Сонно-поэтическую тишину королевской спальни заливал серебряный свет лукаво заглянувшей в окно луны. Его Величество Антуан Двадцать Восьмой отнюдь не намеревался просто мирно любоваться красотою осенней ночи: отнюдь нет. Его Величество скакал по кровати и время от времени обстреливал подушками своего нового телохранителя Матиаса Бартока. Матиас Барток сидел у двери в позе ПИП и обращал внимание на обстрел подушками не более, чем на комариные укусы. Через какое-то время Его Величеству это надоело и он соизволил обратиться к Матиасу с вопросом:

-Ну и чего ты торчишь тут, как каменный?

-Потому что мне так удобнее, - ответил Матиас.

Подумав, Его Величество сел на край кровати и, болтая босыми ногами, спросил:

-Слушай, вот мне сказали, что ты Марофиллов ненавидишь... верно?

Матиас кивнул.

-А вот меня ты не ненавидишь?

-За что?

-Ну... как... это ж мой отец все гонения на Древесных Магов вел и все такое...

-Он был королем, - пожал плечами Матиас. - К королям применяется совершенно другой счет, ваше величество.

Антуан ни на шутку заинтересовался.

-А я думал, что это все равно... что перед местью все равны... и потом, разве у вас там в горах, откуда ты родом, есть уважение перед королем?..

-Король поставлен богами, - авторитетно ответствовал Матиас. - Так меня учили. Не наше дело - судить, что королям позволено, а что нет. Но древесные маги говорили по-другому, - подумав, добавил он.

-Как? - жадно спросил мальчик.

Матиас прикрыл глаза, вспоминая, и заговорил, почти дословно повторяя слова своего наставника Колина Аустаушена:

-В нашей общине считали, что возделанной землей нужно управлять. Даже у леса есть хозяева, а уж обработанная земля нуждается в твердой руке. Так сложилось, что управителем стало государство. Глава государства - это король или император. Он уже не просто человек, а немного иное, сродни магу. Поэтому и к преступлениям короля надо предъявлять счет, считаясь с моралью больших чисел.

-Вот как? - Антуан спрыгнул с кровати, подошел к Матиасу и присел прямо напротив него на холодный пол, копируя позу телохранителя.

-Да.

-А после каких преступлений и королю можно мстить?

-После государственной измены, - Матиасу не пришлось много времени раздумывать над ответом. - Если король ставит свою сиюминутную прихоть выше интересов государства. Если он уничтожает свой же народ. Вот что говорил по этому поводу мой учитель.

-Очень интересно говорил, - одобрил Антуан. - Куда интереснее, чем мои гувернеры. Скажи, а он жив еще? Я могу с ним побеседовать?

-Нет, Ваше Величество, - ответил Матиас. - Он был древесным магом. А вся община погибла. Я остался последним.

Антуан замер, замолчал, закусил губу - с некоторым опозданием, вполне простительным для его возраста, он сообразил, по какой причине все члены общины Матиаса покинули сей мир. Однако кое-какие уроки королевского стыда и бесстыдства уже были в него вколочены, поэтому Его Величество не так просто свернул бы с намеченной им тропинки больших и маленьких вопросов, если бы кое-что не произошло. Мальчик услышал скрип, а в следующую секунду портьера, которая прикрывала потайной ход в королевскую спальню (общеизвестно, что королевских спален не бывает без потайного хода) пошевелилась, отодвинулась, и...

Антуан завопил и торопливо спрятался за Матиаса. Спрятаться ему за спину не было никакой возможности, ибо древесный маг сидел спиной к двери, поэтому Король-Император всего лишь обежал его и присел на корточки, схватившись за правое колено Бартока.

-Не бойтесь, Ваше Величество, - спокойно произнес Матиас. - Это не убийца.

От портьеры тем времени доносилось сопение и емкие выражения, из тех, которые обыватели без особых на то основание полагают характерными скорее для портовых кварталов, чем для дворца. На самом деле нравы и тут и там примерно одинаковые, с поправкой на количество пудры.

Наконец, визитер выпутался из тяжелого темно-вишневого бархата (эту шторину юный король ненавидел не меньше, чем она ненавидела его) и, тяжело дыша, вывалился в комнату. Собственно, не "вывалился", а "вывалилась", потому что это была невысокая и крайне аппетитная девица лет семнадцати, черноволосая и темноглазая, с невероятно белой кожей - совершенно ясно, что с детства береглась от загара самым тщательным образом. Девицу слегка прикрывал маскарадный костюм Лесной Феи. Стоит сразу сказать, что если бы какая-нибудь Лесная Фея вздумала облачиться во что-либо подобное, она не смогла бы ступить по лесу и двух шагов, не оставив большую часть своего одеяния на первом же сучке.

После продирания по узкому потайному ходу и акробатических трюков с драпировкой этот наряд пребывал в легком беспорядке, что еще более усиливало эффект - несомненно, преднамеренный.

-Уф, - сказала она. - Ну, здравствуйте, дражайший мой брат!

-Здравствуйте, дражайшая сестрица, - произнес Антуан без особого удовольствия, высовываясь из-за колена Матиаса.

-Так вот это ваш новый телохранитель! - девица подошла к Матиасу и бесцеремонно оглядела его с ног до головы. - Да, конечно, все лучше, чем то, что предоставил Регент, но... это вам Марофилл присоветовал?.. Узнаю его вкус, как же, как же!

Матиас Барток молчал.

-А вам какое дело? - спросил Антуан недовольно.

-А такое, - ответила принцесса, - что у меня кончились любовники. Представляете?.. Нужно же где-то искать новых!

-Наведайтесь на конюшню, - хмуро посоветовал юный король.

-Фу, конюхи - это уже не модно! - наморщила принцесса нос. - Прошлый век, право слово!

-Кто говорил о конюхах?

Принцесса с интересом покосилась на Антуана.

-Для вашего возраста шутка не так уж и плоха. Ну, если не король, то уж придворный из вас получится отменный, Ваше Величество, - весело сказала она. - Ладно, давайте-давайте, не жмотьтесь! Что вам, жалко, что ли?.. Я же у вас телохранителя не навсегда забираю! Даже не на час. Полагаю, мне хватит... - еще один оценивающий взгляд на Матиаса, - да, четверти часа. Вполне достаточно. Тем более, - она принялась загибать пальцы, - у меня еще на очереди дворцовый пекарь и этот самый... забыла, как зовут. Шут новый, одним словом.

-У вас сегодня День Рождения, сестрица, - сказал Антуан с желчью, которую трудно было бы предположить у восьмилетнего ребенка, если только он не вырос во дворце. - Разве вам не нужно быть с гостями?

-А, пустяки, гости в другой раз получат, - махнула принцесса рукой. - Потом там все в масках, какая разница?.. А День Рождения всякий празднует так, как ему больше нравится. Я и так все утро поздравления от послов принимала, хватит с меня!

С этими словами принцесса решительно схватила Матиаса за руку и сказала:

-Пошли, что ли.

Матиас не пошевелился. Более того, принцессе, как она ни старалась, не удалось даже приподнять его руку, покоящуюся на колене. Рука лежала, будто приваренная.

-Ничего не понимаю, - принцесса ни на шутку удивилась, между бровями ее пролегла озадаченная складка. - Ты что, искусственный?

-Нет, - радостно воскликнул Антуан. Он еле сдерживался, чтобы не захлопать в ладоши. - Он настоящий! Он самый настоящий! Просто он вас раскусил, сестрица!

-Погоди, так ты что, не хочешь провести пятнадцать минут любви с самой принцессой Фионой? - спросила девушка.

-Нет, - ответил Матиас.

-Ха! - она выпрямилась и подбоченилась, но интерес из ее глаз никуда не исчез. - Тебе что, женщины не нравятся?

-Нет, - снова ответил Матиас.

-Так что, ты и впрямь... протеже Рютгера во всех смыслах? - хихикнула принцесса.

-Мне не слишком понятно, что вы имеете в виду, - холодно произнес Матиас, - ваше высочество. Меня интересует только одна женщина, которой в данный момент здесь нет.

-Даааа? - задумчиво протянула принцесса. - И кто же она?

-Моя невеста, - ответил Матиас.

-Ого! - принцесса Фиона не сумела сдержать переполнявших ее противоречивых чувств, и не только вскинула брови, но и захлопала в ладоши. Все вместе ее телодвижения смотрелись причудливо.

-Решено, - сказала девушка через секунду. - Я поняла! Я выбираю тебя объектом моей пожизненной романтической и безответной любви! - и жестом, каким противнику приставляют к горлу меч, ткнула в Матиаса мгновенно извлеченным из-за корсажа веером. - Обязуюсь все время вешаться тебе на шею и вздыхать о любви не реже трех раз в сутки!

Ее тону и выражению лица мог бы позавидовать любой полководец, ведущий армию на прорыв.

Матиас не прореагировал. Отлично знающий его человек - например, Юлия - понял бы, что он просто не счел ситуацию достойной какой-либо реакции. Антуан поморщился.

-Вечно вы со своими выходками!

-А вы, брат, еще слишком малы, чтобы понимать такое! - сурово ответила принцесса. Потом мечтательно вздохнула. - А может быть, я даже трагически умру от тоски... ой, нет, лучше спасу своего возлюбленного от заговора, приняв в грудь отравленный кинжал!

-Да, вы много гадости в себя принимаете... - мрачно произнес Антуан. - Вот честное слово, сестрица, был бы я полновластным королем-императором, отправил бы вас в изгнание! Вы же семью позорите!

-Ничего подобного, - безапелляционно ответила Фиона. - Я как раз действую полностью в русле придворной традиции!

И тут же единственное окно в спальне разлетелось веером стеклянных осколков, и в комнату клубком вкатилась пара сплетенных тел. Принцесса сноровисто отступила в сторону, Матиас вскочил на ноги и быстрым движением отодвинул короля таким образом, чтобы тот оказался между ним и стеной. Клубок тел покатился по полу, потом расплелся, и явил публике Сью, растрепанную и тяжело дышащую. Сью сидела верхом на валяющемся на полу мужике наружности, сразу выдающей аристократическое происхождение и магическое образование. Одежда ночного гостя являла собой невнятные оттенки коричневого цвета.

Матиас уже давно держал и ее, и мужика под прицелом метательных кинжалов.

-Вечер добрый, ваше величество! - Сью приветливо помахала рукой. После чего укоризненно обратилась к принцессе: - Ваше Высочество, ну зачем вы от нас сбежали! Нас же специально наняли вас охранять, а вы так подводите!

-Я никогда никому не отчитываюсь в своих действиях! - воскликнула принцесса с завидным высокомерием. - И вообще, кому это вы позволяете прерывать мой разговор с венценосным братом?

-А? - Сью посмотрела на своего пленника с таким выражением лица, как будто впервые его увидела. - Это маг-повелитель говна. Они устроили нападение на дворец. С вас начали, а в покои Его Величества как раз сейчас должны добраться.

И в эту секунду дверь в спальню просто-напросто снесло.

Глава 24. Самая разрушительная магия

Правитель должен радеть о своем народе

Т. Марофилл. "О долге государственного деятеля"

Снесла ее Мэри, буквально одним ударом ноги, и, пробежав прямо по ней в опочивальню, заорала:

-Быстрее! Там маги-говноведы! Если они ворвутся, будет беда! Баррикадируемся!

-Да! Баррикадируемся! - одним ударом кулака (утяжеленного серебряным кастетом с полудрагоценными камнями) Сью вырубила того мужика, на котором сидела. - Немедленно! Кровать двигаем к двери!

-Куда чего двигаем?! - зло воскликнула принцесса Фиона. - Вы же дверь вышибли!

-Да... - Мэри почесала в затылке, взъерошив светлую шевелюру. - Ну, это мы не со зла, извините.

-На кровать, все, быстро! И полог задерните! - рявкнул Матиас.

На него непонимающе посмотрели; Матиас прикинул, как будет быстрее - сначала что-то объяснять, или без лишних слов вырубить всех прицельными ударами в жизненно важные точки и затолкать на вышеупомянутое королевское ложе.

Дело в том, что над ложем, разумеется, имелся балдахин, причем полог был сделан из той же самой тяжелой бордовой ткани, которые дворцовые экономы не пожалели на портьеры. Такая ткань, определенно, отлично бы перекрыла зону прямой видимости магам-говноведам.

Матиас был уже осведомлен - правда, в самом общем виде - что маги-повелители говна обладают грозной силой повелевать человеческим кишечником. Так, например, легким усилием воли они заставляют этот орган кровоточить и даже разрываться - что, разумеется, может привести к летальному исходу. Еще они обладают силой возвращать извергнутые каловые массы обратно в организм - через задний проход - особенно, если эти каловые массы не успели еще безвозвратно пропасть в круговороте веществ. Однако для всего этого им необходима прямая видимость. Матиас рассчитывал спрятать короля-императора, его родственников и бесполезный, но чем-то дорогой Юлии балласт в виде сестер Гопкинсов за шторку от реалий неаппетитной драки и разобраться с магами самостоятельно.

Правда мы, любезный читатель, не уклонимся от истины, если скажем, что в данном случае непогрешимость Матиаса дала сбой, и он совершенно не представлял, как разбираться с говномагами. Символ Молниеносного Поноса был бы против них бесполезен; что касается Молниеносного Песца, то, нарисуй его Матиас возле люстры, как то и полагалось, его действие зацепило бы всех, находящихся в комнате. Менее радикальные заклинания, как подозревал Матиас, едва ли подействовали бы на столь искушенных магов, поэтому оставалось исключительно холодное оружие. Следовательно, успех обороны опочивальни зависел целиком и полностью от того, сколько именно окажется нападающих. А Матиас не любил, когда тактическое преимущество оставалось в руках другой стороны.

Тем не менее, покуда его задача была предельно проста: спрятать подзащитных. На дальнейшие этапы Матиас решил не отвлекаться.

-Полезайте, - холодно сказал он, выхватив из-под плаща как всегда идеально смазанный и заряженный арбалет. Матиас рассчитывал, что никто из находящихся в комнате не знает, что пользоваться им - ниже достоинства наемного убийцы.

-Уау, какая штука! - с расширившимися от восторга глазами выдохнул Его Величество Антуан. - Фирма "Альфреди и сыновья", 5045 года выпуска, приклад мореного дуба, скорострельность два выстрела в минуту, двойной курок, тетива из жил моривского вола... Матиас, а вы знаете, где они продаются?! Я тоже такой хочу!

-Ну все, братец! - сердито воскликнула принцесса Фиона, схватила Антуана за шиворот и, зашвырнув его на койку, задернула шторки полога. - Сиди и не высовывайся!

-А... - начал что-то говорить из-за шторки Антуан, но Матиас молниеносным движением сунул арбалет внутрь полога и разжал руку. Даже весьма мягкого звука падения на перину не последовало, из чего Матиас заключил, что король-император перехватил смертоносное оружие немедленно. Итак, наиболее сильный отвлекающий фактор удален. Что касается этих особ женского пола - что ж, не хотят прятаться, не надо. Охранять их не входит в обязанности Матиаса. Он всего лишь хотел позаботиться о Мэри и Сью, потому что они почему-то оказались дороги Юлии, но в сложной ситуации необходимо уметь довольствоваться тем, что имеешь.

-Все назад! - повелительно выкрикнула принцесса Фиона, поворачиваясь лицом к двери. - Я их отвлеку сейчас, а вы будете бить!

-При всем уважении, принцесса, их вашими прелестями не прошибешь, - скептически произнесла Сью. - Они же там все копрофилы[1]. Так что лучше сразу файерболлом.

-Ой, ты знаешь слово копрофил! - восхищенно ахнула Мэри. - Ты так умна, сестрица! Но спорим, ты не знаешь слова делириум[2]?!

-Наивные! - воскликнула принцесса Фиона с неподражаемым аристократизмом человека, имевшего более сорока поколений венценосных предков. - Смотрите и ужасайтесь!

Матиас, не слушая их, взял ножи на изготовку и приготовился к худшему. Впрочем, он все-таки решил дать шанс принцессе показать свои дарования: опыт темных дел приучил древесного мага к тому, что порою самые идиотские заявления несут имеют под собой некоторую основу.

За поворотом коридора перед опочивальней раздался топот людей, которые абсолютно не уверены в законности предпринимаемых ими действий, а потому пытаются изо всех сил приглушить свою неуверенность как можно более громким шумом. Матиас стоял совершенно спокойно, готовый погрузиться в боевой транс в любой момент.

Принцесса Фиона бесстрашно встала рядом с древесным магом. Матиас прикинул, что в случае начала боевых действий он вполне сможет заслониться ею, выиграв таким образом пару мгновений. А там вдруг удастся послать кого-то из Гопкинсов за подмогой...

Едва толпа магов-говноведов вырвалась из-за поворота, Фиона вытянула вперед руку и изрекла хорошо поставленным голосом:

-Стойте и внемлите, ибо трепетом полнится сонная земля!

Безусловно, одной этой странной фразы не хватило бы даже, чтобы затормозить нападающих и на долю секунды, так что часть успела добежать до порога, однако принцесса тотчас продолжила:

-Под мостом ткет узор тонкоструйный

Сточных вод несравненный поток!

И узор сей коричневый бурный

Манит сделать хотя бы глоток!

Эффект этих потрясающих виршей был поразителен: нападающие застыли в дверях, кое-кто замер настолько внезапно, что не успел даже занести ногу, которую собирался было поставить на пол. Так и остались балансировать на одной ноге.

-Я смотрю на закатные дали,

Сердце полно смущенной тоскою:

Что же в городе люди едали,

Чтоб так мило наполнить протоку?

Один из тех, кто замер с приподнятой ногой, не удержал равновесия и рухнул лицом в подушку - разумеется, подушки, раскиданные Его Величеством в начале предыдущей главы никто и не думал убирать.

Фиона сделала повелительный жест рукой, вплетая его в ткань повествования. Матиас, которого никакая поэзия не могла изумить в достаточной степени, немедленно понял, что она имела в виду. Он подошел к толпе нападавших и принялся сноровисто перерезать глотки тем, кто был одет попроще. Орудовал Матиас своими метательными ножами, ибо более серьезного оружия ему в данном случае не требовалось; иногда, если расположение фигур позволяло, он перерезал глотки даже с двух рук.

Очнувшиеся от столбняка сестрички Гопкинсы так же быстро принялись вязать руки и рты тем, чья одежда блистала драгоценными камнями (преимущественно яшмой и янтарем).

В коридоре, увы, оказалось достаточно тесно: нападающих насчитывалось человек до тридцати. К счастью, пронзительный и проникновенный одновременно альт принцессы Фионы проникал даже туда.

-Воспою я здоровье желудка,

Что воспримет в себя без обмана

Даже пряно-соленую утку,

Даже жареного пеликана!

Чтоб извергнуть все это позднее

В единенье с прекраснейшей вонью...

О, услада моя, загляденье!

Нечистоты великой Варроны!..

Воспою я...

-Мы уже закончили, спасибо, - заметил Матиас, возвращаясь в спальню и вытирая ножи об одежду ближайшего говномага.

Заглядывавшая в окно луна уже утратила очаровательный розовый оттенок послезакатной стыдливости, стала белой и холодной. Откуда-то издалека, из-за выбитой двери, по уже свободному от захватчиков коридору доносились звуки музыки все еще не завершившегося где-то бала.

-Вот как? - Фиона довольно улыбнулась и поправила прядь волос над ухом. Это был всего лишь жест кокетства: прическа принцессы была растрепана столь равномерно, что вряд ли тут что-либо могло помочь. - Говорил мне гувернер, что сочетание высокого и низкого в искусстве всегда производит наибольшее впечатление...

-О, сестрица, здорово! - горящее энтузиазмом лицо Антуана выглянуло между шторками кровати. - Но как вам это удалось?! И откуда вы знаете...

-Любезный мой брат, - высокомерно произнесла Фиона, отряхивая с рукавчиков платья невидимые пылинки, - пора бы вам уже и разбираться в классической литературе. Это был, извольте видеть, отрывок из классической поэмы Темных Веков, "Моя извращенная страсть" знаменитого барда Эрмануила Квинтиллионе-Копрофага[3], основателя клана Квинтиллионе. Разумеется, эти господа не могли не впасть в священный трепет, заслышав строки своего предка.

-Ваше высочество, а откуда... - благоговейно произнесла Сью, а Мэри продолжила (они обе смотрели на Фиону глазами преданных собак): - Вы так разбираетесь в проблеме?

-Наивные, - Фиона снова извлекла откуда-то веер (даже Матиас своим тренированным зрением не смог различить, когда и куда она его убирала и откуда потом достала). - Особа королевских кровей должна разбираться в дерьме досконально, различать его виды на запах и даже на вкус. Имейте в виду, братец!

Глава 25. Магия древнейших родов

Глава церемониальной палаты: И в этом году снова самой значительной статьей расхода муниципального бюджета стало оформление принадлежностей к магическим категориям родства, кое превысило заложенные на исходе прошлого года цифры ровно на треть...

Голос из зала: Тройка - число огня! В бюджетном дефиците виноваты огненные!

Из протокола заседания городского собрания г. Варроны

В этот день над столицей империи Гвинаны, столичным городом Варроной (и пусть никто не сомневается, что это столица, причем самая столичная столица из всех столиц), стояла чудесная погода. Невыразимость этого чуда была столь велика, что даже горожане за столиками уличных кафе, славные не только умением играть в карты при любой температуре, но и немалым красноречием, не могли подобрать надлежащих эпитетов. Они только щурились на одуревшее от синевы небо, проводили указательным пальцем над верхней губой, которая немилосердно потела под модными в этом сезоне щеточками усов, качали убеленными сединами головами и произносили: "Ну и ну!" Все другие слова вымывались прозрачной свежестью воздуха, белыми паутинками легкомысленных облаков, буйством алых, охристых, нежно-оранжевых, прозрачно-бежевых и иных оттенков на листьев каштанов и пальм, вольготно росших вдоль улиц... пальмы желтели, не обращая внимания на особенности своего вида, и лениво роняли на прохожих похожие на опахала листья. Прохожим оставалось только уворачиваться: пальмовый лист, как известно, весит прилично, и, упавши на тебя с высоты, может нанести травмы.

Матиас Барток шествовал по тротуару, чувствуя себя несколько неуютно в темно-зеленом камзоле, темно-синих штанах и таком же плаще. О да, все цвета были весьма выдержаны и умеренны, однако все-таки серьезно отличались от привычного ему антрацитово черного. Кроме того, из-под воротника-стоечки камзола - о ужас! - выглядывал белый воротник нижней сорочки. Да и отсутствие арбалета, подаренного Его Величеству, жгло будто огнем. Матиасу подсознательно казалось, что он шагает по улице голым, и единственное, что примиряло его с реальностью, это отменно блестящие черные сапоги: их Юлия разрешила оставить.

Да, Юлия шла рядом с ним, по-хозяйски подхватив под руку, и от этого приходилось смиряться и делать, что прикажут. Несомненно, они представляли собой весьма достойную пару.

Будущая госпожа Барток была одета, для разнообразия и чтобы не вызывать излишнего ажиотажа, по-женски, как не слишком знатная дворянка. Ее темно-зеленое бархатное платье прекрасно сочеталось с костюмом Матиаса, рождая у того смутное, но знакомое всякому мужчине чувство обреченности. Неприлично короткие волосы Юлия прятала под изящной шляпкой, украшенной букетиком искусственных кленовых листьев. И платье, и шляпка были подарены ей семейством Марофиллов, у которых она теперь жила - ибо сестры Гопкинсы квартировали вместе с Матиасом во Дворце-на-Куче по причине своих охранных обязанностей. Рютгер Марофилл весьма благоволил юной госпоже Борха и обращался с ней как с какой-нибудь двоюродной племянницей, приехавшей погостить. Лаура тоже души не чаяла в девочке, а что касается Томаса Марофилла, то он был неизменно слишком занят.

Не сказать, чтобы Матиаса устраивала благосклонность семейства кровных врагов к его невесте, но он относился к ситуации с достоинством истинного фаталиста.

-Ну вот, - сказала она, останавливаясь под весьма представительно выглядевшей старинной дверью, украшенной медными нашлепками и инкрустацией; профессиональным взглядом Матиас оценил, что далеко не все эти инкрустации были сделаны для красоты: часть из них предназначалась для того, чтобы дверь при случае труднее выбивалась. - Мы пришли.

Как всегда, невеста Матиаса была права: одна из табличек на двери гласила: "Я. Я. Шприц, консультант магического наследия высшего уровня".

Древесный маг взялся рукой в черной перчатке за кольцо в пасти оскорбленной горгульи и постучал.

Довольно долго никто не открывал. Юлия и Матиас имели счастье насладиться уличным скандалом, когда вылезшие из-под земли гномы орали на владельца кареты, запряженной четырьмя дракончиками, за то, что он позволил своим зверям нагадить в их шахту. Наконец прямо над кольцом приоткрылось небольшое смотровое окошко. Чисто машинально Матиас прикинул те тридцать три способа, какими он сейчас мог бы убить неведомого хозяина дома: полезная и почти безопасная тренировка - если по рассеянности не применишь один из этих способов на практике.

-Господа, вы... эээ... разрешите узнать, чем обязан? - нервно спросил дребезжащий старческий голос.

-Мы слышали, здесь расположена магическая консультация, - самым нежным и вежливым своим голоском проговорила Юлия. - Вот мы... собственно, и по делу.

-И она... по делу? - дрожащим голосом спросили из окошечка.

-Кто - она? - переспросила Юлия, и только вежливость не позволила ей выказать крайнее недоумение.

-Это... животное, - раздалось из окошечка слабо и раздраженно одновременно.

Юлия машинально перевела взгляд на свои руки, в которых был зажат изящный поводок из темно-коричневой кожи. Потом взгляд ее пробежался по всей длине ремня, и наконец остановился на черной пантере, что обнаружилась на другом конце. Пантера спокойно сидела посреди тротуара, время от времени прядая острым ухом.

-А! - почти рассмеялась Юлия. Для нее пантера стала настолько привычной, что воспринималась, скорее, как собака средних размеров. - Это не совсем животное. Понимаете, это приемная мама моих подруг, они сейчас работают... Она кроме как меня никого не слушается, поэтому я не могла ее просто так оставить в особняке Марофиллов, она бы там всех слуг распугала!

-П-приемная мама? - воскликнули из окошечка. - Так это что, оборотень?

Пантера обернулась в сторону двери - явно не потому, что она хотела разглядеть дверь или окошечко, у слепых нет привычки оборачиваться на звук - и широко, всласть зевнула, обнажив острые, по-молодому белые клыки. Изумруды глаз блеснули гранями в солнечном свете.

-Исключено! - взвизгнули из окошечка, и оно тут же с лязгом захлопнулись.

Матиас мысленно прикинул, насколько трудно будет залезть в одно из окон дома. Получалось, что совсем не трудно, только Юлию с пантерой придется оставить на тротуаре. Ну что ж, маловероятно, что на них кто-то нападет в центре города посреди дня, так что он отнюдь не пренебрежет своей обязанностью охранять невесту.

Матиас отступил от двери на несколько шагов, прикидывая, как бы половчее взобраться к окну - оно располагалось выше головы Матиаса - как тут переговорное окошечко распахнулось вновь.

-Вы из особняка Марофиллов, говорите? - подозрительно спросили оттуда.

-О да! - очаровательно улыбнулась Юлия. - Я гощу у дяди Рютгера. А это мой жених, господин Барток, он работает на его сиятельство.

После некоторой паузы, необходимой, без сомнения, для раздумий и отодвигания пятка засовов, дверь распахнулась.

-Заходите, - сказал пожилой толстяк, обширной лысиной, засаленными очками и черной мантией напоминающий отставного аптекаря.

-Только ноги вытрите, - мстительно добавила пожилая экономка в чепце, обнаружившаяся по левую руку от хозяина. - И лапы! А то знаю я вас!

...Внутри помещение консультации совсем не походило на лавку или даже на аптеку. Магазин и библиотеку оно не напоминало тоже, равно как и кабинет процветающего нотариуса. Нормальное жилище богатого рантье или удалившегося от дел купчины средней руки - потому что в домах ныне действующих купцов обычно не так тихо. Здесь же буквально все: и еле теплящаяся масляная лампа в прихожей, и старинные темные половики, и скрипучие ступени, и какие-то темные портьеры на стенах, - буквально вопияло о том, что в доме этом живут люди, давно уже отвыкшие громко говорить или быстро перемещаться.

Госпожу Эсмеральду Гопкинс - пантеру - пришлось оставить внизу. Юлия очень долго ласково просила ее не кусать экономку, не царапать стены и вообще никак не выражать своего недовольства, пока Матиас, не показывая признаков скуки, вдумчиво изучал потемневшие от времени и копоти светильников потолочные балки. Знающий его человек - а Юлия, без сомнения, к таковым принадлежала - не усомнился бы ни на миг, что древесный маг умудрился уже полностью определить расположения помещений в доме, а также прикинуть расположение входов и выходов.

Наконец пантера неохотно дала понять, что она будет вести себя как и положено приличной даме, и Юлия с Матиасом получили возможность вслед за хозяином, назвавшимся мэтром Руфусом, что никак не согласовалось с вывеской, подняться на второй этаж, в его кабинет.

Довольно-таки большой кабинет, как положено почему-то в среде ученых книжников, не баловал своего обитателя обилием света. Единственное окно, высокое, стрельчатое, и как будто этого мало, витражное, было наполовину заставлено шкафами. Собственно, Матиас без тени сомнений знал, сопоставив облик кабинета с фасадом здания, который он наблюдал с улицы, что вообще-то в стене прорезано еще несколько окон, но они были блокированы шкафами до полной неразличимости.

