Чарли я сказала, что нам много задали на дом и что есть мне совершенно не хочется. Он увлеченно смотрел баскетбольный матч, а так как я, само собой, не имела понятия, что такого особенного в этой игре, то ничего необычного в моём лице или в голосе замечено не было.
Оказавшись в своей комнате, я заперла дверь. Порывшись в письменном столе и отыскав старые наушники, вставила их в маленький CD-плеер. Выбрала диск, подаренный Филом на Рождество. Это была одна из его любимых групп, хотя, на мой вкус, они злоупотребляли басами и шрикингом. Я вставила диск и прилегла на кровать. Надела наушники, нажала кнопку воспроизведения и до предела увеличила громкость, так что уши заболели. Несмотря на закрытые глаза, свет всё равно мешал, и я положила на лицо подушку.
Сосредоточив всё внимание на музыке, я пыталась разобрать текст и сложные партии ударных. К тому времени, как диск был прослушан трижды, я выучила все слова, по крайней мере, в припевах. И с удивлением обнаружила, что, несмотря на пронзительные звуки, группа всё-таки мне нравится. Надо будет ещё раз поблагодарить Фила.
Сработало. Сокрушительные ритмы сделали мыслительный процесс невозможным - что, собственно, и требовалось. Я прокручивала диск снова и снова, подпевая уже всем песням подряд, пока меня не сморил сон.
Очнулась я в каком-то знакомом месте. Меня встретил привычный зеленоватый свет леса; какая-то часть сознания понимала, что это сон. Было слышно, как где-то рядом волны разбиваются о скалы. Я была уверена, что если найду океан, то смогу увидеть солнце. Я попробовала идти на звук, но в этот миг появился Джейкоб Блэк, и резко дёрнул меня за руку, увлекая в кромешную тьму леса.
- Джейкоб? Что случилось? - спросила я. На его лице был написан страх, и он со всей силы тянул меня, несмотря на сопротивление; мне же не хотелось идти в темноту.
- Беги, Белла! Тебе надо бежать! - испуганно зашептал он.
- Сюда, Белла! - узнала я голос Майка, доносящийся из мрачной глубины леса, но его самого не было видно.
- Зачем? - спросила я, продолжая вырываться от Джейкоба; сейчас мне непременно нужно было увидеть солнце.
Но Джейкоб выпустил мою руку, взвизгнул и, внезапно затрясшись, повалился в тёмные заросли. Я с ужасом смотрела, как он корчится на земле.
- Джейкоб! - кричала я.
Но он исчез. На его месте стоял огромный бурый волк с чёрными глазами. Отвернувшись от меня, он смотрел в сторону берега; шерсть на холке стояла дыбом, из оскаленной пасти рвался глухой рык.
- Белла, беги! - снова закричал Майк у меня за спиной.
Но я не стала оборачиваться. Я следила за свечением, приближающимся с берега.
Из-за деревьев выступил Эдвард; его кожа слабо мерцала, в чёрных глазах таилась угроза. Он протянул руку, приглашая меня подойти. Волк зарычал у моих ног.
Я шагнула вперёд, навстречу Эдварду. И он улыбнулся, обнажив острые зубы.
- Доверься мне, - промурлыкал он.
Я сделала ещё шаг.
Волк бросился между мной и вампиром, целясь клыками ему в горло.
- Нет! - закричала я, рывком садясь на кровати.
Из-за резкого движения наушники потянули за собой плеер, лежавший на прикроватном столике, и тот с громким стуком упал на деревянный пол.
Горел свет, я сидела на кровати, полностью одетая, даже не сняв ботинки. Плохо понимая, что происходит, я взглянула на часы, стоявшие на комоде. Было пять тридцать утра.
Со стоном рухнув обратно, я сбросила ботинки и перевернулась на живот. Но всё равно было неудобно, и заснуть не получалось. Я снова перевернулась и, пытаясь не менять горизонтальное положение, расстегнула джинсы и кое-как их стянула. Заплетённые волосы неприятно давили на затылок. Повернувшись на бок, я сняла резинку и быстро распустила их. Затем снова положила подушку на глаза.
Разумеется, мои действия не имели смысла. Из глубины подсознания всплывало именно то, что я так упорно старалась выбросить из головы. Пора было во всём разобраться.
Я села, кровь резко отлила от головы, и какое-то время перед глазами всё плыло. "Начнём по порядку", - сказала я себе, радуясь, что можно ещё немного потянуть время. Я схватила сумку с умывальными принадлежностями.
