Мерсик Мерсик : другие произведения.

Вечность вдоль корридора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Я как озверевшая кинусь,
  Ты как сумасшедший сожмешь.
  И будем блудницей и блуднем,
  Срывая одежду и ложь...
  
  
  
  
  Ночь приближалась медленно. Я была на границе своего терпения, точнее оно уже потихоньку покидало меня. Он находился всего в паре метров от меня, старший брат моей лучшей подруги, почти сестры - Адам. Любовь ли это? Я никогда в неё особо не верила. Если быть точнее, никогда не осознавала, что то о чем говорит весь земной шар, происходит со мной в эту самую секунду.
  Лизи лежала рядом. Часы на столике рядом показывали три часа ночи. Около часа назад мы вдоволь наговорились и она уснула. Я уснуть не могла. Мне всегда трудно заснуть , когда я ночую не дома. Но сегодня чужая постель не являлась причиной моей бессонницы. Сегодня ею являлись мои мысли...и желания.
   Я решила.
   Это очень важное словосочетание особенно сейчас. Я решила. Он совсем рядом, совсем близко. Если бы наш слух измерялся минутами, то мне не хватило бы всего пары секунд, чтобы услышать его дыхание в абсолютной тишине спящего дома.
  Я провела языком по губам. Руки мелко дрожали, по всему телу то и дело пробегала судорога, дыхание мое было сбито с привычного ритма. Еще чуть-чуть...
  Нужно чтобы Лиз крепко уснула. Тогда я выберусь беспрепятственно. Холодный ветер влетел в распахнутое окно и раздул занавеси. Казалось будто мне сама природа шептала: иди...
  Еще секунду. Еще раз взглянуть на любимую спящую подругу, сказать ей: прости, вот только за что не понятно. За то что собираюсь в комнату её брата?
  Я отвожу глаза и понимаю, что пора. С решительным и сдавленным выдохом откидываю одеяло. Глаза привыкли к темноте и я вижу свои худые ноги, сверху лишь чуть-чуть прикрытые ночнушкой, спускаю их с кровати, молясь, чтобы не скрипнул пол, встаю в полный рост. Смотрю в окно, на извивающиеся занавеси. Я кусаю нижнюю губу и чувствую как трясется всё тело. Несколько вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя. Понимаю что это не помогало никогда, не поможет и сейчас, но все равно почему то делаю это.
  Я делаю первые шаги. Один, второй, третий... Как кошка крадусь в темноте. Дохожу до двери, зажмуриваю глаза и толкаю её. Секундный скрип и она открыта. Проскальзываю в проход. Свобода.
  Теперь передо мной только абсолютно черный коридор. Здесь нет ни одного окна и мне ничего не видно. Я закрываю глаза и опускаю голову, мои волосы падают на лицо, закрывают голые плечи. При свете дня они рыжие, то есть рыжие они всегда, но при свете это видно. А так в этом неосвещенном пространстве большого дома они казались такими же черными, как и все окружающее сейчас меня. Правой рукой я касаюсь стены коридора. Я не вижу куда идти, но знаю. Его дверь в самом конце. И я иду вперед, кончики пальцев лижет шершавая стена. Еще немного и она закончится. Рука коснется гладкого дерева полированной двери. Но это случится не сейчас. До этого момента еще целая вечность вдоль стены коридора.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Я познакомилась с ним, когда мне было двенадцать. Правда, знакомство это было односторонним.
  Всё началось с Лиз. Мы стали дружить после того, как обе поступили в частную школу интернат в Кавентри, в Англии. Нас поселили вместе и я очень хорошо помню, как ей по первой было трудно. Её родной дом находился в Холихеде, у побережья Англси. Довольно далеко от школы. Расставание с родными было для неё тяжелым испытанием. Я помогала, как могла. Отвлекала её от грустных мыслей безумными выходками, или просто молча обнимала её, чувствуя как сквозь ткань свитера просачиваются её слезы. На выходные мы уходили ко мне. Там моя мама всеми силами старалась восполнить Лиз нехватку её семьи.
  Раз в месяц к ней приезжали родители. Вдвоем или привозя с собой еще кого то. Как я смогла понять семья у неё была просто огромная. И при том каждый её член являлся неотъемлемой частью целого.
  Так мы провели почти весь учебный год. Пять дней в школе, два дня у меня дома. За это время Лиз успела сильно измениться. Она повзрослела и научилась ценить данную ей свободу, начала находить в ней положительные стороны, с этого момента я и узнала свою лучшую подругу на самом деле.
  Но всё это лишь предисловие.
  Был май. Учебный год подходил к концу. Мы усиленно готовились к экзаменам. В тот день, взяв с собой покрывало, пару кусочков пиццы и термос с кофе, мы устроились в пришкольном парке. Погода была изумительная, было ни холодно, ни жарко. Легкий ветер раздувал листву. Казалось, будто мы находились где-то среди страниц классического английского романа. Все портили только учебники, разложенные вокруг и факт того что не смотря на всё нежелание нам нужно заниматься. Я откинула голову на ствол дерева, возле которого сидела. Лиз лежала на животе, облокотившись на локти и болтая ногами в воздухе, перед нею лежал сборник задач по физике и тетрадь, страницы которой были все исписаны формулами.
  - Как думаешь, Лиз, как долго нам еще придется заставлять себя делать что-то?
  - Ммм? - она непонимающе подняла на меня голову.
  - Настанет ли вообще когда-нибудь такое время когда мы будем абсолютно свободны?
  Она улыбнулась:
  - Я думаю, ты и так свободна. Ты вправе встать и уйти прямо сейчас. Послать экзамены и делать то, что хочется. Другое дело - последствия этого поступка, - на пару секунд она замолчала и задумалась о чем то начав кусать карандаш, а потом ей в голову пришло что-то и она вновь посмотрела на меня. - А представь, что ты уже свободна. Ты можешь сделать всё, что тебе хочется без каких либо последствий. Что же ты сделаешь?
  Я представила всё так, как она мне сказала. И в голове воцарилась какая-та непонятная пустота. Я не имела ни малейшего понятия: что бы я хотела? Встать и пойти. Отлично. А куда? Зачем?
  Я немного шокировано встряхнул головой и ответила:
  - Я не знаю. Мне как-будто ничего не хочется.
  - А я знаю, чего мне хочется! - она улыбнулась, хитро прищурив глаза.
  - Да? И что же это?
  - Я хочу расчесать твои волосы. От ветра они все растрепались кажется вот вот загорятся. Как можно быть такой рыжей!
  Я рассмеялась. Лиз оттолкнулась и села на колени, а затем полезла в сумку, за расческой. И именно в этот миг отсчет закончился. Таймер, заложенный где- то у меня в душе, показывал 00:00. Моё время истекло.
  - Лиз! - раздался издали чей-то голос.
  Я повернулась на звук. Метрах в пяти от нас стоял парень. Снова взглянув на Лиз, я спросила:
  - Ты знаешь кто это?
  Сначала её лицо выражало недоумение, а затем оно загорелось просто бешенным восторгом:
  - АДАМ!!! - завопила она и как профессиональный атлет оттолкнулась от земли и бросилась к нему.
  Я встала, чтобы лучше видеть.
  На полном лету она вскочила ему на руки и обвилась вокруг как обезьянка. Он смеялся и кружил её сжимая в крепкие объятия.
  Адам. Лиз ни раз рассказывала мне про своего брата. Она была от него без ума. В её рассказах он был самым смелым, самым благородным, сильным и умным. Если бы он был персонажем из сказки Лиз, он был бы её драконом.
  Здравствуй, Адам. Приятно познакомиться. Меня зовут Элли. У тебя такие красивые руки. Очень жаль, что отсюда мне не видно твоего лица. Знаешь, мне почему то очень больно...сейчас. Я смотрю на то, как ты обнимаешь Лиз. Она так счастлива. И ты счастлив. Вы так любите друг друга. Ну почему же так больно?! Может потому, что я стаю слишком далеко и не могу дотронуться до тебя. Но мне никогда особенно не хотелось трогать мальчишек. Так с чего же ты мне сдался.
  Я наклоняюсь, и, кажется, будто ребра слишком острые для сердца. Поднимаю одеяло, складываю учебники, пустой термос. Беру всё это поудобнее и, стараясь, чтобы Лиз меня не увидела, ухожу.
  Весь день меня мучают отголоски этой непонятной, сжимающей сердце и голову боли.
  Лиз возвращается в половине восьмого вечера. Я сижу на своей кровати по прежнему окруженная учебниками. В комнате горит только одна настольная лампа. Но с появлением Лиз кажется начинаю светиться даже ножки кровати.
  Она раскидывает руки и кружиться.
  - Всё было так здорово! Ахаха! - по-прежнему улыбаясь, она останавливается и смотрит на меня, - А ты наверно весь день занималась. Теперь придется догонять тебя!
  Пустыми глазами я обвожу книги и понимаю, что не помню, что же я весь день с ними делала.
  - Думаю, не придется, - отвечаю я.
  Но Лиз меня сейчас не слышит.
  - Адам отпросил меня и мы весь день гуляли по городу. Были в зоопарке, Макдоналдсе и катались на барже. И еще кое что. Смотри! Он подарил мне настоящий фотоаппарат. Он сам накопил на него! Ему всего семнадцать и я представляю как это было для него трудно! Я нащелкала целую кучу его фоток и уже проявила! Смотри!
  Лиз бесцеремонно спихнула мои книги на пол и села на их место. Скинув рюкзачок с плеч, она достала громко шуршащий бумажный пакет и вытащила оттуда около десятка фотографий. На всех них был Адам.
  Я почувствовала, как сжалось всё тело и отвела глаза. Лиз этого не заметила. Она по-прежнему с упоением делилась впечатлениями.
  - Это мы идем по улице, а тут он пытается забраться на качели. Смешно получилось правда? А здесь нам по пути попалась огромная собака, беспородистая. Адам сказал, что это смесь лайки и кавказца. Но если честно я понятия не имею кто это!...
  Я никак не могла найти себе места. Казалось мне стало тесно в собственном теле. Кровать раздражала, воздух казался каким то едким газом, и я не знала куда деться от беспорядочной болтовни.
  - Извини, мне нужно в туалет, - выпалила я, и громко топая, вылетела из комнаты.
  В туалет я конечно же не пошла. Вместо этого шлялась по уже опустевшим коридорам. В школе было одно место, куда я часто приходила. Левое крыло было заброшено. Там были выбиты окна, повсюду валялись осколки старого кирпича. Обычно там собирались старшеклассники. Но они приходили позднее, дожидались, когда уснут учителя. Там я провела около полутора часов, пока в конец не окоченела. Решив, что Лиз уже спит, я вернулась в комнату.
  Моя лампа по-прежнему горела. Лиз действительно уже спала. Рядом с ней на столике лежала стопка фотографий. Я взяла их и села на кровать. На счет три я взглянула на изображение. Фотография была черно-белая. Адам стоял на фоне парка, улыбаясь и смотря куда-то в сторону. Белая рубашка была измята и неполностью застегнута. На обеих руках кожаные или тканевые браслеты. Лицом он напоминал молодого Хита Леджера. Такие же вытянутые губы, будто разрезанные по краям. Волосы у него были светлые и немного кучерявые. Неровно обрезанная челка падала на лоб. Изображение затянуло меня. Я не могла оторвать глаз. Я видела не просто плоскостное изображение, я видела живого человека, его характер, мне кажется, что я даже слышала его слова...
  
