Аннотация: Фэнтези-сказка про ведьму. Полная версия.
ВЕДЬМИНА ХИЖИНА
Глава первая, в которой приходит Пора Совершеннолетия, а следом за ней - ведьма.
Нынешней весной период дождей начался раньше обычного. Еще с утра в голубом небе невозможно было разглядеть ни облачка, а после обеда уже затянуло со всех сторон ворчливыми серыми тучами, замелькали молнии, притихли испуганные птицы. Молодые изумрудные листики на деревьях тревожно зашелестели. А следом пошел мелкий колючий до-ждик.
Впрочем, Пак Триног, глядя на дождь, только обрадовался. Он отложил рыболовные снасти, с которыми возился несколько дней на заднем дворе, в окружении многочисленных инструментов (а еще лесок, крючков и консервных банок) взял молоток, пару гвоздей и отправился в сарай. Из сарая Пак Триног вышел с небольшим металлическим фонарем, по бокам которого расползлись рыжие кляксы ржавчины. Что-то весело напевая себе под нос, Пак Триног направился на крыльцо парадного входа и приладил фонарь на самом видном месте. Чтобы с улицы хорошо было видно, значит.
За свою долгую жизнь Пак Триног успел завести двенадцать детишек. Все они были от единственной, верной и горячо любимой супруги Людовии. Поговаривали, что Пак Триног познакомился с Людовией в каком-то пиратском кабаке на краю света, когда был еще совсем юным и путешествовал по миру в поисках приключений. Понятное дело, что Людовия была самой настоящей дочкой пирата. Пак Триног влюбился с первого взгляда, а Людовия, после некоторых раздумий, ответила ему взаимностью. Через несколько дней они поженились, а потом много лет плавали по всему Светземелью и занимались делами, которыми только пираты и занимаются. В один из прекрасных солнечных дней, когда стоял полный штиль, и в воду можно было смотреть, словно в зеркало, Людовия сообщила, что собирается стать матерью. Пак Триног, ныряющий на дно в поисках жемчуга с огромным кинжалом в зубах, чтобы отбиваться от акул, в ту же секунду решил завязать с кочевой пиратской жизнью и перебраться в небольшой уютный домик подальше от приключений. Благо, денег хватало. Людовия, будучи женщиной мудрой не по годам, согласилась.
С тех пор прошло много лет, прожитых Паком и Людовией в любви и в заботах, в легкой печали и бурных радостях, в мелких склоках и теплых примирениях. Счастливые влюбленные перебрались на другой конец света и поселились на берегу тихого Бурого моря, в небольшом поселке без названия. Места здесь были тихие и спокойные, люди - добрые и приветливые. Жителям поселка было все равно, чем раньше занимались Пак и Людовия. Они помогли вновь прибывшим построить уютную хижину из окаменевших бревен и листьев гигантского папо-ротника, завести домашнее хозяйство (три курицы и поросенка), а когда у Людовии родился первый большеглазый и розовощекий мальчуган - собрались всей деревней благословить чу-десную семью.
Года замелькали так быстро, что Пак Триног начал забывать о своей пиратской жизни, о том, как сражался с морскими демонами, искал на глубине жемчуг и брал на абордаж королевские транспортные суда. У них с Людовией родилось еще десять мальчиков - все, как один, большеглазые, с черными вьющимися кудрями, волевым подбородком (от папы), и острым умом (от мамы). А ровно шестнадцать лет назад родился последний ребенок - на удивление всем - девочка. К тому времени сыновья уже разъехались кто куда в поисках собственного счастья, и Пак Триног с Людовией решили, что остаток жизни им придется коротать в одиночестве, долгими вечерами перечитывая письма от сыновей-путешественников. Однако же, былая удаль не изменила Паку, и на свет вскоре появилась Ликка - маленькое чудо, в которое родители влюбились сразу и безоговорочно. Стоит ли упоминать, что черные вьющиеся волосы и большие глаза с пышными ресницами сделали ее к шестнадцати годам пер-вой красавицей не только в поселке, но и во всей округе. Сколько лет к тому времени было самим родителям - неизвестно. Морской ветер и вода за долгие годы путешествий высушили их кожу, а многочисленные морские сражения и опасности (какие только можно представить) сделали их неуязвимыми для болезней и ран. Само Время, видимо, не решалось приближаться к супругам, а, может быть, за какие-то заслуги, дало им длительную отсрочку, чтобы Пак и Людовия смогли в полной мере насладиться обычной человеческой жизнью.
Девочка росла бойкой, подвижной, любопытной - взяла от родителей все, что только можно. Всюду пыталась поспеть первой, гналась за свежими новостями, делала миллион дел одновременно, причем делала столь успешно, что многие за голову хватались - и как это у нее все получается?
К шестнадцати годам Ликка успела основать в деревне маленькую библиотеку из привезенных со всего света книг. Читать Ликка обожала.
По этому поводу Людовия не поленилась через почтовых голубей связаться со своими старыми друзьями-пиратами и попросила их, будучи неподалеку от поселка, заплывать и завозить книги, которые они иногда захватывали с собой с ограбленных кораблей. Первые пиратские судна наделали много шуму в деревне. Но каково же было удивление жителей, когда орда пиратов - с кольцами в ушах, в ярко-красных повязках на лысых головах, с шелушащейся от морской соли и ветра кожей, с саблями крест-накрест за поясом, с желтыми зубами и желтыми ногтями выгрузили на берег семь сундуков, набитых разнообразными книгами, и уплыли, никого не ограбив.
Помимо библиотеки Ликка занималась разведением домашних животных. Очень ей нравились кролики. Так же она уговорила друзей по школе посадить за поселком большой фруктовый сад, куда через несколько лет они бы смогли приходить и лакомиться вкуснейшими фруктами, прятаться от солнца в мягкой тени деревьев и читать интереснейшие книги из библиотеки.
За несколько месяцев до Ликкиного дня рождения, в один из серых вечеров, когда с Бурого моря дул легкий солоноватый ветерок, родители позвали Ликку на веранду, усадили в мягкое кресло и сообщили о том, что скоро наступит чрезвычайно важный день в ее жизни.
-Тебе скоро шестнадцать лет, - сказала Людовия, протягивая Ликке кружку с горячим вкусным чаем, - это значит, что наступает твоя Пора Совершеннолетия. В шестнадцать лет определится твоя дальнейшая судьба.
-Так уж заведено в этом мире, что с наступлением Поры Совершеннолетия, молодые девушки и юноши отправляются обучаться какому-нибудь ремеслу, - подхватил Пак Триног. Он часто любил заканчивать фразы, которая начала его жена, - каждый год, в первые дождливые дни весны в города и деревни приезжают люди самых разнообразных профессий - от плотников до великих чародеев - которые хотят найти себе помощников, выбрать воспитанников или на-следников. Они ходят по улицам и выбирают подростков, достигших шестнадцатилетнего возраста, чтобы потом взять одного из них (а иногда и нескольких) на обучение.
-В первый дождливый день весны мы обязательно вывесим на веранде зажженный фонарь, чтобы проходящие мимо люди видели, что у нас есть девочка, которую мы можем отдать на обучение в хорошие руки. - Сказала Людовия.
-То есть, мне придется уехать? - уточнила Ликка. Ей не очень хотелось бросать все дела, которыми она занималась в деревне. В библиотеке совсем недавно поставили настоящий стол из дуба. Театральный кружок (о нем Ликка прочитала в одной из книг) готовил первое выступление. А Саймон, который сидел на передней парте и все время оглядывался, пригласил ее в конце недели на прогулку по берегу Бурого моря.
-Ненадолго, мое солнце. На два-три года, - успокоила Людовия, - это традиция.
-А право выбора есть? Мне не очень хочется всю жизнь печь булки, если вдруг пожалует пекарь.
Пак Триног хмыкнул.
-Или кузнец, - продолжила Ликка, - я не могу себя представить с молотом перед наковальней.
Пак Триног снова хмыкнул и налил себе чаю. В серьезных разговорах он предпочитал не только заканчивать фразы, которые начинала жена, но и иногда помалкивать.
