Аннотация: Короткий рассказ на 2 с половиной страницы
Самой вкусной частью плода ей всегда казались косточки. То есть не то что бы косточки были вкусны сами по себе. Нет. Ей нравился сам переход от мякоти плода к твердости его косточки. Изменение вкуса. Косточка обычно чуть горчит, сам же плод бывает кислым, сладким, соленым, но редко горьким.
Многие фрукты, которые принято было очищать от косточек, она ела с косточкой. От яблока оставалась лишь плодоножка. От арбуза - зеленая корочка. От лимона, мандарина и винограда могло не остаться ничего.
Или, например, взять кожуру. Ей казалось странным, как можно лишить киви этой самой сильной по вкусовым ощущениям части. Зачем чистить яблоко? Ошпаривать кипятком томат?
Конечно, это касалось не всех плодов, а лишь тех, чьи косточки и кожуру можно разгрызть и почувствовать их вкус. Просто глотать семена и ошкурки не имело для нее никакого смысла.
Нельзя сказать, чтобы она всегда съедала все косточки. Это была не самоцель. Если попадались косточки, она их ела, но если они случайно выпадывали в тарелку, она не стремилась их собирать. Половинка кожуры киви могла отправиться в мусорную корзину. Чтобы насладиться вкусом кожуры, ей подчас хватало небольшого кусочка. То есть до навязчивости дело не доходило.
Если фрукт или овощ был с неразгрызаемой косточкой, она старалась максимально приблизиться к ней и обглодать. Ведь мякоть, окружающая семя, всегда несколько отличается по вкусу от срединной мякоти и как бы предворяет вкус косточки. В природе нет резких граней. Ткань кожицы постепенно переходит в мягкие ткани, которые ведут по лабиринту сочащихся соком каналов к сердцевине, заключающей семя. Вот так. В утке яйцо, в яйце - игла, а в игле - смерть Кащея.
Ей говорили, что если она будет есть фрукты с косточками, то всенепременно заболеет аппендицитом. Для нее это звучало как проклятие, сулящее расплату за удовольствие. Если воспоминание о неминуемой расплате заставало ее посреди поедания плода, она делала над собой усилие и выплевывала несколько косточек в миску. Но страха хватало не надолго, и власть косточки вновь брала верх над голосом рассудка.
Практически то же самое относилось к рыбе, мясу и курице. За одним лишь исключением - куриная кожа. Вкус и консистенция куриной кожи ей не нравились ни под каким соусом, и не важно, в вареном, жареном или пареном виде. В остальном же картина повторялась. Тщательно обглодать косточку, иногда - разгрызть ее, прожевать и проглотить. Съеть кожицу у копченой скумбрии и соленого лосося. Откусить головку трубчатой куриной кости, и, всласть нахрустевшисть, съесть вместе с хрящом. Далее разгрызть кость пополам, выцарапать осколком кости коричневатый костный мозг и отправить его в рот. Покусать рыбный хребет, насладившись соком кости.
Родители считали, что ребенку не хватает каких-то витаминов, поэтому смотрели на поведение дочери сквозь пальцы, лишь изредка предупреждая - "Не подавись".
Могло показаться, что у девочки отменный аппетит, однако на самом деле она была очень избирательна в еде, поэтому родители радовались, что ребенок хоть что-то с удовольствием ест. Киви, кстати, в ее детстве еще не было...
Девочке казалось странным, как можно бояться рыбных костей. Если кость станет поперек горла, надо проглотить хлебный мякиш (так научила ее мама) - он протолкнет кость, и все будет в порядке. Пару раз ей приходилось пребегать к этому способу, было немножко страшно, но все, в конечном счете, оборачивалось хорошо.
Особенным лакомством были косточки абрикосов и слив. Компот из консервированных абрикосов продавался в стеклянных трехлитровых банках. Сам компот ее мало интересовал. Он был слишком сладок на ее вкус. Плоды тоже оставляли желать лучшего. Сахар способен загубить немало вкусов. И только горьковатый, пропитанный синильной кислотой орешек оставался нетронут. Плотная кожура защищала его от приторности гостовского количества Белой Смерти, вбуханного неизвестной компотоварщицей.
Девочка брала в руки молоток, складывала косточку на расстеленную на полу газету и освобождала желанный орешек от скорлупы. Главное - сразу же съесть его, чтобы окружающая семячко синильная влага не успела испариться. Остатки жидкости она слизывала с внутренней стороны осколков кожуры.
"Не ешь много, цианистый калий - яд", увещевала бабушка. А много она и не ела. На три литра компота было всего около двадцати абрикосточек.
Дочь маминой подруги умерла, подавившись ореховой скорлупой. Бабушка и дедушка не знали, что в такой ситуации следует немедленно схватить ребенка за ноги, опустить вниз головой и резко ударить между лопаток. Не факт, что это бы помогло, но все же шанс на спасение был. Скорая приехала слишком поздно. Ребенок был уже мертв.
"И я умру", - думала она. И черви будут обгладывать мои косточки. Интересно, им будет также вкусно?