Мелик Валерий Львович
2. Корнет из нашего времени. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 6.33*81  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выкладываю вторую часть. Александр кардинально расправляется с бандитами, постепенно раскрывает свою "необычность", после предотвращения покушения на царскую семью получает приглашение на ужин, где понимает, что окружающие, по меньшей мере, догадываются о его секретах и скрытых умениях. Сюжет строю так, как считаю нужным. Критиков достоверности изложенного, нелогичности действий главного героя, насыщенности в тексте музыки, и других, на их взгляд "неправильных моментах", прошу не тратить время на текст, подходы к написанию менять не собираюсь. Хотя не исключаю некоторых "косметических" исправлений в первых двух частях. Начинаю работать над третьей частью.
  ________________________________________
   Специфическое 'благоухание' от разгоряченных мужских тел будто застыло в воздухе. Да, здесь бы не помешала Rexona, которая, как говорили, ' Никогда не подведет!'. Глухие звуки ударов по боксерским грушам, звонкие - от бросков на соломенные маты, металлический лязг от занятий на спортивных тренажерах. Если закрыть глаза и только слушать - привычная картина тренировок в спортивном зале Питера, да и любого другого города России начала ХХI века, обычная тренировка в обычном спортзале. Это если закрыть глаза. А в реальности - 'занятия по повышению физической подготовки и улучшению бойцовских навыков чинов Дворцовой полиции' (1861-1917 г.г., - государственная структура Российской империфи, отвечавшая за охрану императорских резиденций, сопровождение императора и лиц, близких ко двору, проверку благонадежности лиц, поступивших на службу в Министерство императорского двора, других ведомств, имеющих доступ во дворцы) летом 1905 года.
   Уже примерно с месяц я занимался здесь с 'чиновниками для поручений', именно так назывались сотрудники Дворцовой полиции. Иногда к занятиям подключались дворцовые стражники, или как они с недавнего времени стали называться, полицейские надзиратели - нижние чины Дворцовой полиции, несущие службу у входа в помещения, где присутствует охраняемое лицо, вдоль пути следования этого лица, так сказать, 'работали на земле'. Но это редко, так, в особых случаях. Заглядывают и сослуживцы по полку.
   Для занятий и тренировок нам выделили зал Придворного манежа, где зимой проводились boxing competition (соревнование по боксу, франц.) среди представителей гвардейских полков, на которых меня объявили победителем.
   Немного покорпел над чертежами тренажеров, несколько раз заезжал на Малую, в Мастерские Дворцового управления, где по этим чертежам пытались их изготовить, разъяснял непонятные моменты. По правде сказать, их почти и не было, так, согласовывали вес нагрузок-утяжелителей на силовых тренажёрах, уточняли формы особо специфичных спортивных снарядов, учебного оружия. Решение всех организационных вопросов заняло дней десять - двенадцать. Результат - на лицо, закрыл глаза - и будто в спортзале в ХХI века. С натяжкой, конечно, реалии надо учитывать.
   Занимаюсь через день, две группы, часа по три - четыре. В свободные дни - 'теория', но уже с другим составом слушателей.
   Сегодня в зале 14 сотрудников, особая группа, в основном молодые люди по 25-27 лет, двое постарше, лет по тридцать. Но меня слушают безоговорочно, было у них время проверить 'сопливого корнета' на вшивость. Кстати, весело тогда получилось. Да и полковник, видимо провел беседу, рассказал, что почём. Не знаю, правда, какие страхи он им поведал, но на втором занятии уж очень выразительно они смотрели на меня.
   Сначала разминка, разогрев. В общей части принимают участие все присутствующие. Как обычно, бег по кругу, приседания в движении, прыжки, имитация ударов в движении и на месте. После - разбиваемся на группы. Часть отправляется на тренажеры, 'качаться', остальных разбил на пары. Отработка ударов, блокировка их.
   - Николай, левое плечо вперед...правую руку ближе к груди! Прикрывайтесь...
   - Георгий, ну что Вы встали, грудь развернули, как на забаве 'бей меня, кто может'! Развернитесь чуть, боком, боком, Вас же для удара должно быть меньше!
   - Александр, мы не разучиваем танец в присядку, работа в нижнем партере это не... вот, вот так то лучше!
   Может кому и режет слух такая фамильярность, но эти замечания делаю на автомате, лексика инструкторского прошлого прорывается. Я, кстати, сразу же на первом занятии объявил, что субординация и этикет по отношению к 'курсантам' (тоже термин из прошлого, точнее из будущего) соблюдать буду не всегда, мол, прошу простить, но кто не согласен - на выход.
   - Внимание! Прекратить выполнение упражнений! Смена мест занятий!
   И опять:
   - Ногу, ногу тяни..., прямой...
   - Левой - блок, правой тут же удар, паузу делать не надо!...
   И так вот весь месяц, но уже втянулся, постепенно прихожу в себя после событий зимы и весны этого года.
  
   *** *** ***
   После 'задушевной' беседы с полковником Герарди по поводу всех моих 'художеств', как выразился мой собеседник, я еще с неделю 'подчищал хвосты', анализировал свое поведение, думал, как жить дальше. А думать было о чем.
   Дело в том, что случилось невероятное. Я, Александр Николаевич Белогорьев, 1985 года рождения, бывший воспитанник одного из Питерских детдомов, бывший спецназовец, бывший киллер, а официально - ИП, индивидуальный предприниматель, владелец и сам же работник шиномонтажки в Купчино, попал. Вот именно ПОПАЛ в полном смысле этого слова. Погибший после взрыва баллонного газа в гаражном кооперативе летом 2017 года, я возродился в теле моего предка в 1905 году. Точнее сознание Александра Николаевича Белогорьева ХХI века ПОПАЛО в тело 21 летнего корнета лейб-гвардии Его Императорского Величества Кирасирского полка князя Александра Николаевича Белогорьева, получившего травму на Невском проспекте 9 января 1905 года при наведении порядка, а точнее 'зачистки' толпы. И не просто попало в это тело, заменив сознание моего предка, а как бы слилось с ним, взаимно добавляя друг друга. Это 'взаимное дополнение', как оказалось, имело как положительные, так и не очень последствия. Александр Николаевич Белогорьев начала XX века знал и умел все то, что знал и умел Александр Николаевич Белогорьев века XXI. Но и черты характера, привычки молодого аристократа, темп его жизни никуда не делись, выступали своего рода тормозом, а наивность и незнание реалий жизни сводили на нет активность и здоровую наглость бывшего спецназовца, присущую, впрочем, вообще людям начала XXI века. И это все, к сожалению, привело к трагическому исходу.
   Провожая друга после вечеринки по случаю своего награждения орденом, в непосредственной близости от дома, где проживал, он столкнулся с бандитами. Результатом этой встречи 'джентльменов удачи' начала ХХ века с невзрачным на вид, но с сознанием, а главное, с навыками крутого вояки XXI века молодым корнетом стало два трупа и еще один покалеченный 'искатель приключений'. Как это ни странно, но это происшествие не заставило корнета насторожиться, но стало началом целой череды событий, в конечном итоге приведших к гибели отца корнета, генерал-адъютанта князя Николая Белогорьева, друга детства предыдущего императора, Александра III, аристократа и дипломата, личного посланника Николая II к президенту Северо - Американских Соединенных Штатов Теодору Рузвельту.
   Посчитав эту стычку случайностью, молодой корнет не придал этому особого значения. Получив послабление по службе, краткосрочный отпуск по случаю недавнего ранения, продолжал вести обычную жизнь молодого гвардейского офицера, правда, с небольшими 'отклонениями'. Активно занимавшийся спортом в XXI веке, невольно стал одним из организаторов и участником соревнований по боксу среди представителей гвардейских полков, расквартированых в 'гвардейской столице' России - в Царском Селе. Был объявлен одним из победителей. Да, нас было двое, победителей, я, и сотник из Конвоя. Так сказать, победила дружба!
   Как оказалось, один из убитых бандитов был братом некоего 'криминального авторитета' (по терминологии XXI века), из ближайшей к Царскому Селу деревни. Тот посылает двух своих 'шестерок' проследить за корнетом, а потом и убить, отомстить за брата. В результате - один из них - труп, второй бандит арестован. Ранен денщик корнета. Допросив спешно одного из бандитов, применяя при этом метод экстренного допроса из арсенала бойцов спецназа XXI века, корнет узнал, кто и за что его 'заказал', и где этот 'заказчик' обитает. Но воспользоваться этой информацией он не успел. Уже на следующий день, после финального боя на чемпионате, при убытии на званый вечер к Великому Князю Владимиру Александровичу в честь окончания турнира, наступила трагическая развязка. Некий Митрич, он же 'Бомбист', тот самый 'криминальный авторитет' из Белозерки, брат убитого бандита, не полагаясь на своих 'шестерок', сам решил исполнить месть. Встретив отца и сына Белогорьевых на выходе из дома, когда они садились в экипаж, метнул бомбу. Взрыв принял на себя старый князь, заслонив собой сына и денщика. Александр потерял единственно близкого человека и считал себя виноватым в этом. Придя в себя после легкой контузии и проанализировав ситуацию, он решил действовать.
   *** *** ***
   ... взрыва, как такового, я не услышал. Мне как будто звук отключили. Мелькает только картинка, причем фрагментально, скачками, как старое кино, в этом времени настоящее, что крутят в синематографе. Тело отца подбросило в мою сторону, экипаж встряхнуло, полетели куски дерева, кожа обивки. Дернулась лошадь, видимо получив свою долю осколков, завалилась на бок. Я будто впал в ступор. И все, картинка рассыпалась на мелкие осколки, мое сознание отключилось...
   Очнулся я резко, но оглушенный, сразу и не 'врубился', что произошло. Картинка постепенно начала восстанавливаться. Все как в тумане. На меня что-то навалилось. Жалобно ржет лошадь. Никодим бежит в нашу сторону. Прохор сидит рядом, прислонившись к стене дома, хрипит и трясет головой. 'Контузило наверное', как то отрешено предположил. Решил привстать. Меня придавило, надо отодвинуть. Рука натыкается на что то липкое. 'Кровь', спокойно подумал я. Подбежал Никодим, еще кто-то из дома. Вес перестал давить на меня, я привстал.
   Тут меня как обожгло. Это был отец. Клочья шинели, мундир, все в крови, верхняя часть груди и горло - одна сплошная рана. Он еще дышит, пальцы судорожно хватают меня за рукав, он тянется ко мне, пытается что-то сказать, но слышно только клокотание и хрип.
   - Отец, как же...,отец...папа! - он дернулся и как то сразу обмяк.
   - Оте-е-ц! У-у-у, с-с-суки! Убью-у! Га-а-ды! В исступлении заорал я.
   Меня оттащили от трупа отца, отвели домой. Во мне что-то надломилось, после этого все стало восприниматься как то отрешенно, проходить как то мимо. Появлялись какие-то люди, кто в штатском, кто в мундир, кто-то приходил, кто-то уходил. Задавали вопросы, пытаясь что-то выяснить, некоторые ответы записывали. Я отвечал, не вникая в суть ни вопросов, ни ответов.
   - Да, приглашение получили сегодня...
   - Нет, о нападении не думал...
   - Нет, князь оказался тут случайно...
   - Да, думаю, что нападение связано с предыдущими происшествиями...
   - Нет, нападавший не рассматривал, в кого именно кидать бомбу...
   - Да, наверное смогу узнать нападавшего...
   И вдруг, как вспышка! Меня будто переклинило. 'Я знаю нападавшего'. Эта мысль пронзила мое сознание, вернула в реальность. Да, я знаю нападавшего, но он не знает меня. Он знает молодого корнета, изнеженного аристократа, может знать какого-то спортсмена, и все! Но он узнает волчару из XXI века, хладнокровного убийцу из XXI века, вышедшего на тропу войны и жаждущего мести. Да, теперь у меня появилась цель, и эта цель будет поражена.
   *** *** ***
   Все три дня до похорон, как бы мне не было тяжко на душе, прошли в суете и заботах. Принимал соболезнования от друзей и знакомых нашей семьи, телеграммы и письма от представителей знатных фамилий России и Европы, отвечал на них. Согласовывал организационные вопросы похорон. С юга выехали родственники мамы, с ними Мэри, или 'солнышко', как все называли ее в детстве. Дочь генерал-майора князя Прокопия Шервашидзе, друга и соратника деда, Ивана Андрониковского. Я помню ее таким маленьким живчиком с ангельской внешностью, когда семья Шервашидзе гостила у нас. Тогда же старые друзья как бы сосватали нас, решив таким образом породниться. Конечно, все это ни к чему не обязывающая формальность, никаких обязательств передо мной не было, нигде ничего не зафиксировано, просто разговор старых друзей за кувшинчиком молодого вина, но Мери несколько дней тогда ходила такая гордая, так забавно вздергивала носик и пыталась предъявлять на меня свои права. Наверное, у женщин это привито на подсознательном уровне.
   После этого мы виделись лет десять назад, тогда семья Шервашидзе отдыхала в Бадене, и мы с отцом заехали туда на день по дороге в Берлин, проведать старых знакомых. Потом мы не встречались, хотя слышал, что она стала поистине красавицей. Сейчас старый князь решил вывести девушку в столичный свет, более того, сам решил поселиться в Санкт-Петербурге.
   И вот настал день похорон.
   После панихиды в квартире гроб на улицу вынесли генералы барон Мейендорф, Александр Егорович, Таль Александр Яковлевич, Дерфельден Христофор Платонович, Татищев Илья Леонидович, Енгалычев Павел Николаевич, Врангель Анатолий Андреевич. На Кадетском бульваре у дома был выстроен почетный караул трех родов оружия от коменданта, полагавшегося умершему генералу (батальон стрелков с трубачами, эскадрон Гусарского полка и батарея Офицерской артиллерийской школы), причем все офицеры были в траурных лентах, при полной парадной форме. Кроме положенного караула, отца провожал весь наш полк, полурота стрелков Императорской фамилии, полусотня конвоя. Гроб у дома приняли старшие офицеры полка, пронесли по Кадетскому бульвару, здесь их сменили другие офицеры. Процессия проследовала по Кирасирской улице на территории полка, вдоль казарм 2-го и 3-го эскадронов, канцелярии, полкового плаца. Вдоль всего следования стояли нижние чины со снятыми головными уборами. Под колокольный звон и пение 'Святый боже...' гроб с телом усопшего вносят в полковой храм лейб-гвардии Кирасирского Его Императорского Величества полка, церковь Мученика Иулиана Тарсийского, где должно было проходить отпевание, устанавливают посреди церкви, ногами к алтарю, провожающие стоят с зажженными свечами.
   Было много венков, кроме традиционного от полка, с полковыми лентами, лично от командира, полковника Рауха, от всех эскадронов полка, от гвардейских частей гарнизона, именные, от сослуживцев по полку, старых Кирасир Его Величества, друзей и соратников отца. Отдать последний долг погибшему пришли Великий князь Владимир Александрович, министр двора барон Фредерикс, министр граф Ламсдорф, генерал-лейтенант Одоевский-Маслов другие высшие чиновники империи.
   Службу ведет митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (1846 - 1912 г.г, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский с 1898 г., настоятель Свято-Троицкой Александро-Невской лавры, член Святейшего Синода Русской православной церкви), служат ему настоятели полковых храмов Царского Села. Читают псалмы, поются тропари и погребальные стихиры, читается св. Писание. Наконец звучит: 'Со святыми упокой Господи раба Твоего Николая...' после этого архиерей, обратясь лицом к покойному, читает разрешительную молитву, изложенную на особом листе:
   Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны друг друго приимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Николая от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит его; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ему, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых. Аминь
   По прочтении этой молитвы он свернул лист, на котором она напечатана в свиток, и вложил его в правую руку усопшего.
   После этого следует прощание с усопшим: все подходят к нему, отдают поклоны, прикасаются губами к иконе на груди покойного и венчику на его челе, говорят последнее 'прости...'. На тело кладется покрывало, а гроб накрывают крышкой и выносят из храма. Сквозь коридор из военнослужащих полка, обнаживших палаши, гроб подносят к катафалку, устанавливают на него и в сопровождении всего полка, за исключением дежурной команды, эскорт следует станцию Царское Село. Здесь уже подан специальный поезд с вагоном-катафалком.
   Похоронили отца в родовой усыпальнице князей Белогорьевых на Никольском кладбище Александро-Невской лавры рядом с могилой его жены, моей матери, так рано покинувшей этот мир.
   *** *** ***
   В связи со смертью отца, на основании 'Свода военных постановлений. Прохождение службы по военному ведомству' мне был предоставлен так называемый 'обыкновенный отпуск' сроком до двух месяцев. Полковник Раух, командир полка, своей властью удовлетворил мое прошение и подписал рапорт. Более продолжительный отпуск мог предоставить только начальник дивизии, генерал-лейтенант Одоевский-Маслов (1849-1919г.г князь, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, начальник 1-й гвардейской кавалеристской дивизии, в последствии войсковой наказной атаман Войска Донского, начальник Московского дворцового управления), но я не стал к нему обращаться по этому поводу, хотя и имел такую возможность, когда он приносил мне свои соболезнования на похоронах.
   За два месяца я планировал решить все юридические вопросы, связанные со вступлением в наследство, хозяйственные дела рода. Но это так, официальная причина. На самом деле я должен рассчитаться со всеми своими долгами. А для этого надо успокоиться, собраться и все продумать.
   Как бы не был я зол и горел решимостью как можно быстрее рассчитаться с убийцами, но понимал, что не следует пороть горячку. Мне хватило ума не лезть сломя голову решать эти вопросы. Необходимо тщательно все обдумать, в том числе проанализировать свое поведение после так сказать 'попаданства'.
   Как то так получилось, что несмотря на знания, навыки и умения человека XXI века, характер 21-летнего корнета века ХХ-го проявился во мне в это время 'во всей красе'. Он подавил, свел на нет свойственную человеку будущего осторожность и чувство опасности. Я не смог правильно оценить и поверить в решимость бандита поквитаться со мной. Да что и говорить, я вообще не рассматривал такую возможность. Казалось бы, стоило насторожиться хотя бы после предупреждения околоточного о слежке за мной, а уж после второго покушения - вообще перейти на особое положение и начать действовать. Причем действовать надо было так, как действовал бы человек моей профессии ХХI века. Кардинально. В смысле, есть человек, есть проблема, не человека - нет проблемы.
   Но нет, характер молодого корнета взял верх. Спокойствие, флегматичность и легкомыслие представителя 'золотой молодежи' начала ХХ века вышли на первый план и подавили навыки и чутье вояки века XXI.
   Так, все, хватит философии с психологией! Успокоиться и думать! И так, что мы имеем?
   Мне известно имя бандита. Мне известно, хотя и примерно, его местожительство. Кстати, а вот это - не факт. Нет никакой гарантии, что он не 'заляжет на дно' после убийства. Скорее всего, уже наверняка залег. Ротмистр Абелешев говорил мне, что полиция была в Белозерке, нет там бандита, будто бы пропал аж с неделю назад. Подруга его, жена - не жена, непонятно, к матери подалась, в Гуммолосары (в начале ХХ века - деревня Царскосельского уезда в двух верстах от Царского Села. К этому времени насчитывала 14 дворов, жителей - 142). Там теперь живет. Но бандит, по слухам, там не появлялся. Ничего, поспрашиваем, поинтересуемся, авось что и приметим. Решено, здесь и будем искать, в Белозерке нет смысла что либо узнавать.
   Значит что? Надо идти на разведку, и идти как можно быстрее. А может и сразу вопрос решить, по обстановке, как получится. Что для этого надо? Оружие. Такое, чтобы не бросалось в глаза. И огнестрел, и холодное. Причем холодное - в первую очередь, огнестрел - как последний довод, применять его крайне не желательно, если только совсем не вмоготу будет. Надо провести 'ревизию' в доме. Подобрать, думаю, не составит труда, в особняке оружия хватало, пистолеты, ружья, сабли, шашки, кинжалы. Отец, как и всякий мужчина, тем более военный, любил оружие, следил за новинками, покупал, получал в качестве наград, подарков. В кабинете вон целая витрина - выставка оформлена, да в библиотеке все в том же стиле, все стены в оружии, чего тут только нет. Здесь можно увидеть и дуэльные пистолеты середины прошлого века с золотой и перламутровой инкрустацией, чуть моложе, но все же древний Лефоше, более поздние пистолеты всех мыслимых модификаций: Веблей, Адамс, Кольт, Наган, Смит-Вессон, Раст-Гассер, Гассер-Кропачек, Сюр Бер, последние Люггеры и Браунинги. Так что подобрать можно, даже на мой притязательный вкус.
   Клинки различных типов развешены по стенам. Здесь и шпаги, и палаши, ножи боевые и охотничьи различных размеров, сабли всех видов. Ножны и рукояти украшены камнями, но есть и простые, так сказать, побывавшие в деле. Имеются даже пики и копья, боевые топоры и секиры.
   Особо изгаляться не стал, выбор мой пал на средний бебут (кинжал с чуть изогнутым клинком, длиной где-то около 40 сантиметров), с небольшим долом (продольное углубление по всей длине клинка для облегчения и придания прочности), с редкой двусторонней заточкой. К нему прихватил два пуукко (в данном контексте обобщенное название короткого ножа с прямым клинком без гарды), один чуть подлинее, в качестве основного и второй, короче, с клинком сантиметров 6 - 7, в качестве засапожника.
   С пистолетом тоже особо не заморачивался, остановился на легендарном Браунинге М 1903 года. (самозарядный пистолет, разработанный Дж.Браунингом в 1902г.путем усовершенствования своей же модели 1896 г., со свободным затвором и возвратной пружиной, расположенной под стволом, на заднем торце рукоятки появился рамочный предохранитель. Патрон 9мм). Внешне - очень похож на знакомый ТТ. Я, когда впервые в этом времени увидел его, подумал, все, глюки! Потом разобрался. Да, внешне похож очень, и только присмотревшись, увидел, что в отличие от ТТ, курок скрыт, а с левой стороны - флажок предохранителя. Это так, внешние отличия, конструктивно они тоже отличаются. Но, тем не менее, в руке сидит привычно, в нужную минуту мышечная память будет действовать на автомате.
   Вариант подарочный, с костяными щечками, на стволе декоративная гравировка в виде цветочного орнамента. Тут же три бумажные коробки с надписью на этикетке 'Норма', калибра 9х20, по двадцать патронов в каждой. Пистолетом долго не пользовались, поэтому по быстрому разобрал его, вынув сначала магазин, убедившись перед этим в отсутствии патрона в патроннике. Спускаю ударник с боевого взвода, чуть провернув ствол, снимаю его вместе с затвором и стержнем возвратной пружины. Почистив и смазав детали, собираю обратно. Передернув затвор, делаю пару холостых выстрелов, проверяя плавность хода пружины и других частей пистолета. Набил основной и два запасных магазина. К пистолету в комплекте прилагалась удобная кобура мягкой кожи. Непривычно, раньше не встречал, обычно кобура бывает жесткой.
   У корнета, как и у любого офицера, было огнестрельное оружие, пистолет, который он носил при форме, в кобуре, были и еще. И 'люггер', и знаменитый 'наган'. Но нельзя сказать, что он был особым фанатом пистолетов. Стрелковый спорт явно не то, где корнет мог показать свое умение. Так, пожечь патроны да покрасоваться перед однополчанами. Нет, не стрельбой, а самим оружием, золотыми наклепками, изящной перламутровой отделкой рукоятки. Как красиво выглядело, по-молодецки прокрутить барабан, небрежно так откинуть его. Но мне же не выставку идти, к тому же, на всякий случай, пусть оружие никак не будет связано со мной. А таких браунингов, хоть и подарочного варианта - полно. Далеко не эксклюзив.
   С этим вопрос решен. Надо продумать одежду. Чтобы дойти до Гуммолосар, надо пройти по Кадетской, здесь постоянно можно встретить офицеров гвардейских полков, артиллерийской школы. В каком виде я там появлюсь? В мундире и шинели - не вариант, это явно не одежда для запланированного 'рейда'. Остановил свой выбор на чуть удлиненной куртке на стриженном меху, здесь это называлось бекешей, в ней я пару раз ходил на охоту в компании с друзьями - офицерами. Она довольно теплая и в то же время легкая и не сковывает движения. На случай встречи с кем из знакомых - вечерний promenade совершаю, воздухом дышу, спортом так занимаюсь. Должно сойти, к 'спортивным странностям' корнета уже привыкли. А с утра на следующий день в полк зайду, в канцелярию наведаюсь, с командирами пообщаюсь, так сказать, алиби себе обеспечу, на всякий случай. Должна же быть причина появления в Царском, да и в самом деле формальности по отпуску надо разрешить.
   Не откладывая в долгий ящик, после обеда, который сегодня несколько задержался из-за моих сборов, я отправился в Царское Село.
   Здесь меня встретила Елизавета с сыном. Опять были слезы, соболезнования. Петька буквально прилип ко мне, шмыгая носом и вытирая слезы кулачком. Меня тоже это завело, комок к горлу подступил, навернулись слезы. С трудом взяв себя в руки, принялся успокаивать женщину, приобнял пацана, погладив его по голове. В этих людях было что-то домашнее, доброе, почти родное, что будто притягивало, умиротворяло, успокаивало.
   Когда страсти улеглись, Елизавета споро приготовила и подала ужин. Просил особо не заморачиваться с приготовлением, подать, что есть дома, сославшись на недавний обед. Я не хотел, чтобы она задерживалась в квартире.
   Во время ужина она поведала все новости, что приключились за эти четыре дня.
   Стекла в окнах на первом этаже вставили на следующий день, убитую лошадь и обломки экипажа помогал убирать Никанор. Извозчик оказался его каким-то дальним родственником. Кстати, сам он не пострадал. Приходили полицейские, расспрашивали. С ними были два офицера, важных таких, в синих мундирах (жандармы, наверняка сам полковник присутствовал). Пару раз возле дома крутились неизвестные, но дворник прогнал их. Те отбрехались, что ищут подденую работу, мол, не надо ли убраться во дворе, подбить чего, подмазать после взрыва. Я насторожился:
   - А что, один раз они приходили?
   - Да вроде больше и не видели, Никанор быстро шуганул их, нечего, мол шляться, сами, справимся.
   - Дяденька Саша, а я тоже их видел, и потом, когда на стройку вчера с Колькой бегали. Там они сидели, хлеб с салом трескали, да из бутыли что-то хлебали.
   - А откуда ты знаешь, что это их дядька Никанор гонял?
   - Дык я же с Колькой, сынком его сам прибирал тогда во дворе, видел все. Потом нам дяденька Лександр Владимирыч, околоточный, полушку мне дал, наказал за порядком во дворе следить. Мы с Колькой думали сегодня в Гостинку сбегать (Гостиный двор, городской рынок Царского Села), леденцов купить. Там такие красные, на лучинке, красивые, а сладкие, жуть какие. Да Колька, паразит, приболел вот, а один я идти боюсь, да и денюжку он заныкал, не дает мне, говорит, потеряю. А ведь это мне дали..., - разошелся Петр Николаевич, пока его не остановила смутившаяся мать.
   - Я тебе сбегаю, паршивец маленький, я тебе сбегаю! Вот узнаю, что со двора далеко ходишь - тут же ремнем получишь!
   - Да я и не хожу далеко совсем. Так, мы с Колькой бегаем тут, рядышком, а далеко не ходим. И вообще, большой я уже, вон, дядька Никанор сказал, что на будущей год в школу запишет Кольку, так и я запишусь. Да и Лександр Владимирыч говорит, что взрослый я уже, мамке должен помогать. Вот!
   - Ладно уж, большой ты мой. Но далеко от дома не смей бегать!
   - А на стройке дядьки эти, что, по работе отдыхали, перекур что ли? - как бы невзначай спросил я.
   - Да не-е, не мастеровые они, те загодя ушли, а потом эти приперлись, а мы в крепость играли. Там кирпичи такие сложены, сидишь за ними, крепость это, а Колька снежками пуляет, говорит, что это мортира. Да только гад он, заместо снежка камень припулил. А если б попал, так и убить можно. Ну я и стал ругаться на него. А дядьки эти, как услышали нас, так спросили, кто мы. А потом погнали нас оттудова, - взахлеб стал жаловаться малой.
   Так, видно пасут меня. Не хорошо это. Наверняка и мой сегодняшний приезд уже известен. Я же не прятался, свободно приехал, тайны из этого не делал. Ну, да ничего, придумаю что нибудь, но надо поостеречься.
   Поужинав и дождавшись ухода женщины с сыном, я еще раз проверил оружие, одежду, что заняло часа полтора и дождавшись, когда дворник Никанор закончил все свои хозяйственные дела по наведению порядка во дворе и разошлись прохожие на улице, отправился в Гуммолосары.
   Для этого надо было пройти в конец Кадетской, мимо церковно-приходской школы и стройки казарм артиллеристов, перейти Саперную улицу и дальше, по неосвещенной Старой Павловской дороге - своеобразному продолжению Кадетской улицы.
   До стройки, а это метров 300 от дома, добрался без приключений. Погода была промозглой. Первая половина марта, такая погода - обычная для этого времени. Сыро, противно завывает ветер, срывается то ли дождь, то ли мокрый снег. Тусклый отблеск газовых фонарей совершенно не дает света. Темно, противно. Безлюдно, в такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не выпустит. Но я же не собака, я сам себе хозяин, и гонит меня долг. Ну а теперь, предельно осторожно, надо поберечься, 'умный в гору не пойдет, умный гору обойдет'. Обойдем-ка и мы стройку, свернем в Артиллерийский переулок и пройдя вдоль хлипкого забора выйдем на Саперную чуть в стороне. Ну да, так и есть, спасибо Петрушке, предупредил, сам того не понимая. Сидят, субчики, но особо не напрягаются, так, отбывают повинность. Ну да, в такую погоду особо и не покажешь свое рвение, так, отбытие номера. Они и отбывали, сидели нахохлившись в уголке на какой то куче, под навесом, один дымил чем то ядреным и жалился напарнику:
   - Сука он, Прошка то, самого бы сюда на шухер поставить. С чего бы ахвицеру шляться в такую срань то, дома навверняк, сидит.
   - Дык он и не здеся стоять наказал, а во дворе заныкаться. Дык там рази заховаешься где? Мигом срисуют да лягавым стуканут. А так перекантуем здеся еще малость, да и на хату слиняем, закатаемся, неча тут порожняком кантоваться, никуда он до утра не рванет, а утром пусть сам Митрич с Прошкой его и заземляют.
   - Да, эти могут, им кого на перо посадить, что мне высркаться. Звери те еще. А нук как узнают, что мы косанули...
   - Прошка то ладно, с ним и добазарить можно. Вот Митрич, от то зверь, так зверь. А как брательника евонного, Пашку Малого молодой ахвицерик завалил, так и вовсе гусей погнал, чую, закатает в блудняк на шару. Так шо ты затихарись, да не гони волну, тогда и не прочухают они...
   Да, мило беседуют, жаль даже прерывать. Но ничего не поделаешь, они так долго еще могут, а мне спешить надо.
   Взял осколок кирпича, благо тут этого добра хватало, да и подкинул в дальнюю от меня сторону, куда тусклый свет уличного фонаря не попадал.
   Камень попал в какую то железяку, лязгнуло, что то там еще и упало.
   - Чуешь, шо там, а ну, зыркани ка!
   - А што я, ну его, кошак наверно, а может псина какая забрела.
   - Позырь говорю, и не базарь. Псина, не псина, а позырить надо, хорош лясы точить.
   - Да ладно уже, иду я, иду. И что тама могет быть, как есть псина приблудная. Ох, грехи наши тяжкие, ни сна, ни покоя..., - ворча себе под нос, более молодой покасолапил в сторону шума.
   Старший тоже не стал просто сидеть, встал и метнулся в сторону от света. Опытный, гад. Но юмор в том, что дернулся он в мою сторону, остановился буквально в шаге от меня. Ждать я не стал. Поставленный удар костяшками пальцев в горло и тут же ногой в пах - тот только коротко всхлипнул, чуть пригнулся, опустился на колени. Дыхание у него перехватило, хватает воздух, а сказать ничего не может. Рывком разворачиваю его спиной к себе и схватив голову в перекрестие своих рук резким движением сворачиваю ему шею. Чуть слышный хруст позвонков и душа душегуба (ха, каламбур, однако) под этот звук улетает, надеюсь в ад. На все про все ушло не больше минуты. Осторожно подхватываю безвольное тело и тихонечко опускаю на землю. Первый готов. А вот со вторым торопиться нельзя, надо пообщаться, вопросы накопились, может и проясниться что. Почему то я нисколько не сомневаюсь в том, что сумею разговорить труженика ножа и подворотни. Вот и он, кстати, показался. Идет, бурчит себе недовольно.
   - Говорю же, нет тама никого, псина видно ховается. Так по каждому шороху кипешить, говорю, не парься...Эй, Федор, где ты? Хорош выделываться, будя..., - не увидев своего напарника, бандит забеспокоился, в его голосе стали появляться тревожные нотки. Подошел к месту, где трапезничали на пару, оглядывается по сторонам, - Федя, где ты, эй...
   Почуяв неладное, выхватил нож и истеричным шепотом продолжил звать подельника
   - Федька, а ну не балуй, выходь, где ты...-тут он увидел кента, кинулся к нему - Федька, ты чего эта... - нагнулся к товарищу, - Федя, ты чего...- начал теребить его.
   Ну, вот теперь и мне пора выходить.
   Шагнул к нему сзади и классически, как на занятиях по снятию часового в учебке, левой рукой беру на удушающий, чуть придавив, но не сильно, что бы оставался в сознании. В правой - нож, острие которого приставил под его подбородок, довольно чувствительно уколол, аж кровь проступила. Как учили в свое время, задержка дыхания и вид при этом крови очень способствует доведению клиента до нужной кондиции.
   - Ну тихо, тихо, милок, не шуми, а то порежеся, - чуть усилил захват, так как почувствовал, что клиент попытался трепыхаться, провел ножом под подбородком, оставив довольно глубокую царапину. Неприятно запахло, фу, никак штаны товарищ намочил. Да уж, слабый на мочевой пузырь разбойный люд пошел, или пойдет? Или был? Тьфу ты, не о том думаю, не отвлекайся.
   - Потихонечку, помаленичку, пройдем-ка во-о-он в тот уголок, там хорошо, не дует, тепленько там, - шепчу ему ласково и сдвинув чуть влево, делаю пару шагов, ведя под навес - вот здесь мы присядем, милок, присядем, вот так вот, - и вдруг усиливаю нажим, потом резко разворачиваю лицом к себе и сильно бью торцом рукоятки в зубы. Общение на контрасте, азбука работы с 'языком'.
   - А ну сиди, сука, попишу не глядя! - зловеще шепчу ему в ухо и делаю еще один порез на щеке.
   Все, клиент поплыл, дошел до кондиции. В глазах - животный страх, пытается что то сказать, получается только мычание.
   - Глохни гнида, вякнешь, когда я скажу, - зловеще шепчу ему, приближая кончик ножа к горлу, - понял, фраер?
   - Д-да, - сглотнув слюну, чуть слышно прошептал бандит.
   Ножом вспариваю его поддевку, обрезая петли и штырьки-пуговицы, короткий тычок левой в челюсть, чтобы не расслаблялся и тут же, резко стягиваю одежду с его плеч, выворачивая по вороту, и опуская со спины почти до локтей. Таким образом обездвиживаю его. Руки вроде и продеты в рукава, но стянутая сзади в районе локтей одежда фиксирует и сами руки и все тело. А попробуйте хотя бы встать из положения сидя, зафиксировав руки сзади. Не так это и просто, а если еще над тобой при этом злобный маньяк ножичком длиной сантиметров под 40 поигрывает, вообще дохлый номер.
   - Ну что, болезный, пообщаемся? Ты вроде не рад? Да ты не менжуйся, все пучком будет, ведь правда? Ты, главное слушай меня, и все пучком, - ласково говорю ему, при этом, правда поигрывая ножом, и резко меняю тон, - Что, шнырь, знаешь меня, или назваться?
   - Ы-ы, - промычал уркаган и закачал головой.
   - Вижу, знаешь. Ну тогда, родимый, поговорим по простому, ты обзовись, милок. Кто такой, по жизни кем ходишь, здесь что шкеришься, уж не меня ли пасешь?
   - Дык эта, Колян я, туточки, рядом живу, в Гуммолосарах, вторая хата отсюдова.
   - На меня кто наводку дал, пасти поставил?
   - Дык Прошка, сосед наш, говорит покарауль ахвицера до полуночи, рупь долга спишет.
   - И это все что ли? А Митрич значит не при делах тут? Что-то гонишь ты, родимый, а я это не люблю, - тут я попросту ткнул ножом ему в плечо, постаравшись при этом не зацепить вены.
   - У-у, д-да, скажу я, не режь, што ты, изверг какой? Митрич бугром у нас, под ним ходим.
   -Да что ты, это я еще добрый, да не о том разговор, вот скажи, милок, а где это Митрич шкерится?
   - Ы-ы, дак откуда мне знать то, он со мной не кентуется, я так, по мелочи шустрю.
   - В непонятках говоришь? а тогда, гнида, зачем ты мне нужен? Перо в бок, и дело с концом, - тут в его глазах появилось понимание, и я продолжил - но уйдешь не так быстро.
   При этих словах я чиркнул своим 'мачете' ему по щеке и продолжил по ключице и груди. Довольно чувствительно, бедняга вскрикнул, пытался завыть, но тут же последовал еще один сильный тычок в зубы.
   - А ну, глохни, падла! Ты мне без надобности, а значит и пришить тебя можно, да только сам ты попросить об этом должен. Смерть легкую еще заслужить надо.
   - А-я, - пытается сказать что то бандит, но я опять бью ему в зубы торцом кинжалы. Время пожимало, поэтому я не церемонился, это стоило Коляну еще нескольких порезов и пару зубов.
   - Цыц! Что, хавальник большой или язык там не вмещается? Так мы подрежем его малость, - имитирую попытку просунуть лезвие в его рот, при этом чуть порезав щеку и губы, - это чтобы не мешал мне резвиться. Очень уж люблю я так вот резвиться.
   - Ы-ы, н-не-н-на-д-до, н-не г-гу-б-би...
   - Чего лопочишь, никак вякнуть что хочешь? Ну, давай, балакай, а то мне баландаться с тобой недосуг.
   - Дык, эта, с Прохором он кентуется, я скажу, только не губи, я ж так, не при делах ваще, по соседски за деньгу малую ...
   - Ты что, баклан мне лажу гонишь, - я еще раз несильно ткнул его ножом, - ты скажи, Прохор этот деловой или так, бычара по жизни? И не тяни волынку...
   - Да не, я все скажу, только не губи... Да, да, так эта, эсприатор он, на пару с Митричем работают, а я так, на подхвате вроде...
   - Где Митрич этот шхериться?
   - В Белозерки шмара у него, тама и ..., опять пытается соскочить бандюган.
   - Ну, ты опять меня не понял. Все, задолбал ты, - приподнял я кинжал, как бы собираясь ткнуть
   - Гадом буду, без понятий. Пока Прохор мазу держит. Сеструха его, Любаша, полюбовница Митрича, чичас домой вертанулась, да и Прохор под ним ходит, ...
   - Где кантуется Прохор, хата его где?
   - Дык, последняя по ходу, тама колодец ишо у ворот...
   - Кто в хате живет еще? - я задавал вопросы быстро, не давая бандиту время на обдумывание.
   - Так мамка ихняя, да Прохор, вот сеструха щас вернулась, да и все. Родительница ихняя по молодости лихой была, чичас барыжит понемногу, так, по мелочи.
   - Подельник твой, кто он?
   - Дык Василий то, с Александровки он, тоже, значица на подхвате. А он што же, ты его што, того, убил штоли? - в глазах появился животный ужас.
   - Нет, спать уложил, - ответил я, и тут он понял, что приговорен. Да, я не собирался оставлять следов. Жестоко? Да, но по-другому нельзя, нет человека - нет проблемы. А мне проблемы не нужны. Он что-то хотел еще сказать, но мне это было уже не нужно, что надо, я услышал, с остальным разберемся по ходу.
   Клинок с хрустом вошел в грудную клетку в районе сердца - я знал куда бить, поэтому он умер сразу. На лице застыла маска ужаса и в то же время какой-то обиды. Но я обещал ему только легкую смерть. Так в чем вопрос, я его не мучил. Ну почти.
   Оттащив трупы в дальний угол стройки, прикрыл их какой-то рогожей, кинув сверху пару досок. Сразу не найдут, ну и ладно, хоть часик какой выгадаю.
   Ну что же, пора и дальше топать, пока бугры шестерок ждут, а то и сюда наведаться ума у них хватит, хотя при такой погоде навряд ли, уж очень мерзко на улице.
   *** *** ***
   До Гуммолосар я добрался минут за десять. Идти было не далеко, но практически полная темнота, грязь и слякоть изрядно тормозили движение.
   Ничем не примечательная, несмотря на близость к блистательному Царскому Селу деревня в одну улицу, только пара дворов стоят чуть в стороне. Обычная, каких много на Руси, ну может чуть поопрятнее что ли, дома не соломой крыты - черепицей, несколько даже железом, да дворы почище, не завалены хламом разным, так необходимым по хозяйству. Вдоль дороги канава с обеих сторон - водоотводы, это уже признак цивилизации - столица рядом. Прохожих нет, на Руси рано ложатся и по ночам спят, во всяком случае, в большинстве своем, но я к этому большинству не отношусь. Вот интересно, спят ли те, к кому я спешу в гости? Если дрыхнут, то ничего не поделаешь, может и придется нарушить их здоровый сон. Иду тихо, как учили, стараюсь выбирать места, где потемнее, обхожу лужи. Тявкнул какой-то барбосик, вяло так, видно не нашел меня достойным своего внимания, да и товарки не поддержали. Дошел до конца улицы, вот и дом крайний, с колодцем у ворот. Забор невысокий, метра полтора, но добротный. Двор небольшой, опрятный, дом на каменном фундаменте. Хозяйственных построек нет, видно за домом расположены, ближе к огороду, здесь, так сказать, парадный вход. Да, не бедствует у нас криминальная братия.
   Тихо, собаки нет, Колян об этом рассказал, так что шума я не боялся. Перемахнув через забор, осторожно пробираюсь к окну, там сквозь занавески пробивается слабый свет. Вдруг распахивается входная дверь и выходит молодая женщина, чуть ли не сталкиваемся лбами. Надо же, не вовремя-то как, и что тебе не сидится дома? Сразу ничего не поняла, но быстро пришла в себя и уже открывает рот, намереваясь закричать. Блин, и ножом не ударить, все равно шум будет. Кулаком резко бью в горло, хрустнул кадык, разрывая трахею. Она нагибается, пытается вдохнуть, но это не возможно, гортань порвана - откуда воздух? Через несколько секунд все было кончено. Оттащил труп от крыльца, заодно рассмотрел ее. Женщина, лет тридцати, на вид довольно потаскана. Явно чувствуется запах спиртного. Никак Любаша, боевая подруга Митрича. Дальше рассматривать времени нет, и так затягиваю с делами. Возвращаюсь к окну. Свет, пробивающий сквозь щель между занавесками говорит о том, что в доме не спят.
   Так и есть, за столом, заставленном едой, какими то закусками, бутыль, пара - тройка кружек, сидят двое, о чем то разговаривают, наклонясь друг к другу. Больше ничего не видно, свет от керосиновой лампы, подвешенной к потолку не доходит до углов, освещая только стол. Пытаюсь запомнить их позы, как сидят, чем заняты руки, быстро ли смогут вскочить.
   Теперь посчитаем. В первую стычку их было трое. Двое убиты, один в полиции. Второй раз компания лишилась еще двух. И сегодня двоих приземлил. Итого семеро. Главарь - Митрич и подручный его, Прохор, всего девять. Навряд ли в банде было больше. Недавний 'крестник', Колян, во всяком случае, о других 'членов кружка' ничего не говорил. Остается только бабка, мать Прохора и Любаши. Но ее не видно. Вроде старуха, но неизвестно, что от нее можно ждать. По отзывам, бабка с веселеньким прошлым, так сказать, ветеран криминального труда. Так что имеем ее в виду. А ну, как обидится на непочтительность, да тюкнет чем сзади по темечку.
   Теперь по остальным. Получается, что остается один вариант, действовать быстро, кончать этих двоих, желательно на дальней дистанции, не оставляя спину открытой. После Любаши оставлять никого нельзя, залягут на дно и опять пакостить втихую будут.
   Все, хватит размышлять. Пора за дело. Тихо поднимаюсь на крыльцо и проскальзываю в сени. Темно, как у не...хорошего хозяина в сенях. Не задеть бы чего. Полоска света, пробивающая из под двери, ведущую в жилую часть дома, как компас указывает направление.
   Да, строил планы, рассчитывал..., но как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Только собирался осторожно дернуть за ручку, как в комнате послышалась какая-то возня, дверь распахивается, чуть не приложив меня по лбу. Передо мной возник внушительный дядечка в портках и нижней рубахе навыпуск. Обдало запахом сивухи. Стоит, покачиваясь, пытается рассмотреть. Со света это ему удается плохо.
   - Колька, ты што ль? Тебе где велено быть? А Васька где? - засыпал он меня вопросами. Я так и не понял, кто он, Прохор или Митрич-бомбист. Да и времени разбираться нет. Дядечке наконец удается сфокусировать свой взгляд. В глазах появляется понимание. Не давая ему полностью придти в себя, бью своим тесаком точно в сердце, отпихиваю бьющее в агонии тело и врываюсь в хату.