  Тем летом, после окончания экзаменов, я весь июнь провела у Лиз.
  Холихед - это как бы окраина окраины, если можно так выразиться. Он является началом и концом прибрежных путей Англси, острова, принадлежащего Великобритании. Холихед сравнительно небольшой городок у самого побережья. Изначально он был построен вокруг церкви Санкт Сиби. Вниз от него по шоссе Плас Роуд находятся фермерские хозяйства.
  Родителям Лизи принадлежит довольно крупный участок земли на этой территории.
  Я полюбила Холихед, как только его увидела. Территория этого городка отличается холмистостью и лесами. Я не очень люблю, когда все ровно и правильно. Мне доводилось бывать в нескольких замках Англии, но ни один не произвел на меня особого впечатления. Правильные, простые формы, асфальтированные дорожки, идеально подстриженный газон. Все так закономерно и ... скучно. Мне кажется именно ошибки и неправильности заставляют нас заинтересоваться чем-то. Именно поэтому родной город мне нравился лишь в пасмурное время или на закате. Он становился немного мрачным, немного неправильным, или наоборот озарялся всполохами опускающегося солнца.
  Но Холихед я любила и без этого.
  Хоть семья Лиз и жила на ферме, работой нас особенно не утруждали. Дела у них шли очень неплохо и они могли содержать достаточное количество рабочих.
  Отчасти в тот месяц я поехала туда в надежде встретить Адама, но всем моим мечтам суждено было развеяться. Он проводил свои каникулы где-то в другом месте.
  Но не смотря на то что тогда мне не удалось с ним встретиться, позже судьба "наградила" меня сполна. Придя в сентябре в школу, среди прочих учащихся я увидела и Адама. Он поступил в нашу школу на оставшиеся два года своего обучения. И я даже не могла решить хорошо это для меня или плохо. Могу сказать лишь то, что за те два года я пережила очень многое.
  Несмотря на то что Лиз была моей лучшей подругой, а Адам её братом, общаться нам с ним особо не приходилось. Мы периодически лишь обменивались парой ничего не значащих фраз. Хотя это только для него они ничего не значили. Я же в любую секунду могла закрыть глаза и с точностью до мгновения воспроизвести в памяти каждое его слово, каждое движение, мимику его лица и даже запах исходящий от него в это время. В то время я не понимала этого, но я была влюблена. С первого взгляда или слова, я уже не могу с точностью сказать этого, но я стала невидимой частью его тела. В своих мечтах я касалась его.
  Ту черно-белую фотографию я однажды стащила у Лиз из ящичка. Она этого, слава Богу, и по сей день не заметила. Проводя взглядом по этой маленькой картинке, я чувствовала его прикосновения. Жесткие волосы цеплялись за пальцы, острые уголки рта изгибались под моими губами, его руки обнимали меня. Я не знаю как это называется, возможно я сошла с ума, но я не желала и не хотела себе признаваться в том, что возможно уже никогда и ни в кого не смогу так влюбиться...не смогу пожелать кого то другого так же сильно как его желала, я тешила себя тем, что у меня есть выбор, хотя на самом деле его у меня уже давно ни стало.
  Два года я наблюдала за ним, его взрослением. Это получалось случайно, как будто какая-та неведомая сила обучала меня и урок, который она преподавала, назывался: Адам. Я видела, как он мирился и ссорился, встречался и расставался, выигрывал и проигрывал, как напивался как свинья, как получал высокие баллы по предметам, как он болел. Я наблюдала его жизнь, все её проявления, и как бы мне ни становилось больно от того, что я ему не нужна, я бы ни за что не променяла всего этого на жалкие годы спокойствия.
  Эту боль описать трудно, она мне и самой непонятна. Но есть случаи, которые способны показать какова она.
  Мне было четырнадцать. В то время я уже около четырех лет обучалась игре на фортепиано. Занятия проходили вечером, когда школа обычно была уже пуста. В коридорах каждый мой шаг отдавался переливчатым эхом. Когда я приблизилась к двери в класс, из-за угла появился Адам в сопровождении красотки непонятного происхождения. Они шли, обнимая друг друга, перешептываясь о чем-то и хихикая. В полуметре от двери музыкального класса находилась подсобка. Они оба подошли к ней, по-прежнему не отрываясь друг от друга. И тут Адам, заметив меня, наклонился поближе и заговорщицки шепнул:
  - Элли, прикроешь нас ладно?
  Красавица запрокинула голову и рассмеялась. Он подхватил ее и жадно впился в красные губы. Одной рукой открыл дверь в подсобку, и они двое скрылись в ней.
  Я собираю в одну кучку лохмотья от сердца и захожу в класс. Там меня ждут преподаватель и еще один мальчик, тоже пришедший на репетицию. Джимми флейтист смотрит на меня удивленно, будто и не видел никогда. На мне неказистая юбка, прямая, ниже колен, из плотной ткани, как у пледа, черная майка и белая рубашка, поверх нее, на ногах плетенки на плоской подошве. Я прижимаю ноты к груди. Будто это последнее, что остается у меня в жизни.
  Миссиc Саммерс - наш учитель, смотрит на меня укоризненно. " И где же тебя носит?" - спрашивает ее взгляд.
  Джимми и миссис Саммерс сидят в другом конце комнаты. Я иду вдоль стенки смежной с подсобкой.
  Я слышу их голоса: Адама и девушки. Бессвязные звуки, которые там, за толщей стены, превращаются в слова. Она смеется и произносит его имя.
  Я сажусь за фортепиано. Голоса ненадолго замолкают. Возможно потому, что их рты сейчас заняты. Поднимаю крышку, раскрываю ноты на нужной странице, ставлю их на пюпитр. Мы репетируем сонату для флейты и фортепиано. Я начинаю играть, Джимми вступает со второго такта.
  Я снова начинаю слышать голоса. Точнее только ее голос. Немного тягучие томные постанывания.
  Чертова соната!!! Ненавижу!!!
  Я забываю о ритме, громкости и вообще о каком либо контроле. Мне хочется только одного: заглушить эти звуки.
  - Ты что делаешь, Элли! Остановись немедленно! - попыталась перекричать музыку миссис Саммерс.
  Я резко все оборвала, оторвав руки от клавиш, будто от раскаленного металла. В оглушающей тишине раздались постанывания.
  - Что это? - недоуменно спросила миссис Саммерс
  И тут я вспомнила о том, что Адам попросил меня прикрыть его. Он попросил меня. Меня! Попросил, чтобы я ему помогла.
  Я вновь опустила руки на клавиши и начала играть. Но только уже другую мелодию, которая мне нравиться. Григ "В царстве горного короля". Хоть мелодия и начинается тихо, я с ходу громыхнула по клавишам, будто собиралась раздолбать весь инструмент. Не пытаясь сдерживаться, я колотила аккорды вовсю силу и надавливала на педальку, когда хотела, превращая собранную мелодию в грязную какофонию.
  - Остановись! Прекрати! Хватит! Да что с тобой?! Сумасшедшая! - вопила моя учительница.
  Разве любовь бывает такая? Разве она превращает в безвольные овощи? Я не узнаю себя.
  Комичность ситуации ужасна. Я боюсь самой себя. Адам. Пусть так. Но прямо сейчас я делаю это для тебя. Если в твоей душе появиться хоть немного спокойствия, я сделаю это. Ты в безопасности. Я сокрою тебя.
  Я как урод из цирка. Страшный, мерзкий клоун. Что я творю?!
  А из глаз меж тем льются слезы. Они стекаю по щекам и со смехом падают вниз, превращаясь в расплывчатые лепешки на моих руках или на клавишах. Сумасшедшие самоубийцы. Я даже не вздрагиваю, не шмыгаю носом, не всхлипываю. Наоборот растопырила глаза и знаю только одно: играть, не останавливаться. Я стараюсь, чтобы мелодия ни на секунду не замолкала, но даже так ее голос прорывается. А вместе с ним усиливается и громкость музыки. Они растут вместе становятся всё громче и громче, пока наконец не разрываются единым воплем.
  Кончено.
  Я вскакиваю с места. На ходу захлопываю крышку. Ноты разлетаются в разные стороны или застревают, не успев выбраться. Я практически выбиваю дверь и бегу.
  Размазываю слезы и рыдаю, но не останавливаюсь.
  И сквозь этот поток безумия прорывается лишь одна мысль, которая объясняет мне всё мое поведение: почему вместо нее не я?
  
  
  
  
   А темнота коридора была по-прежнему темнотой, сюда не попадал ни единый лучик света. Шагов своих я не слышала. Меня пугала неизбежность будущего. Такое близкое, оно уже почти касалось меня. Почему нельзя сразу взять и оказаться там? почему каждый из нас обязан пройти сквозь эту дымящуюся толщу из ожидания и страха прежде чем узнать исполняться ли самые сильные желания или им суждено разбиться?
  
