Меркулова А.В.
Крымская Ямаха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В том мире всему есть место, там все имеет сущность. Живые и неживые предметы делят пространство и сплетаются в клубке судеб. И каждый играет роль, каждый несет свою миссию. А чтобы попасть в этот мир нужно вдохнуть жизнь в то, что принято называть неодушевленным. Добро пожаловать в мир оживших предметов.
  Крымская Ямаха.
  
  Как вы чувствуете себя под нормальным, здоровым мужиком? Сильным, горячим, страстным, который знает тебе цену и знает что делает. Я чувствую себя прекрасно. Я просто взрываюсь, реву, зверею и мечусь в яростном порыве, как в кошмарном сне, страшном, но захватывающем, ярком и динамичном. И главное, я знаю, что он чувствует то же самое, и что хотя бы на эти несколько минут я вырываю его из мира обычного, в мир ветра, скорости и адреналина, для того чтобы разделить эту страсть и мою судьбу на эти несколько минут.
  
  Но так бывает редко. Вся беда в моей благородной крови. Я слишком породистый, стильный, броский. А вот попал не в ту среду. Это все равно, что арабского принца поселить в черный квартал, или характерного представителя черного квартала в чукотскую юрту. Эффект будет один и тот же.
  
  Меня приобрел один достойный дядечка, новенького, прямо с конвейера, со всеми рекомендациями и аккуратненькой папочкой технических характеристик. Да то ли мужик этот в нее не заглядывал, то ли он не знал японский язык, но, приземлившись пару раз в мое комфортное седалище, он достал несколько толстеньких пачек зеленых купюр и был таков.
  
  То, что я пережил в пути - отдельная история. Но первое, что предстало предо мной после извлечения из мрачного дорожного ящика, в котором и умерли все мои мечты, был ветхий сарай с гордой табличкой "Прокат", к которому тянулась очередь. Так начались длинные рабочие будни.
  
  Цивилизация не коснулась этих мест. Нет, она проходила мимо, наследила, разбросала свои характерные атрибуты вокруг да около и торжественно удалилась в неизвестном направлении. Наверное, в Японию подалась, или в Штаты. Не знаю, давно ее не видел.
  
  Но то, что они называли пляжем, напоминало временное пристанище бомжей на берегу Гудзона в центре Нью-Йорка, а ветхие дощечки-лежаки, предназначенные для сладкого забвения под лучами солнца, сильно смахивали на топчаны диких австралийских аборигенов, наскоро сооруженные из всех доступных природных материалов. Тем не менее, сооружения эти были настолько универсальными, что в других странах экономика получила бы грандиозный скачок, используй они эту технологию. Потому что на них они загорали, спали, читали, ели свои арбузы, бутерброды, грызли семечки, играли в карты и занимались любовью.
  
  Днем на пляжу всегда было шумно. Общий людской гул накрывался сверху глухим похрипыванием радио, источающим смешную оптимистичную музыку с прерыванием на сводку погоды и температуру воды, а также резвым призывом матюгальника приобщиться к водным развлечениям. Но при всем этом, эти люди разговаривали по мобильным телефонам, пили очень дорогое пиво и от желающих покататься на водном мотоцикле не было отбоя.
  
  Владелец проката был матерый прожженный во всех отношениях мужик. По-моему, он и сам не понимал, зачем приобрел такую дорогую игрушку, но особо этим не грузился. Он вообще мало о чем задумывался. Его день начинался с кружки пива и заканчивался бутылкой водки, а лицо, цвета команды Феррари, за день раскалялось на солнце до такого критического состояния, что назвать его можно было не иначе как красной мордой. За все время моего существования он не разу не проявил желания опробовать меня в деле, но время от времени приводил делегацию мужиков, удивительно похожих на него самого и друг на друга, с такими же пожарными мордами, и, кивая в мою сторону, всегда важно заявлял " Аппарат!".
  