-Видишь ли, - сказала Людовия, - здесь замешаны великие чары мироздания. К нам придет именно тот человек, который нужен. Профессии не выбираются. Они идут от сердца. Если тебе суждено стать швеей, то ты станешь швеей. Если тебе суждено стать принцессой - то ты станешь принцессой. На пороге нашего дома уже одиннадцать раз появлялись люди, привлеченные светом зажженного фонаря. И каждый раз мы ни капли не сомневались, что пе-редаем твоих братьев в верные руки...
-Поначалу, мне казалось, что роль брадобрея для маленького Шпигатта не очень подходит. - Встрял Пак Триног, - но потом я в корне пересмотрел свою точку зрения.
-Каждый из них освоил именно ту профессию, которой хотел заниматься, и которая ему нравилась.
-Тяга к любимому делу идет от сердца. - Со знанием дела сказал Пак Триног, попивая чай и любуясь багровым закатом. - Существует такая штука, которая называется - флюиды. Вроде светлячков. Они летят от твоего сердца в разные стороны. Мы их не видим, а те, кто ищет себе учеников - видят. И безошибочно приходят по следу этих самых флюидов. Мир так устроен. Это как закон бутерброда!
-А к вам тоже приходили? - спросила Ликка.
-К моим родителям пришел статный одноногий пират. - Тут же начала вспоминать Людовия (а в последнее время она частенько любила ворошить в памяти прошлое), - у него был пышный белый парик и синяя треуголка. Он умел выстукивать палкой, которая у него была вместо левой ноги, одну популярную в то время мелодию - чем покорил сердце моей мамы. Он-то и обучил меня пиратскому ремеслу...
Мама отхлебнула чаю и начала вспоминать бурную молодость, когда она в шестнадцать лет отправилась на пиратском корабле в далекие страны. Их было десять человек, таких же юных искателей приключений, и статный одноногий пират, который хотел передать им все свои знания и умения, предчувствуя скорую смерть. Он научил свою молодую команду управлять кораблем в шторм и в штиль. Он научил их вязать морские узлы, сражаться на саблях, брать на абордаж, на нюх определять направление и скорость ветра, ориентироваться по звездам, предчувствовать грозу за несколько дней до ее наступления, отличать настоящие сокровища от дорогих подделок, нападать только на те корабли, которые действительно того стоили. И, конечно, он научил их не убивать людей. Ни один уважающий себя пират во всем белом свете не отбирает невинные души. Пират - это, прежде всего, морской волк, свободолюбец, над которым нет королей и нет законов, которому никто не указывает куда плыть, и каждый день которого считается последним днем его жизни.
-И ведь это была именно та профессия, которая мне нравилась! - закончила Людовия, которая за разговором и не заметила, что чай в ее кружке безнадежно остыл, - я верю, что наша замечательная дочка тоже освоит профессию по своему вкусу.
Пак Триног согласно закивал. Он тоже ни на секунду не сомневался, хотя к тому времени, когда его отец должен был вывесить фонарь, уже давно сбежал из дома в поисках приключений. О, как быстро бегут годы жизни.
И вот так получилось, что когда первые капли первого весеннего дождя зашелестели по молодым листьям фруктового сада, Пак Триног пошел за фонарем.
Приладив его на веранде, Пак Триног вытащил из дома кресло-качалку, закурил трубку и начал ожидать прихода гостей. В том, что искатели придут именно сегодня, он ни капли не сомневался. Опыт, право слово, имелся. Все одиннадцать сыновей разбрелись подмастерьями в первые же дождливые дни. Пак Триног верил в поговорку, что хороший товар никогда не залеживается. А его дочь была жемчужиной хоть куда.
Людовию же в то утро охватило легкое волнение. Она пекла пирожки и иногда выходила на веранду, вытирая руки полотенцем, чтобы вместе с мужем поглядеть на дорогу, по которой громыхали телеги, да проходили местные жители.
А уж как волновалась в этот день Ликка - не описать. Едва проснувшись, она бежала к окну, но видела только голубизну безоблачного неба. Уже несколько дней Ликка почти не спала, прислушиваясь к звукам за окном, в ожидании дождя. Со среды небо затянули темные низкие тучи, и ветер бился в окно. Но вот уже прошла пятница, а дождя не было. Вместо него - голубое небо и теплый ветерок.
Ликка ворочалась в постели, перебирая в уме многочисленные профессии, которые бы она хотела (или, наоборот - не хотела) освоить. В голову лезли миллионы идей. Но, как это часто случается, томительное ожидание не давало трезво мыслить и будоражило сознание разнообразными темными предчувствиями. И вот, наконец, субботним вечером первые тугие капли разбились о стекло ее комнаты. Ликка, которая лежала на кровати с открытой книгой, распахнула окно и увидела серое небо и низкие тучи. Сердце ее от волнения билось, будто птица в тесной клетке.
Из своего окна Ликка видела отца, который прибил фонарь и уселся в кресло курить трубку и глядеть на дорогу. Колючий дождик шелестел в листьях, и ему было все равно, что происходит вокруг.
От волнения у Ликки все валилось из рук. Она едва не разбила тарелку, вызвавшись помочь матери помыть посуду. Затем зацепила плечом дверной косяк, когда выносила на задний двор постиранное белье. И под конец споткнулась о корзину с апельсинами, и фрукты рассыпались по кухне, закатившись под стол у окна, под кухонный шкаф и под печку. Любой другой на месте Ликки уже давно бы опустил руки, но не даром она была дочкой пиратов. Характер Ликке достался упорный и совершенно не мягкий. Мама в это время ушла к отцу, чтобы дать ему попробовать свежих пирожков. Подобрав полы платья, Ликка стала ползать по полу, собирая фрукты. Один апельсин закатился далеко под стол, так, что достать его не представлялось возможным. Тогда Ликка полезла в темноту. Нос тотчас защекотало от пыли. Апельсин попался коварный, все никак не желал попадаться в руки. Когда же он был, наконец, загнан в угол и пойман, Ликка издала торжественный вопль:
-Попался, негодяй!
И в этот же момент в кухне раздался незнакомый голос:
-Это кто же там от тебя убегает?
Ликка выбралась из-под стола и с огромным удивлением увидела, что в центре кухни стоит самая настоящая ведьма. Сомневаться не приходилось.
Прежде всего, ведьмину голову венчала длинная остроконечная шляпа с двумя неровными заплатками и слегка обтрепанными полями. Миллионы морщинок собрались на ведьмином лице в уголках глаз и на лбу. Ведьма опиралась о кривоватую клюку, рядышком стояла летающая (без сомнения) метла, а на плече сидел говорящий (опять же, без сомнения) ворон.
О ведьмах Ликка читала в книжках. Еще она слышала множество историй, которые рассказывали друзья родителей, иногда заплывающие на пару ночей со стороны Бурого моря. Профессия ведьмы была достаточно популярной в городах. Жители любого населенного пункта гордились тем, что где-нибудь на окраине стоит небольшой домик, откуда то и дело веет волшебством, а иногда по ночам взметаются в небо фонтаны ярких брызг от какого-нибудь взорвавшегося чудодейственного ведьминого зелья.
Теперь сердце Ликки забилось с утроенной силой.
-А родители вас не заметили? - спросила она, потому что ничего другого ей в голову не пришло.
-Я зашла с заднего входа, - ответила ведьма. Голос у нее оказался скрипучим, словно несмазанное колесо у телеги, - летела с запада, а потом увидела горящий фонарь и решила заглянуть. Стало быть, это ты и есть, девушка, которая вступила в Пору Совершеннолетия?
Ликка кивнула. Она вдруг с совершенной четкостью представила себя в ведьмином одеянии, с остроконечной шляпой на голове. Выходило довольно мило. А потом представила, как летит на метле высоко над облаками, в ярко-голубом небе, навстречу солнцу. Или варит в огромном котле волшебное зелье. А на плече у нее сидит настоящий говорящий ворон!
'Морщинок пока не надо, - подумала Ликка, - а в целом очень даже неплохо...'
-В твои годы у меня были такие же черные волосы, - сказала ведьма, хитро щурясь желтым глазом, - и так же сильно колотилось сердце, когда я впервые увидела настоящую ведьму. Боишься?
-Не то чтобы очень, - честно призналась Ликка.
-И правильно. Я в свое время тоже не испугалась.