  
  Холихед я видела только летом. Шесть лет подряд я приезжала туда на каникулы. Несмотря на то, что Лиз - моя близкая подруга, несмотря на то, что я жила в ее доме по несколько месяцев, несмотря на это наши встречи с Адамом были невыразимо редки.
  Точнее их было три. Всего три раза наши слова были осмысленны, имели значение.
  Первый раз: мой последний урок игры на фортепиано. После того раза преподаватель больше не захотела видеть меня, да и я желанием не горела. Второй раз случился в середине июля, в год, когда мне исполнилось пятнадцать лет.
  В тот день грянула ужасная гроза. С утра небо хмурилось, тучи сбивались в рычащие стаи, угрожая народу расправой. И вот, ровно в 17 часов 32 минуты раздались очередные раскаты, и дождь грянул с неба сплошной стеной.
  - Элли, спусти навес на окна и беги домой! - спешно проговорил мистер Лолли, выключая свет на кухне и в магазинчике, - Ты уж извини, что я тебя задержал. Потом получишь прибавку. Договорились?
  - Да, спасибо, - я улыбнулась, стягивая фартук и переобуваясь в уличные сандалии. Утром было тепло, поэтому на мне были только короткие джинсовые шортики и майка.
  - До остановки добежишь или проводить?
  - Я сама мистер Лолли. Это ничего.
  - Ну ладно, давай, золотце мое.
  - До свидания!
  Под навес у двери дождь не попадал. Но он был просто кошмарный! Я выскочила на улицу и все мое тело обдало прохладой, по коже пробежали мурашки.
  Мысленно я прокрутила путь до остановки. Пешком до нее было минут пятнадцать хода. Я решила, что чем быстрее, тем лучше. Главное добежать, а там уже доеду спокойно. Стараясь больше долго не раздумывать, я шагнула под дождь.
  Стоит сказать, что я вымокла насквозь в первые же секунд десять. За моей спиной оставалась витрина кондитерской "Суфле". Там я подрабатывала поваренком уже второе лето.
  Мне оставалось пробежать еще несколько кварталов. Дышать уже было трудно. Ветер хлестал в лицо, и вода была повсюду. В какую-то секунду я испугалась того, что могу утонуть, стоя на поверхности. Хаос, царивший вокруг, не поддавался описанию. Ему подходило лишь одно слово: стихия. Оглядываясь вокруг, я не видела ни одного человека, только машины как ни в чем ни бывало, продолжали ездить по дорогам, разбрызгивая по улицам, и без того вымокшим, дождевую воду.
  Одна из них - форд черного цвета, проехал мимо меня и, развернувшись у поворота впереди, резко остановилась.
  - Элли! - услышала я свое имя.
  Из-за дождя я не видела, кто звал меня. Пройдя чуть вперед, я попыталась вглядеться чуть получше.
  - Элли! Давай сюда!
  С трудом я разглядела знакомые черты.
  - Адам? - тихо, больше для себя произнесла я, не веря своим глазам.
  - Ну быстрее же!
  Выйдя из ступора, я кинулась вперед и на ходу залезла в раскрытую у заднего сидения дверцу.
  - Фуух... - выдохнула я.
  У меня наконец появилась возможность прийти в себя. Резкий переход из ливня с ветром в маленький, тихий салон автомобиля ненадолго оглушил меня. Я опустила голову, чтобы она перестала кружиться, отвела распустившиеся волосы назад, чтобы они не падали на лицо, и, спустя некоторое время, подняла глаза. Первое же, что я увидела - было лицо Адама, глядевшего на меня с переднего сидения. Он криво улыбался. Именно эту полуулыбку, которая немного портила его лицо, я любила больше всего.
  - Ээй, - он провел ладонью перед моими глазами, - Ты здесь? Как ты? Порядок?
  Я слегка кивнула:
  - Да.
  Я заметила, что мы тут не одни. За рулем сидел какой-то незнакомый мне парень.
  - Ты как здесь оказалась? - продолжал допрос Адам.
  - Я...я тут работаю, недалеко.
  - Работаешь? - удивился он.
  - Да, в кондитерской, - не только мое сознание, но и тело постепенно приходило в себя. Я почувствовала пронизывающий холод, и непроизвольно обхватила себя за плечи, - Меня устроили по знакомству, и...
  - Что холодно, да? - перебил меня Адам.
  - Немного, - ответила я и только потом подумала, что совсем и не немного. Меня уже слегка потрясывало.
  - У тебя ничего нет, чтоб переодеться?
  - Нет.
  - Да, глупый вопрос. Марк, - обратился Адам к парню за рулем, - Ничего нет?
  - Откуда?!
  Адам хмыкнул:
   - Ну, может кто нибудь забыл у тебя в бардачке что-нибудь еще кроме лифчика.
  Марк поверну к нему голову и ухмыльнулся:
  - Завидуй молча.
  Мне хотелось разглядеть его получше и для этого я посмотрела в зеркало заднего вида. Возможно, он тоже захотел посмотреть на меня, а может действительно смотрел, нет ли позади машин. Так или иначе, но мы столкнулись глазами. У него были темные густые брови, и темно карие, почти черные глаза.
  - Может, познакомишь нас, - сказал он, отведя взгляд.
  - Марк - Элли. Элли - Марк, - ответил Адам, копаясь в каком-то пакете.
  - Элли? - ухмыльнулся Марк, - Это та, которая из Изумрудного города?
  - Если быть точнее, то она была из Канзаса, - ответила я.
  - Волшебные башмачки предъявите, пожалуйста.
  - У них отклеилась подошва, и я отдала их в ремонт, так что сегодня не получиться.
  Мы остановились, ожидая, когда на светофоре загорится зеленый свет. Воспользовавшись этим, Марк обернулся ко мне. Полу улыбаясь, он осмотрел меня с ног до головы, будто манекен в магазине.
  Я от него не отставала. Мне хватило совсем немного, чтобы понять, что по внешности он составляет Адаму сильную конкуренцию. Тот был более мягким. Марк же сразу давал понять чего он хочет. Одним взглядом или парой слов. Чувство к Адаму было полным, даже переполненным. То что вдруг возникло по отношению к Марку было пустым, но не менее сильным. Это было волнение.
  Как описать демона, совращающего невинную душу? И главное, как описать то, что она желает этого?
  - В любом случае, приятно познакомиться.
  И он отвернулся. Мы поехали дальше.
  - Вот держи, - Адам передал мне какие-то вещи, - Это моя форма. Вонючая, конечно, но зато сухая.
  Марк рассмеялся:
  - Главное, чтобы она не задохнулась.
  Я развернула спортивную футболку, под ней были шорты.
  - Спасибо, - поблагодарила я.
  - Мы только после тренировки. Это единственное, что есть.
  Я положила вещи рядом. Теребя низ своей майки, я не знала, что делать: переодеваться прямо здесь? Если подумать - это единственный вариант. Хотела попросить их не поворачиваться, но включились мои комплексы. Что во мне такого? Ничего нового они не увидят. Да и смотреть им будет неинтересно.
  Ладно. Мокрая ткань поддавалась с трудом. Быстро снять майку не получилось. Пришлось извиваться, как змея, сбрасывающая старую шкуру. Но наконец, я ее сняла, оставшись в одном лифчике. Я бросила взгляд на зеркало. Марк резко отвел глаза. Боже, мне хотелось сжаться в плотный комок и накрыться панцирем. Я ссутулилась и потянулась за футболкой. Она оказалась вывернута на изнанку. Мысленно матерясь одним единственным словом, которое знала, я начала ее выворачивать обратно. И снова посмотрела на зеркало, и на этот раз столкнулась с Адамом. Он так же отвел глаза, а потом закашлялся. Футболка все же оказалась на мне. Она закрывала меня как платье, но пришлось задрать ее, чтобы расстегнуть ширинку на шортах. Я чуть приспустилась на сиденье и сняла их. И снова взгляд на зеркало. Две пары глаз: одни черные, обрамленные темными волосами и другие голубые, выглядывающие из-под светлых завитков, метнулись в стороны.
  Смущению моему не было предела. Но они смотрели на меня. Полураздетую, скованную. Каждый из нашего трио хотел. Это, наверное, самый чувственный миг за всю мою жизнь. Только вот тогда я не получила от него должного удовольствия.
  Машина меж тем не останавливалась. Дождь колотил в окна и бросался под колеса, шебурша под ними как мелкая морская галька. Безразличный ко всему автомобиль ехал сквозь толщу воды, как подводная лодка капитана Немо. Царившая внутри тишина нарушалась только ничего не значащими фразами парней, которыми они изредка обменивались. Я подвинулась прямо к окну и разглядывала этот таинственный "подводный" мир. Именно так бы и выглядело дно океана после второго мирового потопа. А внутри так тепло и безопасно. На расстоянии руки от меня находиться Адам. Я смотрю на спинку его сидения и вижу там его светлый криво изогнутый волосок. Протягиваю руку и провожу по нему кончиком пальца, представляя, что касаюсь его головы.
  - Где ты живешь, Элли? - слышу я голос Марка.
  Мне приходиться отвлечься от своего занятия и посмотреть на него.
  - Я живу...
  - Она живет со мной, - перебивает меня Адам.
  Марк резко поворачивает к нему голову:
  - Что это значит?
  Это действительно прозвучало немного шокирующе. Адам, конечно, озвучил мою мечту, но действительность, то такой не является. Жить с ним. Я бы не отказалась от такого.
  - Ты не правильно понял... - пытаюсь я объяснить, даже больше себе, чем Марку.
  - Она у нас в гостях, - снова заканчивает за меня Адам.
  - Я в гостях у Лиз, - поясняю я.
  Марк посмеивается:
  - Ну ну. Значит тебя туда же, куда и его?
  - Да. Мы с ним вместе.
  - Придется еще помучиться, пока мы туда доберемся. Дождь хлестает не по детски, - проговорил Марк.
  Я ничего не сказала, просто снова уткнулась в окно.
  Я чувствовала на себе его запах. Его футболка была пропитана потом. И я не знаю что это ферменты...феромоны или что-то еще, но я вдыхала этот запах снова и снова. Конечно, он не был приятным, по крайней мере для меня, но осознание того, что это его футболка, заставляло дыхание учащаться, а разум рисовать немыслимые картинки.
  Улицы города остались позади. Мы проезжали по шоссе, стелющемуся между фермерских полей. Нам предстояло проехать железнодорожный переезд и, когда до него оставалось еще немного, мы остановились. Перед нами стояло еще несколько машин.
  Марк заглушил двигатель и откинулся на спинку.
  - Наверное, перекрыли. Ээх... - от откинул вытянутые руки назад и потянулся всем телом. Я услышала как хрустнули его позвонки. - Значит придется подождать. Чем займемся? Может поиграем в города? Давай, Адам, ты первый.
  Адам рассеяно покачал головой, видимо желание было не особо сильно.
  - Зимбабве, - неохотно произнес он.
  Марк засмеялся:
  - Ладно. Значит "ве". Что-то не припоминаю я таких городов на "ве". Эй, Элли, не подкинешь идейку?
  Я услышала свое имя и оторвавшись от окна повернулась к нему:
  - Что?
  - Ясно, - хмыкнул Марк, - значит, не подкинешь.
  Он замолчал. Видимо уловил общее полузомбированное состояние и потому и сам затих.
  Хоть прошло уже довольно много времени волосы мои были по прежнему сырые. Они падали мне на спину, свисали с плеч. От них намокала футболка, и мне снова становилось холодно. Я скинула сандалии и подтянула ноги к груди сжавшись в комочек, надеясь таким образом сохранить хоть немного тепла.
  Мы стояли у переезда уже минут пятнадцать. Марк, как самый нетерпеливый возился в кресле.
  - Почему так долго?
  - Может ремонтируют что-то, - предположил Адам.
  - Да черт их знает! Вот приспичило им. Почему именно сейчас?!
  - Марк, не истери.
  - Я не истерю, я нервничаю, - поправил он, - Это во первых, а во вторых, это тело, - Марк мягко провел ладонью над своим торсом, - нуждается в особом уходе и паре заботливых женских рук. И то и другое я желаю получить немедленно.
  Я заметила, как Адам иронично посмотрел на него исподлобья:
  - А больше тебе ничего не надо?
  - О, поверь, мне еще много чего надо, но, знаешь, скромность украшает человека.
  - Да, вот только ты этим украшением уже давно не пользуешься.
  - Эй, ну я же не прошу ничего запретного, - в этот момент я столкнулась с ним глазами в зеркале, и он закончил, пристально смотря на меня и ухмыляясь, - хотя мог бы. Правда, Элли? Какой смысл тратить время на этого ненасытного вонючего спортсмена в котором всё еще плещутся гормоны?
  Адам резко развернулся и кажется, замахнулся, чтобы влепить Марку оплеуху.
  Тот засмеялся и пригнулся, а потом вдруг заверещал, как девчонка и быстро открыв дверь вылетел прямо под дождь. Держа дверцу открытой, он пригнулся, чтобы видеть Адама.
  - Ну ладно, ну переборщил, и что! С тобой тоже бывает.
  Я видела, как он улыбается, почти смеется.
  - Закрой дверь, придурок! - выпалил Адам. Он перегнулся через сидение Марка, пытаясь достать до дверцы, так же как и друг он едва сдерживал рвущийся смех.
  - Ну прости, прости! На колени я перед тобой не встану. Пусть она знает, кто ты есть!
  - Да пошел ты, - Адам наконец дотянулся и захлопнул дверцу, предусмотрительно опустив защелку.
  - ЭЙ! Это МОЯ машина.
  Хохоча Адам открыл окно.
  - Чего? Ключи здесь, права у меня есть. Чья теперь эта машина?
  - Я тебе голову откручу!!!
  - Сначала попади внутрь!
  Марк поднял указательный палец, готовя гневную речь. А потом отвлекся вдруг на что-то в стороне.
  - Там что-то водители собираются.
  - Иди, поставь их всех там на место, - хмыкнул Адам.
  - Пойду, поставлю, - закивал Марк.
  И с этими словами он действительно ушел. Адам еще недолго посмотрел ему вслед, а потом повернулся ко мне.
  Я тоже смотрела на него. Улыбка, которая появилась, пока я за ними наблюдала, еще не сошла с губ.
  - Ты что снова замерзла? - он спросил это, как уставшие отцы обычно спрашивают своих детей, с которыми они весь день нянчились. Вроде бы и любя, а в то же время с мыслью: "Ну, сколько можно?!"
  Я будто очнулась и посмотрела на себя со стороны: обхватила руками колени, и периодически дрожу из-за судороги, пробегающей по телу.
  - А...да, - ответила я.
  Он снова потянулся и открыл защелку на дверце. А затем, вдруг изогнувшись, с трудом перенес свое тело на заднее сидение.
  Он оказался совсем рядом со мной. Мы касались друг друга тканью своей одежды, сцеплялись наэлектризованными волосами, сплетали запахи, попадали дыханием друг на друга. Я немного раскрыла губы. Потому что дышать становилось трудно.
  Я думала на этом все и остановиться. Но вот он приподнимает руку. Я вижу как движется каждая складка на его рубашке, превращая тонкую ткань в измятое неровное полотно, особенно возле подмышек, там ткань натягивается сильнее всего. Он придвигается ближе. Неплотно сидящие джинсы точно так же извиваются, возле колен особенно. Но еще в одном месте еще сильнее. Он перекидывает свою руку позади меня. На автомате я чуть наклоняясь вперед пропуская ее за спину. Он обхватывает меня и притягивает к себе, поднимает вторую руку и окольцовывает меня. У него горячие ладони, или может просто моя кожа так замерзла. Я прижимаюсь макушкой к твердой мышце на его плече. Чувствую как изгибается спина, вдавливая его локоть в сиденье. Мое лицо совсем близко к его лицу, на уровне подбородка. Так близко, я могу почувствовать как мои губы коснуться ее. Второй рукой он проводит по моей голой ноге. Я чувствую, как мой рот раскрывается еще сильнее. Воздуха! Мне нужен кислород!!!
  - Так нормально? -спрашивает он. Я вижу его кадык, он движется вверх вниз. Гул, доносящийся из его груди, волнами проходит сквозь мою грудь. Адам повсюду. Он занял все пространство вокруг меня и это прекрасно. Эти ощущения несравнимы ни с чем, ни один наркоман не испытает такого за все время своего существования. Тепло его рук, то как изгибается мое тело, подстраиваясь под него, это кольцо, твердо сжимающее меня.
  Где это слово?
  Это не кайф, не возбуждение, не адреналин, не вдохновение, не откровение свыше. Это...все вместе. Это Адам. Это моя любовь, которая убивает медленно, но так сладко.
  - Элли, ты слышишь меня?
  Я приподнимаю голову и случайно касаюсь его кончиком носа:
  - Что?
  Он отводит голову чуть назад, чтобы лучше видеть меня:
