Аннотация: Игры детей старшего школьного возраста порою бывают неоправданно жестокими.
Я вспоминаю наш двор таким, каким он был почти двадцать лет назад, в середине восьмидесятых. Две обшарпанные "хрущевки" и девятиэтажное панельное здание с хлебным магазином на первом этаже с трех сторон окружают детскую площадку. С четвертой стороны - пустырь и "незарастающая народная тропа", добросовестно протоптанная вдоль газона прямо к троллейбусной остановке. На облезлых зеленых лавочках под окнами сплетничают бабульки в бигудях, на площадке с визгом воинственных индейцев играют дети. Пьяницы дядя Вася и дядя Федя валяются на привычном месте под мусорным контейнером. "Сухой закон" еще не досаждает им.
Мне недавно исполнилось четырнадцать. И друзья мои - такие же четырнадцатилетние оболтусы, как и я. Заводилой в нашей веселой компании был Женька.
Имелось в этом Женьке что-то такое, что заставляло нас, мальчишек, слушаться его, идти у него на поводу: сила воли или задатки лидера, что ли? Так или иначе, мы всегда играли в те игры, которые предлагал он. Будь то "казаки-разбойники", "прятки" или бессменная мальчишеская "война". В десяти-двенадцатилетнем возрасте Женька, затевая игру в "войну", всегда назначал себя командиром. И непременно "русским". "Немцами" становились слабаки, неугодные Женьке. И все мальчишки, стремясь попасть в Женькину команду, наперебой кричали: "Я тоже русский!" К четырнадцати годам Женька изменился. Следуя какому-то капризному подростковому упрямству, он теперь объявлял себя только "немцем". И мы, Женькины верные поклонники, тоже становились "немцами". Женька-"фашист" разгуливал по двору, во весь рот горланя "Дойчланд юбер аллес" (где он только научился?), задирая девчонок и шокируя старушек на лавочках.
Но и такая "война" вскоре наскучила Женьке, и он объявил ее "забавой для сопляков".
- Какую клевую игру я придумал, ребята! - восторженно рассказывал Женька жарким июньским днем, когда мы лениво перекидывались в карты за гаражом.
--
Что за игра? - поинтересовался Сашка-Цыган, прозванный так за смуглое лицо и черные волнистые волосы, которыми частенько любовались тетеньки постарше, приводя Сашку в неописуемое смущение.
--
Это даже не игра! Это - настоящее дело! - захлебывался от восторга Женька.
--
Ну, говори! Не тяни кота за хвост, -- попросил я, кроя туза козырной семеркой.
--
Не тяни кота за яйца, лопух! -- поправил меня Валерик, сын местного дворника. От отца он перенял богатый лексикон и неустанно обогащал нашу речь новыми заковыристыми выражениями.
--
Давайте поиграем в "сатанистов"! - наконец ляпнул Женька.
Поначалу мы опешили. Молча переглянулись. Термин этот был знаком нам понаслышке. Каждый из нас знал, что сатанисты - это поклонники дьявола. Этим, правда, и ограничивалось наше знакомство с сатанизмом. Но признавать невежество перед Женькой не хотелось. К тому же, слова "сатана" и "сатанизм" странно будоражили наши незрелые души. Казалось, что говоря о потустороней силе, мы приобщаемся к запретному миру взрослых. Равно, как и покуривая "Приму" в подворотне, царапая на стенах подъезда похабные словечки или допивая водку, оставшуюся на донышке бутылки, оброненной дядей Федей.
--
А как играют в "сатанистов"? - наконец осмелился спросить Валерик.
Похоже, Женька и сам толком не знал как. Однако, начав бахвалиться, он не смел остановиться на полпути. Опасался за свой авторитет. Поэтому, важно надувшись, он заявил:
- Будем слушать тяжелый рок: "KISS" и другие группы. Вы ведь знаете, что "KISS" -- сатанисты?
- Конечно! -- солидно закивали головами Сашка и Валерик. Я тоже кивнул, стараясь показать, что и я, мол, не последний дурак -- знаю "KISS", как свои пять пальцев.
--
Мой двоюродный братан достал мне целую кассету отбойной музыки, -- продолжал Женька. - И две фотографии. Эти "KISS" так классно разрисованы! Прикинуты под скелетов! Прически - офигенные!
--
Ну ладно! Какую нужно слушать музыку - более-менее ясно. А что еще надо делать, чтобы стать сатанистами? - нетерпеливо спросил я. Женька на секунду запнулся в замешательстве, но быстро выпалил:
--
Служить черную мессу!
Мы снова переглянулись. Я чувствовал, как гулко бъется в груди сердце. Паузы между ударами казались невероятно длинными, почти бесконечными. Черная месса! Это вам не хухры-мухры, не жалкие "прятки" для детей младшего школьного возраста! Но как служится эта черная месса?
