Дорога к жизни.

Без сомнений, без печали,

в пламенеющем рассвете

Я скакал навстречу солнцу

с песней звонкой на устах;

Но погибшая надежда

и надорванное сердце

Пробудили гнев священный,

дух сражений, и смертей!

J.R.R.Tolkien.

Пролог.

Ночь давно уже пала на небольшую холмистую долину, резко открывавшуюся перед взором того, кто осмеливался преодолеть горный перевал в этом, довольно неудобном для конных, вечно спешащих курьеров и караванов месте. И, увы, из-за своей вечной торопливости, подстегиваемые жаждой денег, они лишались возможности лицезреть этот, поистине райский уголок.

Но тот, кто в эти минуты появился из-за вершины, совсем не был проводником каравана или даже курьером, более того, он был пешим и не обремененным больше ничем кроме сумы, перекинутой через плечо. Странник был среднего роста, довольно приятное лицо его со следами давней грусти, обрамляли длинные светлые волосы.

Завывал ветер, и под его порывами густая трава, застилавшая всю ту землю, которую он мог видеть со своего (далеко не низкого), месторасположения, превратилась в огромное бушующее море. Источником света этой ночью служил один лишь тонкий серп, почти не дарящий света, а только напоминающий о приземленности всего земного, и о бездонном куполе выси, в котором даже звезды этой ночью, казалось, хотели спрятаться.

Наш, пока еще неизвестный (нам же) странник, далеко не первый раз переходивший горы именно здесь, удивился совсем необычному для этой, давно уже покинутой всеми живыми существами, местности, явлению: недалеко, совсем в противоположной стороне от общепринятого перевала, горел одинокий огонек, отчаянно бьющийся и пытающийся выжить под этой бурей ветра.

Дав себе на удивление всего несколько секунд, странник, с явно видимым удовольствием, поспешил вниз: на огонек.

Человеку, сидящему около маленького огненного язычка, явно не хватало тепла. Он тщательно укутался в теплый зимний плащ и сидел почти вплотную к огню, самым, что ни есть удивительным образом, умудряясь не загореться. При ближайшем рассмотрении, человек этот оказался совсем немолодым, можно даже сказать старцем. Однако, несмотря на годы и глубокие морщины, избороздившие его лицо, можно было с твердостью сказать: этот старец еще полон сил и в ближайшее время совсем не собирается целыми днями сидеть дома, у большого очага, в окружении своих детей и внуков.

И хоть странник подошел к человеку со спины, и так тихо, что даже чуткий олень не услышал бы его, старец ничуть не удивился незнакомцу, и даже, как будто, ждал его. Тогда как до сидящего человека оставалось около двух шагов, он медленно повернул голову, слегка вскинул свою длинную лохматую бровь, окинул взглядом подошедшего, и замер, будто ожидая чего-то.

- Лучами света осиян час нашей встречи, благородный старец. Можно ли мне воспользоваться вашей добротой, и этой встречей, и составить вам компанию этой ветреной ночью? - тихим, но преодолевающим всю силу ночного ветра голосом спросил странник.

- Да, поистине чудо: встретить здесь кого-либо. У меня нет причин для отказа вежливому путнику. Вижу, у тебя нет запасов, садись рядом, я поделюсь с тобой и огнем и пищей.

- Благодарю, тебя. Чем могу я отблагодарить доброго человека?

- Для начала, назови мне свое имя. - говорил старик, доставая запасное одеяло и остатки ужина для своего собеседника.

- Боюсь, у меня нет теперь имени. Я пережил его, как и многое другое в своей жизни, но ты можешь называть меня Странником. Так зовут теперь меня те, с кем мне посчастливилось быть знакомым. Но позволь узнать теперь ваше имя.

- Случайность может быть, - задумчиво сказал старец, как будто про себя и для себя, и, помолчав, продолжал - хотя за свою довольно долгую жизнь я убедился в том, что случайности нет места в нашем мире. Но у меня тоже нет имени, правда, только потому, что я забыл его, а вслед за мной его забыли и остальные. Можешь звать меня как хочешь, мне все равно. Но ты, кажется, хотел отблагодарить меня? Моя просьба не будет стоить тебе ни денег, ни каких либо других материальных вещей. Открою тебе один секрет: я собиратель историй. Расскажи историю, выдуманную ли, настоящую, и ты больше ничего не будешь мне должен.

Спать никто из них не собирался, и Странник, получше укутавшись предложенным одеялом, оглянул бескрайнее бушующее вокруг море, посмотрел в бездонное небо, и приготовился рассказывать.

-Что ж, если ты просишь всего лишь историю, то я знаю одну. Правда вряд ли она понравится тебе - уж слишком неинтересна, но другой я не знаю. Слушай же.

Глава 1

Это происходило так давно, когда на местах нынешних лесов находились океаны, а на месте океанов - горы. Звезды в те времена светили иначе. Они были намного ярче и красочнее. Да и во всем мире, казалось, находилось в сотни раз больше цветов и оттенков, чем сейчас. Солнце было юным и освещало юную же землю, дарило свет иным деревьям и существам, которых уже нет ныне. Даже само Море было другим, вода его ласкала прибрежные пески, а ветер был нежнее и мягко путался в волосах тех, кого сейчас уже не встретишь.

Да, тогда в лесах и гаванях еще жили эльфы. А гномы еще искали в скалах и горах драгоценные камни. И в зеленых долинах, где никогда ничего не происходит, тихо, не замечая бед окружающего мира, копошились в своих садах хоббиты. Энты в древлепущах следили за тем, что происходит на Земле. Орки под чьим-то злобным предводительством, как и всегда, вершили свои злые дела. И, конечно же, были люди. Те, единственно разумные, которые остались здесь и по сей день, ошибочно думая, что они всегда были одни и всегда являлись Повелителями. Но даже люди тогда были другими. Не заносчивыми, радуясь возможности сотрудничать и обмениваться опытом с другими расами. Впрочем, речь не о них.

***

В самом широчайшем лесу того времени, жил был эльф. Неважно то, как его звали. У него была жена-красавица эльфийка, и, как говорят, появился на свет чудесный малыш. Первенцам, по обычаю, имена давала мать. И назвали его - Эльдамир (Eldamire).

Шли месяцы, и когда маленькому Эльдамиру исполнилось восемь лет, в их семью пришла беда. Той осенью орки напали на лес, и, как бы не старались стражи задержать наступление, ничего не вышло. Многие лишились тогда своих родных и близких, долго горели костры в близлежащих к лесу полях, пепел их до сих пор реет над лесом и сохраняет те земли от печалей и напастей, но Эльдамира постигла другая судьба.

Орки забрали его в плен, чего еще никогда не случалось. Они с матерью были на лесной опушке во время нападения. Все началось внезапно, как первый снег после продолжительной и теплой осени. Послышалась стрельба, стрелы летели, и они побежали. Бежали долго и изо всех сил. По счастью, на пути встретили группу эльфов, бегущих к кромке леса для помощи слабеющим стражам.

-Cap! (Sar)-крикнула одному из бегущих мать Эльдамира.- Возьми его, забери, унеси отсюда.

Эльф ничего не ответил, лишь легко кивнул головой, и, будто пылинку, закинул Эльдамира на плечо. Круто развернувшись, не выпуская из второй свободной руки лук, одним прыжком перескочив через ствол огромного поваленного дерева, он стрелой метнулся вглубь леса.

