Ночной лес не лучшее место для прогулок и не совсем подходящее, для каких либо дел. Особенно если лес не знакомый и чужой. В который раз по счёту он оказывался в этом лесу, Дмитрий уже не помнил. Не было никакого смысла подсчитывать такие переходы, после которых он потом несколько дней отходил, просто валяясь в постели с липовым больничным. Каждый такой переход забирал все физические и моральные силы. Он устал от них и был бы счастлив отказаться от такой ноши, но, к сожалению, его мнения на этот счёт никто не спрашивал. Каждый раз, появляясь в труднопроходимой лесной чаще, Дмитрий чертыхался от бессилия, что-либо изменить в происходящем. Подчиняясь каким-то потусторонним силам, он начинал свой убийственный переход именно с того места, до которого дошёл прошлой ночью. Все эти ночные бдения, как известно до добра не доводят, и в последнее время для него день смешался с ночью, а мир яви ничем не отличался от мира нави. Что живое, а что являлось плодом его воображения, переплелось в один замысловатый узор, понять который простой смертный был просто бессилен. Не понятно ещё было и то, почему он? То, что на нём лежит какая-то миссия, Дмитрий уже не сомневался. Однако, что это за миссия и для чего она нужна, было непонятно. Каждый раз, забрасывая его в ночной лес, какие-то силы заставляли его искать нужное направление к чему-то. Получалось, что он шёл не знамо куда и не знамо к чему. Строптивый характер молодого человека отказывался от таких заданий, выражая своё недовольство тихим бойкотом, но на это было видимо, всем наплевать, так как каждый раз заканчивая свой переход на одном и том же месте, в следующий раз он оказывался именно там же, где и сидел весь положенный ему срок. Вот и в этот раз, Дмитрий начал свой путь от наклонённой к земле высоченной сосны. Справа от неё он приметил густые заросли не то малинника, не то ежевики. Полная луна освещала всё вокруг, как громадная лампа, но чёткости у предметов не было. Все мелкие детали были размыты и выглядели не чётко, потому создавалось ощущение нереальности происходящего. Подумав об этом, Дмитрий тихо ругнулся про себя. Какая к чёрту нереальность, если то, где он сейчас находился можно назвать одним словом - сон. Он взял себя в руки, осмотрелся по сторонам и не спеша направился вперёд в восточном направлении. Сон сном, но чертовщина всё-таки присутствовала. Позапрошлый раз, споткнувшись о сухую ветку, он приложился лицом о ствол рядом стоящего дерева, оцарапав правую щеку. Было больно и неприятно, а главное, проснувшись утром, эта царапина не исчезла, а покраснела и слегка кровоточила. Пришлось смазать её йодом и залепить пластырем. Вот такие вот дела. Луна светила как полуденное солнце, освещая всё вокруг. Страшно не было. Было наоборот интересно. Это был театр какого-то абсурда и притом ещё и одного актёра. В лесу не было ни единой живой души, как на необитаемой планете. Либо все ночью спали, либо умело от него прятались. Тем не менее, аккуратно передвигаясь по ковру из прелых листьев и длинных сосновых иголок, обходя буреломы и ямы с дождевой водой, перелезая через поваленные деревья, Дмитрий медленно продвигался на восток. Почему на восток, а не скажем, на запад, он и сам плохо это понимал. Он шёл на восход солнца по одной причине - в другие стороны просто не было направлений. Глупо звучит? Дмитрий, уж которую ночь пытался дать этому хоть какое-то объяснение, но так и не смог. Безусловно, он пытался двигаться в разных направлениях, но через какое-то время выходил к тому месту, от которого начинал свой путь. Единственной условной дорогой для него было на-правление на восток. Что ждёт его в конце пути? Чего ожидать от тех, кого он встретит? То, что он рано или поздно выйдет к людям, Дмитрий не сомневался. Так должно быть и всё! Иначе всё это теряет смысл. Конечной точкой и логикой его перехода должна стать какая-то встреча с живыми людьми. Зачем? Пока он этого не понимал, но чувствовал. Когда его переход будет подходить к концу, он получит необходимую информацию. Неважно от кого и как, но он её получит - иначе всё происходящее с ним не имеет никакого смысла. Ноги, обутые в армей-ские ботинки, мягко ступали, слегка утопая в живом ковре. Эта игра, поначалу его раздражавшая, сейчас начинала вызывать у него неподдельный интерес. Чем-то это же должно закончиться? Чем? Что ждёт его впереди, или кто? Эти и другие вопросы, пока остающиеся без ответа, не давали ему покоя. Это дед приучил его к этому. Он часто повторял Дмитрию ещё с детских лет - если тебя мучает какой-то вопрос, то на него обязательно нужно найти ответ. Если не найдёшь - будешь винить себя всю жизнь, что не использовал до конца все возможности, что бы познать неизведанное. Вдруг за тем вопросом, на который ты так и не нашёл ответа, кроется нечто важное не только для тебя, но и для окружающих тебя людей. Вот так, постепенно, мудрый дед приучал маленького Диму к тому, что сначала нужно думать о людях, живущих рядом с тобой, а потом уж о себе. Что могло скрываться полезное для людей в этом ночном и нереальном лесу, Дмитрий пока не понимал. Через какое-то время эйфория этого путешествия начала спадать. Однообразие ночного леса стало понемногу утомлять, а первозданная тишина действовала на психику угнетающе. Хотелось вернуться назад и больше ни когда сюда не возвращаться. Где-то глубоко внутри стало зарождаться новое ощущение. Ничего хорошего оно не несло. Дмитрию всё больше и больше не нравилась эта кем-то придуманная затея. Именно затея. В его мозг вторглись наглым и циничным образом, заставляя выполнять непонятные ему команды. По- другому это объяснить было ни как нельзя, и он понемногу стал догадываться, кто это мог быть. Никому другому это было просто не под силу. Перелезая через очередной поваленный ствол гнилого дерева, Дмитрий почувствовал, как маленькая точка этого нового ощущения стала быстро разрастаться в огромное пятно, называемое телом. Вытерев рукавом рубахи со лба выступивший пот, он, наконец, понял, что это было за чувство. Это был страх! Ноги приросли к земле, а сердце, казалось, делает не меньше двухсот ударов в минуту! Это был животный липкий страх, который мед-ленно расползся по всему организму и начал парализовать все части тела. Всё, он дальше не пойдёт! Теперь он знал точно, что вопреки всему для него эти игры за-крылись навсегда, что бы потом с ним не случилось. Он не сойдёт с этого места ни завтра, ни послезавтра. Игра закончилась! Подняв голову вверх, он заметил, что куски чёрного неба не закрытые листвой, стали серого цвета. Приближался восход, а значит избавление от этих ночных кошмаров. Усевшись на землю и облокотившись на ствол дерева, Дмитрий закрыл глаза и стал ждать обязательного в этой игре возвращения.
