Я сидел на берегу моря и наблюдал за закатом солнца. Оно почти касалось своим ореолом горизонта и рисовало ровную светлую дорожку на гладкой поверхности воды. Блики от поверхности моря играли на стекле моего шлема, и слегка меня слепили. Нет, это не была Земля: белый диск карликовой звезды значительно уступал в яркости и ни капли не походил на нежное земное Солнце. Море, такое тёмное, что казалось бездонным уже у самого берега, хотя реальная глубина составляла не больше пяти метров в самом глубоком месте. Скалы, пыль, песок, камни - всё имеет коричневый оттенок, никакого разнообразия цветов. Нет, это ни капли не похоже на Землю.

Я подобрал камушек и швырнул в море. Он упал в двух метрах от меня, подскочил и плюхнулся в воду, не разбрызгав ни единой капли, и даже волны не пошли по кругу. Я глубоко вздохнул ничем не пахнущий воздух системы воздухообмена скафандра, который уже порядком надоел.

- Закатом любуешься? - спросил меня подошедший слева геолог Головкин.

Я, не поворачивая к нему головы, кинул в мертвое море ещё один камушек:

- Присоединяйтесь, Сергей Александрович.

Он с облегчением сел на песок рядом со мной.

- Не-е, не Земля, - протянул Головкин, словно прочитал мои мысли.

- Для космобазы больше и не надо, - заметил я.

- Мы ещё подходящего места не нашли.

- Один песок, и скалы.

- Да-а, - снова протянул Головкин, соглашаясь со мной.

- А может, в море?

- В этом? Не, мы не можем нарушать так грубо экологию планеты.

Мы помолчали, продолжая любоваться закатом. Чужое солнце уже на половину скрылось за горизонтом. Тени от камней стали длиннее. Всё же есть в этом что-то завораживающее.

- Ну, что, поехали домой? - предложил я.

- Да, нагулялись мы сегодня, - он начал вставать. - Надо к ужину успеть.

Я с трудом встал, хотя экзосистема скафандра исправно работала, тужась электродвигателями, стараясь справится с силой притяжения планеты.

- Что-то я устал сегодня, - сказал я, поднявшись и струшивая со своей попы пыль и песок.

- И не говори.

Мы медленно пошли усталой походкой к вездеходу, одиноко стоящему у невысокой острой скалы. Я посмотрел на усыпанное множеством светящихся звёзд небо. Где-то там, высоко над нами, висит геостационарный спутник наблюдения. А на другой стороне орбиты планеты припарковался наш космический корабль и через этот спутник наблюдает за нами оператор Альберто, сидя в мягком кресле перед монитором и попивая горячий кофе. Как мне захотелось сейчас развалиться в широком мягком кресле в комнате отдыха временной базы с бокалом вина в руке, потягивая рубиновый напиток маленькими глоточками и смотреть последние видеоновости с Земли.

- Макс! - вывел меня из приятных мечтаний полный ужаса голос Головкина в моём шлеме.

Я на секунду остолбенел, во мне всё съёжилось от увиденного: Головкин, в пяти метрах от меня, стал уходить под землю, и уже скрылся по пояс, только выставленные в стороны руки не давали ему провалиться полностью. Я преодолел оковы ужаса и побежал к нему. Рывком, шаг за шагом, заставляя работать приводы экзокостюма, я пытался ускорить своё движение. Я стал увереннее перебирать непослушными ногами. Головкин продолжал меня звать на помощь. Но я споткнулся о камень, не успев вовремя поднять правую ногу. Проклиная всё на свете, в том числе и тяжелые ботинки, через стекло шлема я стал наблюдать быстрое приближение пыльного дёрна. Инстинктивно выставив вперёд руки, я рухнул на брюхо. Поднявшаяся пыль закрыла собой всё вокруг, и я почувствовал, что из-под меня уходит почва. Все мысли сразу улетучились, и из моего рта вырвался сдавленный крик. Падая в бездну, вместе с камнями и пылью, мне как-то удалось перевернуться на спину и увидеть стремительно отдаляющиеся звезды во всё более сужающемся отверстии. Крика Головкина я уже не слышал.

