- У меня возле дома вечно собака какая-то крутится, - сообщила Надя подругам.
- Ага... А я тройку по контрольной по физике получила, - печально сказала Люба.
- А я пятёрку, - задумчиво добавила Вера.
- Ну и я пятёрку... Только я про собаку говорю!
- Ну, и что с этой собакой? Топчет твои помидоры? - поинтересовалась Люба.
- Во-первых, у меня в саду не растут помидоры, а во-вторых, какие вообще сейчас помидоры, если февраль на дворе?!
- Откуда я знаю какие? Я вообще среди помидоров различаю только нарезанные дольками и целые.
- Слушай, народ, что мне сделать, что бы вы не ссорились? Любе на лбу написать, а Наде - на галстуке Паши?
- Почему это?! - обиделись подруги.
- Потому что! Люба чаще всего смотрит в зеркало, а Надя на Пашу. Кстати, кто будет ставить "Ромео и Джульетту", не нашли ещё?
- Не-а. Мороз с Былиной уже с ног сбились, на кого не свалят - все тут же заболевают, едут в санатории, ломают ноги, руки, объявляют о трауре из-за смерти троюродного племянника сестры подруги тётушки своей матери...
Спустя неделю после пропажи зеркала друзья, убедившись, что никто его не нашёл, отправились в часовню, так как Вера предположила, что зеркало окажется там. И не думавший таять снег (у него с мыслительными процессами вообще плохо) весело похрустывал под ногами. Люба не очень любила снег, ей больше нравилась весна, пора любви и солнца, а Надя, напротив, прекрасно чувствовала себя как среди белого спокойного простора, где так и тянет произнести какую-нибудь длинную философскую фразу (Надя такие любила), так и в метель, когда озорные колючие снежинки весело кружатся в танце.
По природе своей Надя была реалисткой, но окружающий мир был далеко не идеален, так что Надя из реалистки с возрастом перетекла в пессимистку. Лето горячее, осень грязная, весна мокрая, зима холодная. Физика страшная, биология скучная, русский бестолковый, а физра - вообще отстой. Такой идеалистке нужно или всё, или ничего. Если есть хоть пару недостатков - значит, плохое. Если любовь - то красивая, как книжный роман, с интересным и необычным знакомством, цветами, июньскими ночами при луне с соловьиным оркестром и т.д. Нету этого всего - забирайте свою любовь обратно, уценённая не нужна. Но в снеге недостатков она не находила. А когда Люба ей сказала, что снег может быть грязным и мокрым, Надя заявила, что мокрый - это уже не снег, а вода. А про воду она ничего не говорила. Вода, она и вправду бывает мокрой и противной, и ещё в ней утонуть можно, а плавать Надя не умеет, боится...
Вера тоже была идеалисткой, но куда более оптимистично настроенной. Вера - человек мечтательный, но целеустремленный. Если ей что-то надо - прёт, как танк. Но случалось это довольно редко: в основном она предпочитала витать в фантастических и исторических книгах, мечтая пережить хоть сотую часть описанных там приключений, веря и надеясь...
Люба также была оптимисткой, но ярче выраженной. Ни одна мысль в её голове не задерживалась надолго. Всё вокруг играет в красках жизни, нёсет куда-то... Что-то не получилось - ну и чёрт с ним, в следующий раз получится! Энергии - море, вот Люба и суёт её куда только можно, пытается сделать сразу всё... Правда, до конца редко доводит, так как энергии хоть и много, а всё же не бесконечное количество, да и вообще, зачем доделывать это, когда можно начать вон то?!
Девочки прокладывали себе дорогу в снегу. Все молчали, погруженные в свои мысли. Вера ужасно волновалась. Появится там зеркало или нет? А вдруг это вообще не оно там стояло? Они ведь так и не проверили, совпадает зеркало с отпечатком, или нет. Девочка оглянулась на подруг. Надя с задумчивым видом посасывала сосульку. Люба на ходу пыталась отодрать от перчаток ледяную корку. Да уж, они явно не очень сильно волнуются. Хотя... Ну, Надька так точно относится ко всей этой затее со здоровым пофигизмом, а вот Любе, ей интересно, но сейчас важнее перчаток для неё ничего нет.
Вот уже показался проход между деревьями, за которыми скрывается часовня. Сердце забилось быстрее. Вера сняла перчатку и засунула руку в карман, дотрагиваясь до лежащей там валентинки. Вера теперь всё время носила её с собой - сама не знала зачем. Кусочек картона успокаивал, ободрял, подсказывал. Порой девочке казалось, что это плод её воображения, а один раз, когда лежащая в кармане открытка больно кольнула её в бедро, благодаря чему девочка обернулась и успела увернуться от посланных в неё Кочаном и Шуйским снежков, всерьёз задумалась, когда ей отправляться в психушку: сразу после школы или всё-таки лучше сначала пообедать?
Вот и сейчас, откликнувшись на прикосновение, валентинка послала своей хозяйке ободряющий импульс. Вера ощутила приятное покалывание. Она была уверена, что подруги тоже носят открытки с собой: Люба сама как-то обронила, что на контрольных валентинка начинает жечься, едва поблизости оказывается учитель - свойство чрезвычайно полезное, особенно для среднего труженика карандаша и тетради.
Часовня с поломанным крестом наконец соизволила показаться из-за деревьев.