Будильник, стоящий на журнальном столике рядом с кроватью, запищал как всегда неожиданно. Сбросив с себя одеяло, Дмитрий обхватил руками колени, принимая, таким образом, сидячее положение, и осмотрелся по сторонам. В его спальной комнате ничего не напоминало страшный ночной лес. Прислушавшись к своему организму, понял, что страх, сковывающий его совсем недавно, полностью исчез, сердце бьётся ровно, а сам он был в прекрасном отдохнувшем состоянии. Было ощущение, что он не бегал всю ночь по лесу в поисках непонятных приключений, а как все нормальные люди спокойно спал всю эту долгую ночь у себя в мягкой постельке.
- Чудеса твои, Господи.
- Ты опять шастал по лесу? - Неожиданно рядом с ним зашевелилось одеяло и на свет появилось заспанное лицо Леры. - Стрельцов, от тебя покоя нет даже ночью.
Проговорив это всё с закрытыми глазами, лицо опять скрылось под одеялом.
Дмитрий улыбнулся непонятно чему: толи долгожданному солнцу, толи заспан-ной Лере.
- Всё равно пора вставать, так что и не думай опять заснуть.
- У меня сегодня выходной. - Голос из-под одеяла дал понять, что она никуда не торопится. - Имею полное право ещё поваляться.
- Ты имеешь, а я нет. Мне скоро уходить, так что и ты вставай.
С Лерой Дмитрий познакомился полгода назад. В одном рекламном агенстве он собирал материал для своей статьи. Так случилось, что этот материал готовила ему Лера. После выхода статьи, как водится, они пошли в дорогой ресторан, что бы отметить это событие. Он тогда подумал, что если он после каждой своей пуб-ликации будет ужинать в ресторанах, то скоро окажется на паперти с протянутой рукой. Ну как бы там ни было, после ресторана они слегка подвыпившие оказа-лись у него дома. Банальная история с ещё большим банальным концом. Утром они проснулись в одной постели. Потом пошло - поехало. К Лере он привык сра-зу. Просто ему было так удобно. Жениться на ней он не собирался, а женщина в постели иногда необходима. Опять же по дому кое- что, да и вообще. Чувств не было, была привычка. Привычка, как скажем к телевизору или шкафу. Как-то, между прочим, решили иногда встречаться у Дмитрия. Ровно через полгода встречи переросли в семейные ссоры по поводу позднего возвращения Дмитрия с работы, недостатка внимания и грязной посуды. Честно говоря, ему это уже порядком надоело, но порвать с Лерой вот так сразу, он не мог. Наверное, не хватало мужества, а может быть виной всему эта дурацкая привычка, что бы всё всегда было под рукой.
- Стрельцов, я уйду от тебя! - Крик раздался из спальни в то время, когда Дмитрий выходил из ванной. - Я для тебя стала иметь столько же значения, сколько имеет твоя прикроватная тумбочка! Ты совсем перестал обращать на меня внимание! Стрельцов, я женщина! Я хочу любви!
Дмитрий зашёл в спальню. На кровати, раскидав в стороны руки и ноги, лежала обнажённая Лера.
- Стрельцов, обрати на меня внимание, а? - Это было сказано таким тоном, что у Дмитрия начал просыпаться комплекс вины за всё на свете. - Ну чем я тебе не хо-роша?
- Хороша, хороша. - Он с трудом погасил в себе желание. - Только я на работе должен быть через час, а мне ещё в администрацию.
Схватив рукой подушку, Лера запустила её в Дмитрия.
- Ты сволочь, Стрельцов! Ты опять пойдёшь к своей Аллочке?
- Причём тут Аллочка? Мне сегодня доклад мэра сдавать, а у меня ни строчки на-писанного.
- Знаю я твои доклады! - Лера скрылась в ванной комнате. Из-за закрытой двери неслись необоснованные обвинения. - Сначала доклад, а потом постель. Все вы сволочи, мужики!
- Попрошу не обобщать! Собирайся быстрее, я уже опаздываю.
Полностью одетая Лера вылетела из ванной и кинула в лицо Дмитрию влажное полотенце.
- С меня хватит, Стрельцов. Ты такой же недоделанный, как и вся твоя семейка! Родители где-то на крайнем севере уже два года ищут следы мифической Гипер-бореи, а дед вправляет мозги идиотам, вроде тебя! Я ухожу навсегда! Если оду-маешься - телефон мой вспомнишь и позвонишь. Только прощения тебе придёт-ся просить очень долго. - У самой двери Лера обернулась. - Если ты не намерен предлагать мне руку и сердце, то лучше не звони совсем!
Дверь с грохотом захлопнулась, обдав его волной из запаха французских духов. Настроение было напрочь испорчено на весь день. Вот же талант портить на-строение. Дмитрий глянул на часы и заторопился. Времени оставалось в обрез. Выбегая на улицу, подумал, что дня через два Лера вернётся сама. Привычка, что вторая натура. Это кожа, в которую влез, а вылезать не хочется, даже если это не-обходимо.
2.