Шкафы сделали когда-то сплошь из мореного тяжелой жизнью дуба, а потом уморили дополнительно, завалив все полки тяжелыми пергаментными и папирусными свитками. Теперь полки изрядно просели и готовы были вот-вот треснуть. Безусловно, эти залежи служили и рассадником пыли: от нее можно было расчихаться, только войдя в кабинет. Стены, свободные от шкафов, украшали огромные карты. Сперва Матиас принял их за географические, однако при ближайшем рассмотрении это оказались чрезмерно усложненные генеалогические древа. На шкафах, в стенных нишах, на полу между шкафами помещались астролябии, песочные часы, астрономические глобусы и прочие измерительные приборы алхимического вида, о назначении которых Матиас даже и не пытался гадать. Юлия же обратила внимание, что все эти штуковины были выполнены из одинаковой рыжеватой меди, которая как нельзя лучше сочеталась с сине-золотыми обоями и медной же люстрой в комнате, а кроме того, некоторые из них безостановочно покачивались и издавали мелодичное звяканье. Все это заставило девочку предположить, что приборы представляли собой не более чем изыски дизайнерской мысли хозяина кабинета.

-Я слушаю вас, - мэтр Руфус подошел к монументальному письменному столу, помещавшемуся как раз напротив единственного окна, таким образом, что дневной свет падал сидящему за столом сзади. - Чем могу быть полезен?

Все выражение его лица стремилось передать одну мысль: если бы Юлия не сослалась на Марофиллов, он не то чтобы выслушивать их не стал - скорее всего и на порог бы не пустил.

-Ну, собственно говоря... - Юлия вдохнула и выдохнула, отчего на ее щеках появился румянец, сообщая лицу еще больше очарования провинциальной прелести. - Дело в том, что нам вас... порекомендовали.

-Я должен знать как можно больше о родовых магиях, - коротко произнес Матиас, перебивая невесту. - Просто обязан. Поэтому вы посвятите меня в основные магические направления семейств Варроны. Особенно меня интересует семейство Без Имени.

Мэтр Руфус посмотрел на Матиаса такими глазами, как будто тот только что предложил ему справить большую нужду у него на столе.

-Простите, молодой человек, - произнес консультант тоном задетого за живое, - но консультации предоставляются исключительно в индивидуальном порядке, по просьбе клиентов. И я должен произвести множество тонких процедур, чтобы выяснить происхождение определенной магии...

От возмущения его очки даже несколько запотели, а обвислые щеки тряслись так, будто хотели вымести Матиаса из дома.

Древесный маг и профессиональный наемный убийца наблюдал за мэтром Руфусом с холодным интересом естествопытателя. Он знал, что обычно этот его взгляд долго не выдерживают, хотя причина подобного эффекта и не была ему ясна. В данном случае обычное воздействие возымело место: магический консультант начал как будто слегка тушеваться, на лбу выступили мелкие капли пота, но позиций он все-таки не сдал.

-Ох, простите! - Юлия изо всех сил постаралась очаровательно покраснеть, и это ей удалось. - Мэтр Руфус, господин Барток вовсе не намеревался оскорбить вас или вашу работу! Он просто... выразился немного слишком прямолинейно.

-Так что вы все-таки хотите? - сердито воскликнул мэтр Руфус.

-О, сущие пустяки! - воскликнула Юлия. - Видите ли, господину Бартоку по работе приходится сталкиваться с самыми разными магическими тактиками и приемами. А происходит он из весьма отдаленных областей, где... ну, как бы вам сказать, по-настоящему элегантные виды магии, достойные внимания таких мастеров, как вы, туда не добираются. Поэтому нам порекомендовали вас, как ведущего специалиста. Мол, если кто и может просветить нас по поводу магических процедур ведущих родов Гвинаны, то только вы! Мы вовсе не думаем, что вы раскроете нам какие-то секреты ваших клиентов, - торопливо добавила Юлия. - Мы просто надеялись, что, быть может, вы согласитесь просветить жаждущего знаний юношу, обратившегося к вашей мудрости не от хорошей жизни!

Мэтр Руфус покосился на "жаждущего знаний юношу" поверх очков и, похоже, не нашел предложенное Юлией объяснение достаточно убедительным.

-Хорошо, - сказал он весьма едким тоном. - А теперь откройте мне настоящую причину, юная леди. Мое время не то чтобы дорого - оно бесценно! И растрачивать его попусту я не собираюсь.

-О, - Юлия улыбнулась и подошла поближе к столу, поманила мэтра Руфуса пальцем, чтобы он нагнулся к ней поближе. - Здесь не опасно говорить? - спросила она шепотом.

-Разумеется, нет! - обиженно произнес мэтр и поправил очки. Однако голос понизил тоже, пусть и машинально.

Юлия решительно кивнула (выражение лица у нее при этом было самое конспиративное) и начала шептать. Матиас более ее объяснений не слышал, так как не стал специально напрягать слух. Изредка до него только долетали обрывки: "...королевское поручение!", "'Строго конфиденциально...", "...Вы же надежный человек, не так ли?", "...грядут перемены..." Учитель Колин в свое время дал Матиасу некоторое представление о разговорах подобного рода, и, хотя предостерег тогда совсем юного Бартока от ведения их самостоятельно, заметил, что все они, в общем-то, похожи друг на друга.

Итак, пока Юлия склоняла мэтра Руфуса к разглашению не то чтобы совсем конфиденциальной, но не подлежащей широкому распространению информации, Матиас разглядывал пергаментные свитки и книги на полках, едва контролируя желание прорастить бумагу последних сквозь мясо хозяина.

-Ну ладно... - морально раздавленный величиной лежащего на нем долга верноподданного, мэтр Руфус вытирал лысину батистовым платочком. - Итак, госпожа Борха, что же ваш спутник хочет знать?

-О, - мило улыбнулась Юлия, - полагаю, было бы неплохо, если бы вы для начала бегло ввели его в курс дела, а потом было бы хорошо, если бы вы позволили ему посмотреть личные дела наиболее знатных и опасных родов.

-Знатных и опасных... губа не дура, знаете ли...

Юлия только улыбнулась и развела руками, давай понять: мы же с вами уже об этом говорили, мэтр...

-Ну что ж... - мэтр Руфус тяжело вздохнул. - Молодой человек, вы меня слушаете?

-Я весь внимание, - произнес Матиас своим обычным безразличным тоном.

-В таком случае, садитесь, - мэтр Руфус указал ему на стул напротив стола, сам уселся в хозяйское кресло. - Разговор предстоит долгий... И вы, барышня, присаживайтесь, - он махнул рукой в сторону другого стула, заваленного бумажными свитками. Стул помещался у самой стены.

По мановению этой пухлой ручки, украшенной двумя перстнями, с агатом и авантюрином (количество перстней выдавало, что сам мэтр Руфус не принадлежал к высшему дворянству), свитки немедленно слетели со стула, а сам предмет обстановки подвинулся к столу и едва ли не толкнул Юлию под коленки, прозрачно намекая, что ей тоже надо присесть.

-Ой! - ахнула Юлия, но послушно уселась. - Неужели вы повелеваете стульями и свитками?!

-Ничуть не бывало, - гордо отозвался мэтр Руфус. - Моя родовая магия - командовать пылью.

Юлия тут же вскочила.

-Да вы не бойтесь, - сердито воскликнул консультант. - Разумеется, я повелел пыли покинуть стул, прежде чем вы на него усядитесь. Я вовсе не лишен представлений о гостеприимстве!

Итак, Юлия успокоилась, а мэтр Руфус, поправив очки и сложив пальцы домиком, начал излагать в лекторской манере:

-Когда-то давно, когда боги еще жили на нашей земле... во имя всего святого, ну никакого покоя нет! - мэтр вскочил со стула и кинулся к окну. - Ну прекратите же! - Юлия неуверенно посмотрела на Матиаса, ибо ничего не услышала; профиль Бартока, однако, был по-прежнему спокоен и недвижим, как река подо льдом. Мэтр вернулся на свое место. - Прошу прощения, - сказал он. - Видите ли, эти несносные муравьи на дереве напротив... расходились! - он сердито одернул рукава темной, заношенной мантии и снова водрузил пухлые руки на стол. - Ну ладно... Так вот, когда-то давно у нас было четыре вида магии: воды, земли, воздуха и огня. С этим понятно, четыре стихии, это просто и неинтересно. Владели этой магией четыре могущественных семейства. Однако они так часто вступали в браки между собой, женились и выходили замуж за простых обывателей, смешивали кровь с шаманами, с обыкновенными ведьмами и колдунами, еще бог весть с кем... - мэтр поморщился, как будто легкомысленное поведение древнейших дворян больно ранило его лично. - В общем, все это привело к тому, что их магия перемешалась и стало невозможно определить, откуда что пошло и что от этой магии можно ожидать. Ну вот что бывает, если, например, маг земли женится на волшебнице воды?

-Их дети будут повелевать обеими магиями? - предположила Юлия.

-Нет! - воскликнул мэтр Руфус и даже стукнул кулаком по столу. - Опасное заблуждение! Именно оно привело к провалу множества евгенических экспериментов. В нашем случае наиболее частый итог выразится в том, что их потомство сможет повелевать только и единственно продуктом смешения воды и земли - то есть грязью грязью. А вот степень густоты грязи, подвластной их воле, прочие нюансы... здесь уже зависимость не такая прямая.

-Хуясе... - от волнения Юлия перешла на просторечный говор родного Унтитледа. Матиас укоризненно скосил на нее взгляд (трюк воистину опасный, потому что голову он при этом не повернул). Юлия тут же смешалась, покраснела и опустила глаза, хотя мэтр Руфус ничего и не заметил.

-А магия говна? - спросил Матиас.

-Ну, молодой человек! - воскликнул мэтр Руфус. - Магия говна - это суть самая сложная смесь, высшая магия. Как известно, человеческий организм состоит из сочетания всех четырех стихий, а говно - это продукт, несомненно, органический. Высшая ступень развития органики. Поэтому для получения власти над сей мерзостной субстанцией требуется воистину непростая смесь генов и везения... Боги очень любят пошутить, поверьте уж старому историку... Но и магия говна - это еще не предел. Воистину сложные случаи представляют, скажем, семьи, чье родовое искусство - повелевать гвоздями из подметок. Причем исключительно и только гвоздями из подметок! В этом не так-то просто разобраться.

-Хорошо, и вы занимаетесь тем, что помогаете людям докопаться... - начала Юлия.

-Да, именно! - пафосно воскликнул мэтр Руфус. - Ко мне приходят несчастные дворянские семьи, чтобы понять, откуда они произошли. Чтобы достичь своих корней и припасть к истокам! Для них очень важно - знать, к каким стихиям восходит их магия, и влияния какой стихии в них больше.

-Простите, а почему это так важно? - спросила Юлия. - Насколько я понимаю, использовать свою родовую магию знатные семейства учатся так же, как учатся ходить, магические академии лишь позволяют отточить этот навык...

-Совершенно верно, - благосклонно кивнул мэтр Руфус. - Но! - он воздел указательный палец к медной люстре. - Вы забываете, что в нашем благословенном городе существуют многочисленные Лиги и Клубы по интересам. Не всякое Водное семейство примут в клуб 'Белой лилии', а клану, связанному с землей сильнее, чем на одну пятую, лучше и не приближаться к 'Огненному ветру'. А это престиж! Это честь семьи! Вы знаете, подчас на меня оказывают такое давление... такое... - мэтр Руфус снова протер лысину и покачал головой, как бы давая понять, что столь юная девушка просто не в силах оценить всех масштабов его человеческой трагедии. Потом он снова сердито блеснул глазками. - Короче говоря, я страшно занятой человек! Да! И страшно важный в этом городе! Так что поторопитесь и скажите, что вам нужно конкретно! Мое время заоблачно дорого!

-Мне нужен, - отчеканил Матиас, - доступ в вашу личную библиотеку. И ваши разъяснения, если вам что-то станет непонятно.

-Юноша... - мэтр Руфус скривился. - По вашему лицу я смело могу предположить, что вы вряд ли когда-нибудь читали серьезный научный труд?

-Напротив, - холодно произнес Матиас, - я прочел их во множестве. Я смогу разобраться в ваших книгах.

-Н-ну... - фыркнул Руфус.

-Пожалуйста, мэтр Руфус! - Юлия проникновенно прижала кулачки к груди. - Отечество смотрит на вас!

-Ну если это действительно необходимо... - мэтр Руфус тяжело поднялся из-за стола. - Но смотрите, молодой человек, если вы повредите хоть что-то из конспектов, что собирались в моей семье столетиями, я превращу вас в пыль!

-У вас есть такая сила? - холодно спросил Матиас, поднимаясь со стула.

-Нет, - вздохнул мэтр Руфус. - Но очень бы хотелось.

Пока мэтр возился, отпирая дверь в книгохранилище (она помещалась в углу кабинета и совершенно терялась за горами свитков), Юлия приподнялась на цыпочки, чуть потянула Матиаса вниз и прошептала ему на ухо:

-А какие научные труды ты читал?

-Поваренные книги, - бесстрастно ответил Барток.

За годы помолвки Юлия уже привыкла угадывать ход мыслей Матиаса.

-Ах да... - сказала она почти без удивления. - Там же все по сверхточным научным рецептам, конечно.

Глава 26. О совместных дежурствах

Матиас, я понимаю твое желание научиться ловить мышей, но постарайся следить за нашим котом по ночам так, чтобы не тревожить его. Никогда не следует мешать профессионалу в его деле.

Из наставлений К. Аустаушена

Когда Матиас вечером вернулся во дворец - теоретически, его отпуск должен был длиться день и ночь, однако Матиас предпочитал все равно ночи проводить поблизости от подзащитного, поскольку, как известно из канонических источников, все неприятности предпочитают твориться в темное время суток - его встретили крайне взволнованные и раздосадованные сестры Гопкинсы.

-Сбежал, каналья! - восклицала Сью, меряя размашистыми шагами небольшое помещение, которое когда-то было гардеробной при королевских покоях, а потом его в срочном порядке переделали в каптерку для телохранителей.

-Кто сбежал? О чем вы говорите? - холодно спросил ее Матиас.

-Сбежал, каналья! - снова повторила Сью и запустила тонкие когтистые пальцы в ослепительно-рыжие кудри. - О, если бы я знала кто!

-Сестра погружена в скорбь и отчаянье, - начала Мэри с несмываемой печатью ехидства на лице, - потому что снова засекли, как неведомый убийца пытался проникнуть во дворец и напасть на короля.

-Среди бела дня?

-Нет, прошлой ночью, когда мы отбивались от говномагов, - на секунду вышла из ступора Сью.

-Тогда к чему этот спектакль?

-Это не спектакль! Это истинное выражение наших чувств! - возмутилась Сью. Потом вспомнила о статусе и ехидно ухмыльнулась. - Да-да, котик мой!

-Это еще к чему? - нахмурился Матиас. - Обращайтесь ко мне по фамилии. В крайнем случае по имени.

-О нет! - проворковала Мэри, иронически улыбаясь. - Ни в коем случае! Мы с сестрой подумали и решили, что непременно будем на вас вешаться. Ведь на главного героя обязательно должны все вешаться! Мы пытались и леди Алису уговорить, но она наотрез отказалась. У нее нет ни малейшего чувства стиля!

-Да-да, мой сладкий песик! - на секунду оторвалась от стенаний Сью.

Матиас пожал плечами и решил уделить этой тираде ровно столько внимания, сколько она и заслуживала - то есть проигнорировать.

-Ладно, - холодно заметил он, - так что же все-таки случилось прошлой ночью?

-Ой, кто-то опять пытался пробраться через кухню, - пожала плечами Мэри. - Или через прачечную. Или через то и другое сразу. Но услышал шум возле королевской опочивальни и убрался восвояси, почти сразу после того, как пролез.

-Вот как? - поинтересовался Матиас. - Почти сразу, выходит? А откуда же вы это знаете?

-Кухонные собаки донесли, - вздохнула Сью.

Матиас про себя отметил, что откуда-то в Варроне известен унтитледский обычай общаться посредством собак; до сих пор он был уверен, что никто более здесь такими навыками не располагает. Или их научила Юлия?.. Барток решил не гадать, а при случае расспросить невесту самостоятельно.

Коротко обработав в голове необходимую информацию, Матиас принял решение.

-Значит так, - сказал он. - С сегодняшего дня необходимо увеличить охрану. Одна из вас должна отправиться в особняк Марофиллов и доложить об этом.

-Ой, до особняка Марофиллов далеко, - махнула рукой Мэри. - Юлия сказала, чтобы мы в случае чего обращались прямо к леди Алисе.

Матиас взвесил про себя эту вероятность, нашел леди Алису достойной альтернативой и коротко кивнул.

-Поступайте как приказано. Но этой ночью я буду охранять самостоятельно: есть вероятность, что злоумышленник вернется сегодня, если вчера ему не удалось выполнить задуманное.

-А почему именно сегодня? - поинтересовалась Мэри. - Он мог бы просто затаиться...

-Потому что я непременно вернулся бы на следующий день, - ответствовал Матиас. - У меня нет причин считать противника глупее себя.

-Ой, котик такой ууууумныыый! - захлопала в ладоши Мэри.

-Да, наш сладкий песик просто гений! - поддержала Сью.

И никто из них, за неимением достаточных интеллектуальных качеств, не подумал о том, в данном случае следовало бы считать противника умнее.

Леди Алисе не чужды были гениальные по неожиданности стратегические решения; ей не чужда была и здоровая перестраховка. Поэтому, выслушав примчавшуюся с новой информацией Мэри, она первым делом отправилась к сэру Аристайлу, который как раз заканчивал рабочий день выволочкой личного состава. Выволочка, в силу добродушного характера Подгарского, проходила в виде пьянки.

На сей раз пьянка была прервана самым неожиданным образом - появлением леди Алисы Прекрасной. До сих пор леди никогда не позволяла себе нарушать досуг своего суженого столь прямолинейно, и сказать, что ее приход поверг сэра Аристайла в шок, значит ничего не сказать. Тем оказалось легче: в пошедшую кругом голову бравого рыцаря Короны оказалось очень легко заложить идею, что теперь одному из подчиненных ему отряду следует занять оборону в коридорах вблизи королевской опочивальни. Впрочем, возникло и некое осложнение, которого леди Алиса предвидеть не могла:

-Я тоже буду охранять короля этой ночью! - браво заявил сэр Аристайл. - Вместе с этим... как его... древесным магом, короче!

-Но... - под идеальной прической леди Алисы моментально пронеслись самые жестокие сценарии, к которым могло бы привести это вынужденное сотрудничество, однако так с ходу она не смогла найти подходящих аргументов. - Ах, господин мой, неужели это так необходимо?

-Это необходимо! - грустно, но величественно заявил сэр Аристайл. - Разве могу я спать спокойно, доверяя охрану короля-императора какому-то подозрительному провинциалу, да еще и еретику?..

Леди Алиса хотела было заострить внимание жениха на том, что древесные маги, строго говоря, не являются еретиками в прямом смысле этого слова, однако увидела, что верноподданический пафос благородного сэра ей поколебать не удастся.

-Ну что ж, - тихо сказала она, - в таком случае... о рыцарь, будьте же осторожны! Я не хочу оплакивать ваши раны!

-Ну что вы, прекрасная леди, - Аристайл прочувствованно взял ее руку и задумался, осмелится ли он поцеловать эти тонкие пальчики. - Ни в коем случае! Да разве мне может угрожать какой-то там... какой-то там... - он взял паузу, стараясь подобрать достаточно уничижительный эпитет для Матиаса Бартока.

-И помните, что вступать в схватку с каким-то там горцем ниже вашего дворянского достоинства, - кокетливо напомнила Алиса и выдернула руку из пальцев жениха. Аристайл проводил край нежно-зеленого платья прекрасной леди, скрывшийся за дверью казармы, ошалелыми глазами. Легкие смешки подчиненных за спиной вывели его из ступора, благородный рыцарь обернулся и прорычал:

-Ну что бездельничаете?! На охрану королевских покоев, живо!

Луна, уже истончившаяся до трех четвертей, могла бы наблюдать ныне в королевских покоях преинтересную картину, если бы ей только было дело до людских страстей. У дверей в опочивальню стояло уже двое стражей... точнее, стоял один - сэр Аристайл, справа, намертво скрестив руки на груди. Что касается Матиаса, то он все так же сидел на полу слева от двери, и выражение его физиономии оставалось неизменным.

Соответственно, новое лицо вызвало изменение в сценарии вечерней программы. Сперва Его Величество пытался вызвать на разговор Матиаса, привычно обстреливал его подушками, однако конструктивного диалога не получилось, ибо задавать политически опасные вопросы в присутствии сэра Аристайла король-император Антуан стеснялся. Что касается самого благородного рыцаря, то он разрывался между желанием призвать ребенка к порядку (и даже, возможно, по-отечески отшлепать) и пиететом к монархической власти.

Кончилось тем, что Антуан, разочаровавшись в молчании обоих представителей охраны, отправился спать в обнимку с арбалетом, а молчание продолжилось и дальше.

Всю ночь. Пока бледные пятна луны ползли по полу, чтобы погаснуть незадолго до рассвета.

Злоумышленник так и не объявился.

Матиас настоял на дальнеших ночных дежурствах, справедливо рассудив, что сестры Гопкинс и люди Подгарского вполне сумеют охранить Его Величество днем. Сэр Аристайл решил, что оставить древесного мага без присмотра означает расписаться в его превосходстве, поэтому постановил держать его под контролем. Сдвоенные вахты продолжились.

...На вторую ночь Его Величество долго-долго ныл, уговаривая Матиаса рассказать ему что-нибудь о жизни в горах.

-Хорошо, - согласился Матиас наконец. - Ваше величество, вы видите эту луну?

-Да, - радостно воскликнул Антуан в предвкушении сказки. - И что?!

-По нашим поверьям, это глаз слепого людоеда Гурба, - безэмоционально произнес Матиас. - С самого начала у него был только один глаз, который испускал лучи, убивающие все живое. Но великий герой Финнеас из семейства Бар-Арголов хитростью ослепил его и закинул вырванный глаз на небо. По преданию, в день конца света он опустится очень низко и выпущенные им лучи опять будут убивать.

-Здорово! - от души похвалил маленький Антуан. - А Гурб, конечно, умер?

-Нет, - покачал головой Матиас. - Он не умер. Он просто стал невидимым, и с тех пор по ночам бродит, просовывает руки в окна, шарит в спальнях, находит на ощупь и съедает детей, которые не хотят ложится спать.

Антуан сразу несколько поскучнел и спросил подозрительно:

-Ты мне это рассказываешь, чтобы я спать ложился?

-Нет, - пожал плечами Матиас. - Это правда. Моего младшего брата так съели.

Антуан уже получил достаточно опыта в общении с Матиасом, чтобы убедиться в его исключительной честности, проистекающей из глубокого непонимания сущности лжи. Поэтому мальчик побледнел и спросил:

-А Гурб может спуститься с гор и прийти в Варрону?

-Я не знаю, - ответил Матиас.

Антуан несколько раз помялся, переступая с ноги на ногу - несмотря на ковер, по полу дуло - и уныло сказал:

-Ну, я, пожалуй, спать.

...Через какое-то время, когда тихое сонное посапывание короля стало явственным, сэр Аристайл превозмог гордыню и с интересом спросил:

-Скажите, Барток... вы действительно не придумывали? Про младшего брата и вообще...

-Мужчине нет нужды придумывать, - холодно ответил Матиас.

Тем сэру Аристайлу и пришлось удовлетвориться.

Третья ночь совпала с большим приемом по случаю Дня Рождения Регента, поэтому король донельзя устал и улегся спать сразу же, не донимая более телохранителей. Это привело к тому, что над спальней немедленно повисла полная и окончательная тишина, не нарушаемая ничем, кроме поскрипывания елозящего по песку замка и редких ручейков штукатурки с потолка. Матиаса молчание не тяготило совершенно; погрузившись в медитацию он одновременно бдел и занимался подсчетом волосков на тельце гусеницы, ползущей снаружи по стене. Это давало ему особенные представления о происхождении, развитии и дальнейшей эволюции Вселенной.

Аристайл же не располагал таким внутренним ресурсом; честно говоря, рыцарь вообще едва ли был осведомлен о том, что в его голове что-то происходит. Поэтому до рассвета и смены караула он мучился глубоко в душе, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь сказать ни слова. Недосказанность их отношений с Бартоком претила открытой натуре рыцаря короны.

Поэтому, когда стекла королевской спальни отчетливо посерели, Аристайл выдавил из себя:

-Господин Барток...

-Да? - оторвался от медитации Матиас. На Аристайла он даже не посмотрел.

-А вы ничего так держитесь. Что скажете, если мы пойдем в трактир, пропустим по стаканчику? Тут есть такой трактир для дворцовой стражи, который работает с утра.

После некоторой паузы, во время которой Матиас взвешивал про себя сей поступок как должный или не должный, Древесный Маг кивнул:

-Почту за честь.

Глава 27. Боевое братство

Никогда не отказывайся, если честный человек предлагает тебе дружбу. Едва ли что-то есть в мире драгоценнее этих уз.

Из наставлений К. Аустаушена

Трактир "Петушиная голова" традиционно служил местом сбора дворцовой стражи. Это гарантировало хозяину постоянную выручку, но нельзя сказать, что самому зданию повезло больше, чем любому другому варронскому трактиру: разносилось оно каждый раз на совесть, ибо Королевские Следопыты, равно как и просто гвардейцы, любили выпить, закусить и выпить еще раз не меньше всех прочих мужчин в городе. Выпивка же в мужской (а хотя бы и в женской!) компании ведет к драке с неизбежностью залета после слов 'Не бойся, сегодня безопасный день!'

Не сказать, чтобы у дворцовой стражи деньги водились чаще, чем у всех остальных: казенная служба опасна не столько количеством шальных штыков, втыкаемых в филейную часть, сколько нерегулярно выдаваемой зарплатой. Но вот именно поэтому предшественник Аристайла на его посту добился, чтобы 'Петушиная голова' ремонтировалась каждый раз из казенных средств. Правда, для этого пришлось сменить название, ранее упоминавшее менее благозвучную часть петушиного тела - ради того, чтобы эта статья расхода лучше смотрелась в документах.

Из всего вышесказанного следует, что таверна "Петушиная голова" почти всегда отличалась новизной, пусть и не добротностью постройки. И открыта она была круглые сутки, делая перерыв приблизительно в полдень - чтобы удовлетворить потребности стражи, работающей во дворце посменно.

Так и в то утро, "Петушиная голова" действовала, и за стойкой стоял унылый худосочный трактирщик. Он играл сам с собой в крестики-нолики, не особенно обращая внимания на посетителей и расторопных официанток. При появлении Аристайла, который едва не сломал хлипкую дверь таверны несмотря на то, что она была распахнута настежь и приперта камнем для надежности, он, однако, приподнял голову от листа бумаги и изобразил некое подобие улыбки.

-Пива мне и моему другу! - рявкнул сэр Аристайл, заставляя содрогнуться оконные переплеты (по летнему времени таверну не стеклили, ибо в этом не было никакого смысла).

-Как прикажете! - две официантки подлетели к ним немедленно, едва ли не силой отволокли к столику, потом испарились, чтобы вернуться с дюжиной огромных кружек пива на подносе.

-О! - одобрил сэр Аристайл, немедленно осушая одну из них. - Правильное дело! Ну-ка... Здесь все мои друзья! - воскликнул он, обводя широким жестом находящихся в таверне гвардейцев. - Выпьем за мужскую дружбу!

Добрых десять человек поддержали его предложение неслаженным, но искренним ревом.

Две официанточки вымученно улыбнулись и немедленно принялись обносить всех пивом. Пиво происходило из казенных хмелеварен, следовательно, его можно было обвинить в плохом качестве, но только не в отсутствии забористости.

Первые кружки две Аристайл опрокинул в себя, едва заметив, и запанибрата хлопнул Матиаса по плечу.

-Что, - сказал он, с оттенком дружелюбного превосходства в голосе, - нравится тебе здесь, а?.. Умеют наши бравые рыцари развлекаться!

Матиас пожал плечами. И тут Аристайл заметил, что перед неубийцей стоят уже три опустошенные кружки, а сам Матиас совершенно невозмутимо слизывает пену с подбородка.

-Ну ты даешь! - Аристайл грохнул кулаком по столу, чего столешница не смогла пережить без потерь. К счастью, трещина оказалась не настолько глубокой, чтобы стол развалился совершенно. - Хозяин! Еще этого мерзкого пойла!

Потом он обратился к Матиасу:

-Вот что! Я не я буду, если тебя не перепью!

На последний рев окружающие среагировали немедленно: народ обернулся к обоим королевским охранникам и радостно одобрил грядущее соревнование.

Третью кружку Аристайл осилил залпом, четвертую же пил долго, отдуваясь и отфыркиваясь. Попытки сердобольных зрителей предложить в качестве закуски редиску, свеклу, соленые огурцы или сушеную рыбу бравый рыцарь мужественно отвергал, сберегая драгоценной желудочное пространство. Его дух несколько поднимало то, что Матиас замедлился: после четвертой кружки он сделал перерыв, чтобы не торопясь съесть овощное рагу. Королевский телохранитель изрядно проголодался за время вахты.

Таким образом, когда Аристайл выпил пятую кружку до половины, перед Матиасом стояла лишь полная на треть четвертая.

-Ха! - воскликнул сэр Аристайл. - Знай наших!

И отправился на задний двор облегчиться.

Когда, застегивая штаны, он ввалился в 'Петушиную голову', его встретили потрясенные крики: за время его отсутствия Матиас уничтожил рагу и теперь допивал пятую кружку. При этом захмелевшим он не выглядел, и даже пиво по подбородку у него не текло.