В этот момент в кухню вернулась Людовия, которая так и застыла на пороге от удивления. Впрочем, Людовия провела половину жизни в поисках морских приключения, чудес в своей жизни она повидала немало и знала, как поступать в той или иной ситуации. Тем более, каждому жителю деревни было известно - увидишь возле дома ведьму, в первую очередь предложи ей присесть. Ведьм в этом мире уважали.
Ведьма присела на поданный стул. Ворон на ее плече все косил на Ликку черным глазом и перебирал лапками. В кухню уже примчался взволнованный и радостный Пак Триног. От волнения он забыл погасить трубку (Людовия строго-настрого запретила курить в доме), и чадил сизым дымом во все стороны. Пак Триног выразил свое почтение и спросил, как зовут ведьму.
-Челма Сытконош, - поклонилась ведьма, - я из провинции Ландышей. Собралась в дорогу, как только увидела, что сезон весенних дождей не за горами. Решила найти себе преемницу. Как-то так.
Пак Триног обрадовано засопел. Описать же чувства Ликки не представлялось возможным. Разом ее захлестнула и радость от неожиданной встречи, и горечь от того, что время расставания с родителями, с домом, со школой и с друзьями стремительно приближается. Волнение окутало ее легким покрывалом, сотканным из стремительных мыслей о том, что же следует взять с собой в путешествие, какие письма и кому именно написать и оставить. А еще - как сообщить Саймону, что прогулка по берегу Бурого моря отменяется, что будет с библиотекой и театральным кружком (ведь времени передать дела кому-нибудь из класса решительно не остается). А затем, почти сразу, набежали, будто рыжие муравьи, другие мысли, уже о предстоящем путешествии. Как долго придется идти, что за трудности ждут ее на обучении у ведьмы, полетит ли она на метле, будет ли у нее своя комната в ведьминой хижине?.. Все эти мысли неслись так стремительно, так неуловимо, что и разобраться в них не оставалось времени.
Между тем, Пак Триног и Челма Сытконош завели разговор о почетной ведьминой профессии. Ведьма откинулась на стуле, поставив метлу справа от себя - на ее набалдашник тут же перебрался ворон, ловко балансируя то на одной, то на другой лапке - и поведала о том, что в провинции Ландышей в последнее время с ведьмами не ахти. Мало их стало, то есть. Большинство ведьм с началом засухи перебралось поближе к Бурому морю или к Океану Трех Ветров, оставив жителей провинции не только без воды, но и без ведьмовства. Чародей, конечно, много, но что толку? Чародеи - они совсем по другой части. Сидят себе в замках, ищут философские камни, да пытаются из неживого сделать живое. А кто же будет людей от хворей лечить? Кто будет женихов привораживать? Кто будет погоду предсказывать, да урожай благословлять? В общем, не дело без ведьм, совсем не дело.
-А вы-то почему никуда не перебрались? - спрашивал Пак Триног, все еще увлеченно по забывчивости пыхтя трубкой.
-В мои-то годы! - отвечала ведьма, - да и привязалась я к провинции. Милые люди в ней живут, если не брать во внимание нескольких разбойников (никак их не поймать). Ландыши выращивают, новый город строят, который хотят назвать мудреным словечком - Столица! Вот, думаю, найду себе ученицу, воспитаю ее как следует, да и отправлюсь по провинции, путешествовать, значит. Хорошая ведьма всегда в почете, хоть как ты город не назови.
-Ну, а ученица-то, ученица? - с замиранием сердца спрашивала Людовия, которая от волнения едва не сожгла несколько пирожков на сковороде.
-Так пусть девочка ваша собирается, - кивком головы указала Челма Сытконош на Ликку, - я долго ждать не буду. До наступления ночи надо еще до Пайтога добраться. Времени у меня мало, а дел много.
Едва заслышав о том, что пора собираться, Ликка стремительно побежала на второй этаж, в свою комнату. Сердце ее колотилось и колотилось.
Вперед! - кричало сердце, - в путешествие!
На завершение дел у нее ушло полчаса. Три написанных письма (плюс одну записку Саймону с извинениями) она оставила на столе, подписав, чтобы мама завтра непременно передала и ничего не перепутала. Собранные вещи уместились в походном рюкзаке, с которым несколько лет назад Ликка ходила с ребятами в горы.
Ведьма ждала внизу, неторопливо жуя свежий пирожок. Ворон, забравшись на кухонный стол, деловито клевал крошки с блюдца.
-Как здорово, что мы успеем до наступления темноты! - сказала Челма Сытконош, улыбаясь полным ртом золотых зубов, - а теперь, стало быть, в путь.
Глава вторая, в которой Ликка задает миллион вопросов и впервые летает на метле.
Из деревни вышли пешком и без всяких чудес.
Челма Сытконош шла неторопливо, тяжело опираясь о кривоватую клюку, которую незадолго до этого извлекла из необъятных складок своего одеяния. Ворон сидел у нее на плече и, спрятав голову под крыло, спал. Рядышком летела по воздуху, горизонтально земле, ее метла (чем привлекала внимание любого ребенка, проходящего мимо и верящего в чудеса).
Весенний дождик все еще моросил, словно напоминание о Поре Совершеннолетия. Несколько раз Ликка обращала внимание на фонари, вывешенные у домов, которые ярко светились, призывая искателей учеников. Чьи-то отцы сидели на верандах, курили трубки и поглядывали на дорогу. Когда они видели Ликку и ведьму, то махали приветливо рукой, догадываясь, что ведьму в их деревню занесло неспроста. Челма Сытконош в ответ одаривала людей легким кивком головы и вполголоса наставительно объясняла Ликке, что ведьме не к лицу раскланиваться, настоящая ведьма должна вести себя гордо и быть на голову выше обычных людей. Тогда тебя будут уважать. Ликка старалась запомнить.
Казус случился чуть позже. На пыльной дороге с противоположной стороны деревни внезапно показался силуэт в остроконечной шляпе, очень похожий на ведьму. И точно - спустя некоторое время они встретились в центре дороги. Вторая ведьма была худой и высокой, походила на водонапорную башню, стоящую у океана. На плече у ведьмы сидел не ворон, а филин, а метла оказалась почти два метра в длину.
Ведьмы остановились. Челма Сытконош подняла голову и презрительно хмыкнула.
-Клема Необуй! - Произнесла она, вкладывая в слова много негатива. - Какими судьбами?
-И я рада тебя видеть, Челма. - Отозвалась Клема. Тепла в ее голосе было не больше, чем зимой в снежном сугробе. - Летела с севера и подумала, что давно не брала себе ученицу. Вот и... А ты, я гляжу, уже?
-Ты же знаешь, я всегда на шаг впереди. - Улыбнулась ведьма.
-Зато я на голову выше. - Парировала Клема.
Несколько секунд царила напряженная тишина, во время которой Ликка почувствовала себя очень неловко. Потом ведьмы молча разошлись в разные стороны.
-Не оборачивайся. - Предупредила Челма в полголоса. - Настоящие ведьмы никогда не смотрят в спину своим соперникам.
-Ага. То есть вы - соперники!
-Верно подмечено. Это самая зловредная ведьма, с которой мне приходилось делить территорию. Первые сто лет я пробовала с ней договориться, но последние полвека мы предпочитаем просто делать друг другу мелкие каверзы.
Челма Сытконош замолчала, ее ворон тоже не проявил желания заговорить, и Ликка последовала их примеру.
На выходе из деревни за ними увилась стайка тех самых малышей, котором в любое время и дождь и ветер и даже ведьмы были нипочем. Они с улюлюканьем и звонким смехом бегали возле метлы и все пытались ее ухватить, но метла, будто живое существо, постоянно уворачивалась от их рук, причем казалось, что метла при этом не теряет чувства собственного достоинства.
За деревней потянулись изумрудные поля, а где-то вдалеке показались пушистые верхушки деревьев Комариного леса. Свое название он получил по причине довольно простой - в центре леса с давних пор раскинулось огромное болото (поговаривали, что там живет водяной, который ревниво следит за популяцией комаров, а также отваживает нежелательных путников, но дальше слухов дело не заходило), которое кишело комарами и лягушками. В особенно сырую погоду комаров становилось так много, что они висели черными тучами над лесом и своим гулом пугали проезжавших мимо людей. Многие любители пособирать грибы и ягоды возвращались из Комариного леса искусанными до полусмерти.
