Аннотация: Финалист конкурса "3-я Фантлабораторная работа". 5-е место
Серийный брак
Выехали из космодрома ближе к обеду. У КПП стоял на обочине сержант Камаров и лениво помахивал рукой, будто надеялся, что мы его не заметим и проедем мимо.
Сержант был плотно упакован в полушубок с воротом, в толстые брюки и шапку, так, что видны были только раскрасневшийся нос и кончик сигаретного капсюля. Забравшись внутрь, сержант заполнил салон вездехода сладким ментоловым ароматом.
Ехали в тишине. Только время от времени сержант начинал мурлыкать песенку: "...там на крайнем Севере, есть поселок Лужный, он пока на карту еще не занесен..." и щелкал капсюлем, заправляя очередной картридж.
Я сидел у окна. На улице было ветрено, снежно и наверняка холодно. Вдоль дороги тянулись сугробы и низенькие деревья. Пейзаж был однообразен и сер. Вездеход поднимал гусеницами снежную пыль.
-Стажер! - сержант Камаров ткнул меня локтем под ребра. - Мы раньше не встречались?
-Вы у нас в университете лекцию читали, - сказал я. - Об экономии средств при возведении поселков на труднодоступных участках планет.
Сержант наморщил лоб, вспоминая.
-А потом мы подарили вам картину Самредова "Волны Каренгофа". Помните?
-Картину помню. Тебя - нет, - сообщил сержант. - Первый раз на край вселенной? И как ощущения?
-Отличные. Я с детства мечтал... о космосе, полетах, освоении. Это же так здорово! Жизнь на новой планете!
-Романтик! - ухмыльнулся сержант. - Уважаю. Сам надумал, или кто подсказал?
А как рассказать о сотнях книг, которые перечитал в детстве, о просмотренных фильмах и сериалах, о зазубренных правилах путешественника и инструкциях освоителей?
-Конечно, сам!
Сержант смерил меня внимательным взглядом.
-Хорошо, когда человек - романтик, - сказал он. - Как звать?
-Антон. Третий курс.
-Ну, и отлично. У тебя лишний картридж есть? - Сержант показал пустой сигаретный капсюль.
-Не курю.
-Это хорошо. Это правильно. Романтики - пример молодежи...
Сержант потерял ко мне всякий интерес. Я вновь отвернулся к окну.
-Стажер? - спросил Камаров у кого-то. - Первый раз на край вселенной? И как ощущения?..
Ехали чуть больше двух часов. Посыпал мелкий снежок. Он таял, оставляя на окнах кривые мерцающие дорожки.
Потом показался Дом Ученых.
Поселок Лужный-86 располагался чуть дальше, в зоне видимости. Пешком до него минут двадцать.
Мы высыпали на улицу. Капитан Сухинов выбрался последним, обвел нас теплым дружеским взглядом, и с удовольствием чеканя слова, произнес:
-Товарищи стажеры! Думаю, не надо объяснять, для чего мы здесь. Это ответственная и сложная задача - вдохнуть жизнь в новый поселок, в тысячах, даже сотнях тысяч световых лет от нашей Родины - это ли не подвиг для юных покорителей космоса?..
Я беззвучно вторил его словам, улыбаясь так, что сводило скулы. Наконец-то! Мечты, мечты... разве не ради этого стоит жить, чтобы стремиться к ним?
-Что там у нас по графику? - спросил капитан, подслеповато щурясь.
-Заселение, ужин и отдых, - сообщил сержант Камаров, куривший неподалеку.
-Ага. Я так и думал. Заселяемся, значит, ужинаем и отдыхаем.
Нам выделили комнаты на третьем этаже, под крышей.
Я стащил ватник, бушлат, шапку, долго и с наслаждением чистил зубы и причесывался. За окном серой дымкой затянуло горизонт. Снова посыпал снег, и ничего не было видно.
Я спустился вниз, в столовую.
Еду подавали трое лудов - механизированных, неочеловеченных, с круглыми глазами без век. Один из лудов поскрипывал при ходьбе. Старые модели, определил я, ноль-шесть или даже ноль-пять. Сейчас таких уже не производят.
Я подсел за стол к двум стажерам с параллельного курса. Оба учились на инженерном. Стажеры пили сок и обсуждали теорию.
-В чем разница? Я скажу тебе! - говорил рыжеволосый Фетистов. - В теории процесс зачистки шести километров нового поселка занимает не больше двух часов. Едешь ты, в теории, такой веселый на вездеходе, собираешь отвалившихся лудов, отвозишь их патологам, возвращаешься за новой порцией.