"Как же я больно ударюсь", - промелькнула у меня в голове последняя мысль, и настало темное беспамятство.

***

Очнулся я от сильного мигающего света прямо в глаза и громкого среднечастотного писка. Первой мыслью было закрыть глаза ладонью и обругать того, кто светит мне в глаза, но рука уперлась в препятствие. Я сначала испугался, потом, понял, что я в шлеме и меня разбудила сигнализация. Я стал судорожно искать, как отключить эту чертову сигнализацию. Наконец я справился с кнопками на рукаве. Белые блики в глазах постепенно уступили непроглядной темноте. Я поморгал, но казалось, что я просто лежу с закрытыми глазами. Звон от сирены в ушах постепенно утихал, переходя в звон тишины. Я включил внешний нашлемный фонарь. Луч света разорвал темноту, освещая небольшую коричневую пещеру с темной дырой надо мной. Воспоминания о неприятных моментах падения ответили на мои вопросы - каким образом я здесь оказался. Судя по тёмной бесконечности дыры - падал я долго. Если я потерял сознание, то, сколько времени прошло? И почему я остался жив? Я попробовал встать, но у меня ничего не получилось: что-то или кто-то держал мой ранец на скафандре в виде плоского горба на всю спину. Чувствовать себя перевернутой черепахой прилипшей панцирем к жвачке на асфальте было не приятно. Я поднял руки и ноги вверх и начал раскачиваться в стороны. За два приёма мне удалось лечь на бок и, отлипнув, стать на четвереньки. Перед взором, в свете фонаря, предстало то, на что я упал: бурая мягкая и слегка липкая субстанция похожая на желе. От испуга я сразу вскочил на ноги. Правая нога отозвалась острой притупленной болью в области голени. В глазах потемнело. Я сильно сжал челюсти и кулаки, проклиная эту планету. Боль немного отступила. Я с облегчением вздохнул и, вытирая грязные ладони в перчатках о скафандр, стал осматривать пещеру поподробнее. В углу я разглядел берег и, чертыхаясь, похромал к нему. Мои широкие ботинки зашлёпали по этой, липшей к подошве, субстанции. Добрался до бережка без приключений, хотя был страх вступить в трясину или во что-то подобное. Я сел на лежавший рядом камень и вызвал через меню управление кибердоктор скафандра. Полная диагностика показала, что у меня нога сломана и имеется множество ушибов по всему телу. Боли от ушибов я не чувствовал, так как кибердок, ещё тогда, когда я был без сознания, ввел обезболивающее. Ногу взяла в жгут экзосистема костюма. Хоть перелом и закрытый, но мне от этого легче не становилось. "Вот это больно мне будет, когда действие анестезии пройдёт" - подумалось мне. Оказалось, с момента падения и момента, когда я пришел в себя, прошло не больше пяти минут. Головкин. У меня перехватило дыхание, почему-то только сейчас я о нём вспомнил. Я пять минут пытался докричаться до него по рации, но в ответ мне был только радиошум. Выругавшись, я поменял частоты и стал вызывать ребят на поверхности - безрезультатно. Неужели моя рация при падении повредилась? От безысходности я стукнул кулаком по влажной стене пещеры. Минуточку, личный радиомаячок! Как я мог забыть?! Я поспешно нажал кнопку на рукаве. На стекле шлема появился полупрозрачный экран, на нём совсем близко замигала красная точка: маячок Головкина. Есть! В пещере оказалось несколько ходов, по которым можно проползти только на четвереньках. Выбрав то, по которому приблизительно было ближе к маячку Головкина, я пополз. Протирать коленки пришлось недолго: проход вывел к пещере по больше моей, но субстанции имелось меньше, совсем лужица диаметром с метр между сросшимся сталактитом и стеной. Головкин неподвижно лежал на животе, раскинувшись на камнях, из шлема шел мигающий розовый свет. Подойдя ближе, и перевернув его на спину, я понял, почему свет розовый: внутренняя сторона стекла шлема была залита кровью. Я обессилено присел на пол. Как же так, не уберёг. Я без особой надежды подключился по беспроводному интерфейсу к его кибердоку. Всё кончено, он был мёртв уже пятнадцать минут. Мне стало не по себе от мысли, что вместо него мог быть и я. Первая смерть в этой чертовой короткой геодезической экспедиции. Я должен был охранять Головкина и не уберёг. Непростительно расслабился, забив голову всяким мусором и вот результат.

