Вдоль широкой шумной дороги, держась за руки, шли двое: мама и дочь. Мама высокая стройная в длинном развевающемся сиренево-розовом сарафане и плетёной шляпе с широкой атласной розовой ленточкой. Розовый - любимый цвет мамы и очень ей идёт. Она и сама в свои тридцать два года выглядит, как молодой весенний благоухающий цветок.
За мамой еле-еле поспевала девочка лет семи. Большие, как спелые виноградные ягоды, серо-голубые глаза, светлые, почти белые волосы собранны в хвостик, который, как виноградная веточка, на конце заворачивается колечком. И как листья растения непрестанно оборачиваются вслед за солнцем, так девочка молча поворачивает к маме головку с большими грустными глазами. Будто просится на ручки, но она уже большая, никто её на ручки не возьмёт. А девочка всё равно поднимает к маме свой печально-красноречивый взгляд.
На дочке зелёное платье без рукавов. Из блестящих салатовых сандалий выглядывают белоснежные носочки.
Мама и дочь подошли к каменным воротам зоопарка. С верхушки входной арки глядел большой барельефный кот. Слева шумел фонтан, а июльское жаркое солнце заглядывало в каждую капельку летящих брызг, отражаясь живой разноцветной радугой.
Мама присела на корточки, заметила просящий взгляд, на секунду отвела глаза. Потом смело и немного сердито вернулась к серо-голубым виноградинам.
- Ты ведь любишь своих зверей, Анюта! - убеждённо заговорила она. - Вот ты к ним и пришла. Сама ведь сказала, что лучше сюда, чем дома сидеть. Да?
Девочка молчала.
- А я не могу. Мне нужно... Ты ведь уже гуляла одна. Я приду за тобой в пять. Сейчас три. Деньги у тебя есть.
Девочка молчала.
- Посмотри, часики идут?
Аня неловко выставила вперёд локоток, на круглом циферблате была нарисована сказочная башня с крохотными часами. И хоть стрелок видно не было, наверняка, эти сказочные часы показывали пять.
- Пятнадцать часов, пять минут, - без заминки ответила Аня.
- А где будет стрелки, когда будет семнадцать?
- Мама, - обиделась девочка.
- А если будут спрашивать с кем...
- Я знаю, мама.
Женщина помолчала.
- Хороший тебе папа подарок сделал?
- Хороший, - девочка отвела в сторону задумчивый взгляд. - А когда он приедет?
- Скоро, а ты ему расскажешь, как гуляла сама... хотя... ну, ладно, иди. Около выхода в пять часов, - мама наклонилась, чтобы поцеловать, но девочка крепко обхватила мамину шею, вдохнула сладкий мамин запах, потом, не выдыхая, вдохнула ещё раз.
- Иди, я постою, посмотрю на тебя.
Девочка быстрым шагом подошла ко входу, билетёрша вопросительно на неё посмотрела, но Аня решительно прошла вперёд.
- Девочка, ты одна? - недоумённо воскликнула билетёрша вслед.
Аня обернулась, смело посмотрела на женщину и, несмотря на то, что мама учила в таких случаях отвечать: "Меня там ждут", громко произнесла:
- Конечно, одна.
И твёрдым шагом пошла дальше. Отойдя на безопасное расстояние, где билетёрша её не видит, Аня бросилась бежать. Примчалась к стеклянному окошку, устроенному прямо в стене зоопарка. Растопыренными ладошками, носом, лбом, губами прилипла к стеклу, нашла убегающую фигуру мамы и, не отрываясь, стала смотреть ей вслед.
Когда сиренево-розовый сарафан скрылся из виду, Аня оставила стекло и побрела к пруду. Он приветствовал всех множеством солнечных зайчиков и громогласным гомоном, щебетом и воркованьем уток, гусей, голубей и воробьёв. Девочка оперлась на окружавшую пруд ограду, утки озорно дрались за хлеб, плыли к нему наперегонки. А за взрослыми утками, как гирлянда, тянулся ряд пушистых утят. Они лучше всего отвлекали от грустных мыслей. Но мысли не торопились отступать, и когда они заволокли собой и уток, и пруд и утят, Аня отошла от ограды и побрела к скамейке.
Села, взглянула на часы: пятнадцать минут четвёртого.