   Немая сцена. Рука сидящего ко мне полубоком бандита замерла в воздухе. Да, это он, убийца моего отца, местный криминальный авторитет, Митрич, он же 'Бомбист'. Он тоже узнал меня. Не давая ему времени прийти в себя, буквально в два шага подскакиваю к нему за спину, беру голову на захват и чиркаю своим почти полуметровым тесаком по горлу. Что-то булькнуло, брызнула кровь, еле успел убрать руку, голова бандита уткнулась в стол, опрокинув стакан. Труп - можно не проверять. На все про все - буквально пара секунд. Делаю шаг назад, к стене и оглядываюсь. Из закутка между дальней стеной и печью, отгороженного занавеской, доносятся какие-то хлюпающие звуки. Достаю браунинг, сегодня еще не побывавший в деле и тихонечко подкрадываюсь туда. Кинжалом, зажатым в другой руке, осторожно отодвигаю ткань занавески, заглядываю в закуток. Становится понятен источник странных звуков. Это бабка, отдыхает видно от трудов неправедных. Спит, как говорится, без задних ног, вон, носом какие рулады выписывает.
   Окидываю взглядом помещение. Больше здесь никого нет, обыск проводить не хочу. Что я могу здесь найти, бомбы - македонки, оружие, деньги? Навряд ли. Может что и есть, но явно не на видном месте, надо искать захоронки, тайники, а на это нет времени, да и не интересует меня это. Я свою работу сделал, вопрос решен кардинально, убийца отца мертв, группа его тоже уничтожена. Бабка старая? Да пусть живет, недолго ей осталось, как то не поднимается у меня рука на старуху.
   Правда дело, мягко сказать, пошло не совсем так, как изначально планировал. Я сегодня собирался лишь оценить обстановку, и только после этого, подготовив свое алиби, действовать. Хотя, кого это я обманываю? Подспудно я готов был решить вопрос сразу. Думал ли я при этом о том, что подозрение, в первую очередь, падет на меня, особенно после того, как я засветился со своими спортивными достижениями и навыками в единоборствах? Конечно, было бы глупо не учитывать этот факт. Но, как говорится, смелость города берет. Алогичность моих действий, по моим расчетам, внесет некую сумятицу в головы 'аналитиков сыскного дела'. Трудно поверить в такую оперативность и жесткость в решении проблемы со стороны молодого корнета, даже можно сказать, наглость исполнения. Ну и конечно, кастовость в России этого времени никто не отменял. В конце концов, князь я или так, погулять вышел. Так просто мое сиятельство не обвинишь. Прямых доказательств в мой адрес у них нет, возможные домыслы пусть засунут себе в ...за пазуху. А на каждый неудобный вопрос будет вздернутая бровь, высокомерное 'фи' через губу и угроза вызова на дуэль. Короче, весь расчет на наглость и дерзость, совершенно не свойственную людям моего круга в этом времени. Так что получилось так, как получилось. С точки зрения киллера XXI века очень непрофессионально, но учитывая местные реалии, должно сойти. Конечно, все это я учитывал при решении этого вопроса.
   Ну а теперь, как в моей присказке из того времени, '...главное в нашем деле - вовремя смыться!' Теперь можно и уходить. Правда, перед уходом решил немного похулиганить. Взяв со стола огромный тесак, не намного меньше моего бебута, провожу им по ране мертвого бандита, и такой, весь в крови, кладу возле отдыхающей бабульки, попутно немного накапав ей на одежду и руки. Свой кинжал тоже вытираю о какой то рушничек, валявшийся тут же. Бабка даже не пошевелилась, только тональность храпа немного сменила. Спит, как спала, видно устала, старая. Вот удивится то, проснувшись.
   Все, пора уходить. Еще раз окинув комнату взглядом, выхожу в сени, выглядываю во двор. Никого, тихо, такая же слякоть на улице и пронизывающий ветер. Ухожу так же, как и пришел, через забор, воротами решил не пользоваться.
   Домой добрался без приключений, никем не замеченным. Время почти четыре часа. Обтер от грязи сапоги, осмотрел свою одежду на предмет следов крови, еще чего ненужного Вроде нигде не заляпался. Все равно решил не рисковать, надо избавляться от всего этого, береженного бог бережет. Бебут, а его я только и использовал в своем рейде, завернул в бекешу. Она вымокла, поэтому могла вызвать некоторые вопросы, 'а куда это ночью в дождь ходил корнет?' В принципе, маловероятно, что эти вопросы возникнут, но лучше перебдеть. Получился такой небольшой тюк. Пока запихал его под кровать. Обтерся влажным полотенцем, умываться не стал, не хотел шуметь. В квартире я хоть и один, но соседи могли услышать. Стены, конечно, не чета тем, что в моей пятиэтажке в той жизни, но ночью все звуки... . Короче, обойдусь пока обтиранием.
   Часика полтора подремал, сбил напряжение. Все-таки первое подобное дело в этой жизни. Но вроде прошло все нормально, хотя время покажет.
   Встал около семи, условно отдохнувший. Надо соответствовать образу спортсмена, соблюдать традиции, да и от тюка избавиться заодно. Одеваю те же бриджи, в которых ходил 'на дело', те же сапоги, старый китель, который обычно использовал на тренировках. Сверху - накидка. На улице морось, но основная причина - под ней можно спрятать тюк с 'отходами производства' - бекешу и бебут. Для весу я туда же завернул кирпич, прихваченный на стройке. Все, теперь привычная для меня, а главное для окружающих, пробежка.
   Минут десять спустя я уже стоял на Садовой, точнее в той ее части, называемой Павловской плотиной и бросал свернутую бекешу в Иорданский пруд. Весна в этом году ранняя, да и последний из каскадных прудов Царского Села, особенно в месте водопада, редко когда покрывается льдом, так что сверток, утяжеленный кирпичом, сразу ушел под воду. Кинжал я зашвырнул чуть дальше от моста.
   Заканчивая пробежку, с чувством выполненного долга вернулся домой, где еще минут пятнадцать продолжил разминку во дворе.
   Дома еще раз осмотрел сапоги и бриджи, в которых ходил на 'встречу'. После утренней разминки грязные потеки и сырость на них уже смотрелась естественно. Теперь водные процедуры.
   Подошла Елизавета, стала готовить завтрак. Закончив с утренним туалетом, минут через десять я уже садился за стол. Холодная говядина, нежный омлет, и в завершение - тарелка с румяными оладьями, окруженная розетками с вареньем, медом и сметаной. К этому времени подоспел кофе, и на столе появился кувшинчик со сливками, сахарница с колотыми кусочками сахара, а сама Елизавета уже стояла наготове с исходящим божественным ароматом кофейником в руках. Прибавьте к этому свежий номер 'Санкт-Петербургских ведомостей', который я просматривал при этом, и перед вами почти обычный завтрак русского аристократа. Почти, так как обычный бывает не около девяти утра, а часа на три позже и меню несколько изысканнее. Но у каждого свои вкусы, как по мне, то в самый раз.
   После того, как я успел насладиться всем этим замечательным в своей простоте великолепием, дочитав все новости в газете, смахнув крошки с брюк и промокнув губы салфеткой, встал со стола.
   Мне надо отметиться в полку, встретиться с друзьями, ознакомиться у полкового адъютанта с приказом о моем отпуске. Если получиться, то хотел решить вопрос с денщиком. Федор, как я слышал, уже выписан из госпиталя, но из за последствий ранения, к повседневной службе еще не допущен. Хочу попросить командование об откомандировании его в мое распоряжение в качестве денщика. Трудно ему будет после ранения ухаживать за лошадьми, выполнять другие обязанности по службе, да и я чувствую свою ответственность за него. В своде 'Прохождение службы по военному ведомству' не было четкого толкования, положен ли офицеру в обыкновенном отпуске денщик, или эта привилегия распространяется только при исполнении им непосредственных обязанностей. А что не запрещено, то, как известно, разрешено. Но все это, как говорится, на усмотрение вышестоящих начальников.
   *** *** ***
   И вот я в родном полку. Меня не было здесь с самых похорон, почти неделю. За это время здесь произошли некоторые изменения. Ротмистр Абалешев Александр Александрович, формально остававшийся командиром эскадрона, по факту стал исполнять обязанности помощника командира полка по хозяйственной части. Временно 'исполняющим должность командующего вторым эскадроном' стал штабс-ротмистр Фрейтаг фон Лоринговен Леон Оскарович. Он и готовился по штату занять эту должность. Слухи об этих перестановках ходили давно, поэтому не стали неожиданностью.
   По распорядку, в собрании было еще время завтрака, поэтому большинство офицеров находилось здесь. Вот сюда я и прошел в первую очередь.
   Старшие офицеры завтракали на квартирах, в это время здесь собиралась в основном молодежь и холостяки, поэтому общались без официоза,
   Встретили меня тепло, опять выражали соболезнования, интересовались дальнейшими планами. Было видно, что все это искренне, без дежурных фраз, друзья глубоко переживают случившее со мной несчастье.
   В целом в полку обстановка была привычной, все как всегда. Нижние чины на занятиях и хоз.работах, офицеры тоже заняты выполнением служебных обязанностей. Хотя само понятие этих обязанностей у каждого свое. Некоторые молодые офицеры направились заниматься в манеже выездкой, более опытные - ассистировать командирам эскадронов в проведении занятий с нижними чинами. Часть офицеров, кстати, не очень и малая, осталась решать свои, несомненно очень важные задачи в собрании за бильярдным столом или знакомясь с последними новостями, изложенными в 'Русском инвалиде' и других газетах.
   Пообщавшись с офицерами, я прошел в канцелярию родного эскадрона, где представился моему новому командиру. Леон Оскарович, в отличие от ротмистра Абалешева, человека веселого и подкупающего своей открытостью, был несколько суховат по натуре, сказывались немецкие корни, происходил он из остзейских дворян. Но за внешней чопорностью скрывались исключительная порядочность и желание всегда прийти на помощь. Намного старше нас, молодых офицеров1903 - 1904 годов выпуска по возрасту, как-то незаметно стал своего рода наставникам с первых дней нашего появления в полку, с исключительным тактом помогая советами в различных перипетиях офицерской жизни. Он был, несомненно, достоин этого назначения. Тем более, что был первым в списке старшинства по полку (список очередности назначения на вышестоящую должность в императорской армии Российской империи до 1917 года, по данной должности велся в полку).
   В своей просьбе посодействовать решению вопроса с денщиком, я нашел его полное взаимопонимание. Он заверил меня, что готов поставить положительную резолюцию на моем рапорте, но в любом случае до полного выздоровления для моего Федора будет наиболее благоприятный режим.
   Командир полка полковник Раух принял меня у себя в кабинете. Так же еще раз выразил соболезнование в связи со смертью отца. Я, в свою очередь пригласил его завтра в фамильный особняк на поминки в девятый день со дня смерти (по православной традиции, именно с этого дня и по сороковой проходят так называемые мытарства души. Вместе с ангелом-хранителем она должна пройти через испытания, которые представляют собой греховные искушения. Если душа пройдет испытания и добрая половина души одолеет злую, то все прижизненные грехи будут прощены ей на Небесном суде). Это приглашение очень растрогало его. Дело в том, что в этот день в доме умершего собираются только близкие друзья и родственники, но присутствие Георгия Оттоновича, начинавшего свою службу под командованием отца, по-моему, будет здесь более чем уместным.
   По денщику у командира возражений не было, он заверил меня, что не позже завтрашнего дня, после всех бюрократических процедур, рядовой второго года службы Федор Антипов убудет в мое распоряжение. Единственное ограничение, которое он установил в связи с предполагаемым ежедневным отсутствием онного рядового, это то, что раз в неделю он должен являться по месту службы, 'дабы предстать пред ясные очи эскадронного вахмистра для осмотра внешнего вида и ...'
   После этого, получив у полкового адъютанта штабс - ротмистра Телесницкого отпускной билет, я отправился на поиски своих друзей - трех мушкетеров: Федора Эвальда, Юру Лишина и Сергея Бурсака. Ну конечно, нашлись они в манеже, в уголке, выделенном командованием для 'гимнастических упражнений', как было сказано в приказе. К ним присоединился еще один молодой офицер, корнет Гарин. Выпускник Елисаветградского юнкерского училища, тихий, ничем не примечательный юноша, вышедший в полк на год раньше меня.
   И занимались они, конечно же тем, что терзали боксерскую грушу, стараясь выбить из нее пыль. По очереди. А кто не в очереди, участвовали в извечном мужском состязании - кто сильнее. В частности, в данный момент изображали подобие боксерского поединка.
   - О, Александр! - первым отреагировал корнет Лишин, - и тут же получил увесистый плюх от Федора Эвальда, еле успел прикрыться плечом, но все равно получилось довольно чувствительно, - Ай! Ты чего, больно же!
   - Ой, извини, просто не успел остановиться, - пристыженно промолвил Федор, и уже ко мне: - Здравствуй, Саша! Проходи, мы тут вот ...
   - Здравствуйте, господа! У вас, вижу, бои идут нешуточные. А ты, Юра, не отвлекайся, на ринге, пока не остановлен бой, в любую минуту может 'прилететь', соперник ждать не будет, - Тут мне вспомнился рассказ моего первого тренера из того времени о курьезном случае на Олимпиаде 1952 года в Хельсинки, который я и рассказал, конечно, адаптировав к нынешнему времени и не упоминая фамилий (На первой секунде первого же боя олимпийского турнира советский тяжеловес Альгирдас Шоцикас в знак приветствия протянул перчатки к сопернику Незнакомый с советскими привычками африканец вместо приветствия зарядил хук слева и нокаутировал нашего боксера).
   - Но это же не по джентельменски, - тут же хором отреагировали друзья, в том числе и Федор.
   - Вопрос не в джентльменстве. Бесспорно, одна из основных идей спорта, и бокса, как такового, является культивирование джентльменства, порядочности и уважения соперника. Но в то же время спорт, во-первых, должен воспитывать дисциплинировать и четкое выполнение правил поединка и команд рефери. Здесь, конечно рефери нет, но правилами четко определено, что бой заканчивается после команды об окончании. И во вторых, Юра, по просту говоря, не зевай, следи за противником, тогда и не получишь.
   - Правильно, а то вечно летаешь где то в своих эмпириях, - подтвердил Сергей Бурсак, - отвлекаешься все время, не следишь за своим vis-а-vis (фр. 'лицом к лицу').
   - Да будет вам, как дети малые, ей богу! - одернул Федор Эвальд товарищей, - здравствуй, Александр, рады видеть тебя! Слышал, ты испросил отпуск, как, прошение удовлетворено? И вообще, как ты, чем думаешь заниматься?
   - Здравствуйте, друзья, я рад видеть вас! Да, Георгий Оттонович подписал мой рапорт, надо решить некоторые юридические вопросы, обдумать планы на будущее, да и просто прийти в себя.
   - Александр, еще раз прими наше соболезнования, это большая утрата. Конечно, тебе надо прийти в себя после случившегося. Но помни, мы всегда готовы..., все, что от нас зависит...
   - Спасибо, друзья, я ценю ваше участие и благодарен вам. Я испросил отпуск на два месяца, пока планирую жить у себя, на Васильевском. Всегда буду рад видеть вас там. Да и здесь буду появляться иногда. Кстати, квартира у меня здесь, у Пальгунова, оплачена вперед, я ей это время мало буду пользоваться, да и домоуправительницу не рассчитывал, так что при желании и необходимости - можете пользоваться, без всякого.
   - О, спасибо, Александр, это очень кстати, ты же понимаешь, иногда возникает необходимость не афишировать свою личную жизнь, а в офицерском доме это не всегда удается, - обрадовался наш штатный дамский угодник Юра Лишин.
   - Ну, кому что, а Дон Хуану нашему только о сладком, - отозвался самый правильный в нашей компании Федор.
   - Друзья мои, у меня небольшая просьба, господин полковник обещал выделить мне завтра денщика, моего Федора. Прошу вас, проследите его экипировку, все, что нужно, а то знаете, у нашего вахмистра что получить - как говорится, зимой снега не выпросишь.
   - Да, конечно, не беспокойся, я лично прослежу, - сразу отозвался Федор, который в эскадроне занимался хозяйственным вопросами, был как бы внештатным завхозом.
   - Александр, извини, если считаешь бестактным, но как идет расследование всего случившего, с тобой беседовали полицейские чины? - спросил Сергей.
   - Да, разговаривал следователь. И генерал Врангель рассказал, что разбойников ищут, следствие идет. Говорил даже, что дело ссыска на высочайшем контроле, государь лично интересуется ходом следствия.
   - Но все равно, чем они только занимаются, это возмутительно, среди белого дня бандиты орудуют, а полиция - ни сном, ни духом, думают о чем то, следствия какие то ведут, делом бы занялись...
   - Меня заверили, что следствие идет, и я верю, что убийца отца понесет заслуженную кару.
   - Да, всякое зло должно быть наказано, если дело на высочайшем контроле, то думаю, полицейские уж расстараются. Мы понимаем, что тебе неприятен этот разговор, но поверь, мы очень переживаем и сожалеем о твоей утрате ...
   - Спасибо, друзья за поддержку, я тронут вашим сочувствием. Завтра поминки, девятый день. Прошу помянуть отца, я заказал панихиду (богослужение, схожее по своему складу с обрядом погребения и утренней. Такая служба проводится на третий, девятый и сороковой дни после смерти) в полковой церкви...
   После встречи с друзьями я не стал задерживаться в полку, надо спешить в Петербург. Вечером приезжает князь Шервашидзе с дочерью, надо встретить, кроме этого к завтрашним поминкам подготовиться, отдать последние указания, проверить их исполнение.
   Дома я выпил кофе и объявил, что некоторое время буду жить в городском доме, так как взял по службе двухмесячный отпуск,
   Это заметно огорчило Елизавету, подавая кофе, она даже уронила ложку, что учитывая ее квалификацию домашней прислуги, раньше с ней не случалось. Сразу как то поникла, сгорбилась, поменялась в лице. Забывшись, присела на краешек стула, нервно комкая салфетку в руках.
   - Ох! А мы теперь как? - видимо подумала, что я вообще хочу оставить службу, съехать с квартиры и тогда она лишится работы.
   Сынишка ее, почувствовав, что происходит что то непонятное, тоже притих и насупился.
   - Вы? А что Вы, как работали, так и будете. Чем Вам эта работа не нравится? Если конечно не нашли что другое. Ведь не нашли?
   От волнения Елизавета стала заикаться, лицо покрылось красными пятнами, она еле слышно вымолвила:
   - Н-нет, г-где ж ее искать - то? А к-как же..., если ж Вы б-будете жить в П-петербурге..., а мы тогда как?
   - Елизавета, даже если я буду жить в Петербурге, это никак не отразится на вашем жаловании, а квартира у меня оплачена на год вперед, кто то за ней же должен следить. Жалование вам я буду выдавать, как и раньше, 1 числа каждого месяца. Даже будучи в отпуске, я собираюсь иногда приезжать в Царское Село, что же мне тогда, в гостинице останавливаться? Надеюсь, что в квартире будет должный порядок...
   Это немного успокоило ее, но в глазах все равно оставалась настороженность.
   -Ваше сиятельство, да конечно же...Вы же только скажите...Вы только не бросайте нас, куда же мы...
   - Елизавета, - в моем голосе появился метал, - давай подведем итог. Повторяю, два месяца я буду жить в Петербурге, иногда буду приезжать сюда. Кстати, я разрешил корнетам Лишину, Бурсаку и Эвальду иногда приходить сюда, естественно, без всяких излишеств, все в пределах разумного. По истечении отпуска я опять буду проживать здесь, так как оставлять службу пока не планирую. Жалование твое остается прежним, независимо от того, проживаю я здесь, или нет. В ближайшее время я подумаю об ее увеличении. А теперь позволь мне допить мой кофе и помоги мне собраться, мне надо ехать в Петербург.
   Это будто подстегнуло Елизавету, она тут же стала суетиться, стараясь угодить мне во всем, взялась сдувать несуществующие пылинки с мундира, еще раз прошла щеткой по шинели, цыкнув на пацана, глазами указала ему на необходимость пройтись суконкой по сапогам, дабы придать им еще больше блеска.
   Долго я задерживаться не стал, собрал в саквояж необходимые мелочи, надел мундир, пристегнул шашку. Все это время мать сыном якобы незаметно для меня выглядывали с кухни, стараясь предупредить все мои желания, потом пацаненок выбежал на улицу, как я понял, зазывать экипаж. На небольшой площадке между обоими домами моего домохозяина как раз находилась своего рода стоянка наемных экипажей, оборудованная даже колодцем для водопоя лошадей. Здесь постоянно стояли наготове лихачи со своими 'лимузинами' на копытной тяге в ожидании пассажиров - офицеров из расквартированных на Кадетской улице гвардейских полков и артиллерийской школы.
   Так что когда я вышел из дома, у подъезда меня уже ждал 'тюнинговый' экземпляр - коляска - фаэтон с откидным верхом красной кожи, с натертыми до зеркального блеска лакированными боками, весь, даже сидения, украшенный галунами, фестоном. Рядом стоял водитель кобылы, или как их называли 'лихач' с окладистой бородой, в традиционном волане до пят с лисьей опушкой, на голове - заметный цилиндр черного цвета, и степенно обтирал тряпочкой поручни и сиденье от капель мелкого дождя. Петька же, получивший за труды гривенный, чрезвычайно вдохновленный, побежал делиться этой новостью с неразлучным Колькой.
   - Куда прикажите, ваш...сиясво? Обернулся ко мне и поклонившись учтиво, спросил кучер, когда я устроился в коляске.
   - На вокзал, и поживее, на поезд надо успеть.
   - Не извольте беспокоиться, ваш...сиясво, - прогудел он себе в бороду, - мигом домчим! - уверенным жестом щелкнув вожжами по крупу 'двигателя' в одну лошадиную силу.
   Мы и в правду, довольно резво помчались по широкой Кадетской, плавно входя в поворот на Волконскую и дальше по Софийскому бульвару, чтобы уже не сворачивая, почти по прямой, выехать на Привокзальную площадь.
  
   *** *** ***
   Буквально на пол часа заглянув домой на Васильевском и, отдав последние распоряжения, я помчался на Николаевский вокзал, чтобы успеть к приходу пятичасового поезда из Москвы.
   И вот, в четыре с небольшим, я, через Дворцовый мост, Невским проспектом, на 'лихаче', такое впечатление, что родном брате - близнеце утреннего из Царского Села, выезжаю на Знаменскую площадь, чтобы обогнув ее по кругу, вдоль ограды величественной Знаменской церкви (в 1955 году на этом месте будет возведен павильон станции метро 'Площадь Восстания'), мимо монументального будочника в серой суконной шинели, зорким взглядом из черно-белой деревянной будки осматривающим подотчетные ему владения (центр площади, на этом месте в 1909 г. будет возведен памятник Александру III, а в 1985 г. обелиск 'Городу-Герою Ленинграду'), подъезжаю к центральному входу Николаевского вокзала Санкт-Петербурга. Передо мной двухэтажное здание в два крыла, в стиле ратуши западноевропейских городов. В центре сооружения высится удачная по своим пропорциям двухъярусная квадратная башня с часами, как бы обозначающая местоположение главного входа.
   Расплатившись с 'таксистом на конной тяге', я через вестибюль с административными помещениями, прохожу в главный зал с бюстом Николая I у парадной стены и двумя металлическими досками по обеим сторонам от него, с текстом высочайшего указа о начале строительства Николаевской дороги на одной, и с датами основных вех строительства на другой.
   Да, времена меняются, а вследствие этого заменяются и установленные на этом месте бюсты и тексты, выбитые на досках (в 1968 году здесь был установлен бюст вождю мирового пролетариата В.И.Ленину, а в 1993 году императору Петру I). Широкие окна арочного типа под потолком по всей длине довольно большого зала дают достаточно света. Много встречающих. Пройдя через весь зал, выхожу на его продолжение, перрон-дебаркадер, металлическое покрытие которого является одним из ярких свидетельств успехов строительной техники и дизайна. Обнаженные железные фермы покрытия, изящно в кажущей простоте оформленные боковые стены, прорезанные широкими панорамными окнами, создают совершенно уникальный облик интерьера общественного здания транспортного типа, отличающийся строгостью и простотой. По сторонам дебаркадера протянулись кладовые, административные помещения, различные пирожковые и закусочные.
   Несколько минут ожидания, и вот, в клубах пара, к перрону, издав оглушительный гудок, от которого зазвенело в ушах, втягивается разноцветная змея пассажирского поезда, во главе со знаменитой 'овечкой' (Паровоз 'О' (Основной) - основной парке российских железных дорог. Только с 1890 по 1915 год на Российских паровозостроительных заводах было изготовлено более 9 тыс. локомотивов этой серии. Работал на всех государственных и большинстве частных железных дорог Российской империи, а также и на всех железных дорогах Советского Союза вплоть до 70 - 80 годах ХХ века). Затихающей волной сходит на нет дробь перестука колес. Перекличка лязга сцепок состава и мощный вздох паром уставшего труженика - паровоза является своего рода толчком для толпы встречающих, заглядывающих в окна вагонов в попытках разглядеть знакомые лица, для немалой армии носильщиков, стремившихся выдвинуться со своими тележками на оперативные просторы стратегически важных для заработка точек, дорожных служащих, готовых наброситься на прибывший состав с целью осмотреть, оценить, обслужить. Все пришло в движение, началась обычная вокзальная суета, местами радостная, местами деловая, а в общем - будничная. И вот, кульминация всего этого действа. Открывается дверь центрального вагона состава, обшитого дубовыми дощечками и покрытого светлым лаком дорожного дома на колесах, с бронзовой надписью '1 классъ'. Первым на перрон степенно спускается солидный проводник с неизменными огромными усами, в форменной шинели и фуражке. С деловой основательностью протирает тряпицей поручни, и только после этого приглашает пассажиров к выходу.
   Через несколько минут, держась за поручни, на перрон спускается высокий сухощавый пожилой мужчина с окладистой бородой, в генеральской шинели нараспашку. Тут же оборачивается и подает руку буквально выпорхнувшей из вагона изящной девушке.
   Солнышко. Мэри. Княжна Мария Прокопьевна Шервашидзе. Участник и соперник всех моих детских забавах. Егоза, с детской непосредственностью превращающая любую свою шалость, а чего только мы не вытворяли во дворце моего деда или в доме ее отца, в невинное недоразумение.
   *** *** ***
   Она легко спрыгнула с подножки вагона, опираясь на протянутую руку отца, осмотрелась. Наши взгляды встретились. Мэри как то сразу узнала меня, кратко улыбнулась, и я уже в тот миг понял, что поплыл. Это было как наваждение. С трудом пересилив себя, я подошел к ним, как и положено, щелкнул каблуками, представился. Старый князь молча взял меня за плечи, пристально посмотрел, порывисто прижал к себе, обнял. Отстранил, еще раз посмотрел.
   - Здравствуй, Александр, как ты вырос!
   Здравствуйте, Прокопий Левонович! Как Вы доехали, как дорога?
   - Спасибо, все нормально. Прими мои соболезнования, это настоящий удар для всех нас. Николай Александрович был моим другом, это тяжело..., это больно...! Прости...!, - было видно, что ему трудно сдерживаться, у него дрогнул голос, на глазах проступили слезы, - Держись, Александр, я знаю, ты сильный, держись..., - он опять приобнял меня.
   - Спасибо, Прокопий Левонович, спасибо! Отец часто вспоминал Вас, я тоже помню, как мы детьми носились по Вашему дому в Тифлисе!
   - Александр, ты вырос, стал настоящим мужчиной!
   - Да, вырос немого, дядя Прокоп, зато Вы не меняетесь, такой же грозный на вид, но добрый заступник для нас, Ваших детей!
   - Ну что, ты, такой уж и грозный! Спасибо, Саша, ты и вправду для меня как сын. Я помню, как держал тебя на руках, 'спасая' от моих девочек. Вот одну из них привез сегодня. Ты же помнишь Мэри?, - и оборачиваясь к девушке, - Мери, подойди, поздоровайся с Александром, ты же помнишь нашего Сандро? Ах, какие вы были проказники, чего только не вытворяли в детстве. Ну, ну, не смущайся...
   - Здравствуйте, Александр, Вы очень изменились, я рада вновь видеть Вас! - меня несколько удивило можно сказать довольно сухое приветствие, но поначалу я не придал этому значения, списав за неловкость после длительной разлуки.
   Сказать просто, что она выросла - это сказать банальность. Она изменилась. Она стала ослепительно красивой. Но эта красота стала какой то холодной. Уже не было той озорной девочки с ангельской внешностью, той шалуньи, проказами которой буквально умилялись окружающие. И это уже и не тот подросток, с которым весь день проговорили в Бадене, которая буквально задавила меня своим позитивом, доброжелательностью.
   Нет, никаких отрицательных эмоций по отношению к себе я не почувствовал. В ее словах, вернее тоне, каким они были сказаны, не было ничего. Совсем ничего. Так, дежурная фраза интеллигентного человека.
   Наваждение пропало. Ну что же, детство прошло, мы выросли, долго не виделись. У каждого своя жизнь. А детские обещания, слова...когда это было? Да и нам было по сколько ... И было ли вообще?
   - Здравствуйте, Мэри, рад видеть Вас! Как прошла дорога? - поворачиваясь к ней, дежурно поздоровался, соблюдая формальность и не ожидая ответа.
   - Дядя Прокоп, - вновь обратился я к старому князю, - предлагаю дать команду носильщикам, пора ехать домой. Вы, верно, устали с дороги.
   - Да, Александр, к сожалению, с годами все труднее переносить такие переезды. Как я завидую вам, молодым ...
   - Ну что Вы, дядя Прокоп, выглядите Вы прям орлом, - отвечая ему, я поискал глазами носильщиков, - но и вправду, дорога, верно, тяжелая. Ничего, дома отдохнете. Я приказал подготовить ванну, ну а потом расскажите мне, как живет Тифлис, наши общие знакомые...
   - Конечно, Александр! Там все помнят тебя, радуются твоим успехам. Но ты прав, дорога и впрямь, была утомительна. Мы не стесним тебя? Завтра же займусь поисками жилья, а пока уж извини...
   - О чем Вы, Прокопий Левонович, не обижайте меня. Завтра девять дней со дня смерти папы, соберутся друзья, самые близкие. Прошу быть с нами в этот день...А после и будем решать вопросы.
   - Да, Александр, ты стал мужчиной. Как быстро вы взрослеете! Как я хотел бы посидеть с Николаем с кувшинчиком старого грузинского вина, вспомнить молодые годы! Как неожиданно все это...
   В это время целая артель носильщиков выносила багаж князя, укладывала на тележки и обвязывая чемоданы, тюки, баулы, после чего вся эта наша кавалькада двинулась налево от перрона, на грузовой двор, где уже стояли наготове извозчики. Загрузив багаж на грузовую телегу, сами поместились в изящный фаэтон и отправились домой.
   *** *** ***
   После того, как гости оправились с дороги, приняли ванну, нас ждал ужин, во время которого особых разговоров не велось. Так, как говорится, ни о чем. Впечатления о дороге, о старой столице, они там останавливались на день.
   Мэри вела себя отрешенно, лишь иногда вставляла пару слов в эмоциональный рассказ отца, не более того. Я к ней тоже почти не обращался, так, общие фразы, дежурные слова. Поужинав, она, сославшись на усталость с дороги и извинившись, прошла в выделенную ей комнату, а мы со старым князем проследовали в библиотеку.
   Здесь продолжили делиться впечатлениями, я рассказал о своей жизни, вернее жизни корнета в последние лет десять, поведал о гибели отца. Старый князь близко к сердцу принял смерть друга, а он был другом отца. Старый соратник деда по матери, он был не намного старше отца и поэтому эта смерть очень тронула его.
   Рассказал мне свои планы. После событий 9 января ожидались изменения в государственном устройстве страны, которые, как я знал, приведут к концу года к созыву высшего законосовещательного органа, Государственной Думы. Являясь потомком владетельных князей Абхазии, он был избран представителем Сухумского и Батумского округов для представления их интересов. Так как эта работа требовала частого присутствия в Петербурге, он намеревался приобрести здесь дом и переселиться сюда. Кстати, дом был уже подобран поверенными и на днях ему предстоял его осмотр. Мэри же получила предложение стать фрейлиной государыни - императрицы, что не предполагает замужество и не приветствует сердечные увлечения. Может поэтому эта холодность по отношению ко мне? Хотя навряд ли, тут явно что то другое.
   В Петербурге жил их родственник, князь Георгий Шервашидзе, двоюродный брат. Он состоял при вдовствующей императрице Марии Федоровне в должности обер-гофмейстера, заведовал канцелярией императрицы. Но между родственниками как то не сложились отношения. По слухам, у придворного не все гладко было в семье, он даже отослал ее в Тифлис. Как я помнил из прошлой жизни, все это закончится тем, что в 1907 году он разойдется с женой, Марией Александровной, дочерью министра народного просвещения, барона Николаи и княжны Софии Александровны Чавчавадзе и станет гражданским мужем вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а в 1917 вступит с ней в морганатический брак.
   Завтра нам предстоял трудный день, девять дней со дня смерти отца. Служба в церкви, посещение кладбища, поминки дома. Все это потребует от вех нас много сил. Поэтому мы решили отложить воспоминания и разговоры на потом.
   *** *** ***
   Утром на панихиду в церкви св. Николая Мирликийского, что на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, собрались только близкие друзья, сослуживцы, человек десять. Службу вел настоятель храма отец Григорий.
   ... Всякое согрешение, содеянное ими словом или делом или помышлением, яко благий Человеколюбец Бог прости, яко несть человек, иже жив будет и не согрешит. Ты бо еси един кроме греха, правда Твоя - правда во веки, и слово Твое - истина. Яко Ты еси Воскресение, и Живот и Покой усопших раба Твоего Николая, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем со безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
   После заключительных слов поминальной молитвы все потянулись на выход, где я, да и все присутствующие, щедро одарили нищих милостыней, прося молиться за помин души усопшего Николая.
   Прошли к могиле, где склонив головы, по традиции мысленно прося прощения у усопшего, священник вновь прочитал молитвы. Проявляя тактичность и почувствовав, что мне надо остаться одному, все отошли.
   Поправил венки, преклонив колено, вновь мысленно обратился к отцу. Мне было, что сказать ему. Это был единственно близкий мне человек. Близкий мне, молодому князю этого времени, близкий и Александру Белогорьеву века ХХI.
   Рассказал, что смерть его отомщена, его убийца наказан. Сказал, что это хоть и противоречит христианским канонам, но по-другому поступить я не мог. Просил, что бы он, как человек военный, понял меня и простил. Да, я лишил жизни при этом несколько человек. Грех? Да, грех. Но заповедь 'подставь другую щеку...' не для меня. Мне ближе другая библейская заповедь, 'око за око, зуб за зуб'. Мог бы я поступить по другому? Конечно, нет. И в мыслях не было. Если бы не вчера, то в какой-то другой день, но убийца должен был получить свое.
   - Извини, отец, но во мне победил человек ХХI века. Да, я твой сын, но сын, с сознанием волчары ХХI века. Жесткий, решительный и очень опасный для врагов. Очень опасный. 'Делай, что должно, и будь, что будет!'. Прости, отец, прости за все...
   *** *** ***
   - Господин Соколов! - навстречу судебному следователю (должностное лицо судебного ведомства, на которое, в результате судебной реформы 1864 года возлагается производство предварительных следствий, а в особых случаях и избрание временной меры пресечения. Назначается губернатором с подачи министра юстиции) шагнул мужчина средних лет, - участковый пристав Акимов (полицейская должность, учреждённая в ходе реформы городской полиции 1866-67 годов. В его обязанности, помимо надзора за порядком, проверки полицейских постов и прочего, были отнесены также сыск лиц и имущества, и некоторые другие функции), - здороваясь, представился он, - околоточный надзиратель Кудинов (чиновник городской полиции, ведавший околотком (мин. частью полицейского участка), был непосредственно подчинён участковому приставу. В подчинении имел городовых и дворников (в части исполнения ими полицейских функций), - представил и своего спутника.
   - Здравствуйте, господа! К сожалению, не по очень приятному поводу приходится встречаться, но что поделаешь, служба, как у меня, так и у вас. Ну, рассказывайте, Акинфий Петрович и по ходу начнем осмотр!
   - Так точно, ваше высокоблагородие, докладываю, убит хозяин дома, некто Прохор Несмеянов, 34 лет, крестьянин, находящийся под надзором полиции, его сестра, Любовь Несмеянова, 28 лет, проживающая в дереве Белозерка, портниха, а так же некто Подгозов, известный в определенных кругах как 'Бомбист' или 'Митрич', находящейся в розыск с 1904 года по подозрению в ограблении казначея Санкт-Петербургской таможни и убийстве 4 человек, покушениях на убийство, в вооруженных нападениях с целью ограбления, участиях в террористических организациях. В доме обнаружена так же Несмеянова Анна Николаевна, 55 лет, мать хозяина дома, крестьянка, но показаний она дать не может, в виду тяжелого похмелья. Хозяин дома обнаружен в сенях, гость в доме, за столом, зарезали их, как свиней, по виду, тесаком. Дама убита на улице, видно по делам вышла, на убийцу и напоролась, доктор осматривает...
   В это время в дом зашел еще один мужчина.
   - Титулярный советник Грабе (статский классный чин в Российской империи. Относился к IX классу Табели о рангах, по статусу был ниже коллежского асессора и выше коллежского секретаря, титуловался 'ваше благородие'), - представил участкового врача Акимов.
   - Мы знакомы, не в первый раз вместе работаем, - кивнул следователь, - здравствуйте, Николай Карлович, что можете поведать нам?
   - Да интересно как то получается, Федор Васильевич, не типично как то все, во всяком случае, впервые в моей практике.
   - А что не так, Николай Карлович?
   - Да все не так! Вот посмотрите..., - медик жестом пригласил следователя в сени, к лежащему ничком телу. Если бы не небольшое пятно крови в районе груди, могло бы показаться, что человек споткнулся и не смог встать.
   - Занимательно, профессионал работал, сразу видно.
   - Вот именно, что профессионал. Одним ударом, и сразу наповал. Теперь прошу к столу. Полюбуйтесь, горло перерезано! Обратите внимание, надрез сделан на высочайшем уровне, одним движением, под углом, исключающим попадание крови на злоумышленника. Без должной подготовки такой удар нанести не получится.
   - Ну, злоумышленниками скорее следует называть убиенных, уж очень примечательные личности это, но Вы правы, будто мясник на скотобойне...
   - Совершенно верно, одним резким движение, именно, как на скотобойне живность режут. А теперь прошу во двор..., прошу..., - пригласил он следователя на выход и пропуская его вперед, - извольте посмотреть, женщина убита тоже одним ударом, но не оружием, просто кулаком, или ребром ладони, причем очень точным ударом. Ударь он на несколько сантиметров выше или ниже, не было бы такого эффекта.
   - Не понял, поясните, Николай Карлович, какой эффект...
   - Я так думаю, нападавший, прежде чем зайти в дом, по-видимому, решил осмотреться, заглянуть в окно. Вот тут ему на встречу и вышла дама сия. Ударь он по другому, она бы закричала, тем самым выдав его incognito. А так, одним точным и резким ударом он заставил ее замолчать навсегда. Пробита гортань, смерть при этом наступает в течение двух - трех секунд. При этом не просто закричать, вздохнуть невозможно. Смерть наступает от удушья.
   - Что с бабкой, Акинфий Петрович? - обратился Соколов к участковому приставу.
   - Кажись умом тронулась, Ваше высокоблагородие! А ну, как проснуться с бодуна с ножом в руке, да среди зарезанных. Хоть и скверные людишки то убиенные, да и сама-то она та еще лиходейка, по молодости знатно куролесила, но тут хоть кто умом тронется.
   - Ну, хоть что то сказать может?
   - Да что она скажет, то? Гуляли, с вечеру, как всегда, приняла она сивухи то, да и спать завалилась, ничего больше не помнит.
   - А что, Николай Карлович, не могла она все это совершить, ведь слышал я, что при помешательстве силы у человека возрастают немерено?
   - Хм-м, да нет, не думаю. Уж очень данный удар специфический, да и остальные порезаны очень уж умело. Нет, работал тут профессионал. Да и нож, орудие убийства, так сказать, в доме отсутствует.
   - А как же тот, что в руках у Несмеяновой...,- повернулся следователь к участковому приставу.
   - Да не тот это нож, - ответил за Акимова полицейский медик, - по характеру порезов на обоих трупах, нож должен быть искривленным, это особенно заметно на трупе в сенях, длина, сантиметров 40 - 50. Что-то вроде бебута армейского, или кинжала, что у горцев, причем, почти уверен, с обоюдной заточкой. А здесь же прямой, с односторонней заточкой, обычный кухонный. Нет, это не тот нож, с уверенностью могу утверждать.
   - Спасибо, Николай Карлович! Посмотрите, прошу Вас, может еще что интересного углядите, - а Вы, Акинфий Петрович, - повернулся он к полицейскому надзирателю, - что скажите, как это на вверенной вам территории свободно чувствует себя разыскиваемый особо опасный преступник. Вернее чувствовал. Судя по всему, он не редкий гость в этом доме, посмотрите, одет, мягко сказать, по-домашнему, да и бабка, вон при постороннем не легла бы спокойно спать.
   - Осмелюсь доложить, Ваше высокоблагородие, именно сегодня поутру поступил сигнал от тайного осведомителя о нахождении данного лица..., Александр Владимирович, - повернулся он к околоточному надзирателю Кудинову, вытянувшего в струнку, как бы призывая его подтвердить свои слова, и продолжая после этого опять докладывать следователю, - околоточный надзиратель Кудинов, сразу же доложился мне и мы в сопровождении четырех стражников (нижние чины уездной полицейской стражи - военизированной организации сельской полиции Российской империи, учрежденной в 1903 г.) прибыли на место для задержания и ареста этого гражданина. На месте обнаружили все это и ввиду необычности случившего, я принял решение известить Вас.
   - Да, все правильно Вы решили. Не буду настаивать на личном допросе Вашего осведомителя, Александр Владимирович, но прошу выяснить, когда он узнал о присутствии в деревне Подгозова, слышал ли что подозрительного ночью и утром. Все-все, каждая мелочь может быть полезной.
   - Узнал он вчера вечером, можно сказать ночью, шумели тут знатно..., - начал доклад околоточный.
   - Что значит, шумели, что драка была, скандал какой?
   - Да не-е, по-доброму шум говорит, был, песни вроде начинали орать, нескладухи похабные. Не-е, за скандалы доклада не было. Ну, значить и не стал агент сразу бежать, до утра обождать решил. Боязливо, говорит, по ночам бегать, мол увидит кто... Ну а я, как доклад получил, так значиться и сразу до Акинфия Петровича...
   В это время в дом вошел один из стражников, осматривающих двор и хозяйственные постройки.
   - Разрешите обратиться, Ваше высокоблагородие! - вчерашний крестьянин, впервые участвующий в таком мероприятии, был чем-то очень взволнован.
   - Да, слушаю тебя...
   - Дык, это, тама в сарае схрон обнаружили, не изволите глянуть, уж больно находки интересные...
   - Ну что ты интригу какую держишь, ну что там? Пойдем, поглядим...
   - Так там эти, бомбы вроде всякие, и еще кажись что. Мы вот без Вас и смотреть не стали.
   - Так-так, интересно становится, пойдем, глянем на вашу находку.
   Вся группа, за исключением врача, прошла на задний двор усадьбы, где находились хозяйственные постройки. У деревянного то ли сарая, то ли дровяника, стояли еще двое стражников, явно впечатленные находкой. Сопровождающий группу, видно самый бойкий из 'вспомогательных войск' подвел всех к дальнему углу сарая.
   - Вот здеся, значится, уж очень не ладно дрова то сложены были. Везде, значится, ладненько так, а здеся нет. Вот я и подумал, а чегось это так? Мы с батей моим тоже так дома захоронки делали. Ну, мы с Семеном и раскидали то дровишки, а там и точно, схрон этот.
   Взору полицейских чиновников и следователя открылась довольно внушительная яма, где то метр на метр, глубиной сантиметров под восемьдесят, в которой аккуратно лежали динамитные шашки в бумажной обертке, штук десять. В другом отделении, а яма была разбита на три отделения, лежали полые металлические шары, заготовки под бомбы - македонки, в третьем - моток какого то шнура, по всей видимости фитиля, еще какая то мелочевка. В другом углу сарая, в такой же яме - схроне находился небольшой саквояж, как потом выяснилось после осмотра, туго набитый аккуратненькими пачками ассигнаций, в основном серо - зеленого цвета (банкноты образца 1898 года номиналом 50 рублей) и коричнево - синего (банкноты образца 1898 года номиналом 100 рублей).
   - Да, интересно тут, занимательные находки, - промолвил судебный следователь, - Акинфий Петрович, Вы говорили, что отправили курьера в управление дворцовой полиции?
   - Так точно, Ваше высокоблагородие, как увидели все это непотребство, так тут же и отправил стражника оповестить. Как и положено по инструкции. О, а вот и он обратно воротается.
   - Ваше высокоблагородие, - и тут же к своему непосредственному начальнику, полицейскому надзирателю Акимову, - Акинфий Петрович, там эта...
