Аннотация: Ричи Реллик(http://stihi.ru/avtor/richie) в соавторстве с Ильёй "Масселлом" Масловым, начат в 2005-ом году
Несколько слов о том, что это за рассказ.
Прежде чем выставлять этот рассказ на всеобщее обозрение, я считаю нужным кое-что прокомментировать. Как видно из заголовка, этот рассказ написан не мною одним, а в соавторстве с Ильёй Масловым. Рассказ был начат ещё в 2005-ом году. До сего момента ему не доставало лишь концовки - нескольких заключительных абзацев, которые я не мог написать сам все эти годы. Мне казалось, что бы я ни написал в них, концовка получится скомканной, не достойной всего рассказа. Впрочем, по-моему, именно так и получилось. Но что есть - то есть, а и дальше тянуть с окончанием рассказа я счёл неприемлемым. Впрочем, рассказ писался постепенно, отрывками, исключительно под настроение, в течение 2005-2007 годов. 19-го января 2008 года, в субботу, мы планировали встретиться и, наконец, добить последнюю главу и выложить рассказ в Интернет. Но 15-го января Илья умер.
Также мне хотелось бы прокомментировать процесс написания рассказа. Сюжет оного был полностью придуман и детально продуман мною. Дело было ещё 2006-ом. Я написал первые примерно четыре страницы и "завис", по причине того, что совершенно не умею писать прозу, и уже написанное из-под моего пера выглядело весьма коряво. Ко мне в гости зашёл Илья и я показал ему начатый рассказ, пояснил сюжет. Он отредактировал написанное мною - привёл в должный вид, убрав все неточности и неудачно сформулированные фразы, - примерно начиная с эпизода о встрече двух друзей - так что из написанного мной и только мной осталось, пожалуй, только самое начало - первые два эпизода. И так мы решили писать рассказ дальше в соавторстве. Процесс написания происходил так: я на словах пересказывал Илье, что должно быть отражено в следующем эпизоде, а он воплощал это в красивом и слаженном прозаическом тексте. За исключением эпизода с Коляном Рыбой - и персонажа, и ситуацию придумал сам Илья, а я лишь перечитал написанное и оценил - мне понравилось, колоритно так получилось, атмосферно. Хотя да, стёб с телефоном доверия писал в основном только я на протяжении всего рассказа. Остальное же писалось исключительно совместно - как я и пояснил выше. Также не могу не упомянуть о том, как весело писался этот рассказ. Эпизод с капитаном Фёдоровым. Как сейчас помню - сидели дома у Ильи и представляли, что капитан у нас грузин, и, получив удар ножом, он кричит "Вах, какая дэвушка!" и, падая от удара, успевает станцевать лезгинку. Или же капитан - еврей и в ответ на удар ножом кричит "Это таки был онтэсэмитЪ!!". Или немец, орущий "Ахтунг, ахтунг!"... Да что там говорить... Вообще, перечитывая чуть ли не каждый абзац, вспоминаю, предельно детально, как и когда он писался. У кого дома, в какое время суток, под какую музыку, что при этом говорилось и делалось. Какая всё-таки жестокая штука - память. Жестокая и вечная.
Полагаю, большинству прочитавших этот рассказ покажется чем-то вроде триллера а-ля "Психоз" с переодетым маньяком и избитым сюжетом. Для меня же этот рассказ - как реликвия, оставшаяся на долгую память, вроде крестика на руке - чтобы не забыть. Сейчас вот, прежде чем дописать концовку, перечитал, чтобы погрузиться в то же настроение - и воспоминания нахлынули. Горько как-то и больно, и сюжет ещё такой - прямо в тему. В точку. Прицельный выстрел в упор. Чтоб не забывать. Чтобы помнить.
Он устало откинулся назад и закрыл глаза. Потом поднял их вверх и долго смотрел на полную луну в чёрном небе. Впервые за все эти дни ему не хотелось упасть лицом вниз и зарыдать, впервые не было той режущей боли и гнетущей пустоты, которые терзали его долгими бессонными ночами. Наоборот - он ощущал какое-то умиротворение, сладкое томное спокойствие. Пахло сырой землёй и сладковатой гнилью. Ему хотелось остаться здесь навсегда. Он снова закрыл глаза и неподвижно сидел ещё какое-то время. Потом снова посмотрел в небо, и понял, что скоро начнёт светать, и пора уходить. Он забросил сумку на плечо и полез наверх...
