Пивная находилась далеко, и друзья поехали на машине Каюмова, который согласился не пить сегодня и побыть за рулем. У него было чем расслабиться: Юрий отдал ему оставшиеся со вчерашнего вечера папиросы с марихуаной, и он собирался выкурить их возле бара вместе с Ринатом, Рукомоевым и Легковым.
Заведение, куда вскоре прибыли друзья, представляло собой нечто вроде пивного ресторана, в котором можно было не только насладиться вкусно сваренным пивом, но и плотно поесть, что-нибудь наподобие шашлыка или немецких колбасок. Помещение пивной было большое, но довольно уютное, с приглушенным светом, ненавязчивой музыкой и множеством столов, за одним из которых друзей уже дожидались Завязин и Легков.
- Ну что, поздравляем с успешной защитой, - поднимая свой бокал, звучно произнес Завязин, когда официантка принесла пиво.
- Спасибо, - скромно, даже смущенно ответил Юрий, стараясь сдерживать свое ликование, открытое проявление которого, как он знал, могло вызвать у друзей негативные эмоции.
- "Спасибо", - улыбаясь, передразнил его Легков. - Ты так говоришь, будто обычный зачет сдал или новый диван в квартиру купил. Если бы я защитил диссертацию, - задумчиво покачал он головой, словно пытаясь представить свое душевное состояние в таком случае, - то уже в дупель пьяный был бы.
- Кто ты теперь? Профессор? Или доктор? - насмешливо спросил Рукомоев. Он отлично знал, что друг защитил кандидатскую диссертацию, но испытал сильнейшее несознательное желание преуменьшить достижение товарища и своим деланным пренебрежением в отношении свершившегося события показать сколь малое значение оно для него имеет.
- Не-е-ет, - простодушно улыбнулся Юрий. - Только кандидат.
- И что это тебе дает?
- Что дает?.., - задумался на секунду Юрий. - Со мной вместе работает девушка, у которой дед доктор наук. Несколько лет назад он уехал в Канаду и, как я понял, неплохо там устроился. Каждый месяц высылает внучке по тысяче долларов. Так, запросто, в качестве небольшой помощи ежемесячно переводит ей тридцать пять тысяч рублей. А у нее зарплата - тридцать.
- Но он доктор.
- Или вот тоже пример, который мне рассказала секретарь диссертационного совета. Не так давно в нашем университете девушка защитила кандидатскую диссертацию, а через некоторое время переехала жить в Англию. Так вот ее степень автоматически зачли там как высшее образование.
- Ученую степень зачли как высшее образование? - с каким-то даже разочарованием переспросил Легков.
- Да, вроде не соответствует. Но если ты решишь со своим высшим образованием приехать в Англию, то тебе придется его подтверждать. Российский диплом не имеет там безусловного признания. Тебе придется сдавать экзамены по основным направлениям полученной специальности. А та девушка на основе диплома кандидата наук автоматически, без каких-либо дополнительных проверок получила свидетельство о высшем образовании. Неплохо же?
- Ты в Англию собрался?
- Не-ет... Думаю пока годик поработать преподавателем. Сменный график позволяет. А дальше посмотрим...
- Давайте еще раз - за защиту диссертации! - предложил вдруг Легков.
- Ух, кандидат наук, - отпив пива, с веселой улыбкой на лице сказал Ринат и, сложив пальцы так, будто собирался сделать щелбан, поднес руку вплотную ко лбу друга.
- Ну зачем ты это? - проговорил Юрий, не пытаясь остановить товарища, а лишь покорно пригнув голову, в напряжении сведя брови и готовясь принять удар.
Ринат убрал руку. Друзья весело захохотали, и только Каюмов не смеялся, несколько секунд сосредоточенно смотря на Рината, будто пытаясь понять для себя: "а действительно, зачем он хотел это сделать?".
Вскоре официантка принесла шашлыки, и уже порядком проголодавшиеся друзья принялись за еду, по ходу все более приободряясь.
- Слышал тут новость, - начал Ринат, закуривая сигарету. - В соседней области депутат местного собрания предложил узаконить многоженство.
- Ха-ха! Во дела! Срочно надо туда переезжать, - засмеялся Легков.
- Да это бред какой-то, - сказал Каюмов.
- Почему бред? - вдруг необычно оживленно отреагировал на слова друга Завязин. - По-моему так и должно быть. Я тут с одним старым товарищем встретился. У него пятеро детей от двух жен, так вот он мне сказал: "Глеб, я в пять раз счастливее тебя". И он прав! Дети - вот главная ценность в жизни. Кто тебе в старости воды принесет?