  В то время я не понимал одного. Я не понимал, что я делаю в этом богом забытом месте и зачем этим людям мои три цилиндра, система снижения шума, компьютерный контроль выхлопа и цифровая система блокировки зажигания.
  
  Короче, я медленно, но верно погибал. Меня жестоко и бездумно эксплуатировали, я непомерно устал от меняющихся наездников, не знающих на что нажимать и куда ставить ноги, выдающие два-три вялых пируэта вокруг буйков, которые неизменно заканчивались грузным падением в воду.
  Они называли меня катером, лыжами с моторчиком, водным снегоходом и даже катамараном, и это обижало меня больше, чем их нелепая езда. Любая лошадь обидется, если назвать ее пони.
  
  Я чувствовал себя полным бульдозером, бороздящим мутную воду, чтобы пришкрябать с горем пополам к берегу и попасть на фотографию тех, кто решился на столь рискованное предприятие.
  
  Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы в какой-то момент не появился Влад. Притащил его красномордый, который к тому времени уже был не только не в состоянии проводить краткий инструктаж перед водными прогулками отдыхающих, вообще перестал выходить из своего бункера, и даже деньги собирать ему, по-моему, было сильно влом. При этом вид он сохранял очень озабоченный, и было впечатление, что все вокруг только и делают, что отрывают его от какого-то чрезмерно важного дела, дела всей жизни. Конечно, как такому человеку не обойтись без помощника?
  
  Влад был простой паренек, приземистый, но какой-то славный, гармоничный. И он был первым человеком, который отнесся ко мне серьезно, сподвиг этого алкаша разыскать мой техпаспорт (не знаю, что ему это стоило), и внимательно с ним ознакомился.
  
  А потом он сел за руль, выжал газ и мы рванули в открытое море, оставив за спиной унылый пляж и удивленное опухшее лицо красномордого. Я не знаю, откуда пришел Влад и чем он занимался раньше, но он действилельно был мастером, настоящим, азартным, из категории тех людей, которые никогда не смиряются с пожизненным приговором человека ходить и всегда ищут способы, чтобы обмануть природу. Таких людей невозможно остановить, они все равно будут летать, плыть под парусами, нестись на досках со снежных вершин и мчатся на машинах. Как-будто время идет для них быстрее, а жизнь пульсирует ритмичнее. Поэтому в обычном мире они чувствуют себя не уютно и все время пытаются догнать и взобраться на самый гребень своей непокорной волны.
  
  Сто пятьдесят лошадиных сил на кончиках пальцев, сумасшедший ветер и фейерверк брызг. Волна, пытающаяся сожрать тебя и озлобленно давящаяся новой волной из под стальных полозий, рожденной искусным поворотом на гигантской скорости. Бескрайний мир, чудовищно красивый, непостижимый, приветливый и свирепый. И запах свободы, сладкий и соленый, отрезвляющий и пьянящий, сильнейший наркотик и лекарство от всех болезней.
  
  И тогда я стал приходить в себя, выбираться из глухой безысходности, в которой беспомощно плавал все последнее время. Видать правильно говорил Влад - никогда не ставь на себе крест, если могила еще не вырыта.
  
  Так началась моя новая жизнь. Днем мы катали отдыхающих, которые благодаря заботливым настояниям Влада, приобретали основные навыки и демонстрировали все более качественную езду. А вечерами или в хороший шторм, мы гоняли как демоны в открытом море, покоряя необузданные волны, теряясь под шквалом теплой воды и вырываясь на свободу на волне адреналина.
  
  Странно, но я даже полюбил их непонятный мир, этот пляж, больше напоминающий балаган. Я стал различать очень много важных вещей, как начинающий аквалангист, который погружается под воду и понимает, что море, это не только скопление соленой воды, по которой ходят пароходы. И я увидел, что во всем этом внешнем беспорядке присутствует другой какой-то удивительный порядок. Эти бомжи все еще обладали той внутренней чистотой, которая навсегда теряется с приходом цивилизации, покрывается лоском, толстым налетом из денег, власти и зависти. И как-то само сабой, этот налет, с которым я родился изначально, слой за слоем стал смываться с моей поверхности, и мне казалось, что двигаться стало намного легче.
  