   - Да что случилось то, можешь толком сказать, что ты такой заполошенный, объясни толком, что случилось? Передал в дворцовую полицию то?
   - Так точно, все передал, как Вы и наказывали, поехал обратно, а тут такое дело... Еду я значится по Кадетской, а возле стройки мастеровые толпятся, а как меня увидели, махать стали, звать меня. Ну подошел я, а там эта, убиенные тоже. Два их там. Один значится зарезан, а второй непонятно что, но крови у него нет, да и порезов тоже, по виду целый будет, но тоже мертв.
   - А ну тихо, ты! Спокойно доложи по порядку, частишь, что та баба на базаре!
   - Так точно, Акинфий Петрович, докладываю, значится! На углу Кадетской и Саперной, на стройке обнаружены два убиенных. Я значится, наказал не трогать там ничего, как Вы и наказывали, а сам сюда, за Вами.
   Следователь и полицейский надзиратель переглянулись, остальные стражники, услышав новости, тихо зашушукали в стороне.
   - Когда обнаружены трупы, опознаны они? - нахмурившись, спросил Соколов.
   - Так точно, Ваше высокоблагородие, узнали их. Туточки на стройке местные все работают, с нашего уезда, каждый друг дружку знает. Так вот, один тутошний, из Гуммолосар, Колька Невзоров, никчемный человечишка, шаромыжник, все на посылках у деловых, но так, по мелкому. Он-то вот и порезан весь. Второй, говорят, Васька Ипполитов, с Александровки он, тот поматерей, но тут врать не буду, не знаю его. Там из мастеровых один тамошний, вот он и опознал его, а сам не знаю. Он тоже мертвый, но целый, не порезан. А что мертвый, так то не понятно.
   - Акинфий Петрович, вам придется остаться здесь, посмотрите еще раз все, дождитесь представителей жандармского управления, санитарную карету. Староста местный должен оказать всемерную помощь, оставьте так же двух стражников, - и обращаясь к подошедшему врачу, - Николай Карлович, закончили Вы тут? А то еще нам работа подкинулась, два трупа недалеко обнаружились, сейчас выезжаем. Александр Владимирович, прошу с командой следовать за нами.
   - Ясно все, Ваше высокоблагородие, - вытянулся полицейский надзиратель, - и поворачиваясь к околоточному, - Александр Владимирович, Прохоров и Васильев остаются со мной, остальные - в Вашем распоряжении.
   Околоточный Кудинов приложил руку к козырьку фуражки, отданием чести подтверждая, что указания приняты и тут же отошел к стражникам.
   *** *** ***
   Толпа у входа на стройку казарм артиллерийской школы, что на углу Саперной и Кадетской расступилась, пропуская экипаж со следователем и врачом, с ними же был и околоточный надзиратель. Следом проехали конные стражники. Городовой (низший чин полицейской стражи в столичных, губернских и уездных городах в Российской империи с 1862по1917г) был уже здесь, обеспечивал порядок.
   Тут подъехавшие разделились, представители власти, в лице околоточного и следователя прошли в сторону небольшой толпы, а врач чуть отстал, доставая что то из своего саквояжа.
   Александр Владимирович тут же развил бурную деятельность. Выслушал доклад городового, окриком оттеснил толпу мастеровых, давая возможность следователю и врачу подойти к трупам, расставил стражников по наиболее значимым, на его взгляд, углам стройки, проинструктировав и определив задачи по осмотру места, поиску чего ни будь, неизвестно чего. Как и принято в криминалистике, найти то, не знаю чего. Главное искать, может что и найдется нужное. Как-то одновременно с расстановкой подчиненных, оттеснил двух местных, судя по одежде, старших на стройке, в сторону для опроса. Все это было проделано быстро, на автомате.
   - Вы, как я понимаю, старшие здесь? - обратился следователь к руководителям стройки.
   - Точно так, господин хороший, это Иванов Михаил, десятник, - ответил мужчина в телогрейке, надетой поверх несколько поношенного, но чистого костюма, показывая на мастерового, стоящего рядом, - а я, Федоров Алексей Карпович, приказчик ентой постройки.
   - Судебный следователь уездного полицейского управления Соколов Федор Васильевич, -представился следователь, - а это врач, Граббе Николай Карлович. Ну а с Александром Владимировичем Вы, думаю и так знакомы.
   - Да, конечно, господин следователь, мы же здесь работаем.
   - Ну, расскажите нам, пока Николай Карлович осмотрит трупы, что здесь такое.
   - Конечно. Правда и рассказывать то почти и нечего. Как обычно, с утра подсобники начали работу, они всегда приходят чуток пораньше, ставят леса, переносят кирпич, песок. Позже, к девяти часам, как рассвело, подошли каменщики. Возились сначала вон в той стороне. Потом надо было укрепить леса здеся, ну и пошли за досками тудысь, а там эти двое и лежат. Народ у нас грамотный, с понятием, сразу меня позвали, ничего не трогали. Ну а я как увидел, работу остановил, решил полицию оповестить, позвали городового, а тут и Ваш служивый едет. Им и показали все. Да вот он, тот, который слева. Ну вот вроде и все, с площадки рабочих я сразу вывел, стали Вас дожидаться.
   - Спасибо, Алексей Карпович, Вы все правильно сделали. А кто обнаружил тела?
   - Да вот десятник сам и обнаружил, Михаил, вот! - показал на своего спутника мастер.
   - Михаил..., как Вас по батюшке? - обратился к молчавшему до сих пор мастеровому...
   - Так Николаем батюшку звали, стал-быть Николаичи мы, - прогудел здоровяк.
   - А скажите, Михаил Николаевич, сколько времени прошло с тех пор, как Вы приступили к работе и до того, как обнаружили трупы?
   - Дык, это, и часа не прошло, мы то здеся пока заняты были, внизу, а опосля верх лезть надо было, по верху камень ложить, а леса то хлипкие, укрепить надо. Вот и пошел я за горбылем, глянул, а там это...
   - А как они лежали, Вы не трогали их?
   - Да не-е, мы с понятием. Как лежали, так и лежат. Оно ж сразу видно, жмуры, как есть, жмуры, чегось трогать то, уже не поможешь.
   - Понятно. А скажите, может кто опознать их?
   - Дык, это ж, что тут опозновать то? Тот, что слева, Колька Невзоров, с Гулломосар он, туточки это, рядом. Другой - Васька Ипполитов, с Александровки, тама проживает. Тут здешние все мы, друг дружку знаем.
   - Спасибо, любезный, идите пока, если понадобитесь, мы еще Вас поспрашиваем.
   - Так это мы завсегда готовы, мы ж с понятием..., - отходя в сторону, пробурчал мастеровой.
   К этому времени подошел врач, вытирая руки платком.
   - Интересно получается, Федор Васильевич, не изволите посмотреть? - показал он в сторону трупов, - прошу!
   - Да, конечно, слушаю Вас, Николай Карлович!
   - Обратите внимание, Федор Васильевич, один убит очень интересным способом, я такого еще и не видел, смерть наступила моментально. Второму же, явно досталось. Обратите внимание на порезы, другие следы истязаний.
   - Прошу более подробно, Николай Карлович, что Вас смущает?
   - Ну, не так что и смущает, но способы...Обратите внимание, на первом нет видимых повреждений, смерть наступила в результате смещения шейных позвонков и в следствии этого, разрыва спинного мозга. Ему свернули шею, если сказать по простому. Но дело в том, что это не просто сделать, нужно обладать чудовищной силой. Или же быть очень, очень опытным в этих делах. Поверьте, просто это не сделать, здесь нужны специфические навыки. Второй труп весь изрезан. Его истязали, и это очевидно. И занимался этим тоже очень опытный человек.
   - Поясните, что Вы имеете в виду?
   - Прошу Вас...посмотрите! Очень много порезов, других повреждений. Но как врач, могу сказать, все они, несомненно, очень болезненные, но не могли привести к летальному исходу, не поврежден ни один жизненно важный орган, поврежденные кровеносные сосуды могли привести к потере крови, но не критично. Эти повреждения, скорее всего, играли роль психологического воздействия на несчастного. А после, видимо потеряв к нему интерес, убийца закончил дело одним ударом. Опять же очень точным и выверенным. Очень точным. Определено могу сказать, это очень опытный человек, знакомый, как минимум со строением человеческого тела и имеющий определенный опыт в подобных делах.
   - А скажите, уважаемый Николай Карлович, мне вот кажется, эти убийства и трупы в Гуммолосарах, такое впечатление, совершены одним и тем же человеком?
   - Вы совершенно правы, Федор Васильевич, во всяком случае, орудие убийства у порезанных, аналогично, с большой вероятностью могу утверждать, что одно и тоже. Кроме того, я немного увлекаюсь психологией, и должен сказать, решительность, хладнокровие и специфические навыки, проявленные в этих преступлениях, все, решительно все, не оставляет сомнений в том, что это совершил один и тот же человек. Думаю не ошибусь, предположив, что злоумышленник, свернув шею одному из несчастных, занялся вторым. Пытая, узнал все о семье из Гуммолосар, после чего убив здесь и второго, отправился туда. Но это уже Ваша епархия, делать выводы Вам. Одно могу сказать, это очень, очень хладнокровный и опасный убийца. Такое впервые в моей практике.
   - Наверное, Вы правы, Николай Карлович. Да, интересно дела складываются...Ну что же, не буду Вас задерживать, жду официального заключения. А я еще поброжу здесь, поспрашиваю...
   *** *** ***
   Помощник начальника петербургского охранного отделения, 'курирующий' Царское Село и готовившийся принять должность начальника дворцовой полиции, полковник Герарди был в раздумьях. В глубоких раздумьях. Час назад ротмистр Дедюлин, руководивший отделом охранки в Царском Селе, доложил ему о странном и страшном происшествии. В городе минувшей ночью было убито 5 человек. В принципе, это работа полиции, генерал Врангель, обер-полицмейстер города, не давал оснований сомневаться в своей компетентности и компетентности руководимого им полицейского управления. Но уж очень дело это значимое, поэтому ротмистр и взял его в свое производство. Надо сказать, на то были основания. Довольно таки веские основания.
   Как всегда, размышляя о каком либо запутанном деле, Борис Андреевич крутил в руке карандаш и изредка рисовал на листке перед собой геометрические фигуры.
   Прошлой ночью, в ближайшей от Царского деревне, был убит давно разыскиваемый террорист, некто Подгозов, известный в определенных кругах как 'Бомбист' или 'Митрич'. Рядом нашли еще два трупа, хозяина дома крестьянина Прохора Несмеянова и его сестры, полюбовницы упомянутого Подгозова. В это же время недалеко от этого места, на самой окраине Царского Села на стройке казармы для нижних чинов Артиллерийской школы обнаружены еще два трупа. Многое говорит о том, что эти два события связаны между собой.
   Два круга с нарисованными в них крестами обведены в один квадрат.
   Уже сам факт такого количества трупов в статусном городе говорит о неординарности происшествия. Но было и еще, что так заинтересовало ротмистра. Во дворе усадьбы, где обнаружены трупы, найден тайник с бомбами и крупная сумма денег. Подгозов подозревался в ограблении кареты Санкт-Петербургской таможни в прошлом году и убийстве сопровождавшего казначея. Деньги, видимо оттуда. За этим бандитом еще не мало, чего числиться. Так что 'собаке - собачья смерть'. Но вот способ убийства и дополнительные трупы. Это уже переводит данное событие в разряд не рядовых. По словам ротмистра Дедюлина и проводившего предварительное следствие судебного чиновника Соколова, убийца действовал крайне дерзко, а способы умертвления говорят о его исключительном профессионализме и немалом опыте в этом деле. Прочитав отчеты обоих и заключение врача, Борис Андреевич полностью согласился с их выводами.
   В Царском Селе, городе, имеющим статус императорской резиденции, появился крайне опасный убийца. Методы, которыми он действовал, поразили даже Соколова, а Федор Васильевич за время своей службы многое повидал, такого удивить не просто. А отчет полицейского врача? - это же просто описание ужасов 'Джека-Потрошителя' какого-то, русского разлива. Рядом с кругами появилось что то похожее на ежа.
   Жертвы его - мягко сказать, далеко не законопослушные обыватели. Уверен, в ходе следствия выясниться, что все они - члены одной шайки. Часть ее уничтожил молодой корнет Белогорьев, на которого они объявили прямо охоту. Хм-м, а ведь и способы 'самозащиты', которыми он действовал, тоже впечатляют. В нижней части листа был нарисован человечек с шашкой и несколько квадратиков с крестами внутри.
   Идем дальше, пока не отвлекаемся. Итак, все убитые - отъявленные негодяи. Это значит, что убийца действует во благо? А если это только начало, не последует ли за этими убийствами следующие? И главное! Как говорили древние, 'cui prodest' (латин. 'кому это выгодно'). Вот уж в точку, так в точку. Ответ на этот вопрос сразу снимет все остальные вопросы.
   Первое, что приходит на ум, искать в тех же кругах, где вращался 'Бомбист'. То есть среди бандитов или революционеров. На листке появляются еще два круга, в одном нарисован нож, в другом - бомба. Но по докладам информаторов, и в той и другой среде, авторитет 'Бомбиста' везде непререкаем, недругов не имелось. А где имелись недруги? Да-а-а....Вот тут то мы и упираемся в рисунок человечка с шашкой. Корнет Александр Белогорьев. Убил младшего брата этого Подгозова и еще одного бандита, третьего покалечил и сдал полиции. Перечеркиваем два квадратика, третий берем в кружок. Естественно, тот решил посчитаться. Итог - еще один член шайки убит, второй покалечен и сдан полиции. За пару дней потерять пять человек, тут любой 'пахан' взъярится. А еще если при этом убит родной брат! И кто же виновник всего этого? Чертим большую стрелку к человечку. Так что же получается, вариантов всего два, точнее три. Хм-м, ВСЕГО! Пишем единичку, рядом кружок, 'бандиты'. Цифра 'два', революционеры. Хотя это, в принципе, одно и то же. Обводим в один большой круг. И цифра 'три' - человечек с шашкой, корнет. Восклицательный знак.
   Да, можно сказать, человек - загадка. Сразу после первого случая нападения бандитов и личного знакомства с корнетом полковник дал команду руководителю местного отделения жандармов ротмистру Дедюлину собрать материал на молодого офицера. Уж очень большое впечатление произвели на полковника навыки рукопашного боя, продемонстрированные корнетом. Да и его хладнокровие, проявленное в опасной ситуации порождает одни вопросы. Ну откуда это у корнета?
   Но материал, собранный ротмистром никак нельзя было назвать обширным. Все поместилось на трех листках. Отзывы из кадетского Александра II училища, из элитного Николаевского кавалерийского, лейб-гвардии Кирасирского Его императорского величества полка, отчет следователя Соколова, копия представления командира полка к награждению. Вот, в принципе, и все. Не густо. И нигде, нигде нет ни малейшего упоминания об увлечениях боксом, различными единоборствами.
   А оставшиеся в живых задержанные бандиты? При одном только упоминании о корнете у них чуть ли не тик случается. По их рассказам, это сущий дьявол во плоти. А ведь это не простые обыватели, душегубы еще те. Это ж надо, так суметь напугать. А с виду - обычный рафинированный аристократ. Детство провел в Европе. Но в том возрасте таких умений не нажить, да и был в постоянных переездах. Ну откуда, откуда все это, как состыковать все эти, без преувеличения, умения, хладнокровие, проявленное в опасных ситуациях и ничем не примечательную жизнь столичного аристократа. Непонятно, задачка еще та. И вот чувствовал полковник, вот чувствовал, что уши этого корнета торчат в этом деле. Чувствовать то чувствовал, но как подступиться к этим ушам? Это какой вой сразу поднимется. Князь, знатнейший род, внесенный в 'бархатную книгу' (родословная книга наиболее знатных боярских и дворянских фамилий России), герой, отмеченный орденом, потерявший на днях отца. Да и без этого так просто и не прижмешь, вон как следователя отшил, порода есть порода, гонору - выше крыши. Честно сказать, гонор тот и не на пустом месте. Надо думать. А думать полковник Герарди умел.
   *** *** ***
   Приглашение от нотариуса на оглашение завещания я получил сразу после похорон, но так получилось, что откликнуться смог только через день после панихиды 9-го дня, уступив настоятельным просьбам семейного поверенного. Сухачев Дмитрий Константинович уже много лет занимался всеми юридическими вопросами нашей семьи. Проявляя деликатность, в день похорон, кратко пообщавшись со мной и принося соболезнования, он только в общих чертах сообщил мне порядок ознакомления с завещанием и вступлением в наследство. Вчера он нанес мне специальный визит и настоятельно просил в три часа пополудни сегодня прибыть в контору нотариуса Тауббе, что располагалась на улице Бассейной в доме 2 (в ХХI веке ул.Некрасова, в этом доме в настоящее время располагается музей-квартира Н.А.Некрасова).
   И вот мы сидим в кабинете главы нотариальной конторы и хозяин кабинета, Тауббе Александр Генрихович зачитывает нам последнюю волю отца. Ничего неожиданного он не сообщает, как и ожидалось, я являюсь единственным наследником, что и подтверждается текстом завещания. Кроме этого 3 тысячи рублей жертвуется на благоустройство недавно выстроенной полковой церкви родного для нашей семьи Кирасирского полка, столько же на нужды полкового офицерского собрания, 5 тысяч рублей в недавно созданный комитет вспомоществования отставных нижних чинов Его Императорского Величества лейб-гвардии Кирасирского полка. Все остальное отходит мне.
   Идет долгое перечисление всего того, чем владеет наша семья. Кроме особняка в столице, дома в Москве, Берлине, Мадриде, квартира в округе Колумбия (Северо-Американские соединенные штаты) (в 1871 г. Конгресс объединил сам город Вашингтон, Джорджтаун и округ Колумбия в единый муниципалитет - округ Колумбия. Таким образом город Вашингтон с юридической точки зрения прекратил существование после 1871 года, но это название продолжает использоваться для обозначения всего округа). Мы так же входили в число наиболее крупных землевладельцев Российской империи. Семье принадлежало около 80 тысяч десятин земли на юге России, центральных губерниях и даже в Сибири. Были так же доли в промышленных предприятиях. Как я знал из разговоров с отцом, состояние семьи Белогорьевых оценивалось в сумму свыше 8 миллионов рублей, что было довольно значительным для того времени, мы входили в первую сотню богачей России и занимали в этом списке далеко не последнюю строку.
   Молодой корнет раньше не очень вникал в финансовые вопросы семьи, он просто знал, что может позволить себе практически любые траты, хотя и не был мотом и кутилой. А вот Александра Белогорьева из века XXI перечисление всего того, чем владеет семья, конечно впечатлило. Главный вопрос, который встал предо мной, '...и что с этим всем мне делать?'. Видно это явно читалось на моем лице, так как господин Сухачев ободряюще кивнул мне, давая понять, что у нас еще будет время обсудить эти вопросы.
   После того, как мы подписали все полагающие бумаги и покинули контору нотариуса, Дмитрий Константинович успокоил меня, сообщив, что и покойный отец лично не занимался финансовыми и хозяйственными вопросами, для этого на нашу семью работали управляющие. Не реже двух раз за год аудиторы проверяли ведение дел на всех предприятиях и в имениях и отчет представляли ему, Сухачеву Дмитрию Константиновичу. Его так же не реже двух раз за год проверяют аудиторы, которых привлекал покойный князь. Причем эти аудиторы были как российские, так и из европейских стран. Кроме этого, сам Дмитрий Константинович раз в три месяца представлял отцу отчеты о положении дел. Это были, так сказать, плановые проверки. Кроме этого, во время приездов в Россию, князь назначал встречи с поверенным, в ходе которых господин Сухачев лично отчитывался о положении дел и если потребуется, давал пояснения.
   - Александр Николаевич, я понимаю, может и не вовремя все это, понимаю, что Вы должны войти в курс дел, прежде чем принимать какое решение. Гибель Николая Александровича - тяжелая утрата для всех нас, примите еще раз мои самые искренние соболезнования. Но очень прошу Вас не затягивать этот вопрос, это прежде всего и в Ваших интересах. Мне нужно понимание, буду ли я и в дальнейшем вести дела семьи Белогорьевых, или у Вас другие планы в отношении этого.
   - Спасибо, Дмитрий Константинович, за соболезнования! Вы же понимаете, все это так неожиданно, я должен разобраться с делами. От отца я слышал только положительные отзывы о Вас, и у меня нет повода сомневаться в этом. Не думаю, что сейчас следует что-то менять. Предлагаю пока все оставить без изменений, а Вам и дальше представлять интересы нашей семьи.
   - Благодарю Вас, Ваше сиятельство за доверие, это большая честь для меня представлять Ваши интересы. Сделаю все, что в моих силах, чтобы Вы не сожалели о своем решении.
   - Надеюсь на это, Дмитрий Константинович, и прошу в самое ближайшее время подготовить отчет положении дел и после этого готов подписать новые доверенности.
   - Я уже начал готовить документы, думаю, дня за три отчет будет готов полностью. Если Вы не против, для оформления всех формальностей предлагаю воспользоваться нотариальной конторой господина Тауббе. Смею заверить Вас, что эта контора имеет отличную репутацию. Мы, я имею в виду покойного Николая Александровича и меня, как представителя его интересов, уже около двадцати лет ведем дела с ним.
   - Ничего не имею против. А с отчетом, как только подготовите, прошу сообщить, тогда и назначим встречу. Так, примерно к пятнице, думаю Вы будете готовы?
   - Несомненно, Ваше сиятельство, и еще, если Вы позволите...
   - Слушаю Вас, Дмитрий Константинович!
   - Так вот, если позволите, думаю, будет совсем не лишним пригласить управляющих имениями для личного разговора. В промышленных предприятиях у Вас доли, поэтому здесь не все так однозначно, ну а в имениях - Вы полный хозяин. Управляющим будет не лишним познакомиться с Вами, так сказать, воочию, может даже решить какие-то мелкие вопросы, а они всегда имеются. Вы так же можете высказать какие-то претензии, это будет не лишним, их тоже всегда можно найти. Обозначить, так сказать, свое руководство, они должны почувствовать твердую руку нового хозяина. Батюшка Ваш покойный, царствия ему небесного, - перекрестился он, - временами вызывал их для отчета, когда пребывал в Отечестве, или сам наведывался с инспекцией, если выпадала такая возможность, да и отдохнуть, так сказать...
   - Думаю, Вы правы, Дмитрий Константинович, это будет весьма полезным, прошу предупредить их об этом. Но встретимся с ними не сейчас, я должен сначала сам войти в курс дела, а скажем так, примерно через месяц, вернемся потом к этому разговору, и я назначу дату. Спасибо за совет, Дмитрий Константинович, он очень своевременен!
   - Всегда рад служить Вам, Ваше сиятельство!
   На этом мы распрощались, он направился в сторону Литейного проспекта, а я решил немного прогуляться, прошел мимо невзрачного двухэтажного дома на месте еще не построенного величественного здания театра кукол с его атлантами, прикованными к стене цепями (будет построено в 1908г.), на представления куда нас водили иногда из детдома, немного не привычно было и проходить мимо дома ?13, на месте которого будет потом разбит сквер с памятником Маяковскому. Через Надеждинскую (с середины ХХ века - ул.Маяковского) вышел на Невский, где остановив экипаж, приказал ехать домой, на Васильевский. Но проезжая по Александро-Невской площади (с середины ХХ века - пл.Александра Невского), мимо проглядывающих сквозь ворота Надвратной церкви куполов Благовещенской церкви и Святотроицкого собора, крестов и надгробий Тихвинского и Лазаревского кладбищ, вдруг что-то защемило в груди, комок подступил к горлу. Там, в глубине монастырского ансамбля - Никольское кладбище, где покоится отец. Приказал остановить и рассчитался с возницей.
   Прохожу в Лавру через ворота Надвратной церкви, и сразу же ощущается какое-то душевное спокойствие, умиротворение, вся энергетика места настраивает на торжественный и сосредоточенный лад.
   Благовещенские ворота, слева купол Благовещенской церкви и величественность Святотроицкого собора по центру создают особый настрой, а скупые линии и бесстрастные лики святых на надвратных иконах Благовещенских врат, выполненных в стиле византийской мозаики, заставляют душу замереть. Затихает суета, время перестает восприниматься как непрерывность, оно как бы застывает или течет мимо тебя. Все в окружении заставляет успокоиться, и ты погружаешься в своеобразное дыхание вечности, в мир покоя, гармонии и совершенства.
   Огибая Духовский корпус с его церквями, где в усыпальнице погребен генералиссимус князь Суворов, перед зданием центрального собора лавры сворачиваю налево и прохожу на Никольское кладбище. Вот могила друга отца, военного министра Петра Семеновича Ванновского, умершего в прошлом году, рядом - адмирала Колокольцева, бывшего директора Обуховского завода, следом - свежая могила старого знакомого нашей семьи, тифлисца, героя защиты Порт-Артура генерала Кондратенко Романа Иссидоровича. Старшее поколение, лица эпохи, друзья, соратники. Вот и могила отца. Сняв фуражку, преклоняю колено. В последние годы мы редко общались. Корнет учился в Петербурге, отец постоянно в разъездах. А для Александра Белогорьева ХХI века это и вообще чужой человек. Но его гибель я принял очень близко к сердцу. Тяжело. Мне остро стало не хватать его, стало как то пусто.
   Не было слов. Не было мыслей. Просто стоял и молчал, вспоминая отца. Из глаз текли слезы, но я не стеснялся их, да и не было, кого стесняться, я был один. И тут, будто из самого сердца приходят слова молитвы
   Упокой, Господи, душу раба твоего, родителя моего Николая и всех православных христиан и прости им прегрешения их вольные и невольные и даруй им Царствие Небесное!
   Тяжесть в душе и внутреннее напряжение стало отпускать, я вздохнул полной грудью, поднялся. Такое ощущение, что эти минуты наполнили меня какой-то силой, легкостью в душе. Постояв у могилы еще несколько минут, я направился к выходу из лавры.
   *** *** ***
   Нанимаясь на работу горничной в дом молодого князя пять дней назад, Анна была готова ко всему. Ну почти ко всему. Ей выбирать не приходилось. Маменька второй год хворает, как батюшку схоронили, так и скрутило ее. Хоть и работает по мере сил, шьет потихоньку юбки разные неприхотливым соседкам, еще чего по мелочи, штопает старье потихоньку. Хоть какая, но копейка в дом. Накопления старые не бездонные. Слава богу, пенсион хоть выходили, да и того пенсиона то, двенадцать рублей на месяц, вдова мелкого чиновника статистического отделения Санкт-Петербургской городской управы с двумя детьми чудом получила. Спасибо, люди добрые помогли, начальство папенькино похлопотало. А так и не известно, как выживали бы. А тут и Петенька, братик младший, в реальное училище пошел, тоже траты. Вот и ухватилась Анна за эту вакансию. Хотя и страшно было.
   По слухам, каких только чудачеств не вытворяют аристократы. Говорят, даже до посягательств непристойных порой доходит. Нет, с ней такого не было, слава богу, но подруги рассказывали, особенно если хозяин молодой. Или наоборот, в летах уже, но как говорится, 'бес в ребро'. Правда, некоторые горничные сами охотно идут навстречу, а то и привораживая господина к себе, используя многочисленные женские штучки, стремясь стать содержанками при них. Тьфу, вертихвостки! Но Анна не такая, как же можно, это же так противно, не по любви, а так, за ради гостинцев каких. Нет, никогда она не опустится до этого. Ведь любовь, это такое..., такое... Вот как у девицы Дженни в недавно читанном романе английской сочинительницы мисс Бронте 'Дженни Эйр, Ловудская сирота' называется. Наденька, подруга милая давала почитать. Как плакала тогда Анна, сопереживая Дженни, как восторгалась ее выдержке и преданности истинному чувству, возвышенным идеалам, буквально живя вместе с ней ее болью об обманутых надеждах, восторгаясь этой девушкой благородной, волевой, страстной, оставшейся верной своей любви, несмотря на удары судьбы.
   Хотя, если вправду сказать, молодой князь просто на загляденье, как хорош. Подумав об этом, Анна почувствовала, что краснеет. Молоденький такой, но уж очень серьезен. Оно ж и понятно, сирота полный. Татьяна Федоровна, экономка строгая, знавшая молодого князя еще маленьким, рассказывала. Бедненький, так рано остался без матери, история эта такая трогательная, как любили друг друга его родители, прям как в романах, и умерла маменька его от любви этой. А тут вот только и отца убили. Бедненький, жалко то как. Но держится мужественно. Да и сам такой мужественный весь из себя, серьезный. А эта то, Мэри, фифа та еще, вертихвостка! Вся такая важная, прям фу-ты, ну-ты из себя вся! Вроде как и ни причем, вроде как и не интересен ей князь. Но Анна то видит, как глядит на него, незаметно так, что б никто не видел, стреляет глазками, да вздыхает так томно. А стоит тому сказать ей что, то сразу так прям принцесса снежная, носик вздёрнет и цедит сквозь губы. А тот и не поймет ничего, вроде как дружили в детстве, Татьяна Федоровна рассказывала, а сейчас вона как непонятно. Играет с ним, вроде как показывает, что все прошло, но в то же время глазками то стреляет. У, фифа носатая! Хорошо, съехали тут намедни, прям сил не было смотреть!
   Проходя мимо большой залы, откуда недавно по приказу хозяина вынесли всю мебель, Анна прислушалась, потом, затаив дыхание, заглянула в узкую щель не плотно прикрытых дверей.
   Князь с закрытыми глазами, руки опущены на колени, поджав под себя ноги, сидел прямо на полу в центре зала. Глубоко дыша, как после тяжелой работы, на лбу - испарина, волосы мокрые от пота. В груди стало тепло, Анна опять почувствовала, что краснеет. Боже, как он хорош! Белая рубашка с широким воротом и свободными рукавами, серые брюки - галифе, заправленные в мягкие короткие сапоги. От него так и веяло силой и ... красотой, да, красотой. Именно той красотой грациозного хищника, которая завораживает, пугает, и в то же время притягивает взор.
   Анна и не дышала, словно боясь своим дыханием выдать себя. Эмоции полностью переполняли ее, какое-то томление овладело ею, покалывая в груди, заставляя подрагивать руки, ощущать слабость в ногах.
   Вот он открыл глаза, на несколько секунд затаил дыхание. И вдруг встрепенулся, взорвался, будто что-то подкинуло его, подбросило с невиданной силой. Это было похоже на какой то странный танец, исполняемый с грацией большого хищного зверя. Безумно красивого зверя. Его руки, ноги, так и мелькали в воздухе, за ними невозможно было уследить. Он будто дрался сразу с несколькими невидимыми противниками. Рывок в сторону, струей перетек в угол зала, как подкошенный, со всего маха падает на пол. Анна чуть не вскрикнула, но мужчина в последний момент извернулся всем телом, спружинив на руки, перекат, и вот он уже сел на шпагат, выставив левую руку вперед, а правую прижав к телу. Чуть наклонился, оперся руками впереди себя и как в цирке встал на руки. Постоял так пару секунд и как-то невероятно прогнувшись, каким-то немыслимым прыжком, оказался на ногах, замер неподвижно. Мокрая от пота рубашка прилипла к сильному телу, подчеркивая рельефные мышцы и безупречную фигуру. Это зрелище завораживало, притягивало, не позволяло отвести взгляд.
   Объект наблюдения постоял спокойно секунд десять, глубоко вздохнув, развел в сторону руки, поднимая их, весь вытягиваясь вверх, вставая при этом на носки. Резко опустил. Постояв пару секунд, повторил эти движения. Потряс руками, будто стряхивая что невидимое с них, пару раз поприседал. После чего спокойно направился на выход. Показалось ей или нет, но вроде его губы тронула чуть заметная улыбка.
   Анна едва успела отскочить от дверей. Несмотря на пылающие щеки, напустила на лицо деловое выражение, поспешила по коридору.
   *** *** ***
   'Завтрак аристократа'. Это про меня. Ну почти. Как там у Папанова с Мироновым:
   - Я должен принять ванну, выпить чашечку кофе...
   - Будет тебе и ванна, будет и кофий, будет и какава с чаем...
   Конечно, 'какавы с чаем' не было, но только лишь потому, что просто сам не желал. А так и 'кофий, и ванна' наличествовали.
   Стандартное утро русского аристократа. Ну почти стандартное. Просто не думаю, что среднестатистический русский аристократ по утрам почти полтора часа занимается физическими упражнениями, включая 'бой с тенью'. Но я же не среднестатистический аристократ, я неправильный, я попаданец. Вот и выбиваюсь из образа. Тем более заниматься здесь удобнее, чем в Царском, целый зал в моем распоряжении, как говорится, есть, где разгуляться.
   Сегодня плановое течение тренировки было нарушено довольно забавным моментом. Уже в конце разминки я заметил, что за мной наблюдают. Как оказалось, это новая горничная проявляет интерес.
   Несколько дней назад взяли новую прислугу, в помощь старикам, трудно им после моего переезда. Да и гости хлопоты доставляли. Особа молодая, по виду лет восемнадцать, так смешно старающаяся казаться такой серьезной, такой неприступной. Но как же страшно ей, наслушалась, видно, что хозяева пристают к молоденьким, совращают их, бедняжек. Надо сказать, слухи эти имели под собой основания, в последнее время в газетах все чаще писалось о подобном, даже иногда и в уголовной хронике.
   Хм, а она ничего так, миленькая, так старается быть серьезной, прислуживая мне за завтраком. Я непроизвольно улыбнулся, вспоминая утреннее подглядывание, от чего руки девушки, подносящей мне кувшинчик со сливками к кофе, дрогнули. От этого она еще больше засмущалась. Как там у классика, '...я знаю, что она знает, что я знаю...'. Так, хватит смущать детей!
   Вот хоть газеты почитаю, что там пишут нового? Что тут у нас, 'Русский инвалид', это что-то вроде 'Красной звезды' в будущем, 'Новое время' с правительственными сообщениями и объявлениями банков, 'Петербургские ведомости' - наиболее официальная, и более легкий 'Петербургский дневник', где понемногу обо всем. С него и начну, профессор Преображенский десять лет спустя недаром советовал не читать за обедом серьезной прессы, ну и я серьезных читать не буду.
   ... Англичанин Оллет изобрел телеграфон, который позволяет автоматически заносить и воспроизводить телефонный разговор и передавать целые речи. При помощи его телефонная передача может происходить и в отсутствие вызванного по телефону лица: речь автоматически записывается телеграфоном... - интересно, что бы это значило, прообраз автоответчика что ли?
   ... В цирке Чинезелли состоялся прощальный бенефис господина Нормана с его пятью слонами. Затем выступила семья Кремо из Шарлеруа - одиннадцать акробатов выполняли головоломные трюки под куполом цирка. Госпожа Чинезелли исполнила 'живые картины с дрессированными лошадками'. Сестры Павэль из Парижа pas de deux плясали на неоседланном жеребце...- да, пожалуй цирк сейчас наиболее демократичный вид зрелищ...
   ... Вчера вечером группа бастующих фармацевтов в 50 чел. обходила все аптеки и принуждала прекратить работу. Из всех аптек фармацевты ушли. Остались только хозяева. Публике отказывают в лекарстве, некоторые аптеки совсем закрылись...- вот же революционеры хреновы, ведь не знают, что творят!
   Да, весело живет народ! А вот и уголовная хроника:
   ... Предотвращена попытка ограбления городского банка в Петергофе. Взломщики оказали вооруженное сопротивление, но благодаря мужественным действиям полиции злоумышленники обезврежены, один из чинов полиции ранен в правую руку...
   О, а это вот интересно:
   ... Ужасные преступления в Царском Селе! На окраине города, в Софии, на территории стройки казарм Артиллерийской школы найдены два мужских трупа, один из которых с многочисленными ранами, что позволяет предположить об истязаниях, которым подвергся несчастный. В то же время в ближайшем пригороде, в деревне Гуммолосары, что в трех верстах от этого места в доме крестьянина Несмеянова обнаружен труп хозяина дома, его сестры и неизвестного мужчины. В доме так же обнаружена живой мать хозяина дома Несмеянова Анна, но в виду помутнения рассудка ничего разумного сказать она не может. Есть основания считать, что сии ужасные преступления как то связаны между собой. Чины полиции от общения отказываются, не давая никаких пояснений. Особую пикантность придает тот факт, что на месте преступлений замечен помощник начальника петербургского охранного отделения полковник Герарди...
   И все что ли? Интересно, что там делает жандармерия, или я что-то недопонимаю? Отложив газету, я задумался, как этот может коснуться меня.
   Надо быть очень наивным, рассчитывая на то, что обо мне никто не вспомнит, расследуя это дело. Здесь у сыска, конечно, не такие возможности, как в будущем, но хлеб свой они явно едят не зря. Мою связь с этим кругом трудно не заметить. Наверняка попытаются встретиться со мной. По большому счету, предъявить мне ничего не могут, но, думаю попытаются заболтать, разговорить, надеясь на мою молодость, вынудить меня рассказать все, ссылаясь на необходимость добиться истины и обещая, что мне это ничем не грозит. Это все понятно, к этому я готов. Но жандармерия, тем более в таком чине, это серьезно. Нет, я не паникую, мои дела к политике никакого отношения не имеют. Тогда что же? Понятно, что Подгозов - Митрич явно связан с бомбистами, но дальше то что? Ну убили его, ну приехал следователь. Или в Царском так положено, чтобы целый помощник начальника петербургского охранного отделения лично занимался таким делом? Информации у меня мало, да и честно сказать, беспокоится рано, это я так, на всякий случай. Проблемы буду решать по мере их поступления.
   Сегодня должен приехать Федор, может он что доложит, хотя, что он может знать, так, на уровне слухов.
   *** *** ***
   На ужин сегодня я приглашен к Ширвашидзе. Они определились с особняком и переехали несколько дней назад. Теперь вот приглашают на званный ужин. Это еще не празднование новоселья, так, ужин в кругу друзей, как сказал Прокопий Левонович, 'будут только свои, так, посидим немного, вспомним Тифлис, выпьем немного Мукузани (сухое красное грузинское вино, его производят с 1888 года, делается из винограда сорта Саперави, В отличие от других вин, производящихся из того же сорта винограда, долго выдерживается в дубовых бочках - минимум три года), тягучее Саперави (сухое красное грузинское вино, крепость 10-12 градусов, долго созревает и долго сохраняет качество, Идеальным считается в возрасте 10-12 лет, когда оно заметно мужает и твердеет, становится густым и тягучим), споем Хасанбегури (грузинская народная боевая песня).
   Честно сказать, идти не хотелось. Да, детские годы корнет провел в Грузии, но нельзя сказать, что я проникся духом этого бесспорно чудесного края. А тот факт, что апогеем моей службы в армии XXI века были события именно в Грузии, и не думаю, что местное население по итогам этих событий испытывает ко мне братскую любовь и искреннюю благодарность, что, впрочем абсолютно взаимно, вносит определенный дискомфорт в мое настроение на этом 'междусобойчике'. Но идти надо, не знаю, как насчет Мэри, но старый князь Ширвашидзе не давал мне повода отклонить его приглашение.
   И вот я в съемном экипаже подъезжаю к новому дому князя, по адресу Большая аллея, 12, Каменного острова (остров в дельте Невы в центре Санкт-Петербурга. С 1765 году в собственности императорской фамилии, подарен наследнику престола цесаревичу Павлу Петровичу. С этого времени это место все больше притягивает представителей светского общества. Считается очень престижным иметь тут дачи и особняки). Этой землей владели первый канцлер империи Головкин, его сменщик Бестужев-Рюмин, с начала XIХ века, после постройки дворца наследника престола, будущего императора Павла Первого и немногим позже летнего театра, становится что то вроде Рублевки XXI века, пристанищем элиты, статусным знаком принадлежности к высшему кругу. Вотчина лейб-гвардии Конного полка, расквартированного здесь.
   А домик так ничего, миленький. Двухэтажный коттедж, с верандой, террасой и круглой башней слева от входа, которая является особой его отличительной чертой. Если я что-то понимаю, это модерн. Во всяком случае, видны характерные для этого архитектурного стиля асимметрия, изломанные линии крыши и некоторые другие детали. В основном постройка деревянная, к ней прилегает упомянутое одноэтажное строение что то вроде башенки, имеющее полукруглый портал, цокольная часть облицована бутовой плитой. Обычно в таких коттеджах первый этаж занимают гостиные, общие залы, кухни, другие хозяйственные помещения. Второй этаж, как правило, отдан кабинету и апартаментам хозяев, гостевым комнатам.
   У входа меня встречал молодец в черкеске с галунами в лохматой папахе. Как и положено, кинжал на поясе. У, как зыркает то глазами. Этот бравый бородатый молодец выполнял, я так понял, роль дворецкого. Скинув ему на руки шинель и отдав фуражку, я осмотрелся. Небольшой холл, пара кушеток, зеркало в полный рост. Гардеробная с вешалками, отгороженная от остального пространства небольшой стойкой. Кстати, гости уже присутствую, судя шубе и пары шинелей на вешалках.
   Хм, вроде как принято гостей встречать хозяевам, а они пока не показываются. И что бы это значило?
   - Тэбэ туда, - молвил этот абрек позади меня.
   Меня это, мягко сказать, покоробило. Встреча эта непонятная, к тому же память о прошлой, вернее будущей жизни XXI веке, не добавлял любви к представителю 'маленького, но гордого народа'. Да и само обращение. Можно, конечно списать на слабое знание русского языка, можно не обратить внимания. Но это все с точки зрения человека XXI века, нравы тогда были более демократичные, вернее будут. Но сейчас не XXI век, здесь такое не оставляют без внимания.
   - Место знай свое, бичо (с грузинского - мальчик. Так в это время называли мелких слуг), не стой за спиной, не люблю это. Твое место у порога! - сквозь зубы проговорил я, не поворачивая головы.
   - Я нэ слуга, - прорычал он, кладя на кинжал у пояса, - я охранник!
   В это время в холл вышел князь Ширвашидзе и стал свидетелем этой сцены.
   - Гурам, ар шеидзлеба (груз. нельзя)!- прикрикнул он на своего человека.
   - Ну почему же, батоно (груз.господин. Уважительное обращение к старшим) Прокопий, я вижу слуги у Вас хотят показать зубы? Уверяю Вас, я могу указать ему место, вырвав при этом эти зубы.
   - Ра гагикете шен исети (груз.что я тебе такого сделал)? - как то даже обижено произнес привратник, обращаясь ко мне. Я проигнорировал его вопрос, хотя и понял, что он сказал.
   - Прошу простить его, князь, - Прокопий Леванович был не на шутку расстроен, - Гурам еще не знаком с правилами этикета, он наш дальний родственник, приехал только вчера помогать нам по хозяйству!- и обращаясь к соотечественнику:
   - Эс ра арис? Ес укве метисметиа (груз.что это такое? это уже слишком)!- стал выговаривать он своему человеку. Тот в ответ что то резко ответил ему и вышел из зала.
   - Еще раз прошу извинить, Александр, уверяю, это больше не повторится, я приму меры! - вновь обратился ко мне Ширвашидзе.
   На шум в холл вышли остальные приглашенные гости,. Из знакомых, герой японской войны полковник Николай Баратов (Н.Н.Баратошвили,1865-1932г.г.,полковник,участник русско-японской войны, в последствии генерал-лейтенант), сосед по Царскому Селу, гусар ротмистр Эрдели - адъютант великого князя Николая Николаевича, молодой штабс-ротмистр Георгий Эристов в форме лейб - гвардии уланского полка. Я был, так сказать, шапочно знаком с ним. И очень похожий на него штабс-капитан в форме лейб-гвардии конной артиллерии. С ними вышла Мэри и еще женщина средних лет.
   - Что такое, князь, с кем это Вы воюете здесь? - улыбаясь спросил полковник Баратов, протягивая мне руку. Я хорошо его знал, он был дружен с отцом, хотя и был значительно моложе его.
   - Что Вы, Николай Николаевич, только лишь указал черни на его место. В любом случае, прошу простить меня, если невольно оторвал Вас от беседы.
   - Очень рад видеть тебя, Александр! - подойдя ко мне, обнял он меня, - извини, не мог проводить в последний путь Николая, я только два дня, как прибыл из Манчжурии. Прими мои искренние соболезнования, Николай был моим другом, старшим братом. Это большая потеря для всех нас.
   - Спасибо, Николай Николаевич, я тронут Вашими словами!
   - Вай мэ, Сандро, как ты вырос, мальчик мой, - подошедшая женщина приобняла меня за плечи, - дай посмотрю на тебя! Какой ты красивый стал!
   Как я понял, это была супруга Прокопия Левоновича, Нина Григорьевна. В последний раз я видел ее лет пятнадцать назад, поэтому не сразу узнал.
   - Здравствуйте, тетя Нино, очень рад Вас видеть, Вы так хорошо выглядите, что я подумал, 'кто эта молодая девушка рядом с Мэри?'
   - Ай, какой ты хитрый, обманываешь бедную женщину. Мы, родители, всю свою красоту стараемся передавать своим детям, ведь в них наше счастье, нам мало, что остается, разве только их любовь к нам.
   - Видно господь столь щедро одарил Вас, что отдавая красоту детям, она не убывает у Вас. Вы остаетесь такой же красавицей, как и раньше!