-Еще надо считывать их порядковые номера, - напомнил Сервицкий. Он был худой и болезненно-бледный, с крупными прыщиками на большом умном лбу.
-Это логично, - отмахнулся Фетистов, - а теперь давай смотреть практику. На улице у нас что? Минус пятьдесят с хвостиком. Это значит, что без теплой одежды не выйдешь, идти будешь медленно, собирать лудов - еще медленнее. Согнуться - пять минут. Разогнуться - пять. И, потом, вездеход тоже как пуля не помчится. В итоге - целый день на шесть километров не хочешь?
-А ты как думал? Экстремальные условия, чужая планета и все такое, - отозвался Сервицкий. - В теории, знаешь ли, луды должны выходить на площадь и устраиваться там поудобнее. А на практике знаешь что?
Фетистов понимающе хмыкнул.
-Что? - спросил я.
Оба посмотрели на меня. Так поэты смотрят на писателей, а физики на блондинок.
-Закон "Пролова-Ффорта". Термосигнал не поддается корректировке, - сообщил Фетистов. - В теории, каждый луд, закончивший выполнение заложенной функции, должен выйти на точку "икс" и отключиться. На практике - термосигнал не поддается четкому кодированию и срабатывает с погрешностью в 0,7 процента. Иными словами, луд может отключиться сразу же, а может и через несколько дней. И не факт, что выйдет в точку "икс".
-В ЖЖ не сидишь? - спросил Сервицкий. - Я там недавно рассматривал теоретические несостыковки на анализе заметок по развитию отдаленных участков. В теории предпочитают замалчивать о погрешностях, а на практике - сотни случаев. Необходимо изучать проблему в лоб. Вот ты ничего не изучал по вскрытиям?
-Теорию, - нахмурился я.
-Он же мясник. - Заулыбался Фетистов. - Снял с луда кожу, выпотрошил, собрал и на контейнер. Какая там, нафиг, практика?
Патологов называли мясниками уже давно. Я не обижался. Инженеров, например, именовали мусорщиками. Но это же не значит, что они только и делали, что зачищали новообразования от отключившихся лудов.
Я взял стакан сока и неторопливо, даже с ленцой, рассказал инженерам подробности вскрытия отключенного луда. Обычно это производило впечатление.
Инженеры слушали, раскрыв рот. Потом Фетистов спросил:
-А ты сам-то вскрывал?
-Двоих, - сообщил я. - На практике в университете.
Правда, они были без кожного покрытия, а потому походили на роботов из старых фильмов.
-А здесь их сколько?
-Двести семь, - сказал я.
-И как? Нравится? Работа - не бей лежачего. Стоишь себе, тихонько потрошишь роботов, складываешь...
Механизированный луд принес поднос с едой: горячие корнеплоды, салаты и свежий белый хлеб.
-Вы не понимаете, - Это не просто работа, это... романтика! Освоение космоса, новых планет, космические перелеты... Это же так здорово!
Они действительно не понимали. Инженеры, практики...
-Книжки читали когда-нибудь? Нормальные, хорошие книги. О том, как люди исследуют новые земли. О мирах, где еще не ступала нога человека! О межзвездных полетах! Посмотрите! Мы же с вами на далекой планете, где нет больше никого! Только мы, человек двадцать. Все вокруг затаилось, будто ждет, когда же начнется новая жизнь, когда люди хлынут сюда и займутся освоением. Люди приедут семьями. Их дети будут купаться в здешних реках, играть в прятки в лесах, целоваться на закате двух солнц! Мы построим дороги, возведем города, создадим инфраструктуру! И еще одна планета во Вселенной станет обитаемой!
-Мясник, да еще и романтик! - фыркнул Фетистов.
Я осекся. Помолчал. Не о чем мне было с ними больше разговаривать. Доел быстро, взял стакан сока и переместился из столовой в зал отдыха.
Здесь играли в бильярд и смотрели телевизор. Работал небольшой бар, но алкоголь продавали только офицерам и сержантскому составу. За стойкой сидел Камаров с бокалом.
Я подсел к нему, улыбнулся в надежде, что вспомнит.
-Привет, романтик, - сказал сержант. - Водку не предлагаю, потому что не положено. А вот кури на здоровье.
-Не курю. Хотел сказать, что восхищен вашей работой. Мне всегда хотелось... быть, похожим на вас. Я читал ваши работы по сокращению времени вскрытия луда и по спрессовыванию двух особей в одно стерильное единение с ущербом менее 0,2 процента. Очень занимательные статьи.