  - Где ты летаешь? - он улыбается, - Неужели влюбилась в кого то?
  - Кажется.
  - Надеюсь, он тебя достоин. Так теплее? - спрашивает он
   Я киваю.
  Некоторое время мы сидим молча.
  Потом я чувствую что-то теплое на макушке. Оно растекается там будто капли. И понимаю, что это его дыхание.
  - От тебя так приятно пахнет, - шепчет он мне в волосы.
  Ну зачем шепотом?! Я растворяюсь в этом ощущении и с трудом заставляю себя ответить:
  - От меня пахнет твоим потом.
  Он усмехнулся.
  - Это я тоже заметил. Но есть еще кое-что. Ты как сахарная пудра. Правда, намокшая немного.
  Я улыбаюсь.
  - Я же говорила, что работаю в кондитерской.
  - Кем ты там работаешь? Пирожным?
  - Нет, сахарной пудрой.
  Марк появился совершенно неожиданно. Я уже и забыла о его существовании. Хотя, что там о нём, я вообще обо всем забыла.
  - Ну что, народ... , - сходу начал, говорить он, и только потом увидел нас, - Кхм! Я не помешал?
  - Присоединяйся, третьим будешь, - предложил Адам.
  - Я подумаю. У меня две новости...
  - Начни с плохой.
  Самым удивительным для меня было то, что Адам ни на миллиметр от меня не отодвинулся. Как будто он не делает ничего предрассудительного. Хотя так оно и было: он просто пытался согреть меня, но ведь со стороны это выглядело совсем по-другому.
  - Как скажешь. Товарный поезд сломался прямо на переезде. На устранение неполадок говорят, уйдет вся ночь, пока привезут нужные детали, пока всё сделают.
  - Ты шутишь?! Нам что придется просидеть в машине ночь?!
  Марк развел руками.
  - Не ори на меня, это не входило в мой коварный план по завоеванию мира, я тут не причем.
  - Я и не орал.
  - Адам, не истери, - произнес он в точности тем же тоном, каким до этого говорил Адам.
  - Да я ... - начал он, но потом до него дошло, что происходит и он смерил друга презрительным взглядом.
  Марк провел рукой по мокрым волосам:
  - Месть так прекрасна.
  - Ты говорил новости две, - напомнила я.
  - Ах, да. Какая умница. Мы можем проехать по проселочной дороге до моста. Но это займет больше времени примерно на час.
  - По-моему лучше задержаться на час, чем проторчать тут, -сказал Адам.
  - Я тоже так подумал. Значит поедем.
  - Да.
  - "Да, капитан" - поправил Марк.
  - Езжай, а!
  Машина вновь поехала.
  На проселочной дороге сильно трясло. Дождь совершенно не утихал. Будто тоже ехал куда-то. Набрал нужную скорость и, не сбавляя ритма, лил до полного опустошения. На улице уже стемнело. Мы двигались практически вслепую. Фары давали достаточно света, но какой в нем был смысл, если всё рябило от воды.
  - Адам, гляди ка что там? - спросил Марк.
  Он немного подался вперед и напряг глаза:
  - Человек, кажется.
  - Он что руками машет?
  - Да, кажется. Может это он нам.
  - Давай узнаем.
  Марк постепенно сбавил скорость и остановился.
  Там действительно оказался человек - мужчина. Он подошел к машине и наклонился к стеклу. Марк опустил его.
  - Дальше ехать нельзя, - с ходу прохрипел незнакомец, сквозь шум дождя.
  - А в чем дело? - Марку кажется, он не особо понравился
  - Дорогу размыло. Там впереди сплошная глина. Увязнете и не заметите.
  Адам устало откинулся назад. Еще один шанс поскорее попасть домой упущен. Марк опустил голову.
  - Мой вам совет, - продолжал мужчина, - отгоните машину с дороги и переночуйте здесь. Я слышал, что переезд тоже перекрыли.
  - Да что вы, - пробубнил Адам.
  - Мы не можем здесь переночевать! Нас тут три человека! - объяснил Марк.
  - Отгоняйте машину, пока не застряли! Кого-нибудь одного я может и возьму.
  Марк оглянулся на нас, как бы советуясь. Адам, просто молча, кивнул ему, мол, делать нечего, другого выхода нет.
  - Ладно, сейчас отъедем, - ответил Марк незнакомцу.
   -Давайте, давайте.
  Марк вновь поднял стекло, проговорив:
  - А вдруг это серийный маньяк.
  - Значит, ночевать к нему пойдешь ты, - хмыкнул Адам.
  - И как я тебя еще терплю. Всё благодаря моему доброму сердцу.
  Проехав не больше пары метров, мы остановились, и Марк заглушил мотор.
  У меня уже слипались глаза, и я дремала, положив голову с противоположной стороны от Адама.
  - Пойду к этому маньяку, узнаю чего дальше делать.
  - Угу, - прогудел Адам.
  Я услышала, как Марк открыл, а затем захлопнул дверцу.
  Все мое тело было полно тепла. Так удобно и уютно мне еще не было. Я медленно падала в сон, когда почувствовала, что Адам пытается убрать руки. Я тут же открыла глаза.
  - Прости, - сказал он, - Не хотел разбудить тебя, но видимо ты еще не уснула.
  - Нет.
  - Еще раз извини, но мне нужно в туалет.
  - Ох, ясно.
  Он убрал руки. Прейдя в движение, они проскользили по моей спине и ногам. Затем он отодвинулся и наконец, вышел наружу. Из открытой дверцы на сидение попали несколько капель. И сырой воздух залетел в салон. Вместо тепла его рук остался лишь холод и чувство того, что чего-то не хватает.
   Эти минуты, проведенные в его руках спутали меня, подарили иллюзию чего то якобы существующего между нами.
  Я устало упала на сиденье, надеясь, что удар головой об него выгонит эти мечты. Но, конечно, это помочь не могло.
  Дверца снова открылась. Я приподнялась и одернула футболку, а потом меня как-будто пронзило. Вот идиотка! Футболка задралась почти до пояса, когда я легла. А шортов на мне нет.
  Он видел мои трусы. Глупая, глупая мысль, но только она и занимала все место в голове. Я отвернулась, прикрывшись волосами, и закусила нижнюю губу. Что же это за вечер такой. Полный абсурда. С какой стати он обнимал меня? Почему я переодевалась в машине при двух парнях? Как мы оказались в окрестной глуши, вынужденные ночевать здесь?
  За что я люблю этого человека? Что он сделал мне?
  Рядом с ним дом. Он - мое тепло, хранимое бережно в сердце. Это как сводка новостей, переданная по местному телеканалу, Элли Уолскот повержена. Адам забрал ее жизнь и сердце и все остальные эти несчастные частички моего тела, он управляет ими невидимо для самого себя.
  Это так просто дотронуться до его руки, провести по венкам, выпирающим из-под кожи, но я не могу сделать этого. Адам. Сочетание лучших в мире звуков, набор лучших в мире чувств, которые эти звуки дают. И я склоняю, голову признавая это. А Адам остается рядом и по-прежнему смотрит на меня.
  - Не смущайся, я и не такое видел.
  - Я знаю, - отвечаю я и поворачиваюсь к нему.
  Дурное сердце сжимается, когда я смотрю в любимые глаза. Его взгляд странный, он вроде и блуждает по моему телу, лицу. А вроде всеми силами рвется обратно. Он запрещает себе что-то.
  Но не может удержаться и снова пробегает глазами по моей груди, голым ногам, рукам, опущенным вдоль тела. А потом мы вновь сталкиваемся. И его губы немного раскрываются, предвкушая что-то, но даже они будто говорят: нельзя. Мне кажется, он сильнее опирается на руку, что ближе ко мне. Он наклоняется. А я наблюдаю за каждым его движением и пытаюсь разгадать тайну, которая за ними кроется. Его приближение останавливается, сантиметрах в десяти от моего лица. И вдруг я чувствую, как кончики его пальцев касаются моей руки, проводят по тыльной стороне ладони туда и обратно. А потом накрывают ее полностью. Внутри меня ревет ошалелая стихия, мозги сворачиваются в трубочку, девочка Элли перестает существовать, она исчезла, вместо нее сидит дикое орущее о своем существовании чувство.
  Еще миллиметр приближения и вдруг его пронзает: нельзя. Я вижу, как оно движется от головы вниз по всему телу. И он спрашивает:
  - Сколько тебе лет, Элли?
  - Пятнадцать, - отвечаю я.
  Его желваки движутся под скулами, от того что зубы сжимаются, твердя: вот теперь точно нельзя. И он отодвигается, откидываясь на спинку сидения. Проводит ладонями по лицу, волосам и за голову. При этом шумно выдыхает. Кажется ему трудно.
  Но это возможно не моя вина. А может и моя.
  Марк появляется очень вовремя, он разрушает эту повисшую тишину, которая кажется, прожигает насквозь голову и уши.
  Он садиться на свое прежнее место, за рулем и, улыбаясь, оборачивается к нам:
  - Он - не маньяк.
  - Ты разочарован? - усмехается Адам, отвлекшись от своих мыслей.
  Марк смеется и смотрит на меня. И мне не ясно чего он добивается. Признания, того что Адам чуть было не поцеловал меня, или того что его руки по-прежнему находятся на моем теле, пусть этого даже не видно, но я ощущаю их холодом по коже.
  - Ты просто красавица, Элли.
  - Это вердикт? - спрашиваю я.
  Он скривился, а затем повернул голову в сторону, подумал о чем то и сказал:
  - И умная слишком.
  - Это плохо?
  - Для меня да.
  Ему хочется сказать о чем то. Марку видел то чего Адам не увидит наверно никогда, а именно - мой взгляд, который говорит, непрестанно, прямым текстом без вранья: я плевала на все кроме тебя, Адам, и пожалуй Бога.
  И он буквально заставляет себя говорить:
  - Я принес одеяла и кое-что поесть, - мягкий сверток он кладет на переднее сидение рядом. - Этот мистер позволил переночевать у него кому нибудь одному. Кровати там нет, придется спать на стоге сена, покрытом пледом.
  - Что?! - Адам придвинулся ближе к Марку, - У него, что нет в доме ни одного дивана, или лишнего матраса?
  Марк развел руками:
  - Он живет не в доме. Там живут хозяева, а он просто сторож на окраине фермы, ночует в маленькой, но довольно крепкой лачуге. У него там одна кровать, да стол со стулом.
  Адам вновь откинулся на сидение и глянул в окно.
  - Так кто пойдет туда? - спросил Марк. Адам продолжал молчать. - Элли?
  Я пожала плечами и собиралась уже ответить, что могу и там остаться, как вдруг Адам резко произнес:
  - Нет! Она там ночевать не будет.
  - Но...
  - Одна, непонятно с кем она не останется.
  Я взглянула на него, пораженная его словами и подумала: а какое ему вообще дело до того где я буду ночевать? Какое ему дело до меня?
  - Я просто предложил, - оправдывался Марк.
  - К тому же в машине, получается, останутся двое. Нам с тобой будет тесновато, - уже более спокойно продолжил Адам.
  - Согласен. Значит, к сторожу идет кто-то из нас с тобой. Кто?
  Марк развернулся так, чтобы хорошо видеть Адама, тот тоже оторвался от окна и пристально смотрел другу в глаза.
  - Может ты? - предложил Марк.
  Адам не отвечал, лишь склонил голову, так что несколько светлых прядей упало на лоб.
  - А ты не хочешь? - наконец произнес он.
  Марк пожал плечами:
  - Если только ты не пойдешь. Мне кажется там будет гораздо удобнее чем в машине, что тебя останавливает?
  - Вот именно, там будет удобнее, да и со сторожем ты уже знаком, лучше чем я.
  Я молча наблюдала их диалог, всякий раз поворачивая голову на говорившего, будто следила за теннисным мячиком, перебрасываемым от одного игрока к другому. Мне не сразу стало понятно, что происходит. И лишь позже стало ясно, что это было тихое состязание на право ночевать(как это странно!) со мной.
  - Ну ничего и ты с ним познакомишься. Отличный парень.
  - Может, я еще и родителей своих приведу, с ним пообщаться?!
  - Это, я думаю, будет лишнее.
  - Мне тоже так кажется.
  Марк покусывал щеку изнутри, подыскивая слова. Адам ожидал его реплики.
  - Ну так что идешь? - напрямую пошел Марк.
  - Да что-то под дождь неохота.
  - А он уже прекращается.
  Адам демонстративно выглянул в окно:
  - Да нет, еще капает.
  - Ну я то выходил под дождь и ничего, живой.
  - Тем более, ты уже мокрый, а мне как то не хочется.
  Адам опустил тот факт, что он тоже выходил, хоть и ненадолго, но он все равно намок.
  Эта игра состояла не только из их слов, но и из пристально взгляда глаза в глаза. Казалось, что если я сейчас проведу пальцем по той невидимой ниточке, соединяющей их глаза, то его обязательно ударит колким электрическим разрядом.
  - Так, что же, ты хочешь остаться с Элли? - спросил Марк.
  Это был отличный ход. Ответив "да", Адам утратит оправдание, что все это лишь стечение обстоятельств, и он не повинен в том, что провел ночь со мной наедине, его желания то тут не было. Ответив "нет" он отправиться ночевать, в сторожку, а я останусь с Марком, у которого кажется слово "благородство" вышло из употребления за ненадобностью.
   Марк с видом победителя, смотрел на Адама, ожидая, когда же тот сделает последний ход, означающий поражение.
  - Я останусь в машине, - ответил он, тоном не позволяющим продолжения спора.
  - Спокойной ночи, - произнес Марк, будто желая нам долгой мучительной смерти, а затем отвернулся и вышел из машины, напоследок смачно хлопнув дверцей.
  - Адам, - обратилась я к нему.
  - Ммм? - это прозвучало как мурлыканье кота.
  - Я замерзла.
  - Это плохо.
  Я подтянула ноги к груди.
  - Обнимешь меня? - мой взгляд выражал вызов: "Ну что, сделаешь это теперь, когда я тебя об этом попросила?"
  Он замешкался.
  - Адам, обними меня, мне холодно!
  - Я не могу! Ты несовершеннолетняя!
  - Раньше это было не важно?
  - Элли, ты странно ведешь себя.
  - Это мешает? Просто обними меня! Мне очень, очень холодно!
  - Так...в этом дело?
  - Да! - страшно было просить об этом, но я безумно замерзла, - Мне даже кости внутри холодными кажутся.
  - Прости, - Адам улыбнулся, - Я обниму тебя, только давай сначала глянем, что нам принес Марк.
  С этими словами он дотянулся до переднего сидения и, обхватив широкой ладонью сверток, перетащил его к нам. Внутри лежал горячий термос, который я тут же взяла в руки, с наслаждением впитывая согревающее тепло. Рядом в пакете были сэндвичи.
  Адам бережно провел по моей руке и забрал горячий сосуд.
  - Нам лучше это выпить, но если хочешь, можем оставить вместо грелки.
  Я улыбнулась:
  - Грелка у меня уже имеется.
  - Вот как. Всего пару часов в компании Марка, а голосок у маленькой Элли уже окреп.
  С этим я была согласна.
  Так восхитительно было просто находиться рядом с ним.
  Адам влил горячий, крепкий чай в стаканчик и протянул мне:
  - Только будь аккуратна, не обожгись.
  - Конечно, мамочка.
  Он тяжело вздохнул, распаковывая сэндвичи.
  Я слишком резко глотнула и обожгла язык.
  - Ай... - непроизвольно вырвалось у меня.
  Сдерживая улыбку, Адам подал мне бутерброд, я ему - чашку.
  Мы ели в полной тишине, то и дело, передавая чай друг другу. Тепло опускалось вниз по пищеводу, согревая постепенно тело изнутри.
  Закончив, есть, я стряхнула крошки с себя и с сидения.
   - Так поступают истинные леди, - кивком одобрил Адам.
  Он откинулся на спинку сидения и поднял руку:
  - Ну, иди сюда, - прозвучало приглашение, - только, чур, безо всяких грязных мыслишек.
  - Не волнуйся, я усну быстрее, чем успею подумать вообще хоть о чем то.
  Мне не стоило труда снова прильнуть к нему. Тело так комфортно расположилось, будто я это делала не один десяток раз.
   - Спи, Элли, и путь тебе приснятся сладкие сны...слаще, чем сахарная пудра, слаще, чем ты сама.
  Я закрыла глаза и подумала, что моя реальность лучше сна.
  А затем не прошло и пары минут, как я уснула. Хотя это было больше похоже на забытье: вроде голова отключилась, но я по-прежнему улавливаю какие-то звуки и ощущения. Позже, Адам начал двигаться. Прижимая меня к себе одной рукой, он полу лег на сидение, свесив ноги сбоку. Я полностью легла боком на сидение и оказалась зажата между спинкой и телом Адама. Мне необходимо было изменить положение, чтобы стало удобнее и я, опьяненная сном, освободила одну ногу и положила ее немного ниже живота Адама.
  Лежать в сырой одежде, плотно прижавшись к сидению и всем, всем телом чувствуя Адама было полу реальностью. Хорошо, что в это время мной владел сон, потому, что если бы мое сознание было свободно я впала бы в кому от передозировки чувства.
  