- Точно. Настоящий мужчина должен стремиться к тому, чтобы каждый ребенок мог сказать ему "папа", - запустив в воздух кольцо табачного дыма, изрек Ринат одно из множества излюбленных своих выражений.
- Ты и сейчас можешь иметь кучу детей, - сказал Легков. - Ничто тебя в этом не ограничивает.
- В том то и дело, что ограничивает, - возразил Завязин. - Как быть, если жена не хочет или не может иметь детей?
- Разведись, - со всей очевидностью ответил Легков. - В чем проблема-то?
- Разведись. Только это и остается... Но почему бы не дать возможность иметь несколько жен? Во многих странах это норма.
- Потому что это дискриминация по отношению к женщинам, - сказал Юрий. - В странах, которые ты имеешь в виду, многоженство остается распространено только потому, что там не особенно учитывают мнение слабого пола. Судьбу девушки там решают между собой жених и отец невесты.
- Ха. Точно-точно, - подхватил Легков, раскрывшись своей белоснежной улыбкой. - Приходишь к отцу со стадом баранов и бутылкой. Посидели, поболтали по душам, а назад - с девушкой.
- Ах-ха. Если же дочерей несколько, то говоришь: "можно всех посмотреть?", - сказал Ринат, и кампания разразилась дружным хохотом.
- А что если женщины сами не против стать женами одного мужа? - вновь серьезно сказал Завязин, лишь только утих смех друзей.
- Такого не бывает, - авторитетно произнес Легков. - Попробуй предложить Полине жить с другой женщиной в качестве второй жены - увидишь куда она тебя пошлет. Ты можешь найти девушку, которая будет прощать измены, можешь уговорить ее на секс втроем и даже не один раз, но жить под одной крышей на равных правах с еще одной женщиной - ни одна не согласится.
- Да даже если и согласится, - сказал Юрий. - Живи, пожалуйста: хоть с двумя, хоть с пятью сразу. Если их желание добровольное тебе никто этого не запрещает. Но регистрировать брак государство должно только между одним мужчиной и одной женщиной.
- Тоже за телочками за этими присматриваешь? - сказал Ринат, обращаясь к Рукомоеву, который уже на протяжении нескольких минут не отрываясь глядел в противоположный угол пивной, где за столиком сидело три девушки.
Услышав эти слова, все в компании дружно обратили взгляды в сторону женщин.
- Так-то вроде симпатичные девчонки, - ответил Рукомоев, приподняв верхнюю губу и оголив две выбивающиеся из общего ряда зубов округлые коронки. - Может подкатим? Ты как, Денис? Пойдем с нами, втроем?
- Они задом сидят, - лениво отозвался Легков. - Подойдем - а там страшилища. И уйти сразу неудобно будет - придется разговаривать, по ходу думая только о том, как бы поудачнее съехать.
- Да и пофиг, что страшные. Мы же на них не жениться собираемся? Ну, Ринат, двинем вдвоем?
- Пошли.
Подойдя к столику, Рукомоев и Ринат с минуту пообщались с девушками и вернулись назад.
- Что? Облом? - с веселой усмешкой спросил Легков, не успели друзья усесться за стол.
- Да, - беспечно улыбнулся в ответ Ринат.
- Вот еще идут. Проститутки, - в желчной злобе проговорил Рукомоев, глядя на двух только что вошедших в бар шикарно выглядящих красоток в коротких юбках и модных ботинках на высоких каблуках.
Помимо девушек предлагавших платные интимные услуги у Рукомоева за всю жизнь секс случался лишь с одной женщиной - с женой. Виной тому была не только его отталкивающая внешность, но и то, что он являлся для представительниц слабого пола на редкость неприятным собеседником. В ранней молодости он, как и многие его сверстники, испытывал при общении с девушками смущение и робость, но после длительной серии обидных неудач застенчивость постепенно трансформировалась в высокомерное, во многом уничижительное отношение к женщинам и, чутко воспринимая это, они стали избегать всяческих близких контактов с ним.
Осознавая свою полную несостоятельность на стезе покорения представительниц противоположного пола, Рукомоеву было до невозможности обидно за себя и еще более от мысли, что друзья тоже прекрасно это знали, хотя и не выказывали прямо. Отсутствие у него каких-нибудь достижений на любовном фронте были очевидны товарищам и даже не потому, что никто из них ни разу не видел, чтобы у друга получилось заинтересовать хоть одну девушку (в конце концов это могло произойти и вне компании), а больше потому, что тот никогда не рассказывал им ничего подобного, что сделал бы всенепременно, случись у него хоть какое-нибудь любовное приключение. С течением времени попытки добиться секса от женщин стали приобретать у Рукомоева все более отчаянный характер, а каждое новое поражение лишь усиливало его озлобленность по отношению к представительницам слабого пола.