У Эльдамира, висевшего на плече, и цеплявшегося за шею и волосы Сара, открывался прекрасный вид на опушку и пройденный эльфом путь. Он словно во сне видел стремительно

удаляющиеся деревья, где-то далеко мелькало платье оставленной ими его матери, безобразные и перекошенные от неправильных пропорций тела орков, снующих межу стволами, ревущих от бессильной ярости деревьев, летящие в беспорядке стрелы, крики и вопли раненых... Но тут его вывело из туманного и хаотичного состояния другое: Сар под ним тихо вскрикнул, резко вскинул и повел по воздуху руками, выпустил лук (Эльдамир видел, как он упал в мягкую траву и быстро остался позади). Все еще продолжая бежать (нет - лететь, но теперь уже слегка пошатываясь), Сар крепкими сильными руками снял свою ношу с плеча, встряхнул, заглянул в его глаза и прошептал бледными губами одно лишь слово: "Беги!". Тут он споткнулся, ноги его подкосились, и, уже падая, он бережно положил юного эльфа в траву, пробежал еще несколько шагов, завалился на бок, уже на земле по инерции перевернулся на спину, хватился рукой за траву в попытке повернуться и встать... Но не смог и затих. За несколько секунд до этого Эльдамир успел разглядеть торчащую под сердцем из спины эльфа стрелу в черном оперении. Оказавшись на земле, он не успел что-либо сделать: его оглушили.

Очнулся Эльдамир в какой-то маленькой каменной пещере, почти голый (ему оставили только нижнюю рубаху и штаны). Снаружи дежурила пара орков. Как только один из них заметил, что эльф очнулся, первым делом его пнули, потом напоили его какой-то первосортной гадостью и стали гоготать.

Глава 2.

Эльдамир давно уже вырос и повзрослел. Он жил пленником у орков в том же углублении в огромной пещере, где очнулся в первый раз. Его заставили прислуживать, он считался рабом среди орков. Из-за его огромной силы (среди эльфов он считался бы самым слабым, но большинству орков и такое даже и не снилось) ему давали самую тяжелую и сложную работу. Эльдамир обязан был мыть, убираться за этими тварями, помогать таскать вещи, расчищать завалы, которые часто происходили здесь, и выполнять любые прочие их поручения. Был на посылках, и вообще работал с утра до ночи, прерываясь раз в день (как это ему казалось, а на самом деле около раза дня в четыре, просто он совсем отвык от ощущения течения времени) на час для того, чтобы перекусить и отдохнуть пару минут перед следующим трудоемким заданием.

Его приставили к одному из орков. Не самому низкому к счастью (среди людей он, наверное, считался бы сержантом, быть может), и Эльдамир считался его полной и всецелой собственностью. Звали его, кажется, Углук, но, возможно я что-то забываю.

Так вот, он принадлежал Углуку и тот имел право делать с эльфом все что хотел. А хотел он по большей части поиздеваться над чужим его роду существом. За каждую ошибку и самую малую провинность Эльдамира страшно наказывали. Заставляли делать ненужную и порой унизительную даже для орков работу (чаще всего унизительную!).

Из еды Эльдамиру перепадала чаще всего жуткая вонючая вода, собранная из мелких водных бассейнов у самых корней гор. Эту воду даже орки редко пили, но то, что пили они, довольно крепкий организм Эльдамира (даже по счету эльфов) не переносил вообще, так что оркам ради него приходилось сильно попыхтеть, спускаясь довольно глубоко вниз и выбираясь обратно с полными ведрами (а самого его не пускали из-за боязни побега. Сильно же Эльдамир веселился, глядя на мокрые от пота, перекошенные рожи орков, когда те возвращались!). Кроме всего, во всей пещере не было окон, ни видимых дверей, и ни одного лучика света не проникало в глубину этого дома тьмы.

Таким образом, прошло много лет. Прослужив (по другому и не скажешь) Углуку все это время, постоянно наказываемый, не видящий света, окружаемый лишь орками, ни разу не выходящий за пределы холодных и влажных каменных стен, Эльдамир привык. Он забыл прежнюю жизнь и все то, чем он жил первые восемь лет. Образ матери исчез из его снов, а вместе с тем и из его воспоминаний. Он забыл, как выглядит сам свет, кроме того - тусклого факельного, который казался здесь чужим и неживым. Четко помнил Эльдамир лишь свое собственное имя, выскребанное на стене его маленькой круглой пещерке камнем еще в первые дни своего заключения. За года он выучил грубую оркскую речь, сам стал твердым и жестким как тот камень, который окружал его со всех сторон, замкнутым в себе, отвечал оскорблением на оскорбление низшим звеньям оркского сообщества. Этим Эльдамир позже заслужил доверие и уважение к себе. Стал сильным и непоколебимым. Он давно уже перестал вынашивать планы побега. Находившись по "дому", как называли его орки, с посылками, он увидел, что это совсем не одна пещера, а цепь огромных горных переходов, откуда, по-видимому, существовало очень много выходов, к которым его даже и на милю не подпускали.

Со временем он сам чем-то стал похож на орков. Начал выполнять свои поручения со смирением и в то же время с каким-то непонятным остервенением, и, к тому же, получать удовольствие от скупых наград Углука. Постепенно и они привыкли к нему. Убедившись в том, что эльф и не собирается никуда сбегать и не выказывает уже никаких признаков неудовольствия, почти считал себя таким же, как и они (как им казалось), орки стали давать ему поручения посерьезнее. Пускали в некоторые пещеры, куда раньше и шагу ступить не мог. Стали иногда считаться с его мнением. Спрашивать о том, чего хочет он. Углук даже в каком-то смысле, наверное, полюбил его. Ласкал иногда. Защищал перед остальными орками и верхушкой. В общем: холил и лелеял.

Через дни походов по переходам, Эльдамир выяснил, что в "доме" есть еще и тюремные помещения. Как оказалось, иногда орки все-таки брали пленных, но те обычно жили не дольше нескольких дней. Их брали в плен по приказу какого-то высшего, наверное, мага, скорее всего-человека, или еще кого-то, мне это неизвестно, но в основном только для того, чтобы поиздеваться или для шантажа властителей Внешнего мира. Среди пленных он видел и гномов и хоббитов, и, даже, других особо провинившихся орков. Эльдамир стал часто находиться около тюремного отсека. Позже, когда Углук узнал об этом, за верную службу, он разрешил эльфу в свободные минуты приходить к пленникам, даже разговаривать с ними. Случись это чуть пораньше. Эльдамир непременно воспользовался бы случаем. Но к тому времени он, к сожалению, уже слишком много времени провел среди тех, у кого нет ни капли жалости или милосердия. Конечно, он не утратил эти качества, по они ушли слишком глубоко, спрятавшись за видимую черствость и недоверие. К тому же, где-то внутри него жил страх. Эльдамир смутно помнил, что однажды он уже потерял все, что имел, и сейчас боялся перемен, боялся заново потерять все, что у него было теперь, ведь орки и Углук (он-то главным образом) являлись для него какой никакой, но все-таки семьей, а темная склизкая пещера - домом. Поэтому, приходя к пленным, он далее не разговаривал с ними. Просто рассматривал чужеземную одежду и их самих. Ведь гномов, хоббитов он видел впервые, а кроме них никого больше не доставляли. Эльфов и людей орки предпочитали не оставлять в живых совсем.

Прошло еще некоторое время, Углук постепенно старел. Их дружба (если это чувство можно было так назвать) понемногу крепла. Эльдамир даже представить себе не мог, сколько ему уже лет. Пленники появлялись и исчезали. За все это время ни одному из них он не промолвил mi слова, к тому же, он и языка-то их не знал (хотя мог бы уж и испробовать). Все свободное время он стал проводить рядом с тюремными камерами, даже еду брал туда с собой. И это не осталось незамеченным. За ним следили и следили долго. Несмотря на то, что эльф не выказывал желания помогать кому-нибудь из пленных или самому бежать, Углук все-таки решил его проверить. Так, на всякий случай.