- Наконец-то! - обрадовалась Люба. - Ну что, момент истины? Ставлю свою тройку по физике, что зеркало всё-таки там будет!
Проваливаясь по колено в снегу, девчонки доползли до прогнивших ступеней и, отдуваясь, едва ли не ползком по очереди забрались в часовню.
Вера выпрямилась и огляделась. Обломки скамейки, складной стул из Любиного дома, раскрытая книга на подставке... И...
Вера почувствовала, как её переполняют радость, волнение, торжество! Оно было здесь!
Там, где раньше был отпечаток, стояло зеркало. В золотой раме с причудливыми изгибами рисунка и матовым отражением трёх девушек, очумело хлопавших глазами.
- Оно здесь! - громко, чётко и очень весомо произнесла Вера, как будто разговаривала не с подругами, а с умственно отсталыми, скверно владеющими русским языком татарками. - Ну, Надя, ты у нас мастер по объяснению необъяснимых вещей, давай выдвигай нам свою точку зрения.
- Я боюсь, - охотно высказалась Надя.
- Чего? - искренне удивилась Люба.
- Не знаю. Его, - Надя ткнула пальцем в зеркало.
- Глупости, - заявила Вера. - Теперь мы точно знаем, что его сюда никто не перевозил и не прятал. Видите, на полу следов нет! Значит, оно как-то оказалось здесь само! - в её голосе слышалось неприкрытое торжество. "Я знала! - пронеслось у неё в голове. - Я верила!"
Надя в глубокой задумчивости подошла к книге, закрыла её и осторожно провела рукой по кожаной обложке и заглавию с остатками позолоты. Её пальцы царапнули замки, и девочка поспешно отдернула руку. С подушечки пальца на книгу капнула капелька крови.
- Ой!
- В чем дело? - поспешила к подруге Вера.
- Да ничего, порезалась... - Надя глядела на казавшуюся чёрной на фоне коричневой кожаной обложки каплю крови. С полминуты она поблёскивала в скудном свету, проникавшем сквозь небольшое окно, а потом... без следа втянулась в книгу.
Минута молчания.
- Ла-адно, теперь еще и книга-вампир! Мне это начинает нравиться! - заявила Люба.
- Пашечкин, Пашечкин... - пропела Надя. Видимо она испугалась, что если и дальше будет размышлять над всякими парономальными явлениями, то в ближайшие два часа у неё по носу начнут маршировать фиолетовые хомячки, а еще через час её упекут в дурдом. Так что, для снятия напряжения, решила подумать о чём-нибудь родном и приятном, например - о Паше.
Люба открыла рот, но Вера воскликнула:
- Люба, предупреждаю, если сейчас ещё и ты начнешь петь "Вовочкин, Вовочкин", я выброшусь в окно!
Люба пожала плечами:
- Да выбрасывайся сколько тебе нравится, здесь не высоко, только не думай, что я буду тебя выкапывать из сугроба!
Вера подошла к окну, оценивающе глянула вниз и, сочтя ситуацию неблагоприятной для самоубийства, со вздохом подошла к Любе, которая стояла возле зеркала. Надя тоже подошла к ним и, смешно наморщив нос, вгляделась в свое отражение, жалобно пробормотав:
- Интересно всё-таки, почему...
Девочка не договорила. Вера, которая до этого стояла, облокотившись на Любу, выпрямилась. У Любы отвисла челюсть.
Им на секунду показалось... Что по поверхности зеркала пробежала туманная волна. И они, их отражения, на секунду стали другими. Это были они и уже не они. Вроде бы лица остались теми же, но что-то изменилось. Непоколебимая уверенность отразилась в них. В центре стояла Вера. Длинные волосы развивались на ветру. В широко открытых тёмных глазах плясали искры. Вместо зимнего пальто - светло-жёлтое обтягивающее одеяние, на голове - тонкий золотой обруч с выступом как у шлема, защищавшим центральную часть лба и переносицу, только в виде молнии с мерцающими алмазами.
Слева от девушки в отражении - Люба, не похожая на себя, в каких-то ярких воздушных красных и оранжевых одеждах. В зеленоватых глазах - манящее тепло, блестящие темные волосы колышутся в порывах ветра. Маленькая золотая диадема переливается бегающими по расположенному в центре красному камню искорками.
А вот Надя... была совершенно неузнаваемой. Нет обычной пугливости и настороженности в голубых глазах - только одно железобетонное спокойствие и пуленепробиваемая уверенность. Вместо обычного хвостика густые светлые волосы с царственным величием лежат на плечах. Её единственную ветер не тронул. Голубовато-белая одежда, отороченная мехом, на голове - сеточка с каплеобразными жемчужинами по краям и вкраплениями из мелких голубых и полупрозрачных камней на пересечениях золотистых нитей, спускавшаяся почти на плечи.
Ещё одна волнообразная вспышка, рябью пробежавшая по зеркалу, и всё исчезло. В мутноватой поверхности зеркала вновь появились Вера, Надя и Люба, в куртках и шарфах.
- Народ, можно вас спросить? - поинтересовалась Вера. - У меня были глюки?
- Были, - согласилась Люба. - И у меня они тоже были. И у Нади, судя по тому, что она явно вознамерилась покинуть сие помещение.