  Утро было сырым, холодным и замершим в своей предрассветной красоте.
  Адам крепко спал. Я приподняла голову с его плеча. Так близок, так невыносимо любим. Задержав воздух, я протянула руку и убрала обрывки челки с его лба. Он размеренно дышал, и его грудь под полу расстегнутой рубашкой поднималась и опускалась. Я не нашла в себе сил, чтобы остановиться, и провела кончиками пальцев по контуру его лица, осмелилась дотронуться до сомкнутых губ.
  Затем, я, как только могла аккуратней привстала, дотянулась до дверцы, открыла ее и вылезла из машины.
  Мокрая трава опутала босые ноги. Колосья поднимались мне почти до колен. Позади автомобиля чернели следы колес. Я обхватила себя за плечи, укрываясь от ветра, и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Волосы как змеи вились у лица.
  Ноги мерзли, и поэтому я обернулась к салону, чтобы найти свою обувь, но мои сандалии стояли в противоположном конце, зато ботинки Адама бы совсем рядом. И одев их, я отошла как можно дальше, чтобы сходить в туалет.
  Идти обратно я не поспешила. Так холодно, как вчера уже не было. "Форд" стоял метрах в десяти от крутого речного берега. Вокруг были лишь сухие сучья не переживших зиму деревьев. И лишь вдали, изогнув свои ветви на один бок, стоял одинокий герой. Ветер шевелил траву, будто играя ею и, оттого волны текущей реки плавно переходили в волны колосьев, образуя одно целое море, в центре которого стояла я. Берега с обеих сторон укрывал скрытный шепчущий туман. Даль раскидывалась передо мною равнинами и холмами Холихеда.
  - Элли...
  Я даже не вздрогнула, услышав его голос.
  - Привет, - я повернула голову, глядя на Марка.
  - Адам спит.
  Я кивнула:
  - Уж мне ли не знать.
  - Элли... - он будто смаковал мое имя как вино как вкус. Я никогда бы не подумала, что его лицо может отражать подобные чувства: восхищение, смятение, боль. - Адам слепой.
  Я просто слушала его, не отводя взгляда.
  - Ты не боишься, что когда он прозреет, будет поздно? Что ты чувствуешь, когда смотришь на него, потому что я никогда не видел ничего подобного?
  Я молчала.
  - Элли, ты любишь его?
  Вначале я растерялась, но потом вдруг поняла, что может это моя единственная возможность рассказать всё еще кому то:
   - Иногда мне кажется, что это что-то еще сильнее, чем любовь, потому, что становиться так больно.
   Марк понимающе кивнул:
  - Ты такая крошечная. Выглядишь, будто на тебя сложили полтонны кирпичей.
  Я хмыкнула.
  Он снова спросил:
  - Но почему? Почему он?
  - Просто потому-что, - ответила я.
  - Ты ведь даже не понимаешь до конца - что происходит? Трудно, наверно, не видеть взаимности, любить в одиночку. Как ты живешь с этим?
  Мне потребовалось время, чтобы ответить:
  - Просто я не спорю.
  - С чем?
  - С болью, с желанием, с тем, что чувствует сердце, я не упрекаю себя за то, что слаба и безвольна. Но, знаешь, - я немного помолчала, потому что мне очень хотелось, чтобы он понял меня, - боль - это такая маленькая плата, за то что я каждое утро просыпаюсь с невыносимым желанием жить.
  - Ты убила гордость в себе.
  - Она занимала слишком много места, Адам требовал простора.
  