  Я видел как заботливо, легко и серьезно Влад разговаривает с детьми. Как учит их набирать скорость и плавно отпускать газ, а в конце прогулки разрешает понырять с меня в воду и сам принимает участие в этой бесшабашной колбасне, состоящей из визга, брызг и множества голых пяток. Как иногда, себе в убыток, не берет денег с каких-то очень хороших людей. Как отвязно веселится со своими друзьями, катая по несколько человек сразу, раскидывая их направо и налево на особо крутых поворотах, а потом собирает на борт, мокрых и счастливых. Я даже полюбил красномордого, когда узнал, что он старый моряк и что несколько лет назад он потерял в море всю семью.
  
  Мне становится не по себе от мысли, что я мог прожить всю жизнь, прокисая под великим солнцем, и не увидеть так много красивых вещей у себя под носом.
  
  Но самой красивой была, конечно, Дина. Влад познакомился с ней на пляжу, и я сразу понял, что это очень серьезно, потому что на некоторое время он забил даже на меня. Но при всей своей внешней хрупкости и духовной тонкости, сочетание которых и давали представление об этой девушке в двух словах, Дина оказалось засекреченной гонщицей и отнеслась с огромным интересом к пристрастию Влада. Короче, несмотря на ее хроническую бледность даже под ярким крымским солнцем, кровь в ней кипела как надо, а надо, чтобы бурлила. Причем бурлить она должна где надо, не дома, не на работе, не на пляжу, а в специально отведенных для этого местах. Особенно это важно для женщин, это мне Влад объяснил.
  
  Влад мне вообще много чего о ней рассказывал, даже не знаю, с чего он взял, что я все понимаю. Люди обычно не в курсе. А может быть, потому что с меня взять нечего, я ведь все равно ничего не расскажу, в этом мой козырь.
  
  В общем, замечательная она была девчонка, и жизнь тогда была развеселая.
  Мы с Владом сперва хорохорились, показать решили что значит настоящие мужики в море выходят. Красный молодец на стальном коне и принцесса в изумрудном купальнике. Чуть в пирс не влетели, красномордый тогда свой матюгальник изо рта выронил, наблюдая за всем на берегу, хотя что ему матюгальник, он итак что хотел, прокричал на весь пляж, так что эхом в горах отдалось. Но бранился тогда не долго, больше ухмылялся в новоотрощенные усы (он к тому времени и бороду уже отрастил и вид у него был совсем запущенный, но значимый).
  
  Дина сама за управление не рвалась. Но когда однажды Влад якобы ее уговорил, вот тогда началась такая формула один, с такими виртуозными пируэтами, заносами и прыжками, что мы с моим приятелем почувствовали себя полными козлами. Красномордый тогда вообще с пляжа ушел в свое бунгало. Смотреть не мог на этот кошмар, а может быть ставки делал, а может быть над нами ржал, в голос. Влад говорил как-то - никогда не выкладывай сразу все козыри, они свое возьмут. Но откуда эта малявка про это проведала? Влад же говорил, что женщины глупее.
  
  Да, было действительно весело. Но когда я вспоминаю это время, я неизменно возвращаюсь к той ночи, и хоть я оказался здесь как обычно с боку припеку, но от мыслей этих всегда становится тепло и тогда мне кажется, что все в моей жизни уже свершилось.
  
  Может быть, кто-то и не увидит в этом что-то удивительное. Дело в том, что как не рассказывай, ты все равно не передашь тихий бриз, черную ночь, россыпь звезд и умиротворенное море. Потому что и ночь, и ветер и море имеют свой собственный запах и вкус, уникальный в одном месте в один момент времени. Но если к этой уникальности прибавить еще и уникальность действия, уникальность происходящего, вы никогда не забудете этот момент.
  