Вскоре отстала и стайка малышей, и Ликка с ведьмой пошли в тишине по пыльной дороге.
-Мы так и будем идти пешком до вашей хижины? - спросила Ликка.
Провинция Ландышей располагалась в нескольких днях пути от их деревни. Отец с матерью в молодости частенько туда заплывали, потому что только у Ландышей можно было раздобыть настоящую пиратскую треуголку и настоящую пиратскую подзорную трубу. А еще в провинции Ландышей жили и работали трое из Ликкиных братьев. Они часто писали письма о жизни в провинции, и каждый грозился как-нибудь собраться и приехать к родителям в гости. Казалось бы - несколько дней пути, но так никто и не приехал, ссылаясь то на неотложные дела на работе, то на погоду, то на собственное здоровье. Вообще, Ликка видела своих братьев только в детстве, а затем составила свое мнение о каждом исключительно из писем. Конечно, она гордилась своей большой семьей, но была бы не прочь познакомиться лично хотя бы с несколькими из братьев.
-Мы будем идти пешком до Пайтога, - ответила Челма, не поворачивая головы, - и уже оттуда до моей хижины. До завтрашнего утра доберемся, будь уверена.
-А мы полетим на метле?
-Эта старушка и меня-то не всегда удерживает, - усмехнулась Челма, - а двоих так и подавно. Подлатать бы ее по хорошему, а то совсем, бедняга, износилась, потрескалась... Нет, моя дорогая, мы навестим в Пайтоге одного моего старинного приятеля. Он великий чародей, много лет оттачивает мастерство телепортации и мигом доставит нас к порогу моего дома.
-Телепро... чего?..
-Долго объяснять, - отмахнулась ведьма, - привыкай, моя дорогая, к странным словам и названиям. Без них настоящей ведьме никуда.
-Вот я и хотела спросить, - начала Ликка, которую, честно говоря, распирало от миллиона различных вопросов, - чему вы меня будете обучать?
-Ведьминому искусству.
-И долго проходит обучение?
-Ровно столько, сколько понадобится.
-А это сложно?
-Не сложнее, чем поймать рукой муху.
-Я тоже буду летать на метле и носить остроконечную шляпу?
-Когда заработаешь на них денег.
-А мне нужен будет специальный котел для варки ведьминого зелья, или пока можно будет пользоваться вашим?
-Не знала, что ты такая болтливая, - отозвалась Челма Сытконош. Даже ворон проснулся и разглядывал Ликку любопытным взглядом.
-Это я не всегда такая, - мигом отозвалась Ликка, - я потом такая не буду. Просто... просто... вы же понимаете.
-В твои годы я, наверное, была точно такой же. - Челма вздохнула и в ее вздохе чувствовалась ностальгия по давно ушедшим временам, - хотя, с другой стороны, с твоими вопросами дойдем до Пайтога гораздо быстрее. В общем, моя дорогая, котел у нас пока будет один на двоих. Давай дальше.
И Ликка начала задавать вопросы. Десятки вопросов. Сотни. И каждый, что срывался с ее языка, не оставался без ответа.
Ликку интересовал распорядок дня (тут все просто - встаем с петухами, ложимся с заходом солнца), будет ли у нее своя комната (а как же! Неужели ты думаешь спать возле котла или вместе со мной?), много ли предстоит учить заклинаний (больше, чем ты думаешь), были ли у Челмы раньше ученики (таких назойливых - нет), и еще вопросы, вопросы, вопросы.
Ликку интересовало решительно все. Вплоть до того, есть ли в деревне, возле которой стояла ведьмина хижина, библиотека, чтобы можно было поискать в ней новые книги.
-Библиотеки нет! - отозвалась ведьма, - но раз уж тебе сильно захочется что-нибудь почитать, есть у меня одно заклинание на этот случай...
Ликка оживилась:
-Научите?
-Да хоть сейчас. В основах нет ничего сложного. Главное - запомнить порядок. А с опытом придет и все остальное.
Ликка торопливо закивала, чтобы не оказаться глупой. Она считала, что если смотреть собеседнику прямо в глаза и все время кивать - то всем будет казаться, что ты все прекрасно понимаешь. Даже если не понимаешь ничего.
Челма Сытконош, между тем, остановилась у края дороги и внимательно посмотрела по сторонам. Вокруг было тихо и пустынно - если считать тишиной легкое щебетание птиц, журчание ручейка неподалеку, да шелест травы. Дождик как-то сам собой прекратился.
-Значит так, - сказала ведьма, - для начала делаешь руками вот так...
Она подняла руки над головой. Клюка так и осталась стоять без видимой опоры, а ворон взмахнул крыльями и взлетел в хмурое весеннее небо. Метла не теряла чувство собственного достоинства в сторонке.
-Повторяй за мной, - наставительно произнесла Челма Сытконош, и руки ее замелькали в воздухе, рисуя замысловатые узоры.
Ликка честно пыталась повторить, но запуталась на середине. Челма же Сытконош вытянула вперед руки и тряхнула пальцами, будто собиралась стряхнуть с них капли дождя.
-Эбер воллум! - произнесла она вполголоса. С ее пальцев вдруг сорвались светящиеся капли и упали на землю, утонув в придорожной пыли. Тотчас с негромким хлопком в воздухе возникла книга в толстом старинном переплете. Повисев немного. Книга упала на дорогу между Ликкой и ведьмой.
-Вот тебе и почитать, - сказала ведьма, - срок действия заклинания всего несколько дней, а потом книга развоплотится. Так что читать придется быстро.
Ликка нагнулась и подняла книгу. На темной обложке золотистыми буквами было написано: 'Основы вареньеварения. Изд. 12, т.3'.
-А какую-нибудь другую книжку можно наколдовать?
-А ты попробуй. Главное, держи в уме название книги и ничего не перепутай. - Ухмыльнулась ведьма, затем взялась за клюку и побрела по дороге в сторону леса.
Ликка же отложила книгу в траву и постаралась повторить те движения, которые успела запомнить. В голове вертелось: 'Про любовь! Про любовь!'. Выкрикнув в конце: 'Эбер воллум', Ликка тряхнула кистями рук. С кончиков пальцев сорвались жиденькие светящиеся брызги. Что-то ухнуло, и прямо к Ликкиным ногам тяжело упала квадратная книга в черном переплете. Дорожная пыль суетливо взметнулась вверх. Ликка издала радостный вопль, нагнулась, но поднять книгу не смогла - та будто вросла в землю. Страницы у нее тоже не открывались. В общем, книга больше походила на кирпич. Большой такой тяжеленный кирпич. И никакой тебе любви.
-Со всеми бывает, - сказала Челма Сытконош, не останавливаясь, - только усиленные тренировки сделают из тебя настоящую ведьму.
Не согласиться было невозможно. Поэтому Ликка оставила книги, как есть, и поспешила следом за ведьмой.
Тучи лениво ползли от горизонта к горизонту, молчаливо обещая скоро новую порцию дождя, а солнце не упускало случая запустить в брешь несколько вечерних лучиков, которые стремительно пробегали по изумрудным полям и исчезали в пасмурной серости.
Так незаметно дошли до Комариного леса. Над лесом стоял тяжелый гул, а откуда-то из глубин доносилось многоголосье лягушек. Лес выглядел неуютно. Среди стволов многовековых деревьев прятались тени. По дороге вился серый туман. Идти вглубь леса решительно не хотелось. Ликка поежилась.
-Страшно? - Спросила ведьма.
-Немного... неуютно.
-Настоящие ведьмы ничего не боятся, - сказала Челма, - но они терпеть не могут, когда их кусают комары.
Челма Сытконош задумчиво потеребила острый подбородок, подняла голову и долгое время рассматривала макушки деревьев, среди которых гулял ветер. Потом она склонилась к метле и что-то ей прошептала. Метла с готовностью приняла вертикальное положение, словно солдат, вставший по стойке смирно.
-Конечно, перевяжу, - сказала Челма, - как прилетим, сразу все веревочки заменю, не переживай.