Вероятно, мои друзья чувствовали то же, что и я: любопытство, смешанное с легким страхом, и непреодолимое желание чего-нибудь особенного, уводящего от обычной повседневности. Вопрос, который уже вертелся на моем языке, Сашка и Валерик задали почти одновременно:
- Как служить черную мессу?
--
Я не знаю точно, -- неопределенно пожал плечами Женька. - Каждая группа имеет свой ритуал. Мы сами должны что-то придумать. Одно я знаю наверняка: нужно поклоняться дьяволу! Молиться ему, что ли. И приносить ему в жертву кровь.
--
Как кровь? - опешил Сашка. - Где мы ее возьмем?
--
Как, как!.. - рассердился Женька. Его веснушчатое лицо скривилось в презрительной гримасе. - Вы сами, если хотите стать сатанистами, должны сообразить, где брать кровь. Я же не могу всегда думать за вас!
--
Найдем кровь, -- вдруг решительно заявил Сашка-Цыган. - Когда моя мамаша разделывает мясо на доске, то столько крови стекает на пол! Наш котяра прямо тащится, вылизывая ее.
--
А из старых простыней можем наделать сатанистских плащей! - довольно потирая ладони, воскликнул Валерик. - Нарисуем дьявола черной краской - и плащ готов!
--
Это мысль! - одобрил Женька. - Значит так: делаем плащи, достаем кровь, отжимая мясо... Что еще? Ах да, рога! Сашка, у тебя ведь есть рога! Ну эти, которые висят у вас в прихожей. Твой предок еще вешает на них шляпу.
--
Да ты что! - воспротивился Сашка. - Мне мамаша за них голову оторвет!
--
Мы ненадолго, -- принялся уговаривать его Женька. - Возьмем на часок, а потом повесишь их назад. Зато представь себе эту картину: мы в плащах, с рогами на голове, страшненько завываем: "Привет тебе, хозяин ада!" А если еще ночью, на кладбище...
--
Нет, на кладбище ночью я не пойду! - перебил Валерик. - Вдруг вылезет покойник из могилы?..
--
А кто тебя гонит на кладбище? - возмутился Женька. - Ты что, уже полные штаны наложил? И все же, рога нам нужны позарез. Без рогов какие мы сатанисты? Слышь, Сашок, на тебя вся надежда, -- просительно закончил он.
--
Ну, я не знаю... - неуверенно начал Сашка.
--
Не ломайся, -- оборвал Женька. - Ты хочешь быть сатанистом? Да или нет?
--
Хочу, -- буркнул Сашка.
--
Тогда неси рога! - категорично заявил Женька.
--
Ну, хорошо. Постараюсь принести. Но только, когда никого не будет дома, -- сдался Сашка.
--
Я принесу мясо, -- в лихорадочном возбуждении воскликнул я. Мне до смерти хотелось поучаствовать в таком интересном деле, но как назло, никакие идеи не приходили в голову. Даже обидно! Сашка-Цыган придумал, откуда брать кровь; Валерик - плащи. Не будь Женьки, мы вообще бы не стали сатанистами. А я? Что бы мне такое сообразить, чтобы удивить друзей и вызвать их восхищение? Но сколько я не напрягался, в голову ничего не лезло. "Не беда!" -- решил я. - "Этой ночью я не засну, пока не придумаю что-нибудь!"
--
... А самое главное, что мы будем делать, -- шептал тем временем Женька, заметно вздрагивая от волнения, -- это трахать девок!..
Я почувствовал, как пылают мои щеки. Вот оно! То, чего я с недавнего времени ждал и опасался одновременно. Необъяснимые жгучие позывы внизу живота, мучительное томление, когда мимо проходит девочка постарше, прячущая небольшие холмики грудей под ситцевым платьицем... Мое тело странно напрягалось и ставило меня в неудобное положение, когда девочки сверкали голыми ляжками и белыми трусиками, прыгая через скакалку. Несколько специфических журналов и, особенно, дружки в подворотне объяснили мне, что мучает меня - половое желание, которое, по их рассказам, должно закончится ни с чем не сравнимым удовольствием. И вот... Неужели я скоро узнаю, как происходит "это"?
--
Не захотят - заставим! - решительно заявил Женька.
* * *
Первое собрание сатанистов состоялось ровно через неделю на квартире у Женьки. Его мать работала во вторую смену, а отца у Женьки не было. Заговорщицки озираясь и дрожа от волнения, мы вступили в двухкомнатную "хрущевскую" квартиру. В тесной, выкрашенной ядовито-синей краской прихожей было темно. Женька намеренно не зажигал свет, чтобы придать нашему сборищу больше таинственности. Сашка все-таки принес рога. С гордостью вытащил их из огромной спортивной сумки и вручил Женьке.
--
Только смотри, чтобы ничего не случилось, -- предупредил он. - А то мамаша...
--
Знаю, знаю! Голову тебе оторвет, -- отмахнулся Женька, довольно осматривая развесистые оленьи рога, прикрепленные к отполированной дубовой дощечке.
