К трем часам компания вернулась в домик. С самого утра находясь на горе, все были хорошенько вымотаны и тридцать минут просто лежали, разобравшись по комнатам, а отдохнув, принялись заниматься кто чем. Ольга и Полина взялись готовить ужин, отправив Завязина в магазин купить недостающие продукты, Юрий стал насаживать мясо для шашлыка на шампуры, а Кристина засобиралась к какой-то своей подружке, жившей, как выяснилось, неподалеку.
- Юра, проводи сестру, - обратилась к супругу Ольга, увидев, что Кристина уже направилось к двери.
- Зачем? - вопросительно посмотрел на жену Юрий, не имея ни малейшего желания куда-то идти.
- Мало ли что может случиться.
- Что может случиться? - в удивлении вытаращил он глаза. - Четыре часа дня.
- Хотя бы встреть на обратном пути, - не унималась Ольга. - Смотри, уже темнеть начало... Кристина, ты позвони, когда назад соберешься, Юра тебя встретит.
- Ой, да брось, Оля. Не хочет - не надо, - махнула рукой Кристина, всем своим видом показывая, что она не собирается упрашивать брата проявить элементарное внимание, и что если он не понимает, почему ее нужно проводить, то самое большее чего достоин так это снисходительного порицания во взгляде.
К своим тридцати четырем годам Кристина была замужем дважды. Первый ее муж занимал должность прокурора и по роду деятельности вынужден был сталкиваться с самыми вопиющими преступлениями на подведомственном ему участке. Бандитизм, грабежи, убийства, не говоря уже об истязаниях и насилиях, неизменно попадали под его личный контроль. По двенадцать часов в день до мельчайших подробностей разбирая нескончаемые тяжкие преступления, происходившие в относительно малонаселенном районе, которым он заведовал, у него невольно формировалось ощущение, что окружающий мир полон подобных проявлений. Все это сказывалось на отношении с супругой: он не позволял Кристине в одиночку даже пройтись по темноте до ближайшего киоска и всегда сам, порой по несколько раз за вечер, ходил в магазин; если же жена приезжала после девичника домой ночью - непременно спускался на улицу, чтобы встретить такси с ней у подъезда.
Вообще он был очень внимательным, галантным мужчиной, и главным образом благодаря супруге. Являясь большой любительницей классических русских литературных произведений, глубоко впитавшей изящную романтику отношений между мужчиной и женщиной среди правящего класса в России девятнадцатого века, именно Кристина привила мужу львиную долю манер. Придавая услужливым знакам внимания в отношении дам со стороны сильного пола немалое значение, она сумела быстро и ясно донести до супруга, что проявляя их, он возвышает не только ее, но и себя. Открыть дверь машины, подхватить сумку, снять шубку, придвинуть стул - вскоре муж делал это легко и непринужденно, вовсю наслаждаясь ощущением собственной неотразимости.
Кристина познакомилась с супругом, когда была студенткой, он же, только-только получив высшее образование, совершал в это время первые шаги на профессиональном поприще. Еще с периода дружеских свиданий, она поставила себя с мужем в положение равной и, несмотря на последующий его впечатляющий карьерный рост, никогда не допускала за ним права единолично принимать решения, касающиеся общесемейных вопросов. По окончании учебы Кристины молодые люди поженились, и она устроилась работать в юридический департамент администрации N-ска, где, с живым интересом взявшись за реализацию своей личности в профессиональном плане, вскоре добилась значительных успехов, сыскав уважение начальства и соответствующего уровня вознаграждение.
Будучи независимой от супруга как материально, так и интеллектуально, Кристина ощущала себя в качестве жены более чем уверенно. Она блистала в обществе своими манерами и эрудицией, позволяя мужу упиваться гордостью и за нее и за себя рядом с ней; свободно и непринужденно общалась как с женщинами, так и с мужчинами, немало интригуя этим супруга; еле уловимыми намеками могла заставить его с неделю мучиться в подозрениях, а затем, вдруг организовав первоклассное чувственное свидание наедине в ресторане с последующим рандеву дома, легко и эффектно снимала все гложущие мужа сомнения. Спустя и год, и три, и пять после свадьбы Кристина путем ловких манипуляций за счет своей женской противоречивости умело поддерживала настоящий пожар в отношениях с супругом, заставляя его ничуть не меньше, чем в период первых свиданий, терять голову, желать, добиваться, досадовать и ревновать. Но через пять лет в семье появился ребенок, и брак пошел трещинами.
