге скатерть вышивал...
  - А чо там... Никакой запары. Раз, раз и налепил. Медитация.
  - Ну, ладно. Поехали, сожрем.
  
  Мука снимал квартиру в такой дыре у МКАДа, что даже описывать туда дорогу было западло. Добрались они лишь через два часа, и набросились на водку, чтоб согреться, не дожидаясь, когда сварятся пельмени.
  В девственно пустой комнате лежал на полу матрас, пылился сломанный телевизор на табуретке и стоял мольберт с неоконченным портретом Аэртона Сенны в лимонно-голубых тонах. Миха обитал на кухне, где у него был музыкальный центр, огромные колонки и лежбище на кресле-раскладушке.
  Через час Мука, как и положено, был в муку, а Артем убился шишек и смотрел стеклянным взглядом в потолок, слушая подборку электронщины, от которой перся Миха. Ночь они встречали вразнобой. Так бы все и закончилось пристойно, если бы Мука не полез, хрен пойми зачем, на антресоли в кухне и не нашел там хозяйский аккордеон. Неожиданно спокойный вечер мутировал в концерт "по заявкам радиослушателей", в качестве которых, вероятно, выступали не уснувшие заблаговременно жильцы. Мука бродил по пустующей жилплощади в семейных красных труселях и рвал меха от пуза до колена, извлекая нечеловеческие звуки и аккомпанируя себе. Пел он всего три песни, особенно яростная напирая на "Любимый город может спать спокойно...", закольцевав их в бесконечный семпл.
  После двадцатого увещевания, что "можно спать спокойно" соседи вызвали ментов. Звонок в дверь застал Артема врасплох. А когда Мука радостно сообщил, что наблюдает в глазок мусоров, Тему накрыла жесткая измена, он заметался, вломился в туалет и смыл остатки шишек в унитаз. Но этого ему показалось мало. Пока Мука возился с непослушными замками, он пробежал в комнату и, за неимением другого, сховался под матрас. Может, это и спасло их от увоза в обезьянник. Менты долго ржали:
  - Гля, Серега, посмотри, замаскировался, мудень... Гы-гы-гы...
  Проверив документы, они ретировались, предупредив Мишаню, что еще один аккорд и петь они будут в камере по-петушиному.
  Пришлось сходить за водкой и ужраться до отключки.
  
  За окном на этот раз светало...
  
  
  
  
  
  6.
  
  Зима в этот год выдалась по-стахановски горячая. В плане работы и загулов. Артурчик, про которого он рассказывал Муке, пошел вразнос. У них и раньше, все девяностые года существовало спаянное трио - Седой, Артурчик и Артем. Правда, встречались они не часто. Артурчик спонтанно вываливался из своего круговорота бесконечных дел, звонил им и назначал стрелу. Далее следовал один и тот же сценарий с небольшими вариациями: они бороздят Москву на нанятой машине (своего водилу он отправлял домой, чтобы не светиться), сменяя клуб за клубом, пьют нон-стоп и ловят приключения на жопу, от поебаться до раздачи пиздюлей, пока не сваляться без чувств. Конечно, это было туповато, раз от разу, но они с Седым делали для Артура скидку. Только с ними, друзьями студенческой поры, он мог расслабиться по полной, все остальное время оставаясь закрытым человеком в бронированном футляре. А придумать оригинальный фортель, у него никогда не доставало времени, душил бизнес. Выкроит два дня и с головою в омут. Они с Седым порою ржали:
  - Артурка, смени пластинку. Твой пьяный мастурбирующий плач по ушедшей юности, заебал похлеще "Отеля Калифорния"... Мы уже все клубы отполировали, скоро нас нигде пускать не будут, везде уже нас знают и помнят нехорошим словом...
  Артур только пьяно ухмылялся.
  
  О Седом следует сказать отдельно, ибо его жизнь напоминала голливудский лубок, наглядно иллюстрирующий этап "первоначального накопления капитала" в России. Родился он в Сургуте. Там же окончил техникум. На заре перестройки с тремя друзьями детства организовал кооператив. На чем-то они круто поднялись. Артем не знал подробностей, но подозревал, что это было производство паяльников и утюгов для нарождающихся капиталистов. Потом они перебрались в Москву и открыли фирму "Парамон", в уставе которой было забито все, от копания картошки до полетов на околоземную орбиту. На деле ж занимаясь контрабандой цветных металлов через Прибалтику на Запад. Денег были мешки и вагонетка из барсеток, проблема была лишь с их конвертацией в прихоти, так как желаний и фантазии было явно меньше денег. Но мечтой Седого всегда была кинокомпания "Парамон-филмз" и продюсирование фильмов. На этой почве он и познакомился с Артуром, что никогда не забывал о своей страсти. Они уже почти договорились о первом совместном проекте с приглашенным режиссером, как в жизни Седого началась не просто черная полоса, а обвал, сравнимый с землетрясением. Кому-то он с друзьями перешел дорогу и их по-простому, без затей, как это было в те лихие времена, тупо заказали. Когда он ехал с поминок уже второго друга, убитого за неделю, пьяным, своротил столб, врезавшись в него на скорости под двести на своем "Порше", других машин он никогда не признавал. Но чудом выжил. Пока лежал в коме в реанимации, третий друг сбежал в Испанию, но его грохнули и там. Седого не то, что пожалели, просто решили, сам помрет. Когда же через полгода он вышел из комы, к нему в больничку пришел человечек с одним условием: хуй с тобой, живи, но все бабло с таких-то и таких счетов, переведешь на этот. Выбора не было. Седой отдал все деньги. Жена сбежала еще раньше, не дождавшись его возвращенья с того света. С той поры Седой и стал седым и еще год залечивал последствия аварии. Потом ушел на дно и несколько лет мутил мелкие дела, практически не выходя из дома. Иногда даже бомбил по вечерам, когда совсем уж припекало, на старенькой гремящей "Джете". Именно в этот период они и сошлись с Артемом, став даже большими друзьями, чем Седой с Артуром. Седой у Артема вызывал неподдельное уважение. В этом крепком человеке с невозмутимою улыбкой и остроумными мозгами, чувствовалась надёга. Жизнь его поковеркала, но не сломала. В 97-м он по протекции родственника устроился работать на таможню и за год сделал там карьеру, став начальником какой-то службы. Снова ездил на "Порше", пах дорогим парфюмом и носил костюмы "Hugo Boss". Но та бесшабашная искринка, что светилась в его глазах в пору их юности, навсегда ушла.
  
  - Ты слышал новость? - спрашивал его Седой.
  Они сидели в баре "Армадилло" на Варварке в ожидании Артура.
  - ???
  - Артур закрывает бизнес.
  - Чего, чего?!
  - Все, нах. Поиграли в капиталистов и будя... Уволил всех сотрудников. Продает все склады, офисы, вплоть до оргтехники.
  - Что, накупил бранзулеток и через румынскую границу в Рио-де-Жанейро?
  - Ага, в белых штанах... Не знаю. Сейчас приедет, спросим.
  - То-то, думаю, что это он в последний месяц откровенно забухал. Звонит мне уже с утра в офис, приезжай в "Беллс", я с блядьми скучаю... Ничего, ведь толком, как обычно, не расскажет. Но верится с трудом.
  - Я думаю, он никак остыть не может, что его так опустили. Он с той заварухи, так и не восстановил свои позиции. А ползать на карачках после того, как ходил, высоко задрав голову, ох, как тяжело...
  Тут с Седым нельзя было поспорить. Он это прошел.
  - А с другой стороны посмотреть, кубышку он свою забил туго. - предположил Артем -Можно и на пенсию, и в санаторий на Багамы, как ветеран капиталистического труда...
  - Чего гадать-то... Вот и сам.
  
  В конце зала появился Артурчик, маленький, толстый, взьерошенный как пятиклассник, в барской шубе из соболя и чернобурки.
  - Савва Морозов из цирка лилипутов - сьязвил Седой.
  Через полчаса они уже бухали обожаемое Артуром виски "Grants".
  - Ну что, колись, с какого перепугу ты закрываешь бизнес? - не вытерпел, наконец, Артем.
  - А что уже разведка донесла? - сощурился Артур, глянув на Седого.
  - Дык, слухом земля... Не томи...
  Артур почесал небритый подбородок, ухмыляясь. Чувствовалось по хитрым и довольным глазам, что его самого распирает.
  - Всё, мужики. Кончился бизнесмен Артур Багиров, светлая ему память... Начался, даст Бог, кинорежиссер Артур Багиров. Я поступил на коммерческие курсы режиссуры ВГИКа. К Хуциеву. Хотел еще год назад к Соловьеву, да не прошел. А здесь сработало. Вчера был на последнем собеседовании, теперь могу расслабиться, я принят.
  Артур торжествующе оглядел их, наслаждаясь реакцией. Артем был поражен. Седой спокоен.
  - Это ты Хуциеву свой "Замок" по Кафке показал? - спросил Седой.
  Артур утвердительно кивнул:
  - Его и не только.
  - Как это у него заворот кишок не случился?
  - Это у Соловьева случился. А у Хуциева с пищевареньем все нормально. И чо ты, вообще, против моего "Замка" имеешь?
  - Нравится. До дрожи и эпилептического припадка.
  Артем, казалось, переживал катарсис. Негаданная радость затопила его. Хоть кто-то из их круга занялся любимым делом. Но надо было столько лет жить под прессом бизнеса, исходить потом и кровью растоптанных надежд, чтоб отвоевать себе свободу быть самим собой. Артурчик это заслужил. И заслужил вдвойне, потому как порвать с уже поставленным делом и окунуться в новое, не всякий сможет. Фигня, что этому поспособствовали определенные события извне.
  - Артурчик, ты... Ты, бля, перец! - поднял бокал Артем - А ну-ка всем налить! Пьем за тебя! Ты показал нам выход, как писали в школьных сочинениях, из "царства тьмы". И пусть мы твоей дорогой уже не пройдем, но прорыв засчитан! Он будет бередить сердца. Ура, Матросов!
  - Давай, пионер, октябрятам всем пример... - поддержал Седой. - Теперь ты можешь до конца жизни снимать свой арт-хаус и класть на полку с чувством глубокого удовлетворения, что эти, суки, кинозрители, один хуй не волокут...
  - Ладно, ладно, не завидуй... - лыбился Артур.
  
  К полуночи они порядком убрались, хотя Артем с Седым и тормозили, обоих завтра ждали важные дела. Артурчик же раздухарился на полную катушку, требуя баб, стриптиза и продолжения банкета. Они решили его прогулять.
  Было морозно, падал снег, они шли по Красной площади. На ступеньках у Лобного места сидели два бомжа, согреваясь из одной бутылки.
  - О! Люди! - неожиданно прозрел Артур.
  И, выхватив у Седого бутылку виски, ломанулся к ним общаться. Они попытались его увести, но он яростно отбрыкивался руками и ногами, крича:
  - Это мои будущие зрители, это ЛЮДИ! Не мешайте мне общаться с моим народом!
  - Сука, в Каннах наобщаешься... - тщетно возражал ему Седой.
  - Оставь. Приспичило. - махнул рукой Артем.
  
  Артурчик снял шубу и торжественно водрузил ее на плечи одного из бомжей. Со вторым, обнявшись, по очереди пил из горла вискарь. Бомжи сомлели, называли его "Человеком с большой буквы" и лезли целоваться. Артем с Седым молча наблюдали.
  
  - Выход барина - не вытерпел Седой - после отмены крепостного права... Подать сюда народ, соленых огурцов и водки, буду любить все оптом...
  Артурчик не унимался. Обнявши синяков, он раскачивался, проникновенно исполняя песню Утесова: "Дорогиииееее моиииии, москвичи..."
  - Пиздец - злился Седой - Пусть они тебе вшей подарят, в порядке культурного обмена... Нет, ты посмотри... Все, Артем, берем этого Феллини и несем, пока он не стал ссаться под себя из солидарности...
  Они схватили Артурчика за руки и поволокли. Он взбрыкивал ногами и гундел.
  - Шубу забирать? - спросил Артем, оглядываясь.
  - Оставь. Не будем лишать человека чувства раскаяния с похмела.
  - Да и черт с ней, в самом деле... Завтра весна...
  
  Долгожданная весна, и впрямь, не задержалась. Еще вчера задувало и шел снег, а через два дня уже текли по Москве грязные ручьи и оттаяли собачьи говна. Офис жил своею монотонной жизнью, все знали, что им делать, и мало, что было способно выбить их из колеи.
  Единственным событием стал уход Муки. Он таки сдержал свое слово расстаться с Жанной. В нем, несомненно, был администраторский талант руководителя. Словно масон, пользующийся тайными знаками, он легко входил в контакт с начальством всех мастей и уровней. Побухав с кем надо, он получил должность арт-директора в рекламной фирме, что была на три головы выше их. "Арт-диретор - дальтоник" - ржал Тёма: "Это ноу-хау!" Хотя на самом деле, он взгрустнул. Жизнь в офисе с уходом Муки стала совсем пресной. Виделись они все реже, а когда Мишаня перевез семью, тем паче. Каждого засасывала своя среда. В одном не сомневался Тема, что и на новом месте Мука еще не раз удивит сотрудников неожиданными цветовыми решениями и способностью сотворить из любой пьянки психоделию.
  
  В мае Артем решил справить тридцатилетний юбилей. Клубы и ресторы были отвергнуты сразу, как формальный вариант с навязанным сценарием. Отмечать решили в офисе. Собралось человек сорок народа, не считая своих. Он постарался удовлетворить все вкусы. Заготовил два чана с сухим чилийским вином, куда растворил мороженные ягоды, корицу и гвоздику. Не пунш и не крюшон, хрен знает, как назвать, но в итоге компот вышел на славу. Десяток бутылок водки "Финляндия", пиво в жестяных бочонках и шведский стол. На десерт - стакан отменных шишек и кальян с гашишем. Сам первым взял слово:
  - Господа и дамы. Друзья и собутыльники. Пользуясь правом именинника, поздравляю сам себя с тем, что вы здесь собрались. Все живы и здоровы, готовы к мелкому разврату и излишествам, а, значит, жизнь нас не сломила, и это хорошо. Предупреждаю, никаких тостов в честь меня. К черту формализм! Просто веселимся. У нас, как видите, обширная программа. Поехали! Гагарин уже там!
  Гудели до пяти утра. Описывать нет смысла, в виду типичности событий. Все дошли до нужных и искомых состояний, Артурчик даже решился показать свои черно-белые документальные этюды. Кто-то читал свежие стихи, кто-то уже мирно почивал, кто-то ёбься в туалете. Под занавес нарисовался и Седой, вырвавшись на пять минут с дежурства. И презентовал Артему три грамма кокса.
  - Старичок, это 80-ти процентный, чистый, колумбийский. Без бензола, димедрола и прочих "вкусовых добавок". Три дня, как "растоможили". - хмыкнул он - Занюхай юбилей. Давай, я полетел...
  Кокаин Артем особо никогда не жаловал. Во-первых, кто трескал в свое время винт, тому кокс - детская присыпка. Во-вторых, никакой эзотерики в нем не было на его взгляд, одна физиологическая вздрючка. И как сказал когда-то Литл Ричардс: "Бог придумал кокаин, чтобы наказать людей, когда они становятся чересчур богаты...", что ему пока что не грозило. Но дареному коню в зубы не смотрят.
  К тому времени в офисе осталось семь человек, не считая его самого. Осьминог с Татьяной, Артурчик с очередной подстилкою-моделью, старый приятель Артема Вадик с бывшею женой, с которой он полгода был в разводе и мимолетная приятельница Темы Вика.
  - Внимание! - обратился к ним Артем - Всем выжившим в заплыве - бонус! Высморкайтесь, будем нюхать кокаин.
  Все заметно оживились. Он начал распечатывать бокс, свернутый из жесткого ватмана. На последнем этапе, когда осталось лишь открыть и пересыпать, бумага неожиданно прогнулась, щелкнув от напряжения. Кокаин взлетел белым облачком вверх и равномерно запорошил диван. Все какое-то время молча смотрели на присыпанную, как сдобная булочка к чаю, офисную мебель.
  - Ну и чо ты сделал? - первым очнулся Артурчик.
  - Кокаиновый диван. Красиво?
  - Это инсталляция?
  - Это, блядь, ватман. Я тут ни при чем.
  - Ватман, Рабинович... Ладно, давай, лизать. Кто кашлянет, убью.
  
  Минут десять они, сгрудившись, вынюхивали и облизывали диван, прослюнявив пальцами все складки. Диван по идее должен был раз десять кончить от обилья ласк. Сколько бы им в итоге не перепало, накрыло всех с лихвой. Когда они отвалились от него, вместо глаз были черные болты зрачков. Как назло в этот момент напряжно застучали в дверь. Артем пошел разбираться. Оказалось, это охрана здания, кто-то из гостей, уходя, заблевал весь коридор. Договорившись, что поутру придет уборщица и ликвидирует весь срач, он вернулся.
  Не было его пять минут, а обстановка кардинально изменилась. Что еще могли изобрести пьяные, обторченные кокаином мужики и бабы, кроме ебли? Не гимнастическую же пирамиду из репертуара комсомольских агитбригад. Татьяна стояла раком в голубеньких трусах и отсасывала у Осьминога. Остальные копошились на диване. Вика, извиняющее улыбаясь, уже дрочила хуй Вадиму, чья бывшая жена вдвоем с моделью обрабатывали пах Артуру, что тянулся волосатыми руками к заду Тани. "Едрит-раскудрит!" - остолбенел Артем. Но после секундной заминки подумал, расстегивая штаны: "Ну, что же... Групповуха на тридцатник, можно сказать, царский подарок, туды его в качель..."
  Далее пошел беспощадный трах. Дуэтом, дуплетом, валетом, трио, квартетом и квинтетом, со всеми вытащенными из запасников памяти вариантами и заготовками для мастурбации. С саундтреком из чавкающих, чмокающих и хлюпающих звуков, пока Осьминог не догадался включить Марка Алмонда из подборок Николаши. Они, казалось, остервенели, поскольку кончить под кокаином было невероятно сложно. Первым отстрелялся Артур, напоследок заорав:
  - Аллилуйя! Аллилуйя всей немецкой порноиндустрии восьмидесятых! Аминь...
  "Даст ист фантастиш!" действительно словно висело в воздухе, сотканное из запахов пота, спермы и женских выделений. Дольше всех завис Артем, когда уже другие раскуривали кальян. Его заклинило. Он лежал на Вике, впившись руками в ее задницу, и потел, как молотобоец. "Блядь!" - уже злился он: "Если сейчас не кончу, можно считать это походом в фитнес-клуб..."
  - Я...я...я...тебя...сей...час...пор...вуууууууууууу! - орал он Вике, налегая всем телом.
  - Да...р...виииииии...у...у...же....э.....э....э....э....э!!! - хрипела она в ответ, изнемогая.
  - АааааААааааААаааа...
  - Ну, наконец-то...
  Раздались аплодисменты и дружный гогот.
  - Гады, гашиша оставьте... - бормотал без сил Артем.
  Вика лежала в полуобмороке, раскинув руки и ноги, в ложбинке между ее грудей поблескивала лужица из пота, бритый лобок лоснился.
  
  В двенадцать все разошлись. Была суббота. Артем сидел в трусах на диване и курил, когда пришла уборщица убирать сарай. "Ну, вот..." - отстраненно думал он: "Заочный институт имени Содома и Гоморры. По курсу "свальный грех" можно поставить в зачетку твердую пятерку. И это, блядь, прошли..."
  Побаливал распухший хуй, в душе гуляли сквозняки. Кокс еще не отпустил, но уже ныло сердце, и накатывали предчувствия вечернего отходняка.
  - Тетя Маша, водку будете? - спросил он их постоянную уборщицу.
  - Нет, Темочка. Ты бы оделся, дрожишь весь...
  - Да, тетя Маша. А я буду.
  Налил стакан. Скривился от запаха и замахнул, разлив по подбородку: "Нажрусь-ка я сегодня до соплей зеленых и поеду в любые ебеня, лишь бы не домой, где меня ждут тоска и яростный бодун. Отсрочим, бля, расплату..."
  
  Уже в начале июня лето полностью вступило в свои права. Когда отгремели первые грозы, Москву накрыли жара и смог. Дышать сразу стало нечем. Из зала, где они работали, бегали в переговорную, чтобы припасть к кондею и отдышаться. Об отпуске не стоило и заикаться, Жанна привела пищевиков, мощную компанию, работавшую почти по всей линейке потребительских продуктов, кроме молочных. Коньком их была рыба, икра и морепродукты, но и остальной ассортимент внушал, от масла и жиров до пищевой жести, из которой делали консервы. Артем просто поселился в офисе. Наняли еще двух менеджеров и третьего дизайнера. Коллектив теперь состоял из семнадцати человек, и все это были бабы, исключая курьера и водителя. В офисе же постоянно сидели только два мужика, Тема и Николя. Вернее сказать, полтора. "Обложили" - негодовал Артем: "И на хуй некого послать, не то чтобы нажраться... Да и когда? Так, глядишь, встану на путь исправленья..."
  
  Однажды, возвращаясь домой поздней ночью, он нос к носу столкнулся на Рождественском бульваре с Циркачом.
  - Твою мать! Да ты живой?!
  - Нет, я умер. - Циркач был серьезен - Это клон.
  Обнялись. Не виделись они лет пять, с той поры, как Тема завязал торчать. Циркач был его наркодилер, что не мешало им приятельствовать в те года. Вопрос Темы был не случаен, когда они расстались, жизнь Циркача висела на одном тонком волоске. Он происходил из старинной московской цирковой династии, и даже сам успел в последние советские года поработать клоуном-эксцентриком в цирке на Вернадского. Потом уехал жить на два года в Прагу, где у него были родственники. Там подсел на разные мистические культы, начитался Кастанеды и перепробовал все доступные наркотики, обзаведясь обширными связями в той среде. В Москву вернулся в девяностом и начал тусовать по открывающимся клубам, как музыкальный промоутер, приглашая из Европы различных электронщиков и пропагандируя первые рейв-пати. Параллельно торговал марками и кокаином, став одним из первых продвинутых клубных дилеров Москвы. Купался в деньгах, бабах и крутых знакомых. Раз в месяц в Москву приходил железнодорожный контейнер из Праги, доверху набитый секонд-хэндом, на фирму-однодневку. Выждав пару дней, и убедившись, что к контейнеру нет повышенного интереса, Циркач забирал из недр тряпья два кирпича кристаллизованного кокса и рулоны марок. Одежду оптом перепродавал в расплодившиеся сэконд-хэнды по Москве. И сам охуевал от мексикано-сериальной простоты сюжета. Но не смог соблюсти главную заповедь всех наркодилеров, не торчать на том, что продаешь. И через два года довел себя до критического состоянья, вкатывая по вене раствор кокса через каждые три-четыре часа. По другому его уже не торкало, а отходняк был постоянным. Внешне он стал тенью былого человека. В конце концов, соорудил себе в ванной лежак из проволоки и досок, и как якобинец-революционер Марат, проводил большую часть суток в воде, потому что ни стоять, ни сидеть, ни лежать уже не мог, его трясло и замыкало, только в относительной невесомости организм еще справлялся с абстиненцией. Проторчал со свитой прилипал добрую часть товара и вынужден был продать автомобиль и два японских мотоцикла, чтобы покрыть недостачу. Большинство знакомых заочно уже вычеркнуло его из списка живых.
  Потом Тема соскочил и окончание истории не ведал. Кто-то ему говорил, что Циркач выжил и завязал, кто-то, что он умер, кто-то, что его убили за долги, поскольку он пропал из вида.
  
