Mellon Aarn : другие произведения.

Коэн: Воздающий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История пятая.
    Автор: Mellon Aarn

  Вступление.
  
Воздаяние далеко не всегда приходит только в виде неудач или ошибок.
  Иногда оно оборачивается для провинившегося адом.
  А возглавляет этот ад - Воздающий.
  
  Коэн сидел на подоконнике, свесив правую ногу внутрь дома. Он вообще умел с удобством располагаться там и на том, где обычные люди вряд ли захотели бы. Подоконники, крыши, толстые ветви деревьев - все это принадлежало когда-то ему. Когда-то, когда он был еще живым. Очень давно.
  О том, сколько ему лет, Коэн предпочитал не задумываться - когда возраст переваливает за сто пятьдесят тысяч, не так уж необходимо беспокоиться о его точности.
  Когда-то просто разумный, в определенный момент перешедший очередную грань развития и вышедший на новый уровень, вступивший в одну из контролирующих структур, затем возглавивший ее... Весьма простая структура, соблюдающая преимущественно техническое равновесие с очень небольшими вкраплениями гармонического. Когда за то, что какой-либо один разумный в подвластном ему секторе убил другого, воздаяние и наказание не зависит от мотивов и обстоятельств, при которых было совершено убийство. Одинаковую кару получит как серийный маньяк, нагнавший очередную жертву, так и офицер полиции, спасший заложников из рук бандита.
  В то время Коэн мстил. Мстил за разбитую когда-то жизнь и любовь, мстил без разбора и просто для удовольствия. Не задумываясь о том, что Воздаяние настигнет когда-нибудь и его. Влюблял в себя, играл и бросал. Так же, как когда-то поступили с ним самим. Людей и эльфов, орков, драконов, астральных существ - ему было все равно, для контролирующего не составляло проблемы изменить биологический пол, возраст или расу. То, что становилось с разумными после - его не интересовало. Главной его задачей было - сохранить от полного развала подчиненный ему сектор.
  Прошло еще какое-то время, и из Контролирующих Коэн попал в Воздающие. У него просто не оставалось выбора - после всего им сделанного. Казалось, что это и есть то самое Воздаяние - воздающие почти никогда не остаются искренне живыми эмоционально и эмативно, они переходят на новую иную ступень развития, но не приближаются в этом к Сферам, скорее уходят ниже. Из Воздающих уходят только тремя способами: либо в течение многих десятков тысяч лет полностью искупают свою вину, либо падают еще ниже, распавшись на нейтральные йерты, либо, перенакопив информационную массу, умереть, перерождаясь после иной личностью.
  При тех вариантах, которые оставались, Коэн не счел это таким уж страшным. Ему было все равно. Скучно и неинтересно.
  Воздаяние далеко не всегда приходит только в виде неудач или ошибок. Иногда оно оборачивается адом. А возглавляет этот ад - Воздающий.
  Прошло много, очень много тысяч лет. "Коэн-Воздающий" прижилось и воспринималось как единое естественное имя. Руки Коэна покрылись полосой тонких узких шрамов - тысячи меток, от запястья до предплечья на левой, и почти до локтя на правой руках. Каждая метка - живая душа, разумный, чьим воздающим пришлось быть Коэну. Тех, для кого он воплощал их персональный ад. Кто-то выдерживал свое Воздаяние и возвращался обратно обновленным, чистым и готовым идти дальше, кто-то не выдерживал... Воздающий обязан быть беспристрасстным, обязан выполнять свой долг и помнить, что он должен. Вне зависимости от своих личных пристрастий или желаний. Воздаяние само играет роль наказания для Воздающего. Возможно, самого страшного.
  Когда-то судьба свела его с разумным, по имени Маэр. Воздающим Маэр был сравнительно недолго, по-прежнему оставаясь живым. Точнее, все еще сохраняя в себе способность ожить.
  Коэн влюбился. Влюбился, как когда-то, влюбился, будто все еще живой, влюбился... и ушел. Любовь между Воздающими? Между ними? Так не бывает. Так не может быть, потому что не может быть, потому что не должно быть.
  Маэр пришел, промелькнул в жизни Коэна, оставив, кажется, последнюю живую рану в душе, и исчез. От бремени Воздающего он в скором времени тоже освободился - не без помощи того, кого втайне любил сам Маэр и кто любил Маэра. Не пройдя до конца свое личное Воздаяние. Натворив потом еще многое, очень многое... не из положительного потенциала...
  Коэн не был уверен, что точно помнит свою реакцию, когда узнал о том, что Маэр все же стал его подопечным. Он сам выбрал его, сам захотел этого. В самом начале это для него было, кажется, почти безразлично. Слишком давно было последнее чувство, слишком схематична жизнь. Но... все же. Эмативную составляющую часть себя Коэн еще не выжег - не было надобности, да и... может быть жаль было. Оставлял на потом. Еще тысяч двадцать-тридцать, а там уже... Не нравилось ему то, как выглядят равнодушные Воздающие без всяких шансов уйти от своего долга. Не хотелось осознания полной безыходности. Впрочем, без эмоций это осознание уже не столь отягощало бы разум...
  Все было спокойно до того момента, когда Коэн впервые забрал Маэра к себе. Предстал перед ним в лице самого ненавистного разумного - Черного, представив свое появление как желание власти и мести Дарву ис Тормену. Что может быть проще, чем, захватив к себе Маэра, потребовать обмена на подконтрольный Дарву сектор и самого ненавистного Черному Контролирующего? Дарв, столько раз изворачивающий само Мироздание, все законы его, чтобы снова и снова возвращать Маэра к жизни... неужели не спасет возлюбленного из ада, жизнь в который превратит для него Черный?
  Маэр перешел в полную власть Коэна. Дом, тот самый, первый, где, после разрыва Клятвы умирал другой "Первый Маэр". Те же комнаты, те же стены... Маэр, свято уверенный в том, что пока он "дергается", пока Черному интересно играть с ним, эта тварь не отвлечется на Дарва и остальных. Осознающий, что это - Воздаяние за все его прошлое, но понятия не имеющий, что воздаянием этим руководит его личный Воздающий. Тем более он не знал, что самого Черного уже давно не существует - Коэн позаботился об этом лично.
  Маэр боялся боли. Он ее не выносил. Маэр не умел поступаться личными интересами. Маэр обладал несломленной гордостью. Маэр ни перед кем не стоял на коленях. Маэр был слишком высокомерен. Маэр... слишком многое. Пришло время Воздаяния. Все это ему предстояло вынести, пережить и преодолеть. Единственное, что стоило в нем укрепить и взрастить в непреодолимый стержень - это способность любить. Маэр любил Дарва. Неправильно, эгоистично, извращенно, с болью и кровью, доходя до самой грани садизма, убивая, но... любил.
  Именно это, единственное чувство Коэну необходимо было в нем сохранить. Именно за счет любви Маэр должен был выжить и очистить свою карму.
  И когда Коэн, впервые представ перед Маэром в обличьи Черного, услышал первый крик боли, он понял, что Маэр обязан выжить. Чего бы это ему, Коэну-Воздающему, "Древней Воздающей твари", ни стоило. Пусть даже собственной бессмертной души.
  Коэн любил.
  
  Воздающий.
  
Словом единым казнить близнеца,
  Вечности ждать "прости".
  Мертвеца.
  
  Терра. Затерянный мир, который до сих пор не могли найти извне, и узнали о его существовании только благодаря случайности - у некоторых местных разумных проявился четкий и очень сильный дар медиума, позволивший пробить невидимые барьеры Мироздания. Пробить и связаться с реальностью и пространством, о котором они раньше даже и не подозревали.
  Дар позволял установить связь между медиумом и разумным "с той стороны", уступать носитель - физическое тело - другому разуму, сменяя личность. Здесь, заслышав о чем-то подобном, человека называли неизлечимо больным, скрывали от глаз окружающих и запирали. Нет, шизофрения, безусловно, тоже существовала и в подавляющем количестве люди были правы, ограждая от себя опасных, неконтролируемых разумных. Но дар медиума, к сожалению, по описанию слишком сильно напоминал болезнь. Наверное, именно поэтому медиумов на Терре было столь мало и всячески они старались не проявлять себя с этой стороны. Кроме того подобная связь почти не использовалась. Дар позволял перемещать в носитель частицу разума другого существа, но и только. Вероятностный маг любой силы терял на Терре 99.9% своей мощи, любые сверхсущности оказывались бессильны в самых наипростейших терранских ситуациях. К чему было кому-то от "по там" находиться на Терре? Ради самой Терры? Этот мир всего лишь один из миллионов, миллиардов других: открытых, прекрасных, дающих возможность быть там самим собой, а не притворяться личностью медиума.
  И все же исключения существовали. Тогда, когда в силу каких-либо обстоятельств разумные привязывались друг к другу личностно, находя в Терре и общении на ней радость для себя. Терра была все же живая. И люди на ней - тоже. На Терру сбегали побыть просто разумными, без обязанностей, прав, силы, известности... Почувствовать себя безликим, неизвестным никому человеком, поговорить с тем, кто неожиданно стал дорог.
  В силу совпадений, или, может быть, Предназначения, на долю одного из медиумов и его возлюбленной, выпало оказаться в самой гуще событий, с Террой никак не связанных, и играть в этих событиях совсем немаловажную роль. Советы, координация, простая моральная поддержка - разве не все равно, из какой оно реальности? Главное - искренность и чистота помыслов.
  