- Так мало, - вздохнула вслух и решила не сходить с места до пяти часов.
Но очень скоро сидеть ей наскучило, она оглянулась, прислонилась лицом к белой спинке скамейки, почувствовала приятный запах краски и тихонько укусила спинку зубами. Теперь вкус дерева и краски оказался во рту.
Вдруг недалеко от себя Аня увидела слона. Он стоял на лужайке без ограды, немного склонив на бок голову. Аня вскочила, и через несколько секунд была у красивого гиганта.
- Такой большой... Зелёный, - вслух шептала она, не сводя с животного влюблённых глаз, - как настоящий...
Посреди заросшей блестящей травой поляны стоял большой куст, ветви которого разрослись по прочному каркасу в форме слона.
Вдруг зелёный хобот, равнодушно лежавший на сочной траве, пошевелился. У Ани, как вспугнутые птички, подскочили брови. Но тут за хоботом показалась рука, затем голова, наконец, вышел весь человек. Это был мужчина лет сорока - сорока пяти. "Дедушка", - определила про себя Анюта.
Жёлтая соломенная шляпа прятала чёрные как смоль волосы, из шоколадно-коричневого комбинезона выглядывала ярко-оранжевая футболка. Но больше всего Аню привлекли чёрная борода и усы. "У деда Мороза, конечно, побольше, - продолжала мысленно рассуждать она, - то эта тоже ничего, красиво!"
Мужчина, словно невзначай, оглянулся на Аню, достал из кармана большие серебряные ножницы и заговорил со... слоном:
- Ну что, дружище, совсем ты зарос. Давай-ка я тебя подстригу немножко, а то, вот, - мужчина указал на девочку, - на тебя люди смотрят, а ты стоишь... заросший.
Мужчина обернулся к Ане и спокойным деловым тоном поинтересовался:
- Как вы считаете, сделать ему уши поменьше или такие оставить? Мне кажется, уж больно большие. А вам?
Посмотрел и быстро повернулся к слону, чтобы не мешать человеку думать.
- Я думаю, уши не большие, - тихо произнесла Аня, внимательно разглядывая не столько уши, сколько необыкновенного дядю-дедушку.
- Да? А я вот боюсь, как бы он на этих своих ушах не улетел куда.
Девочка коротко и звонко засмеялась. Усы мужчины раздвинулись, пропуская широкую улыбку.
- Ну что ж, - продолжал он, - раз вам так кажется, то пусть пока растут. Потом поглядим, как эти уши будут себя вести.
Мужчина окончательно повернулся к девочке:
- Ну, раз уж мы с вами решаем такие серьёзные вопросы, то давайте и познакомимся. Меня зовут дядя Миша. А вас?
"Всё-таки дядя", - подумала девочка, а вслух произнесла:
- А меня Аня.
- Очень рад познакомиться, Аня. Вы уже всё посмотрели или только начинаете прогулку?
- Только начинаю.
- Отлично. Тогда, если хотите, можем погулять вместе. Я как раз собирался осмотреть мой зоопарк.
- Ваш?!
- Конечно, мой. Меня ведь все звери и птицы знают. У нас даже есть один большой общий секрет.
Аня вытянула шею и замерла, так что стала похожа на вопросительный знак.
- Но я вам сейчас не смогу раскрыть этот секрет, - поторопился предупредить дядя Миша. - Не знаю, как к этому отнесутся животные. Вот погуляем и тогда... Могу только сказать, что все животные, ну, почти все, остались в зоопарке по собственной воле. И это связано с их большим секретом.
- А этот секрет ещё кто-нибудь знает? - от любопытства Ане было щекотно внутри.
- Думаю, что да. Знают те, кто и попросил животных об одолжении.
- О каком одолжении?
- А вот это и есть секрет.
- А кто? Кто попросил?
- Кто-кто... Вы и попросили.
Глаза девочки стали похожи на большие яркие васильки.
- Мы?! - выдохнула она.
- Конечно, вы - дети. Для вас звери и стараются.
- Веселят детей, да? - догадалась девочка и тут же почувствовала разочарование, что всё оказалось так просто.
- И веселят тоже, но... - дядя Миша на секунду задумался, - но мы пойдём гулять или нет? - наигранно сердито загудел он в усы.