  - Ну, что ты, где ты? Как ты слез-то, ты ж тогда...
  - Не спрашивай - резко отрубил Циркач - Я не помню. Говорю же, умер. И память стер. Выжил. Как-то.
  - Понятно. А сейчас?
  - Нормально. Не пылю. Студия у меня домашняя. Помогаю разным начинающим ребятам писаться. Там-сям немножко звукорежиссером подрабатываю. Ну, шмаль курю, конечно. А так в завязке. Хотя...
  Циркач посмотрел испытывающе на Артема.
  - Наверное, судьба, что тебя встретил. Бабёшка одна знакомая приехала из Лос-Анджелеса в отпуск. Привезла шульгинских "два-си-би"...
  - Что за "шульгинские"?
  - Ну, ты валенок. Если б не знал тебя раньше, решил бы, что квадрат.
  - Да, ладно, не гони. Что за фрукты?
  - Обьясняю. Александр Шульгин, русский, но родился в Штатах. Доктор химических наук, работал на "Дюпон", кучу патентов, грантов. Но всю жизнь в домашней лаборатории синтезировал психотропные препараты, считая их панацеей для цивилизации невротиков и психопатов. Один из столпов психоделической революции шестидесятых, вместе с Тимоти Лири и Теренсом Маккеной, не считая там всяких популяризаторов вроде Кена Кизи и "Гретфул Дед"...
  - Короче, Склифосовский...
  - Короче, оставил после себя две книги. Одна - мемуары. Вторая - химические формулы открытых им и проверенных на себе веществ.
  - И что есть, как ты там сказал, "два-си-би"?
  - Вытяжка из мескалина, уже очищенная от токсических веществ. С мескалином, как с грибами, сначала тебя корежит от отравленья, пока не накрывает. А здесь сразу. Я уже попробовал. Хочу еще, но скопом, сам же знаешь, "отрядом" выносит круче. Будешь?
  - Мммм... Как-то я уже закончил выступленья в большом спорте...
  - Ты мне это говоришь? Мы оба ходили за линию фронта и едва вернулись. Но здесь стрема нет. Делают бывшие хиппы в частной лаборатории, строго, как папа завещал. Говорю же, пробовал. Дурак будешь, если пропустишь. Да и как тут заторчать, она привезла немного, только для своих.
  - Допустим. А кого еще планировал?
  - Ящика помнишь?
  - Ну, да... Он до сих пор на телевидении?
  - Да, на третьей кнопке. Правда, в кадр уже не лезет. Больше руководит. И Марата, он сейчас крупье.
  - Бля... Мумии возвращаются. Часть тридесятая...
  - Так будешь?
  - Ну а то! Тряхнем уж стариной, не зря же, говоришь, судьба...
  
  Через три дня встретились в четырехкомнатной квартире Ящика на Кутузовском. Жена с дитем была спроважена на дачу. Для начала накатили по рюмашке коньяка. Давно не виделись, да и чтобы снять напряг, все же нервяк присутствовал. Это как первый секс, только неизвестность круче. Все люди взрослые и состоявшиеся в своем деле. Ящик телевизионщик, Марат даже не крупье, а администратор зала в крупном столичном казино. Все в свое время прошлись по наркоте, пережили и ушли в дела. И вот, словно вечер памяти, для тех, кому за тридцать. Ветераны психоделической революции начала девяностых. С сединою на висках и блеском в лихорадочных глазах. Не хватало лишь нашивок из использованных баянов и орденов из плюшек гашиша.
  - Не бздите - вещал Циркач - Там, короче, есть четкая программа... Да, впрочем, все вы пробки жженые, хули обьяснять. Разберетесь сами. Ставите под шкуру.
  Четыре дозы серо-коричневого порошка развели дистиллятом и надули друг другу волдыри под кожей. Через полчаса пошел приход.
  Мама дорогая! Напор энергии был столь страшной силы, что Артем чуть не наложил в штаны, вспомнив разом все свои винтовые отходняки. "Попал опять как кур во щи!" - мельком он успел подумать: "Если так плющит, то какая же будет обратка, охуеть..." Слава Богу, что ни на чем нельзя было сосредоточиться, все мысли сдуло, как шелуху в аэродинамической трубе. В мозгах стоял свист, словно он несся на болиде "Формулы 1" по санно-бобслейной трассе с вершины Эвереста. Всех размазало по плоскости, Марат даже упал со стула, сьехав на пол и оставшись там лежать. Так продолжалось неизвестно сколько, потому как время не имело смысла.
  Затем, словно преодолев земное тяготенье, он выпал в открытый космос. Это был океан, бездна информации, ни верха, ни низа, ни право-лево, ничего, и сразу ВСЕ... Он был песчинка, атом, плывущий во вселенной смысла, окруженный айсбергами образов, продолжающий по инерции нестись, как к звездам, к мерцающим знанием и истиной архетипам, праобразам, предтечам всего существующего и существовавшего, из которых и сложено их мирозданье... Не слово, а фонема, звук, скрывали за собой неизмеримый обьем информации, стоило лишь на мгновенье прикоснуться к ним. Простая мысль была нагромождением этих необьятных блоков, как Великая китайская стена от Земли до Солнца. Не то, что осознать, обозреть это было невозможно, тем более удержать в себе открывшиеся тайны. Он просто падал, тонул, отчаявшись хоть что-нибудь запомнить, унести с собой в земную оболочку из открывшейся ему великой и опустошительно простой правды, пронзающей все сущее и его, как часть всего... Ничего. Только смотреть до слепоты. Только вкушать, пока есть силы. Быть. Пребывать. Существовать. Купаться в вечности...
  В тот самый миг, когда ему почудилось, что он хоть как-то может контролировать сознанье и направлять его на окружающие "формы", мир Истины захлопнулся. Вернулись чувства. Он лежал на кресле, вцепившись в подлокотники. Пальцы побелели от напряжения, и он усильем воли их разжал. Остальные тоже зашевелились. Видимо, Циркач был прав, все шло по плану, общему для всех. Никто не проронил ни слова, настолько было глубоко ошеломленье.
  
  Наступила следующая фаза. Мир оживал вокруг. Предметы потеряли свою материальность, четкие границы, формы. Все текло, сливалось, переходило из одного в другое. Шкаф исходил волнами, растекаясь по паркету и рябью по стене, все плясало и дышало, он сидел на кресле, что водопадом падало на пол, так что, казалось еще секунда, и он брякнется задницей на твердое. Но не было здесь твердого, и не было здесь задницы. Все была одна ЭНЕРГИЯ, что играла сама с собой, лишь на мгновенье притворяясь, что существует РАЗНОЕ. Стоило поднять "как будто руку", совершить простейшее движенье, и поток ее создавал завихрения и водовороты, эхом колебавшее пространство и то, что некогда было стенами. Потом выяснилось, что это можно делать даже мыслью. "Надавил" на стену, поросшую рисунком на обоях как живым плющом, и она пошла волнами, вспучилась и разрослась, перекосив текучий потолок и жидкий пол. Можно было "плыть" в ней, не вставая с места. Можно было "нырнуть" в любой предмет, "растаять" словно сахар в чае, слившись с чем угодно. А можно было ушибиться о свет лампы. Слово надо было вытолкнуть из себя, раздвинув плотные слои кишевшей жизни. Поэтому они обменивались восклицаниями, указывая друг другу: "Посмотри сюда! Ты видишь ЭТО? Видишь?" "Да!"
  Потом Циркач расплывчато поднялся и ушел в спальню, оставив после себя долгий "инверсионный" след. Ящик уполз в ванную, где, как потом сказал, два часа играл с водой. Она была, естественно, живой и рассказала ему все тайны от зарождения в маленьком источнике до путешествия в жутком московском водопроводе. И он был сам водой. И подружился с ней. А через нее общался с ее родственниками, живущими в великих реках, океанах и морях, пока Артем с Маратом продолжали наслаждаться серфингом в прибое новых волн энергии.
  
  Прошли часы, и состоянье вновь изменилось. Предметы более иль менее обрели четкость, словно спохватились и вернулись в узаконенные физикою рамки. Правда, если присмотреться, стол состоял из тысячи слоев, а те из кристаллических решеток, в которых жили, мельтеша, мириады атомов, корпускул той же единой энергии, принимая его форму. Просто лабораторная работа, урок элементарной физики - все состоит из энергии, разница лишь в частоте ее волновых колебаний. Наглядно. Осязаемо. Вещественно. Кажется, измени чуток амплитуду колебаний частиц своей руки и она свободно пройдет сквозь древесину, на время слившись с ней. Опять возникло чувство, что опереться не на что, и как это ты до сих пор не провалился до первого этажа, а то и не под землю.
  
  Но циклиться на этом было не с руки. Настала фаза спецэффектов. Артем не понимал, как это можно обьяснить физиологией, но если провести рукой, она расслаивалась на сотни составляющих движение картинок, все фазы продолжали жить в воздухе одномоментно, словно вместо глаз были стробоскопы, а вместо памяти замедленная киносьемка. Круг, начертанный зажженной сигаретой, жил бесконечно долго, можно было отвернуться, забыть, вновь повернуться, а он все еще горит на том же месте. Дым, выпускаемый изо рта, был самостоятельным существом, что жил отрезок вечности, исследуя квартиру, а когда умирал, его пустая оболочка висела, медленно распадаясь на частицы. Можно было провернуться вокруг своей оси и замереть, а комната еще плыла, плыла, покачиваясь, вокруг тебя.
  Они опять собрались вместе. Слова по-прежнему не шли, замирая на подступах к сознанью. Обходились междометиями. Бегали как дети, размахивая руками и ногами, чиркали факелами зажигалок, то ржали, то заворожено смотрели. Ящик догадался выйти на балкон. Через секунду все уже сгрудились на нем. Кто-то бросил сигарету, она летела бесконечно долго, огненной дугой и когда ударилась об землю, взметнув сноп ослепительнейших искр, похлеще фейерверка, они зажмурились, стоя на четвертом этаже, настолько было чутко зренье. Редкие машины, проплывающие по Кутузовскому, оставляли трассирующий след из фар и стоп-сигналов, как на фотоснимках с большой выдержкой. Скоро весь проспект был исполосован разноцветными мазками. Фонари пылили кометными хвостами. Думалось, чтоб если б были видны звезды, то на них можно было смотреть только через маску сварщика
  - Слово "красота" здесь равносильно пуку - первым выговорился Тема.
  
  Похоже, отпускало. Они прошли на кухню. Медленно возвращалась членораздельная речь. Слова подобно гусеницам вылезали изо рта. Пробудили цветок газа под днищем чайника. Остаточным явленьем плыл линолеум, расслоившись на несколько пластов рисунка, что жили своей жизнью, создавая иллюзию обьема. Так, что невольно задирали ноги, ступая по нему, как на ступени. Марат достал заначку шишек.
  - Замиксуем? У меня киргизские.
  - Что, это все те же? - удивились все.
  - Да, брат до сих пор привозит. Только все реже.
  - Давай, давай...
  Забили щедро. Но то, что когда-то их валило с ног, показалось легким дуновеньем ветерка. Мескалин проглотил шишки как овсянку. Долго пили чай, смакуя, перебрасываясь тягучими фразами, словно шариком пинг-понга, как если б играли под водой, пока не рассвело...
  
  Закончилось все так же неожиданно, как и началось. Словно могучий космический экспресс, спустив пары, остановился на тихом полустанке и они сошли. Ни ломок, ни малейшего намека на отходняки. Покой. И утренняя свежесть. Ящик глянул на часы:
  - Ровно девять. И начали мы в девять. Двенадцать часов, тютелька в тютельку.
  - Я ж говорил, тут четкая программа - откликнулся Циркач. - И фазы у всех одни, примерно по три часа на каждый уровень.
  - Циркач, спасибо... - искренне поблагодарил Артем - Это было... было... настоящим ПУТЕШЕСТВИЕМ! Как же, суко, не хватает этого отпуска от заебавшей жизни в тисках тупой причинности, сна, не утративши сознанья, провала в истинное БЫТИЕ...
  - Ладно, не рассказывай, сами только что оттуда...
  
  Разошлись. Марат отправился пешочком на Фили, а они с Циркачом поймали тачку. Остановился пожилой кавказец на пятёре. Циркач сел впереди, а Тема сзади. Кутузовский окутал густой туман. Было воскресенье, и редкие машины крались сквозь него, включив все фары. Проехали всего-то метров триста, как неожиданно их подрезал красный "Опель", видимо, проспавший поворот. Водила резко тормознул. И через мгновенье смачный, но глухой удар сотряс машину, отбросив ее на несколько метров вперед. Артем со всей мочи ударился затылком о пластик позади сиденья, а потом отлетел вперед. Звучно хрустнули позвонки, и на долю секунды он решил, что сломал шею. Повертел башкой, нет, вроде, все на месте. Циркач чуть не прошиб лбом лобовое, стукнувшись в него руками. Посидели, приходя в себя. Вышли. Багажник был в гармошку, уменьшившись наполовину. Как и капот другого "жигуленка". Водилы уже матерились.
  Циркач повернулся к Теме. Он был бледен, как полотно, но спокоен, словно Ленин на червонце.
  - Это, Тёма, нас ласково предупредили - без эмоций произнес он. - Что нехуй шариться по тонким мирам без приглашения... Вот так... Пойдем пешком.
  
  Они затопали, не торопясь, в сторону центра. Побаливал затылок, но это нисколько не убавило безбрежного покоя на душе у Темы. Туман рассеивался. Город просыпался.
  
  День уже включил свою программу...
  
  
  
  
  
  7.
  
  
  Сухое, непонятное слово "дефолт", настигло Артема в самый неподходящий момент. Он был на родине и отмечал с одноклассниками очередной юбилей выпуска из школы. Компанией из двадцати человек они сидели на берегу реки, жарили шашлыки, пили водку, вспоминали прошлое и ржали от души, когда ему позвонила из Москвы Татьяна. Из ее сбивчивых обьяснений, он понял только, что случилась жопа, и, судя по ее тону, жопа серьезная. Но... Сегодня праздник и это не повод, чтоб отменять веселье и суетиться, решил он. Все жопы завтра, завтра разберемся, а сейчас гулять, купаться, напиваться...
  Но звонили не только ему, и уже трое человек, ставших большими бизнесменами, сорвались спасать какие-то счета, вклады и кредиты. Постепенно масштаб событий стал очевиден, и он через два дня улетел в Москву, хотя планировал зависнуть на неделю.
  
  Наверное, нет никакого смысла описывать произошедшее, ввиду того, что большинство было свидетелями и память еще свежа. Их контора просто в одночасье накрылась медным тазом. Поражала простота и легкость, с которой было обращено в прах все наработанное за последние года. Без войны, землетрясений и цунами. Большие дядьки во главе с говном номер один России Анатолием Борисовичем Чубайсом, построили пирамидку ничем не отличимую от "МММ", только в государственном масштабе. Прокрутили многократно через ГКО свои и западные деньги, а затем обрушили ее, вынув "заработанное". И все. Лохам - сосать, крутым - рукоплескать. Для их конторки, как и для тысяч подобных, это был крах, крах окончательный и бесповоротный. То, что это случилось не только с ними, не примиряло и не успокаивало, а окончательно гвоздило к полу, как непреложный факт, как жирная черта под некрологом. Обжалованию не подлежит.
  Ни одного заказа. Ноль. Все замерло. Каждый спасался в одиночку. Они по инерции еще доделывали заказы, что были запущены до событий, но большую часть их пришлось слить в унитаз, потому как никто и ни за что уже платить не собирался. Примерно с месяц еще сучили ножками, барахтались, а потом осталось только разбежаться. Под "сокращение штатов" попало две трети офиса, кто-то ушел сам, а оставшиеся сидели в опустевшем помещении и гадали на кофейной гуще. Офис тоже надо было освобождать, платить аренду было нечем и, главное, не имело уже никакого смысла.
  
  Выход из ситуации нашла Жанна, как это и бывало, применив весь свой недюжинный напор и изворотливость. Пищевики, которых они стали окучивать в последние полгода, были единственной компанией, что не слишком потеряли в результате обесценки жизни, хотя и заморозили расходы на рекламу. Продукты, они и есть продукты, жрать хочется всегда, и дефолт тут не помеха. Конечно, и они несли потери, часть товара зависла не оплаченной, а покупательная способность населения резко пошла на спад. Но в то же время им несказанно подфартило, как выяснилось, были и те, кто выиграл в эту рулетку, раскрученную рыжим тараканом. За две недели до дефолта они взяли огромный рублевый кредит на развитие и тут же его конвертировали в баксы. А когда рубль стал стоить пять центов за пучок, они часть зелени опять перевели в рубли и выплатили весь кредит, оставшись с офигительным наваром. Управляли компанией три мужика, одного с Темой возраста, и главный из них был выпускником МГУ, так что у него с Жанной даже нашлись общие знакомые. Жанка провела "агитационную работу", и он в итоге сделал предложение, от которого в их ситуации было глупо отказаться. Они всем оставшимся составом из шести человек садятся в его офис, как готовый рекламный отдел.
  За небольшие, но все-таки оклады, они ведут его рекламу и могут заниматься втихомолку чем угодно, главное, не в ущерб основным делам. Они теряли независимость, но обретали почву, уплывшую было из-под ног. Даже переезжать было недалеко, фирма сидела на соседней улице, занимая целый этаж большого здания.
  
  Так Артем со товарищи впервые стали частью большого механизма по зарабатыванью денег и смогли понаблюдать за его жизнью изнутри. Поначалу это было даже интересно. Конторой, как и было сказано, руководил триумвират, два родных брата и их друг детства, с которым они выросли в одном дворе. Их так и звали за глаза - "Старший", "Младший", "И Этот". Первое время было смешно слышать, как перешептываются менеджеры: "Кто в офисе? И Этот здесь?" "Нет, только Старший... Младшой И Этот упилили..."
  Реально фирмой управлял Старший из братьев, он был мозговым центром, принимающим все стратегические решения. Ушел он в бизнес еще в конце восьмидесятых и был одним из тех немногих, что, пройдя все передряги и перипетии девяностых, выжил, окреп и стал долларовым миллионером. Младший же закончил военное училище в чине политрука, и этим было сказано всё. У него были самые пижонистые цацки, мобила в серебряном окладе и самый большой джип из всех троих. Да и ходил он, словно у него яйца были тяжелее, чем у остальных на килограмм. Старший поручил его заботам Службу безопасности, хотя Тема не доверил бы ему нести разряженный гранатомет. Про третьего только и можно было сказать "И Этот", как про бесплатное приложение "Мурзилки".
  
  Офис был устроен на американский манер. На этаже снесли все стенки, оставив лишь несущие колоны. Слева вдоль стены шли кабинеты для начальства и руководителей отделов. Выше пояса они были стеклянные. Жалюзи на кабинетах имели только три главаря, остальным не полагалось, чтобы, обходя владения, можно было прострелить взглядом все и всех. В коллективе царили тотальный контроль и слежка. Все стучат на всех, как один из приемов роста по карьерной лестнице. Огромный зал был плотно уставлен столами, естественно, без перегородок. За ними горбатились порядка ста менеджеров. Из них не более трех десятков были "старички", что сумели выжить в компании более одного года. Остальные текли как вода. Каждые два месяца контора обновлялась на треть состава. Это был способ движения и одновременно экономии. Набрать зараз человек тридцать-сорок новых "менеджеров", благо, что после дефолта этого добра было навалом. Дать им мизерную зарплату в триста баксов на "испытательный срок" и завалить работой. Понятно, что любой будет грызть землю, рвать жилы и проявлять себя с лучшей стороны. А потом уволить скопом, за исключением двух-трех, что реально доказали, что они бульдоги и нанять свежих камикадзе. Круговерть. Кто-то, возможно, решит, что это контрпродуктивный метод. Но это с какой стороны смотреть. По всей стране у фирмы было порядка двух десятков филиалов, откуда к ним текло "сырье". Задачей московского офиса была корректировка спроса, проведение заказа и рассортировка по уже пробитой сети магазинов. Периодически линейка продуктов расширялась или видоизменялась, тогда на новое направление бросались нанятые батраки-матросовы, и, уж поверьте, свои триста баксов они отрабатывали на все две штуки. А потом - в расход. Вновь пришедшие по уже проторенному пути сделают не хуже, и опять за те же триста баксов без каких-либо процентов с проведенной сделки. Контора жрала людей и выстреливала ими через заднее отверстие, двигаясь вперед на реактивной тяге. Королёв, утрись!
  
  Огромный зал был целый день наполнен беспрерывным гулом. "Алло, Владик? Алло!..." - кричали в трубку менеджеры, тщетно стараясь переорать друг друга: "Камчатка, горбуша пошла? Сколько тонн? Сколько?!... Краснодар, где сертификаты на подсолнечное?... Тула, жесть отгрузили? Почему не сходится?! Кто сказал?!... Да, вы охуели там!... Блядь, жесть..." Компьютеры на столах имели только "старички". Для остальных - труба и факс. Электронную почту еще надо заслужить, а пока понадрывай пупок, покажи начальству, как ты пашешь, авось сгодишься.
  Жанка выбила для них два кабинета, аргументируя это тем, что невозможно креативить в общей свалке. Хотя сидеть, как рыбы в аквариуме, тоже было непривычно. Поначалу их было возжелали поставить в общий "строй". На входе охрана вела "бортовой журнал", куда каждый должен был под роспись ставить не только время своего прихода и ухода, но и отлучек на обед или поссать. Слава Богу, курилка была организована у "проходной", но и в ней лишний раз появляться было чревато штрафом. Жанка и тут добилась привилегий, потому как они, едрит твою, художники, а не слесаря, что штампуют гайки "по звонку". Старший, скрепя сердце, дал им "вольную", и охрана вычеркнула их из "списка живых и мертвых", затаив смертельную обиду.
  Каждый день кого-то вызывали на ковер. Не факт, что это было продиктовано делами, иногда просто для острастки и профилактики, чтоб у начальства хуй не затупился, а у подчиненных не заросло очко. Мат, вперемешку с молнией и громом, колыхал опущенные жалюзи, вызывая у бледных менеджеров судорожный прилив "энтузазизма".
  
  Даже те послабления, что были сделаны для их "команды", не избавляли от чувства, что они после своей относительно расслабленной, как теперь казалось, почти курортно-санаторной жизни, попали в жесткие тиски казармы, если не сказать тюряги.
  После трех недель работы на новом месте, Артем, Жанна и Татьяна сидели вечером в пивбаре и делились впечатлениями.
  - Только сейчас доходит, какая же у нас была милая контора - говорила Таня.
  - Да... - подхватывала Жанна - А я всегда это знала, разве что не говорила вслух. Пусть у нас каждый был в своем жанре ебандэ, но это только придавало шарма. Кто-то играл на нервах, кто-то на трубе, но вместе мы были все-таки слаженный оркестр... Что, разве не так?
  - Так, так... - кивал Артем.
  - Мне лично это даже где-то льстило - продолжала Жанна - Что мы не стандартная фасовка. Не дрессированные крысы, а почти семья. С фамильными причудами...
  - Да, славный был зверинец... - цедил темный "Гинесс" Тема - Загончик для элитного скота...
  - Да что ты?! - возмутились обе.
  - Я исключительно в хорошем смысле, бабы! Особенно в сравнении с этими легионерами большого бизнеса... Блядь, солдаты Урфин Джуса... Кузнецы бабла...
  - Во-во, деревянные солдаты - улыбнулась Таня - вместо шпал. Наш паровоз вперед лети, в Канарах остановка...
  - Если честно, мне каждый день пребывания в этом офисе хочется повеситься - помрачнел Артем - Или отпиздить кого-то стулом...
  - Ничего - ободряюще поднимала кружку Жанна - Перезимуем. Перетопчемся. Не вечна же хуйня. А потом уйдем и снова будем тем, кем были. За это предлагаю выпить!
  - Давайте - поддержал Артем - Если не случиться чего-нибудь похлеще...
  - Типун те на язык!
  
  Работа для Артема окончательно теряла всякий смысл. И дело было даже не в том, что лабали они теперь для одного заказчика, вкусы которого уже набили всем оскомину, а в самом иезуитски-изощреннейшем процессе. Как говорится, садо-мазо заказывали? Как так нет?! А все уже проплачено, раздвигайте ягодицы! Догадаемся с трех раз, кто больше всех руководил дизайном, упаковкой и рекламным продвижением на рынке? К гадалке не ходи, конечно, Младший политрук-каратель. Особенно Артема восхищала глубина и четкость постановки техзадания, приравненного к боевому:
  - Я не знаю, вы там мастера... Хуй знает, что и как, но сделайте, чтоб было все пиздато!
  - Понятно. Позвольте только уточнить детали. Чтоб было просто все пиздато или пиздато-препиздато? А, может быть, пиздато-распиздато?
  - На ваш вкус. Я потом внесу поправки...
  После внесения поправок, "пиздато" и "хуево" опровергая правила семантики, на глазах у изумленной публики превращались из антонимов в синонимы.
  Но это было полбеды. Гораздо больше угнетала другая сторона процесса. Можно было месяц в аврале корячиться над какой-нибудь изысканной нарезкой, а через день узнать, как в анекдоте, что концепция, блядь, изменилась, и тазик уже не нужен, мы обосрались. Срочнейше делаем снеток под пиво, а это все в корзину. К тому же кроме менеджеров, менялись, как цифры на барабане "однорукого бандита", и начальники отделов. С одним ты начал разрабатывать рекламную компанию конфет для прессы и наружки, глядь, а пришедшего на его место, волнуют только пряники и вафли. Начинай с нуля. Сизиф бы застрелился, узнав про загогулины их "креативного" метанья.
  - Абсурд непобедим! - бессильно гневался Артем - Вот единственно достойный слоган этой фирмы!
  