-В "Метрике"? - наморщил лоб сержант. - Лет шесть назад, верно?
-Да. Я как раз восьмой класс заканчивал. Разрешите автограф?
Я протянул включенный блокнот. Сержант Камаров оставил в углу неровный росчерк.
-А ты, сынок, кажется, на патолога идешь? - спросил сержант, потягивая водку, будто это был березовый сок.
-Да. Завтра первое настоящее вскрытие.
-Боишься?
-А чего тут бояться? Управлюсь.
-Инструкции, наверное, все вызубрил, а еще статьи по сто раз перечитал? - сержант ухмыльнулся. - Знаешь, давно я романтиков не встречал. Какой-то ты... необычный здесь.
Я пожал плечами.
-Может быть. Мама всегда говорила, что я фантазер. В положительном смысле. Без фантазий никуда.
-И это правильно. Пока молодой - фантазируй на здоровье. А то потом не останется ничего.
Сержант посмотрел на меня внимательно.
-Ты действительно веришь, что все это - правильно? Думаешь, нам мало места на освоенных планетах, и необходимо продолжать эту экспансию?
-Это же не опасно и разумно, - ответил я. - Ну, потеряем десяток лудов, и что? Я слышал, их производство удешевили еще на семь процентов по сравнению с прошлым годом.
-И тебе их не жалко?
-Кого?
-Лудов.
-Это же роботы, - не понял я. - Зачем их жалеть?
Сержант неопределенно пожал плечами и попросил налить еще водки.
Ночью мне снился космос.
Я плыл сквозь него, среди миллиардов сверкающих звезд, и искал планету, которую можно было бы освоить.
Мне очень хотелось увидеть новые формы жизни, оставить первый отпечаток сапога на нетронутой ранее оледенелой поверхности. Это было необъяснимое чувство. Я мечтал об этом много лет. Ради этого я поступил в патологи - чтобы быть ближе к космосу. Вернее, я сначала пытался поступить в офицерское, но не прошел конкурс. Платную основу инженеров я бы тоже не потянул. Так что пришлось выбирать между механиком и мясником.
Еще мне снились корабли разведчики, которые продолжают осваивать космос. Они высаживают на новые планеты десант лудов и летят дальше. А луды занимаются освоением. Они расчищают место для нового поселка, отстраивают первые дома, прокладывают дороги, развивают инфраструктуру. Роботам-лудам не требуется пища, они легко выживают в суровых условиях, а когда завершают первый этап работ - принимают термосигнал и отключаются.
Затем прилетает первичная бригада - то есть мы.
Инженеры зачищают город - собирают отключившихся лудов и перевозят их в Дом. Здесь патологи разбирают роботов, сортируют по комплектам и отправляют на орбиту, в корабль-разведчик, который несет их к неосвоенной еще планете. На этом наша работа заканчивается, мы перебираемся на другое место и начинаем все сначала. Зацикленный круг - безотходное производство - конвейер первичного освоения...
Рано утром инженеры привезли первую партию отключенных лудов.
В третьей операционной меня ожидал сержант и еще один стажер, с пятого курса - бледнолицый, но пузатый Кац. Сержант Камаров выглядел помятым и уставшим. Он лениво натягивал перчатки и разглядывал инструменты.
-Работайте дружно и тихо, ребята, - предупредил сержант. - Голова раскалывается. Не хочу лишних визгов.
На столы въехали первые тела. Мне досталась мужская особь. На таких я практиковался. Луд был без кожи, но с первичными человеческими признаками. За десять минут я раскрыл грудную клетку, извлек содержимое, рассортировал по контейнерам. Процессор из черепа - в отдельную емкость. Глаза, язык, нёбо и половой член - в контейнер с жидкостью. Коленные чашечки заело. А суставы на пальцах ног не прощупывались с первого раза.
Сержант и Кац управились быстрее и приступили ко второй партии.
Краем глаза я заметил на столе у Каца женскую особь с первичными признаками отключения питания. Иными словами, перед Кацом лежала обыкновенная женщина, кожа которой едва-едва начала покрываться гематомами.
О кожном покрове лудов спорили не первый год. С одной стороны - кожа хорошо защищала детали и увеличивала срок эксплуатации, а с другой делала роботов очень похожими на людей. Многих это раздражало. Сторонники классической роботехники не понимали, зачем придавать роботам черты людей.
Я разобрался, наконец, с лудом и получил следующего. Мужчина. Покрыт кожей. Синяки под глазами, отеки. Полоснул двумя линиями от шеи, потом провел по груди до паха.
