Аннотация: Как часто лишь удачное стечение обстоятельств и чужое мужество хранит нас от пробуждения древних тайн, спящих в могильниках мертвых цивилизаций!
Над пустынной и каменистой долиной уже заходило солнце, когда два смертельно уставших человека поднялись на вершину холма и воочию узрели, наконец, цель своего дальнего и трудного путешествия. Они почти достигли подножия гор, чьи покрытые снегом вершины видели на горизонте почти целую неделю. Огромные валуны, словно специально разбросанные кем-то, виднелись тут и там, возвышаясь над пустошью, лишенной даже малейших признаков жизни. Но главное - в отвесном, на удивление гладком склоне горы, зиял вход в пещеру, больше всего похожий на гигантскую нору какого-то зверя.
-Ну, что я говорил? - победно воскликнул один из путешественников, оборачиваясь к спутнику и указывая вперед. Внешность этого человека была типично германской, узкое лицо, переходящее в массивный подбородок, говорило о твердой воле и решительности, а серые глаза, казалось, быстро, но методично обшаривали пространство вокруг, не пропуская ничего, что могло бы заинтересовать их обладателя. Уверенные же движения, высокий рост и широкие плечи отражали немалую физическую силу, заключенную в его теле.
Второй путешественник был несколько ниже первого ростом, его волосы - несколько длиннее и темнее, а голубые глаза были глазами скорее мечтателя, чем прирожденного искателя приключений. О склонности больше размышлять, чем действовать, говорила и его неторопливость, с которой он изучал открывшуюся его глазам картину. Наконец, он сбросил с плеча тяжелый рюкзак и опустил его на землю.
-Я надеюсь, Эрих, ты не потащишь меня в пещеры прямо сейчас? От нас обоих там будет мало толку, если мы не выспимся как следует и не поедим!
Первый путешественник кивнул:
-Сделать привал, конечно, не помешает. Заодно и поговорим о том, что нам предстоит. Как у нас с водой, Николай?
-Нормально, на несколько дней вперед точно хватит. Но знал бы ты, как мне надоело хлебать одну сырую воду! Все бы сейчас отдал за кружку горячего чая или чего покрепче!
Эрих прервал начинавшийся бессмысленный разговор о том, чего им все равно в ближайшее время не видать, также опустив на землю свой рюкзак и сев рядом.
-Нам нужно развести костер. По ночам тут очень холодно.
Николай еще раз огляделся по сторонам и кивнул:
-Да я понимаю, что холодно! Только где ж дрова достать?Ну, вижу я пару-тройку каких-то засохших кустов - так это ж прутья, какое от них тепло?
Эрих снова легко поднялся на ноги:
-Это в любом случае лучше, чем ничего. Бери топор, пойдем.
Они уже спустились с холма и направились к чахлой растительности, когда Николай опасливо оглянулся на рюкзаки. Эрих перехватил его взгляд и сказал, отвечая на немой вопрос:
-Здесь нет ни зверей, ни тем более людей. Даже птицы сюда стараются не залетать, и уж тем более - не снижаться.
Им не один десяток раз приходилось разводить в дороге костер, поэтому с этим делом путешественники справились сравнительно быстро и без особой возни. Пламя весело потрескивало, разгоняя окутавший мир вокруг сумрак и даря тепло. Путешественники устроились возле и открыли банки с тушеной свининой. Какое-то время оба хранили молчание, так как очень проголодались за минувший день. Наконец, Эрих поставил открытую банку рядом с собою и обратился к Николаю:
-Скажи, что ты знаешь о месте, в которое мы пришли?
-Ну, во-первых, не "мы пришли", а ты меня привел. Во-вторых, если я что-то и знаю, то только то, что ты мне сам рассказывал.
-А все таки?
