Легков молчал. Речь Юрия родила в нем множество мыслей, и он некоторое время не мог толком сосредоточиться. Но еще более чем мыслей, в нем вдруг возникло неясных чувств и ощущений, так что в те минуты, когда он еще даже не до конца осознал слова друга (не говоря уже об их глубинном посыле), в душе, на уровне подсознания, им уже вполне ощущался характер того, что подразумевалось. Он сидел нахмурившись, нервически вертя в обеих руках пустую бутылку из под пива.
Юрий, в свою очередь, не особо задумывался над тем, зачем говорил это другу, как он это говорил, стоило ли вообще это делать. Он просто действовал, повинуясь своему внутреннему побуждению, которое настойчиво с безусловной уверенностью требовало от него высказать сейчас эти мысли, а высказав их, испытал чувство глубокого удовлетворения. Удовлетворения одновременно своим лаконичным рассуждениям и тем, как красиво он сбил с друга его преисполненную самодовольством браваду.
- Вон и Глеб с Ринатом, - вдруг встрепенулся Юрий, вытягивая шею и заглядывая за плечо товарищу.
Легков развернулся. Завязин и Ринат, уже переобувшись, захватив с бара каждый по бутылочке, шли к столику.
- Вот картина. Ха, - увидев друзей, негромко усмехнулся Легков. - Я никогда раньше и не замечал, что прям такая разница.
- Не говори, - тоже с улыбкой наблюдая за друзьями, ответил Юрий. - Принцип контраста в действии.
Глеб Завязин шел слева. Это был высоченный, за два метра, мужчина с красивым мощным торсом, крупными волосатыми ручищами и массивными ногами. Он впечатлял своей внушительной наружностью и при этом имел вполне гармоничное, атлетическое телосложение. Невероятных размеров рельефная грудная клетка венчалась сверху широкими плечами, крепкой, на вид твердой, как кость, шеей и такой же основательной головой. Лицо у Завязина было под стать телосложению: мускулистое, с крупными чертами, внешности больше европейской, но за которой явственно пробивались азиатские следы, столь свойственные русским за Уралом; круглые скулы и подбородок выдавались вперед, небольшой нос с короткой переносицей был как бы приподнят к карим, несколько утопленным глазам, над которыми нависал плоский скошенный назад лоб, покрытый челкой черных кудрявых и жестких волос. Завязин в свои сорок с небольшим был уже далеко не первой молодости, но казалось, что именно теперь он находится в расцвете сил, просто потому, что еще больший расцвет сложно было представить. Он шел не спеша, медленно передвигая своими гигантскими ногами, тогда как его спутнику, чтобы только поспевать за ним, приходилось двигаться ровно в два раза энергичнее.
Ринат Гатауллин, молодой мужчина лет двадцати семи с ярко выраженной татарской внешностью шел рядом с Завязиным, что-то оживленно рассказывая и вовсе не смотря на друга. Он даже не предпринимал попыток заглянуть в лицо слушателя, потому что ему понадобилось бы задрать голову чуть ли не вертикально вверх, да и в этом случае он мало что смог бы разобрать из-под нависавшего над ним широкого мускулистого плеча. Ринат был очень низкого роста и скромной, даже миниатюрной комплекции, с узким торсом, тонкими руками и ногами. Со стороны он вполне мог показаться физически плохо развитым, хилым человеком, но это было обманчивое впечатление: не обладая значительной мышечной массой, Ринат имел очень жилистое строение, заключающее в нем недюжинную силу и упругость. Смуглое поджарое лицо его было чуть вытянуто, с мясистыми губами, широким с горбинкой татарским носом, черными как смоль волосами и густыми разросшимися бровями над большими чуть выпученными темно-коричневыми глазами.
В присутствии кого-нибудь более-менее стандартного телосложения, визуальная разница между Завязиным и Ринатом несколько сглаживалась и не была столь ощутимой, но увидев сейчас их вдвоем, рядом, на расстоянии и в движении, Легков с Юрием были порядком изумлены - один был по виду раза в три крупнее другого. Ринат со свойственной ему живостью поспешал за другом и это смотрелось для его компактного телосложения столь же естественно, как медленное вышагивание для громадного Завязина; заметив же сидящих за столиком Легкова и Юрия, он в знак приветствия вытянул вверх руку и его маленькие по-женски тонкие пальцы оказались как раз на уровне подбородка идущего рядом товарища.
- Ну что - за встречу, да и начнем? - подняв в воздух бутылку пива, весело предложил Легков, после того, как все по очереди поприветствовали друг друга. - А то мы заскучать успели, пока вас ждали.
- Вы пейте. Я на машине, - сказал Ринат.
- Ну елки-палки, - досадливо проговорил Легков под аккомпанемент разочарованных восклицаний Юрия и Завязина. - А это что у тебя?
- Газировка. Махито безалкогольный.
- Что за ерунда?! Зачем ты вообще машину брал? Приехал бы на маршрутке - знал же куда собираешься.
- Снова от какой-нибудь девахи букет себе подцепил?
- Точно, - тоже просиял в не менее довольной улыбке Ринат.
Ринат был заядлый ходок по части женского пола, и время от времени с ним приключалось что-нибудь подобное. В такие моменты друзья откровенно подшучивали, даже насмехались над непутевостью товарища, то и дело оказывавшегося в столь глупых ситуациях, вовсю наслаждаясь ощущением своего превосходства; но он все равно никогда не скрывал этих случаев, наоборот всячески старался проявить: они поддерживали его репутацию заядлого женского покорителя, сами по себе свидетельствуя о новых победах, а это была одна из главнейших составляющих жизни Рината.
- Что, снова презервативов поблизости не оказалось? - весело поинтересовался Завязин.
- Так получилось, - пожал плечами Ринат, с деланным сожалением на лице, из-под которого струилась самодовольная радость.
- Тебе их надо к трусам пришивать, чтобы всегда под рукой были! - весело сказал Юрий и все четверо взорвались в хохоте.
- Да! Ха-ха!.. Ленту в двенадцать штук вдоль резинки - как патронташ у мексиканца из вестерна! Ха-ха-ха! - воскликнул Легков.
- А-ха-ха!.. Се... Ха-ха!.. Секс-ковбой! - еле выговорил от душившего его смеха Юрий, представив невысокого смуглого Рината в одних трусах с лентой презервативов на поясе.
Новый шквал хохота накрыл компанию.
Ринат веселился вместе и наравне с друзьями. Все эти разговоры льстили ему и доставляли даже большее удовольствие, чем самим шутникам.
- Ха-х!.. Ну что, играть-то будем? - раздался мощный и в то же время звучный голос Завязина, когда хохот друзей начал стихать.
Завязин любил играть в боулинг и главное потому, что он всегда выигрывал. В его случае задача была проста: шар должен был задеть первый номер, и тогда ни у одной кегли в пирамиде не оставалось шансов - они разлетались в разные стороны как игрушечные.
Завязин вытащил из нагрудного кармана рубахи очки и аккуратно надел их на короткую переносицу. Небольшие по размеру прямоугольные стекла в тончайшей золотистого цвета металлической оправе выглядели как пенсне на его матером лице, но, как и все очки, моментально добавили его виду ауру серьезности и сосредоточенности.
Выведя на экран имена игроков, Завязин взял со стойки шар и пушечным ядром запустил его по дорожке. Пирамида разлетелась со страшным грохотом.