- Все в порядке. Я просто устал. - тяжело облокотившись на плечо юноши лет пятнадцати, мужчина медленно опустился на землю, а затем и прислонился к теплой шершавой коре двухсотлетнего дуба.
Мальчик едва заметно дрогнул в тот момент, когда воин уже коснулся земля, перенеся вес своего тела уже на нее. От движения этого рука мужчины разжалась и широкая, привыкшая к тяжелому мечу кисть почти безвольно опала на влажную, дышащую утренней росой землю.
- Все в порядке. - перехватив мелькнувшую в глазах юноши тревогу, снова повторил он. На этот раз чуть быстрее, чем это было необходимо.
Ночь еще не отдавала своих прав. До рассвета оставалось чуть менее получаса. Было холодно, тяжелые капли росы падали с широких дубовых листьев, чертя на плащах и лицах двух путников мокрые дорожки. Юноша дрожал от этой влаги, от ледяного прикосновения этих капель, от чего-то, чему не было названия, что можно было бы только почувствовать и что, он знал, мог почувствовать воин. Он пытался скрыться за этим холодом и мелкой дрожью.
- Ведь ты поправишься, правда? - наивным голосом со слишком серьезными для пятнадцатилетнего мальчишки интонациями, спросил он, из-под бровей взглянув воину в глаза.
Мужчина с трудом выдержал этот проницательный взгляд и с грустной полуулыбкой шелестяще произнес:
- Правда, Ирен, правда. Я просто устал. Все будет хорошо. Иди.
Еще раз украдкой мазнув взглядом по неловко прикрытой рубахой окровавленной повязке воина, мальчик легко поднялся с колен, на которых стоял все это время подле своего учителя, быстрым, раздраженным холодом движением отбросил со лба тяжелые влажные пряди волос и решительно сделал один шаг в сторону.
- Давай, иди же. Все будет. - Ринар слабо улыбнулся, украдкой проводя кончиками пальцев по левому боку и со спокойным удовлетворением не ощущая ни боли, ни прикосновения. Только расходящийся волнами приятный холодок...
Наконец, юноша взглянул на восток, где распадалось уже алое зарево рассвета, а затем, мягко, по-детски кивнув головой, улыбнулся в ответ Наставнику, бодро зашагав обратно. В ту сторону, откуда они оба пришли всего несколько минут назад.
Проследив за легкой, летящей походкой ученика, Ринар расслабился. Теперь можно было немного отдохнуть. Откинув голову назад и успокоенно коснувшись затылком шершавой древесной коры, вздохнул.
Да, он устал. Смертельно устал в том бою. Бою как стали, так и жизни. Бою, длившемся всю жизнь и равном ей. У каждого свои бои... И теперь он знал, что должно было произойти. А ведь так легко было уйти на эту войну когда-то. Так легко было сделать выбор... Когда он был молод, наивен, глуп... Когда его еще ничего не связывало с этим миром, кроме самого наличия этого самого мира и своей жизни в нем. Тогда его никто не ждал. И тогда он никогда не возвращался. С тех пор прошло много лет, многое изменилось, многое было и прошло, были долг и выбор, были клятвы и обещания, поглотившие всю его жизнь... И теперь он вновь должен был уходить. И даже не потому, что не мог остаться - он еще мог бы побороться за свою жизнь, ведь раны телесные, это всего лишь раны телесные, а боль это всего лишь боль. Все это сейчас было лишь предлогом. Раньше он ДОЛЖЕН был оставаться, теперь он ДОЛЖЕН был уйти. Теперь пришло время. И он был готов сделать это.
Первые лучи рассвета скользнули по верхушкам деревьев. Алый рассвет. Ранар и не удивился бы иному. "Если рассвет ал: ночью пролилась кровь." - говорили у них в городе. В этом же мире каждый рассвет пылал алыми красками. И еженощно падала на землю кровь.
Задержав дыхание и напрягшись, мужчина единым рывком содрал с себя повязку. Она теперь была ему не нудна. Жизнь должна быть свободной. Жизнь нормального человека, у которого есть выбор. У Ринара время выбора было только два раза в жизни: до избрания Пути, и сейчас: когда Путь был уже пройден, и ему осталось только перейти на другой уровень. К новому выбору. Жизнь должна быть свободной. И теперь эта жизнь свободно струилась алым светом между узловатых пальцев мужской руки.
Не было уже холода, не было больше беспокойства, и кровь вовсе не выделялась в отблесках рассвета.
- Устал... - тихо раздвинул губы в полуусмешке Ринар. Сколько ему было лет? Сколько он уже бродил по этой земле? Он сам не помнил об этом. - Да... просто устал.
Оставалось только ждать. Дыхание постепенно становилось ровнее, спокойнее, тише, и воздуха легким требовалось все меньше. Он мог бы совсем не дышать, но очень уж хотелось в последний раз ощутить себя человеком... Обычным, свободным от долга человеком.
Восток все разгорался в безумной феерии цветов и оттенков, и безумие это тихим светом наполняло его душу. Да, он сделал то, что клялся сделать когда-то, сделал и выполнил, и даже нашел и вырастил себе смену. Чтобы не пришлось бы потом еще кому-нибудь проходить через то же, через что прошел когда-то он сам. Спас этого мальчика, сохранил его и воспитал... И... обрек на свою судьбу. Хотя нет, не на свою... У него другой Путь. Ринар лишь показал его мальчику, дальше же был уже не его выбор. Да и устал он... Слишком. И давно уже некому было ждать его здесь. А был ли он воином вообще? Или... "Только ли воином он был?"...
Утренний Ветер унес последний вздох, земля впитала последние капли крови, дуб поддержал оставшуюся пустой оболочку, рассвет закрыл глаза. Все было так, как должно. И было совсем не важно, чей это был выбор и кто так решил.
Нет, Ирен не стал искать своего Наставника, он уже знал и понимал слишком многое, чтобы искать смысл там, где его уже не было, а дух в слабой оболочке. Он хорошо усвоил уроки, данные ему Ринаром, и готов был понять и принять еще большее в Пути. Он пошел дальше. Так было должно, это был уже его выбор, а боги не были в том виноваты.