-Дай подумать... Ну, здесь должно находиться что-то вроде подземного или пещерного храма, в котором никто до нас с тобой не успел покопаться. И в этом храме должно быть много золота и прочих чудес, которые, как я понимаю, мы частью присвоим, а частью пожертвуем ради славы первооткрывателей гробницы очередного Тутанхамона. Я прав?
Эрих ответил не сразу. Он смотрел на чернеющий вход в пещеру и о чем-то думал, словно не слушая своего собеседника. Николай нетерпеливо повторил свой вопрос. Тогда спутник все-таки повернулся к нему и ответил:
-В чем-то прав, конечно. Просто видишь ли, если б я тебе сразу рассказал всю правду, которую знаю об этом месте, ты бы никогда за мной не пошел.
-Хитрец ты, однако. А я-то еще голову ломал, чего ты три месяца, пока мы сюда добирались, про само дело - ни слова. Ну уж если сумел притащить, так рассказывай, я теперь никуда не денусь! Хотя по совести бы за это нос разбить нужно...
Эрих усмехнулся:
-Ты сначала послушай, что я тебе расскажу.
-Ну, валяй.
-Хорошо. Ты слышал когда-нибудь про тертерийские таблички?
-Слышал что-то. Вроде еще до войны где-то в Трансильвании искали клад Влада Дракулы, а откопали поселение доисторических людоедов, какие-то кувшины и глиняные таблички с протошумерской клинописью? Так это ж когда было! И вообще, мы сейчас в районе Самарканда, а не в Шумере и не в Румынии.
-А кто такие гули, знаешь?
-Если ты не про птиц, то это какие-то демоны-падальщики у древних арабов. К чему ты клонишь-то? Ты ж, Эрих, вроде собирался мне какие-то тайны открывать, а сам про всякую ерунду спрашиваешь...
-Ерунду... - порыв холодного ветра, принесшийся из неведомых далей Азии, заставил немца придвинуться ближе к костру. Теперь пламя ярко освещало его лицо, подчеркивая сгущающийся позади мрак, что придавало Эриху вид почти мистический. - Николай, ты меня знаешь не один год. Я тебя когда-нибудь обманывал или подставлял?
-Нет. Я потому и решил с тобой здесь попытать счастья, что верю тебе, как никому.
-Тогда попробуй поверить в то, что я тебе сейчас расскажу. Я тоже далеко не все знаю, но по крайней мере, своими глазами видел немало доказательств существования того, что мы ищем. Здесь, в Средней Азии, когда-то процветала Империя Гулей.
-Кого-о? Арабских демонов?
-Нет, конечно. Арабы получали сведения об этом месте из третьих рук, а когда они пришли сюда, от древнего государства уже не осталось и следа. А отрывки старинных преданий легли в основу мусульманских страшных сказок.
-Так что это за государство-то было?
-Как оно возникло, в разных легендах говорится по-разному. Одно достоверно известно - основали его жрецы, экспериментировавшие с силами смерти и в то же время мечтавшие подчинить эти силы своей воле. Бог знает, где впервые возникла эта секта - в Трансильвании ли каменного века, где они плодили всевозможную нечисть из живых и мертвых пленников, захваченных в набегах на поселения древних европейцев, или в еще более глубокой древности... Когда-то такие колдуны диктовали свою волю фараонам Египта, который назывался тогда Кемет, а когда их изгнали оттуда гиксосы, то переселились в Междуречье, умело стравив там правителей городов-государств и обретя власть над раздробленными землями. Оружием Ассирии эти жрецы попытались покорить весь известный к тому времени мир, но были побеждены персами и вновь изгнаны - на восток, к подножию этих гор. - Эрих указал на почти слившиеся с темным небом вершины. - И здесь они создали свое собственное государство, ставшее ужасом всех окрестных народов. Только Александр Македонский во время своего персидского похода положил этому конец - так родилась арабская легенда о яджуджах и маджуджах...
Николай хмыкнул:
-Это все, конечно, очень познавательно и интересно, но при чем тут демоны-людоеды?