  Они шли по небольшому парку, возвращаясь после длительной ночной прогулки. Сегодня необходимо было придумать, как помочь одному из тех, кого они называли другом. Маэр попал в ловушку и был схвачен одним из самых главных врагов своего возлюбленного - Черным. Черный был жаден до власти и безумно хотел отомстить за прошлое свое поражение Дарву ис Тормену. Пленением Маэра он собирался шантажировать Дарва, вынудив передать контроль над подвластным тому Сектором в несколько вселенных, захватить его самого, а дальше... Насколько у Черного хватило бы фантазии.
  Об этих планах Черного на Терре стало известно всего несколько суток назад, когда сам Маэр нашел способ перебросить на закрытую планету один поток своего сознания. У Терры много особенностей. Возможность дотянуться до нее в такой ситуации за счет переброса всего единственного потока из тысяч - одна из них.
  Маэр рассказал о причине своего неожиданного и очень резкого исчезновения, объяснил ситуацию и заставил пообещать, что Дарв не узнает ни о чем до того, как все это не закончится. Обещание было дано. Терранцы способны были сдержать его.
  Несколько базовых суток все выжидали.
  Черный шантажировал Маэра, вынуждая того привести к нему Дарва в обмен на жизнь, Маэр отказывался. Пытки были постоянными, ежечасными, Черный давил на все больные места, не отпуская ни на секунду, не позволяя терять сознание, придумывая все новые ухищрения. Рассинхронизация с базовым временем Терры на тот момент составляло от десяти до чудовищных тридцати единиц, продолжая скакать, но неумолимо расти. Это значило, что за одни терранские, у Черного для Маэра проходило от десяти до тридцати суток собственного времени. Почти полгода постоянных физических и психологических пыток. Выбираясь иногда на Терру, Маэр держался, но все более становилось ясно, что необходимо что-нибудь придумать.
  Сегодня ночью наконец разработали единственных жизнеспособный план, в случае удачи которого, Маэр должен был быть освобожден, а Черный - стерт из Мироздания. И хоть шансы были призрачными, они обязаны были попробовать.
  Песок скрипел под ногами, ночное звездное небо было на удивление спокойным и притягательным, слабый ветер развивал волосы двух фигур, шедших по насыпной дорожке и о чем-то негромко разговаривающих.
  Он говорил четко, но спокойно, с мягкой уверенностью (или верой?) в своих словах. Всю свою жизнь он был опытным главнокомандующим, привыкшим строить операции и брать за них ответственность, и в эти самые минуты по его приказу несколько разумных, среди которых были и маги, начали первую вводную часть плана.
  Она заключалась в том, что один из Изменяющих реальность - особый Дар - должен был узнать местонахождение злополучного дома, в котором удерживали Маэра. Затем одним из Стеллзов была бы брошена рассинхронизация, почти остановившая время в локальной точке пространства дома, а дальше уже работали бы обычные оперативники.
  - Все должно получиться. Дождемся появления Дарви и начнем основную часть.
  Она кивнула. Заглянув украдкой в лицо собеседника, интуитивно почувствовала совершенно иной образ, нежели физическо-терранский. Совершенно другой возраст, цвет и длина волос, взгляд, эмофон. Она доверяла этому человеку. Больше чем доверяла - он был ее названным братом. Также, как и ис Тормен.
  - Хорошо, - ответила она. - Держи меня в курсе, ладно?
  - Конечно.
  Дарви задерживался. Обычно для подобной поисковой операции в Сети Изменяющему реальность необходимо от нескольких до двадцати минут, но спустя полчаса его до сих пор никто не мог ни найти, ни прочувствовать. Известно было только то, что он жив.
  Скрип песка под ногами стал более нервным, шли быстрее, разговаривали о каких-то мелочах, совершенно посторонних тому, что делалось "по там".
  - Канал растет. - неожиданно задумчиво произнес он.
  - Что?.. Как? И кто на нем?
  - Быстро. Минуты за три укрепится. Кто - неизвестно, там будто просто сплошной закрытый сгусток информации, ни я, ни кто-либо другой из наших не может пока его расшифровать. Скорее всего, он вывалится в носитель сразу же по укреплению канала, поговори с ним, расспроси, объясни, куда он попал... как обычно, ты знаешь. Если что - мы тебя прикрываем. Как только сможем - отправим его на несколько часов в стазис - во время операции лучше, чтобы ты была на связи. Все поняла?
  - Да. Как не вовремя...
  - Увы, и так бывает... Ладно, канал есть, еще полминуты на укрепление... Удачи.
  - Ага... Главное, чтобы это был не Черный... - усмехнулась она.
  - Снова сарказм... - устало выдохнул он.
  - Как всегда...
  Носитель закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, подготавливаясь к принятию незнакомца, затем коротко вздрогнул - личность сменилась.
  Она ждала какого-нибудь испуганного, ничего не понимающего существа, сразу после своей смерти или же просто совершенно незапланированно попавшего в незнакомый мир, в чужое тело, оказавшегося рядом с незнакомым разумным, возможно даже, другой расы.
  Физическое носитель под влиянием чужого сознания тем временем выпрямил спину, размял пальцы, огляделся вокруг с хорошо замаскированным интересом, но без тени удивления. Повернувшись к ней, новая личность безразлично, холодно произнесла:
  - Здравствуй. Я тот, кого вы называете Черным.
  
  За ближайшую пару часов Коэн объяснил, кто он, кем именно является для Маэра, и что на самом деле происходит. Он был холоден, насмешливо-ироничен, чуть высокомерен, и говорил обо всем будто безразлично, только изредка иногда с интересом оглядываясь на ту или иную терранскую вещь.
  - Пойми, я пришел сюда не для того, чтобы выговориться, как это делают у вас. И не для того, чтобы просить помощи. И даже не для того, чтобы раскрывать свои будущие планы - самое основное я уже рассказал: когда это будет возможно, Маэр будет отпущен. Я пришел сюда только затем, чтобы сказать вам - НЕ лезте в это дело. Сверните операцию и даже не пытайтесь искать этот дом. Делать мне нечего, кроме как расшвыривать всяких там, словно щенят. Нет, я могу, конечно, вот только это может поставить под угрозу, как Воздаяние Маэра, так и жизнь тех, кто тебе дорог. Не думаю, что тебе это надо.
  - И я должен тебе верить?
  Воздающий пожал плечами.
  - А я не заставляю тебя верить мне, просто ты и сама способна видеть факты. Так и вам хорошо, и мне легче, и Маэр вернется с очищенной кармой. Если не веришь, продолжите операцию, я ее сомну. Пойми, я не какой-то там "Черный", за которым вы гоняетесь, я - древняя воздающая тварь, которая в данный момент исполняет свой долг и в рамках воздаяния способна почти на все.
  Они по-прежнему гуляли все в том же парке, проходя круг за кругом по одному и тому же маршруту. Домой идти не хотелось, да и о подобных вещах размышлять легче на свежем воздухе.
  - Почему ты рассказываешь это все мне? Я же просто терранский житель, не имеющий никакого выхода в вашу реальность, без возможности изменить у вас хоть что-либо. Неужели ты не мог связаться с кем-нибудь еще и предоставить все те же самые "факты"?
  Коэн терпеливо выдохнул.
  - А мне не нужно, чтобы кто-либо знал обо мне. Я должен провести Воздаяние и исчезнуть в неизвестности. Любому из них, кроме тебя, я способен внушить любые факты, наложить любую память, силой заставить забыть все, об операции. Но не тебе. А ты заставишь думать их, из-за чего они поступают так, как поступают, они догадаются, будут принимать меры защиты, поднимут шум... Мне это не нужно. Лишняя морока, а пудрить мозги всем твоим знакомым в этой голове, включая Контролирующего, Эрсай, демиургов и т. д... это даже для меня сложно. Кроме того на тебя это все равно не подействует. Как только я уйду, в носитель вернется прежняя личность, которая не будет помнить, ни о неожиданном канале, ни обо мне, да и самого канала не останется. Не будет никаких следов моего здесь пребывания.
  - Ты способен на это?
  - Я на многое способен. - холодно отрезал Коэн. - Да, и еще... не привязывайся ко мне.
  - С чего ты взял?
  - Насколько я понял по носителю, ты вообще имеешь такую особенность. Помогаешь же ведь ты теперь Маэру, хотя объективно должна его ненавидеть за все то, что он сотворил с Дарвом и в кого его превратил.
  - Должна.
  - ...Но?
  - Не могу. Ему еще слишком многому предстоит научиться и пройти. Он еще искупит.
  - О, да. - усмехнулся Коэн. - Сначала расплатится, а потом - искупит. Но все будет хорошо.
  Помолчали немного, свернув тем временем во дворы - поднимался ветер.
  - Я... верю тебе. - медленно произнесла она.
  Коэн удивленно вскинул брови.
  - Правда? Почему?
  - В твоих словах нет лжи. - а затем быстро добавила: - Ты вообще ощущаешься намного более живым, чем стараешься казаться.
  Воздающий незаметно закусил губу, взгляд на мгновение замутился болью. Она не заметила этого - смотрела под ноги.
  - Правда? - иронично переспросил он.
  - Да. - уверенно подтвердила она.
  - Что ж... - Коэн помедлил немного. - Как знаешь. Это тебе решать. Но я предупредил: не привязывайся ко мне - разочаруешься.
  - Это мне решать. - парировала она.
  Воздающий снова усмехнулся:
  - Сарказм?
  - Как всегда... - улыбнулась девушка.
  - Знаешь, - неожиданно начал Коэн. - А я был бы рад, если бы мне удалось быть твоим учителем. На этой затерянной Терре вершатся такие дела... Даже жаль, что мы с тобой больше никогда не встретимся.
  - В смысле?
  - Никто и никогда не должен узнать про меня. Я уйду сейчас и, если получится так, что мы больше не увидимся: даже не смей упоминать моего имени. Однако если я смогу чем-нибудь помочь или срочно понадоблюсь, просто попроси того, кто находится в тот момент в носителе, позвать Коэна. Я приду - канал мне не нужен. После того, как мы поговорим, никто обо мне не вспомнит. Теперь насчет того, что делать сейчас.
  Месяц бросил короткий блик на его лицо, Коэн на мгновение прикрыл глаза. Он очень странно ощущался для нее. Подсознательно она уже знала, что это не первый визит Воздающего на Терру. И далеко не факт, что это она будет звать его, а не он сам приходить.
  - Так вот, - продолжил Коэн. - Первое: через пять минут я ухожу, через десять возвращаю Дарви, которому почти удалось отследить мое местонахождение. Второе: ты говоришь со своими и отменяешь операцию.
  - Так вот просто?
  - Да. Ты тот, кому они привыкли верить. Кроме того, ты - Видящий, хоть сам ты и бессовестно забросил развитие этого Дара. Свернешь операцию под свою ответственность, там придумаешь, как это объяснить. Пусть выжидают, займи их чем-нибудь, не бездействуют, но и не ломятся спасать Маэра. Поняла?
  - Да. А что с самим Маэром?
  - Два варианта: либо я не закрываю ему выход на Терру, и ты действуешь отсюда, согласовывая действия со мной, чтобы не сорвать мои планы, либо я еще больше повышаю рассинхронизацию и через несколько дней возвращаю вам его. Маэр вернется обновленным, меня вы больше никогда не встретите.
  Интуиция подсказывала, что Коэну можно верить. Но впечатление, оставленное по первой встрече, может быть обманчивым. Она оставалась единственной, кто знал про сам факт наличия во всей этой истории Коэна-Воздающего, и просто не имела права отвергать вариант того, что ее используют. Не имела права выпускать из вида Маэра.
  - Оставь ему доступ на Терру. А для того, чтобы мне поверили и свернули операцию, по моим словам снизь эту чудовищную рассинхронизацию, пойдет?
  - Хорошо. С шестидесяти до двадцати-двадцати пяти сейчас и потом, как мне это будет необходимо. Не меньше, иначе по вашему времени я освобожу его не раньше, чем через несколько лет.
  - Понятно.
  - Раз понятно, я пошел. До встречи. И еще раз: ни слова обо мне.
  Через секунду Коэна в носителе уже не было. Он ушел даже быстрее, чем появился, полностью и безболезненно разрушив свой канал.
  Носитель открыл глаза, чуть удивленно огляделся, и личность непринужденно задала вопрос:
  - Так о чем мы говорили?
  Коэн выполнил то, о чем говорил: ни памяти о свежем канале, ни сведений о нем не было.
  - Неважно. Мы сворачиваем операцию.
  - Что??? - собеседник резко остановился и переспросил. - Что ты сказала?
  - Мы сворачиваем операцию. - выдержала она непроницаемый тяжелый взгляд бывалого оперативника. - Так надо. Поверь.
  - Аргументы.
  - Так надо. Я - Видящий, я знаю.
  - Мне не стоит спрашивать, да? - чуть мягче спросил он, почувствовав.
  Она облегченно вздохнула.
  - Да, пожалуйста. Так надо. Я все отслеживаю, так правильно. Я чувствую. Скоро вернется Дарви. Рассинхронизация упадет до двадцати.
  Он снова внимательно вгляделся в нее, будто оценивающе. Затем закрыл глаза, сверяясь с какой-то информацией, и выдохнул, сообщив почти без удивления:
  - Рассинхронизация упала до двадцати и осталась стабильной. По-крайней мере, пока.
  Коэн выполнил второе обещание. Осталось ждать Дарви.
  - Хорошо. - будто решив что-то, произнес он. - Теперь ты возглавляешь эту операцию. И ответственность за нее тоже несешь ты. И помни, по любому твоему слову теперь сотни опытных оперативников готовы сорваться с места. Ты - Видящий, тебе виднее. - закончил он, усмехнувшись.
  