  Неожиданную карьеру на новом месте сделал Николаша. Признаться, делать ему, как секретарю, было решительно нечего, поэтому большую часть дня он лишь имитировал работу или бегал как курьер. Поэтому, когда И Этот взял его под свою опеку, Жанка восприняла случившееся как должное. Николашу посадили в отдельную комнату без окон, но с железной дверью. Он стал "черным кассиром". День, через день, к нему приезжали молчаливые дядьки с пистолетами под мышкой и спортивными сумками, нафаршированными черным налом. Он принимал бабло, считал, прятал в сейф и вел документацию. В случае, если офис накрывали маски-шоу из налоговой или какой другой финансовой разведки, как это уже бывало в их биографии, Николаше отводилось ровно пятнадцать минут, чтобы отформатировать жесткий диск, уничтожить в шредере накладные и расходники и спрятать левую печать, пока прочесывают кабинеты и вскрывают дверь.
  - Ну, ладно. Диск, бумаги, мне понятно... - спрашивал Артем - Но куда ты денешь в глухой комнате печать, где только стол, сейф и компьютер?
  - Догадайся сам... - застенчиво смеялся Николаша
  - Да, ну... Не верю! Неужто в жопу?!
  - Ну а то!
  - Бля... А тренировки уже проводили?
  - Чо я свою задницу не знаю? - обижался он - Поди, засовывал в нее и покрупнее...
  - Ебануться...
  Николаша стал получать полторы штуки баксов, как самые крутые менеджеры фирмы.
  - За что И Этот так тебя вдруг "полюбил"? - пытал его Артем.
  - Ладно, только между нами! - понижал Николаша голос - Он латентный пидор. Да, да... Ну, знаешь, из тех, кто всю жизнь живут "под прикрытием", жена, дети и тэдэ... Боясь самим себе признаться.
  - Ты уверен? Никогда бы в жизни не подумал.
  - Вот потому ты и не пидор. А я их жопой чую...
  
  Так и прошла зима, во многом в бессмысленных трудах и безмазовой пахоте. Новый Год встречали кислым корпоративом с протокольными речами и большим застольем. Артем в последние месяцы на удивленье мало пил. Как-то не лезло в горло. Если только по праздникам и в пятницу, но и то немного. Откровенно, просто не было бабла и настроенья, чтоб разгуляться на полную катушку. Да, и прогуляв пару деньков, легко можно было остаться без оклада. Страна с трудом оклемывалась после нового паденья в грязь и нищету, так что скажи спасибо и за эти скудные гроши.
  
  Контора ж продолжала удивлять импровизациями в кадровом вопросе, как и в целом отношеньем к людям. Простой пример. Вместе с ними, в числе прочих, в фирму был принят новый менеджер, смешливый, жизнерадостный татарин по имени Эльдар. Артем сошелся с ним, потравив байки во время коротких перекуров и дернув пару раз пивка после работы. Через две недели Эльдара вызвал Старший и озвучил новую задачу:
  - Значит так. Полетишь на Сахалин, в наш филиал, сменишь прежнего смотрящего. Пошла путина, будешь контролировать поставки краба и лосося. Думаю, на месяц. Потом заменим. Все понятно?
  - Да. Но у меня жена вот только родила, дочке месяц...
  - Ничего. Не ты ж родил, гы-гы... Аванс отдашь ей и вперед. Тебе, дураку, зарплату сразу кладем, без испытательного, а ты еще чего-то кочевряжишься. Не согласен, что ли?
  - Да, нет... Согласен.
  - Ну и вперед, паспорт в зубы, за билетом...
  Эльдарка улетел. Через месяц ему прислали телеграмму о том, что замены нет, он останется еще на месяц, зарплату отдадут жене. Потом еще на месяц. Потом еще. Через полгода он взбунтовался, прислав в офис гневное письмо. Ему ответили, заткнись, а то уволим, еще и штрафанем за саботаж. Только через восемь месяцев его срочно вызвали в Москву, прислав нового наемника. Прямо из аэропорта он приехал в офис в овчинном тулупе и валенках с галошами, хотя по Москве уже растаял снег. Обросший бородой, всклокоченный, он с диким взглядом вышел от начальства.
  - Блядь, представляешь - делился он с Артемом - меня только что уволили... Я коренной, московский парень с высшим экономическим образованием почти год провел в поселке на краю света... Дочь с той поры не видел, забыл как выглядит жена... У меня там уже и баба завелась с избой-хозяйством, куры, яйки, млеко... А меня сейчас пинком под зад без обьяснения причины! Чо-та я в этой жизни нихуя не понимаю...
  - А чо тут понимать, Эльдар - успокаивал его Артем - Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Считай, что в армию сходил. У тебя сегодня дембель.
  - Да. Все сходится. Дембель в маю, все, как говорится, по хую. Пойду-ка я нажрусь, раз так...
  
  В последнее время Артем мало с кем виделся. Каждый ехал в своей глубокой колее, переживая финансовые трудности. Да и посиделки в этом офисе, в отличие от прежнего, были исключены. Вдруг позвонил Циркач:
  - Здорово, Темыч. Как ты там?
  - Спасибо, загибаюсь.
  - Понятно. А у меня сюрприз. Можно сказать, привет из прошлого...
  - Ну-ну...
  - Приехал один чел из Питера, и, не поверишь, привез "люсю"...
  - Да ты чо! Откуда? Ее же много лет уже в помине нет...
  - С той поры, говорит. Это даже не сусеки, а пыль из-за подкладки рваного кармана. Короче, можно занырнуть. Только вот в городе не катит. А на природе еще мокро все и холодно. Может быть, к кому-нибудь на дачу?
  - Постой, дай сообразить... Знаешь... Есть интересный вариант. Давай после восьми в нашей шашлычной на "Динамо". Перетрем.
  
  Артем повесил трубку и задумался. Последний раз он ел питерское ЛСД в году девяносто третьем, и это были, пожалуй, единственно "светлые" воспоминания из всего мутного времени безудержного торча. Даже сейчас он ощутил прилив внезапной радости в груди посреди унылого, как осеннее болото, рабочего полудня. А место, что ему пришло на ум, было связанно с Жанеттой, что последние полгода жила просто в сказочном поселке в черте Москвы.
  Дело было так. Еще до дефолта Жанка ужинала в солидном ресторане на Тверской. Без всякой задней мысли, просто подкрепиться. Неожиданно официант передал на ее стол презент - бутылку красного вина за триста баксов и записку. Отправителем оказался крепенький дедок, на вид под шестьдесят, в дорогом, отлично скроенном костюме с благообразной лысиной, обрамленной сединой. В записке говорилось без обиняков, что она женщина на сто процентов в его вкусе, а поскольку он человек очень занятой, то ухаживать, дарить цветы и назначать свиданья ему, к сожаленью, некогда, да и не с руки, жена, работа, внуки. Он предлагает ей пять тысяч баксов за ночь любви. Жанка ухмыльнулась, вытерла салфеткой губы и написала поверх его цифры "10 000$". Сторговались на семи, больше у дедка при себе не оказалось. Он снял номер в гостинице "Россия", где они зависли до утра. На следующий день она счастливо ржала в офисе, пересказывая встречу:
  - Дедок-то оказался супермен. Закинулся виагрой и трахал меня всю ночь, как молодой козел. А мне, прикинь, семь тысяч и не хватало на итальянскую кухню после ремонта. Во, блин, дела!
  
  Дедок, как выяснилось, занимал не самый громкий, но весомый пост в администрации Москвы и обладал широкими возможностями. Связь их с Жанкой не прекратилась, но в подробности она уже не посвящала. Он и "вписал" ее со временем бесплатно в закрытый котеджный поселок, находящийся в собственности московского правительства. Если ехать по Волоколамке, то, не доезжая до больницы МПС, надо было свернуть направо в парк, что раскинулся между "Щукинской" и "Водным стадионом". Поселок был старинный, достаточно сказать, что его достопримечательностью был дом, где кувыркался еще Ленин с Инессою Арманд. Часть домов сдавалась за пятнадцать тысяч баксов в месяц. Жанка заняла двухэтажный особняк в окружении сосен и посыпанных гравием дорожек. Наглость ее была столь велика, что жила она там вместе со своим очередным бойфрендом. Как они там решали свой любовный треугольник, Артем не знал, но, бывая у нее в гостях, заставал в разное время и того, и другого. Все-таки Жанка была великий комбинатор. В принципе она давно могла женить на себе любого калибра богатея и расслабиться, забив на все дела, тем паче, что и предложений поступало предостаточно. Но, кроме неуёмной и кипучей энергии, было еще одно "но", что мешало это сделать.
  - Понимаешь, Тема - делилась она с ним в минуты их откровенных разговоров - Я привыкла доминировать. Даже трахаться люблю, когда я сверху. То есть, я неизбежно буду подавлять, проверено не раз. А если человек сильный, самодостаточный, да еще меня содержит, то это все чревато тем, что в один прекрасный момент мочамба неизбежно будет, и кто-нибудь кого-нибудь задушит или расплющит череп сковородкой. Нахуя?
  
  Она привыкла подбирать, как с улицы щенков, каких-то неприкаянных артистов, несостоявшихся певцов и прочих недореализованных по жизни типов. Нянчилась с ними, кормила, одевала, выводила в свет, искала им работу, подключая все свои связи, в ответ имея только трах и слюни перезрелых инфантилов. Наверно, в этом воплощался ее материнский инстинкт, решил для себя однажды Тема. Вот и сейчас с ней жил бывший театральный режиссер, что променял еще в начале девяностых сцену на ковырянье в шоу-бизнесе на самом примитивном уровне. Он пытался продюсировать какие-то народные ансамбли и шансон для ресторанов и корпоративных вечеринок, периодически уходя в запои на недели, и проебывая все на свете.
  
  Именно к ним в гости и привез на выходные Циркача Артем, ибо место стоило того. С Жанкой он заранее договорился о трип-программе. Она поколебалась, а потом махнула на все рукой:
  - Один раз живем. Трава, кокс, экстези уже бывало, давай сгоняем в твое Зазеркалье, чего уж там...
  Дольше всех ломался "режиссер", пока Жанка на него не цыкнула:
  - Хватит ссать. Бухать до потери головы и человеческого облика, это нам не страшно. А тут, поди ж ты...
  
  - По кубчику им в чай - предложил Циркач - И нам с тобой останется как раз по полторашке в вену. Пока их догоняет, мы уже будем в адеквате, проследим. Да?
  Артем кивнул, на том и порешили.
  Раствор был слабоват, но Тему стало накрывать, когда Циркач еще только делал контрольный забор крови в шприц. "Все-таки как зыбка грань для тех, кто пробовал "запретные плоды". Уж думал никогда такое не увижу, а согласился, только подвернулась маза..." - последнее, что он успел подумать. Через секунду его не было ни в этом теле, ни в этом месте и вообще нигде... Только Пустота, расцвечиваемая всполохами искр, Чистое сознанье, вакуум...
  "А навык-то уже не тот..." - первое, что он "сознательно" подумал, возвратившись в тело: "Ни хрена не помню..." Судя по часам, он был ТАМ минут сорок, и только гул по телу, что стало гибким, эластичным проводником струящейся энергии пространства, только эхо, отзвук ТОГО состоянья... Он стоял посреди комнаты, раскинув руки, как дерево в пустыне. Голова была кристально ясной и чуткой к малейшему движенью мысли. Циркач смотрел стеклянным взором в никуда. Жанка чего-то бормотала, пытаясь встать с дивана и падая обратно. Режиссер лежал, закрыв глаза и сложив руки, как покойник, без движенья.
  Двигаясь угрем в воде, он подошел к дивану, сел рядом с Жанной, взял ее ладонь в свои, и стал нашептывать ей на подкорку:
  - Спокойно, Жан, спокойно... Я здесь, я рядом...
  Жанка до боли сжала ему руку, замерев. Он продолжал:
  - Ничего не бойся... Ты сейчас ничего не видишь, ничего не слышишь, ничего не чувствуешь, тебе кажется, что ты пропала, потерялась, тебя нет... Но то, что сейчас в тебе боится и есть ТЫ... Это все, что от тебя осталось, последнее... То, что отражает эту пропажу всего и вся, есть ТЫ на самом деле... Не бойся, все вернется... У тебя короткий отпуск от мыслей, чувств и тела... Наслаждайся и пари... Ты без покровов... Потом они вернуться, соберутся как матрешка... А сейчас лети! Ты - это ты! И больше ничего... Я буду рядом...
  Жанка ослабила хватку и задышала поровнее, только глазные яблоки бешено вращались под тонкой пленкой век.
  
  Через полчаса Жанка открыла глаза и осмотрелась.
  - Я вернулась... - глухо прозвучали в тишине ее слова.
  - Поздравляю - ответил Тема.
  - Спасибо тебе. Я слышала тебя ОТТУДА... Правда слабо, словно комар жужжит, но этого хватило уцепиться. Страх был жуткий, думала, что померла.
  - Обычная измена, кто в первый раз - скрипнул пружинами Циркач.
  - Андрей, ты жив? - Жанка обратилась к режиссеру, что уже пришел в себя.
  - Я? Да... Нет... Не знаю...
  - Ну, слава Богу...
  Жанка закурила. Потом долго рассматривала свои руки.
  - Что с руками? И вообще...
  - Нормально. Пластилин. Побочки.
  - Как смешно курить... Тело совсем легкое, не чувствую... Кажется, счас затянись поглубже и взлетишь, как шарик... Дыма вообще не ощущаю... Ха-ха-ха...
  Она затушила сигарету.
  - Пойдем на воздух, засиделись - Циркач решительно поднялся.
  
  Оставив режиссера, они втроем вышли на открытую веранду и развалились в плетеных креслах. Тело было готово принять любую позу, и каждая была удобна. Казалось, ты не сидишь, а медленно паришь над полом.
  Дом стоял на краю поселка, вокруг был лес. Уже стемнело, лес жил, словно один огромный организм. Он шумно дышал, меняя очертанья, то наступал, то отходил назад, как заторможенный прибой. По траве катились волны, замирая. Тени, величиною с два их дома, словно сгустки одухотворенной плоти, проходили, раздвигая сосны и кроны редких лиственных дерев. Со всем, что окружало, можно было говорить и получать ответы, что подсознание услужливо перекодировало в образы и ощущения. Циркач поднялся и ушел бесшумно в лес. Они остались, не включая света, не меняя позы. От звезд тянулись острые серебряные струны, казалось, тронь, и зазвенят. Луна, выглядывающая из редких облаков, засасывала, как воронка, так что лучше не смотреть. Любая мысль была сопряжена с глубоким чувством, как вихрь энергии, унося в ассоциации за гранью пониманья. Скорее это было готовое к употребленью ЗНАНЬЕ, но проглотить его не доставало сил, разум пасовал, скользя по плоскости и рикошетя, оставляя только слепки восприятия. Мысли не думались, а осязались.
  
  Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем Жанка сходила в дом и вернулась, неся на подносе чайник, чашки и заварку.
  - Как там режиссер? - спросил Артем.
  - Лежит. Просил не беспокоить.
  - Как тебе самой?
  - Ты знаешь, офигенно! Такой покой... Забыла, что такое в принципе бывает... Наверно, только в детстве... Я ж раздираюсь каждый день на тысячи звонков и дел, ты ж меня знаешь, пропеллер в жопе... Стала уже страдать бессонницей, потому что по инерции мозги чего-то там считают, пересчитывают сами по себе, на автомате... Порою водку пью, чтоб отключиться. И никогда вот так... Сидела б и сидела... Мысли, если и приходят, вообще из другой оперы, словно и не я...
  - Ты, когда была ТАМ, поняла, ЧТО есть ТЫ?
  - Да мне казалось, что нет НИЧЕГО.
  - Если б не было НИЧЕГО, кому бы тогда что казалось? Это и есть та наша часть, что переходит из жизни в жизнь, остальное - тлен, все наши чувства, переживанья, физика...
  - Ты про реинкарнацию? Так я в нее не верю. Я ж христианка. Крещеная вообще-то. Верю, что потом... там... будет, наверно, рай или ад... Ну, как бы что-то в этом роде...
  - А... Христианка... Да, будь ты хоть негром, как говорится, преклонных годов... Алгебру это не отметит. Реинкарнация - закон, столь же четкий, как математические формулы. Это же ло-гич-но, елы-палы...
  - Причем тут логика? Есть же священное писание, там о ней ни слова.
  - Ну, если на заборе написать "хуй", можно тоже не верить собственным глазам. Да и священное писание в мире не одно. У буддистов и индуистов, очень даже говорится.
  - Ну, вот пусть они и переселяются. А мне и этой жизни во уже где... Тошнит.
  - Ага. Значит, ты считаешь, что одна, короткая как пламя спички, жизнь, а потом тупое прозябанье в вечности, не важно в ООО "Райские сады" или голой жопой на сковороде? На сковородке, думается, даже интересней, столько неординарных личностей кругом и развлечений, чем хрумкание яблок под звуки арфы. Но - главное! - что ВЕЧНОСТЬ, блядь, одно и то же, одно и то же...
  - Во-первых, там времени не существует. Так что, что вечность, что один миг. А во-вторых, потом этот... Суд и все восстанут, так, кажется?
  - Ну да, мириады и мириады живших на Земле от сотворения Адама с Евой, враз восстанут и чего?... Посрать ведь негде будет. Жан, ты хоть на мгновение подумай, бля, просто, без эмоций, какая это белиберда. В христианстве, надо сказать, вообще все на эмоциях построено. Там банальная логика отсутствует, не говоря уж про мозги.
  - Что ты имеешь ввиду?
  - Да все! Начиная с этого панического лозунга: "Ахтунг! Спасайте свои души! SOS!" Было бы чего спасать... И чтоб не сомневались, сразу - первородный грех! Блядь, младенец, чистая душа, и уже всё, замаран, сука, грешен, понеслась... Главный стержень христианства не любовь, а СТРАХ! Все уже во всем повинны, всем бежать спасаться и бормотать без остановки "Господи, помилуй... Господи, помилуй..." А потом классические кнут и пряник - рай и ад. Мозги в отключку, иначе в Царство Божие не пустят. Блядь, пиздец...
  - Ну а ты что предлагаешь?
  - Да я ничего не предлагаю. Просто много думал об этом в последнее время. Читал. С Циркачом вот не один раз мы эту тему обсуждали. Я ведь тоже, блин, крещеный. Причем в двадцать четыре это сделал. Как думалось, сознательно. И причащался, и исповедался. И даже, прикинь, молился одно время ежедневно. И, могу тебе сказать, приступ благодати поимел... Да только с самого начала меня что-то настораживало... Этот конвейер из посредников между людьми и Богом. Причем жирно оплачиваемый. То же ООО с названьем "РПЦ". И потом там есть подвох, во всей системе. Чистая софистика. Чтобы спастись, надо покаяться. Чтобы покаяться, надо согрешить. То есть, чтобы подняться вверх, надо идти вниз. Из евангельских же притч, заблудшая овца дороже целого стада, что никуда не терялось. Пробовал с попами говорить, но там стена. Глухая. Или пиздобольство с обилием цитат. Говорю же, логика отсутствует...
  - Ну ладно. Что ты про реинкарнацию хотел сказать? Где там логика?
  - Логика железная. Все мы рождаемся тысячи и тысячи раз на Земле. "Искра Божья" - чистый свет, пролитый во тьму материи, чтобы одухотворить ее. Из жизни в жизнь мы идем по пути возврата к свету, но нарабатываем ЗНАНЬЕ, ОПЫТ И УМЕНЬЯ. Отсюда все неравенство, что мы видим в людях и их судьбах, ибо каждый шаг рождает КАРМУ - следствие поступков, чувств и мыслей. Моцарт не потому Моцарт, что его папа в три года посадил за клавесин. И не потому, что его Боженька назначил Моцартом. А потому, что много жизней он развивал в себе способности, занимаясь музыкой под разными обличьями. И пришел в этот мир снова уже с ТАЛАНТОМ, что есть сумма всех усилий, затраченных им ранее. Только и всего. Он обречен был стать им, но не по "Воле Божьей", а как закономерный результат его пути.
  - То есть, Воли Божьей в этом нет совсем?
  - Жан, ну подумай, еще раз говорю, мозгами. Ага, сидит на небе добрый дядька и играется. Вот этому - родиться и жить сто лет. Вот этому - быть Бонапартом. Вот этот - пусть умрет через неделю после рожденья, с него хватит. Бля, что же с этим делать? Ну, нехай, пусть будет Гитлером и уничтожит хоть полмира... Пиздец ведь... Ему, Богу, делать больше нечего на небе, только с нами разбираться. "Воля Божья" в устах "служителей" - универсальная отмазка, когда нет ответов на простейшие вопросы. Когда вопрос в лоб и нечего сказать, так тут же из кармана - на все "Воля Божья"... Это, как если б ты в техцентр приехала, движок у тебя, допустим, стуканул. А тебе б в ответ на твой вопрос, что случилось, сказали, знаете, на все воля Божья, а не потому, что ты забыла масла залить...
  - Ну, хорошо. А в чем же Его Воля?
  - А в том, что все это СУЩЕСТВУЕТ. В том числе и мы с тобой сейчас, сидящие на этом месте и ведущие беседы. Бог и есть тот СВЕТ, что пролился во тьму инертности и хаоса. И рассыпался в итоге на мириады искр во всем, в тебе, во мне, в этом дереве, травинке... Он дал этому БЫТЬ. Вот и все. Между ним и нами есть целая иерархия духовных сущностей, опять же его эмонаций, что уже конкретно правят, руководят, то, что раньше называлось пантеон Богов. Вот к ним мы уже имеем право и возможность обращаться в силу своих способностей и наработок. А до НЕГО не достучаться. ОН как бы не у дел. Но, одновременно, ОН во всем, ибо везде присутствует. Такой вот парадокс. Как и парадокс с неравенством людей. Все неравны в силу накопленного опыта и кармы и одновременно все равны, ибо в каждом ЕГО искра и каждый на ПУТИ, то есть обладает, как минимум, возможностями стать кем угодно.
  - Так, значит, все же везде есть Его воля?
  - Есть в ПРАВЕ БЫТЬ. На уровне растительного, минерального и животного царства, там да, есть детерменизм. Хотя уже у "высших животных" есть зачаток ЭГО. А наличие ЭГО и есть свобода воли, чем и обладает человек. Есть как бы ПЛАН. Вот точка "А", вот точка "Б", куда надо прийти в итоге. Но маршрут ты строишь сам. Правда, с оговоркой. Ограничитель своей воли, то бишь, свободы - ты сам. Это выражается в твоем духовном росте. Чем ты примитивнее и ниже, тем меньше у тебя возможностей применить свою волю. И еще более серьезный тормоз - карма. Карма - это ответственность за все, что сделал. Строго, как в аптеке. Сколько отмерил, столько получил. Какая может быть свобода, если ты отрабатываешь свое же, что по незнанью или умыслу насовершал. Ты как в смирительной рубахе. Только ты ее сам связал...
  - А в чем этот Путь, от точки "А" до точки "Б"? В чем план? В чем Его, опять же, воля?
  - Ну... Я тебе не Будда шестого уровня просветления. Хотя... Йоги вот говорят, что человек лишь четырнадцатая ступень развития сознания, начиная от, казалось бы, не одухотворенных минералов. Дальше уже божественные уровни. Там масса градаций. В идеале, мы все можем стать такими же Творцами и создавать свои Вселенные, которых не одна. Только нахуя вот это надо, я тебе не скажу... Ты знаешь, смех, я однажды в прошлом ел три дня ЛСД нон-стоп, почти не спал и рассуждал на эту же вот тему. В результате все уперлось в Абсолют, считай в НЕГО же. Пришел простой ответ, что это нихуя не мои проблемы в данный момент. Это ЕГО проблемы, пусть САМ и парится...
  - Нда... Интересно. Что-то я раньше от тебя ничего подобного не слышала.
  - Ты знаешь, я, наверно, лет с пятнадцати, думаю, как и многие, сильно переживал, что жизнь одна и как тут все успеть, как не просрать, как... избежать того, чтобы она не стала тоскливым серым прозябаньем... Дергался, метался, суетился... Негодовал, что, блядь, такая лажа, раз и все, ты уже в дамках и ничего не выправить, как сыграно, так сыграно, тут ноты, а тут мы рыбу заворачивали... А сейчас... Не то, что б успокоился... Просто принял это, что Путь велик, шахматная партия почти что бесконечна и каждый получает по заслугам, надо просто быть честным игроком и разгребать свое говно, не жалуясь и сетуя на что-то, не ждать от Бога подачек и подсказок, хотя они и так везде рассыпаны, только мы слепы... Короче, надо ЖИТЬ и все... Не знаю, как еще сказать. Во мне самом случился поворот и я сейчас в нем разбираюсь... Когда трезвый, ха-ха-ха... Одно могу сказать, Жанка, это справедливо, закономерно и ЛО-ГИ-ЧНО, о чем тебе и говорил.
  - Ну допустим... И все-таки, не верю я в реинкарнацию прям сразу, вот сейчас... Но буду думать. А чего, скажи, мы нихуя не помним все жизни? Ведь было б проще...
  - Вот ты сама и ответила. Проще, не значит, лучше. Каждая жизнь с чистого листа. Для чистоты эксперимента, ведь в прошлых жизнях, в их победах и ошибках и таяться многие ответы на злободневные вопросы настоящей. Это как экзамен списывать со шпоры. Все опять бы вылетело к следующей жизни. Нет, уж ты пройди, сделай из этого свой НАВЫК. Если ты "сдал" экзамен, уже не спросят, зная, что ты ПОНЯЛ и выбрал "правильный ответ", переходи в следующий класс... А нет, тогда ты второгодник. Трать еще одну "попытку". А сильно "упорных" вообще могут опустить на класс ниже, значит, ты там чего-то не усвоил, раз в этом без конца торчишь. Так можно деградировать в скотину, что мелет муку, крутя жернова по кругу. Условно. В "возрождения" в животном царстве после пребыванья в "человеке", я не верю. Буддийская теория тут врет. Или лукавит, тоже нагоняя страху. Только Боги воплощались в облике животных по одной им ведомой причине. Но Бог - это уже запредельный для человека уровень свободы, пусть и у них свои проблемы с кармой, да, да, да... Но они могут выбирать когда, куда и с какой целью им родиться, если того требует нужда... Да и потом, Жанка, как бы ты жила, если б в твоей башке была память всех прошлых воплощений? Как ты бегала с дубиной в шкуре мамонта, как была морским пиратом или портовой проституткой, или королем, простой швеёй... Это и есть шизофрения. Только сознанье Будды способно все переварить и осознать одновременно. Нас бы разорвало. Так что, слава Богу...
  - А все же интересно, если признать, кем я была? У тебя есть варианты?
  - Ммм... Почти уверен, что когда-то ты была хорошей ведьмой.
  - Нихуя себе. Спасибо, дорогой.
  - Ведьмой в древнем смысле. От "ведать", "знать", ведунья... Ведунья и колдунья - суть одно. Способы почти одни, только вот цели разные. Правый, левый путь. Одна, грубо говоря, альтруистка, другая - корыстная эгоцентристка. Ну, и покровители, само собой... Разные.
  - С чего это ты сделал такой вывод?
  - Мне кажется, у тебя есть навык. И сила. Только в этой жизни не пробужденные. Но ты создаешь вокруг себя такое поле, такое напряженье, что все "выстраиваются" в нужном тебе направлении, люди, события, обстоятельства... Ты, вообще-то их пользуешь в угоду, но от этого есть толк и другим... Ты, Жан, была "лапландская невеста".
  - Не поняла?
  - В средневековье существовал такой расхожий термин. Ведьм часто называли так. Синоним. Считалось, что нельзя, особенно для знати, жениться на бабах из Скандинавии, там язычество дольше всего сопротивлялось приходу христианства, и всегда было сильно жреческое сословье из баб-ведуний и знахарок. "Калеваллу" почитай.
  - А... Ну, в таком смысле... Наверно, соглашусь... Даже лестно. А ты?
  - А я, Жан, в прошлой жизни был, вероятно, Всадник без головы...
  - Это ты в этой "без головы"...
  - Тогда я был его конем.
  - Вот это верно. Жеребец в тебе до сих пор не умер, ха-ха-ха...
  - Ну, вот и разобрались...
  