Профессор медицины Стрельцов Виктор Иванович, находился в своём кабине-те, где просматривал выписные эпикризы прооперированных им пациентов за последний месяц. Картина получалась неплохая, если учесть сложность самих операций. В общем, по всем больным можно было с уверенностью сказать, что положительная динамика у каждого явно присутствовала. С чувством выполнен-ного долга Виктор Иванович отодвинул от себя бумаги и откинулся на спинку кресла. Приятно было ощущать себя победителем. Да, он всегда говорил, что за нейрохирургией будущее. Теперь даже самые отъявленные скептики не посмеют ему возразить. Улыбнувшись, предвкушая нечто приятное в этом плане, он потя-нулся к телефону, стоящему на столе слева от него. В его голове созрела интерес-ная тема, которой он хотел поделиться со своим другом и единомышленником Гурским. Однако когда его рука коснулась телефонной трубки, аппарат зазвонил сам. Вздрогнув от неожиданности, поскольку все будильники и телефоны имеют такое свойство звонить всегда неожиданно, Виктор Иванович снял трубку и под-нёс её к уху.
- Да, слушаю.
На том конце он услышал знакомый голос.
- Здравствуй, Витя. - Звонил его приятель - главврач ожогового центра Сухов Ни-колай Петрович. - Я тебе не помешал?
Виктор Иванович зная привычку Сухова извиняться всегда и за всё, улыбнулся.
- Здравствуй, Коля. Ты, в принципе, мне никогда и ни чем помешать не сможешь. Если я снял трубку, значит, у меня есть свободное время и прекрати всё время из-виняться, а то я чувствую себя неловко. Говори, что у тебя?
- Ты просил сообщить, когда твой лесной человек придёт в себя, позвонить сроч-но. Так вот, этот дикарь час назад пришёл в себя. Ты подъедешь?
У Стрельцова перехватило дыхание.
- Конечно! Я мигом!
Бросив на место телефонную трубку, Виктор Иванович вскочил с кресла и заме-тался по кабинету. Ну, наконец-таки. Что же за день сегодня? Впрямь, что называется, везёт, так везёт. Схватив с вешалки свою старомодную шляпу, он водрузил её себе на голову и выскочил в общий коридор. Тут же его попыталась остановить старшая хирургическая сестра Верочка.
- Виктор Иванович! К вам Наумов - вы его обещали принять.
Отмахнувшись от неё на ходу рукой, Стрельцов кинулся по коридору к выходу.
- Сейчас некогда. Пусть ждёт.
Выскочив из здания клиники, он кинулся к своей чёрной "волге". Многие, у кого, конечно, были деньги, ездили на иномарках, а он предпочитал отечественные автомобили. С ними было проще и как-то надёжнее. В свою бытность Газ-24-10 была престижной машиной, на которой разъезжали члены правительства и вся городская и областная знать. Хотя это было в прошлой жизни - привычка осталась. Привычка к своему - родному. Пусть и неудалому, но родному. Вырулив со стоянки, "волжанка", как застоявшийся в стойле жеребец, кинулась вперёд, оставляя позади себя несколько возмущённых такой прытью иномарок. Нужно было спешить, пока этот лесной человек опять не потерял сознание. Лесным, прозвал его сам Стрельцов, потому, что нашли его в лесу во время пожара, сильно обгоревшего и без памяти. Этот странный человек сразу же привлёк к себе внимание. Его обгорелая одежда явно была изготовлена не на швейной фабрике, а кожаные сапоги жёлтого цвета были такого качества и такой модели, что парни из пожарной команды сразу обратили на них внимание. Длинные, пострадавшие в огне волосы с боков заплетённые в косички и густая борода средней длинны, делали его похожим на лешего. Мужик сильно обгорел в эпицентре пожара. Как он там оказался, было то же не понятным. Холщёвая сумка, размерами с полиэтиленовый пакет, на длинном ремне, лежала тут же рядом с ним. Большая прожжённая дыра в этой сумке говорила о том, что то, что в ней находилось, либо сгорело, либо вывалилось где-то по дороге. Через обгорелую на груди льняную длинную рубаху была видна целая гирлянда древних оберегов из белого металла и дерева в виде солнечного круга и нескольких в нём молний в виде эсесовской эмблемы, а так же и в виде свастики, но с поперечинами крестов в виде дуги. Этого "немецкого" мужичка -лесовичка сразу же доставили в ожоговый центр Онска. Когда дежурная бригада врачей боролась за его жизнь, Сухов рассматривал содержимое сумки потерпевшего. Трудно было сказать что в ней находилось до того, как его нашли, но то, что там осталось, вызывало по крайней мере удивление. Ломоть тёмного, ещё не успевшего превратиться в сухарь, хлеба. Моток обгорелых шерстяных ниток и свёрнутый в трубочку, так же подгоревший с обеих сторон небольшой рулончик тонкой серой бумаги. Когда Сухов его аккуратно развернул, то понял, что это не бумага, а самая настоящая береста. Удивление его достигло предела, когда он увидел незнакомые, прописанные чем-то чёрным буквы.
- Это что ещё такое? - Он вертел в руках кусок обгорелой бересты, пытаясь по-нять, что на ней нацарапано. - Шифр какой-то или незнакомый язык?
Через некоторое время, поняв, что ему этого не осилить, Сухов набрал номер своего друга профессора Стрельцова. Тот нюхом чуя неординарность события, мигом прилетел в клинику. Помимо своей нейрохирургии, Виктор Иванович в серьёз увлекался древнеславянской культурой и ему были хорошо известны и азбука далёких предков и всё то, что наносилось на дощечки в виде черт и резов, короткие, но лаконичные руны, которые являлись языком жрецов. Древняя арифметика, понять которую не могут до сих пор современные учёные, матема-тики и физики, заменяла ему шахматы. Оставаясь один на один со столбцами цифр, профессор мысленно уносился в древний мир образов, чтобы понять каки-ми величинами оперировали наши предки. Каждый раз, доходя до такой вели-чины как "сиг", у него в голове что-то щёлкало, и незримая связь с древним ми-ром мгновенно прекращалась. Дело в том, что у славяно-арийского народа такая величина, как "сиг", была самой малой частицей времени. Раньше так и говорили - сигануть. Но, куда сигануть, а главное, как? 1 "сиг" в современном пересчёте равен 1/300 млр. доли секунды! Так что же измеряли наши предки такими величинами? Стрельцову ничего больше не приходило на ум, как то, что подобные сверхбыстрые процессы могут означать только одно - телепортацию! Вот так вот. Ни много, ни мало. Самая большая величина - "дальняя даль" по всей видимости, предназначалась для измерения расстояний между планетами и звёздными системами и равна она 1,4 светового года. Много ещё чего интересного оставили нам наши предки в наследие, но всё это наследие приходилось собирать по крупицам, нанизывая каждый найденный артефакт, как бесценную частицу в одну вязанку драгоценных бус истории. Стрельцов уже давно в свободное от работы время и занимался тем, что собирал бусинки древнего славянского наследия. Как-то само собой получилось, что его работа тесно переплелась с этим наследием, и кое-кто даже подшучивал над ним, говоря шёпотом, что Стрельцов скоро будет лечить людей по технологиям древних целителей и шаманов. Сам он, зная о таких кулуарных разговорах, даже не пытался возражать на эту тему, а отмахнувшись от всех рукой, продолжал делать своё дело.