- Пойдём, пойдём.
Аня подбежала к дяде и взяла за руку. И это несмотря на то, что мама столько раз говорила ни в коем случае не разговаривать и не ходить с незнакомыми людьми. Девочка вспомнила об этом, но подумала, что если она будет гулять с дядей Мишей, то никакой незнакомый не захочет с ней говорить.
Минуту спустя дядя Миша и Аня стояли у клетки с шимпанзе. Снаружи толпился народ, а внутри происходили активные и интересные взаимоотношения. Обезьяна-мама с густой тёмно-коричневой шерстью сидела на толстом сухом стволе дерева. У живота она обеими лапами держала маленького сына с круглой головой и смешными удивлёнными глазами. Можно было и так любоваться на эту пару, если бы не молодой озорной самец, наверное, старший брат малыша, который не давал покоя маме с сыном, потому что хотел поиграть с братишкой. Он подпрыгивал к маме, молниеносно толкал или хватал малыша и тут же резво отскакивал на безопасное расстояние. Уже порядком рассерженная мамаша никак не могла хорошенько приложиться к безобразнику. Лишь иногда она едва-едва успевала задеть подростка лапой, но он не прекращал свои выходки. Малыш иногда пытался выползти из-под маминого живота и присоединиться к игре, на которую его подбивал старший брат, но длинная мохнатая рука снова и снова затаскивала его под живот.
Публика громко хохотала и вслух комментировала события.
Дядя Миша нагнулся к Анечке:
- Как я люблю смотреть на них!
- На кого? на обезьянок?
- Нет. Есть куда более интересные объекты наблюдения.
- Чего-чего?
- Мне очень нравится смотреть на людей, - пояснил дядя Миша.
Аня оглянулась на толпу. Прямо около неё звонко хохотал большой мальчик. Ему уже было не меньше десяти. Глядя на него, нельзя было не заразиться смехом.
- Да, - Аня повернулась к дяде Мише.
- Но ещё интереснее, - говорил он шёпотом, - смотреть на взрослых. Погляди, - он указал на высокую женщину рядом с мальчуганом. "Красивая!" - подумала Аня, как думала почти обо всех женщинах маминого возраста. Но самой красивой всегда оставалась мама. Женщина так же, как и её сын, звонко хохотала. Наверное, она забылась и ни за что не рассмеялась бы так в другое время и в другом месте, а сейчас просто не помнила, какой ей надо быть, и была такой, какой была. Аня снова вспомнила маму: "Мама так не смеётся. Только улыбается иногда. И папа тоже только улыбается. Ещё иногдее, чем мама".
Тут женщина опустила влажные от смеха глаза на мальчика:
- Ну что, Петя, пойдём? Найдём ещё какого-нибудь озорника.
Мальчик вскинул на неё разогретое весельём розовое лицо:
- Пойдём.
Они выбрались из толпы, Петя взял маму за руку. Она снова посмотрела на него и свободной рукой потрепала по волосам:
- Ах, ты моя обезьянка!
- Конечно, обезьянка, - вдруг согласился мальчик, - я так же, как этот озорник, умею лазить и прыгать тоже.
Улыбка исчезла с его лица, а на смену появился серьёзный просящий взгляд:
- Мама, отпустишь в секцию?
- В какую? - мамина улыбка убежала вслед за улыбкой мальчика. - В акробатическую?
- Уже и Димка тужа пошёл! А Максим полгода занимается. И я с ним один раз ходил, - мальчик не смотрел на маму, но говорил быстро и уверенно, - тренер сказал, что я гибкий и не боюсь высоты...
- Да?! - мамины брови сползли к переносице. - А мне сиди и волнуйся за тебя? Делать мне больше нечего.
Сзади раздался новый взрыв смеха. Женщина оглянулась. И вдруг засмеялась так, что у неё слёзы навернулись на глазах. Когда приступ смеха закончился, женщина посмотрела на удивлённого сына:
- Я - обезьяна, Петя! Так и называй меня: мама-обезьяна. Точно так же прижимаю тебя, как та мамаша, на которую мы только что смотрели.
Петя уставился на маму ещё более удивлёнными глазами:
- Записывайся, Петя, в свою секцию. Раз тебе так сильно хочется. А вдруг ты олимпийским чемпионом станешь... Но только, чтобы математика от этого не страдала.