Раннее утро. Магазины только открылись, и вялые продавцы безрезультатно пытались отогнать сон, стоя за прилавками, и уж точно не ждали никаких посетителей ещё как минимум час. Как вдруг дверь одного парфюмерного магазина со скрипом отварилась, и в неё ввалился молодой человек. Немного постоял в дверях, оглядываясь по сторонам, после чего устало оперся спиной о стену и закрыл глаза. Выглядел он странно: дорогой чёрный костюм, весь измазанный какой-то грязью, условно белая накрахмаленная рубашка, которая из-за пятен грязи выглядела серой, на шее - бабочка, в кармане пиджака - искусственная белая роза, тёмно-русые волосы до плеч, бледное измождённое лицо. На плече у него была сумка, которую он прижимал к себе так, как будто в ней было что-то ценное, и он боялся, что кто-нибудь попытается её отобрать. Простояв немного, он встряхнул волосами и решительно направился к парфюмерному отделу. Пытаясь подобрать слова, неуверенно и сбивчиво начал:
- Мне какое-нибудь ... средство для осветления волос ... чтобы совсем белыми были...
Женщина, дремавшая за прилавком, равнодушно глянула на него, затем повернулась к стеллажам и через несколько секунд протянула коробочку:
- Ну, возьмите вот это.... Покупательницы всегда хвалят.
Парень некоторое время рассматривал коробочку, после чего сказал:
- Хорошо. Тогда можно два ... на всякий случай. Нет, лучше четыре ... на запас, - и протянул деньги.
- Подарок невесте? - сонно спросила женщина-продавец, после чего смущённо отвела взгляд, поняв, что сморозила глупость. Пусть парень и был одет как жених, но его измождённое лицо и грязь на одежде слишком уж не вязались с таким нарядом.
- Что-то вроде того... - устало и даже с какой-то усмешкой ответил парень, и медленно поплёлся к выходу.
Середина рабочего дня. На улицах толпы народа, все спешат куда-то в обеденный перерыв. На многолюдном проспекте встретились двое пожилых мужчин, старых знакомых, которые, как можно догадаться по восторженным репликам одного из них, не виделись уже очень давно. Второй же предельно мрачен и определённо чем-то серьёзно опечален, но, тем не менее, тоже пытается показать, что он очень рад этой встрече.
- Пашка, сколько лет, сколько зим! Давненько не виделись! Ну, как жизнь?
- Да ничего... - отвечавший на секунду замолчал и хотел что-то добавить, но радостный собеседник перебил его:
- А я как раз вчера о тебе вспоминал! Когда шёл вчера домой с работы, встретил в парке твою дочь...
При этих словах мрачный мужчина меняется в лице, с недоумением и даже злостью смотрит на собеседника, после чего раздражённо кричит:
- Что ты несёшь!? Моя дочь умерла!
Собеседник, по-видимому, не поняв до конца смысл услышанного, продолжает:
- Да ну, брось ты! Говорю тебе, видел. Хотел ещё подойти, поздороваться, но она шла по противоположной стороне аллеи и, как я понял, куда-то очень спешила. Но это точно была она! Что я, в самом деле, дочку твою не знаю! Высокая, стройная, светлые волосы... И ещё на ней то платье было, такое длинное, чёрное, с блёстками. Помнишь, мы как-то давно, пару лет назад, в театре встретились. Ты был со своей семьёй, я - со своей. И на дочке твоей было это самое платье. Моя жена ещё сказала: 'Какое платье-то у тебя красивое', а она ответила, что это её любимое, и она его по праздникам надевает...
- Её в этом платье похоронили...
- Ничего не понимаю... Я готов поклясться, что это была она!
Его мрачный собеседник что-то хочет возразить, но от волнения ему становится трудно дышать. Справившись с этим, он с ещё большим раздражение в голосе, кричит:
- Хватит повторять это! Не могла это быть она! Не могла! Всё! Понял! Она умерла! На позапрошлой неделе сорок дней справили! Неужели сам не понимаешь, что поздним вечером в парке ты кого угодно мог встретить в таком же платье и издали перепутать с моей дочерью? И продолжаешь издеваться!
- Нет, я не мог перепутать. Я готов поклясться жизнью, что это была именно она. Ладно, платье, волосы.... Но её походка - совсем, как у твоей дочери! А как она манерно курит! Её жесты я узнал бы из тысячи...
Тут терпение несчастного отца окончательно лопнуло. Он буквально прокричал в лицо старого друга:
- Ты что, совсем умом тронулся!? Совсем русских слов не понимаешь!? Говорю тебе, моя дочь умерла! Умерла... - после чего он резко развернулся и быстрым шагом направился к подземному переходу. А весёлый приятель только смотрел ему в след, разводя руками, и повторял: 'Прости, я не знал.... Но ... я клянусь, что видел её...'.
Звонок на телефон доверия. В трубке - приятный мужской голос, устало, и немного растягивая слова, с безразличной интонацией произносит:
- Здравствуйте. У меня проблема...
Женщина, отвечающая на звонки, мысленно: 'Удивил, блин. Твою мать, очередной шизоид пожаловал. Проблемы у него. А у кого их нет. У меня их вообще немерено...'. Затем вежливо, в трубку:
- Здравствуйте! Для начала, скажите, как мне Вас называть, а потом расскажите о Вашей проблеме.