Метла, к удивлению Лики, закружилась вокруг своей оси, видимо, выражая неописуемую ра-дость. Потом снова легла горизонтально и замерла в метре над землей.
-Значит так, - сказала Челма Сытконош, поворачиваясь к Ликке, - через лес мы не пойдем, там комары. Мы через лес перелетим.
-Прямо сейчас? - сердце Ликки ушло в пятки. То есть, она, конечно, догадалась, но вот поверить не получилось, - а как это?..
-Обыкновенно. Как делают все ведьмы в Светземелье. Садишься на метлу, крепко хватаешься руками вот здесь и держишься. Метла сама перенесет тебя куда надо, я с ней поговорила. Потом, по приземлении, слезешь, и метла вернется за мной. А ты подождешь меня на той стороне леса. Все поняла?
-То есть, я сейчас полечу на метле, - уточнила Ликка.
-Это пройденный вопрос. Садись.
-Но как... я же не...
-Настоящие ведьмы обожают летать на метлах, моя дорогая, - отрезала Челма, - вот сюда одну ногу, сюда - другую. Тааак. Руками сюда. Крепче сжимай, не бойся.
Ликка не успела сообразить, как уже сидела на метле, едва касаясь кончиками ног земли. Говоря начистоту, от страха сводило живот. Как-то не верилось, что ведьмы обожают летать на метле. А еще разом вспомнились все интересные истории из библиотечных книг, в которых главные герои летали на коврах-самолетах, на метлах, с помощью сапогов-скороходов и других странных устройств. К счастью, не вспомнилось ни одного несчастного случая с летунами. Все они оставались целыми, невредимыми и в конце каждой книги обязательно жили долго и счастливо.
-Главное - крепко держись, чтобы не перевернуться, а то, если окажешься вниз головой, метле будет сложно приземлиться, - напутственно закончила Челма, - сейчас я щелкну пальцами, и ты взлетишь, готова?
-Не уверена, - шепнула Ликка, - может, сосчитаете до трех? Ну, или хотя бы до двух...
Земля стремительно сорвалась в бездну. Ветер ударил в лицо. Фигурка ведьмы растаяла где-то внизу, зато вдруг неожиданно открылись огромные поля, уходящие в разные стороны, макушки деревьев Комариного леса приветливо махали листьями, черные бугристые тучи стали ближе, а небо распахнуло широкие объятия от горизонта до горизонта.. Ликка захлебнулась холодным ветром и сначала хотела зажмуриться, но потом любопытство взяло вверх, и она завертела головой, пытаясь найти собственную деревню. Она разглядела крохотные крыши домов, утопающие в зелени, и радостно засмеялась.
Метла, тем временем, полетела на другую сторону леса. Под ногами Ликки раскачивались деревья. Сквозь шум ветра она слышала комариный гул и лягушачье кваканье. Сквозь деревья отсюда, сверху, можно было различить дорогу и множество переплетений вытоптанных тропок. А вот и болото появилось, раскинувшееся, будто коричневое желе, в центре леса. Ликка вглядывалась в болото, надеясь увидеть водяного, но видела только большие валуны, покрытые мхом. А затем метла несколько раз вильнула в сторону. Возле Ликкиного уха раздалось самое настоящее кряканье, и, повернув голову, она увидела, пролетающих мимо диких уток. Ликка рассмеялась вновь. Руки ее заскользили по метле, ветер ударил в бок, едва не перевернув. Лететь вниз головой Ликке не хотелось, и она покрепче прижалась к метле, разглядывая проплывающий внизу лес.
Летели недолго. Потом метла пошла на посадку, и уже через несколько секунд Ликка вновь ощутила под ногами твердую землю. Ее слегка пошатывало от удивления и восторга. А еще немного подташнивало с непривычки. Едва Ликка отпустила метлу, как та взмыла ввысь и исчезла за деревьями, чтобы потом прилететь с Челмой.
Ликка села на траву, возле дороги, и стала ждать ведьму. В голове все еще радостно гудело.
Челма Сытконош задержалась. Прилетела она минут через десять. Оказалось, что полы ее платья мокрые, а кое-где висят рыжие водоросли.
-Ваш водяной - мой старый знакомый, - пояснила она, отряхивая платье, - я его сразу приметила. Спрашиваю его, куда ж это он потерялся, а он мне отвечает, бумага, мол, закончилась, поэтому и не пишет. Вот такой безответственный. И ведь не выберется все никак со своего болота, времени у него, видите ли, нет. На день рождения хоть пригласил, и то хорошо.
И не дав Ликке прийти в себя от удивления, Челма Сытконош выудила из воздуха клюку и произнесла:
-Ну, что, пошли дальше.
Глава третья, в которой чародей ищет ящериц, а Ликка вновь куда-то летит.
Ликке никогда не доводилось выбираться дальше своей деревни. И без того хватало приключений, страхов и интриг. Любой ребенок скажет вам, что каждый квадратный сантиметр дома, где он живет, дорога к школе, старый сарай или заброшенная мельница - это целая вселенная, в которой полнота приключений зависит исключительно от фантазии.
А об огромном мире за пределами деревни Ликка узнавала из многочисленных книг и из рассказов родителей. Пак Триног любил по вечерам набивать трубку свежим табаком, садиться на веранде в кресло-качалку и, закинув ногу на ногу, вполголоса рассказывать интереснейшие истории из своей жизни. Во что-то из его рассказов верилось, во что-то - нет, во что-то верилось с большим трудом. Пак Триног рассказывал о Крае Вселенной, где пелена пепла и дыма закрывает горизонт, а вода в океане кипит и булькает, будто бульон в кастрюле. Он рассказывал о дивных странах Светземелья, там, где солнце почти круглый год стоит в зените, а от засухи, бывает, километры земли покрываются сухой коричневой коркой. Он рассказывал о людях с синей кожей и большими белыми глазами, о людях с жабрами подмышками, о людях, тело которых покрывают странные замысловатые узоры, нанесенные не с помощью краски и искусных мастеров, а с помощью заклинаний великих чародеев. Имелись у Пака Тринога истории о других странах, где люди летают на коврах за покупками, используют светлячков в качестве настольных ламп, выращивают рыбу не для того, чтобы ее есть, а для того, чтобы посадить в большую стеклянную посуду и любоваться ею. Из рассказов отца всегда выходило, что мир вокруг их маленькой неприметной деревушки полон странных существ, диковинных строений, заброшенных кладбищ, пещер с драконами, зачарованных принцесс и не менее зачарованных принцев, говорящих медведей с опилками вместо головы, могучих бессердечных чародеев и влюбленных до безумия чародеек.
Историй в голове у Пака Тринога скопилось так много, будто он ни дня не прожил без очередного головокружительного приключения. И каждый раз он рассказывал их в таких красках и подробностях, будто только сейчас вернулся с родного корабля, набил трубку, одел свои любимые зеленые тапочки и закурил.
Ликка ожидала, что как только выйдет за пределы деревни, то сразу же столкнется с великолепием неизведанного мира, а ей на голову тотчас обрушатся загадочные существа, неразгаданные тайны, удивительные приключения и, может быть, какой-нибудь сказочный принц. Однако путь до Пайтога оказался серым и однообразным (если не считать полета на метле, конечно). Ликка старательно глазела по сторонам, в надежде увидеть что-нибудь необычное, ну или хотя бы просто интересное. Но среди золотистых полей пшеницы и изумрудных полей молодой кукурузы не стояло ни одного даже самого захудалого замка с принцессой, не чернело ни одного входа в глубокую пещеру, где обитал бы страшный дракон. Даже чародеи как-то обошли поля вниманием и, видимо, построили свои высоченные башни где-то в другом месте. Край Света (где пепел и дым), тоже все еще был неимоверно далеко.
От долгой ходьбы Ликка устала, а вот Челма Сытконош, хоть и опиралась тяжело о свою клюку, выглядела ровно так же, как пару часов назад. Ликке было стыдно просить об остановке, поэтому она терпеливо перекладывала сумку с плеча на плечо и старалась идти в ногу с ведь-мой.
-Настоящие ведьмы, - говорила Челма Сытконош, не поворачивая головы, - никогда не устают. Задавай вопросы, пока дела не взяли нас в оборот.
