Сижу, никого не трогаю, завтрак завтракаю. Меня тоже никто не трогает, девчонки сосредоточенно уткнулись в свои тарелки, на меня даже не смотрят. Только что в новостях сообщили о трагетии, аварии. Семья, муж, жена и две маленькие девочки, на своем автомобиле пробили ограждение и упали на железнодорожные пути, прям под колеса приближавшегося поезда. С того самого моста, что и Фристайл. Никто не выжил, как и тогда. Настроение препоганое, и тишина, такая гнетущая тишина...
Делаю телевизор погромче и губы говорящего в экране человека оживают звуками. Чиновник из мэрии что-то говорит про усиленное ограждение, про новые сетки-уловители... Оправдывается, вид растерянный, разводит руками, берет на себя всю ответственность... Все ясно, отцы города прислали одного из младшеньких, ведь кто-то должен ответить за произошедшее. Уверен, во внутреннем кармане пиджака у него уже приготовлен конверт. Почему то стараюсь запомнить его имя, Пак Вонсун. Как же, тоже же жертва аварии. Сейчас отмучается перед телевизионщиками, и полетит кувырком со своей должности, а быть может и с крыши, или с моста. Что он себе надумает, неизвестно. Карьера рухнула, дело всей жизни. Вот так все устроено
Сегодня занимаемся с ЁнЭ по индивидуальному расписанию. По дороге к модельному агентству прошу ЁнЭ поискать в хронике происшествий все что связано с этим мостом. Она поколебавшись, тут же сунула мне в руки планшет, который читала. Оказывается, журналисты уже постарались, составили подборку, выстроили в хронологическом порядке. Мдааа, а там действительно все очень плохо. Начиная с гибели Фристайла более двадцати происшествий, и все с жертвами. Просто какое-то бельмо в центре Сеула, не зря Пак Вонсун разводил руками. Листаю фотографии, на них все как всегда в таких случаях, какие-то люди с озабоченными лицами, полицейские, замытые силуэты тел, развороченные остовы автомобилей, иногда обгоревшие... На некоторых задерживаюсь подольше, даже не понимая, что я хочу на них увидеть. Просто иногда такое чувство, что вот на этой, или на этой есть объяснение. Что достаточно его разглядеть, понять, и все встанет на свои места. Но когда всматриваешься, понимаешь, показалось. Со вздохом возвращаю планшет ЁнЭ, устало прикрываю глаза. И чего она на меня уставилась? Отворачиваюсь и смотрю в окно. Проезжаю мимо стеклянного спортивного павильончика, боковым зрением отмечаю - стоит несколько человек, а тут заезд во дворик модельного агентства, и я о них мгновенно забываю. Уже перед фотосессией меня бьет по голове - ептыть! Я радостно открываю рот... И понимаю - ушло. Не ухватил, не успел, мелькнуло и нету. Одно радостное ощущение разгаданной таки загадки. Дурацкое положение, надо сказать, - что-то понял, а вот что конкретно...
Вот с этим гнетущим ощущением я делал свои дела, обедал, заезжал за музыкой на студию звукозаписи, в общем, весь день с ним проходил. Едем с ЁнЭ обратно. Темнеет уже, ветер резкий, шибает в бок - уж на что минивэн семьи Ким тяжелый, а все равно чувствуется. Судя по всему, к ночи грозу напарило. Точно, над горой Намсан уже посверкивает в облаках. Сворачиваем с трассы, прошу остановить у утреннего павильона. Выхожу - оба-на, в минивэне с кондиционером теплее, чем на улице, ни фига себе похолодало. И запахи! Ну, описывать, роняя слюни, не стану - каждый знает, как мощно и одуряюще пахнет приближающаяся гроза, лучше сразу о павильончике. Павильончик нависал надо мной, хотя я стоял метрах в десяти. От него было ощущение, как от большого серьезного здания, вынужденного временно шифроваться.
Запах грозы усилился, и ветер бесцеремонно толкнул меня в спину. Я сперва переступил, удержав тело на месте, но в последний момент передумал и шагнул вслед за ветром. Окраска мира тут же сменилась, во всем появилась эдакая приглушенная фиолетинка, тут же замирающая, если посмотришь в упор. Красиво, очень. Боковым зрением смотришь - вот же она, да какая яркая и красивая, а поглядишь конкретно - все, рассосалась и впитывается, едва успеваешь заметить слабые следы фиолетового, шустро тающие в укромных местах. Я было начал играться с этим ощущением, но павильон поторопил, властно всплыв посреди моего внимания. Поглядев на него, я заметил, что смотрю словно с уровня колен, как будто лежу на земле - такой вот ракурс нравился павильону, ему хотелось возвышаться надо мной, и, прямо скажем, у него это, отлично получалось. Я издевательски ухмыльнулся и подошел ближе, теперь от витрины меня отделяло два с половиной метра.