Принятие душа заняло не так много времени, как хотелось бы. Даже несмотря на время, потраченное на укладку феном, очень скоро в ванной делать стало нечего. Завернувшись в полотенце, я вернулась в комнату. Было непонятно, спит Чарли или уже уехал. Я отправилась выглянуть в окно - машины не было. Опять на рыбалке.
Медленно облачившись в свой самый уютный трикотажный костюм, я заправила кровать - чего обычно никогда не делала. Тянуть время и дальше было нельзя. Я подошла к столу и включила старый компьютер.
Интернет здесь был невыносимый. Мой модем безнадёжно устарел, бесплатный провайдер тоже оставлял желать лучшего. Соединение длилось так долго, что я решила сходить за тарелкой хлопьев.
Ела я медленно, тщательно пережёвывая каждую ложку хлопьев. Покончив с едой, вымыла тарелку с ложкой, вытерла их и отложила в сторону. Ноги еле поднимались по лестнице. Сперва я подошла к плееру, лежавшему на полу, подняла его и положила ровно посередине стола. Вытащила наушники и положила их в ящик. Потом включила тот же самый диск, приглушив звук, чтобы музыка звучала фоном.
В очередной раз вздохнув, я повернулась к компьютеру. Естественно, экран был заполнен рекламой. Я села на тяжёлый складной стул и принялась закрывать эти мелкие окошки. Наконец показался мой любимый поисковик. Закрыв ещё несколько всплывающих окон, я напечатала одно слово:
"Вампир".
Компьютер, конечно же, думал нестерпимо долго. Среди выданных результатов нужно было многое отсеять: начиная с фильмов и телешоу и заканчивая ролевыми играми, андеграундным металлом и фирмами, производящими косметику для готов.
А потом я наткнулась на многообещающий сайт - "Вампиры от А до Я". Пока он открывался, я, сгорая от нетерпения, быстро кликала на каждую всплывающую на мониторе рекламу. В конце концов, на экране появилось изображение: простой чёрный текст на белом фоне выглядел довольно академично. Домашняя страница приветствовала двумя цитатами:
"Среди призраков и демонов, обитающих в бескрайнем сумрачном мире, нет существа более зловещего, существа более жуткого и отвратительного, наделённого при этом столь пугающим обаянием, как вампир, который, не являясь ни призраком, ни демоном, в то же время есть порождение тех же тёмных сил природы, обладающее мистическими и чудовищными качествами тех и других".
Преподобный Монтегю Саммерс
"Если что-то в этом мире и имеет веские доказательства, так это факт существования вампиров. Имеются официальные заключения и показания известных людей, хирургов, священников, судей; доказательств более чем достаточно. И всё же, покажите мне хотя бы одного человека, верящего в вампиров".
Руссо
Далее в алфавитном порядке перечислялись всевозможные мифы о вампирах, собранные по всему свету. Первый, на который я нажала, был о Данаге - филиппинском вампире; утверждалось, что давным-давно именно благодаря ему на островах начали выращивать клубни таро. Миф повествовал о том, что Данаг в течение многих лет работал бок о бок с людьми, но однажды сотрудничество прекратилось: одна женщина порезала палец, а Данаг присосался к ране, придя в такой восторг от вкуса крови, что выпил её всю, до последней капли.
Я внимательно просматривала описания в поисках если не правдоподобия, то хотя бы чего-то знакомого. Большинство мифов о вампирах повествовало о прекрасных демонических женщинах и о детях, ставших их жертвами; возможно, эти истории возникали, чтобы оправдать высокую смертность среди маленьких детей, а также мужскую неверность. Во многих речь шла о бестелесных духах и о важности правильно проведённого погребения. Всё это мало походило на то, что я знала из фильмов; и лишь немногие истории говорили об одержимых жаждой крови, таких как Эстри у евреев или Упырь у поляков.
По-настоящему заинтересовали меня только три заметки: о румынском Вараколаци, могущественном существе, восставшем из мёртвых, принимающего облик прекрасного человека с бледной кожей, словацком Нелапси, создании настолько сильном и быстром, что за один единственный полуночный час оно могло вырезать целую деревню, а ещё - о Стрегони бенефичи.
Про последнего было сказано коротко:
"Стрегони бенефичи: итальянский вампир. Считалось, что он был на стороне Добра, и являлся заклятым врагом всех злых вампиров".
Это маленькое упоминание о единственном среди сотни других мифе, провозглашавшем существование хороших вампиров, принесло настоящее облегчение.