- Будь проклята, эта чёртова планета! - заорал я на всё горло и сам чуть не оглох от своего же крика.

Мне сильно захотелось выбраться отсюда, побежать по этим лабиринтам, ища выход, но логика настойчиво напоминала - уход от места ЧП и о спасении можно забыть. Я чуть не отдался панике, а ещё профессионал называется. На глаза навернулись слёзы. Меня трясло мелкой дрожью. Решив успокоится, я глубоко вздохнул и облокотился спиной о стену пещеры, спешить было некуда. Я осмотрел показания датчиков. Запасов реагентов вырабатывающих кислород должно хватить ещё на два-три дня. Воды где-то так же. Я закрыл глаза. Почему-то вспомнился вид этой планеты с космоса, улыбка на лице капитана в рубке смотревшего на планету с экранов, весёлый хохот в кают-компании. Головкин умел рассмешить экипаж - душа любой компании, царство ему небесное. А ведь я уже забыл его голос, только тот крик на поверхности, перед тем как провалиться. Я стал анализировать, что же могло послужить образованию пустот, но в голову ничего не приходило. Ведь мы там уже ходили и ничего, и с аппаратурой же ходили. Чёрт знает что. Я опять глубоко вздохнул. Увидеть бы данные со спутника, там им лучше видно, что случилось. Поразмышляв ещё немного, я незаметно задремал, усталость минувших часов дала о себе знать.

В коротком сне я от кого-то убегал. Что-то большое нагнало меня и повалило. От страха я оцепенел. Оно стало приближаться всё ближе и ближе, рассыпая с грохотом вокруг меня камни. Вдруг один упал прямо на меня, и я проснулся.

Я до сих пор находился в пещере, освещенной моим нашлемных фонарём. Я почувствовал, как на лбу выступили холодные капельки пота. По всему телу прошла прохладная дрожь. Ну и приснится же такое. Я снова закрыл глаза, но звук рядом меня испугал. Открыв глаза, я увидел падающие на пол камни с отверстия, через которое сюда попал Головкин. С настороженностью встав, я отошел к противоположной стене пещеры, нога уже не болела, а показалась онемевшей, видимо от введенного раннее обезболивающего. Камни и пыль продолжали падать, и в голову стали приходить разные мысли, от обвала до быстро добравшихся спасателей. Я с нетерпением стал ждать. Наконец я увидел мелькающий оранжевый свет чьего-то фонаря и хотел позвать, но в горле почему-то пересохло. В свете моего фонаря из отверстия появилась тонкая черная лапа робота, на каждом его суставов мигали предупреждающие оранжевые светодиоды. Лапа ухватилась за край угла между дырой и потолком. Затем появилась ещё одна, ухватившись чуть дальше от дыры, потом третья. Наконец появилось на четверть и само тело робота многоножки, переливаясь светодиодами как новогодняя ёлка. Заметив меня, он перестал двигаться и замигал красной лампочкой на псевдоголове, оранжевые погасли. В шлеме раздался приятный сексуальный женский голос, выставленный нами с Головкиным по умолчанию, дабы не было скучно:

- Жду дальнейших распоряжений.

Розе я был несказанно рад. Я чуть ли не прыгал от счастья. Кажется, я тогда улыбался и плакал, как ребёнок, которого нашла мама, когда тот потерялся в незнакомом месте. Как мне раньше не пришло в голову, о том, что у нас же есть робот-помощник, запрограммированный помогать и вытаскивать своих хозяев из любой ситуации. Роза продолжала смотреть на меня глазком камеры и ждать распоряжений. Немного успокоившись, я дал указание роботу спустить мне конец троса лебёдки. Поднимать тело Головкина, было пустой тратой времени. Пусть спасательная команда им занимается. Пристегнувшись карабинами на поясе к тонкому тросу, я дал команду на подъем. Робот, опять замигал оранжевыми лампочками и поскреб вверх, сыпля породой. Стремительно приближался потолок, и я мысленно попрощался с пещерой. Я надеялся, что больше её не увижу. Подъем занял почти десять минут по узким гладким стенкам проема. Не иначе они были вымытыми водой. Но роботу это не было помехой, он уверенно скрёб наверх.