Надя и в самом деле надевала шапку и шла к двери:
- Ну всё, хватит с меня, я иду домой! Надо будет наступать в свои следы, что бы ноги ещё раз не мочить. Да отцепитесь вы от этого идиотского зеркала!
Подруги тоже почувствовали, что на сегодня достаточно, и стали собираться.
Надя первая вышла на улицу и остановилась на лестнице. Остальные пропихнулись следом.
- Эй! - возмутилась Люба.
- Никто не помнит, мы когда сюда шли, точно не по воздуху последние три метра пролетели? - осведомилась Надя.
- Точно. Последние три метра я разгребала снег своими сапогами, - заявила Вера.
Пропаханные в снегу ногами борозды шли из-за деревьев, но в радиусе трёх метров вокруг часовни они обрывались, заметённые снегом.
- Вон, гляньте! - Вера ткнула пальцем в довольно четкую половину чьего-то следа. Вторая половина исчезла.
Надя с отсутствующем видом спустилась с лестницы и принялась заново прокладывать себе дорогу в этой нелёгкой жизни, твёрдо решив не обращать ни на что внимания. Девчонки, то и дело оглядываясь, поспешили за ней.
Возле деревьев они оглянулись. Следы вокруг часовни постепенно исчезали, заметаясь легким ветерком с радиусом действия в несколько метров.
* * *
"Я хочу знать, что написано в этой книге!!!" - настрочила Вера и передала тетрадь по переписке Любе, а сама стала чересчур внимательно смотреть на доску, где Тереза Антоновна (Антеновна), она же Терезка, показывала, как выглядят парабола и гипербола.
"Я тоже. А как?" - написала Люба, передавая тетрадь Наде.
"А я не хочу. Я боюсь!"
"Надо... надо..." - лихорадочно писала Вера, но что именно надо так и не придумала.
"А я говорю, что ничего не надо!" - возмущалась Надя.
"Вер, дай Надьке передышку. Пускай успокоится, а потом уже будем думать!" - предложила Люба.
"Ну ладно. Сегодня 23 февраля. День защитников Отечества. Пацанов будем поздравлять?"
"А как же?! Ната уже подарки купила! Ха! Прикол такой!!! Ни за что не догадаешься!!!" - настрочила Люба, и тихонько захихикала, представив себе, какие рожи будут у парней, когда девочки преподнесут им свои подарки.
- Люба, потише! - попросила Тереза Антеновна... то есть Антоновна. - Потом будете проходить по физике тему, называется "Фокус параболы"...
- Круто! - восхитился Кочан. - Новый мировой бестселлер! "Гарри Поттер и Фокус Параболы"! Кстати, у меня объявление! - Кочан вскочил на парту, откашлялся и начал: - Граждане и гражданки Республики Беларусь, а так же другие лица неопределенной национальности! Кутасёнок просил передать, что нас, любимых всеми пацанов 7 "А" будем поздравлять на пятом уроке вместо английского языка! Я, - он картинно стукнул себя в грудь, - всё сказал, - и спрыгнул на пол.
Прозвенел звонок.
- Пошли на физру, - вздохнула Вера.
* * *
Люба наконец застегнула ремешок на лыжных ботинках, перекрестилась и съехала с горки. На полпути она ударила сама себя лыжной палкой и картинно рухнула в сугроб, проделав остальной путь на животе.
- Ау, Японопомешаная! - крикнул ей Андрей, лихо проезжая мимо.
Федя, в ярко-фиолетовой куртке, на которой белыми буквами было написано "А мне всё фиолетово", кинулся помогать Любе, которая уже и без него почти встала, но по пути споткнулся и свалился на неё, снова повалив в сугроб.
- Шилин!!! - завопила девушка.
Надя, глядя на всё это, на всякий случай отошла подальше от края горки, на которой 7 "А" катался на лыжах.
- Ужас какой, - пробормотала она.
- Почему ужас? - удивилась Вера.
- Они же сейчас все будут мокрые! - воскликнула девочка, разглядывая Любу, которая наконец спихнула с себя Шилина и сейчас размышляла, каким это чудом ей теперь забраться наверх, чтобы передать лыжи Вере.
- Ну и что? Зато весело. И, кстати, они не "сейчас будут мокрые", они ужемокрые, - пожала плечами Вера. - А ты почему не катаешься?
- Я не умею!
- Ну и я не умею. И Люба не умеет.
- Я боюсь! Я упаду!
- Подумаешь! Снег ведь мягкий!
- Всё равно боюсь! - упорствовала Надя.
- Ну попробуй! Что ты вечно упираешься...
- Шуйский - козёл! - влезла в разговор Люба, которая забралась наверх, сняв лыжи, и теперь протягивала их подругам. - Кто следующий?
- Надя, - решительно произнесла Вера.
Надя посмотрела на облепленного снегом Федю, на Кочана со следом от лыжи на лбу, на Юру, который лежал посреди горки, заметённый снегом до такой степени, что не мог двигаться и которого использовали вместо трамплина...
- Нет! - наотрез отказалась Надя. - Ни за что! Никогда!
Люба и Вера переглянулись.
- Никогда не говори "никогда"! - весело сказала Люба и схватила Надю за ногу, а Вера попыталась надеть на эту самую ногу лыжу.