- Зовите меня А... Просто А! Просто буква А, а дальше - точка. (с некоторым раздражением) Понятно? А и точка...
Женщина, мысленно: 'Понятно, понятно, чего ж тут непонятного. Понятно, что ты совсем ку-ку, психопат хренов...', и снова в трубку, наигранно:
- Хорошо, А. Теперь расскажите мне, что у Вас случилось.
Мужской голос, с той же безразличной интонацией:
- Я хочу умереть...
Мысленно: 'Бли-ин, опять эти зануды суицидники! Как надоели-то, а!'. В трубку, участливо:
- Вы только успокойтесь, пожалуйста, и расскажите мне подробно о Вашей проблеме.
Голос, немного сбивчиво:
- Мы ведь все - едины, мы все - одно целое. Если один умирает, то все остальные это чувствуют. Если кто-то умирает, то и я вместе с ним. Но почему я всё ещё живу? Сколько ещё ИХ должно умереть, чтобы и я, наконец, тоже умер? ...
Мысленно: 'Сам-то понял, что сказал? Философ, блин. Ну, точно, шизанутый какой-то! Твою мать, а! Сколько ненормальных-то на свете...'. В трубку, с некоторой брезгливостью:
- Объясните поконкретнее, что у Вас случилось...
Гудки.
- Ах, чёрт! Какая же я неловкая - задела локтем сброс... Ладно, подождём, может, перезвонит. ... Не, не перезванивает. Ну и слава богу!
Пожилой мужчина, совсем недавно наоравший на своего старого друга, возвращается домой с работы. Первым делом идёт на кухню и нервно роется в аптечке. Входит жена, в халате и чёрном платке. Устало опускается на табурет. Глухим, сорванным голосом произносит:
- Что случилось, Павел?
Мужчина, отмахиваясь:
- Да, ничего...
Жена:
- Но я же вижу, что что-то случилось...
- Да, ерунда. Даже говорить не хочу. Не хочу тебя расстраивать. Хватит того, что сам расстроился...
- Нет уж, Паша, теперь говори - вместе всегда легче...
Мужчина, нехотя, начинает:
- Представляешь, сегодня иду в обеденный перерыв по проспекту, встречаю там - кого бы ты думала - Витьку, своего бывшего одноклассника - ну ты помнишь, да? И представляешь, что он мне говорит?! Что видел нашу Анжелу вчера в парке! Нет, ты представляешь, какой жестокий и невоспитанный человек - я от него такого не ожидал! Я ему повторяю, что она умерла, а он продолжает стоять на своём: видел - и всё тут! Главное, я понять не могу, зачем ему это понадобилось?
Жена громко вздыхает, хватается за сердце, затем обхватывает голову руками и начинает рыдать.
Павел подошел к ней, обнял и прижал к себе:
- Ната, ну перестань. Хватит уже. Не стоило мне этого тебе говорить. Вроде бы ты уже успокоилась совсем, почти не плакала всю прошлую неделю, и вот теперь опять. Да что там говорить, я и сам был в шоке, когда это услышал.
На пороге появляется старушка, тоже в чёрном платке:
- Это значит, её душа не успокоилась! Надо пойти в церковь, свечку поставить...
Ната начала рыдать ещё громче. Ее муж устало откликнулся:
- Мама, перестань, хватит чушь всякую нести!
Потом раздражённо кричит обоим:
- Хватит уже! Всё, хватит! Она умерла! Всё. Думаете, я не страдаю!? Да я до сих пор придти в себя не могу! Но сколько можно друг друга мучить!?
Все трое обнимаются и долго плачут вместе.
Утро. Двое подростков-школьников, парень и девушка, сбежавшие с уроков, бродят по ещё безлюдному парку в поисках укромного уголка, где можно было бы уединиться. Наконец, находят лавочку, стоящую в кустах в дальнем углу парка. Пробираются сквозь кусты. Обнимаются, целуются, смеются. Уже собираются расположиться на лавочке, как вдруг девушка опускает глаза:
- Смотри, что это?
- Где?
- Что это там, за лавочкой, под листьями? ...
- Сейчас посмотрим...
Далее следует пронзительный девичий крик. Беготня по парку в поисках кого-нибудь из взрослых. После чего - милицейские сирены.
Звонок в дверь квартиры пожилой четы, потерявшей дочь. Женщина открывает дверь. На пороге - её сестра:
- Ната, как ты? Вот, решила зайти, навестить вас. Боже, Ната, сними ты этот платок, сколько можно траур носить, 40 дней уже давно прошло.... И Веру Сергеевну попроси, пусть снимет. Вера Сергеевна, здравствуйте! Снимите платок, хватит Вам уже. А Паша дома?