Тут я понял, что внутри магазина сейчас По-Другому. Нет, я не идиот и понимал, что по-другому и здесь, и уже не первую минуту, но там - там сейчас реально По-Другому. Подойдя вплотную, я заглянул во внутренности павильона и не успел ничего заметить глазами. Ну, это я сейчас понимаю, а тогда это выглядело довольно неожиданно - я увидел мультфильм. Нет, не какой-то конкретный мультфильм, а пейзаж из всех мультиков сразу, примерно как этот парень-детектив из кино про кролика Роджера, когда он въехал в идиотскую мультяшную местность. Панорамы не было - так, пятно на треть зрительного поля, и в нем этот дурацкий пейзаж. Ладно, хоть не из тупорылых западных мультиков, а типа наш, 'Союзмультфильм' и все такое прочее, с сестрицами Аленушками и нерадивыми учениками, угодившими в сказку за неуспеваемость. Опять неточно выразился. Никаких Аленушек и прочего там не было, но казалось, что они вот-вот выскочат из куста и споют песенку. Пейзаж такой, понимаете? Ну, стою, смотрю на рисованные березки-дубравки, и внутри у меня эдакая насмешка. Пейзажик начинает поворачиваться, появляется дорожка. Я уже истекаю ядом: 'Доро-о-ожка... Оба, мо-о-остик... А речка-то где, 'мостик'?! А нету речки, вместо нее паровозик' Тут возникает сначала едва заметное, но крепнущее с каждым мигом ощущение, что все пошло немного не так, как хотелось тому, кто живет за этими плюшевыми дубравками и кукольными мостиками; дорожка распадается на извивающиеся смутные силуэты, и до меня наконец доходит - это же те люди, все те люди, которые уехали на этот мостик! Странно, я узнаю их по тысячам безупречно совпадающих признаков с замытыми контурами тел из фоторепортажей, которые смотрел на планшете, хотя не смогу сказать, мужчина или женщина, старый или молодая, - ничего. Но я чувствую, что все они на меня смотрят, нет, скорее сквозь меня, внутрь меня. Требовательно так, будто я им всем что-то должен, кровь из носу должен. Чтобы спрятаться от этих их взглядов отворячиваюсь, и взгляд мой цепляется за рекламный плакат формата А1, прикрепленный к стеклу изнутри. Меня скручивает судорогаи я становлюсь медленным и серьезным. На плакате группа Фристайл в полном составе. Хотя нет, в неполном, без меня. Я здесь, а они там, по ту сторону стекла, стоят рядком. Их лица повернуты в разные стороны, никто из них на меня не смотрит. Кроме ХенШи. Он стоит радостно улыбаясь в центре плаката, держа в одной руке какую-то дурацкую синюю бейсболку и другой рукой показывает на нее, глядя на меня будто хочет сказать "Совсем тупая? Что тебе еще непонятно?". Безразлично отвернувшись от сдувшегося павильона, я сажусь в минивэн и мы едем домой. Мне нужно прилечь подумать, хотя уже и так все ясно. Мои смутные ощущения при просмотре планшета были не просто так, и счас мне это наглядно показали. Носом натыкали. За то, что все развеется без остатка, волноваться не стоит - ничего никуда не денется. Пока все не решится - никуда ничего не денется.
- Они успели сделать одну единственную фотосессию, перед тем как... - по своему поняла нашу внезапную остановку ЁнЭ. - Если хочешь, я могу привезти такой же плакат. У меня дома есть.
- Спасибо, сонбэ.
Утром я чуть было не отказался от поездки - до того колбасило. Даже к зеркалу подходил, самопристыдиться. Бесполезно, что интересно. Так и дотянул, пока девчонки не убежали грузиться в машину. Дверь хлопнула, у меня внутри что-то оборвалось. Выхожу на кухню - все предметы от меня отвернулись, не то что за трусость осуждают, нет - нос воротят, как от дряни какойто. Все чужое, непослушное, холодное, непрорисованное. И все это с таким презреньицем, какое я последний раз ощущал еще будучи студентом, случайно оказавшись в дорогом бутике, когда подошедшая со всепонимающей улыбкой элегантная дама певучим голосом спросила "Вам чем-то помочь?" отчетливо указывая взглядом на выход.