На поверхности меня ждала странная картина, словно я попал в совсем другое место. Тёмное море исчезло, вместо него оказалась пустыня с кривым проломом посредине и множеством небольших озер. Вездеход на половину ушел под землю задней частью, а ведь там находится антенна с ретранслятором, без которого мне не связаться с базой. Неужели на станции и корабле не видят через спутник моего маячка и того, что случилось? Мне даже стало страшно предположить, что вообще могло случиться. Надо добраться до вездехода, может его аппаратура, что-нибудь успела зафиксировать. Отстегиваться от робота не стал, приказал ему идти в метре от меня, дабы он страховал, если я опять провалюсь. Я, прыгая на одной ноге, стараясь не наступать на поломанную, похромал к вездеходу. Роза невозмутимо перебирала рядом со мной своими многочисленными ножками по коричневому песчаному каменистому грунту. Два раза пришлось обходить опасные места, зияющие провалами.

Вездеход издалека казался намертво провалившимся в грунт, а с близи его вполне можно было вытащить. Я подошел с Розой к передку вездехода и отстегнулся от робота. Вытащив конец из лебедки вездехода, я прикрепил его к скобе на спине робота и дал указания обмотать трос вокруг небольшой скалы. Я дождался, когда Роза сделает один круг вокруг скалы и закрепится к ней, и нажал на кнопку включения лебёдки. Я с волнением стал наблюдать, как трос натянулся, вытаскивая вездеход из пропасти. И к моей радости, через несколько минут он уже твердо стоял на земле всеми восемью колёсами. Погнутый длинный прут антенны пришлось выровнять в вертикальное положение. Герметичный когда-то корпус зиял глубокими повреждениями. Одна борозда прошла по всему левому борту, заблокировав двери, я даже не пытался их открыть, это было бесполезно. Слава космосу, правая сторона оказалась практически не поврежденной. Без труда я открыл дверь и вошел в одноместный шлюз, оказавшемся не рабочим.

Выйдя из шлюзокамеры, я нечаянно пнул ни в чем не повинный микроскоп, валявшийся на полу. В вездеходе тускло горели аварийные лампочки. Свет моего фонаря скользнул по всей длине коридорчика. В вездеходе творился полный бардак, различное оборудование лежало не на своих местах, многое скопилось в задней части. Продвигаясь к передней части, я мимоходом посмотрел на экран монитора операторской, показывающий график сейсмографа и присвистнул. Оказывается, за пол минуты прошло два толчка в десять балов по двенадцати бальной шкале, как раз тогда, когда я находился без сознания. Для такой планеты и не удивительно, полно сейсмически нестабильных мест. Но в этом квадрате, за всё время которое кружил вокруг планеты спутник-исследователь, не происходило ничего подобного. Как видел море здесь на старых снимках многолетней давности, так я и увидел его воочию пару недель назад, когда прибыл с исследовательской экспедицией.

Сев на водительское место, я попробовал связаться с базой - безрезультатно. Вот это было уже совсем не смешно. Я разразился проклятиями. Зачем теперь мне вся эта аппаратура связи, когда она не работают? Придется лететь на базу в транспортнике, лишь бы вездеход был на ходу.

Я дал указания Розе сторожить дыру, через которое провалился Головкин, и резко потянул на себя бублик штурвала. Двигатели заревели так, что задребезжал весь корпус вездехода. Во дела. Я сначала испугался и стал орудовать штурвалом не так резко. Понемногу я натужно тронулся с места и уже на приличной скорости мчался к транспортнику, маневрируя между острыми скалами и камнями. Меня в кресле трясло как куклу. Рельеф планеты и горизонт прыгали в маленьких прорезях лобового окна, словно пытались удрать от восьми колёсного чудища.