Для этого он однажды пошел к уруку, заведывающему тюремной зоной (или просто приглядывающему за ней) и провел там целый день.

На следующее утро (если, конечно, это было утро) Углук подозвал Эдьдамира и сказал следующее:

- Ну что, Малец (Так звали его орки с самого детства, и, хотя сейчас он был по сравнению с орками уже совсем и не малец, прозвище все равно осталось.), ты долго жил здесь, путем долгих попыток и преодолению различных сложностей все-таки научился нашей самой лучшей науке, в совершенстве овладел нашей замечательной речью, и за все это время не выказывал неудовольствия (еще бы, ведь ты живешь здесь лучше, чем многие из наших орков), так вот, я тебя поздравляю, ты дослужился до новых высот, и получаешь новое ответственное задание.

Во время того разговора Эльдамир узнал, какое задание имел в виду Углук. Он говорил об убийстве. Жертвой проверки должен был стать гном, содержащийся уже около недели в тюремном блоке. Верхушка решила, что пора прекратить его существование и не мучить стражу (когда пленных не было, стража у выходов не оставлялась. Хотя непонятно, с каких это пор верхушка стала беспокоиться о подчиненных.). Выполнить пожелание Эльдамир должен был следующим же вечером.

Глава 3.

В день выполнения задания, эльфа освободили от всех поручений. Еще никогда у него не было столько свободного времени. И, к тому же, в голову без причины постоянно лезли какие-то противные мысли. Он вспоминал годы, проведенное здесь, пленников, лицо того самого гнома, которому суждено было сегодня умереть от руки павшего эльфа. Эльдамир места себе не находил от какого-то противного склизкого чувства. Вроде того ощущения, что он должен быть другим, что пришел он в этот мир с другой целью. Быть может, это совесть издалека кольнула его, или эльфнйская кровь поднялась на секунду. Возможно, страх или предвидение чего-то нового. А еще, Эльдамир понял, что впервые к нему приходят такие странные мысли. Не то чтобы он не хотел убивать, наоборот, за то время, которое он провел среди орков, и благодаря их урокам науки (которые чаще всего давались во время наказаний за провинность) он привык к той мысли, что это совершенно естественное явление, что это закон выживания, сильнейших, мира. Просто, что-то беспокоило его. Не давало ни спокойно ходить среди ставших такими родными влажных камней, ни забыться легким элъфийским сном, на который раньше времени у Эльдамира просто не хватало. По прошествии около шести часов бездействие стало невыносимо для эльфа, он уже просто бесцельно слонялся по коридорам, маясь от такой, вполне неожиданной свободы. К сладкой радости своеобразного повышения примешивалось горькое чувство будущей пролитой крови.

Но и вечеру суждено было настать. Эльдамир еще часа за два пришел в тюремный блок, ко, так как заняться пока еще было нечем, он прислонился к холодной стене, минут через пять - тихо сполз на неровный влажный пол, согнул ноги в коленях, головой облокотился об стеку, и начал просто прислушиваться к окружающим его внукам.

Тихо было. Только где- то вдалеке равномерно и степенно капала вода, у входа слышалась, будоражащая вековую пыль, поступь нескольких легких стражей - урок, да твердо стучало сердце. А так, тишина. Только все чаще к этой, такой знакомой, такой родной тишине примешивалось тихое ворчание гнома, сидевшего в своей крохотной "камере" шагов через семь от эльфа. И Эльдамир поневоле начал прислушиваться к таинственной и будто знакомой когда-то давно речи.

Гномье бормотание складывалось в твердые, без каких либо речевых смягчений слова. При помощи множества согласных, эти слова становились острыми и будто колкими на слух. В них Эльдамиру слышались удары. Удары молота, о наковальню. Удары кирки о неподатливую, но вместе с тем хрупкую на самом деле стену. Удары, льющиеся на обрабатываемый мастером драгоценный камень. Или просто эхо, распространяющее звук шагов на весь каменный свод, до каждого доводя известие о чьем либо приближении. Все это было знакомо, все это было и здесь, дома (кроме драгоценных камней конечно), но не таким почему-то. Незнакомец нес в себе что-то чужое. Присутствие целого народа. И сердце подсказывало эльфу, что этот народ был для него хоть и чужим, но совсем не враждебным.

И в самый разгар этих мятежных для орков мыслей. Эльдамира призвал к прежней мозговой деятельности противным скрипучий голос старого, доживающего свои последние годы, перекошенного от времени и бывших боев урука:

- Эй! Сопля! Чего расселся тут? Живо вставай. Помоги вытащить бородатого и пойдешь вместе с нами по приказу Бракхи.

Эльдамир поспешно встал, отряхнулся от пыли и прилипшего к коже мелкого песка, но из мести не сделал ни шагу, про себя отметив, что, надо бы упомянуть о его непочтительности Углуку. Мимо прошел к выходу урук, ведя за собой сверкающими глазами и скрипящими зубами, живого, но довольно помятого гнома.

Урук отвел их обоих в дальний конец этой пещеры, куда эльф ни разу не доходил (лень было, да и времени не было), остановился перед входом в довольно большую каменную залу и проговорил сиплым голосом:

- Н-ну. Милости просим, - и при этом улыбался еще, тварь поганая. Не знал он тогда, что Эльдамира не жертвой быть туда ведут, а палачом.

Эльф вместе с гномом вошли в круглую залу, где уже находилось шестеро урок, среди них был и Бракха. Тут же к ним подошли двое. Один, довольно сильным тычком в спину, заставил двинуться все понимающего и оттого молчащего гнома к центру залы. Другой приказал идти за ним Эльдамиру, и подвел к поджидающему с ехидной гримасой на роже Бракхе. После того, как эльф подошел к нему на расстояние вытянутой руки, урок сказал вот что:

- Тебе доверяют. Тебе, однако, очень сильно доверяют. Вот кинжал. Бери. Я бы сам с удовольствием заколол бы тебя здесь как-нибудь, но, к моему великому сожалению, за тебя заступаются. Жаль, что здесь не моя воля.

С этими словами Бракха протянул Эльдамиру узкий и очень острый кинжал, довольно хорошо сработанный, что очень редко встречается у орков. При этом концом своей фразы он сильно рисковал, так как оружие было уже в руке у эльфа, и тот мог бы с одного удара прикончить нахального урука. Эльдамир сильно сожалел потом, что не сделал этого, хотя если бы он все-таки поступил бы так, его тут же неминуемо растерзали бы на месте остальные пятеро. Но, как бы то ни было, принимая смертоносное кинжал. Эльдамир сдержался тогда и ограничился лишь словами.

- А я рад. Что здесь не ваша воля.

- Наглец, - прорычал Бракха. - Я разберусь с тобой потом. Они не смогут покрывать тебя всю твою жизнь. А уж я постараюсь дожить до этого момента. Хватит уже пререканий! Иди, наконец, и сделай это.

Усмехнувшись про себя, Эльдамир подошел к гному и оглядел его. Перед ним стояло довольно низкорослое (примерно с урука ростом, между прочем!) существо. Гном был босиком, в одной лишь грязной и порядком засаленной уже нижней рубахе, густая борода, сливаясь с усами и, частично бровями, спадала па грудь, что являлось такого рода контрастом с небольшой плешью на голове. Твердые, почти черные глаза, спокойно смотрели на Эльдамира и гном что-то резко, но, как показалось Эльдамиру - прощающе (или правильнее сказать - извиняюще?) сказал. Слова сорвались с гномьих губ и тихо (но настойчиво) прокатились по зале. Эльдамир почему-то понял, что они значили: "Ну, давай уже! Не томи!"