- Эй, вы что делаете?! - вопила Надя, прыгая на одной ноге. - Я не хочу! Я боюсь! А-а-а!
Вере не удалось надеть лыжу подруге на ногу, но зато девочка, прыгая, умудрилась наступить на другую лыжу, лежащую на земле, и на ней же и поехала вниз.
Минск огласил дикий крик. Надя ехала на одной лыже, как на сноуборде, с задранной левой нагой, и вопила. Наконец она доехала до конца горки, так и не упав. Крик постепенно сошел на нет. Надя пошаталась немного, а потом, сообразив, что она только что сделала, свалилась в сугроб.
Учитель физкультуры Котиков удивленно и одновременно довольно посмотрел на девочку:
- Ну, Чикунова, не ожидал то тебя такой прыти. Высший пилотаж! Десять баллов, - улыбнулся он и открыл журнал.
Вера с Любой переглянулись, посмотрели на Котика, потом на торчащие из сугроба Надины ноги, на одинокую лыжу... А потом расхохотались.
* * *
- Эта дура ходит на шпильках! - заявила Люба таким тоном, словно объявляла о государственной измене.
- И что?
- И ничего! Шпильки - полный отстой!
Проходящая мимо Даша, на ходу кокетничая с каким-то парнем, слегка повернула голову и по-матерински улыбнулась Любе.
- У-у-у... - со злостью выдавила из себя девочка.
- Спокуха! Не обращай на неё внимания. Лучше скажи, ты знаешь, что на последней олимпиаде 201-ая школа нас опять обошла?
- Чего?! Не может быть! - Люба с ненавистью глянула на виднеющееся в окно жёлтое здание 201-ой школы - вечной соперницы 4-ой гимназии.
- Может. Олимпиада была по физике. Мороз рвёт и мечет. Когда она об этом узнала, с дури швырнула на пол чернильницу, весь пол в своем кабинете замазала. И в этот момент к ней заходит Барисова!
Вера с Любой замерли с открытыми ртами, ожидая продолжения. Мороз и Барисова - они терпеть друг друга не могут. Девчонки часто видели их перепалки - худой, подтянутой Ольги Игоревны в деловой одежде с пепельными прямыми волосами, и необъятно толстой Тамары Ивановны с короткой кучерявой каштановой шевелюрой.
- Заходит, значит, наступает в чернильную лужу, и ка-ак грохнется! Скандал был - ну просто, как говорится, "трымай порты, хавайся у бульбу"! Правда, у Мороз после этого инцидента резко поднялось настроение...
Вера и Люба давились от смеха:
- Слышь, а там вмятины на полу случайно не осталось после падения Барисовой?
- Вроде нет. А жаль. Водили бы первоклашек на экскурсию, показывали бы им "Великую Барисовскую впадину"! Новая форма рельефа на территории нашей гимназии!
- Пол слишком крепкий оказался...
Девчонки снова прыснули.
- Кутас опять опаздывает...
- А когда он вовремя приходил?..
- Все садимся по местам! - велел вошедший в 339-ый кабинет Кутасёнок. Его, естественно, проигнорировали, но Кутаса это мало волновало. - Шуйский! Встань с моего стула!
- Да пожалуйста! - Андрей встал со стула перед учительским столом и отодвинул его в сторону Кутаса, одновременно ставя на его место другой и таким образом по-прежнему оставаясь на учительском месте.
- Шуйский!
- Что!? Я же встал с вашего стула, вон он стоит, можете садиться!
- Уйди с моего рабочего места! За столом должен сидеть я!
Андрей пожал плечами, слез со стула и уселся на стол.
- ШУЙСКИЙ!!!
- Ну что?!!! Я ушел! Сидите теперь за своим столом, а я буду сидеть на столе! Вы же не запрещали!
В конце концов Андрея со стола согнали. Сергей Владимирович сел на свое законное место, но его глазам тут же открылся вид на ботинки Кочана, который положил ноги на первую парту, за которой сидел, и делал вид, что прикуривает от шариковой ручки.
- Кочан!!! Ты кого тут из себя изображаешь?!!!
- Президента, - туманно ответил Игнат.
- Кого?!
- Президента. А что, давайте у нас в классе президента вместо старосты выберем?!
- Кочан! У нас тут не демократия!
- А что? Диктатура пролетариата?
- Нет, урок русского языка!!! Все открыли учебники! Лакизо, я имею в виду учебники русского, а не физики! Убери в сумку! Да не русский убери, а физику! Упражнение триста! Делаем, как показано в примере: "стол из дерева - деревянный стол"... Давайте, по цепочке, каждый по слову!
- Дом для престарелых - престарелый дом... - покорно начал Кочан.
- Больница для психически неуравновешенных - психически неуравновешенная больница... - продолжил Шуйский.
Кутасёнок беспомощно обвел взглядом класс. Оля делает физику, Аня красится, Юра жуёт банан, Марго болтает с девчонками, Маша умудрилась притащить в школу хомяка, Вера, Надя и Люба играют в "точки", и даже Максим держит в руках сборник задач по математике за одиннадцатый класс...
Кутас сдался и сел за с честью отвоеванный стол читать детектив.