Но поток вопросов тоже как-то незаметно иссяк. Видимо, дело было в усталости.
Вскоре показался Пайтог - портовый городок, где пересекалось двенадцать морских путей самых разнообразных государств Светземелья. О городке рассказывали в школе на уроках. Большинство жителей Ликкиной деревни ездили в Пайтог торговать продуктами и живностью, а заодно прикупить самую вкусную на побережье рыбу-треуха. Пак Триног посещал Пайтог раз в две недели и каждый раз грозился взять Ликку с собой, да все забывал то ли по рассеянности, то ли из-за суматохи, которая обычно сопровождала всю поездку. Пак Триног торговал проросшими желудями, которые были в большом ходу на Воздушных Пастбищах. Там выращивали воздушных поросят (которые вырастали в воздушных свиней, а у них было самое воздушное мясо в мире).
Город встретил путников криками взволнованных чаек, которые закрывали собой небо, блестящими окнами больших каменных зданий, широкими дорогами и равнодушными прохожими. Пахло рыбой, кофе, табаком, дымом, пряностями, женскими духами и мужским потом - и еще сотнями разнообразных запахов, которые щекотали Ликке нос и заставляли ее беззвучно чихать в кулачок. А соленый морской воздух пропитал город насквозь.
Удивлению Ликки снова не было предела. Это чувство, видимо, собиралось стать единственным главным чувством для юной девушки в ближайшее время. Ликка вертела головой по сторонам, рискуя свернуть себе шею. А Челма Сытконош с невозмутимым ведьминым спокойствием шагала сквозь нескончаемый людской поток по вымощенному серым булыжником тротуару. Метла же (не вызывавшая, кстати, особого удивления у прохожих) ловко лавировала между человеческих ног, умудряясь каким-то непостижимым образом никого не зацепить.
Встречались в людском потоке люди разнообразные и невероятные. Несколько раз мимо Ликки проходили самые настоящие пираты, от которых пахло морским ветром, и на плечах которых сидели зеленые попугаи. Нет, конечно, родители Ликки тоже когда-то были пиратами - но это было так давно, что ничего удивительного в них Ликка не видела. Да и как можно серьезно, по-настоящему верить родителям, когда они с утра не занимались поиском сокровищ, не кричали 'на абордаж' и не готовили корабль к отплытию, а пекли пирожки, курили трубку (трубку курил, конечно, только отец) и возились с рыболовными снастями? А здесь... от пиратов так и веяло ощущением предстоящих приключений, морских сражений, борьбой со штормом и пьянками в далеких экзотических странах.
А еще вокруг ходили, погруженные в суету обыденной жизни: чародеи в темных плащах и капюшонах, скрывающих лица, коротколапые мамелюки, покрытые рыжей шерстью с ног до головы, усатые донжуаны с надменной улыбкой и светящимся взглядом, загадочные гадалки и экзотические танцовщицы, грозные рыцари и обнаженные по пояс бродяги. Воздух был наполнен звуками, самыми разнообразными и невероятными. Воздух был вязок и насыщен. Растеряться и потеряться в огромном портовом городе казалось легче легкого. Когда один раз Ликка остановилась возле сверкающей витрины, за стеклом которой кружились разноцветные свечи, складывающиеся с яркие узоры, Челма Сытконош крепко взяла ее под локоть и шепнула на ухо, не склонив головы: 'Настоящие ведьмы не стоят возле витрин, открыв рот. Потеряешься, дорогая моя, я тебя искать не буду'.
После этого Ликка старалась все время держать Челму Сытконош в поле зрения, не забывая, однако, время от времени смотреть по сторонам и удивляться.
Неожиданно, ведьма остановилась возле входа в небольшой магазинчик, вывеска над которым гласила: 'Лучшие ведьмины украшения!' Вход обрамляли бархатные занавески, дрожащие от ветра.
-Мы зайдем туда? - Живо поинтересовалась Ликка.
-Тебе еще рано. Вход только для настоящих ведьм. Постой здесь минутку, я сейчас.
И Челма Сытконош исчезла за занавесками вместе с метлой и вороном.
Ликке ничего не оставалось, как удивленно озираться по сторонам. Пару раз мимо нее протопали странные люди с абсолютно черной кожей, с кольцами в ушах и тюбетейками на головах. Таких людей Ликка даже на картинках в книжках не видела. А они, вот, оказывается, есть. И наверняка в свою очередь удивляются таким вот маленьким девочкам, как Ликка. Думают - как же это можно ходить без тюбетейки и без серьги в ухе? Ликке стало смешно и она тихо захихикала про себя, но осеклась, когда увидела, что к ее ногам подкралась длинная черная тень. Ликка подняла глаза и обнаружил в непосредственной близости от себя ту самую ведьму, с которой уже встречалась на выходе из деревни. Ведьма опиралась о клюку и поглядывала на Ликку прищуренным и полным подозрения взглядом. Рядом с ведьмой стояла девочка, которую Ликка хорошо знала. Девочку звали Шишилла Удавк. Ей сегодня как раз исполнилось шестнадцать и она училась в одном классе с Ликкой. Девочку задиристей еще надо было поискать. Шишилла обожала драться, кусаться, царапаться и пинаться. В этом она дала фору любому мальчику в деревне 9даже тем, кто уже давно закончил школу). Шишилла дралась по любому поводу, а иногда даже и без него. Кусалась и царапалась она вообще просто так, в перерывах между драками. Поговаривали, что Шишилла пошла в отца, который много-много лет назад был самым задиристым задирой среди всех мальчишек крохотной деревушки. Ликке тоже приходилось драться с Шишиллой по какому-то пустяковому поводу. Один раз Ликка разбила Шишилле бровь, в другой раз Шишилла оставила на плече Ликки шрам своими острыми ногтями. В общем, отношения у девочек были не самыми дружелюбными.
-И что же это ученица Челмы делает возле ведьминой палатки? - поинтересовалась пожилая ведьма (как же ее зовут, лихорадочно вспоминала Ликка) ощупывая взглядом каждый сантиметр Ликкиного лица.
-Жду. - Отозвалась Ликка. - Разве нельзя здесь находиться? Я же не внутри.
-Не смей хамить. - Предупредила Шишилла вкрадчиво. Ликка насторожилась. Еще не хватало подраться прямо здесь, на глазах у сотен людей. Вот зрелище-то будет - две девочки выдирают друг другу волосы.
-Я и не хамлю. Просто ответила.
-Какая невежливая девочка. - Сказал ведьма. - Хотя, о чем я говорю? Челма выбирает себе под стать. Она никогда не умела видеть дальше своего носа. Дай-ка пройти.
Ведьма надвинулась на Ликку, хотя места вокруг было достаточно. Ликка ощутила тяжелое дыхание и поспешила отодвинуться в сторону. Холодная ведьмина рука легла на ее руку.
-Желаю удачи в обучении. Хотя с Челмой ты вряд ли сможешь научиться чему-нибудь достойному.
Ликка вырвала руку и попятилась. У нее вдруг закружилась голова, а перед глазами запрыгали яркие солнечные зайчики. Шишилла захохотала, показала Ликке язык и поспешила за уходящей по улице ведьмой. Все это было очень странно. У Ликки кружилась голова, пока ведьма и Шишилла не скрылись за поворотом. Спустя какое-то мгновение из ведьминой палатки показалась Челма Сытконош, весьма довольная, убирающая темный холщовый мешочек небольшого размера в передний карман.
-Я заказывала товар из Крайземелья! - Пробормотала она, и в голосе чувствовали нотки вселенского удовольствия, как бывает, когда получаешь вещь, о которой давно мечтал. - Я ждала четыре месяца, пока корабль плыл через Безымянные Воронки, преодолевал Водопады Поющих и едва не попал в лапы морским крокодилам...
-А разве такие бывают?
-В мире все бывает. - Ответила Челма Сытконош.
-А что за товар?
-Отборные специи Крайземелья. Приправа для ведьминых пирогов, порошок для ведьминого зелья с тмином, несколько щепоток разжижающего порошка для ведьминого желе-предсказания и еще корм для ворона. Он у меня превереда.
Ворон, будто услышав, что о нем идет речь, открыл один глаз и уставился на Ликку. Вот сейчас он точно должен что-нибудь сказать! Но ворон молчал.