Качнулось что-то в Эльдамире. Ему казалось, что он что-то забыл, упустил, но выработанная у орков привычка не думать, сделала свое дело: Быстрым и милосердным ударом Эльдамир сильно вонзил кинжал в кряжистое гномье тело, прямо в сердце. Чем сильно удивил пятерых из шестерых орков. Оли привыкли, что палач ударяет жертву в шею или живот, чаще вполне опасно, но не смертельно, а потом вес хищно и с упоением смотрят на длительную агонию жертвы. Среди этой удивленной тишины, отвернувшийся и уже прошедший пару шагов, Эльдамир отчетливо слышал как сначала на колени, а затем и навзничь упало тело убитого им только что гнома. Затянувшееся молчание прервал единственный не удивившийся в этой зале орк.

- А я ведь знал, что ты именно так сделаешь, - прорычал Бракха. К тихо добавил. - Малявка. Ладно, сдавай кинжал и при отсюда. Я скажу Углуку.

Ох, как хотелось тогда Эльдамиру ударить и его.

- Забирай! - сказал эльф и протянул Бракху кинжал рукояткой вперед.

Потом повернулся к уруку спиной (чего делать не позволялось), выказывая тем глубочайшее неуважение, и в то же время cам подвергаясь опасности получить кинжалом в спину. Задержался на секунду в этом же положении, оглядывая тем временем лужу густой красной крови вокруг бывшей жертвы (а может быть, именно потому и задержался), и твердым быстрым шагом направился к выходу из залы.

Глава 4.

После того вечера Эльдамир в прямом смысле наплевал на ту работу, которую он должен был еще сделать, и ушел глубоко и вниз, то есть к бассейнам воды у самых корней гор. Так далеко, куда он еще ни разу не спускался. Не спускался потому, что внизу совершенно нечего было делать. Там только вода и пыль, камень и тишина. Но вот именно тишина и была нужна ему сейчас. Поселилось в нем что-то новое, мятежное что ли. Донимали его те мысли, которые прервал своим появлением у тюремного отсека урук. Плюс то, что не знал Эльдамир того, кого он убил. Совсем не знал. Убил в спину, даже имени не спросил, лишь в глаза посмотрел. А глаза эти будто знали что-то, и теперь он точно понял, что прощали эльфа. Это и мучило его больше всего. Почему прощали? Что он знал? Эльдамир представления не имел о том, заслужил ли гном той судьбы, что постигла его? Правильно ли то, что он сделал? Да и вообще, почему он должен на веру следовать за орками? Только позднее время было теперь для перемен, оставалось лишь думать, да делать выводы. Хотя, что он мог бы изменить будь у него время раньше? В подземелье Эльдамир провел около трех дней. Неважно то, до каких выводок он дошел, как неважны и те пути, которыми он добивался для себя ответов.

После тех нескольких дней мозгового штурма. Эльф безмерно устал (еще бы, первый раз в жизни столько думать!), и после того, как показался на пару минут Углуку, не отвечая ему на похвалы, поздравления, и вопросы о том, где он столько времени находился, Эльдамир ушел к себе спать.

Говорят, эльфы не умеют спать по настоящему, они лишь заново проживают память, не уходя глубоко в себя, и остаются самыми чуткими сторожами даже во время этого короткого "сна". Никакой фантазии. По у такого отдыха есть еще один плюс: эльфы никогда не забывают даже мельчайших деталей, они не просто переживают, а проживают заново свою жизнь, включая осязание, обоняние, вкус... все чувства остаются с ними навсегда.

Как бы то ни было, Эльдамир опроверг тогда эту теорию. Еще три дня он проспал, забившись в самый дальний и темный угол, прямо на холодном каменном полу, как наивный ребенок. Или убийца. Емy снились сны. Настоящие, что-то белое, желтое, зеленое, свет, что-то еще. Он не запомнил. Но хорошее и светлое. Фактом осталось то, что Эльдамир выспался.

Прошло еще несколько дней. Эльф работал как собака, не отдыхал ни минуты, а если свободное время все-таки оставалось - начинал переделывать заново. Он хотел изгнать, пережить. смирить... забыть наконец. Мысли все еще были, но он старался убить их на корню. В темных

глазах гнома он увидел тогда мир. Другой. Где было что-то новое. Здесь вроде было все, как и раньше, по жизнь теперь казалась невыносимой для него. Эльдамиру было скучно здесь. Пыль, камни, вода, тишина. Надоело. Побег - бесполезно. Мстить - кому и зачем? Да и вообще. Он пугался перемен в себе. Пытался бежать от самого себя. Получилось. От избытка работы Эльдамир не страдал, поэтому не слал и вскоре вернулся к прежней орочьей науке никогда не думать. К тюремному блоку теперь близко не подходил, благо, заданий убивать больше не поступало. В общем, на несколько месяцев все вновь стало спокойно.

Несколько месяцев. За это время Эльдамир стал прежним. Работал, прислуживал. Расчищал завалы, применял силу. Углук выбил для него у верхушки права настоящего орка. Теперь для эльфа не было официальных орочьих преград (раньше-то он и в обход правил мог пробраться незамеченным куда хотел). Случилось и еще одно радостное для Эдьдамира событие - от старости умер Бракха. Все-таки он не дожил до того момента, когда смог бы убить эльфа. А Эльдамир был все еще рад, что тогда была не воля Бракхи.

Все стало как, и прежде. Хотя нет, наверное, не все. Правда, Эльдамир пытался изгнать воспоминания, они не ушли до конца, лишь спрятались глубоко в сознании. Его спокойствие было только затишьем перед бурей. Он был сильным, непоколебимым, жестким, даже порой жестоким...и он мог взорваться в любую минуту. А для орков это было весьма опасно. И минута не преминула настать.

Глава 5.

Эльдамир после выполненной работы возвращался к себе. Ободранная во время расчищения завала об каменный выступ рука сильно саднила. Дорога, как назло, проходила мимо тюремного блока. Недалеко, по направлению к камерам, раздавалось шарканье, грубая орочья брань и чьи-то смутные неразличимые вскрики. "Нового пленника ведут. Плевать." подумал злой из-за руки на весь мир эльф. Снова послышались крики. На этот раз уже в одной из камер. Какие-то жалобные что ли. Мимо Эльдамира прошли выходящие из тюремного отсека трос орков. Все трое терли различные ушибленные места и на всех троих красовались синяки и царапины. "Дрянная девчонка." - это были единственные более или менее приличные слова, которые можно было расслышать в общем словесном потоке этих трех типов,

-Хм. Странно. Я еще ни разу не видел их такими злыми и истрепанными. Наверно, стоит все-таки посмотреть па того, кто умудрился так отделать этих парней, - тихо, но все же вслух произнес эльф. - но сначала все-таки умоюсь. Может, руку перевязать? А, ладно, так сойдет.

От сознания того, что кому-то сейчас хуже него, злоба Эльдамира быстро прошла, боль утихла. Под влиянием xopошего настроения Эльдамир решил сначала прогуляться вниз, в самую тихую часть пещер, в последнее время он часто и подолгу бывал там, и про пленника вспомнил только часов через шесть. Когда на воду смотреть надоело, а делать было нечего. Эльдамир решил все-таки сходить к отсеку.