* * *
- Ну, Былина у меня своё получит! - клятвенно пообещала Оля, смерив не перестающую кудахтать преподу взглядом дикой кошки и сжав в кулаки руки с чёрными ногтями и металлическими кольцами с черепами. Былина Валентина Васильевна как раз дошла до кульминационной части рассказа о том, как самоотверженно она выбивала из директора новый занавес для актового зала.
- А что она тебе сделала? - удивилась Надя.
- Увидела, как мы с Анечкой пиво на остановке покупаем, а сегодня как нас заметила, так и заорала на всю гимназию: "Лакизо, это что ж ты, такая-растакая, пиво пьёшь?" Я ей: "Не Лакизо, а Олечка, и вообще, это мы для родителей". Отговорка так себе, но с Былиной может и прокатило бы, она у нас интеллектом не блещет. Но на её вопль - она что, тихо говорить совсем не умеет, что ли? - припёрлась Мороз. С ней-то уж, ясен пень, эта штука не прошла.
- И что теперь тебе будет?
- А, пока не знаю, но сказала подойти в учительскую после этого урока.
Валентина Васильевна тем временем сослалась на подготовку к сегодняшнему концерту в честь 23 февраля, попросила "посидеть трошки тихусенька" и, шлёпая зелёными тапочками и путаясь в длинной юбке, вышла из музея "Сялянская хатка", чей вход был замаскирован под резной домик и где как обычно проходил очередной урок музыки.
- Эх, сейчас бы чего-нибудь горяченького! - мечтательно протянула Надя, наблюдая за Шилином, Кочаном и Шуйским, которые, обнявшись и раскачиваясь в такт музыке, пели:
Где-то на белом свете,
Там, где всегда Мороз (Ольга Игоревна),
Бьются в стенку дети
Из 7 "А"!..
Стулья вверх ногами,
Парты кверху дном,
Надпись на табличке:
"Сумасшедший дом".
Ла-а, ла-ла-ла-ла-а, ла-ла,
Су-умасшедший дом.
Ла-а, ла-ла-ла-ла-а, ла-ла,
Все-е-е мы в нём живём...
- Горяченького, говоришь? - спросила Аня. - А вон у Былины под столом банка кофе стоит и электрочайник! Можно и попить.
- А у меня пакетик с пирожными есть, - радостно сообщила Марго. - Правда, Маша на него села...
КиШ вызвались организовать вылазку в столовую за стаканами, Наташа Калоша и Полина Корней пошли набирать в чайник воду, Шилин скрылся под столом в поисках ещё чего-нибудь съедобного, Прохор Коля полез на полку за глиняными расписными тарелками, на которые решили выложить всё съестное, Юрик внёс свой вклад в сервировку стола двумя бананами и яблоком. К столу (точнее, длинной лавке) затащили даже Максима, который сначала отнекивался, но противостоять уговорам Маргариты не смог (Оля с Аней втихаря напялили ему на голову соломенный венок, но он даже не заметил).
В "Сялянскую хатку" ввалились Андрей с Игнатом с подносом стеклянных стаканов в руках. Судя по их лицам, о местонахождении этих стаканов в данный момент никому из работников столовой известно не было.
На ненаглядные, драгоценные Былинины ручники поставили не менее ненаглядные и драгоценные расписные тарелки с пирожными, конфетами, печеньем, булками и фруктами, растворимое кофе насыпали в кипяток, а Федя торжественно продемонстрировал найденную за мусоркой-пеньком железную бутылочку с чем-то явно алкогольным, и накапал всем этого в кофе.
7 "А" удобно расположился на скамьях, с аппетитом жуя провиант, облокачиваясь спинами на обои с пейзажем, которые Былина клеила сама, и под шумок вытирая руки о занавески. Особенно старались Аня с Олей. О последствиях никто не думал: видимо, сказался коньяк в кофе. Шуйский - главный техник в классе - усиленно расковыривал допотопный магнитофон.
- Эй, Андрей, ты что там делаешь? Давай иди сюда! - махнула ему рукой Люба.
- Ща, подождите, музычку нам тут соображу и приду! А то если этот антиквариат плёнку зажуёт, то уже не разжуёт никогда в жизни! И порцию мою от Кочерыжки спрячьте!
Игнат мстительно цапнул конфету с тарелки Андрея, которую по просьбе трудящихся передали на противоположный от Кочана конец стола.
Грянула весёлая белорусская полька, многие повскакивали танцевать. Наташа с Полиной и Марго с Машей обсуждали животрепещущую проблему о постановке "Ромео и Джульетты": кажется, её собирались спихнуть на штришков (8-штрих класс); а Максим наконец признался, что идёт в конце апреля на олимпиаду по физике, и что Мороз поспорила на бутылку шампанского с директрисой 201-ой школы, что на этот раз первое место возьмет наша 4-ая гимназия. Максиму бурно поаплодировали и, не желая подрывать школьный престиж и бюджет на стоимость бутылки шампанского, предоставили Максиму все условия для занятий физикой: усадили в уголке, сняли наконец венок, сунули в руки задачник, отгородили занавеской и пожертвовали шоколадку (говорят, для мозгов полезно).
Кочан и Шуйский лихо отплясывали вприсядку посреди комнаты на знаменитом дубовом паркете. Люба, блаженно растянувшись на лавке и подложив под голову Олину сумку, с интересом за ними наблюдала.
- Мне бы сегодня на рынок съездить, а заодно тетрадь по переписке новую куплю - старая кончилась... - сказала она в пространство.