- А может не ехать? Придумать что-нибудь?
Произнесенное вслух неожиданно злит. Не ехать, ну да, не ехать, как тогда. А потом что? Так и жить с этим? Ну уж хрен то там! Знаешь же, что не получится. Встряхнув головой решительно иду на выход. Агдан я или где? Придумаю, конечно придумаю, приеду на место и придумаю. Еще не знаю что, но придумаю обязательно. Во дворе парит после ночного дождя и свежо, солнце еще не успело подняться достаточно высоко, чтобы обрушиться на город жарой. Все уже внутри минивэна, и только водитель задумчиво прохаживается рядом. Останавливаюсь, рассматриваю его, и тут меня пробивает, он же тоже там был. Вчера вечером, у павильона. А теперь места себе не находит. Интересно, его тоже как меня накрыло, или только краешком зацепило? Заметив меня он подскакивает к пассажирской дверце и как-то неловко открывает ее. Изнутри доносятся возгласы "ЮнМи, ну чего ты так долго? Сколько можно ждать?".
Подхожу. Решительно задвигаю дверцу обратно, водитель старается на меня не смотреть. У него выражение лица смертельно болного человека, уже попрощавшегося с этим миром. Замечаю краем глаза свое отражение на тонировке, у меня дела обстоят не сильно лучше. Усмехаюсь.
- Сонбэ-ним, я покажу как нам сегодня ехать, хорошо?
- Конечно. Как скажете.
Да. Определенно он все знает. Когда я усаживаюсь рядом с ним, за рулем уже другой человек, знающий, опытный, умелый. До этого он был один на один со своими мыслями, со своим страхом. А теперь то мы вместе. Теперь то мы огого!
Сзади возникает легкая заминка, хлопает дверь, и вот уже рядом со мной пристраивается ЁнЭ, пристегивает меня, а потом и себя ремнем безопасности и кивает водителю:
- Можно ехать.
Выезжаем на проспект, проезжаем мимо павильона. Я даже не поворачиваю в его сторону голову, он неинтересен. А че это в тишине едем? Ну-ка... Выбираю "Шторм". Хотя судя по моим соседям, по решительному взгляду водителя и выставленному вперед подбородку и плотно сжатым губам время от времени посматривающей в какую-то бумажку ЁнЭ, лучше бы подошло "Полет Валькирий". Вот и въезд на мост...
- Вот Он!!! - ЁнЭ подпрыгивает на сиденье.
Метрах в пятидесяти не доезжая моста у обочины стоит мальчишка с велосипедом. Минивэн аккурано притормаживает рядом с ним, и я какое-то время сижу и смотрю на него. Он не поворачивается, хотя все прекрасно понял. ЁнЭ начинает возиться со своим ремнем. Останавливаю ее.
- Не надо, я сама должна.
Вылезаю, подхожу к нему и беру его за шиворот, изо всех сил стараясь случайно не перепутать и не взять за горло - потому что тогда не сдержусь по-любому и вотру его в асфальт прямо здесь. Скользкая ткань курточки трещит, когда я рывком кидаю мальчишку на четыре кости. Посреди движения он упирается, и я с ужасом понимаю, что с такой железобетонной массой мне не совладать, но мальчишка внезапно перестает упираться и падает на четвереньки. Я с размаха, не жалея пальцев, отвешиваю ему в задницу душевный пендель, и он, кувыркаясь, катится в кювет. С головы у него сваливается синяя бейсболка с какой-то американистой символикой. По этой бейсболке я его и узнал - он был на каждой аварии, начиная с той самой первой, и все жрал, жрал, жрал, падло, тварь... Он встает в кювете и молча исподлобья пялится на меня. Я откуда-то понимаю, что сейчас он смертельно опасен, что вообще-то я перед ним - так, букашечка, но - слава ГуанИнь, не сейчас. Подымаю вихляющийся велосипед и изо всех сил обрушиваю его на голову мальчишке. Промазать невозможно; между нами от силы пять метров, но велосипед как-то оказывается смирно стоящим у мальчишкиного бока. Эта неудача с велосипедом служит мне предупреждением: пора кончать суперменствовать и потихоньку валить отсюда, но я какое-то время стою на краю обочины, грозно подбоченясь и в упор разглядывая эту мразь.