  Как по заказу из леса появился вдруг Циркач.
  - Ну что, нашел там просветленье под кустом? - спросил его Артем.
  - Блядь, представляете - проигнорировал вопрос Циркач - Шел по лесу, вдруг ЛОСЬ. Белый. Думаю, лось белый, а заглючило меня по-черному. Подошел поближе, гипсовый. Ни пьедестала, ни клумбы, ни дорожки. Стоит в лесу.
  - Да, это советское наследие - отозвалась Жанка - Там весь набор, пионер с дудой, девушка с веслом, куда только гребет неясно. И еще кто-то стоит.
  - Да я уж понял. Чай есть? Замерз.
  - Ага, и я чего-то. Пойдемте в дом. - предложил Артем - Заодно и режиссера проверим.
  
  Режиссер сидел, обхвативши голову руками и уставившись очумелым взором в пол. Видок был весьма театральный, но глаза не врали. Жанка всполошилась:
  - Андрюшенька, чего? Тебе плохо?!
  Он поднял воспаленные глаза.
  - Я ПРОЕБАЛ! - почти по буквам проговорил он голосом отца Гамлета - Я проебал всю жизнь... Просрал... Разменял на пятаки...
  - Что такое? Что случилось? - Жанка не на шутку взволновалась.
  - Я за эту ночь переворошил все белье... Вытряхнул все свои тумбочки, шкафы и ящички... Расплел все узелки, со школы, с детства... Я знаю ВСЁ! Знаю, где оступился, где слажал... Жанка, вся жизнь насмарку... У меня же был ТАЛАНТ! Что с ним я сделал?!
  Он уже возбужденно ходил по комнате, размахивая руками. Глаза его горели.
  - Что ты с ним сделал мой миленький?
  - Оставь! Оставь этот елейный тон! Я СЕРЬЕЗНО!!! Я спустил его в унитаз! Я... Я... Сука! Меня же еще три года назад звали в Йошкар-Олу ставить "Чайку"! А я... Здесь... Этим жирным сукам на подносе "Владимирский централ" таскаю... Ложки, балалайки... Пиздец! Жизнь проебана! ПРО-Е-БА-НА! Ты понимаешь?
  - Я понимаю. Ты успокойся. Ты меня пугаешь. - Жанка посмотрела на Артема - Накаркали с тобой...
  - Нет, ты не понимаешь!
  Он снова рухнул на диван, обхвативши всклокоченную голову. Вид его был и жалок, и пугающ. Жанка обняла его, поглаживая по голове.
  - Ты еще поставишь свою "Чайку". В следующей жизни. Да. В следующей жизни ты поедешь в Йошкар-Олу. Мне Тема рассказал, а я потом тебе перескажу. Ты и сам станешь Чайкой. Как у Баха... Ричарда...
  - Что ты несешь?! - зло оттолкнул ее Андрей. - Я тебе... Причем тут Бах?
  
  Циркач посмотрел на Тему.
  - Ладно. Разбирайтесь. Мы, наверное, пойдем - понял его немой вопрос Тема.
  Жанка вышла их проводить. Режиссер то возбужденно бормотал, то сыпал проклятиями, то подвывал.
  - Тема, это пройдет? - она озабоченно оглядывалась.
  Артем посмотрел на часы.
  - Да. Часов через пять, шесть отпустит... Не переживай. Ну, все, пока. Спасибо за приют.
  
  На улице уже светало. Идти было легко. Они молча зашагали.
  - Вот у кого сегодня просветление по полной... - лишь проронил Циркач.
  
  В понедельник в офисе Артем поинтересовался у Жанки развитием сюжета про Йошкар-Олу.
  - Нормально. Как ты сказал. Сегодня утром побежал, как миленький, утрясать дела с арендой зала для корпоратива.
  - Угу. Понятно. Чайка Левингстон пошла на шашлыки.
  - Чего ты говоришь?
  - Где, говорю, моя... небесная Йошкар-Ола?...
  
  
  
  
  
  8.
  
  
  В новом офисе у Артема завелась новая подружка. Что бы ни говорил в культовом советском фильме "Экипаж" Леонид Филатов про то, что заводятся только тараканы, она именно завелась, как-то исподволь, случайно, ненароком. Звали ее Александра, и было ей двадцать лет, хотя на вид и семнадцать дашь с трудом. Маленькая, худенькая, с осиной талией и мальчишеской прической. Только налитая грудь третьего размера контрастно выпирала на еще, казалось, детском теле, притягивая взор. Артем ее заметил далеко не сразу. Она училась, как он позднее выяснил, в Финансовой академии и приходила в офис три дня в неделю на полдня. Работала в бухгалтерии на полставки, беря черновую работу на дом. Потом приметил и... забыл. Пока они не столкнулись нос к носу на улице после работы.
  - Что мы делаем после "продленки"? - спросил Артем, уже прихлебывая пива, купленного в палатке у выхода из офиса.
  - Сдаем металлолом. - неожиданно ответила она.
  - У... Мы умеем говорить. А я думал, только "агу-агу"...
  Она густо покраснела, чем вызвала у Темы приступ умиления.
  - Пойдем вместе собирать. Я знаю прекрасные места. Лома просто лом. У меня в душе кладбище металлоконструкций из ржавых стихов и гнутых принципов. Сгодится?
  - Да... Но... Завтра. - как-то робко, не поднимая глаз, произнесла она - Давайте завтра, сегодня не могу...
  - Завтра? Непременно. Мы, Николай второй, придем. Да. Со всеми тараканами и свитой заморочек. Где Вас ждать, дитя?
  Александра вдруг остро глянула на него. "Ого!" - подумал Тема: "А в тихом омуте... Кажись, там что-то есть..."
  - Диктуй свой телефон, я позвоню, о, Александра! - уже без ерничества произнес он. - И давай на "ты"...
  - Хорошо.
  
  На следующий день он привел Сашу в клуб "Самолет", где его ждал Артурчик. Была пятница, и он с легкостью согласился на предложение Артурчика малость загудеть. Представил девушку. Артурчик облизнул губы.
  - Не знал, что ты уже по детским садам пошел - усмехнулся он.
  - Но-но! Александра ходит в подготовительный класс. И уже уверенно держит головку.
  Артур захлебнулся кофе и местоимением "чью", заржав.
  - Вот, гады - смеялась вместе с ними и Александра, опять покраснев.
  "А она мне нравится" - думал Артем, разглядывая Сашу: "Не комплексует, может посмеяться над собой... И как краснеет! Чистый материал... Сука! Какой я все же циник..."
  
  Артурчик пил кофе, поскольку был за рулем, и нервно листал толстый органайзер, пробивая бабу на вечер. Какой бы шлейф из женщин не тянулся за Артемом, по сравнению с Артуром, он чувствовал себя неловким подмастерьем, кустарем. Весь алфавитный блок органайзера Артура был плотно забит женскими адресами и телефонами. Даже в самые отчаянные годы занятия бизнесом Артур всегда выкраивал время на "поебаца", часто в ущерб сну.
  - Как ты умудряешься содержать, почти что без потерь, такую кагорту баб все эти годы? - искренне удивлялся порой Тема.
  - Это потому что я честный. Никому не ебу мозги, в отличие от тебя. Всем сходу говорю: женат, двое детей, все, что мне от Вас нужно, это умопомрачительный сезон в Высшей Лиге Секса.
  - А по мордам?
  - Что-то не припоминаю... Обычно, как у Ржевского, все-таки впендюрил... Да и потом, Артем, дачу взяток при исполнении никто не отменял. Там бирюлька, там камушек, тут колечко-ожерелье, это ж БА-БЫ, они как елка, Новый год нон-стоп...
  
  Артур и вправду был давно женат. Но жену он себе выбрал "правильную", из богатой азербайджанской семьи, воспитанную в строгих восточных нравах. Она почти безвылазно сидела с детьми в загородном доме, где Артур бывал лишь наездами, пропадая больше за границей или в московской квартире, загруженный делами. За десять лет дружбы с Артуром, Артем видел ее всего три раза, включая свадьбу. И ни разу даже толком не поговорил. Артур отгородил ее от реальной жизни "железным занавесом".
  
  Но в этот вечер у Артура ничего не клеилось. Он уже дошел до буквы "К" и никакого улова. Кто-то еще не вернулся с югов, кто-то был при "исполнении супружеских обязанностей", поскольку часть его женщин были замужние, у кого-то месячные, а кто-то его просто продинамил.
  - Бля, пора делать чистку - злился Артур - Половина списка "мертвая"... Что-то давненько я не выходил в поле с ружьишком...
  Артем с Сашей пили "Маргариту" и гоняли на игровых автоматах-мотоциклах наперегонки. Наконец в бредень Артура попалась жертва.
  - Алло, Лана?! - радостно он взголосил - Ланочка, ну как ты девочка? А я ничего. Только что с Германии... Да, три месяца безвылазно... Опух от пива и сосисок... Вот, сразу и к тебе... Где ты? В Суздале? Чего-чего? Международный симпозиум "Проблемы семьи и детства в странах с развивающейся демократией"? Круто. А чё не сразу "Проблемы деторождения у узников Освенцима"? Шучу, шучу... И где ты там? "Интурист"? Понятно. А номер у тебя двухместный? Ну, попроси поставить еще одну кровать. Скажи, муж приедет с двумя взрослыми детьми. Давай, перезвоню...
  Артур повернулся к ним:
  - Ну что, поедем в Суздаль? Ночной секс-тур по Золотому кольцу, а?
  Артем и Саша переглянулись.
  - А поехали, чего там... - ответил за двоих Артем. - Хоть посмотреть, ни разу не был...
  
  Было около одиннадцати, когда они загрузились в любимую машину Артурчика, полуспортивное купе-двухдверку "Шевроле". На заднем сиденье места было, в аккурат, на них двоих с Сашей. После заезда в супермаркет, Артурчик завалил их с головы до ног какими-то деликатесами, конфетами, сладкими пончиками и орешками, присовокупив две бутылки белого "Мартини". Покрутившись по ночной Москве, они выскочили на трассу. Артурчик ударил по газам и врубил подборку джаза, будучи его многолетним поклонником. В машине у него стояла тюнингованая акустика, что дала бы фору любому домашнему кинотеатру. Тему по-хорошему расперло. Машина неслась по пустынному шоссе, подыгрывая на ухабах упругой подвеской, диафрагма резонировала джазовым импровизациям, под теплым боком была баба, а в руке - "Мартини". Охуенски. Сам вечер подарил нежданно "джазовую" импровизацию.
  После МКАДа они стали с Сашей целоваться. У обоих были сладкие с горчинкой губы, поскольку пили из горла. Она была покорна и даже целомудренна, сразу отдавшись его власти. Лишь иногда ее несмелый язычок начинал ласкать его, но тут же прятался, словно устыдившись. И целовались километров шестьдесят, лишь иногда отвлекаясь на дорогу, прихлебывая и глядя на друг друга, пока Артурчик на заправке случайно не узнал, что они едут по совершенно другой трассе. Впрочем, им это вечера нисколько не испортило. Артем готов был ехать до утра, куда угодно, при таких слагаемых. Артур лишь чертыхнулся, развернул машину и помчался опять к МКАДу, а с него уже по нужному пути.
  
  Через два часа, на полпути к Суздалю, Артем заколотил штакетину и раскурился. Джаз теперь по-домашнему мурлыкал, Саша спала, свернувшись калачиком и положив голову ему на колени, в душе у него плескалась благодать.
  - Сука ты, сука... Хорошо тебе... - ворчал Артур, поглядывая на его довольную рожу в зеркало.
  - Ну на, дерни... Полегчает...
  - Ага. Чтоб мы к утру приехали совсем? У меня завтра... уже сегодня, в двенадцать немцы прилетают, последние дела сдаю, должен им... Какой уж тут...
  - А чо тогда вообще поперся?
  - Ну, а что, в Москве дрочить? Первая баба, что отозвалась...
  - Романтик, бляха-муха... Лана... А как ее полное? Руслана?
  - Да какая разница, Руслана или Еблана. Сам не помню. Главное ебаться любит с жаром, за секс душу дьяволу отдаст...
  - Ну, тады канешна... Жми на гашетку! Раздави педаль! Я видел указатель - впереди пизда!
  - Не ссы, джигит везде успеет...
  
  На подьезде к Суздалю остановились по нужде. Вышли. После музыкального салона тачки оглушила тишина. Но ее тут же прорезали чистые трели соловьев, взявших с их появлением короткую паузу. Воздух пряно пах сырым сеном. Ночное небо было прошито звездами, словно дырами от автоматных очередей.
  - Какого мы в Москве торчим? - вопрошал Артур, задрав голову вверх - Завязли в ней, как в болоте... Жабы, пиявки, головастики... Зловоние... Вот где надо жить!
  - Согласен с тобой... - поддакивал Артем - Ссал бы и ссал, и ссал, до чего хорошо...
  - Тьфу! Погнали, натуралист...
  
  В Суздаль они приехали в четыре часа утра. Стоял густой туман, из которого неожиданно проступили после пятиэтажек белые стены старинного Кремля, по мере того, как они медленно продвигались по городу.
  - А красиво, елы-палы - проговорил Артем, озираясь.
  - Лепота... - зевнул Артур - Где тут, нахер, этот "Интурист"? Спросить-то некого...
  Помыкавшись по пустым улицам, они все же нашли гостиничный комплекс, предназначенный в советские года для приема иностранных туристов. Он переживал не лучшие времена. Щербатый дубовый паркет, пожухлые обои, запустение. Повезло, что работал ночной бар. Артур растолкал спящего бармена и купил две бутылки вискаря. Поднялись в номер. Лана, как показалось, нисколько не смутилась такой компании. Быстренько организовала стол, достав какие-то столовские салатики, котлеты и печенье. Тут во всей красе проявился Артурчик. Все-таки годы, проведенные в бизнесе, оставили на нем свой отпечаток. Он был четкий товарищ. Сказал - сделал! Был план "нажраться-поебаться" - будьте добры, ни йотой меньше. Первым делом он завел инвентарный будильник.
  - В восемь подьем. В восемь пятнадцать выезжаем. - произнес он тоном не допускающим прений. - На все про все осталось четыре часа. Считая сон.
  Затем в три захода, в одно горло, он осушил практически до дна бутылку виски.
  - Рассусоливать некогда. - произнес он в ответ на немой укор в глазах Артема - Остальное - вам.
  Не теряя темпа, взгромоздился на Лану, попыхтел минут пятнадцать и отошел ко сну, богатырски захрапев.
  - Блядь, браво! - ликовал Артем - Фокус-покус! Исполнение всех мечт за полчаса! Стаханов-Копперфильд, он же Кудесник-Барбаросса... Половой блицкриг...
  Лана обескураженно хихикала.
  
  Артем с Сашей, забрав недопитое "Мартини", удалились в ванную. Налили горячей воды с пеной и забрались вдвоем. Ее юное тело вызывало дрожь восхищения, но не похоть. Грудь была по-девичьи вздернута, с набухшими ядрышками сосков и небольшими розовыми ореолами вокруг них, так, как Артему больше всего и нравилось. Секс после "Мартини" и бессонной ночи был медленным и сладостным, словно они, не сговариваясь, смаковали каждое движенье. Когда одновременно разрядились, почти уснули в ванной, если б она не была столь узкой и неудобной. Артем очнулся первым и разбудил Сашу, что лежала на нем спиной, запрокинув руки и обнимая его голову. Поцеловал в затылок, зарывшись в мягкий аромат ее волос, пощекотал подмышками:
  - Сашуня, это не джакузи, пойдем в кровать...
  - А... Что?... - томно лепетала она спросоня - Да... Да... Идем...
  Еще мокрые они пробежали в комнату, зарылись под одеяло и уснули, крепко обнявшись.
  
  В восемь часов утра, мрачный, словно Гитлер после Сталинграда, их разбудил Артур. В двенадцать были уже в Москве, после чего Артур отправился на деловую встречу, заев выхлоп мускатным орехом, а они с Сашей в темину холостяцкую берлогу досыпать. "Охрененный променад" - подумал Тема, смежая веки: "За три часа вокруг Луны... Двадцать тысяч лье в ванне... Сашка тоже молодец... Пора влюбляться..."
  
  Почти год прошел, как они работали в этом продуктовом рынке-фирме. Заедала тоска. Хотя несколько их бывших клиентов, что вышли из комы дефолта, начали потихоньку им подкидывать заказы, и Жанка уже считала дни, когда они вновь смогут обрести самостоятельность, Тему это ничуть не радовало. Он брел, словно на автомате, механически отрывая листы календаря, в полусне выполняя стандартные задания, просыпаясь для активной жизни лишь после окончания рабочего дня. "Вот так и существует добрая часть "цивилизованного" человечества..." - думал он: "Как в армии. Вся жизнь, весь кипеж только после отбоя в каптерке. А до этого момента - строем, строем, строем..."
  Повод для жизнерадостного смеха подкидывала, как ни странно, сама контора. В те года уже становились модными западные "технологии" корпоративной этики и психологии, коллективные тренинги и ролевые игры. Все это сродни секстанству, думал он, оборотная сторона медали "Гербалайфа", зомбёж в мягкой упаковке. Еще до дефолта он имел сомнительное удовольствие пообщаться с фирмой, целиком состоящей из дипломированных психологов, которая и занималась "научными разводками" крупных корпораций на эту американизированную хуйню. Впечатлений была масса. Он и раньше не имел повода любить отечественную психиатрию, ибо не один его приятель успел пройти через ее жернова. Но та хоть занималась откровенной патологией. Психологи же пытались корректировать душу нормальных людей, стыдливо именуя ее "психикой". За десятилетия после похотливого старикашки Фрейда они насублимировали массу наблюдений за людишками, насочиняли кучу "понятиев" и терминов, обросли категориальной базой, но в саму душу человека не проникли ни на йоту, занимаясь лишь поверхностным подсчетом симптоматики и методом тыка выясняя, а что будет, если здесь "нажать", а тут "погладить". Смотри-ка ты! Шимпанзе берет банан! Так и запишем... К тому же за все время существования этой "науки", они так и не пришли к формулировке "нормы". По их понятиям ее просто не существовало. Ну, так, елы-палы! Зато, какой огромный пласт работы! Это как современная российская налоговая политика, рассуждал Артем. Если следовать всем ее законным и подзаконным актам, то понятие "прибыль" можно смело вычеркнуть из обихода. Если ты открыл дело, ты будешь должен государству по-любому. Об этом знают все. И бухгалтера, сочиняющие липовую отчетность и балансы, и чиновники, которые это устроили. Зато любого можно в любой момент взять за жопу и выжать взятку, или разорить, если не угоден. Так же и "психологи". У, батенька, вы спите на животе и вам сняться недозрелые бананы? Так у Вас хроническое плоскостопие, отягощенное родовой травмой и заниженной самооценкой... Будем работать. Лягте на кушетку. Расскажите мне про детство.
  В фирме "психологов", для которых он делал полиграфию и упаковку их дурацких тестов, он потыркался несколько дней кряду, и каждый раз выходил с тяжелой головой, словно проработал на общественных начал в доме сумасшедших. Скорпионы в банке - это слишком мягкое определение для атмосферы, царившей там. За неимением в своем офисе клиентуры, они ебали ежеминутно мозги друг другу. "Что-то ты с утра неважно выглядишь? У тебя "пробой"?" - типичные беседы, что заставал Артем: "Пойдем втроем, поработаем с тобой. Алена подержит "контур", а я тебя "посканирую"..." И все это на каком-то диком нерве, на амбициях, замазанных сверху грубой штукатуркой "профессионализма". "Блядь, психи, что с них взять!" - охуевал Артем: "Никакой психоаналитик не сравниться с простым и действенным лечением души по-русски. Это когда ты приходишь к другу с бутылкой водки и говоришь ему, что душа болит. И вы садитесь, друг напротив друга, и пьете, и смотрите в глаза, и говорите все, что думаете. И ты изливаешь ему всю радость и все говно, зная что только он тебя выслушает непредвзято, и может поплакать вместе с тобой, или дать в глаз, чтоб ты не раскисал, как чмо... И ты уходишь просветленный. И друг еще не спит и курит на опустевшей кухне. И нет говна в душе ни у него, ни у тебя, вы его сожгли, в остатке только спирт и дружба..."
  