В целом, мало что совпадало с рассказом Джейкоба или с моими собственными наблюдениями. У меня в голове сформировался краткий перечень свойств, который я по мере чтения тщательно сопоставляла с каждым мифом. Скорость, сила, красота, бледность, глаза, меняющие цвет. И признаки, о которых говорил Джейкоб: кровопийцы, враги оборотней, холодная кожа, бессмертные. Мало где упоминалось хотя бы одно свойство.
А кроме того, было ещё кое-что, о чём я помнила из небольшого количества просмотренных фильмов ужасов, и к чему вернулась за сегодняшним чтением: вампиры не могли выходить на дневной свет, ведь солнце сожгло бы их дотла. Днём они спали в гробах, а выходили только по ночам.
Не дожидаясь правильного завершения работы компьютера, я с яростью нажала на кнопку выключения. После этой вспышки раздражения мне стало неловко. Всё так глупо. Сижу у себя в комнате и изучаю данные о вампирах. Да что со мной происходит? Я решила главным виновником считать город Форкс, да и вообще весь промокший насквозь полуостров Олимпик.
Необходимо было выбраться из дома, но вокруг не было места, где бы хотелось оказаться, и до которого при этом было бы менее трёх дней езды. Но я всё равно натянула сапоги, так и не решив, куда направлюсь, и спустилась вниз. Даже не взглянув на погоду за окном, я натянула плащ и протопала за дверь.
Небо затянули тучи, но дождь ещё не начинался. Не останавливаясь возле пикапа, я пересекла двор и зашагала на восток, по направлению к наступающему лесу. Очень скоро я уже зашла так далеко, что из видимости исчезли и дом, и дорога, и в тишине было слышно только, как хлюпает под ногами сырая земля, да время от времени раздавались вскрики соек.
Через лес проходила узкая тропка; если бы не она, я не отважилась бы бродить здесь в одиночестве. Я плохо ориентировалась, и была способна заблудиться даже при менее благоприятных условиях. Тропка петляла, уводя всё глубже и глубже в лес, в основном, в восточном направлении, насколько я могла судить. Она вилась между ситхинскими елями, тсугами, тисами и клёнами. Я едва знала названия деревьев, стоящих вокруг, а если какие и знала, то исключительно благодаря Чарли, который в былые времена показывал мне их через автомобильное стекло. Тут было много неизвестных мне деревьев, некоторые трудно было узнать - так сильно они заросли лишайниками.
Злость на саму себя гнала меня по тропинке вперёд, и только когда она начала отступать, я сбавила темп. Сверху, просочившись сквозь листву, скатилось несколько капель, но непонятно было, начинается ли это дождь или просто вода, скопившаяся за вчерашний день высоко в кронах деревьев, теперь неторопливо возвращается в землю. Недавно упавшее дерево (недавно, потому что ещё не успело полностью зарасти мхом) лежало на стволе одного из собратьев, образуя таким образом маленькую крытую скамеечку на безопасном, всего в несколько шагов, расстоянии от тропы. Перешагнув через папоротники, я осторожно села, следя, чтобы куртка защищала одежду от сырости, а голову в капюшоне прислонила к живому дереву.
Не стоило сюда приходить. Мне следовало подумать об этом раньше, но куда ещё можно было податься? Тёмно-зелёный лес слишком хорошо напоминал о сцене из ночного сна, что не способствовало обретению спокойствия. Теперь, когда прекратилось хлюпанье от моих шагов, тишина стала пронзительной. Птицы тоже притихли, вода закапала чаще - значит, там, наверху, уже идёт дождь. Я сидела, а папоротник возвышался над моей головой, поэтому, если кто-то пройдёт по тропинке, то не увидит меня даже в трёх шагах.
Здесь, в окружении деревьев, гораздо легче верилось в абсурдность всего, так смутившего меня дома. В этом лесу ничего не менялось уже тысячи лет; в зеленоватом тумане мифы и легенды с разных концов света становились реальнее, чем в привычных стенах моей спальни.
Через силу заставила я себя сфокусироваться на двух самых главных вопросах, на которые необходимо было дать ответ.
Во-первых, нужно было определиться, могло ли быть правдой то, что Джейкоб поведал о Калленах.
