Аннотация: Провиантское довольствие и организация питания Французской армии в 1914-18 гг.
Провиантское довольствие и организация питания Французской армии в 1914-18 гг.
Французская пехота готовит пищу в полевых условиях, 1914.
Проблема прокорма войск имеет такую же многовековую историю, как и сама война. Вне зависимости от талантов и амбиций полководцев, качества вооружения и течения боевых действий, солдат любой армии во все времена имел одну неизменную привычку - источник постоянного раздражения воинского начальства - он периодически хотел есть. Военная история знает немало примеров, когда вдохновляемые патриотическими идеями или религиозным пылом воины в течение многих дней и даже месяцев способны были эффективно сражаться практически без пищи, однако рано или поздно их силам наступал предел, и они пополняли печальный мартиролог павших героев. На голодных корчах или тихом угасании обессиленных солдат всходила бесспорная истина искусства войны: чтобы боец исполнял свои служебные обязанности, его надо кормить. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы изредка.
Отношение к провиантскому довольствию вооруженных сил в разных странах имело собственную специфику и традиции. Вспомним хотя бы пресловутый солдатский суп из топора Российской императорской армии или циничный вопрос, обращенный Фридрихом Прусским к своим тощим гренадерам: "Почему вы опять хотите есть, вас же вчера кормили!" В этом отношении Французская армия занимала совершенно особое место, во всяком случае - в новое и новейшее время. Не будет преувеличением сказать, что содержимое солдатского котла представляло для военного министерства этой страны стратегическое значение. Никакие лишения и опасности не могли заставить французского солдата относиться к пище с фаталистическим безразличием его российских или немецких коллег. Француз XIX-ХХ вв., вне зависимости от социального происхождения, принадлежал к единой национальной культурной общности, важной частью которой являлось знаменитое "аrt de vivre" - искусство жить, а ключевым элементом последнего - эстетическое отношение к приготовлению и потреблению пищи. Это отнюдь не означало, что французский пехотинец Наполеоновских войн, Крымской кампании или колониальных экспедиций не был способен существовать на голодном пайке или от отсутствия за завтраком кофе со свежими булочками сразу снижалась боеспособность полка. Но все же отношение к питанию войск во Франции было совершенно особенным -как у военного руководства, так и на самом низу - в солдатской столовой.
Первая мировая война, поставившая перед ведущими государствами Европы проблему прокорма и обеспечения массовых вооруженных сил военного времени на огромных театрах военных действий, стала в этом отношении для Франции периодом неприятных откровений и тяжелых испытаний, тем не менее, довольно успешно преодоленных. Наверное, пример Французской армии можно назвать хрестоматийным для изучения перестройки военного питания с мирновременной системы на военновременную и со стандартов нового времени на стандарты новейшего.
Накануне Первой мировой войны во французских сухопутных войсках был в ходу принцип "самообеспечиваемости" подразделений ротного-батальонного уровня в бытовых вопросах. Приготовлением пищи, стиркой, уборкой казарменных помещений и даже ведением текущей документации занимались сменные наряды, назначаемые в данной роте или батальоне. Несомненно, подобная практика имела ряд преимуществ, с течением службы превращая каждого бойца в мастера на все руки, совершенно в духе старинной солдатской песенки: "Должны солдаты все уметь - / Престол свалить и суп сварить...". В мирное время французская военно-кулинарная самообеспечиваемость работала отлично. В местах постоянной дислокации войск в казармах имелись удобные и полностью оборудованные кухни и хлебопекарни. Выступая в летние полевые лагеря или на учение, каждое отделение распределяло по индивидуальным выкладкам свое кулинарное снаряжение - "супный" котел, разборная жаровня для варки кофе, набор кастрюль и сковород, черпаки, брезентовые ведра для воды и т.д. Это заметно утяжеляло "вьюк" французского пехотинца, в походе тащившего на себе не менее 27-28 кг, однако, как говорится, своя ноша не тянет! Кроме того, каждый fantassin (пехотинец) располагал собственным "обеденным прибором" - компактным и демонстрировавшим несомненное влияние чисто французской застольной эстетики.
Солдатский котелок с крышкой.
Солдатский котелок в форме усеченного конуса с крышкой на цепочке носился пристегнутым к крышке ранца. В нем помещались небольшая кофемолка установленного образца 1896 г. и металлическая кружка вместимостью 250 мл, повторявшая в уменьшенном виде форму котелка и снабженная изогнутой ручкой. В заплечном же ранце у каждого пехотинца Французской Республики хранился не только пресловутый маршальский жезл (Наполеон I: "В моей армии каждый солдат носит в ранце маршальский жезл"), но и уставной суконный чехол с вилкой и ложкой. Столовых или консервных ножей солдатам не полагалась, однако большинство из них, крестьянские парни, приходили на службу с собственными складными ножиками, без которых невозможно представить себе французского фермера, а остальные могли приобрести эти приборы в ближайшей лавочке. И, наконец, на правом боку помещалась литровая металлическая фляга образца 1877 г. с двумя горлышками - широким и узким, "питьевым", обтянутая тканью серо-синего цвета и крепившаяся на кожаном ремешке через плечо. Изредка для быстроты использования кружку привязывали к фляге на шнурке или цепочке.