  День был ровный. Народ оттягивался под ласковым солнцем, поглощая ежевику в стаканчиках и местные сладости и радовался сломавшемуся радио, не вопившему как обычно (странно, никому не нравилось его поганое трындычание, но бороться с этим никто не желал, а принимал как должное). Красномордый жарил в своей берлоге рапанов и варил раков в огромной кастрюле. А мои ребята сидели под навесом, и поедали все подряд, рапанов, поставляемых красномордым, ежевику, пирожки, сладкую вату, орехи, запивая все это пивом, кофе и газированной водой. Смотреть на них было любо дорого, они не уставая о чем-то болтали, рисовали картинки на песке, смеялись и валялись как овощи.
  
  Потом они ловили рыбу и вернулись уже затемно с огромным ведром. Красномордый, к тому времени уже переработавший несметное количество морепродуктов, опять расторопно принялся за чистку и готовку, деловито извлекая по очереди рыбу из ведра, охая, причмокивая и кратко излагая все ее особенности, начиная с видовых характеристик и заканчивая всей родословной по трудам Чарльза Дарвина.
  
  А когда на пляжу уже никого не осталось, они разожгли костер. Красномордый испарился на минуту и появился в руках со старенькой флейтой.
  Никогда, никогда не судите, глядя на большой нос, или стройные ноги, или волосатую грудь, милую улыбку или тяжелую походку. Никогда не рисуйте себе человека, даже не делайте эскиз. Это будет все равно ваш почерк, и это будет жалкая пародия на гениальный шедевр. Смотрите внимательней, ищите лучше, копайте глубже и прорывайтесь сквозь эти внешние признаки.
  
  Если бы медузы ныряли как дельфины, я бы удивился меньше.
  В самом несуразном сне я не увидел бы красномордого с флейтой в руках, в самых идиотских фантазиях я не вообразил бы, что в нем может жить такая музыка.
  
  Они еще долго сидели, даже когда их старый друг опустил флейту в карман пиджака и, покачиваясь, побрел в свою хижину, они все оставались на берегу и молча смотрели на огромную низкую луну, с трудом удерживаемую черным небом.
  
  Если ты видишь дорогу, вступай на нее и иди. Даже если эта дорога проложена луной. Мы встали на нее у самого истока, упирающегося в молчаливый пляж и помчались по яркой полосе навстречу бледному светилу. Вспоминая этот момент, у меня всегда не хватает места для слов, все будет дешево по сравнению с тем, как это на самом деле. Когда ты паришь над волнами на манящий свет по сверкающей дороге и кажется, что ты уже так близок, и вот-вот коснешься самой луны в самом конце пути, у которого нет конца.
  
  Через неделю Дина уехала, а за ней собрался и Влад. Красномордый сразу его отпустил, он сказал тогда Владу, что такая жемчужина редко встречается, и за ней можно отправиться даже в чужие моря. Он надел на шею парню свой редкостный коралл и подарил свою любимую уродливую рыбу-пузырь, отловленную им в молодости, которую он хранил как зеницу ока, частенько всматривался в ее сушеные глаза и проводил пальцем по шершавой поверхности. Влад простился и со мной, но тоже по-мужски, кратко, но от души.
  
  Так мы остались с красномордым одни. И я принял все как есть, почти по-ихнему. Конечно, в моей жизни было еще много лихих заездов и достойных прыжков, но, в общем, мы с моим старым другом ведем спокойную, размеренную жизнь.
  
  И все-таки, когда жизнь умирает в этих краях до следующего сезона, и я коротаю длинные зимы в своем укромном жилище, с легкостью пропускающем надоедливый дождь и пронизывающий ветер, я возвращаюсь к своим теплым детским мечтам.
  
  Я вижу бесконечный океан, желтый песок и скалы. И я несусь, разрывая тугие волны по кипящему морю к ускользающей линии горизонта навстречу огромному красному солнцу...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"