Стражи у входа не было. Видимо, все были уверены в надежности камер. Эльф беспрепятственно прошел внутрь. Никто даже не узнал о его приходе. В отсеке было очень шло. Сначала Эльдамир даже подумал о том, что пленника уже нет в живых, но эту теорию разрушило в прах тихое дыхание чего-то живого в самой дальней и наиболее надежной из камер. Эльдамир осторожно приблизился к тому углу, ожидая увидеть что-нибудь страшное, жуткое и ужасное. В общем то, что могло в одиночку дать достойный отпор трем сильнейшим урукам.

Так вот. Он ожидал увидеть что-нибудь большое и страшное, а увидел что-то маленькое и хрупкое. В дальнем углу камеры сидело, обнимая руками колени и сжавшись в один комок существо. Увидев Эльдамира, оно встало и с вызовом распрямилось. И, распрямившись, сильно поразило эльфа одним крайне важным обстоятельством (или, точнее, двумя): оно было

одновременно и симметрично, и довольно высокого роста. Эльф еще не видел таких существ.

Гномы и хоббиты были меньше уруков и, тем более, самого Эльдамира, а орки иногда были до ужаса хаотичны в плане своей физиологии. Единственным существом, которое было похоже на то, что стояло сейчас перед ним, был сам Эльдамир. А девушка (ибо это действительно был человек) имела, по крайней мере, одинаковой длины руки, ноги и т. д., а ростом была почти с эльфа (ведь в темноте пещер он так и не вырос до обычных эльфийских размеров (ок. двух метров и более обычно, хотя встречались и исключения)), кроме того, обладала густыми, почти черными вьющимися локонами и темными карими глазами. Такая полная противоположность

голубоглазому (хоть в темноте она этого и не разглядела) эльфу с длинными, абсолютно прямыми золотистыми волосами.

Эльдамир был так удивлен, что облокотился левой рукой на жесткие прутья железной решетки. И тут же, подскочив, взвыл от раздирающей боли. Подтянул к себе руку и понял, что растревоженный на левой руке длинный рубец, вновь довольно сильно кровоточит.

- Больно? - раздался неожиданно мягкий голос из темноты камеры.

От этого голоса Эльдамир подскочил еще выше, чем только что от боли.

- Ты кто? Тоже пленник? Как ты выбрался? - продолжал тот же голос. - Дай руку, перевяжу.

Эльдамир, молча, почему-то все-таки протянул ей руку. Больше всего его поражало то, что он прекрасно понимал все, что говорила девушка. Она говорила на чистом эльфийском.

Эльдамир смутно понимал, что происходит. С ним заговорил пленник. Сам. На знакомом ему языке. Эльф плохо помнил слова родного эльфийского, но попытался ответить. И голосом, с жестким орочьим акцентом, слегка коверкая слова, проговорил;

- Нет. Я... Я здесь живу.

- Что? - вскрикнула девушка и отошла вглубь темноты. Так и не завязанные концы рукава, использовавшегося как бинт, мягко опустились и безвольно повисли.

- Эй, Малец! Ты здесь? Тебя Углук зовет к себе! - это был голос молодого урука, заглянувшего в тюремный отсек, но, по счастью, не заметившего Эльдамира.

- Оставайся. Жди. - с видимым трудом бросив эти слова перепуганной девушке, эльф быстро и бесшумно скрылся.

Глава 6.

В "аппортаментах" у Углука был, как всегда, полумрак. Сам Углук был обычным орком. Одно ухо длиннее другого и свисающее на плечо, загребущие руки, на которых по четыре пальца, начисто снесенный в давней битве нос... Ну, в общем, Углук.

Сейчас орк лежал на своем любимом полудиване-полукровати, но с приходом Эльдамира живо сел, и вгляделся в вошедшего.

- Вы звали Мастер? (иначе Эльдамиру недозволенно было называть Углука) - первым начал разговор эльф.

- Да, Малец. Есть задание, - то, каким током сказал это орк, повергло эльфа в беспокойство. Углук продолжал:

- Есть пленник, - к Элъдамиру на секунду пришла паника.

- Вы опять заставите меня убивать? - уже немного совладав с собой, твердым каменным голосом спросил эльф.

- Да. - поступил простой ответ. - Поступил пленник. Сегодня утром его взяли случайно, по ошибке. Он опасен и не должен находиться здесь. Завтра утром должно остаться уже только тело. Есть совет: не наведывайся к нему, ладно? Там стража. Не спрашивай ничего, я сам не понял, почему задание поступило именно тебе, ведь для тебя-то оно и представляет наибольшую опасность. Есть претензии?

- Я приду, - уже шагая к выходу, спиной к Углуку, приостановившись, с легким поворотом, головы, сообщил Эльдамир,

- Вечер ждет тебя! - вдогонку скрывшемуся за углом эльфу прокричал Углук.

То, что казнь должна была состояться только вечером, значительно облегчало Эльдамиру жизнь. Было время подумать, и для этого эльф немедленно спустился вниз.

-Не знаю, почему она опасна, но она знает кто я. Нельзя просто так ее убить. Надо что-то делать.

Так Эльдамир ходил кругами вокруг одного и того же бассейна раза три. Его вновь мучили мятежные мысли. Просто добивали. Он вспомнил первое убийство. Гномьи глаза. А ведь он тоже тогда что-то знал. Но если гном был для Эльдамира существом чужим, то девчонка была явно его племени. То, что орки не пускали его к ней, еще больше настораживало. От него что-то прятали. То, что было за дверью. Но ведь девчонка была именно оттуда, плюс то, что физически Эльдамир схож с ней гораздо больше, чем с гномами, или хоббитами (а тем более с орками). Значит, и он оттуда. Значит, там его дом. Его всю жизнь обманывали. Говорили, что там нет ничего, только дикие звери и малоразвитые примитивные племена, которые даже не понимают орочьего языка. Но ведь она оттуда! И она знает больше, чем о голых камнях, Эльдамир видел это в ее глазах. Даже если то, что за теми дверьми, куда его не пускают, намного хуже, почему его туда не пускают? Боятся! Потом сформировалась ясная мысль: "А ведь они тоже знают, кто я, но не говорят. Не говорили очень долго и не скажут никогда."

К концу дня Эльдамир знал, что он должен делать. Однако было уже поздно. Возможность опоздать заставила эльфа бегом бежать по тысячам ступенек вверх.

Глава 7.

Эльдамир все-таки опоздал. Добежав до тюремного отсека, он увидел лишь тюремные камеры. Но сознание не дало ему времени для беспокойства. Сам не понимая, что он делает, эльф бросился дальше, по той дороге, куда обычно уводили пленных на казнь.

Девушку и трех уруков (видимо, для безопасности. Обычно вполне хватало и одного.) Эльдамир нагнал только у самой круглой залы. Запыхавшись, он сбросил скорость перед пленницей и ее, слегка потрепанным конвоем, а на испуганный взгляд девушки только устало отмахнулся рукой. Мол, все схвачено. За несколько шагов до входа, Эльдамир умудрился восстановить дыхание, силы и собраться с мыслями.

Дальше все было как и в первый раз. Двое орков, крепко держа девушку за руки, оттащили ее в центр, попутно пытаясь не быть искалеченными ее ногами. Эльдамир подошел к заменяющему теперь Бракху, не слишком приветливого уруку. Тот протянул ему длинный заточенный кинжал, сопровождая это действие одним лишь повелительным, не терпящим пререканий словом:

- Убей! - при этом довольно удивленно косясь на левую руку Эльдамира, по-прежнему перевязанную рукавом рубахи, сделанной из ткани, не используемой у орков. Затем, подняв брови (или то, что их на нем заменяло), пристально вглядываясь в невозмутимого эльфа перед ним, видимо, постепенно начиная о чем-то догадываться, спросил:

- А это что такое? - произнося вопрос, он быстро взглянул на беззвучно плачущую вдали девочку, затем немного отступил и, надеясь на глупость эльфа, начал потихоньку тянуть руку к короткому, но не менее острому от этого кинжалу, у себя на поясе.