- Давай типа я тебя до рынка подброшу! - вызвался Федя, отбрасывая с лица длинные крашеные волосы так гордо, словно собирался везти девочку как минимум на "мерсе".
- На такси? - заинтересовалась Люба. - Или у тебя свой мотоцикл есть?
- Да нет, - отмахнулся Федя. - Типа на автобусе!..
Люба непреклонно фыркнула и, устроившись поудобнее и закинув ноги на стол, стала смотреть на разворачивающееся веселье: Оля, обвернув один из ручников вокруг бёдер, лихо отплясывала гопак, Анюта взяла другой и сейчас, расставив руки с зажатыми концами накинутого сзади поверх разноцветной кофты ручника, мелко трясла плечами на манер цыганки; браслетики и бусы звенели, увеличивая это сходство, а разноцветная грива мелкими аккуратными колечками падала на плечи. Полина оседлала скамейку и принялась обучать таким образом верховой езде Нату, Колю и Веру; Юра и Федя изображали барабанщиков, стуча ладонями по скамье; Машка, под бурные аплодисменты, ещё раз исполнила "Купалинку", а остальные девчонки и парни 7 "А", сидя на скамье, аккомпанировали ей бубнами. Потом кто-то из девушек полез танцевать на стол, под улюлюканье парней, а потом...
В "Сялянскую хатку" вошли Былина и Мороз и оглядели комнату. Веселье как ножом отрезало, все мигом протрезвели.
Картина глазам учителей предстала впечатляющая: на столе танцует девица, рядом на этом же столе с ногами сидят остальные ребята с бубнами, Люба лежит на скамье, её ноги покоятся на лавке среди посуды со следами бурной эксплуатации, застывшие в ритме вальса Марго с Юриком как раз наступили ногой на банку из-под кофе... Оля с задранной ногой и повязанным на манер кушака ручником, Аня, на коленях изображающая рок-певицу, Шуйский, бьющий по тарелке деревянной ложкой, как в набат, Полина, которая как раз для наглядности оседлала Колю, что бы показать, в какую сторону дергать поводья, что бы лошадь повернула направо...
Былина рухнула в обморок.
* * *
- Ну, как вы думаете, что нам будет? - хмуро поинтересовалась Полина, подозрительно глядя на шушукающуюся кучку из Мороз, Былины и Кутаса.
7 "А" сидел в своём кабинете, где должно было состояться публичное оглашение наказания, ну а заодно и поздравление пацанов с 23 февраля.
- На учёт весь класс не поставят, это точно, - заметила Марго, - но, скажем, дежурить две недели подряд, или дополнительно практику отрабатывать - это возможно...
- Ну, дежурства - это фигня, к тому же там всё уже расписано по графику, а вот практика... фе-е... - протянула Оля, поморщившись.
- А по-моему, хуже, - вмешалась Вера. - Гляньте на Кутаса!
7 "А" обернулся. Вид у Сергея Владимировича был донельзя несчастный. Мороз с Былиной, напротив, выглядели полностью умиротворёнными. Данное выражение настолько контрастировало с тем, что было у них в "Сялянской хатке", что 7 "А" вздрогнул, чувствуя, что одной практикой здесь не откупишься.
- Ну, дорогие мои, мы решили... - начала Былина, поправляя рыжие волосы.
Взгляд Кутаса, точнее, пробивающееся из глубины глаз отчаяние, ясно говорило: "Ну вы и влипли".
- Мы решили, что постановкой "Ромео и Джульетты" к последнему дню четверти займетесь вы, 7 "А"! - торжествующе объявила Мороз.
- О не-е-ет! - простонали мученики науки.
* * *
На последнем уроке, когда должны были поздравлять, как выразился Кочан, "всеми любимых пацанов 7 "А" класса", ребята собрались за сдвинутыми в один большой стол партами и, обсудив все плюсы и минусы наказания, пришли к выводу, что поставить спектакль - не такая уж большая трагедия, или, по крайней мере, "двойная отработка практики хуже" - сказала Оля. Кутас так не считал, так как, в отличие от практики, где лично ему надо было только контролировать, насколько усердно его подопечные копают грядки, постановка "Ромео и Джульетты" требовала от него не только неусыпного наблюдения, но и горячего участия и всесторонней поддержки, так что его сначала в сторонке отпоили валерианой Марго с добросердечной Машкой, а потом отослали домой, заверив, что громить кабинет, взрывать школу и выпускать из-под контроля Кочана они не будут и с поздравлением парней справятся.
Воспользовавшись ситуацией, к 7 "А" присоединились несколько человек из 6 "А", штришков и параллели, среди них - шестиклассник Жигалов с пивом.
Марго, Полина и Наташа вышли на середину класса с двумя огромными пакетами. Все замолчали, повисла торжественная тишина. Парни с вожделением косились на мешки, Люба тихо хихикала и поглядывала на Вовочку, Оля с Аней тоже старались вовсю, закидывая парней томными взглядами.
Ната, как староста, произнесла вдохновенную поздравительную речь и вручила Полине и Маргарите по пакету с подарками.
Все пацаны подались вперед.
Полина подошла к Игнату, сунула руку в пакет и достала оттуда... Огромный рулон жутко дорогой, фирменной, ароматизированной туалетной бумаги розового цвета.