Ворвавшись словно ветер в ожоговый центр, Стрельцов столкнулся в фойе с Суховым и схватив того под руку, потащил на второй этаж к своему найдёнышу.
- Как он? Больше не бредит?
Сухов пожал плечами, сразу догадавшись о ком идёт речь.
- То, что бредит, сёстры не замечали, но когда он пришёл в себя, начал нести та-кое, что нормальный человек легко может назвать это бредом.
Стрельцов от возбуждения предстоящей встречи сильно потёр ладони рук.
- Надеюсь, ты ни кому об этом кроме меня не говорил?
Сухов тяжко вздохнул.
- Оберусь я беды с тобой.
У Стрельцова было прекрасное настроение, что выражалось не сходящей улыб-кой с его лица.
- Коленька, не дрейфь, этот индивидуум нам может рассказать такое, что все твои сегодняшние страхи будут похожи на детские забавы.
- Только я тебя умоляю, - Сухов приложил правую ладонь к груди, - не убей его своими расспросами. Я ведь тебя прекрасно знаю - если вцепишься во что ни-будь, тебя клещами потом не оторвать.
Не доходя до палаты, Сухов остановил друга, и осмотревшись по сторонам, дос-тал из кармана халата, свёрнутую в трубочку берестянку.
- Погляди сначала на это.
Стрельцов аккуратно взял её в руки повертел у себя перед глазами и так же акку-ратно развернул. Несколько оставшихся символов в виде древних рун видимо были записаны в одну строку. Профессор, внимательно рассматривая эти старин-ные символы, с сомнением качал головой.
- Боюсь, что без сгоревших в огне первых и последних знаков, мне трудно будет понять, что здесь начертано.
С сожалением, он свернул бересту обратно в трубочку и положил её к себе в кар-ман.
- Ещё в кабинете у себя покумекаю, может чего и получится.
Медленно отворив дверь палаты, они вошли в неё и остановились как сму-щённые гости у порога, разглядывая забинтованного человека, неподвижно ле-жащего в кровати. Палата была не большая, рассчитанная на трёх человек, но Су-хов распорядился никого в неё не подселять. Как только они вошли, дежурившая у кровати сестра, кивнув вошедшим в знак приветствия, молча удалилась, плотно прикрыв за собой дверь. Приблизившись к больному, друзья остановились у его изголовья в нерешительности. Прекратив топтаться на месте, Стрельцов протянул к нему руку и коснулся плеча больного. Тот мгновенно отреагировал на касание и открыл глаза. Они с интересом и долей страха рассматривали друг друга, как бы примеряясь и на тонком уровне общения, обменивались верительными грамотами. Первым нарушил молчание нетерпеливый Стрельцов:
- Любезный, ты кто? Как тебя зовут, и почему ты оказался в лесу во время пожа-ра?
Лесной человек внимательно слушал речь Стрельцова, но Сухову казалось, что он не слушает, а прислушивается к голосу и знакомой речи. Выражение его глаз говорило именно об этом. Наконец он заговорил. Говорил он на русском языке, но язык был странный, не похожий на современный русский. Долгие гласные, он выводил мелодичным голосом, а некоторые согласные произносил резко, умудряясь ставить ударение в начале или в конце звука. По тембру звучания буквы сложенные им в слова, казалось, окрашивались в какой-то свой цвет, а вибрации от их произношения долго звучали в пустой больничной палате. Это был язык богов, а не простых людей. Говорить таким образом даже если попробовать подражать этой речи, было просто невозможно. Что бы так говорить, с этим нужно было родиться. Стрельцов выпучив глаза и открыв рот, не мигая смотрел на лесного человека. Теперь он сам прислушивался к этой замысловатой речи. Что-то из сказанного переведя на нормальный язык, он прокомментировал и опять спросил:
- Ты говоришь, что пришла беда, и ты посланник Асгарда? Тебя зовут Дарагор. Как ты попал в лес во время пожара?
Дарагор переводил взгляд с Сухова на Стрельцова не понимая, что у него спра-шивают. Наконец он остановил свой взгляд на Викторе Ивановиче, видимо пола-гая, что он главный и произнёс:
- Огонь пришёл за мной. Это я его привёл.
Друзья переглянулись, осознавая, что теряют нить понимания с этим лесным че-ловеком. Тот, в свою очередь, видимо по выражению их лиц, то же начал пони-мать, что смысл его слов пока находится за гранью восприятия, но продолжил свой странный рассказ:
- Я пришёл из Асгарда по струнам времени. Чёрные колдуны на их перекрёстках поставили своих огненных драконов охранять пути времени. Я успел проскочить мимо них, но они всё равно пошли за мной и вырвались наружу, преследуя меня.
- Ты хочешь сказать, что этот пожар устроили драконы, которые гнались за то-бой? - Стрельцов делал вид, что понимает его, хотя на его лице было написано обратное. - Почему они гнались за тобой?
- Колдуны боятся, что коды волшебных рун будут спрятаны в других измерениях и потому на всех путях выставили стражу из огненных драконов.
- Насколько я понимаю, Асгард это столица Тартарии?
Дарагор усмехнулся и строго взглянул на Стрельцова.
- Великий Асгард, Великой Тартарии! - Он как-то с подозрением посмотрел на обоих друзей. - Вы не знаете центра духовной силы богов - Асгарда?
Стрельцов тут же замахал руками, исправляя свою ошибку.
- Конечно, знаем! - На секунду замешкавшись, продолжил: - Хотелось, не скрою, знать больше, но информации об Асгарде - городе Богов, осталось очень мало.