- Дома. Вчера с сердцем было плохо, сегодня на работу не пошёл. Пойдём на кухню, сестра, мы как раз собирались обедать.
Все четверо садятся за стол. Сестра, чтобы нарушить тяжёлое молчание:
- Боже, горе-то какое. Я только сейчас поняла - они ведь собирались пожениться...
Женщина, снимая платок, и затем снова повязывая его:
- Да, и дата свадьбы приходилась как раз на прошлые выходные. Анжела почему-то хотела, чтобы брачная ночь пришлась на полнолуние...
Сестра, заплакав:
- Боже, умереть меньше чем за два месяца до свадьбы! ... А как этот бедный мальчик?...
- Максим...
- Да, Максим. Как он?
- Да мы его со дня поминок не видели... Я еще хотела с ним поговорить, да он как будто и не слышал ничего.
- Ага, я тоже помню. Максим такой бледный был, я даже думала, что ему плохо. Сидел в углу, молчал все время, ничего не ел, вроде бы в комнату её поднимался, опять за стол вернулся, потом встал и ушел...
-Знаешь, его можно понять. Я сама удивляюсь, как мы с мужем анжелину смерть пережили, а он ее так любил, жить без нее не мог! Мы сначала думали, что когда он узнает, что у нее рак крови, они сразу расстанутся, а Максим, наоборот, стал проводить с ней все свое время.
-Жаль его. Хотя время - лучший врач...
Очередной звонок на телефон доверия:
-Здравствуйте! Это снова я...
'Твою мать, это ведь тот чудик, который А.!'
-Здравствуйте. Как хорошо, что вы позвонили снова! Мы всегда готовы вам помочь.
-Я уже стал ближе к своей цели на одного! Мне стало легче... На одну, пусть всего на одну миллионную долю моей боли! Но их по-прежнему должно умереть слишком много...
'Блин, опять свою философию толкает, дятел укуренный! Хоть бы прямо сказал, что ему надо.'
-Так чем я могу вам помочь?
Гудки...
'О-о-о, есть же дураков на свете!..'
Когда дежурный наряд милиции прибыл в парк, ни школьники, которые подняли панику, ни кто-либо другой не смогли внятно объяснить им, что случилось. Оперативные поиски привели к обнаружению около злополучной лавочки трупа мужчины примерно тридцати лет с явными признаками насильственной смерти. Немедленное прочесывание парка и опрос находившихся поблизости людей никаких результатов не дали. В дальнейшем, в ходе следствия, были выяснены следующие подробности.
Убитый был опознан как Михаил Андреевич Ширяев, двадцатидевятилетний конторский служащий, живущий неподалеку от парка. Судя по всему, в ночь своей смерти он возвращался в нетрезвом состоянии с корпоративной вечеринки в местном бильярд-клубе. Нападение было совершено со спины, когда Михаил присел на скамейку покурить. Преступник, очевидно, подошел сзади и стремительно перерезал ему горло, а когда жертва упала на землю, нанес еще около двух десятков колотых и резаных ран, после чего скрылся в неизвестном направлении. Жестокость преступления, а также то, что никаких ценностей, включая деньги, с тела не пропало, позволяло предположить, что здесь действовал маньяк.
- Здравствуйте! Я вам не помешала? Просто я нашла у себя старую видеозапись, на ней Максим с Анжелой, и решила занести вам. Ничего?
- Да, спасибо огромное, Лидочка. Нам с мужем сейчас любая память о дочери дорога...
- Мне тоже, она ведь была моей лучшей подругой столько лет! Но я думаю, что пусть лучше эта запись останется у вас. Я сначала позвонила Максиму, даже заходила к нему, но его нигде нет уже несколько дней... Знаете, это на моем прошлом дне рождения: мне как раз подарили видеокамеру, а под конец у меня в гостях остались только Максим с Анжелой, и я решила их поснимать - мне это еще потому интересно стало, что они очень похожими были, помните?
- Конечно.
- Ну так вот, я и решила увековечить такую необычную пару. А теперь... Пусть хоть такая память у вас останется, вам это нужнее, чем мне.
...На кассете, которую смотрела вся семья, Анжела была именно такой, какой навсегда осталась в памяти знавших ее при жизни: высокая, худая, бледная, с губами ярко-красного цвета, тяжёлой чёрной подводкой вокруг глаз, с осветленными перекисью водорода до неестественной белизны волосами и с легко различимыми темными кругами под глазами, свидетельствовавшими об истощении организма вследствие болезни. Родителям, пережившим ее смерть, неожиданно воскресшая на видеокассете дочь казалась хрупкой и беззащитной, словно за ее спиной уже встала мрачная фигура Смерти. Максим, обнимавший Анжелу, танцевавший с ней, был бы полной копией своей девушки, если бы не мужская одежда и не темно-русые волосы...