- Спасибо, мамочка! - засмеялся мальчик. - С математикой-то всё нормально будет, а вот за естествознание не отвечаю.
- Ага. А меня мама заставляет на танцы ходить, - вдруг серьёзно и задумчиво произнесла Аня.
- А тебе не нравится?
- Нет.
- Почему?
Аня ответила не сразу. Понизив голос, она призналась:
- Там учительница злая.
- А почему ты маме не скажешь?
Девочка испуганно вскинула на дядю Мишу глаза:
- Вы что! Нельзя. Я рассказала про учительницу физкультуры один раз, что она на нас ругалась. А мама пришла в школу и кричала на неё. И все тогда кричали... Меня потом в другую школу перевели.
- А что же тебе нравится делать, если танцевать не нравится?
- Мне? - девочка мечтательно задумалась и ответила не сразу, словно посмаковав мысли. - Нравится рисовать. Очень. А ещё нравится из пластилина лепить. А ещё нравится вырезать. А ещё нравится, когда папа мне книжки читает. Только он очень мало мне читает. Иногда только. Чуть-чуть. Перед сном. А потом он уезжает в командировку. И мы с мамой его ждём. И скучаем по нему.
- Ну, пока вы ждёте, можете, вон сколько дел переделать: и порисовать, и полепить, и повырезать.
- Нет, не можем.
- Почему?
- Мы только на трудах вырезаем и лепим, а дома нельзя.
- Отчего же?
- Мама говорит, я своими вырезками всё испачкаю и пластилином всё закидаю.
- А-а-а, понятно, - протянул дядя Миша.
И вдруг громко и торжественно предложил:
- А пойдём к белому медведю. Мы с ним большие друзья.
- Пойдём! - от нетерпения Аня захлопала в ладоши.
Около клетки с белым медведем, которая была вовсе не клеткой, а вольером за стеклом, тоже толпился народ. Дядя Миша, крепко держа Аню за руку, стал сквозь него протискиваться, пока перед ними не открылся вид на жилище косолапого. Аня моментально прилипла к замусоленному стеклу носом. Мамы рядом не было, поэтому можно было проверить его на вкус, что Аня и сделала. Стекло оказалось прохладным и немного солёным. А за ним находилась широкая площадка, переходящая в неглубокое озерцо с прозрачной и прохладной (даже отсюда видно) водой. В воде плавал большой белый медведь. Он мог бы сойти за громадную льдину, если бы не ворочался в воде так проворно. А плавал он отменно! Медведь нырял, вытянув вперёд морду, плыл под водой, потом выныривал и легко, словно вареник в растопленном сливочном масле, переворачивался на спину. Лениво опускал передние лапы на воду, как на ручки кресла, и качался на ней. Не было человека во всей толпе, кому в этот момент не захотелось бы искупаться.
- Да-а-а! - ни к кому не обращаясь, протянул дядя Миша. - Хорош!
К нему обернулся невысокий полноватый мужчина в белой рубашке, костюме и галстуке. За одну руку он держал девочку лет одиннадцати, за другую мальчика лет шести.
- И не говорите! - звонко откликнулся он.
Глаза у него светились так же, как у его сына и дочери, которые не отрывали взгляда от купальщика.
- Хорошо, наверное, быть белым медведем, - мечтательно произнёс дядя Миша.
Мужчина снова обернулся:
- Ха! - воскликнул он. - А я только секунду назад говорил детям, что у меня появилась сумасшедшая мечта.
- Какая же?
- Стать белым медведем, - улыбнулся мужчина. И вдруг заговорил быстро, торопливо, словно, очень долго до сих пор молчал:
- Я вот давно уже ни о чём не мечтал. Даже и забыл, что мечтать можно. А тут такое в голову пришло! Надо же! Белым медведем... Да разве можно переставать мечтать?! А вот сам... Благо дети сюда затащили, а то бы и этой сумасшедшей мечты у меня не было. А какая отличная мысль! Стать белым медведем. И плавать вот так в воде. Ба! Да я и не купался уже сколько.
- Папа, а поехали завтра купаться... - заговорила вдруг девочка.