Пришельцы из других классов дружно заржали, глядя на обалдевшего Кочана. Впрочем, другие подарки тоже не подкачали: Шуйскому - гигантский, правда, ржавый гаечный ключ и двадцатисантиметровый гвоздь, явно найденные на свалке (Андрей устрашился: настоящие орудия убийства, такими только от воров в темном переулке отмахиваться); Феде досталась целая упаковка новых корректоров ("Хорошо, что учителя этого не видят", - подумала Вера) и краска для волос "Баклажан", обещающая окрасить волосы в сочный фиолетовый оттенок (впрочем, Шилин посмотрел на неё с интересом: в "Солнечном блондине" он разочаровался, так что, может...); Коле - огромные семейные трусы с флагом Беларуси... Остальных тоже не обделили, но счастливее всех выглядел Юрик, которому преподнесли пакет с мандаринами.
- Ну, как вам наши подарки? - поинтересовалась Люба у подруг, посмеиваясь и рисуя сердечки вокруг имени Жигалова на обратной стороне обложки закончившейся тетради по переписке.
- Класс! - кивнула Вера, наблюдая за её деятельностью. - Правда, парни теперь грозятся, раз мы такие, нам на Восьмое марта по клизме подарить...
- Обожаю Жигалова! - объявила Люба, увековечив эту фразу в углу странички и украсив её завитушками. - Прелесть! - девушка щёлкнула пальцем по серёжке и сложила руки под подбородком, любуясь своим творчеством. Сам Вова в это время сидел в кампании парней и пил пиво. Девчонки в этот "мальчишник" не допускались.
Вера окинула шестиклассника трезвым критическим взглядом, пытаясь понять, что в нем такого особенного. Не поняла и равнодушно пожала плечами.
- Вот ты и закончилась, старая боевая подруга! - вздохнула Люба, переворачивая листы, исписанные разными почерками и разноцветными ручками и пестрящие разнообразными рисунками и наклейками. Потом отложила тетрадь на заднюю парту и повернулась к Наде:
- Слушай, я всё забываю тебя спросить... Я тут подумала... Ты недавно рассказывала, что возле твоего дома собака какая-то вертится? Как она выглядела?
Вера резко повернулась, оторвавшись от созерцания зимнего пейзажа за окном:
- Ты что, думаешь, это та?.. - начала она, изумленно раскрыв темные глаза.
Люба останавливающе подняла руку, выжидательно глядя на Надю, которая недоуменно переводила взгляд с одной подруги на другую.
- Ну... такая рыжая, худая... вообще ничего, симпатичная... А что?
Люба и Вера понимающе переглянулись:
- Она и сейчас там ходит?
- Не знаю... Пару раз видела, но она не всё время там... Да в чём дело-то?
- Помнишь, на зимних каникулах мы ездили в "Аврору", а перед этим ещё залезли в пустой троллейбус?
- Ну? - Надя чуть сморщила носик: ей эти воспоминания удовольствия явно не доставляли.
- Помнишь, там была собака? Рыжая такая? На остановке?
Надя сначала нахмурилась, а потом лицо её просветлело:
- Ну да! Точно такая же!
Люба и Вера опять обменялись многозначительными взглядами.
- Да что случилось???!
- Мы на эту собаку уже который раз натыкаемся! Вера её видела, когда мы в картинную галерею ездили, и потом ещё мы вместе, когда к тебе в гости ходили, - сообщила Люба.
- Может, это не та?.. Просто порода одинаковая...
- Надя, ты меня достала!!! Сколько может быть совпадений?! Это просто нереально!
Вера с опасением покосилась на очаг ссоры. Впрочем, даже если бы они подрались, этого всё равно бы никто не заметил: гвалт вокруг стоял оглушительный. Особенно старались мальчики: она собрались вокруг какого-то предмета, вырывая его друг у друга и оглушительно хохоча, то и дело оглядываясь на девчонок.
Вера вместе со стулом пододвинулась ближе и прищурилась, пытаясь разглядеть, что же это такое.
Тетрадка с розовой веточкой сакуры на голубом фоне.
- ЛЮБА!!! - закричала девочка, в ужасе глядя на парней. - ГДЕ ТЕТРАДКА???
Люба с Надей мигом прекратили спорить и оглянулись на заднюю парту, где лежала тетрадь по переписке... Раньше лежала...
На крик Веры обернулись все девчонки класса. Пацаны только ещё гадостней заухмылялись - правда, подвинувшись ближе к двери, - а Кочан трагически процитировал:
- "Обожаю Жигалова! Моя жизнь без него не имеет смысла! Никогда, никогда я ещё не была так влюблена! Ах, я готова отдать ему своё сердце навеки!"
Парни согнулись пополам от хохота, но Кочан на этом не остановился, обернувшись к Оле с Аней:
- "Тот мальчик такой милый! Просто душка!"; "Да, беленький, просто ЛАПОЧКА!" - потом повернулся к Наташе и Полине, но было поздно. Девчонки, не в силах выдержать такого издевательства, кинулись на Кочана, но тот ловко дал пас Андрею и кинулся к двери.