  
  
  На этом история заканчивается. Адам вскоре проснулся и за все время обратного пути я с ними больше ни о чем серьезном не разговаривала.
  Лиз выбежала навстречу машине и, не успела я из нее выйти, сжала меня в объятия. Она говорила о том как беспокоилась и о том, что хорошо, что хотя бы Марк догадался позвонить и предупредить всех, что я с ними.
  
  
  Я считаю свои шаги. Пять. Осталось наверное всего три. Смогу ли я сегодня снова его коснуться? Что подарит мне ночь? Что она отнимет у меня? Думаю ничего. Я уже все отдала. Всё, что происходило со мной, никто не посмеет назвать страданием, потому что о любви мечтают все одинокие сердца.
  С того момента, как я его увидела, сердце мое стало наполненным. Оно нашло своё чувство, обрело его еще не успев понять, что оно ему нужно. Мне не пришлось искать, разочаровываться, совершать ошибки, меняться, думать о том нравлюсь я или нет, играть в глупые игры, мечтать и строить планы.
  Но мне было даровано поражение в битве с собственным сердцем. Мне подарили желание отдать ему всё что он попросит или не попросит, а помимо этого - долгое ожидание, бессмысленные слова и чувственные прикосновения.
  
  
  С того дня прошло три года. Адам в том же году закончил колледж и начал работать. Он стал конструктором спортивных снаряжений. Нашел себя. Теперь его неугомонная энергия направилась в нужное русло.
  Я же по-прежнему проводила летние каникулы у Лиз в Холихеде. Её брат приезжал туда лишь во время моего учебного года, на Рождество и другие значимые праздники.
  В тот год мне исполнилось восемнадцать. Адаму двадцать два.
  В конце августа местом ежегодной праздничной ярмарки была выбрана ферма родителей Лиз. Большая поляна была украшена огромным количеством всевозможных флажков, плакатов, гирлянд и фонарей, которые при свете дня еще не горели, они предназначались для украшения вечернего празднества. На скорую руку соорудили помост, где выступали местные артисты, играл маленький оркестр и ведущие объявляли номера, проводили конкурсы и выдавали призы в самых невероятных номинациях. В основном это были победы в фермерском хозяйстве.
  В хаотичном порядке были расставлены лотки со съестным.
  Я стояла за прилавком палатки с кондитерскими изделиями. Набираясь опыта у мистера Лолли, каждые летние каникулы, я постепенно начинала понимать, что это именно то чем я хотела бы заниматься. Возвращаясь домой, в Ковентри, я несколько месяцев тосковала без оттенков аромата свежесваренного кофе, без жара огромной печи, в которой запекаются вафли и всевозможные корзиночки, без постоянного сладкого привкуса во рту от всех проб во время приготовления. Привычка рано вставать не покидала меня совсем. В Холихеде я вставала не позднее пяти утра, около двадцати минут мне требовалось, чтобы дойти до станции, откуда отходит автобус до города. Фермы в эти часы только просыпались, и вокруг еще стояла тишина, лишь иногда издали доносились голоса утренних птиц и рано проснувшихся животных. Широкая дорога была земляной и вокруг меня простирались холмистые просторы, а впереди, завораживая своим движением, поднималось солнце. И я стала понимать, что это - мой мир. Это место, в котором я хотела бы жить, и жить именно так.
  В то время пока мои мысли витали где-то в другом месте к прилавку подошел очередной покупатель. Мне пришлось отвлечься и обслужить его. Рядом на складном стульчике сидела Лиз. Она с завидным азартом поедала эклеры, и умудрялась при этом еще и трещать без умолку:
  - Говорят, что наша ярмарка самая лучшая за последние годы. Оно и понятно. Родители столько денег вбухали за это развлечение! Но зато сейчас тут такая толпа, что все их затраты с лихвой окупятся.
  Я отдала сдачу и повернулась к подруге:
  - Боюсь, наших запасов хватит еще совсем ненадолго.
  Лизи резко прекратила жевать, затем с сожалением посмотрела на недоеденный эклер и, скрипя сердцем, положила его обратно на поднос:
  - Для пользы дела и спасения семейного бюджета, - произнесла она героическим тоном.
  Я рассмеялась:
  - Один надкусанный эклер нас не спасет.
  - Ну смотри, я предлагала, - она пожала плечами и снова взяла пирожное.
  Я кивнула, посмеиваясь, а затем похлопала себя по карманам и, не найдя то, что искала, спросила:
  - У тебя телефон с собой?
  Пытаясь не выронить эклер из набитого рта, она ответила:
  - Угуф, а фто?
  - Я хочу позвонить мистеру Лолли. Они что-то задерживаются.
  Лиз встала со стульчика и изогнулась, подставляя мне задний карман на шортах:
  - Достань сама, у меня руки липкие.
  Я вытянула мобильный и быстро набрала давно знакомый номер. Трубку взяли не сразу. Прошло примерно пять гудков.
  - Алло, - раздался, наконец, на том конце голос.
  - Мистер Лолли?
  - Да, да, Элли, это я. В чем дело? У вас там все в порядке?
  - Да, у нас всё хорошо, - ответила я, - даже слишком!
  Я услышала смех:
  - Это как так? - спросил мистер Лолли.
  - Всё очень быстро раскупают, уже почти ничего не осталось.
  - Ну так это ведь отлично! Ты не забываешь раздавать визитки кондитерской? - с волнением спросил мой босс.
  - Нет, не забываю, - успокоила я его. - Но, мистер Лолли, вы скоро принесете новую партию?
  Он ответил не сразу, видимо отвлекся, чтобы посмотреть в каком там всё состоянии:
  - Ну, могу сказать, что скоро уже принесут. Ребята упаковывают всё в коробки. Распакуй потом сама, а то людей катастрофически не хватает.
  - ОК.
  Я закончила разговор и протянула телефон Лиз.
  - Положи сюда, - она мотнула головой в сторону столика, стоящего рядом.
   Я аккуратно положила его, куда она сказала.
  - Ну что? - спросила Лиз, - Когда придут?
  - Обещали сейчас.
  - Ммм, добавка! - она с предвкушением потерла руки друг о друга.
  - Лиз! Сколько в тебя может влезть?!
  Она рассмеялась:
  - Это компенсация за моральный ущерб. Они превратили святая святых художника в кондитерский цех! Не каждому приходилось пережить такие мучения. Между прочим, в этом есть и твоя вина.
  Я одновременно и удивилась и возмутилась:
  - Моя?
  - Конечно! - она прищурила глаза, имитируя презрение, - Ты из их племени.
  - Лиз, но мы же не индейцы!
   - А это уже не важно. Ты такая же как эти помешанные кулинарики! Какой нормальный человек поднимется в такую рань, чтобы пойти печь куличики?!
  Я не смогла удержаться и рассмеялась.
  Дело в том, что родители Лиз, готовясь к празднику, решили использовать подвальные комнаты для кухни, мастерской, костюмерной, склада и других нужд. А у Лизи совершенно неожиданно проснулся новый великий талант, который она тут же начала развивать всеми способами. Один из них - рисовать везде и всюду. Последней каплей для родителей стала разрисованная дверь, ведущая в их комнату. После этого они сослали дочь в подвал, сказав, что пострадать могут только его стены. Туда же ей перенесли мольберт, бумагу, краски и прочие нужные материалы. Теперь же эту комнату временно использовали под кухню.
  Коробки с пирожными принесли спустя буквально пять минут. Я попросила Лиз заменить меня, а сама вышла к ребятам. Они сгрудили коробки у входа позади палатки.
  - Сколько здесь? - спросила я.
  - Шесть коробок, - ответил один, ставя последнюю. - Затащить внутрь?
  -Нет, - помотала я головой, - Можете идти, я дальше сама.
  - Как скажешь.
  С этими словами они ушли.
  А я взяла косынку из палатки и повязала ее на манер банданы, чтобы волосы, выбившиеся из косы, не залезли в пирожные.
  - Элли, тебе помочь? - спросила Лизи.
  - Нет, обслуживай людей,- ответила я и принялась за дело.
  Распаковывая коробки, я расставляла подносы со сладостями по стеллажам. Мне осталось достать последний поднос. Находясь за палаткой, я наклонилась, чтобы поднять его, как вдруг услышала кое-что, что заставило меня распрямиться и замереть, остановив дыхание. Это был его голос. "Бум!" - как пуля в лоб, внезапная и безжалостная.
  Адам здесь, в Холихеде. Спустя три года. Но почему Лиз молчала? Почему не говорила ни слова? Как давно он приехал? Почему я его не видела?
  В толще вопросов я с трудом заставила себя сосредоточиться на смысле произносимых им слов.
  - Лизи! Когда ты успела так похорошеть, кроха?
  Она звонко рассмеялась:
  - Тогда же, когда ты стал красавчиком.
  Я развернулась и посмотрела внутрь сквозь узкую щель в тканевом проходе.
  Они стояли с отцом. Он изменился, стал таким...привлекательным. Светлые волосы казались почти белыми из-за смуглого загара. Руки его окрепли, тело возмужало, скулы выделились сильнее, но ясные чистые голубые глаза и резанная улыбка были прежними, они принадлежали тому Адаму, которого я и любила.
  Он отвел волосы с лица и припал на стойку:
  - Угостишь меня?
  -Ага. Возьми яблочный пирог, а то я скоро захлебнусь слюной от этого аромата!
  Он посмотрел исподлобья, чуть раскрыв губы.
  - Давай!
  - 3 доллара.
  Он отпрянул от прилавка, глаза его расширились:
  - Эй! Я же твой брат!
  - И что? - она посмеивалась, - Ты мой старший брат, так что вполне платежеспособен.
  Мистер Гроуди указал на нее пальцем:
  - Это маленький террорист. А ведь она еще не достигла совершеннолетия.
  - Да, ладно тебе папа. Можно подумать я ради одной себя стараюсь. Он ведь должен хоть немного помучится пред тем как уедет от нас навсегда.
  Что? Я нахмурилась, осознавая, что только что произнесла Лиз. Он уезжает? Но это не возможно! Этого не может быть. Ему ведь не удастся просто взять и испариться из моей жизни. Что-то удержало мня от того, чтобы шагнуть внутрь и сказать всего этого напрямую.
  Адам с отцом переглянулись. Они оба стали чуть более серьезней.
  - Лиз, я не уезжаю навсегда. Это даже не решено до конца. Мне просто предложили другое место, и я думаю согласиться.
  Я заметила, что подруга погрустнела и опустила голову:
  - Всё равно. Я... мне и так слишком мало тебя.
  Да, Лиз. Скажи ему это и еще много чего, потому что я чувствую то же самое.
  Адам дотронулся рукой до её подбородка, заставляя посмотреть на него:
  - Лиз..., я не брошу тебя, обещаю.
  Я услышала её тихий смешок:
  - Врун.
   Он улыбнулся и убрав руку снова растрепал себе волосы.
  Мистер Гроуди прихлопнул по стойке:
  - Ну! Дождемся мы сегодня своих пирожных?!
  Лиз встрепенулась
  - Ах, да! - и, оправив кофту, она принялась за заказ.
  - Только мне тогда вместо яблочного пирога трубочки с джемом.
  Лиз, отрезавшая пирог, оглянулась на полки и пробежала по ним глазами.
  - А их почему то тут нет. Хм...
  Я повернула голову и посмотрела на последний поднос. Трубочки лежали на нем стройным рядком. От осознания того, что мне сейчас нужно выйти из своего убежища , ноги мои стал ватными. Ведь не он один изменился. Единственное, что в моем теле осталось неизменно - это пожалуй веснушки, покрывающие его полностью. Волосы стали более длиннее и ярче, я выросла, но грудь едва дотягивала до второго размера, ноги стали длинные и стройные, а ладони напоминали мужские.
  Как он отреагирует на меня? Ведь в последний раз, когда мы виделись, я спала рядом с ним, закинув ногу ему на пояс.
  Я шумно сглотнула и, взяв в руки поднос, отодвинула ткань и шагнула внутрь. Меня не интересовала ни реакция Лиз, ни её отца, мне нужен был лишь его взгляд. Который порхнул по моему лицу, едва коснувшись, а затем сразу опустился вниз, прошелся по моим ногам, коленям и бедрам, едва прикрытым сарафаном и фартуком, по талии, груди и снова к лицу, зацепившись за полураскрытые губы насыщенного цвета, наконец, полностью взглянув в мои глаза.
  Я прошла к стойке. Лиз придвинулась к отцу, поэтому я заняла её место прямо напротив него.
  - Элли, - произнес он.
  Как ни странно мне ни на секунду не захотелось спрятаться от его взгляда. Наоборот, несмотря на то что сердце отбивало бешенный марш, я была абсолютно спокойна внешне и смотрела, смотрела смело прямо ему в глаза.
  Поставив поднос, я медленно стянула косынку с головы и попыталась улыбнуться:
  - Привет.
  - А, вот они! - ворвался звонкий голос Лиз. - Элли, положи папе несколько.
  Я обернулась на нее и кивнула, а затем посмотрела на мистера Гроуди:
  - Здравствуйте.
  - Привет, Элли. Не устала? - он заботливо улыбнулся.
  - Ни сколько, - я мотнула головой, - Двух вам хватит?
  - Да, милая, вполне.
  Опустив глаза я перекладываю пирожные, чувствуя на себе его взгляд.
  Тут Лиз всплеснула руками, вспомнив что-то:
  - Слушай, пап, а я тебе рассказывала что произошло?
  - А что?...
  Продолжения их диалога я не слышала, так как у меня начался свой разговор.
  Адам облокотился на локти, приблизившись ко мне, он оказался чуть ниже меня. Невольно я наблюдаю за тем, как его глаза непрерывно скользят по моему лицу. А потом он их прикрывает и делает глубокий вдох. Не размыкая век, он говорит:
  - Сахарная пудра... - он открывает глаза, - Ты так и не сменила профессию?
  Руки меня плохо слушаются, и поэтому в пакетике пока находится только одно пирожное, попавшее туда с немалым трудом.
  - Там неплохо платят, - отвечаю я.
  - У тебя джем... - он медленно проводит пальцем по тыльной стороне моей ладони, которой я испачкалась и съедает джем.
  - Вкусно?
  - Не сравнивая? Это трудно.
  - С чем же ты хочешь сравнить?
  - Ну, ты ведь должна быть сладкая, это входит в список твоих обязанностей.
  Я не знаю, что подействовало на меня, он или мои шумные мысли, но невольно у меня вырвался вопрос:
  - Куда ты уезжаешь?
  Он отворачивается вбок и немного хмурится:
  - В Нью-Йорк. Но это еще не решено до конца. У меня и в Англии есть работа, - он ненадолго замолчал, а потом снова повернулся ко мне, - Просто сейчас меня здесь ничего не держит.
  - Ясно, - я кивнула и завязала узелок на пакете.
  И вдруг он выпрямился и, нависнув надо мной, вгляделся в мои беспомощно поднятые глаза.
  - Но, знаешь что? - медленно произнес он, - Дай мне только повод остаться.
  Я опускаю голову и протягиваю ему пакет:
  - Ваш заказ.
  