Вскоре к просмотру кассеты присоединилась и сестра Наты. Немного просмотрев видео, она воскликнула:
- Господи, вы посмотрите, как похожи-то! Как они похожи друг на друга. Такая идеальная пара и такой горький финал!
- А это они в парке, - прокомментировала Лидочка, когда на экране возникла темнота летней ночной природы, - Мы потом, когда уже стемнело, в парк пошли. Они всегда так любили там гулять, особенно ночью. И в особенности при полной луне. Там вначале была их любимая тропинка, дерево, под которым от дождя любили прятаться. А вот их лавочка любимая - вон та, между деревьями, в кустах. А чуть дальше будет ещё одна. Их первый поцелуй, и объяснения в любви - всё произошло там...
Едва затихли споры и пересуды, вызванные трагической гибелью Михаила Ширяева, как общественность была встревожена новым убийством того же характера, произошедшим на противоположном конце парка. Неведомый убийца на этот раз выбрал в качестве жертвы Анастасию Васильеву, двадцатилетнюю студентку филологического факультета, шедшую поздним вечером к подруге, чтобы занести книги. Маньяк, по данным осмотра места преступления, скорее всего, поджидал девушку за старым деревом, росшим возле дорожки, по которой та шла. Внезапно появившись перед ней, он нанес ей снизу вверх удар ножом в живот, а затем рывком освободил лезвие, распоров брюшную полость. Анастасия, видимо - не успев закричать, упала навзничь, но убийце было мало одной уже фактически смертельной раны: он, склонившись, нанес несколько ударов в грудь жертвы, а затем перерезал ей горло. Что интересно, в это время в парке еще были люди, которые сразу заметили бы человека со следами крови на одежде, но этого не произошло, хотя убийца должен был быть покрыт кровью с головы до ног.
Следствие вновь зашло в тупик: было не ясно, куда направился преступник, где он может нанести следующий удар и как именно предотвратить новое убийство, которое наверняка уже вынашивает маньяк в своем охваченном безумием сознании. Сотрудникам правоохранительных органов пришлось цепляться за мельчайшие подробности и следы, и все равно они не могли сдвинуться с мертвой точки. Среди прочего промелькнули слова шестилетней Анечки о красивой женщине с белыми волосами, одетой в черное платье, которая шла прямо по траве, среди кустов и деревьев, словно избегая брусчатой дорожки, освещенной фонарями.
Выйдя в магазин за сигаретами, Павел, отец Анжелы, попутно купил в газетном киоске и газету. Вообще-то он делал это каждую неделю, и исключительно ради программы передач, так как равнодушно относился к локальным городским новостям. Однако в этот раз его внимание привлек большой заголовок на первой же странице: "Экстренный репортаж: маньяк-убийца в городском парке". Мужчина почувствовал смутное беспокойство, причину которого еще полностью не осознал, и начал читать объемную статью о странной гибели Михаила Ширяева и Анастасии Васильевой едва ли не во весь газетный лист. Увидев, что муж чем-то так заинтересован, Ната подошла и хотела было заглянуть в текст, но в это мгновение отец Анжелы с криком не то ужаса, не то гнева выронил, а скорее - отбросил, газету. На несколько мгновений повисла тишина, а затем Павел пробормотал:
- Девушка в черном... Они видели девушку в черном...
- И что? - спросила Ната, но муж словно не услышал ее - он тяжело опустился на диван, обхватил голову руками и зашептал, обращаясь к самому себе:
- Девушка в черном платье... женская фигура... ее видели в парке... а потом - убийство... не понимаю...
Ната почувствовала, как по ее спине побежали мурашки от неведомого еще ужаса, сгущавшегося в комнате. Пытаясь развеять его, она подошла к мужу и обняла его, пытаясь успокоить. Однако Павел вырвался из объятий и громко закричал, устремив на жену безумный взгляд:
-Ты понимаешь, что свидетели видели накануне убийства в парке девушку в черном платье?! А до этого ее видел Витька, и сказал, что это Анжела! Что ты на это скажешь? Что я должен думать?!!
Прежде, чем Ната сумела справиться с ледяной судорогой, сведшей ее горло, из-за ее спины послышались причитания матери Павла:
- Вот, говорила я вам - не успокоилась ее душа, не принял ее Господь, а вы, безбожники, и слушать не хотели... Ох, грехи наши тяжкие! Думала ли я, что внучка по ночам ходить станет, добрых людей губить?..
Павел рывком вскочил с дивана, и Нате показалось, что сейчас он ударит мать, но мужчина сдержался, с ненавистью и болью прошипев:
- Ну почему это мою дочку не должен принять твой Господь?.. Почему?!.
- А потому, что не смирилась она, когда о смерти скорой узнала, а за жизнь принялась цепляться! Ей бы в церковь, а она рядилась все, с парнем этим долговолосым путалась, по подружкам с ним бегала - вот и прогневила Бога. Теперь молить его - не умолить, чтобы внучку мою простил! Я еще когда говорила - не называйте ее именем неправославным...