  В той фирме у Жанны работала старая подружка, что закончила психфак (бля, как звучит!) МГУ, и специализировалась на семейных отношениях, имея за плечами три развалившихся брака и внебрачных детей. "Ну, это еще можно понять" - думал Артем: "Набиралась опыта... Сапожник без сапог, в конце концов... Но вот эти-то уроды, что толкают корпоративную этику лохам-клиентам, грызя поедом друг друга на работе, аки звери, эти-то в какие ворота?!..."
  И когда эта поебота в лице "психологов" пришла окучивать их триумвират, он не на шутку взволновался, опасаясь, что сейчас начнутся тесты-шместы, коллективные разминки "разума" в послеобеденный перерыв, игры "Полюби начальство, как самого себя", "Ты, я, он, она и начальник не свинья, вместе - дружная семья" и тому подобное. Но, слава Богу, тройка мафиози оказалась на высоте, послав их нахуй вместе с лицемерными игрищами. Единственный вывод, что сделал Старший из визита, что и, вправду, как-то скучно живем, без огонька, учитывая, что на работе проходят лучшие годы жизни. А давайте-ка проводить корпоративные тренинги на природе, проще говоря, нажираться раз в месяц всем офисом для сплочения и выпускания паров! Сказано - сделано. Раз в месяц весь офис из ста с лишним человек стал выезжать "на пленер". Домашних везти с собой категорически запрещалось. Отмазкой могла служить лишь смерть тещи или собственная кома. Иначе - увольнение. Организацию взяла на себя Жанна, подключив своего Андрюшу. Получился "семейный подряд", благо, что начальство в этом случае на смету не скупилось, на "корпоратив" априори выделялось от тридцати до пятидесяти штук зелени. Тема успел поучаствовать лишь в двух "мероприятиях" конторы, хоть и не горел желанием предаваться синьке с обрыдлым коллективом. Но, Жанна сказала: "Надо, Тема, надо!", и он подчинился.
  В первый раз их вывезли за сто пятьдесят километров от Москвы на бывшую турбазу, где был организован профессиональный полигон для пейнт-болла. Но, первым делом - костры, бухло и шашлыки, а уж потом - войнушка. До боевых действий из всего офиса смогла дожить лишь треть народа. Остальные полегли, скошенные зеленым змием, там, где пили. Из начальства только Старший смог перекинуть через плечо ружо и нетвердой походкой отправиться в чащу. "Пехота" нехотя поплелась за ним. Через три часа вернулись. На каждом были редкие пятна попаданий. Последним из леса, все так же пошатываясь, вышел Старший. Его было с трудом узнать. Словно бригада маляров поливала его из нескольких ведер разноцветной краской. Складывалось ощущение, что весь офис методично расстреливал его, взяв в окружение. "Вот это я понимаю!" - ржал Артем: "Выпустили пар!" Старшего напоили водкой и унесли спать к остальным. Наутро он ничего не помнил, а офис сладострастно пересказывал фрагменты вчерашней бойни.
  Тем же вечером устроители зажги три огромных костра, как в пионерском прошлом, и на освещенную площадку выгрузили из транспортного вертолета труппу московских стриптизерш. Они были одеты в стилизованные шкуры и исполнили нечто из "первобытного соблазна", ненароком шлепая по телу надоедавших комаров. Что было дальше, Тема не помнил, ибо сам к тому времени был вдугарину пьян. Наутро, опохмелившись, они уехали с песнями в Москву на нескольких автобусах.
  Воодушевленное удачным уикендом, начальство решило через месяц разгуляться еще шире. В пятницу их отпустили пораньше, чтобы переодеться и собраться. Вечером они сели в поезд, что привез их в Выборг, а оттуда на автобусах в Карелию, на турбазу, стоящую на берегу маленького озера. Всю субботу и воскресенье они пили. К их услугам были сауна, баня по-черному, рыбалка, байдарки и катамараны. Кто-то даже купался в ледяной воде. Не пить было нельзя, это оскорбление начальства, что бухало, не просыхая. В результате, в Выборге единственно трезвая охрана буквально на руках переносила некоторые тела, в том числе и руководителей, из автобусов в вагоны. Артем отравился смесью алкоголя и три часа рыгал в толчке, с трудом попадая в унитаз, когда поезд мотало из стороны в сторону. Начальник отдела продуктовой жести просто обосрался в своем купе, не в силах слезть с верхней полки и дойти до туалета. Воняло на полвагона. В понедельник он был немедленно уволен с жесткой формулировкой "за несоответствие занимаемой должности". "ПрОклятое место" - шептались менеджеры: "За полгода третий человек меняется. Одно слово, жесть..."
  Начальство же вошло во вкус, и ежемесячные пиры продолжились, но Тема на них больше не присутствовал, довольствуясь рассказами.
  - Жанна, делай что хочешь, но чтобы меня в этих списках, нахуй, больше не было - строго он подошел к вопросу - Я, блядь, не красножопая макака, чтобы бухать под дудку с этими ублюдками. Надо мне будет нажраться, я как-нибудь сам решу этот вопрос.
  - Ну, ладно, скажу, что ты зашился - успокоила его начальница.
  Более в конторе ничего интересного не происходило. Рутина и нескончаемая битва за баблос.
  
  Единственный человек из офиса, с кем Тема по настоящему сдружился, был Гера, блестяще образованный интеллигентный малый. Он был сокурсником Старшего из братьев и когда-то они почти одновременно занялись бизнесом, причем Гера преуспел значительно раньше. Его сестра эмигрировала в США, выйдя замуж за американца, и Гера в девяностом приехал к ней по приглашению. Сестра с мужем подарили ему персональный компьютер за три штуки баксов. По возвращению в Москву он продал его за три цены. А потом организовал поставки компьютеров в Россию и открыл фирму. За короткий срок его месячный оборот составил поллимона, в день он зарабатывал на трехкомнатную московскую квартиру по тем ценам. Но подвела неопытность. Он попал на классическую подставу. Неизвестная американская фирма предложила ему выгоднейший контракт на несколько лимонов сразу, и он взял кредит под это дело. Пробная партия прошла без сучка и задоринки, но когда он закачал большую часть суммы, фирма растворилась, оставив его с носом. Концы растаяли, и судиться, воевать было просто не с кем. Он попытался пролонгировать кредит и выкрутиться, но так и не сумел справиться с наросшими процентами. От банка пришли бандиты и реквизировали у Геры все, вплоть до квартиры и машины. Жену и двух детей он заблаговременно спрятал у родственников в дальнем Подмосковье, куда и сам впоследствии перебрался жить. Убивать его не стали, оставив номинальным руководителем его же фирмы, которая ему больше не принадлежала. Несколько лет он просто отрабатывал долги. Выкупил его из рабства уже раскрутившийся к тому времени Старший, заплатив последние двести пятьдесят тысяч долларов бандитам. Правда, теперь Гера батрачил на него, получая вдвое меньше, чем остальные менеджеры его уровня.
  
  Дружба их началась с одного ночного разговора. Тема засиделся за полночь, лабая левую халтурку. Когда собрался уходить, увидел, что в офисе в столь поздний час он не один. За компьютером в домашних тапочках с полулитровой кружкой кофе сидел Гера.
  - Доброй ночи. А ты чего бдишь? - поинтересовался Тема.
  - Да сегодня кончил поздно. Учитывая, что мне до дома два с половиной часа ехать и столько же обратно, иногда ночую здесь. В спальнике.
  - А... Понятно. Чего пишешь?
  - Диссертацию.
  - ???
  - Меня же в аспирантуру в свое время звали. Да понесла нелегкая в бизнес, будь он неладен. Сейчас вот думаю, расплачусь со Старшим и попробую восстановиться. Хочу преподавать.
  - И о чем диссертация?
  - Экономика. Вряд ли тебе будет интересно.
  - Ну, так. В двух словах. Попроще.
  - Попроще... Попроще - это вопрос цены. Ценообразования.
  - И чего же тут заковыристого для диссертации?
  - Не скажи. Один из актуальнейших вопросов современной экономической науки. Вот смотри, раньше было действительно просто. Цена продукта складывалась автоматически из затраченных на него ресурсов и человеко-часов работы. С поправками на спрос и дефицит. Вот кирпич или, к примеру, стул. На него ушло столько-то древесины, плюс плотник затратил на него полдня. Складываем древесину с оплатой труда плотника, получаем более-менее обьктивную цену. Но человечество давно уже перешло в фазу развития интеллектуального продукта. К примеру - книга. Как её считать? Бумага плюс количество часов, что просидел писатель на своей твердой жопе, корябая буковки? Но Достоевский написал "Идиот", а какая-нибудь Маринина или Донцова для идиотов. Причем прижизненные тиражи какой-нибудь одной книги Донцовой наверняка превысили прижизненные тиражи всех книг Достоевского. Или учитывать резонанс, произведенной этой книгой в обществе? Но модный бестселлер прочитают миллионы и забудут на следующий день, а Чехова, допустим, тысячи, но это перевернет всю их жизнь. Писатель произвел продукт. По каким критериям учитывать его подлинную стоимость? По тиражу? По количеству страниц? По морально-этическому воздействию на массы?
  - А нахуя вообще это высчитывать?
  - Э, батенька, на то и капитализм, деньги-товар-деньги, чтоб все считать. Там, где нет точных критериев цены, провал, белое пятно, тянущее автоматом следующие непонятки. Я ж тебе привел упрощенный пример, а на самом деле все сложнее, реальное производство туго переплетено с интеллектуальным "софтом" и спекулятивно-виртуальными биржевыми индексами и вопрос цены порой, ой, как злободневен.
  - Понятно. Пусть вдохновение не продается, но можно рукопись продать... Сами вы придумали эти капиталистические дебри, сами и блуждайте в них. Я, блядь, за коммунизм. От каждого по возможностям, каждому по потребностям.
  - Ха. Опять же вопрос цены. Сколько стоят твои возможности и сколько стоят твои потребности? На каких весах будем взвешивать?
  - Ну, этак мы придем к вопросу, сколько стоит человеческая жизнь.
  - Именно. В этом-то и суть. Если дико абстрагироваться все упрется в смыслы. И главным будет философский - в чем смысл человеческой жизни? - Гера отхлебнул кофе и окончательно отодвинулся от монитора, закинув ногу на ногу. - То, что я пишу, это для "официальной" науки. А то, что я думаю уже много лет, это, как ни крути, смысл жизни. Правда, подхожу я к нему все же с экономической стороны. Нет... Скажем, с условно экономической.
  - Вот это уже интересно. - Тема тоже залил кипятком из кулера кофе и уселся - А поподробнее?
  - Можно и подробнее. Придется, правда, с предысторией, чтоб тебе было понятней. Я в конце восьмидесятых увлекся на общей волне мистикой и оккультизмом. Занимался йогой и ходил еще в несколько оккультных школ, так что многое для размышлений взято и оттуда.
  - Хорошо. Это мне близко.
  - А толчком для размышлений послужил один малоизвестный факт. Из официальной науки, между прочим. Так вот... Как нас с тобой еще со школы учили? Труд из обезьяны сделал человека. Потом этот самый человекообезьян, не покладая рук выживал в сложнейших природных условиях, не доедая, не имея достойных орудий труда, болея и погибая молодым. Пока, наконец, не доразвился от каменного топора до синхрофазатрона и не добрел до венца творения человеческого разума - капитализма или социализма в двух разных версиях. И теперь он, сука, царь и Бог, повелитель машин и Космоса, ебущий силы Природы по своему усмотрению.
  - Ну да, где-то так. Только я в Дарвина не верю. Как и в человекообезьян. Нету у ученых до сих пор соединительного звена между всяческими австралопитеками-питекантропами и современным человеком. Не нашли. И не найдут.
  - Согласен. Но не будем углубляться. Размоет тему. Так вот, Артем, по последним данным науки из смежных областей археологии, палеонтологии и прочих исторических "логий" на поверхность вышла новая теория, подтвержденная анализом раскопок. Теория "первоначального изобилия". Наш первобытный предок, охотник-собиратель, почти математически подсчитано, тратил на добывание "хлеба насущного" в среднем не более двух часов в день. И имел отменное здоровье, так как доживал часто до ста и более лет.
  - О как?!
  - Да. Людей на Земле было в разы меньше. Дичи, рыбы и сьедобных корешков - в изобилии. Так что сильно корячиться ему, в отличие от нас, не приходилось. Но дело тут, сдается, не только и не столько в изобилии, сколько в психологии, в подходе к жизни. Они брали от Природы ровно столько, сколько нужно для самой жизни. Не больше и не меньше. Ровно на пропитание и поддержания в своем обществе того уровня достатка, что освобождает их от напрягов думания о бытовой стороне вопроса.
  - А в стальное время, что же, на там-тамах стучали или просто хуи пинали?
  - Зришь в корень. Давай, тогда я озвучу постулат, как аксиому, пока без обсуждения, иначе уйдем в дебри. Но будем так или иначе вокруг него крутиться, достраивая общую картину.
  - Ну...
  - Смысл жизни человека на Земле один - это саморазвитие и самосовершенствование, переходя из жизни в жизнь. Надеюсь, реинкарнацию ты приемлешь?
  - Без вопросов.
  - Отлично. Пусть эта аксиома и посконно-банальна, но альтернативы ее еще банальнее. Отсюда - основной и главный "труд" человека - духовное развитие. Тупой и механический физический труд, конечно, полезен, но более для мускул, как зарядка. Всё его предназначение - по максимуму освободить пространство жизни человека для основного, главного труда - развития души. Чем и занимались наши предки. Вся их жизнь была подчинена культовым занятиям, направленным на раскрытие тайн собственной души и тайн Природы. И они в этом изрядно преуспели. Все таланты современного человека, способности, искусства имели в далеком прошлом культовую, мистическую природу. Начиная с речи, что возникла из камланий, песнопений мантр, а не из потребности назвать каменный топор "топором" и попиздеть о новых шкурах. Театр вырос, как версия для непосвященных, популярное изложение Мистерий, куда допускались уже только подготовленные, развитые Души. Живопись - из магических обрядов. Литература - из священных текстов. Да все сегодня, что мы именуем словом Культура, имеет корни в тех далеких культах, что возродили наши предки. Даже золотые побрякушки - украшение и утеха самолюбия - восходят к культовым предметам, что имели целью применение в обрядах, либо как напоминание о смысле жизни Человека на Земле. Они имели иную "цену" и иной смысл, утраченный сегодня. Помимо эстетического всегда этический.
  - Абсолютно с тобой, Гера, согласен. Могу даже добавить, что древнейшие цивилизации мира, оставившие материальные следы, овладевая духовными тайнами, добивались власти над материей, превосходящей современные возможности человечества. Достаточно простых примеров. Календарь майя до сих пор математически точнее нашего. Циклопические постройки прошлого, пирамиды, Баальбек едва технически решаемы сегодня. Камни Ики, что долго пытались слить, как подделку сегодня во многом подтверждены исследованиями мумий Египта. После детального изучения трех тысяч мумий пришли к выводам, что египтяне пользовали медицину на недостижимом для нас уровне. Шунтирование сердца было для них, как два пальца обоссать. Самым шокирующим открытием было пересадка головы, после чего человек жил не один год! То есть они умели побеждать отторжение органов, над чем пока безуспешно бьется наша транспланталогия. Под грузом артефактов, накопленных за последние десятилетия, вся официальная историческая наука идет нахуй семимильными шагами. Но все это лежит под спудом заплесневевших теорий, на которых сделало карьеру не одно поколение "ученых".
  - Рад найти единомышленника. Но вернемся к нашим "баранам". Хорошо, что вспомнил об Египте. Это будет в тему. Я три года посещал одну эзотерическую школу, что базируется на текстах Гермеса Трисмегиста и египетских фиванских Мистериях. Хочешь, расскажу тебе РЕАЛЬНУЮ историю Египта, пусть это и выглядит сегодня, как сказка?
  - Всегда любил "В гостях у сказки". Запрягай...
  - Речь идет о том Египте, что возник задолго до официального отсчета династий, начиная с Менеса, то есть четырех тысяч лет до нашей эры. Тут и у самих ученых затык. Как это так, когда вокруг по их понятиям глухой каменный век в самом разгаре, вдруг, откуда не возьмись, возникает как с иголочки государство со всеми сложившимися институтами, инфраструктурой, идеологией и полным набором знаний от астрономии до архитектуры? Где предтеча? Где дикие племена, что собрались в кучу и сообща построили ТАКОЕ? Нет ответа. Сами египтяне говорили, что имеют подробные хроники двухсот пятидесяти тысяч лет человеческой цивилизации. Но речь не о том. То, что официально называется историей Египта, для самих древних египтян уже история упадка некогда действительно великой цивилизации. Но даже этот "упадок" сохранил черты былого строя. Так вот, Тема, государство Египет или, как его называли сами египтяне Священная страна Кем, существовало с одной единственной целью - полная и окончательная самореализация человека на земной уровне. Обьясню, как. Вся страна географически - цепочка городов вдоль русла Нила. Условно она делилась на Верхний Египет, где исток Нила и на Нижний Египет, где его дельта. Каждый город был посвящен одному из Богов их пантеона, что воплощал собой не только Духовную Сущность, но и природный Закон. В городе, помимо храмов остальным Богам, существовал главный - тому Богу, в честь которого был и воздвигнут город. Далее социальное устройство. Четыре касты - крестьяне, ремесленники, воины и жрецы. Никакой, нахуй, потомственной знати и прихлебателей. Никаких рабов. Правящий слой - жрецы. Из их числа выбираются и чиновники, и сам фараон, что изначально был Высшим жрецом - Иерофантом. Касты не закрытые и не наследственные. По астрологическим гороскопам и проявленным талантам, человек может быть зачислен в любую. В обществе работают "вертикальные лифты". То есть, родившийся крестьянином, может стать жрецом, а родившийся в семье воина, ремесленником. Кроме того, жрецы, занимая все руководящие должности от сельского писца-старосты до фараона, постоянно просеивают народ на предмет выявления созревших для духовного Пути. После чего им предлагается совершить Великое паломничество. Вот тут мы и подходим к главному! Что из себя представляло это Паломничество? Контурно - человек с нуля поступал на обучение в первый, верхний город Верхнего Египта, то есть в главный храм этого города. Все города-храмы Верхнего Египта были посвящены изучению тайн микрокосма - человеческой души. Все города Нижнего Египта - тайнам макрокосма, то есть Мироздания, Вселенной. Усвоив, скажем, за несколько лет обучения природный Закон первого храма, адепт сдавал экзамен-посвящение, проходя через Мистерии данного храма. После этого получал возможность перейти на обучение в следующий город-храм. Так, в идеале, двигаясь по цепочке городов, он мог закончить в последнем городе Нижнего Египта свой земной Путь и, пройдя последние испытания, освободиться от земной кармы, став СОВЕРШЕННЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, то есть перейти уже на уровень самих Богов. Что и являл из себя фараон-Иерофант - Бог в земном обличии. Кстати, его головной убор, являвшийся соединением двух корон - Верхнего и Нижнего Египта, кроме атрибута власти, символизировал полноту Знания о Человеке и Космосе. Конечно, в течение одной земной жизни это мало кому было под силу. Человек мог всю жизнь быть жрецом-послушником единственного храма, так и не продвинувшись далее. Все зависело от личных способностей и усилий. Но были и такие, что доходили до конца и становились Иерофантами, то есть жрецами, что способны посвящать других жрецов высшего сословья. К слову сказать, заключительные и смертельно опасные Мистерии происходили именно в пирамидах, что являлись многофункциональными культовыми сооружениями и никогда гробницами, это уже позднейшие искажения. Дело в том, что человек мог этот Путь начать в прошлых жизнях, а в настоящей после "пробуждения", он начинал обучение с того храма, где остановился в предыдущем воплощении. Или, поступив на обучение, допустим, в самый первый храм, быстро восстанавливал свои навыки, и двигался по цепочке не тормозя, получая "зачеты" на автомате. Так вот... Экономически и социально вся эта государственная машина с миллионами крестьян-фелахов, стотысячными армиями и прочими сословиями существовала лишь с одной целью - обеспечить функционирование данного Пути, дабы любой человек мог совершить это "паломничество". Все общество знало и смысл, и цель своего существования. И любой мечтал, если не в этой жизни, то, может, в следующей ему удастся встать на этот небесный Путь, что материализован на их земле. И были горды самой причастностью этим тайнам, считая себя счастливыми лишь оттого, что родились в Священной стране Кем, а не среди варваров ливийцев или нумибийцев, что лишены такой организации и Знанья. Они были стражниками, хранителями этого Пути и его обслугой. Государство существовало, и было создано не с целью завоевать весь мир, или обеспечить процветание элите, а только лишь для этого. Кстати, и экономика у них по нынешним "понятиям" была коммунистической. Все, создаваемое обществом, будь то зерно, горшки или военная добыча складировалось в общественных хранилищах под надзором жрецов и распределялось "по потребностям", дабы поддерживать в населении уклад жизни, не мешающий и не отвлекающий от главного дела - осуществления Пути. И подобных государств, Тема, с таким укладом, поверь мне, было не одно...
  - Охуенно, Гера! Я прям заслушался. И даже есть чего добавить...
  - Подожди. Дай мне подвести...
  - Ну-ну...
  - Так вот... Особенно контрастно в сравнении с нашими далекими предками эпохи "первоначального изобилия" и разумного государственного строя выглядит современное человечество. Мы впахиваем, в лучшем случае, по восемь часов в сутки, а в период становления капитализма по все шестнадцать, несемся как загнанная взмыленная лошадь на всех парах, производя горы, эвересты продуктов и услуг, большая часть которых нахуй не нужна для банального поддержания жизни. Мы сжигаем в топке потребительства бездумно невосполнимые ресурсы Земли, отравляя воздух, воду, землю, насилуя планету, как свора пьяных солдат ворвавшихся в осажденный город. При этом, не преследуя никакой духовной цели, а имея вместо нее лишь симулякры. Мы построили глобальную цивилизацию Мещанства, цивилизацию "одноразовых шариковых ручек", как я ее называю, ибо главное ее качество не сохранение, а рост потребления. Парадоксально находясь на пике технократического могущества, мы находимся на дне духовной пропасти. Мы цивилизация Упадка. Все ныне здравствующие религии я причисляю к свидетельствам Упадка, ибо они, скорее, выполняют роль сигнальных флажков для обезумевшей толпы, чем воплощают Путь, что исповедовали наши предки.
  - И тут я с тобой на все сто согласен. С одной поправкой. Думаю, мы вьебываем круглосуточно не только из-за прихотей, но и оттого, что население выросло в разы, а ресурсов, в том числе и пищевых на всех уже давно не в изобилии...
  - Ерунда. Уже не один раз независимые экономисты и институты подсчитали, что Земля прокормит с легкостью до десяти миллиардов без расширения ныне существующих сельхозугодий. Вопрос, как их пользуют? Но это в данном разговоре не главное. Вернемся к нему позже.
  - Ну, хорошо. Допустим. Что же ты считаешь причиной нашего упадка с точки зрения экономики?
  - Одной экономикой не обьяснишь. Давай на стыке оккультизма и экономики. Вернемся к истокам. Как создавался продукт в далеком прошлом? ЭТО должно БЫТЬ, потому что жизненно необходимо. Нужен, грубо говоря, горшок, чтобы сварить кашу и хранить продукты, делаем горшок. Если уже есть горшок, не делаем горшок, потому как он более НЕ НУЖЕН. Если горшков избыток, меняем на то, чего нет. Меновая торговля. Даже не торговля, обмен баш на баш. У меня есть шкуры, у тебя есть соль. Махнулись. Потому, как тебе нужны шкуры, а мне нужна соль.
  - Ну, понятно, натуральное хозяйство.
  - Дело не в обозначении, а в ПРИНЦИПЕ. Производится только жизненно НЕОБХОДИМОЕ. А вот потом, с усложнением производственных процессов и возникновением товарно-денежных взаимоотношений, произошла подмена сути. И горшок превратился из продукта в товар. Ему уже цена иная, к вопросу о ценообразовании. Это уже не глина плюс труд мастера. А глина, плюс труд мастера и наценка, прибыль, пресловутая добавочная стоимость. То есть горшок делается не потому, что он ДОЛЖЕН БЫТЬ, а потому, что ДОЛЖНА БЫТЬ ПРИБЫЛЬ. Всё. Дальше только по нарастающей, вплоть до процветающе-загнивающего капитализма, что нам преподносят как венец развития человечества. Властвует ПРИБЫЛЬ, а не ЖИЗНЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ. Любой продукт-товар производится только с целью получения прибыли. Весь, так называемый бизнес зиждется на этом. Нет прибыли - нет бизнеса. Даже, если товар где-то жизненно необходим. Есть прибыль - есть бизнес, даже если он производит катастрофически бесполезную вещь. А как сделать, втюхать ненужную хуйню, не мне тебе, рекламщику, рассказывать. Прибыль - это коллективный самообман человечества и взаимное наебалово. Все институты современного капитализма гниют и воняют за версту, а нам это втирают за изысканный парфюм. Что такое ВВП? Это во многом просто механический рост производимого продукта и соответственно рост потребления этого продукта. У наших предков этого самого ВВП было ровно столько, чтобы о нем не париться, не больше и не меньше. А мы оцениваем уровень жизни, как наркоманы, по возросшей дозе. Сегодня меня два куба уже не торкают, я вкатил три, а завтра пять. Хуй с ним, что организм разрушается, в данном случае организм планеты, если доживу, вкачу десять кубов, вот будет радость! Или "священная корова" конкуренции. Вроде бы ее святая функция - одаривать нас самым дешевым, самым рентабельным и качественным продуктом. Но если разобрать ее в деталях, как она работает сегодня, то многое, мягко скажем, вызывает удивление. Особенно в научно-технической сфере. Представь, что несколько крупнейших частных и государственных корпораций бьются над открытием равным по значению изобретению колеса. Соответственно, это многомиллионные бюджеты у каждой. Прибавь сюда бюджеты у каждой из них на промышленный шпионаж и контршпионаж. Они вполне сопоставимы с бюджетами, направленными собственно на разработку новой технологии, ибо все чают получить от этого прибыль, а в этом деле все средства хороши. Прибавь сюда бюджеты на собственный пиар и раскрутку нового продукта, полученного в ходе исследований. А также черный пиар против конкурентов. В результате мы имеем миллиарды выкинутых денег и человеко-часов работы без гарантии, что именно этот продукт является лучшим по всем показателям, ибо множество примеров, что в этой подковерной возне побеждает подлейший и сильнейший по совокупности возможностей, а не достойный. Давно уже продвинутые экономисты разных стран говорят, что конкуренция должна уступить свое место СОЛИДАРИЗАЦИИ. То есть, если эти бюджеты и ресурсы, обьединившись, слить в одно, то человечество бы вместо "колеса" получило "колесницу" или "паровоз". Но как тогда делить гребаную прибыль? Ведь стимулом служит не изобретение самого "колеса", как такового, а извлечения из него прибыли. Да и потом, кто бы сделал первый шаг в этом направлении? Есть, конечно, примеры слияния усилий на межгосударственном или межкорпоративном уровне, но там делят будущую прибыль, исходя из акций. А в размерах человечества это пока недостижимо, ибо замкнутый круг, как с баксом.
  - Это как?
  - Все знают, что бакс давно лишь виртуальная бумажка. Но у всех промышленно развитых стран накоплены гигантские активы в долларях. После Плана Маршала в Европе, всему миру втюхали эти зеленые бумажки. Перелить их не во что, ибо нет в мире активов, сопоставимых с денежной массой доллара. А начни кто-то массово сливать, то по цепной реакции бакс просто рухнет, превратившись в целулозу, чем он и является, и мир останется у разбитого корыта, вместо былых активов. Поэтому все сидят и чешут репу. Все понимают, что это наебалово, но сделать пока ничего не могут, или не хотят. Хотя смерть бакса - единственно возможное лечение. Это как нарыв, вот он созрел, рано или поздно лопнет, гной вытечет и боль уйдет. Но пока мы его тщательно пудрим, заклеиваем пластырем, лишь бы, бля, не лопнул, а то будет некрасиво и вонюче. То же с конкуренцией и солидаризацией. Рухнуть должна вся система, построенная на получении прибыли, только тогда возможны здравые и - главное! - здоровые принципы сосуществования. Еще более яркий пример являет собой переворот в жизни общества, наступивший с эрой Интернета. Казалось бы, сбылись мечты великих гуманистов прошлого. Отцифруй и запость все накопленные человечеством культурные богатства, все скрытые запасники музеев, все частные коллекции, все государственные фонды, все фильмы, всю музыку, короче, всё - и из любой точки мира, где есть телефон или спутниковая связь, откроется бесплатный доступ, возможность приобщения и духовного обогащения для каждого, и мир, возможно, преобразится, красота, будь она неладна, наконец-то, может быть действительно кого-нибудь спасет. Так нет же, сука! Авторское право, прибыль, барыши. Отсосите. Все есть ТОВАР. А красота вдвойне, нате вам аукционы Кристи, Сотби... Ты говорил про жрачку и ресурсы. Повторюсь, уже сегодняшних возделываемых площадей хватило бы на всех с лихвой, без всяких ГМО и пестицидов. Но развитые страны экономическими средствами душат сельское хозяйство подчиненных сателлитов, чтобы расширить собственный рынок сбыта. При перепроизводстве нам проще раздавить тонны яиц тракторами и слить молочные реки, чем потерять часть прибыли из-за падения цены. Потому что мы производим еду не для того, чтоб ЕСТЬ, а чтобы ТОРГОВАТЬ едой. Представь картину, что все уровняли средства производства в сельском хозяйстве соответственно климатическим поясам, произвели еду, чтоб просто ЕСТЬ ее, обменявшись друг с другом теми сортами продуктов, что недостает на данной территории, попутно избавившись от всех экономических войн. А если еще помечтать, что и в других областях экономики, мы пришли к солидаризации? Мы бы не просто накормили всех, мы бы освободили пространство ЖИЗНИ, чтоб заниматься ГЛАВНЫМ - духовным развитием, творчеством и поиском, чем и занимались наши предки.
  - Утопия...
  - На сегодняшний день, да. Близкая к "Республике" Платона, когда правят мудрые, а не богатые. Но, с другой стороны, мы сегодня живем в реальной антиутопии. Ведь что есть главный принцип любого бизнеса, основа либерального рынка? Это - минимизация расходов при максимилизации прибыли. Тогда абсолютно логично из этого вытекает следующее. Полная оптимизация бизнеса, его, так сказать, вершина и расцвет - это единая корпорация, что обьединила, или, правильнее сказать, подмяла под себя весь земной шар. Ростки этого мы уже видим в лице транснациональных корпораций, МВФ и прочих межнациональных институтов, диктующих свою волю государствам и народам. Железная поступь глобализма. Мы видим также, что крупный бизнес повсеместно монополизируется, и как ты его не руби антимонопольным законодательством, он, словно жидкий терминатор, собирается вновь в кучу, ибо логика его развития такова. Это даже смешно, гидра сама себе пытается делать харакири, но на месте отрубленной головы вырастает новая... Ну, допустим, им удалось. Это состоялось и мировая корпорация, выжав все соки из планеты, весь пот и кровь из подчиненных им людишек, срубила самую гигантскую прибыль, что возможна. И чего? Что с ней делать? Загудеть всем человечеством в борделе, пока всех не накрыл экологический пиздец? Сыграть в рулетку? Вложить ее в банк на Альфа Центавре и жить всем миром как рантье?
  - Может это и есть долгожданный порядок? Без разборок, войн и прочей хуеты?
  - Несомненно. Только это порядок в концлагере. Пирамида рабовладельческого общества. Реинкарнация самого отьявленного рабства. Почитай труды нынешних апостолов неоатлантизма-глобализма. Особенно рекомендую Жака Аттали. Там все их "грезы" достаточно прозрачно и доходчиво описаны. Мир будущего действительно одна сплошная корпорация. Человечество - раса "новых кочевников", что живут без родины, семьи, детей и прочих нерентабельных привязанностей. Все свое ношу с собой. В том числе и вшитый микрочип, что есть паспорт и кредитка одновременно. Не имеющий такого - изгой и враг "общества благополучия". Куды корпорация тебя послала, там тебе и жить-работать. Полный контроль над всеми сторонами жизни. Оруэлл и Вечный Рейх скромно дрочат в стороне. Но - главное! - во имя чего? Во имя того, что раса господ, кем они себя и считают, закрывшись в экологически чистых анклавах, имея под рукой все достижения науки и генной медицины, окончательно бы отделилась даже на межвидовом уровне от плебса, что есть человеческий мусор, ценный лишь по мере экономической значимости, и утвердила во веки вечные свою ВЛАСТЬ, потакая всем своим страстям и прихотям. Всё. Никакой иной подоплеки. Шикарный бизнес. То, что не удалось Чингисханам-Гитлерам, исполнит коллективный Джордж Сорос со товарищи. Атас.
  - И где же выход, прости за банальный и истерзанный вопрос?
  - Ну, так знал бы прикуп... Что касается конкретного индивидуума, вроде бы понятно. Но, что касается коллективного человечества... Оккультные школы разных направлений часто сходятся в одном, что человечество ожидает глобальная "перестройка", исходя из цикличности природы и исторических процессов. Золотой Век, сохранившийся в преданиях почти всех народов мира, вернется в новой ипостаси. Но вот какой ценой? Я лично не верю в разум и волю нынешних властителей судеб. Еще меньше я верю в коллективное прозрение толпы. Человек, пока он не созрел до истинной свободы духа, не хозяин своей судьбы. Он до определенной степени вполне себе управляемая скотина, легко ведущаяся на зомбеж. За примерами, я думаю, ходить не надо?
  - Не треба, их не счесть...
  - Сегодня он вполне довольствуется суррогатом "американской мечтой", поданной под разными соусами, что надо урвать от жизни все и стать богатым, ибо это единственный способ удовлетворить растущие запросы. Тем более из всех орудий пропаганды вырожденческий гламур прессует дряблые мозги, разжигая вожделение к обладанию "статусных" вещей. Беги лошадка, пока не откинула копыта. "Цель" есть всегда, хуйня, что она ложная, главное не ЖИЗНЬ, а участие в забеге... Так что, Тема, суммируя, могу сказать, что верую в Большую Жопу, что накроет эту человеческую свалку и погребет колосс на глиняных ногах. И более того, уповаю на неё. Ибо, только Большая Жопа оголяет суть и основы Бытия, сметая все надстройки, порожденные Тьмой Разума... Тем более, что так уже бывало.
  - Послушай, Гера... Тогда не логично было бы провести такую аналогию. Вот жизнь одного конкретного человека. Сама жизнь есть наждачные круги, поскольку приходим мы в нее необработанным алмазом, а закончить ее должны через века и тысячи реинкарнаций до блеска ограненным бриллиантом. Мы можем ускорить процесс, встав на Путь духовной практики, как бы обьявляя, что, откинув все мирское, мы занялись непосредственно единственно достойным делом. При условии, конечно, что мы готовы к этому Пути. Утилизированный, или промежуточный вариант этого Пути есть творчество во всех смыслах и проявлениях, ибо это тоже путь самореализации и поиска ответов... Ладно, не важно... Что я хотел сказать... Что человечество проходит аналогичный путь и сейчас у него период падения в самую пучину материализма. Но это необходимая и обязательная прививка. Изживание соблазнов и искусов, вытекающих от этого падения. Тогда это обязательная программа и в глобальном смысле благо, ибо оно выйдет из него обществом закаленных стоиков. А?
  - Ну, что же... Имеет место быть. Но я бы развил эту аналогию. Одно дело бегун на дистанцию длинною в жизнь преодолевает по пути барьеры, рожденные собственным несовершенством. Но если еще беговую дорожку усыпать противопехотными минами, шипами и шкурками бананов, то есть все основания, что он не добежит, или доползет без ног... А мне, когда я гляжу на сегодняшнее человечество, чаще всего кажется именно так. И даже более того. Человечество мне представляется толпою сумасшедших, что с закрытыми глазами бежит наперегонки к пропасти, яростно сражаясь за место быть первым. Это можно списать на глобальную тупость или на Мировой заговор, что по мне так однохуйственно. Торжество "Темных сил" есть лишь зеркальное отражение слабости "Светлых"... Бля, светает...
  - Да уж, запизделись... Но было интересно. В любом случае, Гера, спасибо за беседу. Просветил.
  - Угу. Несостоявшийся экономист и прогоревший бизнесмен, осталось только просвещать... Знаешь... Чтоб закончить все же на мажорной ноте. И чтоб ты не думал, что я прожженный скептик-пессимист... Когда я занимался йогой, вывел вот такую аналогию. Большинство воспринимают йогу по внешней стороне, по хатха-йоге, когда йог сидит, свернувшись в узел, или закинув ноги за голову. А хатха всего лишь подготовка, даже не первая ступень, а разминка, чистка тела, что может растянуться на года. Вся йога начинается с открытием сидх, так называемого "третьего глаза", когда уже сознательно и "зряче" начинаешь работать со своими тонкими телами и энергией. И в этот момент, когда наступят многочасовые медитации, тело должно НЕ МЕШАТЬ. Вот так и весь социум, вся экономика, весь миропорядок человечества, как единого организма, когда наступит пора работы ДУХА, должен НЕ МЕШАТЬ. А до этой поры чистка, растяжка и скручивание в узлы. А Дух, поскольку вечен, не устанет никогда тянуть этого бегемота из болота. Не отступиться, какая бы жопа не произошла, через чтобы нам не пришлось пройти. Он непобедим. Как Бог. Ибо он плоть от плоти Его.
  - Воистину. Аминь.
  - Ну и заебись. Давай отрубимся хоть на пару часов, а то жопа у нас будет уже сегодня.
  - Давай, давай. У тебя второго спальника нет?... Мда... Ладно, на стульях примощусь...
  - Спокойной ночи...
  - Спокойного дня...
  