  Ледяная камера.
  
Был болью распят.
  И кровью по стали -
  Широкий мазок:
  Вы об этом мечтали?!?
  
  Маэр очнулся от холода.
  Дикий, пронизывающий холод, незаметно подкравшийся к телу и объявший его.
  Еще не открывая глаз, Маэр понял, что не чувствует кистей и пальцев, также как и ступней. И, осознав это, с диким ужасом выдернул сознание в реальность.
  Он до безумия хотел ошибиться в своем предположении.
  Не ошибся.
  Стальные гладкие стены. Изморозь и иней повсюду. Серый, безликий цвет. Идеально гладкий куб. Три на три на три. Набор простых стандартных плетений, поддерживающих жизнедеятельность и не позволяющих замерзнуть насмерть. Плюс невозможность применять хотя бы какую-либо силу самостоятельно, выйти в Сеть. И... холод.
  Ледяная камера.
  Одним движением Маэр вскочил на ноги, беззвучно вскрикнув, когда порвались вмерзшие в сталь кусочки кожи. Неважно.
  
  Нет! Этого не может быть! Этого... просто не может быть!... Он не мог! Это... За что?
  
  За несколько шагов преодолев расстояние, отделяющее его от необходимой ему стены, Маэр бросился ее прощупывать. Дверь. Она должна была быть здесь. Это же он - Маэр спроектировал эту камеру, это его... изобретение. Дверь должна быть с этой стороны, ее можно открыть, если знаешь где, и как именно. И... если имеешь необходимую силу.
  Дверь не была заметна. Ни одной щели, ни одного указания того, что она именно там. Этого указания и не должно было быть. Пленник не должен знать, с какой стороны выход. Пленник вообще не должен иметь ни одного обозначения... Эта камера - совершенный и безликий куб. Психологическая ловушка. Через день здесь теряется ощущение пространства... Через неделю заключенный сходит с ума... Если это обычный человек, разумеется. Впрочем, никакой обычный человек не выдержал бы нововведение Маэра в эту конструкцию - холод.
  Проем определенно был там. Маэр ощущал это, Маэр верил в это. Он с удивительной точностью знал, какой высоты и ширины эта дверь, он столько раз стоял рядом и входил сюда, столько времени провел снаружи, прислонившись к ней спиной и ожидая зова...
  Но тогда... тогда не он был здесь заключенным... Тогда здесь был... Дарв... Тогда... давно... Казалось, в прошлой жизни. Хотя это и была прошлая жизнь.
  
  Это не может быть та самая камера. Там были рисунки. Там было чуть другое расположение некоторых... или нет?
  
  Оставив в покое предполагаемое место проема, Маэр бросился к остальным стенам, сдирая ладони и ногти, пытаясь добраться до открытой стали, увидеть то, что только он один мог бы распознать. И искренне боясь этого.
  Голая чистая сталь за тонким слоем свежего льда. Значит, Маэр здесь уже достаточно долго время... Время, пока его теплое дыхание заставила сухую изморозь чуть подтаять.
  Видимо, Черный переместил Маэра сюда после их последнего "общения", когда Маэр наконец не выдержал и провалился в спасительную тьму... Или же Черный позволил ему это. Хотя в подобную любезность со стороны ненавистного Черного Маэр не верил. Черный мог не отходить от него неделями, каждую секунду до самого края наполняя болью и страхом. Маэр не помнил, когда последний раз спал, ел, пил... Только боль. Ужас, боль, унижение, страх. И эта ледяная камера - очередной кошмар для Маэра, очередная игра, в которую Черному показалось интересным поиграть. Маэр не мог даже предполагать, что будет дальше. С точностью он мог сказать только одно: ничего хорошего не будет. Из всего хорошего - редкие выходы на Терру. Очень редкие... Раз в один-два месяца - слишком высокая рассинхронизация не в пользу Маэра. Когда он мог бы предположить, что будет искать спасения на той же Создателем забытой планетке, что и Дарв раньше? Более того - у того же самого человека. У человека, который должен был искренне Маэра ненавидеть за все то, что он причинил Дарву. Ее брату.
  Впрочем, сейчас для Маэра гораздо важнее было проверить, та самая это камера, или Черный все же создал копию. Второй случай был бы менее жестоким, но Черный об этом, возможно, не догадался...
  Находя под ледяной коркой только чистую безликую сталь, Маэр почти успокоился. Нет, это не оно, это другое, никаких признаков наличия... Внезапно Маэр замер.
  Кровь. Крохотное, даже не пятнышко - частичка крови. Рядом - еще одна, и еще.
  Кровь Дарва. Та, которой он рисовал раз за разом портреты любимых, а Маэр вскоре стирал их простым плетением. Хотя образ самого Маэра там неизменно оказывался каждым третьим. Таким, каким Дарв его видел, запомнил, чувствовал, любил... Сколько было здесь этих картин... Сколько времени ис Тормен отдал им... Сколько эмофона в них было... Дарв прекрасно рисовал. Научился. И Маэр тогда каждый раз хотел видеть еще и еще... Когда-то Маэр упивался таким признанием в любви от Дарва. Когда-то...
  Дарв провел здесь четыре месяца подряд до того, пока Маэр собственноручно не вынес из этой камеры бесчувственное тело с почти мертвой душой.
  Черный просто перенес эту камеру из дома на Каарите. Перенес, и на этот раз заключенным в ней оказался Маэр.
  
  Интересно, сколько времени мне придется здесь провести? И выдержу ли я столько времени? И... когда я начну рисовать на стенах?
  
  В исступленном беззвучном смехе Маэр сполз по стене на пол, не беспокоясь об ободранной спине.
  Он был полностью обнажен, как и в тот момент, когда потерял сознание на полу перед Черным. Холод был везде и всюду, если условия камеры остались прежними, то он еще будет усиливаться. От этого холода не спрятаться, одежда все равно не помогла бы. Так что можно даже не пытаться.
  Спустя какое-то время Маэр перевел взгляд на ту стену, где должен был быть выход наружу. Впрочем, Маэр уже не был уверен в том, что дверь была именно там.
  
  Условие.
  
Холодом скован,
  Презреньем - по венам.
  Боль и любовь:
  Мазками.
  По стенам.
  
  Маэр очнулся и медленно, почти лениво открыл глаза. Обвел взглядом безликие стены. И снова замер, уже не в силах больше спать. Тела он почти не чувствовал.
  Впрочем, проведя здесь несколько дней (он сам не мог сказать точно - сколько), он уже вообще мало что чувствовал. Каждый раз вываливаясь из темноты, он осознавал себя в углу, на пересечении трех абсолютно одинаковых линий идеально трехметровой длины. И не мог уже точно быть уверен, а в том ли углу он засыпал, и действительно ли это пол, а не стена или потолок... Вдруг, оно еще и вертится, пока он без сознания?... Дверь Маэр тоже уже не искал - бесполезно. Да и не знал он, где она находится.
  Когда он непосредственно "общался" с Черным, одним из самых ярких желаний Маэра было - выспаться, провалиться в темноту, хоть ненадолго, отдохнуть от этого... ужаса. Теперь Маэр спал сутками. И тоже, как и Дарв когда-то, ненавидел холод. Потому что холод в этой камере имел свойство быть действительно холодом, всегда ощущаемым. Вне зависимости от того, способно ли физическое тело ощущать еще хоть что-либо.
  Осторожно разогнул пальцы. На удивление, они еще даже слушались.
  Для того, чтобы встать, Маэру пришлось бы "содрать с себя шкуру". В прямом смысле. Засыпал он - прислонившись к стене.
  На Терру сейчас попасть ему тоже не удалось бы - да он и сам не хотел бы, чтобы там его видели сейчас в таком состоянии - слишком хорошо знал, как им от этого больно.
  