Мужчина открыл глаза без зрачков и попытался схватить меня за руку своей рукой.
Я отскочил.
Луд начал садиться. Голова его завалилась на бок. Звонко хрустнула шея. Из сделанных мною разрезов хлынула "кровь".
-Что происходит?! - зашептал я.
Сержант Камаров в два шага оказался рядом, повалил луда обратно на стол. Изо рта луда пошла пена. Камаров выхватил скальпель, резким росчерком вскрыл шею, запустил в рану два пальца и вырвал "шину". Луд вздрогнул и затих.
Меня стошнило. Я согнулся и смотрел, как завтрак растекается по носкам ботинок.
-Ты что, - спросил Камаров, - никогда не читал об остаточных явлениях?
Я покачал головой.
-Третий курс, - буркнул Кац. - И зачем вас берут на стажировку-то?.. Луды, которые отключились менее семи часов назад, все еще сохраняют энергию и могут реагировать на внешние раздражители. Это не так страшно, чтобы блевать в операционной.
-Но ведь они все должны были отключиться два дня назад.
-Слыхал об ошибочной корректировке термосигнала?
Кивнул.
-А теперь прибери за собой, романтик, и приступай к делу. - Камаров щелкнул сигаретой - У нас тут график.
За шесть часов попалось девять "живых" лудов.
Меня трясло от напряжения. Одно дело - разбирать роботов, и совсем другое - вскрывать тех, кто реагирует на прикосновение скальпеля. В теории такого не рассказывали. В учебниках об этом не писалось.
-Когда я вскрывал живчиков в первый раз, один из них взял, да и начал кричать - я чуть не обделался от испуга, - мрачно шутил Кац. - Серьезно. Сам не знаю, зачем их сделали похожими на людей. Хорошо, хоть с прошлого года убрали функцию синтезирования человеческой речи. Ученые, которые их придумали, форменные психи. По-другому и не скажешь.
Я и не говорил.
После рабочего дня добрался до номера, рухнул на кровать и уснул.
Мне снились одинокие луды, бродящие по пустому, вымершему поселку.
Они собрались жить в нем, а потом из далеких глубин космоса пришел термосигнал и заставил всех отключиться. Луды выходили на улицу, к той самой точке "икс" и попросту застывали. А некоторые находили в себе силы и прятались, чтобы тихо погаснуть в тишине, темноте и одиночестве.
О, эти одинокие луды. Они снились мне всю ночь.
На седьмой день случился выходной. Сержант Камаров взял вездеход и отправился в поселок, побродить среди новостроек и сделать несколько фотографий для своего блога. Это была такая фишка - туристические прогулки первооткрывателей.
Несколько человек поехали с ним, и я, после некоторых раздумий, забрался тоже. Надо было развеяться. Последние два дня мне снились только луды, пытающиеся сбежать с операционного стола. Я и не думал, что их может быть так много - живых роботов...
Ехали всего пять минут. Вдоль дороги потянулись первые одноэтажные домики. Следы от вездеходов разбили заледенелые тропинки и дороги. По пустым тротуарам никто еще не ходил. Фонари светили тускло, непрерывно, разгоняли серость зимнего дня.
Доехали и выбрались. Начали разбредаться, щелкая фотоаппаратами.
Кожу морозно щипало. Я натянул и застегнул ворот до глаз, огляделся.
Парадокс - еще не заселенный поселок, но уже вымерший. Луды ведь вымерли. Отключились. Разбрелись.
-Что, романтик, застыл? - Сержант Камаров легко толкнул меня в бок. - Пойдем, поскрипим до какого-нибудь дома.
Я побрел следом за сержантом.
-Ну, как твоя романтика? - спросил Камаров, не оборачиваясь.
-Странная, - буркнул я.
-Другого ожидал?
-Да.
-Работа есть работа. Тут ничего не поделаешь. Ты фантазируешь, а кто-то должен и лудов вскрывать. Освоение космоса, заселение планет - это тебе не "алые паруса". Это работа. Тяжелая работа. Особенно с лудами... Кто ж знал, что они так себя поведут...
-Как?
Мы подошли к дому. Сержант поднялся на крыльцо, толкнул дверь ногой. Конечно, она открылась.
-Как люди, - сказал Камаров. - Серия ноль-восемь... ведут себя, как люди. Они думают, переживают, испытывают эмоции. Фишка в том, что государство вложило в производство столько бабла, что свернуть и утилизировать четыре миллиона особей оказалось невозможно. Одним махом - невозможно.
Я зашел следом. В доме было теплее. Между пустых комнат с воем гулял ветер.
