По перрону, мимо стайки голубей, отбивающих лузгу на асфальте, лениво прогуливался тощий рыжий кот.
- Ходят тут, топчут, - двери вокзала распахнулись, пропуская тугой круп, обтянутый красной юбкой. Уборщица выпрямилась, с чувством отжала тряпку и строго глянула на Деда.
Дед близоруко прищурился на блюдце вокзальных часов. За стеклом в росписи птичьего помёта стрелки показывали полдень. Покрутил головой. Вокруг, судя по всему, тоже был полдень.
- И жизни-то осталось, - застонал Дед и натянул панаму до бровей. - Порешит он меня! Как пить дать, убьёт.
- Не ной! - из палатки фаст-фуда появилась Бабка с двойным хот-догом. - Всё под контролем. Ждём!
- С моря погоды? - Конь распахнул пальто и выудил из кармана кружок овсяного печения.
- Он приедет! - обречённо заявил Дед. - Поутру у меня вилка со стола упала.
- Упало у него, - хмыкнула Бабка и хищно лизнула кетчуп с сосиски.
Конь понюхал печенюшку:
- Вы сегодня мало кушаете, мадам.
- Фигуру берегу!
- Такое сберечь - только кушать.
Бабка забрызгала кетчупом пышный бюст.
- Злые языки, - вздохнула она и поправила наплечную кобуру, - страшнее пистолета!
Дед присел на край скамейки.
- А на Казань поезд не подают? - выглянул из кустов неопрятного вида юноша.
- По пятницам не подают, - Бабка стрельнула в доходягу взглядом.
- Там тепло, там арбузы, - сиротливо проблеял тот и исчез.
- Где? - осоловело поинтересовался Дед.
- В Караганде, - буркнул Конь, - по четвергам дожди.
Загрохотало, засвистело. Не тормозя, мимо прокатился поезд. Вспорхнули голуби. Шмыгнул кот в подвал.
К Бабке подошла уборщица. Обмахнула лицо красной косынкой, ядовито пыхнула папироской и, презрительно косясь на парочку под яблоней, спросила басом:
- Долго ещё?
- Анка, ты чего диспозицию нарушаешь? - зашипела Бабка. - Полы помыла - возвращайся к пулемёту.
Анка поддёрнула тесную кожанку, сплюнула папироску на рельсы и посмотрела в даль:
- Порожняк!
- Угу, только что прошёл, - поддакнула Бабка.
- И кто он без нас? - Анка кивнула на Деда.
Бабка пожала плечами.
- Анекдот ходячий. Но ведь жаль его. Прям сердце щемит.
- У меня тоже щемит. Это с голодухи.
- Ну, шла бы ты, Анка, в засаду.
Налетел ветер, поднял с перрона пыль и яблоневый цвет.
- Скажи мне, как художник художнику, - прошептал Конь Деду, - мы пить будем?
- Заметь, не я это предложил... - Дед вытащил из-под скамейки звенящую авоську.
- За здравие или на поминки? - Конь толкнул плечом. - Полечим нервы?
- Типун тебе! - Дед неловко перекрестился.
- Не боись, - подмигнул лиловый глаз, - убережём тебя и схоронИм. Или схороним! Для спокойствия бытия Вселенной.
Конь оскалился жёлтой щербинкой и оглушительно заржал.
Анка повязала косынку.
- Интересно, как его замочат? - пробасила она и вдохновенно резанула ребром ладони по горлу.
- Как-как?! - Бабка отступила на шаг. - Известно как - шанцевым инструментом.
- А может, из огнестрельного? - с надеждой в голосе спросила Анка.
Бабка смолчала.
Звякнула посуда.
- Я тебя поцелую... потом, - Конь понюхал засаленный рукав, - если захочешь.
Дед сдёрнул панаму, затеребил.
- Боюсь! Трясёт всего. Повздорили мы с ним в прошлом годе. Картошку пололи и сцепились. Слово за слово, ну, ты понимаешь.
- Смешно тебе. А я весь садовый инструмент выбросил, от греха.
- А как же картошка?
- Мыши съели.
- Вот так мы и пашем зазря. Всегда!
- На первый путь... - взревел вокзальный рупор.
- Та-а-ак! - рыкнула Бабка, ткнула руки в боки и монументально окаменела. Метнулась к будке стрелочника Анка. Встал Конь, застегнул на все пуговицы пальто. Из кустов выглянул неопрятный юноша - Казань?
- Шоб я так жил! - подмигнул он Коню. - Замечательная у вас шинель.
- Предпочитаю тройной одеколон, - вежливо ответил Конь и осанисто стряхнул с воротника овсяные крошки.
На подножке повис молодой человек с огненной шевелюрой.
- Внучок приехал! И как же мы заждались, - надрывно начал Дед и попятился, заметив в тамбуре угольный черенок.
Парень спрыгнул на перрон и расплылся в конопатой улыбке.
- Привет, дед! Бабуля... во всеоружии. Салют, Росинант. Чего унылые такие, заболели что ли?
- Буцефал, - тихо, но огорчённо буркнул Конь.
Внучок широко распахнул руки и полез обниматься.
- Как же я вас всех люблю! Тёплую речку, ягоды, грибы, рыбалку... А картошку пропололи уже?
- Ох! - тоскливо выдохнула Бабка и схватилась за грудь.
Над крышей старого вокзала кружили голуби. В подвальном окне тлели две зелёные бусины. Анка чиркала отсыревший коробок спичек. Часы показывали полдень.