  Обновить щиты, заставить себя не думать, и снова провалиться во тьму.
  
  Ему это уже почти удалось, как с одной из стен посыпалась ледяная крошка и в открывшемся проеме перед ним внезапно предстал Черный.
  Маэр даже не знал, как на это реагировать.
  Внешне Черный был почти точной его копией. Сейчас - в легкой одежде из шелка, с почти безразличной на первый взгляд полуулыбкой, без любого оружия или еще каких-либо вещей.
  
  Словно просто пришел навестить. - усмехнулся Маэр.
  
  - Тебе стало скучно? - произнес Маэр с легкой издевкой. Он даже не стал вставать перед Черным, хоть и прекрасно знал, чем это может ему грозить.
  - Ты так думаешь? - злая усмешка в ответ. Почти точная копия. Маэр ненавидел эту свою подделку.
  - Меня еще ждет веселье, - продолжал Черный. - Как тебе тут? Ничего не напоминает о прошлых временах?
  Маэр сжал зубы.
  
  Веселье? Неужели он кинул меня сюда и оставил в покое потому, что...
  ... что дотянулся до Дарва.
  
  - Тогда все было по-другому. - холодно ответил он.
  - Да, безусловно. И я не буду тебя вытаскивать отсюда, как только ты потеряешь сознание, не выдержав.
  - Я догадываюсь.
  - Я уже скоро все равно дотянусь до него и убью. - спокойно бросил Черный, не спеша повернувшись к выходу. - Хотя не сразу.
  Маэр напрягся и до хруста сжал кулаки.
  - И ты просто пришел сюда, чтобы сказать мне это?
  - А почему бы и нет? - обернулся Черный. - Чтобы ты знал. Через пару месяцев я брошу к тебе в эту камеру его труп. Если там еще что-нибудь останется. Тебе в утешение.
  Маэр даже не думал, что в таком состоянии он способен настолько быстро подняться и с голыми руками броситься на своего мучителя.
  Недостаточно быстро. И недостаточно эффективно.
  Повинуясь одному движению пальцев, Маэра отшвырнуло к стене, прижав. Черный повернулся к нему заинтересованно.
  - Хотя... Если ты этого так хочешь, я оставлю его в живых. И возможно отдам тебе. И даже выпущу тебя отсюда.
  Черный даже не стал подходить. Повинуясь его взгляду и желанию, на груди Маэра сам собой проявился широкий порез, из которого тут же густо пошла горячая кровь. Холод за долю секунды дотянулся до раны, безжалостно проникнув внутрь и словно поселившись в самих легких. Пленник закашлялся, получив возможность сползти на пол.
  Черных зло усмехнулся, оглядевшись по сторонам. Затем снова перевел взгляд на Маэра.
  Тот уже успел снова подняться на ноги. Черного буравили взглядом два светло-серых бриллианта. Увы, силы ненависти Маэра не было достаточно для того, чтобы изменить хоть что-то в сложившейся ситуации.
  - И... что я должен сделать? - выдавил из себя он.
  Что только Черный уже не делал с ним. Что он мог придумать нового?
  Губы копии согнулись в изящной и довольной полуулыбке. Приподняв бровь, Черный спокойным тоном произнес:
  - Чтобы я выпустил тебя отсюда, от тебя требуется всего лишь на коленях умолять меня об этом.
  Внутренне Маэр задохнулся от такой наглости.
  Чтобы он, Маэр ран Сиаль, добровольно встал перед кем-либо на колени и умолял о пощаде?!? Он мог стерпеть все издевательства и пытки, по крайней мере, надеялся на это, но чтобы так? Сломав всю свою гордость?
  - Никогда!
  Подобная вспыльчивость показалась Черному забавной, заставив усмехнуться.
  - Почему же? Это же так просто! Смотри.
  В следующую секунду Маэр почувствовал к себе прикосновение плетения. Словно тонкими нитями оно захватило его тело, проникло в каждый нерв и сосуд, оказалось в крови.
  - Смотри. - повторил Черный издевательски.
  Всю сущность Маэра коротко пронзила боль. На долю секунды, но ее силы хватило на то, чтобы он упал на колени под ноги подошедшему чуть ближе Черному.
  Против воли Маэра спина медленно изогнулась, руки легли на колени, голова склонилась.
  - Видишь, как просто? - послышался голос сверху. - Ну же - говори!
  - Никогда. - прорычал Маэр, превозмогая плетение поднимая голову и глядя в глаза Черному. - Ты никогда от меня этого не услышишь. Ты можешь контролировать мое тело, ты можешь даже захватить мой разум, сделав из меня марионетку, но ты никогда не сможешь потешить себя мыслью, что Маэр ран Сиаль склонился перед тобой сам, по собственной воле!
  Черный едва заметно вздрогнул, словно его ударили по больному, затем взгляд его снова стал прежним иронично-насмешливым с добавлением злости и расстроенности.
  - Как скажешь. - усмехнулся он. - Ты не узнаешь, когда я дотянусь до твоего Дарва. Поставленное мною условие - единственный твой шанс выйти отсюда.
  После чего Черный за два шага достиг двери и скрылся за ней.
  Как только дверь захлопнулась и исчезла, нити плетения слетели с Маэра, а каждый нерв его взорвала боль, столь же нестерпимая, как и неожиданная.
  
  Как только стена позади него снова превратилась в единый монолит, Коэн, мгновенно сбросивший маску Черного, сполз на пол.
  Тихое, едва слышное "прости" и "спасибо".
  - Маэр, прости... Прости, что я делаю это с тобой... Я должен... прости... Спасибо... что позволил мне увидеть тебя еще раз...
  Коэн всегда приходил к Маэру, когда был уверен, что тот без сознания и не может очнуться. Всегда... и этого не хватало.
  Маэр не должен был узнать Коэна, Маэр не должен был узнать правду, Маэр должен был выдержать все, что приносил ему Коэн, Маэр должен был выжить, Маэр должен был научиться по-настоящему, со всей отдачей любить и...
  ... вернуться к Дарву.
  А Коэн, как и Черный, должен был исчезнуть из их жизни.
  Также, как из жизни одной девушки на Терре, куда он приходил по необходимости или тогда, когда было совсем уж плохо.
  "- Здравствуй.
  - Привет... Как ты?
  - Я? А как может быть древней воздающей твари? - горько усмехался он.
  - Перестань говорить так о себе...
  - Но ведь так и есть. - пожимал плечами Коэн.
  - Неправда. Ты живой.
  - Слишком живой."
  Только на той Терре он мог готовить ужин, который потом ел Маэр, или допивать мартини, Маэром же открытое... Или наоборот. Маэр об этом, разумеется, не знал. От него очень тщательно скрывали. А пили тогда - действительно часто...
  Странная планета - эта затерянная Терра.
  
  Демон-плетение.
  
Каждый след от оков слезами наполнен.
  И терпкой расплатой за жизнь -
  Долг священен.
  
  - Дарв!!! - Маэр выгнулся дугой, словно от плетения, задел руками стену, оттолкнулся, перевернувшись и... проснулся.
  Снова кошмар. Теперь - Черный не оставлял его даже во снах. Множество разных, абсолютно непредсказуемых смоделированных ситуаций, каждая - ад. В каждой - только боль, холод, и неверие. Очень часто присутствовали сны с возможностью поимки и пыток Дарва на глазах у Маэра. Или же с исполнением давней угрозы Черного.
  Здесь прошло уже где-то семь-девять месяцев. Может, больше...
  Маэр уже не знал, что сон, а что реальность, что именно является видением и кошмаром, когда закончится это ожидание и закончится ли оно вообще.
  До сих пор Маэр не выполнил требование Черного.
  Он до сих пор оставался хотя бы относительно живым только из-за Терры, кошмаров и любви к Дарву.
  Хотя иногда казалось, что ничто из этого уже тоже не имеет никакой силы.
  Маэр слишком устал бороться. Маэр когда-то на Терре обещал жить и выдержать все. Он жил и выдерживал на протяжении уже нескольких лет. Каждую минуту, каждую секунду ада. Он жил и выдерживал. Он не мог больше. Он не хотел жить. Он не мог больше жить. Кошмары были слишком привычны, чтобы удерживать его, обещание - теперь оказалось слишком слабым, а любовь... Любовь теперь казалась слишком далекой. Маэр был уверен, что никогда не выберется от Черного, и никогда не сможет вернуться к Дарву. У Маэра не осталось сил, чтобы "дергаться", вызывая к себе интерес и отвлекать на себя Черного, да и в Ледяной камере это все равно было невозможно. А, значит, Маэр больше ничего не мог сделать для Дарва. Только жить. Но жить вечность взаперти, в аду, не имея возможности вырваться? Дарв сам позволил бы Маэру умереть. Нельзя требовать слишком многого.
  Маэр не знал, почему он все еще жив и держится. У него уже давно не было сил и ему неоткуда было их взять.
  Он даже визитов на Терру избегал - он умирал, а им от этого было бы слишком больно.
  Недавно, когда Маэр еще был в состоянии трезвого разума, он однажды обошел некоторые защиты Черного. Обошел и сплел одно единственное плетение.
  Плетение такого уровня, сложности и изящности, которому позавидовал бы даже сам Дарв. Да и не только Дарв. Маэр гордился этим своим творением. Последним, из вероятностных плетений. Оно было совершенно, оно предусматривало любые непредвиденные обстоятельства, и должно было подействовать в любых условиях. Идеально. И еще оно было необратимо. Никто уже, после сплетения, не мог разрушить его.
  Поисковое и ликвидационное, завершающим элементом которого был прорыв в защите того, кто называл себя Черным и окончательная смерть Маэра. Маэр отдавал в нем свою Душу за то, чтобы вместе с ним, умер бы и Черный. Умер бы насовсем, навсегда, без права возвращения и перерождения. Плетение связало их. Рано или поздно все должно было закончиться. Пусть смертью их обоих, но Маэра это больше, чем устраивало.
  Это было единственным и последним, что Маэр мог сделать для Дарва. Мертвый Черный никогда не смог бы добраться до него и вообще причинить вреда хоть кому-нибудь.
  Очередная вспышка боли, снова провал в кошмары, в длинную липкую череду кошмаров. Холод, боль, страх, одиночество, обреченность, насилие.... Маэр слишком сильно провалился в это. Он уже ни во что из этого даже не верил, даже в себя самого не верил. Просто ничего нет.
  И только краем больного сознания он осознал, что вот теперь - не выдержит. Теперь - не выдержит совсем. Больше страха, боли и ада - в него не вместить. Еще совсем немного. Несколько часов, и все. И одновременно осознавал, что плетение уже почти настигло его врага.
  Каким-то спокойно-уверенным движением мысли Маэр перебросил один поток сознания на Терру. Попрощаться.
  "- Привет.
  - Ня.. - ответили ему улыбкой. - Как ты?
  - Хорошо. Более-менее в порядке. - изощренно солгал он. - Что у вас в планах? Ужин?
  - Угу...
  - Прекрасно..."
  