-Сейчас объясню. Этих колдунов очень интересовало все, что связано со смертью, потому что они надеялись через знания о ней понять секрет бессмертия, а заодно и научиться убивать неугодных им одной силой мысли. Поэтому общество, созданное ими, было построено на совсем иных законах, чем любое другое. Домами им и их приближенным служили гробницы: пирамиды, зиккураты-мавзолеи, а в этих местах - огромные подземелья, из которых они выходили лишь ради охоты за новыми рабами. Но это не самое страшное. Эти жрецы, всего - семьдесят два, составляли высшую касту в своем государстве, верховный совет. На самой нижней же ступени стояли пленные рабы и те люди, которые добровольно стали служить этим колдунам в надежде заслужить-таки бессмертие и со временем подняться в их иерархии. Но жрецы обманывали своих рабов - на самом деле, своих учеников и наследников они никогда не выбирали из такой среды. Все, на что могли рассчитывать прислужники - это на продление своего существования в новом, чудовищном облике. И чтобы принять этот облик, они ели плоть мертвых людей, уже начавшую разлагаться!
Николай, с трудом подавивший приступ тошноты, раздраженно перебил Эриха:
-Может, обойдешься без таких подробностей?
-Нет, ты должен это знать, чтобы потом у тебя не возникало лишних вопросов. Так вот, от такой пищи у людей начинались необратимые изменения в организме, вырабатывался иммунитет к трупному яду, и постепенно они становились безобразными тварями, которых и называли "гули", покрывались гноящимися язвами, и полностью переходили на мертвечину. Наконец, у них отказывал рассудок, и колдуны получали целые полчища опасных, но легко управляемых рабов, которые служили своим хозяевам как строители, как воины и как материал для еще более жутких метаморфоз. Рабы-люди почитали этих гниющих заживо зомби как высших существ, воплощенных слуг демона Пазузу, сидящего на троне за самымими далекими от земли звездами. Но при всем своем безобразии гули жили очень долго, гораздо дольше, чем обычный человек - если это можно назвать жизнью - и даже сохраняли способность размножаться!
Николай сплюнул на песок, но Эрих, словно загипнотизированный собственным рассказом, не обратил на это внимания и продолжал:
-Постепенно у гулей атрофировались все инстинкты, кроме пищевых и половых. Ими было очень трудно управлять, и потому жрецы руками рабов превращали целые системы пещер в тюрьмы или загоны, где содержали свою дьявольскую орду. Те гули, которым удавалось вырваться на свободу, вместе с животными-падальщиками бродили за армиями древних завоевателей и прямо на поле боя пожирали плоть убитых и раненых. Сражаться с ними было опасно - они истекали ядом, малейшая царапина их когтей - и человек мог не дожить и до следующего рассвета. Вообрази, Николай, что происходило, когда жрецы выпускали из своих подземелий сотни и тысячи этих тварей! Ведь им, колдунам, требовались все новые рабы и все новые богатства, чтобы продолжать поиск физического бессмертия - как говорят старые арабские трактаты, все, чего они смогли добиться, это воплощение души умершего жреца в чужое тело, но им нужно было совсем иное. Из-за этого они и наплодили всевозможные виды нечисти: вампиров, человеко-зверей, тех же гулей... Но однажды сюда привел свои воинства Александр Великий, и держава колдунов перестала существовать. Кто-то вернулся в Вавилон, где издавна существовали близкие по верованиям секты, кто-то бежал еще дальше на Восток, в горы Тибета, а оставшиеся в живых - если можно так о них сказать - гули были заперты в своих подземных тюрьмах...