Оставалась надежда, что транспортник стоит там, где мы его оставили, и ждет возвращения людей. За неполных двадцать минут я добрался до высокого песчаного холма и преодолев его, я увидел транспортник, на четверть занесенный песком. Да что же здесь, в конце концов, произошло? У моря землетрясения, а здесь бури? Я подъехал к транспортнику и вышел из внедорожника. Нижние входы в транспортник оказались засыпанными песком. Мне пришлось вскарабкаться по этой сыпучей насыпи на спину транспортника, открыть верхний люк и попасть по телескопической лесенке вовнутрь. С поломанной ногой это было трудно. В коридоре оказалось темно, и я подсветил фонариком двери, ведущие в кабину пилота. Я ожидал, что дверь автоматически уйдет в стену, но этого не произошло. Что за чертовщина? Тогда взявшись за углубление в двери, я открыл их вручную. В кабине так же царствовал мрак, только звезды были видны через лобовые стекло. Высмотрев выключатель на приборной панели, я повернул его - никакой реакции. Повернул второй, заработала приборная панель, бортовой компьютер, через дисплей в центре, говорил о неполадках энергосети, а именно главных аккумуляторных батарей. Ладно, будем надеяться, что только аккумуляторы разрядились, за какой-то один день. Далее компьютер предложил запустить генератор для зарядки. С так предложением мне было трудно не согласится. Я нажал подтверждение, панель погасла, потом вновь включилась вместе с освещением. Придется ждать пол часа, чтобы батареи зарядились хотя бы на половину и тогда можно разогревать двигатели и стартовать. Я устало сел в кресло второго пилота, хотел снять шлем, но увидел предупреждение о низком содержании кислорода в транспортнике, и о том, что для его восстановления необходимо минут десять. Что за денёк такой выдался? Я включил внешние динамик и микрофоны костюма и вызвал бортовой компьютер, почему-то до этого молчавший.

- БортЭВМ слушает вас, Максим Анатолиевич, - раздался со всех сторон женский голос.

- Общее состояние корабля, - попросил я.

И он мне начал перечислять разнообразные параметры, но всё оказалось в отличном состоянии, кроме заряда батарей, остававшемся низким. На мой вопрос, о причинах разрядки батарей, бортЭВМ перечислил всё, что мы забыли выключить перед уходом. "М да, - я постучал пальцами по шлему, - ведь уходя, мы надеялись на систему автовыключения и энергосбережения. Нужна доработка". Взяв микрофон в руки, и нажав на встроенную кнопку, я выдал в эфир позывные, тут же ответил знакомый мужской низкий голос капитана:

- Острижный, это ты? Как ты выжил?

- Не понял, капитан? - возмутился я. - Вы видели, как мы с Головкиным упали под землю и ...

- Вы упал под землю? Тогда это всё объясняет.

- Что объясняет?

- Долго рассказывать. Возвращайся на корабль, срочная эвакуация. Кстати, а где Головкин?

- Он погиб, провалился и неудачно упал. Надо бы забрать его тело.

- Не сейчас, - возразил голос. - Здесь находиться очень опасно. Немедленно возвращайся на корабль, это приказ.

- На транспортнике разряжены батареи, смогу стартовать только через пол часа.

- Проклятье, - выругался голос. - Ладно, мы ждем тебя на орбите, включишь автопилот.

- Вас понял. Буду готовиться к старту, - и я положил микрофон на место.

Посидев немного в кресле с отупленным взглядом, стараясь прогнать из головы разные догадки и отгадки. Потом я решил избавиться от мусора засыпавшего наш корабль и нажал на четыре сенсорных кнопки. За бортом завыли двигатели. Поднявшийся столб пыли затмил звёзды. Я снова нажал на сенсорные кнопки, выключая двигатели. Подождав, пять минут, пока уляжется песок, я вышел из корабля через нижний подъемник. Вездеход занесло на половину высоты колёс, но техника делалась на славу и без особого труда выползла из этого сугроба. Через грузовой лифт я поднял вездеход на борт и закрепил в специальных фиксаторах колес.