К сожалению для урука, Эльдамир был вовсе не так глуп. То, что орк стал сомневаться и медлить, помогло выполнить поставленную перед эльфом первоначальную задачу. Кинжал был уже у него, девчонка еще жива, рассудок вопил об обмане, длившегося всю жизнь... Само сознание взлетело, как и рука, сжимающая узкий кинжал, и вонзилось в медлительного орка.

Эльдамир вынул клинок со стекающей с него черной кровью, мельком заглянул во все еще удивленные, однако уже мертвые глаза, и повернулся к тем, кто оставался у него за спиной. Ему показалось, что прошли минуты, на самом деле: какая-то пара секунд. Глубоко, но быстро вздохнув, эльф посмотрел на оставшихся пятерых. Еще секунда всеобщего удивленного покоя, и раздался такой крик, что Эльдамиру на мгновение пришлось сжать уши, однако в то же время, именно он послужил сигналом к действию.

Пока девушка (а кричала именно она) своим визгом, усиливающийся многократным эхом, весьма действенно обезоруживала врагов, эльф подбегал к скорчившимся, абсолютно не дееспособным оркам и простым движением колол их в сердце. Двое, правда, попытались оказать сопротивление, доставая ножи, но, буквально сметенные распаленным от визга эльфом, так же, как и остальные, валились на пол бессмысленным грузом.

Пока все было кончено: орки, не шевелясь, валялись на полу, а девушка все еще продолжала кричать.

Ошарашенный этим звуком Эльдамир не нашел ничего лучше, чем, подскочив к ней, зажать свободной от кинжала рукой, рот.

- Тихо ты. Молчи. - получив кулаком в нос и даже не заметив этого, эльф продолжил: - Да если бы ты так орала, пока тебя в плен брали, ты бы здесь даже не оказалась бы!

- Они мне кляп в рот вставили! - мгновенно замолкнув, обиженным тоном произнесла девушка.

"На их месте я бы тоже так поступил..." -подумал Эльдамир. Но заместо этого сказал:

- Да не поверю, что тебе это помешало!

- Ты за кого вообще? - взвизгнула девушка, обнажая опасные высокие ноты.

- За тебя, если ты не заметила. - устало отмахнулся Эльдамир.

- А-а. Ну тогда бежим уже. Нас слышали.- Во время этих слов, девушка уже переворачивала на спину ближайшего к ней урука и вынимала из его окоченевшей руки нож.

- Да уж.- произнес эльф, и непонятно было: к чему именно эти слова, к тому, что их слышали, или насчет действий самой девушки.

- Бежим, не стой! - голос раздавался уже у выхода.

- Да бегу, бегу, - а про себя добавил: - И кто кого спасает?

Глава 8.

И они побежали. Эльдамир впереди, девушка - позади. Он проводил ее тайными ходами, теми, которые изучил за годы заточения, там, где орки почти не ходили. Они не разговаривали, только один раз Эльдамир наконец поинтересовался именем девушки.

- Дил.- на коленях проползая узкую щель, ответила она. Где-то впереди послышался голос:

- Интересно.

Когда Дил выползла из этого ущелья, первым делом она вляпалась в лужу черной крови, а потом уже увидела и Эльдамира, вытирающего свой кинжал об одного из троих валяющихся орков.

- Ну вот, хоть бы меня подождал, - обиженные нотки слышались в ее голосе.

- Да ладно, успеешь еще. - примирительно обещал Эльдамир.

Бежали еще минут пять. По переходам, лестницам, перелезали через валуны. Но вот, наконец, показался и один из ближайших к тюремному отсеку выходов. Эльдамир высунул из-за угла голову и огляделся. Стояла полная тишина. Стражи не было. Засова на дверях тоже. Подозрительно.

- Оставайся здесь. Я проверю.- шепнул Дил Эльдамир и вышел из-за угла.

Не успел он пройти и четырех шагов, как по боку, задев лопатку и ребра, ему проехалось что-то острое и тяжелое. От удивления и довольно сильного тычка в спину, эльф упал на колени, но тут же с силой развернулся, держа в вытянутой руке кинжал. Но орка там уже не было. За спиной у Эльдамира, над телом орка, стояла только Дил, чудом увернувшаяся от смертоносного удара. Чуть позади нее медленно сползал по камням второй урук, дергаясь и пытаясь зажать руками перебитую сонную артерию.

- Больше никого нет? - вымученным голосом спросил Эльдамир, проводя рукой по глубокой ране и отряхивая руку от крови.

- Пока нет, но я уже слышу голоса. Сюда бегут. Вставай.

После этих слов Дил одним рывком, чуть не вывернув Эльдамиру руку, подняла его на ноги и потащила к дверям.

- Подожди немного, - умоляющим голосом попросил эльф.

- Нет. Чем дольше будешь сидеть, тем хуже будет становиться, - по-прежнему не отпуская руки, твердым голосом ответила Дил.

- Ладно, идем, - слегка опираясь на руку, не обращая внимания на шум приближающейся погони, произнес Эльдамир, и настежь открыл запретные раньше двери.

В глаза ему волною хлынул свет. Эльф успел на секунду заметить что-то желтое, зеленее, синее... А потом вес стемнело. Остались только звуки и ощущения. Его тащили куда-то вниз, Сначала он еще пытался бежать аккуратно, чтобы не удариться босыми ногами о камни, и только потом сообразил, что никаких камней под ним нет. Потом немного расслабился, чего делать категорически не следовало. По правому боку струилось что-то теплое и мокрое. Медленно растекался по телу холод. Задумавшись на мгновение (а может, просто потеряв сознание), он споткнулся, упал, несильно ударившись о траву и землю. Чьи-то руки твердо, но бережно подняли его и снова потянули дальше.

- Беги! Почему ты падаешь? - голос рядом казался обеспокоенным, а вот звуки погони почти стихни где-то вдали.

- Я не вижу ничего. Где ты? - ему ничего не ответили, только молча схватили за руку и вновь куда-то потащили.

Они бежали еще минут пятнадцать. Эльдамир сильно хромал и уже почти лежал на плече у Дил. Наконец, раздались какие-то новые звуки кроме пения птиц в округе и шума листвы над головой (хотя тогда он еще не знал, что это птицы и листва), это под ногами захлюпала вода. Видимо они переходили ручей. Еще через пару шагов запахло мокрым камнем. Затем Эльдамира полностью окатило водой. Свободная рука, вытянутая вперед, наткнулась на что-то твердое. Дил мягко выскользнула из-под плеча, и в следующий момент ее голос раздался уже откуда-то сверху.

- Залезай наверх. Здесь будет безопасно.

- Все. Не могу больше, - сквозь шепот только некоторые буквы натужно проскальзывали голосом. Под эти слова Эльдамир тихо сполз по мокрому камню, оставляя на нем кровавый след.

- Счаз! Это не ответ. - Дил неслышно спрыгнула на землю, и голос прозвучал совсем рядом с эльфом, - А ну быстро встал!

Эльдамира жестко поставили на землю и прислонили лицом к мокрому камню (оставалось только заломить руки и объявить о задержании). Следующие слова уже снова пришли сверху.

- Вытяни руку и я подниму тебя.

Одним резким, по довольно медленным и немного кривоватым движением, Элъдамир вытянул вверх левую руку, зацепив по пути камень и в кровь разодрав давно уже занемевшие пальцы.