  Жидкий рассвет вползал сквозь жалюзи. Сигналили машины.
  День занялся.
  
  
  
  
  
  
  9.
  
  Под Новый год, в преддверие миллениума, их былой коллектив неожиданно распался. Четыре "старичка", выжившие с 93-го года, Артем, Жанна, Таня и Николаша разошлись на все четыре стороны. Жанка наконец решилась возродить фирму. Таня ушла работать к Осьминогу. Николаша остался "черным кассиром", ибо таких денег Жанка не могла ему гарантировать. А Артем... Артем открыл свою фирму. Чему сам больше всех удивлялся. За месяц до этого ему позвонила приятельница Ленка, что возглавляла рекламный отдел одной из четырех крупнейших телекоммуникационных фирм Москвы. Когда-то она поработала полгода менеджером в их конторе, но быстро ушла на повышение, заняв этот пост. Она была разбитной и остроумной бабой, что называется, "своя в доску". Было даже время, когда они приглядывались друг к другу на предмет, а не просунуть ли чего. Но, в итоге, каждый остался при своих, она при своих мужиках, он при своих бабах, став хорошими приятелями, изредка созваниваясь и встречаясь в общих компаниях.
  
  - Привет, Тема. Не охренел еще от своих "Пиво, раки, воды"? - щебетала она в трубку.
  - Привет, Ленок. Охренел - это чересчур политкорректно. Как у тебя дела?
  - Нормально. Я по делу. У нашей фирмы десятилетний юбилей. Играем в тендер. Не хочешь поучаствовать?
  - Пусть идут лесом. Плавали. Знаем. Как бы сказал Остап, тендер - это совсем не Рио-де-Жанейро. Кстати, Бендер-тендер, рифма даже смысловая...
  - Нет, тут все чисто. Никаких подстав и протеже. Я гарантирую. Даже от меня ничего не зависит. Все решает один человек, наш Муссолини, как ему, вернее ей, взбрыкнется, так оно и будет.
  - Ну... Не знаю...
  - Хули ты теряешь, милый друг? А выиграть можешь много. Все одно, херней страдаешь. Давай я тебе по мылу ТЗ скину, а там, как хочешь...
  - Ну, хорошо, кидай...
  - Пока. Целую, дорогой...
  
  Прочитав задание, он решил-таки поворошить мозги. За неделю, не особо парясь, он разработал концепцию, оттолкнувшись от идеи, что пришла ему в полусне и он не поленился встать, чтоб записать ее. Идея была простой и ясной, но многогранной, как кубик Рубика, ее легко можно было смаштабировать на любой формат и носитель, будь то сувенирка, наружка, полиграфия или ролик. Толчком послужил шедевр кинодокументалистики, фильм Герца Франка "Старше на десять минут". Ни на что не надеясь, он отправил ее Ленке и, вопреки ожиданиям, победил, хотя в тендере участвовало пятнадцать фирм, в том числе и такие монстры, как "Агей Томеш" и "Видеоинтернешенел". Когда Ленка радостно ему об этом сообщила, он несколько секунд не мог поверить, что это не розыгрыш, ибо опыт предыдущих тендеров был чаще негативный, "победитель" был заранее известен узкому кругу лиц, а для начальства пускалась пыль в глаза.
  - Ну и что из этого следует? - наконец спросил он Лену.
  - Сейчас получишь свою пятнашку за идею. А вообще у тебя на год вперед работы. Весь год обьявлен "юбилейным", график и предварительные сметы уже расписаны на все кварталы. Но! Тема, ты был один фриленсер из всего списка. Срочно регистрируй фирму, или лучше покупай готовую. Работать будут только по безналу. И только с фирмой.
  - Охуеть. Всю жизнь мечтал.
  - А что такого? Это делается за десять дней. И стоит то ли пятьсот, то ли штука баксов. Дурак будешь, если просрешь. Тебе упало дело в руки, хватит под Жанной сидеть.
  - Да я не о том... Ненавижу руководить кем бы то ни было. Даже в армии, когда был сержантом, проще было самому все сделать, чем обьяснять, заставлять кого-то...
  - Ох, ты ж, Боже мой! Даже говорить ничего не буду. Давай, шустри. Я побежала, у меня дела.
  
  Жанке он ничего не рассказал. Просто обьявил, что уходит на вольные хлеба.
  - Ну, что же... Вольному воля... - произнесла она после затянувшегося молчания.
  Но по лицу ее он понял, что ее раздирают смешанные чувства. Попрощались, не обнявшись, не выпив на дорожку. Он молча собрал вещи на рабочем месте и ушел. Так, их некогда боевой, коллективчик распался на запчасти.
  
  Забот резко прибавилось. С утра до вечера он носился по разным посредническим фирмам, оформляя контору, подыскивая площадь под офис и набирая штат. В руки ему упал ощутимый кусок денег за последние два года, но он даже не успел почувствовать вкус и радость победы, как его накрыло суетой. Действовать надо было стремительно, ибо вновь обретенному заказчику уже требовался новогодний календарь по принятой идее. Но все, тем не менее, как-то утряслось. Фирму он купил готовую, из разряда тех безликих "Сигма-Мигма Плюс", в уставе которых были забиты все возможные прихоти будущих владельцев от постройки "Троянского коня" до поджигания пуков зажигалкой. Всего за пятьсот баксов в месяц, в самом центре Москвы, на Никольской улице он по протекции знакомых армян, которым время от времени делал мелкую рекламу, снял тридцатиметровую комнату под офис. Одно крыло наполовину выселенного дома занимали торгашеские фирмы, державшие в этом районе магазинчики. Среди них он и притулился. Со штатом обошелся скупо, как с кадрированой военной частью, наняв минимум лишь для выполнения текущей задачи. Через знакомых нашел бухгалтера, тетушку в возрасте, что работала на дому, приезжая в офис по нужде. Порывшись в "джобру", выбрал как бы секретаршу, что ему больше нужна была в качестве курьера. Ей оказалась неказистая толстушка без запросов, лет двадцати пяти. "Так даже лучше" - деловито подумал он: "Не будет отвлекать". Дизайнера-макетчика вообще не стал брать на оклад, договорившись с двумя уже проверенными фриленсерами. И открыл банковские счета. В общем, наступивший миллениум, от которого по старой доброй традиции все ждали пиздеца, в данном случае в виде апокалипсиса компьютерного толка, он встретил деловито в порядке поступления рабочих вопросов. С Сашей, Седым и его подругой Полиной они отметили его в клубе "XIII", усосавшись текилы в карнавальных костюмах под барокко. Проснувшись в третьем тысячелетии, опохмелились пивом и шампанским. И снова в бой. Уже третьего числа он был на рабочем посту, хваля себя последними словами: "Да, ты, сука, пидорас какой-то, исполнительный работник... Куем орала на монеты..."
  
  Вопреки чаяниям, влюбиться в Сашу у Артема так и не получилось. Она была мила, мила и еще раз мила, покорна как гейша, следовала за ним повсюду тенью, куда бы он ни шел, ничего никогда не просила и, тем более, не требовала, довольствуясь, казалось, самим фактом, что они вместе. Окончательно он это осознал в тот день, когда они бесцельно гуляли по Бульварному кольцу. "Упади она сейчас в канализационный люк" - вдруг подумал он: "Я бы не сразу и заметил ее отсутствие, предавшись своим рассуждениям..." Мысль была гнусная, и он ее тут же отогнал, но настроение безнадежно испортилось, словно бы он наткнулся на нечто, что давно лежало на поверхности, просто он старательно обходил его стороной. Отношения их стали какие-то вяло-заторможенные. Во всяком случае, с его стороны. Даже Седой, подвозя его как-то, подвыпившего, до дома, не утерпел и встрял:
  - Слушай, что у тебя с Сашей?
  - А что у меня с Сашей?
  - Ты не передергивай. Я серьезно. Женился бы. Хорошая девка. И сохнет по тебе идиоту.
  - Значит сама идиотка, если сохнет по идиоту.
  - Дурак. Идеальная жена. Чистая глина. Лепи, что хочешь. Под себя. И будет тебе Галатея.
  - Галатея, говоришь... А я вот не уверен, что Пигмалион. Слепишь, а потом сам ужаснешься, шо я такого налепил... Да и вообще, я не уверен, что из другого человека что-то можно и, самое главное, нужно лепить... Бог вот уже налепил. Теперь сам, наверное, не рад...
  - Ты в метафизику не переводи. Какого тебе, бля, рожна-то еще надо?! - неожиданно завелся Седой.
  - Спокойно. Что за кипеж? Если б знал, какого мне рожна надо, наверно бы давно уже был в дамках...
  - Да, знаю я, чего те надо. Чтоб искры сыпались! Чтоб стружка во все стороны летела! По-другому ты уже не чувствуешь. Как наркоман, просто "хорошо" уже не торкает, только на грани, на пределе, тогда еще хоть как-то ощущаешь, что живешь...
  - Ну вот. Ты сам все и ответил. Сам такой...
  - Да, нет, брат Тема. Не такой. После комы и стакан воды, как мед был.
  Помолчали.
  - Наверное, ты прав... - первым нарушил молчание Артем. - Но себя ж не переделаешь. И сам вижу, что хорошая девка. И мысли про женитьбу возникали. Но, как Мягков из "Иронии...", только подумаю, что она каждый день будет перед глазами туда-сюда, туда-сюда...
  - Ну и не еби мозги тогда!
  - А я и не ебу. Что я ей, горы золотые обещал? Или любовь до гроба? И вообще, что ты так по поводу нее кипишишься?
  Седой долго посмотрел на него, отвлекшись от дороги.
  - Нравится она мне. Не хочу, чтоб ты ее обидел.
  - Ну, вот и женись сам, раз нравится...
  - Пошел на хуй.
  - Пошел в пизду.
  - Здесь направо...
  - Сам знаю...
  
  Разговор с Седым послужил катализатором. Артем долго не мог заснуть, анализируя свое состояние, а потом сел к столу и написал Саше длинное письмо, чего не делал уже много лет. В котором с максимальной нежностью, на какую был способен в этот миг, поблагодарил ее за все время, что они были вместе. И попытался обьяснить насколько она хороший человек, и насколько он недостоин ее. И, что ни о чем жалеть не надо, она найдет себе мужчину, что поведет ее по жизни и одарит тем, чем он одарить не в силах.
  Наутро перечитывать не стал, ибо знал - девяносто девять процентов, что порвет, кляня себя потасканным Онегиным... Отправил его вместе со своей курьершей и букетом роз Саше на работу.
  Вечером позвонила Саша. Она ничего не говорила, только плакала. У Артема перехватило горло, но он взял в себя в руки.
  - Послушай, Сашка, человечек мой... Давай не будет резать хвост мелкими частями... Тебе со мной не по пути. Моя следующая станция даже не "Копенгаген", а "Хуйпросышь"... Я, как канатоходец, за себя-то отвечаю с трудом, а еще тебя тащить, если грохнусь, в бездну... Это будет грех... Прощай...
  И повесил трубку.
  Осознание того, что он такой, бля, сука, честный, почему-то вызывало отвращение к себе. И по прошествии дней при мысли о Саше ныло сердце. Оказалось, что она заполняла собой те пустоты в его душе, о которых он уже забыл, и что без нее вновь засвистели рваными пробоинами. Казалось, еще немного и он готов пойти на попятную... Но навалившаяся работа и возросшая ответственность постепенно забетонировали щели, или замазали их грубой штукатуркой повседневности. Мысли о Саше постепенно отошли на задний план, а потом и вовсе растворились, укрепив его в уверенности, что все сделано правильно и своевременно. Хотя неизвестно, думал он порой, как бы он повел себя, встреться они вновь...
  
  Артем впервые ощущал себя в шкуре Жанны. И даже вновь проникся к ней уважением постфактум. Все теперь решал он сам, и не было никого, кто прикрыл бы ему жопу. А договора он подписывал нешуточные, и, в случае неловкого проеба, суммы на нем повисли бы неподьемные. Каждый шаг приходилось перепроверять не раз, контролировать каждую фигню, что раньше пролетала мимо. Вникать в тонкости подтекста договоров и бухгалтерии, гоношиться с "черной" обналичкой. Трясти макетчиков и типографии. И еще мильон каких-то новых мелочей, что сыпались на него, как из рога изобилия. И это помимо основной его работы - придумывать "обьекты", генерить идеи. Он постоянно жил под прессом, даже физически ощущая теперь тот атмосферный столб, что давил когда-то на Остапа Бендера, ставшего миллионером. Правда, и отдача была ощутимой. В месяц у него в среднем выходила десятка тонн грина. Естественно, за вычетом аренды и окладов. Это были деньги. "В былые б годы пустился во все тяжкие" - думал он: "А сейчас и продохнуть некогда... Артурчик, как тебя я, сука, понимаю... Куда я влез?..."
  У него даже появилась новая привычка, в обед он стал выпивать сто пятьдесят грамм водки. Реально попускало и развязывало комок напряжения, что, казалось, поселился у него в животе. В этом даже была доселе неведомая ему респектабельность. Прийти в ресторан, заказать первое, второе, третье, и, крякнув водочки, закусить обжигающей соляночкой. "Купечество какое-то..." - осоловело думал он после сладкого обеда.
  