Ничего не ответив, Павел вышел из комнаты и направился было к себе, но мать не отставала от него:
- А ты не уходи, не уходи, ты меня послушай! Вот молебен не закажешь - и к тебе она придет, дождешься!
Тогда мужчина повернулся к ней и снова закричал:
- Прекрати! Надоела со своими поповскими сказками! Что вы все привязались к Анжеле? Как специально! Нет, это не она, это не может быть она, это совпадение! Что, не так? Совсем довести меня хочешь?!
Мать обиженно замолчала, но когда Павел хотел идти дальше, она негромко, но с осознанием собственной правоты, ответила:
- А куда, по твоему, ее помада пропала? А тушь с подводкой? А пудра? Даже блесток ее любимых нет! Это она забрала, покойница...
- Что? Да нет, не может быть, глупость какая! Это Ната кому-нибудь отдала! Или еще что-нибудь, но не твои сказки!! Ната, ты Анжелину помаду и тушь никому не отдавала?
- Нет... - недоуменно отозвалась жена, и на отца умершей девушки стало страшно смотреть. Опрометью бросился он в комнату Анжелы, в которой со дня похорон поддерживался тот же идеальный порядок, какой был там при жизни покойной, а на столе, перед портретом дочери с траурной ленточкой на нем, в вазе стояли красные тюльпаны в черную крапинку. Стремительно осмотрев предметы на столике у трюмо и на письменном столе, Павел, не обращая внимания ни на причитания матери, ни на недоуменные возгласы жены, принялся рыться в ящиках стола, в шкафу, в книгах и бумагах, остававшихся в комнате. Но ни следа анжелиной косметики не было...
- Здравствуйте! Вы меня помните?..
"Опять этот придурок!"
- Да, А. Я вас рада снова слышать.
- Спасибо... Понимаете, меня больше никто не слушает. Вернее, нет - я ни с кем не говорю... Ну, вы понимаете, вы же слышали, что я вам рассказал в прошлый раз?
"Да уж конечно, больно ты нужен людям - слушать тебя, дурака! Одна я тебя "рада слышать" - мне за это деньги платят..."
- Конечно, я все помню. Сюда ведь и звонят те, кому больше некуда обратиться, кому никто, кроме нас, не может помочь...
- Мне вообще никто не может помочь, я должен сделать все сам, один! Их стало еще меньше... на одного... на одну... Ладно, не имеет значения, главное - их еще так много, они повсюду... Да, я стал ближе к цели, но я все еще жив...
...Частые гудки в телефоне...
"Это, мать его так, самый сдвинутый из всех идиотов, какие сюда звонили. Работу, что ли, поменять?"
Ночной парк был пронизан осенней печалью.
Время от времени один из сухих желтых листьев, еще державшихся на ветвях, отрывался и, медленно кружась, опускался на землю. Легкие дуновения ветерка заставляли опавшую листву шелестеть, и человеку с богатым воображением могло показаться, что он слышит шепот призраков или древесных нимф, собравшихся вдали от людей, чтобы обсудить какие-то свои тайны...
Однако Николай Рыбников, точнее - Колян Рыба, на богатое воображение не жаловался. Оно было совершенно ни к чему одному из "авторитетов" приблатненной молодежи района, тем более только что посланному собственной девчонкой только из-за того, что он отказался прямо сейчас собирать братву и ехать за город, как ей по пьяни захотелось. Дело было на дискотеке, и будь сам Колян трезв, все ограничилось бы советом девушке "проспаться". Однако слегка протрезвел он только в парке, на свежем воздухе, и теперь сосредоточенно пытался понять, как он сюда попал, а также вспомнить, что было после того, как он разругался с Катькой.
Не преуспев в этом, Колян решил хотя бы определить, где именно он находится, добраться до стоянки, на которой он оставил свою машину, и поехать домой. С этой целью он огляделся - и обмер от удивления, с трудом сфокусировав взгляд на фигуре женщины, сидевшей к нему спиной на скамейке.
Да, это несомненно был не глюк, а самая настоящая девушка, стройная, в черном платье с блестками, с длинными прямыми белыми волосами. И тут Коляном овладело осознание собственной крутости: да и пошла эта Катька на болт! Он прямо сейчас познакомится с этой клевой девчонкой, которая тут сидит, отвезет ее к себе домой на ночь, а утром позвонит своей бывшей и пошлет ее окончательно! Не смотря на то, что скоординировано переставлять ноги в его состоянии было все еще затруднительно, он доковылял до своей цели и, как ему казалось, непринужденно осведомился:
- А... А ч-что такая кр... красивая д-девушка делает н-ночью одна?