   - Спасибо, Сандро, мне очень приятны твои слова. Но увы, увы, годы не остановить. А ты стал настоящим мужчиной, наверно ужасный ловелас и дамский угодник, так меня, старую, комплиментами осыпал, я и забыла обо всем, держу тебя на пороге!
   - Да, Нино, позволь Александру уже проходить к столу, хинкали (грузинские пельмени) поедим, сациви (соус и блюдо из курицы с этим соусом), вино немного выпьем. Тифлис наш вспомним, посидим немного! - старый князь взял меня за локоть, - позволь представить Александра Эристави, из рода Гурийских, - подвел он меня к артиллеристу, на груди которого выделялись Станиславы двух степеней и Анна (ордена). Буквально на днях вернулся с Манчжурии, герой! - А это наш Сандро, тоже герой, как видишь, - представил меня и показывая на орден у меня на груди.
   Я кивнул ему, пожимая руку.
   - А вот и наш Гигоша, брат Александра, - подвел он меня к статному улану, - ты должен его знать. Дай бог, скоро станет нашим родственником, на днях объявим о помолвке, - и тепло посмотрел на Мэри, которая тоже подошла к нам и встала вплотную к Георгию.
   Теперь мне стала понятна та холодность, проявленная Мэри при нашей встрече. Нельзя сказать, что это меня сильно расстроило. Юношеская влюбленность молодого корнета наверное прошла, судя по тому, что после нашего 'слияния' он и не вспоминал ее. Ну а мне, старому цинику, и вовсе расстраиваться не из-за чего. Но было, конечно не очень приятно. Сказали бы сразу, чего темнить?
   - О, это хорошая новость, поздравляю Вас, Вы очень красивая пара! - осталось сказать мне, пожимая руку штабс - ротмистру и улыбаясь Мэри.
   - Что это мы у порога, прошу к столу, дорогие, там и будем дальше говорить! - приглашает к столу князь Шервашидзе, показывая рукой в сторону зала.
   Обед, да и сама обстановка за столом несколько сгладили мое первое негативное впечатление о встрече. За столом в большом зале собрались на самом деле родственники и близкие друзья. В молчанку никто не играл, было довольно шумно. Длинные тосты с поэтическими метафорами, возвышенные сравнения, высокопарные фразы о величии Грузии и людях, ее населяющих. Словом, все, как и должно быть на кавказском застолье. Это вначале захватило даже и меня. Никто не сидел со скучающим лицом, вяло ковыряя вилкой в тарелках. Ну вот могут они показать свое радушие, это не отнять. Я вспомнил немного позабытые сценки из детской жизни в Тифлисе, наполненные ни с чем не сравнимым местным колоритом, этот город, где кажется, будто множество культур смешались в какой-то не мысленный коктейль, создав свою культуру, культуру старого Тифлиса, с его южным очарованием. Поговорил, так сказать, ни о чём в привычном для представителей грузинского благородного сословия высокопарном стиле. Женщины, ради приличия, несколько минут поприсутствовали за столом, но потом оставили нас, изредка помогая и руководя слугами при смене блюд и подносу вина. Не принято на кавказском застолье присутствие женщин. Мэри старалась не приближаться ко мне, деля свое внимание между отцом и женихом.
   Но всему приходит конец, так и здесь. По мере того, что все реже стала проходить смена кувшинов с вином на столе, а выпитое все больше оседать в желудках, а точнее в головах присутствующих, некоторые из них, мягко говоря, стали больше хмуриться, изредка бросая на меня взгляды исподлобья. Если вначале, соблюдая приличия, говорили только на русском, то постепенно за столом стала слышна только грузинская речь. Я, конечно, почти все понимал, детство провел там, но все же постепенно стал чувствовать себя несколько чужим здесь. А когда после очередного диалога через меня между молодым Эристави и каким-то родственником, присутствующим за столом, его мне представили, но я не запомнил имени, я демонстративно поморщился, выражая свое неудовольствие. Увидев мою реакцию, этот родственник обратился ко мне:
   - Гтховт мапатиот, тквэн лапаракобт картулад?(груз. прошу извинить, вы говорите по грузински?)
   - Мэ вер картулад (груз. я не говорю по-грузински), даже с каким то вызовом именно на грузинском ответил я.
   На миг за столом воцарилась тишина.
   - Ай, что ты говоришь, Сандро, ведь все мы, тифлисцы, даже будучи русскими, немного грузины - пытался сгладить неловкую ситуацию полковник Баратов.
   - Прошу извинить, - обратился я к хозяину дома, переходя на русский: - спасибо за прекрасный вечер, но мне пора. Дела, знаете ли!
   - Что ты, Александр, только же присели, вина вон совсем почти не выпили, не все вспомнили,- обратился ко мне старший Шервашидзе.
   Нет, спасибо, мне действительно пора, Прокопий Левонович. Думаю, у нас еще будет время и посидеть, и вина попить, - ответил я, вставая из за стола.
   За столом по разному отреагировали на это. Николай Николаевич и ротмистр Эрдели - сожалением, родственник князя - равнодушно, братья Эристави с каким то облегчением. Причем у младшего, который, видимо немного перебрал с вином, в глазах была какая-то неприязнь. Было видно, он хочет сказать мне что-то злое, но сдерживает себя.
   Все встали провожать меня к выходу из зала. Уже в дверях старший Эристави обратился ко мне:
   - Нам надо поговорить, князь!
   - К Вашим услугам...
   - Если не против, я провожу Вас до экипажа...
   - Как Вам будет угодно, ничего не имею против, - ответил я, принимая из рук слуги шинель.
   Пока я разбирался с портупеей и оружием, штабс-капитан тоже накинул шинель и мы вместе вышли на крыльцо.
   - Александр, можно я буду Вас так называть? - начал он.
   - Конечно, слушаю Вас!
   - Так вот, Александр, к сожалению, не имел чести раньше быть знакомым с Вами, но уверен в Вашей глубокой порядочности.
   - Я польщен и слушаю Вас...
   - Так вот, Ваши отношения с Марией Прокопьевной...
   - Вас не правильно информировали, у меня нет никаких отношений с Марией Прокопьевной!
   - Но Вы же не будете отрицать, что Вы были знакомы с Мэри, дружили, и даже, как говорят, были помолвлены?
   - Да, в детстве мы общались, после этого виделись лет десять назад в Бадене. А помолвка? Это, как я понял, был шутливый разговор двух друзей под кувшинчик с вином, глядевших на расшалившихся детей. А в чем, собственно дело, к чему эти вопросы?
   - Вы же слышали, что в ближайшее время будет официально объявлено о помолвке моего брата с княжной. Я понимаю, что те разговоры пятнадцать лет назад, тем более без взаимных обязательств, не следует принимать всерьез. Я являюсь старшим в роду Эристави, и на мне лежит ответственность за престиж рода. Вы же понимаете, что по нашим обычаем Ваши встречи с Марией Прокопьевной будут компрометировать и ее, и ее будущего супруга, моего брата...
   - Уверяю Вас, я не ищу, и не буду искать встречи с княжной. За случайные встречи ручаться не могу, Петербург не тот город, где людям нашего круга можно жить и при этом не пересекаться...
   - И все же, князь, я Вас настоятельно прошу...
   Так, а вот это уже наезд, если до этого разговор был нормальным, то сейчас это становится недопустимым.
   - Нет, князь, это я Вас прошу...Мой благожелательный тон видно ввел Вас в заблуждение! Вы смеете мне указывать, где мне следует бывать и с кем встречаться? Вы забываетесь! Не вижу смысла в продолжение разговора, честь имею!
   Его глаза налились кровью, он тяжело задышал, дернулся ко мне.
   - Подождите, князь! - он схватил меня за рукав.
   - Князь, Вы же понимаете, что не оставляете мне выбора? Вы много выпили вина и я готов понять Вашу горячность...
   - Мальчишка, да я таких, как ты..., - старший Эристави попытался развернуть меня лицом к себе.
   Я сжал его локоть и процедил:
   - Если до полудня завтрашнего дня не услышу извинений, то ждите секундантов, - откинув его руку и не оглядываясь, пошел к экипажу. Уже садясь в коляску, я видел, что он так и стоит у входа в дом, без фуражки, в распахнутой шинели.
   Вот так и прошло посещение дома старых друзей.
   *** *** ***
   Утром, сразу после завтрака приехал князь Шервашидзе.
   - Александр, это правда? - едва сняв шинель, сразу и довольно взволнованно обратился он ко мне.
   - Здравствуйте, Прокопий Левонович, рад Вас видеть, проходите, пожалуйста! - изобразил я радушие, игнорируя вопрос.
   - Александр, сынок, не уходи от ответа, что произошло, это правда, что ты вызвал старшего Эристави на дуэль?
   - Нет, Прокопий Левонович, это не правда, - спокойно ответил я ему.
   - Ну, слава Богу, а то тут невесть что наговорили, не знаю, что и думать!... - говорил он, проходя в кабинет, куда я пригласил его, отдав по дороге указания подать кофе.
   - Присаживайтесь, Прокопий Левонович, сейчас подадут кофе, коньяк. Как Вы? Вчера мне понравился Ваш дом, да и место хорошее. Уже освоились, наверное? Переезды, это такое хлопотное дело, привыкать к новому месту...
   - Да, все это так, Александр, но ты пожалуйста не уводи разговор в сторону, расскажи, что у Вас произошло с князем ...
   - Ну, я не знаю, что Вы имеете в виду. Скажем так, ему не понравился мой отказ согласовывать с ним адреса моих визитов.
   Мы немного помолчали, подождав, пока молодая горничная расставит на столе чашки, сахарницу, кувшинчик со сливками, разольет кофе.
   - Значит, это все-таки правда, и ты вызвал его на дуэль?
   Посуда в руках девушки звякнула, она вздрогнула и чуть не разлила кофе. Это маленькое происшествие отвлекло нас, тем самым несколько затянув паузу в разговоре.
   - Нет, не вызвал, но обязательно это сделаю, если..., - посмотрев на часы, - ... если в течение еще четырех часов не получу извинения от штабс-капитана. Ему, кстати, было сказано это.
   - Саша, но нельзя же так! Я понимаю, молодость, горячность, может стоит успокоиться. Поверь, не надо доводить до этого. Ты мне как сын, Александр Эристави тоже не посторонний, особенно в свете предстоящей помолвки...
   - Прокопий Левонович, Вы знаете, как я к Вам отношусь. Поверьте, именно поэтому готов считать это досадным недоразумением, но это же зависит не от меня! У князя Эристави есть время свести на нет это недоразумение, я готов выслушать его объяснения, готов забыть этот случай.
   - Да, Саша, это хорошо, это очень хорошо! Мы сейчас поедем к нам, там и поговорим, решим это дело! Оба Эристави там. Я рад, что ты понимаешь все это!
   - Но, Прокопий Левонович, не понимаю, зачем мне ехать. Штабс-капитану было предложено объяснить это недоразумение, я готов принять его, но не понимаю, зачем мне для этого надо ехать к Вам? По-моему, это будет странно выглядеть...
   - Понимаешь, Саша, он же старше, он готов встретиться, поговорить, сам же говоришь, что это недоразумение...Мэри тоже вон, волнуется, какие разговоры пойдут сейчас...
   - Я думаю, разговоры пойдут именно если я поеду. Вы требуете от меня невозможного, дядя Прокопий, я готов принять его извинения, но не более того, прошу извинить меня...
   - Александр, ты же понимаешь,... как это будет расценено в обществе... Пошел слух, что вы были помолвлены с Мэри. Он же только хотел предостеречь тебя от неосторожных действий, уверяю тебя, он не хотел оскорбить. Эристави - достойный род, они же даже в родстве с твоим дедом, князем Андрониковским (со стороны матери, в доме которого воспитывался Александр). Я думаю, когда ты узнаешь его ближе, Вы даже подружитесь...Ну не стоит доводить это недоразумение до такого, мы же земляки, должны помогать друг другу, понимать ... Вот когда я приехал в Петербург, я был уверен, что Николай поможет мне, остановился в Вашем доме. Ведь кто еще поможет, если не старые друзья. Дед твой, Иван Михайлович был как отец мне, Николай был мне больше, чем друг, я люблю тебя, как сына...
   Меня уже стал напрягать этот разговор. Он что, совсем за идиота меня держит? И ведь не пошлешь подальше, приходится сдерживаться. Но право дело, с трудом это удается!
   - Совершенно согласен с Вами, Прокопий Левонович, не следует доводить все это до крайностей. Сегодня я обедаю у Кюба (фр. Cubat, ресторан 1-го класса,в Санкт-Петербурге,находился на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка, любимое место отдыха золотой молодежи, гвардейских офицеров), штабс-капитан может меня там найти.
   Старый князь помолчал, глядя мне в глаза. До него стало доходить вся тщетность попыток уговорить меня. Я выдержал этот взгляд. После этого разговор как то сам по себе угас. Так, минут пятнадцать поговорили ни о чем, допили кофе, пригубили коньяк, сухо попрощались и он поехал к себе.
   *** *** ***
   Как уже говорил, обедал сегодня я 'у Кюба'. Один из фешенебельных ресторанов блистательного Петербурга, заведение высшего разряда с исключительной кухней и великолепным обслуживанием гостей, среди которых известные художники, артисты, высшие чиновники и промышленники. Здесь гуляла золотая молодежь империи, гвардейские офицеры, творческий бомонд. Визиты сюда считались не просто модным, но и обязательным атрибутом, показателем статусности, словом, одной из составляющих повседневной жизни аристократии столицы. Как там у поэта:
   ... Пусть филистерская толпа
   Пожмет плечами возмущенно -
   Нет Петербурга без 'Кюба'!
   Нет Петербурга без 'Донона'! (собрат 'Кюба', также ресторан высшего разряда)
   Огромный зал с малиновыми шторами на окнах, полтора десятка отдельных кабинетов. '...Те, кто пришли в ресторан поесть, едят в общем зале, а те, кто с другой целью, едят в кабинетах...' - традиции, понимаете ли. У меня здесь намечена встреча с моим поверенным, он должен был, как и договаривались, подготовить отчет о положении моих дел, в том числе и финансовых. А тут еще забот прибавилось. Я так и не дождался извинений от старшего Эристави, а это значит, что дуэль неминуема. На всякий случай надо подготовить бумаги, отдать распоряжения. Нет, отнюдь не готовлюсь к смерти, как говорится, 'не дождетесь!', но формальности надо соблюсти. Так что я здесь не только для того, что бы пообедать, именно поэтому у меня заказан отдельный кабинет.
   Деловая простота обстановки комнаты, куда меня пригласил метрдотель резко контрастирует с великолепием отделки общего зала. Но это была именно та простота, которая буквально кричит об изысканности и роскоши во всем: в шелковых обоях на стенах, мебели красного дерева, серебряных столовых приборах. Пол устлан шикарным ковром персидской работы, в углу - камин, отделанный белым мрамором, с экраном в виде ажурной решетки. В центре зала круглый стол, накрытый на двоих.
   Дмитрий Константинович уже ждал меня в холле, поэтому зашел в комнату сразу, как я устроился в кресле. Мы поздоровались, перекинулись парой фраз, пока подошел официант, или как его здесь называют, человек, и принял заказ.
   Закуска - форшмак из лангуста, салат из овощей. Сам обед - консоме из борща с обжаренной утиной печенью и 'жемчужинами' из овощей, потом седло ягненка с соусом по норманнски с артишоками, на десерт - шарлотка 'пампадур' и мороженое. Господин Сухачев ограничился заказом филе трески а ля бордалес и фруктами в качестве десерта.
   Пока ждали заказ, он передал мне бумаги и понимая, что не изучив их у меня не может быть каких либо вопросов, дал краткие пояснения по наиболее срочным делам. Договорились, что мне для ознакомления с ними потребуется как минимум, несколько дней, но доверенности на дальнейшее ведение дел готов подписать хоть сейчас. В ходе разговора мельком обмолвился о необходимости завещания. Из жизни XXI века я знал, что существуют наследники первой очереди, второй, и т.д., но смутно представлял, что это такое. А как обстоят дела с этим здесь - вообще не имел понятия, корнет этим особо не интересовался, это не входило в круг его интересов. Дмитрий Константинович кратко пояснил мне все нюансы этих вопросов.
   Я знал, что близких родственников со стороны отца у меня нет. И отец, и дед были единственными детьми в семье, и так получилось, что я фактически остался последним Белогорьевым. Имеются, конечно, дальние родственники, на похоронах присутствовали, выражали соболезнования, но они не были мне близки настолько, чтобы я считал их по-настоящему родными. Родичи со стороны матери - тут особая история. Они считали отца виновником смерти моей матери, их Аннушки, и так и не смогли простить ему этого. Несколько сглаживало их отношения с отцом то, что во-первых, глава семьи, князь Андрониковский сам хорошо относился к нему, а во-вторых, до четырех лет я воспитывался у них в доме. Но после смерти старого князя все переменилось. Отец забрал меня, вопреки настоятельным просьбам и даже требованиям не делать этого. Дошло чуть ли не до скандала, вынужден бы вмешаться сам главноначальствующий Кавказской администрацией (в 1881г. Кавказское наместничество было упразднено, образована Кавказская администрация во главе с главноначальствующим) князь Дондуков-Корсаков. Постепенно отец прекратил все связи с моей кавказской родней и я их почти не знал, так, отрывочные детские воспоминания.
   Так что вопрос с определением моих наследников грозит затянуться на неопределенное время и над этим предстоит поломать голову. А пока я указал своему поверенному буквально в ближайшие же дни подробно разъяснить мне эту очередность и порядок решения этого вопроса в случае отсутствия официального документа о наследовании.
   В это время принесли заказ и мы, обговорив ключевые моменты и условившись встретиться через два дня для подписания доверенностей и решения вопросов, возникших при изучении отчетов, оставили деловые разговоры и принялись за еду.
   *** *** ***
   После обеда я решил отправиться в Царское, надо было решить ряд вопросов в полку. Во-первых, для предстоящей дуэли мне необходим секундант, а где, как не здесь мне его искать. Кроме этого, Федор передал мне, что полковник Раух очень хотел бы меня видеть, причем частным образом, так сказать не по службе. Ну, тут не надо быть провидцем, чтобы догадаться о причинах этого вызова. По всей видимости 'компетентные органы', как сказали бы в том времени, проявили к моей персоне интерес, вот он и хочет поговорить об этом, так сказать, не официально.
   Заехал домой, в квартире как раз находилась Елизавета, тепло поздоровался с ней. Тут же прибежал ее сынишка и получив гривенник 'на орехи' остался довольным, как слон.
   Елизавета рассказала про ужасы, что приключились здесь неподалеку. И что сама она теперь по вечерам на улицу не выходит, и Петьку от себя не отпускает. И мне советует поостеречься, а то, мол, разбойники и душегубы, вон, как распоясались, аж и по улице пройтись приличному человеку страшно! Это она про события той ночи. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что я и был тем 'разбойником и душегубом'. В ходе разговора понял, что околоточный наш, господин Кудинов, заходит иногда. Вижу, что 'отношения' у них закручиваются по серьезному, через слово, '...Александр Владимирович сказал..', '...Александр Владимирович принес...' и т.д. Как я понял, интересовался он осторожно и обо мне. Чем занимался, мол, в тот день и вечер, утром что делал. Это все женщина выболтала мне мимоходом, в ходе отчета о делах насущных. Я не стал показывать свой интерес к этим расспросам, хотя и насторожился и сделал заметочку. 'Сердешные чувства', это конечно хорошо, но если господин Кудинов планирует сделать из моей прислуги 'агента влияния', то может быть стоит поменять эту прислугу? Жалко, конечно женщину, она видно не понимает, что ее пытаются использовать, но как говорится, я то при чем? Ладно, поглядим пока, там видно будет.
   Ночевать сегодня я планировал здесь, не возвращаться же ночью в Петербург, поэтому, дав указания Елизавете об этом, решил навестить друзей по полку.
   Подходило время ужина в собрании, где я смогу увидеть практически весь офицерский состав, поэтому именно туда я и направился.
   Встретили меня здесь тепло, особенно рады были друзья, такие же корнеты. Соблюдая этикет, представился непосредственным командирам, штабс-ротмистру Фрейтаг фон Лоринговену, полковнику Абалешеву. Александр Александрович буквально на днях получил чин полковника, я поздравил его с этим. После представления полковнику Рауху, был удостоен краткой беседой с ним. Как и предполагал, тот предупредил меня об интересе к моей персоне со стороны, как говорится, 'компетентных органов'. По его мнению, это было связано с недавними убийствами в округе. Действительно, было бы странным не увязать меня с этими происшествиями, ведь часть убитых - мои, мягко сказать, недоброжелатели. Тут он и рассказал мне, чем вызван интерес полковника Герарди к этому делу. Оказывается в доме убитых, в Гуммолосарах, точнее во дворе, в хозяйственных постройках, нашли тайник с оружием, бомбами и крупную сумму денег, которые были похищены в ходе нашумевшего в прошлом году нападения на казначея Санкт-Петербургской таможни и убийстве при этом четырех конвойных и самого казначея. Теперь стало понятно участие в расследовании одного из высших жандармских офицеров.
   Отдельный корпус жандармов, или просто жандармы (с1826 по 1917 гг., политическая полиция Российской империи, осуществляющая охрану безопасности государства, его политического и общественного строя.). В армии, и особенно в гвардии было неоднозначное отношение к этой структуре. В целом понимая ее роль в защите устоев, особенно при нынешней обстановке в стране, в офицерском сообществе к ним относились с некоторым предубеждением. Не приветствовалось, например, часто проводить время в их обществе, дружба с жандармами считалась дурным тоном. И это при том, что поступить на службу в корпус было непросто. Для перевода в Отдельный корпус жандармов требовалось выполнение следующих условий: быть потомственным дворянином, окончить военное или юнкерское училище по первому разряду, иметь трезвое поведение, не быть католиком и даже женатым на католичке, не иметь долгов и пробыть в строю не менее 6 лет. Только тот, кто удовлетворял этим требованиям, допускался к предварительным испытаниям (устным и письменным) в штабе корпуса для занесения в кандидатский список, а затем должен был прослушать четырехмесячные курсы и выдержать выпускной экзамен. Только после этого офицер высочайшим приказом переводился в Отдельный корпус жандармов. Отсев был высочайшим, оставались, воистину, лучшие из лучших. И тем не менее...
   Георгий Оттонович сообщил мне о настоятельном желании полковника Герарди побеседовать со мной, так сказать, в частном порядке, точнее о его просьбе встретиться со мной. Хоть просьба и неофициальная, порекомендовал пойти навстречу без всяких предубеждений, так как он считал того порядочным человеком и истинным патриотом. Я принял это к сведению и заверил своего командира, что не буду воротить нос и готов встретиться с жандармом и по возможности ответить на его вопросы. Так как встреча неофициальная, тем более я числюсь в отпуске, то сам не буду ее инициатором, но готов принять его дома или где еще. Пусть инициатива исходит от него, ему же это надо.
   После опять подошел к своему командиру штабс-ротмистру Фрейтаг фон Лоринговену и старшему полковнику полка Абалешеву, председательствующему в офицерском собрании. По установившейся традиции я обязан был проинформировать собрание о предстоящей дуэли и получить формальное согласие на участие в ней. Разъяснив им обстоятельства моей ссоры с князем Эристовым и желании буквально завтра направить секундантов для официального вызова, получил полное одобрение своими действиями. Особенно мои старшие товарищи были удовлетворены тем, что я проявил хладнокровие, дав возможность и время князю Эристову без 'потери лица' выйти из этой ситуации, не стал горячиться и требовать сатисфакции. Ну а то, что он не воспользовался предоставленной возможностью, ...Они так же одобрили мой выбор секундантом корнета Лишина. Юра был мне близким другом и было бы странным, если бы я не рассчитывал на него. Вторым секундантом рекомендовали штабс-ротмистра Коленкина, офицера второго эскадрона нашего полка. Он, кстати, буквально на днях был повышен в звании. Во-первых, Александр Эристов был штабс-капитаном, а не только драться с корнетом на дуэли, но и решать формальности этой дуэли с таким же корнетом - хоть и не было нарушением правил, но считалось mauvais ton, предпочтительнее в этом качестве видеть офицера в более высоком чине, приблизительно равным vis-а-vis(франц.) К тому же новоиспеченный штабс-ротмистр водил дружбу с многими слушателями артиллерийской школы, к которой был приписан штабс-капитан Эристов, поэтому эта кандидатура была удобна по 'политическим мотивам', те были соседями, не хотелось бы натянутых отношений с ними, которые могут возникнуть после дуэли. Хотя, как выяснилось, эта приписка носила очень формальный характер, на самом деле тот был на отдыхе после прибытия с войны.
   Тут же собрался, так сказать, 'орг.комитет' причастных к этому делу, и были разъяснены все нюансы обязанностей секундантов, стиль поведения, мои права, обязанности. Что бы, не дай бог, не запятнать славное имя представителя лейб-гвардии Его Императорского Величества Кирасирского полка.
   Решено что завтра же, поутру, секунданты отправятся в дом князей Эристави, что на Аптекарском острове и в случае отказа от извинений передадут мой официальный вызов. В этом случае, так как я являюсь оскорбленной стороной, то право выбора оружия остается за мной. Мое предпочтение, конечно же, пистолет. Чай, ХХ век на дворе, не на мечах же драться. Ну а остальные вопросы - чисто формальные. По установившей традиции, дуэли проводились на окраине Лесного парка на Выборгской стороне, на месте знаменитой дуэли Новосильцева и Чернова (знаменитая в русской истории дуэль, на северной окраине Петербурга 22 сентября 1825 года. Оба дуэлянта - флигель-адъютант Владимир Новосильцев и поручик Семёновского полка Константин Чернов - получили смертельные ранения. Причиной дуэли стал отказ Новосильцева из-за сопротивления его матери Екатерины Владимировны жениться на сестре Чернова. Дуэль изначально предполагала смерть обоих участников, т.к. проводилась с расстояния 8 шагов, стрельба велась практически в упор. В 1834 году места, где стояли стрелявшие, были отмечены двумя каменными знаками. В настоящее время - это ул. Новороссийская, парк Лесотехнической Академии). Я хотел бы все решить завтра к исходу дня. Думаю, мой противник не будет против, он должен понимать, что не следует оттягивать неизбежное, в обществе не поймут. Все остальное - расстояние, стрельба в схождении или в неподвижном состоянии, очередность - как договорятся секунданты, я им полностью доверяю. Обычно стреляются с 35 - 40 шагов, раньше было принято с 15 -20, но сейчас, с современным оружием, меньшая дистанция - это просто взаимное убийство со стопроцентным результатом. Очередность - или по жребию, или первой - оскорбленная сторона. Как говорится, на все воля Божья!
   *** *** ***
   Утром, сразу после завтрака, я, в компании с Юрой Лишиным и штабс-ротмистром Коленкиным отправились в Петербург. Во второй половине дня должен был подъехать полковой врач, Лебедев Владимир Александрович. Вопреки тому, что писали об офицерских дуэлях в будущем, на самом деле это было далеко не рядовое события для полка, представитель которого дрался, все формальности должны быть соблюдены, престиж полка не должен пострадать. По указанию командира врач был откомандирован в наше распоряжение, а Абалешеву Александр Александрович, как старший полковник, уже наверное встречается с руководством офицерского собрания Артиллерийской школы, к которой был приписан мой противник. Решались и другие вопросы, связанные с проведением дуэли. А пока мои секунданты поехали с визитом в особняк князей Эристовых, а я к себе, на Васильевский.
   Как оказалось, у меня гости, в зале меня ждала Мэри. Увидев меня, она встала ко мне на встречу.
   - Александр, Вы не должны этого делать! - порывисто воскликнула она.
   - Здравствуйте Мэри, я тоже рад Вас видеть! - холодно ответил я. Она как бы натолкнулась на стену, остановилась в шаге от меня и пристально посмотрела своими бездонными глазами.
   - Александр, я прошу Вас, ради нашей дружбы...
   - Мэри, я, право, не понимаю о чем Вы ... Вчера приезжал Прокопий Левонович, Вы... Если Вы о разговоре со штабс-капитаном, то я уже говорил, я готов принять извинения, готов забыть... Сейчас именно с этой целью к нему отправились мои друзья. Если князь Эристави так же не желает доводить дело до дуэли, у него будет возможность исправить это. Но я, право, не понимаю, как я могу повлиять на его решение? Свою позицию я обозначил, у князя было время, да и сейчас еще есть, чтобы решить все мирно.
   Она несколько мгновений просто молча смотрела на меня, потом вплотную подошла и положила руку мне на плечо.
   - Саша, я очень прошу тебя. Он старше тебя, он приехал с войны, он опытнее тебя. Что бы ты не думал, я боюсь за тебя...
   Мне было приятно ее прикосновение, я вспомнил тот вечер в Бадене, те прогулки, ... Она смотрела мне в глаза, я смотрел в ее... Боже, как она красива!
   В коридоре что то грохнуло, послышался звон разбитой посуды, быстрые удаляющие шаги. Я вздрогнул, наваждение прошло. Осторожно взял ее за запястье и снял ее руку со своего плеча.
   - Не надо, Мэри. Я тронут твоей заботой, обещаю, он не умрет.
   Она отстранилась от меня, поправила шляпку, попыталась открыть радикюль, будто что-то забыла там, потом успокоилась.
   - Саша, Саша! Я же боюсь за тебя... Мне жаль..., - молвила она, поддернула плечом, будто стряхивала что и совсем другим тоном продолжила: - не провожай меня, - и направилась к выходу.
   *** *** ***
   Ближе к обеду подъехали мои секунданты. Штабс-капитан ожидаемо отказался принести извинения, больше того, по словам Юрия, попытался истребовать извинений от меня, впрочем, ничем не обосновывая это. Он так же определился с секундантами. Это были офицеры лейб-гвардии уланского полка, в котором служил младший Эристави. Уже состоялась встреча. Как и предполагалось, противная сторона согласилась с местом проведения в Лесном парке на Выборгской стороне. Решили стреляться, на пистолетах, дистанция - 35 шагов, по команде. Оружие - специальная дуэльная пара, однозарядные пистолеты старого образца, c капсюльным замком. Я предупредил секундантов, что если мой соперник не против и доверяет мне, то я готов представить их из своей коллекции, дав честное слово, что ни разу не пользовался и не пристреливал их. В повседневной жизни этого типа оружие давно было вытеснено револьверами и автоматическими пистолетами, но на дуэлях пользовались именно ими. Традиция!
   Как правило, дуэли проводились по утрам. Не стали нарушать этот порядок и сейчас, решили встретиться в 9 утра на окраине парка. Таким образом, мои друзья решили все формальности с противоположной стороной, все предельно ясно, никаких неожиданностей, остается дождаться утра.
   Приняв, в качестве аперитива (фр. Apеritif, от лат. aperīre 'открывать' - блюдо как правило, слабоалкогольный напиток, подаваемое перед едой и вызывающее аппетит) ароматный кампари (итал. Campari -горький ликер красного цвета на основе ароматических трав и фруктов, повышает аппетит, употребляется в чистом виде в качестве аперитива) разыграли партию в бильярд, играли в американку (разновидность русского бильярда. В качестве битка можно использовать любой шар на игровом поле, бить можно 'любым по любому'. Засчитываются как свояки - свои шары, так и чужие. Победа достается тому, кто первым забьет восемь шаров). К этому времени подали обед.
   Прислуживала молодая горничная, Анна. Чувствовалась, что она чем-то взволнована. Легкое подрагивание рук, красные пятна на лице, что впрочем никак не портило ее, наоборот, придавая некую изюминку во внешности. Я так понял, причина этого волнения - подслушанный мой разговор с Мэри. Кто это был, я сразу догадался, но не думал, что она так близко к сердцу воспримет все это. Обстановку пытался разрядить Лишин, наш 'штатный Казанова'. Он всячески уделял внимание девушке, еще больше вводя ее в краску, сыпал комплиментами, иногда даже на грани, пока я не попросил его не смущать ее и не мешать ей выполнять свои обязанности. Почему то эта моя защита еще больше смутила ее, она вышла, будто бы по делу, дальше нас стала обслуживать старая экономка, Татьяна Федоровна. Ну, здесь не пошутишь, она дама серьезная, но искренне любящая меня. Да, честно сказать, как то и обстановка не располагала к продолжению шутливого разговора, завтрашняя дуэль - это не самый удачный повод для шуток.
   После обеда мы часа два посидели в библиотеке, кофе, шустовский коньяк, разговоры ни о чем. Немного поиграл на гитаре, оба моих секунданта были большими поклонниками моего творчества и не упускали возможности послушать новые песни, а то и разучить их. К вечеру к нам присоединился Владимир Александрович, наш полковой врач. Его присутствие завтра на дуэли было обязательным, противная сторона так же просила об этом, они не могли представить своего. Сам же он еще вчера без всяких раздумий согласился сопровождать нас, как он выразился, '... для него это честь ...'.
   Разыграли вист (командная карточная игра, играть в которую лучше всего вчетвером), прерываясь лишь на ужин. Так и прошел вечер.
   *** *** ***
   Утром, легко позавтракав, я во избежание осложнений при возможном ранении в живот, ограничился чашкой кофе и парой бутербродов, друзья мои более плотно, отправились к намеченному месту.
   Немного мрачный в начале весны парк, засаженный хвойными и лиственными деревьями, вполне благоустроенные лесные тропинки и дорожки. Слева - строгое здание лесного института, чуть дальше краснеет кирпичная кладка тридцатиметровой водонапорной башни. Дальше идем пешком. Цветочный пруд с 'закаленными' утками, ринувшимися к нам в надежде получить хлебные крошки, идем по дорожке из деревянных свай, выложенных по самому берегу, вплотную к воде, для удобства желающих 'осчастливить' этих птиц. По утоптанной неширокой дорожке выходим на небольшую поляну, со всех сторон плотно укрытую елями. Две каменные тумбы на расстоянии примерно пятнадцати шагов друг от друга, место знаменитой дуэли восьмидесятилетней давности.
   Практически следом появляется противная сторона. Их четверо. Штабс-капитан со своим братом и два штабс-ротмистра улана. Взаимное представление друг другу, вежливые кивки и мы расходимся в стороны. Секунданты и доктор остаются уточнять правила, проверяют оружие, отмеривают дистанцию, после подзывают нас.
   - Не желаете примириться, господа? - обращается к нам один из секундантов - улан с обязательным по процедуре вопросом.
   Оба Эристави смотрят на меня. Я молчу, пауза затягивается, первым не выдерживает штабс-капистан:
   - Как решит князь, - и смотрит выжидательно на меня. Все поворачиваются в мою сторону.
   Ну что-же, у него была возможность избежать всего этого.
   - Примирение невозможно! - спокойно выговариваю я.
   - Ну что же, тогда не будем терять время, - говорит Саша Коленкин, - дистанция 30 шагов, каждому дается право на три выстрела, сигнал - выстрел из револьвера, голосом можно не услышать. По сигналу можно сразу стрелять. После того, как будет произведена первая пара выстрелов обоих участников, секунданты производят перезаряжание оружия и по новой команде дуэль продолжается.
   - Напоминаю Вам, - продолжает один из секундантов штабс-капитана, - после того, как будут сделаны все выстрелы, либо после ранения или смерти хотя бы одного из противников дуэль считается завершенной и любые претензии противников друг к другу по поводу бывшего оскорбления - недействительными. Имеются ли вопросы к секундантам?
   Вопросов с обеих сторон не последовало.
   - Тогда, к барьеру, господа!
   Мы расходимся и занимаем исходные позиции.
   Я обещал Мэри, что брат ее жениха не погибнет. Но это не значит, что погибнуть должен я. А в поединке порой так и происходит, что в живых остается один. Во всяком случае, зачастую. Да и сама суть поединка подразумевает именно это: два участника, два пистолета (или пара другого оружия, не суть), и божий промысел. Ну, если точнее, то мастерство владения оружием. В итоге должен остаться один. Победитель. Второй становится побежденным. Причем не важно, убитым, раненным или просто скомпрометированным. А побежденным, причем в любом качестве, я быть не желаю. Но и убивать его нельзя, точнее не следует, обещал. Но это же дуэль, я не хочу, не буду, а вдруг он захочет и будет? Один, вон, поэт-забияка, тоже не хотел, имея право первого выстрела, проявил благородство, или просто беспечность, не воспользовался этим правом. А противник его, которого тот реально достал своими подколками, не был столь благородным, одним выстрелом навсегда прекратил эти самые подколки. Тоже достал, между прочим, но уже в полном смысле этого слова (Лермонтов обладал непростым нравом и часто зло подшучивал над окружающими .Летом 1841 года его старый знакомый Мартынов стал очередной жертвой острот поэта. Он всячески пытался отшучиваться, но соперничать в остроумии с поэтом было невозможно. После очередной злой шутки он попросил поэта воздерживаться от подобных насмешек, особенно при дамах, повторил это замечание впоследствии еще несколько раз, после чего Лермонтов сам в шутку предложил ему потребовать у себя удовлетворения. Мартынов тотчас назначил день для поединка. После сигнала о начале дуэли Лермонтов остался на месте, взвел курок и поднял пистолет дулом вверх. На его лице было спокойное, почти веселое выражение. В свою очередь Мартынов быстро подошел к барьеру и тотчас выстрелил. Поэт погиб).
   Стрелялись мы специальными дуэльными пистолетами старого образца, однозарядными, с капсульным замком. Это был высший шик, традиция. Пистолетную пару, как и было обговорено, предоставил я, дав при этом слово, что не пользовался ими, тем более и не пристреливал их. По дуэльному кодексу оружие не должно быть знакомо дуэлянтам.
   Эта пара Манлихера (оружейный мастер середины XIX века) - из коллекции отца. Хранилась в изящном ящике вместе с принадлежностями в виде зарядного шомпола, деревянного молоточка, пулелейки, пороховницы, пороховой мерки, инструментов: отвертки, прочистки. Сами пистолеты - воистину произведения искусства. Стволы с выбитыми цифрами '1' и '2', украшены гравировкой, инкрустациями из золота и серебра. Рукоятка из черного дерева декорирована стилизованным орнаментом из цветов и растений, под оптимально балансовым углом к стволу, идеально 'садится' в руку стрелка.
   Корнет, как впрочем, наверняка и штабс-капитан, знали этот тип оружия, оно было 'широко известно в узких кругах' военных, особенно дворян, часто использовалось при дуэлях на пистолетах, хотя в повседневной, так сказать, жизни, давно было вытеснено более современными образцами.
   Точность боя любого оружия в основном зависит от его весового и механического баланса, который трудно поддается математическим расчетам и определяется зачастую по наитию, 'на ощупь'. Пока шел на исходную позицию, 'к барьеру', попытался 'почувствовать' пистолет. По балансировке отдаленно напоминает спортивный Марголина (самозарядный малокалиберный пистолет для спортивной стрельбы. Отличительная черта в классическом варианте - чуть удлиненный ствол и деревянная рукоять 'ортопедической формы'. Разработан в 1946 - 1948гг М.В. Марголиным, героем Гражданской войны, кстати, полным инвалидом по зрению), тоже более длинный, по сравнению с обычными пистолетами ствол, форма и угол рукояти. В руке сидит хорошо, удобно.
   По условиям поединка, после сигнала о начале, можно сразу стрелять. Кто первый, тот и прав, без всякой очередности. Как в том фильме 'Быстрый и мертвый' (художественный фильм 1995г.,режиссёр Сэм Рэйми) с Шерон Стоун и Ди Каприо в главных ролях. Правда, тогда выжившему, то есть победителю, кроме самой жизни, доставался и приз, 123 000 долларов. Здесь такого приза нет, но право, это не повод переходить в категорию побежденных.
   - Внимание, господа! - слышится голос штабс-ротмистра улана, секунданта с противной стороны, которому поручено дать сигнал к началу поединка, и через мгновение выстрел револьвера. Дуэль разрешена. Время как бы замедляет свой ход, растягиваясь и рассыпаясь на фрагменты.
   Дистанция в 25 метров, а это и есть 35 шагов, которые отмерили секунданты, не то расстояние, на котором можно сомневаться в моих навыках стрелка. Уверен я был и в том, что успею выстрелить первым. Как я знал по памяти корнета, обучение стрельбе здесь происходит примерно так же, как и в будущем. На исходной позиции поднял оружие, затаил дыхание, прицелился, совместив мушку с целиком и целью, нажал спусковой крючок, выдохнул. И это правильно, это классика. Но в 'специальных заведениях' учат по другому, можно сказать, прямо противоположному. Первое: когда ты находишься во временном цейтноте, про дыхание вообще надо забыть. Не в смысле дышать или не дышать. Просто забыть, не задумываться об этом. Второе - прицеливание. Нет никакого смысла выцеливать, брать на мушку, и т. д. На таком расстоянии это только отнимает время. В бою на близком расстоянии, а пистолет - оружие именно ближнего боя, времени на прицеливание нет. И вообще, попадать и целиться - два совершенно разных процесса. Можно целиться и не попадать, можно попадать и не целиться. Нужно сразу попадать. Глазами цель видишь и этого достаточно, наводи оружие на цель и нажимай на курок. Желательно одновременно, но это уже высший пилотаж. Меня, в отличие от штабс-капитана, учили именно так.
   Действуем, как учили. Цель - пистолет в руках штабс-капитана. Взгляд прикован к цели. Предупреждение распорядителя и выстрел револьвера, разрешающий открывать огонь. Вскидываю пистолет в сторону цели и нажимаю курок. Легкое облачко дыма от сгоревшего пороха, вскрик, точнее вопль соперника, он отбрасывает свой пистолет. Правая рука у него в крови, левой он придерживает ее, баюкая и дуя на рану. Меньше минуты, всего несколько секунд. Пауза еще в минуту - формальность, время на ответный выстрел. К раненому подбегает его брат, секунданты, протискивается врач со своим саквояжем.
   Все, дуэль завершена!
   Как и рассчитывал, попал в пистолет соперника, при этом, правда, повредил ему руку. Без крови не обошлось. Но не критично. Как потом выяснилось, оторвана фаланга мизинца и задет безымянный палец на правой руке. Пистолет, естественно, не пригоден для дальнейшего использования. Да, почти ювелирная работа, штабс-капитану еще повезло, могло быть хуже, пистолет очень отличается от оружия XXI века, до конца не был уверен, что обойдется малой кровью.
   Сдав свой пистолет секунданту, Юре Лишину, и после приглашения, подхожу к основной группе.
   *** *** ***
   Из рапорта командиру лейб-гвардии Кирасирского Его Императорского величества полка полковнику Рауху.
   'Настоящим имею честь донести до Вашего высокоблагородия, что сегодня, 16-го апреля, согласно условиям, доложенным Вам минувшим днем, а именно 15-го апреля, состоялся поединок между корнетом 2-го эскадрона вверенного Вам полка князем Белогорьевым и штабс-капитаном князем Эристовым, числящимся по конной артиллерии и состоящим в распоряжении начальника Офицерской артиллерийской школы. Противники встретились без пяти минут в 9 часов утра, в парке, именуемом 'Лесной', что на Выборгской стороне, у Лесного института у памятного знака на 'месте дуэли Новосильцева и Чернова'. Места, занятые дуэлянтами, были установлены жребием. По команде, обозначенной выстрелом из револьвера, произведенного штабс-ротмистром Лукиным, секундантом со стороны штабс-капитана князя Эристова, оба противника практически одновременно вскинули пистолеты но выстрелить успел лишь корнет Белогорьев. По истечении установленного для выстрела времени в одну минуту, обнаружилось, что штабс-капитан Эристов продолжать поединок не может ввиду ранения в правую руку и пришедшего в полную негодность его оружия. Выстрел корнета Белогорьева выбил пистолет из рук штабс-капитана Эристова, при этом ранив последнего, а именно повредив два пальца на его руке, при этом мизинец был оторван практически полностью, а безымянный посечен. Пистолет, коим он участвовал в поединке после попадания в него пули от выстрела корнета Белогорьева к дальнейшей стрельбе не пригоден. Вследствие этого секунданты штабс-капитана Эристова предложили считать поединок оконченным. С общего согласия это было сделано. Раненому незамедлительно была оказана необходимая помощь присутствующим здесь врачом надворным советником Лебедевым.
   Продолжительность всего поединка, включая сюда и время, употребленное на сигналы, была без малого 1 мин. Секундантами со стороны корнета Белогорьева были: я, штабс-ротмистр Коленкин и корнет Лишин. Со стороны же штабс-капитана Эристова штабс-ротмистры лейб-гвардии Уланского Её Величества полка Лукин и Резников. При поединке присутствовал так же штабс-ротмистр лейб-гвардии Уланского Её Величества полка князь Георгий Эристов, брат участника поединка. Распоряжение дуэлью, с общего согласия, было предоставлено мне, штабс-ротмистру Коленкину.
   Показания врача, надворного советника Лебедева при сем прилагаю.
   Согласно уложениям Приказа о дуэлях по военному ведомству от 1894 года, подобный рапорт отправлен начальнику Офицерской артиллерийской школы Его превосходительству генерал-майору Синицыну.
   Писал лейб-гвардии Кирасирского Его императорского величества полка штабс-ротмистр Коленкин.
   16 апреля 1905 года.'
   *** *** ***
   По окончании дуэли, после того, как была оказана медицинская помощь раненому, соблюдены все положенные формальности по заполнению секундантами протокола поединка, закончились их споры по его формулировкам, другие процедурные вопросы, компания рассталась. Уланы с раненым отправились в фамильный особняк Эристовых, а я с друзьями и врачом ненадолго заглянул домой, что бы привести в порядок одежду и успокоить прислугу.