Французские армейские фляги.
Источником продовольственного снабжения Французской армии неизменно были закупки военным ведомством у частных поставщиков. Фиксированные закупочные цены устанавливались на полгода. При этом, как сообщал в 1912 г. капитан Российского Генерального штаба И.Д.Михайлов, занимавшийся исследованием довольствия войск для составления российской военной энциклопедии, "в случае существенного изменения цен... ранее окончания полугодия, подлежит изменению и приварочный оклад (деньги, отпускаемые на закупку провизии - М.К.). В менее благоприятных условиях находятся наши войска. Наши приварочные оклады устанавливаются на целый год вперед, т.е. они очень мало подвижны...". В условном денежном эквиваленте размер средств, выделяемых во Франции на провиантское довольствие, был оценен исследователем как в два раза превышающий российские, но несколько отстающие от германских (14 "условных рублей" против 15,6). Впрочем, учитывая большую дешевизну основных продуктов питания в Российской империи и большую дороговизну в Германии, французские стандарты снабжения войск не превосходили российские, а германские, наоборот, оставляли далеко позади. В 1912 г. ежедневный паек французского солдата состоял из 750 граммов хлеба (в России - около 3 фунтов, т.е. 1,2 кг, в Германии - 750 граммов) и 300 граммов свежего мяса (в России - ¾ фунта, т.е. 307 граммов, в Германии - от 180 до 250 граммов в разные дни). Овощи, фасоль или рис (французский аналог российской армейской "сечки"), жиры (масло и сало), сыр, кофе, сахар, соль и т.п. измерялись французскими интендантами в "порциях", размер которых зависел от довольно сложной комбинации мер веса и закупочных цен. Выдача этих продуктов солдату не всегда определялась в "одну дневную порцию". Например, кофе и сахара в 1912 г. французский "срочник" получал всего ¼ дневной порции, что составляло примерно по 10 граммов, а овощей, наоборот - две порции.
Предусмотрен был и неприкосновенный запас, выделявшийся войскам в походе и во время ведения боевых действий. Он состоял из 600 граммов сухарей (галет), 6 граммов соли, стандартного рациона кофе и сахара, носившихся в ранце каждым бойцом. А вот консервированное мясо и алкоголь (по 100 граммов мяса и 300 граммов рома или водки на каждого) находились в ведении более надежных персонажей: отделенного сержанта и его правой руки - капрала. При несении повседневной гарнизонной или полевой службы вино французскому солдату не отпускалось, однако не возбранялось покупать его за свой счет в розничной торговле или у крестьян.
Военная кулинария в предвоенные годы была для молодого француза, призванного на действительную воинскую службу из уединенной деревушки, из тихого маленького городка, или из гремящего и блистающего Парижа не только источником насыщения, но и своего рода важным воинским ритуалом и развлечением. Когда дневные учения были закончены, наряды приступали к священнодействию над котлами и сковородами. В гарнизонных кухнях еду готовили, как правило, на взвод, а в полевых условиях - на отделение. "Курс молодого бойца" Французской армии включал обязательный инструктаж по приготовлению пищи в полевых условиях. Для разведения огня обыкновенно выкапывались две крестообразно пересекающихся траншейки, в центре которых помещался импровизированный очаг, укрепленный камнями или кирпичами, а сверху устанавливались емкости для готовки. Основой французского солдатского меню была простая и здоровая крестьянская пища, достоинства которой признавали даже утонченные парижане. Как правило, в качестве основных блюд готовились рататуй или иной вид овощного рагу, фасолевый суп с мясом и т.п. Однако уроженцы каждого региона Франции стремились привнести в полевую стряпню нечто специфическое из рецептов своей малой родины и позабавить товарищей.
Обед в кавалерийском подразделении.
Перебои с провиантским довольствием частей Французской армии в предвоенные годы имели место только в колониях. В самой же щедрой на земные плоды и счастливой Франции голод никогда не посещал казарм, а обильная вкусная пища, несомненно, несколько разнежила их обитателей. Вполне объяснимой выглядит ворчливая жалоба президента Франции в 1913-20 гг. Раймона Пуанкаре, в разгар Первой мировой войны записавшего: "Если бы нашим солдатам, подобно большинству их союзников и врагов, было довольно просто набить брюхо!"
