Аннотация: Он совершил невиданный подвиг, поразивший даже Богов...
Под взглядом Северного Неба
В извечной мудрости краю,
Том, что покорным ещё не был,
Я начинала жизнь свою.
...
Я бездну видела, и всё же
Её смогла преодолеть,
Как раз поэтому, быть может,
Не страшно будет умереть...
Anti
Мы шли через огонь пылающих замков и городов, через кровавые сражения, через сумрак постоянной опасности, и полагались только друг на друга и на свои клинки. Это была месть, священная месть, благословленная Богами, и потому было справедливо, что мы забираем у поверженных врагов их земли и их женщин. Теудский райкс Бергхельтер вообразил, что если он смог объединить под своей рукою половину племен своего языка, он может грабить приграничные поселения ариевых родов - ха! Он давно уже расстался с мыслью об этом, еще тогда, когда секира князя Властислава в краю венетов раскроила его череп надвое! Разумеется, он был достойным противником - именно поэтому венеты и послали нам призыв о помощи. И вот мы - здесь.
Тяжелая боярская конница Арьяварты и ее элита - Конная Гвардия никогда еще не отступали с поля боя. Бывало, что враги уничтожали тот или иной боярский отряд до единого человека, но не могли заставить его сложить оружие или хотя бы обратить в бегство. Поэтому быть одним из конников русколанского князя - великая честь, и каждый из нас в любой миг готов расстаться с жизнью, чтобы не запятнать ее. И мы погибали - но куда чаще падали замертво наши враги, пораженные нашим оружием. Если бы я был бояном - о, как воспел бы я грохот копыт и лязг брони, сверкание мечей и трепет алого стяга в лучах восходящего Солнца, как воспел бы я своих презирающих смерть соратников, несущихся навстречу славе!..
Да, о нас слагали песни и сказания, и слава наша гремела не хуже поступи наших коней. Однако в то время, о котором я рассказываю, ни в Арьяварте, ни в Закатных Землях, ни где-либо еще в известном мире не было более грозного воителя, чем Бранилюб из Ладограда, и я горд, что был его другом. Впрочем, только ли "был"? Если там, где заканчиваются все человеческие дороги и все скрывает пелена Тайны, он остался собою, непобедимым витязем и мужем великой отваги, если он ждет меня По Ту Сторону, то я буду рад плечом к плечу с ним занять свое место в Небесной Дружине... Я был свидетелем многих его подвигов, был свидетелем его смерти - и потому знаю, что на самом деле он не умер, как умирают обычные люди.
Как сейчас, я помню пламя костра, и его лицо в отблесках этого пламени. Преследуя отступавших саксов и готов, мы оторвались от основного царского войска, и теперь постоянно ожидали нападения. Возвращаться было поздно - враги, несомненно, окружили нас, и для них нет ничего более легкого, чем перебить нас на марше по лесным тропам. Поэтому мы разбили лагерь на равнине, готовые по тревоге вскочить на коней и биться до тех пор, пока не погибнем или не обратим врага в бегство. Мы не испытывали страха - страх, как я уже говорил, неведом тем, кто с раннего детства был готов умереть за свою землю, но нам было обидно, что из-за нашей увлеченности преследованием Конная Гвардия может быть полностью уничтожена. Мы молча сидели у костров, время от времени подбрасывая в них хворост, и в бессильной ярости сжимали рукояти тяжелых клинков для конного боя. Бранилюб тоже долго смотрел в огонь, словно что-то желал там разглядеть, а затем вдруг негромко сказал:
-Завтра за мной придет смерть.
Я вздрогнул - так обреченно и устало звучал его голос. Приглядевшись, я понял, что даже его железная выдержка в эту ночь уступила место тревоге: небесно-голубые глаза были широко распахнуты, а в лице не было ни кровинки, словно уже не мой соратник, а его бесплотный дух сидел у костра.
-Ты хочешь сказать, что завтра тебя убьют? - переспросил я, совершенно не ожидавший такой перемены в нем. Бранилюб покачал головой:
-Не знаю. Но смерть придет за мной.
-Я не понимаю, о чем ты! - почти выкрикнул я: нервы не выдерживали напряженного ожидания боя.
-Хорошо, я объясню. О истоках моего рода есть древняя легенда: будто бы в стародавние времена благодаря мужеству моего предка арии одержали верх над пришельцами с Полудня. Сам Перун, восхищенный его мужеством, предложил ему выбрать себе награду, какую он хотел бы получить от небожителей. И мой предок попросил, чтобы смерть не просто приходила за воинами из нашего рода, но чтобы они могли в поединке сразиться с нею... С тех пор мои предки всю жизнь проводили в войнах и воинских упражнениях, мечтая одолеть ее, но безрезультатно: каждый из них погибал в великом сражении, и при этом - не от руки человека, потому что на их телах не было ран, и никто не видел сразившего их.
Бранилюб помолчал, а затем закончил:
-Боги позволили нам заранее предчувствовать, когда смерть придет за нами. Я превзошел в воинском искусстве всех своих предков... Мне тоже придется сразиться с... даже не знаю, с кем.
Я хотел что-то возразить, но не успел. Прежде, чем мой рассудок успел сообразить, что происходит, я уже стоял на ногах и закрывался щитом, в котором через мгновение засела готская стрела. А из мрака, царившего вокруг озаренного кострами стана, уже бежали теуды - и впереди всех их знаменитые берсерки в боевой раскраске, наводившей ужас на людей окружающих племен. Но я уже оказался в седле, и тревога ожидания сменилась привычной яростью битвы - теперь все было ясно, и нужно было только убивать и еще раз убивать. Конная Гвардия была знаменита тем, что ей случалось одерживать победы в самых безнадежных ситуациях - так пусть же и в эту ночь будет так! Мы не сбивались в обреченное кольцо, которое так легко расстреливать из луков - нет, мы сами рвались в битву, которая была нашим призванием и дарила нам славу.