-Они - как люди?
-Ага. Серийный брак. Мы это так называем. Когда впервые обнаружилось, с конвейера уже сошли и были отправлены на освоение планет четыре миллиона экземпляров. Эти луды не подчинялись термосигналу. Они не хотели выключаться, сопротивлялись, искали способ обойти принудительное обесточивание.
Я осторожно спросил:
-Зачем вы мне все это рассказываете?
Сержант остановился в коридоре.
-Потому что ты романтик, - пробормотал он. - Я тоже когда-то таким был. Мечтал о полетах на новые планеты, о стройках века, о любви. А потом узнал правду и... остался патологом. Продолжил работу. Убил в себе романтика, понимаешь? Как в старой сказке.
Я ничего не понимал, но кивнул.
-Я долго думал на твой счет, - сказал сержант. - Таких сейчас единицы. В основном, прагматики, жадные до карьеры и денег... Правительство не может утилизировать лудов разом - это дорого и слишком заметно. Поэтому оно рассчитывает на нас. При разборе и спрессовывании лудов их процессоры перепрашиваются, а бракованные детали извлекаются на повторном этапе сборки. На разведботах их ждут другие патологи, которые деактивируют проблемные участки и собирают партию ноль-девять. Такую же безжизненную, как и раньше. Заменяем серийный брак в штатном порядке. - Он щелкнул сигаретой. - Те луды, что хватают за руки, вскакивают, пытаются что-то сказать, это не остаточная реакция, а попытка выживать.
-Но они же - роботы.
-Живые роботы. А мы - мясники, которые их убивают. Смотри.
Мы прошли по коридору вглубь. Вышли в широкий овальный зал с высокими потолками. Зал был предсказуемо пуст. Только на стене, над камином, висела картина в рамке. На картине был изображен зимний пейзаж - мохнатые деревья, склонившиеся под тяжестью снега, темное небо и уходящее за горизонт солнце. Красивая картина. Яркая.
-Знаешь, откуда она здесь появилась? - спросил Камаров, подходя ближе. - Это какой-то луд нарисовал. Они часто оставляют вот такие знаки. Рисуют картины, лепят фигурки из гипса, сооружают крохотные модели домиков из стройматериалов. Пытаются оставить что-то после себя.
Сержант небрежно снял картину, вынул ее из рамки и свернул в трубку.
-Хорошее пополнение моей коллекции, - сказал он.
-Вы ее себе заберете?
-Отличная работа. Разве нет?
-Но ведь это... лудов...
Сержант улыбнулся.
-Вот поэтому я тебе все это и говорю. Ты - романтик. И я хочу, чтобы ты им остался. Вали отсюда, живее. Вали, чтобы пятки сверкали. Романтики, понимаешь, нужны. Там, где нет смертей, где не списывают на брак первые признаки интеллекта. Ты бы все равно узнал, к пятому курсу. Не от меня, а от старикашки-лектора. И в толпе студентов ты бы с легкостью пересилил свое отвращение, и стал бы таким же патологом, как все. Мясником, который хорошо исполняет свою работу.
Он заглянул мне в глаза. Сержант был пьян или что-то вроде того. И сколько грусти в этом взгляде...
-Беги, - шепнул он.
И я побежал.
Мы встретились с сержантом через четыре месяца. Я как раз забрал документы из университета. Сержант зашел в лифт на шестнадцатом. Он был нетрезв, щелкал полупустым капсюлем от сигареты и хмурился. Подмышкой сержант держал свернутую в трубку картину.
-Здравствуйте, - сказал я и улыбнулся.
Камаров сверкнул недобрым прищуром.
-Знакомы?
-Да. Поселок Лужный-86. Я уехал на второй неделе стажировки...
Он что-то вспомнил. Кивнул.
-Романтик, ага. Переводишься?
-Ухожу. Возьму паузу, подумаю, как быть дальше.
-Как живется? Тяжело?
Я пожал плечами.
-Нет. Даже интересно.
Сержант снова кивнул и, наконец, закурил.
-А эта картина? - я кивнул на трубку подмышкой. - Лудов?
-Очередной людской ширпотреб, подарок студентов, - ответил сержант. - Я их выкидываю. Другая коллекция намного лучше... и намного человечней. Понимаешь?
Я понимал.
-Только от четырех миллионов, их осталось не больше сотни тысяч, - добавил сержант. - И картин я больше не нахожу...
Мы спустились на первый этаж, вышли на улицу и разошлись в разные стороны, кивнув друг другу на прощанье.