  Маэр не знал, за счет чего держался до сих пор.
  Коэн - знал.
  Маэр полностью исчерпал все ресурсы своей души, Маэр был выпит и высушен полностью. Но до окончания определенного ему Воздаяния было еще слишком далеко. И теперь Маэра держала напрямую душа Коэна. Сила любви "древней воздающей твари". Этой душе тоже было тяжело. Слишком тяжело. Слишком сильны были обреченность и долг Воздающего. Эти ресурсы тоже кончались. Коэну необходима была поддержка Терры. Жизненно необходима. Как для Коэна, так и для Маэра. Но на Терре об этом не знали. Или только догадывались - он предпочел не говорить об этом.
  Совсем недавно Коэн нашел брешь в своей защите. Совершенно случайно узнал о самоубийственном и убийственном плетении Маэра. И был в шоке. Это плетение действительно было демонически идеальным. Там не было ошибок. Ни одной. Ни одной возможности обойти заданные условия. Уверенный в этом плетении, Маэр уже убил себя, зная, что утянет за собой и ненавистного "Черного".
  И, что бы ни делал Коэн, он не мог разорвать цепь - никак не мог разрушить плетения.
  Спустя какое-то время Воздающий нашел единственный шанс сделать это. Воспользовавшись одним из древних законов Мироздания.
  Душа разумного - бессмертна. И имеет огромную цену. Вернув свою душу обратно Создателю, ее ценой, можно было совершить многое. Заплатив за это собой.
  Маэр хотел убить Черного, но Коэн-то - не Черный. Хотя плетению на это было наплевать. Оно преследовало того, кто обратил жизнь Маэра в ад и угрожало Дарву. Не найдя по доступным ему ресурсам Сети Черного, Маэр не указал точной личности. Ее и необходимо было найти.
  Коэн не хотел жить. Все, что он хотел - провести Маэра через Воздаяние, очистить его карму и сделать так, чтобы он был бы счастлив. Пусть и не с самим Коэном. Если плетение настигнет его и убьет - Коэн не будет против. Но Маэр... он не должен умирать.
  Любой ценой.
  И в то же время Коэн был безумно, невозможно живым. Он умел любить. Он хотел любить. Он желал быть любимым.
  Коэн заплатил своей бессмертной Душой за то, чтобы условия, описанные в плетении Маэра - никогда и ни при каких условиях не сбылись. Еще более совершенное плетение. Ценою в Душу. Демон-плетение.
  После этого, на оставшееся Коэну время была брошена чудовищная рассинхронизация. Все-таки ему требовалось закончить для Маэра Воздаяние, закончить то, что он начал и для чего, собственно, и была отдана его Душа. Эта рассинхронизация и отпущенное Воздающему время в плетении подразумевались.
  Теперь Маэр выдержит свое Воздаяние в любом случае. Коэн сделал это. Любой ценой? Теперь - действительно любой.
  Когда Маэр в этот раз пошел на Терру, Коэн как и всегда, находился за дверью Ледяной камеры, сидя на полу и прислонившись к одной из стен.
  Он знал, что сам он - уже мертв. Это было странное состояние - точно знать, через сколько и как ты умрешь. И быть абсолютно уверенным, что после - не будет ничего.
  На Терре об этом тоже знали. То ли Коэн случайно проговорился, то ли сказал намеренно, но объяснил, чем заплатил за то, чтобы прекратить самоубийство Маэра.
  "- И, пожалуйста, держи его... Нет, он выдержит, но если я совсем все сделаю сам, моя смерть будет чертовски мучительной. Позволь мне хотя бы умереть спокойно, раз уж я все равно не могу рассчитывать на счастье. - было сказано на Терре."
  Даже здесь принимали, что жить Коэну дальше так, после того, что он делает с любимым и единственным Возлюбленным без надежды на дальнейшее счастье - слишком жестоко.
  
  Выбор.
  
Можно было бы жить, запутав пути,
  Но лживым будет ответ на живое:
  "Прости!"..
  
  Коэн сидел, прислонившись спиной к холодной двери. Единственный вход в ледяную камеру. С другой стороны через стену от него точно также сидел Маэр. Коэн чувствовал это.
  Воздающий уже не помнил, сколько суток он провел здесь в одной и той же позе, на полу, поджав под себя левую ногу и вытянув правую. Он ощущал сразу многое, не думая ни о чем конкретно. Машинально чувствовал весь дом, смоделированный и созданный им точной копией того, который Маэру уже был знаком когда-то, ощущал вибрации окружающей его Сети, некоторые иные структуры... Одновременно следил за порядком и границами созданного пространства... И умирал. Подготавливал себя к полному и окончательному распаду души, разделял ее на множество составляющих, безжалостно уничтожая то, что уже никогда не понадобится. Боль от расколотой души и осознание того, что именно он делает, не отпускала, огненным жгутом поселившись во всем сознании и подсознании. Текли секунды, отпущенные ему, складываясь в минуты, часы, дни. Он точно знал, когда для Маэра закончится воздаяние, сколько останется времени до того момента, когда Коэн отпустит сдерживающую рассинхронизацию и что будет в ближайшие несколько минут. Все было распланировано с точностью до секунды. Потом - не будет ничего.
  Воздающий не спал. Он не думал о своем прошлом: из ста шестидесяти тысяч лет только десять он не был воплощением долга - этого слишком мало. Не думал о будущем - его не было. Думал о Маэре, о себе, Дарве и тех, кто на Терре. Или же проваливался в забытье, когда сил не оставалось уже ни на что. Чем больше проходило времени, чем меньше оставалось у Коэна самого себя, тем живее он становился, тем сильнее хотел жить и узнать, что такое быть живым и свободным в полной мере. Тем больнее. Самоконтроль еще позволял Коэну безупречно играть для Маэра роль Черного, но наедине с самим собой отступал на дальний план. Не более, чем не срываться, чтобы не разрушить все раньше времени.
  В руке у Коэна был зажат, даже не стилет, просто небольшое узкое лезвие, без рукояти. Каждый следующий миллионный удар сердца Коэн отмечал. На себе. Рядом с ровными рядами прямых шрамов по тыльной стороне правой руки теперь обозначилась алая вязь шрамов крестообразных. Даже сам себе он не мог внятно объяснить, зачем именно делает это. Просто... моральный мазохизм... И напоминание, что уже мертв.
  Прошла очередная единица времени, не глядя Воздающий отметил это двумя скрещивающимися линиями. Незаметно для себя окинул взглядом руку, попытавшись оценить, уместятся ли кресты в один ряд.
  "А ведь я мог убить его" - пронеслась в голове четкая мысль. - "Одним своим желанием. Просто. Еще тогда, в самом начале. Какой бы силой не обладал Контролирующий, как Воздающий я сильнее его. Намного сильнее. Мне хватило бы силы, чтобы разом стереть его из Мироздания. Окончательно. А потом... Потом убедить, запутать Маэра, что он любит меня. Меня! Извернуть все... И он бы полюбил! Чисто, искренне, самозабвенно... По-настоящему. Так... Так как любит сейчас Дарва!"
  Злость, боль, тоска, неконтролируемая ненависть на ис Тормена, лишившего его хотя бы даже шанса на счастье, на избавление от участи Воздающего, на жизнь, любовь... Не было больше таких: настолько живых, сохранивших свои личные ощущения и чувства, среди Воздающих. Только Коэн.
  И тихое, шелестящее:
  "А я и сейчас могу... Я уже столько сделал того, что не укладывается в рамки Воздаяния, нарушил столько законов и запретов в последний месяц, что... Мне уже хуже не будет. Некуда уже... хуже. Я до сих пор могу убить его. Я до сих пор могу... зачем?" - резко оборвал Воздающий сам себя. "Меня уже все равно не будет. Маэр без Дарва не станет жить. Тогда... Зачем? Надо закончить."
  Еще один алый крест лег на руку.
  "Пора." - подумал Коэн. Завершающий штрих.
  Поднявшись с пола, Воздающий полностью сменил свою внешность, став точной копией Черного. Вместо белых с вплетенными черными шнурками косиц - светло-русые волосы, черный цвет радужек сменился на серый, сам взгляд стал злее и острее, холодный и жгущий, насмешливый. Маэр не должен заменить подмены. Сейчас это даже важнее, чем раньше.
  