Нельзя сказать, чтобы французская военная мысль вовсе не осознавала архаичность существующей системы провиантского довольствия и ее слабую пригодность для массовых вооруженных сил новейшего времени. Многие из французских офицеров, обращавшихся к опыту войн начала ХХ в. (в особенности - Русско-Японской 1904-05 гг. и Балканских 1912-13 гг.), делали правильные выводы. Изучался позитивный опыт централизованного продуктового снабжения Российской императорской армии в Манчжурии, в частности - применение мобильных полевых пекарен. Военные корреспонденты с Балкан живописали страдания болгарских и сербских пехотинцев, которые, измученные многодневными переходами и тяжелыми боями, просто не находили сил на привале развести огонь под котлом и неделями оставались без горячей пищи. Тем не менее вплоть до начала Первой мировой войны военное ведомство Франции стабильно откладывало рассмотрение всех проектов внедрения передвижных полевых кухонь под предлогом... "индивидуальности вкусов каждого француза в еде" (sic!). Гурманство, конечно, достойное всяческого уважения качество. Но одно дело - со вкусом помешивать похлебку в отделенном котле ранним летним вечером после не очень утомительных полевых учений, а другое - проклиная все на свете, пытаться разжечь сырые дрова под секущим мокрым снегом и "беспокоящим" огнем неприятельской артиллерии с отваливающимися от усталости ногами и сведенным голодной судорогой желудком...
С началом Первой мировой войны французские интендантские и тыловые службы были поставлены в совершенно новые для них условия работы. За несколько месяцев численность вооруженных сил метрополии Франции увеличилась за счет мобилизации и прибытия колониальных войск с 823 до 3 723 тысяч военнослужащих, или "едоков" - интенданты официально использовали этот более актуальный для них термин. Кроме того, французам предстояло кормить многочисленные союзные контингенты, такие, как Бельгийская армия, поступившая на французское довольствие после того, как почти вся территория Бельгии была захвачена германцами; эвакуированные на остров Корфу сербские войска и беженцев; а также Экспедиционный корпус Российской императорской армии, начавший прибывать в 1916 г. Кстати, и британские, и американские части во Франции снабжались продовольствием параллельно из собственных и из французских источников. Не стоит сбрасывать со счетов и десятки тысяч пленных "бошей", которых великодушные французы не считали себя вправе содержать впроголодь (хотя французские военнопленные в Германии снабжались крайне скудно).
Несмотря на отток множества рабочих рук из сельского хозяйства и пищевой промышленности, процветающая аграрно-индустриальная Франция сумела в годы Первой мировой войны избежать критического дефицита продуктов питания. Не хватало только некоторых "колониальных товаров", например, натурального кофе, и то эти перебои носили несистематический характер. Хорошо развитая транспортная сеть Франции и позиционный характер боевых действий позволяли оперативно доставлять продовольствие в действующую армию. Было несколько печальных эпизодов, когда части и соединения Французской армии, находившиеся в эпицентре наиболее ожесточенных сражений (например, во время битвы на Марне, 1915 г., или в начальный период сражений за Верден, 1916 г.), оказывались "на голодном пайке". Однако причиной этого был интенсивный барраж германской артиллерии, разрушавшей тыловые коммуникации и препятствовавший подходу колонн снабжения. Заметно хуже, чем в континентальной Франции, было провиантское довольствие войск, сражавшихся на "заморских" театрах военных действий - в Галлиполи, на Салоникском фронте, на Ближнем Востоке, которые приходилось снабжать по морю и из скудных местных ресурсов. Но в целом французский солдат Первой мировой войны, в отличие от своего российского союзника и врага-германца, не страдал от голода. Главной проблемой для тыла Французской армии стала регулярная организация питания огромных масс войск, которая обеспечивала бы поддержание их боеготовности и физического здоровья.
В первые месяцы войны система "самообеспечиваемости" подразделений Французской действующей армии показала свою слабую пригодность к жестким условиям современной войны. Державшие фронт части, постоянно находившиеся под огнем и перегруженные боевыми и фортификационными задачами, получали провиантское довольствие в виде полуфабрикатов и были вынуждены "выкручиваться сами" с приготовлением горячей пищи. Попытка некоторых полков организовать на позициях централизованные полевые кухни с постоянными командами поваров в прямом смысле захлебнулась в крови. Германская воздушная разведка или наблюдатели быстро обнаруживали подобные объекты, значение которых сложно переоценить, после чего по ним наносились целенаправленные артиллерийские удары. Французам оставалось уповать на архаичный отделенный котел, охапку тощего хвороста и солдатскую смекалку.
Типичный пример приготовления пищи на фронте под прикрытием стены строения, 1914.