Сидевшая вздрогнула и резко повернулась к нему. Ее лица Колян из-за возобновившегося головокружения не разглядел, но успел заметить тяжелый макияж и снежную белизну ее кожи. Секунду длилось молчание, нарушаемое лишь шорохами ночного осеннего парка. Затем Колян решил предпринять новую попытку. Он пьяно улыбнулся во весь рот и попытался приобнять незнакомку за плечи:
- С-слушай, ципа... не хочешь п-покататься?..
Для него вопрос был риторическим: как могла девчонка отказать такому крутому авторитетному пацану? Однако девушка резко сбросила его руку и отпрянула. Колян потерял равновесие и повалился лицом вниз. Однако прежде, чем он упал, в его живот вонзилось что-то острое и холодное. От боли и испуга он истошно заорал, но незнакомка в черном платье продолжала наносить ему удары ножом до тех пор, пока он с хрипом не забился в конвульсиях. Тогда она перевернула его на спину и перерезала горло.
Веру Сергеевну еще никто не мог заставить отказаться от однажды принятого решения. Вот и теперь, что бы не говорили ее безбожник-сын и его жена, она все же пошла в главный городской храм, чтобы поставить свечи, заказать заупокойный молебен по внучке и отстоять "всенощную", так как искренне считала, что чем большие трудности она добровольно "возложит" на себя ради Анжелы, тем скорее "боженька" смилостивится и простит безвременно отправившуюся на его суд грешницу.
Когда служба завершилась, Вера Сергеевна, мелко крестясь и торопливо кланяясь иконам, последний раз прошептала молитву и покинула церковь, направившись домой. Хотя все ее тело ныло от бессонной ночной "вахты", на душе было светло и спокойно, как всегда после удачно завершенного важного дела. Конечно, теперь "господь" упокоит Анжелу, примет ее душу в Рай и снимет тяжкий груз с плеч родных и близких...
Темный, словно сотканный из уползавших под лучами восходящего солнца сумерек, призрак с ослепительно-белым лицом, обрамленным волнами светлых волос, появился перед старой женщиной совершенно неожиданно, будто бы сгустившись из утреннего воздуха. Он показался Вере Сергеевне необычно высоким и худым, но могла ли она не узнать этого платья, этой походки, этого контрастного сочетания тьмы и света, составлявших фигуру, представшую перед нею?
Старая женщина попятилась, а затем протянула к видению дрожащую руку, шепча:
- Внученька... Что ж это...
Но призрак не обратил на нее внимания, медленно пройдя мимо и то ли скрывшись в переулке, то ли просто пропав с глаз смертных.
Впрочем, когда Вера Сергеевна пришла домой и с порога, не успев отдышаться, рассказала об увиденном, ей никто не поверил. Павел, не дослушав, злобно закричал:
- Да у тебя не все дома! Я тебя вообще из дома в твою церковь отпускать не буду, чтоб ты всякой ерунды потом не городила!
Его жена молчала, но чувствовалось, что она всецело на стороне мужа. Вера Сергеевна, оскорбленная до глубины души, ничего не ответила. На пути в свою комнату она неожиданно поймала себя на мысли о том, что скоро этим безбожникам предстоит убедиться в правдивости ее слов, и торопливо перекрестилась.
Уже в середине того же дня стало известно о новом убийстве, произошедшем в парке. Никто не ожидал, что неведомый маньяк так быстро нанесет новый удар, ведь между первым и вторым преступлением прошло около двух недель. Но факт оставался фактом: лезвие ножа на этот раз оборвало жизнь Николая Рыбникова, и не оставалось сомнений, что это сделала та же рука, что и два прежних раза. Но для сотрудников правоохранительных органов теперь все было очевидно: маньяк орудует исключительно на территории парка, действует хаотично и, скорее всего, выбирает жертвы по воле случая, не составляя предварительного плана. Следовательно, для поимки преступника требовалось лишь усилить контроль над всей территорией предполагаемого будущего места преступления.
Так и было сделано.
- Алло?
- Здравствуйте, это А.
'Ну надо же, обрадовал... Что-то часто ты звонить стал. Вы, психи, даже не думаете, что у нас здесь нервы не железные!'
- Да, А, я вас рада слышать. Что у вас нового?
- Их опять стало меньше... еще на одного... Моя цель... она все ближе... Но теперь все станет сложнее... Вы меня понимаете?
'Ты сам-то себя понимаешь, придурок?'
- Конечно, я вас прекрасно понимаю. Знаете, я даже догадываюсь, как вам можно помочь: давайте, вы скажете, где вы сейчас находитесь, и тогда...
Гудки.
'Блин, опять бросил трубку! А то Иван Иванович любит такие клинические случаи, даром что всю жизнь с дураками проработал.'
- Не спишь, Паша?
- Да, не спится что-то... Принять, что ли, чего-нибудь? Хотя не поможет, наверное...