-Мужик, а тебе облегчиться не надо? - с тревогой спросил один из зрителей, вероятно, мысленно прикинув объем уже употребленных Матиасом емкостей.

-В этом нет необходимости, - невозмутимо ответил партикулярист.

Действительно, Матиас, казалось, не испытывал ни малейших неудобств, приканчивая шестую кружку.

После своей седьмой кружки Аристайл снова помчался на задний двор - на сей раз выпитое пожелало извергнуться тем же путем, каким попало в его тело. Вернулся он куда более злой, однако сумел добить свой личный счет до десяти кружек - пока Матиас неторопливо поглощал одиннадцатую, успевая между делом еще подзакусить солеными орешками. На четырнадцатой матиасовской кружке, которую зрители, вместо подбадривающих выкриков, встретили уже просто потрясенным молчанием, Аристайл сдался. Он грохнул емкостью по столу и прорычал:

-Все! Мне больше... ик... не по силам... ик... все во дворец! Защищать его величество!

На этом месте Аристайл даже вскочил из-за стола, вероятно, намереваясь немедленно возглавить эту спасательную экспедицию, однако зашатался и, подчиняясь закону тяготения, который действовал даже в Варроне, неминуемо упал бы, если бы крышу таверны не унесло.

Яростный синий вихрь, состоящий из многих голов и тел, словно бы тающих в утреннем воздухе, пронесся над едальней, завывая на тысячи голосов. В этом вопле, больше похожем на шум волн в бурю, можно было, если прислушаться, разобрать вопли вроде 'Даешь эктоплазму для народа!' 'От каждого по цепям, каждому по сусалам!'

Сэр Аристайл удивленно приоткрыл рот и, кажется, слегка протрезвел, раздумав падать.

-Этто что еще за диво?.. - пораженно произнес трактирщик.

-Призраки, - холодно произнес Матиас, вставая с лавки. - Трактирщик, этого должно хватить, - он бросил на стол серебряную монету. - Господа, прошу простить меня. Мне надо во дворец.

-Ик! - воскликнул бравый рыцарь Подгарский. - Это мне надо... во дворец! Ты что там делать собрался, горская морда?!

-Призраки полетели ко Дворцу-на-Куче, - сказал Матиас. - Мне неизвестны их цели, но Его Величество может оказаться в опасности.

-Так это ж профсоюз привидений! - со знанием дела пробасил один из все еще толпящихся вокруг стола Следопытов. - Бастовали-бастовали и добастовались!

-Король-император в опасности! - взревел Аристайл, выдергивая меч из ножен. - Все на защиту!

Собравшиеся в таверне поддержали его нестройным воплем и рванули наружу, на некоторое время образовав в дверях затор. Матиас пошел другим путем: попросту перепрыгнул через стену, воспользовавшись отсутствием крыши.

В итоге он выиграл не так уж много времени: пусть от дворца до 'Петушиной головы' было не так далеко, однако улочки Варроны путались, как волосы похмельной кокотки, так что самый короткий путь оказывался не всегда самым очевидным. Матиасу удалось, правда, несколько срезать через проходную собачью конуру (пес попытался содрать пошлину, но был пристыжен гражданским долгом). Да и деревья в роще, окружавшей Кучу, помогли. И все равно на подступах ко дворцу он оказался всего лишь одним из первых, но не самым первым - сплетники поспели раньше.

Дворец уже окутался зеленоватым сиянием барьера, который держал Совет Старейших Привидений - естественно, где ему и квартировать, как не во дворце. Матиас прибыл на место действий как раз на середине зажигательного диалога между парламентером (моложавого вида призраком в оборванных чугунных цепях и белом саванне) и одним из привиденческого руководства (обнаженным и донельзя безобразным карликом, у которого в волосах росли грибы, а вместо глаз сверкали звезды).

-Стыдитесь! - брызгал призрачной слюной карлик, паря над землею на высоте метров этак четырех и прижимаясь губами к барьеру, чтобы лучше было слышно. - Пойти на штурм днем! Нарушить вековые традиции!

-Если традиции вредят деловому обороту, к черту эти традиции! - надменно ответствовал парламентер. - Люди отказываются пугаться ночью, значит, надо пугать их днем! Надо проявлять креативный подход! Вот, например! - откуда-то, возможно, прямо из воздуха, призрак достал огромный лист пергамента и встряхнул им в доказательство своих слов. По толпе зевак, собравшихся у подножия кучи, пронесся сдавленный вдох, и несколько человек упали в обморок от ужаса, а парочка так даже поседела.

-Что это? - спросил Матиас у своей соседки в толпе, дрожащей дамочки в чепце.

-Типовая форма годового бухгалтерского отчета с десятью дополнительными пунктами! - простонала она, хватаясь за щеки. - Оооо, только не это!

-Ясно, - коротко ответил Матиас. И тут же сделал сложный жест руками, взывая к древним силам земли - магия, которая для любого партикуляриста была раз плюнуть, если по большому счету. Да-да, буквально: плюнуть там тоже надо в конце завершающего заклинания. ритуально делясь с землей влагой, иначе ничего не получится.

Призраки - и атакующие, и защитники - тут же немедленно были выкинуты из Вымышленной Реальности, где находились по большей части, в реальность обыденную. Соответственно, они обрели подобие плоти и попадали на землю: в реальности не предусмотрено таких объектов, чтобы зависали бесформенной сине-зеленой полупрозрачной массой на порядочной высоте. Разве что туман, но туман неизбежно разносит ветром.

Один из призраков шлепнулся поблизости от Матиаса - его легко можно было отличить от обычных людей по синеватой коже и ошалелым глазам - и Матиас тут же от души ему врезал, не успел тот встать. Дух упал, а соседка Матиаса немедленно пнула его в живот носком изящной туфельки.

-Бей духов! - звонко закричала она.

Ее вопль поддержали множеством глоток Следопыты под руководством Аристайла, только что добежавшие из таверны.

И завязался бой.

Призраки довольно быстро опомнились от замешательства и обнаружили, что в распоряжении многих из них имеется замечательное оружие: обрывки железных цепей на запястьях. Те же, у кого таких не было, использовали собственные головы в качестве метательных снарядов - те неизменно возвращались к владельцам, будто бумеранг - или просто действовали зубами и когтями. Зубы и когти - это страшное оружие, особенно, если их обладателя невозможно убить. А призраки и впрямь не умирали от любых ударов - только теряли сознание на время

Матиас шел через них, как жук-древоточец сквозь древесную плоть. Ему пригодились все его ножи, а еще он щедро разбрасывался заклятиями. Путь его устилали обрезанные, фонтанирующие призрачной кровью конечности - они медленно отползали в сторону, чтобы прирасти к своим обладателям, а иногда и к кому попало, - выбитые призрачные зубы и утерянные в суматохе кошельки. Матиас же, заработавший порез на скуле (древесный маг не мог бы объяснить, откуда он взялся, поскольку тщательно следил за тем, чтобы никакое призрачное оружие не повредило его телесную оболочку и не занесло могильную заразу... остается оправдать появление этой ссадины законами жанра), двигался вперед, как карающий ангел жизни, бросающий вызов смерти.

С другой стороны к нему пробивался сэр Аристайл, растерявший по дороге большую часть своих добровольных помощников из таверны. Щеку бравого рыцаря украшал порез, симметричный матиасовскому, он махал мечом, как тренировочное пугало, и вдобавок орал во все горло похабную песню, нанося особенно жестокие удары при переходах темпа.

Вот сэр Аристайл разрубил какого-то подбежавшего на огонек зомби ровно напополам, с затылка, и тут же вынужден был увернуться от нападения летающего духа. Без затей заехав летуну кулаком в ухо (для этого пришлось на мгновение выпустить рукоять меча), рыцарь уже не имел возможности замахнуться как следует для другого удара, чтобы отбить нападение очередного комка псевдореалистичной плоти, поэтому он попросту разрубил нападающего от паха до плеча. Поставил, так сказать, галочку на манускрипте вечности.

И вот, как раз закончив сию изящную фигуру, рыцарь улучил мгновение, чтобы вытереть пот со лба (для этого локтем он сшиб при движении еще с десяток привидений похлипче, которые кинулись в объединенную атаку) и увидел в толпе зрителей леди Алису. Потрясенный, сэр Аристайл покраснел как рак, и осекся на тридцать четвертом куплете (не следует думать, что бой продолжался так долго - просто куплеты были очень короткие).

Далее он уже сражался молча, однако Матиасовского механического рационализма добиться так и не сумел.

К оплоту призраков - тому самому месту, где до сих спорили два парламентера - оба бойца подскочили почти одновременно. Партикулярист успел на долю секунды раньше рыцаря короны, и просто без затей схватил обоих парламентеров за шкирку и приподнял их в в воздух.

-Мертвые не должны мешать живым! - ясно и отчетливо проговорил Матиас. Вроде бы голос древесного мага звучал негромко, однако в силу прихоти мироздания (и не без помощи легкого колдовства от стоящего в толпе об руку с леди Алисой Рютгера Марофилла) его услышали все окружающие. - Такова вечная истина!

-Чем докажешь?! - раздался визгливый вопль из толпы духов.

Матиас замер, только теплый осенний ветер трепал его волосы. Откуда-то полетели желтые березовые листья и легкими бабочками запорхали над остановившейся, замершей в причудливых позах дракой.

-Это вечная истина, - повторил Матиас, - а Истина непознаваема, но легко применима. Так говорил мой учитель.

На этих словах леди Алиса почувствовала, как дрогнул локоть ее спутника, которым он придерживал ее руку. Однако, когда она подняла глаза на Рютгера, лицо его хранило спокойное и слегка заинтересованное выражение.

-Почувствуйте же это! - внушительно произнес Матиас.

Сила убежденности, звучащая в его словах, оказалась так велика, что от нее дрогнула земля, а деревья парка безмолвно застонали в экстазе. Толпа слушала в немом изумлении, не в силах понять, всерьез он или как. И тут...

-Учитель! - возопил кто-то из призраков, и, отпустив своего противника, которого он все еще держал за горло, грохнулся на колени.

-Великий гуру! - заорал еще кто-то из мертвецов, повторяя то же движение.

-Сенсей!

-Мастер!

-Мэтр!

-Ты открыл нам глаза!

-Мы покончим с дрязгами!

-Мы исправимся!

-Мы теперь организуем гильдию и будем приходить только по вызовам!

-И брать большие деньги!

-Как в гильдии убийц!

-Честно честно!

Призраки восклицали это, вознося руки к небу, и тут же их временные тела растворялись, и они взлетали в воздух невесомыми облачками. Последним вознесся карлик со звездными глазами, и в руках у Матиаса остался только парламентер в цепях. Он почему-то никак не исчезал, хотя явно очень стремился.

-А к тебе у меня есть вопрос, - сурово сказал Матиас. - Кто подбил вас выступить походом на дворец?..

-О великий учитель! - воскликнул парламентер. - Ваша мудрость велика, как небо! Откуда вы знаете, что нас кто-то подбил?

-Мне положено знать такие вещи, - просто ответил Матиас. - Так кто это был?

-Я не знаю его имени, - покачал головой призрак. - Откуда?.. Я всю жизнь был купцом, меня во дворец не допускали.

-То есть он был из дворца?

-Он был одет, как вельможа, а лицо прятал под черной бархатной маской. Вот и все, что я знаю, о учитель!

-В таком случае, иди, - сказал Матиас и разжал руку. Призрак тотчас испарился, как будто его и не было.

Тем временем к Матиасу подбежал сэр Аристайл и хлопнул партикуляриста по плечу.

-Достопочтенный убийца! Это самое... ну, я свои извинения, значит, приношу. Если что не так. Ты, мужик, очень крут - меня перепить! Да и дрался потом... короче... как там это... а! Моя честь велит отныне считать вас моим другом, если вы не имеете ничего против!

Матиас внимательно посмотрел на рыцаря.

-Отнюдь, - ответил он.

-Превосходно! - сэр Аристайл просиял. - Слушай, а как тебе это удалось это... ну, все-таки... четыранадцать кружек!

-Древесная магия, - коротко сказал Матиас.

Объяснять, что любой партикулярист поддерживает контакт со своим деревом, а дерево Матиаса, растущее в горной, но засушливой местности, изрядно нуждалось во влаге, он счел лишним. Преобразовать же алкоголь в пригодную для растения воду - задача простая для тренированного организма.

Глава 28. Присцилла Полански, охотница на демонов

Глава Героического Союза Охотников на демонов: Всякому известно, что демонов не бывает...

Шеф департамента дорожных работ: В таком случае предлагаю увеличить ассигнования на ремонт дорог за счет несуществующих фондов - напрмер, расходного счета вашего Союза в альгеутском банке, которого, как известно, не существует...

Глава Героического Союза Охотников на демонов: С тем же успехом уважаемый собеседник мог бы предложить применить к несуществующим демонам неработающие санкции за нарушение правил дорожного движения и оставить в покое бедных фантазеров, которых я имею несчастье представлять!

Из протокола заседаний городского собрания г. Варроны

"Одинокие, как пламя свечи в самой глубокой пещере.

Свободные, как ветер над бескрайней равниной.

Алые, как свет утопающего в море солнца.

Бесполезные, как перстни на пальцах мертвого богатея.

Демоны решат все проблемы для вас и ваших врагов - так что у них не будет больше проблем!

Обращайтесь по адресу, улица Плаща и Кинжала, дом пять".

-Господи торговли, кто так пишет рекламы! - вздохнула Юлия, скептически изучая мятый листочек. - Да любой базарный зазывала сделает в тысячу раз аккуратнее!

-Юлия, запомните, - мягко пожурила ее леди Алиса. - Настоящие леди никогда не выражаются столь вульгарно.

Леди Алиса была сейчас крайне похожа на леди: в светло-золотистом платье, на шелковой ткани которого играли лучи осеннего солнце, в легкой пелеринке, отороченной песцовым мехом (да-да, это был тот самый молниеносный песец, чьи шкуры ценились очень дорого, ибо, несмотря на его огромную численность и широкое распространение, такого песца очень сложно было поймать) и с жабой на голове. Жабы считались особенно модными среди высшего света в Варроне, хотя еще пару десятков лет назад их носили исключительно богатые купцы.

-Простите, но разве я выразилась вульгарно? - немного удивленно спросила Юлия.

-Разумеется, - наставительно произнесла помощница Рютгера. - Настоящая леди даже и подозревать не должна о существовании базарных зазывал. А если вдруг кто-то заподозрит, что она о них знает - отпираться со всем жаром и пылом, а может быть, даже упасть в обморок.

-Правда? - спросила Юлия с сомнением.

Они стояли на площади возле фонтана, что в центре южного рынка, и вокруг них прогуливалось по крайней мере с пяток рыночных зазывал, превозносящих на все лады свой нехитрый товар. Юлии больше всего понравился тот, что нахваливал пирожки с луком и чесноком, сравнивая их с дымящимся вулканом. Возможно, именно вулканический эффект они оказывали на пищеварительный тракт.

-Кроме того, вы сделали фактическую ошибку, - продолжала леди Алиса с непоколебимой уверенностью.

-Да? - с сомнением спросила Юлия.

-Хорошая реклама должна быть всегда направлена на целевую аудиторию. Люди, способные прибегнуть к услугам демонов, отличаются изрядной романтической жилкой. С этой точки зрения листовка написана абсолютно верно.

Юлия кивнула и хотела было что-то сказать, как в этот момент над рынком раздался свист и рев. Вдоль крытых прилавковп пронесся черный вихрь, сметая на землю разложенные на узорных платках простенькие бусы, подвески, серьги, трубки с мундштуками, вазы и вазочки, чернильницы в виде драконьих голов и лампы в виде глобусов. Юлия охнула, прижимая к груди полотняный мешочек с подарком для Матиаса - новым поясом для метательных ножей. Леди Алиса громко завизжала, чтобы не выбиваться из образа.

Вихрь рухнул в фонтан, обдав всех вокругстоящих облаком брызг, и почти немедленно распался на две фигуры, которые, по щиколотку в воде, начали обходить друг друга, усиленно шлепая пятками. Одна фигура не представляла из себя ничего особенного - всего лишь двухсполовиной метровый демон, очень тощий, серо-синий, с шипами на локтях и коленях и с головой, украшенной длинным игольчатым гребнем. Второе же существо и для Варроны казалось более экзотичным.

Эта среднего роста голубоглазая женщина обладала поражающими воображение, но соразмерными формами. При такой фигуре ей не стоило бы одеваться в обтягивающую темно-красную кожу - однако именно это она и проделала, причем кожаный костюм покрывал лишь небольшую часть ее тела. Через плечо женщины на длинном ремне было перекинуто причудливое устройство, в котором любой заинтересованный взгляд немедленно опознавал оружие, вернее всего огнестрельное. На голове ее топорщилась в разные стороны копна жестких, как проволока, снежно-белых кудрей.

-Сдавайся, демон! - прорычала женщина, вскидывая оружие.

-Пощадите! - проблеял шипоколенный страдалец, вскидывая когтистые руки в молящем жесте. - Я же по лицензии работал, на заказ! Вот, гляньте! У меня и документик есть!

-Нет тебе пощады, порождение ада! - женщина нажала на курок.

Причудливое устройство немедленно изрыгнуло поток пуль, который прошил демона насквозь, вышибая неаппетитные фонтанчики склизкой серовато-зеленой плоти. Гортанно вскрикнув, тот упал в фонтан и истаял облаком сероводородного пара. Зрители немедленно отшатнулись, зажимая носы

-Ха-ха-ха! - прокричала женщина. - Знайте Присциллу Полански, великую и непобедимую охотницу на демонов!

С этими словами она окуталась с ног до головы прежним черным вихрем и взвилась в безоблачное небо.

На лужу, образовавшуюся возле фонтана, плавно покачиваясь, упал кленовый лист.

-Ох уж эта Присцилла! - сказал, отряхиваясь и грустно оглядывая безнадежно залитую водой стопку книг, старичок в пенсне. - И все-то ей неймется!

-И не говорите! - поддержала его энергичная торговка чаем и лимонной водой - ее тележка не пострадала, потому что объемистая женщина предусмотрительно закрыла товар собой. Торговка брезгливо стряхнула с щеки ошметок демона и продолжила: - Совсем стыда надо не иметь, чтобы подряжаться устроить покушение на нашего короля, бедняжку! И так ребенок, небось, по ночам не спит...

-Ой, да что вы говорите! - воскликнула леди Алиса, разворачиваясь к ней. - Неужели Присциллу наняли совершить покушение на Его Величество?!

-Само собой, - снисходительно произнесла торговка. - Уже и ставки делают. Вон, кстати, лавочка Косого Хьюберта, не хотите поставить?

-Ой... а кто об этом сказал?

-Да каждая собака знает, леди.

Проходящая мимо шавка подтверждающе тявкнула.

Почти тут же, видимо, утратив интерес к разговору, женщина заголосила зычным, визгливым голосом:

-А вот кому вода, лимонная вода, лучшая в городе, держит вас в холоде!

-Ах, какой ужас! - воскликнула леди Алиса, оттягивая Юлию за локоть в сторону. - Идемте же, нам нужно немедленно поделиться этими новостями с дядей Рютгером!

-А не вульгарно было разговаривать с простой торговкой? - спросила Юлия, которую очень занимала эта мысль.

На несколько секунд Алиса всерьез задумалась.

-Пожалуй, вульгарно, - сказала она со вздохом. - Придется принести жертву Богу Хороших манер.

-А какие жертвы ему угодны? - спросила Юлия, которая заинтересовалась еще больше.

-Совесть, разумеется. До чего же это печально! - и промокнула глаза платочком.

Когда Юлия, обсудив проблему с Рютгером, пришла к Матиасу и заявила, что следующее нападение будет совершенно некой Присциллой Полански, охотницей на демонов, Матиас как раз сидел на стуле возле королевского кабинета (внутри ныне несли вахту Мэри и Сью) и мастерил себе новый арбалет. Оружие воина должно быть по возможности сделано его собственными руками, и не важно, пользуется он им или нет. Матиас был целиком поглощен этим занятием, и поэтому, вероятно, не уделил Юлии достаточно внимания.

-Так пожалуйста, - вкрадчиво произнесла Юлия, - будь с ней очень осторожным! Она, возможно, покажется тебе слишком наигранным противником, но мне кажется, что ее опасно недооценивать.

-Да, - сказал Матиас.

-К тому же, она отвратительно выглядит! Это может оказать на тебя деморализующий эффект.

-Я учту этот фактор.

-Она еще и отвратительно смеется. Смотри, как бы это не повлияло на твой слух.

-Как скажешь.

Матиас закончил выстругивать приклад и посмотрел на металлические части, которые недавно заказал в лучшей кузнице. Теперь нужно было все это прикрутить друг к другу металлическими болтами. Он прикинул и решил, что времени на это в настоящий момент пока не достаточно, а потому начал методично укладывать все детали в бархатный темно-фиолетовый мешочек. Мешочек Матиас собирался носить на поясе: оружие еще до рождения должно привыкать к своему хозяину.

И тут случилось именно то событие, наступление которого Матиас предчувствовал в туманном кольце свернувшихся вокруг Варроны пророчеств. Астрал вокруг забурлил, пропуская в королевский кабинет, где король ныне занимался с доверенным учителем изготовлением ядов, незваную гостью.

Матиас вытянул руку - важно было знать, в каком направлении и как, - и, схватив даму за волосы, заставил ее покинуть астрал. Она горестно взвыла и плюхнулась на пол - очевидно, высокие красные сапоги на каблуках оказались не самой устойчивой обувью. Однако Присцилла Полански не была бы охотницей на демонов, если бы не умела владеть собой, - перекатившись, она резко выпрямилась и, вскинув на плечо свое странное орудие ремесла, направила его на Матиаса.

Бартоку пришлось несколько попотеть, чтобы, орудуя двумя кинжалами, отбить поток пуль. Вдобавок, ему приходилось еще и защищать от рикошетов Юлию, которая скульптурным украшением замерла у стула. Однако, под прикрытием выстрелов ему удалось приблизиться к охотнице и ухватить ее за шею. Матиас намеревался эту шею свернуть, однако позвонки почему-то просто звонко провернулись, даже и не подумав трескаться, и Присцилла высвободилась одним неуловимым движением. Тут же она с кошачьей грацией (телеса ее волнительно всколыхнулись) отскочила в сторону и оскалилась, пристально и немигающе глядя на Матиаса.

-Сударыня, вы полудемон? - спросил Матиас.

Он был уверен, что противница не ответит - с чего бы ей раскрывать карты? Спросил это скорее затем, чтобы отвлечь, - партикулярист уже отводил в сторону руку с ножом для броска.

-Конечно! - женщина горделиво выпрямилась, небрежно отбивая нож. - Да, я полукровка! И я отомщу всем за свой позор! Я даже свою мать-демонессу убила!

-Убила?! Свою собственную мать?! - ахнула Юлия.

-А чего она работает на конкурентов?! - вдруг визгливо воскликнула Полански, совершенно меняясь в лице и обращаясь к Юлии. - Нет бы на клиентов дочери нападать, все на чужих!

Матиас вырастил из руки сияющую зеленым плеть Живительного Кнута и хлестнул им по собеседнице, однако та оказалась весьма проворной - не иначе, первый успех Матиаса был обусловлен исключительно ее самоуверенностью и общим эффектом неожиданности. Присцилла перехватила плеть, намотала ее на кулак, и... вышла в астрал, невольно увлекая Матиаса за собой.

Древесный маг мог бы оборвать плеть, разрывая связь, однако предпочел подчиниться: не в его правилах было позволить врагу просто так уйти.

В астрале стояла холодная и ветреная погода. По сине-фиолетовым небесам бежали быстрые бурые тучи, земля - по известным только астралу капризу - сегодня напоминала обыкновенную рыбацкую сетку, будто нарисованную на прозрачном стеклянном полу. Под стеклом опрокидывалось в глубину все то же небо, только еще заполненное клубящимся желтоватым туманом, и одно это ощущение бездны под ногами могло бы устрашить неопытного путника или просто более чувствительного, чем Матиас, человека. Древесному магу, однако, было глубоко плевать на внешний вид окружающей среды. Для него существовал только противник.

-Не надоело еще? - спросила Присцилла и снова вскинула на Матиаса оружие. В астрале оно стреляло иначе: плоскими синими молниями.

Матиас увернулся от первой, вторую отбил, третью отразил зеркалом, которое торопливо слепил из проплывающего мимо облако. В следующий миг стеклянный пол возле него проломили зеленые ростки и послушно обвились вокруг рук древесного мага, отдавая ему свою силу.

-Где ты их нашел? - презрительно воскликнула Присцилла.

Матиас счел ниже своего достоинства отвечать, что дворцовая прислуга высадила герань на подоконнике всех комнат королевских апартаментов - не в последнюю очередь потому, что Регент запаха герани не терпел, но стеснялся признаваться в этой слабости.

-Ладно, - охотница усмехнулась. - Получай же!

С этими словами она решительно выпустила из рук огнестрельное оружие, и выхватила из ножен со спиной другой предмет, куда более неожиданный в данных обстоятельствах, но менее устрашающий: огромную скалку, какие домашние хозяйки используют для раскатки теста.

-Берегись! - визгливо крикнула Присцилла и ударила скалкой воздух в направлении Матиаса.

Густая белая волна, похожая на рассеянную по ветру муку, понеслась к Матиасу. Древесный маг еле успел заслониться мощно разросшимися листьями герани: впитав в себя белую пыль, они немедленно почернели и сморщились, осыпавшись невесомой трухой. Растительный прах без помех проник сквозь прозрачный пол, как будто никакой преграды в астрале и не было.

Однако Матиас понял, что успел: герани наконец-то вырастили цветы. По его неслышной команде соцветия развернулись и, вращаясь, будто дохлые крысы, раскрученные портовыми мальчишками на собственных хвостах, полетели к Присцилле.

Охотница на демонов пригнулась, однако другая лоза, высунувшись из пола, схватила ее за ноги. Присцилла начала отчаянно гвоздить лозу скалкой, однако герани вылазило все больше и больше, и скоро госпожа Полански совсем скрылась под зеленой шевелящейся грудой, только одно лицо и осталось наружу.

-Ты меня переиграл, партикулярист! - она презрительно сплюнула на растения, отчего на одном зеленом стебле появилось черное пятно ожога. - Меня! Ты хоть представляешь, каково это?! Ни один демон еще от моей скалки не уходил!

-Почему скалка? - спросил Матиас. Его это и в самом деле интересовало: с таким способом ведения боя он сталкивался впервые, а посему магу хотелось выяснить его сильные и слабые стороны.

Охотница смерила его еще одним презрительным взглядом.

-С чего это я должна тебе отвечать?

-Это дело чести, - пожал плечами Матиас. - Я тебя победил. Ты должна либо умереть, либо выполнить мою волю. Я предпочел бы убить тебя, но меня больше интересуют ответы на вопросы.

-Так я тебе и поверила! - воскликнула полукровка. - Расспросить расспросишь, а сам...

-Я Древесный маг, - холодно напомнил Матиас. - Мы не лжем. Итак. Почему скалка?

Пленница сердито сверкнула глазами, но все-таки сочла за лучшее ответить.

-Ха! А как еще прикажешь бороться с Демонами Обжорства?! И кроме того, скалка - это мое профессиональное орудие! Ты видишь перед собой лучшую повариху Варроны, юноша!

-Демоны обжорства? - уточнил Матиас. - Вы считаете своим долгом бороться именно с этими демонами?

-Ну да! - злобно окрысилась Присцилла. - Ведь моя матушка, чтоб ей на том свете икалось, была демоном обжорства! А всякий полукровка должен бороться либо с теми, либо с другими, так в Законах прописано. Ну, поскольку на убийствах людей денег в Варроне не сделаешь, пришлось браться за демонов.

-А кто платит за демонов? - спросил Матиас. Он надеялся, что ответ на этот вопрос выведет его на постоянных клиентов Присциллы, а там и на заказчиков убийства короля.

-Никто! - надменно воскликнула Присцилла. - Держи карман шире. Просто я не всех убиваю. Некоторых заставляю работать на себя. У меня, в конце концов, сеть кафе по всему городу. Чем больше мои клиенты будут есть...

-Понятно, - кивнул Матиас. - А кто же заказал вам убийство короля?

-Никто, - горько сказала Присцилла. - Никто мне за него ни медяка не заплатит! Но у меня тоже есть свои принципы.

-Поясните, - потребовал Матиас.

-Ну так матушку я убила, как полагается по законам демонов, - охотно пояснила Присцилла. - Теперь отцу насолить теперь сами боги велели!

-И кто ваш отец? - спросил Матиас.

-А вы не знаете? - искренне удивилась Присцилла. - Каждая собака знает. Рютгер Марофилл.

Матиас почувствовал легкий озноб. И он сам, сам пообещал оставить в живых эту женщину! Кровного врага!

Воистину, ничего нет тяжелее жизни честного человека.

Глава 29. Четвертое покушение

Мати, я немного обеспокоен тем, что ты почти не принимаешь участие в компанейских посиделках. Так у тебя совсем не будет друзей... Запомни, мой дорогой ученик: 'тусоваться', как говорят в Унтитледе, - это важно!

Из наставлений учителя К.Аустаушена

Когда Матиас вышел из астрала в ту самую комнату перед королевским кабинетом, он застал странную картину. Король приплясывал от радости прямо на изящном столике красного дерева, в то время как его старый учитель, прижимавший к груди папку с бумагами, почему-то даже не делал попытки объяснить его беспокойному величеству вопиющую неправильность подобного поведения, а просто затравленными глазами взирал на происходящее.