- Беда пришла в Асгард. - Дарагор как-то обмяк и повалился на подушку. Еле слышным голосом он сказал: - Белые воды Ирия потемнели. Силы белых жрецов тают. - Потом начался очередной бред больного: - Боги покинули нас. Ночь Сва-рогова близка. Конец Асгарду и всей Великой Тартарии. Чёрные колдуны захватили силу Вселенной.
Дальше было уже ни чего не понять. Напрягая слух, Стрельцов ловил знакомые слова, но из всего сказанного, он понял не много: руны, погибель и врата време-ни. Лесной человек откинул голову на подушку, и закрыв глаза, замолчал. Сухов тут же замахал руками, требуя срочно прервать это издевательство над его паци-ентом.
- Хватит! Я тебя предупреждал, что он ещё слаб. Пойдём отсюда, а то ты его в мо-гилу сведёшь своими расспросами.
Подчиняясь хозяину, Стрельцов с задумчивым видом вышел в коридор и как зомби побрёл вдоль этого длинного коридора.
Сухов тут же его догнал, и схватившись рукой за его плечо, развернул его к себе лицом.
- Витя, с тобой всё в порядке? - Он с тревогой всматривался в лицо друга. - Ты меня слышишь?
Стрельцов медленно перевёл свой затуманенный взор на Сухова.
- Чего ты кричишь, Коля? Я тебя прекрасно слышу.
- Почему тогда ты ведёшь себя, как душевно больной? Ты меня просто пугаешь своим поведением.
Стрельцов улыбнувшись чему-то, совершенно не слушал своего друга.
- Ты представляешь, Николай, он попал к нам из другого времени? Или я в этом ничего не понимаю. Он пришёл к нам, как по просёлочной дороге, из самого Ас-гарда Ирийского. Я сейчас сойду с ума.
Сухов озабочено смотрел в округлившиеся глаза Стрельцова и качал головой.
- Я думаю, что это уже произошло. - Он подхватил его под руку и потащил к лиф-ту. - Пойдём- ка ко мне в кабинет. Там ещё должна быть бутылочка армянского коньяка. Если сейчас же мы не выпьем по сто грамм этого лекарства, я сам отведу тебя в психушку и попрошусь туда вместе с тобой.
3.
Было уже поздно, когда в дверь к Стрельцову тихо постучались. Увлёкшись своей работой, Виктор Иванович, от неожиданности вздрогнул и скривился, как будто разжевал кислый лимон.
- Кого это на ночь глядя? - Закрыв толстую тетрадь, он с сожалением отодвинул её в сторону и громко сказал: - Войдите.
Дверь не спеша открылась, и в проёме двери Стрельцов увидел не знакомого че-ловека. Про себя подумал, что чудеса за этот день ещё незакончены и уже с инте-ресом посмотрел на человека одетого в дорогой серый костюм, идеально выгла-женную сорочку под широким стильным галстуком. Тот подошёл к дубовому древнему столу, за которым сидел профессор, улыбнулся и как-то по- военному склонил голову, не отводя глаз от профессора.
- Добрый вечер, Виктор Иванович. Вы уж извините, что так поздно, но служба по-нимаете ли.
Стрельцову стало не хорошо от тревожных предчувствий. Он указал рукой на кресло по другую сторону стола и осторожно спросил:
- Простите, чем обязан? Вы собственно кто?
Незнакомец улыбнулся, запустил левую руку за полу пиджака и выудил на свет красненькую книжицу, открыв которую, чётко по-военному отрапортовал:
- Полковник федеральной службы безопасности Корзун Александр Григорьевич.
Стрельцов от удивления даже не заглянул в открытую красную книжку.
- Простите... А вы случаем не внук того Корзуна, что работал с Бокием и Барчен-ко?
Улыбка не сходила с лица полковника.
- Если бы вы знали, сколько раз мне задавали подобный вопрос? В отделе кадров я даже попросил добавить в своём удостоверении приписку, что я не внук и не сын того Корзуна. - Он спрятал удостоверение в карман и уселся в предложенное профессором кресло. - А почему вы спросили об этом, можно поинтересоваться?
Начинает издалека. Стрельцов уже начал догадываться по какому поводу этот полковник объявился у него в кабинете.
- Да собственно меня больше интересует академик Бехтерев Владимир Михайло-вич, который в то время косвенно был связан с упомянутыми мной людьми.
Корзун с пониманием кивнул головой.
- Как же понимаю. По сути, вы коллега покойному академику и продолжаете его дело. Я не прав?
Профессор пожал плечами. Настроение резко упало и хотелось только одного - поскорее оказаться дома.
- Ну, не только его. Хотя вы в чём-то правы.
- Конечно, прав. - Корзун заёрзал в кресле, почувствовав, что ухватил за невиди-мую ниточку воздействия. - Вы же изучаете деятельность мозга в неординарных условиях? Скажем так, при воздействии на него телепатии, гипноза, или прямо говоря зомбировании объекта?
- Зомбированием, как раз и занимался Барченко. Бехтерев же изучал механизмы психических процессов. Это область нейрофизиологии, а я всего лишь нейрохи-рург. Чувствуете разницу?
По лицу чекиста было видно, что не чувствует. Его интересовало нечто другое. Корзун опять заёрзал в кресле, кашлянул в кулак, как бы готовясь начинать разговор, для которого он и пришёл к профессору и, наконец, пристально посмотрел профессору в глаза.
- Скажите, Виктор Иванович, тот человек, что находится сейчас в ожоговом центре у Сухова, - было видно, что Корзун тщательно подбирает слова для своего вопроса, - он вполне адекватен?
Стрельцов удивлённо посмотрел на полковника.
- Я не совсем понял вашего вопроса. Что значит адекватен?
И тут Корзун выдал такое, что у профессора в один миг изменилось отношение к незваному гостю.
- Когда днём вы разговаривали с этим погорельцем в присутствии Сухова, вам не показалось, что этот непонятно откуда взявшийся человек не совсем тот, за кого себя выдаёт?