  Только к весне все более-менее встало на рельсы, и он даже смог брать новые заказы, в основном от старых, очухавшихся после дефолта фирм, и редких новых, что появлялись от знакомых. С Жанкой не контачил, словно незримая межа пролегла между ними после его внезапного ухода. Иногда со слов Тани узнавал, что у нее опять по-прежнему, та же фирма, но с новыми людьми. "Круговорот вещей в природе. Ну и хорошо..." - успокоил он себя.
  Постепенно в его офис вернулась неформальная тусовка. Конечно, уже не с тем размахом, но по вечерам опять курили, пили, много говорили и расходились глубоко заполночь. Он даже под это дело обзавелся новыми девайсами. Купил три "профессиональных" поля настольного хоккея. Взрослые детины, укурившись шмали, резались с азартом и матерными возгласами порою до утра. Даже устраивали чемпионаты на бабло. Цепляло почище рулетки.
  
  В конце мая Артурчик сорвал его на пять дней в Германию.
  - Поехали, поехали... - тормошил он Тему. - У меня там небольшое дельце во Франкфурте. А потом возьмем машину, прокачу тебя по долине Рейна. Это надо видеть!
  - Да у меня тут дел невпроворот... - вяло отбивался Тема.
  - Насрать. Ничто не вечно, только красота. Отложишь, выкрутишься. А там сейчас как раз цветет. В конце концов, у тебя сейчас есть СЕ-КРЕ-ТАР-ША - ржал Артур. - Пусть отрабатывает, всем пиздит, что у тебя приступ геморроя, заказчики поймут, сами не без греха...
  - А и поехали! - в конце концов, махнул рукой Артем.
  По своим накатанным каналам Артурчик оформил ему "шенген" в течение недели и они улетели, затарившись виски в дюти-фри.
  
  Артем был в Европе впервые. Финансовая столица Германии, Франкфурт-на-Майне, не сказать, что сильно поразил его, но оставил впечатление. Всего тут было понемногу. И свой мини-Манхеттен с небоскребами, и старинные кварталы с узенькими улочками, и тусовка в центре с распродажами всего и вся, и пиво, пиво, пиво... Вот чего было в избытке, так это пива тысячи сортов. Но, на то и Германия, чему тут удивляться, думал он.
  Артурчик за полдня уладил все свои дела и потащил его в старинный кабачок пятнадцатого века, рядом с бывшей Ратушей, где на раскаленных камнях из вулканического туфа, поставленных на стол, они сами жарили куски сырого мяса, макая в соусы и запивая пивом. Потом прошлись по центру. И вновь предались чревоугодию в другой древней харчевне, где три средневековых короля подписали какую-то историческую хартию. Кислая тушеная капуста и колбаски заливались живым, не фильтрованным пивом. Антураж из низких сводов с деревянными балками и старинной утвари по стенам был эталонным. Как бы время тут застыло, как бы тут была история, но Артурчику с Артемом на эти музейные чувства было как бы похуй. Вкусно отрыгнув, они отправились далее. В семь вечера город вдруг опустел. Лишь небольшие группы туристов и редкие прохожие попадались им на пути.
  - Слушай, а чё такое? Магазины и те закрыты? - удивлялся Артем, привыкший к московской круглосуточной тусне.
  - А всё. Рабочий день окончен. Бюргерам пора бай-бай. У них тут это строго. Личная жизнь, и не ебет. Пошли в район вокзала, там работают ночные заведенья и горят "красные огни"...
  Ночной стриптиз с украинскими дивчинами Тема помнил уже мутно, накачавшись пива до бровей.
  
  На следующий день, отоспавшись в гостинице, они зазрузились в двухместный БМВ-кабриолет, что Артур взял на прокат, и отправились к долине Рейна через Висбаден. Маленький городишко, где Достоевский просаживал свои гонорары в казино, они проскочили, не задерживаясь, мимо респектабельных домов-вилл, утопающих в зелени. Вьезжая в долину, Артем открыл первую бутылку пива. Ослепительно блистало солнце. Свежий упругий ветер раздувал настроение. Воздух был пропитан весной, как бисквит коньяком. Хотелось петь и орать, что они незамедлительно и сделали, затянув, что есть мочи "Из-за острова на стрежень...", вызывая недоуменные взгляды у проезжавших мимо немцев. Долина была великолепна! Неспешное русло реки медленно извивалось между высоких изумрудных холмов, поросших густым лесом, окаймленных лугами в россыпи цветов, даря виды. По обе стороны реки, отстоя друг от друга на несколько километров, вырастали средневековые замки, местами разрушенные, местами сохранившиеся.
  - Что у них тут было? Котеджный поселок времен Средневековья? - удивлялся Артем. - Дачки баронов и курфюрстов?
  - Да не... Это в основном мелкопоместные "князьки"... Банальные братки. Рейн - купеческая трасса. Стоило захватить кусок прибрежной земли, и уже можно было перегородить реку цепью, чтоб взимать "налог" со всех проплывающих. Ворье. Средневековый рэкет...
  - Так же хочу. Перегородить Москва-реку... А еще лучше приватизировать шлюзы на водоканале и курить бамбук...
  - Опоздал малеха. - гоготнул Артур - Весь бамбук уже приватизирован...
  - А и хуй с ним!... Переживем... А вообще, братка, красота-то какая! Ебать-колотить! Просто таки пастораль-буколики из рыцарских романов...
  - А то! Шо я говорил...
  - Аж, сердце сводит... Ты куда с дороги-то?
  - Щас... Поднимемся на смотровую. Там, короче, местная русалка по кличке Лореляйн, то ли сдохла, то ли полюбила кого-то... А, может, полюбила и сдохла... Короче, камень такой... Надо посидеть.
  - И чо? Ласты вырастут?
  - Может, и ласты... Не помню. Но надо посидеть. Заодно разомнемся.
  
  Под вечер, отмахав добрую часть пути до Кёльна, они остановились на поздний обед-ужин и ночлег в маленьком городишке, состоявшем из двух коротких улиц. Вокруг был один сплошной фахверк с черепичными крышами и коваными флюгелями. Открытая терасса ресторана при гостинице была увита цветущим хмелем, что лежал духмяной крышей, свесив гроздья нежно-бело-розовых цветов. Все время, что они молча ели форель под белое вино в лучах заката, лепестки плавно пикировали, усыпая стол и без того застеленный словно ковром из них мозаичный пол.
  - Да, блядь, не верю! - первым произнес Артем, утерев губы грубой тканной салфеткой и откинувшись на спинку стула. - Не верю, что все это по правде... Все такое карамельно-пряничное... Такое... Слов не подберу...
  - Такое, такое... Декорации будь здоров... - подхватил Артур, довольно ухмыляясь.
  - И что за сказка?
  - Сказка о вкусной и здоровой пище!
  - Жесть. Когда-то стишок у меня был:
  Жили-были Ганс и Грета.
  Сочиняли братья Гримм.
  Быстро крутится планета.
  Времена сменили грим.
  Грета вышла в порнозвезды,
  Жопу мнет ей Тинто Брасс.
  Братьям - героин и грезы.
  Ганс и вовсе - пидорас.
  - Гыыыы... Оно, оно...
  
  До Кёльна они так и не добрались. На следующее утро тучи затянули небо, зарядил дождь. Им пришлось поднять крышу у машины.
  - Слушай, а сдался нам этот Кёльнский собор? - спрашивал сам себя Артур. - Ну, готика и готика... Поехали в Берлин, всего-то два дня осталось?
  - Да, как скажешь... Мне все равно.
  Уйдя направо, они вскоре вылезли на магистральный автобан и поддали газу. К обеду распогодилось.
  - Слушай, вот еду, еду и думаю - прервал молчание Артем. - Лес какой-то неживой, хотя и красивый. Такой чистенький, аккуратненький, словно его дворники по утрам метут. Ни сучка, ни веточки не валяется... Так и кажется, сейчас выйдет заяц на опушку, а у него инвентарный номер на жопе...
  - Вполне. У них тут строго. По уставу живут. Деревья тоже не мусорят.
  - Опять же к вопросу о декорациях... Нет, не быть нам Европой... У нас все наружу, мясом, нитками, кровавыми сухожилиями, нутром...
  - Не дай нам Бог, стать Европой! Я тут десять лет болтаюсь. Ощущения, знаешь, какие... Приезжаешь, и сразу будто отпускает на уровне пупка... Поначалу приятно. Жизнь на уровне нижних чакр максимально удобная. Все решено. В принципе для полноценной жизни в Германии вполне достаточно рта и жопы. Голова не нужна. Сердце тоже - "по востребованию". Но, блядь, какая затхлая скукота! Аж, челюсть сводит... Ничего тут, нахуй, на самом деле не решено. Только загнано в подполье. И преет там. Людей с детства затачивают под определенную функцию. Человек-функция. Биоробот. Вот возьми европейское образование. Оно же в отличие от нашего академического, мозаично-фрагментарное. Это они после событий 68-го года в Париже перепугались. Кого мы, нахуй, вырастили? Леваков-маоистов, похуистов, кладущих на весь буржуазный строй? Надо срочно менять систему промывки мозгов. И поменяли. Теперь можно быть невьебенным специалистом, скажем, по теме гомосексуализма в литературе немецкого символизма конца надцатого века, занимать профессорскую должность, и ни в зуб ногой, если шаг в сторону. Обрубки. Такой "образованец" лишен возможности системного анализа чего бы то ни было. А нет анализа, нет и выводов. Зато на своем "участке" знает последнюю вшу. Очень удобно. Особенно руководить.
  - Теперь и у нас пытаются подобное ввести...
  - Да, заебутся. Что русскому хорошо, то немцу, как говорится, смерть. И наоборот.
  - Дай-то Бог...
  
  Через пять часов они прибыли в Берлин. Город Артема приятно удивил. Свежестью, обилием зелени и несмолкаемым пеньем птиц. Не чириканьем воробьев, попердыванием голубей и карканьем ворон на помойках, привычных в Москве. А натуральных лесных голосистых птах, казалось, облюбовавших не только парки и бульвары, но и каждое деревце. Да, и вообще, Берлин Артему показался бодрым, молодым городом, по сравнению с виденными прежде. Остановились они у подруги Артура, немки Нины. Наш пострел и здесь поспел. Нина была высокая, статная, голубоглазая и рыжеволосая "веси", родом из Бонна. Работала она в гостиничном бизнесе, но тусовала в основном с восточными немцами, поскольку прожила в конце восьмидесятых три года в Москве. Между западными и восточными немцами пролегла интеллектуальная и социальная межа. Пока восточные бурно обмывали падение Берлинской стены, западники под шумок скупили все мало-мальски стоящее на территории бывшей ГДР, оставив взамен безработицу и низкий уровень жизни даже по сравнению с той, что была при коммунистах. Часть "эси" сумела адаптироваться, но большинство ушло во внутреннюю оппозицию.
  Нина снимала трехкомнатную квартиру в старинном доме с высоченными потолками и узкими окнами в пятнадцати минутах пешком от Александер-плац. Вечером она позвала в гости двух подружек. Артурчик приготовил фондю и закупил винища. Нина достала заначку марокканского гашиша. Был чинный вечер. Артем с Артучиком рассказывали пионерские байки-страшилки про черную комнату, красный ковер и железную ногу. Нина переводила. Немки ржали и картинно пугались. Легли под утро вперемежку.
  На следующий вечер той же компанией они отправились в клуб на восточной стороне города.
  - Слушай, ты не знаешь, Нинка сказала, что будет играть русская команда из Питера - спросил Артур.- Какая-то кунсткамера что ли...
  - "Макшайдеркунст"?
  - О. Точно.
  - Ништяк. Это реальная команда. Я их пару раз в "ОГИ" на Потаповском слушал. Не знал, что они здесь популярны.
  - Да, Нинка говорит, что даже из других городов немцы приехали специально на них.
  - Глядишь ты...
  
  Клуб занимал весь первый этаж выселенного дома, в котором доживали последние сквотеры после вольницы начала девяностых, когда в Берлине кишмя кишели сквотерские коммуны и тусовало полевропы неформалов.
  - Ба... Да это ж "Третий Путь"! - радовался Артем, когда они попали внутрь, выстояв очередь. - Только в расширенном варианте. Прям, как дома.
  Они прошли в самую дальнюю часть клуба, где был узкий зал с высоким потолком и кирпичными стенами, где уже набилось человек триста-четыреста народа. Когда на сцену вышли музыканты, с чернокожим солистом Серафимом, и взяли первые ноты, зал взревел. К Артему повернулся незнакомый немец и протянул толстенную самокрутку "а-ля Вудсток". Тема дунул и пустил ее дальше, увидев, что по толпе уже гуляют джойнты. Накрыло с одного затяга, дальше можно было не курить, хотя, так или иначе, еще не одна прошла через его руки. К концу первой песни над всем залом висел плотный слой кумара. И понеслась! Макшайдеры давали электрический ска-реггей, с чисто питерским надрывом, Артем ревел и танцевал вместе с толпой, совершенно не чувствуя ни головы, ни ног, один только пульсирующий ритм, заменивший сердцебиенье. Словно бы скинув лет десять и вновь став юным. Когда через три часа он вывалился из зала потный, с него шел пар. Артур с Ниной благообразно пили пиво.
  - Охуеть, Артурчик! Спасибо, браза, что ты вытащил меня. Таки проперло! Все вместе...
  - Какие дела... На вот пива.
  - Нет. Я счас жахну водки! Стакан. И пусть душа летит в рай. Ура!
  - А дык, чо один? Я тоже!
  - И я с вами, русские ребята, музычки... - ржала Нина.
  На другой день они улетели в Москву.
  
  Короткая передышка вырвала Артема из дел, и он еще бухал два дня, когда они вернулись, не мог остановиться. Пока его не накрыл с головой ком из накопившихся вопросов. Все лето он просидел в одуряюще душной и липкой Москве, без всякой надежды куда-то выбраться. Так же беспросветно подступила осень. У него, в конце концов, выработался жесткий ритм. Раз в два месяца он сдавал по графику пакет выполненных работ своему главному заказчику и мог оторваться на неделю, другую, дистанционно контролируя мелкие заказы, пока опять не приходилось, засучив рукава, браться за основное. Во время этих "просветов" он уходил в запой. Без вариантов. Тоска стала его обычной спутницей.
  - Кто я? Что я? - спрашивал он себя на второй-третий день пьянства. - Где я? Я - пустота. Я работаю на Пустоту. Я - Мастер Пустоты. Нет, ее Слуга. Душа заброшена. Ее жалкие позывы глушит звук монетного станка. Все, что я делаю, ни на йоту не продвигает меня в своих истинных желаниях и устремлениях. Я даже уже не знаю, а какие из них истинные, а какие давно засохли, как ветви, не принесшие плодов... Знаю лишь, что хотел бы делать нечто, что вызывает в сердце ноту, щемящую, живую... А вместо этого штампую пустоту в призывной упаковке. Закатываю банки. Но вместо шпрот - наебка. Переливаю из порожнего в пустое. Нет меня нигде... Только дух стяжательства и водка. Кто из них победит в этих тараканьих бегах?...
  Он даже поймал себя на том, что интуитивно, бессознательно отталкивает новых заказчиков. А если и берет заказ, то тянет до последнего, откладывая в ящик, пока в последний день, в аврале, став пред фактом, не взвинтит себя, чтоб выдать "на гора" руду в прожилках "креатива". Словно с мазохистским удовольствием загоняя себя в угол.
  
  - "Дан приказ ему на Запад. Ей в другую сторону..." Это про меня и мою душу... - пришло ему однажды в голову с похмелья. - Точнее и не скажешь.
  Пить он стал тяжко. Так, как, казалось, не бухал и в прежние года. За последние полгода, он трижды вызывал капельников, не в силах справиться с отходняками. Один даже настойчиво ему советовал залечь в больничку или закодироваться.
  - Какая, нахуй, тут больничка... - ожесточенно думал он - Когда идет литье болванок, горячий цех, безостановочное производство... Все, что, так или иначе, держит меня на плаву - это ответственность перед Ленкой и ее крутой компанией. Но "юбилейный год" подходит к концу, и дальше будет только "веселее". Придется хвататься за любое предложение, раскручивать свою рекламу, чтоб удержать набранный темп и уровень расходов. Возможно, расширять штат. Кажись, это будет жесткое танго, в котором загнанных лошадей скидывают в пропасть...
  
  В конце декабря телекоммуникационная компания, которую он окучивал, устроила прощальный аккорд юбилею, закатив корпоратив с досрочной встречей Нового Года. Артем зашился с сувениркой, которой надо было удовлетворить и сотрудников компании, и ее клиентов и VIP-партнеров. Так что, на пьянку он пришел весь в мыле, в пене, все еще утрясая какие-то моменты, распутанные буквально в последний миг. И, наконец, плюхнулся на кресло с одним желанием, нажраться основательно и побыстрее. В большом зале пафосного ресторана бухало человек триста сотрудников и гостей. В отдельном зале уединилось руководство с приближенными и VIPами. Слава Богу, уже отзвучали все протокольные речевки, и народ перешел к спиртному и горячему. Диджеи завели пластинки, он потихоньку приходил в себя. К нему подсела Ленка.
  - Ну что, умаялся за год? Ну, ешь, ешь, давай...
  - Угу. Все токмо ради тебя, родной... Токмо ради тебя...
  - Ты что это удумал? - хитро сверкнула она глазами - Приставать ко мне сегодня будешь?
  - Буду, буду... - удрученно мотнул Тема головой. - А куда деваться. Реноме надо оправдывать.
  - Ой, смотри, влюбишься, растерзаю я тебя на клочки. Я же кошка вредная.
  - Терзай, Ленок, терзай. А то чо-то жить невмоготу...
  - Ладно, не скули. Справился нормально. Наша тобой довольна. Так что впереди непочатый край работы...
  - Вот это и пугает...
  - Глаза бояться... Ой, извини, попозже подойду, зовут.
  Артем проводил ее ладную фигурку глазами и вновь налег на заливное, удобряя его водкой. Далее в зале погас свет...
  
  Очнулся он в полдень дома. Сразу попытался прокрутить воспоминания. Но пленка оборвалась именно на этом месте, когда в зале ресторана погас свет, и начались танцы. Осмотрел себя. Вроде целый, костюм на нем. Телефон в кармане. Только побаливала губа. Встал, с трудом раскачавшись на тахте. Пошатываясь, подошел к большому зеркалу. Губа была разбита. Еще опухло правое надбровье, грозя зацвести синяком на полглаза. И засохшая ссадина на правой же щеке.
  - Ерунда. - совершенно спокойно подумал он. - Три дня бодяги и картофельных примочек. Будет как новое. Вопрос в другом. Это на корпоративе или после?
  Лег обратно на тахту и набрал Ленку.
  - Алло, Ленок... - глухо пробубнил он в трубку. - Это я. Ну, расскажи мне про кино...
  - Опа. А ты что, совсем ничего не помнишь?
  - Только до момента, как пошли танцульки...
  - Молодец. А теперь я буду мучиться, напиздеть тебе или сказать правду... - засмеялась Ленка на том конце провода.
  - Я жду сухого репортажа в жанре строгой документалистики.
  - Ага... Ну, насчет сухого не знаю, как получиться...
  - Короче!
  - Короче, дело было так... Ну, начались танцы. Ты, вроде, малость потеплел. Много танцевал со мной. Правда, постоянно тискал меня за жопу. Так, что мне даже стало неудобно перед своими, и я стала от тебя бегать...
  - Ну-ну...
  - Потом мы в какой-то момент с тобой даже уединились... Ой, я же Тема тоже была пьяная... Целовались на балконе... Ты что совсем ничего не помнишь?
  - Да нет же...
  - Вот сука, а говорил, что тыщу лет так не целовался!
  - Не сомневаюсь. Дальше.
  - Дальше ты танцевал уже со всеми бабами подряд. И, судя по их довольным красным рожам, жопы ты проверял всем и предлагал, видимо, одно и то же...
  - И в это верю. Дальше.
  - А дальше я ушла. Как главные свалили, так и я следом. Осталось где-то половина. Дальше уже мне рассказывали. Мол, ты окончательно напился и, даже, вроде, отрубился, сидел за столиком, свесив голову... Тебя уже списали из актива... За этим же столом еще три наших менеджера допивали. Как вдруг потом ты встал. Аккуратно снял пиджак и положил его в салат. Окинул светлым взором все вокруг и спокойно произнес: "А сейчас я буду давать вам всем пизды!" И... перевернул стол.
  - Вот тут уже интереснее. Что дальше?
  - Мимо случайно проходил охранник, вообще-то их в зале не было. Но этот куда-то шел. Он первым к тебе и подошел. Ты свалил его, не говоря ни слова, двумя ударами. Говорят, это было даже красиво. Потом их набежало трое-четверо, тебя скрутили, но не били, ты же гость, просто одели и вывели на улицу...
  - Ни фига себе, а рожа у меня откуда с перекосами?
  - Ой, это Тема уже на улице. Ты ж не успокоился. Там стояли наши менеджеры, ну, те, что уже вышли, но еще курили... Выбрал ты самого здорового, Степанов Леша, из маркетинга, на голову тебя и выше и пошире, видимо, остальные, как противники, тебя не вдохновили... Ни слова ни говоря, пнул его под задницу, ну и началось по новой... Выглядело все по-боевому. Потом он, конечно, тебя подмял, вы по земле катались, пока вас не разняли...
  - Ему-то хоть досталось?
  - Не переживай. Выглядели вы, по рассказам, симметрично. У него тоже синяк под глазом, губа разбита, на работу он не вышел.
  - Понятно. Как публика?
  - Публика в восторге! Корпоратив хоть и не свадьба, но любые импровизации в сценарии приветствуются. Наши бабы на тебя запали, так и бегают ко мне с расспросами, кто такой, да кто такой...
  - Это почему?
  - Ну, как же... Такой мачо-питекантроп! Всех баб хотел выебать, всех мужиков отпиздить. Сразу видно, семенной производитель. В общем, половина считает тебя пьяным Чаком Норисом, половина кретином-идиотом, выражая мне сочувствие, что я с тобой целый год вела дела. Ну, вроде, все...
  - Спасибо, Ленка. Синявский с Озеровым сообща лижут твой волшебный клитор. Заслушался. И чо теперь?
  - А чо теперь? Или ты имеешь... Да не, главная уехала задолго. Ну, даже если ей расскажут. Какое ей дело до какого-то там Степанова, которых у нее тысяча. Вряд ли это скажется. Вот если б ты отпиздил VIPа или там начальника какого-нибудь департамента, тады ой... А так, фигня... Не парься. Приходи в себя.
  - Окей...
  - Ну, все, целую, мой потрепанный красавчик...
  
  Артем положил трубку и прислушался к себе. Чувство стыда все же пробудилось в глубинах души. Щеки залил жар. Сразу же аукнулось похмелье, застучав в висках. Он потер лоб, пытаясь сконцентрироваться: "Значит, так... Все нормально. Все нормально. Бодяга, пиво, водка... Нет. Бодяга, пиво и... сигареты. Да. Бодяга, пиво, сигареты..."
  "Главное, не расплескать по дороге" - думал он, уже собираясь: "Бодяга, пиво, сигареты..."
  
  Через пять дней наступил Новый год. Все эти пять дней он не просыхал, лишь на один день заскочив в офис, подписать какие-то счета и бумаги по бухгалтерии. Тридцать первого декабря он сидел дома один. На столе стояло шесть бутылок шампанского и кулек с мандаринами. Беззвучно пахал телевизор. Все предложения он отверг. А было их, собственно, два. От Седого и Артура. Седой звал в клуб. Артур к себе. Никуда я не пойду, решил Артем. Никто мне не нужен. И я никому не нужен с такого бодуна. Буду выходить. Медленно. Шампусиком. Авось, приду в себя второго.
  Единственным желанием, было позвонить блядям. Последние полгода он нередко вызывал дорогущих проституток, чего раньше себе никогда не позволял, считая это признанием профнепригодности. А тут из экономии времени и сил, зачастил. У него даже образовались две подружки, которым он звонил по личным номерам, а не рабочим. Но опоздал, обе были уже рекрутированы на какую-то элитную тусовку.
  - А ну и пусть. - злился он - Так козлу и надо. Заслужил. Будем осуществлять закат солнца вручную. Без помощников.
  В два ночи он был уже в говно и мирно почивал.
  