Эрих замолчал. Николай уже снова хотел сказать, что не видит ни малейшего смысла в этих древних сказках, как вдруг его спутник снова заговорил, и глаза его при этом так пылали, словно он сам был одержим безумными азиатскими демонами, когда-то гнездившимися среди этих каменистых равнин:
-Ты понимаешь, там, под нами, в глубинах земли, тянутся эти бесконечные катакомбы, набитые человеческими костями, золотом и один Бог знает, чем еще! Больше двух тысяч лет там не ступала нога человека: ученые не верили в старые предания, а местные жители, напротив, верили слишком сильно. Мы можем стать обладателями таких кладов, о которых даже не мечтали ни Карнарвон, ни Шлиман, когда планировали свои экспедиции! Я пол-жизни готовился к этому мигу: читал своды преданий, оккультные трактаты, книги по археологии...
Николай усмехнулся:
-А ты, оказывается, романтик. Вот уж не подумал бы никогда!
Эрих тоже попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривоватая:
-Завтра мы войдем под своды этой пещеры - она связана с теми подземными переходами. Мои знания помогут нам не заблудиться.
Поскольку предстояла тяжелая работа, было решено не тратить более времени на разговоре - хотя множество вопросов вертелось на языке у Николая - и хорошенько выспаться. Эрих так красноречиво уверял своего спутника, что здесь нет и не может быть ничего живого, что они решили не организовывать дежурства по часам. Уже засыпая, Николай удивился, как он, взрослый человек, сначала мог поддаться на уговоры отправиться в дальнее путешествие неизвестно зачем, а потом - поверить в то, что они могут найти тут сокровища каких-то вурдалаков, хоть даже и живших когда-то давно... Он даже не заметил, что кое-какие меры предосторожности Эрих принял: он быстро начертил в воздухе странный символ точно напротив почти неразличимого в темноте входа в таинственную пещеру.
Николаю снился сон.
Сначала его сознание словно отделилось от тела и в мгновение ока провалилось куда-то вниз, сквозь толщи земли и камня, сквозь какие-то истекающие слизью своды. Там царил непроглядный мрак - и этот мрак был живым. В нем постоянно совершалось какое-то движение, но самым страшным было то, что по огромному подземелью разносились усиленные многократным эхом звуки - нечленораздельный вой и рев, не смолкающий ни на минуту, словно какие-то живые существа одновременноо стенали о своей печальной участи и проклинали ненавистных врагов.
И тут же подземная тьма уступила место яркому свету солнца. Это была та же самая каменистая долина у входа в пещеру, но теперь она оглашалась лязгом оружия и доспехов, топотом коней, криками ярости, боли и ужаса. Сомкнув щиты и выставив вперед грозные копья, воины в увенчанных гребнями шлемах медленно шли вперед, тесня орду невообразимых антропоморфных существ, единственным оружием которых были гипертрофированные когти на передних конечностях. Из-за спин фалангитов во врага летели стрелы и дротики, позади же толпы чудовищ стояло несколько человек в черных балахонах, их лица были скрыты капюшонами, а в руках они держали странного вида посохи. Каждый раз, когда их дьявольские подданные готовы были дрогнуть, эти люди вскидывали руки к небу и хором выкрикивали одни и те же несколько слов на неведомом языке.
Но вот копьеносцы расступились, и в ряды противника врезались построившиеся клином всадники с длинными копьями. Они топтали и пронзали чудовищ, все ближе приближаясь к людям в черных балахонах. И когда кавалеристы оказались совсем рядом от них, эти колдуны снова вскинули руки - впрочем, было уже поздно. Один из воинов отбросил переломившееся копье в сторону и, выхватив меч, снес голову ближайшему магу. В этот миг Николай словно увидел все поле боя с высоты птичьего полета, и чей-то голос сказал: "Прокляты навеки! Прокляты навеки и заточены в своих подземельях!".
А затем, уже совсем мельком, пред ним предстал грубо высеченный из камня трон, озаренный факелами, на котором сидел человек в таком же черном облачении, как и колдуны, возглавлявшие чудовищную орду. На миг Николай увидел лицо восседавшего - и Боже! Это было лицо Эриха. Вот только глаза были не серые, а абсолютно черные...