Вот так дела. Не уж-то Коленька заложил? Хотя вряд ли. Сдался ему этот погоре-лец. Пока вся эта возня вокруг него не совсем понятна, не стоит всего говорить полковнику. Мысли со скоростью товарного поезда пронеслись в его голове, по-сле чего Стрельцов ответил:
- Да разговора собственно и не было. Больной пришёл в себя, но как оказалось совсем ненадолго. Если считать его бред адекватностью, то думаю нужно подож-дать какое-то время, что бы он пришёл в себя окончательно, а потом установить его психическое состояние.
Корзун не сдавался.
- Вы не припомните, что он всё-таки говорил, когда бредил?
Полковник начал утомлять профессора.
- Чтобы он не говорил, это всё плод его воспалённого воображения. В таких слу-чаях, слова не имеют ни какого значения. Да я и не помню.
Стрельцов отвёл глаза от колючего взгляда Корзуна и тем выдал себя с головой. Полковник был психологом высшего класса. Он улыбнулся, понимая, что ему го-ворят не всю правду и теперь хотел удостовериться, что это делается специально.
- Ну, всё же? Неужели вы так ни чего и не помните?
Полковник нагло улыбался прямо в глаза профессору. Нужно было выкручиваться из этой ситуации, не привлекая к себе особого внимания органов.
- Что-то припоминаю, говорил о каких-то драконах. - Стрельцов делал вид, что усердно вспоминает, что говорил погорелец и даже поднял глаза вверх к потолку. - Ещё он говорил о беде, которая скоро должна произойти. - Стрельцов опустил глаза и пожал плечами. - Вот, пожалуй, и всё, что я запомнил.
При слове беда, было заметно, как Корзун напрягся.
- Что он ещё говорил о беде?
Стрельцов понял, что этот раунд он выиграл. Усевшись свободнее в своём кресле, он улыбнулся и ответил полковнику:
- Собственно больше ничего. Да и то, что он говорил назвать вразумительной ре-чью нельзя. Это был бред тяжелобольного человека и серьёзно относиться к это-му нельзя. - Теперь уже профессор с подозрением смотрел на полковника. - А можно поинтересоваться, почему этот человек привлёк к себе внимание столь серьёзных органов?
Корзун на мгновение о чём-то задумался, потом как-то весело посмотрел на Стрельцова и ответил:
- Давайте сделаем так. - Он заговорщецки приблизил своё лицо к Стрельцову и почти шёпотом продолжил: - Мы подождём, когда этот ваш больной придёт в себя, а потом вместе навестим его и внимательно выслушаем. Как вам моё предложение?
Стрельцов пожал плечами.
- Давайте дождёмся. Собственно нам ничего больше и не остаётся, как ждать.
- Вот и хорошо. - Полковник поднялся из кресла и опять по-военному наклонил голову. - Я надеюсь, профессор на вашу помощь. Не смею вас больше отвлекать. До свидания Виктор Иванович.
Полковник быстро вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь. Стрельцов вы-дохнул всё, что у него было в лёгких и откинулся на спинку кресла. Чем же этот погорелец их заинтересовал, что к нему пришёл сам полковник? Явно они что-то знают, но понятно и другое, что они никогда своих секретов, никому не расска-жут. Дарагора нужно спасать от них. Если его заберут из центра, пиши, всё пропа-ло. Стрельцов взял в руки мобильный телефон и набрал номер Сухова. Ответили сразу. Виктор Иванович, не медля, стал расспрашивать:
- Коля, как наш пациент? К тебе ни кто подозрительный не приходил сегодня?
Видимо Сухова эти вопросы несколько озадачили. Собравшись с мыслями, он от-ветил лишь через некоторое время.
- С пациентом всё нормально. Укололи ему реланиум, спит без задних ног. А что случилось? У тебя голос какой-то тревожный.
Стрельцов не обращая внимания на эти реплики, добивался своего.
- У тебя в клинике сегодня никто из посторонних не интересовался им?
- Нет, но в холле посадили двух полицейских.
- Сказали для чего?
- Сказали, что они будут охранять вход на второй этаж, поскольку в одной из па-лат сейчас лежит опасный преступник.
- Кому ты говорил о Дарагоре?
- Никому. - Видимо Сухову надоело отвечать на подобные вопросы, и он возму-тился. - Почему ты меня об этом расспрашиваешь? Что вообще произошло, ты мне можешь сказать?
Стрельцов несколько успокоился и более приветливым голосом ответил:
- Кое-что произошло, но это не по телефону. Завтра встретимся, и я всё тебе рас-скажу.
Виктор Иванович выключил телефон и бросил его на стол. Действительно, что происходит?
4.
Дмитрий появился в редакции ближе к десяти часам. По дороге он заско-чил в администрацию города, где ему пообещали дать развёрнутый доклад мэра по итогам первого полугодия. Просто прийти и забрать не получилось. Помощник пресс- секретаря Аллочка, потребовала выпить с ней кофе и рассказать о своих планах на ближайший вечер. Полчаса было убито, что называется навзничь, но другого выхода не было. Дмитрий часто появлялся в администрации с целью получить официальную информацию первым. Престиж журнала "Новая эра", где он трудился пока в качестве маленького начальника отдела по коррекции, нужно было держать, как любил говорить их главный редактор Кузмичёв - на недосягаемой высоте. В общем, это была несколько не его работа, обивать пороги администраций, банков, управлений и разных офисов, но людей, особенно спецкоров и журналистов, катастрофически не хватало. Кузмичёв взял Дмитрия на работу с перспективой когда-то назначить его на должность своего престарелого зама, а пока рекомендовал не брезговать никакой другой работой, в целях изучения всех направлений в работе редакции. Дмитрий догадывался, что и тут без своего знаменитого деда не обошлось, тем не менее, засучил рукава и погрузился в бумажный мир новостей и рекламы. Успешно закончив в прошлом году факультет филологии в самом МГУ, куда его притащил на аркане в полном смысле слова дед, у него не было особого выбора профессии и работа в редакции журнала "Новая эра" для Дмитрия была манной небесной.