-А ты неважно выглядишь! - Заметила Челма Сытконош.
-Наверное, перегрелась на солнце. - Отозвалась Ликка. Она не хотела жаловаться на вторую ведьму, и уж тем более на ее новую ученицу. Может быть, когда-нибудь в другой раз.
-Тогда надо идти в тени и поторапливаться, а то мы так и до самой полуночи не успеем.
И Челма Сытконош, решительно орудуя локтями, направилась в самую гущу народа.
Вскоре суета как-то сама собой сошла на нет. Или всему виной была стремительно надвигающаяся ночь, или потому что Челма Сытконош свернула с людных улиц, и увела Ликку подальше от центра. Сильной разницы, правда, Ликка не заметила, если не считать отсутствие шумного люда вокруг. Высотные дома с множеством окон, перетянутые бельевые веревки от одного дома к другому на высоте нескольких десятков метров, распахнутые двери многочисленных магазинчиков и зазывная музыка сотен крохотных ресторанов и кабаков - это наблюдалось везде, и от этого в портовом городе укрыться было нельзя. Соленый ветер то и дело доносил до Ликки зычный гул прибывающих судов, шум волн, крики моряков и звон колоколов. Это было удивительно, и Ликка все никак не могла насытиться впечатлениями, хотя чувствовала себя все более и более уставшей.
Но вот, наконец, свернули в совсем уж узенькую улочку. Под ногами заскрипел золотистый песок. Ноздри защекотало волшебством. Вдобавок, где-то впереди что-то со звоном лопнуло, потом ухнуло, потом небо озарили яркие и разноцветные вспышки.
-Чую Бруно Котеняра! - с удовольствием произнесла Челма Сытконош.
Ликка чуть сбавила шаг, чтобы оказаться за спиной ведьмы, а то мало ли что может приключиться. Метла предпочла спрятаться за Ликкой. Только ворон невозмутимо сидел на плече и смотрел вперед, чуть склонив голову набок. Как-то раз Ликка читала рассказ о чародее, который превратил самого себя в аиста, а обратное заклинание забыл - так и жил всю жизнь в образе птицы. Из этого рассказа Ликка уяснила для себя, что чародеи (во-первых) очень непредсказуемые, и (во-вторых), стоит держать с ними ухо востро, а то превратят в аиста, да и забудут. А если не в аиста, а в лягушку? Или в какое-нибудь чудище? Жуть просто. Как же жить всю жизнь чудищем?
Ликка так живо представила себя чудищем, что сразу засомневалась - стоит ли вообще идти к чародею, но отступать было поздно. Из-за поворота выскочило, словно чертик из табакерки, жилище чародея. Самое настоящее - сомневаться не приходилось. Ликка видела немало рисунков с изображением жилищ чародеев. Оно походило на кривую трубу, уносящуюся вертикально вверх и исчезающую где-то в облаках. Со всех сторон трубу усеивали (будто крохотные отростки-веточки) кривые же, миниатюрные балконы с перилами, неровные окна, флигеля и трубы. Из каждой трубы вился черный дымок. А еще прямо из стен торчали флагштоки, треугольные козырьки, непонятно что скрывающие, выпирали необработанные камни и бугорками налипали куски цемента и глины. Основа жилища (трубы) заросла сплошь белым мхом и густой изумрудной травой. Под облаками вокруг жилища кружились черные вороны, а сами облака лениво закручивались в витиеватые спирали.
Жилище чародея вызывало противоречивые чувства. Было в нем что-то таинственное и непонятное. Во всяком случае, ничего подобного вживую Ликка никогда раньше не видела. А от увиденного захватывало дух. Но с другой стороны, хотелось бы увидеть тех криворуких мастеров, которые возвели столь нелепое жилище и даже не удосужились довести дело до конца.
-Может быть, там идет ремонт? - Невольно спросила Ликка, задрав голову, чтобы разглядеть макушку трубы.
-Нет здесь никакого ремонта. Замку Бруно уже скоро пятьдесят лет. С тех пор, как он слепил его из морской глины, там ничего и не делал больше. Только цеплял балконы, трубы и новые окна. Света ему, видите ли, мало.
-Так это все построил один человек?
-Морская глина - редкий товар. Ее просто так не купишь. Но зато тот, кто добудет ее в достаточном количестве, сможет слепить все, что пожелает. Хоть замок, хоть статую, хоть дракона.
-А достаточное количество - это сколько?
Челма Сытконош испустила тяжелый вздох.
-Это много. - Сказала она. - А теперь, будто добра, не произноси ни слова. А то у меня уже начинает болеть голова.
К огромной двустворчатой двери вели неровные ступеньки, обрамленные волнистыми перилами. У основания ступенек лежал большой черный пес с грустными глазами и внимательно наблюдал за путниками. Ростом он был вдвое выше Ликки. А уж если встанет на задние лапы - то втрое. Челма Сытконош, не выразив ровно никакой обеспокоенности, прошла мимо и даже легонько похлопала пса ладонью по макушке между ушами. Ликка прошла следом, не сводя с пса взгляда. Он, в свою очередь, тоже не без интереса разглядывал Ликку. Из распахнутой пасти пса вывалился большой красный язык, похожий на кусок колбасы. От пса пахло рыбой.
-А он нас ждет? - спросила Ликка шепотом, догоняя на ступеньках ведьму. - То есть, я, конечно, молчу, но мне просто интересно, вдруг мы без приглашения, а его нет... ну, или там...
-Попробовал бы он нас не ждать. - Ответила Челма Сытконош, - Хотя от Бруно можно ожидать чего угодно. Он такой непостоянный.
Челма Сытконош взялась за ручку в форме кольца и несколько раз стукнула ею по двери. Где-то в глубине замка раздался глухой раскатистый гул. Ликка затаила дыхание. В тишине стало слышно, как высоко над головой переговариваются на своем языке кружащиеся вороны. Ворон на плече Челмы заинтересованно водил клювом, косясь желтым глазом в небо. Интересно, а он понимает собратьев-воронов, или разговаривает только на человеческом? Вот сейчас как скажет что-нибудь!.. Но ворон молчал.
Зато Ликка услышала торопливые шаги где-то в глубине замка. Раздался звон и скрежет, одна створка двери медленно и торжественно распахнулась. На пороге замка стоял чародей - в этом, опять же, не было никакого сомнения. Прежде всего, он очень походил на свой замок - такой же высокий, угловатый и бесформенный, со следами рассеянной запущенности, вдобавок худой до безобразия, будто проплыл с пиратами через все Светземелье, ни разу не перекусив. На нем, будто на вешалке, болталось бесформенное чародейское одеяние, из многочисленных карманов которого торчали в беспорядке разнообразные вещи: кончики карандашей, перья, узкие горлышки стеклянных мензурок, градусники, какие-то неизвестные приборы, кончики носовых платков (Ликка насчитала три разных), треугольнички разноцветной бумаги - и еще десятки и десятки мелочей, которые глаз не успевал примечать. Казалось, одеяние целиком и полностью сшито из одних только кармашков. Будто не чародей стоял, а какой-то безумный изобретатель... хотя от них, от чародеев, можно ожидать всего, чего угодно.
-Челма Сытконош! - воскликнул чародей радостно. Лицо его было невероятно худым, с острыми скулами и выпирающим вперед треугольным подбородком. Вьющиеся локоны седых волос закрывали лоб, а миллионы морщинок рисовали вокруг маленьких глаз замысловатые узоры.
-Бруно Котеняр! - отозвалась ведьма, впрочем, не так радостно. - Впустишь нас, или так и будешь держать на пороге?
Чародей засуетился, от чего многочисленные вещи в кармашках зашевелились, словно волны на море от порывов ветра.
-Проклятые лакеи! - говорил Бруно, пятясь в сторону, чтобы пропустить Челму и Ликку. - Вечно куда-то увольняются! И ведь плачу им немалое жалование! Столько денег уходит на обслуживание замка, если бы кто знал! А они, как один, неделю поработают и фьють... О, очаровательная барышня! Вы с Челмой? Очень рад. Не обращайте внимания на беспорядок, говорю же, лакеи...