- Поехали, поехали! - перебил её брат.
- Да куда же мы поедем? - мужчина недоумённо посмотрел на детей.
- Да около нас есть парк и озеро. Там все купаются, - отчеканила дочь.
- Парк? Около нас?
- Ну, конечно, мы там всегда с няней гуляем.
- Чудеса! - не поверил папа и замолчал.
А после нескольких секунд раздумья провозгласил:
- Ну что ж, ведите завтра в парк.
И вдруг спохватился:
- А завтра ведь понедельник. Я же на работу.
- А вечером, - с отчаяньем спросила девочка.
- Вечером, - повторил за сестрой брат.
- Да когда вечером-то?.. А-а-а, ладно, гулять так гулять! - мужчина улыбнулся. - Завтра пораньше приеду. Начальник я или нет?!
Он смеющимися глазами посмотрел на дядю Мишу:
- Ну что? Мы, наверное, будем выбираться.
Папа, сын и дочка отходили от вольера, смеясь и о чём-то переговариваясь. Все трое держались за руки, словно звенья одной цепи. И было ясно, что их сцепляют не только руки, но и ещё что-то, более крепкое.
- Пойдём, Аня? - дядя Миша наклонился к девочке.
Но та словно не слышала его, смотрела и смотрела вслед тем троим, держащимся за руки.
Дядя Миша и Аня подошли к клетке со львом. И снова это не клетка, а приятный зеленый вольер, отгораживающий льва от людей толстым стеклом. Но в вольере оказался вовсе не лев, а львица с тремя маленькими львятами. Она невозмутимо лежала на боку, помахивая хвостом. Голову держала прямо, с достоинством, чуть приоткрытыми глазами бдительно следила за обстановкой. А вокруг неё и прямо на ней кипела и выкипала молодая весёлая жизнь. Львята лазили по маме, летели с неё кувырком, играя, боролись, схватывались друг с другом, пытались зубами поймать коричневую качавшуюся, как маятник, кисточку маминого хвоста. Она позволяла им всё. Даже попытки забраться на её голову, даже когда львята, проверяя свои острые зубы, хватали мамину шкуру и тянули её. Правда тут мамино терпение заканчивалось, и детёныши получали лапой по морде. Но это случалось редко. В основном мама держалась спокойно и умно.
Дядя Миша, Анечка и остальные зрители с удовольствием разглядывали жёлтое семейство. Как вдруг рядом раздался громкий крик:
- Что же это такое?! - кричала пышных форм женщина в широкой шляпе с перьями. - Сколько раз тебе говорить? Я тебе что сказала?! Стой на месте. А ты опять куда-то мчишься? Больше никуда с тобой не пойду! Раз ты не можешь себя вести по-человечески. Посмотри весь красный и мокрый. Что же это такое?
Перед беспокойной мамой стоял мальчуган лет семи. Щёки его действительно алели здоровым румянцем, какой часто вспыхивает на лицах обыкновенных здоровых ребят. Но его маме это почему-то не нравилось, она продолжала кричать. Люди у вольера по очереди оглянулись, но быстро отвернулись снова к стеклу. И только дети продолжали сочувственно поглядывать на мальчика. Вдруг раздался восторженный голос дяди Миши:
- Какая мудрая мама!
Все, включая беспокойную мамашу, оглянулись на дядю Мишу, который полными восхищения глазами смотрел на львицу за стеклом. Все тоже посмотрели на маму львят. И тут какой-то мужчина с вызовом в голосе проговорил:
- Да, действительно, вот это мудрая мама, лежит и радуется, что дети бегают и прыгают вокруг неё.
- Точно, - подключилась женщина рядом с дядей Мишей. - А что им ещё делать в их возрасте, как не прыгать и не бегать? Раз бегает, значит, здоров, радоваться нужно.
- Да он не может не бегать, - уверенно говорил мужчина, который первый отозвался на реплику дяди Миши. - В нём энергия наружу просится. Ему непременно нужно бегать и скакать. Это его потребность, как пить и есть.
Беспокойная женщина в замешательстве молчала. Говорили, как будто про животных, но у неё в голове всё же мелькнула догадка, что речь идёт не только о львах. Она решительно взяла сына за руку и молча, высоко подняв голову, пошла прочь. Только перья продолжали беспокойно подрагивать на шляпе. Когда мамаша была уже довольно далеко, люди у вольера дружно и весело захохотали.