Как проходят собрания сатанистов -- мы, разумеется, не знали. Приходилось действовать по наитию, наобум. Мы надели зараннее припасенные и разрисованные чертиками простыни. Полукругом столпились у стола, на котором горела свеча, криво воткнутая в старый чугунный подсвечник, который Женька, наверное, откопал в прабабушкином чулане. Валерик держал оленьи рога над рыжей головой нашего предводителя. Женька правой рукой подхватил кусок мяса, с которого стекала кровь, а левой неумело крестился.
--
Зачем ты крестишься? -- возмущенно зашипел Сашка. - Мы же поклоняемся не богу, а дьяволу!
--
Поэтому я и крещусь левой рукой, то есть неправильно, наоборот! - огрызнулся Женька. - Так надо. А ты, если не знаешь - молчи!
Женька продолжал странные телодвижения, прибавив к ним еще и заклинания: бессмысленную абракадабру, записанную им на листочке в клеточку, вырванном из старой тетрадки. Небось, всю ночь сочинял! Мне стало смешно. Но я поспешил подавить смех, чтобы не навлечь на себя гнев товарищей.
--
Теперь лижите кровь, -- заявил Женька, переходя, наконец, на общепонятную речь.
--
Зачем еще? - не понял Сашка.
--
Чтобы быть посвященным в сатанисты, козел! - обругал его Женька. - Вот так!
И Женька лизнул кусок сырого мяса. Сашка, наблюдая за ним, скривился от отвращения. Женька, заметив его гримасу, сердито ткнул мясо в лицо Цыгану. Сашка невольно отшатнулся. Мясо оставило на его губах склизкие алые пятна. Сашка нехотя облизнул пятна крови и заметил:
--
Соленая...
Наступила моя очередь. Женька поднес к моему лицу отвратительно дрожащее мясо. Я собрался с силами и, закрыв глаза, дотронулся к мясу кончиком языка. Кровяная капля, которую я судорожно сглотнул не была ни соленой, ни сладкой. Скорее всего - бесвкусной, но с отвратительным запахом.
Валерик лизнул мясо поспешно, не колеблясь. Словно досадуя, что ему пришлось последним приобщиться к сатанизму.
--
А когда же будет это?.. Ну, девки?.. -- запинаясь, спросил он.
--
Послезавтра, в нашу следующую встречу, -- ответил Женька и, напуская на себя таинственный вид, добавил: --У меня есть один план.
Надо ли говорить, с каким нетерпением мы ждали наступления послезавтра?
На следующее утро, наскоро позавтракав и натянув застиранную полосатую футболку и джинсы советского производства, я бесцельно слонялся по двору. Под окном одной из соседних хрущевок зрели вишни. Нестерпимо захотелось сорвать одну ярко-алую ягоду. Но было немного страшно. В любой момент из окна могла высунуться толстая и противная тетка Лида, которая почему-то считала, что вишни под окнами домов насажены исключительно для нее. А орать и ругаться тетка Лида умела так, что ставила в тупик даже признанного мастера сего искусства - дворника, Валеркиного отца. А самое плохое - крашеная перекисью водорода голова вредной тетки постоянно торчала из окна. И когда она только работает, эта толстая ведьма?
Оглянувшись на вышеуказанное окно и не заметив присутствия врага, я направился к вишне и потянул руку к манящей ягоде. И вдруг на меня сверху свалился неопознаный предмет. "Тетка Лида, дрянь, бросается чем-то!" -- поначалу подумал я, испуганно вжав голову в плечи. Так как продолжения атаки не последовало, то я осмелел и огляделся вокруг в поисках упавшего метательного снаряда. В зарослях одуванчиков и лопухов лежала книга в темно-синем переплете. Я с любопытством поднял ее и прочитал название. "Спартак" -- одна из моих самых любимых книг. Но чем провинился славный гладиатор, что его так неаккуратно вышвырнули из окна? Я поднял глаза увидел русоволосую головку, выглядывавшую из окна на третьем этаже. В голубоглазой девчонке я узнал Ксюшу, мою однокласницу, скромную и незаметную серенькую мышку.
--
Привет, Игорь, -- виновато проговорила она. - Моя книга случайно упала. Занеси мне ее, пожалуйста. Я живу в двенадцатой квартире.
Ну что тут поделаешь, пришлось огибать дом и относить Ксюше-растеряхе ее книгу!
Когда я поднялся на третий этаж, Ксюша уже ждала меня у открытой двери. Я сунул ей книгу, грубовато буркнув: "Вот, возьми", и уже повернулся, чтобы уйти. Но вдруг Ксюша сказала:
--
Спасибо. Хочешь "Тархуна"?
--
Чего? - переспросил я, удивленно оборачиваясь.
--
"Тархун" -- улыбнулась Ксюша. - Напиток такой новый. Зелененький, очень вкусный.