А посмотреть было на что.

Подбоченясь, Мэри и Сью стояли друг напротив друга. Мэри держала в руках свои знаменитые пистолеты с неиссякаемыми патронами, Сью приготовила к атаке огрызок меча.

-Бери свои слова обратно! - воскликнула Мэри.

-Это ты бери свои слова обратно! - не согласилась с сестрой рыжая Сью.

-Котик! - гордо вскинула подбородок Мэри и прищурилась, будто собираясь целиться.

-Песик! - решительно заявила Сью, опуская голову, и ехидно усмехнулась.

-Они дворец разнесут! - простонал королевский учитель.

-Стойте! - Юлия кинулась между ними, размахивая руками. - Стойте, девочки! Не так все страшно.

-Да, принцесса? - они с некоторой неохотой опустили оружие, поглядывая на Юлию.

-Предлагаю вам компромиссный вариант, - твердо сказала девочка. - Зайка.

-О! - воскликнула Сью.

-Ах! - выдохнула Мэри.

Сестры с приязнью посмотрели друг на друга, потом на Юлию и, наконец, на Матиаса. Дружно произнесли в унисон:

-Зайка!

-Моя, - добавила Юлия обреченно.

-Сегодня я поймаю его, - сказал Матиас мрачно, глядя в пространство. - Того, кто покушается на короля каждую ночь.

Сестры-побратимы переглянулись, не понимая, к чему Матиас это сказал. И только Юлия осознала со всей полнотой: честь Матиаса казалась ему замаранной после поединка с такой особой, как Присцилла Полански, и древесный маг хотел немедленно оправдать себя в собственных глаза.

-Будет хорошо, - твердо сказала Юлия. - Это ведь четвертое покушение, не так ли? Тогда пророчество будет исполнено.

Как ученица жреца, она прекрасно знала, что верным всегда оказывается то пророчество, для исполнения которого приложат больше усилий.

Эта ночь для Дворца-на-Куче выдалась на удивление спокойной. Куча почти не оседала - ну так, не больше обычного - и привычные змеящиеся трещины в стенах никого не беспокоили. Гигантские жуки, в обязанность которых вменялось перетаскивать замок на более безопасное место по мере необходимости, неподвижно сидели на портьерах, время от времени о чем-то трескуче переговариваясь друг с другом. Их перламутрово-зеленые спины загадочно мерцали в свете ущербной луны.

На полу Зеленой галереи лежали разрезанные оконными рамами голубоватые квадраты лунного света. Луна серебрила похабные, освященные временем узоры на высоких вазах, стоящих в простенках, затачивала складки бархатных, малахитового цвета портьер, зажигала тусклым молочным светом пылинки в воздухе. Кто-то крался по коридору; кто-то неуловимый. Ловко скользил из тени в тень, почти не тревожа сонный воздух...

-Убийца! - яркая надпись вспыхнула в полутора метрах над полом посреди коридора, запылала всеми цветами радуги, постепенно меняя их. - Убийца пришел!

Черная фигура быстро рванулась вперед, пробежав под надписью, однако пестрые буквы по-прежнему надрывались ей вслед в безмолвном крике: 'Да здравствует господин убийца!'

Неизвестный сделал еще несколько шагов - и тут же мраморная плитка пола вспучилась у него под ногами. Каменные квадратики рассыпались двумя или тремя хороводами и затанцевали вокруг несчастного, напевая звенящими голосами:

-Сегодня праздник во дворце,

С утра до поздней ночи!

Убийца страшный к нам пришел,

Чтоб короля прикончить!

Он нам, ей-богу, как родной,

Всего для гостя вдоволь!

Пусть пир горой, вино рекой

И головы на кольях!

Черная фигура метнулась туда-сюда, однако не нашла в круговороте расписных плит спасительной бреши. Тогда убийца попросту перепрыгнул движущуюся полосу препятствий: вставшие на попа плиты едва доходили ему до колена. Он продолжил бег.

-Убийца! - жуки-скарабеи соскочили с портьер и пали ниц перед ним, поводя усиками. - Господин королевский убийца!

Убийца мчался вперед по коридору, не обращая на эскорт никакого внимания.

В него полетело несколько прицельно запущенных фейерверков и взорвалось за спиной - убийца и их проигнорировал. Ковровые дорожки в самый неподходящий момент выскакивали у него из-под ног, норовя раскланяться и осведомиться, не нужно ли чего дорогому гостю. Лампы вспыхивали перед ним, освещая ему путь, музыкальные инструменты, развешанные по стенам Нежной Галереи, заиграли сами собой, стоило ему приблизиться и, видимо, вспомнили по такому случаю самый бравурный из всех маршей, что знали - хотя бравурный марш в исполнении лютен, виол и флейт звучал по меньшей мере интригующе.

Убийца же остался безучастен ко всей этой суете - не смущаясь ничем, он рвался прямиком к королевской спальне. Матиас Барток ничем не мог ему помешать: все его силы уходили на поддержание масштабной иллюзии, а сестрам Гопкинс приказано было оставаться при самом короле. И вот уже когда до двери в королевскую опочивальню оставался всего один шаг...

-Пожалуйста, покажись, - попросила Юлия, храбро заступая путь убийце. На ней было то самое белое платье Лауры Марофилл, с бантом на спине, и казалась она в нем необыкновенно хрупкой и прелестной, несмотря на высокий для девочки рост и крепкое сложение. Таково уж влияние белых платьев с бантами.

Убийца замер, пораженный.

-Открой лицо, - сказала Юлия, решительно шагнув вперед. - Мы тебе ничего не сделаем. Ты ведь не хотел ничего плохого, верно?

С этими словами она сорвала с головы убийцы капюшон. Для этого ей не пришлось ни тянуться, ни нагибаться - убийца стоял во весь рост, и роста этого было ровно на полторы головы меньше Юлиного.

Под капюшоном обнаружилась белобрысая голова мальчишки лет восьми. Юлии он был незнаком, но кого-то смутно напоминал. Зато мальчишка воззрился на девочку с настоящим ужасом.

-Вы же... - произнес он. - Юлия Борха... которая живет в особняке Марофиллов.

-Ага, - сказала Юлия. - А ты... а ты похож на Рютгера Марофилла! Пожалуйста, только не говори мне, что ты еще один его внебрачный ребенок! - взмолилась она.

И действительно - в чертах мальчишки явственно проступал отпечаток рокового родства.

Мальчик молчал - видимо, снисходил к просьбе. Праздничная музыка и фейерверки в честь убийцы тоже стихли.

Дверь в королевскую опочивальню отворилась, и оттуда появился как всегда каменно-мрачный Матиас Барток.

-Твой план напугать его и вывести на заказчика не сработал, - заметил он Юлии.

Юлия вздохнула.

-Я не предлагала пугать его таким способом. И кроме того, разве ты не видишь, что у него нет и не было заказчика?

-Вот как? - спросил Матиас из уважения к формальной вежливости. - Однако я встречал его раньше. По всей видимости, он следил за мной. Тогда я просто прямо сейчас его убью.

-Нет! - одновременно взвизгнули Юлия и мальчик. Не тот, который проник во дворец, - этот удивленно смотрел на Матиаса, не произнося ни слова. Король. Он вывернулся из рук сестер Гопкинс, которые хотели не выпустить его из спальни, и закричал, выскакивая на порог:

-Не трогайте его! Это Лютер, мой друг! Мы... мы уже год дружим! Он иногда пробирался во дворец, чтобы поиграть со мной!

-Лютер? - Юлия внимательно посмотрела на вторженца. - Точно! Я о тебе слышала. Ты ведь сын Томаса Марофилла, правильно?

Мальчик настороженно кивнул.

-Он за мной следил, - повторил Матиас. - Он выпытывал у меня, почему я интересуюсь древними родами Варроны.

Древесный маг произнес это отнюдь не обвиняющим тоном - а просто так, как будто объяснял Юлии, за что он хочет прикончить мальчика. После чего шагнул к нему, явно не намереваясь бросать слов на ветер - даже руку на рукоять ножа положил.

-Я вовсе ничего не выпытывал! - воскликнул Лютер. - Мы с вами в библиотеке случайно встретились.

-Матиас, я вам запрещаю его убивать! - Антуан на всякий случай схватил Бартока за руку. - Он мой друг!

-Тьфу, - заметила Мэри. - Вот это точно не по-королевски!

-Короли убивают друзей в первую очередь, - согласилась Сью.

-Я не собираюсь его казнить! - с жаром воскликнул Антуан. - Наоборот, я хочу потом сделать его своим советником! По-моему, это очень мудро.

Лютер вздрогнул. В читанных им книжках особенно часто казнили именно неудачливых советников. Впрочем, он почти сразу же вернул себе присутствие духа, вспомнив, что собирается быть советником удачливым.

Матиас нахмурился. Обратился к Юлии:

-Ты считаешь, его стоит пощадить?

Юлия улыбнулась.

-Я считаю, что настоящая дружба заслуживает уважения. Сам подумай, сколько раз он тайком проникал сюда ради друга!

Лютер и Антуан переглянулись снова. Взвесив про себя несколько вариантов, они решили не уточнять, что на самом деле основной причиной скрытых проникновений Лютера был спор: со свойственной возрасту самоуверенностью мальчишки ни капли не сомневались, что с легкостью уделают дворцовую охрану. Они расходились в мнениях они только по поводу сроков, в течении которых их фокусы будут удаваться. Ну и вдобавок обоим нравилась суета, которую все поднимают по поводу неудачных покушений. Если бы не это, они, пожалуй, изыскали бы способ видеться за пределами дворца, тем более, что Антуан все равно терпеть не мог свое обиталище.

Матиас сжал зубы. Разумеется, понятие дружбы входило в перечень основных принципов, вколоченных в него учителем Колином.

-Если ты так считаешь, - коротко сказал он Юлии и убрал руку от ножа.

Глава 30. Нерешаемые вопросы

...наследному государю, чьи подданные успели сжиться с правящим домом, гораздо легче удержать власть, нежели новому, ибо для этого ему достаточно не преступать обычая предков и в последствии без поспешности применяться к новым обстоятельствам. При таком образе действий даже посредственный правитель не утратит власти, если только не будет свергнут особо могущественной и грозной силой, но и в этом случае он отвоюет власть при первой же неудаче завоевателя.

Т. Марофилл, "О долге правителя"

-Должен признать, - с некоторой неохотой заметил граф Томас Марофилл, осторожно поправляя стопку счетов на своем столе, - что ваша идея с этим молодым человеком увенчалась успехом. Хотя это абсолютно не отменяет то, что тебе не хватает методичности.

-Да, мой возлюбленный брат, недостаток методичности - это полностью моя вина, - фальшиво вздохнул Рютгер и глубоко затянулся ароматом от неизменного алого цветка. Его аристократические ноздри затрепетали под воздействием флюида, а широкая грудь под белым камзолом поднялась и опустилась, наглядно иллюстрируя, что с легкими у бывшего -и, возможно, будущего, если дела пойдут хорошо, - королевского советника все в порядке. - И это тем более печально! Ведь, должен сказать вам, что, несмотря на все мои усилия, мы по-прежнему находимся там, откуда начали. И нашему Величеству по-прежнему угрожает смерть

-Но как так? - Томас выпрямился, хотя его осанка и так была абсолютно идеальна. - Ведь прошло четыре покушения! Теперь сама судьба отвернется от Регента, и мы сможем с легкостью обойти его и заставить регентский совет назначить Регентом вас! Так работают все пророчества в нашей стране.

-О да, не секрет, что под пророчествами в сем несовершенном мире действительно лежит реальная основа, - печально вздохнул Рютгер, поправляя вьющийся (он пользовался щипцами) локон над левым ухом. - Да. Но все дело в том, что последнее покушение было, выражаясь юридическим языком, неосновательным.

В кабинете с дубовыми панелями по стенам царил приятный полумрак - осень постепенно вступала в свои права над Варроной. Начинались дожди, в иные дни тускло-серые, в другие же - раскрашенные радугами зажигавшимися над городом стараниями многих сентиментально настроенных погодных волшебниц преклонного и не слишком возраста. Сегодня день получился скорее пасмурным - возможно, оттого, что стояло воскресенье, и многие волшебники мучились похмельем, совершенно не намереваясь позволить какому-то солнечному свету раздражать свое драгоценное зрение.

-Рютгер, даже вы не можете отрицать факт, что... - начал Томас несколько чересчур быстро, как будто опасаясь, что его брат действительно найдет реальные аргументы против.

-Разумеется, я могу, - герцог Марофилл сделал легчайший жест рукой и тяжело вздохнул. - О, мой молодой и чересчур ответственный друг, если бы жизнь всегда складывалась так, как нам хочется! Но увы, есть множество...

Рютгер сделал паузу и бросил на брата кроткий, нежный взгляд.

-Конкретней, - Томас заправил взгляд за ухо.

-Последнее покушение не было покушением, - мягко произнес старший Марофилл. - Это была дружеская шутка. Ваш сын умудрился подружиться с Его Величеством. Отличный задел на будущее, поздравляю вас. Хотя, конечно, в интересах государства было бы лучше, если бы это была ваша дочь...

-На что вы намекаете? - устало спросил младший Марофилл.

-Ни на что, - успокоил его старший. - Только, если все пойдет нормально, вам очень легко удастся получить разрешение на официальный брак с Кирстен. Однако... для этого еще придется отразить четвертое покушение.

-А я-то гадал, отчего этот юный упрямец не снял охрану и не торопиться получить свою дуэль, - Томас покачал головой. - А это вы ему приказали.

-Отнюдь нет, - Рютгер поднялся со стула и хрустнул пальцами, разминая их. - Матиас... несколько сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Он по-настоящему ответственно подходит к своему заданию. Он не станет снимать стражу, пока не будет освобожден от обязательств. А обязательства - это сохранить короля на протяжении четырех настоящих покушений. Не больше и не меньше. Он обязан подозревать худшее. Только тогда он почувствует себя вправе потребовать от меня дуэли.

-Но рано или поздно он потребует, - заметил Томас. - Он не только ответственный, но и весьма упрямый молодой человек.

-Именно.

-А вы не хотите его убивать, брат.

-Конечно, не хочу, - кивнул Рютгер. - Разве это не естественно - не хотеть терять такую многообещающую жизнь?.. К тому же, он был бы весьма хорош собой, если бы не эта ужасная борода, - граф Марофилл нервным жестом потер подбородок, будто опасаясь, что его сейчас изуродует короткая черная щетинка сродни матиасовской.

В ту ночь что-то странное творилось на улицах Варроны.

Все началось еще поздним вечером: дома не желали расхаживать туда и сюда, заглядывать друг другу в гости и обмениваться сплетнями; гильдии ведьм не проводили шабаши и не купались голышом в городских фонтанах, собирая попутно урожай очарованных богатеньких мальчиков, а орденские маги не затевали веселые пирушки с непременными жертвоприношениями и инициацией избранных. Лигу Ехидных Героев почти не осаждали недовольные их бесчинствами горожане: штук десять только прикорнули у ворот, ожидая возвращения Мэри и Сью Гопкинсов из их обычного загула, а это разве серьезно?.. Это слезы, господа мои!

Даже во Дворце-на-Куче было крайне тихо: Регент накануне уехал в загородное поместье и забрал с собой обычный кворум придворных интриганов. Очевидно проникшись значимостью момента, сама Куча как-то меньше, чем обычно, оседала, комнаты почти не меняли своих форм... у Матиаса Бартока выдалось спокойное дежурство.

Спокойствие это выражалось не только в среде внешней, ныне ужасно избаловавшей неубийцу и телохранителя, но и в среде внутренней: весь вечер его величество Антуан изволил играть в шахматы с юным Лютером, не отвлекаясь на обычные свои шалости и проказы. Его старый гувернер благодарил богов и в сторонке пил чай с Юлией, благодарно посвящая ее в редчайшие государственные тайны, свидетелем которых он стал за многие свои годы во дворце, а Матиас, сидя в углу в позе лотоса, плел себе из травяных волокон новые шнурки взамен износившихся. Трава терпко пахла, и это отвлекало, однако партикулярист умел концентрироваться на задании.

-Баньши сегодня не кричит, - меланхолично заметил Лютер и зевнул пешку.

-Они всегда кричат, - рассеянно ответил король. - Все ждут, чтобы кто-то из кухонных собак издох, а они не дохнут.

-Вот именно, - с нажимом повторил Лютер и взял королевского слона. Антуан тут же сообразил, что потеря пешки вовсе не была зевком, но оставалось только рвать на себе волосы.

-Действительно, что-то подозрительно тихо, - проговорила Юлия, отставляя в сторону чашку с чаем.

И даже старый гувернер поперхнулся как раз на середине совершенно секретной истории убийства отца нынешнего короля.

Будто в ответ на ее слова за окном, в бархатной тишине осенней варронской ночи, раздались гулкие удары, как если бы кто-то молотил по земле огромным молотом, а черное звездное небо рассекли яркие лучи холодного голубого света.

-Ах, слава богам, все в порядке, - успокоенно произнесла Юлия и сделала еще глоток чая.

Мощно и густо ударил гонг. Тут же с деревьев дворцового парка взвились вороны и массово закаркали; пораженные баньши, напротив, бесполезными комками перьев, шерсти и голой, некрасиво розовой кожи попадали на землю или крыши дворцовых пристроек.

Густой бас поплыл над лесом, над кораблями в порту, над крышами домов, над развалинами предместий и над богатыми усадьбами знати вдоль реки. Радостно и торжественно, так, что слышно было даже последней пичуге в лесу, последней мыши-полевке, флегматично жующей травяные побеги, бас произнес:

-Жители благословенной Варроны! Сим объявляю для вас начало очередного ежегодного Большого Квеста!

-Однако на неделю раньше в этом году... - неуверенно произнес гувернер.

-Большой Квест! - Антуан и Лютер повскакивали со стульев, глаза их загорелись небесной радостью и торжеством. - Большой Квест! Пошлите в город, пошлите посмотрим!

Дверь в королевские покои распахнулась, вынесенная пинком. На пороге снова появились Мэри и Сью, причем на сей раз кроме меча Сью вооружилась несметным количеством сюрикенов, которые увешивали ее стройную фигуру от бедер до плеч, и двумя ножами на бедрах, а Мэри сменила пистолеты на две причудливого вида базуки, и кроме того вся сплошь обмоталась патронными лентами. Одна такая лента даже перехватывала ее волосы, а одна была кокетливо повязана бантиком на лифе.

Как каждая из них могла стоять под такой грудой железа, оставалось загадкой - одной из многих загадок, окутывающих прекрасных сестричек Гопкинс.

-Прошу прощения, - сурово начала Сюзанна Анаксиомена, - шеф Барток! Мы должны...

-...вас покинуть, лапочки мои! - Марианна Аделаида выдала одну из своих стоваттных ехидных улыбок. - Нам, конечно, понятно, что вы без нас не выживете, и все равно нам придется явиться в последний момент, чтобы спасти вас от полчищ злобных захватчиков...

-...но долг все равно зовет! - закончила Сью, и пустила щедрую девичью слезу. Слеза упала на пол, ковер зашипел и задымился: такова была концентрация ехидства. - Мы просто обязаны участвовать в Большом Ежегодном Квесте!

Матиас нахмурился, и хмурость его обещала многие кары тем несчастным, которые рискнут отправиться в самоволку по любой причине, пусть это даже будет один Большой Ежегодный Квест или три малых. Однако Юлия тоже вскочила со своего места, опрокинув чашку с чаем - к счастью, не на белое шелковое платье (благодаря сентиментальности Лауры Марофилл, у Юлии этих платьев теперь имелся запас) - и закричала:

-Матиас! Они просто обязаны участвовать! Ты знаешь, какой в этом Квесте призовой фонд?! Да мы Регента тогда купим с потрохами, с Марофиллами в придачу!

-Эээ... Юлия... - Лютер осторожно подергал девушку за юбку. - А ты знаешь, почему такой большой фонд? Он копился из поколения в поколение! Каждый король считал своим долгом что-то к нему добавить... но вообще-то этот фонд ни разу никому не выплачивался.

-Знаю, - легкомысленно заметила Юлия. - Но мы-то не все, правда, девочки? Со мной вы обойдете все остальные героические лиги!

Лютер хлопнул себя по лбу, Антуан издал восхищенный вопль, а Матиас... Матиас сделал вывод, что общение его невесты с Лигой Ехидных Героев оказалось палкой о двух концах.

Из дворца они выбрались весьма вовремя.

Не успели мраморные ступени парадной лестницы отгреметь под их ботинками, сапогами и бальными туфельками, не успели ворота черного хода захлопнуться за королем, его другом и его телохранителем, как тут же послышался странный треск и вой. Антуан было рванулся назад, посмотреть, что там: по его опыту, даже самые значительные оползни Кучи не давали таких восхитительных звуковых эффектов. Матиас, однако, без всякого напряжения поднял короля за шкирку и швырнул на руки Сью, быстро принявшей подачу его королевским величеством - рыжая Гопкинс, шедшая одной из первых, уже находилась в относительной безопасности под пологом парка.

Матиас, обнажив на всякий случай меч (так полагалось по правилам) оказался совсем рядом с медленно оседающей самой в себя махиной дворца. От махины медленно поднимались клубы штукатурки, а еще остро запахло пряностями с огромной кухни.

Сверху, с развалин, на Матиаса глянули два огромных, каждый с тележное колесо величиной, желтых глаза.

Для этой головы, надо сказать, глазки казались маленькими и прямо-таки неприметными. Куда больше привлекало внимание все остальное: кожистое, чешуйчатое, топорщащееся длинными иглами и острыми гранями.

Туловище голове уступало мало.

-Ни хрена себе! - выразила стоящая рядом с Матиасом Мэри общее мнение.

Матиас отметил, что выразилась она еще очень мягко, но поправлять не стал.

Зато Юлия, в отличие от наивной и неиспорченной жизнью Ехидной Героини, нашла единственно верные слова. Наверное, чудовище услышало ее и поняло, потому что взревело особенно громоподобно и опустило огромную голову вровень с нашими героями, неприятно оскалившись.

Матиас решительно загородил собой девушек, подался вперед и зарычал ничуть не хуже.

Чудовище чуть наклонила голову и рыкнуло снова. Матиас повторил свой трюк, на сей раз обогатив рычание некоторыми новыми обертонами. Чудовище рискнуло выразиться снова, но на сей раз его рев был явственно вопросительным. Матиас ответил твердо и решительно.

Чудовище помотало головой, испустило последний, совершенно уже неописуемый вопль, в котором сквозила вековая тоска и скорбь. Потом оно развернулось и медленно, попирая огромными стопами куски дворца (жуки-скарабеи с жалобным поскрипыванием разбегались из-под ороговевших стоп), побрело куда-то прочь, в сторону гор, что прорисовывались вдалеке молчаливыми складками.

-Что ты ему сказал, зайка? - пораженно поинтересовалась Мэри.

Матиас смерил ее безразлично-оценивающим взглядом - такими, говорят, профессиональные гробовщики снимают мерки с потенциальных клиентов, - но решил снизойти до ответа:

-Я выразил сомнение в реальности окружающего мира, - сказал он.

-То есть? - ошалелая, Марианна Аделаида заморгала большими голубыми глазами. - Что-то я ничего не понимаю...

Матиас уже направился к лесу, догоняя Сюзанну, короля и Лютера. Юлия же хлопнула себя по лбу и рассмеялась.

-Это есть такое философское учение, - пояснила она сквозь смех. - Ну, кое-кто в Эскайпее развивал... Были такие философы, их специально за смущение умов к нам изгнали. Они учили, что ничего в мире не существует кроме того, что у нас в головах. И вообще ничего не существует, потому что нас самих нет, а вселенная - это такая большая иллюзия.

-Чья иллюзия? - не поняла Мэри.

-Бога? - вмешался Антуан. К этому времени они уже воссоединились с остальной частью их небольшой группировки. - Тогда выходит, что бог есть.

-Не-а, бога тоже нет... - Юлия махнула рукой. - Ну его, не бери в голову. Матиас, представляешь, всерьез про это задумался и на все окрестное зверье теорию эту вываливал время от времени. На зверье действовало... - она задумалась.

-Как - действовало? - заинтересовалась Сюзанна.

-А вот так примерно и действовало, - легкомысленно заметила Юлия. - Зверье уходило прочь и начинало думать о вечном. Если будете в Унтитледе, обязательно сходите на восточную окраину: там до сих пор в позе лотоса сидят два лося и опоссум. И это только там, а по окрестным лесам их больше раскидано...

-Лоси - в позе лотоса?! - не поверил Лютер.

-Да. Правда, клево их вставило?.. - отпустила Юлия непонятную фразу - видимо, на унтитледском жаргоне.

-А как это действует на людей?

-А никак не действует. Люди чаще всего просто крутят пальцем у виска. Вот как я, - затылок идущего впереди Матиаса выражал еще меньше, чем его взгляд, что, согласитесь, тоже может считаться достижением. Юлия, между тем, продолжала: - Гораздо больше этого монстра меня интересует, куда подевалась дворцовая гвардия! Вместе с сэром Подгарским полным составом пошли по кабакам?! Почему они нас не охраняют?..

-По кабакам - это вполне вероятно, - заметил Лютер не по возрасту глубокомысленно.

-Я думаю, это заговор, - заметил Антуан.

Юлия только пожала плечами, давая понять, что, собственно, в этом никто и не сомневался с самого начала.

-А еще мне интересно, откуда взялось чудовище... - после паузы задумчиво произнес Лютер. - По-моему, по правилам Большого Квеста запрещено призывать монстров больше десяти метров в виду города, а уж тем более - в самом городе. И уж тем более, в самом дворце.

Глава 31. Большой квест для маленьких героев

Представитель квартала кузнецов: А все-таки я настаиваю, чтобы доходы от налогов в городскую казну шли на разведение плодовых мушек-дрозофил!

Из протокола заседания городского собрания г.Варроны, вопрос на повестке дня "Налоговые льготы для заказчиков ежеквартальных квестов".

В городе царило светопреставление.

Небольшой отряд королевских охранителей понял это, как только миновали последние деревья старинного парка и буквально вывалился на одну из городских террас. Отсюда, с возвышения, было видно море: ровным шелковисто-синим ковром оно лежало на востоке, тихо светясь в предчувствии рассвета. Других спокойных пространств в ночном пейзаже не осталось: внизу, между городских крыш, тут и там взбухали оранжевые шары взрывов. Где-то слева от них к звездному небу взметнулась серебристо-синяя струя воды, рассыпавшись поверху плюмажем фонтана.

Потом чуть в стороне от нее к небу поднялась огромная страшная морда, увенчанная кривыми бычьими рогами, вперила взгляд в полную, еще рыжеватую от заката луну и длинно замычала, жалуясь на мировую несправедливость.

Откуда-то с западных окраин ей ответил тигриный (или львиный, зоологов среди наших героев не нашлось) рев, а потом там рухнуло сразу несколько домов, и к небу взвились клубы дыма.

-Как красиво... - умиленно вздохнули сестры-побратимы в унисон.

-Что это?! - ахнула Юлия.

-Гейзеры, - ответил Матиас. Потом без перерыва озвучил план действий: - Продвигаемся к порту. Сядем на корабль и выйдем в открытое море.

Он тут же принялся его воплощать: чуть подтолкнув Антуана, спокойными шагами, приноравливаясь к шагам мальчика, направился вперед.

-В-верно... - Лютер неожиданно дрожал зубами, как от холода, хотя осенняя ночь выдалась в меру теплой: в плащах, накинутых при выходе из дворца, им всем было как раз. - События Большого Квеста не распространяются на море.

-Мария, Сюзанна, - ничего не выражающим тоном приказал Матиас, - помогаете нам найти корабль, а потом переходите в распоряжение Юлии и можете присоединиться к Квесту.

-Что-то я ничего не понимаю, - сказала вдруг Юлия. Она напряженно вглядывалась в ночь. - Что-то к Квестом неладное в этом году!

-Прошу вас пояснить подробнее, - Матиас даже остановился, приготовившись впитывать новые полезные данные.

-Расскажу по дороге! Пойдемте!

Пока они бежали по ночным улицам (сначала попытались найти брошенную бесхозную карету или еще что-нибудь в этом духе, но не обнаружили ничего подходящего), Юлия рассказала, что Большие Ежегодные Квесты, как она успела выяснить за время жизни в Варроне, устраивались объединенным профсоюзом всех героических лиг, союзов и объединений по интересам. На него заранее собирались средства, тщательно подготавливались спецэффекты, согласовывались с Городским Советом масштабы жертв и разрушений. В случае необходимости Прокуратура выделяла приговоренных к смерти на роль жертв среди местного населения, а для обычного населения распространялись листовки с уведомлением о том, в каком именно районе случатся в этом году основные события и какой они могут принести ущерб. Желающих призывали покончить самоубийством, остальных приглашалось застраховать жизни и имущества за счет героического профсоюза.

Существовал закрепленный обычаем и веками разумного компромисса список возможных целей и сценариев развития Большого Квеста. Их было всего три: спасение принцессы/артефакта, победа над чудовищем/демоном, призванным из ада (можно совместить), или же борьба со стихией (стихия в таком случае возмущалась загодя созванными магами). В рамках каждой из тем существовал определенный набор довольно жестких сценариев, от которых не рекомендовалось отходить. Они чередовались по особому графику.

Отличие Большого Квеста от Малых Ежемесячных и прочих нерегулярных Квестов (например, Квеста на приз Квартала Кузнецов) заключалось в том, что в нем действительно могли принять участие кто угодно из зарегистрированных в Профсоюзе героев. В Малых Квестах между лигами бросали жребий: победившая Лига или Гильдия должна была Спасать Мир, остальным следовало оказывать всяческое содействие, но вперед не лезть, работать массовкой.