Разум тут же отреагировал бурным протестом. Обращать внимание на подобные выдумки - глупо и нездорово. "Тогда где же правда?" - спрашивала я себя. Не было никакого рационального объяснения тому, почему я вообще жива в эту минуту. Я снова перебирала в голове собственные наблюдения: невероятная скорость и сила, глаза, меняющие цвет от чёрного до золотого и обратно, нечеловеческая красота, бледная холодная кожа. К тому же, в памяти постепенно всплывали разные мелкие детали, как, например, то, что они никогда ничего не едят или необычайное изящество их движений. А как иногда он говорит - с непривычными интонациями и фразами; это речь из романов начала прошлого века, а не классных комнат века двадцать первого. Он пропустил занятие, на котором мы определяли группу крови. Он не отказывался от поездки на пляж, пока не узнал, куда именно мы собираемся. Кажется, он знал, о чём думают все окружающие... все, за исключением меня. Он сказал, что он злодей, что он опасен...
Возможно ли, что Каллены - вампиры?
Что ж, с ними точно всё было не так просто. Хотя я не верила своим глазам, но передо мной происходили вещи, не поддающиеся рациональному объяснению. Была ли правдой история Джейкоба о "хладных" или моя теория о супергерое, но Эдвард Каллен точно не... человек. Он - нечто большее.
Итак, возможно. На данный момент, это будет считаться моим ответом.
И тут возникает самый главный вопрос. Как быть, если всё окажется именно так?
Если Эдвард - вампир (было трудно даже мысленно произносить это), тогда что мне следует предпринять? Даже речи быть не могло, чтобы посвятить кого-либо в происходящее. Я себе-то верила с трудом; кому бы я ни открылась - сочтут, что я не в своём уме.
Оставалось только два логичных варианта. Первый - это последовать совету Эдварда: быть благоразумной и держаться от него подальше. Отменить наши планы, по мере сил снова перестать замечать его. На единственном уроке, где мы вынуждены сидеть вместе, притворяться, будто между нами непроницаемая стена из толстого стекла. Сказать, чтобы оставил меня в покое - и в этот раз действительно подразумевать сказанное.
При одной только мысли об этом меня охватило сильнейшее отчаяние. Спасаясь от боли, мозг быстро переключился на следующий вариант.
Можно ничего не предпринимать. В конце концов, если в нём и скрывалось какое-то зло, мне он до сих пор ничего плохого не сделал. И вообще, если бы не быстрота, с которой он действовал, от меня осталась бы только вмятина на крыле машины Тайлера. "Такая скорость, - рассуждала я, - могла быть чисто рефлекторной", - и возразила сама себе: "Но если это рефлекс спасти жизнь, то какой же он злодей?" Голова шла кругом от нескончаемых вопросов, на которые не было ответа.
Только в одном я была уверена, если вообще хоть в чём-то можно было быть уверенной. Тёмный образ Эдварда из моего сна был отражением моего страха перед словом, сказанным Джейкобом, и не имел отношения к самому Эдварду. Что бы ни было, не страх за волка, заставил меня в ужасе закричать "нет", когда тот прыгнул. Я боялась, что именно он пострадает; и хотя, когда Эдвард позвал меня, показались острые клыки, я боялась именно за него.
Вот он - мой ответ. На самом деле непонятно, а был ли вообще когда-либо выбор. Я слишком глубоко увязла. Теперь, когда я всё знаю - а знаю ли? - я ничего не могу поделать с этой страшной тайной. Потому что, стоит мне подумать о нём, о его голосе, о гипнотическом взгляде, о непреодолимом магнетизме его личности, как хочется только одного - оказаться рядом с ним прямо сейчас. Даже если... нет, об этом я даже подумать не могла. Только не здесь - в одиночестве среди темнеющего леса. Не сейчас, когда из-за дождя под сенью деревьев сгустились сумерки, а капли стучали по вязкой глиняной земле словно шаги. Поёжившись, я торопливо поднялась из своего тайного убежища, забеспокоившись, не размыло ли тропу дождём.
Но с тропой ничего не случилось; целая и невредимая, она, извиваясь, вела к выходу из сырости этого зелёного лабиринта. Я быстро шагала по тропинке, плотно затянув вокруг лица капюшон; почти бегом несясь среди деревьев и удивляясь тому, как далеко забрела. Я засомневалась, в правильном ли направлении иду или же удаляюсь ещё глубже в лес. Прежде, чем впасть в панику, я заметила мелькавшие между переплетениями ветвей прогалины. А потом услышала проезжающую по улице машину, и вырвалась на свободу. Передо мной возник газон Чарли и приветливый дом, обещавший тепло и сухие носки.