Как правило, рискованный и нелегкий процесс приготовления пищи начинался в части с наступлением темноты, если обстрел с неприятельской стороны был не особенно интенсивным. Из каждого отделения выделялись по два расторопных бойца (на фронтовом жаргоне - cuistots), которые, прихватив кухонную утварь и получив у интенданта провизию, отправлялись на 400-800 метров назад, за позиции своего подразделения, и пытались найти укромное место для варки еды и кофе. Огонь старались всячески скрывать от зорких глаз германских наблюдателей, используя для этого развалины сооружений, естественные складки местности и даже самодельные ширмы. Если импровизированная маскировка не срабатывала, по жалкому костерку начинали бить немецкие пулеметчики, а зачастую - орудия, и отделение могло остаться не только без ужина, но и без двух бойцов. Если все сходило гладко, то до наступления рассвета окопные сидельцы могли насладиться скромной стряпней своих товарищей.
Постоянной бедой Французской армии была вода. Ее набирали под покровом ночи из близлежащих водоемов, зачастую отравленных разлагающимися трупами и гниющими экскрементами. Чтобы сделать пригодной для питья и для готовки, эту отвратительную жидкость предстояло сначала профильтровать через несколько слоев марлевого бинта (или через предусмотрительно купленные "на гражданке" фильтры), потом долго кипятить, а затем снова профильтровать. И, тем не менее, если верить известному французскому писателю левого толка и фронтовому солдату 231-го пехотного полка (231e Régiment d'Infanterie) Анри Барбюсу, вода на фронте почти всегда была "неприятной на вкус, временами просто отвратительной".
Ночные "кулинарные операции" забирали у каждой французской роты до тридцати активных бойцов, и это существенно ослабляло оборону. В 1914-15 гг. нередки были случаи, когда германское командование предпринимало не только обстрелы, но и внезапные ночные атаки именно в тот момент, когда наблюдатели засекали затеплившиеся в тылу костры. Воистину, французский солдатский суп в ту пору был густо замешан на крови! Пытаясь бороться с постоянными потерями среди нарядов по полевым кухням, командование действующей армии Франции зимой 1914/15 гг. распорядилось не располагать пункты приготовления пищи ближе, чем в 1-3 км позади передовой. Самыми заметными результатами этого стало то, что еда успевала остыть, прежде, чем доставлялась в траншеи, а немецкие снайперы и пулеметчики получили новое развлечение: охоту за подносчиками продовольствия.
С весны 1915 г. вступило в силу новое распоряжение: организовать питание повзводно, а не поотделенно. К лету 1915 г. в ротный наряд по кухне стали заступать по 15-16 бойцов во главе с капралом и сержантом, а число котлов и, соответственно, костров, было сокращено до шести. В некоторых частях стали формировать постоянные поварские команды из числа солдат, демонстрировавших не только лучшие кулинарные способности, но и наибольшее мастерство в маскировке приготовления пищи и ее доставке на позиции. Это был уже первый шаг к регулярной организации питания Французской действующей армии.
В разгар боевых действий или в пору осенне-зимней непогоды варить горячую пищу на позициях получалось не всегда. Как вспоминал солдат 151-го линейного пехотного полка (151ème Régiment d'Infanterie de Ligne) Андре Пезар, "мы завели добрую привычку готовить еду там и тогда, когда это представлялось возможным, потому что не всегда могли позволить себе подобную роскошь, когда нам хотелось". Случалось, злополучные "пуалю" (прозвище французских солдат, которое переводится на русский язык примерно как "патлатые", из-за окопной моды на ношение буйных шевелюр и окладистых бород) питались всухомятку, часто по многу дней подряд.
Нельзя сказать, чтобы тыловые службы вооруженных сил Франции игнорировали эту проблему. Несмотря на то, что их первой заботой всегда было "накормить" фронт боеприпасами, оружием и прочими боевыми материалами, в 1914-15 гг. интенданты по мере сил и фантазии пытались насыщать солдатское меню продуктами, сразу готовыми к потреблению и предоставляющими необходимый запас питательных веществ и витаминов. Во французских окопах в этот период не были редкостью колбасы и прочие мясные деликатесы, сыры, свежие фрукты. С сентября 1914 г. началась выдача алкогольных напитков, причем не только в частях действующей армии, а вообще - всем военнослужащим. Первоначально винная порция во Французской армии составляла четверть литра "в винном эквиваленте" ежедневно. Как правило, это было дешевое красное столовое вино, изготовляемое виноделами из остаточного винного материала разных сортов, именовавшееся в обиходе pinard. По мере того, как командование осознавало степень чудовищного физического и морального напряжения, которой подвергались бойцы на линии огня, вино с его несомненными тонизирующими и целебными свойствами приобретало все большую роль в поддержании "духа войска". В 1915 г. порция была увеличена до полулитра, а в 1916 - до 750 граммов.
Французские артиллеристы пьют вино в перерыве между боями, 1916.