Оформив декретный отпуск, Кристина безвылазно засела с сыном в квартире. В одиночку столкнувшись со всей тяжестью первых лет ухода за новым человеческим существом, она сделалась особенно раздражительной, требовательной и придирчивой по отношению к супругу. Тот же напротив стал все реже появляться дома, задерживаясь на службе до поздней ночи, как в будние, так и в выходные дни.
Муж охотно убегал в работу, потому что находиться рядом с женой стало для него невыносимо тяжело. От семейного уюта и спокойствия, которые и прежде-то не часто господствовали в их доме, теперь не осталось и следа; выезды на вечера с друзьями и коллегами, где супруга блистала, прекратились вовсе, равно как и чувственные страстные свидания наедине; да и в сексуальном плане после беременности и сложных родов изрядно пополневшая и обрюзгшая жена перестала его волновать. Из яркой независимой самодостаточной дамы супруга превратилась в привязанную к дому жалкую, желчную, подурневшую женщину, с которой теперь не было связано ни единой положительной эмоции.
Чтобы сохранить семью Кристине оставалось только одно - в корне изменить формат общения с мужем. Не имея в своем распоряжении ни одного козыря, ей нужно было пойти на уступки и, попытавшись создать тихую и уютную атмосферу в доме, отдаться на милость супруга в надежде, что он оценит ее старания и отношения наладятся. Но вместо этого она, чувствуя, что теряет мужа, в отчаянии с еще большим, нежели когда-либо прежде усердием взялась за свои привычные методы.
Не пытаясь как следует взвесить и проанализировать ситуацию, Кристина стала действовать по привычке, согласно сформированным в ее подсознании моделям поведения, столь успешно позволявшим ей на протяжении долгих лет полностью владеть супругом. Вооружившись знакомыми инструментами, в виде психологических манипуляций, морального шантажа и завуалированных угроз, она начала все настойчивее играть на чувствах мужа, в глубине души желая вызвать его на проявление столь необходимых ей теперь внимания и заботы, и чем сильнее он отдалялся, тем больше было с ее стороны недовольства, придирок, истерик, с резкими перепадами настроения, противоречивыми желаниями. Но если раньше иррациональное и непредсказуемое поведение Кристины тревожило супруга, вселяя в него смятение и беспокойство от несознательной мысли, что он может потерять жену, и он начинал прикладывать все усилия, чтобы ублажить ее и наладить отношения, то теперь, когда он не видел уже ничего ценного в браке с ней, все эти манипуляции рождали в нем лишь сильнейшее раздражение и злость. За три года супруги опостылели друг другу настолько, что когда сын пошел в детский сад и жена вновь начала работать, они немедля развелись и разъехались.
После развода с первым мужем у Кристины в довольно короткий промежуток времени произошло в жизни несколько романов, самой различной степени серьезности, последний из которых в итоге вылился в очередное замужество. В этот раз ее выбор пал на куда менее амбициозного, нежели предыдущий супруг, мужчину: обычного спокойного работягу, ценителя домашнего уюта. Устав от эмоций и бурной жизни, Кристина решила, что тихий семьянин именно то, что ей было нужно, и вскоре они расписались. Но при ближайшем рассмотрении "тихий семьянин" оказался "пассивной и бездеятельной пустышкой", которого Кристина, несмотря на всю свою энергию и пыл, не могла подвигнуть ни на одно более-менее запоминающееся мероприятие. Муж был готов посещать только три места: работу, гараж и диван возле телевизора, занимаясь беспрестанной болтовней и раздражаясь, если кто-нибудь создавал ему в этом конкуренцию. Спустя полтора года унылого и однообразного существования, по прошествии которых даже и вспомнить-то особо было нечего, Кристина вновь развелась.