Если герои терпели поражение - а чаще всего так и случалось - площадку помогали зачищать регулярные войска, жрецы и маги.

Так вот, возвращаясь к темам и сценариям квестом: в этом году была очередь Квеста на Спасение Принцессы. Даже подходящую Принцессу подобрали: по слухам, на эту роль вызвалась Лаура Марофилл.

Эта тема предусматривала, что Чудовище будет только одно, и что похищенную принцессу оно будет держать вдали от города. Нашествие же такого количества чудовищ, какое уже имели счастье наблюдать беглецы из сокрушенного дворца, едва ли вообще оказалось бы по карману Профсоюзу: ведь их надо же откуда-то призвать, а потом либо отправить восвояси, либо утилизовать останки, а это немалые расходы! Не говоря уже о страховке... Даже Большой Квест затрагивал два-три, от силы четыре городских квартала... А тут, извольте видеть, разрушения, как от настоящей природной катастрофы, - по пути к порту им открылось немало свидетельств.

Во-первых, рушились дома. Крушение их еще как-то можно было пережить: в конце концов, в Варроне что-то взрывалось каждую ночь. Хуже оказалось то, что дома комментировали свое падение в самых что ни на есть непечатных выражениях, да еще и требовали от прохожих сочувствия к их незавидной участи. Прохожие, занятые, преимущественно, спасением своих пожитков и домочадцев, в лучшем случае вяло огрызались, в худшем - быстренько бросались в дом файерболлом или покореженной утварью, ускоряя бесславный конец.

Во-вторых, из-под земли периодически прорывались гейзеры. Самые разные гейзеры: и грязевые, и минеральные, и полные какой-то липкой, вонючей тиной, а пару раз прорвало гномью канализацию (вообще-то, гномы жили в горах, что не мешало им выводить канализацию в Варрону). Кое-какие гейзеры роняли на обалдевших прохожих куда более обалдевшую слепую рыбу подземных рек; Юлии одна такая рыбина свалилась прямо в руки, когда она подняла их, пытаясь на ходу поправить капюшон плаща. Девушка не растерялась и сунула рыбину в сумочку, прикрепленную к поясу - потом либо зажарить, либо отдать мадам Эсмеральде.

В-третьих, над городом властвовали чудовища.

Порождение адовых пустошей, покинутых богами, они исторгали нестерпимое зловоние и издавали ужасающие вопли и в целом были ужасны. Вид зато они имели самый унылый: чудовищ не особенно интересовал источник белка в виде бегающих под ногами и вопящих (а то и огрызающихся оружием и магией) людей. Они привыкли питаться побегами темной магии или эфирными созданиями; в реальном мире им казалось неуютно. Несчастные, они топтали человеческие постройки и в ужасающей тоске покинутыми собаками обнюхивали землю, переворачивая носами сломанные крыши и прочие обломки, некоторые из которых продолжали ругаться на забытых или даже современных языках. На них кидались ошалевшие герои: в синих трико и красных плащах, в кольчугах и при мечах, в синих парусиновых куртках и при пистолетах, в черной коже или белых тогах, в одежде и доспехах совсем уж немыслимых конфигураций и расцветок, с таким причудливым оружием, какого не могло бы присниться даже патриарху кузнечного дела с похмелья после свадьбы младшей правнучки, - они мельтешили вокруг мухами на протухшем пироге, пуская в ход все отточенные годами навыки. Чудовища падали, сраженные, убегали к лесу, деморализованные, или пожирали нападающих, плюясь.

Один раз какой-то герой, без глаза и с залитой кровью левой половиной лица, с огромным, устрашающего вида мечом наперевес, который он непонятно как и держал, вылетел перед их небольшим отрядом и, пошатываясь, возопил надтреснутым тенором:

-Их слишком много! Я буду жаловаться в профсоюз!

После чего упал в сточную канаву.

Марианна и Сюзанна поглядывали по сторонам с завистью и плохо скрываемым энтузиазмом, но крепились: они не могли очертя голову броситься исполнять свое героическое предназначение. Их сдерживал долг и неодолимое желание вешаться на шею Матиасу при первой же возможности.

Наконец, когда до порта оставалось квартала два или три, из-за угла выскочило целое подразделение королевской гвардии в форменных бело-голубых плащах, с бравым сэром Подгарским во главе.

-Матиас, друг! - заорал он издали. - Я закажу менестрелям балладу о вашей храбрости, верности и чести! Вы оборонили Его Величество в этом хаосе! Ваше Величество! Приношу свои извинения за то, что меня не было рядом с вами, и прошу только о милости: казните меня за этот промах после того, как опасность вас минует, ладно?

Голубые камзолы быстро разделились и охватили маленькую группу плотным кольцом, страхуя Его Величество, а Подгарский, широко расставив руки для медвежьих объятий, шагнул к Матиасу. Лицо отважного рыцаря без страха и упрека до того лучилось радостью встречи и облегчением от наконец-то исполненного долга, что его одного, казалось, должно было хватить на замену всех разрушенных в Варроне фонарей. Более того, глава Королевских Следопытов настолько обрадовался, что даже забыл выпустить меч - так и держал его между большим и указательным пальцем - трюк, невозможный для менее сильного человека.

Матиас шагнул в сторону от Подгарского, и правильно сделал - потому что в следующую секунду меч уже оказался у рыцаря-мага в руках, и тот с размаху нанес о рубящий удар, какой непременно оставил бы партикуляриста без головы, достигни он цели.

Глаза Подгарского светились мертвенным синим цветом, очень красиво сочетающимся с его мундиром.

Глава 32. Последнее покушение

Врагов необходимо убивать быстро и по возможности безжалостно. Пока я следовал этому правилу, я был богат, печально знаменит, доволен собой и несчастен...

Из наставлений К.Аустаушена

Итак, от первого удара Матиас Барток увернулся без труда. Однако сэр Аристайл не ограничился одной единственной попыткой, как если бы взмах его меча был просто милым дружеским розыгрышем, одним из тех, которые так любят устраивать гвардейцы в казармах после тяжелой трудовой недели (особенно, когда Дворцовая казна вновь задерживает жалованье). Нет, сэр Аристайл повторил, и повторил с еще большим огоньком, можно сказать, задором, чем первый раз!

А самым неожиданным в его ударе оказалось то, что второй был направлен не на Матиаса. Вторым ударом сэр Аристайл намеревался разрубить короля

В иной ситуации Матиас, пожалуй, ни за что не пропустил бы атаку и не оставил бы своего подопечного без защиты. Увы: учитель Колин до того приучил его чтить святость дружбы, что даже железный принцип "не доверяй никому из живых", когда-то преподанный Матиасу бабушкой, оказался потеснен. И пока хорошо смазанные шестеренки в голове Бартока крутились, сравнивая незримые таблички с шаблонами на все случаи жизни, он зазевался. Он упустил десятую, сотую долю того мгновения, когда хорошенькая девушка решает, что ей не по нраву ее нынешний кавалер (а короче периода нет во вселенной), и, уже выкидывая навстречу мечу руку с кинжалом и не останавливаясь даже перед тем, что руку ему сейчас откромсает, он понял: все зря, и долг окажется нарушенным, а он, Матиас, не сумеет добиться амнистии для всех Древесных магов, сколько их ни есть.

Однако!

Говорят, что самые трудноубиваемые существа - это пустынные ящерицы, которые могут жить без еды, воды и общества себе подобных (есть даже версия, что это никакие не ящерицы, а просто небольшие камни настолько причудливой формы). И тем не менее никто еще не превзошел в изворотливости политика, стремящегося удержаться у власти - а Антуан, несмотря на свою крайнюю молодость, все-таки был истинным политиком по крови. Он увернулся.

Антуан Двадцать Восьмой Август упал в жирную, горячую грязь, образовавшуюся посреди улицы Веселых Вдовушек благодаря близкому извержению гейзера, перекатился, пятная роскошный плащ королевского пурпура черными жирными пятнами, вскочил на ноги и стремительным хорьком бросился прочь.

Подгарский устремился за ним, вздымая фонтаны слякоти огромными сапожищами.

-Щас я его! - Мэри вскинула свои пушки.

-Не стреляй! - завопила ее сестрица. - Ты попадешь в Его Величество!

-Ах нет, я все равно выстрелю! - не согласилась Мэри. - А то будет неинтересно!

-Как это так! - возмутилась Сью. - Наоборот, будет неинтересно, если выстрелишь!

Сестры-побратимы посмотрели друг на друга крайне враждебно, потом дружно заорали 'Ах ты так!', и царапающее крещендо их голосов взвилось выше городских крыш. Куда быстрее скорости звука, однако, был их порыв: сестры набросились друг на друга, упали в грязь, и принялись увлеченно драться, как будто задались целью привлечь к сцене всех половозрелых мужчин в округе. Из погони Гопкинсы, естественно, выпали.

Матиас рванул вслед за Аристайлом и Его Величеством, Лютер, кажется, тоже, а Юлии неожиданно пришлось ловить упавшего в обморок старичка-гувернера, и она тоже оказалась не у дел.

-Да что же это такое! - воскликнула Практичная Спутница, она же Лунная Принцесса Юлия Борха и чуть не заревела от внезапного бессилия и еще большего непонимания происходящего.

Тем временем сэр Аристайл свернул за угол и увидел королевский плащ в конце проулка. Рыцарь бежал невероятно быстро - даже Матиас едва мог угнаться за ним. Однако никто не способен нестись быстрее восьмилетнего мальчишки, если ему по-настоящему припечет. Шустрому Антуану удалось выиграть несколько секунд форы (отчасти потому, что сэр Аристайл отвлекся, отбивая брошенные в него Матиасом дротики). Он даже успел еще раз повернуть за угол, выныривая в Аллею Три-Четыре - но тут сэр Аристайл все-таки нагнал его. Матиас Барток почти не отставал (чудовищное "почти!"), и булыжники мостовой натужно ворочались за ним вслед, ибо так сильно было давление его магии, - но и булыжники не успевали!

Много ли нужно мальчишке: один взмах меча, и алая парча капюшона разлезается под отточенным до бритвенной остроты лезвием, темноволосая вихрастая голова летит в сторону, а трон Гвинаны оказывается свободен... о, дети, дети, заложники в политических играх! О бедные честные рыцари, так легко падающие жертвой злых чар! О бедный плащ, который никто не потрудится зашить - в лучшем случае поместят в музей, как есть, грязным и окровавленным, в худшем и вовсе порежут на лоскуты и растаскают...

Взмах меча... и, не встречая сопротивления, темноволосая мальчишеская головка летит прочь, стукается о стену и падает в уличную грязь у подножия оной. Убийца замирает игрушкой с кончившимся заводом, опускает меч, синие мертвенные глаза медленно тухнут. Мальчик в красном плаще с капюшоном замирает на полушаге, оборачивается - и с ужасом смотрит на тело своего короля, оседающее на землю. Капюшон падает со светловолосой головы...

-Ант! - отчаянно закричал Лютер Кирстгоф, которому его отец Томас Марофилл так и не смог дать свою фамилию. - Ант, так нечестно! Мы же договорились! Я же... - он чуть ли не задыхался от взаправдашней горькой обиды. - Что я за подданный, если даже не могу умереть за своего короля!

-Вот придурок... - возмущенно отозвалась отрубленная голова: голос ее звучал очень неразборчиво, поскольку лежала она лицом вниз. - Что я за король, если не могу защитить своих подданных?..

Воистину, живучее королей нет существ на белом свете. В династии Августов со времен короля Людвига Злосчастного передавалась способность некоторое время говорить без легких, думать без головы и жить без сердца... последние две способности, впрочем, не стоит считать такими уж удивительными.

Голова Антуана зачмокала, пытаясь выплюнуть грязь - что без инструмента управления давлением получалось слабо.

-Значит, так! - сказал мальчишка требовательно. - Раз я все равно умираю, слушайте мою предсмертную речь! Все, теперь уже не заткнете! И не забудьте записать для потомков, что...

Осиротелое тело между тем слабо дергалось и делало попытки подползти к голове - видимо, чтобы в смущении заткнуть ей рот. Неизвестно, чем бы это кончилось - может, и правда доползло и заткнуло бы - как тут булыжники мостовой после долгих усилий все-таки расступились, и из-под них к ночному небу рванули корни деревьев.

Очень легко они опутали мертвое королевское тело - так мать окутывает ребенка полотенцем после ванной, - а два щупальца бережно подобрали перепачканную грязью и нечистотами голову. Голова и тело воссоединились тут же, и щупальца с бесцеремонность доктора полезли ребенку в рот, в нос, а так же под одежду - по всей видимости, намереваясь восстанавливать нарушенную целостность организма изнутри. Матиас Барток выкладывался на полную: забыв даже временно про сэра Аристайла, он медитировал в позе лотоса посреди улицы, творя чудо Быстрого Воскрешения.

Зато сэр Аристайл ни о чем не забыл. Он медленно поднял голову, глаза загорелись снова... опущенная было рука подняла меч: рыцарь Короны фиксировал воскрешение недоубитого сюзерена.

Но дело было уже кончено - и Матиас шагнул ему навстречу, подставив под меч внезапно затвердевший до стальной твердости обломок корня..

Их битва была великолепна. С какой стороны не посмотри.

Двое великолепных бойцов, один в бело-голубом, другой в черном, один высокий и мощный, другой чуть ли не в два раза тоньше, один вооруженный огромным мечом, другой - и вовсе без оружия, ибо даже в такой критический момент Матиас Барток не поступился традициями настоящих убийц и не взялся за меч. Два друга; один пытался убить сюзерена, которому служил, другой защищал чужого короля по просьбе человека, которого намеревался впоследствии прикончить... Правосудие Света и Тени, поменявшееся местами.

С какой стороны ни посмотри, это было красиво.

Сэр Аристайл, блистая синевой глаз, наносил мощные рубящие удары. Каждый из них был молниеносен, каждый - неотразим. Но корни, верные корни, пронзившие планету насквозь, вовремя выныривали у рук Матиаса, помогая отражать удары. Ловким обезьяном скакал между вновь и вновь вырастающими побегами ведущий неубийца Варроны - и даже сэр Аристайл не успевал за ним! Корни сгорали в голубом огне защитных амулетов, которыми по службе был обвешан сэр Подгарский, удары магии с обеих сторон били точно друг в друга и не достигали цели... Битва старого и нового мира, старого и нового волшебства, разума и безумия.

Воистину, случись здесь больше двоих крайне ошарашенных несовершеннолетних зрителей, войти бы ей в историю. А так... ну, попрыгали. Ну, поскакали. А дальше-то что?..

-Матиас! - Леди Алиса, удивительно растрепанная и даже - о ужас! - со слегка сбившейся набок брошью на лифе роскошного вечернего платья в фиолетово-золотистых тонах, спрыгнула с ближайшей крыши. Юбка сработала не хуже парашюта; золоченые каблучки впечатались в мостовую, и леди почти тут же выпрямилась. Из складок ее шлейфа выпуталась чуть оглушенная Юлия: леди Алиса подобрала девочку по пути и захватила с собой. - Ох, Матиас, пожалуйста, не убивайте его! Вы же видите, что он не в себе!

-Вижу, поскольку я еще его не убил, - спокойно заметил Матиас, отражая особенно сложный удар. - Однако я прихожу к выводу, что это неизбежно...

-Нет! - отчаянно крикнула Юлия. - Регент просто его заколдовал! Сейчас мы с леди Алисой его снимем, и все! Еще две минуты погоняй его, пожалуйста!

-Минута сорок секунд, - дал добро Матиас после короткой паузы: ему пришлось прогнуться в мостике, чтобы меч Аристайла его не достал.

-Юлия, - скомандовала леди Алиса, - Давай "Моление о разуме"!

И обе жрицы, молодая и юная, воздев руки к небу, завели благодарственный гимн Богу Разума.

Глава 33. Откровения последней инстанции

...люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого.

Т.Марофилл, "О долге правителя"

Суета и погромы Большого Квеста застали Рютгера Марофилла за его обычным времяпрепровождением: он плел интриги. Собственно говоря, в силу особенностей происхождения, воспитания и личных наклонностей Рютгер Марофилл плел интриги в любое время дня и ночи. Даже во сне он никогда не прекращал обдумывать изящные многоступенчатые комбинации, далекоидущие ходы, предполагаемые мотивы всех вовлеченных действующих лиц и прочее, прочее, прочее - до тысячи наименований!

Другое дело, что герцог далеко не всегда воплощал свои грезы на практике. Несмотря на столь трагически прерванную художественную карьеру, он навсегда остался человеком искусства, а значит, понимал, что любой воплощенный замысел немедленно теряет три четверти своей прелести. С неизменной задумчивой и мягкой улыбкой бывший королевский советник, нынешний глава Следопытов Короны наблюдал, как мимо него проходит медленный, многокрасочный поток жизни, наполненный удивительнейшими нереализованными возможностями... Возможностями всего, чего угодно: и величайшего ужаса, и величайшего блага.

Рютгеру отрадно было осознавать, что и то и другое никогда не выйдет за пределы хрупкой реальности неосознанного.

Мир нравился ему несовершенным, ибо только такое утешение осталось этому человеку.

Итак, возвращаясь к нашему повествованию: старший Марофилл как раз находился в гостях у Главного Казначея и пытался окольными путями выведать у него состояние государственной казны. Окольные пути заключались в том, что Рютгер, покачивая в тонких пальцах бокал красного вина, задумчиво рассуждал о поэзии. На каждой второй или третьей фразе казначей нервно вздрагивал, поправлял потными пальцами воротник рубашки и бросал на Рютгера полный ужаса взгляд, забывая совершенно и о своем недопитом бокале белого лоодийского, и о блюде с любимой своей закуской - засахаренными креветками.

"Дьявол, сущий дьявол... - думал господин Онегельд, сопровождая эволюции Рютгера по комнате остановившимся, неживым взглядом. - Какие ветры принесли его сюда и заставили, страшно подумать, цитировать Барда, да еще "Поэму ужасов"! Неужели... неужели он что-то подозревает?! И ведь не выгонишь, о нет, никак нельзя выгнать, потому что если все-таки... "

-...Взгляните на изящество этих строк! Какое равновесное сочетание гласных и согласных во фразе... "Все невиновные будут устранены"... нет, вы только послушайте, одной ее, воистину, хватило бы, чтобы обеспечить Барду место в стане бессмертных богов! Да, так теперь не умеют писать, совсем не умеют...

"Это намек! Точно, намек!" - думал казначей, и отчаянно шарил глазами по комнате, ища выхода... Выхода не находилось: разве что ударить графа Марофилла по голове тяжелой фарфоровой вазой. Но увы: руки у казначея были слишком коротки и росту не хватило бы.

-"Я собрал все богатства земные, бросил демонам темных копей, чтоб согнуть меднокожие выи жесткосердных и гордых царей..." Не правда ли, это гениально, мой дорогой?.. Какой вызов, какой протест против действительности мы можем слышать в этих строках!

"Что он от меня хочет?.. - думал господин Онегельд, нервно сминая серебряные пластины пояса. - От меня-то - что?! Я тут вообще слева, и ни при чем, и какие тут интриги, никогда не умел, помилуйте, всегда пытался, но мозгов не хватало, мне бы лучшие циферки, милые, хорошие циферки... и зачем я вообще в это влез, говорила же мама, иди в армию! Был бы сейчас генералом... или просто бы убили, но это лучше, это же невозможно, как сейчас жилы тянут!"

-А вот моя любимая строфа... - Рютгер мечтательно вздохнул и затянулся верным маком. - "Я обрушу на них горечь ада и льда, буду в белом весь и знаменит! Чья бы кровь ни была на руках - ерунда! Мне бессмертие вечность сулит!" Вы вслушайтесь, какой чеканный ритм!

"И про ад знает! Пощады!" - на этой мысли казначей чуть не сполз с кресла и не упал перед Рютгером на колени.

Но тут за окном бухнуло, грохнуло и столб света уперся в безразличные небеса где-то в районе исторического центра.

-Однако, это немного неожиданно... - растерянно произнес Рютгер. - Так рано?.. Аналитики леди Алисы клялись и божились, что еще неделю...

-Расскажу! - казначей все-таки осуществил затаенное желание своего сердца, упал на пол и подполз к Рютгеру, хватаясь за край его белого плаща. - Все расскажу, только не мучьте меня! Не терзайте!

Леди Алиса Прекрасная совершала променад в городском парке в сопровождении подруги своей матери из высшего общества и вела еще более сложную и головоломную беседу, чем та, в которую Рютгер был вовлечен с казначеем.

Они говорили о нарядах.

-Ах нет, милочка! - с апломбом вещала миледи Анна Разумная. - Беж и брусника - это, определенно, сочетание сезона! Но вот оттенок закатных облаков, увы, вчерашний день, боюсь признать, так неразумен... Особенно неразумно носить его с длинным шлейфом, как это сделала бедняжка леди Ирена Чудотворная...

Они обе синхронно вздохнули, а леди Анна еще и утерла крокодиловую слезинку в уголке глаза. Было ясно, что после такого вердикта леди Ирене не позавидуешь. Приговоры этого высокого суда не подлежал обжалованию ни при каких обстоятельствах, а казнить светские крокодилицы умели медленно и мучительно. И что с того, что фразу леди Анны слышали только двое: в Варроне сплетни становятся достоянием общественности часа за два до того, как их кто-нибудь произнесет.

-Ох, Анна, я каждый раз просто поражаюсь вашему уму! - леди Алиса захлопала глазами в искреннем восхищении. - Скажите, не могли бы вы посоветовать мне, какой цвет шторок выбрать для нашей Малой Гостиной, в том особняке, который мой дорогой сэр Подгарский приказал заново отделать для нас?.. Я подумывала о золотистом... - и она замерла в тревожном ожидании, жадно ловя каждое слово, готовое сорваться с сухих поджатых губ миледи Анны.

-Дайте подумать разумно... - миледи Разумная взмахнула веером. - Этот тот самый дом на проспекте Сумасшедших Павианов, у которого изгородь в виде символов солнца?

-Совершенно верно!

-И окна малой гостиной выходят на юг, на Сквер Семи Мальчиков?

-Именно так! Я еще не выбирала мебель: мне думается, что тон комнате должны задавать именно окна!

-Это весьма разумно с вашей стороны, милочка, - поощрительно проговорила миледи Анна Разумная. - Однако должна вам заметить, что золотистый - не самый лучший выбор, нет, не лучший... Так ваша гостиная будет слишком солнечной. Если вы уж так хотите теплые оттенки, я бы рекомендовала, самое большее, кремовый. Да, для южной комнаты - самое большее...

-Ох... - леди Алиса расстроилась, на кончиках длинных черных ресниц задрожали слезы.

-Не переживайте, дитя, - миледи Анна улыбнулась ей почти ласково: леди Алиса и ее мать принадлежали к избранному кругу, и с ними следовало сохранять хорошие отношения в любом случае. - Будьте разумны! Вы еще так молоды! Вы всему научитесь, даже... - она поколебалась, не слишком ли это откровенная лесть: все-таки леди Алиса совсем простая душа, - даже выбирать узор на салфетках для званых обедов.

-Правда? - леди Алиса просияла. - Вы так считаете?

-О, разумно предположить... - начала миледи Анна Разумная, но тут прорвавшийся прямо у нее из-под ног гейзер унес пожилую светскую львицу к облакам. Леди Алиса Прекрасная успела отскочить.

Соседнее здание немедленно обрушилось под пятой чудовища, а само оно задрало голову и огласило окрестности отвратительным скрежещущим воем, как если бы десять тысяч непослушных мальчишек водили ногтями по стеклу.

Леди Алиса на всякий случай быстренько усыпила чудовище наследственной магической колыбельной, потом, проделав несколько пассов руками, взлетела на ближайшую крышу. Ей предстала та самая панорама ужаса и разрушений, что примерно в это же время видели другие наши герои.

-Удивительно... - она снова похлопала ресницами, потом вздохнула. - Как некстати... - леди Алиса Прекрасная всхлипнула, потому что всерьез надеялась получить от миледи Анны Разумной множество ценных советов для последующей семейной жизни. - Но зато очень хорошо, что дядя Рютгер сейчас неподалеку, ужинает у казначея!

Как и положено ответственному и опытному помощнику, Алиса всегда знала, где находится герцог в настоящий момент и чем он занят.

Рютгер Марофилл нашел Регента именно там, где и рассчитывал его найти: в пивных лавках на окраине Варроны. Сюда разрушения, чудовища и гейзеры еще не добрались; на удивление вотчина пивных фанатов оставалась спокойным и мирным местом. Там, за дубовой кружкой пенистого темного Человек Без Имени, как никогда демократичный и простой, приобняв за плечи какого-то доброго бюргера, предсказывал ему скорый конец света. Бюргер кивал, мочил в пиве усы, но вряд ли верил.

-Ах вот вы где, Ваше Высочество, - мягко улыбнулся Рютгер Марофилл, останавливаясь на верхней ступеньке при входе в подвальчик. Почтеннейшая публика "Шишки и Кабана" замерла на секунду, изучая это дивное видение,, а затем, философски пожав плечами, вернулась к свои предыдущим занятиям по уничтожению благородного и не столь благородного напитка.

-Да, именно тут я и есть! - пафосно провозгласил Человек Без Имени, драпируясь в заляпанный пивными пятнами плащ. - А где еще прикажете спрыснуть близящийся... этот самый... всего сущего, а?..

-Особенно, если сам приложил руку, - поддакнул Рютгер, спускаясь в зальчик и подходя к Регенту. - Ну вот скажите мне, зачем вы все это устроили?.. Разве мало вам было власти?.. Вы ведь оттерли меня тогда, десять лет назад, предложили этот план... по умерщвлению Древесных Магов. И мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться, если только я хотел сохранить жизнь моей семье! Ведь вы добились всего, и могли сохранять это еще очень долго, как минимум, до совершеннолетия Антуана... И тайком ходить сюда пить пиво, как делали это всегда. Зачем? Что вас не устроило?

В словах Рютгера звучала холодноватая горечь, какую нечасто можно было от него услышать. Едва ли даже Томасу приходилось часто созерцать своего брата в таком настроении. Регент, впрочем, не оценил редкости. Вздрагивая тощим кадыком, он допил огромную кружку, потом оттянул узловатым пальцем белый воротничок и, склонив к герцогу Марофиллу непривычно красное, аж раздувшееся от крови лицо, доверительным тоном произнес:

-А знаете, почему, Рютгер?:.. Потому что меня все это задолбало! Просто за-дол-ба-ло!

И с этими словами Человек Без Имени вдруг начал раздуваться. Он рос и рос, пока голова его не задела крышу, а затем и проломила ее. Он раздувался, пока плечи его не тронули потолок, а руки не разнесли балки в щепки. Он продолжал расти дальше, пока не своротил собою все этажи доходного дома над пивным подвальчиком, а нога его не заняла половину самого этого подвальчика. С крутых плеч Регента, как по трамплину, скатились вниз худосочные кошки, цветочные горшки и домохозяева с верхних этажей (эти последние - в длинных ночных рубашках). Человек Без Имени окутался грозовой мантией, в руке его появился скипетр, хохот раскатился, подобно грому, а из глаз ударили молнии и очень метко подпалили штаны одному пьянчуге, бегущему из пивного подвальчика прочь.

-Я велик! - хохотал регент. - Я могуч! И я сейчас все здесь разнесу, но уж заодно и повеселюсь напоследок!

Тут внезапно Регент заорал от боли в указательном пальце. Подняв его на уровень глаз, он увидел, что палец покрыт мелкими язвочками, будто лишаем. Осатанело уставившись вниз, Человек Без Лица отыскал причину своего недомогания. Причина - высокий беловолосый человек в белой одежде - никуда и не думала прятаться. Рютгер Марофилл спокойно стоял на обломках чьего-то балкона и смотрел на Регента, запрокинув голову.

-Ты мог украсть фонды Гильдий, предназначенные для Большого Квеста, - спокойно проговорил герцог. - Ты мог призвать за этот счет все темные силы ада. Ты мог даже подговорить ряд министров. Но не думаешь ли ты, что тебе и в самом деле удастся сделать что-то стоящее? Или может быть, ты решил, что сделал своей монополией всю магию Варроны?.. Не все хорошие колдуны здесь входят в Лиги и Группы, если ты забыл.

Лицо Рютгера было спокойным: в кои то веки он не улыбался.

-Козявка! - взревел Регент и что было мочи ударил скипетром туда, где только что стоял бывший королевский советник.

Взрыв потряс небеса... а Регент немедленно почувствовал весьма чувствительное жжение в левом предплечье.

-Да что за... - Человек Без Имени резко обернулся влево - чтобы снова увидеть Рютгера на крыше соседнего дома. Герцог стоял все так же прямо, и плащ его был все так же белоснежен... но по левой половине лба стекала густая, чуть блестящая, будто лакированная, струйка крови.

-По крайней мере, пока жив этот маг, у тебя ничего не выйдет, - сказал Рютгер, больше себе, чем Регенту.

Тот ухмыльнулся широко, во весь свой лягушачий рот.

-Уж не воображаешь ли ты, что у тебя что-то получится?

-Я?! - вот на сей раз Рютгер улыбнулся по-настоящему. - Помилуйте, да ни единой секунды!

Глава 34. Моление о разуме

Представитель коллегии врачевателей:...а также запретить проведение Моления о Разуме чаще, нежели раз в пять календарных лет...

Голос из зала: Помилуйте, да кто же возьмется чаще?..

П.к.в.: Береженого боги берегут. И вообще много думать - вредно.