   Приятно было видеть неподдельную радость на лицах домашних, встречавших меня полным составов у входа в дом. Они и не старались скрывать радость от того, что я жив-здоров, и даже никак не ранен. Буквально каждый старался оказать мне хоть какую, пусть самую мелкую, пустяшную услугу, хоть как быть полезным мне. Было видно, что они искренне переживали и беспокоились. Татьяна Федоровна, старая экономка, подойдя, непроизвольно погладила меня по руке, тайком смахивая проступившие слезы. Петр Николаевич, ее компаньон, наш дворецкий, как то суетливо, видимо от волнения, распахивал двери, ведя нас в залу. Варвара, недавно принятая новая кухарка, побежала готовить какую-то легкую закуску, от обеда мы отказались. '...ну хочь заесть то чегось, с утра ж некушамши!...'. Анна прям не знала, куда себя деть, собачкой крутясь возле нас, не отходя ни на шаг, заглядывая в глаза, стараясь угадать малейшее желание, чтобы тотчас поспешить исполнять его. Было очень трогательно наблюдать все это, чувствовать искрению заботу и беспокойство о себе.
   Дома мы пробыли не долго, около часа, после этого всей компанией отправились отобедать 'у Леграна'(один из лучших ресторанов Петербурга), бывший Фельета, на Большой Морской, славившийся своим рыбным меню. Газеты наперебой нахваливали здешние деликатесы, например, черепаший суп: 'Черепаха находится в передней ресторана в открытой большой бочке. Это черепокожее длиной более 1,5 аршин. На 10 й день, когда животное отдохнет от пути, мэтр Жюль, est le meilleur chef de fruits de mer(франц,лучший шеф-повар по морепродуктам), угощает посетителей прекрасного ресторана превосходным черепаховым супом...', порадовали нас и неизменные устрицы, поданные в компании со свежайшими ароматными лимонами, паштет из мяса омаров, гребешки, и т.д. И все это под изумительное бургундское Шардоне (сорт винограда, произраставщего в Бургундии,Франция,так же одноименный сорт вина). И только после этого отправились в Царское, коротая дорогу в мягко покачивающим вагоне 1-го класса Царскосельской железной дороги очередной партией в вист.
   *** *** ***
   Прямо с дороги, не заезжая домой, я прибыл в полк доложиться своим командирам о прошедшей дуэли. Несмотря на то, что официально дуэли вот уже более десяти лет как были разрешены в России, это не было столь частым, рядовым событием в офицерской среде, даже в гвардии, вопреки расхожему мнению об обратном.
   Вообще, в Российской Империи офицерские поединки были узаконены специальным указом в 1894 году, всего лишь за несколько месяцев до кончины Императора Александра III. Инициатором введения был генерал П.С.Ванновский, занимавший пост военного министра. Подготовленный им приказ об офицерских дуэлях имел целью поднять в обществе престиж офицерского звания, способствовать укреплению в офицерской среде чувства собственного достоинства и уважительного отношения друг к другу. Сам автор высоко оценивал его и с гордостью заявлял, что ему 'русская армия обязана восстановлением чести её мундира'.
   В обществе же мнения разделились, были как горячие сторонники, так и принципиальные противники этого нововведения. Последние доказывали архаичность дуэлей и их недопустимость, например, с точки зрения христианской морали.
   Горячие споры вокруг введения поединков велись и на страницах печати. В повести 'Поединок' А.И. Куприна, описывает спор, разгоревшийся в офицерском собрании расквартированного в захолустье армейского полка:
   'Это хорошо дуэль в гвардии - там много разных там лоботрясов и фигель-миглей, а у нас... Ну, хорошо, я холостой... положим, я с Липским напился в собрании и в пьяном виде закатил ему в ухо. Что же нам делать? Если он со мною не захочет стреляться - вон из полка, спрашивается, что его дети будут жрать? А вышел он на поединок, я ему влеплю пулю в живот, и опять детям кусать нечего...'
   Здесь раскрыты сразу две проблемы, два подхода, два взгляда на дуэль в армии. Первая - невозможность отказаться от поединка при нанесении оскорбления, ибо тогда последует обструкция общества и принуждение к увольнению из армии. А вторая - вытекает из различия в социальном составе офицерского общества.
   Офицерский корпус вполне официально делился на два лагеря: офицеры гвардии и офицеры обычных частей. Причем гвардия была совершенно отдельной корпорацией. С одной стороны она комплектовалась за счёт лучших выпускников училищ. Для этого нужно было получить 'гвардейский балл' (более 10 из 12). С другой стороны вакансии в гвардию имелись только в элитных учебных заведениях. К примеру, в самый элитный Пажеский корпус попасть не дворянину было невозможно. А уже четвёртое в полуофициальном списке наиболее престижных училищ Александровское имело всего 2 гвардейские вакансии. Таким образом, уже закрытость училищ, имеющих значительное число вакансий, сильно ограничивало поступление туда случайных людей.
   Кроме этого, по негласному, но твёрдо выполняемому закону, вступление в полк должны одобрить офицеры полка. А здесь далеко не последнюю роль приобретал пресловутый 'имущественный ценз'. Это было, кстати, и оправдано. В среднем, траты гвардейского офицера столичного гарнизона на форму, проживание, быт, присутствие в свете обходилось до пятисот рублей в месяц, а это даже выше, чем должностной оклад командира дивизии. Оклад же обер офицера составлял всего 80, редко 100 руб. Остальные траты покрывались из личных средств, а это простой офицер, выходец из обычной семьи не мог себе это позволить. Таким образом, в гвардии могли служить в первую очередь представители богатых, родовитых родов империи. Они могли себе позволить и кутежи, и участие в поединках и многое другое, в отличие от простых офицеров, тянувших лямку в гарнизонах, которым надо было думать, чтобы '...детям кусать было чего...'
   Нельзя забывать так же и о том, что все таки участие в дуэли входило в противоречие с действующем законодательством. И как на последствия дуэли посмотрит закон - тот еще вопрос. Если родовитый, обладающий значительным наследством и широкими связями офицер - гвардеец мог не бояться последствий в случае любого исхода поединка, то простой служака в отдаленном гарнизоне должен был семь раз подумать, доводить ли дело до дуэли или постараться мирно уладить конфликт.
   Именно поэтому большое значение придавалось точному и очень сложному соблюдению многочисленных формальностей, строгому соблюдению процедуры поединка.
   Исходя из этих писанных и неписанных законов я и должен был доложиться своим непосредственным командирам о происшедшем, а те, в свою очередь могли вынести обсуждение моего поведения на суд, так сказать, общественности, в офицерское собрание.
   Георгий Оттонович в присутствии своих помощников, полковников Абелешева и Вольфа довольно таки благосклонно выслушал мой доклад, доклады секундантов - участников дуэли, ознакомился с рапортом штабс-ротмистра Коленкина. В целом мое поведение было одобрено, обещана всемерная поддержка в случае негативного развития ситуации.
   Но в любом случае, я не особенно переживал о последствиях. Обошлось без смертельного исхода, ранение моего противника, можно сказать, легкое. Но даже и при более тяжелых последствиях, честно сказать, мне мало что грозило, максимум - отставка. Все таки формула ... Quod licet Iovi, non licet bovi (лат.Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку) никогда не потеряет свою актуальность. А если этот Юпитер еще и последний представитель знатнейшего рода, герой, получивший ранение при защите, так сказать, устоев...., такому многое могло сойти с рук, тем более, если вопрос касался чести.
   Потолкавшись еще некоторое время в собрании, я отправился домой, на съемную квартиру.
   *** *** ***
   Нельзя сказать, что после дуэли жизнь князя Белогорьева изменилась кардинально. Все началось еще после победы в спортивных состязаниях. Дуэль же только добавила дополнительные очки в то, чего он старался избежать в прошлой жизни и совершенно не был знаком в этой, а именно известность. Но очки эти оказались уж очень весомыми. Нет, секунданты, верные долгу, не нарушали своих обязательств по неразглашению причин и самого хода дуэли. Да и врач не распространялся об этом. Но непостижимым образом уже на следующий день 'широкой общественности' стали известны все подробности поединка. Причем многие из этих подробностей были новостью даже для меня самого, видимо сработал пресловутый эффект испорченного телефона. 'Кто-то что-то слышал, кто-то что-то видел, но несомненно одно - опять где-то отличился младший Белогорьев!'.
   И вот, приходится пожинать плоды этой известности.
   ... По улицам слона водили,
   Как видно, напоказ -
   Известно, что слоны в диковинку у нас ...
   Я реально чувствовал себя тем слоном в окружении зевак из известной басни Крылова.
   Те триста с небольшим метров от квартиры до особняка офицерского собрания, что предстояло преодолеть утром, превратились в череду сплошных приветствий и доброжелательных кивков. Офицеры артиллерийской школы, гусары, стрелки батальонов императорской фамилии, офицеры лейб-гвардии конвоя, и это не считая представителей родного полка. Близко знакомые подходили, выражая свое почтение и перекидывались парой фраз, остальные ограничивались коротким кивком и 'польским салютом'(в среде офицеров это приветствие выполнялось поднесением к виску двух пальцев правой руки-указательного и среднего, остальные пальцы прижимали к ладони), при этом многозначительно глядя на меня. Причем взгляды эти варьировались от просто заинтересованных до одобряющих, не было только равнодушных. Осуждающих тоже не замечал, даже слушатели артиллерийской школы не проявляли ведомственную солидарность, в их взглядах не чувствовалось ни осуждения, ни тем более вражды, только интерес к 'новой звезде'. Да, я реально стал звездой, первопричиной интересных новостей, темой для разговоров в собраниях и салонах.
   Едва я зашел в зал офицерского собрания, как оказался в окружении друзей. Федор Эвальд, Сергей Бурсак, другие офицеры, завтракавшие в собрании, в основном молодежь. Более старшее поколение приходило обычно чуть позже. Всех интересовали подробности вчерашнего поединка. Слухи ходили самые разные, но всех интересовали подробности 'из первых рук'. Юра Лишин и Александр Коленкин были щепетильны в этих вопросах и отказывались вообще вести какие либо разговоры на эту тему. Ну а я, что я мог сказать? Так, общие фразы, слова. Что бы успокоить 'общественность', утолить, так сказать их информационный голод, отослал их с расспросами к присутствующим при поединке секундантам, тем самым неофициально дав свое согласие на раскрытие всех подробностей происшедшего.
   Тут стали подходить на завтрак и старшие офицеры, командование полка. Обстановка стала как то серьезнее, сдержаннее. За столом воцарился порядок, изредка прерываемый позвякиванием столовых приборов и короткими фразами, типа '...будьте добры...', '...благодарю Вас...' и т.д.
   Обычно после завтрака наступало время недолгого перекура, так, на одну - две сигареты. По заведенной традиции молодежь предавалась этому пороку в гостиной. Здесь под 'легкий треп обо всем и ни о чем' витал дым от демократичных (конечно для тех, кто мог себе это позволить), 'Царских по 18 копеек за 10 штук' и 'Сенаторских за 12 копеек за 10 штук'(марки сигарет высокой ценовой категории). Старшие же офицеры поднялись на второй этаж, в так называемую 'диванную комнату', которая играла роль 'курилки' для командного состава. Меня пригласили присоединиться к ним.
   Здесь все было уже 'по взрослому', вся обстановка располагала к этому виду отдыха после принятия пищи: два удобных дивана, кресла, пара низких столиков для того, чтобы поставить бокал, пепельницу, другие мелкие вещицы, вроде бы и не нужные в быту, но без которых солидному курильщику не обойтись. Гильотинки для сигар различных форм и размеров, специальные ножницы, пробойники, каттеры, сигарные пепельницы, главным отличием которых является специальный желобок, в который можно расположить свою сигару, ожидая пока пепел не упадет сам. Особое место среди предметов убранства занимает курительный столик, искусно смонтированный в виде ружейной пирамиды из трех настоящих кавалерийских винтовок системы Мосина (Сергей Иванович Мосин (1849-1902), русский конструктор стрелкового оружия). Между ними закреплена круглая стальная столешница-мишень, а пепельницей служит часть обычной гильзы от 5-дюймового артиллерийского снаряда, спиленной сантиметров на 7-8 выше фланца. На полках вдоль стены были разложены курительные трубки различных видов, специальные ящички для сигар, чуть позже их усовершенствуют и назовут хьюмидорами, с ароматными 'Partagas', 'Sancho Panza' (марки элитных кубинских сигар).
   - Прошу Вас, располагайтесь, корнет, и пожалуйста, здесь без чинов! - пригласил меня присесть Георгий Оттонович, - что же вы не берете сигару... сигары, право, отличные, бодрят изрядно, особенно после плотного фриштыка (здесь завтрак).
   - Благодарю, утром я уже выкурил сигарету, а много я и не курю, особенно сигары.
   - Ну, это Вы зря, - вступил в разговор Вольф Константин Маврикиевич, - добрая сигара, особенно после стола, это, я Вам скажу, весьма полезно для спокойствия душевного, да и дыхание прочищает, что Вам, как атлету, весьма полезно должно быть.
   Надо сказать, что в это время в обществе действительно верили, что курение благотворно влияет на здоровье людей, 'прочищает дыхание'. К тому же курить было не то, что бы модно, а просто обыденно, в порядке вещей. Дешевизна сигарет, папирос и табака, пачку сигарет в 20 шт., например марки 'Тарас Бульба' или 'Ярмарочная' можно было купить за 4-5 копеек, весьма способствовало этому. Курили все, крестьяне и дворяне, мещане и интеллигенция, мужчины и женщины, подростки. Исключение составляли священнослужители и представители старообрядчества, которые вели непримиримую борьбу с этим 'богомерзким зельем' и 'сатанинским дымом'. Но борьбу эту они явно проигрывали.
   - Ну да ладно, Александр Николаевич, - обозначил неофициальность беседы полковник Раух, - а мы вот попыхтим немного. Вчера мы обсудили Вашу эпопею с дуэлью. Сегодня мне предстоит встречаться с генерал- майором Синицыным, Александром Николаевичем (генерал-майор, начальник офицерской артиллерийской школы), а Константин Маврикиевич будет обедать с Крузенштерном, Николаем Фёдоровичем (российский военачальник, генерал от кавалерии, в это время командир лейб-гвардии уланского полка), в частном, так сказать порядке. Как Вы понимаете, разговор будет идти о Вашем курбете (в данном случае 'поступок').
   - Я вчера все доложил Вашему высокоблагородию, была затронута моя честь, я дал время своему adversaire (здесь 'противник, оппонент') sans perdre la face (франц. 'не потерять лицо'). Извинений я не дождался, и согласно уложений Приказа о дуэлях, поставив в известность Вас, послал вызов штабс-капитану.
   - Ну, ну, Александр, не горячитесь! Вас никто ни в чем не упрекает, отнюдь! Просто в виду предстоящих бесед мы бы хотели более подробно услышать все circonstances particulières (французский 'особые обстоятельства', здесь - подробно, все, что связано с этим). Не хотелось бы попасть впросак из за какой мелочи. В любом случае, мы Вам уже говорили, что ни в коей мере не сомневаемся в Вашей правоте и праве защищать свою честь, просто хотели бы услышать все nuance (французкий, 'нюанс') всего этого. Вы же знаете о тех, я бы сказал надуманных противоречиях между нашими полками. Не хотелось бы, чтобы этот случай, как бы мягче сказать, способствовал углублению этих противоречий.
   Мне пришлось снова, теперь уже подробно рассказать, в том числе и предысторию, как я ее понимал, этого дела, все нюансы происшедшего. Как оказалось, и это стало для меня новостью, все может осложниться еще и тем, что Мэри рассматривалась на должность фрейлины императрицы. Во всяком случае, по словам полковника Вольфа, такие слухи ходили с недавнего времени в светских кругах. А Александра Федоровна, наша императрица, как я знал из истории, дама непредсказуемая и крайне злопамятная, имеющая огромное влияние на мужа. Что ей в голову может прийти, что померещиться? Как это может отразиться на моей карьере? Все это очень беспокоило моих командиров, но честно сказать, меня волновало мало. Кстати, насколько я знаю, в этом случае Мария Прокопьевна должна отказаться от замужества, т.к. фрейлинский шифр (при российском императорском дворе знак отличия, который носили придворные дамы в должности фрейлин, представлял собой золотою, усыпанную бриллиантами брошь в виде инициала императрицы) накладывал это ограничение. Странно, к чему тогда предстоящее объявление о помолвке и все, что с этим связано? Ну да ладно, все это проблемы семьи Ширвашидзе, меня это теперь не должно волновать. Если что, подам в отставку, я еще в той жизни наслужился. Участие в светской жизни? Корнет не являлся завсегдатаем модных салонов, к тому же уж в очень высоких сферах, пребывания в которых, в крайнем случае, меня могут ограничить, мне, в силу возраста и учебы в закрытых учебных заведениях, бывать пока не приходилось, пока это только начиналось. После победы в boxing competition (соревнование по боксу, франц.) ко мне только стал приглядываться 'местный бомонд', стали присылать приглашения на званые обеды, вечера, в салоны и дома местного высшего света. Так что я и сейчас не очень избалован этим. Поэтому ничем страшным мне это не грозит. Тут вот и командиры еще раз заверили меня в своей безоговорочной поддержке. Прорвемся!
   Наша беседа, после того, как вместе мы согласовали, так сказать, 'официальную трактовку' поединка и всего, что этому предшествовало, постепенно перешла в светский разговор обо всем и ни о чем. Например, о таких 'важных' проблемах, как о 'излишне горячей молодёжи', тут же вспомнили, что скоро мой отпуск заканчивается и мне надо официально явиться на службу, потом вернулась к обсуждению сортов сигар и о пользе курения. Полковник Абалешев Александр Александрович, как старший полковник, 'курирующий' полковое офицерское собрание, передал мне приглашения и от соседей - гусар, и от лейб-гвардии конвоя посетить их собрания. Такие встречи и приглашения 'на посиделки к соседям' иногда организовывались для укрепления духа товарищества между полками гвардии. Решено было, что в ближайший четверг, а именно этот день, по традиции, выделялся для таких мероприятий в офицерских собраниях царскосельского гарнизона, я с Александром Александровичем, штабс-ротмистром Фрейтаг фон Лорингофеном и еще двумя - тремя офицерами буду иметь честь представлять наш полк в офицерском собрании лейб-гвардии царского конвоя.
   Уже в конце беседы, когда мы уже стали покидать курительную комнату, Георгий Оттонович напомнил об интересе ко мне со стороны полковника Герарди и о его желании встретиться со мной, так сказать, частным образом. В связи с последними событиями я и позабыл об этом. Раз надо, то надо, не стоит демонстративно игнорировать охранное отделение. Но в то же время и не хотелось бы тут же брать под козырек и бежать на встречу. Не поймут! Договорились, что полковник Раух Георгий Оттонович буквально на днях пригласит на ужин меня, а это обычно практиковалось, приглашение офицеров на ужин в дома командиров, и там уже, конечно же случайно, будет присутствовать полковник Герарди Борис Андреевич. Мне почему то показалось, что тот не только уже получил это приглашение, но именно сам был инициатором этого. Требовалось только мое согласие и определение времени встречи.
   На этом беседа наша завершилась, командиры отправились по своим, несомненно, важным делам, а я, зайдя в казарму родного эскадрона и переговорив с Леонидом Оскаровичем, перекинувшись парой слов с Юрой Лишиным и Федором Бурсаком, которые готовились к очередным занятиям с нижними чинами, решил отправиться домой, в Петербург, на Васильевский.
  
   *** *** ***
   Визит вежливости, а именно так назывался 'культпоход' в офицерское собрание Собственного Его Императорского Величества Конвоя (1811-1917гг. формирование русской гвардии, осуществлявшее охрану лиц императорской фамилии) был назначен на четверг, 13 апреля.
   У входа в деревянное двухэтажное здание в старорусском стиле на Кузьминской улице (в XXI веке-часть улицы Дворцовой), где располагалось Офицерское Собрание, нас встречал старший полковник этой знаменитой воинской части Киреев Федор Николаевич. Обнявшись с Александром Александровичем Абелешевым, он радушно поприветствовал нас и пригласил в помещение.
   По своему положению, находясь в императорской свите, командиры Конвоя очень редко имели возможность быть в обществе своих офицеров. Повседневной жизнью этого подразделения фактически руководил помощник командира по строевой части. Он же, совместно с другим старшим полковником, помощником командира по хозяйственной части, были и хранителями старых традиций, строго следя за их выполнением, они же и предводительствовали в офицерском собрании. Мы получили приглашение именно от офицерского собрания, принимало нас офицерское собрание Конвоя. Именно поэтому и встречал нас старший полковник, 'курирующий' его, а не командир. Так что в факте его отсутствия не было ничего ущемляющего нас. Таков, как говорится, протокол.
   В передней нас встретил лакей из солдат-отставников, степенный старик с окладистой бородой и в традиционной черкеске (русское название верхней мужской одежды - кафтана, которая была распространена у всех народов Кавказа и у казаков) с двумя Георгиевскими крестами (знак отличия Военного ордена, высшая награда для солдат и унтер-офицеров за боевые заслуги и храбрость) на груди. Принял шинели и фуражки, и только после этого, так привычным и неизменным во все времена солдатским жестом убрав складки у пояса назад, за спину, четко поздоровался:
   - Здравия желаю, Ваши высокоблагородия, имею честь приветствовать Вас!
   'Выскоблагородием' среди нас был только полковник Абелешев, но мы 'не обратили внимания' на это нарушение, понимая, что это знак особого уважения к гостям. По заведенной традиции отдарились целковыми, что было встречено с большим удовольствием. Дальше мы прошли в просторный холл, выполняющий, по-видимому, и роль библиотеки, так как вдоль стен зала размещались шкафы с книгами. По центральной лестнице поднялись на второй этаж и довольно длинным коридором, вдоль биллиардной и курительной комнат, их предназначение угадывалось через приоткрытые двери, оказались в обширной гостиной, плавно переходящей в совмещенный с ней зал - столовую. Помещение было оформлено в охотничьем стиле, с тяжелой массивной мебелью, на стенах красовались кабаньи и лосиные головы, картины в темных тонах. У глухой стены царствовал огромный резной буфет, на котором сверкали серебряные ковши, кубки, чаши. В углу - главное украшение зала - роскошный камин, отделанный мрамором, над котором висела целая коллекция различного холодного оружия.
   В центре зала к ужину был накрыт большой стол, блиставший белоснежной скатертью и изобиловавший массивными серебряными графинами, солонками и прочей столовой утварью и приборами. Присутствующие офицеры, общим числом человек двадцать, часть которых курила стоя у камина, остальные, разбившись на отдельные группы, вели беседы в примыкавшей к столовой гостиной, сидя в креслах и диванах, расставленных вдоль стен. При нашем появлении все разом вскочили, воинственно щелкнув каблуками и вытянувшись в струнку.
   - Прошу Вас, господа! - кивнул полковник Киреев и стал представлять нас, объясняя при этом причину нашего визита. Пока шло 'представление', все стояли 'смирно', в том числе и присутствующие в зале статские, а это были лакеи - официанты во фраках, стоявший за конторкой буфетчик, помощники повара, они же разносчики блюд.
   Как только закончилось взаимное знакомство, а мне даже показалось, что так и было задумано, в комнату вошел командир Собственного Его Императорского Величества Конвоя генерал-лейтенант Мейендорф Александр Егорович. Небольшого роста, худощавый, но жилистый мужчина лет за пятьдесят, как и все присутствующие офицеры -в черкеске, с аксельбантом (наплечный отличительный знак в виде золотого или серебряного нитяного плетёного шнура с металлическими наконечниками. Прикрепляется на правой стороне мундира под эполетом), между шнурами которого сверкали многочисленные ордена.
   - Господа офицеры! - вновь прозвучала команда дежурного.
   - Здравствуйте господа, прошу не беспокоиться! - произнес дежурную фразу генерал и, обращаясь уже к нам:
   - А, соседи - гвардейцы! Рад приветствовать Вас, господа офицеры. Это большая честь принимать Вас за нашим скромным столом, так сказать разделить с Вами хлеб - соль, поделиться последними новостями, да и просто посидеть душевно! - поздоровался он с нами, - ну а Вы, князь - обратился теперь непосредственно ко мне, - признаться, всех нас порядком впечатлили. Ваше изрядное мастерство на спортивном поприще, которое Вы продемонстрировали в недавнем boxing competition (соревнование по боксу, франц.) скажу без лести, впечатляет. Ну а Ваши еxploit (франц.выдающийся поступок,подвиг) в поимке apache (франц. хулиган,бандит) уже стали основной темой всех разговоров. Вера Илларионовна (супруга генерала, ,урожденная княгиня Васильчикова, по словам современников, дама честолюбивая и взбалмошная, полностью доминирующая над слабохарактерным супругом. Хозяйка модного великосветского салона в Царском Селе), супруга моя, все уши прожужжала вопросами о Вас, жаждет видеть у себя в салоне. Генерал Врангель (обер-полицмейстер Царского Села) тоже, вон, сокрушается, что вовсе ему работы не оставили, всех бандитов извели - весело проговорил он.
   - Ну что Вы, Ваше превосходительство, - смутился я, - так уж и совсем без работы. Я думаю, работы ему хватает, особенно сейчас, - ответил я с серьезным выражением на лице.
   Почувствовав, что его шутливый тон не вызвал такой же реакции, генерал несколько смутился.
   - Да, князь, прошу простить мой вольный тон, сразу посуровел он, - Ваш отец, князь Николай Александрович..., это тяжелая утрата для всех нас... Я знал его с самой лучшей стороны ...Мы все скорбим вместе с вами...Примите наши самые искренние соболезнования!
   - Благодарю Вас, Ваше превосходительство, отец всегда положительно отзывался о Вас, Александр Егорович, и о славном Собственного Его Императорского Величества Конвое, которым Вы изволите командовать...
   После небольшой паузы, приличествующей моменту, поздоровался с полковником Абелешевым и перекинувшись с ним парой ничего не значащих фраз, генерал прошел на свое место во главе стола, что стало сигналом для всех присутствующих, и мы последовали его примеру.
   Первый тост в нашу честь сказал полковник Киреев:
   - Господа, поднимаю тост во славу Его Императорского Величества лейб гвардии Кирасирского полка, представителей которого мы имеем удовольствие принимать сегодня здесь. Воины полка этого покрыли себя славой в годы военных баталий. И сегодня они продолжают славные традиции своих предшественников, являются надежной опорой престолу и защитой государства нашего. Пью за славу и процветание доблестного Его Императорского Величества лейб гвардии Кирасирского полка! Ваше здоровье, господа!
   Спич был встречен традиционным троекратным 'УРА!'.
   С ответной речью выступил полковник Абелешев, поблагодарив хозяев за приглашение, за теплые слова в наш адрес, так же отметив заслуги принимающей стороны, выразив надежду, что боевая дружба наших частей будет продолжена и в будущем.
   - ... Пью за славу и процветание Собственного Его Императорского Величества Конвоя! Ваше здоровье, господа! - закончил он свою речь.
   Трубачи поочередно сыграли марши обоих частей.
   После этого официоз встречи продержался недолго, минут сорок, до первой смены блюд. А после того, как генерал Мейендорф кивком головы разрешил офицерам покидать свои места за столом, а может и вследствие того, что после столь пафосных речей полагалось до дна опустошать бокалы, что в свою очередь сказалось на общем настрое, обстановка вообще стала проще, как то душевнее. Любезный Александр Егорович, несмотря на свой чин, продолжал уделять нам повышенное внимание, занимая разговорами, в котором принимали участие и другие офицеры. Шел обычный в кругу военных оживленный и громкий разговор. Офицеры совсем не стеснялись присутствия генерала, но надо отметить, не переходя при этом определенных рамок, проявляя настоящий такт и полное отсутствие панибратства.
   Я с интересом прислушивался к разговорам, сам участвуя в них, отвечая на вопросы и спрашивая других. И для меня, как 'попаданца' из XXI века, как и для корнета это был по сути первый 'выход в свет гвардейского общества', поэтому и было очень интересно. Конечно, что-то общее в атмосфере таких обедов, в смысле вечеров в офицерских собраниях различных гвардейских полков и было, но несомненно, имелись и свои нюансы. Я рассматривал присутствующих, пытался понять особенности этого общества, уловить его настрой, общий тон. Здесь отличительной чертой было обращение офицеров друг к другу исключительно на 'ты'. 'Ты, Ваше Превосходительство', или 'Ты, господин полковник'. Но это 'ты' было только знаком общего братства, не переходящее рамок уважения к старшим, субординацию и такт. Было видно, что это офицерское 'ты' обязывало и значило для присутствующих намного больше, чем официальное 'Вы'.
   Специфика службы так же накладывала свой отпечаток, незримую, но явно ощущаемую особенность. Здесь это было частое общение с членами Императорской фамилии, у нас - больше свободного времени для развлечений и светской жизни. Но общий дух был тот же. Особый замкнутый мир общих вкусов, интересов, привычек, установившихся взглядов и взаимоотношений, мало чем отличавшийся от того, что царил и в нашем собрании. Офицер гвардии! Это всегда спортивная фигура, идеально подогнанная форма, почти одинаковые прически 'с английским пробором', этакая манерная небрежность речи, в которой так и сквозила та гордость за принадлежность к элите армии, к ее цвету, а так же легкая пренебрежительность к людям, не носившим погоны, статским штафиркам. Как там говорил сто лет спустя известный генерал - любитель рыбалки:
   - '...Какие вы все умные! Что ж вы строем в туалет не ходите и тельник не носите, раз все знаете ...'
   Постепенно за столом и вне его стали образовываться 'кружки по интересам'. Справа от меня какой-то есаул пытался объяснить Леониду Оскаровичу преимущество донской породы лошадей от черноморской, и тем более от английской. Юра Лишин слева вел оживленную беседу с представителями молодого поколения Конвоя о предстоящих пасхальных приемах в Царском Селе.
   Передо мной, кстати, 'лошадиный вопрос' стоял очень остро. У меня был неплохой жеребец английской верховой породы, вороной масти, как и все лошади во втором эскадроне. Мой Вулкан был хорошим скакуном, очень резвым, быстрым, но как показало происшедшее в тот злополучный день 9 января, ему не хватало мощи, веса во время действий в толпе, где была нужна не столько резвость и быстрота, сколько сила, монументальность, могучесть, способность противостоять людскому потоку.
   Надо сказать, что приобретение лошади в гвардейском полку офицером было не рядовым событием. Во-первых, масть должна соответствовать предписанной для конкретного эскадрона. Во-вторых, лошадь, прежде чем попасть в полк, предварительно должна быть осмотрена полковым командиром и старшими офицерами, без одобрения которых нельзя заключать сделку. Лошади господ офицеров должны были быть безупречны и не должны портить общую полковую гармонию.
   Тут очень кстати помог мне помощник командира по хозяйственной части полковник Булатов, предложивший купить у него за восемьсот рублей красавицу - лошадь гановерской породы, типично кирасирского склада с мощным налитым крупом и красиво собранной шеей. По словам полковника, нрава 'Красавица', а именно так звали лошадь, была спокойного, но энергичная. Выезжена отлично, пригодная и для того, что бы щегольнуть на параде, да и погарцевать перед дамами. А продавал он ее только лишь потому, что у него была еще одна, а служебные обязанности не предусматривали частую вольтижировку и выездку, уход за двумя лошадьми, хватало и одной, имевшей еще у него. Договорились, что сегодня смотреть ее недосуг, а вот послезавтра, в субботу, обязательно встретимся и обсудим все.
   Дальше разговор пошел о прошедшем турнире, вспомнили о бандитах, обезвреженных с моей помощью. Ближе к нам подсел мой недавний соперник, сотник Ольховой. Молодой человек, года на три старше меня. На турнире мы особо не общались, основное общение было, так сказать на ринге. Как оказалось, довольно добродушный малый, этакий увалень, хотя там он выглядел совсем по-другому. Было заметно, что здесь он слыл всеобщим любимцем. Разговор, как и ожидалось, пошел о прошедших поединках.
   - Скажите, князь, Ваш стиль бокса - это что-то невероятное. Да и каким-то определенным стилем это назвать нельзя. В каждом поединке Вы показывали что-то новое, право даже и невозможно определить школу, которой Вы придерживаетесь. Ну а Ваш бой с поручиком Ивановым из стрелков - это вообще не подается осмыслению. Эта стойка, Ваши движения. Это же не бокс, а что-то другое?
   Мне показалось, что он был как то по детски обижен. Как же, его слава непобедимого бойца - рукопашника несколько пошатнулась.
   - Мы слышали, - поддержал его молодой есаул, - что Вы весьма искусны и в греческой борьбе...
   - Ну почему же, господин сотник..., - стал отвечать я недавнему сопернику, ...
   - Давайте по-простому, князь, - прервал меня сотник, - на брудершафт мы конечно не пили, но предлагаю считать наш бой достойной заменой этой церемонии. Петр Николаевич Ольховой, к Вашим услугам, для Вас просто Петр!
   - Сочту за честь, и в таком случае, Александр Николаевич Белогорьев, для Вас просто Александр!
   К разговору присоединились другие офицеры и мы несколько сменили тему:
   - Господа, на самом деле, у нас принято обращение на 'ты' между своими, не взирая на чины и звания! А посему, предлагаю тост! За дружбу, за единую семью гвардии Российской, за Вас, друзья!
   Это еще больше разрядило обстановку. До этого мы чувствовали себя несколько скованно из за некой двусмысленности. Хозяева обращались друг к другу исключительно на 'ты', и мы явно здесь выделялись со своим 'вы'. После того, как были подняты и опусташены бокалы с "Crystal Louis Roederer"(торговая марка шампанских вин. Поставляется в хрустальной бутылке с прозрачным дном. Создана в 1876 специально для императора Александра II. Царь боялся покушений и приказал, чтобы бутылки шампанского для его банкета 'Ужин Трёх Императоров были сделаны прозрачными,дабы можно было видеть пузырьки, и не нельзя было спрятать бомбу в бутылку) все барьеры во взаимоотношениях между хозяевами и гостями исчезли полностью.
   - Так вот, Петр, - вернулись я к общению с сотником, - я считаю, что бокс это не просто обмен ударами в строго определенной последовательности и обозначенных позиций. Это своего рода искусство. Есть, конечно, определенные рамки поведения на ринге, ряд запретов и ограничений, что должно соблюдаться неукоснительно, иначе это уже не бокс, а обычная мужицкая драка. Но как и любой вид искусства, это творческий процесс, которому не чужд и полет фантазии, а здесь это новые приемы, стойки, позиции.
   Стало как то тихо, взгляды рядом сидящих офицеров скрестились на мне. Я понял, что сказал что-то не так. Да, полный разрыв шаблона, непривычно слышать от молодого корнета такой тирады.
   - Э-э-э, простите, князь, - опять переходя на 'Вы', обратился ко мне сидящий почти напротив подъесаул, - уж очень Вы как то кучеряво, - покрутил он ладонью перед собой, - высказались, с ходу и не поймешь, но красиво, да ...!
   - Да, что есть, то есть, корнет у нас не только боксировать мастер, он у нас еще и знаток искусства изрядный, во всяком случае, гитара, например, в его руках так и поет - весело глядя на нас, сказал полковник Абелешев, решив, я так понял, похвастать музыкальными способностями подчиненного.
   - Да что неужто правда, корнет? - заинтересовался генерал Мейендорф, в таком случае просим порадовать нас, решительно просим!
   - Да, да, просим, Александр, просим, не отказывайтесь!
   Ну, удружил, командир любимый, удружил! Ему весело, а мне отдувайся, развлекай публику! Ну что же, придется подчиниться, неудобно отказываться. Да и обычное это явление, выступления под гитару на таких посиделках.
   Мне принесли инструмент, с неизменным бантом на грифели. Подкрутил колки, добиваясь приемлемого звука, вспоминая, что бы исполнить. Это подразделение царской гвардии формируется, в основном из казаков, и офицерский состав, в первую очередь. На ум в сразу приходит знаменитая 'Задремал под ольхой' главного 'питерского казака'. Да, здесь она будет в тему. Небольшой перебор, чуть прокашлялся и тихим голосом:
   Под ольхой задремал есаул молоденький,
   Приклонил голову к доброму седлу.
   Не буди казака, ваше благородие,
   Он во сне видит дом, мамку да ветлу.
   Разговоры стихли, казаки, а здесь их было большинство, тихо, чтобы не сбить меня с настроя, окружили нашу группку...
   Он во сне видит Дом, да лампасы дедовы,
   Да братьёв-баловней, оседлавших тын,
   Да сестрицу свою, девку дюже вредную,
   От которой мальцом удирал в кусты... И дальше протяжно...
   А на окне наличники,
   Гуляй да пой, станичники,
   Черны глаза в окошке том,
   Гуляй да пой, казачий Дон.
   Не буди, атаман, есаула верного,
   Он от смерти тебя спас в лихом бою.
   Да ещё сотню раз сбережёт, наверное,
   Не буди, атаман, ты судьбу свою.
   Полыхнули кусты иван-чаем розовым,
   Да со скошенных трав тянется туман.
   Задремал под ольхой есаул на роздыхе,
   Не буди своего друга, атаман.
   Концовку пропел я почти шепотом. Затихли последние аккорды, наступила абсолютная тишина. Такое впечатление, что присутствующие словно боялись нарушить ее, боялись нарушить тот особый настрой, ту атмосферу, навеянную этой песнью. Поразительно, как удалось коренному питерцу, по национальности '...а папа у меня врач...', создать такое, чисто казацкое, степное. В моем времени она так же цепляла за душу, заставляла замолкать любую шумную компанию.
   Глаза у многих предательски заблестели. Я скромно пережидаю, пока народ закончит осмысливать услышанное. Песня, конечно очень к месту.
   Первым пришел в себя полковник Киреев. Он молча встал, подошел ко мне. Я тоже привстал. Схватив меня за плечи, посмотрел в глаза и как то рывком притянув к себе, обнял, потом отстранился, все еще держа за плечи и вновь обнял.
   - Александр, я потрясен! - прошептал он, - это прям с меня написано ...
   Это стало своеобразным сигналом для остальных, офицеры стали подходить выразить благодарность за исполнение. Мне же приходится опять придумывать версии появления этой песни. Хотя присутствующие здесь мои однополчане, по-видимому, уже просто в это не верили.
   Генерал Мейендорф, Александр Егорович, с восторгом смотрит на меня. У него явно не хватает слов, и он просто разводит руками, показывая, что впечатлен.
   Одним из последних подошел мой новый товарищ, Петр Ольховой. До этого он молча сидел, глубоко уйдя в свои мысли, глядя прямо перед собой.
   - Александр, ...да я..., да..., позволь считать тебя своим братом! - протягивая руку, сказал он с такой искренней непосредственностью, что мне ничего не оставалось, как согласиться. Никак не думал, что песня произведет такое впечатление.
   - Сочту за честь, Петр, - пожимая ему руку, ответил я. Названный брат тут же обнял меня, троекратно поцеловав.
   Но на этом, конечно, дело не закончилось. После того, как спал ажиотаж, вызванный моим выступлением, послышались просьбы и предложения продолжить. Отказываться неудобно, раз просят, надо уважить. Сначала подумал добавить из репертуара Розембаума, но потом решил, что обстановке не помешает несколько более лиричная композиция. Вспомнилась подходящая из 'Любэ'. Опять короткий перебор, и едва слышным голосом и несколько протяжно:
   Выйду ночью в поле с конем, Ночкой темной тихо пойдем,
   Мы пойдем с конем по полю вдвоем, Мы пойдем с конем по полю вдвоем...
   Ночью в поле звезд благодать, В поле никого не видать,
   Только мы с конем по полю идем, Только мы с конем по полю идем...
   Сяду я верхом на коня, Ты неси по полю меня,
   По бескрайнему полю моему, По бескрайнему полю моему...
   Дай-ка я пойду посмотрю, Где рождает поле зарю,
   Ай брусничный цвет, алый да рассвет, Али есть то место, али его нет.
   Полюшко мое - родники, Дальних деревень огоньки,
   Золотая рожь, да кудрявый лен... Я влюблен в тебя, Россия, влюблен...
   Тишина. Никто не хлопает. Оглядываюсь, взгляд у всех какой то отрешенный, задумчивый. Проняло. Кто-то осторожно хлопнул, и тут как прорвало...
   - Браво!... Это поразительно!...
   Мои же однополчане, гордо поглядывая на всех, мол, 'знай наших!', обозначая тем как бы свою причастность к моему успеху.
   Продолжились тосты, теперь в мою честь, восторги. Но дальше развлекать присутствующих я наотрез отказался. Да и просители, поняв, что настаивать - это уже перебор, оставили меня в покое, переключившись на тему единоборств, джигитовки, ну а по мере дальнейшего уничтожения запасов шампанского - конечно же, о вечном, о дамах. Были и еще выступления под гитару, были и застольные, не без этого.
   Так что, как говорится, вечер прошел в теплой, дружеской обстановке.
   Прощались тепло, долго жали друг другу руки, обнимались, клялись 'дружить семьями, то есть полками, то есть частями, то есть...в конце совсем запутались!'. Александр Александрович приглашал посетить нас с ответным визитом, молодежь договаривалась о закреплении дружбы в одном из ресторанов Петербурга. Генерал Мейендорф, как любящий супруг своей дражайшей Веры Илларионовны, от ее имени настойчиво зазывал на ближайший вечер в ее салон. Петр, вместе с еще несколькими молодыми офицерами буквально вырвал с меня обещание провести показательный бой с ними. Уж очень их впечатлили мои 'подвиги'. Конечно, это не являлось секретом для офицеров гарнизона, но подробностей они не знали. А тут еще и Юра Лишин так красочно все описывал, будто сам был непосредственным участником тех событий.
   На том и расстались.
   По итогам всего этого культурного мероприятия у меня создалось впечатление, что с самого начала подразумевалось, что главной изюминкой здесь будет молодой корнет, то есть я, так сказать, восходящая звезда царскосельского высшего света. Да честно сказать, этого никто и не скрывал.
   *** *** ***
   Сегодня я приглашен на ужин к командиру лейб гвардии Его Императорского Величества Кирасирского полка Рауху Георгию Оттоновичу.
   Ужин в семейном кругу, а это происходило обычно по субботам, на воскресенье у молодых офицеров были куда более важные дела. В этих приглашениях не было ничего необычного, а скорее в порядке вещей, что то вроде традиции, когда старшие командиры принимали у себя дома, в семейном кругу молодых офицеров - холостяков. Тем было полезно в домашней обстановке отдохнуть душой, неформально пообщаться с командованием и его домочадцами. Да и командирам были полезны такие мероприятия. В неформальной обстановке можно лучше узнать молодого подчиненного, понять его, определить виды на него на будущее. А если к тому же у командира и дочь на выданье имеется, то такой ужин вообще просто необходим. Как я знал, у Георгия Оттоновича, кроме подростка - сына, который часто крутился в полку, была и красавица дочь, по отзывам главного эксперта в этих вопросах Юры Лишина, прелестное создание семнадцати лет.
   И вот я у подъезда двухэтажного особняка в классическом стиле, над входом которого табличка 'улица СРЕДНЯЯ, 11'. Легко спрыгнув с подножки и одарив 'водителя кобылы' стандартным полтинником, я едва успел сделать шаг к крыльцу парадного входа, как дверь гостеприимно распахнулась и меня встретил один из командирских денщиков, одетый по случаю в ливрейный фрак и выглядевший как классический английский дворецкий. Пока в небольшом вестибюле - швейцарской его коллега принимал у меня шинель и фуражку, он доложил хозяевам о госте.
   Глава семьи, Раух Георгий Оттонович, сын героя Турецкой войны генерал-лейтеанта Рауха Оттона Егоровича, брат очень влиятельной фрейлины Ольги Оттоновны Раух, в домашней обстановке выглядел этаким добрым русским барином, любящим жить на широкую ногу. Здесь даже командирские денщики, вместо обыкновенных солдатских рубашек красовались в ливрейных фраках и атласных жилетах. Супруга его, Лидия Ивановна, урожденная княжна Голицына, напротив, несмотря на свое аристократическое происхождение, производила впечатление простой скромной женщины, любящей жены и матери десятилетнего сорванца и как уже упоминал, очаровательной семнадцатилетней дочери.
   - Здравствуйте, Александр, Вы же позволите так к Вам обращаться, я думаю, мы можем оставить официоз. Прошу Вас, проходите!
   Буквально двумя днями раньше был опубликован указ о производстве Георгия Оттоновича в генерал-майоры, поэтому я поздравил его с этим.
   - Благодарю Вас, Александр, - ответил генерал, - считаю, что чины и звания - это в том числе и заслуга моих подчиненных. Я счастлив командовать нашим полком и такими славными гвардейцами!
   В это время подошла хозяйка, в сопровождении чуть стеснявшейся дочери и сына, мальчика лет девяти - десяти. Приложившись, как полагается, к ручке мадам и слегка поклонившись девушке, дождался, когда меня представят ей.
   - Мария Георгиевна, - чуть присев в книксене тихо молвила девушка.
   - Очень приятно познакомиться, Мария Георгиевна! - поклонившись, ответил я, еще больше смутив девушку.
   И переключив внимание на мальчика, потрепал подростка по голове. Он часто бывал с отцом в расположении полка, поэтому считался 'условно' знакомым.