--
Первый раз слышу, -- заявил я, стараясь выдавить улыбку. Но тело уже плохо слушалось меня, потому что глаза успели заметить, как вырисовываются острые ксюшины грудки под тоненькой трикотажной майкой.
--
Заходи, я угощу тебя, -- указывала на открытую дверь Ксюша тонкой загорелой рукой.
И я зашел.
В квартире Ксюши было уютно. Толстые цветастые ковры укрывали пол. Мягко горели светильники-бра. Я сел на темно-вишневый диван, почти утонув в податливых подушках. Ксюша принесла с кухни стакан обещанного "Тархуна". Потягивая ароматную зеленую жидкость, я рассматривал картины на стенах. Одна из картин мне показалась очень занятной: какая-то тетка в розовой ночной рубашке голой ногой наступает на отрезанную голову мужика.
--
Это кто? - спросил я, кивнув по направлению картины.
"Надо же", -- подумал я. - "Наверное, приставал к ней старый хрыч. Вот она его и прирезала".
Я переключился на книжный шкаф и обомлел: какое количество книг! Я люблю читать. У нас дома тоже имеется приличная библиотека. Но до этой ей определенно далеко! К тому же, из наших книг половина - детективы или бредни про любовь, которые обожает моя мамаша.
--
Про рыцарей, про мушкетеров, -- начал перечислять я, загибая пальцы. - Про гладиаторов. "Спартак", которого ты уронила -- моя любимая книга.
--
О, мне тоже нравится история Древнего Рима, -- искренне обрадовалась Ксюша. - У меня есть альбом с изображениями римских статуй и монет. Хочешь посмотреть?
--
Угу! - промычал я.
Ксюша поспешно бросилась к шкафу. Коротенькая клетчатая юбочка слегка приподнялась, на мгновение обнажив персиковую наготу худощавых ног. Девочка привстала на цыпочки, стараясь дотянуться до яркого толстого фолианта, стоявшего на верхней полке. Я наблюдал за нею расширенными глазами. До мельчайших подробностей мне запомнилась эта картина: слегка напряженные мышцы тонких девичьих ног, едва заметный белый шрам у коленки, один розовый носочек туго натянут, другой сполз почти до пятки... В тот момент мне впервые открылась красота женского тела - нескладного, угловатого тела девочки-подростка. Может, двадцатилетние накрашенные красотки с гитарообразными телами привлекательнее, но мне, четырнадцатилетнему, ровесница Ксюша показалась совершенством.
Ксюша положила мне на колени увесистую книгу. Села рядом, почти касаясь тонким плечом моего неожиданно онемевшего тела.
Непослушными руками я перелистывал яркие глянцевые страницы. "Ну и пошляки были эти римляне! Куда ни глянь - голые. Прямо какой-то массовый культпоход в баню!" -- думал я, рассеянно прислушиваясь к объяснениям Ксюши. Надеюсь, читатель извинит и поймет меня: разве можно требовать от четырнадцатилетнего мальчишки правильного понимания высокого искусства?
В конце концов мне немного наскучило рассматривать безруких теток и носатых полководцев. Я украдкой взглянул на Ксюшу. Она сидела так близко, что я отчетливо видел нежный пушок на румяной щеке, а ее русые волосы шевелились от моего дыхания. Поддавшись неожиданному порыву я обнял ее за плечи и неумело поцеловал в щеку. И чуть не задохнулся от нахлынувшего волнения: до того сладкой и ароматной показалась мне ее кожа.
Ксюша вздрогнула. Она взглянула на меня странно немигающими серо-голубыми глазами и вдруг уткнулась пылающим лицом в мое плечо. Книга сползла на ковер, но мы, охваченные томительно-сладкой истомой, не подняли ее. Я смотрел на ксюшины коленки и мучительно желал положить ладонь на шелковистую гладкую ляжку девочки. Но не решался, боясь, что Ксюша рассердится и прогонит меня. И к тому же, я чувствовал, что, прежде, чем позволить себе дальнейшие действия, я должен сказать что-то Ксюше. А Ксюша с волнением ждала моих слов.
--
Ксюша, ты мне очень нравишься, -- наконец пробормормотал я, краснея. - Ты такая девчонка! Такая, такая... - у меня не хватало слов, объяснить девочке нахлынувшие чувства. Но Ксюша уже не нуждалась в объяснениях. Она счастливо сияла, додумывая про себя то, что я не сумел сказать.
--
Ты мне тоже очень нравишься, Игорек! - восторженно шептала она. - Давно. Еще с пятого класса...
Ошалев, я обнимал Ксюшу, мял ее хрупкую спину, неумело слюнявил ее лицо.