  На следующий день под вечер его разбудил звонок Артура.
  - Тема, ну чего ты там кукуешь? Приезжай ко мне.
  Артур, встретив Новый год с семьей в загородном доме, всегда первого числа собирал узкий круг в московской квартире. Список гостей был заранее известен: два его родных брата с женами-наседками и бывшие друзья-партнеры по бизнесу, тоже со своими половинами. Плюс-минус десять человек. Сценарий тоже одинаков: Артур готовил бишбармак, потом они жрали-пили, пили-жрали тря дня кряду.
  - Извини, Артур. Я тебя люблю. Но в одиночном виде. Без твоих гостей.
  - Да, ладно тебе. Сегодня у меня друзья из Питера приедут. Музыканты. Рок-н-рольщики, те еще ребята. Приезжай...
  - Мда... - в полубреду соображал Артем. - Ну, ладно. Жди, раз рок-н-рольщики. Счас, расчехлю гитару...
  Он принял холодный душ и вроде как пришел в себя. Критично осмотрелся в зеркало. Морда, конечно, едет, но терпимо. Синяки почти прошли.
  
  Артур занимал целый этаж старого четырехэтажного дома на Зоологической. В его девяти комнатах можно было потеряться. Плюс холл и два санузла. Едва Артем переступил порог, как на него накатил привычный запах новогоднего застолья. Едой был уставлен весь огромный стол. Артем не сомневался, что ей же и спиртным завалены все три холодильника, чтоб не всплывать из "автономки" до победного конца, когда уже ни есть, ни пить никто не сможет.
  - Ну, с Новым годом, братка! - полез к нему обниматься и раздевать пьяненький Артур.
  - И тебя туда же...
  - Давай, давай, штрафные уже налиты...
  - Ты только не гони, как обычно. А то я быстро уплыву в страну оленью... Итак, еле живой доехал...
  - Ну и уплывешь. Упадешь, положим. Встанешь, нальем. Какие проблемы-то?!
  - Да никаких...
  
  Питерские еще не приехали. За столом сидели, как в фильме Захарова "Двенадцать стульев", сироты Поволжья, толстые раскормленные хари, с женами под стать. Да и сам Артурчик отдаленно напоминал голубого воришку Альхена в исполнении Табакова. Артем присел на уголок. В горло ничего не шло, и он продолжил употреблять шампанское. Все размеренно ели и говорили тосты, длинные и заштампованные, чтобы банально выпить.
  - О, Артем... - оживился Артурчик - Ты еще не говорил. А ну, давай-ка, выдай нам пиит! Чонить, этакое, новогоднее...
  Артем, не спеша, налил шампанское и встал. Все перестали есть и устремили взоры на него.
  - Кх... Кх... - откашлялся Артем, туго соображая - Ну, хорошо, раз новогоднее... Вот. Правда, еще в прошлом годе написал... Так и называется, "Миллениум"...
  - Ну, по некоторым мнениям, он только счас и наступил. Первый год нового тысячелетия. - подбодрил его Артур.
  Артем на секунду закрыл глаза и с чувством, стараясь не сбивать дыхания, произнес:
  Порвать рубаху нахуй...
  Плакать.
  Плакать...
  
  После доебемся.
  
  Пока живем.
  И дышим кислородом.
  И что когда-то
  Кто-то
  Называл народом,
  Пасется рядом...
  
  За столом, как в таких случаях пишут, воцарилось гробовое молчание. Только Артурчик, выждав паузу, расхохотался и зааплодировал.
  - Темыч, я всегда любил твое творчество. Садись, пять!
  Больше его с тостами не донимали, и он спокойно продолжил пить, взирая на всех словно из тумана. Он и не слышал, когда звонили в дверь, когда Артурчик пошел встречать питерских друзей. Просто в один момент он поднял голову и увидел Ее. Нет, даже не Ее, а ее ГЛАЗА. И утонул, безвольно, не издав ни звука... Больше он ничего уже не видел, все остальное стерлось в один миг. Только ее ГЛАЗА. "Эта женщина МОЯ" - кричало все его сознание: "Вот зачем я здесь..."
  
  Даже когда он очнулся, один в гостевой комнате, в полной темноте, он сразу вспомнил, и перед ним тут же встали ее глаза. "Я, видно, выпал, перепил... Где Она?" - первое, что он подумал. Не включая света, он нащупал ручку и вышел в коридор. Часы показывали семь. "Семь вечера или семь утра?" - проскочило в голове: "Надо в туалет. Боже, что ж так колотит-то?... И где Она?". Из дальнего конца коридора, где находилась гостиная-столовая, доносились голоса и звуки. "Значит, еще пьют, не разошлись..." - успокоил он себя и вошел в огромную гостевую ванную комнату. Не глядя в зеркало, пустил воду и налил в ладони. Но когда поднес к лицу, ладони уперлись во что-то, что не было и не должно было быть лицом. Артем с трудом поднял глаза и взглянул на свое отражение. Морда была в творог. С огромными кровоподтеками и уже набрякшими гематомами. Чудом еще не заплыли глаза. На волне отходняка он не чувствовал никакой боли. Только неудобство. В дверь негромко постучали.
  - Тема, ты живой? - раздался голос Артурчика.
  - Да. Входи. - не узнал он свой скрипучий голос.
  Вошел Артур с виноватыми глазами.
  - Нуууу... Живой. Дай-ка, посмотрю...
  - Да, чё смотреть! Рассказывай...
  - А чего рассказывать... Сценарий, не Бог весть, какой... Запал ты на Надюху не по-детски...
  - Надюха, она кто?
  - Жена Толика. Он барабанщик.
  - А...
  - Только звал ее весь вечер Ира... Сначала все хи-хи, ха-ха... А потом я смотрю, что ты вполне серьезен... Стал тебя тихонечко отваживать, все спать пытался уложить... Но ты же пьяный, сука, как кремень, хуй сдвинешь, если что... Уперся ты, короче, рогом, Ларису Ивановну хачу, она моя и все...
  - А она?
  - Да то же, сучка... Нет бы, сразу от ворот поворот... Так нет же, давай подыгрывать. То ли лестно, то ли Толику насыпать, то ли, хуй знает, в тебе чего-то тоже разглядела... Короче, чуть до поцелуев не дошло. Толик, хоть и старый подкаблучник, но такое тоже не стерпел, буча началась нехилая. Ты ему сходу в морду засветил. Ну, так, не сильно, больно пьян уж был. Я еле всех разнял. Всех успокоил. Тебя насильно спать отправил. Вроде все нормально, дальше сидим. Потом пошли пиротехнику жечь. А питерские, пятеро, остались, мол, устали с дороги, не хотим. Возвращаемся, а они тебя втроем месят. Надька вокруг бегает, орет. Еле с ней вдвоем отодрали. С их слов, ты, вроде, сам встал и полез... Не знаю... Вот и все.
  - Понятно. Где она?
  - Уехали. В другие гости. Сюда больше не вернуться.
  Артурчик замолчал, поглядывая на Артема.
  - Хорошо. Принеси мне сюда, пожалуйста, водки для опохмела... И... Иди к своим гостям. Я здесь побуду.
  Артур принес в бокале водки и ушел. Артем закрыл дверь на замок. Его трясло и ломало. Постепенно возвращалась боль из разных частей тела. Он задержал дыханье и сделал большой глоток водки. Через секунду же упал на колени перед унитазом, выплеснув все содержимое обратно. Организм настолько был измучен алкоголем, что малейшего толчка хватило и жгучая, изматывающая тошнота уже не отпускала. Его рвало и полоскало, выворачивая наизнанку. Стоило сделать небольшую передышку, чтоб отдышаться, как его неумолимо вновь тащило к унитазу. Потом он перестал и отходить от него, облокотившись и пуская вязкую слюну. Спазмы в животе стали болезненны. Он пил воду и опять блевал. Несколько часов без передышки. Два раза стучался в дверь Артур, потом сказал, что они пошли спать, если что, еда на столе, пожелав спокойной ночи напоследок. Артем по прежнему исторгал из себя, теперь уже просто желтую слизь с кровавыми вкраплениями. Словно из него исходил весь смрад и чад последних лет. Весь накопленный ужас. Вся грязь. Он даже в какой-то момент ощутил в этом садистское удовольствие, словно он взирает на самого себя со стороны. На это трясущееся тело, покрытое холодным липким потом, на разбитую в хлам морду, на рвотные позывы, толчками сотрясающие жалкую, распростертую на мраморном полу плоть. "Так и надо. Так и надо. Так и надо" - стучало у него неотрывно в голове.
  Отпустило его только под утро. Так же резко, как и началось. Даже дрожь унялась. Он посидел еще какое-то время, потом встал. Как смог, умыл распухшее лицо и посмотрел на себя в зеркало, как на чужого человека. Голова была ясной и холодной.
  - Да. Вот сейчас. Вот именно сейчас. - Мысли стучали в голове, как телеграф.- Без понтов. Без паники. Спокойно. Хватит. Откувыркался. Попытка не задалась. Фальш-старт. Идем на новый круг. Жаль, не дотянул до возраста Христа. Блядь, Христос-то тут причем?! Спокойно. Без негатива. Это выбор. Сегодня это МОЙ ВЫБОР.
  Он налил полную ванну и разделся до трусов. Опять затряслись руки.
  - Ну, уж нет. Не дергаться. Теперь уж до конца. Иначе зачмырю за слабость.
  Сломал бритву "Жилет", вытащив тонкое и хищное лезвие. Потом сломал его напополам, чтоб придать жесткости и залез в ванну.
  - Ни-ка-ких раздумий. Ни-ка-ких уловок. - диктовал он сам себе. - Тварь ты дрожащая? Так вот. Никаких детских понтов, театральщины, попилов на запястье. Резать у локтя. И как можно глубже. Вот так. Блядь, как больно-то! И еще! Сука, потекла... Все, кровью расписался. Теперь только вперед. Надо наверняка. Как там, у зеков, надо не поперек, а вдоль, главное попасть по вене. Еще раз... Сукаааа! Как же больно-то...
  Кровь из располосованной глубокой раны вдруг разом отошла. Даже как-то вывалилась тяжелым плоским сгустком. И продолжала падать на дно ванны, даже не сразу смешиваясь с розовеющей водой. Он вдруг осознал, что ЭТО сделано. Это УЖЕ сделано. Лезвие упало на дно ванны. Он откинул голову на бортик и оцепенел.
  - Ну что еще осталось? - на автомате думал он, не переставая ужасаться тому, что ЭТО уже сделано. - Написать на стенке кровью "смерти нет", или еще что-то в подобном духе. Пошлятина. Даже сейчас не перестал кривляться. Надо же что-то подумать... Что-то надо... Надо... Как-то...
  Он ощутил нахлынувшую слабость. Замутило. Снова пробил пот.
  - Нет, только не это. Заблевать такое дело... Нет... Терпеть. Наверное, недолго...
  Все это он говорил, словно заговаривая себя, словно отгородившись словами от того факта, что в ванную течет ЕГО кровь, унося ЕГО жизнь.
  - Наблюдать... Наблюдать... Какой он, ПЕРЕХОД? Пойму ли? Наблюдать... До последней капли...
  Словно бетонная плита неспешно давила на него. Сердце стало биться вязко, с трудом разгоняя покидающую жизнь по телу. Вязко и гулко. Эхо в ушах двоило и троило его удары. Ни рук, ни ног, казалось, уже не поднять. А сверху, давит, давит, давит...
  Он почувствовал последний всплеск воли к жизни, бесконтрольный, настоящий, отчаянный, словно внутри взорвался крик и выжег на мгновенье все заслонки, все слова, все чувства одним желаньем ЖИТЬ! Казалось, он даже встрепенулся, и поднялась рука, готовая схватить за бортик. Или только показалось? Он зажмурился до боли и закричал, иль прохрипел что-то бессвязное, уже потустороннее и заставил себя усидеть на месте, благо, что и слабость была уже запредельной, как при перегрузках, вдавивши позвонки в твердь ванны. И следом, как хлопок, случилась легкость... Словно тело спало, как увядший шарик...
  - И все... И все... Теперь.... Все.......... Все...............Все.........................В......я...
  
  
  
  Ну,
  Здравствуй,
  Батя...
  
  
  
  
  
  
  This is the end.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  P.S.
  
  
  Артем не умер.
  
  Артурчик с бодуна встал ни свет, ни заря, чтобы поссать и пошел, добрая душа, в дальний гостевой туалет, чтобы заодно проверить Тему. Постучав и не получив ответа, он, не долго думая, вышиб дверь. Артем был без сознания.
  Действовал Артурчик быстро. Перетянул руку жгутом и вытащил его из ванны. Скорая тоже приехала оперативно. Слабый нитевидный пульс имелся. Оперативные меры приняли уже в реанимобиле. В Склифе зашили и закачали новой крови.
  Через два часа врач вышел к Артурчику.
  - Ну, что... Жить будет. Все решили даже не минуты, а секунды, большая кровопотеря... Сохраняется вероятность абцеса, сделали блокаду... Пока все.
  Три дня Артем провел в реанимации. Потом перевели в палату общей терапии, откуда его забрал Артур, заплатив пятьсот баксов, чтобы отмазать от психо-соматики, куда по правилам должны были отправить Тему. Привез к себе в квартиру и нанял медсестру, чтобы ставила уколы и делала перевязки.
  
  Две недели Артем прожил у него, первые дни почти не вставая из-за страшной слабости. Почти не говорили. Только однажды Артурчик, выпив водки, зашел вечером в комнату Артема и сел на кровать.
  - Ну, что ж ты, братка... Дезертировать решил? Да?.. Чтоб мы тут все в раскоряку, а ты там амброзию бухаешь?...
  Артем повернулся к нему.
  - Самоубийцам не наливают...
  - Тем более...
  Помолчали. Артем положил ладонь на руку Артурчика.
  - Ты прости меня, Артур. За подставу...
  - Да, ладно тебе! - перебил Артур. - Слава Богу, что ты здесь удумал, а не дома. Кто б тебя из ванной доставал?... Ты мне лучше вот, что скажи... Врач сказал, что такие, как ты... С такими ранами... В девяносто случаях из ста повторяют попытку...
  Артем какое-то время смотрел в потолок.
  - Нет, Артур. Второй попытки не будет. Я глобальный неудачник. Даже суицид не удался. Пора переквалифицироваться в управдомы...
  - Обещаешь?
  - Обещаю.
  - Ну, вот это я и хотел услышать - выдохнул Артур. - Ладно, заметано. Пойду я, братка, пополощу горло еще водкой. Тебе не предлагаю, ты на антибиотиках.
  - И не надо...
  
  Полгода Артем жил тихо-тихо, как кошка у окошка. Фирму распустил. Когда деньги кончились, перебивался мелкими заказами, чтоб на сигареты хватало. А потом совсем завязал. Устроился охранником-смотрителем в Исторический музей на Красной площади, сутки через двое - первое, на что наткнулся в Интернете. На квартплату и еду хватало. Не пил совсем и даже траву бросил покупать, курил лишь иногда в компании, если предлагали.
  Работа неожиданно понравилась. Изучил досконально всю экспозицию. Подружился с местными, интеллигентными бабушками. Мечтал через год получить допуск в спецхран, где и содержались основные фонды. Много читал.
  Именно там, в прохладных и торжественных залах, наполненных историческими артефактами, его неожиданно для самого себя стало накрывать состояние, забытое, как будто стёртое, из другой жизни... И из него полились стихи, рассказы, зарисовки, заготовки будущих тем... Он стал постоянно таскать с собой бумагу с ручкой. Выкроив час, другой, садился во внутренний служебный холл с каменными скифскими бабами или в уголок зала с золотом саков и писал, писал, писал... Дома уже правил и доделывал. И млел оттого, что это происходит. Дрожал при мысли, что это вдруг уйдет, ибо оно уже успело стать всем его содержимым, наполнив смыслом. Хоть никаких дальнейших планов он не строил.
  
  А еще через год Бог за неведомые заслуги или авансом дал ему Любовь и Женщину. Светка была не дурой и не умной, не дурнушкой и не красавицей, не злой и не доброй, не мудрой и не глупой. Она была обыкновенной НАСТОЯЩЕЙ бабой, со всеми тараканами, прибамбасами и достоинствами. Но очень искренней во всех порывах. И он прирос к ней всей душой и телом, даже запах ее кожи стал ему казаться знакомым с детства. Жить стали вместе с первого же дня, словно знали друг друга сотню лет. Она работала гримером-стилистом в Останкино, и когда у нее выпадали ночные смены перед утренним эфиром, он порой не мог заснуть без нее, казалось, не хватает воздуха. Светка же как-то по деловому, без суеты, прибрала всю его жизнь, заштопала, отдраила и поставила на место.
  Еще одно чудо случилось позднее, когда она после трех месяцев знакомства привезла его под Псков, к своей бабушке. Родители ее погибли в автокатастрофе. Там он впервые познакомился с ее трехлетней дочерью, что провела все лето в деревне. И когда эта маленькая женщина взяла своей пухленькой ладошкой его за два пальца и повела в свою игрушечную жизнь, в душе его случилась революция.
  - Мама сказала, что ты сказошник... Ты придумаешь мне скашку? - недоверчиво спросила она, поглядывая снизу вверх.
  - К..конечно... - поперхнулся он. - Конечно, придумаю... И не одну.
  - Угу. Пойдем, я тебе покажу ждесь все-все...
  И она повела его. И с того дня он готов был идти за ней куда угодно, смотреть все ее кукольные спектакли, все примерки новых платьев, выбирать все зеркальца и бусики, гулять в зоопарке, есть мороженное, вытирать после ванной и нести в постель, лишь бы она так смеялась, так держала его за шею, доверчиво прижавшись телом, лишь бы... все это было. Эта маленькая женщина открыла в душе его такой неиссякаемый источник нежности, что он захлебывался в ней, недоумевая и не веря, что это в нем, оказывается, есть, а значит было, было всегда, только не было ключа...
  Слава Богу, думал он, что ее биологический отец не проявляет к ней никакого интереса, живя своей семьей. Казалось, он убил бы всякого, кто еще претендует на ее сердечко.
  
  А еще через год они со Светкой тихо, без помпы расписались, позвав только самых близких. Артур с Седым, скинулись и купили Светке маленькую иномарку.
  - На, дорогая, ключи! - двинул тост Артур. - Спасибо тебе, что ты выбрала в мужья этого раздолбая. И освободила нас, его друзей, от забот о его непутевой жизни. Езди на здоровье!
  Через несколько месяцев она родила ему сына. Он был на родах, и когда взял из рук акушерки мокрый комочек кричащей плоти, слезы градом хлынули из его глаз. И он ничего не мог поделать с этим. Да и не хотел.
  
  Светкину однуху и его комнату, они обьединили в двушку на Речном вокзале. И началась, собственно, жизнь. Жизнь настоящая, не выдуманная, с проблемами и радостями. И ссоры, если случались, были настоящими. И уж тем более примирения. Но ни секунды, ни у него, ни у нее не возникало мысли, что они могут теперь врозь. Вот это его и потрясало, помимо всего прочего.
  
  Из музея он ушел. Сотрудничал с издательством "Аст", выпустив книжку детских городских сказок. Писал на заказ для сериалов, как "литературный негр". Иногда сидел без денег, иногда получал сразу много. Светка не гнобила его, когда денег не хватало. И не осыпала поцелуями, когда их было в избытке. Лишь бы писал, работал.
  Артурчик к тому времени снял свой первый полный метр. Критика хвалила, но в прокате он провалился. Фильм Артему не понравился, о чем он честно сказал Артуру. Тем не менее, Артур привлек его к работе над вторым сценарием.
  
  Через пять лет после трагических событий, он повстречал в метро Николашу. Разговорились.
  - Ну, где ты теперь? - спросил его Артем. - Все держишь кассу?
  - Да, ты чё... Там такая история случилась! Оперетта, бля... Водевиль.
  - Ну-ну, поведай...
  - Началось с того, что Старший уехал на два месяца в Анголу. Они там два сейнера купили, чтоб какую-то местную рыбу окучивать. Поеду, говорит, растрясу жирок, сам и проверю, как дело поставили. Поехал. Вернулся. Ходил недели две по офису какой-то странный, ни на кого не наезжал, вообще, как будто никого не видел. Потом заходит ко мне в кассу. Сто тысяч, говорит, есть кэша? Есть, говорю. Взял деньги и на следующий день улетел в Рио-де-Жанейро...
  - Уже смешно, гы-гы...
  - Младший с Этим в ахуе. Ничего никому толком не сказал. Работайте, мол. Мне надо. Вернулся через полгода, когда уже почти все развалилось под "чутким руководством"... Оказывается, в Рио он покарнавалил где-то месяц. Потом нанял крутых проводников и уплыл по Амазонке в сельву. Там сошелся с какими-то индейцами, они проводили его еще дальше. Жил несколько месяцев в индейском племени, курил с ними какую-то местную фигню, грибочки жрал. Это мне все Этот рассказал. Все, говорит, с той поры про жизнь понял. Вернулся, продал фирму со всеми потрохами, разделил бабло на троих. А потом взял семью и уехал в какую-то глушь под Тверью. Дом там рубленный поставил, огород натуральный развел. В общем, Робинзон и Пятница...
  - Да уж... Водевиль. Но хороший. Надо же... Ну, а ты где?
  - Так к Жанке вернулся. Чего еще искать-то?
  - Логично. Ну, и как она там?
  - Нормально. Фирма та же. Только в ней я уже больше рулю. Жанка только присматривает.
  - Что так?
  - Ну, она с этим Андреем маялась, маялась, то расходились, то сходились, то выгоняла его, то обратно возвращала. Потом дочь от него родила. Стала ему помогать в итоге, да потихоньку и сама влезла в этот шоубиз. Теперь разводит на крутые корпоративы, продюсирует спектакли, фильмы, с артистами на короткой ноге... Ездит на огроменном джипе, вся такая крутая... Одно плохо, кокс занюхивает, но как бы среда обязывает... Как-то так, короче...
  - Понятно. Больше ни про кого не слышал?
  - Да особо нет. Танька Осьминогу двойню родила. Сидит дома, на все забила.
  - Это я знаю. Ну, ладно, привет Жанке передавай... А хотя... Слушай, дай мне ее мобилу...
  - Так у нее все та же. Не изменилась.
  - Что, за пять лет не изменилась? Ну, тогда сам ей позвоню. Давай, пока. Рад был тебя встретить...
  - Взаимно. Бывай. Забегай, если что...
  
  Через пару дней Артем после работы набрал Жанку.
  - А, это ты Темочка - ответила Жанка, словно они вчера расстались. - Так забегай, чо по телефону-то... Хоть прямо счас... Ага... Буду рада. Пиши адрес...
  Обосновалась Жанка во дворах Тверской. Все по первому разряду. Обнялись с порога. Жанка потолстела малость, как-то возмужала, но нрава не утратила. Глаза светились прежней искрой.
  - Это ты здорово придумал, что зашел. Я, представляешь, вчера корпоратив вела в КД, только под вечер и проснулась. Бодун у меня, Темочка, ага, тоже ведь возраст... Гы-гы-гы... - тараторила она без умолку. - Ты проходи на кухню. Мой спит еще. Составишь мне компанию?... Давай, давай...
  Она открыла дверцу двухэтажного холодильника. На Артема смотрело восемь донышек шампанского "Мартини", аккуратно уложенных на полках.
  - Словно знала, что кто зайдет, унесла вчера с подсобки...
  Артем аж чуть не прослезился от такой картины.
  - Жанка, как же заебись, что в этой жизни хоть что-то остается неизменным...
  - Ну а хули, нам, пням сделается... Я по своим каналам слышала, что ты для киношки пишешь. Тема, так у меня к тебе лом работы!
  - Узнаю брата Колю! - заржал Артем. - По-моему, это уже было.
  - Ладно, ладно, все дела потом. Давай, дружочек мой, просто выпьем.
  - А давай, Жанка, сегодня не грех и нажраться.
  - Ну, так открывай, я что ли буду гусаром?
  - Уже!
  
  И они пили с Жанкой, и вспоминали, и плакали, обнявшись, и пели песни, и снова пили...
  
  И он приехал домой в два ночи, проебав дорогой кожаный портфель с паспортом, деньгами и новенькой мобилой...
  
  И проснувшись утром, благодарил себя за то, что проснулся дома, а, значит, самое главное не проебал...
  
  И получил за все за это от жены законных пиздюлей...
  
  И был он счастлив...
  
  Много, много лет...
  
  
  
  
  
  
  
  This is the happy-end.
  
  
  
  
  Михаил Зуч.
  2008
  
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"