По данным британской парламентской комиссии, в 1918 г. рассматривавшей положение с обеспечением войск, Французская армия на протяжении четырех военных лет закупала ежегодно от 265 до 320 млн галлонов вина (1 галлон равен 4,546 литрам). По "нормативам замены" была возможна выдача вместо вина пива или сидра в двойном размере. Ветеран Русского экспедиционного корпуса во Франции Дмитрий Лисовенко (написавший в советское время мемуары под идеологически выверенным названием: "Их хотели лишить родины") вспоминает, что в 1917 г. в частях1-й Русской бригады в лагере Ла-Куртин выдача винной порции выглядела следующим образом: бутылка вина на двоих или бутылка пива на каждого. Солдатам-мусульманам французских колониальных войск вино заменяли дополнительными порциями кофе и сахара.
Анри Барбюс в своем автобиографическом романе "Огонь" приводит другую занятную подробность фронтовой жизни, связанную с алкоголем. Среди солдат, занимавшихся доставкой провизии для своего подразделения, считалось недопустимой подлостью "крысить" продуктовый паек своих товарищей (впрочем, как в любой армии мира во все времена). Но вот вылакать изрядную долю общего вина, сославшись на то, что "расплескал по дороге", рассматривалось как своеобразное проявление лихости, и даже справедливые тумаки от рассерженных боевых братьев не могли пресечь этого явления.
В результате вопиющих просчетов в организации питания армии желудочные заболевания буквально косили ряды несчастных "пуалю", особенно в первые годы войны. Общее число скончавшихся от болезней военнослужащих французских сухопутных войск историк М.Юбер определяет в 175 тысяч. Дизентерия (как известно, болезнь грязного питания) указана исследователем в качестве одной из основных причин смерти, особенно в начале войны, а в ее последние годы - наряду с испанским гриппом, вспыхнувшим в 1918 г., и сыпным тифом, свирепствовавшим на Салоникском фронте.
Коренной перелом в организации военного питания во Французской армии наступил только в 1915 г. Символами долгожданных изменений стали покатившиеся по прифронтовым дорогам полевые кухни и введение нескольких фиксированных ежедневных рационов (vivres du jour), различавшихся в зависимости от местонахождения части и решаемых ею боевых задач. В феврале 1915 г. на фронте появились первые передвижные полевые кухни (во французской военной терминологии - cuisines roulantes, "катящиеся кухни"), первоначально смонтированные на базе двухосных армейских фургонов. Впоследствии было сконструировано несколько специальных моделей полевых кухонь, в основном так называемых "поездов", состоявших из транспортной двуколки (наподобие артиллерийского передка) для перевозки запасов провизии и топлива, к которой цеплялась собственно одноосная повозка-кухня. Последняя была оснащена объемистым железным ящиком-жаровней и набором съемных котлов общим объемом около 400 литров. Некоторые модели оснащались еще дополнительным 82-литровым кофейным котлом.
Французская полевая кухня и ее "экипаж", 1918.
Конструкция позволяла готовить еду даже на ходу. В качестве топлива могли использоваться дрова или уголь. Экипаж подобной "боевой колесницы" состоял из пяти-шести солдат и командира-капрала, в качестве прозвища для которого остроумные "пуалю" возродили старинный придворный титул "офицера кухни" (officier de la cuisine).
Все полевые кухни Французской армии были на конной тяге, хотя во время наступления 1918 г. на Западном и Салоникском фронтах предпринимались попытки цеплять их к грузовым автомобилям. К осени второго года войны французским тыловикам удалось в достаточной мере "насытить" этим нововведением действующие войска. Одна кухня приходилась, как правило, на роту или на батарею.
Несмотря на постоянные насмешки (ироничные, а зачастую и злые) бородатых окопных волков, служба французских военных поваров была делом не только крайне ответственным, но и сопряженным с большим риском. Совершая постоянные рейсы по простреливаемой германской артиллерией прифронтовой полосе - от складов продовольствия к передовой и обратно - они должны были постоянно маневрировать и умело маскироваться, чтобы не попасть под удар и выполнить свою благородную и неблагодарную задачу: сварить суп и кофе боевым товарищам в траншеях. Немецкие артиллеристы и летчики получали служебные поощрения за уничтожение полевой кухни - командование неприятеля, наоборот, адекватно оценивало вклад скромных "офицеров кухни" в боевые действия. Потери среди персонала полевых кухонь достигали 20-30%.
Трофейная германская полевая кухня на французской службе.