"Как целуются взрослые?" -- лихорадочно думал я, вспоминая советы старших дружков. "Кажется, языком?" Мне почему-то не хотелось, чтобы Ксюша догадалась, что я не умею целоваться. Хотелось выглядеть в ее глазах настоящим крутым парнем, все знающим и умеющим. Выработав в голове план настоящего "взрослого" поцелуя, я просунул язык меж пухлых розовых губ девочки. Ксюша послушно раздвинула губы, позволив моему настойчивому языку прогуляться по полости ее рта.
Милая Ксюша была так податлива, так радостно и пылко отвечала на мои неумелые ласки, что я осмелел. Руки мои шарили по ее телу. Сквозь тонкую майку я ощущал округлость грудей. Мой верный дружок внизу живота неожиданно вспух и увеличился в размере. Но стыда, как прежде в таких случаях, я уже не чувствовал. Только приятное жжение и желание чего-то неизведанного. Изнемогая, я навалилися на Ксюшу. Терся бедрами о ее обнажившуюся шелковистую ляжку, словно стараясь унять это жжение, сладкое и мучительное одновременно. Наверное, я исцарапал ее кожу ременной пряжкой, но Ксюша не жаловалась. Она полулежала на диване, искательно вглядываясь в мое лицо в ожидании чуда.
Наконец я добрался до вожделенной ксюшиной ноги. Гладил и мял ее, поднимаясь все выше и выше. Мой большой палец коснулся края трусиков. Ксюша что-то возмущенно промычала. Я не разобрал, что именно, ведь рот девочки был занят моими поцелуями. Немного высвободившись из-под меня, Ксюша сверкнула глазами и отодвинула мою не в меру вольную руку подальше. А потом самозабвенно закинула руки мне на плечи и снова прильнула поцелуем к моим губам. Рука моя к великому разочарованию вернулась к угловатому ксюшиному колену. Совершенно обнаглев, я опять проделал уже известный мне путь от коленки до голубых трусиков. На этот раз Ксюша ослабила сопротивление и позволила моим дрожащим пальцам пролезть под тонкую ткань. Чувствуя, как кровь пульсирует в висках, я дотронулся до тонких пушистых волосков.
Скрежет ключа в замочной скважине прозвучал для меня громом среди ясного неба. Ксюша поспешно оттолкнула меня и, оправив задравшуюся юбку, бросилась в прихожую. У меня похолодело в груди. Стараясь отдышаться, я прислушивался к щебетанию Ксюши, доносившемуся из прихожей:
--
Привет, мама! А у нас гости. Игорь из моего класса. Ты помнишь его? Я уронила книжку, когда читала, сидя на подоконнике. Игорь подобрал ее и занес мне. Я угостила его "Тархуном" и показываю ему книгу о Древнем Риме.
Я не расслышал, что ответила ксюшина мама. Книга! Где она?! Испуганно осмотревшись, я заметил книгу, одиноко валявшуюся на ковре и облегченно пристроил ее на коленях. И очень кстати: толстый том скрыл моего все еще предательски опухшего дружка. Когда ксюшина мама вошла в комнату, я заинтересованно рассматривал первую попавшуюся страницу и, подняв голову, культурно поздоровался с Еленой Петровной, как и положено воспитанному мальчику.
Выждав минуту, когда Елена Петровна убралась на кухню, я тихо заявил Ксюше, что мне пора уходить. Ксюша провела меня до двери. Прощаясь, она поспешно шепнула мне на ухо:
--
Приходи в понедельник утром. Родители будут весь день на работе.
Я улыбнулся. Конечно приду, милая Ксюша! Дверь еще не захлопнулась за мной, а я уже нетерпеливо ожидаю новой встречи!
Меня ждала вторая подряд бессонная ночь. Ворочаясь без сна на раскладном диване, я грезил уже не об обещанных Женькою девках, а о Ксюше.
***
Часов около шести вечера Сашка, Валерик и я сидели в женькиной комнате тихо и смирно, как нашкодившие щенки. Женька на кухне уговаривал Лариску.
"Согласится или нет?" -- гадали мы, прислушиваясь к происходившему за стеной. Время от времени кто-нибудь из нас выходил в прихожую и, стараясь не шуметь, прикладывал ухо к двери. Любопытство и волнение изматывали нас.
Прокравшись на цыпочках к кухонной двери, я слышал обрывки разговора, скрип табуретов и звуки, похожие на поцелуй.
--
Ну давай, Ларисочка! Я прошу тебя, -- говорил Женька, пытаясь придать резкому срывающемуся голосу определенную нежность.
--
Не хочу, -- упрямилась Лариса. Я знал, что она давно влюблена в Женьку. Весною они часто целовались в полутемном подъезде и даже несколько раз ходили вместе в кино. Причем Женька сделал так, что за билеты заплатила Лариска.
--
Ну, пожалуйста... - канючил Женька. - Докажи, что ты любишь меня.
--
А ты любишь меня? - обиженно спросила Лариска. - Ты давно уже не хочешь гулять со мной.