Из протокола заседания Городского Совета г. Варроны

Леди Алиса и Юлия Борха синхронно вскинули руки и синхронно начали плести моление. Как описать его?.. Холодное сияние разлилось в воздухе, холодное просветление разлилось в головах всех заинтересованных лиц, что окружали двух девушек... Как-то вдруг ясно и очевидно стало все на свете: морозные узоры соткались в небе, предназначение и цель вселенной, плывущей сквозь звездный океан, стала яснее горизонта в спокойный солнечный день, и отчего-то нестерпимо захотелось горячего шиповникового чая... и то сказать, ночь выдалась холодная.

Белые волны полились от рук девушек, божьи глаза раскрылись над крышами, глянули каждому в душу... Сколько ты стоишь, отзывайся?.. Чем ты болеешь, что ты просишь, чего хочешь?.. Ах, холодно, ясно, хорошо на сердце, и ничего больше не болит!..

Моление о Разуме не рекомендуется выдерживать без специальной подготовке. Иначе можно этого самого разума лишиться...

-А? Что? Где я?.. - сэр Аристалй удивленно оглядывался, вертя в руках отчего-то мало что обнаженный, так еще и перепачканный в крови меч.

-В Аллее Три-Четыре, у самого конца, - академическим тоном проинформировал его Матиас. Его моление о разуме не затронуло ни в малейшей степени: у Партикуляриста и так всегда был на диво ясный рассудок.

-И чего мы тут делаем? - спросил сэр Аристайл.

-Спасаем Его Величество от вас, мой друг, - столь же обыденным тоном проговорил Матиас. - Но, раз уж вы ему более угрожать не собираетесь, предлагаю двигаться к порту.

-Ага... - Аристайл обалдело кивнул. - А зачем в порт?..

-Мой господин, мы потом тебе все расскажем! - леди Алиса подхватила Подгарского под руку и потащила вперед по переулку; воспротивиться ей было не легче, чем упряжке тяжеловозов.

-Так что, он уже все? - спросил Антуан, выпутываясь из корней. - Не будет больше?

-Не будет, - кивнул Матиас.

-А жаль... - вздохнул Антуан. - Мне понравилось умирать... прикольно. Р-раз - и голова с плеч! Вот это круто!

-Идиот ты, ваше величество, - буркнул Лютер тоном столь хмурым, какого не всякий бы ожидал от восьмилетнего ребенка.

-Ага, идиот, не спорю, - жизнерадостно согласился Антуан. - Но правда же, прикольно получилось?

Они вышли из переулка Веселых Вдовушек, возвращаясь на чуть более обширную улицу Благоденствия, где оставил дерущихся Мэри и Сью и...

...и увидели стоящую в остолбенении Юлию .

-Нихерасе... - пораженная ученица жреца снова воспользовалась жаргоном Унтитледа, опуская руки.

И было, чему удивиться!

Ни одной из сестер Гопкинс в переулке не оказалось. Зато в грязи валялось их оружие - буквально все, включая отравленные шпильки (учитывая интеллект сестер, Юлия всегда удивлялась, как им удавалось не пораниться самим). Кроме того, там лежала их одежда: узкие кожаные штаны и белая рубашка с жилеткой от одной, черные кожаные шорты, корсет и шляпа от другой, плюс две пары высоких сапог на шпильках, одни с отворотами , другие без. Нижнего белья внутри не содержалось: Мэри и Сью его не носили.

Зато чуть дальше по переулку сидела маленькая девочка в светло-голубой пижаме - пожалуй, ровесница Антуана и Лютера или чуть постарше. Девочка отчаянно рыдала, уткнувшись носом в колени, и вытирала слезы короткими растрепанными косичками.

Тут девочка услышала Юлиино восклицание, вскинула голову. Ее пухленькое чумазенькое личико просияло, она вскочило и с воплем: "Юлияяяяя!" - кинулась к девушке.

Юлия поймала девочку в объятия, потому что больше ей ничего не оставалось.

-Стоять! Ты кто? - строго спросила невеста Матиаса Бартока.

-Мэри-Сью Гопкинс,- девочка шмыгнула носом. - Извините... - и заревела снова.

-О боги мои... - леди Алиса внезапно перестала по-глупому хлопать глазами.- Неужели шеф был прав, и у него все-таки всего две дочери?..

-О чем вы? - удивилась Юлия. - Я ничего не понимаю!

-Это - мои помощницы? - спросил Матиас Барток невыразительно, показывая на девочку с косичками рукоятью меча.

Сэр Подгарский, Антуан и Лютер же просто глазели на все это, раскрыв рты, а сэр Подгарский еще и пытался украдкой выспросить у Лютера, в чем же дело. Лютер отмахивался.

-А вы посмотрите вот на это... - сказала леди Алиса и показала рукою к стороне дома, где, охая и держась за стеночку, поднимался давешний отброшенный чудовищем герой.

То есть уже не герой. То есть уже мальчишка лет двенадцати, в очках, очень коротких штанах и странной тунике с грубо намалеванным на ней пингвином.

-Ты герой? - требовательно спросил у него Матиас, подходя к мальчишке и беря его за шкирку.

-Да какой герой?! - заныл мальчишка.- Пристали, герой, герой! Я домой хочу! А то тут у вас чудовища не дохнут... и карта неинтересная, а сэйвы не работают - хрен пройдешь! Я так не играю.

Матиас ничего не понял из его речи, хотя кое-какие слова звучали отдаленно похожими на унтитледский говор, но на всякий случай мальчишку отпустил. Что с него возьмешь...

-Пойдемте! - почти испуганно позвала Леди Алиса, и следом за ней они все выбежали на широкую радиальную улицу Возмездия. Здесь обзор был лучше: улица сбегала книзу, к порту. И они увидели...

Чудовищ, по-прежнему отчаянно бродящих по городу, разрушающих дома и стены, нагло лакающие из общественных фонтанов и пугающих пожилых людей (хотя иные пожилые граждане Варроны не без успеха пугали чудовищ). А вокруг - дети. Множество детей. Странно одетые, часто в пижамах и ночных рубашках, с игрушечным оружием (или с настоящим, но тогда они едва могли его поднять), мальчики и девочки, толстые и тощие, разных возрастов... Некоторых из них тащили за собой плащи, накидки и доспехи своих героических лиг, иные даже пытались нападать, тыкали в чудовища какими-нибудь палками... но в основном дети просто разбегались прочь, и время от времени над домами взвивались обиженные вопли: "Это нечестно! Это не по правилам!"

-Откуда тут столько детей? - спросил Матиас.

-Это все Моление о Разуме, - леди Алиса поморщилась, как от головной боли. - Оно обнажает истинную суть людей и явлений. А ведь мой аналитический департамент... - она осеклась, покосилась на сэра Аристайла, но тот как раз внимательно выслушивал Лютера и не обращал более ни на что внимания. - Мои девочки мне говорили, что участились случаи прорыва из параллельных миров... а я не верила. А это вот оно что...

-Хочешь сказать, что все наши герои из героических лиг - это просто дети?! - не поверила Юлия. - Это, да?!

-Верно.

-А почему же они так выглядели?! И откуда они взялись?!

-Ммм... а вот давай спросим у нашей хорошей знакомой... Мэри-Сью, - обратилась Леди Алиса к девочке.

-А? - та перестала тереть глаза и посмотрела на Леди Прекрасную мрачными карими глазенками.

-Как ты сюда попала?..

-Ну... я как-то с детства все мечтала найти моего папу, - пожала плечами Мэри-Сью. - Мама говорила, что он козел, а я была уверена, что он из параллельного мира, какой-нибудь граф или даже принц. И я обязательно его найду! И мы с ним победим дракона. А потом я как-то переходила улицу и попала под машину.

-И оказалась здесь? - быстро спросила Юлия. - Но почему тебя стало две?

-Не знаю, - Мэри-Сью неуверенно заморгала. - Я и такой хотела быть, и такой, а сразу двумя не получалось... пришлось раздвоиться... Но это как я первый раз сюда попала!

-А что, ты не один?

-Не-а. Я потом проснулась, где-то через год, и оказалась дома, в своей кровати. Я тогда потом опять пошла и попала под машину, теперь специально. И снова оказалась здесь. И потом проснулась дома. Я теперь так каждую неделю делаю. Меня все водители в городе боятся уже! Приходится далеко уходить... но я обязательно все равно сюда путешествовала! Здесь клево. А щас я и правда папу нашла... Только толку с него...

-А что такое машина? - задумчиво спросила Юлия. Поначалу при этом слове ей представилась водяная мельница, но как у мельницы может быть водитель?..

-Потом разберемся! - леди Алиса, словно не в силах решить, какую же из своих ипостасей выбрать (близость сэра Аристайла сводила ее с ума) заломила руки. - Надо что-то делать! Теперь , без героев, эти чудовища весь город порушат!

Глава 35. Главное Злодейство Главного Злодея

Не ломай то, что растет.

Первая заповедь партикуляристов

Матиас смотрел на окружающий хаос совершенно спокойно; в черных глазах его можно было увидеть лишь огонь пожаров.

-Миледи Прекрасная, - обратился он к леди Алисе, - а как часто Варрона подвергается разрушению до основания?..

Леди Алиса прервала заламывание рук и честно задумалась.

-Ну если прямо совсем до основания, - неуверенно произнесла она, - то, должно быть, не чаще, чем раза в два-три года. А локальные разрушения до одного квартала - это где-то не чаще полугодия...

Матиас ничего не ответил, но бесстрастное лицо его будто отобразило первейшую заповедь Древесных магов, которых не просто так называли Партикуляристами - устав их по каждому пункту расходился со всем тем, во что верили в Гвинане или Варроне.

Что-то рядом бухнуло, рухнуло, какое-то здание выругалось на непонятном каркающем наречии и вскинуло к небу водосточные трубы, выражая таким образом свое полное неприятие всего происходящего. Рыжим и огненным вспыхнуло на миг лицо Матиаса, и ничего хорошего не отражалось на этом лице: как день становилось ясно, что он ничего приличного не мог сказать об этом городе и о людях, живущих тут, и уж подавно не стал бы их спасать, когда бы даже все окружающее собиралось сгинуть безвозвратно.

Раз их все равно рушат раз в энный период времени, то зачем?..

-Черт побери! - воскликнул сэр Аристайл. - Когда бы не моя первейшая обязанность охранять Его Величество, я собрал бы моих остолопов из Гвардии, и мы бы зачистили эту... - он пропусти готовое вскочить на язык словцо и сухо закончил: - Короче, давайте быстрее доставим Его Величество в безопасное место.

-А мне тут нравится! - подал голос Антуан. Он вертел головой в разные стороны, восторгался взрывами, не обращал внимание на запах и вообще наслаждался невиданными во дворце развлечениями.

-У меня есть предложение, - сказала Юлия решительным тоном. - Матиас, почему бы тебе не разобраться с первопричиной?.. Я уверена, что это т кошмар устроил Регент! Тогда и покушения на Антуана бы прекратились, и ты бы мог считать себя свободным от...

Она не договорила, потому что рядом снова рухнула балка, очень красиво разбросав вокруг искры. Леди Алиса потушила свои юбки магией с одним-двумя подобающими случаю восклицаниями. Какое-то чудовище сунуло к ним узкую треугольную морду, но сэр Аристайл только отмахнулся, и чудовище убралось, обиженное невниманием.

-Да, это устроил Регент, - кивнула леди Алиса и добавила самым невинным тоном: - Герцог Марофилл мне как раз все рассказал, прежде чем я разыскала вас! Ах, он так устает на работе... Давайте, если мы все равно не собираемся прямо сейчас бороться с чудовищами, я вам все подробно расскажу?

-Прямо в этой обстановке? - спросил сэр Аристайл. - Госпожа моя, сначала мы все переберемся в более...

-А чего, классная обстановка! - воскликнул Антуан снова. - Ну сэр Аристайл, ну пожалуйста-пожалуйста! Прикиньте, настоящие пожары!

-Именно в этой! - кивнул леди Алиса. - Вам не кажется, сэр Аристайл, что все вокруг так... романтично?.. - и она захлопала теми самыми длинными ресницами, на которые, точно на копья, было насажено сердце бравого воина.

-Говорим здесь, - решил сэр Матиас, и развел в стороны руки.

Тут же из ужасной, извращенной, сожженной, засыпанной пеплом земли проклюнулись и пустились в рост побеги вьюнка. Странным образом удерживаясь в воздухе, будто их тонкие стебли приобрели внезапно крепость полноценных стволов, вьюнки сплелись над головами группы в ажурный купол да еще и распустили бледно-розовые цветки.

-Теперь его Величеству ничего не угрожает, - подвел черту партикулярист.

И замолчал - додумывайте, мол, сами, отчего я позволил все эти препирания и толкотню на месте.

Юлии додумать не составляло труда: Матиас и в самом деле принял на рассмотрение ее предложение расправиться сейчас с регентом. Вот он и рассчитывал, что из рассказа леди Алисы станет ясно, что именно он натворил и где теперь его можно найти, дабы устроить все это безобразие. Ничто иное строгого древесного мага не интересовало вовсе.

И вот, пока вокруг бегали дети с оружием и предметами, могущими сойти за оружие лишь в героическом сне шестилетки (какая-то толстая девочка в плиссированной юбке, например, протащила мимо непонятный жезл с крылышками), кричали чудовища, рушились дома и извергались гейзеры, леди Алиса неспешно, позволяя себе время от времени лирические отступления, повела свой рассказ.

-Надобно вам сказать, прекрасные дамы и благородные господа, - заговорила она нараспев (ее плавный, нежный голос не смог перекрыть даже визг собаки с переломанным хребтом, на которую упал целый груз кирпичей, - что ни один квест, ни большой, ни малый, ни один стандартный сценарий не может обойтись без Главного Злодея. Потому что, согласитесь, какой же квест без Злодея! Каждый раз, когда Лиги, Гильдии и Ордена героев собирают средства на устроение очередного Квеста, они непременно нанимают подходящее лицо для отыгрыша этой необходимой функции... Для малых квестов допустимо бросать жребий, однако для Большого без аутсорсинга не обойтись... Мое перо не берется описать весь восторг и всю сладость радости, охватившей членов героического профсоюза, когда роль Главного Злодея для ежегодного Большого Квеста вызвался играть сам Регент, коего многие почитали и не без оснований почитают до сих пор самым настоящим, взаправдашним Главным Злодеем! Благодарные, члены профсоюза передали ему весь запас излишков магии за год, плюс все колдовское золото, какое у них было. Однако Человек Без Имени использовал их дар не для создания спецэффектов, а для того, чтобы взаправду вызвать из ада разных демонов и чудовищ, пошатнуть равновесие Мироздания и ввергнуть Варрону в хаос! И все очень удивились. Кто бы мог подумать, что настоящий, взаправдашний злодей возьмется творить настоящее, взаправдашнее зло?.. Коварству Регента нет предела!

-Я не понял... - робко поднял руку Антуан.

-Да-да, - поощрительно произнесла леди Алиса.

- Он ведь хотел меня убить, чтобы самому стать королем-императором, - начал мальчик. - Тогда зачем он вдруг решил разрушить Варрону?.. Где бы он тогда правил?

-Очень хороший вопрос! - одобрительно произнесла леди Алиса. - Дети, кто еще знает на него ответ?..

-Можно я?! - неуверенно поинтересовался сэр Аристайл.

-Да, конечно, отвечайте!

-Потому что - он Главный Злодей и вообще подлая скотина, - отрубил отважный рыцарь.

-Очень хороший ответ! Кто дополнит?

-По-моему, ему просто надоело, что Зайка так хорошо Антуана защищал, - всхлипнула Мэри-Сью. - Вот он и решил: раз меня все достало, возьму и со всем разом покончу... А я домой хочу. И есть.

-И это замечательная версия! - обрадовалась леди Алиса еще пуще. - Особенно насчет поесть.

Для радости у нее были все причины: горящий камень , пробивший ажурный купол насквозь, рухнул совсем рядом с девушкой, хотя мог бы - о ужас! - опалить кружева на юбке.

Она отскочила немного в сторону, потом бросила один взгляд на купол и предложила наивным тоном:

-А давайте перейдем от теории к практике!

И впрямь, пожалуй, настало для этого самое время: задрав головы, они дружно увидели неразборчивую темную фигуру, воздвигшуюся над крышами.

Одним взмахом руки Матиас ликвидировал доказавший свою несостоятельность купол и повел всю группу в ближайшее укрытие - коим оказался высоченный каменный трамплин для ныряния в открытый бассейн (здесь развлекались многочисленные маги, относящиеся к категории водной, отгоняя заодно от дормового источника воды бездомных животных и уличных беспризорников - которые порою платили им файерболлами).

Отсюда, из конца улицы, хорошо было видно вздымающийся над крышами силуэт: по городу, высоко задирая ноги в измазанных кровью и щебенковой пылью сапогах, шагал огромный-преогромный Регент, более всего напоминающий игрушечного пупса, раскормленного до размеров великана из детской сказки. Сходству он был обязан, в основном, лысой голове, однако свою роль играла и огромная темно-бордовая мантия, в которую Регент кутался - и где нашел подходящего размера?.. Ах да, еще в одной руке Регент сжимал что-то, крайне похожее на куклу...

-Древесные черти его побери! - выругался сэр Аристайл и бессильно сжал рукоять меча: из присутствующих, он обладал едва ли не самым лучшим зрением, а потому разобрал, что в кулаке Регент тащил герцога Марофилла собственной персоной. Сэр Аристайл очень уважал своего прямого начальника, не говоря уже о том, что рыцарский долг велел ему сунуться за ним непосредственно в пекло... но, что поделать: одновременно рыцарский долг не велел ему бросать дам и его юное величество, даже при наличии здесь Матиаса Бартока.

-Это он от дармовой магии так раздулся? - пораженно спросил Лютер. - Вот не думал... - теперь в голосе мальчишки сквозило восхищение истинного ученого.

Регент потрясал. Мало размеров: у чела его собиралась грозовая туча, удары молний сопровождали каждый его шаг, а воздух закручивался вокруг него в воронку.

-Меня учили, что это временный эффект... - неуверенно произнесла Юлия. - Потом магия уляжется, откуда пришла...

-А когда точно это будет?! - спросил сэр Аристайл, которого как человека военного интересовали практические моменты.

Несмотря на уместность вопроса, Юлия не успела на него ответить: они все увидели, как Матиас со своими ножами на перевес, преодолевая противный ветер, двинулся к Регенту. Крохотная фигурка жука, попершего на бронированного рыцаря - вот как это выглядело.

Древесный маг-партикулярист, Матиас Барток, шел драться, потому что был обязан.

-Глуууупо... - простонала Юлия. - Надо было сбежать на корабле... И переждать...

-А чего уж теперь... - ответила леди Алиса.

Противный ветер сдул с нее обе маски: и жеманность модницы, и спокойную уверенность идеального помощника герцога Марофилла, и осталась она, кем была - просто симпатичной девушкой в оборванном, несмотря на все старания, платье, растрепанной и замерзшей. Но говорила она почти равнодушно, словно ей и в самом деле было уже все равно: погибнут они сейчас, а потом будут воспеты в куче неприличных частушек, как происходит в Варроне с народными героями, или же выживут и что-то там еще будут делать завтра.

-Послушай, - вдруг сказала она Юлии, - ты знаешь Последнюю Молитву?..

-Знаю, естественно! - отозвалась Юлия, перекрикивая шум рушащихся зданий. - Но разве все уже настолько плохо?! Я думала, сейчас Матиас со всем разберется, как главный герой...

-А если просто так?! - на сей раз в глазах леди Алисы зажглись веселые огоньки. - Ну же?! Полгорода в развалинах, чем не повод! Я знаю, тебе тоже всегда хотелось прочитать Последнюю Молитву! Это всем хочется!

-О чем вы? - спросил сэр Аристайл, настороженно крутя головой в разные стороны (меч он держал перед собой, как будто собрался рубить).

-Ну, последняя молитва - это такое средство, когда совсем все плохо! - Лютер подергал его за плащ, привлекая внимание. - Но говорят, после нее будет конец света!

-А сейчас что?!

-Я домой хочу, - вдруг сказала Мэри-Сью, про которую все забыли. - Может, если у вас тут - конец света, я домой попаду?..

-Ну, давай! -леди Алиса дернула Юлию за рукав.

Где-то перед ними Матиас столкнулся в противоборстве с Регентом. Они могли видеть и чувствовать это: зеленые лозы поднимались из-под земли, черное небо закручивалось в воронку. Откуда-то донесся чудесный аромат, перекрывший даже отвратительное амбрэ, воцарившееся на улицах гвинанской столицы этой ночью. Розовое свечение разлилось в воздухе, а искусственные бутоны, которыми украшены были волосы леди Алисы Прекрасной, внезапно распустились.

-О... так это и есть Древесная Магия? - дрожащим голосом спросил потрясенный сэр Аристайл и опустил меч.

-Одно из проявлений, - дипломатично ответила Юлия.

-Но почему же тогда они считаются еретиками?..

-А вы не знаете? - спросил Лютер. - Потому что в их общинах все равны. Древесным магам плевать на людей, кроме некоторых, им плевать на государство и сословные ограничения. На разницу между знатными родами, между видами магий, между орденами им тоже... начхать. В свое время королевская власть сочла их опасными...

-И я, в общем, понимаю, почему... - таким же взрослым тоном, каким говорил и Лютер, отозвался Антуан. - Но это так... недальновидно. Их можно было и использовать...

Вдруг розовое свечение прервалось, возвышенный аромат сменился запахом выгребной ямы пополам с озоном, а цветок на голове леди Алисы завял и осыпался. Снова раздался раскат смеха Регента...

-Решайся! - леди Алиса протянула Юлии руку. - У меня одной сил не хватит, я к богам не докричусь.

-Давайте, давайте, устройте Армагеддон! - воскликнула Мэри-Сью Гопкинс, ее чумазое личико было перекошено и мало напоминало лица Марианны Аделаиды и Сюзанны Анаксиомены. - Я всегда хотела посмотреть!..

И Юлия поняла, что больше всего, больше всего на свете ей тоже хочется устроить большой и страшный конец света. Нипочему. Просто хочется. И все... Просто потому, что она может.

Да разве это не главное правило здесь, в Варроне?.. Все здесь происходит "нипочему". Все здесь происходит просто так, потому что оно имеет возможность произойти, и если да, то почему бы и нет...

Почему бы собакам не разговаривать?.. Почему бы одной девочке не превратиться в двух взбалмошных идиоток?.. Почему бы Городскому Совету не заседать в брюхе гигантской вяленой рыбы?..

Все это так же несомненно, как и то, что в подготовку древесных магов входит выпас тли на крапивных листах. А значит...

Юлия вцепилась в руку леди Алисы, и холеная леди поморщилась от боли: хватка у унтитледской девчонки все-таки была почти мальчишеская.

Они могут. А значит, посмеют. Все смеют все, всегда и везде.

Они воззвали ко всем богам сразу...

Это требует всего одну секунду, даже меньше. Но это го делать нельзя никогда.

И все стихло.

Время свернулось в кольцо...

-Охренеть... - сказала Юлия, глядя на развалины Варроны.

Над голой равниной, где когда-то стояла Варрона занимался рассвет. Между развалин, удивленно моргая, стояли люди, некоторые - нагруженные пожитками, другие с обнаженным оружием, третьи - сами обнаженные. Кто-то кого-то душил - видимо, под прикрытием разом исчезнувших зданий - кто-то, кажется, ел, кто-то - отправлял естественные нужды (например, естественные нужды по хищению драгоценностей у богатого соседа). Какой-то лысый коротышка, оказавшийся вдруг близко к нашей группе, выпустил из рук дохлую лису и в панике пробормотал:

-Я ... я ничего такого! Я на воротник, дочке...

...время раскрутилось тугой пружиной, хлеснув концами.

Позднее люди утверждали, что светопреставление все-таки было. Что спускался с Небес Бог Разума на огромной шипованной колеснице, запряженной Ветром и Громом, а правил ею Бог разбоя... Что Бог Моря поднял своих коней и обрушил их на город, что Бог Войны свил Регента в бараний рог и протрубил по всем похоронный отбой, что Бог Зверей загонял чудовищ в ад хворостиной, ласково успокаивая их по дороге, что Бог Вина вырастил виноградные гроздья вдоль всех улиц (что ж, последнее объяснило бы остальное), а прекрасные богини рукоплескали всему этому, не забывая отпускать едкие комментарии.

Да, возможно, они не врали, горожане Варроны, самого правдивого и самого сумасшедшего города в мире. Возможно, они и в самом деле видели все это.

Что касается Юлии, то она не видела ничего. Просто все разом исчезло, дома стояли на своих местах, в бассейне плескалась мутная вода с плавающей на поверхности соломой и шелухой от семечек, а прямо по этой воде от дальнего края бассейна шел Матиас, как всегда невозмутимый, в целехоньком черном плаще, и нес на руках изломанное, окровавленное тело герцога Рютгера Марофилла...

Глава 36. О постоянстве кровной мести

...людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое - не может; из чего следует, что наносимую человеку обиду надо рассчитать так, чтобы не бояться мести.

Т.Марофилл, "О долге правителя"

Томас Марофилл расхаживал взад и вперед по большой светлой комнате на втором этаже особняка Марофиллов и рвал на себе волосы. То есть рвал бы, позволяй воспитание. На самом деле он просто время от времени дергал себя за ту самую одинокую черную прядь, а все остальное время руки его были намертво скрещены на груди.

За окном мрачными черными ветвями родового парка крючилась слякотная варронская зима. С неба падал мелкий сероватый снег и таял, недолетая до земли.

На душе Томаса Марофилла погода стояла не лучше. Даже подготовка к свадьбе с дорогой Кирстен, развернувшаяся полным ходом под совместным командованием леди Лауры и леди Алисы с ее матерью, не радовала: будь на то воля ученого графа, он предпочел бы бракосочетание тихое и скромное, не привлекающее внимания. Особенно учитывая его новый пост Королевского Советника, который тоже, надо сказать, совершенно не воодушевлял.

Полно, да разве обойдешься в Варроне без слухов и разговоров! Опять же, Его Величество... мальчик сразу взял круто, объявил чуть ли не изменение всего государственного курса... можно ли в одночасье? Мальчика надо удержать от самых серьезных ошибок, мальчику надо показать... Но Томас не всегда чувствовал в себе силы противиться напору и энергии юности, подкрепленным, вдобавок, королевским саном. Рютгер - тот бы да, смог. У брата всегда получалось делать такие вещи как-то тихо, ненавязчиво, исподволь...

-Я просчитался... - глухо сказал граф Томас Марофилл вслух, кажется, не обращаясь ни к кому конкретно. - Когда настал день гнева, я не смог защитить своего сына и стать плечом к плечу с моим братом... могу ли я после этого считать себя мужчиной и дворянином?..

-Что мне всегда особенно в вас нравится, дорогой брат, - с улыбкой ответил Рютгер, провожая глазами расхаживания Томаса, - так это ваша манера выражаться. "День гнева" - нет, это поистине достойно поэтических анналов!

-Я рад, что к вам снова вернулось желание иронизировать, - заметил Томас, оборачиваясь к брату. - Вы выздоравливаете. Вы, конечно, помните, откуда эта цитата.

-Ах, мой дорогой Томас, ни в чем нельзя быть уверенным... - Рютгер потянулся, потом откинулся на подушки, как будто даже такое короткое движение совершенно его вымотало. - А вдруг не помню?.. А вдруг удар по голове был настолько силен, что полностью нарушил ход моих мыслей и запер память?..

-В таком случае, - не менее сухо произнес Томас, - было бы лучше, если бы вы вернулись к вашим манерам двадцатилетней давности.

-Томас, вы очень плохо их помните, - Рютгер снова улыбнулся. - Вам было десять. Чем обсуждать мои манеры, давайте-ка лучше я попытаюсь снять груз с вашего сердца. Вы ведь сделали воистину важное дело: привели из провинции верные войска, захватили Рыбу с Городским собранием, подняли ополчение... да мало ли что вы еще свершили! Причем вы быстро сориентировались и сделали это на неделю раньше предполагаемого срока! Мне никогда не хватало методичности учитывать все эти бесконечные подробности. Поэтому, если переворот и состоялся все-таки, если Антуан теперь настоящий король, то это только благодаря вам... да еще нашему забавному юному протеже в черном и очаровательным дамам.

Рютгер говорил как обычно, довольно легкомысленно, но у самого края его приятного для слуха тембра слышалась некоторая хрипотца, намекающая на возможность булькающего кашля. Ужасные раны во время переворота Регента не прошли ему даром - раны, нанесенные магией, куда сложнее лечить, чем обычные. Да и внешне Рютгер порядком изменился.

Когда герцога Марофилла лечили, его пришлось обрить. Вновь отросший ежик волос оказался темно-каштановым, как у всех Марофиллов, и только кое-где пробивалась настоящая, пегая седина, в корне отличная от привычной белой краски.
Высокий лоб герцога пересек длинный, уродливо стянувший кожу шрам (правда, шрам медики обещали убрать со временем до почти неразличимой полоски), а левую щеку изрезала еще сеточка мелких шрамов, которым, видимо, предстояло там и остаться. Наконец, сами черты лица герцога заострились. Его и раньше трудно было назвать красавцем в общепринятом смысле, но теперь Рютгер казался попросту страшноватым: один острый нос, одни выступающие скулы и впалые, будто у черепа, щеки, чего стоили! А страшные круги под глазами, которые начали бледнеть вот только недавно...

-Да, к вопросу о нашем протеже в черном... - Теперь Томас сел на невысокий зеленый пуфик около кровати (на столике возле пуфика лежал забытый Лаурой томик поэзии Серо-Сиреневых веков) и внимательно взглянул на брата. - Он спас вас. И все-таки до сих пор настаивает на дуэли.