-Прошлый лакей, насколько мне известно, забрался на крышу замка, да и рухнул оттуда вниз, словно мешок с картошкой. - Заметила Челма Сытконош небрежно.
-Несчастный случай. - Вздохнул Бруно.
-И сколько у тебя таких несчастных случаев с лакеями было?
-Шестнадцать.
За дверью обнаружился широкий овальный холл с блестящей плиткой на полу - хоть и пыльной, но впечатляющей. Центр холла венчала спиралевидная лестница, уходящая высоко вверх. Справа и слева холл разбивался на многочисленные темные коридоры и двери разнообразной высоты и формы. Потолок исчезал где-то вверху. Светло было, как днем, но откуда исходил свет, оставалось загадкой. Чародей, одним словом.
Бруно Котеняр шумно захлопнул дверь за спинами вошедших. По холлу тотчас загуляло гулкое эхо. Создавалось стойкое ощущение, что во всей этой громаде замка из живых существ находятся только они втроем, ну еще и ворон. Метлу Ликка решила не считать.
-И чего им здесь не хватает? - бормотал Бруно Котеняр тонким скрипучим голосом. - Я же не прошу многого. Принимать клиентов и гостей, мыть полы, гонять ворон с флигелей, да готовить мне еду - вот, собственно, и все.
-Может, не нужно лакеев заставлять гонять ворон? - спросила Челма, осматриваясь.
-Хорошая идея! - тотчас согласился Бруно. - Надо записать. Семнадцатого точно никуда не пошлю. Только чтоб еду готовил... и убирался... и еще в подвале пылеед завелся, всех мышей поел. Надо бы его изловить...
Бруно наспех выдернул из одного кармашка листок бумаги, а из другого - карандаш, и сделал несколько быстрых размашистых записей. После этого и листик и карандаш вернулись на прежние места.
-А у тебя, я гляжу, почти ничего не изменилось, - заметила Челма. - Лестницу починил?
-Это новая. Прошлая сгорела, - отозвался Бруно. - Что же вы стоите? Пройдемте на кухню, что ли? Или сразу ко мне в, эээ, рабочий кабинет.
-Рабочий кабинет? - усмехнулась Челма, и сразу стало понятно, что рабочий кабинет в замке Бруно Котеняра вещь немыслимая и даже, в некотором роде, бесполезная.
-Именно! Недавно отстроил. Заглядывала бы ко мне чаще, милая подруга, не так бы удивлялась. Пойдемте!
-Да уж и вы как-то не жалуете, уважаемый.
-У меня дел по горло. - Извиняющимся тоном произнес Бруно Котеняр.
-Все заклинания изобретаешь, да новые пристройки к замку делаешь?
-А хотя бы! Тоже вещь полезная.
-Ага. Скоро крышей замка облака цеплять будешь.
-Зато с самой вершины все, что угодно видно.
-Ну, например?
-А хотя бы и твою хижину. - Распалялся чародей, уперев тонкие руки в бока.
-Ну, ты загнул, уважаемый. Отсюда мою хижину не увидать.
-Поспорим? На мой новый телескоп, из которого видно не только твой лес и хижину, а еще даже замок Николаса Козуса и дыры в луне!
-Спорили уже, - произнесла она. - Давай. Показывай свой рабочий кабинет, что ли.
Чародей тут же заторопился. Они обогнули лестницу, свернули направо в один из коридоров, затем свернули еще несколько раз и оказались перед овальной дверью, больше напоминающей вход в кроличью нору. Ликка запыхалась. Чародей ходил быстро, и угнаться за ним было довольно сложно.
'Хорошо, что они не решили поспорить, - решила Ликка, - а то бы пришлось подниматься по лестнице на этакую верхотуру'
Хотя, чего скрывать, посмотреть на дыры в луне Ликка была бы не прочь. В школе говорили, что дыры - это сказки. Их выдумали чародеи, чтобы казаться слишком умными. Ведь хорошо известно, что луна гладкая, как спелое яблоко, и если в ней появится хотя бы одна дырка, то луна может запросто лопнуть и ничего от нее не останется...
-Я вас ждал только завтра. - Признался Бруно, виновато пожимая плечами. - Поэтому извините за небольшой беспорядок. Ужин тоже не готов. В полнейшем одиночестве я предпочитаю бутерброды с рыбой... И я их недавно съел все, без остатка.
Ведьма ничего не ответила, но в ее взгляде легко угадывалось все, что она думает о чародеевом беспорядке. И ничего хорошего этот взгляд не сулил.
За дверью оказалась небольшая комнатка, под завязку набитая всевозможными чародейскими штучками. На полках вдоль стен выстроились в ряд сотни стеклянных колбочек с разнообразными жидкостями (о цветах лучше вообще умолчать - таких оттенков фиолетового или переливчато-зеленого Ликка никогда в жизни не видела). По полу стелился легкий туман, холодивший ноги. В центре кабинета стоял стол, на котором высился большой мутный шар - явно предназначенный для каких-то чародейских фокусов. Ликка всегда с трепетом относилась к чародеям. Было в них что-то загадочное, необъяснимое... да и как объяснить, например, тот факт, что каждый второй чародей всю свою жизнь ищет какой-нибудь философский камень и больше ни о чем на свете не думает?... Или, например, эти загадочные огромные чародейские книги, в которых обычно собрано столько всевозможных заклинаний, что сами книги становятся живыми и никого к себе не подпускают... А еще... Хотя, вот, мать и отец не уставали повторять, что чародеи в большинстве своем жулики, которые зарабатывают золото исключительно за счет доверчивых и впечатлительных людей. 'Настоящее волшебство могут творить только ведьмы, - говорил Пак Триног, раскуривая трубку, - а чародеи, это так, фокусники-шарлатаны. Спрячут в рукаве спичку, а потом утверждают, будто у них рука светится. И чародейские шары тоже ненастоящие!'.
И вот Ликка увидела шар, внутри которого клубился черный дым. Настолько черный, что ворону на плече у Челмы Сытконош оставалось только завидовать. Шар стоял на высокой подставке, к которой была прислонена деревянная лестница. Поверхность шара ласкал тонкий лучик света, тянувшийся откуда-то сверху... И сразу же захотелось до этого самого шара дотронуться. Провести ладонью по гладкой поверхности. Прислониться щекой. Ощутить морозный холод, или пустынную жару... Где же еще представиться случай?
-А вот и мои хоромы... - Между тем произнес Бруно Котеняр, взял Челму за руку и повел между многочисленных полок и коробок, между баночек и скляночек, между книг и стопок газет показывать кабинет. Ликка поспешила за ними, с тоской поглядывая на чародейский шар.
-А вот здесь, милая моя подруга, настои из шестицветных трав. Все девять цветов!... капли утренней росы со всего света я храню вот здесь... видишь, это клочки шерсти единорога, с гривы выстригал... вот в этих мензурках расщепленный солнечный луч. Синий снимает головные боли, а желтый лечит бессонницу... так, тут оттенки характера с добавлением листьев лаванды... здесь бодрость дорого утра, а здесь усталость тяжелого вечера... щепотка тертого сухого сыра... это головы летучих мышей, так, для профилактики... а здесь у меня разнообразные прохладительные напитки, хочешь?..
В общем и в целом кабинет чародея выглядел странно, если не сказать большего. Как-то сразу верилось, что чародей этот самый настоящий, что с волшебством он дружит и никого просто так не обманывает. Не шарлатан, стало быть, и спички в рукаве прятать не станет.
-Таким образом, моя дорогая подруга, могу с полной уверенностью заявить, что рабочий ка-бинет в отличном рабочем, так сказать, состоянии! - Бруно светился от счастья. Видимо, давно ему не приходилось принимать гостей. - Разве что небольшой беспорядок, но так это в результате рабочего процесса.
-А теперь к делу. - Сказала Челма Сытконош. - Время дорого, мой друг. К вечеру хочу поспеть домой. На завтра еще столько дел запланировано.
Бруно, улыбаясь, кивал. Казалось, ему доставляло удовольствие просто не сводить с Челмы глаз. Правда, затем он посмотрел на Ликку.
-Нас не познакомили. - Напомнил чародей.
-Это Ликка, моя новая ученица. Это Бруно, мой старый знакомый. - Отозвалась Челма.