Дядя Миша и Аня гуляли долго. Они останавливались почти у каждой клетки. С удовольствием наблюдали за животными, с ещё бСльшим - за людьми. Ане эта игра очень нравилась. Теперь она сама дёргала дядю Мишу за рукав и щекотно смеялась в ухо:
- Посмотри, как та тётя смеётся. Правда, смешно?
- Ага, - соглашался дядя Миша. - Видно, она давно так не смеялась.
А ещё Ане очень нравилось смотреть, как разговаривают мамы и папы со своими детьми. Сколько ласковых взглядом родителей на своих детей заметила девочка. Она не говорила об этом дяде Мише, потому что не смогла бы об этом сказать словами. Но видела и радовалась, хотя иногда ей почему-то становилось грустно.
Какими-то другими стали взрослые в этот день, словно, стали похожи на своих детей, и словно к ним теперь, как и к мальчикам и девочкам можно подойти, поговорить, поиграть с ними, побегать и посмеяться. Об этом необыкновенном чувстве Аня рассказала дяде Мише.
- О, и ты заметила?! - ответил он вопросом. - Здесь в зоопарке можно со взрослыми разговаривать почти также легко, как и повсюду с детьми. А детям, как видно, легко разговаривать со своими родителями. Потому что родители вспоминают, что и они когда-то были... Ой, совсем забыл, я же тебе обещал в конце прогулки секрет.
- Да, да! - подпрыгнула Аня, от нетерпения у неё даже закружилась голова. - О чём дети попросили животных?
- Дети попросили, чтобы животные помогли вернуть им их...
- Ой! - Аня вскрикнула и посмотрела на часы. - Пять часов десять минут! Мама будет ждать!
Она сорвалась с места. По серым вымощенным дорожкам замелькали зелёные сандалии. "Мама будет ругать... Мама будет волноваться", - бежали в головке тревожные мысли. Но вдруг Аня остановилась, оглянулась назад, нашла шоколадно-коричневый комбинезон и широкую улыбку под чёрными усами. Она помахала дяде Мише, а тот помахал ей вслед. Ане стало грустно, ведь она не сказала дяде Мише даже "спасибо", решила вернуться. Тут дядю Мишу загородила тележка со сладкой ватой. А когда она проехала, его шоколадно-коричневого комбинезона уже не было.
Аня обернулась и вдруг прямо перед собой увидела маму. Та стояла у клетки с жирафом и, не отрываясь, смотрела на животное. Жёлтый в коричневых пятнах жираф, ходивший по вольеру кругом, вдруг стал прямо около Аниной мамы, нагнул к ней голову, постоял, а затем выпрямился и снова стал ходить кругами. Женщина отошла от клетки и тут же увидела дочь. Аня хотела броситься к маме, но испугалась её широко раскрытых в удивлении глаз. Мама сама спокойно подошла к дочери, взяла за руку. Они пошли.
- Анечка, ты мне не поверишь, - наконец заговорила мама.
- Конечно, поверю мамочка.
- Со мной сейчас разговаривал жираф.
- Чего?!
- Вот именно.
- И что же он тебе сказал?
- Что сказал, - мама остановилась, обернулась к дочери. - Сказал, чтобы я... Маленькая моя!..
Мама подхватила Аню на руки и крепко-крепко прижала к себе. Поцеловала в одну щёку, в другую:
- Соскучилась ты по мне? - спросила мама.
- Очень, - призналась девочка. - Не оставляй меня больше одну, - попросила она и тут же испугалась, что мама сейчас рассердится.
- Не оставлю ни за что. А знаешь, что я придумала?
- Что?
- А поедем мы к папе навстречу! - мама засмеялась. - Точнее даже полетим на самолёте. И как это я раньше не придумала?! Ему ведь там скучно, он будет страшно рад.
- Поедем, мамочка, поедем! - Аня звонко и коротко засмеялась.
Мама снова прижала к себе дочку. Аня чувствовала вкусный мамин запах. И хотела спросить, что же ей всё-таки сказал жираф, но никак не могла оторваться от мамы, никак не могла надышаться этим сладким родным запахом.