Однако приблизиться к позициям настолько, чтобы каждый пехотинец получил свою порцию горячей пищи прямо из дымящегося котла, полевым кухням удавалось не часто. И тогда в дело вступали очередные легендарные персонажи французского солдатского фольклора Первой мировой - находчивые "супники" (hommes-soupe), подносчики провизии. В каждой роте, как правило, для этой цели существовала специальная команда, либо назначавшаяся в виде наряда, либо постоянная, созданная из бойцов, у которых лучше всего получалось благополучно доставить пищу из полевой кухни на передовую. Нагрузившись всевозможными емкостями - котлами, бидонами, флягами, мешками и т.п. - "супники" должны были проделать путь от нескольких сот метров до 3-4 км туда и обратно, часто под обстрелом неприятеля. Чаще всего это происходило утром, на рассвете боевого дня, потому, что полевым кухням удобнее было выдвигаться к переднему краю под покровом темноты. Многочисленные фронтовые фотографии и рисунки запечатлели образы французских пехотинцев, навьюченных запасами провизии, осторожно передвигающихся по ходам сообщения или по простреливаемому открытому пространству. Бросается в глаза специфическая манера доставки хлеба и сыров - нанизанными на длинные палки. Вспоминает солдат 151-го линейного пехотного полка Симон Гасту: "Около десяти часов, наконец, появлялись подносчики провианта... Они приносили суп, порции мяса и хлеба. Легко представить себе, что представляли из себя все эти яства - почти всегда холодные, потому, что бедным парням приходилось нести их три-четыре километра". Когда еда наконец прибывала в траншеи, согласно негласной традиции сначала принимал пищу личный состав, затем - капралы и сержанты и только после этого - офицеры.
Подносчики продовольствия на пути к фронту.
Артиллеристам, связистам, саперам, военным медикам и и тому подобным частям боевого обеспечения удавалось питаться регулярнее и в более комфортабельных условиях. Для них в прифронтовой полосе были развернуты удобные солдатские и офицерские столовые. Одна из них воспета известным французским поэтом-авангардистом Гийомом Аполлинером ("в миру" - В. Вонж-Костровицким, выходцем из Польши), служившим ездовым и конным разведчиком в 38-м артиллерийском полку (38e régiment d'artillerie) и трагически погибшим в 1918 г. от испанского гриппа, осложненного последствиями тяжелого ранения...
Милый друг я пишу вам в армейской столовой.
Воет ветер, а небо иссиня-лилово
И враждебно. Ни строчки от вас целый год...
Со второго года войны во Французской армии были введены три вида пайков - обычный, усиленный и сухой. Обычный рацион выдавался всем частям, как находящимся на передовой, так и дислоцированным в тылу. Усиленный получали только войска, задействованные в боевых операциях или совершающие форсированные марши. Сухим же пайком бойцы обеспечивались, если обстановка не позволяла быстро развернуть полевые кухни, а также в качестве неприкосновенного запаса - каждый солдат, выступающий на передовую, получал два сухих пайка.
Обычный ежедневный паек французского солдата состоял из 750 граммов хлеба (или 650 граммов сухарей-галет), 400 граммов свежего мяса (или 300 граммов мясных консервов, или 210 граммов солонины или копченого мяса), 30 граммов жира или сала (полагались только "в комплекте" со свежим мясом), 50 граммов сухого концентрата для супа (выдавались только с консервированным мясом), 60 граммов риса или сушеных овощей (обычно фасоли, гороха, чечевицы, "сублимата" картофеля или свеклы), 24 граммов соли, 34 граммов сахара, 24 граммов кофе, ½ литра вина (или 1 литра пива или сидра), 15 граммов табака (входил в продуктовый паек). Усиленный паек предусматривал выдачу на 50 граммов больше свежего мяса, на 40 граммов больше риса или овощей, на 16 граммов больше сахара, на 12 граммов больше кофе и на 5 граммов больше табака. Сухой паек включал в себя в от 200 до 500 граммов галет, 300 граммов мясных консервов (две стандартных банки), 160 граммов риса или сушеных овощей, не менее 50 граммов супа-концентрата (обыкновенно куриного с макаронами или говяжьего с овощами или рисом - два брикета по 25 граммов, но могло выдаваться и больше), 48 граммов соли, 80 граммов сахара (расфасованного на две порции в бумажных или холщовых пакетиках), 36 граммов кофе (в двух спрессованных "таблетках", завернутых в фольгу и упакованных в металлическую коробочку, снабженную предостерегающей надписью: "не использовать без приказа"), 125 граммов шоколада (две плитки также в железной коробочке с аналогичной надписью) и 1/16 литра рома или водки (в виде "поллитрухи", выдававшейся сержанту на все отделение). Несмотря на то, что даже непосвященному человеку французский солдатский паек Первой мировой представляется более-менее достаточным, чтобы поддержать силы молодого мужчины, переносящего тяжелые физические нагрузки, сразу бросается в глаза отсутствие в нем источника витаминов, столь необходимых организму, ослабленному долгим нахождением в сырых и холодных траншеях. В отличие от Британской армии с ее пресловутой порцией сока лайма, гурманы-французы явно не продумали этот вопрос.
Отдельного упоминания заслуживают основные "фигуранты" этого военно-гастрономического списка.
