Закончили заниматься уже на закате. Рух заставил вспотевшего мальчишку ополоснуть в озере лицо и шею, а сам полностью разделся и сделал три заплыва до торчащей из воды коряги. Когда он вылез на берег, обнаружилось, что вымотавшийся Люмрик уже спит, подсунув себе под щеку Рухову рубаху.
Мальца будить было жалко. Мать знала, что иногда они могут тренироваться и по ночам, если в этом есть смысл, и волноваться не стала бы. Воин неспешно насобирал хворосту. Отойдя чуть подальше, наломал веток, развел костер и с упоением растянулся прямо на траве, наблюдая за угасающим за озером заревом.
Зугурдика он услышал еще издалека. Тот вообще не умел ходить тихо, а пробираясь по лесу издавал столько шума, что о путешествии незадачливого ученого знала вся живность пары соседних рощиц.
- Я так и знал, что это ты тут огонь развел, - закричал Зугурдик издалека. Воин приложил палец к губам и указал на мальчонку. Пока нескладная долговязая фигура добиралась к костру, Рух подкатил поближе к огню бревнышко и в тишине сделал приглашающий жест двумя руками ваш трон, ваше величество! Зугурдик кивнул, словно так и должно быть, уселся, обхватив колени руками и уставился в огонь.
На небе появился первый пяток звезд. Звезды в этом мире все еще были незнакомые, но вон ту, появляющуюся первой, Рух уже знал. Если брать от нее на ладонь правее - получался самый Юг. Чуть позже, где-то в третьем десятке, там просыпалась звездочка поменьше, мерцающая красным, и ориентироваться можно было на нее, но пока в этой стороне небосвода Руху подмигивала лишь Фия.
...А вот Габу Рух не услышал. Как это удавалась такой габаритной даме, воин не понимал. Она всегда возникала бесшумно из ниоткуда и сразу знала, кто, где и чем занят. После появления она начинала сопеть, вздыхать, шуршать и издавать еще тысячу разных звуков, но до этого момента обнуружить ее было нельзя.
Зугурдик при внезапном рождении старухи из сумрака взрогнул всем телом, зябко поежился, хотя ночь была теплой, и снова уставился в огонь. Габа же сняла с себя плат, укрыла им свернувшегося клубком Люмрика и завозилась, устраиваясь перед костром.
В огне звонко стрельнул уголек. Зугурдик опять вскинулся и даже слегка взвизгнул. Только было устроившаяся Габа ощупала нескладную фигуру взглядом, закряхтела и принялась подниматься.
Рух докинул в пламя несколько полешков, посмотрел, как искры умирают в вышине, и погрузился в воспоминания. Тем временем, Габа вернулась из леса и направилась прямиком к Зугурдику.
- Дай руку!
- Что - Зугурдик снова дернулся и испуганно уставился на Габу.
- Руку дай!
Зугурдик посмотрел на свою ладонь, зачем-то вытер ее о грудь и протянул старухе. Та что-то мяла двумя пальцами и Рух даже на таком расстоянии услышал терпкий запах. Слабые нотки этого аромата плыли от Габы всегда.
- А что вообще происходит - Зугурдик внезапно заупрямился и попытался вытянуть кисть из толстых пальцев Габы.
- Плюй и катай шарик. В смоле должна быть твоя слюна.
- Для чего должна!
- Плюй! Молодец! Теперь катай!
Ладони Загурдика с убыстряющимся темпом принялись выводить окружности, а Габа взялась вынимать из своей необъятной котомки какие-то пучки трав, мешочки, баночки...
- Я не знаю, что там в твоем мире с тобой было, но за то время, что ты у нас, ты должен был уже растаять.
- Растаять
- Растаять и собраться вновь! Вот! Это подойдет, - из маленькой склянки Габа высыпала какой-то порошок себе в ладонь, пошептала и бросила горсть в огонь. Пламя вспыхнуло, Люмрик заворочался во сне. - Клади сюда шарик! Новый мир, понимаешь?! Растаял, собрался, старые связи ушли. А ты их носишь.
Габа оторвала от тряпичной салфетки лоскуток, заткнула им горлышко склянки с шариком смолы и обмотала суровой ниткой.
- И, главное, страх. Ты носишь свой страх внутри себя. Он с тобой спит, с тобой дышит, с тобой живет. И при желании может занять тебя всего, целиком. Это плохо. Но и без страха жить нельзя. Поэтому мы твой страх поместим в сосуд.
Габа выплела из старой кварки кожаный шнурок и продела в петли склянки. - Носи свой страх всегда на шее, всегда при себе - голова Загурдика с трудом пролезла в кольцо шнурка, но зато и бутылочка закачалась не слишком низко на груди. - Когда нужно побояться - возьми сколько надо. Когда твой страх снаружи, ты его контролируешь, а не он тебя!
Зугурдик поднес склянку к глазам и принялся разглядывать собственноручно скатанный шарик.
- Открой!
Ученый вынул затычку из ветоши.
- Приложи ко рту и кричи в сосуд. Выкричи весь свой страх туда и быстро закрой.
- Аа-а-а-а-а! - заорал Зугурдик!
- А-а-а-а-а! - заорал проснувшийся Люмрик.
- Аа-а-а! Чтоб вас! - заорал разозлившийся Рух. - Тихо, пацан, тихо! Проснулся!? Ну все, все, залазь на шею! Домой поедем.
Пока Люмрик тер глаза, пытаясь понять, что из произошедшего было сном, Рух натянул рубаху и собрал пожитки. Через мгновенье малыш улыбнулся, сказал "А мне мокреныш снился!" и принялся карабкаться воину на загривок.
Наполнивший своим страхом мелкий сосуд Зугурдик озадаченно обматывал вокруг затычки нитку, Габа удовлетворенно хекала и только огонь горел ровно и равнодушно.