   - Здравствуйте, князь! А Вы научите меня боксировать? - с детской непосредственностью обратился он ко мне.
   - Георгий, ты себя неприлично ведешь, - одернула его мать, - и обращаясь уже ко мне, - извините, князь, Георгий такой непоседа, вечно ставит нас в неудобное положение.
   - Ну что Вы, Лидия Ивановна, Георгий очень любознательный молодой человек, - и уже косясь на мальчика и явно для его ушей, - его успехи в гимнастике весьма значительны...
   Мальчик смутившись, покраснел. Было видно, что ему понравилась моя похвала.
   - Ну ладно, ладно, боксмэн, - улыбаясь потрепал по голове мальчика отец, - вот сдашь успешно переходные экзамены в гимназии, тогда князь попросим князя! А пока поди, maman говорила, что естествознание у тебя не вычитано, а нам вот с Александром Николаевичем поговорить еще надо.
   - Да, Papa (фр.), конечно! - с неохотой покидая нас, проговорил смущенный ребенок.
   Лидия Ивановна, извинившись, тем, что необходимо отдавать последние указания к предстоящему ужину, так же оставила нас, а Георгий Оттонович пригласил меня в гостиную.
   Только мы там расположились, как денщик доложил о прибытии полковника Герарди. Дождавшись, пока процедура приветствия с новым гостем закончилась, мы втроем расположились в гостиной, куда лакей в качестве аперитива принес бутылку хереса Pale Cream (херес класса фино, в который для сладости добавляют часть десертного вина, обычно из винограда Педро Хименес или Москатель) и бокалы.
   - Рад видеть Вас, князь, - обратился ко мне вновь прибывший, - как проводите отпуск, слышал, что скоро вновь на службу?
   - Да, господин полковник, отпуск уже считай и закончился, буквально в предстоящий понедельник приступаю к службе.
   - Корнет даром времени не терял, - присоединился к разговору Георгий Оттонович, - видели бы Вы, какую лошадь он тут днями приобрел, не лошадь - огонь!
   - Да? Поздравляю с приобретением, князь! В наше время купить хорошую лошадь не просто, да и цены кусаются!
   - Ну, все имеет свою цену, - ответил я обоим начальникам, понимая, что это только затравка разговора, - но во всяком случае, не дороже денег!
   - Хм-м, а Вы философ, господин корнет. Вот и Георгий Оттонович говорит, в последнее время Вы очень изменились, повзрослели сразу, жестче стали, как бы, рассудительнее.
   Вот и начинается настоящий разговор, подумал я. Ну что же, одно из двух, либо валять дурака, типа 'ничего такого...', либо и вправду 'взрослеть'.
   - Ну так жизнь заставила повзрослеть быстрее ...
   - Да, князь, гибель Николая Александровича - тяжелый удар для всех нас. Примите самые искренние наши соболезнования, мы вместе с Вами скорбим. Царствия ему небесного и пусть земля будет пухом!
   - Благодарю, Борис Андреевич, за участие ...
   - Вас наверное генерал Врангель информировал о ходе расследования. Злодеи найдены, но увы, ничего сказать уже не могут, с ними кто то расправился и без нас, - он пристально посмотрел мне в глаза, - должен сказать, там кто то решительно поработал. Господин Соколов, следователь, говорит, давно такого не видел. Да, жестко с ними обошлись, можно сказать, показательно. Три трупа, среди них одна женщина...
   - Да, Анатолий Андреевич (генерал-майор Анатолий-Нильс Андреевич Врангель, полицмейстер Царского Села) в общих чертах рассказывал мне об этом. Ну что же сказать, правосудие свершилось ...
   - Все верно, но эта показная жестокость, там, говорят, все было в крови, это ужасно. И кто это мог сделать? А вдруг завтра они еще за что то с кем поквитаться захотят. Так не должно быть, право на правосудие имеет только государство ...
   - Наверное Вы правы, Борис Андреевич, - не стал подаваться я на провокацию полковника, - не знаю всех подробностей всего этого, но как бы это не звучало, я рад, что они получили по заслугам.
   - Да, Александр Николаевич, конечно. Кстати, говорят, Вы накануне были в городе, и по утрам совершаете motionis, ничего необычного не заметили?
   Полковник Герарди пристально посмотрел в глаза молодого корнета, и ему вдруг показалось, что видит он не рафинированного юношу - аристократа, а серьезного, жестокого, уверенного в себе человека, который, несмотря на свою молодость, уже познал вкус крови и не понаслышке знает, что такое смерть. Он выдержал взгляд полковника, не проронив ни слова в этом 'зрительном поединке', а это не всякий может. И это преображение из обычного юноши, аристократа, безусого корнета придворного гвардейского полка, в опасного хищника, так поразило Бориса Андреевича, что он не выдержав, первым отвел глаза, что случалось очень редко.
   - Не совсем корректный вопрос, - выдержав взгляд полковника, сухо, ледяным тоном ответил ему, - во-первых, господин полковник, я не веду дневники, где записываю прошедшее за каждый день. Во-вторых, я совершаю motionis каждый день и здесь, в Царском, да и в Петербурге, если нахожусь там. И в третьих, я уже упоминал, что не знаю всех подробностей этого происшествия, в том числе и в какой именно день это произошло. Меня полностью устраивает то, что злодеи понесли заслуженную кару, а заслуга это государственного правосудия, божий ли промысел или разборки бандитов между собой - для меня не так важно. Это уже, я так понимаю, епархия генерала Врангеля, ему и разбираться в этих вопросах.
   Да, перед полковником теперь сидел хищник. Жестокий, решительный, не знающий пощады к своим врагам. Тот, кто всегда платит по своим долгам.
   Это преображение молодого человека серьезно напугало полковника. Он теперь и не сомневался в том, что именно этот юноша, сидящий напротив него, в одиночку сумел расправиться с бандитами. Тут еще и эта дуэль, что случилась на днях. По докладам, корнет случайно попал в пистолет соперника и все обошлось малой кровью. Но действительно случайно? Да, серьезный противник. Но противник ли?
   Полковник вдруг понял, что именно от него, помощника начальника Санкт-Петербургского охранного отделения, фактически начальника Дворцовой полиции, зависит, будет тот противником или если не другом, то хотя бы единомышленником, соратником. И надо сделать все, чтобы они были на одной стороне. Но это не делается сразу, Борис Андреевич отлично знал репутацию охранного отделения, отношение в армии, особенно в гвардии к этой структуре. Ну что же, будем работать. А пока надо уходить от этой скользкой темы.
   - Несомненно, Александр Николаевич, это отрадно, что злоумышленники получили то, что заслужили, и нет сомнения, что генерал Врангель разберется в этом деле. Кстати, Вы великолепно показали себя boxing competition и Ваша демонстрация стычки с тремя бандитами ..., если позволит Георгий Оттонович, можно ли будет найти время для нескольких показательных занятий для моих подчиненных. У нас чуть ли не легенды ходят о Ваших умениях, буду очень признателен ...
   - Ну что Вы, Борис Андреевич, - облегченно вымолвил Георгий Оттонович. Он был сильно напряжен во время нашего словесного поединка, свидетелем которого стал - с моей стороны никаких возражений и быть не может, я думаю, Александр Николаевич не будет против этих занятий. Ведь так, Александр?
   - Конечно, Георгий Оттонович, - и обернувшись к полковнику, - как говорится, всегда готов! Назначьте ответственного, с ним и решим все организационные вопросы и пожалуйста ..., мне самому это интересно.
   Дальше пошла обычная светская беседа 'ни о чем': о погоде, о лошадях, предстоящем закрытии театрального сезона. Вскользь коснулись и полковых дел. Тут я и узнал причину странного поведения и нервозного состояния Александра Корвина. Как и следовало ожидать, оказалась замешена 'беззаветная любофф'. Избранница его, дама не знатная, к тому же замужем, хотя и формально. А супруг ее, несмотря на то, что не живут вместе, развода не дает. Такую связь офицерское собрание, одобрить, естественно, не может. Остается одно - подавать в отставку. А это не простой шаг, так просто вот взять и подать рапорт не получается. Вот он и мечется.
   За этими разговорами мы и прикончили бутылочку Pale Cream, а к этому времени нас и пригласили в столовую.
   Ужин тоже прошел 'в теплой, дружественной обстановке'. За столом собралось все семейство Раухов, из приглашенных были только я и Герарди Борис Андреевич.
   Радушная хозяйка, Лидия Ивановна, умело поддерживала разговор, направляя его в нужное именно ей русло. Бросая быстрые взгляды на дочь, стала расспрашивать о моей службе в полку. Я конечно понимал, что заинтересовал женскую половину семьи как потенциальный жених, но в свою очередь, ответной заинтересованности проявлять не спешил, стараясь вести себя естественно. Но видно, девушка получила от матери конкретные инструкции относительно меня, поэтому подхватила у нее эстафету.
   - А Вы давно в полку?
   - Девять месяцев, без малого
   - А в каком эскадроне?
   - Во втором.
   - Это, наверное, ужасно интересно служить в кавалерии, я читала 'Записки кавалерист-девицы' (Надеежда Андрееевна Дурова, 1783 - 1866 г.г., русская кавалеристка, офицер Русской императорской армии, участница Отечественной войны 1812 года, писатель), это так романтично ..., вот только ..., наверное рано приходится вставать утром... Вот я бы не могла так, - совсем по детски сказала она.
   - Да, Mari, - вступил в разговор Георгий Оттонович, - военная служба это не просто красоваться в парадном мундире, это тяжелый труд, самопожертвование. Вот корнет, например, специально ежедневно встает до зари и совершает motionis, потом гимнастикой силовой занимается. И все это для того, что бы в нужный час быть готовым выполнить свой долг - долг защитника Отечества!
   - А вот скажите, князь, - встрял маленький Георгий, - как Вы ловко побороли разбойников. Наверное страшно это было? Вот у нас в гимназии об этом только и говорят. Но никто не верит, что Вы один справились...
   - Да я и не один был, с товарищем своим, а страшно? Конечно, страшно, Георгий, но я даже и не успел особо испугаться, так неожиданно все получилось.
   - Вы такой смелый! А я вот тоже, когда вырасту, никого бояться не буду!
   - Конечно, сынок, будешь сильным и смелым. Только что бы так и было, надо постоянно заниматься, вот как дядя Александр, тогда и будет, как ты говоришь.
   - Я вот слышала, - присоединилась к разговору Лидия Ивановна, - что Вы давеча furor произвели в собрании Конвоя. Вера Илларионовна уже была у меня с визитом, она в полном восторге от отзывов, все жаждет получить Вас у себя в салоне. Что же такое Вы там сделали, что только и разговоров об этом?
   - О, Вы и не знаете, Александр у нас - звезда первой величины в собрании, - улыбаясь заметил Георгий Оттонович, - Вы бы слышали, какие он песни исполняет, ну прямо второй Собинов (Леонид Витальевич, 1872-1934 г.г.русский оперный певец, лирический тенор, один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы). А рассказчик какой, уверяю Вас, равнодушных рядом не бывает. Так что я могу представить, как прошел тот вечер у генерала Мейендорфа.
   - Да что Вы говорите? Александр, Вы просто должны порадовать нас. Ну не отказывайтесь, просим Вас, просим!
   - Сколько у Вас достоинств, князь! - с загадочной интонацией, чуть улыбаясь, проговорил полковник Герарди.
   - Ну что же, не смею отказать столь прекрасным дамам, если конечно найдется гитара. a cappella (пение без музыкального сопровождения) исполнять как то не с руки ...
   - Конечно, конечно, - Мария тут же вскочила и побежала за инструментом.
   Я решил немого похулиганить. Встал, и с серьезным выражением лица обратился к новоиспеченному генералу:
   - Георгий Оттонович! От имени и по поручению всех Ваших подчиненных разрешите поздравить Вас с производством в генеральский чин! Как гласит мудрость, 'плох тот солдат, который не мечтает стать генералом'. Мы, Ваши подчиненные, как настоящие солдаты, так же примеряемся к генеральским погонам. И я эти мечты попробую передать словами песни.
   Короткий перебор струн и очень серьезным голосом и каменным выражением лица, только капрала перевел в ротмистры и несколько подправил текст ...
   Мечтаем, каждый о своем,
   Но объявляется подъем,
   Когда в казарме снятся сны.
   Штабс-ротмистр кричит: 'Вперед!',
   А сам, конечно, отстает
   И на войне, и без войны.
   Молитвы знаем назубок,
   Но больше верим в котелок,
   В котором булькает крупа!
   И дамы с нас не сводят глаз,
   Сегодня с нас,
   А завтра с вас,
   Любовь, она слепа!
   Как хорошо быть генералом,
   Как хорошо быть генералом,
   Лучшей работы,
   Я господа, вам не назову!
   Буду я точно генералом,
   Стану я точно генералом,
   Если конечно, Если конечно
   Штабс-ротмистра нашего переживу!
   Сегодня нас под барабан
   Выводят строем на поля,
   Штабс-ротмистр наш в седле сидит!
   Но все равно,
   Но все равно
   Не зря распахнуто окно,
   В котором нас улыбка ждет!
   Мы четко знаем всех невест
   И в гарнизоне, и окрест,
   А также барышень и вдов,
   Но лично я на рандеву
   Ищу веселую вдову
   Примерно двадцати годков!
   Как хорошо быть генералом,
   Как хорошо быть генералом,
   Лучшей работы,
   Я господа, вам не назову! ...
   Хохотали все. Даже лакеи, переодеты денщики - солдаты, еле сдерживали улыбки. Генерал аж всхлипывал от смеха, Лидия Ивановна утирала слезы, Мария Георгиевна прикрывала рот ладошкой, тщетно пытаясь сдержаться, маленький Георгий просто заливался смехом.
   - Браво, браво, корнет, - Борис Андреевич стал аплодировать, - очень в тему!
   - Ой, ну порадовали, так порадовали! - отсмеявшись, но все еще всхлипывая, вымолвила Лидия Ивановна, - теперь понимаю, чего это так всполошилась Вера Илларионовна.
   - Да, какая вон конкуренция у Леонида Оскаровича, аж страшно за него становится, - вытирая слезы, проговорил Георгий Оттонович, - но похвально весьма, похвально это стремление к высоким чинам ... Ну, позабавили Вы нас, позабавили!
   Я испугано и добавив в голос трагизма:
   - Ну все, не вылезать мне теперь из дежурств, штабс-ротмистр позаботится. Вот так и подрезают крылья молодому и перспективному ...
   Это вызвало еще одну волну смеха.
   Когда все наконец успокоились, народ потребовал продолжения банкета.
   - А еще чего-нибудь исполните, Александр Николаевич, - глядя на меня почти влюбленным взглядом попросила Мария Георгиевна, - ну пожалуйста!
   - Да, Александр, - поддержала дочь Вера Илларионовна, - это просто недопустимо после такого начала остановиться. Что нибудь душевное. Ну пожалуйста, не отказывайтесь!
   Ну ладно, думаю веселья хватит, душевное, так душевное. Дождался, пока все успокоятся ...
   Плесните колдовства в хрустальный блеск бокала
   В расплавленных свечах мерцают зеркала
   Напрасные слова я выдохну устало
   Уже погас очаг
   Ты новый не зажгла
   Напрасные слова, виньетка ложной сути
   Напрасные слова нетрудно говорю
   Напрасные слова, уж вы не обессудьте
   Напрасные слова, я скоро догорю
   У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик
   Не спутает следов мой торопливый шаг
   Вы первый миг конца понять мне не позвольте
   Судьбу напрасных слов не торопясь решать ...
  
   Смолкли последние аккорды, наступила тишина. И через несколько секунд
   - Браво! Браво! Это так завораживает, так красиво! - прервала тишину Вера Илларионовна.
   Мария Георгиевна молча сидела, задумавшись о чем то.
   Продолжать исполнения я наотрез отказался, перекинув стрелки на Марию Георгиевну. Теперь уже ее стали просить продемонстрировать свои таланты в музицировании. Для этого прошли в другую комнату, где стоял рояль. Девушка довольно неплохо исполнила 'Лунную сонату' и 'К Элизе' Бетховена, которые я знал и слышал раньше, потом что то легкое, но не знакомое мне. Ей тоже все хлопали и выражали свое восхищение. Так что музыкальная часть вечера удалась в полной мере.
   Уже в конце, перед самым уходом Мария подошла ко мне и сильно смущаясь, попросила оставить запись в своем девичьем альбоме.
   - Прошу Вас, Александр, запишите слова этого чудного романса, что Вы исполняли, - молвила она еле слышно, мило покраснев при этом и протягивая яркую книгу - тетрадь с загнутыми уголками-секретами, на обложке которой было написано 'SOUVENIR' (франц.- сувенир, воспоминание). Открыв первую страницу и прочитав украшенную завитушками надпись 'Кто прочтет секрет без спроса, тот останется без носа', я испуганно схватился за эту часть на моем лице, заставив девушку улыбнуться. Альбом был заполнен больше, чем на половину, я тоже внес свой вклад в это творчество, записав это стихотворение Ларисы Рубальской. Принято было написать и пожелание хозяйке. И тут память выдала давно забытые строки, кажется даже того же автора:
   Mademoiselle! Вам идёт быть счастливой,
   Удивлённой и нежной такой,
   Безмятежной, свободной, красивой,
   Вам неведомы лень и покой.
   Окрылённой прекрасной мечтою,
   Позабывшей печали и боль,
   Сердцем любящей, словом, душою,
   Mademoiselle, оставайтесь всегда Вы такой!
   И я тут же дописал их на той же странице и вернул журнал девушке. Она прочла эти строки и ужасно смущаясь:
   - Спасибо, Александр, это так красиво написано, так романтично, я никогда не слышала таких строк!
   - Ну что Вы, Мария Георгиевна, посвящения такой хозяйке альбома могут быть только самыми восторженными! - выдал я комплимент.
   Она мило покраснела, опустила глаза и еле слышно вымолвила:
   - Спасибо, Александр, это лучшая запись в моем альбоме!
   Но всему приходит конец, вот и этот вечер закончился. Герарди Борис Андреевич остался продолжить общение, я так понимаю, за графинчиком шустовского коньячка, там осталось примерно с четверть. Я же, изобразив на лице приличествующую моменту тень сожаления и заверяя всех, что получил огромнейшее удовольствие от проведенного вечера, объявил, что сожалею, но вынужден откланяться. Дела-с, понимаете, дела-с!
   Проходя по Садовой, вдоль решетки Екатерининского парка и канала малого каскада, я размышлял, подводя итоги прошедшего вечера.
   Ну что же, побывал в гостях у любимого командира, вызвал заинтересованность у юной прелестницы. Но это так, сопутствующее. А из серьезного что? Отношение с командованием полка. Да, став свидетелем моей словесной баталии с полковником, он явно понял, что я как минимум не так прост, как кажется. Трудно будет теперь генералу относиться ко мне как простому офицеру и 'гонять по службе молодого корнета'. Ну и наконец полковник. Тут настоящий каламбур получается, ' ... он понял, что я понял, что он понял ... '. А вот что он понял, это вопрос. Хотя примерно понятно, что просто так в покое меня не оставят, как говорится, теперь я точно под колпаком.
   *** *** ***
   - Господин штабс-ротмистр! Честь имею представиться по случаю прибытия из отпуска. Прошу Вашего соизволения приступить к выполнению служебных обязанностей!
   Да, вот я и снова на службе. Фактически с начала января мое присутствие здесь было чисто формальным. Госпиталь, где лечился от ушибов, полученных 9 января, потом соревнования и все, что с этим было связано, гибель отца, отпуск. И вот я представляюсь командиру эскадрона и докладываю, что готов приступить к службе.
   Честно сказать, после всех этих событий я все чаще стал задумываться о том, как мне дальше жить. Вести обычную жизнь гвардейского офицера и ждать 1914, а потом и1917 года? Не уверен, что смогу. Точнее уверен, что не получится. Выйти в отставку? Ну а что дальше Это не отменит эти года - вехи в истории России. Попытаться изменить ход истории? Но это легко только в книгах о попаданцах. Ликвидировать Николая, Ленина, заодно и Троцкого со Сталиным и т.д.? Не вопрос, это для меня не проблема. Но на их место придут другие Николаи, Ленины, Троцкие и Сталины. Конечно, роль личности в истории велика, но и объективный ход исторического процесса никуда не деть. Устранением отдельной личности, какой бы значимой она не была, кардинально ничего не изменить. Для этого нужна не единичная акция, а кропотливая работа 'в долгую' по устранению причин будущих катаклизмов. Остается понять, готов ли я к этой работе, хватит ли у меня возможностей, сил, наконец, для этого?
   Может поступить проще, выйти в отставку, продать здесь все, да и махнуть в Америку, так сказать, найти свою 'тихую гавань'? Зная расклад на весь ХХ век, я там точно не пропаду.
   Ну и что дальше, наслаждаться жизнью и просто наблюдать, что здесь происходит? Не самая плохая перспектива, с точки зрения обывателя. Но смогу ли я просто сидеть и наслаждаться жизнью? Не уверен. Начинать кропотливую работу 'в долгую', будучи аж целым двадцатиоднолетним корнетом? Даже не смешно! Да, вопрос не из легких! Но я же не смогу просто плыть по течению, я должен хотя бы попытаться сделать все, что в моих силах, чтобы, по меньшей мере, смягчить ту катастрофу, которую пережила моя страна в 'том' времени.
   Да, я пока лишь двадцатиоднолетний корнет, но все же элитного гвардейского полка, и смею надеяться, уже заработавший хотя бы минимальный авторитет и 'получивший имя' в светских кругах. А это уже кое-что, начало 'стартовому капиталу' положено. Так и надо действовать дальше, оставаясь 'на виду', проявляя 'активную жизненную позицию', работая на авторитет, стремиться к тому, что бы этот авторитет уже стал работать не просто на меня, а на цели, которые я себе попробую определить.
   Да, планов громадье, осталось за малым, претворить их в жизнь.
   А значит, 'делай, что должно, и будь, что будет'!
   - Здравствуйте, князь, рад Вас видеть! - ответил на мое приветствие штабс-ротмистр Фрейтаг фон Лорингофен, - ну что же, как Вы знаете, командование эскадроном принял я, а полковник Абелешев стал помощником командира полка. Кроме этого, особых изменений и чего-то нового для Вас в деятельности эскадрона не случилось. Пока осмотритесь, войдите в дела, на первое время к дежурствам привлекать Вас не буду. Ну а там, как всегда, занятия с нижними чинами, с 'Красавицей' своей позанимайтесь, великолепная лошадь, должен отметить, поздравляю Вас. Ну вот вроде и все. Да, и еще, в составе сводного полуэскадрона от нашего полка Вы, князь, участвуете в христосовании в Александровском дворце с августейшей семьей на Пасху, в предстоящее воскресенье. Это великая честь, поздравляю Вас! Когда определяться все участники, Вас соберет Георгий Оттонович и разъяснит подробно, а пока, не смею Вас задерживать, занимайтесь по плану!
   Ну что же, пока все ясно. Нашел друзей, Юру Лишина, Сергея Бурсака. Паша Гарин сегодня был в карауле. Решили посмотреть мою покупку, лошадь, что я приобрел, для чего все вместе отправились в конюшню.
   Здесь был свой мир, где все содержалось в образцовой чистоте, в вычищенных стойлах стояли строевые кони - огромные великаны, в воздухе чувствовалась какая то кислинка, видимо от прелого сена и навоза, пахло опилками, цирком, немного деревней. Впрочем, как и должно пахнуть в конюшне.
   Первая гвардейская кавалерийская дивизия, так называемая кирасирская, куда входил наш полк, считалась тяжелой кавалерией. Поэтому сюда и направлялись для дальнейшей службы наиболее рослые рекруты, которым полагались такие кони-исполины. Без преувеличения можно сказать, это были лучшие лошади страны, прошедшие строгий отбор, прежде чем попасть в гвардию.
   Моя 'Красавица', как и полагается новенькой, стояла в крайнем загоне, у входа. Она еще не обвыклась на новом месте, поэтому немного нервничала. Потрепав ее за гриву, угостил яблоком, что услужливо передал мне солдат, дежуривший здесь. Лошадь уже зрелая, не жеребенок, выезжена, но позаниматься с ней надо, должна привыкнуть ко мне, почувствовать нового хозяина. Так что будет, чем заняться в 'суровые служебные будни'. Друзьям она тоже понравилась, правда попыталась укусить Сергея, когда он поднес ей морковку, тот еле успел одёрнуть руку. Это развеселило нас, правильно, нечего подкатывать со стороны, 'третий тут лишний'. Вскоре они оставили меня, им пора на занятия, а я прошел навестить своего 'Вулкана'. Тот тихо заржал, увидев меня, выражая свою радость. Досталось и ему яблоко.
   В проведении занятий с младшими чинами сегодня я не задействован, поэтому решил весь день посвятить 'братьям нашим меньшим'. Сначала 'Вулкану', он явно соскучился по мне. Самолично расчесал гриву, потер щеткой. Конь был в порядке, вычищен и расчесан, верный Федор, денщик мой, следил за этим. Мне просто захотелось немного повозиться с ним, поиграть. Поручив Федору после того, как закончил наводить лоск на коня, выгулять его в манеже, занялся 'Красавицей'.
   После обеда, а провел я его в собрании, с друзьями офицерами, продолжил копошиться в манеже.
   Ну а на следующий день все покатилось по накатанной. За время моего отсутствия ничего не изменилось. Выездка в манеже, занятия с нижними чинами, правда теперь некоторые, например по уставам, доверяли проводить мне самостоятельно. Но чаще я ассистировал более старшим и опытным товарищам. Старшие офицеры полка проводили занятия уже с нами, молодыми офицерами.
   К концу недели определился окончательный состав сводного полуэскадрона, которому выпала честь представлять полк для христосования с августейшей семьей на Пасху. Генерал-майор Раух провел с нами беседу, нижние чины под руководством вахмистра и унтер-офицеров занялись отработкой подхода к Помазаннику, поведения при этом событии, подгонкой обмундирования. Ну а мы, как обычно, контролировали весь этот процесс, порой внося путаницу своими 'ценными указаниями'.
   *** *** ***
   Надо отметить, что Пасха всегда была одним из любимейших праздников в императорской семье. В этот день Романовы делали подарки не только своим родственникам, но и приближенным, да и простому народу, с которыми так или иначе соприкасались. Это были и высшие офицеры, и солдаты, и медсестры из благотворительных приютов и больниц, были и простые смертные, кому посчастливилось попасть на Пасху в то место, где император проводил эти дни. Подарки были традиционными для этого праздника - пасхальные яйца. Для членов августейшей семьи это были уже и сейчас знаменитые творения Фаберже, подлинные произведения ювелирного искусства, для остальных - специально заготавливаемые к этому дню фарфоровые яйца с вензелем императора и изображением государственного герба. Яйца чаще всего были подвесными и имели сквозное отверстие, куда продевалась лента с бантом внизу и петлёй вверху. Такие яйца уже воспринимались не просто каким либо символом, а особым даром, своего рода наградой, памятным знаком, полученным лично из рук миропомазанника. Оно подвешивались в домах в красный угол под иконы и хранились из поколения в поколение.
   В России был обычай после Пасхального богослужения поцелуем приветствовать близких людей. Так и император в день Пасхи, где бы он её ни праздновал, целовал своих поданных. Это должно было стать демонстрацией нерушимости формулы 'православие - самодержавие - народность' и символом равенства всех людей перед Богом. Это было целое торжественное мероприятие, к которому тщательно готовились как в царской семье, так и приглашенные. Царское христосование обычно продолжалось три дня. По традиции, на второй день проводилось большое христосование с охраной, свитой и депутациями от подшефных полков.
   Приглашенные, а нас в этот день было больше пятисот человек, выстроились перед Александровским дворцом, который после январских событий стал основной резиденцией императорской фамилии и средоточием придворной жизни. Сам дворец представляет собой двухэтажное здание буквой 'П'. Два флигеля с торцов дворца сильно выдвинуты вперед по отношению к парадному фасаду, благодаря этому образуется курдонер 'парадный двор'. Двойной ряд колонн в центре северного фасада дворца образуют колоннаду, которая сегодня, пронизанная солнечными лучами, кажется прозрачной. Она чуть выступает вперед, как бы немного отходит от здания, образуя еще один небольшой дворик внутри. Сейчас здесь расположилась свита и высшие чиновники империи. Депутации от подшефных полков, в том числе и сводный полуэскадрон от нашего лейб - гвардии Кирасирского, во главе с командиром, генерал-майором Раухом, его помощники, штаб и обер офицеры, выстроились ниже, в курдонере. Во избежание недоразумений все, конечно же, были православного вероисповедования (Во время пасхи 1838года, после службы в домовой церкви Николай I решил поцеловаться с первым встречным, это был часовой у двери, гренадер Преображенского полка. Государь поцеловал его со словами: 'Христос воскресе!', на что тот ответил: 'Никак нет!' - он оказался евреем. С тех пор всех евреев перевели во флот, и в сухопутных войсках не осталось ни одного из них).
   Настроение у всех приподнятое, праздничное. Погода так же будто радовалась воскрешению Христа. Светит солнце, на небе ни тучки, в воздухе буквально пахнет весной. Вид на озеро перед дворцом, в обрамлении начавших распускаться деревьев, пригорки, покрытые зазеленевшей травой, был воистину пасторальным.
   И вот, примерно в двенадцать часов на площадке перед парадным входом появляется венценосная семья. Государь с супругой, Александрой Федоровной, следом, в сопровождении няни Марии Вешняковой (няня царских детей с 1897 по 1912 гг.) шли дочери, Великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, девочки от четырех до десяти лет. Младенца - наследника, цесаревича Алексея, нес на руках специально для этого выделенный казак из конвоя.
   Процедура исполнения обряда была довольно трогательной. Николай подходил к каждому свитскому, протягивая руку со словами 'Христос воскресе!' Подданные отвечали: 'Воистину воскресе!' - и Государь троекратно целовался с ними. Императрица Александра Фёдоровна, стоявшая позади государя, раздавала им фарфоровые яйца, которые в специальной корзине нес за ней еще один казак из конвоя. Получивший подарок целовал ей руку. Царственных супругов сопровождали их дети с няней.
   Обойдя строй высших чиновников и свиты на верхнем дворе, процессия спустилась к нам. Здесь процедура несколько упростилась. Царственная чета с детьми встала у входа в колоннаду, между двумя статуями, изображающими юношей, играющих в сайку и бабки.
   Офицеры и нижние чины подшефных полков по очереди подходили к царю, останавливались и кланялись. Со словами 'Христос воскресе!' он жал руку и христосовался с каждым, преподносил дары. Николай был небольшой ростом, зачастую ему надо было тянуться на цыпочках, целуя высоких солдат, которые деликатно наклонялись в его сторону. Некоторые из них давали Государю красное пасхальное яйцо, получая взамен из рук императрицы фарфоровое, украшенное инициалами Государя. Вся процедура, ввиду многочисленности приглашенных, длилась довольно долго, поэтому на каждого человека уходило уже не более 15 секунд, на офицеров несколько дольше. Для того, чтобы обеспечить такую скорость, приглашенные, в том числе и нижние чины, стояли цепочкой вплотную друг за другом, а царь заученными движениями работал как заведенный, для него это была тяжелая работа. После депутации от гусар к нам он подходил уже заметно утомленным, действуя буквально на автомате.
   Сначала к нему подошли генерал-майор Раух, другие старшие офицеры. Государь пожимал им руки, целовал их, преподносил дары. Офицеры прикладывались к ручке императрицы. Следом другие офицеры. Передо мной стоят штабс-ротмистр Телесницкий, поручики Коленкин, Корвин, Красовский, корнет Гарин. Замыкали группу офицеров корнеты Лишин, Эвальд, Бурсак. Далее шли нижние чины под командованием вахмистра и унтер-офицеров.
   Бросалось в глаза, что Саша Корвин сильно нервничает. Волновались все. Не каждый день так близко видишь повелителя огромной страны, помазанника божьего, и не только видишь, но трехкратно целуешься с ним, исполняя святой обряд, принимаешь дары. Но здесь было другое. Не просто волнение, а именно нервное. Он часто переступал с ноги на ногу, не знал, куда деть руки, то теребил темляк палаша, то засовывал правую за отворот колета. Перекладывал каску с одной руки на другую, покусывал кончики усов. Нечаянно толкнул Сашу Коленкина.
   - Александр, прошу Вас, спокойнее! - прошептал тот ему.
   - Прошу простить, поручик, оступился! - тихо, едва шевеля губами, ответил Корвин.
   В это время от государя уже отошел Телесницкий, очередь подошла Колекину и тот, не ответив Корвину, пожав протянутую руку Николая, трижды поцеловался с царем и принял из рук государыни фарфоровое яйцо.
   Следом должен был подходить Корвин. Уже не только я, но и другие стали обращать внимание на странность поведения Корвина. Какой-то шаркающей походкой, сбившийся с шага он подошел к Николаю, протянул руку. Все замерли. Это было неслыханно, это вопиющее нарушение этикета, первым протянуть руку государю!
   Государь усмехнулся уголками губ, пожал протянутую руку, приобнял Корвина, трижды поцеловал его:
   - Христос воскресе!
   - Воистину воскресе, Ваше величество! - чуть слышно проговорил поручик, сделал шаг в сторону императрицы, поцеловал ее протянутую руку, принял яйцо, при этом чуть не уронив его и на негнущихся ногах отошел дальше.
   Очередь к царственной чете чуть сбилась, все внимание было направлено на Корвина. В это время к царю шагнул стоявший следующим корнет Гарин. Выпускник Елисаветградского юнкерского училища, тихий, ничем не примечательный офицер, вышедший в полк на год раньше меня.
   На самом краю сознания я почувствовал какую то неправильность. На сгибе левой руки, как и все, корнет держал каску. А вот правое плечо необычно приподнято вверх, ладонь сжата и почти скрыта в рукаве колета.
   Государь протянул руку для рукопожатия. Гарин, вместо того, чтобы протянуть в ответ, наоборот, отводит руку назад, как бы размахиваясь. В отвороте рукава что то блеснуло. 'У него нож!' - вспыхнуло в голове. Я буквально метнулся между ними, благо между нами было всего шагов 4 - 5, одновременно отталкивая Николая и хватая за запястье руку Гарина. Носком сапога пинаю его в колено, увожу блокированную в захвате руку ему назад, выворачивая кисть с зажатым ножом. Гарин опускается на колени, хрипит от злости и боли, роняя нож.
   - У него нож! - кричу я.
   Гарин пытается вывернуться, но я резко бью его ребром ладони по шее. Он тонко вскрикнув, и еще раз дернувшись, тут же обмяк.
   Все будто оцепенели. Мгновение ничего не происходило. Вдруг сразу все пришло в движение. Дюжие казаки конвоя тут же оттеснили государыню с детьми, буквально окружили со всех сторон Николая, несколько сотрудников царской полиции пытались оторвать меня от злоумышленника.
   - Руку перехвати, фиксируй! - прорычал я, отпихивая ногой нож, - а ты обыщи его, может еще что есть, да палаш сними!
   - Разберемся! - буркнул кто-то за спиной, тем не менее, аккуратно принимая от меня скрученного корнета.
   *** *** ***
   В считанные минуты площадь перед дворцом была освобождена от выстроившихся там депутаций подшефных полков. Верхний дворик, где располагалась свита и высшие чиновники, тоже опустел.
   После того, как я передал Гарина в руки двух дюжих казаков Конвоя, меня оттерли в основную массу строя и как будто забыли.
   Нижние чины тихо переговаривались между собой, обсуждая происшествие, офицеры стояли отдельной группой, обступив меня и пытаясь узнать подробности. Я отвечал общими фразами, мол, увидел, сначала не понял, бросился на инстинктах, некогда было думать, сам не знаю, как все так получилось. Потом и вовсе стал отговариваться волнением и попросил не донимать меня вопросами. Все были подавлены случившим. Генерал Раух и полковник Абелешев выясняли что-то в группе высших офицеров чуть в стороне. Подошли два незнакомых ротмистра в синих мундирах, определявших их ведомственную принадлежность (жандармы в дореволюционной России носили форму синего цвета) и попросили поручика Корвина следовать за ними. Увидев это, вернулся наш командир и присоединился к ним. После недолгой беседы все они проследовали в сторону левого флигеля дворца, где располагались кабинеты вспомогательных служб и различных ведомств. Георгий Оттонович успел только, уже на ходу, оставить за себя полковника Абелешева, отдав ему соответствующие распоряжения.
   Прозвучала команда организовано убыть к местам постоянной дислокации и воинские подразделения стали покидать площадь перед дворцом. Часть из них через ворота, выходившие на Дворцовую улицу, другие, в том числе наш полуэскадрон, гусары и рота 2-го батальона Императорской фамилии через парк, в сторону главной аллеи, чтобы потом по Подкапризовой дороге и Волхонке выйти на Волконскую. Не успели пройти и пятидесяти метров, как нас нагнал жандармский патруль и старший попросил меня проследовать с ними.
   Ну, наконец то, а то я уже и беспокоиться стал, когда же вспомнят?
   Кто бы сомневался, видеть меня желает Борис Андреевич, точнее он ждет меня, чтобы, как я понял, представить генералу Рыдзевскому (Константин Николаевич Рыдзевский, 1852 - 1929 г.г.,государственный деятель, товарищ министра внутренних дел, начальник полиции и командующий Отдельным корпусом жандармов в 1904-1905 г.г., генерал майор) для беседы.
   - Здравствуйте, корнет! Куда Вы пропали после происшедшего? - с ходу в карьер обратился он ко мне.
   - Христос Воскресе, Борис Андреевич! - опустил его я на землю.
   - Воистину Воскресе! - полковник несколько смутился, - извините, Вы должны понимать, здесь все на взводе.
   - Понимаю Вас, господин полковник, готов ответить на все Ваши вопросы...
   - А Вы не теряете присутствия духа, - он пристально посмотрел на меня, - как Вы можете быть так спокойны, корнет, тут такое творится ..., если бы не Вы, я даже представить себе не могу что могло бы произойти!
   - Я поступил так, как должен был поступить каждый офицер. А насчет моего спокойствия, то было время прийти в себя. Сразу, конечно, тоже колотило, случай и вправду из ряда вон...
   - Да, это ужасно, ужасно, только благодаря Вам не случилось самое страшное, Вы очень вовремя вмешались и действовали очень решительно. Благодарю Вас! Сейчас нас вызывает генерал Рыдзевский, ему поручено провести предварительное расследование и подготовить доклад Его Императорскому Величеству. Но прежде мне бы хотелось прояснить для себя несколько моментов ...
   - Да, конечно, господин полковник ...
   - Я давно, еще с первой нашей встречи заметил, что Вы, князь, весьма наблюдательны и способны по мельчайшим деталям делать довольно точные выводы. Мне бы хотелось услышать Ваше мнение не столько о самом покушении, здесь более - менее понятно, - он на миг задумался, замолчал, - что Вы думаете в целом об этом? Молодой офицер, достойная семья, никаких поводов подозревать его в неблагонадежности не давал. И вдруг, на тебе, покушение на миропомазанника!
   - Да, конечно это довольно странно. Вы правы, Борис Андреевич, ни в чем предосудительном корнет Гарин замечен не был. Единственно, только сейчас можно сказать, был малообщительным, старался избегать наши компании, ну понимаете, общие выезды в Петербург, вечеринки и тому подобное ... Но мы не придавали этому особого значения, вернее не задумывались об этом. Нет, так навскидку, ничего не могу определенного сказать ...
   - Да, задачка не из легких. Мы, если позволите, еще поговорим об этом, а пока прошу, нас ждет генерал Рыдзевский.
   Мы длинным коридором прошли в соседнее крыло здания, где был выделен кабинет товарищу министра - командующему Отдельным корпусом жандармов. В приемной нас встретил молодой поручик, адъютант генерала.
   - Потрудитесь обождать, господа, сию минуту доложу его превосходительству, - обратился он к нам, и приподняв бархатную портьеру перед кабинетом и воинственно звякнув шпорами, бесшумно проскользнул за дверь.
   Я осмотрелся. На стульях, расставленных вдоль стены, сидят чиновники и военные в ожидании приема, на лицах - смятение и тревога. В воздухе какая-то напряженность. Оно и понятно, такое происшествие!
   Опять раскрылась дверь, и так же бесшумно вынырнул из нее поручик.
   - Константин Николаевич просит вас, господа! - пригласил он нас, отступив в сторону и пропуская в кабинет.
   Сделав пару шагов от дверей, я остановился, полковник Герарди прошел несколько вперед.
   - Ваш превосходительство, по Вашему указанию ..., - коротко должился Герарди.
   - Ваше превосходительство, лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка корнет Белогорьев, - представился я.
   - Здравствуйте, Борис Андреевич, - не вставая с места, поздоровался с полковником генерал, и только после этого соизволил обратить внимание на меня.
   - Ну, корнет, поведайте-ка мне, что это развели Вы в лейб-гвардии полку? Хорошо вы, должно быть, проводите время, что на помазанника посягать вздумали? - с ходу наехал он на меня. Сказать, что я был ошарашен таким началом разговора - это ничего н сказать.
   - Не знаю, о чем Вы, Ваше превосходительство, - только и смог ответить я.
   - Что?! - заревел он, - Еще и дерзить? Ма-ал-чать! Чем Вы там в полку занимаетесь, все вальсы танцуете, Мопасана (Ги де Мопасан, 1850-1893 г.г.,франц.писатель) почитываете, по барышням бегаете? Любовь у них, понимаете ли! Ма-ал-чать! Это неслыханно, это просто позор какой! - перешел он почти на визг, - что? Я не слышу Вашего ответа!
   Интересно, какая любовь, какие барышни? Этот же вопрос читался и на лице полковника Герарди. Не знаю, как он, но терпеть все это я не намерен.
   - Вы громко кричите, Ваше превосходительство, потому и не слышите меня.
   - Да как Вы смеете! - он покраснел, стал хватать ртом воздух, ды вы ..., да я ...!
   - Ваше превосходительство, потрудитесь не орать на меня, в противном случае мне трудно будет соблюдать субординацию!
   - Ваше превосходительство, это же корнет Белагорьев, Вы должно быть ..., вмешался Борис Андреевич, решив прояснить ситуацию.
   - Прекратите, полковник, и слушать не хочу! Все, разговор окончен, с вами все ясно! Я сейчас же дам указание подвергнуть корнета домашнему аресту на трое, нет на четверо суток, а там разберемся, что эта за любовь там такая! И с Вами, Борис Андреевич, у меня еще будет обстоятельный разговор! Идите, идите оба! Развели, тут понимаешь ...
   Ну и что это было? Мы оба вышли из кабинета.
   - Александр, это какое-то недоразумение, - полковник попытался меня успокоить, - по всей видимости, он спутал Вас с поручиком Корвиным. Не беспокойтесь, я думаю, что все проясниться в самое ближайшее время!
   - А я и не беспокоюсь, Борис Андреевич. Я же понимаю, генерал нервничает, такое упущение по службе, за место свое переживает, понимает, что это может стоить ему должности.
   - Хм ..., Вы так думаете? В любом случае, это хорошо, что Вы понимаете, все это нервы, обстановка крайне напряженная, только этим и можно объяснить, что Константин Николаевич так сорвался. Я уверен, все образуется!
   - Конечно, Борис Андреевич, да Вы не волнуйтесь, я все прекрасно понимаю ...
   Тут нас нагнал вестовой, с сообщением о том, что в кабинете генерала Мейендорфа меня ждет мой командир, Раух Георгий Оттонович.
   *** *** ***
   Отдельный кабинет во всех дворцах, где проживала венценосная семья, командиру Собственного Его Императорского Величества Конвоя был положен по должности. В Александровском дворце он помещался, как и кабинеты всех руководителей различных ведомств и служб, обеспечивающих безопасное и достойное проживание первых лиц империи, здесь же, в левом крыле здания. Но в отличие от временно выделенного на время расследования командующему отдельным корпусом на втором этаже, этот был постоянным, и находился на первом, почти в самом конце коридора.
   Здесь, кроме Георгия Оттоновича и генерала Мейендорфа присутствовал и давний друг покойного отца, барон Фредерикс Владимир Борисович. Министр Императорского двора и уделов, генерал-адъютант и Канцлер российских Императорских и Царских орденов, на это время, пожалуй, самый близкий из окружения к императору человек, пользующий исключительным доверием.
   - Ну, здравствуй, здравствуй, герой! Да, и впрямь, герой!- приветствовал он меня, - эх, жаль, Николя не дожил до этого! - пожилой придворный подошел и обнял меня.
   - Здравствуйте, Владимир Борисович, здравия желаю, Ваши превосходительства! - приветствовал я генералов. Те кивнули в ответ, Александр Егорович при этом пожал мне руку.
   - Александр, у меня слов, чтобы выразить восхищение твоим, не побоюсь этого слова, подвигом! Да, бесспорно, подвигом! - Владимир Борисович опять схватил мою руку, - ты несомненно, достоин самой высокой награды и я лично буду ходатайствовать перед Его Величеством об этом! Да, господа, достойная смена растет! - он оглянулся на присутствующих генералов, - Как Николя радовался бы этому, - барон расчувствовался, глаза его заблестели, он смахнул слезу, - Эх, Николай, Николай, сколько мы прошли! ...Как рано ты ушел..., - плечи сановника опустились, он как то сгорбился и из всесильного министра сразу превратился в простого сентиментального старика (ему в это время было 67 лет).