К моему возвращению уже наступил полдень. Поднявшись наверх, я переоделась в джинсы и футболку, поскольку не собиралась больше никуда выходить. Затем легко сосредоточилась на главном деле на сегодня, сочинении по "Макбету", заданном на среду. Я спокойно принялась набрасывать черновик; если честно, такой безмятежности я не испытывала... пожалуй, с четверга.
Надо сказать, это было вполне в моём духе. Принятие решений было для меня чем-то болезненным, мучительным. Но если решение принималось - я просто следовала ему, как правило, радуясь оттого, что выбор сделан. Порой эту радость омрачало отчаяние, как, например, в случае с моим решением приехать в Форкс. Однако лучше так, чем испытывать муки выбора.
Сегодняшнее решение до смешного легко вошло в мою жизнь. Легко и коварно.
В общем, день прошёл спокойно и продуктивно: к восьми часам сочинение было готово. Чарли приехал домой с большим уловом, и я отметила про себя, что на следующей неделе в Сиэтле надо будет купить книгу с рецептами по приготовлению рыбных блюд. Холодок, пробегавший по спине всякий раз при мысли об этой поездке, ничем не отличался от того, что я испытывала раньше, до нашей прогулки с Джейкобом Блэком. "А должен бы отличаться", - подумала я. Мне должно было быть страшно; я знала, что должно было, но чувствовала страх совсем иного рода.
Ранний подъём и почти бессонная ночь накануне так вымотали меня, что следующей ночью я спала совсем без сновидений. Проснулась я от яркого солнечного света - второй раз с тех пор как приехала в Форкс. Подскочив к окну, я застыла в изумлении: небо было почти чистое, не считая маленьких пушистых белых облачков, которые вряд ли могли принести с собой дождь. Я распахнула окно, удивляясь, как легко и бесшумно оно открылось, хотя его уже сто лет никто не открывал; втянула носом воздух, оказавшийся относительно сухим. Можно сказать, было тепло и совершенно безветренно. Кровь буквально забурлила в венах.
Когда я спустилась, Чарли заканчивал завтракать; он сразу уловил моё настроение.
- Чудный денёк, - заметил он.
- Да, - согласилась я, улыбаясь.
Он тоже улыбнулся, и вокруг карих глаз появились морщинки. Когда Чарли улыбался, сразу становилось понятно, как вышло, что они с мамой поспешно поженились в столь юном возрасте. Почти весь романтизм, присущий Чарли в те дни, испарился ещё до того, как я узнала его; как и поредевшие, вьющиеся каштановые волосы - такого же цвета, как у меня, хотя совсем не той густоты, которые постепенно все больше и больше обнажали блестящую кожу лба. Но стоило ему улыбнуться, и показывался человек, сбежавший с Рене, которой было тогда всего на два года больше, чем мне сейчас.
Я завтракала в отличном настроении, наблюдая как в лучах солнца, врывающихся в заднее окно, кружат пылинки. Чарли прокричал: "Пока!", и я услышала, как его машина отъехала от дома. Взявшись за дождевик, я задержалась на пороге. Уж очень хотелось оставить его дома. И всё же я со вздохом повесила его на руку и вышла на свет, впервые такой яркий за последние месяцы.
Не без труда мне удалось почти полностью опустить оба окна в пикапе. В школе я появилась одной из первых; выходя, я даже на часы не взглянула - так торопилась на улицу. Припарковавшись, я отправилась на скамьи для пикника, расположенные у южной стороны столовой и редко используемые. Сидения были ещё немного влажными, поэтому я села на куртку, порадовавшись, что ей нашлось применение. Как следствие вяло текущей социальной жизни, моя домашняя работа была выполнена, но имелись кое-какие проблемы с задачами по тригонометрии, в решении которых я не была уверена. Я прилежно достала учебник, но, даже наполовину не успела проверить первую задачу, как замечталась, наблюдая за игрой солнечного света на красной коре деревьев. Рука рассеяно водила карандашом на полях тетради с домашней работой, а спустя несколько минут я вдруг осознала, что со страницы на меня смотрят пять пар нарисованных тёмных глаз. Я стёрла их ластиком.
- Белла! - позвал кто-то; судя по голосу, это был Майк.
Оглянувшись вокруг, я увидела, что пока сидела здесь в задумчивости, школа наводнилась людьми. Все были в футболках, кое-кто даже в шортах, хотя температура не достигала даже шестнадцати градусов. Ко мне направлялся, махая рукой, Майк в шортах цвета хаки и полосатой футболке для регби.