Женька горячо оправдывался, придумывал отговорки. Но нам, своим друзьям, Женька еще в мае сказал, что Лариска ему надоела. А ей самой, оказывается об этом еще не говорил. Наоборот, он поклялся девчонке, что все еще любит ее.
- И буду любить еще больше, если ты сделаешь, что я прошу, -- убежденно добавил он.
--
Если только с тобой, то я согласилась бы... - наконец шепнула Лариса так тихо, что я, стоя за неплотно закрытой дверью не столько расслышал, сколько угадал ее слова.
--
Я тоже хочу, чтобы ты была только со мной, -- горячо отозвался Женька. - Но мои друзья обидятся, посчитают меня западлом. Ты хочешь, чтобы все во дворе называли меня западлом?
Лариска молчала. По крайней мере, ответа я так и не дождался. Возможно, ответ отразился на ее лице, но я-то его не видел!
- Не бойся, они не будут тебя трахать. Только посмотрят, полапают немного и все. И мы никому ничего не расскажем. А ты, если будешь классной компанейской девчонкой, то станешь членом нашей группы сатанистов. Но для этого ты должна доказать ребятам, что ты - своя в доску!
--
А как будет: по одному или все вместе? - неуверенно спросила Лариска.
--
Как ты хочешь? - немедленно поинтересовался Женька.
--
Конечно, по одному.
--
Значит, ты согласна? - обрадовался Женька.
--
Нет, -- ответила Лариска. - Я только спросила.
Неожиданно женькин голос стал твердым и жестким. Таким голосом он отдавал приказы, когда мы играли в "войну". И мальчишки беспрекословно слушались его.
--
Если ты не исполнишь мою просьбу, то я разлюблю тебя! Даже разговаривать с тобой не буду.
Я не слышал, что ответила Лариска. Кажется, она слабо всхлипнула. Я же, ощутив запоздалый стыд, отполз от кухонной двери в комнату.
--
Ну как там? - встретили меня мальчишки нетерпеливым вопросом.
Я неопределенно передернул плечами, не зная, что ответить. Но в этот момент в комнату вошел Женька.
--
Она согласилась, -- прошептал он. - Пойдем по очереди. А сейчас катитесь на балкон и сидите тихо, пока я отведу ее в спальню. Она не хочет, чтобы вы сейчас ее видели. Стесняется.
--
Да уж! - вполголоса присвистнул Валерик. - Стеснительная попалась телка! Ты уламывал ее целых сорок минут. Я специально засек время.
--
Главное, что все-таки уломал! - невозмутимо заявил Женька. - Ты бы и этого не смог. А сейчас - быстро на балкон!
Мы послушно втолкнулись в узкую дверь балкона, смешные и оглупевшие от охватившего нас возбуждения.
Женька отвел Лариску в спальню и побыл с ней минут пять. Подгатавливал, наверное. Затем вернулся к нам.
- Так, она уже готова! - проговорил он, волнуясь, как перед экзаменом по математике. - У каждого из нас по десять... Нет, по пятнадцать минут.
--
Чур, я первый! -- заорал Валерик.
--
По жребию надо! - оттолкнул его Сашка.
Мы тянули жребий. Первому выпало идти Сашке.
Сашка вошел в спальню, а мы втроем возбужденно и лихорадочно толпились у двери. Верхняя половина двери была стеклянной. Но стекло было прикрыто с другой стороны цветастой ситцевой занавеской, оставляющей для обозрения лишь тонюсенькую полосочку. Мы, отталкивая друг друга, попеременно припадали глазом к этому узенькому просвету, в надежде увидеть хоть что-нибудь. Но видели лишь шевелящееся одеяло.
Прошли пятнадцать минут. Женька постучал по двери и крикнул:
--
Сашка, выходи.
Прошло минуты две-три прежде, чем появился Сашка, взъерошенный и с глуповато-довольным выражением лица.
--
Ну как? - нетерпеливо расспрашивали мы.
--
Во! - заявил Сашка, оттопыривая большой палец. - Она вся такая мягкая!.. Короче, сами пощупаете и все узнаете.
--
А ты ее трахнул? - допытывался Валерик.
--
Конечно! - услышал я самодовольный ответ в тот момент, когда меня, следующего по очереди, уже вталкивали в спальню.
Лариска лежала на старой железной койке, с головою укрывшись одеялом. Я подошел к ней, сдерживаемый волнением и подгоняемый любопытством.
--
Можно прилечь рядом с тобой? - несмело спросил я.
Я молниеносно нырнул под одеяло и тоже укрылся с головой. Теперь я почти не видел ее, только чувствовал горячее девичье бедро рядом с моей ногой.
Немного полежав неподвижно, я подумал, что нельзя напрасно терять драгоценное время. Ведь у меня всего лишь пятнадцать минут!
--
Можно потрогать тебя? -- замирая, спросил я.
--
Трогай, -- отозвалась Лариска, и я опять уловил в ее голосе нотку раздражения.