  Стена за спиной вздрогнула, и начала отодвигаться. Хруст примерзшей к металлу кожи и боль выдернули Маэра из болезненного неестественного забытья. В общей сложности пробыв здесь больше года, очередной раз очнувшись, он даже не осознал этого. Просто краем замутненного сознания отметил, что сюжет очередного кошмара изменился, переместившись в камеру. Не поднялся - только передвинулся в сторону от проема.
  Вошедший Черный выглядел, как обычно - жестокость и ирония скользила в злых глазах. Распущенные волосы - как и Маэр, он ненавидел собирать их в хвост.
  - А ты все еще здесь. - скорее уточнил, чем спросил, Черный.
  Маэр слабо и безразлично пожал плечами, соглашаясь.
  - Не наскучило? Может, исполнишь то, о чем я говорил?
  - Никогда. - тихим шепотом ответил заключенный, отметив на себе ментальное касание Черного, будто прошедшееся по всему телу. Маэр понятия не имел, зачем его врагу понадобилось это, интересоваться оказалось бы бесполезно, да и желания не было.
  - Значит, ждать мне смысла больше не имеет?
  - Не имеет. - твердо подтвердил Маэр, понемногу осознавая, что все происходящее сейчас: уже не смоделированный кошмар, а кошмар реальный.
  - Значит, ты мне больше не нужен.
  - Получается, что так. - снова пожал плечами Маэр, едва заметно улыбнувшись уголками губ.
  Черный удивился этому несвоевременному проявлению эмоций, но продолжил:
  - Я даю тебе последний шанс: я выпускаю тебя, чтобы ты привел ко мне Дарва, взамен на сохранение вам жизни.
  - Или? - уже неприкрыто усмехнулся Маэр.
  - Вечность ада.
  - Правда?
  Черный холодно улыбнулся:
  - Пространственный карман, созданный мною и подчиняющийся только мне же, с моими константами и условиями. Моими законами. Во всем. Его невозможно найти или разорвать: сделать это могу только я, а я, как ты понимаешь, делать этого не собираюсь. Тебя ждет вечность мучений, без возможности вырваться, даже в случае моей смерти, без возможности даже увидеть твоего обожаемого Дарва, без возможности вернуться в эту реальность, без связи с Сетью...
  ... Без возможности связаться с той потерянной планетой, на которую ты так жадно ходишь. С Террой. - хищно закончил Черный.
  Маэр вздрогнул. Он до сих пор не подозревал, что Коэн прекрасно знает как о Терре, так и о каждом действии Маэра на ней. Этот мир был вспомогательной частью Воздаяния, почти любое действие терранцев было согласовано с Коэном. А если и не было... что ж... Отчего-то все, что ни делалось на Терре, непостижимым образом оказывалось только на пользу, даже если и изменяло некоторую часть первоначальных планов.
  Маэр не знал об этом. Также как не знал и о том, что его идеальное плетение было отменено и разрушено. Точнее, не разрушено, но обречено на вечные метания без шанса найти своей цели. Маэр считал, что даже если Черный исполнит свое обещание, плетение рано или поздно найдет его, убив как Черного, так и Маэра, где бы они не находились. По большому счету, Маэру было абсолютно все равно, где умереть, раз уж это все равно должно было случиться. А сам факт того, что он проведет в кармане не вечность, а только какой-то ограниченный отрезок времени, вообще был очень лестным.
  Черный предлагал ему выбор. И ответ был очевиден для Маэра. Но все же неожиданным для Черного.
  - Мне все равно. Делай, что хочешь. Ты до сих пор не добрался до Дарва, не доберешься и потом.
  Черный зло усмехнулся.
  - Не добрался. Пока. Еще доберусь. Но ты об этом уже не узнаешь. Не хочешь попрощаться со своими друзьями?
  Маэр удивленно вскинул брови. Откуда такая щедрость? Прощаться? С друзьями? Черный знает такие слова? Спустя секунду Маэр понял, что это обернется для него всего лишь новым кошмаром. Новой изощренной болью. Пребывание на Терре, в тепле чужого любящего эмофона... и знать, что ты здесь - в последний раз. Больно, безумно больно! По живому больно Маэру давно уже бывало только на Терре. Там, где все было - живым... И без льда на стенах.
  Итак, это было болью для Маэра. Значит, не было ложью. Черный не стал бы лишать себя такого удовольствия.
  Нельзя было соглашаться, нельзя было идти на Терру, слишком больно было бы тем, кому он все же стал дорог, слишком... неправильно. Но... еще хоть раз хотелось коснуться этого тепла, узнать, как Дарв, почувствовать эту связь, услышать горько-безумное: "Все будет хорошо", произнесенное с такой сладкой верой. Последний раз.
  - Сколько у меня времени? - тихо спросил Маэр.
  - Два часа.
  "Значит, около часа... Вряд ли он расщедрится на полное выполнение своих слов. Слишком не похоже на него." - подумал Маэр, расщепил сознание, и, как можно большей своей частью переместился на Терру.
  Черный усмехнулся, развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
  
  Выдохнув, Коэн осел на прежнем месте у входа.
  Он действительно создал обещанный пространственный карман и действительно собирался заключить в него Маэра. И для Маэра там действительно прошла бы вечность. А в первичной реальности - двадцать четыре года. Как Воздающий и в целях Воздаяния Коэн мог устанавливать даже такие правила.
  Спустя двадцать четыре года Маэр вернется и будет свободен.
  На Терре же пройдут вообще только сутки с небольшим, и скорее всего, сам Коэн там их и проведет. Возможно.
  Через пару минут на руку лег очередной алый крест.
  Коэн знал, что в эти секунды на Терре звучит тихое:
  "- Все будет хорошо. Ты вернешься. Я верю."
  
  Признание.
  
За любовь - приговор.
  И любовью - исполнен.
  
  Маэр выпал из ада, воплотившегося в вечность, материализовавшись посреди одной из комнат.
  Пространственно-временной карман. Вне времени и пространства, куда забросил его Черный. Внутри - вечность. Снаружи... несколько лет, он не знал и боялся даже представить себе - сколько. Более того, он даже не думал никогда, что Черный его выпустит.
  Внезапно закончились боль, холод, страхи, ежесекундно навязываемые чужой волей.
  Ад - неожиданно прекратился.
  Здесь и сейчас - просто пол, коленями на который он упал, стены незнакомой ранее комнаты в знакомом ему доме. Да, это определенно был тот самый дом, где он находился вечность назад...
  Маэр, полностью обнаженный, поднялся, оглядевшись.
  Тишина. Никого.
  Или, может быть, это просто очередной кошмар, в череде тысяч других? Иллюзия, которой еще суждено развернуться в страх и боль?
  Маэр уже привык к подобному. Он не верил ни тишине, ни покою, ни теплу. Все, что приходило к нему, неизменно оканчивалось адом. И терять ему было уже нечего. Черный отобрал у Маэра все - мечты, надежды на будущее, возможность быть с любимым, самую жизнь, заключив в вечный кошмар. Да, Маэр ненавидел Черного. Ненавидел всей душой и сердцем, если они у него еще оставались.
  Тихо отворилась дверь, и перед Маэром предстал Он. Ненавистный. Черный.
  Конечно. Просто еще один кошмар. В бесчисленной череде остальных.
  - Зачем ты выпустил меня? Снова станешь издеваться? - дерзкая усмешка.
  Боли Маэр уже давно не боялся. Боли, унижения, страхов... Слишком много всего этого уже было. Оно стало естественным. И сейчас для Маэра это была лишь игра, итог которой известен и предсказуем. И почти даже не страшен.
  Черный - внешне почти точная копия Маэра, чей облик он забрал когда-то, подстроив под свои личные цели и идеи - молча подошел ближе. Подошел и замер на расстоянии вытянутой руки.
  Маэра уже мало что могло бы действительно напугать, но этот взгляд... Изменившийся, совершенно не тот взгляд, который он запомнил от Черного раньше... Маэр едва подавил желание сделать шаг назад.
  - Все закончилось. - тихо и внятно произнес Черный.
  - "Все" - это что? - чуть насмешливая улыбка. Даже с вызовом.
  - Воздаяние. Совсем скоро ты будешь свободен.
  - Свободен? - усмешка - От тебя? Не верю.
  Черный дрогнул плечами, будто его ударили, и начал покрываться дымкой.
  Столь знакомые и ненавистные Маэру черты лица и фигуры начали оплывать, изменяться, превращаться в нечто совершенно иное.
  Кожа так и осталась бледной, но на руках от запястий до предплечья и локтя ярко проступили тысячи мелких шрамов-полосок, изменился разрез глаз, светло-русые волосы побелели и спустились до талии тремя сотнями косичек. Взгляд... Взгляд стал совершенно иным. Не таким, как у Черного раньше. Если бы не этот взгляд, Маэр посчитал бы, что его изменение - лишь очередная иллюзия. Но не возможно подделать настолько живой взгляд.
  - Коэн? - Маэр вспомнил его. Еще один Воздающий. Из далекого и нелюбимого прошлого.
  - Да, - читая в глазах Маэра невольное удивление и неверие, Коэн продолжал - Оно закончилось. Все закончилось. Ты свободен. Мы не увидимся больше.
  - Какого Ирмайта? - резко распрямился Маэр. - Ты делал со мной все это, с Дарвом? Зачем это был ты?
  Коэн под таким напором резко подался назад. Он слишком долго ждал и опасался этого разговора, четко видел и недоверие и лицемерие Маэра, ненависть и злость. Нежелание прощать, желание только мести, мести Черному, всепоглощающее чувство.
  Коэну надо было заставить его поверить в себя, в то, что это больше не кошмар и не иллюзия, что здесь все настоящее и без фальши, что...
  
  ...Только не дать ему слишком многое, только не перегнуть палку, только бы поверил.
  