Я забежал в кабину и мельком взглянул на дисплей, до нужного уровня заряда оставалось ещё пять минут, уровень воздуха в транспортнике стабилизировался, но снимать скафандр не стал, правила полетов не позволяли. Я сел в кресло пилота и ещё раз проверил все системы - всё было в норме. Задав бортовому ЭВМ оглашать обратный отсчет. Пристегнувшись ремнями и выдав автопилоту инструкции присланные кораблем, стал ждать. Роза. Что ж я вечно что-то забываю? Взяв микрофон, я вызвал корабль и попросил разрешения забрать робота оставленного сторожить ямы с Головкиным. Последовал строгий отказ и приказ немедленно стартовать.

На последней минуте включил двигатели для разогрева. Табло высвечивало последние секунды до старта и на значении нуль на максимуме завыли двигатели, поднимая новый столб пыли. Транспортник стал мягко отрываться от поверхности планеты. На километре высоты мы ринулись вперед. Меня прижало к креслу. Выход на орбиту казался вечным. Пришлось сделать один виток вокруг планеты и любоваться её громадиной на фоне солнца и бездонной темноты космоса.

И вот я стал приближаться к белоснежному космическому кораблю, тупым носом направленному от солнца в мою сторону. Диспетчер меня вежливо поприветствовал. В ответ я сказал, что всё в порядке и пусть меня ждут. Корабль стал стремительно увеличиваться в размерах и уже выходил за пределы моего лобового стекла. Стало возможным уже прочитать на его боку вертикальную аббревиатуру всемирного космического агентства и горизонтальную надпись названия корабля "Discovery". Автопилот посадил транспортник на спину корабля в специальном месте, и высветив на дисплее "Программа выполнена", отключился.

Я почувствовал, что корабль сдвинулся с орбиты и, стремительно наращивая скорость, стал отдаляться от коричневой планеты, числившийся по астрономическим каталогам под номером G2175964 и названием Коричневый Карлик. Уже несколько тысяч километров стали отделять нас от планеты, и на фоне солнца я заметил тучу разнокалиберных астероидов, которых раньше здесь не было.

- Долго ты там сидеть собрался? - отвлёк меня от завораживающей картины голос капитана. - Спускайся на борт.

Я с облегчением отстегнул ремни, слегка оттолкнулся от кресла и поплыл в невесомости к выходу. Нет ничего лучше расслабляющей невесомости, особенно после планеты с сильной гравитацией. Возле входа в рубку, в расширителе располагался состыковочный шлюз в виде широкой серебристой гладкой трубы уходящей вниз. Я нажал на сенсорную кнопку, запрятанную за выпуклой прозрачной крышечкой на стенке. Половины, вдоль трубы, разделились и ушли в стороны. Внутренние стенки осветились равномерным белым светом. Я перевернулся так, что пол стал потолком и, схватившись за желто-чёрную лестницу в трубе, вошел полностью. Стенки трубы за мной сомкнулись. Перебирая руками лесенки, я стал приближаться к переборке между транспортником и кораблем. Переборка автоматически ушла в сторону, показывая такую же трубу, но освещенную теплым желтым светом, дабы люди в невесомости не теряли ориентацию. Наконец я добрался до выхода из трубы, половинки которой ушли автоматически, открывая взору белое помещение и двух людей в белых скафандрах.

- Добро пожаловать на борт, - увидел я сквозь стекла шлема улыбку Татьяны, корабельного врача

Я только головой покачал, хотелось поскорей избавиться от костюма и принять душ.

- С вами всё в порядке? - не унималась она, и принялась орудовать кнопками на рукаве своего скафандра

- Да, - ответил я. - Мне помощь не нужна, спасибо.

- Да у вас же нога сломана, - укоризненно проворчала она. - Ганс, в лазарет его, - и обратилась опять ко мне: - Вы не беспокойтесь, только шину наложим и обезболивающее ещё раз введем, и можете продолжить свои дела.