А впрочем, плевал я на нее! Пусть сердится! Главное, что мне разрешено делать все, что я хочу! А раз так, то берегись, Лариска... Я засунул руку под ее футболку и нащупал начавшую оформляться грудь. Лариска лежала не шевелясь, даже лицо отвернула к стене. Я подумал, что надо бы поцеловать ее, но наткнулся на затылок. Ну да бог с ними, с поцелуями! Займемся исследованием.
Я трогал ларискину грудь, мусоля нежный сосок большим и указательным пальцами. Потом переключился на другую и обнаружил, что обе они одинаковы. А чего вы усмехаетесь? Для четырнадцатилетнего мальчишки это открытие огромной важности!
Мне хотелось увидеть ее голой. Я попытался поднять край одеяла, но Лариска еще крепче натянула его на себя, злобно шепнув при этом:
- Нельзя! Хочешь трогать - трогай, а смотреть нельзя.
Ну ладно, нельзя так нельзя! А что можно? Дрожащими руками я залез девчонке под юбку. Женьке так и не удалось уговорить ее раздеться, и она лежала в одежде. Трусики и живот были липкими. В тот момент я по неопытности не понял почему. Теперь знаю: Сашка постарался. Я неловко попытался приспустить ей трусы, и Лариска, громко вздохнув, помогла мне, слегка приподняв бедра. А дальше...
А дальше я не стану подробно расписывать, как я прижался к Лариске, дергаясь в судороге и оскверняя мутной слизью ее живот! Каждый сам может представить себе происшедшее на основании собственного опыта. Скажу только одно: отдышавшись, я ощутил смесь удовлетворения, стыда и отвращения. Но более всего - досаду оттого, что рядом со мной лежала не Ксюша, а ненужная и несимпатичная мне Лариса.
Я выполз из-под одеяла прежде, чем истекли пятнадцать минут.
--
Ну как? - обступили меня мальчишки, навязчиво заглядывая в лицо.
--
Сами узнаете, -- отмахнулся я.
Говорить не хотелось. Я опустился на старый расшатанный стул и, отстраненно наблюдая за возбужденной суетой мальчишек, задумался. Вот и случилось долгожданное посвящение в мужчины. А что изменилось?
***
На следующий день мы валялись в густой траве между гаражами и мусорным контейнером, обмениваясь впечатлениями и похваляясь подвигами. Впрочем, оказалось, что никто из нас так и не лишил Лариску девственности. Неопытные, неумелые мальчишки ограничились тем, что порядком потискали и измазали ее. Тем лучше, честно говоря. Может быть, неразумная девчонка забудет случившееся и через несколько лет встретится с кем-то, способным оценить ее по иному. Кстати, что заставило четырнадцатилетнюю девочку лечь в постель с кучей сексуально озабоченных сопляков? Стремление поскорее стать взрослой? Или желание восполнить недостачу любви, которую Лариска так отчаянно искала в предавшем ее Женьке?
--
А вообще, мы все делали неправильно! - поучительно заявил Женька.
--
Это точно, -- подтвердил Валерик. - Сначала надо изучить книги, желательно с картинками. А то я никак не мог найти, куда нужно всунуть...
--
Я не об этом, -- оборвал его Женька.
--
А о чем тогда? - опешил Валерик.
--
Мы забыли, что мы - сатанисты! - выкрикнул Женька. - Нужно было привязать ее к кровати за руки и ноги, посвятить ее дьяволу, прочитать заклинания и только после этого...
--
Точно! - согласился Валерик. - А еще: вымазать ее тело кровью!
--
Спокойно. Мы можем сделать это в следующий раз, -- заметил Сашка, самый рассудительный в компании.
--
Сделаем, -- кивнул Женька. - Но с кем?
--
Как с кем? С Лариской! - почти в один голос сказали мы.
--
Лариску привел я, -- ответил Женька. - Теперь ваша очередь привести кого-нибудь.
Мальчишки переглянулись, в напряженном раздумии морща лбы.
--
Ну чего вы думаете? - передразнил нас Женька. - Лариска была моей девчонкой. Наверное, у кого-нибудь из вас есть подружки, которые вас слушаются? Тащите их в общую постель!
--
А Игорек ходит к Ксюхе!.. - паскудно улыбаясь, заявил Валерик.
--
А что! - оживился Женька. - Ксюха - девка ничего! Тащи ее к нам.
--
А если она не захочет? - спросил я, чувствуя, как пылают уши.
--
Уговори ее! - уверенно посоветовал Женька. - Я ведь уломал Лариску. Ты хочешь быть нашим другом? - добавил он, многозначительно глядя на меня.
И я сдался.
На следующий день я, встретясь с Ксюшей, уговорил ее пойти со мной к Женьке. Она поначалу упиралась, но я так живо расписал ей, какие хорошие ребята мои друзья, и какую интересную тайную компанию мы придумали, что Ксюша согласилась.