Словно призраки или духи войны, мы врубились в море человеческих голов, мечей, копий и секир. Я поднимал и опускал тяжелый клинок, раз за разом чувствуя, как лезвие входит в мягкую плоть, рассекает кости, а потом на выходе - разрывает рану, делая ее еще более зияющей. Кровь хлестала во все стороны, слышались крики боли и ужаса - разумеется, теуды, не ожидавшие такого отпора, сами были охвачены паникой, ведь всадники, мчавшиеся навстречу своей смерти только для того, чтобы перед этой смертью убить хотя бы одного врага, казались им сверхъестественными существами. Пламя костров и гигантские пляшущие тени в их свете лишь усугубляли впечатление. Сам я, с ног до головы покрытый чужой кровью, охваченный боевым исступлением, казался себе гневным демоном иного мира...
Почему я стал свидетелем того, что произошло потом, мне не ведомо. Может быть, тот, кому было рассказано о древнем даре богов, тоже становится сопричастен таинству? Так или иначе, шум боя неожиданно словно бы отдалился, и я ясно увидел Бранилюба - он же, придержав коня, опустил окровавленный меч и напряженно смотрел в темноту. И когда из этой темноты появилась фигура иного всадника, я, привыкший молча терпеть самую страшную боль, вскрикнул.
Это была - или был? - Смерть. С ног до головы закованный в черные, чернее ночи, латы, поверх которых был накинут такой же черный плащ, в глухом шлеме, с огромным щитом и изогнутым, как серп, мечом, всадник приближался к Бранилюбу.
-Прощайся с жизнью, витязь. - бесстрастно прозвучал из-под шлема неописуемый голос. - Ты пойдешь со мной.
Оцепенение спало с Бранилюба. Может быть, явись ему какое-то неведомое чудовище о трех головах, в змеиной чешуе, он бы так и не очнулся. но здесь, перед ним, был враг, с которым можно было сразиться точно так же, как с любым другим, земным, противником, как с любым из тех, кого Бранилюбу приходилось убивать на полях брани раньше.
-За Русколань! - громко крикнул мой соратник, занося меч для удара и устремляя коня на врага. Несколько мгновений - и вот уже тяжелый меч арийского всадника скрестился с чудовищным серпообразным лезвием.
-Ты обречен. - так же бесстрастно донеслось из-под черного шлема. -Ни один человек еще не избегал своей судьбы.
Бранилюб ничего не ответил, он лишь привстал на стременах и снова ударил, но хотя он вложил в свой удар все силы, его меч снова был остановлен клинком Смерти. Два коня - черный, как ночь, и самый обычный, буланый - тоже хватали друг друга зубами, помогая всадникам. А те рубились, точнее - наносил удары один Бранилюб, а его противник лишь отбивал эти удары, для всякого человека наверняка ставшие бы смертельными. И я не имел право вмешаться в то, что происходило по воле Богов!
Неожиданно лязг двух скрестившихся клинков перешел в какой-то иной звук, и Бранилюб едва смог уклониться от изогнутого лезвия - в его руке осталась рукоять с небольшим обломком лезвия. Из-под шлема донесся глухой смех:
-Судьбы не дано избегнуть. Ты был достойным противником.
Серпообразный клинок вновь рассек воздух - и засел в щите Бранилюба. А сам витязь снова поднялся на стременах - и с воплем торжества обрушил тяжелый кулак с обломком меча на шлем Смерти. И еще раз, и еще - не давая противнику оправиться. Как заведенный, Бранилюб наносил удар за ударом, и я видел, как появляются вмятины на черных доспехах, как выпал из безжлостной руки изогнутый меч... И вот, наконец, черный всадник окончательно потерял равновесие и с грохотом рухнул на землю из седла - или это в небесах прокатился раскат грома? А через миг ни Смерти, ни ее коня не стало.
Бранилюб, не бывалый еще победитель, словно оглушенный, недвижно сидел в седле. Я хотел было подъехать к нему, но тут почувствовал, что ничего еще не кончилось...
Темное небо наклонилось над арийским витязем, и он тоже поднял лицо к бездне наверху.
-Ты не хочешь сражаться в моем воинстве, Бранилюб?
Воин мотнул головой:
-Хочу! Но я хочу придти к Тебе победителем, а не побежденным!
-Ты превзошел всех героев, когда-либо живших на Земле. Но теперь твой меч нужен Небесам. Ты согласен отныне и до века сражаться с полчищами Чернобога, угрожающими Ирию?
-Да!
-Тогда - вот Путь.
Вокруг по-прежнему царила тьма, но я видел, как сияющий мост-радуга соединил небо и землю, и как конь понес моего друга, моего соратника Бранилюба по этому мосту. На миг он обернулся и махнул мне рукою. И все померкло.
Я очнулся только на следующий день - вражеский удар выбил меня из седла, но не причинил никаких серьезных увечий. Конная Гвардия Русколани вновь одержала победу - в отчаянном, безнадежном ночном бою, окруженная превосходившим ее втрое вражеским войском! О том дне были сложены многие песни...
Да, я бы решил, что битва витязя со Смертью померещилась мне, я бы даже предпочел так считать. Но... Да, больше половины моих соратников осталось лежать на поле боя, но Бранилюба среди мертвых не нашли. Зато мы нашли обломок его меча - оплавленный в том месте, где неведомая сила разлучила клинок с рукоятью.