Стилизация под Контру
(http://www.nunu.boom.ru/contra01.txt)


  Я, недавно, месяц грёбанный "Перекрёстки
Сумерек" Роберта Джордана переводил.  Задолбало,
в натуре.  Совсем мужик базар не фильтрует.  Здоров
базлать, заслушаешься.  Только пока до конца тома
дойдёшь, начало забудешь - качан напрочь срывает!
Все пальцы о клаву отобил...  А томов тех скоро за
чёртову дюжину перевалит.  Говоришь браткам,
конкретно так, суперлом, мол, "Колесо" это, без
базара.  А им на этот пуд макулатуры и смотреть в
падлу.  Тут один друган по жизни, типа, и предложил
мне за старину Боба весь базар профильтровать.
Так покоцать, чтобы сам Боб не узнал.  Чтоб и
коротко, и братве доступно было.  Сперва наперва в
жилу показалось.  А как за ту башню словесную
Вавилонскую позорную взялся, в момент в даун и
выпал.  Тут на глаза "Властелин колец, типа" Контры
попался.  Я от его стиля, в натуре, усох.  Мне до него -
что твоему авторитету до законного.  Но попытка - не
утюг на брюхе, как фартовые гутарят.


  Короче, жили в Мандовых Полях фраера лапотные.
Коноплю мировую растили, Мэрри Джейн, по ихнему.
Овечек пасли.  Отсталый народ - реки, горы, болота
кругом.  До соседнего села дойти - за кругосветку
почитали.  Совсем тёмные мужики, но план нехилый
аж за бугор толкали.  Все при хате, при делах, а рыжья
в руках не держали.

  Ранд, Мат и Перрин зелёные, но правильные пацаны
были, кореша, типа.  И всем под конец суровой зимы
чужой бригадир за спиной почудился.  Рыщет вокруг,
волчара отмороженный, передел готовит.  И ведь
стрелку не забил, беспредел, в натуре.  А в Мандовых
полях мочилова отродясь не было, о махалове на годы
базар стоял.  Паханы их лапотные, как про то услыхали,
добазарили братков на шухер поставить.  Только тех
"братков" два быка на рога без запарки возьмут.  Смех
один.

  Ранд со стариком своим, Тамом, накануне клёвого
хипеша, в Мандовые Поля водяры завезли.  А там -
крутари заежжие да фартовые фраера - ступить
некуда.  Торговля, базар конкретный от параши не
отличить - бардак.  Там в заежжих бригадиров не
верил, а вот домушников стремался.  Стрёмно за хату,
в натуре.  Вот они с Рандом, на ночь, перед хипешем,
в родные пенаты поворотили, хутор там у них в лесу,
на отшибе, стоял.

  Пока со скотиной парились, топор, вилы да лук под
рукой держали.  А как стемнело, совсем им стрёмно
стало.  Там в сундук полез, клинок тащит.  Конкретный
такой, метр с кепкой, ржи за годы не нахватал, остёр,
как бритва.  Прикинь, лапотник!  Ххэх!  Видать киллер
не из последних был, пока не завязал.

  Только за хавчик взялись, дверь как бухнет!  На орбиту
не вышла, а со стенкой крепко повстречалась; запоры
прям на лету на запчасти пошли и по тарелкам
распределились.  Тут в проём морды рогатые и полезли.
А Ранд, по молодости, не верил, что у Чёрного пахана, в
горах, братки, в натуре, козлы.  За парашу держал.  Ну,
козлы, не козлы - а морды и впрямь рогатые, да
клыкастые.  Один, петух отмороженный, так вообще
клювом обзавёлся.  Ранд их, не долго мозгуя, кипятком
из котелка угостил.  Вобщем, попили чайка, котелком
закусили.  Да то бригаде беспредела на один зуб
оказалось.  Но тут Там, уркаган старый, со своей
игрушкой подвалил.

  Ранда в лес скрываться услал.  Сам отход прикрывал,
пару тройку козлов в капусту порубил, да увлёкся.  Как
ему бок порезали и не почувствовал.  А ведь его отравой,
как Ильича, приложили.  Только Ранда нашёл - и с ног
кувырк.  Пацан гнилой хипеж переждал, да в хату.  Меч
Тамов, тоже, однако не забыл.  Что хлев, что дом -
бардак, кровищи... бойни Чикаго.  Один Троллок, так
этих козлов кличут, живой с трупами лежал.  Засада, в
натуре.  Сперва базарить стал, стрелку с бригадиром,
мол, забивает.  Потом бросился.  На меч.  Со слепу -
темень, хоть глаз коли.  Ранд из под него выполз
ароматный, как дохлый козёл.  Но про хавчик не забыл,
захватил.  Для старика носилки соорудил.  До Мандовых
полей всю ночь на горбу тащил.

  А от села за версту дымком потянуло.  Село всё в
клеточку, как доска шахматная.  Вроде немного сгорело.
Везде - по немногу.  Жмурики, вроде, под ногами не
валяются, но махалово нехилое было, ясен пень.  Нинка,
фельшер ихний, меж погорельцами снуёт, первую
помощь оказывает.  Она вообще - тёлка с прибамбасами.
Величают: "её тёлочья мудрость", а что не по ней -
дубиной двухметровой приложит.  А другого лекаря нет.
На Тама только взглянула, бросила, мол, жмурики не по
её части, и дальше почапала.  А какой он жмурик?  Жар,
правда, лютый.  Но дышит.  Да что там, дышит, он и
бредит вовсю.  Жену, покойницу, кличет.  Спрашивает,
не усыновить ли им, бездетным, младенца, что он на
горе Дракона, прямо на снегу, после мочилова подобрал.
Тёлка, мол, битвы и родов не пережила, прямо на горе и
околела.  А младенец дикарский так здоров, что зимой
не замёрз.  Ранду от всего этого совсем муторно стало.
Матери он почти что и не помнил.  А сын у них один,
он, стало быть, и есть.  А от Нинкиного беспредела, так
даже её собственная помогальница Эгвина окосорылела.

  Ну, бред он из бессонной башки, пока, выбросил.  А
отца до корчмы добрые люди доволочь помогли.  Всё
одно под крышей, да на сытое брюхо веселее.  У них сам
мэр, авторитет местный, корчму держал.  Бран, Эгвины
папаша.  Общак у него.  А Там у него, вроде как, в сынках
ходил.  Бран, как про приговор Нинки услыхал, свял, по
первости.  А потом, тыкву потёр, и про мочилово базар
затеял.  Говорит, как бригадир, Фэйд, по ихнему, со
своими козлами пожаловал, всей братве полный кирдык
нарисовался.  Вот вот на трёхчлены порешат.  Тут как из
под земли ведьма со своим крутарём выскакивает.  Нет,
они ещё накануне верхами прихиляли, так их за
подстилку с хахалем приняли.  Ну какого хрена в их то
краях ведьма да крутарь забыли?  Вот и у Фейда
непонятки вышли.  Как молнии козлов его жарить стали.
Пол бригады потерял, пока ускрёбся.  Слышь, а ведьмы
то, они ж того, лекари, говорят, знатные!