- Терпи, - говорил ему кто-то по пути ввысь. Но тот момент, когда он оказался наверху, Эдьдамир уже не запомнил.

Глава 9.

Очнулся он в совершенно незнакомом ему месте. С трудом разлепив глаза, Эладамир увидел, что на них что-то лежит (хорошее наблюдение, правда?). Снимая в полумраке это что-то, и пристально с это вглядываясь, он увидел кусок неизвестно чьего рукава. Нa левой руке еле обозначился нечеткий уже рубец. И тут память ударила в голову. От внезапно нахлынувших воспоминаний, Эльдамир резко сел. А зря. Тупая боль прокаталась по всему телу и остановилась в висках. Откуда-то сбоку послышался вопрошающий голос:

- Проснулся?

- Дил! Где мы? Сколько времени я здесь? - эльф вес еще сидел, боясь пошевельнуться, и не совсем хорошо понимая, почему он снова видит. Разгадка нашлась довольно быстро: был вечер и в полумраке Эльдамир быстро адаптировался к окружающей среде,

- Во-первых, как все-таки тебя зовут? Я так и ие знаю. Во вторых: находимся мы в гроте. И в третьих: уже около двух недель.

Она сидела у выхода из грота. А за выходом Эльдамир увидел воду. Много воды. Она падала сверху и закрывала весь вход, а блики солнечного света сверкали и переливались всеми цветами радуги на холодном камне, будто оживляя его и делая не таким уж и холодным. Брызги долетали так далеко, что все лицо эльфа было в мелких водяных капельках. Что уж говорить о подсевшей с другой стороны Дил. Она была вся мокрой с головы до пят. Теперь девушка совеем уже короткую майку и недлинные шорты. Всем остальным аккуратно 6ыло перевязано многострадальное тело Эльдамира,

- Что это?- негромко спросил эльф, взглядом показывая на выход.

- Закат за водопадом. Правда красиво? - потом тоном, начинающим уже привыкать к самым неожиданным вещам спросила: - А ты что, первый раз его видишь?

- Да. Наверное. - и позже - Эльдамир.

- Что?

- Меня зовут Эльдамир, - потом эльф, внезапно что-то вспомнив, пренебрегая болью, оторвал от заката глаза, повернул голову к Дил и тихо, вопрошающе-моляще задал давно уже мучающий вопрос:

- Кто я?

- Эльдар! - сильно, во весь голос, породивший многократное эхо, полная твердой уверенности в ответе, произнесла Дил.

Глава 10.

Солнце село. На бесконечно глубокое, темно-синее небо, высыпали яркие звезды. Эльдамир с помощью девушки пересел к самому выходу, туда, где лишь протянув руку, можно было вдоволь напиться чистой (!) воды, и туда, где оставалась небольшая безводная полоска, откуда с небольшой высоты грота все равно можно было увидеть весь мир. Эльф дышал нормальным свежим воздухом, пил холодную воду и просто упивался свободой, глядя на такие знакомые, но такие забытые яркие звезды.

Ночь подходила к концу. Они так и сидели с краю, у воды. Дил осторожно прислонилась к правому плечу Эльдамира, стараясь не задевать перевязь изломанные эльфийские ребра, в то же время оставляя для эльдара возможность видеть по левую руку от себя мир, а Эльдамир, совершенно неожиданно для себя, совсем не был против этого.

Оба не спали. Один потому, что не мог больше спать, а вторая потому, что для нее наконец-то, за две недели что-то изменилось, и она не хотела пропустить этот момент. К тому же, если Эльдамир был сейчас абсолютно беспечен, то Дил стояла на страже. Сами не зная отчего, они начали переговариваться.

- Ну, и куда мы теперь? - начал разговор Эльдамир.

- Мы? Обнадеживает. Не знаю. Выздоровей сначала, - не без удивленного внутреннего удовлетворения ответила Дил.

- Может к тебе? Ты где живешь? - не отрывая взгляда от Эарендила (Earendil) сказал эльф.

- Нет. Не получится. Уже нигде. Когда меня в плен брали, от моей деревни только угольки остались и ни одного живого человека. Я видела смерть их всех. А где еще есть поселения, я не знаю.

Да если даже и были бы люди, не повела бы я тебя туда.

- Почему?

- Ты - эльдар, - тихо, будто оправдываясь, ответила ему девушка.

- Тогда ко мне.. - и, повернувшись к Дил, надеющимся голосом добавил: Если ты, конечно знаешь, где мы.

- Нет. Тоже не получится. - совсем уже виновато сказала Дил. - Вас нет здесь. Ты последний. Остальные эльфы давно ушли за море.

- Почему? - дернулся Эльдамир и поморщился от боли.

- Это мы виноваты. Лет шестьдесят назад, через пятнадцать лет после нападения орков на последний пригодный для эльфов лес, во время которого убили предпоследнюю владычицу эльдаров, из-за частого нападения орков, эльфы просили защиты у людей. Они переселились в города и деревни, помогали растить урожай, охотиться и держать оборону. Обучили многим новым ремеслам и вообще всячески облегчали нам жизнь. Но проходило время, и мы начали

завидовать им. Их красоте, мудрости, вечной жизни... И в один день произошло убийство. Убили эльдара. Все знали почему, но предпочитали не разговаривать об этом. А потом убили еще одного... И тогда они ушли. Все разом, одновременно. Не знаю, как они умудрились все

сговориться, но в один день люди проснулись в опустевших городах. Теперь остались только предания. Но тебя я все равно узнала. Ты не такой, как люди. Не понимаю, чем ты отличаешься от нас, но это бросается в глаза.

И, отодвинувшись от Эльдамира, девушка дрожащим голосом спросила:

- Ты ведь не убьешь меня?

-Зачем это? - печальным голосом поинтересовался эльф

- Ну, я же, человек. - А я, так же как и ты, совсем не знаю эльфов. Хоть и являюсь одним из них. Не бойся. Мне не нужна месть. Ни для себя оркам, ни для эльфов людям. Ответь только одно - откуда ты знаешь мой язык?

- Как же. У нас все документы и рукописи на эльфийском. Ему учат детей. Они все еще надеются на то, что эльдары вернутся.

- Не вернутся, - грустно ответил Эльдамир и вновь отвернулся к лесу, освещенном уже утренним солнцем.

День принес новые цвета и краски. Небо, ветер, солнце... Все это Эльдамир видел и чувствовал, будто в первый раз. День начинался с восхода, проходил и исчезал вместе с уходящим солнцем, а потом снова начинался новый день. Ночью им светили звезды и луна. А если приходил дождь, они все равно радовались ему. Так прошел месяц. За время своего долгого (хотя оно проходило все равно быстрее, чем у людей) выздоровления, они еще много говорили. Эльдамир вытянул из Дил все ее знания об эльфах, их языке и культуре, все, что она знала, вплоть до сказок и былин. Их оказалось немного. С чем-то он соглашался, чего-то не понимал, но другого учителя найти было негде. Орки искали их. Для них очень важно было не выпускать этого эльфа наружу живым, но до грота так и не дошли. Им лень было пробираться по лесу, а потом еще залазить в каждую из пещер. К тому же, они думали, что пленники давно уже далеко. Дил была права, когда еще в первый раз сказала, что здесь будет безопасно. Наконец, Эльдамир поправился. Дил разрешила ему выходить на улицу, а потом они стали вместе гулять по лесу. Если бы вы увидели их, вы бы сказали, что он ее любит. Да, конечно, это была любовь, но не такая, какую привыкли видеть люди. Ведь, Любовь-это всего лишь одно из оттенков самого многогранного в мире чувства. Вы же различаете любовь двух полюбивших друг друга от любви матери к сыну, или любовь к самому близкому другу, к брату... Хотя называется одинаково. Эльдамир любил ее так, как ни один человек не может полюбить. Просто потому, что мы не знаем этого чувства. А для него оно было вечным. Она, наверное, тоже полюбила его, потому что, когда он, в один прекрасный день, забравшись на дерево, почувствовал далекий запах моря, и плененный им, позвал ее с собой, она без колебаний согласилась. В тот момент, их судьба была определена.