  Коэн отступал все больше назад, лихорадочно сформировывая и в беспорядке кидая эмообразы, отрывки воспоминаний, о том, кто он, зачем он делал все то, что делал, всю свою боль от этого, все сожаление, горечь, радость, что Маэр выдержал, что...
  - Я люблю тебя! - почти выкрикнул Воздающий, когда под влиянием потока воспоминаний и остроты всего многотысячелетнего ожидания, оказался прижатым спиной к стене, на расстоянии вытянутой руки перед Маэром, чувствуя его дыхание, упиваясь каждым ударом его сердца.
  Коэн побоялся скидывать все, побоялся открыть всего себя, испугавшись, что Маэр не выдержит такой правды. Коэн дал ему только отрывки чувств, эмоций, ощущений... Прошлого, настоящего, гордости за Маэра в будущем... Своей жертвы... Все не оформлено, сумбурно, перепутано...
  - Что ж... - сделал шаг назад Маэр. Усмехнулся эмообразам, чувственности, живости Воздающего, любви, которой не могло быть по определению.
  Распрямившись, свободный от кошмара и ада в будущем и уже четко осознавший это. Ледяным от спокойствия и безразличия голосом:
  - Хорошо. И что тебе теперь надо, Воздающий?
  Коэну показалось - он умер в тот момент. Дикая боль, обида на все Мироздание, ненависть взорвались в голове. От этого ледяного, спокойного, чуждого вопроса, казалось, разбилось все. А он так надеялся... хотя бы один раз...
  - Принадлежать тебе...
  Снова целая лавина спутанных эмообразов, перемешанных с обидой и любовью, все спрятанные когда-то желания, невозможность коснуться даже во сне, ненависть быть садистом по отношению к возлюбленному и на долг, от которого невозможно отказаться, который заставил его превратить жизнь Маэра в ад, на то, что Маэр не понял и не поверил, на это спокойствие вопроса "И что тебе теперь надо..." Желание принадлежать, любить и быть любимым, поменяться ролями, получить хоть минуту счастья без лжи, масок и фальши, быть в полном смысле объединенным с единственным, кого любил, просто...просто отдаться Маэру в руки, а там... все, что угодно, все, что Маэр только захочет...
  Казалось, Коэн беззвучно кричал, стоя у стены - настолько неконтролируемый и отчаянный эмофон исходил от него.
  Отшатнувшись еще назад, Маэр, закусив губу, читал все это.
  На мгновение Коэну даже показалось, что Маэр понял, принял, поверил...
  Но... ледяная усмешка.
  Короткий пасс, и в руках у Маэра любимый стек.
  В одно мгновение вернулись прежние ледяной, чуть высокомерный взгляд, гибкие движения, властные жесты...
  - Так вот, чего ты хочешь.
  Несмотря на кровь по всему телу, синяки и ссадины, спутанные волосы, Маэр уже не является пленником, перед Коэном предстал во всем великолепии изощренный и любимый садист, разумный, способный одним изощренным плетением свести с ума того, кто окажется у него в руках. Как же долго Коэн ждал и мечтал об этом, увидеть его - вот так, вот таким - свободным, сильным, прекрасным, подчиниться его воли, оказаться в его власти... Любая боль, любые плетения, любое... желание... Все, что угодно...
  И только одно пугало Коэна до безумия в этих глазах. Только одного он боялся и отчаянно не верил в это... Равнодушие.
  Коэн любил и хотел быть любимым, Маэр же теперь смотрел на него, собираясь просто мстить.
  
  Создатель, неужели я не заслужил хотя бы одной минуты полного и искреннего счастья, неужели я не заслужил от него большего, чем просто мести, неужели...
  
  Коэн не успел додумать. Его накрыла боль от плетения, свалившая с ног, заставляющая сжиматься и выворачиваться в непредставимые позы. Все пространство вокруг мгновенно подернулось защитным полем, волей Маэра не позволяющего теперь Коэну использовать любую силу или магию. Теперь уже Воздающий оказался пленником. Да, впрочем, он и не был против этого. Никогда не был против...
  За первым плетением следовало второе, третье, бесчисленное множество граней боли, сменяющих друг друга, от простых точечных, до "паутинки". Грудь и спину Коэна покрыли широкие полосы и глубокие порезы от стека и узкого стилета - он давно уже был в крови и полностью обнажен.
  В очередной раз упав лицом на пол, сотрясаясь в каскадах болевых судорог, Коэн внезапно ощутил стальную хватку в волосах. Намотав косички на кулак, Маэр заставил Воздающего выгнуться и посмотреть себе в глаза. Вторая рука - на шею, колено - в позвоночник - жесткая фиксация, ни дернуться, ни отвернуться, ни даже закричать. Глаза в глаза. Неумолимый взгляд Маэра против беспомощного взгляда Коэна, с тенью обожания от того, что все это - и боль, и полосы, и плетения - от него, от любимого, от единственного, которому он согласился бы принадлежать полностью. И - принадлежал.
  Одно движение - и тело Коэна снова разрывает боль, мышцы сводит судорогами, глаза белеют, но все равно во всем эмофоне от него - любовь, благодарность, почти счастье...
  Маэр смотрит на него, не позволяя вырваться, и только теперь начиная сомневаться:
  
  А, может быть, он говорил правду? Может, оно так и есть? Нет. Неправда. Не верю.
  
  Удар ладонью по щеке, снова, грубо - лицом вниз, еще плетение, заставившее Коэна выгнуться, приглушенный вскрик. Снова удар - кровь по груди, спине, бедрам. Каскадная вязь, действующая только болью, хоть и не все узловые точки - болевые. Коэн наконец кричит: от желания, страха, боли, обиды, содрогаясь всем телом и не замечая, как Маэр снова оказывается совсем рядом с ним.
  Сквозь кровавую пелену и все еще действующих плетений, Коэн едва отслеживает руку Маэра, неожиданно ласково коснувшуюся подбородка, затем неожиданно переметнувшуюся на плечо, широким жестом проведя по спине от самого верха до ягодиц...
  Не успев удивиться и податься навстречу, Коэн на мгновение снова тонет в потоке боли, а очнувшись, ощущает Маэра уже в себе, с дикой яростью двигающегося вместе с ним. Кажется, в тот момент боль была для них общей, как и все остальное... Секунда есть вечность, но вечность - ничто...
  Но уже через минуту злость, ненависть и месть Маэра отшвыривают Воздающего от себя, снова заставляя упасть на скользкий от крови пол. Сам Маэр падает рядом, в какой-то истерике, на автомате посылая в Коэна очередное плетение, Воздающим почти даже не замеченное, лишь бы тот так не смотрел на него. Невзирая на боль, Коэн просто упивается видом, ощущением Маэра рядом, так близко - всего несколько шагов, его судорожным дыханием, своей кровью на его груди...
  Внезапно эмофон резко стихает, не щиты, нет, но снова ледяное спокойствие и равнодушие. Маэр поворачивает к Коэну голову и тихо повторяет:
  - Так вот, чего ты хочешь.
  Еще спустя секунду Коэн остается лежать в комнате один - Маэр поднялся и вышел так быстро, как только сумел, забыв, или намеренно оставив на полу стек и стилет.
  Еще не понимающим, отчаянным взглядом проводив его, Коэн пытается ощутить, куда Маэр отправился.
  И находит его в Ледяной камере.
  
  Маэр рыдал, прислонившись к одной из стен своей бывшей тюрьмы. Весь эмофон, отчаянное желание и обреченность Коэна, захватили его сознание, вывернув все наизнанку.
  Слишком невероятная, непередаваемая любовь читалась в этом Воздающем, слишком большая жертва была принесена для его, Маэра, счастья.
  Вечность лично превращать жизнь Возлюбленного в ад, зная, что после этого никогда не будешь вместе с ним.
  Короткие, точечные эмообразы кололи Маэра, заставляя задыхаться морозным воздухом. Обрывки воспоминаний и мыслей Коэна, случайно переданных ему в тот момент, когда Воздающий стоял у стены. Просто шквал ощущений, когда Маэр насиловал его. Насиловал также, как раньше Черный - его. Нет, не Черный. Коэн!!! Ненависть за все, что было, черным пламенем вздымалась, но острое воспоминание любви, такой любви. Любви, которой нет места в Мироздании, гасило злость.
  Смутно Маэр осознавал, что узнал не все, не понимал, откуда такая обреченность, такая уверенность, что они больше не увидятся. Коэн еще что-то скрывал от него.
  Теперь Маэр уже четко осознавал, что Воздаяние закончилось, и совсем скоро он будет свободен. Он сам не знал, что все еще удерживало его в этой камере, ледяным воспоминанием жегшим сознание и душу.
  Не знал, и не мог пока уйти.
  
  Ожидание.
  
Не время для жизни бессмертной душе,
  Не место сомненьям в дрожащем лице.
  Страх, боль, тоска - завершается круг.
  Дойти до конца - осталось чуть-чуть.
  