Мы вошли в Женькину квартиру. Ксюша доверчиво цеплялась за мое плечо. Ребята довольно переглянулись, встречая нас.
--
Хочешь быть членом нашего общества сатанистов? - добродушно спросил Женька.
Ксюша посмотрела на меня и только после этого утвердительно кивнула.
--
Обожди немного, мы приготовим все к посвящению, -- ухмыльнулся Женька и ушел на кухню, увлекая за собой Сашку и Валерика. До меня долетал их приглушенный неразборчивый шепот. Я сидел, как на ножах. Ксюша с интересом рассматривала женькину квартиру.
--
Игорь, иди сюда на минутку, -- позвал Женька, просовывая в дверной проем взлохмаченную рыжую голову.
--
Я сейчас вернусь, -- уверил я Ксюшу и выскочил на кухню.
--
Давай затащим ее в спальню и привяжем к кровати, -- лихорадочно зашептал Женька прямо мне в лицо.
--
Ребята, а может не надо?.. - слабо воспротивился я.
--
Надо, надо! Еще как надо! - напевал Валерик, похабно скалясь и высовывая язык.
--
Подожди здесь, -- наконец распорядился Женька. - Мы все сделаем сами, а потом позовем тебя.
Я остался один. Тупо глядел на уложенную зеленым кафелем стену, прислушиваясь к происходящему за стеной. Вырываясь, Ксюша звала меня на помощь. А я в каком-то странном отупении разглядывал уродливых бородатых гномов, накленных на кафель.
Меня позвали. Я вошел в спальню. Ксюша лежала на койке. Ее хрупкие руки были заведены наверх и привязаны веревкой к железной спинке. Кожа покраснела в тех местах, где ее натирала веревка. Ксюша плакала и отчаянно билась, стараясь вырваться. Сашка и Валерик, оба в простынях, размалеванных чертиками, крепко держали ее за ноги.
Женька лихорадочно завязывал у шеи свой "дьявольский плащ".
--
Принеси рога! - отрывисто приказал он.
Я механически повиновался. Отыскал рога и вернулся к ребятам.
--
Держи их над моей головой! - прохрипел Женька.
Женькин рогатый силуэт отчетливо вырисовывался на противоположной стене. Мне стало страшно: казалось, сатана действительно вселился в него.
Женька, бормоча знакомую абракадабру, задрал девочке юбку и стянул с нее трусы.
--
Не надо!.. - прорыдала Ксюша.
Она выглядела такой беззащитной, такой слабой. И четверо одуревших от похоти подростков жадно рассматривали ее полуобнаженное тело.
Не в силах смотреть на Ксюшу, я зажмурился. Но даже сквозь веки видел худое полудетское тело на грязной, протертой до дыр женькиной простыне, искаженные похотью лица друзей, горящую оранжевым пламенем свечу, рогатый силуэт на стене и надежду, угасающую в серо-голубых ксюшиных глазах...
--
Хватит! - заорал я, отбрасывая в сторону рога.
--
Ты чего? - испуганно оглянулся на меня Женька. Руки его, уже теребящие молнию брюк, нервно задрожали.
--
Отпустите ее, -- решительно заявил я, избегая смотреть на Ксюшу и на Женьку.
Сашка и Валерик повиновались. Отпустили ксюшины ноги, ослабили веревку на запястьях. Ксюша поспешно соскользнула с койки и, натягивая на ходу трусы, бросилась к выходу.
--
Ну ты и западло! -- Женька обиженно толкнул меня в грудь. - Как в кровать с Лариской - так ты первый! А как свою девку дать нам полапать - так жлобишься! Что ему сделаем, ребята? -- он огляделся вокруг в поисках поддержки. - Исключим из сатанистов?
--
Сам ты западло! - сквозь зубы процедил я. - Провались со своим сатанизмом.
Я развернулся и направился к двери.
--
Чуть было не стали насильниками, -- отозвался Сашка, поспешно сбрасывая сатанинский плащ и устремляясь за мной.
***
С Женькой я больше не водился. Научился подыскивать себе друзей по иным критериям.
В течение двух последующих месяцев я настойчиво искал возможности поговорить с Ксюшей. Безуспешно. Девочка избегала меня. А в конце августа ее семья получила новую квартиру в другом районе. Никогда больше я не видел Ксюшу.
Такова история моей первой любви и моего первого сексуального опыта. Оба события произошли одновременно, но не переплелись, не сложились в одно целое.
Вспоминая то лето, я возвращаюсь в прошлое. Возможно, потому в рассказ зрелого мужчины ощутимо врывается голос того взбалмошного легкомысленного подростка, каким я был в восемьдесят пятом году.
Иногда вспоминаю Ксюшу. Где она? Как она теперь выглядит? Замужем или нет? Счастлива ли она? Сумела ли забыть о том случае? Вопросов бесконечное множество, а просьба только одна: Ксюша, прости меня!