Беременность Кати прошла легко, роды стремительно.

Счастливый вроде бы отец стоял перед роддомом, неумело держа кричащий сверток и отчаянно хотел его кому-нибудь передать. Катя сияла, Лидия Васильевна умилительно улыбалась. Родители Виктора не приехали. Катю они не взлюбили люто и демонстрировали свое отношение всеми доступными способами. "Помёт этой суки" не имел шансов смягчить их сердца.

Началась жизнь, к которой не были готовы ни Катя, ни Виктор.

После недели бессонных ночей отец с облегчением ушел в длительный рейс. Несколько месяцев привычной жизни, как раньше, когда он был спокойным и свободным. От тоски по тому счастливому времени, когда он мог думать только о себе, на глаза наворачивались слезы.

Кате тоже было невесело. Бессонные ночи сменялись полусонными днями. Пеленки, распашонки, режущиеся зубы, очереди в поликлиниках.

Бабушка во внуке души не чаяла, но особо не помогала. Она считала, что Кате пора привыкать к взрослой жизни, учиться ответственности. Ещё работа и общественные нагрузки. Ну когда? Тут ещё Лидию Васильевну выбрали председателем товарищеского суда, и времени на поездки из центра в Камыши совсем не осталось.

Стирая очередную пеленку, Катя тосковала по свободной жизни до свадьбы и родов, и не знала, что эта тоска - единственное, что роднит ее с мужем.

Как бы то ни было, Катя оказалась хорошей матерью и подушкой Дениску не задушила, хоть и не раз подавляла это желание.

2,5 года семейной жизни прошли по одной схеме. Виктор всеми правдами и неправдами вписывался на все дальние рейсы, стараясь проводить дома как можно меньше времени. Катя растила Дениса. Самыми яркими событиями в ее жизни были походы в магазин ВнешТоргМорТранса с пачкой бон, похожих на катерные талончики - эквивалент инвалютных рублей.

Через очень много лет, сидя перед психотерапевтом, Денис пытался вспомнить радостные моменты раннего детства. В памяти отпечатались только прививки и бор стоматолога. Единственным приятным воспоминанием оказались японские фломастеры с анимешными девочками.

Осенью 1978 года Катя устроила мужу скандал. Как это не раз случалось раньше, скандал начался с ерунды, но Катя заводилась с полоборота и привычно накручивала себя до состояния пошедшего вразнос реактора. Виктор пытался угомонить жену, но все, что он говорил, выводило Катю на новый виток бешенства. На этот раз Катя решила идти до конца.

Виктор вяло пытался образумить мечущуюся по квартире жену, втайне желая, чтобы она не останавливалась. Катя опустошала шкафы, швыряла вещи в чемоданы. Перепуганный криком родителей Дениска рыдал в углу, забившись за кресло. До него никому не было дела.

К приезду такси Катя угомонилась. Внутри была приятная опустошенность, как после хорошего секса. Она закурила на кухне, отмахнувшись от слабых возражений некурящего Виктора. Денис, полностью одетый и замотанный шарфом, тихонько всхлипывал в прихожей, стараясь не привлекать к себе внимания.

Вдвоем с таксистом, повеселевший, но не показывавший вида Виктор, погрузил в багажник катины чемоданы и коляску Дениса, обнял сына и потянулся по привычке обнять жену. Катя решила, что для изящного завершения сегодняшней сцены не хватает яркого финала и влепила Виктору хлёсткую пощечину. Обалдевший Виктор, держась за горящую щеку, растерянно промямлил: "Кать, ты чего".

"Пошел ты!" выкрикнула Катя и захлопнула дверь.

Виктор смотрел на удаляющиеся красные огни такси и чувствовал, как к радости от того, что все тяготившее его закончилось примешивается странная горечь. Он мотнул головой, отгоняя дурные мысли и бодро зашагал домой, потирая ударенную щеку.