  
  Я вышла из подвального помещения, временно переделанного под кухню. Мистер Лолли позвал меня, чтобы я ненадолго заменила его, так как к тому моменту, как я пришла он был похож свежее сваренного рака - весь красный и полуживой. Нам пришлось начать работать с самого утра. Но я большую часть времени провела на воздухе, а мистер Лолли на кухне. От жара и непрерывной суматохи он здорово вымотался.
  Того времени, что я провела на кухне хватило, чтобы сейчас я чувствовала себя сладким леденцом с кофейным привкусом.
  Я слизываю с губ остатки заварного крема, который пробовала, чтобы понять не нужно ли еще чего-нибудь добавить и буквально в то же мгновение сталкиваюсь взглядом с кем-то очень знакомым, с кем-то кто оставил очень яркие воспоминания.
  - Элли, - протягивает он, - Какая встреча. - Ему хватает секунды, чтобы рассмотреть всю меня, а заодно и раздеть, причем ни сколько не скрывая своих бесстыжих глаз, в которых совершенно ясно проявляются все его мысли и намерения, - Да ты просто секс! - одобряюще кивает он.
  Я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему и улыбаюсь:
  - Марк! Ты последний кого я ожидала здесь увидеть, - я искренне удивлена.
  - О, но я уверен не последний кого ты мечтала увидеть,- говорит он, одновременно опуская на землю две бутыли с вишневым сиропом.
  Я склоняю голову и наигранно томно прикрываю глаза:
  - Ты являлся ко мне в снах.
  - Как часто?
  - Каждую ночь...и день, если я спала.
  Будто скрываясь, он оглядывается по сторонам и приближается ко мне:
  - Так давай сделаем сны явью.
  Я продолжаю играть, и ласково улыбаясь говорю:
  - Спасибо за комплемент. Нет, правда, - я киваю, - это так лестно, что один из главных ценителей красоты обратил на меня внимание, да еще и с таким соблазнительным предложением.
  Марк почти прильнул ко мне:
  - Ну, так и? Местечко всегда найдется.
  Он стоит так близко, что я чувствую приятный запах неизвестного мне одеколона.
  Я скромно опускаю глаза:
  - Вынуждена отказаться.
  Он разочаровано скривился. Конечно, мы оба понимали что это просто игра, но наверное где-то на затворках его подсознания теплилась надежда.
  Мы вновь сталкиваемся взглядом. Но теперь они абсолютно честны и не наигранны.
  - Тебя что, в карамель обмакнули? - спрашивает он.
  - Нет, - я смеюсь, - а что?
  - Пахнешь обалденно.
  - Спасибо, ты тоже.
  - Может скажешь мне что за духи у тебя. И я буду обливать ими своих девушек, чтобы хотя бы закрывая глаза представлять, что со мной одна из немногих, что не отдалась мне.
  - Марк, да ты поэт, - восхищенно протягиваю я.
  - Не издевайся, - он наклоняется и нюхает мою шею, которую я милостиво подставила. Отстраняясь Марк спрашивает - Это Адам тебе их подарил? У этого паразита всегда был хороший вкус.
  Его вопрос ставит меня в тупик. И я растерянно отвечаю:
  - Я только что с кухни, поэтому от меня пахнет сладким. С чего Адам должен мне что-то дарить?
  Марк удивленно поднимает брови:
  - Ну как с чего?! Ведь если вы... , - он ловит мой ничего не понимающий взгляд. - Постой...а вы что... вы...не встречаетесь?
  Я качаю головой из стороны в сторону.
  Он широко раскрывает глаза и улыбается:
  - Серьезно? Да это же просто... - он заливается смехом, - Вот это тормоз! Ха ха ха!!! Ндаа, я был о нём лучшего мнения.
  - Марк! - останавливаю я поток его бессвязных слов, - Что ты несешь?
  - Ну как же. Я еще в машине понял, что вы поженитесь, а этот придурок до сих пор не удосужился предложить тебе встречаться.
  Эти слова совершенно не кажутся мне шуткой. Чтобы не переходить к последующим выяснениям отношений, я разворачиваюсь и ухожу. Но в ту же секунду Марк ловит меня за руку и я вновь к нему оборачиваюсь.
  - Пусти.
  - Элли, прости, - он стал серьезным, - Я не хотел тебя обидеть. Кого угодно, но не тебя.
  - Очень мило, - сухо отвечаю я.
  Он внимательно вглядывается мне в глаза, пытаясь донести смысл своих слов.
  - Я не должен был смеяться. Просто это скорее от обиды. Мне такого не дождаться. То есть, я хочу сказать, что в этом потоке, где одна за другой сменяются, или не дожидаясь очереди являются одновременно врятли найдется хоть одна такая, которая сможет любить хотя бы на половину, да что там! на четверть так же как ты.
  - Марк, это не они сменяются. Это ты не можешь остановиться.
  Всего на мгновение появившийся передо мной иной Марк, может даже настоящий, тут же исчез, как тень случайно упавшая на его лицо.
  Он отпускает мою руку и ухмыльнувшись проводит по волосам:
  - Ну что поделать Элли, таков уж я!
  Я поняла, что все его светлые мысли о становлении на путь истинный так скорее всего и останутся мыслями.
  - И ты этим гордишься, -говорю я.
   - Абсолютно. Да и что-то заболтался я с тобой. Горячие фермерши ходят вокруг, дожидаясь моего внимания, а ты видно решила всё забрать себе.
  Я поднимаю руку и касаюсь ею его шеи.
  - Тобой просто невозможно насытиться.
  Он убирает мою руку и похлопывает по ней:
  - Ай-яй-яй, Элли. Не будь эгоисткой и отпусти меня, пока я в твоей ангельской компании не начал исправляться.
  Я рассмеялась:
  - Ладно, лети.
  - До встречи, - говорит он и тепло мне улыбается.
  Я киваю ему и, отворачиваясь, ухожу.
  А тем временем мысли возвращаются к Адаму. В моей обыденной жизни мысли не так часто возвращаются к нему, а вот чувство, поселенное им, живет внутри постоянно. Сейчас же, когда он снова находился рядом, я не имела над собой контроля. Что он имел в виду, когда произнес недавние слова? Дать ему повод остаться. Такой невероятной казалась мысль, что я могла ему понравиться. И поэтому я всячески её отгоняла и пыталась найти другие объяснения.
  На поляне столько народу, глаза разбегаются. Здесь даже жонглер затесался. Вокруг царит суматоха, люди смеются, развлекаются и, глядя на их лица, самой хочется улыбаться. Солнце светит настолько ярко, что глаза невозможно полностью раскрыть, приходиться всё время жмуриться. Руки еще немного липкие от сладкого. Я склоняю голову и вытираю их об фартук, не глядя вперед, заворачиваю за угол одного из лотков. Но стоило мне повернуть, как передо мной кто-то появился.
  Рассмотрев знакомую рубашку, лежащую складками у пояса, глаза поднимать расхотелось. Слишком уж часто забилось сердце.
  - Элли, - раздался голос Адама, - Я искал тебя.
  - Зачем? - спрашиваю я.
  Он чуть наклоняется:
  - С тобой всё в порядке?
  "Что странного в том, что мне удобнее разговаривать с тобой, демонстрируя только свою макушку?" - мысленно спрашиваю я, а сама медленно поднимаю на него глаза.
   - Да, - отвечаю я, - всё отлично. Зачем ты искал меня?
  Он прикусил губу. Глаза его не останавливались на чем-то одном. Его разрывали мысли, или наоборот? Лишь одна мысль занимала голову, не давая покоя.
  - Эмм, - он обхватил меня за локоть и потянул в сторону, - иди ка сюда.
  Я растерялась, но подчинилась.
  Мы остановились шагах в пяти от прежнего места, оказавшись в шумной толпе. Он убрал руку. Нам пришлось немного приблизиться, чтобы слышать слова друг друга.
  - Отец просил принести еще сиропа, - говорит он, - Ты не могла бы сходить?
  - А я только что видела Марка. Он, кажется, нес две бутыли.
  - Эээ...да, я знаю, - взгляд его метнулся в сторону, будто он не ожидал такого ответа. - Но нужно еще. Тебе нужно сходить в кладовую, она в доме. Вход туда изнутри.
  - Я знаю, где это. Но зачем еще? Ведь сироп продают только в одной палатке и того, что нес Марк должно надолго хватить.
  - Элли, так попросил отец.
  - Ну тогда я скажу кому-нибудь из парней, чтобы принесли пару коробок, раз двенадцати литров будет мало.
  И тут он не вытерпел.
  - Господи! Тебе обязательно спорить со мной?! Просто иди в дом, открой внутреннюю дверь и зайди в кладовую!
  - Но...
  - И возьми там сироп! - добавил он, вспомнив, что не сказал о самом главном в предыдущей реплике.
  - Я...
  - Сейчас!!! - взревел он, а затем просто развернулся и зашагал прочь, оставив меня наедине с моим недоумением.
  