   Отец был дружен с ним, оба входили в ближний круг цесаревича, будущего императора Александра III, примерно в одно время командовали элитными гвардейскими полками. Отец - лейб-гвардии Кирасирским, барон - лейб-гвардии Конным. После несчастья, которое обрушилось на нашу семью и отхода отца от всех дел, именно он добился, чтобы император вызвал отца из добровольного затворничества и 'встряхнул' его, вернул интерес к жизни. Да и потом, в редкие наши приезды в Петербург, они неизменно находили время для встречи, вспомнить молодые годы, отдохнуть душой. Просто посидеть с графинчиком шустовского коньяка, до которого оба были большими любителями. Сам я неоднократно гостил в его имении в Сиверской, этой 'дачной столице империи', плескался в спокойных водах Оредежа - речки, протекающей у самой усадьбы. Перекидывал через прутья решетки куски мяса - кормил медведей в знаменитом зоопарке барона, смотрел на слона, выписанного из Индии специально для этого места, любовался красавицами легавыми и другими породистыми собаками в одной из лучших псарен России, бродил по специальному кладбищу умерших собак. Сентиментальный Владимир Борисович устроил все это в усадебном парке - причуда уже не сановника, а этакого сибаритствующего русского барина с широкой душой (в настоящее время на месте усадьбы Фредериксов в поселке Сиверском стоит здание кино-культурного центра). Несмотря на солидный возраст и соответствующее этому здоровье, барон настоял, чтобы именно он, в числе особо близких, отдал последний долг другу - на своих руках вынес гроб с телом отца из полковой церкви, где проходило отпевание.
   Мы немного помолчали, старый барон то ли держал меня за локоть, то ли опирался на него.
   - Спасибо, Владимир Борисович, спасибо! - я расчувствовался, обнял его. Постояли так несколько секунд, он отстранился от меня.
   - Прошу простить мою слабость, - смущенно пробормотал сановник, отворачиваясь и доставая носовой платок, шумно высморкался и через мгновение перед нами опять стоял бравый генерал, убеленный сединами.
   - Ну, так вот, господа, что я хочу сказать Вам! Случай, несомненно, вопиющий, и только благодаря Александру не произошло непоправимое. Не мне разъяснять Вам обстановку в государстве, сами видите, всякие нигилисты и рэволюционэры не гнушаются ничем в своем стремлении поколебать Богом установленный миропорядок. А наши доморощенные либералы, вместо того, чтобы немедленно пресечь эти поползновения, потакают, заигрывают с ними, смущая тем самым народ. Пора, пора прекращать все это! Наследие Святополк-Мирского (министр внутренних дел Российской империи 26 августа 1904-18 января 1905, уволен после начала массовых беспорядков) надо искоренять, пока не поздно! Порядок, твердый порядок - вот то, что нужно народу нашему и России-матушке! Государь понимает это, но в доброте своей и милосердии, пока еще доверяет этим phraseur (франц.фразер,пустозвон).
   Он сделал паузу в своем монологе, задумавшись на миг, весь подобрался, потом продолжил:
   - Господа! Знаю Вас я не один десяток лет. Александр Егорович - однополчанин, тебя, Саша, можно сказать с младых лет знаю, Георгий Оттонович - ты же знаешь, не считаю тебя чужим. Вот зачем позвал Вас. Злоумышленник - офицер лейб-гвардии - это неслыханно! Но и спаситель наш - гвардеец - кирасир! Государь будет беседовать с Вами...
   Искушенный в придворных интригах сановник помолчал, обдумывая мысль. Мы 'внимая мудрости планов', ждали, что еще нам скажет придворный.
   - ... Александр Егорович, - прервал молчание барон, - я знаю, что представители Отдельного корпуса позволяют порой вмешиваться в дела личной охраны венценосной семьи, и не ошибусь, что сегодняшнее происшествие стало возможным именно по этой причине, - министр пристально посмотрел на генерала Мейендорфа, пытаясь понять, дощла ли его мысль до генерала, - Георгий Оттонович, я думаю, Вы согласны с этим? - задал он вопрос моему командиру, скорее утверждая только что сказанное, чем спрашивая.
   - Все ясно, Владимир Борисович, - согласился генерал Мейендорф, Георгий Оттонович молча кивнул. Мое согласие никого не интересовало. Вообще непонятно, что я здесь, собственно делаю? Для участия в придворных интригах, а именно это здесь и затевается, я слишком молод и по возрасту, и по 'весу'.
   - Александр! - старый интриган обратил на меня свое внимание, - я осведомлен, что после трагических событий зимой тебе пытались предъявить претензии? - то ли спросил, то ли утверждал барон.
   - Да, в ходе беседы следователь пытался задавать мне непонятные вопросы, но я бы не стал утверждать, что это были какие-то особые претензии ..., - мой ответ не понравился министру, он стал более резок, - а тебе и не надо утверждать, Александр, ты слушай, что тебе говорят. В ближайшее время тебе будет назначена высочайшая аудиенция, может даже последует приглашение на ужин. Я не указываю тебе, как себя вести и что говорить в присутствии высочайших особ, не смею указывать, - уточнил сановник и замолчал, глубоко вздохнув, - я только хочу, чтобы ты понял, проникся, так сказать той обстановкой, что сложилась в стране. Я полностью доверяю и не сомневаюсь в тебе, ты и сам знаешь что сказать. Но мы еще поговорим об этом, - он устало опустился в кресло за столом, - на этом с тобой, Александр, все, не смею задерживать. Будь добр, подожди своего командира в приемной, - и переключил свое внимание на моего командира, - Теперь Вы, Георгий Оттонович ...
   - Владимир Борисович, разрешите доложить Его превосходительству ...
   - Да, что там у тебя еще?
   - Генерал Рыдзевский только что объявил мне то ли трое, то ли четверо суток ареста. Домашнего. Я, с Вашего позволения, сегодня же убываю в свой особняк, в Петербург ...
   - Что? - хором воскликнули все трое, обратившись ко мне.
   - Потрудитесь объясниться, корнет! - на правах непосредственного начальника первым накинулся на меня Георгий Оттонович.
   - Да, Александр, что произошло?
   - Докладываю, при следовании в составе нашей колоны в расположении полка, я был вызван через полковника Герарди к генералу Рыдзевскому для беседы о случившем. Тот был, видимо, не в себе из-за переживаний, я думаю, спутал меня с поручиком Корвиным. Стал отчитывать меня, объяснения ни мои, ни Бориса Андреевича слушать не стал, повысил голос, чего я посчитал недопустимым и попросил генерала сбавить тон. В ответ он буквально рассвирепел и наложил на меня это взыскание. Убеждать его в его неправоте ни по самой сути, ни по его праву налагать взыскание, я не стал, решив доложиться Вам ...
   - Это неслыханно! - барон Фредерикс аж поболел от негодования, - вот оно! вот оно то, о чем я и говорил! Бунтовщикам и смутьянам все сходит с рук, а истинные герои получают наказания! - зло оскалившись, выдохнул он, лицо у него покраснело, стрелки усов, щегольски раскинутые в стороны, задрожали, - я этого так не оставлю, это уже переходит все границы!
   Я молчал. Молчали и присутствующие генералы, ставшие свидетелями гнева сановника. Немного успокоившись, он обратился ко мне:
   - Не беспокойся, Александр, отправляйся к себе на здешнюю квартиру. В Петербург не выезжать, ждать моего указания! В ближайшее время тебе будет назначена высочайшая аудиенция, - что-то решив про себя и злорадно улыбнувшись, сказал он мне. Затем повернулся он к генералу Рауху, - Георгий Оттонович, прошу извинить меня за вмешательство в Вашу епархию и попытку распоряжаться Вашим подчиненным. Случай, и впрямь вопиющий, простите меня, сами понимаете ...
   - Владимир Борисович, я полностью согласен с Вами ..., как Вам будет угодно, - мой командир вытянулся в струнку, все своим видом выражая полное понимание ситуации. Еще бы был не согласен, кроме героя - спасителя, посягатель на жизнь помазанника божьего также из его полка, его же подчиненный. И как все может повернуться для него самого без такого союзника и заступника в лице царского приближенного - тот еще вопрос! Георгий Оттонович был очень осторожным человеком и тонко чувствовал, когда можно проявлять свои амбиции, а когда нужно просто довериться более старшему и опытному неожиданному покровителю, - Корнет, извольте убыть в свою квартиру на Кадетском и ждите дальнейших указаний!
   Ну а я, что - офицер исполнительный, получил приказ - выполняй. Приказ начальника - закон для подчиненного, приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок! Отдав честь и лихо развернувшись через левое плечо, четко печатая шаг, я вышел из кабинета, чтобы проследовать в свое жилище на Кадетском.
   *** *** ***
   Женщина, стоявшая у окна была очень взволнована. Лицо ее, все в красных пятнах, и в то же время какое-то бледное, напоминало застывшую маску. Обхватив свои плечи руками, она смотрела на раскинувшийся за стеклом парк и тяжело дышала.
   - Ники, мне страшно! Я просто не знаю, чего нам еще ждать ... - тут ее голос задрожал, - тогда на Крещение, теперь сегодня ... Это уже не случайность, как ты уверял меня тогда.
   (В день Крещения в 1905г., 6 января, Государь со свитой, духовенством и митрополитом, вышел из Зимнего Дворца и отправился к беседке, устроенной на Неве, где происходило водосвятие. Началась торжественная служба, и был дан с Петропавловской крепости орудийный салют выстрелами. Неожиданно для всех в это время - как на павильон, так и на фасад Зимнего дворца посыпались крупные картечные пули. Один снаряд оказался боевым. В беседке потом насчитали пять пуль, одна просвистела буквально рядом с Государем. Николай II и члены императорской семьи отделались легким испугом. Получили ранения, правда, не очень серьезные, городовой по фамилии Романов и управляющий Морским министерством Федор Авелан. Командир того орудийного расчета, который произвел выстрел, позже покончил с собой)
   Государь встал с кресла и, подошел к жене.
   - Аликс, дорогая, ну пожалуйста, успокойся, - осторожно прикоснулся к ней, поглаживая по плечу, - все уже закончилось, я уверен, это просто ...
   - Это не просто, ты же сам понимаешь это! Все, как в завещании императора Павла Петровича, как сказано в том пророчестве монаха. Неужели, это правда, неужели все это предстоит нам?
   (Монах Авель (в миру Василий Васильев, 1757-1841г.г.,православный монах, предсказавший ряд исторических событий XVIII и последующих веков, в том числе даты и обстоятельства смерти российских самодержцев, начиная с Екатерины II, общественные потрясения и войны. 12 марта 1901 года царственная чета, сгогласно завещанию императора Павла I вскрыла письмо с пометкой:"Вскрыть Потомку нашему в столетний день моей кончины", который он оставил. Достоверно узнать, что написал в послании Павел, пересказывая пророчества Авеля, невозможно, но вернулась императорская чета к придворным сильно взволнованная. Александра - бледна, Николай, напротив, красен, как вареный рак. Ни слова не говоря, монархи прошли мимо притихших придворных и удалились к себе, а вечером гатчинский истопник по секрету рассказал, что государь сжег в камине какие-то старинные бумаги)
   - Аликс, я прошу тебя, успокойся, - повторил он и крепче обнял жену, - все в руках божьих. Ты же знаешь, до 18-го года нам нечего бояться!
   - Я не знаю, я просто не знаю, Ники. Ты же сам понимаешь, что все это правда, что все говорит об этом! И мы ничего не можем с этим сделать! Как это страшно! Как страшно знать это...
   - Прошу тебя, Аликс! - государь продолжал успокаивать супругу, - это наш крест, Господь испытывает нас! Все будет хорошо, он не оставит ..., будь сильной! - он прижал к себе супругу, - я люблю тебя! ...
   - Да, Ники, да, я тоже люблю тебя. Я справлюсь, мне уже лучше. Ты прав, это наш крест! - императрица отстранилась от мужа, отняла от лица платок, и как то отрешенно: - но дети ..., наши дети ..., - и спустя минуту тихо и с какой-то тоской в голосе: - все хорошо, Ники, все хорошо, мне уже лучше!
   Царственные супруги молчали, прижавшись друг к другу. Потом императрица отстранилась от мужа, нервно теребя в руках кружевной платок. Она смотрела в окно на парк с начинающими зеленеть деревьями. День клонился к закату, по дорожкам, примыкающим ко дворцу, патрулировали казаки Конвоя и чины Дворцовой полиции в штатском.
   - Ники, это же гвардия,- почти прошептала она, - еlite, лучшие из лучших ..., она замолчала, - он же еще просто мальчик ... когда же он успел прикоснуться к этой скверне? И кому тогда верить, на кого надеяться, Ники?
   - Мы разберемся, Аликс, разберемся. Виновные будут наказаны, - он снова накрыл ее ладонь своей, - все будет хорошо, расследование идет. Герарди докладывает, что офицер этот до этого случая ничем себя не проявлял, в полк вышел в прошлом году, сам из семьи землевладельцев Херсонской губернии, отец - отставной ротмистр Изюмского гусарского полка, воспитывал сына один. Рыдзевский к вечеру подготовит подробный доклад ...
   - Опять этот Рыдзевский! Ты же обещал мне, что примешь решение по нему. Эта сreatura Мирского (Пётр Дмиитриевич Святопоолк-Миирский 1857-1914 г.г.генерал-адъютант, министр внутренних дел Российской империи 1904 -1905 г.г., уволен после событий января 1905 года. Сторонник либерализации политической жизни), это они довели страну до такого. Как ты не понимаешь, что именно сейчас необходима твердость и решительность, а всякие politesse к этим говорунам только развращают народ, что ведет к смуте ...
   - Да, согласен, он явно не справляется с ответственностью, возложенной на него. В ближайшее время он будет отправлен в отставку. Это уже решено! Владимир Борисович (барон Фредерикс,министр двора и уделов) настоятельно рекомендует расширить полномочия генерал-майора Трепова Дмитрия Фёдоровича (Дмитрий Фёдорович Треепов 1855-1906г.г - генерал-майор Свиты, 11 января 1905 г. назначен Санкт-Петербургским генерал-губернатором с широкими полномочиями. В мае 1905 г. назначен товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим отдельным корпусом жандармов, с оставлением в должности Санкт-Петербургского генерала-губернатора). На посту генерал-губернатора столицы весьма решительно проявил себя, вмиг утихомирил бунтовщиков, при этом не пролив ни капли крови. Я, сознаюсь, поначалу был несколько смущен его shocking (немецк.шокирующий) приказом 'Патронов не жалеть!' (11 января 1905 г.,только вступив в должность Санкт-Петербургского генерал-губернатора,для предотвращения беспорядков издал Приказ по Санкт-Петербургскому гарнизону, где значились эти слова.Объяснял их тем, что '...Иначе поступить, по совести, не могу. Войск перестали бояться, и они стали сами киснуть. Завтра же, вероятно, придется стрелять. А до сих пор я крови не проливал. Единственный способ отвратить это несчастие и состоит в этой фразе'. Он оказался прав, толпа побоялась войск после этого энергичного приказа, и ни одного выстрела за этот день дано не было). Да, именно он будет главой отдельного корпуса, это уже решено!
   - Вот и правильно, нам нужны именно такие люди, решительные и преданные mann des geschäfts (немецк.человек дела). Надо избавляться, Ники, - она резко повернулась к супругу, - от этих liberalis, мечтающих о democracy. Народ наш ожидает твёрдого и авторитетного правления и с верою уповает на силу и истину самодержавной власти, - и немного помолчав, уже более спокойно, - а этот юноша, офицер, что спас нас, кто он?
   - Корнет Белогорьев. Сын покойного князя Николая Александровича Белогорьева, друга молодости Рара, генерал - адъютанта, моего поверенного в Северо-Американских Штатах. Помнишь эту shocking story, с его убийством месяц с небольшим тому?
   - Да, да, мы говорили об этом, этот ужасный случай ..., но какая достойная семья, и какой отважный юноша!
   - Да, отличился 9 января, был ранен, я награждал его. Потом, мне докладывали полковник Герарди и генерал Врангель, участвовал в поимке опаснейших бандитов...
   - Рaradox! Двое юношей, оба корнеты лейб-гвардии, один бесстрашный patriot, готовый жертвовать своей жизнью, а второй - клятвоотступник. Ну почему так? Какой paradox! - повторила она как то устало, помолчала несколько секунд, и вдруг встрепенулась: - Ники, es ist ein heldг (немец. этот герой), поистине Самсон, (ветхозаветный герой, прославившийся своими подвигами в борьбе с филистимлянами. Подвиги Самсона описаны в Книге Судей Ветхого Завета), побеждающий врагов! Ники, он достоин награды, такие люди - это unterstützung des throns(немец.опора трона), ты должен отметить его, такие люди нужны нам ...
   - Конечно, дорогая, я понимаю это. Он обязательно будет отмечен ...
   - Я хочу видеть его. Думаю demnächst (нем.в ближайшее время) надо пригласить его на ужин и там поблагодарить privately, в неофициальной обстановке.
   - Sans aucun doute (франц.несомненно), сейчас все успокоимся, а вот в светлую субботу (первая суббота после пасхи) распоряжусь, юноша будет приглашен к нам.
   - Да, Ники, это будет правильно ..., она с любовью посмотрела на мужа, - пойду я, ужасно разболелась голова после всего этого. Я люблю тебя, Ники! Ты прав, это наш крест, мы должны вынести это. Господь дает испытания по силам нашим, и он не оставит нас.
   - Да, дорогая, он не оставит нас. Иди отдохни, ты переволновалась, все будет хорошо, - он приобнял супругу и поддерживая, довел ее до дверей.
   Император и самодержец Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский, государь земель и областей различных, и прочая, прочая, прочая ... со срытым вздохом вернулся в кресло, вставил папиросу в любимый пенковый мундштук, инкрустированный золотом - подарок сослуживцев по Преображенскому полку, где он начинал военную службу и глубоко затянулся.
   - Бросить бы все, взять ружье и махнуть в Зверинец в Гатчине (место императорской охоты), побродить по берегу Колпанки (река в районе Гатчинского дворца), подышать свежим воздухом, насладиться чистым небом, пострелять фазанов, может еще что попадется, на худой край и вороны сойдут!
   Правитель огромной империи, а в сущности простой человек в мундире полковника лейб-гвардии Преображенского полка затушил в хрустальной пепельнице докуренную до половины папиросу, тяжело вздохнул, - нет, прав был Papa, прав, это каторга, сущая каторга, быть 'хозяином земли русской' (ответ российского императора Николая II на вопрос о роде занятий во время всероссийской переписи в 1897г.).
   Налил себе стопку любимой сливовицы (алкогольный напиток крепостью от 45 до 72%, получаемый путем перегонки из сброженного сливового сока) из погребов дядюшки Николя (великий князь Николай Николаевич младший, двоюродный дядя царя), резким движением опрокинул ее в рот, затаил дыхание, пока жгучая волна не прошла по телу. Подождал немного, налил и так же махом опрокинул вторую, крякнул от удовольствия, занюхал сухариком из вазы на столе, захрустел им. - Ох, как же тяжело! Каторга, как есть каторга!
   *** *** ***
   Утро, как и предписывалось, молодой князь встретил в съемной квартире на Кадетском, аккурат через дорогу от родного Кирасирского полка. Но игнорируя указание шефа жандармов объявившего герою - спасителю то ли трое, то ли четверо суток домашнего ареста, решил не отказываться от традиционной пробежки с последующей разминкой, которая, в связи с появлением массы свободного времени, была растянута почти на час. Ну а после - как всегда, водные процедуры, плотный завтрак. А вот потом дело застопорилось. Ну абсолютно нечем было заняться. Перефразируя поэта:
   ... сижу ПОД АРЕСТОМ, в темнице сырой
   Вскормленный в СВОБОДЕ орел молодой ...
   Чем бы заняться? Пытался читать буквально на днях изданный 'Поединок' Куприна. В свое время, в школе, как обычно, проходил, но не читал, а здесь, вот решил восполнить, так сказать пробел. Автор - будущий классик, отставной поручик, пишет подробно, со знанием дела, 'с полным погружением в обстановку'. Здесь эта повесть вызвала целую полемику. Одни утверждали, что все это ложь и злостная клевета на армию, другие признавали правдоподобность, правда, отмечая при этом, что краски уж слишком сгущены. Были и те, которые утверждали, что все так оно и есть, а действительность даже более мрачная. Так получилось, что в прошлой - будущей жизни мне не пришлось 'тянуть лямку' в гарнизонах, сравнивать не могу, но описано здесь уж очень тягостно. Со своей службой в этом времени, даже сравнивать невозможно. Мы же - не просто и не только 'баловни судьбы'. Здесь вся атмосфера совсем иная, контингент иной, а это и определяет, так сказать, бытие. Описываемое у автора нищенское существование офицеров, предосудительные связи с полковыми дамами, беспросветная скукота, ежедневное пьянство, а главное вся серость жизни офицеров армейского пехотного полка, дислоцирующего в глухом местечке в Польше, где '...единственным развлечением было ходить на станцию железной дороги, встречать и провожать пассажирские поезда...' - даже представить что то подобное здесь - невозможно.
   Вначале втянулся, но примерно к 20-й странице яркое описание безнадеги в повседневной жизни коллег-офицеров в отдаленных гарнизонах напрочь испортило настроение, бросил. Побродил без цели по квартире, попинал грушу.
   Домашние, видя мое пасмурное настроение, носа с кухни не показывают, но видно, прям распирает их от любопытства. Уже наслышаны о вчерашнем, но с расспросами не лезут, хотя Федор в двух словах и объяснил им все.
   Петька принес свежие газеты. Так, ну и что там нового? Вот кто бы сомневался, вчерашнее происшествие - на первых полосах! Смысл всех публикаций один, все сводится к тому, что '... Вся прогрессивная общественность возмущена подлым посягательством на жизнь помазанника...' и так далее.
   Сугубо официальный 'Правительственный вестник', несмотря на понедельник (газета, ежедневный, кроме понедельников и иных послепраздничных дней, официальный орган печати, издавался в 1869-1917 гг. Публиковала распоряжения и сообщения правительства, отчёты о заседаниях Совета министров и Государственного совета, внутренние и зарубежные известия, статьи и рецензии на книги, биржевой указатель, метеосводки и другие материалы), вышла с экстренным выпуском: '...взрыв негодования в стране всеобщий и неудержимый. Можно сказать, что нет города, селения, общества или учреждения, от которых не поступило бы какого-нибудь заявления ужаса и омерзения по поводу совершившегося преступления. Адресы, письма, телеграммы уже считаются сотнями ...'
   'Санкт-Петербургские ведомости' (первая регулярная российская газета в России, издавалась с 1728 года) вторят 'Вестнику' и сообщают, что '...Святейший правительствующий синод (высший орган церковно-государственного управления Русской церковью в синодальный период 1721-1917 гг). предписал епархиальным преосвященным и духовенству всей Империи творить в кафедральных соборах, а также во всех приходских, монастырских, равно военного и морского духовенства церквах молебен о благополучном спасении державной семьи ...'
   'Русский инвалид' (военная газета, издававшаяся в Санкт-Петербурге, официальная газета Военного министерства в 1862-1917 гг.), та наиболее правдоподобно описывает происшедшее, конечно же 'клеймя позором покусителя' и воспевая асанну спасенному и, конечно же, спасителю, герою и патриоту, то есть мне.
   А спаситель, герой и патриот сидит ту, понимаешь, под арестом 'в темнице сырой', хотя это и преувеличение, 'темница' почти со всеми удобствами, и вообще, живу я тут. Но факт остается фактом, под арестом же! Да, теперь и не знаю, как будет выкручиваться генерал Рыдзевский. Вот же попал мужик, даже жалко как то.
   На этой оптимистической ноте, навеянной хвалебными в мой адрес публикациями в прессе и мнимым сожалением о судьбе главного жандарма, настроение несколько улучшилось, хотя небольшая хандра все еще присутствовала.
   Схватив гитару, провел рукой по струнами, прилег на кушетку, немного побренчал, переходя от одной мелодии к другой и дальше чисто на автомате взял несколько аккордов:
   ... У кирасира век недолог, и потому так сладок он.
   Поёт труба, откинут полог, и где-то слышен сабель звон ...
   Навеяло! Еще несколько переборов струн, и старая из 'Белого солнца ...', но помедленнее
   ... Ваше благородие, госпожа Удача, Для кого ты добрая, а кому иначе.
   Девять граммов в сердце постой, не зови. Не везёт мне в смерти, повезет в любви! ...
   Как там таможенник Верещагин, '... мне за державу обидно ...!'. Ну, точно его слова в тему! Вот и поет душа и плачет, а гитара вторит ей!
   Смолкли последние аккорды. В доме как-то подозрительно тихо. Через узкий коридор и приоткрытую дверь на кухню наблюдаю уж очень идеалистическую картину: у окна стоит Федор с раскрытым ртом, Елизавета замерла у плиты, держа за плечи Петьку. В коридоре же, оперевшись плечом о стену стоит и с задумчивым видом смотрит на меня Юра Лишин.
   - Юра? Я и не слышал, как ты вошел, рад видеть тебя! - вставая с кушетки, обратился к нему, - решил навестить узника совести? Проходи, - пригласил его я и жестом предложил присесть на одно из двух кресел, стоящих в углу комнаты, у небольшого низкого столика, - чай, кофе, потанцуем?
   - Ээ ..., чего, я не понял? - Юрий недоуменно посмотрел на меня.
   - А, не обращай внимания, это я так шутить пытаюсь.
   - А-а, поня-я-тно, - протянул он, сочувственно глядя на меня, - ты не расстраивайся, вот увидишь ..., это какое то недоразумение ..., там разберутся, ...ты же настоящий герой, и тебя обязательно наградят ...
   - И может быть посмертно, Семе-е-ен Семе-е-еныч! - улыбаясь, добавил я
   - Э-э не понял? - он аж привстал, а во взгляде появилась некая подозрительность и, подозреваю, беспокойство о моем душевном здоровье.
   - Да шучу я, шучу, просто вспомнилась смешная история, поспешил успокоить его я, не пересказывать же всю 'Бриллиантовую руку'. Но видно объяснение не очень успокоило его. Смерив недоверчивым взглядом друга, он продолжил
   - Александр, я понимаю, это неприятно, несправедливо. Но, право, не стоит так убиваться, не сегодня-завтра ...
   Тут я не выдержал и расхохотался: - Юра, ты и вправду считаешь, что я чем-то расстроен? Бог ты мой, я прекрасно понимаю, что в ближайшее время меня не только освободят 'от затворничества', но и официально, так сказать, объявят героем и спасителем. Со всеми вытекающими последствиями в виде наград, почестей и других сопутствующих плюшек, - теперь уже я успокаивал друга, который искренне беспокоился обо мне, - извини, если шутки показались неудачными, но поверь, единственно, чего меня угнетает, это вынужденное бездействие и скукота.
   Бросив короткий взгляд за окно, где весна все смелее вступала в свои права, я тяжело вздохнул, - ну да ничего, надеюсь это ненадолго, - и меняя тему, - впрочем, чего это я, ты присаживайся, - и обращаясь к Елизавете, выглядывающей из кухни, - кофе подай, ну и печево какое там, пожалуйста, - и вновь обращаясь к Лишину, - ну что, брат Юрий, рассказывай, что творится в родном полку, новости какие?
   - Да, Саша, там такое творится! С самого утра проверяют все в казармах, с офицерами беседуют tete-a-tete(франц.), вызывая каждого отдельно. Георгий Оттонович с полковником Абалешевым убыли во дворец, их вызвал барон Фредерикс, по слухам, именно ему поручено приглядывать за расследованием. Голубых (жандармов, по цвету мундиров), на редкость мало, больше из дворцового управления и Особого отдела (Особый отдел Департамента полиции - подразделение Департамента полиции министерства внутренних дел Российской империи, существовавшее в 1898-1917 годах, занималось политическим сыском). Из эскадронов с утра не вылезает Дубенский (генерал-лейтенант Дубенский, Александр Николаевич, начальник 1й гвардейской кавалерийской дивизии с 31 марта 1905 г.), заодно и знакомится, только же принял дивизию, и вот, надо же, такая оказия! Ожидается прибытие Великого князя Владимира Александровича (дядя царя, командующий гвардией и Петербургского гарнизона) со свитой. И вообще, там все буквально кипит, я насилу вырвался к тебе, проведать. Все на взводе, только и разговоров, что о случившемся, возмущены твоим арестом. Но а Гарин то, Гарин каков, чего задумал, это ж надо, цареубийцем заделался! А так вроде тихим таким был, спокойным. Воистину 'в тихом болоте...'!.
   - А что Корвин, - прервал я его уж очень эмоциональный обзор положения дел в полку, - с ним то что, где он?
   - Да, с ним тоже страсти, буквально шекспировские, так и кипят! - захлебываясь, продолжил Лишин, - представляешь, вчера он, оказывается, стал отцом. Поэтому и вел себя так нервно, говорит, все мысли были там, с любимой. Оказывается он уже с год, как живет с девицей, не благородной, как сам понимаешь, поэтому не мог представить ее обществу. Вот она и осчастливила его девочкой. Говорит, что все пошло нормально, и молодая мать и ребеночек чувствуют себя хорошо.Уверяет, что у них там amour est fort (франц. любовь большая), так и светится от счастья. Вероятно, оставит службу, Собрание, сам понимаешь, не даст добро на этот брак, это же чистый mеsalliance (франц.)(по укоренившейся традиции, офицер имел право вступить в брак только после одобрения кандидатуры его избранницы Офицерским Собранием и командованием полка).
   - Ну, теперь понятна его нервозность и странное поведение! А то мне мниться уже стал едва ли не вселенский заговор, а на поверку, вона как, оказывается все проще, amour- amour! - протянул я задумчиво, - а ты кофе, то, пей, плюшки вон попробуй, Елизавета в этом деле большая мастерица!
   Но не успели мы испробовать плоды кондитерского искусства моей домоправительницы, как в прихожей послышался шум, вошла Елизавета в сопровождении вестового от 'оставшегося на хозяйстве' полковника Вольфа с приказом срочно явиться пред ясные очи командования.
   По словам вестового, ' ...в командирском домике сейчас сплошь одни генералы собрались, и все важные такие, проверяют все подряд, вопросы разные задают, да все с подковыркой какой. А что тут проверять, ясно же все. Вот он, ирод - цареубийца, орудие диавола. Ну да бог миловал, в силе и благости своей отвел преступную руку, не дал свершиться злодеянию. Но видно, есть еще последователи его, иначе почему спасителя помазанника аресту и страданиям подвергли, в узилище держат ...(это, я так понял, он обо мне), а народ уже ропщет, не понятна обществу обстановка эта, не правильно все это, ведь явно же козни антихристовы... '.
   Да, закрутились дела! Я так понял, что моим арестом шеф жандармов мало того, что сам попал в неприятную ситуацию, но и породил немало слухов о мнимом заговоре в верхах. А зная методы работы 'компетентных органов' по 'искоренению, предотвращению и профилактике...', а надо заметить, что эти методы не зависят ни от общественного строя, ни от принадлежности к какому либо конкретному государству, в принципе, одинаковы. 'Компетентные органы' просто обязаны отреагировать на эти слухи, какими бы они не были мнимыми. А вот при этом 'реагировании' и возможны различные варианты. Начиная от пресловутого '... нет дыма без огня...' до простого желания какого либо чиновника, начиная от рядового следователя до крупного руководителя 'проявить рвение и найти крамолу'. И ведь не обязательно это будет его злой умысел и желание сделать карьеру, чего так же нельзя исключить. Как тут не вспомнить пресловутый 37 год! Нет, не обязательно это! Любое общество - это можно сказать, живой организм со своими больными и здоровыми зонами, члены этого общества имеют различные точки зрения на политические процессы, происходящие в этом обществе, методы решения тех или иных вопросов, неизбежно возникающих в любом обществе. А как определить степень радикализации того или иного представителя этого общества? Для этого нужна кропотливая работа различных служб и подразделений, для этого, наконец, нужно время. А здесь срочно нужен результат. Исходя из высшей целесообразности, политической, практической, оперативной, причину найти - не проблема. Надо немедленно выдать результат, а тут вроде все и на поверхности, все ясно! Покушение было? Было! В ходе расследования что выяснили? Злоумышленник вел подозрительные разговоры с сослуживцами. Поди, разберись, подозрительные эти разговоры, или нет. Это с какой стороны их послушать и кто будет определять эту подозрительность. Вывод - не исключено, что имеет место быть целая организация. Идем дальше. Спаситель - герой арестован. Неважно, что по ошибке и арест - всего лишь предписание сидеть дома. Факт есть факт, ключевое слово - арестован. Вывод - в организацию вовлечены высшие чиновники, а кто еще имеет право подвергать офицера гвардии аресту? Дальше. В связи с арестом в полку определенные разговоры и недовольство. Вывод - брожение в армии. В ее элитных частях. Да, все притянуто за уши, да, все эти умозаключения не выдерживает никакой критики. Но с другой стороны, выводы эти на поверхности, и попробуй, не сделай их, тогда и тебе зададут определенные вопросы в определенных кабинетах, а может быть даже и в камерах. С этими мыслями я и прибыл в полк.
   Обстановка здесь напоминала растревоженный улей. Все аж гудит от напряжения, количество лампасов, эполет и зигзагов на погонах (на генеральских погонах имеется золотое шитье в виде зигзага) на ограниченной площади, занимаемой полком - можно сказать, запредельное. Адъютанты высоких гостей, сопровождающие вышестоящих начальников многозначительно суют свой нос везде, где только можно, выискивая возможные нарушения, несоответствия и боже упаси, какую крамолу. Вестовые снуют, сбиваясь с ног, разнося пакеты с приказами, письма и записки, вызывая 'на ковер' для беседы очередную жертву пристального внимания многознающего, нацеленного на поиск всего, чего надо, а что надо, судя по выражению лиц проверяющих, известно только им самим, начальства. Начальство же это с задумчивым, всевидящим и многозначительным взглядом, к слову сказать, присущему, такое впечатление, всем начальствующим проверяющим, степенно шествует в ходе очередного, не знаю какого по счету посещения первого попавшего закутка на территории полка или с деловым видом браво дефилирует по коридорам штаба. На меня никто из проверяющих пока не обращает никакого внимания, молодой корнет, то есть я, им пока неинтересен. Редко встречающиеся сослуживцы же, напротив, тепло приветствуют, восхищаются моим, на их взгляд, подвигом (это их мнение, я не столь пафосно оцениваю свои действия).
   В коридоре штаба сталкиваюсь с незнакомым поручиком в форме лейб-гвардии Преображенского полка с адъютантским аксельбантом, довольно таки щуплым на вид, но преисполненным таким достоинством, что Боже упаси! Такое впечатление, что аксельбант этот, как минимум, флигель-адъютантский!
   - Господин корнет, - хмуря брови, строго обращается он, - разве Вы не слышали, было указание офицерским чинам к 12 часам прибыть в Собрание, Александр Николаевич (генерал-лейтенант Дубенский Александр Николаевич, начальник 1-й гвардейской кавалерийской дивизии) желает выступить перед вами. Извольте немедленно проследовать туда, генерал не любит, - тут он замечает орден на моей груди, и несколько смутившись, добавляет, - э-э, когда подчиненные задерживаются.
   - Извините, поручик, я только прибыл в расположение полка, вестовой доложил, что меня срочно вызывает полковник Вольф,- довольно таки приветливо ответил я, - как только доложу ему о прибытии и если не будет других указаний, конечно же, незамедлительно прибуду в Собрание.
   - Господин корнет, я вижу, Вы не первый день в армии, - очевидно имея в виду, что орден навряд ли дадут 'зеленому' корнету, - и очень прискорбно, что когда в Вашем подразделении произошло такое ..., надеюсь, Вы в курсе происшедшего, - многозначительно и почти закатав глаза, менторским тоном продолжил он, - мне приходится объяснять Вам, что указания старшего по званию исполняются в первую очередь. Потрудитесь немедленно пройти в соседнее здание, где находится Собрание.
   Ну вот почему некоторые считают, что если они приближены к какому то начальству, даже если сами они ничего из себя не представляют, имеют право 'вещать' таким тоном и 'строить' не удостоящихся высокой чести быть облеченным доверием власть предержащих.
   - Поручик, а по какому праву Вы позволяете себе давать мне указания и читать мораль? - смерив его взглядом, сухо и ледяным тоном буквально процедил я, - позвольте пройти ...
   В это время открылась одна из четырех дверей, и в коридор вышли полковник Вольф и генерал-майор Дедюлин Владимир Александрович, пару месяцев назад, после январских событий, назначенный на должность Петербургского градоначальника. Я как-то уже был представлен ему, где то с год назад.
   - А, вот и наш герой, на ловца и зверь бежит! А то мы уже и заждались Вас, корнет! - воскликнул Константин Маврикиевич, и обращаясь к генералу, представил меня:
   - Корнет Белогорьев Александр Николаевич, субалтерн-офицер (нем. Subalternoffizier, в некоторых армиях, в том числе и в Российской, общее название военнослужащих, состоящих на должностях младших офицеров роты, эскадрона) второго эскадрона. Можно сказать, краса и гордость лейб-гвардии Его Императорского Величества Кирасирского полка!
   Мне оставалось только щелкнуть каблуками и кивком приветствовать обоих начальников. Грозный поручик, встретивший меня у входа как-то тихо и бочком - бочком куда-то испарился.
   - И впрям, орел! - приветствовал меня генерал, подавая руку, - рад видеть Вас! Знавал я Вашего батюшку, царствия ему небесного, достойная смена ему! Рад, искренне рад ...прошу, - сделал он приглашающий жест в сторону кабинета.
   Здесь он, как и положено, еще раз 'восхитился моим подвигом', сказал несколько фраз о достойной смене, почтив этим память отца, прошелся по ' ... в семье не без урода ...', имея в виду Гарина, и наконец, приступил к главному.
   Александр, Вы же позволите так называть Вас? - спросил он, впрочем, не ожидая ответа, - во-первых, позволь принести извинения за то недоразумение с твоим так называемым арестом. Вы же понимаете, что в тот момент все были на взводе, обстановка крайне нервозная, не мудрено было ошибиться. Поверьте, Константин Николаевич (генерал-майор Рыдзевский) очень переживает о случившемся и в самое ближайшее время лично принесет свои извинения, - я коротко кивнул, показывая, что с пониманием отношусь к происшедшему инциденту, - уверен, что Вы понимаете это. Я служил под его началом и уверяю Вас, это глубоко порядочный и искренний человек(генерал-майор Дедюлин В. А. с 1903 по 1905 год занимал должность начальника штаба Отдельного корпуса жандармов, командующим корпусом в это время был генерал-майор Рыдзевский).
   - Владимир Александрович, - вступил в разговор полковник Вольф, - корнет Белогорьев несомненно понимает, что это было досадное недоразумение и не держит зла.
   - Э-э, - только и осталось произнести мне, - конечно, Ваше превосходительство ... , -изобразил я поклон в сторону генерал-майора. Дождавшись моей реакции, Константин Маврикиевич продолжил, - Александр, Георгий Оттонович отбыл на совещание, которое проводит министр двора барон Фредерикс. Он, по поручению Его Императорского Величества, курирует расследование случившегося. Только что прибыл вестовой с приказом Вам явиться туда же, в Царскоссельское дворцовое правление. Владимир Александрович как раз направляется туда, и если это удобно, - Константин Маврикиевич сделал паузу и вопросительно посмотрел на генерала, - то он позволит проехать с ним.
   - Конечно же, почту за честь! - явно обрадовался возможности поговорить наедине генерал-майор.
  
   *** *** ***
   Эти несколько дней пролетели как то сумбурно. Началось все с беседы с бароном Фредериксом, на которую меня сопровождал генерал Дедюлин. Всю дорогу к Царскосельскому дворцовому правлению, что на Средней улице, у Певческой водонапорной башни, он пытался убедить меня, что мой арест это досадное недоразумение, а генерал Рыдзевский - милейший человек и ответственный руководитель. Да я вроде и не очень то это и оспаривал, нет смысла, как говорится, горбатого могила исправит, довелось повидать таких и в прошлой жизни. Обыкновенный, типичный самодур при больших погонах. Но это же не вина его, а беда. И его, а в первую очередь тех, кто служит под его началом. Так, неторопливо беседуя, мы и доехали до правления и остановились у главного его здания, выделяющегося от остальных строений в округе редко встречающими квадратными колонами у портика и двуглавым орлом на фронтоне.
   Да, кажется Владимир Борисович уж как-то чересчур ответственно отнесся к выполнению поставленной задачи о личном надзоре за расследованием происшедшего. Создается такое впечатление, как бы и не кощунственно это звучало, что вся эта шумиха вдохнула в старого царедворца вторую жизнь. Задает шороху здесь уже не стареющий вальяжный сановник, а бравый генерал и влиятельнейший государственный деятель. Глаза блестят, взгляд орлиный, знаменитые усы воинственно топорщатся в стороны, кончики их непостижимым образом умудряются торчать почти горизонтально. В командах и приказаниях, отдаваемых военным и статским подчиненным проскальзывает этакий начальствующий рык, присущий только кадровым военным с большим опытом командования. Подчиненные эти снуют, как наскипидаренные, не теряя, впрочем, своего делового вида. В приемной тихо, как мыши, сидят военные в высоких чинах, синим цветом мундиров выделяются представители Отдельного корпуса, статские кучкуются отдельной группкой.
   Здесь же были и мои командиры, Георгий Оттонович и полковник Абелешев. Облеченный высоким доверием государя министр уже принял их, но после совещания велел дожидаться меня.
   Владимир Борисович встретил тепло, по-родственному обнял, облобызал. Сообщил, что с так называемым арестом разобрались, генерал Рыдзевский понял свою ошибку, сожалеет об этом недоразумении и в ближайшее время лично принесет мне свои извинения. Рассказал, как идет расследование случившегося, какие сделаны предварительные выводы.
   Как я и предполагал, рассматривается, в качестве основной, версия чуть ли не вселенского заговора. Выяснилось, что отец несостоявшегося цареубийцы, ротмистр, а в то время поручик Изюмского гусарского полка, служивший в Кавказской армии в последнюю турецкую кампанию, в 77-м году при весьма странных, как сейчас оказывается, обстоятельствах, в боях под Эрзерумом (город на северо-востоке Турции, в 1877г. был осажден русскими войсками, но сразу взять его не удалось. На основании заключённого в 1878 г.перемирия занят русской армией,но позже,по Берлинскому трактату, возвращён Турции)попал в плен к неприятелю, где провел почти 3 месяца и был освобожден при непосредственном содействии командующего Кавказским корпусом, будущем министре внутренних дел Лорис-Меликове (граф, генерал-адъютант,в 1880-1881гг министр внутренних дел с расширенными полномочиями,сторонник крайне либерального курса во внутренней политике, отправлен в отставку после убийства Александра II).
   А вот тут то и возникают вопросы! А что он делал в плену? А почему в его освобождении уж очень деятельное участие принимал сам командующий корпусом? А не связано ли это злодеяние сына с пребыванием отца в плену у давнего врага империи? А не прослеживается ли связь злодея с 'птенцами Лорис-Меликова'? Кто его знает, может и на самом деле ниточка оттуда тянется, здесь исключать ничего нельзя. И далее, по списку, выстраиваем логическую цепочку, перебрасываем своеобразный мостик на текущие события, а именно, не прослеживается ли связь этих 'птенцов' с революционЭрами - бомбистами - социалистами? Основания для таких заключений есть, обстановка в империи неспокойная, стачки, забастовки, шествия и манифестации буквально захлестнули страну. Кровавое воскресенье, 9 января, стало и кровавой вехой в жизни России. Если до этого народные массы еще сохраняли спокойствие, революционные требования к правительству выдвигали только образованная элита, студенты и часть интеллигенции, и требования эти были либеральными, а основная масса населения, крестьяне и рабочие, если так можно сказать, наблюдали за событиями как бы со стороны. Но с этого дня революционное пламя разнеслось по всем слоям населения, стало массовым явлением.. На окраинах, особенно в Польше и Прибалтике, это усугублялось и тем, что выступления стали носить националистический характер, экономические и политические требования все чаще стали перерастать в призывы к борьбе за независимость, а стачки и манифестации - в создание боевых отрядов и организацию настоящей партизанской войны. Поэтому в расследовании и стали 'копать' в этом направлении.
   Вернулись и к серии нападений на меня и всему, что с этим было связано. Тут и не надо быть гением криминалистики, чтобы сопоставить эти нападения, а точнее гостинцы, что были найдены при первой моей встрече с бандитами, результаты обыска в Гуммолосарах, хотя я там формально и не фигурировал, но связь явно прослеживается.
   Короче, стандартный набор по принципу '... прицепим сюда все, что можно и что нельзя, а там видно будет...'. Как говорилось в моем будущем времени, ' ... следствие рассматривает все версии случившегося ...'. Тут может быть все, что угодно. Ведь кто его знает, этого Гарина, оглядываясь назад, приходит понимание, что уж очень скрытным был он. Правильно Юра Лишин заметил, что в тихом болоте черти водятся. Пока же у меня нет оснований сомневаться в компетенции 'компетентных' органов. Хм, каламбур получился, однако.