В тесном помещении отдела, где трудилось аж три человека вместе с ним, ра-бота кипела. Конец месяца, конец квартала, да ещё и конец полугодия для отчёт-ных организаций просто финская баня с горячим паром. На ходу пожелав всем здоровья, Дмитрий уселся за свой стол и включился во всеобщую гонку. Статью, которую он оставил на утро, нужно было сдать в срочном порядке полчаса назад. Пожелав мысленно Аллочке нечеловеческой любви, со скоростью курьерского поезда он "проглотил" эту статью за десять минут. Когда последние буквы "царапая горло" падали вниз, дверь резко распахнулась и на пороге с лицом не предвещавшим ничего хорошего, появилась редакционная мегера Людмила Пална.
- Стрельцов! Где статья?
Все сотрудники, сидя за столами, как по команде приняли позу смирно. Дмитрий обескуражено пожал плечами.
- А разве она ещё не у вас?
Глаза у Палны сделались ещё больше, хотя больше было уже не куда.
- Ты издеваешься!?
Дальше палку было лучше не гнуть. Дмитрий осмотрелся по сторонам и вроде бы невзначай заметил только что отложенную им рукопись.
- Так вот же она! - Его неподдельной радости не было предела. - Нашлась, поте-ряшка!
Людмила Пална не веря искренности Дмитрия, подлетела к его столу и смахнула рукопись со столешницы с ловкостью картёжного шулера.
- Ты у меня дошутишься.
Дверь за ней захлопнулась, оставляя внутри помещения стойкий запах пота и рез-ких мужских духов в одном флаконе.
- Ты её лучше не зли. - Галочка за соседним столом справа подала тоненький го-лосок. - Она бешенная, особенно когда шеф ей с утра вставит.
Дмитрий улыбнулся.
- А чего он ей с утра вставляет?
Галочка фыркнула, а Серёга рассмеялся, проявляя солидарность.
- Дурак! Одно на уме.
- Тут ты права. Гормональный фон у меня явно зашкаливает.
- Так в чём проблемы, командир? - Серёга отодвинул от себя ненавистные ему бумажки, и продолжая улыбаться, приступил к совращению. - У меня как раз две подруги и заметь, что они близняшки. Ты когда нибудь пробовал любить близняшек?
Дмитрий отмахнулся от него рукой как от назойливой мухи. Историю с близняш-ками тот рассказывал всем подряд уже с полгода.
- Хочется большой и чистой любви. - Дмитрий искоса посмотрел на Галочку. - Га-лина, как ты относишься к большой и чистой любви?
Галочка не поднимая головы от своих бумаг, нервно ответила:
- Стрельцов, тебе больше поговорить не о чем? Жениться тебе пора.
- Так и я о том же. Выходи за меня.
Галочка оторвала свой взгляд от бумаг и переместила его на лицо Стрельцова.
- Если ты шутишь, то лучше предложи это Серёгиным близняшкам, а если серьёз-но, то я замужем, или ты не в курсе?
Дмитрий глубоко вздохнул и достал из кармана мобильник.
- Да в курсе я, в курсе. Настроение сегодня какое-то взбалмошное.
Серёга хмыкнул из-за своего стола.
- Вот я и говорю, что ночью нужно либо спать, либо заниматься любовью, а у тебя синяки из-под глаз не сходят. Ты вообще спишь по ночам или как?
- Или как.
Дмитрий набрал номер и приложил трубку к уху. В ответ услышал, что абонент находится вне зоны действия. Понятно, значит дед на операции. Телефон ответил голосом деда только ближе к часу дня:
- Здравствуй внучёк. Извини, был занят, потому не мог с тобой разговаривать. Как твои дела?
Дмитрий уже достаточно давно не виделся с постоянно занятым дедом и даже обрадовался, услышав его голос.
- Здравствуй дед. Рад тебя слышать. Ты настолько всегда занят, что достучаться до тебя просто невозможно.
Было слышно. Как дед рассмеялся в трубку.
- Ну, кому нужно, тот всегда достучится. У тебя ко мне какое-то дело?
- Нужно поговорить и притом срочно.
- Что за спешка?
- При встрече расскажу. У меня с часу дня обеденный перерыв. Давай я к тебе подъеду и поговорим. Заодно пообедаем у вас в столовке.
- Без проблем. Подъезжай, буду ждать.
Дмитрий выключил мобильник и посмотрел на часы. Стрелки показывали двена-дцать часов пятьдесят минут. Мысленно махнув на всё рукой, он спрятал бумаги в стол и поднялся из-за стола. Обращаясь сразу ко всем своим сотрудникам, сказал:
- Если будут спрашивать, то я в администрации. Возможно, задержусь после пе-рерыва.
- Иванычу привет. - Серёга не смог не съязвить. - А мегере так и скажем, что Ал-лочка неожиданно возжелала прочесть тебе вторую часть выступления нашего мэра на встрече со своими избирателями.
- Болтун.
Дмитрий улыбнулся такой перспективе, и тихо претворив за собой дверь, вышел из кабинета. До отделения нейрохирургии городской больницы на маршрутке по времени добираться минут пятнадцать. Не хотелось обеденный перерыв исполь-зовать на разъезды в транспорте, потому он и вышел из редакции раньше поло-женного времени.
Дед встретил его как всегда бурно, выскочив по-молодецки из-за своего сто-ла с распростёртыми объятиями.
- Давненько тебя не видел. - Виктор Иванович крепко обнял внука, тиская того в своих не по возрасту сильных объятиях. - Забываешь старика.
Дмитрий аккуратно высвободился из дедовских тисков, и приходя в себя после неожиданной физпаузы, ответил:
- Дед, какой ты старик? За тобой молодёжь не угонится. Ты в свои шестьдесят пять выглядишь лет на сорок. Скажи, ты что, нашёл секрет вечной молодости?
Профессор загадочно улыбнулся.
- Всё возможно, всё возможно. - Потом резко сменил тему. - Давай, сходим по-обедаем, пока время есть.
- Пойдём, конечно, а то у меня в желудке со вчерашнего дня ни чего съестного не было.
Они вышли из профессорского кабинета и направились в правое крыло корпуса, где располагалась больничная столовая для медперсонала.
- Ты так странно говоришь о времени, - Дмитрий искоса глянул на деда, - как о живом существе: "Пока оно есть", "пока его нет", "скоро придёт" и тому подоб-ное.