- Привет, Майк, - поздоровалась я, помахав ему; в такое утро невозможно было оставаться безучастным.
Он подошёл и присел рядом; аккуратный ёжик блестел на солнце, на лице сияла улыбка. Он был так рад меня видеть, и это было приятно.
- А я раньше и не замечал, что у тебя волосы отливают рыжим, - заметил он, поймав пальцами прядь волос, трепетавшую от лёгкого ветерка.
- Только на солнце.
Я немного смутилась, когда он заправил локон мне за ухо.
- Отличный день, правда?
- Люблю такие, - согласилась я.
- Чем вчера занималась? - в его голосе послышались собственнические нотки.
- Весь день работала над сочинением, - я умолчала о том, что оно дописано, чтобы он не подумал, что хвастаюсь.
Он хлопнул себя по лбу.
- О, точно. Надо сдать в четверг, да?
- Хм, вообще-то, в среду.
- В среду? - нахмурился он. - Плохо... А ты на какую тему пишешь?
- "Можно ли считать отношение Шекспира к женским образам женоненавистническим".
Он уставился на меня с таким видом, словно я изъяснялась на каком-то тайном языке.
- Думаю, сегодня вечером мне придётся этим заняться, - сказал он, и сразу поник. - А я-то собирался пригласить тебя куда-нибудь.
- О, - он застал меня врасплох. Ну почему я больше не могла мило болтать с Майком, не испытывая при этом неловкости?
- Знаешь, мы могли бы сходить куда-нибудь поужинать или ещё что-нибудь в этом роде. А с домашним заданием я бы потом разобрался, - он с надеждой улыбнулся.
- Майк... - я терпеть не могла, когда вот так припирали к стенке. - Думаю, это не самая лучшая идея.
Он приуныл, разочарование отразилось на его лице.
- Почему? - спросил он, испытующе глядя на меня. У меня тут же пронеслась мысль об Эдварде, и я задалась вопросом, а не думает ли Майк о том же самом.
- Мне кажется... и если ты когда-нибудь разболтаешь о том, что я сейчас скажу, я тебя прибью без сожаления, - пригрозила я. - Так вот, мне кажется, это задело бы чувства Джессики.
Он, очевидно, даже не думал в этом направлении и совершенно не понимал, куда я клоню.
- Джессики?
- Майк, да ты что, слепой?
- О, - выдохнул он в полном замешательстве. Я воспользовалась этим, чтобы сбежать.
- Урок начинается, я не могу снова опоздать, - собрав учебники, я запихнула их в сумку.
До здания номер три мы шли молча, на лице Майка застыло растерянное выражение. Оставалось надеяться, что размышления, в которые он погрузился, вели его в правильном направлении.
На тригонометрии Джессика так и сияла. Сегодня вечером они с Анжелой и Лорен собирались в Порт-Анжелес, чтобы прикупить наряды для бала, и Джессика позвала меня поехать с ними, хотя мне платье было не нужно. Я колебалась. Выбраться из города в компании подруг - это здорово, но с нами будет Лорен. Да и кто знает, не возникнут ли у меня сегодня вечером какие-нибудь дела... Впрочем, я позволила своим мыслям понестись совсем не в ту сторону. Солнечная погода, конечно, радовала меня. Но не только из-за неё я пребывала в эйфории, совсем не из-за неё.
Поэтому я ответила неопределённо, сославшись на то, что сначала должна поговорить с Чарли.
По дороге на испанский она трещала только о танцах, а после окончания урока, на котором нас задержали на пять минут, по дороге на обед продолжила с того же самого места, будто и не прерывалась. А я была до такой степени взвинчена ожиданием, что едва слышала её. Мне болезненно хотелось увидеть не только его, но и всех Калленов, чтобы сопоставить их с новыми подозрениями, заполонившими мою голову. Переступая порог столовой, я ощутила первый укол страха, скользящего вниз по позвоночнику и осевшему где-то в животе. Догадаются ли они, о чём я думаю? И тут меня словно током ударило - будет ли Эдвард ждать, что я снова сяду к нему?
По обыкновению в первую очередь я посмотрела на столик Калленов. Как только я поняла, что он пуст, живот скрутило от охватившей меня паники. С угасающей надеждой я пробежалась взглядом по остальной части столовой, представляя, что увижу его одного, ожидающего меня. Почти все места были заняты - мы задержались из-за испанского - но ни Эдварда, ни кого-либо из его семьи не было видно. Безысходность с сокрушительной силой обрушилась на меня.