Они пошли на север, к морю. Туда, куда его безошибочно звал врожденный инстинкт. Идти пришлось еще около месяца, они узнали друг о друге почти все, охотились, ловили рыбу, переходили равнины, переплывали моря, продирались сквозь кустарник, зато, когда внезапно оказались на краю пропасти, за которой начиналось безграничное море, куда вдаль, за горизонт, садилось красное солнце, и чайки прощались с ним своим жалобным кликом. Тогда они простили всем все и вся. И уже приготовились потихоньку спускаться вниз, когда Эльдамир заметил там, на влажном от морской пены песке, маленькую деревянную лачугу.

Как оказалось, в ней жил старый моряк. Он с радостью приютил у себя и девушку и эльфа. Со временем, обучил их всему тому, что знал сам. Там, человек и эльдар, смогли, наконец, жить спокойно.

Эпилог.

- На этом моя история заканчивается, старец, - ветер стих, небо очистилось, а Странник все сидел на мокрой траве, также укрываясь запасным одеялом своего собеседника.

- Да. История заканчивается. Но не твоя. Ведь, правда, Эльдамир? - старец сидел лицом к Страннику и тихонько усмехался про себя.

- Что? Но как ты догадался? - голосом, только что вышедшим из глубокого раздумья, в котором эльф пребывал весь рассказ, спросил Странник.

- Это было легко. Ты рассказывал, будто от себя, появилась странная манера разговора, плюс, ты знал такие подробности, чувства и переживания эльфа, какие никто не мог бы отдать и передать чужому. Но я попрошу тебя теперь уже об одолжении: расскажи мне то, что было потом.

- Хорошо. Но дальше только смерть. Хотя перед ней сгорала и жизнь.

***

Моряка, у которого мы жили, звали Кирион (Cirion). Он часто уходил в море, а нас оставлял на хозяйстве. Я охотился, Дил готовила и убирала. Так прошло шесть лет. Но в один день Кирион не вернулся. Я взял вторую лодку и отправился искать. Плавал две недели и еле заставил себя вернуться обратно. Верно, море затягивало меня. Конечно, Кириона я не нашел. Наверное, Ульмо (Ulmo) решил забрать его к себе. Мы с Дил погоревали немного, но для нас-то жизнь все еще продолжалась. Теперь мы вновь, как и шесть лет назад, были абсолютно свободны. Мы решили не жить больше в том доме. Ходили по берегу, ночевали у недалекого леса. Дил не пускала меня больше в море, она боялась, что я не вернусь. Зря, раде нее вернулся бы.

Шли годы, и время забирало свое. Я оставался прежним, и Дил все время поражалась тому, что я совсем не менялся, а она угасала с каждым днем. Не внешне конечно, но внутренне. Я не заметил, как старость подкралась к ней. А она, наверное, знала, но не хотела тревожить меня. Что ее время подошло к концу, я понял только, когда она не смогла без моей помощи забраться на небольшой выступ в тех выступающих скалах, из которых и состоял тот обрыв, с которого мы в первый раз увидели море.

Она умерла у меня на руках, в один из тех чистых вечеров, что бывают после недолгого проливного дождя. С последним лучом закатного солнца, огонь в ее душе угас. Она ушла, глядя в мои глаза, с улыбкой на губах. Я положил се тело в последнюю лодку и доверил ее морю. Потом решил утопиться с горя сам, но своим штормом Ульмо только досмеялся надо мной.

С тех пор успели поменяться даже очертания береговой линии. Я очень долгое время скитался по миру. Нашел города и деревни, нашел и мой родной лес. Но к тому времени он давно уже осиротел. Тогда, вместе с ней, ушло и мое имя, и мое счастье, и мой смысл в жизни. Я пытался уйти в море, но Они не приняли меня. Может быть, из-за нее? Но если так, то я не сожалею о своем выборе.

- Куда же ты идешь теперь? - заинтересованным тоном продолжал выспрашивать старец.

- Я слышал, что за горами идет война. Не знаю, кто против кого воюет, но мне не много надо, я просто прибьюсь к любой из армий, и в первом же бою постараюсь, не поднимая меча, умереть. Может, так Они так примут меня?

- Д-да. - задумавшись немного, темным голосом протянул старец. - Правильно говорили когда-то, вы - Дивный Народ, Не знал я, что тебя достигла такая судьба. Так вот, где вы прятались весь тот месяц. Надо было приказать им тогда обшарить все горные пещеры, а не отлынивать от работы. Углука я, правда, казнил тогда, но не о том сейчас... Знаешь, почему мы похитили тебя? Ты был принцем. Твою мать убили в том бою, и ты остался неприкаянным. Заступился за тебя этот жирный боров, видно, понравился ты ему чем-то, а потом, как ты правильно сказал, привыкли к тебе. Вот и оставили. Я открою тебе еще один секрет: я не только собиратель историй, я тот, кто направлял всю свору уруков, пока нас не перебили всех потом, - лицо старца оставалось тем же, ни один мускул его не дрогнул во время этого монолога.

На лице же Эльдамира отражалось безмерное удивление, переходящая в ярость, потом появились оттенки боли боли, и, наконец, ледяное спокойствие.

- Я передумал, - ледяным голосом сообщил эльдар. - Я буду мстить,

С этими словами Эльдамир, рывком доставая все тот же заточенный оркский кинжал, бросился на старца и одним ударом закончил его историю.

Вытирая черную кровь со своего оружия о его одежду, краем глаза, Эльдамир заметил блеск маленького кинжальчика в неподвижной уже руке старца. Потом оглядел единственный неглубокий порез на своем запястье.

- Гад, - увидев черные полоски яда, быстро продвигающиеся по венам к сердцу и уже достигшие предплечья, громко, но смиренно и, даже как-то удовлетворенно сказал он пустой на многие километры равнине с густой зеленой травой и недалеким скалам, через которые он перешел только сегодня ночью.

- Вот и все.

Эльдамиру становилось холодно. Нет. Не стал он ничего делать, хотя на тот момент еще мог бы спасти свою жизнь. Ему гораздо больше любо было лечь на влажную после дождя, такую зеленую траву, и видеть снежные верхушки гор, постепенно окрашивающиеся в красный от яркого, встающего на востоке солнца.

Последний в мире эльдар перевел взгляд на небо. Там все еще горел Эарендил. Но вот и он скрылся во всепоглощающих солнечных лучах. Уже мертвые, но по-прежнему темно-синие глаза смотрели в осиротевшее без своей звезды небо.

Наступал новый день.

P.S.

Данная история могла происходить в любое время (вплоть до будущего).

Словарь:

Эльдамир (Eldamire) - звездный дар/драгоценность (эльф.)

Cap (Sar) - камень (эльф.)

Дил (Dil) - суффикс, добавл. к сущ., обозначающий - друг

Эарендил (Earendil) - Венера

Кирион (Cirion) - сын моря, моряк

Ульмо (Ulmo) - Валар, Владыка Вод.

30.12.05-08.01.06.

Mellon.