...Уже около часа прошло с того момента, как они ступили под каменные своды. Тусклый свет двух переносных фонарей, снаружи казавшихся такими громоздкими и мощными, едва позволял ориентироваться в кромешном мраке, выхватывая из темноты то почти идеально гладкую стену пещеры, то загадочно чернеющее ответвление, то полустертые символы и письмена, то грубо высеченный барельеф, изображавший дикие пытки или ритуалы. Постепенно тоннель уходил все ниже, а пару раз Николаю и Эриху пришлось даже спуститься на нижележащий ярус по высеченным в камне ступенькам. Пыли в подземных переходах не было - ей мешал оседать сильный поток холодного и влажного воздуха, о происхождении которого было трудно даже гадать. Впрочем, пару раз из боковых ответвлений донесся плеск воды и дохнуло гнилой сыростью: Николай содрогнулся при одной мысли, что там могут обитать какие-то живые существа. Эрих, однако, вовсе не обращал ни малейшего внимания ни на что, кроме основного тоннеля. Время от времени он останавливался возле очередного барельефа или знака, а если находил в них что-то интересное, то негромко подзывал своего спутника. Поэтому Николай, решив, что напарник действительно знает, куда идет и что делает, постепенно начал разбираться в подземных изображениях, насколько позволяли ему собственные скромные познания в древней истории и оккультизме.
На стенах пещеры находились совсем рядом символы, совмещать которые в другое время показалось бы Николаю как минимум нелепостью. Часть их напоминала хитроумные китайские иероглифы, но не менее часто встречались всевозможные звезды - пятиконечные, шестиконечные и восьмиконечные, причем рядом с пятиконечной звездой вершиной вверх, как правило, присутствовал барельеф коленопреклоненного человека, рядом с пятиконечной звездой вершиной вниз - какая-то змея, или тоже почему-то перевернутый факел, с шестиконечной - крылатая фигура с двумя головами и кнутом, зажатым в верхней конечности, а с восьмиконечной - толстая женщина в позе рожаницы. Все это сопровождалось какими-то клинописными комментариями, и Эрих, рассматривая их, время от времени шептал себе под нос что-то вроде "Идим Пи... Угула Идим... Кара... Шауэ...", причем интонации его становились все более удивленными. Однажды он даже вскрикнул - когда его фонарь высветил что-то вроде трехлучевой левосторонней свастики, заключенной в шестигранник -, а затем, словно обращаясь к самому себе, пробормотал: "Но ведь трискелион - это не... как я сразу не догадался... друиды заклинали банши... разумеется, контакты через финикийцев... а викканцы восприняли уже искаженное...".
Самостоятельные барельефы, не служившие комментариями к символам, изображали различные исторические события, судя по всему - ставшие легендарными уже для самих обитателей катакомб. Здесь были изображены огромные корабли, жрецы или правители, получавшие символы власти от крылатых гуманоидов или еще более удивительных создания, обряды, напоминавшие древнеегипетские ритуалы мумификации, но завершавшиеся оживлением трупов, множество рабов, строивших пирамиды и какие-то башни при помощи самых примитивных приспособлений. Довольно часто встречались изображения битв, в которых с одной стороны сражались антропоморфные чудовища и полуобнаженные великаны с гигантскими мечами, а с другой - воины, напоминавшие одновременно античных греков и средневековых рыцарей, бившиеся в пешем строю или верхом на единорогах. Один из барельефов недвусмысленно символизировал претензии на мировое господство своих авторов: у ног жреца, поднимающего над головою свой жезл, лежит ниц около десятка человек, судя по различным одеяниям и прическам, обозначающих разные народы и даже расы. На другом изображалась мчащаяся на колеснице фигура в плаще с капюшоном, причем несли ее не лошади, а пара сфинксов, во лбу у которых было по пятиконечной звезде, у одного - вершиной вверх, у другого - вниз. У Николая уже заболела голова от постоянной смены пугающих и непостижимых изображений, а Эрих почти метался от стены к стене, бормоча: "Совсем как у чибча-муисков... прообраз Шабрири, Гекаты, Кали... боги-вампиры с черными крыльями... Мицраим, в смысле - Кемет..."