- А оно и есть живое. - Виктор Иванович на секунду остановился, что бы пожать руку своему коллеге, потом двинулся дальше. - Наши далёкие предки знали об этом и пользовались им, как неким ресурсом. Они собирали его, скажем так, на год, а потом тратили. Отсюда и пошло "пока оно есть". Мы говорим, но зачастую не понимаем, о чём вообще идёт речь.
- Тебя можно слушать часами о том, как ты рассказываешь о наших предках. Ска-жи, это действительно тебя так увлекает?
Они вошли в помещение столовой, где пахло не кислыми щами, а свежей выпеч-кой. Дмитрий втянул в себя сладкий запах.
- Мне кажется, что тут можно наесться самим запахом.
Дед рассмеялся в ответ.
- Не нужно себя обманывать. Таким образом, ты можешь подышать какое-то время, но скоро у тебя начнёт кружиться голова, появится слабость и апатия ко всему окружающему. Это брат, называется голодным обмороком.
Они подошли к буфетной стойке раздачи и заказали по два подноса разной еды.
- Сколько бы ты не поел - поешь всего лишь один раз.
Виктор Иванович, произнеся эту фразу, как молитву перед едой, направился к свободному столику. Готовить на кухне умели, да ещё и любили, потому первые минуты общения были заняты поглощением вкусной пищи. Когда первый приступ голода был утолён, Дмитрий обратился к деду:
- Ты так и не ответил на мой вопрос.
Дед не отрываясь от тарелки со свиной отбивной, прожаренной в сухарях, удив-лённо глянул на внука.
- Ты это о чём?
- О том, что тебя наследие занимает больше, чем твоя нейрохирургия.
Виктор Иванович, положил на тарелку вилку с ножом и выпрямился на стуле.
- Понимаешь, как бы тебе это объяснить более доходчиво?
- Да говори уж, как есть. Не дурак, пойму.
- С высоты своего жизненного опыта, я всё больше прихожу к мысли, что наше наследие, или история, как принято говорить, это не занятие и не область науки, это гораздо большее, чем мы можем себе представить. Хотим мы, или не хотим, но существует такое понятие, как генетическая память. Это основа всего человеческого мироздания. Это жизненный опыт накопленный веками. Это отношение к себе и другим людям. Это отношение ко всему миру, в котором ты живёшь. Об этом можно говорить бесконечно, а ты говоришь - занятие. Если ты думаешь, что нейрохирургия не имеет ни какого отношения к наследию, то глубоко заблуждаешься. Много тысяч лет назад наши предки умели воздействовать на промежуточный мозг, возвращая таким образом потерянный человеком слух или зрение. Сказку помнишь про Илью Муромца? Полжизни он на печи пролежал - двигаться не мог, а пришли старцы, что-то пошептали, руками поводили, что-то попить дали, вот и поднялся на ноги былинный богатырь. Вот так-то, а ты говоришь, разделяя не разделяемое.
Виктор Иванович опять принялся за отбивную, активно работая вилкой и ножом. Дмитрий первым управился со вторым блюдом и отодвинул тарелку от себя.
- Это ты и моим родителям объяснял, отправляя их на крайний север на поиски мифической Гипербореи?
- Понимаю, что скучаешь, но правда дороже золота. А почему это ты решил, что это я их послал?
- Потому, что ты один планируешь за всех, как им жить и что им делать.
Профессор оторвал взгляд от свежевыпеченной булочки.
- Не совсем так. - Он поднял свои умные глаза на внука, в которых было море любви и сострадания. - Я лишь предлагаю, как нужно поступить в данном случае, а решение принимаю не я.
- Да ладно дед выкручиваться. - Дмитрию почему-то стало жаль старика, и он попробовал перевести всё в шутку. - В МГУ ты меня насильно сдал, а отца, как мне потом стало известно, ты лично поженил на маме ещё на втором курсе геофизфака. Они сами мне рассказывали, как ты обрадовался такому браку. Говорил, что вдвоём веселее крайний север исследовать будет.
- Так это я в шутку говорил.
- Шутник ты у нас я погляжу. Как не пошутишь, всё сбывается.
Только я до сих пор понять не могу, на кой мне санскрит и все древнеславянские побрякушки в виде рун, черт и резов и прочей умершей письменности?
Дед рассмеялся, хотя глаза его оставались строгими.
- Ты об этом хотел со мной поговорить?
Дмитрий обвёл глазами стол с пустыми тарелками.
- Пойдём к тебе в кабинет, там и поговорим.
5.
Рассевшись в мягких креслах в кабинете, приятно было расслабиться после вкусного и сытного обеда и слегка подремать под приятные воспоминания. Однако воспоминания Дмитрия приятными было назвать трудно и профессору пришлось несколько напрячься, что бы отвечать на его вопросы.
- Вторую неделю мне снится один и тот же сон. - Дмитрий сразу перешёл к делу. - Как только я засыпаю, то оказываюсь в каком-то лесу. Не знаю почему, но мне кажется, что я должен выполнить какое-то задание и потому иду через этот лес к какой-то цели. Иду уже вторую неделю, и нет конца этому лесу.
- Так, так. Интересно. - Профессора явно заинтересовал сон внука. - Скажи, а что ты при этом чувствуешь?
Дмитрий, казалось, погрузился в свой сон, переживая ещё раз, пройденный через этот страшный лес путь.
- Понимаешь, порой мне кажется, что это не сон и всё что со мной происходит, происходит на яву - на самом деле.
- Что тебе даёт право так считать?
Внук поднял к глазам деда свои руки.
- Вот смотри. - Его руки были все исцарапаны. - Эти царапины появлялись после сна. Буквально недавно зарос шрам на щеке.
Дед осмотрел его руки, потом достав из кармана своего халата маленький фона-рик, посветил им прямо в глаза Дмитрия.
- Зрачок на раздражитель реагирует нормально. - Профессор что-то нашёптывал про себя, исследуя рефлексы внука. Толстой иглой, неожиданно появившейся у него в руках, он прошёлся по его шее и спине. - Всё в пределах нормы.
- В пределах то, в пределах, но кошмары не проходят. - Дмитрий стал заводиться. - Что со мной происходит?
Дед отложил в сторону свои изуверские инструменты и неожиданно улыбнулся.