-О да, - безмятежно отозвался Рютгер, скользнув рукою по атласу бледно-бежевой перины, как будто разгладил невидимую складку, - я и не сомневался.

-В моей голове это не укладывается! - тут Томас позволил себе показать край своего истинного, испепеляющего гнева. - Как можно: спасти человека от смерти - и потом участвовать с ним в смертельном поединке! Даже я не мог бы, или вот вы, брат... А он, при всех его традиционных устремлениях...

-Но ведь это же очень разные вещи, - мягко заметил Рютгер. - Спросите у прелестной леди Борха, она вам прекрасно разъяснит. Одно дело - спасти от верной смерти союзника, человека, с которым вы делаете одно дело, и совсем другое - отомстить кровному врагу...

Томас покачал головой.

-Все что мне приходилось читать о нравах горских и прочих малоцивилизованных племен, говорит мне, что в таких случаях даже кровных врагов принято прощать.

-Сомневаюсь, что в твоих книгах что-то говорится о Матиасе Бартоке, - усмехнулся Рютгер. - Мальчик восхищает меня: кажется, он в самом деле никогда не отступает от принятого решения.

-А Юлия? Она что, не может...

-Думаю, если сама Юлия, - мягко ответил герцог, - только повторила бы вам свои прежние слова: у любого мужчины все равно есть свои границы, до которых на него можно повлиять. Именно это и делает его мужчиной. О да, - герцог Марофилл зачем-то коснулся сухих губ кончиками пальцев, - мне это тоже очень хорошо известно. Да и вам тоже, мой дорогой брат, - будто отвлекшись, он улыбнулся Томасу. - Мы ведь с вами тоже не исключение из этого правила.

-В таком случае, я удивлен, как же он не настоял на дуэли сейчас, когда вы еще слабы, - Томас говорил почти зло. - Это, пожалуй, прекрасно бы уложилось в максиму "побеждать любой ценой".

-Он хочет не победы. Он хочет полноценного отмщения. Это совершенно другое, не так ли?.. Да вы не волнуйтесь, Томас. Вы же сами знаете, что искусство опытного мага - это еще и верный выбор противника. Против Регента с его громовыми чарами мне было сложно выстоять, зато Мати это далось относительно легко. Что же касается нашего с ним поединка... думаю, не будет ошибкой предположить, что древесному магу против нашего наследственного волшебства долго не продержаться.

-Как вы его назвали, Рютгер? - Томас прищурился. - Мати?

-Правда? - Рютгер снова улыбнулся. - Как это неосмотрительно с моей стороны.

-Вы ему поддадитесь, - гневно произнес Томас, поднимаясь с пуфика. - Вот в чем дело! Именно поэтому вы такой благостный последние дни... Вы позволите ему себя убить во искупление своих прежних грехов!

-Томас, Томас! - рассмеялся Рютгер и слабо взмахнул рукой. - Ну что вы?.. Разве я похож на блаженного?..

Томас подумал, что никогда еще его порочный и непутевый старший брат не выглядел таким просветленным, как в этот момент, на фоне пуховых подушек... но не сказал вслух. Только открыл рот - и тут же закрыл, как будто воздуха глотнул.

-Не говорите ерунды, - на сей раз голос Рютгера звучал твердо, - я бы никогда не позволил себе поддаться кому бы то ни было. Что вы?.. Это против чести.

-Прошу простить меня за такое предположение, - Томас не склонил головы. - Но есть самые разные способы...

-Есть, - кивнул Рютгер. - И даже вы, Томас, при всей моей любви к вам, не можете требовать, чтобы я по-настоящему старался причинить мальчику вред. Да ведь вам тоже этого не хочется. Вам и самому нравится наш гордый неубийца Барток.

-Мне он перестанет нравится ровно в тот момент, когда он станет вашим убийцей, - сухо сказал Томас и развернулся. - Прошу извинить, у меня дела в поместье.

-Конечно, дорогой брат... И кстати, в любом случае, не беспокойтесь об этом сейчас. У нас есть еще время.

Как только тяжелая дубовая дверь, оббитая изнутри зеленым шелком, притворилась за Томасом, в нее снаружи тут же робко постучали.

-Входи, Мэри-Сью, - улыбнулся Рютгер.

Дверь чуть приоткрылась, и девочка ужом скользнула внутрь.

Когда в Варроне обстановка немного успокоилась, большинство героев превратились обратно и сделали вид, будто ничего не произошло. Часть, отчаянно краснея, убралась в свои миры. Мэри-Сью все было непочем: она почти сразу вновь превратилась в двух див, отпраздновала это в ближайшем кабаке и вернулась в фамильный особняк Гопкинсов, к изумрудноглазой пантере. И все-таки теперь каждый день в родовое поместье Марофиллов маленькая девочка, с косичками и в аккуратненьком платьице, какое положено носить юным леди. Ей даже не приходилось стучаться: слуги сразу пропускали ее в одну из гостиных, выпить чаю с леди Лаурой и Юлией, а потом - на второй этаж, в покои герцога.

-Добрый день... - девочка сделала аккуратный книксен. - Папа, а я сегодня книжку принесла новую... про геральдику. Только я ее уже сама прочитала до середины. Вам сначала читать или тоже с середины можно?

-Давай с того места, где ты остановилась, перепелка. По-моему, я уже ее читал.

-А, и еще у меня вопрос есть! Вот смотрите...

И очень скоро в коридоре за покоями герцога можно было расслышать, если прислушаться, доносящийся из-за двери детский смех и оживленный, торопливый говор.

Глава 37. Смутное будущее

Обыкновенно, желая снискать милость правителя, люди посылают ему в дар то, что имеют самого дорогого, или чем надеются доставить ему наибольшее удовольствие, а именно: коней, оружие, парчу, драгоценные камни и прочие украшения, достойные величия государей. Я же, вознамерившись засвидетельствовать мою преданность Вашему величеству, не нашел среди того, чем владею, ничего более дорогого и более ценного, нежели познания мои в том, что касается деяний великих людей, приобретенные мною многолетним опытом в делах настоящих и непрестанным изучением дел минувших.

Т. Марофилл. "О долге правителя".

Реформы в Варроне шли полным ходом.

Во-первых, юный король Антуан провозгласил себя полновластным правителем, заявив, что не будет больше никогда никаких регентов. Имя же последнего Регента силой королевского указа было предано забвению, и запрещено для упоминания как письменно, так и устно: вот почему даже в этом, самом правдивом и исторически выверенном произведении, описывающем те смутные дни и месяцы, Регент называется Человеком Без Имени.

Во-вторых, своими советниками Антуан Август назначил Томаса Марофилла (хотел Рютгера, но тот был в тот момент малоспособен к исполнению столь хлопотных и многотрудных обязанностей). Кроме того, в тайные советники он произвел Лютера Кирстгофа. Естественно, о личности тайного советника немедленно узнал весь город - это настолько не смешно, что об этом и писать-то не стоило бы - но такое назначение позволило соблюсти декорум и не вводить новых прецентов ради назначения несовершеннолетнего лица на придворную должность.

Вообще-то, юный король еще объявил о своем желании сочетаться браком с некоей Юлией Борха и даже явился к ней свататься, но получил вежливый, хотя и твердый отказ. Тогда Антуан предложил девушке придворную должность старшей фрейлины, однако Юлия осторожно сказала, что это будет зависеть от решения ее жениха: она, мол, даже не знает, останутся ли они в Варроне (про то, что она не знает, будет ли ее жених жив через месяц-полтора, Юлия не упомянула). По счастью, новость о сватовстве, роняющая королевское достоинство, никуда не распространилась - заслуга чар леди Алисы.

В-третьих, был назначен генерал-губернатор Столицы на замену вконец слетевшему с катушек Председателю городского советы. Кандидатура его должна была быть одобрена тремя четвертями Совета, и на первый раз кандидаты одобрили принцессу Фиону единогласно - возможно, причиной тому были ее выдающиеся прелести, наблюдать которые на головной трибуне куда приятней, чем высохшие стати прежнего главы собрания.

В-четвертых, немедленно была прекращена вырубка Одиноких Деревьев, Древесная магия возвращена в лоно закона, а отряды Гвардии и лесорубов, освобожденные от своего разрушительно занятия, отправлены восстанавливать Варрону.

В-пятых, разрешена была женитьба дворян на не-дворянках с сохранением первыми их статуса и достоинства, а также восстановлено старое правило производства в дворянское достоинство по выслуге лет в определенных родах войск.

В-шестых, заключены были давно обсуждаемые торговые соглашения с Заморскими колониями.

И в-седьмых - возможно, в-главных - всем детям королевства-империи Гвинаны торжественно было разрешено специальным эдиктом начинать завтрак с шоколадных конфет и не ложиться спать после десяти вечера. Его Величество хотел было заодно отменить и школу, но вовремя был ухвачен за ухо Юлией. Уже позднее девушка извлекла из этих назначений глубинный политический смысл (такой указ сразу расположил к королевской власти все Героические Лиги), но извиняться не стала.

Ах да... еще Его Величество Антуан собрал всем уцелевших в недавнем побоище говномагов и поручил им разработку проекта канализации в Варроне. Гномы тут же заявили протест и начались Шестисторонни Прении, грозящие затянуться лет на десять. Но это уже мало относится к делу.

Одного даже Его Величество сделать не мог: он не сумел уговорить Матиаса Бартока принять на себя должность главы личной охраны Его Величества. И он не сумел уговорить означенного Матиаса Бартока воздержаться от дуэли с герцогом Рютгером Марофиллом или хотя бы отложить ее не до того момента, когда герцог оправится от ран, а, например, до дня полного мира и успокоения в государстве (последнего Антуан в любом случае не собирался допускать: традиционный для династии Августов неортодоксальный подход к управлению государством уже нашептывал ему на ухо, что полностью мирной и довольной страной править на редкость скучно).

Он даже подумывал издать специальный указ, но Лютер уговаривал с этим не торопиться: а вдруг Матиас ослушается, и его придется тогда казнить?.. Так-то, в самом худшем случае, у них останется хотя бы один из ценных подданных - а так ни одного!

В городе давно уже принимались ставки на исход поединка. Юлия в них не принимали участия: обогатившись на предыдущих ставках, за жизнь и смерть короля, она заканчивала восстановление фамильного особняка Человека Без Имени на Центральной площади, еще не решив толком, как с ним поступить: то ли жить в нем вместе с Матиасом, если он все-таки решит остаться в Варроне, то ли продать и уехать вместе с женихом обратно в Унтитлед, если Матиас выберет такую долю, то ли и вовсе передать музею Героических Лиг (Юлия чувствовала к ним некую сентиментальную привязанность).

Между тем герцогу Марофиллу становилось все лучше и лучше. В феврале с небес перестал сыпать снег, солнце начало выходить из-за туч, и герцог, закутанные в теплый плащ, начал с палочкой выходить на веранду поместья и даже гулять в саду. Потом он возобновил конные прогулки в компании брата и сестры, и, наконец, сумел выдержать нешуточное испытание: помпезную свадьбу Аристайла Подгарского и леди Алисы Прекрасной, на которой гуляли едва ли не все Королевские Следопыты. Правда, потом он надолго затворился в особняке, и люди говорили: болезнь дала рецидив (что, строго говоря, неудивительно).

На самом деле Рютгер Марофилл заперся у себя в кабинете, где у него наконец-то дошли руки просмотреть найденные в прошлом году при Матиасе Бартоке тонкие тетради (партикулярист не потребовал их назад - возможно, потому, что не знал об их сохранности). Так или иначе, еще через неделю герцог позвал к себе Юлию Борха и в самых ласковых выражениях попросил ее передать Матиасу: он, Рютгер, готов к поединку. Пусть Матиас назначает время, место и условия.

...Место в итоге выбирал все-таки Рютгер, ибо Матиасу было все равно. Рютгеру тоже, поэтому он решал по принципу живописности и остановился на одной лужайке в полумиле к северу от поместья Марофиллов, на опушке Шарманного леса. Когда-то Рютгер очень любил ездить туда на конные прогулки, бывало, гулял и пешком. Но вот уже около десяти лет он перестал ездить в ту сторону.

Ночь перед дуэлью Рютгер провел в саду, на белом камне, около памятного озера. Садовники снова заключали пари, как долго он просидит там, щелкая крышечкой медальона на цепочке часов, но увы - герцог пересидел их всех. Один за другим верные слуги разбредались спать, готовясь к будущему трудовому дню. На озеро выползал белый, молочный, как давеча, туман, и тишина кутала одинокую темноволосую фигуру в белом плаще.

В покоях Рютгера всю ночь горела свеча. Возможно, именно поэтому старший из братьев Марофиллов и не хотел возвращаться в дом: он знал, что там, скорее всего, ждет его Томас, в попытке логическими доводами и цитатами древних мудрецов отговорить его от сегодняшнего предприятия. Рютгеру не хотелось вновь пытаться переубедить брата, что он не собирается кончать с собой.

Да. При всех его достоинствах были все же многие вещи, которые Томас не то что не понимал, а даже и не старался понять.

Рютгер не знал, что в покоях его находился не только Томас, там же была и Юлия Борха. Вдвоем они искали способ не отговорить Рютгера - но остановить дуэль.

-И все же должен же быть какой-то способ, чтобы заставить его передумать... - безнадежно произнес Томас Марофилл.

Он сидел в одном из кресел в кабинете брата, не рискуя занять главное - изящное, легкомысленное креслице за таким же изящным легкомысленным столиком, ничуть не похожим на дубового исполина в собственном кабинете Томаса. Столик, тоже в противовес представлениям младшего брата о порядке, был хаотично завален какими-то бумагами, засушенными цветами, чинеными перьями и совершенно уже непонятными безделушками.

-Я думаю... - ответила Юлия. Презрев светские манеры, она с ногами сидела на диванчике, уткнув лоб в колени и прижав пальцы к вискам. - Понимаете, мне кажется, что его высочество не остановится никогда и ни за что. До тех пор хотя бы, пока на дуэли будет настаивать Матиас. Да, честь, все ясно... но мне кажется, здесь что-то большее, чем честь...

-Миледи, не бывает чего-то большего, чем честь, - вздохнул Томас. - И все же... вы правы. В определенном смысле. Это не только честь. Это своего рода искупление. Вы ведь знаете, отчего Барток мстит нашему роду?

-Ну да, - кивнула Юлия. - Он древесный маг, а Марофиллы были ответственны за уничтожение части общины древесных магов десять лет назад, и за вырубку лесов, в результате которой уже за морями умерли другие члены общины, которым удалось сбежать... И честно говоря, я не могу его винить за эту месть. Сам Матиас вообще выжил только потому, что его дерево - далеко в горах.

-Но ведь Лаура уже объяснила вам, что все было не совсем так просто? - своим тоном Томас словно констатировал факт.

-Да, приблизительно, - кивнула Юлия. - Однако леди Лаура рассказывала мне это все в таких изысканных выражениях и так часто сбивалась на стихотворный ритм, что ее почти невозможно было понять.

-Дело в том, - пояснил Томас, - что у Рютгера был свой интерес... в Древесных Магах. Он возник совершенно внезапно, и я не подозревал о нем, пока не стало слишком поздно. А на Древесных магов всегда смотрели с оглядкой и не одобряли их: посудите сами, как можно одобрять общество любого рода, членство в котором становится для людей важнее их подданства, даже важнее их семьи и любимых! Ведь именно таковы Древесные маги, вам ли не знать... Для Регентов и Королей во все времена тут, конечно, важнее был вопрос о подданстве. Однако Рютгер не собирался с этим мириться. В молодости он был... довольно-таки горячим и скорым на решения. Он начал подготавливать двор к тому, чтобы те приняли Древесных магов. Меры были разными. Он ратовал за то, что древесная магия может стать очень хорошей мерой для укрепления границ на юге... Однако Рютгер не учел, что у него были свои враги. У него и у его партии при дворе. Человек Без Имени - тогда лидер группировки, противостоящей Рютгеру - обошел его и представил дело так, будто все Марофиллы - изменники короны. Нашел компромат на меня... боюсь, это было нетрудно, - Томас на секунду замолчал. - Вы, вероятно, не знаете, Юлия, но родители Кирстен происходят с юга. У Рютгера был выбор: присоединиться к травле Древесных магов, или подписать смертный приговор мне и обречь Лауру на заточение. Его бы тоже казнили, но я знаю Рютгера, и сомневаюсь, что он думал о себе в тот момент... А может быть, выбора никакого и не было... Юлия, я сейчас могу говорить глупости. Рютгер никогда не рассказывал мне о той истории, все, что я знаю - я собрал потом по кусочкам. Но в результате, брат полностью проиграл... Он проиграл положение при дворе, проиграл свою честь, ибо вынужден был участвовать в облаве на древесных магов. Он проиграл даже жизни наших восьми кузенов. Все, что можно было проиграть... Единственное, что он выиграл - это наши с Лаурой жизни. И свою. Но я думаю, Рютгер покончил бы с собой, если бы... - Томас замолчал.

-Если бы что? - спросила Юлия.

-Вы ведь в курсе о необычных предпочтениях моего брата? - спросил Томас. - О, еще бы. Вся Варрона в курсе... Так вот, его возлюбленный, которому он был верен всю жизнь, вероятно, был партикуляристом. Я это понял уже значительно позже. Рютгер потом помог сбежать довольно большой группе древесных магов... я не знаю, был ли тот человек среди них, или он погиб раньше. Но, вероятнее всего, тот древесный маг при расставании велел Рютгеру жить. Я даже помню, как он вернулся домой в тот день... - граф Марофилл снова сделал паузу, потом резко сказал. - Так вот, теперь Рютгер смотрит на Матиаса Бартока, как на свою возможность искупить вину. Как на... весточку, что ли?.. Поэтому он никогда...

-Постойте... - сказала вдруг Юлия. - А вы не знаете случайно, как выглядел тот человек?.. Ну, с которым... потому что если он был среди общины унтитледских древесных магов, я его точно знала... Я там всех знала.

-Нет, я не встречал его, - покачал головой Томас. - Рютгер даже имени его не называл. Впрочем, один раз, возможно, я видел издали... из окна. Но рассмотреть не рассмотрел. Кажется, он был выше Рютгера и светловолосый. Знаете, такой рыже-золотой цвет. Если это был он.

-Светловолосый... - протянула Юлия. - Кажется, таких в нашей общине не было... Только тетушка Кристина, но она женщина... правда, двое-трое были седыми... И насчет роста не скажу: они многие умерли, пока я еще маленькая была, а мне тогда все взрослые великанами казались.

И вдруг Юлию как будто осенило. Она аж подобралась на диване.

-Томас! - воскликнула она. - А ведь Колин Аустаушен, учитель Матиаса, которого он очень любил... он был седой и точно высокий, его дети дразнили "смотровой башней"! Кто его знает?..

-Если бы это было так! - голос Томаса выдавал внезапно охватившее его волнение. - Юлия, как вы думаете?.. Возможно, тогда ваш будущий супруг сумел бы понять, и не стал бы драться с возлюбленным своего учителя... Как вы считаете?..

-Ох, не знаю... - Юлия, уже утратившая почти весь свой энтузиазм, покрутила в пальцах нижнюю губу. - Я сначала так обрадовалась, а теперь... Даже если и так, это ведь еще надо доказать, что дядя Колин любил вашего брата, и что зла на него не держал, и не хотел бы, чтобы Матиас мстил... это проще сказать, чем сделать! Вот если бы вдруг откуда ни возьмись появились бы дневники дяди Колина, тогда еще ладно.

-А у вас в Унтитледе была бумага - вести дневник?

-Конечно, была! - обиделась Юлия. - Там же столько леса! Там года два назад бумажный заводик пустили... Но дядя Колин писал в кожаных, самодельных. По вечерам. Даже когда я у них в гостях была...

-Кожаных?.. - переспросил Томас.

Он вспомнил вдруг о личных вещах Матиаса, которые доставили к ним в особняк еще когда Барток сидел здесь в темнице. Вещей этих было очень немного, и среди прочего - три или четыре густо исписанных потрепанных тетради явно из человеческой кожи. Томас самолично приказал их пока партикуляристу не отдавать, а оставить для изучения - мало ли. Однако потом за организацией переворота руки у него так и не дошли. Где же они теперь?..

Как по команде оба посмотрели на столик Рютгера. Естественно, на зеркальной столешнице лежала серо-бежевая тетрадка.

За стеной раздалось траурное пение рояля: родовой охранник Марофиллов беспокоился.

19 апреля 4056г.

Матиас меня снова беспокоит: я понял бы, если бы он просто убил того несчастного, на которого получил заказ, но он, вдобавок, зачем-то похоронил его под корнями той же самой вишни. Когда я спросил, зачем (уже третий раз! Это просто антисанитарно), Матиас ответил, что это посоветовала ему Юлия: мол, тогда цветы вишни могут стать кроваво-красными. Когда я попытался отругать юную леди за эти шутки дурного тона, она с невинным видом пояснила, что просто проводит ботанический эксперимент - поверила в себя, после того, как ей удалось скрестить яблоко с грушей. Увы, я не смог изобразить должную степень праведного гнева - улыбнулся. Чертовка заметила, и начала меня еще пуще смешить. Никакого воспитательного эффекта. Я немного опасаюсь за Матиаса: как-то он будет с ней, когда меня не станет?.. Впрочем, не сомневаюсь, что все к лучшему.

...Наверное, скоро вырубки доберутся и до меня. Нет никаких признаков, что политика Гвинаны в отношении партикуляристов изменится. Когда я думаю об этом, мне кажется, что его высочество мертв. Если бы он был жив, то, скорее, остановил бы Регента. С другой стороны, такие дела быстро не делаются, мне ли не знать. Значит, есть надежда, что он жив. Мне хотелось бы в это верить. Я сказал ему тогда, что не буду и пытаться разыскивать его магией, и держу слово, но боги мои, как же это трудно!.. я думал, будет легче. Но с каждым годом... (вымарано)

Тем более, что это я виноват во всем.

Хорошо, что дерево Матиас - в горах Штайнбунд. Это далеко. Может быть, туда вообще не доберутся.

22 апреля 4056г.

...Нездоровится. Сердце пошаливает. В моем возрасте стоит этого ожидать, однако как-то сложно представить себя больным и немощным - это меня-то, Кровавого Барона. Матиас хотел сходить на рынок один, но тут пришла Юлия, и я услал их вдвоем, как частенько поступаю. Неуклюжий старый сводник - самому смешно. Тем более, что сводить ребят нет никакой нужды.

А сам я пошел в лес: деревья лечат. Заснул под соснами и видел во сне его высочество, что само по себе удивительно - первый раз за последние восемь лет он мне приснился. То был сон-воспоминание: как он пришел тогда в убежище, о котором не мог знать, высокомерный, трясущийся от холода в своем легком камзоле, и сказал, что нас ждет корабль. Я вспоминал, как хотел его убить в тот момент, и улыбался. Странно: вспоминал - и улыбался. Я не думал, что буду еще когда-нибудь улыбаться, думая о нем. И еще я вспомнила, как потом сказал ему "живи!" - и ударил затылком об стену, чтобы запомнил. Теперь мне стыдно, хотя я понимаю, что сделал правильно. И помню вкус крови: он прикусил губу от неожиданности.

Почему-то мне кажется, что мы скоро встретимся. Глупое, ни на чем не основанное ощущение: так ребенок ждет праздника.

Глупый, старый лицемер.

2 мая 4056г.

...Выздоравливаю после приступа. Сегодня смог нормально ходить.

Мне исполнилось пятьдесят лет. Отец умер, когда ему и сорока не было - никогда не думал, что сумею дотянуть до такого возраста.

Чаще думаю о своих ошибках.

Вину за восстание мне нести через все жизни. Я был молод и глуп, и невинен, как все идиоты. Но это ничего не меняет.

Матиас... в нем ошибок и удач перемешано примерно поровну. Никогда и представить себе не мог, что возьмусь за воспитание ребенка.

Его высочество... ошибка на ошибке. Я не сумел защитить его, хоть и обещал. Такое нельзя простить.

Глава 38. Искупление Рютгера Марофилла

Представитель Восточного Квартала: В двести тридцатый раз привлекаю ваше внимание к недопустимости такой постановки вопроса. Господин председатель, прошу отклонить это прошение...

Председатель: Отклоняю! (истерический смех). Все отклоняю! Слушайте только меня! Я здесь царь и бог, а вы все - чеееееерви!

Из протокола заседаний городского собрания г.Варроны (архив).

В этот тихий рассветный час на лугу было удивительно красиво. На дальней стороне небольшого, похожего на зеркало пруда, виднелись вековые деревья марофилловского парка, уже одетые первой нежной зеленой листвой. Розовые лучи солнца скользили по росистой росе, зажигая в ней крупные рубины.

Рютгер Марофилл добрался до лужайки заблаговременно, с книгой под мышкой - рассчитывал немного посидеть еще под ивой и освежить в памяти поэтические экзорцисы одного из любимых поэтов Лауры: третьего дня она уличила младшего брата в том, что он забыл одну или две его элегии, и Рютгеру стало невыносимо стыдно, будто в детстве.

Однако Матиас Барток уже ждал там: мрачной темной тенью, не сразу различимой в сумраке, он сидел под деревом, чуть ли не на любимом месте Рютгера, и, кажется, медитировал. На плечах Матиаса чистили перышки два жаворонка, облюбовавшие его в качестве ветки, на волосах и бородке высыпала роса.

-Доброе утро, - доброжелательно поздоровался Рютгер Марофилл.

Матиас не пошевелился и вообще никак не выказал того, что заметил приход своего противника.

На всякий случай Рютгер взглянул на небо: нет, чувство времени его не подводило, до назначенного времени поединка оставался час или даже более. Тогда он пожал плечами, отыскал в густой траве на берегу озера рассыпавшуюся, покосившуюся скамеечку (ее сколотил сам Рютгер, назло отцу, запрещавшему наследнику заниматься физическим трудом) и присел. Открыл книгу на заложенной засушенным цветком странице - желтоватая лощеная бумага приятно пахла - и углубился в чтение.

Так прошло время. Наконец Рютгер отложил стихи. Тут же поднялся из травы сам Матиас. Он перешел из состояния медитации в состояние активной деятельности сразу, без паузы: просто выпрямился и отряхнул одежду и волосы от росы. Рютгер залюбовался им: до чего же хорошая все-таки выучка... Община Древесных магов всегда умела тренировать своих членов.

-Время, - сказал Матиас.

-Точно, - согласился Рютгер, поднимаясь со скамейки - книга, закрытая, так и осталась лежать на ней. Звуки чудных элегий еще звучали у него в голове, и Рютгеру захотелось улыбнуться - просто потому что. Он и улыбнулся, хотя Матиасу это, конечно, было все равно.

-Начнем? - предложил древесный маг.

-Я несколько удивлен, что никого нет, - заметил Рютгер, - я был уверен, что, по крайней мере, мой дорогой Томас... Ну да ладно. Вы право, начнем. Раз секунданты наши не явились, кто подаст сигнал?

-Мне все равно, - ответил Матиас. - Подавайте вы.

-Хорошо, - кивнул Рютгер.

Они разошлись по разные стороны лужайки. Рютгер даже не побеспокоился скинуть тяжелый белый плащ; что касается остальной его одежды, то герцог счел возможным облачиться для этого дня в один из своих лучших парадных камзолов, сплошь расшитых золотом, но стесняющих движения.

Матиас Барток остался верен себе: старый черный плащ, тот самый, в котором он прибыл из Унтитледа, прочее черное кожаное облачение, и в довершение - черный берет с черным пером. Неубийца выглядел устрашающе.

-Вымышленное пространство? - спросил Рютгер.

-Пополам, - сказал древесный маг.

Им не требовалось рвать бумагу, чтобы подготовиться. Вымышленное пространство создалось за мгновение, и посторонний глаз не заметил бы разницы - разве углядел бы, что вокруг дуэлянтов ветер словно бы дул в другую сторону.

-Начали, - сказал Рютгер.

В тот же миг руки Матиаса взметнулись сами собой, и воздух взорвался шипением сюрикенов - вотще. Рютгера уже не было там, куда целились их шипастые грани. Он ушел в сторону, и выхватил из ножен длинную серебристую шпагу с узором вдоль клинка: совершенно бесполезная против двуручника сэра Аристайла, она вполне могла потягаться с оружием древесного мага... Если бы он собирался применять оружие.

Зеленая трава вокруг ног Рютгера вдруг зашевелилась и поползла вверх по ногам герцога, спутывая лодыжки. Высверк клинка, поймавший луч рассвета, - и хищные стебли опали меж своих обычных сородиче, да не просто опали, а рассыпались мелким черным пеплом: магия сапрофитов сделала свое дело.

Тогда вперед скользнул уже Рютгер. Он почти летел, не касаясь верхушек травы, размахиваясь оружием, а впереди него летела волна уничтожения, волна разрушения и волна естественного круговорота событий, которая в природе превращает живое в неживое.

Матиас с обычной своей невозмутимостью ответил стеной листьев, которые спорхнули на помощь партикуляристу с ближайшей березы - и тотчас рассыпались под напором герцога в черный прах. Однако сам Матиас уже ускользнул прочь, ушел перекатом, и попытался достать Рютгера по ногам...