   Итогом разговора стало то, что мне был предоставлен краткосрочный отпуск, как говорится, с открытой датой его окончания, пока на 10 дней, потом, как сказал Владимир Борисович, видно будет. Проживать я буду должен в своем Петербургском доме, на Васильевском. Выделена мне и персональная охрана, хотя я и сопротивлялся этому, как мог. Но барон и мои командиры были неумолимы. Хотя, честно сказать, их понять можно, хотят оградить меня от всяческих неожиданностей. Сошлись на том, что в качестве охраны при мне постоянно будет находиться мой денщик Федор, уж очень я привык к нему за это время. Ко мне так же будет приставлен уже знакомый рядовой Прохор Акимов, он зимой замещал Федора, когда тот был ранен. Кроме этого настоятельно было рекомендовано ограничить свои перемещения по городу и выходы в свет, но это уже как получится.
   Владимир Борисович так же предупредил меня о том, что прорабатывается вопрос о приглашении меня в частном порядке на домашний ужин в кругу венценосной семьи, где и будет лично выражена благодарность. Ну а официальные почести и награды не заставят себя ждать.
   По возвращению в полк я был принят Великим князем Владимиром Александровичем (1847-1909г.г.,третий сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны, генерал от инфантерии, младший брат Александра III,1884-1905 г.г.-главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа), который прибыл для проведения инспекции и начальником дивизии генералом Дубенским. Были опять отдания должного о памяти родителя, восхищение моим 'подвигом', негодование о 'злодеянии предателя и иуды', пожелания здоровья и всяческих успехов в службе, намеки об ожидаемых милостях, званиях и наградах. В ответ я, как и положено в этих случаях, заверил, что не считаю мой поступок подвигом, просто выполнял свой долг, действовал, как и подобает настоящему добропорядочному гражданину и ни в коем разе не думал о пресловутых милостях, званиях и наградах. Закончилась эта встреча дружеско-снисходительным похлопыванием по плечу, повторными пожеланиями моими заверениями , что ' ...готов всегда ...', ' ... рад стараться ...' и ' ...не посрамлю ...'.
   После всех этих встреч и напутствий, я в течении неполного часа собрал необходимые вещи и в сопровождении верных денщиков - охранников отправился в Петербург, в свой фамильный особняк на Васильевском острове.
  
   *** *** ***
  
   Здесь же все был по старому, домашние были искренни рады моему приезду, старались во всем угодить мне. Молодая горничная Анна так же, как и раньше, очень смущалась в моем присутствии, но старалась выглядеть серьезной.
   Эти несколько дней я был занят, наверное, самым трудным делом для молодого активного человека в любом времени - ничегонеделании. Очень трудное занятие, скажу я вам!
   Как и было мне рекомендовано, я сильно ограничил свои визиты в город и сам, под всякими предлогами не принимал гостей. Так что мое общение ограничивалось только домашними и двумя денщиками. В четверг все изменилось. Прибыл фельдъегерь из дворцового управления с пакетом. Как и ожидалось, я был удостоен великой чести быть приглашенным в субботу, 6 сентября на обед с императорской семьей.
   По идее, за эти два дня мне предстояло продумать линию поведения на этом мероприятии, как себя преподать, что можно говорить, в конце концов, а что и нет. Это по идее, но чего гадать, как пойдет, так и будет.
  
   *** *** ***
   И вот я, в сопровождении дежурного флигель-адъютанта, прохожу по коридору первого этажа правого флигеля Александровского дворца. Сразу же после восшествия на престол император Николай II, очень любивший дворец, где прошло его детство, сделал его своей постоянной резиденцией, а в 1904 году, вскоре после рождения сына Алексея, венценосная семья поселилась здесь постоянно. Стараясь выстроить свой особый мир, интимный и уютный, пронизанный счастьем и любовью, супруги решили приспособить эту часть здания под личные апартаменты для себя. Помещения, находящиеся на втором этаже над ними, отводились детям.
   Пройдя почти весь коридор, мы остановились, и флигель-адъютант, дав знак подождать, постучал в дверь одного из кабинетов и спросил разрешения войти.
   Как я подспудно и ожидал, принимать меня будут в Палисандровой гостиной, что было знаком высочайшего благоволения. Небезосновательно в определенных кругах высшего общества империи бытовало мнение, что гости, которым император или императрица хотели выразить особое расположение, приглашались именно в Палисандровую гостиную, относившуюся к их личным покоям.
   Относительно небольшое уютно обставленное помещение, стены которого затянуты французским шелком в желто - зеленом цвете, а нижняя их часть облицована деревянными панелями. В дальнем углу большой камин, так же отделанный деревом, на полу огромный ковер с коротким ворсом. Цепляет взгляд и большая люстра из золоченой бронзы, со вставками хрусталя. На стенах - много картин, среди которых выделяются два симметричных портрета, как я понял, родители Александры Федоровны, часть стены занята фотографиями многочисленной родни Романовых. В центре зала накрыт стол, персон примерно на 10.
   Царское семейство расположилось в углу, у холодного камина. Николай и Александра Федоровна сидят на небольшой софе, младшая дочь, Анастасия, с ними. Рядом другая дочь, Мария, девочка лет шести. Они рассматривают какую то хорошо иллюстрированную книгу, кажется сказки. В кресле напротив - брат царя, Великий князь Михаил Александрович (1878 - 1918 г.г., четвёртый сын Александра III, младший брат Николая II), 'синий' кирасир, штабс-ротмистр Лейб-гвардии Кирасирского Её Величества полка (в отличии от 'Царскосельского' Его Императорского Величества лейб-гвардии кирасирского полка, форма которого была желтого цвета, Лейб-гвардии Кирасирский Её Величества полк, который размещался в Гатчине, имел форму синего цвета). Братья ведут неспешную беседу, императрица занята ребенком.
   Сестра царя, Великая княгиня Ольга Александровна (1882-1960 г.г., младшая дочь императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны - после Николая, Александра, Георгия, Ксении и Михаила) что-то рассказывает старшим девочкам, показывая на картину, что висит на стене. По слухам, Ольга Александровна хорошо разбирается в живописи и неплохо рисует.
   При моем появлении мужчины встают, Николай подходит ко мне и, дождавшись моего представления, протягивает руку, я здороваюсь. Он на удивление крепко отвечает на мое рукопожатие.
   - Так вот Вы какой, ну, здравствуйте, корнет, рады видеть Вас! - широко улыбаясь, воскликнул он, второй рукой, при этом, похлопывая меня по плечу, - Сейчас Михаил нам столько про Вас нарассказывал, и какой Вы отменный боксмэн, и рассказчик, и вообще, душа компании. Да и генерал Мейендорф очень положительно о Вас отзывается. Говорит, что давеча буквально faire fureur (фр.произвели фурор) при посещении его Собрания!
   Михаил, подошедший вслед за царственным братом, так же тепло здоровается со мной. Женщины улыбаясь, кивают мне, дети смотрят с интересом, лишь младшая, Анастасия, смутившись, прячется за маму.
   - Здравия желаю, Ваши Императорские Величества! Здравия желаю, Ваши Высочества! - киваю в ответ присутствующим, после этого поочередно целую руку императрице и сестре государя.
   Дождавшись, когда я поздороваюсь со всеми присутствующими, Николай вновь обращается ко мне:
   - vous avez fait un exploit, cornet(франц..вы совершили подвиг, корнет), и мы очень благодарны Вам. Конечно же, мы ценим это и Вы несомненно по достоинству будете награждены. Пока же мы nous voulions discuter en privé(франц.хотели пообщаться в приватной обстановке) и лично выразить свою благодарность. Ну и конечно, поднять тост за Вас. Прошу ..., - сделал он приглашающий жест в сторону специального столика для закусок, стоящего слева от входной двери.
   Дождавшись, когда лакеи наполнят мужчинам чарки его любимой сливовицей и небольшие бокалы на высокой ножке розовым вермутом для женщин, государь поднял свою рюмку, лакеи подали бокалы дамам.
   - От имени Государыни императрицы, - он повернулся в сторону Александры Федоровны и чуть приподнял рюмку, - от имени детей наших и от себя лично благодарю Вас, князь за наше чудесное спасение! За верную и самоотверженную службу Вашу, да и всего славного рода князей Белогорьевых престолу нашему и России! Поднимаю этот тост и пью за Ваше здоровье! Не сомневаюсь в том, что Вы и впредь, по примеру прежних поколений Вашей доблестной семьи, будете опорою нам, во славу нашей любимой Родины! Заверяю Вас, что мы никогда не забудем подвига Вашего! Храни Вас Бог!
   После того, как мы опустошили бокалы, Николай в качестве закуски порекомендовал свое изобретение, как я знаю из истории, предмет его особой гордости. На столике, рядом с миниатюрными бутербродами-канапэ, малюсенькими пирожками, поджаренными орешками, стояли тарелочки с ломтиками лимона, присыпанного сверху сахарным песком и щепоткой тонко молотого кофе на нем. Должен сказать, действительно стоящая вещь в качестве легкой закуски.
   В ответной речи я, как и положено, поблагодарил за высокую оценку своему поступку, сказал, что действовал как верноподданный гражданин своей страны, не думая о том, что совершаю подвиг, заверил, что не посрамлю чести своей фамилии.
   Судя по выражениям их лиц, мое ответное слово произвело весьма благоприятное впечатление на присутствующих, а дамская часть общества встретила мой спич благосклонной улыбкой.
   - Ну что ж, а теперь, прошу к столу, - потирая руки и широко улыбаясь, пригласил государь.
   Сам обед, хотя по времени правильнее назвать этот прием пищи ужином, не отличался особой изысканностью, все было просто, можно даже сказать аскетично. На горячее, два лакея, прислужившие за столом, женщинам и детям подали какой-то прозрачный суп с корешками и обильно присыпанный зеленью, мне государь порекомендовал лапшу на голубином бульоне. Заедать было предложено волованами (франц.vol-au-vent, 'полёт на ветру')-пикантная закуска французского происхождения, небольшого размера выпечка из слоёного теста в форме башенки диаметром от 4 до 20 см с несладкой начинкой)с грибной начинкой. Затем шло жаркое из дичи, государыня предпочла вареную говядину. На столе были так же зелень и овощи из дворцовых теплиц. Из напитков подавали мадеру и крымский портвейн. Дамы пили вино, разбавляя его водой. В качестве десерта подали кофе, к которому полагались малюсенькие рюмочки с ликером. Официоз, несколько сковывающий всех постепенно отступил, все стали вести себя, если это уместно сказать в отношении императорской семьи, несколько раскованнее. Во время обеда император расспрашивал меня о службе в полку, Михаил, подключаясь к разговору, отмечал отличия от порядков, царящих у 'синих' кирасир. Затронули и спортивные темы, где высокородный штабс-ротмистр буквально осыпал меня комплиментами, плавно перешли на значение физической подготовки в армии в частности и в повседневной жизни общества вообще. Как то так получилось, что тему покушения за столом не затрагивали. Дамы принимали участие в разговоре мало, больше занимались детьми. Те к концу ужина стали вести себя более непосредственно, а младшая, Анастасия и вовсе осмелела, подошла к отцу, правда стреляя глазками в мою сторону и молча протянула ему книгу.
   - Ну что ты, кубышечка (так домашние звали великую княжну российская Анастасию Николаевну за небольшой рост, круглую фигуру и крайне подвижный характер), книжку хочешь показать? - улыбаясь, спросил Николай, бросая хитрый взгляд на меня и явно разгадав маленькую хитрость ребенка, - а ты покажи вон князю, он, верно, такую еще и не видел!
   Ребенок сдержанно улыбнулся уголками губ, явно довольный тем, что ему разрешили завладеть вниманием гостя, и робко протянула мне книгу. Как я и думал, это были сказки, Die Bremer Stadtmusikanten (немец. 'Бременские музыканты')братьев Грим, в красочном издании, с иллюстрациями. Ну, тут уж надо порадовать ребенка, обратить внимание, поговорить.
   - А что это у Вас, Fraulein, за книга такая интересная, неужели сказки? Вы,верно, читали уже их, ну и о чем в них сказано?
   Девочка была явно польщена оказанным вниманием, а родители с улыбкой наблюдали за нашим разговором.
   - Это 'Die Bremer Stadtmusikanten', это мне тетушка Элла (великая княгиня Елизавета Федоровна, супруга дяди царя, Великого князя Сергея Александровича, старшая сестра императрицы Александры Федоровны) подаЛила. Вот!
   - И Вы, верно, уже прочитали эту интересную сказку? А я вот и не слышал ее!
   Мне мutti читала, я еще не могу, но я учусь! - чуть смущаясь почти прошептала девочка, - здесь про смелых животных, которые победили злых Лазбойников!
   - Ну и понравилась Вам diese geschichte (немец.эта история)?
   Чуть нахмурив лобик и задумавшись на несколько секунд, Анастасия выдала фразу, которая вызвала улыбку у всех присутствующих:
   - Нет, не оСень, Лазбойников Залко, они же совсем не злые и где они тепеЛь будут жить?
   - Но, маленькая (так еще называли Анастасию дома), - с чуть заметным акцентом вступила в наш разговор Александра Федоровна, - это же wegelagerer (немец.разбойники с большой дороги) , как же можно их жалеть?
   - Все Лавно их Залко!- опять упрямо нахмурив лобик, но чуть слышно пробурчала девочка.
   Тут я решил немного похулиганить. В детдоме нам часто ставили в проигрыватель уже сильно заезженную пластинку, которую мы выучили почти наизусть, с более доброй и более музыкальной версией этой сказки на музыку Гладкова и слова Энтина.
   - А может и вправду они не такие злые? А если мы будем читать ее unter der musikalischen Begleitung (немец.под музыкальное сопровождение)?
   - А как это?
   - Ну, если Вы, Fraulein поможете мне, - я оглянулся на небольшое фортепиано Bösendorfer (Bösendorfer Klavierfabrik GmbH)-австрийская фирма, производитель фортепиано, один из старейших производителей этого инструмента в мире, основана в 1828 году), стоящее в углу зала, - то мы попробуем прочитать эту замечательную сказку по новому. Sie werden mir helfen, zu musizieren (немец.вы же поможете мне музицировать) ?
   Окружающие с интересом прислушивались к нашему разговору, император едва заметно улыбался в усы.
   Ребенок на мгновение задумался, опять забавно наморщив лобик, оглянулся на маму, потом на старшую сестру:
   - Лучше Оля, он моЗет! - выдала она сестру. Та нахмурилась и попыталась цыкнуть на малышку, но Александра Федоровна поддержала ребенка:
   - Ну что же, давайте послушаем, wird sehr interessant sein (немец.будет очень интересно)
   Подростку оставалось только тяжело вздохнуть и направиться к инструменту.
   Я играл только на гитаре, и то, как любитель, на слух, но князь Белогорьев, как и все дворяне его круга, получил довольно таки добротное музыкальное образование. Отец, для занятий с сыном, приглашал профессиональных педагогов, с которыми мальчик часто играл на фортепиано дуэтом, в четыре руки, так что подобный инструмент был ему знаком. Сев за пианино, подождал, когда подойдут дети, вопросительно посмотрел на царственных супругов.
   - Ну-с, раз уж вызвались, то уж давайте, удивите нас! - улыбаясь, разрешил император. Александра Федоровна, так же улыбаясь, благосклонно кивнула. Михаил и Ольга Александровна переместились в кресла поближе, Мария встал у кресла тети.
   Хрустнув пальцами, покойный отец часто ругал молодого князя за эту привычку, я попробовал клавиши, сыграв мажорную гамму (специальные упражнения для пианистов,восходящий или нисходящий звукоряд, где звуки соседние располагаются так, что между ними образует тон или полутон), вздохнул ...
   - Ну, fraulein, прошу помогать мне, - и плавно, копируя голос Олега Онуфриева,
   - Давным-давно на белом свете жили не только ГРОЗНЫЕ короли, прекрасные принцессы и страшные лесные разбойники, но и веселые трубадуры. Трубадуры бродили по дорогам, пели песни ..., пальцы коснулись клавиш, и я запел
   Ничего на свете лучше не-е-ету,
   Чем бродить друзьям по белу све-е-ету!
   Тем, кто дружен, не страшны тревоги
   Нам любые дороги дороги!
   Нам любые дороги доро-о-оги!
   Кивком головы предлагая присоединиться ко мне, - ПАРА РА РАРА РАМ, ПАРА РА РА РАМ, ПАРА РА РА РАМ!, - ну что же Вы, помогайте!
   Постепенно импровизированный концерт увлек всех присутствующих. Часто приходилось исполнять тот или иной эпизод на бис, когда присутствующие желали поучаствовать в постановке. Первой не выдержала и присоединилась своим чудесным контральто (самый низкий женский певческий голос глубокого грудного бархатистого тембра) Александра Федоровна
   -Говорят, мы бяки-буки,
   Как выносит нас земля?
   Дайте что ли карты в руки
   Погадать на короля, - еле сдерживая смех, выводила обычно серьезная императрица. Последним не выдержал Николай
   Ах, ты бедная моя трубадурочка
   Ну, смотри, как исхудала фигу-роч-ка
   Я заботами тебя охвачу ...
   И тут все девочки хором и буквально заливаясь смехом:
   - Ни-че-го я не-хо-чу!
   Сестра царя, Ольга Александровна выбивала такт постукиванием рукой по столу, Михаил притоптывал ногой и пытался дирижировать вилкой, словом, заняты были все. Но сказка, какой бы длинной она не была, наконец закончилась, смолкли последние аккорды, все перевели дух и вытирая слезы от смеха, захлопали
   - Браво, князь, браво, - Александра Федоровна раскрасневшись, обтирала платочком лоб, - это бесподобно, весьма оriginal version, весьма ...
   Дети были в полном восторге, то и дело повторяли
   ... последним вылез петух, изрядно ощипанный, но не побежденный...
   ... Если близко воробей, мы готовим пушку, если муха муху бей, ...
   И другие запомнившие строки, некоторые из которых, несомненно, станут афоризмами
   Ольга Александровна, глянув на царственного брата, как бы испрашивая у него разрешения и чуть смущаясь,
   - Князь, может еще порадуете нас? Говорят, у Вас совершенно новый для всех répertoire (франц.)
   Да, князь, уж будьте добры, раз уж так нас раззадорили! - поддержал ее император.
   - Как скажите, Ваше императорское величество! - как то неуверенно ответил я. Странно, но мне понравилось играть на фортепиано, хотя в прошлой-будущей жизни никогда не тянуло к этому, а все познания ограничивались исполнением 'шедевра всех времен' - 'собачьего вальса'.
   - Ура-ура!! - захлопали в ладоши дети, - давайте еще попоем!
   Ольга Александровна Романова (1882-1960г.г.,Великая княгиня Российского императорского дома, младшая дочь императора Александра III и императрицы Марии Фёдоровны), глубоко несчастная женщина. По настоянию матери, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, в 1901 году вышла за герцога Ольденбургского (герцог Георг Фридрих Петер Ольденбургский,1868-1924г.г.). Чаще всего мужей для царских дочерей находили в среде других царствующих королевских домов, что фактически означало расставание с родиной. Но вдовствующая императрица категорически отказывалась расставаться с Ольгой. Это означало, что принца следует найти в России. И такой вариант нашелся. Принц Петр Александрович Ольденбург кий отнюдь не был завидным женихом (он был старше 18-летней Ольги на 14 лет). Но это было не самым главным. "Не юный жених", как потом сказали бы, был представителем 'нетрадиционной ориентации'. Сама Великая Княгиня написала потом в своих воспоминаниях: 'Мы прожили с ним под одной крышей почти пятнадцать лет, но так и не стали мужем и женой'. Впоследствии она все же нашла свое счастье, выйдя замуж за гвардейского офицера Куликовского и став матерью двух сыновей. Кстати, принц Ольденбургский с самого начала, задолго до официального развода, не только не противился этой связи, но для удобства личной жизни своей молодой жены назначил своего 'соперника' личным адъютантом. Принц проходил службу в Царском Селе, и в это время Ольга Александровна очень сблизилась с Николаем и его семьёй, где находила отдушину в общении с детьми. А пока же это молодая женщина - девушка, всего на 5-6 лет старше меня, явно страдала от духовного одиночества, а тут - такая отдушина - молодой гвардейский офицер - герой!
   Так что детей я разочаровал, решив добавить романтизма в обстановку. Короткий перебор клавиш, настраивающие присутствующих на серьезный тон, и по комнате поплыли чарующие звуки ...
   Как упоительны в России вечера,
   Любовь, шампанское, закаты, переулки,
   Ах, лето красное, забавы и прогулки,
   Как упоительны в России вечера.
   Балы, красавицы, лакеи и юнкера,
   И вальсы Шуберта, и хруст французской булки,
   Любовь, шампанское, закаты, переулки,
   Как упоительны в России вечера ...
   Смолкли последние аккорды, все буквально застыли, даже дети не смели шелохнуться. Первой пришла в себя Ольга Александровна: - Браво, князь, браво! - тихо промолвила она. Александра Федоровна сидела, задумавшись и только крепче обнимая младших дочерей.
   Николай глубоко вздохнул, - Браво, корнет, браво! - повторил он за сестрой, - очень душевно!
   Помолчал несколько секунд, оглянулся на супругу, прихлопнул руками по подлокотникам кресла, на котором сидел, чуть привстал,
   - И кто ее автор? - и мне показалось, с некой долей ехидства, - только не говорите, что слышали в детстве от денщика отца. Верно, исключительных дарований был солдатик, но тема для него не та, - и помолчав несколько секунд, выдал фразу, услышав которую, я буквально застыл:
   - Что же Вы молчите, князь, не хотите посвящать присутствующих? - улыбаясь продолжил он, - ну, нет, так нет. Я думаю, у нас еще будет время поговорить и о Вашем творчестве, и о многом другом. А пока, прошу, продолжим такой чудесный вечер!
  
   *** *** ***
   В воскресенье меня никто не беспокоил, я продолжал свое ничегонеделание. Правда это весьма достойное занятие то и дело прерывалось подкрадывающимися довольно таки тревожными мыслями, в ушах так и стояли слова государя на ужине в субботу.
   Уж как то очень неожиданно задал он тот коронный вопрос, и несмотря на добрую улыбку на лице, глаза при этом были такими холодными! Вечер после этого продолжился, но я уже не чувствовал себя так комфортно, как до этого, потерял кураж. Вели общие разговоры, так, ни о чем, еще немного уделил внимания детям, что очень понравилось императрице. Мать есть мать, ей всегда нравится, что ее дети в центре внимания. Попытался даже музицировать в четыре руки с Ольгой Александровной, но как говорится, без фанатизма, хотя было видно, что заинтересовал ее как мужчина. Оно и понятно, своеобразный, мягко сказать, супруг, ограниченный, в связи с положением и статусом, круг общения. А ведь еще молода, хочется 'большой и чистой любви', или хотя бы просто того же общения с противоположным полом. Природа такая, против этого не попрешь! А тут, вот он, как и требовалось, молодой, надеюсь красивый гвардеец - корнет с нимбом героя и даже неким ореолом таинственности. Да и поет так душевно! Как уж тут устоять?
   Сделал вид, что не понял 'порывы девичей души', как говорится, ' ... нет ребята - демократы, только чай ...!'. Что-то мне подсказывает, что пока не стоит так уж близко входить в 'ближний круг' власть предержащих, не стоит 'гнать лошадей', особенно в свете заданного на вечере вопроса. Успеется еще!
   А так, все, терпение заканчивается! Долго я такого затворничества не выдержу! Но теперь хотя бы понятно решение изолировать меня от общества, видно решают, как быть дальше. И ужин, теперь понятно, тогда был не только выражением благодарности за 'геройский подвиг', но и своеобразными смотринами и прощупыванием. Судя по тому, что встреча все же состоялась, и даже венценосная семья была почти в полном составе, с детьми, значит, угрозы с моей стороны они не испытывают. Это немного успокаивает.
   Вот интересно, я уже и не сомневаюсь в 'своем провале', рассуждаю так, будто уверен, что раскрыт. Вот будет смеху, если просто накручиваю себя! В любом случае, это говорит о том, что пора мне переходить на новый уровень, менять не просто что-то в своей жизни, а, если так можно выразиться, частично легализоваться, подсознательно я уже готов к этому. Да что там, 'подсознательно', засветился везде, где только можно! Потом будет хуже.
   В понедельник мое вынужденное затворничество подошло к концу, прибыл курьер от моих командиров. Призывают на службу, отпуск считается законченным. Ну и слава Богу, замучился сидеть без дела, общения не хватает.
   Был и еще один пакет, от вновь назначенного главы Дворцовой полиции, старого знакомого, от полковника Герарди. Борис Аркадьевич настоятельно приглашает на встречу и настолько настоятельно, что даже чисто гипотетически, отказаться не представляется возможным. Но я и не думаю отказываться. Во-первых, таким людям в этом не отказывают, несмотря на то, что предложение высказано очень корректно, как то в полуофициальной форме. И во вторых, понятно, что в определенных кругах уже готовы принять определенные решения о моем будущем, и мне готовы это решение сообщить. Или хотя бы официально признать, что в курсе моей 'необычности'.
   Конкретное время прибытия в полк мне никто не устанавливал, поэтому я решил, что успею еще предстать пред ясные начальствующие очи. Может это тактически и неправильно, но решил не откладывать встречу с полковником. Это явно важнее для меня, тем более, что служба в полку все более и более отходит на второй план, ясно же уже, что это пройденный этап.
   *** *** ***
   - Вы верно догадываетесь, князь, зачем я пригласил Вас? - задумчиво глядя на меня, спросил полковник.
   - Ну, зачем же гадать, думаю, Вы сами сейчас все объясните. По всей видимости, у Вас возникли какие какие-то вопросы ко мне. Готов ответить на них. Как я уже и говорил, у меня нет никаких предубеждений ни против Вас лично, ни против ведомства, которое Вы представляете. Так что, пожалуйста, ...
   - Да, я помню это, и поверьте, ценю. Кстати, и этот факт тоже добавляет, так сказать, в копилку ..., - он немного помолчал, глядя на меня в упор, и без всякого перехода вдруг спросил: - кто Вы, корнет?
   Ну, наконец-то, дозрели! Я так понял, полковник, или те, кого он представляет, решили не ходить вокруг, да около, задавая прямой вопрос. Ясно только одно, они в курсе 'моей необычности', но не определились, представляю ли я угрозу, или нет. Да, не простая у них задача. Вроде и странностей много, но с другой стороны - сплошь одни положительные поступки. И не просто положительные, а чего уж тут скромничать, геройские! Все эти мысли пронеслись в моей голове.
   - Хм-м, Борис Аркадьевич, не совсем понял Ваш вопрос, в каком смысле, кто я? - решил я протянуть время и раскрутить полковника на дискуссию, рассчитывая выяснить если не степень, то хотя бы основные параметры их предположений.
   Пауза в разговоре несколько затянулась, полковник не торопился мне отвечать. Взял сигарету из пачки, лежащей на столе, раскурил ее, пустив облачко дыма к потолку. Увидев, что я поморщился, извинился и попытался разогнать его рукой. Я тоже молчал, хотя понимал, что это молчание является еще одним пунктиком в его список подозрений в отношении меня. Обыкновенный корнет князь Белогорьев, несомненно, в подобной ситуации стал бы бурно выяснять причину этого вопроса, высказывать свое возмущение и т.д. Но я понимал, что это ни к чему, только тянуть время. Все равно пора определяться, как мне быть дальше, и почему не сейчас? У них, судя по всему, не просто какие-то подозрения, и просто 'валять дурку' не получится, да и несерьезно это.
   - Ну хорошо, Александр. Кстати, Вы не против, если я буду называть Вас так?
   Ха, детский развод. Не против, чтобы называл именно Александром, тем самым признавая, что я не тот, за кого себя выдаю, или что без титула или звания? Ну что же, поиграем в пинг-понг, это не трудно.
   - А это зависит от темы нашей беседы, Борис Аркадьевич, - подняв брови, обозначил я свое удивление этим вопросом.
   - Ну, разговор у нас, я думаю насквозь неформальный, и смею надеяться, будет дружеским. Полковник опять замолчал, было видно, что он не знает, как перейти к основной теме разговора.
   - Для начала позвольте представиться. Полковник Отдельного корпуса жандармов, а с недавнего времени начальник Дворцовой полиции.
   - Это мне известно, Борис Аркадьевич, позвольте поздравить с назначением на эту высокую должность.
   - Спасибо, но я не об этом, - он опять замолчал, затянувшись сигаретой, глубоко выдохнул дым, стряхнул пепел и только после этого продолжил, - вот уже третий год я являюсь руководителем специального отдела Департамента полиции (департамент Министерства внутренних дел Российской империи, управлявший полицией в 1880-1917 годах, правопреемник упразднённого III Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии).
   - Хм-м, господин полковник, к своему стыду, я особо незнаком со структурой Департамента полиции, насколько знаю, вроде там 9 отделов? (на самом деле 9 делопроизводств и особый отдел)
   - Да, действительно, Вы не ошибаетесь. Официально 9 и особый отдел. Но и в III Отделении, и до этого в Тайной канцелярии (орган политического сыска и суда в России в XYIII - начале XIX века) в структуре этих органов существовал специальный отдел, ведающий, если так можно сказать, 'странными случаями', всем непонятным. Иными словами, явлениями, выходящими за грань общедоступного понимания, - он опять глубоко затянулся и выпустил дым в сторону окна, - его называли по разному, и по понятным причинам, дабы, так сказать, не смущать умы рядовых обывателей, деятельность его не особо освящалась в обществе. Вот таким отделом я и руковожу.
   - Весьма интересно, Борис Аркадьевич, - я позволил себе чуть улыбнуться краешками губ, - и чем я, позвольте узнать, заинтересовал столь специфический отдел?
   - Позвольте я продолжу, князь, небольшой экскурс в историю - не смутился полковник, - Уже в те стародавние времена люди, коим по службе надлежало заботиться о спокойствии в государстве, и по этой причине отмечающие все непонятные явления, стали отмечать на первый взгляд, занимательные случаи. Вдруг, с виду ничем не примечательный господин, а то и вовсе что ни на есть низкого звания, ни с того, ни с сего, стал разговаривать на не знакомом ранее ему языке. Причем, порой на таком экзотическом, что и страны то такой, где оный язык практикуют, он и не слышал сам вовсе. Или вдруг кто овладевал такими знаниями, до этого не будучи, так сказать семи пядей во лбу, что именитые профессора диву давались, - Могу даже привести примеры, если хотите, - опять немного помолчал, затянувшись сигаретой, - Тут и небезызвестный сподвижник императора Петра Алексеевича Яков Брюс (1670-1735г.г.,генерал-фельдмаршал.Руководитель первого в России артиллерийского, инженерного и морского училища. В московских преданиях за ним прочно закрепилась репутация чернокнижника, мага, 'колдуна с Сухаревой башни' и первого русского масона), наслышаны, наверное. Или вот, первый наш российский академик, Ломоносов Михаил Васильевич! Согласитесь, весьма странно, что сын обыкновенного помора из заповедного угла Архангельской губернии, только к 14 годам овладевший, стараниями местного дьячка грамотой, стал обладать поистине энциклопедическими знаниями. Тут же можно вспомнить и знаменитого монаха Авеля (в миру Василий Васильев,1757-1841г.г.,православный монах, предсказавший ряд исторических событий XVIII и последующих веков, в том числе даты и обстоятельства смерти российских самодержцев, начиная с Екатерины II, общественные потрясения и войны) с его всегда сбывавшимися предсказаниями, - опять затяжка сигаретой, и тут же продолжает, - иногда разум подобных людей не выдерживал столь радикальных изменений, и бедняга впадал в буйство. Церковь объявляла таких одержимыми. Но есть и прямо противоположные примеры участия церкви в этих делах ... , - Видно, что Геради по настоящему увлечен делом, которым занимается, так страстно, и надо сказать, довольно таки интересно вел рассказ полковник
   - Ну, например былинный богатырь Илья Муромец, причисленный к лику святых нашей Церковью. Никогда не задумывались о некоторых, на первый взгляд, странных моментах в судьбе этого героя? Бедняга, из простой крестьянской семьи, 33 года лежал без движения, будучи неизлечимо больным. И вдруг, по слову калик перехожих, обретает не просто способность двигаться, но и силу и мощь непомерную. Весьма странно, не правда ли? И это в 12 веке, при соответствующем тому времени уровне врачевания и возможностей отнюдь не богатой крестьянской семьи, - полковник вновь сделал паузу в своем рассказе, занятый некоторое время почти потухшей сигаретой, - и это только одна сторона деятельности отдела. Кстати, Вы и представить не можете, какие люди служили у нас. Вот случай, например. Знаменитый 'Медный всадник' Пушкина (молодой человек, потерявший во время наводнения в Петербурге свою любимую, в отчаянии и гневе бросает обвинения и грозит Медному всаднику - памятнику Петру в Петербурге. Но вдруг ему кажется, что лицо грозного царя обращается к нему, а в глазах его сверкает гнев, и Евгений бросается прочь, слыша за собой тяжёлый топот медных копыт). Написан, между прочим, с реальных событий. Так вот, расследованием этого дела занимался автор сей же поэмы, он же один из руководителей Особой экспедиции Третьего отделения и между прочим, надворный советник (гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России.Официальное обращение:'Ваше высокоблагородие'), Пушкин Александр Сергеевич (в пользу факта принадлежности поэта к специальным службам говорит тот факт, что казна взяла на себя все расходы на похороны после смерти поэта, что обычно происходит, если сотрудник погиб при исполнении служебных обязанностей.Кроме этого, вдове была назначена немаленькая пенсия.Однако факт этой принадлежности и гражданский чин не нашел документального подтверждения). И еще одно дело, которое, по просьбе наших европейских коллег с блеском расследовал сей выдающийся человек. Да, да, и оно тоже стало сюжетом, а именно в 'Маленьких трагедиях'. 'Каменный гость' со статуей командора, припоминаете?(Дон Гуан,некогда убивший на дуэли командора де Сальва, решил обольстить его вдову, дону Анну. Задуманное удается, у вдовы возникает чувство к убийце ее мужа. Дон Гуан торжествует, но в этот момент слышатся тяжелые шаги, и появляется статуя командора,который протягивает руку Дону Гуану.Тот, полный неукротимого азарта и бесстрашия, отвечает на рукопожатие каменной статуи, понимая,что это смертельное рукопожатие). Да, величайший поэт, воистину, 'наше все', и при этом ценнейший сотрудник и умнейший следователь.
   - Весьма интересно, Борис Аркадьевич, но ... - прервал я его рассказ.
   - Да, да, простите, увлекся, - по-моему, даже несколько смутился полковник, - так вот, Александр, - он опять пристально посмотрел на меня, - с некоторых пор мы стали замечать, что Вы, мягко сказать, сильно изменились и изменения эти ощущаются практически во всем. И создается такое впечатление, что Вы и не особенно стараетесь скрывать эти изменения.
   - Да? Интересно, господин полковник, но вы продолжайте, я Вас внимательно слушаю ...
   Благодарю, - немного иронично кивнул он мне, давая понять, что своим тоном я нарушаю некую субординацию, существующую между нами, - так вот, обычный молодой человек, извините, не бог весть каких достоинств, можно сказать даже несколько инфантильный, вдруг оказывается обладателем массы ранее не замеченных умений. Я уже и не говорю, что вдруг этот человек стал намного рассудителен, резко повзрослел, если так можно сказать ...
   Он опять замолчал. Видимо ожидая, что я что-то скажу. Но я продолжал молчать
   - Опять же батюшка Ваш покойный, Царствия ему небесного, князь Николай Александрович.
   - А с ним то что не так, Борис Аркадьевич?
   - Боже упаси, простите, Александр, Ничего такого. Но последние его доклады на Певческом мосту (место нахождения Министерства иностранных дел Российской империи) и на высочайшей аудиенции. По сравнению с предыдущими докладами, мы проанализировали, так сказать, рассмотрели под новым углом. Так вот, должен сказать, они очень, очень отличаются. Во-первых, глубиной анализа, но что самое главное, точностью прогнозов, сделанных Николаем Александровичем.
   Полковник опять пристально посмотрел мне в глаза, вздохнул, и продолжил ...
   - В свете наблюдений за Вами, князь, отзывов представителей ведомства графа Ламсдорфа(граф Владимир Николаевич Ламсдорф 1844-1907г.г., русский дипломат, министр иностранных дел Российской империи в 1900-1906 г.г.), мы подозреваем, что доклады оные сделаны при Вашем непосредственном участии.
   Ну, уж нет, здесь я точно, пойду в несознанку. Лавры Касандры (Cassandra, др.-греч. Κασσάνδρα - в древнегреческой мифологии дочь последнего троянского царя Приама и его второй супруги Гекубы. Получила пророческий дар от влюбившегося в неё Аполлона), мне не нужны.
   - Нет, Борис Аркадьевич, здесь уж увольте. Не скрою, после приезда отца мы обсуждали разные вопросы, вспоминали времена, когда мы жили в Европе, не больше. Эти разговоры лишь с большой натяжкой можно отнести к разряду относящихся к дипломатии. Не думаю, что это так уж повлияло на содержание его докладов.
   - Хм-м, ну хорошо, пока оставим это! А что Вы скажите об остальном? - слегка прищурив глаза, с легкой улыбкой спросил полковник. Ну как же, вот вроде и попал я в ловушку. Слушал, слушал объяснения, варианты, случаи разные, можно сказать, кивал головой, и только здесь стал бурно протестовать. Следовательно, со всем остальным согласен?
   - А что мне сказать Вам, господин полковник? Что Вы хотите от меня услышать ... ? - глубоко вздохнув и как бы растерянно, спросил я.
   Да, я решил 'признаться'. Почему? Все очень просто. Мне скучно! Ну что меня ждет в ближайшем будущем? 'Блестящая' карьера гвардейского офицера? Что там меня ждет? Командир полуэскадрона, эскадрона, помощник командира полка и т.д. Как там в романсе, ' ... о молодые генералы своих судеб ...', но то время, время 'молодых генералов' уже прошло. Второй вариант - придворная карьера. В принципе приемлемо и то и другое, но до реальных дел мне, объективно, еще далеко, уж очень я молод, 21 год всего. Понятно, что молодость, это такой 'недостаток', который, как сказал классик, со временем проходит. Но ждать, когда он пройдет? И что мне делать в это время? Так что, да, пора 'колоться'. Итак, делаем виновато-страдальчески-растерянное лицо, выдерживаем многозначительную паузу ...
   - ... я не знаю, Борис Аркадьевич, не знаю, что такое со мной случилось. Да, я чувствую, что я изменился ..., - задумчиво с ноткой растерянности протянул я, - мне не интересны стали обычные развлечения, и в то же время, непонятно откуда, появились знания, и главное, навыки в различных видах единоборств, еще чего то, не пойми что ... Я и вправду, не знаю, Борис Аркадьевич, откуда это, не знаю ...
   - Не волнуйся, Александр, не волнуйся, - попытался успокоить меня и переходя на 'ты' полковник, - поверь, ты не первый, кто попадает в подобную ситуацию, не скрою, случаи довольно таки редкие, но ты не единственный. Главное, что ты ощущаешь себя Александром Николаевичем Белогорьевым, представителем рода, всегда являющегося опорой трону. Мы хотели бы поговорить о тех знаниях, которые у тебя появились после полученного ранения 9 января.
   - Да, все верно, - продолжал играть я, - именно тогда все это и началось ...
   - Совершенно верно, и у твоих предшественников, как и у тебя, все эти изменения появлялись после тяжелых ранений, травм.
   - И что, все они стали хорошими борцами, как и я?
   - Нет, ну что ты! У всех способности проявлялись по-разному, я уже говорил. Нас же сейчас заинтересовали именно эти твои умения, весьма уникальные, должен сказать. Согласись, было бы не очень правильно оставить все как есть и не использовать их на благо Отечества нашего. Времена сейчас не те, что бы так все оставить.
   Полковник опять раскурил очередную сигарету, затушив почти до конца выкуренный окурок прежней в хрустальной пепельнице, стоящей на столе, и после этого продолжил:
   - Вы, верно и сами, князь, понимаете, что жить прежней жизнью молодого гвардейского офицер уже не сможете. Скучно Вам будет, - будто бы прочитал он мои мысли, - натура у Вас теперь не та.
   Предлагаю вместе подумать, как лучше использовать Ваши новые способности. А для этого надо разобраться, что конкретно вы умеете. Ведь исполнением великолепных романсов и умением боксировать эти умения не ограничиваются, не правда ли?
   - Не знаю, Борис Аркадьевич, - задумчиво протянул я, лихорадочно соображая, насколько мне раскрываться и чем это будет мне грозить, или же наоборот, поможет в дальнейшей жизни.
   - Можно сделать вывод, что Вы умеете гораздо больше, чем мы предполагаем ... - скорее утвердительно, и как то задумчиво молвил полковник.
   Общались мы долго. Скрывать я практически ничего не стал. Поначалу Борис Аркадьевич несколько скептически встретил мое утверждение, что я не вижу сейчас равного мне по уровню бойца, так сказать, специфического направления. Напомнил, что на прошедших соревнованиях некоторые соперники оказывали мне весьма достойное сопротивление.
   - Ох, Борис Аркадьевич, если бы знали Вы, как трудно мне было в этих поединках! - Герарди удивленно поднял брови, - здесь же спорт, определенные правила, которым надо придерживаться. Но дело в том, что я, можно сказать, запрограммирован не бороться, а убивать. Убивать любым способом и любой ценой. Правило при этом одно - никаких правил!
   Вскоре брови полковника опять поползли вверх, и надолго оставались в этом положении, после того, как я буквально на пальцах рассказал, как приготовить разными способами довольно таки мощную бомбочку из безобидных, на первый взгляд, компонентов, продающихся в аптеках и даже в хозяйственных и скобяных лавках. По роду своей службы полковник знал много способов изготовления таких подделок, но чтобы так просто и из всего этого? Коротко рассказал о тактике диверсионных групп, озвучил, навскидку, с полтора десятка способов убийств, в том числе и замаскированных под несчастные случаи, мгновенных, и с отсрочкой, так сказать, конечного результата. С близкого контакта и с дальнего расстояния, еще кое - какие, но очень специфические приемы, призванные серьезно, вплоть до летального исхода осложнить жизнь выбранной жертвы.
   - Ну, вот, как то так, господин полковник, - часа через три почти выдохся я, - не знаю, откуда все это у меня, но твердо знаю, что это не просто голая теория, а вбитые в меня на подсознательном уровне устойчивые навыки.
   Герарди конечно был впечатлён этим моим рассказом - описанием. Любознательным оказался Борис Аркадьевич и недоверчивым ко всему прочему. Решили, можно сказать из спортивного интереса, в деле рассмотреть некоторые мои для этого времени 'ноу-хау'. Тут же прошли к Гостиному двору, благо ходу тут - минут пять пешком, походили по лавкам, потом тут же, в Мастерских Дворцового управления, что на Малой улице, я сварганил миленький такой сувенирчик в виде керосиновой лампы из всего купленного. Испытали.
  
   А всего то, купил саму лампу, керосина, да мыло, еще какую мелочевку. Здесь же, в мастерских, нашел недостающее по мелочи, гвоздей немного, еще чего, у солдат позаимствовал пару патронов винтовочных, поколдовал немного, с полчаса примерно, у горелки, да и вышли на небольшой пустырь за цехами 'подышать воздухом', заодно и посмотреть, что получилось.
   Не сказать, что взрыв был мощным, но горело красиво. Немного посекло дуб, у которого проходил показ, стекло выбило в рядом стоящем сарае-каптерке, а так ничего сверхъестественного, взрыв, да и взрыв. Чадило, правда, знатно и жар от пламени был сильным. Примчавшие тут же пожарные, в красивых таких касках, с огромной бочкой с водой, на конной тяге, все никак не могли понять, как это валун огромный, на который я водрузил свое изделие горит так, что не просто водой не потушить, сколько бы ее ни лей, а вроде бы даже и сильнее разгорается от этого.
   Полковник тут же прекратил этот диспут между специалистами багра и брансбойта, отправив их в депо, где они коротали время между вызовами, приказал сопровождающим жандармам отогнать собравшихся зевак и настоятельно попросил меня впредь предупреждать заранее о масштабах производимых демонстраций и свойствах демонстрируемых 'игрушек'.
   Физические упражнения и приемы новые продемонстрировать не просили, хватало воспоминаний о чемпионате и серии учебных боев в полку. Герарди так же не поднимал вопрос, но дал понять, что не сомневается о личности расправившегося с бандитами якобы не известного мстителя.
   К вечеру вернулись в кабинет, подводить, так сказать, итоги разговора. Долго здесь не задержались. Полковник был под впечатлением услышанного и увиденного. Ему явно было, о чем подумать, понятно, что с ходу принять какое то решение он не может. Мне тоже пока нечего было добавить. А предложить чего - так куда торопиться, расклад еще не ясен. Я обозначил свои позиции, честно раскрыл, так сказать, карты. Конечно, он должен понимать, что я не был с ним полностью откровенным, не может не понимать что много мною недосказано. Но он профессионал, и поэтому так же понимает, что всему свое время и спешка и нажим на меня не будет способствовать достижению взаимопонимания и успешному решению тех задач, которые еще предстоит определить и поставить перед нами. Да, для себя я окончательно решил, что именно перед нами. Это будет лучший вариант для меня. И как подсказывает мне опыт и этой и прошлой жизни, полковник Герарди тоже не сомневается в этом.
   'Делай, что должно, и будь, что будет'!
  
   КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.33*81  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"