Итак, хлеб, который, как известно, "всему голова" и для французского крестьянина, одетого в солдатскую шинель грязно-голубого цвета. Он выпекался в дивизионных хлебопекарнях, учрежденных еще в XIX в. и способных выпускать свыше 1,1 тыс. кг хлеба в день. Буханки, примерно по 1 кг каждая, пеклись из пшеничной или кукурузной муки в привычной каждому французу круглой форме с хрустящей корочкой. На каждую буханку методом штамповки честно наносилась дата изготовления, что давало солдатам законное основание жаловаться на подвоз несвежего хлеба, изредка - недельной давности. Качество хлеба, как правило, нареканий не вызывало, в отличие от остальных продуктов. Вместо свежего хлеба могли выдаваться армейские сухари-галеты, выпеченные в форме 50-граммовых квадратиков с неаппетитными дырочками, которые окопные острословы привыкли связывать с деятельностью прожорливых личинок на армейских складах. На фронте была также популярна карикатура, на которой огромную галету с одной стороны гложет исхудавший доходяга-"пуалю", а с другой - здоровенная упитанная крыса, ростом практически с несчастного солдатика. В сухой паек входило десять или двенадцать таких хлебцев, заботливо упакованных в холщовый мешочек с завязочками. В конце 1917 г. для предохранения галет и других продуктов от сырости стали использовать прямоугольные железные пеналы размерами 23,5х13,1х6,6 см.
Мясо во французском фронтовом сленге получило целый ряд прозвищ: bidoche ("брюхо"), barbaque ("хрящ") и почему-то autobus ("автобус"). Помимо отечественных ресурсов, для снабжения Французской армии мясными продуктами в годы войны широко практиковались закупки в США, Латинской Америке, Северной Африке, Австралии, Канаде и Китае. С 1915 г. в рационе французского солдата преобладала свинина, потеснившая традиционные говядину и баранину. Известны случаи, когда свинина поставлялась нерадивыми интендантами даже в колониальные части, где служили солдаты мусульманского вероисповедания. Злополучным алжирским стрелкам или спаги приходилось обменивать ее у соседей-французов или местного населения на халяльные продукты. Военнослужащим-иудеям также предоставлялось самим следить за соблюдением кашрута. Впрочем, нередкими гостями в армейских котелках бывали конина и даже крольчатина. Свежее мясо или солонину, быстро портившиеся, особенно в летний период, часто заменяли мясными консервами. Огромные партии последних производились на Мадагаскаре и выдавались солдатам в металлических банках со ставшей притчей во языцех надписью: "Boeuf Bouilli - Madagascar". Полагая, что на этом знойном острове обитает много диких обезьян (хотя на самом деле, в его рощах резвятся лемуры, а не мартышки), окопные шутники придумали для мадагаскарской тушенки прозвище: singe, т.е. "обезьянятина". Чтобы консервы было удобнее разогревать в полевых условиях, с 1915 г. в армейский индивидуальный столовый прибор добавили сковородку со съемной ручкой, в походе она вкладывалась внутрь котелка. Вместо мяса могла выдаваться рыба. Наиболее мрачной славой пользовались соленая треска и сельдь, у которых, "рассол не мог замаскировать привкус гнили, и, кроме того, солдат потом мучила жажда". А вот консервированные сардины или макрель, наоборот, считались в траншеях деликатесом и были любимы.
Серьезной проблемой в снабжении Французской армии всегда оставалась питьевая вода, хотя официально она и не входила в паек. "Начальство никогда так не заботилось о снабжении нас продовольствием, как о снабжении боеприпасами, - вспоминал позднее один из фронтовиков. - Иначе оно не поставляло бы нам пересоленное мясо и соленую селедку в то время, как мы почти погибали от жажды". Чтобы наполнить солдатские фляги чистой и свежей водой, военные инженеры проводили на передовую трубопроводы, в которые вода подавалась с помощью военно-морских насосов. Однако германская артиллерия часто разрушала их. Основным источником все равно оставались грязные местные водоемы, а средством борьбы с инфекцией - кипячение и фильтрация. Многие "пуалю" на позициях вообще избегали воды для питья из гигиенических соображений. Всеми правдами и неправдами они покупали у местных крестьян и у интендантов дополнительное вино, вплоть до нескольких литров в день. Неудивительно, что почти в любой французской роте в каждый конкретный момент несколько бойцов "не вязали лыка", и самые суровые дисциплинарные меры не могли изменить этого положения.
Фронтовая реклама дешевого пайкового вина.
Кофе. По мере того, как этот "колониальный напиток" становился во Франции дефицитом, солдатские кружки все чаще наполняла унылая цикориевая или ячменная бурда. В армии ее презрительно называли: jus, т.е. "сок". В последние годы войны в сухой паек вместо кофе входили растворимые таблетки из цикория. Фронтовики сравнивали их по вкусу и запаху с "сушеным козлиным дерьмом".