Я тащилась позади Джессики, уже даже не притворяясь, что слушаю её.
Мы опоздали, поэтому остальные уже успели собраться за нашим столом. Я не стала садиться на пустой стул рядом с Майком, а предпочла сесть с Анжелой. Как сквозь сон я отметила, что Майк вежливо отодвинул для Джессики стул, и как она просияла в ответ.
Анжела негромко расспрашивала меня про эссе, я старалась отвечать как можно естественнее, хотя меня всё больше и больше заполняло отчаяние. Она тоже пригласила меня поехать с ними вечером, и на этот раз я согласилась, готовая на всё, только бы отвлечься.
Оказывается, входя в класс биологии, я ещё продолжала на что-то надеяться - когда я увидела его пустой стул, на меня накатила новая волна разочарования.
Остаток дня тянулся медленно и уныло. На физкультуре читали лекцию о правилах игры в бадминтон - очередная, готовящаяся для меня, пытка. Но зато сейчас можно было сидеть и слушать, а не спотыкаться на корте. Мне повезло - тренер не успел закончить, а значит, завтра у меня будет ещё один день передышки. И неважно, что потом меня, вооружённую ракеткой, выпустят против одноклассников.
Покидая кампус, я радовалась, что теперь смогу спокойно пострадать и похандрить, прежде чем отправиться в путь с Джессикой и компанией. Но как только за мной закрылась входная дверь, раздался звонок от Джессики, которая сказала, что всё отменяется. Я честно старалась порадоваться тому, что Майк пригласил её на ужин - какое облегчение, что до него наконец дошло - но моя радость даже мне самой казалась нарочитой. Наша поездка переносилась на следующий вечер.
Таким образом, у меня оставалось не много возможностей отвлечься. К ужину мариновалась рыба, со вчерашнего дня оставались салат и хлеб. Поэтому на кухне делать было нечего. Полчаса я просидела над домашней работой, но затем и она была сделана. Проверила электронную почту, прочитала скопившиеся письма от мамы, тон которых становились всё раздражённее по мере их поступления. Вздохнув, я напечатала быстрый ответ:
Мам, прости. Я уезжала. Ездила на пляж с друзьями. И мне нужно было написать сочинение.
Оправдания звучали довольно жалко, поэтому с ними я решила закончить.
Сегодня на улице солнечно. Да, да, я тоже в шоке. Поэтому я собираюсь выйти и впитать в себя как можно больше витамина Д. Люблю тебя.
Белла.
Чтобы убить время, я решила почитать что-нибудь, не имеющее отношения к школьной программе. Вместе со мной в Форкс переехала небольшая коллекция книг. Самым потрёпанным был сборник произведений Джейн Остин. Выбор пал на него. Прихватив по дороге из бельевого шкафа, стоящего у лестницы, ветхое одеяло, я отправилась на задний двор.
Оказавшись в маленьком квадратном дворике Чарли, я сложила одеяло пополам и постелила его подальше от тени деревьев, в густой траве, которая всегда, сколько бы ни светило солнце, оставалась немного влажной. Я улеглась на живот, скрестив лодыжки в воздухе, и принялась быстро листать страницы, размышляя, в какой из романов удастся погрузиться с головой. Любимыми были "Гордость и предубеждение" и "Чувства и чувствительность". Первый я читала совсем недавно, поэтому выбрала "Чувства и чувствительность", но в начале третьей главы вспомнила, что главного героя зовут Эдвард. Разозлившись, я принялась за "Мэнсфилд-парк", но героя там звали Эдмунд, что не сильно отличалось. Неужели в конце восемнадцатого века не было других имён? В раздражении я громко захлопнула книгу и перевернулась на спину. Закатав рукава как можно выше, я закрыла глаза. "Буду думать только о том, как солнце греет кожу", - строго сказала я себе. Дул лёгкий ветерок; он развевал пряди моих волос, и они чуть щекотали лицо. Я собрала волосы наверх, они разметались по одеялу, и снова сосредоточилась на тепле, касавшемся моих век, скул, носа, губ, рук, шеи, проникающем через тонкую рубашку...
Следующим, что дошло до моего сознания, был звук подъезжающей к дому машины Чарли. Я села, с удивлением обнаружив, что уснула, а солнце успело скрыться за деревьями. Внезапно почувствовав, что рядом кто-то есть, я тревожно осмотрелась.
