Аннотация: Все мы родом из детства.Там приключались с нами разные истории...
Очаков моего детства был большей частью одноэтажным. От Слободки до Черноморки, все знали единственную трехэтажку - казарму моряков. Напротив нее мы и жили. Каждый день дорога на море дарила новые названия и подробности событий давно минувших лет.
-А что это за дом?
-Это дом офицеров.
-Они тут живут?
-Нет, это как клуб. Они тут встречаются.
-И папа тут встречался?
-Когда тут служил-встречался.
-А что там написано на стене?
-Написано, что здесь судили лейтенанта Шмидта.
-А, за что его судили?
-За то, что поднял восстание на своем судне.
-А это какая улица?
-Чижикова.
-А, кто такой Чижиков?
Это был тот прелестный возраст, когда тебе все интересно. И Чижиков, и Хоста Хетагуров, и почему судили Шмидта здесь, а расстреляли там, на Березани. И многое, многое другое.
Например, музей.
-А куда мы идем?
-В музей.
-А что мы там будем делать?
-Смотреть ротозеев.
-А кто такие ротозеи?
-А посмотришь в музее, они там.
Мы были едва ли не единственными посетителями. Нам позволялось все. Буквально ВСЁ!
Сидеть на золотой скамейке, залезать на цепи и пушки у памятника Суворову, трогать практически все из экспонатов. Со временем , поход в музей превратился чуть ли не в ежедневную процедуру. Начиналась она с плача от жгучей несправедливости, поскольку сегодня была моя очередь лежать за "Максимом". Но Ленка, моя старшая сестра, никогда не придерживалась достигнутых договоренностей, и четыре года разницы были решающим моментом в вопросе, кто первый добежит до пулемета, стоящего как раз напротив входа. Утешение приходило на следующем экспонате - корабельной зенитке, у которой было два сиденья и каждому - по штурвалу! Один крутил вверх-вниз, другой вправо- влево. Отец подстраховывал и я САМ держал кривой турецкий ятаган, одевал кольчугу, поднимал очередное ядро (а ну, посмотрим, сколько ты каши съел ). И даже карабкался на рогатую морскую мину, стоящую на тележке с тросом.
Наверняка не каждый день, но в детской памяти отложилось, что именно каждый, в гости к отцу приходили его однополчане. Чаще всех дядя Коля из отцовой эскадрильи. Для меня находились звездочки, пуговички, старые погоны и прочая амуниция. Верхом вожделения был летный шлем с выпуклыми, как у лягушки очками. Но он никогда не доставался, все какие-то преграды возникали между мной и им. Доходило до плача, если мне ничего не перепадало. Но иногда бывали хорошие деньки и я щеголял на выбор в парадной или повседневной фуражке с превосходным крабом, хочешь в черной, хочешь в белой.
А если меня требовалось утешать, то находились причины и доводы осушающие слезы.
Как-то раз, прекращая мою истерику по поводу "позабыт - позаброшен", дядя Коля говорит:
-Завтра у нас полеты. Ровно в 10-00 я зависну над двором и помашу тебе из кабины вертолета.
Вам никто не махал из кабины настоящего вертолета? В детстве? Из настоящего военного вертолета?
Было это ранним вечером. Застолье было еще где-то в середине. Но поскольку мне ЭТОТ вечер уже ничего не сулил, я затребовал сон. Хочу спать - и все! Никакие уговоры не действовали, никакие кары или, наоборот, бонусы, как сказали бы сейчас, не работали. И мне выгорело раньше лечь в постель, и мгновенно уснуть - ведь завтра в 10-00 ко мне прилетит вертолет!
Проснувшись, я мгновенно выскочил из-под одеяла и бросился во двор. Дядя Коля не обманул.
Вертолеты поднимались в небо и по глиссаде уходили куда-то далеко в море, на выполнение задания.
-А еще не 10 часов?
-Да что тебя подбросило? Спи еще, рано, ложись.
-А сколько часов?
- Спрашивать надо - "который час".
-Ну, который час?
- Еще пол - седьмого.
-А когда будет 10?
-Еще полежи, затем встанем все , умоемся, позавтракаем, погуляем чуток, и потом будет 10-00.
-Я уже полежал. Я буду умываться, и кушать.
-Еще все спят.
-Нет, я буду умываться и кушать.
-Еще рано!
-Есть хочу!
-Ну , иди, умывайся, только тихо. Приходи на кухню, я приготовлю завтрак.
Я спешил исполнить весь утренний ритуал, надеясь, что время как-то пройдет быстрей. Еще ежеминутно я донимал близких вопросом - "а еще не 10-00?".
Я измучился ожиданием и измучил родню, которая специально устраивала какие-нибудь дела, чтобы 10-00 наступило позже.
Уже весь двор был перегорожен веревками с постельным, свежевыстиранным бельем. Уже несколько раз садились то за завтрак, то за чай. Уже усталые вертолеты возвращались из-за моря и плавно заходили по глиссаде на взлетную полосу. А 10-00 все не наступало.
Я издергал всех вопросом "а когда?". Бежал в конец огорода встречать очередной борт. Мчался назад - "а еще не 10-00?". Получил, наконец, нагоняй, и тихо хлюпал носом в обиде на весь белый свет. Горестно возил пыль в кузове маленького грузовичка и был готов снова идти спать, устав от всего пережитого.
Помните очаковскую пыль? В Очакове особая пыль. Она мелкая настолько, что если кто проехал по улице, за ним стоял долго не оседавший столб удушливой рыжей пыли. Она пахла полынью.
Зачем я так подробно о пыли? Да, пока я удрученно возил её туда-сюда по двору, один вертолет пошел чуть левее глиссады. Он плыл медленно, снижаясь все ниже и ниже, и, вскоре, загрохотал над самым двором. Я было испугался, но после, вглядываясь в нависшую машину различил детали. Из открытой кабины выглядывал пилот и приветливо махал рукой в перчатке.
-Дядя Коля! Дядя Коля прилетел! Вон, смотрите, рукой мне машет! Это же дядя Коля!
Я скакал по двору в туче пыли, а над нами плавно разворачивалась винтокрылая машина.
Мой восторг, однако, не разделяли взрослые. Баба Ксена отчаянно крутила какую-то тряпку над головой, будто хотела сбить жужжащую машину.
-Я вот твоему дяде Коле, придет он еще в гости, паразит такой, я ему сделаю, шутки тут устроил, маленький мальчик нашелся, ума нет совсем. Вот я еще к командиру пойду! Я тебе покажу!Все белье перестирывай теперь! Что учудил, негодный, игрушки ему!
Баба Ксена долго еще причитала, собирая с веревок пропыленное белье. А мне было радостно, что меня не обманули, что 10-00, все же, существует в сутках и, наконец-то, пришло.
А дядя Коля все удалялся в сторону аэродрома. Конечно, он ничего не слышал из всего того, что кричала баба Ксена.
А белье, что ж, переполоскали, и конец.
Ну, да, без порошка, который изобретут позже, руками, а не в стиралке "Indesit", её тоже потом изобретут. И с водой было не просто, привозная была. Да кто сейчас вспомнит трудности быта того времени.
Ведь главное - дядя Коля прилетал ко мне, и махал мне рукой из зависшего вертолета. И, поверьте, это было почти как настоящий шлемофон. А может и лучше.