Мальчишка, бесстрастно глядя мне в переносицу, гнусавит: 'Аджосси-и-и, чё-ё вы деретися-я-а', но мы оба понимаем, что он просто отрабатывает номер. В подтверждение этого на его лице появляется улыбка. Нет, улыбища. От уха до уха растянулась в улыбке отвратительная пасть, усеянная редкими, кривоватыми и острыми клыками. Испытываемый мной страх был запредельным. В самом прямом значении этого слова: за - предельным, и далеко за - предельным. Я стекал внутрь себя, плавясь от холода; это, конечно, только слабая попытка выразить невыразимое, тот страх нельзя описать никак. Целую нескончаемую секунду он улыбаясь смотрел мне в глаза, а потом прыгнул.
Боже, с какой идеальной, непоправимой легкостью ОН несся над поверхностью! Почти не издавая шума, не глядя, безошибочно, неуловимо! Ни одно известное мне животное не могло так двигаться, на нашем свете это невозможно. Я почувствовал, что весит ОН между сорока и пятьюдесятью килограммами, и боевая эффективность каждого килограмма на порядки превышает мою. Это все.
Я поднял сжатую в кулак до боли, до хруста в костях руку и заорал прямо в НЕГО. Вернее, взорвался, выстрелил из себя нечто, раздувавшее меня все это время, всю злобу, весь свой страх, всю свою ненависть... Меня потряс собственный крик - так можно крикнуть только горлом диаметром в полметра или пятью килограммами тротила, не меньше...
Когда ко мне вернулась возможность соображать вижу улепетывающего вглубь парка верхом на велосипеде пацана и внезапно бросившийся ему на перерез темный силуэт. Какая то неопрятного вида струха в лохмотьях и с попугаем на плече бодрой рысью уверенно шла на перехват, с кошачьей грацией преодолевая препятствия на своем пути, перемахивая через скамейки и кусты на ее пути, практически их не задевая. Ей почти удалось его настигнуть. В последнем отчаянном прыжке она успела схватиться за заднее колесо велосипеда. Но пацан, кувыркнувшись через руль приземлился на ноги и прибавив скорость скрылся из глаз.
- Мы же никому не будем рассказывать о том, что сейчас видели? - раздался рядом со мной голос Борам. Оглянувшись, замечаю, что практически все, включая водителя, высыпали из автобуса, и вместе со мной наблюдали погоню. ЁнЭ прыскает в ладошку, я подхватываю, и очень скоро уже вся наша толпа гогочет, орет, размахивает руками, легкой истерикой снимая напряжение. Я чувствую, как накатывает неероятная усталость, веки тяжелеют, а ноги не ощущаются. Меня подхватывают, и с помощью ЁнЭ и ИнЧжон я оказываюсь внутри минивэна.
- ЁнЭ, я всю дорогу хотела тебя спросить, что там на листочке, на что ты там смотрела?
- Там кепка, с плаката, я ее вырезала, чтобы быть уверенной, что найдем того, кто нам нужен.
Молча смотрю на нее.
- ЮнМи, я не тупая и не слепая. И эти репортажи с аварий еще раньше тебя все внимательно просмотрела. Что мальчишка везде там был, видела. И как взгляд с него соскальзывает - чувствовала. У меня бабушка мудан была, очень уважаемая. Про все эти штуки много чего рассказывала.
Посмотри вокруг.
Оглядываю салон. Боооожечки ежечки! Весь салон изнутри был облеплен полосками бумаги с иероглифами. КюРи с гордостью приосанилась
- Мы все подготовили, собирались заманить его внутрь...
- И тут бы ему была хана. - Борам начинает опасно размахивать двумя заостренными деревянными палками.
- Но ты решила сделать все по своему.
Тут меня начинает пробивать на хихи, но сил смеяться уже нет. Они рассказывают что-то еще, но их слова доносятся до меня тихо и издалека на фоне дурацкой мультяшной картинки. По мостику скакали пони наперегонки с паровозиком, Счастливо смеющиеся ХенШи и Гречкина кружились взявшись за руки среди цветов. Смешная старушка с попугаем на плече пыталась поймать сачком порхающую как бабочку синюю бейсболку...
Центр Сеула. Богато обставленная квартира. В кресле сидит ЮЧжин, держа в руке светящийс кулон. Напротив нее с виноватым видом опустив голову стоит мальчишка в синей бейсболке и быстро быстро бубнит.
- Простите, госпожа. Я буду стараться еще лучше, госпожа. Я все сделаю, госпожа. Пожалуйста, не убивайте...]