  
  Спускаясь в кладовую, которая представляла собой подвал ангара с инструментами, я рассуждала о том сколько еще мне предстоит играть роль послушной собачки.
  В подвале оказалось холодно. По плечам вниз побежали мурашки.
  Большое помещение освещалось несколькими маленькими запыленными окошечками.
  Я пошла вдоль стеллажей с заготовленным съестным и, дойдя почти до конца, нашла то, что искала. К тому времени я совсем озябла. Появилось желание что-нибудь накинуть на себя, но кроме сарафана и фартука на мне ничего не было.
  Я дыхнула на ладошки, вокруг которых тут же появился пар. Мне стоило поскорее покончить с этим. Ящики, наполненные бутылями с сиропом, стояли на верхних полках. Сами же полки были встроены в стену. Рядом стояла стремянка, которую я подвинула к нужному месту. А затем, поднявшись на несколько ступенек, я потянулась и вытянула одну бутыль. Держа её двумя руками, я уже собиралась спуститься, как вдруг услышала резкий хлопок - кто-то закрыл дверь. Затем я услышала шаги. Помещение было очень большим, и свет из окон до входа не доходил. Спустя мгновение я увидела, кто зашел.
  Это был Адам. Преодолев расстояние широкими шагами, он с пугающей решимостью подошел к стремянке. Не произнеся ни слова, он обхватил меня ниже талии и снял. Затем резко, ни сколько не заботясь о моем удобстве, поставил на ноги. Я издала неясный звук больше похожий на "ой".
  - Извини, - сбивчиво произнес он.
  Выдернув бутыль у меня из рук, Адам поставил её где-то позади меня. Я судорожно провела языком по губам. Он положил руки мне на талию, прижал к полкам. Приблизился на шаг, затем еще и еще пока наши тела не соприкоснулись полностью. Меня била крупная дрожь, а внутри всё просто сходило с ума. Разум, сердце, душа... чувства настолько захлестнули их, что слово контроль оказалось потерянным кажется навсегда.
  Минули секунды ожидания и он, наклонившись, поцеловал меня, с силой впиваясь в губы, до боли. Я целовалась впервые. И я потерялась. Что? Где? Как это происходит и двигается. Он просто был везде, я потерялась в ощущениях. Но мне хотелось касаться его, прижать еще сильнее, хотя это уже было невозможно. Я провела ладонями по его рукам, сминая рубашку, сжимая его кожу пальцами. Он на миг оторвался, будто ему стало трудно дышать, Одна его рука скользнула вниз и, обхватив моё бедро, он закинул мою ногу себе на пояс, оторвал меня от полок, приподнял, держа за талию, и затем снова с силой прижал к ним. Удержаться от вскрика было трудно, потому что полки впились в спину, но мой тихий крик был заглушен нашим продолжившимся поцелуем. И боль стала мне безразлична, она нисколько не мешала. В какой-то миг даже она стала приятной.
  Моё совершенное идеальное воплощение мечты. И я не знаю, какие силы благодарить за это. Ради этого одного поцелуя, наверно стоило жить всегда. Боже, как мне хорошо в его объятиях, пусть это не кончается, пусть длится и длится. Дай мне им насытится, дай целовать его, касаться...
  - Здесь кто-нибудь есть? - раздалось вдруг от входа.
  Волна разочарования пронеслась внутри. И я раскрыла глаза. Адам резко отстранился, и я снова упала на ноги. Не сговариваясь, мы судорожно поправляли свою одежду и волосы. Мистер Гроуди подошел к нам. Опережая слова отца, Адам заговорил:
  - Элли попросила ей помочь.
  Я растерянно нащупала бутыль позади себя и взяла её в руки.
  Мистер Гроуди улыбнулся:
  - Ребят, сиропа пока вполне хватает.
  Адам провел по волосам и кивнул:
  - Я так и думал, - а затем, обойдя отца, он удалился, держа подрагивающие руки в карманах.
  
  
  
  
  
  И вот оно - моё настоящее. Мой нынешний отрезок пути. Как сильно бьется сердце, я чувствую его во всем теле, будто я - это пульсирующий сгусток.
  О, нет! Рука проваливается и касается лакированного дерева. Еще мгновение и ладонь обхватывает ручку его двери. Я поворачиваю её и слышу тихий щелчок, который подтверждает: путь свободен. Толкаю дверь от себя и прохожу внутрь. Моя голова по прежнему опущена, мне страшно её поднять, от этого внутри все сжимается в сгусток. Босые ноги чувствуют каждую соринку на гладком отполированном полу, голыми плечами ощущаю прикосновение своих волос. Закрыв дверь, медленно делаю несколько шагов до центра комнаты и поднимаю голову. Я вижу силуэт на фоне окна. Адам стоит на расстоянии всего нескольких шагов от меня. Он подходит ближе, настолько, что между нами остается всего сантиметров двадцать. Он без футболки, только в мягких тканевых штанах. Я делаю глубокий вдох и чуть прикрываю глаза. Воздух вокруг меня - это он. Густой и теплый. Он касается моей кисти кончиками пальцев, проводит по внутренней стороне. Пламя разливается от точек, которых он коснулся, вверх по руке.
  - Ты пришла, - шепчет он.
  И значит можно. Несмело я поднимаю руку, и провожу по его груди вниз к животу, изучая любимое тело, ощущая его тепло и кожу, неровности на ней. Одна его рука ложится на мою талию и движется вверх по спине, другая поднимается к ключицам, гладит шею, обхватывая её целиком ладонью. Я не останавливаюсь в своих познаниях, проходя всё дальше: от живота вверх к ребрам, чувствую каждое, то проваливаясь, то возвышаясь на крошечных промежутках, вверх по груди обеими руками к его шее и скулам, обхватывая его лицо, и в стороны, по лопаткам и всей спине. Это его тело. Это Адам. Я, наконец награждена. Он крепко обхватывает мои волосы на затылке, и я невольно выгибаю шею. Его наклон и приближение я ощущаю на себе, потому что он в моих руках, в буквальном смысле. Он целует мою шею. Его губы чуть влажные и прохладные, а может мне это только кажется, потому что температура моего тела повысилась до отметки "max". Мои пальцы сплетаются с его волосами. Он крепко держит меня прижимая к себе наклоняет все ниже ниже назад. мне даже не страшно оторвать ноги от пола: я уверена он удержит. Он целует мои скулы, щеки и на миг останавливается, зависнув прямо напротив моего лица, а затем опускается и лишь касается своими губами моих губ. Этот поцелуй не сравним с тем, что был у нас несколькими часами ранее. Тогда он еле держал себя в руках, а теперь...Теперь сдержаться не могла я. И, будто зная это, он выпрямился и убрал свои руки с моего тела.
  - Я хочу, чтоб ты знала,... я ничего не понимаю.
  Почему же ему именно сейчас понадобилось разговаривать?!
  Я молчала, ожидая продолжения, потому что мне всё равно сказать, было нечего. То есть я годы назад всё для себя решила, точнее я просто смирилась. Но это был мой выбор, и мне не известно, интересен ли он для него.
  - Это не просто секс, - говорит он. - Черт, я не то хотел сказать. Элли, ты для меня что-то большее. Не будь это ты, поверь...я бы не остановился.
  Если честно мне не понятно: это плохо или хорошо? Он остановился, потому что я не так уж и возбуждаю его? Или это проявление уважения?
   - Я ощущаю к тебе нечто иное. Как-будто я знаю что ты...как-будто я знаю тебя.
  - А разве мы не знакомы?
  Он задумчиво откидывает мои волос с плеча, проводит по нему кончиками пальцев. Мне трудно сдерживать себя, особенно теперь, когда мы буквально балансируем на грани между разговором и прикосновениями.
  - Ты не понимаешь меня, верно?
  Я вижу как он изо всех сил пытается найти слова, чтобы выразить то, что наполняет его. Но мне даже думать не придется: мои мысли уже давно сложились в предложения и буквально рвутся с губ, как свора злобных псов. Но для того чтобы сказать ему всё это, нужно, чтобы он не сбивал меня. Я твердо откидываю его руку и отхожу.
  - Адам. - я как преступница сознающаяся в своем преступлении на секунду закрываю глаза и задерживаю воздух, а затем произношу, - Я люблю тебя. Давно, уже несколько лет. И это только для меня, мои чувства. Я не жду, не прошу их от тебя. Во мне нет требований. Знаешь, и гордости во мне тоже нет. Поэтому я здесь. Она мне не нужна, потому что тогда я не смогу приблизится к тебе, - я замолчала изо всех сил стараясь усмирить дрожащий голос, затем вновь продолжила. - Мне не нужны твои слова. Ты не должен мне ни в чем признаваться, просто...чувствуй вместе со мной, если ты хочешь этого, если ты чувствуешь что-то.
  К концу мои голос стал совсем тихим. Он слился с тишиной, в которой мы находились, которая давила на уши как плотная вата, которая проникала в мои легкие вместе с крошечными потоками воздуха. Тишина сдавила меня, тугой удавкой обвила шею и грудь. Ожидание убивало меня.
  На самом деле прошли лишь секунды, которые потребовались ему для осознания моих слов. И Адам одним шагом приблизился ко мне. Я резко вскинула голову. Он обхватил меня за бедра и поднял на руки, я обвилась ногами вокруг его пояса. И это было согласием.
  
  
  Я не стану рассказывать как с нас слетела последняя одежда и какими были его прикосновения и как я потеряла связь с реальностью. Но я скажу каким было наше утро. Совершенным.
  Я не спала той ночью, я лишь проваливалась в полусонный дурман, где соприкасались наши тела, где губы находили друг друга, где мы как морские водоросли не останавливали своих бессвязных движений. Престал существовать мир, я, он. И только луч утреннего света, проникающий под кожу, выдернул меня жаром из этого состояния.
  Я повернулась на спину и вытянулась всем телом, как тонкая стрела в его руках. Он тоже зашевелился и через некоторое время открыл глаза. Мы смотрели друг на друга. Его руки двигались, гладя мою кожу под тонким одеялом.
  - Я не хочу отпускать тебя, - говорит он.
  Мои губы растягиваются в полусонной мягкой улыбке.
  - Будь со мной, - он приблизился, коснулся слегка губами моей щеки. Я закрыла глаза. Адам стал прикосновениями пера, которое двигалось над моим лицом, по моему телу, - Я чувствую.
  Я поднимаю руки, обхватывая его за шею, прижимаюсь к нему и целую, под моим нажимом он поворачивается на спину, я сажусь сверху, и одеяло спадает с моей груди. Я откидываю волосы назад и ложусь на него.
  - Что ты чувствуешь?
  - Тебя.
  - Ну конечно, сейчас трудно меня не почувствовать, - будто в доказательство своим словам я ощутимо сжимаю его волосы. Он немного морщится и я, склоняясь, целую его шею.
  Потом я приподнимаю голову и зависаю перед его лицом. Ладонями он убирает волосы, упавшие на мое лицо.
  - Прекрати шутить, - шепчет он. - Будь со мной.
  - Я с тобой.
  - Будь моей.
  Я смеюсь, ведь то о чем он просит - абсурдно, потому что...:
  - Я уже твоя.
  - Тогда... - он обхватывает меня за талию и поднимается, теперь мы сидим. Он проводит руками по моим ногам, которые по-прежнему обхватывают его, - Тогда я хочу быть твоим.
  Я склоняю голову и ощущаю, как теплые лучи обнимают меня.
  - Это то, чего ты хочешь?
  Он целует мои губы, просто отрывисто касаясь их.
  - Да. Это то чего я хочу сейчас.
  Указательным пальцем я придерживаю его подбородок.
  - Хорошо. Пусть это будет так.
  Я не спросила, чего он захочет завтра, когда пройдет его сейчас. Мне было достаточно знать, чего хочу я. Сейчас и в любой другой отрезок моей жизни я хотела только Адама.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"