  Холодно. Тихо, холодно и больно. И еще страшно.
  Обнаженный, Коэн сидел на полу той же самой комнаты, куда несколько часов назад из искусственного пространственного кармана вывалился Маэр. Где Коэн попытался объяснить ему правду. Где было то... что было.
  После того, как Маэр ушел в камеру, прошло около часа. Коэн оставался один. Здесь было больно и холодно. Не физически. На полу и стенах перед ним ярко алели капли крови. Все - в кровавых узорах. Каждая - напоминала о том, что здесь происходило. Крик, эмофон, выдох, невольная попытка вырваться или закрыться, резкий поворот, удар стеком, плетение, еще плетение... Маэр его не целовал. Ни разу. Также, как до этого на протяжении вечности ни разу не целовал его Черный. Маэр сорвался и мстил. Не более. Не понял, не поверил... не узнал...
  Страшно.
  Коэн не знал, что теперь делать. Ему оставалось одно повеление - и Маэр был бы свободен. В тот же момент рассинхронизация исчезла бы. После этого - еще шесть минут времени. Чистого, не замутненного внешним вмешательством, свободного от необходимости Воздаяния. Шесть минут на окончательное уничтожение того, что все еще оставалось от живой бессмертной Души. Последним исчезло бы эмативная составляющая. Эмоции, ощущения, способность чувствовать, любить... То, что было самым живым в Коэне. То, что причиняло сейчас больше всего боли. То, что являлось самим Коэном. Эти последние шесть минут он хотел провести на Терре...
  "- Можно я...
  - Что?
  - Если ты не против... Позволь мне прийти сюда. В самом конце. Я не хочу... один.
  - Конечно."
  Воздающий знал, что это, наверное, неправильно, заставлять кого-то осознавать, что у него на руках умирают. Насовсем. Не уходят в перерождение, а исчезают из Мироздания. без права возвращения. Знал, но... Но был слишком живым, чтобы оставаться одному. Он и так всю жизнь был один.
  Больно. Освободить Маэра можно было хоть сейчас, но... Неправильно все закончилось, разве должно было быть так? Коэн желал еще хотя бы одного касания, одного взгляда. Все еще надеялся, что, может быть, и для него хотя на пару минут все будет хорошо.
  Воздающий заставил себя подняться на ноги и тихим шагом двинулся к ледяной камере.
  Маэр дремал. Дремал на холодном полу, уставший, измученный, не понимающий, отчего сейчас уже нет боли и когда начнется очередной кошмар. Сбитый с толку признанием Коэна и все равно не верящий в него. Ничему уже не верящий. Забывший, что бывает что-то кроме боли, страха, ненависти и... любви. Дарва Маэр любил. Любил по-прежнему. Чисто и искренне. Живительно. Неоформленная во что-то конкретное, всеобъемлющая, неразбавленная любовь. Такое очень редко встречается.
  Перед тем, как войти, Коэн осторожно ментально просканировал помещение, удивленно выдохнув, когда обнаружил Маэра в таком состоянии. Минута размышления. Войти сейчас - значило бы разбудить. С одной стороны, Коэн безумно хотел этого, с другой - боялся. Боялся неверия и нового повторения того, что было буквально несколько часов назад. Он и так сначала не хотел открываться перед Маэром. Согласился на уговоры, что можно попробовать, верил, что все будет хорошо. Поверить в это сейчас повторно - уже не мог. Поэтому, прежде чем войти, аккуратно усыпил Маэра, подарив темноту без боли и кошмаров. И только потом переступил порог камеры.
  "Не коснуться дыханием даже во снах..." - горько повторил он про себя строчку одного терранского стиха. Стиха-посвящения... Им с Маэром. Посвящения, за которое Коэн был Терре благодарен. Слишком четко и правильно удалось автору передать все то, личным свидетелем чего он не мог быть.
  Маэр спал, и Воздающий сел рядом. Осторожно и нерешительно. Чуть поодаль. Так же, как просиживал здесь все то время, когда Маэр был без сознания. Теперь можно было коснуться, но Коэн до сих пор будто не верил в это. Что теперь наконец можно было быть собой, не боясь разоблачения. Так недолго!...
  После своего освобождения Маэр запомнит признание Коэна только как очередной кошмар. Один из многих. И даже не подумает о том, что все это могло быть правдой. Не должен подумать. Иначе ринется искать знакомого Коэна-Воздающего, быстро узнает, что тот уже давно из-за чего-то мертв, и, сопоставив кошмар и факты, догадается. А о том, как Маэр сможет жить с этим, и сможет ли вообще жить, Коэн думать не хотел. Он сам воспитал в Маэре чувство совести, напомнил о справедливости, показал цену любви и живых чувств. Маэр никогда не сможет спокойно жить, зная, что кто-то отдал за эту жизнь всего себя.
  Судорожно вздохнув, Коэн протянул руку и коснулся светло-русых волос. Сперва, на мгновение, затем задержал чуть дольше, проверяя, не разбудил ли. Пересел чуть ближе, провел пальцами по обнаженному плечу, снова по разметавшимся волосам...
  До чего же Маэр был красив, до чего изящен и прекрасен. Каждая линия, каждый изгиб исхудавшего тела были совершенны. Ссадины, недавние раны и синяки не портили его. Лишь напоминали Коэну, что он собственными руками сделал с любимым. Горько. Больно. Необходимо. Должен был. Был должен и исполнил это. Маэр оставался жить, с чистой выправленной кармой, вместе с тем, кого любил. А все остальное... было неважно.
  Коэн не знал, сколько часов провел рядом со спящим Маэром, не связываясь с Террой, да и были ли то часы. Он дышал одним с Маэром воздухом, упивался им, жил соприкосновением кожи... Может быть, где-то прошли века. Здесь, при рассинхронизации это было неважно.
  Однако вечность это продолжаться не могло. Надо было заканчивать начатое, заверить сознание Маэра, что признание - это лишь очередной кошмар Черного, освобождать его, уходить отсюда, отпускать рассинхронизацию, попрощаться... Собственно, вот и все... Совсем все.
  Неизвестно, сколько Воздающий решался бы сделать это, если бы не призыв с Терры:
  "- Как ты?
  - Как всегда. Я приду сейчас?
  - Конечно."
  Расщепив сознание, Коэн переместился на Терру, заменив собой предыдущую личность носителя. Рассинхронизация пока оставалась нетронутой, Маэр спал.
  
  Прощание.
  
Все было, как должно.
  Учиться прощать?
  Теперь уже...
  ... Можно...
  
  - Здравствуй.
  - Привет... Как ты?
  - Я? Больно... А вообще... не знаю... Я надеялся, все будет не так.
  - Прости.
  - За что?
  - Я должен был предусмотреть это... Он просто не поверил, слишком привык не верить...
  - Не поверил... Привык... Да... знаю... Не за что просить прощения. - Воздающий сел на край подоконника.
  - Коэн...
  - Да?
  - Сколько у тебя времени?
  - Не знаю... столько, сколько надо. Рассинхронизацию я еще не отпустил. Когда отпущу - останется шесть минут. Все это время я буду только здесь. Целиком. Там меня больше не будет. Потом... После всего я сделал так, что вместе с моей смертью Маэр проснется и переместится сюда, оказавшись здесь запертым. Проследишь за ним? Он уже будет осознавать, что абсолютно свободен, но может... не поверить этому... Постарайся его успокоить. Спустя несколько часов он сможет перейти из носителя в Ильмариен, или еще куда-нибудь. Куда захочет. - Коэн помолчал немного, затем закончил: - К Дарву.
  - Хорошо...
  - Так что я здесь ровно столько, сколько ты захочешь меня видеть в таком состоянии. - усмехнулся Коэн. - Но не думаю, что стоит тянуть с этим.
  - Поужинаем?
  
  - Да, это очень странно, ужинать перед собственной смертью. А ведь насколько... не хочется... - прервав сам себя, Воздающий закончил: - Прости... Ты и так знаешь...
  - Ты слишком живой... Не должно быть так.
  - Уже поздно. Я уже не живой. Я уже мертв. Давно мертв. Наверное, поплатился за то, что, что был слишком живым. - усмехнулся Коэн.
  - Это несправедливо.
  - А мироздание вообще несправедливо. Благо, мне уже все равно. - залпом опустошил он бокал.
  - Слишком много сарказма... - тихо произнесла она, сделав вид, что отвлеклась на снегопад за окном.
  - Прости. Это побочный эффект.
  - Снова сарказм?
  - Не знаю... Я не хочу больше пить... Идем, ляжем?
  
  - Пора.
  - Что?
  - Я отпускаю рассинхронизацию, ладно?
  - Как скажешь...
  - Ну... Все же хорошо будет. Правда, уже без меня... Но у вас все будет хорошо. Я знаю. - Воздающий повернулся на бок, оказавшись к собеседнику спиной.
  - Тебе не будет хорошо...
  - Мне?.. Мне не будет никак. Наверное, это лучше, чем сейчас.
  Пару минут они пролежали в тишине, тесно прижимаясь друг к другу. Воздающий молчал, закрыв глаза.
  - Страшно! - неожиданно живо и эмофонно произнес он шепотом, резко разворачиваясь лицом и заглядывая в глаза. - Больно и страшно...
  - Слишком живой... Слишком... Даже сейчас... Прости, что не могу сказать о том, что все будет хорошо...
  Вместо ответа, Воздающий положил голову собеседнику на плечо и прижался еще теснее.
  - Минута. - спокойным голосом сказал он. - Береги себя, ладно? Береги себя, остальных... не оставляй их... Будь живым, таким же живым, не превращайся в равнодушного, от тебя тепло, ты нужен им... Береги их всех... Дарва тоже... Не говори Маэру обо мне никогда, слышишь? Он не должен знать. Для себя же не должен. Присматривай за ним, хорошо? За Маэром... Я уже горжусь тем, какие свершения его ждут в будущем... Насколько он искупит все то, что сделал...
  Коэн замолчал на несколько секунд.
  - Присмотри за Маэром. И прощай.
  Воздающий замер. Потом выдохнул, коротко дернулся, когда последние осколки души растворились в Мироздании. Носитель, потеряв действующую на данный момент личность, расслабился.
  Еще спустя несколько минут место заняла новая личность.
  
  Маэр неожиданно осознал себя в тепле, на плече другого человека, без всяких ран. Настроение было непривычным: недоверчиво-приподнятым. Моргнув пару раз, он приподнял голову.
  - Терра. - приветственно произнес настолько знакомый Маэру голос.
  - Это правда?... Терра?...
  - Да, правда.
  - Что случилось? Почему ты плачешь?
  - Ничего. Все в порядке. Ты свободен.
  
  
  Постскриптум.
  
  - Здравствуй.
  - Ня... Как ты?
  - Я?... Больно, очень больно. И, прости, не "ня". Меня почти нет. Я сам не знаю, как так получилось...
  - Что?... Кто ты?
  - Не догадалась?
  - Коэн?!?
  - "Ни одно Воздаяние не должно привести к смерти бессмертной души. Нарушивший это табу вернется в любом случае. И жизнь его будет несравнимо хуже даже ада." Это правило не проверялось в течение сотен тысяч лет и было почти забыто. Я не думал, что оно работает. Однако... я жив.
  
  
  Демон-плетение.
  
  Был болью распят.
  И кровью по стали -
  Широкий мазок:
  Вы об этом мечтали?!?
  Словом единым казнить близнеца,
  Вечности ждать "прости".
  Мертвеца.
  Холодом скован,
  Презреньем - по венам.
  Боль и любовь:
  Мазками.
  По стенам.
  Вышедший в прошлом,
  В прошлом же - Темный.
  Кличкой в веках навсегда заклейменный.
  Жив обещаньем,
  Ступивший за смерть,
  Чуть слышным дыханьем
  Едва ли согреть.
  
  За любовь - приговор.
  И любовью - исполнен.
  Каждый след от оков слезами наполнен.
  И терпкой расплатой за жизнь -
  Долг священен.
  Но выполнен долг...
  Не услышать прощенья...
  Не коснуться дыханием даже во снах,
  И чужая рука лежит в волосах!
  Чужие слова стирают разлуки,
  Чужим поцелуем смываются муки.
  Можно было бы жить, запутав пути,
  Но лживым будет ответ на живое:
  "Прости!"..
  Не время для жизни бессмертной душе,
  Не место сомненьям в дрожащем лице.
  Страх, боль, тоска - завершается круг.
  Дойти до конца - осталось чуть-чуть.
  Холодом скован -
  Все было, как должно.
  Учиться прощать?
  Теперь уже...
  ... Можно...
  
  Усталым движением - отпущен на волю.
  Не стоит страдать и жить только болью.
  Завершающий штрих -
  Демон-плетенье.
  Так будет лучше...
  Поверьте сомненью...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"