Табак, как известно, является излюбленным солдатским утешением с тех пор, как это бодрящее ароматное зелье вошло в обиход в нашей цивилизации и до сего дня. Табачный рацион французских солдат в интендантской документации именовался "tobac de cantine" (столовый табак) или зашифровывался как "Gros Q" ("большой Q"). Он выдавался в виде спрессованных брикетов по 40 граммов (несколько раз в неделю) или по 100 граммов (еженедельно), завернутых в вощеную бумагу. Сигареты бойцы могли приобретать за свой счет, однако в окопных условиях более удобными зарекомендовали себя короткие крестьянские трубки, с которыми большинство "пуалю" не расставались и в бою, и в часы отдыха. Спички, по логике вещей, скорее всего также входили в рацион, однако найти тому документальных подтверждений пока не удалось.
Важным дополнением к солдатскому пайку во Французской армии были продуктовые посылки из дома, а также от различных благотворительных и патриотических организаций. В них на фронт попадали сыры, сгущенное молоко, джем, сладости, хороший алкоголь и натуральный кофе, свежие фрукты, печенье и т.д. На свое более чем скромное жалованье солдаты могли покупать провизию в передвижных лавках, солдатских буфетах и магазинах, созданных квартирмейстерской службой Французской армии, или у местного населения. Кстати, крестьяне, хорошо понимавшие, что парни в голубых шинелях защищают их от "проклятых бошей", часто отказывались брать с солдат деньги за еду и вино, что было зафиксировано большинством французских военных мемуаристов и даже скептически настроенным Анри Барбюсом. Офицеры, получавшие такой же паек, как и их подчиненные, однако имевшие более солидное жалование, могли разнообразить свое меню различными деликатесами, приобретенными за свой счет, хотя это вызывало неприязнь и даже ожесточение рядовых.
Вышеизложенные продовольственные ресурсы не оставляли французским военным поварам особого пространства для кулинарной фантазии. Основой военного питания во Франции в годы Первой мировой войны неизбежно были суп и кофе. Дальнейшее зависело от индивидуального мастерства, трудолюбия и фантазии каждого "расчета" полевой кухни. Наверное поэтому оценки качества еды в различных источниках так существенно разнятся. Предоставим первое слово брызжущему желчью и ехидному Анри Барбюсу: "Основная пища каждого дня, которую следовало называть "супом", состояла из мяса либо со свалявшимися в упругий комок макаронами, либо с рисом, либо с фасолью, более или менее проваренной, либо с картофелем, более или менее очищенным, плававшими в коричневой жиже, покрытой пятнами застывшего жира. Не было никакой надежды получить ни свежие овощи, ни витамины". Совершенно иную картину рисует в письме к сестре с фронта в феврале 1916 г. капрал 151-го линейного пехотного полка Кристиан Бордешьен: "За неделю у нас два раза был гороховый суп со свиной солониной, два раза - сладкий рисовый молочный суп, однажды - говяжий суп с рисом, однажды - зеленая фасоль и однажды - рагу из овощей. Все это вполне съедобно и даже вкусно, но мы привычно поругиваем поваров, чтобы они не расслаблялись". Фронтовая газета "Les Boyaux du 95e", издававшаяся военнослужащими 95-го линейного пехотного полка, так описывала "разблюдовку яств" французского фронтового пехотинца между ежедневными приемами пищи: "Рано утром - кофе с ромом и хлеб; в 10 часов - суп с говядиной (часто консервированной); и, наконец, вечером - снова суп, овощи, кофе, вино, мясо (обычно жареное). Все блюда - переваренные или пережаренные (со стороны поваров были возражения)".
Качество французского военного питания на разных этапах Первой мировой войны значительно различалось. В 1914 - начале 1915 г. оно явно не соответствовало современным стандартам, однако недостатки в его организации тыловые службы Французской армии пытались компенсировать разнообразием и количеством. 1915 г. стал годом "коренного перелома", когда наиболее остро стоявшие проблемы были успешно решены и французские интенданты наконец "догнали" своих иностранных коллег. Масштабные ревизии провиантского довольствования войск, проведенные в 1917 г., как признавали сами фронтовики, помогли существенно улучшить питание войск. Несмотря на то, что в разгар боевых операций (например, под Верденом) французским солдатам, бывало, приходилось выдерживать по два дня на одном усиленном пайке, а потом еще несколько дней - на неприкосновенном запасе и нескольких литрах воды, общее состояние дел с военным питанием во Франции в 1914-18 г. можно назвать вполне удовлетворительным. Составить конкуренцию французскому пайку в это время могли только рационы вооруженных сил Великобритании и США, и то с определенной натяжкой. Что же касается солдат, сражавшихся под знаменами как остальных союзников Франции, так и ее противников, то они могли только мечтать о таком питании, которое вызывало у гурмана-француза насмешки и ворчание.