Они уже потеряли счет и времени, и пройденному расстоянию, как неожиданно оказались перед непреодолимой, на первый взгляд, преградой. Прямо на пути выросла такая же отвесная и гладкая стена, какие находились по бокам от нее. Всю ее площадь занимал один барельеф, изображавший крылатого сфинкса в анфас. Николая поразило совершенно живое и человеческое лицо этого чудовища, несшее отпечаток всех пороков Земли.
-Пазузу. - прокомментировал Эрих, в свете своего фонаря внимательно изучая стены поблизости. - Не иначе, как мы у цели - святая святых этих колдунов, не зря они изобразили на входе самого... Ага, вот в чем дело!
Он с силой надавил на центр одной из шестиконечных звезд, которая не сопровождалась барельефом, но зато была окружена шестью другими, незнакомыми Николаю символами. Казавшийся цельным камень подался под его пальцами, и почти сразу раздался страшный скрежет - монолит, преграждавший путь начал подниматься вверх. Николай только покачал головой, в то время как Эрих усмехнулся:
-Навечно делали, а? Тут миллион лет пройдет, а эту систему не заклинит!
Он первым шагнул в открывшуюся неизвестность, и Николай не без смутного беспокойства последовал за ним. На этот раз они оказались в фантастическом каменном зале, превосходившем своими размерами самые смелые фантазии современных архитекторов. Сама Природа сотворила это чудо, достойное быть вместилищем трона сказочного горного короля. Впечатление портило только то, что стелы зала были испещрены множеством черных провалов, судя по всему - составлявших единую систему и напоминавших об улье или муравейнике. Мельком Николай заметил, что рядом на стене расположена такая же гексаграмма, с помощью которой его спутник проник в это сердце подземных катакомб. Эрих опустил свой фонарь на каменный пол и устало потянулся. Здесь, как впрочем и на протяжении всего предыдущего пути, не было и следа обещанных сокровищ древнего культа, ради которых вроде бы и начиналось все это сомнительное предприятие. И Николай уже совсем было собрался высказать своему спутнику и проводнику все, что он теперь думает о нем в частности и обо всех долбанутых немецких мистиках в целом, и что он немедленно пойдет обратной дорогой, и пусть "господин оккультист" сам ищет здесь все, что пожелает хоть до скончания веков, и что... Но он так и ни сказал ни слова.
Потому что Эрих вдруг громко крикнул в пустоту зиявших со всех сторон подземных коридоров несколько слов, то ли на древнешумерском, то ли на еще более древнем и дьявольском языке. Его голос, подобно грому, раскатился по залу и пропал в мрачной неизвестности ответвлений. Николай дернулся и инстинктивно сунул руку в карман, где у него, как и у его спутника, лежал правдами и неправдами раздобытый "ижмеховский" малогабаритный пистолет. И в этот миг Эрих повернулся к нему лицом: глаза немца в одиноком луче света горели от радости, а по лицу расплывалась широкая улыбка.
-Николай! - торжественно заговорил он. - Я ведь тебе не все рассказал. Но ты не беспокойся, тебе не грозит никакой опасности... Мы с тобой пришли сюда совсем не за сокровищами, нас здесь ждет нечто более великое. Подумай - больше двух тысяч лет эти катакомбы были отрезаны от мира людей, и лишь один я сегодня владею их тайнами. Прислушайся!