- Чарли? - спросила я.Но услышала, как перед домом хлопнула дверца его машины.
В нелепой тревоге я вскочила, подняв теперь уже сырое одеяло и книгу, и побежала в дом, чтобы нагреть сковороду, понимая, что припоздаю с ужином. Когда я вошла, Чарли вешал ремень и снимал ботинки.
- Извини, пап, ужин ещё не готов - заснула на улице, - я чуть не зевнула.
- Не беспокойся, - сказал он. - Я всё равно хотел узнать, какой счёт в игре.
nbsp;- Почему? - спросил он, испытующе глядя на меня. У меня тут же пронеслась мысль об Эдварде, и я задалась вопросом, а не думает ли Майк о том же самом.
Чтобы хоть чем-то себя занять, после ужина я смотрела с Чарли телевизор. Ничего такого, что бы мне хотелось смотреть,nbsp; не показывали, но он знал, что я не люблю бейсбол, поэтому на какое-то время переключил на бессмысленный сериал, который нам обоим не понравился. Зато он был доволен, что мы делаем что-то вместе. И, несмотря на моё подавленное состояние, было приятно, что я его порадовала.
- Папа, - сказала я, когда началась реклама. - Джессика и Анжела собираются завтра поехать за платьями для танцев в Порт-Анжелес, и они хотят, чтобы я помогла им с выбором... Не возражаешь, если я поеду?
- Джессика Стэнли? - спросил он.
- И Анжела Вебер, - вздохнула я, сообщая подробности.
Он не знал, что сказать.
- Но ты же не собираешься на танцы.
- Нет, пап, но я помогу им с выбором платьев. Конструктивная критика и всё такое.
Женщине не пришлось бы такое объяснять.
- Ну, хорошо, - кажется, он понял, что не стоит вникать во все эти девичьи дела. - Но ведь на следующий день в школу.
- Мы поедем сразу после занятий, чтобы пораньше вернуться. С ужином разберёшься, правда?
- Беллс, до того, как ты сюда приехала, я кормил себя сам в течение семнадцати лет, - напомнил он.
- Непонятно, как ты выжил, - пробормотала я, а затем прибавила громче: - Я кое-что оставлю в холодильнике для холодных бутербродов, хорошо? Прямо на верхней полке.
Утро опять выдалось солнечным. Проснулась я с новой надеждой, которую постаралась немедленно подавить. Я надела кофту тёмно-синего цвета с треугольным вырезом, которую носила в самые холода в Финиксе.
В школу я специально приехала в последний момент, чтобы только успеть добежать до класса. С замирающим сердцем кружила я в поисках свободного места по заставленной машинами стоянке, одновременно высматривая серебристое "Вольво", которого тут, совершенно очевидно, не было. Поставив машину в последнем ряду, я поспешила на английский; туда я явилась до звонка, запыхавшаяся и подавленная.
Как и накануне, я позволила слабым росткам надежды пробиться в моей душе, чтобы потом они были жестоко раздавлены: когда я тщетно оглядывала столовую или усаживалась за пустую парту на биологии.
Планы насчет Порт-Анжелеса снова были в силе на сегодняшний вечер, и стали ещё привлекательнее, так как у Лорен появились другие дела. Мне очень хотелось покинуть город, чтобы не оглядываться постоянно, в надежде увидеть его, как всегда появляющегося, словно из ниоткуда. Я дала себе слово, что буду вечером в хорошем настроении и не испорчу Джессике и Анжеле радость от погони за платьями. Возможно, я тоже смогу прикупить кое-что из одежды. Не хотелось думать о том, что, быть может, в эти выходные придётся ходить по магазинам Сиэтла в одиночестве, невзирая на первоначальные договорённости. Наверняка он сообщит, если его планы изменятся.
После школы Джессика на стареньком белом "Меркьюри" проследовала за мной до моего дома, чтобы я могла оставить книги и пикап. Зайдя в дом, я быстро провела расчёской по волосам, ощущая некоторое оживление оттого, что покидаю Форкс. Я оставила на столе записку для Чарли, в которой снова объясняла, где найти ужин. Переложила свой потрёпанный бумажник из школьной сумки в сумочку, которой пользовалась не так часто, и выбежала к Джессике. Затем мы поехали за Анжелой - она ждала нас. По мере того, как мы покидали пределы города, моё настроение становилось всё лучше и лучше.
![[]](/img/m/matjuhina_a_p/twilight7/117532-cc3ba-14303187-m549x500.jpg)