О, что это был за бой! Выверенность и точность движений, красота и пляска! Две противоположности, как и в битве с сэром Аристайлом, но противоположности совершенно иного рода встретились сегодня на поляне в виду фамильной усадьбы Марофиллов. Хорошо контролируемая энергия юности, страсть мести, облеченная в холодные одежды долга - и выдержанная годами гордость любви и безнадежности, сдерживаемая только печальным опытом... О, тогда, десять лет назад, проиграв по-крупному, Рютгер Марофилл поклялся, что не проиграет более никогда - и совершенствовался в придворных интригах, и нашел леди Алису, и сэра Аристайла, и множество других талантливых, и собрал их. Все только для того, чтобы жизнь его рассыпалась этим утром на мельчайшую мозаику в драгоценной росе. Нельзя проиграть и нельзя выиграть: полосы холодного воздуха режут лицо, горячие вздохи рассекают горло. Нельзя!.. Тишина после удара разрешается шепотом влюбленного, капли крови на белом камзоле вопиют к вечности... А если посмотреть вверх, будет ли видно небо?..

Нельзя сдаваться и нельзя отступать.

Нельзя победить и нельзя добиться. Обманчивая тишина битвы кружит голову сладким дурманом... что ты делаешь, мальчик, нельзя так драться, нельзя драться так хорошо, я уже упоен этим дурманом, сейчас я окончательно потеряю себя, потому что уже давно, уже очень давно мне не попадалось такого противника - Регент не в счет...

"Я знаю эту музыку, - подумал Рютгер Марофилл, одновременно со своим кровным врагом переводя дыхания, а заодно стряхивая с порванного рукава особенно въедливую ядовитую лиану. - Это вальс".

Ему казалось, что давний грех его отступает в сторону, склонив голову, и становится незначительным.

-Стойте! - крик прозвучал кощунством.

Томас Марофилл натянул поводья гнедого жеребца: не самого лучшего из марофилловских конюшен и уж подавно не того, на ком ездил обычно - в это утро он схватил, какой попался. Граф быстро соскочил с него и пошел к замершим противникам по росистой траве, оставляя в ней глубокие темные следы: Томас был в тяжелых кожаных сапогах. Однако даже граф Марофилл вынужден был остановиться у границы Вымышленной Реальности: внутрь ему доступа не было.

-Вам нельзя драться, - сказал он, подходя к своему старшему брату и Матиасу Бартоку. - Господин Барток, если вы вызвали моего брата в память о своем учителе, то вам нельзя было этого делать.

-Доброе утро, ваша светлость, - спокойно отозвался Матиас. - Почему вы так считаете?

Древесный маг тоже выглядел порядком потрепанным: лицо его испещряли мелкие язвочки и укусы, руки казались подозрительно красными. Однако выражение лица ничуть не изменилось - что, разумеется, не могло удивить никого, хоть чуть-чуть знавшего Матиаса.

-Потому что ваш учитель, господин Колин Аустаушен, бывший барон Вельмут, не хотел бы, чтобы вы дрались. Он не хотел бы, чтобы вы причинили вред его... лучшему другу.

Черные брови Матиаса чуть приподнялись, потом нахмурились.

-Вы были друзьями с моим наставником? - этот вопрос, заданный совершенно ровным тоном, был адресован Рютгеру.

Герцог Марофилл улыбнулся уголком рта и чуть склонил голову.

-Да, - сказал он. - Только я не говорил об этом своему брату. Томас, разве я не учил вас, что копаться в чужих бумагах нехорошо?..

-Такие сомнения мучили меня, но госпожа Борха заверила меня, что господин Колин порою разрешал ей почитать выдержки из своих дневников, - холодно отозвался Томас. - Кроме того, это было сделано в интересах высшего блага. Да и вам, ваше высочество, тетради не принадлежали.

"Ваше высочество" Томас едва заметно выделил голосом.

В голове Матиаса явственно шел какой-то достаточно сложный процесс: вращались колеса, таблицы с одной информацией накладывались на таблицы с другой информацией, что-то почти слышимо щелкало и трещало. Наконец он изрек:

-Полагаю, вы и были тем его любовником, о котором он пару раз упоминал?

-Вижу, Колин был полностью откровенен со своим учеником, - вздохнул Рютгер. - Да.

-Полагаю, его отношению к моему брату до последнего... - начал Томас, но Матиас, не обратив внимания на его слова, продолжал:

-В таком случае выражаю свою искреннюю радость от знакомства с вами. Продолжим?..

-Постойте! - воскликнул граф Марофилл в неподдельном изумлении. - Вы что же, верите нам, вы понимаете, что ваш учитель не винил Рютгера в своей смерти, - от волнения граф Марофилл даже назвал брата по имени, что с ним случалось крайне редко, - и все-таки хотите продолжать поединок?!

-Одно совершенно не связано с другим, Томас, - в голосе Рютгера звучала светлая и мечтательная грусть. - Я уже давно понял, как работает голова нашего юного друга. Он должен отомстить - и он будет мстить вне зависимости от того, что он думает о наших с Колином взаимоотношениях. Полагаю, в данном случае его бы смог остановить только прямой приказ его учителя, но, поскольку это невозможно... - Рютгер вздохнул. - Да, продолжим, - и он, без дальнейшего предупреждения, хлестнул Матиаса струей воздуха. Этот прием, мало соотносящийся с родовой магией, Рютгер разучил в одном из тех миров, куда его по молодости и распутству заносило.

Пораженный, Томас отступил. Впервые он видел своего брата таким: даже во время тренировочных поединков с ним Рютгер никогда не терял спокойной доброжелательности и хитринки в глазах. Теперь же перед ним сражался настоящий боец, сильный и безжалостный, готовый ради победы на все - и этот человек, обменивающийся с Матиасом смертельным ударами, от которых вскипела земля на лужайке, едва ли сочетался с тем изысканно вежливым вельможей, который разговаривал с Томасом еще несколько секунд назад.

Душа Матиаса Бартока тоже ликовала. Сейчас вершилась его месть: и она, несмотря на то, что он не отрезал части тела всего рода Марофиллов и не возлагал их на алтарь павших, проходила так, как нужно. Рютгер Марофилл оказался воистину врагом, достойным его Учителя; от руки такого воина даже незазорно будет пасть. Прежняя ненависть ушла, как будто ее и не было: осталось строгое и прекрасное осознание безупречности своего долга, подавившее все прочие чувства - и сомнения, и нарождающееся чувство общности, которое заставило Матиаса пару месяцев назад вытаскивать покалеченного Рютгера из железной схватки Регента... все это стало неважным. Осталась только битва.

Матиас не слышал мелодии вальса: он просто бил, уворачивался, продумывал ходы, рассчитывал силы, писал смертельные формулы, обходил не менее смертельные: и наслаждался, наслаждался каждым моментом, когда ему приходилось думать и действовать так интенсивно, как он никогда еще не думал и не действовал в жизни!

Марофилл начал уставать: Матиас чувствовал это. Все-таки он был в два раза старше и куда менее упрямым, чем молодой партикулярист. Да и недавнее ранение давало себя знать. Он начал уставать, уходил от ударов чуть медленнее, его ответные удары казались не такими ловкими... Матиас уставал и сам, но все же чуть меньше... Правда, возможно, хитрый герцог заманивает его в ловушку?..

Нет-нет, это в самом деле, без дураков, не будет эффектного удара, все просто: бой длился, пока длилась музыка, но музыканты устали... И вот уже ядовитые лозы обивают шею главы ненавистного рода Марофиллов, а длинный шип готов пронзить его сердце, как...

Как сзади под колени Матиасу уперся и обиженно загудел огромный полированный рояль.

От неожиданности Матиас опрокинулся назад, темные струнные глубины, полные нерожденной музыки, и черная крышка захлопнулась за ним. Уже оттуда, как издалека, он разобрал отчаянный вопль Юлии:

-Мати! Стой! Тебе нельзя его убивать! Он - твой дядя!

Глава 39. Конец проклятого рода

...а самым недостойным я почитаю предварять каждую главу эпиграфом, как бы в неумении выразить свою мысль без околичности и недомолвок.

Т.Марофилл, из памфлета "Искусство историка"[4]

Крышку удалось откинуть почти сразу: рояль явно не намеревался долго держать его в плену. Матиас увидел голубое небо, колыхающиеся (правда, порядком ободранные недавним сражением) зеленые ветви ив и берез и встревоженное лицо Юлии на этом фоне. В голове у Матиаса мелькнула мысль о возможной необходимости произнесения благодарственной оды красоте девушки, но он тут же отмел ее, как несвоевременную, сделав пометку вернуться позже - если останется жив.

Юлия протянула руки и помогла Матиасу выбраться из рояля. Он принял помощь, хотя и не особенно в ней нуждался.

На поляне уже царило столпотворение. Бог весть, как они добрались сюда, но присутствовали обе сестры Гопкинс при полном параде, Его Величество Антуан с тайным советником Лютером Марофиллом с охраной из целой роты Следопытов Короны под предводительством сэра Аристайла Подгарского, леди Алиса и принцесса Фиона (эти две под руку, будто закадычные подружки), леди Лаура Вдохновенная в особенно вычурном темно-зеленом платье и зачем-то старшая кухарка с королевской кухни со стаей собак. Очевидно, последние прибыли как представители вездесущих новостных служб.

Ах да, еще неподалеку от рояля рыл копытом землю, нервно складывал и раскрывал кожистые крылья и выпускал огонь из ноздрей крылатый белоснежный конь в золотой уздечке. В узорное кожаное седло на спине коня вцепилось странное создание, похожее на кота, но почему-то с драконьим гребнем и остатками чешуи. Оно втолковывало копытному потерпеть, потому что "погляди, мамочка занята". Матиасу не составило большого труда догадаться, что на коне прилетела Юлия: она частенько заимствовала у сестер Гопкинсов из конюшен зверя-другого, особенно, когда у них в тот день не было назначено никаких цирковых выступлений.

Матиас знал, что сегодня вечером Юлия была у Марофиллов; не нужно было быть гением, чтобы сообразить - ночью девочка успела слетать в город, возможно, в королевскую резиденцию, коей, до реставрации Дворца-на-Куче, служил пока городской дом Марофиллов.

Рютгер Марофилл стоял напротив, не менее удивленный, чем сам Матиас, и от удивления даже не пытался счищать с себя ядовитые лианы. Пользуясь этим, они счастливо расцвели, украсив герцога огромными темно-фиолетовыми цветами с сиреневой сердцевиной.

-Моя прекрасная леди, каким образом я могу являться дядей этого молодого человека?.. - осторожно спросил Рютгер. - Я бы еще как-то понял, если бы отцом... - последнюю фразу Рютгера нельзя было объяснить ничем, кроме треволнений этого утра: при всех своих юношеских похождениях, забредая даже в иные миры, он никогда даже не проезжал каменные дебри Штайнернбунда.

Однако все иные возможности были еще фантастичнее: Томас просто по возрасту не мог оказаться отцом молодого партикуляриста... Лаура?! Ну что ж, он готов был поверить в это, но...

-Ну... - Юлия глубоко вдохнула и выдохнула. - Вы - не совсем его дядя. Вы мой дядя... ваше высочество. Мы с Матиасом, конечно, не женаты, а еще только обручены, но по правилам Матиаса это почти то же самое, что брак.

Что ж... в конце концов, Юлия на пять или шесть лет моложе Матиаса, так что ничего невозможного в этом нет.

Рютгер многозначительно посмотрел на Томаса. Тот внезапно покраснел - крайне редкое зрелище для графа Марофилла - и хрипло воскликнул:

-Я ничего об этом не знаю! Рютгер, я же говорил вам... Я ведь только с Кирстен...

-Нет! - Юлия покраснела тоже. - Ничего подобного! Ваше высочество... ваше сиятельство... ведь у вас же был еще один брат, не так ли?..

Томас, будучи семейным историком, вспомнил моментально, Рютгеру же пришлось напрячься, однако и до него дошло почти сразу же:

-Да, тот, которого похитила ведьма... Не хотите ли вы сказать, что она увезла его в Эскайпею?..

Юлия пожала плечами:

-Бабушка Джули всегда жаловалась, что в нынешнем цивилизованном обществе ведьме прожить все труднее и труднее, и качественных жаб из-под могильных плит больше не достанешь.

-Бабушка Джули? - при всем самоконтроле Томас никак не мог справиться с озадаченным выражением лица.

-Ну да, - охотно кивнула Юлия. - Меня в ее честь назвали. Онатоже просчиталась. Я так поняла, что она в свое время выкрала моего отца, думая, что это девочка... а потом оказалось, что мальчик. Ну, ведьму из него было не сделать, поэтому пришлось просто воспитывать...Тогда она заставила папу жениться и завести ребенка как можно раньше и нацелилась сделать ведьму из меня, но ее схватил радикулит, и пришлось отдать меня в обучение жрецу.

-Дитя... - мягко спросил Рютгер, - а как ты свела концы с концами?..

-Я сегодня вечером смотрела ваши семейные хроники, - сказала Юлия. - И догадалась. Сами посудите: у меня типично марофилловский темперамент!

При этом она строила такое невинное личико, что всем собравшимся, кроме, пожалуй, Матиаса Бартока и сэра Аристайла, было как день ясно, что девушка лжет.

Кстати, о Матиасе Бартоке: все это время он стоял, как каменный столб, и на лице его не отражалось ничего.

-О нет! - воскликнула вдруг леди Лаура, упала на колени в росистую траву и зарыдала. - Ужели мой избранник, мой единственный, уже связал себя узами?! О, сердце мое разбито!

Один из кухонных псов жалобно заскулил и ткнулся леди Лауре в плечо. Она машинально погладила собаку и реветь перестала.

Матиас же наконец разомкнул губы и произнес:

-Правильно ли я понимаю, что состою в кровном родстве с родом, с которым связан узами кровной мести?

-Выходит, что так, дорогой племянник, - улыбнулся Рютгер. - Должен вам признаться, что, несмотря на обстоятельства, я рад этому родству, пусть и столь косвенному.

Матиас сел в траву и скрестил ноги с таким видом, как будто намеревался просидеть так следующие сто лет. Рояль, по-прежнему остававшийся у него за спиной, пару раз ткнул партикуляриста в спину одной из своих ножек, но ничего не добился.

-Что с ним? - кашлянув, спросил Томас у вновь обретенной племянницы.

-Очень плохо, - Юлия закусила губу. - Я этого опасалась... Он, как говорят у нас в Унтитледе, "завис".

-Завис?! - всполошилась Лаура, вскочив на ноги. - Девочка моя, он что, хочет повеситься?!

-Может быть, и надумает... - мрачно проговорила Юлия. - А может быть, нет. Я теперь сама не знаю, что ему взбредет в голову... - она беспомощно оглянулась на Марофиллов и короля, произнесла тихим шепотом: - Но это был единственный способ! Он ведь так верит в кровь! Ничем иным его не пронять!

-Понятно... - со вздохом Рютгер Марофилл положил Юлии руку на плечо. - Очень изящный ход, достойный члена нашего рода... Только теперь надо развить эндшпиль, чтобы все не перешло в вечный пат или еще что похуже.

Юлия слабо улыбнулась.

-Да... у меня была одна идея, но я не знаю, сработает ли она...

-Я тебе уже говорил, - пожал плечами Антуан, подходя к ним (гвардейцы шагали за ним след в след, что немедленно вылилось в несколько отдавленных ног), - пока не попробуем - не узнаем... - он вдруг откашлялся, приосанился и на какую-то долю секунды стал таким королем, каким будет, дай боги, лет через двадцать: величественным, могучим и громогласным.

Антуан Двадцать Восьмой приказал крайне весомо:

-Леди Лаура Вдохновенная, леди Юлия... ммм.. Отважная, лорды Рютгер, Томас и Лютер Марофиллы... На колени!

Все пятеро переглянулись, однако ослушаться короля даже не пришлось им в голову - они опустились на колени, как было приказано, в росистую траву. Юлия только вздохнула о судьбе своего нового нежно-голубого платья, которое непременно окажется испачкано травяным соком, а леди Лауру даже это соображение не обеспокоило - и вовсе не потому, что ее платье было зеленым, а потому, что такие земные размышления были чрезвычайно далеки от мест, где обычно парил ее разум. Лютеру, правда, пришлось выйти из-за спины короля и встать перед ним, но в остальном заминок не последовало.

-Сэр Аристайл, одолжите мне свой... - Антуан взглянул на меч рыцаря-мага Подгарского, осекся и упавшим голосом продолжил: - кинжал, пожалуйста.

Беспрекословно сэр Аристайл вытащил из ножен кинжал и передал его королю.

Антуан решительно взмахнул клинком над головами коленопреклоненных Марофиллов (в случае с Рютгером и Томасом ему пришлось подняться на цыпочки).

-Отныне объявляю позор и анафему на все ваше семейство! - сурово изрек Его Величество. - Да будет род Марофиллов считаться пресеченным и проклятым во веки веков, а все его члены - мертвыми перед законом! - он перевел дыхание, все зрители ахнули (Марианна Аделаида и Сюзанна Анаксиомена даже всхлипнули, а одна собака заскулила). Король продолжил. - Вам же, леди и господа, я дарую новое, незапятнанное имя! Да будет ваш род отныне называться родом... - он замялся.

-Аустаушенов, - одновременно подсказали Юлия и Лютер, и оба хихикнули от такой синхронности.

-Аустаушенов, - подтвердил король-император. И продолжил: - А также настоящим произвожу род Аустаушенов в дворянское достоинство и дарую им все должности, земли и имущество проклятого рода Марофиллов... за исключением того классного старинного лука, который висит в холле на втором этаже и который никому не дают! Мы из него в воскресенье постреляем, да, Лютер?

-Ага, - согласно кивнул Лютер, с энтузиазмом вскакивая с земли и протягивая руку Юлии, чтобы помочь ей подняться. - Только тетиву там надо перетянуть.

Зрители с риском для кожи ладоней зааплодировали, сестры-побратимы зачем-то кинулись качать кухарку, а собаки залаяли, кое-кто даже завыл - и тут же сразу стало понятно, что многие из этих собак и не собаки никакие, а любопытствующие волки из соседнего леса, и может быть даже волки-оборотни.

Матиас Барток уже не медитировал - он просто сидел на мокрой земле, и на лице его впервые, кажется, отражалась полная и окончательная растерянность.

Юлия подошла к нему, обняла и зашептала что-то на ухо - вроде бы о том, что все будет хорошо и все исполнилось наилучшим образом, и теперь дальше все будет только самое хорошее.

-Но это как-то... немного несправедливо, - осторожно сказал сэр Аристайл Подгарский, принимая назад от короля свой кинжал. - Простите меня, ваше величество, но род Марофиллов верой и правдой служил вам столько веков... а родовое имя - это очень важно.

-Все правильно, сэр Аристайл, - скорбно, но весомо заверил его сэр Томас. - Род Марофиллов совершил много славного, но много и ужасного... и заслуживает полной гибели не меньше, чем другие дворянские роды. Это горько, но справедливо. Да и имя никуда не делось. Ведь Его Величество не предал его забвению.

-Точно, - кивнул Антуан. - А до других родов еще очередь дойдет. Что вы там говорили, дядя Томас, об укреплении централизованного государства?..

Над поляной отчаянно радостно, по-утреннему, по-весеннему пели птицы. И смеялся, вытирая слезы, герцог Рютгер Аустаушен, бывший Марофилл, смеялся негромко, аккуратно, но отчаянно, не в силах остановиться. Никто и не останавливал его - только леди Лаура осторожно положила руку брату на плечо.

Эпилог

-Это была чудесная задумка, леди Юлия Отважная, - Рютгер Аустаушен отвесил девушке церемонный поклон. - Достойная нашего рода, какое бы имя он ни носил... Еще вина?

-Нет, спасибо, - покачала девушка головой. - Я пока не привыкла пить такие вина. У нас в Унтитледе как-то больше самогон и самогон...

-Разумеется, вам нужно время, - кивнул Рютгер. - И поверьте, я очень рад вашей счастливой выдумкой. Вы - истинное украшение в ряду моих племянниц.

-И я также очень рад обзавестись племянницей, - немного сухо произнес Томас Марофилл, отставляя свой собственный бокал с вином на каминную полку. - Тем более, что это никакая не выдумка, даже если леди Юлия и считает ее таковой.

-Не выдумка? - губы Юлии изумленно приоткрылись. - Каким же образом?..

-А что такого удивительного, в самом деле, что ведьма, забравшая нашего младшего брата, действительно направилась в Эскайпею?.. Ведь ваша бабушка была ведьмой, не так ли?.. И ваш отец был найденышем.

-Почему был?.. И сейчас есть, - кивнул Юлия. - Джерри-Найденыш, так его и зовут. Еще иногда Мышонок Джерри, не знаю, почему... Его так сильно дразнили, что он из-за этого стал лесником и теперь все время живет в самой чаще. В город не ходит, а как бабушка маму вылечить не смогла, так даже с бабушкой не разговаривает, отдельную избушку себе построил.

-Джерри! - в волнении Рютгер прошелся взад и вперед по комнате. - Все сходится! Нашего пропавшего брата звали Иеронимо!

Юлия про себя подумала, что, если это так, то его отцу очень повезло: не жить с родителями, способными назвать ребенка "Иеронимо" - можно ли сыскать лучший подарок судьбы?.. Впрочем, исходя из того, что она уже знала о семействе Марофиллов и, в особенности, о предыдущем поколении этого семейства, везучесть отца вообще не знала границ.

-А скажите мне, Юлия... - Томас заколебался. - Возможно, это неделикатный вопрос, но нет ли у вас на левом плече родинки в виде жука?..

-Нет, - удивленно сказала Юлия.

-Какое совпадение! - вскричал Рютгер. - И ни у кого из Марофиллов... то есть Аустаушенов... тоже нет родинки в виде жука на левом предплечье! Вы совершенно точно наша родственница. И это... - он замер, как-то внезапно погрустнел и закончил с мягкой улыбкой: - Это наводит меня на определенные мысли.

-Поразительно, - в волнении произнес Томас. - Выходит, наш младший брат жив и здоров?.. Мы можем найти его, поговорить с ним...

-Ну, поговорить - это вряд ли, - осторожно произнесла Юлия. - Он не очень разговорчив... лесник же.

-Так вот, - Рютгер поднес к носу свой вечный мак, потом вздохнул и отложил его на столик, рядом со своим бокалом вина, к которому даже не притрагивался. - Все это наводит меня на мысли... Какие ваши планы, Юлия?..

-Матиас решил принять должность начальника королевской охраны, - сказала Юлия. - Я его не уговаривала, он сам... Он будет разыскивать Одинокие Деревья и древесных магов и восстанавливать общину в Варроне. Сэр Аристайл вызвался ему помогать, в искупление своей предыдущей вины. Значит, мне придется принять должность главной фрейлины. Чтобы присматривать за ним... ну и за Антуаном с Лютером... и вообще.

-Очень благодарен вам за заботу о моем отпрыске, - чуть склонил голову Томас.

-То есть вы не собираетесь возвращаться в Эскайпею? - уточнил Рютгер.

-Ох, нет... Я только попробую послать папе и учителю письма, но не знают, дойдут ли они... - Юлия вздохнула. - Ну что делать?.. Не могу же я бросить Матиаса! А леди Алиса обещала и сама меня учить, и со жрецами из Главного Храма договориться...

-Письма дойдут, - улыбнулся Рютгер. - Потому что их отвезу я.

-Брат! - Томас чуть не поперхнулся глотком вина. - Вы нужны здесь! Теперь, когда вы выздоровели, ваша помощь потребуется Его Величеству! А если вы имеете в виду необходимость разыскать нашего младшего брата, то в Унтитлед могу съездить и я: так будет правильнее с точки зрения...

-Нет, не правильнее, - Рютгер наконец-то взял бокал и сделал глоток. - Для начала, я еще далеко не выздоровел, Томас. Я болен... я неизлечимо болен вот уже десять лет. Что за прок Его Величеству с конченого человека в советниках?.. И кроме того, у меня есть в Унтитледе еще один долг.

Томас помедлил.

-Не смею вставать на пути между вами и вашим долгом, - кивнул он. - Даже если не представляю, что может связывать вас с этим местом.

-Ах, возлюбленный брат мой... - Рютгер опустил бокал, и тот тихонько звякнул о столик. - Знаете ли вы, что становится после смерти с Древесными магами?..

-Они исчезают, и их скелеты находят на месте Одиноких деревьев.

-Я раньше тоже так думал, - кивнул Рютгер. - Но недавно узнал от Юлии, что это только одна сторона проблемы. И сделал вывод.

-Нет! - Юлия побледнела. - Неужели вы собираетесь?..

Они с Иеронимо расстались только тогда, когда тропинка почти час петляла между высоких папоротников и густейшего хитросплетения сосен, елей и кленов, таких высоких, что, кажется, они задевали верхушками льдисто-синее небо, и так пронизанных жарким солнцем уходящего летнего дня, как будто между стволами протянули гигантские золотые паутины. Уже немало густых, заросших по пояс травой полян осталось позади, и немало обрывов, по дну которых шипели дикими змеями буйные желто-белые пенные ручьи, и звериные следы пересекали их путь не раз и не два. Тропа много раз обрывалась, и лесник находил другую; иногда приходилось идти несколько метров и вовсе без тропы, и тогда эти метры казались длиннее всего предыдущего пути. Короче говоря, далеко они зашли, выбраться человеку, не знающему леса, было бы теперь почти невозможно.

-Вы уверены, господин хороший? - спросил Джерри-мышонок. Весь его облик и взгляд выражали крайнее недоверие способности заморского аристократа не пропасть в этой чащобе. - Почитай, если сейчас прямо назад отправиться, вашим ходом еле до темноты в сторожку мою успеем.

-Джерри, ну может быть, хоть раз вы назовете меня братом? - дружелюбно произнес Рютгер Аустаушен, поправляя на плече рюкзак.

-Может быть, вы мне и брат, - Джерри смерил Рютгера взглядом. - Вроде, похожи. И магия ваша у меня получается. Да только ничего это не меняет. Никуда я с вами не поеду. Здесь мое место. В этом лесу. Что дочке моей помогли - это спасибо.

-Фамильное упрямство, - улыбнулся Рютгер.

-Может, и так, - улыбнулся в бороду лесник. - Какой из меня аристократ?.. Воронам варронским на смех.

-Ехидным лошадям, - поправил Рютгер. - У нас смеются, в основном, ехидные лошади... Ну, может, вы и правы.

-Не может, а прав, - покачал головой лесник. - Я всегда прав, дело у меня такое. Так значит, не вернетесь со мной?

-А тут уж мое упрямство.

-Ну, воля ваша. Но ночь едва ли переживете. Это я вам как пить дать. Волки тут. Ну, на дерево если только влезете. Но вы разве ночь на дереве усидите?.. Непременно к утру свалитесь.

Рютгер улыбнулся.

-Может, и умру... Ну что ж, Джерри. До свидания. Спасибо вам за разговор, угощение и помощь. Очень я был рад нашей встрече. И помните, что в любом случае двери дома Аустаушенов для вас открыты. Мы всегда держимся семьи.

-И вам спасибо, господин Аустаушен. Бывайте. А то если передумайте, вы, главное, костер не разводите. Заберитесь на дерево, да и сидите себе. Если есть чего погреться, тоже можно, только не злоупотребляйте. В наших местах таких хищников не бывает, чтобы по деревьям лазили. Ну и молитесь.

-Спасибо вам, - сказал Рютгер. - Все будет, как будет.

Лесник медленно пошел прочь, то и дело оборачиваясь. Возможно, он жалел, что не решился назвать странного гостя братом, может быть, удивлялся его сумасшествию. Рютгер не стал ждать, пока Иеронимо скроется из виду - продолжил путь. Чувство, возникшее с тех пор, как Марофилла - ах нет, теперь уже Аустаушена - поразила магия Матиаса Бартока, властно звало его вперед. Он чувствовал: судьба его близко.

Безошибочным чутьем Рютгер нашел дерево уже к вечеру, когда солнце валилось куда-то за макушки деревьев, а лучи его стали особенно золотыми и особенно ласковыми; птицы же пели не так ликующе, как с утра, а тоже как будто уже утешаясь перед ночью тем, что будет еще и новый день. Рютгер не был уверен, что завтра наступит и для него.

Это была белоствольная березка, совсем еще молодая, но уже крепкая. Рютгер не сомневался: вырастет со временем, станет высокой и сильной, ствол потрескается в черное, заматереет до дубовой твердости... Вон кругом сколько места... и солнце светит на нее так радостно, что она стоит вся как будто позолоченная.

Раньше его деревом был клен, Рютгер знал это. Но смерть, конечно же, все меняет.

-Ну здравствуй... - сказал он, не решаясь коснуться коры ладонью. - Вот и я...

Он хотел сказать: "Ты меня простишь?", но слова застряли в горле. Какие уж тут слова. Тут осталась только судьба. Как она решит, так и будет. Кроме человеческого закона прощения, есть еще вселенский закон воздаяния, и тянут они, как правило, в разные стороны.

Рютгер не хотел больше недоговоренностей. Он хотел жить прямо и так, как надо. Хотя бы вот как мальчишка Матиас.

Рютгер сбросил рюкзак в траву - плечи с непривычки сильно ныли - шагнул к березе, прижался к коре ладонями и лбом. Постоял так сколько-то, закрыв глаза. Он не чувствовал Колина. Совсем. Только теплая, нагретая солнцем за день, терпко пахнущая кора. И все-таки - он знал это - то самое дерево. Здесь боль не отпустила, но здесь было легче, чем где бы то ни было еще на свете.

В ту ночь Рютгер устроился на ночлег перед Одиноким Деревом, понятия не имеет, проснется или нет. Давно уже он не засыпал так легко и не спал так спокойно. И снились ему цветные, ласковые сны.

А дерево пело на ветру...

Мадоши Варвара : другие произведения.

Древесная магия партикуляристов.Часть 2. Служение Матиаса Бартока

Часть II. Служение Матиаса Бартока

Глава 23. Безответная любовь принцессы Фионы