Наташа повалила Андрея на пол, но он успел перекинуть тетрадку Юре, на котором тут же повисли Аня с Верой. Юра не обратил на них внимания, проталкиваясь к выходу. В дверях ему удалось стряхнуть с себя Веру - та треснулась головой о косяк - и, быстро передав тетрадь Жигалову, кинулся к мужской раздевалке, где уже отсиживалась большая часть парней, надеясь, что туда девчонки к ним не полезут.
Зря надеялись!
Все семнадцать представительниц слабого пола вопящей разъярённой волной кинулись вдогонку, швыряясь в ненавистных противников, покусившихся на святое - их девичьи секреты, - книгами, пеналами, сапогами и расчёсками.
Но они не успели.
Парни, видя, что буква "М" на двери раздевалки девушек не остановит, тут же захлопнули дверь и подперли двумя скамейками.
В неё врезались Оля и Люба, первыми добежавшие до двери. Они колотили дверь кулаками и пинали ногами. Остальные дружно поддерживали их, вопя благим матом. Безрезультатно. Оставалось только сидеть и слушать раздающиеся из-за двери издевательские фразы и смех.
Девушки в бессилии кусали губы и грызли ногти, то и дело в сердцах пиная ненавистную дверь. Аня сидела на скамье и методично разрывала платочек на всё более и более мелкие кусочки.
- Ау! Кто там Жигалова обожает? - донесся из-за двери ехидный Федин голос и в щель под дверью просунулся краешек голубой тетради.
Люба с рычанием кинулась на него, как дикая лесная кошка, но не успела: тетрадь снова скрылась. Потом снова выглянула. За дверью неудержимо ржали.
Все девчонки столпились у двери, отчаянно шипя и с невообразимым чувством высказываясь в адрес обитателей раздевалки, пытаясь ухватить периодически высовывающийся уголок тетради. Наконец Наташе это удалось и она последним усилием вырвала её из цепких пальцев. Однако веселье за дверью не утихло, а, наоборот, разгорелось ещё сильнее, и тут же выяснилось почему: это была совсем другая, правда, тоже голубая тетрадь. На обложке красовалась гигантская фига.
И это было последней каплей. Такого удара по гордости и самолюбию девушки потерпеть не смогли. Издав синхронный протяжный рык, Оля, Полина, Марго и Люба схватили скамью и, воспользовавшись ей как тараном, выбили дверь. Подпирающие её скамейки упали: кажется, кому-то на головы. Вот такого поворота событий парни явно не ожидали. Девчонки, воодушевлённые взятием первой преграды бастиона, ломанулись внутрь. Все, даже Марго, даже Надя, которая до этого почти всё время пылала праведным гневом в сторонке.
Это была Третья Мировая война. Девчонки безжалостно били врага в носы, в зубы, вырывали волосы, расцарапывали физиономии (особенно в этом преуспела Аня со своими не такими, как у Нинки, конечно, но тоже внушительными когтями) и пытались задушить галстуками. Парни не отставали, хотя, конечно, и ошалели от такого напора.
Линия фронта смещалась то ближе к двери, то дальше, то вообще выходила за её пределы. Вера билась с парнем из параллели, краем глаза замечая, как Надя отважно кусает за руку пытавшегося выпихнуть её Юрика. Люба продвинулась в эпицентр сражения, волосы её сложились в прически а-ля "кикимора в свободном полёте". Аня активно использовала острые носы и каблуки своих сапожек для пинания и наступания на ноги.
Но вот Оля, Полина и Ната отыскали тетрадку и с криками "Победа! Отступаем!" ринулись к выходу. На этот раз парни пытались их уже задержать, но им надавали по мордам тетрадью с фигой.
Теперь уже девочки забаррикадировались в своем родном классе, и все, встрепанные, тяжело дышащие, расселись вокруг изрядно помятой и кое-где порванной, но в общем и целом невредимой тетрадки и начали осматривать боевые ранения. У Ани порвалась кофта, Наташа потеряла сапог, Марго - очки, которые обычно не носила, но сегодня почему-то надела, у Маши была расцарапана щека, у некоторых шла кровь из носа, у Полины Корней на скуле назревал синяк, Вера, морщась, ощупывала шишку на голове. Остальные, хотя и выглядели неважно, были относительно целы.
- И что нам теперь будет? За выломанную дверь? - тут же озаботилась практичная Марго.
- Да ничё нам не будет, - махнула рукой Оля. - Она и так на соплях держалась, мячом ударишь посильнее - рассыплется...
- А эту дверь пацаны не выбьют? - почему-то шепотом поинтересовалась пораженная и испуганная своим геройством Надя.
- Эту? Не-е... - протянула Аня, устало откидываясь на спинку учительского стула. - Во-первых, она не такая хлипкая, во-вторых, это же наш класс, а не общая раздевалка, и в-третьих, они же не такие тупые... - тут на её лице на секунду отразилось сомнение, - понимают, что за это никого по головке не погладят...
- Да уж, это нам ещё повезло, что сейчас уже учителей нету, я ещё удивляюсь, как на нашу драку Церберша не прибежала, - поддакнула Ната.
- Ну, Церберша на то и Церберша, что бы никогда свой пост не покидать, - философски рассудила Машка, почесывая свою кучерявую гриву.
Люба со вздохом запихала тетрадку в портфель:
- Нет, ну какие парни всё-таки козлы! Особенно Юра! Вот уж от кого не ожидала... И Шилин тоже! Короче, козлы, одним словом!