Николай, недоверчиво глядя на преобразившегося Эриха, напряг слух, и ему показалось что откуда-то издалека доносится странный шум, но характер его и источник определить быно невозможно. Его спутник тоже явно слышал то же самое, потому что заулыбался еще шире и продолжил:
-Александр Македонский уничтожил и изгнал отсюда колдунов, но не их рабов! И они, запертые в этих подземельях, плодились и жрали друг друга, выживали самые сильные, и эти сильные ждали, когда повелители вернутся и позовут их на древнем языке, звучавшем еще в тени зиккуратов Междуречья! По праву своего Знания я - их новый господин, и я выведу их на поверхность: какие танки, огнеметы, бомбы остановят миллионы безумных, но фанатично преданных хозяину существ? А потом... Николай, мы с тобой, потому что даже я один в силу определенных ритуальных нюансов не справлюсь, продолжим изыскания тех древних магов, и все же овладеем секретом физического бессмертия, у нас будет все необходимое! Ты слышишь? Это идут наши солдаты, наши нечестивые орды, которые сделают нас повелителями мира!
Теперь в приближающемся шуме можно было узнать топот и шарканье множества ног или лап, а из боковых тоннелей тянуло жутким зловонием, однако Эрих, словно загипнотизированный собственным успехом, весело смеялся, глядя в чернеющие провалы в стенах подземного зала. Наконец, он снова обернулся к Николаю - и непроизвольно сделал шаг назад, потому что спутник целился в него из "ижмеховского" пистолета.
-Ты что? - почти прошептал немец, хотя в одно мгновение все понял, и его правая рука медленно начала сползать к собственному пистолету, лежавшему в кармане.
-Да так. - ответил Николай, продолжая держать бывшего друга под прицелом. - Не тянешь ты на Чингиз-хана. Прикажи гулям убираться обратно. Ну!
Вместо ответа Эрих выхватил оружие. Они почти одновременно выстрелили. Фонарь Николая погас - в нем засела пуля. Пару секунд спустя о каменный пол ударился пистолет Эриха, а сам несостоявшийся повелитель мира замертво упал навзничь, весом своего тела разбив и второй фонарь. Николай остался в полной темноте, наедине с только что убитым спутником и приближающимися топотом и зловонием. Теперь жуткий запах стал невыносим, а шум стал оглушительным. Николай почти физически ощутил, как орды пожирателей человеческой плоти, вызванные из небытия любознательным и тщеславным немцем, заполняют собою зал и устремляются к нему, протягивая гниющие, когтистые передние конечности, чтобы схватить. Вызвавший их мертв, но путь на поверхность открыт, и Николаю, похоже, придется, стать всего-навсего первой жертвой из тысяч и тысяч обитателей поверхности!
Он снова поднял пистолет и выстрелил наугад в темноту - ответом на это стал такой замогильный вой, что Николая охватило желание бежать в подземный лабиринт, расположенный за каменной дверью с изображением Пазузу, бежать, пока хватит сил, пока он не выберется на поверхность, не заблудится и не умрет от голода, не утонет в подземном озере, не свалится в пропасть... Но вместо этого он бросился в другую сторону, на ходу вытаскивая зажигалку.
Окажись он снаружи и попытайся с той стороны закрыть каменный проход, он неминуемо оказался бы добычей преследовавших его по пятам гулей. Значит, оставалось только закрыть дверь с этой стороны. В жалком свете зажигалки Николай разглядел шестиконечную звезду в окружении других загадочных символов и с силой надавил на на ее центр. Наградой ему стал звук опускающейся каменной двери, отрезавшей его и миллионы обитателей подземелья от земной поверхности. Тогда Николай обернулся, прижавшись спиною к стене и осветил огоньком зажигалки своих ужасающих преследователей.
Крик ужаса и отвращения на несколько мгновений заглушил все остальные звуки, а затем в подземном зале грянуло несколько выстрелов. Почти тут же жалкий огонек зажигалки потух, и предвечная Тьма, которую создатели этого подземелья почитали в образе Тиамат, вновь воцарилась в глубине катакомб.