У меня уже не было сил сопротивляться, и вместе с Гансом поплыл к шлюзу дезактивации. После этой недолгой процедуры, на выходе в специальном шкафу, при помощи Ганса, я с радостью оставил свой экзоскафандр и комбинезон. Затем, в одних шортах и трусах, сев в кресло эскалатора выбрал лазарет. Там стационарный кибердоктор проделал надо мной необходимые процедуры. После, я отправился в сектор имитации земного притяжения, где никого не оказалось. В узкой кабинке душа я расслабился под нежными струями воды и теплого воздуха обсушки. В такие периоды забываешь про всё на свете. Почувствовав себя новым человеком и надев чистое нижнее бельё, я направился в камбуз, где под завязку набил свой желудок всяким вкусностями. Чувствуя, что все в нетерпении ждут меня в кают-компании, я направился туда. Там и в самом деле, за круглым металлическим столом, собрался почти весь экипаж корабля с грустными выражениями лиц, членов временной планетарной базы не оказалось. Они посмотрели на меня сочувствующим взглядом. У меня подкосились ноги, сердце заколотило частыми ударами, что-то было совсем плохо. Встал капитан третьего ранга Шестов, седой, пятидесяти лет от роду плотный мужчина и жестом пригласил меня за стол. Я сел и стал молча ждать. Капитал откашлялся, прочищая горло и начал:

- Я стал ждать тебя, что бы всем объяснить происшедшее ЧП и наше теперешнее положение. На временную базу упал метеорит, весь состав погиб, не успев эвакуироваться, - настала гробовая тишина, даже я не предполагал такого исхода событий, потом экипаж стал засыпать капитана вопросами. - Успокойтесь, успокойтесь, - и, дождавшись снова тишины, продолжил: - Так же метеоритным дождем вывело из строя спутник, висевший над вами, Максим, - кивнул он в мою сторону. - Метеоритной атаке подвергся и наш корабль, - сказал он, больше обращаясь ко мне, - и вывел из строя несколько антенн связи и радиолокации. Это для нас было полной неожиданностью, все астрономы заверяли в отсутствии здесь какой либо активности метеоритов, но как выяснилось, это не так. Метеоритное облако очень быстро достигло планеты, и отдельные метеориты стали её бомбардировать. Если бы Максим задержался ещё на час, он бы там остался навсегда, так как мы на орбите не стали бы больше ждать, - он выдержал паузу.

- Как, - слово у меня еле вырвалось из горла. - Вы хотели меня там оставить? Блин...

До меня стала доходить вся трагичность ситуации. Если бы не Роза, я остался бы там навсегда, а команда только лишь посочувствовала и свалила восвояси подальше от этой галактики. Люди передо мной предстали жалкими трусами. Ненавижу.

- А то, что спасло Максима и убило Головкина, царство ему небесное, - продолжил капитан, словно не слышал мою предыдущую фразу, - объясняется тем, что после падения первого метеорита на временную базу, произошло землетрясение, и наш герой упал под землю. Вторым был взрыв атомного миниреактора, питавший базу, из-за чего, возможно, и разрядились питающие элементы транспортника. Надеюсь, о других последствиях метеоритного падения и атомного взрыва объяснять не нужно? - все промолчали. - А теперь, что нам приказано делать дальше. ЦУП Земли постановил нам возвращаться домой. Вопросы есть? - все продолжали молчать, опустив головы, им теперь было стыдно на меня смотреть. - Тогда выходим на крейсерскую скорость и готовимся к анабиозному сну.

Я резко встал и, пошатываясь, хромая на одну ногу, молча вышел из кают-компании, мне здесь делать больше было нечего. Сердце продолжало бешено стучатся, ненависть затуманивала разум. Я направился в свою каюту. Я упаковал личные вещи в полиэтилен и сложил в вещконтейнер.

В каюту вошел капитан:

- Ну, как ты?

Я оттолкнул его и положил вещконтейнер на полку.

- Ты не обижайся, так получилось.

Мне хотелось ему высказать всё, что я о нём думаю, но сдержался. Просто вышел из каюты и направился в сектор анабиозного сна. Мне не хотелось больше видеть эти трусливые лица. В круглом обширном секторе, вдоль стен вкруг располагались обширные продолговатые капсулы с прозрачными крышками. Выбрав находившуюся дальше от выхода капсулу, лег на белоснежную мягкую постель и закрыл за собой крышку. Автоматика сразу сработала, и я уснул без задних ног.

Всё, что мне приснилось в этом долгом анабиозе, никак не было связано ни с бездонным космосом, ни с планетой, на которой погибло столько хороших людей. Только родной дом из детства, друзья, речушка у дома. И я, беззаботно стоящий в удочкой в руке.