- А что такое?
- Да вот все про Анжелу думаю. Случайность... или как? Слишком много совпадений получается, слишком много... С какой стороны ни посмотришь - кажется, что или специально кто-то над нами издевается, или и вправду...
- Ой, Паша, ну как ты можешь верить?..
- А что мне делать? Помнишь, когда еще мать говорила, что выйти может? Так оно и вышло. Что скажешь?
- Но это же не повод...
- А что - повод? Я сам знаю, что не бывает так, что это все сказки... Но ведь ходит, ее люди видят! И убивает...
Его окружали медленно.
Он ничего не замечал, не спеша ступая по тропинке, словно плывя через окружающую полутьму. Но кольцо, точнее - цепь людей, которые так долго ждали здесь подходящего момента, постепенно сжималось.
Его вели еще с того момента, как он вошел в парк. Последние приказания уже были отданы по рациям, и все дело было лишь в их успешном и точном выполнении.
И, наконец, это случилось. Он едва не столкнулся с человеком, словно выросшим на его пути из-под земли:
- Капитан Федоров! Потрудитесь предъявить ваши документы в связи с...
Его прервал блеск холодного лезвия. Не смотря на опыт в обезвреживании преступников и моральную готовность к нападению, капитан сумел только увернуться, заслоняясь рукой, в которую и пришелся первый удар. Не обратив внимания на боль, Федоров попытался сбить противника с ног, но преступник действовал быстрее, со скоростью и реакцией, свойственной психопатам: следующий удар пришелся в плечо, причем нож вошел едва не по рукоятку. Оттолкнув свою нежданную жертву с дороги, фигура в черном платье бросилась бежать по дороге, почему-то не сворачивая в сумрак между деревьями.
Капитану Федорову повезло. Когда через два-три мгновения соратники оказались рядом, он уже поднимался с земли, зажимая рукой рану в плече:
- Давайте за ним! И известите северный сектор!
Фигура в черном так и не свернула с ясно просматривавшейся дороги, даже когда на встречу ей побежали еще несколько человек в форме. Молодой милиционер, который возглавлял их, скорее всего мечтал о награде или внимании начальства - не дожидаясь остальных, он бросился на перерез убийце, пытаясь перехватить руку с ножом. Ему повезло меньше, чем Федорову: уже через миг он свалился, обливаясь кровью. Следующий за ним едва сумел увернуться от смертельного удара, и лезвие рассекло ему предплечье. Трудно сказать, на что рассчитывал преступник - уйти у него никаких шансов не было, даже оторвавшись от преследователей. Похоже, он или ничего не соображал, одержимый лишь желанием убивать, или просто не хотел сдаваться добровольно. Так или иначе, фигура в женском платье, размахивая ножом, прорвалась сквозь толпу, но далеко не ушла: раздался выстрел, и убийца, споткнувшись, упал - пуля попала в плечо. Тут же он попытался приподняться, опираясь на руки, но острая боль пронзила его тело, заставив упасть без сил.
Стрелявший милиционер, тоже молодой, похоже - и сам испуганный тем, что сделал, хотел было заговорить с подбежавшим капитаном, но Федоров, морщась от неутихающей боли в ранах, перебил подчиненного:
- Насмерть? Не знаешь еще? Ладно, перевяжите и в машину...
На место преступления прибыло несколько машин скорой помощи, врачи которых незамедлительно оказали первую помощь всем раненным сотрудникам милиции. Преступника, в связи с имеющимся огнестрельным ранением, положили на носилки и перенесли в одну из машин.
Максим лежал на спине в машине скорой помощи и ощущал какое-то необъяснимое облегчение, освобождение. Он повернул голову в сторону окна и увидел своё отражение. Ему казалось, что это вовсе не его лицо, а Анжела смотрит на него из ночной мглы с другой стороны стекла. Он, превозмогая боль, улыбнулся ей. И она улыбнулась ему в ответ своею горькой измождённой улыбкой, которой улыбалась ему каждый день, вплоть до самой смерти.
Этот парк подарил им двоим столько незабываемых мгновений, столько прекрасного и безграничного счастья. Поцелуи, признания в любви, прогулки под луной. Под полной луной. Когда-то полной счастья, а в последний раз полной боли луной. И сейчас он принял боль Максима, впитал её в себя и подарил умиротворение в ответ.
И так неожиданно и уместно вдруг начался дождь. Капли медленно стекали по стеклу, и Максиму казалось, что там, за окном, Анжела плачет, глядя на него с грустью в глазах.
А потом вдруг всё замелькало, закружилось и понеслось куда-то вдаль. Провалилось в трепещущую бездну и почернело. И из черноты проступило знакомое белое лицо, и пурпурные губы произнесли, как тогда - в последний день:
- Всё хорошо, Максим. Я с тобой. Я навсегда с тобой.